9
ІЄ4Н
еишенськии
Ферэка^не Su3al?Huu,tfibo ХУДОЖНЬОЇ ЛІТЕРАТУРИ 9W-1959


Вступна стаття, упорядкування, підготовка текстів та примітки доктора філологічних наук І. П. ЄРЬОМІНА


ІВАН ВИШЕНСЬКИЙ
І 	ЙОГО ГРОМАДСЬКО-ЛІТЕРАТУРНА ДІЯЛЬНІСТЬ
Іван Вишенський — видатний український письменник кінця XVI — початку XVII ст., палкий патріот і стійкий борець за визволення України від іга панської Польщі. На захист батьківщини йому довелося виступити в роки, коли Україна переживала одну з найпохмуріших епох своєї історії.
У другій половині XVI ст. польські феодали (магнати і шляхта) почали захоплення Підляшшя, Волині, Брацлавщини і Київщини. Люблінська унія 1569 р., що завершила політичне об’єднання Великого князівства Литовського з Польщею, була першим значним наслідком тієї політики, яку вже давно провадили польські феодали, сподіваючись підкорити собі всю Україну.
Литва і Польща об’єдналися в одну державу — Річ Посполиту. Сенат і сейм стали спільними для Литви і Польщі. На чолі об’єднаної держави став спільний король. Почала запроваджуватись єдина для всієї країни система грошового обігу Хоч згідно з рішенням Люблінського сейму Литва входила в Річ Посполиту як автономна держава, Підляшшя, Волинь, Брацлавщина, Київщина і навіть частина Лівобе режжя були відторгнуті від Литви і приєднані до Польщі
Фактично це означало безконтрольне і необмежене проникнення польських феодалів на споконвічні українські землі На кінець XVI ст. більша частина України була загарбана панською Польщею. Польські феодали встановили на Україні нелюдський кріпацький гніт. Українському трудовому народові довелося відчути і весь тягар гніту національного. Польська шляхта зневажала все, що було дороге народові,— його мову, його національну культуру, його віру і звичаї.
У 70-х роках XVI ст. в польських правлячих колах популярною стає ідея церковної унії православ’я з Ватіканом. Пропаганду унії взяли на себе єзуїти. Унія православної церкви з римсько-католицькою З


була офіціально проголошена в жовглі 1595 р. в Бресгі при активній участі православного єпіскопату, який запродав інтереси свого народу, розраховуючи зміцнити своє матеріальне і політичне становище в країні. Унія, на думку польських панів, повинна була остаточно духовно поневолити український народ, розчинити його національну культуру в культурі латино-польській, розірвати всі зв’язки, які єднали український народ з братнім російським народом.
Колоніальний натиск шляхетської Польщі на Україну викликав рішучу відсіч з боку українського народу Ненавистю зустрів він польських панів, які прийшли розоряти його землю, ненавистю зустрів і церковну унію, яка загрожувала його національній і культурній незалежності. Почалася боротьба, довга й уперта.
Відчуваючи, що зашморг кріпосної і національної неволі все міцніше стискає їм шию, народні маси України шукають порятунку в утечі. Кількість втікачів особливо збільшується в другій половині XVI ст. Цілими родинами тікають" селяни, рятуючись від сваволі магнатів і шляхтичів, «своїх» і польських, у безлюдні степи східної України або на Запорожжя, не боячись ні дорожніх злигоднів, ні татарського полону. На кінець XVI ст. селянська колонізація Подніпров’я набуває розмірів, що викликають уявлення про цілковите запустіння західної України. Спроби шляхетства перешкодити цій стихійній втечі викликають збройну відсіч і нерідко закінчуються розгромом панського маєтку Жорстокі репресії не могли ліквідувати заворушень серед широких народних мас України. Все частіше і частіше спалахують в країні козацько-селянські повстання, для придушення яких польсько- шляхетській державі не раз доводилось навіть звертатися по допомогу до іноземних військ
Зростає опозиційний рух і в містах. Українці, міщани, торговці і ремісники, об’єднуються в так звані «братства», які на кінець XVI ст. з організацій церковних і професійних («цехових») перетворюються на організації громадські, на центри об’єднання сил проти польсько- шляхетського наступу. «Братства» немало зробили для оборони української національної культури і своїми просвітницькими заходами (школи, друкарні і т ін.), і своєю активною боротьбою проти єзуїтів та уніатів
Опозиційними настроями проймається і частина українського православного шляхетства і навіть деякі магнати (князь Острозький), не задоволені зростанням економічного і політичного впливу в країні своїх польських співбратів по класу. Православна шляхта не раз виступає і на місцевих сеймиках, і на вальному сеймі, відкрито демонструючи своє незадоволення політикою уряду.
Уже в 80-х роках XVI ст. боротьба розгортається І на літературному фронті. На Україні (і в Білорусії) поширюється так звана поле4


мічна література — література відкритих листів, відозв, памфлетів, полемічних трактатів, скерованих проти церковної унії, проти папської курії, проти польсько-шляхетської агресії, яких би форм вона не набирала. Участь у цій літературній війні беруть усі, озброєні тим чи іншим письменницьким досвідом: і окремі представники православного шляхетства, і діячі братського руху, і люди з народу. Спільна мета нерідко об’єднувала в цю епоху навіть літераторів різних громадсько-політичних напрямів.
Розквіт української полемічної літератури припадає на кінець XVI і першу половину XVII ст. Особливо широкого розмаху набуває цей літературний рух після Брестської унії. Коли до 1596 р. літературна полеміка мала дещо абстрактний і переважно богословський характер, то тепер, безпосередньо після подій 1596 р., вона набирає особливої злободенності: богословсько-догматична проблематика відступає на задній план, на перший висуваються питання політичні і загальнокультурні. Предметом полеміки стають самі події. Дії уніатського собору 1596 р., законність їх з точки зору церковно-канонічного і цивільного права, урядові розпорядження на користь уніатів, розгром православної церкви, зрада батьківщини митрополитом і епіскопами, питання народної освіти і своєї національної культури — все це стає в першу чергу темою найжвавішого обговорення і запальних дискусій.
Бажаючи пояснити громадськості країни причини які спонукали їх протестувати і боротися, українські літератори активно поширюють свої твори і українською, і польською мовами, незважаючи на репресії і запеклу контратаку ворожого табору
Іван Вишенський стояв трохи осторонь від основного русла полемічної літератури XVI—XVII ст. ст. Він не був безпосередньо зв’язаний ні з шляхетською православною опозицією, ні з братським рухом. Ця певна самотність Вишенського пояснюється не тільки обставинами його особистої долі — більшу частину свого життя він прожив в еміграції, на Афон і, далеко від батьківщини, — але і тією позицією, яку він як письменник зайняв у літературі Переконаний демократ за своїми поглядами, виразник сподівань «убогої Русі» — широких мас трудового народу, він висїупив з протестом і проти національного гніту, і проти гніту соціального. В йбго особі весь феодально-кріпосницький суспільний лад тієї епохи, весь уклад життя Польсько- Литовської держави знайшов свого полум’яного і нещадного викривача.
Чудовий майстер полеміки і агітації, Вишенський каменя на камені не лишив, викриваючи сучасне йому суспільне зло. Він засудив усе, що бачив, чого був свідком, про що розповідали йому земляки, які приїжджали на Афон. Під владою панів і єзуїтів зачумленою здавалася 5


йому Польська земля, що заросла «тернием безверия и безбожия»,— царством самого «диавола-миродержца».
Твори- Івана Вишенського в свій час були широко відомі на Україні. В епоху, що безпосередньо передувала народно-визвольній війні під проводом Богдана Хмельницького, значення їх було дуже велике: вони будили свідомість, запалювали на боротьбу, озброювали ненавистю до ворогів народу і палкою любов’ю до батьківщини, «оплеванной, обесчещенной и поруганной» феодальними хижаками Речі Посполитої.
1
Коли народився Іван Вишенський, точно не відомо. Деякий матеріал для розв’язання цього питання дають «Совѣтование о благочестии», пам’ятка, що відноситься до 1621 р., і біографія Іова Княги- ницького, написана його сучасником Ігнатієм з Любарова. В «Советовании о благочестии» є згадка про Вишенського, з якої випливає, що в 1621 р. Вишенський був ще живий Ігнатій з Любарова повідомляє, що Іов Княгиницький, близький друг і, очевидно, ровесник Вишенського, помер 29 грудня 1621 р. у віці близько семидесяти років1  2. Співставлення цих дат дозволяє віднести час народження Вишенського на половину XVI ст,
Сам Вишенський часто називав себе «Иоанном иноком з Вишнѣ», і це дає підставу твердити, що родом він був з Судової Вишні — центра шляхетських сеймиків Руського воєводства 3.
Хто були батьки Вишенського, в якому оточенні провів він дитинство і юність, де і чого навчався — для розв’язання цих питань нема ніяких даних. Усі наші відомості про цей період життя Вишенського вичерпуються його автобіографічним зауваженням в «Короткослівній відповіді Петру Скарзі», з якої дізнаємося тільки про те, що в дні своєї юності Вишенський певний час жив у Луцьку.
В уніатському трактаті «Антирисис» повідомляється, що лист князя Острозького від 21 червня 1593 р., де той викладав свої умови церковної унії, був переданий володимирському епіскопу Іпатію Потію слугами князя «через пана Василья Суражского и через пана В и ш єн ь с ко го»4. Деякі дослідники, ототожнюючи цього «пана 1 «Памятники, изданные Временною комиссиею для разбора древних актов», т. I, К., 1845, стор. 247—248.
2 «Зоря Галицкая яко Альбум на год 1860», Льв., стор. 248, 250.
3 Пор. автохарактеристику Вишенського в передмові до «Зачапки мудрого латинника з глупим русином»: «...п о д г о р с к а г о гнѣзда' и персти плодородием сый, грѣшнѣйший инок от всѣх человѣк».
4 «Памятники полемической литературы в Западной Руси», III. «Русская историческая библиотека», т. XIX, СПБ, 1903, ствп. 575; пор. ствп. 589.
6


Вишеньского» з Іваном Вишенським, ладні були припустити, що Вишенський (чи його рідний брат) у 80—90 роках XVI ст. служив при дворі князя Острозького. Однак такий висновок, як вірно відзначив уже А. Кримський не можна визнати обгрунтованим. Самий лише збіг прізвиськ ще не дає права ототожнювати Івана Вишенського з цим «паном Вишеньским», тим більш, що в кінці XVI—на початку XVII ст., -судячи з матеріалів, опублікованих В. Щуратом 1 2, людей, які носили прізвисько «Вишеньский» чи «Вышенский», було немало.
У кінці ХѴІ_ст. Вишенський переселився на Афон, визначний тоді на Сході центр православного чернецтва. На початку 90-х рсків XVI ст. Вишенський уже безумовно жив на Афон і: на цей час припадають його ранні твори — «Извещение краткое о латинской прелести» та «Писание до всЬх обще, в Лядской земли живущих», відіслані на батьківщину «от святое Афонское горы». На Афон і Вишенський деякий час мандрував по монастирях, прийняв чернецтво і нарешті затво- рився в печері. Що саме спонукало його емігрувати на Афон, невідомо. Відповідь на це питання, очевидно, треба шукати у всій системі його поглядів, складній і багато в чому суперечливій.
Переїзд Вишенського на Афон, у всякому разі, зовсім не означав його відмови від боротьби з суспільним злом. На Афоні він уважно стежив за ходом подій на батьківщині, листувався з львівським братством, підтримував найтісніший зв’язок з рядом діячів національно- визвольного руху на Україні. Тут, на Афоні, Вишенський і почав свою літературну діяльність — одночасно з першим поколінням українських полемістів Г. Д. Смотрицьким, Стефаном Куколем. (Зизанієм) га ін.
Особливо активною стала літературна діяльність Вишенського після Брестської унії 1596 р. Усі його найзначніші твори були написані у п’ятиліття з 1597 р. по 1601 р. Наприкінці XVI ст. Вишенський, тут же на Афоні, упорядкував свою «Книжку» — цілий збірник творів, до складу якого поряд з працями, написаними ним до 1596 р., увійшли також і деякі нові, спеціально написані для цього збірника.
На початку XVII ст. Вишенський приїхав на Україну. Про короткочасне його перебування на батьківщині дізнаємось перш за все від Ігнатія з Любарова, біографа Іова Княгиницького 3. З розповіді Ігнатія виходить, що Вишенський приїхав на Україну, в Угорники, до Іова Княгиницького, коли той тільки-но повернувся з Дерманського 1 А. Крымский, Иоанн Вышенский, его жизнь и сочинения, «Киевская старина», 1895, № 9, стор. 221—222.
2 В. Щ у р а т, До біографії і писань Івана з Вишні, «Записки Наукового товариства ім. Шевченка», 1909, кн. І, стор. 48—63.
8 «Зоря Галицкая яко Альбум на год I860», Льв., стор. 233—235.
7


монастиря, де допомагав друкувати «Охтаї». Дерманський «Охтаик, сирѣчь Осмогласник» почали друкувати 12 квітня 1603 р. (дата позначена на титульній сторінці), закінчили 12 вересня 1604 р. (вказано у післямові). Це дає підставу віднести приїзд Вишенського на Україну не на 1605 р., як гадав І. Франко 1, а на осінь, очевидно, 1604 р.
Де жив Вишенський, коли Іов, «жесточайшаго безмолвнаго жития желакдце», залишив монастир архістратига Михайла в Угорниках і влаштовувався в Манявському скиті, невідомо; мабуть, він відбув до Львова, де його уже давно чекали. З послання Вишенського до стариці Домнікії виходить, що Вишенський у Львові був, але, не зійшовшись у поглядах з керівниками братської організації, прожив там дуже недовго, кілька місяців.
Усього прожив Вишенський на батьківщині під час цього свого, очевидно, першого і останнього приїзду на Україну не більше двох років. За словами Ігнатія з Любарова, Вишенський відбув назад на Афон незадовго до смерті львівського епіскопа Гедеона Балабана, тобто до 10 лютого 1607 р., напевно ще до настання холодів, влітку чи восени 1606 р. Останні дні перед від’їздом Вишенський провів, за свідченням Ігнатія, в товаристві Іова Княгиницького, з яким близько зійшовся, певно, ще на Афон і в 80—90 роках XVI ст , якогось старця Афанасія та Дмитра, небожа Іова. У Манявський скит, куди на цей час уже остаточно переселився його друг, Вишенський прибув разом з Дмитром, супутником своїм, здається з Уневського монастиря. У цьому монастирі він, у всякому разі, написав своє послання стариці Домнікії.
Про життя Вишенського після його повернення на Афон ми не маємо відомостей. Навряд чи воно було багате на події. Старість, що вже надходила, та її супутники, «болѣзни тѣлесныя», не перешкодили йому однак близько 1609 р. розпочати суперечку, досить «ущипливу» і «доразливу», з єзуїтом Петром Скаргою і надіслати цю свою «Зачапку мудрого латинника з глупим русином» князю М. Вишневенькому з проханням допомогти її поширенню серед «православних християн». З листа його до Іова Княгиницького, відправленого близько 1610 р., дізнаємося, що Вишенський знову зібрався на Україну і тільки через хворобу змушений був поїздку відкласти. У 1614—16J5j)p., дійнятий до живого деякими положеннями виданої у Львові «Книги про священство» Іоанна Златоуста, він обрушився цілою зливою докорів на адресу львівського братства, звинувачуючи перекладача книги в навмисному перекрученні тексту.
Коли помер Вишенський — невідомо. У 1621 р. його принаймні вважали ще живим; серед постанов «Совѣтования о бларочесгии» є й 1 І. Франко, Іван Вишенський і єго твори, Льв., 1895, стор. 310.


така: «Послати до патриархи константинополського по благословение, помоч и раду и на светую Афонскую гору послати, вызвати и припровадити преподобных мужей россов, межи иными блаженных Киприяна иИоанна, пореклом Вишен с к ого, и прочиих тамо обрѣтающихся, в житии и богословиицвитущих»1. У 1633 р. якийсь чернець Леонтій у листі до львівського міщанина Миколи Золоторуцького вже писав про Вишенського як про покійного 1 2. Очевидно, Вишенський помер у 20-х роках_Х_ѴП ст., лише ненадовго, можливо, переживши свого друга Іова Княгининького.
Майже всі твори Вишенського, що дійшли до нас (нам відомо шістнадцять його творів), — послання і листи, які він час від часу надсилав на батьківщину своїм землякам. Звичайно Вишенський брався за перо лише в тих випадках, коли якась зовнішня обставина — розповідь земляка про непорядки на батьківщині, наклепницький випад літературного супротивника — виводила його з рівноваги. Про те, як швидко запалювався у таких випадках Вишенський, з якою нетерпеливою поспішністю брався за «хартію», говорить хоч би той факт, що свою велику «Короткослівну відповідь Петру Скарзі» він почав писати, навіть не дочитавши до кінця, як сам визнав, книги свого супротивника.
Іван Вишенський дуже добре розумів агітаційне значення своїх листів і послань. Твори свої він старанно беріг, турбувався про їх розповсюдження, навіть давав поради, коли і як читати їх. Надсилаючи на батьківщину «Книжку», він у спеціальній передмові пояснював землякам, що читати його збірник слід пильно, «не повтаряючи и заи- каючися на одной рѣчи два крот или три», переводячи подих на крапках і комах, — так, щоб читання зрозуміле бул’о і простим людям, неписьменним; рекомендував скликати для читання ранками спеціальні «братські» збори. Вручаючи долю своєї «Зачапки» князю Вишневе цькому, автор висловив побажання, щоб вона, після того як буде розмножена переписувачами, була передана в дар церкві перемиській, що «неподозренно» стоїть «в красоте апостольской проповѣди». Навіть приватного листа стариці Домнікії послав він з обов’язковою умовою, щоб Домнікія, прочитавши його «со вниманием в безмолвии», потім при нагоді повернула назад: «нужда бо єсть», — попередив її Вишенський.
Чи збиралися братчики ранками для читання «Книжки», чи була «Зачапка» передана князем Вишневецьким церкві перемиській, чи з належною увагою прочитала Домнікія адресованого їй листа, невідомо. Але що Ришенського за життя багато хто, в тому числі і «простые слу- 1 «Памятники, изданные Временною комиссиею для разбора древних актов», т. I, К., 1845, стор. 247—248.
2 С. Голубев, Киевский митрополит Петр Могила и его сподвижники, т. II., К.» 1898, Приложения, стор. 35.
9


хачи», знали, цінували, як стійкого борця за всенародну справу, читали і переписували — це не підлягає сумніву.
Щоправда, кажучи про популярність Вишенського як письменника і полеміста на Україні в кінці XVI — першій половині XVII ст., а трохи пізніше і в Росіїтреба зробити одне застереження. Вишенського цінували, читали і переписували далеко не всі. Цією популярністю і повагою він користувався, слід гадати, лише в певних колах, серед людей, які співчували його поглядам і які подібно до нього були настроєні різко опозиційно до існуючого ладу. В шляхетських і навіть «братських» колах він безумовно здавався занадто «грубим», його спосіб викладати свої думки — занадто невправним, «некунштовним». Невипадково ім^я^ишенського жодного^ разу, наскільки мені відомо, не згадується в пакГятках^^асшо і «братської» літера-
туриіавтор уніатськоготрактату «Sowita wina», виданого у Вільно їб2Г року, перераховуючи імена всіх найвидатніших православних письменників свого часу, називає тільки імена Зизанія, Суразького, Герасима Смотрицького і його сина Максима (Мелетія) ,^~ФІлалета, «клірика» Острозького1  2; не згадує імені Вишенського і 3. Копистен- ський у~«ГТа;ПтШдії»Гу складений ним список «новых докторов церкви всходней» із сучасних йому українських полемістів потрапили тільки Стефан^Зизаній, Леонтій Карпович і «пречестный» Віталій, «учитель и'любомудрец» 3. Розходження в поглядах з ряду питань між Вишен- ським і діячами «братського» руху дає підставу припускати, що навіть львівські братчики, незважаючи на всю їх повагу до Вишенського, ставились до нього з певним скептицизмом. Різкість, з якою громив Вишенський пороки сучасного йому суспільства, упертість, з якою відмовлявся приєднатися до «братського» руху, пристрасність, з якою захищав ту саму «неумеетнрсть»^ за яку дорікав православним Скарга, — все це повинно було справити на братчиків найнеприємніше враження; «Занеже сам не учился, того ради и нам завидит и возбраняет», говорив про Вишенського якийсь Віталій, «казнодѣя волынский»,— напевно, той самий, про якого з такою похвалою відзивався 3. Копи стенський у «Палінодії». Судячи з послання до стариці Домнікії, Вишенський був дуже ображений цими словами і довго не міг їх простити «пану» Віталію.
1 Про долю творів Вишенського в Росії див. И. П. Еремин, К истории русско-украинских литературных связей в XVII веке, «Труды Отдела древнерусской литературы», т. IX, вид. АН СРСР, М.—Л., 1953, стор. 291—295.
2 «Архив Юго-Западной России», ч. І, т. VIII, 1887 стор. 492.
3 «Памятники полемической литературы в Западной Руси», I, «Русская историческая библиотека», т. IV, СПБ, 1878, ствп. 913.
10


Є всі підстави припускати, що деякі твори Вишенського належали до числа так званих «pism uszczypliwych», тобто творів «злорічивих», «небезпечних», розповсюдження яких каралося законом.
Той факт, що деякі його твори, зокрема послання єпіскопам-ре- негатам, могли в умовах того часу потрапити до розряду «pism uszczypliwych», не був таємницею для Вишенського. Він це передбачав і зовсім не бентежився цим. У кінці свого послання епіскопам він писав: «Будет зас и тая похвалка у противных: «Волно ти, мовячи там заочне и в далеком кутѣ, хоч же и правдою о нас так беспечне ширмовати, але коли бы еси тут был и то б Б бы есмо тот язык, яко и Никифору, затворили и прописнути не дали». На тое вам так одповѣм. Не для далекости от вас будучи, я правду смѣле мовлю и правдою вас постигаю, але за правду и умрѣти изваляю аще бог дарует... Не страште ж теды и мене, панове бискупи, антихристом и его мукою, бо ся егоз ласки божеє не бою...» Припускаючи, що йому, як Никифору, патріаршому протосинкелу, кинутому після Брестського собору 1596 р. до Марієн- бурзької фортеці, можуть в Польській державі «затворить язык», Вишенський, певно, і сам добре знав, якою репутацією користуються у «противных» його твори.
2
На початку 90-х років XVI ст. Вишенський з Савою, «проигуме- ном от святых Павел», послав на батьківщину послання «до всѣх обще, в Лядской земли живущих». Уже в цьому посланні, одному з ранніх своїх творів, Вишенський дав характеристику стану справ на батьківщині — абсолютно нищівну по силі заперечення всього життєвого ладу в сучасній йому феодально-кріпосницькій Польській державі. «Ознаймую вам, — писав він «народу рускому, литовскому и лядско- му», — як земля, по которой ногами вашими ходите и в ней же в жизнь сию рождением произведени есте и нынѣ обитаете, на вас перед господом богом плачет, стогнет и вопиет,' просячи сотворителя, яко да пошлет серп смертный, серп казни погибельное, якоже древле на содомляны, и всемирнаго потопу, которий бы вас выгубити и искоренити (яко да не сквѣрните болшей оную антихристовым безбожным невѣрием и поганским, нечистым и несправедливым житием вашим) могл... Где бо нынѣ в ЛяДской земли вѣра, где надежда, где любов, где правда и справедливост суда?.. Не все ли превратися в паче всѣх язык нечистых нечистѣйшее житие и безвѣриек. Нѣсть мѣста цѣлаго от грѣховного недуга —все струп, все рана, все пухлина, все гнилство, все огнь пекел- ный, все болѣзнь, все грѣх, все неправда, все лукавство, все хитрост, все коварство, все кознь, все лжа, все мечтание, все сѣнь, все пара, все дым, все суета, все тщета, все привидѣние — сущее ж н Бет ничтоже.
11


Нѣст где плястра приложити на исцѣление нѣкоея части. Все смер тоносный грѣх, все пеклом, адом и геенною вѣчною смердит...»
Докори Вишэнського на адресу «в Лядской земли живущих» пізніше розрослись під його пером у цілий обвинувальний акт, який він і представив по черзі усім, кого вважав господарями життя, — в першу чер гу, вельможному «рицерству» Корони Польської і князівства Литовського, шляхетству. Він був «глибоко переконаний, що саме вони, пани, світські і духовні, всі ті, що «в мякких постелях спят» и «безфрасунли- вое» (безтурботне) життя ведуть, є головними винуватцями суспільного зла, яке панувало в країні.
До панів, незалежно від їх національності, Вишенський ставився з неприхованою ненавистю; користуючись тим, що на далекому Афоні йому ніхто не зможе «затворить язык», він викривав життя світських і духовних феодалів різко і прямолінійно, незважаючи ні на імена, ні на репутації.
У посланні «до всѣх обще, в Лядской земли живущих» Вишенський, маючи на увазі штрафи, встановлені за різного роду посягання на шляхетську власність, звинувачував панів у тому, що вони «в своих анти- христового закона правах» худобу («безсловесних естество») цінують дорожче, ніж життя і працю залежного від них селянства — «подданых» своїх, забуваючи, що бог усіх людей створив однаково за образом і подобою своєю. У «Пораді» Вишенський, натякаючи на монополізоване шляхтою право «карчмарства», суворо дорікає «дворянинові» за те, що він усі дні проводить у корчмі, «глытая» пиво, мед та вино, і як привілейований «шинкар» споює «людские сумнѣня».
Життя панів уявлялося Вишенському суцільним святом. «Тебе што середа — рождество череву, а што пятница — то Великдень», говорив він тому ж самому «дворянинові» в «Пораді». З ранку до піз^ нього вечора пани проводять час у веселому бенкетуванні і в непробудному пияцтві, в кращому разі в нескінченних суперечках про свої шляхетські «права, статути і конституції»; єдиною їх турботою є турбота про мисливських собак, про те, щоб ’боки і хребти їхніх «хортов» і «окгаров» були «полны, ровный гладки»; завжди оточені численним почтом — такими ж неробами, як і вони самі, пани тільки те й роблять, що в «колисках» і «карытах» переїжджають з місця на місце. Сміх, марнословство, непристойні жарти, лайки і всіляке лихослів’я — лише одне це й можна почути на панському дворі.
Обурення і роздратування викликав у Вишенського вже сам зовнішній вигляд «виструганого» (добре поголеного), «мылом вышарован- ного», одягнутого в гарний «алтембасовый копеняк» шляхтича. «А ты што разум^еш о собѣ, — з сарказмом питав Вишенський у «Пораді» свого співбесідника, — выбритвивши потилицю, макгерку (модну тоді шапку) верх рога головного повѣсивши, косичку или пѣрце 12


верх макгерки устромивши и делію (плащ) на собі перепивши, плече одно выше от другого накокорічивши, як полетоТИ хотячи, —тобі ли покаяния не треба? Віру ми ими, — запевняв «дворянина» Вишенський, — еще болши от другйх потреба, зане дворское злое житие вс Б границы прироженя и цноты кгвалтует».
Усе сказане Вишенським про панів, безсумнівно, перш за все стосувалося магнатів. Тільки магнати, звичайно, могли дозволити собі розкіш оточувати себе численними «высоконогими и низкосытыми слугами», «желнірами цв’:тнопестрыми», «войнами» та «гайдуками»; «труп свой пременяти» за допомогою усіх тих різноманітних засобів «безскорбного» пересування, майже чи не вичерпний список яких Вишенський навів у «Пораді».
Звертає на себе увагу той факт, що Вишенський жодного разу, в жодному з своїх творів, добрим словом не згадав князя Острозького, j цього визнаного вождя православної шляхетської опозиції. Не згадав про нього навіть у тому своєму посланні, написаному з приводу появи друком «Апокрисиса» Христофора Філалета, яке направив князю Острозькому. Більш того, Вишенський, з точки зору сучасних йому шляхетських і братських полемістів, повівся з князем явно нетактовно, коли в «Пораді» послався на його сина католика Костянтина, що помер бездітним 1588 року, як на приклад того, які наслідки загрожують зрадникові віри своїх батьків. Стриманість і сухість Вишенського щодо князя Острозького особливо впадає в око на фоні відгуків про нього шляхетських і «братських» письменників. Досить вказати на 3. Копистенського, який в «Палінодії», у похвальному слові «пресвітлому» князю Острозькому, називав останнього «великим заступом и потѣхой народу руського», «муром желізным», «славой и свечій ясносвіт- лой» королівства, «оздобой и окрасой» сеймових засідань, «оком и силой потужной» публічних з’їздів; порівнював і з Аннібалом, і з Помпеу- шем, і з Фемістоклесом, і з Велісарієм, і з Василієм Македонянином, і з благочестивим царем Андроніком, і навіть з Иосифом Прекрасним
Не менш суворим був Вишенський і по відношенню до князів церкви, епіскопів. Уже в посланні «до всіх обще, в Лядской земли ЖИ1 вущих», тобто задовго до зради епіскопів православ’ю, Вишенський писав про них і подібних їм: «Да прокляти будут владыки, архиманд- рити и игумены, которие манастырі позапустівали и фолварки собі з міст святых починили, и сами толко з слуговинами и приателми ся в них телесне и скотски переховывают». Він докоряв епіскопам, що вони займаються переважно одним — збільшенням своїх і без того великих доходів; на церковні гроші, пожертвувані богомольцями, 1 «Памятники полемической литературы в Западной Руси», I, «Русская историческая библиотека», т. IV, СПБ, 1878, ствп 1134—1139.
13


вони безсоромно одягають синів і дружин, збагачують приятелів, віно готують своїм «дЪвкам» — наложницям, заводять собі пишні карети, шиють розкішні лівреї слугам.
«Не днес ли каштеляни1, дворяни, жолнѣрми, войны, кръвопро- лийцами, прокураторми, курцияны, корчмарами, купцами, медвѣд- никами (мисливцями на ведмедів), а утро — попами, а поутру — би- скупами. а поутру утрешнем — арцибискупами починилися есте»,— писав Вишенський епіскопам, маючи на увазі їх соціальний стан до пострижения і швидкість, з якою вони, дочекавшись королівської номінації на ту чи іншу вакантну кафедру, одне заняття міняли на інше. Здогадувався Вишенський і про таємні причини, які спонукали цих «жолнѣров» и «медвѣди и ков» міняти «алтембасовый копеняк» на епі- скопську мантію: розрахунки перш за все забезпечити своє матеріальне благополуччя.
Засоби, якими ці вчорашні «курцияны» (куртизани) домагалися єпіскопського сану, також не були таємницею для Вишенського* «не пастырски, дверми, от бога званием и народным избранием» увійшли вони, за словами Вишенського, в кошару, а таємно, як злодії, брехнею, підступом і хабарями — «для згубы, а не для спасения овец». «Хто ж давал за вами свѣдителство от православных, скажѣте ми?» не без іронії допитувався у епіскопів Вишенський, маючи на увазі той уривок з І послання апостола Павла до Тимофія (Ш,7), де від кожного, хто прагне єпіскопського сану, вимагається «свидѣтельство добро имѣти от внѣшних». Розуміючи, що епіскопи не зможуть або не схотять відповісти на це дражливе питання, Вишенський ладен прийти їм на допомогу: відповідь його — це убивчо зла сатира не тільки на єпі- скопат, але також і на звичаї королівського двору, яка показувала продажність усіх причетних до справи адміністративного управління країною, починаючи від «славнейших секретаров и референдаров его королевской милости» і кінчаючи останнім хабарником-писарем.
Викриття «дворского злого жития» не раз набирало у Вишенського і характеру яскраво вираженого соціального протесту. Показовим у цьому відношенні є його славнозвісне послання єпіскопам-ренегатам. Тут знайдемо найсильніше в усій стародавній українській літературі зображеннятяжкогостановища народних мас під п’ятою феодал ів-кріпос- ників, побудоване у Вишенського на контрастному співставленні привільного панського життя і найгірших злиднів та безправ’я панських «підданих».
Пани з слугами своїми та гістьми щодня бенкетують, «труд и пот» селян, лежачи і сидячи, пожирають, горілку і «трояковыборное» пиво 1 Натяк на Іпатія Потія, епіскопа володимирського і брестського, який дійсно до пострижения був брестським каштеляном.
14


«в пропасть несытнаго чрева» вливають; селяни ж, голодні та спраглі, у всьому і собі, і дітям відмовляють, боячись, що їм невистачить хліба до майбутнього врожаю. Пани, «як идоли», на одному місці сидять або роз’їжджають у зручних «колысках», «як би и дома судячи»; селяни мучаться і знемагають на панщині: в негоду, взимку і влітку. Пани слуг своїх — «лобурів» одягають в дорогі тканини та сукна; селяни ж і «простое сермяжки доброе, чим бэі наготу покрыти могли», не мають. Пани мішки і скрині наповнюють золотом, надбаним кров’ю і працею підданих; селяни ж і шага — «шелюга» не мають, щоб ку пити солі...
Вишенський беззастережно засуджував усі види феодальної експлуатації кріпосного селянства, які існували в його час: і грошовий оброк («дани пѣняжные, дани пота и труда»), і різні натуральні побори («з оборы конЬ, волы, овцѣ у бѣдныхподданных волочите», писав Вишенський епіскопам), і нову, характерну для епохи розвитку «фольваркового» господарства форму експлуатації — панщину.
Особливо завжди обурювався Вишенський тим, що пани виправдують своє панівне становище в країні посиланням на знатність походження. Даремно думають вони, що знатність походження дає їм право пригнічувати «підданих»: за природою своєю усі люди рівні — і пани, і «хлопи» прості. Твердячи це, Вишенський висловлює одну з центральних ідей антифеодального руху в його час. У боротьбі народних мас проти кріпосницького гніту проповідь цієї ідеї мала велике значення: вона руйнувала уявлення про непорушність існуючих суспільних відносин.
«А што ж ты болшей над других челов Ьк о собѣ розум Веши или что ты болше от других в собѣ въмВстити мнимаеши? — писав Вишенський у «Пораді», звертаючись до «дворянина», гордого благородством свого походження. — Не земля ли ты от землѣ, яко и сирамах убогий и голый? Не дух ли в тобѣ, оживлячий того трупа, яко и убогого? Не голова ли в тебе на том жВ мВстцю стоит, што и убогого? Не очи ли, слух, вкус, ноздри, руки, ногы в том же порядку розсажены, што и убогого?.. Что о собѣ велемудруеши? Что ся възносиши? Что ся хвалиши? Что ся, як порхавка, надымаеши?..»
3 такими ж питаннями звертався Вишенський і до епіскопів, глибоко вражений їх зарозумілим відзивом про «хлопов простых, седельников, швецов и кожемяк»: «Як же ся вы духовными, а не толко духовными, але и вѣрными звати можете, коли брата своего, во единой купели крещения — вѣрою и от единое матере — благодати ровно з собою породившагося, подлѣйшим от себе чините, уничижаете и ни за што быти вмѣняете, хлапаете, кожемякаете, сѣделникаете, швецами на по- ругане прозываете? Добре нехай будет хлоп, кожемяка, сѣделник и швец, але воспомянѣте, як брат вам ровный во всем ест...» «Пытаю 15


годы тебе, ругателя имени, чим ты ліпший от хлопа? — даремно допитувався Вишенський у епіскопів трохи нижче в тому ж посланні. — Албо ты не хлоп такий же, скажи ми? Албо ты не тая ж материя, глина и персть, ознайми ми? Албо ты не тое ж тѣло и кров?.. А егда показати неможеши, яко ты каменный, костяный или навет и золотый, толко такий же гной, тѣло и кров, яко и всяк человѣк, чим же ся ты лѣпшим показати можеши над хлопа?..» Наполягаючи на рівності всіх людей перед богом, Вишенський указував на приклад Христа, який o6h .з місцем свого чудесного народження не пишний палац, а убогий вертеп.
Справжнім шляхтичем є не той, хто «яко хлоп, як поиманец, як неволник» служить світові і його спокусам, а той, хто в бога вірує і заповіді його виконує. «А вы, — докоряв Вишенський у «Пораді» панам,— сопротивно перевернули всѣ писма в той безбожной земли и, от кръви и похоти, от смрада родячиеся, пошляхтѣли и попышнѣли есте и божиих рабов поругаваете»
Ніколи не приховував Вишенський свого підкреслено ворожого ставлення і до стража шляхетських «прав» та «свобод» — короля. Висловлювання Вишенського про короля вражають своєю сміливістю. Жоден із сучасних йому письменників не наважився б так писати про «его королевскую милость, помазанца божьего», як це не раз робив Вишенський. Характерний сам тон його відзивів про короля: «. .всякого такого, котрий сам наскакует, — радив він землякам у «Пораді», маючи на увазі епіскопів, — не приимуйте и от короля данного без вашего избрания изжденѣте и проклинѣте: не в папежа бо вы крестилися и не в королеву власть, да вам дает волки и злодѣи, разбойники и антихристовы таинники»; «...которого если не схочет вам подати и не по- слухает вас, — писав він там же, передбачаючи відмову короля затвердити ставленика православних, —узрите его (тобто короля) скоро до конца оглохнувша и онѣмэвша, зане поставлен суд прав судити, а не своее вѣры прелесть фолкговати (своїй облудній вірі потурати)». В «Обличении диавола - миродержца» Вишенський цо благ, якими диявол спокушає «голяка-странника», зарахував ї королівський титул. Ще пряміше висловився Вишенський в «Короткослівній відповіді» Петру Скарзі, написаній близько 1601 р.: нагадавши читачам розповідь пророка Даніїла про трьох юнаків, яких кинули за наказом царя Навуходоносора в розжарену піч, Вишенський недвозначно дав зрозуміти, що під Навуходоносором слід розуміти польського короля, під трьома юнаками — «убогих русинцев», які не схотіли поклонитися ідолу, тобто римському папі, під розжареною піччю — ті «бѣды, скорби и гонения», якими марно намагався польський король втихомирити своїх непокірних підданих. Різкість Вишенського особливо яскраво виступає на фоні сповнених лестощів і прихованого страху відзивів про короля
16


братських І шляхетських літераторів І вданому випадку, як завжди, Вишенський писав про власть імущих усе, що думав, не добираючи слів і не вдаючись до якоїсь дипломатії, — вірний правилу «лож лжею, волка волком, злодія злод'Бем, разбойника разбойником звати».
З
Одночасно Вишенський оголосив непримиренну війну і римсько- католицькій церкві, яка панувала в країні. Він не мав сумніву, що Ватікан тісно зв’язаний з польськими панами і разом з ними чекає тільки нагоди, щоб до кореня винищити «руський» народ, зруйнувати його віру і звичаї. Боротьбу з Ватіканом, лютим ворогом українського народу, Вишенський вважав своїм патріотичним обов’язком — обов’язком кожного «істинного» християнина.
Проте в своїх творах, спрямованих проти Ватікану, Вишенський, всупереч сподіванням, порівняно небагато місця приділив власне богословській полеміці. В епоху, коли богословські суперечки стали майже побутом, коли богословською ерудицією відзначалися навіть люди світські і, за словами Г. Д. Смотрицького, навіть багато хто з жінок цікавився «глубокостями письма, таемницы догмат церковных», коли католицькі полемісти хизувалися цитатами з грецьких «отців церкви», а православні — цитатами з латинських церковних авторів, коли з полемічною метою робилися складні філологічні дослідження, притягалися автентичні документи і першоджерела, — стислі, основані на буквальному тлумаченні тих чи інших рядків євангелія і апостольських послань, богословські екскурси Вишенського повинні були справити найневигідніше враження і здатися наївними
Але Вишенського ця обставина ніколи не бентежила. В боротьбі з могутнім і небезпечним супротивником він застосував ще одну зброю, не відому його сучасникам, — зброю, якій сам він, судячи з скромного обсягу його богословської аргументації, надавав вирішального значення і не без підстав: його могли звинуватити в «ненауковості», але ніяк не у відсутності доводів, по-своєму переконливих і навіть незаперечних. «Вченій» полеміці своїх супротивників Вишенський протиставив «просту» і «невчену» критику живих носіїв латинського віровчення, їх дій і вчинків. Запрошуючи князів римсько-католицької церкви поглянути на своє зображення у дзеркалі його демократичної «хлопської» моралі,
1 	Див., наприклад, послання львівських братчиків до Іпатія Потія від 1600 р. (W. М і 1 k о w і с z, Monumenta Confraternitatis Stauropi- gianae Leopoliensis, Leopoli, 1895, стор. 863) або трактат Мелетія Смотрицького «Verificatia niewinnoSci» («Архив Юго-Западной России», ч. I, т. VII, К., 1887, стор. 308, 334, 343—344).
2
I. Вишенський
17


Вишенський мав, безперечно, всі підстави гадати, що цього випробування не витримають не тільки епіскопи, архієпіскопи, кардинали, але й сам папа
Уже в «Извещении кратком о латинских прелестях», одному з ранніх своїх творів, Вишенський кинув папі звинувачення в тому, що він «алчет» підкорити своєму пануванню всі країни і народи, що церква римсько-католицька давно погрузла «во лжи поганской, гордости, власти, славѣ, богатствѣ и любви свѣта сего», служить не богові, а дияволу.
Які причини спонукали Вишенського кинути ці звинувачення, котрі він потім не раз повторював і в інших своїх полемічних виступах проти папської курії, — відповідь на це питання знаходимо в заключному розділі «Извѣщения краткого»: сама римсько-католицька церква тут у нього устами своїх «антихристових» слуг радить польським властям позбавляти русинів «всякого пространства в жизни их», виключати їх з «цехов ремесницких», обмежувати «в куплях и торгах» , закривати їхні церкви, утискувати їх різними «бѣдами и досадами», а якщо вони все ж «своее христианское вѣры отступити и папѣ идолопоклонитися» не захочуть, — кидати їх у темниці, мучити, безчестити і навіть убивати «во имя найсвятшего папы».
Вишенський, як бачимо, вважав за краще вдаватися не до богословської казуїстики, а до конкретних фактів, які підказувало саме життя, багате в його часи на приклади розправи католиків над беззахисним православним населенням.
Не сховалася від уваги Вишенського і та чорна роль, яку в справі загарбання його батьківщини відіграли ідеологи польсько-шляхетської агресії, агенти Ватікану — єзуїти. «Четверорогатые Исусоругатели», «машкарники», «куревники», «вшетечники» — уже одні ці епітети на адресу єзуїтів досить красномовно говорять про ставлення до них Вишенського. Сам вираз «єзуїт» у Вишенського нерідко набирав відтінку лайливого слова.
Дуже обурений був Вишенський, коли Петро Скарга у передмові до другого видання свого трактату «О rz^dzie у iedno&ci ko&ciola bozego» дав пораду королю Сігізмунду допомогти справі церковної унії «вла- стию своєю св Бтскою» (z ramienia swego Swieckiego)У «Коротко- слівній відповіді» Скарзі Вишенський належно оцінив цей більш ніж одвертий натяк відомого єзуїта: «Толи твоя правдивая наука, езувито, яко да властию св^цкою евангельскую проповідь змоцняеш и чего евангелием зеднати себ.'ї не можеш, то тиранством справити старание чиниш? И гдѣ жь еси то во евангелии и апостольской наукѣ нашел и
3 «Памятники полемической литературы в Западной Руси», II, «Русская историческая библиотека», т. VII, СПБ, 1882, ствп. 530. 18


начитал, яко да уИиФель наказанием и порадою власть свЪцкую Понуждаете, да плЪнит и неволит вольных и свободных?.. »
На відміну від полемістів шляхетських і братських Вишенський, виступаючи проти римсько-католицької церкви, завжди підкреслював, висував на перший план — і в цьому його своєрідність як полеміста— ті її риси, які в уявленні широких народних мас зближували всякого «латинника» з «паном», перетворювали Ватікан в один з найсильніших оплотів феодально-кріпосницької реакції, в знаряддя національного і соціального гноблення. І це дає право саме Вишенського вважати прямим попередником тих передових українських письменників нового часу, які в інших історичних умовах продовжили його боротьбу з «апостольскою столицею», — Т Шевченка, І Франка, Я- Галана, який був по-звірячому вбитий найманцями Ватікану в 1949 р., С. Тудора та ін.1.
8 жовтня 1596 р митрополит, п’ять епіскопів та три архімандрити, з’їхавшись на собор у Брест-Литовський, підписали акт унії православної церкви з римсько-католицькою. 9 жовтня церковна унія, незважаючи на протест православного собору, який теж зібрався у Бресті, була офіціально проголошена, а 15 грудня того ж року затверджена королем Сігізмундом спеціальною грамотою Феодальна реакція святкувала свою нову перемогу.
У питанні про возз’єднання церков Вишенський поспішив зайняти позицію, що виключала навіть саму можливість якогось компромісу чи примирення з фактом, який стався. Впевненість у тому, що його народ ніколи, ні за яких обставин не підкориться насильству, якою завгодно ціною буде відстоювати свою національну і релігійну незалежність, звучить у'словах, якими він закінчив своє громове послання митрополиту і епіскопам, «утекшим от православное в эры»: «Не надайтеся, папы римские, кардиналы, арцибискупи, бискупи и всякое лживое священство латинского почту І Не надайтеся, власт мирская, король, и всякое преложенство, и всяк послушник папы римского, як з вами ни в чом ся соглашати православные на хощут и пап В поклонитися не изволят. Не надуйте ж ся нынБ, не надайтеся завтра, не надайтеся по завтрию, в приидуще время и в вЬки вѣков!»
Цікаво співставити ці рядки з листом князя Острозького до Іпа- тія Потія від 21 червня 1593 р. Написаний, як бачимо, незадовго до брестських подій, лист цей з конспіративних міркувань князь доручив особисто передати в руки володимирському владиці. Така обережність була необхідна, бо в листі цьому всіма визнаний «філяр (стовп) і оздоба» віри не тільки виклав свої, «власною рукою написані», умови унії пра1 Див. П. М. Д о в г а л ю к, Українські письменники в боротьбі проти Ватікану, Вид. АН УРСР, К., 1953.
2* 19


вославної церкви з римсько-католйцькою, але навіть висловив бажання особисто вступити в переговори по цьому питанню з римським папою, якщо епіскопи схвалять його проект церковної «згоди» х. Хоч проект унії князя Острозького і був відхилений через його утопічність однак Іпатій Потій мав усі підстави звинуватити князя в кричущій непослідовності, коли останній відмовився приєднатись до Брестської унії, і, навівши листа князя в «Антирисисі», саме його, князя Острозького, назвати першим ініціатором церковного «з’єдноченя».
У такій непослідовності важко було б звинуватити Вишенського: і до і після Брестського собору 1596 р. «згода» з «латинниками» для нього — предмет глузування, притч «жартовного обычая» і тих полум’яних відозв, зразок яких був тільки що наведений.
Сам факт відступу від віри батьків більшості православних епіскопів і митрополита Михайла Рогози не дивував Вишенського. Нічого несподіваного в цьому для нього не було. Готуючи унію, епіскопи керувалися, за твердженням Вишенського, такими міркуваннями: «Наши скринки и шкатулы наполненые, — міркують епіскопи самі з собою в «Пораді», — и сожизд'Бм болшие скриниска, поклонившися папЪ. ВЁмы бо, коли мы толко вѣры своее отступимо, тот князь мирский, папа, наши скриниска наполнит, тот наше прагненя ненасычонное утолит, тот наши похоти, безпрестани кипячие, установит и загамует. Тогда будемо волност м'Ьти по своей воли жити...» Вишенський цілком вірно вказав тут на мотиви, які спонукали епіскопів відступити від православ’я. Роздратовані тим, що різні «седВлники, швецы и кожемяки» вже на протязі ряду років втручаються в їх компетенцію і навіть в особисте життя, при явному потуранні з боку шляхти і магнатів, що були незадоволені ростом багатств свого духовного собрата, епіскопи на чолі з митрополитом Михайлом Рогозою дійсно дали згоду на об’єднання церков, розраховуючи насамперед забезпечити своє матеріальне становище — недоторканність своїх «прибытков» і «маетностей».
Викриваючи епіскопів і митрополита, Вишенський обрав той самий шлях, яким у наш час пішов і Ярослав Галан у своїх памфлетах, спрямованих проти останнього уніатського митрополита графа Андрія Шеп- тицького 1 2: викриття їх справжнього обличчя, оголошення різних компрометуючих фактів їх громадської і особистої біографії. «ОтвалБм тот надгробный камень и узрим явно все житие ваше першее в мирском стану и нынЬ рекомо в духовном, хто што перво был и что имЬл и хто тепер ест и што мает», писав Вишенський епіскопам.
1 «Памятники полемической литературы в Западной Руси», III, «Русская историческая библиотека», т. XIX, СПБ, 1903, ствп. 575—588.
2 В західних областях України уніатська церква припинила своє існування лише в 1946 р.
20


Найбільш похмуре враження в зображенні Вишенського справляє Кирило Терлецький, епіскоп луцький і острозький, один з перших ініціаторів церковної унії. Цю людину, морально цілком розтлінну, Вишенський навіть звинуватив у вбивстві ряду осіб з метою пограбування. «Пощупайся тылко в лысую головку, ксенже бискупе луцкий, — писав він, звертаючись до Терлецького, — колко еси за своего священства живых мертво ко богу послал, одных с Вканою, других водотопленою, третих огнепалною смертю от сея жизни изгнал? Так розум Бю, иж памятаеш, ваша милость, всБх тых, если схочеш покаятелное исповйди правду стригнути. Воспомяни и Филипа, маляра многопЪняжного! Камо тые румяные золотые по его неволном отходѣ осталися и в чием нынБ везеню седят?»
У своїй літературній боротьбі з тодішнім єпіскопатом Вишенський був не самотній. Негідною поведінкою епіскопів в однаковій мірі обу рювались і представники братського руху, і навіть шляхта задовго до Брестської унії. Досить указати на лист галицьких шляхтичів від 14 лютого 1585 р. митрополиту Онисифору 1 або на послання львівських братчиків патр.іарху Мелетію від 6 лютого 1592 р. і патріарху Іє- ремії від 7 вересня того ж року 1 2. Приєднуючись до кампанії, спрямованої проти єпіскопату, Вишенський тільки в одному розійшовся з літераторами «братськими» і шляхетськими, які писали на ту ж саму тему. Останні, картаючи єпіскопат за ренегатство, підкреслювали той факт, що унію православної церкви з римсько-католицькою епіскопи підготували як закулісну інтригу, без відома «старших своїх», не спитавши згоди у благородного «рицерства» і «панів міщан» 3. Вишенський на перший план висував панський спосіб життя епіскопів (пишні виїзди, розкішні трапези, дорогий одяг, жорстоке поводження з «підданими», які і вдень і вночі на них «трудят и мучат») — момент, який в шляхетській публіцистиці, у всякому разі, відігравав цілком другорядну роль.
Висловлюючи перш за все народну думку про зрадників батьківщини, Вишенський з великою силою дав їм відчути неминучість прийдешнього покарання за всі їх злочини: «ВБруйте, яко будет суд, 1 «Акты Западной России» т. Ill, СПБ, 1848, стор. 289—299.
2 W. М і bk о w і с z, Monumenta Confraternitatis Stauropigianae Leopoliensis, Leopoli, 1895, №№ CCVIII, CCLXXXII.
3 Див., наприклад, соборне послання князя Острозького від 24 червня 1595 р. («Акты Западной России», т. IV, СПБ, 1851, стор. 101) або протестацію, подану на варшавському сеймі 1596 р. від імені православної шляхти земським послом Київського воєводства князем Ю. Дру- цьким-Горським («Памятники полемической литературы в Западной Руси», II, «Русская историческая библиотека», т. VII, СПБ, 1882, ствп. 1125-1126).
21


и страшный суд. и так страшный, яко и нын Б, егда бы ся вам очи сердечные отворили, б егали бысте голы, як мати вас народила, оітых бискупств и от титулу того и санов тых, которых естевРимЗ наздобывали.. »
4
Найгострішій критиці піддав Вишенський і всю систему народної освіти в Польсько-Литовській державі.
Коли він починав свою літературну діяльність, доля середньої і вищої освіти в Польщі уже встигла перейти до рук ордена єзуїтів. Ще в 70-х роках XVI ст. тут почали виникати одна за одною єзуїтські колегії. Розраховані в першу чергу на шляхетську молодь, колегії ці незабаром завоювали собі найширшу популярність в шляхетських колах і римсько-католицького, і православного віросповідання. Успіх єзуїтських колегій в шляхетському середовищі не випадковий: організацією цих колегій проблема культурного переозброєння шляхетства, яке вступало в «золотий вік» своєї історії, вирішувалась саме в тому напрямі, який найбільше в цю епоху відповідав його настроям культурним запитам і класовим інтересам Єзуїтські колегії, зокрема Віденська, яка в 1578 р одержала диплом академії, давали те, чого вже не могли дати в нових умовах католицької реакції ні колись популярні протестантські школи, ні навіть славетний в минулому Краківський університет, який з кожним роком тепер втрачав своє значення. У цих колегіях шляхетська молодь не тільки набувала лоску світського «по- лерования», озброювалася грунтовним знанням необхідної в життєвій практиці латинської мови, знайомилася з основами «вільних наук»; тут вона перш за все виховувалася в дусі того активного, войовничого католицизму, який з кінця XVI ст. став бойовим прапором феодального наступу в Польсько-Литовській державі.
Для Вишенського, судячи з його творів, не були секретом ні гучний успіх, який мали в шляхетському середовищі засновані єзуїтами колегії, ні причини цього успіху. В оцінці цих колегій Вишенський розійшовся не лише з більшістю шляхетських публіцистів, але навіть з такими завзятими поборниками старовини і переконаними консерваторами в тодішніх православних шляхетських колах, як брацлавський каштелян Василь Загоровський і князь А М Курбський, які при всій своїй антипатії до єзуїтів не заперечували однак корисності для православних вивчення наук «латинського письма»
Ми не знаємо, до якої міри Вишенський був знайомий з постановкою шкільної справи в єзуїтських колегіях; найімовірніше, що теорія і практика єзуїтської педагогіки були йому відомі з розповідей земляків, які приїжджали на Афон.
22


Так чи інакше Вишенський, переходячи до критики курсу «наук вільних», викладання яких запровадили в своїх школах єзуїти, оголосив ці науки «брідней», «учением внешним», «плотским мудрованием», «прелестью художества языческого». З окремих «наук вільних» особливу антипатію з боку Вишенського викликали до себе риторика, діалектика (розділ риторики) і схоластична філософія: риторику він звичайно називав або презирливо «рыторичкой», або «празнословницей велерічной», діалектику — «лживой» і «сварливой» наукою, яка навчає тільки одного: «з белого черное, а з черного білое претворити». Щодо граматики латинської мови, викладання якої займало таке велике місце в перших класах єзуїтського гімназіуму, то Вишенський спочатку, в запалі полеміки, і її відносив до розряду «поганских хитростей и руководств»; пізніше відношення Вишенського до граматики стало більш терпимим: дуже можливо, що львівські «фундаторы благочестия», яких Вишенський відвідав у 1604 р. і з якими багато сперечався в питаннях шкільної освіти, переконали його в корисності вивчення цієї дисципліни. У всякому разі, в творах своїх, написаних пізніше 1604 р., Вишенський, так само різко, як і раніше, нападаючи на риторику, діалектику і схоластичну філософію, вже не заперечував необхідності вивчення граматики грецької і слов’янської мов. «Не бо аз хулю грамотичное учение и ключь к познанию складов и речей, якоженѣцыи мнят... — писав він до стариці Домнікії, — не бо о сромоті учащихся аз глаголю: да не отпадут благочестия, утверждаю»; «в-первых, ключь, или грецкую, или словенскую грамматику, да учат», навіть радив Вишенський землякам, викладаючи програму «істинної» освіти.
Для характеристики ставлення Вишенського до латинської освіченості, єзуїтських шкіл і наук особливо великий інтерес мають його зауваження в «Зачапці» з приводу четвертого розділу третьої частини трактату Петра Скарги: «О rz^dzie у iednoSci koSciola bozego». Не заперечуючи того, що «костел латынский»'дійсно «по всіх сторонах науки и школы фундовал», Вишенський однак не надавав цьому фактові того значення, яке йому приписував Скарга. Він вважав, що для похвали нема ніяких підстав. Сам факт «фундования наук» ще ні про що не свідчить. Справа не в кількості шкіл, а в їх якості; все питання в тому, «что за школы и науки» заснував «костел латынский». «За спасение ли твое костел латынский (которым ся хвалиш) ті школы и науки во своем послушенствѣ фундовал или за погибель и жизнь суетного вѣка сего?» запитував Вишенський Скаргу. На думку Вишенського, — «запогибель», через те що науки ці — лженауки: породжуючи саму тільки гордість, заздрість, зарозумілість, будучи джерелом «звад» серед йю- дей, обману, «кичения» одних перед другими, вони не наближають, а віддаляють людину від істини. «Пощупай только себі, Скарго, ты еси первый ученик школы латынской, — не вси ли плоды тые гнилые 23


и погибелию вѣчною смердящие в тебѣ гнѣздо имѣют?» запитував він Скаргу.
Немає нічого дивного, що, даючи таку оцінку латинським школам і наукам, Вишенський з усім властивим йому запалом і прямолінійністю закликав «православных христиан Малое Росии» не захоплюватися усіма цими «поганскими» науками, кинути всі ці «диалектики, силогизмы и вывроты препирателные и велерѣчия самохвалные».
«Досыть нам вѣдати о собѣ и о своих нам единогласных и присных! — писав він до земляків. — Тѣх утвержаймо и воспоминаймо вѣдомостью нашего православия, писанием, наукою, друкованием книг, училищи и довольствы от избытков наших. А латыню совсѣм навсѣм оставимо! Ни ся их о чем, яко мнящихся мудрых, ани како пытаймо, ни их науки и лжеправославия на искушение слушаймо, ниже их хитрости на наше цвечение и полерование (наше навчання і освіту) учимся, ниже их власти и начальства страшимося, ниже их розмноженню и розширенню чю- димся!»
Вишенського, демократа і патріота, не могло не турбувати прагнення єзуїтів нав’язати українському народові чужу йому латино-поль- ську католицьку культуру. За всіма його нападками на єзуїтів, їх школи і науки відчувається турбота про те, щоб його «убогая Русь» не наслідувала приклад деяких «младенцев бѣлобрадых руских» (тобто шляхтичів) і не втратила свого національного обличчя, своєї культурної незалежності.
Вишенський наполягав на такій постановці шкільної освіти на Україні, яка, сприяючи основній меті всякої освіти — моральному очищенню, спиралася б перш за все на свої місцеві культурні традиції. Велике значення в справі народної освіти Вишенський надавав ретельному вивченню слов’янської мови. Зневажливе ставлення Скарги до слов’янської мови викликало глибоке обурення Вишенського Слов’янська мова, «плодоноснѣйшая от всѣх языков и богу любимшая», була йому дорога подвійно: не тільки як стародавня мова православної церкви, але й як символ єдності всіх східних слов’ян, символ кровного споріднення «Малой Росии» і «Великой».
5
Гостра критика окремих сторін сучасної йому дійсності привела Вишенського до осудження всього укладу життя, всього суспільного ладу Польсько-Литовської держави. Про це свідчить написане наприкінці XVI ст. «Обличение диавола-миродержца», де думки, висловлені автором ще в посланні «до всѣх обще, в Лядскрй земли живущих», знайшли свій новий, чіткий виклад.
24


Написано «Обличение» у формі діалога між «прелестником диа- волом-миродержцем» і «голяком-странником». Диявол, спокушаючи «голяка-странника», «убогу и неславную» людину, блиском і красою свого «лживого» царства, обіцяє дати йому все, що він побажає, але з однією умовою: «голяк-странник» повинен, припавши до ніг «миродерж- ца», поклонитися йому. Діалог за основним своїм змістом досить близько відтворює відому сцену спокушання Христа сатаною, описану в євангелії Матфея (IV, 8—10). Вишенський не приховував безпосередньої залежності свого «Обличения» від євангельського тексту: текст цей поданий перед «Обличением» як епіграф.
Проте євангельська розповідь у Вишенського істотно перероблена, вона обросла у нього рядом таких подробиць, які, заново переосмислюючи її зміст, надають їй підкреслено публіцистичного забарвлення.
У Вишенського дія перш за все віднесена на кінець XVI ст. В євангелії Матфея сатана обіцяє Христу «вся царствия мира и славу их»; у Вишенського пя абстрактна формула спокушання заповнена конкретним злободенним змістом: диявол, обіцяючи голякові «нынешнего вБка славу, роскош и богатство», готовий зараз же зробити його одним з «дикгнитаров(сановників) и преложоных» свого «диавольского царства», а саме: епіскопом, архієпіскопом, кардиналом, навіть папою, войським, підкоморієм, суддею, каштеляном, старостою, воєводою, гетьманом або канцлером, навіть королем, — якщо тільки «голяк-странник» пообіцяє себе дияволу «на офБру, в геєну вВчную»; готовий зробити митником, купцем і корчмарем усякого, хто побажав би стати «идолопоклонником, сребролюбцем и лихоимцем»; готовий зробити «ремесльником хитрым и славным» усякого, хто хотів би «других вымыслом превзойти, чим бы еси от сусЪд прославитися и грошики собрати могл»; готовий виконати волю і тих, хто побажав би «господарем дому, древа и землЬ шмата назватися»: дружину привести, хату дати, подарувати «шмат» землі.
Як бачимо, «диавол-миродержец» у Вишенського пропонує «голяку- страннику» будь-який титул, будь-який сан римсько-католицької церкви і Польсько-Литовської держави, готовий дати йому будь-яке місце в системі сучасного йому феодально-кріпосницького суспільства. Євангельське поняття «миру», славою якого сатана спокушав Ісуса, конкретизуючись цим детальним переліком усіх станів Польсько-Литовської держави, набирає у Вишенського нового смислу: євангельський «мир» зливається у нього з уявленням про Польсько-Литовську державу. Всякий, хто побажав би стати епіскопом, архієпіскопом, войським, підкоморієм, воєводою, навіть купцем або ремісником, навіть дрібним земельним власником в умовах Речі Посполитої, тим самим стає вже співучасником диявольського царства, його слугою, його «угодником».


«Голяк-странник», виступаючи «от лица прельщаемых от диавола», відмовляється виконати вимогу «миродержца», відмовляється і від усіх благ світу, які обіцяє йому сатана: «ТобБ поклонитися не хочу... Иди за мною, сатана, изчезни и пропади сам и з царством своим прелестным!» У викладі Вишенського і цей епізод євангельської розповіді набирає нового незвичного смислу; відповідь «голяка-странника», його заклик до відречення від «миру», його слави і розкоші, переростає у проповідь заперечення всього суспільного укладу Польсько-Литовської держави.
Цю проповідь Вишенський, в тому ж «Обличении», намагався обгрунтувати і теоретично — всім ходом історії світу. З точки зору Вишенського, вся історія світу, якщо розглядати її в найбільш загальному аспекті, є історія боротьби за владу над світом, отже і над людством, «диавола-миродержца». Бог, скинувши диявола з небес за гордість, дозволив йому володіти світом, не позбавив його цієї влади і Христос. Користуючись даною йому владою, сатана, джерело брехні і первопричина всілякого зла, усіма правдами і неправдами, лестощами і хитрістю прагне за допомогою своїх злих духів, «воздушных поднебесных», усякими способами поширити свою владу над людством. І це йому, на жаль, вдається. Наочний приклад того — «руские князи я паны», які слідом за епіскопами, почувши «писк, шум, вопль, лики, свирели, гусли, тимпаны и всю музыку роскоши свізта сего», за визнанням самого «диавола-миродержца», «до того моего царства розум, мысль, любов сердечную и всю крепость телесную привязали, приліпили и приспоили суть так моцно, ИЖ их только смерть, от бога посланная, от любве моего царства розлучити может, а другое ничтоже». Вказана концепція не тільки осмислювала для Вишенського безвідрадну картину дійсності, але й виправдовувала його неприйняття цього світу зла, насильства і несправедливості.
6
Яким уявляв собі Вишенський ідеальний суспільний устрій, царство «божие», а не «диавола-миродержца»? Відповідь на це питання знаходимо в його вченні про ознаки «істинної» церкви. Як і для багатьох ідеологів антифеодального руху в середні віки, для Вишенського поняття церкви і суспільства зливалися воєдино. Суперечка про ознаки «істинної» церкви не раз в цю епоху переростала в суперечку про «істинні» суспільні відносини.
Проблемі «істинної» церкви Вишенський присвятив більшу частину своєї «Короткослівної відповіді» Петру Скарзі. Церква «правдива» уявлялася йому тут в образі заснованого на братерстві і рівності собору 26


вірних, усіма гнаних, усіма переслідуваних, що продали «имЪния своя», відреклися від «себе і своїх» і пішли слідом за Христом, сподіваючись небесного «сокровища», — тобто в ідеалізованому образі древньохри- стиянської євангельської громади.
Із числа вказаних Вишенським «знаків» істинної церкви найбільший інтерес має «знак» п’яній, за точним смислом якого—«нищета», добровільне відмовлення від власності і сім’ї, відмовлення від «себе і своїх» (Лука, XVI, 26) є обов’язковими для всякого «істинного» собору вірних.
Думку цю Вишенський розвивав і в деяких інших своїх творах в «Обличении диавола-миродержца» і в «Пораді»
В «Обличении диавола-миродержца» Вишенський устами «голяка- странника» відмовляється прийняти з рук диявола навіть «домок» і невеликий «шмат» землі. Власність, з точки зору «голяка-странника»,— ярмо, вона породжує тільки «смуток и бѣду»; кожний християнин додержуючи Христової заповіді, зобов’язаний лишити все, чим володів досі за правом власника, повинен рішуче відмовитися навіть від «малое земЛици и кгрунтику» У «Пораді» Вишенський висловлював ту ж саму вимогу, але уже в менш категоричній формі. «Не мовлю ти, — писав він, звертаючись до «дворянина», — да не имаеши ничего от житейских. Имѣй, але от благословения божия, яко и Авраам, а не от лжи и хитрости, матлярства и прокурацыи, як папежники » У першому ви падку Вишенський виступає перед нами прихильником цілковитого, беззастережного заперечення всякої власності незалежно від її розмірів; в другому — рішуче виступаючи проти великої власності, нажитої брехнею і хитрістю він не заперечує однак проти власності дрібної або, за його термінологією, «малої», придбаної «от благословения божия» Це протиріччя в поглядах Вишенського на власність, яке ми бачимо у творах, написаних в один і той же час, не повинно нас дивувати. Висновок, до якого прийшов Вишенський у «Пораді», свідчить тільки про те, що він, мріючи про відродження євангельської «нищеты», про «царство божие» тут, на землі, в умовах сучасної йому феодально-крі посницької Польсько-Литовської держави, не зовсім втратив почуття реальної дійсності
Ця сувора проповідь аскетичного зречення всіх благ і радощів світу, відмовлення від власності і навіть сім’ї в устах Вишенського, виразника сподівань і протесту широких народних мас, — не випадкова. Походження і природу цієї проповіді дуже добре з’ясував Ф. Ен гельс, характеризуючи одного з «пророків» народної реформації в Німеччині: «Для того щоб розвинути свою революційну енергію, щоб самій усвідомити своє вороже становище у відношенні до всіх інших суспільних елементів, щоб об’єднатися як клас, нижча верства повинна почати з відмовлення від усього того, що ще може примирити її з 27


Існуючим суспільним ладом, зректися тих небагатьох насолод, які хвилинами ще роблять зносним її пригнічене існування і яких не може позбавити Ті навіть найсуворіший гніт» х.
Апологія ранньохристиянського церковного ладу тісно пов’язувалась у Вишенського з апологією православної церкви в Польсько- Литовській державі. І в цьому нема нічого несподіваного. У XVI— XVII ст. ст. на Україні, в роки найжорстокішої польсько-шляхетської агресії, боротьба українського народу за національну незалежність не могла не бути одночасно і боротьбою за символ цієї незалежності— за віру.
З погляду Вишенського, православна церква в Польсько-Литовській державі, на відміну від церкви римсько-католицької, не тільки відповідає усім вимогам «істинної» церкви, але є й живим її втіленням тут, на землі. Твердячи це, Вишенський, звичайно, дуже згустив фарби: в його зображенні православна церква явно стилізована під древньо- християнську часів ЇЇ переслідувань і гонінь. Але частка істини в цій характеристиці все ж була В Польсько-Литовській державі православна церква дійсно не користувалась і половиною тих привілеїв, які мала пануюча римсько-католицька церква. Становище православної церкви в Польсько-Литовській державі стало особливо важким в другій половині XVI ст., коли почалася католицька реакція Брестська унія 1596 р. довершила занепад православної церкви в Польсько-Литовських землях: її матеріальна база була остаточно підірвана, звинувачена в «схизмі», вона була оголошена поза законом і приречена на напівлегальне існування. Отже, деякі підстави зближати сучасну йому православну церкву з древньохристиянською часів її переслідувань і гонінь у Вишенського були. До якоїсь міри відповідала вона його ідеалові євангельського «малого стада» і за своїм класовим складом. Шляхетські публіцисти латинської орієнтації, протиставляючи православну церкву римсько-католицькій, по суті були цілком праві, коли називали православ’я релігією «хлопів»: церква православна в Польщі справді була переважно, особливо після ренегатства епіскопів і масового переходу в кінці XVI ст. панів у католицтво й уніатство, церквою «хлопів простих».
Високо оцінюючи саме fi риси православної церкви, які в його уявленні зближали її з древньохристиянським собором вірних, Вишенський, природно, був дуже зацікавлений в тому, щоб церква православна і надалі не втратила своєї євангельської «чистоти». Оберігаючи цю «чистоту», Вишенський в турботах про неї висловив ряд таких положень, які з погляду навіть офіційних охоронців православ’я не могли не
1 Ф. Енгельс, Селянська війна в Німеччині, Держполітвидав УРСР, К., 1954, стор. 48.


здатися єретичними. Маю на увазі ті сторінки його творів, де проголошується ідея вільної, безпастирської церкви.
«ЛЬпше бо вам без владык и без попов, от диавола поставленых, до церкви ходити и православие хранити, — писав Вишенський у «Пораді» землякам, — нежели с владыками и попами, не от бога званными, у церкви быти и с тое ся ругати и православие попирати. Не попы бо нас спасут, или владыки, или митрополиты, але вЬры нашее тайнство православное с хранением заповѣдей божиих — тое нас спасти мает» Цю ж думку Вишенський, пославшись на слово «о лжепастырех и лже- учителех» Никона Чорногорця, пізніше повторив і в своїй «Зачапці»
В устах Вишенського ця проповідь безпастирської церкви, вільної спілки вірних, не підлеглої церковній ієрархії, заслуговує на всіляку увагу: вона є наочним прикладом того, що ідеї, які надихали діячів західноєвропейської народної реформації, були в свій час надбанням не тільки західної, але й східної Європи.
Вчення Вишенського про ознаки «істинної» церкви — типова середньовічна утопія хіліастичного походження. Утопічною була його думка про можливість поновлення в умовах історичної дійсності XVI— XVII ст. ст. ранньохристиянського церковного ладу; утопічними, фантастичними в умовах того часу були і всі ті вимоги, навіть найпростіші з них, на здійсненні яких він наполягав, протиставлячи «лживому» царству «диавола-миродержца» свій ідеальний «новий Ієрусалим» в образі православної церкви, опоетизованої ним і оточеної ореолом страждання і мучеництва. Але в одному відношенні ідея «істинної церкви» Вишенського все ж являє собою безумовний інтерес для історика народно-визвольної боротьби на Україні XVI—XVII ст. ст.: вона була спробою поставити під сумнів погляди і уявлення, що здавалися досі непорушними, вийти, хоча б у мріях, за межі існуючого феодально- кріпосницького ладу життя, протиставити цьому ладу інший, більш довершений і справедливий.
7
Система поглядів Вишенського не позбавлена внутрішніх протиріч. Світ дуже поганий, і переробити його — здавалось Вишенському —' вже неможливо, а за теперішнього часу пізно: занадто великі розміри світового зла, яке збиралося століттями, занадто міцні сіті, що ними диявол встиг обплутати людство. Боротьба «малого стада» вірних богу, «останка народа руского», з всемогутнім тепер в Польських землях «диаволом-миродержцем» наперед приречена на невдачу.
Щоб врятуватися, є тільки один шлях — покаяння в гріхах і моральне день у день «исправление». Сам процес цього «исправления»
29


Вишенський, судячи з його «Позорища масленого», твору, що був спеціально написаний на захист «пустынного воспитания», уявляв собі приблизно так, як описували його афонські «ісіхасти». відречення від усіх життєвих благ, «нощное бдЪние», «умная» молитва, а в результаті — духовне просвітлення і очищення від скверни
Поступове сходження по щаблях духовної довершеності — завдання важке і майже нездійсненне в «градЪ многомолвном и суетном» Ті, хто бажає справді очиститися від гріхів, пройти весь курс духовного «полерования», повинні піти від суєти мирської в «пустиню» Йідхід в «пустиню», беззастережне відмовлення від усіх радощів і втіх цього «дочасного» життя здавалися Вишенському найкращим засобом не тільки досягти вершин морального «исправления», але й продемонструвати своє неприйняття дійсності Думка про необхідність усім «істинним» християнам якнайшвидше покинути межі Польської землі — цар ства «диавола-миродержца», тікати куди завгодно, але тільки тікати, була сформульована Вишенським вже досить чітко в його «Писании до всЬх обще, в Лядской земли живущих» «Покайтеся убо всЬ жители тоя земли! Покайтеся, — закликав тут Вишенський, — да не погибнете двоякою погибелию, и вЬчною и дочасною, от скораго гнѣва божия нагло. Аще ли же не хощете, тогды к вам, стаду православному, христианскому роду, мовлю будете готови отлучитися от того поги- белного антихристова и содомскаго рода, да есте истинною новый Израиль, а не с поганци погане»
Суворий викривач суспільного зла, Вишенський ніде в жодному із своїх творів, навіть не поставив питання про можливість завоювання царства «диавола-миродержца» насильственим шляхом Наляканий розмірами зла, пануючого в Польсько-Литовській землі, він виступив з проповіддю пасивного опору
8
Існує думка, що Іван Вишенський близько стояв до братського руху і навіть був одним з найбільш впливових його «путеводителей». Думку цю вперше цілком ясно висловив П О Куліш 1; до нього приєдналися і деякі інші дослідники життя і діяльності Вишенського. Тим- ч.асом доступні нам фактичні дані цього положення не підтверджують
Наочне уявлення про те, яку насправді позицію займав Вишенський щодо братського руху, дає характерний епізод з його біографії, на який не звертали належної уваги. Маю на увазі його конфлікт з львівським братством, центром православної міської опозиції тих років на Україні. Справа стояла так.
1 П. А. К у л и ш, История воссоединения Руси, т. І, СПБ, 1874, стор 298—299, 318-319; пор т. II, СПБ, 1874, стор. 167, 252.
30


Маючи потребу в людях І знаючи Вишенського як письменника, що неодноразово виступав на захист національної і релігійної незалежності свого народу, львівські братчики вирішили в інтересах за- гальної справи і своєї організації залучити Вишенського до участі в братському русі. Дуже можливо, що думка ця виникла у керівників братства ще в роки, які передували Брестській унії 1596 р. Між братством і Вишенським зав’язалося листування, участь в якому взяв навіть сам патріарх александрійський Мелетій. Що писали братчики Ви шзнському, — невідомо, бо листування це, на жаль, до нас не дійшло. Слід гадати, що братчики наполегливо домагалися повернення Вишенського на батьківщину; глухий натяк на це є в кінці послання Вишенського до епіскопів. Можливо, вони вже тоді пропонували йому місце проповідника при братській церкві. У 15Є6 р Вишенський одержав листа від патріарха Мелетія; обережно давши зрозуміти Вишенському, що турбуватися слід про «спасіння» не лише самого себе, але й своїх ближніх, патріарх в свою чергу радив йому залишити «пустиню» і приєднатися до боротьби «синів божих» з «савроматами»1. Ні прохання братчиків, ні порад? патріарха особливого враження на Вишенського не справили, судячи з того, що він не дуже поспішав з від’їздом. Т ільки в 1604 р. виїхав Вишенський на Україну. Погостювавши деякий час в Уторниках у свого давнього приятеля Іова Княгиницького, він в кінці 1604 р. або на початку 1605 р прибув, нарешті, до Львова. Запрошуючи Вишенського до себе і сподіваючись, що. приїхавши до Львова, він приєднається до братської організації, львівські братчики однак жорстоко помилилися в своїх розрахунках. Вишенський не тільки рішуче відхилив їх пропозицію проповідувати в братській церкві, але, проживши у Львові зовсім недовго, несподівано для всіх відбув із Льво ва спочатку в Уневський монастир, а потім в незадовго перед тим заснований Манявський скит, до Іова Княгиницького, в товаристві якого і провів останні дні перед від’їздом назад (у 1606 р.), на Афон. Львівські братчики образилися на Вишенського. Юрій Рогатинець, один з головних керівників братства, надіслав йому листа, зміст якого в загальних рисах відомий нам з переказу Вишенського на початку його послання до стариці Домнікії. Судячи з цього переказу, Юрій Рогатинець, дуже роздосадуваний раптовим і явно демонстративним відходом Вишенського в Унев, різко дорікав йому за небажання допомогти братству; наполягав на негайному поверненні Вишенського до Львова; попереджав про неприємності, яких йому неминуче доведеться зазнати, якщо він не виправдає «народно ожидание»; нагадував про те, що Христос не заради «пустыннолюбия» в свій час повів народ в пустиню, 1 І. Ф р а н к о, Іван Вишенський і єго твори, Льв., 1895, стор. 457—458.
З/


але заради «мучительные и завистные власти», яка не давала йому вільно сіяти слово боже, і що тепер тікати в пустиню вже нема потреби, бо проповідь в містах не забороняється; слідом за патріархом Мелетієм вказував на те, що «пустыня єдиному ходатайствует спасение, проповідь же многим». Вишенський не лишився в боргу На докори відповів докорами, доводам «пана Юрка» протиставив свої доводи. Відповідь на лист Юрія Рогатинця Вишенський надіслав своїй приятельці стариці Домнікії: за відомостями Вишенського, Юрій був хворий, і тому він не хотів його турбувати під час хвороби. Написане в 1605 р. послання Вишенського до стариці Домнікії — єдине, власне, джерело наших відомостей про його конфлікт з львівським братством — цікаве не тільки тим, що Вишенський одверто вказав у ньому причини, які спонукали його відхилити принадну пропозицію львівських братчиків проповідувати в братській церкві, але й тією надзвичайно суворою критикою, якій він піддав тут братську організацію в цілому.
Судячи з цього послання, основною причиною, яка примусила Вишенського демонстративно знову піти в «пустиню», було велике розчарування в братському русі і його керівниках.
Описуючи стариці Домнікії свої враження від ближчого знайомства з діяльністю братства, Вишенський перш за все обрушився на тих самих шкільних «казнодѣев» (проповідників), в середовище яких розраховували ввести його львівські братчики. «Присмотрися, госпоже, что пользуют их чернилом хитрости (а не духа святаго словесы) воспитанные школные казнодѣи, — писав він Домнікії,—которые, з латинской ереси себѣ способ ухвативши, зараз школы, бают, проповѣдают и учат, а полѣровнаго и безстрастнаго жития не хочют». За спостереженнями Вишенського, ці «казнодѣи», «латынских басней ученицы», «трудитися в церкви не хочют», тільки «байки риторские» знают та «комедии строят и "играют».
Не витримує критики, з точки зору Вишенського, і вся постановка навчальної справи у братській школі: замість того, щоб навчати дітей «благочестя», укріплювати в істинах православної віри, братські вчителі, «тепѣрешние наши новые руские философы», наслідуючи приклад єзуїтів, навчають їх «внѣшним хитростям» латинських наук.
Дуже обурювала Вишенського і та розкіш, серед якої жили львівські «фундаторы благочестия» «На тое слово отповѣдь пану Юркови,— не без ущипливості писав Вишенський, коментуючи дану йому Рога- тинцем пораду залишити «пустиню» і повернутися до Львова, — яко нетолко я, ничтоже сый в очах людских, але подобно ино сам Христос с небеси, если бы звал, крест свой залецал и в пустыню изыйти (для очищенья помысла и навыкновенья брани бѣсовское) росказал, подобно не только народа, але и самого книгочию народонаставника, пана Юрка, з логовиска мирского бы выторгнути не могл, бо ся добре напечатали
32


смаки, іохи, шафраны, пѣрце и пирожные сласти на помыслѣ и угождению его». «Обецую ти, — запевняв Вишенський Домнікію, — что ся крестом христовым пан Юрко прелстити не даст и для него роскоши львовское не оставит».
Найнеприємніше враження справили на Вишенського також відсутність одностайності серед керівників братства і постійні сутички між ними, — зокрема сварка між Рогатинцем та Іваном Красовським.
Навряд чи Вишенський ставив собі за мету в приватному листі до Домнікії дати вичерпну критику всіх сторін діяльності братства; найімовірніше, що він у цьому посланні, явно написаному в стані крайнього роздратування, під свіжим враженням щойно одержаного листа від Юрія Рогатинця, відзначив лише ті моменти, згадка про які була йому особливо неприємна. Ось чому для характеристики ставлення Вишенського до братського руху особливого інтересу набирає перш за все сам факт його розриву з львівським братством.
Щоб зрозуміти об’єктивний смисл цього факту, необхідно згадати, яку роль відіграв братський рух у конкретних умовах класової і національної боротьби на Україні в XVI—XVII ст. ст. Братства — об’єднання заможного міського міщанства і дрібнопомісної шляхти — ніколи не були «народними» організаціями в тому розумінні, в якому звичайно вживали це слово історики, схильні розглядати ці організації і їх діяльність крізь призму націоналістичної романтики. Керівна роль в братських організаціях завжди належала міській аристократії. Політичні вимоги цієї аристократії мали більш ніж поміркований характер; аж ніяк не посягаючи на «права» і «вольності» шляхетства, вони добивалися лише деяких пільг для міщан, контролю за діяльністю єпі- скопату, права самоврядування. Поміркованості її вимог відповідала і поміркованість її політичної тактики; принципи останньої в свій час непогано були сформульовані в «Elenchus», полемічному трактаті, j виданому польською мовою 1622 року Віленським СвятодухівсЬким ' братством: «Ми, крім бога, *в невинності своїй іншої втіхи не маємо, тільки трибунали, сеймики і сейми, — писав автор трактату, звертаючись до уніатів, — на що можемо ще розраховувати? На них постійно благаємо справедливості, просимо спокою і врятування нас від вас, утискувачів наших, і змушені робити це, поки вас, переслідувачів наших, які на шию нам силою сідають, не скине з неї справедливий суд божий і вирок його милості короля, пана нашого милостивого» \
1 	«Архив Юго-Западной России», ч. І, т. VIII, К-, 1914, стор. 672. Пор. послання князя Острозького львівським братчикам від 17 травня 1600 р.: «Мои милые панове, мещане львовские! Укривженья и убли- женья в вольностях, которые ваши милости терпите, барзо жалую... В тым укривженыо вашим милостям никакой рады не даю, тылко быт терпеливыми а чекати змилованья божого: азали вжды з милосердья
3 I. Вишенський 33


Братські організації енергійно боролися з церковною унією здійснили немало корисних заходів культурно-освітнього характеру. Безумовно позитивне значення діяльності братських організацій в цьому напрямі не підлягає сумніву. Слід все ж відзначити, що боротьбу з унією братчики провадили в найтіснішій спілці з православною шляхтою, яка, підтримуючи братчиків у цій боротьбі, інколи навіть фінансуючи їх культурно-освітні починання, завжди намагалася використати братський рух перш за все в своїх власних інтересах. Міська опозиція на Україні в ці роки була ще дуже слабка, щоб самостійно боротися за здійснення своїх прагнень і вимог.
Усе це пояснює нам справжню причину того великого розчарування, якого зазнав Вишенський, коли дістав можливість ближче познайомитися з діяльністю братських організацій. Вишенський пішов із Львова, через те що братство і його керівники не виправдали надій, які він покладав на них. Для нього, плебея, навіть львівські братчики були занадто «панами». Співчуваючи діяльності братства, спрямованій проти унії, Вишенський рішуче розійшовся з братчиками не тільки в ряді окремих питань, але й в основному, центральному, — питанні про те, як боротися із злом; «трибунали», «сеймики і сейми», протестації, пе тиції, прилюдна проповідь та іп. — все те, чому братчики надавали, не без підстав, такого великого значення, здавалося Вишенському недостатньо радикальним, недостатньо ефективним. Він пропонував братчикам інший шлях, шлях, який йому здавався найбільш правильним і доцільним: цілковите заперечення існуючого укладу життя, відхід з цього світу, що погруз у злі, в «пустиню» — за межі Польсько- Литовської держави. Братчики відмовилися піти цим шляхом. Пропонуючи свій шлях, Вишенський виявив такий «максималізм», який не міг не викликати рішучого опору навіть з боку рядових львівських «фундаторів благочестя». Конфлікт був неминучий. Вишенський пішов із Львова.
З точки зору деяких дослідників життя і діяльності Вишенського, його демонстративна відмова від співробітництва з львівськими братчиками — непростима помилка, яку можна розцінювати тільки як «від- пекування Вишенського від народа» х. Така оцінка поведінки Вишенського здається мені неточною, вона затемнює справжній смисл конфлікту Вишенського з львівськими братчиками. Він пішов із Львова зовсім своего святого и серце и хуть его королевской милости до того наклонит, яко бы нѣкого нѣ в чом не кривдити и овшем кождого при своим взглядом справедливости святое зоставити будет рачил» (W. М і 1 к о- w і с z, Monumenta Confraterni tat is Stauropigianae Leopoliensis, Leo- poli, 1895, стор. 852).
1 	M. В о з и я к, Історія української літератури, т. II, Льв., 1921, стор. 162—163.
34


не тому, що, турбуючись про спасіння власної душі, забув про «народ»,— навпаки: він був переконаний, що, пропонуючи братчикам тікати в «пустиню», покинути межі Польсько-Литовської держави, вказує своєму народові єдино можливий шлях до спасіння, стає у пригоді не тільки братчикам, але й усім «обитателям Малое Росии» Вишен- ському здавалося, що братчики кличуть його до примирення з існуючою дійсністю, — а він закликав не до примирення, а до цілковитого беззастережного заперечення дійсності, до відмовлення від будь-якого навіть тимчасового компромісу. Вишенський і львівські братчики не могли домовитися між собою, бо не розуміли одне одного
9
Шукати перш за все «слі>д существа правды», писати «просто», без «баснословия» і «риторского ухищрения» — такі правила, яких Вишенський, за його власними словами, завжди дотримувався, коли брався за перо. Характеризуючи себе як письменника, Вишенський не помилився: прагнення підпорядкувати свій виклад, в першу чергу, вимогам змісту, «простота» — дійсно найбільш характерні особливості літературного стилю Вишенського, який з перших же днів своєї письменницької діяльності приєднався не до латино-польської, а до місцевої, слов’яно-української літературної традиції.
Твори Вишенського, які дійшли до нас, написані в традиційних жанрах «учительної» літератури — так званого соборного послання, діалога в його найпростішій, запитально-відповідній, формі, полемічного трактату. Соборне послання «православным христианам Малое Росии» — форма, якій Вишенський віддавав перевагу над усіма іншими і до якої звертався особливо часто. Правильна, якщо розглядати твори Вишенського в цілому, ця класифікація його творів за їх жанровою приналежністю, коли мова йде про кожний його твір, взятий окремо, потребує однак ряду застережень і поправок. Справа в тому, що Вишенський далеко не завжди до кінця витримував свої твори в рамках того чи іншого жанру. Майже кожний його твір — своєрідний сплав усіх тих жанрів, в системі яких він писав. Діалог у Вишенського нерідко переростає в послання, послання трансформується в діалог, полеміч ний трактат набуває рис, які наближають його до послання або діалога. Серед творів Вишенського немало таких, відносно яких важко сказати, до якого саме виду вони належать: так переплетені в них ознаки усіх трьох жанрів одночасно.
Цьому характерному для Вишенського жанровому синкретизму, який свідчить про його тенденцію не рахуватися ні з якими правилами і нормами, якщо вони заважають йому висловити ту чи іншу думку, утруднюють виклад, відповідає і «простота» композиційної структури З* 35


його творів. Відсутність чіткого плану, непропорціональність складових частин твору, нагромадження один на одного текстових відрізків, варіюючих одну і ту ж тему, іноді значні виписки — такі особливості композиційної будови більшості творів Вишенського, навіть найкращих з них, найбільш повноцінних в художньому відношенні.
Той факт, що Вишенський не тільки намагався писати, але дійсно писав «просто», без усяких^претензій на професійне «хитрословие», підтверджується і аналізом стилістичної будови його творів.
Стилістична будова творів Вишенського неоднорідна. Вона заснована у нього на чергуванні двох систем викладу, які зовні взаємно виключають одна одну, але внутрішньо пов’язані між собою.
Перша характеризується високою патетикою, емоціональним піднесенням мови, завжди пристрасної і схвильованої, гранично насиченої викривальним пафосом; друга — різким зниженням цього емоційного напруження в бік їдкої іронії, глуму над ворогом, сатири.
І того і другого Вишенський домагався, маючи в своєму розпорядженні відносно невеликий запас прийомів мовної художньої виразності. Риторичне запитання і риторичний оклик, чергування речень однієї і тієї ж синтаксичної конструкції, нагромадження слів, подібних між собою не тільки за значенням, але й за звучанням, імітація діалога за допомогою запитально-відповідних формул — ось, по суті, і весь нехитрий механізм його мови, то урочисто-піднесеної, то сповненої ущипливості і сарказму; прийоми ці прості і самі по собі, і по тій основній функції, яку вони виконують у Вишенського. Вони ніколи не служать у нього меті орнаментальної прикраси мови або, кажучи його словами, «риторского ухищрения»; вони для Вишенського завж- д і — перш за все спосіб обгрунтування думок, полеміки з супротивниками, агітації. Приголомшуючи читача зливою запитань, окликів, завжди гострих і несподіваних неологізмів, повторень та ін,, Вишенський мимоволі заражав його своїм або піднесено-емоційним, або підкреслено іронічним ставленням до справи і примушував вірити, часом на слово, у сказане. Він це і сам добре розумів, коли не без гордості протиставляв свою «простоту» — «риторскому ухищрению» своїх товаришів по перу, вихованих «чернилом школьное хитрости».
У творах Вишенського є елементи, які визначають майбутній розвиток української літератури.
Великий інтерес становлять жанрові сценки з побуту магнатів, шляхти і єпіскопату, які зустрічаються у нього переважно в «Пораді» і в посланні до епіскопів. Вишенський виявив тут і велику спостережливість, і вміння помічати типові деталі як зовнішнього вигляду зображуваних осіб, так і їх оточення. Ось, наприклад, його портрет шляхтича в «Пораді»: ходить він, «перекривляючи макгерку (шапку) то на той, то на сей бок, шию напяливши, як индийский кур», а перед паном, 36


знатнішим за себе, стоїть, «переплетая» ногами, «то тую, то сюю наперед поставляючи»; портрет п’яного пана, якому слуги безперервно «волочать» з погребів «бочки з пивами, барила з медами, барилки з винами, шкатулы з фляшками, наполнеными вином, малмазыею и горѣлкою горко-дорогою», сам він «глытает» тільки «смачнейшее» вино чи пиво, а пиво чи вино, яке не сподобалося йому, наказує давати «подлѣйшим черевом»; образи епіскопів, які у супроводі «барвяноходцев» (ліврейних слуг) з’являються на торжищах «в гатласѣ, ядамашку и соболѣх шубах», волочачи за собою «воскрылия реверенд»; опис поголовного хабарництва при королівському дворі, що викриває ті засоби, якими звичайно добивалися у ті часи права «на панствованя бискуп- ских доходов и пожитков». Ці сатиричні сценки і зарисовки Вишенського — найбільш ранні в українській літературі зразки реалістичного зображення дійсності.
Не менший іьтерес у цьому зв’язку викликають до себе і окремі у Вишенського випадки запровадження в текст живого народного «просторіччя». Вишенський ніколи не робив цього з метою стилізації своєї мови під чужу або з бажання спародіювати незвичне для нього слововживання; перехід Вишенського на «просторіччя» має своїм джерелом бажання підшукати саме те слово чи словосполучення, які найбільш точно виражають його думку. Не випадково Вишенський найчастіше звертався саме до живої народної мови, коли висміював чи картав «моцных и преложоных» своєї батьківщини. «Грѣшник ест, которий мирского щастя ся наел, от которого роспукнутися и нагле здохнути мусит...»; «хулиш и ругаеш, а сам в пелюхах смраду несытства всѣгды ся валяєш...»; «своего брѣвена... видѣти не хощеши, а на порохно братнее видѣти его широко очи продрал еси...»; «на сироты церковные и прекормлене их от благочестивых христиан наданых лупите из гумна стоги и обороги волочите...» і т. ін. Ці і аналогічні їм слова і словосполучення, іноді грубуваті, але завжди влучні і виразні, — прямі провісники тієї реформи української літературної мови, яку на рубежі XVIII—XIX ст. ст. здійснив І. П. Котляревський і в середині XIX ст. завершив Т. Г. Шевченко.
10
Знайдені С. М. Соловйовим у 1858 р. 1 і вперше частково надруковані М. І. Костомаровим у 1865 р.1  2, твори Івана Вишенського пред- 1С. Соловьев, О некоторых рукописях и редких печатных сочинениях XVI и XVII века, относящихся к истории Малороссии, «Библиографические записки», 1858, № 9, стер. 276—278.
2 	«Акты Южной и Западной России», т. II. СПБ, 1865, стер. 205—270.
37


метем наукового дослідження стали тільки в 70-х роках минулого століття.
З 	робіт, присвячених Вишенському і його літературній діяльності, найбільш вартими уваги є роботи І. Франка.
Вишенським Іван Франко зацікавився ще в 1886 р. Вишенський завжди цікавив Франка і як людина, і як письменник — «один із батьків і творців народної южноруської літератури» Ч Багато що готовий був Франко простити Вишенському за його «живе чуття і живу фантазію», його «гумор і іронію» за його благородний гуманізм, за його постійну турботу про тих, «про котрих в его часі мало хто думав», — «про мужиків, панських та біскупських і монастирських підданих»1  2. Не в позитивній програмі Вишенського, а в його завжди пристрасній, гострій критиці всіх основ сучасного йому феодально-кріпосницького суспільного ладу бачив Франко історичне значення його громадсько- літературної діяльності. «Зачіпаючи в своїх творах нетілько всі важній- ші спірні питання між православними і латинниками, але також усі найважнійші питання етичного і культурного життя тодішньої Русі, Вишенський, аскет і мовчальник, зробився першим южноруським публіцистом в великім стилю, а хоч не всі его думки могли бути приняті его земляками за провідні думки дальшого розвою, то всі вони були плодотворні вже тим одним, що будили думку, дискусію, рух, а разом з тим вироблювали відвагу і силу до дальшої боротьби» 3.
Цінуючи у Вишенського саме цю сторону його діяльності, Франко навіть протиставив його людям свого покоління як високий зразок людини і борця за народну справу. «Се не простий случай, що іменно ему посвячуєсь тілько спеціальних праць в нашім часі, алчущім і жаж- дущім високого ідеалу морального і суспільного, серед сучасного покоління, котре бажало би вирватись з пилу ученості і з гарячки пере- дразнених та перенатужених нервів на вільний світ, у свіжу, здорову атмосферу, між людей, сильних характером, суспільних по натурі, спосібних до сильної любові і сильної ненависті, енергічних та рішучих в добрім чи злім» 4.
Вишенському Франко присвятив кілька статей, велику книгу (найбільш грунтовну в нашій науці спробу монографічного дослідження життя і діяльності Вишенського), нарешті поему, одну з кращих в його поетичному доробку, — «Іван Вишенський», вперше надруковану 1900 року в збірці віршів «Із днів журби».
1 І. Франко, Іван Вишенський І его твори, Льв., 1895, стор. 493.
2 Т а м же, стор. 469.
3 Т а м же, crop. 461—462.
4 Т а м же, стор. 491—492.
38


В центрі уваги Франка-поета—психологічний портрет Вишенського. Для Івана Франка Вишенський-людина завжди був сповненою глибокого інтересу психологічною загадкою. Він і намагався розгадати її в своїй поемі: в поемі зробити це було йому легше, ніж у книзі, скутому вимогами наукового історико-літературного дослідження. Він створив свій образ Вишенського-людини — образ, пройнятий теплим ліризмом і, як це відзначив уже В. Щурат \ у якійсь мірі для самого Франка автобіографічний.
Поема Франка — поема про беззавітну любов до батьківщини, про патріотичний обов’язок людини, що живе в такі роки, коли його батьківщині загрожує смертельна небезпека. Найбільш яскраво смисл поеми розкривається в її заключному епізоді. Одного разу, коли Вишенський, «в засліпленню безумнім», уже давно жив у печері, — до берегів Афону пристала барка: до Вишенського приїхали земляки; «рідна Україна, стара мати-жалібниця» просила їх привезти Вишенського на батьківщину. Марно однак благали вони його повернутися додому, даремно подавали знак до відплиття. Коли земляки, не дочекавшись Вишенського, виплили в море і їх «кунтуші козацькі і шапки червоноверхі» сховалися за горизонтом, Вишенський у збентеженні почав молитй бога вчинити чудо: повернути барку, а коли не можна, —дозволити йому до неї «птахом долетіти або збігти, мов по кладці, по промінню золотім». Чудо в свідомості Вишенського сталося. Він на сонячному промені зійшов у море, слідом за земляками, що пливли на батьківщину.
1 В. Щурат, Франків «Іван Вишенський», Льв., 1925, стор. 8—13.


КНИЖКА
КНИЖКА ИОАННА МНИХА ВИШЕНСКОГО ОТ СВЯТЫЯ АФОН- СКИА ГОРЫ В НАПОМИНАНИЕ ВСѢХ ПРАВОСЛАВНЫХ ХРИСТИАН, БРАТСТВАМ И ВСѢМ БЛАГОЧЕСТИВЫМ, В МАЛОЙ РОССИИ В КОРОНѢ ПОЛСКОЙ ЖИТЕЛСТВУЮЩИМ, ИНОЧЕСКАГО ЧИНА ОБЩЕЖИТЕЛЕМ, АРХИМАНДРИТОМ, И СВЯЩЕННОИНО- КОМ, И ЧЕСТНЫМ МОНАХОМ, И ИНОКИНЯМ ВСѢМ, СЕСТРАМ НАШИМ, И ПРОЧИИМ ТЩАТЕЛЕМ ЦЕРКОВНЫМ, БЛАГОДАТЬ ГОСПОДА НАШЕГО ИСУСА ХРИСТА И ЛЮБЫ БОГА ОТЦА И ПРИЧАСТИЕ СВЯТОГО ДУХА БУДИ СО ВСѢМИ ВАМИ АМИНЬ
Посылаю вам термину о лжи, которая над истинною у вашей земли царствует, и бог от всѣх сторон и частий христианства хулится, духи ж лукавии поднебеснии (к ним же нам брань, по Павлу) в християнствѣ нашем владѣют, отнюду же за невѣрие и бесплодие наше попущенії есмо в запустѣние з нашею правъславною вѣрою. И если ся не почуете и не справите, знаючи да знаете, яко и в конец благочестие наше запустѣет, оставшии ж в безвѣрии вси погибнут. Уготован бо сосуд гнѣва божия на вашу землю пролитися, чому забѣгайте покаанием и исправлением вашим яже ко богу скоро. Понеж нѣсть незбожнѣйшее, хулнѣйшее, и несправедлившее, и нечистшее землѣ ни в поганьствѣ, як же ваша земля. Прото, молю вас, спасайтеся образом Лота, избѣгша из Содомы во Сигор, — Сигор же ест покаяние и очищение от грѣха — сицевым образом, яко ту послѣди о очищении церкви реклося, найдете. А егда сие исправите, чаю на милость божию, яко 41


призрит на нас паки милосердным оком и благочестие наше въздвигнет, и всех, в нем благочестно живущих, спасет, и царства небеснаго наследниками быти сподобит, еже нам всем получити, господи, дажд. Аминь.
Сию же термину, начисто преведши, и иншим всем знати о том дайте, понеж не о лычко или о ременец идет, але о целую кожу, се ест о спасение душ наших и да не погибнем и дочасне и вечне от бога жива.
В грѣшницех or всѣх пръвѣйший, Во злобе от всѣх прэлукавѣйший, В страсгех от всех безчести Є йший, В злонравии от всѣх богатший, В вѣрѣ же от всЄх неменіпий, И в покаянии не послѣди Є ший,
Спасения вашего вам истинный желатель, Иоан инок з Вишне от святое Афонское горы рукою власною писал.
ОГЛАВЛЕНИЕ ПИСАННОГО В КНИЖНЕ СЕЙ. КРАТКОСЛОВИЕ
1. Обличение диявола-миродръжца и прелестный лов его века сего настоящаго.
2. Писание до князя Василия и всех православных християн, ознаймуючи, як въсточное веры вѣрнии на опоце или на камени веры Петровы неподвижно и непрелестно стоят, и врата адова их одолети никако же не могут, прочий ж вси отпали в прелест, заблудили и в ад адовыми враты затворени сут; в нем же и погреб неверию папы римскаго и ему последующих.
3. Порада, како да ся очистит церков христова, заплю- гавленная лживыми пастыры и нечистым житием оных и всех им последующих, и которий смрад поганский възлонравствися в християнех; зде и о поруганию иноческаго чина от светских и мирскаго жития человек и что ест тайнство иноческаго образа, лепоутвария и прочая.
4. Писание до всех обще, в Лядской земли живущих, да ся покают к богу, показуючи, каковы плоды Лядское земли жителей.
5. Писание к утекшим от православное вѣры епископом о имени згоды в книжках от них выданое, показуючи, 42


яко тая згода не таковыми, яко ж они, безплодными в вере и житии, чинена и єднана быти мает, но святыми и духовнаго разума достигшими, и на прочая хулы, лъж и клевету, от них на благочестие и ему последующих рыг- неную, отповБд и обличение, откуду сию мудрость и разум постигли, которым так безбожне мудрствовати ся отрули.
6. Извещение краткое о латинской прелести, заблуждении от пути истиннаго, лжи и хоробе смертоноснаго и по- гибелию вечною смръдящаго мудрования, еже о вере, о церкви, о началстве, о ложном чистцу и прочая.
7. О еретикох, что ест имя «ересь» и что «благочестие».
8. Загадка философом латинским.
9. След краткий, привъдящий к постижению и изучению художества, привъдящаго ко царствующей безсмертной и вечной правде.
10. Новина, или Вест, о обретении тела Варлаама, архиепископа Охридскаго града, в граде Велис убитаго и в реку Вардар въвръженнаго.
О ЧИНУ ПРОЧИТАННЯ СЕГО ПИСАНИЯ
Пръвъе убо да будет прочитател искусен, в чтении беглый и быстрый в зраку, не повтаряючи и заикаючися на одной речи два крот или три, але в меру ровно словом по пути речений изображенных да ступает, на запятых мало застановляется, а на точках, прошедше две-три или колко может въместити точок, паче же где бы ся речение разумения кончило, там духови да отпочивает, отдыхает и постоювает, ато для того, абы и простым безкнижным слухачом разум реченых явлен и въместен был.
Второе, съборно съзвавши братию правъславных в школу рано по проспаний нощном, доколя еще молва мирская смущение и попечение на мысль бодрую и здравую не възы- йдет и не оболеет промыслом земным и доколя еще чрево не наладовано гноем снедных, тогда да ся читает.
Третие, не обременяти слухи немощных многочтением, но власт тридесят или болше листков прочитати, та же кон- чати и, закладку заложивши, на другий поранок слухачов на таковый же пир и чест духовную просити, и так, поранок поранками проходячи, дондеже съвръшит пир книж- 43


ного речения, събрание умолити, яко да наченши исъвершат слуханием здравое и трезвое мысли, что же приобряіцут отсюду, мню, сами искусом увѣдят, если добре выслухают.
Тобѣ же, прочитателю, трудолюбия ради от владыки Христа будет мзда болшая стокрот, нежели твой труд. И тобѣ, священиче, за събрание събора вторая равно постигнет. Аще ли же сам поревнуеши и пръвую въсхитити, сам собою потрудитися, се ест и прочитати и братию съби- рати, не зазрим ти сего приобретения талантоплодного. Господь дати поспѣшит и поможет. Аминь.
Се же вездѣ по соборах братских тако же да ся исправляет, идѣже сие писание дойдет, яко да познают християне, что ест наша простая восточных вѣра и что других отще- пенцов хитрое безвѣрие.
КО ПРОЧИТАТЕЛЮ НАЕДИНѢ СЕГО ПИСАНЯ
Напред тебе от тое прелести остерегаю, любимый прочитателю, да не ищеши зде хитростей слогов сплетенорѣч- ных наказания еллинскаго, але слѣд существа правды, в ней же живот вѣчный затворен ест, да щупаеши, да знаеши. Не минай скорогонцем, яко пустое коло вѣтрное, очима прсбѣгаючи от мѣста на мѣсто вперед писанного, але застановляйся на ступенех, о лжи и истинѣ рѣченых, судом мысльным и, увидѣвши, яко истинна от лжи попирается погибелными сынами, жалуй, проплач и богу ся помоли, яко да даст всѣм заблуждшим на пут спасеный возвратитися и во разум истинный приити. А о собѣ аз и сам свѣдителство вам даю, яко грамматичного дробязку не изучих, риторичное игрушки не видах, философского высокомечтателного ни слыхах. Мой ест даскал простак, але от всѣх мудрѣйший, который безкнижных упремудряет; мой даскал простак, которий рыболовци в человѣколовци претворяет; мой даскал, которий простотою философы посмѣвает; мой дас- каль, которий смирением гръдость потлумляет. Тѣмже, если хочеш на пут збавенный улучити, послухай и, если хощеши царство небесное обрѣсти, моцне дуфай. А если тя дух тщеславия наказания латинского преборет и сей простотѣ моей не увѣруеши, вѣдаючи, запевне вѣдай, яко живота вѣчнаго не наслѣдуеш.


Глава 1 обличение Диавола-миродержца и прелестный лов его вѢца СЕГО СКОРО ПОГИБАЮЩАГО, ОТ СОВЛЕКШАГОСЯ С ХИТРОУПЛЕТЕ- НЫХ СѢТЕЙ ЕГО ГОЛЯКА-СТРАННИКА, КО ДРУГОМУ, БУДУЩОМУ ВѣЦУ
ГРЯДУЩАГО, УЧИНЕНОЕ
Евангелие от Матфея, глава 4. И поят его диавол на гору высоку зѣло и показа ему вся царствия мира и славу их и глагола ему: «Сия вся тебѣ дам, аще, пад, поклониши ми ся». Тогда глагола ему Исус: «Иди за мною, сатана! Писано бо ест: «Господу богу твоему поклонитися и тому единому послужити».
Вопрос. Тут теды, коли ся звытязство над преле- стию твоею, сыну геенский, от Христа избавителя стало и смертию конечно царство твое лукавое мира сего обнажено и показано (через вѣру и крещение во имя отца и сына и святого духа) всему свѣту ест, пытаю тя, як будеш зас тое гнѣздо миролюбия в вѣрных и крещеных вити и основание невѣрия языческаго фундовати.
Отповѣд прелестника диавола-миродержца. Сталося звытязство от Христа над царством моим, признаваю, але от облеченых в имя его зове- мых християн мало и велми мало, и то еще от свѣжей памяти по вознесении его на небеса чяст нѣкая, тою теплотою вѣры разждеженная, нѣгде-нѣгде от рода христианского на звытяжство моего царства обралася. А нынѣшнего вѣку зась в клюбу нѣвѣрия пръваго зовемое християнство впало, и одным способом с поганци некрещеными мир любят и царства и роскоши его насытитися прагнут и еще болше нежели погане похоти телесные своволного и нечистого жития своим злым житием исполняют. А што пытает, якобы по христовѣ звытяжствѣ миролюбием во христианстве вшрубоватися есми мѣл, а тое пытати не треба. Таковою ж хитростию, прелестию, мечтанием и усоложением блеску и красоты свѣта того, яко же и прежде пришествиа христова. Ибо Христос образ толко побѣждати хотящим мира дал, показал и научил и сам собою изобразил, прелести же моего лживого царства мнѣ не отнял и не погубил, ато для того учинил, абы самовластие человѣческое в том искусѣ, бор- бѣ и пробѣ вѣка того настоящаго досзѣдчалося, очищалося 45


и на живот вѣчный исполеровало. Але вижу, мало ся их обирает и знаходит на той тѣсный гостинец хотячих и любячих ходити; ти ж всѣ пали и поклонилися славѣ, царству, красотѣ и любви вѣка того настоящаго, мною владомого. От началных и до послѣдних, от духовно зовемых и до простых, от властей и до подручных — всѣ полюбили тот мечт, блеск и пестроту красоты царства моего мирскаго, которую есми на горѣ Христови обнажил и показал. И всѣ нынѣшнего вѣка до того моего царства розум, мысль, любов сердечную и всю крѣпость телесную привязали, прилѣпили и приспоили сут так моцно, ИЖ их только смерт, от бога посланная, от любве моего царства розлучити может, а другое ничтоже. И зась тое ж мовлю и показую, што при Христѣ мовилем и показовал: хто чого ищет у мене, миродръжца, аще, пад, поклониши ми ся, вся тебѣ дам.
Вопрос. Што ж ми даєш, диаволе? Именуй, да знаю наперед.
О т в ѣ т. Дам ти нынѣшнего вѣка славу, роскош и богатство. Если хочеш быти преложоным, духовно зовомом, от мене ищи и мнѣ угоди, а бога занедбай; бо от того не леда як таковые достойнства дарованы бывают, а я скоро тобѣ дам. Если хочеш бискупом быти, пад, поклони ми ся, я тобѣ дам. Если хочеш арцибискупом быти, пад, поклони ми ся, я тобѣ дам. Если хочеш кардиналом быти, пад, поклони ми ся, я тобѣ дам. Если хочеш папѣжем быти, пад, поклони ми ся, я тобѣ дам. И другим всѣм, меншим пре- ложенствам, пробощствам и поповствам в приходѣх и наданих, не так гойных и богатых, прагнучий, падши, покло- нѣте ми ся, я вам дам. И до вас, мирское власти и титулу земного моего царства прагнучим, тое ж мовлю, аще, падши, поклоните ми ся, я вам вся сия прагненнаа вами подам. Если хочеш войским, подкоморим или судиею быти, паді поклони ми ся, я тобѣ дам. Если хочеш кашталяном быти] пад, поклони ми ся, я тобѣ дам. Если хочеш старостою быти, пад, поклони ми ся, я тобѣ дам. Если хочеш воєводою быти, пад, поклони ми ся, я тобѣ дам. Если хочеш гетманом или канцлѣром быти, пад, поклони ми ся, я тобѣ дам, буди досконалый угодник мой, я тобѣ дам. Если хочеш королем быти, обѣщайся мнѣ на офѣру в геенну вѣчную, я тобѣ и королевство дам. И другим всѣм меншим дикгни- тарствам и преложеньствам тое ж мовлю, аще, пад, поклоните ми ся и чого попрагнете от земных и дочасних, я вам дам. Тако ж и до вас, простых и неславных во моем 46


царствѣ, мовлю: Аще, падши поклоните ми ся, знайду я по вашей мѣрѣ и простотѣ чим вас обогачу и в прелест моего вѣка уплутаю. Если хочеш идолопоклонником, сребролюбцем и лихоимцем быти, я тебе мытником, купцем и карчма- рем учиню; там твою волю и прагненя забавлятися, доколя здохнеш, привяжу и моцно до самого исхода, не мылячися с помыслом от лихоимства отодрати прикую. Если хочеш хитрцем, майстром, ремесником рукодѣлным быти и других вымыслом превѳзыйти, чим бы еси и от сусѣд прославитися и грошики собрати могл, пад, поклони ми ся, я тебе упре- мудрю, научу, наставлю и в досконалост твоего прагненя мысл твою приведу. Если хочеш похоти телесное насы- титися и господарем дому, древа и землѣ шмата назватися, пад, поклони ми ся, я твою волю исполню, я тобѣ жену приведу, хату дам, землю дарую, тое ярмо на твою шию повѣшу и твою мысль в бѣдѣ, неволи, скорби, мятежи, попечении, фрасунку и уставичном промыслѣ погребу, я тебе стражу, слугу, неволника и вязня женѣ учиню, я тобѣ всю мысль у жоны похотное студнѣ привяжу, толко поищи, попрагни и мнѣ ся поклони, вся сия аз тобѣ дам.
Отвѣт странника от лица всѣх прел- щаемых от диавола. Вѣм, диаволе, як ты все тое реченное даси, если ся тобѣ поклоню, але пойду искати и в зерцалѣ учения христова глядѣти, тая твоя данина на пожиток ли или на погибел вѣчную будет, на славу ли или на безчестие вѣчное ся превратит, на долго ли или на малый час ся в руках попѣстует, а потом з даро- носцем посполу знагла погибает и ищезает. Даси ми, дияволе, быти папѣжем, кардиналом, арцибискупом и другим нѣкоторым духовного стану именоносцем, але што за пожиток с того дарованя, коли от тебе диавола, за гордост с небесе на дол зверженного, тое достоенство прийму, а не от небесного бога, которий велми заслужоным и от духа святого посвященным таковые преложенства стану духовного даровати звыкл, а не тым, которые, як пси встеклые, бѣгают, ищут, да стан духовный или имѣние оного угонят и поймают. Што за пожиток с того дару, коли я сам и от тебе, диявола, того попрагнул и поискал, а не бог небесный мене на тое достоинство везвал и избрал. Што ж за пожиток с того духовенства, коли я горшей поганца злое и нечистое житие прохожу и в калу чревное похоти и сластолюбия ся валяю. Што ж за пожиток с того священства, коли я имени святости не знаю и с иновѣрци 47


ровно мудростию, образом и житием ся знахожу. Што ж за пожиток с тое власти пастырское, коли я раб, неволник и вязень вѣчный грѣхови ест есми, за который в геену вѣчную отиду.Штожза пожиток стоедочасноеславици,коли я вѣчне посоромочон буду. Што ж ми за пожиток с тое малое роскоши, коли я во вѣки в огни печи и скважитися буду. Што ж ми за пожиток с тых^сел, и имѣней, и богатства великого, коли я наг и гол, без всего того, в пеклѣ седѣти буду. Прето вѣдай о том, диаволе, иж я поповского преложенства и стану от вышняго и до послѣднего стопня, от тебе дарованного, не прагну и тобѣ ся поклонити не хочу. Господу богу ся единому поклоню и тому^единому послужу. Иди за мною, сатана! Даси ми зась, диаволе, быти кролем, канцлером, гетманом, воеводою, старостою, кашталяном и другим нѣкоторым дикгнитаром и преложоным власти мирское твоего дияволского царства. Што ж за пожиток с того твоего дарованого поганеного началства, коли я христианство страчу и живота вѣчнаго отпаду. Што ж ми за пожиток с того твоего мирского титулу, коли я царства небесного титул погублю'. Што ж ми за пожиток с того голоса кролевства, канцлерства албо воеводства, коли я сыновство божие страчу, безсмертный титул. Што ж ми за пожиток с твоее малое славицы временное тытулку и гнилых и суетных уст хваления, коли я от божое вѣчное славы отвръжен буду, титул помазаньства божия погублю и похвалы ангельских уст отпаду. Я теды, диаволе, таковое власти и титулу от тебе не ищу, тобѣ ся поклонити не хочу. Господу богу единому ся поклоню и тому единому послужу. Иди за мною, сатана! Даш ми зась, дияволе, купцем, лихоимцем, мытником и карчмаром быти, да тым лихоимством и упражнением розум свой погребу и ослѣплю. Што ж за пожиток с того твоего дару, коли свѣта истинны науки слова божия видѣти не могу и вкусити сладости его ся не сподоблю. Прето да знаеши, дияволе, як я от тебе того идолопоклонного титулу и забавы жития моего в нем не требую, тобѣ ся не поклоню. Господу богу единому поклонюся и тому самому послужу. Иди за мною, сатана! Даш ми зась, диаволе, ремесльником хитрым и славным быти, да межи сосѣди славнѣйшим, годнѣйшим и честнѣйшим быти, грошики собѣ зберу, фолварки покуплю, домок при- оздоблю. Што ж за пожиток с того всего твоего дарохитрства, коли я простоты исусовы навыкнути не могу. Што ж ми за пожиток з славы и чести сусѣдское, коли я в лику про-
48


рок, патриарх, апостол, мученик и добре богу угодивших славитися не буду. Што ж ми за пожиток з многих фолвар- ков и оздоб домку, коли я красных дворов горняго Иерусалима не узрю и не во едином кутику в оном посидѣти не сподоблюся. Прето я от тебе, дияволе, тое майсторѣи славы и чести не требую, грошиков збирати, фолварков и домков куповатинехочу, тобѣся непоклоню. Господу богу единому поклонюся и тому самому послужу. Иди за мною, сатанаі Даш ми зась, диаволе, убогому и* неславному человѣку, утѣху и похот телесную, жону, даш ми домок и землицю, даш ми смуток и бѣду, да свой розум в той забавѣ, фра- сунку и стараня домового, земленного и женского погребу. Што ж за пожиток с тое утѣхи и похоти телесное, коли я утѣшителя духа святого витати во своем кгмаху сердечном НИКОЛИ ся не сподоблю. Што ж за пожиток с тое жоны, коли я Христа, жениха, своей ложници сердечной пришедшаго упокоитися и спочинути, видѣти не могу. Што ж ми за пожиток с того домку, коли я в палацу небесного мѣста Иерусалима седѣти не буду. Што ж за пожиток с тое малое землици и кгрунтику, коли сторичное заплаты, реченное Христом в царствии небесном за оставление сих, не прииму и живота вѣчного наслѣдником и дѣдичем быти не могу. Прето да знаєш, диаволе, як я от тебе жоны, дому, земли дочасное не прагну, тобѣ поклонитися не хочу. Господу богу, во троици славимому, поклонюся и тому единому послужу нынѣ, все время житиа моего и во вѣки вѣком. Аминь. Иди за мною, сатана, изчезни и пропади сам и з царством своим прелестным! Аминь.
Г лава 2
БЛАГОЧЕСТИВОМУ ГОСУДАРУ ВАСИЛИЮ КНЯЖАТИ ОСТРОЗСКОМУ И ПРАВОСЛАВНЫМ ХРИСТИАНОМ МАЛОЕ РОССИИ, ТАК ДУХОВНЫМ. ЯК И СВ'ЬТСКИМ, ОТ ВЫШШОГО СТАНУ И ДО КОНЕЧНАГО. БЛАГОДАТЬ, МИЛОСТЬ, МИР И РАДОСТ ДУХА СВЯТОГО В СЕРДЦА ВАША СВЫШЕ НИЗПОСЛАТИСЯ ВАМ ОТ ТРЕИПОСТНОГО БОЖЕСТВА ОТЦА И СИНА И СВЯТОГО ДУХА ИОАН МНИХ 3 ВИШНѢ ОТ СВЯТОЕ АФОНСКОЕ ГОРЫ УСЕРДНО желаеть
Проходилемся мыслию, вмѣсто прохажки, во отповѣдной книжце, от вас, православных, на собор выданную книжку противко вас в Берестию через того то помененого дѣеписа, и вѣдѣлем почръпало мысли разума его, от кото-
4 I. Вишенський
49


рого источника или студнѣ, тот выналѣзок чръплючи, зас в воздух тщегласие тое (мнимаючи вас ухватити тыми словы и безсилными вымыслы) отрыгнул. Але чем же вас, пра- вовѣрных, тою сѣтию умотати не могл? Мнѣмаю тым, иже не от тое силы и хитрости премудрости божее тая сѣть словес его уплетена была, што петрова; оного бо скоро годных на жизнь вѣчную хватала, а сего не могла. Ато тым, вижу, ся так стало, иж тую сѣт от гнилого паздѣря, или паучины, помысл своих (а не от духа святого разума на уловление вас, правовѣрных) уткал; для того и ро- зодратися скоро без пожитку мусѣла. Если ж и похвалится, як инших много половил или прелстив, — половил, вѣм, але не на живот, но на погибел вѣчную годных. И зас: тая студня, или источник, не тот был, от которого чръпал, которий пивших если и мало еднак велми так наполняет, иж мусят его в розпущение рѣк других (на утолене жажды иньшим) испустити, але был источник скудный и толико нищий, от которого пиющие и своее жажды угасити не могуть, поготову других прагнене утолити силы не мают. И зас: мусит быти, иж вы уперед петрова истиннаго лову мрежею словес духа святого ул овдщь як гнилаа сѣть гдилых словес к вам моци пристати не мѣла. И зас: мусит быти смрад вонѣ тое нечистое воды, от студнѣ злого и прелестного мудрования испущеное, ваши чистое вѣры сумненя скоро ощутили и почули, як не возмог дышущий духови своему гнѣзда в сердцах ваших уфундовати, или основати. Але щтр мовити много! Благодарю бога за твердость и ста лостъ вашу/благодарю за статечност и учтивость, учтивост, мовлю, которую ко богу вцѣле цноты паненства вѣры своее без всякое змазы и приганы заховуєте, што, боже, дай, абысте и до конца заховали, зычу.
В той тогды прохажцѣ мысленой тое книжки знашол есми яму глубокую, которая адовых послѣдних концов досягает; таа яма, которую духозрители пропастию вѣчною называют; тот ров знашол есми, которий изрывши его сам же в него ся вмѣтает; тую глубину знашол есми, с которой погрязнувший николи же верьнутися не может. Которий же то мененый ров, яма, глубина, пропаст? То ест превозлѣ- тающиа мниманем вышше, знаходящая же ся искусом ниже всѣх, гръдост; тая гръдость, в которой препочивает вѣка сего тайнство; тая гръдост, которая высокое чинит сердце, о котором рече Премудрый, як «ест пред господем нечист»; тая гръдост, которая истѣкает от высокого сердца 50


и изрыгается нагло кгвалтовным языком наявно, по госпо- дем реченному, «яко лукавый от своего съкровища износит лукаваа»; тая гръдост, котораа от преисполнения сердечного вытискается в широко нечистые уста кгвалтом и языко- ядным гласом ураняет слышащих. И что много мовити! В том глаголѣ видѣлем явного фарисея, о котором рек избавител: Ей, не хвалися, —мовит, —есьли бы есь был такий, як ся мнимаеш, да не впадеши в тот вышемененый ров, абовѣм «который ся взъносит, понижен будет, а который ся понижает, взъвышен будет». Тое понижение не иншее ест, толко в тот ров упадение, тое зас взъвышене не иншее ест, толко уготоване на падене. Ато чему? Для того, иж сам ся возносит, а не бог. Униженый зас, иж сам ся подлѣйшим чинит, для того его бог возносит. Тое возношение ест: который самого себе быти лѣпшим, годнѣйшим, зацнѣйшим и мудрѣйшим от других разумѣет и наявно тое розумѣне о собѣ гласом изявляет. Тое взъвышене ест: которий сам собѣ тое привлащает, чого в моци привлащити собѣ не мает. Ато чуднѣйшее в знайденю тое ямы, в которой то панует тот гръдостный голос. И тот глас услышалем, которого изблевал асирийский ум, мовячи, яко нѣст избав- ляяй Израиля от Сенахерима, царя асирского. Подобный глас услышалем, як нѣст избавляяй Русь от невѣрия папы рымского. Видѣлем и рапсака кличучого, видѣлем езуиту, иисусоругателя блюзнячого. Але, о вышний, слыши и внуши тот глас! О праведный, покажи свою правду! О сил- ный, покажи свою силу! О премудрий, объяви свою премудрост! О богатый, покажи свое богатство! Удиви милость свою во своих, покажи, гдѣ живеши, почиваеши и упокои- ваешися, — в тых ли, котории ся сами быти мнѣмают, или в тых, которие ся тебе соромѣют и послѣдними ся чинят? Ты ж, вѣм, благий, тако отвѣщаеши: Аз, непостижимый и в су дбах неиспытанный и неизслѣдованный, о сыне давно ознамил, на кого призираю. Призираю убо на смиреных, кротких, молчаливых и трепещущих моих словес. Нехай ся не хвалит силный силою своею, богатый богатством своим, премудрий премудростию своею. Толко о том хвалячийся да хвалится, жебы мене познати могл угождением мнѣ и творением повеленнаго мною ему и исполнял суд и правду посредѣ землѣ. Абовѣм мое неразумное мудрѣйшее от человѣк ест, и мое недужее моднѣйшее от человѣк ест. Я бовѣм безумные мира избрал, да премудрых посоромлю, и недужные мира избрал, да модных посоромлю, и от 4*
51


нищих, и неславного рода, и нѣ за що разумѣючогося избрал, да великих, богатых, славных и быти велико о собѣ розумѣючихся не толко посоромлю, але и до кгрунту стлумлю и упразню. Ато для того учиню, абы ся не хвалило всякое тѣло предо мною нѣчим земным на земли, толко мною, и прославляючих мене добрым житием и смирением прославлю, а ганбячих, злым житием и гръдостию до конца и в вѣки облъжу и посоромочу.
Прийдѣте ж тепер всѣ православный християне на ви- дѣние того рапсака папежского гласа! Час бовѣм приспѣл, да его на среду вытягнем и плакати над ним, як по нагле здохлом, будем, и учинѣм всѣ едногласно, елици истинными християны ся зовете и спасение всѣх любите, тому трупови невѣрия папежского погреб, и плачмося всѣ по нем, як погибелию вѣчною умре и в адовѣх пропастех погребстися ИЗБОЛИ.
Труп гласа папежского невѣрна и гръдости, яко браны пекелные вѣру грецкую премогли, римское ж не премогли и премочи не могут, ато тым иж ест папа голова и намѣстник святого Петра. Сей есть труп того рапсака папежского гласа, нагле здохлый лежит. Подвигнѣте же всѣ, милостивые, утробы свое и оплачте его: уже бо его в смирении нѣколи не узрите, уже в благочестие и православие нѣколи взъвратитися не может, уже свѣта благовѣрна нѣколи не узрит, уже радости отца и сына и святого духа нѣколи ся не сподобит, уже небеснаго наслѣдия, правовѣрным уготованного, во вѣки отлучился ест. Плачте, боголюбци, и стогнѣте, гледячи на того трупа, и головами кивайте, ревност любве сердечной показуючи, и охтайте по нем, поминаючи як красный был, коли здоров был, а тепер як ся измѣнил, коли отрупѣл и бездушен стал, и мовте в собѣ, поглядуючи на него: «Чи нелѣпше было вѣрою живым быти, нижли невѣрием здохнути? Чи нелѣпше было смирением живым быти, нѣжли гръдостию здохнути? Чи не лѣпше было в едности з нами быти и вѣчне жити, нижли, отлучившися от нас, нагле здохнути и погибнути? Чи не лѣпше было свѣт присносущнаго разума, православной церкви дарованный, видѣти, нѣжли нынѣ в тмѣ поганских наук затворитися и умерети? Чи не лѣпше было, в простотѣ сердца хвалячи бога, з нами посполу здоровым быти, нижли нынѣ, отлучившися от нас, комедийским и машкарским набоженством оболѣти и ум- ртѣи?» 4^ зась, обшедши глас того трупа плачучи, тые 52


слова мовте: «Ох, ох, окаянный гласе! Чи не мовили тобѣ святые отци, да ся не отлучаеши от церкве, як лев диавол изшедших вон хватает. Чи не мовили тобѣ святии отцѣ, да ся не отлучаеши дружины, да не вмѣсто горняго Иерусалима в долнѣйший ад заблудити? Чи не мовили тобѣ святии отцѣ, да ся над всѣх выше не взъносиши, да ся, падши, не сокрушити? Чи не мовили тобѣ святии отци, да не яси много поганских наук снѣди, да не, разумом прелестным отрувся, от святое троици отлучен будеши и вѣчне здохнеши? Что явне видимо, нынѣ страждеши, мертв, наг, безобразен, убит и повръжен лежиши. Отож тобѣ мир зъед- нал! Отож тобѣ гръдост зеднала! Отож тобѣ власт головная и началная зеднала! Отож тобѣ слава свѣта сего зеднала! Отож тобѣ чого есь искал, то есь знайшол! Отож тобѣ чого ся ти хотѣло, тое ти ся исполнило».
Таже, погребши и оплакавши того трупа и събравшеся всѣ зрители оного видѣния безобразнаго того гласа, чу- дуйтеся и поминайте его, яко в дѣях нѣких или давно- прошлых часѣх, положивши памет словес его пред собою в повѣсти «яко брамы пекелные вѣру кгрецкую премогли, вѣру ж папежа рымского не премогли и премочи не могут», и рцѣте сами в собѣ, дивуючися тому: «О окаанный гласе! Отколя тот дух еси почръпл? Отколя тую силу отригнути еси приял? От которого учителя тое слово еси навык? От которого хитрца и мистра то еси изучил и от которого пренамудрѣйших мудрец того гласа слово еси слышал? Был еси в том схованю, где жизнь человѣческаа розмѣрена? Был еси в той скарбници, где вѣк основан и подан на службу и потребу человѣческую? Был ли еси в той скарбници, где скарбы жизни вѣчныя любящим бога лежат? Был ли еси в той скарбници, где пан свою тайну о своих прежде вѣк урядил? Был ли еси в той скарбници, где чести короны слава вѣчная в мѣрѣ сем страждущим лежит? Был ли еси в той скарбници, где Павел слышал неизреченные бесѣды, которых тѣлом обложенным и мирски живучим и мудруючим побѣдити и обславити не могл? От которого ты, окаанный гласе, слышал, яко вѣру грецкую врата адова одолѣли, а рымское не одолѣли?»
Таже безбожный глас, если не схочет отповидѣти, мусит: «Як нѣ от кого сего не слышал, толко от телесного мудрования а найболшей от гръдого духа, — так мнимаю. Ато тым, иж над греки турчин владѣет, патриярхи патрияр- шество у турка купуют, в неволи рук поганских сут, вол- 53


ности ни единое не мают, бѣду тръпят, страждут, пуркгато- риум в жизни сей в тѣлѣ проходят, а для того брамы пекел- ные вѣру грецкую премогли быти розумѣю. Папежскую зас для того не премогли, мнѣмаю, иж папѣж ест от неволѣ свободен, власт нѣ от кого не купует, сам доброволне на папежство вступует, никому ся не поклоняет, ни пока- ряет, еще всѣ ся ему локланяют и почитают, яко голову и намѣстника святого Петра, бѣд зас утрапеня, недостатку, скръби и вшелякого утиску в жизни сей нетръпит — оттоля вижу, иж браны пекелные вѣру папежскую не премогли. А за безскорбное житие учинил собѣ и своим папеж пур- кгаториум по смръти, да ся чистит и чистят, маючи тую владност, яко голова и пан всего свѣта».
Разсуждайте ж, православний християне, на сей погреб мыслено зшедіііиеся, тые выкриканя рапсака папы рымского тыми словы: «То ли твоя вѣра, рымлянине, як в мирѣ сем славен и велик еси? То ли твоя вѣра, рымлянине, як над всѣми връх погонити хощеши? То ли твоя вѣра, рымлянине, як в жизни сей чести и власти ищеши? То ли твоя вѣра, рымлянине, як всѣх под събою нижших, и безчестнѣйших, и убогших, и подлѣйших имѣти прагнеши? Тое если то вѣры брамы пекелные не премогли? Таковая ли то вѣра над грѣхом и духами поднебесными лукавыми, к ним же нам бран, по Павлу, в мирѣ сем царствует? Не видиши ли, рымлянине, як нагло и кгвалтовне тая вѣра убита ест! Не видиш ли, рапсаку папин, як бранами пекелными того трупа невѣрия твоего проклятый диавол, миром вла- дѣющий, затворил, замкнул и на свою погибел вѣчную запечатовал, понеже ся ему поклонил, улакомившися на показане богатства свѣта сего, чим и нашого владыку искушал и отражен был! Видиши ли, рымлянине, як ты ся улакомил и прелстив! Видиши ли, як ты тую чачку красную от всего сердца, мысли и душа възлюбил и ухватил! Видиш ли, як тя тот мирский цар любовию власти свѣта сего накормилъ, отучнил и отрул, иж уж ни дыхати от гръдости не можеши, и вижу, як нагле до конца здохл еси!»
Тот теды погреб невѣрию папы римскаго, православний христиане, учинивши, утвердѣтеся стояти в православной вѣре моцно и неподвижно и не убойтеся рапсака рымского папы гласа, ниже тръвожтеся на вопль и выкрикане его, але скоро на молитву ко всещедрому богу обернѣтеся. Наша бо то истиннаа вѣра, которое и брамы пекелные не премогли и премочи не могут. Наша то истинная вѣра, 54


которую блеск свѣта сего прелстити не может. Наша то истинная вѣра, которую страх бѣд и розмаитых утрапений и смрътей устрашити не может. Наших то патриарх истиннаа вѣра, которие спасение своее вѣры в жизни сей собѣ ку- пуют, по Павлу, искупующе, рече, время, як дние жизни сея лукави суть живѣте. Нашее то вѣры брамы пекелные не премогли и премочи не могут. Нашее то вѣры подвига в жизни сей вѣнци царства небесного уготованы суть. Нашее то вѣры пургаториум от бѣд антихристового слуги папы рымского и его угодников плывемо и очищаємося, да достойни будем по смръти со Христом вѣчне царствовати. Латина же будет с дияволом в геенѣ огненой по смръти вѣчне ся пуркговати. Не бойтеся убо, о православний, гласа рапсака папы рымского, мовячого: «Кто избавит Русь от прелести невѣрия папы рымского?» Вѣруйте крѣпко и непоколѣбимо и будѣте съгласни у вѣрѣ. Ест кто нас избавит, толко к нему истинною от всего сердца припадѣм. Ест у нас славный звытяжця, который едным махненем 185 тисящ войска асирийского побил. Ест у нас непобѣдимая сила, непреступное божество, святая единосущная животворящая и нераздѣлимая троица, отец и сын и святый дух, бог в трех ипостасех, от нас вѣруемый, славимый и покланяемый нами благочестно, в него ж крестихомся, которий силен ест нас от плѣнения латинского исхитити и от прелести антихристовы вѣры освободити, — тому слава во вѣки вѣком амин, ему же и вас вручаю.
Глава 3
БУДИ ж ВАМ ИЗВЕСТНО ПРАВОВЕРНЫМ, ЯК СЕГО РАДИ ПОПУЩЕНц ЕСМО в СЕЙ ИСКУС, ЗАНЕ Ж ПОЕРЕТИЧИХОМСЯ ВСИ ОБИТАЛНИЦИ МАЛОЕ РУ СИИ И ОТ БОГА УСТРАНИХОМСЯ ДАЛЕЧЕ, К НЕВЕРИЮ И ЗЛОЖИТИЕ ПРИПРЯГШЕ. ТЕМЖЕ ВОЗВРАТЕМСЯ К БОГУ ПАКИ, ДА БОГ К НАМ СЯ ПРИБЛИЖИТ; ОН БО ЕСТ ВСЕГДЫ БЛИЗ, ГРЕХИ Ж НАША ДАЛЕЧЕ НАС ОТЛУЧАЮТ ОТ НЕГО. СЕГО РАДИ ПОКАЙМОСЯ САМИ В СВОИХ СЪГРЕШЕНИИХ, КОЖДО СУД СОБЕ СЪТВОРШЕ. ПОСЕМ И БЛАГОЧЕСТИЕ ПРАВОВЕРИЯ ЦЕРКВИ НАШЕЕ ТАКО ИСПРАВИТИ СОВЕТ ВАМ, ИСТИНЕН И НЕБ Л АЗ НЕН, ДАЮ
Первѣе да очистите церков от всяких прелестей и забобо- нов еретических и, без пестроты, в простотѣ сердца бога хвалѣте; латинский смрад пѣсней из церкви изжденѣте, простою же нашею пѣснию рускою поюще бога благодарѣ- те. Посем до вѣри нашое восточное православное без всякого 55


вонтпеня всѣм сердцем, душею и смыслом ся приложѣте, еретичество и невѣрие всякое от себе отвръжѣте. Иконное поклонение с учтивостю почитайте и в домех, идеж пребываете, образ матере божее с превѣчным ее младенцем на стѣнах в концю трапезы вашее пригвоздѣте. Крестом христовым, до церкви пришедши, креститися не соромѣйте; абовѣм нынѣ християне Малое Русии поеретичѣли, як креста христова, слабы своее, на нем же нам спасение содѣяся, соромѣются. И не толко в церкви, але и на трапезу сѣдаючи, крестом ся знаменайте; если бы и латина или еретики быти с тобою ся прилучили, не соромѣйтеся рода прелюбодѣнаго жизни сея, да не посрамлени будете на вселенском позорищи, ибо нашее вѣры тайнства увес мир вмѣстити не может, иншее же вѣры всѣ сут прелести. На трапезѣ без молитвы (свински) ясти не начинайте, як же ныне оскотѣли есте. По наядении зас благодарение по уставу церковному творѣте. До церкви на правило соборное ходѣте и в всем по уставу церковному (ни прилагающе от своего умысла что, ни отимающе безстудием, ни раздирающе мнѣнием) творѣте и по закону нашему християнскому жизнь сию проходѣте; еже бо дух святый уфундовгл вмѣстившими его усты, тамо поправы гнилых земных помысл не потреба. Евангелиа и Апостола в церкви на литургии простым языком не выворочайте. По литургии ж для зро- зуменя людского попросту толкуйте и выкладайте. Книги церковные всѣ и уставы словенским языком друкуйте.
Сказую бо вам тайну великую: як диявол толикую за- вист имает на словенский язык, же ледве жив от гнѣва; рад бы его до щеты погубил и всю борбу свою на тое двигнул, да его обмерзит и во огйду и ненавист приведет. И што нѣкоторие наши на словенский язык хулят и не любят, да знаеши запевно, як того майстра дѣйством и рыганем духа его поднявши творят. Ато для того диавол на словенский язык борбу тую мает, зане ж ест плодоноснѣйший от всѣх языков и богу любимший: понеж без поганских хитростей и руководств, се ж ест кграматик, рыторык, диалектик и прочих коварств тщеславных, диавола въмѣстных, простым прилежным читанием, без всякого ухищрения, к богу приводит, простоту и смирение будует и духа святого подемлет. «Во злоковарную же душу, — рече Премудрий, — не внийдет премудрост», што нынѣ латинская злоковарная душа, ослѣпленьная и насыченная поганскими тщеславными и гордыми догматы, страждет, которая божие премудрости 56


и разума духовного, смирения, простоты и беззлобна въмѣстити никакож не можеть. Тѣмже блюдѣте, православний, от тое трутизны дѣти свои, зане да знаете, истинно вам мовлю, идеж дух любве сим поганским, мечетным, мира сего угодным догматом прилнет, тот запевне в вѣрѣ погрѣшит а згола и от благочестия отпадет: што есте нынѣ вы явно пострадали, егда есте на латинскую и мирскую мудрост ся полакомили, тогда есте благочестие стратили, во вѣрѣ онемощили и поболѣли и ереси породили, и в него ж крестихомся прогнѣвали. Чи не лѣпше тобѣ изучити Часо- словец, Псалтыр, Охтаик, Апостол и Евангелие с иншими, церкви свойствеными, и быти простым богоугодником и жизнь вѣчную получити, нежели постигнути Аристотеля и Платона и философом мудрым ся в жизни сей звати и в геенну отити? Разсуди! Мнѣ ся видит, лѣпше ест ани аза знати, толко бы до Христа ся дотиснути, который блаженную простоту любит и в ней обитель собѣ чинит и там ся упокоивает. Тако да знаете, як словенский язык пред богом честнѣйший ест и от еллинскаго и латинскаго. Се же не басни сут. Но нынѣ о том довод широкий чинити мѣста не маю, абовѣм о очищении церкве нашей православной ся рѣч зачала и далей точити будет.
На священический степей по правилох святых отец да восходят, а не по своих волях, похоти плотское ради, имѣния и панства сан да въсхищают. И всякого такого, котрий сам наскакует, не приимуйте и от короля данного без вашого избрания изжденѣте и проклинѣте: не в папежа бо вы крестилися и не в королеву власт, да вам дает волки и злодѣи, разбойники и антихристовы таинники. Лѣпше бо вам без владык и без попов, от диавола поставленых, до церкви ходити и православие хранѣти, нежели с владыками и попами, не от бога званными, у церкви быти и с тое ся ругати, и православие попирати. Не попы бо нас спасут, или владыки, или митрополиты, але вѣры нашее тайнство православное с хранением заповѣдей божиих — тое нас спасти мает. Прето вы пастыря собѣ такого избирайте; прежде назнаменайте нѣколико особ от жития и разума свѣдителствованных, яко сут благоговѣйны и правовѣрны, таж узаконѣте собѣ день и пост и сътворѣте бдѣние, съвокупившися в церков, и молитеся богу, да вам даст и открыет пастыра; его же жребием от сих реченых искушайте. Бог же милостивый моления вашего не презрит, вам пастыра даст и объявит, которого приемши за пастыра, 57


тогда свѣтскую власт (се ест короля, да вам того подаст) ищѣте, которого если не схочет вам подати и непослухает вас, узрите его скоро до конца оглохнувша и онѣмѣвша: зане поставлен суд прав судити, а не своее вѣры прелесть фолкговати. Толко вы к богу истинною ся обратѣте: все тое вам бог чудотворне устроит. Сих проклятых владык ни- какож не приймуйте и^молѣтеся, да отгнани будут; аще ли же власт свѣтская не хощет, узаконѣте собѣ день молит- въный по всѣх градѣх и помолѣтеся богу. Тогда узрите игрушку короля вѣры папы рымского, хто владѣет над православными, дурною Русю и в неволи будучими греками.
Двоженцы и церкви купление очистѣте. Манастырѣ, на благочестие наданые, от фолваркового имени на общее житие пременѣте, зане нынѣ владыкове проклятые фол- варки собѣ починили з опщих манастырев и мисливства прекормлюют в них, а не душѣ, спасаемые на живот вѣчный. Иноческаго чина не поруговайте, но и сами ся богу молѣте, да в том чину жизнь свою скончаете, як же пръвые продки ваши, которие еще в благочестии ненарушеном были и милость божию при собѣ близко мѣли. А нынѣ вы, 'отродки их, егда попремудрѣли, тогда и бога отдгнали, и благочестие стратили, и з иноческаго чина ся смѣете и духом проклятого диавола хулите. Или не вѣдаете, бѣдни- ци, если бы не было истинных иноков и богоугодников межи вами, уж бы давно, якож Содома и Гомора, жупелом и огнем у Лядской земли есте опопелѣли. Да что ради ся ругаеш из слѣда скорбнаго ко животу вѣчному, еда ты что добро твориш, на пути пространном и погибелном стоячи, еда бог на твою пыху многослужную и на твою трапезу среброполмисную, и на твои потравы богатоутворенные, и на твое черево сластолюбивое, и на твои хорты и выжлы сытые, которими ся тѣшиш и веселиш, гледит. Вѣру ми ими, если бы вас иноки пред богом не заступали, уже бысте давно с всею потѣхою своею мирскою изчезли и погибли. Прето прошу тя, любимый мой брате, потръпи мя мало: хочу с тобою о том побеседовати и тебе от тое прелести освободити, да избѣжиши гнѣва и суда божиа за тое твое ругание и смѣяне.
Начало ж оттоля чиню. Чому ся ты, рым- лянине, смѣеш з духовнаго иноческого чина? Ты ж ми, вѣдаю, отповѣси: «Для того ся смѣю, иж каптур, или страшило на головѣ носит, што мы зовемо клобук, и зась 58


смѣюся, иж волося долгое носит и не подголився, и зась: простое одѣне носит, шито некшталтовне, як в мѣх оболок- ся, и зась: поасище нѣкчемное скураное или ремѣнное, черевичище нѣмаш на што погледѣти или чоботища невы- трътыи, аж гадится погледѣвши на них, а до того, хлоп простый, не знает и проговорити с чоловѣком, коли его о што запытаеш». То ест твой разум, мирянине, о иноческом чину и убире.
О т п о в ѣ т. Тую тайну иноческаго чина убиру я тобѣ открыю, толко прошу тя пилне послухай.
Каптур тот, или страшило, а по нашому клобук, которому хвост висит на задѣ, праведно ест назвати страшило. Чому? Абовѣм страшит и много причин замыкает в собѣ. Первое, страшит бѣсы. Для того, иж крест христов на рамо взял, из мира вызулся и печат на головѣ поставил, што юж в мир обратитися не мает, тым клобуком знати даючи. И як бы нѣкий голос, так и потрясане того хвоста диаволу отповѣдает, мовячи: «Порожне ся трудиш, бореш и прелщаеши мя, диаволе, да ся до макгерки, тобѣ угодное, обращу. Уже мя не узриш, диаволе, перекривляючи макгер- ку то на той, то на сей бок, шию напяливши, як индийский кур, да пыху свою в моей головѣ (где образ божий седит и панует) показуеши и на свое угодное моею головою куда хочеш поворочаеши и напинаеши». Што диавол видячи, иж тот хвост клобучный отнял ему пожиток пыхы голов4 ное, и боится и безчестится от так нѣкчемного, незвыклого- некрасного, нѣкому нелюбимого, мирским брыткого, на посоромачене мирское красоты духовне вымышленого строю ношеня того клобука. Боится для того, абы тот клобук многих на живот вѣчный от макгеронссцев не половил и в мудрование небесное не вовлек, посоромочается зас, иж юж отмѣны частое в купованю шапок и в выбираню, которая красшая и на головѣ кшталтовнѣй стоит (да ся зрителем приподобает, косичку или пѣрце запявши), не мыслит и о угождении человѣком в приподобаню образа, или головы, мысль свою о том не упражняет, але юж мыслит, як мир тот до’ конца взъненавидит и ко будущему вѣку дѣлы добрыми ся уготовит. Се ест пръвая причина того клобука. Вторая причина: посромочует красоту и пестроту мираугодных и красоту любячих своею шпетностю и нѣк- чемностю. Третяа причина: ругает и безчестит мир, зане не любят его очи мироугодные, што нецудный кшталт ношеня вымышлен. Четвертая причина: смѣется явно з шапок 59


и макгерок чирвоных и чорных, кутнорованых и голых, ато тым, иж тыи ко приподобаню человѣческой ся носят, а сей к приподобаню единому богу. То ся рекло о клобуцѣ.
О волосю зась — одно: для того инок головѣ зазрости попустил, абы был шпетный на видѣню головном. Другое: для того, абы женьскую плът во огиду и мръзост на себе въздвигнул, для небла^кненя взроку; обычай бо ест мирским на облупленую голову носячого подголенца, выструганого, мьілом вышародацрго ^вымакглеваного, пилне смотрѣти и мыслью похотною^(ёсліГТПне самым~тѣломРблудити. А на спросного, косматого и неумытаго и ко любви не прикислого, если и позрит, однак от мерзячки некраснаго образа помыслом скоро отскочит и не согрѣшит. Третяа причина: для того оброслую голову носит, абы был розный от облупенца и образом, и одеждею, и житием; ов бо из мира изыйде и ко будущему вѣку мыслию пелкгримуе, а подголенец в мир странствует и мир мыслъно в собѣ роз- ширяет и множит; ов о богу и животѣ вѣчном ся поучает, а гологлавец, како да человѣком ся приподобает, а для того, як небо от земля, так голая голова от косматой мыслию, достойнством, годностю и учтивостю пред богом далече отстоит. Се ест причина косматого волося.
А о одежди, иж некшталтовную и як мѣх вшитую инок носит, въпрошу я тебе пръво о тайнствѣ жития нашего в мирѣ сем, потом ти и о одежди отповѣд дам. Въпрос. Скажи ми, любимый ругателю, чого дѣля родился еси и прйшол в мир сей, —да живеши или да умреши? А если же, родившися, хотѣл еси мертв быти, а не вѣчне жити, чему еси ся и родил? Чому тя тая окаянная утроба и выпустила,— коли на смерть, а не на живот? Тут, знаю, на то не вмѣеш отповѣсти, что ест смерть и что ест живот. Але потръпи мало, я тобѣ тот узлик короткими словы розвяжу. Смерть ест рожденому се, иж мир сей любят и тому мысль свою приковали суть и водлуг тѣла живут и мудруют, которие трупа своего боготворят и, як идола, розными фарбами, так и сего трупа розными шатами пъстрыми украшают, одѣваю- чи перемѣняют и ненасычоную любов к прелести шматя того злотоглову или ядамашку, шкарлату и инших сукен, скупостию тым подобных, привязали сут и на том мечтании всю мысль свою истощили сут, ко богу же и ко будущему вѣку, — никако же позрѣти, ани позрѣти не могут. Ато для того, иж в смерти сей вѣка сего помыслом плывати изволяют, а за тым от тоя смерти жизни сея на будущую 60


вѣчную смерть въсхищают, — то ест рождение на смерть. На живот зас родитися — тако, которий изшедши из утробы в мир сей и дошедши досконалого възросту, коли юж мысль розсуждати злое от доброго силу мает. Тогда и той розсудит, як скоро от жития сего преходит и вся красная мира сего, если и не хочет оставити, мусит и з собою ничтоже не понесет тут теж их уживати и мысль свою в них погребсти безсмертне погубит и от живота вѣчнаго и славы божия отпадет. Та же, смысливши и розсудивши в собѣ тот гостинец, възмет мир сей и в нем всѣ красоты, пестроты и прелести повержет и възненавидит славу, чест и достоинство мира сего обезчестит, поплюет, потопчет и посмѣет с помыслом своим, якож з нѣкой темници на свѣт свободы к богу смотрѣти и о жизни вѣчнѣй поучатися и мыслити вырнет, одною свиткою, мѣхом шитою и некшталтовною, ся одѣет на надежду бога живаго, с той ямы мирское на ровнину выскочит, тогда мыслию ни о чом другом ся не фрасует ани старает, толко як славу господа своего узрит, ему угодит и с ним в вѣки царствовати будет. Таковый на живот в мир сей родился и тут о бозѣ жизнь живет и по смерти с богом вѣчне жити будет. Тебе ж, смѣшнику з иноческое некштал- товное одежи, въпрошу, что ти ползует красная и кшталтов- ная одежда, коли темница вѣчная тя с нею покрыет. Что тя ползует злотоглавовая делѣя, коли ад тя с нею пожрет? Что тя пользует алтембасовый копеняк, коли геенна тя в нядра своя тя с ним приимет? Яко зас сопротивно: что повредит от тебе посмѣяннаго мѣхом шитая и некшталтов- ная одежда, коли присносущный узрит, коли царство небесное получит, коли радости отца и сына и святого духа ся сподобит? Или не вѣдаеш, смѣшнику, яко на в рожденных женами болшом таа мѣхом шитая и некшталтовная одежда изображена ест; «Облечен бо был, — рече, — Иоан в одежду от влас велблюжд». То видиш, иж не мовит: «Убран, як идол, красно», — але просто облечен, яко покаянию проповѣдник. А покаяние пестроты не потребует; довлѣет ся тѣло кающееся, толко да ему наготу покрыеш. Прето хто хочет ся покаати, — мѣхом шитую одежду хочет оболочи, а если ни покаания не имает, и царствия божия не узрит. Если бо царие, Давид и иншие, попелом головы свои посыповали, и веретищем ся одѣвали, и на земли голой ся помѣтали, и постом внутрннюю свою мрътвили, и кости свои сушили, каючися пред богом, як да получат милость от него, а ты што розумѣеш о собѣ, выбритвивши 61


потилицю, макгерку верх рога головного повѣсивши, косичку или пѣрце верх макгерки устромивши и делѣю на собѣ перепивши, плече одно вишше от другого накокорѣ- чивши, як полетѣти хотячи, — тобѣ ли покаяния не треба? Вѣру ми ими, еще болши от других потреба, зане дворское злое житие всѣ границы прироженя и цноты кгвалтует. Досыт теды о одежды некшталтовной ся рекло.
Уже о поясѣ речй хочу. Ремѣнный зас пояс для того инок носит, яко да убиет и уморит под ременем телесное кожи внутр криючиеся страсти, похоти и всякия прагненя грѣхолюбивое, придавляючи кожу кожею, и зас для того пряжкою замыкает черево, стягнувши моцно, да в мѣру наладует тую шкуту или комягу утробную; бо кгды ее пере- ладует, тогда ум сном и лѣностию погружается и утапает, а егда в мѣру бремя наложит, тогда лацно плывати может, то ест молитися, читати без забавы сна. А о некрасотѣ поаса: тую ж силу мает, што и камилавка. О поясѣ досыт уже.
Уже ступим до невытертых черевиков или чобот. Тые для того инок так носит, да тебе, мирянина, от себе отженет и мирен будет. Бо если бы красного што на собѣ носил, ты бы на него милейко поглядовал, и говорити з ним прагнул, и порожными бесѣдами зачепал, а в том бы ему перешкоду и забаву, мысль отторгаючи от памяти божия, чинил. А коли видиш, иж болото мает на черевицѣх, и твои очи не звыкли того смотрѣти неохендозства, тогды бѣгаеш от него, мръзячи тым неоздобным строем, чому он и рад,'як да свободно богу ся молит. И зас для того нехорошую обув носит, яко да безпечне на змию, скорпию и всю силу вражию наступит и аспиду и василиску голову сокрушит; бо если бы хорошую обув любил, еще бы помыслом в миру ся знаходил и той силы бы наступати на змию и на скорпию и всю силу вражию не получил, и в годности мудрования мирского с тобою, дворянином, в одной господѣ бы ся зна- йшол. Але стой ты, крывоногий бачмажниче и з своею кры- воножною бачмагою, ци можеш нею так попрати силу вражию, яко тот невытрътый черевичище. Мнимаю, што тя омылит тая надѣя. Ато чем? Для того, иж сила вражия внутри, в долинѣ пяты твоее бачмаги, седит, и она тот строй вымыслила и с тебе ся всѣгды явне смѣет, коли ты ноги в бачмаги вволочеш. А трафит ти ся перед паном стояти, тогда сила вражиа не попущает ти ровно ногами стояти, але подтыкает тя, да переплѣтаеш ногами, то тую то сюю наперед поставляючи и на пяту зас выворочаючи;
62


ато сила вражия куда хочет ногами твоими поворочает для того, иж власть в ногах твоих мает и сама под пятою сѣдит. А черевичище невытертое иноково не так, але як стало на одном мѣсцу от вечера перед богом на молитву, тогды, як камень неподвижный, доколь аж ден освѣтит, стоит и бѣсы от тое коморки, где ся молит, далеко отганяет — тую силу мает нехорошая обув инокова.
Еще остало о простотѣ и невмѣетности заживаня бесѣд мирских иноку. Тое признаваю ти, што еси рекл, як не вмѣет инок з дворяны, смѣхотворци, курцыаны, 'шкурты и блазны, говорити. Ато для чого? Для того, иж он тые бесѣды и прожномовства уморил, убил и пгмят тую мирских справ запамятанем погреб и в простоту от мирских хитростей ся пресел ил, толко да с богом и ко богу мыслию и памятию будет. Ты теды, дворянине или мирянине, што знаєш и як он ест дурен и не знает ничого? Альбо не вѣдаеш, иж твоя бесѣда, и хитрост, и многословие глупством ест пред богом, по Павлу: «Премудрость бо мира сего, — рече, — кглупство ест пред богом» и зас: «Если ся кто мнимает быти мудр в вѣцѣ сем, нехай ся учинит кглупым, яко ничого незнаючим, тогда будет мудр». А ты для чого, брате, посмѣваеш инока — или для того, яко он ест прост в хитрость, а ты мудрец в лукавство? То где тая мудрость ся узяла, которая смѣху и руганя учит, не знаєш? Да ли не вѣдаеш, иж то не ты ругаеш ся и смѣеш з инока, але тот, который мѣстце своей владности собѣ уфундовал в тобѣ,. тот, который, опановавши мысль твою, там сѣдит, в том начиню владѣет, росказует и оборочает куда хочет волю и мысль твою. Тот то мирский цар тобою смѣется з инока, которому житием своим ему служиш, угожаеш и в всем волю его выполняеш. Тот то тобою смѣется з инока, который июдейским родом смѣялся и ругал с простака незлобивого, инокова господина Христа. И где ж еси тое в писании знайшол или от которого учителя, писание читаючого, то еси слышал, яко повелѣвает не толко з инока, сына божиа, але и с простого християнина, еще ярма и креста не взем- шаго и вослѣдбога не изшедшаго, и не толко с христианина, але и з иновѣрца, жида и поганца, да ся смѣеш и ругаеш? Или не вѣдаеш, иж житие се плача и подвига ест, а не смѣху и -утѣхи; «Всѣ бо, —рече, — святии, плачуще, из мира сего изидоша», — а если святые, плачуще, из мира изыидоша, и тобѣ ли, грѣшнику, не подобает за грѣхи плаката. Видиш ли, яко еси окраден от того злодѣя, 63


што хитро ровы рыет и ямы подкопывает, да, внутр влѣзши, скарб цноты и уцтивости украдет! Видиш ли, як еси розбить от того разбойника, которий в дубровѣ ся крыет и на могилу часто взбѣгает, выглядуючи, да нѣкоторого купца православного во вѣрѣ оружием ереси безбожия розбиет. Видиш ли, яко еси зъеден от того волка, который под оборою лежит, пилнуючи^да нѣкоторая овца спосрѣд вѣрных и единогласных мнѣманем ся на двор з загороды выхватит, да ю поймает и обѣд собѣ еретичества з нее учинит! А што ж инок не вмѣет бесѣдовати с тобою? Албо его пытаеш о диа- волских прилогах? Альбо его пытаеш о борбѣ духа с тѣлом и безпрестанном мечтании мысльном? Албо его пытаеш о скорбех внутръних, алчи и жажди? Албо его пытаеш о войнѣ помысла с духи лукавыми поднебесными? Албо его пытаеш о подвизѣ молитвеном тѣла и мысли? Албо его пытаеш о том, в чом живот вѣчный крыется? Или не вѣдаеш, як в том житии, котрого ты живеши, еще ни во снѣ тобѣ о том приснитися не может? Или не вѣдаеш, иж в тых многих мисах, полмисках, приставках, чорных и шарых, чир- воных и бѣлых юхах, и многих скляницах, и келишкох, и винах мушкателах, малмазиях, алякантох, ревулах, медох и пивах розмаитых тот смысл еще мѣста не имает? Или не вѣдаеш, яко в статутах, констытуциях, правах, практыках, сварах, прехитренях ум плавающий того помысла о животѣ вѣчном подняти и вмѣстити не может? Или не вѣдаеш, яко в смѣхах, руганях, прожномовствах, многомовствах, кунштах, блазенствах, шидерствах розум блудячий того помысла о животѣ вѣчном видѣти НИКОЛИ ся не сподобит? Или не вѣдаеш, яко зе псы братство принявший, с хорты, окгары, выжлы и другими кундусы, и о них пил ноет и старане чинячий, абы им боки полны, хребты ровны и гладки были, того помысла о животѣ вѣчном видѣти не может? Или не вѣдаеш, як на тых гръдых бада- вѣях, валахах, дрыкгантах, ступаках, единоходниках, колысках, лектыках, брожках, карытах, котчиих труп свой пременяючий о животѣ вѣчном мыслити, въмѣстити не может? Или не вѣдаеш, яко в замкох, мѣстах, селах, полях, кгрунтах, границах, розширених мысль блудячая о царствии божом мыслити не может? Или не вѣдаеш, як многопредстоящим гологлавым, трепѣрным и многопѣрным макгероносцем, шлыком, ковпаком, кучмам, высоконогим и низкосытым слугам, дворяном, воином, жолнѣром цвѣтнопестрым и гайдуком-смрътоносцем радуючийся о
64


царствии божом не толко мыслити, но ни помечтати не может?
Тут ся, вѣм, устрашиш и речеш, яко ученици Христу, егда им рекл, як неудоб богатии внийдут в царство небесное; отповидѣли ученици с ужасом: «Если так ест, як мовиш, господи, то кто может спасен быти?» И зас речеши: «Всѣ ли власти и цареве, бывший и хотячии быти, погибли и погибнут?» На тое ти коротко отповѣм и тот узлик скоро розвяжу. Истинну тобѣ мовлю, што мало ся их и спасло и спасет, и всѣх тых личбою знаемо, которие на спасение в той жизни вѣк свой богобойне изнурили и плоды християнства в собѣ показали, а другий всѣ погански, тирански, мучителски и неучтиве жили и погибли и памят по собѣ своих справ злых на хулу и поругание вѣчное оставили, а благочестивые царие и на небеси и на земли нынѣ от уст богохвалных ся прославляют. Што ж ест плод власти, чим бы ся спасти могла? Да знаеши! То ест пръвое: смирение, — розумѣючи то о собѣ, иж нѣмаш ся чим гръдити, за што пытан и истязая хочет быти, если бы не ведлуг волѣ божей повѣреное ему до часу добре и пристойне не устроил, яко добрый и вѣрный шафар пана своего. Второе: меншост и послѣдност, — разумѣючи то о собѣ, если и высоко сѣдит и вышше всѣх гледит, але земля и прах с низкими ровно ест, и тое ж: альбо и горшей во гробѣ от чръвей тот труп постраждет. Третєє: безхвалие, — розсуждаючи в собѣ, иж нѣмаш ся чим хвалити, што во вѣки не пребывает и скоро ся отмѣняет, и в конец изчезает и погибает. Четвертое: милость, щедрост, добронравие и добродѣтел, — слънечнаго круга подобие носячи, всѣм свою утробу ко змилованю отворяти и всѣх своим оком недостатки и потребы досвѣдчати, озаряти, дозирати и тых потребы наполнити. Пятое: благоговенство, — и то ест: учтивост, боязнь и встыд заховати и всѣгды при собѣ имѣти к богу и святым. Се же ест христоносцев, пут скорбный взявших: молити, просити, припадати, блажити, утѣшати, почитати, велбити^ и хвалити, —яко в слѣдбожий цзшедших. Ато для того, як да и ему будут7 поспѣшници до ласки божое, которое сам знайти не может за забавою власти и ряду миру чинячого. Тым обычаем таковый властелин, крол или княз, спастися может: приложивши до доброго житиа суд и правду и не на свою добродѣтел мирскую, але на тыи сиромахи, с хвостами каптуровыми ходячие и мѣхом шитую одежду, поясище ремѣнное, черевичища невытертые носячие (яко  5
5 I. Вишенський 55


да посилуют милость божию молитвами простити такому господару или князю грѣхи, елико яко человѣк съгрѣшит з неосторожности мирское забавы), надѣючися и уфане певное маючи. Так бовѣм и пръвые благочестивые царие християнские (в церковных историях знаходимо) чинили, пѣшо в пустыню драбантовали и там о Христѣ забавляючих- ся на помоч или о причину к богу своею покорою собѣ єднали, и сухого хлѣба з ними ся причащали, и еще похвалу тому гощеню и честованю тым обычаем чинили, мовячи: «Нѣколи же, — рече, — царская многосмышленная трапеза так мя не усолодила и во любовный насыток не пришла, яко ж твой сухий хлѣб и тое зелийце, честный отче!» — и тако, благословение приемши и ласку собѣ у них зъеднавши, в свои полаты с миром ся възвращали, и царство (богу поспѣшествующу) мирно и добре строили, и спасение получили. А нынѣ межи ляхи князеве руские всѣ поеретичѣли и християнства истинное вѣры отступили и еще на слѣд божий хулят и ропщут, иноческий чин ругают, посмѣвают, злословят, лжут, клевещут, судят, мръзят, безчестят и до конца ненавидят и, учинивши тое плодоносне, еще спастися сподѣвают.
Не надѣйтеся, не надѣйте спасения, если ся до тых клобуков з любовию не обратите. Я вас упевняю и тую тайну открываю вам: если б тые каптуроносци межи вами не были, юж бы есте давно погибли, юже бы есте тые власти давно потратили, уже бы есте тот декрет, на июдея Христом реченный («Се оставляется дом ваш пуст)», давно отнесли! Але тые клобучники вас перед богом заступают, иж милость божия терьпит безбожност вашу, очекиваючи вас, да ся возвратите на покаяние и во пръвый чин благочестия устроите. А если бы тые межи вами не были или не будут, — разумѣюци, разумѣйте! — иж як слина зчезнете и запустѣете! А если не вѣриш моему речению, глядячи наперед, обозришся назад за себе — в недавно прошлых часѣх што ся стало — и вѣруй! Не пуст ли ся стал Слуцких дом, егда в папежа хитрого увѣрили, а простоту рускую отбѣгли! Во истину пуст, и поколѣня благочестиваго рода уже там не обладает!
Але речеши: «Другий?» И тое слово от несмыслства мовячи: «Ато ли ся латинѣ щастит и шанцует в славѣ, в можности, в розширеню машкарского и комедийского на- божецства, четверор'огатыми исусоругателми розтягненого и умноженого?» Признаваю ти тое, иж так еСт. Але потръ- 66


пи: тот узлик хитросвязаный радою божею тобѣ розвяжу. Не буди (одно) лаком, скоро узрѣвши чячку, попрагнути ее, бо тя зрадит як Адама, но розсуди пръвое, если на пожиток ти ест и живот, а не на пакост и смерть. Щастится папежови? Але ци не умрет? Или папеж не умирает для щастя? Як розумѣеш? Але, вѣм, же тое знаєш и ты, яко папеж умирает також, як и той, которий щастя нѣмает, и горше. А горше чем? Для того, по Давиду, «иж смерть еста грѣшником люта». А грѣшник ест, которий мирского щастя ся наел, от которого роспукнутися и нагле здохнути мусит. Для того ест тая смерть—лютая. А егда щасливый люто умирает, где ж его щастя? Пошло ли з ним или ту другим на прелест остало? Знаемо всѣ, иж тут у нас, живых, остало. А егда з ним не пошло окаянное ж то щасте, — и недостойно ест, да его тым именем завемо, але пристойнѣ его мордырем называти. Ато для чого? Для того, иж смертию лютою человѣки убивает и во смерть вѣчную на муку отсылает. Што ся показало на оном щастливом богатом, который бѣдника Лазаря, перед вороты лежачого, преба- чал? А коли от того веселя и триумфу радости мирское порван, тогды зараз во адѣ ся знашол, тогды зараз во огнь ввержен был, тогды зараз в препалене утробы сытое, сластолюбное, винолюбное, многопитное на прагнене капли воды достиг. Чого не получил тым, иж щастя з собою от мира не уволок, але его, рад не рад, в миру оставити мусѣл? Щастилося и Стефану, кролю полскому, але чи не умер? Альбо з собою кролевство полское затягл? Не видимо ли всѣ, як ту все цѣло зоставил, толко сам в земленые нядра впроважон? Щастится и нынѣ латинѣ, але ци не помрут? А егда помрут, где ж их щасте, где их слава, где их памят? Не со шумом ли погибнет и погибла! И чим же прославил Костянтин Острозкий, которий простоту християнскую отбѣг и хитрост мирскую папежское вѣры, як чачку прелестную, ухватил? Не скоро ли щез и пропав! А чем плод по собѣ не оставил? Для того, иж християнство стратил. Потерпи теды конец и других, потерпи, а не лакомся на початок того щястя. Тръпит бог латину, тое таемници не знаєш, але Руси не тръпит, але змѣнников руских искореняет. Чему ся лакомиш на щасте убиваючеє? Лакомся на благословение божие живячее! Не мовлю ти, да не имаеши ничого от житейских. Имѣй, але от благословения божия, яко ж Авраам, а не от лжи и хитрости, мятлярства и прокурацыи, як папежники. Зане благословение божие на 5*
67


домѣх православных християнских почивает, а на прелестных вѣрах мира сего щястя панует, которого от хри- стиянского рода прагнучий з домом ся искореняет. Для чого? Для того, иж благословения божия отступает, вѣру к богу погубляет и надежди во бога отбѣгает, на мирское ж щасте очи вытрѣщает и, видѣвши тую чачку прелестную, лакомится и обѣма рукама сердца и помысла хватает и оную трутизну, як Адам, красно во видѣние и добро во снѣд овощие того щастя зедает и по насыченю ся отрувает, нагле здыхает и от ласки божее и нынѣ и вѣчне отпадает. Чи не лѣпше ж от благословения божия, если и мало што мЬти и со богом всѣгды быти, нижли мирским щястем ся обогатити и бога, тут во мирѣ и по смерти, вѣчне ся отлучити? Авраам благословенный под дубом жил, а царства щястя мирского околичные, богатые в скарбы, в войска и в тумулт людский, в замках, в палацах, злотом угафтова- ных, были, але Авраам от всѣх лѣпший, цнотливший и своим малым, от бога ему данным, над царскими незличоны- ми скарбы богатшим был. Ато чему? Для того, иж богу угодил. Тые щастя царств или уживаючие их исчезли, пропали, а он и нынѣ с памятию живет. Чем ся лакомиш на щастя папежово, а не лакомишся на благословение божие? Не много ли было в странѣ Авситидстей богатых и славных, щастя мирского? Але человѣка не было, толко Иов; але богу угодника божия не было, толко он. Чем ся лакомиш на щасте, не от бога данное, а не лакомишся на благословение божие, от бога исходящее на достойных? Не много ли было богатых и славных, щастя мирского во Ниневгии градѣ, але Товий не было, толко един; але богоугодника не было, толко он! И што ж тя устрашают царства, слава и можност околичных, коли сут безбожны? Чом ся ужасаеш, коли бог с тобою? Чом ся тръвожиш, коли господь сил с нами? С нами бог, восточными! Разумѣйте, языци, и ты, прегордая латино, и покаряйся, як с нами бог! Если бо гръдостию и превозможете, от тресущнаго божества побѣждени будете, як с нами бог; и иже аще совѣт совѣщаете, разорит и господь, як с нами бог; и слово, еже аще възглаголете, не имат пребывати в вас, яко с нами бог!
Зас оборачаючися к тебѣ, ругателеви иноческаго чину, и чудуюся тому твоему незносному осѣдланю тым тяжким и бременоносным сѣдлом кглупства. Чем ся ты смѣеш 3 инока, иж он не умЬет с тобою говорити и трактовати, як пустое коло млынное, крутячи а выворочаючи безпожи- 68


точный тот язык! А што ж ты здорового знаєш, да говориш? А што ж за пожиток иноку от твоее бесѣды? А от кого ж ся ты научил, да бесѣдуеш добре? Альбо ест у сатаны правда? Альбо ест у Велиара смирение? Албо ест у князя тмы свѣт? Албо ест у диавола скруха и убозство? Да ли не знаєш, иж тые в миру владѣют? Да ли не знаєш, иж тые мирских учят? Да ли не знаєш, иж тые дворян упреумуд- ряют? Албо не знаєш, иж инок ся от тых вырвал? Албо не знаєш, иж инок от тых утек? Албо не знаєш, иж инок перед тыми бѣгает? Албо не знаєш, иж тые инока всѣгды гонят? Чем же ся ты, любимый брате, ругаеш з инока, иж с тобою не умѣет бесѣдовати? Албо мнимаеш, иж ся ты чого пожиточного в замтузѣ научил? Албо мнимаеш, иж ты што цнотливого у курвы слышал? Албо мнимаеш, иж ты што богобойного от шинкарки навык? Албо мнимаеш, иж ты што розсудного от дудки и скрипки и фрюярника розобрал? Албо мнимаеш, иж ты от трубача, сурмача, пищалника, шамайника, органисты, рекгалисты, иньструментисты и бубенисты што о дусѣ и духовных рѣчах коли слышал? Албо мнимаеш, иж ты от псих пастырев, мысливцов или водовозов, возниц или скачомудрец, кухаров или пирого- хитрец-пекаров што о богословии навыкл? Чем ся ругаеш, брате дворянине, з инока, иж не вмѣет с тобою говорити? А што ж ты маєш за скарб разуму, да инок с тобою говорит? А што ж за пожиток говорки или бесѣды иноковы с тобою? А чого ж ся инок от тебе научит? Ты зас инока послухати не хочеш! Если тобѣ инок о своем каптурѣ, или страшилѣ клобуцѣ сказовати начнет, прагнучи тебе по любви христианской братской в тот клобук оболочи, да и ты сын божий будеши и слѣд христов възмеши, бѣсы страшиши и в мирѣ от мира поруган будеши и вѣнец нетлѣнный во царствѣ небесном прияти хощеши, ты, тое от инока слышавши, як от змия бѣжиши. Што ж хочеш, да инок говорит с тобою или котрое мудрости премудрѣйшое от инока слыти хочеши? Толко то, чим и како да ся спасеши и князя тмы вѣка сего да избѣгнеши и в пристанище спокойное и затишное христово улучичиши. И чого ж ся тобѣ, брате милый, хочет от инока? Што ж лѣпшее тобѣ на свѣтѣ хочет даровати инок, яко бѣсѣду о том каптурѣ, или страшилѣ хвостатом, который и царьство божие знаходит? Не ругай же ся, брате милый, з инока, да не поруган в вѣки будеши и лица инокова господина не узриши, и яко ругател и смѣ- хотворец в геену оттидеши! Што ж инок не умѣет говорити 69


с тобою, коли ты инокови бесѣды не приймаєш и, як пес встеклый, от своего пожитку и спасенна бѣгаеш? Если зас ты што иноку сказовати хощеши, не маєш ничого такового в скарбѣ сердца своего, чим бы еси инока ползовати могл, але еще бы еси его своими повѣстми и до конца отрул. Уже бо инок от твоего смрада твоее премудрости свѣтское своее начине душеносное очистил, твой разум, которий ты носиш, избдовал, изщіацал, исплювал и тот съсуд душевный слезами помыл, постом, молитвою, скорбми, бѣдами, трудом и подвигом выжег, выпѣк и выполеровал и новое чистое насѣне богословиа посѣял. И того ли ради, брате милый, ругаеши инока! И того ли ради дурным зовеши и посмѣваеши инока! Не видиши ли, яко оттого ругателя проклятого поруган еси! Не видиши ли, як от того смѣхообрѣтателя посмѣянь еси! Или не вѣдаеши, если бы не вмѣл инок с тобою говорити, болшее его невмѣлое молчане, нежели твоя изученнаа философия! Не видиши ли, иж тот на пути живота вѣчнаго стоит, а ты еще на пути погибел- ном мирском стоиши! Не видиши ли, яко той ест херувим и серафим, на нем же почивает вышний цар, а на тобѣ еще почивает мирский княз и любов свѣта сего и утѣха его! Яко ся не ужаснеши, посмѣвателю инока, Христа, — в котором сѣдит Христос! А коли начинье посмѣваеши, то и съкровище, в нем лежащее, безчестиши, то ест самого Христа, и которое чести достоин будеши за тую твою смѣлость и вшетечный обычай. Вѣру ми ими, если с того ру- ганя, смѣху и хулы не останеши и покаянна за то не учинити, по смерти не с христианы, але з содомляны в одной обители и кгмаху ся знайдеши. Не ругайся, да не поруган будеши! Не смѣйся, да не посмѣян будеши! Не безчести, да не обезчещен будеши!
Але зас речеши, яко зло житие мают иноки: по корчмах ходят и упиваются, и по господах обѣды чинят, и приятелст- во собѣ з мирскими еднают, и до того грошѣ збирают и на лихву дают. О, если грошѣ збирают и на лихву дают и если бы и на лихву не давали, але при собѣ ховали и купа до купы привязовали, грош до гроша для розмноженья прикладали, таковых кромѣ общаго житиа поединковых иноков-грошолюбителей нѣст достойно иноки едиными называти, бо будет лъж крытися в имени. Ты его едным зовеш, и он не сам, але з диаволом-грошовладателем, и будет хула на иноческое имя, але его смѣле можеш назвати тым именем — июда, раб и лестец, друг и предател, образом 70


во апостолах, а дѣлом в зрадах, образом в спасаемых я дѣлом в пропадаемых, образом в ученикох, а дЬлом в пропадаемых. «Продам бо, — рече, — Христа и приоб- ряіцу имѣния». Подобный бо и сей грошолюбивий инок чинит глас: «Отвръгуся, — рече, — обѣтници своего пострига и съберу грошѣ». А о обѣдах и напитю, если того грошового грѣха инок не чинит и не имает ничого в своем схова- ню, а трафится ему от того чрева и от того горла звытя- житися, тому ни мало не чюдуйся, и я тому вѣрую, що трафляется и то в вашей земли иноку, иж часом и перена- чует в корчмѣ. Не все бо пшеница в посѣяню ся знаходит, але знайдеш другую ниву, которая болшей куколю, нижли пшеницѣ народит. Тако ж и межи иноки: в доспѣянню на звытяжство того чрева мало их ест. Тому не дивуйся, абовѣм подвиг и борба ест жизнь тая, которое ты не знаєш, бо еще еси на войну не выбрався, еще еси доматур, еще еси кровоед, мясоед, вълоед, скотоед, звѣроед, свиноед, куроед, гускоед, птахоед, сытоед, сластноед, маслоед, пирогоед; еще еси периноспал, мяккоспал, подушкоспал; еше еси тѣло- угодник; еще еси тѣлолюбител; еще еси кровопрагнител; еще еси перцолюбец, шафранолюбец, имберолюбец, кгвоздиколю- бец, кминолюбец, цукролюбец и других бреден горко- и сладколюбец; еще еси конфакттолюбец; еще еси чрево- бѣсник; еще еси грътановстек; еще еси грътаноигрател; еще еси грътаномудрец; еще еси детина; еще еси младенец; еще еси млекопий, — яко же ты хочеш бѣду военника, бьючогося и боручогося, у цицки матернее дома сидячи, розсудити?
Не видиш ли, что рече Павел коринфяном: «Молоком вас, — рече, — напоилем, а не цѣлым и твердым кусом •стравы». Ато чему? Для того, — рече, — иж еще не могли есте стравити и нынѣ еще не можете, бо злый, детинный розум маете. Ов бо зовется папежник, ов зас нынѣ з евангелия вылѣз, евангелиста, ов зас недавно выкрещенный, ов зас суботник. Не плотсти ли есте? Што ж вам поможе сивизна и красная борода, колиж розум детиноигралский маете? А Павел не так радит, мовячи: «Не дѣти, — рече, — бывайте умы, но злобою младенствуйте, умы же съвершени бывайте». Не тое ли ты детинское мудрование страждеши, русине бывший, благочестивый христианин прежде и цѣломудрец Малое Русии, мовлю, с ляхи живущий, и нынѣ юдетинѣл еси и раздѣлився, отступивши от Христа, на Кифу, Павла и Аполлоса, раздѣлився нынѣ на папежника, 71


евангелика, нововыкреіценца и суботника. Не видите ли, иж подетинѣли есте а не толко подетинѣли, але смѣле мовлю, што и побѣснили, понеж в прелест заблудили. Або не видиш, иж в православной вѣрѣ немаш иншых вымышленых тщеславных нововынайденых тытулов и на- звыск всего Востока и круга мирского сторонах собору, толко одно имя, в Антиохии апостолы поданное, «христианин». Не зовутся вси языки, крещенные в имя отца и сына и святого духа, иншим именем, наченши от восходних сторон и до западных не доходячи, где православний со папеж- ники смѣшаются, яко у Венеции, Крытѣ и других нациях, и на полудне и полночи кождый отмѣнный своим голосом, зовомый язык, а меновите греци, арапи, сѣверани, серби, болгаре, словяне, арабанаши, мултяне, богданци, Москва и наша русь, — толко «христианин». А чем не зовутся патриаршник, царогородец, ани ерусалимец, ани олександ- риец, ани антиохиец, где головный столы патриархов наших мѣсто содержат? Ато чем не зовутся тым именем? Для того, иж Павел очистил тую прелест, мовячи (як и коринфяном мовил альбо мовит): «Роздѣлился Христос или Павел распялся по вас или Петр или Аполлос?» Подобное и сему: албо в патриархи мы крещени есмо или во имя черьвоснѣдна человѣка, тлѣнию и смраду подлежаща, ♦ яко нынѣ латина, здерши хвалу з бога, и на папѣжа вкла- дают, мовячи: попежкое вѣры, рымское вѣры, деснократци диаволские, евангелское вѣры, нововыкрещенное вѣры, суботское вѣры. «Или не вѣдаете, — рече Павел, — яко мы не достойны того титулу собѣ накладати». Ато чем? «Для того, иж мы толко слуги и приводци до того целю, то ест вѣры, а сами мы и Петр и другие ничто ж есмо, толко заплату въдлуг своее праци и стараня кождый прии- мет». Тое теды видѣвши и зрозумѣвши постановене апостол- ское, патриярхи наши не смѣют своя овца, послѣдующих им, и в свое имя и в свой тытул приволокати и натягати, але еще их от тое прелести (як апостол коронфяны) остерегают и, себе смиряючи, о собѣ овцам своим сказовают> мовячи: «Иж мы,—рече, — ничого ест; есмы толко приводци вас крещенных на збавене и водлуг своее пилности и стараня нашего о вас, овцах наших, заплату приймемо. А если бы и мы погрѣшили в чом, и не заховалися водлуг пристойности стану нашего, и узаконеное нам зкгвалтили и не выполнили, горше нежели вы, простаки, осуждени и в геенну ввержени будемо».
72


Видиши ли, детино руский, в колысцѣ роскоши коли- шучийся, иж ты не знаєш, як ся инок з черевом бьет, тов- чет, мучит и борет, а ты его хулиш и клевещеш, напившася раз видѣвши. А тое войны, дома ростягаючися, не знаєш? А тое борбы, достатками всякими обсталевавшися, не вѣдаеш? Слыхал ли еси нѣколи, в той колысцѣ роскошной колышу- чися, от мамы или от тата или паки от попа о том словѣ, Павлом реченном, як «дух, — мовит, — воюет на тѣло, а тѣло на дух; тые друг другу противятся и борутся один з одным доты, аж которые з тых звытяжство над которым приимет: или тѣло над духом или дух над тѣлом?» Яко ж ты хочеш познати тое и розумѣти, коли ты увес тѣло, коли ты увес кров, — а тѣло и кров, по Павлу, царства божия не наслѣдит! Видиши ли, детино руский, в колысцѣ роскоши колышучийся, як не знаєш тое войны черевное иноковы, которого хулиш и ругаеш, а сам в пелюхах смраду несытства всѣгды ся валяєш? Не чудуй же ся, детино руский, видѣвши напившагося инока, абовѣм в борбе стоит и запасы ходит. И много ся трафляет, як двом борцем бор учимся: то тому, то сему навръх выскочити, а того под себе подгибати, то тому зас зысподу вымкнутися и верхового наспод перевернути. Так и наше тѣло — от землѣ земля — земленого тя тяжару и покарму прагнет; дух зас горѣ вытягнутися с того мяса ищет, але его тот гной и сласти телесныя связали и не пущают и еще болший прагнути придавляет; диавол зас тѣлу пособляет и на душу борет, и многокрот от похотей телесных розигравшийся борец с помочником диаволом на погибел душевную из вѣры выбѣгает и в турское обрѣзан- ство впадает. Ато чинит одно для мясочревохотного и другое для туркинѣ красное, да на мякких постелях спит и без- фрасунливую жизнь живет. Изали ж для тых отпалых слѣд христов и пут живота вѣчного упразнися и погибе? Никако ж! Безсловесно ест тако разумѣти: путь бо христов цѣл стоит, а тые на погибел, от своее похоти и несталости вѣк сей дочасный возлюбивши, отпадают. Што и вы в своей, земли недавно пострадали! Тые епископы ваши з сытыми трибухами и. з много наполнеными скрынок и шкатул червоных — альбо разумѣеш, на покуту, убозство, кресто- ношене и съвлечене мира и похотей его к папежови отбѣг- ли? Вѣру ми ими и сам бач, иж не для того. Але для чого? Абы оный глас богатого, до себе самого мовячий, угоняли, и они тую раду в собѣ так же урадили. Яко ж? Ото так: «Разорѣм благочестивое вѣры житници! Наши скринки 73


и шкатулы наполнение, и сожиздѣм болшие скриниска, поклонившися папѣ. Вѣмы бо, коли мы толко вѣры своее отступимо, тот князь мирский, папа, наши скриниска наполнит, тот наше прагненя ненасычонное утолит, тот наши похоти, безпрестани кипячие, установит и загамует. Тогда будемо волност мѣти по своей воли жити. Тогды будемо што хотѣти чинити, коли нас не будет нѣхто глядѣти. Тепер в нас тая дурная Русь жития чистого ищет, тепер в нас цноты, учтивости и доброго сумненя видѣти прагнет, чого мы нѣмаемо, и для того всѣгды ся от них соромѣемо. Алз яко учинѣмо? К папѣ римскому бѣжѣмо. И с того сорома ся выкрутимо, и на Русь, да ся поклонят папѣ, бѣду навалимо, и свое желание исполнимо, и речемо души нашей: Душе, имаши многа блага, лежаща на лѣта многа, яжд, пий, веселися, не бойся никого, скачи и грай». Добре есте урадили, добре есте вынашли. А коли вас тое «добре» зрадит, а коли вас што вас спротивного в том постановеню вашом стрѣтит, а коли вам тую раду оный голос («Безумне, в сию нощ душу твою исторгнут от тебе, а яж еси уготовал, кому будет!») посѣчет? Так бо, рече, всякому трафится, который в мир богатѣет, а не в бога. Изали ж для тых отпалых епископов наша христианскаа вѣра оскудѣла или нарушилася? Изали ущербок нѣкий в слѣду спасеное дороги приняла? Никако же! Тые сами, из вѣры выбѣгши, во яму безвѣрна впали и от себе собѣ смерт зъеднали, а наша вѣра чистая цѣла и Здорова стоит. Тако теды и ты от инока не погоршайся, если бы еси его и .напившася видѣл. Толко з вѣры к папежу да не бѣжит! И доколя тот хвост на головѣ носит, покаятися может. А што ты, брате милый, знаєш? И уж ты его пиюча и едуча видел и осудил, а он зась, отшедши с корчмы в свою келию, тот кус смачный и куфел оплакав и отжаловав, и прощение от бога приал. Яко ж ты смѣеш прежде судии суд на божиа раба чинити? Не суди ж, брате, да не осужден будеши, и обрати свои очи помысла на себе самого.
Як ся усправедливиш богу с того карчмарства, которое всѣгды во адѣ чрева своего носиши и которое смачнѣйшее пиво, мед или вино коштуючи, тое горлом глытаеши, а которое ти не любо, тое подлѣйшим черевом, възницким, мысливским, давати повелѣваеши, и своего бръвена, в очах сумнѣня лежачого, видѣти не хощеши, а на порохно братнее видѣти его широко очи продрал еси. Видиш ли, што страж- деши, а болезни ощупати не можеши! Тому неборакови в 74


месяц раз трафится напитися и то без браку: што знайдет, горкое ли или квасное пиво альбо мед, тое глощет, толко бы тую поганку-утробу насытити и утѣшити могл; а по насыченю зас тръпит, в келию влѣзши, доколя ся ему другий такий празник трафунком намѣрит. А в тебе што середа — рождество череву, а што пятница, то Великдень, весѣля празнованя жидовского, кроме другых, разрѣшеных дний, мовлю. А пред ся себе видѣти не хощеши, але на бѣдника хулный язык вывернул еси! А если бы и так было, жебы от бѣсов змаменого инока в корчмѣ пиючи видѣл еси! Однак день або два забавившися, зас на покуту и плач в келию бѣжит и за злые два дни 40 дний добрых намѣщает; постит, альчет и страждет, за долг грѣховный покутою платит и отмщает. А ты всѣгды в корчмѣ живеши и сам шинкарем еси: корчмы запродаеши, людские сумнѣня юпоиваеши, скупостию корчемного торгу з Афраимами жидовскими людское чрево оцѣневаеши, а пред ся тое поганство видѣти не хощеши и очи суда себе не видѣти зажмурил еси. Видиши ли, в якой пивници содомской седи- ши! И руки и ноги отпил еси и до конца обезумѣл еси, .а того зас не видиши, иж за твоим черевом бочки с пи- вами, барила з медами, барилка з винами, шкатулы з фля- шами, наполненными вином, малмазыею з горѣлкою горкодорогою волочат. А пред ся тое карчмарство свое видѣти не хочеши, але на бѣдника зубы наострил еси! А што ж ты болшей над других человѣк о собѣ розумѣеши или что ты болше от других в собѣ въмѣстити мнимаеши? Не земля ли ты от землѣ, яко и сирамах убогий и голый? Не дух ли в тобѣ оживлячий того трупа, яко и убогого? Не голова ли в тебе на том же мѣстцю стоит, што и убогого? Не очи ли, слух, вкус, ноздри, руки, ноты в том же порядку розсажены, што и убогого? Не губа ли, зубы, язык, горло в тых же границах стримит, што и у убогого? Не сердце ли, чрево, утроба, слезен, кишки и проход в тобѣ ся знаходит так же, яко и в убогом? Не смерть ли тебе поглонет, так ще и убогого? Не в земленные ли нядра тебе уволокут так же, як и убогого? Не судом ли испытан будеши за житие вѣка сего так же, яко и убогйй?Что о собѣ велемудруеши? Что ся възносиши? Что ся хвалити? Что ся, як порхавка, надымаеши? Або для того, што нынѣ тым гноем тѣла пануеши? О7”горкое твое панство! О, окаянная твоя роскош! О, бѣдное ж твое весѣле! Умри толко, узриш того панства пожиток, узриш темницю несвѣтимую и тму кромѣшнюю, узриш черв 75


неусыпающий, узриш ад с пропастью глубокою, узриш рѣку огненную, и конечную геену, и скрежет зубный, которые твоему панству ся уготовили, если их тут в тѣлѣ покаянием и покорою з добрым житием от себе не отженеши и не освободишися, противные, християнские, учинки чинячи и цѣломудреную жизнь вѣка сего живучи. Не ругай же ся, бѣдниче пане, иноческому чину, сыном царства небеснаго, не ругай! Бо далеко хлоп от шляхтича розност мает. Хто ж ест хлоп и неволник? Толко тот, которий миру сему, яко мужик, яко хлоп, як поиманец, як неволник, служит, которий образ и кшталт вы, панове, носите для того, иж мира сего хлопи и неволници есте, и ему вѣк свой в службѣ аж до смерти изгубляете и сами з ним погыбаете! Хто ж ест шляхтич? Тот, которий з неволѣ мирское к богу вырнет и совышше ся от духа святого породит, по Иоану: «Ели- ци же, — рече, — приаша его, даст им власт чадом божиим быти, вѣрующим во имя его, иж не от кръви, ни от похоти плотскиа, ни от похоти мужескиа, но от бога родишася». Видиш ли шляхетство вѣры нашее! Которий от бога ся породит, тот ест шляхтич. А вы сопротивно перевернули всѣ писма в той безбожной земли и, от кръви и похоти, от смрада родячиеся, пошляхтѣли и попышнѣли есте и божиих рабов поругаваете! Молю теды вас, того ся обычая останте и покаание за зле пожитое время учинѣте, а бог мира да вам поспѣшит и поможет. Аминь.
О иноческом чину реклося досыт; зась о очищению церк- ве, докончаючи, речем. Празничные ярмарки, што вы зовете съборами, очистѣте, як в Жидичинѣ и в Горах Святого Спаса, зане же ест мръзско богу, иж диавол вмѣсто его чести и хвалы под титулом божиим собѣ чинит вшете- ченствы и пиянствы и торгами купецства, —ибо рече: «Дом мой, дом ест молитвы, а не вертепу и корчмы и ярмарку». Празник бо ест твой таковый не христианский, але диавол- ский. Коляды з мѣст и з сѣл учением выженѣте; не хочет бо Христос, да при его рождествѣ диаволские коляды мѣстце то мают, але нехай собѣ их в пропаст свою занесет. Щедрый вечер з мѣст и з сѣл в болота заженѣте, нехай з диаволом сѣдит, а не с христиан ся ругает. Волочѣлное по воскресении, з мѣст и з сѣл выволокши, утопѣте; не хочет бо Христос при своем воскресении славном того смѣху и ру- ганя диаволского имѣти. На Георгия мученика празник диаволский на поле изшедших сатанѣ офѣру танцами и скоками чинити разорѣте; гнѣвает бо ся на землю вашу 76


Георгий мученик, што нѣмаеш христианина православного, которий бы руганье тое диаволское очистити и изгнати могл. Пироги и яйца надгробные в Острозѣ и где бысято знаходило упразнѣте, да ся в христианствѣ тот квас по- ганьский не знаходит. Купала на Крестителя утопѣте и огненое скаканя отсѣчѣте; гнѣвает бо ся Креститель на землю вашу, што ся на день памяти его попущаете диаволу ругатися вами з вас же самых. Петр и Павел молят вас, если хочете от них ласку мѣти, да потребите и попалите колыски и шибеницѣ на день их, чиненые по Волыню и Подолю и где бы ся толко тое знаходити мѣло; мръзко бо им на землю с небеси смотрѣти на тое диаволское позорище христианским людем збираючися. И другие прелести, ко- торие бы были, очистѣте и тое писане всѣм до ушу пропус- тѣте. Не бойтеся для того ляха, але убойтеся ляхова творца, которий и ляхову и нас всѣх души в своей гръсти дръжит и доколя он хочет, дотоля нам дыхати, жити и дѣяти што мы хочем или изволяем, на добро или на зло, попущает, а потом, совершивши тайнство жития нашего, зла или добра, от жизни сея восхищает и на будущее позорище и обличение суда приносит. И тот бо страх ляхов за безвѣрие ваше на вас попущен, да ся познаете, если есте христиане или еретики. Прето ознаймую вам, если послухаєте в том не мене, але бога, пошлет вам бог мир и лѣта блага и. прохладна, пошлет вам бог нѣкую утѣху ко утѣшению вашему душевному и телесному от вышше скоро. А если не послушаете, чист аз от кръви вашее. Вѣдаючи теды, вѣдайте, яко погынете и дочасне и вѣчне. От чого вас, Христе царю, заховати, на покаяние же привести рач. Амин.
Г лава 4
ТОБѢ, В ЗЕМЛИ, ЗОВЕМОЙ ПОЛ СКОЙ, МЕШКАЮЧОМУ ВСЯКАГО ВЪЗРАСТА, СТАНУ И ПРЕЛОЖЕНСТВА НАРОДУ, РУСКОМУ, ЛИТОВСКОМУ .И ЛЯДСКОМУ, в РАЗДѢЛЕНЫХ СЕКТАХ И В'БРАХ РОЗМАИТЫХ, СЕЙ
ГЛАС В СЛУХ ДА ДОСТИЖЕ
Ознаймую вам, як земля, по которой ногами вашими ходите и в ней же в жизнь сию рождением произведени есте и нынѣ обитаете, на вас перед господом богом плачет, стогнет и вопиет, просячи сотворителя, яко да пошлет •серп смертный, серп казни погибелное, яко же древле на содомляны, и всемирнаго потопу, которий бы вас вы- 77


губити и искоренити (яко да не сквръните болшей оную антихристовым безбожным невѣрием и поганским, нечистым и несправедливым житием вашим) могл, — изво- ляючи лѣпше пуста в чистотѣ стояти, нежели вашим без- божством запустошона от хвалы всесилнаго бога, създа- теля и творца небеси и земли, быти.
Где бо нынѣ в Лядской земли вѣра, где надежда, где любов, где правда и справедливост суда, где покора, где евангельские заповѣди, где апостолская проповѣдь, где святых законы, где хранения заповѣдей, где непорочное священьство, где крестоносное житие иноческое, где простое благоговѣйное и благочестивое христианство? Не все ли превратися в паче всѣх язык нечистых нечистѣйшее житие и безвѣрие! И почто и именем христианским себе гласити безстуднѣ дерзаете, егда силы того имени не храните, ниж дѣлным постижением съхранити того имени свойство учитися не хощете? О, окаяннаа утроба, которая таковых сыновь на погибел вѣчную породила и на съб- лазнь прелестнаго свѣта сего выпустила!
Днес бо во Лядской земли священики всѣ, яко ж древле нѣкогда Елзавелины (а не небеснаго бога) жръцы, — черевом, а не духом офѣруют. Панове зас над бога богами вышшими над своими поручными подданными ся починили и над творца, ровным зданием образа своего всѣх почтившаго, судом безаконным вознеслися, безсловесных естество вышшею ценою (в своих антихристового закона правах над люд божий, им до часу под власт злецоный) оценили. Въмѣсто зас евангельское проповѣди, апостолское науки, и святых закона, и ограниченя цноты, и учтивости сумненя христианского нынѣ поганские учители, Аристотели, Платоны и другие тым подобные машкарники и комидийники, в дворех Христа бога владѣют. Въмѣсто зась смирения, простоты и нищеты гръдост, хитрост, мат- лярство и лихоимство владѣет.-Въмѣсто зас суду и правды несправедливост, лъж, крывда, прехитреня, препрене, потвар, лицемѣрие, лест и кгвалт антихристов владѣет. Въмѣсто зась вѣры, и надежди, и любви безвѣрство, отчаяние, ненавист, завист и мръзост владѣет. Въмѣсто зась цѣломудрънаго жития конечное вшетеченство, плюгавство и нечистота скверная владѣет.
Покайтеся у бо, всѣ жители тоя земли! Покайтеся, да не погыбнете двоякою погибелию, и вѣчною и дочасною, от скораго гнѣва божия нагло! Аще ли же не хощете, 78


тогды к вам, стаду православному, христианскому роду, мовлю: будѣте готови отлучитися от того погибелного антихристова и содомскаго рода, да есте истинною новый Израиль, а не с поганци погане. Где бо в поганѣх таковый плод нечистый, яко ж нынѣ в Лядской земли видится? Стосугубнѣй некрещеные в имя отца и сына и святого духа, прелщеные от диаволского слуги и лжепророка Махомета, турки честнѣйшие ест пред богом в судѣ и правдѣ якой- такой, нежели крещеные ляхи, которые на евангельскую науку сопротивно борют и оную своим злым житием и гордостию антихристового духа пожерши попирают!
Прето вѣдаючи вы о сем, православний християне, не скорбѣте! Господ бо ест с нами, и аз убо есм с вами. Имѣйте убо вѣру и надежду в бога жива крѣпку и непо- колѣбиму! На панов же ваших руского роду, на сыны человѣческий, не надѣйтеся! В них же нѣст спасенна. Всѣ бо бога живаго и вѣры яж в него отступили, прелести же еретической, любви духа тщеславного, жизнолюбию и лихоимству ся поклонили. В них же не благоволит господь по реченному: «А егда обинется, не благоволит душа моя о нем». Тѣмже да отступит от неправды всяк именуяй имя господне. Будите убо готови на приятие Исуса, который нынѣ у вашей земли нѣмает где главу подклонити. Духи бо нечистии поднебеснии везде во естествѣ зовемых христиан гнѣздятся и царствуют: прелстили, прехитрили и от бога различными ересьми десно и шуе естество человѣческое открали и вслѣд себе отволокли сут. Як нынѣ нѣст хвалы богу ни мало з Лядское землѣ, и христианство в конец исчезе и погибе. Всѣ бо настоящаго вѣка гонят, да ся его благыми удовлят и насытят. О будущаго же вѣчное наслаждение мыслити и искати в жизни сей — и памят тую уморили и, яко ж камень, ко оной жизни оне- чувствѣли суть. Обаче где ся толко от вас обрѣтает истинный священик, инок цѣломудр и мирского жития христианин православный, которий от труда своего житие свое, богобойне живучи, а не от лихоимства языческого, окормляет и правду видѣти алчет и жаждет? Даст вам бог по желанию вашому. Не скръбѣте убо, но потерпѣте мало. Грядый бо приидет и не закоснит.
Да прокляти будут владыки, архимандрити и игуме- ни, которие манастирѣ позапустѣвали и фолварки собѣ з мѣст святых починили, и сами толко з слуговинами и приателми ся в них телесне и скотски переховывают, 79


на мѣстох святых лежачи, грошѣ збирают, с тых доходов, на богомолци Христови наданных, дѣвкам своимь вѣно готуют, сыны одѣвают, жоны украшают, слугы умножают, барвы справуют, приателѣ обогачуют, кариты зиждут, възники сытые и единообразные спрягают, рос- кош свою погански исполняют. А в манастырѣ рѣкъ и потоков непрестанно ц, молитвѣ к небесному кругу текущих иноческого чина по закону церковному видѣти нѣсть, и вмѣсто бдениа, пѣсни и молитвы и торжества духовнаго — пси выют, гласят и ликуют. Где нынѣ правило по уставу святых в Лядской земли в церкви видѣти и слышати хощеши, то есть вечерню, павечерницю, полу- нощницю, завтредню, 1 час, 3 час, 6 час, 9 час, книжное поучение закона день и нощ? Не все ли превратися в поганское безвѣрие, и слѣд христианского жития изчезе и погибе? Владыки безбожные вмѣсто правила, и книжнаго чтения, и поучения в закони господни день и нощ над статутами и лжею увесь вѣк свой упражняют и погубляют и вмѣсто богословия и внимания настоящаго жития — прелести, хитрости человѣческий, лжи, щекарства и проку раций, диаволского празднословия и угождения ся учат.
О, земле запустѣлая и зарослая трънием безвѣрия и безбожия! О, образе божий, по подобию зданный, како погребеся от славы нетлѣнной и вѣчной жизни небеснаго царства во жизни сей, скоро ищезающей! О человѣче окаяный, како, чести своее отбѣгши, и ко безсловесных скотох несмыслству припрящися и усвоитися изволил еси! О христианине реченный, како помазание крещения в божество божеством духа миролюбием сим посмрадил еси1 •О сыне вѣрою небеснаго бога, како сыном диаволским плоды дѣл своих преименоватися изволил еси! О царское ‘СВЯЩЄНИЄ, языку святый, людие обновления, како во поганьское и еретическое безвѣрие превратился еси!
К тебѣ ж, земле Лядская, с плачем глас Исаин мовлю: «И како быст блудница град вѣрный Сион полн суда! В нем же правда успе, в нем же нынѣ убийци. Сребро ваше непотребно. Корчемници твои смѣшают вино с водою». Еже ест образ лядского священства; свщценници бо твои смѣшают истинное слово божие со лжею, с похлѣбством, ласканием, лицемѣрием, лестию и человѣкоугождением, оводнѣвающе винную истинну водою лицемѣрна и лести, чесанием слухов, а не бодением и убиением грѣха, внутр сердца криемаго, истинною обличениа. Князи твои закону
<80


божию не покаряются, — обещници татем, любяще мзду, гоняще за посулами, сиротам не судяще и суд вдовиц не внемлюще! Сего ради се глаголетъ владыка господь Саваоф: О, горе моцным и преложоным в Лядской земли! Не престанет бо ярост моя на противност их и суд лукавства их! И противления над ними учиню, и наведу руку мою на них, и роспалю бѣдами и искусом в чистоту. Не хотящих же покаятися и от того злонравствия прело- житися — и до конца погублю, и памят имени их во вѣки затрачу, и отиму всѣх безаконых от тебе, и всѣх гръдых смирю. И будет крѣпост их, яко паздерие згребное, и дѣла их, яко искры огнены. И съжегутся беззаконници и грѣшници вокупѣ, и не будет угашаяй.
О, лютѣ, страно грѣшна, людие полны грѣхов, племя злое, сынове беззаконии! Остависте господа и разгнѣваете святого Израилева, отвратистеся въепят! Что и еще уязв- ляетеся, прилагающе безаконие ко безаконию? От главы и до ног острупѣли есте! От началник, от священик и до простых онечистѣли есте! Осмраднѣли есте гноем миролюбна! Образ божий огноили есте! Нѣсть мѣста цѣлаго от грѣховного недуга — все струп, все рана, все пухлина, все гнилство, все огнь пекелный, все болѣзнь, все грѣх, все неправда, все лукавство, все хитрост, все коварство, все кознь, все лжа, все мечтание, все сѣнь, все пара, все дым, все суета, все тщета, все привидѣние — сущее ж нѣст ничтоже. Нѣст где плястра приложити на исцѣле- ние нѣкоея части. Все смертоносный грѣх, все пеклом, адом и геенною вѣчною смръдит!
Покайтеся убо бога ради, покайте, донелиже покаа- нию время имате; по смерти бо сего обрѣсти не можете. Что толико онечувствѣли, одебелѣли и окаменѣли сердцем и помыслом есте? Еда не вѣруете, яко помрете? Аще украдает вам диавол тую память и ослѣпляет вас миролюбием, а вы прибѣгнете с памятию народивших вась и предков ваших. Где ся подѣли и в которую сторону отшли? Не помръли ли? Не и вам же ли там подобает отити и также помрете? А егда и вы мусите, хочь и не хочете, так же, як и родители ваши, помрѣти, готовѣте ж ся на исход ко будущему вѣку! Готовѣте дѣла, готовѣте чистое житие, готовите богоугождение! Да егда повелит вам маятель от сея жизни преходити, да имате тое готово з собою. Да будет тое сокровище при вас на смертной постели, да видите тое собрание свое, егда душа с тым окаянным тяжаром
6 l. Вишенський


тѣла розстатися хощет, и утѣшитеся! Нехай буде тое сокровище ваше вам послом до нядр Авраамлих. Яко да готует покой и мѣсто отпочиненя, мѣсто прохладное, мѣсто покойное, мѣсто затишное, отнюду же отбѣже всяка болезнь, печал и воздыхание, идеже присѣщает свѣть троичнаго божества, идеже жизнь безконечная, радост неизреченная, весѣле непостижимое, идеже лици святых, лици патриарх, лици древле богу угодившихь, лици пророк, лици апостол, лици мученик, преподобных, праведных, во постѣ, молитвѣ и подвизѣ проспавших, пустынное воспитание, честное воскормление и оживотво- рение духа святого дѣйством и благодатию, их же подражатели во подвизѣ быти и наслѣдниками чясти и жребиа их получити вас сподоби, Христе царю, которому ти приносится от всея твари честь и поклонение со отцем и святым духом и нынѣ и присно и во вѣки вѣком. Аминь.
Иоан инок з Вишнѣ от святое Афонское горы прочух от Лядское землѣ, сиреч Малое Русии, како напали на вас злоереси. Того ради послахом отца нашего Сава, проигумена от святых Павел. А вы же, христовы христиане, приимѣте его со радостию и милостиню сотворите, — того ради молим вашей милости.
Глава 5
ВЕЛМОЖНЫМ ИХ МИЛОСТЯМ, ПАНОМ АРЦИБИСКУПУ МИХАЙЛУ И БИСКУПОМ ПОТѢЮ, КИРИЛУ, ЛЕОНТИЮ, ДЕОНИСИЮ И ГРИГОРКУ СОВЫШШЕ ПАМЯТ ПОКАЯНИЯ, СТРАХ ГЕЕННЫ И БУДУЩАГО СУДА НИЗПОСЛАТИСЯ ОТ ВСЕВИДЯЩАГО ОКА ТРОИЧНАГО БОЖЕСТВА, ОТЦА И СЫНА И СВЯТОГО ДУХА, ИОАН МНИХ 3 ВИШНѢ ОТ СВЯТОЕ АФОНСКОЕ ГОРЫ УСЕРДНО ВАМ ЗЫЧИТ
Ознаймую вашим милостям, иже достигло мя вашего подвига (труда, ревности и тщания) писание, зовемое Оборона згоды з латинским костелом и вѣрою, Рыму слу- жачею, вами, ходотаими и будовничими тое мененое згоды, от руского народа клѣченое. И видѣвши тое, велми почу- дихся не простым малым чудом, але со удивлением великим и ужасом, разсуждаючи в собѣ сам в затворѣ, темницѣ безмолвия, седячи: яко како и откуду бы ваши милости такое ласки, дару блаженства и святости доспѣти могли? Чого и я частю свѣдом, як есте таковых почестий и благодати отгорѣ николи не искали ани просили, и слѣда 82


христова скорбнаго не топтали, и іїелкгримаций ко горнему Иерусалиму забавою молитвы умное не творили, а так, знагла, без заслуги жадное от бога, тую годност, зацност и достоинство дару привлащати (як бы запевне от небесного откровения) собѣ смѣете и оную згоду, вѣры тайнство со безвѣрством тосуючи, мѣшаете и споиваете. Если бо земного закона обычай таковый власти господь- ские, цареве или кролеве, обыходити и заживати звыкли, иж кроме заслуги, чести и дикгнитарства или преложен- ства в подвышшеню титулу даровным обычаем никому дармо не дают ани возвышают, аж то* добре угодник их им заслужит, то колми о небесных дарех, от божества исходящих, не без заслуг и порядку законного дарованы бывают, розумѣти маемо. Почудившися теды тому достаточке и абым и на бога хулного мнеманя не поднес и, вам в простотѣ своей правду мовячи, не согрѣшил, по- идох искати слѣда евангелского, приводячого до познаня явного, котбрым таковые справы, живота вѣчного таем- ници, от бога поручены и отправованы быти ся даруют. А если бы иначей, а не тым способом, хто того дару доспѣти ся хвалил и вѣрою шафовати хотѣл, такового антихристова слугою и таиником его божественное Евангелие называет. Который же ест слѣд, до того дару цыля приводячий, пилне прошу, послухайте, показати вам не прокурацкое фантазии выкрутами, але самыми усты Христа бога нашего, рекшими от святого Евангелия, хощу! Не для похвалы выграня препирателного (як же мирская мудрост звыкла проходити) то чиню, але для спасения моего и вашего, о котором, бог вѣсть, яко же и о своем ревную.
Вѣдомост тую вам короткими словы открываю. Начало же вслѣд бога из мира изшедших и того дару доспѣти хотящих тых ступнев пять. Первое — вѣра крещеная во имя отца и сына и святого духа; второе — при вѣрѣ узаконение заповѣди исполнити, по реченному от господа, егда послав на проповѣдь учеников по воскресении глаголя: «ПІедпіе, научите вся языки, крестяще их во имя отца и сына и святого духа»; таже паки учаще их блюсти вся, «елика заповѣдах вам»; третєє — крест христов на рамо взяти и душа своея во мирѣ сем отрещися, по реченному от господа: «Аще кто хощет в слѣд мене ити, да от- вержется себе и возмет крест свой и послѣдует ми» и паки: «Аще кто не возненавидит душа своея, не может быти мой 6*


ученик»; четвертое — дом, села, имѣния, сородство и мирское дружество оставити, по реченному от господа: «Всяк, иже оставит дом, села, имѣния, отца, матер, братию, сестры имени моего ради сторицею восприимет и живот візчный наслѣдит» и паки: «Любяй отца, матер, сына или дщер паче мене, нѣсть мене достоин»; пятое — конечная нищета, по реченному-от господа: «Аще хощеши совершен быти, иди продажд имѣния своя и дажд нищим и имѣти имаши сокровище на небеси и, взем крест, послѣдуй ми». В том конечном обнищеню ученици, послѣдуючи Христу, еще не могли тайнства вѣры навыкнути и притчей христовых зрозумѣти, для чого и приходят, пытаючи господа: «Чему, рече, во притчах глаголеши народом якобы рекучи, которых и мы постигнути сокровенный разум не можемо?» Отвѣща Исус, рече им: «Вам ест дано вѣдати тайны царства небеснаго, то ест обнажившим мысль свою от мирских справ и вослѣд мене изшедших, а мирским еще притчами и завѣсою, то ест покрытыми повѣстьми. Ато чему? Для того, иж невомѣстят духовного разума, а не толко мирские не вомѣстят, але и вы, о ученици, если ж и вослѣд мене изишли есте, нищету конечную понести изволили есте и ко страстем моим, мнѣ послѣдуючи, приспѣваете, веры тайнства вомѣстити не можете. Много бо, — рече, — имам глаголати вам, но не можете носити нынѣ. Егда же прии- дет утѣшител, его же аз от отца вам послати хешу, тот вам отверзет вѣдомост всю моих справ». Таже по воскресении отверзает им ум разумѣти писание закона, пророк и псалмов, реченных о нем, и еще тайнства вѣры вомѣстити не могут. Таже паки рече им: «Сядте вы здѣ во градѣ Иеру- салимстѣм, дондеже облечетеся силою совыше». И убо сам на небеса отходит, духа же святого во уреченный час на апостолы посылает. По принято же духа святого уже все вѣдают и беспечне вѣры тайнство проповѣдуют и спасением людским (з невѣрства до вѣры приводячи) шафуют. Который слѣд нашее вѣры православное пастыри и учи- телие вселенские, святые отци, ощупавши, сами тым способом на стан священнический возшедши, и иншим такожде восходити узаконили, — о чом Деонисий Ареопагит достаточке пише, знати даючи, як не досыт на том, если бы и тые пять степеней, вослѣд бога изшедшие, которых вышше поменил есм, исполнил, а свыше от духа святого ся не посвятил, истинным законным священником и зна- телем достаточным тайнства вѣры быти не может. А по- 84


неже того тайнства вомѣстити не может, як же таковый вѣрою шафовати важити ся смѣет? Явно ест, яко такая дерзост богопротивна и духа антихристова плода овощ, воля и дѣло. Таже и порядок Деонисий Ареопагит описал. По том пятом стопню, то ест конечной нищетѣ, хотящому священство постигнути и тайнство вѣры разумѣти ина- чей, — рече, — не мощно, толко прежде подобает ему ся очистити; очистившижся, просвѣтитися: просвѣтившижся, совершитися, — о чом читай Деонисиа Ареопагита «О священноначалии» и узриши, иж правду мовлю.
Тут теды ставши, вопросил бых вас, згоду вѣры вя- жучих, что ест степей совершения, о котором Деонисий рекл? Але вѣм, иж не толко отповѣдѣти ми силы совершенна мѣры не можете, але не знаю, самые голые слова, Деонисием реченные,_ если коли в книзѣ его проходили есте. Вопросил бых вас, что ест просвѣщение, але вѣм, иж ни мякнути отповѣди ми дати о нем не знаєте. Вопросил бых вас, что ест труд очищения, але вѣм, иж вам ни снилося о том. Якож вы явные во образѣ быти звыклые ступнѣ ко приближению небеснаго бога знати маете? А не толко вы не знаете, але и ваши папы и исусоругатели, зовомые езуиты, о том ни писнути ми справы дати не могут. Ато чем? Для того, иж поганские еще догматы (Аристотелев, Платонов и прочиих), кусаючие исусовы простоты, петровы вѣры, иоанновы чистоты, иакового беззлобия и прочиих апостол безхитрства вомѣстити, ниже помыслити не могут. А не толко ко благодати духа святого приводячих порядках мѣры, если вас вопрошу, от- повѣдити ми не можете, але и от тых пят телесно узаконених степеней, о невыполненіе их, егда вас вопрошу, соромѣтися будете. Еднак, я вас вопрошу, хоч вы ся за правду на мене фрасовати схочете, лѣпше богу и правдѣ его, нежли ласце вашой смертной, в том догодити хо- тячи.
Покажите ми убо, о згоду вяжучии, где который з вас первый степей сам собою выполнил и в вѣрѣ, основа- ной в непорушенном фундаментѣ, со исполненіями запо- вѣдми ся знашол? Не ваши милости ли вѣру дѣлы злыми наперед еще разорили? Не ваши милости ли прагненя лихоимства пѣнежного и достатку мирского жерело похо- тий в собѣ роспустили и насититися никакож не можете и еще болшею алчбою и жаждею, свѣцких достатков прагнучи, оболѣли есте? Покажѣте ж ми, о згоду вяжучии, 85


где который з вас, в мирском житии будучи, оных шест заповѣдей, от Христа узаконених, сам собою исполнил, то ест алчных прекормил, жаждных напоил, странных упокоил, нагих одѣ ял, болным послужил, в темницах навежал? Не ваши милости ли тых шест заповѣдей не толко в мирском чину разорили есте, але и нынѣ, в мнѣ- маючемся духовном, непрестанно разоряете?
Не ваши милости ли алчных оголоднѣваете и жаждными чините бѣдных подданых, той же образ божий, што и вы, носячих; на сироты церковные и прекормлене их от благочестивых христиан наданых лупите и з гумна стоги и обороги волочите; сами из своими слуговинами ся прекормлюете, оных труд и пот кръвавый, лежачи и сѣ- дячи, смѣючися и граючи, пожираете, горелки препущаные курите, пиво трояковыборное варите и в пропаст несытнаго чрева вливаете; сами и з гостми ся своими пресыщаете, а сироты церковные алчут и жаждут, а подданые бѣдные и своее неволи рочнего обходу удовлѣти не могут, з дѣтми ся стаскают, оброку собѣ уймуют, боячися, да им хлѣба до пришлого урожаю дотягнет.
Где который з вас странных в дом ввел, упокоил, ублажил, ноги авраамски страннику умыл? Не ваши милости ли сами нынѣ у мнимаючимся духовном чину из странных ся ругаете, хулите, поносите, ненавидите, злословите, клевещете? Што ся показало с тых уст, смродливую згоду вяжучих, которые тым духом ругали, мовячи: «А што ж сут патриархи или кгрецкие владыки? Жебраки, воло- цуги, змаменники!» Видите ли вашого мудрованиа стран- ноприимство!
Где есте нагих одѣвали? Не ваши милости ли сами обнажаете, из оборы конѣ, волы, овцѣ у бѣдных подданых волочите, дани пѣняжные, дани пота и труда, от них вытягаете, от них живо лупите, обнажаете, мучите, томите, до комяг и шкут безвременно, зимою и лѣтом, в непогодное время, гоните, — а сами, як идоли, на одном мѣсцу при- сѣдите или, если и трафится того трупа отидолотворен- його на другое мѣсце перенести, на колысках, як бы и дома сѣдячи, безскорбно преносите, а бѣдные подданые и ден и ноч на вас трудят и мучат; которых кров, силы и праци и подвига выссавши и нагых в оборѣ и коморѣ учинивши, вырванцов ваших, вам предстоящих, фалюнды- шами, утрфинами и каразиями одѣваете, да красногляд- ством тых слуговин око накормите, а тые бѣдные подда- 86


ные и простое сермяжки доброе, чим бы наготу покрыти могли, не мают! Вы их пота мѣшки полны грошми золотыми, талярми, полталярки, орты, четвертаки и потрой- ными напыхаете, сумы докладаєте, в шкатулах мѣсца, где бы которой особѣ с тых помененых годное было почивати, росправуете, а тые бѣдници шелюга, за што соли купити, не мают.
Где есте болным послужили? Не ваши милости ли бол- ных еще сами от здоровых чините, биете, мучите и убиваете? Пощупайся тылко в лысую головку, ксенже бискупе луцкий, колко еси за своего священства живых мертво ко богу послал, одных сѣканою, других водотопленою, третих огнепалною смертю от сея жизни изгнал? Так розумѣю, иж памятаеш, ваша милость, всѣх тых, если схочеш покаятелное исповѣди правду стригнути. Во- спомяни и Филипа, маляра многопѣняжного. Камо тые румяные золотые по его неволном отходѣ осталися и в чием нынѣ везеню седят?
Где есте в темницах посѣщали? Не ваши милости ли в темницах за правду затворяете и бѣды людем христианским терпѣти єднаєте? Не ваши милости ли и Никифора добре посѣтили и в темницу затворити исходотаили есте, яко да со лжею беспечне пануете и обличениа на свое отступление со папою своим от оного уст не относите? Але так вѣдайте, если и язык человѣчий умолкнет, але зрител видит от горѣ долних, и узрите все свое нынѣшнее тогда, егда, тайнство жизни сея выполнивши, в страну будущаго вѣка отидете. Тогда все ся вам тое открыет, чого нынѣ ощупати и видѣти (за окраденям слѣпоты мира сего и славы его) не можете.
Але тепер забаву о том чинити мѣсца не маю, толко путем повѣсти идый, о степенях евангелских реч совершити и наявно показати, яко есте их сами собою попрали и потоптали, хочу.
Покажѣте ми, о згоду вяжучие, где кой з вас мира ся отрек, крест христов на рамо взял и душу свою в жизни сей возненавидѣл? Не ваши милосте ли болшую помпу и тайнство своволнаго жития вѣка сего в себѣ нынѣ изо- бразуете, болшие достатки в мниманом духовном, нежели в мирском чину, угонили есте, славы и богатства дотис- нулися есте, чого в мирскум чину не имѣли есте, тучни- теся, кормите, питаете, насыщаете чрево роскошными снѣд- ми, гласкаете гортань смачнѣйшими кусы, услаждаете, 87


смакуєте, мажете, собѣ угаждаете, волю похотную во всем исполняете?
Покажѣте ми, о згоду вяжучии, где который з вас оставил дом, села, имѣния, маетност, сородство и мирское житие господа ради. Не ваши милости ли того ради и бискупства ся докопали, яко да сокровище болшее имѣ- ней, маетност, скарбов пѣняжных и прибытков в церкви божой знайдете, слуг личбою двояко и трояко, нежли. перво есте мѣли, умножите; славою вѣка сего коронуєтеся, в достатках беспечалных и роскошных, як в маслѣ, плы- ваете, дочки богатым вѣном бискупским обвѣнуете, зятей панами пышногордшими почините и своих повинных церковным, сиротским, убозским и слѣда христова держачихся добром обогатѣли есте, титулы им славнѣйшие у свѣта сего починили есте, от войских на подкоморих, от подко- морих на судѣй, от судей на каштеляны, от каштелянов на старосты, от старост на воеводы переворочаете?
Покажѣте ми, о згоду вяжучие, где который з вас тот конечный степень петрова гласа исполнил: «Се мы, — рече, — оставихом вся и вслѣд тебе идохом, — что убо будет нам», слышавше от учителя, яко неудоб богатии вни- идут в царство небесное. Не ваши милости ли болшей нынѣ маете, нежли перво есте имѣли, и богатшими и пышнѣйшими есте, нежли-перво есте были? А если неправду мовлю, отвалѣм тот надгробный камен и узрим явно все житие ваше першее в мирском стану и нынѣ рекомо в духовном, хто што перво был и что имѣл и хто тепер ест и што мает.
Начну ж от мирославнѣйших. Перво его милость каштелян Патей, если и каштелянства титул дого- нил, але толко по чотыри слуговины и во одежди, якая барва вомѣститися могла, за собою волочил, а нынѣ, коли бискупом зостал, перебѣжит личба и десятковая и барва скуподорожшая и славнѣйшая. Так же и его милость арцибискуп, коли простым Рогозиною был, не знаю, если и два слуговины переховати на службу свою могл, а нынѣ личбою перебѣжит и десяток, барвою ровно с першим. Так же и Кирило, коли попом простым был, толко дячка за собою волочил, которому кермашами пирожными заплату чинил, а нынѣ, коли бискупом зостал, догонит слугами и барвою первых. Так же холмский, коли в Луцку жил, саксоном и майдебурским правом свое черево кормил, а нынѣ, коли бискупом зостал, мусит быти и слуговин собѣ набыл. Так же и Григорко, коли дворянином Рого88 .


зиным был, и хлопчика не мѣл, а нынѣ и тот тепер, коли бискупом зостал, в черевѣ ширший, в горлѣ сластолюб- нѣйший, в помыслѣ высочайший, в достатку богатший и в слуговинах доволнѣйший. А пинского в первом житию не зналем; але по нынѣшнем показуется, што и тот, як и другие, так же единою бо вижу, яко не вслѣд Христа, но вслѣд свѣта сего пелгримацию всѣ вышреченные трудят.
Тут теды вас вопрошу в доконченю тых пяти стопней. Покажѣте ми, о згоду вяжучии, откуду есте тое годности вѣрою шафовати доспѣли, коли плоды вѣры сами собою есте разорили и самую вѣру обесчестили и поругали. Не видите ли, нендзные мудрцеве, што рек Христос: «Если хто не отречется себе и своея душа, не может быти мой ученик»? А коли не может быти его ученик, як же тот вѣры познати тайнство может? А коли вѣры тайнство познати не может, як же таковый вѣрою шафовати смѣет? Видите ли, згоду вяжучие, вашу самых вѣру, яко воскресению мертвых не вѣруете! Видите ли вашу смѣлост, яко во отчаяние воверглися есте! Видите ли вашу сл Ьпоту, яко во погибел миролюбия угрязли есте! Видите ли вашу премудрост, яко во прелести вѣка сего утонули есте! Видите ли ваш подвиг, труд, ревност и тщание, яко да настоящаго вѣка благая погоните, о будущаго же памят, теплоту, страх и боязнь уморили есте!
Но, о возлюбленнии, вѣруйте, вѣруйте, яко будет суд, и страшный суд, и так страшный, яко и нынѣ, егда бы ся вам очи сердечные отворили, устрашившися судии страшнаго видѣнием, бѣгали бысте голы, як мати вас народила, от тых бискупств и от титулу того и санов тых, которых есте в Римѣ наздобывали, за шматину или вѣхоть бы есте не вмѣнили! Але што ж, коли вмѣстити мир и его любов и державца оного вам не попустит. Прето я с повинности своее християнское вас остерѣгаю, навпоминаю, молю, прошу и ногам ся вашим кланяю, — бѣгайте в Сигор от Содомы, да не жупел и огнь геенский в том невѣрию вас постигнет, бѣгайте на покаяние,'донели же время вѣка вашего продолжися вам, — по смерти бо покаяния не об- рящете! Аще не можете великое подвига покаяние показати, поне дух свой в православной вѣрѣ испустѣте, да не от всѣх частей бога отпадете. Истинною бо вам мовлю, истинною, яко аще не покаєтеся и в православие истинным помыслом, сердцем и душею не возвратитеся, во огни геенском вѣчном купно и с папами вашими клокотати 89


и кипѣти будете, которого да вас освободит сын бога живаго, пришедый в мир грѣшники спасти. Амин.
О возлюбленнии! Если бы есте видѣли и вѣдали того диавола, умного борителя, которому под царство подпали есте, вѣдаю, яко о честь папину и кролевскую не дбали бысте и, ни единаго рода любодѣйнаго в вѣцѣ сем не соромѣючися, зас „ко благочестию скоро, яко добрые и мужственные воини, возвратилися бы есте. Се бо ест храбраго воина: и поползнутися, и зас укрѣпитися, и на мѣсци своем стати. Але не видите и не вѣдаете, яков ест тот диавол и як уловляет, прелщает, прехитряет и от пути спасителнаго отвлачит! Для чого вы, се вѣдаючи, соро- мѣетеся возвратитися в свое достоинство благочестивое вѣры? Чи не болшей же будет сором на вселенском позо- рищи, пред тмы тмами ангел, архангел, начал, властий, престол господьствий, сил, херувим и серафим, так же и естества человѣческаго — патриарх, пророк, апостол, мученик, преподобных, праведных и всѣх богу добре угодивших, пред которыми всѣми наша вся содѣянная и тайная открыют- ся и сором чинити будут вѣчного безчестия? Там того бы ся нам сорома убояти потреба, а нынѣ покаятися, да не постав- лени будем з нашего нынѣшнего жития безплодием пред оным страшным и нелицемѣрным судиею. Тамо бо не толко вам, але ани собѣ папа и корол помочи не могут и ровно з иншими всѣми и найубожшими голо предстанут и от дѣл своих или славу или бесчестие вѣчно приимут. А чем же ся их соромѣете и для их встыду царствия божия отпасти (и лица господа нашего не видѣти) хочете? «Аще бо,— рече,— кой постыдится мене и моих словес в родѣ сем прелюбодѣйнем и грѣшнем, и сын человѣческий постыдится его во предстоянии тмам ангел- ских сил пред отцем небесным», я тылко с повинности своее и любви християнское што знаю, то вам открываю и утаити от вас не хощу. Вам же послухати и сотворити волно, — як хощете, тако творѣте, волю и самовластие имате.
Сие же речение мое толко о имени згоды тое вашое книжки, ксендзове бискупи, реклося, показуючи, як басномудръцами мирскими, статутового, прокурацкого, каштелянского, надутого, сварливого и телесного мудрования разуму вѣра шафована быти не мает, не может и не будет. И если бы помощию Велияра от таковых ходо- таев в таковых речах в малѣ времени што и зшиватися начало, еднак скоро ся засроздирает и в конец исчезает,— не толко тая самая згода, але и едначеве згоды с памятию 90


своею во вѣки пропадают и погибают. Што ся трафило и тому баламутови Исидору мудрому (суетногонцеви славы мирское), ему же ваши милости подражатели есте ся стали, которого в книжках своих залецаете, як и того згода, ним клѣченая, розвалитися поневоли мусѣла. Ато чему? Для того, понеже основания духа святого премудрости не мѣла, без которого фундаменту клѣтка от леда вѣтрца розвалитися мусит. И тот бовѣм Исидор мусит быти по сак, як и ваши милости, до Риму бѣгал. Но о том много и забаву чинити не хощу. Единою бовѣм того Исидора тая ж мудрость плотская, которая и ваши милости в тщую славицу мира сего взбудила, в гору высокомыслия двигнула и взнесла. И тоеж чести и достоинства был, которого и ваши милости, и тоеж безплодное житие жил, которое и ваши милости, и так же своих си и вѣка сего (а не яже Христа Исуса) искал и гонил, як же и ваши милости, и тую ж заплату за свой подвиг в пеклѣ приимет, як же и ваши милости приняти хочете, если ся не покаете и з вы- палого благочестия зас скорым обращением не вшрубуете.
А о прочиих баснях прокурацких, в ваших книжках оголошеных, княжата бискупи, ни упражнятися на басни, вам отповѣдати не хочу. Скоро бо углянул есми у тое ваше писание, зараз познал ёсми мудрость ваших милостей рѣчницкую, а не божию, зараз познал есми учителя фантазии ваших милостей, свѣтолюбца, а не мироненавист- ника Христа, зараз познал есми мистра ваших милостей, славолюбца, а не обещещенного Христа, зараз познал есми ректора ваших милостей, саколюбца, селолюбца, злато и сребролюбца, а не нищаго сирамаха, бездомника, не имущаго где главу подклонити, Христа. А для того, видѣвши иж тую игру ваши милости скачете, которое ноту дудка диавол 'вашим милостям заиграл, отповѣдати на басни не хочу; видѣти танцоводца змию прелести, вслѣд которое ваши милости поступуете и крочите, духа чистого мудрования в забавѣ смрода свѣцкого препираня упражняти не хощу. Еднак же, выбравши нѣкоторые артикулы, от ваших мцлостей на православных сопротивоборно и хулно реченые и на бога гордым духом рыгненые, поставивши их рядом на своем мѣсцу, каждого стиха зособна, пытати ваши милости буду и показати хочу вам, як тот дух заразливый, вами реченный, с пекелной отхланѣ вылетѣл, и пеклом смердит, и в пеклѣ гнѣздо мает, и там почивает и живет, и в вѣки жити будет, если ся не покает.
91


Имена стихом згоду вѣры клѣтячих. 1. Яко в костелѣ римском не пытаются бискупове своих овечок в премѣнах и вымыслох своих, которых в костел вносят, але што постановят, то кажут своим овечкам держати, а они теж слухают пастырев своих,—также бы и в Руси быти мело. 2. Як дурные и бесчестные патриархи ничого славного и пожиточного, приежджаючи, в земли сей не чинят; як Иеремиа учинил, толко хлопов простых, швецов, седел ников и кожемяков над епископов преложил и увес порядок церковный, от духовенства отнявши, свѣцким людем в моц дал, в чом великое уближене власти епископской учинил. 3. Яко от неволник до пана, яко от страдалцев патриархов оторвавшися до свободного и нѣ- ким невладомого папы пристати волѣли. 4. Яко то не чудо ся стало, иж з вина вода ся учинила в згодной мши римское вѣры попа на православное вѣры престолѣ отправо- ваной, але так, омылкою и трафунком, ся тое прилучило.
На тые чотыри артикулы дух благочестия молчати мя не оставил, — ато для того, иж хула в них крыется на бога, которую свѣтом правды обголити и наявно всѣм показати хощу, яко тая хула ест курва и вшетечница, а не цнотливая дѣвица и панна. А другие басни блюзнѣр- ства телеснаго и мирскаго мудрования, в той книжце бле- котаные, претерплю и ни за што поличу и вмѣню, для того, иж язык тое брѣдив, што ему дух лукавый шептав, а не што его мысль разсуждения чистаго, от умнаго существа образа божия плынущия, наставляла. Того дѣля другие самохвалства, возношения и напинаня себе и з папою своим князей бискупов на рамѣ терпения без отповѣди перенесу, не чудуючися их самохвалию, по простой приповѣдце нашее братии Росси, як мовят: каждая, рече, лишка свой хвост хвалит, и зас: тое мовит, говорит, што и любит и рад видит, и зас: о том ся и поучает, за чим гонити хочет, як бы тое прагненое ухватити могл, и еще нѣкоторый от святых рече: о нем же бо кой внутр поучается, рече, о сем и язык движим имат. Так же и ваши милости, ксендзове бискупи, тое славите в своем писаню, што есте возлюбили и тому ся поклонили, тое зас хулите, от чого есте утекли и возненавидѣли, тое износите от своего сокровища, што есте в сховане сердца вложили и вмѣстили; тую пѣснь козлогласуете, которое ноту есте ся изучили и нынѣ учите. Прето я ся тому писаню хулному, на православное вѣры вѣрных от вас змышленому, ни мало не чу- 92


дую, згажаючися з нѣкоторым от святих, до которого прийде нѣкий брат и рече со удивлением: «Слышал ли еси, честный отче, яко онсица брат в таков и таков грѣх впа- деся?» Отповидѣл ему отец святый: «Не чудуйся,—рече, — друже милый, падежи не чудуй, але раднѣй и бар- зѣй тому чудуйся, кто может от грѣха повстати, чудуйся,— мовит, — великим чудом, кто может из сѣтей сидла и упле- тения грѣховного выплестися и вымотати». Так же и я не чудуюся, ваши милости ксендзове бискупи, клеветѣ, хулѣ, бесчестию и лжи, глаголемой вами на благочестие. Але бым ся болшей чудил, да бых могл щирост, правду и суд, от вас мовленый, слышати. Которых догмат есте ся не учили, слѣду бразды истинны мыслию есте не прочер- тали, скорбный путь оное ступами трудными разсужде- ния есте не трудили и не ступали, тѣснотою ж истинного жития и безмолвия до разума христова есте ся не тиснули. Тѣмже и не чудуюся тому, яко истинну хулите, а лож, чого ся есте изучили, славите. Тако бо спас ко иудеом рече: «Како вы можете добро глаголати, зли суще?» Так же и аз, ваши милости, подобно спасову речению мовлю: како вы можете истинну глаголати, в сопротивоборной школѣ на истинну учившися. А если неправду мовлю, разсуди, любимиче, дай мѣсто судови, а не диаволу и гнѣву, отвори книгу совѣсти и узриш явно все тое, што я мовлю,— а если сам не хочеш тое книги отворити и мною мовленому вѣрити, пытаю вас, где в законѣ и правдѣ учили есте ся день и нощ, которого Давид блаженым зовет, где «Господи, кто обитает в жилищи твоем» —псалма 14 плоды дѣлом пролѣзли есте? Прочтѣте пилно в той книзѣ сумненя своего и видите не сопротивное ли школы учения тым плодом истинным проходили есте, не в сварах ли, препираниях, прехитренях, преборенях прокурацких и велерѣчницких, лжею истинну пребороти всегда учачися, увес вѣк свой изнурили есте. Не днес ли каштеляны, дворяны, жолнѣрми, воины, кръвопролийцами, прокураторми, курцияны, корч- марами, купцами, медвѣдниками, а утро — попами, а поутру — бискупами, а поутру утрешнем — арцибиску- пами починилися есте. Како вы можете истинну глаголати, о школѣ, истинну учащей, ни слыхавши? Еще ли речеши, яко неправду мовлю, яко в сопротивоборной школѣ на истинну училися есте и днес тоеж мудрости учением дышете, а не толко сопротивным учением дышете, але и явственно на истинну борете, але уже и граници 93


истинны и ограды законные, истинною оточенные, сами собою поламали, попреворочали и- погвалтовали есте. Ато як? Понеже дѣрами през ограды, силою, посулами, вылыганям, человѣкоугождением и другими козньми в церков христову (а не слѣдом законным) удрали есте ся и началствуете. А если сами не видите, зас отворити книги совѣсти вашее на показане вам мною реченного мушу, яко да правда во тмѣ лжи вашее не сѣдит, але на свѣт, наявно всѣм, вырнет. Покажѣте ми, о бискупи, где который з вас иноческаго жития стелен, ко Христу и духовному разуму скорбным путем ведущий, сам собою пролѣзл, без которого искуса — закон мовит — епископ быти не может. Тот закон есте попрали и внивеч обернули. Ато чему? Для того, иж не толко искуса иноческаго не знаете, але ни того самого голого имени, што ест инок, не слыхали есте, и як перво в мирскум стану, так и нынѣ бо рекомо в духовном албо и двояко горше мирскими есте и мирско живете и мудруете. Где который з вас диаконский стелен многолѣтным искусом священнодѣйства служебнаго по законе прошол? Тому и сами признаете, иж ся от вас гвалт стал, в котором забавы не толко не чинили есте, але, не знаю, епископством если не попередили есте его. Где который з вас священство по закону узаконеному постигл? Тое и сами признаете, иж от вас згвалчено ест. Где который з вас епископство от вышнего звания, дарования и освящения и от всенародного избрания гласа восприял? Тое и сами признати мусите, яко згвалтили есте. А коли гвалт закону церковному от всѣх сторон починили есте, признайтеся сами, не сопротивно ли на истинну лжею вашею борете. Мусите, хоч и не хочете, бо ся со лжею пред истинною укрыти, ани утаити не можете, аколи в такой школѣ лживой учили есте ся и нынѣ учитеся. Паки спасов глас к вам мовлю, како вы можете добро глаголати, зли суще? Смотрите пилне и розчтѣте книги сумненя своего, не на вас ли нынѣ, якож древле на иудеев за згвалченя закона божия Исаин глас кличет, мовячи: «Слыши, небо, и внуши, земле, яко сыны родих и вознесох, сии же отвергошася мене!» Видите ли, як вы бога отверглися есте! Видите ли, яко вы добро глаголати, зли суще, не можете! Видите ли, яко вы, из вѣры благочестия в невѣрие нечестия и свовол- ного жития выбѣгши и для того покрыти свою ганбу и соромоту вѣчную хотячи, лжею на истинну борете, истинну топчете и попираете, благочестие православное вѣры ху-
94


лите! Но убо того не достигнете, на што усадилися есте. Истинны лжею пребороти не зможете и сами исчезнете и погибнете, а истинна живет и жити будет во вѣки. Прето не чудуюся вам, ксендзы бискупи, яко того ради православных хулите, которых отбѣгли есте. Иначей быти не может, и поневоли хулити мусите, бо хулникови и служити приказалися есте. Время же приспѣло уже на тые артикулы, от вас реченные, вас вопросити и показати, правду ли есте то рекли или лож, добрым ли духом или злым.
Начало же оттуду чиню. Вопрошаю убо вас, ксендзове бискупи, из благочестивое вѣры избѣгшие, дадите ми свѣдителство от писания евангелского, апостол- ского и святых богоносных отец, где есте ся того дощупали и дочитали, яко да стадо словесное, крещенное во имя отца и сына и святого духа, познавши вѣру, закон своея вѣры, благочестия тайнство, в предѣлах непреложных ограды законное стоячее, в слѣд волков, на розшарпане сумненя их чистого, послѣдуют и зедатися новыми вымыслы в церков вносити хотячих, як в римском костелѣ (которого есте похвалили, чинят) попустят. Не сам ли владыка Христос рекл: «Внемлѣте себѣ от лжепророк, иже приходят к вам во одеждах овчих, внутр же сут волци и хищници!» и паки: «От плод их познаете их». До кого рекл Христос «внемлѣте себѣ»? До стада словеснаго. Что ест «внемлѣте себѣ»? То ест «стережѣтеся». От кого? От лжепророк. Кто сут лжепророци? То ест пастыри и настав- ници. Як же их велиш устеречи? Ото так: если и в одежди овчей и смиренной приходят, але от зубов волчих познаете их; от мудрования праваго или сопротивного зрозумѣете их; от новин и вымыслов, от себе, а не от закона, изнесеных, явны будут вам, а до того и от жития, нехристиянски проходячого, ощупаете их. Добре, господи, остерегл еси нас. А коли их познаемо, што нам подобает учинити? Тое: внимати собѣ от них, не слухати их, ниже послѣдовати им. Пытаю вас на тое, ксендзове бискупи, вѣруете ли Христу, яко закон осторожности от лживых пастырей стаду овцам даде, или не вѣруете? А если вѣруете, чем же вы на стадо хулите, Як за спробованными и досвѣдчоными волками вслѣд ходити не хотят и марне и нагло потратити душ своих не попущают? Видите ли, як Христу и Евангелию его не вѣруете, понеже на стадо, Евангелию послѣ- дуючее, хулите. Пытаю вас зас, ксендзове бискупи, где пастырем тая власт назначена и узаконена, яко да вслѣд 95


блуду й новых вымысл, собою набитых, из оборы законное, вѣчне уфундованое, овца вытягают и в свою погибел (если сами в ней утонути злым мудрованием и нечистым житием изволивши) и тых вовлачат? И зас где узаконено, яко если видит овца пастыря от окрадения душегубца в ров невѣрия впадша, или во огнь ереси вскочивша, или в водѣ прелести утрнути умысливша, яко да и овца вслѣд пастыря в тые погибелные мѣста за оным вскакует и явственно погибает? Не сам ли рече Христос: «Аще и око десное и началнѣйшее соблажняется, изверзи е»? Ато чему? Для того, иж лѣпше тобѣ и з одным оком в рай или в царство небесное, нежели со двѣма в геєну отити. Хто ж ест око в тѣлѣ церковном? То ест вож и наставник. Чему ж вы на тѣло церковное хулите, яко око гнилое, гноем миролюбия засмердѣлое, с посродку себѣ тѣла здорового измѣ- туют и вслѣд его не послѣдуют, лѣпше хотячи безслав- ных члонков, сами о собѣ в царство небесное, нежли со очима слѣпыми или наставниками прелщеными в геенну внийти? Видите ли, яко Евангелию христову не вѣруете, понеж на тѣло церковное судом зависти и неправды хулите! Пытаю вас зас, годит ли ся стаду всякого пастыря слухати, который имя собѣ пастырства утонил, а до овчарнѣ не пастырски, дверми, от бога званием и народным избранием, во овчарню стада входит, але тайно, дѣ- рою и через законный плот, злодѣйски, лжею, куплени- ною и заслугою мирскою, для згубы, а не для спасения овец, влазит? Не сам ли рече Христос: «Не входяй дверми во двор овчий, но прелазяй инудѣ, тат ест и разбойник»? Чем же вы на стадо христово хулите, яко овчарню законную от злодѣев и разбойников пилне стерегут, яко да душ своих марне не потратят, и егда не дверми вшедших, але дѣрою влѣзших, ощупают, таковых за пастырев не при- имуют, гласа их, яко чуждаго, слухати не хощут и вон зга- няют? Видите ли, яко Евангелию не вѣруете, понеж на овца правомудруючие хулите! Пытаю вас зас, где пастырем власт дана болшей што мудровати над овца вѣрные и крещеные во имя отца и сына и святого духа? Того ни единым писанием не покажете; толко тоеж, як и пастырем: «Аще любите мя, заповѣди моя соблюдѣте; а не любяй мя, заповѣдей моих не соблюдает».,Пытаю вас зас, имают ли пастыре власт што нового в церков законную, вѣчным фундаментом писания, чина и благообразия укгрунтованую, уставы неподвижными огороженую, от своего вымыслу
96


мирского вносити и столпы основы закона неподвижного преправовати или на негрунтовное и пропастное мѣсто преносити и увес фундамент законный потрясати албо отмѣнити? Того ни единым писанием не толко не покажете, але еще и проклятство на смѣющих ся того важити услышите. Блаженный Павел рече: «Аще кто благовѣстит вам инако, а не якоже благовѣстихом, анафема; или и ангел с небесе — анафема». Такожде и святые, Павлу послѣдуючи и церков законом ограничивши, яко да про- повѣд евангелская внутр цѣло пребудет, рекоша: «Иже приложит и отимет — проклят». И зас: «Не прелагай предѣла, их же дух святый усты богоносными отци помѣ- рил, ограничил, закопал, утвердил и непреложны в вѣки быти ознаймил». Видите ли, яко вы предѣла тые сами собою поламали, закону и Евангелию и учению святых гвалт, явно всему свѣту, учинили и, по апостолу Павлу, сопротивно и ново благовѣствуете; треклятии от церкве и закона церковного будучи, а пред ся стадо, в оборѣ правоверия цѣло и здорово стоячее, хулите! Видите ли, як совершенные слуги антихристовы есте! Пытаю вас зас, чем бы и для котрое причины словесное стадо пастыря (если ж не право ходит и трутизною ереси, а не правым евангел- ским мудрованием их кормити хочет) глядѣти и обличити не мѣло? А чему ж Павел стадо наупоминает, абы и сами в добродѣтел Павлову достигали и тым слѣдом не ходячих и образа Павлова не носячих, прозрѣвше, не приимали и с таковыми ся никакож не общили: к филипписиом тако рече: «Подобии мнѣ бывайте, братие, и сматряйте не тако ходящих, яко имате образ нас; мнози бо ходят, их же многажды глаголах вам, нынѣ же и плача глаголю, враги креста христова, им же кончина — погибел, им же бог — чрево и слава — во студ их, иже земная мудрствуют». Видите ли, яко овца добре чинят, Павла в том слухаючи: таковые, которые не сут подобии Павлу и которым бог — чрево, и которые мирское мудрствуют и которые славы вшетечное свѣта сего ищут, — проглядуют, а познавши их, не приимуют, изганяют и общитися з ними, яко со враги креста христова (для которых и сам Павел плакал), не хотят. Видите, чого ради Русь хулите, а латину хвалите,— яко Русь дурная, если и малое порохно ереси во своей церкви ока, от лжеименных пастырей запорошити хо- тячих, ощупают, зараз очищают и вон измѣтуют, а у латины лжеименные пастыре целым бервеном вымыслов
7 I. Вишенський
97


новых зѣницу спасения людского завалили, а прописнути и промовити за истинну нѣмаш кому. Ато чему? Для того, иж яко мертви всѣ овци в той долинѣ костелного бесловес- ного послушенства ока бервеном власти пастырское привалены сут и в нечувствѣ и безгласии сѣдят и о спасении своем, збавенны ли будут или ни, не вѣдают, толко, як ся кому трафит, безсмыслъно и скотски умирают. Пытаю вас зас, добре ли в том латинские овца чинят, иж пастырей, если и неправо ходячих, видят и, сопрбтивно закону божию и евангелскому мудруючих, знают и, в блудѣ прелести валяючихся явно, видят: оных не толко не остерегают и не обличают и смрада их ся не гнушают, але еще во всем сяим повинуют и вслѣд оных, если жив погибел, запевне вѣдаючи, идут, за ними безрозмыслъне послѣду ют и тую ж погибел, што и пастыре, душам своим относят. Тут, вѣм, речете, своей хоробѣ догожаючи, добре чинят. Але ми тое «добре», не голословне, але писанием, покажѣте и зас того «добре» пожиток ми покажѣте, то ест — будутлизбавениовца, яко вслѣд волков, блазнителей, злодѣев и разбойников, по христову гласу, и злых дѣлателей и псов, по Павлу, послѣдуют, — але, если чинят добре, иж во слѣд таковых пастырей послѣдуют, чем же их пастыре от шуее страны на страшном судищи не осво- божают, чем же о собѣ за себе отвѣт дати хощут, по Павлу: «Кождо бо, — рече, — о собѣ отвѣт даст пред богом». А егда истязан и пытан кождый за свое житие будет, што ж за пожиток слуханя тых овец, которые вслѣд пастырей своих, во погибел ведущих, и сами з ними в тую ж пропаст впадают и погибают. Што ж за пожиток молчаня тых овец, которые, ради невѣдомости своего збавеня, за пастырским слѣдом идучи, в геену огня вѣчного трафляют и погибают? Што ж за пожиток с повинованя пастырского тых овец, которые, если дѣла, доброго жития и правое вѣры нѣмают, пастырми от оного страшнаго гласа, судиею реченнаго («отидѣте от мене, проклятии, во огнь вѣчный, уготованный диаволу и ангелом его»), освободитися не могут? Видите ли, иж не добре римские овца чинят, што о своем спасении не дбают. Видите ли, иж не добре римские овца чинят, што куревником и дворяном безвстыдным над собою владѣти допущают. Видите ли, иж не добре римские овца чинят, што новинами трутизн, закону противных, ден по ден пасучися, пастырем своим о правдѣ евангелской молчат. Видите ли, як тые пастыре овцам на 98


страшном судѣ ничого помочи не могут. А не толко овцам своим, але и собѣ самым могут ли што помочи, скажѣте ми и научите мя о том, молю вас! Вѣм, вѣм, вѣм, яко бѣднѣй- ший и срожший еще глас, нежели простаки, пастыре услышат и за ходотайство погибших душ со своею погибе- лию отвѣт невымовный дати хотят, и сугубое сторицею приложение муки приимут, и срожшее каране праведным судом божиим отнесут; але овцам пастырская великая бѣда и мука их малой бѣдѣ и муцѣ пожитку и утѣхи бынам- нѣй не принесет. Доволно овцам свое страдание и мучение за грѣхи и выступки терпѣти и в собѣ самых скорб и горест тую слышати! А пастыре если и велми срого и бѣдно за себе и за овца своя мучитися будут, что ж за пожиток овцам от их великобѣдного мучения, коли их мен- шему помочи не могут и отраду и прохлаждение ни едино дати силы не мают! Видите ли, ксендзове бискупи, яко неслушне того прагнете, яко да звычаем римским над росскими овцами владнете! Видите ли, яко слѣд антихристов ухвалили есте и себе ни в чом не гледѣти заказуєте, блуду же и вымыслом, от мистра диавола вами изученьях, словесным, образ божий и подобие носящим, овцам, безгласно, яко же скоту, послѣдовати повелеваете! Видите ли, яко сами, от которых бы ся образ чистоты, па- ненства, невинности, чистое вѣры и доброго сумненя в облюбеници церкви Христа бога показати мѣл, прелюбодѣйцами, вшетечниками и куревниками стали есте ся и, от жоны законное венчалное вѣры восточное украд- шися, до зантуза вшетеченства римского отбѣгли есте! Суди сам, если неправду мовлю. Том вам першую баснь вашу, як хотѣли есте по-римски над Русю владѣти, одправил.
Ступѣм зас до второго стиха, которого червоными словы для того повторяю, абы судеве и чителници добре присмот- ровалися образу, як соромѣтися и румянѣти тот щекун будет, коли его солнце праведное своею истинною освѣ- тит и пригрѣет. Имя же тому стиху тое: Яко дурный, неславный и непожиточный был приезд Иеремея патриархи; ато тым, иж хлопов простых, швецов, седел ни- ков и кожемяков над епископов преложил и увес порядок церковный, от духовенства отнявши, свѣцким л ю- дем в моц дал, в чом великое уближене власти епископской учинил. Глава 6.
99


В том стиху, реченном от вас, ксендзове бискупи, показуєтеся еще быти поганы, а не христианы. А понеже християне нѣсте, як же ся духовными звати или славити смѣете! Албо не вѣдаете, что ест дух и духовный? Духовный ест, иже духовное дѣет, мудрствует и глаголет. Да знаете! Чем же ся вы духовными зовете, а телесне и погански мудрствуете и глаголете и самого Христа, сына божия, царя над цари небеснаго, науку и образ смиреномудрия показавшего, своею гордостию и хулою попираете? Ато як? Для того, иж лѣпшими ся над другими чините и от плоти и крови порождением, а не от бога свыше, хвалите. А Иоан евангелист не тых, которые ся в злото гл ововых подушках и китайчаных пелюхах родят, блажит, але которые ся от бога свыше родят, сих вѣрными и зацными быти розу- мѣет, мовячи: «Елици же,—рече,—прияша его, даст им власть чадом божиим быти, вѣрующим во имя его, иже не от крови, ни от похоти плотския, ни от похоти мужския, но от бога родишася». Як же ся вы духовными, а не толко духовными, але и вѣрными звати можете, коли брата своего, во единой купели крещения — вѣрою и от единое матере — благодати ровно з собою породившагося, под- лѣйшим от себе чините, уничижаете и ни за што быти вмѣняете, хлапаете, кожемякаете, сѣделникаете, швецами на поругане прозываете? Добре, нехай будет хлоп, кожемяка, сѣделник и швец, але воспомянѣте, як брат вам ровный во всем ест. Для чого? Для того, иж во едино треипостасное божество и одным способом з вами ся крестил, и одною благодатию и даром вѣры облечен ся стал, и одною печатию духа святого на христианство запечатан ест. А подвигом и вѣрою дѣлною, если ж и одного отца и матере, вѣры и крещения есте, может быти кожемяка от вас лѣпший и цнотливший. Откуду то познаёмо? Оттуду: два сынове были у единого отца Исаака и матере Ревеки — Иаков и Исав; Иаков же был лѣпший и цнотливший, хоч молодший, а Исав зас горший и подлѣйший, хоч же старший. Ато чему? Для того, иж Иаков богу угодил и благословение приял, а Исав чрево и похоть над благословение божие предпочтил и от бога отвержен был. Пытаю теды тебе, ругателя имени, чим ты лѣпший от хлопа. Албо ты не хлоп такий же, скажи ми! Албо ты не тая ж материя, глина и персть, ознайми ми! Албо ты не тое ж тѣло и кров! Албо ты не тая ж жолчь, хракотины, слина и тлѣние! Или ачей ты от камене утесан и не маєш кишок 100


и слюзу хлопского в собѣ, ознайми ми! Или ачей ты костяный, так, без тѣла, родился еси, дай ми знати о том! Зас пытаю тебе и не оставлю, пытаючи, чим ты лѣпший над хлопа, — повѣж ми и свѣдоцтво дай, не гордую хулу и дмение, але божественнаго гласа писанием покажи. А егда показати не можеши, яко ты каменный, костяный или навет и золотый, толко такий же гной, тѣло и кров, яко и всяк человѣк, чим же ся ты лѣпшим показати можеши над хлопа? Явно, яко ничим другим, толко хулою и величанием гордости пред человѣки, а пред всевидящим окбм — окаяннѣйший и всѣх тварей безчеснѣйший еси. «Всякое бо, — рече, — высокое во человѣцѣх мерзко и нечисто ест пред богом». А коли ты показати то не можеши, яко ты лѣпший над х'лопа, а сам ся гордостию чиниши, як же ты духовным или навет и християнином простым зватися можеши? Видите ли, як дух антихристов, ваши мѣхи надув, и усты гордо дыхает и рыгает. Видите ли, яко не толко духовными, але ани простыми християны зватися вам не годит и не достоит. Ато чему? Для того, иж на Христа самого и учение его борете, плотским рождением, славою и богатством хвалите и духовными пастырми быти называете, а братию свою и христову подлѣйшими от себе и не толко подлѣйшими, але и ни за што их пред своею гордостию быти розумѣете. Того ради показати то не хит- ростию речництва, але божественным писанием хощу, як не естесте не толко духовные, але ниже простые христиане, и хто вас христианами звати бы хотел, и тот не ест христианин.
Начало оттуду. Христос бог, слово небеснаго отца, превѣчно рожденый сын, во послѣдняа лѣта, яко ж свѣдителствуют евангелисты и богословци, Григорий, Василий, Златаустый в «Бесѣдах» и прочий вси, о богословии гласящие, восхотѣвши тую тайну, от вѣк сокровенную в бозѣ, миру открыти и плотию на земли межи земными ся родити и от земных земное тѣло на себе взяти, для того нищих, а не богатых, безчесных, а не славных, простых, а не хитрых родителей собѣ избирает; теслю, а не кроля или воеводу отцем именует; во вертепѣ, а не в замку или палацах ся родит, во яслех скотских, а не на ложках или одрах коштовных, на соломищу и гнои, а не на подушках скупых ся покладает: пелюшищами простыми, а не тонкодорогими ся повивает. То толко о рождению небеснаго царя, земнородным на обновление нетлѣния рожд- 101


шагося, показал ем. Ато для чого так чинит, то ест послѣд- нѣйше, безчеснѣйше и неславнѣйше ся родит? Для того, мовит, абы мира сего гордост, пыху, славу и могутство тым безчестием убил, уморил и до конца стлумил. Для того ся так нищетно родит, абы потом в замках, палацах и коштовных дворѣх родячиеся над тых, которые ся в хлѣвѣ родят, не возносили и лѣпшими не чинилися. Для того ся теселским сыном зовет, абы тые, которые сут кро- левские и кнежацкие сынове, над кожемячиных сынов не возносили и лѣпшими не чинилися. Для того на гною во вертепѣ, без слуг, в пелюшицах ся родит, абы тые, которые на подушках мякких, в замках, дворах и коштовных гмахах, при многу слуг и дворян, ,в тонких китайках и у полотнах флямских ся родят, над убогих, сиротски, голо, без достатку всякого родячихся лѣпшими не чинилися. А коли сам цар небеси и земли земнородным образ таковый сам собою показал тому смирению, персть земле- ную, яко да ся гноем тѣла не возносит, научил, тое киче- ние и надутост пыхи мирской отсѣкл, чим же ся вы, ксенд- зове бискупи, над братю свою лѣпшими чините и на них хлапаете и кожемякаете? Видите ли, яко еще християне не естесте, як же вы пастырми и духовными звалися можете? То ест щирый фалш, зрада, подступок, лож на духовное имя и хула на всесилного бога, чим ся вы зовете! «Елици бо,—рече,—во Христа крестистеся,—во Христа облекостеся». Тако ли есте ся в Христа облекли? По- кажѣте ми христову одежду на собѣ, — его ли будет или антихристова? Да гдѣ ж Христос на своих учеников хла- пав и кожемякав? Не сам ли рече предобрый: «Яко аз, — рече, — братия моя, яко раб и служай между вами вам есм». И зас: «Хотяй быти велик, да будет мний, и тогда будет велик». Видите ли, яко еще поганци есте, а не християне, и меноватися именем християнским не можете, если и всхочете! Ато чем? Для того, иж поганство зо всѣх сторон на вас кличет, волает, войиет и зовет, мовячи: «Ото сут нашого кореня плодове, образом, житием, вѣрою, мудрованием и бесѣдою!» Том вам показал, яко христиане нѣсте.
Тепер зас о приездѣ патриаршином мовити буду тым способом. Пытаю вас, бискупи, для которое причины патриархи нашого приезд — не славный и не пожиточный вам видѣти бы ся мѣл в тые край мешканя нашого? Албо для того бысте розумѣли непожиточне приехати ему, иж 102


он видѣл церков христову заплюгавленую нечестивыми пастырми чревопасными, мѣста хвалы божия позалѣга- ную властию мирскою и мучителством поганским зневоленую, злым и нечистым житием поруганную, похуленую и до конца обеще2ченную, и видѣл, яко волци пастыро- образные на стервѣ церковного лихоимства моцно сѣдят и заюшилися сут; изгнати если бы их от того стерва и хотѣл, смерти звѣролютства оных избѣгнути бы не могл. Што ж чинит? Созывает стадо словесное, овца христовы, будь кожемяки, седелники, швецы и всякого стану, чина и возраста православных християн; созвавши сих, мовит к ним тыми словы: «Спасайтеся, братия моя, сами, а пастырми спастися не можете». Чему? — «Для того, иж они о спасении не толко вашем, але и о своем ни мало не мыслят. Уже пастыре ведлуг свѣта сего пелгримуют, уже пастыре князю вѣка сего на службу его приказалися сут, уже пастыре о вѣчный живот, и ваш и свой, ничего не дбают, уже пастыре нынѣшний вѣк выжити, выроскошо- вати, выславитися, выгордитися, выбогатитися, вымуд- ритися умыслили сут. Спасайтеся, братия моя возлюбленная, вѣрное стадо христово, роде избранный, языку святый, царское священне, людие обновления, российский благочестивый народе, сами. Спасайтеся вѣрою; спасайтеся заповѣдми евангелскими; спасайтеся законом отческим; спасайтеся чистым и цѣломудрым житием! Пре- будѣте в церкви, пребудѣте во оградѣ, пребудѣте в законѣ, пребудѣте во согласии, едности и любви». Повѣжте ж ми тое, о клеветници, того ли ради патриаршин неславный и безпожиточный приезд быти сказоваете, яко овца своя соузом любве, закона, вѣры и единомыслия едно- стию связал-, совокупил, утвердил и угрунтовал. То ли и Христа дурным и непожиточне до Иерусалима пришедшаго наречете, который, видѣвши архиерее и пастырѣ безплодные, мѣста церковные в широких реверендах по- засѣдалые, обѣдов и вечерей торжественных пилную- чие, по торжищах славноходящие, воскрылия реверенд за собою волочащие, з оных духовенство духовное церковного строения и ряду зодравши, на простых сѣтоткателей рыболовов вложил, послѣди же и кожемяк в тое достоинство увлекл. То ли и Христос для того от вас будет дурным и непожиточным назван, як и патриарха? Видите ли, як от вас дух антихристов, хулнолживый и клеветный, дышет. Видите ли, яко заразою смердячею пекелною 103


дышет. Видите ли, яко лжете на патриарху, яко бы неславно и непожиточно приехати мѣли немудро в своем приездѣ собѣ поступовая. Пытаю вас о том, который может быти мудрѣйший, пожиточнѣйший и славнѣйший, яко тот, который, да не убита будет нагло душа от разбойников, устережет. Пытаю вас о том, который может быти мудрѣйший и славнѣйший и пожиточнѣйший, як тот, который о злодѣях, да не украдено будет душевное богатство, ознай- мил. Пытаю вас о том, который может быти мудрѣйший, славнѣйший и пожиточнѣйший, як тот, который от вол- чего душегубства, яко бы ся скрыти и в зубы прелести не увязнути, научит. Видите ли, яко патриаршин приезд славный и пожиточный был и ест. Видите ли, яко патриарха не дурен, але премудрѣйший от премудрых вѣка сего был и ест. Том вам показал о славном, пожиточном и мудром приездѣ патриаршином.
Поступѣм зас для чого патриарха ряд церковный на хлопы, кожемяки, сѣделники и люди свѣцкие вложил, а бискупы в том достоенствѣ пренебрегл и голыми тое чести быти показал и обелженьем власти их конечное учинил. Пытаю вас, бискупи, скажѣте ми тое: Христос владыка бог, коли спасение проповѣдати вселеннѣй послати хо- тѣл, архиерее ли иерусалимские на тое достоинство избирал, Анну и Каияфу ли тою годностию почтил и оных ли на тую службу оную возвал. Албо не вѣдаете, иж тые его убили, албо утаилося вам тое, иж тые его осудили, албо не слышали есте о том, иж тые, да убиют скоро и безчестно будет на него инстиговали, албо не читали есте о том, иж тые ся з него ругали, смѣяли, хулили, лгали и повѣсити узаконили? Але когда добрый владыка на про- повѣд выбрал простых хлопов, смиренных нищих, без- злобивых рыболовов, кожемяк и тым церков свою поручил, в шафунок спасение человѣческое, досвѣдчивши их быти вѣрными, злецил,—так же властне и патриарха, слѣда христова держачися, учинил; тым, которых быти не еретиками, не отщепенцами, не развратниками благочестия досвѣдчивши, церков христову и своего пастырства моц строения злецил и як ей хранити от ереси анти- христового учения научил, и Анны и Каиафы оставил, архиерее, широкореверендные и на лектыках колышу- чиеся, пренебрегл, а бискупи, саки по Римѣ гонячие, ни за что быти и розумѣтися осудил. Видите ли, яко патриарха слушне и пристойне учинил, як на простых вѣр- 104


них, свѣтских людей, православных христиан церков христову вложил и строение в ней поручил. Але вы, бискупи, по тому вашему обличению што учините, вержетеся, вѣм, зас до того надыманя, мовячи: тые хлопи простые в своих кучках и домках сѣдят, а мы пред ся на столах епископских лежимо; тые хлопи з одное мисочки поливку албо борщик хлепчют, а мы пред ся поколко десят полмис- ков, розмаитыми смаками уфарбованых, пожираєм; тые хлопы бѣтцким албо муравским кгермачком ся покрывают, а мы пред ся в гатласѣ, ядамашку и соболѣх шубах ходимо; тые хлопи сами и панове и слуги собѣ суть, а мы пред ся предстоящих барвяноходцев поколко десят маемо; перед тыми хлопи нѣхто славный шапки не здоймет, а перед нами и воеводы здыймают и низко кланяются. На тое кокошене, панове бискупи, вам отповѣм так: архиерее они, Христа убившие, подобные вам, не на мѣстах ли епископских седѣли так же, яко и вы, але хлопи христовы лѣпшие от них были и нынѣ суть; они чрево не так же ли ладовали, яко ж и вы, але хлопи христовы, алчющие правды, лѣпшие от них были и нынѣ суть; тые трупи не так же ли мякко и коштовне убирали, яко ж и вы, але простаки христовы, одноризные, лѣпшие от них были и нынѣ суть; тые предстоящими не так же ли ся были окружили, яко ж и вы, але хлопи христовы, самослужные’собѣ, лѣпшие от них были и нынѣ сут; тых Пилаты и Ироды не так же ли почитали и перед ними уклякали, як же и перед вами, але хлопи христовы, гоненые и оплюваные, обесчещенные, поруганые, посмѣнные, битые и убитые, — лѣпшие и цнотлившие и славнѣйшие от них были и нынѣ сут. Так же и вы, панове бискупи, сѣдите на мѣстах епископских, але на достоинствѣ и учтивости не сѣдите; селами владѣете, але вашими душами диавол владѣет; пастырами ся зовете, але есте волки; священными ся зовете, але есте прокляти; епископами ся именуете, але есте мучители; духовными ся быти розумѣете, але есте поганий и язычници; хвалитеся, Павловым словом боронячися, попом благочестивым и мовите, як вы попи, а мы єпископи, не ко попом, мовит, речено: «Внимайте себѣ и всему стаду, в нем же вас дух святый поставил епископы пасти церков господа и бога», але ко епископом.
Тут ставши, буду вас пытати силы того слова. Приидѣте, приидѣте, вси позорищници, на видѣние духа антихристова гласа и узрите его, як ся будет румянѣти и соромѣти, 105


коли его сонце праведное пригрѣет и обличит! Пытаю вас, лживые бискупи, чим ся вы хвалите, — чим не были, ни естесте И НИКОЛИ не будете. Скажѣте ми тое первое голое слово, Павлом реченное, что ест «внимайте себѣ» и кую силу тое внимане мает, а потом и до духа святого, ставящаго епископы, поступимо. Але вѣм, о том вниманю не толко вы, богочревци, -але и всѣ философи мирские, посполу з вашими машкарники исусоругателми, то ест- зо- вемыми езуиты, сложившися, силы того слова «внимайте себѣ» ознаймити ми не можете, — развѣ не мовлю истинного богослова, в пустыни искус безмолвным претерпѣвшаго, бѣсы мыслъно преборовшаго и ко богу око душевное прозрѣти проочистившаго, плоти и крови совлекшагося, от такового толко силу того «внимай себѣ» услышати могу, а от богокорчемника и мудръца, в миру пресловутого, никакож. А коли того первого слова не знаете, чим же ся вы над попы превозносите и станом епископским славити смѣете? Пытаю зас, дух ли святый вас поставил епископы пасти церков господа и бога или дух антихристов пасти чрево и множити несытое лихоимство. Не явно ли всему свѣту, яко самого преисподнего Велиара дух вас поставил и его жертовное лакомство! Чим же ся вы над попов православных вышшими во спасении душевном чините? Вѣм, яко вышшие есте, и я вам признати мушу, але чревом роскошнѣйшим и горлом сластолюбнѣйшим, и помыслом пышнѣйшим, и лихоимством несытѣйшим. Тым есте вышшии от попов православных, а не спасением душевным! А спасением душевным не толко от попов, але и от простых свѣцких православных так далеко меншими и послѣднѣйшими есте, яко из Иерусалима до Рима и да- лѣй. И хвалитеся тым титулом епископским, а не достоинством, мовячи, яко не имают власти духовенство православных (егда с предѣлов законных выступите и от жоны власное своее, церкви вѣры восточное, до курвы римское на блуд отбѣгати хочете и оную вшетечницу, наблудив- шися там з нею, и еще тайно до чистаго ложа облюбеницѣ церкве христовы приволокати изволите) вас низлагати, измѣтовати и кляти. Так вѣдайте, не толко очи здоровые ока гнилого усмотрити и осудити могут и власт имают, але и само тѣло церковное, то ест простые християне, по христову гласу, скверноначалника изверечи, осудити и прокляти власт имают, да не с тым блазненым оком, или пастырем, в геенну внийдут. А священницц православное 106


вЬры, поборниця благочестия, в своем степени неподез- ренные, таковую силу, власт и началство имают правду евангелскую боронити и о ней ся до крове заставляти, яко же сам Христос и апостоли его и прочий. И аз убо, многогрѣшный мних Иоан, первей вас навпоминаю, да ся ко богу обратите и покаяние за дерзнутое вами и другого злого жития, плоды достойные показавши, сотворѣте. А если не хочете, проклинаю вас от отца и сына и святого духа, да есте проклята нынѣ и в будущий вѣк. Амин.
Повелѣте ж, панове бискупи, тоей гры, мною реченной, по своей смерти спробовати. Если ся ваш труп розсыплет до общаго всѣх воскресения, тогда узрят тые гладячий пробовници, што ест наша православных вѣра и кая сила клятвы нашее вѣры. Видите ли, бискупи, яко потвар, клевету, лож и хулу на святого духа наносите, славячися от оного стан епископский принята, о чом дух свят николи не мыслил, да вас, его хулников, епископами становит. Не явно ли ест всему позору ангелскому и человѣком, живущим на земли, яко сами есте тое бискупство (миролюбием у миром владѣющаго духа, со небесе соверженнаго за гордост) угонили и того всѣми виды и образы своими безплоднаго и нехристиянского жития, быти вас епископами благословившаго, показуєте, а не святого духа, не оного первого речениа Павлом, от духа святого поставленным,* еже пасти церков господа и бога, але послѣднего, — еже не щадѣти стада. Присмотритеся толко пилно, отворивши зерцало сумненя своего, не ваш ли то образ и при- стригане бород, на смѣх чорту пекелному пристроєнеє, Павел ознаймил, мовячи: «Аз бо, —рече, —вѣм се, яко вниидут волци тяжци во вас, не щадяще стада». Что ест «внийдут»? То ест: силою, помощию, хитростю, человѣко- угождением и лихоимством влѣзут, вдерутся, вкрадут и втиснут кгвалтом в началство. Что — «волци тяжци»? То ест: началствуемые мнимые пастыре, драпежници, лихоимци, идолопоклонници сребролюбия и невѣрием еретици. Что ест «нещадѣние стада»? То ест: погребение ума пастырскаго в пожитках дочасних, которые волну овечую лупят, дерут и молоко крвавого их поту пьют и всѣгды ся з них насытити ищут, и оных паствою еван- гелское проповѣди истинны по должному закону пастырскому не пасут и от глада словесныя овца христовы поморили сут. Розглядѣте ж свой образ в том зерцалѣ, панове бискупи, не вас ли то Павел по поставленѣх духом святым 107


епископѣх сказал. Не вы ли то влѣзли, не вы ли то волци тяжци, не вы ли то не щадите стада! А если бысте розу- мѣли от духа святого поставлены быти, покажѣте ми тые плоды, ко поставленю приготованые, которых Павел изобразил, к Тимофею тыми словы мовячи: «Подобает, — рече, — того степеня епископского прагнучому первое быти непорочну, таже единой женѣ мужу, трезвену, цѣломудру, благоговѣнну, чесну, страннолюбиву, учителну, не пия- ници, не бийци, не сварливу, не мшелоимцу, но кротку, независтливу, не сребролюбию, своего дому добрѣ правя- щу, чада имуще в послушании со всякою чистотою; аще бо кто своего дому не умѣет правити, како о церкви божии прилежати возможет; — не новокрещену, да не разгор- дѣвся, в грѣх впадет и в сѣть диаволю. Подобает же ему и свѣдителство добро имѣти от внѣшних, да не в поношение впадет и в сѣть неприязнену». Если теды вас дух святый поставил, покажѣте ми хоч одно овощийце от того вы- личеного и реченного Павлом епископу сотворити и выкопати должного. Не толко не покажете, запевно вѣм, але еще, коли всхочу на кождый плод вашого жития спротивные дѣла обличати, оскверню воздух поднебесный и отрую голосом слухи людские. Еднак же дарую вам всѣ плоды, в серединѣ сѣдячие, которых, вѣм, иж ани снилося вам, да бысте их творити дѣлом хотѣли, — а о переднем и послѣднем вас пытати буду.
Покажѣте ми убо, о бискупи, были ли есте коли, хо- тячи стану епископского, непорочни. Знаете ли силу того слова, што ест «непорочен»? Не толко не были есте, небо- жята, непорочными нѣколи, але есте еще и нынѣшняго жития, рекомо в духовном стану, различных злоб пороками тое непороченство убили, уморили и запамятаням погребли, и не што другое, толко порок во вас царствует. Пытаю вас зас о той послѣдней добродѣтели, покажѣте ми, о бискупи, хто давал за вами свѣдителство от внѣшних, як есте на той степень достойни и як есте житием добрым исполнили всѣ тые добродѣтели, Павлом реченные. «Подобает бо, — рече, — ему и свѣдителство имѣти от внѣшних, да не в поношение впадет и в сѣть неприязнену». Хто ж давал за вами свѣдителство от православных, скажѣте ми? А если показати не можете или не хочете, тогды я вам показати хочу, хто давал за вами свѣдителство. Первое вам посвѣдчили румянцѣ, то ест чирвоные золотые з бѣлыми великими таляры, полталярки, орты, чет108


вертаки и потройиики. Ато як? Ото так, што славнѣй- шим секретарем и рефендаром, похлѣбцям и тайным лга- ром его кролевской милости, абы ся причинили и свѣд- чили, яко годный человѣк на панствованя бискупских доходов и пожитков и своволного и вшетечного мешканя на тых имѣнях и селах, бискупству належачих, за которую причину тому, особѣ, завивши в папѣрец сто или як ся трафит чирвоных золотых, в руку тыць, другому зас тых же шафранцюв очелюбных, завивши так же, в руку тыць; одправивши же румянолюбцув, потом ступѣмо до поне- славнѣйших особ, тым зас, ворочки понаполнявши, овым— великих бѣлых таляров, овым — зас полталярков, овым — ортов и четвертаков, тому в руку тыць, овому тыць и сему тыць, а писародрачѣ юж не бракуют и потройники з грошами берут и дерут. Тые ходотае, панове бискупи, за вами свѣдчили, яко есте годни на своволное житие сел епископских; свѣдчил зас поклон, нѣкоторая тисеча чирвоных в кишеню кролевскую; а до того свѣдчило вам ваше злое сум- нѣня, иж есте ся обѣщали вѣры отврещися и антихристу поклонитися, што и скутком есте постигли и желаемое исполнили. И учинивши тое, плодоносне, мовите, яко не имают власти православные, епископы, священници и общий народ, вас проклята. Мают и мают, небожата, и юж есте проклята и геенну вѣчную Напевно наслѣдуете, если* ся не покаете. Волно вам не вѣровати, але умры тылко, тогда узриши, если лгу или правду мовлю. Видите ли, нендзнороскошници, где заплынули есте. Видите ли, яко на глубокий вир, римскую прел ест, натрафили есте, в которой вѣчно утонути мусите, если ся не покаете..
Том вам показал, як не дух святый вас поставил епископами, але несытство, лакомство и лихоимство; пока- залем пожиточный приезд патриаршин; показал ем, для чого на свѣтских людей церков христову патриарха преложил. Тому второму артикулу сталося досыт, уже ступим до третего. В третем стиху замыкается причина, для которое, патриарху одбѣгши, папежу поклонилися есте и тому служити изволили есте. Тое и выкладати или из- блювати вашея мудрости дѣло и отрыгане хулное нам сопротивно не потреба, але и сами посвѣдчити, признати и утвердити вашу рѣч и учинок мусим, яко для того есте патриарху отбѣгли и до папѣжа пристали, як есте сами рекли.
Речение же ваше таковый подобный образ носит. Яко от убогих до богатого, яко от 109


простых до хитрого, яко от безславнаго до славного, яко от неволник до самого своволного, яко от смиренных до гордого, яко от бѣдных до бѣду чинячого, яко от страдал- цов до мучителя, яко от ничого не маючих до миром пануючого, яко от поточцев евангелских до рѣки пекелное, яко от уничиженых во мирѣ до вѣком сим царствующаго, яко от алчущих правды до властию свѣта сего пресычо- ного, яко от члонков христовых патриархов отторгшихся до головы антихристовы, папы, прибѣгли есте и тому поклонили есте ся, и тому послужити изволили есте, и того части и жребия нынѣ и в будущем вѣцѣ участниками быти попрагнули есте. Признаваем вам без всякой забавы, иж для того так учинили есте, як и сказали есте.
Еще остало о чудѣ вина, в воду претвореного от ксендза латинское вѣры, на православное вѣры престолѣ мшу служачого, которое чудо не чудом быти розумѣючи, але омыл- кою ся так стало, ксендзове бискупи своею прокурациею, як на трибуналѣ у Люблинѣ, у православных з вѣры и мниманя выкрутити и вывернути и вылгати хочут. На тое вам, панове бискупи, так отповѣм: махлюйте як хочете, махлюйте и лжѣте и тую ж лож другими подпорами неправд боронѣте, пред ся истинну премахлевати и превратити не зможете, и што ся стало, истинною то чудо ся стало. А то откуду вѣм, понеже сам на тот час у ваших краех нѣсм был? Знаю то от овде святогорского чуда, што ся от латины так же попущением божим часу нѣкото- рого у Святой горѣ стало, для чого на увѣрение историю пристья латинского до Святое горы, дѣев и плодов их, которые овде починили, выписавши, посылаю вам, с которое зрозумѣете сами, омылка ли то там была, тому вину, в воду претвореному, или истинна.
Повѣсть же тая оттуду ся начинает. Во время царства Михаила Матеолога греческаго рать зѣло обдержна бяше между греки и латиною, яко же и восприяти греком многу державу градов и весий случися. Царство теж Византийское в то время дань даваше болга- ром, и вражду тайную имаше цар греческий на болгарского. Обаче в нуждѣ сый смиряется и просит о помощ на италияны, еже ест латину, и абие цар болгарский Ка- лойян устромися греком во помощ и попирает фруги, побѣждая всю силу их, греком же градове и предѣлы свобождает, и радост побѣдную сугубу сотворяют си царие. Посем цар Михаил, мало утишившися, паки вражду воздвизает на 110


царя болгарского Калойяна, хотяще нѣкако завистию диа- волскою верх над оным постигнути, и абие устромися нань, но не успѣ ничесоже, паче же возвратися ков на главу его и на верх его неправда его снийде. От всѣх бо ухищрений Матеолога спасается цар Калойян в земли своей со всѣми своими, и утолися во малѣ времени сей плищ. По сем мало отдохнул от навѣта греческаго царя болгарский, пождав приличное время, паки устремися со великою силою и яро- стию зѣлною на греческое царство, яко даже и до основания градове разбиваше, преселники в землю болгарскую греки привитает и болгари убо в землю греческую пре- селяет и попирает всю землю царства греческаго, се ест Пропондию, Фракию, Македонию, Феталию, Еладу, Ахаию и даже до Пелопова острова, яко же зримые градове их и до нынѣ неустроенъ! видѣны сут. Тогда убо видѣ цар греческий Михаил Матеолог себе побѣждена, молебники во Италию посылает со буквами запечатлѣнными, имѣюща вѣщания сицева: «Приключися вам и нам от пре- возношеных скиф, вам, неповинным ни в чесом же, боязнь тѣх имуще римской церкви, в твердости стоящей, нашей же в колѣбании и не мирѣ, обаче приидѣте нам на помощ скоро, хощем единомудрствовати с вами, яко погибаем злѣ от мерзких варвар. Аще бо не ускорите нам на помощ, хощет имя наше потребитися на земли и истязани будете от вседержителя за наше оскудѣние». Латина же, слышавши сия, скоро ополчаются цару Матеологу, во погибел паче, неже на спасение. И вси владыки латиномудръ- нии потщашася от всея Италии и Рима приити в Костантин град ко единомудръному суетослову; во мимохождении же ратоваху бога и о бозѣ живущих в горѣ Афонстѣй, нареченнѣй Святая. Сице внидоша они безаконнии владыки и мерзкие священники их в лавру, манастыр святого Афанасия, и призывают сущих во обители, повелѣвающе со запрѣщением соединитися вѣрѣ их и причащению. Мниси ж каменносѣяннии, страхом побѣждени суще и злѣ толкующе апостольское слово: «Дадѣте мѣсто гнѣву», попустиша им сквернити на престолѣ мшу их. Послѣди же обличишася великим обличением от бога, яко и поднес в той соборной церкви олтару никако же не проску- мидисают, но творят проскумидию во друзѣм предѣлѣ, точию на херувику, на соборное церкви престол от предѣла, тайнства жертвоперенесение творят священ- ници.
111


Но сия убо сице, се же не у чудо, его же вам рѣх показати, здѣ является, но точию дѣйство и плод латинского духовенства, где что полезно сотворили и како во коем манастыри жертвовали; послѣди же и чудо, путем повѣсти идуще, доспѣем. Точию, молю, вонмѣте добрѣ, все бо истинною сице быст, яко же здѣ речется.
Таже, невозбранеди бывше у лаврѣ сквернити их гнюсную мшу посем доспѣвают рекомыя Иверския обители, храма Успения пресвятыя богородица, искаша же согласия сицевого, яко же и с первыми, нудяше, да ся соединят с ними. Сии же, на блазѣй земли сѣяннии, не дадоша ниже слова им на то, ниже произволиша, но и паче еретическим и прелестным мудрованием вѣру и вся их мнящаяся законная нарекоша, писанием обличиша и анафемѣ, по апостолу, яко новосъмыслъных прелестей вмѣсто истинны введших, предавают. Нечестивии же владыки и священ- ници, сия слышавши, исполняются гнѣва и ярости, всѣх изводят от обители нужно и бѣдно и в корабль манастыр- ский тѣх вовлекают и в море, с корабля мечуще, погружают, и тако, неповинутия ради,восприяша вѣнец исповѣ- дания; юнЬйших же инок со кораблем и собранием во плѣн во Италию отсылают и тамо, обнажша иноческаго чина, продавати повелѣвают. Се первая совершенная жертва святых латинских. От того манастыря зас до Ватопеда манастыря приспѣвают и, вшедши вонь, обрѣтают его тща, кромѣ точию недужных и престарѣлых, вопрошают убо их о пастыру и о прочих иноцех. Овии же ко мучителем рекоста: «В дебрѣ и чащи оставите нас сохранити вѣру, еже не осквернитися нам со вами, богомерзкими». Абие же сих усѣкнуша и устремишася во предѣлы святыя обители и, их же обрѣтоша, всѣх избодоша и изстреляша; пастыря же и иже с ним обрѣтши ласканием ухищряху прелстити и много козньствовавше словесы лестными, да ся присвоит их единомудр ию; сей же отвѣща: «Лучше ест Хри- стови угодити, нежели антихристу». Они же убо рѣша: «Нѣсмы ли христовы, но антихристовы?» Святый рече: «Ей!» Они же паки рѣша: «Како?» Той же рече: «Всяк сопротивляяйся святому благовѣстию христову антихрист глаголется и ест, и нынѣ той со вами борет. Кое же убо причастие свѣту ко тмѣ! Не буди се примѣшатися во вѣки нам!» Духоборци же, сия слышавше, затыкаху уши свои, яко аспиди глухии, не попущающе себе приклонити ко православной вѣрь, но простирают руцѣ безаконнии на
112


иже закона хранителей и ужным удавлением сих жития лишают. На мѣстѣ же, идеже их обрѣтоша, оттолѣ и до нынѣ именовася Фурковуни, сирѣч Вѣшалу бердо. Се вторая совершеная жертва святых латинских. По сих преходят през онпол и достигают обители святого великомученика Георгиа, нареченный Зограф. Иноци же, иже во обители, тогда наставляеми бяху от Фомы вожда; он же крѣпцѣ дерзает и учит стадо свое, глаголя: «Отци и братия, елици духом божим водятся, сии сут сынове божии. Не приясте бо дух работѣ паки во боязнь, но приясте дух усынения, и себе глаголем чада божия, аще ли чада и наслѣдницу наслѣдници убо богу, снаслѣдници же Христу, понеже с ним страждем, да с ним и прославимся. Непшую бо, яко недостойни муки нынѣшнего времене ко хотящей славѣ явитися нам, и се, по апостолу, глаголю вам: елици есте духом уготовани, без боязни ко мучению пребудѣте со мною во обители, елици же есте боязливи, уклонѣтеся во малѣ, дондеже прейдет гнѣв еретический, да не впадете в похуления грѣх». Мнози же, боязливы суще, сокрышася во дебрех и во оконцех и в пресѣчении чащи. Святый же со прочиими входит во пирг, не боязни ради, но да обличит на отрадѣ Незаконную ерес, — еже и сотвори. Му- чителие же отвсюду обител обтекоша и ко онѣм, иже во пиргу, вопияху: «Отверзѣте нам врата, добриє, отвер- зѣте!» И преподобный к ним рече: «Не вѣм вас, откуду есте». Они же христови рабы себе рекоша и «приидохом, — рече, — возвратити прелщенных на путь правый». Святый же паки рече: «Отступѣте от нас, дѣлателие беззаконию, апостол убо благовѣсти нам, глаголя: «Аще человѣк или ангел со небесе благовѣстит вам инако, от еже приясте, — анафема да будет; кто другого учителя взыскует, токмо аще явѣ бѣснуется. Вы же покажѣте ваше учение, и аще будет от бога, прилѣпимся вам и лобызаем яко братию; аще ли ни, далече от помышления нашего будѣте». Овии же рекоста: «От бога есмы и во владыку Исуса Христа вѣрни и того святое Евангелие учим, послании убо- от преблаженнаго папы римскаго, иже ест глава божией церкви, сказати та и ина вашему безумию, яко да во ум прийдете и да познаете уставы церковныя и истинно да исповѣдуете во святом знамении, яко пресвятый дух от отца и сына исходит, и во приношении да при- ношаете опрѣсноки, а не квасный хлѣб, и священници ваши да остригают брады, яко да не сим согрѣшают во
8 1. Вишенський 113


службѣ божий и паки, понеже женихи церковные сут. Аще убо сия от нынѣ воздержите, получити имате от вседержителя очищение, и мы умилосердимся вашему покаянию, аще ли же ни, то злых злѣ погубим, яко да не злѣ упражняете и мѣсто». Сия и ина многа изблювавше хуления и прещения. Преподобний же к ним рекоста: «Се убо и мы истинное обрѣсти хѳщем и поругатися вашему прелще- нию и безумию, и не боимся вашего прещения, ни устрашаем; писано бо ест: бога единаго боятися, а от человѣк не страшитися, по писанному: «Страха же не бойтеся, никто же убо ест на нас дерзая крѣпко глаголати, аще бог мира ест с нами, понеже прав ест господь и правду возлюбил есть»; во Иоанновѣ глаголет: «Егда придет утѣшитель, его же послю вам от отца, дух истинный, иже от отца исходит, той свидѣтелствовать имать о мнѣ», и паки: «И аз умолю от отца: иннаго утѣшителя даст вам, да пребывает с вами в вѣки дух истинны», и паки: «Сия предах вам, со вами сущи; егда же придет дух святы, его же пошлет во имя мое, он научит вас всему». И тако убо сие рече нѣ единощи, но много — увѣрения ради слову сему и заграждения уст, хотящих лгати, яко и от сына исходит дух святы. Аще ли и сему не вѣруете, духоборцы, от Иоанна предтечи и крестителя научитеся: ви- дѣша дух святы соходящь яко голубь и на сынѣ пребывая. Зрите, истинно имѣюще, яко от отца дух святы исходит голубем, а не от сына. Свидѣтелствуют и напояют всѣх божественны церкви, не из Едема ли источает сим, но от самих божественных уст христовых. Сице проповѣдайте евангелие всей твари: «Вѣруя и крещаяся спасется, а иже не вѣруяй — осуждается» и паки: «Иже кто речет на сына, отпустится ему, а иже речет на дух святы — не отпустится ему ни в си, ни в будущий вѣк». Духом бо святым вси научишася: пророцы, апостолы и учителие пропо- вѣдаша, крестиша и научиша православней вѣрѣ всю вселенную и в утверждение право правящих написаша и предадоша держати и 4 евангелисты Матфея, Марка, Луку, Иоанна, кто пятого евангелиста прилагает, анафема да будет. И иже соблажняет единого от братии, достоин ест муцѣ, колми паче вселенную, которий подобен отвѣт обращет убѣжати достойные муки, обаче и который от седми богоизбранных собор рече, яко от отца и сына исходит дух святый или кто от сих в правила уставил: да принашаем опрѣснци и брадные власы да остригаем,—
114


яко вы блядите и плювотины на небо возсылаете и на безобразна лица ваша паки падают. Оле языка нечестиваго и пиянство помраченно! Очи имяще и злым помизающе их, другые седм лукавых духи насыщенны. Коему Христу глаголеши себе вѣрна и евангелие кое учиш? Токмо антихристово. Пятого убо евангелиста не обрѣтаем, кромѣ Махомета Сарасинскаго, погрузителя и предитечу антихристова. Иже в послѣдняя прозябший Павел прежде вашея губителныя ереси убо еже и о мертвых ваших жерьт- вах июдейско, се ест июдей безумнѣйше. Христос первѣе страсти мимошедших времен стояще съснѣдаше фаску, опоясан и жезл в руках держа по писаному, и се исполни и упразни, яко и обрѣзание и прочая сѣнная. Нынѣ же приспѣв к своей страсти, сѣдши с 12-ми и ядущи, взем хлѣб, благодарив, преломи и даст своим учеником, рече: «Приимѣте и ядѣте, се ест тѣло мое» и прочая. В едино от 12 внииде сатана в Июду Искариотскаго; взем бо хлѣб, изыйде, каза июдеом. Зри истинное тайнство, яко взем хлѣб квасный, иже ест хлѣб, а не опрѣснец, яко же вы беззаконно творите и служите, и Аполинариево бездушие и безумие съдержите, и яже о грѣхотворимые власы брадные не научисмо писанми древними от первозданнаго человѣка и праведных пророк о сем узаконено до господа нашего Исуса Христа. Паки и в новом завѣтѣ христовѣ ни сам владыка о сем рече и никоторый апостол его, ни паки от святых собор кто узакони сие и в правила святая положи, да не будет, еже ест слѣпому познати, а тые слѣ- пых преослѣпленнѣйшие, усѣкни и утни отраднѣе и зубы искорени, да не како во оконцех зубных сокрыется крупца, паче и языка лучше урѣзати, яко да не глаголеши хулы и прелщения, да не и других со собою в ров вовер- жеши. Обаче да изгниет зол уд, да не благих вредит окаянне и духоборче. Не вредят сия, но иже от внутръняго и лукаваго сокровища серца мерзская и скверная вожделѣния исходящая — сия сут сквернящая, еже ест блуд, убийство, прелюбодѣйство, татба, лжесвѣдителство и хула, яже ест содержащая вашего помраченнаго безумия. А убо жених един ест, а не многи, во полуноши грядый, судия живым и мертвым, живым убо православным, мертвым же нечестивым еретиком, комуждо по дѣлом. Обаче молимся вам, возлюбленнии, познавше убо истинное православие, еже ест живот и просвѣщение душам нашим, яко же свя- тии отци и священний собори нам предадоша, приемше 8* 115


от святых апостол и тако нам узакониша святое знамение, иже ест: вѣрую во единаго бога. Сице рекше и запрѣтивше, аще кто приложит или отимет от сего что, да ест анафема, и никтоже может сего грѣха разрѣшити, кромѣ мука уготованная иже на сие хулящим. Послушайте, возлюб- леннии, послушайте и преклонѣтеся от зла во благое, а не восхощѣте волю-свою составити и душам муки исходотаити». И се слышавше беззаконний от тѣх блаженных муж, и не принашают метания словеса их, но яко волци, не могуще терпѣти учения их, покушахуся побѣдити их смертию, иже и устремишася и зажгоша пирг отвсуду, яко же древле беззаконный и мерзкий цар Навходоносор. Сице и сему подобный Матеолог безбожными священники сотворяет на преподобных и богоносных отец наших, ибо яко же они трие отроци вседержителю молбу приношаху, сице и сии возсылаху молитву владыцѣ Христу и вопияху: «Владыко господи, боже отец наших, давый сына своего единороднаго на заколение, яко агнца, за род человѣческий, ты, господи, соблюди церков свою от волк тлѣю- щих, иже ея ради кров свою честную пролиял еси и иже рекл еси: врата адова не одолѣют ей; свое достояние умножи, владыко, по всей вселеннѣй, от конец и до послѣд- них земли, и ересь сию низложи силою духа твоего святого, и жребий пречистыя ти матере соблюди непоруши- мый быти во вѣки, и иже в нем пребывающих сопрослави и освяти, и питающих нас милостынями помилуй, кровы святых воздвигни во славу твою и в памят нашу, и сию молитву нашу от уст наших приими, яко ж приял еси жертву авраамлю, и призри на ны, яко на всесожжение еффаево, ты, господи боже отец наших, восприими ю, яко кадило благоухания, и спаси душу нашу, яко благ и человѣко- любец». По скончании же молитвы от свышше глас быст сицевый: «Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа ест на небесех, и будет еже помолистеся». Гласа же сего слышавше, томителие ужасошася внезаапу и паки кръв и мръч помежду очеса их внийде и ум их омрачи. Понеже на дух святый хуляху, како бо имѣше озарити их свѣ- том своим? Блаженний же отци наши предааху душа своя в руцѣ божии и огнем скончашася мѣсяца окт. 10. Парфение же еклесиарх сонесен бысть пламенем от пирга низу, и не абие умре, но пребыст дний 30, и скончася о господѣ во 8 ноемврия и достиже воскорѣ своих предстра- далец и вѣнчася со прочиими. Сетретяа жертва быст свя116


тых латинских. По сих паки беззаконний устремишася со яростию и разсѣяшася полкове повсюду Святыя горы и нигдѣ не сокрыся от них обител, ни пирг, ни келия, ни ино кое жилище иноческо, но вся со всѣми и внѣ пребываю- ща раздрушиша и огню предаша, рукодѣлна же орудия со прочиими во плѣн взяша, прота таже не абие возмо- гоша побѣдити со инѣми неподающимся, внутр затвора бывшим, послѣди ж и сих преодолѣша, кровопролития потоки тещи от заклания внутр сущих сотвориша, обители пожегоша и прота всепреподобнѣйшаго по мнозѣм мучении обѣсиша прямо и протатомора на Тметехалкос глаголемѣ. Се четвертая жертва святых латинских. По сем привиташа немилостивые кръвопролийци латинские на онпол югу ко Ксеропотамской обители.
Зде приспѣли есмо до чуда берестийского, и для того предваряю вас, нижли приидет до присмотрованя тое правды, лож ли то была в Берестю тому чуду или истинна, только, молю, пилне присмотрѣтеся от овдешнего чуда и берестейского. Узрите в овдешней згоде и берестийскую згоду, узрите з овдешней любви тую любов поганскую, которую бискупи залецают, в начале згодное книжки мовя- чи, иж бы ее не потреба залецати, боронити и оправдати, кгдыж ест любов; притягаючи и Христа на свѣдителство, иж от той учеников своих познавати знак певный дав. Але спытал бых вас, бискупи, знаете ли не толко силу, але и самое имя тое божественное любви, што то ест «любов». О такой ли то любви спас рекл, котрая вѣру тратит или которая вѣру цѣло заховует? Скажѣте ми, о такой ли любви спас рекл, котрая гонение и мучителство на ближних своих еднает или которая душу друг за друга положити узаконяєм Ознаймѣте ми, о такой ли то любви спас рекл, котрая в трапезах многополмисных и питиях розмаитых со музиками ся еднает или которая правды и спасения людского алчет и жаждет, открыйте ми. Але вижу, не можете ми о ней певную справу дати, бо есте ее и не слыхали, не толко же бы есте з нею коли знаходитися мѣли. Но оставивше вас о том турбовати, зас до речи вернемся, ведущей к присмот- реню того чуда овдешнего; против чуду берестийскому будет ли ся согласовати, розсужайте. Узрите, мовлю, увес поступок берестийский з овдешного поступку, в той мене- ной згодѣ, соединении и любви узрите триумфы, тедеумляв- дамусы и тое по руку вожение и по парѣ хожение, которое ксендзове бискупи, на кермаш с церкве идучи, залецают; 117


узрите подобных и миролюбных ксендзов бискупов, тогда бывших мнихов того монастыря, в котором ся тое чудо на обличение нечестия их стало.
Тогда приходят жертвовавшие в мордырствѣ святых блаженных отец бискупи и каплани латинские до Ксеро- потамское обители. Иноци же того монастыра срѣтают их со вайем и вѣтвми, глаголюще: «Добрѣ приидосте и мир христов с вами». Они же рѣша: «Ест и будет». И абие купно во обители внидоша, и дары великие от плѣненаго богатства монастыреви даруют, и ктитори себе тое обители нарекоша, — оле прелщению и ухищрению диаволю! — купно соединение с ними сотворяют. И по оглашениях, егда воспомянуша о архиепископѣ нашем, иже в Римѣ, и о цари, — о страшному чудеси! — бог со небеси призирает со яростию своею на преступники и потрясает землю и мѣсто, идеже недостойнии стояху, абие стѣны градские со прочиими, иже в них, распадошася, яко же древле Ерихон при Исусѣ, сынѣ Наввинѣ. Здѣ же оставшия едина часть стѣны, и сия приклонена во знамение в род и род.
Приидѣте ж овде во Святую гору, панове бискупи, и узрите тую стѣну, тогдашнее мши латинское розодранную, от прочиих падших стоящую и нынѣ на обличение еретическое мерзости и сквернения престола церкве божия.
Тогда бо быст жертва умерщвленна во истинну. Сие убо богознаменное чудо видѣвши латина, мнозии от них раздѣл- шеся, во Святѣй горѣ пребыша и искуснии иноци быша, прочий же во корабли отидоша, исполнены стыдѣния и страха. А еже убо от обители богопосрамлении иноци в себе приидоша и свое беззаконно преступление познаша, рыдание неутолимо имѣаху, скитающеся по горам, яко птица, не имуще где главы подклонити, — вся бо раздрушишася преступления их ради во оном монастыри.
Благодатные чудодѣйства и оное само, которое ся пока- зовало во честь и славу святым четыредесят мучеником, и то тогда пресѣче и исчезе, егда со латиною принесоша соединение. Чудо же то сице бяше. Егда убо создася храм святый, от приснопоминаемых и блаженных царей, глаголю Романа и прочиих, достолѣпно же украшение достиже, абие призывается святитель со причтом и храм освящается по подобию. Егда же изречеся от архиерея во имя 40 .мучеником, тогда — о, чудеси! — от воподножия святыя трапезы прозябает манитар, и стебло и гранеси, и с повершием манитар во образ яблок видѣнием, иже во число 40, воздви- 118


зает же ся горѣ над святою трапезою и все святилище осѣни, и о таковом преславном чудеси вси славу богу дааху и того 40 мучеником. Елици же тогда недужнии во обители обрѣтошася, вси исцѣление получиша от вокушения святого манитара. Пронесе же ся сие чудо по всей вселеннѣй и прихождаху елици во недузѣх и здравие почерпаху, и елици паки во недузѣх недвижими и приити не могуще сами, посылаху во обител со дары и приношаху богодарованнаго манитара, и по вкушении исцѣления получаху, и убо от многаго народа вес до крупиц взимашеся, и паки во честь и во славу святых великомученик 40 прозябоваше во 9 мѣсяца мартиа, егда и памят их сотворяет божия церкви; и не единого бо исцѣляше, яко в древних Силоам, но всѣх, елици вкушаху от сего манитара, и кождои где же обрѣтаашеся, тамо исцѣление восприимаше. Сице бо чудодѣйственно бяше всѣм и сицеву силу имѣаше. А иже исперва доброненавистник диавол и супостат христианскому православному роду пренемагаше о сицевом чудеси борит, дондеже и дѣло сотвори, понеже преткну окаянные иноки и со духоборци соединишася на святую трапезу. Тогда убо и в подножии чудо пресѣче, яко святая псом дадоша и чудотворное дѣяние позобаша духоборнии вепрове. Сице еже бог любит сие беззаконний духоборци и опрѣснъци, яко да знамения святая от сих богомерзких пресѣкнутся, ухи- триша.
Всякая бо, рече, жертва нечестивых мерзка ест пред богом, аще и себе во благую част чтут, но явѣ бог сопротивляется им, яко да не возношаются беззаконии, но да посрамятся и нынѣ, яко и на судищи христовѣ. Православний же убо аще и страждут во нынѣшнем вѣцѣ, но уповают и дерзают уготованная благая восприяти от мздовоздателя Христа бога нашего. И сице о сем. А еже убо пребезаконный и мерзкий цар Матеолог, аще и потщася на Святые горы и иже на православие низложити, ничто же бо возможе, ни успѣ, но паче сам низпадаше и дом его преходяше, яко же древле Саулов. Афонская же гора, яко дом Давидов, растя- ше и прехождаше, и о сем послѣди явим.
Зде же во совершение повѣсти случшихся тогда возвратимся. Иноци же, яко же прежде рѣхом, сокровенные от духоборец, исхождаху от вертеп и от чащей, и всяк во своя прихождаше и своя кровы зряху ижжежены и порушены и единожители избиены, и кто о сицевѣм не восплака. Другая Рахиль, Афонская пустыня, рыдая отцев, не хотяше 119


утѣшитися, яко несут. Иноци же сугуб плач и вопль воз- нршаху и вопияху: «Боже, приидоша языци во жребий твоея матере, оскверниша церков святую твою, положиша Афона, яко овощное хранилище, положиша трупия раб твоих — брашно птицам небесным и плоти преподобных твоих — звѣрем земным, пролияша кров их, яко воду, окрест жилища (Афона), не бѣ же погребаяй. Пролѣй гнѣв твой на языки, хулящая тя и на царствия, яже первенца твоего (иже от православия) преступиша! Скоро да предварят ны щедроты твоя, господи, яко обнищахом зѣло, помози нам, боже, спасителю наш, славы ради имени твоего, господи, избави нас. Мы же, людие твои и овца пажити твоея, исповѣмыся тебѣ, боже, во вѣки, во род и род воз- вѣстим преславная отец наших исповѣдания и предания». И тако убо представивши рыдание и вопль, плач утолиша, и погрѣбают святых телеса повсюды Святыя горы, идеже коегождо обрѣтоша, и убо гора Афонская во благочестии оттолѣ и донынѣ паки, яко же древо при водах, цвитет и плод жизни вѣчныя многим ходотайствует. Нечестивый же цар со своими согласники, яко же сосхлое и безплодное листвие, купно с памятию шумом вѣтра антихристова во вѣк погибе и до конца исчезе.
Присмотрѣте ж ся, ксендзове бискупи, тому чуду овдеш- нему, што ся стало за ради осквернения мши лживое латинское, на благочестивѣх престолѣ служеной, и, присмо- трившися тому достаточне, вѣруйте ж, што и в Берестю истинною тое чудо ся стало, иж з вина вода ся показала на обличение нечестия вашего, и__не махлюйте выкрутами прокурацкими у вѣры истинного мниманя православных, яко омылкою тое ся стало, а не чудо. Истинною чудо и велие чудо! Але вижу, толико антихрист вас вѣком тым ослѣпил и омрачил, яко ни тым самым чудом, от Христа явственно показанным, уцѣломудритися и в чувство и в страх приити не хочете и еще сопротивно на истинну лож махлярскую улѣпили есте, мовячи, яко омылкою ся так стало. Но убо вы лжѣте, як хочете! Ваш вѣк, ваше лживо царство, ваша суетная слава, ваша безецная роскош, ваше идолокланяемое могутство, ваша поганская владност и началство, ваше все, еже вѣк сей внутр себе крыет, сей вам служит и вами владѣет и навѣки владѣти будет. Але нехай толко от сея жизни изгнани будете, тогда будете видѣти, што будете мѣти; тогда будете видѣти, яко на истинну лжею бороти, оную тлумити и попирати; тогда будете видѣти ректора и 120


учителя вашего, от которого есте ся тым розумом отрули; тогда будете видѣти коронодавца жизни сея, от которого есте ся во вѣцѣ сем вѣнчали; тогда будете видѣти царство властеля вѣка сего, от которого есте ся прославили; тогда будете видѣти, егда покрывало душевное, дебелством плотским приваленое, на смерти ся вам открыет, — а нынѣ творѣте, як хочете.
А што посылаете православных до скаржиных книг, а правилца руские уничижаете и поруговаете, мовячи, иж в них ничего антихристова вымыслу не знайдет, а в скаржиных и презобилно, то правду есте рекли, иж так ест. Але то чуднѣйшая, иж тые маленкие правилца руские до великого вас пекла угнали , ато еще чуднѣйшая, иж для тых маленких правилец руских вы утечи от Христа до антихриста мусѣли, и то теж чуднѣйшая, ижтые маленкие правилца руские соромоту вѣчную и нынѣ и в будущем вѣцѣ вам зеднали. Ато чему? Для того, иж не по их повелению, але злодѣйски и волчеобразно в церков христову есте влѣзли и, чим нѣсте были, зватися есте смѣли — пастыри, священники, епископы, которые правилца, нетерпячи тое крывды и того голоса вашего имени, дотоля ж вас кликали, крычали и волали, аж вас с того мѣсца, с тое чести и достоинства изогнали. И для того ли их зовете маленкими, што лживое священство показали, обявили, обличили, осудили и до конца обелжили? Видите ли, яко потвар на них, маленкими быти розумѣючи, змышляете. Видите ли, яко болших, от всея вселенныя наполненых зобравши писм, над тые маленкие (которые великую лож до грунту потлум- ляют и на свѣт фалш оное выставуют и всѣм, яко да ся стерегут неправды, знати дают) показати не можете. Видите ли, як их от зависти, гнѣва и вражды, яко маленки сут, потваряете, а они сут высоки, а они сут толсти, а они сут велики, а они красни. Ато чему? Для того, иж истинна в них сѣдит, для того, иж бранты: золото, срѣбро, камѣня дорогое, то ест щирост, суд и правда, в них царствует. Але вы, пред ся оных зацност и достоинство занедбавши, православных до Скарги заганяєте. Позволю вам и того, нехай пойдут! Скажѣте ж ми тое, знайдут ли там у Скарги правду, знайдут ли там суд и справедливост. Или утаило ся вам тое, яко православные многокрот и без личбы прибѣжище до Скарги творят, а послухаючого их правды знайти не могут? Или не вѣдаете того, яко православные всѣгды наел ѣду ют, а справедливости своему утиску, бѣдѣ и кривдѣ 121


никако же отнести не могут? Или не слыхали есте того, яко православные Скаргу всѣгды пилнуют, а от Скарги о правдѣ николи слыхати не могут? Ато чему? Для того, иж тые великие книги сумнѣня своего перед ними затворил, оглох, онѣмѣл, суду праведного в них показати не хочет, своее вѣрѣ прелести догажаючи. Чого ж далѣй православ- ' ных до Скарги бѣгати нудите, которые всѣгды Скарзѣ служат и вѣк свой,*служачи, изгубили сут, а справедливост выслужити никако же не могут? Чого ж далѣй у православных хочете? Уже и вашу волю исполняют, во слѣд Скарги всѣгды трудятся, а вытрудити, выпросити, выжеб- рати и выплакати собѣ у Скарги справедливости никако же не могут. Оставте ж теды православным дорогу до великих книг скаржиных показовати, коли в них и найменшеє правды нѣмаш. Нехай православные у маленких правилен при правдѣ дома сѣдят, нехай дома у маленких правилен истинны пилнуют, нехай дома маленкими правилцами ся спасают, которыми без вонтпеня всякого спастися чают и запевне спасут. А вы юж там з великими скаржиными, яко хочете, 'так себѣ поступайте, а вы юж там як хочете, так мудрствуйте, а вы юж там як хочете, так ся дмѣте, напинайте, кокошѣте, в гору возносѣте и вылѣтайте. Будите собѣ кромѣ нас, мы же со Христом богом нашим и нынѣ и в будущем вѣцѣ, даст бог, запевне быти ся сподобимо, которому чест и хвалу и благодарение и поклонение возсы- лаем со отцем и святым духом, нынѣ и присно и во вѣки вѣком. Аминь.
А если бы зас хто, не вмѣстивши духа святого разума, котрый лож без всякого гласкания и лицемѣрства обличати звыкл, и на мене от зависти потвар вложити хотѣл, мовячи, яко доразливе и ущипливе в том писаню мовит, — на тое вам так отповѣм. Научилемся от Христа истинны без похлѣбства, лож лжею, волка волком, злодѣя злодѣем, разбойника разбойником, диавола диаволом звати. Сам бо преблагий бог, егда сопротивно истиннѣ беручих рода еврейскаго видѣл, рекл им: «Вы отца вашего диавола есте и похоти отца вашего творите». Ато як? Для того, иж во истиннѣ не стоите и убийства прагнете, которому кореню диавол отец, яко во истиннѣ не стоит и человѣкоубийца ест. Научилемся зас от Иоана Богослова сопротивно науце евангелской мудруючого — антихристом и его предиду- чим — лжепророками звати. Научилемся прелщенными от внѣ благочестивой вѣры мудруючих от Петра, Иуды и 122


Павла апостолов звати. Научилемся и псом безстудным наскакаючого на благочестие хулою безрозмыслъне от Павла звати; он бо тот глас изнесе, мовячи: «Блюдѣтеся от псов и злых дѣлателей, то ест от лжеименных пастырей, которые у виноградѣ христовѣ робитися подняли, а оного сами ж запустошили и тернием беззаконного жития заростали». Нехай же теды дух святый тые уста затворит и онѣмѣти даст, которые бы тое писане мое завистию хулити хотѣли, которие от источника истинного начерпавши тот по- точок малый от мене в ваши предѣла пущен ест; але хоч же ся видит малый, однак чаю на бога, яко алчущих и жаждущих правду видѣти достаточне напоит, насытит и удовлит. О сем до здѣ.
Будет зас и тая похвалка у противных: «Волно та, мовячи там заочне и в далеком кутѣ, хоч же и правдою, о нас так беспечне ширмовати, але коли бы еси туг был и тобѣ бы есмо тот язык, яко и Никифору, затворили и прописнути не дали». На тое вам так одповѣм. Не для далекости от вас будучи, я правду смѣле мовлю и правдою вас постигаю, але за правду и умрѣти изваляю, аще бог дарует, да знаете, и помолѣтеся богу, да вас сподобит иж зраковиднѣ от мене реченное слышати. Аз бо желаю, но еще волѣ божей на се нѣст, а о себѣ наскаковати, безстуднѣ, песски, яко же вы на поповство, без волѣ божей не хощу; научих бо ся благоговѣти ко благоговѣйному и от оного повеления ожидати. Аще и братская любов православных християн спредѣлов естественных мя вытягает, яко и анафема, молюся за них быти, по Павлу, аще бы в чесом на православии пострадати мѣли, желая с ними всѣгды ся знаходити, и если бо аще и не плотию, но вѣрою, любовию и духом всегда есмсними. Обаче и телесным совокуплением желаю усердно, но не у воля божия быти сему приспѣ, будет же и скоро, даст бог, точию да очистят и изметут церков христову по реченному им от мене. Але то чуднѣйшая, иж ся вы послуханим правды не хвалите, але крывдою и звитязством правду хелпите; хвалитеся затворами темничными, битьем и заби- тям хвалитеся, обелженям мирским, яко июдее, мнимаючи обелжити Христа, але Христос Христом и богом ся зовет пред ся, и ест, а июдее погибелными сынами ся зовут, сут и будут. Так же и вы, слѣда их держачися, рабом божим творите. Добре, творѣте и жидом послѣдуйте, и мы нехай Христа подражаемо и от вашего мучителства страждемо. Таковый бо вам и ключ ко отверзению царства небесного 123


Христос оставил, яко да от погибел ных сынов в вѣцѣ сем страждемо, мовячи: «Аще мене изгнаша и вас изженут, аще мене обесчестиша и вас обесчестят, аще мене убиша и вас убиют, яко нѣст ученик над учителя, ниже раб над владыку, довлѣет бо вам тое ж страдати, што и я страдал», — рече. Присмотрѣте ж ся не тое ж ли апостоли, мученици и вси благочесно живущиц страдали сут, страждут и страдати хочут, а волхвы, чародѣе и мудръци свѣта- сего превозне- сени сут, по Павлу, успѣвающе на горшее. Не страште ж теды и мене, панове бискупи, антихристом и его мукою, бо ся его з ласки божее не бою и, ради вашего антихристова страха, святое троици, отца и сына и святого духа, отступити не хочу и, даст бог, тою же силою укрѣпляем совышше, не отступлю. Албо мнимаете и Никифоров язык, которого затворили есте и не слышите его, вашу неправду обличающий, яко нынѣ молчит и безгласен ест? Так вѣдайте, иж болшей тепер на вас крычит и обличает, нижли перво, коли в затворѣ не был. Затворили есте его в Малборку, да не видит Кракова, Лвова и Варшавы и прочиих мѣст, але от презацнѣйшаго града, горняго Иерусалима, затворити есте его не могли. Тамо ему ходити и палацы небесные оглядовати чистою молитвою всѣгды волно. Затворили есте его от лица кролевского, воеводского и вас всѣх, роскошников свѣта сего, яко да вас не видит, але от лица отца и сына и святого духа и тмы тмам предстоящим позору ангел- ского затворити есте его не могли, тамо ему смотрити свѣтлост славы неприступнаго божества и премирных сил небесных всѣгды волно. Не затворен ли был и Иоан в Патмѣ островѣ, але в том затворѣ сына в нѣдрѣх отчиих узрѣл и оттоль болшей благословити и обличити лож начал? Тако же и вы мнимали есте затвором утолити язык Никифоров, а того не вѣдаете, иж тым вязеням ваших панов, бѣсов воздушных поднебесных, болшей мучит, сѣчет, уморяет и вас, им служащих, так явно и голосно обличает, иж аж тот крык, аерные воздухи прелетѣвши, всѣ небесные круги приникнувши, у престола святыя троицы ся опирает и ваше мучителство и неправду до конца обнажает, — голу, безобразну, безвстыдну, як єдину маш- кару и курву вшетечную, всему свѣту, на земли и на небеси ясну чинит, обличает вас пред отцем и сыном и духом святым и всѣми небесными силами, яко за благочестие, вѣру, закон, правду и суд на вас, богопротивных, учиненый, и предѣла учтивости своей згвалтивших, в темницу затвора 124


утвержен ест. Обличает вас на земли, яко вы правдѣ сопро- тивници, гонители и мучители есте ся стали; лжи же антихристовы поборници, вѣрные слуги и таинники, секретарѣ и заступникы быти ся показали; оного правды слышати не претерпѣвши, у вязене поганством тиранским есте угнали. А коли ся християны зовете, чем же не терпите и на собѣ всякия досады, которые бы ся случили, с благодарением не преносите, але сопротивно отмщаете, взаем стосъгубнѣ и злым восплачуете, мучите, томите и убиваете, а пред ся християны именоватися смѣете? Не явная ли то лож, прелест и хула на христианское имя! Видите ли, як християны нѣсте. Не холпите ж ся тым, латинници, антихристово племя и наслѣдие, як вы православных мучити, катовати, бѣду творити и безчестити силу, власт и началство, от антихриста вам дарованное, имате, кгдыж вы тым тиранством побѣдити терпения нашего не можете, вѣры нашее православное от нас выстрашити и нас в свое поганство уволочи всуе и прожне мыслите, — мы бовѣм не прелюбодѣйчищами есмо антихристова ложа, але власные сынове божии, крещенные в имя отца и сына и святаго духа правдивым крещением. Запевне вѣдайте!
Нехай вас тое гордое дмухане, и пышное фу кане, и широкословное блекотаня, грозное росказанье, и толстое отрыгане того вашого выкрыканя (яко мы прелюбодѣйчищами быти бы мѣли от своей вѣры) не упевняет! Нехай вам надѣи и оттухи (яко не дочекаете того николи по Руси) не чинит! Хиба кто, по Павлу, смертную мудрость вѣка сего возлюбивши и вшетеченством паче честнаго ложабока житие вѣка сего приходит изволивши, к вам отбѣжит и согласится схочет. О таковом не мовимо. Волно ест и самовластие человѣку кой хощет спастися или погибнути, умрети или живь быти, сыном божиим или сыном диавол- ским быти — сие на произволении человѣком лежит. А от православных убо и в жизнь вѣчную нареченных, восточное церкве послушных сынов — не надѣйтеся. папы римские. кардиналы, арцибискупи, бискупи и всякое лживое>; священство латинского почту! Не надѣйтеся, власт мирская, королѣ, и всякое преложенство, и всяк послушник папы римского, як з вами ни в чом ся соглашати православный не хощут и папѣ поклонитися не изволят. Не надѣйте ж ся нынѣ, не надѣйтеся завтра, не надѣйтеся по завтрию, в приидущее время и в вѣки вѣков. Аминь.
125


Глава 6
ИОАННА МНИХА ИЗВЕЩЕНИЕ КРАТКОЕ О ЛАТИНСКИХ ПРЕЛЕСТЕХ, О ЗАБЛУЖДЕНИИ ОТ ПУТИ ИСТИННАГО И БОЛЕЗНЕХ СМЕРТОНОСНАГО МУДРОВАНИЯ
Вопрос. Что ест прелесть? О т в ѣ т. Прелесть ест въмѣсто истинньі лож содержати и сию нудитися, не сый сущую, яко сущую показати, аще и нѣст мощно никакоже, ибо, еже ест не сый всегда и нѣст было, како ест мощно сие осуществити и вместо истинны утвердити и узаконити. Аще бо и мнится показовати или твердити в лжи и прелести стояй, яко мнѣние его или закон самосмышленный паучиннаго ткания человѣческих умышлений ест добр или прав, но убо егда истинна, яко сущая, на мѣсто сие, идеже лож, утверждается и крѣпит, тогда лож и мнѣние прелестнаго узаконения или державы, яко же паучина, растерзается и исчезает. Истинна же, сущая и непремѣнная, неподвижно пребывает и явственно всѣм себе творит, яко ест не временна, но вѣчне пребывателна и не от дол них, ползящих по земли, скоро исчезающих, помысл созданна и согражденна, но от совышше пресущественное силы троичнаго божества суще быти и никогда же не измѣнятися сотворена и основана и в любящих бога и желающих жизни вѣчныя излияна; «Правда бо, —рече Премудрый, —безсмертна ест, неправда же смерти сънабдѣния; нечестивий же призваша ю и другиню въмѣниша себѣ быти». Явственно же отсюду, яко иже не любит истинну, сей от бога далече отстоит и в лжи и прелести обрѣтается. Тако бо и Спас рече к вѣ- ровавшим вон июдеом: «Аще вы пребудете в словеси моем, в истинну ученици мои будете и разумѣете истинну, и истинна свободит вы». К невѣровавшим же сице отвѣща: «Вы отца вашего диавола есте и похоти отца вашего хощете творити. Он человѣкоубийца бѣ искони и в истиннѣ не стоит, яко нѣст истинны в нем, и егда глаголет лжу, от своих глаголет, яко лож ест и отец лжи. Аз ж зане истинну глаголю, не вѣруете мнѣ. Кто от вас обличает мя о гресѣ? Аще ли истинну глаголю, почто вы не вѣруете мне? Иже есть от бога глаголы божия послушает. Сего ради вы не послушаете, яко от бога нѣсте».
Сице убо и латина, занеже не стоит в истиннѣ, не повинуется и не вѣрует истиннѣ, ниже послушает истинны, нѣст ученици христовы, основателя истинны. Сего ради на их паучинное и ложное мудрование, егда ся случит в 126


бесѣды к ним входити или от них въпрашаемом быти, краткословною истинною, яко же шершенем, на их сѣти некрѣпкие нападати, раздирати и обличати лож и нетвердост их основы, о ней же мнятся стояти и крѣпити, яко есть добра и сущая не сый же, православным подобает. И первое убо погуби латина главу, еже ест вѣру, о ней же рече Спас, яко да цѣло сохранена будет, змииной хитрости приуподобляя, сице: «Будете мудри, як змия» и прочая.
Вопрос. Что ест мудрость змиина? О т в Ѣ т. Се есть, еже главу цѣлу соблюсти; аще бо и плоть на части раздроблена будет, цѣлая же глава сию паки оживит. Сего ради и нам подобие змиинаго опастства и премудрости Христос показал, в раздробление и сожжение во время искушений, от диавола нанесеных, плотию предати себе повелѣл, главу же, еже ест исповѣдание истинное (в отца и сына и святаго духа) вѣры, цѣло сохранити узаконил, ибо сия здрава глава, еже ест вѣра, на въскресение паки и плоть оживит и болшую славу и нетление вѣчнаго живота сим малым страданием сходотайствует; погубивых иже здравую главу, еже ест вѣру, аще и плотию здраво обносим ест, ни единаго искушения не терпять и жизнию сею, яко же оный богатый, в доволствах гобзует, обаче мертв ест. «Что бо ползует (рече) человѣку, аще и увесь мир при- обрящет, душю же свою отщетит, или что даст измѣну на души своей?» Явѣ, яко ничтоже. Аще бо питающуюся вдову апостол Павел, к Тимофею пиша, живу умершу нарече, колми болшей пагубивый вѣру мертв уже ест, аще и мнится жив быти плотским сим животом. «Шедше бо, — рече господь Исус, — в мир ввесь, проповѣдите евангелие всей твари; иже вѣру имет и крестится, спасен будет, а иже вѣры не имет, осужден будет». Вѣру же, глаголет, не голое исповѣдание, но дѣйственну заповѣдми, по Матфею: «Крестяще их во имя отца и сына и святаго духа, учаще их блюсти вся, елика заповѣдах вам; а иже разорит єдину от заповѣдей или соблазнит единаго от малых разореными заповѣдми, уне ест ему, да жерновский камен на выю возлож, погрузится и погибнет сам в мори, неже да соблазнит кого от малых сих». Тѣмже умрѣвый в начал ном здраваго исповѣдания и разсуждения смысленѣ о богословии вѣры, что хощеши, да не блудит в прочиих преданиях и узаконениях духовных. Аще от святаго духа отторжеся и сопротиви ему дышет, како хощеши, да цѣломудрно жизнь сию правит и духовная мудрствует? Нѣст мощно 127


никакоже, о вѣрѣ заповѣд разоривше, духовная мудрствовати, но мудрствует уже тамо плоть, ея же мудрование апостол Павел смерть нарече: «Мудрование бо плотское, — рече, — смерть ест; мудрование же духовное живот и мир ест». Сего же смертнаго мудрования плодове суть сия: вѣк настоящий, гордост, богатство, властолюбие, началство, слава и бог-чрево; цоПавлу: «Им же, — рече, — бог-чрево и слава в студ их, иже земная мудрствуют».
Потеци же убо мыслию разсудною во всѣ страны латино- жителей или позри чювственным оком и сам зраковидне испытай латиномудрствующих, — не сие ли мудрование плотское и смертное, от уст их исходящее, услышиши? Се же ест: яко наша вѣра от соборное апостолское простое вѣры претворена мудростию лучше; наша церков римская главнѣйшая и старѣйшая; наш пастыр началнѣйший и славнѣйший; нашему пастыру всѣм подобает повиноватися и покаряти, ибо приять власт от апостола Петра вязати и раздрѣшати; наш пастыр имат власт закон христовых заповѣдей, предания апостолские и уставы святых богоносных отец претворяти и отмѣнити, по своему премудрейшему обрѣтению и разсуждению, еже и сотвори: вѣру богословия апостолскаго, на первом соборѣ Никейском изображенную и утвержденную, претвори, от отца и от сына духу святому исходити узакони; сакрамент таинственное вечери с хлѣба на приснок преложи; пуркгаториум, ради очищения беззаконнаго и нечистаго жития, по смерти умысли и утвори; синаксар обыходу славословия рочнего праздников, свят и дня спасителнаго пасхи по своему мудрѣйшему обрѣтению премени; посты четверообразные евангелской проповѣди отверже: литургию священнодѣйства таинственное вечери преправи; знамение креста, в еже знаменатися, сопротивообразно от деснаго на шуе преврати; прочая же вся церковная пѣния и священнодѣйствия, апостолы преданна и святыми отцы утвержденная и запечатлѣнная, писанием узаконенная, яко крещение, вѣнчание, погреб, возведение на священнический степень — все тое по римскому мудрому художеству престрои и претвори. Сий глас похвалы латиномудрствующих ест. Видиши ли, бого- любче и странниче мысленный, что гной, земля и персть сия, глаголю, плотская, творит, како мудрствует, кйако ся возносит, егда дух преодолѣет. О сем бо апостол рече, яко борение имат с духом; «плоть,—рече,—на дух, дух же на плоть воюет». Сия бо друг другу противистася, 128


но окаянен, иже хуждшему покорит лучшее, тлѣнному и смертному безсмертное, еже ест плоти душевное существо, на ню же сам той Павел лворевностне возопи, глаголюще: «О окаянен, — рече, — аз, кто мя избавит от тѣла смерти сея» и прочая. Но мы, оставивше всякое мудрование плотское и смертное духовнаго и безсмертнаго ся держим и в время случая прелест и лож латинскую краткими глаголы, не многословствуя, по изображению сему, нижей реченному, обличѣм, да и их лож и прелест познаем и сами в истиннѣй вѣрѣ пребыти и не поколѣбатися себе укрѣпим и утвердим.
О претвореной вѣре от пап латинских. Вопроси латинника, папу, или кардинала, или арцибискупа, бискупа и коего-либо латинского рода человѣка, егда ся случит кому от православных с ним в бесѣду внийти, да даст исповѣдание своея вѣры, како вѣрит. Егда же изречет и дойдет до того слова «и в духа святаго, иже от отца исходящаго и с сыном съпокланяема», он же, вѣм, приложит «и от сына». Ты же, пропустивши его к тому слову «и в єдину святую соборную и апостолскую церков» и егда довершит все, вопроси его о сем сице: «Како исповѣдаеши вѣровати соборную и апостолскую церков, вѣру, юже богословия соборной и апостолской церкви законы вси и уставы превратил еси и пременил, извнѣ предания и благочиния церковнаго ходиши и мудрствуеши? Како смѣеши лож на истинну налагати и въмѣсто истинны сию славити и показовати? Или не вѣруеши глаголющу Христу, яко лжи отец — диавол, ученици же его и лжи послѣдуют и в истиннѣ не стоят?» Таж латинник, аще не дерзнет да биет, но с яростию отвѣщает: «Мы тако держим по соборной апостолской церкви, яко дух святый от отца и сына исходит». Ты же кротко отвѣщай ему: «Дади ми свѣдителство от евангелскаго и апостолскаго писания или от вселенскаго перваго собора святых и богоносных отец утверждения православныя вѣры, где рекоша кой от них от двоих начал, от отца и сына, духу святому исходити? Аще сие покажеши, аз тебѣ метание сотвору и по твоему исповѣданию вѣрити буду; аще ли же не покажеши, ты же церкви соборной восточной поклонися, исповѣдуй и вѣруй, она же по писанию непремѣнно держит, вѣрует и исповѣдует». Таж латинник свѣдителства от писания о сем дати не может никакоже, покорити же ся истиннѣ гордостный дух его ему не попустит. Но что сотворит? На баснотолкование Иоановѣх словес востечет, како Христос 9 I. Вишенський
129


духа святаго послати обѣща, и паки: «Он мя прославит, яко от моего примет», и паки мудростию аристотелскую мѣрити и образовати пресущественное и непостижимое божество будеть, истинною не довлѣет, мечтанием же и лжею языческое хитрости истинну тебѣ или у тебе украсти хощет, да тебе образованми и многословии измамит и ослѣпит. Ты же сице отвѣщай ему: «Остави сие образование меч- тателное и толкованйе, от художества и учения силогизм поганских изобрѣтенное, но дай ми простую вѣру соборное и апостолское церкви, голым и сущим писанием апостол преданую и от перваго собора изображенную, купно с папою вашим благочестивым единомудрне и единогласие отригнутую и исповѣданую. Се бо ест соборная вѣра, зане от всего круга земли сътекшиеся богоносные отци единым духом от уст слово исповедания вѣры о святой троицы отрыгнули, утвердили и запечатлѣли, в еже не приложити, ниже отяти; дерзай же раздырати рызу богословия, съвышше от духа святаго истканную, или прилагати к основѣ человѣческими умышлении, или отимати что от лѣпоты художеством земных помысл, ползящих по земли, — прокляли и огню вѣчному осудили, вѣдяще извѣстно от духа святаго, яко сицевил дерзопреступници не избѣгнут огня геенскаго никакоже. Ты же не даеши ми исповѣдание соборныя церкве вѣру, но часную, сирѣчь римскую, единостранную и се претвореную и превращеную, не единогласную, — то како смѣеши именовати свое исповѣдание соборныя и апостолския церкве вѣрою? Не явная ли то ест лож, а не истинна?» Таж латинник не может тобѣ друго яко отвѣщати, точию: «Молчи, кглупче, не знаеши ничто- же!» Обычай бо им сице творити: егда истинною лож их заустиши, тогда они на сию лож, не имуще инде мѣста ниг- деже, якоже на пристанище, вскачют, глаголюще: «Не знаєш ничтоже» или «Где ся сей учил? По латинѣ не знает, простое Евангелие четет, комедий и машкар у езуитсцих колеумах не учив», — мнят бо, яко в поганских комедиях разум христов водворяется, но нѣст сице, нѣст. Ниже бо может комедийник к разуму христову око мыслъное простоти, дондеже сего разума машкарского ся не свободит и в простотѣ и смирении не станет. И доколѣ еще плотское и внѣшнее мудрование проходит и в прелести художества языческаго ся забавляет и о собѣ высоко мудрствует, ниже помечтати о разумѣ духовном не может. Но он убо многими языки и поганскими даскалы, Платоном, Аристотелем и 130


прочиими, прелести их послѣдующими, да ся хвалит и возносит; ты же, простый, неученный и смиренный русине, простого и нехитрого Евангелия ся крѣпко держи, в нем же живот вѣчный тебе сокровен ест. И паки вопроси ла- тинника: «Дай ми исповѣдание чистое, соборныя церкве вѣру без прилога о отци и сынѣ и святѣм дусѣ, писанием евангелским и апостолским свѣдителствованную». Таж латинник по первом жестоком отвѣтѣ, глаголемом: «Глупче, не знаеши ничтоже», аще не побѣжден гнѣвом конечно будет, зде истинну отрыгнет и речет: «Мы приложихом «и от сына» за сию и сицевую потребу», — якоже свойственнѣе от его оправдания зрозумѣеши. Ты же паки к нему от- вѣщай сице: «Да почто не приложил первый собор того слова «и от», егда соборно и единогласно купно с папою благочестивым православную вѣру утвердили и запечатлѣли? Или не были так мудры, яко же вы, или не смѣли дерзнути на недвижимая и некасаемая о пресущественнѣм божестве паче написаннаго и преданаго им духом святым изображения, или не имѣли мѣста в себѣ духу святому провѣщати их гласом и мудрствовати тако, якоже вы, или паки Иоанн Богослов в забвение пришол в непостижимом том зрѣнии и безмѣрном, яко болшая узрѣ о отци и сынѣ и святом дусѣ, меншая же не постыже: «и от» видѣти и провѣщати, которого вы нынѣ от своей мудрости изобрѣли и с нуждею прилагаете? Дади ми, латинниче, отвѣт на сие четыри вопросы». От сего же отвѣта их узри- ши лож и прел ест латинскую: или себе мудрѣйшими учинят, или невмѣстных быти духа святаго святых отец посудят, или на Иоанна евангелиста хулу нанесут. Узриши на сем узлѣ, чии суть латина ученици, — истинны ли или лжи, смирения ли или гордости, христовы ли или антихристовы. Таж егда вѣру по своему злохитрию премѣнити дерзнути смѣли, что чюдишися, зане безстудне и дерзновенно соборное церкве вѣру свою называти и гласити смѣют. Видиши ли, як не о истиннѣ сие творят и дерзают, но о прелести и лжи, паче же властию мирскою и языческою себѣ пома- гающе, возносятся и величают. Не явная ли то безстудная плотская прегордая мудрость? Не явная ли то лож и прелесть диаволскаго нечистаго сѣмене плоды? Кто толико онечювствен и поплѣнен жизнию сею, яко сие смертное мудрование видѣти не можѣ, явѣ точию сей, он же их части и наслѣдия достоин. Ты же, православный христианине, простотою, смирением и незлобием цѣломудрия, якоже 9*
131


голуб, хитростию Же МЫСЛНОЮ, якоже змия, ухитри в жизни сей сохранити главу —вѣру, яко да на въскресение о святой троици прославлен будеши и с исповѣдники благочестия в дворех живаго бога водворишися, — еже тебѣ получити, господи, сподоби. Амин.
О церкви старѣйшей и началнѣй- ш е й. Простри око мбісльноє в предняя, странниче разумный, и вижд плоть, въцарившуюся над безсмертством умным, необузданную сущу мыслию здравое вѣры и страха божия, како слѣпо и безчинно на вся неподобныя, и неудобныя, и возбраненая устремляется, дерзает, скачет, играет, и в каковы ровы заблуждения и в погыбели впадает, и от мѣста на мѣсто преносится и прескачет, и како хулная и ложная словеса, их же в писании обрѣсти, ниже видѣти нѣсть мощно, вѣщает, и игралище позорищное паче, нежели спасение душевное, зиждет и составляет. Се же Иаков апостол о внимателех мыслных здравыя вѣры изъяви, видяще, яко испадый от царства внимателнаго в плотское мудрование, не мощно ест еже не блудити и безчинствовати; «Аще бо, — рече, — кой в словѣ не согрѣ- шает, сей совершен муж, силен обуздати и все тѣло» и прочая. Ты же ми зри и латину, егда от здравыя мысли богословия вѣры испаде, не словом ли согрѣшает и еже нѣсть обрѣсти в писании вѣщает, не плоть ли и кров тамо царствует, занеже не духовная мудрствует, но смертная вѣка сего смыслит, поучается и глаголет, и от лжи в лжу прескакует, и крѣпити ту тою ж лжею лож, яко что сущее, нудится. Но мы, помощию божиею и истинною христовою, обнажим ту и явим, яко ест лож лжею, истинна же истинною.
О церкви же ся рече, зане латина рымскую старѣйшею творит. Ты же ми, православный, к латиннику тако рци: «Вопрошаю убо тя, латинниче, дай ми отвѣт, что ест старѣйшее и началнѣйшее, источник мѣстнопребытный и неподвижный или рѣка, от источника исходящая, и плыну- щия в прочия мѣста, и напаяющия прилучшияся страны, вземши свой водотечный состав от жерела, в источницѣ оттворенного?» Таж латинник, аще и не хощет источник быти старѣйшиим, речет: «Не сущу бо источнику, не будет ниже рѣка; не сущу началу, нѣст видѣти ниже конец; не сущу основанию, нѣст видѣти ниже верх». Ты же ему отвѣщай: «То како ты старѣйшею церков свою (рымскую) от иерусалимьской твориши, егда оттуда слово ко Рыму приплыне и жажду невѣрия твоего утоли и напои и насы- 132


титися своего доволства богатно дарова; «от Сиона бо, — рече писание, — изыйде закон и слово господнє от Иерусалима». А егда от Иерусалима, то како чин превращати смѣеши: главу в ногах, ногы же в главах поставляеши и предѣла, богом водруженныя, прелагати дерзаеши? Не явные ли се страсти духов воздушных поднебесных, вѣком сих царствующих, суть, о них же рече Павел, «яко к тѣм нам брань и подвиг, а не к плоти и крови?» Что же суть страсти сия? Се ест гордост, завист и лож, ими же ты, латинниче, поплѣнен еси. Паки убо въпрашаю тя, латинни- че, что ест старѣйшее и началнѣйшее, корень ли или вѣтви?» Таже он корень явѣ быти речет; от корене бо вѣтви израстоша, извѣстно вѣсть. Ты же отвѣщай к нему: «То како ты, вѣтвь сый, на корень, произведший и породивший тя, възимаешися, или, яко от единное, на матерь свою въстаеши и старѣйшим себе от матере своея быти себе являвши, — не явная ли то лож и гордост? Но убо апостола Павла глагол, иудеом о тебѢ реченный, нынѣ на тебѣ събыстся, аще бо и вѣтвь сый на корени была еси, но паки невѣрием отломилася еси и дивия гордостию сотворилася еси; яко ничтоже тя не ползует корень, егда смирения не плодоносиши, и ничтоже тя ползует слова иерусалимского рѣка; насыщся, паки изблевал еси и вмѣсто истинны христовы лож предпочитавши и зиждеши. Где рекл законо- положник сие слово апостолом, в Римѣ или в ^Іерусалимѣ: «Шедше, научите вся языки, крестяще их в имя отца и сына и святаго духа, учаще их блюсти вся, елика заповѣдах вам?» Не от Иерусалима ли, римлянине, сий глас к тебѣ притече, не и ты ли так между прочиими языки? Где рекл побѣдитель ада, в Римѣ или в Иерусалимѣ: «Шедше в мир вес, проповѣдите евангелие всей твари»? Не от Иерусалима ли сей глас тебе постиже! Не и ты ли одна твар еси в мирѣ! Где рекл разоритель державы смертныя, егда отверзе ум разумѣти писание учеником, глаголюще: «Яко тако писано ест и тако подобаше пострадати Христу и въскреснути от мертвых третий день и проповѣдатися в имя его похаянию и отпущению грѣхом во всѣх языцѣх, наченше от Иерусалима»? А егда от Иерусалима, не и до тебе ли, римлянине, сей глас отонуду прибѣже? Что не рек «наченше от Рыма», но — «от Иерусалима»? Не и ты ли покаяния проповѣднаго требоваше с прочиими языки? А егда от Иерусалима покаяние тебѣ проповѣдася, что ся, рымлянине, дмеши и возносиши? Или не вѣси, яко в 133


гордости покаяния нѣст, но в смирении водворятися обыче, яко ж свѣдителствует пророк, от лица божия глаголя: «На кого бо, — рече, — призрю, но явѣ на кроткаго, молчаливаго и трепещущаго моих словес», и паки: спас не рече: «Научѣтеся от мене, яко горд есм», но — «кроток и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим». Почто же ты, папо или латинниче, христова учения, смирения и кротости не учиши, но гордост языческую изучил еси, зане на Иерусалим смиренный, кроткий, нищий, подобие христово носящий и учение въмѣщающий, гордостию, славою и богатством возносишися и величаеши? Егда того ради, яко Иерусалим в нищетѣ, смирении и бесчестии, ты же в богатствѣ, славѣ, величествѣ и чести? Или не вѣси и утаися сие от тебе, яко настоящий вѣк в искусѣ и борбѣ и трудѣ, будущий же в побѣдѣ и одолѣнии и мирѣ? «Аще бо, — рече,—аз, даскал и учитель ваш, сей искус понесох, колми подобает и учеником или мнѣ послѣдуемым сей пуркгаториум в мирѣ сем проплыти, як тѣсен и прискорбен путь ведый в живот, и мало их есть грядуще и послѣдующе им, вси бо широким и пространным, ведущим в погибел, текут и сего держатися изволяют». Блюди опасно и обозрися в собѣ, папо, не ты ли еси сему наставник, егда бо гордост любиши, смирением же мерзиши. Явѣ ты еси. Видиши ли о старѣшинствѣ церкве яко лжеши, а не истинствуеши, латинниче! Что болшей требуем свѣдителства на обнажение лжи твоея! Аще и имамы много без числа, но остави- хом вся, точию двѣ или три словѣ принесохом, да покажем, яко лжеши, яже глаголеши, а не истинствуеши. А понеже лож еси и в сей плутаешися и тою вѣк свой течеши и проходиши, от лжи и плод свой снѣси Вы же, о православний, не унывайте, аще бо и в земных мало что въскорбитися, но в небесных вѣчно угобзитеся. Не внимайте латинской лжѣ пестроукрашенной, но в простотѣ и истиннѣ шествуйте, да с Христом и истинною в вѣки царствовати будете, — еже вам получити, господи, сподоби. Аминь.
О началствѣ и власти старѣйшен- ства пап римских. Поступай, латинниче, от лжи в лжу, ибо ея свойство не стояти на одном мѣсту, зане нѣст сущая, но обходити страны и скитатися, от мѣста на мѣсто прескакуя и удивляя привидѣнием мечту своего, а не существом. Но не истинна сице. Сия бо, единою водру- женна и утвержденна, вѣчно и неподвижно пребывает и в 134


основании неотмѣнном' и единовидно стоит. И глаголеши паки, яко еси старѣй и началнѣйший паче всѣх патриарх, пастырей пастыр, и имаши власт паче всѣх во еже чтохоще- ши творити и узаконити, узаконенеє же претворяти и отмѣнити, вязати и разрѣшати, сию же власт от Петра глаголеши прияти, зане Петр в Римѣ подвига своея жизни соверши. Ему же рече Христос: «Ты еси Петр, и на сем камени созижду церков мою, и врата адова не удолѣют ей», и паки:«Дам тебѣ ключа к отверзению входу царства небеснаго», паки трикратное вопрошение: «Петре, любиши ли мя, паси овца моя» и прочая. Мы же всему сему речению, от Христа Петрови реченному, вѣруем, яко тако ест. Но вопрошаем тебе, папо или латинниче папины вѣры, покажи ми убо от писания петрова или коего другого от святых, от кого сию власт, Петрови от Христа дарованную, приял еси и кто ти ю даде.Аще от Петра глаголеши быти, свѣдителствуй писанием петровым. Где Петр рече: «Аз, Петр, верховный апостол, извѣстно творю вам послѣдним, яко власт сию, юже приях от владыки Христа, вязати и разрѣшати, и ключ к отверзению царства небесного, и началство пастырства со всѣм достоинством, мнѣ дарованным, на пап римских влагаю, сию честь оным дарую и старѣйшими их над всѣми чиню, да повинуетеся им, еже аще рекут или узаконяти будуть?» Видиши ли, яко се ест лож, а не истинна. Сего бо в писании ниже петровом, ниже прочиих апостол обрѣсти никакоже мощно нѣсть. То убо, латиниче, лжеши, яже глаголеши, и на Петра лож, клевету и хулу навлекаеши. А яко убо Петру не рымския овца от Христа пасти вручены были, но прочиих стран и язык, идеже Петр жребий проповѣди приял и прежде Рыма оных просвѣтил, от писания петрова явственно показуется, ибо не рече в своем писании, якоже Павел, именуя одну страну или язык, се же ест: «к рымляном», «к Коринфом», «галатом», «ефесеом», «филипписеом», «к колосаем», «к солуняном», «евреом» и прочая, но — «соборное послание Петрово». Что же ест «соборное»? Се ест: не единой части, странѣ или языку рым- скаго предѣла, но многым; Рыма же не споминает никакоже, ибо не о римлянох бѣ тщание Петру, идеже жертвова смер- тию убиец рымских, но о спасаемых и приемших с благым усердием проповѣдное слово, их же и утверждает, пиша, глаголя сице: «Избранным пришелцем разсѣяния Понту, Галатии, Каппадокии, Асии и Вифинии» и прочая. Ты же откуду сию власт и старѣйшинство приял еси, писанием 135


покажи. Аще ли не покажеши, то на Петра лож и потвар нуждею налагаеши, его же бо он ни рече, ни вообрази; се з ничесого сущее быти утворити нудитися, еже ест не мощно земному человѣку сотворити, точию богу, он же рече: «буди», и быст слово дѣлом. А за еже пострадати Петру в Рымѣ, и того ради сию власт силою влечеши на себе за матер петрову, и се знамение тѣх же убийцев петровых плод, занеже Петр не властию внѣшнею и силою над послѣдующими ему и вѣрующими в Христа началствовал, но властию духовною, се же ест вѣрою несумѣнною, нищетою конечною, смирением, терпением крестоносного жития и любовию вседушною яже в бога и ближняго, его же власти и началства не терпя, диавол, истиннѣ сопротивник, иже и владыку убил, да не владѣет истинною в лжи его, и Петра началника убити повелѣл. Аще бо бы Христос или Петр ученик его власт внѣшнюю носил, не бы себе убити попустил, паче же и слугами бы ся защитил, но понеже рече: «Царство мое нѣст от мира сего», тѣмже, яко овча, на заколение ведеся и, яко агнец, прямо стрыгущему его безгласен, тако не отверзает уст своих, в смирении его суд его взятся и прочая. Сице убо на волную страсть без пре- рѣкания ишол, ему же Петр (приемь сию власт от него) послѣдовал, по истиннѣ умрѣти изволил. Ты же, первое, не покажеши явственно, яко от Петра сию власт приял, сопротивно же паки другое, яко не духовное власти и началства (се же есть смирения, уничижения, поносов и без- честия, о благочестии бываемаго, такожде правды алчбы и жажды блаженства) домагаешися и ищеши, но мирския власти, гордости, тщеславия, властолюбия, чести, величества, началства, господства языческого, да еси над всѣми и славою и силою превосходен, алчеши и жаждеши. Видиши ли, яко се ест лож, да от Петра тебѣ дана сия власт и началство. Не от Петра убо, не от Петра, но от мировладѣющого господаря и началника, иже и Петра убити повелѣвшаго и на истинну безпрестанно воюющаго. А яже от Петра власт не оттуду ся познавает, да кто сам се ищет, но оттуду, — изобразити власт добродѣтелей петровых в себѣ подобает, яко да узривши плоды петровы зрящей в духовном началнику, с удивлением рекут: в истинну сей ест намѣстник петров неложен, занеже его дѣла творит, дѣет, учит и глаголет, по реченному от господа: «Тако да просвѣтится свѣт ваш, — рече, — пред человѣки, яко да, видѣвши ваша добрая дѣла, прославят отца вашего, ІМ


иже есть на небесех». Видиши ли, яко не требѣ ти ест самому искати власти и началства и да тя почитают и повинуются тебѣ человѣцы, но точию свѣт свой духовный добродѣтелнаго жития и смирения (им же и Петр свѣтил) просвѣтити. Тогда естественным послѣдованием человѣцы видѣвше, и бога прославят, и тебѣ повиноватися, яко, богопрославленнику, будуть, и за началника и старѣйшаго пастыря тя въмѣнят, и честь достойную, не точию петрову, но и самаго Христа, тебѣ воздадуть. Ты же съпротивно твориши, свѣтом добродѣтелей петровых не свѣтиши, власть же его в себѣ носити глаголеши и прочиих с силою, язычески (да лож сию и клевету, от тебе на Петра смышленную, яко от него сию приял еси, утверждаеши), нудиши и явственно тако славити повелѣваеши, показати же то ниже писанием, ниже образом и подобием благожителства никакоже не можеши. Не явное ли то благоборство, яко лжею истинну всѣм тщанием преодолѣти хощеши и о сем увес вѣк свой упражняеши, но убо истинну преодолѣти не можеши и всуе трудишися, паче же безчестие вѣчное сим подвигом своим себѣ ходатайствуеши. Сей ли ключь от Петра (да отверзаеши и затворяеши врата входу царства небеснаго) приял еси, яко да на истинну бореши? Не видиши ли, яко сам в темници гордости от духов лукавых затворен еси, и миролюбием и растлѣнным житием связан еси, и тщеславием власти мирския поплѣнен еси? Како хощеши другым отверзати врата царства небеснаго, егда и тебѣ затворены суть и внѣ мудрования и мысли, яже о царствѣ небесном, сѣдиши? Видиши ли, яко се не власт петрова, но прелест бѣсовская и власт князей въздушных тмы вѣка сего, темных, мрачных, скорбных и нечистых духов, они же и Петра, истинну проповѣдающа, убити наустиша и нынѣ безпрестанно и неусыпно на естество человѣческое борют, яко да образ божий поругают и в шуей странѣ во второе пришествие и стращное испытание христово устроят. Аще бо при Христѣ своею прелестию апостола украдоша, блю- дися и ты,, папо, и зри добрѣ, не в их ли сѣть увязл еси и сего ради высокая мудрствуеши. Над ими же побѣды, кромѣ смирения, безчестия и крестоноснаго жития (подвизался о истиннѣ в жизни сей до смерти), показати нѣст мощно, и убо аще ты показати власт, от Петра папам, пастырем и наставником данную, не можеши или не хощеши, или паче, да не обличит тебе Петр своим узаконением, како подобает пастырем владѣти и началствовати над


стадом овец, послѣдующих им, боишися, но мы тебѣ извѣ- стим и явственно сотворим. В первом соборном послании своем сице рече: «Старца (или пастыри), яжев вас, молю, яко старец сый и свѣдитель христовым страстем, ниже хотя- щиим славѣ явитися обещник, пасѣте яже в вас стадо божие, посѣщающе и не нуждею, но волею и по бозѣ, ниже неправедными прибытки, но усердно, ни яко обладающе ряду, но образи бывающе стаду». Почто же ты, папо, глаголяй власти от Петра прияти, сопротивно власти сей ходити и дѣеши, зане не пасеши по бозѣ и волею за спасение, но нуждею и за чест твоего старейшинства и похвалы, да тя на земли прославляют и превозносят, и егда в бога согрѣшают, не радити, егда же тобѣ чести не сотворят и не блажат твоего имени, гнѣвом дышеши и отмщаеши? Видиши ли, яко сопротивно учению Петровому ходити и нуждею пасеши и не по бозѣ, но по тщеславию. Паки рече: «ниже неправедными прибытки, но усердно». Почто же ты, папо, жизни сея прибытки от стада овец, точию да ся покланяют тебѣ и почитают твое имя, ищещи, усердиям о них, да ся извадят от злобы лукавых духов воздухогнѣздных, не по- казоваеши, ниже о сем плѣнении диаволском скорбиши? Се же видим, оттуду страждеши, яко и сам дѣлатель, раб вѣрен и сътаиник оного князя мирского в жизни сей быти изволил еси, да и с ним уготованный ему огнь геенский сънаслѣдствуеши. Паки же Петр рече: «не яко обладающе ряду (буди же пастырь или наставник), но образи бывайте стаду». Что ест сила сего словеси послѣднего, зри прилѣжно, странниче разумный, и узриши в нем ложное началство и власт пап римских, они же на Петра клевету и ложь влагают, яко от оного сию мирскую власт имѣют, о ней же ся вседушно гонят и убивают, да над всѣми верх постигнут. Нынѣ же Петр извѣстно яви сим своим учением, яко лжут на него, яже глаголют, ибо не убитаго за истинну Петра, но от убившаго за истинну, вѣком сим владѣющаго господаря гордаго, с небесе съверженнаго, власт сию папы рым- ские въсприяша. Петр бо рече: «Паси стадо, папо или пасты- ру; не яко обладающе ряду, но образи бывайте стаду». Что Петр рекл еси «не яко обладающе ряду», скажи нам извѣстно. Се ест, не сего ради буди пастыр, да тя почитают, блажат, величают, возносят и чест тебѣ воздают и ты сию от послѣдующих ти в жизни сей да ищеши, но сего ради буди пастыр, да покажеши от себе образ стаду, да покажеши чин смирения, кротости, долготерпения, нищеты, благо- 255


говѣнства, простоты, беззлобия и прочая образы добро- дѣтелныя в себѣ да изобразити, яко да видѣвши стадо твое тебе добрѣ пасуща, правоходяща и на истинну непрелестно наставляюща, изучит слѣд от тебе добраго жития право путем к богу шестовати и на страну злобы и лукавства не укланятися и не блудити, и за сий образ, явл- шуся пастырей началнику, приимеши неувядаемый славы вѣнец. Видиши ли сукцесию, от Петра пастырем даную: «не яко обладающее ряду, но образы бывайте стаду». Почто же ты, папо, от Петра властию хвалитися, сопротивно же власти и Петровому учению бореши и ратуеши, зане «яко обладающее» началствуеши и еще, да тя боготворят язычески, нудиши и повинуеши, образа же добродѣтелнаго ни единаго в своем пастырствѣ не изобразуеши, ниже пока- зуеши. Петр рече: «но образи бывайте стаду», ты же кой образ показоваеши стаду, яви ми его на свѣт, да вижду извѣстно, егда есть в гордости и тщеславии, и властолюбии, и началстволюбии, и лихоимствѣ, и миролюбии, и питании и доволствах излишных и всѣх исполнениях похотей плотских, их же вѣк сей носит и въмѣщает, яже ты в своем пастырствѣ носиши и показуеши за спасение нѣкий образ. Вѣру ми ими, таковый образ не в царство, но в геєну просто, без всякаго закоснѣния, послѣдующих въвлачит; за таковым образом стадо в погыбель вѣчную заблуждает. Или не вѣси, яко сей образ языческаго началства жития и не- вѣрия носит в себѣ, а не яже Христов и его ученика Петра? Видиши ли, яко не имаши ниже власти, ниже началства, ниже ключа того петрова! Не хвалися, не покажеши сие писанием истинною, точию лжею мечтаеши и праздными словесы кукглюеши, да кто неискусный от видѣния мечту праздных бесед на прелест повинется. Егда же истинна восияет, тогда мечтание лжи, якоже дым от вѣтра, исчезнет. Вѣми убо, яко на первом соборѣ Никейском первосѣ- дѣнием стола твоих прежде бывших святых и благочестивых пап почтено было, занеже и власт петровых плодов в собѣ изобразили и ключь смирения, кротости и нищеты при собѣ носили, и до седми соборов сие начало добродѣтелное в тѣх святых папах носилося, сияло и доволно свѣтило; послѣди же, егда гордостию окраден еси и возбуял, померк и потемнѣл, от единогласия братскаго отсѣклся еси и по своей воли ходити изволил еси, любов братскую и равенство занебрегл еси, в гору же славы, богатства и началства власти мирской възлетѣл еси, тогда и от дарованнаго ти стола 139


первосѣдалнаго отсѣчен еси, и с книг поменных измазан и извержен еси, и от петровы власти и власт носящих проклят еси. Видиши ли, як лжею, а не истинною, язычески хвалитися, еже не имаши, имѣти быти сказоваеши, показати же явственно не можеши и истиннѣ покоритися не хощеши. Но ты убо в время своего исхода тое высокое мудрование узриши и плоду своих дѣл вѣры ясти будеши. Вы же, о православний, крѣпци и непоступни в истиннѣ и вѣрѣ пребудѣте, да с Христом истинною в безконечныя вѣкы царствовати ся сподобите, — еже вам, господи, получити дажд. Аминь.
О послѣди быти хотящих плодѣх латы неких. Егда же уже в лож и прелест, папо римский, уплутался еси, увязл и замотал, признаваем ти, о них же похвалился еси, яко все духовное на плотское, и законы духа святаго на свою волю претворил еси и превратил, и вся церковная таинственная изображения и священ - нодѣйствия полицемирил, от истинны на лож пременил, яко причастие тѣла христова, крест, крещения, вѣнчание, погреб, возведение на священство, и пуркгаториум еси смыслив, свята и праздники пременил, а понеже в времени и обыходѣ солнечном и мѣсечном, ради несогласия, премѣну еси сотворити ухитрил, да ни в чесом любве и единости с православными не имаши, и уже от всѣх частей тѣла церковнаго и съборной апостолской церкви отсѣклся еси и отщепил. Где ж еще, с тою лжею скитающеся, поступити, зане же она, не сый сущая, стояти не может, мѣста же прелестию своего приведения вся обтекла и послѣдующих ей покорила, оцарствила и узами нераздрѣшимыми высоко- мудрия, гордости и тщеславия связала. Но потерпѣте, православний, и узрите сию лож еще на един послѣдний конечный степень прибѣгшу, яко да съвершит все тайнство вѣка сего. Кий же сей послѣдный и превысочайший степень? Се ест, остало еще папѣ римскому и царству его отрыгнути хулу на вышнего, на благочестие гонение велие сотворити, православных томити и мучити и антихриста, царя всѣх исполнений злоб и козней диаволских, породити, да запечатлѣет латинскую прелест своим пришествием, его же господь Исус убиет духом уст своих и упразднит явлением пришествия своего. Тайна уже совершается беззакония, точию одержай нынѣ, дондеже от среды будет и явится беззаконный. Тѣмже вам, православным, утѣшения в мирѣ сем болше не остало, точию Христом, яко же рече: «В мирѣ 140


скорбни будете, но о мнѣ възвеСелитеся» й паки: «Надеж- дею будущих благ, недостойни бо страсти нынѣшнего вѣка к хотящей славѣ явитися нам, иже о благочестии скорби не отбѣгшим», — рече Павел. И паки Христос: «Претер- пѣвый убо до кониа, той спасется». Сего ради готовитися крѣпко находящая бѣды и скорби терпѣти и не унывати православным подобает. Грядый бо грядый приидет и не закоснит. Прийде убо сия снопреходящая жизнь, въскорѣ прейде. Тѣм будем готовы на славное въскресение благым и очищенным житием, да десную страну получим, и благословеннаго гласа, дарующаго живот вѣчный, слышати ся сподобим. Латинскому же навѣту не внимайте и красной лжи хитрословесия их не удивляйтеся, зане есть мертва и безплодна; еще и отвнѣ, якоже гроб, утварием и изображением украшена и упестрена, егда же внѣ отверзеши и плода поищеши, тамо смрад, гной, кости и черви узриши. Сице убо отверзый очи смысла здраваго в латинском костелѣ, вѣрѣ, законѣ и житии, смрадоразумие и безплодие узриши. Елици же их чясти и наслѣдиа достойни и удоб преложни превращаются, на их машкары и комедии зряще и мняще быти что сущее, не вѣдят же, яко ест прелест и лож. Вы же, о православний, истинны от всея душа крѣпости и силы и мысли (в ней же божественная любов почивает) держѣтеся, да от истинны, в время испытания плодов, вѣнчани будете, — еже вам, господи, получити дажд. Аминь.
Хотѣхом и о таинственной вечерѣ, календари и прочиих премѣнениях их латинских (от истинны на лож и прелест) обличително писати, но занеже видѣхом, яко о всем том доволно Василий от божественнаго писания написа, сего ради оставихом о сем писати. Сие же Василиево писание испытахом извѣстно и увидѣхом, яко не от своее фантазии новоизобрѣтеннаго помысла, но от божественнаго писания писа, яже написа. Сего ради приимѣте сие, молю вас, с усердием вседушевное любве и утвердѣте себе в вѣрѣ; истинный бо слѣд исповѣдания православныя, яже в Христа, вѣры в писании том обрѣтается, по нему жестранствуяй разумный шественник прелести еретичества убѣгнет, в истиннѣ же вѣрѣ святыя соборныя апостолския церкве незаблудно обрящется, в ней же вас Христос бог да сохранит. Аминь.
О чистцу латинском, .вымышленом мистром диаволом и его учениками, папами рымскими. Остало ми еще нѣколико 141


слов о чистцу латинском рещи и показати, яко се ест явствен* ная прелест и лож и фантазия самого преисподнего владыки диавола. Сице же начну. Вопрашаю убо тя, латинниче, будет ли суд или ни, — како вѣруеши? Он же всяко испо- вѣст, яко будет. Таже паки к нему: аще убо будет суд, то кого убо будет судити судия, егда беззаконници и грѣшници в чистцу очистятся? Иди не вѣси, яко суд не на невѣрных, но на вѣрных, елици крещени суть в имя отца и сына и святаго духа, и не показавших действенное вѣры хранением заповѣдей господних, по реченному от господа: «Любяй мя, — рече, — заповѣди моя соблюдает, не любяй же мя, заповѣдей моих не соблюдает»; не соблюдаяй же заповѣдей ниже вѣрен быти ся являет, невѣруяй же безплодную жизнь в богоугождение живет и крещение в себѣ безчестит, тѣмже на истязание суда шуей странѣ ся представляет. Вѣра бо, по Иакову апостолу, без дЬл мертва ест, и яко же и дѣла без вѣры. На невѣрных же суда непотреба, зане же тии в безвѣрствии погыбают, осуждени суще в житии не- познанием бога и крещения дар печати не приемших, о них же рече и Павел: «Елици бо беззаконно согрѣшиша, беззаконно и погыбнут, елици же в законѣ согрѣшиша, законом суд приимут»; такожде и Давид: «Не въскреснут, — рече,— нечестивий на суд, но на мучение явѣ без истязания». Закон же вѣрным есть евангелие жизни новыя. «Шедше бо, — рече господь, — научѣте вся языки, крестяще их в имя отца и сына и святаго духа, учаще их блюсти вся, елика заповѣдах вам». Тѣмже аще будет суд, то како ест пуркгаториум? Аще же ест пуркгаториум, непотреба да ест суд; аще же ест чистец, то где десная и шуяя страна, раздѣляя овца плодоносящая благыя дѣла в жизни сей от козлищ неплодоносящих? Аще ест чистец, не потреба шуей страны, точию десныя; аще ест чистец, то како вѣрно будет судиею реченное десно и шуе предстоящим. Овѣм: «Приидѣте, благословении отца моего, наслѣдуйте уготованное вам царство небесное от сложения мира»? Почто ради? Яко дѣлом вѣру показасте: «Взалках бо ся, и дасте ми ясти» и прочая. Овѣм же: «Отидѣте от мене, проклятии, в огнь вѣчный, уготованный диаволу и ангелом его». Почто ради? Яко бездѣлную вѣру обносите: «Взалках бо ся, и не дасте ми ясти» и прочая. Аще сей глас хощет быти от судии изречен десно и шуе предстоящим, то убо лжа ест пуркгаториум и от лжи сынов умышлен. Аще ест чистец по смерти, то како вѣрен будет глагол, реченный от Христа, яко «вси 142


сущии, — рече, — в гробѣх услышат глас сына божия, изыйдут сотворшии благая в въскресение живота, а сотворити злая в въскресение суда»? А егда сотворше злая, изшед из гроба, на суд идут, когда и в кое время, латинниче, чиститися будеши? По отвѣтѣ бо в геєну идут, а не в чистец. «Отидѣте бо, — рече, — от мене, проклятии, в огнь вѣчный, уготованный диаволу и ангелом его». Видиши ли лож, от отца диавола учениками его сочиненую? Но мы доволно обличим лжу и прелест сию латинскую. Аще ест пуркгаториум, то како вѣрно будет Христом реченное, яко о всяком глаголѣ празднѣ, еже аще рекут человѣцы, воздадят о нем слово в день судный? Аще же о глаголѣ воздадят, о дѣлѣ ли не воздадят? Или не вѣруеши Христу? Отсюду же ся познавает, яко не вѣруеши ему. Аще же не точию о злом дѣлѣ, но и о глаголѣ празднѣ, аще ся покаянием в жизни сей не очистят, воздадут слово человѣцы в день судный, то когда чиститися, латинниче, будеши, егда на шуей странѣ будеши, отвѣт изыйдет: «Отидѣте от мене, проклятии, в огнь вѣчный». Видиши ли, яко не рече сокращенно: «Идѣте и помучтеся и очиститеся от грѣха и паки возвратитеся очищени, да достойни будете внийти в царство небесное, в неже всяко скверно и нечисто не входит», — но рече безпредѣлно: «Идѣте в огнь вѣчный, уготованный диаволу и ангелом его». А егда в диаволскую геенну отсылает, тамо съкращения и пресѣчения времени и ослабы мучения нѣсть, занеже «в огнь вѣчный» рече и послѣди: «и идут сии в муку вѣчную, праведний же в живот вѣчный». А еже рече «вѣчно», — тамо конца нѣст, идеже кой наслѣдием обрящется в живот или мучение; и на другом мѣсту рече: «идеже червь их не умирает и огнь не угасает». А яко будет суд, и яже посѣяхом зде, сие и пожнем, по апостола Павла глаголу: «Сѣяй,—рече,—в плоть, от плоти пожнет тлю». Что ест «тля»? Се ест изсчезновение, безплодная жизнь, свинское питание и скотское несмыслство о будущих. «А сѣяй в дух, от духа пожнет живот вѣчный». Что ест «дух»? Се ест чистота, пост, воздержание, молитва, внимание, память божия, боязнь суда, мысль смертная. «Поминай бо,—рече,—на смерть и не согрѣшити; тѣмже,—рече Павел,—всѣм бо подобает нам явитися пред судищем христовым, да восприимет кождо, яже с тѣ- лом содѣла, или блага или зла»; и паки: «Аще кто, — рече, — растлит храм божий, растлит сего бог, храм бо божий свят ест, еже есте вы». Како же человѣк сей храм 143


божий растлѣвает, да вѣси извѣстно: первое невѣрием, ре- ченным от бога, таже не полагает труда, да исполнят заповѣди христовы, повеленные и запрещенные от него. Егда же заповѣди христовы не нудится, да творит, тогда съпротив- наго владыки, сирѣч князя тмы вѣка сего, житие языческое живет и волю его похотми плотскими творит и исполняет и грѣху работает и служит, и тако растлѣвает храм божий, зане же мѣста в себѣ на вселение бога и вмѣщение благодати божие заповѣдми благых дѣл не уготовал и не очистил, лукавства и злобы не изгнал, любве божия не вселил, ниже въмѣститися потщал, и быст сосуд мира сего, и растлил храм покоища божия, идѣже приходити и упокоиватися обѣщал по сохранению заповѣдей, глаголя: «Аз, —рече,— и отец мой прийдем и обитель в нем сотворим». Видиши ли, како растливается храм божий. А егда растлитый храм от жизни сея без покаяния смертию въсхищен будет, како и когда ся очистит, к входу царства небеснаго угото- вится, егда очищению время нѣсть, но суду и отвѣту, на жизнь или на муку вѣчную, ибо покаянию время затворися, дѣлание и труд отбѣже, хранение заповѣдей протече, добротворение преиде, слезам, молитвѣ и милостыни время восхитится. Видиши ли, яко чистец ест лжа и прелест. Аще ест чистец по смерти, то почто он богатый не очистися, сый в муках в адѣ, но и возбранен быст пропастию от авра- амовых милостивых нѣдр страждущим Лазарем предварити его утѣшение и прохлаждение каплею водною от края перстнаго, его же моли послатися сотворити, к нему же и отвѣща, глаголя: «Чадо, (помяни яко) восприял еси ты благая в животѣ своем и Лазар такожде злая; нынѣ же сей утѣшается, ты же страждеши, но аще бых и восхотѣл, — рече, — милость тебѣ показати, обаче пропасть не попустит въмѣщь- шияся посредѣ нас, яко невозможно ниже от вас к нам, ниже от нас к вам преходити»? Что же ест пропаст? Явѣ затворение жизни являет, идеже время покаянию, ниже дѣланию, ниже сѣянию нѣсть, но жатва плод благых или злых, но покой за труд, за покой же жизни сея труд вѣчный мучения, за покаяние утѣшение. «Блажени бо, — рече, — плачущийся, яко тии утѣшатся», горе же смѣющимся, яко восплачутся, но не ползует их вѣчный плачь; «Нынѣ бо, — рече апостол, — дѣлание, нынѣ день спасения, нынѣ труда время, по смерти же нѣсть»; «Ибо во смерти поминаяй тебе, — рече Давид, — нѣст, во адѣ же кто исповѣст ти ся», но яже в жизни сей уготова, сие в будущей восприиме-
144


ши, яже зде посѣя, сие тамо пожнеши. Аще не милость уготова гобзованием доволвств жизнию сею, не милость жажды капли водныя, в огни горя, яко же оный богатый, восприимеши. Аще плевы грѣховныя посѣя, огнь же жител- ный негасающий пожнеши. Видиши ли рт лжи сочиненный чистець, како ся срамляет, егда его истинна обличит и озарит, яко мечет привидѣния ест, а не существо истинны. Но нехай ся он, як змия, вьет и скачет, мы его паки облипати начнем и обыйдем обители, шуестранником уготованные, яко да познана будеть лож и прелест явственно, не бо всѣм один кут или пристанище мучилища одно, но различно по чину, сану и житию коегождо, яко же и слава десно- странцем: ов солнце, ов мѣсяць, ов звѣзд по преспѣянию свѣтлозрачных славу и честь наслѣдствит в тѣх обителех многих, их же рече Христос в дому отца небеснаго. Аще ест чистець по смерти, то почто дѣвству немилостивому вход чертога затворен и не рече жених, егда толцаху безвременно: «Идѣте, очиститеся и паки доидосте», но «идѣте, яко не вѣм вас»? А егда бог рече «не вѣм вас», что ест знамение сего слова? Не тожде ли постраждут, якоже и безплоднии козлища, им же рече: «отидѣте от мене, проклятии» Мню, яко мало ослаби от козлищ в страдании мучения приимут. И почто сим не рече «проклятии» , точию «не вѣм вас»? Явѣ того ради, занеже дѣвствовати въслѣд его изыйдоша и убо дѣвство и чистоту плотскую соблюдоша, жестосердия же и злонравия не очистиша, зане же милость над ближними не показаша и свѣтилники своя без милосердия масла угасиша. Тѣмже жених износит им отвѣт благ, аще и милости не суть достойни, яко же и Авраам к богатому «чадо», рече, аще и прошение его не исполни; сице и зде «отидѣте,— рече, — яко не вѣм вас»; довлѣет бо им се в мучение, еже затворитися и лица божия не видѣти; о сем бо мучилищи пророк рече: «Да возмется нечестивый и да не видит славы господня». Се, мню, пострадати иноческому чину, иже на брань естественных похотей, в еже одолѣти плоти вооружается и исходят, вещми же чювственными побѣждаются и обѣт свой попирают, зане же невѣрием изнемагают и, яко же пес на своя блеветины, в мирское упражнение смысла вещей чювственных ся возвращают и, улихоимствив- ши вещи или ржу того сокровища, тогда скупостию утробы свои заключают. Но сия убо сице.
Аз же ложный чистець мучити и томити обличением буду. Аще ест пуркгаториум по смерти, то почто в скверной
10 I. Вишенський
145


одеждѣ дерзнувшаго на брак внийти дому владыка руцѣ и нозѣ связати и в тму кромѣшнюю въвреіци повелѣл? Почто ему веселя брачнаго насладится не попустил? Се, мню, постраждут не от бога званный духовенства, єпископи и прочий священници, иже духовный сан по страсти восхищают, но ниже что ест имя духу знают и со скверною одеждою, се ест неочищенною совѣстию, на брак тайное вечерѣ жертвовати богу в дусѣ въсходят, они же плотски живут и мудрствуют. «Аще бо, рече, кой епископству или священству сам от себе, а не от бога, зван суще желает, добру дѣлу желает, — рече божественный Павел, — но подобает, рече, ему того дѣла плоды в себѣ изобразити, се же ест непорочну, трезвену, цѣломудрену, благоговѣйну, честну, страннолюбиву, учителну, не пианици, не бийци, не сварливу, не мшелоимцу, но кротку, не завистливу, не сребролюбцу, единой женѣ мужу, своего дома добрѣ правящу и прочая быти». Нынѣ же сопротивно творят, дѣло епископства вси любят, плодов же дѣлных ни единого от сих не показуют, но и сопротивно во всем сия добродѣтелныя злобою попирают, на брак священства, идеже точию званнии от бога, чистии и от духа святаго посвященнии в чертог царскаго покоища входити обыкоша, сии же ни званнии, ни одежды брачное имуще, сами о собѣ входят, да имѣнми владѣют, а не духа святаго радости и женихова веселия да ся сподобят. И како не ужасаешися дому владыки, егда приидет съглядати возлежащих и обрящется ниже званна, ниже имуща одѣяние брачно? Что сотвориши тогда, егда дерзнувших безстудием входа по руку и по ногу связати и в тму кромішнюю въврещи повелит, отнуду же нѣсть избав- ляяй? Аще бо бы и зван еси на сей брак духовный, но испытати себе подобает, имаши ли одежду брачную, се ест совѣст чистую и житие непорочное. Ни кая бо ти полза от дерзновения, аще и внийдеши, егда радости жениховы ся не сподобиши, но и сопротивное постраждеши, за дерзновение в тму кромѣшнюю воврещися повелѣн будеши. Аще ест чистець по смерти, то почто господин рабов таланто- погрѣбателя, раба неключимаго, в тму кромѣшнюю, идеже плач и скрежет зубом, въврещи повѣлел, почто до чистца чиститися его не послал? Се постраждут власти разумом владѣющии духовно о не о приобрѣтению спасаемых, зане же тщание и промысл небрежением о стадѣ погрѣбают, и о исправлении овец ничтоже радят, се же оттуду страждут, понеже за прохранение плоти точию ся попят, си- 146


рѣчь в попы стригутся, за умножение же душ спасаемых не брегут. Постраждуть зас и власти мирския,они же талант добр, от бога им данный, в своих похотех и сластех гноя телеснаго погрѣбают, о размножении же хвалы божие ничтоже дбают, не памятаючи на сей глас истязания, яко: «ему же дано, рече, много, много и взыщется от него» и паки: «силнии, сил но истязани будуть» и не памятают, яко сего ради от бога божие прияша, да сим бога прославляют, они же сопротивно творят, на свой смрад и тщую славу мира сего добра божии истощевают, на спасение же свое и подручных своих скупостию врата сердечныя заключают, да ниже божие дарование в славу божию умножат, ниже тым себе и братию свою ползуют, точию в суетѣ и истлѣнии мира сего вся сия дарования божия погрѣбают, мнящася о сем богу не вѣдѣти. И что сотворите, градодержатели и многоселци, егда господин в даннаго вам истязати вас хощет? Кий отвѣт дасте тогда? Егда речеши, яко же нынѣ обыкл еси глаголати, глаголюще: «Волно ми над своим, что хощу с тѣм сотворити, то сотворю, а где хощу расточити, тамо расточю». Егда твое ест, еже имаши? Егда создал еси сие или из утробы матере с собою на жизнь еси то извлек? Не твое убо ест, бѣдниче, не твое, и не волно ти сие кромѣ волѣ божие ниже єдину черту расточити и изнурити; тогда узриши, егда истязая будеши, нынѣ же сокровенно сие от очию твоею плотскою. Аще убо власт над сим глаголеши имѣти, почто не имаши власти и вѣчне жити и не умирати? Но видиши, яко не свое съдержиши, зане, пришедши, смерть тебе, по составу естественному, паче же по повелѣнию божию, восхитит и внезапно от градов и сел, имѣней, сокровищ и любимых другов отлучит и, яко единаго от послѣднѣйших нищетою, в утробу сырое землѣ внесет. Тогда где ти власт, где твое, где ти тое, еже глаголеши быти волно? Не вѣси ли, яко даже до тонкости о неустроенном от тебе добрѣ испытан будеши и о всем отвѣт судии и царю всздаси?
Но идем к ложному чистцу паки. Аще ест чистець по смерти, то почто в жизни сей оставлен, назнаменован быти от подвигоположника тѣсен и прискорбен путь, ве- дый в живот, широк же и пространен, ведый в погыбель, — почто не рече «в чистець»? Видите ли, погыбели сынове, от отца лжи, диавола, художество лжи изучивши, какову сѣть и ров на прелест его учеником сотвориша? Аще ест чистець по смерти, то почто подвигоположник с прѣщением 147


узакони, глаголя: «Подвизайтеся внийти тѣсными враты». Почто ради? Зане аще сими не внийдеши, живота вѣчнаго не узриши; в тѣсных бо вратѣх живот, в широких же погыбель, и мнози странствуют сими в погибел, изволяюще паче неже в живот. Аще ест чистець по смерти, то почто нужду остави и узакони законоположник в плоти, глаго- люще: «Отсѣле бо, рече^царство небесное нудится, и нужд- ници восхищают е»? Что ест нужда? Се есть пуркгаториум наш христианский, котораго ради вѣры вѣрный (одны между языки, не знающими бога, другий от латины, познавших бога и паки гордостию отпадших и едино с невѣрными мудрствующих) проплывают, очищаются наши християне; безчестием, поруганием, поносами, клеветами, лжеглаго- ланием, посмѣянием, гонением, бѣднотворением, уничижением, томлением, биением, в темницах затворением, мучением и убиением антихристового наслѣдия папежское вѣры, пуркгуются наши християне истинный в жизни сей, по христовой заповѣди, да достойни будуть внийти в живот вѣчный тѣсным и скорбным путем, утѣсняющеся и въмѣ- щающе в тѣсные врата смертные, за ними же пространство, покой вѣчный, живот и царство божие обрѣтают, —«яко нуждно, — рече, — царство божие, и нуждници е въсхи- щают». Ибо наш пуркгаториум, истинных христиан, — в плоти, у ложных же — по смерти, наша нужда, — за ради царства божия, в терпении, у латины же, антихристовых слуг, — в досадѣ и томлении. Нудятся ради царства божия, да в конец православных обезчестят и в свою прелест силою языческою поплѣнят и покорят, и сие не образом добродѣтелей, по христову изображению («тако да просвѣтится свѣт ваш пред человѣки, яко да видѣвши ваша добрая дѣла, прославят отца вашего, иже ест на небесех»), творят, но съпротивно сей славѣ отца небесного дѣлы лукаваго отца и убийцы мучителски християн понуждают, яко же прежде в время идолопоклонства от нечестивых царей христиане понуждаеми были, глаголюще: «Пожри Ваалу, Аполону или другому коему идолу, богу поганскому, — аще же не хощут, томѣте их и мучите, имѣния разграбѣте; аще же ни тако преложитися не хощут, и до конца убийте». Сице и нынѣ латина Христианом православным творят, отновляюще прежде бывшее идолопоклонство и гонение, глаголюще: «Поклонися папѣ, приими его самосмышленный закон, календар новоутворенный, и почитай, ветхий же отступи и всю прелест нашея вѣры честно 148


почти, на нас истинны ничтоже не глаголи, лжи и прелести нашей не хули. Аще же не хощете, то имѣте их и мучите досадами и бѣдами. Вы, войтове, бурмистрове, лантвойтове, власт мирская, градская и повсюду, не дадѣте Руси ни едино пространство в жизни их, в судѣх по Руси не поборяйте, паче же и кривдите, в сусѣдствѣ любви не показуйте, ниже с ними ся общѣте, паче же их ненавидите; в куплях, торгах, ремеслах русин с папежником волности единой да не имат; в цехах ремесницких русину быти не достоит, доколѣ ся не попапежит; на власти войтовства ибурми- стровства и прочиих строителств от руского народа да ся не поставляють, доколѣ ся у папежа не увѣруют. Аще же сим Руси не досадите и своей християнское вѣры отступити и папѣ идолопоклонитися не хощут, набоженство им разорѣте, на праздники старого календаря звонити не дадѣте, новый же святити и праздновати с силою пону- дѣте и виною запретѣте. Аще же и еще не послушают, сакрамент христов обезчестѣте, на землю пролѣйте и ногами поперѣте и потопчѣте, церквы запечатуйте и от всѣх стран бѣднотворѣте и досаждайте, да поне сими бѣдами и досадами повинутся поклонитися папѣ и костелови римскому. Аще же ни и сими досадами им не одолѣете, в темницах затворяйте и без вин вины на них налагайте, бийте, без- честѣте и убийте в имя найсвятшего папы, — прощение и разрѣшение от него приймете и в чистцю за то и за вся беззакония по смерти очиститеся». Видите ли, погибели сынове, за что ради таковый прелестный и поганский чистець собѣ по смерти соградили, яко да, погански житие сего вѣка суетнаго поживше, по смерти в чистець входят, из чистца зас в царство небесное выскакуют. Вѣру ми ими, папѣжу и папѣжнику папежовь, яко у;ке с того чистца по смерти, в которого праведным судом божиим ввержен будеши, в вѣки выскочити, ни выплынути не можеши, — свѣдитель ест сам Христос, глаголя: «И идут сии в муку вѣчную, праведници же в живот вѣчный». Почто не рече зде: «досадители и мучители и убийцы йдуть в живот вѣчный», но «праведници»? А в твоих плодѣх поганских, папѣжу и ты папежниче, где ест правда, яви ми ону! Видиши ли, православний христианине, латинское правды плоды: поганское безвѣрие, мучителский идолопоклонный нрав. Видиши ли, яко ты истинный пуркгаториум в жизни сей от досад латинских, плывеши, да, очищен скорбми и бѣдами, достоин в царство небесное внийти будеши, 149


латина же, досаждающе и заповѣди христовы дѣлом разоряюще, по смерти в гееннѣ вѣчнѣй чиститися изволяют. Но они убо своей прелести да послѣдуют и на чистець по смерти уповают, ты же, православниче, в жизни сей чистець изволи проплыти, идеже и твой законоположник проплыл сам и ему послѣдующие ученици, в котором чистцу, доколѣ есмо в плоти сей, ji нас понуждают и учат, абысмо ся пуркговали и чистили, ибо подвиг велий настоит, «яко плоть, — рече, — похотствует на дух, дух же на плоть, сия бо друг другу противитася» и паки: «яко подобает нам великими бѣдами -и скорбми входити в царство небесное», — рече божественный Павел.
Еще мало о ложном чистцу латинском речем, да от всѣх страннаго и безобразнаго покажем, яко ест лож и прелесть, а не истинна. Аще ест чистець по смерти, то где вѣра, надежда и любов, и хранение заповѣдей божиих? Не любяй же бога, сих не хранит, не храняй же, не вѣрует, не вѣруяй же, осужден ест; не вѣруяй бо сыну, рекшому и научившему и образ показавшему, не узрит живота. Аще ест чистець по смерти, то почто евангелие заповѣдей жизни новыя, к вѣчному животу приводящий, проповѣдася? Не того ли ради, да ся очистит естество чело- вѣческо к входу царства божия и геенны, диаволу уготованное, да избѣжит? Явѣ, яко того ради. Видиши ли, православниче, ложный латинский чистець. Видиши ли, латин- ниче папежев, яко от всѣх частей вѣры, закона, предания и благообразия церковнаго и всей соборной и апостолской церкви отсѣклся еси, в прелести же и лжи валяешися. Но ты убо шествуй с машкари и комедиами, вы же, православний, истиннѣ последуйте, да с истинною в обителех вѣчных водворитеся и радостий неизреченных насладити сподобитеся, — их же и наслѣдниками вас быти, господи, сподоби. Аминь.
Глава 7
О ЕРЕТИКОХ
Но сие убо о латинской прелести краткословне речеся. О прочиих же ересех не требѣ вам есть и писати. Сами бо вы извѣстно вѣете от писания апостолскаго и святых богоносных отец, яко еретици суть предидущие лжепророци 15Q


антихристови. Аще и от латины воскреснути хощет, но сѣмя прелести от единого майстра-диавола посѣянное в себѣ плода носят и невѣрием явственно изобразуют. О них же Иоан Богослов, Петр, Июда и Павел доволно извѣствуют, яко и слѣпому, разсуждение имущему, ощутити ест мощно; ибо Петр рече: «Быша же лживи пророци в людех, яко же и в вас будуть лживии учители, еже внесуть ереси погибели и, искупившаго их владыки отмѣтающеся, приводяще себѣ скору погибель. И мнози послѣдствуют их нечистотам» и прочая; сему же и Павел послѣдуя рече: «Еретика человѣка по первом и втором наказании отрецайся, вѣдый, яко развратися таковый и есть самосужден». А понеже еретик ест осужден, то что ты хощеши, православный христианине, или ищеши слышати что здраво от него? Ничтоже другое, точию да и ты осужден будеши. «Глаголя бо,— рече, — ему радоватися, съобщается ему невѣрием». И како не боишися бесѣдовати с змиею? Да ли не вѣси, яко жало смертоносное и яд губителный в устѣх носит, им же послушающих умерщвляет? Блюди, православный христианине, да не отруишися ереси зловѣрием. Вопрос. Что ест ерес? Отвѣт. Ересь ест нечестие, развращенный ум, прелест мнѣния, изнеможение помысла, сомнѣние о истиннѣ, двоедушие, слѣпота мыслъная, конечное же невѣрие. Вопрос. Что ест благочестие? Отвѣт. Благочестие ест безиспытно несумнѣнна вѣра, упование .истинно, крѣпост умнодушевная, здравый помысл, благоговѣнство к богу, простота, незлобие конечное. «Да вѣси убо, — рече Тимофею, — како ти подобает в дому божии жити, яже ест церкви бога жива, столп и утверждение истинны исповѣдуемый. Велика ест благочестия тайна: бог явися ео плоти» и прочая. А понеже се ест тайна, яко бог явися в плоти, како убо еретици не вѣруют павловому речению и прочиих апостол, яко се ест тайна, — но тщатся земным помыслом паче помысла сию тайну постигнути и яко что от земных и в руку обносящих извѣстно увидѣти? Видиши ли прелест, ересь, нечестие, безумие, слѣпоту и злонравие!
Но что о. еретикох много требѣ есть глаголати. Сии бо, аще бы не образ божий треипостасный, ума, слова и духа в плоти обносили, законом и житием от свиний безсловес- ных ничим же разнствуют. Где бо в ных вѣра, где церков, где священство, где жертва, где правило, где славословие, где пост и обуздание естества, где дух? Не все ли плоть и кров, и питание безвременно свинскаго закона! О них же /5/


и Петр рече: «Сии же, яко скоти животни, естеством бывше в погибель и тлю, в них же не разумѣют — хуляще, в ист- лѣнии своем истлѣют», и паки: «Сласть мняще— вседневное насыщение; сквернители и порочници — питающеся лестми своими, ядуще с вами; очи имуще исполн блудо- дѣяния и непрестаемаго грѣха; прелщающе душа неутверж- денны» и прочая. Такожде Июда рече: «Сии елика убо не вѣдят — хулят; елика же по естеству, яко безсловесная животная, вѣдят — в сих сквернятся» и прочая, и паки: «Сии суть в любвах ваших сквернители с вами ядуще, без боязни себе пасуще» и прочая, и паки: «Сии суть ропот - ници, укорителе, част порочна, в похотех своих ходяще нечестием и законопреступлением; и уста их глаголют прегордая; чюдящеся лицем ползы ради. Вы же, возлюбленнии, поминайте глаголы преждереченныя от апостол господа нашего Исуса Христа; зане глаголаху вам, яко в послѣднее время будут ругателе, по своих похотех ходяще и нечестиих. Сии суть — отдѣляюще себе от единости вѣры, и суть телесни, духа не имуще». Видиши ли мудрость еретическую, яко плоть и кров суть, духа не имѣют; «плот же и кров, по апостола Павла глаголу, царствия божия не наслѣдять». Сего ради Июдино и Петрово к вам глаголю. Вы же, возлюбленнии, православний христиане, роде избранный, языку святый, царское священие, людие обновления, святою вашею вѣрою назидающе себе, духом святым, и, мо- лящеся, сами себе в любви божии соблюдайте, ждуще милости господа нашего Иисуса Христа в жизнь вѣчную, ея же всѣм нам получити о самом том Иисусѣ Христѣ, господѣ нашем, с ним же отцю слава, честь и держава и поклонение с святым духом и нынѣ и присно и в вѣки вѣков. Амин.
Г лава 8
ЗАГАДКА ФИЛОСОФОМ ЛАТИНСКИМ, ЛЯДСКИМ, ТАКЖЕ И ВСЛѣД ТЫХ ПОГНАВШИМСЯ, от ЛАКОМСТВА ПРЕЛЕСТНАГО, МЛАДЕНЦЕМ БѣЛОБРАДЫМ РУСКИМ
Скажѣте ми, о премудрии, от ваших хитростей и художеств граматычных, диалектичных, рыторичных и философских, яким способом Христос простаком, ему послѣдую- щим, отверзе ум разумѣти писание? Ато так было; Лука мовить: «По въскресении, ядши с ними, рече им: «Сии суть словеса, яже глаголах вам, еще сый с вами, яко подо752


бает скончатися всѣм написаним в законѣ Моисеевѣ и пророцѣх и псалмѣх о мнѣ». Тогда отверзе им ум разумѣти писания и рече им: «Яко тако писано ест» и прочая. Почерпѣте же от своея премудрости философское и открыйте ми тые врата, которие до разума духовнаго отверзаются, и каковы тые врата и в котором мѣсту главном замкнены суть, достаточне скажѣте, и како ся отворяют, ключ ми ознаймѣте! Если тое малое скажете ми извѣстно, буду разумѣти, яко ползует вас тая брѣдня, за чим ся гоните. А если не згаднете тое простое и безхитрое загадки, и не от вымыслу практичного, но от истинны, яко сама в собѣ ест глаголемое, тогда, оставивши философы латинские, к тебѣ, брате мой русине, с словом ся оборочаю и раду здоро-і вую и пожиточную (за спасение душевное) даю. Останте бѣгати въелѣд латины и учения их, бо, утомившися трудом прелести, невѣрием, яко же и они, запевне поздыхаете! Але лѣпше дома в благочестии, если и немного знаючи, седѣти, да с отцом и сыном и святым духом нераздѣлни и нынѣ и тамо будете. Аминь.
Глава 9
СЛѢД К ПОСТЫЖЕНИЮ И ИЗУЧЕНИЮ ХУДОЖЕСТВА, ПРИВОДЯЩАГО К ЦАРСТВУЮЩЕЙ БЕЗСМЕРТНОЙ И ВѢЧНОЙ ПРАВДѢ
Первое: обнищати по Христѣ.
Второе: отрещися себе и душу свою в жизни сей возненавидѣти.
Третєє: ярем креста христова, искусов, борбы, подвигов во мысли и плоти к духом лукавым поднебесным во терпении взявши, преплыти, и тѣснотою алчбы и жажды со вниманием непресѣкомое молитвы иисусовы тиснутися, и плоть и кровь потом тѣла и подвигом мысльнаго внимания во бдѣнии нощном, и дневном трезвѣнии, и присѣдѣ- нии мѣстном и безмолвном увялити и изсушити.
Четвертое: любов и память мира сего уморити, к будущему же вѣку око мыелное неуклонно устремити, царя небеснаго усердно желати, каятися, плакати, память смертную всѣгды в клѣти сердечной видѣти и безпрестанно поминати и на всяк час черту и день отходу надѣятися и готовитися.
П я т о е: от всея силы, крѣпости, мысли, душа и сердца волю божию погнати, свою же убити и запамятанем погребсти, 153


заповѣди христовы от всего усердия и любве хранити и, хранящи, всегда во предняя успѣвати, сотворенное же за- бывати, яко ничтоже сотворив.
Шестое: безчестия и смерти крестное вомѣняти, поносное в мирѣ сем желати и искати.
Аще убо кой тым слѣдом ко исканию безсмертное правды пойдет, изучит и обрящет прекраснѣйшую и свѣтозарнѣйшую правду, и узрит* в ней прежде общаго воскресения воскресение и вся тайнства, их же язык, по Павлу, изгла- сити не может и не довлѣет и не постигнет. Аще же инако: паче же внѣшним учением правды тайнство постигнути и навыкнути хощет и усилуется, во антихристову прелесть и гордость, идеже и латинский род заблудил, или во прочая ереси тоеж майсторѣи художества князя мистра-диавола, сына геенскаго, блазнителя вѣка сего, въпадет, — от него же да вас сохранит Христос благословенною простотою. Аминь.
Си бо святый, аще и внѣшнее учение изучиша, но ничтоже о истиннѣ от философского кичения навыкнути возмогоша, дондеже сие обезчестиша и тѣснаго пути слѣдом разума христова поидоша; его же обрѣтше, тогда истинну навы- коша, смирение достигоша и наставници слѣпым и невѣ- дущим бога и пути спасения быша. Нынѣ же в латинском родѣ сопротивно творят: изучивши грамматичку и празно- словницу велерѣчную, еже ест рыторичку, тогда уже ся дмут, даскалами и мудрыми ся зовут, проповѣдают, учат, а и сами в безумии и буйствѣ премудрости мира сего сѣдят,— по Павлу: «Премудрост бо мира сего буйство ест пред богом» — зачим, бѣдници, простоты, смирения и беззлобия николи же навыкнути не могут.
Глава 10
НОВИНА, ИЛИ ВѢСТ, о ОБРЕТЕНИИ Т^ЛА УБИТАГО ВАРЛААМА, АРХИЕПИСКОПА ОХРИДСКОГО, ВО ГРАДѢ ВЕЛИСѣ ЗА ИСТИННУ ПОСТРАДАВШАГО И В РѢКУ, ЗОВОМУЮ ВАРДАР, ВВЕРЖЕННАГО; КАКО ОБРѢТЕН БЫСТ И ПОСЛѢДИ ДО ОХРИДА ТРЕБЛАЖЕННОЕ ОНО ТѢЛО ПРЕНЕСЕСЯ, И НЫНѢ ВО МЕРТВЫХ, ПАЧЕ ЖЕ В ЖИВЫХ СУЩЕМУ, ЧЮДО ТВОРИТ И ВОСКРЕСЕНИЯ ТАЙНСТВО И НАДЕЖДУ БУДУЩАГО ВѢКА ПРОПОВѣДАЕТ, МИРА ЖЕ И МИРОДЕРЖЦА ДИАВОЛА ОБЛИЧАЕТ
И В КОНЕЦ ПОСРАМЛЯЕТ
По убиении убо и ввержении в рѣку Вардар блаженнаго онаго отца в то время, гонения ради и навѣту и на прочия Христианы, никто же не смѣяше слѣдити оное тѣло, яко 154


да извлечет е, но пребыст убо нѣкую седмицу в водѣ, дон- деже мало нѣчто плищ сей утишися и уляже от диавола збуренных гнѣвнояростных сердец турских. Таже по утешении сих в нѣкоей веси близу двох дний хода от града Велиса быст муж добр житием, странноприемник, милосты- нидавец и нищелюбец, художеством рыболов. Ему же глас быст в снѣ нощию: «Поиди, — глаголя, — на тую и тую страну рыбы ловити, будеши бо имѣти добр лов». Он же, востав от сна, удивися явлению и абие устремися на ловление рыб в реченную оную страну, идеже ему узнаме- нанно быст. Таже приближался мѣсту тому, на брѣзѣ рѣки бѣ древо стоящее, на нем же видѣ птищ бізл, неподвижно сѣдящ в образ орла. Ему же доволно удивився, разсуждая, что се ест, яко николи же бѣ видѣл такова видѣнием и образом. Таже повнегда доити на мѣсто то, и близу птища оного възрѣл в край рѣки оное и видѣ тѣло блаженнаго наверх воды изнесенное, на едином мѣсту неподвижно стоящее. Птищ же оный, яко же страж нѣкий, въпери зрак просто блюдый оное тѣло. Таж благочестивий муж познал бѣ тѣло архиепископово по уязвлении и по гласѣ том убийства и ввержения в рѣку. Тогда убо извлачит сие и вносит в село то тайно и при церкви поставляет, дондеже погребсти сего бѣ умыслка. Птичищ же он в несении оного тѣла вслѣд онаго послѣдоваше и горѣ над ним летяше, дондеже тѣло поставлено бяше, — тогда и он, на церкви сѣд, тѣло блюдяше. Боголюбец же он умыслил бѣ внѣ церкве оного погребсти. Яви же ся ему в снѣ Варлаам, глаголя: «Внутр церкве олтаря погреби мя, ибо аз о церкви постраж- дах и умрѣх». Таже боголюбец свойственным и съгласным извѣсти сусѣдом и созва сих на погребение оного тѣла. Егда же снийдошася онии мужие и священник, тогда творяху обычная послѣдования, погребу належащая. Таже по совершению правила, внегда время приспѣ в гроб влагати оное тѣло, тогда начаша мнози прикасатися, яко да подвигнут и в гроб внесуть е, им же ни мало порушитися не даде. Сие первое чюдо. Таже удивишася вси бывшему и не- доумѣвахуся., что быст вина сему неподвижению. Послѣди же смыслиша, глаголюще: «Еда како нѣсмы достойни прикасатися, того ради нам и возбранися на погребение». Тогда убо начаша искушати по единому, кому ся даде понести оное тѣло и кому ся не даде. В искушении же том едва обрѣтеся троица мужей благоговѣйных и в житии добром от всѣх тамо живущих свѣдителствованнии; сим убо 155


в гроб внестися не возбраняет, его же погребоша честно. По погребению же оном птищ, сѣдящий на церкви и блюдый оное тѣло, отлетѣ и к тому невидим быст. Таже, егда со- вершися год в гробѣ оному тѣлу, быст явление ангелско к нѣкоему епископу благочестиву, сиротолюбцю и в всем свѣдителствованну от совѣсти и жития, яко ест заповѣдем христовым хранитель, к нему же возгласи, глаголя: «Изнеси сокровище сокровенное тамо, яко да ся славит бог». К сему же быст и варлаамово явление; с негодованием глаголя: «Доколѣ мя в затворѣ темница сея держите, яко да не подам помощ бѣдствующим и страждущим от различных недуг и искушений бѣсовских. Да познают, его же возмнѣша побѣдити, яко побѣдятся и побѣждени суть; его же возмнѣша умертвити, умерщвени будуть; его же възмнѣша обезчестити, обезчестятся и вѣчне поругаются; его же возмнѣша убити, се нынѣ жив есм и сих убити начинаю, и погублю и, и с твари божие, да не гнѣздится диаволское племя, иждену, и сосуды жилища божия очищу и посвящу, и бога в милости быти сотворю. Изнесѣте убо мя на явление всему миру, о епископе!» Таже востав епископ с ужасом от сна и разсуди явление бывшее. Тогда убо абие устремися до града Охридскаго и созывает православных, извѣствуя им случшаяся. Они же, се слышавше, ревностию огня любовнаго разжегошася и молиша епископа, яко да без закоснѣния пойдут купно с ним и донесуть честно мощи блаженнаго от оное веси до града Охридскаго. Епископ же совѣту и молению их тощно послѣдова. Обаче, да не завист бѣсовская препнет их начинание, молву творя в безбожных турцех, и да не возбранится им желаемое получити, ухитриша совѣт гласный сотворити, яко же древле Иосиф с Никодимом умоливше Пилата, да повелит им, яко проста странника, не имуща ниоткуду промышление, се ест Христа, погребсти, спокрывше же его славу; вѣдяще убо, яко творец и строитель всего мира есть, но того ради спокрывают, яко да скоро получат (без потрясения совѣсти и страха нѣкоего, прившедшаго в Пилата на разсуждение) христово тѣло погребсти; аще бо бы от славы прошение начинали, не бы убо на погребение тѣло иисусово прияли,— тѣмже от безчестия начинают, сего ради скоро получают, глаголюще к Пилату: «О, судия, дай нам того бѣдника и сирамаха убитого, не имуща где главу преклонити, да его погребем» — он же повелѣ и произвели. Сице убо и охридя- не, отшедши до кадии и до прочиих строителей турских 156


мѣста Охридского, спокрывше убо явление о Варлаамѣ и чюдо, яже сотвори и творити хоіцет, оттуду прошение начинают, глаголюще: «О, кадиа и вы, панове начални града сего, слышасте убо, яко без вины и грѣха убиен ест убогий епископ нашего града от убиец, в градѣ Велисѣ живущих, и погребен быст тамо и тамо безчестно. Нынѣ же мы воспомянухом, яко сей сирамах бѣ от нашего града рождением, здѣ же и епископом быти сподобися. Молимо вас, повелѣте убо нам, да донесем своего мертвеца на его отчество, вам же и мзда будет от нас что въсхощете, точию да нам искомое даруете». Они же, слышавше мзду, — болшей ради оное, неже ради прошения,— от них же достойное узявши, произволиша, да донесуть блаженнаго Варлаама в град Охридский. Тогда убо, взявши власт и произволение от властей града Охридского, православний христиане отидоша купно с тѣм епископом за оного тѣло и, дошедше, сотвориша прежде послѣдование молитвы по обычаю законному, таже изнесоша оные мощи от гроба и поставиша их на утворенном одрѣ. Но — о, чюдеси! — егда убо бѣ обзираемо оное тѣло по посѣченых язвах сих, и убо язвы бяху исцѣлены и позарасли, яко ничтоже позна- ватися сѣчению, и клатию, и пробиению, точию малые нѣ- кие знамения, идеже пробиен и посѣчен быст, являхуся. От язв же сих — о, чюдна дѣла твоя, господи, и ни едино слово доволно к похвалению чюдес твоих! —миро благоуханное истече и всѣх благоухания и радости исполни, яко недоумѣти всѣм, коими усты и славословленми прославити бога, прославившаго святого своего, начнут и благодарением благодат и дар сицев даровавшаго им блаженнаго и освященнаго Варлаама възмздят. Но убо елико въмѣстиша, толико богу должная славословия сотвориша. Тогда убо приходят болящий и различными недуги и страст- ми одержимые, в имя святого прикосновением и помазанием мира абие здравие обрѣтают и от недуг и страстей свобож- даются, и, якоже нѣкоим ратником, от насилия и плѣнения диаволскаго прикосновением телеси блаженнаго от сих бѣд и страданий отемлются, и в свободу здравия отсилают, и исцѣление кождо своему недугу приемлют, — и бѣ видѣти источник здравотвореный, от мертвых и нагих костей исходящ и животворящ страждущая и утѣшение и здравие дарующ. И кто убо не удивится и не прославит бога, дивнаго в святых своих, иже толику силу даде угодником своим, яко и по смерти, паче неже в здравии жизни сея, власть 157


имут ч-юдо творити, бѣсы изганяти, недуги врачевати, болящая исцѣляти, от бѣд и приключшихся напастий избавляти! Слава, владыко, твоей неизречениѣй премудрости и силѣ! Слава тайнству смерти и распятию твоему! Слава кресту и безчестию твоему! Слава въскресению и славѣ твоей, яко крестом и смертию поносною нас прославлявши и от лукаваго вѣка сего в царство небесное прено- сиши! Да будетъ слава нынѣ и присно и в вѣки вѣков. Аминь.
Таже, торжествовавше духовно они христоноснии лю- дие о Варлаамѣ, взяша его в град Охридский и положиша в церкви Охридское архиепископии, идеже безпрестанно точит цѣлбы и благодать дарует ищущим благодати. Елици убо искусом реченное видѣти хощете, до града Охридского странствуйте, тогда увѣришися и извѣстити, яко не басни суть, но еже глаголю. Елици же странничества не произволяете и мѣстом отчеств своих присѣдите, дѣлом вѣру покажѣте и добродѣтели, и житию, и подвигу, и вѣнцу варлаамову поревнуйте, да и вы сию благодать съвышше получите, еже вам пожелати, господи, дажд. Аминь.


КОРОТ КОС Л 1ВН А ВІДПОВІДЬ ПЕТРУ СКАРЗІ
КРАТКОСЛОВНЫ ОТВѢТ ФЕОДУЛА, В СВЯТѢЙ АФОНСТѢЙ ГОРѢ СКИТСТВУЮЩАГО, ПРОТИВ БЕЗБОЖНАГО, ЛЖИВАГО, ПОТВАРНАГО И НАСТОЯЩАГО ВѢКА ПОГАНСКИ, А НЕ ЕВАНГЕЛЬСКИ МУДРУЮЧЕГО ПИСАНИЯ ПЕТРА СКАРГИ О РЕЧЕН- НОМ РЯДЕ И ЕДНОСТИ КОСТЕЛА БОЖИЯГО ПОД ЕДНЫМ ПАСТЫРЕМ И О ГРЕЦКОМ И РУСКОМ ОТ ТОЕ ЕДНОСТИ
ОТСТУПЛЕНИЮ
Да будет же слово ваше еже «ей, ей», и еже «ни, ни», лихо же еже сею от неприязни есть.
Да не бываем к тому младенцы умом, влающися и скитающися во всяком ве- трѣ учения, во лжи человѣчестѣй, в коварствѣ козней лыцения, истинствуюіде жь в любви, да возврастим в него всяческая, иже есть глава Христос.
ПРАВОСЛАВНЫМ ХРИСТИЯНОМ, ЦЕРКВИ ВОСТОЧНОЕ ПОСЛУШНЫМ, СЫНОМ МАЛОЕ РУСИН О ГОС ПОД'Ь РАДОВАТИСЯ
Ознаймую вашу милость, яко от Александрии, повелѣнием святѣйшаго Мелетия патриарха александрийскаго, списанием Исаака иеродиякона, во Святую гору сию скаржино счинение прислася и отвѣщати правду против лжи, без баснословия, риторского ухищрения, просто, евангельски, повелѣся. Зане же патриарха лядскаго языка сам вѣдом не есть и при себѣ таковых человѣк на преложенье от ляц- кого языка на еленский не имать, того ради, вѣдаючи, яко басни и лжа суть, а не истинна, реченное в том скаржином писании, посла сего ко мнѣ во Святую гору и повелѣ только лжу изявити, а не любопренем, от котораго ни едина польза раждает, бавити, —которого повелѣнию аз убо по нуждѣ 159


едва покорихся, понеже те басни мирскаго и еретическаго духа великое смущение внимательной мысли к богу творят и теплоту и любовь ко сладости памяти божия губят. Еднако же мнѣ повелѣнное от архииерея божия послушав, паче же естественною любовию вас, брати руского народа, палим, боячися да негдѣ нѣкий брат от моей любимое Руси в сети того писания, которого и «ловом» Скарга назвал, не увязнет и от бога жйвого вѣчно не отпадет, прочитал есми несладко а бридко тую составленную скаржину лжу, от которого вкуса, во истинну вам глаголю, мало есми не врацал, дивуючися той смертенной потраве латынского мудрования, которую во истину кто со сладостию поживати хощет оттруется и нагле неверием здох нет. Уже бо и похвалился пред королем тот ловежь, мовячи, яко для того, рече, понудился, милостивый кролю, отновити тые книжки, которые пред семнатцать лѣт был выдал, зане же оскудели, которые, рече, великий пожиток в лове учинили, то есть многих на погибель вѣчную годных от руского народа половили; там же и тое доложил, яко для того тѣ же книжки до того часу оскудели, зане богатшая Русь, выкупивши, их попалила. Видиши ли, любимый брате, евангельского проповѣдника, зовемаго езуиту, яко на первом стопню фальшу, льжу, зависть и вражду на руской народ отрыгнул. А что жь хощеш дале слышати истинного в том писанию! Во истинну истинно рекл и не дал тому писания, яко есть лов скрыты и ложны, а не истинное и явственное науки евангельское правда и проповѣдь. Да пытал бых тебѣ тут на том мѣстѣ, проповѣд- ниче науки христовы, которая богатшая Русь, выкупивши, папалила тѣ книжки. Чем их не менуеш? Кто тѣ возбраняет правду мовити, чему их таиш таковый злый учинок, то есть книгопаленство его составления. Видиши ли, яко лжею на гнѣв своего короля на руский народ возбужаеш! Таковая ли ти истинна проповѣдь во началном верху от Иоанна: «Отче, да будут вси едино, яко же мы едино», то теды да будет и Русь лжа! Сохрани, господи, руский народ от латынской лжи, зане же от неприязни есть! О сем доволно.
Прочитавши то писание скаржино, разумѣя есми, который дух ему шептал, коли то писал. А не вѣм, если и ваша милость тую историю о Епифанию Кипрскому не па- метаетѣ, который от оного юноши-оратора, не могущаго словеси препретися молитвою, духа велерѣчиваго изгнал,
160


и оный юноша в простотѣ и невмѣетности ся тогда, яко простый мужичок показал: Тѣмже тот дух, исходячи с того человѣка, кричал на Епифания, глаголющи: «Ты ли мя изгонит от моее давно уфундованное обители и да знаєш ли, — молвит, — ктом я есть». Отповѣдал Епифаний со запрещением имени божия, да скажет, кто есть. Дух рече: «Ямь, — молвит, — во Оригене еретицѣ действовал, и моим художеством и злокозньством тѣ книги лживые Ориген составил». Тому не вѣруючи, Епифаний запретил духови, да проречет что о писанном во оригеновых книгах. Тогда дух лукавый начал по ряду, яко бѣхом скор, оригеново составление о чисцу латинском и других ересей читати, которого слышавый Епифаний познал, яко истинною тот дух был, который во Оригене еретицѣ справовал, и прославил бога за освобожение юноши от того мучител- ного ораторскаго велерѣчиваго нечистого диявольского духа. Паки мнимамы, дабы был другий Епифаний, силный в молитвѣ, без мала бы и Скарзѣ, если бы сам доброволнѣ произволил, того недуга свободитися учинил; тогда бы познал Скарга, который дух ту работу лживаго писания и потвари его составити понудил. Да вижу, нѣсть достоин Епифания, абовѣмтому духу со всѣм произволением сердца и мысли покорился и вѣчне с своими единомудренными записал; бог же не нудит никого со силою, на самовластии проходити вѣк сей оставил; оны бо юноша от простоты, а не от науки того духа был прихватил, и для того бог чюдо- творимым Епифанием от него его, яко тварь свою, освободил. А нынѣ латыни от дѣтска и до старости той хитрости и учения лживого учатся, тѣмже и бог их от того недуга не освободит, зане же от рода в род своим потомком и тое залецают и, един по одном от сея жизни отходячи, яко дѣдицство вѣчное, сию мирскую мудрость друг другу предают и тестаменты упривилиеванными утверждают. Но оны пусть тѣм широким гостинцем хитрости и науки лживое пелгримуют, яко хотят. Вы же, благочестивый руский народе, тѣсным евангельским путем в жизни сей краткой странствуйте, да .во широкие пространства вѣчного живота и царствия небеснаго домѣститеся, чего вас, господи, сподоби. Аминь.
Там бовѣм на оном вселенском позорищи пред Христом все станем и тогда скутком узрим, кто будет лучший — латыня ли или грѣки с Русью. Пусть нынѣ латыня фарисейски хвалит, пусть в богатьствѣ с оным богатым гоб-
11 I. Вишенський
161


зуют, пусть Во славѣ князем вѣка сего возносят, пусть в розмноженню земной чести и достоинства с поганы ширят и множат, а мы, православный, терпим, а мы похулени, поруганы и посмѣяны будем, а мы, стискаеми, убожимо и алчемо, а мы смиряймо ся и понижаймо, а мы не погор- шимося, если и во умаление приходимо, но благодарнѣ сей крест нѣсимо. «Скудно бо есть благое и мало спасаемых и избранных, и во малѣх спасение обрѣстися хощет»; «не бойся бо, — рече, — малое стадо, яко отец небесный благо- изволил вам дати царство небесное». И убо если бы нас с то стало, дабы естесмы любопрителнѣ на ту ложь латынѣ отвѣщали и латыню спором преперли, ничего ни нам, ни им пожитку ни единого не принесет, только зваду и вражду болшую еднает, ибо латыню и сам Христос, а не только мы, не увѣримо. Уже бо в конец в том невѣрию заматерели, уже бо в конец в миролюбии утонули, а для того оставимо их ратовати и с той погибели миролюбное извлекати, да не и сами с ними погрязнемо и утонемо, — яко то случилося иншим епископом, досвѣдчили есте. Себѣ стережимо, о собѣ старание чинимо, да не во вѣцѣ сем потоплени будем и вѣчнѣ погинѣмо. А до того и Христос и апостоли, паче же Павел прения о вѣрѣ и законѣ с неуврачеванными возбраняют нам, свинским нравом бисера пометати не пове- лѣвают; Павел к Титу и Коринфом тако рече: «Буя же стязания и родословия, и прения, и свары законныя отступай; суть бо не полезна и суетна» и «аще кто любо препирателей мнится быти, мы таковаго обычая не имамы, ниже церкви божия»; ино: «Еретика человѣка по первом и втором наказании отрицайся, вѣдый, яко развратися, таковый есть самоосужден»; Иоанн Богослов: «Аще кто приходит к вам и сего учения не приносит, и не приемлите его и радоватися ему не глаголите» и прочая. Досыть нам на том, коли мы правовѣрни и православии! Досыть нам вѣдати о собѣ и о своих нам единогласных и присных! Тѣх утвержаймо и воспоминаймо вѣдомостью нашего православия, писанием, наукою, друкованием книг, учи- лищи и довольству от избытков наших. А латыню совсѣм навсѣм оставимо; ни ся их о чем, яко мнящихся мудрых, ани како же пытаймо, ни их науки и лжеправославия на искушение слушаймо, ниже их хитрости на наше цвечение и полерование учимся, ниже их власти и начальства страшимося, ниже их размножению и разширению чюдимся! Да будут они како суть! Мы же будем пред очима их, по
162


Евангелию, прости, глупы и незлобивы. Досыть нам спасти нас самых. Единако же, абы не разумела латыня, яко не можем познавати прицукрованое лжи сладкословия их, рядом идучи писания Скарги, начавши от предмовы королевское до третьего раздѣлу, где показует знаки, по чему лознавается правдивая церковь божия, с тых головнѣйших филяров фундаменту его избравши, сопротивные духовному разуму слова его, и голы и безобразны евангелскому и апостольскому согласию, поставляю их пред очи ваши на пляц, — на которые вы, правовѣрнии християне и всякий прочитатель, глядячи, разсудите, если то не явственная антихристова ложь, а не евангелская правда. Затѣм вас господу богу поручаем.
ко ВСЯКОМУ ПРОЧИТАТЕЛЮ ПИСАНИЯ СЕГО
Первое тебѣ осторожность чиню такову, любимый прочитателю, когда тебѣ случится или другое писание, от латынских мудрецов выданное против православных, читати, раздѣли мысль свою надвое: одну часть на разум писанию, а другую на суд евангельское и апостольское науки. Если ся будут рѣчи с евангельским разумом згожати и если ся ссойдется, вѣруй и приими, а если ни, смѣло то писание поплѣвати можешь; не согрѣшишь за то никакоже. Кромѣ бо согласия евангельского и апостольского всякое писание составленное — лжа есть, и от потока временного, а не от источника приснотекущаго таа вода разумѣния, болотом миролюбия смердящая, на заражение лакомых, выпущена есть. И не смотри на то только, яко сладко пишут и сладкие рѣчи ставят, да смотри, если правда в них сѣдит и над ними зверхность имѣет. Обычай бо есть латыне, мирское и поганское хитрости в том уживаючи, так сладко а сладко говорити, писати и речь, лжу покрываючи, умножати и уфарбовати, от которого же увѣривания мало их угоньзнет. Все бо видѣли и видят — которые на потупле- ние вѣчное годни во тѣх сѣтѣх лжеправославия их увязают. То бо их есть и ремесло: поганское науки баснословием, орациями, похвалами и похлѣбствы смачными слабоумных и ненаказанных прелыцати. Чего бѣгает и бѣгати велит? Евангельское правды. И Павел, сопоспѣшник и поборник евангельских речей, — «Премудрость бо мира сего буйство есть пред богом. Но не во словеси царство божие, — рече,— И* 163


но во силе». И я бо нѣкогда во той пробѣ был и сам своим слухом латынского оратора свѣдчил. Для чего кротко, тихо хочю припомнити, — абы есте от таковых мѣдовных слов, в которых трутизна живет, пилно стереглися — то, что латынский оратор, достоинством сана мистр, имѣл дружбу со мною в Луцку и не утаил тѣлесное пожадливости предо мною, которою•звитяжен был, ато как блуда от цнотливые девицы прагнул и не могл повабками того себѣ зьеднати, абовѣм цвѣтный был. Яко же до того пришел? Ото так, повѣм ти: рѣчьми сладкими и бесѣдами прельстил девицу и тѣм словесным похлѣбством цноту девицы ведоме украл. Которые рѣчи его в залецанию чинение на змаме- ние девицы, коротко ти припомену, пилне послушай! Начал девицу называти солнцем, яко подобно тому сличностью красоты свѣтит; начал звати златом и сребром, яко румяность з бѣлостью в лице цветет; начал звати каменем дорогим шанфѣром и дияментом, яко променистеє лицо от крове ея показует; тѣми и большими баснями и лжами девицу, яко масло, на блуд ростопил, которая и, шпетности забачивши, тѣм сладким похлѣбством уловлена будучи, цноту стратити произволила. Не явна ли то ложь, яко та девица не была ни солнцѣ, ни злато и сребро,ни камение шанфер и диямент, а вжды, слабоумна, тоей смачной лжи увѣрила, и во похвал ном смаку блядосл овном увязла, и мысль царствующую погрузила. Которой неволник-тѣло по нуждѣ: на што воля мысленная произволит, на добро ли или на зло, послѣдует. Тако тогда и ты, любимый прочитателю, пилне смотри латынской мудрости духа, коли себѣ и своих во своем писанию хвалит, баснями красными свѣдоств звѣрхных, а не плодов евангельских, подпирает, широко- рѣчнѣ и доводкѣ богословным оцукрованием помащает. Тогда ко Евангелию прибѣгни на пробу, еже Христос рече: «Яко от плод их познаетѣ их» и «не всяк, глаголяй ми «господи, господи», внидет в царство небесное, но творяй волю отца моего, иже есть на небесѣх». Видиши ли, яко не от речей самохвалных, но от творения воли отца небеснаго познавается правдивый християнин, и не во слове- сѣх, а в силѣ учинку живет евангельская правда. Прето тогда, держачися той пробы, и тѣ да ты не от бога слова мирские ксенза Скарги, на змаменье руского народа улеп- ление, которые я тебѣ кротко от тѣх первых раздѣлов показати хочю, лацно лжу, любимый прочитателю, познати можеш. О сем довольно.
164


С ПРЕДМОВЫ ДО КРОЛЯ КСЕНЗА СКАРГИ ВѣРШ
Яко богатшая Русь книжки, повыкупивши, попалила, и уже приводит короля, зелецает и хвалит, абы руский народ властию сводкою от православной вѣры на папѣжство приток, указуючи ему залѣцанный пожиток, ато яким способом справити может: абы народу руского вольности, а свое сумнение и присягу сламал, и ни до єдиного достоинства и преложенства, если до латыни не приложатся, руский народ припусщен не был. Зри жь ту судом здравым мысли, любимый прочитателю, того ходатая зовемого исусового живота, проповѣдника евангельского — не лживый ли то таковый исусов живот, а не фальшивая ли то наука и проповѣдь, а не евангельская правда? Гдѣ то во Евангелии и апостольской науке начитал, яко да лжет на християнина, да и на жида и поганца? Не сам ли Христос рече: «Да будет у вас еже «ей, ей», еже «ни, ни», а еже излишнее — от неприязни есть» Присмотритеся первому излишнему слову того езуита, яко богатшая Русь, книжки его повыкупавши, попалила. А коли первое слово лжею и на лжи основано есть, найдешь и познаешь уже усюды, путем повести идучи, если и вмѣсто правды уфарбованную — еднак, яко лжа есть, лжу ощуплеш и зрозумѣеш. То первая ложь, яко безыменно злочинцу руского положил — только «богатша Русь», а не знати хто. Второе: потвар, яко от зависти и гнѣва на народ руский, хотяй его обмерзити пред властию, ту ложь смыслил и без стыду, не могучи того гнѣва, во сердци гнѣздящагося, уморити, усты наявно отригнул, по в Евангелии реченному: «Яко от преисполнения сердечнаго, рече, глаголют уста его». Третєє: злоесумнение и яд убийственный гнѣва, яко гвалтом правовѣрных до латинства власти свѣцкой приводити понуждает; чего ни один кроль з первых кролев важитися не смѣл, то нынѣ езувита тѣ пожитки в земли вольной и спокойной будует, то есть — згвалчение сумнения королевскаго, замѣшание, неприязнь и злоречение на стан королевский от всего посполитого человѣка и еще — погибель вѣчную королю, яко да от добра человѣка тираном ся учинит. Правду, ей, рекл в похлѣбствѣ своем до кроля, Скарго, молвячи,^ «яко на затруднение часы и на дивные люде вашей королевской милости панство пришло». О, воистину на затрудненью часы! И я тебѣ признаю, — коли с правдивого кроля тиранна учинити хочеш! О, воистинну на дивные люди — 165


тебѣ самого от всѣх дивнѣйшаго, — коли во мѣсто правды лжу в земли вольной фундуеш и во мѣсто покою на том фундамѣнте ложном гвалт и тиранство будуєш! Спытай же его тут, любимый прочитателю, тым способом. То ли твоя проповѣдь, езувито, якова лжеши, то ли твоя проповѣдь, Скарго, якова силою и мучительством, а не покорою и наказанием кротким спасение мое правдивое мнѣ от мене выдрешь и в поганскую згоду, от тѣснаго пути слѣда, ведущаго в живот вѣчный, притягнеш, то ли твоя правдивая наука, езувито, яко да властию свѣцкою евангельскую проповѣдь змочняеш и чего Евангелием зьеднати себѣ не можеш, то тиранством справити старание чиниш? И гдѣ жь еси то во Евангелии и апостольской наукѣ нашел и начитал, яко да учитель наказанием и порадою власть свѣцкую понуждает, да плѣнит и неволит волных и свободных? Не сам ли Христос и его ученицы перво образом добро- дѣтелным, таже терпѣнием, в себѣ изображенным, потом и наказанием кротким, а не бѣднотворением к вѣре приводили, и сей ключь, а не инно учителем отверзати вход до царства небесного дали, оставили, изобразили? Сам Христос бог слѣда апостольскаго держащымся таково рече Евангелием: «Сию заповѣдь даю вам, да любите друг друга, аще мир вас ненавидит. Видите, яко мене прежде вас возне- навиде, аще от мира бысте были, мир убо свое любил бы, яко же от мира несте, но аз избрах вы от мира. Сего ради ненавидит вас мир. Поминайте слово, еже аз рѣх вам: нѣсть раб боле господа своего; аще мене изгнаша и вас изженут, аще слово мое соблюдоша и ваше соблюдут» и паки: «Но приидет час, да всяк, иже убиет вы, мнится службу приносити богу» и прочая. Присмотри же пилно, езувито, не той же ли слѣд апостоли топтали, не вознена- видимы ли от мира и не изгнаны ли были и не убиени ли суть? И не тое ж ли намѣсником и учеником своим терпѣти залѣцают и за истинну и смерть узаконяют прочиих законов учения и наказания внимателнѣ и вѣрности мною ре- ченно будет. Видиши ли, богомольче и разсудный прочитателю сего лживаго латынского богослова учение, якова рече и странным путем науке евангельской и апостолской проповѣди шествует и сопротивно учит! Не бо страсть христову по истиннѣ страдавших власть свѣцкую удивляти и ужасатися учит и подражати и смирятися заповѣдем христовым в высоком стану преложенства будучих наставляет и приводит, але истинну звитяжити и евангелскую 166


проповідь згвалтовати понуждает. А увидавши то раз- суждением, тогда познаеш и ту досконалую ложь, которую в той же предмовѣ до кроля о отщепенствѣ поколько крот греков с Русью от латыни Скарга поменил; то бо есть уже и в конец и послѣднѣйшая лжа и празднословие, яко и слѣпому в разсуждении видѣти, а если не видѣти, ино слышати есть мощно. Кто может отщепенцем назватися, — тот ли, который правды и науки евангельское неподвижно держится или который, от правды и науки евангелской оторвавшися, на правду и науку евангельскую лжет и сопротивно борет и ратует? Не явно ли есть всѣм смыслен- ным, яко тот есть щырый лгарь и отщепенец, который на правду воюет, ни еже «ей, ей», ни еже «ни, ни» глаголет, но от неприязни излишнее молвит! Той есть самый сосуд тое излишнее лжи и отщепенства латинского первый, яко ту явне самым им на него показалем, зовемый же Петр Скарга; исполнися на нем Давида пророка слово: «Изры, ископа яму и впадеся в ню» — чим других быти мнимал, да сам в том бытием истинно нашел. О сем до здѣ.
Раздѣ л 1
Рекл Скарга: «До збавения перво о правдивой церкви божией, а нежели о правдивом словѣ божием пытати и довѣдоватися потреба».
Наш разум. Мы тако, православний, мудрствуем, вѣруем и исповѣдуем, яко подобает спастися хотящему: первѣе познати правдивую божию церковь, таже от церкви вѣдомостию познания о бозѣ взысканием православной вѣры породитися и науку приняти. Абовѣм нигдѣ индѣ тот источник слова божия от духа святаго не есть фундован, только во церкви: ту бо поставил перво апостолы, пророки, пастыри и учители в дѣло службы, в создание и совокупление члонков до тѣла христова. И если кто не познает правдивую церковь, не может познати правдивую вѣру, а не познавший вѣру — несмыслен и слѣп в правом исповѣданий вѣры во отца и сына и святаго духа, если бы и преина- мудрѣйший был от зверхних и свѣцких наук. Тот наш есть православных разум, мнимание и вырок о тѣх, которые внѣ церквѣ знаходятся: яко кто не есть насажден вѣрою во истинной церкве, той есть еретик и отщепенец, чюжд вѣры и познания бога и спасаемых части не есть наслѣдник.
167


Церковь бо мати нам присная есть; от нее крещением в треипостасное божество породихомся, от ее сосец нескверных и чистых истинного богословия наукою воспитахомся, и если кто возгордит маткою, то есть правдивой вѣры церквою, той есть блудник, яко грѣшник, отчаятель, отщепенец и еретик, проклят от бога и отвержен от дѣдицства матерня.
Раздал 2
Рекл Скарга: «Окромѣ единости церковной нихто избавлен быти не может».
Наш разум. Мы, православний, так вѣруем и ис- повѣдуем и на том фундаменте вѣры церковной спасение свое сновем и зиждем: кромѣ бо церквѣ нѣт мѣста и ка- мени твердаго и неподвижнаго; на крѣпко змоцнение фундаменту вѣры и будования евангельских заповѣдей учинков им Христос рече: «Ты еси Петр и на сем камени созижду церковь мою, и врата адова не одолѣют ей». А если кто на сем камени церковном свое сумнѣние вѣры не будует, всякое здание таковаго силою врат адовых разсыплется и раз- зорит, и вѣтры и водами на песочном и неутверженном фундаменте храмину будованную, по господнему гласу, духи лукавые поднебесныя до основания згубят и розволят. Церковь есть, по святых гласу, земное небо, образ и подобие горнему и небесному небу. А если кто во земном небеси, то есть церковном согласии и единости, не снуется и зиждет, тот в небесном царствии и мешканию вѣчному жития и обители вѣчной имѣти не может. Церковь есть различного жития цвѣтущий благоплодный и добровонный рай. Ту есть посредѣ насажденно духом святым жизни вѣчной разумное древо, плод вѣры безсмертия всегда родячеє, которого поживаючие вѣрно и достойно смерти не узрят во вѣки. А если кто в рай, то есть церковном согласии и единомыслии, не обрѣтается, таковый животнаго древа покарму поживати не может, — а коли тою живущею пищею оживлятися не может, таковый смертию вѣчною невѣрия уже бится стал. Если бо роспустно живущую вдову апостол Павел, к Тимофею пишучи: «яко жива умерла», — тѣм судом декретовал, кольми паче если кто не есть во церкви и не есть общей любви, единости, братства, и не есть сполечник в причастии божественных и страшных тайн тѣла и кровѣ христовы, и не есть единомыслен в здравом и 168


чистом исповедании правое, соборное и апостольское божественное церкве вѣры,таковый во истинну живо и вѣчне умер; если же и тѣлом движется и ходит и не абие ведомая смерть телесная ему последует, не бо та ведомая смерть, по Давиду, которую на грешных приносит, мовлячи, «яко смерть грешнику есть люта», но есть еще — ох! — над тое ведомое лютейшая оная вечная, о которой Христос рече: «Яко не убойтеся о убивающих тело, душу же не могущих убити, убойтеся же того, иже власть имать дупло и тело убити и во геєну огненну вечную воврещи». Та смерть люта и лютейшая от лютою, которою от бога отлучити вѣчне свое чадо в тму кромешную хощет, по гласу Исаия пророка, яко же рече: «Да возмется нечестивый и да не видит славы господня». Тая смерть лютая и о той смерти в жизни сей старатися должни есмы, яко да не отпадем славы божия. «Нуждно бо есть царство божие и нуждницы восхищают е» и «яко великими бедами и скорбми подобает нам входити в царство небесное», — рече Павел. А яким способом старатися о то потреба? То есть первое: основатися правдивым исповеданием веры, в церкви основавши же ся, будоватися заповедьми, евангельскаго повеления дѣлы, збудовавши же ся — совершитися, то есть по истиннѣ и за истинну готовы быти смертию печатовати. Егда час призовет и диявол своих учеников и гонителей на истинну воздвигнет, тогда и от таковых плодов покажися быти истинною насажден в церкви, без которой никто никако же будоватися на спасение, плода сотворити и жизнь вечную получити не может, если восхощет, аще бы и тело зжег и языки не только поземными и латынскими, — начат латыня храметь, молвячи: «хто не учил по латыни, глупый есть и незнанный» — але и ангельскими глаголал, — всуе и безмездно трудится, тѣнь гонит и на вѣтр уповает. Во единости бо церковной основана есть любы догмат, вѣра ту царствует, надежда ту даскальствует, смирение ту гобзует весь добродѣтелный собор, ту Давид певец сыном церкви припѣвает, играся духом: «Се коль красно и добро речено, еже х^ити братии вкупѣ» и Дамаскин: «О сем бо господь обѣща живот вѣчный». О блаженная купо, о всечестное братьство, о преславнѣйшая единости, кто тебѣ отлучается, кто тебе отвращается, кто от тебѣ утѣкает, кто на тебѣ борет, лжет, хулит, кто тебѣ ненавидит и тобою мерзит, — да будет проклят нынѣ и во будущий вѣк. Аминь.
169


Раздѣл З
Рекл Скарга: «По чем правдивую церковь божию познати и которые суть наипевнѣйшии знаки тоя?»
Напред вѣдомость. От сего третьяго раздѣла и до послѣдняго зри, зрителю разсудный, что будует про- повѣдник латынский Скарга и который род ушиковал на прещение миролюбной Руси. Если не можеш быстрым оком разсуждения прозрѣти, я тебѣ кратко все раздѣлы тѣ зовомого роду гананием ознаймую или оглавлю. Будова- ние того роду то есть: будует Скарга Вавилон — Рим; становит и именует Науходосором короля польскаго; Навхо- доносор ставит выше своего достоинства одушевленнаго идола папу; посылает проповѣдники езувиты, абы все поклонилися папѣ. Услышавши же руские князи и паны повеление царево, а наибольше писк, шум, вопль, лики, свирѣли, гусли, тимпаны и всю музыку роскоши свѣта сего, поклонилися папѣ; трие отроцы же иерусалимского плѣна— убогие русинцы — поклонитися не хотѣли, мовячи: «Жив господь бог наш, им же создани быхом и живем и движемся. Идолу поклонитися не хочем и богу земному паче небеснаго не служим». Тогда разярився Навходоносор, кроль польский, повелѣвает разжещи пещь бѣд, скорбий, гонений и всяких досад лютых на трие отроки, останка народа руского, яко да сим волю бѣдами на поклонение идола преложит. Да тут ставши со Златоустом вас, останка народа руского, утвержаю. Невмѣтаемы бутьтѣ! Да вовергаеми претерпите пещь бѣд лютых, тогда узрите вометаемых — сожегаемых, а себѣ — спасаемых, тогда узрите хлад и пришествие ангелово, и проповѣдники езувиты изчезаемы, и царь Навходоносор посрамляем и на поклонение истиннаго бога прелагаем. Той есть порядок всѣх тѣх роздѣлов, от Скарги улѣпленных. Еднак на тот третий роздѣл, без притчи, сущее на сущее отповѣм, с которого сразумѣете всюды по всѣм той книжцѣ скаржино сограждение, яко тѣнь и вѣтр лжи есть, а не власная непоколебимая стоящая истинна.
Раздѣл 4
Рекл Скарга: «По чем правдивую церковь божию познати и которые суть напѣвнѣйшие знаки тоя?» Тут показует римский костел быти правдивый; приводит знаки на црд- 170


перте той правды, яко есть костел римский правдивый. То есть первое: от вызнание вѣры собору Никейского: «Вѣрую во единого бога», отдѣляючи от гѣретицтв и их само- вымышленных сект, нововынайденых вѣр и новозванных начал ников вѣры, новопроцвѣтающих и скоро угасаючих, в твердости мудрований не стоячих, часто крат переменею- щихся и сами с собою в разумѣнии не согласуючих, показуючи, яко римский костел, тѣх всѣх хромот и болѣзней еретических избѣгши, на добром и неподвижном фундаментѣ правовѣрия стоит; приводит уже знак, яко под единым строителем, владателем и шафаром науки и роду поземного разумѣния и согласия во нераздѣлном гласѣ вызнания о вѣрѣ и во всяком разумѣнию околодушного збавения латынский костел стоит; приводит уже знак, яко Петру от Христа реченное слово: «Ты еси Петр и на сем камени созижду церковь мою, и врата адова не одо- лѣют ей» в римском костелѣ гнѣздо имѣет, и для того то разширение в народѣх римского костела поел ѣду ет; приводит знак, яко вси вѣры угасли и уставают, только римский костел со своею вѣрою стоит, яко на апостольской науке и вызнанию фундован есть. Дотоле в том роздѣлу о правдивом костеле римском и знаках его рекл езувита.
Теперь я от стороны восточные церкве православных християн молвити буду. Тут стань, судия прочитателный, посредѣ между нами и зри оком чистое мысли и разсуждай, если правду молвити буду. Обьявити бо хочю беспору, что есть правда в скаржинных речениях и что есть ложь. О познанию церкве правдивой он рече, по чему ее познати быти правдивую и от которых знаков. Слышал еси, яко римский костел правдивый именует от тѣх знаков, который ту поменил, то есть от вызнания вѣры собора Никейскаго, от свободы еретических наук и превратностий, от единовладства па- пѣжового и согласия по всѣх сторонах латынского послушенства, от перваго фундаменту — Христа, на нем церковь будовати обѣщавшаго, от розширення римской науки по всѣм свѣтѣ, от «иже всѣ вѣры упали, толко римская стоит». И еще остало в других роздѣлѣх знаков нѣкоторых, от Скарги реченных, на познанию правдивого костела римского, но нам досыть и сими познати, если есть правдивый, и на сие знаки отвѣщати истинну, а не ложь.
На тое Скарзѣ так отповѣдаю. Яко не на тѣх знаках, которых еси помѣнил, ксенз Скарго, прав-
27/


дивую церковь правдивой веры познавати потреба, але по других, по тех, которых тебе помЄнити хочю. Который же то суть правдивые знаки правдивое церкве, зри и разсуждай, прочитателю мудрый.
То есть 1 знак. Яко подобает правдивой церкви христовой в борбе вставичной от диявола и ему служачих дух злобы и человек, по свидетельству апостола Павла, быти, который, видевши поднебесные духи, то есть лукавые бесы, яко неусыпно на правдивой веры истинных християн подвиг имеют и в борбе не почивают, утвер- жает и научает нас, каким способом с ними боротися и воевати и какою бронею и яко вооружатися, спотыкати и побѣждати. Обычай, закон и цвечение нам явное пока- зует и изобразует и приводит, ко ефесеом пишучи тако: «Прочее же, братия моя, возмогайте о господе и в державе крепости его; облецетеся во вся оружия божия, яко воз- моіци вам стати противу кознем диявольским, яко несть наша брань к плоти и крови, но к началом и ко властем и к миродержителем тмы века сего, к духовом злобы поднебесным. Сего ради приймете вся оружия божия, да возможете противитися в день лют и, вся содеявше, стати. Станете убо препоясани чресла ваша истинною и оболкшеся во броня правды, и обувше нозе во уготование благовество- вания мира. Надо всеми же восприемше щит веры, в нем же возможете вся стрелы лукаваго раждеженныя угасити и шлем спасения восприимете и мечь духовный, еже есть глагол божий». То есть первый знак правдивое церкве божие: на ню вставичная борба от лукавых духов и знак им последуючих человек.
Знак 2. Яко подобает церкви божией правдивой от диявольских слуг преследованной быти, еднако звитя- житися не дати, аще и со смерть на брани поднятися прилучит; Христос рече: «Несть раб болий господа своего; аще мене изгнаша, вас изженут» и прочая; и паки: «Сия глаголах вам, да не соблазнитеся. От соньмищь их изженут вы, но приидет час, да всяк иже убиет вы, мнится службу приносити богу, и сия сотворят, яко не познаша отца ни мене». Павел к Тимофею рече: «Вси бо хотящей благоверно жити, о Христе Исусе гоними будут; лукавый же чело- вецы и чародее преуспеют на горшее, прелщающе и прел- щаеми».
Знак 3. Яко подобает церкви правдивой христовой в последних часех века того во умаление приходити от 172’


побѣды князя мирскаго и оторвания себѣ годных на службу свою множество много; Христос рече: «Внидите узкими враты, яко тѣсен и прискорбен путь, вѣдый в живот, и мало их есть, послѣдствующе им; широк же и пространен, ведый в погибель, и мнози суть идуще по нем»; и паки: «Молися быти от малых; скудно бо есть благое»; и паки: «Не бойся, мое малое стадо, яко отец небесный благоизволил вам дати царство небесное».
Знак 4. Яко подобает правдивой церкве христовой ненавидимой от мира и мирскому князю служачих быти; Христос рече: «Ненавидими будите имене моего ради» и «аще от мира бысте были, и мир убо свое любил бы; но аз избрах вы от мира, сего ради мир вас ненавидит».
Знак 5. Яко подобает церкви божией правдивой крест носити и нищету любити; Христос рече: «Аще кто хощет вслѣд мене ити, да отвержется себѣ и возмет крест свой и послѣдует ми», и «любяй душу свою погубит ю, а не любяй душю свою во жизни сей в живот вѣчный сохранит», и «аще хощеши совершен быти, иди продаждь имѣния своя и даждь нищим и имѣти имаши сокровище на небеси», и «аще кто не отречется себе и своих, не может быти мой ученик».
Знак 6. Яко подобает церкви божией правдивой в мирскую премудрость глупой и нехитрой и во всем неискусной быти; Павел рече: «Не бо посла мя Христос крестити, но благовѣстити, не во премудрости слова, да не испраз- нится крест христов. Слово бо крестное погибающим убо юродство есть, а спасающимся же нам сила божия есть, писано бо есть: погублю премудрых премудрость и разум разумных отвергуся. Гдѣ премудр? Гдѣ книжник? Гдѣ совопросник вѣка сего? Не обуй ли бог премудрость мира сего. Понеже бо во премудрости божией не разумѣ мир премудростию бога, благоизволи бог буйством проповѣда- ния спасти вѣрующая. Понеже бо июдея знамения просят и еллины премудрости ищут, мы же проповѣдаем Христа распята — иудеом убо соблазн, еллином же безумие, самим же званным, июдеом же и еллином, Христа, божию силу и божию премудрость; зане буее божие премудрѣе человѣк есть и немощное бога крѣпчае человѣк есть. Видите бо звание ваше, братие, яко не мнози ли премудрии по плоти, не мнози ли силнии, не мнози ли благородии, — но буия мира избрав, да премудрыя посрамит, и немощныя 173


мира избра бог, да посрамит крепкая, и худородная мира и уничиженная избра бог и несущая, да сущая упразнит,— яко да не похвалится всякая плоть пред богом. Из него же вы есте о Христѣ Исусѣ, иже бысть нам премудрость от бога, правды же и освящение и избавление, да яко же пишется: «хваляйся о господѣ да хвалится» и «Да никто же себѣ прелщает. Аще кто мнится мудр быти во вас во вѣце сем, буй да бывает, яко да будет премудр. Премудрость бо мира сего буйство у бога есть».
Знак 7. Яко подобает правдивой церкви божией и тѣ нижереченные плоды в себѣ всюды множити, и овощи оны учинком явным родити, и тѣм блаженством укра- шатися, которым Христос учениками ему быти хотящих ублажил, молвячи: «Блажени нищии духом, яко тѣх есть царство- небесное; блажени плачющии, яко тии утѣшатся; блажени кротции, яко тии наслѣдят землю; блажени алчющии и жаждущий правды, яко тии насытятся; блажени милостивии, яко тии помиловани будут; блажени чистии сердцем, яко тии бога узрят; блажени миротворцы, .яко тии сынове божии нарекутся; блажени изгнани правды ради, яко тѣх есть царство небесное; блажени есте, егда поносят вам и изженут вы и рекут всяк зол глагол на вы, лжуще имени моего ради, радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа есть на небесѣх». Тѣ плоды зрелые во церкви божией правдивой всегда родитися имѣют, и по таковых знаков вышереченных и плодѣх ниже- изображенных церковь божия правдивая познаватися должна есть. То ся рекло о знаках, которыми познавается правдивая церковь божия.
Теперь, хто в той церкви и которыя родове находятся, молвити буду и самими знаки и явнымсвѣдоцством вѣ- домым покажу. В той церкви гнѣздятся и основаны суть родовѣ вси, назвиском зовомые восточной вѣры правовѣрные и православные християне, то есть грѣки, Русь и другие вси языки, под титулом вѣры восточной и того православного имени сѣдячие, судного мудрования и вызнанию собора Никейскаго, от соборной апостольской церкве сложенного, вѣры, закона, порядку и науки соборной и апостольской церкве держачися. Аже бы еси знаками совершенными увѣрился, яко те, а не другие истинною в церкви правдивой христовой знаходятся, кратко ти покажу.
174


Знак 1. Яко диявол, князь мира сего, со своими войски, воздушными и поземными, ему подлеглыми, на православных восточной вѣры так нагло и гвалтовне борет, яко уже ледво их часть нѣкая в православной вѣре между роды, восточной вѣры послѣдующими, остала. Он их своею хитростию и ремеслом мирскаго и поганского мудрования прелстил, змамил и возлюбити вѣк сей дочасный покорил и ошукал, яко то явно в Лядской земли от отпа- лых князей и панов руских со духовно зовомыми, тѣлеси же мудруючими, епископы от православной вѣры познати и видѣти можеш. Других, простѣйших, той же майстр диявол, своими органы владомыми, силою, мученичеством и розмаитыми бѣдами от православной вѣры оторвавши широким и пространным путем ити накеровал и всех во свою овчарню погибелную согнал и совокупил.
Знак 2. Яко православные восточной вѣры нѣвол- никами суть во мире сем, ибо Христос господь их со своими учениками неволниками были, и рече: «яко царство мое нѣсть от мира сего», и повелѣ Петру дань давати власти мирской и прагнучим чести седателное рекл: «Яко ищущие чести, власти и насильства — сии языческий образ носят. Между вами же, моими ученики, смирение да царствует. Хотяй быти велий, да будет мний, и хотяй быти первый, да будет послѣдний».
Знак 3. Яко православные от всех, миру сему служащих, ненавидимы суть и ся исполняют от бѣд, яже рече: «Ненавидимый будет имени моего ради».
Знак 4. Яко православные в мире сем во всем убоги суть и сей слѣд христов и апостольский проходят.
Знак 5. Яко православные восточные вѣры в мирскую мудрость убоги и скудны, ибо Христос со своими ученики в мирскую мудрость убог был и на прошение пилатово «ты ли еси царь июдейский?» не великие орации протягал, глаголюще только: «ты рече».
Знак 6. Яко православные восточные вѣры от всѣх язык, мирскому князю служащих, всегда преслѣдования терпят, хулящий их поносят, лжут на них, смѣются им, ругание, бесчестие приводят, гонят, бьют, мучат и убивают их; тое явно всяк видити может, иже нѣхто другий, только православные восточные вѣры, наченши от Христа, по апостолѣх и до днесь, тот слѣд держат и крест христов от рода в род без всякаго вонтпеня статѣчно несут и то ся в православной церкви христовой или дѣл нескутком 175


находят. Тое ся речет, по чем праведливая церковь божия и которое ее знаки, и хто нынѣ в православной церкви ся обрѣтает.
Теперь против правдивому костелу римскому, от Скарги званному, и на те знаки, которыми его, яко есть правед- ливы, познати повелѣвает, ретко глаголати буду и показати тако жь хощу самыми знаки скаржиными, яко вмѣсто праведливого есть тако глубоко-лживый костел римский, иже его с той глубины ложное нихто во вѣки не возмет, иж на вселенском позорище суда христова ложная хвала его, яко есть праведным, на срамоту и укоризну вѣчную всем обнажитися хощет, а нынѣ паки хвалит и прехвалит.
Рекл Скарга: тые знаки правдивого костела римского — то есть перво, яко на визнаний ницейское вѣры неотменно костел римский стоит. То есть правда щирая и всѣм вѣдомая лжа. Разочти лѣта от перваго, Никейскаго собора до седми соборов и от седми соборов до преницованья собора Ницейскаго вѣры, колько вѣк протекло не отщепившимся и оторвавшимся от соборной апостольской церкви и единогласного мудрования с восточными. Тогда себе вѣру о святом духе и от сына исходящем и другие ереси, яко опреснок, пуркаториум и протчие басномудрия во своем лживом костеле латынский род з боготворенными папами соградили, за што их святые отцы, отискавши, навпоминали, приводили, ис той клятвы седьмисоборное за преницо- ванье вѣры ницейское воздвигнути хотяще. А когда их в том неприклонных и гордых увидели, тогда их от соборной церкви, яко гнилы уд от здраваго тѣла, отсекли и проклели, — яко о том щиро в лѣтописцах греческих и от греческаго на словенский язык переведенных, любимый прочитателю, найдешь, гдѣ час и способ латынского отщепенства и особы, которыми ся тое ницованье во вѣрѣ делалось, достаточне познаешь. Теды о том на сей час писанном бавити потребу не вижду. Только на ложь сию удив- ляючися безстрамне реченнаго живота исусового проповѣдника евангельского воззывати буду тым способом. Тое есть правдивый костел твой, езувито, яко да от костела своего ложь износити и Ницейскаго собора вызнание вѣры непременно держати хвалишися? Или не вѣруеши Христу, яко излишнее «ей, ей» и «ни, ни» от неприязни есть? Чем же, тѣ оставивши «ей, ей» и «ни, ни» от неприязни, твой костел и тые лжи, внутрь панующии, покрыти лживою правдою хощеши? Глаголеш по том познати костел
176


римский правдивый, яко на ниценском вызнании вѣры стоит? А когда на никейском вызнании вѣры состоит, чем же ся с ниценское вѣры восточными православными християни не согласует? Который боящиеся оное себе нареченное клятвы: если убо той литеры один пункт нѣкоторы сложения ниценского от богословии вѣры премениты или отняты или приложити по своему вымыслу важити ся смел, да будет анафема, — тѣ и поднесь в непременности слогу вызнания вѣры неподвижно стоять. Чем же ся с ними не згожаеш? А когда ся с ними не согласует и премену у вызнании вѣры учинити важити ся еси смѣл, чем же лже- ши, яко на ниценском вызнании вѣры римский костел созиждаеш? О, безвѣстная лже! О, замтузе вшетечный! Цнотливою зовеш — будучи не знают ли вси. Неучтивая лже! Если ся и зверхнє яко цнотливую убиром и фарбами уматлюеши, але однакож от внутрь, яко вшетечна еси, всѣм явно се вѣдомо есть. По тому подобно и римский костел правдивы, яко не на ниценском символѣ стоит! О том первом знаку позналем правдиваго костела римского будоване.
Которы знак правдиваго костела римского рекл, езувито, яко вышше всѣх ереси твердо, непревратно и согласно по всѣх странах латынский костел состоит, а тое тым: папа сам над всѣми владѣет и сам что хощет, во всѣх созиждает, учреждает и исправляет, управляет и преправует, в чем никто ему сопротивитись не может, если похочет, яко един власть во всѣх имѣет. А на тот знак в познании правед- ливаго костела римского езовитѣ так отповѣдаю: той слѣд не от Христа и апостольские науки, латынниче, во свой костел, яко да один над всѣми владѣет, призвал еси, але явно всякому, здоровѣ имѣющему, яко от зверхнего мирского и поганского прагненья власти, достоинства, славы и чести свецкое тая хвороба гордое власти от духов лукавых поднебесных в твоем костеле лживом ся ушрубо- вала. Сам убо Христос, началник началнѣйший, тот слѣд: смиренномудрие, яко да не будет един над всѣх и два вышше всѣх, учеником своим созиждал.
Первое. Сам всѣм, а не одному ноги умыл и первость в послѣдности сам собою рабски, а не господьски всѣм изобразил.
Второе. Седалища вышше всѣх двом седѣти прагнучим долу извергл и языческим мудрованием таковое прагнение осудил, там же и декретом: «Кто хощет быти
12 1. Вишенський /77


болший, да будет мний, и первы да будет последний», — запечатовал.
Т р е т и е. Во святости, на волную страсть идучи, равно за всѣх, не за единаго, отца молил; не рече убо: «святи его», але «святи их, отче святый, во имя твое».
Четвертое. Во обетницы, отходячи на небеса, всѣм, а не единому, готовым быти оную силу, свышь- ше сходящую, духа святаго подняти заказал; не рече: «приими», но «приимите силу, нашедшу святому духу на вы».
Пятое. В самом пришествии тое посланное обетницы свышьше не на однаго, але на всѣх равно та благодать пролияся; «Вѣша бо, рече, вси апостоли единодушна вкупѣ»; паки: «Седе же на едином когождо их, и испол- нишася вси духа свята».
Шестое. По самом воскресении и звытязствии смерти и ада избурению на свидѣтельство всему свѣту всѣх равно, а не единаго, посылает, глаголющи: «Шедше, научите — а не «научи» — вся языки, крестяще их во имя отца и сына и святаго духа, учаще их блюсти вся, елика заповѣдах вам».
Седмое. По самом принятии духа святаго, хотящем яже дѣлом от господа повелѣнное сами собою апостоли преходити, что овца посредѣ волк на проповѣдь межь языки распуститися, не чинят между собою споры, брани, и того единаго начальства и заповѣдания, яко да будет один лутше, славнѣйший, угоднѣйший, честнѣйший, муд- рѣйший и праведнѣйший, но и все равный, и друг друга, по апостола Павла учению, от ненасыщенной любве честию больше себе творяху, и равно вси владѣют, и равно вси старшинствуют, и равно вси мудры суть, и равно вси учат и наказуют. «И став убо, рече, Петр не сам, але со единонадесятьми воздвиже глас свой, рече», и паки: «Слы- шавше се, народ умилишася сердцем и рѣша ни к единому Петру, но и к протчим апостолом: «Что сотворим, мужие братия?», и паки: егда крестишася и приложишася в день той душа, яко тре тысуща; бяху же, рече, крестящий во учении не петровом, но апостол. И всюды по всѣх глаголах и учений, если же и Петр трафунком в первых рече, глаголет — але тое: отрицаюся и старшинства себѣ не принимаю; але всѣх яко равны брат слушает и всѣм ся покаряет и от послѣдних штрофованья и обличения во своем еще недосконалом недостатку не отбѣгает, и Павла последнего 178


штрофованья терпливе износит, и скоро не на гордость старшинства, але на исправление согрѣшившего прибегает, и покаяние за то чинит, —который слѣд оставил: соборно один одного исправляючи, а не одному над всеми погански владѣючи — и по апостолѣх намѣстником апостольским. Если же и в поганских началствах и властех зверхних церкви христовой будучи, однако порядочно тако до християнского началства и власти дошел, законы, опи- саными апостольскими преданьми, в таиньствѣ обычаими свою повинность священническое власти цѣло и неотмѣнно сохранил. Так же в християнском началствѣ явный и доско- налный порядок, власть духовная управленна и не отменятся и порушати от своего комуждо должнаго хранения; соборное согласное учинение клятвою самая власть духовная связала, яко о том в канонах собора Ниценского и других соборов, щиролюбезный прочитателю, скутком самым дойдеш и познаеш некоторую вѣдомость о начальствѣ и порядку стану священнического.
Там тебя отсылаю, а теперь на езовитовых выроках и прейзреню правды его заумедлити хощу: испытовати его буду тым способом. И того ради вышее, рек, езовито, той свой костел римский быти разумѣеш, яко один над всеми владѣет? И того ради правдивый римский костел назватися может, яко един всѣми учреждает и управляет, научает и росказует, куда хощет один, туда всѣх волею своею керует, — которому одному нихто от послѣдующих ему волности ни в чем сопротивитися не имѣет, добре один над всѣми наукою и росказанием зверхности, аки вол- ность имѣяй над всѣми, яко сам хощет изволити, владѣет? Я то тако мнѣмаю или вѣрую, яко то есть главнѣйшая и от всѣх ересей нечистая ересь, яко один, равный всѣм калом, перстию и тлѣнием, кровию и тѣлом, рождением и смертию, грѣхом и падением будучи, — над все выдрал и себе самого обоготворил и яко идола почтити узаконил, а других всѣх под свою неволю и послушенство гвалтов- ностю — что во всѣх росказует. Толко тот один, — а не покорою христовой и крестоношеньем, терпѣнием покорил и поневолил. Может ли быти болшая ересь от той ереси и превратность от той превратности, которою римский бедный костел страждет, разсуждай добре, прочитателю, присмотри добре тое глубокое падение костела римского, которого во вѣки востати и воздвигнутися от того падежа гордостного и властолюбного не может. Ато чем? Для 12*
179


того, йж тот угодны, обоготворенны и Доволной в подобие христово смиритися от тоей власти и начальства не хочет. А гдѣ же тѣ то имѣют латынники учение и смирение христово во твоем правдивом костелу и местѣ? Который рекл: «Если хто хощет быти велий, да будет мний, первый — последний, яко сын человѣческий не прииде, да послужат, но да послужит и дати* душу свою за избавление многих»? А как намесник христов и приемник петров честный один папо, зачем же разоряет порядок весь, от Христа и Петра изображенный? Они убо не сами едиными были, але имели други и братью; Христос рече: «Вы друзи и братие моя есте»; Петр паки во своем соборном втором послании учит и росказует, да бы Павла послушали, признаваючи ему болшей разум в даровании духовном премудрости, нежели он был, — рече: «Яко же и возлюбленный наш брат Павел по данной ему премудрости написа вам, яко же и во всѣх своих посланиях глаголя в них о сих, в них же суть неудобь разумно некое, яже ненаучении и неутверждении развращают, яко же и протчая писания ко своей им погибели». Видиши ли Петра, латинниче, яко не приписует себе пое- динкового началства, але брата своего лутше от себе слушати велит и радить, а тѣ не хотят, да имать други и братию в поспѣшествование спасения всемирнаго, толко еси с папою один. Видеши ли, яко тот след правдивой церкви христовой — смирение и нищету духовную латынники еси утратили, радость, властолюбие, могущество и славу мирскую ухваляючи. А когда не по христовому и петрову изображению в церкве христовой седиш, владѣеш, учиш и наказуєш послѣ дующих ти, то ся маєш звати, костел римский, лживы, а не праведливы. Что же за чюдо, яко согласны твои латынники по всѣх странах суть, когда о правдѣ искати и исповѣдати не смѣют? Абовѣм страха того единаго сего боятся и того единаго росказания излетали доброго без разеуждения скорого, яко земнаго бога, веруют и ухваляют. Але повѣдай тут, езовито, в чем суть согласии твои латынские народове: в заповѣдех ли христовых и добротворению и евангелской науке или только у вызнании папиных усмотрений? Не явно ли всему свѣту есть, яко только в папину главу и насильство вѣрованью согласии твои латынники суть, а в плодоношению християнства от всѣх язык латынский род и вшетечнѣйший, нестаточ- нѣйший и гордѣйший есть’Тое ли согласием в латынском родѣ зовеш, езовито, яко папу всего мира главным зовут 180


и за тое имя начальное сокровенно заставляют? То есть согласие поганское, езовито, а не християнское согласие есть. Да будет в любви, вѣрѣ и уповании на бога жива, сердцѣ и душа едина по изображению вѣрных, яко в «Дѣянии апостольских» пишет; ибо рече: «Вѣровавших сердце и душа едина; ни един от них помышляше свое быти, но бяху их вся обща». Что же тое паки смѣеш твердити праведливы костел римский, езовито, выше всѣх ересей, неотменный и неподвижны, — когда што час, то новина, что год — отмена; что вымысл, что скуток праведливы от того единаго, всюды ся в послушенствѣ яко что вѣчнаго разсѣвает и за устав спасителны глаголы самосмысленные з запрещением непреложным держати и хранити заказует?Яко же неподвижно правдивую вѣру прени- цовал, а когда неподвижно правдивы костел римский? А чем же неподвижно правдивый костел римский? А чем неподвижно правдивые сакрамента поламал? А коли неподвижно правдивы костел римский, а о чем же и в правдивом календари отмену учинил? А когда неподвижно правдивы костел римский, а о чем же правдивые все уставы, законы и учреждения, славословие, похвалы, молитвы, пѣсни, духа святаго дѣйством богоносными отцы сочиненны, згвалтовал и в шидерскую, машкарскую и комединскую игру хвалу божию претворил? Видеши, боголюбны прочитателю, яко от того знаку, по котором езовито правдивы костел римский, яко неподвижны, неотменны и выше всѣх ересей стоит, познавати повелѣвает. Лживы костел римский, яво сие находится; ато тым, иж всегды безпрестанно отменяет вь ереси. Присмотрися добрѣ, — яко и в том знаку Скарга солгав, чем ся похвалил.
Паки и тот знак неправдивы костел римский призывает езовито, еже Христос Петру рекл: «Ты еси Петр и на сем камени созижду церковь мою, и врата адовы не одолѣют ей» и потом, иж Петр в Римѣ убит, стал правдивы костел римский — называет. Тым удивляйся до конца той жидовской слѣпотѣ латынского рода, любимы прочитателю, яко латыня обуя в мирской и поганской премудрости, яко божие разума духовнаго отняти и вместити на познание истинны никако же не могут. Але спрошах бы у тебя, прегорды богослове или празнослове латынский, чем ся тое ухваляеш Петром? Который имѣеш жребий со оным? Или убо его ученик?Если же еси его ученик, покажи ми на себе подражение его, покажи ми плоды его, покажи ми 181


во своем в костелу петрову правду и вѣру, любовь, убоз- ство, страсть, крест и смерть., Поистинне Петр паки же умре. А ты нынѣ, латынниче, истинну гонишь и со убийцами петровыми, истинно имя петрово носящих убыти под- визаешися, и убиваєш, и всем промыслом душевным и тѣлес- ным о тое ся стараеш, и короля на тое, да ся тираном на истинну, яко Нерон на Петра учинил, приводиш и еще, убивши, и плаката не повелѣваеш.
«Терпите, сие угодно пред богом. На сие убо и звании бысте, зане Ису с пострада за нас, оставль образ, да послѣ- дуем стопам его; иже грѣха не сотвори, не обретеся лесть во устнѣх его.Ижеукаряем противу,не укоряюще; стражда, не прещаше, предаяше же судящему праведно. Иже грѣхи наша сам вознесе на тѣле своем на древо, да, от грѣх изба- вившися, правдою поживем» и протчая; паки: «Христу убо пострадавшу плотию, и вы в ту же мысль вооружитеся» и протчая; паки: «Аще укаряемы бываете о имени христовом, блажени есте, яко славы божий дух на вас почивает, оными убо хулится, а вами прославляется. Да никто убо от вас постраждет, яко убийца или яко тать, или яко злодѣй, или яко чюждь посетитель, — аще ли же яко християнин, да не стыдится, но да прославляет же бога в чести сей. Яко время начати суд от дому божия. Аще ли прежде от нас, кая кончина противящимся божию евангелию? И аще праведник едва спасается, нечестивы и грѣшны гдѣ явится?» и прочая. Паки во втором: «Сие прежде видѣвше, яко придут в послѣдние дни ругатели, по своих похотѣх ходящее и глаголюще: где есть обѣтование пришествия его? Отнележе отцы усопша, вся тако пребывают от начала создания. Утаит убо ся им, сие хотящим, яко небеса быша исперва и земля от воды и водою составлена божиим словом, тѣмже тогдашний мир, водою потоплен быв, погибе. А нынѣшняя небеса и земля, тѣм же словом сокровенна суть, огню блюдома в день суда и в погибель нечестивых человѣк. Единако же сие да не утаится вам, возлюбленны, яко един день пред господом, яко тысяща лѣт, а тысяща лѣт, яко день один. Не коснит господь обѣтование, яко же некий коснение мнят, но для того терпит на нас, не хотя, да ими кто жь погибнет, но да и вси в покаяние приидут. Придет же день господень, яко тать в нощи, вонь же небеса убо со шумом мимоидут, стихия же сожигаемы разорятся, земля же и яже на ней дѣла згорят. Сим убо всѣм разоряемым, кацѣм подобает быти нам во святых в пребываниях 182


и благовѣрных, чающе и воскорѣ быти желающе пришествия божиего дне, его же ради небеса жегома разорятся и стихия опаляемы растаются? Небеса и землю нову по обѣ- тованию его чаем, в них же правда живет» и протчая. Присмотрися добрѣ, римски богослове, первому образу и ученику и науцѣ: странник сы и нас странниками зовет и учит мир возненавидѣти и от пожадливостей телесных, которые воюют на душю, отбѣгати, а ты сопротивно учению петрову, яко на самого Петра борешь, сопротивно дѣешь, учишь и наказуешь, сам ся любишь и власть поганскую с папою гонишь, и да будешь не странник, але пан и дѣдичь вѣчны, ту на земли глава всемирная и один над всеми быти прагнешь и о пожадливости того папы и гордости, абы во вѣки от рода в род в родѣ латынсксм не угасла, всею силою душа и мысли старание чиниш, трудишися, день и нощь о том промышляет, — но хвала божия истинная на земли не оскудѣет, но и папина безчестная слава неумаленна будет, подвиг во вѣке сем преходит и все писма на тое превращает и ницуеш. То ли тое правдивы костел римский, езовито, яко Петра изгоняет, правду Павлову с петровой, яко сопротивно истинному учению Петровому ложь смысляюще, люд християнский прелщает и изводит, и фарбами смачными вместо правды сверху по- казует, а внутрь ядом смертелное лжи дышаще нагло убивает и в неверие поганское, от бога жива правовѣрных отталгавши, притягает и в муку вѣчную отсылает. Видеши, боголюбный прочитателю, яко костел римский от того знаку, Петром похвалнаго: «Ты еси Петр и на сем камени созижду церковь мою, и врата адова не одолѣют ей» — лживы есть и будет во вѣки, если ся до покоры христовы не возвратит. Знаем, яко рекл Христос Петру, а не нынѣшнему миролюбцови папе: знаем, яко «на том камени созижду церковь», — а не в Риме; знаем, яко «врата адовы не одолѣют», — але восточных, которые науку петрову, яко будучи странницы в жизни сей, а не дѣдичи, вмещают, которые росказание петрово, отгребаючися от плотских похотей, яже воюют на душу, сохраняют, которые власти духовное петровой подражают: старейшие над повинующимся гордейскими, вышными, лутшими, славнѣйшими и главнѣйшими не показуют, але еще ся им, яко дѣтем ненаказанным образ от себя даючи, смиряют, христово повелѣние «хотя быти первы, да будет последни, и хотя быти болий, да будет мний» исполняют, —тѣх тое истинное есть Петр, 183


а не римских; тѣх тое истинная есть вѣра фундаменту петрова, а не римская; тѣх то врата адова не одолѣют, а не римское, тые страждут от розмаитых бѣд, гонения, томления, мучения, убиения; их вѣры князь мира сего адовыми вратами захватити и звытяжити в затвор своея прелести не может, а латынский род давно уже с своим костелом адовыми враты затворен и, на погибель вѣчную запечатован есть еще от того часу, когда, от восточной вѣры и покоры христовы отвратившися, князю вѣка сего поклонился и в жизни сей гобзовати славным, мудрым и гордым быти изволил. А если хто жестокосерд и не вѣрит моему речению, сам досведчит и узрит их латынски костел во лжи сей,и лжа посреди его и над ним царствует, и в вѣрности будет. О том знаку петровом рекло ся доволно.
Паки и то за знак правдиваго костела римского приводит езовито, яко ся умножил и распространил по всем свѣте. Тем знаком юж не на Петра борбу нарековал езовито, але на самого Христа. Сам Христос, творец на небеси и земли, рече: «Молим быти от малых; скудно убо есть благое», и «Не бойся, малое мое стадо, яко отец небесный благоизво- лил дати вам царство небесное», и «Внидете узкими враты,' яко широк и пространен путь ведет в погибель, и мнози последствуют им». Рече бог и его ученицы, и апостоли сви- дѣтельствуют, яко в последних часех та главная добродѣтель — любовь изсякнет, благочестивая вѣра оскудѣет и истинная правда убудет, злоба же и лжа всѣх опанует и гору возмет, и все сие должно прилежат. А езовито уже и на самаго бога Христа лжу творит и потому свой костел римский правдивы познавати повелѣвает, яко ся распространил и умножил. Але паки повѣдаю их тебе, езовито, в чем ся твой костел римский распространил по всем свете и умножил. Как убо речеш — и во истинну, и благочестно, и покоры христовой образу и подобию! Не явно ли всему свѣту, яко во лжи поганской, гордости, власти, славе, богатьствѣ и любви свѣта сего твой ся костел римский распространил и умножил! Что за чюдо умножению и розширенню твоего костела, когда сей вѣк часный возлюбили, когда все распространив™ и широким гостинцем в погибель вѣчную странствовати изволили, когда все со лжею и роскошею мирскою тут на земли мешкати изволили! Не чюдо таковому распространению латынскому по всем свѣте, абовѣм князю мира сего служат, которы своих в жизни сей славою, честию, богатьством и достоинством вѣнчает!
184


И от того самого знаку, боголюбивы прочитателю, по христову и апостольскому о последних часех изображению, лживы костел римский познати можешь; — яко вси охотою до него бежат, вси до него квапят, вси его любят, вси себе им смакуют. Тот самый знак да тя увѣрит, любимы прочитателю, яко костел римский лживы есть; скудно убо есть благое их находит содержатися доброго изволяючи. О том знаку доволно.
Паки тот знак на познание правдиваго костела римского приносит езовито, глаголюще, яко вси вѣры еретические угасли и утаили и отмену в своем их мниманию подняли, толко костела римского, яко апостольскаго вызнания фундаменте, отдавна и до того часу неотменно и крепко состоит. Присмотрися в том конечном слове и знаку его, любимы прочитателю ,— костел свой римский правдивым показати хощет, але глубоко и тое лжет и ани на страх божий, ани на будущее позорище и обличение суда осмот- ритися не хощет. Добре рекл еси, езовито, признаваю ти, яко еретическия вѣры ся мешают, отменяют и уставляют. Чем же забыл правдивэе церкви восточное правдивую вѣру? Атоли не тая костела римского вѣра, але восточная ни в чем непременна, непорушенна, чистая, от самаго Христа камени и каменнаго фундамента, петрова исповѣ- дания с протчими апостолы фундованая, и поднесь, яко древо при водах, в бѣдах мира сего цветучи, непоколебимо стоит и отмены в целости терпѣния ни в чем не относит; и штурмы и гуфы прирожаючися, яко пена от камени, от- такуют и исчезают, а вѣра церкви восточной ран фалши- вых в своей твердости истинного мудрования не принимает. Чем же ся, латынниче, мать свою церковь восточную увидев, только римский костел поминаєш, а восточную еси вгордил, испытоваю тебе. Не от той ли матери свѣтом благовѣрия римский костел ся воспитал? Если речеш, яко не от церкве восточной римский костел ся породил и воспитал, то еси, латынниче, во своем костеле римском бенкарть и не добраго ложа сын. А если признаєш, яко церковь восточная матка есть, чем же той сын маткин с костелом римским над матку свою, церковь восточную, старшим чинит? Не явная ли то есть ложь? Не прирожение ли учиш? Яко старшая—матка от детей; перво матка, потом детищь. Так же и тут: перво восточная церковь благовѣрием ся о Христѣ основанна, потом сына — римский костел породила. Убо церковь восточная, мати наша, и по- 185


днесь здрава и красна, тесным путем идучи, в спасаемых гобзует, латынски же костел, маткою своею згордевши и от матерняго промысла спасителнаго оторвавшися, бо- лезнею премудрости мира сего оболев и по широком гостинцы роскоши свѣта сего скитаетца и блудит и ему последующие множество много народы со собою в погибель вѣчную влечет. Оттого* жь явно солгал еси, езовито, яко толко римского костела вѣра состоит, а другие вѣры утаили и конец взяли. Атоли всему свѣту явно, яко восточная вѣра без фальшу и отмены всякой цѣло и неподвижно во своем фундаментѣ, от самого Христа основанном, стоит. Признаваю ти тое, езовито, яко и римского костела зовомая вѣра состоит, але показал есмь, иж пофальшованная и еще болше от других еретиков збутленая, яко в ней и фундамента крѣпости истинное не мало несть, толко самая ложь еретическая. Ибо прелесть от разсудных скоро уступати и познати ся может, понеже не имѣют ни священничества, а твоя лжа и ересь латынская, езовито, весь мир ознаймила, прелстила и во свою овчарню погибелную римскаго послушенства привлекла. Абовем называет, латынниче, вѣрным, и Ниценскаго собора лживым вызна- нием и священническою сукцесиею ся сверху покрыл, под которым плащем тя миролюбцы и погибелные сыновѣ вѣка сего видящи, вси ся тебѣ, славнѣйший, мудрѣйши и богатшщ папо, глава костела римского, поклонили, все к тебе прибѣгли, все твое роскоши свѣта сего мизернаго насытится прагнуть. Признаваю ти, езовито, яко римский костел стоит и поднесь, але так ведай, иж от всѣх ересей прехитрыйши, прелукавнующий, пребеззаконейши и прелживѣйши костел римский назватися может. Не согрѣшит нихто за таковое мнимание о римском костеле, яко его тое поменил есми. Никакоже не бойся, любимый брате и розсудны прочитателю, истинну убо апостольскую, а не ложь и речи мирские тое глаголю, исповѣданием на вселенское позорище суда христова явитися хощу.
Дотолѣ скончались знаки роздѣла третьего на познание правдивое костела римского, от Скарги реченные. А на другие роздѣлы, которы рядом Скарга отыскивал, взявши и приведши всѣх в послушенство костела римского и под власть того единаго, и похвалѣ сталицы римской, и от грецкой до римской согласия отступленю не пишу, зане все басни, лжа и мирского духа мудрование есть; тое лутше разсудити можешь, яко не о царстве вѣчном 186


христовом тое все книжку Скарга изслепив, толко о царстве земном и столицы поганской римской, стараючися всім промыслом, мирскаго духа премудростию о тое: яко за поган сталица римская продковала, так и ныні, во християнстві споганившися, абы предок старшинство и зверх- ность над всіми иміл. Того ради забавлятися прожными и непотребными сварами не хощу. Добре нам на том, любимы прочитателю, відати, когда на лживом фундаментѣ тая книжка основанна есть и лживою материею в заложении грунтовнейшем созиждати ся начала. Буди увірен добрі, яко у всім докончании того писания правды ника- ко же не услышишь, толко вшетечную и безвіетную римское курвы лжу, которую, если убо от главы и до ног хотіл обнажити и обличити по ряду, не одни таковые книжки, яко скаржные, але десять составити бы могл, а тое было ни єдину ползу на созиждение, толко на болціую зваду и вражду, яко ложь есть. Того ради зді лживаго духа его мудрование скончеваю.
А что поминает первых святых пап чюдотворцов и мучеников, которые в Римі были, и тіми похвалу себі латынски баснослов Скарга учинити хощет, тогда да знают латынскии мудрецы, яко ті не нынішних пап віры были, але восточных, и для того страдали и‘благодать чюдотворная в них дійствовала, иж доколь с восточными едино были. Тогда ся и мученики межь папами находили и того поединкового началства не слыхати было, толко братья равные и единомудренные папы римские с восточными патриархами были. А когда от восточных отпали, когда знашел ся в Римі тот один, и глава всемирная, и костела римского старший, тогда и мученики и чюдотворства между папами погибли и благодать духовная отлетіла.


ПОСЛАННЯ ДО ДОМНІДІЇ
ЧЕСТНОЕ И БЛАГОГОВЕЙНОЙ СТАРИЦЫ ДОМНИКИИ ИОАНН СТРАННИК О ГОСПОДЕ РАДОВАТИСЯ ЖЕЛАЕТ И СПАСЕНИЯ ПРАГНЕТ
Пишет до мене пан Юрко, яко от диявола пострадах зане до Унева отидох; вину же глаголет народную ползу в лучшем от добрых предразсуждающе; таже Христа приводит, яко милосердовав о народѣ и яко изводил их в пустыню не ради пустыннолюбия, но ради мучителныя и завистныя власти, да свободнѣ сѣмя слова о животѣ вѣчном посѣет; нынѣ же во градѣ, глаголет, проповѣдь не возбраняется, которую не отбѣгати, але множити потреба и прочая; показующе образ, и нас влечет в подобие, и если глаголу не послѣдуем, многа зла о нас: человѣцы вознеп- щуют, поносят, оклевещут и в соблазн отчаятелный впадут; и яко пустыня единому ходатайствует спасение, проповѣдь же многим. До здѣ оглавление сих словес и прочая. На сие глаголы, аще бы мы и отвѣщевати не потреба ни мало, свою совѣсть вѣдуще, да неприразимся богу, а не человѣком угодим, — обаче понеже друголюбнѣ глаголет, друголюбнѣ и отвѣщаю, не любопрением словес кра- сящеся, но истинну поискав и на среду принес в явление, невѣдущим разумѣти сим творяще.
И первое убо чудуюся сему, яко пан Юрко, ведяще естество человѣческое немощно суще, страстно, грѣшно и всѣми узами аерных духов злобы звязано, — без испытания, искуса, наказания, очищения, просвѣщения и свершения, по Дионисию Ареопагиту, не в чину недужных, але зараз вь здравых, очищенных, просвѣщеных и свершенных— человѣка творит и разумѣет. Их же другий 188


пи в снѣ искусом пройти не помечтав, сего пан Юрко на мѣсцы христовѣ, прежде исцѣления страсти, садит и христову честь отдает, глаголющи: «Христос тако чинил, и ты тако твори», и в то страстных принуждает и привлачит, дабы лживую славу носили и не от бога дѣло начинали, але человѣческому угодию (пекущиеся освобожденю грѣха) догаждали. В том пан Юрко сопротивляется слѣдови законному святых отец, — и есть то великая ересь — которые, яко сами на дѣла духа святаго, властию отправую- чиеся, не наскаковали, так и по себѣ будучим степенѣ до того благодатного дару починили и границу закопали, то есть яким способом имѣет боголюбец предспѣти до истиннаго разума и которыми образы, дѣлы, труды и подвиги, и которые знамения послѣдовати имѣют в совлечение вѣтхаго человѣка приходящему изобразили, и гдѣ есть конец, то есть достигшему в предѣл безтрастия, озна- ймили, таже, достигши оного безстрастного пристанища, ожидати повеления от бога на дѣло службы его, а не самому без помощи божия выскаковати на герц, остерегли. Бо если бы хто что начинати хотѣл альбо и начинал, а без бога, глаголят святый, таковый не толко ничтожь не успѣет, але еще в прелесть и ересь самозаконную впадет. Видиши ли, госпоже Домнйкие, як пан Юрко _не вѣсть нашего слѣда, по чину и степени к богу приводящего, але зараз на верховный христов степень вскочил и в гордость мнѣния (ползовати других себѣ неополеровавшим и страстей мирских несовлекшим повелѣвает) впал.
Присмотрися, госпоже, что пользуют их чернилом хитрости (а не духа святаго словесы) воспитанные школные казнодѣи, которые, з латинской ереси себѣ способ ухвативши, зараз школы, бают, проповѣдают и учат, а полѣров- наго и безстрастнаго жития не хочют и тот слѣд, изображенный святыми (по отправѣ школноѣ науки), отвергли. Первое, церковному послѣдоваиию в славословию, благодарению и молитвѣ непотребны суть, ни бо умѣют у церкви ни читати ани пѣти, только, яко и простѣйшие, без помощи церковной нуждѣ богохваления стоят. С котораго цвиченя и заживаня способом тым хитростным латинских наук не вижду ни куса: ни попа, ни диякона ани протчаго священническаго чина служителя, только если тые байки риторские знают, то тѣжь к басням досконалшим, родителем сих, то есть до латини, паки возвращаются и отходят: свойственное к своему духу влечется и прилепляет. Але 189


бым я радил нашим фундатором благочестия во Львовѣ: в первых, церковнаго послѣдования, славословия и благочестия узаконити, дѣтем научити; таже утвердивши сум- нения вѣры благочестивыми догматы, тогда внѣшних хитростей для вѣдомости касатися не возбраняти. Не бо аз хулю грамотичное учение и ключь к познанию складов и речей, яко же нѣцыи мнят и подобно глаголют: «Зане же сам не учился, того ради и нам завидит и возбраняет». Сей же глас, мню, в первых пан Виталий, казнодѣя волынский, отрыгал. Но аз о сем ничтоже печалую, ниже о поносѣ и уничижении брегу, ниже о лжи, завистным имѣнем налагаемой, смущаюся. Само бо существо тѣсного пути слѣда, ведущаго в живот вѣчный, да извѣстит когождо. Не бо о сромотѣ учащихся аз глаголю: да не отпадут благочестия, утверждаю, — еже пострадаша мнози, извѣстно вѣстѣ. Что бо бых завидети мел духов злобных поднебесных, аеровоздушных учению, в погибель влекущих, евангельский разум христов в помыслѣ вѣры вдрузивши и тесным путем, вѣдущим в живот вѣчный, пошедши, — сие знамение, яко лгут от зависти. Мнѣ бо довлѣет простый и нехитрый Христос, в нем же вся сокровища премудрости и разума. То подобно и на святаго Павла апостола нанесут хулу клеветницы, яко от зависти Павел остерегает колася- ны, да угоньзнут от тое поганское латынское науки, которые ся нынѣ в тую сѣть духов злобных поднебесных учения умотали, Евангелие повергли. Апостол Павел к колосяном тыми словы глаголет: «Братие, блюдитеся, да никтоже вас будет прелщая хитростию и тщетною лестию, по преданию человѣческому, по стихиям мира сего, а не по Христѣ Исусѣ, яко в том живет всяко исполнение божества тѣлеснѣ». Не бо, мню, яко от завидѣния наук Павел сие рече, но, да не увязнут в прелесть от христовы любве, остерегает. Тако подобно да мниши и о мнѣ, — о престрозѣ, яже глаголал. И не вѣдомость хулю художества, але хулю, што тепѣрЪшние наши новые руские философы не знают в церкви ничтоже читати, — ни тое самое Псалтыри, ни Часослова. А знать, если бы хто што строхи и знал, як южь досягнет стиха якого басней аристотельских, тогды южь Псалтири читати ся соромѣет и прочее правило церковное ни за что не вмѣняет и яко простое и дурное быти разумѣет. А тежь не вижу инших, толко простою наукою нашего благочестия воспитавшиеся, — тые и подвиг церковный носят и отправуют, а латынских басней ученицы,
190


зовемыи казнодѣи, трудитися в церкви не хочют, толко комедии строят и играют. И не дивно! Приведу притчю. Коли южь хто наказания внѣшняго строхи досягл, подобен коневи, в стайни хованному и на узах держанному, который, часу пролетного дождавши, коли траву ощутить и выпущен будет, не вѣда, як ся поймати даст от игранья, скаканья и шаленья ради своеволное владности. Так власне коли хто з благочестия догмат до латынского мудрования и хитрости выпущен будет, не веда, як его южь ухватит и обуздает и к благочестию привлечет. Бо есть так сладкая латынское прелести трава, иже еѣ воли на широком поли вкусивый своеволие заживати, нижли в стайни благочестия на привязех законных наилепшим овсом истинное науки питатися хочет. Там бо есть у латыни своеволя, там есть чистец по смерти мудрым безецником, вшетечником и роскошником, а у нас, дурное Руси, чистца по смерти немаш, только в терпѣливном страдании и покаянии прежде умер- тия. И для того в тѣснотѣ сей малы изволяют быти: всѣ ся на широту роскоши вергли и пастыря себѣ такого своевол- ника (и на широтѣ роскоший скитающиеся) имѣют, который таиньство вѣка сего сына погибелнаго изобразует, — по Павлу, к солуняном глаголющему.
Отожь, госпоже Домникие, нехай ся пан Юрко перво научит церковного чина и тайны его, а не зараз кого без воли христовы на христовом мѣстцѣ от своего мнѣния посаждает, глаголючи: «Христос так чинил или учил, и ты так чини и учи». Бо ся с того дерзновения все ереси в нас породили, и церковь воздушные духи сплюндровали. Иж не толко жебы хто уготований на степень церковнаго и духовнаго чина восходити мѣл дверми — нет! Але и тые самые дѣролазцѣ, наемницы, злодѣи, разбойницы, волци, драпѣжницы, пси, волхвы, чародѣе, всины, жолнѣрѣ, кровопролийцы, игрцы, скоморохи альбо машкарники, всяк вид злобы мирское прошедшие и естество обезчестив- шие, которые нашу церковь нынѣ опановали и под власть себѣ мучительски покорили, не толко жебы слѣда альбо порядку якого законнаго на входѣ сѣдалища власти церковное заживати мѣди, але гонятся и один одного для власти сану и позысканья имѣний и перебѣгают и упережают, власнѣ як конские заводницы для закладу. Что бо за чин в нашей церквѣ нынѣ на принятье стану духовнаго? Не тот ли, присмотрися и признай, если правду глаголю! Днесь кат, а завтра священник, днесь мучитель, а завтра 191


учитель, днесь корчмар и танцоводец, а заутра богослов и народоводец, днесь убийца, а заутра святитель и епископ, доднесь жертовал сатанъ всѣ время вѣка сего, а нынѣ пред олтарем предстоит и непостижимому божеству таиньст- вует и жертву приносит. Пытаю вас, не от сих ли ваш хитрійший Патій, которого ты, панѣ Юрку, хвалил и залицал! Розгни книги совѣстные и узриши, иж во уготованных чину не коснел и ни чернец ани страдалец не был, толко так же — днесь еретик и кашталян, а заутра намісник христов — именем, а не ділом, и пастырь — славы и чести віка сего, а не стада словесных овец и будущаго вѣка сотаинник.
Видиши ли, сестро Домникие, куды разумінье неправое низпадает и благочестие поруговает! Нехай же не выкладает пан Юрко христовых словес по страсти и своему угождению, але по правді. И мою пустыню да не уничижает, без которое и он сам (если схочет мира свлещися и памяти и жития страстного свободитися, по Василия Великаго писанию к Григорию Богослову) быти не может. А еже глаголет пан Юрко, яко Христос не изводил народ в пустыню разві нужди, для власти, проповідь возбраняющее, а ныні проповѣдь в градіх не возбраняется, — на тое слово отповѣдь пану Юркови: яко не толко я, ничтоже сый в очах людских, але подобно ино сам Христос с небеси, если бы звал, крест свой залецал и в пустыню изыйти (для очищенья помысла и навыкновенья брани бѣсовское) рос- казал, — подобно не только народа, але ни самого книго- чию народонаставника, пана Юрка, з логовиска мирского бы выторгнути не могл, бо ся добре напечатали смаки, юхи, шафраны, пірце и пирожные сласти на помыслѣ и угождению его. Обецую ти, что ся крестом христовым пан Юрко прелстити не даст и для него роскоши львовское не оставит. Кольми паче другий народ о пустыни не мыслит, от того жь тѣ и нас не зовут некого, бо бых не мирен был: довліет ми свой струп соглядати и к здравию приводити, а не других раздражняти-.
А еже глаголет пан Юрко, яко пустыня только себе спасает, а не других, — в том словѣ познаваю, иж пан Юрко на бѣглости речей толко разум свой забавляет и вішает, а власного разума и ведомости истинное во писании не досягает и відати не может, власні як шидерством о спасении говорит, глаголющи: «в пустыни себѣ спасает», — яко бы власні пироги, з ложа вставши, лацно ясти, так в
192


пустыни спастися. А того не выдает пан Юрко, что святии над всѣ чюдотворства спасти кому себѣ (не толко в градѣ забавном, мятежном и многомолвном, але и в самой пустыни, в памяти несмутной и отлученной будучи от мира) покладают. Исаак глаголет: «Болѣе воскресити душу свою от страстей, нежели воскресити умерших». А если же так великий подвиг на воскресение души от мирскаго страстного навыкновения, яко и над чюдотворную благодать ся судит, что же может быти болшого и потребнѣйшаго на свѣте, яко же спасти себе? За которое самоособное спасение душевное сам владыка Христос всего мира неспасаемаго неровна и недостойна спасаемой (и в царство небесное на- печатаной) души чинит. Отожь потреба пану Юркови постаратися о спасении, бо ему ни едина полза от науки других, если себѣ презрит и не спасет. И не может никто никого врачевати альбо учити, если наперед себѣ неуздоровит и не научит. Так же и в спасение жаден привести не может, если перво себѣ на спасаемом фундаментѣ не поставит. Атожь я бым и пану Юркови радил, доколѣ дышет, о своем спасении пилне постаратися, на христову науку не робити, але послушанием оной пленитися и оно слово апостольское в совѣсти своей пробовати, в которой мѣрѣ предспѣятел- ного разума стоимо: «Учай бо, рече, иного, себе ли не учити?»
Потреба бы нам с паном Юрком тое власное науки духа святаго зажити, як бы мучителнѣйшей от всѣх страстей страсти гнѣва и памятозлобия свободитися, а не толко на том досить мати, жебы книги проходити и речми хвалитися и по своему мнѣнию и страсти писание толковати — тое ни на что ся не придаст и безпотребный разум есть. Христос рече: «Если не отпущаетѣ человѣком согрѣшения их, ни отец небесный отпустит вам согрѣшения ваша». Як разу- мѣет пан Юрко о тых словѣх? Что за вымову знайдет, если его в том гневѣ смерть заскочит? А с паном Красовским ся не поеднает, если змовит: «Еретик есть и отступник», — але то: «В церкви благочестия ся показует быти, а не с еретики и отступники», если речет: «Был, але ся повратил». Благодарити жь бога за повращение потреба, а не гнѣвом отмщати; бо если отпадших и возвращающихся на покаяние приимати не будет, то з Наватом еретиком в проклятьствѣ от святых отец будет, ибо несть закон християнину, аще и случится поползновение брату отступити от вѣры, на оного гнѣватися, ярити и враждовати, но паче скорбѣти
13 1* Вишенський
193


и соболезновати и молитися о нем, просячи бога о дар упометованья; «Мнѣ бо, рече, отмщение, аз воздам», — рече господь. А еже гнѣв и печаль друг на друга имѣти и тым мняся кривду божию отмщати, знамение есть оно, глаголют святии, тщеславное души, а не благолюбное, и о кривде князей вѣка сего воздушных поднебесных, злобою мира сего вл аду чих, а не христовой (иже совлекся начал и властей и, срамотнѣ наг повешен, еще о распинающих молился) таковый гнев послѣдует. Прето молюся, сестро Домникие, если хочеш ми быти дѣлом, а не именем сестра, постарайся, абы ся тыя братие смирили и простили, жебы того мучителя диявола спосредѣ себе днем спасительныя пасхи, воскресения христова, упразднили и выверили и истинно, а не фарисейски, «Воскресения день, просвѣтимся торжеством» и прочая заспевали. А если бы который з них упором от сатаны связан был и проститися не хотѣ л, таковаго не с християны, але с еретики вменити достойно есть, и тот власне с идолопоклонники часть свою мает и Христа от- реклся есть.
Приведу подобную повесть от отец святых на зразуменья тое мучителное страсти и недуга, что ся некогда иным от тогожь пострадати трафило. Повѣсть. Двох братий единомысленных, в иноческий чин вшедших, диявол, завистник спасения християнскаго, погибели же ревнитель, друг на друга разгневи. Под тым гнѣвом, глаголет, попущеньем божиим идоложерцы поймали их, и, коли первого дня му- чени были, претерпѣли и не предали благочестия. Теды, из муки их изведши, в єдину темницу затворили до другаго мучения, если ся не намыслят и доброволнѣ идолом не пожрут. Видевши, глаголет, один брат, яко конечно смерть им прияти приходит, если идолом не пожрут, хотячи в мирѣ и прощении из братом к богу отити, просил другаго брата о прощении и смирении. Тот брат проститися не хотѣл, так ся сатанѣ памятозлобием связати попустил. На завтрие, глаголет, коли на муку изведены были, оный брат, который прощения искал, мужески претерпѣл, благочестия не предал и, законно скончав, к богу отиде. Сей же, который брата простити не хотѣл, на первом вопросѣ мучения отскочил и Христа ся отрекл и идолом жертвовал. И коли юже был на свободе, вопросил его, глаголет, мучитель тыми словы: «Для чего еси вчера без мучения, так зараз не учинил, ато еси невиннѣ мучитися дал?» Отповѣдал он, глаголющи: «Для того есми вчера, — глаголет, —терпѣл, бо со мною 194


бог был. А коли брата есми не простил, который от меня прощения искал, тогда и бог меня отступил и нимало терпѣти есми не могл».
Отожь, сестро Домникие, убоятися потреба сея притчи, жебы кто з наших братий в ереси не умрет. Ничтоже бо есть мерзостнѣйшее богу, яко же бо гневная и памятозлобная (духа гордаго, самомнимаго и тщеславнаго ученица и угодница) страсть. На сие ли меня зовѣте, же бым ся у вас бѣсовства учил? Перво ся бѣса свободетѣ и Христа мирнаго посредѣ себѣ введетѣ, тогда и аз вас посѣщати не отрицаюся. А нынѣ ниже Христос (за властию гнѣва мучительнаго) не имать, гдѣ у вас главу подклонити в помыслѣ несмутном, ниже аз без Христа и его мира витати, жити альбо забавлятися на оного мѣсцы нимало могу.
А еже глаголет пан Юрко о возвращении моем, которое, аще укоснет, непщевати, злая поносити, клеветати и отчея- ватися мнози будут; вину глаголет — народно ожидание. Сия словеса истовыя басни суть, ниже отвѣта достойни: ни бо аз с народом завѣты завѣщевал, ниже отвѣты творил, но ниже народа знаю, ниже бесѣдою с ними общихся и познанием зрака. Что глаголет пан Юрко, не вѣм. Почто мя ожидают? Егда заимствовах что у кого и долг отдати должен есмь? Не вѣм другого, развѣ страньствовавшаго мя пана Красовского и на препитание нечто возложившего, сего и пана Миколая знаю, от прочаго же народа никого не знаю. Что есть вина народное страсти и которого народа, доумѣтися не могу. Ни бо вещь, ниже народных лиц, от мене пострадавших, не изобрази, — отвѣщати не вѣм что. О прехвалных же плодех, в мирском житию гнѣздящихся, ими же велможа Юрий похвалися, се есть злым мниманям, поносом, клеветою и отчаянием, — аз о сем нимало брегу и попечение имам, егда совѣсть свидѣтельст- вует ми, яко вину злобную (на недуг сими страстьми у язвитися кому) от себѣ не непустих. Аще ли же кто чем от сих и постраждет, мню, от злаго навыкновения, а не от моего изображения сия постраждет, и исполнится на нем христова речения глас, «яко злый злѣ глаголет и непщует» и прочая. А еже отчаяватися кому ради отшедшаго в пустыню на покаяние, а не и самому тогожде следа покаятел- наго ревновати, сие не христианина, в жизнь вѣчную нареченнаго, но идолопоклонника сластолюбнаго, ему же бог— чрево есть, и о сем не пекуся; да страждет страсть возлюби- 195


вый; «Овѣм бо проповѣдаша в живот, овѣм же в смерть»,— рече апостол. О сем до здѣ.
По сем блажен свободивыйся прелестей басовских мнѣнных и разумений еретических гонзув, в твердыни же вѣры и простотѣ благочестия помысл упования вдрузив, во время исхода, от духов злобных поднебесных не убоится, от них же и вас и нас Христос да сохранит и в книгах живота вѣчного напишет, — желаю. Аминь.
Писано в монастыри Уневе в недѣлю цвѣтоносную. И се виждь: сего ради к лицу велможа Юрия не писах, но к тебѣ, старице Домникие: слышах бо его бол на суща. Тѣмже, бояся, да не стужу и досажду оному в болѣзни, к тебѣ пишу. Обаче молю тя благоговѣйнѣ оному метание сотворити рачь. Твоя же любовь, сие писание со вниманием в безмолвии прочетши, твори мир и любовь христову, да вселится Христос посредѣ нас. И паки молю, сохрани сие писание, да ми его повратиши: нужда бо есть. Странник реченный Вышенский писал.


ЗАЧАПКА МУДРОГО ЛАТИННИКА З ГЛУПИМ РУСИНОМ
ЧЕСТЬ ЧЕСТНѢЙШОМУ ПЕРВѢЙШАЯ ОТ ВСѢХ В ПРОЧИТАННЮ СЕГО ПИСАНИЯ ДА БУДЕТ
Тебѣ, христолюбивый, благочестивый, правовѣрный и православный християнине, господине княже Михаиле Вишневецкий, сего писания до разсудно-внимателнаго прочитання посылаю. Таже, одержавши вѣсть, и если благоволение твое — правду себѣ на подпору добраго сумнѣния в непорочной нашей вѣрѣ изобразивши или преписавши, —да идет до Львова. В прилучивших же ся росийского краю обывателей стретения от нашей вѣры православных, прагнучих покрепити добраго су мнения, — да не боронится. От Львова же, весть паки о сем почерпши, да идет в Подгорскую сторону. Обвестившися же всем православно-именитым рода шляхецкаго лю- дем, да устрянет сие писание, все изображенное, елико посылаяйся, при церкви премыш- ской. Сия имать похвалу — то есть церковь премышская — в Мало глаголемой Росии в захованню вѣры непорочности от всѣх прочих честнѣйшую. Не бо помазася духом латыномудрия, ниже обесчестися ересию, но в красоте апостольской проповѣди не- подозрено стоит. Тѣмже всему сему писанию у церкви премышской остатися изволяю. И сам же, аіце Христос изволит, оной да- роватися прагну. Аминь.
197


СИЕ ПИСАНИЕ ЗОВЕТСЯ ЗАЧАПКА МУДРАГО ЛАТЫННИКА 3 ГЛУПЫМ РУСИНОМ В ДИСПУТАЦИЮ, А ПОПРОСТУ ГЛА- ГОЛЮЩИ, В ГАДАНИЕ ИЛИ БЕСѢДУ: ВОПРОС И ОТВѢТ. ПОСЕМ ОТВѢТ СКАРЗѢ НА ДВА АРТИКУЛЫ: В КНИЖКАХ ЕГО (О ОТСТУПЛЕНИЮ ГРЕКОВ И РУСИ ОТ ЛАТИНСКАГО КОСТЕЛА, 3 ДРУКУ ВЫДАННОЙ) ИМЕНОВАННЫХ. ЕДИН АРТИКУЛ ХУЛНЫЙ ЦА ГРЕЦКИХ УЧИТЕЛЕЙ, ИЖ ОТ ЗА- ЗРОСТИ НЕ ПОДАЛИ РУСКОМУ РОДУ, В СЛОВѢНСКОМ РОДѢ, ПИСМѢ И ЯЗЫКУ ЖИВУЩЕМУ, СВОЕЙ НАУКИ. ДРУГИЙ АРТИКУЛ САМОХВАЛНЫЙ, ИЖ ЩАСЛИВЫЙ КОСТЕЛ ЛАТЫНСКИЙ, ЯКО ВСЮДЫ В ПАПЫ РИМСКОГО ПОСЛУШЕНСТВѢ НАУКИ И ШКОЛЫ ФУНДОВАНЫ СУТЬ
Христофор инок русин, во святѣй Афонстѣй горѣ странству яй
Буди же слово ваше «ей, ей», «ни, ни», лихо еже сею от неприязни есть.
Господи, благослови!
БЛАГОЧЕСТИВЫМ И ПРАВОСЛАВНЫМ ХРИСТИЯНОМ МАЛОЕ РОСИИ, БРАТЬСТВУ ЛВОВСКОМУ И ВИЛЕНСКОМУ, ТАЖЕ ВСЕМ ПОДГОРСКИМ ОБЫВАТЕЛЕМ, ГРАЖДАНО/М И НАЧАЛСГВУЮІЦИМ В СВОИХ ДЕРЖАВАХ РОДА ШЛЯХЕЦКОГО И ПОВСЮДУ ОБЩЕ. ПОКУТЮ И ВОЛЫНЮ И ИДЕ- ЖЕ ПРАВОВЕРНЫХ ГЛАС ИМЕНУЕТСЯ, ДУХОВНЫМ И СВЕЦКИМ ВСЯКОГО САНА, ЧИНУ И ПРЕЛОЖЕНСТВА, ИНОКОМ, СВЯЩЕНСТВУЮЩИМ, ПРОСТЫМ, — ПОДГОРСКАГО ГНѢЗДА И ПЕРСТИ ПЛОДОРОДИЕМ СЫЙ, ГРЕШНЕЙШИЙ ИНОК от ВСЕХ ЧЕЛОВЕК, ВАШЕЙ МИЛОСТИ О ГОСПОДЕ РАДОВАТИСЯ (ПО ТЕЛЕСНОМУ ДВИЖЕНИЮ И СПАСТИСЯ ПО ДУШЕВНОМУ ПРАГНЕННЮ) И УСЕРДНО ЖЕЛАЕТ И ГОСПОДА СПАСИТЕЛЯ МОЛИТ
Аще бо и возбраняет и запрещает дух, яже по страсти приязнь и усвоение еже к другству внешнему (не свлек- шемуся ветхости страстное) изшедшему в тризнище борбы начал и властей духов воздушных миродержителя тмы вѣка сего, обаче аз не возмогох претерпѣти страдбы, ревности, любве, внутрь палимыя (юже ко вашему благочестию за спасение имам), во еже не посѣтити вас (сим братом, странствовавшим зде и паки отходящим к вам) словом свойства благочестия и правовѣрия. Аще бо и в художествѣ риторскаго наказания и ремесла (еллино-или-латиномудр- ных) во причастии общения нѣсм был или навык что от хитродиалектических силогизм, тѣмже и ни мудрования хитрословнаго к вам (ко удивлению) начертати могу 198


или тіцуся, но от простоты и нашего языка словянскаго, еже аще глаголю, вѣщаю и мудрствую, ведый се известно, яко яже духа сила не в художествѣ внѣшняго наказания и философскаго постижения обрѣтается, но вѣрою смире- номудрия (подвижно внимательному дѣлателю заповѣдей христовых от тоежде благодати христовы вѣдати и разумѣти полѣзная и спасителная) даруется. Тѣмже и Павел, вѣдый се, яко диалектика и прочих человѣческих коварств и постижений хитрость духа святаго (аще не к вѣре, смирению и простотѣ с тѣм искуством, разумѣяй, яко ничтоже вѣдый, притечет) не вомѣстит и не подоймет, запрещает коласяном не прелщатися хитрорѣчием слова внѣшняго наказания; глаголет: «Блюдѣтеся, — рече, —да никто же вас будет прелщая тщетною лестию, крадотатьством философским, по преданию человѣческому (сице бо отци толкуют), яже от стихий мира навыкновение имут, а не по Христѣ Исусѣ, иже есть простая и вѣчная правда, яко в том живет все исполнение божества тѣлеснѣ»; и коринфя- ном же, раздѣления и суемудрных прѣний учения заграждая, глаголет: «Небопосламя Христос крестити,—рече,— но благовѣстити, не в премудрости слова, да не испраз- нится, то есть поруган и обесчестен будет, крест христов, бо ся хитрорѣчием простота и буяя премудрость божия безчестит». Мнози бо — и нынѣ видим — философское учение (паче же свойственнѣе рещи — кичение) постизают и языки глаголати различно умѣют, от благочестия же мнѣнием устраншеся, в ереси впадают. И убо нѣции и в конец невозвратно и отчаятелно отпадоша, еже и наши єпископи (лакомячися на латинскую хитрость, мудрость, славу свѣтскуід и ТёЛёсное покоище) пострадаша, — сами извѣстно вѣете. Сего ради аз вам о себѣ безчестия слову (в внѣшнѣм наказании) нашему, яко не знаю ничтоже, ко вам хитро мовити или писати; точию вѣм се, яко православное вѣры простоты держюся и вас в той же вѣрѣ и простотѣ благочестия обрѣстися желаю и молю никако же вам уступати или выкоровати от черты знамения исповѣд- ного, святыми отцы неподвижно водруженого, (се есть православное старое восточное церкви вѣры) зане вѣдайте извѣстно, яко духа святаго дБйством (а не разумом, от стихий мира обрѣтеным) основана есть, в котором нынѣ латина (от мистра и мудрца прелестнаго вѣка сего) умотаны суть и южь попущением судеб божиих выпутатися на простоту и православную вѣру никако же не могут. Ато чем? 199


Для того: бо естество человеческое на самовластии стоит и нуждею и силою ко богу не притягается по оглашению всемирному евангельское проповеди, но на произволении (что хто восхощет, любити и держатися изволит) оставлено есть; того ради и Павел к Тимофею (ознайменуючи о учениках отступльших, в тесноте христова крестоноснаго жития стояти и терпѣти не хотящих) глаголет: «Димас бо мя,—рече,—остави,* возлюби нынешний вѣк и иде в Солунь, Крисп — в Галатию, Тит — во Далматию; точию Лука един оста при мне» и прочая. Прето нехай ся никтоже не зблажняет из отступников от православное веры; бо естьли Павла святаго ученицы отступили, а навет и самого спасителя Христа; яко же сведительствует Иоанн евангелист: которые от всех сторон видомыми чю- десы огорнены и делы спасателными насыщени были, а пред ся свою волю пребороти не подвиглися, и глаголет: «От сего мнози от ученик его идоша воспять и ктому не хождаху со Исусом». Да естьли же там нуждею и силою (слепотою любве мира сего помраченных) Христос не притягал и не наворочал, но на произволении самовластия хотящаго послѣдовати ему оставил, что жь за чюдо, иж и нынѣ от православные вѣры (миролюбцы и роскошници свѣта сего) до матере прелести (самолюбия и тѣлоугодия) отпадают и отступают. Не дивуйся тому и не соблажняйся, возлюбленный брате, православный християнине, было то прежде, есть и будет. А до того, правду хотячи почтити, а похлѣбству мѣсце не дати, нѣсть у нашее руским и в дружествѣ стояти и нѣсть от кого пользовати, и не чюдо, что и вси не отступят. Ато яко и для чего? Для того: словесных пастырев никакоже обрѣсти нѣсть, точию по бруху и самолюбию на стол власти, еврейски, мытом и дѣрою, злодѣйски, и через плоть, разбойнически, вздрав- шихся и стол начальства церковнаго мучительски оседлавших видѣти есть; яколи таковый безвратный оных приход, и николи же от сих не сподѣвайся помысла за спасение крещенных душ, точию о своем угодии страстного тѣла, бо глаголет Христос: «Аз есмь дверь, и мною аще кто внидет» и паки: «Без мене не можете сотворити, не плода за спасение принести ничтоже». Что жь за пожиток с тых пастырей безхристоприходных и владущих, коли не имѣют силы ничтоже добро, ниже за свое спасение сотворити, ниже о прочих спасению промыслити! Равно есть, албо сторицею лучше, абы таковые блазнители и никакоже 20Q


в церкви не были, и полезнее (глаголет в Никонѣ, в словѣ о лжепастырех и лжеучителех) собору вѣрных самѣм в церковь собиратися и спасати, нежели соблазнители и слѣ- повождами во погибель и муку вѣчную отити. Аще ли же и вся нас сия злая (и запустѣние церковное от бурѣ антихристова духа) постиже, паки глаголю вам, православным: не соблажняйтеся и вѣру имѣйте, яко же основание твердое; исусова бо корабля волны сует вѣка сего погрузити и потопити не возмогут; спасаемым спасение всегда есть и будет, а погибающим и отчаянным ни Христос (яко же Июдѣ) не поможет ничтоже. О сем до здѣ.
Аще кто наши нѣкоторые слабоумии лакомятся, яко на пироги, на нѣкую латинскую унѣю, о той унѣи под притчею жартовнаго обычая написати могу.
Бо тежь нас Скарга в своих аеровымыслных книжках укорил, иж мы, Русь, словенскагб^зьТК^^е разумѣем. Что либо послушает с тых речей о унѣи, к вам выображен- ной, есть ли правду глаголет, якобы мы своего словенскаго языка не знати и не разумѣти мѣли.
Начало о унѣи и притча ж о вѣрѣ. По словенскому языку называется юная, молодая; прето я вас, православных христиан, перестерегаю и навпоминаю, абы есте пилне и вседушне от тое молодое стерегли и не лакомилися на ню! Хотя же заправды она есть, яко молода будучи, образом красна и чюдна, разумом хитра и мудра обычаем, велми оздобнѣ убрана и всѣми способы (на любовь свою притягнути миролюбную мысль) уготована, пред ся вы не лакомтеся на тую молодую вѣру, иже держитеся старые вѣры! Хотя же есть образом шпетна и нелѣпа, разумом глупа и нехитра, обычаем проста, ветха, неубрана и ни мало не позорна, а навет и бритка; еднакожь я вам ражу тоее старое и шпетные вѣры держати, а от юной стречися. А тое чем и для чего? Для того: причину вам, скоротавши рѣчь, скажу: иж есть юная вѣра шаленая и непостоянная, хотя же красно на прелесть лакомых утворена, иж разумѣйте, от стихий мира и человѣческаго мудрования и.выналѣзку вымышлена; старая паки вѣра, хотя же есть шпетна, непозорна, але досыть нам на том вѣдати, коли есть статечна, грунтовна, неподвижна и от Христа фундатора основанна. Прето теды не лакомтеся, вам православным глаголю, и не ревнуйте и не прагнете от юной ни единыя корысти албо ползы за спасение в совѣтах духовнаго разума искати. Кргда же за правду 201


вѣдаем, иж его юная не имѣет, хотя то она, от простоты правовѣрия и тесного пути евангельскаго от матере старые вѣры отторгшися и на широкий гостинец, вѣка сего роскоши насытится прагнучи, выскочивши хитрует, мудрует, буяет, хвалится, возносится, скачет и играет. Тому ничему, от юные дѣемому, правовѣрный, не дивуйтеся! Таков бо есть ее закон своеволный: с под ярма тѣснаго и крестоноснаго и прискорбнаго жития и пути, ведущаго во живот вѣчный, выламавшися и выскочивши, буяти, шалѣти и бѣсоватися; бо тежь и наставников и учителев, бѣсомудренных, воздушных, поднебесных духов (к ним же нам брань, по Павлу) тая юная и шаленая имѣет; и ними правима и обладана есть, теды да творит, яко хощет. Вы жь, правовѣрный, свое спасение в старой и благочестивой вѣрѣ добрыми дѣли и побожным животом будуйте, предание отеческие вѣры неподвижно соблюдѣте и пра- родителнаго благочестия (в старожитной вѣрѣ скончавшихся) не посрамитѣ, яко да спасение и живот вѣчный в царствии Христа бога получити сподобитеся, которого домѣстити вас, Христе боже, сподоби — аз, грѣшный, желаю, прошу и молю. Аминь.
По сем по простотѣ нашего благочестия вѣры, боячися жебы есте дѣти свои хитростию и ересию латинскою не отравили и не поморили, залецаю вам, православным, правовѣрную школу и пораду даю, чего ся учити имѣют, чтобы дѣти ваши спасли и по вас благочестие задержали и християнство своей вѣры не стратили: в первых, ключь, или грецкую или словенскую грамматику, да учат; по грамматицѣ же во мѣсто лживое диалектикы (з бѣлого черное, а з черного бѣлое перетворити учащее) тогда да учат богомолебного и праведнословнаго Часословца; во мѣсто хитрорѣчных силогизм и велерѣчивое реторики тогда учат богоугодно-молебный Псалтырь; в мѣсто философии надворное и по воздуху мысль разумную скитатися зиждущее тогда учат плачивый и смиреномудривый Охтаик, а по нашему, церковнаго благочестия догматы, — Осмогласник; таже конечное и богоугодное предспѣяние в разумѣ — дѣлное богословие, тогда учат святую евангельскую и апостольскую проповѣдь с толкованием простым, а не хитрым, — не слухи (рѣчь упремудривши токмо) чесати словом проповѣдным, але силу духа святаго вла- гати в слышащих сердца; рече бо и о сем Павел до Тимофея: «Будет бо, — глаголет, — время, егда здраваго учения 202


не послушают, но изберут себѣ учителя чешими слухом и от простой истинны слухи отвратят и к хитрым и родословным басням уклонятся», — еже наша Русь пострада и отступлением от вѣры, лакомячися на поганеного красномовнаго Аристотеля и на вавилонские страсти музыки. Но о сем до здѣ.
К своим ученическим, слѣд проходити хотящим, что да учат, паки возвращаюся. Таже, во евангелской проповѣди мысль напасши, и до прочих книг, богословию тезоименитых, касайся и всяко писание богодухновенное проходи, которое мысль от благочестивые вѣры не развращает, але и овшем смиреномудрию учит.
А если бы хотѣл, возлюбленный любомудрие, и надворное мудрости хитрость увѣдати, не возбраняется у наших, в церкви мѣсто ИМЕЮЩИХ, то есть в Соломоновых притчах, Премудрости, Еклесиастѣ, Сирахху и прочих старозаконных, сѣновно-образных и к истиннѣ посылающих с пророческими предвозгласии, и там, любимый брате, поглумися и забавляй; точию до поганских учителей и до латинское хитрословное лжи не ходи, бо вѣру згубиш. О сем до здѣ.
А иж з сего краю: горы, пустыни, чащи былия, травы, цвѣтнорастущаго зелия не имѣх вам что другое подарку послати, только умыслив и аз от своее простоты и глупства словянскаго языка православные вѣры три словесные цвѣточки, которых за великую любовь, юже к вашему благочестию имам, вашей милости посылаю.
Сия же суть цвѣточки (за приклад или образ учеником, навыкнути, ревновати и прагнути за спасение добродѣтель хотящим) зѣло потребные:
Первый цвѣточик. Древо зовомое разумное, философия, не поганскаго учителя Аристотеля, але православных, Петра и Павла.
Другий цвѣточик. Церковцу, в которой о учтивости оное писмом коротко изображение есть.
Третий цвѣточик. Маленькую пѣсенку церковную, которой зрозумѣвши богоразумную мысль, от сладости николиже пѣти не престанеш.
Тые цвѣточки прошу вас от мене завдячне прииметѣ и сами вонею дѣлною от них себе облагоухайте и дѣти-свои запаху насладитися принудѣте, да всѣ чувства ваши благочестием пахнут, — господи, даруй. Аминь.
За тым пораду вам, православным, даю: поревнуйте по своей благочестивой и православной вѣрѣ, а найболше по 203


своем спасении, жебы бѣг живота вѣка сего в забавѣ ходатай вам был спасению, а не погибели. Збудуйте одну книгу, з друку выданьем, которая есть первое: огорода благочестию, заступаючи всякий благочестивый помысл, абы не выходил от внутрь православные мысли на двор за огороду самомнѣнною думою, гдѣ зверь ереси живет и слабоумных на свою прелесть восхищает и пожирает; вторая сила и моц тое книги: покров и мир, тишину всякую зверху от троичнаго божества дарующ, абы воздушных духов разум лживый по власти князя тмы вѣка сего благочестиваго помысла не омрачив, от православные вѣры не отвлек и от живота бога службы до мертвого, вѣку сему угожающаго, не отлучил, своею бурною хмарою, дождевидным пролитием .ментате^наго мнимя ньsl, нападающаго квалтом не на правовѣрно основаный ум; который колись с тое книги вѣдомости) остережет, того всего не постраждет. Той же книзѣ имя быти имѣет «Соборник», то есть зобраные всѣ таемницѣ невѣдомые розных часов, албо справованые, албо речевые от Христа спасителя или ученик его, святых апостол или святых богоносных отец. Толк и разум о всем порядку церкве православное, до всего цѣлого року в словѣх раздѣленье, обходячи круг годишный, наедно злучити надлежит, и будет книга «Соборник», над которую нѣсть потребнѣйшее в нашей церкви и без нѣе, якоже глава без очей, ничтоже видѣти или вѣдати не можем: коли приидет святаго день, албо честь праздника, что за таемници албо потѣхи в себѣ имѣет? Початок же той книзѣ от мытаря и фарисея до всѣх святых недѣлными ступнями наук тягнет; а до тое штуки 12 праздников господских и богородичны с выборнѣйшими святыми злучити потреба по типику, — которые бдение имѣют. Отожь, если схочете и ревнуете о том совѣтѣ, дайте нам глас и поможем вам своим трудом на тое дѣло, а если не хочете, творѣте жь и спасайтеся яко знаете; болшей до вас справы не имамы. А если бы есте рекли, кто кошт тот на тое подоймет, когда же убогим или едкому невомѣстно, на тое вам отповѣм: добрый способ еврейского разума — общий слог в карван; кто вдовица нищетою — двѣ лепте, шелюг, полгроша, а кто доволнѣйший или пан — золотый, десять, а навет и сто за общую ползу и за свое спасение; ничтоже бо дорожшее нѣт от душа в то бы тое дѣло быти могло.
204


ЗАЧАПКА МУДРАГО ЛАТЫННИКА 3 ГЛУПЫМ РУСИНОМ В ДИСПУТА ЦИЮ ИЛИ, ПОПРОСТУ РЕКШИ, В ГАДАНИЕ ИЛИ БЕСѢДУ
Мудраго латынника вопрос. Прежде, для чего глупы и неразумии есте, небожента русинцы, иж не хочете до нас приступить, жебысмы были едно, гдѣ есть зродло разуму и науки, чого вы не имеете?
Глупаго русина отвѣт. Для того, ласковый и мудрый латинниче, есмо глупы, бо есмо апостола Павла ученицы. Тот бовѣм нас тое глупости научил, абысмы были дѣти научив; который сам, когда з мирского старозаконнаго, ревниваго и сварливаго разуму вызувся и ветхость своих разумѣний и навыклых обычаев поверг, и крест христов страдателный (вѣру и разум простый, мирный и духовный) уловил и восхитил, зараз учинився глупым по разсуждению мудрости свѣта сего, и глаголет до коринфтов: «И аз пришед к вам, братие, приидох не по превосходному словеси или премудрости, возвѣщая вам свидѣтельство божие, не судих бо видѣти что в вас, точию Исус Христа и сего распята»; далей: «И слово мое и проповѣдь моя не по препрению человѣческия мудрости словесех, но вь явлении духа и силы, да вѣра ваша не в мудрости человѣ- честѣй, но в силѣ божии будет»; и паки пораду дает и учит, абыся укрыти и утаити от зверхнєє и препирателное веле- рѣчивых мудрости, глаголет: «Аще кто мнится быти мудр во вѣце сем, буй да бывает, яко да будет премудр; премудрость бо мира сего буйство у бога есть». Прето, ласкавый и мудрый латинниче, вѣдаючи мы, глупая Русь, тое, иж ваша милость ухватилися за мирскую (хитрую и сварливую, любопрепиралную, вѣку сему, а не будущему, служащую и угожающую) премудрость, которую Павел ганит каласяном, указуючи, иж от стихий мира вынайдена есть, которая есть мерзска и глупа пред богом и в которой и сам Павел забаву учинил, доколя еще тайную премудрость христову не был уловил, потом же, озарившися и просвѣтивши духовным разумом христовым, оную хитрость и мудрость мирскую поверг и в забыть положил. Тым же власне способом и обычаем вся соборная апостольская церковь христова скоро по вознесении господа бога и спаса нашего Исуса Христа на небеса, егда проповѣдь евангельская во всю вселенную излияся и протече, зарас от стихий миру суетную мудрость и разум, ощупавши, повергла, изгнала и вмѣсто мирского разума хитрости духовный 205


(простый, смиренный, кроткий, молчаливый, приводящий скоро крещеного и верного в отца и сына и святаго духа во познание славы троичнаго божества) разум збудовала, и научила церковь христова вѣрнаго быти простым/ а не хитрым; богобоязнивым и мирным, а не жестоким, дивиим и свирѣпым; смиренным и кротким, а не гордым, и возносимым, и яростным ^молчаливым и благим, а не велеречивым и самохвалным, послѣдуючи апостол святых науцѣ и заховаючи ведлуг голоса Исаия пророка, который от лица божия на земнородных кликал, глаголющи: «На кого призру, рече господь, развѣ на кроткаго, молчаливаго и трепещущаго моих словес». Тых тогда всѣх плодов, пожитков и корыстей духовных не видѣвши, мы, глупая Русь, мудрый латинниче, в твоего костела мудрости и разумѣ того ради преступити до едности не хочемо и глупыми быти по разсуждению свѣта сего изволяемо, яко да спасение душевное получим. Бо что же бы нам за полза до вас приставши и соединившися (егда ся не спасемо) была! Вы ся Павла святаго науцѣ и разуму духовному (также и святых богоносных отец святое соборное апостольское церкви) во всем не толко сопротивляете, але еще вседушне и кгвалтовне (стлумити хотячи смиренную науку и простоту христову) борете. Павел глаголет Коринфом: «Никтоже, — рече, —да ся не прелщает, если ся кто мудр быти мнит в вѣце сем, буй да бывает». А ваша милость, мудрый латинниче, не толко не хочете глупство духовное носити и разумѣтися о себѣ так славити, але ся хвалите мудры, хитри и разумнѣйшими над всѣх, и еще кто бы вас за таких и разумнѣйших не разумѣл и не славил, гнѣваетеся и злым отмщаете. С тых причин узнавши мы явную и вѣдомую твоего костела разума прелесть, иж есть немѣрный, сварливый, гнѣвливый и пышный (которым есте, мудрый латинниче, ваша милость звязали); власне тот быти воздушных духов (на спасение вѣрных всегда борущих) развѣ имѣем, от которых Павел подлинную пересторогу (абыс- мо ся им ни в чом не покаряли, але и о всем против них на борбу стали и вооружились) творит; ко ефесяном тако глаголет: «Яко нѣсть наша брань ко плоти и крови, но к началом и властем, к миродержителем тмы вѣка сего, к духовом злобѣ поднебесным. Тѣм же станете убо, — рече, — пре- поясани чресла ваша истинною» и прочая въоружения поминает. Ваша тогда милость, мудрый латинниче, не к поднебесным духом борбу своим разумом и предсявзя- 206


тием подвигла и трудом на подвиг вооружил ися, але на плоть и кровь и еще верных и крещеных во имя отца и сына и святаго духа. От сего разумеем, иж власною наукою воздушных духов, которым есте под* власть поддали, се творите и, им угожаючи, на смиренную простоту христову и духовно-глупую науку евангельскую борете. Так же и коласяны божественный Павел от филосовскаго хитрорѣ- чия стеречися навпоминает и учит, сказуючи, иж тот разум от стихий мира и от тых же воздушных духов вымышлен есть; «Блюдетеся, — рече, — да никтоже вас будет прелщая философскими мудростьми, вынайдеными от стихий мира». Ваша тогда милссть, мудрый латинниче, на деспект и зелживость науцѣ святаго апостола Павла не толко бы есте от лживое мудрости и хитрости свѣтское стеречи имѣл, але еще так есте поганскими учители, Аристотелем и другими, умотал, иж толко второе пришествие христово твоего костела мудрость и науку с поганское мудрости вымотает и обнажит, а в жизни сей никто же. А коли ся так во всем, мудрый латинниче, святому Павлу спротивляеш и глупым быти духовно, по разсуждению вѣка сего, яко коринфяны и нас ВСѣХ, вѣрных, с оными учить, не хочеш, мы тежь, глупая Русь, вашего костела разума и хитросуи не хочем и на ваше жродло поганских наук, которое славу свѣта сего гонит, не лакомимося и единитися от благочестивые вѣры (в прелестную) хотя бы по своей воли и хотѣли, але от зазрѣния совѣсти и от возбрацения святаго апостола Павла, учителя нашего, не можем. Лѣпше во очию вашу за глупых, неразумных, простых и ничтоже хитровати во вѣце сем не розумѣючих, укореных, неразумных и безчещеных от вас быти изволяемо, толко спасение живота вѣчнаго да наслѣдуем и правду евангелскую и науку апостольскую с вѣрою прародителей наших до исхода смертного цѣло заховати и съдержати (мы сами и потомки наши) вѣдоме обѣцуем. Будте себѣ, мудрый латинниче, з своею вѣрою и мудростию кромѣ нас, мы жьз своею вѣрою и апостольским глупством кромѣ вас. Конец з а- гадцѣ и отвѣта мудраго з глупым.
А иж ксенз Скарга от себе книжку, злѣпивши, выдав и назвал ее, хвалячися королеви, «ловом», а то подобно и праведно, яко погибших и миролюбных ловити будет, — которой книжицѣ початок учинил «О рядѣ и едности костела божего под едным пастырем и о грецким и руским от тое едности отступлению». Тая книжка занесена была к свя-
207


тому и блаженной памети достойному (к богу отшедшему) Мелетию, патриарху александрийскому, через отца Исакия от блаженные памети достойнаго Гедеона, епископа лвов- скаго, послана будучи. Который то блаженный Мелетие, патриарха александрийский, иж сам языка лядскаго не знал, вывѣдатися, что в той книжицѣ писано будет, ничого не могл; того ради послал ее к нам в Святую гору и написал послание еллинским языком своею рукою тым способом: «Видьте, — глаголет, — что и о чем тот трудолюбец тую книжку выдал. Есть ли же потребное что вѣдати нам в ней написанаго, ознаймете нам, а если же зразумѣете быти самохвалное фарисейство и препирателную лжу, минуйте, — мовит, — и не плѣнѣте помысла, на отповѣдь стараючися. Ато для того глаголем, чого от искуса навыкохом, яко сварливую диалектику латинскую и силогизмы с поганскими догмат выкрутами, с которых ся они на препирание будуют и научени суть и всегда учат, вѣк свой на том изнуряючи и упражняючи, не толко простою правдою пребороти не можете, але если бы и ангельски язык увѣрял, але ничто же успѣют. Ато чем? Для того, бо латинский костел тую хитрую догму в себѣ основал, абы прѣнием з бѣлого чорное, а с чорного бѣлое, яко за власную истоту перетворяючи, показовал, увѣрял с ними в гадание вшедших, абы никто их николи ж правдою препрѣти или побѣдити не возмог, и нѣкому НИКОЛИ же в смиренословии покоритися не хотят и не покорят; дознали бо того святые отцы, искусилися лѣчити латинское мудрости хоробу и не толко не успѣли ничтоже, але еще посмѣяни, поругани и за глупых поличени от них были; видѣвши неисцѣлную рану гордаго помысла латинского, мудрость от здраваго мудрования благочестивое вѣры отсѣкли и яко гнилство прелести мудрования вѣка сего прокляли». До здѣ патриархи блаженнаго александрийского Мелетия речем конец. і
Тое все вам, православным, споминаю и вѣдати даю, абы есте знали, каким способом тая скаржина книжка овде зашла и что за причина о отвѣтѣ на оправдание благочестия и не едино радение от нас, мнящихся православных и пра- вовѣрных, было; первая тогда причина: лист блаженнаго Мелетия латинского мудрования прубовный; иж прожно воду мѣрившому подобен есть, есть ли кто по богу простак, а лукавохитрого увѣряти бы хотѣ л; другая паки причина, и праведнѣйшая, заправды вам глаголю: 208


для того отвѣт ни малейший на тую книжку от нас не вышол, бо есми ее аж до сего часу не читал. Ато чем? Тую тайну могу вам (и для других благоверных подвижников, мыслновоздушными духи, то есть бесы, боротися хотящих) открыти^ Григорий Синаит, в подвижной книжце науку даючи на подвиг нашедшему, так пишет: «Слухай же, — глаголет,— брате, егда начнеш дело подвига своего, постом, молитвою, трудом и подвигом всегдашним, бдением во безмолвии, стрежися, абы еси не прочитал ни едино писание еретическое, ани толковые, даже и православные книги до времеле оставь, только исусову молитву дыханию твоему припрязи и борися с помыслы и прилоги, от лукавых духов непрестанно сеемых, яко мрак ум покрывающих, ато,— мовит,—да терпишь без лакомства книжнаго прочитання до того часу, ажь ум твой с исусовым помыслом бесы поборет, тогда ти — глаголю — будет волно и свое книги читати и еретических книг касатися и лжу их, прозрѣвши, обличити». Тая теды власная причина, православний християне, коснения на скаржину хулу, — да знаете, бо не до чюжих плеток человеку забава и опыт, коли в своем дому беда ся дѣет; так же и убогому иноку не до прения еретического упражнение, коли беси помыслы перевертают и тело на похоти грехолюбные разжигают, але до своей беды тогда мыслная забава. Еднак же, скоротавши наших тайных бед речь, некую маленькую отраду в мыслных движениях милостию христовою получивши, полакомихся пройти и видети скаржино злепление тое книжки, познати и разумета хотячи, что будет в ней за вода и от которого духа источника (разумным почерпалом) черпана, — живого ли или мертвого, чистого ли или мутнаго, благовоннаго ли или смердячого. И колись ми тую книжку; силою принудивши себе, прочитал, праведно вам правовѣрным глаголю, иж есми от страха и ужаса в забвение и наступление мыслное пришол, дивуючися тому трудови того писаря и разума его мудрости разсужаючи беглость и хитрость, а все аерная, а не небесная же знайдох бо в том писанию. Вѣруйте, православний, — не «ей» евангельское, толко все излишнее, иж от неприязни течет; не знайдох смиреномудраго и покаяния любящаго мытаря никакоже, толко все фарисея гордаго, возносливаго, хвалящагося и сам собою от всѣх лѣпшим разумѣющася; ово, згола скоротивши хулу свою, ни єдину рѣчь от евангелской смиренной мудрости не знайдох. А что еще болшее и чюднѣйшее, — не 209


знайдох навет едино слово о славѣ, вѣчности, безсмертьствѣ и страшносудьствѣ нетлѣннаго бога Христа и о спасении душ, по вѣрѣ хотящих наслѣдовати царство небесное еже в него, — толко все о мизерной и дочасной славѣ тлѣнного и смертного человѣка, римского папы; хотячи конечно на земли обоготворити его, весь розум и всю мысль свою (абы увѣрил лакомых ла суету вѣка сего Скарга) истощил, яко бы власне юж на тое подобенство проповѣдь свою дофрасовал, иж Христос не имѣет мощи и силы властел- ское спасти кого без власти римского папы. Бо то власная подобная рѣчь, яко Скарга отрыгает и глаголет, кто не будет под послушенством папы римского, не будет збавен и еже есть потуплен. И как ся в том писанию Скарга умучив, утрудив и употив, боячися абы честь земное власти римского началства папина никакоже (з гордостные высоты в смирение и в покору христову) не снижилася и сѣдалище прославленное вышьшесѣдное з мѣзсца своего не порушилося албо не перевернуло. Яже не доставши ему фарисейскаго самохвалства в рѣчех, до устрашения прибѣг и страхом и грозою свой разум запечатовал, глаголющи: «Ото жь за- певно вѣдайте: кто не будет под послушенством папы римского, не будет збавен». Смотри жь пилне, правовѣрный християнине, и розсужай, чий то дух от Скарги дышет и с котораго жерела воду мудрования разумным почерпалом черпает, и яко ся во всем науцѣ христовой, апостольской и всее соборное церкве святых богоносных отец сопротив- ляет; бо сам Павел тот глас еретическим быти (которые бы привязовалися вѣрою до человѣческаго титулу, а не у Христови) осудил, а то ся показало в Коринфь. Когда ся разделив народ в соборы, до видомых проповѣдников при- вязучися титулы, и одны ся звали Христовы, другие — Павловы, иные — Кифяны, то есть Петровы, а иные — Аполлосовы; там же зафрасовался на них Павел и глаголет: «Не потребно сие раздѣление ваше». Тут же зараз хотячи им утвердити разум в Христа вѣрою не их ганит, але себе, абы их не боготворили и болшей учтивости и хвалы над пристойность им не чинили, и глаголет: «Кто есть Павел, кто есть Кифа, кто есть Аполлос — ничтоже суть и ничтоже есмо, точию служители и приводцы до цылювѣры, то есть Христа, и каждый по разсуждению своего труду и праци во оном вѣку мздовоздатном заплату приимет» и вышше глаголет: «Албо раздѣлился Христос, албо Павел, Петр, Аполлос распялся по вас? Албо во имя Павлово, Петрово, 210


Аполлосово крещени есте?» Там же зараз нижей, отрясши их разум привязаный и от себе, и от Петра, и от Апол- лоса, и привязав до Христа, и глаголет: «Отужь да знаете, ижь основания иного нѣсть, паче лежащаго, иже есть Христос. И кто ся на том основании здѣ чим будует, златом ли, сребром, каменьем драгим коштовним или паки дровы, тростию, хворостом и сѣном, там тому всему проба будет; день бо явит, зане огнем открывается» и прочая. Видте жь, православний, апостольскую науку и разумейте, иж не себѣ славу еднают у людей, але Христови, и не глаголют: «Кто не будет под послушенством Павловым. Петровым и Аполлосовым — але — кто не будет вѣрен во Христа, тот не будет збавен». А Скарга не Христови славу у мира сего еднает, але папѣ, равно з другими смер- дячему и смертному. Бо не мовит: «Кто не будет вѣрен во Христа, — але — в послушенствѣ папы римского, тогда не будет збавен». А коли есми в той книжицѣ (паки вертаюся к вам, правовѣрным, способ и причину скаржиного злѣпления сказываючи) разсмотрив и видѣв, иж воздушные духове дыхали и дышут латинским мудрованием, разумом, помыслом и словом, яко то с книжки скаржины показало, иж славу христову божию затлумивши и угасивши, а на человѣку видомом, папѣ римском, латинский род вѣру свою фундует и оному славу у свѣта сего прелестнаго еднает, — тогда есми от жалости великой и фрасунку и книжку скаржину поверг и в бѣдѣ муки великое час не малый (с плачем того уживаючи) был, жалуючи за кривду господа бога и спаса нашего Исуса Христа, который с престола славы непостижимаго божества (во образ перстных смертных и тлѣнных человѣк) изступи и во зрак рабий облечеся, яко да персть земленую смирению научит. Колико, собою изобразив, показал и научил; и послѣдностию ног умытия учеником, и нищетою — не имуще, гдѣ главу под- клонити, и безчестием крестострадателное смерти! Се же все сотвори и соверши, яко да тлѣнную и высокопарную мысль от аеровоздушнаго мудрования в смиреномудрие привлечет, и загребенную в земном мудровании погибшую драхму, сам собою обрѣт, воздвигнул, воскресил и ко отцу рамоноснѣ принесе, и присвоил, и сыном божиим и наслѣдником царства небеснаго (человѣка, глаголю) отриновенаго, мерзкого и грѣшнаго сотворил. О того, глаголю, славѣ в той книжцѣ Скарга ни едно слово не воспомянул, але все о славѣ плоти и крови, земли и персти 14* 211


и тлѣнию бѣдного и мизернаго человѣка, днесь сущаго, а утрѣ в гробѣ смердящаго, началника мирскаго, пону- дився всю тую книжку злѣпити и еще смѣет ся исусового живота титулом називати, а за исусову славу и спасений живот ни едкого подвига не чинить. Не явный ли то ложный титул, которым ся называет, судѣте! Того ради, православный христиане, нет здала ми ся тая книжка была годна отповѣди на ню. Бо если бы кто хотѣл мазати свою чистую мысль на той хулной лжи, которую Скарга от себе изобразил, хотячи тую ганбою и срамотою вѣнчати и писанием (тот дикий свѣцкий, воздушный, препирателный, сварливый и самохвалный фарисейский оного разум) обличати, могл бы цѣлую быблию, яко стараго и нового закона, написати, от которого препирания и сопротивления (хотя бы и праведное обличение на лживый быти разум имѣло, еднак иж пожитку ни едного и збудованья душевнаго не приносит) Павел апостол, и до коринфов, и до Тимофея, и до Тита пишучи, забороняет и учит стеречися от того; до коринфов так глаголет: «Аще бо кто мнится, — рече, — препирателен быти, мы таковаго обычая не имамы, ани церковь божия»; до Тимофея паки: «Яко же умолих тя пребыти в Ефесѣ, идый в Македонию, да запретиши нѣкоим не ходити ко иным учителем, ниже внимати баснем и родословием их безконечним, яжестязанияпачетворят, а не божие строение, еже во вѣрѣ»; паки: «Сия воспомина, засвидѣтельствуй пред богом не словесы прѣтися ни на кую же потребу, точию на разорение слышащым»; нижей: «Буих же и ненаказанных стязаний отрицайся, вѣдый, яко раждают свары; рабу жь господню не подобает сваритися»; до Тита паки: «Чадо Тите, от всего болшей, что есми тебѣ глаголал, в таемницѣх вѣры изобразил, — учи, иж бы старались вѣровавшии добрым дѣлом прилѣжати; сия бо суть полезна человѣком и добра. Буя же стязания и родословия, и рвения, и свары законныя отступай; суть бо неполезна и суетна. Еретика человѣка по первом и втором наказании отрицайся, вѣдый, яко развратися таковый и есть самоосужден». И разумѣвши тогда апостольскую науку и запрещение, иж ни едина польза или пожиток обличенья и посрамоченья, вѣтроразумия и суетнаго мудрования не бывает вам, право- вѣрным, ознаймуючи то, глаголю: тогда есми и оставих срамоту чинити отвѣтом и писанием на скаржино лживое и потварное злѣпление о отступленю греков и Руси от костела латинского и прочиих басней, их же налѣпив, 212


вѣдаючи тое, яко патриарха александрийский глаголет: «Хотя есми яко простою правдою оправдали себе и хулу лживую обличили и обнажили, тым воздушных духов разума не только не улѣчимо, але свару и вражду воздвигнем». Того ради з мытарем самоукорным и смиреномудрым фарисея велерѣчиваго и укаряющаго на плещах терпѣния молчанием пренести мусимо. Бо и сам Павел, пострадавый много зла от Александра къвача, к Тимофею, ознаймуючи, пишет и не глаголет: «Иж сопротивлялся ему, препирай его, Тимофѣю», але мовит: «Зѣло противится нашим словесем, его же и ты блюдися». Еднакже, абы не разумѣла потворная мысль, яко не разумѣли народу рускаго люди тайное пропасти в покрытой ямѣ, в которую ловци звѣрей ловят, минувши всѣ баснѣ роздѣлов, на два артикулы, а по нашему стихи, которых есми читаючи, на бров отвѣт ему дам, и то не для него, увѣряючи его, — что есть невозможно, — але для вас, православных, абы есте узнали истину и лжу и зрозумѣли прелестную ловца яму, от которые пилне стереглися не впасти в ню.
Первый тогда раздѣл о отступлению греков и Руси от костела латинскаго, хотя видить наипотребнѣйший отпо- вѣдию виправитися, иж не есть так, а я его минаю — чем и для чего, коротко разумѣйте! Для того на тот роздѣл о отступлению греков и Руси, от латынскаго костела именованный, не отповѣдаю, бо есть фундамент, в первых, не от евангельскаго «ей» (иже от излишные лжи, иж от неприязни течет) основан. Разумѣючи то от всѣх смысл имѣющих, иже не суть так разумом онечювствѣли, абы еже «ей, ей» и еже «ни, ни» и еже излишнее, иж от неприязни происходит, по христову глаголу, разумѣти и разсудити не умѣли, гдѣ же и слѣпец, писания не вѣдый, мнеманием бысть досчу- пати могл абы спознал, что есть истинна, что паки есть лжа. О том бо та вѣсть (кто от кого отступил, грѣки ли з Русию от латинскаго костела или латинский костел от грѣков и от Русии и от православные вѣры отступил) всему свѣту явна есть. И если бы, по христову глаголу, языки людские на свидѣтельство умолкли альбо угасли, тогда и камение возопиют и бездушная тварь свѣдчити будет, иж то есть не смиреннаго мудрования истинны корень, але мучительское и гордостное лжи и силы потварь, абы все тѣло от единаго члонка отщепляти и отступати имѣло. Не члонок ли один, от тѣла отсѣченный, яко мертвый отступник и отщепенца зовет, а не тѣло все, в животѣ и 213


здравии стоящее, от мертвого и недѣйствующаго члонка? Тот ся тогда во истинну отступником и отщепенцем назвати годен есть, который и один от дружины, ровное себѣ во всѣм, на срамоту и свою волю отлучается и отступает, а не дружина, вкупѣ стоящая, — от единого отступника. Если бо той лжи за правду вмѣнитися и поити имѣло, або всѣ в згодѣ и едности вѣрьГбудучи, а един взбѣснѣвши и зере- тичившися оторгнувся от лика или почту вѣрных, и назвалися в правду и вкупѣ стоящие — отступници и отметницы, а един збѣснѣлый и зеретиченый — основание или фундамент, то бы и тая хула пала и на апостолы, которые в согласии и згодѣ единомыслия были, а Июда выторгся на диявол- скую волю краденым совѣтом: посредѣ общаго благочестия свѣту апостоли имѣли быти названи, при правдѣ стоящие, отступници и отщепенци, а Июда — злодѣй, льстец и предатель — фундамент. Который слѣпый и безумный разум судити и глаголати бы тое так смѣл! Так тогда, чтобы вѣдал кождый, иж купа лика апостольскаго согласия есть фундамент, а июдин друг, отторгшися один от согласия лика апостольскаго, достойно и праведно мает быти назван отступник и отщепенец с послѣдствующими ему. И приведу тебѣ наслѣдство власное, церковное подобенство, абы еси разумѣл, хто от кого отщепил, християнине вѣрный; толку прошу раствори слухи и отжени надворные помыслы и той самой повѣсти внимай.
Пять патриархов ся зовет (посполу з римским будучи), пятоперстная рука в тѣлѣ церковном под главою самым Христом, спасителем нашим, основана, правящая и содержащая кормила всемирнаго християнства — корабля христова; оттолкнувшийся один перст либо палец, зараженный гнильством или огнем пепельным, (хотя наибольший) от четырех, от руки отсечет, яко то и людем страдати бывает. Тогда не зовут люди: «рука с четырмя пальцами, живот имѣющая, от гнилого и мертвого отсеклася и отступила», но «палец мертвый и непотребный от руки и четырех здоровых отсѣчен и отвержен есть». Тако истинно разумѣй о отсечению римского мирскаго началника пѣрстѣй, ибо коли его собор сѣдалищем почтил и честью, а старшим пальцем быти в четырех даровал не Христос, ни Петр, но собор, смирению христову подражаючи: «Хотяй быти велий, — рече, —да будет меньший; и хотяй быти первый, да будет послѣдний» и апостола Павла учению угождаючи, который учит друг друга честию больша себѣ творити, — даровал 214


собор тѣла церковнаго быти в руцѣ пятоперстной честию седалищною первенство римскому епископу, а то было на соборѣ первом Никейском, гдѣ ересь арианская истреблена и вѣра во отца и сына и святаго духа чисто изображенна была. А яко там дѣялося, всѣ причины, способы и поступки собраныя того собора не споминаю, ибо бы надобно о том широко молвити, а не о том речь зачалася. Только коротким показанием тебѣ, православному, ознаймити то хощу, яко перст либо палец старший в той правителной кормила руцѣ заболѣл и мертвостию гнильства заражен был, иж его имѣло тѣло здоровое; то есть собор, и рука правителная с четырмя перстами, то есть патриархи. Дабы прочие члены тѣла и само тѣло и рука с четырмя пальцы тою смертною хворостию не заражены были и в здоровью цѣло остали, пятаго старшего перста из руки, молвлю, имѣли за неволею, хворости ради его, отсѣщи от себѣ и отвергти. Слушай же теперь о хворости и саженьи того старшего перста, каким способом смертно разболѣлся антихристовой гордости поветрием. Сказати вам хощу, коли то, яко выше реклося, тот старший римский перст и церковнаго кормила (ровно з другими будучи) правитель оное первосѣдалное сѣдалище и первенство в четырех, получивши, до Рима занес, там же ему скоро, по первом смиренном первосѣднику перваго собора Никейскаго Силиверстѣ папѣ, почал тот перст римскаго престола держатца, тѣм дарованным первенством з сѣдалищем болѣти и хварати; иж на втором соборѣ, памалѣ наперед успѣвати хотящи, власть себѣ первосѣнное чести приписывать потом на третьем, на четвертом, на пятом, что дале и болшей хварати; таже, скоротивши речь, на шестом, таже и до седмаго, в болѣзни однаковой хворости был. Однак же его тѣло церковное терпѣло, и рука пятоперстная носила, ибо только хворый был, то есть первосѣдством стола и старѣйшинством чести болев, а конечным гнильством и зазорою мертвости еще не обладай, то есть в вѣрѣ неотменнѣ быв; отсѣкати его ради малые хворости не годило и не могло. К между вѣку не малый бе отмены вѣры по седмом соборѣ пришол и до Формоса папы римскаго пристиг. Тогда, иже от онаго и по нем того часу, в горшее и конечное зло старший перст римскаго начальства хворостию мертвости и неисцѣлным гнильством (духа антихристова вѣтром поражен бысть) обложен был; истинно, суетою вѣка сего умудрившися, умре. Тогда же явно отрыгати и голосити почал, яко есть 215


старший от всѣх, яко власть имѣет надо всѣми, яко тая сукцессия, которую имѣет, не от собора есть, но от Христа и апостола Петра, и волно римскому папѣ в церквѣ что хотѣти перевѣртати и перетворити, яко есть папа всемирный голова, яко намесник христов и приемник власти и клю- чиноства до царства небеснаго апостола Петра. Там же того часу тою своею вольноір властью костел латынский вѣру собора Никейскаго преницовал и перемѣнил; чего сам Скарга в своем писании свидѣтельствует, молвячи, иж мудре тот костел латынский учинил, иж до вѣры, выображенное на соборѣ Никѣйском, духу святому и «от сына» исходити приложил, и другое, что потреба, яко власть имѣющий, перемѣнил и поправил; что видяще, тѣло церковное и четыре персты в руцѣ, здорово стоящие, иж пятый перст конечно славою суеты вѣка сего обмертвел и гнильством гордостным здоровье стратил, покусилися, однако, навспо- минанием лечити, высоту прелестнаго мудрования его смирити хотяще, и насилу дознали, иж надежды на повращение оному нѣсть. Тогда властию духа святаго тѣло церковное, еже есть собор, и правилныя руки, кормила четвероперст- ница, иже суть патриархи, мечем суда слова божия пятаго перста, изгнившаго и мертваго, римскаго папу, от тела и от руки отсѣкли и отлучили, с помена церковнаго вывергли и прокляли, яко разорителя православнаго собора Никейскаго вѣры, ибо тот же собор Никейский посполу с папою римским тот вырок учинил и тѣм познание, изображение вѣры напечатовал, мслвячи: «Хто бы пункт един в последнем родѣ до вѣры или приложил,или отнял, или отменил, да будет проклят». Виждь же ту, християнине православный, латынскую правду и скаржино «ей» и «ни» по Евангелию: «и еже излишнее, се от неприязни», —Христос рекл есть. Присмотрися ту, кто от кого отчепил и отлучился и кто годен отступником и отщепенцем называтися, ибо то истинно прилучилося церкви страдати на земли, яко то преже небесных чинов собору на небеси. Сатана, иж станом старейшинства и славою чести почтен будучи, якоже денница, коли не хотѣл (в згодѣ смирения и едности) з другими небесными чиноначалники равным быти, но, над всѣх вознесшися своего помысла думою, попрагнул богу пресущественному, тварь будучи, ровнятися, тогда того часу, посредѣ ангельских небесных чинов, волею всесилнаго бога вывержен, подсечен (с последствующими ему лукаваго произволения духи) был, там же скоро и учтивость свою 216


и славу и мѣсто с преложенством посполу стратил и, вмѣсто красносвѣтлой денницы, темный, мрачный и померкли, лукавый диявол преименован бысть, и оттолѣ не зовутся небесные ангельские силы (в своем мирном и неотменном произволении стоящий) отступници и отщепенци, но сатана- диявол с послѣ детву ющими ему бѣсы, в згоде смирения единости не хотящи быти со оными, зовется отступник и отщепенец. Тако истинно разумѣй, християнине правовѣрный, и о римском костелѣ. О сем до здѣ.
Паки вертаюся на свою зачатую речь, не на тое, молвлю, скорбь отвѣт давати хощу, ибо то разумная, явная и оглашенная речь всему свѣту есть, но на другое: два артикулы, а по руску молвячи стихи. Один артикул хулный на святых отец учителнѣйших грецких, а другий — самохвалный своего латынскаго костела; — на тое скорбь отповѣдаю, которые стихи тако в себѣ имѣются:
1. За грѣхи вам, молвит, греки иж вам, словенскому языку, науки своей не подали, ибо бысть не были в блендзе.
2. Щасливый есть костел латынский, иж всюды, по всѣх сторонах своего послушенства, науки и школы фундовал.
ОТВ'ЬТ СКАРЗ'Ь НА ЗАЗРОСТЬ ГРЕКОВ
Пытаю тебѣ, Скарго, которая есть зазрость учителей грецких до славенскаго языка, коли нам, в первых, православную вѣру, таже спасителное евангелие, апостольскую проповѣдь, мученические подвиги и страдания, постнические борьбы с поднебесными воздушными духи мыелно борющимся, очищение и освящение тѣснаго пути слѣду, ведущаго в живот, проходити изволяющим, и все оправдания, чем естество крещеное к богу присвояется, оправдает, освящает и спасает, — то нам все учители грецкий подали, явили, растолковали и научили тако достатечнѣ, иж и наподленнѣйший в разумѣ языка словенскаго русин, либо сербин или болгарин вѣдает и разумѣет, чем спастися может, если только сам восхощет. Пытаю тебѣ, Скарго, которая мудрѣйшая наука быти может над тое, которая спасает и освящает. И паки пытаю тебѣ, в котором бы блудѣ словенскаго языка люди быти имѣли, коли прошением того дошли, иж бог всемогущий, во троицы славимый, лутче крестит в словенском языку, а нежели в латинском, и лутчей 217


пожиток имѣл и имѣет словенскаго языка в славословии неподозренном, и во спасению душ людских, и в постижению богоугодной волѣ, а нежели от латвійскаго языка. Либо утаилося то от тебѣ, Скарго, или не имѣеш вѣдомости о том или как повод доброволнѣ, аки аспид глухий, затыкает уши, во еже не слышати гласа обавающих, тако истинно и ты не хочеш довѣдатися святоплодия в языку словенском породившихся, чего НИКОЛИ язык латынский не имѣл и имѣти не может? Развѣ не реку, доколѣ в православии был, если какой овоіць спасеный породил и свѣту явил, а от погубления православия никакоже? Пойди, Скарго, в Великую Россию и прочитай истории житий оных святых мужей, чюдотворцов великих, которые и по смерти мертвыми освященными тѣлесы своими всякие страсти, болѣзни и недуги мирских простых, с вѣрою к ним приходящих, уздоровляли, бѣсных исцѣляли, хромым ходити, слѣпым видѣти, хворым, розными болезньми одержимым, здоровым быти даровали и видомѣ явно чюдотворили. А навет, если не хочеш плодоносил спасителнаго языка словенскаго от Великой России доведоватися, доступи в Киевѣ в монастырь Печерский, а ту же у тебѣ дома, в державѣ короны Польской, не ленися и выспрашивай о святых оных, чюдотворством мало не равно великоросийским от бега почтенным святым мужем. И сих, ударованных и возвеличенных и по смерти от бога прославленных, которых естеством род росийский породил, спасенными же быти и освятити тот же святый язык славенский исходатаил, то о том тѣх в том вашем краю мало и коротко от языка славенскаго сторичный плод евангелский принесших (от онаго спасителнаго сѣвца, взявши землю сердечную, семя, и уплодивши) споминаю. А если бы еси хотел, Скарго, овде в турскую землю проходитися, либо довѣдати, тогда множество неисчетное по всѣх сторонах найдеш в родѣ сербском и болгарском от языка и письма словенскаго постившихся и в целых телесѣх освященных, паче же от житья побожнаго чюдотворных и до нынѣ лежащих, исцѣ- ления всяким скорбем и страстем и недугом (от своей насыщенной милости божией приходящим к ним с вѣрою) дѣйствующим и источающим, иж навет и сами турки, узнавши тое благодать божию, дѣйствующую в них, почитают их, блажат и величают; ибо не токмо от християнскаго рода, но и от самых невѣрных турков бѣсные, приходяще, прощение и свободу от недуг и страстей относят, получают, 218


от которых мощей святах над тое благодат божию, відомо дѣйствующую в них, еще таково благоухание происходит, иж бы и покарму телеснаго забыти, толко онаго запаху краснаго и сладкаго насытити человѣк лутче производил. Како бы естеству то вмѣстити могло, без похлебства бо реку, на всякие араматы, и мира дорогоценне, тѣ святых тѣла пахнут и благоухают. И тако реку, хотя жь безпечно, прости мя, господи, коли бы не тѣ чюдотворные тѣла в теперешнем вѣку и разслабленном остали, без мала не всѣ бы турчилис, ибо истинно, яко в Лядской земли папы римскаго титулы, и вавилонская музыка, и поганских наук блядо- словие руского народа з благочестивой и православной вѣры в прелесть латынскую мало не всѣх выкрало, тако и овде — власть, безецность, роскош тѣла, угодное житие безбожных и невѣрных турков миролюбную мысль до себѣ притягает. Однако же овде со удивления чюдотворнаго тѣл святых остало с тысящь до Илии от бога реченных, иже не поклониша колени Ваалу, а в Лядской земли с милосердия божия остали три юноши, в Вавилонѣ выображеные, иже не поклонишася римскаго начальства идолотворенному образу. Яко же ты смѣеш хулный языкг Скарго, на снятых учителей грецких, отверзати и хулити, зазрость приписуючи, яко бы, от той побежденны будучи, не подали языку рускому, в писмѣ словенском живущему, науки? Скажи ми, Скарго, которая бы наука и хитрость разумная на свѣтѣ болшая быти мѣла, яко гдѣ человѣк диявола звитяжит, богу угодит, от духа святаго освятится и на спасение наслѣдовати живот вѣчный явными чюдотворными знаки и силами запечатуется? То всѣ, Скарго, род руский в писмѣ и науке славянскаго языка благодатию Христа бога одержал, засвидѣтельствовал и тако достатечне спробовал. Иж хто бы инако о том разумѣти и вдавати правду божию на ложь, перевертаючи, мѣл, Павел сам апостол анафеме его предает молвячи: «Аще и ангел с небесе благовѣстит вам паче, еже приясте от нас и научистеся, анафема да есть онаго проповѣдника!» Видиши ли, Скарго, иж твоя хула неправедная, в клятву ся ввалила, — сѣди жь в ней, колико любцшь и изволяеш. Видиш, Скарго, иж что колико молвит, — не духом мира и правды божия и не от покоры мытаря смиреннаго и самоукорнаго, но все от фарисея гордаго, велерѣчиваго и самохвалнаго, черпаеши от воздушных духов вѣсть и паки на воздух тще-и-прожнохулныи слова отрыгаеш. Видиши ли, Скарго, иж сам власною зазростию, 219


враждою и потворною лжею вмѣсто учителей грецких оболѣв еси и на словинский язык посполу с дияволом борбу подвигнул еси, который для того языка словянскаго не любит и от всѣх других на онаго подвигом силнѣйшим (стлумити и угасити его хотяй) подвигнулся есть, иж в языку словинском лжа и прелесть его никакоже мѣста имѣти не может, ибо ани диалектик и силогизм поганских, (ницующих правду божию во лжу) ани хитрорѣчием лицемѣрнаго фарисейства упремудряет, толко истинною, правдою божиею основан, збудован и огорожен есть и ничтоже другое ухищрение в себѣ не имѣет, толко простоту и спасение рачителю словянскаго языка еднает. А твоего.латын- скаго языка вседушне диявол любит; и признаваем ти — яко сам хвалитися, — иж его по всѣм свѣтѣ розширил есть и успевати и роскоренитися над все языки допомогает и дарует. Есть тако властне, Скарго, яко молвит, и то для того, Скарго, твоему языку латынскому от диявола тот дар дарован есть: вѣдай завсегда о том, иж его всего на свое угодие перетворил, преницовал и в поганскую хитрость перевернул, иж в нем никакоже правда евангельская и простота святых мѣста не имѣет, толко лжа поганская, хитрость и фарисейство сѣдит, почивает и обладает. Вѣдай же о том, Скарго, хто спастися хочет и освятитися прагнет, если до простоты и правды покорнаго языка словенскаго не доступит, ани спасения, ани освящения не получит. О чем, Скарго, в твоем мудром и хитром языку латынском тѣх тѣл освященных не имѣет, и освятитися никакоже нихто не может? — пытаю тебѣ. На тое, — вѣм, тако ми речеш: «Мало ли есть святых латынских, которых и вы, Русь, в календарю славите». — Есть. Тако, Скарго! Признаваем, иж суть святые латынские, которых мы славим. Но тѣ, в правовѣрии еще будучи, освятилися, одного духа и разума с простотою языка словянскаго были. Но реку о нынѣшнем хитром и мудром роду латынском, чем нихто не освятится ани освященным быти не покажется никакоже. Не только с простых мирских людей, но и с твоего, рекомо духовнаго, лживо-лицемѣрнаго езуицкаго живота ни единаго не имѣет, дабы который добровоние и запах, красный и любимый, от своего тѣла по смерти испустил и знак святости показал, но все смердят, яко гнилые псы. А того прощением дошли есмы, иж латынский костел святыни не имѣет, а не от зависти речем. Ато яко, послушай пилне и скажу вам, иж по всей турской земли тѣх мощей и тѣх тѣл освященных, 220


от языка словинскаго порожденных, умножилося, тогда некоторые пробаторы вѣры и благочестия нашего и латын- ского мниси, взявшися от Святой горы, пошли искати и видѣти в родѣ латынском мощей либо тѣла, реку, какие освященные и, коротко сказываючи, окружили всѣ предѣла латынские, Венецкую державу, Рим, во Влошех, кляшторы, по горах будовные, и всѣ мѣста теснѣйшия бо- гомолцев латынских, и никакоже не нашли мощей или тѣло освященное от рода латвійскаго; только если бы нашли мощи какие, тѣ все из грецкие занесены земли, яко Симеона Богоприимца в Задар, Николу Мирликийскаго в Бару и других нѣкоторых, а от рода латвійскаго ни одного. Для того тогда, Скарго, твой костел латвійский святыни не имѣет и имѣти.не может, — я тебѣ тое тайну открыти покушуся — ибо духу святому гнезда смиреннаго ся в твоем сердцѣ и помыслѣ,тако и во всѣм родѣ послушенства костела латынского не имѣет и быти не может, а иж дух святый от костела латвійскаго отогнан есть, ибо во всем латвійский костел наукѣ духа святаго сопротивляется, и древней и нынѣшней; тым речет дух святый Исаием пророком: «На кого призрю?» и того часу обьявит: «на молчаливаго и смиреннаго» и прочая. А ты, Скарго, с латынским костелом никакоже молчати и смиритися не хочеш, только все говорити, сваритися и возносити. Анною пророчицею дух святый речет: «Не хвалися, премудрый, премудростию своею», а TBit Скарго, уже ошалел еси от труда и подвига своего, хвалящися костелом латынским, премудростию и хитрым разумом; Христос рекл: «Фарисея возносливаго отврещи, а мытаря смиреннаго вознеси. Всякий кто так возносится, понижен будет, а хто смиряется, возвышен будет», а ты, Скарго, с латынским костелом возносящися, хвалящи и лутчим от всѣх чинящи, николиже не престаеш, и на той працѣ и трудѣ вѣк свой весь изнурил еси. Павел речет: «Не замай, никто жь не прелщается, если мнится быти мудр, не замай, учинится глуп, тогда будет премудр», а ты, Скарго, с латынским костелом не токмо дабы еси глупства духовнаго носити учил и наукѣ апостола Павла послѣдовал, но и еще сопротивно бореш, глумиш и до конца поругаеш, ибо смиренных и простоту любящих сынов евангельских, языка святаго славенскаго людей, а навет и греческаго, шкалюеш, гониш, срамотиш, глупыми зовеш и блюзнерства потварные смышляеш, а себѣ и своего, послушенства костела латынского людей за мудрых, 221


разумных и от всѣх лутчих быти славиш, вдаєш и чтиш. Ато жь тѣ причины хворости, смерти, погибели вѣчной, которыми твой костел латынский обол ел, Скарго, перегороду учинили, иж тѣло латвійское освятитися никако же не может, — а завсегда вѣдай, я тебѣ ознаймую. А до того еще и час, и вѣк, и лѣто выразити тебѣ, Скарго, имѣю, от котораго времени той латынский костел страждет, иж дух святый в латынском костелѣ ничтоже не владѣет ани справляет, без котораго вся справа людская за спасение мертва, яко тѣло без души есть. От онаго тогда часу еще дух святый от костела латвійскаго отступил, коли папа — вождь и началник костела латинскаго — смирение христово поверг и, на воздух славы свѣта сего вознесшися, яко чтилище боготворное (по солунскому выображению святаго апостола Павла), — плац, над всеми владети хотячи и прагнучи, засѣл. Тогда, Скарго, дух святый юже в латынском костѣле лежати и исправляти перестал, ибо иж костел латынский и з своим боготворным чтилищем (силогизмами, от стихий мира вынайдеными) вѣру православную, на соборѣ Ни- кейском святыми отцы выображенную, (о духу святом и власти его против фантазии воздушных духов хитрости) преницовал и претворил; тогда дух святый костела латвійскаго исправляти перестал, ибо юже костел латынский, минувши все другие науки, от святаго духа реченные и обложенью, но на самого владычествующаго духа святаго хулу нанес и супротивным быти духу святому показался, и на тое борбу быти противником духу святому конечно вооружился, — тогда дух святый от костела латынскаго отступил и свое дары божественные и освящение от роду костела латынскаго спрятал, иж нынѣ костел и род латынский, по Павлу апостолу, не по справѣ духа святаго, но по премудрости власти воздушнаго князя тмы вѣка сего живет и справы живота своего разумные отправляет, и на том ся уфундовал есть. Даже бы еси, Скарго, не разумѣл, иж я мниманием а мечтом все то о духу святом, на костела латынскаго противным будучи, реку, твоим власним сви- дѣтельством того подтвержу, иж тако есть, а не инако; ибо не дай же, боже, излишнѣе речи, иже от неприязни, по христову гласу, но «ей», иже от истинны родится. Твоя милость, ксенз Скарго, в своих книжках, гдѣ Русь з греками потупил и в муку осудил, а латынский костел прославил и в гору вынес и папежское начальство и старейшинство обоготворил, тогда и то еси доразил, рекущи: «Мудре
222


То костел латинский учинил, иж духу святому, над постановление и вызнание вѣры собора Никейскаго, исходити от отца и от сына за едно — яко от единаго початку приложил». Отожь, Скарго, заровно вѣдай: то самохвалное «мудре» костела латинскаго духа святаго от него отгнало, коли бы еси был рекл, иж глупо то костел латинский учинил, иж над волю седмисоборную толикого вѣку и таких людей святых, без личбы в себѣ имѣющаго, во вѣре гмырати и преницовати дерзнул, чего от.оных нихто важитися не смѣл. Еще бы была надѣя, Скарго, през смиреннословие и покаяние вернутися духу святому до костела латвійскаго, но иж еси отрыгнул гордостное «мудре», не надѣй же ся гостем быти духу святому в костеле латынском во вѣки. Я тебѣ тайну открываю, таже се реку: если бы ся костел латынский смирил и глупым посполу 3 словянским языком против свѣта сего учинил, тогда бы тое благодать от троичнаго божества получил, а нынѣ в той хитрости вѣка сего — никакоже. Но вернувшися паки до скаржина самохвалнаго «мудрѣ», пытаю тебѣ, Скарго, которое «мудре» костел латынский учинил, иж вѣру над толикий седмособорный тумулт святых мужей, будучих посполу с папами римскими, того нихто из оных важитися не смѣющих, послѣ сам о себѣ костел латынский гвалтовал и ницовал, и речеш еще: «мудре то учинил». А коли так разумѣеш быти «мудре», проклени же тѣх всѣх пап римских от перваго собора даже до седмаго и от седмаго даже до сквалчения вѣры, ибо юже против твоего разума те были глупы, а истинно и непотребный, а по неправовѣрству и проклята. Видиш ли, Скарго, твоего бесмысленна разума хула на твоих же православных и правовѣрных пап святых (которых мы за православие и правовѣрие почитаем и святим) куды падает! Теперь же юже познаваю, иж ты не сам прирожоным и учоным от писма разумом, Скарго, мудрствуеш и бѣседуеш, но истинный дух воздушны твоими усты речет, и той тебѣ шептал, коли еси тое книжку писал. Отожь болшей правдословием не успѣем тебѣ, Скарго, и твоего костела разума лечити и на покаяние приводити, только потреба начинья, а по нашему, сосуда духу святому, иж бы ис тебѣ, Скарго, из твоего костела рода силою животвориваго духа духи ереси воздушных умудрителей, лукавых бѣсов молитвою повыгонял и очистил тебѣ и других, тебѣ ровных и единогласных, тогда бы еси правду навык, а доколя того не будет, всуе бѣседа с тобою, Скарго, — иж тот же дух, тобою отрыган- 223


ный, хулу на грецких учителей зазростную в неподанню науки словенскому языку наносит, который всѣх правоверных пап римских, не смеющих перемѣняти православное собора Никейскаго вѣры, проклинает, — а, срозумѣвши, уста заключи и умолкни, хулу угаси, а благодарство научи. А если перестати от той хулной и бесом учителное велерѣчивое страсти не хочеш и покаятися не произволяеш, тогда юж декретом слова божия и правды его, силою духа святаго, во имя православное нашей вѣры, тебе запрещаю и реку: онем и буди безгласен, да же в чювство приити из- волиш! О том артикулѣ, зазростно реченном, до здѣ.
Еще остал 2 артикул—о щасливом костеле латынском (иж по всѣх сторонах науки и школы фундовал, гдѣ его послушенство засягло), от Скарги похваленном, — на которой тако Скаргѣ отповѣдаю.
Аже хвалишися щастием ради фундования наук в родѣ и костѣле латынском папежскаго послушенства, преславно славнейший ксенз Скарго, — признаваем и мы, глупая Русь, подтвержаючи твою похвалу и мнимание, о щастыо костела латвійскаго реченное, иж есть щасливы. Правду речеш, Скарго, и повторе тебе реку, не противляемся твоему глаголу, ибо и сами добре видим, иж есть щасливый костел латынский и иж науки фундовал по всѣх сторонах папежскаго послушенства. Однако жь хочем, первое, причину вѣдати, для чего есть щасливый костел латынский; второе, что за школы и науки фундовал.
О щастию тогда видим и разумеем, Скарго, костела латынскаго, иж есть щасливый для того, ибо его щастие от владѣющаго миродержца искал и получил; чего костел латынский прагнул, тое нашол, —зачинил, то уловил, ибо тожь миродержец и змаменник прелестнаго вѣка сего своих поклонников и угодников ничем иным в первых не радует, только щастием жизни сея суетныя вѣнчает. И тожь не чюдо й не див быти щасливому костелу латынскому, ибо есть щастием коронован. Щасливый есть костел латынский для того, ибо, оставивши и повергши тѣсную дорогу евангельской мудрости, ведущую в живот, на широкий гостинец премудрости мира сего выскочил, и, повергши крестоносный и смиренный образ христов, на честь и славу свѣта сего выдрався, и, обмерзевши апостольские науки и простоты праведное грубостью, за хитрость и мудрость воздушных духов и от стихий мира изобрѣтенный философский поганский аристотелский и других, подобных ему, разум ухва- 224


тився, от чего всего Павел перестерегал, навпоминал и учил, дабы в поганские науки диалектики, силогизмы и вывроты препирателные и велерѣчия самохвалные благоверным не впасти и от правды простой не отлучитися, — тое все костел латынский, от Павла реченное, за шидерство поли- чил, а оное сопротивное за властность и истоту вменил. Для того тогда щасливый есть костел латынский, ибо тѣж и тое Павел апостол, до Тимофея пишучи, ознаймил, которые по власти воздушнаго князя тмы века сего жити призво- ляют, щасливыми быти мают, а крестоносцы, будущаго века сынове, поруганы, укорены и оболжены быти мают, тако рече: «Все.бо хотяще о Христе благочестно жити изгнанный, споруганныи будут; лукавы же человецы, хитрцы волхвы и чародее вознесутся и почтены будут, преуспевающе на горшее». Отож в том еси не солгал, Скарго, иж есть щасливый костел латинский. Признаваем ти, иж так есть; о котором щастию еще после мовити будемо, с чого ся тое щастие породило, а теперь о школах и науках, от латинскаго костела фундованых, речем.
А иж мовиш, Скарго, ко оному щастию костела латынскаго же и школы и науки всюды во своем послушенстве фундовал, —только мирского раствори двери в слуху не- чювства и отверзи покрывало мрачное несмысльства правосудного розума и разумѣй истинну: за спасение ли твое костел латынский (которым ся хвалиш) тѣ школы и науки во своем послушенствѣ фундовал или за погибель и жизнь суетного вѣка сего. А если за спасение, чому же з школы латинское не выходят ученицы (от перваго даскала над даскалы, научившаго и образ показавшаго, глаголющаго: «Научитеся от мене, яко кроток есмь и смирен сердцем» и «Блаженыи нищии духом, яко тѣх есть царство небесное»), оное тое науки образ и подобие носячие. Того николи же, Скарго, показати не можеш, абы з школы латынское и науки смиренный и нищий духом богоносец выйти имѣл, только все оной блаженной наукѣ сопротивници, — горды, величавы, пишны, надуты, пружнославолюбцы, хелпли- выи, велерѣчивы, самохвалны, фарисѣи возносливы, клеветницы, лжелюбцы, правдоненавистницы, потворницы, всѣх укорители, а себѣ за лучших разумѣющии. Пощупай только себѣ, Скарго, ты еси первый ученик школы латвійской, — не вси ли плоды тые гнилые и погибелию вѣчною смердящие в тебѣ гнѣздо имѣют! Божие во всех обелжил и потупил, а себѣ сколь тѣ лом выславил, над правдою лжи 15 I. Вишенський
225


сидѣти и владѣти усудил и декретовал. Проклятая то таковая пекельного зродла наука, школа, которая ни єдиного ученика на спасение до царства небеснаго годным быти не породит и не научит, але всѣх студентов своих в погибель вѣчную посылает. Што ми хвалиш, Скарго, латинского костела школы, коли в ней нет учителя Христа, ани Петра, ани Павла и прочих ^учеников христовых, за спасение учащих, але блазнители, поганцы, Аристотели з другими волхвы и ,еретики, Оригены и другие, тому подобный, начальствуют и всѣм костелом латинским рядят и вла- дѣют. Тое, Скарго, и дурный бы в писмѣ а в правдѣ ко- хаючийся и не змаменый еще от прелести вѣка сего разсудити могл, иж як щастье костела латинского — пекло, так и школы и науки его — пропасть и погибель вѣчная. Альбо ачей бы еси показал, Скарго, (еще тя раз о похваленных школах и науках латинских спытаю) с школы и гауки, костела латинского фундованое, такова проишедша- но ученика, который бы оную заповѣдь и науку, от небесного ректора наученную, сам собою выполнил и других виконати реченное от господа нашего Исуса Христа научил, — который здѣ юж всѣми дары чюдотворенными своих учеников обогатил, и всю таемницу спасения оным открыл, и всю философию небѣсное мудрости — в смирении быти — изобразил и научил; тогда юж доброю наукою слова (абы ученицы теми дары богатьства и вѣдомости разумом не хвалили и не возносили) так запечатовал, егда молвит: «Вся заповѣданая вам сотворите и совершите, тогда и на том часе не возноситеся ани хвалите, але рцыте, яко раби непотребни есмы, еже должны быхом сотворити, сотворихом». Теды всему свѣту явно есть, иж латинский костел из своими школами и науками (той заповѣди и наукѣ, от господа нашего Исуса Христа реченной) так гвалтовне сопротивляется, иж власне аки за едны плетки и толки людские не почитает ани повожает; бо не только або ся рабами непотребными и слугами недостойными богу латинского костела школы и науки называти имѣли ученицы, але еще, тлумячи тую науку господа нашего Исуса Христа сопротивным образом — хто бы их за достойнѣйших, заслуженѣйших и лучьших от всѣх у бога и пред богом и пред всѣми народы вѣрных не розумѣл и не предпочитал, — гнѣваются и убивством отмщают. Что жь то за школы и науки костела латынскаго, Скарго, которых хвалиш, коли нихто в них богоугодную волю не научит, 226


але еще сопротивым Христу антихристом быти показует? Видеши ли, Скарго, иж в твоих школах и науках, от костела латинского фундованых, по Павлу апостолу, до солунян изображению, тайна и гнѣздо антихристово фундованно есть: «Точию ожидай,—молвит,— коли от средины вы- никнет и явится беззаконный». О школах латынских и науках до здѣ.
Завертаюся до щасливаго костела латинского и для чего есть щасливый — всѣм во обец, а не самому Скарзѣ ознаймити хощу. Прошу скоро читателев приложити раз- судную мысль до беседы повестные и не розрывати памяти другими забавами, яже ся скончает речь того щастия латинского.
Щасливы костел латынский с тѣх причин мовлю. Бо ся противным быти наукъ смиренной господа нашего Исуса Христа во всем ставит и показует. Христос бог, избавитель нашь, борячи высоко возносивый помысл сынов Зеведео- вых, седалища десно и шуе просящих, абы не пролгали чести, власти и славы свѣта сего поганским мудрованием и прагнѣньем, разум и помысл таковый именовал и осудил. А ты, костел латинский, седалище щасливе ухвативши, не хощеш во вѣки над всеми владѣющаго разума снизити и в покору христову ниспустити, але еще весь вѣк свой о том упражняеш и забавляєш и подвиг жизни сея проходиш, абы ся не оного небесного седалища доступил и честь и славу царства небеснаго получил, але жебы еси тя на земли в дочасном животе ани титула, ани славы, ани чести, ани мѣста, гордосного преложенства и старейшинства, верхоседно именованного, бынамнѣй не снижил и не ущербил и с пляцу высокооснованного не порушил. Знай же, костел латинский, иж тое и щастие и разум, в котором ты плаваєш и забавляєш, —поганский есть; бо так Христос сыном Заведѣовым, прагнучим и мѣста первосѣд- ного и чести славное, рече: «Сего, — мовит, — владарства и первоедалства и суетославства языцы, то есть поганцы, ищут, а межи вами, моими ученицы, такую фундацию чиню и не перемѣняти никагоже постоновляю: хотя быти болий, да будет мний, и первый да будет послѣдний всем слуга, ибо сын человѣческий не прииде, да послужат ему, но да послужит» и прочая. Вид же, и полюбимый, и разеуд- ный прочитателю, для чегр есть костел латинский щаслив. Для того, иж смиренную науку христову разорил, а поганскую ухватил. Да щасливый есть костел латинский и 15*
227


для того, бо и конечному тому смиренномудрия образу и подобию, от Христа показанному, противником, согвал- товником и збурителем показал. Сам бо преблагословенный даскал над даскалами, ректор над ректорами, господь и бог наш Исус Христос, учачи учеников своих от всѣх покорнѣйшими, пониженѣйшими и последнѣй- шими быти и разумѣтися, собою образ показал, высоту и честь своего преложенства в конечную покору и низкост стягнул, препоясался лентием и умыл ноги учеником, и рекл: «Вѣете, что аз господь будучи и владыка, сотворих, и вы, как мене видели есте творяща, должнии' есте творити и тую покорную добродѣтель выполнити и друг другу ноги умывати». Ты же, костеле латинский, из своими школы, наук ректорми не толко жебы еси тот смиренный образ, от Христа показаный, сам выполнити и других тое покоры и унижения научити мѣл, але еще, тлумячи, угашаючи той смиреномудрия кшталт, таким противником, кгвалтовником и збурителем тому святому образу быти ся показуєш и мовиш, и учиш, и проповѣдаеш, и голосно на весь свѣт кличеш, претиш, показуєш, страшиш и дѣлом албо власным учинком выполняет, молвячи, хто бы тя не святил, не чтил, не славил, не признавал за лучшей- шаго, разумнѣйшаго, славнѣйшаго, от всех высокого, старшого, первейшаго и голову всемирную, — огня, мечя, бѣд, мук и розмаитых смертей и утрапений страдател- ных таковый годен есть. Присмотри ж ся, любимый прочитателю, для’ чего костел латинский щасливый. Для того, бо юж запевно антихристу породитися уготовил, по Павлу апостолу к селуняном реченному: «Ожидай, дон- деже от среды будет, тайна бо уже выполняется беззакония» — и отступление от православной вѣры влѣзло, и чтилище боготворное на земли явилося и покору и науку христову збурило. Знай же, правовѣрный християнине, что уже быти антихриста. О сем до здѣ.
И еще мало о щастии костела латынского припомнити мушу, абы не утаила скаржина похвала некому. Для чего есть щасливый костел латинский? Бо Скарга только щастье надворное хвалит, а мы за отвнутр божия разума открове- ного познавати и разумѣти маемо и не лакомимося на поганское щастье, бо то самое слово «щастие» не есть православное церкве мудрости, але поганское. Щасливый теды и для того костел латынский, мовлю, бо ся з своего учителя, апостола Петра, ругает, смѣет и шидит, а пред ся ним ся 228


хвалити безвстыдне смѣет, которому повинен будучи костел латынский повиноватися и покаряти, яко наставнику и учителю своєму, бо сам владыка Христос рече: «Дов- лѣет быти ученику, яко учитель его». Тот бо блаженный Петр святый, навыкши образ и подобие от учителя своего, яко в добродѣтели, так в покорѣ, так тежь и в нищетѣ и необладаню земными добрами и маетностями, как в го- стине и в чюжом доме, то есть вѣку, а не во своем, оное власное отчизны будущаго вѣка будучи, сам себѣ не де- дичем туташным, але пелгримом и преходнем чинит и своих учеников того же слѣда держатися учит и мовит: «Возлюбленный, мовлю, яко странники и пришелцы, отгре- байтеся от плотских похотей, яже воюют на душу, житие ваше имяше добро во языцѣх» и прочая. Вид ж ту кажды того сукцесора, не имущаго гдѣ главу подклонити! Апостол Петр, сукцесию приемши, на своих послѣдователей и учеников той же образ и подобие налагает и не мовит: «Мовлю, яко дедичи, поземных держав обладатели», але «пельгримы и преходны», вѣдаючи гостину живота сего нетревалого, — днесь ту, а завтра в гроб ко оному вѣку отходячих, того ради не привязоватися ту на земли нечим, толко житие доброе показати и огребатися от телесных пожадливостий, которые воюют на душу, учит. Ты же, костеле латынский, со сукцесором и учеником апостола Петра, честным папою, противячися и тлумячи науку своего учителя Петра, не странником и пришелцем, то есть пелгримом и приходном, але дедичем вѣчным (помпы, славы, суетного могутства и видимое державы, маестату и власти поземнаго начальства всемирного обладателя) именуешися. А хто бы тя не так разумел и славил и под твою сукцесию не подлегал, и убивати и в жизни сей не жити, тиранский обычай наследуючи, своим послушным учеником, костеле латынский, за своею головою заказуєш и благословляєш. За- правды тогда щастливый есть костел латынский, бо тому, который Петра збурил и убил, скоро служит и угожает. Пытаю жь тя теперь, костеле щасливий латинский, гдѣ ты сукцесия петрова? Гдѣ ты учениче есть, в котором ся хвалиш и гробом его пышниш, ани единого пункту от учения его не только не держиш, але еще, стлумивши и загребши учение его своим противенством, другим наслѣдовати науку апостола Петра забороняєш. Видеши ли, костеле латынский, тое щастие, от кого еси его уловил и хто тя ним во жизни сей коруновал. Раздери жь очи 229


помысла, учению костела латинскаго вѣрный Скарго, и познай, хто твоему костелови щастие, от тебѣ захваленное, даровал. А если ты дародавца познати не хочеш, тогда мы иж за неволю и по нуждѣ, от тебѣ оболженныи будучи, тебѣ его открыти и показати мусим.
Власне той хитры, а неиначей, Скарго, твоему костелови щастье даровал, которого господь наш Исус Христос, приразившагося и показавшаго ему всю суету вѣка сего, царство мирское с славою его, ухитряючи лакомством алчтво его и поклонения ищучи от него, если бо оно имѣти вожделев, того абие оттряс, отверг и обезчестив, мовячи: «Иди за мною, сатано! Писано бо есть, иж толко господу богу свойственно есть кланятися и служити, а не тебѣ, прелестнику света сего». Ты же, костеле латынский, не зрозумѣл еси и не познал того мечтания сатанинского, манячего и прелщающаго такою славою и хитростию премудрости вѣка сего, як чачкою нѣкоторою оздобною дети- нолюбною, але зараз, узревши, полакомитися попрагнув показалника, поклонився, взем, пожер щастье, земного могутьства ухватив и от всея души возлюбив и ту на земли важити, вымудроватися и выславитися изволив. Буде же себѣ, Скарго, учениче костела латинского, из своим костелом, из своими школами и науками в вѣцѣ сем щастли- вым, мудрым, хитрым и дедичем, а мы, глупая Русь, по гласу Павла апостола, глупы и дурны и, по гласу Петра апостола, странники и пришелцы, то есть пелгримы и приходне, ту на земли быти изволяем, да оную отчизну и дедичество вѣчное, от Христа избавителя нашего (не имущаго на земли гдѣ главу подклонити) зготованое в царствѣ небесном, наслѣдим и получим, которого да нас доместит Христос, сын бога живаго, пришедый в мир грѣш- ных спасти, яко тому подобает всяка слава, честь и поклонение со отцем и святым духом нынѣ, всегда и в безконечныя вѣки вѣком. Аминь.
К ПРОЧИТАТЕЛЮ СЕГО ПИСАНИЯ
Не мов же ани разсужай, любимый прочитателю, невѣрием альбо мнѣнием читаючи, абы что своим помыслом или враждею против рода латынского рекло, але вѣруй и власне как зо уст божиих приими, бо самая кривда божия мовила тое в, той книжицѣ, в которой Скарга Русь 230


потупил и яко отступников от костела латинского во муку осудил. Вѣруй, любимый прочитателю, если Скарга и всякий латинского рода человек до руской вѣры церквѣ и науки правдивой не приступит за добро а за добродѣтель, вѣдай, иж в геену огня вѣчнаго отидет, которого не выпур- гуется во вѣки, от которого всѣх обще и Русь, в православии стоящих и латину знаменитых, Христе боже, заховати рачь. Аминь.


ПОДАННЯ ДО Л ЬВІ ВС ЬКОГО БРАТСТВА
ХРИСТОЛЮБИВОМУ БРАТЬСТВУ ЛВОВСКОМУ И ПРОЧИИМ БРАТИЯМ, ЕДИНОМУДРЕННЫМ И ЕДИНОМЫСЛЕННЫМ, КУПНО ЖЕ И ВСЕМ ПРАВОСЛАВНЫМ ХРИСТИЯНОМ МАЛОЕ РУССИИ, В САНѢХ И ДОСТОИНСТВАХ РАЗЛИЧНО ПРЕИМУЩИМ, БОГАТЫМ И УБОГИМ, КНЯЗЕМ И ПАНОМ И ПРОСТЫМ, ДУХОВНЫМ И СВЬЦКИМ, И ЕЛИКИМ ДО ЗРАКА ОЧЕС СИЕ ПИСАНИЕ ПРИНИКНЕТ, ИОАНН РУСИН, РЕЧЕННО ВЫШЕНСКИЙ, СКИТСТВУЯЙ В СВЯТЬЙ ГОРБ, ОТ ХРИСТА СПАСА СПАСЕНИЯ АЛЧЕТ И ВСЕ¬
ДУШНО МОЛИТ
Зане же устремишася от святыя Афонския горы монастыря Ксенова братия ити в предѣлы жительства вашего христолюбия, не здало ми ся задремати недбальством во еже не посѣтити вас словом начертателным в хартии, которых едино яко с памяти выгнати (за твердость излиа- ния духа любовнаго) не могу, так тѣж и спасения зо всеми ему свойственными добрами, по заповѣди спаса Христа (як и себѣ самому), оным зычю. Что жь будет скуток албо ли существо всего оглавления сего начертания к вашей любви, мало пождав, молю потерпѣти и извѣститеся о всем. То есть корень и глава нашего спасения: есть Христос бог, прежде вѣк от отца рожденное слово, во послѣдняя же лѣта нас ради от пречистыя дѣвы Мария вочеловѣчь- шася, по богословущих щирѣй богоносных отец о плотском его смотрении, им же озарена и явленна бысть в троичное треипостасное божество, отца и сына и святаго духа, православная вѣра, которою (чистоисповѣдным славо- словлением) спасемся и жизнь вѣчную (добрых учинков заповѣди дѣлно здѣ прошедши) получити чаем. Прето всѣм, мечтаний разумов розмаитых (прелестию плевело- сѣятелем дияволом умножених) с памяти выпудивщи и 232


добрѣ мысль слезами выполеровавши, молю и навпоминаю любовь вашу: дайтЪ место и фундамент в разумъ вашем православной вѣръ и никакоже ни единым кознЪм и хитро- стЪм словеснаго баснословия, от духопрелЪстнаго источника отригающим, самомнимаго разума вЪруйтЪ. Искус бо и досвѣдчения сему запѣвно сами в себъ благодатию христовою стяжахом, яко ни единою вЪрою, кромъ нашего православия изображенною, спасти ся не можем и не спасем. Поготову тогда (аще бы наималЪй от православнаго исповедания уклоним) бога, троично славимаго не только не прославим, але и в конЪц похулим — запЪвно вѣдай- тЪІ Прето и пораду сердечно-зычливую даю вам: будьте (пред мнящимися мудрыми неправославными) аще и дурны, просты, нехитры, неумудрены внЪшним наказанием, яко да буйство проповѣди апостольское почиет на вас, о нем же и глаголет божественный Павел: «Аще кто хощет быти премудр, да будет буй, яко да будет премудр; премудрость бо мира сего буйство есть пред богом». Которое аще стяжете буйство тайноразумное, тое вам в исповЪда- нии православном знайти ся дарует, и не соромЪйтеся от миродержца умудренымся досады терпЪти, молю вас, — то есть, яко Русь проста, глупа и ненаказанна, — толко в вЪрЪ православной да ся знаходите. Не скорбЪте о сей досадъ и ук’оризнЪ нимало, занеже постигнет на вас. радостно-пѣснивая (против самохвалных еретиков, мнящихся быти мудрых) Григория Богослова отвЪтная утЪха. Которые тым же хитроречьством, славою, могуть- ством, разширеньям рода и монахов красно-утвореных (в всем том православным превышаючи) хвалилися, к ним же отвЪща: «Мудры есте — признаваем вам, але лживо; мы же имамы слово чисто и истинну непбдозреную». Паки к ним: «Славни есте — есть так, але на земли; мы же зрим свЪтло в славу треипостаснаго божества. Можни есте, але в землю и персть; мы же вмЪщаем божество всесовершенное и богатЪйшее. Много вас, але тЪлесное персти видим; мы же есмо сосуд избранный, язык святый — и «не бойся, малое мое стадо, як отец мой небесный изволил вам дати царство небесное» и «идЪже будЪте собрани два или трие в имя мое, ту обрящуся посредЪ их». Высокие домы и трекровны полаты с гору себъ збудовали есте и нас сими превышаетъ —разумЪемо; але от нашея вЪры ничто же вышше, которою мы чисто мысльным славосло- ₽леням(неба небес) к Христу преходим и у престола славы 2W


святыя троица, ногам христовым касающеся, кланяемся, которому да воздастся от нас недостойных достойная честь с отцем святым духом нынѣ и присно и в вѣки. Аминь».
Сими стихами мы, православний, тѣшмося, яко есмо на камѣни, а не на пѣсцѣ самохвалных видимых похвал основаны, и наша есть правда, наша истинная вѣра, наша же и по вѣрѣ жизнь вѣчная будет, которую да сподобитеся получити от Христа бога желаю. Аминь.
Писася сие писание в святѣй Афонстѣй горѣ, монастыри Зуграфѣ.


ПОСЛАННЯ ДО ІОВА княгиницького
БОГОЛЮБИВОМУ БРАТУ МИ ЯЖЕ О ХРИСТѢ ОТЦУ ИОВУ, В СКИТѢ в ПУСТЫНИ МАРКОВОЙ СКИТСТВУЮЩУ, ИОАНН ГРЕШНЫЙ СПАСЕНИЯ АЛЧЕТ
Желание имѣх нынѣ посѣтити вас, но судьбы божия и нѣкия болѣзни тѣлесныя преградиша; ельма же братия от Ксенова тамо ити устремишася, сими извѣстую тебѣ яже о Святой горѣ и нуждах ея. Вѣси, яко Святая гора раю подобна, аеровоздушным, чистотным и утѣшител- ным зефиром, в отлучению мира содержима, дыхающе; сия и нынѣ никакоже оскудѣ благодать, яже от воздуха. А яже нужду от навѣта диявола-миродержца, страстно владычествующаго, страждет, в искупѣ жизни обрѣтаю- щися зде, —не подобает ми время подробну изглаголати; точию, прочая съкратив, изглаголю: отнели же приидох, не точию на келии, но и на пещеры двѣ поголовщизны дукатов излѣзлѣ. Такожде и на Святую гору: от еже бѣ товар один прежде соборного гарачу, нынѣ же и до четырех влѣзло. Аще же и тако аспрным нуждам Святая гора подлегла, но благодатию христовою мир бѣ в конец доселѣ от вохода турков и еничарскаго, и в благочестии Святая гора по древнему никакоже оскудѣвает — и аще не имать аспри. Изволивше жизнь, день пребыв, благодарю тя, господи, и не пещися о утрнѣм — от милостыни хранитися можем. Аз же сию жизнь не вомѣщу: от кѣлия до келия и от монастыря до монастыря скитати, но в сей притчи стоим святогорской, глаголющей: «Хотяй, — рече, — во Святѣй горѣ мировати и терпѣнием укоснути или буди желѣзн или сребрен»,—еже толковати не хощу, вѣси бо сию притчю. Тѣмже сими двѣма и аз еще косним благодатию христовою: рукоделием и искупом, — 235


доколе течет принесенное от вас. Обаче желаю паки видети и посетити вас. Тѣмже извѣсти ми о своем мирѣ и что гла- голеши о сем, дай ми глас. Аще ли и тебѣ нужда настоит от борения плоти, страстей и воздушных злобных духов поднебесных, к ним же нам брань гонза, и с сими калу- гери, аще не мощ-ю и Дмитра занести, ты же свою душу и мощи занеси. Аще ли от брани почиваеши и желаеши мое посѣщение, да вем. Болшей не имам что глаголати, точию пану Петру спасение и прочим благодателем и знае- мым метание сотворити рачь. Посем желаю, да сподобит нас господь, еще в живых совокупився, утѣшение друголюбное словом друг другу даровати. Аминь.
Писася в Святѣй горѣ, в неже время и соборное послание, в монастырѣ Зуграфе; аще мысльный твоего преподобия за спасение вышереченный писал.


ПОЗОРИЩЕ МИСЛЕНЕ
СПИСАНИЕ, ЗОВЕТСЯ ПОЗОРИЩЕ . МЫСЛЕННОЕ, СОСТАВЛЕННОЕ ОТ ИНОКА, В ПЕЩЕРѢ ГОРѢ СВДЯЩЕГО И СЕБѢ ВНИМАЮЩАГО, НА ХУЛУ, В ПРИ ЛОЗѢ X ТОЛКУ АПОСТОЛЬСКАГО В КНИЖЦѢ «О СВЯЩЕНСТВѢ» ЗЛАТОУСТОГО ВЫ ДРУКОВАННОЙ, ЯКОБЫ ЗЛАТОУСТЫ ВЗБРАНЯЛ ИНОКОМ ИЗ ГРАДА В ГОРЫ ОТБѢГАТИ. АЛЕ ПЕВНЕ САМ ПЕРЕКЛАДАЧ ОТ СЕБѢ ТО НАПИСАВ И ПОД ТИТУЛОМ ЗЛАТОУСТОГО ПОДМЕТ АБО ПОКЛЕП НА БЛАЖЕННАГО СОТВОРИВ. ЕСЛИ ТО СЛУШНѢ УЧИНИЛ —ДО ИСТИННЫ БАСНѢ ПРИКЛАДАТИ И НА СВѣТ ВАЖИТИСЯ ВЫДАВАТИ, — РАЗСУЖДАЙТѢ РАЗСУЖДЕНИЮ СПОДОБЛЫІІИЕСЯ
Приидите, стецѣтеся на сие мысльное и словесное позорище, а найболшей предобрѣйшей иноческий чин,—вас бо ради на осторогу позорище сие словесное составихом, да не увязнет кто в прелести сего безполѣзного свѣту, вь еже из града не избѣгати и в мирѣ в страстѣх равно с мирскими погибати.
Первое убо благодарим за трудолюбие выданое книжки «О священствѣ», яко, Златоустаго конѣчную ревность, мудрость и досконалую хитрость, довтепь или, свойственнѣе рещи, подвиг о спасению людском невѣдущим силу достоинства о священствѣ явно всѣм открыти потщав- шеся, благословѣнно и добро дѣло сотвористѣ и похвалы достойны есте. Егда же прейде священства подвиг, в при- лозѣх толку апостольскаго барзо хулу на Златоустого перекладач писма (а наипачежь и поклѣп) наложил и Златоустого бѣседу золотую калом помазав, — чего чинити не умѣл, а власнѣ як бабский богословец неосторожнѣ учинив, яко приловѣ дают простые люди:
237


«Варишй, — мовить, — й пролив». Так же й то перекладань, преплывши и прешедши подвиг благодарный, хулою за- печатовав, — ато як, молю, терпѣливѣ послухайте и открыем вам.
То есть: перво о сущем и власном Златоустого устроению, всѣе беседы оглавивше, вкратце глаголю. Перво изрек Златоусты, ижь^ священником, вождем и наставником многих быти не может, кто просвещения и совершения с мудростию словесною (ведати, як кого спасати различно) не достигнет. Ко просвещению жь, по Дѣони- сию Ареопагиту и церковному духовному подвижному следу, первы степень — очищение; от очищения входит в просвещение; от просвещенья — в совершение и крайнее верховнейшее благословие; очищению жь начало — иночество, отречение мира, бегство мира и отлучение человек, гора, пещера, подвиг с постничеством на съвлечение ветхого человека и облечение в нового (по исцеленью страстей), еже есть Христос, — еже и сам Златоусты пину проходив и того ради уходив от священства и от градского сводворенья в печеру, неисцелный будучи еще. А когда безстрастие ощутив, тогда возвратився до людей паки; паче же от бога извещен быв, что подобает ему сотворити. Такождѣ и Григорий Богослов утекав в Понт, Василий Великий — в пустыню на исцеление страстей, не довлѣю- чися одиною словесною хитростию без врачеванья естества. И сии убо единомудрено прошли след тесного пути. И глаголет Василий Великий ко Григорию Богослову в слове «Познах твое послание»: «Оставих бо еже во граде пребывание, яко тмам злых суще повинно, себе жь и еще оставити не возмогох, но подобен есмь в мори в корабли плавающим, яже не ведущим добре правити корабля, недоумеются и о величестве корабля скорбят, яко много волнение приражается к нему» и протчая читай до воз- шествия в лодию; и посем: «Тако убо, — рече, — и наше житие. Живущая бо страсти нас з собою носяще везде; в таковых же мятѣжах есми, яко ничто жь велико от пустыни сея ползуем, яко жь бо творити подобает откуду либа»; таже глаголет о начале подвига: «Подобаше бо нам стопам послѣдовати спасению преочищеному; «Аще бо, — рече, — кто хощет вслед мене ити, да отвержется себе и возмет крест свой и последует ми»; се жь есть в молчании ум имети, искуситися подобает. Яко же бо очима обращаемома видѣти испытно предлежащее нѣсть мощ- 238


но, но подобает утвердити зрак глядящему аще хощет извѣстно сотворити себѣ видѣние, тако и уму человѣчю, от многих мирских печалѣй привлачиму, неудобь опасно возрЕти на истинну».
Присмотри жь ся ту, боголюбче всякий, хулному про- вЕщанию Златоустаго, яжь перекладач в толку послания апостольскаго написав, якобы Златоустый, сам чистившися и полеровавшися на благоразумие в безмолвии и отлучении от человЕк, иноком новым, скварою мирскою страстей от порождения и до самаго возраста попрелым и смердящим, мясом и кровию гноя ровно с мирскими пре- испльненым, возбранял им тое: истощати, и очиститися, и просвЕтитися, и прозрЕти ко богу, и освятитися, но тако, ровно и паче страстнЕйше, взявши имя высокое иночества, посполу с мирскими, не отлучаючися от них, жити, с ними валятися во всЕм калЕ страстей похотных и отчаятелно в образѣ том иноческом пребывати или паки конѣчно отпасти и пропасти (на погибель вѣчную) радив; якобы Златоусты зазрел иноком спасения и в том чину иноческом при мирских пропадати и погибати совЕтовал. Тому поклепу на Златоустого, коротко молвячи, не вЕримо; бо если Златоустый о мирских промышлял, жебы ся спасали, далеко подобно болшей о иноцЕх, которые ужь и во слѣд спасения пошли; бо если сам Златоусты потребовал утЕкати от мирскаго огня в Сигор, жебы не згорЕв огнем грѣха похотным, пѣвне и другим тую ж пораду без зазрѣния подавал.
Едино же положивши рѣчение толку того Златоустаго и прилог хулы его в нѣм, будем прубовати и другими святыми и самим Златоустом покажем их тот разум непотребный, и гнилый, и бабским басням, а не богословию Златоустого свойственный, — яже перекладач до Златоустого бѣседы прицѣпив и без стыда на свЕт з друку выдати важився, — от послания к Коринфом 1-го и равно учения 6-го . Так же в себѣ имѣет: «Тако да просвЕтится свЕт ваш пред человЕки...»; послѣди, на конец, прилог али поклеп, от себя приложены, от здѣ починается: «Бо от всѣх немощнѣйшии быхом и ко настоящему привяза- хомся житию, и аще обрящется кто, слѣду нѣчто имѣя дрѣвнее премудрости, то сей грады оставль, и торжища, и еже с людми жити, и иных обычая управляти, горы достигает. И аще вопросит его кто о отлучению себѣ от мира вины, обрящет извѣт, прощения не имущь. Да же бо не 239


припогублю себѣ, рече, нижь притуплю, сущие во мне добродѣтели отскачю. И колико лучше притуплѣнейшу тебѣ быти и иных приобрѣтати, нежели пребывати на высотѣ гор и презирати погибающую братию» и прочая. До здѣ тое хулы рѣченое. На то отвѣщаем тако: сие бо збранение бѣгати в горы иноку нѣ есть Златоустого; то самым им покажем. wB том же словѣ, толку вышеречен- ном: «Тако да просвѣтится свѣт ваш пред человѣки» — бо молвит, насредѣ, о учителѣх, апостолѣх, яко тако тру- долюбиви были и роздѣленно провопѣдь спасителную множили; «Ов от Иерусалима до Илирика, ов во Индию, ов в Мавританию, ин же во ины страны вселѣнные течаху». От здѣ зри, како укоряет домолѣжнев Златоусты: «Мы жь, — рече, — ниже из отчества изыйти смѣем, но пищи ищем и дому свѣтлого и всякого иного изобилства. Кто бо, — рече, — гладом истаян есть от нас слова ради божия? Кто в пустыни бысть скитаяся? Кто отшествия тво- ряше далѣчайшая? Кто от руку своих живя, о других попечеся? Кто смерть подят повсѣдневную?» и прочая. От сего познавается, иже оно отбѣгания в горы бога ради и спасения своего взбранение не Златоустаго есть, але бабских богословцев и домолѣжнев, коханков плотолюб- ных. Бо молвит Златоусты: «Мы жь ниже из отечества изыти смѣем, но пищи и сласти, якоже пес ко колиспвѣ покаа- ку *, домолѣжнѣ привязании суть». И зась Златоусты: «Кто в пустыни или в горах скитаяся бога ради альбо далѣчайшая отхождения творит?» То видиш, ижь тая хула на отшедших во пустыню или в горы не Златоустого есть, истинного богословца, але бабяка и домолѣжня, тата и мамы и сродства разлучитися не хотящаго Христа ради. Присмотри жь ся еще бабским басням, послѣдова- нию того слова хулы, боголюбный прочитателю, что рече домолѣжный баснословец: «Коли, — рече, — вопросить кто вины о отбѣганию в горы от челов-ѣк бѣгателя, — от- вѣщает глагол прощенья не имущь: да не притуплю, — рече, —добродѣтели». Тое притуплѣние ужь и смѣху подобно; бо молвит Василий Великий: «Иже еще в смѣше- нию человѣческом не толко от добродѣтели не имѣет притупити что, хоть же наиболший зверхний хитрословец и философ, але еще если ся не отлучить в пустыню от че- ловѣк, страсти мирских всѣх, ни единое от них свободи- * Текст зіпсований.
240


тися не может; а коли ся сих не свободит, мѣста добродѣ- телем, гдѣ бы их вселити, не имѣет; бо страстное гнѣздо естественное и навыклое основание в себѣ носить». Тако рече в том же одном словѣ ко Григорию Богослову «По- знах твое послание» по оном рѣчению: «Подобаше бо нам послѣдовати стопам спасению преочищеному, се есть, еже отрещися себѣ, взяти крест, искуситися, в безмолвии ум имѣти»; и по оном: «Яко же бо очима обращаемома, испытно предлѣжаіцее видѣти нѣсть мощно и подобает утвердити зрак глядущему, аще извѣстно хочет сотворити себѣ видѣние: тако и уму человѣчю неподобно на истинну зрѣти, от многих мирских печали, мятежи и смущении привлачиму, нѣсть мощно не познавшему себѣ и не отлучившему и искусившемуся в безмолвии»; и по сем: «Здѣ печатлѣет, — рече, — иное все; яко же бо, — рече, — на воску Первообразно начертаном писати или выображати что, не загладивши первописанных образов, нѣсть мощно: тако и в души божественных повелѣний положити альбо основати, аще от преждѣбывших в ней страстей не исторгнет кто, нѣсть мощно». Посмѣй же ся сам себѣ, баснописче, от сего слова взявши срамоту, — то, молвиш, «коли впросит кто инока, чему от людей или градского сводворения бѣгает в горы, отвѣщает, — рече, — глагол прощения не имущ: да не притуплю добродѣтелий». А Василий Великий молвит: «Инок, аще не отбѣгнет от че- ловѣк и не вселится в пустыню, не толко не имѣет что притупити от добродѣтелей, але еще ни единое страсти не свободен и не имѣет мѣста, гдѣ добродѣтель вселити, альбо напечатлѣти, яко на воэску, доколѣ первых страстных образов не истрыет и не изгладит». Таже паки Василий Великий по оном веку и напечатанию на нем, затривши страсти добродѣтелми, показует мѣсто, гдѣ се тое справо- вати имѣет, рече: «К сему же и сию велику ползу пустыни подает, утишающи наши страсти и упражнение дающи слову отнюд сия отсѣщи; яко жь бо звѣрие удобь улов- ляемы суть в студено время, тако похоти и гнѣви, и страсти, и прочая ядовитая душевная зла, утишившися молчания ради и не свирѣпѣюще частым раздражением, удобнѣ побѣждаема сия бывают» и прочая. О сем доволно срамотному речению для непритупления добродѣтели от бѣгания в горы; сам бо Василий Великий и Златоусты и оборону чинят и хулу попирают.
Еще на смѣшное отрыгание бабского богослова отвѣ-
16 I* Вишенський 241


щаем албо пытати его будем, что несмыслно бает, и чю- димся: или ума наступил, или пьян был, или мнЕнно- мудро, конечно, слЕпо и безразсудно духом мирским объюродЕвши, так отрыгал, коли молвить: «Вопросит кто бЕгателя в горы, чему бЕгает от человек, — отвЕщает глагол прощения не имущь: да не притуплю, рече, добродЕ- тели»; таже баснословец: «И колико лучшей тебЕ приту- плЕнейшу быти и инех ириобрЕтати, нежели пребывати на высоте гор и презирати погибающую братию». Пытаю тя, бабский богословец, может ли притуплений кого при- обрЕсти, а паче же, по Василию Великому, страстной, добродЕтелми еще не напечатны? Не слепец ли, слепого водяй, оба вь яму впадут? Не хорый ли с хорым равно недуг страждут? Болный бол наго врачевати не может; страстный и злонравием связаны страстных и злонравием связанных разрЕшати и свобождати никакожь не может. И небывалый в брани и подвизЕ ратном, нижь видЕвый сплЕтающихся ратных, како ухищрения ратных и коз- нЕй их других художества онаго научити может? Рать же паче всех философий филссовственнЕйшая и хитрЕй- шая не ко плоти и крови, но ко началом, ко властем, ко миродержителем тмы вЕка сего, ко духовом злобы поднебесным. Како притуплений и невЕдомый от сих ничтожь других вразумлятил приобрЕтати равно себе несмысленных может? Кое приобрЕтение от притупленого и неученого в подвиге пустынным многолЕтством хощеши видЕти инока? А паче же и Лествинник, иже из мира изшедших и еще неуврачеванных, от всЕх мирских злобы и навык- новений остерегает и навпоминает, не вЕровати им никакоже от диявола волагаемому помыслу и во мир на посЕ- щение и ползу от пустыни изыйти совЕтующаго, яко есть не от бога, але от прелестника, так молвит: «Прочее, — рече, — пребывай в разумЕ в твердом и непоколебимом, боголюбный иноче, в изшествии из мира в тое тризнище альбо борбу з духи лукавыми и с самым собою до уврачевания конечного; и нижь родителная любовь, нижь дружняя приязнь и память или общая польза да тя не привлечет и понудит, в еже посЕщати или ползовати кого возвращением в мир». И Исаак в слове о отречению мира равно и единогласно о сем глаголет: «Мчоги бо покусишася ленивых и разслабленых и страстных спасати и вздвигатй, сами еще не оживотворившися и свободу от страстЕй не получивше, и с тЕми равно не одолЕвше злобы их, и впадще 242


в тЄхждє страсти, и погибоша». Пытаю тя убо, кая польза кому альбо пожиток или корысть, или хвала богу от погибели и пакости с многими? Не болше ли, иж бы ся един спас, нежели с многими — погибель? Рече бо Григорий Богослов: «Лучше есть богу един спасаемы, нежели тма погибаемых, и лучше богу един оправдан и освобожден, нежьли тма беззаконных, и хулник, и богопротивных, и лучше есть, по господнему гласу, да ся о покаянию грешного отец и сын и дух святый утешают и ангели его божии на небеси радуются, а бесы плачют, нежели отпадению альбо погублению или отчаянию, беси да ся веселят, а диявол радуется, а бог оскорблен и похулен и ангелом плач сдеян будет». Ведай же, баснословче, о том, ижь больше стосугубо пожиток церкви, хвала богу, заступление сродству и общему естеству, стране, роду и языку от оного избегшаго инока из мира и в горах гнездящагося, нежели с ними общесвдворно пребывающего. А тот пожиток явственнее изображати несть лЄпо есть, доколе хто в плоти и подвизе есть: по скончании и свершении подвига же спасаемых бог открыет и покажет. Обаче и от самого надворного и светского образа и подобия пожиток от инока, избегшаго из мира и в горе бога ради седящаго и терпящаго, познати и зразумети можешь. Виждь, коли имеет кто два сына или отрочища, и един, вожделенно расторг любве домашнего пребывания узы, доместится на службу царскую владеющего всею землѣю, быти с ним, спребы- вати, сбеседовати и заступати и покрывати своих от всех хотящих быти от власти навет, и бед, и досад, от искусителя навождаемых и наносимых; а другий отрок, взлюбив домовую лежню, печь тѣплую, хату, сквару розных снѣдей, в ню прироженую, глупских сбор, игрцев корчмолюб- ных и другов смѣховальцев, и в прожности всѣ часы жития изнурити любячего костырствы и прочими бесновании и непотребствы, не лучше ли радуешися и веселишися и утешаеши о оном, при цари обретающимся, нежели о домолежни, с тобою пребывающим и безпожиточно валяющимся. Так разумей и о божиих угождениях. Болши есть бог от короля и царя; сии толко властию сородство людское превосходят, а плотию и кровию, и смертию всем ровни суть; темже безместно и безсловесно есть от сих, иже у властех земных забавление имут, веселитися, а о сих, иже при бозе в молитве пребывают, скорбети и сих хулити, а не славити. О сем до зде.
243


От сего уже наши руские философи, не имѣючи мѣста на отвѣт, гдѣ бы повѣрнутися и свою срамоту покрыть, хулы на бѣгльцов в горы, паки скочать до латинских мнихов на оборону и оным бѣглцем горским очи будут бости и укоряти тым способом, яко латынские мниховѣ — дома, во отечествах с своими ся знаходят, яко с ними в общении человеческом пребывают, яко своих ползуют, яко учат, яко костел свой боронят, яко в сварах вѣры посполитость заступают. На тое вам коротко отповѣм, и от искуса глаголю, а не от самофалки: за единого, в горах и пещерах сѣдящего руского инока тысячю домолѣж- ных и в полатах упокоевающихся миролюбцев, мясоедов, роскошных мнихов латинских не промѣнил бым. А о чем не промѣнил бы им, широко не вѣлерѣчим, толко вкратцѣ явим: бо не суть духовные поклонници отцеви, их же отец ищет, по господнему гласу, но и паче хул ницы, яко папину честь и славу гонят, а не христову, и ни един роспинается за Христа или со страстьми и естеством борется и повседневную смерть страждет, по апостолу, да поборет диявола, с похотьми в плоти гнѣздящагося страстьми, но все себѣ угодницы и тѣлолюбцы суть, занеже алчбою и жаждею истаятися не хочют, но паче мясом пресыщают, да им кров не изсякнет и тѣло не увянет, — боятся тѣлеснаго страдания, на что ся церковь восточная вооружила и благодатию Христа бога диявола побѣдила и в спасаемых и вѣнчаемых ужь есть преждѣ общаго воскресения. А ежели латынские мниси учат и проповѣдают, не лакомтеся на тое, бо и диявол учит, и проповѣдает, и ангелом ся чинит, и преобразует, и лжеапостолы, и лжепророки, и лжеучители родит, по апостолу, — а всѣ лжет и всѣх прелщает, и зво- дит, и змамит, да в свою козноплѣтенную пленницу всѣх засылит и увяжет,—але лакомтеся вы, руски народѣ, на свое мнихи, жебы ся спасали, и святили, и богоугодницы были, по Григорию Богослову, Исааку Сирианину, глаголющим: «Добро есть, еже бога ради богословите, — рекл, — но лучше есть, еже освятити себѣ». Кому? — Богови. И паки: «Возлюби празность безмолвия паче, еже насытити алчющих мира и привѣсти многи языки во алкание божие, еже Иоасаф сотвори и сверши по увѣ- рению отца, и земли все, народ остави, а сам в горѣ бога ради жизнь запечатлѣ». О сем до здѣ.
Здѣ тебѣ, домашнему инокови, ижь Василия Великого, и Златоустого, и Лѣствинника Исаака, Симеона Нового 244


Богослова, Григория Синаита и прочиих всех, о подвизі иночества изобразивших, не слыхаючому и в пустыню со началным пострыгом на уврачевание страстей не отлучающемуся, но тако в мире во общении мирском и людском жити и пребывати любящему,—ознаймую вкратцѣ, что за пожиток или корысть с тоей приязни мирскаго сводворе- ния получишь альбо, свойственнее рещи, чего вѣдати сам себе от тайнств, иночеству служащих и последующих, постигнути не можешь.
Первое. Церковнаго гласа песнь, во антифонах певаемаго: «Пустынным живот блаженств взвышающимся», на первое на тебе не совершится; того первого тайнотвор- ного , еже по образу божию быти, не постигнеш и никако же во общении людском не получиш. А за тым, нижь себе познати не можеш. За тым: честь свою, от Давида реченную «человек в чести сы не разуме», и ты не разумееш. За тым: томужде последующее речение давыдово: «Упраз- нитеся и разумейте, як аз есмь бог», —того богапозна- ния без отлучения и упразднения в молитвенную единосущную мысль, без всех мечтаний мирских, видети ниже разумѣти ся не сподобиш.
Второе. Плоти и крови не свлечеш, в которой страстей гнездо жилище имеет, тЄмжє и Павлову плоть и кровь — царствия божия не наследиш; рече: «В том же и ветхий человек подвигом постничества, труда и плача, в молитве действуемого, отлагается и вново по исцелению страстей одевается». Сему же наболший ходатай — бдение нощное, Псалтирь и метание.
Т р е т и е. Понеже страстей свободы подвигом не достигнеш, мудрование духа святаго видити не сподобиш, толко чюжим разумом казки тые, аще и внешним наказанием упремудрен еси, казати мусиш, а духа святаго духом своим без ходатайства дыхати не можеш.
Четвертое. Тайнство троичное в бога веры познати не можеш, иже молнию трисиятелнаго божества умно видити ей не сподобиш; а за тым: ниже чести, християнину свойственное, от благодати не получиш, ниже поклонишися сыном отцу в дусе, нижь наследником царства божия нарещися для чего не имееш.
Пятое. Освящения ума, от которого ся и тело святит, видити ся не сподобиш и не постигнеш, — за которым идет в доспавших неизреченная радость, утеха, мир, 245


слава, ликование и торжество ровно со ангели. И до здѣ подвиг трудолюбия иноческаго.
Сего ради тебѣ и стих самого Семиона Новаго Богослова о том выписую, который так ся в себѣ имѣет: «Три суть, — молвить, —в них же согрѣшают человѣцы: мысль, глаго- лание и дѣло. Сих же первое виновно, иже от двоих согрѣ- шаемым. Потщимся убо колико сила освятитися смыслу нашему о духѣ; сего бо ради бысть человѣк сый, того ради распятся и умрѣ и воскресе. То бо есть и воскресение в нынѣшнем вѣцѣ, да и во будущом получать и телѣса душ, сподобльшихся востати божественного воскресения, естественного воскресения, —которого угождению крови и живота того да не пощадим, и помалѣ, коим есть смысл неисцѣлен, се преждѣ стяжати стяжение да подвигнѣм же ся, ни единого щадяше, иже божию милость к сему влекаше; то бо есть избавление, еже послася людем своим, и се есть великая милость, и се есть оцещание, и се есть раздрѣшение великие вражды срѣдостѣния, и се есть нетлѣние, и се есть вѣчный живот, и се есть ко человѣком божие примѣрение, и се есть нищь духом и чист сердцем, яко той узрит господа». Сего всего, миролюбный иноче, во общении людском без подвига пустынного получити не можешь никакожь, а коли не получиш, то вѣдай о том, ижь инок именем токмо вомѣнился еси, дѣлом же беглец и пленик от сопротиворатных обрящешися. Рече бо и Василий Великий о безплодных, толко одежду носящих, на ню же уповают, яко ничтоже им ползы от единого образа; «Не всѣ,— рече,— помышляйте спастис или во общих житиях или во особных мѣстѣх нареченного иноческаго жития». Ато чем? — «Зане же мнози — молвить— приходять к добродѣтелному житию, мали жь и зѣло мали ярем его подемлют, сирѣчь должное исправляют иночества».


ПРИ MIT ки
Твори Івана Вишенського подаються за виданням: Иван Вишен- ский. Сочинения. Подготовка текста, статья и комментарии И. П. Еремина. Изд. Академии Наук СССР. «Литературные памятники». М. —Л.,1955. Там же див. відомості про рукописи, покладені в основу видання, а також про принципи відтворення рукописного оригіналу (стор 272-280).
У цьому виданні текст заново звірено за рукописами.
«К Н И Ж К А» — збірка творів Івана Вишенського, упорядкована самим автором у 1599—1600 рр. До збірки, поряд з творами, спеціально написаними для «Книжки», ввійшли і деякі твори Вишенського, написані до 1599 р. З першої передмови до «Книжки» видно, що Вишенський, надсилаючи на Україну збірку, розраховував на те, що читати її будуть на «соборах братських». «Книжка», очевидно, була надіслана львівському братству. Зовнішнє оформлення «Книжки» (передмови, вірш, поділ на глави) — знак того, що Вишенський безумовно призначав її для друку. Але «Книжка» не була видана. Слід гадати, що львівські братчики утримались від видання «Книжки» не тільки через відсутність коштів, але й через побоювання накликати на себе репресії з боку польських властей.
Глава 1 	була написана в 1599—1600 рр. спеціально для «Книжки» як її вступна, програмна глава. Аналіз її змісту див. стор. 24 — 26.
Глава 2 	була написана в 1599 р. з приводу виходу в світ другого видання «Апокрисиса» Христофора Філалета, в перекладі з польської мови на українську, надрукованого з ініціативи князя К. К-Острозького в Острозі у 1598 р. «Апокрисис» — видатна пам’ятка громадської думки на Україні кінця XVI ст. У книзі було вміщено глибоке як на той час богословське, церковно-історичне і юридичне обгрунтування
247


всіх претензій і вимог православного населення країни на адресу уряду в питанні про церковну унію. Тепер установлено, що автором книги, який приховав себе під псевдонімом X. Філалета, був — Мартин Бронєвський, шляхтич з оточення князя Острозького, протестант, що співчував православній опозиції проти унії (див. П. К. Яременко. Хто був автором «Апокрисиса»? Наукові записки Львівського педагогічного інституту, т. XIII, Льв., 1958). Написаний був «Апокрисис» у відповідь на «Synod Brzeski» (1597) єзуїта Петра Скарги, головного тоді натхненника католицької реакції в Польщі. В «Апокрисисі» дуже добре відбилося те почуття глибокого обурення, яким був охоплений український народ після подій 1596 р. Не дивно, що Вишенський так палко вітає появу в світ цієї книги. В центральній сеоїй частині глава 2 «Книжки» Вишенського — це пройняте тріумфом і торжеством голосіння — в стилі і побудові народних похоронних голосінь — над «трупом» переможеного Філалетом «гласа папежского невѣрия и гордости» (розділ XI трактата Скарги).
Глава 3 	була написана після Брестської унії 1596 р., можливо, спеціально для «Книжки». Заголовок глави, загублений списками «Книжки», зберігся в доданому до збірки змісті: «Порада, како да ся очистит церков христова...» (див. стор. 42). У главі є ряд порад і побажань співвітчизникам, як жити і додержувати «благочестя» в цей важкий для батьківщини (після проголошення церковної унії) час. Велике місце займає в ній різка критика шляхетського побуту.
Стор. 58. Сих проклятых владык никакож не п р и й м у й т е... — Мова йде про православних епіскопів, які зрадили інтереси свого народу і підписали акт церковної унії
Стор. 67. Стефан, кроль п о л с к и й — польський король Стефан Баторій, помер у 1586 р. Костянтин Острозьки й— син князя К. К. Острозького, католик за віросповіданням, помер бездітним у 1588 р. чи в 1589 р. (точна дата не відома).
Г лава 4 — відкритий лист Вишенського народу «рускому, литовскому и лядскому» — належить до числа ранніх його творів, написаних ще до подій 1596 р. Визначити точніше час його написання неможливо.
Глава 5 була написана, мабуть, в першій половині 1598 р. і є відкритим листом Вишенського ініціаторам церковної унії — ренегатам митрополиту Михайлу Рогозі, Іпатію Потію, епіскопу володи- мирському і брестському, Кирилу Терлецькому, епіскопу луцькому і Острозькому, Григорію Загоровському, епіскопу полоцькому, Діоні- сію Збируйському, епіскопу холмському, Леонтію Пелчицькому, епіскопу пінському і туровському. Найближчим приводом до написання цього листа був вихід у світ уніатського полемічного трактату, заголовок якого Вишенський на початку послання відтворює неточно, тен243


денційно перефразовуючи його текст: «Ознаймую вашим милостям, иже Достигло мя вашего подвига (труда, ревности и тшания) писание, зо- ремое Обороназгоды з латинским костелом и вѣрою, Рыму служачею...» (див. стор. 82). Трактат не зберігся до нашого часу. Полемізуючи з «Обороною», Вишенський настійливо приписував її створення самим епіскопам. Можливо, автором «Оборони» був Іпатій Потій.
Стор. 86. ...д о ком яг и шкут безвременн о... г о - н и т е... — Мова йде про сплав лісу в балтійські порти — роботу, надзвичайно важку для кріпосного селянства.
Стор. 87. ...в о д о т о п л е н о ю... d м е р т ю от сея жизни изгнал. — Дуже можливо, що тут прямий натяк на таку подію: 13 грудня 1597 р. пропав без вісті чернчицький священик Стефан Доб- ринський; 1598 р. весною в річці Стир було знайдено його тіло; підозра в утопленні впала на Кирила Терлецького, який неприязно ставився до Стефана; в тому ж році брат покійного Микола Добринський порушив проти луцького епіскопа судовий процес.
Воспомяни и Филипа, маляра многопѣняж- н о г о... — Пилип-маляр згадується в протоколах львівського братства; судячи з протоколів, він був скарбником братства.
Никифор — екзарх (повноважний представник) константинопольського патріарха. У 1596 р. головував на брестському православному соборі; відлучив від церкви митрополита і епіскопів, які підписали акт церковної унії. Ще під час соборних засідань за наказом короля був звинувачений в шпигунстві на користь Туреччини, на сеймі 1597 р. став перед сенатським судом; королівським наказом від 28 березня 1597 р. був ув’язнений у Марієнбурзькій фортеці до закінчення слідства. Тут, в ув’язненні, він і помер, очевидно не своєю смертю
Стор. 88 ...сак соном и майдебурским правом своє черево кормил... — тобто був юристом.
Григорко, коли дворянином Рогозиным был... — Григорій Загоровський, до поставлення в епіскопи, був «протонотарієм» (секретарем) митрополита Михайла Рогози.
Стор. 91. ...я к и того згода, ним клѣченая... — Мова йде про так звану Флорентійську церковну унію. У 1439 р., 5 липня, у Флоренції був підписаний акт унії греко-схІдної церкви з римсько-католицькою. Візантійський імператор Іоанн Палеолог змушений був прийняти образливі для престижу греко-східної церкви умови унії — визнання римсько-католицького символу віри і верховної влади папського престолу, бо імперії загрожували турки і імператор сподівався, що папа оголосить проти них хрестовий похід. Одним з перших акт про возз’єднання церков на флорентійському соборі підписав грецький ієрарх Ісидор, незадовго до собору поставлений митрополитом московським і всея Русі. Коли в 1441 р. Ісидор як папський 249


легат повернувся до Москви, його тут не прийняли. Православне населення України і Білорусії також відмовилося визнати його своїм верховним пастирем.
Стер 99. ...приезд Пер ем е я п а т р и а р х и...—Глава православної церкви на Русі константинопольский патріарх Іеремія в 1588 — 1589 рр., їдучи до Москви і повертаючись звідти, двічі був на Україні. Він високо оцінив*діяльність братських організацій, львівського братства зокрема, і підтвердив їх право контролю над духовенством, в тому числі і над єпіскопатом (право це в 1586 р. львівському братству надав ще антіохійський патріарх Іоаким) Рішення патріарха Ієремії, як і деякі інші його розпорядження, викликало велике незадоволення з боку митрополита і епіскопів: перспектива постійного втручання світських людей, простих мирян у справи і компетенцію церкви зовсім не входила в їх плани і розрахунки.
Стор ПО. История пристья латинского до Святое горы... — Історія розорення латинянами афонських православних монастирів у 1280 р. «Історія» ця була відома на Україні в слов’янському перекладі з грецької мови вже в середині XVI ст. (у 1546 р. її завезли афонські монахи в Супрасльський монастир). Вишенський, «виписавши» її, відтворює ту ж саму повість, але в більш розширеній редакції.
Стор. 121. ...п равилца руски е... — Тут Вишенський має на увазі, очевидно, православну «учительну» літературу в цілому, а не тільки православні канонічні правила.
Глава 6 була написана Вишенським в період між 1588 і 1596 рр. з метою дати землякам доступний посібник для полеміки з католиками з основних питань віровчення.
Стор. 128. С о б о р Н и к е й с ь к и й, на якому був затверджений так званий нікейський символ віри, відбувся 20 травня 325 р.
Стор. 141.Василиево писание — виданий у 1588 р. в Острозі трактат священика Василія «О единой истинной православной вѣрѣ и о святой соборной апостольской церкви, откуду начало приняла и како повсюду распростреся».
Стор. 148. Поклонися папѣ, приими его самосмышленный закон, календар новоутворен- н ы й... — Уривок цей є відгомоном тих репресій, характерних для 80 -х і 90-х років XVI ст., якими польські власті, світські і духовні, намагалися примусити православних прийняти календарну реформу, запроваджену в 1582 р. папою Григорієм XIII .
Г лава 7 була написана, певно, в 1599—1600 рр. як додаток до глави 6; сьома глава присвячена критиці «єресей», породжених реформаційним рухом на Заході, — лютеранства, аріанства, кальвінізму та ін.
250


Глави# і9 за своїм змістом тісно поєднані між собою і, більш ніж напевно, були написані одночасно — спеціально для «Книжки». Написані з метою викрити «свѣтскую мудрость» і протиставити їй апостольську «блаженную простоту», обидва твори спрямовані, з одного боку, проти «латинських філософів» — єзуїтів, з другого — проти «младенцев бѣлобрадых руских», тобто проти православної шляхти.
Г лава 10, за винятком останнього абзацу, Вишенському не належить і є випискою з болгарського «житія» охридського архієпіскопа Варлаама.
Архієпіскоп Варлаам — наступник архієпіскопа охридського Афанасія; займав охридську кафедру в 90-х роках XVI ст.; 28 травня 1598 р. в місті Велесі був страчений турками.
Розповідь про Варлаама Вишенський поспішив ввести в «Книжку», бо ця «новина» давала йому чудову нагоду — в дні особливо напруженої боротьби українського народу проти унії — ще раз продемонструвати перевагу православної церкви над римсько-католицькою, для якої вже давно минула пора чудес, подібних до «обретения мощей» Варлаама Охридського.
«КОРОТКОСЛІВНА ВІДПОВІДЬ ПЕТРУ СКАРЗІ» — полемічний трактат Вишенського, написаний у 1600— 1601 рр. з приводу другого видання відомої книги єзуїта Петра Скарги «С rzQjdzie у iedno^ci koscioia bo^ego pod iednym pasterzem у о greckim у ruskim od tey iedno^ci odstq,pieniu», яке вийшло друком у Кракові 1590 року.
Трактат складається з таких частин: 1) звернення до народу українського, в якому автор говорить про причини, що спонукали його взятися за перо, і знайомить з планом свого твору; 2) передмови «ко всякому прочитателю писания сего», цікавої зокрема деякими подробицями автобіографічного характеру; 3) розгляду ряду положень передмови, доданої Скаргою до його книги і присвяченої королю Сігіз- мунду; 4) критико-полемічного розгляду трьох перших розділів першої частини трактату Скарги.
Написана була «Короткослівна відповідь», судячи з передмови І створеної пізніше «Зачапки мудрого латинника з глупим русином», за таких обставин. Львівський епіскоп Гедеон Балабан послав на Схід свого ієродиякона Ісаакія і, між іншим, доручив йому передати александрійському патріарху Мелетію друге видання трактату Скарги. Мелетій, не знаючи польської мови і не маючи при собі перекладача, відправив книгу з Ісаакієм на Афон, сподіваючись, що там її прочитають і розберуть. Відсилаючи книгу, Мелетій просив Ісаакія передати афонським монахам послання, уривок якого нам відомий з переказу Вишенського, наведеного в «Зачапці»; за словами Вишенського, Мелетій просив написати йому про книгу Скарги тільки в тому випадку, 251


коли в ній виявиться що-небудь «потребное», коли ж не буде — радив «не плѣнить помысла, на отповѣдь стараючися». Так Вишенський і зробив, як писав патріарх: не знайшовши нічого «потребного» в книзі Скарги, він відклав її набік. Після подій 1596 р. обстановка різко змінилася, і мовчати не можна було вже. Вишенський вирішив розпочати полеміку з «апостолом»-унІЇ по центральному питанню — про «істинну» церкву. Свою «Короткослівну відповідь» Скарзі він надіслав на батьківщину слідом за «Книжкою» під псевдонімом Феодула (тобто Раба божого).
«ПОСЛАННЯ ДО Д О М Н І К І ї» було написане під час короткочасного перебування Вишенського на батьківщині, весною 1605 р., в Уневському монастирі, у відповідь на лист Юрія Рогатинця, одного з впливових керівників львівського братства. Лист Рогатинця не дійшов до нас; судячи з короткого переказу цього листа на початку послання до ДомнІкії, Юрій Рогатинець, незадоволенийтим, що Вишенський несподівано відбув із Львова, різко дорікав йому за відмову взяти участь у братському русі. На докори Вишенський відповів не менш різкими докорами. Хвороба Рогатинця спонукала Вишенського написати не йому особисто, а стариці ДомнІкії.
Стор. 191. ...т о л к о комедии строят и играют...— Вишенський, очевидно, має на увазі шкільні діалоги і декламації, виконання яких учнями українських братських шкіл уже стало звичаєм.
Стор. 192. ...в аш хитрѣйший Патѣ й... — Адам (Іпатін) Потій (1541 —1613), епіскоп волэдимирський і брестський, один з активних ініціаторів церковної унії 1596 р., автор ряду творів, написаних на захист унії.
«ЗАЧАПКА МУДРОГО ЛАТ И ННИКА З ГЛУПИМ РУСИНОМ» була написана Вишенським у 1608— 1609 рр. і складається з таких більш чи менш самостійних статей:
1) передмови, написаної у формі звернення до українського народу;
2) питання «мудраго латынника» і відповіді «глупого русина»; 3) «Отвѣта Скарзѣ» — критико-полемічного розгляду четвертого розділу третьої частини трактату Петра Скарги «О rzq,dzie у iedno^ci ko^ciola bozego», видання 1590 р.; 4) короткої післямови «к прочитателю сего писания».v
Цей твір, в головній своїй частині написаний на захист слов’янської мови і слав’яно-грецької культурної традиції, Вишенський підписав псевдонімом Христофора (тобто Христоносця) і, надсилаючи його на батьківщину, додав до нього супровідного листа відомому православному магнату, старості овруцькому, князю Михайлові Вишневенькому.
Стор. 201. ...глаголет в Никон Ѣ... — Вишенський має на увазі так звані «Пандекти» Никона Чорногорця, грецького церковного* письменника XI ст,
252


Стор. 203. ...три словесные цвѣточки... — з контексту виходить, що Вишенський,надсилаючи на Україну «Зачапку». одночасно з нею надіслав і ці «цвѣточки» — «Древо разумное», «Церковцу» і «Маленькую пѣсенку церковную». Що це за твори — неясно. Дуже можливо, що Вишенський тут має на увазі не свої власні твори, а якісь інші, спеціально переписані для того, щоб послати їх на батьківщину, і, з його точки зору, дуже корисні і потрібні для його земляків.
Стор. 204 ...«Соборник»... — Пропонуючи співвітчизникам видати книгу під цим заголовком, Вишенський мав на увазі так званий «Торжественник» — збірку, до складу якої входять проповіді, сказання про церковні свята, житія найбільш шанованих «святих», розташовані в певному порядку, який визначався порядком церковних свят по місяцях і числах днів усього року.
Стор 208. ...б лаженной памет и... М е л е т и ю... — Патріарх александрійський Мелетій помер 1601 року.
...блаженные памети достойнаго Г е д е о- н а... — Єпіскоп львівський Гедеон Балабан помер 10 лютого 1607 р.
Стор 209 ...есми ее аж до сего часу не читал.— Слова ці слід розуміти так, що Вишенський, коли близько десяти років тому сів писати свою «Короткослівну відповідь Петру Скарзі», обмежився тим, що прочитав не весь його трактат, а лише невелику частину, а саме передмову, присвячену королю, зміст і перші три розділи трактату—із загальної кількості сорока дев’яти, тобто дійсно «не читав» Скарги.
«ПОСЛАННЯ ДО ЛЬВІВСЬКОГО БРАТСТВА» І «ПОСЛАННЯ ДО ІОВА княгини- Ц Ь К О Г О» були написані, за свідченням самого Вишенського, одночасно в Зографському монастирі на Афоні, певно, близько 1610 р.
Дмитро і пан Петро, які згадуються в листі до Іова Княгиницького,— особи, що їх Вишенський не раз зустрічав, коли в 1604 — 1606 рр. гостював у Іова в Уторниках, а потім в Манявському скиті. Перший, Дмитро — небіж Іова, який супроводив Вишенського в Манявський скит; другий, очевидно, Петро Лахович, «жупник» (доглядач соляних копалень), який допоміг Іову влаштуватися в Маняв- ській «пустині».
«ПОЗОРИЩЕ МИСЛЕНЕ»- останній з відомих нам творів Вишенського — було написане в 1615 — 1616 рр. з приводу «Книги про священство» Іоанна Златоуста, яка вийшла друком у Львові в 1614 р. Увагу Вишенського привернув надрукований тут уривок однієї з «бесід» Златоуста, присвячених тлумаченню першого послання апостола Павла коринфянам, — уривок, де Златоуст засуджує тих, хто особисте самовдосконалення ставить вище загального блага, хто, «на высотѣ гор» перебуваючи, забуває про врятування своєї «погибаю- 253


щей братии». На думку Вишенського, перекладач тут допустився грубої фальсифікації тексту: з точки зору Вишенського, Златоуст нічого подібного написати не міг. Як на доказ Вишенський послався на невідповідність даного уривка творам як Златоуста, так і інших «отців церкви», на текст самого уривка, початкові рядки якого, на його думку, явно суперечать тому, про що говориться в його заключних рядках. Вишенський доклав багато зусиль, намагаючись викрити перекладача. Співставлення перекладу з*грецьким текстом однак показує, що старався він даремно: переклад зроблено точно.
«Позорище мислене» свідчить, як гостро реагував Вишенський на все, що так чи інакше підривало його власну проповідь «пустынного воспитания», його вчення про особисте моральне «исправление» як головне завдання кожної людини.


словник
а б и е — зараз же, раптово
абовѣм — бо, тому що, через те що
а е р (грецьк.) — повітря
алтембасовый — парчевий (від алтембас, алтабас — парча)
а раба паши — албанці
а с п р а — дрібна турецька монета
атоли — однак, а втім, крім того
б а да в Ѣ я — кінь турецької породи
барва — ліврея
барвяноходец — ліврейний слуга
бачмага — черевик
бачмажник — той, хто носить черевики
безецник — безчесна людина; наклепник
безецность — безчестя, гидота, паскудство, мерзота
без е цн ы й — нечестивий, паскудний, підлий, безсоромний
безстуднѣ — безсоромно
безфрасунливый- безтурботний
бен карт — безбатченко, виродок
богдан ци — волохи
б о с т и — колоти
б р а н т — дорогоцінність (золото і срібло чистої Проби)
б р о ж о к (множ, б р о ж к и) — візок
буйство — неуцтво, простота, дурість, безумство
в а й я — пальмове гілля
валах — валаський кінь
васнь — ворожнеча, неприязнь, сварка, колотнеча 255


вволочити - взути; всунути, втиснути (ноги в черевики) в ел бит и — хвалити, славити, величати
вина — причина, нагода витати — жити, мешкати, гостювати внивеч — ні в що, в ніщо (обернути) вознепщевати — подумати, уявити вонтпенье — сумнів, хитання, невпевненість в о р о к — мішок, торбина вставичный — стійкий, постійний, безнастанний вшетеченство — розпуста віпрубовати — ввертіти, вкрутити, вкласти; затвердити въмѣстити — зрозуміти, збагнути, вмістити в ы ж е л (множ, в ы ж л ы) — мисливський собака вызутися — позбутися, відректися, відмовитися, скласти з себе вымакглевати — качати, викачати (білизну) в ы м о в а — виправдання, відмовка вы налѣ зок — вигадка, винахід випургуватися — очиститися (в чистилищі) вырванец — голодранець, обідранець вы ступок — проступок, злочин; вада
гадание — суперечка, диспут, розмова гадити — ганити ганание — притча, іносказання
г а р а ч — данина, яку платили всі немагометани, що жили в Туреччині
гласкание — лестощі, підлещування; підробка г м а х — покій, кімната; будинок
г м ы р а т и — мудрувати, видумувати, вигадувати гобзовати — збільшувати; примножувати, здобувати голый — бідний; чистий, щирий гон зати — уникати (чогось) г у ф — громаддя, купа; натовп гѣретицтво — єресь, віровідступництво
д а с к а л (грецьк.) — учитель, наставник декрет (лат.) — рішення, вирок, постанова д е л Ѣ я — плащ, накидка десный — правий; істинний, достойний д е с п е к т (лат.) — презирство, зневага д и в и й — дикий дикгнитар—достойник, значний чиновник, вельможа
256


ДЙКГНИТарСТВО — достоїнство, гідність д м е н и е — бундючність, зарозумілість довлѣти — бути задоволеним, вистачати, вистачити докончанье — кінець, заключения доматур — домосід дондеже - поки доразливе — образливо досвѣдчати — випробовувати, досліджувати: дізнаватися; підтверджувати доспѣвати. доспѣти — збиратися, готуватися; поспішати; досягати доступенье — досягнення, одержання доум ѣтися — здогадатися, додуматися; зрозуміти дочасне — тимчасово до щупатися — добратися, домацатися драбантовати — йти. подорожувати другиня — подруга, приятелька дрыгант — крупний кінь, жеребець д у ф а т и — сподіватися, надіятися; довіряти д Ѣ е п и с — дійописець, історик е д а — хіба единоходник — іноходець (кінь) е д н а ч — посередник; миротворець елико — скільки
ельма — бо, тоді як, хоч
* я
и в о т — життя
р о д л о — джерело; початок; причина забачати, забачити (польськ zabaczad) — забувати, забути забѣгати — попереджати, шукати, добиватися, старатися заводник — верхівець завтредня — утреня загребати — ховати закопувати закопати закоснети— затриматися залецане— рекомендація, схвалення; наказ з а м т у з — будинок розпусти з а н е ж е — через те що, бо з а н т у з — див. з а м т у з 257


зап л іо гав и ти — замазати, забруднити, запаскудити, закаляти запрещение — вказівка, наказ зась — знову; а, але, ж зафрасоватися — стурбуватися; схвилюватися, засмутитися зацность — знатність, чесність, благородство, достоїнство зачапка — суперечка, змагання, поєдинок зачинати — починати, почати заюшитися — розлютитися, оскаженіти, закривавитися збавение — спасіння збуритель — руйнівник; бунтівник збутлений — гнилий, зіпсований згода — угода; Брестська церковна унія 1596 р з г о л а — зовсім, цілком; словом зе лживость — сором, ганьба, неслава, паплюження злецити — доручити, довірити з л ото г л о [а] в — парча, глазет
з м а з а — пляма; огуда, ганьба, неслава; погань, скверна з м а м е н н и к — ошуканець, спокусник з м а м и т и — див. измамити знаменати — указувати, відзначати, означати
и ж — що; ж и з а л и — хіба измамити — обдурити, спокусити, звести; зманити инстиговати — підбурювати, підбивати; переслідувати судом инудѣ — в іншому місці и с к у п — выкуп исполеровати — очиститися, просвітитися; виполірувати, відшліфувати
испразд питися — зникнути истр ы ти — стерти истязати — узятії, закликати до відповідальності; розслідувати, випробувати
к а д и а — турецький суддя казнодѣя — проповідник к а л у г е р (грецьк.) — чернець, старець каразия — грубе цупке сукно к а р в а н (євр.) — храмова скарбниця; дар каштелян — вищий придворний чин у старій Польщі, сенатор кгермак — грубе сукно; «бѣтцкий», «муравский» к г е р м а к — дешеві сорти грубого сукна
к г м а х — див г м а х
258


к е р ы а ш - ярмарок, храмове свято
к и р (грецьк.) — пан
клѣтити — погано, грубо працювати, будувати; верзти дурниці к л ю б а — лещата
кляштор — монастир (римсько-католицький)
к окошене — величання, хизування
к о л е у м (лат.) — колегія (єзуїтська школа середня і вища) комяга — пліт, баржа
копеняк — плащ
костырство — гра в кості; шулерство; шахрайство
к о т ч а — коляска
кровоп р а гн и те л ь — кровопивця, кровожерна людина
кроль — король
кукглювати — корчити дурня пустувати, фіглярничати
к у н д у с — дворовий собака
куншт — мистецтво, майстерність; винахід, вигадка
куревник — розпусник
курциан — світський гульвіса, куртизан
кутнорований — ворсистий
к у ф е л — кружка лантвойт — сільський староста л а ц н о — легко, неважко; з охотою л г а р ь — брехун; базікало л е к т ы к а — ноші
лик — хор, чин
лишка — лисиця
л о в е ж ь — ловець любопрене — суперечка маєстат — велич, величність
майсторѣя — майстерність; виріб
м а й с т р — майстер, хазяїн; старший, дурисвіт шахрай макгерка — угорська шапка
малмазия — мускатне вино, мальвазія
матеолог (грецьк.) — марнослов, богохульник матлярство махлярство — ошуканство, шахрайство м а я т е л ь — пан, владика (бог) м е н е н ы й — названий, вказаний
меновите — саме
мерзячка — гидота; відраза, гидливість
259


метание, мѣтание — земний уклін меч [е] т — мрія, уява, привид мечетний — уявний, видимий, несправжній, примарний м и с а — миска, блюдо, чаша м и с т р — див. м а й с т р (у Вишенського часто — диявол) мниманый — уявний, вигаданий м н е м а н е, м н и м а н ь е — думка, міркування, намір м н и м а т и — уявляти, гадати, думати, мріяти м н Ѣ м а її е — див. м н е м а н е м о р д ы р — убивця, душогуб мордирство — вбивство, жорстокість, звірство м у л т я н е — молдавани м ш а — літургія, обідня (римсько-католицька) мшелоимец — хабарник, користолюбець мытник — збирач мита
набоженство — відправа н а б ы т е — надбання, набуток навет — навіть
навпомииати — нагадувати; переконувати, повчати навыкнути — звикнути; засвоїти надане — вклад, пожертва, дарунок, дар надверный — придворний, світський, панський; зовнішній накокорѣчити — виставити; підняти вгору напинане — силування, спонукання наука — напучування, повчання наявно — очевидно, явно невмѣстность — невміння, незручність; неосвіченість н е в ы м о в н ы й — невимовний, несказанний; недовідомий н е з б о ж н Ѣ й ш и й — найбезбожніший, найнечестивіший некшталтовне — обурливо, огидно н е н д з а — нужда, бідність, злидні; біда н е в д з н ы й — бідний, нещасний, сердешний неохендозство — неохайність н е п о д е [й] з р е н н ы й — бездоганний; той, що не викликає підозри
н е п о ж и т о ч н ы й — некорисний, марний непщевати — думати, гадати, розмірковувати нескутечный — недійсний, безрезультатний несумн ѣнный — твердий, непохитний н е т р [е] в а л ы й — неміцний, непостійний, нестійкий неучтиве — безчесно, нечесно
260


нецудный — негарний, недобрий
н иже — також не; і не
ниценский — нікейський (символ віри)
ницовати — перекручувати, перетлумачувати; ганьбити нужник — старець, бідняк
н Ѣ м а ш — нема, не маєш
образ — приклад; зображення
обуяти — позбавляти смислу, розуму
обавати — заклинати, заговорювати
о б а ч е — але, однак
обелжити — образити, паплюжити, збезчестити, зганьбити
о б е її н е — тепер, нині; разом
обе [Ѣ] ц о в а т и — обіцяти; запевняти
обе[ѣ]тница — обіцянка
о б и н у т и с я — ухилитися, уникнути; боятися обложитися — обкластися; убратися облупенец — облуплений; поголений облюбеница — наречена
оболѣ ти — захворіти
оброк — їжа, страва
обсталевати — стверджувати, укріплювати, забезпечувати
о в, ова, ово — той, та, те
о в д е [Ѣ] — там
о в ш е м — звичайно, з охотою; так, звісно
огида — гидливість, мерзота; ганьба
огребатися — відходити, стримуватися, уникати
о з н а [й] м и т и — оголосити, повідомити; запобігати; попереджувати о к г а р — собака шукач, гончак
околичный — навколишній, сусідній
окраденье — кража, крадіжка
о л е — о (вигук)
омылити — обдурити; ввести в оману
омылка — помилка
о н п о л — протилежний бік
онсица — той’, якийсь
опастство — обережність
опока — скеля, камінь
опрѣснок — облатка (частина «святих дарів» у римсько-католицькій відправі)
о р а ц и я (лат.) — слово, промова
орган — знаряддя
261


орт — монета; четверта частина талера острога — пересторога о т г о р Ѣ — зверху (з неба) отн еле (же) — коли; звідки о т н ю д у — звідки; з чого; через що отпочинене — відпочинок, спокій отригнути — виголоеити, сказати от р о до к — виродок, недолюдок оттаковати — атакувати, нападати о т [т] у х а — втіха отхлань — безодня, вир отщепенство — відступництво отщетити — втратити; зазнати о ф Ѣ р а — жертва оферовати — приносити жертву о х т а т и — охати оцещание — очищення, позбавлення, спокутування очекивати — чекати, очікувати очелюбный — приємний для ока
падеж — зменшення, падіння паки— знову, наново паненство — дівоцтво п а п Ѣ ж ь — папа римський пелгрим — прочанин, мандрівник, богомолець пелкгримация — мандрівка, ходіння на прощу перебачити, пребачити — забути; пробачати, пробачити перстный — земний п и н а (грецьк,.) — голод; спрага п и р г (грецьк.) — башта п л и щ ь — шум, крик; сум’яття, хвилювання плюгавство — гидота, бруд, нечистота, сморід повабка — принада погоршитися — спокуситися поготову — тим більше, поготів погреб — поховання, похорон
п о д к о м о р и й — вищий придворний чин в старій Польщі подобенство — схожість, подібність подперте — підпора, обгрунтування, доказ подступок — хитрість, підступність поединков ий — єдиний, особливий, самостійний пожадливость — пожадливість, ласолюбство; хтивість 262


пожерти — принести в жертву поживати — їсти, харчуватися позалѣгати — залягти; зайняти місце поземный — земний; низько ростучий на землі позорний — приємний для ока п о к а р м — їжа полеров^ние - очищення; освіта полероватися — очищатися; учитися полецити — доручити, порекомендувати п о м е н — помин помененый — див. М Є Н Є Н Ы й помизати — моргати, переморгуватися помпа — пишність, розкіш поранок — ранок, ранішній час порхавка — гриб (Bovista hycoperdon) послушенство — послух, покора; юрисдикція посором ач єн е — сором посполитость — громадянство, громадська справа посродку — посередині п о т в а р — наклеп, наговір, обмова п о т в а р н ы й — наклепницький, лихомовний потлумляти, потлумити — утихомирювати, приборкувати потребит и ся — зникнути п о т р о й н ы й — монета в старій Польщі потупити — засудити, винести вирок Потупление — засудження, прокляття похлѣбство — лестощі, підлесливість почт — чин; хор, сонм практики — підступи, інтриги П Р Є В Ы б о р н ы й — чудовий, відбірний п р е д с я — через те що; тому, а втім, однак предсявзятие — захід, намір п р е з — через п р е з а ц н ы й — славетний, славний прейзрене — провидіння прелесть — ошуканство; помилка; спокуса преложен ство — начальство; влада; настоятельство преложенье — переклад преницовати — перекрутити, спотворити преправовати — поправляти, переробляти препрене, препрение — суперечка, змагання препускати. препустити — пропускати, проціджувати престрога — див острога 263


претити — стримувати; загрожувати прето — бо, заради того преходень — подорожній, прочанин прещение — загроза привлащати — привласнювати; приписати; уподібнювати, за¬
володіти
пригана — ганьба, осуд; докір призирать — прихистити прилог — додаток; напад приподобане — намагання сподобатися; втіха природитися — народитися прирожене — природа, єство п р и с н о к — див. опрѣснок приставка — соусник, салатник пристье — пришестя, прихід прицукрованный — підсолоджений проба — іспит, випробування пробатор — дослідник, випробувач пробовник — див. пробатор пробощство - парафія прод ковати — вести перед, бути першим п р о д о к — предок; першість, перевага п р о ж н о — марно, даремно прожномовство — марнослів’я прокуратор — судовий чиновник; уповноважений; обвинувач прокурация — судовий процес, справа прокурацкий — судовий проскумидисати (грецьк.) — робити проскомідію (частина лі¬
тургії, коли на жертовнику готуються «дари» до освячення) п р о т (срецьк.) — старший ігумен на Афоні прохажка — прогулянка прубовный — випробовуваний; той, що проходить випробування пружно — див. п р'о ж н о пуркгаториум (лат.) — чистилище пуркговати — очищатися (у чистилищі) пѣняжный — грошовитий
р а д н Ѣ й — з більшою охотою, швидше, краще развѣ — крім разждизати — розпалювати, збуджувати рамо — плече
р а п с а к (бібл.) — посол ворожого древнім іудеям ассірійського царя Сеннахіріма (тут вжито в переносному значенні) 264


реверенда — ряса (римсько-католицького духовенства) рекгалист — органіст
рефе[ре]ндар — доповідач (на сеймі) ре[ѣ]чництво — красномовство (судове) р о с к а з — повеління, наказ рос казати — наказати, звеліти роскоренитися — розростися, розмножитися роскошник — плотоугодник рыгнути — див. отригнути ряд — порядок, будова; правління, уряд рядити — володіти, панувати, керувати
сакрамент (лат.) — таїнство; причастя, «святі дари» самофалка — зарозумілість, похвальба свовольний — самовільний, свавільний, нахабний сьятобливый — побожний, благочестивий се[ѣ]далище — престол с и д л о — сітка
с к важитися- пектися, пряжитися, горіти сквалчение — згвалтування, напад с к в а р — жар, спека; вогонь, полум’я скруха — журба, ремство; каяття с к у р а н ы й — шкіряний
с к у т о к — дія; висновок, наслідок; виконання, успіх сличность — краса, чарівність слог — складчина
с л ю з (польськ. sloz) — кал смысл — почуття; розум с н ѣсти — з’їсти, вжити в їжу сограждение — будинок, будівля со[ъ]таиник — причасник сполечник — товариш, співучасник, сподвижник споты кати — змагатися, поборотися справованый — виконаний опросный - непристойний, брудний, розпусний с р о г и й (найвищ. ст. строжший) — суворий, грізний с р о г о — суворо, сердито сталость — сталість; міцність, непохитність старожитный — стародавній, споконвічний, старовинний, давній статечность — сталість, вірність, незмінність стлумити — вгамувати, придушити стопень — ступінь; крок страдба — пристрасть
265


строхи — трохи, трошечки
с у к ц е с і я (лат.) — наслідування, спадкоємство сукцесор — наслідник, спадкоємець, нащадок сумнене — совість, сумління; свідомість сховане — зберігання с Ѣ в е ц — сіяч сѣнный — мрійливий^ облудний
тедеумлявдамус — римсько-католицька церковна пісня (Те deum laudamus — тебе, бога, хвалимо) т е д ьт — так, отже, таким чином термина — сповіщення, повідомлення (про стан) теселский — теслярський тестамент (лат ) — заповіт типик — устав церковної служби тлумити — вгамовувати, приборкувати, душити толк — тлумачення, значення тосувати — змішувати точию — тільки т у м у л т — галас, крик; натовп, зборище тщегласие — марнослів’я тѣмже — тому, з тієї причини, заради того т я ж а р — тягар; податок, данина
уближене — образа, приниження, кривда увѣривание — навернення (до віри) угобзитися — перейматися, возвеличуватися угонити — наздогнати угоньзнути — відбігти, уникнути у д — член ужачатися — жахатися, лякатися уклякати — кланятися, колінопреклонятися укоснети — уповільнити, затриматися, запізнитися улучити — одержати, досягти, знайти умы лити — див. омылити умѣстность - знання, наука у н е — краще упор — завзятість, упертість; затятість урядити — встановити, упорядкувати, розташувати, влаштувати уставати — переставати, припинятися, перерватися уставичный — постійний, повсякчасний, звичайний 266


утрапение— страждання, мука; покора утръфин — сорт сукна у ф а н е — сподівання, надія
учтивость — чесність, щирість; порядність, цнота ушрубовати - див. вшрубовати
фалюндыш — сорт сукна
фаска — паска
ф и л я р (лат.) — стовп, опора флямский — фламандський ф л я ш а — сулія, пляшка фолкговати — потурати, потакати фрасовати — турбувати, непокоїти, завдавати клопоту; засмучувати фрасунок — турбота, хвилювання, тривога; скорбота, засмучення
фрюярник — флейтист
ф у к а н е — лайка, буркотіння
фундатор — засновник
фундовати —засновувати, запроваджувати
хелпитися — пишатися, величатися, звеличуватися, вихвалятися хлапати — називати кого-небудь зневажливо «хлопом» холпити — див. хелпитися
цвиченье — навчання, наука; впрара; освіта цвѣтный — рябий
ц у д — чудо, диво
ц у д н ы й — дивовижний, чудовий, прекрасний
ц ы л ь — мета, намір, ціль
ч а с н ы й — тимчасовий
ч а ч к а, ч я ч к а — іграшка
чистець — чистилище (див. пуркгаториум)
ч л о и о к — член; частина шамайник»- той, хто грає на сопілці ш а н ф Ѣ р — сапфір.
шанцовати — щастити, сприяти
ш а р ы й — сірий
ш а ф а р — управитель
шафовати — управляти, розпоряджатися 267


3 3 2 2
шафунок — управління, розпорядження
шелюг — шеляг; шаг, копійка
шибеница — гойдалка (два стовпи з перекладиною, на якій закріплюється «колиска»)
шидерство — глузування, знущання
ширмовати — зневажливо ставитися; нехтувати, чванитися, вихвалятися
шкалювати — ганьбити, ганити, осуджувати
шкарлат — червоне сукно, багрець
ш к у р т — (польськ. szkort) — повія, розбещена жінка (чоловік) шкута — ялик, човен
шлык — кругла шапочка з сукна, обшита хутром шпетность — неподобство, потворність
ш п е т н ы й — потворний, бридкий, гидкий штрофованье — догана, докір шуйца — ліва рука
екарство — лихослів’я, наклеп, ганьба
е к у н — наклепник, ганьбитель
ж — вже, вже .ж
х а — юшка, суп ядамашка - одамашок, кольорова шовкова тканина


ЗМІСТ
Стор
Іван Вишенський і його громадсько-літературна діяльність
Літературно-критичний нарис 1. П. Єрьоміна . . З
Книжка 41
Глава 1 45
Глава 2 49
Глава 3 55
Глава 4 77
Глава 5  82
Глава 6  126
Глава 7 150
Глава 8  152
Глава 9 153
Г лава 10 154
Короткослівна відповідь Петру Скарзі 159
Послання до ДомнІкії 188
Зачапка мудрого латинника з глупим русином .... 197
Послання до львівського братства 232
Послання до Іова Княгиницького 235
Позорище мислене 237
Примітки 247
Словник 255


Иван Вишенский
СОЧИНЕНИЯ
*
Редактор С, А. Захарова Художник Б. А. Коваленко Художній редактор П. Д. Цуркан Коректори А. В. Кудрявцева, О. П. Синиченко
*
БФ 06142. Здано на виробництво 12.XII. 1958 р.
Підписано до друку 15. IV. 1959 р.
Формат паперу 84Х1081/и. Папер, арк. 4,25.
Друк. арк. 13,94. Обліково-видавн. арк. 14,603. Ціна 5 крб. 65 коп. Замовл. 960. Тираж 8000.
*
Держлітвидав України, Київ, Володимирська, 42.
*
Надруковано з матриць Книжково-журнальної фабрики в 4-й поліграффабриці Головвидаву Міністерства культури УРСР, Київ, пл. Калініна, 2.


ДЕРЖЛ1ТВИДАВ УКРАЇНИ
ВИЙШЛИ З ДРУКУ J ПРОДАЮТЬСЯ книги серії „Систематизоване видання української дожовтневої літератури*
Бордуляк Т. — Твори. [Критико-біографічний нарис О. Є. Засенка]. 1958. 478 стор.; 1 л. портр. 8 крб. 55 коп. В опр.
Бурлеск і травестія в українській поезії першої половини XIX ст. [Упорядкування, підготовка текстів, передмова та примітки кандидата філологічних наук Г. А. Нудьги]. 1959. 599 стор.; 8 л. іл. 9 крб. 90 коп. В опр.
Гребінка Є— Твори. В п’яти томах. 1957.
Том І. [Вступна стаття С. Зубкова]. 423 стор.; 7 л. іл. і портр. 8 крб. В опр.
Том 2. 369 стор.; З л. іл. 8 крб. В опр.
Том 3. 360 стор.; 2 л. іл. 8 крб. В опр.
Том 4. 323 стор.; 2 л. іл. 8 крб. В опр.
-Том 5. 363 стор.; 4 л. іл. 8 крб. В опр.
Кобр инська Н.— Вибрані твори. [Вступна стаття Д. Н. Мороза]. 1958. 418 стор.; 7 л. іл. і портр.
9 крб. 20 коп. В опр.
Ковалів С. — Твори. [Вступна стаття В. Лесина та С. Дігтяра]. 1958. 722 стор.; 7 л. іл. і портр. 12 крб.
10 коп. В опр.
Котляревський І. — Твори. [Вступна стаття Є. Кирилюка]. 1957. 397 стор. 9 л. іл. і портр. 7 крб. 85 коп. В опр.
Кравченко У.— Вибрані твори. [Вступна стаття А. Кас- прука]. 1958. 498 стор.; 5 л. іл. і портр. 7 крб. 75 коп. В опр.
Кропивницький М.— Твори. В шести томах. 1958— 1959..
Том 1. [Вступна стаття І. Пільгука]. 575 стор.; 9 л. іл. і портр. 9 крб. В опр.
Том 2. 539 стор.; 8 л. іл. 9 крб. В опр.
Том 3. 492 стор.; 8 л. іл. 9 крб. В опр.
Том 4. 379 стор.; 8 л. іл. 9 крб. В опр.


Мордовець Д.— Твори. В двох томах. 1958.
Том 1. [Літературно-критичний нарис В. Беляева]. 607 стор.; 5 л. Іл. і портр. 12 крб. 40 коп. Вопр. Том 2.425 стор.; 2 л. іл. і портр. 9крб. В опр Письменники Буковини початку XX століття. [Вступна стаття А. Коржупової. Довідки про письменників О. Романця та Ф. Погребенника]. 448 стор.; 6 л. іл. і портр. 8 крб. ЗО коп. В опр.
Самійленко В. — Твори. В двох томах. 1958.
Том 1. [Літературно-критичний нарис О. Бабишкі- на]. 403 стор.; 6 л. іл. і портр. 7 крб. 50 коп. В опр.
Том 2. 510 стор.; 4 л. іл. і портр. 9 крб. В опр. Свидницький А.— Твори, [Критико-біографічний нарис В. Герасименка]. 1958. 506 стор.; 9 л. іл. і портр. 9 крб. 50 коп. В опр.
Стороженко О.— Твори. В двох томах. 1957.
Том 1. [Вступна стаття А. О. Іщука]. 438 стор.; 4 л. іл. і портр 9 крб. В опр.
Том 2. 427 стор.; 2 л. іл. 9 крб. В опр.
Українська драматургія першої половини XIX століття. Маловідомі п’єси. [Вступна стаття В. Шубравського]. 1958. 427 стор.; 4 л. іл. 10 крб. 20 коп. В опр.
Ярошинська Є.— Вибрані твори. [Вступна стаття
А. Коржупової]. 1958. 426 стор.; 2 л. іл. і портр. 7 крб. 85 коп. В опр.
Книги продаються в усіх книжкових магазинах сблкниго торгів та споживної кооперації.
В разі відсутності книг в магазинах, замовлення надсилайте відділам „Книга—поштою* облкниго- тоогів або республіканському магазину „Книга— поштою* (Київ, 100, вул. Попудренка, №24).
КОРИСТУЙТЕСЬ ПОСЛУГАМИ «КНИГА — ПОШТОЮ»!