РЕНЕ ГЕНОН
RENÉGUÉNON
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО
И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
AUTORITÉ SPIRITUELLE
ET POUVOIRTEMPOREL
ЖШУРОИ
JEAN URSIN
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ
ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
RENE GUENON: APPROCHE
D’UN HOMME COMPLEXE
ТБеловое/ье
2015

УДК 321.01 + 1(092)Ген он Р.
ББК 66.01 + 87.3(4Фра)6-8Ген он Р.
Г34
Перевод с французского:
Я. Тирос
Генон, Рене.
Г34
Дух овно е владычество и мирская власть = Autorité Spirituelle et Pouvoir
Temporel / Рене Генон. Рене Генон: к пониманию одного сложного человека
= Rene Guenon: Approche d’un hom m e complexe / Жан Урсен; [пер. с фр.:
Н. Тирос]. — М.: Беловодье, 2015. — 2 0 8 с. — (Избранные произведения). —
Данные тит. л. частично парал. фр. — ISBN 978-5 -93454 -197 -3 .
Предлагаемая вниманию читателей книга состоит из двух
произведений: собственно из сочинения знаменитого мыслителя-
традиционалиста Рене Генона «Духовное владычество и мирская власть»,
а также большого биографического очерка Жана Урсена «Рене Генон: к
пониманию одного сложного человека», где подробно воссоздается не
только событийная канва жизни Генона, но и подробно рассматрива­
ется его творческая эволюция. Генон подробно раскрывает проблему
глубинной природы власти, особенно подробно рассматривая соотно­
шение сакрального и профанического во власти. Большой культурно­
исторический материал, привлекаемый французским мыслителем, дела­
ет книгу увлекательным, хотя и непростым интеллектуально-духовным
путешествием в мир сокровенных знаний. Книга будет интересна для
всех читателей, кому небезразличны темы духовных сторон политики,
устройства государства, таинства монархии и королевской власти
и кому близки идеи Генона, ставшего в конце жизни посвященным
суфийским шейхом.
ISBN 978-5 -93454 -197 -3
© ООО НПЦТ «Беловодье», 2015.
© Н. Тирос, перевод с франц., 2015.

Рене Генон

СОДЕРЖАНИЕ
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО
И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
Пр еди слови е.......................................................................................................... 9
Глава 1.
Власть и иерархия......................................................................................... 15
Глава II.
Функции Священства и Царства...............................................................2 4
Глава III.
Знание и действи е....................................................................................... 3 6
Глава IV.
Соотнош ени е природы брахманов и кшатриев................................. 4 5
Глава V.
Зависимость царства от священства..............................................
55
Глава VI.
Бунт кшатриев............................................................................................... 6 5
Глава VII.
Королевские узурпации и их последствия........................................... 7 0
Глава VIII.
Рай земной и Рай н ебесн ы й ..................................................................... 8 3
Глава I X
Незыблемый з а к о н .....................................................................................9 9

6
СОДЕРЖАНИЕ
Жан Урсен
_
_
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ
_
ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
Введение............................................................................................................ 109
«Простая жизнь Рене 1енона» (Поль Шакорнак)......................................1 1 1
«Среда и время»................................................................................................ 1 15
Путь посвящения.............................................................................................. 126
Осуждение и отвержение современного западного мира................ 131
Восточная доктрина........................................................................................ 1 38
Синтез и синкретизм (Б)................................................................................. 151
Рене 1ёнон и фр анкм а со нство .....................................................................168
1енон и политика.............................................................................................. 178
Заклю чение....................................................................................................... 192
■
ПРИЛОЖЕНИЕ —
—
Библиография
в хронологическом пор я дке................................................................. 1 99
Попытка классифи кации............................................................................... 201

ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО
И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
AUTORITÉ SPIRITUELLE
ET POUVOIRTEMPOREL

ПРЕДИСЛОВИЕ
Мы не имеем привычки в наших работах отсылаться к не­
посредственной актуальности; ибо то, что мы постоянно имеем
в виду, — это принципы, имеющие, можно было бы сказать, не­
изменную актуальность, ибо они вневременны; и даже если мы
выходим из области метафизики для того, чтобы рассмотреть
некоторые частные применения, мы всегда делаем это таким
образом, чтобы принципы сохраняли все свое значение. Так
будет и на сей раз; и однако, мы должны согласиться, что сооб­
ражения, которые мы намереваемся высказать в данном очерке,
представляют, кроме того, некоторый особый интерес с точки
зрения текущего момента в силу дискуссий, развернувшихся в
последнее время по вопросу об отношениях между религией
и политикой. Вопросу, являющемуся лишь частной формой,
которую, в определенных условиях, приняла проблема соотно­
шения духовного и мирского. Это верно, но было бы ошибкой
счесть, будто эти размышления, так или иначе, навеяны нам
событиями которых мы касаемся здесь, или что мы стремим­
ся непосредственно связать то и другое между собой; ибо это
означало бы придавать слишком преувеличенное значение
вещам сугубо эпизодического характера, неспособным влиять
на концепции, природа и происхождение которых в действи­
тельности принадлежат к совсем другому порядку. Поскольку
мы всегда стремимся заранее рассеять любые недоразумения,
которые можем предвидеть, то прежде всего стремимся устра-

10
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
нить, со всей возможной ясностью и прямотой, ту ложную
интерпретацию, которую иные могли бы дать нашей мысли —
движимые ли политической и религиозной страстью или в
силу некоторых предвзятых представлений, либо просто в силу
непонимания той точки зрения, на которой мы находимся.
Все, что мы скажем здесь, мы сказали бы, и точно так же, если
бы факты, привлекающие сегодня внимание к вопросу о ду­
ховном и мирском, не имели места; нынешние обстоятельства
лишь показали нам — яснее, чем когда-либо, — что было бы
необходимо и уместно это сделать. Они стали, можно сказать,
поводом, побудившим нас высказать некоторые истины, отдав
им предпочтение перед многими другими, которые мы также
намереваемся изложить, если время позволит нам сделать
это, но которые не требуют столь немедленного освещения.
И только этим, в том, что касается нас, исчерпывается роль
упомянутых событий.
Что особенно нас поразило в дискуссиях, о которых идет
речь, так это то, что ни одна из сторон не озаботилась тем,
чтобы перенести проблемы на их истинную территорию, чтобы
точно обозначить различие между эссенциальным и акциден-
тальным, между непреложными принципами и преходящими
обстоятельствами; но, по правде сказать, это нас не удивило,
ибо здесь мы усмотрели лиш ь еще один из многих пример
смешения, которое царит ныне во всех областях и которое мы
рассматриваем как резко выраженную характерную черту со­
временного мира, по причинам, изложенным нами в других
работах*. Однако мы не можем не выразить сожаления в связи
с тем, что такая склонность к смешению распространяется
даже среди представителей аутентичной духовной власти,
похоже, теряющих из виду то, что должно было бы являться
их подлинной силой, — мы хотим сказать, трансцендентность
доктрины, от имени которой они призваны говорить. Следо­
вало бы прежде всего отделить вопрос принципов от вопроса
своевременности и уместности: по первому дискутировать
*
«Восток и Запад» и «Кризис современного мира».

ПРЕДИСЛОВИЕ
11
невозможно, потому что речь идет об области, неподвластной
процедурам, по самой сущности своей «профанным»; что
касается второго, который относится к порядку только поли­
тическому и, так сказать, дипломатическому, то он абсолютно
вторичен и, строго говоря, не должен иметь никакого значения
по отношению к вопросу принципов; следовательно, было бы
предпочтительнее вообще не давать противнику возможности
поднимать его, даже для видимости. Добавим: что до нас, то
нас он нисколько не интересует.
Следовательно, что до нас, то мы намереваемся находиться
исключительно на территории принципов; именно это позво­
ляет всецело оставаться за пределами любых дискуссий, любой
полемики, любых распрей между школами или партиями, сло­
вом, всего, во что мы не желаем быть замешанными ни близко,
ни отдаленно, ни под каким предлогом и ни в какой степени.
Будучи абсолютно независимы от всего, что не есть чистая и
бескорыстная истина, и твердо решившись оставаться неза­
висимыми, мы просто-напросто намереваемся называть вещи
своими именами, ничуть не заботясь о том, понравится ли это
кому-то или не понравится. Нам нечего ждать ни от тех, ни от
других, мы даже не рассчитываем, что те, кто мог бы обернуть
в свою пользу высказанные нами идеи, будут хоть сколько-
нибудь признательны нам за это; и, по правде сказать, нас это
очень мало заботит. Мы еще раз заявляем, что мы не склонны
допустить ограничение нас какими-то общепринятыми рам­
ками и что тщетно было бы пытаться классифицировать нас,
ибо в системе классификаций, имеющих хождение в совре­
менном западном мире, нет ни одной, которая и в самом деле
соответствовала бы нам. Некоторые инсинуации, к тому же
исходящие от прямо противоположных сторон, совсем недавно
показали нам, что было бы уместно повторить наше заявление
для того, чтобы добросовестные люди знали, как следует к
этому относиться и не были введены в искушение приписать
нам намерения, несовместимые с нашей истинной позицией и
с чисто доктринальной точкой зрения, на которой мы стоим.

12
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
Именно в силу самой природы этой точки зрения, не под­
верженной влиянию любых преходящих обстоятельств, мы и
можем рассматривать явления современности столь же беспри­
страстно, как если бы речь шла о событиях, принадлежащих
отдаленному прошлому, подобных тем, которым мы будем уде­
лять особое внимание в случаях, когда нам потребуются исто­
рические примеры, поясняющие наше изложение доктрины.
Следует хорошо понять, что мы придаем ему исключительно
общее значение, выходящее за пределы любых частных форм, в
которые, в зависимости от места и времени, может облекаться
власть мирская и даже власть духовная; следует также безот­
лагательно и особо уточнить, что последняя для нас, вопреки
общераспространенному на Западе мнению, не обязательно
бывает облечена в форму религиозную. Мы оставляем на усмо­
трение каждого заботу о том, как он распорядится получен­
ными от нас знаниям и применительно к частным случаям, от
непосредственного рассмотрения которых мы преднамеренно
воздержались; но чтобы применение доктрины было легитим­
ным и достойным внимания, достаточно осуществить его в
духе, действительно соответствующем принципам, от которых
все и зависит. В духе, который мы называем традиционным в
самом подлинном смысле этого слова и которому, к несчастью,
полностью противоположны все отрицающие его специфиче­
ски современные тенденции.
Именно таков один из аспектов современного отклонения,
рассмотрение которого нам еще предстоит, и в этом отношении
данная работа дополняет то, что нам уже доводилось объ­
яснять в только что упомянутых трудах. Кроме того, можно
будет увидеть, что заблуждения последних веков в вопросе о
соотношении духовного и мирского далеко не новы; однако
предыдущие их проявления имели, по крайней мере, до­
вольно ограниченное влияние, тогда как сегодня они стали,
в некотором роде, неотъемлемыми от общей ментальности,
интегральной частью состояния духа, распространяющегося
все шире и шире. Именно это всего серьезнее и внушает наи­

ПРЕДИСЛОВИЕ
13
большее беспокойство; и если в ближайшее время ошибки
не будут исправлены, можно предвидеть, что современный
мир ожидает какая-то катастрофа, к которой он движется
с нарастающим ускорением. Поскольку наши соображения,
подкрепляющие это предвидение, уже были изложены нами
в другом месте*, мы не будем более задерживаться на этом и
только добавим: если в нынешних обстоятельствах еще и есть
для западного мира какая-то надежда на спасение, то, похоже,
она, по крайней мере частично, связана с поддержкой един­
ственной традиционной власти, которая в нем еще существует;
но для того требуется, чтобы эта власть осознала самое себя,
дабы быть способной стать действительной опорой для усилий,
которые, в противном случае, рискуют остаться рассеянными
и не скоординированными. Таково, по меньшей мере, одно из
условий, которые следует принять во внимание при реставра­
ции традиционного духа; несомненно, существуют и другие,
коль скоро отсутствует это; но поскольку такая реставрация,
являющ аяся средством избавления от нынешнего беспоряд­
ка, есть главная цель, которую мы никогда не теряем из виду,
с тех пор как, покинув область чистой метафизики, обратили
внимание на преходящее, то легко понять, что мы не прене­
брегаем ни одной из предоставляющихся нам возможностей
достичь этой цели. Даже тогда, когда эти возможности со всей
очевидностью в данный момент имеют очень мало шансов быть
реализованными. В этом и только в этом заключаются наши
истинные намерения; все остальные, которые могут припи­
сать нам, помимо упомянутых, абсолютно не существуют; и
если бы кто-нибудь стал утверждать, что последующие наши
размышления навеяны нам какими бы то ни было внешними
влияниями, мы заранее и самым формальным образом обви­
няем его во лжи.
Сказав это, потому что нам по опыту известна не бес­
полезность таких мер предосторожности, мы считаем себя
свободными от необходимости делать любые прямые намеки
См. «Кризис современного мира».

14
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
на современность, чтобы представить еще более явным и более
неоспоримым строго доктринальный подход, которого мы
стремимся придерживаться во всех наших работах. Вне всякого
сомнения, политические и религиозные страсти не найдут в
них корысти для себя, но это как раз то, с чем мы себя можем
лишь поздравить, ибо для нас речь ни в малейшей мере не идет
о том, чтобы дать новую пищу для дискуссий, представляю­
щихся нам очень бесплодными и даже вполне ничтожными;
напротив, мы стремимся напомнить о принципах, забвение
которых, по сути, и есть единственная подлинная причина всех
этих дискуссий. Именно, повторим еще раз, сама наша неза­
висимость позволяет нам со всей беспристрастностью сделать
это уточнение, без каких бы то ни было уступок и ком про­
миссов; и в то же время она исключает для нас любую другую
роль, кроме той, о которой мы только что сказали, потому что
соответствовать ей можно лишь всегда пребывая в области
чисто интеллектуальной, области, которая к тому же и есть
область сущностных и неизменных принципов, следовательно,
та, от которой, более или менее непосредственно, производно
все остальное и через которую неизбежно должно начаться
выправление, о котором мы только что говорили. Вне связи
с принципами можно получить лишь внешние результаты,
неустойчивые и иллюзорные; но это, по правде говоря, есть не
что иное, как одна из форм самого утверждения превосходства
духовного над мирским, а оно-то и будет предметом данного
исследования.

Глава I.
ВЛАСТЬ И ИЕРАРХИЯ
В самые разные исторические эпохи, и даже углубляясь
дальше того, что принято именовать временами историче­
скими, — а это позволяют нам сделать соответствующие
свидетельства, донесенные до нас устными или письменными
традициями всех народов*, — мы обнаруживаем указание на
нередкое противостояние двух властей. Духовной, с одной сто­
роны, и мирской — с другой, какие бы формы ни принимали и
та, и другая в целях адаптации к разнообразным обстоятель­
ствам, применительно к условиям различных эпох и стран.
Однако мы не хотим сказать, будто такое противостояние
и порождаемая им борьба «стары, как мир», согласно выра­
жению, которым слишком часто злоупотребляют; это было
бы явным преувеличением, так как, для того чтобы подобное
противостояние возникло, человечество, согласно учению
всех традиций, уже должно было заметно удалиться от чистой
примордиальной традиции. Кроме того, у истоков обе власти,
о которых идет речь, не должны были находиться в ситуации
разделения функций, выполняемых различными людьми;
напротив, тогда обе должны были иметь свои основания в
общем принципе, производными от которого они являются
*
Все эти традиции в самом начале были устными; иногда, как у
кельтов, они вообще не становились письменными; их согласованность д о­
казывает одновременность и общность происхождения, и, стало быть, связь с
примордиальной традицией и строгую точность устной передачи, сохранение
которой является в данном случае одной из функций духовной власти.

16
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
и два неразделимых аспекта которого, нерасторжимо связан­
ных в единстве синтеза, одновременно высшего по отнош е­
нию к ним и предшествовавшего их разделению, они лишь
представляют. Именно это выражает индуистская доктрина,
когда она учит, что в самом начале существовала только одна
каста; имя Хамса (Натва), которое носила эта единственная
первоначальная каста, указывает на очень высокую духовную
степень, ныне ставшую редкостным исключением, но вначале
общую для всех людей, обладавших ею как бы спонтанно*;
и эта степень находилась выше всех четырех каст, которые
образовались впоследствии и между которыми были рас­
пределены различные социальные функции.
Принцип института каст, совершенно не понятый людьми
Запада, есть не что иное, как принятие естественного различия,
существующего между людьми и устанавливающего между
ними иерархию, непризнание которой может вести лишь к бес­
порядку и смешению. Именно такое «непризнание» заложено
в «эгалитарной» теории, столь дорогой современному миру,
теории, которая противоречит неоспоримо установленным
фактам и которая опровергается даже простым обыденным
наблюдением, поскольку равенство в реальности нигде не суще­
ствует. Но здесь не место распространяться по этому вопросу,
*
То же указание, притом сформулированное очень четко, мы нахо­
дим в дальневосточной традиции, о чем и свидетельствует такой вот пассаж
из Лао-Цзы: «Древние учителя владели логикой, ясновидением и интуици­
ей; эта Сила Души пребывала бессознательной; эта Бессознательность их
Внутренней Силы сообщала величественность их облику... Кто мог бы, в
наши дни, своей величественностью осветить внутренний мрак? Кто мог бы,
в наши дни, своей величественной жизнью, одолеть внутреннюю смерть?
Они несли Путь (Дао) в своей Душе и были Самодостаточными Людьми, и
как таковые, они могли видеть путь к преодолению их слабостей» («Дао Дэ
Цзин»> гл. XV). «Бессознательное», о котором идет здесь речь, соотносится
со спонтанностью такого состояния, которое достигалось без усилий. И
выражение «Самодостаточные Люди» должно пониматься в смысле сан­
скритского термина зыёсксШаскап, т. е. «тот, кто следует своей собственной
воле», или, согласно другому, равнозначному выражению, встречающемуся
в исламском эзотеризме, «тот, кто сам для себя является своим собственным
законом».

Глава I. ВЛАСТЬ И ИЕРАРХИЯ
17
уже рассмотренному нами в другой работе*. Слова, которые
служат в Индии для обозначения каст, не подразумевают
ничего иного, кроме «индивидуальной природы»; под этим
следует понимать совокупность черт, добавляемых к общей
человеческой природе для того, чтобы можно было различать
отдельных людей между собой. И следует сразу же добавить,
что наследственность лишь частично определяет эти черты,
иначе все члены одной семьи были бы неразличим ы между
собой, так что кастовая принадлежность в принципе не явля­
ется строго наследственной, хотя чаще всего она становилась
таковой на практике. Кроме того, поскольку не могло бы быть
двух идентичных или равных во всех отношениях индивидов,
то неизбежно существуют еще и различия между теми, кто
принадлежит к одной и той же касте; но как имеется больше
общих черт между существами, принадлежащими к одному
и тому же виду, нежели между существами разных видов,
точно так же, внутри вида, этих общих черт больше между
людьми одной и той же касты, нежели между теми, кто при­
надлежит к различным кастам. Следовательно, можно было
бы сказать, что кастовые различия внутри человеческого вида
создают подлинную естественную классификацию, с которой
должно согласовываться распределение социальных функ­
ций. В самом деле, каждый человек, в силу своей собственной
природы, способен выполнять одни социальные функции
преимущественно перед другими; и в обществе, правильно
устроенном на традиционных основаниях, эти способности
должны определяться в соответствии с точными правилами
для того, чтобы, через соотнесение различных функций с
великими подразделениями «индивидуальных натур», за
вычетом исключений, всегда возможных на практике, но не­
которым образом сводимых к минимуму, каждый нашел свое
место, которое он должен занимать, и чтобы таким образом
социальный порядок точно передавал отнош ения иерархии,
*
«Кризис современного мира». Кроме того, о принципе каст см. «Вве­
дение в изучение индуистских доктрин», 3, VI.

18
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
являющиеся результатом самой природы отдельных людей.
Такова, в нескольких словах, основная причина существо­
вания каст; о чем следует иметь хотя бы такие, самые суще­
ственные представления, чтобы понять отсылки, которые
мы в ходе дальнейшего изложения неизбежно будем делать
к данному институту — такому, как он существует в Индии,
или к подобным же, которые встречаются в иных местах, ибо
совершенно ясно, что одни и те же принципы, хотя и с неиз­
бежными модификациями, обусловленными их практиче­
ским приложением, определяли структуру всех цивилизаций,
обладающих подлинно традиционным характером.
Кастовые различия, с дифференциацией социальных
функций, с которой они соотносятся, в конечном счете,
являются результатом разрыва первоначального единства;
и тогда возникают как бы отделенные друг от друга власть
духовная и власть мирская, которые, действуя обособленно,
как раз и выполняют, соответственно , функции двух первых
каст, брахманов и кшатриев. Однако между этими двумя
властями, как и вообще между различными социальными
обязанностями, вмененными отныне различным группам
людей, исходно должна была существовать полная гармо­
ния, посредством которой поддерживалось (насколько то
позволяли условия бытия человечества на этой ступени)
изначальное единство, гармония, являющаяся, в конечном
счете, всего лиш ь отблеском или отображением истинного
единства. Лишь на другой стадии различие должно было
превратиться в противостояние и соперничество, гармонии
предстояло быть разрушенной и смениться борьбой двух
властей, покуда носители низших функций, в свой черед, не
востребуют превосходства, что, в конечном счете, приведет к
самому полному смешению, к отрицанию и опрокидыванию
всякой иерархии. Общая концепция, только что изложенная
нами в ее основных чертах, соответствует традиционной
доктрине четырех последовательно сменяющих друг друга
эпох, на которые разделяется история земного человечества,

Глава I. ВЛАСТЬ И ИЕРАРХИЯ
19
доктрине, встречающейся не только в Индии, но известной
также и западной античности, в особенности же — грекам и
латинянам. Эти четыре эпохи являются четырьмя фазами,
через которые, проходит человечество, удаляясь от принципа,
то есть от изначальных единства и духовности; они своего
рода этапы прогрессирующей материализации, неизбежно
присущей всему циклу манифестации, как нам уже доводи­
лось говорить об этом в другом месте*.
И только в последнюю из этих четырех эпох, которую
индуистская традиция именует Кали-Югой, или «темными
веками», и которая соответствует нынешнему времени, смог­
ло произойти низвержение нормального порядка, и прежде
всего, м ир ская власть сумела одержать верх над духовной;
однако первые проявления бунта кшатриев против брахманов
могут уходить гораздо глубже начала этой эпохи**, начала, за­
долго предшествовавш его всему, что известно обычной, или
«профанной» истории. Это противостояние двух властей, это
соперничество их представителей у кельтов олицетворялось
образом борьбы вепря и медведя, что соответствовало гипер­
борейскому символизму, связанному с одной из древнейших
традиций человечества, если даже не первой из всех, с под­
линной примордиальной традицией; и этот символизм мог
широко раскинуть свои ветви, о которых не место говорить
здесь, но к которым мы, возможно, когда-нибудь найдем
сл учай вернуться***.
*
«Кризис современного мира», гл. 1.
**
Указание на это можно найти в истории Парашу-Рамы, который,
как говорят, истребил взбунтовавшихся кшатриев во времена, когда предки
индусов еще обитали в северных областях.
* Впрочем, следует сказать, что два этих символических образа, вепря
(кабана) и медведя, не всегда и не обязательно представлены в состоянии
борьбы или соперничества, но что они также могут порою олицетворять две
власти, духовную и мирскую, или две касты, друидов и рыцарей, в их нор­
мальных и гармонических взаимоотношениях, как мы видим это в легенде
о Мерлине и Артуре, которые, действительно, также являются кабаном и
медведем, как мы постараемся, если позволят обстоятельства, объяснить в
другом очерке.

20
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
У нас нет намерения в последующем изложении доби­
раться до истоков, и все приводимые нами примеры будут
браться из эпох более близких и даже относящихся к тому, что
мы можем назвать последней частью Кали-Юги, той, которая
доступна и взгляду обычной истории и которая начинается
точно в VI в. до н. э. Тем не менее, было необходимо дать эти
общие представления о совокупности традиционной истории,
потому что без них все остальное будет понято очень не­
полноценным образом. Ибо понять какую-либо эпоху можно,
лишь помещая ее на место, занимаемое ею в целом, одним из
элементов которого она является; именно поэтому, как мы уже
показали, отличительные черты современной эпохи получают
объяснение только в том случае, если мы рассматриваем ее
как заключительную фазу Кали-Юги. Нам хорошо известно,
что эта, синтетическая точка зрения полностью противоречит
духу анализа, правящему бал в «профанной» науке, един­
ственной, что известна больш инству наших современников.
Но следует утверждать ее с тем большей настойчивостью,
чем менее она известна, и, кроме того, она единственная,
которую могут прин ять все те, кто, подобно нам, стремится
строго придерживаться линии традиционной ортодоксии, не
делая никаких уступок духу современности, образующему, и
мы никогда не устанем повторять это, единое целое с самим
духом антитрадиции.
Разумеется, сегодня преобладает тенденция к тому, чтобы
трактовать как «легендарные» или даже «мифические» факты
наиболее отдаленной истории, такие, как те, на которые мы
только что указали, или даже некоторые другие, гораздо менее
древние, как иные из тех, о которых речь будет идти в даль­
нейшем, потому что они недоступны тем методам, которыми
пользуются современные историки. Те, кто думает так в силу
привычек, привитых образованием, которое сегодня слиш­
ком часто является не чем иным, как процессом настоящей
деформации мышления, могли бы, по крайней мере, — если
они, несмотря на все, сохранили некоторые способности по­

Глава I. ВЛАСТЬ И ИЕРАРХИЯ
21
нимания, — просто принять эти факты в их символическом
значении; что до нас, мы знаем, что такое значение нисколько
не умаляет их собственной реальности как фактов историче­
ских; в конечном счете, оно является самым важным, тем, что
сообщает им высший смысл, гораздо более глубокий, нежели
тот, которым они могли бы обладать сами по себе. И здесь
требуются некоторые дополнительные пояснения.
Все существующее, какова бы ни была модальность это­
го существования, неизбежно сопричастно универсальным
принципам, и ничто не существует иначе, как через сопри­
частность этим принципам, которые суть вечные и неизмен­
ные сущности, заключенные в перманентной актуальности
божественного Интеллекта; следовательно, можно сказать,
что все вещи, какими бы преходящими они ни были сами по
себе, транслируют или олицетворяют принципы, каждая на
свой лад и в соответствии со своим порядком существования,
иначе они были бы всего лишь чистым отрицанием. Так, пере­
ходя от одного порядка к другому, все вещи соединяются в
единую цепь и согласуются между собой, чтобы достичь уни­
версальной и всеобъемлющей гармонии; ибо гармония, как
мы уже отмечали выше, есть не что иное, как отражение и з­
начального единства в множественности проявленного мира;
и вот это-то соответствие и является подлинной основой
символизма. Вот почему законы низшей области всегда могут
служить символизации реальностей высшего порядка, где
обретается истинная причина их бытия, являющаяся одно­
временно их началом и их концом. И попутно, в этой связи,
мы можем указать на ошибочность современных «натурали­
стических» интерпретаций древних традиционных доктрин,
просто-напросто опрокидывающих иерархию отношений
между различными порядками реальности. Возьмем для
примера лишь одну из самых распространенных в наши дни
теорий; так, символы и мифы никогда не имели своей целью
представлять движение светил, но что верно, так это то, что,
действительно, существуют изображения, навеянные им и, в

22
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
соответствии с принципом аналогии, призванные выражать
нечто совсем другое, потому что законы этого движения на
физическом плане сообщают о метафизических принципах,
от которых они зависят; и вот как раз на этом основывалась
подлинная астрология древних. Низшее может символизи­
ровать высшее, но обратное невозможно; впрочем, если бы
символ был более удален от чувственно воспринимаемого
порядка, нежели то, что им олицетворяется, вместо того,
чтобы находиться ближе к нему, как мог бы он выполнять
предназначенную ему функцию , которая заключается в том,
чтобы сделать истину более доступной восприятию человека,
давая «опору» его умозрению? С другой стороны, совершенно
очевидно, что использование астрономического символизма,
если вновь обратиться к тому же самому примеру, нисколько
не противоречит существованию астрономических явлений
как таковых и тому, чтобы, на уровне своего порядка, они о б­
ладали всей доступной им реальностью. Точно так же обстоит
дело и с историческим и фактам и, ибо последние, подобно
всем остальным, выражают, в соответствии с их модально­
стью, высшие истины и согласуются с тем законом соответ­
ствий, на который мы только что указали. Эти факты — да,
и они тоже — вполне реально существуют как таковые, но
в то же самое время равным образом являются символами;
и с нашей точки зрения, они гораздо больше заслуживают
интереса в качестве символов, нежели в качестве фактов.
Иначе и не может быть, коль скоро мы стремимся установить
связь всего сущего с принципами. Вот это-то, как мы уже
поясняли в другом месте*, самым существенным образом
отделяет «священную науку» от «науки профанной». Если
мы, возможно, чрезмерно настаиваем на этом, то для того,
чтобы не допустить здесь никакого смешения: нужно уметь
отводить всякой вещи то место, которое ей нормально соот­
ветствует; история же — при условии, что ее воспринимают
как подобает, — подобно всему остальному, занимает свое
*
«Кризис современного мира», гл. IV..

Глава I. ВЛАСТЬ И ИЕРАРХИЯ
23
место в интегральном познании; но, под этим углом зрения,
она имеет ценность лишь постольку, поскольку позволяет
найти в преходящем, которое и является ее непосредствен­
ным объектом, точку опоры для того, чтобы подняться над
этим преходящим. Что же до методов «профанной» истории,
привязанной исключительно к фактам и не способной вый­
ти за их пределы, то она, в наших глазах, не представляет
никакого интереса, точно так же, как и все, относящ ееся к
области простой эрудиции. Стало быть, отнюдь не в качестве
историка в таком смысле мы рассматриваем факты, и как раз
это позволяет нам никак не считаться с «предрассудками»,
особо дорогими нашей эпохе. К слову сказать, на наш взгляд,
исключительное преобладание определенных методик и было
навязано современным историкам лишь с целью помешать им
глубже проникнуть в некоторые вопросы, коих не следует ка­
саться, — по той простой причине, что это могло бы привести
их к выводам, противоречащ им тем «материалистическим»
тенденциям, чье доминирование призвано обеспечивать
современное «официальное» образование. Само собой, мы,
со своей стороны, вовсе не чувствуем себя обязанными со­
блюдать такую же сдержанность. С учетом сказанного, мы
получаем теперь возможность приступить непосредственно
к теме нашего исследования, не задерживаясь больше на этих
предварительных пояснениях, своей целью, в конечном счете,
имевших определение того духа, в котором мы писали его,
и в котором, равным образом, следует читать его тем, кто
действительно стремится понять его смысл.

Глава II.
ФУНКЦИИ СВЯЩЕНСТВА
И ЦАРСТВА
Противостояние двух властей, духовной и мирской, в той
или иной форме встречается почти у всех народов, в чем нет
ничего удивительного, поскольку оно соответствует общему
закону человеческой истории, будучи, кроме того, связанным
со всей совокупностью «циклических законов», на которые
мы указывали почти во всех наших работах. Что касается
самых древних периодов, то это противостояние обычно,
согласно традиционным сведениям, находит, как мы уже гово­
рили применительно к кельтам, выражение в символической
форме; но это не та сторона вопроса, которую мы намерены
рассмотреть здесь с особым вниманием. Однако сейчас за­
помним два исторических примера, взятых один на Востоке,
а другой на Западе: в И ндии антагонизм, о котором идет речь,
встречается в форме соперничества брахманов и кшатриев,
нескольких эпизодов которого мы коснемся дальше; в средне­
вековой Европе оно отчетливо являет себя в том, что было
названо распрей Папства и Империи, хотя тогда оно имело и
другие аспекты, более частные, но не менее показательные, как
мы также увидим далее*. Впрочем, было бы слишком легко
*
Легко можно было бы найти и много других примеров, в особенно­
сти на Востоке: в Китае в некоторые эпохи это столкновения между даосами
и конфуцианцами, учения которых, как мы поясним далее, соотносятся с
областями ответственности двух властей; в Тибете это враждебность, перво­
начально проявленная правителями по отношению к ламаизму, который,
в конечном счете, не только восторжествовал, но и полностью поглотил

Глава II. ФУНКЦИИ СВЯЩЕНСТВА И ЦАРСТВА
25
констатировать, что та же самая борьба продолжается еще и в
наши дни, в силу современного беспорядка и «смешения каст»
будучи усложнена гетерогенными элементами, которые могут
порою скрывать ее от взора поверхностного наблюдателя.
Дело не в том, чтобы, за исключением крайних случаев,
спорить с тем, что каждая из этих властей, которые мы на­
зываем властью священства и властью царства (ибо таковы
их подлинные традиционные наименования), имеет право на
существование и свою собственную область, на которую она
распространяется. В конечном счете, спор идет обычно лишь
по вопросу об отношениях иерархии между ними; это борьба
за превосходство, и она неизменно совершается одним и тем
же образом. Мы видим, как воины, держатели мирской власти,
вначале подчиненные власти духовной, восстают против нее,
объявляют себя независимыми от всякого высшего авторитета
или даже стремятся подчинить себе ту власть, которая вначале
признавалась ими источником их собственного могущества,
и превратить ее в служебный инструмент теперь уже их соб­
ственного господства. Одно это достаточно свидетельствует
о том, что в таком восстании происходит опрокидывание
нормальных иерархических отношений; но мы увидим то же
еще более ясно, если будем рассматривать эти отношения как
не просто сопряженность двух более или менее четко опреде­
ленных социальных функций, из которых каждой присуще
вполне естественное стремление потеснить другую, но как
соотношение двух областей, в каждой из которых осуществля­
ются эти функции. И, рассуждая логически, нельзя не видеть,
что и в самом деле именно соотношение этих двух областей
определяет соотношение двух сопряженных с ними властей.
Однако прежде, нежели непосредственно приступить к
такому рассмотрению, мы должны высказать еще несколько
соображений, призванных облегчить его понимание, уточнив
смысл некоторых из терминов, которые мы будем постоянно
мирскую власть, растворив ее в «теократической» организации общества,
существующей и доныне.

26
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
использовать. И это тем более необходимо, что они получили
в обыденной речи значение очень размытое и порою весьма
далекое от того, которое первоначально вкладывалось в них.
Прежде всего, если мы говорим о двух властях и если у нас
есть возможность говорить об этом в тех случаях, где, по
различным причинам, существует возможность сохранить
между ними некое подобие внешней симметрии, мы чаще
всего предпочитаем, для обозначения духовного порядка упо­
треблять слово «autorité»*, а не «pouvoir» («власть»), понятие,
которое тогда предназначается порядку мирскому, как более
соответствующее ему, особенно в тех случаях, когда оно по­
нимается в строгом смысле. В самом деле, это слово, «власть»,
почти неизбежно наводит на мысль о могуществе или силе,
особенно же — силе «материальной»**, о могуществе, которое
зримым образом являет себя вовне и утверждает себя посред­
ством употребления внешних средств; и такова, по самому
своему определению, власть мирская***.
Напр отив, духовное владычество, внутреннее по самой
сути своей, утверждается только через себя самое, независимо
от всякой чувственно осязаемой опоры, и осуществляется в
некотором роде незримо; и если здесь еще можно говорить о
могуществе или о силе, то лишь по аналогии, и — по крайней
мере, когда речь идет о духовном владычестве, если можно
так выразиться, в чистом виде, — следует ясно понимать, что
в таком случае имеется в виду могущество исключительно
интеллектуальное, называемое «мудростью», и говорится
о силе одной лишь истины****.
*
Наиболее близкий русский эквивалент — «владычество». — Прим. пер.
**
Впрочем, можно было бы попытаться увязать это понятие с силой
воли, которая отнюдь не «материальна» в строгом смысле слова, но которая,
на наш взгляд, все еще принадлежит к тому же порядку, поскольку по сути
своей устремлена к действию.
*** Наименование касты кшатриев производно от слова кшатра (ksha-
tra), означающего «сила».
**** В древнееврейском языке различие, на которое мы указываем здесь,
предается двумя корневыми основами, сходными, но и различающимися
между собой употреблением букв kaph и quoph> которые, в их нумерологиче­

Глава II. ФУНКЦИИ СВЯЩЕНСТВА И ЦАРСТВА
27
Что еще требует здесь пояснения, и даже несколько более
пространного, то это только что употребленные нами выра­
жения: власть священства и власть царства. Что следует здесь
в точности понимать под священством и царством? Начав
с последнего, скажем, что функции царской (королевской)
власти подчинено все, на уровне социального порядка высту­
пающее как «правление» в собственном смысле слова, и это
так даже и тогда, когда правление не является монархическим.
Эта функция, действительно, полностью принадлежит касте
кшатриев, а монарх — лишь первый среди них. Функция, о ко­
торой идет речь, в некотором роде двойственна: она является
административной и судебной, с одной стороны, и военной —
с другой, ибо своим назначением имеет поддержание порядка
внутри, как функция, регулирующая и уравновешивающая,
и извне, как функция защиты социальной организации. Два
этих конституирующих элемента царской власти в различных
традициях символизируются весами и мечом.
Таким образом, мы видим, что царская власть является
синонимом мирской власти, даже если понимать ее во всей
ее обширности; но ограниченное представление о Царстве,
созданное Западом, может затруднить понимание этой их
равнозначности, вот почему было необходимо уже сейчас
сформулировать это определение, которое никогда не следует
терять из виду в дальнейшем.
Что же касается священства, то его основной функцией
является сохранение и передача традиционной доктрины,
в которой обретаются традиционные принципы всякой пра­
вильной социальной организации; кроме того, эта функция,
что очевидно, независима от любых частных форм, принимае­
мых доктриной в процессе адаптации, необходимой для того,
чтобы получить выражение в конкретных обстоятельствах
ском истолковании, являются знаками силы духовной и силы материальной
и, соответственно, с одной стороны, истины, мудрости, знания, а с другой —
могущества, обладания, господства и т. д. Таковы корни hoq и ккап и (\ап,
причем первые обозначают атрибуции жреческой власти, вторые же — власти
царской (См. «Царь мгра», гл. VI).

28
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
бытия данного народа и данной эпохи, и нисколько не за­
трагивающ их ее глубинной сути. Она везде и всегда остается
тождественной самой себе и неизменной, коль скоро речь
идет о подлинно ортодоксальных традициях. Легко понять,
что функция священства отнюдь не равнозначна той, кото­
рую, особенно в наши дни, западные теории приписывают
«духовенству» и вообще «священникам», или что, по крайней
мере, являясь таковой до некоторой степени и в некоторых
случаях, она может быть также чем-то другим. В самом деле,
что «сакрально», так это традиционная доктрина и то, что
непосредственно связано с ней, а эта доктрина не обязательно
принимает форму религии*; «сакральное» и «религиозное»,
стало быть, вовсе не эквивалентны, и первое из этих понятий
обладает более обширным значением, нежели второе. Если
религия составляет часть области «сакрального», то само
«сакральное» заклю чает в себе элементы и модальности, не
имеющие ничего общего с религией. И «священство», как ука­
зывает на это его имя, соотносится, без всяких ограничений,
со всем, что может быть подлинно «сакральным».
Следовательно, подлинной функцией священства явл яет­
ся прежде всего познание и обучение**, вот почему, как мы уже
говорили выше, его особой атрибуцией является мудрость;
конечно, некоторые другие функции более внешнего порядка,
такие, как выполнение ритуалов, также принадлежат ему,
потому что они требуют знания доктрины, в принципе по
крайней мере, и сопричастны неотъемлемой от нее «сакраль-
ности». Но эти функции всего лишь вторичны, преходящи и
акцидентальны***.
*
Впрочем, мы увидим далее, почему религиозная форма в собствен­
ном смысле слова присуща особенно Западу.
**
Именно в силу этой их функции обучения в «Пуруьиа-шукте»
«Ригведы» брахманы соотносятся с устами Пуруши, предстающего «Универ­
сальным Человеком», тогда как кшатрии соответствуют его рукам, так как их
функции по самой сути своей связаны с действием.
*** Порою выполнение интеллектуальных функций, с одной сторо­
ны, и ритуальных, с другой, оборачивалось соответствующим разделением
самого священства, ярко выраженный пример чего мы находим в Тибете «В

Глава II. ФУНКЦИИ СВЯЩЕНСТВА И ЦАРСТВА
29
Если в западном мире второстепенное, похоже, стало
главной, если даже не единственной функцией священства, то
это потому, что подлинная его природа здесь почти полностью
позабылась; таково одно из следствий девиации, которая о т­
рицает интеллектуальность* и которая если и не смогла заста­
вить исчезнуть все доктринальное учение, по меньшей мере,
свела его к минимуму и отодвинула на задний план. Пусть это
и не всегда было так, само слово ««духовенство» служит тому
доказательством, т.к. первоначально слово «клерк» не имело
иного значения, кроме как «ученый»**, и оно противопостав­
первую из этих двух больших групп разделившегося священства входят те,
кто обеспечивает выполнение моральных предписаний и монашеских правил,
рассматриваемых как средство спасения; вторая же включает в себя всех тех,
кто предпочитает интеллектуальный метод (именуемый «прямым путем»),
освобождающий того, кто следует ему, от всех законов, каковы бы они ни
были. Глухая преграда должна разделять последователей этих двух систем.
Очень редко среди приверженцев первого пути встречаются такие, кто не
понимал бы, что добродетельная жизнь и дисциплина монашеских уставов,
сколь бы замечательны и, в ряде случаев, необходимы они ни были, являются
всего лишь предуготовлением к высшему пути. Что касается сторонников
второй системы, то все они, без исключения, глубоко верят в благотвор­
ность строгой приверженности моральным законам, а также тем, которые
специально созданы для членов Сангхи (буддийской общины). Сверх того,
все единодушно заявляют, что первый из двух методов больше подходит для
большинства людей». (Alexandra David Neel, Le Thibet mystique, в Revue de Paris,
15 février 1928) Мы сочли нужным воспроизвести этот пассаж буквально, хотя
к иным из приведенных в нем утверждений следует отнестись с осторожно­
стью: поскольку в Тибете не существует двух жестко взаимоисключающих
систем, роль вспомогательных средств, принадлежащая ритуалам и разного
рода уставным требованиям, и их подчиненное положение по отношению
к пути чисто интеллектуальному, определены там очень четко и способом,
который, с другой стороны, точно соответствует учению индуистской док­
трины по этому вопросу.
*
Думаем, излишне было бы напоминать, что мы всегда употребляем
это слово в том значении, в котором оно соотносится с чистым разумом и
сверхрациональным познанием.
**
Недопустимо понимать значение слова «clerc» так, как это сделал
Жюльен Бенда в своей книге La Trahison des Clercs (в русском переводе «Пре­
дательство интеллигенции». В тексте Генона игра слов: «clergé» — « духовен­
ство» и «clerc» — «клирик». — П рим, пер.), т. к. расширительное толкование
свидетельствует о непонимании фундаментального различия между «знанием

30
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
ляется слову «лаик» («laïque») «мирянин», обозначающему
человека из народа, т. е. «простолюдина», отождествляемого
с невеждой, или «профаном», от которого требуется лишь
веровать в то, чего он неспособен понять, потому что таково
единственное средство сделать его, в меру его возможностей,
сопричастником традиции*.
Даже забавно отметить, что люди, которые в наше время
кичатся своей «светскостью», так же, как и те, кто называет
себя «агностиками», а зачастую это одни и те же люди, тем
самым лишь кичатся собственным невежеством; и для того,
чтобы они не отдавали себе отчета в смысле наклеиваемых
на себя этикеток, это невежество и в самом деле должно быть
очень велико и, по сути, неисцелимо.
Если священство является вместилищем традиционного
знания, это вовсе не означает, что оно обладает монополией
на него, потому что его миссией является не только сохра­
нение этого знания во всей полноте, но также и его пере­
дача тем, кто способен его воспринять, в некотором роде
распределение его по степеням иерархии, в соответствии
со способностями каждого. Всякое знание такого порядка
сакральным» и «знанием профанным»; очевидно, интеллектуальность и ду ­
ховность по-разному понимаются г-ном Бенда и нами. И он вводит в область,
именуемую им духовной, множество вещей, на наш взгляд, относящихся к
порядку сугубо светскому и человеческому. Это, впрочем, не должно помешать
нам признать, что в его книге содержатся очень интересные и во многих от­
ношениях справедливые мысли.
*
Различие, проводимое в католицизме между «Церковью обучаю­
щей» и «Церковью обучаемой», должно было бы быть различием именно
между «теми, кто знает», и «теми, кто верует»; оно таково в принципе, но
при нынешнем положении дел является ли оно таковым фактически? Мы
ограничимся постановкой этого вопроса, потому что не нам надлежит его
решать, и кроме того, мы не располагаем средствами к этому. В действитель­
ности, если некоторые признаки заставляют нас опасаться, что ответ на
данный вопрос будет отрицательным, мы, тем не менее, не претендуем на
полную осведомленность о нынешней организации католической церкви,
и можем лишь выразить надежду, что внутри нее еще существует центр, в
котором во всей полноте и целостности сохраняется не только «буква», но и
«дух» традиционной доктрины.

Глава II. ФУНКЦИИ СВЯЩЕНСТВА И ЦАРСТВА
31
имеет, стало быть, своим источником учение, даваемое свя­
щенством, которое является инструментом его правильной
передачи; но что предстает достоянием именно священства,
в силу присущей ему чистой интеллектуальности, так это
высшая часть доктрины, то есть знание самих принципов,
тогда как разворачивание их приложений больше соответ­
ствует способностям других людей, которых исполнение
их собственных функций заставляет вступать в прямой и
постоянный контакт с проявленным миром, то есть с об­
ластью самих этих приложений. Вот почему, например, в
Индии мы видим, что некоторые вторичные ответвления
доктрины изучались преимущественно кшатриями, тогда
как брахманы придают им лишь весьма относительное
значение, поскольку их внимание непрестанно сосредото­
чено на трансцендентных и неизменных принципах, всего
лишь акцидентальными следствиями которых является все
остальное — или, если взглянуть на это в обратном поряд­
ке, на высшей цели, по отношению к которой все остальное
является лишь преходящим и подчиненным средством*.
Существуют даже традиционные книги, специально
предназначенные для кшатриев, потому что они представля­
ют аспекты доктрины, адаптированные к их собственной при­
роде**, существуют традиционные науки, особо подобающие
кшатриям, тогда как чистая метафизика является достоянием
*
Нам уже случалось указывать на случай, применимый к тому, о
чем мы говорим здесь: в то время как брахманы всегда, по меньшей мере, в
их личной практике, были почти исключительно сосредоточены на непо­
средственной реализации конечного «Освобождения», кшатрии по преиму­
ществу занимались изучением обусловленных и преходящих состояний.,
соответствующих различным стадиям двух «путей проявленного мира»,
именуемых дева-яна и питри-яна («Человек и его осуществление согласно
Веданте», гл. XXI).
**
Таков, в Индии, случай Итихасов и Пуранутогда как изучение Вед
предназначено собственно брахманам, ибо именно там находится начало
всего священного знания; впрочем, дальше мы увидим, что различие между
вещами, изучение которых подобает двум кастам, соответствует, более общим
образом, различию двух частей традиции, в индуистской доктрине именуе­
мых, соответственно, Шрути и Смрити.

32
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
брахманов*. Все это полностью соответствует закону, так как
эти приложения или адаптации также являются частью свя­
щенного знания, рассматриваемого во всей его целостности;
и, кроме того, хотя каста свящ еннослужителей не особенно
интересуется ими для себя, они, тем не менее, являются ее
творением, поскольку лишь она одна обладает квалифика­
цией, позволяющей контролировать их полное соответствие
принципам. Однако случается, что кшатрии, когда они вос­
стают против духовного владычества, отказываются признать
относительный и подчиненный характер этих знаний; тогда
они рассматривают их как свое собственное достояние и от­
рицают, что получили их от брахманов. И, наконец, могут
дойти до того, что ставят их выше тех, которые являются
исключительным достоянием последних. Следствием этого
оказывается то, что в представлениях взбунтовавшихся
кшатриев опрокидываются нормальные соотношения между
принципами и их приложениями, а порою даже, в самых
крайних случаях, просто-напросто отрицается сам трансцен­
дентный принцип; стало быть, во всех случаях «метафизика»
подменяется «физикой», если понимать эти слова в их строго
этимологическом значении, или, говоря иначе, «натурализ­
мом», как станет яснее в дальнейшем**.
Из этого различения в священном, или традиционном
знании двух порядков, которые можно, общим образом,
обозначить как порядок «метафизический» и порядок «фи­
*
Мы всегда говорим о брахманах и кшатриях, взятых в их совокуп­
ности; если и существуют индивидуальные исключения, они никоим образом
не затрагивают самого принципа каст; и только доказывают, что приложение
этого принципа может быть лишь приблизительным, особенно в условиях
Кали-Юги.
**
Хотя мы говорим здесь о брахманах и кшатриях, потому что упо­
требление этих слов сильно облегчает понимание вещей, о которых идет
речь, следует осознавать также, что сказанное нами здесь вовсе не относится
исключительно к Индии; и это наше примечание будет сохранять все свое
значение всякий раз, как мы станем употреблять те же самые понятия, не
отсылаясь непременно к индийской традиционной форме. Несколько дальше
мы полнее выскажемся на эту тему.

Глава И. ФУНКЦИИ СВЯЩЕНСТВА И ЦАРСТВА
33
зический», проистекло в древних мистериях Запада, как и
Востока, различение того, что было названо, соответствен­
но, «великими» и «малыми» мистериями, причем последние
заключали в себе знание природы, а первые — того, что на­
ходилось за пределами природы*. То же самое различение в
точности соответствует различению между «жреческой» и
«царской» инициацией, то есть знания, получаемые в этих
двух типах мистерий, являлись такими, которые считались
необходимыми для выполнения соответствующих функций
брахманов и кшатриев или тех, кто были эквивалентам и этих
двух каст в социальной организации различных народов**.
Но, само собой разумеется, что это именно свящ енство, в
силу предписанной ему функции обучения, давало оба по­
священия и обеспечивало таким образом действительную
легитимность не только его собственных членов, но также и
тех, кто принадлежал к касте, наделенной мирской властью;
и как мы увидим, на этом основано «божественное право»
*
С точки зрения несколько иной, но, тем не менее, тесно связанной
с этой, можно сказать также, что «малые мистерии» имеют дело только с
возможностями человеческого состояния, тогда как «великие мистерии»
затрагивают состояния «над-человеческие» Через реализацию этих воз­
можностей или этих состояний они ведут, соответственно, в «Рай земной»
или в «Рай небесный», как говорит об этом Данте в одном из фрагментов De
Monarchia., который мы приведем далее; и не следует забывать, что, как на это
ясно указывает Данте в своей «Божественной Комедии» и как мы еще будем
иметь возможность сказать об этом вновь, «Земной рай» в действительности
следует считать всего лишь этапом на пути, ведущем в «Рай небесный».
* Похоже, что в древнем Египте, устроение которого было абсолютно
«теократическим», царь считался уподобленным жрецам в силу самого факта
его посвящения в мистерии и что иногда он и избирался из членов этой касты;
по крайней мере, так утверждает Плутарх. «Цари избирались из священнос­
лужителей или воинов, потому что эти два класса, один в силу его отваги, а
другой в силу его мудрости, пользовались особым уважением и почитанием.
Когда царь бывал избран из класса воинов, он, по его избрании, переходил в
класс священнослужителей. Тогда его посвящали в ту философию, в которой
столько вещей скрывалось за формулами и мифами, окутывавшими истину
темным покрывалом, и открывали ее, делая его прозрачным» («И зида и Ози­
рис», 9). Можно заметить, что конец этого пассажа указывает над двойной
смысл слова «откровение». См. «Царь Mipa».
2-28 6

34
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
королей*. Если это так, то потому, что посвящение в «вели­
кие мистерии» a fortiori и как бы «сверх того» предполагает
посвящ ение в «малые мистерии»; подобно тому, как всякое
следствие и всякое частное приложение уже заключены в
принципе, от которого они производны, а высшая функция
имманентно содержит в себе функции низшие**. Это неиз­
бежно так во всякой подлинной иерархии, то есть иерархии,
основанной на самой природе вещей.
Есть еще один пункт, который нам следует отметить здесь,
по крайней мере, самым общим образом и не слишком настаи­
вая на нем: наряду с выражениями «жреческая инициация» и
«царская инициация» и, если можно так сказать, параллельно
им встречаются выражения «жреческое искусство» и «царское
искусство», обозначающие действенное применение знаний,
полученных при соответствующих посвящениях со всей
совокупностью «техник», относящ ихся к их областям***. Эти
обозначения долго сохранялись в старинных корпорациях, и
второе, то есть «царское искусство», имело даже особо при­
мечательную судьбу, потому что оно передавалось вплоть
*
Следует добавить, что в Индии члены третьей касты, касты вайшьев,
функции которой относились к порядку экономическому, также допускаются
к инициации, дающей право именоваться, наряду с двумя первым, аръя, или
«благородный», и двихауили «дважды рожденный»; впрочем, знания, подо­
бающие ей, не представляют собой, в принципе по крайней мере, ничего,
кроме ограниченной части «малых мистерий», таких, какими мы их только
что определили. Но мы не собираемся задерживаться на этом, потому что
целью данного очерка является лишь рассмотрение отношений двух первых
каст.
** Следовательно, можно сказать, что духовная власть «формально»
принадлежит касте священнослужителей, тогда как мирская «имманентно»
тоже принадлежит им, но формально — касте царской. Это подобно тому,
как, согласно Аристотелю, высшие формы «имманентно» заключают в себе
формы низшие.
*** Следует отметить в этой связи, что у римлян Янус, бывший богом
посвящения в мистерии, в то же время являлся богом Collegia fabrorum\
такое сближение чрезвычайно показательно с точки зрения соответствия,
на которое мы указываем здесь. — О транспозиции, посредством которой
любое искусство, как и любая наука, может приобрести значение именно
инициатическое, см. «Эзотеризм Данте».

Глава II. ФУНКЦИИ СВЯЩЕНСТВА И ЦАРСТВА
35
до современного масонства, в котором, что совершенно ясно,
оно существует, подобно другим понятиям и символам,
лишь в качестве недоступного пониманию прошлого. Что
же до наименования «жреческое искусство», то оно исчезло
полностью; однако, оно, очевидно, прилагалось к искусству
строителей средневековых соборов точно так же, как и к ис­
кусству строителей храмов древности; но затем должно было
произойти смешение двух областей, обусловленное утратой,
по меньшей мере частичной, традиции. Утратой, которая сама
по себе стала следствием вторжения мирского в духовное; и,
таким образом, само имя «жреческое искусство» оказалось
утраченным, несомненно, к наступлению эпохи Ренессанса,
действительно знаменующей, во всех отнош ениях , оконча­
тельный разрыв западного мира с его собственными тради­
ционными доктринами*.
* Некоторые очень точно относят к середине XV века дату этой утраты
Древней традиции, что повлекло за собой реорганизацию в 1459 году строи­
тельных братств на новой, отныне не полной основе. Следует отметить, что
именно начиная с этой эпохи прекращается правильная ориентация церквей,
и этот факт в процессе, о котором идет здесь речь, имеет гораздо большее
значение, нежели могло бы показаться на первый взгляд (См. « Царь Мгра»).

Глава III.
ЗНАНИЕ И ДЕЙСТВИЕ
Выше мы сказали, что соотношение между двумя властя­
ми, духовной и мирской, должно определяться соотношением
соответствующих им областей: будучи, таким образом, во з­
вращен к своему принципу, вопрос нам представляется очень
простым, поскольку, по сути, он есть не что иное, как вопрос
о соотношении знания и действия. На это можно было бы во з­
разить, что, согласно только что изложенному нами, держатели
мирской власти также должны обладать определенным знани­
ем; но, помимо того, что они не обладают им сами по себе, но
получают его от власти духовной, это знание касается только
частных приложений доктрины, но не самих принципов; это
собственно говоря, всего лишь знание через сопричастность.
Знание же по преимуществу, единственное, которое заслу­
живает этого имени во всей полноте его смысла, это знание
принципов, независимое от всяких преходящих приложений,
и оно-то принадлежит исключительно тем, кто обладает вла­
стью духовной, потому что в ней нет ничего, что опиралось
бы на порядок мирской, даже понимаемый в самом широком
смысле. Напротив, при переходе к приложениям опираются
на этот порядок, потому что в таком случае знание больше не
рассматривается исключительно в самом себе и для себя, но
в той мере, в какой оно сообщает действию свой закон; и это
именно в такой мере оно необходимо тем, чья собственная
функция, по существу своему, обретается в области действия.

Глава III. ЗНАНИЕ И ДЕЙСТВИЕ
37
Совершенно очевидно, что мирская власть, в различных ее
формах — военной, судебной, адм инистративной — полностью
связана с действием; она, стало быть, через сами ее атрибуции,
замкнута в тех же границах, что и оно, то есть в границах мира,
который можно назвать «человеческим», впрочем, включая
в это понятие более обширные возможности, нежели те, что
обычно подразумеваются. Напротив, духовная власть полно­
стью основывается на знании, ибо, как мы видели, ее основной
функцией является сохранение доктрины и обучение ей, и об­
ласть ее безгранична, как сама истина*; что вверено ей самой
природой вещей, чего она не может передавать людям, функции
которых относятся к другому порядку в силу того, что их во з­
можности не предполагают иного, так это трансцендентное и
«высшее» знание**, то, которое выходит за пределы «человече­
ского» мира и даже, более общим образом, мира проявленного,
то, которое является уже не «физическим», а «метафизическим»
в этимологическом смысле этого слова. Следует отчетливо
понимать, что речь идет не о стремлении «жреческой касты»
приберечь для себя одной знание некоторых истин, но о не­
обходимости, проистекающей непосредственно из природ­
ных различий между человеческими существами, различий,
которые, как мы уже сказали, являются основой и причиной
существования каст. Люди, созданные для действия, не созданы
для чистого знания, и в обществе, устроенном на подлинно тра­
диционных основаниях, каждый должен выполнять функцию,
для которой он «определен», ин аче все оборачивается смешени­
ем и беспорядком, ни одна функция не выполняется должным
образом, и это как раз то, что происходит в нынешнюю эпоху.
Мы хорошо знаем, что, в силу самого этого смешения,
высказанные нами здесь соображения могут лишь вызвать не­
доумение в современном западном мире, где то, что именуется
*
Согласно индуистской доктрине, три понятия, «Истина. Знание.
Бесконечность», тождественны в Верховном Принципе: таков смысл формулы
Satyam Jnânam Anatam Brahma.
**
В Индии знание (vidyâ), в зависимости от его предмета и его об­
ласти, разделяют на «высшее» {para) и «не-высшее» {apara).

38
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
«духовным», по большей части имеет только очень отдаленное
отношение к точке зрения строго доктринальной и знанию,
свободному от всего преходящего. По этому поводу можно
даже высказать весьма любопытное наблюдение: сегодня
больше не удовлетворяются тем, чтобы проводить различие
между духовным и мирским законным и даже необходимым
образом, но претендуют на их радикальное разведение. И спра­
ведливо будет сказать, что два порядка оказываются сегодня
смешанными как никогда, и что, в особенности, мирские за­
боты никогда так не воздействовали на то, что должно было
бы оставаться совершенно независимым от них; несомненно,
так неизбежно и должно быть, в силу самих условий нашей
эпохи, описанных нами в другом месте. Мы также должны, во
избежание всякой ложной интерпретации, с полной ясностью
заявить, что все, сказанное нами здесь, относится только к
тому, что мы выше назвали духовным владычеством в чистом
состоянии и примеры чего следовало бы остерегаться искать
вокруг нас. При желании, можно подумать, будто речь идет
здесь только о теоретическом и. в некотором роде, «идеальном»
типе, хотя, по правде говоря, такой способ рассмотрения вещей
отнюдь не присущ нам; мы целиком признаем, что, говоря об
исторических приложениях, всегда следует в определенной
мере учитывать преходящие обстоятельства, однако цивили­
зацию современного Запада мы принимаем только за то, чем
она и является, то есть за отклонение и аномалию, впрочем,
объяснимые их соответствием последней фазе Кали-Юги.
Но вернемся к соотношению знания и действия; у нас уже
была возможность рассмотреть этот вопрос* и, следовательно,
мы не будем повторять здесь того, что сказали тогда; однако
необходимо, по меньшей мере, напомнить самые существенные
пункты. Мы рассмотрели противоположность Востока и Запада
при нынешнем состоянии вещей, как, суммарно, сводимую к
следующему: Восток сохраняет первенство знания перед дей­
ствием, тогда как современный Запад, напротив, утверждает
*
«Кризис современного мира», гл. III.

Глава III. ЗНАНИЕ И ДЕЙСТВИЕ
39
превосходство действия над знанием, если только не доходит до
полного отрицания последнего; мы говорим только о современ­
ном Западе, так как дело обстояло совершенно иначе во времена
античности и в средние века. Все традиционные доктрины, будь
они западными или восточными, единодушны в утверждении
первенства и даже трансцендентности знания по отношению к
действию, для которого оно в некотором роде играет роль «не­
подвижного двигателя» Аристотеля. Что, конечно, не означает,
будто действие также не имеет своего законного места и зна­
чения на уровне своего порядка, но это — всего лишь порядок
человеческого, преходящего. Изменение было бы невозможно
без принципа, от которого оно исходит и который, именно в
силу того, что он является его принципом, не может быть под­
чинен изменению, следовательно, по определению остается
«недвижным», будучи центром «колеса вещей»*; точно так же,
действие, принадлежа к миру перемен, не может иметь своего
принципа в самом себе. Вся подвластная ему реальность свое
основание имеет в принципе, находящемся за пределами его
области и может обретаться лишь в знании. В действительности
только оно позволяет выйти из мира перемен, или «становления»
и неотъемлемых от него ограничений; и когда оно достигает
незыблемого, а таков случай знания принципов, или метафизи­
ческого знания, являющегося знанием по преимуществу**, оно
само обретает незыблемость, потому что всякое подлинное по­
знание есть, по сути, отождествление с его предметом. Духовное
владычество, именно потому, что оно в самом себе заключает это
знание, также в самом себе обладает и незыблемостью; напротив,
мирская власть подвержена всем превратностям случайного
*
Недвижный центр есть образ незыблемости принципа, поскольку
движение призвано здесь символизировать изменение вообще, всего лишь
разновидностью которого оно является.
** Напротив, физическое знание есть лишь знание законов изменений.
Законов, которые являются лишь отражением трансцендентных принципов
в природе; последняя, вся целиком, есть не что иное, как область изменений.
Впрочем, латинское слово natura и греческое (pvoiq, оба выражают идею «ста­
новления».

40
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
и преходящего, если только высший принцип не сообщит ей,
в мере, совместимой с ее природой и ее характером, устойчи­
вость, которой она не может достичь своими собственными
средствами. Этим принципом может быть только тот, что оли­
цетворяется духовной властью; чтобы существовать, мирская
власть, стало быть нуждается в освящении, получаемом от нее;
именно такое освящение создает ее легитимность, то есть ее
соответствие самому порядку вещей. Такова основа «царского
посвящения», о к отором сказано в предыдущей главе; в этом-то ,
собственно, заключается «божественное право» королей, или то,
что дальневосточная традиция именует «мандатом Неба»: это
осуществление мирской власти как делегированной от власти
духовной, которой такая власть, как мы уже объясняли, принад­
лежит «имманентно»*. Всякое действие, не проистекающее от
знания, оторвано от принципа и есть всего лишь пустая суета;
точно так же, всякая мирская власть, отказывающаяся при­
знать свое подчиненное положение по отношению к духовному
владычеству, тщетна и иллюзорна; будучи отделена от своего
принципа, она может осуществляться лишь беспорядочным
образом и фатально будет идти к своей гибели.
Поскольку мы только что говорили о «мандате Неба»,
не будет лишним сообщить здесь, как, согласно Конфуцию,
должен исполняться этот мандат: «Древние правители для
того, чтобы добродетель засияла в сердцах всех людей, пр е­
жде стремились, каждый из них, хорошо управлять своими
владениями. Чтобы хорошо управлять своими владениями,
они прежде обеспечивали правильный порядок в своих семьях.
Чтобы обеспечить правильный порядок в своих семьях, они
прежде стремились усовершенствовать самих себя. Чтобы
усовершенствовать самих себя, они прежде упорядочивали
движения своих сердец. Чтобы упорядочить движения своих
сердец, они прежде усовершенствовали свою волю. Чтобы
*
Вот почему слово те1ек, означающее «царь» в древнееврейском и
арабском языках, в то же время и даже прежде всего имеет значение «по­
сланник» .

Глава III. ЗНАНИЕ ИДЕЙСТВИЕ
41
сделать совершенной свою волю, они сколь возможно разви­
вали свое знание, проникая в природу вещей. Когда природа
вещей глубоко исследована, знания восходят на свою высшую
ступень. Когда знания взош ли на свою самую высокую ступень,
воля становится совершенной. Когда воля стала совершенной,
упорядочиваются движения сердца. Когда движения сердца
упорядочены, каждый человек освобождается от изъянов.
Исправив самих себя, устанавливают порядок в семье. Когда
в семье царит порядок, хорошо управляются владения. Когда
хорошо управляются владения, то вскоре и вся империя на­
слаждается миром»*. Следует признать, что изложенный здесь
взгляд на роль правителя сильно отличается от того, который
существует на современном Западе, и сильно затрудняет ее ис­
полнение, придавая, однако, ей другой объем; и особо следует
отметить, что знание подчеркнуто обозначено здесь как первое
условие утверждения порядка, даже в области мирской.
Теперь легко понять, что опрокидывание в какой либо
цивилизации правильного соотношения знания и действия
является следствием узурпации первенства мирской властью;
в самом деле, последняя в таком случае неизбежно утверждает,
что не существует никакой иной области, находящейся выше,
чем ее собственная, которая есть именно область действия.
Однако если все ограничивается этим, дело не доходит до того,
что мы видим в настоящее время, когда за знанием отрицается
вообще всякая ценность; для того чтобы достичь такой точки,
нужно было, чтобы и сами кшатрии были низложены низшими
кастами**.
В самом деле, как мы указывали ранее, кшатрии, даже
взбунтовавшиеся, скорее склонны утверждать доктрину уре­
занную, искаженную невежеством или отрицанием всего, что
*
« Та-хио», 1-я часть.
**
В частности, признание особого значения соображений экономи­
ческого порядка, являющееся поразительной чертой нашей эпохи, можно
считать признаком доминирования вайшьев, приблизительный эквивалент
которых в западном мире представлен буржуазией; в действительности она-
то и господствует со времен Революции.

42
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
превосходит «физический» порядок, но такую, в которой еще
сохраняются некоторые реальные знания, хотя и низшего по­
рядка. Они даже могут пытаться представить эту искаженную
и неполную доктрину выражением подлинной традиции. Здесь
налицо поведение хотя и предосудительное, с точки зрения ис­
тины, но все же не лишенное определенного величия*; впрочем,
разве такие понятия, как «благородство», «героизм», «честь»,
не обозначали первоначально качества, по преимуществу при­
сущие самой природе кшатриев? Напротив, когда элементы,
соответствующие социальным функциям низшего порядка, в
свой черед приходят к власти, вся традиционная доктрина, пусть
даже изувеченная и искаженная, исчезает полностью; не суще­
ствует больше даже малейших остатков «священной науки», и
это — царство «профанного знания», то есть невежества, которое
выдает себя за науку и блаженствует в своем ничтожестве. Все
это можно было бы резюмировать в нескольких словах: превос­
ходство брахманов обеспечивает доктринальную ортодоксию;
бунт кшатриев ведет к гетеродоксии; но с утверждением домини­
рования низших каст воцаряется интеллектуальная ночь. И так
обстоит сегодня дело на Западе, который, кроме того, угрожает
окутать своим собственным мраком весь мир.
Нас могут упрекнуть в том, что мы говорим так, словно
касты существуют повсюду, и безосновательно распро­
страняем на любую социальную организацию понятия,
присущие только Индии; и, однако, поскольку эти понятия
в совокупности своей обозначают функции, неизбежно
существующие в каждом обществе, мы не думаем, что та­
кое расширительное их применение неправомерно. Верно,
что каста своим основанием имеет не только функцию, но
*
Такое поведение взбунтовавшихся кшатриев может быть очень
точно охарактеризовано как «люцеферизм», который не следует смешивать
с «сатанизмом», хотя, конечно, между тем и другим существует определенная
связь. «Люцеферизм» есть отказ признавать высшую власть; «сатанизм» есть
низвержение нормальных отношений и иерархического порядка; и последний
часто оказывается следствием первого, как Люцифер стал Сатаной после своего
па дения.

Глава III. ЗНАНИЕ И ДЕЙСТВИЕ
43
также — и прежде всего — то, что в природе отдельных
индивидов делает их пригодными к выполнению именно
данной функции предпочтительно перед всякой другой; но
эти различия природы и способностей также существуют
повсюду, где существуют люди. Различие между обще­
ством, в котором есть касты, в подлинном смысле слова,
и тем, где их нет, заключается в том, что в первом налицо
нормальное соответствие между природой индивидов и
функциями, которые они выполняют, за вычетом ошибок
конкретного приложении принципа, являющихся, в общем,
исключением, тогда как во втором соответствия нет либо
оно, по меньшей мере, оказывается случайным; и такая си­
туация есть именно та, которая возникает при отсутствии
традиционного основания*. В нормальных случаях всегда
существует нечто, сравнимое с институтом каст, при всех
модификациях, требуемых особенностями того или иного
народа; но организация, которую мы находим в Индии,
есть та, что как приложение метафизической доктрины к
человеческому порядку являет наиболее совершенный тип,
и даже одной этой причины было бы достаточно, чтобы
оправдать тот язык, который мы, отдав ему предпочтение
пред всяким другим из тех, какими мы могли бы распола­
гать, адаптировали к описанию институтов, имеющих, в
силу их более специализированной формы, гораздо более
ограниченное поле приложения и, следовательно, неспо­
собных предоставить те же возможности для выражения
некоторых истин самого общего порядка**. Кроме того, есть
и другая причина, которая, будучи преходящей, не может
*
Вряд ли стоит напоминать, что общественные «классы», такие, как
их сегодня принято понимать на Западе, не имеют ничего общего с подлин­
ными кастами и, на худой конец, являются подделкой под них, не имеющей
ни ценности, ни значения, поскольку ни в коей мере не основываются на
различии возможностей, заложенных в природе индивидов.
** Причина, почему это так, состоит в том, что индуистская доктрина,
в ряду традиционных доктрин, доживших до наших дней, похоже, является
той, которая ведет свой происхождение непосредственно от примордиальной
традиции; но на этом пункте мы не будем настаивать здесь.

44
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
остаться без внимания, и она такова: примечательно, что
социальная структура западного средневековья являлась
точной калькой кастового строя. Духовенство соответство­
вало брахманам, знать — кшатриям, третье сословие —
вайшьям, а сервы — шудрам; это не были касты в полном
значении слова, но такое совпадение, разумеется, не имею­
щее в себе ничего случайного, тем не менее, позволяет легко
осуществить транспозицию понятий с тем, чтобы перейти
от одного из этих случаев к другому. И это соображение
найдет свое место в исторических примерах, которые мы
намерены рассмотреть в дальнейшем.

Глава IV.
СООТНОШЕНИЕ ПРИРОДЫ
БРАХМАНОВ И КШАТРИЕВ
Мудрость и сила — таковы, соответственно, атрибуции
брахманов и кшатриев, или, если угодно, духовного влады­
чества и мирской власти; интересно отметить, что у древних
египтян символ Сфинкса, в одном из своих значений, как раз
объединял эти две власти, рассматриваемые в их нормальной
связи. В самом деле, голова человека может считаться олице­
творением мудрости, а тело льва — силы; голова есть духовное
владычество, которое правит, а тело — мирская власть, которая
действует. Кроме того, Сфинкс всегда изображался в покое,
поскольку мирская власть представлена в «недейственном»
состоянии, в своем духовном принципе, где она заключена
имманентно, следовательно, только как возможность действия
или, лучше сказать, в божественном принципе, который объе­
диняет духовное и мирское, находясь за пределами того, что их
различает, и будучи общим источником, из которого обе они
проистекают — с той разницей, что первая непосредственно,
а вторая опосредованно, через посредство первой. Кроме того,
мы находим вербальный символ, который, в своем иерогли­
фическом рисунке, является точным эквивалентом Сфинкса:
это слово «друиды», которое читается как друвид (dru-vid),
где первый корень обозначает силу, а второй — мудрость*;
*
Это слово, кроме того, имеет двойной смысл, соотносящийся еще и
с символизмом другого рода: dru , или deru, подобно латинскому robur, обо­
значает одновременно силу и дуб (по-гречески δρυς), с другой стороны, vid,
как и в санскрите, это мудрость или знание, отождествляемое с внутренним

46
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
и соединение двух атрибутов в этом слове, как и соединение
двух элементов Сфинкса в одном и том же существе, помимо
того, что оно говорит об имплицитном пребывании царства в
священстве, несомненно, является напоминанием об отдален­
ной эпохе, когда две власти еще были едины, в состоянии из­
начальной неразделенности, в их общем и высшем принципе*.
Этому высшему принципу двух властей мы уже посвя­
тили специальное исследование**; мы показали уже тогда, как
из видимого, каковым он был вначале, он стал невидимым
и скрытым, уходя из «внешнего мира» по мере того, как по ­
следний отдалялся от своего первоначального состояния, что
должно было неизбежно привести к видимому разделению
двух властей. Мы также показали, как этот принцип, обо­
значаемый различными именами и различными символами,
обнаруживается во всех традициях и как именно он появля­
ется в иудео-христианской традиции в образах Мелхиседека
и Царей-Волхвов. Напомним только, что в христианстве при­
знание этого единого принципа существует всегда, по крайней
мере, теоретически, и подтверждается представлением о двух
функциях, жреческой и царской, как нераздельно соединен­
ных в самой личности Христа. Впрочем, с определенной точки
зрения, эти две функции, будучи соотнесены с их принципом,
могут рассматриваться как некоторым образом дополняющие
друг друга, и тогда, хотя, строго говоря, вторая свой непосред­
ственный принцип имеет в первой, между ними, при самом
их различии, существует своего рода корреляция. Иными
зрением, но также и омела; таким образом,
есть омела дуба, которая
действительно является одни из главных символов друидизма, но в то же
время и человек, в котором обитает мудрость, опирающаяся на силу. Сверх
того, корень <1ги> как это показывают эквивалентные санскритские формы
dh.ru и дк п у заключает в себе еще и идею устойчивости, которая являлась
одним из значений символа дерева вообще и дуба в частности. И это значение
устойчивости очень точно соответствует положению Сфинкса в покое.
*
В Египте пребывание царя в жреце, на которое мы указали выше,
ссылаясь на Плутарха, было, к слову сказать, реликтом этого древнего со­
стояния вещей.
**
См. «Царь Мгра».

Глава IV. СООТНОШЕНИЕ ПРИРОДЫ БРАХМАНОВ И КШАТРИЕВ
47
словами, с тех пор, как священство не обеспечивает обычным
образом эффективное функционирование царства, требуется,
чтобы представители, соответственно, священства и царства
получали свою власть из общего источника, находящегося
«за пределами каст»; иерархическое различие, существующее
между ними, заключается в том, что священство получает свою
власть прямо из этого источника, с которым оно находится в
непосредственном контакте, тогда как царство, в силу более
внешнего и собственно земного характера его функции, может
получать свою только через посредство священства. Послед­
нее и в самом деле подлинно играет роль посредника между
Небом и Землей; и это не без оснований полнота священства
получила в западной традиции символическое наименование
«понтификат», ибо, как говорит св. Бернар, «понтифик, как
указывает на это этимология его имени, есть своего рода мост
между Богом и человеком»*. Если же мы хотим подняться к
первоисточнику обеих властей, жреческой и царской, то искать
его следует в «мире небесном»; впрочем, это можно понимать
одновременно и реально, и символически**; но это вопрос из
разряда тех, подробное рассмотрение которых вывело бы нас за
*
Tractatus de Moribus et Officio episcoporum, III, 9. По этому поводу и
в связи с тем, на что мы уже указывали, говоря о Сфинксе, стоит заметить,
что последний олицетворяет Harmakhis или Harmakhoutiy«Владыку двух
горизонтов», то есть принцип, который соединяет оба мира, чувственный
и сверхчувственный, земной и небесный; и это одна из причин, по кото­
рым в первые века христианства он считался в Египте символом Христа.
Другая причина этого заключается в том, что Сфинкс, как и упоминаемый
Данте грифон, «животное, наделенное двумя природами», в этом качестве
олицетворяет соединение двух природ, божеской и человеческой, во Хри­
сте. Можно назвать еще и третью — ту его ипостась, в которой, как мы
уже говорили, он являет соединение двух властей, духовной и мирской,
жреческой и царской, в их верховном принципе.
** Речь идет здесь о традиционной концепции «трех миров», о кото­
рой мы уже говорили в разной связи; с этой точки зрения, царство соответ­
ствует «земному миру», священство «миру промежуточному», а их общий
принцип — «миру небесному». Но следует добавить, что с тех пор, как этот
принцип стал невидимым для людей, священство олицетворяет, внешним,
зримым образом, также и мир небесный.

48
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
рамки данного исследования, и если здесь мы вкратце сделали
это, то потому, что мы не можем в дальнейшем не указывать
иногда на общий источник двух властей.
Возвращ аясь к отправной точке данного исследования,
можно заметить, что атрибуции мудрости и силы связаны,
соответственно, с познанием и действием; с другой стороны, в
Индии говорят еще, в связи с тем же, что брахманы —это тип
устойчивых людей, а кш атрии — людей изменчивых*; иными
словами, на уровне социального порядка, который находится
в совершенном согласии с порядком космическим, первые
олицетворяют недвижный элемент, а вторые — элемент
подвижный. И еще: недвижность присуща знанию, которое
можно чувственно воспринимаемым образом представить
неподвижной позой медитирующего человека; со своей сторо­
ны, подвижность свойственна действию, в силу преходящего
и мимолетного характера последнего. Наконец, собственная
природа брахмана и такая же природа кшатрия фундамен­
тально различаются по доминирующим гунам; как мы уже
объясняли в другом месте**, индуистская доктрина различает
три гуныу качества, слагающие живые существа во всех их
состояниях проявленности: саттва, соответствие чистой
сущности Универсального бытия, которая отождествляется
с умопостигаемым светом и олицетворяется восходящей тен­
денцией; раджам экспансивная импульсивность, в соответ­
ствии с которой ж ивое существо развивается в определенном
состоянии и, некоторым образом, на определенном уровне
существования; наконец, тамаСу темнота, отождествляемая
с невежеством и представляемая тенденцией нисходящей.
Гуны пребывают в совершенном равновесии в приморди­
альной неразделенности, и всякая манифестация является
нарушением этого равновесия; все эти три элемента имеются
*
Совокупность всех людей, разделенных на устойчивых и изменчи­
вых, на санскрите обозначается термином
мага-]ащата\ таким образом,
все, в зависимости от их природы, соотносятся или с брахманами, или с
кшатриями.
** «Человек и его осуществление согласно Веданте», гл. IV.

Глава IV. СООТНОШЕНИЕ ПРИРОДЫ БРАХМАНОВ И КШАТРИЕВ
49
во всех человеческих существах, но в различных пропорциях,
определяющих соответствующие устремления этих людей. В
натуре брахмана преобладает саттва, направляющая его к
над-человеческим состояниям; в натуре кшатрия — раджас,
побуждающий его к реализации возможностей, заключенных
в человеческом состоянии*. Преобладанию саттвы соот­
ветствует преобладание интеллектуальности; преобладанию
раджаса — то, что мы за неимением лучшего термина, можем
назвать эмоциональностью, и это еще раз подтверждает
сказанное нами выше, а именно: то, что кшатрий не создан
для чистого знания. Подобающий ему путь можно было бы
назвать путем «жертвенного служения», если допустимо вос­
пользоваться таким понятием для очень несовершенной пере­
дачи санскритского термина Ька Ш , то есть путем, берущим
начало в элементе эмоционального порядка; и хотя этот путь
встречается и за пределами собственно религиозных форм,
роль эмоционального элемента нигде не выражена так, как
именно в них, где он придает особую окраску выражению
всей доктрины как таковой.
Это последнее наблюдение позволяет понять подлинное
основание таких религиозных форм: они особенно соот­
ветствуют расам, склонности которых, всеобщим образом,
направляют их в сторону действия, то есть тем, которые,
если рассматривать их как коллективное существо, отмечены
преобладанием «раджасического» элемента, характерного
для природы кшатриев. Таков случай западного мира, вот
почему, как мы уже отмечали**, в И ндии говорят, что если
бы Запад вернулся к нормальному состоянию и обладал
*
Трем гунам соответствуют три символических цвета: белый —
сат т ве, красный — раджасу, черный — тамасу; в силу указанного нами
соответствия, два первых цвета также символизируют власть духовную
и власть мирскую. — Интересно отметить в этой связи, что «орифламма»
французских королей была красной; последующая замена красного цвета,
в качестве королевского, белым знаменует, некоторым образом, узурпацию
одного из атрибутов духовной власти.
**
См. «Кризис современного мира».

50
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
правильной социальной организацией, то там нашлось бы
много кшатриев, но мало брахманов; вот почему религия,
понимаемая в своем самом узком смысле, также есть явление
чисто западное. Этим объясняется еще и то, что, похоже,
на Западе нет чистой духовной власти, или что, по крайней
мере, нет той, которая бы внешним образом утверждала себя
как таковая, имея черты, описанные выше. Однако религи­
озная адаптация, как и любая другая религиозная форма,
осуществляется подлинной духовной властью, в самом пол­
ном смысле данного понятия; и эта власть, которая внешним
образом может являть себя как религиозная, может также
одновременно быть, в самой себе, чем-то другим, покуда в
лоне ее имеются истинные брахманы, а под этим мы под­
разумеваем интеллектуальную элиту, сохраняющую знание
о том, что находится за пределами всех частных форм, то
есть о глубинной сущности традиции.
Для элиты, подобной этой, форма может играть роль лишь
«опоры», а с другой стороны, она оказывается средством при­
влечения к соучастию в традиции тех, кто не имеет доступа к
чистой интеллектуальности; но эти последние, разумеется, не
видят ничего за пределами формы, поскольку их собственные
интеллектуальные возможности не позволяют им идти дальше
и, следовательно, духовная власть не может являть себя им в
каком-либо другом аспекте, нежели тот, который соответствует
их природе*, хотя преподносимое ею учение, даже внешнее,
всегда будет проникнуто духом высшей доктрины**. Однако
может случиться так, что когда адаптация однажды про изо­
шла, те, кто является держателями этой традиционной формы,
впоследствии сами замыкаются в ней, потеряв подлинное
осознание того, что находится за ее пределами; это, в общем,
может произойти в силу различных обстоятельств, но особенно
*
Обращаясь к символам, говорят, что боги, когда они показываются
людям, всегда облекаются в формы, соотносящиеся с природой тех, кому они
являются.
**
Речь идет здесь об уже отмеченном нами различении «тех, кто
знает», и «тех, кто верует».

Глава IV. СООТНОШЕНИЕ ПРИРОДЫ БРАХМАНОВ И КШАТРИЕВ
51
вследствие «смешения каст», по причине которого среди них
могут оказаться люди, в действительности в большинстве своем
являющиеся кшатриями; легко понять, опираясь на только что
сказанное нами, что такой случай возможен, главным образом,
на Западе, тем более, что здесь этому может особенно благо­
приятствовать религиозная форма. В самом деле, сочетание
интеллектуальных и эмоциональных элементов, характерное
для этой формы, создает своего рода смешанную область,
в которой знание само по себе значит меньше, нежели в его
приложении к действию; если различие между «жреческой
инициацией» и «инициацией царской» не проводится очень
четко и очень строго, возникает промежуточная область, где
могут происходить самые разнообразные смешения, не говоря
уже о некоторых конфликтах, которые были бы просто немыс­
лимы, если бы мирская власть находилась перед лицом чистого
духовного владычества*.
Мы не намерены исследовать здесь, какой из двух только
что указанных нами возможностей соответствует нынешнее
религиозное состояние западного мира, и причину этого легко
понять: религиозная власть не может выступать в качестве
того, что мы называем чистым духовным владычеством, даже
если внутренне она обладает им; несомненно, было время,
*
Когда «высшее» знание оказывается забытым, тогда более не с уще­
ствует иного знания, кроме «не-высшего», и это уже не вследствие восстания
кшатриев, как в ранее рассмотренном нами случае, но в силу своего рода
интеллектуального вырождения элемента, соответствующего брахманам по
его функции, если не по его природе. В этом, последнем, случае традиция не
искажается, как в первом, но лишь умаляется в своей высшей части; крайней
степенью этого вырождения является та, на которой больше не существует
никакого высшего знания, на которой остается, благодаря «букве», только
виртуальность этого знания и где у всех, без различия, наличествует лишь
простое верование. Следует добавить, что два этих случая, разделяемые нами
здесь теоретически, в действительности могут вступать в сочетания между
собой или, по меньшей мере, соперничать друг с другом в одной и той же
среде и, если можно так выразиться, обуславливать друг друга; но это не столь
важно, потому что мы не собираемся рассматривать какие-либо определенные
приложения под таким углом зрения.

52
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
когда она им обладала, но действительно ли она еще обладает
им?* Ответить было бы тем более затруднительно, потому что,
когда подлинная интеллектуальность оказывается утрачен­
ной настолько, насколько она утрачена в современную эпоху,
становится естественным, что высшая и «внутренняя» часть
традиции становится все более скрытой и недоступной, ибо
те, кто способен понять ее, составляют крошечное меньшин­
ство; мы, пока нам не докажут противоположного, исходим из
того, что дело обстоит именно так и что знание интегральной
традиции, со всем, что она заключает в себе, еще действитель­
но существует у кого-то, сколь бы малочисленны они ни были.
Кроме того, даже если бы это знание исчезло полностью, это,
по меньшей мере, не отменило бы закона, согласно которому
всякая правильно организованная традиционная форма са­
мим сбережением «буквы» в укрытии от всякого искажения
всегда сохраняет возможность его восстановления, если
однажды среди представителей этой традиционной формы
найдутся люди, обладающие необходимыми интеллектуаль­
ными способностями. Во всяком случае, если бы даже мы
каким-либо образом получили точные данные по этому во­
просу, мы не стали бы предавать их публичной огласке — раз­
ве лишь тогда, когда этого потребовали бы исключительные
обстоятельства. И вот почему: власть, являющаяся только
религиозной, даже в самом неблагоприятном случае, все еще
остается, однако, относительным духовным владычеством;
мы хотим сказать, что, не будучи на деле полностью духовной
властью, она несет в себе виртуальность, присущую ей от са­
мого ее начала и, тем самым, всегда может внешним образом
выполнять соответствующую функцию**; она, стало быть,
*
Этот вопрос, в иной форме, соответствует тому, который мы ставили
выше, в связи с «Церковью обучающей» и «Церковью обучаемой».
**
Следует заметить, что те, кто выполняет подобным образом
внешнюю функцию брахманов, не имея в действительности подготовки для
этого, вовсе не являются по такой причине узурпаторами, как являлись бы
таковыми взбунтовавшиеся кшатрии, которые заняли бы место брахманов,
дабы утвердить искаженную традицию. На самом деле в первом случае речь

Глава IV. СООТНОШЕНИЕ ПРИРОДЫ БРАХМАНОВ И КШАТРИЕВ
53
законно исполняет свою функцию по отношению к мирской
власти, и она поистине должна рассматриваться как таковая
в своих отношениях с последней. Те, кто поймет нашу точку
зрения, без труда сможет заключить, что в случае конфликта
между властью духовной, какой бы она ни была, пусть даже
относительной, и властью сугубо мирской мы всегда долж­
ны в принципе становиться на сторону духовной власти; мы
говорим, в принципе, ибо следует понимать, что у нас нет
ни малейшего намерения ни активно вмешиваться в такие
конфликты, ни, в особенности, принимать чью-то сторону в
распрях западного мира, что, к слову сказать, нисколько не
подобало бы нам.
Следовательно, в примерах, которые мы станем рассма­
тривать в дальнейшем, мы не станем проводить различие
между теми из них, в которых речь идет о чисто духовном
владычестве, и теми, где можно говорить лишь об относитель­
ной духовной власти; последней же мы во всех случаях будем
считать ту, которая реально выполняет социальную функцию
таковой; и кроме того, разительное сходство, являемое всеми
этими случаями, сколь бы ни были они удалены друг от друга,
в достаточной мере подтверждает такое тождество. Различие
мы должны были бы проводить лишь тогда, когда ставился
бы вопрос о действительном обладании чистой интеллекту­
альностью, но здесь он не ставится; точно так же, в том, что
касается власти, связанной исключительно с определенной
традиционной формой, мы не ставили бы своей задачей точное
определение ее границ, за исключением тех случаев, когда она
стала бы претендовать на выход за эти границы, но подобные
случаи не принадлежат к числу тех, которые мы намереваемся
исследовать сейчас. В связи с этим, последним, напомним то,
идет всего лишь о ситуации, возникшей в силу неблагоприятных условий
определенной среды и позволяющей, тем не менее, сохранять доктрину в
степени, совместимой с этими условиями. Здесь всегда можно было бы, даже
в самом худшем случае, привести слова из Евангелия: «...Н а Моисеевом се­
далище сели книжники и фарисеи. Итак, все, что они велят вам соблюдать,
соблюдайте и делайте» (Мтф., 23, 2-3).

54
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
о чем мы уже было сказано раньше: высшее «имманентно»
заключает в себе низшее; тот, кто обладает компетенцией в
некоторых границах, определяющих его собственную область,
afortiori обладает ею по отношению ко всему, что находится по
эту же сторону тех же границ, тогда как, напротив, он не имеет
ее по отношению ко всему, находящемуся по ту сторону; если
бы это правило, очень простое для тех, кто имеет верное пред­
ставление об иерархии, соблюдалось и применялось должным
образом, никогда бы не случилось никакого смешения обла­
стей и никаких ошибок в сфере, если так можно выразиться,
«юрисдикции». Несомненно, одни в проведении различий и
оговорках, которые мы только что сформулировали, увидят
лишь предосторожности весьма спорной полезности, другие
же поддадутся искушению признать за ними, в лучшем случае,
лишь теоретическое значение; но мы думаем, что есть еще и те,
кто поймет, что в действительности речь идет о чем-то совсем
другом, и вот их-то мы и призываем с особым вниманием по­
размыслить над этим.

Глава V.
ЗАВИСИМОСТЬ ЦАРСТВА
ОТ СВЯЩЕНСТВА
Вернемся теперь к соотношению брахманов и кшатриев
в социальной организации Индии: кшатриям, в нормальных
случаях, принадлежит все внешнее могущество, поскольку
областью действия, прямо касающейся их, является внешний
и чувственно воспринимаемый мир; но это могущество —
ничто без внутреннего, чисто духовного принципа, находя­
щего свое воплощение во власти брахманов и только в ней
обретающего реальную гарантию. Мы видим здесь, что соот­
ношение двух властей можно было бы представить еще как
соотношение «внутреннего» и «внешнего», которое в действи­
тельности символизирует соотношение знания и действия,
или, если угодно, «мотора» и «автомобиля», если вернуться к
идее, изложенной нами выше, когда мы отсылались к теории
Аристотеля, так же, как и к индуистской доктрине*. Именно
результатом гармонии между этим «внутренним» и этим
«внешним», гармонии, которую, впрочем, никоим образом
не следует понимать как разновидность «параллелизма», ибо
это свидетельствовало бы о незнании сущностных различий
между двумя областями, результатом такой гармонии, го­
ворим мы, оказывается нормальная жизнь того, что можно
было бы назвать социальным целым, — отнюдь не желая,
употребив данное выражение, высказать идею какого-либо
*
Здесь можно было бы использовать, как мы и сделали тогда, образ
центра и окружности «колеса вещей».

56
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
уподобления коллектива живому существу, тем более что в
наши дни кое-кто чрезмерно злоупотребляет таким уподо­
блением, ошибочно принимая за подлинное тождество то,
что является всего лиш ь аналогией и соответствием*.
В обмен на гарантию, даваемую их могуществу духовной
властью, кшатрии должны, с помощью силы, которой они рас­
полагают, обеспечить брахманам возможность мирно, в укры­
тии от смут и волнений, выполнять их собственную функцию
познания и обучения; именно это индуистский символизм
изображает фигурой Сканды, Повелителя войны, охраняю­
щего покой Ганеши, Повелителя знания**. Здесь уместно от­
метить, что тому же самому, даже внешним образом, учило
западное средневековье; в самом деле, св. Фома Аквинский
недвусмысленно заявляет, что все человеческие функции
подчинены созерцанию как высшей цели, «так что если рас­
сматривать их должным образом, то все они оказываются
поставленными на службу тем, кто созерцает истину», и что
все управление гражданской жизнью, в сущности, подлинным
своим назначением имеет обеспечить мир, необходимый для
этого созерцания. Мы видим, как далеко это от точки зрения
современного мира, и тем самым видим также, что преобла­
*
Живое существо в самом себе несет свой принцип единства, высший
по отношению к множественности слагающих его элементов; ничего подоб­
ного нет в коллективе, являющемся не чем иным, как суммой составляющих
его индивидов; следовательно, такое слово, как «организация», когда оно
прилагается и к тому, и к другому, строго говоря, не должно иметь одного и
того же смысла. Можно сказать, однако, что наличие духовной власти вво­
дит в общество принцип, высший по отношению к индивидам, потому что
такая власть, по природе своей и по своему происхождению, сама по себе
«над-индивидуальна»; но это предполагает, что общество рассматривается
не только в своем мирском аспекте, а такой подход, единственный, превра­
щающий его в нечто большее, нежели коллектив в только что рассмотренном
нами смысле, принадлежит к числу тех, которые совершенно недоступны
современным социологам, стремящимся отождествить общество с живым
существом.
**
Ганеша и Сканда, кроме того, представлены братьями, будучи и
тот, и другой сыновьями Шивы; таков еще один способ сказать о том, что
обе власти, духовная и мирская, проистекают из одного источника.

Глава V. ЗАВИСИМОСТЬ ЦАРСТВА ОТ СВЯЩЕНСТВА
57
дание тенденции к действию, бесспорно, присущее западным
народам, вовсе не обязательно обесценивает созерцание, то
есть познание, по крайней мере, не обесценивает до тех пор,
покуда эти народы обладают цивилизацией, имеющей тра­
диционный характер, какова бы ни была форма, в которую
облекается в ней традиция, здесь бывшая формой религиоз­
ной; отсюда — теологический аспект, который, в концепции
Фомы Аквинского всегда сопутствует созерцанию, тогда как
на Востоке оно представлено на уровне чистой метафизики.
С другой стороны, в индуистской доктрине и в социаль­
ной организации, являющейся ее приложением, стало быть, у
народа, в котором созерцательные способности, понимаемые
на сей раз в смысле чистой интеллектуальности, явно преоб­
ладают и даже получили всеобщее развитие до степени, быть
может, нигде больше не встречающейся, область, предназна­
ченная кш атриям и, следовательно, действию, будучи, конеч­
но, подчиненной высшему, как нормально и должно быть,
далеко не является незначительной, поскольку охватывает все,
что можно назвать видимой властью. Кроме того, как мы уже
отмечали в другой связи*, те, кто под влиянием ошибочных
интерпретаций, имеющих хождение на Западе, усомнился
бы в этом, очень реальном, хотя и относительном значении,
придаваемом действию индуистской доктриной, равно как
и всеми другими традиционными доктринами, могли бы,
дабы убедиться в этом значении, обратиться к Бхагавадгите,
которая, о чем не следует забывать, желая действительно
понять ее смысл, является одной из книг, специально пред­
назначенных для кшатриев, на что мы уже указывали выше**.
*
См. «Кризис современного мира».
**
«Бхагавадгита», собственно говоря, есть лишь эпизод из «Махаб-
харат ы», являющейся одной из «Итихас», тогда как другая — это «Рамаяна».
Этот характер «Бхагавадгиты» объясняет то, как был использован в ней
воинский символизм, сравнимый, в некоторых отношениях, с символизмом
«священной войны» у мусульман; впрочем, существует и «внутренний» спо­
соб чтения этой книги, с проникновением в ее глубинный смысл, и тогда ей
дается имя «Атма-гита».

58
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
Брахманы должны осуществлять лишь власть в некотором
роде невидимую, которая как таковая, может быть, и неве­
дома рядовому человеку, но которая, тем не менее, является
непосредственным принципом всякой видимой власти; их
власть явл яется как бы стержнем, вокруг которого вращ ает­
ся все преходящее; неподвижной осью, вокруг которой мир
совершает свой оборот, полюсом и неподвижным центром,
который направляет и регулирует космическое движение, не
участву я в нем*.
Зависимость мирской власти от духовного владычества
видимым образом являет себя в помазании монархов; по­
следние подлинно «легитимированы» лиш ь тогда, когда они
получили от священства поставление и освящение, подразу­
мевающее передачу «духовного влияния», необходимого для
правильного выполнения их функций**. Это влияние порою
проявляет себя вовне чувственно воспринимаемым образом,
и в качестве примера приведем дарованную королям Франции
власть исцелять, которая в действительности была непосред­
ственно связана с коронованием; она не передавалась королю
его предшественником, он получал ее только вследствие по­
мазания. Это убедительно свидетельствует, что сила такого
влияния не принадлежит собственно королю, но что она, в
некотором роде, передается ему духовной властью, и акт такой
передачи, как мы уже указывали выше, собственно, и лежит в
основе «божественного права»; король, стало быть, является
*
Ось и полюс суть прежде всего символы единого принципа двух
властей, как мы уже объясняли в нашем очерке о Царе Мгра, но эти символы
применимы также к духовной власти в ее отношении к власти мирской, как мы
делаем это здесь, потому что такая власть, в силу являющегося ее сущностной
атрибуцией знания, действительно сопричастна незыблемости верховного
принципа, который и является тем, что выражают эти символы; а также по­
тому, что, как мы говорили выше, она непосредственно олицетворяет этот
принцип по отношению к внешнему миру.
** Мы передаем выражением «духовное влияние» еврей ское и арабс кое
слово «барака»; ритуал «рукоположения» является одним из самых обычных
способов передачи бараки, а также совершения некоторых действий, прежде
всего исцелении, посредством этого ритуала.

Глава V. ЗАВИСИМОСТЬ ЦАРСТВА ОТ СВЯЩЕНСТВА
59
лишь хранителем этой силы и, следовательно, в некоторых
случаях он может ее утратить. Вот почему в «Христианском
мире» средневековья Папа мог освобождать подданных от
их клятвы верности государю*. Кроме того, в католической
традиции св. Петр изображается держащим в руках не только
золотой ключ духовной власти, но и серебряный ключ власти
королевской; эти два ключа у древних римлян являлись одним
из атрибутов Януса, и тогда они были и ключами «великих»
и «малых мистерий», которые, как мы уже говорили, соот­
носятся с «жреческим» и «царским посвящением»**. Следует
заметит в этой связи, что Янус олицетворяет общий источник
обеих властей, тогда как Св. Петр предстает воплощением вла­
сти именно свящ енства, которой вручены два ключа, потому
что через ее посредство передается царская власть, в то время
как сама она получена непосредственно из первоисточника***.
*
Мусульманская традиция также учит, что барака может быть утра­
чена; равным образом, в дальневосточной традиции «мандат Неба» может
быть отнят у правителя, если он не выполняет своих функций правильно, в
гармонии с самим космическим порядком.
** Это также, в соответствии с другим символизмом, ключи от врат
«Рая небесного» и «Рая земного», как будет видно из текста Данте, который
мы приведем ниже; но, быть может, не слишком уместно было бы, по край­
ней мере, в данный момент, давать некоторые «технические» уточнения
относительно «власти ключей» либо объяснять некоторые другие вещи,
более или менее непосредственно относящиеся к данному вопросу. Если мы
здесь коснулись этого, то единственно для того, чтобы те, кто кое-что знает
о подобных вещах, поняли, что с нашей стороны здесь налицо всего лишь
добровольное умолчание, не связанное с какими-либо обязательствами по
отношению к кому бы то ни было.
*** Существуют, однако, — в том, что касается передачи царской вла­
сти, — некоторые исключительные случаи, когда, по особым причинам, она
вручается непосредственными представителями верховной власти, источника
двух других: именно так цари Саул и Давид были помазаны на Царство не
Первосвященником, а пророком Самуилом. Можно сравнить это с тем, что мы
говорили в другом месте («Царь Мгра», гл. IV) о тройственном образе Христа
как пророка, священника и царя в связи с соответствующими функциями
царей-волхвов, в свой черед соотносящимися с «тремя мирами», о которых
мы напомнили в одном из предыдущих примечаний: «профетическая»
функция, поскольку она подразумевает непосредственное одухотворение,
соответствует именно «миру небесному».

60
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
То, что мы только что сказали, определяет нормальное
соотношение духовной власти и власти мирской; и если бы
это соотношение везде и повсюду соблюдалось, никогда бы
ни один конфликт не мог возникнуть между ними, поскольку
каж дая заним ал а бы место, полагающееся ей в силу иерархии
функций и людей, иерархии, которая, и мы еще раз настаи­
ваем на этом, строго соответствует природе вещей. К несча­
стью, в действительности дело обстоит далеко не так, и это
нормальное соотношение слишком часто отвергается и даже
опрокидывается; в этой связи следует прежде всего заметить,
что серьезной ошибкой будет просто рассматривать духовное
и мирское как два коррелирующих и взаимодополняющих
понятия, не отдавая себе отчета в том, что принцип послед­
него находится в первом. Эту ошибку соверш ить тем легче,
что, как мы уже указывали, подобная идея комплементар-
ности свое основание имеет, по меньшей мере, в разделении
двух властей, когда одна имеет в другой не свой высший и
конечный принцип, а лишь принцип непосредственный, да
и то относительный. Таким образом, как мы уже отмечали
в другом месте*, эта идея комплементарности является не
ложной, но всего лиш ь недостаточной, поскольку она соот­
ветствует лиш ь одной точке зрения, остающейся внешней,
каковым, впрочем, является и само разделение двух властей,
по необходимости обусловленное тем состоянием мира, в
котором единая и верховная власть более недосягаема для
обычных людей. М ожно было бы даже сказать, что обе власти,
когда они разделяются, вначале неизбежно выступают в их
нормальных отнош ениях субординации и что представление
об их корреляции может возникнуть лишь на следующем
этапе нисходящего движ ения исторического цикла; именно
к этому, новому этапу относятся некоторые символические
выражения, особенно отчетливо выявляющие аспект компле­
ментарности, хотя при правильной интерпретации здесь еще
можно было бы обнаружить указания на отношения суборди­
См. «Кризис современного мира».

Глава V. ЗАВИСИМОСТЬ ЦАРСТВА ОТ СВЯЩЕНСТВА
61
нации. Именно такова хорошо известная, но мало понятая на
Западе притча о слепце и паралитике, в действительности, в
одном из своих главных смыслов, обозначающая соотношение
между активной и созерцательной жизнью: действие, предо­
ставленное самому себе, слепо, а сущностная незыблемость
знания извне пр едставляется неподвижностью, сравнимой
с неподвижностью паралитика. Комплементарность олице­
творяется взаимопомощью двух людей, из которых каждый
восполняет своими собственными способностями то, чего не
хватает другому; и если происхождение притчи или, по мень­
шей мере, то истолкование, которое она получила*, следует
отнести к конфуцианству, то легко понять , что последнее,
действительно, должно ограничиться этой точкой зрения,
именно в силу того, что остается исключительно на уровне
человеческом и социальном. В этой связи мы заметим даже,
что в Китае различие между даосизмом, доктриной чисто
метафизической, и конфуцианством, доктриной социальной,
при том, что проистекают они из одной и той же интегральной
традиции, олицетворяющей их общий принцип, очень точ­
но соответствует различию между духовным и мирским**; и
*
Существует и другое истолкование той же притчи, уже не социоло­
гическое, но космологическое, которое встречается в доктринах Индии, где и
принадлежит, собственно, Санкхье;там паралитик — это Пуруша, поскольку
он недвижим и «не-действен», а слепец — Пракриты, недифференцированная
потенциальность которой отождествляется с мраком хаоса; в действитель­
ности же это два взаимодополняющих принципа, проистекающих из единого
общего принципа, который есть чистый Сущий, то есть Иьивара, чье рас­
смотрение выходит за пределы специфической точки зрения Санкхьи. Чтобы
связать такое истолкование с тем, на которое мы только что указали, следует
отметить, что можно установить аналогичное соответствие между созерца­
нием, или знанием, и Пурушей, с одной стороны, и действия с Пракриты — с
другой; но мы, естественно, не можем вдаваться здесь в объяснение этих двух
принципов и должны ограничиться отсылкой к тому, что уже было сказано
нами в «Человеке и его осуществлении согласно Веданте».
**
Такое разделение дальневосточной традиции на две различных
ветви совершилось в VI в. до н. э., в эпоху, особый характер которой нам уже
доводилось отмечать (см. Кризис современного мира) и к которой, впрочем,
мы еще вернемся.

62
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
следует добавить, что важность «не-деяния», с точки зрения
даосизма, оправдывает для любого, кто рассматривает его
извне*, символизм, использованный в упомянутой притче.
Однако нужно очень внимательно отнестись к тому, чтобы
в упомянутой паре человек именно паралитик, играющий
роль ведущего, и даже само его положение на плечах слепца,
символизировал превосходство созерцания над действием,
превосходство, которого и сам Конфуций далеко не отри­
цал в принципе, как свидетельствует рассказ о его встрече
с Лао-Цзы, какой сохранил ее для нас историк Сыма Цянь;
и он признавался, что отнюдь не был рожден для знания,
т.е. что он не достиг знания по преимуществу, которое есть
знание чистого метафизического порядка и которое, как мы
уже сказали выше, по самой своей природе, принадлежит
исключительно держателям подлинной духовной власти**.
Следовательно, если ошибкой будет рассматривать ду­
ховное и мирское как всего лишь корреляты, то возможна
и другая, еще более серьезная ошибка, заключающаяся в
стремлении подчинить духовное мирскому, т. е., в ко нечном
счете, знание действию; эта ошибка, переворачивающая
нормальное соотношение, соответствует тенденции, которая
является общей для современного Запада, и что очевидно,
она может возникнуть только в период далеко зашедшего
интеллектуального декаданса. Впрочем, в наши дни неко­
*
Мы говорим «извне», потому что, с внутренней точки зрения, «не­
деяние» в действительности есть высшая действенность во всей ее полноте;
но именно в силу ее тотального и абсолютного характера эта действенность
внешним образом обнаруживает себя в спорадических проявлениях актив­
ности, обусловленных и относительных.
**
Мы видим отсюда, что нет никакого принципиального противо­
речия между даосизмом и конфуцианством, которые не являются и не могут
являться двумя соперничающими школами, поскольку каждая имеет свою
собственную и четко определенную область; и если, однако, между ними про­
исходили столкновения, порою ожесточенные, как мы отмечали выше, то они
были обусловлены более всего недостаточным пониманием и чрезмерными
претензиями на исключительность со стороны конфуцианцев, забывавших
о примере, преподанном им самим их учителем.

Глава V. ЗАВИСИМОСТЬ ЦАРСТВА ОТ СВЯЩЕНСТВА
63
торые заходят в этом отношении еще дальше, вплоть до от­
рицания самоценности знания как такового, а также, следуя
логике, так как эти две вещи тесно связаны между собою,
просто-напросто до отрицания всякой духовной власти;
эта последняя степень вырождения, которая несет с собой
господство самых низших каст, является одним из самых
характерных признаков финальной стадии Капи-Юги. Если
мы обратимся к рассмотрению именно религии, поскольку в
эту специфическую форму облекается духовное в западном
мире, то опрокидывание нормальных отношений может
выразиться следующим образом: вместо того, чтобы вос­
принимать весь социальный порядок как производный от
религии, как в некотором роде закрепленный на ней и имею­
щий в ней свое первоначало, как это было в «Христианском
мире» средневековья и как это, равным образом, есть в ис­
ламе, в этом отношении очень сходном с ним, сегодня хотят
видеть в религии в лучшем случае лишь один из элементов
социального порядка, один в ряду других и того же уровня;
это подчинение духовного мирскому или даже поглощение
первого последним предшествует полному отрицании ду­
ховного, которое неизбежно завершает его. В самом деле,
подобный способ рассмотрения вещей неотвратимо ведет к
«гуманизации» религии, мы хотим сказать, к пониманию ее
как чисто человеческого явления, порядка социального или,
лучше сказать, «социологического» для одних, порядка ско­
рее психологического, для других; и тогда, по правде сказать,
это уже больше не религия, ибо последняя, по самой сути
своей, несет в себе нечто «над-человеческое», при отсутствии
чего мы более не находимся в области духовной, посколь­
ку, как мы уже объясняли раньше, мирское и человеческое
в действительности сущностно идентичны; следовательно,
здесь налицо настоящее имплицитное отрицание религии
и духовного, каковы бы ни были его видимые формы, так
что эксплицитное и прямое отрицание кажется не столько
установлением нового порядка вещей, сколько признанием

64
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
совершившегося факта. Таким образом, опрокидывание
соотношения не только непосредственно предуготовляет
уничтожение понятия высшего, но уже подразумевает его,
по крайней мере, виртуально, точно так же, как бунт кша­
триев против власти брахманов, что мы увидим дальше,
предуготовляет и, так сказать, приближает пришествие са­
мых низших каст; и те, кто последует за нашим изложением,
без труда поймут, что в этом уподоблении заключено нечто
большее, нежели простое сравнение.

Глава VI.
БУНТ КШАТРИЕВ
Почти у всех народов, в самые разные эпохи и все чаще по
мере приближения к нашему времени, держатели мирской вла­
сти пытались, как мы сказали, стать независимыми от всякого
верховного владычества, претендуя на исхождение собственной
власти только от них самих и полное отделение духовного от
мирского, если даже не подчинение первого последнему. В та­
ком «переподчинении», в э тимологическом смысле этого слова*
существуют разные степени, из которых самые выраженные
являются также и самыми недавними, как мы уже отмечали в
предыдущей главе; в этом направлении дело никогда не заходило
так далеко, как в современную эпоху, и главное, похоже, что п ре­
жде представления, в самых разных аспектах соответствующие
такому ходу вещей, никогда не проникали так глубоко во все­
общую ментальность, как это произошло в течение последних
веков. Мы могли бы повторить в данной связи уже сказанное
нами в другом месте относительно «индивидуализма», рассма­
триваемого как характерная черта современного мира**: функция
духовной власти является единственной, которая соотносится
с областью над-индивидуальной, и логично заключить, что как
только эта власть более не признается, тотчас же возникает
индивидуализм, по крайней мере, как тенденция, если не как
*
Здесь игра слов, связанная с корневой основой французского по­
нятия «insubordination» , позволяющей трактрвать его также как «отказ от
упорядоченности». — Прим. пер.
**
См. «Кризис современного мира», гл. V.
3-286

66
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
вполне определенное утверждение*, ибо все другие соц иал ь­
ные функции, начиная с функции «управления», принадлежат
мирской власти, принадлежат к порядку сугубо человеческому,
а индивидуализм является именно сведением всей цивилизации
целиком к одним лишь человеческим элементам. Точно так же
обстоит дело с «натурализмом», на что мы уже указывали выше:
духовная власть, будучи связана с метафизическим и транс­
цендентным знанием, одна лишь обладает подлинно «сверх­
природным» характером; все остальное принадлежит к порядку
природному, или «физическому», как мы уже отмечали в связи с
типом знаний, в традиционной цивилизации являющихся, глав­
ным образом, достоянием кшатриев. Впрочем, индивидуализм и
натурализм очень тесно связаны между собой, так как, по сути,
являются лишь двумя сторонами, которыми оборачивается одно
и то же явление, в зависимости от того, рассматривают ли его
по отношению к человеку или по отношению к мирозданию; и
можно было бы, самым общим образом, констатировать, что
«натуралистические, или антиметафизические доктрины воз­
никают тогда, когда элемент, представляющий мирскую власть
в какой-либо цивилизации, захватывает господство над тем,
который представляет духовное владычество**.
Именно это произошло в самой Индии, когда кшатрии, не
довольствуясь больше вторым местом в иерархии социальных
функций, хотя это второе место означало осуществление ими
*
Впрочем, такое утверждение, какую бы форму оно ни приняло, ре­
ально есть не что иное, как более или менее прикровенное отрицание всякого
принципа, превосходящего индивидуальность.
**
Другим любопытным фактом, которого мы можем лишь вскользь
коснуться здесь, является важная роль, отводимая женщине или символи­
ческому ее олицетворению в доктринах кшатриев, идет ли речь о доктринах,
правильно выраб отанны х для них , либ о о гетеродокс альных теориях, которым
они отдали предпочтение; в этой связи следует заметить даже, что существо­
вание женского священства у некоторых народов оказывается связанным с
доминированием воинской касты. Этот факт может объясняться, с одной
стороны, преобладанием «раджасического» и эмоционального элемента у
кшатриев, а с другой и в особенности — связью женственного, в космическом
порядке, с Пракриты, или «изначальной Природой» , принципом становления
и переменчивости во времени.

Глава VI. БУНТ КШАТРИЕВ
67
всей полноты внешнего и видимого могущества, взбунтовались
против владычества брахманов и возжелали покончить со вся­
кой зависимостью от них. Здесь история являет нам поразитель­
ное подтверждение того, о чем мы говорили выше, того, что
мирская власть разрушает самое себя, отказываясь признавать
свою подчиненность духовному владычеству, ибо, как и все,
принадлежащее к миру перемен, она не может быть самодоста­
точной, поскольку перемены немыслимы и бессмысленны без
существования незыблемого, неизменного принципа. Всякая
теория, которая отрицает незыблемое, полностью погружая че­
ловека в «становление», несет в самой себе противоречие; такая
теория антиметафизична, поскольку область метафизического
есть именно область незыблемого, того, что находится по ту
сторону природы, или «становления»; она могла бы быть также
названа «временной», дабы указать тем самым на исключи­
тельное преобладание в ней точки зрения последовательности;
кроме того, нужно отметить, что уже само употребление этого
слова, «временная», когда оно прилагается к так именуемой
власти, призвано обозначить ограниченность этой власти, не
распространяющейся за пределы того, что находится в ряду
последовательности, что подвержено изменению. Современные
«эволюционистские» теории, в самых различных их формах, —
не единственный пример такой ошибки, которая заключается в
погружении всей реальности в «становление», хотя они и п ри­
внесли особый оттенок, введя не столь давно заявившую о себе
идею «прогресса»; теории этого рода существовали со времен
античности, точнее, у греков; и это также присуще некоторым
формам буддизма*, которые, впрочем, мы должны считать де­
градировавшими или отклонившимися формами, хотя на Западе
вошло в обычай считать их олицетворением «первоначального
буддизма». Вдействительности же, чем пристальнее мы изучаем
то, что возможно знать о нем, тем более отличным он видится
*
Вот почему буддисты этих школ получили определение сарва-
вайнашика, т. е. «те, кто стоит за растворимость всех вещей»; эта раство­
римость, в конечном счете, является эквивалентом «всеобщего утекания»,
проповедовавшимися некоторыми «физиократами» Греции

68
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
от того представления, которое создало себе большинство ори­
енталистов; в частности, можно считать вполне установленным,
что в нем никоим образом не было отрицания «Атмана», или
Высшего «Я», т. е. перманентного и неизменного принципа че­
ловеческого существа, а именно его мы по преимуществу имеем
в виду здесь. Было ли это отрицание позже введено в некоторые
школы индийского буддизма самими восставшими кшатриями
или под их влиянием, либо же они лишь хотели использовать
его в своих собственных целях, об этом мы не беремся здесь су­
дить, ибо, в сущности, это имеет мало значения, а последствия
одинаковы во всех случаях*.
Всамом деле, из уже изложенного мы могли видеть самую
прямую связь, существующую между отрицанием всякого не­
зыблемого принципа и отрицанием духовного владычества,
между редукцией всей реальности к «становлению» и утверж­
дением превосходства кшатриев; и следует добавить, что под­
чиняя всего человека переменам, его тем самым редуцируют до
индивида, ибо то, что позволяет превзойти индивидуальность,
то, что трансцендентно по отношению к ней, может быть лишь
его незыблемым принципом; следовательно, здесь можно о т­
четливо видеть солидарность натурализма и индивидуализма,
только что отмеченную нами**.
Но бунт перехлестнул свою цель, и кшатрии оказались не
властны остановить развязанное ими движение именно в той
точке, где они могли бы воспользоваться его плодами; в дей­
ствительности ими воспользовались самые низшие касты, и это
*
В качестве возражения против того, что мы говорим здесь о перво­
начальном буддизме и его последующем отклонении, нельзя приводить тот
факт, что сам Шакья-Муни по рождению принадлежал к касте кшатриев, по­
тому что этот факт очень легко объяснить особыми условиями определенной
эпохи, условиями, являвшимися результатом действия циклических законов.
Кроме того, можно заметить, что Христос также происходил не из жреческого
колена Левия, но из царс кого колена Иуды.
**
Можно было бы еще отметить, что теории «становления» очень
естественно тяготеют к «феноменизму» («phénoménisme»), хотя, впрочем,
«феноменизм», в самом строгом смысле есть, по правде говоря, вещь очень
современная.

Глава VI. БУНТ КШАТРИЕВ
69
вполне понятно, потому что, однажды вступив на эту наклонную
плоскость, невозможно не скатиться до самого нижнего ее края.
Отрицание Атмана — не единственное, что было внесено в откло­
нившийся буддизм; это также и отрицание кастовых различий,
основы любого традиционного социального порядка; и это, по­
следнее отрицание, направленное вначале против брахманов, не
замедлило обернуться против самих кшатриев*. Действительно,
как только иерархия отрицается в самом своем принципе, стано­
вится неясно, каким образом любая каста могла бы удерживать
свое превосходство над другими, а кроме того, во имя чего она
стала бы претендовать на это; в подобных условиях кто угодно
может счесть, что он имеет такие же права на власть, как и любой
другой, коль скоро у него найдутся материальные силы, чтобы
овладеть ею и реально осуществлять ее; а если это только простой
вопрос материальной силы, разве не очевидно, что последняя в
таком случае должна находиться на самой высокой ступени среди
элементов одновременно и самых многочисленных, и, в силу вы­
полняемых ими функций, самых далеких от любых озабоченно­
стей, имеющих хотя бы опосредованное отношение к духовности?
Отрицанием каст отворяются врата для любых узурпаций; точно
так же могли возобладать люди самой низшей касты, шудры. И в
самом деле, некоторым из них удавалось завладевать царством,
и, через своего рода «возвратный удар», соответствующий логике
событий, лишать кшатриев власти, которая изначально принад­
лежала им легитимно, но легитимность которой они, если можно
так выразиться, разрушили сами**.
*
Нельзя сказать, что сам Будда отрицал кастовые различия, можно
сказать лишь, что у него не было нужды принимать их во внимание, ибо то,
что он действительно имел в виду, было построение монашеского ордена,
внутри которого эти различия не имели значения; и лишь тогда, когда воз­
обладало стремление распространить такое отсутствие различий на внешнее
общество, оно обернулось подлинным отрицанием.
** П равление, в котором люди низшей касты присваивают се бе титул
и функции царской власти, — это то, что древние греки называли «тиранией»:
первоначальный смысл этого слова, как видим, весьма далек от того, который
оно получило у людей современности, употребляющих его скорее в качестве
синонима «деспотизма».

Глава VII.
КОРОЛЕВСКИЕ УЗУРПАЦИИ
И ИХ ПОСЛЕДСТВИЯ
Порою говорят, что история повторяется, но это утвер ж­
дение ложно, так как не может быть во вселенной ни двух
людей, ни двух событий, которые были бы во всех отношениях
сходны между собой; а если бы они существовали, то речь уже
не могла бы идти о двух, ибо они просто-напросто смешались
бы между собой таким образом, что являли бы одного и того
же человека или одно и то же событие*. Идея повторяемости
тождественных возможностей основывается на внутренне
противоречивой гипотезе об ограниченности универсальной
и всеобщей возможности и, как мы уже отмечали в другом
месте, притом достаточно подробно**, именно это позволяет
опровергнуть теории о «перевоплощении» и «вечном воз­
вращении». Но другим, не менее ложным, является мнение,
которое, в полную противоположность первому, утверждает,
что исторические факты абсолютно несхожи, что нет ничего
общего между ними; истина же заключается в том, что всегда
одновременно сосуществуют различия в одних отношениях
и сходство в других и что, подобно тому, как имеются разные
виды существ в природе, точно так же и в этой области, как и
*
Это то, что Лейбниц назвал «принципом неразличимых»; как нам
уже случалось отметить, Лейбниц, в противоположность другим современ­
ным философам, располагал определенными традиционными сведениями,
впрочем, фрагментарными и недостаточными для того, чтобы позволить ему
освободиться от некоторых ограничений.
**
См. «Заблуждение спиритов», ч. 2, гл. VI.

Глава VII. КОРОЛЕВСКИЕ УЗУРПАЦИИ И ИХ ПОСЛЕДСТВИЯ
71
во всех других, имеются разные виды фактов; иными словами,
есть факты, которые в различных обстоятельствах, являются
манифестациями или выражениями одного и того же закона.
Вот почему иногда встречаются сравнимые ситуации, кото­
рые, если пренебречь различиями, обращая внимание лишь
на черты сходства, могут создать иллюзию повторения. На
самом деле никогда не бывают тождественными различные
периоды истории, но существуют соответствие и анало­
гия — здесь, как и между космическими циклами или между
множественными состояниями бытия; и подобно тому, как
различные существа могут проходить через сходные фазы,
с учетом модальностей, свойственных природе каждого из
них, точно так же обстоит дело с народами и цивилизациями.
Таким образом, как мы отмечали выше, существует, не­
смотря на очень большие различия, неоспоримая аналогия,
на которую, возможно, никогда не обращали должного вни­
мания, между социальным устройством Индии и западного
средневековья; между кастами одной и классами другого есть
лиш ь сходство, но не тождество, однако это сходство от того
не менее значительно, потому что оно может служить при­
мером, с особой ясностью доказывающим, что все институты,
обладающие подлинно традиционным характером, покоятся
на одних и тех же естественных основаниях и, в сущности, р аз­
личаются лишь в силу необходимой адаптации к различным
обстоятельствам места и времени. Следует заметить, впрочем,
что мы ни в коей мере не хотим подать мысль о каком-то
прямом заимствовании, которое Европа в ту эпоху могла бы
осуществить у Индии, что было бы очень малоправдоподобно;
мы говорим только, что здесь налицо два приложения одного
и того же принципа, и в сущности, значение имеет только это,
по крайней мере, с той точки зрения, на которой мы сейчас
находимся. Мы оставляем, стало быть, вопрос об их общем
происхождении, ответ на который наверняка можно было бы
найти, лишь уходя в далекое прошлое; этот вопрос следовало
бы связать с вопросом о филиации различных традиционных

72
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
форм, начиная с великой примордиальной традиции, а это,
что нетрудно понять, вещь чрезвычайно сложная. Если же
мы, однако, указываем на такую возм ожность, то потому,
что не думаем, будто столь точные черты сходства могли бы
получить удовлетворительное объяснение вне правильной и
действенной передачи, а также потому, что мы обнаруживаем
в средневековье много других признаков, достаточно ясно
показывающих, что на Западе еще имелась вполне осознавае­
мая, по крайней мере, кое-кем, связь с подлинным «центром
мира», единым источником всех ортодоксальных традиций,
тогда как, напротив, в современную эпоху мы больше не ви­
дим ничего подобного.
В Европе, начиная со средних веков, мы также обнаружи­
ваем и аналогии с бунтом кшатриев; мы их видим особенно
заметно выраженными во Франции, где, начиная с Филиппа
Красивого, которого следует рассматривать как одного из
главных творцов девиации, характерной для современной
эпохи, королевская власть почти непрерывно работала над
тем, чтобы стать независимой от духовного владычества. По-
прежнему сохраняя, однако, внешнюю печать своей зависимо­
сти от него в силу странной нелогичности, поскольку, как мы
уже объясняли, ничем другим и не было помазание королей.
«Легисты» Филиппа Красивого уже являются, задолго до «гу­
манистов» Ренессанса, подлинными предтечами нынешнего
«обмирщения»; и как раз к этой эпохе, то есть к началу XIV
века, следует в действительности возводить разрыв западного
мира со своей собственной традицией. По причинам, изложе­
ние которых здесь заняло бы слишком много времени и на ко­
торые мы к тому же уже указывали в других исследованиях*,
мы полагаем, что исходная точка этого разрыва была очень
четко обозначена разрушением ордена Тамплиеров; напомним
только, что последний являлся своего рода связующим звеном
между Востоком и Западом и что на самом Западе он, в силу
своего двойственного, религиозного и воинского характера,
*
См. «Эзотеризм Данте».

Глава VII. КОРОЛЕВСКИЕ УЗУРПАЦИИ И ИХ ПОСЛЕДСТВИЯ
73
был своего рода «дефисом», соединительным знаком, между
духовным и мирским, если только этот двойственный ха­
рактер не следует толковать как указание на более непосред­
ственные отнош ения двух властей с их общим источником*.
У кого-то, возможно, возникнет искушение возразить, что
такое разрушение, если оно и являлось желанным для короля
Франции, было осуществлено, по меньшей мере, с согласия
папской власти; но истина заключается в том, что оно было
навязано Папству, а это совсем другое дело; и таким вот
образом, переворачивая нормальное соотношение, власть
мирская отныне начала использовать духовную власть в
своих целях политического господства. Без сомнения, ска­
жут еще: если духовная власть позволила подчинить себя,
то уже сам этот факт доказывает, что она более не являлась
тем, чем должна была бы быть, а ее представители не вполне
осознавали ее трансцендентный характер. Это верно, и это,
к слову сказать, объясняет и оправдывает прозвучавшие в
ту же эпоху очень резкие инвективы Данте по их адресу, но,
тем не менее, не отменяет того, что по отношению к власти
мирской она, вопреки всему, оставалась властью духовной,
от которой первая только и получала свою легитимность.
Представители мирской власти как таковые не имеют нуж­
ной квалификации для распознавания того, обладает ли
духовная власть, соответствующая традиционной форме,
к которой они принадлежат, всей полнотой своей действи­
тельной реальности; они уже по определению не способны
на это, ибо их компетенция ограничена низшей областью;
и какова бы ни была эта власть, если они отказываются от
своего подчиненного положения по отношению к ней, они
тем самым разрушают свою собственную легитимность. Ста­
ло быть, следует тщательно отделять вопрос о том, чем может
*
См. по этому вопросу наше исследование о св. Бернаре; мы под­
черкнули там, что оба характера, монаха и рыцаря, оказались соединены в
св. Бернаре, создателе устава ордена Тамплиеров, названного им «милицией
Бога». И этим объясняется постоянно исполняемая им роль посредника и
арбитра между властью религиозной и властью политической.

74
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
быть духовная власть в самой себе, в тот или иной момент
ее существования, от вопроса о ее отношениях с властью
мирской: второй никак не связан с первым, касающимся
лишь тех, кто выполняет функции жреческого порядка, или
тех, кто был бы должным образом подготовлен для их вы­
полнении; и даже если эта власть, по вине ее представителей,
полностью утратили «дух» доктрины, одно лишь сбережение
хранилища «буквы» и внешних форм, в которые некоторым
образом заключена эта доктрина, все еще продолжало бы
обеспечивать необходимую и достаточную силу для долж­
ного осуществления ею своего верховенства по отношению
к власти мирской*, потому что это верховенство связано
с самой сущностью духовной власти и принадлежит ей до
тех пор, покуда она правильно осуществляется, поскольку
даже крошечная частица духовности, сохраняющаяся в
ней, неизмеримо превосходит все, относящееся к мирско­
му порядку. Отсюда следует, что тогда как духовная власть
может и всегда должна контролировать власть мирскую,
сама она не может контролироваться чем-либо, по крайней
мере, извне**; сколь бы шокирующим ни показалось такое
утверждение в глазах большинства наших современников,
*
Такой случай можно уподобить случаю человека, который получил
бы в наследство шкатулку, заключающую в себе сокровище, и который, не
имея возможности открыть ее, оставался бы в полном неведении относитель­
но природы этого сокровища; однако потеря ключа не лишала бы его с о б­
ственности, и если с этой собственностью были связаны некоторые внешние
прерогативы, то за ним по-прежнему сохранялось бы право на пользование
ими. Но, с другой стороны, в том, что касается его лично, он, очевидно, не
мог бы в этих условиях вполне обладать своим сокровищем.
** Эта оговорка касается верховного принципа и духовного, и мирско­
го порядка, принципа, который находится за пределами всех частных форм
и непосредственные представители которого, очевидно, имеют право кон­
тролировать и ту, и другую область; но действие этого верховного принципа,
при нынешнем состоянии мира, не осуществляется зримым образом, так что
можно сказать, что всякая духовная власть вовне являет себя как верховная,
даже если она — всего лишь то, что мы выше назвали относительной духов­
ной властью, и даже если она, в этом случае, потеряла ключ от традиционной
формы, сохранение которой было поручено ей.

Глава VII. КОРОЛЕВСКИЕ УЗУРПАЦИИ И ИХ ПОСЛЕДСТВИЯ
75
мы без колебаний заявляем, что оно всего лишь является
выражением неоспоримой истины*.
Но вернемся к Филиппу Красивому, который являет нам
особенно типичный пример того, что мы намереваемся объяс­
нить здесь: стоит заметить, что Данте движущим мотивом его
действий называет «алчность»**, которая является пороком не
кшатриев, но вайшью; можно было бы сказать, что кшатрии, как
только они восстают, в некотором роде деградируют и утрачива­
ют свой собственный характер, перенимая черты низшей касты.
Можно было бы даже добавить, что такая деградация должна
неизбежно сопровождать утрату легитимности: если кшатрии,
*
Так же обстоит дело и с «папской непогрешимостью», провозглаше­
ние которой вызвало столько протестов, обусловленных просто современным
непониманием — непониманием, делающим открытое и торжественное про­
возглашение этого догмата еще более необходимым: ведь подлинный пред­
ставитель традиционной доктрины неизбежно непогрешим, когда он говорит
от имени этой доктрины; и следует вполне отдавать себе отчет в том, что такая
непогрешимость связана, стало быть, не с индивидуальностью, но с функцией.
Точно так же в исламе любой муфтий непогрешим в качестве имеющего на
это власть толкователя шариата, то есть законодательства, сущностно осно­
ванного на религии, хотя его компетенция распространяется лишь на более
низкий порядок; люди Востока, стало быть, могли бы удивиться не тому, что
Папа непогрешим в своей области, понимание чего не составило бы для них
никакого труда, но скорее тому, что лишь он один является таковым на всем
Западе.
** Именно ею объясняется не только разрушение ордена Тамплиеров,
но также, и это еще более очевидно, тем, что получило название «подделки
монеты», и оба эти факта, возможно, связаны теснее, нежели можно было
бы предположить на первый взгляд; во всяком случае, если современники
Филиппа Красивого вменили ему в преступление эту подделку, то отсюда
следует заключить, что по собственной инициативе изменяя достоинство
монеты, он превысил права, признаваемые за королевской властью. Здесь
налицо указание, которое следует запомнить, потому что именно этот вопрос
о монете имел в древности и в средние века аспекты, совершенно непонятные
современным людям, придерживающимся простой «экономической» точки
зрения; так, отмечено, что у кельтов символы, изображенные на монетах, по­
лучают объяснение, лишь будучи соотнесены с доктринальными знаниями,
бывшими достоянием друидов, а это предполагает прямое вмешательство
последних в данную область; и такой контроль духовной власти должен был
длиться вплоть до конца средневековья.

76
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
по их собственной вине, лишились своего нормального права на
осуществление мирской власти, то это значит, что они не под­
линные кшатрии, что, хотим мы сказать, их природа больше не
является таковой, чтобы делать их способными исполнять их
собственную функцию. Если король больше не довольствуется
тем, чтобы быть первым среди кшатриев, то есть предводителем
знати, и играть роль «регулятора», которая принадлежит ему в
силу этого титула, он утрачивает то, что является сущностной
основой его бытия, и в то же время вступает в столкновение с
этой знатью, которой он был всего лишь эманацией и наиболее
законченным выражением. И тогда мы видим, как «царство»,
в целях «централизации» и поглощения ею всей полноты власти,
принадлежавшей коллективно всей знати как таковой, вступает
в борьбу с последней и начинает ожесточенно работать над раз­
рушением феодальных отношений, порождением которых оно,
однако, являлось; но, стоит заметить, оно не могло сделать этого
без опоры на третье сословие, соответствующее вайшьям, и вот
почему мы видим также, начиная именно с Филиппа Красивого,
как короли Франции почти постоянно окружают себя буржуа,
особенно же те из них, кто, подобно Людовику XI и Людовику
XIV, дальше всех продвинули дело «централизации», плодами
которой, впрочем, должна была воспользоваться буржуазия,
когда она, совершив революцию, овладела властью.
Мирская «централизация», кроме того, является призна­
ком оппозиции по отношению к духовной власти, влияние
которой подобным образом стремятся уменьшить правите­
ли, дабы заменить его своим; вот почему феодальная форма,
будучи той, в которой кшатрии могут наиболее полно осу­
ществлять свои нормальные функции, является также и той,
которая предстает более всего соответствующей правильной
организации традиционных цивилизаций, каковой она и была
в средние века. Для современной эпохи, как эпохи разрыва с
традицией, характерной можно было бы назвать замену фео­
дальной системы системой национально-государственной; и
это в XV веке начали, через работу по «централизации», о кото­

Глава VII. КОРОЛЕВСКИЕ УЗУРПАЦИИ И ИХ ПОСЛЕДСТВИЯ
77
рой мы только что говорили, складываться «национальности».
Есть все основания сказать, что формирование, в частности,
«французской нации» было делом королей; но последние
тем самым, не ведая того, предуготовляли свое собственное
крушение*; и если Франция стала первой страной Европы, в
которой была уничтожена королевская власть, то это потому,
что именно во Франции начала свой путь «национализация».
Кроме того, вряд ли есть необходимость напоминать, сколь
яростно «националистичной» и «централизаторской» была
Революция, а также о том, какое собственное революционное
применение получил, в ходе всего XIX века, так называемый
«принцип национальностей»**; есть, стало быть, в самом «на­
ционализме», любопытное противоречие, которое выпячивают
сегодня некоторые отъявленные противники Революции и ее
результатов. Но самым интересным для нас здесь является вот
что: формирование «национальностей», по сути, есть один из
эпизодов борьбы мирского против духовного; и если хотят
проникнуть в глубь вещей, можно сказать, что именно поэтому
оно оказалось роковым для королевской власти, которая даже
тогда, когда она, казалось, осуществляла все свои замыслы, в
действительности устремлялась к своей погибели***.
Существует разновидность унификации политической, то
есть сугубо внешней, предполагающей пренебрежение, если
не полное их отрицание, духовными принципами, которые
одни могли бы обеспечить подлинное и глубокое единство
цивилизации, и «национальности» — пример таковой. В сред­
*
К борьбе королевской власти против феодальной знати полностью
применимы слова Евангелия: «Всякий дом, разделившийся в самом себе, по­
гибнет».
**
Здесь уместно отметить, что этим «принципом национальностей»
особенно злоупотребляли в борьбе против Папства и против Австрии, кото­
рые представляли собой последний остаток наследия Священной Империи.
*** Там, где королевская власть сумела удержаться, став «конституци­
онной», она является не более чем тенью самой себя, а ее существование —
лишь номинальным и «представительским», как гласит известная формула,
согласно которой «король царствует, но не правит»; это подлинно всего лишь
карикатура на пре жню ю кор оле вску ю власть.

78
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
ние века для всего Запада существовало реальное единство,
утвержденное на основаниях сугубо традиционного порядка,
и это было единство «Христианского мира» («Chrétienté»);
когда же сформировались эти вторичные объединения чисто
политического, то есть более не духовного, а мирского по­
рядка, каковыми являю тся нации, великое единство Запада
было непоправимо разрушено, и действительное существова­
ние «Христианского мира» пришло к концу. Нации, которые
суть лишь разрозненные фрагменты былого «Христианского
мира», эти ложные объединения, по причине стремления
мирской власти к господству подменившие подлинное
единство, не могли, уже в силу условий их формирования,
существовать иначе, как только противостоя друг другу и
непрерывно вступая в борьбу на всех территориях*; дух есть
единство, м атерия — множественность и разделение, и чем
больше удаляются от духовности, тем больше усиливаются
и распространяются антагонизмы. Никто не сможет отри­
цать, что феодальные войны, узко локализованные и, кроме
того, подчиненные правилам и ограничениям, исходящим от
духовной власти, — ничто по сравнению с национальными
войнами, которые, с Революцией и Империей, превратились
в войны «вооруженных наций»**, которые на наших глазах
обретают новый масштаб, мало обнадеживающий относи­
тельно будущего.
С другой стороны, возникновение «национальностей»
сделало возможными подлинные попытки порабощения
*
Вот почему идея «общества без наций» может быть только утопией,
лишенной реального смысла; национальная форма по самому существу своему
не допускает признания единства, высшего по отношению к ней самой; впро­
чем, в возникающих сегодня концепциях речь очевидным обра зом идет лишь
о единстве исключительно мирском, стало быть, тем более неэффективном,
и о таком, которое никогда не могло бы стать чем-то иным, нежели пародия
на подлинное единство.
** Как мы уже отмечали в другом месте (См. «Кризис современного
мира»), обязывая всех людей без различия принимать участие в современных
войнах, полностью игнорируют сущностные различия социальных функций;
это, впрочем, логическое следствие «эгалитаризма».

Глава VII. КОРОЛЕВСКИЕ УЗУРПАЦИИ И ИХ ПОСЛЕДСТВИЯ
79
духовного мирским, заключая в себе полное опрокидывание
нормальных иерархических отношений между двумя властя­
ми; такое порабощение свое самое законченное выражение
получает в идее «национальной» Церкви, то есть Церкви, под­
чиненной государству и замкнутой в границах последнего; и
даже само понятие «государственная религия», вопреки пред­
намеренно двусмысленной видимости, по сути, не означает
ничего другого: это религия, которой мирское правительство
пользуется как средством достижения своего господства; это
религия, низведенная до уровня не более чем простого факто­
ра социального порядка*. Сама идея «национальной Церкви»
появилась на свет вначале в протестантских странах, или, луч­
ше сказать, возможно, именно для ее реализации был вызван
на свет протестантизм, ибо похоже, что сам Лютер был всего
лишь, по крайней мере политически, инструментом амбиций
некоторых немецких князей; и весьма вероятно, что без этого,
даже если бы его бунт против Рима и состоялся, последствия
его оказались бы столь же ничтожными, что и последствия
других индивидуальных диссидентских выступлений, остав­
шихся инцидентами, лишенными будущего. Реформация
является самым очевидным симптомом разрыва духовного
единства «Христианского мира»; но это не она начала, по вы­
ражению Жозефа де Местра, «раздирать нешвенный хитон»;
такой разрыв был тогда уже давно совершившимся фактом,
потому что, как мы уже сказали, в действительности он берет
начало двумя веками раньше; и то же самое можно было бы
сказать относительно Ренессанса, который по совпадению, не
имеющему в себе ничего случайного, начал свое восхождение в
то же время, что и Реформация, и только тогда, когда традици­
онные знания средневековья были почти полностью утрачены.
Протестантизм, следовательно, стал в этом отношении скорее
*
Данная концепция, впрочем, может реализовываться в формах
иных, нежели «национальная» Церковь в собственном смысле слова; один
из самых поразительных примеров этого являет нам наполеоновский «Кон­
кордат», превращающий священников в государственных служащих, что
поистине чудовищно.

80
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
конечной, нежели отправной точкой; но если он в действитель­
ности и в особенности был делом князей и государей, которые
с самого начала использовали его в политических целях, то его
индивидуалистические тенденции не замедлили обратиться
против последних, потому что это именно они непосредствен­
но мостили путь демократическим и эгалитарным теориям,
характерным для нынешней эпохи*.
Если вернуться к тому, что касается порабощения рели­
гии государством, в форме, на которую мы только что у каза­
ли, то было бы, помимо всего прочего, ошибочно полагать,
что этому нет примеров за пределами протестантизма**: если
англиканская схизма Генриха VIII увенчалась полнейшим
успехом в деле создания «национальной» Церкви, то и само
галликанство, такое, каким оно было задумано Людовиком
XIV, по сути, не являлось чем-то иным; если бы эта попытка
удалась, связь с Римом, несомненно, сохранилась бы в теории,
но на практике была бы полностью аннулирована посред­
ничеством политической власти, и ситуация во Франции не
слишком бы отличалась от той, которая могла бы сложиться
в Англии, если бы фракция «ритуалистов» в англиканской
церкви добилась окончательно возобладала***. Про тестантизм,
в его различных формах, довел процесс до крайнего предела;
но это не только в странах, где оно утвердилось, королевская
власть разрушала свое собственное «божественное право», то
*
Уместно отметить, что протестантизм уничтожает духовенство
и что если он претендует опираться на авторитет Библии, то именно ее он
разрушает уже в силу самого факта «свободного исследования».
**
Мы не рассматриваем здесь случай России, который несколько
специфичен и потребовал бы объяснения различий, что усложнило бы наше
изложение; тем не менее, остается верным, что и там мы также обнаруживаем
« государственную религию» в указанном нами смысле; но монашеские ордена,
по крайней мере, до некоторой степени сумели избежать этого подчинения
духовного мирскому, тогда как в протестантских странах их уничтожение
сделало новую субординацию настолько полной, насколько это возможно.
*** Впрочем, можно отметить, что между двумя деноминациями, «ан­
гликанством» и «галликанством», существует очень близкое сходство, вполне
соответствующее реальности.

Глава VII. КОРОЛЕВСКИЕ УЗУРПАЦИИ И ИХ ПОСЛЕДСТВИЯ
81
есть единственное реальное основание своей легитимности
и, в то же время, единственную гарантию своей стабильно­
сти; согласно только что изложенному нами, французская
королевская власть, не доходя до столь явного разрыва с вла­
стью духовной, в конечно счете и с помощью средств менее
откровенных, действовала точно таким же образом, и даже
похоже, что она первой устремилась на такой путь; те из ее
защитников, кто восхваляет ее за это, видимо, не отдают себе
отчета в том, какие следствия повлекла за собой, и не могла
не повлечь, подобная позиция. Истина такова, что именно
королевская власть тем самым открыла дорогу Революции
и что последняя, разрушая ее, лишь пошла еще дальше в на­
правлении беспорядка, в котором сама начала запутываться
все больше. В самом деле, повсюду, где в западном мире
буржуазии удалось овладеть властью, к участию которой
ее вначале беззаконно допустило само «королевство», неза­
висимо от того, уни чтожила ли она королевскую власть, как
во Франции, или позволила ей существовать номинально,
как в Англии или где-либо еще результат остается одним и
тем же во всех случаях, и это — триумф «экономического»,
открытое утверждение его превосходства. Но по мере по­
гружения в материальность, нестабильность нарастает, из­
менения идут все быстрее; так и правление буржуазии будет
длиться не слишком долго, по сравнению с тем режимом,
которому оно пришло на смену; поскольку узурпация при­
зывает узурпацию, теперь, после вайшью, и шудра, в свой
черед, ж аждет господства: именно таково точное значение
большевизма. Мы не хотим делать никаких предсказаний в
этой связи, но, несомненно, было бы не слишком трудно из
всего предшествующего извлечь некоторые заключения для
будущего: если самые низшие социальные элементы тем или
иным способом достигнут власти, их правление с высокой
степенью вероятности окажется самым кратким из всех, и
оно отметит последнюю фазу определенного исторического
цикла, поскольку невозможно опуститься ниже; и если даже

82
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
такое событие не возымеет всеобщего значения, оно, по край­
ней мере для Запада, станет концом современного периода.
Историк, что сделал бы своей опорой приведенные
нами сведения, мог бы, вне всякого сомнения, развивать до
бесконечности эти соображения, отыскивая более частные
факты, которые лишний раз, и очень точным образом, выя­
вили бы то, что мы хотели показать в принципе*, а именно:
эту слишком мало известную ответственность королевской
власти у истоков всего современного беспорядка, это первое
отклонение в соотношении духовного и мирского, которое
неизбежно должно было повлечь за собой все остальные. Что
до нас, то не в этом наша роль; мы лишь хотели привести при­
меры, способные пролить свет на концептуальное изложение;
мы должны, стало быть, придерживаться крупных линий
истории и ограничиваться сущностными указаниями, под­
тверждаемыми самим последующим ходом событий.
*
Было бы, например, очень интересно специально исследовать с этой
точки зрения роль Ришелье, который пламенно усердствовал в разрушении
последних остатков феодализма и который, неустанно борясь с протестантами
внутри страны, за ее пределами вступал в союз с ними против того, что еще
могло бы оставаться от Священной Империи, то есть против пережитков
былого «Христианского мира».

Глава VIII.
РАЙ ЗЕМНОЙ И РАЙ НЕБЕСНЫЙ
Политическое устройство средневекового «Христианско­
го мира» было, сказали мы, по самой сути своей феодальным;
свое увенчание оно имело в поистине высшей, на уровне
мирского порядка, функции Императора, который должен
был являться по отношению к королям тем, чем короли, в
свой черед, являлись по отношению к их вассалам. Впрочем,
следует сказать, что эта концепция Священной Империи
в определенной мере осталась теорией и никогда не была
полностью реализована, несомненно, по вине самих импе­
раторов, которые, будучи введены в заблуждение объемом
доверенного им могущества, первыми стали оспаривать свою
субординацию по отношению к духовному владычеству, от
которого, однако, они, точно так же, как все другие суверены,
получали свою власть, и даже еще более непосредственно*.
Это было то, что стало принято называть распрей Священства
и Империи, разнообразные превратности которой достаточно
хорошо известны для того, чтобы о них требовалось даже
самым общим образом напоминать, тем более что подроб­
ности этих событий имеют мало значения для того, что мы
имеем в виду здесь; гораздо интереснее понять, чем должен
был бы воистину являться Император, а также то, что привело
*
Священная Империя начинается с Карлом Великим, и всем извест­
но, что это именно Папа даровал ему имперское достоинство, а его наследники
не могли быть легитимированы способом иным, нежели он сам.

84
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
к ошибке, побудившей его принять собственное относитель­
ное верховенство за верховенство абсолютное.
Различие между Папством и Империей проистекало в неко­
тором роде из того разделения властей, которые в древнем Риме
были соединены в одном и том же лице, потому что Imperator
тогда являлся и Pontifex Maximus*; мы, впрочем, не намерены
пытаться объяснять здесь, применительно к данному специфи­
ческому случаю, такое соединение духовного и мирского, что
рисковало бы вовлечь нас в достаточно сложные рассуждения**.
Как бы то ни было, Папа и Император, таким образом, были
отнюдь не «двумя половинами Бога», как писал Виктор Гюго,
но, гораздо точнее, двумя половинами этого Христа-Януса,
которого некоторые изображения показывают держащим в
одной руке ключ, а в другой скипетр, соответствующие эмбле­
мы двух властей, жреческой и царской, соединенных в нем как
в общем принципе***. Это символическое уподобление Христа
*
Примечательно, что Папа всегда сохранял этот титул, Pontifex
Maximus, происхождение которого столь явно чуждо христианству, да и на­
много древнее; этот факт принадлежит к числу тех, которые должны были
бы побудить людей, способных к размышлению, задуматься о том, что так
называемое «язычество» в действительности имело характер весьма отличный
от того, что обычно приписывается ему.
**
Римский император выступает в некотором роде кшатрием, вы­
полняющим, помимо своей собственной функции, функцию брахмана; сле­
довательно, здесь, похоже, существовала определенная аномалия, и нужно
было бы присмотреться, не обладала ли римская традиция неким особым
характером, позволяющим толковать этот факт иначе, нежели простую
узурпацию. С другой стороны, можно сомневаться в том, что императоры,
в большинстве своем, были достаточно «квалифицированы» с точки зрения
духовной; но следует иногда проводить различие между «официальным»
представителем власти и ее действительными обладателями, и для должного
хода вещей достаточно, чтобы последние руководили первым, даже если сам
он и не является одним из них.
*** См. статью Л. Шарбонно-Лассея, озаглавленную Un ancien emblème
du mois de janvier, опубликованную в журнале Regnabit (март 1925). Ключ и
скипетр эквивалентны здесь более привычной паре двух ключей, золотого
и серебряного; эти два символа, кроме того, соотносятся непосредственно
с Христом в такой вот литургической формуле: «О Clavis David et Sceptrum
domus Israel...» (Bréviaire rom ain, служба 20 декабря).

Глава VIII. РАЙ ЗЕМНОЙ И РАЙ НЕБЕСНЫЙ
85
Янусу как верховному принципу двух властей является очень
ясным знаком слишком часто игнорируемого или пристрастно
отрицаемого традиционного преемства между Римом ветхим
и Римом христианским; и не следует забывать, что в средние
века Империя была «римской», как и Папство. Но то же самое
изображение объясняет нам и причину ошибки, на которую
мы только что указали и которая должна была стать роковой
для Империи: эта ошибка, в конечном счете, состоит во взгля­
де на две стороны Януса как на равнозначные, каковыми они
действительно кажутся, но каковыми они, в том случае, когда
они олицетворяют духовное и мирское, не могут быть в реаль­
ности; иными словами, это еще одна ошибка, суть которой — в
восприятии отношений между двумя властями как отношений
координации, тогда как речь идет об отношениях субордина­
ции, потому что как только то и другое оказываются разделены,
первое непосредственно проистекает из верховного принципа,
а второе — лишь опосредованно; но выше мы уже достаточно
многое сказали по этому поводу для того, чтобы здесь было и
далее уместно настаивать на том же.
Данте, в конце своего трактата De Monarchia, очень четко
определяет соответствующие атрибуты Папы и Императора,
и вот этот важный пассаж: «Неизреченное Божественное
Провидение предложило человеку две цели: блаженство в
этой жизни, заключающееся в упражнении собственной
добродетели и олицетворяемое Раем земным; и блаженство
в жизни вечной, заключающееся в радости созерцания Бога,
до которого человеческая добродетель не может возвыситься
без помощи Божественного света и которая олицетворяется
Раем небесным. Этих двух блаженств, как и двух различны х
целей, можно достичь различными путями; ибо первого мы
достигаем посредством постижения философских учений,
при условии, что мы следуем им действуя в соответствии с
моральными и интеллектуальными добродетелями; второго
же — посредством духовных наставлений, превосходящих
человеческое разумение, при условии, что мы следуем им, дей­

86
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
ствуя в соответствии с христианскими добродетелями, Верой,
Надеждой и Милосердием. Эти цели и эти средства, хотя нас и
обучают им, одним с помощью человеческого разума, который
весь целиком явлен нам философами, другим же — через дей­
ствие Святого Духа, который открыл сверхприродную истину,
необходимую нам, через пророков и создателей Священного
Писания, через Сына Божия, Иисуса Христа, предвечно с
Духом сущего, и его учеников; человеческая алчность за­
ставила бы род людской забросить эти цели и эти пути, если
бы людей, подобно коням, блуждающим, повинуясь лишь
своей животной природе, на верном пути не удерживали
уздой. Вот почему человек нуждается в двойственном, соот­
ветственно двойственности его целей, руководстве, то есть
в Суверенном Понтифике, который, согласно Откровению,
вел бы род человеческий к вечной жизни, и в Императоре,
который, согласно философским наставлениям, направлял
бы его к мирскому блаженству. И так как этой гавани никто
не смог бы достичь или достигали бы лишь очень немногие
и ценой самых тяжких испытаний, если бы род человеческий
мог оставаться в покое и мире после того, как усмирены были
бы волны искушающей алчности, то вот к какой цели должен
стремиться в особенности тот, кто правит земной жизнью,
римский государь: к тому, чтобы этой маленькой обители
смертных жилось свободно и в мире»*.
Этот текст, дабы быть вполне понятым, требует некоторых
пояснений, ибо не следует заблуждаться: за языком по види­
мости сугубо теологическим он скрывает истины порядка
более глубокого, что, впрочем, вполне соответствует обычаю
его автора и посвятительных организаций, с которыми он
был связан**. С другой стороны, достаточно удивительно,
*
См. De Monarchia, III, 16.
**
См., конкретнее, по этому вопросу наше исследование Эзотеризм
Данте, а также работу Луиджи Ваяли II linguaggio segreto de Dante e dei «Fideli
d’Amore»; к сожалению, автор умер, не успев довести до конца свои исследо­
вания как раз тогда, когда они, похоже, как раз подвели его к рассмотрению
вещей в духе более близком к традиционному эзотеризму.

Глава VIII. РАЙ ЗЕМНОЙ И РАЙ НЕБЕСНЫЙ
87
заметим мимоходом., что того, кто написал эти строки, по­
рою представляю т врагом Папства; несомненно, он, как мы
уже говорили выше, обличал недостатки и несовершенства,
которые мог констатировать в состоянии Папства его эпохи,
и, в частности , как одно из их следствий — слишком частое
обращение к средствам собственно мирским, следовательно,
мало подобающим действиям духовной власти; но он умел
не вменять в вину самому институту недостатки временно
представлявш их его людей, чего совсем не умеет делать со­
временный индивидуализм*.
Если обратиться к тому, что мы уже объясняли, то не­
трудно будет увидеть, что различие, которое делает Данте
между двумя целями человеческой жизни, очень точно со­
ответствует различию между «малыми» и «великими м исте­
риями», а также, следовательно, различию между «царским
посвящением» и «посвящением жреческим». Император
главенствует при «малых мистериях», которые касаются Рая
земного, то есть осуществления совершенства человеческого
состояния**. Суверенный П онтифик главенствует при «ве­
ликих мистериях», которые касаются Рая небесного, то есть
осуществления над-человеческих состояний, соединяемых с
состоянием человеческим посредством «понтификальной»
*
Когда говорят о католицизме, всегда следовало бы самым тщатель­
ным образом отделять то, что касается самого католицизма как доктрины, от
того, что относится только к нынешнему состоянию католической Церкви;
что бы ни думали по этому последнему вопросу, другой нисколько не дол­
жен затрагиваться этим. То, что мы говорили здесь о католицизме, потому
что именно этот пример непосредственно относится к Данте, можно было
бы отнести ко многим другим приложениям традиции; однако слишком
малочисленны сегодня те, кто умеет, в случае необходимости, стать выше
исторических превратностей, так что, если говорить о том же примере,
некоторые защитники католицизма, точно так же, как и его противники,
полагают, что все можно свести к простому вопросу «историчности», а это
есть одна из форм современного «суеверия факта».
* Это осуществление, в действительности, является восстановлением
«изначального состояния», о котором идет речь во всех традициях, как нам
уже доводилось объяснять неоднократно.

88
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
функции, в самом строго этимологическом смысле слова*.
Человек как таковой, сам по себе, очевидно, может достичь
лишь первой из этих двух целей, которую можно назвать
«природной», тогда как вторая «сверхприродна», поскольку
она обретается за пределами проявленного мира; это раз­
личие, стало быть, является различием между порядками
«физическим» и «метафизическим». Здесь со всей возможной
ясностью обозначается согласованность всех традиций, будь
они восточными или западными; определяя так, как мы это
сделали, атрибуции, соответственно, кшатриев и брахманов,
мы не рассматривали их как нечто приложимое лишь к одной
определенной форме цивилизации, в данном случае, индий­
ской, потому что мы обнаруживаем их, выраженными в стро­
го идентичной форме, в том, что и являлось , до современного
отклонения, традиционной цивилизацией западного мира.
Данте, стало быть, в функции Императора и Папы вменяет
вести человечество, соответственно, в «Рай земной» и «Рай не­
бесный»; первая из этих двух функций выполняется «согласно
философии», а вторая «согласно Откровению»; но это понятия
из разряда тех, что нуждаются в подробном пояснении. Дей­
ствительно, само собой разумеется, что «философия» не могла
бы пониматься здесь в ее обычном, «профанном» смысле, ибо
если бы это было так, она была бы слишком очевидно не способ­
на играть предписанную ей роль; чтобы понять, о чем реально
идет в данном случае речь, нужно вернуть самому этому слову,
«философия», его первоначальное значение, то, которое оно
имело для пифагорейцев, первыми введших его в употребление.
Как мы указывали в другом месте**, это слово, этимологически
означающее «любовь к мудрости» , первоначально обозначает
*
В символизме креста первая из этих двух реализаций олицетво­
ряется бесконечным развитием горизонтальной линии, а вторая — таким
же развитием линии вертикальной; это суть, согласно языку исламского
эзотеризма, два направления, «расширение» и «возвышение», полное раз­
вертывание которых осуществляется в «универсальном Человеке», который
есть «мистический Христос», «второй Адам» св. Павла.
**
См. «Кризис современного мира».

Глава VIII. РАЙ ЗЕМНОЙ И РАЙ НЕБЕСНЫЙ
89
предварительное предрасположение, требуемое для достижения
мудрости, и оно может обозначать также, вследствие совершен­
но естественного расширительного толкования, исследование,
которое, будучи порождено самим этим предрасположением,
должно вести к подлинному знанию; это, стало быть, всего лишь
предварительная и подготовительная стадия, продвижение к
мудрости, как «Рай земной» является этапом на пути к «Раю
небесному». «Философия», понимаемая подобным образом,
является тем, что можно было бы, если угодно, назвать «чело­
веческой мудростью», по тому что она заключает в себе со во­
купность всех знаний, которых можно достичь посредством
одних только человеческих способностей, тех способностей,
синтезом которых Данте считает разум, потому что именно
наличием последнего определяется человек как таковой; но эта
«чело веческая мудрость», именно потому, что она всего лиш ь
человеческая, вовсе не является мудростью подлинной, той,
что отождествляется с метафизическим знанием. Это последнее
по самой сути своей является над-рациональным, стало быть,
и над-человеческим; и точно так же, как по достижении «Рая
земного» открывается путь к «Раю небесному», и он п ок идает
землю для того, чтобы, как говорит Данте, «salire alle Stele»*, то
есть для того, чтобы подняться к высшим состояниям, олицетво­
ряемым планетными и звездными сферами на языке астрологии
и ангельскими иерархиями на языке теологии, для познания
всего, что превосходит человеческое состояние, становятся бес­
сильными индивидуальные способности, и требуются другие
средства. Именно здесь вступает в свои права «Откровение»,
создающее непосредственную связь с высшими состояниями,
связь, которая, как мы только что указали, действительно
устанавливается «понтификатом». Возможность такого «От­
кровения» своей основой имеет существование способностей,
трансцендентных по отношению к индивиду: как бы их ни на­
зывали, говоря, например, об «интеллектуальной интуиции»
или «вдохновении», это всегда по сути одно и то же; первое из
*
«Чистилище», XXXIII, 145; см. также «Эзотеризм Данте».

90
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
этих обозначений может в некотором роде навести на мысль об
«ангелически х сос тояниях », ко торые действительно идентичны
над-индивидуальным состояниям человеческого существа, а
второе в особенности напоминает о том действии Святого Духа,
на которое подчеркнуто указывает Данте*; можно сказать также,
что то, что видится «вдохновением» изнутри того, кто его непо­
средственно получает, становится «Откровением» при взгляде
извне, для человеческого сообщества, которому оно передается
через посредство вдохновленного, в той мере, в какой такая
передача возможна, то есть в той мере, в какой вдохновение
поддается выражению. Естественно, мы здесь лишь резюмируем,
очень общим и, в силу этого несколько упрощенным образом
совокупность соображений, которые, если бы мы пожелали р аз­
вернуть их более полно, предстали бы достаточно сложными и,
помимо того, увели бы нас в сторону от нашей темы; и, во всяком
случае, того, что мы сказали, достаточно для цели, которую мы
ставим перед собой в настоящ ий момент.
При таком понимании, «Откровение» и «философия»
согласуются, соответственно, с двумя частями индуистской
доктрины, именуемыми Шрути и Смрити**; нужно непре­
менно отметить, что и здесь мы говорим о соответствии, но
не о тождестве, поскольку различие традиционных форм
подразумевает различие точек зрения, с которых рассматрива­
ются в них вещи. Шрути, включающая в себя все ведические
тексты, является плодом непосредственного вдохновения,
а Смрити является совокупностью различных следствий и
приложений, извлекаемых из них размышлением; их соот­
ношение есть, в некотором роде, соотношение интуитивного
знания и знания дискурсивного; и действительно, из этих двух
способов познания первый является над-человеческим, тогда
как второй — собственно человеческим. Точно так же, как об­
*
Чистый интеллект, который принадлежит к порядку универсаль­
ному, а не индивидуальному, и который связует между собой все состояния
сущего, есть принцип, в индуистской доктрине называемый Буддхи, именем,
корень которого как раз и выражает идею «мудрости».
** См. «Человек и его осуществление согласно Веданте», гл.1.

Глава VIII. РАЙ ЗЕМНОЙ И РАЙ НЕБЕСНЫЙ
91
ласть «Откровения» признается за Папством, а область ф ило­
софии — за империей, Шрути более непосредственно касается
брахманов, основным занятием которых является изучение
Вед, а Смритиу которая включает в себя Дхарма-Шаструуили
Книгу Закона»*, то есть социальное приложение доктрины
касается скорее кшатриев, для которых специально предна­
значено большинство книг, заключающих в себе ее выражение.
Шрути есть принцип, из которого проистекает все остальное
в доктрине, и ее знание, предполагающее знание о высших
состояниях, образует «великие мистерии»; знание Смритиу
то есть приложений к «человеческому миру», подразумевая
под этим интегральное человеческое состояние, рассматри­
ваемое во всей полноте его возможностей, составляет «малые
мистерии»**. Шрути есть непосредственный свет, который, как
и чистое умозрение, одновременно являющееся здесь чистой
духовностью, соответствует Солнцу, а Смрити есть отражен­
ный свет, как и «Память», имя которой она носит и которая
есть мирская способность уже по самому своему определению,
соответствующий Луне***; вот почему ключ «великих мистерий»
*
Вероятно, в этой связи было бы возможно извлечь некоторые за­
ключения из того факта, что в иудаистской традиции, источнике и отправной
точке всего, что может называться «религией» в самом точном смысле этого
слова, поскольку ислам связан с ней так же, как и христианство, обозначение
Тора, или «Закон», прилагается ко всей совокупности священных книг: мы
здесь усматриваем связь со специфической проработкой религиозной формы
для народов, в которых преобладает природа кшатриев, а также с особой важ­
ностью, которую получает в этой форме социальная точка зрения; впрочем,
оба эти соображения весьма тесно связаны между собой.
**
Следует ясно понимать, что во всем, сказанном нами, речь всегда
идет о знании, которое является не только теоретическим, но действенным,
и таким, которое, следовательно, по самому существу своему предполагает
соответствующую реализацию.
*** В данной связи следует напомнить, что «Рай небесный» есть по
существу своему Брахма-Лока, отождествляемый с «духовным Солнцем» (см.
«Человек и его осуществление согласно Веданте», гл. XXIXXII) и что, с другой
стороны, «Рай земной» описывается как соприкасающийся со «сферой Луны»
(см. «Царь М1ра»)\ вершина горы Чистилища в символизме Божественной
Комедии есть граница человеческого, земного, индивидуального состояния
и точка связи с состояниями небесными, над-индивидуальными.

92
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
является золотым, а ключ «малых мистерий» — серебряным,
ибо золото и серебро в алхимии являются точным эквивален­
том того, чем являю тся солнце и луна в астрологии. Эти два
ключа, которые были ключами Януса в Древнем Риме, являлись
одним из атрибутов суверенного Понтифика, с которым функ­
ция «иерофанта», или «повелителя мистерий» была связана
по саму своему существу; наряду с титулом Pontifex M aximus
они сохранились в качестве главных эмблем Папства, и, кроме
того, евангельские слова о «власти ключей», в конечном счете,
как то аналогичным образом происходит и по многим другим
пунктам, лишь полностью подтверждают примордиальную
традицию. Теперь можно еще полнее, нежели из сказанного
ранее, понять , почему эти два ключа одновременно являются
ключами духовного владычества и мирской власти; чтобы дать
точное выражение соотношению этих двух властей, можно
было бы сказать, что Папа должен хранить у себя золотой ключ
от «Рая небесного» и доверить Императору серебряный ключ
от «Рая земного»; и мы только что видели, что в символизме
этот второй ключ иногда заменяется скипетром, более специ­
альной инсигнией Царства*.
В том, что сказано ранее, есть пункт, к которому мы
должны привлечь внимание, дабы избежать появления даже
намека на некоторое противоречие: мы сказали, с одной сто­
роны, что метафизическое знание, являющееся подлинным
знанием, есть начало, от которого проистекает всякое другое
знание, как относящ ееся к преходящ им порядкам; а с другой
стороны, что «философия» в исходном смысле слова, где она
обозначает совокупность этих преходящих знаний, должна
рассматриваться как предуготовление к мудрости; как же
могут совмещаться эти две вещи? Мы уже объяснялись в
другом месте по данному вопросу, в связи с двойственной
ролью «традиционных наук»**; здесь существуют две точки
*
Скипетр, как и ключ, символически соотносится с «мировой осью»;
но этой особенности мы можем лишь коснуться здесь, оставляя за собой
возможность более подробно развернуть тему в других исследованиях.
**
См. «Кризис современного мира».

Глава VIII. РАЙ ЗЕМНОЙ И РАЙ НЕБЕСНЫЙ
93
зрения, с которых рассматривается процесс познания: в
«нисхождении» или в «восхождении»; первая соответствует
разворачиванию знания, исходящего из принципов, чтобы
затем продвигаться к приложениям, от них все более уда­
ленным; вторая же соотносится с постепенным нарастанием
этого знания, следующего от низшего к высшему, или, если
угодно, говоря иначе, — от внешнего к внутреннему. Эта,
вторая, точка зрения, стало быть, соответствует пути, следуя
которым люди могут быть приведены к знанию постепенно
и в соответствии с их интеллектуальными способностями; и
вот таким образом они оказываются ведомы в «Рай земной»,
а затем в «Рай небесный», но такой порядок обучения или
передачи «священной науки» является обратным порядку
иерархического строения. В самом деле, всякое знание,
подлинно имеющее характер «священной науки», к какому
бы порядку оно ни относилось, может иметь подлинную
ценность, лишь будучи выработано теми, кто, прежде всего,
полностью обладает знанием о принципах и кто, тем самым,
обладает и квалификацией, необходимой для того, чтобы
осуществить, в соответствии с самой строгой традиционной
ортодоксией, все адаптации, требуемые обстоятельствами
времени и места; вот почему эти адаптации, когда они вы­
полнены правильно, по необходимости являются делом
священства, которому по определению принадлежит знание
принципов. Вот почему только священство может законно
дать «Царское посвящение», посредством передачи знаний,
составляющих его суть. Можно, в силу этого, понять, что два
ключа, рассматриваемые как, соответственно, ключи знания
на уровне порядка «метафизического» и порядка «физиче­
ского», в действительности и тот, и другой принадлежат вла­
сти духовной и что только посредством делегирования, если
можно так выразиться, второй оказывается доверен дер­
ж ателям царской власти. В самом деле, когда «физическое»
знание оказывается отделенным от своего трансцендентного
принципа, оно утрачивает главное основание своего бытия

94
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
и вскоре становится гетеродоксальным; именно тогда, как
мы объяснили, появляются «натуралистические» доктрины,
как результат искажения «традиционных наук» взбунто­
вавшимися кшатриями; и это начало пути к «профанной»
науке, которая будет создана именно низшими кастами, и
знаком их господства на интеллектуальном уровне, если,
конечно, в подобном случае все еще можно говорить об
интеллектуальности. Здесь, как и на уровне порядка полити­
ческого, бунт кшатриев предуготовляет путь бунту вайшьев
и шудры; и вот таким образом, от этапа к этапу, приходят
к самому низкому утилитаризму, к отрицанию всякого бес­
корыстного знания, будь оно даже самого низкого уровня, и
всякой реальности, находящейся за пределами чувственно
воспринимаемой области; и это есть в точности то, что мы
можем констатировать в нашу эпоху, когда западный мир
почти достиг последней степени такого снижения, которое,
как и падение тяжелых тел, идет с непрерывным ускорением.
В тексте De Monarchia есть еще один пункт, пока не про­
ясненный нами, но не менее, нежели все сказанное до сих пор,
достойный быть отмеченным: это аллюзия на мореплавание,
заключенная в последней фразе, в соответствии с символиз­
мом, к которому Данте прибегает очень часто*. Из эмблем,
бывших некогда эмблемами Януса, Папство сохранило не
только ключи, но и ладью, сходным образом атрибуирован-
ную св. Петру и ставшую образом Церкви**: его «римский»
характер требовал этой передачи символов, без которой он
был бы простым географическим фактом, не имеющим ре­
ального значения***. Те, кто не увидел бы здесь ничего, кроме
*
См. по этому воп росу Артуро Регини (Arturo Reghini), LAllegoria
esotérica de Dante в II nuovo Patto, сентябрь-ноябрь 1921, pp. 546 -548.
**
Символическая ладья была способна передвигаться в обоих
направлениях, будь то вперед или назад, что соответствует двум ликам
Янус а.
*** Следует особенно отметить, кроме того, что если в Евангелии
имеются слова и факты, которые позволяют непосредственно атрибуировать
ключи и ладью св. Петру, то это Папству изначально предназначалось быть
«римским», в силу самого положения Рима как столицы Запада.

Глава VIII. РАЙ ЗЕМНОЙ И РАЙ НЕБЕСНЫЙ
95
«заимствований», что побудило бы их упрекнуть католицизм
за это, тем самым показали бы свою полностью «профанную»
ментальность; мы же, напротив, со своей стороны, видим в
этом доказательство той традиционной регулярности, без
которой доктрина не имела бы ценности и которая восходит,
шаг за шагом, к великой примордиальной традиции; и мы
уверены, что никто из тех, кто понимает глубокий смысл этих
символов, не сможет возразить нам. Образ мореплпвания
часто использовался в греко-латинской античности: в каче­
стве одного из примеров этого можно назвать, в частности,
поход аргонатов за «Золотым Руном»*, странствия Улисса;
его мы обнаруживаем также у Вергилия и Овидия. Равным
образом, в Индии этот образ также встречается иногда, и
мы уже имели случай процитировать в другом месте фразу,
которая содержит выражения, удивительно сходные с теми,
что имеются у Данте: «Йог, говорит Шанкарачарья, пересекши
море страстей, соединяется со спокойствием и во всей полноте
овладевает своим сокровенным “Я”»**; «Море страстей» есть,
очевидно, то же самое, что и «потоки вожделения», и в о бо­
их текстах равным образом ставится вопрос о спокойствии:
то, что символически олицетворяется мореплаванием, это в
действительности стяжание «великого мира»***. Последний,
впрочем, может пониматься двояко, в зависимости от того,
соотносится ли он с «Раем небесным»; в последнем слу­
чае он ото ждествляется со «светом славы» и «блаженным
*
Данте особо касается этого в одном из фрагментов «Божественной
Комедии», которые особенно показательны с точки зрения приложения
этого символизма («Рай», И, 1-18); и отнюдь не без осознанного намерения
он вновь делает ту же аллюзию в последней песни поэмы («Рай», XXXIII, 96);
герметическое значение «Золотого Руна» было, впрочем, хорошо известно
в средние века.
** АШа-Войка; см. «Человек и его осуществление согласно Веданте»,
гл. XXIII, и «Царь Мгра».
*** Это то же стяжание, которое иногда олицетворяется образом войны;
выше мы отметили применение этого символизма в «Бхагавадгите», равно
как и у мусульман. И можно добавить также, что символизм того же рода
обнаруживается в рыцарских романах средневековья.

96
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
видением»*; в другом это мир в собственном смысле слова, в
значении более ограниченном, но еще очень отличающемся
от «профанного»; и кроме того, следует заметить, что Данте
прилагает одно и то же слово «блаженство» к обеим целям
жизни человека. Ладья св. Петра должна доставлять людей
в «рай небесный; но если роль «римского государя», то есть
Императора, заключается в том, чтобы вести их в «Рай зем­
ной», то это также является мореплаванием**; и вот почему
«Святая земля» различных традиций, которая есть не что
иное, как этот «Рай земной», зачастую олицетворяется о стро­
вом: цель, обозначенная Данте, для «того, кто правит м 1ром»,
это достижение «мира»***; гавань, в которую он должен вести
род человеческий, это «священный остров», остающ ийся не­
зыблемым посреди беспрестанного волнения моря и который
есть «Гора Спасения», «Святилище Мира»****.
Мы закончим здесь толкование этого символизма, пони­
мание которого, после таких пояснений, не должно больше
представлять ни малейшего затруднения, по меньшей мере,
в той степени, в которой оно необходимо для понимания
*
Это то, на что очень четко указывают различные смыслы еврейского
слова Шехина; кроме того, два аспекта, упоминаемые нами здесь, являются
теми, которые обозначаются словами Gloria и Рах в формуле: «Gloria in excelsis
Deo et in terra Pax hominibus bone voluntatis», как мы уже объясняли это в на­
шем исследовании «Царь Mipa».
** Это соотносится с символизмом двух океанов, океана «верхних вод»
и океана «нижних вод», который является общим для всех традиционных
доктрин.
* Можно также по этому пункту указать на сходство с учением Фомы
Аквинского, о чем мы говорили выше, так же как и с цитированным нами
текстом Конфуция.
**** Мы уже говорили, что «мир» является одним из главных атрибутов
«Царя Mipa», один из аспектов которого отображает Император; второй
аспект свое соответствие находит в Папе; но существует и третий, являю­
щийся принципом двух других и не имеющий видимого олицетворения в
описанной организации «Христианского Mipa» (об этих трех аспектах см.
«Царь Mipa»). Руководствуясь всеми уже изложенными нами соображе­
ниями, легко понять, что Рим для Запада есть подлинный «центр Mipa»,
таинственный Салем Мелхиседека.

Глава VIII. РАЙ ЗЕМНОЙ И РАЙ НЕБЕСНЫЙ
97
соответствующих ролей Империи и Папства; кроме того,
мы не могли бы более ничего сказать об этом, не вдаваясь в
область, которой мы не хотели касаться в данный момент*.
Этот отрывок из De Monarchia является, в его преднамерен­
но сжатом виде, самым полным, насколько нам известно,
изложением устройства «Христианского мира» и того, как
должно рассматриваться в нем соотношение двух властей. Не­
сомненно, возникнет вопрос, почему такая концепция оста­
лась выражением идеала, которому никогда не суждено было
осуществиться. Поразительно, что именно тогда, когда Данте
так формулировал ее, события в Европе разворачивались об­
разом, который навсегда должен был сделать невозможной ее
реализацию. Все творчество Данте является в некотором роде
завещанием близящегося к своему концу средневековья; оно
показывает, чем мог бы быть западный мир, если бы он не
порвал со свой традицией; но если современное отклонение
смогло произойти, то это потому в действительности, что он
не имел в себе таких возможностей, или что, по меньшей мере,
они были достоянием лиш ь очень немногочисленной элиты,
которая, несомненно, реализовывала их для самой себя, но
так, чтобы ничто не могло бы изнутри проникнуть вовне и
отразиться в социальной организации. Здесь наступает тот
момент истории, откуда должен был начаться самый темный
*
Это область средневекового католического эзотеризма, в особ ен­
ности его отношений с герметизмом; без знаний этого порядка ни власть
Папы, ни власть Императора — такие, как они только что были определены
нами, — не могли получить полной действенной реализации, но это именно
те знания, которые, похоже, полностью утрачены современными людьми.
Мы оставили в стороне несколько второстепенных моментов, так как они
не имели большого значения для замысла этого исследования; так, указание
Данте на три теологические добродетели, Веру, Надежду и Любовь, можно
было бы сопоставить с той ролью, которую он отводит им в «Божественной
Комедии» (см. «Эзотеризм Данте»). С другой стороны, можно было бы
также провести сравнение между, соответственно, ролью трех вожатых
Данте, Вергилия, Беатриче и св. Бернара, и ролью мирской власти, власти
духовной и общего их принципа; что касается св. Бернара, то это следует
соотнести с тем, на что мы уже указывали ранее.
4-286

98
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
период «темных веков»*, отмеченный разворачиванием, на
всех уровнях самых низших потенций, и это разворачивание,
все дальше продвигаясь в направлении изменчивости и мно­
жественности, должно было неизбежно привести к тому, что
мы констатируем сегодня: с точки зрения социальной, как и с
любой другой, нестабильность в определенном смысле достиг­
ла своего максимума, беспорядок и смешение царят повсюду;
наверняка, никогда человечество не было столь удаленным
от «Рая земного» и от изначальной духовности. Нужно ли за­
ключать отсюда, что такое удаление является окончательным,
что никакая устойчивая и законная мирская власть никогда
больше не будет править на земле, что всякая духовная власть
исчезнет из мира и что мрак, распространяющийся с Запада
на Восток, навсегда скроет от людей свет истины? Если бы та­
ким должен был стать наш вывод, несомненно, мы не взяли бы
на себя труд писать эти страницы, как, впрочем, не написали
бы и ни одной из других своих работ, так как, при подобной
исходной предпосылке, это был бы совершенно бесполезный
труд; нам остается сказать, почему мы не думаем, чтобы дело
обстояло подобным образом.
См. «Кризис современного мира», гл. 1.

Глава IX.
НЕЗЫБЛЕМЫЙ ЗАКОН
Как мы видели, учения всех традиционных доктрин еди­
нодушны в утверждении верховенства духовного над мирским
и в признании нормальной и легитимной только такой соци­
альной организации, в которой это верховенство признается
и получает выражение в соотношении двух властей, соответ­
ствующих двум этим областям. С другой стороны, история ясно
показывает, что непризнание такого иерархического порядка
везде и всегда влечет за собой одни и те же следствия: наруше­
ние социального равновесия, смешение функций, господство
все более и более низких элементов, а также интеллектуальное
вырождение, забвение вначале трансцендентных принципов,
затем, от падения к падению, доходят до отрицания всякого
истинного знания.. Кроме того, следует заметить, что доктри­
на, позволяющая предвидеть именно такой неизбежный ход
вещей, сама по себе не нуждается в подобном обосновании а
posteriori; но если мы все же считаем своим долгом настаивать
на нем, то потому, что наши современники, будучи, в силу их
ментальных устремлений и привычек, особенно чувствительны
к фактам, могут обнаружить здесь нечто, способное побудить
их к серьезному размышлению, и потому, что, быть может,
таким путем удастся привести их к признанию истинной
доктрины. Если бы ее истинность была признана, пусть даже
малым количеством людей, это можно было бы счесть резуль­
татом значительной важности, ибо только таким путем может

100
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
начаться изменение ориентации, ведущее к восстановлению
нормального порядка; а такое восстановление, каковы бы ни
оказались его пути и модальности, неизбежно, рано или поздно,
произойдет; и вот по этому, последнему пункту мы еще должны
дать некоторые разъяснения.
Мирская власть, сказали мы, относится к миру действия и
перемен; однако изменение, не имея в самом себе достаточной
причины*, должно получить от высшего принципа свой закон,
посредством которого оно интегрируется в универсальный
порядок вещей; если же, напротив, оно претендует на незави­
симость от всякого высшего принципа, оно тем самым являет
собою просто-напросто беспорядок. Беспорядок же есть, по
сути, то же самое, что и нарушение равновесия, и в области
человеческого он заявляет о себе тем, что называют несправед­
ливостью, потому что существует тождество между понятиями
справедливости, порядка, равновесия, гармонии, или, точнее,
все это суть лишь различные аспекты одной и той же вещи,
рассматриваемой различными и многообразными способами,
в зависимости от того, о какой области идет речь**. А согласно
дальневосточной традиции, справедливость создается сум­
мой всех несправедливостей, и, на уровне всеобщего порядка,
всякий беспорядок компенсируется другим беспорядком; вот
почему революция, опрокинувшая королевскую власть, яв л я­
ется одновременно логическим следствием и карой; то есть,
компенсацией предшествующего бунта того же самого Царства
против Духовного Владычества. Закон отрицается, как только
отрицается сам принцип, эманацией которого он является,
*
Именно таково, собственно говоря, само определение преходящего.
**
Все эти смыслы, как и смысл «закона», заключены в том, что инду­
истская доктрина обозначает словом дхарм а; выполнение каждым человеком
функции, которая соответствует его собственной натуре, на чем основываются
кастовые различия, именуется свадхармойуи можно было бы провести сопо­
ставление с тем, что Данте, в тексте, процитированном в предыдущей главе,
об означ ает как «служение самой доброд етели» . В этой связи мы отсылаем также
к тому, что мы уже сказали в другом месте о «правосудии», рассматриваемом
в качестве одного из основных атрибутов «Царя М1ра», и о его соотношении
с «миром».

Глава IX. НЕЗЫБЛЕМЫЙ ЗАКОН
101
но отрицатели закона не могли реально уничтожить его, и он
оборачивается против них. Таким вот образом беспорядок и
должен, в конечном счете, обратиться в порядок, которому
ничто не может противостоять, разве только по видимости и
самым иллюзорным образом.
Несомненно, возразят, что революция, заменяющая
власть кшатриев властью низших каст, только усугубляет
беспорядок, и, конечно, это верно, если говорить лишь о непо­
средственных результатах; но именно само это усугубление не
позволяет беспорядку длиться бесконечно. Если бы мирская
власть не утратила своей устойчивости, уже в силу ее отказа
признать субординацию по отношению к духовному влады­
честву, то не было бы никакой причины для прекращения
беспорядка, коль скоро он оказался, таким образом, внедрен
в социальную организацию. Но говорить об устойчивости
беспорядка — это противоречие внутри понятия, поскольку
беспорядок есть не что иное, как изменение, сведенное к
самому себе: это было бы подобно тому, как если бы желали
обрести неподвижность в движении. Всякий раз, когда бес­
порядок усиливается, движение ускоряется, ибо сделан еще
один шаг в направлении самоцельного изменения и сию­
минутности; вот почему, мы говорили выше, чем большее
число побеждающих элементов принадлежит к низшему по­
рядку, тем непродолжительнее их господство. Подобно всему,
имеющему лишь отрицательное существование, беспорядок
сам разрушает себя; это именно в самой его избыточности
может обретаться лекарство в случаях самых безнадежных,
потому что возрастающая скорость изменений неизбежно
приведет весь процесс к концу; и разве не начинают сегодня
иные более или менее смутно ощущать, что события не могут
развиваться так до бесконечности? Даже если в той точке, в
которой ныне находится мир, выправление более невозможно
без катастрофы, является ли это достаточным основанием
для того, чтобы вообще, несмотря ни на что, не рассматри­
вать его возможность? А если бы мы от этого отказались, то

102
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
разве не был бы такой отказ еще одной формой забвения не­
зыблемых принципов, которые находятся за пределами всех
превратностей «мирского» и которые, следовательно, никакая
катастрофа не смогла бы затронуть? Мы говорили раньше, что
человечество никогда не было столь удалено от «Рая земного»,
как удалено оно сегодня; но не следует забывать, что конец
одного цикла совпадает с началом другого: пусть обратятся
к Апокалипсису, и тогда увидят, что как раз на крайней грани
беспорядка, по видимости, приближающегося к уничтожению
«внешнего мира», должно совершиться пришествие «Не­
бесного Иерусалима», который станет, для нового периода
истории человечества, аналогом того, чем был «Рай земной»
для предшествующего, который завершится в тот же самый
момент*. Тождественность отличительных черт современной
эпохи тем, которые традиционные индуистские доктрины
считают таковыми для финальной стадии Кали-Юги, позво­
ляет думать, и это не будет слишком неправдоподобно, что
такая возможность могла бы быть не столь уж отдаленной
и что тогда, после нынешней обскурации, совершилось бы
полное торжество духовного**.
Если такие предвидения кажутся слишком дерзкими, а
такими они и в самом деле могут показаться тому, кто не рас­
полагает достаточными традиционными сведениями для их
подтверждения, можно, по меньшей мере, напомнить о при­
мерах прошлого, которые ясно показывают, что все, опираю­
щееся лишь на случайное и преходящее, фатальным образом
исчезает, что беспорядок всегда отступает и в конечном счете
восстанавливается порядок, так что даже если порою кажется,
*
О соотношении «Земного Рая» и «Небесного Иерусалима» см.
«Эзотеризм Данте».
** Это стало бы также, согласно некоторым традициям западного
эзотеризма, связанных с направлением, к которому принадлежал Данте, под­
линной реализацией «Священной Империи», что, кроме того, подразумевало
бы воссоединение двух властей, духовной и мирской, в их общем принципе,
поскольку последний стал бы вновь столь же зримо проявленным, каким он
был изначально.

Глава IX. НЕЗЫБЛЕМЫЙ ЗАКОН
103
будто беспорядок торжествует, такое торжество может явл ять­
ся лишь временным и тем более эфемерным, чем большим
был беспорядок. Вне всякого сомнения, так, рано или поздно,
случится, и, возможно, скорее раньше, нежели пытались бы
предположить в западном мире, где беспорядок во всех обла­
стях ныне зашел так далеко, как никогда и нигде; здесь также
следует ожидать конца, и даже если, как существуют некото­
рые основания опасаться, нынешнему беспорядку суждено
распространиться на какое-то время на всю планету, это не
могло бы изменить наших заключений, так как и это стало бы
лишь подтверждением прогнозов, только что сделанных нами
относительно конца исторического цикла; только восстанов­
ление порядка должно будет в таком случае осуществиться в
масштабе гораздо более обширном, нежели во всех известных
нам доселе случаях. Но не окажется ли оно, вследствие этого,
несравненно более глубоким и всеохватывающим, поскольку
оно должно будет стать возвращением к тому «примордиаль­
ному состоянию», о котором говорят все традиции*.
Кроме того, когда становятся, как это делаем мы, на точку
зрения духовных реальностей, можно ждать без смятения и
столь долго, сколь это понадобится, потому что здесь, как мы
уже указывали, область незыблемого и вечного; лихорадочная
спешка, так характерная для нашей эпохи, доказывает, что, по
сути, наши современники всегда придерживаются мирской
точки зрения, даже когда полагают, будто преодолели ее, и
что, несмотря на претензии некоторых из них, они вообще
не ведают, что такое чистая духовность. Впрочем, среди тех,
кто пытается выступать против современного материализма,
много ли найдется таких, кто способен постигать эту духов­
ность вне всякой частной формы, и в особенности — формы
религиозной, и отделить принципы от всякого приложения
их к преходящим обстоятельствам? Среди тех, кто выстав­
*
Следует хорошо понимать, что восстановление «изначального со­
стояния» всегда возможно для отдельных людей, которые, однако, являются
лишь исключением, здесь же речь идет о таком восстановлении для всего
человечества, взятого в его единстве и совокупности.

104
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
ляет себя защитниками духовной власти, много ли таких,
кто подозревает, какой может быть эта власть в чистом со­
стоянии, о чем мы говорили выше, таких, кто действительно
отдает себе отчет в том, каковы ее сущностные функции, и
которые не останавливаются на внешней видимости, сводя
все к простым вопросам ритуалов, чьи глубинные основания
которых остаются к тому же совершенно непонятыми, и даже
«юриспруденции», которая есть вещь и вовсе мирская? Среди
тех, кто хотел бы попытаться восстановить интеллектуаль­
ность, сколько найдется таких, кто не сводил бы ее на уровень
простой «философии», понимаемой на сей раз в обыденном и
«профаном» смысле этого слова, и кто понимал бы, что в их
сущности и в их глубинной реальности, интеллектуальность
и духовность суть абсолютно одно и то же, называемое двумя
разными именами? Среди тех, кто сохранил, вопреки всему,
нечто от традиционного духа, а мы говорим только о них, ибо
они единственные, чья мысль может иметь для нас какую-
то ценность, сколько таких , кто исследует истину во им я ее
самой, независимо от всяких эмоциональных увлеченностей,
всяких пристрастий, будь то партия или школа, от всякой
озабоченности господством или прозелитизмом? Среди тех,
кто понимает, что дабы вырваться из социального хаоса, в
котором барахтается западный мир, следует прежде всего
изобличить тщетность «демократических» и «эгалитарных»
иллюзий, сколько среди них таких, кто имеет представление
о подлинной иерархии, по самой сути своей основанной на
различиях, неотъемлемо присущих самой природе людей, и на
степенях знания, которых они действительно достигли? Среди
тех, кто провозглашает себя противниками «индивидуализ­
ма», сколько таких, кто осознает трансцендентную реальность
в ее отношении к индивидам? Если мы ставим тут все эти
вопросы, то потому, что они позволят тем, кто действительно
захотел бы поразмыслить над ними, найти объяснение бес­
полезности некоторых усилий, вопреки самым великолепным
намерениям, которыми, несомненно, воодушевлены предпри­

Глава IX. НЕЗЫБЛЕМЫЙ ЗАКОН
105
нимающие такие усилия, а также объяснение всех смешений
и всех недоразумений, обнаруживающих себя в дискуссиях
вскользь упомянутых нами на первых страницах этой книги.
Однако до тех пор, пока будет существовать правильно
устроенная духовная власть, пусть даже не признаваемая почти
всем миром и даже своими собственными представителями,
пусть даже и превратившаяся в тень самое себя, эта власть
всегда будет иметь благую участь, которая не отнимется от
нее*, потому что в ней есть нечто более высокое, нежели че­
ловеческие возможности, потому что даже ослабевшая или
задремавшая, она все еще воплощает «единственное, что необ­
*
Мы имеем здесь в виду хорошо известный евангельский рассказ,
в котором Мария и Марфа могут считаться символическими олицетворе­
ниями духовного и мирского в той мере, в какой они соотносятся с жизнью
созерцательной и жизнью деятельной. Согласно 6л. Августину (Contra
Faustum, XX, 52-58), тот же символизм мы обнаруживаем в рассказе о двух
супругах Иакова: Лия (laborans) олицетворяет деятельную жизнь, а Рахиль
(visum principum) жизнь созерцательную. Более того, в «Правосудии» соеди­
няются все добродетели деятельной жизни, тогда как в «Мире» реализуется
совершенство жизни созерцательной; и мы снова обнаруживаем здесь две
атрибуции Мелхиседека, то есть общего принципа двух властей, духовной и
мирской, которые правят, соответственно, областью созерцательной жизни
и жизни деятельной. С другой стороны, для бл. Августина равным образом
(Sermo XLIII de Verbis Isaié)yразум находится на вершине низшей части души
(чувства, памяти, когнитивной способности), а интеллект — на вершине
высшей ее части (которой ведомы вечные идеи, являющиеся незыблемыми
основаниями вещей); первому доступна наука (о вещах земных и преходя­
щих), второму — Мудрость (знание о незыблемом и абсолютном); первый
соотносится с деятельной жизнью, второй — с жизнью созерцательной. Это
различие равнозначно различию индивидуальных и над-индивидуальных
способностей и двух порядков знания, соответствующих им; и с этим мож­
но еще сопоставить следующий текст из св. Фомы Аквинского: «Dicendum
quod sicut rationabiliter procedure attribuitur naturali philosophiae, quia in ipsa
observatur maxim e modus rationis, ita m tellectualiter procedure attribuitur divinae
scientiae, eo quod in ipsa observatur maxime modus intellectus» (In Boetium de
Trinitate, q. 6, art. 1, ad. 3). Мы видели ранее, что согласно Данте, мирская власть
осуществляется в соответствии с «философией» , или рациональной «наукой»,
а духовная власть в соответствии с «Откровением», или над-рациональной
Мудростью, что очень точно соотносится с указанным различием между
низшей и высшей частями души.

106
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
ходимо», единственное, что не преходит. «Patiens quia aeterna»,
говорят порою о духовной власти, и говорят очень справед­
ливо, не потому, конечно, чтобы любая форма, в которую она
может облечься, была вечной, ибо всякая форма преходяща,
но потому что сама по себе, в своей подлинной сущности, она
сопричастна вечности и неизменности принципов; и вот по­
чему во всех конфликтах, которые сталкивают мирскую власть
с властью духовной, можно быть уверенными, что как бы ни
представлялись вещи извне, именно за духовной останется
последнее слово.

ЖАН УРСЕН
JEAN URSIN
РЕНЕ ГЕНОН:
КПОНИМАНИЮ
ОДНОГО СЛОЖНОГО
ЧЕЛОВЕКА
RENE GUENON:
APPROCHE D’UN HOMME
COMPLEXE

ВВЕДЕНИЕ
Нелегко охарактеризовать, определить писателя или фило­
софа одним словом. Если все согласятся с тем, что св. Фома
Аквинский — теолог, св. Иоанн Креста — мистик, Декарт —
философ, а Рене Груссе — ориенталист, то не так будет обстоять
дело с другими авторами. Будь то по причине разнообразия
их деятельности, их взглядов или множества их трудов. Стоит
вспомнить только о бессмертном авторе «Гаргантюа и Панта­
грюэля», о Франсуа Рабле, который побывал монахом, прежде
чем стать врачом, или о Вольтере, который на всем оставлял
отпечаток гения.
Теолог, мистик, философ, ориенталист — Рене Генон, вне
всякого сомнения, разом отверг бы все эти классификации. И,
однако, словарь Ларусса дает ему такое определение: «Француз­
ский востоковед. Он создал новое направление в истолковании
индуистских и мусульманских текстов, пытаясь отыскать их
глубокое мистическое значение». С другой стороны, статья,
опубликованная в Le spectacle du monde в феврале 1985 г., н а­
чинается таким и словами: «Мистик для одних, иллюминат
для других, Рене Генон продолжает возбуждать споры и р аз­
ногласия»; а в другом месте читаем: «Будучи философом, он
страстно увлекся эзотеризмом... Его работы настаивают на
необходимости возвращ ения к единой универсальной тради­
ции». Востоковед, философ, иллюминат, мистик — легко пред­
ставить, как отреагировал бы он сам на все это. Однако разве

РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
110
«холодный алмаз геноновской мысли», упоминаемый Вуненом
Бургеном, не озарил своим огнем по нятия божественности,
мудрости и еще многое другое?
Множество раз в моих предыдущих работах, а еще чаще
в моих дружеских беседах я касался творчества Генона и при­
водил длинные цитаты из его трудов. Эти цитаты позволили
мне в новом свете взглянуть на идеи и символы. И для любого,
кто стремится быть исследователем, изучение Генона, в осо­
бенности под этим углом зрения, весьма продуктивно. Вновь
о братимся к Вунену Бургену, котор ый писал: «Рене Генон до та­
кой степени повлиял на наше поколение вольных каменщиков,
вот уже в течение тридцати лет не расстающихся с “Символами
священной науки”, словно с “Часословом”, что мы находим его
отпечаток на всех наших речах и писаниях».
Вот почему я счел своим долгом предложить моим читате­
лям и моим слушателям, которые в течение столь долгого вре­
мени поддерживали меня, этот скромный очерк, рискуя быть
обвиненным в предвзятости и некомпетентности теми, кто
иначе, чем я, погрузился в познание «суммы Генона». Которая,
будучи подлинной суммой, толкует об отношениях «принци­
па», человека и вселенной, и уже в силу этого затрагивает м но­
жество тем — однако настолько своеобразно стилистически и
синтаксически, что подступиться к ним очень нелегко.

«ПРОСТАЯ Ж ИЗНЬ РЕНЕ ГЕНОНА»
(Поль Шакорнак)
Рене Генон родился в Блуа 18 сентября 1886 года. Его отец,
Жан-Батист Генон, архитектор, и его мать, урожденная Жоллис,
оба уроженцы Блуа, принадлежали к католической буржуазной
элите города. Свое первое причастие он принял в 1897 году.
Будучи слабого здоровья, он в течение четырех лет учился в
частной школе, проводившей зан ятия совместно с маленькой
семинарией. Затем он поступил в коллеж «Огюстен Тьерри»,
где блестяще закончил курс, получив в 1903 году степень ба­
калавра «словесности и философии», — а через год — такую
же степень в области элементарной математики.
Когда миновали его детство и отрочество, наполненные
прилежными занятиями и укрытые католической средой
спокойного городка в Долине Луары, он отправился в Париж,
чтобы подготовиться к поступлению в Политехническую
Школу, для чего поступил в Коллеж «Ролен». Два года спустя,
без всяких объяснений, он оставил свои занятия. Стало ли это
следствием того, что он был признан непригодным к военной
службе? Вопрос остается открытым. Но не вызывает сомнений,
что он был именно «признан непригодным» , а не «освобожден»,
как пишут довольно часто. Потому что для того, чтобы быть
«освобожденным», следует вначале быть зачисленным в какую-
нибудь воинскую часть и некоторое время прослужить в ней.
17 июля 1912 года в Блуа он вступил в брак, согласно о б­
рядам нашей Святой Матери Церкви, с молодой уроженкой

РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
112
Турени. Молодая чета обосновалась в Париже, а два года спу­
стя разразилась Первая м ировая война. Будучи по-прежнему
непригодным к воинской службе, Генон, чтобы зарабатывать
на жизнь, вынужден был преподавать философию. В 1915 году
он блестяще защитил степень лиценциата по философии.
Таким образом, как мы увидим далее, когда Генон развивает
свои мысли относительно западной философии, он знает, о
чем он говорит. 27 сентября 1917 года он был назначен пр о­
фессором в Сетиф, в районе Константины. «Из-за нехватки
преподавателей, — пиш ет Поль Шакорнак, — Генон, помимо
философии, должен был преподавать французский язык в
первом классе и латынь во втором». Он останется там до 1918
года, после чего вернется во Францию. Согласно Эрику Ле
Науру, Генон использовал это краткое пребывание в Алжире
для того, чтобы завязать некоторые знакомства... и выучить
арабский язык. Суметь выучить его всего за год, будучи столь
занятым своими профессиональными обязанностями, — тут
есть чему подивиться любому, кто хоть сколько -нибудь зна­
ком с этим языком.
В 1918 году Генон был назначен профессором филосо­
фии в Блуа. Он вновь обосновался в Париже и подготовил
диссертацию, которую намеревался официально защитить
в Сорбонне. Властитель дум ориенталистов той поры, Силь-
виан Леви, дал свое согласие. Но декан отказал, закрыв таким
образом перед Геноном двери университета. Произош ло это
в 1921 году, во времена, когда не церемонились с несогласны­
ми. Порвав с университетом, он вынужден был теперь про­
должать свой путь одиноким рыцарем. Впрочем, «одинокий
рыцарь» выражение в данном случае, быть может, не совсем
точное. 25 января 1925 года состоялся первый контакт Генона
с издательским домом «Шакорнак», которому он предложил
свои книги и свои «неоспиритуалистские» брошюры. В том
же 1925 году он написал несколько статей для журнала Le
Voile d ’lsis, издаваемого братьями Шакорнак. Он становится
его постоянным сотрудником, и когда в 1935 году журнал

«ПРОСТАЯ ЖИЗНЬ РЕНЕ ГЕНОНА»
113
меняет название и превращается в Études Traditionnelles, Генон
наконец обретает печатный орган, на страницах которого он
сможет развивать свои идеи и вести свою борьбу в течение 20
лет. С 1925 по 1927 год он сотрудничал также с католическим
ж урналом Regnabit.
В 1924 году он, вместе с Жаком Маритеном и другими,
брал интервью у Фердининда Оссендовского, горного ин же­
нера польского происхождения, находившегося на службе
у русского царя. После поражения революции 1905 года
Оссендовский был приговорен к двум годам заключения,
часть которого провел в Петропавловской крепости в Санкт-
Петербурге. По долгу службы он не раз бывал в Сибири и в
Манчжурии. Октябрьская революция 1917 года вынудила его
бежать из Красноярска в Тибет, через Внутреннюю Монголию
и Манчжурию. Во время этих своих странствий, которым со­
путствовали подлинные опасности, он встречался с высокими
буддийскими сановниками, а также с генералом бароном
Унгерном фон Штернбергом, который в ходе борьбы против
большевиков силой оружия выгородил себе маленькое не­
зависимое княжество, не пережившее его. Рене Ле Форестье
сообщает в La Franc-Maçonnerie Templière et Occultiste, что
один из предков этой незаурядной личности принадлежал к
ложе Тамплиеров строгого наблюдения, а потом к Шведскому
ритуалу. Возвращаясь же к Генону, следует отметить, что эта
встреча с Оссендовским дала толчок к написанию одной из
самых примечательных его работ, появившейся в 1927 году
под названием «Царь Mipa».
Сотрудничая с журналом Regnabit, Генон познакомился
также с Шарбонно-Лассеем, археологом и христианским э зо­
териком в одном лице. Шарбонно-Лассей явл яется автором
книги, озаглавленной Значение некоторых христианских
геометрических символов, опубликованной в Éditions Tra­
ditionnelles. Она имеет черты сходства с очерками самого
Генона, позже собранными в его книгах «Основные символы
священной науки» и «Очерки о франкмасонстве и компаньо-

РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
114
наже»; часть из них была опубликована в Regnabit с 1925 по
1927 год. Враждебность некоторых неотомистов, таких как
Жак М аритен, вынудила Генона прекратить сотрудничество
с этим журналом.
Генон, стало быть, не был одинок. Но в 1928 году он потерял
свою первую жену. А 20 февраля он ступил на борт корабля,
дабы отплыть в Египет, на время, необходимое для того, чтобы
собрать там эзотерические исламские тексты... Но ему суждено
было остаться там до конца своих дней. В 1934 году он вторич­
но вступил в брак с женщиной по имени Фатима Бен Шейх
Мохаммед Ибрагим. Она родила ему четырех детей: двух до­
черей, Кадию и Лейлу, и двух сыновей, Ахмеда и Абдель Вахеда,
что было арабско-мусульманским именем самого Генона. Что
сталось с этими детьми? Его интеллектуальная деятельность
не претерпела ущерба — чтобы убедиться в этом, достаточно
взглянуть на перечень его трудов в порядке их появления на
свет. До самой своей смерти, наступившей 7 января 1951 года,
он вел активную переписку со своими многочисленными дру­
зьями и почитателями.

«СРЕДА И ВРЕМЯ»
Почему в 1906 году молодой человек 20 лет отроду, перед
которым открывалось прекрасное будущее, внезапно прекра­
щает свои занятия ради того, чтобы посещать оккультистские
кружки столицы? Генон ничего не поведал нам об этом. Поль
Шакорнак полагает, что «он вступил тогда в такое время сво­
ей жизни, когда дух уже не удовлетворяется классическими
штудиями».
Но раньше, нежели приступить к рассказу об инициа-
тическом пути Генона, мне представляется небесполезным
напомнить об интеллектуальной атмосфере начала XX века.
ВXIX веке Клод Бернар (1813 — 1878) определил критерии
научно-исследовательской работы. Пастер, обнаруживший
существование микроорганизмов, опроверг теорию «спонтан­
ного зарождения». Родились бактериология и иммунология.
Их практическое применение полностью изменило методы
предупреждения и лечения инфекционных заболеваний,
равно как и хирургию. Дарвин с триумфом утвердил понятие
эволюции. В госпитале Сальпетриер Шарко (1825 — 1893) и его
школа заложили основы современной неврологии. С учетом
всего этого можно понять энтузиазм врачей, среди которых
многие сделались последователями Огюста Конта (1798 —
1857). Духовный сын последнего, Эмиль Л иттре (1807 — 1881),
врач по образованию и «автор самого замечательного из
словарей», сделался пропагандистом учения Огюста Конта,

РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
116
позитивизма. И пполит Тэн (1828 — 1895) использовал свои
исследования в области физиопатологии для утверждения
своей теории «духовной жизни», объясняя личности твор­
цов и их творения факторами «расы, среды и эпохи». Такой
редукционистский, в конечном счете, материалистический
детерминизм, как и позитивизм, противостоит всякой ин­
теллектуальной интуиции.
Поскольку всякое действие рождает противодействие,
последователи этих знаменитых ученых получили от своих
противников прозвище «сайентистов», тем более что такие
люди, как Поль Берт (1839 — 1886) и нейропсихиатор Дезире
Бурневилль (1823 — 1895), — если ограничиться только этими
именами, — в своей социальной и политической деятель­
ности последовали за Жюлем Ферри (1832 — 1895). Литтре и
Жюль Ферри 8 июля 1875 года были приняты в ЛожуДружбы
парижского Востока, к которой принадлежал также Дезире-
Маглуар Бурневилль.
На полюсе, противоположном сайентизму, XIX век
увидел взрыв иррационального, к которому готовился уже
романтизм и который порою будет приближаться к тому, что
Генон назовет «псевдоинициацией», или «контринициацией»,
и разнообразные проявления которого получили название
оккультизма. Вот что пишет Генон об этом в «Эзотеризме
Данте»:
«Слово “оккультизм”, которое было введено в
употребление Элифасом Леви, очень мало подходит
для обозначения того, что существовало задолго до
него, — о собенно если задуматься над тем, во что
превратился современный оккультизм, который,
всячески претендуя быть реставрацией эзотеризма,
обернулся всего лишь грубой его подделкой; потому
что его вожди никогда не обладали ни знанием под­
линных принципов, ни хоть сколько-нибудь серьез­
ной интуицией.

«СРЕДА И ВРЕМЯ»
117
Несомненно, Элифас Леви первым бы обличил
своих так называемых последователей, которых он,
разумеется, превосходил интеллектуально, хотя и не
был настолько глубок, как хотел казаться; к тому же
он имел слабость смотреть на все с позиций револю­
ционера 1848 года. И если мы несколько задержались
на том, чтобы поспорить с ним, то это потому, что нам
известно, как велико было его влияние, — даже на тех,
кто его вовсе не понимал; а также потому, что, на наш
взгляд, имеет смысл обозначить пределы, в которых
может быть признана его компетенция; главный его
недостаток заключается в склонности выдвигать на
первый план социальные проблемы, которые он при­
мешивал абсолютно ко всему...»
Элифас Леви — это псевдоним, взятый аббатом Луи
Констаном (1810 — 1875), достигшим только малых степе­
ней. В 1861 году он принял посвящение в Розе совершенного
молчания, но его карьера в масонстве была краткой. Автор
многочисленных сочинений, он оказал большое влияние
на Папюса (д-ра Жерара Анкосса), на Станисласа Гюайта,
на Освальда Вирта. Поль Шакорнак написал биографию
Элифаса Леви.
С самых отдаленных времен люди пытались вступить в
контакт с умершими, с духами; все цивилизации, все культу­
ры имели своих некромантов. О граничиваясь только иудеох-
ристианской традицией, мы читаем в книге «Левит» (19,31):
«Не обращайтесь к вызывающим мертвых и к волшебникам
не ходите, и не доводите себя до осквернения от них». А во
«Второзаконии» (18,10): «Не должен находиться у тебя .. .п ро­
рицатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, вызывающий
духов, волшебник и вопрошающий мертвых».
Но если некромантия запрещалась, это значит, что
она практиковалась. «Саул, — рассказывает нам 1-я книга
Царств, — выгнал из страны волшебников и гадателей» (28,4).

РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
118
Велико же было его смятение, если он, не получая ответа от
Бога дозволенными путями, «ни во сне, ни через урим, ни
через пророков» (1-я Ц., 28,4), обратился к волшебнице. Ему
сообщают, что в Аэндоре есть женщина-волш ебница. По его
просьбе она вызывает из Шеола тень Самуила, где, по не­
доступности ему блаженства, он вкушал покой, на который
позже будет уповать божий человек Иов: «Для чего не умер
я, выходя из утробы, и не скончался, когда вышел из чрева?..
Теперь лежал бы я и почивал, спал бы, и мне было бы покой­
но...» (Иов, 3,11-13) «Покойно», что можно было бы перевести
как «в Молчании» («In Silentio»).
Стало быть, не один только Бог мог вызывать кого-нибудь
из Шеола, из этого царства мертвых, расположенного в самой
глубине земных недр (не это ли именуется лоном Аврамо­
вым?), ибо и некая женщина, некромантка, «заклинательница
мертвых», как говорит Лютер, тоже могла это делать.
Но кто появлялся в ответ на зов? Конечно, не целостный
индивид, «такой, каким он был при жизни», ибо тело ист­
левало «под травами и пышными цветами», покуда от него
не останутся лишь кости, которые вскоре тоже обратятся в
«прах и пепел». Ибо Жизненный Принцип, душа, анима, уже
отделилась от тела, которое она животворила. В противопо­
ложность этой душе, которая связывала воедино тело и дух,
наверняка что-то должно было сохраняться, что -то , еще
связанное с Духом, Spiritus. Духовная часть человека не могла
начать свое восхождение в Рай, утраченный со времен гре­
хопадения, «будучи приговорена», как и душа, или то, что от
нее останется, к пребыванию в том месте, где она находилась,
когда была проявлена в человеческом состоянии.
Такая интерпретация согласуется с доктриной трой­
ственного строения Человека, такой, как она изложена Ж. - Б.
Виллермозом в «Нравственном наставлении Первой степени»
(,¡Instruction Morale du Premier Grade), доктрины, в свой черед
согласной с поучениями апостола Павла и Св. Ирины. Ж.- Б.
Виллермоз вновь вернулся к ней в своем «Трактате о двух

(СРЕДА И ВРЕМЯ»
119
природах» (Traité des d eux natures), и это еще более чем за век до
Генона, который, развивая тему, не ссылается на Виллермоза,
хотя и был знаком с его трудами.
Христианство всегда, но тщетно осуждало тех, кто по ­
свящал себя изучению и практике этих псевдонаук, которым
в середине XIX века предстояло подлинное возрождение в
Америке и во Франции благодаря сестрам Фокс, а также Алену
Карде (Лион, 1804 — П ариж, 1860).
Начало было положено после того, как в 1847 году м-р
Джон Фокс и миссис Фокс, а также две их дочери обосно­
вались в Хайдсвилле, графство Уэйн в штате Нью-Йорк.
Все началось с явлений, сходных с теми, которые обычно
происходят в домах, по слухам, обитаемых призраками:
постукивания невидимыми руками, самопроизвольное
перемещение предметов и мебели. Все так бы и оставалось,
если бы однажды вечером юной Кэтрин Фокс не пришло
в голову попросить невидимое существо, которому семья
приписывала эти странные явления и которому она дала
прозвище «Копыто», ответить равным числом ударов на стук
ее пальцев. Так был открыт новый способ общения с духом
(spirit). Оставалось усовершенствовать его, используя знаме­
нитые «вертящиеся столы», которые, похоже, скоро освоили
эту китайскую грамоту. Присутствие барышень Фокс очень
способствовало общению с духами, они оказались заме­
чательными посредниками и были названы «медиумами».
Из Америки «пляска столов» перекочевала в Шотландию,
Англию, достигла континента и познала громадный успех.
Ею заинтересовались такие ученые, как Шарль Рише, Ка-
милль Фламмарион, Крукс и другие, включая философа
Уильяма Джеймса. Мы увидим дальше, что думал Генон о
его прагматизме.
Вслед за вертящимися столами и явлениями телекинеза
самым серьезным образом начали экспериментировать с
«материализациями». Генон, похоже, допускает немецкое
происхождение всех этих феноменов: таким было проис­

120
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
хождение семьи Фокс, чья фамилия первоначально звучала
как Фосс (Voss); сходные случаи имели место в Германии,
особенно в XVIII веке, и Генон напоминает о кабатчике
Шрепфере, покончившем с собой в 1774 году. Очевидно,
можно сказать, немного перефразируя поэта: «Timeo Ger­
manos et dona ferentes!»
Успех спиритизма был огромен, и увлечение им продолжа­
лось вплоть до Первой мировой войны. Известно, что во время
своего пребывания в изгнании на англо-нормандских островах
ему со страстью предавался Виктор Гюго. Но множество не
слишком крепких умом и неуравновешенных людей вследствие
этих «экспериментов» оказались в домах для умалишенных,
став жертвами бреда внушения и галлюцинаций. В этой свя­
зи небесполезно будет сослаться на диссертацию Филиппа
Анкосса, озаглавленную «Оккультные науки и умственные
расстройства». В ряду теоретиков спиритизма можно назвать
близкую им Елену Петровну Блаватскую (1831 — 1891). Ж изнь
этой женщины — настоящий роман, а ее учение, которое она
изложила в двух книгах («Разоблаченная Изида» и «Тайная
доктрина»), являет собой подлинное попурри*.
*
Критическое мнение ряда традиционалистов по поводу теософии и
ее основательницы Елены Петровны Блаватской хорошо известно. В истории
мировой духовной культуры такие прецеденты встречались не столь уж редко.
Однако выставлять Блаватскую, всю жизнь боровшуюся со спиритизмом, его
идеологом и апологетом, значит проявлять необъективность и субъективизм и
идти против истины и достоверности. Вот что она писала о медиумах и спиритах:
«...Верование в постоянное общение живых с мертвыми, либо посредством
собственных медиумистических способностей, либо через так называемого
медиума, — это не что иное, как материализация духа и деградация человече­
ской и божественной душ. Верующие в подобные сношения просто бесчестят
умерших и постоянно кощунствуют. В древности это справедливо называлось
“Некромантией”». Генон, по своему складу человек спокойный и стремящийся
к максимальной объективности, в тоже время был весьма ярким полемистом,
убежденным в том, что истинный традиционализм заключается только в той ли­
нии, которая ему близка. Все, что не относилось к этой линии традиционализма,
он отвергал. Среди оккультистов и т ео со фов действительно было немал о людей,
чьи воззре ния были вторичными и спекулятивными. В случае с Блаватской, чьи
знания были получены не из книг и субъективных представлений, а в результате

«СРЕДА И ВРЕМЯ»
121
Если мы несколько задержались на истоках спиритизма, то
это потому, что Генон посвятил ему две важных своих работы:
«Теософизм: история одной псевдорелигии» и «Заблуждение
спиритов», которые можно найти в Éditions Traditionnelles. И не
следует смешивать этих псевдотеософов, госпожу Блаватскую
и госпожу Анни Безант и т. д., с подлинными теософами XVIII
века, самыми выдающимися из которых были Мартинес де
Паскалли и Луи-Клод Сен-Мартен.
Если спиритизм многих некрепких разумом привел в
лечебницы Св. Анны и Сальпетриер, то в случае Вентра
(Vintras) мы сразу же попадаем туда. Иные могут обвинить
нас в гипертрофии психиатрического подхода; но пусть
читатель судит сам. Вентра считает себя реинкарнацией
пророка Илии, его посещают архангел Михаил, и даже сам
Христос. Разве это не проявление галлюцинаторного бреда
у человека, страдающего манией величия? Или, по меньшей
мере, результат воздействия спирохеты... Но развитие
общего паралича было бы более быстрым: Вентра умер
в возрасте 68 лет. Безумие, однако, заразительно. Вентра
основал «орден милосердия», дабы предуготовлять в этом
падшем мире царство Св. Духа, и это его создание возымело
некоторый успех.
Морис Баррес осведомит об этом своих читателей в La
Colline Inspirée. Вентра не попал в дом умалишенных, но попал
в тюрьму. После его смерти некий аббат-самозванец по име­
ни Буллан (1824 — 1893), назвавшись доктором Иоханнесом,
объявил себя его преемником и превратил вентранскую «ли­
тургию» в эротически-копрологическое действо: с Булланом
прямого контакта с духовными учителями и мудрецами Востока, ни о какой
вторичности и субъективизме ее воззрений говорить нельзя. Ее безусловной и
неоспоримой заслугой было то, что она принесла на Запад сакральные знания,
абсолютно неизвестные даже для профессиональных востоковедов, причем ей
пришлось заплатить за продвижение своих идей очень дорогую цену. Можно
даже назвать Блаватскую традиционалистской, принадлежащей к иной, нежели
Генон линии и традиции, причем традиции подлинной, глубокой, заслуживаю­
щей самого внимательного изучения. — П рим. ред.

122
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
мы полностью переходим в область «контринициатическую»,
в сатанизм. Гюисманс (1848 — 1907) под именем «каноника
Докра» изобразил его в романе «Гам», где дает совершенно
отталкивающее описание черной мессы. Гюисманс обвинил
«парижских розенкрейцеров», Станисласа Гюайта и Папюса, в
том, что они навели порчу на Буллана и заставили его умереть!
Позже Гюисманс обратился и написал «Собор».
В лице Оноре де Бальзака (1799 — 1850), изнуренного
трудом и нуждой и скончавшегося до срока, они имели бле­
стящего предшественника: в «Лилии долины» он являет себя
учеником Луи-Клода Сен-М артена, в «Серафите» и «Луи
Ламбере» — Сведенборга, а перед смертью пишет «В поисках
абсолюта». Бальзак, «самый великий поэт французского
романа», по выражению Клебера Хеденса, во всем противо­
положен Золя, позже создавшему натуралистический роман.
Морис Баррес (1862 — 1923) дышит совсем другим воздухом,
чем Золя. Вместе со Станисласом де Гюайта, доктором Жера­
ром Анкоссом, более известным под псевдонимом Папюс, к
которым следует добавить Альбера де Пурвурилля (Роигуои-
гШе), Баррес был одним из самых блестящ их представителей
оккультистских кружков конца XIX — начала XX. Но он не
надолго задержался в них, тогда как Папюс и Станислас де
Гюайта душой и телом предались им на всю свою не слишком
продолжительную жизнь (Папюс, 1860 — 1916; Станислас де
Гюайта, 1861 — 1897).
Папюс на протяжении всей своей жизни отличался
бурной активностью — в сфере как профессиональной, так
и оккультистской. У него было два кабинета: один в Туре,
другой в Париже, а также клиника. Он был основателем
и руководителем «Герметической Школы» на улице Сегье,
где обучали основам санскрита, древнееврейского язы ка и
Каббалы. Именно туда один из друзей как-то привел моло­
дого Генона. В 1889 году, вместе со Станисласом де Гюайта,
Папюс учредил Каббалистический орден Розы и Креста, не
переживший безвременную кончину первого. В 1891 году,

«СРЕДА И ВРЕМЯ»
123
вместе с Огюстеном Шабозо, он организовал Совет Ордена
Мартинистов, став его великим магистром. Этот мартинист-
ский орден претендовал на трансляцию интуиции самого
Сен-Мартена. Папюс, кроме того, был плодовитым автором,
ему мы обязаны такими сочинениями, как «Цыганское Таро»,
«Луи-Клод де Сен-Мартен», «То, что должен знать Мастер»,
«Мартинес де Паскалли».
Прежде, нежели расстаться с «Компаньонами Теофании»,
следует упомянуть еще одну незаурядную личность, Альбера
де Пурвурилля (7 августа 1861 — 30 декабря 1939). Влияние
его на Генона неоспоримо, хотя зачастую утаивается или
даже попросту замалчивается. Иногда говорится о Матжиуа
(Matgioi), еще реже о Пурвурилле.
Желающие получить более подробную информацию о
Матжиуа могут прочесть небольшую книжку «Матжиуа,
даос-авантюрист», которую посвятил ему Ж-П. Лоран (J.-P.
Laurant).
Семья Пурвуриллей происходила из Тулузы. Но к концу
XVIII века один из них обосновался в Эльзасе, и это был пра­
прадед Матжиуа. Альбер родился 7 августа 1861 года в Нанси,
где его отец, тогда в чине капитана, командовал гарнизоном.
Он учился в лотарингском пансионе, где его однокаш ника­
ми были Баррес и Гюайта. В том возрасте эти молодые люди
страстно увлекались не оккультизмом, а литературой и поэзи­
ей. Став бакалавром словесности, Пурвурилль отправился в
Сен-Сир, куда был принят в 1881 году. По окончании курса
он получил назначение в 69-й пехотный полк в Нанси. По
собственной инициативе он исследовал здесь нашу границу
и составил доклад «О значении Вогезов как границы», высоко
оцененный генералом, командовавшим дивизией. Но моно­
тонность гарнизонной жизни, «праздной, однообразной и
подневольной», как писал Лиоте, тяготит его, словно он о т­
бывает срок... Он просит о переводе в 4-й пехотный полк
тонкинских стрелков — но его переводят в Казн! Он подает
в отставку, которая принимается. Это март 1887 года. В ноя­

124
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
бре того же года он записывается в Иностранный Легион и
получает возможность осуществить свою мечту во 2-м Ино­
странном пехотном полку в Т онкине... Солдат, капрал, потом
сержант, он становится младшим лейтенантом после двадцати
двух месяцев тяжелых боев. В конце 1890 года его назначают
инспектором туземной гвардии. Благодаря этим своим новым
обязанностям, он вступает в повседневный контакт с населе­
нием, а в особенности с традиционной туземной знатью. Он
не принадлежал к числу тех чиновников, гражданских или
военных, которые, в «благородном королевстве» или где-либо
еще на заморских территориях, вели ту же рутинную жизнь,
что и их коллеги в Брив-ла -Гайяр или Карпентра. Равным об­
разом, он не принадлежал к числу тех европейцев, которые
пренебрегали всем туземным либо же, более или менее со­
знательно, под предлогами насаждения прогресса, демокра­
тии, цивилизации, способствовали «ломке» традиционных
структур. Напротив, он начал прислушиваться к Востоку,
«Востоку, столь близкому к Примордиальной Традиции». Он
овладел вьетнамским языком, выучил китайский и изучил
великие даосские тексты; наверняка, он вступил в контакт
с членами тайных обществ и получил даосское посвящение,
вместе с именем «Матжиуа». Болезнь положила конец этому
второму его пребыванию в Индокитае: в августе 1891 года он
был отправлен на родину — «по причине болотной лихорадки
и анемии». Во время третьего своего пребывания здесь он
собрал материалы для своей книги «Искусство Индокитая»,
которая была опубликована в 1894 году. Окончательно уво­
лившись из армии, он занимает официальную должность
«атташе при правительстве Индокитая», в действительности
же становится «советником по оккультной политике» — при­
соединив к своему «нонконформизму гибкость поведения
и речи самого благопристойного тона». Он был одним из
тех, кто «почти вплотную подошел к той улыбающейся, но
запертой и, скорее всего, неприступной крепости, которой
является желтая душа».

«СРЕДА И ВРЕМЯ»
125
В Париже Пурвурилль посещает оккультные святилища
и «эзотеритствующие» группы — такие, как Т радиционная
Гностическая Церковь, пр одолжая при этом свои исследования
по Индокитаю. Он публикует многочисленные труды, в том
числе «Путь метафизический» и «Путь рациональный», заклю­
чающие в себе квинтэссенцию мыслей автора, неотделимых от
пережитого им опыта. Их суть составляют признание Примор­
диальной Традиции, забытой Западом, но сохраненной Даль­
ним Востоком, отказ от западных ценностей, от амбициозных
притязаний все свести к западной модели, от прозелитизма, от
Университета и университетских профессоров, утверждение
примата метафизики по отношению к любому другому типу
познания и, наконец, утверждение необходимости элиты,
единственно способной или достойной получить доступ к
эзотеризму. Разве не то же самое станет главными темами,
которые Генон будет развивать с 1920 по 1950 год?
Но он, Пурвурилль, Матжиуа — легионер, который «в
странах далеких шел навстречу горячке и пуле», как поется
в песне, он познал «зеленый ад индокитайских джунглей»,
равно как и «власть сотрясающей лихорадки» под ружейным
обстрелом из Черных Павильонов. «Он умел рисковать своей
жизнью, — пишет Ж.-П. Лоран.
—
Он рисковал ею и физиче­
ски, и духовно, что придает его деятельности возвышенность
и привкус подлинности».
La Revue des Travaux de Villard de Honnecourt свой 13-й
номер частично посвятил «Столетию Рене Генона», ставшему
темой пяти статей. Но практически только один автор, Пьер
Варколье, упоминает об Альбере Пурвурилле. Возможно,
однажды он покажет нам все, чем Генон обязан последнему,
да и несколько больше расскажет об этом человеке, столь же
загадочном, сколь и отважном, который умер 30 декабря 1939
года, так и не узнав о нашем крахе 1940 года, но навсегда со­
хранивший в своем сердце любовь к Индокитаю.

ПУТЬ ПОСВЯЩЕНИЯ
Быть может, кто -нибудь сочтет слишком затянувшимся
этот рассказ о французских оккультистских кружках XIX
века. Он, однако, остался бы неполным без упоминания о
животном магнетизме, который, будучи более или менее
обновлен под именем гипнотизма, познал тогда успех,
сравнимый, по меньшей мере, с тем, что выпал на его долю
в XVIII веке. В 1898 году в Париже состоялся «Междуна­
родный магнетический конгресс», и в том же году «некий
магнетизер, посвященный в масонство, по имени Освальд
Вирт приступил к выполнению очень важной задачи воз­
рождения забытого эзотерического значения символов,
являющихся взору «Детей Вдовы»*.
Вирт был секретарем Станисласа де Гюайта с 1885 года до
самой смерти последнего в 1897 году. Рене Дезагилье так рас­
сказывает о нем: «Освальд Вирт несет ответственность, тяжкую
и серьезную, за внедрение во французское масонство конца XIX
века, опустошенное и источенное в самой своей традиционной
сущности, всего нео-оккультистского и псевдо-традиционного
движения, восходящего к Рагону и Элифасу Леви и к оккуль­
тистам первой половины XIX века, после великого разрыва,
произведенного Революцией, эпизодически заявлявшим о себе
сразу же с появлением сайентизма...» . Вирт был плодовитым
4 Renaissance Traditionnelle, No 56. René Désaguliers. Deux épisodes de la
vie maçonniqe de René Guénon.

ПУТЬ ПОСВЯЩЕНИЯ
127
масонским автором, многочисленные статьи которого были
предметом объективных докладов Рене Генона.
Мы видели, что молодой Генон посещ ал Герметическую
школу Папюса. Он был также принят в его Мартинистский
орден и продвинулся до степени «Возвышенного Неизвестного».
Позже он получил посвящение в ложе Humanidad Националь­
ного Испанского Ритуала, также основанной Папюсом.
На спиритуалистском Конгрессе 1908 года Генон встре­
тился с Фабром дез’Эсером, который, под именем Синезиус,
являлся патриархом «Гностической церкви». Будучи допущен
по его просьбе в эту «церковь», Генон не замедлил стать «гно­
стическим епископом», с именем Палингениус, что является
греческим эквивалентом латинского Renatus и французского
René, т. е. «тот, кто заново рожден». В 1909 году создание орга­
низации, известной под именем Ордена Возрожденного Храма,
стало причиной его разрыва с Папюсом, а также исключения
его из Мартинистского Ордена и из ложи Humanidad.
Порвав с регулярными орденами, Генон обратился с прось­
бой о его регуляризации в ложу Труда и Подлинных Верных
Друзей, Венераблем (Досточтимым Мастером) которой был не
кто иной, как Освальд Вирт. По тщательном изучении во про­
са, просьба Генона была отклонена. Тогда он обратился — и
столь же безуспешно — в ложу Соединенные Сердца. Все еще
исполненный решимости приобрести необходимое масонское
укоренение, он в начале 1910 года наконец был посвящен в ложу
Фивы — посвящен, но не регуляризован. В 1912 году, пройдя
стадию компаньонажа, он представил в ложе выдающееся
исследование об инициатической доктрине и символах, опу­
бликованное Рене Дезагюлье в Rennaissance Traditionnelle, No 56.
Параллельно с прохождением этого сложного инициа-
тического пути Генон познакомился с традицией Дальнего
Востока, благодаря Альберу Пурвуриллю, которого он часто,
под его псевдонимом «Матжиуа», цитирует в последних главах
«Символизма креста», тогда как в «Великой Триаде» — всего
лишь дважды.

128
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
Суфийское посвящение было дано Генону шведским ху­
дожником Иваном Агели в 1912 году, т. е. в год его бракосоче­
тания, и он берет арабско-мусульманское имя Абдель Вахед
Яхья, «слуга», или «раб» (Абд), Единого Иоанн.
Почему Генон не выбрал для себя «неотразимую ясность
китайской традиции»*, вместо того чтобы погрузиться в
изучение индуизма? Об этом он ничего не поведал. «Поче­
му, — задается вопросом Гонзаг Трюк**, — Генон не остался
верен христианству, к которому принадлежал от рождения и
в котором эта реальность духа, это присутствие Бога являют
себя с большей силой, глубиной и величием?» Сам же Генон
всегда отвечал, что «в христианстве помехой для него был
сентиментальный характер этой религии».
Что касается его вхождения в ислам (никогда, о, никогда
не употребляйте слово обращение, говоря о Геноне), то Г. Трюк
решается выдвинуть такую гипотезу: «Возможно, в конечном
счете, Рене Генон был несколько ошеломлен или утомлен го­
ловокружительными верш инами и глубинами (индуистской
философии)... Не искал ли он аспект истины, более согласный
с движениями сердца и не нашел ли он его в исламе? Он нашел
там достаточно развитую догматику... пламенную и взываю­
щую к воображению мистику...» .
Оставим на совести Гонзага Трюка его гипотезу и выраже­
ния, которые он употребляет: «движения сердца», «пламенная
и взывающая к воображению мистика». При чтении Генона
возникает впечатление, что сами эти понятия, движения сердца
и, особенно, мистика, вызывают у него глубокое отвращение.
Однако такие авторы, как П. Ламман, иезуит из Бейрута, Ж ан
Абду Джалиль, марокканец, обратившийся в христианство,
Эмиль Дерменгем (Пегте^Ьет), писатель и специалист в об­
ласти мистики Магриба, легко употребляют слово «мистика» и
в единственном, и во множественном числе, говоря о суфизме
и о суфиях. А если так, то не может ли ислам представляться
**
Матжиуа, «Метафизический путь».
Études Traditionnelles уNo 193.

ПУТЬ ПОСВЯЩЕНИЯ
129
чем-то средним между христианством и индуизмом? Скорее
в нем можно видеть отколовшуюся ветвь иудаизма, настолько
он близок к последнему и по своей догматике, и по своим за­
претам и предписаниям.
Генон всегда избегал, притом с какой-то ревнивой тщатель­
ностью, любых откровений о своей жизни, своих мотивациях,
об источниках своих знаний, которые он никогда не называет.
Однако, похоже, он пролил немного света на занимающий нас
здесь вопрос на нескольких страницах своей книги «Царство
количества и знамения времени». Судите сами! «Сходным
образом, те из современных людей, которые считаю т себя
находящимися вне всякой религии, являют полную пр оти во­
положность тем, которые, проникнув в тайну изначального
Единства всех традиций, больше не связаны какой-либо от­
дельной их формой». В сноске он добавляет: «Последние могли
бы сказать, подобно М охийиддину Ибн Араби: мое сердце стало
способным вместить любую форму; оно стало пастбищем для
газелей и обителью для христианских монахов, и храмом для
идолов, и Каабой для паломника, и столом Торы, и книгой Ко­
рана. Я — религия Любви, по какому бы пути ни следовали ее
караваны: моя религия и моя вера — это подлинная религия».
Несмотря на его «универсальный» характер, такой символ веры
не лишен «сентиментальности».
Мухйиддин Ибн Араби, родившийся в Мурсии (Андалу­
зия) в 560 году по Хиджере (1164) и умерший в 638 (1230), стран­
ствовал по всей Испании и по Магрибу. Побывав в Багдаде и
в Мекке, он обосновался в Дамаске, где в минувшем столетии
правил знаменитый Салах ад-Дин, «Защитник веры», которого
мы превратили в Саладина и который умер в 1193 году.
Это одна из самых благородных личностей в исламе, и
Данте изобразил его в Божественной комедии. Что касается
доктрины Ибн Араби, то очень схематично можно представить
ее сумму следующим образом.
1.
Центральное место в ней занимает теория единства всего
сущего (\Vadhat А1 \Ущис1). Между непознаваемой реальностью
5-286

130
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
(haqq), с одной стороны, и множественным и разнообразным
миром творений и явлений (khaqq), с другой, располагается
мир духовных реальностей.
2. Некоторым избранным Бог являет свое благоволение
^а1ауа) посредство откровения, интуитивного постижения
(тап£а) вещей. Он превращает этих «аиИуа» (слово, в един­
ственном числе «\лгаН» или «оиаИ», святой, друг Бога, часто
употребляется по отношению к Пророку) в лучших водителей
человечества.
3. Он отличает «Ьа^п», внутреннее, от «гаЫг», внешнего,
или, лучше сказать, эзотеризм от экзотеризма.
Не находятся ли здесь перед нами в зародыше все главные
темы геноновской доктрины? Ибн Араби был погребен в м ав­
золее великого кади, ученика Аль-Газали. 650 годами позже в
этом же самом мавзолее будет похоронен эмир Абд аль-Кадир
(1807 — 1893), который был всего лишь военным вождем.
Похоже, стало быть, что скорее именно философия и ме­
тафизика, нежели религия, были обретены Геноном в исламе.
А отсутствие формальной иерархии духовенства, которое он
там обнаружил, должно было дать успокоение тому, кто познал
столько церковных разделений и столько раздоров.

ОСУЖДЕНИЕ И ОТВЕРЖЕНИЕ
СОВРЕМЕННОГО ЗАПАДНОГО
МИРА
Генон открывает судебный процесс над современным за­
падным миром с первого же своего произведения, изданного
им в 1921 году под названием «Общее введение в изучение
индуистских доктрин» и воспроизводящего диссертацию
по философии, отвергнутую деканом Брюно. Согласно Те­
нону, греческие мыслители, включая Аристотеля, т. е. еще до
Александра М акедонского, почти всем обязаны буддизму,
«распространившемуся за пределы Индии; это культ мышле­
ния породил на Западе предрассудок классики, от которого
следует освободиться. Профессиональные востоковеды лишь
выставляют напоказ свою эрудицию. Так называемый «исто­
рический метод», критический анализ текстов, переводимых
дословно, попытки датировать их — все это лишь усугубля­
ет непонимание; в действительности работа востоковедов
основывается «на гипотезе эволюционизма», на «“законе трех
стадий” Огюста Конта» и так называемом «религиоведении».
Профессиональные ориенталисты рассматривают восточные
доктрины исключительно извне и не могут не прийти к бес­
смысленным заключениям. Ложные идеи Запада своим источ­
ником имеют отрицание всякой традиционной власти. Такое
умонастроение восходит к началу XIV века, когда королем
Филиппом Красивым и Папой Климентом V был уничтожен
Орден Тамплиеров. Кульминация же его наступит в XVI веке,
«параллельно с подъемом литературно-художественного

132
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
движения, названного Ренессансом, и его религиозного кор­
релята — Реформации. Он добавляет в предисловии к книге
«Восток и Запад»: «Суеверное пристрастие к Разуму, <...>
прагматизм, <...> притязания на то, чтобы эту анормальную
цивилизацию, <...> с ее исключительно материальными и
сентиментальными устремлениями, возвести в ранг «цивили­
зации по преимуществу», вера в Прогресс — таковы главные
из этих ложных идей, «подлинных идолов, богов своего рода
светской религии», а точнее — «контр-религии», созданной
современным человеком». Последствия неотделимых друг от
друга Ренессанса и Реформации проанализированы Геноном в
«Кризисе современного мира» с точки зрения как философской,
так и научной.
Люди Ренессанса, Петрарка, Эразм, Буден, У. фон Гуттен,
стремились, перебросив мост над средневековьем и схоласти­
кой, связать современную культуру с античной. Они копиро­
вали древних и подражали им. Они приняли их идеалы, их
богов и их языки. Подобно Протагору Абдерскому, греческому
софисту, который в 440 г. до н. э. шокировал афинян своим
религиозным безразличием, «они превратили человека в меру
всех вещей». В очерке, озаглавленном «К вопросу о Великом
архитекторе вселенной», опубликованном в La Gnose в 1911
году под псевдонимом «Палингениус» и воспроизведенном
во II томе «Очерков о франкмасонстве и компанъонаже», Ге-
нон пишет: «Человек есть мера всех вещей, сказал греческий
философ; но совершенно очевидно, что в действительности
здесь подразумевается не любой индивидуальный человек, но
Человек Универсальный». Что, однако, подразумевает Генон
под «Универсальным Человеком»? Понимаемый редуциро­
ванно, этот принцип, пишет Генон, «являет собою отрицание
всякого высшего принципа, превосходящего индивидуаль­
ность, и следовательно, редукцию цивилизации, во всех ее
областях, исключительно к чисто человеческим элементам.
Это, стало быть, то же самое, что в эпоху Ренессанса было
названо гуманизмом».

ОСУЖДЕНИЕ И ОТВЕРЖЕНИЕ СОВРЕМЕННОГО ЗАПАДНОГО МИРА 133
Следовательно, не стоит удивляться, если последующие
века увидели развитие рационализма Декарта, критицизма
Канта, позитивизма Огюста Конта, эволюционизма и ин­
туитивизма Бергсона. Имя последнего появляется только на
96-й странице «Царства количества...», в главе «Постулаты
рационализма: Бергсон как критик Декарта». Генон пишет:
«Философы чаще говорят вещи более справедливые, когда они
вступают в спор с другими философами, нежели тогда, когда от
этого они переходят к изложению своих собственных взглядов.
И поскольку каждый очень хорошо видит уязвимое место дру­
гого, они, в некотором роде, друг друга взаимно уничтожают».
Для рационалистов критерием истинности является
реальность, для Уильяма Джеймса это полезность. Истина
полностью имманентна человеческому опыту. Знание являет­
ся инструментом действия. Мысль по своему существу имеет
характер телеологический. В конечном счете, истинность
какого-либо предположения заключается в его полезности.
Удивительно, что Генон не упоминает работу Стюарта Милля,
которая так и называется — «Утилитаризм». Эта доктрина
Уильяма Джеймса, прагматизм, говорит нам Генон в «Кризисе
современного мира», находится за пределами рационализма, но
не выше, а ниже него, «поистине в области под-человеческой, с
этим своим обращением к “подсознательному” которое означа­
ет переворачивание всякой нормальной иерархии». Покинем
здесь философов и философию, «которой не следует придавать
чрезмерного значения». Впрочем, она скорее лишь выражает
«тенденции того или иного времени, а не подлинно создает их».
Вслед за этой взбучкой, заданной им современным фило­
софам, Генон приступает к рассказу о последствиях Рефор­
мации в области религии. К реформатам он снисходителен
не более, нежели к гуманистам. Впрочем, великие деятели
Реформации не ссылаются постоянно на «Древних», подобно
Рабле, а позже Монтеню. Но, в глазах Генона, они совершили
ошибку, возымевшую очень серьезные последствия: вер­
ховный по отношению к индивиду авторитет они заменили

134
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
практикой «свободного исследования», практикой, которая
позволяет любому отдельному человеку, по своему усмотре­
нию толковать священные тексты. Поскольку всякая опора
на духовный авторитет над-человеческого порядка была у ни­
чтожена, бесчисленные разногласия не заставили себя долго
ждать: с одной стороны, они привели «к возрастающему мно­
жеству сект», с другой — к «доктринальному разложению, к
исчезновению интеллектуальных элементов религии». Вместо
них станут развиваться «морализм», «сентиментализм», под­
линное вырождение, вплоть до появления таких теорий, как
«мистический опыт» У. Джеймса, родственный прагматизму
и завершающийся, подобно спиритизму, обращением к под­
сознательному. .. С другой стороны, протестантская м ор ал ь...
кончает деградацией в то, что именуют светской «моралью».
Так обстоит дело с протестантизмом; что касается католицизма,
то и он подвергся тому же моралистическому вырождению.
Нельзя отрицать, что для современного человека, в отличие
от «честного человека» XVII века и в противоположность хри­
стианину времен Св. Людовика, жизнь и религия практически
разделены непроницаемыми перегородками. С одной стороны,
это «мирская» деятельность, с другой — жизнь религиозная,
слишком часто сводящаяся к внешней практике. Настаивая на
«ослаблении доктринального учения», Генон критикует «самые
неоправданные уступки, такие, которые, например, очень ча­
сто встречаются в апологетических трактатах, стремящихся
примирить догматы с тем, что есть самого гипотетического
и необоснованного в современной науке...», и желает, «чтобы
потрудились беспристрастно изучить то, что сегодня пре­
подносится от имени Церкви, и сказали бы нам, возможно ли
найти во всем этом нечто большее, нежели простые моральные
и социальные суждения»*.
Ограничимся этими высказываниями Генона о религии.
Отметим лишь его почти абсолютное умолчание о православии
и выразим сожаление в связи с тем, что смерть не позволила ему
*
Pierre brute et Pierre taillé. Éditions Tr aditionnelle s, сент. 1949.

ОСУЖДЕНИЕ И ОТВЕРЖЕНИЕ СОВРЕМЕННОГО ЗАПАДНОГО МИРА 135
высказать свое мнение об экзистенциализме Жан-Поля Сартра
или структурализме де Соссюра или Леви-Стросса. Было бы не­
безынтересно узнать, что думал он о реш ениях II Ватиканского
Собора, созванного именно для выработки способов адаптации
Римской Церкви к требованиям современного мира.
Отказ от какой-либо опоры на авторитет Традиции ока­
зывает также и на жизнь общества воздействие, относительно
которого Генон выносит суждение, быть может, еще боле су­
ровое, нежели о Реформации и Ренессансе. Судите сами: «Как
свободное исследование ведет к зарождению множества сект»,
точно так же «софизмы, скрывающиеся за “идеей демократии”,
породят хаос!» Народ не может вручать «власть, которой он сам
не обладает; истинная власть может исходить только свыше
и быть легитимирована только санкцией власти духовной».
«Светские псевдо-догматы суть единственные, которые не до­
зволяется осуждать». Это прежде всего идея непрерывного,
бесконечного прогресса, затем идея равенства, «существование
которого невозможно нигде... химерическая идея... с абсурд­
ными следствиями... такими как получение всеми одного и
того же обязательного образования... (имеющего своей целью)
лишь накопление рудиментарных и не связанных между собой
понятий». Для Генона все эти новые идеи являются всего лишь
псевдо-идеями, всего лишь словами, «произнесение которых
создает иллюзию мышления; это странный феномен, извест­
ный под именем «вербализм»..., предназначенный возбуж­
дать сентиментальные реакции, что действительно является
самым эффективным и самым легким средством воздействия
на массы».
Такова современная западная цивилизация, да и сама
современная наука. Эта наука, которую Генон считает исклю­
чительно «профанной», в действительности своим предметом
имеет лишь то, что можно взвесить, измерить и что возможно
практически применить, стало быть, решительно во всем пр о­
тивоположна наукам традиционным... и Священной Науке. Но
здесь потребовалось бы уточнить разницу в понимании само­

136
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
го термина «наука», что увело бы нас слишком далеко. Вслед
за этим «новым идолом» (Франсуа де Кюрель) было создано
понятие «сайентизм». Невозможно не поддаться искушению
дополнить суждение Генона такой вот цитатой из Феликса ле
Дантека, одного из типичных представителей этого сайентиз-
ма: «Наука являет собой ряд утверждений, выработанных по
человеческому масштабу; все гипотезы, которые мы высказы­
ваем, своей единственной целью имеют унифицировать наш
язык и, более ясно говоря о явлениях, производить полезные
опыты. О гипотезе будут судить по ее продуктивности». Это
слегка отзывается родством с прагматизмом У. Джеймса... И
несколько далее: «То, что человек знает, — это всего лиш ь о т­
ношения между вещами, это элементы человеческого описания
мира». Единственное назначение приведенной цитаты — под­
твердить правоту суждений Генона относительно эволюцион­
ной цепочки гуманизм/ сайентизм/ вещизм.
Большая часть этих высказываний взята нам и из «Кризиса
современного мира». В последней же своей работе, появившейся
еще при его жизни, «Царство количества и знамения време­
н и», Генон уточнит или разовьет то, что было намечено им
ранее. 6 мая 1926 года он блистательно представил свои идеи
в сообщении, сделанном на заседании Société du Rayonnement
intellectuelle du Sacré-Cœur; оно опубликовано в «Основных
символах священной науки».
Заканчивая это краткое изложение мыслей Генона о Западе,
представим его заключения: западный мир просто-напросто
исчезнет, «погрузившись в варварство». Согласно другой
гипотезе, «Запад добровольно и словно бы спонтанно... воз­
вратится к подлинной и нормальной интеллектуальности...,
вновь обретая свою цивилизацию, сравнимую с цивилизацией
Востока». Ибо по своему характеру все восточные цив ил изации
сущностно традиционны.
Нужно будет остерегаться смешения, с одной стороны,
«подлинной традиции с человеческими карикатурами на нее»,
а с другой — «аутентичных форм Традиции... с современны­

ОСУЖДЕНИЕ И ОТВЕРЖЕНИЕ СОВРЕМЕННОГО ЗАПАДНОГО МИРА 137
ми подделками ее», которые Генон великолепно изобличил в
«Теософизме» и в «Заблуждении спиритов». Нужно будет также
запастись «непогрешимым компасом» и облечься в «неуязви­
мую броню». А для этого нет иного средства, кроме изучения
трудов Генона. Вот, по сути, то, что он сам заявляет в «Кризисе
современного мира»: «Впрочем, хотя это и вынуждает нас го­
ворить о себе, что мало нам свойственно, мы должны заявить
буквально следующее: насколько нам известно, на Западе нет
никого, кроме нас, кто изложил бы аутентичные восточные
учения, и мы всегда делали это точно так же, как делал бы лю­
бой представитель Востока, если бы обстоятельства вынудили
его к тому. То есть без малейшего намерения заниматься «про­
пагандой» или упрощающим снижением, а единственно лишь
для тех, кто способен понять доктрины такими, каковы они
есть, не искажая их для того, чтобы сделать более доступными.
Добавим также, что, несмотря на упадок западной интеллек­
туальности, те, кто способен понять, еще менее редки, нежели
мы могли бы предположить, будучи, бесспорно, крошечным
меньшинством».
Приведя эти образцы геноновской прозы, мы теперь по­
пытаемся, отдавая себе отчет в том, кто мы такие, и в нашем
собственном «интеллектуальном упадке», а также в сложности
темы, обозначить несколько опорных положений, важных
для изучения геноновских идей или, если угодно, восточной
Метафизики. Таков предмет следующей главы.

ВОСТОЧНАЯ ДОКТРИНА
Прежде чем приступить к изложению индуистских док­
трин, Генон еще раз противопоставляет устойчивый, недвиж­
ный Восток изменчивому и идущему вперед Западу; он быстро
набрасывает картину восточных цивилизаций, рассказывает
об их отнош ениях с эзотеризмом и экзотеризмом и, наконец,
переходит к вопросу о Примордиальной Традиции, «краеу­
гольном камне» его учения.
Генон, таким образом, последовательно описывает му­
сульманскую цивилизацию, затем цивилизацию Индии и, в
заключение, Китая.
Мусульманская цивилизация простирается от Атлантики
до Инда. В своей организации она опирается на религиозную
доктрину, на кораническое Откровение. В ней нет разделения
между властью духовной и властью мирской. «Всякая власть
исходит от Бога!». Король М арокко является также и «Пове­
лителем Верующих», он ведет пятничный молебен. Арабский
язык, «письменный арабский», укрепляет ее единство. На уров­
не этническом она, наряду с коренными арабами, включает в
себя берберов Северной Африки, тюрко-монголов в Турции,
персов в Иране. На уровне религиозном мусульмане делятся
на суннитов и шиитов.
Индийская цивилизация на востоке захватывает Бирму,
Сиам и Камбоджу. Она включает в себя многочисленные этно­
сы и диалекты. Но традицио нны й язык, санскрит, обеспечивает

ВОСТОЧНАЯ ДОКТРИНА
139
ее единство. Это единство основывается на «определенной тр а­
диции», которая охватывает собою весь социальный порядок.
Традиция эта происхождения религиозного, но — что отличает
ее и противопоставляет цивилизации мусульманской — сугубо
интеллектуального, метафизического порядка.
Китайская цивилизация на юге захватывает Аннам и
Тонкин. «Она единственная, чья целостность, по самой сути,
своим основанием имеет единство расы». Отличительным
элементом является то, что китайцы называют «жэнь», т. е.
гуманность, доброжелательность, призванная объединять
одного человека с другим. Это, пишет отец Вижер (УЛе%ег)у
«основная добродетель в конфуцианстве». Роль семьи в ки­
тайском обществе можно сравнить «с ролью касты в инду­
истском обществе».
На востоке, впрочем, существуют и другие цивилизации,
о которых Генон не упоминает, например, японская.
Один из несущих столпов геноновской мысли свои основа­
нием имеет различие между эзотерическим и экзотерическим.
Возьмем для примера китайскую цивилизацию. В самом деле,
нигде больше, кроме Китая, это разл ичие не обнаруживает себя
в столь чистом виде. С одной стороны, конфуцианство, мораль
без догматов, включающая в себя ритуалы исключительно
социального характера — такие, как культ предков: участие
в этих ритуалах абсолютно ни к чему не обязывает с точки
зрения доктринальной. С другой стороны, даосизм, «узкий»
путь, предназначенный для избранных, по сути своей, метафи­
зический — в геноновском понимании, не заключающий в себе
морали, но обладающий ритуалами. Иезуиты, прибывшие в
Китай в XVI веке как «миссионеры», очень хорошо поняли это,
в отличие от доминиканцев или невежественных «лазаристов».
Такая ответственная оценка намекает на знаменитый «спор о
ритуалах»; Папа, который тоже ничего не понял, осудил иезуи­
тов. В мусульманских же землях мы находим, с одной стороны,
шариат, экзотерическое каноническое право, основывающееся
на кораническом Откровении, общий путь, предназначенный

140
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
для возможно большего числа людей, а с другой — узкий путь,
уготованный для избранных, Тасавуф, от слова от слова куф,
или суф, обозначающего шерсть, шерстяное одеяние, которое,
теоретически, носили суфии. Путь суфизма будет вести по­
священного «от коры к сердцевине», и это посредством только
одной тропы, одного луча, исходящего из центра и ведущего
к недвижному центру. Иначе говор, суфизм, через аскезу и со­
зерцание, ведет душу к Богу, или, лучше сказать, за пределы
Сущего, к Единственному Божеству. Таким образом, суфизм
противостоит догматизму лишенного литургической озарен­
ности шариата и его законническому формализму. Суфии
подчиняются авторитету шейха, связанного с основателем
Братства (Тариката) посредством цепочки посвящ ений (Си-
зила — БхэПа). Учитель и ученики объединяются в местах,
именуемых зауйя.
Покинем (с сожалением) этот м агрибский ислам и об­
ратимся к Индии. Случай Индии — совершенно особый,
и различие между эзотеризмом и экзотеризмом к нему со-
свершенно не относится. В самом деле, здесь все утверждено
на традиции и на метафизике, следовательно, все является
эзотеризмом.
Поскольку мы затронули важнейшую тему экзотеризма
и эзотеризма в восточных цивилизациях, можно задаться во­
просом, как обстоит дело на христианском Западе. Для этого
нам следует на время оставить «Общее введение в изучение
индуистских доктрин» и ... обратиться к другим работам, та­
ким как «Очерки о христианском эзотеризме» (опубликовано
посмертно в 1954 году), «Власть духовная и власть мирская»
(1929), равно как и «Эзотеризм Данте» и «Царь мгра».
Средневековое христианство можно уподобить случаю
ислама и Индии. Политически оно предшествовало нацио­
нальным государствам. Социальная структура феодального
средневековья сравнима с индийской: священнослужители
соответствуют брахманам, рыцари — кшатриям, торговцы
и ремесленники — вайшьям, а в самом низу сословной ие­

ВОСТОЧНАЯ ДОКТРИНА
141
рархии располагались вилланы, шудры. Однако выше всех,
на самой вершине, находились, с одной стороны, Папа,
духовная власть, а с другой — Император, власть мирская.
Существовал также и еще до сих пор существует христиан­
ский эзотеризм, опирающийся на «религиозный экзотеризм
римокатолицизма». И Генон уточняет: «Далеко не будучи
всего лишь религией или экзотерической традицией, кото­
рую мы знаем сегодня, христианство у своих истоков как по
своим ритуалам, так и по своей доктрине имело сущностно
эзотерический и, следовательно, инициатический характер»,
Христианство было тогда «Путем», «Тарикатом», «Дао»...,
а позже «каноническое право соответствовало шариату и
конфуцианству». Эта ранняя христианская церковь пред­
ставляла собой, следовательно, «закрытую, или скрытую
организацию , доступную не всем, но лишь тем, кто обладал
качествами, необходимыми для подлинной инициации, в
форме, которую можно назвать Христической (...) Схождение
христианства в область экзотерическую позволило эллини­
стическому миру на время вырваться из состояния вырож­
дения, в которое он впадал — у греков символы выродились
в аллегории и, в силу тенденции, непреодолимо присущей
антропоморфным персонификациям, превратились в мифы,
читай — басни»*.
У римлян, с характерным для них непониманием симво­
лических форм, боги Города сделались богами Империи (как,
например, богиня Рома), а Император, Цезарь, еще при жизни
был обожествлен. Такое понимание общества, такое обожест­
вление государства, «самого хладного из всех хладных чудищ»
(Корнель), не могли не вступить в конфликт с христианством.
Потребуется дожидаться победы Константина (280-337) и
Миланского эдикта 313 года для того, чтобы прекратились
преследования христианства. При Феодосии (346 — 498) оно
становится настоящей государственной религией. Отсюда,
впрочем, проистекли некоторые неудобства в положении
*
См. «Очерки о христианском эзотеризме».

142
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
Церкви, поскольку светская власть начала вмешиваться в
вопросы духовные. Однако Г. Мурр заключает: «На пороге
своего исчезновения римское государство впервые признало
духовную власть выше своей собственной». В 325 году Кон­
стантин председательствовал на созванном им Первом Все­
ленском соборе, Никейском, который, согласно Генону, лишь
санкционировал совершившийся факт, то есть переход хри­
стианства от эзотеризма к экзотеризму: ибо, говорит Генон,
«невозможно указать точную дату того изменения, которое
превратило христианство в религию в собственном смысле
слова и форму традиции, предназначенную для всех без р аз­
личия». Собор заключил доктрину в «догматические» ф ор­
мулировки, затруднявшие проникновение в их глубинный
смысл, а эзотерические истины стали «таинствами»; однако
учение Христа «никоим образом этим не было ни затронуто,
ни искажено, и неизменность евангельских текстов и других
писаний Нового Завета, которые со всей очевидностью вос­
ходят к первому периоду христианства, являю тся достаточ­
ным доказательством этого»*. Похоже, что достигнув этого
пункта в своем исследовании, Генон допускает существо­
вание в «евангелическом пути», с одной стороны, «простой
экзотерической практики... как некоего минимума, необхо­
димого и достаточного для достижения «спасения», т. к. это
и есть единственная цель, для которой она предназначена, а
с другой — «пути посвящения», с «предписаниями, которые
касаются лишь тех, кто следует этим путем, и, стало быть,
применимы, лишь в ограниченной и, в некотором смысле,
качественно однородной среде, но становятся практически
не осуществимыми, коль скоро их захотят распространить
на всю совокупность человеческого сообщества»**.
Из этого вытекает много следствий. На уровне доктрины
мы видим одновременное возникновение «догматических»
утверждений, которые следует принимать, не требуя ни ка­
**
См. «Очерки о христианском эзотеризме».
Conseils de Perfection.

ВОСТОЧНАЯ ДОКТРИНА
143
ких объяснений, и истин, которые, со своей стороны, могут
быть поняты эзотерически. На уровне же ритуалов не только
крещение потеряло свой первоначальный эзотерический
характер, поскольку «его стали совершать над младенцами»,
но более того: «все ритуалы, без исключения, стали публич­
ными».
«Бесспорно, на протяжении всех средних веков суще­
ствовали специфически христианские инициатические
организации..., такие как христианский герметизм или
цеховые посвящения». Генон уточняет, что все эти сообра­
жения приложимы лишь к латинской, западной Церкви, но
отнюдь не к восточной; подлинно инициатический характер
исихазма не вызывает сомнений (кёзусказте, от греческого
ησυχία, «исихия» — «покой, несуетность и безмолвие». Тер­
мин, в значении «молчание», встречается в Новом Завете:
Второе Послание к Фессалоникийцам, 3, 12; в Деяниях, 22, и
во Втором Послании к Тимофею, 2, 11). В ряду инициатиче-
ских организаций Генон называет «Стражей Святой Земли»,
которыми вначале были Тамплиеры, получившие рыцарское
посвящение, подобно кшатриям, образующим касту воинов
в Индии. Тамплиеры поддерживали отношения с посвя­
щенными, принадлежавшими к другим религиям, которые,
как и они, имели связь с Центром М1ра, иначе говоря, со
Святой Землей. Уничтожение Ордена Храма в начале XIV
века повлекло за собой разрыв Запада с Центром М1ра и с
Востоком — такова одна из констант геноновской мысли.
Несмотря на это уничтожение, продолжали существовать
другие инициатические организации: «Верные Любви»,
третий орден храмовников, к которому принадлежал Данте,
«строители соборов», к которым восходит инициатическое
братство франкмасонов, работающее «во славу Великого
Архитектора Вселенной, который есть Бог».
Генон, конечно, не оставляет без внимания иудаистский
эзотеризм; ему он посвятил, наряду с символикой дикого
камня и металлов, несколько статей, составляющих при­

144
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
мерно треть посмертного сборника «Традиционные формы и
космические циклы». Можно сожалеть, что не посвятил систе­
матического исследования, ибо наша западная цивилизация
принадлежит к иудео-христианской традиции, но прежде
чем вклю чить в себя кельтизм (или, по крайней мере, то, что
оставалось от него после систематического преследования
римскими оккупантами), христианство, выйдя из Иерусали­
ма, прошло через Рим и Византию... Остановимся на этом и
посмотрим, что думает Генон об иудаизме.
«Следует добавить, что мы на Западе понимаем
также и иудаизм, который всегда оказывал здесь
влияние только с одной стороны и отнюдь не был
непричастным к формированию современной мен­
тальности вообще; и как раз исключительная роль,
которую сыграли в большевизме представители и з­
раильского племени, для людей Востока, особенно
для мусульман, есть серьезное основание для того,
чтобы не доверять ему и держаться в стороне; мы не
говорим здесь о кучке агитаторов типа «младотурок»,
которые по сути своей антимусульмане, а зачастую и
евреи по происхождению, и которые не обладают ни
м алейш им авторитетом»*.
Эта длинная фраза, которую мы привели буквально, не
требует никакого комментария — за исключением того, что ее
следует воспринимать в контексте эпохи, в которую она была
написана. Закончим этот параграф, подчеркнув, «что термин
Каббала в древнееврейском языке не имеет никакого другого
значения, кроме как “традиция”, в самом общем смысле»**.
Наконец мы приближаемся к концепции Примордиаль­
ной Традиции — краеугольному камню всего геноновского
строения. Под традицией следует понимать то, что передается
*
«Восток и Запад».
** «Традиционные формы и космические циклы».

ВОСТОЧНАЯ ДОКТРИНА
145
тем или другим способом, письменно или устно — а в случае,
когда речь идет о скрытых вещах, преимущественно устно.
Для Востока традиция равнозначна цивилизации, потому что
социальные институты основываются на метафизической (слу­
чай индусов) или религиозной (случай мусульман) доктрине. В
Китае, как мы видели, конфуцианство не является доктриной.
Что касается происхождения самой этой примордиальной
традиции, происхождения «не-человеческого», стало быть,
«над-человеческого», то его следует рассматривать под двумя
углами зрения: первый, историко-географический, и второй,
интеллектуальный. Генон весьма немногословен в вопросе
о «конкретности» этого происхождения. Совершенно ясно,
что эта сторона дела имеет для него второстепенное значение.
Люди, пришедшие с Севера во времена неопределенные, но,
несомненно, очень отдаленные, принесли в Индию эту Тра­
дицию. Потомки первых обитателей Индии, дравиды, усвои­
ли ее. После раскола, породившего гетеродоксальную ветвь,
Маздеизм, Традиция стала индуистской до такой степени,
что кажется, будто и сама Традиция отсылает к индуизму, а
индуизм, ответно, к Традиции..., а Традиция к Генону, если
уточнить, что «определение “индус” не может прилагаться к
буддистам, мусульманам и т. д. Должно, подобает говорить об
индийских буддистах, об индийских мусульманах»*. Индусы —
в противоположность западным миссионерам — ни в коей
мере не занимаются прозелитизмом. Стало быть, невозможно,
немыслимо даже представить, чтобы «выродившийся человек»
с Запада мог стать индусом!
Это понятие Примордиальной Традиции Генон выработал
на основе сравнительного изучения традиционных цивилиза­
ций, «посредством выверенного применения метода аналогии,
всегда принимая во внимание разнообразие адаптаций»**. Ис­
следование выявляет столько сходства, «повсюду обнаружива­
ются такие совпадения», что приходится задать себе вопрос:
*
«Введение в изучение индуистских доктрин».
** Там же.
6-286

146
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
«Не есть ли все это нечто большее, нежели просто указание
на Примордиальную Традицию?»*. До Генона это выражение,
Традиция, или Примордиальное Откровение, употребляли уже
и другие авторы. Альбер де Пурвурилль первую главу своей
книги «Метафизический путь» посвящает «Примордиальной
Традиции, которая не распространяется широко среди китай­
ского народа и которую a fortiori скрывают от чужеземных
варваров». Сам Генон в статье, опубликованной в посмертно из­
данном сборнике**, где он анализирует книгу Фредерика Порта-
ля, увидевшую свет в 1839 году, переизданную в 1939 и озаглав­
ленную Des couleurs Symboliques dans l'Antiquité, Le Moyen-Age et
les Temps Modernes ***, пишет, что эта книга «представляет собой
исследование, основанное на одной фундаментальной идее»,
которая есть «идея изначального и совершенного откровения,
положенного в колыбель человечества и предположительно
давшего начало всем традиционным доктринам, питавшим его
духовную жизнь во все времена». Хотя и с оговорками, Генон
удостаивает высокой похвалы этот труд, «заслуживающий
быть отмеченным уже в силу того, что он формулирует идею
«сущностного единства всех Традиций», коррелятом чего
будет трансцендентное единство всех р ел игий...», потому что
неизменная и единая Традиция, открываемая как в догматах
и ритуалах ортодоксальных религий, так и в универсальном
языке инициатических символов, облекалась, в потоке време­
ни, в различные формы»****.
Остается определить, что такое метафизика, но прежде —
то, чем она не является. Очень важно при этом не смешивать
такую традиционную метафизику (традиционную, потому
что восточную, или восточную, потому что традиционную?)
с философией, теологией и религией.
*
«Основные символы священной науки», отрывок из эссе «Слово и
Символ», опубликованного в январе 1926 года в Regnabit.
** См. «Comptes rendus».
*** «Цветовая символика в античную эпоху, в средние века и в новое
время».
**** См. «Основные символы священной науки».

ВОСТОЧНАЯ ДОКТРИНА
147
Мы уже имеем представление о том, что думал Генон о
философии. В «Общем введении в изучение индуистских док­
трин» он упрекал ее за выбранную ею «рациональную точку
зрения», заключая, что нет оснований проводить различия
между философским и научным подходом, а также наделять
привилегированным статусом социологию и психологию. Все
это «науки», с которыми «подлинная метафизика может со­
относиться не больше, нежели с физикой или физиологией».
Что касается логики и математики, то они в конечном счете
являют собой частный случай приложения общих принципов
под очень специфическим углом зрения и в одной специфиче­
ской области». Мораль? «Нет ничего более относительного и и з­
менчивого, нежели мораль». Нравственные теории расцветают
«особенно в эпохи интеллектуального декаданса, вне всякого
сомнения, потому что этот декаданс идет вслед за распростра­
нением сентиментализма или коррелирует с ним». Это можно
было хорошо видеть у греков после Аристотеля. В конечном
счете, это всего лишь «псевдометафизика, плод индивидуализ­
ма», «разновидность по самой сути своей профанного знания,
даже тогда, когда оно не полностью иллюзорно»*.
«Philosophia ancilla Theologiae», «Философия — служанка
богословия», — говорили схоластики, и Генон уточняет, что их
метафизика не могла не быть «ущербной», потому что пред­
мет богословия, будучи узко специальным, тем самым уже
ограничен. Богословская точка зрения очень близка к рели­
гиозной, подразумевающей присутствие «сентиментального»
элемента..., который нигде не предстает более неприемлемым,
нежели именно в «мистических формах религиозной мысли».
Чувство — это не более чем «относительность и зыбкость»,
умопостигаемая истина — это «Единственное». На другом
уровне это выражает себя двумя понятиями, которые не
следует смешивать: теологическая концепция спасения в за­
падных религиях и метафизическая концепция освобождения
в индуизме.
См. «Человек и его осуществление согласно Веданте».

148
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
«Религия по сути своей являет нам соединение
трех элементов различного порядка: догмата, морали,
культа; всюду, где окажется недостающим любой из
этих элементов, мы уже не будем иметь дело с религией
в собственном смысле слова». Догмат «образует интел­
лектуальную часть религии, мораль — ее социальную
часть, а культ — ритуальную».
Первоначально, как на то указывает ее название, мета­
физика находится по ту сторону «совокупности всех наук о
природе, рассматриваемой самым общим образом». Она не
имеет границ, и, стало быть, ей невозможно дать определение.
Это знание, а не наука, знание, благодаря интеллектуальной
интуиции поднятое на уровень сверхиндивидуального, стало
быть, сверхрационального порядка. Будучи манифестацией
чистого разума, она своей областью имеет универсальное,
универсальное, которое не следует смешивать с общим. Пред­
мет метафизики «по самой ее сущности составляет то, что
недоступно никакому опыту». Такой предмет «ни в коей мере
не может быть чем-то изменчивым и подвластным влияниям
места и времени». Он — «Единое», «не двойственное» , ка к и сам
Принцип, находящийся за пределами Сущего. Этот Принцип
абсолютно универсален и безличностей, без экзистенции и
атрибуций.
Схематично, Сущий — это Бог, «во всем его бесконечном
совершенстве, следовательно, имеющий определенность; цель
верующего — личное спасение, с сохранением его личности
или, точнее, индивидуальности. За пределами же Сущего на­
ходится Принцип, безымянное Божественное («Дао, которое
может быть названо, не есть Дао»). И освобождение — это вос­
соединение с Принципом. Нужно будет вначале пройти от коры
к сердцевине, от окружности к центру, а затем отделиться от
м ир а человеческой и преходящей проявленности. Посредством
созерцания нужно будет «освободиться от всякой обуслов­
ленной экзистенции», отрекаясь от своего собственного эго,

ВОСТОЧНАЯ ДОКТРИНА
149
от своей собственной индивидуальности. Тогда, отправляясь
от жизненного центра, местопребывания Сущего в Человеке,
«представляемого как свет, ибо свет символизирует Знание»,
можно будет подняться по лестнице множественных состояний
Сущего к Принципу, абсолютно универсальному, безличност-
ному, без экзистенции и атрибуций: таково освобождение».
Это изложение восточной Метафизики, которой Генон
посвятил столько текстов, — изложение по необходимости
очень несовершенное. Мы не употребили ни одного сан­
скритского или индуистского термина: потому что следо­
вало бы составить словарь этих терминов, уточняя все их
различные значения. Закончим же наше краткое изложение
цитатой из работы Генона «Эзотеризм Данте», цитатой,
которая дополняет или подтверждает то, что в «Царстве
количества и знамениях времени» говорится о «приобще­
нии» Генона к исламскому эзотеризму. Некоторые авторы
задавались вопросом, не был ли Данте еретиком. Был ли
он католиком или альбигойцем, спрашивал себя Арру, а
Регини, со своей стороны, пытался определить, был ли он
язычником или христианином. И вот ответ Генона: «Со
своей стороны, мы не думаем, чтобы существовала необ­
ходимость становиться на такую точку зрения, потому что
подлинный эзотеризм есть нечто совершенно отличное от
внешней религии, и если он в какой-то мере соотносится
с ней, то лишь потому, что находит в религиозных формах
способ символического выражения; и не слишком важно,
будут ли это формы той или иной религии, поскольку то, о
чем идет речь, есть сущностное доктринальное единство,
скрытое за видимостью их разнообразия. Вот почему в древ­
ности посвященные принимали участие во всех культах
без различия, следуя обычаям той страны, в которой они
находились. И точно так же, потому что он видел это фунда­
ментальное единство, а не в силу поверхностного «синкре­
тизма», Данте, в зависимости от случая, использовал язык,
позаимствованный то у христианства, то у греко-латинского

150
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
мира. Чистая метафизика не может быть ни языческой,
ни христианской, она универсальна; античные мистерии
не были язычеством, но накладывались на него; и даже в
средние века существовали организации, характер которых
был инициатическим, а не религиозным, но которые за свою
опору брали католицизм».
Эта длинная цитата ясно говорит о характере метафизики,
о ее отличии от религиозного экзотеризма, символического
способа выражения эзотеризма, который отнюдь не является
«синкретизмом». Но прежде, нежели идти дальше, спросим у
Генона, что подразумевает он под «синтезом и синкретизмом»
и как представляет себе «символы и символизм».

СИНТЕЗ И СИНКРЕТИЗМ (Б)
«Синкретизм сводится к собиранию извне более
или менее разрозненных элементов, которые, если
рассматривать их подобным образом, никогда не мо­
гут быть подлинно соединенными; в конечном счете,
он всего лишь разновидность эклектизма, со всем,
что последний заключает в себе фрагментарного и
несвязного.
Это нечто сугубо внешнее и поверхностное, по ­
скольку элементы, взятые отовсюду и соединенные
подобным искусственным образом, всегда будут
нести на себе отпечаток заимствования, и если
воспользоваться для сравнения легко понятным
примером, вместо организованного целого мы по­
лучим лишь бесформенную груду обломков. Ибо им
недостает того, что могло бы сообщить им целост­
ность, аналогичную целостности живого существа
или гармоничного здания. И это — неотъемлемое
свойство синкретизма, присущее ему уже в силу его
поверхностности, его неспособности осуществить
подлинное единство.
Напротив, синтез мы получим тогда, когда будем
исходить из самого единства, которое никогда не ста­
нем терять из виду, рассматривая множественность его
манифестаций; а это означает, что мы достигли, за и

152
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
над этими формами, осознания изначальной истины,
которая облекается ими для того, чтобы, насколько
возможно, выразить себя и сообщить о себе».
Прервем здесь эту длинную цитату, взятую нами из пр е­
дисловия к «Символизму креста». Тогда как в предшествующих
работах («Общее введение в изучение индуистских доктрин» и
«Человек и его осуществление согласно Веданте») Генон оста­
новил свой выбор на индуистском эзотеризме, в «Символизме
креста» он стремится выявить соответствия между Ведантой
и другими эзотерическими доктринами, такими, как учение о
древе сефиротов в Каббале, и дальневосточная доктрина. Генон
цитирует «Метафизический путь» Матжиуа и превращает
даосизм в эквивалент суфизма: «прямой путь», о котором
идет речь в 5 стихе первой суры Корана (помещенной в нача­
ле книги, а1 £аШ1а — аль фатиха) уподобляется «де» Лао-Цзы.
Напротив, глава «Война и мир» говорит только о священной
исламской войне, джихаде, который, по сути своей, есть не что
иное, как «соединение множественного». Генон акцентирует
сугубо «внутренний и духовный аспект «великой священной
войны», «борьбы человека против врагов, заключенных в
нем самом, то есть против всех элементов, которые в нем
противоположны порядку и единству». Что же до войны «в
ее внешнем и социальном смысле», то, пишет он, «законная
война, направленная против тех, кто возмущает порядок, и
своей целью имеющая вернуть их к нему, по самому своему
существу является делом «правосудным». То есть делом, уста­
навливающим равновесие, каковы бы ни были второстепенные
и преходящие его проявления».
Последнее побуждает сделать два личных примечания,
которые остаются целиком на совести их автора...
«Законная война... является делом правосудным...
каковы бы ни были его второстепенные и преходящие про­
явления». Верно, мусульманская эсхатология несет в себе
ожидание, которое можно назвать «мессианским». Иисус,

СИНТЕЗ И СИНКРЕТИЗМ
153
сын Марии, вновь сойдет с небес и убьет антихриста, вос­
станавливая правосудие... Но на более прозаическом уровне
можно задаться вопросом о том, что думало об этих «вто­
ростепенных и преходящих проявлениях» население стран,
завоеванных всадниками Аллаха. Для тех, кто сумел уцелеть
в бойне завоевательных войн, существовала альтернатива:
либо засвидетельствовать, что «нет Бога, кроме Аллаха, и
Мохаммед пророк его» громко произнеся по-арабски (la illaha
illa Allah Mohamed racoul Allah) эту формулу (chahada) перед
свидетелями-мусульманами в мусульманской стране, что
автоматически превращает произносящего ее в мусульмани­
на, подчиненного всем правилам шариата. Или же — но это
только для евреев и христиан — становиться «dhimmi», т. е.
находящимися под покровительством, в действительности же
маргиналами, произвольно облагаемыми различными пода­
тями и повинностями*. Результат? В Северной Африке, земле
Тертуллиана, св. Киприана и бл. Августина, по истечении
двух столетий арабо-мусульманской оккупации, практически
больше не осталось христианских общин.
-
Столь восхваляемая терпимость ислама распространяется
только на новообращенных... Но следует признать, что «мечта
о единстве», которое осуществляется в Умме, мусульманском
сообществе, искушала также и христианский Запад: это Карл
Великий, «евангелизирующий» саксов, это И ннокентий III,
спешно посылающий Симона де Монфора искоренять катар­
скую ересь, это Людовик XIV, после отмены Нантского эдикта
направляющий свои отборные войска на истребление камиза-
ров Жана Кавалье...
Ислам — это светская теократия, эгалитарная и всеобъ­
емлющая. Коран включает в себя всех пророков, от Ноя до
Иисуса. Мохаммед же — это «печать пророков». В действи­
тельности они все были «покорны» Богу... и, стало быть, были
мусульманами, до буквального появления ислама, но этот во­
прос заслуживал бы особого, лингвистического рассмотрения
*
Bat Yebr. Les chrétiens d ’Orient entre Jihad et Dhimmitude.

154
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
(по нему можно обратиться к работе Даниэля Сибони*). С
другой стороны, Мохаммед принадлежит к тому «авраами-
ческому народу», который как пишет Луи М ассиньон, «был
исключен из мессианского обетования», потому что, и об этом
напоминает Пьер Варколье, когда от служанки Агари был
зачат Измаил, его отец еще не был Авраамом, он назывался
Абрамом (или А врам ом)... Разве это не отсылает нас de facto
к временам доавраамическим? Бог обещал Измаилу «про­
извести от него великий народ» (Бытие, 21, 13-18)... арабов.
Мохаммед, мистик в Мекке, победоносный завоеватель и за­
конодатель в Медине, столкнулся с евреями и христианами,
которые не хотели признать в нем истинного «посланца Бога».
Впрочем, в его глазах разве евреи не извратили писание и
разве христиане не дали Богу «компаньона» в лице Иисуса?
Конфликт был неизбежен... Но можно лишь поражаться
соответствию слов «шахады» тому, что кни ж ни к отвечает
Иисусу в Евангелии от Марка: «...один есть Бог и нет иного,
кроме Его» (12, ст. 33), что еще более отчетливо обозначается
в текстах греческом и латинском:
εις έστι και ούκ εστιν άλλος πλήν αύτού·
Usus est, et non est alius praeter deum.
И это же возглашает Шема Израэль\
Вторая ремарка касается устойчивости дохристианских и
домусульманских ритуалов.
В Марокко, в деревне Эль Хаджеб, у подножия среднего
Атласа, есть источник, называемый «источником негритянки» .
Возле него развешивают кусочки шерсти, тканей, а по вече­
рам зажигают свечи. Во Франции же, в Пуатье, в монастырь
св. Радегонды, старые женщины приходили паломницами из
всех деревень Вьенны... Они трижды обходили могилу святой,
зажигали свечи и развешивали ленты на железной решетке
монастырских ворот. Это происходило еще между двумя
*
Daniel Sibony. Les trois monothéismes.

СИНТЕЗ И СИНКРЕТИЗМ
155
мировыми войнами. И если Карл Мартелл остановил арабов
в Пуатье, то не все воины Абд ар-Рахмана (который погиб в
битве) перешли Пиренеи в обратном направлении, многие из
них были марокканскими берберами... как племя Бени М ’Тир
из Эль Хаджеба.
«Символизм креста», хотя в этой книге всего лишь около
150 страниц, заключает в себе в концентрированном виде
геноновскую доктрину и метод. До нее Генон практически
ограничивался изложением индуистских доктрин, в частно­
сти, Веданты; начиная же с нее, он приступает к сравнению,
сопоставлению с Ведантой других эзотерических учений:
дальневосточного даосизма, который он превращает в экви­
валент суфизма, и Каббалы, которую он транскрибирует как
<ЗаЬЬа1аЬ; этот «сплав эзотеризмов» рискует сбить с толку не
одного начинающего читателя.
В противоположность «Символизму креста», «Основные
символы священной науки», этот «подлинный часослов целого
поколения франкмасонов», согласно в ыражению Вунена Бурге-
на, является книгой более доступной, где читатель может выби­
рать ряды символов или даже какие-либо отдельные символы.
Мы же своей задачей ставим здесь просто-напросто
изложить природу символов «по Генону», не вступая в дис­
куссию с его концепцией. Однако, когда выше мы выражали
свое сожаление по поводу того, что у него не нашлось времени
поведать нам свои мысли о структурализме Ф. де Соссюра и
Клода Леви-Стросса, это не было всего лишь фигурой речи.
Вклад структурной лингвистики в исследование вопроса о
символах представляет огромный интерес и мог бы позволить
в будущем избежать ошибки называния символами вещей,
которые таковыми не являются. Но предоставим другим, го­
раздо более компетентным комментаторам, разбираться в этой
чрезвычайно сложной проблеме.
Начнем с начала, то есть с «Общего введения в изучение
индуистских доктрин», одна из глав которого называется так:
«Символизм и антропоморфизм».

156
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
«Понятие символ <...> может прилагаться ко всякому
формальному выражению какой-либо доктрины, как вербаль­
ному, так и изобразительному: слово не может иметь ни другой
функции, ни другого основания своего бытия, кроме симво­
лизации идеи; то есть, в конечном счете, оно должно давать о
ней, насколько это возможно, чувственно воспринимаемое,
хотя и остающееся чистой аналогией представление. Речь есть
лишь частная форма символизма. Письмо же, при своем за­
рождении, повсюду было идеографическим. Исключительно
таковым оно осталось в Китае. < . . .> Символизм <...> гораздо
чаще используется для выражения мысли восточной, нежели
мысли западной. < . ..> Он есть средство выражения менее
ограниченное, чем обычный язык; подразумевая еще больше,
нежели он говорит, он является наилучшей опорой для воз­
можностей познания, какой слова не могли бы стать. < . . .> Та­
кой символизм, в котором концептуальная неопределенность
нисколько не исключает математической строгости и который,
таким образом, удовлетворяет требованиям по видимости
противоположным, является, следовательно, <.. .> языком ме­
тафизическим по преимуществу». За этим следует примечание,
касающееся эволюции символов: «И в то же время символы,
изначально метафизические, в ходе процесса вторичной адап­
тации, параллельной адаптации самой доктрины, смогли стать
символами религиозными». Далее следуют размышления о
ритуалах, имеющих выраженный символический характер, о
какой бы символике и о какой бы соотносящейся с нею области
ни шла речь, и здесь следует обратиться к предыдущей ремарке:
«Всегда возможно метафизическое транспонирование значения
религиозных ритуалов, равно как и богословской доктрины, с
которой они соотносятся».
Эти две последние ремарки уводят в сторону от нашей
темы. Но нам показалось небесполезным привести их здесь,
в соответствующем контексте. Они проливают свет на пове­
дение эзотерика, на его пути к освобождению, по отношению
к экзотерическим религиозным ритуалам. Этот не лишенный

СИНТЕЗ И СИНКРЕТИЗМ
157
интереса вопрос был затронут в связи с суфийским посвяще­
нием... всего лишь затронут.
Между ритуалами и символами существует тесная вну­
тренняя связь. Но ритуалы не являю тся всего лишь чистыми
символами; они «сами по себе обладают действенностью,
будучи средствами реализации», что сближает их с «благо­
творными таинствами» католического учения. Их (ритуала,
таинства) «действенность очень реальна», она соотносится с
их ролью «опоры духовных влияний». И, наконец, «ритуал
есть частный случай бытования символа. < . . .> Это символ в
действии. Ошибки же, которых следует избегать, — это при­
нятие самого символа за то, что он олицетворяет, или склон­
ность видеть в символе всего лишь внешнюю форму. Именно
это произошло с греками, которые так никогда и не сумели
преодолеть антропоморфическую концепцию божественного.
Для Эвхемера «первоначально боги были не чем иным, как
знаменитыми людьми».
Вторая глава первой части посмертного сборника «Основ­
ные символы священной науки», озаглавленной «Традицион­
ная символика и некоторые из ее всеобщих применений»,
называется «Слово и символ». На первый взгляд, такое на­
звание могло бы удивить, если бы сноска внизу страницы не
предупреждала читателя, что эта статья была опубликована
в Regnabit в январе 1926 года; этот очерк соотносился со
статьей Р. П. Анизана (R. Р. Anizan), озаглавленной «Если бы
мы умели видеть», которая появилась в ноябрьском номере
за 1925 год в том же журнале и особенно настаивала на важ­
ности и значении символа Сакре-Кер. Журнал Regnabit («Да
восцарствует») был ежемесячным католическим изданием,
основанным в 1921 году Р. П. Феликсом Анизаном, проживав­
шем при монастыре Марии Непорочной, и имел подзаголовок
«Всеобщее обозрение Сакре-Кер». Одно может объяснить дру­
гое. В своей статье Генон рассматривает аспект божествен­
ности со стороны человеческой, а затем божественной, тогда
как в других работах, упомянутых выше, речь шла о стороне

158
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
не-человеческой, над-человеческой... Слегка покритико­
вав Декарта и его дуализм души/тела, Генон настаивает на
«реальной сложности <...> человеческого состава, такого,
каков он есть, целостный и множественный». Он различает
в этом человеческом существе, отнюдь не являющемся чи­
стой интеллектуальностью, с одной стороны, речь, «которая
является не чем иным, как вербальным символизмом, сво­
им дополнением имеющим символизм идеографический,
письменность», но, подобно языку и самой человеческой
мысли, этот символизм аналитичен, дискурсивен; с другой
же — он различает интеллектуальную интуицию, которая
превосходит разум и точкой опоры для которой является
«символизм в собственном смысле слова <...>, по существу
своему синтетический». Можно прибегать к внешним фор­
мам, преходящим и случайным, «подобно тому, как лошадь
необходима путнику» («sicut equus necessarus est ad iter»).
«Так же обстоит дело и с ритуалами и символами: они не не­
обходимы, но они в некотором роде требуются для удобства
восприятия, применительно к человеческой природе».
Генон предлагает своего рода силлогизм, который, как нам
кажется, можно сформулировать следующим образом:
—
символизм имеет свое основание в самой природе ж и­
вых существ и вещей;
—но
поскольку природные законы суть только выражение,
только экстериоризация божественной воли;
— то, следовательно, этот символизм имеет происхождение
«не-человеческое», или, лучше сказать, «его принцип уходит
дальше и восходит выше человечества».
Заключение: следуя этим путем символов, посвящаемый
сможет не только взойти к Сущему, но и подняться за пределы
Сущего, к Принципу, Единому, лишенному двойственности...
и слиться с ним.
«Слово, Логос, есть одновременно и речь, и мысль:
в самом себе, оно есть божественный интеллект, яв-

СИНТЕЗ И СИНКРЕТИЗМ
159
ляющийся местопребыванием возможностей; по от­
ношению к нам, оно проявляет и выражает себя через
творение, где в актуальном существовании реализуют­
ся некоторые из этих возможностей, которые, будучи
сущностями, предвечно заключены в нем».
«Творение есть создание Слова; оно также есть, и
как раз в силу этого, его манифестация, его внешнее
утверждение, вот почему мироздание являет собою
как бы божественный язык для тех, кто умеет его по­
нимать».
«Все, что существует, в какой бы то ни было
модальности, имея свой принцип в божественном
интеллекте, на свой лад и согласно своему способу
существования выражает и воспроизводит этот прин­
цип; и. таким образом, переходя от одного порядка к
другому, все вещи образуют единую цепь для того,
чтобы содействовать всеобщей гармонии, являющейся
отражением самого божественного единства».
«Это соответствие является подлинным основа­
нием символизма, вот почему законы низшей области
всегда могут послужить для символизации реаль­
ностей высшего порядка, где находится причина их
бытия, которая есть одновременно их принцип и их
цель».
«Низшее может символизировать высшее, но об­
ратное невозможно; впрочем, если символ больше не
приближен к чувственно воспринимаемому порядку
того, что он олицетворяет, то как бы он мог выполнять
предназначенную ему функцию?»
«В природе чувственно воспринимаемое может
символизировать сверхчувственное; природный поря­
док, весь целиком, в свой черед может быть символом
божественного порядка; и, с другой стороны, если речь

160
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
идет о человеке, не закономерно ли будет сказать, что
и он сам также является символом — уже потому, что
он “создан по Образу Божию”*».
«Добавим еще, что природа обретает все свое
значение только тогда, когда она рассматривается как
способная дать нам возможность подняться к позна­
нию божественных истин, что как раз и есть главная
роль, отводимая нами символизму».
Эти цитаты обосновывают «силлогизм», сформулиро­
ванный нами в начале данного параграфа. Они очень важны,
особенно восьмая**. Тому, кто читал работы «Общее введение
в изучение индуистских доктрин» и «Человек и его осущест­
вление согласно Веданте», легко заменить понятия «слово»,
«речь», «мысль», «творение», «божественный интеллект» их
санскритскими эквивалентами.
В связи с «природой, рассматриваемой как символ сверх­
природного, Генон в одной из сносок упоминает св. Бонавен-
туру и, не называя его, делает, говоря об аналогии, намек на св.
Фому Аквинского. Св. Бонавентура, францисканский монах,
жил с 1221 по 1274 гг. Вот что говорит о нем Этьен Жильсон во
II томе «Философии средневековья»: «Три главных этапа будут
пройдены на пути этого восхождения (человека к Богу). Первый
заключается в обнаружении следов Бога в чувственно воспри­
нимаемом мире; второй состоит в отыскивании Его образа в
нашей душе; третий выводит нас за пределы сотворенных ве­
щей и вводит в область мистических радостей познания Бога
и поклонения Ему».
Эта отсылка к св. Бонавентуре совершенно уместна в том,
что касается природы и человека. Но нам представляется, что
мысль св. Бонавентуры гораздо более адекватна доктрине, на
которую опираются масонские обряды Шотландского Усо­
вершенствованного Ритуала, нежели восточной метафизике,
**
Бытие, 1, 26-27.
Возможно, это оговорка автора — цитат семь. — Прим. пер.

СИНТЕЗ И СИНКРЕТИЗМ
161
такой, какой она изложена в «Общем введение в изучение
индуистских доктрин» и «Человеке и его осуществлении со­
гласно Веданте»... В самом деле, индуистские доктрины аб­
страгируются от важнейшего факта, от падения человека, от
первородного греха, вследствие которого... «человек оказался
поврежден невежеством в своем сознании и похотливостью в
своей плоти». Стало быть, теперь требуется неустанное усилие
нашей воли и помощь божественной благодати, чтобы вновь
обратить к Богу лицо, которое мы отвратили от Него к земле.
Чтобы достичь мудрости, нужно посредством молитвы стяжать
благодать, которая преобразует, правду, которая очищает, и
знание, которое озаряет.
Таков путь озарения св. Бонавентуры, как излагает его нам
Этьен Жильсон, этот христианский философ, специалист по
средневековой философии вообще и по томизму в частности,
даже посвятивший целую книгу «Философия св. Бонавенту­
ры». Интересно сравнить текст Жильсона с выводами Эмиля
Брегье (Brehier), специалиста по истории философии, который
пишет: «Доктрина Бонавентуры, с ее концепцией человеческой
природы и разума, который есть лишь один из этапов на пути
восхождения, ведущем нас к Богу, и на котором опасно было
бы остановиться, приняв его за конечную цель, пусть даже и
низшую, стало быть, являет нам, также и в области морали,
августинианство XII века»*.
Св. Бонавентура не является монополистом такого взгляда
на природу. Уже в предшествовавшем ему веке, как нам по­
казывает Мари-Мадлен Дави (Marie-Madeleine Davy) в своей
«Средневековой инициации» (отметим также и «Посвящение в
романскую символику»), видимая природа, «зеркало красоты»,
ведет к невидимому. А до мыслителей средневековья философы
греко-римской античности (вспомните о natura rerum Лукре­
ция, которого нас заставляли переводить в школе) изучали,
развивали эту тему природы; заинтересованный читатель
может обраться к книге Робера Ленобля (R. P. Robert Lenoble)
*
Émile Bréhier. La Philosophie au Moyen-Âge: l'Évolution de VHumanité.

162
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
«История идеи природы» (Histoire de VIdeé de la Nature) Равным
образом легко (относительно) читается «Эволюция человече­
ства» (VÉvolution de VHumanité), да и по цене она доступна.
Мы, на первый взгляд, заметно удалились от «симво­
лизма и символов», но это Генон, со своей статьей в Regnabit,
повлек нас за собой. Однако это не было потерей времени,
мысли писателей нашего христианского средневековья, от
бл. Августина до св. Фомы Аквинского, и их учеников, очень
богаты и не заслуживают того забвения, которому предает
их Жан-Франсуа Ревель. Чтобы покончить с «Основными
символами священной науки», приведем последнюю цитату из
Генона: «Божественное слово, говорим мы, выраж ает себя в
творении, и это, следуя методу аналогии и учитывая различие
масштабов, можно сравнить с мыслью, выражающей себя в
формах, <...> которые одновременно скрывают и являют ее.
Примордиальное откровение, то дело слова, которым является
творение, тоже как бы облечено в символы, передаваемые из
эпохи в эпоху от самого начала человечества; и этот процесс
тоже, на своем уровне, аналогичен самому творению. С дру­
гой стороны, разве нельзя в этом символическом облачении
“не-человеческой” традиции, увидеть своего рода образ, “не-
фигуративно”предвосхищающий фигуративное Воплощение
Слова? И разве это не позволяет также в определенной мере
различить таинственное соотношение между Творением и
Воплощением, являю щ имся его увенчанием?» Отметим, что
в этом отрывке из «Основных символов священной науки»
соединяющий, точнее же, разделяющий дефис принадлежит
не Рене Генону.
Следует подчеркнуть, что Рене Генон неоднократно вы­
сказывал свое самое глубокое уважение к Фоме Аквинскому.
Более сдержан он по отношению к современным «неото­
мистам». В «Заметках о посвящении» Генон вновь и вновь
говорит об основаниях символизма и, следовательно, о
символической функции природы, затем о происхождении
символизма: «Именно соответствие, существующее между

СИНТЕЗ И СИНКРЕТИЗМ
163
порядками реальности, связует их между собой и, следо­
вательно, простирается от природного порядка, взятого во
всей его целостности, к сверхприродному, и в силу такого
соответствия разве сама природа не является всего лишь
символом; иным и словами, разве не обретает она своего ис­
тинного значения только тогда, когда ее рассматривают как
символ, своим назначением имеющий возвести нас к позна­
нию сверхприродных истин, или истин «метафизических»,
в собственном этимологическом значении этого слова, что,
в сущности, и является главной функцией символизма и
глубочайшим основанием всякой традиционной науки. Тем
самым, в символизме неизбежно присутствует нечто, истоки
чего восходят дальше и выше человечества и можно было бы
сказать, что обретаются они в самом творческом акте боже­
ственного Слова; они, прежде всего, свидетельствуют о себе в
самой универсальной манифестации, затем, более конкретно
по отношению к человечеству, в примордиальной традиции,
которая и сама также является “откровением” Слова. Эта
изначальная традиция, производными формами которой яв­
ляются все остальные, облечена, так сказать, в символы, пере­
дававшиеся от эпохи к эпохе, так что им невозможно было
бы приписать какое-либо “историческое” происхождение; и
процесс такого символического облечения, в свой черед, на
уровне своего порядка, аналогичен процессу символизации
самой манифестации.
Начало символизма сливается с началом времен, если толь­
ко не сказать, что оно, в некотором смысле, уходит за пределы
времени, поскольку последнее в действительности есть не что
иное, как особый модус манифестации. И стоит заметить, как
мы уже говорили, что не существует ни единого подлинно
традиционного символа, изобретение которого можно было
бы приписать человеку, о котором можно было бы сказать,
что он был создан воображением того или иного индивида; и
разве одно это не должно было бы побудить к размышлению
тех, кто к нему способен?»

164
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
Чтобы покончить с символами и символизмом, вот отры­
вок из «Очерков о христианском эзотеризме» (гл. 8, «Святой
Грааль»): «Всякий подлинный символ в самом себе несет свои
многочисленные смыслы, и это изначально так, потому что он
возник не вследствие какого-либо соглашения между людьми,
но в силу «закона соответствия», который соединяет между
собой все миры; потому что хотя иные видят эти смыслы, а
другие не видят или видят только их часть, они, тем не менее,
заключены в нем, и вся разница лишь в “интеллектуальном
горизонте” каждого из нас. Символизм — это точная наука, и
здесь не место предаваться индивидуальным мечтам и ф ан­
тазиям» .
В этом тексте важны каждое слово, каждая запятая; до­
бавить здесь нечего. И чтобы завершить этот очерк о симво­
лизме и символах, вот каковы, согласно Генону, «secundum
Guenonem», примеры ложных символов, ибо не все символы
традиционны, но существуют псевдосимволы, равно как и
поддельные символы.
В «Царстве количества и знамениях времени», книге,
увидевшей свет в 1945 году, после войны, Рене Генон, ко­
торый с 1930 года проживал в Каире, заново изложив свой
взгляд на «современный интуитивизм» Уильяма Джеймса и
Анри Бергсона, «этого кабинетного философа», описывает
нам «злотворность психоанализа». О граничимся лиш ь тем,
что касается символизма и символов: «...“Сатанический”
характер (психоанализа) со всей ясностью обнаруживается в
психоаналитических истолкованиях символов, или того, что,
с основанием или нет, выдается за таковые. Что касается рас-
суждений, которым предаются психоаналитики, <...> то это
из области уже не только не-человеческой, но также, в очень
значительной части, “под-человеческой”, следовательно, на сей
раз мы оказываемся перед лицом не просто снижения, но аб­
солютного низвержения; а всякое низвержение <.. .> всегда, по
самой сути своей, “сатанично”. Впрочем, всецело низменный
и отталкивающий характер психоаналитических интерпре­

СИНТЕЗ И СИНКРЕТИЗМ
165
таций в этом отношении являет собою “мету”, <...> которая
никого не может ввести в заблуждение. < . . .> В действитель­
ности психоанализ способен лиш ь вывести на поверхность,
сделав его абсолютно сознательным, все содержимое этих
“подвалов” человеческого существа, которые и образуют то,
что, собственно, называется “подсознательным”... и психоа­
нализ оставит несмываемое пятно “скверны” на любом, кто
обратится к нему за помощью».
Такое психоаналитическое путешествие ни в коем случае
не может быть уподоблено «схождению во ад», такому, каким
оно бывает на определенных этапах посвящения, ибо в по­
следнем случае за ним следует «восхождение», тогда как курс
психоанализа — это «погружение в трясину». Психоанализ
представляет собой не только «извращение символизма», но
и явную «подделку» инициатической трансмиссии, поскольку
любой, кто захочет заниматься психоанализом, предваритель­
но сам должен быть «проанализирован». В сноске Генон на­
поминает, что Фройд «никогда не переставал провозглашать
себя материалистом», и добавляет «сопутствующую ремарку:
поскольку главные представители новых тенденций в науке,
такие, как Эйнштейн в физике, Бергсон в философии, почти
все еврейского происхождения, то разве не потому, что в таких
тенденциях есть нечто, точно соответствующее “злотворной”
и разлагающей стороне кочевничества, неизбежно присущего
евреям, оторвавш имся от своей традиции?»
В Études Traditionnelles за июль август 1949 года он воз­
вращается к «роли психоанализа в деле разрушения», но его
собеседником, если можно так выразиться, теперь будет не
Зигмунд Фройд, хотя то, что Фройд называет символизмом,
есть «всего лишь продукт человеческого воображения, <...>
не имеющий ничего общего с традиционным символизмом», а
ш вейцарец К.-Г. Юнг, ученик, вступивш ий в спор с учителем.
И вышеприведенная «сопутствующая ремарка» неприложима
к Юнгу... Юнг не был, вовсе не был потомком перешедших

166
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
к оседлости кочевников. Однако в своей статье, воспроизве­
денной в одной из глав «Основных символов священной науки»
под названием «Традиция и Бессознателъное»уГенон, похоже,
судит Юнга еще строже, нежели его «учителя» Фройда. Для
Юнга личность не слагается на основе самых низменных
функций организма, а его теория символов выходит далеко за
пределы либидо, трех стадий Психического развит ия ребенка
и подростка (если вспомнить название труда д-ра Эдуара
Пишона, являвшего собой редкий случай сочетания в одном
лице психоаналитика фройдовского толка и «католика из Ак-
сьон Франсез»), как на незыблемый догмат опирающихся на
«Эдипов комплекс». Вот столпы того, что Пьер Дебре-Ритцен
(ЭеЬгау-Кйгеп) называет «фройдистской схоластикой». Но
именно поэтому он будет представляться Генону более опас­
ным; Юнг, пишет Генон, стремится модифицировать взгляды
Фройда «в ключе ложной духовности, с целью, посредством
гораздо более изощренного смешения, применить их для ис­
толкования традиционных символов. <. . .> Он (Юнг) исходит
из сходства, которое он, по его мнению, установил между
этими символами и рисунками душевнобольных; и следует
признать, что эти рисунки порою действительно являют
своего рода «пародийное» сходство с подлинными символами,
сходство скорее тревожащее, если подумать о природе того,
что их вдохновляет».
Для объяснения, не поддающегося толкованию сугубо
индивидуальными факторами, Юнг был вынужден сфор­
мулировать гипотезу того, что он называет «коллективным
бессознательным», которое каким-то образом существует
«в» или «под» психикой всех людей и с которым он счел воз­
можным связать, целиком и не делая никакого различия
между ними, происхождение и самих символов, и патологи­
ческие карикатуры на них. Генон превращает коллективное
бессознательное в коллективную память. Точно так же, как
в наши дни, говорит он, «примитивным» считают то, что яв­
ляется не чем иным, как продуктом вырождения, точно так

СИНТЕЗ И СИНКРЕТИЗМ
167
же психоанализ подменяет «сверхсознательное» — «подсозна­
тельным», над-человеческое
—
под-человеческимчЭто и есть
низвержение, т.е., этимологически, действие о пр о ^ ИдЫвания
в самый низ или через низ. Такое низвержение способствует
предуготовлению пути для подлинной «контр-инициации»,
предназначенной стать колесницей для той «вывернутой
духовности», очевидным и преходящим триумфам которой
к концу нынешнего века должно ознаменоваться Пришествие
антихриста.
Закончим на этом цитирование Генона: исследование
символов привело нас к Фройду и Юнгу. Можно понять успех
Генона-полемиста у некоторых читателей и озлобленность
среди других, тех, кто стал мишенью отточенных стрел его
критики. М ожно ознакомиться со многими из э т Их «стрел»,
лучшими же, быть может, являются его рецензии На статьи
или книги, опубликованные в «Compte-Rendus» и в «Очерках о
франкмасонстве и компаньонаже». В завершение ж е рассказа о
его критике психоаналитической церкви, с ее «откровением»,
с ее пророком Зигмундом Фройдом, с ее догматов стадийно­
сти. .., с ее о тлучениями... и ее святилищами..., лицц, Выразим
сожаление в связи с тем, что Генон не ознакомился с «канни­
бальскими видениями» Мелани Кейн, о которых упоминает
Пьер Дебре-Ритцен.

РЕНЕ ГЕНОН И
ФРАНКМАСОНСТВО
Целью себе мы поставили дать своего рода панорамный
обзор творчества Рене Генона; мы старались возможно чаще
предоставлять слово самому Генону, ограничиваясь несколь­
кими комментариями личностного свойства. Но когда мы
приступали к осуществлению такой программы, мы еще не
отдавали себе отчета во всех трудностях, с которыми придется
столкнуться при этом. В самом деле, ни одно из произведений
Генона, появившихся при его жизни, ни один из сборников,
увидевших свет после его смерти, не имеет (за исключением
книги «Человек и его осуществление согласно Веданте», вклю­
чающей в себя указатель санскритских терминов) ни именных,
ни тематических указателей. Значительность и количество под­
нятых Геноном тем, от даосизма до ислама, от схоластики до
психоанализа, вынудили того, кто просто взялся представить
эту «сумму», очень многое прочесть дополнительно и очень
многое уточнить. Возможно, это обогащает, но отнимает боль­
ше времени, нежели думалось вначале этой работы, а нужно
ведь еще и редактировать текст...
Было бы ошибкой полагать, что Генон посвятил особый
труд франкмасонству, одну или несколько работ, где речь шла
бы, исключительно и систематически, только о масонстве. Два
тома, изданных посмертно и озаглавленных «Очерки о франк­
масонстве и компаньонаже», в действительности представляют
собой сборник статей, из которых некоторые были написаны

РЕНЕ ГЕНОН И ФРАНКМАСОНСТВО
169
еще до войны 1914 — 1918 гг., и доклады о книгах и статьях,
действительно имеющих своим предметом масонство. Можно
лишь присоединиться к оговоркам, сделанным Жаном Рейором
(Reyor), касательно опубликованных «юношеских статей», поя­
вившихся в La Gnose и La France Anti-maçonnique около 1910 —
1911 гг. под псевдонимами (Палингениус, Сфинкс). Нельзя
без чувства некоторой неловкости читать статью «По поводу
Великого Архитектора Вселенной», которую можно сравнить
с «Демиургом», опубликованным в La Gnose и перепечатанным
в Mélanges. Некоторые статьи посвящены Ордену Избранных
Коэнов, М артинесу де Паскалли, Строгому Тамплиерскому
Уставу, Возвышенным Незнакомцам и «некоторым неизвест­
ным документам об Ордене Избранных Коэнов». Эти тексты
далеко не лишены интереса, но к ним следует относиться с
определенной сдержанностью, хотя бы в силу недавно ставших
достоянием истории сведений. Н апротив, статьи «Женское
посвящение и посвящение Ремесленное» и «По поводу средневе­
ковых строителей» остаются весьма убедительными и достой­
ными внимания. Последняя из них сообщает о статье Армана
Бедаррида, появившейся в Le Symbolisme в мае 1929 г. Мы при­
ведем из нее несколько пассажей, имеющих особое значение
для поним ания мыслей Генона относительно современного
западного масонства. На его взгляд, спекулятивное масонство,
с многих точек зрения, являет собою лишь выродившееся на­
следие «оперативного масонства». « Спекулятивное масонство»
замкнуто в простой и чистой «спекуляции», т. е. «в теории, не
сопровождаемой реализацией». Оно «представляет собой под­
линную девиацию, совершившуюся в начале XVIII века, при
создании Великой Ложи Англии, ставшем отправной точкой
для всего современного масонства». Напротив, «оперативное
масонство», на своем уровне, было подлинно целостным, об­
ладая одновременно теорией и соответствующей ей практикой,
и его предназначение может быть, под таким углом зрения, по­
нято как указание на «операции» священного мастерства. Что
касается использования символических форм, то если к нему

170
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
и могли иногда «просто-напросто вынуждать соображения
осторожности», как то полагают Бедаррид и Освальд Вирт, «то
это всего лишь самая внешняя и наименее интересная часть
вопроса», и Генон дает нам такое определение символизма:
«Символизм является <.. .> нормальным способом выражения
традиционных знаний; это есть истинная причина его бытия,
во все времена и во всех странах. < . . .> Традиционные знания
по самой природе своей не могут быть выражены иначе, не­
жели только в такой форме».
Эти традиционные знания — стоит ли напоминать о
том? — не имеют ничего общего с «профанной наукой», они
связаны с «герметизмом» и «католическим эзотеризмом, на­
ходящим опору в символах и ритуалах католической религии»,
что игнорируется масонскими авторами, такими, как Бедаррид
и, добавим, Освальд Вирт. В самом деле, они воображают, будто
то, что скрывается под символами, суть почти исключительно
социальные и политические концепции; в действительности
же речь идет о совершенно ином. < . . .> Повсюду, где они (эти
социальные и политические концепции) заняли слишком
большое место и стали преобладающими, они неизбежно сдела­
лись причиной вырождения и извращения». И Генон выносит
исключительно суровый приговор современному масонству:
«Разве не именно это привело к утрате современным западным
масонством понимания того, что оно еще сохраняет от древ­
него символизма и традиций, которых, несмотря на все свои
недостатки, оно, похоже, — следует сказать это — является
единственным наследником в современном западном мире?»
К этим соображениям, высказанным по поводу оператив­
ного масонства, масонства спекулятивного и современного
масонства в целом, можно добавить сообщение, сделанное в
ноябре 1938 г. о книге Освальда Вирта, озаглавленной Qui est
Régulier? Le p u r Maçonnisme sous le Régime des Grandes Loges in­
auguré en 1717. Вирт упрекает англосаксонское масонство в том,
что оно не осталось верным «чистому масонству», по существу
своему олицетворяемому Конституциями Андерсона. Н апро­

РЕНЕ ГЕНОН И ФРАНКМАСОНСТВО
171
тив, для Генона «подлинным выражением чистого масонства
могут считаться только Old Charges оперативного масонства,
от которых Конституции Андерсона сильно удалились». Если
бы Великая Ложа Англии «огласила свое истинное отношение
к Конституциям Андерсона», то тем самым она «признала бы
свой собственный изначальный изъян, в действительности
являющийся изъяном всего режима Великих Лож, то есть
самого спекулятивного масонства».
Чтение этой статьи должно быть дополнено, в частности, —
в частности, потому что на самом деле следовало бы читать и
перечитывать «Заметки о посвящении», уже упоминавшиеся в
связи с символизмом, — некоторыми фрагментами, касающи­
мися «масонства оперативного» и «масонства спекулятивного»:
«И такое признание, — продолжает Генон, — если бы Ложа
однажды решилась на него, должно было бы привести ее к идее
целостного восстановления старой оперативной традиции».
Затем следует такое вот, исполненное разочарования, раз­
мышление: «Но где те, кто ныне был бы способен осуществить
подобную реставрацию? <.. .> Ни одна из двух сторон не может
сказать, где реально обретается «чистое масонство», будь то по
причине неведения или потому, что признаться в этом значи­
ло бы обвинить и самих себя, а не только противоположную
сторону, либо же принять на себя тяжесть, по всей вероят­
ности, непосильной задачи. И, наконец, полное не меньшего
разочарования заключение: «Во'всяком случае, если будут и
дальше упорствовать в своем нежелании пройти дальше 1717
года для того, чтобы вновь обрести подлинные принципы, то
наверняка никогда не смогут достичь удовлетворительного ре­
шения; впрочем, неизвестно , есть ли еще кто-то , действительно
желающий достичь этого, и, к несчастью, озабоченности, впол­
не чуждые инициатической точке зрения, которые повсюду
проступают здесь, заставляют сомневаться в том».
Продолжая в своих статьях, опубликованных в Le Sym­
bolisme, критику тенденций англо-саксонского масонства,
Освальд Вирт вскоре даст Рене Генону новый повод утверждать,

172
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
что Конституции Андерсона, «далеко не будучи выражением
традиционного масонства, представляют разрыв с тр адици­
ей». И далее: тогда как «Вирт сетует на некий труд, который
появился среди публикаций английской ложи Quatuor Coronati
и который, приниж ая Конституции Андерсона, «звучит по­
гребальным колоколом по масонству, такому, как мы (Вирт)
его понимаем, то, что касается нас, мы (Генон) хотим, чтобы он
ознаменовал возвращение к более традиционной концепции!
<.. .> Нет сомнений, <.. .> что труд Андерсона был доброволь­
ной и сознательной протестантизацией масонства». Генон
оспаривает также представление Вирта о масонстве, следуя
которому он «ошибочно отрицает действенность самих по себе
ритуалов; не может быть никакого не только символического,
но реального посвящения, какова бы ни была его форма, вне
действительной связи с традиционной организацией».
По мнению Генона, представления Вирта о посвящении и
ритуалах, к несчастью, производим от его «достойной сожа­
ления рационалистической тенденции», которая заставляет
его «трактовать любые священные тексты как нечто чисто
человеческое, а как раз это и является абсолютно профанной
позицией». И Генон добавляет, в связи со статьей Освальда
Вирта о «библейской ереси», что «он (Вирт) исходит из сугу­
бо внешней точки зрения; и полное непонимание людьми,
рекомендующими себя представителями инициатической
традиции, истинного характера любых священных книг,
всегда вызывает некоторое удивление»
Эта «рационалистическая тенденция», можно было бы
сказать, «этот дух рационализма», заявляет о себе в представле­
нии Вирта о посвящении и ритуалах. Вопрос очень серьезный,
поэтому приведем «in extenso» статью Генона «Инициати-
ческая пропаганда» (Propagande Initiatique): «В Le Symbolisme
(июльский номер за 1932 г.) опубликована статья Освальда
Вирта, озаглавленная «Инициатическая пропаганда», где эти
два слова буквально вопиют, будучи соединены подобным об­
разом; кажется, «мы больше не живем в эпоху преследований,

РЕНЕ ГЕНОН И ФРАНКМАСОНСТВО
173
когда посвященным предписывалось молчание», мы, напро­
тив, думаем, что такое молчание, для которого существуют
причины гораздо более важные, нежели простая осторож­
ность, никогда не требовалось столь жестко, как в нынешних
условиях. И, наконец, что до утверждения, согласно которому
«мы завоевали свободу слова», то лично мы склонны считать
его горькой шуткой... Впрочем, мы не видим, к чему может
привести распространение псевдоинициации, которая в дей­
ствительности уже не соотносилась бы ни с чем. И, наконец, в
довершение всего налицо полное непонимание действенности
ритуалов, в доказательство чего процитируем такую вот, очень
показательную фразу: «Франкмасоны не настолько суеверны,
чтобы придавать сакраментальное значение исполнению своих
ритуалов». А вот мы как раз считаем «суеверием», в строгом
этимологическом смысле этого слова, сохранение ими ритуа­
лов, значение которых им неведомо; впрочем, мы намерены
вернуться к этому вопросу в ближайшей статье».
Когда Вирт задается вопросом, как выбраться из хаоса,
созданного разнообразием ритуалов, то Генон отнюдь не удив­
ляется тому, что последний не может предложить никакого
лекарства: «Потому что “работа по углублению”, о которой
он говорит в терминах очень размытых, вовсе не находится в
пределах доступности для “рационалистов”, чь я способность
“проникать в тайну ” нам кажется более чем сомнительной»
(июнь 1932). Когда в Le Symbolisme (май 1932) Вирт заявляет,
что невежество в масонстве очень велико и что «лекарство
от него может предложить только обучение», а вместе с тем
полагает, «что обновление масонства предуготовляется», то
Генон находит его очень большим оптимистом! Кроме того,
Вирт «понимает обучение у учителей с точки зрения узко
профанной «мудрости», а представление, которое создал себе
Вирт об инициатической рабо те... «очень мало общего имеет
с инициацией. < .. .> Впрочем, он сам признается в недостаточ­
ности у него трансцендентного подхода, поскольку для него
важна только моральная цель; не мы вынудили его сказать это!»

174
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
Затем Вирт снова находит предлог, чтобы ополчиться против
призрака, которому он жалует имя метафизики и который
и в самом деле олицетворяет все то, чего он не понимает...» .
Следовало бы, пожалуй, переписать всю статью, настолько
блистателен Генон-полемист, хотя его кр итика тезисов Вирта
более взвешенна, нежели та, которую он обрушит на «господина
Поля ле кура» (именно так, со строчной буквы) и с которой
можно ознакомиться в посмертно изданном сборнике «Compte
Rendus». Там это фейерверк, или, скорее, стрельбище, настолько
едка иро ния... Но вернемся к «метафизику» Вирту.
В июне 1932 г. Вирт публикует статью, озаглавленную
«Метафизика и Мечта» (Métaphysique et le Rêve). Генон
испытывает «некоторое удивление», потому что, загово­
рив о его последних работах, Вирт внезапно оставляет их
в стороне, чтобы атаковать «резонеров», «спорщиков» и
«философские абстракции». «Это весьма занятно, — пишет
Генон, — со стороны кого-то, кто демонстрирует скорее «ра­
ционалистический» дух. Как бы то ни было, метафизика в
действительности не имеет ничего общего со всем этим, и
когда кто-то открыто признается, что ничего не понимает в
метафизике, он должен был бы воздержаться от суждений о
ней». И Генон заключает таким вот латинским изречением:
«ne, sutor, ultra crepidum!», которое обычно переводится как
«сапожник, не суди выше сапога!» Выразим попутно свое
восхищение краткостью латинской р ечи ... Но какая дерзость
со стороны Генона, подумают почитатели Вирта: сравнить
старого мастера с починщиком старых башмаков... это
просто немыслимо! Но нужно встать на их место: они были
всего лишь профанами, которым рекомендовалось читать
«Книгу Подмастерья» (le Livre de VApprenti), кото рая, после
принятия их в Ложу, будет дополнена «Масонской символи­
кой» Буше (Boucher)...
И разве не Вирту они обязаны главными своими позна­
ниям и о символах и символизме, о ритуалах и обрядах? Что
Освальд Вирт не был «метафизиком» — будь то в геноновском

РЕНЕ ГЕНОН И ФРАНКМАСОНСТВО
175
или в общепринятом смысле, мы охотно допускаем и не соби­
раемся упрекать его в этом. Но не один читатель будет поражен
строгостью суждений Генона о подходах Вирта к вопросу о
посвящении и ритуалах: «В Le Symbolisme (No за май) Освальд
Вирт помещает очерк «Лжепосвященные» (Les Faux Initiés), в
котором справедливо, но поверхностно подвергает критике
претензии некоторых оккультистов; однако получилось бы
лучше, если бы он сам имел более точное представление о том,
чем действительно является посвящение».
Рассказывая о статье Вирта «Посвященный — образец Че­
ло века» (VInitié Homme-modèle), Генон пишет: «Представление,
которое он составляет себе об этом, — то же самое, что у обыва­
теля, злоупотребляющего словом “мудрец”, в сугубо внешнем и
“светском” понимании этого слова <.. .>. Кроме того, ни барака,
то есть “духовное влияние”, ни собственная сила ритуалов не
принадлежат к области “магической”, как утверждает он со
всей уверенностью, которую иным придает полное незнание
того, о чем они говорят; магия также не имеет ничего общего
с инициацией, не пекущейся ни о загадочных феноменах, ни о
“ребяческом могуществе”, и мы, со своей стороны, никогда не
согласимся говорить о “магической инициации”, даже для того,
чтобы провести различие между ней и чистой “инициацией”. ..»
Но и это еще не все! Водном из примечаний к «Заметкам о по­
св ящ ени и» Генон пишет: «Мы уже видели масонского писателя,
утверждающего, что “нужно было, чтобы первый посвященный
сам посвятил себя”, и это — с очевидным намерением опр о­
вергнуть идею “не-человеческого” происхождения инициации.
Трудно было бы зайти дальше по пути абсурда, как мы уже
показали это, объясняя, какова истинная природа инициации
(посвящения); но и в любой области, какова бы она ни была,
ничего не может быть абсурднее предположения, согласно ко­
торому кто-то мог дать самому себе то, чем он сам не обладает,
а уж тем более передать это кому-то». В предыдущей цитате
речь шла о «собственной ценности ритуалов». А в «Заметках о
посвящении» мы читаем в примечании: «Стало быть, серьезной

176
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
ошибкой является употребление — как это часто делает некий
масонский писатель, видимо, очень довольный этой своей злос­
частной “находкой”, — выражения “играть в ритуал” в случаях,
когда речь идет о выполнении ритуалов людьми, ничего не
знающими об их смысле и даже не пытающимися в него про­
никнуть. Такое выражение было бы уместно лишь в случаях
симулирования ритуалов профанами, не имеющими должной
квалификации для их выполнения, но в инициатической ор­
ганизации, сколь бы ни деградировал уровень нынешних ее
членов, ритуал не является чем-то, во что можно поиграть, он
всегда остается вещью серьезной и реально действенной, даже
помимо воли тех, кто принимает в нем участие».
Как уже можно было догадаться, этот писатель — Освальд
Вирт. Но зачем же тратить время на выписывание таких сужде­
ний Генона об этом авторе, с риском шокировать всех тех, для
кого Вирт был первым и порою единственным проводником
в области «масонологии», если употребить неологизм, столь
любезный сердцу Алека Меллора (Alee Melior)? Затем, можно
было бы ответить, что Вирт является типичным представите­
лем «латинского», по его собственному выражению, масонства
первой половины XX века, что его школу прошло множество
учеников и что он пользуется не вполне заслуженной, дока­
зательством чему оценки Генона, репутацией, так что в лице
Вирта Генон метил в «современное масонство», или, лучше
сказать, в некоторые фракции этого масонства.
Не следовало бы полагать, что в «Compte Rendus» Генон
мишенью своих полемических талантов выбирал исклю­
чительно сочинения Вирта. Он высказывает свое мнение о
публикациях в англоязычных масонских журналах, таких
как Speculative Mason и Mason Light, а также и других. И вся­
кий раз читатель находит какую-нибудь деталь, достойную
интереса. Не забыты противники Ордена: так, виконт Леон
де Понсин публикует Les Forces Secrètes de la Révolution и Re­
fusé par la Presse. В этом, последнем, произведении он «про­
странно» и «с симпатией» цитирует Генона; но в двух других,

РЕНЕ ГЕНОН И ФРАНКМАСОНСТВО
177
La Guerre Occulte, написанной в соавторстве с Эмманюэлем
Малински, и La Mystérieuse internationale juiveyроль, припи­
сываемая евреям, чрезмерно преувеличена. Revue Internatio­
nale des Sociétés Secrètes (R.I.S.S.) монсеньора Жуэна равным
образом навлекает на себя уточняющ ие нападки со стороны
Генона, ибо, похоже, что большинство сотрудников этого
очень католического журнала продолжает пережевывать до­
мыслы мистификатора Лео Таксиля. С 1931 по 1938 гг. Генон
не упускает из виду этот журнал, ломая копья в поединках
с Анри де Гийебером дез Эссаром (Guillebert des Essarts) а в
особенности — с «savante dottore» Дж. М ариани (G. M ariani),
который обрушил на него «лавину желающих быть злыми, но
в основном грубых и низких насмешек». Другими его важны­
ми противниками являлись уже упомянутый «господин Поль
ле кур» из журнала Atlantis, излюбленный для него объект
осмеяния, и некий блистательный, но злой незнакомец, «г-н
Франк Дюкесн (Duquesne)», рекомендующий себя знатоком
римско-католической ортодоксии.

ГЕНОН И ПОЛИТИКА
Возвращаясь к Вирту, напомним, что не раз на страницах
своей «Книги Мастера» он заявляет о себе как о страстном
апостоле «религии республики», присягая символу веры, де­
кларирование которого скорее было бы уместно при закрытии
некоторых политических конгрессов в ту пору, когда масоны
еще имели «республиканское нутро», потому что тогда, по
выражению Пьера Шевалье, франкмасонство было «церковью
республики». Все искренние и бескорыстные убеждения имеют
право на уважение. И ничто не позволяет ставить под сомнение
и искренность, и бескорыстие Освальда Вирта, который в июне
1940 года вынужден был покинуть свою парижскую квартиру,
ища убежища в Мутерр-сюр-Блурд, затерянной деревушке
департамента Вьенн, где умер, пережив преследования со
стороны вишистской полиции. Но, принимая во внимание все
это, трудно все же понять, какое отношение имеет инициация,
зачем нужны ритуалы, чтобы провозгласить культ республики?
Для этого достаточно записаться в такую-то партию и/или
такую-то хорошо известную лигу, или еще в какую-нибудь
из сходных организаций. И сколько смешений! Прежде всего,
с точки зрения религиозной, а затем — и инициатической.
Политика, религия, посвящение — что за смесь! Что все это
совершенно противоположно концепции Генона, ясно без
напоминаний. Известно, что думал Генон об этих «светских
догматах» — прогрессе, демократии, равенстве — он, поборник

ГЕНОН И ПОЛИТИКА
179
примордиальной традиции, он, который неустанно про воз­
глашал необходимость элиты и предостерегал инициатические
общества от неосмотрительного рекрутирования, на его взгляд,
являющегося самым верным способом привести эти общества
к вырождению.
Так что же, Генон — человек правых убеждений? Он
трижды ссылается на лидеров Аксьон Франсез: в «Востоке и
Западе», где целая страница представляет собой цитату из Жака
Банвилля, касающуюся понятий «цивилизовать» и «цивилиза­
ция»; в «Великой Триаде», в главе о «двойной спирали»; в «Че­
ловеке и его осуществлении согласно Веданте», в сноске. Точно
так же, длинный отрывок из Horreurs de la Guerre в 1-м томе
«Очерков о франкмасонстве и компанъонаже», озаглавленный
«О паломничествах», свидетельствует о том, что Генон читал
Леона Доде и его эссе VHeredo и Le Monde des images. Наряду с
Шарлем М оррасом, Леон Доде был издателем ежедневной га­
зеты Аксьон Франсез, печатного органа идейно-политического
движения, носившего то же имя. Даниэль-Ропс (Daniel-Rops)
в VÊglise des Révolutions так описывает это движение и его
газету: «Душа движения и одновременно издатель газеты
Шарль Моррас (1868 — 1952) был худым бородатым человеком
маленького роста, сверкающий взгляд которого и его затейли­
вое красноречие заставляли забывать о его глухоте. Глубокий
мыслитель, первоклассный писатель, диалектик опасной силы,
он в течение более 20 лет проповедовал прямо восходящую к
Бональду и де Местру политическую доктрину традициона­
листского монархизма, с которым соединялся убежденный
национализм. Трудами людей выдающегося таланта, прежде
всего ее издателя, а также и полемистов, как Леон Доде, или
журналистов, как Ж ак Банвилль, газета распространялась и за
пределами роялистских кругов, а ее страстный стиль и тон спо­
собствовали тому, что ее стали читать и уважать. Что до самого
движения, зародившегося в 1908 году, то в его ряды, наряду с
убежденными монархистами, влилось немало противников
республики, ностальгирующих по старому режиму, патрио­

180
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
тов, которые после дела Дрейфуса не переставали смещаться в
сторону национализма, «интегристов», которых неодобрение,
высказанное Бенедиктом XV, отнюдь не заставило исчезнуть, и
значительная часть тех консерваторов, что при любых обстоя­
тельствах выступают сторонниками авторитарных методов.
Среди них было множество католиков».
Добавим лишь, что все биографы Морраса настаивают на
последствиях той глухоты, которая, прогрессируя с его отр о­
ческого возраста, замуровала в молчании автора «Внутренней
музыки» (La Musique Intérieure), и равным образом отметим,
что помимо выходцев из аристократических кругов, многие
последователи Аксъон Франсез принадлежали к средним
классам. Было бы не лишено интереса продолжить рассказ
Даниэля-Ропса. Все с той же ясностью он излагает основные
тезисы Аксъон Франсез и прослеживает генезис причин, кото­
рые должны были побудить религиозную власть, в лице Папы
Пия XI, включить газету в «индекс» (запрещенных изданий.
—
Прим, пер.) и отлучить от причастия католиков, которые станут
по-прежнему подписываться на нее. Результатом оказались
серьезные душевные конфликты и подлинные драмы. Но бес­
спорным остается то, что Шарль Моррас, и только он один, был
властителем дум нескольких поколений; энтузиазм, который
он возбуждал среди молодежи, особенно среди католической
молодежи, несомненно, был связан с решением Папы. Здесь не
место обсуждать обоснованность этого отлучения и обвинений
Морраса «в ереси» (sic!). Ограничимся сравнением тезисов Те­
нона, с одной стороны, и герольдов Аксъон Франсез — с другой.
Похоже, не слишком много — по крайней мере, в том,
что касается идеологии, — можно сказать о сыне Альфонса
Доде. Леон Доде (1868 — 1942), член Гонкуровской академии,
берется за все: он пишет романы, которых больше никто не
читает; эссе и литературно-критические работы, гораздо
более интересные. Но особого внимания он заслуживает как
автор мемуаров: он описывает различные социальные круги,
от служб Парижских госпиталей (где он был экстерном, затем

ГЕНОН И ПОЛИТИКА
181
переведенным в интерны, чему мы обязаны его романом-
памфлетом Les Morticoles) до литературных салонов. Весь
этот мир кишит жизнью, так как Леон Доде перенял у своего
учителя Рабле вкус к жизни, остроумие, неугомонность. На
взгляд Клебера Хеденса (Kléber Haedens), «Леон Доде несколь­
ко ослеплял современников своим мощным, под стать Юпите­
ру, даром полемиста, своим ликующим избиением кретинов,
изменников, <.. .> чему он предавался каждое утро»*. Доде не
был ни ученым, ни человеком университета, еще менее того
он был метафизиком.
На остром, оточенном французском, навевающем вос­
поминания о стиле Вольтера, Жак Банвилль (1879 — 1936),
германист и историк, пишет хронику внешней политики. Он
автор Histoire de France, Histoire de D eux Peuples continuée ju sq u a
Hitler, Napoleon, Louis II de Bavière, a также других книг. Он с
«возможно большей ясностью выявляет причины и их след­
ствия». Читая Банвилля, можно выделить две константы: неиз­
менность немецкой опасности и совершенство монархии. Так,
мы читаем, что «когда Хлодвиг в Тольбиаке дал обет принять
крещение, если он окажется победителем, врагом был Немец»,
и что «Германия была христианизирована и цивилизована
вопреки ее воле», будучи управляема «своими лжекесарями»,
тогда как «на протяжении уже 340 лет достойный дом Ка-
петингов царствовал, передавая правление от отца к сыну».
Пересматривая историю европейского континента, Банвилль
напоминает нам, что в 1214 г. Филиппу II Августу пришлось
противостоять коалиции, созданной германским императором
Оттоном IV Брауншвейгским, английским королем Иоанном
Безземельным и феодалами, завидовавшими мощи Капетин-
гов, и тогда была одержана победа при Бувине, давшая толчок
зарождению национального чувства. Веком позже Ф илипп
IV Красивый должен был вступить в схватку с англичанами,
которых поддерживал император Адольф Нассауский... и раз­
разился конфликт между королем и Папой Бонифацием VIII,
*
Une Histoire de la Littérature Française.

182
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
который, «выйдя победителем из долгой борьбы с германским
императором, находил естественным контролировать всех пра­
вителей. .. Бонифаций VIII вмешивался в вопросы, которые его
не касались». Кроме того, говорили легисты, «король является
императором в своем королевстве». И вот завершение всего
этого: покушение в Ананьи, преступление, организованное
Гийомом Ногаре (7 сентября 1303 г.). Старец скончался меся­
цем позже. Для Банвилля «суд над Тамплиерами, возымевший
такой большой резонанс, был прежде всего политическим,
имевшим отношение к конфликту с Бонифацием VIII. Орден
был не только богат, но могуществен. Он стал государством
в государстве. Он был интернационален. Приняв сторону
Бонифация VIII, он начал угрожать единству королевства...».
С легкостью перепрыгиваем через два века и отмечаем, «что с
Франциском I и Генрихом II Франция освобождается от геге­
монии германской империи». Добираемся до Карла V, только
что избранного новым императором Германии и вставшего
во главе «чудовищной державы... сочетавшихся воедино
Испании и Германии». И, таким образом, присутствуем при
«геополитическом» пересматривании всей истории Старого
Континента: «Жизнь народов подчиняется своего рода неиз­
менным законам. < . . .> Для Европы таковым является непере­
носимость любого сильного доминирования, и это можно
было видеть во времена падения империи Каролингов. Для
Германии — это стремление покорить соседей, как только она
становится сильной, что можно было видеть всегда. А для
Франции — это отсутствие надежных границ на востоке, на
территориях, которые германизм непрестанно оспаривал у
нее. < . . .> Габсбурги, оттесненные на Дунай, всегда могли вновь
стать опасными, вступив в союз с мадридскими Габсбургами,
а потому политическим долгом Франции было наблюдать за
австрийским царствующим домом. Генрих IV поощряет проте­
стантских князей Германии к сопротивлению... Австрийский
дом подхватит планы Карла П ятого... Взбунтовавшиеся чехи
будут раздавлены у Белой Горы. Для Европы прозвучит ударом

ГЕНОН И ПОЛИТИКА
183
грома битва при Садове. Могущество императора возросло
благодаря этой победе, которая непосредственно задевала
Францию. Австрийский дом вновь становился опасным. Битва
при Белой Горе (8 октября 1620 г.) стала первым из сражений
Тридцатилетней войны, она на три столетия положила конец
независимости Богемии... Наступает 1635 год. В течение 25 лет
Франция избегала войны. На этот раз война приблизилась к
нам, и Ришелье был вынужден решиться. И мы увидели, как
видели уже в предшествующем столетии, каким великим де­
лом была борьба против Австрийского дома... По Вестфаль­
скому мирному договору поражение императора обернулось
крушением немецкого единства...ибо наша дипломатия по­
лучила свободу действий». Короче говоря, такая история «по
Банвиллю» — это рассказ о битвах, которые молодая нация
должна была вести против чудовищного спрута, «Священной
Римско-Германской империи», империи, которая, не будучи
«ни Священной, ни Римской», для Банвилля была просто во­
площением германизма. После смерти Людовика XIV (1 сен­
тября 1715 года), врагом является уже не Австрийский дом,
но Англия, и обретает очертания новая угроза — Пруссия...».
О третьем человеке из Аксьон Франсез, Шарле Моррасе
(1868 — 1952), мы в трудах Генона не находим никаких упо­
минаний. Его крайне жесткая концепция человечества могла
бы сближать их, равно как и полное неприятие Моррасом идеи
эволюции в истории. Но реставратор монархической идеи был
также и теоретиком, ярым идеологом «интегрального нацио­
нализма», конечно, национализма французского, который он
хотел сделать «положительной наукой» в духе Огюста Конта,
что приводит его к проповеди наследственной монархии,
децентрализованной и антипарламентарной. Но если его
взгляды идеально совпадали с взглядами Банвилля, то, как мы
увидим далее, не так обстоит дело с идеями Генона. И это еще
не все. Этот средиземноморец, этот провансалец был страстно
влюблен в греческую античность: «То, что я восхваляю , — это
вовсе не греки, но творения греков, и я восхваляю не грече­

184
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
ское бытие, но бытие прекрасное. Мы стремимся к красоте не
потому, что она греческая, но мы стремимся к Греции потому,
что она прекрасна...»*.
Это восхищение «грецизмом» своим коррелятом имеет не­
скрываемое презрение к «варварам, пришедшим с Севера», и к
«жестким образцам, пришедшим с Востока... Адонис и М итра
первыми внесли разложение в античный мир». Точка зрения
эстета, но не философа.
Всборнике сказок Le Chemin de Paradis, юношеском произ­
ведении Морраса, он влагает в уста раба, навещающего своего
хозяина на Елисейских полях, слова «еврейский Христос»,
которые возбудили негодование кардинала Андрие, достой­
ного преемника Бертрана де Гота на архиепископской кафедре
Бордо. Моррас был обвинен также и в неоязычестве. Если до­
бавить к этом у «позитивизм», то нетрудно будет понять, почему
Римская курия предала его «анафеме». К счастью для него, то
уже не были времена Джордано Бруно! После восшествия на
престол Пия XII руководители Аксьон Франсез «смирились»,
и новый Папа тотчас же аннулировал отлучение.
В заключение этого отступления от темы — но было ли
оно и впрямь таковым? — скажем, что, несмотря на опреде­
ленную симпатию к Аксьон Франсез и его идеям, Генон не
принадлежал к нему. Он не был ни правым, ни левым, он
был другим. Просто сошлемся здесь на одно из примечаний
к сочинению «Духовное владычество и мирская власть», в
котором Генон напоминает, что кардинал Ришелье яростно
сокрушал остатки феодализма и что, преследуя протестантов
внутри страны, за ее пределами он вступал в союз с про­
тестантскими князьями Германии против всего, что еще
могло сохраняться от Священной Империи, т. е. «старого
христианского мира». И король Франциск I тоже вступил в
союз против императора Карла V... с Великой Турцией. Это
означало на практике следовать, еще до его провозглаше­
ния, принципу Морраса: «Политика прежде всего». Только в
*
Anthinea.

ГЕНОН И ПОЛИТИКА
185
1756 г., о со знав наконец англо-прусскую опасность, Франция
и Австрия «обменялись кольцами», скрепив брак будущего
Людовика XVI с эрцгерцогиней М арией-Антуанеттой. Одна­
ко «интеллектуалы» той эпохи, Вольтеры, Дидро, все были
увлечены «просвещенными деспотами», каковыми в их глазах
были прусский король Фридрих II и русская императрица
Екатерина II, соответственно, именуемые «Северным Соло­
моном» и «Северной Семирамидой». И для этих философов,
как и для народа, дофина, ставшая королевой, должна была
остаться «Австриячкой». В 1792 году, возвращ аясь к политике
кардинала, Франция объявила войну Австрии, войну, кото­
рой предстояло закончиться 24 года спустя... при Ватерлоо.
В 1917 г., несмотря на провал кровопролитного наступления
при Нивелли и бунты, министр Рабо отверг предложения
сепаратного мира, сделанные молодым императором Карлом
I, предложения, переданные через его родственника, принца
Сикста де Бурбон-Парм. Что касается Версальского догово­
ра, то он буквально разорвал на части «двойную Австро-
Венгерскую монархию» и освятил территориальное единство
Германии. Дух жирондистов 1792 года и якобинцев 1793 не
умер... По сути, в глубокой перспективе, Генон был прав.
Но — по крайней мере, насколько нам известно, он ничего
не сказал об этом... ни в 1939 — 1940, ни в 1944 — 1945 годах.
О чем можно пожалеть.
1929 — это год, когда Пий XI осудил Аксъон Франсез, и
это также год, в котором Генон выпустил в свет небольшую
книжку, озаглавленную «Духовное владычество и мирская
власть». «Текущие обстоятельства» не ускользнули от его вни­
мания, но он стоит над схваткой: эти «инциденты» имеют лишь
«эпизодический характер», это всего лишь «еще один пример,
в ряду предшествовавших ему других, смешения, которое
царит ныне во всех областях... и чем дальше, «захватывает
также представителей подлинной духовной власти, которые,
похоже, таким образом ..., теряют из виду трансцендентность
доктрины, о которой призваны говорить». Он же, Генон, на­

186
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
мерен «оставаться исключительно в области принципов»,
проводя различие между сущностным и акцидентальным, а
именно оно ускользает из поля зрения представителей этой
«подлинной духовной власти», которых он не называет, но
которых легко угадать. Но сказав это, Генон отказывается «за­
ключить себя в какие-либо общепринятые рамки», и «тщетно
было бы пытаться наклеить на него какой-либо ярлык, потому
что даже среди тех, что имеют хождение в западном мире, нет
ни одного, который подходил бы ему». Однако, с обычной для
него высоты обзора, он будет излагать свои представления о
правительстве града, града, понимаемого в античном смысле
как Государство.
Прежде всего, он опишет духовную власть и власть м ир­
скую, объясняя различия оттенков между этими терминами
и противопоставляя их пункт за пунктом. При этом он делает
ремарку, важную, конечно, но на «метафизическом» значении
которой, в геноновском смысле, он не настаивает. Вот эта ре­
марка: «Изначально обе власти, о которых идет речь, не могли
существовать в состоянии разделения функций, исполняемых,
соответственно, различными людьми; напротив, обе они
должны были быть заключены в общем принципе, от кото­
рого они проистекают и два аспекта которого, нераздельных,
нерасторжимо связанных в единстве высшего синтеза, одно­
временно высшего по отношению к ним и предшествовавшего
их разделению, они лишь олицетворяют».
Опираясь на это предположение, он касается системы
каст: у истоков была только одна каста, именуемая Хам­
са (Hamsa). Затем он цитирует «Дао Дэ Цзин», но это не
убеждает. Как и то, что он говорит нам по поводу Царя
Mipa, понятия, вынесенного в заглавие маленькой книжки,
появившейся двумя годами раньше и уже упоминавшейся
нами в связи с Фердинандом Оссендовским. Первоначаль­
но, стало быть, «in illo tempore», как писал М ирча Элиаде,
не было раздвоения единого принципа: в древнем Риме
Император являлся одновременно Верховным Жрецом

ГБНОН И ПОЛИТИКА
187
(Pontifex Maximus); западное средневековье долго веровало в
существование царства Пресвитера Иоанна; мусульманские
концепции халифата и сходные китайские учения о короле
Ванге (Wang) «также соединяют, по крайней мере до неко­
торой степени, две власти в одну». Все это очень интересно,
но в качестве доказательства приводится образ Мелхиседека
и цитата из Книги Бытия: «И Мелхиседек, царь Салимский,
вынес хлеб и вино — он был свящ енн ик Бога Всевышнего
(el ilion); и благославил его, и сказал: благословен Авраам
от Бога Всевышнего. Владыки Неба и Земли; и благословен
Бог Всевышний, который предал врагов твоих в руки твои;
Авраам дал ему десятую часть из всего»*.
Здесь следует сделать примечание лингвистического харак­
тера. Генон пишет: «Благословен будь А враам от Бога Всевыш­
него, владыки неба и земли». Ости (Osty) переводит так: «Будь
благословен Авраам Богом Всевышним, творцом неба и земли», а
Шураки (Chouraqui) так: «Авраам благословен Львом, создателем
небес и земли». Творец может быть равнозначен создателю, но
владыка? Генон ставит здесь перед нами еще одну проблему. Но
оставим ее и вернемся к М елхиседеку... Благословение, которое
он дает Аврааму, равнозначно подлинной «инвеституре» в почти
феодальном смысле этого слова, но с той разницей, что здесь
речь идет об инвеституре духовной, и мы можем добавить, что
именно здесь находится точка соединения древнееврейской тр а­
диции с традицией примордиальной. «Благословение», о кото­
ром идет речь, есть, собственно, передача «духовного влияния»,
к кото рому Авраам будет отныне сопричастен. «Мелхиседек,
следовательно, является одновременно и царем, и первосвящен­
ником; его имя означает “царь правосудия”, а в то же время он
и “царь Салима”, то есть мира». Этому «правосудию» противо­
поставляется «милосердие», что приводит нас, даже если мы и
не стремились к этому, к испытанию правосудием и милостью
в обряде, сопровождающем посвящение в первую степень Шот­
ландского Усовершенствованного Ритуала.
Бытие, XIV, 14, 18-20.

188
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
Что до приносимой Мелхиседеком жертвы хлеба и вина, то
она «евхаристична». Обычно ее считают про образом евхари­
стии, а христианское священство в принципе отождествляется
со священством самого Мелхиседека, согласно обращенным
к Христу вот этим словам Псалмов: «Ты священник вовек по
чину Мелхиседека»*. Генон приводит слова апостола Павла из
Послания к Евреям: «Сделавшись Первосвященником по чину
Мелхиседека» (6, 20), и Христос является таковым, но также и
Царем: Папа Пий XI в 1925 году учредил празднование Христа-
Царя. Таким образом, иудео-христианская традиция через
Авраама, «нашего общего праотца», соединяется с приморди­
альной традицией... Достигнув этой точки в нашем изложении,
нельзя обойти молчанием вопрос, заданный одним непосвя­
щенным, которому был прочитан данный текст: «Но тогда по­
чему вы загромождаете свой разум индийскими и китайскими
традициями, если ваша собственная традиция дает вам ключ
от сада таинств?» Несмотря на представляемый им интерес,
вопрос этот не входил в рамки нашего изложения. И мы горячо
рекомендуем нашему собеседнику обратиться к чтению «Царя
Мгра» и «Эзотеризма Данте», равно как и «Мелхиседека» Жана
Турниака (Тоигшас) и его же «Следов света». Но нас не должно
удивлять напоминание о библейском эпизоде с Мелхиседеком,
священником и царем, со стороны «служителя единого».
Неизвестно, вследствие каких событий и в результате ка­
кого процесса произошло «разделение властей». Они начинают,
пункт за пунктом, противостоять друг другу. Духовная власть,
или, если угодно, священство своей основной функцией имеет
передачу знания, хранительницей которого она является. Ж ре­
цы, брахманы, священники или коэны являются его держате­
лями, ибо они получили жреческое посвящение. Предавшиеся
созерцанию, они имеют доступ к великим мистериям, к зна­
нию, находящемуся по ту сторону природы. Они поднимаются
выше (саттва) уровня проявленности человеческого состояния
к «высшим состояниям бытия».
*
Псалтирь, 109,4.

ГЕНОН И ПОЛИТИКА
189
Дополнительно они выполняют ритуалы, но не следует
смешивать «сакральное» и «религиозное». Добродетель, со ­
ответствующая священству, — это мудрость, и, подобно му­
дрости, духовная власть неколебима. Власть мирская, долго
бывшая властью царской, выполняет функцию судебную и
административную, с одной стороны, а военную — с дру­
гой, выполняет функцию «поддержания порядка» внутри,
регулирующую и уравновешивающую, символизируемого
весами, и вовне, защищая общественное устройство, что
символизируется мечом. Воины, функционеры на службе
власти, средневековые рыцари, дворянство времен старого
режима, индийские кшатрии выполняют эти функции пото­
му, что они получили воинское посвящение, как, впрочем, и
монарх, «primus inter pares». Отдавшие себя действию, притом
на уровне манифестации (raja), они имеют доступ только к
малым мистериям. Знания, получаемые ими, соответствуют
их положению. Следует особо подчеркнуть тот факт, что
такое посвящ ение дается им представителями священства,
держателя незыблемого владычества, тогда как «мирская
власть, напротив, подвержена превратностям изменчивого
и преходящего, <...> если только высший принцип не при­
даст ей устойчивость, которой она не может достичь своими
собственными средствами. А таким принципом может быть
только тот, который олицетворяется духовным владыче­
ством». Как было отмечено выше, примечательно то, что со­
циальная организация западного средневековья являла собой
точную кальку кастового деления: духовенство соответствует
брахманам, дворянство — кшатриям, третье сословие — вай­
шьям, а сервы — шудрам... совпадение, в котором, конечно,
нет ничего случайного. Генон возвращается к «этой аналогии,
неоспоримой, несмотря на очень большие различия», обуслов­
ленные «необходимой адаптацией к обстоятельствам времени
и места». И несколько дальше он заключает, что «столь точное
сходство не может получить вполне удовлетворительного объ­
яснения вне идеи правильной и действенной передачи... На

190
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
Западе еще существовала вполне осознаваемая, по крайней
мере кое-кем, связь с подлинным «центром мира», источни­
ком всех ортодоксальных традиций». Можно обратиться к
«Эзотеризму Данте», к «Царю Mipa» и к «Основным символам
священной науки»... Генон не скрывает своего восхищения
средневековым христианством. Это феодальное общество, с
его «сложной сетью л ичны х зависимостей и частных прав»
образует пирамиду, с королем на ее вершине. И стоящим
над королями императором, светским главой христианского
мира, но в действительности главой «Священной Римской
империи германской нации», «heiliges roemishe deutscher n a­
tion», и держателем мирской власти, которую сам он получает
от Папы. Потому что это Папа, и только он один, обладает,
по словам его легистов, «двумя мечами», мечом духовным
и мечом мирским. Во время помазания «монарха римлян»
Папа вручает мирской меч императору... дабы он служил
целям Римской Церкви, ибо епископ Рима, «патриарх одной
из пяти апостольских церквей», превратил «первенство че­
сти», связанное с кафедрой апостола Петра, в «первенство
юрисдикции».
Но вернемся к Генону. Прекрасное равновесие «двух мечей»
будет нарушено... «Филиппом Красивым, которого следует
считать одним из главных творцов девиации, характерной для
современной эпохи. < . . .> «Легисты» Филиппа Красивого уже
являются, задолго до гуманистов Ренессанса, подлинными
предтечами нынешнего «обмирщения»; и как раз к той эпохе,
то есть к началу XIV века, следует возводить разрыв современ­
ного мира с его собственной традицией... Разрыв, исходная
точка которого очень четко была обозначена разрушением
Ордена Храма, бывшего связующим звеном между Востоком
и Западом <...> и в силу своего двойственного, религиозного
и воинского, характера, соединительным знаком, своего рода
“дефисом”, между духовным и м ир ским ...».
Из «узурпаций», осуществленных Филиппом Красивым,
проистекут все несчастья королевства: будучи рыцарем, он

ГЕНОН И ПОЛИТИКА
191
восстал против священников, в лице их главы, Папы Бони­
фация VIII. Он окружил себя «буржуа», и эти буржуа, в свой
черед, взбунтовались против монархии и дворянства в 1789
году. Потом шудры — сервы — «пролетарии» взбунтовались
против «буржуа» в октябре 1917 года в Петрограде. Парижская
Коммуна 1871 года может считаться генеральной репетицией,
однако «вайшья» Адольф Тьер, за которым, правда, последовал
«кшатрий» генерал-маркиз де Галлифе, покончил с ней. В самом
деле, Генон пишет: «Есть все основания сказать, что формиро­
вание, в частности , « французской нации» было делом королей,
но последние тем самым, не ведая того, предуготовляли свое
собственное крушение; и если Франция стала первой страной
Европы, в которой была уничтожена королевская власть, то
это потому, что именно во Франции «национализация на­
чала свой путь». И такие вот строки, адресованные Моррасу:
«Кроме того, вряд ли есть необходимость напоминать, сколь
яростно “националистической” и “централизаторской” была
революция, а также о том, какое собственное революционное
применение получил в ходе всего XIX века так называемый
“принцип национальностей”; есть, стало быть, довольно любо­
пытное противоречие в “национализме”, который афиширует
сегодня некоторые отъявленные противники Революции и ее
свершений».
Несмотря на определенную жесткость общей для них
концепции истории, а также критику демократии и протестан­
тизма, Генон и Моррас расходятся по очень многим пунктам.
И здесь, похоже, мы и можем закрыть эту главу.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
«Труды Генона предстают единым целым, абсо­
лютно не поддающимся рассечению на автономные
части. Это доктринальное единство, в котором, в ко­
нечном счете, ничто не может быть обособлено, ибо
каждый аспект отражает целостность других, равно
как и он сам отражается в целом. Об этих трудах мож­
но говорить как о многоугольнике, составленном из
зеркал, освещаемых из единого источника изотопного
света, который сам Генон, возможно, назвал бы так:
знание...»
В своей статье Les Rose-Croix et la pensée de René Guénon
(Travaux de Villard de Honnecourt, No 13) Жан Турниак пока­
зывает нам, с глубиной и элегантностью, насколько он п р о­
никся «геноновской суммой», когда пишет: «Я не высказываю
никакого суждения относительно его концепций, которые я
пытался “осмыслить” с наименьшим ущербом для них. Если
же я исказил его мысль, то это просто потому, что ущербен
мой индивидуальный фильтр, а мое зеркало — криво». Перед
лицом такой скромности, демонстрируемой столь видным
масоном-генонистом, как он (если только речь не идет об
убежденном генонисте, ставшем видным масоном), мы осо­
знаем всю степень с самонадеянности, позволившей нам
взяться за подобную тему. Но сколько усилий потребуется от

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
193
среднего читателя, одаренного средним интеллектом, чтобы
достичь озарения! «LEGE, LEGE ET RELEGE»* — это всегда
необходимо. Итак, мы полностью осознаем, что в некотором
роде схематизировали мысль и творчество Генона. Но пред­
назначая этот скромный и несовершенный «конспект» для
читателей, сталкивающихся с насущными трудностями со­
временного мира, мы применили метод, который, в других
обстоятельствах, порою казался нам удовлетворительным:
идти от простого к сложному, всячески остерегаясь при этом
вынесения ценностных суждений.
Когда однажды любопытствующий коллега попросил нас
рассказать ему об акупунктуре, которую мы, почти в качестве
«пионера», практиковали в наших краях, мы не стали сразу
ошеломлять его рассуждениями и соображениями, чуждыми
его западной ментальности, или засыпать его китайскими
терминами... Лишь поэтапно мы вели его «инициацию», ибо
традиционная китайская акупунктура, даосская акупункту­
ра — это «эзотерическая» медицина, со всем тем, что, в гено-
новском смысле, подразумевает этот термин. Потребуются
смирение и упорство, а потом однажды все становится ясно,
и, высшая радость, — замечают, что мыслят по-китайски и с
помощью двух стальных игл... Точно так же обстоит дело и с
Геноном, подступать к «инициации» в его труды следовало бы
по степеням: подмастерье, «малый рабочий» и т. д. Также не
следует удивляться тому, что, с одной стороны, это именно аку­
пунктура привела нас к чтению Генона, начиная с «Символизма
креста» и «Великой триады», а с другой — симпатия, в самом
сильном смысле этого слова, которую внушили нам жизнь и
творчество лейтенанта Альбера де Пурвурилля. Завершим
здесь наше отступление. Речь ведь идет не об интеллектуаль­
ном стриптизе, но о том, чтобы объяснить, как и почему была
предпринята наша попытка.
*
Лат. «Читай, читай и перечитывай» . Д евиз алхимиков: «Ora, lege, lege,
lege, relege, labora et invenies» — «Молись, читай, читай, читай, перечитывай,
работай и обретешь». — Прим. ред.

194
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
Равным образом, для того чтобы изложить мысль Генона
в ее основных чертах, нам показалось уместным начать с его
суда над современным Западом и уже отсюда, что в пр оти в­
ном случае было бы затруднительно, перейти к индуистской
метафизике. И мы надеемся, что, не прибегая к санскритским
терминам и, конечно же, слишком упрощая, нам все же удалось
дать о ней не совсем неточное, если и неполное, представление.
Предназначая этот скромный труд для «профанов в генониз-
ме», мы сочли правомерным несколько подробнее развернуть
некоторые пункты, как, например, различие между синтезом и
синкретизмом. Сколько раз доводилось нам выслушивать эти
рассуждения, претендующие на синтез, но являющие собой
лишь синкретическую невнятицу. Автор не проводит диффе­
ренциации между различными уровнями познания и, конечно,
не находит никакой разницы между «символами» и «синтемой»
(syntème), как то делает Пьер Варколье, настаивающий на этом
в своей статье Réflexions sur la Voie symbolique selon Rêne Gué-
non* . Но с какой уверенностью, чтобы не сказать — с какой
самоуверенностью представляются эти «труды». И Жан-Батист
Виллермоз был очень проницателен, когда писал: «Подмастерье
всегда строит иллюзии относительно себя самого: обычно он
аплодирует самым ничтожным своим опытам и восхищается
своим творением, будь оно даже очень несовершенно и ис­
полнено недостатков»**.
Вцелом же, непохоже, чтобы главным образом из изучения
и осмысления классических текстов, будь то даже Библия, та­
кие молодые «исследователи» почерпнули сведения, необходи­
мые для своих трудов, но скорее у порою весьма сомнительных
авторов, работающих больше над своим «планом маркетинга»,
нежели над изучением источников, и являющ их пример «при­
митивного синкретизма, оккультистское самодовольство кото­
рого несравнимо ни с чем, кроме их бесчисленных масонских
ошибок». Вот о чем думалось мне во время работы над главой
**
Travaux de Villard de Honnecourt, No 13.
Rituel du Compagnon — Leçon emblématique.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
195
«Рене Генон и франк-масонство». Несмотря на определенные
трудности, связанные частично с самим стилем автора, чтение
«Основных символов священной науки» будет им в любом случае
полезно. Им нужно будет преодолеть и другой уровень труд­
ностей, связанных с непрерывным сближением, с постоянной
интерпретацией символов, взятых из чуждых друг другу тра­
диций; но это препятствие будет само собой устранено усерд­
ным изучением Генона и, в особенности, принятием, подобно
ему, точки зрения Примордиальной Традиции, пусть даже и в
качестве «рабочей гипотезы» .
Проведение параллели между точкой зрения Генона, с
одной стороны, и Освальда Вирта и теоретиков Аксъон Фран-
сез — с другой, сегодня может показаться изрядно устарев­
шим. Но если подумать о таком трудном рождении Европы
и о конфликтах, которые еще и сегодня продолжают орошать
кровью часть этой Европы, часть, в основном населенную
христианами, то можно лишь, вместе с Геноном, пожалеть
об исчезновении «единого принципа», противостоящего
«так называемому принципу национальностей», столь до­
рогому жирондистам 1792 года и бонапартистам... Генону
было нетрудно изобличать «довольно любопытное противо­
речие внутри “национализма”, которое афишируют сегодня
отъявленные противники Революции и ее свершений»*. Но
эта Европа, эта «мечта о единстве», столь могучая в средние
века, своим основанием имела идею, ныне исчезнувшую,
идею «Христианского мира», а не одни лиш ь политические,
экономические, финансовые или этнические обстоятельства.
И здесь Генону можно адресовать упрек. Конечно, никто не
может ни все увидеть, ни обо всем сказать, ибо жизнь очень
коротка. Конечно, европейцы виновны во многих злоупо­
треблениях и даже в преступлениях против человечества.
Но настойчивое противопоставление Геноном западной
христианской цивилизации, которую он осуждает как абсо­
лютно невежественную, аморальную, достойную презрения,
*
«Духовное владычество и мирская власть».

196
РЕНЕ ГЕНОН: К ПОНИМАНИЮ ОДНОГО СЛОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА
идеализированному во всех отношениях Востоку, также вы­
являет достойный сожаления дух системы.
На протяжении всей этой работы мы, в меру возможного,
предоставляли слово Генону, многократно приводя отрывки
из его различных трудов. Нас могут упрекнуть в том, что мы
не сделали синтеза всех этих цитат и оставили неофита в оди­
ночестве на берегу переправы, если только не посреди нее. Мы,
однако, предпочитаем предоставить выполнение такой работы
нашим читателям; как только первые шаги сделаны, походка
становится все более уверенной, а прогулки все более продол­
жительными. Мы не смотрим на читателей как на младенцев,
для которых аннамитская кормилица разжевывает рис. И по­
том, разве уже не сказано:
«Я покажу тебе, где находятся колодец и веревка,
Я научу тебя пользоваться веревкой и ведром,
Но я не стану черпать для тебя воду».

ПРИЛОЖЕНИЕ

БИБЛИОГРАФИЯ
ВХРОНОЛОГИЧЕСКОМ
ПОРЯДКЕ
С 1921 года до своей кончины в 1951 году Рене Генон опу­
бликовал:
1921 «Введение в изучение индуистских доктрин»
(«Introduction générale à l’étude des doctrines hindoues»)
1921 «Теософизм — история псевдорелигии»
(«Le Théosophisme — Histoire d ’une pseudo-religion»)
1923 «Заблуждение спиритов» («L’erreur spirite»)
1924 «Восток и запад» («Orient et Occident»)
1925 «Человек и его осуществление согласно Веданте»
(«L’homme et son devenir selon le Vêdânta»)
1925 «Эзотеризм Данте» («L’ésotérisme de Dante»)
1927 «Царь Mipa» («Le Roi du Monde»)
1927 «Кризис современного мира»
(«La crise du monde moderne»)
1929 «Духовное владычество и мирская власть»
(«Autorité Spirituelle et Pouvoir Temporel»)
1929 «Святой Бернар» («Saint-Bernard»)
1931 «Символизм креста» («Le symbolisme de la croix»)
1932 «Множественные состояния бытия»
(Les états multiples de l’Être)
1939 «Восточная метафизика» («La métaphysique orientale»)
1945 «Царство количества и знамения времени»
(Le règne de la quantité et les signes des temps)
1946 «Заметки о посвящении» («Aperçus sur l’initiation»)
1946 «Принципы вычисления бесконечно малых»
(«Les principes du calcul infinitésimal»)
1946 «Великая Триада» («La Grande Triade»)

200
ПРИЛОЖЕНИЕ
Кроме того Генон написал большое количество статей и
докладов, собранных, классифицированных и впоследствии
изданных его учениками. Таким образом были последовательно
опубликованы:
1952 «Инициация и духовная реализация» («Initiation et
réalisation spirituelle»). Жан Рейор, представивший этот
сборник, отмечал, что эта книга «уточняет, дополняет и
поясняет “Заметки о посвящении”».
1954 «Взгляд на христианский эзотеризм» («Aperçus sur
l’ésotérisme chrétien»). Это не «дидактический трактат»,
но «Сборник статей».
1962 «Фундаментальные символы священной науки» («Sym­
boles fondamentaux de la Science Sacrée»)
1964 «Очерки о масонстве и компаньонаже» («Études sur la
Franc-Maçonnerie et le Compagnonnage»), опубликованные
в Éditions Traditionnelles
1966 «Очерки об индуизме» («Études sur l’Hindouisme»). Со­
брание 11 журнальных статей на ту же тему.
1970 «Традиционные формы икосмические циклы» («Formes
traditionelles et cycles cosmiques») (Gallimard), сборник
представлен Роже Мариндором.
1973 «Заметки об исламском эзотеризме и даосизме» («Aperçus
sur Гésotérisme islamique et le Taoïsme»)
1973 «Comptes rendus», сборник комментариев, не лишенных
едкого юмора, к книгам и статьям
1976 «Mélanges», сборник статей, появившихся перед Первой
Мировой войной в журнале La Gnose, а также в между
войнами в Études Traditionnelles

ПОПЫТКА КЛАССИФИКАЦИИ
Таким образом, потенциальный читатель имеет перед со­
бой 26 книг. С какого труда следует начать? Для ответа на это
вопрос требуется провести классификацию или, скромнее,
сделать попытку классификации. А затем, в зависимости от
своих личных интересов, читатель сам сумеет сделать выбор,
твёрдо памятуя о том, что Генон редко затрагивает в одном
сочинении только одну тему.
КРИТИКА СОВРЕМЕННОГО ЗАПАДНОГО МИРА
•
«Кризис современного мира»
(«La crise du mond e moderne»)
•
«Царство количества и знамения времени»
(«Le règne de la quantité et les signes des temps»)
•
«Восток и запад» («Orient et Occident»)
ИЗЛОЖЕНИЕ ВОСТОЧНЫХ ДОКТРИН
•
«Введение в изучение индуистских доктрин»
(«Introduction générale à l'étude des doctrines hindoues»)
•
«Человек и его осущ ествление согласно Веданте»
(«L'homme et son devenir selon le Vêdânta»)
•
«Очерки об индуизме» («Études sur LHindouisme»)
•
« Восточная метафизика» («La métaphysique orientale»)
•
«Великая Триада» («La Grande Triade»)
•
«Заметки об исламском эзотеризме и даосизме»
(«Aperçus sur Lésotérisme islamique et le Taoïsme»)
•
«Множественные состояния бытия»
(«Les états multiples de l'Être»)
•
«Символизм креста» («Le symbolisme de la croix»)

202
ПРИЛОЖЕНИЕ
ПОСВЯЩЕНИЕ — ФРАНКМАСОНСТВО —
СИМВОЛИЗМ
•
«Заметки о посвящении» («Aperçus sur l'initiation»)
•
«Инициация и духовная реализация»
(«Initiation et réalisation spirituelle»)
•
«Фундаментальные символы священной науки»
(«Symboles fondamentaux de la Science Sacrée»)
•
«Очерки о масонстве и компаньонаже»
(«Études sur la Franc-Maçonnerie et le Compagnonnage»)
РАБОТЫ ПО ОТДЕЛЬНЫМ ВОПРОСАМ
•
« Эзотеризм Данте» («L'ésotérisme de Dante»)
•
«Царь Mipa» («Le Roi du Monde»)
•
«Духовное владычество и мирская власть»
(«Autorité Spirituelle et Pouvoir Temporel»)
•
«Принципы вычисления бесконечно малых»
(«Les p rincipes du calcul infinitésimal»)
•
«Взгляд на христианский эзотеризм»
(«Aperçus su r l'ésotérisme chrétien»)
•
«Традиционные формы и космические циклы»
(«Formes traditionelles et cycles cosmiques»)
•
«Comptes rendus»
•
«Mélanges»
ПРИГОВОРЫ
•
«Теософизм — история псевдорелигии» («Le
Théosophisme — Histoire d u n e pseudo-religion»)
«Заблуждение спиритов» («L'erreur spirite»)

Дорогие читатели!
Мы рады представить вам книги серии
Рене Генон
ИЗБРАННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ
В этой серии вышли в свет
следующие сочинения Р. Генона:
♦ Великая Триада
♦ Восток и Запад
♦ Восточная метафизика
♦ Духовное владычество и мирская власть
♦ Заметки о посвящении
♦ Заметки об исламском эзотеризме и даосизме
♦ Кризис современного мира
♦ Множественные состояния бытия
♦ Общее введение в изучение индусских учений
♦ Очерки о христианском эзотеризме
♦ Очерки об индуизме
♦ Символы священной науки
♦ Символизм креста
♦ Традиционные формы и космические циклы
♦ Царство количества и знамения времени
♦ Царь Мира
♦ Человек и его осуществление согласно Веданте
♦ Эзотеризм Данте
По вопросам приобретения и распространения книг,
а также размещения рекламы:
Te/i./факс: (495) 484-37-32,, +7-903 -707-92 -23
E-mail: belovodje@rambler.ru

В 2000 — 2015 годах в Издательстве «7>еловоуье»
вышли в свет следующие книги:
Аверина Л. П.
Престол Благословенных: Эзотерическая космогония Библии и Вед (2005)
Адаш Истад.
Песнь Борбада: зороастрийские сказания (2001)
Амаду Хампате Ба.
Каидара(2008)
Амонашвили Ш. А.
Амон-Ра (2002, 2003, 2004)
Саломея (2003, 2010)
Вся земля ж дет нас... (Путь Ильи) (2004)
Баба Бирса Сингх.
Иисус приходил. Я говорил с Ним... (2003)
Бакштанский В. Л ., Жданов О. И.
Менеджмент жизни (2003)
Менеджмент жизни: Стратегия личной эффективности (2006, 2008, 2010)
Белинская А. Б.
Конфликт в социальном познании как философская проблема (2004)
Березин И. С.
Крупнейшие потребительские рынки России. Объём, динамика,
перспективы (2010)
Бессонов И. А.
Библейские пророчества об исламе: доказательство духовного единства
авраамических религий (2011)
Блаватская Е. П. (Сост. и коммент. А . Владимирова)
Тайная Доктрина Е. П. Блаватской. Происхождение космоса (2007, 2011)
Тайная Доктрина Е. П. Блаватской. Происхождение человека (2007, 2011)
Богин И. Л.
Бог. Вселенная. Смысл (2000)
Болла г, Фреди.
Имя Аллаха и число 66 (2001, 2003 , 2008)
Бхикку Кхантипало.
Секреты медитации: Спокойствие и прозрение (2005)
Владимиров А.
В поисках православия: Современники (2000)
Кумран и Христос: Кумранские свитки об историческом Иисусе, жившем
за 100 лет до евангельского Христа (2002)
Апостолы: Гностико-эллинские истоки христианства (2003)
Асуры и Дэвы: типология человека (2006)
Кольцо подсознания: тонкие тела человека (2006)

Письма Махатм . Главные положения (2007, 2009,2012)
Ковчег эволюции. Погибшая планета (2008)
Рерих — Россия — XXI век (2012)
Современное рериховское движение (2013)
Генон, Рене.
Восток и Запад (2005)
Символы священной науки (2005)
Традиционные формы и космические циклы. Кризис современного мира
(2004)
Царство количества и знамения времени. Очерки об индуизме.
Эзотеризм Данте (2003)
Человек и его осуществление согласно Веданте. Восточная метафизика (2004)
Царь Мира. Очерки о христианском эзотеризме (2008)
Символизм креста (2008)
Заметки о посвящении (2009)
Великая Триада (2010)
Царство количества и знамения времени (2011)
Множественные состояния бытия. Традиционные формы и космические
циклы (2012)
Духовное владычество и мирская власть (2012)
Заметки об исламском эзотеризме и даосизме. Эзотеризм Данте (2012)
Общее введение в изучение индусских учений (2014
Гленн Муллин.
Практика Калачакры (2002)
Гуру Гобинд Сингх.
Джап Сахиб (2004)
Джек Корнфилд.
Путь с сердцем: Путеводитель по опасностям и надеждам духовной
жизни (2007)
Джозеф Голдстейн.
Опыт прозрения: Простое практическое руководство к буддийской
медитации (2007)
Диденко В. Д.
Духовная реальность и искусство: Эстетика преображения (2005)
Исаев И. Ю.
Алхимия эмоций: немного о природе чувств и страстей (2009)
Ким В. Н.
Философия культуры евразийства и наследие художественной культуры
Центральной Азии (2004)
Ким Киуру
Е. П. Б. Краткое жизнеописание Елены Петровны Блаватской (2010)
Ключников С. Ю.
Священная наука чисел (2000)

Невидимая броня: теория и практика психоэнергетической защиты (2002)
Путь к себе: обретение духовной силы (2002, 2003)
Фактор успеха: новая психология саморазвития (2002)
Мастер жизни: психоэнергетическая защита в социуме (2004)
Внутренняя сила: стратегия овладения собой (2005)
В поисках безмолвия: практика медитации и преображение сознания
(2005)
Деньги в вашей жизни: национальный практикум богатства (2005)
Аура человека: укрепление, гармонизация, защита (2005)
Личная территория: психологическая защита от агрессии и
манипулирования (2006)
Внутренняя сила: как обрести уверенность и реализовать себя (2006)
Путь к себе: как пробудить творческий потенциал (2006)
Безмолвие и Просветление: психология внутренней работы (2007)
Священная наука чисел: символика, нумерология, психология (2007)
Мастер саморегуляции. Как реализовать потенциал сознания (2008)
Расколдованный круг: Девять Законов Управления Реальностью (2009)
Расколдованный круг-2: Прыжок через кризис (2009)
Расколдованный круг-3: Выход из матрицы (2009)
Будь в контакте! Азы эффективной коммуникации (2010)
Достижение цели: квантовый подход (2011)
Счастливая семья: как ее создать и укрепить (2013)
Шестое чувство (2015)
Ключников С. Ю., Максимова Н. Е.
Будьте здоровы! Психологические секреты самоисцеления (2009)
Ключников С. Ю., Э. Леви, Дж. О. Фуллер, М. А. Кузмин.
Два Адепта: Сен-Жермен и Калиостро. Сакральная история Европы.
Сборник работ (2005)
Ключников С. Ю., Странден Д. В. и др.
Сакральный мистицизм Запада. Герметическая философия. Сборник
работ(2007)
Косорукое А. А.
Строитель вечного пути России Сергий Радонежский (2004)
Кут Хуми.
Сон Раваны: Мистерия (2004)
Лама Анагарика Говинда.
Основы тибетского мистицизма (2005, 2010,2012)
Творческая медитация и многомерное сознание (2006)
Психологическая позиция философии раннего буддизма согласно
традиции абхидхаммы (Психология раннего буддизма) (2007)
Озарения гималайского странника (2008)
Макаров В. В.
Психология здоровья: биологически активные добавки в психотерапии и
профессиональном консультировании (2006)

Минделл, Арнольд.
Процессуально-ориентированная работа с конфликтами: Глубинная
демократия Открытых Форумов (2011)
Квантовый ум: Грань между физикой и психологией (2011)
Процессуальный ум: Руководство по установлению связи с Умом Бога (2011)
Минделл, Эми.
Альтернатива терапии: Творческий курс лекций по процессуальной
работе (2011)
Мирра Альфасса Ришар (М ать).
Журчащий родник (2000)
Науменко Г. М.
Явное о Тайном: Наука о рождении, деяниях, воскресении Христа (2008)
Великая тайна бытия (2009)
Проценко Т. А .
Здоровье — гармония ума, сердца и воли (2004)
Как сохранить энергетический иммунитет (2004, 2007)
Ресурсы здоровья (2004)
Вибрационное целительство: квантовое оздоровление сознания и тела (2007)
Ваш ли это мужчина? Ваша ли это женщина? (2010)
Ловушка для Синей Птицы: Как найти путь в Реальность Удачи (2011)
Птуха К. Р
Коучинг в продажах. Делай раз, делай два, делай три (2011)
Рамачандра Рао.
Тантра. Мантра. Янтра (2002)
Рателбанд, Эмиль
Мотивация: Продвижение вашей компании (2010)
Соматология: Продажи по-новому (2010)
Рудникова Н. П.
Сакральный мистицизм Египта: 22 ступени посвятительного пути (2002,2013)
Свами Рама.
Жизнь среди гималайских йогов (2006, 2012)
Станислав Гроф, Кристина Гроф.
Холотропное дыхание: новый подход к самоисследованию и терапии
( 2010)
Степанов С. С.
Философия Карлоса Кастанеды: Путь воина. Школа Игры в Бисер (2008)
Путь Воина: Искусство осознания (2009)
Степанов С. С ., Птуха А. Р.
Игра богов: любить и не бояться. Выбирает женщина (2009)
Чогьям Трунгпа.
Шамбхала: священный путь воина (2006)

Научно-популярное издание
Рене Генон
ИЗБРАННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ:
ДУХОВНОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО И МИРСКАЯ ВЛАСТЬ
Главный редактор:
С.Ключников
Ответственный редактор, pre-press, дизайн серии:
М. Юхимова
Корректор:
И. Таранева
Издательская лицензия ЛР No 066606 от 19.05.99
Формат: 60x90/16. Бумага офсетная. Печать офсетная.
Гарнитура «Minion Pro». 13 уел. печ. л.
Тираж 700 экз. Зак. No286.
НПЦТ “Тэеловоцье"
Тел.: (495) 484-37 -32
E- ma il: belovodje@rambler.r u
Отпечатано в полном соответствии с качеством предоставленных материалов
в ООО Производственная фирма «Полиграф-Книга»
160001, г. Вологда, ул. Челюскинцев, д. 3