/
Автор: Моэм С. Пратер Р.С. Куин Э.
Теги: художественная литература роман романы
ISBN: 5-88374-005-7
Год: 1992
Текст
ББК 84.7 США, 84.4 Вл.
3-35
Художники В. Ан, А. В. Данилов
3-35 Зарубежный криминальный роман: Вып. 9-й.
Ричард С. Пратер. Дело об исчезнувшей красотке;
Эллери Куин. Последняя женщина в его жизни;
Сомерсет Моэм. Вилла на холме./Перевод с англ.
Н. А. Савиных, В. Г. Новикова, А. С. Гаркави.—
Н. Новгород: «Фидес», 1992.—400 с.
1БВМ 5-88374-005-7
Ричард С. Пратер, Эллери Куин и Сомерсет Моэм — извест¬
ные мастера напряженного криминального сюжета. В произведе¬
ниях, вошедших в настоящий сборник, роковой случай лежит в
основе драматических коллизий, трагически изменивших благо¬
получную жизнь главных героев. Знакомясь с публикуемыми в
книге произведениями, впервые переведенными на русский язык,
читатель может проследить за тем, какие грани криминальной
ситуации интересуют прежде всего столь непохожих по творческой
позиции, но в равной степени популярных на Западе авторов.
3-
4703010100-08
Д72(03)-92
Без объявл.
ББК 84.7 США, 84.4 Вл.
ISBN 5-88374-005-7 © Перевод, оформление. «Фидес», 1992
Глава 1
Она казалась горячее, чем жало паяльника, и на¬
много-намного опаснее.
До сих пор публика уделяла представлению гораздо
меньше внимания, чем дамским туалетам. Танец мек¬
сиканских сомбреро, какие-то, тоже из Мексики, скре¬
жещущие зубами трубадуры со своими традиционными
«Кукарача» и «Челито Линдо» и, наконец, смуглый
и совсем не смешной комик. Но как только на неболь¬
шое, высвеченное прожекторами возвышение для танцев
взошла она, все просто обмерли. Здоровенные мужики
били в ладоши с такой силой, как будто под кожу
им впрыснули новокаин. Они орали и вопили во всю
глотку: «Ол-ле!», «Браво, Лина!», «Провалиться мне ко
всем чертям!» и что-то еще, чего я не. мог разобрать.
Они ее обожали. И я их не осуждал.
Ей было немногим более двадцати. Высокая. Шесть
футов без четверти, и каждый дюйм мог свести с ума.
Ярко-красные губы говорили «не приближайся» не хуже,
чем задние тормозные огни автомобиля, а глаза были
такой же черноты, как и собранные высоко на голове
волосы. И очень стройная. Бедра — в меру полные и
широкие, а грудь — высокая и тугая. Впрочем, о своей
груди она, казалось, совсем не думала, хотя все при¬
сутствующие готовы были таращиться на нее не мигая.
Добавьте сюда упругий живот, тонкую талию и золо¬
тистую кожу. Бархатистую и нежную, как тающее
мороженое.
Она стояла в снопах света на фоне массивной
5
стенки из крашеного дерева. Черные туфли на высо¬
ких каблуках, темные то ли чулки, то ли трико, сидящие
как влитые черные шорты и кроваво-алое болеро, не
совсем прикрывающее то, что и положено не совсем
прикрывать. Замерь я тогда свой пульс, можно было
бы смело записываться в рекордсмены.
Толпа неистовствовала, и я понял, что это Лина.
Я прекратил глупо гонять лед по стакану и взгля¬
нул через стол на мисс Джорджию Мартин.
— Как дела? — спросил я.
— Вот именно, как дела,— ответила она слегка
хрипловатым, но, я опять отметил это, очень приятным
голосом,— а я уже подумала, что вы обо мне забыли,
мистер Скотт.
Я ухмыльнулся.
— Ну что вы, ничуть. Просто хотел понять, отчего
такой шум.
— Теперь вы знаете?
— Да. Но почему опять «мистер Скотт»? Минуту
назад вы называли меня по имени — Шел. Ну да ладно,
представление в сторону. Забудем об этом. Расслабь¬
тесь же и намекните хотя бы, какого черта я должен
здесь выискивать?
Она покачала белокурой головкой.
— Не могу, Шел. Простите.
— Но какого дьявола, Джорджия? Я сижу тут как
набитый дурак, такой мальчик для развлечений: веду
вас сюда — все мои накладные расходы из вашего кар¬
мана; заказываю ужин — тоже за ваш счет; а вы мне
вдобавок еще и платите? Я не привык так зараба¬
тывать. Дайте за что-нибудь зацепиться.
— Спокойствие. Вы свое еще заработаете. И воз¬
можно, больше, чем обычно.— Ее голубые глаза по¬
теряли вдруг всякое выражение и смотрели прямо в
мои.— Поверьте, мне важно, чтобы вы находились ря¬
дом. Джорджия Мартин и частный детектив. А кроме
того, Шел, это лишь начало. Фейерверки и карусели
тоже будут, не успеете и глазом моргнуть.
— О’кей, дорогая, я готов подождать немного. Итак,
что закажем? «Такое»? «Анчиладос»? Или «Особое ас¬
сорти номер три»?
Мы сидели за освещенными свечами столиком
сразу у танцевального помоста в маленькой мексикан¬
ской забегаловке на Бернард-стрит в Лос-Анджелесе.
Заведение было небольшое, но настолько пестро ук-
б
рашенное, что напоминало площадь с флагами перед
зданием Объединенных Наций. Народу собралось —
не протолкаться, спокойно отдохнуть нечего и думать —
в общем, как в любой другой субботний вечер. Сна¬
ружи моросил мелкий холодный дождь. Над входом,
рассеивая моросящую мглу, дрожала неоновая над¬
пись «Эль Кучильо», что в переводе с испанского озна¬
чает «нож». Я вывел клиентку поужинать. По ее соб¬
ственной просьбе и с оплатой любых сопутствующих
расходов. Шикарно, не правда ли? Только вот, как вы,
наверное, уже поняли, я не мог судить, какие расходы
в этой игре оправданы, ибо не знал, ради чего она за¬
теяна. Мисс Джорджия Мартин, моя очаровательная
клиентка, по поводу этого бросила мне через стол:
— Я сообщила вам все, что могла.
А это было практически ничего. Я проглотил ос¬
татки виски и растаявшего льда и раскрыл меню. Не¬
сколько десятков мексиканских названий. Никаких биф¬
штексов и телятины. В приписке внизу говорилось,
что все исключительно натуральное и что никакие
химические добавки для приготовления пищи не исполь¬
зуются. Порошок «чили», как и другие специи,— са¬
мого высшего качества, доставлен напрямую из Мек¬
сики, а для «такое» и «анчиладос» берется фарш, вы¬
работанный из лучших сортов выращенной в домашних
условиях говядины. Говяжий фарш. И никакой теля¬
тины. Я остановил выбор на «такое», жареных бобах
и импортированном «чили», надеясь, что все это хо¬
рошо запивается «бурбоном» '. Джорджия заказала
«Особое ассорти».
Завывания и улюлюканья толпы начали постепенно
стихать и внезапно прекратились, как будто по сиг¬
налу. Тишина воцарилась такая, что я мог слышать
шум дождя, который, казалось, с'удвоенной силой лил
на уже и без того изрядно промокшие улицы.
Я резко обернулся и вновь принялся следить за
тем, что происходило на возвышении для танцев. К де¬
вушке, чье имя только что скандировала публика, при¬
соединился высокий и очень смуглый мексиканец.
Худой и пружинистый, как тетива лука. Белые зубы
его обнажились в улыбке, а над верхней губой всто¬
порщились маленькие черные жесткие усики. Они тор¬
чали так неестественно, что походили на искусственные,
1 Бурбон — виски из кукурузного зерна.
7
будто были сделаны из настриженных волос с помощью
слюны и карандаша для бровей. Его черная как смоль
шевелюра, особенно тщательно и аккуратно уложенная,
красивыми локонами была зачесана назад.
В правой руке мексиканец держал блестящий нож,
около фута длиной, с тонкой изящной рукояткой, а в
левой каким-то непонятным образом у него умещалось
еще не менее дюжины точно таких же сверкающих
кинжалов. Сделав три шага вправо, мексиканец повер¬
нулся лицом к Лине и замер.
Девушка стояла, слегка касаясь лопатками деревян¬
ного щита за спиной, откинув руки вверх и в стороны.
Грудь у нее высоко поднялась, живот втянулся, на алых
губах играла снисходительная улыбка. Она была красива,
как ангел в аду.
Проклятый идиот собирался, по всей видимости,
швырять ножи в эту сочную вишенку.
Мне стало ясно, почему замолчала толпа. Просто
у всех дыхание сперло. Одна ошибка — дюйм или пол¬
тора вправо или влево — ив изумительном, роскош¬
ном теле Лины затрепещет холодное стальное жало.
Барабанщик заиграл быстрое, ускоряющееся соло,
в то время как худой мексиканец поднял и отвел на¬
зад за голову правую руку. Локоть его • был теперь
почти вертикально над правым плечом, а кисть, зажав¬
шая лезвие, окаменела. И вдруг барабанная дробь
взорвалась и смолкла, рука с быстротой молнии рас¬
прямилась и упала, а нож, сверкнув в лучах прожек¬
тора, со свистом вонзился в толстое дерево, в дюйме
от правого запястья Лины. Звук входящего в дерево
ножа показался мне невероятно громким.
Раздался вздох всеобщего облегчения. Я сглот¬
нул невольно подступивший к горлу комок. Надо же,
еще только начало, а я уже нервничаю. Ножи, при¬
знаться, сами по себе меня раздражают. Я посмотрел
на Джорджию.
— Забавно.
Кивнув головой, моя клиентка продолжала сле¬
дить за аттракционом. Ее профиль четко вырисо¬
вывался на фоне подрагивающего пламени свеч. Мне
опять подумалось: какого черта я здесь торчу, что за
ставки в этой игре и что мне полагается делать? Су¬
масбродкой Джорджию не назовешь, и ведет себя она
вроде бы достаточно умно и рассудительно. Хотя все
равно странно. Дело это уже с самого начала казалось
8
мне немного нечистым: случай человека, который сам
не знает, что ему нужно,— так, пожалуй. А значит,
и шансов на выигрыш не больше, чем в казино.
Глава 2
Она вошла в мой офис в Гамилътон-билдинг, что
в центре Лос-Анджелеса, около двух часов дня. Шесть
часов назад то есть. День был паршивый. Дождь все
собирался и собирался, и время от времени над горо¬
дом разносились мрачные раскаты грома. Скользящие
облака смешивались с чадом и дымом, отчего прости¬
рающийся внизу, сразу под моими окнами, Бродвей
казался унылым и неряшливым, как шлюха воскресным
утром. Город Королевы Ангелов зимой — наипарши¬
вейшее зрелище.
Я включил свет и подошел к книжному шкафу.
Солнца не хватало и рыбам. Зажег дополнитель¬
ное освещение аквариума, он стоит у меня сверху
на шкафу, и минуту-другую следил за тем, как гуппи-
самцы обхаживают своих самочек. Гуппи — тропиче¬
ские рыбки, распространены не меньше, чем уличные
дворняги, но обладают поразительной окраской. Назо¬
вите любой цвет или оттенок, и вы его у них непре¬
менно найдете. У меня этих рыб дюжины полторы.
Скрашивают серость офиса, знаете ли.
От аквариума я отошел обратно к окну и снова
взглянул на Бродвей. Движение было ужасное.
Я видел, как она затормозила и припарковала
машину на противоположной стороне, но не обратил
тогда на нее особого внимания. Я заметил эту жен¬
щину только потому, что у ее новенького, последней
модели «кадиллака» убирающийся верх не был поднят.
Так же, как и у моего кабриолета, только мой
намного старше.
На ней была шубка, стоящая кучу денег, но верх
«кадиллака» она так и не подняла. Хотя дождь мог
пойти с минуты на минуту. Мой офис расположен
между Третьей и Четвертой улицами, почти в центре
квартала, и она направилась напрямую, ничего не за¬
мечая и не отвечая на окрики опешивших водителей.
Возможно, конечно, что она шла к «Артуру», в магазин
спиртных напитков.
9
Оказалось, что нет. Я все еще стоял у окна, а она
уже входила в дверь за моей спиной. Вот тогда-то,
обернувшись, я в первый раз ее и рассмотрел.
Отопление в офисе включено почти целый день, так
что у меня всегда тепло. Она небрежно скинула
шубку и не глядя бросила ее на стул перед письмен¬
ным столом. Со мной такие вещи проходят нормально.
Бросила так бросила.
Длинноволосая, длинноногая блондинка. Тридцати¬
летние, согласитесь, имеют и свои недостатки и свои
преимущества, но на этот раз я встретился с одними
преимуществами без недостатков. Эта женщина была
рождена, чтобы носить свитер.
И она его носила. И как носила! Все, что можно
было показать под свитером, не снимая его, она по¬
казывала. И так, как у других не получилось бы даже
в купальнике. Немного нервничала, правда, но здесь
ничего необычного. Они, когда приходят к частному
сыщику, или ногти грызут, или стыдятся чего-то —
в общем, видно, что не в себе.
Голос, однако, у нее оказался спокойный, как ни
в чем не бывало. Приятный и глуховатый. Это очень
шло к свитеру. И она им хорошо владела.
— Вы, должно быть, и есть мистер Шелдон Скотт?
Тон был такой доверительный, а тембр такой пере¬
ливающийся и мягкий, что я уже было произнес: «Он
самый, мисс...»,— но вместо этого только кивнул.
— Да, я.
— Джорджия Мартин.
Ей, по-моему, показалось, что разорвалась бомба,
но для меня имя Мартинов ровным счетом ничего не
значило.
— Пожалуйста, садитесь. Чем могу помочь?
Она села, положив ногу на ногу. Одну длинную,
обтянутую нейлоном ногу на другую такую же.
— Я хочу, чтобы вы сходили со мной на танцы,
на ужин и были со мной везде, где я скажу. Платить
буду сто долларов в день плюс какие потребуются
расходы.
Так вот запросто и выложила. Нашла красавчика,
это называется, нечего сказать. Да вы на меня-то взгля¬
ните хорошенько. Шесть с небольшим футов росту,
а вес почти сотня килограммов. Волосы бесцветные
и торчат, подстригай не подстригай, а глаза серые и
какие-то... ну как у чокнутого. Брови белесые, от сре¬
10
дины глаз лезут вверх, а по краям, наоборот, опуска¬
ются. Челюсть, говорят, сильная, так что с нее, с челю-
сти-то? Сохранились, правда, остатки загара. Раньше
он был, как у Гарри Гранта. Мне тридцать лет. Нос
сломали на Окинаве, так правильно и не сросся, а
один сильно обидевшийся шизик, ошалевший от ра¬
дости, что держит, в руке «тридцать восьмой» — а мо¬
жет, он раньше просто такого калибра не видел? —
отстриг мне верхушку левого уха. Ну как, предста¬
вили? Стоит такой сотенную в сутки? Плюс расходы?
Вот-вот, и я так же подумал.
Я плюхнулся на крутящийся стул, выдвинул верх¬
ний ящик и достал красную записную книжку. Не¬
много полистав, нашел нужный номер и сказал:
— Извините, мисс Мартин, но вы не туда попали.
Позвоните четыре-ноль-семь-восемь-четыре и спросите
Чолли.
Моя милая леди закрыла на секунду свои красивые
голубые глаза, потом медленно их открыла. Кожа щек
у нее над скулами слегка порозовела. И больше ни¬
какой реакции.
— Я серьезно, мистер Скотт. Все далеко не так
просто, как может показаться. Моя сестра пропала.
И я хочу, чтобы вы ее нашли.
Я глубоко вздохнул.
— Мисс Мартин... Джорджия... Вы хотите нанять
меня, чтобы найти сестру или же чтобы я таскался
за вами по городу?
— И то и другое. Я боюсь за Трэйси. Трэйси —
это моя сестра. Она не пришла домой вчера вечером,
и я беспокоюсь, не случилось ли чего-нибудь. Мне
кажется, я знаю, в чем дело, и именно поэтому хочу,
чтобы вы меня сопровождали... чтобы вы помогли мне
в... э-э... расследовании.
— Помочь вам?
— Да. Звучит глупо, не спорю. Но большего я
сказать не могу. Я пришла сюда, потому что слышала,
что вы, будем выражаться прямо, умеете держать язык
за зубами. И еще потому, что у вас, как мне сказали,
репутация умного, честного и, что немаловажно, храб¬
рого человека.
— Храброго, вам сказали. Послушайте, милая, судя
по вашим словам, я должен уже напугаться до смерти,
но мне на это наплевать. Мне наплевать даже на то,
что надо за вами таскаться по всему городу. В конце
11
концов, я — частный детектив. Клиенты платят, а я
за их деньги делаю дело. Помогаю найти выход,
решить их проблемы. Но как, черт побери, я могу помочь
вам, если вы от меня все скрываете? Почему бы вам
не объясниться, рассказать все с начала и до конца?
— Не могу.
— Не можете что?
— Рассказать с начала и до конца. Не могу, и все
тут. Честно заявляю — это никакое не надувательство.
Я не больна и не сошла с ума. Я хочу, я нуждаюсь
в вашей помощи. И готова хорошо за нее заплатить.
— Это дурно пахнет.
— Мне неловко. Извините • меня. Простите! — Го¬
лос ее становился выше и выше, она перешла почти
на крик, но потом осеклась и начала все по новой.—
Мистер Скотт. Давайте попробуем по-другому. Первое —
у меня неприятности. Второе — моя сестра пропала,
и я не на шутку за нее встревожена. Я думаю, по¬
моги вы мне, и у нее, может быть, проблемы тоже
исчезнут. У меня есть причины так считать, но вам
я их открыть не могу. Мне кажется, я знаю, что с
Трэйси. Вполне возможно, что с ней даже ничего и
не произошло. Но, ради бога, не расспрашивайте меня.
Я хочу, чтобы вы были рядом. Мне может понадо¬
биться защита. А кроме того, я уверена, что если вы
случайно узнаете что-то лишнее, то дальше вас это
не уйдет.
— Джорджия, очевидно, что главное для вас сей¬
час — это разыскать сестру и убедиться, что с ней все
в порядке. Так?
— Ну... в общем, да.
— Почему бы тогда не обратиться в полицию?
— Не могу.
— Почему?
— Это невозможно. И не спрашивайте.
Я вытащил сигареты, предложил ей, но она отка¬
залась, тогда я закурил сам и, сделав несколько глу¬
боких затяжек, медленно и, как мне показалось, твердо
продолжал:
— Мисс Мартин. Из всего вышеизложенного пра¬
вильно ли я понял, что все, что вы могли мне сказать,
вы уже сказали?
— Абсолютно верно, мистер Скотт.
— Но простите, милая, я был бы совсем не прочь
помочь, если б знал, что за странная затевается...
12
В левой руке моя посетительница держала один
край сногсшибательной дорогой шубки, мяла его так
и этак, в то время как пальцы правой безотчетно
дергали и теребили мех. И хотя лицо ее оставалось
вежливым и спокойным, я заметил, как пушистые клочки
один за другим начали отлетать на пол. Так обра¬
щаться с мехом уж ни на что не было похоже.
— Кстати, из чего это сделана ваша накидка?
— Эта? — Она как бы впервые увидела ее.— О, это
соболь.
Но я уже знал. Старый сквалыга Скотт уже за¬
велся на полную катушку. Не думаю, чтобы решаю¬
щим оказался приятный ровный голос или опущенный
верх сверкающего «кадиллака» в тот момент, когда
вот-вот должен был хлынуть дождь. Нет. Меня убила
соболья шубка. Ни одна девица не позволит себе драть
из нее волосы, если только она не запуталась в жизни
настолько, что сама не понимает что делает. Я, ко¬
нечно, мог и ошибаться. Возможно, это был всего-
навсего кролик. Но я уже решился.
— О’кей, милая. Согласен.— А почему согласил¬
ся — сам не знаю.
Лицо у нее как-то сразу дрогнуло и немного об¬
мякло. Ну как будто раньше это была только маска.
Голос задрожал.
— Спасибо. Я вам очень признательна.
От такого искреннего облегчения, такой неподдель¬
ной благодарности с ее стороны я даже смутился.
— Пустяки. Это ж моя работа. И раз уж мы решили
сотрудничать, то зовите-ка меня просто Шел. Меня
все так зовут. И не обращайте внимания, когда я в
свою очередь назову вас Джорджией, скажу «дорогая»
или еще что-нибудь в том же духе. Не понравится —
дайте пощечину, я не обижусь.
Моя странная клиентка в первый раз улыбнулась.
У нее была очень привлекательная улыбка. Я, пом¬
нится, подумал: «А ведь с ней можно неплохо провести
время».
— Я не против, Шел. Зовите как хотите. Мне это
даже нравится.
Затем она встала, вытащила из сумочки конверт
и положила на стол.
— Здесь деньги. Задаток. А еще фотография Трэйси
и ее описание. И мой адрес. Вы готовы сводить меня
сегодня поужинать?
13
— Конечно. Куда пойдем?
— Маленькое мексиканское кафе. Называется «Эль
Кучильо». На Бернард-стрит. В семь заехать сможете?
— Разумеется. Но до семи я бы мог уже чем-
нибудь заняться, скажите.
— Нет, пока не надо. Подождите до вечера.
— О’кей. Договорились. Заеду в семь.
Посетительница ушла. Я стоял у окна и смотрел,
как она переходила улицу, как села в «кадиллак» и
уехала, так и не подняв верха. Автомобиль ее растаял
в начинающем накрапывать дожде и исчез, как за¬
бытый сон.
Итак, я снова взял дело. Деньги приличные, дев¬
чонка что надо. И понятия не имел, что, зачем и
почему? Ну держись, Скотт, на тебя, кажется, начи¬
нают клевать.
Я бы, конечно, проследил за ней до самого дома
и приказал сидеть и не высовываться, но кто же знал,
что жить ей осталось меньше чем до утра?
Глава 3
Еще один тупой звук входящего в дерево кинжала
разорвал воцарившуюся в «Эль Кучильо» тишину и
заставил меня отвлечься от созерцания профиля
Джорджии. Тощий тип с ножами зашевелился быстрее.
Ножи вылетали из его руки с такой скоростью и
частотой, что проследить траекторию было невозмож¬
но,— глаз замечал лишь короткий, быстрый блеск. Они
смачно вонзались в деревянную стенку позади при¬
льнувшей к ней скульптурной фигурки Лины. Несколько
секунд — и все кончилось. Кинжал за кинжалом впи¬
вался в дерево и замирал, мелко подрагивая, сначала
у локтя, потом у груди, затем на высоте талии, потом
еще ниже — рядом с бедром, еще вниз, между слегка
расставленными ногами и точно так же по другую
сторону тела, но только в обратном порядке, пока на¬
конец последний не застыл у девушки над головой.
Я сидел и не дышал.
Когда стало ясно, что этот акт представления за¬
вершен, мексиканец повернулся к публике. Однако в
правой руке у него, лезвием в ладони, оставался еще'
один длинный нож. Он поднес эту руку к лицу таким
14
образом, что рукоятка коснулась лба, в следующую
секунду развел обе руки в стороны и отвесил присут¬
ствующим низкий поклон. Получилось очень театрально.
Все закричали «ура» и захлопали.
Улыбаясь, мексиканец выпрямился, после чего со¬
вершенно неожиданно встал боком и выпустил послед¬
ний кинжал через голову прямо в Лину. Девушка прон¬
зительно завизжала, отскочила в сторону, едва вывер¬
нувшись из обрамлявшего ее частокола, и блестящее
острие с жутким свистом воткнулось как раз там, где
мгновение назад оно бы вспороло бархатистую кожу.
Сам не знаю, что вытолкнуло меня из стула и бро¬
сило к тощему мерзавцу, но тут заиграл оркестр, а
Лина и он с нею рядом принялись раскланиваться
и принимать аплодисменты.
Я остановился как вкопанный посреди помоста.
Дурак! Еще этот проклятый прожектор. Купили, как
школьника.
Что касается Лины, то она уставилась прямо на
меня своими огромными глазищами и мелодично рас¬
смеялась. Но мексиканец, каков гаденыш! Он завопил
что-то типа «ай-я-я», грубо заржал и, тыча пальцем
в мою сторону, то и дело хлопал себя по ляжкам.
Сукин сын, убил бы на месте! Как они хохотали,
все до единого — это надо было видеть! Благородный
Шел Скотт на посмешище толпы в роли Дон-Кихота.
Сунь мне тогда кто-нибудь парочку ножей, я бы знал,
что с ними делать. Я вернулся к столику и сел. Прок¬
лятье! Теперь-то уж точно не уйду, подумал я.
— А ведь он готов был испугаться,— напомнила
о себе Джорджия.
— Благодарю. Похоже, что так.
Принесли еду. Я налил в «такое» острого соуса
и добавил:
— Послушай, Джорджия, я вообще-то человек рез¬
кий. И обычно если берусь за дело, то знаю, где чем
пахнет. Но сейчас словно в вакууме. И все время
кажется, что что-то должно произойти.
— Не надо оправдываться. Я понимаю.
— А я и не оправдываюсь. Просто надеюсь что-
нибудь из тебя все-таки выудить.
— Шел, но я и вправду сама мало что знаю, честно.
Мне кажется, что кому-то здесь может стать не по себе,
если обнаружится, что я наняла частного детектива.
Что ты на меня работаешь, ищешь мою сестру. А я
15
намереваюсь нынче дать это им почувствовать до того,
как мы отсюда уйдем.
— Хочешь показать, что кое-что значишь?
— Примерно так.
— Но почему здесь? И кому должно стать не по
себе?
— Не знаю. Клянусь, не знаю.
Я больше не настаивал. Немного информации по¬
лучил, и достаточно. Оказывается, кого-то надо напу¬
гать. Ничего себе заварушка.
От «такое» и «чили» язык свернулся в трубочку и
высох, как ломтик жареного бекона, пришлось зака¬
зывать еще выпивки, но к тому времени, когда я при¬
канчивал бобы, я узнал, что мексиканца с ножами
зовут Мигель Меркадо, а его пышногрудую напар¬
ницу — Лина Руайяль и что она наполовину испанка,
наполовину француженка. Узнал также и то, что заправ¬
ляет этим заведением слоноподобная мегера по имени
Маргарет Риморс, которую все зовут просто Мэгги.
...В «Эль Кучильо» мог запросто зайти любой. Об¬
становка изяществом не отличалась. С балок под потол¬
ком где надо и не надо свисали раскрашенные суше¬
ные тыквы, стены украшали широкополые соломенные
шляпы и пестрые серапе, а на каждом столике стояла
огромная свеча, и оплавленный разноцветный воск
стекал по ней со всех сторон на обычное чайное блюдце.
Внутри зала полно людей — головы, спины, руки, а
снаружи — неперестающий дождь. Воздух в кафе спер¬
тый и тяжелый. Помещение выходило прямо на тро¬
туар, оно отделялось от него лишь тонкой стеной с
узким дверным проемом, и я, не вставая с места, мог
видеть, как мокрый асфальт освещался неровно горя¬
щей неоновой вывеской.
Вдоль правой стены располагался бар. В этот час
ни одного свободного места там не было. В баре пода¬
вали все, от пива до дешевого шампанского, но пили
здесь в основном текилу. У другой стены, в глубине,
тесно уселись шестеро музыкантов. Все в наброшенных
на плечи серапе и больших соломенных шляпах, и
играли они всевозможные румбы, самбы, танго и им
подобные штучки, где неизменно звучали маракасы и
великое множество разных барабанов и барабанчиков.
Справа от оркестра виднелась дверь. Она вела вглубь,
вероятно в апартаменты хозяйки.
Я как раз смотрел в том направлении, когда дверь
16
открылась и оттуда вышла Лина. Оркестр грянул оче¬
редную самбу. Сквозь поднявшийся сразу свист и гвалт
девушка направилась прямо, к нашему столику. Голову
даю на отсечение, что от ее походки у половины
присутствующих подскочило давление.
Да, походочка у нее класс. Смотрели все, мужики
по крайней мере. И она это чувствовала. Подойдя к
нам, Лина остановилась. Я поднялся ей навстречу.
На Джорджию Лина даже не взглянула. Только
на меня. И, как сейчас помню, спросила:
— Могу я к тебе присесть, querido? 1
Язык у меня прилип к глотке, будто приклеился.
Я просто стоял и смотрел.
Только не подумайте, что я какой-нибудь сосунок
и тихоня и что у меня отпадает челюсть всякий раз,
когда я вижу перед собой красивую девчонку. Я ни¬
когда не подсчитывал, сколько у меня было женщин.
Я не Казанова, конечно, с ума по мне не сходят. Но
и не шарахаются, если к кому начну клеить...
Но Лина... В ней было что-то такое... что-то дикое.
А походка — так та вообще откровенно вызывающая.
Как будто везде, где можно, на ней написано: «Что,
парень, слабо?» и «Пошли вы все к дьяволу».
Попробую описать ее. Набросать хотя бы портрет.
Она этого стоит. После представления с ножами Лина
переоделась в простую черную юбку и одну из тех
белых открытых крестьянских блуз, что оголяют не
только плечи, но и многое другое. Волосы и глаза по¬
чернели от этого еще больше, а тонкие выразитель¬
ные брови казались такими же опасными, как концы
испанского кнута. У Лины прекрасные белые зубы.
Зубы, которые без труда управятся с любым бифштек¬
сом и в то же время могут нежно кусать тебя за ухо.
Хотелось не мешкая и мясо заказать и ухо подставить.
Кожа на лице и на плечах необыкновенно нежная,
а загар — самого лучшего золотистого оттенка. А грудь
она носит так, как генерал медали: высоко, ровно, четко
по линии и прямо тебе в нос — не хочешь да уста¬
вишься. Что все и делали.
Разговор выдавал скорее испанку, чем францужен¬
ку, a «querido» в ее устах прозвучало все равно что
у другой «поцелуй меня в губы». Вот такой была Лина
в тот вечер. * 2
Querido (исп.) — дорогой, милый.
2 Ричард С. Пратер
17
— Querido, могу я к тебе присесть?
— Конечно, пожалуйста,— я отлепил наконец язык
от нёба и выдвинул ей стул.
— Я — Лина Руайяль.
Она вопросительно посмотрела на Джорджию. А это,
мол, еще кто такая?
— Мисс Руайяль, мисс Мартин. Мисс Мартин,
мисс Руайяль.— Я выпалил это на одном дыхании,
сел и отхлебнул из стакана. Обе женщины развели
губы в улыбке, а затем быстро их сомкнули. Так,
мне кажется, иногда проверяют, хорошо ли ходит нож
гильотины.
Лина опять повернулась ко мне и улыбнулась. Ее
рука легла поверх моей, держащей стакан с виски.
Она наклонилась и либо забыла, либо просто не обра¬
тила внимания, но просторная блуза сползла еще ниже,
чем была.
— Я подошла, чтобы попросить прощения.
— Прощения? За что?
— За свой смех. Мне не следовало смеяться, когда
ты хотел мне помочь. Я умею ценить отношение лю¬
дей к себе. Шесть недель уже мы на сцене, каждый ве¬
чер по три выхода, но никто до тебя из-за этого и шта¬
нов от стула не оторвал.— Лина откинулась назад и
негромко рассмеялась. Как будто что-то зажурчало у
нее в горле.— Но ты был такой смешной. Я не могла
сдержаться и теперь жалею. Спасибо.
— Да ну, не за что.— Но, если честно, мне было
чертовски приятно.
— А все-таки кто ты такой? Как зовут?
Джорджия встряла как раз вовремя.
— Это — Шел Скотт, дорогая. Частный детектив.
Вытаскивает из беды женщин. А в данный момент
работает на меня.— По тому, с какой интонацией
Джорджия произнесла последнее слово, было ясно, что
никаких других дополнительных объяснений не после¬
дует.
Лина в ответ еще раз проверила свою гильотину.
— Так вот почему, оказывается, ты хотел мне по¬
мочь? Хм, ты что здесь, на посту? — Черт, лучше бы
она не наклонялась. Деваться мне было некуда.
— Само собой получилось. Профессиональная при¬
вычка. Глупо, конечно.
— Хорошенькие же у тебя привычки. Ты сыщик,
значит?
18
Лина поджала губы и нахмурилась.
Не знаю, о чем бы мы говорили дальше, но в этот
момент нас прервал Мигель Меркадо — мексиканец,
кидавший кинжалы. Он подошел, взял стул и сел безо
всякого приглашения.
— Сыщик? Кто здесь сыщик?
Тогда я наклонился вперед.
— Кто тебя звал, приятель?
Пока он моргал, думая, что ответить, я успел его
рассмотреть. Лет тридцати пяти и тощий, как один из
его ножей. Черные волосы смазаны какой-то гадостью
и пахнут, словно он две недели провалялся на мусор¬
ной куче. Нос тонкий и острый. Зубы очень белые и
ровные. На нем был черный, весь из складок, похо¬
жий на театральный занавес костюм.
Вмешалась Лина. Она представила Мигеля, он ска¬
зал «добрый вечер» Джорджии, а на мое молчание
ответил молчанием. Повернувшись к Лине, Мигель
затараторил по-испански.
Лина извинилась передо мной и в свою очередь
тоже перешла на испанский. Мигель не унимался и
кивал головой на дверь в глубине зала. Похоже, он
хотел, чтоб она ушла, но Лина только поставила руки
на бедра и, надменно вскинув голову, говорила едва
ли не больше его. В конце концов Мигель уступил.
Снова взглянул на меня. У него почти совсем не было
акцента.
— Ну что, Мак, сегодня ты немного облажался,
а? Может быть, придешь завтра, Мак?
Этот вонючий таракан начинал действовать мне на
нервы, но я старался держать себя в руках.
— Послушай, приятель, меня зовут Скотт. Мистер
Скотт. И пожалуйста, не называй меня Мак.
— О’кей, Мак.
Мне показалось, что стакан в моей руке треснул.
Но я промолчал. Дай я себе волю тогда, и на этого
сопляка хватило бы одной левой. Уж если на то пошло,
Мигеля мог вырубить любой рослый, школьник.
Лина очаровательно улыбнулась.
— Дай ему. Дай ему по носу. За меня.
— Заткнись, киска,— огрызнулся я,— спрячь зубки
и поди надень лифчик.— Обычно, конечно, я так не
грублю, но Мигель действительно завел меня.
А Лина вроде как ничего и не заметила. Ухмыль¬
нулась, словно так и надо.
2* 19
— Вот и не надену. Бюстгальтеры не люблю. Да
ты, наверное, шутишь?
Мигель снова затараторил. Оглядел меня с ног до
головы и, очевидно, выдал Лине по-испански все, что
обо мне думает.
— О чем он треплется?
— Говорит, что ты трус и тупоголовая свинья. Что
все твои предки и их родственники тоже были свинь¬
ями. Что...
Но я уже не слушал. Решил, что достаточно. Я мед¬
ленно поднялся, втянул носом воздух и, обойдя стол,
взял Мигеля за шиворот, причем захватил сразу и
костюм и рубашку, выдернул его вверх и повернул
к себе, лицом.
— Приятель, слушай внимательно, повторять не
буду. Исчезни сейчас же. Сегодня же. Иначе никакого
завтра для тебя не будет. И будь паинькой, не застав¬
ляй меня...
Закончить предложение я не успел. Кто-то сзади
рявкнул мне в ухо так, что я чуть не оглох.
— Что здесь происходит?!
Я отпустил Мигеля, он шлепнулся обратно на стул,
вскрикнул: «Madre de Dios!» 1 — и смолк. Парень расте¬
рялся.
— Ничего, просто поболтать решили.
— Поболтать? Какого черта? Я — Мэгги, хозяйка
этого заведения, и я тебя спрашиваю, что здесь про¬
исходит?
О боже, как она рычала, какая женщина! На ней
была темно-синяя юбка с ситцевой кофтой, обшитой
чем-то, напоминавшим увядшие цветы. Жуть, что за
баба!
Полных шести футов роста и с необъемной талией.
Весила килограммов сто двадцать, не меньше, а на
лице такое выражение, будто все эти ее килограммы
ей до смерти надоели. В шутку мадам Риморс назы¬
вали месивом, хотя месиво она из себя представляла
отнюдь не шуточное. Изо рта у нее воняло. Вот оно —
дыхание загробного мира. Помады на губах не было
и в помине. Угрожающие контуры неряшливого жир¬
ного тела возвышались над полом, как нечто восстав¬
шее оттуда, откуда не возвращаются. Призрак Смерти.
Она не смотрелась в зеркало лет, наверное, тридцать,
’ Madre de Dios! (исп.) — Матерь божья!
20
а напомнить об этом ей никто не решался. Но хватит
о Мэгги, иначе меня стошнит.
— Вы владелица этого заведения?
— Да-а-а! Я — м-мыссыс Риморс-с! Какого-о?..
Мне показалось, что со всего квартала уже сбе¬
гаются хряки. Но тут заговорила Джорджия. Обогнув
стол, она встала перед Мэгги лицом к лицу.
— Может быть, я смогу внести ясность. Меня зо¬
вут Джорджия Мартин. Моя сестра Трэйси не пришла
вчера вечером домой, она пропала. А это — мистер
Скотт, частный детектив. Помогает мне ее разыски¬
вать. Я занимаюсь религией, исповедую Учение и пред¬
ложила ему начать поиски отсюда. Но мистер Скотт
и мистер Меркадо что-то не очень ладят.
Джорджия произнесла это одной длинной фразой,
обошла стол в обратном направлении и — шлеп, села
на место. Ну а я, вы спросите? А я бы с таким же
успехом мог находиться на Луне. Совсем ничего не
понял. Лина и Мигель стояли поодаль, как посторон¬
ние. Мэгги скорчила еще одну жирную гримасу.
— Черта с два, пташка! Клетка захлопнулась! Как¬
тусового сочку насосалась?! 1
Джорджия молчала.
Тогда мадам Риморс повернулась ко мне.
— Послушай, Мак...
Я невольно вздрогнул.
— Послушай, Мак. Мне нравится, когда в моем
кафе все занимаются своим делом, то есть отдыхают.
Мордобоев я не терплю, ясно? По крайней мере, не
здесь. Бизнес страдает. А кроме того, этот мой парень
кидает ножи, и я не допущу, чтобы с ним что-то
случилось. А не то он, неровен час, проколет нашей
кошечке брюшко. А кошечке этого совсем не хочется,
правда? — Мэгги угрожающе наклонилась к Лине.
— Нет-нет, кошечка этого не хочет.
— Миссис Риморс,— я осмелился прервать ее,—
может быть, я и доставляю вам неудобства, но, ей-богу,
этот уголовник сам напросился. Свезите-ка его подальше
и сбросьте в канализацию. Избавьтесь от него, и проб¬
лем не будет.
Жирные щеки разошлись в улыбке.
— Ха-ра-шо, Мак. О’к-кей! Пшел вон! — цыкнули
в сторону Мигеля толстые губы.
Кактусовым соком называют текилу, крепкий спиртной напиток.
21
Мексиканец пошел вон, а мадам, переваливаясь,
потопала к себе, словно беременная слониха.
Когда она уже почти дошла до двери в глубине
помещения, от другой стены ей кивнул невысокий, очень
смуглый брюнет. Миссис Риморс сменила курс на девя¬
носто градусов и двинулась к нему. Рядом с ней он
казался карликом. Несколько секунд они говорили,
после чего дружно посмотрели на наш столик. Непо¬
нятно, то ли на меня, то ли на Джорджию, то ли на
Лину. А может, у них привычка такая — головой вер¬
теть, не знаю. Только сразу вслед за этим и он и она
скрылись за той самой дверью.
Я наконец сел на место.
— Итак, знакомство с боссом состоялось. Она тут
заправляет, сразу чувствуется.
— Да ну ее, месиво,— брезгливо обронила Лина,—
большая жирная корова. И несет от нее как...
— А кто тот парень, с кем она говорила?
— Дружок какой-то. Знаю только, что зовут Хуан.
Хуан Порфирьо, а что?
— Да ничего, просто любопытно. Он тут работает?
— Нет, приходит иногда. Впрочем, я его видела
всего раз. Приставал, потому и запомнила. По-моему,
он из Мексики.
Лина поднялась из-за стола.
— Надо идти готовиться к следующему выходу.
Ты останешься?
Я взглянул на Джорджию. Та покачала головой.
— Пожалуй, нет. Потом как-нибудь.
Лина улыбнулась.
— Но ты вернешься, querido.— Это был уже не
вопрос.
Проводив девушку глазами, я повернулся к Джорд¬
жии.
— Что это такое ты сейчас разыгрывала? Я хоть
и не лучший в мире сыщик, но уже достаточно понял
и вижу, что все это несерьезно.
Моя спутница покачала головой.
— Все очень серьезно. И все идет прекрасно. Так,
как задумано.
— Но неужели, милая, ты и впрямь думаешь, что
от подобных дешевых трюков кому-то может стать,
как ты выразилась, не по себе?
— Да, Шел, я действительно думаю, что кто-то
здесь меня испугался.
22
— Ты спятила. Кто, например? Я лично испуган¬
ных физиономий не заметил.
— Не знаю кто, но испугался. Готова спорить на
что угодно.
— К черту! Ты самая разничегонезнающая жен¬
щина из всех, кого я встречал. Ну да ладно, Джорджия,
это твоя игра. Здесь, похоже, больше ловить нечего,
куда дальше?
— Да, нам пора. Идем.
На улице похолодало. К противно моросящему
дождю добавился резкий северный ветер. Я помог
Джорджии забраться в ее новенький «кадиллак» и сел
за руль. Свою старушку я оставил у ее дома. Верх
«кадиллака» на сей раз был поднят.
— Обратно, в сторону Голливуда,— сказала она.
Я включил стеклоочистители. Мы выехали на Ча-
вез-Равин-роуд и помчались в направлении Элизиан-
парк-авеню и бульвара Сансет. Квартала через четыре,
где-то в районе военно-учебного центра резерва ВМФ,
в зеркале сбоку я заметил огни приближающегося
сзади автомобиля. Он вылетел из темноты, как лету¬
чая мышь.. Сбросив газ, я принял вправо, чтобы дать
пространство для обгона, и снова сосредоточился на
дороге.
Порывистый ветер подхватывал мелкие дождевые
капли и швырял на лобовое стекло быстрее, чем щетки
успевали их смахивать. «Какой идиот вздумал гнать
в такую ночь?» — подумал я.
Мысль о самоубийственной гонке под дождем при¬
шла ко мне одновременно с неприятным холодком
в спине. Вынырнувший из ночной темноты автомобиль
уже должен был нас обогнать. Я опять посмотрел в
зеркало и в тот же миг краешком глаза засек, как
что-то вырисовалось на дороге слева и шло параллельно
«кадиллаку». Хорошо, что я успел повернуть голову,
потому что автомобиль слева уже начинал немного
уходить вперед. Правое переднее стекло его было опу¬
щено. Даже сквозь дождевую завесу я без труда рас¬
смотрел направленный на нас ствол.
— Падай! — Я изо всех сил дал по тормозам. Боже,
что тут началось!
Из-за опущенного стекла вырвались яркие вспышки
огня. Как раз в тот момент, когда тормоза 'схватили,
лобовое разлетелось вдребезги. «Кадиллак» понесло.
Сверкнула еще одна очередь. Колеса, почти не цеп-
23
ляясь, скользили по мокрому бетону. Намертво ухватив
руль левой, правой я толкнул вперед Джорджию и
пригнул ее к полу. Скольжение «кадиллака» замедли¬
лось. Я вытащил «тридцать восьмой», распахнул дверцу
и, не высовываясь пока, приготовился выскочить.
Но тот автомобиль уже маячил метрах в пятнадца¬
ти. Он огрызнулся последней очередью, наш «кадиллак»
к этому моменту уже остановился, я выпрыгнул, вски¬
нул револьвер и выстрелил пять раз с такой быстро¬
той, с какой позволял спусковой механизм. Расстоя¬
ние между машинами, пока я изготавливался и при¬
целивался, увеличилось еще, и я не был даже уверен,
попал ли хотя бы раз.
Засунув пистолет обратно под мышку, я обежал
капот — и быстрее к правой дверце.
Она легко открылась.
— Удрали сволочи. Эти мерзавцы сбежали, забыв
даже извиниться.
Джорджия лежала на полу машины. Она лежала
на боку, ноги подтянуты к груди, голова запрокинута
назад. Ее левая рука соскользнула с сиденья и без¬
жизненно вывалилась наружу. Пальцы судорожно сжа¬
лись.
— Джорджия! Джорджия! — Опершись на сиденье,
я склонился к ней, просунул руку, чтобы поднять, и
сразу почувствовал что-то теплое и липкое.
— Джорджия, милая, куда тебе попало? Куда
ранили?
Она могла говорить только шепотом.
— Шел... я...
— Успокойся, я отвезу тебя к доктору.
Она попыталась поднять голову. Пальцы теребили
мою штанину.
— Нарда... я... убила...— а последнее слово было
«его», и дальше только какой-то свистящий шепот.
Шепот замер. Изо рта у нее пошла кровь.
Рука Джорджии стукнулась о мою ногу и повисла,
голова упала, длинные светлые волосы всколыхнулись
в последний раз. Пульса не было. И после этого ни¬
каких движений. Ничего. Вот так все и кончилось.
Я сидел и смотрел на нее. Сколько — не знаю.
Классная девица, хотя немного и себе на уме. Мне
она даже начинала нравиться. А кроме всего прочего,
я должен был ее охранять. Эх ты, Шел Скотт. Супер¬
детектив нашелся. Дурень, а не детектив. Может, у
24
нее и были бредовые идеи, но в одном она не ошиб¬
лась. Кто-то ее здорово испугался.
Глава 4
В ста футах в обратном направлении у обочины
дороги стоял маленький домик. Оттуда я позвонил
о случившемся в дежурное отделение. Старик, кото¬
рый мне открыл, все слышал, он смотрел на меня во
все глаза и никак не мог закрыть рот. Наконец я
повесил трубку. Тогда старик попытался задать не¬
сколько вопросов, но бесполезно. Отвечать я не соби¬
рался. Поблагодарив его, я пошел к машине и еще раз
осмотрел Джорджию. К сожалению, ничего сделать
уже было нельзя.
Как это все досадно и нелепо получилось! А я
остался по сути дела ни с чем, разве что ее послед¬
ние слова про Нарду. «Я убила Нарду». Но кто или
что это такое? Еще, правда, тот факт, что в «Эль
Кучильо» она хотела кого-то испугать, плюс то, что
сама была напугана до смерти. Немного для начала,
но больше, пожалуй, я ничего добавить не мог. Одно
лишь я знал наверняка — это то, что скоро узнаю
еще что-то.
Менее чем через пять минут оборудованная радио¬
станцией патрульная машина со включенной сиреной
была уже на Чавез-Равин-роуд, а когда она, свернув
с Адоуб-стрит, стала приближаться, я посигналил фа¬
рами, и она остановилась. Выскочил высокий, прият¬
ного вида полицейский. Я быстренько ввел его в курс
дела, ответил на необходимые вопросы и поехал в
город, в отдел убийств. Была суббота, девять тридцать
вечера.
Сэм выдвинул вперед огромную нижнюю челюсть
и зажал в зубах незажженную черную сигару. Про¬
фессиональный детектив Фил Самсон дослужился до
капитана и в основном сделал себе карьеру именно
в отделе убийств. Высокого роста и могучего телосло¬
жения, с поседевшими до металлического блеска во¬
лосами и внимательными карими глазами, он являл
собой образец честности и добросовестности. Порой
Сэму приходилось крутиться по двадцать четыре часа
25
в сутки, но даже и в таких крайних случаях я всего
лишь дважды, если мне не изменяет память, видел
на его розовом лице щетину. Он все время следил
за собой. Если и есть на свете хорошие сознательные
полицейские, то Фил Самсон, безусловно, один из
них. Он был моим другом. Я этим гордился и знал,
что он ко мне относится так же. Не раз и не два я
был чертовски благодарен судьбе за такую дружбу.
Он говорил, одновременно пожевывая сигару:
— Что, Шел, опять неприятности?
Я вытянул из-за стола стул с прямой спинкой и
оседлал его, опершись на спинку локтями.
— Да, вроде этого. И похоже, что дело не шу¬
точное. Она была неплохой девицей.
— Все кажутся неплохими. Для кого-то. В каком-
то смысле. Выкладывай с самого начала. Просто рас¬
скажи, как все произошло.
Я постарался побыстрее изложить события. А когда
кончил, долго ждал, пока массивная нижняя челюсть
Сэма ходила туда-сюда, разминая сигару. Наконец он
чиркнул спичкой и, чего почти никогда не случалось,
зажег свою соску. Сэм выдохнул первый дым.
— Итак, последнее, что она сказала,— это то, что
она убила Нарду, правильно?
— Точно, Сэм. Это я четко разобрал. Уверен на
сто процентов, хотя она и была уже почти мертвая.
Это имя что-нибудь говорит тебе?
— Немного да. Есть на примете один фанатик.
Устраивает разные религиозные ритуалы. Прямо здесь,
в городе. Имя его я слышал. Нарда... Большая шишка,
я полагаю.
— Был большая шишка,— поправил я,— сейчас,
судя по всему, уже нет. Значит, это мужское имя.
Странно, что я ничего не слышал. Ну что же, еще
одно дельце для отдела убийств. Только на этот раз
мы начинаем с признания и даже не знаем, есть труп
или нет. Наверное, Джорджия хотела очистить совесть
перед смертью.
Я закурил сигарету, и Сэм послал одного из моло¬
дых помощников раскопать что-нибудь о Нарде. И тут
вдруг я аж подскочил.
— Сэм, послушай, я совсем забыл. В «Эль Кучильо»,
в этом ночном клубе, Джорджия разговаривала с хо¬
зяйкой, с Мэгги, а я еще подумал: «Чушь какая-то».
В общем, она сказала, что у нее религия или как-то
26
так, а потом добавила, что наняла меня. Помню, что
в тот момент мне показалось — у человека не все
дома, но сейчас это имеет смысл и как раз стыку¬
ется с его религиозными службами, или чем он там
заправляет.
Я плюхнулся обратно на стул.
Через несколько минут вернулся помощник.
— О Нарде ничего. Проверил все, что мог. У нас
нигде не проходит. Он возглавляет некую религиозную
секцию. Они себя называют «Общество Ревнителей
Истины Внутреннего Мира», ни больше ни меньше.
И похоже, что многие действительно принимают Нарду
если уж не за Бога, то за его личного представи¬
теля на Земле, как минимум. Все, что удалось разузнать.
Если хотите, можно еще поспрашивать.
— Адрес узнал?
— Так точно, сэр.— Он передал Сэму клочок бу¬
маги.
— Отлично. Пока хватит.
Помощник ушел.
— Слушай, Сэм, могу я взять этот адрес?
— А ты что, все еще намерен...— Его мохнатые
брови слегка поднялись.
— Конечно. Какого же черта я здесь торчу тогда?
— Успокойся, Шел, не надо. Начнем с того, что
есть. Тебе скверно, я понимаю. На, возьми.
Адрес был: бульвар Сильвер-Лэйк. Я записал его
на карточку, сунул себе в бумажник, а листок вернул
Сэму.
— Не беспокойся, Шел, этого Нарду мы проверим.
Интересно, почему до сих пор никто ничего не доло¬
жил.— Сэм покачал головой.— Это никогда не кон¬
чится.
Я встал.
— Ну а Джорджия Мартин? Что ты о ней ду¬
маешь?
— Не знаю, Шел. Пока не знаю. Посмотрим.
— Может быть, если она убила Нарду, кому-то
это здорово не понравилось. Отомстили. Сподвижники
или последователи. Похоже, что она сначала убила
его, а потом пришла ко мне, чтобы состряпать фик¬
тивное алиби.
Но я и сам, если честно, не сильно верил в то,
что говорил.
— Может, и так,— пробормотал Сэм,— не исклю-
27
чено. Но можно предложить и еще с полсотни версий.
— Ты прав. Сейчас пойду к ее родственникам. Нена¬
вижу подобные объяснения.
— Это необязательно.
— К черту «необязательно».
Фил Самсон поднялся и перегнулся ко мне через
стол. Я смотрел, как дымит его сигара.
— Забудь, Шел, плюнь на это. Ты не виноват. Уб¬
рать человека с дороги ничего не стоит. Есть тысяча
способов, и не мне это тебе объяснять. Так что не
казни себя. Ты просто там оказался. Случайно, вот
и все.
— Ты прав, Сэм. Извини. Спасибо.
Я пожал его большую пятерню и вышел.
Корнелл Мартин, отец Джорджии, был немногим
ниже шести футов, но сейчас, после того как я сооб¬
щил ему о случившемся, он сразу сжался и усох и
выглядел по крайней мере лет на десять старше своих
шестидесяти. Он безвольно сидел в большом кожаном
кресле у себя в кабинете. Его дом, очень большой
дом, располагался на Ван-Несс-авеню; если ехать, то
это примерно полмили к востоку от вилширского
«Кантри-клуба». Мистер Мартин поводил по щеке тон¬
кими пальцами, потом поднял голову и устало посмот¬
рел на меня.
— Я очень ценю, мистер Скотт, ваш визит сюда
и ваше искреннее участие в моем горе. Простите, что
хозяин из меня сейчас никудышный, но это страшно.
Я никак не приду в себя.
Вместо ответа я достал из кармана конверт с пятью
сотенными бумажками.
— Мистер Мартин, когда ваша дочь пришла сегодня
ко мне, то заплатила вот это. Предварительный гоно¬
рар. Я... я не могу принять эти деньги.
— Нет уж, бросьте,— он резко осадил меня, и его
морщинистое лицо стало на мгновение жестким и суро¬
вым. Он был тверд и резок. С мягким характером
миллион не заработаешь. Миллион и такое имение.—
Об этом и не вспоминайте. Вас наняли для расследо¬
вания. К сожалению, и вашей вины здесь нет, моя
дочь убита. Но вы, я полагаю, собираетесь это рас¬
следование продолжить.
— Вы это полагаете совершенно правильно, мистер
Мартин. Я собираюсь во что бы то ни стало...
28
— Ваши услуги будут хорошо мною оплачены, мистер
Скотт. И я хочу, если в чем только возникнет надоб¬
ность...
На этот раз не дал договорить я.
— Никакой оплаты. Я все сделаю сам. И обещаю,
что все, что в моих силах, я сделаю. Кто бы виновен
ни был, я найду его...
Я хотел еще продолжать, но старик рассердился.
— Замолчите сейчас же! — Он сидел, руки на коле¬
нях, и смотрел мне в глаза.— Вы должны меня по¬
нять. Я уже сказал, что ценю ваше участие в моем
деле, однако я являюсь тем лицом, кто больше всего
заинтересован в справедливом возмездии. Я знаю чего
хочу, какие шаги следует предпринять. Я заплачу
вам. А вы сделаете все, что возможно. Мне неважно,
как вы это сделаете, в одиночку ли, или вместе с вла¬
стями, но тот или те, кто несет ответственность за
смерть Джорджии, а также за исчезновение моей дру¬
гой дочери — Трэйси, должны быть найдены и уничто¬
жены. Полностью уничтожены!
Его слова несколько отрезвили меня и вернули к
действительности. То, из-за чего Джорджия обрати¬
лась за помощью и что все еще оставалось не сделан¬
ным, а именно пропавшая Трэйси, за последние не¬
сколько часов почти вылетело у меня из головы. По-
моему, я уже даже начинал сомневаться, существует
Трэйси или нет.
— Да-да, вернемся к младшей сестре. Сколько вре¬
мени, мистер Мартин, прошло с тех пор, как она исчезла?
— Это произошло вчера. Не знаю точно, в котором
часу она ушла из дома, но не раньше как после
обеда. К ночи она не вернулась. И хотя прежде та¬
кого никогда не случалось, я все равно не видел осо¬
бого повода для беспокойства. Пока вы не пришли...—
Ему было трудно говорить, поэтому он сделал не¬
большую паузу.— Она должна быть найдена, мистер
Скотт. Я — вдовец. Джорджия и Трэйси — вся моя
семья.
— Мне очень неприятно, мистер Мартин, * беспо¬
коить вас сейчас своими вопросами, но хотя бы что-то,
что может помочь делу, понимаете... тогда бы я смог
работать быстрее.
— О-о, как бы я хотел сообщить вам это «что-то».
Впрочем, постойте. Есть одна вещь. В последнее время
Джорджия заметно нервничала. Стала раздражительной
29
и какой-то неспокойной. Буквально последние не¬
сколько недель. И еще кое-что. Обе девочки имели
собственные счета в банке. На личные нужды, знаете.
И вот когда Джорджия... э-э... изменилась, я занялся
и проверил их расходы. Трэйси, конечно, тоже тра¬
тила деньги, но у нее это было в разумных пределах.
Одежда, косметика и все такое прочее. Но Джорджия
снимала суммы куда более значительные. Мне это по¬
казалось ненормальным. Вот и все.
Я кивнул.
— Спасибо за помощь.
— Естественно, что я предположил шантаж.
Джорджии, правда, ничего не говорил, обе мои дочери
приучены самостоятельно принимать решения и не бо¬
яться жизненных трудностей. Так ничего и не сказал...
А может быть, следовало сказать.
Корнелл Мартин скорее рассуждал про себя, чем
беседовал со мной.
— Теперь действительно все.
Я поднялся. Отпуская меня, он спросил:
— Оружие у вас есть? Мне кажется, у вас должно
быть оружие.
— Конечно, сэр.
— Взглянуть не позволите?
Я вытащил, из кобуры «кольт-спешл» и протянул
старику. Двухдюймовый ствол, специальный спусковой
механизм, дающий усилие на палец в один фунт,—
пушка что надо, я слежу за ним.
Старик осмотрел его, щелкнул барабаном.
— Хороший револьвер. Но неужели у вас обычно
только один патрон в барабане?
— Нет, конечно. Остальные я сегодня использовал.
Сегодня вечером. По той машине, которая...
— Что? По машине?
— Да, мне кажется, что в машину я попал. В ма¬
шину или и кого-нибудь, кто в ней сидел. А может,
и промазал.
— Разрешите дать вам совет, мистер Скотт. Заря¬
дите эту штуку.
— Непременно.
— Пистолет отличный. Если что, стреляйте, не раз¬
думывая. До свидания.
К мистеру Корнеллу Мартину я приехал на такси,
потому что мой «кадиллак» стоял там, где я его оста-
зо
сил, когда забирал Джорджию. «Дд-а,— снова подумал
я,— не сравнишь с тем, что был у нее. Мой — сорок
первого года выпуска, тоже с откидывающимся верхом
и «целых» сто пятьдесят лошадей; по тем временам,
когда я его покупал, это еще кое-что значило, а сейчас...
И еще цвет. Один остряк-недоброжелатель обозвал
мою старушку «сморщенной желтой канарейкой».
Да-да, я знаю, для сыщика вещь чересчур заметная.
Но мне нравится. Да и, в конце концов, я езжу на нем
не только по делам».
В общем, я забрал «кадиллак», вернулся к буль¬
вару Сансет и остановился у аптеки на Вестерн. Надо
было срочно позвонить в отдел убийств Самсону.
— Привет, Сэм, это Шел. Разнюхал что-нибудь?
— По делу Мартинов?
- Да.
— Конечно. Мы тут навели справки о Нарде.
— Он был уже совсем холодный?
— Прохладный, я бы так сказал. По отношению
к нам. В развевающихся одеяниях и с полотенцем
на голове. Но прыгал и скакал, как сама жизнь.
Я так и замер с трубкой у рта. Секунд, наверное,
пять прошло.
— Ты хочешь сказать, что он не мертв? Джорд¬
жия его не прикончила?
— Если даже и прикончила, то он уже успел вер¬
нуться с того света. О-о, каким он был вежливым,
ты не представляешь. Любезно согласился ответить и
про мисс Мартин. Сказал, что девушку, конечно, знает,
в этом сомневаться не приходится, интересовалась
якобы каким-то Верховным Планом или что-то вроде
того. Связано с тайными ритуалами. И больше о ней
ни слова. Ума, говорит, не приложу, кому могло пона¬
добиться ее убивать.
— Скользкий тип.
— И это ты мне говоришь?
— Послушай, Сэм. Я так думаю, что сам туда на¬
ведаюсь. Где он обитает?
— Но, Шел, можно все испортить.
— Ты меня знаешь.
— В том-то и дело, что слишком хорошо знаю.
Ну ладно, есть одна наводка. Каждое утро, за пол¬
часа до восхода солнца, он проводит службу. Покло¬
няются появляющемуся светилу. Все это организуется
на задворках их, как они называют, храма; адрес
31
у тебя есть. А по воскресеньям с утра, говорят, такое
шоу, что маму родную забудешь. Перевоспитают лю¬
бого. Сходи проверь на себе.
— Это мы посмотрим. Я разговаривал с отцом
Джорджии. Он начал замечать неладное еще до того,
как все произошло. Дочка сорила деньгами, тратила
по-крупному. Папочка заподозрил шантаж. По его
словам, конечно, похоже на то, но как это нам увя¬
зать? Не просматривается никакой логики.
— Хорошо, действуй. Если кто-то и впрямь при¬
сосался к девчонке, мы это узнаем. Я поручил дело
Филипсу и Ролинзу. Парни надежные, справятся. А ка¬
кие-нибудь мысли есть относительно того, кто мог вы¬
качивать деньги?
— Ни одной. Все, Сэм, пока.
Я посмотрел на часы. Одиннадцать тридцать. Суб¬
бота никак не кончалась. Еще четыре-пять часов, и
пора к заутрене.
— Спасибо, Сэм. Увидимся.
Дождь прекратился, и небо немного прояснилось,
но в «Эль Кучильо» было по-прежнему не продохнуть
от духоты и дыма. По пути я успел забежать в свой
офис и как следует прочистил револьвер. Я полностью
зарядил его, как посоветовал мистер Мартин, и спря¬
тал кобуру под левой рукой. Народ из кабачка еще не
расходился. Едва протиснувшись к стойке, я заказал
виски с содовой, а потом со стаканом пошел прямо
к Лине. Она была в черной юбке и белой свободной
блузе.
— О-о! — Глаза ее смотрели на меня с искренним
удивлением, губы улыбались.— Быстро же ты вер¬
нулся. Наверное, по мне соскучился, нет?
— Наверное, нет. Где бы нам поговорить? — Я ог¬
ляделся, свободных столиков не было.
Лина показалась мне слегка озадаченной.
— Ты хочешь присесть и со мной поговорить?
— Да, и очень серьезно.
Девушка взяла меня за руку, и мы прошли в тем¬
ную часть зала. Там двое парней пили виски. Лина
приблизилась к одному из них и без всяких преди¬
словий сказала:
— Нам надо присесть. Не больше чем на пару
минут. А потом можете продолжать, о’кей? Я буду
о-очень благодарна.
32
Никаких проблем. Оба встали сразу же. Даже за¬
мешкались, не зная, какой стул ей предложить. Лина
села, сказала: «Спасибо», и парни ушли.
— А ты не привыкла церемониться, я смотрю?
— Ладно, выкладывай. О чем хотел поговорить?
— Вот о чем. После того как мы уехали, я и мисс
Мартин, не произошло ли здесь чего-нибудь необыч¬
ного? Чего-то экстраординарного?
— А-а, опять мисс Мартин. Мне она не нравится.
— Не об этом речь. Так произошло что-нибудь
или нет?
— Ничего, по-моему. Ничего. Все было, как и раньше.
— А сразу после нас кто-нибудь ушел? Ну вообще,
хоть один?
— Да никто же, говорю тебе. Я, по крайней мере,
не видела. А с чего вдруг такие вопросы?
— Эта женщина, которая тебе не нравится, мисс
Мартин, кто-то выстрелил в нее и убил. Сразу после
того как мы уехали. Она умерла.
Сначала Лина вроде бы заулыбалась, но когда
поняла, что я не шучу, посерьезнела и задумалась.
— Боже, какой ужас! Но как же ты...
— Ни единой царапины. Мне повезло. Но только
повезло, и не более того.
— Но почему? Почему кому-то понадобилось это
сделать? О, мне очень жаль, правда. Мне она не нра¬
вилась, но как женщина женщину... ужасно жаль.
— Я не знаю, почему. Поэтому-то и пытаюсь вы¬
яснить. Думал, что ты можешь помочь.
— Но чем? Я бы очень хотела. Скажи что, и я
сделаю.
— Спасибо, Лина. Может быть, я обращусь к тебе
позже.
— Наконец-то. Это в первый раз.
— Что в первый раз?
— Ты в первый раз назвал меня Линой, нет?
— Но у меня еще, Лина, и возможности-то не было
с тобой поговорить.
— Мы должны как-нибудь выбрать время. По-
моему, Шел, ты очень приятный парень. И это имя тебе
подходит. Большой и сильный. Даже с этим носом и
ухом ты все равно приятный. Да-да. Немного чересчур
серьезный, но очень ничего. И не стриги так коротко
волосы. Отпусти подлиннее. Ты это сделаешь для меня,
нет?
3 Ричард С. Пратер
33
— Нет.
Она наклонила голову набок и притворно нахму¬
рилась.
— Но почему?
— Мне так больше нравится.
— Фу-ты ну-ты. Ну ладно, ты все равно ничего.
А как я тебе?
Как она мне! Фидели бы вы ее! Мой язык снова
начал прилипать к нёбу. Я только и смог что вы¬
говорить:
— Ты мне подойдешь.
— Подойду?! Подбирай слова, парень. Все мужики
говорят со мной не иначе как «Лина, ты богиня» или
«В глазах твоих райские кущи» — и так далее в том
же роде. А ты: «Подойдешь!..» «Наверное, соскучился —
нет!» «Надень бюстгальтер!..» Что с тобой, доро¬
гуша?
— Может быть, я тебя боюсь.— Я изо всех сил
пытался сохранять невозмутимость.
— Он боится! — У Лины сузились глаза.— Ну что
ж, мистер Скотт, подожди немного. Я напугаю тебя
до смерти.
Мистер Скотт молчал.
— Бюстгальтер потребовался! Да я его сроду не
надевала! Ты же просто старомодная бабка! С этой-то
блузой? Взгляни как следует!
Она села прямо, и я взглянул. Как следует и как
не следует.
— Нравится?
Я кивнул. Внутри у меня все свернулось, как спагетти
в кастрюле.
— Крестьянки так носят. А я могу так.— Она под¬
тянула ее к самому подбородку — тоже неплохо смот¬
релось.— Или вот так.— Блузка соскользнула вниз с
одного округлого плеча, потом с другого, потом еще
ниже. О, боже мой! Неужели совсем спустит? Еще
ниже.— И, пожалуй, вот этак. Правда, нравится, ми¬
стер Шел Скотт?
Из меня вдруг полез французский.
— Oui — с прилипшим языком ничего другого не
скажешь.
— О-о, месье говорит по-французски.
— Oui.
Oui (фр.) — да.
34
— O-о, merveilîeux! Quel homme remarquable, mon¬
sieur Scott. Quels autres talents caches avez-vous? 1
— O-о, oui, oui.
Лина подняла брови и посмотрела на меня как-то
подозрительно.
— Comment? 1 2 Какой вы замечательный человек!
И как хорошо щебечете по-французски! Уж по-испан-
ски-то вы тоже можете, нет?
— Si3.
— Eres un marrano cochino. Verdad? 4
— Si, si.
Она рассмеялась. Затем перегнулась через стол и
шепнула:
— Мистер Скотт, я только что назвала вас грязной
свиньей. Вы большой притворщик, сеньор.
— Да, я большой притворщик. Но, пожалуйста,
только не грязная свинья.
Она откинулась назад и засмеялась громче. У со¬
седнего столика обернулись. По косым взглядам я дога¬
дался, что было бы лучше, если б я сейчас раство¬
рился в воздухе.
Лина успокоилась и сказала:
— С тобой не соскучишься.
— Это точно. Лина, скажи мне, как так получилось,
что ты здесь работаешь? И почему с Мигелем? И давно
ли? Вы с ним вместе?
— Нет. Нельзя сказать, что мы вместе. Будь он
неладен, этот Мигель! Значит, так, я — певица. При¬
ехала на заработки. Два месяца назад. А Мигель тогда
со своими ножами работал с Рамоной. Это его напар¬
ница. И вот однажды Рамона не явилась. Как потом
оказалось — сбежала с любовником и вышла замуж.
А мужу неприятно видеть, как прокалывают жену, согла¬
сись?
— Логичное объяснение.
— Тогда ко мне подошла Мэгги и спросила, не
пойду ли я на ее место. Я сказала, нет. Но Мэгги
1 Merveilleux! Quel homme remarquable, monsieur Scott. Quels
autres talents caches avez-vous? (фр.) — Восхитительно! Какой за¬
мечательный человек, месье Скотт. Какие же другие скрытые та¬
ланты у вас имеются?
2 Comment? (фр.) — Что такое?
3 Si (исп.) — да.
4 Eres un marrano cochino. Verdad? (ucn.)—Ты — грязная
свинья. Не так ли?
3* 35
не отставала. Пообещала сотню в неделю. Это вместо
пятидесяти у Рамоны. Я сказала: «О’кей». И вот,—
Лина пожала плечами,— пока так. Толпе нравится.
На меня они готовы смотреть весь вечер. Но я уло¬
мала Мэгги на сто пятьдесят. Шесть недель уже мы
это делаем. Вернее, делает-то все он, а я только стою.
— И не страшно?'
— Сейчас нет. А вначале — да, было. Но Мигель
ничего, уж что-что, а ножи он держать умеет. Вот
так, дорогуша.
— А родилась ты где? Здесь, в этом городе?
— Нет, родилась я в Венесуэле. Но живу здесь
уже достаточно. В «Коронет-отеле» на Вестерн-авеню.
Одна. Комната сорок. Можешь навестить.
— Э-э... сейчас надо бежать к шефу. Когда следую¬
щее представление?
— Следующее уже было. Закончилось как раз пе¬
ред твоим приходом. Осталось последнее — в полвто¬
рого. Посмотришь?
— Не знаю. Попробую.— Я глазами показал на
дверь справа от оркестра.— Ведет к хозяйке?
— Да. Сразу к ее комнате. Но у нее там табличка
«Посторонним вход воспрещен».
Я подмигнул Лине и пошел прямиком к двери спра¬
ва от оркестра. За ней оказался маленький коридор.
В конце его тускло горела лампочка, освещая другую
дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен».
Я постучался. Половицы под ногами слегка зака¬
чались, дверь открылась и оттуда зарычала мадам Ри-
морс.
— Что тебе надо, Мак?
— Поговорить.
— Хм, заходи тогда и не торчи там как...— но
как что, она не сказала.
Я вошел. Это была комната, вернее комнатка, очень
скромных размеров. Напротив двери стоял письменный
стол, а за ним большой мягкий стул, достаточно
большой и достаточно мягкий для внушительных раз¬
меров хозяйки. Помимо этого, из мебели в комнате
было еще два простых деревянных стула.
Сама Мэгги уселась на мягкий стул, а мне ука¬
зала на простой.
— Присаживайся, Мак.
Я присел.
У стола торчал тот самый парень, с кем Мэгги
36
разговаривала часа два назад. Тот, про кого Лина ска¬
зала, что это Хуан Порфирьо. Сейчас я рассмотрел
его как следует. Шести футов роста или чуть по¬
меньше и худощавый. Он казался упругим и жили¬
стым, как будто постоянно тренировался и держал себя
в форме. Спорт, сауна и так далее. Среднего возраста,
оливкового цвета кожа на лице и на шее гладкая и
натянутая. А костюм на нем был — мне такой в жизни
не купить: стоил, наверное, целую кучу денег. Волосы
черные и жесткие, начавшие седеть на висках, а губы
большие и толстые, даже слишком толстые для такого
лица. Его запросто можно было сфотографировать
и поместить на обложку издания типа «Чувствитель¬
ный латиноамериканец». Он был если не из Мексики,
то уж из какой-нибудь другой южноамериканской
страны — это точно. Выглядел, конечно, здорово.
Мы кивнули друг другу, а потом он обратился к
Мэгги. Он говорил глухо и со специфическим испан¬
ским акцентом.
— Большое вам спасибо, миссис Риморс. Я отнял
у вас, наверное, много времени и сейчас должен уйти.
И после этого сразу ушел.
— Ну так чего тебе надо? — в очередной раз за¬
рычала на меня Мэгги.
— Видите ли, произошло нечто странное. Весьма
странное. Мисс Мартин, та молодая женщина, с кото¬
рой я провел здесь около часа...
— Не тяни резину, выкладывай. Мне особо не¬
когда с тобой цацкаться.
Я видел, что ей не было некогда и что она ничем
не занималась, но промолчал.
— Проклятье,— выругался я.
Голова у Мэгги дернулась, жирное лицо заколы¬
халось. Мне показалось, что она собирается сесть на
меня, чтобы тут же и раздавить. Но она только криво
усмехнулась и икнула.
— О’к-кей, Мак. Выкладывай, не стесняйся.
— Миссис Риморс, я расскажу это, как сам все
видел. Итак, произошла странная и необычная вещь.
Мы с мисс Мартин уехали отсюда, а через минуту
или две, не больше, нас догнала машина, из которой
нас обстреляли. Из настоящего оружия. Мисс Мартин
убили. Могли убить и меня, но мне повезло. Ну как,
это странно или нет?
— Ты прав, странно. Ну и что?
37
— А то, что это случилось сразу же после того,
как мы оставили ваше милое заведение. Голову даю
на отсечение — сюда за нами никто не ехал. Вот я и
подумал: может, вы подскажете, как это произошло,
что кто-то узнал про нас. Забавно получается: стоило
нам слинять, и нас сразу сцапали.
— Ты дурак, Мак. И голова у тебя дурацкая. Что
я, нанялась следить за каждой пигалицей, которая
сюда заваливает? Да я и зада не приподниму, если
кто-то захочет ее пришить. Да пусть вас обоих вздер¬
нут у меня перед входом, я буду дрыхнуть как мед¬
ведь в берлоге, ясно? А допустим, кто-то и выследил
эту юбку, потом дружкам позвонил, что мне — их всех
подслушивать, а? Что скажешь, Мак?
— Ты права, хозяйка. Я просто хотел узнать. Мож¬
но ли еще вопрос? Так, ради смеха?
— А не спросил бы ты лучше чертей на сково¬
родке? Поди проспись, милашка. И не вздумай спро¬
сить, сколько мне лет. А-а-а-а-...— Это Мэгги так смея¬
лась: — А-а-а-а,— одновременно хлопая себя ладо¬
нями по животу, пыхтя и переваливаясь. Шлепни она
так меня, и пары бы ребер как не бывало.
Я смотрел на нее и думал: «Вот сидит женщина.
Меня тоже родила женщина. Джорджия — женщина.
И Лина — женщина, от которой внутри все замирает
и куда-то падает». И я не мог себе представить, как
это Мэгги стала такой, какая есть, играла ли она ког¬
да-нибудь в куклы, шила ли им платья. Глупо, ко¬
нечно, но, глядя на мадам Риморс, детей становится
жалко.
— А ты, хозяйка, отхватила себе неплохое местечко.
Давно ли оно у тебя?
— О-о, еще с сорок пятого. Как приехала, так
и купила. Маленькая золотая жила.
Приехала откуда?
—. Из Мексики, милашка. Прямо из Мехико. Я же
там замуж выходила в тридцать четвертом. Он любил
меня.
Я чуть не упал со стула. Мэгги сказала: «Он лю¬
бил меня»,— и лицо у неё изменилось, стало мягче,
как будто она вспомнила что-то давным-давно поза¬
бытое, но сама тут же все и испортила.
" — Оказался настоящий сукин сын. Гонялся за всеми
девками города. Никого не пропускал, сволочь. Ну и
откинул потом копыта. Сердечный приступ. А я стра¬
38
ховку получила. Единственное, что можно было вы¬
жать из этого ублюдка. А ты знаешь, Мак, ведь мно¬
гие думали, я его отравила. Выкопали, гады, из мо¬
гилы и проверили, от чего умер. И от чего, думаешь?
Сердечный приступ! А-а-а-а,— складки жира снова за¬
катались одна за другой.
Разговаривая, Мэгги курила коричневую сигаретку.
Я таких раньше не видел. Она взяла ее из пачки на
столе. Пачка была необычная, зеленая, с черными бук¬
вами и яркой цветной картинкой. Пока Мэгги за¬
ходилась от хохота и утирала глаза похожими на два
молота кулаками, я незаметно вытащил одну сигаретку
и спрятал в боковой карман. Это называется — рабо¬
тать детективом.
Я подождал, пока колыхание жировых складок
успокоится, и спросил:
— А как насчет Нарды?
Мэгги причмокнула губами и наморщила лоб.
— Нарды? Что еще за Нарда?
— Так, ничего. Ну что ж, у меня все. Спасибо.
— Ты закончил?
— Да, закончил.
— Хар-р-рашо. А теперь, Мак, я скажу кое-что.
Прочисти уши и слушай.
Мэгги наклонилась вперед, и ее невероятных раз¬
меров груди расплылись по столу. Я невольно подумал
о Лине. О боже!
— Хватит тебе здесь ошиваться. Пришел, видите
ли, да еще меня и допрашивает. Кое-какие мозги у меня
пока остались, понял, наглец? Сгинь отсюда, и чтоб
духу твоего здесь не было, ясно или нет?
Времени ответить не было. Дверь сзади отвори¬
лась, и вошел Мигель Меркадо. Тощий, как лезвие
кинжала, в длинном, до колен, пиджаке и в облегаю¬
щем трико. Он посмотрел сначала на меня, перевел
взгляд на Мэгги и остановился в нерешительности.
— Извините. Не думал, что вы заняты.
Мигель вышел обратно в коридор, хлопнув дверью.
— До свидания, дорогая,— сказал я.
— Минутку, парень.
— Что?
— Я хочу, чтобы ты четко уяснил себе, что я
имела в виду. Никакие допрашивающие меня нахалы
мне здесь не нужны. И больше чтоб не приходил
сюда.
39
— Постараюсь.
— Постараешься? Не вставай у меня поперек до¬
роги, сосунок!
Я усмехнулся и вышел в маленький темный кори¬
дорчик. Сделал несколько шагов, затем так, чтобы слы¬
шала Мэгги, сказал:
— О, совсем забыл! — И почти вбежал в зал, где
сидели посетители. Лину я увидел сразу. Она сидела
все за тем же столиком с почти нетронутым коктей¬
лем. Я мигом пересек зал.
— Вот что, милая, хочешь мне помочь?
— «Милая»? — промурлыкала она.— Это, Шел, уже
лучше.
Но я смотрел на нее серьезно и внимательно.
Лина поняла.
— Да, конечно. В чем дело?
— Если я не ошибаюсь, Мэгги сейчас будет зво¬
нить. Ты постарайся занять телефон и отвлечь ее.
Но только не нарывайся на неприятности. Если уви¬
дишь, что это становится неестественным, сразу все
бросай и занимайся своим делом. Поняла, милая? А сей¬
час действуй.
Она улыбнулась мне так, как будто обещала веч¬
ное наслаждение.
— Я поняла.
Итак, Лина направилась к двери, ведущей в офис
Мэгги, а я выскочил на улицу. Машина моя была
припаркована футах в тридцати — сорока от входа, но
я к ней не пошел, а спрятался в тени и посмотрел
направо вдоль Адоуб-стрит. Единственный автомобиль,
который я успел заметить, как раз поворачивал на
Чавез-Риван-роуд. Он шел на очень приличной скоро¬
сти. По сути дела, я видел только задние огни, но
мне этого было достаточно.
Я кинулся к «кадиллаку», врубил скорость и рванул
следом. Дождь кончился, но дорога была мокрой, и «ка¬
диллак» иногда заносило. Машина впереди свернула на
Элизиан-парк-авеню, а проскочив ее — на бульвар Сан-
сет. Наконец-то я рассмотрел эту машину. Новенький,
только что купленный «кайзер» черного или темно¬
синего цвета. На Сансет пришлось немного отстать,
но я держался так, что в любой момент мог ее до¬
гнать.
Когда «кайзер» свернул направо, на бульвар Глен-
дэйл, я уже точно знал, что преследую Мигеля.
40
Глава 5
Черный «кайзер» свернул налево и поехал вверх
по Дуан-стрит, еще одно звено цепи встало на место.
Религиозная организация Нарды — «Общество Ревни¬
телей Истины Внутреннего Мира», судя по адресу,
полученному мной от Самсона, располагалась как
раз за этим подъемом. Дом 6417 по бульвару Силь-
вер-Лэйк.
Бульвар Сильвер-Лэйк получил свое название от
находящегося рядом озера ’. Дуан-стрит закончилась,
и я не сомневался, что нужный дом находится где-то
поблизости. Проехав еще с полквартала, я увидел спра¬
ва от дороги, за широкой зеленой лужайкой, большое
двухэтажное здание. Ночью оно смотрелось как часть
голливудской декорации для «Багдадского вора». Прак¬
тически это был храм. Четыре круглых купола по
углам, величественные шпили. На фоне темного неба
они выглядели внушительно.
С дальней стороны к зданию подходила гравий¬
ная подъездная площадка, захватывавшая часть ули¬
цы. Сейчас она была едва видна. Но не успел я толком
оглядеться, как с подъездной дорожки вылетел, громко
урча, длинный седан и, провизжав шинами по асфаль¬
ту, с левым поворотом выскочил прямо на нас.
Водитель в машине передо мной даванул по тормо¬
зам, «кайзер» замер и лихорадочно засигналил и зами¬
гал фарами. Поравнявшись с ним, длинный седан
остановился. Они закрыли фактически всю проезжую
часть. Я мало что мог сделать в этой ситуации.
Остановившись в нескольких футах за «кайзером»,
я видел, как из него вышел Мигель, как он прибли¬
зился к дверце водителя другого автомобиля. Меня
бросило в пот. Я никогда не считал себя тугодумом и
тупицей и, как мне кажется, сейчас тоже правильно
полагал, что в пятнадцати футах впереди от меня Идет
небольшое совещание о том, как проделать маленькую
круглую дырку в черепе частного сыщика Шела Скотта.
Может, я и ошибался, но меня этой ночью уже посещало
чувство, что выйти из игры мы должны были вместе
с Джорджией. Возможно, кто-то еще тешил себя такой
надеждой. Но в одном, по крайней мере, я был уверен
точно: я находился не у друзей.
1 Silver Lake (англ.) — Серебряное Озеро.
41
Если бы только мой приятель Мигель посмотрел
хорошенько назад или если бы кто-то узнал мой лиму¬
зин, то не представляю, как бы я объяснил свое появ¬
ление в таком месте в такой час. Трудно бы было
объяснить. Особенно с маленькой круглой дыркой в
голове. Я, конечно, мог развернуться и уехать или
проскочить вперед по обочине, но мне не хотелось
пропустить в этом представлении ни одного акта.
Я сунул руку под мышку, вытащил свой тридцати¬
восьмидюймовый и положил рядом на сиденье. Затем
открыл бардачок и нашел там темную, видавшую виды
шляпу и черные очки. У меня всего одна шляпа, тем¬
ная. Для темных случаев. С некоторых пор я вожу ее
с собой вместе с очками, потому что если ты следишь
за кем-нибудь на улице, то идешь сначала без шляпы
и без очков, потом их надеваешь, потом снимаешь
очки, прячешь их в карман, и в результате тот, за
кем следишь, ничего не подозревает. Итак, я напялил
шляпу и нацепил очки, надеясь 'что все обойдется.
Такой маскарад позволяет мне скрыть хотя бы торча¬
щие светлые волосы и лохматые несуразные брови.
Я не мог разобрать ни слова из того, что они там
впереди говорили, но они все совещались и совещались.
Несколько раз я вхолостую давил на акселератор, на¬
жимал сигнал, в общем, усиленно изображал из себя
нетерпеливого туриста. Я даже высунулся и, зажав
язык зубами, прокричал: «Пош-шли с дор-роги!»
Мигель огрызнулся вполоборота:
— Заткнись, Мак,— и снова наклонился к тому,
кто сидел во второй машине.
Я слышаЛ, как тот, другой, включил первую ско¬
рость и на полном газу дернулся вперед. Его авто¬
мобиль проскочил мимо меня так быстро, что единст¬
венное из замеченного мною было то, что рядом с во¬
дителем сидел еще кто-то. Лиц я не рассмотрел.
Мигель пошел обратно к машине. Или ко мне. При¬
гнув голову как можно ниже, я тронулся и объехал
его в тот момент, когда он садился в свой «кайзер».
Глядя в зеркало заднего вида, я убедился, что до меня
ему дела нет: он развернулся и затрещал глушителем
вслед за первым. Я принял вправо, снял очки и по¬
ехал помедленнее, чтобы прочитать то, что было напи¬
сано на почтовом ящике перед храмом. «6417», есть
попадание!
Подъездная площадка оказалась обсажена плот¬
42
ными рядами густого кустарника и эвкалиптовыми
деревьями. Имея их как прикрытие между собой и
зданием, я выключил фары, резко развернулся и по¬
мчался за Мигелем. По тому, как ярко загорелись
красные тормозные огни его автомобиля дтеред пово¬
ротом на Дуан-стрит, я понял, что сейчас он повер¬
нет налево. Значит, обратно тем же путем.
Я выждал и не стал догонять его. Пусть, думаю,
поднимется до конца. Потому что, когда сворачиваешь
с Сильвер-Лэйк на Дуан, едешь на самой низкой. Иногда
этот подъем кажется крутым, как склон горы. И только
когда Мигель уже перевалил через верхнюю точку, я
надавил на газ до самого пола.
Теперь уж я не отставал и старался держаться
от него примерно за полквартала. Это было захваты¬
вающе. Где-то впереди длинный седан с двумя друж¬
ками Мигеля, потом сам Мигель, и в хвосте погони —
я на «кадиллаке». И ни малейшего понятия, куда я
за ними увязался.
Правда, вскоре, почти уже у «Эль Кучильо», я понял
куда. Там я заранее свернул на Адоуб. Припарковав¬
шись на Колледж-стрит, что от «Эль Кучильо» сразу
за поворотом, я вновь нацепил шляпу и очки и остаток
пути до кабачка проделал пешком. Внутрь на сей раз
не зашел: мне показалось, что лучше оставаться сна¬
ружи.
Сбоку от этого ночного заведения имелась стоянка.
Я быстро убедился, что «кайзер» уже там, даже капот
не успел остыть, и открыл дверцу водителя. Хоть это
и было рискованно, но я достал карманный фонарик
и осветил приборную панель. Прочитать имя вла¬
дельца и адрес хватило нескольких секунд: «Миссис
Маргарет Риморс, зарегистрирован за «Эль Кучильо».
Ну что ж, отлично.
Второго автомобиля на стоянке не было. Я искал
его минут пять и нашел через несколько домов от
клуба. Внутри тоже никого не было. Регистрацион¬
ной таблички я не обнаружил, но записал номер води¬
тельских прав с адресом Нарды.
«Эль Кучильо», я уже говорил, начинался как бы
прямо от тротуара, но я еще не сказал, что перед
входом его растет несколько пальм. Спрятавшись за
одну из них, я сунул свой «тридцать восьмой» в
карман плаща и стал наблюдать за освещенным нео¬
новой вывеской пространством. Прошла минута, дру¬
43
гая, я закурил и посмотрел на часы. Час двадцать
пять. Наступило воскресенье.
Сначала вышел молодой парень с девушкой. Он
страстно ее тискал, та не возражала, оба качались
и хихикали.
— О-о, Джордж, прекрати, пожалуйста. Не здесь,
Джордж.
Я почувствовал себя лучше.
Потом показались они: Мигель и двое дружков.
Вышли и остановились. Дружки Мигеля были сред¬
него роста, но мускулистые и крепко сбитые. Оба от¬
лично одевались — я не мог не обратить внимания на
светло-голубые габардиновые костюмы, и у каждого
под правым плечом пиджак слегка топорщился. А вы¬
глядели они как две фотографии, сделанные с одного
негатива. Близнецы. Один братец что-то сказал Мигелю,
но я не расслышал что, губы у него еле двигались, а
затем оба, миновав пальму, где я стоял, пошли к авто¬
мобилю, а Мигель нырнул обратно. В мою сторону
никто даже не взглянул. Я убрал пистолет в кобуру
и спокойно докурил сигарету.
Чувствуя, что ничего не понимаю в этой свисто¬
пляске, я начал сопоставлять уже известные мне факты.
Бессмысленные на первый взгляд заявления Джорджии,
ее болтовня за столиком, информация Корнелла Мар¬
тина, признание Джорджии об убийстве Нарды, кото¬
рый, как оказалось, умирать и не собирался. «Скачет,
как сама жизнь»,— сказал Сэм. А куда утекали де¬
нежки? Денежки с банковского счета Джорджии Мар¬
тин? Разговор с глазу на глаз с Мэгги Риморс. И на¬
конец. эта последняя заморочкам «Эль Кучильо» —
дурацкий храм под номером 6417 — снова «Эль Ку¬
чильо». Все носились по какой-то замкнутой кривой.
Я попытался подвести черту, и знаете, что получи¬
лось? Что я бегаю по этой кривой почище остальных
и некоторых уже обогнал. Схема начала прорисовы¬
ваться. Буквы уже были, хотя прочитать пока ничего
не удавалось.
В кафе заиграли вступление к номеру с ножами,
кто-то крикнул что-то нечленораздельное в микрофон.
Третий выход. Я затушил сигарету и стоял, усиленно
пытаясь найти какое-нибудь решение. Ничего. Инте¬
ресно, как там Лина? Как у нее получилось с Мэгги?
Оставалось только надеяться, что она не переиграла.
В два часа Лина будет уходить, и я спрошу. Лучшего
44
в голову не приходило. Впрочем, и это ничего не
решит.
Внутри загремело стаккато на барабанах. Самое ин¬
тересное. Я представил, как выглядит сейчас Лина.
Шорты и ярко-алое болеро. Мне даже подумалось:
а может, зайти посмотреть? Но нет, лучше не надо,
а то Мигель, чего доброго, занервничает.
Странно и неуютно, не видя представления, сле¬
дить за его ходом по доносящемуся через открытую
дверь звуковому сопровождению. Я слышал, как глухо
вонзались в дерево ножи, сначала медленно, а потом
все быстрее и быстрее, и перед моими глазами стояло
красивое полуобнаженное замершее тело. Затем тишина
взорвалась криками и аплодисментами. Еще один
крик. Номер закончился. Снова крики. У меня пере¬
сохло во рту при мысли о том, как изуверски изощ¬
ренно действует на зрителей последний нож.
Вдруг я почувствовал неладное. Женщина кри¬
чала странно. Шум внутри быстро нарастал и вот уже
выплеснулся на улицу, а внутри тем временем все стих¬
ло, за исключением нескольких приглушенных голосов.
Почему не играют музыканты?
У меня перехватило горло, а сердце бешено за¬
колотилось. Я выскочил из-за пальмы и наткнулся
на торопящихся побыстрее скрыться мужчину и жен¬
щину. Его я успел схватить за рукав.
— Что там происходит? Какого черта паника?
Мужчина испуганно на меня посмотрел.
— Отпустите руку. И успокойтесь.
— Я спрашиваю, что происходит? В чем там дело
внутри?
— Дело в том, мистер, что эта дама, Лина... в нее
там нож попал.
Глава 6
Ждать дальше было нечего. Я бегом бросился в
зал, чуть не сбив с ног нескольких зевак, стоявших
ко мне спиной, и, изо всех сил работая плечами и
локтями, протиснулся сквозь толпу. Черные очки сле¬
тели на пол и хрустнули под чьими-то каблуками.
Оркестр тем временем заиграл приятную испанскую
мелодию, и на сцену вышла и закружилась в танце
45
высокая брюнетка в желто-зелено-красном костюме.
Она кружилась так, что юбка взлетала почти до пояса,
открывая красивые длинные ноги, но видно было, что
сердце у нее не на месте. Рот девушки и глаза выда¬
вали сковывающее ее внутреннее напряжение, а колени
дрожали, как кастаньеты на запястьях.
У дальнего конца стойки я задержался, заорав на
бармена:
— Где Лина?
Он указал на дверь, ведущую в офис Мэгги.
— В костюмерной.
Не заори я на него, он так бы и пребывал в шоке
всю ночь.
Я бросился к двери, распахнул ее и одним махом
пересек полуосвещенный коридор. Из-за другой двери,
полуприкрытой и расположенной направо от меня, шел
свет. Я — туда. Огромная слоновья спина Мэгги за¬
слоняла собой все внутреннее пространство. Она стоя¬
ла, уперев руки в бока. Чуть подальше за ней, на ку¬
шетке, мне были видны стройные ножки Лины, их
золотистый загар эффектно контрастировал с изящ¬
ными черными туфельками на шпильках.
Я сделал три широких шага и, обогнув жирное
препятствие, склонился над кушеткой.
Лицо у Лины было бледное, она тяжело дышала.
— Querido, как я рада, что ты пришел.
— Что произошло? Это серьезно?
Девушка покачала головой.
— Фу, ерунда. Ну и напугалась же я. Мерзавец
Мигель! Я убью этого поросенка и отрежу ему все
лишнее.
У меня прямо гора с плеч свалилась. То сердце
прыгало как у зайца, а тут успокоилось. И тотчас я
заметил, что к левому боку Лина прижимала сложен¬
ное в несколько раз полотенце. Приподняв у полотенца
один край, я посмотрел на рану. Кровоточащий порез
начинался сразу от нижнего края болеро и шел вниз
и немного в сторону примерно на три дюйма. Не по¬
хоже, чтобы рана была глубокой, но еще чуть-чуть, и она
бы запросто могла стать смертельной.
— Может быть, ты что-нибудь странное заметила?
В том, как все случилось?
— Странное? Да, пожалуй, все это очень странно.
Глаза у Лины сузились, и она прикусила губу.
Мне этого было достаточно. Я.повернулся к мадам
46
Риморс, которая по-прежнему возвышалась в дверях,
как монумент из плоти и костей. Кулаки ее, как и
минуту назад, упирались в бедра, толстая кожа лба
собралась в две глубокие складки.
— О’кей, милашка,— процедил я сквозь зубы,—
где он?
Мэгги повела борцовскими плечами.
— Почем я знаю? Сбежал, наверное. Если хочешь
разобраться с ним — разбирайся. А ко мне не лезь,
понял, наглец? Такое в нашем деле бывает.
— Ты права, бывает. В вашем деле всякое бывает.
Только у меня предчувствие: что-то сегодня будет с
Мигелем. Где он, говори? Или поможешь мне, или я
разнесу твой притон вдребезги.
Мэгги с шумом прочистила горло, плюнула и ни
слова не говоря потопала по коридору.
Я снова обратил все внимание на Лину.
— Мигель подождет. Давай, милая, попробуем вы¬
браться отсюда, пока еще что-нибудь не случилось.
Ты в порядке?
Она села, скинула ноги на пол и улыбнулась.
— Ты что, переживаешь за меня?
— Да. Давай побыстрее, если можешь. В этой клет¬
ке твое здоровье вряд ли улучшится.
Я взял ее за руку и повел через зал. Все что-то
кричали, каждый норовил пожать Лине руку, предлагал
выпить, но я упорно тащил девушку к выходу. Я ни¬
чего не слышал, вернее, не слушал, потому что искал
глазами угрюмые рожи близнецов и был так заведен,
что, встань у меня на пути кто-нибудь с подозри¬
тельной физиономией или просто тронь за руку, я бы
не пожалел кулака, чтобы выбить этому типу все зубы.
Наконец мы выбрались наружу. И хоть улица была
пуста, я ни на секунду не переставал вертеть головой
по сторонам и успокоился лишь в машине, да и то
только когда она благополучно завелась и мы поехали.
Убедившись, что погони нет, я повернулся к Лине.
Ее правая рука прижимала к ране полотенце, а
левая поддерживала правый локоть. Она вся дрожала.
— Закрой окно, Шел. Очень холодно.
Я, оказывается, настолько увлекся мыслями о слу¬
чившемся,* что совершенно не отдавал себе отчета в
том, как. она одета. Хотя точнее было бы сказать —
раздета. Туфли, чулки, черные шортики и едва прикры¬
вающее грудь болеро. И больше ничего. Совсем ничего.
4?.
Я поднял стекло.
— Как ты себя чувствуешь? О’кей?
— Все в порядке, Шел. Только я не привыкла воз¬
вращаться домой в таком виде.
— Знаю. Но мы сейчас не к тебе домой.
Мы ехали в направлении Голливуда и больше не
разговаривали. Я думал. Кому-то придется жестоко
поплатиться за сегодняшнее, но перед тем, как этот
кто-то сполна заплатит, мне еще нужно многое узнать.
Дело принимало самый серьезный оборот, и я бы не¬
мало дал за то, чтобы понять, почему Джорджия ре¬
шилась на убийство и чуть было не утащила с собой
в могилу и меня. И, боже правый, это ведь лишь
начало! А кроме того, при чем здесь Трэйси Мартин?
И если при чем, то где ее искать?
На бульваре Сансет движения в этот час почти
не было, и моим размышлениям никто не мешал.
В начале третьего мы свернули с бульвара налево,
проехали Вайн, затем вниз через Мэлроуз и выехали
к Спартан-Апартмент-отелю на Северной Россмор.
Я припарковался через дорогу напротив.
— Где мы? Куда приехали? — спросила Лина.
— Ко мне. Я здесь живу.
Ее зубы влажно блеснули в темноте.
— Значит, ты меня больше не боишься?
— Послушай, милая. Ты была сегодня на волоске.
И если только это не несчастный случай, а я не ду¬
маю, что это несчастный случай, то за ним последуют
и другие события. Никто не поручится, что в твоем
отеле тебя не ждут. А здесь ты в безопасности.
Лина тихонько засмеялась. Смех приятно журчал
у нее в горле, в то время как мое горло снова пере¬
сохло. 1
— И вдобавок мне надо задать тебе пару вопросов.
Опять смех. Чертовка! Я обошел капот и помог ей
выйти из машины. Впрочем, в помощи она совсем не
нуждалась, хотя в тот момент это не имело никакого
значения.
Нас встретил Джимми, двадцатилетний служащий,
временно заменявший консьержа.
— Добрый вечер, мистер С-сс...— Но тут он заме¬
тил Лину. Заметил и засиял как серебряный доллар.
Шорты, болеро, полотенце в крови — в общем, он так
и застрял на звуке «С-сс...» и застыл с не-могу-в-это-
поверить глазами. Пацан то мигал, то облизывал губы,
48
то порывался бежать куда-то. Обо мне он забыл на¬
чисто.
— Ключ, Джимми.
— А? — Он мигнул, облизнулся и дернулся в мою
сторону.
— Ключ. Мой ключ. От моей квартиры. Чтобы
дверь открыть.
— О, конечно, мистер Скотт. Конечно-конечно.
Получив ключ, мы направились к лифту. Лина при¬
жалась ко мне и негромко, но так, чтобы Джимми
слышал, сказала:
— Он такой лапушка.
О, видели бы вы Джимми после этого!
В лифте у нас самообслуживание. Я нажал кнопку
и, не выдержав, посмотрел на парня еще раз. Он улы¬
бался во весь рот счастливой глупой улыбкой и, ни¬
чего не соображая, смотрел в пространство.
— Не шути так с Джимми. Он еще ребенок. Ты
его лишила сна и покоя как минимум на неделю.
— А может быть, я люблю молоденьких.
— Не дури.
— И не подумаю.
Я живу на третьем. Через две двери от моей квар¬
тира доктора Поля Ансона. Я постучался к доктору не¬
сколько раз, чем и поднял его с постели. Он вы¬
сунул голову в щель, сначала увидел меня, потом
Лину. Реакция медицины почти ничем не отлича¬
лась от реакции представителя ночных служащих.
— Извини, Поль, что приходится беспокоить, но
видишь ли, этой леди неосторожно пырнули в бок.
Ничего, если я попрошу тебя посмотреть?
— Какой разговор, Шел. Никаких проблем. Сейчас
буду.— Проводив Лину глазами, он захлопнул дверь.
На этот раз я Лину опередил.
— Да-да, я знаю. Он такой лапушка.
—. Не лапушка, а лапуля. Но с тобой все равно
не сравнишь.
Пока я открывал дверь и включал свет, Лина стоя¬
ла в коридоре. Хорошенько оглядевшись и убедившись,
что в квартире в мое отсутствие никто не побывал,
я пригласил даму войти. Нервы у меня были на пре¬
деле. Я едва сдерживался, чтобы не заглянуть под
кровать и не ткнуть в портьеру пистолетом.
Сначала мы прошли в гостиную. Свою гостиную
я люблю. Особенно гостиную, хотя и другие комнаты
4 Ричард С. Пратер
тоже. Сразу как войдешь, у меня там стоит диван,
лицом к камину. Впрочем, камин не настоящий. Ди¬
ван — темно-шоколадного цвета и такой большой, что
можно свободно сидеть вшестером и играть во что-
нибудь, а перед ним — тоже солидных размеров чер¬
ный кофейный столик с лакированной поверхностью.
Кажется, что ножек у столика нет вовсе, такие они
маленькие и незаметные. Поверхность столика никогда
толком не вытирается, и там всегда остаются кольца
и разводы от бутылок и стаканов, но их не видно,
потому что сверху лежат журналы, и если журналы
не трогать, то ничего и не заметишь. Только не спра¬
шивайте, кто приносит бутылки и зачем.
Для того чтобы сидеть, у меня есть еще низкое
кожаное кресло — мое личное, только я там сижу, не¬
сколько набивных коричневых стульев и три большие
подушки. Подушки обычно валяются где попало. На
полу — от стены до стены — ковер желто-золотистого
цвета с длинным лохматым ворсом; очень приятно,
когда устанешь, разуться и пройтись по нему боси¬
ком. Приходите как-нибудь, уверяю, ваши натруженные
женские ноги забудут всякую усталость.
Лина вошла и остановилась налево от двери, там,
где у меня два аквариума. Один большой — для
различных тропических рыбок, а второй поменьше —
для гуппи.
Она захлопала в ладоши, как ребенок в кондитер¬
ской лавке.
— Как здорово! Какие маленькие рыбки!
— Да, маленькие рыбки. Тебе нравится?
— Они прелесть. Как они называются? — Она по¬
казала пальцем в большой аквариум, на темно-крас¬
ного двухдюймового самца с кровавого цвета плавни¬
ками, которые в два раза длиннее самой рыбины.
— Это самец Betta Splendens. Сиамская бойцовая
рыбка, их раньше специально выводили в Сиаме и
устраивали бои. Кто кого убьет. Потому-то у меня
всего одна. С особями своего вида они дерутся не
на жизнь, а на смерть. Хотя по его виду не скажешь.
— Caramba! 1 Какой красавец!
— Ага. А лучше всего они смотрятся перед схват¬
кой, перед тем как убьют или будут убиты. Вот по¬
смотри.— Я взял маленькое круглое зеркальце и поднес
1 Caramba! (исп.) — Черт возьми!
50
к аквариуму. Увидав свое отражение, бетта напрягся
и распустил плавники. Его жабры усиленно зарабо¬
тали, заходили вверх и в стороны, а яркий грудной
плавник медленно заколыхался. Но сердитое возбуж¬
дение сразу же исчезло, стоило мне положить зер¬
кальце обратно, плавники обмякли, а рыбка стала та¬
кой же ленивой, как и минуту назад.
Лина была очарована.
— Как интересно!
— Вот-вот. А если б я, вместо отражения, посадил
туда другого бетту? Они б стали рвать друг дружку
на клочки, кусочки плавников полетели бы во все
стороны, и кто-нибудь из них наверняка убил бы дру¬
гого, не сомневайся. Грустное зрелище, правда? Даже
среди рыб. Так что с моральной точки зрения...— тут
я ухмыльнулся.
Лина отвернулась от аквариумов и окинула взгля¬
дом гостиную. На глаза ей сразу попалась яркая кар¬
тина над камином — обнаженная натура, примерно
метр на метр. Она подошла и уставилась на нее, как
в музее.
— Кто это? Что за жирная свинья?
— Вторая жена. Амелия.
Лина засмеялась.
— Нет, серьезно. Кто это?
— Я же сказал тебе. Амелия.
Тогда Лина нахмурилась и, как маленькая девочка,
надула губы.
— За дурочку принимаешь. Скажи мне, пожалуй¬
ста, я не знала... Но ведь ты же не женат! — тут
она топнула ногой.— Marrano cochino! Не пудри мне
мозги. Я убью ее. Я и тебя убью.
Я не сдержался и захохотал.
— Я пошутил, не кипятись. Не знаю, кто это. Я ку¬
пил ее на Мэйн-стрит. Кто-то заложил и не выкупил.
Не правда ли, миленький поросеночек?
— Фу! Она отвратительная.— Лина вздернула го¬
ловку^— Не на что посмотреть. Разве можно сравнить
ее тело с моим? Да ничуть! — Но тут она снова стала
серьезной.— Ты женат! Женат на какой-нибудь по¬
таскухе!
— Не-а. Ни на потаскухе, ни на ком другом. Пока
еще в свободной продаже. Заявки принимаются.
Я закрываю продажу.— Она подошла ко мне,
покачивая бедрами. И вдруг, стук в дверь. Дьявол!
51
Так и есть, пришел доктор. Я впустил его, неприяз¬
ненно подумав: «Ну и пижон». Одет он был в дорогой
темно-бордовый халат, на шее серебристый шелковый
шарфик, а надушился,словно на свадьбу. Волосы при¬
лизаны, и если б я не знал, что свои, то можно было
принять за парик. Он бы наверняка еще и побрился,
если бы я не сказал ему поторопиться. Напрасно. Луч¬
ше бы он не спешил и брился.
— Так-так,— участливо начал он. По-моему, так
даже чересчур участливо.— Так-так, что здесь у нас
за проблема?
Забыл сказать, что Поль Ансон обслуживает коло¬
нию киношников. Цены у него умопомрачительные,
диагнозы почти всегда безошибочные, а манеры утон¬
ченные и изысканные. Он зарабатывает кучу денег,
и большую их часть тем, что прописывает плацебо
голливудским ипохондрикам. Время от времени Поль
пропадает на несколько дней в Сан-Франциско, рас¬
слабляется, так сказать. Он высокий и немного сма¬
хивает на Джона Уэйна. Но только немного.
Итак, доктор уложил Лину на диван и осмотрел
рану. Пока он ее промывал и обрабатывал, он не
переставая что-то говорил. Слава богу, вскоре с этим
было покончено. Лина поднялась, поблагодарила его,
и, по-моему, Поль почувствовал себя так, как будто
ему уже заплатили. Однако я не забыл напомнить
прислать счет.
Доктор с готовностью вызвался тут же провести
более тщательный медицинский осмотр пациентки, но
я уже успел проводить его в коридор и поспешил
закрыть за ним дверь.
— Лучше? — спросил я у Лины.
— Лучше. У него такие мягкие руки.
— Да, хватают и щупают очень мягко.
— Но он не хватал и не щупал. Он был крайне
осторожен.— Лина встала с дивана.— Я хочу посмот¬
реть, как ты живешь, Шел.
Пришлось показать ей свои хоромы. Помимо гости¬
ной, у меня в квартире есть еще кухня, спальня и
ванная. Ванная чистая, выложена белым кафелем, толь¬
ко вверху один ряд зеленый; кроме самой ванны, где
можно полежать, есть еще и душ. Ну и все остальное,
что полагается. А в спальне наиболее примечательная
вещь — это большая голливудская кровать. На стенах
и окнах — портьеры, на полу от стены до стены опять
52
же ковер, только черный; несколько стульев, тумбочка
и подушка такие же, как в гостиной. В спальне Лина
первым делом подошла к шкафу. Одежду я шью у
Конни Бенштайна на Стрип-стрит.
— Отличные тряпки, Шел. Но какие галстуки!
Почему такие яркие?
Мне было чертовски приятно просто за ней наблю¬
дать. Смотреть, как она двигается, говорит. И я все
время ждал чего-то. Чего-то, что вот-вот произойдет.
От нее исходило какое-то невидимое притяжение.
Затем Лина заглянула на кухню и вернулась с бу¬
тылкой виски.
— Это для вечеринки. Мы сегодня устраиваем ве¬
черинку! — Она принялась открывать бутылку, но я
взял это дело на себя, налил два стакана, добавил
льду, и мы прошли обратно в гостиную. Она села на
одном конце дивана, я — на другом.
— А сейчас давай поговорим.
— Фу! Я не желаю говорить.
— Девочка, если ты не будешь отвечать мне, я
тебя поколочу. Расскажи-ка лучше, что было после
того, как я ушел? И как он в тебя попал?
Лина вздохнула.
— Ну хорошо, только глупо это все. С чего ты хо¬
чешь, чтоб я начала?
— С того момента, как мы расстались в «Эль Ку-
чильо». Пыталась ли Мэгги звонить кому-нибудь?
— Dios mió! 1 Ты не поверишь. После твоего ухода
я сразу же бросилась к ней в офис. Трубку она дер¬
жала уже в руке, но положила обратно, как только
меня увидела. Заорала: «Какого черта?» Ну ты пред¬
ставляешь.
— Представляю. Что было дальше?
— Значит, так. Я говорю, что хочу получать боль¬
ше денег. Что торчать три раза за вечер под летя¬
щими ножами стоит дороже. Она говорит: «О’кей»
и хочет, чтобы я убиралась ко всем чертям. Но я и
не думаю этого делать. Я спрашиваю, когда я начну
получать больше и сколько это будет в деньгах, и
так далее и тому подобное. Потом я вижу, что она уже
выходит из себя и вот-вот меня вышвырнет. Но она
ничего мне не сделала, потому что я успела улизнуть.
В зале есть телефонная будка, я — туда. Я специально
1 Dios mió! (исп.) — Боже мой!
53
погромче заикнулась о монетке, и вот уже мне их тя¬
нут со всех сторон. Как ты думаешь, сколько мужи¬
ков предложили мне монетку?
— Человек сто, не меньше. Дальше.
— Как можно быстрее набираю номер Мэгги. Из
будки это другой номер. У нее там звонит, и она бе¬
рет трубку. Ну как я, правильно действовала?
— Правильно. Как по нотам.
— И вот я изменяю голос и пытаюсь говорить.
Она отвечает, что ей некогда. Что лучше бы я пере¬
звонила. Я говорю, что, мол, ищу работу, что, мол,
из Мексики, могу танцевать и прочее. Я чувствую,
что она вот-вот взорвется. И вдруг ее там нет на том
конце. Пропала куда-то. Я немного выждала, огля¬
делась и... Madre de Dios! Она уже в зале и смотрит
прямо на меня.. Это — львица, фурия, вулкан какой-то.
Открывает дверь в будку и спрашивает, что я там де¬
лаю. Я хотела повесить трубку на место, но она ее
выхватила, а второй рукой вытолкнула из будки меня.
Потом как заорет: «Педро!», тот пулей к ней — это
один из официантов. Она говорит ему: «Поди в офис
и скажи что-нибудь по телефону», а сама такая злю-
щая-презлющая. Педро убегает, Мэгги несколько се¬
кунд слушает телефон и наконец мрачнеет еще больше.
Потом смотрит на меня. О, Шел, как она на меня
смотрела! А потом ушла к себе, и все.
— Это все? — Я сглотнул.— О, милая, извини, это
я впутал тебя не в свое дело. Извини, если можешь.
— Но я же хотела тебе помочь.
— Да-да, я понимаю. А потом Мигель захотел
всадить в тебя нож. Как это было?
— Скотина Мигель! — Лина сжала зубы и заши¬
пела.— Сволочь. Уж я ему устрою. Я ему это так не
прощу. Es un perro у va morir! Le sacarélos ojos con
las unas! Lo mataré! Voy a... 1
— Ну-ну, потише. Успокойся. Как это было?
— Caramba! В общем так, номер наш ты видел, да? —
Лина усмехнулась.— Что я спрашиваю, ты же сам в нем
участвовал. Короче, знаешь, чем он заканчивается.
Итак, в самом конце, когда остается последний кин-
2
жал, этот gusano начинает размахивать руками, рас-
1 Es un perro у va. morir! Le sacarélos ojos con las unas! Lo
mataré! Voy a... — Это — собака, и он умрет! Я вырву ему глаза
собственными когтями! Он подохнет! Да я с ним...
2 Gusano (исп.) — червяк.
54-
кланивается, и, когда уже никто ничего не ждет, имен¬
но в тот момент, он его и кидает. Последний нож.
Все с учетом этого и спланировано. Чтоб неожиданно.
Только в этот раз Мигель не кланялся совсем. Он
просто быстро повернулся и выпустил нож. Но я сле¬
дила за ним. Следила, потому что он мне начал ка¬
заться странным с самого начала третьего выхода.
Я отпрыгнула, успела отпрыгнуть, но мне помешали
рукоятки других ножей. И последний попал вот сюда.—
Лина дотронулась до повязки.— Я так испугалась, что
думала умру.
— Бедный ребенок. А я-то, балбес, хорош. Ведь
это из-за меня тебя чуть не убили. Ну ничего, Ми¬
гелем вместо’ тебя займусь теперь я.
— Вот-вот, дай ему за меня хорошенько.
— И за тебя, и за себя, и за нас обоих. Послу¬
шай, Лина, но ведь если бы этот нож летел чуть левее,
чуть ближе к центру и если бы ты так шустро не от¬
прыгнула, все бы выглядело как элементарный несчаст¬
ный случай. Соскользнул с руки. Неточный бросок.
— Мне повезло,— ответила Лина,— да и в конце
концов это несерьезно.
Я хотя и не думал так, но промолчал. По-моему,
это было серьезно. Серьезно для Мигеля.
— Хватит,— сказала вдруг она,— хватит болтать.
Иди сюда! — Лина похлопала по дивану рядом с со¬
бой.— Сядь ко мне.
Я плавно переместился по дивану в ее сторону.
— Обними меня. Я хочу тебе что-то сказать.
Мне не нужно было это повторять дважды. Я поло¬
жил руку Лине на плечо. Мне кажется, о чем бы она
меня ни попросила, дважды ей повторять не при¬
шлось бы.
— Исключительно ради тебя я согласилась разыг¬
рать эту жирную крысу. И нож в меня попал тоже
только благодаря тебе. По-моему, ты должен меня по¬
целовать.
Меня, повторяю, ей ни о чем не нужно было про¬
сить дважды.
Я поставил стакан на столик и другой рукой обнял
Лину и притянул к себе. Она поцеловала меня так, как
целуются перед смертью, как будто это последнее, что
ей осталось.
А я? Я — наоборот, как будто только тогда и жить
начал.
55
Потом она откинула голову и вздохнула.
— Ох, querido, ты мне нравишься. Просто сил нет.
Я тебе тоже нравлюсь, не так ли?
— Так ли. И еще как.
— Хм, то-то же. Так тебе идет больше.
Я снова поцеловал ее в губы, и она как будто
снова распростилась с жизнью.
Да-а, так можно было дойти и до исповеди у постели
умирающего.
— Лина, скажи мне, что это значит — «querido»?
— O-о, это значит «дорогой» или «мой милый».
— Выходит, сейчас я твой дорогой, твой милый?
— Да,— она прошептала это очень нежно,— мой
самый милый.
Прошла, наверное, не одна минута. Нарушить
молчание пришлось мне.
— Я не могу здесь долго оставаться. Нужно много
сделать, и сделать именно сегодня, сейчас.
— Сейчас ты уже ничего не сделаешь.— Она взяла
мою левую руку и посмотрела на часы.— Полтреть¬
его ночи. Отложи до утра, пожалуйста.
Я сделал последнее слабое движение, чтобы осво¬
бодиться.
— И еще. Когда я уйду, то скажу консьержу,
что здесь никого нет. Квартира пуста. И кроме меня
прийти никто не должен. Ключ я возьму с собой.
Поэтому, если услышишь стук в дверь,— не отвечай.
Только если я дам знать, что это я. Теперь телефон.
Трубку снимай, но первая не говори. Естественно, от¬
ветишь, если на другом конце буду я. Следующее: в
кухне всего достаточно, тебе хватит. Ну а что касается
остального... итак, надеюсь, поняла: кроме меня, ни с
кем не разговаривать. О’кей?
— Ни с кем, кроме тебя, Шел! — Ее пальцы рас¬
стегнули среднюю пуговицу у меня на рубашке. Я по¬
чувствовал, как по спине пробежала мелкая дрожь,
но ладони Лины уже обхватили мое лицо и тянули
к себе.
— Manana, querido ’,— выдохнула она и поцело¬
вала меня сначала в щеку, потом в губы, а потом под
подбородком...
Дьявол, а не девка! Я начисто про все забыл. И во
сколько ж, вы думаете, я ушел? В пять часов!
1 Manana (исп.) — до свидания.
56
Глава 7
Я забрался в «кадиллак» и тупо вперился в про¬
странство. Ощущение было такое, будто мне даже паль¬
цем трудно пошевелить.
Опять моросил дождь, но облака поднялись, по¬
светлели, и я подумал, что, может, хоть воскресенье
выдастся погожим. Я выехал на Сансет, повернул на
восток и прислушался. Кроме шуршания шин по мокрой
дороге — ни звука.
Сделать надо было много, но самое главное — меня
беспокоил вопрос, что с Трэйси? Впервые я услышал
это имя пятнадцать часов назад, в субботу после обе¬
да, но, несмотря на столь короткий срок, уже чувство¬
вал ответственность за судьбу этой незнакомой мне
девушки. Пока только фотография и описание внеш¬
ности. Вернее, две фотографии: Джорджия дала мне
две — портрет и в полный рост. И описание. Бросила
на стол, когда уходила.
С портрета на меня смотрело молодое лицо с широко
поставленными умными глазами и зачесанными назад
волосами. Лицо фарфоровой куколки с желто-зеле¬
ным выразительным взглядом. На портрете Трэйси
улыбалась, очень симпатично и немного грустно; сбоку
у рта виднелась небольшая родинка. Не совсем кра¬
савица, но милая и даже привлекательная.
На другой фотографии, в полный рост, стояла не¬
высокая девушка, почти девочка, но с вполне сформи¬
ровавшейся фигурой. Она была довольно худая и одета
в яркое ситцевое платье. Снимок был сделан на лу¬
жайке дома Мартинов. Трэйси стояла, опираясь на руч¬
ку кресла.
И описанием девятнадцать лет; рост — пять футов
два дюйма; вес ПО фунтов; глаза зеленые; волосы
каштановые; особые приметы: слева у рта родинка, с
внутренней стороны левого запястья имеется малень¬
кий шрам.
Такая вот эта самая Трэйси Мартин. Но где бы
на нее взглянуть? И почему ее похитили? И как мне
надо исхитриться, чтобы ее найти? Лос-Анджелес на
побережье самый большой город, 452 квадратных мили.
Впрочем, по территории ему нет равных во всех Соеди¬
ненных Штатах. Если Трэйси в Лос-Анджелесе, то
район поиска сводится всего лишь к 452 квадратным
милям. Что может быть легче?
57
А если она в морге?
Однако до сих пор все шло по определенной схеме,
и если Трэйси тоже была частью этой схемы, то оста¬
валась надежда. Дурак! Надежды, схемы, но где же
факты? Хотя бы немного побольше фактов. Надо кру¬
тить дальше.
Первым делом я решил заняться религией. Пред¬
ставив себя в роли жертвенного агнца для закла¬
ния, я помчался на бульвар Сильвер-Лэйк, чтобы на¬
конец посетить Общество Ревнителей Истины Внут¬
реннего Мира. Приготовься, Нарда, принимая гостя.
Нарда принимал хорошо. Все, что имело отноше¬
ние к его внешности, манерам и поведению, было про¬
думано самым тщательным образом и неизменно про¬
изводило неотразимый эффект. Я сначала немало уди¬
вился, но быстро вспомнил, что Южная Калифорния
известна как своеобразная Мекка для разного рода
молящихся и верующих, как своеобразный тигель,
куда брошены и варятся в собственном соку чуть ли
не половина существующих на свете сект и культов и
где цивилизованный мир порой трудно отличим от суе¬
верия дикарей. Такова наша жизнь здесь. Вы можете
тут просто жить, можете иногда приезжать сюда и
как-нибудь столкнуться с этим, а можете и ни о чем не
подозревать до самой смерти. Что касается меня, то я
здесь родился и вырос. Четверть века назад, когда,
поддерживая штанишки, мы бегали в детский садик,
Лос-Анджелес и Голливуд представляли из себя со¬
вершенно иную картину. Прежде всего, это был боль¬
шой, ровно засаженный деревьями Голливудский буль¬
вар, где постоянно крутили фильмы. Фильмы были
немые, а пленка часто рвалась. Теперь старый город,
вернее его границы, уже давно и во много раз пере¬
крыты нынешними, а население выросло раза в два, а
то и в три.
Город рос, и мы росли вместе с ним. Люди стали
приезжать со всех концов Америки, да что там Аме¬
рики — со всего мира. Религия, вегетарианство, ми¬
стика, оккультизм, целители и врачеватели слетались
сюда как мухи на мед, ни один другой штат такого
не видел. То и дело возникал откуда-то очередной
мессия, дурил народ, чистил кошельки и, уж как во¬
дится, очень быстро исчезал, уступая место другому.
Целители возлагали руки, творили заклинания, считы¬
вали послания звезд, стояли на головах, чтобы спасти
Я
тела и души несчастных и набить карман звонкой
монетой.
Но не поймите меня неправильно. Многие искренне
хотели добра и действительно верили в то, что про¬
поведовали. Большинство же, и никто меня в этом не
переубедит, поклонялись исключительно Его Величеству
Доллару. И свои доллары они получали.
Итак, пребывая в настроении весьма скептическом,
я вырулил на Сильвер-Лэйк, нашел 'дом с вывеской
«На продажу» в полквартале от храма Ревнителей и
припарковал свой нескромного цвета «кадиллак» как
можно укромнее. Далее я пешком приблизился к шта¬
бу ОВМ — Общества Внутреннего Мира — и огляделся.
То же самое, что и несколько часов назад. Только
Мигеля нет поблизости. В предутренних сумерках храм
смотрелся что надо. Я вспомнил слова Сэма о том,
что сборища организуются где-то сзади, обогнул белый
гравий подъездной площадки и дошел почти до са¬
мого конца дома, ища глазами кого-нибудь живого.
Толпы не было. Справа и немного позади здания я
увидел облаченную в белое фигуру, держащую свечу.
Я направился туда. Это была молодая женщина с дет¬
ским круглым, как у херувима, личиком. Просторные
одеяния укрывали ее с головой и ниспадали до земли.
Я не знал, что мне следует говорить: «Доброе
утро», или «Да пребудет с вами благодать Божия»,
или «Где все собрались?».
— Фрэнсис Джойн,— представился я наконец.—
Мне сказали, что где-то здесь устраиваются собра¬
ния... и я... э-э...
— Вы не ошиблись,— ответила незнакомка,— только
заходить надо вон там, поднимайтесь до конца и вниз,
со стороны Апекс-стрит. Многие почему-то попадают
сюда. Пойдемте, я провожу вас.— Голос у нее был
тихий и приятный.
Держа свечу- над головой, женщина повела меня
вверх по склону, и по извилистой, едва заметной
тропинке мы вскоре вышли на другую сторону здания.
В предутренней темноте слабо светили луна и звезды,
и пламя свечи казалось необыкновенно ярким. Стран¬
ное чувство овладело мной. Тихий- мелодичный голос,
огонек свечи, от которого по земле скользили огром¬
ные тени, и проступающие сквозь белую одежду очер¬
тания женского тела. Ощущение' иного мира, чуждого
и таинственного.
5$
Где-то впереди послышалась музыка. Органная му¬
зыка. Я ненавижу звучание органа, у меня от него
мурашки. Но мы продолжали идти, и музыка лилась
все громче. Мне вдруг ужасно захотелось оглянуться,
а не плывет ли сзади по воздуху еще одна фигура
в бледных одеяниях. Или, может быть, одни одеяния
парят над землей?
Обычно меня очень трудно сбить с толку. Я не
признаю предрассудков. Я запросто хожу под лестни¬
цами, не поворачиваю, если вижу черную кошку, и не
верю в привидения. Но для утренних прогулок я бы
все же предпочел другое место. Мне стало жуткова¬
то — другого слова не подберешь.
Женщина свернула налево, и мы вышли к сводча¬
тому проходу в деревянном заборе или в стене, я не
понял. Под аркой нас встретила еще одна такая же
белая монашка и тоже со свечой. Моя гидесса под¬
вела меня к ней, молча повернулась и удалилась, не
проронив ни слова. Та, вторая, тоже ничего не говоря,
пошла внутрь. Я, естественно, следом. Когда мы очу¬
тились перед маленьким столиком, на котором лежали
открытая книга, перьевая ручка и чернильница, моя
проводница остановилась. Верхняя половина левой
страницы была исписана неразборчивыми подписями.
Значит, от меня тоже требуется расписаться. Я вывел
имя — Фрэнсис Джойн — и придуманный адрес на Аль-
вор адо. Перо тихо поскрипывало. Я выпрямился.
В мерцающем пламени свечи глаза стали разли¬
чать внутреннее убранство помещения. Ряды деревян¬
ных стульев и сидящие на них лицом к востоку люди,
много людей. Ухо не улавливало ничего, кроме орган¬
ной музыки. Свеча двинулась вперед по проходу и
остановилась у незанятого стула с краю. Я уже открыл
было рот, чтобы задать вопрос, но передо мной тут
же появилась поднятая вверх раскрытая ладонь, озна¬
чающая, должно быть, требование сесть и молчать.
Я повиновался.
Шелестя одеждами, женщина медленно отплыла
обратно под своды арки. Вместе с ней исчез и источ¬
ник света. Я остался сидеть в полной темноте, где
лишь сияние звезд позволяло немного ориентироваться.
Я попробовал осмотреться получше. Рядом и впе¬
реди из темноты проступали силуэты десяти или пят¬
надцати человек, так -же замерших на стульях, как и я.
Остальных я не видел. В голове родилась мысль: а что,
60
если просижу вот так до самого рассвета, и ничего
не произойдет?
Но в проходе снова показалась женщина со све¬
чой. На этот раз она привела двоих — мужчину и
женщину. В слабом свете они выглядели лет на семь¬
десят, не меньше. Она их так же усадила, как и меня,
и опять удалилась.
Прошло несколько минут.
Затем в арке показались сразу обе женщины в бе¬
лом. Очевидно, к той, что привела двоих стариков,
а перед ними меня, присоединилась и та, с кем я встре¬
тился на лужайке. Они прошествовали к переднему
ряду и развернулись там, встав лицом к собравшимся
в трех-четырех футах друг от друга. От меня они
сейчас были футах в пятнадцати. В руках у женщин
по-прежнему горели свечи, и так продолжалось, пока
играла музыка.
Неожиданно, как по сигналу, свечи погасли.
В то же мгновение замолчал орган. И вдруг над
нашими головами появилось и начало разрастаться
неведомое свечение. Центр его находился вверху и
немного позади стоявших к нам лицом женщин в бе¬
лом. Свечение нарастало, становилось все ярче, и вот
уже перед нами огромное сияющее изображение чело¬
веческого лица. По-моему, это была большая искусно
подсвеченная картина или сильно увеличенная фото¬
графия. Размеры ее достигали пятнадцати — двадцати
футов в высоту и столько же в ширину. Казалось,
что этот человек с белым тюрбаном на голове воз¬
несся над нами чудесным образом и теперь взирает
с высоты на собравшуюся паству, глядя черными
сверкающими глазами каждому прямо в душу. Достиг¬
нув определенной яркости, свет как бы замер, очерта¬
ния лица застыли. Впечатление было такое, что оно
висит в ночном небе само по себе, не поддерживае¬
мое абсолютно ничем.
Прошло еще несколько минут. Вроде бы ничего
не происходило, но вдруг откуда-то сверху с неожи¬
данностью и быстротой молнии ударил плотный сноп
света. Он выхватил из мрака лицо и плечи человека,
стоящего на четыре или пять футов выше уровня
моих глаз. На его голове покоился белый тюрбан, руки
простирались вверх, а взгляд был направлен вперед и
вниз, к прикованным к нему лицам людей.
Ни звука. Все замерли.
61
— Ученики мои,— заговорил он,— последователи.
Слушайте же меня. Да внемлите же.
Сильный резонирующий голос приятного глубокого
тембра достигал слуха каждого без всякого напряже¬
ния и звучал словно бы внутри тебя, а не исходил
от странной висящей в воздухе фигуры.
Я опустил голову на грудь и закрыл глаза. «Скотт,
старина,— сказал я себе,— уж ты-то, приятель, не дол¬
жен на это поддаваться. Уж тебе-то грех попасться
на такую дешевку. Это всего лишь увеличенный в
студии фотоснимок, а этот ловкий парень стоит на
невидимой подставке, на фоне собственной афиши.
И подставку сколотили наверняка не члены профсоюза.
Вверху за балку или за дерево он подвесил автомо¬
бильную фару и врубил ее так, что вся его хитрая
физиономия сияет как начищенный чайник. И ждет,
какая будет реакция. Не забывай, парень, ты сюда не
за этим пришел».
Я снова посмотрел на освещенного человека в тюр¬
бане, и в памяти всплыла другая картина массового
гипноза с другим «великим» знатоком человеческой
психики — Адольфом Гитлером. Он тоже забирался
на платформу, вывешивал позади себя собственную
рожу гигантских размеров и истерично вопил о месте
Германии в ¿несправедливо поделенном мире.
Итак, я сообразил, что передо мной Нарда. Он
был хорош. Я сразу понял, что этот мошенник дружит
с книгами, и половина из тех, что он прочитал,—
по психологии толпы и массовому гипнозу. Готов
поставить «кадиллак» против его тюрбана, что это так.
А вы знаете, что такое гипноз? В наши дни это
уже никакая не черная магия и не трюки в ярмароч¬
ных балаганах. Сейчас это инструмент, средство воз¬
действия на пациента, которым широко пользуются
психиатры. И не только они, а и обычные доктора,
дантисты и особенно в последнее время рекламные
агенты, те, что пишут тошнотворную, такую — аж в
кишках забирает, но весьма эффективную — белиберду.
Гипноз — это как наркоз, .скальпель для души. Мно¬
гие медицинские методики сегодня обязательно вклю¬
чают в себя пристальный взгляд в глаза больного
и многократное повторение одного и того же моно¬
тонным голосом. Я Нарду даже зауважал. Должен
признаться, что все, что предшествовало его появлению,
определенным образом на меня подействовало. Это и
62
напряженное вглядывание в темноту, и его выход от¬
куда-то сверху, и слова, им произносимые, и звук его
голоса, ровный, как шум прибоя. Конечно, его раз¬
глагольствования были рассчитаны на легковерных и,
если покопаться, не лишены слабых мест, но если ты
пришел к нему с соответствующим настроем и готов
ему поверить, то в этом случае он не разочаровывал.
Придя раз, ты бы обязательно вернулся.
В его речи не было дикого неистовства фанатика,
возрождающего умерший культ, он не хрипел и не вы¬
крикивал слова, судорожно хватаясь за горло, чтобы
перевести дух после каждой длинной фразы, нет,
он скорее напоминал священника, который терпеливо
успокаивает своими сладкими увещеваниями. Он мог
бы с таким же успехом перейти на латынь или эспе¬
ранто, эффект был бы тот же самый. Я слушал его,
забыв про скептицизм.
— Ученики мои. Последователи. Слушайте же
меня. Да внемлите же. Я поведу вас дорогою, что до
сих пор была вам неведома, и введу вас в царствие
Истины. Ибо Истина, хотя и пребывала сокрытою от
глаз и чувств ваших, всегда была в душах ваших,
в потайных глубинах вашего сознания. Знайте же,
что есть в вас сила и есть энергия, которую достаточно
лишь разбудить, и она проснется и расцветет. И она
наполнит вас такой мощью, какую могли чувствовать
только древние. Могучие силы, что в вас покоятся,
сейчас спят, презренные люди забыли об их существо¬
вании, отринули их и отсекли от древа моральных
ценностей.
Слушайте же меня. Да внемлите же. И да после¬
дует за мною всякий человек, и я верну ему цель¬
ность сознания. И да устремятся же за мною души
ваши; и да устремятся же за мною души ваши! И я
введу ваши души в царствие Космической Истины,
которая все объемлет и все исповедует.
Слушайте же меня. Разум есть все. Разум суть
высшая материя. Протяните ко мне руки ваши, и я
поведу вас и собью наземь ваши оковы. Идите за
мною и внимайте мне. Последуйте моим проповедям,
и Великие Тайны Бытия войдут в сознание ваше Ве¬
ликой Истиной.
Я, Нарда, изрекаю это, и посему это исполнится.
Он говорил еще и еще, но все в том же духе.
Я перевел взгляд на соседей. Слева от меня пожилая
63
женщина впилась в Нарду глазами и, полуоткрыв рот,
тяжело дышала. Все вокруг были сосредоточенны и пол¬
ностью поглощены происходящим. И никого, естест¬
венно, не волновало, наблюдаю я за ними или нет.
Затихающим голосом Нарда произнес:
— Подобно Христу, Великому Исцелителю, Сыну
Божию, давшему своим последователям пищу и воду,
я, Нарда, даю вам то же самое.
Однако речь его на этом не кончилась, он продол¬
жал, а тем временем по рядам собравшихся пошли
две женщины с зажженными свечами. На сей раз свечи
стояли на подносах вместе со стаканами с непонят¬
ной жидкостью и с кусочками какого-то печенья, по¬
хожего на сырные крекеры.
Господи, да тут и завтрак подают! Да, этот Нарда
не рядовой шарлатан.
Женщины шли вдоль сидений и выдавали каждому
его порцию воды и пищи, как изволил выражаться
их духовный наставник. Я некстати вспомнил про лю¬
бимые жареные ребрышки, но поднос дошел и до меня.
Взяв крекер и стакан с жидкостью, я уже собрался
было попробовать, что там за святая вода, но жен¬
щина остановила меня, как и в первый раз, подняв
раскрытую ладонь со скрещенными пальцами. Снова
этот знак. Детские игры да и только! Но готов биться
об заклад, они его отрабатывают перед зеркалом.
Я понял, что Нарда должен подать сигнал, перевел
взгляд в его сторону и поразился. Как быстро прои¬
зошло изменение! Огромная картина позади него исчез¬
ла: очевидно, свет, падающий на нее, резко убавили
и выключили, я этого даже не заметил, и Нарда теперь
возвышался над нами совершенно один. Его руки со
стаканом и кусочком крекера медленно вошли в сноп
света, и так же медленно он положил хлебец на язык
и запил его жидкостью из стакана.
Нарде даже не пришлось ничего говорить, потому
что сразу после этого все в едином дружном порыве,
включая и меня, проделали обряд причащения. Все,
кого я мог видеть. По-моему, все-таки это был сырный
крекер, а жидкость — обычный дешевый лимонад,
горький как черт знает что. Чистейшей воды надува¬
тельство. Экономия средств.
Но, взглянув направо, я увидел, что так, пожалуй,
думаю только я. Мужчина рядом самозабвенно пил
из стакана, закрыв глаза и издавая горлом ужасные
64
булькающие звуки. Кадык его часто двигался. Осушив
стакан, он снова уставился на Нарду.
Меня разбирал смех. Абсурдность процедуры была
очевидна. Но издай я хотя бы один сдавленный сме¬
шок, и не знаю, где бы я оказался в следующую
минуту. Это-то и было самое худшее. Смех душил меня,
но, к счастью, никто ничего не заметил. Как будто
меня и не было.
Стаканы собрали на подносы и унесли, а Нарда
продолжал краснобайствовать в том же духе. Мне было
безумно интересно, как он закончит свою речь. Как
вывернется?
Он вывернулся отлично. Концовка выступления дли¬
лась не более минуты, после чего Нарда откинул го¬
лову в тюрбане назад, воздел руки к небесам и громко
и четко произнес:
— Я, Нарда, говорю это.
Свет, идущий на его лицо, погас, зато появилась
неярко светящаяся корона. Она обрамляла его голову
подобно нимбу.
Я чуть было не принялся протирать глаза: уж не
сон ли это? Здорово сработано! Огромная картина,
которая располагалась на востоке от нас и на которую
мы до сих пор одурело взирали, опустилась, а на ее
месте, из-за горизонта, начало подниматься солнце.
Выверено с точностью до секунды. Сияние вокруг
головы и верхней половины тела происходило от падаю¬
щих сзади на Нарду солнечных лучей. Элементарная
смена декораций. Чудо! Следует отдать Нарде долж¬
ное, эффект получился ошеломляющий..
Обслуживающие церемонию женщины повели изум¬
ленное людское стадо к выходу, но я задержался, пре¬
красно отдавая себе отчет в том, что это только на¬
чало. Признаюсь, я тоже был немало изумлен. Вдо¬
бавок нестерпимо хотелось курить.
Я нащупал в кармане сигарету, закурил ее и, хоро¬
шенько несколько раз затянувшись, начал обдумывать
ситуацию. Вдруг я случайно взглянул на то, что курю,
и чуть не выругался. Первое инстинктивное движение
было выбросить эту гадость и сплюнуть, но я вовремя
остановил себя. Это была та самая сигарета, втихаря
стянутая у Мэгги. Пришлось затушить ее и пере¬
ложить во внутренний карман плаща.
Женщины в белом тем временем выпроводили за
ограду последних отставших от основной массы ревни-
5 Ричард С. Пратер
65
телей Истины. А я прислонился к забору, чтобы до¬
ждаться их возвращения. Утро было холодным. Пока
совсем не рассвело, я решил еще раз исследовать
зал, где происходило таинство. Приблизившись вновь
к тому месту, откуда Нарда читал свои наставления,
я разглядел обтянутую черной материей платформу и
ведущие на нее приставные ступеньки. Чуть поодаль,
на земле, неряшливой грудой валялась брошенная
картина с огромным портретом наставника. Я задрал
голову кверху. Так .и есть, к балке приделана фара.
Однако мне нельзя было рисковать, и я, торопясь,
выскочил наружу.
Две женщины приближались, беззаботно болтая,
словно если бы одна рассказывала другой о своих дет¬
ских болезнях. Но тут от забора им навстречу отде¬
лился я и непринужденная беседа замерла на полу¬
слове. Обе остановились как вкопанные. Я подошел
к ним.
— Возможно, вы меня не узнали. Вы показали
мне дорогу сюда.— Они посмотрели так, как будто я
имел девять голов и все они были лысые.— И я вам
за это навеки благодарен.
Моих голов в их глазах заметно поубавилось.
— Фрэнсис Джойн,— представился я еще раз,—
возможно, вы обо мне наслышаны. Вы не могли не
слышать о моих филантропиях. О, я чувствую, что я
прав.— Тут я закатил глаза и понизил голос.— Нар¬
да,— я опять закатил глаза и ' понизил голос еще
больше,— занимается великим делом. Мне это крайне
интересно, и я бы с удовольствием предложил свою
помощы
Мне очень удачно попалось это слово — «филантро¬
пия», женщин оно заинтриговало.
— Могу ли я обсудить с вами некоторые аспекты
вашего движения... или с кем-либо, кто непосредственно
с ним связан... я, естественно, не могу ожидать, что¬
бы сам Нарда лично... но кто-нибудь из его окруже¬
ния? Я сегодня был тронут до глубины души.
Я не стал вдаваться в детали о глубинах души, по¬
тому что с языка никак не сходил привкус отврати¬
тельной сигаретки, взятой у Мэгги со стола.
— Идемте.— Одна из женщин вызвалась проводить
меня, вторая молча сопровождала нас.
К тому времени уже более или менее рассвело и
прогулка по тропинке в траве лишилась своей перво¬
66
начальной жутковато-гаинственной прелести. Мы по¬
дошли к храму, вошли в него через переднюю дверь
и очутились во внушительных размеров комнате, все
четыре стены которой покрывала черная драпировка.
Женщина с круглым личиком херувима усадила меня
на пол — никакой мебели не было и в помине,— а сама
села напротив, скрестив ноги. Я подумал, что, может
быть, мне повезет и я наконец увижу, как это они
умудряются по системе йогов погружаться в созерца¬
ние собственного Пупка, но удача и на этот раз не улыб¬
нулась мне. Все происходило на ином уровне.
Пока мы с херувимоподобной женщиной усажи¬
вались, вторая исчезла в складках черной драпировки.
Не знаю, может быть, случайно, но примерно через
тридцать секунд после этого заиграл орган. Комната
наполнилась музыкой.
Мы молча сидели под органную музыку, и это дли¬
лось еще секунд тридцать. Я наблюдал за ангельским
личиком и соображал, что делать. Может быть, лучше
всего застрелиться, пока не поздно?
Чертовски тянуло закурить.
Вдруг на полу справа я заметил большие черные
башмаки. Они едва выставлялись из-под длинной, почти
до пят рубахи, сшитой из тяжелой черной ткани. Я под¬
нял голову.
О боже, мне явился сам Нарда. По всей видимости,
этим дельцем он решил заняться лично. Что ж, куй
железо, пока горячо. Я уже начал вставать с пола, но
Нарда выбросил вперед длинную руку с тонкими паль¬
цами, что, очевидно, следовало понимать: сиди как сидел.
Я опустился обратно и снова посмотрел вверх. С тюр¬
баном на голове Нарда казался выше двух метров.
Голова его находилась где-то под потолком. Опять,
черт, надо напрягать зрение, но ничего, вперед и смелее.
Никто пока не произнес ни слова. Женщина, гра¬
циозно поднявшись, быстрым полушепотом изложила
Нарде суть дела. Сказала, кто я такой, зачем пришел,
что интересуюсь Тайным Ритуалом Верховного Плана,
что их Общество Ревнителей Истины Внутреннего
Мира произвело на меня сильное впечатление и так
далее и тому подобное. Молодая женщина неизменно
употребляла по отношению к Нарде слова «отец мой»,
но по тому, как она на него смотрела, нетрудно было
догадаться, что он не обиделся бы и на обращение
«милый папочка».
5*
67
Выслушав, Нарда поблагодарил ее.
— Спасибо, Лорен.
Эта Лорен чирикала так шустро, что я едва-едва
уловил слово «филантропия», но Нарда его не про¬
пустил, это точно. Выполнив свою миссию, Лорен от¬
весила преподобному «отцу» нижайший поклон, одея¬
ние ее при этом приспустилось, и хотя сам я ничего
не видел, но готов поспорить, что Нарда открывшиеся
ему прелести рассмотрел как следует. Взгляд влюблен¬
ного — так бы я охарактеризовал выражение его лица
в этот момент. Теплота в его глазах даже с пола каза¬
лась отнюдь не отеческой.
Лорен удалилась, и Нарда занялся мной вплотную.
— Я — Нарда,— сказал он.
Видно бкло, что собственное имя ему очень по душе.
— Можете ли вы уточнить, сын мой, что конкретно
заинтересовало вас в Обществе Внутреннего Мира.
«Сын! Ничего себе, папуля,— подумал я.— Да ему
вряд ли больше сорока пяти. Ловкий парень!»
— Сегодня утром я присутствовал... Для меня это
было откровением. Упоительно!.. Я почувствовал, что
это именно то, в чем я нуждался с тех самых пор,
как... как умерла моя дорогая сестра. После ее смерти
в моей душе поселилось такое одиночество, что...—
Я сделал паузу, пытаясь оценить его реакцию: прогло¬
тит или выплюнет? О, такой проглотит все, что пахнет
деньгами! — Что я решил кому-нибудь помогать. Я хочу
помочь вам.
Величественный кивок головы.
У меня от сидения уже начинали затекать ноги
и от смотрения вверх заныла шея. Я изобразил вздох
облегчения, как бы благодаря его за высочайшее одоб¬
рение, и почувствовал себя полнейшим дураком. Что
врать дальше?
— Я очень богат. И я бы хотел вас поддержать
средствами. Ваше общество, я имею в виду. Я чувствую,
что сегодня в моей душе произошел переворот, жизнь
обрела новый смысл. Я очень признателен вам.
Не знаю, как меня не стошнило, но пока что игра
получалась и надо было продолжать.
— Спасибо, сын мой. Приятно сознавать, что еще
один несчастный обрел спасение в моем храме. Честно
признаюсь, что средств нам действительно не хватает.
Духовные наши богатства неисчислимы, но что каса¬
ется материальных...
68
Но тут нас прервали. В дверь вошли двое близ¬
нецов, как две капли воды похожих друг на друга.
Те самые, из «Эль Кучильо».
Тот, что вошел первым, сразу узнал меня, глаза его
загорелись, а левая рука, как распрямившаяся пру¬
жина, шустро выхватила из-под правого плеча малень¬
кий автоматический пистолет.
— Провались я на этом месте,— процедил он сквозь
зубы, направляя его на меня.
Я убрал из-под себя ноги и уже начал вставать,
но тупорылый двойняшка нажал на курок; пуля про¬
шила край моего плаща с левой стороны, отрикоше¬
тила от пола и улетела куда-то вверх.
Я начинал заводиться.
— Не думай, что я промахнулся, Скотт.
Я встал на корточки, но вторая пуля прошила мой
плащ с другой стороны.
— Сидеть, Скотт. Будешь делать, что я скажу! —
Он осмотрел меня с ног до головы.— Хорошо, можешь
встать. Только не дури.
Я поднялся на ноги и встал к нему лицом.
— Неплохо стреляешь. Можешь гордиться. Но за
подкладку и ремонт я сдеру с тебя двести, не меньше.
Если останешься в живых, конечно.
Близняшка заржал и кивнул на меня своему брату.
— Забери-ка у него пистолет, Пол.
Нарда смотрел на нас так, как будто ему только
что выпало четыре туза.
— Почему... в чем дело?..— Такой резкий поворот
событий застал его врасплох, и я, теперь уже стоя,
смог наконец как следует его рассмотреть.
Он уже не казался выше двух метров. Без тюрбана
он стал бы на три-четыре дюйма ниже меня. В общем,
ростом Нарда был шесть футов без одного или двух
дюймов. Черты лица тонкие. Черное тяжелое одеяние,
спускавшееся почти до пола, делало его фигуру при¬
земистой и коренастой.
Нарда все никак не мог прийти в себя.
— Тебе надо было просто заглянуть в будущее,
Нарда, для тебя ведь это раз плюнуть,— съехидни¬
чал я.
— Заткнись,— заорал на меня тупорылый. Потом он
заговорил с Нардой.— Это — вонючая ищейка. Я смот¬
рю, он уже обвел тебя вокруг пальца. Работает на ту
дамочку, Джорджию Мартин.
69
Нарда сразу пришел в себя, тряхнул головой и
неприязненно уставился на меня.
— Позаботься о нем, Питер. Ты знаешь, куда его
спрятать. Пусть пока посидит.
Но Питер позволил себе не согласиться.
— У меня, шеф, есть более подходящее сообра¬
жение.
Нарда, однако, уже полностью, овладел собой и
говорил тоном, не терпящим возражений.
— Делай, как я сказал. Пусть пока посидит.
Больше он разговаривать не стал и пошел из ком¬
наты так, словно везде на полу валялось разбитое
стекло.
Бра£ец Пол схватил меня за шиворот, залез мне
за пазуху и вытащил револьвер. Я смотрел на него
сверху вниз. Дорогой отутюженный костюм, плотно
сжатый рот, стальной безжалостный взгляд и темные
тщательно уложенные волнистые волосы. Я перевел
взгляд на Питера.
— А как вас мамочка в детстве отличала, а?
Но близнецам что-то шутить не хотелось. Пол взял
мой револьвер за ствол, размахнулся и врезал мне
прямо по челюсти.
Я покачнулся, мои затекшие ноги еще не успели
отойти, и я рухнул, как мешок с дерьмом. Боли особой
не было, но внутри нарастала такая ярость, что я с
трудом сдерживался. Я потрогал подбородок. Из ниж¬
ней губы шла кровь. Я вытер ладонь о мягкий габардин
подкладки, плащ все равно испорчен, теперь только
выбросить. Черт, как бы не пришлось выбросить еще и
несколько зубов.
— А вы, сукины дети, не церемонитесь.
— Ну-ну, разговаривай поприличнее, Скотт. Мы
тебя не обидим. Мы любим частных сыщиков.— Это
наконец-то заговорил братец Пол. В первый раз
в моем присутствии. И даже голоса у них были одина¬
ковые.
Я встал с пола.
— На вашу любовь я и рассчитывал.
Пол посмотрел на брата.
— Убьем его здесь или как? Что решим?
— Не-ет,— протянул тот,— это мы сделаем где-
нибудь в другом месте. И сделаем как полагается.
Они попридурялись в том же духе еще немного.
Из сказанного Нардой я понял, что ликвидировать
70
меня пока не будут. По крайней мерс, сейчас. И я
был прав.
• Они меня даже не испугали, но с их появлением
в храме возникло несколько вопросов. Я решил попро¬
бовать расколоть Питера.
— Скажи-ка, красавчик, какого дьявола двое воору¬
женных до зубов джентльменов, хоть это слово к вам
и не подходит, делают в религиозной общине? А мо¬
жет быть, вы оба — миссионеры Внутреннего Мира,
так сказать, ревнители? Бегаете по городу и суете
ваши идиотские лозунги под нос другим идиотам?
Питер в ответ прищелкнул языком.
— А ты, Скотт, похоже, неверующий. Плохо.
Очень плохо. А что делают с неверующими, а? Их
отправляют прямехонько в ад.
— Интересно, почему это меня от вас так тошнит?
Игрушку можешь спрятать. Ты с ней так ловко обра¬
щаешься, что прикончить меня для тебя пара пустя¬
ков. Я и метра не пробегу.
Питер, однако, не послушался.
— Снова по челюсти захотел? Заткнись, а не то...
Я заткнулся. Решил поберечь зубы.
Мне завязали глаза и повели какими-то кругами
и коридорами, а потом по лестнице на второй этаж.
— Ну вот,— сказал Питер,— мы тебе даже больно
не сделали.
По-моему, это был уже другой дом.
Повязку сняли, и близняшки вдвоем прижали меня
к какой-то двери. Один из братцев,— я не мог раз¬
личить, Пол это был или Питер,— вытащил из кар¬
мана ключ и всунул его в замок, а второй, когда
дверь открылась, толкнул меня внутрь, ткнув в спину
пистолетом.
— И чтоб тихо-тихо! Мы будем поблизости.
Дверь за спиной захлопнулась.
Передо мной сидела Трэйси Мартин.
Глава 8
Да, именно так нужно искать девушку. Сначала
идешь в электрокомпанию, проверяешь, не прошла ли
она по переадресовке, потом в телефонную, в газо¬
вую,— короче, обходишь их все. Справляешься на поч¬
71
те, ходят ли по прежнему адресу письма и газеты,
подымаешь документы о регистрации брака — какое
там место рождения, кто родители, пытаешься с ними
связаться. Проверяешь счета, регистрацию автомобиля,
получаешь за все это в челюсть, и — пожалуйста —
тебя сажают с ней в одну комнату.
Трэйси сидела на жестком деревянном стуле и смот¬
рела на меня. Кроме этого стула мебели в комнате
не было. В жизни Трэйси выглядела даже лучше, чем
на фотографиях: удивительно молоденькая и симпа¬
тичная, и, глядя на нее, вспоминались и первая лю¬
бовь, и юношеские грезы, и первое свидание. Правда,
в отличие от имевшихся у меня фотографий, эта де¬
вушка успела немного повзрослеть, вырасти, так ска¬
зать, стать больше женщиной, но все равно я узнал
ее с первого же взгляда.
По-моему, в тот момент мы неплохо дополняли
друг друга. Я уже, кажется, обмолвился про свой сло¬
манный нос, обрезанный кончик уха, торчащие брови.
Добавьте сюда еще разбитую челюсть — от нее все
лицо наперекосяк, и вы поймете, что я хочу сказать.
Может, я неверно выразился, сказав «дополняли друг
друга», но лицо у Трэйси тоже было немного не того.
Не совсем правильное. На обложке журнала такое не
встретишь, не тот тип. И родинка у рта только порти¬
ла его, впрочем, родинка — это ерунда, мелочь. По¬
говорив с Трэйси часок-другой, без родинки ее уже
трудно представить. Брови, пожалуй, чересчур широкие
и прямые, но Зато ее рот, ее губы компенсируют
все с лихвой. Сочные, пухленькие — так бы сразу
и поцеловал. Верхняя губка небольшая, почти как у
ребенка, но она ее совсем не портила. Наоборот. И гла¬
за — глубокие и зеленоватые, как два омута. Очень
красивые глаза. Такое лицо вряд ли назовешь эффект¬
ным, но ей оно очень подходило, делало ее какой-то
особенной, а кроме всего прочего, с ней было уди¬
вительно приятно говорить.
— Свой или чужой? — первой заговорила она.
— Свой.
— Слава богу. Я здесь с тоски помираю. Спасибо.
— Не за что. Я еще ничего не сделал.— Я принялся
ходить по комнате, заглядывая во все углы.
— Бесполезно. Я сто раз уже все осмотрела. Вы¬
ход только один. Других дверей или окон нет. А эта
заперта, и ее не сломать. Бесполезно.
72
Я подошел к девушке и сел на пол.
— Ну что, Трэйси, попали мы с тобой в заварушку?
Она широко раскрыла глаза.
— Откуда ты знаешь, как меня зовут? И кто ты
такой вообще?
Вдруг я с ужасом подумал, что Трэйси ничего еще
не знает о смерти сестры. О том, что Джорджия
убита. Сидит здесь, наверное, с самой пятницы.
— Долго объяснять, кто я и что я. Но время у
нас, судя по всему, будет, и тогда я расскажу, потерпи.
— Хорошо, я согласна. Но только мне кажется,
что я нахожусь тут уже целую вечность. Ни разу
не выпускали на улицу, ничего не объяснили. Я не
могу понять, за что меня держат? Не знаю даже,
какой сегодня день. Суббота? Воскресенье?
— Сегодня воскресенье. Сейчас около семи часов
утра.
— Вот это да! Сестра и отец, должно быть, с ума
сходят.
— Я вчера их видел.
— Да? Ну и как они? Наверное, везде меня ищут?
Кстати, ты так и не представился. Объясни же нако¬
нец, кто ты и что происходит?
— Меня зовут Шел Скотт. Я — частный детектив.
— Детектив?
— Ну да, твоя сестра меня наняла и просила по¬
мочь. Помочь найти тебя. Вчера она была у меня на
работе. Я, правда, не совсем ее понял, она вела себя
немного странно. Джорджия, естественно, сказала, что
ты пропала, но, по-моему, она хотела чего-то еще.
Я в этом уверен. Может быть, лучше ты сначала
расскажешь, что произошло? Как ты здесь очутилась?
Давай, Трэйси, я внимательно слушаю.
— О’кей, я согласна. Итак, ты говорил с папочкой.
И что он тебе поведал?
— Нет, нет, нет,— я потряс головой,— сначала ты.
Было очевидно, что Трэйси принимает наше сов¬
местное заточение за увлекательную авантюру, не бо¬
лее, и не сознает, какая серьезная опасность нам угро¬
жает, что жить нам, возможно, осталось несколько
часов. А может быть, я и сам еще тогда не вник
во все как следует, и надо бы было вместо того, чтоб
только беспокоиться, что-то и предпринимать. Я вся¬
чески старался оттянуть тот момент, когда придется
сказать правду о Джорджии.
73
— Сначала я? Вы, детективы, всегда так работаете?
— Лично я — всегда так.
— Ну ладно.— Она внимательно посмотрела на
мое лицо, потом на одежду.— Бедняжка, что с тобой?
Кто это тебя так?
— Ты о чем?
— О твоем лице. И твоя одежда. Ты что, дрался?
— А, это. Ну да, в общем, пришлось подраться.
Эти парни захотели Поразвлечься. Но не обо мне речь,
ты собиралась начать что-то рассказывать?
— Начать? А с чего начать?
— Ну хотя бы с того, почему ты здесь? Как это
получилось?
— Но я и в самом деле ничего не поняла, мистер
Скотт. Все-таки это Джорджия, это она все затеяла.
Начала вести себя так странно, что я не знала, что и
подумать. Ты хочешь, чтобы я об этом рассказала?
— Зови меня Шел и, прошу тебя, Трэйси, выкла¬
дывай все, что знаешь.
— Хорошо. Началось это месяц или два назад.
Джорджия стала вдруг замкнутой и раздражительной,
на себя не похожа, и вот это-то меня и взволновало.
Иногда она была как обычно, как та сестра, которую
я всегда знала, а временами просто не подпускала
меня к себе. Оставь, говорит, меня в покое, и все тут.
Я ничего не понимала. Хотя, если честно, Джорджия
всегда была немного непредсказуемой. И неуправляе¬
мой, не то что я,— Трэйси улыбнулась,— никогда
не знаешь, что ей придет в голову в следующий момент.
Я подумала, у нее неприятности, а потом вспомнила,
что она как раз тогда завела себе нового парня. Вот
я и решила, что она с ним поругалась.— Здесь
Трэйси прервалась, помолчала и продолжила уже впол¬
не серьезно: — Пару недель назад я попробовала вы¬
яснить, в чем тут дело. И оказалось, что ее ухажер —
угадай кто?
— Кто?
— Питер Сипель.
— Кто такой Питер Синель?
— Да ты что? Он же тебя сюда привел. Один из
братьев-близнецов.
Я проглотил это спокойно, переварил, и мне это
не понравилось.
— Один из этих близнецов? — Да-а, дело прини¬
мало скверный оборот.
74
— Именно. Тогда у меня созрела идея. Я поду¬
мала, что это из-за него Джорджия сама не своя и
что если я с ним познакомлюсь, то, может быть, смогу
из него что-нибудь выудить. Джорджия со мной мол¬
чала как рыба.
Меня, кажется, даже пот прошиб при мысли, как
эта такая миловидная девчонка хотела запудрить мозги
кровожадному дебилу Сипелю, одним из любимых за¬
нятий которого было дырявить из пистолета полы плаща
сидящего перед ним человека и, может быть, еще бо^
лее любимым — делать дырочки в головах частных
сыщиков.
— Ну ты даешь, крошка. И что было дальше?
— А дальше я подстроила нашу с ним встречу,
все вышло как бы случайно, наговорила ему кучу комп¬
лиментов. И знаешь, ему понравилось.
— Еще бы.
— Мы потом с ним встречались несколько раз, пока
наконец в этот четверг — впрочем нет, вру — в пят¬
ницу не договорились в очередной раз на после обеда.
Он предложил зайти в бар. Я согласилась. Мне вооб¬
ще-то пить в барах нельзя, еще рано, но я подумала,
что 'если он немного поддаст, то язык у него развя¬
жется.
При этих ее словах меня аж передернуло.
— Ну и вот. Он выпил, и я начала его расспра¬
шивать. Что, мол, происходит с Джорджией, почему
она такая и так далее. Но Сипель молчал, а когда
мы из бара ушли, он отвез меня кудатто на Сильвер-
Лэйк. Большой такой дом, как дворец. Сам ушел, а я
осталась в комнате, где даже присесть негде было.
Так и стояла, пока они не вернулись. Питер и еще
один. Увидев того, другого, я чуть не прыснула со смеху.
У него была очень чудная одежда — тюрбан на го¬
лове, черный плащ, и он буквально засыпал меня во¬
просами. В конце концов мне это надоело, я заявила,
что хочу знать, что происходит с сестрой, сказала,
что все это очень подозрительно, и потребовала объяс¬
нить, зачем Питер привез меня к нему.
Тогда этот в тюрбане повернулся к Питеру и уста¬
вился на него как удав на кролика.'Питер начал оправ¬
дываться, но как-то очень робко. А потом они говорили
так, как будто меня там вообще не было. Что, говорят,
нам теперь с ней делать? Потом появился втррой близ¬
нец, и меня отвели сюда. И все.
75
— Все? Взяли вот так прямо и заперли в эту ком¬
нату? И больше ты ничего не слышала? И никого
не видела?
Трэйси наморщила лоб и дотронулась пальцем до
родинки у рта.
— Дай вспомнить. Сначала вели куда-то по лест¬
ницам. Зашли на самый верх. Я там даже испугалась
и начала реветь. Тихо, правда, про себя. И вот тог¬
да-то, где-то сразу напротив лестничной площадки,
открылась дверь и я увидела, как кто-то в нее выгля¬
нул. Но дверь моментально захлопнулась.
— Кто выглянул, вспомни? Как он выглядел?
— Не знаю, я не рассмотрела. У меня тушь по¬
текла. Лицо, наверное, было ужасно грязное.
— А после этого?
— Мужской голос за дверью заорал: «Питер, Пи¬
тер!»,— и Питер побежал туда, они поговорили через
щелку, а после этого меня уже вели по лестницам
вниз, пока не втолкнули сюда.
От волнения у меня зазвенело в ушах. Я накло¬
нился вперед и ухватился рукой за спинку стула, на
котором сидела Трэйси.
— Постарайся вспомнить этот голос. А не мог он
принадлежать женщине? Пусть грубый, низкий, но,
может быть, все-таки женский?
Трэйси снова потрогала пальцем родинку.
— Не знаю, но вполне возможно, что да. Я была
напугана и ревела. Пожалуй, что так оно и было.
Я и это переварил.
— А скажи, Трэйси, знала ли ты, что Джорджия
в последние несколько недель снимала в банке круп¬
ные суммы денег со своего счета?
— Нет, этого я не знала.— Девушка нахмури¬
лась.— А что, правда?
— Правда. Может быть, она что-нибудь купила за
это время? Куда она их тратила?
— Понятия не имею. Покупок вроде бы никаких,
разве что обычные мелочи. Шубка из соболя месяц
назад — так это отец заплатил, я знаю. Ума не при¬
ложу.
— Я так и думал. А сейчас, Трэйси, подумай вот
о чем. Мог ли кто-то, не знаю пока почему, вытяги¬
вать из нее деньги, то есть шантажировать Джорд¬
жию. Может быть, было у нее что-нибудь такое, что
она могла скрывать? Какая-то тайна, разглашения
76
которой она боялась настолько, что готова была вы¬
ложить любые деньги?
Трэйси прикусила маленькую верхнюю губку и
ненадолго задумалась.
— По-моему, ничего не было. Никакой тайны.
Я уже сказала, мистер Скотт, она часто бывает не¬
предсказуема, но ничего такого у нее не было. На¬
сколько я знаю, конечно.
Пока я переваривал услышанное, Трэйси смотрела
в пол. Потом взглянула на меня.
— Твоя очередь.
— Что?
— Я говорю, твоя очередь.
У меня противно засосало под ложечкой.
— Ну да, конечно. Но сначала давай сделаем вот
что: я попытаюсь найти отсюда выход.
— Бесполезно, господин сыщик,— это во-первых.
А во-вторых, ты обещал, что тоже все расскажешь.
Ты сказал...— Внезапно Трэйси смолкла и побледнела.—
Уж не случилось ли что-нибудь? Что-то нехорошее, да?
Я молчал, не зная, как начать.
Трэйси собралась с силами, напряглась и посмот¬
рела мне прямо в лицо.
— Мистер Скотт, если что-то действительно прои¬
зошло, я обязана это знать. Не бойтесь, со мной ни¬
чего не будет. Что-нибудь с папой? Он в порядке?
Да не молчите же, мистер Скотт!
— С твоим отцом, Трэйси, все в порядке. Только
зови меня Шел.
— Так говори же, Шел, не тяни.
Рано или поздно мне пришлось бы это сделать.
— Твоя сестра... Джорджия... ее застрелили.
Трэйси даже не пошелохнулась, как будто ждала
еще чего-то, только лицо у нее окаменело. Она опу¬
стила глаза, потом снова их подняла и продолжала
смотреть на меня застывшим пристальным взглядом.
Когда она заговорила, я с трудом разобрал слова.
— Ее... убили?
— Да, Трэйси.
Ничего не случилось. Девушка отвернулась и не
мигая уставилась в стену. Так прошло минут пять
или десять. Она не проронила ни слова и не сделала
ни единого движения. Наконец ее напрягшееся лицо
обмякло, исказилось гримасой невыносимой боли, и
Трэйси громко застонала.
77
— О боже, боже...— она повторяла это снова и сно¬
ва. Голова ее склонилась на колени, а хрупкие пле¬
чики затряслись от безудержных рыданий.
Я предпочел не мешать в такую минуту, отошел
в противоположный угол и сидел там, пока она пла¬
кала. Прошло сколько-то времени.
— Все.— Не глядя на меня, Трэйси подняла го¬
лову.— Со мной все нормально. У вас н$ найдется
носового платка, мистер Скотт?
Платок у меня был, я достал его из внутреннего
кармана и подал девушке.
— Послушай, Трэйси. Тебе тяжело, я знаю. Но у
нас нет времени. Давай все же подумаем, как тебя
отсюда вызволить.— Я полагал, что если она чем-нибудь
займется, начнет думать о чем-то другом, то ей станет
легче.— Есть у тебя какие-либо соображения?
— Никаких,— покачала она головой,— эти двое по¬
стоянно торчат за дверью.
— Где мы сейчас? Что это за дом?
— Не знаю, мистер Скотт.
— Шел.
— Шел.
Меня осенило.
— А есть тебе сегодня давали?
— Пока нет. Хотя до сих пор кормили регулярно.
Я встал и что было силы заорал:
— Эй вы! Эй! Эй! — Я осторожно приблизился
к двери.
С той стороны раздались шаги, в дверь дважды
стукнули чем-то тяжелым. На кулак не похоже! Ско¬
рее пистолет.
Я приготовился и, как только дверь начала откры¬
ваться вовнутрь, дёрнул ее на себя. Сердце бешено
колотилось.
— Заткнись, ты! — зарычали на меня снаружи.—
По какому поводу недовольство?
Вторгаться к нам он не собирался. Значит, можно
расслабиться. Я отошел на несколько шагов назад
и сказал:
— Мы проголодались. Как насчет завтрака? Не по¬
дыхать же нам с голоду по вашей милости.
— Закрой пасть, Скотт! Получишь свою жратву,
когда придет время.— Говоривший со мной удалился
в глубь коридора.
А я принялся мерить шагами комнату. Еще пять
78
минут прошло. А может, и полчаса, я бы не удивился.
Шаги по коридору снова загрохотали в нашу сторону,
и я опять приготовился.
— Откройте. Горничная,— раздался голос.— Ку¬
шать подано. Ха-ха-ха...
Я набрал полную грудь воздуха. Самочувствие было
великолепное, я готов был действовать как никогда
решительно. Сжав кулаки, я встал за дверью. В голове
мелькали одна за другой различные идеи, я даже начи¬
нал получать от сложившейся ситуации определенное
удовольствие.
✓Но дверь не открывалась, и радостное предвку¬
шение потасовки покинуло меня. Голос за дверью
объявил:
— Внимание, сейчас я вхожу. Пистолет взведен.
И если только вы оба, понятно тебе — оба, не бу¬
дете сидеть на полу посреди комнаты, открываю стрель¬
бу без предупреждения. Ты меня понял, полицейская
гадина?
Я понял. Я отошел от двери и сел рядом с Трэйси.
Мы слышали, как в замке повернулся ключ. В дверь
сильно пнули ногой. На пороге стоял один из брат¬
цев с пистолетом в руке и с волчьей ухмылкой на
губах. Он, казалось, искал малейшего повода, чтобы
нас прикончить. Кровожадный, как раненый вепрь.
Пойдя по этой дорожке, многие из них такими ста¬
новятся.
Ухмылка исчезла с его. лица, он наклонился и од¬
ной рукой, ни на мгновение не сводя с нас глаз, поднял
с пола поднос и, также одной рукой, войдя в ком¬
нату, поставил его перед нами.
— Тебе бы официантом работать,— заметил я как
ни в чем не бывало.
Кровожадный Сипели опять оскалился, отступил
назад к двери и вышел. В замке щелкнул ключ, и
мы остались сидеть как сидели.
Потом я поднялся и придвинул поднос к стулу.
— Неплохая попытка.— Трэйси первая нарушила
молчание.— Только с ними это не пройдет. С ними
ничего не пройдет.— Ее голос дрожал; девчонка, ка¬
залось, готова была вот-вот сорваться.
— Замолчи,— прикрикнул я на нее,— мы выбе¬
ремся!
Я почти верил в это.
Поесть нам принесли нечто наподобие жаркого.
79
Оно было в плотной картонной коробочке с отрезан¬
ным верхом. Тарелки и ложки тоже были картонные.
Мерзавцы не рисковали, играли наверняка. Но, что
интересно, я почти ничего не съел.
Закончив трапезу, мы оба задумались. Говорить
было не о чем. Я ушел к дальней стене, сел там
на пол и, откинув назад голову, попытался прикинуть
возможные варианты спасения Трэйси, а вместе с ней
и своего. Получилось — ни одного шанса. Итог моих
раздумий был весьма неутешителен. Что ж, решил я,
попробую еще.
Но навалилась усталость. Веки смыкались, тело
налилось свинцом, и начнись пожар — не знаю, смог
ли бы я пошевелить хоть пальцем. Я зевнул, закрыл
глаза, еще раз зевнул. Дремота сковала меня и наконец
победила.
Глава 9
Место было просто сказочное. Под конец, правда,
я уже знал, что все это мне только снится, но уходить
тем не менее все равно не хотелось. Да и какой бы
дурак по доброй воле ушел оттуда? С неба дождем
лилось шампанское, а сияющая радуга состояла из
настоящих изумрудов и бриллиантов, жадеита и зо¬
лота. Никто бы не ушел! Но это еще не все, только
половина. Стройная пышная блондинка с крупным руби¬
ном на шее шла ко мне по зеленой траве, покачивая
бедрами.
— Шелдон,— говорила она,— я давно уже жду тебя.
— Отлично, милая, я тоже везде тебя ищу.
Красавица нахмурилась.
— Пожалуйста, будь со мной помягче. У нас здесь
никто не грубит. Может быть, там,— блондинка не¬
определенно взмахнула рукой вверх и назад,— и есть
грубые люди. Но не здесь.
— А где это здесь?
— Ты не знаешь? — красавица искренне изуми¬
лась.— У нас здесь, во Внутреннем Мире.
— Это — Внутренний Мир? Надо же, а я-то ду¬
мал...— Я сладострастно впился в нее глазами.— А у
вас тут совсем неплохо. Где Нарда?
— Нарда здесь. Он здесь, и он везде.
80
— Везет кобелю.
— Тш-ш, не следует говорить так о Мастере.
— О’кей, милая, а ты-то здесь как появилась?
— Меня обратили. Еще там.— Блондинка снова
неопределенно взмахнула рукой.— Я танцевала стрип¬
тиз. Но потом изучила Тайный Ритуал, и меня при¬
няли.
— Ты танцевала стриптиз?
— Да, а что?
— О’кей, станцуй для меня. Я люблю стриптиз.
— Шелдон, но я же говорила — у нас здесь ведут
себя поприличнее.
Красавица с рубином опустилась подле меня на
Мягчайшую зеленую травку, притянула к себе мою
голову и прижала ее к нежной белой груди. Вдруг
кто-то дернул меня за руку. Черт, как не хотелось
просыпаться, но я вынужден был открыть глаза. Я огля¬
делся. Рядом сидела еще одна танцовщица. Точная
копия той, первой, с единственной лишь разницей,
что на шее у нее был не рубин, а изумруд.
Изумрудная не отставала и дернула меня сильнее.
«А грудь у нее ничуть не хуже, такая же белая
и нежная,— подумал я,— но кто же лучше: та, что с
рубином, или эта?»
Неожиданно сон прервался. Трэйси трясла меня
за рукав. Какой изумруд, какие рубины? Я лежал на
боку на грязном деревянном полу, а щека моя, вме¬
сто нежной девичьей груди, покоилась на грубых
досках.
Я сел.
— Привет, Трэйси. Как дела?
В затуманенном мозгу еще проносились послед¬
ние видения — сверкающие драгоценные камни, шам¬
панское, манящие красавицы близняшки.
— Я только что заглянул себе в душу, Трэйси.
Сплошной разврат.
— О чем это вы, мистер Скотт?
— Сам не понимаю. Я все еще сплю.
— Что мы будем делать, мистер Скотт? Что мы
будем делать?
— Что? А который час?
— Не знаю, нет часов.
Я вспомнил, что часы есть у меня. Они показы¬
вали шесть.
— Боже правый! Неужели я весь день проспал?
6 Ричард С. Пратер 81
— Не весь, но довольно долго. Я и сама немного
вздремнула. Что мы будем делать, мистер Скотт?
Наконец она меня растормошила. Чтобы оконча¬
тельно проснуться, я несколько раз хлопнул себя по
щекам. О, проклятая челюсть, болит ужасно. Боль под¬
нялась по лицу, пробежала по мозгу и вернулась
обратно с новой силой. Все сразу встало на свои места.
Я потрогал распухшие щеку, и подбородок, поднялся
на ноги и снова принялся мерить комнату шагами.
Трэйси сидела на стуле. Я смотрел на нее и как будто
не видел. Вдруг откуда-то из глубины сознания всплыла
идея. И, хотя я не был уверен, что это не отголосок
растаявшего- сладкого сна, я ухватился за нес, и идея
стала обретать очертания плана немедленных действий.
Следующие десять минут я напряженно соображал.
Наконец все детали плана сложились в единое целое,
и я сел рядом с Трэйси.
— Послушай, я кое-что придумал. Возможно, тебе
не понравится, но другого выхода нет. По-моему, долж¬
но сработать. Ты, я надеюсь, представляешь себе, что
они хотят с нами сделать?
Трэйси облизнула губы и кивнула.
— До сих пор тебе определенно везло. Но после
того, что произошло вчера вечером, а особенно сегодня
утром... короче, сомневаться больше не приходится —
они это сделают. Скорее всего, решили дождаться тем¬
ноты. А это в свою очередь означает, что бы мы сейчас
ни придумали и что бы ни предприняли — времени
на исполнение остается в обрез. Есть только один-
единственный шанс. Эти ублюдки подыграли нам, когда
не связали нас. Хотя не исключено, что они это спе¬
циально сделали. Случись что — будет предлог сразу
же нас прикончить. Да-да, предлог, Трэйси, только
этого они и ждут. Это же патологические убийцы,
безмозглые и безжалостные. Мы вс^ должны провер¬
нуть с первого раза, Трэйси, а главным действующим
лицом этого представления будешь ты. Это един¬
ственное, что может сработать, поняла?
— Хорошо.— Видно было, что Трэйси хоть и испу¬
гана, но в решительный момент не подведет.
— О’кей, милая, слушай внимательно.— Я быстро
объяснил ей, что нужно • делать и как.— Согласна?
— Я... я согласна,— она попыталась изобразить
улыбку,— в конце концов это лучше, чем смерть.
— Эх, Трэйси, какой же ты, в сущности, ребенок.
82
Тебя еще учить да учить. Главное — ни о чем не ду¬
май.— Я крепко сжал руками ее плечи.— Все полу¬
чится, вот увидишь.
Потом я попросил ее встать, взял стул и осмот¬
рел его со всех сторон. Стул был довольно прочный,
с толстым сиденьем. Четыре дюймовые ножки плотно
входили в пазы, а к тому же еще были посажены на
клей. Перевернув стул, я положил его на пол и всем
телом навалился на сиденье, а правой рукой надавил
на правую переднюю ножку. Она затрещала и отошла
вперед. Тогда я надавил на вторую. Та, к счастью,
выдернулась легко, но я снова вставил ее на место,
предварительно немного надломив. Но только немного,
чтобы совсем не отвалилась. Потом я так же надломил
у самого основания спинку. После всего этого я поста¬
вил стул нормально. Он хоть и косо, но стоял.
— Все, детка. И запомни: главное — правильно
рассчитать время и сработать быстро. Не дать им воз¬
можности остановиться и подумать. Нужно спровоци¬
ровать сволочей на активные действия, прежде чем они
что-либо сообразят.
Трэйси кивнула и сняла платье.
Она передала его мне, а я бросил платье туда,
откуда оно не будет видно входящему в дверь. Я стоял
к Трэйси спиной и ждал.
— Мистер Скотт... Шел...
— Что?
— Я не могу его порвать. Силы не хватает.
Я обернулся. Трэйси в изорванной розовой нижней
рубашке, свисавшей у нее с одного плеча и удержи¬
вавшейся на нем лишь каким-то чудом, обеими руками
ухватилась за середину лифчика и тянула его в разные
стороны.
Я подошел к девушке, отвел ее руки вниз, взялся
за лифчик сам и как следует дернул. Плотная ткань
треснула и разошлась.
Не знаю, почему я все время звал ее деткой?
Трэйси покраснела, как говорится, с ног до головы.
Я опять отвернулся.
— Извини, дет... извини, Трэйси. Все должно вы¬
глядеть как на самом деле.
— Да, Шел. Я знаю. Ничего.
Я взял стул и передал его ей. Трэйси ухватила
стул за спинку и, подняв над головой, встала спиной
к двери.
6* 83
Тем временем я сцарапал запекшуюся коросту со
щеки, кровь потекла по подбородку, и я измазал ею
руки, лоб и правую сторону лица.
— О’кей, Трэйси, начинаем.
Я сдавил рот кулаками и издал нечленораздель¬
ный приглушенный вопль. Никаких слов, только иска¬
женный громкий голос. Одновременно я несколько раз
топнул по полу ногами.
В коридоре засуетились. Шаги приближались к на¬
шей двери. Я подмигнул Трэйси — это был сигнал,—
она быстро приготовилась, задышала чаще, губы у нее
побелели и плотно сжались.
Топая и шаркая ногами по полу, я услышал, как
в замке раздался щелчок. Я снова подмигнул Трэйси,
и тут она закричала.
Боже, как она кричала! Верещала так, что кровь
стыла в жилах, так, как оно и надо было. Дверь распах¬
нулась, я бросился на девушку и начал ее раздевать.
Трэйси орала и отбивалась, как будто ее и впрямь
насиловали. Она сделала одну только ошибку. Стук¬
нула мне стулом по голове не так, как я ее учил, а
по-настоящему. То есть мне досталось не спинкой, а
самим сиденьем. И как раз • по макушке. Мне пока¬
залось, что голова моя при этом треснула. Хорошо,
что и сиденье и ножки были надломлены и почти
отлетели, так что эффект вышел что надо. Падая на пол
лицом вниз, я заметил, как один из близнецов с писто¬
летом наготове ворвался в комнату и кинулся к
Трэйси.
Он рычал как собака.
— Сукины дети! — заорал он, потом шагнул ко мне
и пнул ботинком под ребра. Я сжал зубы, но молчал.
Голова работала отлично.
— Он хотел...— заскулила Трэйси,— он хотел...—
и тут она снова заверещала.
Я слышал, как грубый мужской голос пытался ее
успокоить.
— Ладно, хватит. Ну успокойся. Ну хватит же,
черт!
Я рискнул и приоткрыл один глаз. Он стоял всего
лишь в ярде от меня, повернувшись ко мне боком,
глядя на Трэйси и опустив руку с пистолетом вниз.
В эти несколько секунд я для него не существовал.
Трэйси рыдала, махая руками над головой, хва¬
тала себя за волосы, плечи ее ходили ходуном, а го-
84
лые груди выставлялись из-под разорванного нижнего
белья.
В этот момент тупоголовый громила потерял конт¬
роль над ситуацией. Он был ошарашен. Секунда-две,
не больше, но он начисто забыл об обороне.
Мне этой пары секунд хватило.
Я быстро подобрал под себя ноги и, так и не вы¬
прямляясь, бросился вперед. Но он, сволочь, заметил
меня и успел повернуться. Он даже успел что-то
пробормотать, но я врезал как следует. Не только ку¬
лаком, но и всем плечом. Ударил его прямо в солнеч¬
ное сплетение. Воздух вырвался у него изо рта, как
пар из аварийного клапана, глаза закатились, а я добавил
левой по виску, приподнял голову за волосы и еще
раза три ударил по лицу правой. Зубы хрустнули, а ко¬
стяшки моих пальцев нестерпимо заныли.
Пока один из двойняшек растянулся на полу без¬
жизненным чучелом, второй, почуяв неладное, в свою
очередь затопал по коридору. Я взял пистолет у пер¬
вого, направил ствол на дверь и, как только его братец
со скоростью спринтера влетел в комнату, нажал на
курок.
Я сделал четыре выстрела. Впрочем, хватило бы
и одного, потому что я сразу же попал в горло. Кровь
ручьем хлынула из шейной вены и полилась на пол.
Однако братец какое-то время еще продолжал дви¬
гаться вперед. По инерции он долетел почти до сере¬
дины комнаты, после чего ноги его подкосились и тело
рухнуло на доски, лицом в растекающуюся красную
жижу.
В мгновение ока я схватил лежавшее за дверью
платье Трэйси, засунул его себе за пояс и уже ки¬
нулся было вон, но оглянулся. Трэйси по-прежнему
стояла там, где я только что валялся на полу, и, дер¬
жась правой рукой за горло, смотрела невидящими
глазами на распростершееся перед ней тело.
Я подбежал к девушке и наотмашь ударил ее
ладонью по щеке.
— Идем же. Быстрее.
Трэйси вздрогнула и очнулась. Она глубоко и бы¬
стро вздохнула, и уже в следующий миг мы вместе
проскочили темный коридор, а за ним и холл.
Не имея ни малейшего представления о том, где
мы и что может нас ожидать на этом пути, я все время
держал оружие наготове, выбежал таким образом на
85
начало ведущей вниз лестницы и стал спускаться, все
время оглядываясь и прислушиваясь. Трэйси мчалась
за мной, прыгая через две ступеньки. Ее разорванная
одежда развевалась. Очутившись внизу, я взял ее за
руку и прижал к себе.
Мы были в огромной прихожей одного из тех ста¬
ринных домов, что строили лет за двадцать до конца
прошлого века. Я открыл дверь и вышел на крыльцо.
Дом стоял в зеленом жилом районе, вдоль улицы зеле¬
нели кроны многочисленных деревьев, освещенные
фонарями. Уже темнело. На подъездной дорожке спра¬
ва был оставлен длинный черный автомобиль. Похо¬
жий на лимузин, в котором ехал тот человек, что оста¬
новился поговорить с Мигелем и перегородил мне до¬
рогу. Я молил бога, чтобы ключи оказались в замке
зажигания.
Они там и были, слава тебе господи!
Посадив сперва Трэйси, я забрался в машину сам,
и мы выскочили на проезжую часть. Управляя одной
рукой, другой я бросил ей платье, и, пока пытался
увернуться от появившегося словно из-под земли поч¬
тового ящика, девушка кое-как оделась.
— Я должен извиниться, Трэйси. За все, что там
было. И. весь этот бардак, и кровь, и раздевание...
И за пощечину, конечно. Я просто не знал, чем все
обернется. Ведь окажись там еще несколько таких го¬
ловорезов, и кто знает... В общем, ты понимаешь.
— Я понимаю, Шел. Действительно, кто знает,
что могло бы быть. Спасибо, Шел.
— Но, детка, ты мне чуть-чуть не проломила череп.
Трэйси засмеялась. А потом заплакала как ребе¬
нок. Женщины. Что с них возьмешь!
Когда подъехали к дому Мартинов на Ван-Несс,
я вышел первым и открыл для нее дверцу машины.
Мы вместе поднялись по ступенькам, вошли в перед¬
нюю, и тут я взял Трэйси за плечи и повернул к себе.
— Послушай еще немного. Ты должна оставаться
здесь. В доме. Оружие у вас есть?
— О, у папочки целый арсенал.
'— Отлично. Возьми сама, а также вооружи слуг.
И ни в коем случае никуда не высовывайся. По¬
позже я кого-нибудь пришлю. Для охраны. Ну, пока,
я дам знать.
Некоторое время она молча смотрела, затем вдруг
поднялась на цыпочки, обняла меня за шею и поцело-
86
вала в губы. Совсем не так, как маленькая девочка.
И пока я моргал глазами, она уже убежала на вто¬
рой этаж, вверх по покрытой коврами лестнице.
«Надо же,— подумал я,— а ведь там, в старинном
доме с близнецами, она скакала по ступенькам, как
нашкодившая пятиклассница».
Глава 10
Справа от меня, в дверях своего рабочего каби¬
нета, показался Корнелл Мартин. Он, радушно раскрыв
объятия, поспешно направился в мою сторону.
— Разрешите пожать вашу руку, мистер Скотт.
Я видел, как вы подымались. С Трэйси, надеюсь, все
в порядке, или я ошибаюсь?
— Нет-нет, Трэйси в полном порядке.
Он радостно встряхнул мою руку.
— Где она была? Что произошло?
— Минуточку, господин Мартин, если не возража¬
ете, я воспользуюсь вашим телефоном.
— Да нисколько, пожалуйста. Пройдите чсюда.—
Он проводил меня к телефонному столику у подножия
устланной коврами лестницы. Я снял трубку, набрал
номер Самсона и уже через несколько секунд с ним
разговаривал.
— Сэм? Это Шел говорит. Знакомы ли тебе тупо¬
рылые близняшки по имени Сипель? Питер и Пол?
— Кое-что слышал, но в данный момент они не в
розыске. А в чем дело?
— Да вот пришлось им морды начистить. Оба сейчас
остались в шикарном двухэтажном особняке на Ало-
ха-стрит. Это, если ехать от Сент-Джордж, второй
дом. Номер заметить не успел. Один убит, второй в
отключке. Может, уже и сдернул оттуда — двадцать
минут прошло.
— Какого черта ты туда полез? Ты что, с ума
спятил?
— Я не спятил, со мной все нормально. Просто
раньше позвонить не было возможности. Эти двое удер¬
живали у себя сестренку той девицы, Джорджии Мар¬
тин. Я нашел ее и вернул отцу.
— А не пошел бы ты... О’кей, Шел, мы туда вы¬
езжаем.
87
— Это не все, Сэм. Эта сестренка, Трэйси Мар¬
тин — за ней могут запросто снова наведаться. Сейчас
она у себя дома, и я был бы тебе очень обязан, если
бы кто-нибудь мог сюда подскочить и присмотреть за
домом.
— О’кей, я понял тебя. Что еще, господин комиссар?
— Пока все, Сэм. Я рекомендую тебя на повышение.
— А пошел ты...
— Слушаюсь, сэр! Ну, пока. Загляну попозже.
— Только не слишком поздно. Мне, парень, тоже
иногда хочется баиньки. Ты-то холостяк, крутишься
как хочешь. А моя половина может и затосковать,
если не будет видеть муженька хотя бы раз в сутки.
Я ответил, что не надо пудрить мне мозги, и пове¬
сил трубку.
Корнелл Мартин, естественно, все слышал. Он был
озадачен, но предельно собран.
— Удерживали у себя? — спросил он.— Но по¬
чему?
Не сводя с меня внимательных голубых глаз, он
задумчиво водил пальцем по переносице.
— Если честно, господин Мартин, то я не знаю.
Вернее — не уверен. Мне повезло, и я нашел ее. И чер¬
товски повезло в том, что нам удалось выбраться. Спро¬
сите Трэйси сами — она все расскажет.
— А не удалось вам узнать, кто... кто убил Джорд¬
жию?
— Нет. Кое-какие детальки есть, но нужно еще
поработать. Господин Мартин, Трэйси сказала, что у
вас в доме есть оружие,— это так?
— Да, у меня прекрасная коллекция.
— Ну что ж, ружья иногда должны стрелять. Я осме¬
люсь предложить вам,— это то же самое, что я предло¬
жил Трэйси,— зарядите несколько экспонатов из вашего
домашнего музея и на всякий случай держите их
наготове.
— Я так и сделаю. И не объясняйте зачем.
— И еще одно. Сейчас сюда прибудут из поли¬
ции. Вы уж извините за неудобство, но... так будет
лучше. ,
Хозяин дома с любопытством разглядывал мою
физиономию и грязный костюм.
— Святые угодники! — воскликнул он.— Я так
обрадовался, увидев Трэйси, что даже не обратил вни¬
мания на ваш вид! Что с вами случилось? Вы в порядке?
88
— Да, со мной все нормально. Простите, сэр, но
я должен бежать. Еще раз повторяю — пока ничего
определенного. Как только узнаю — сообщу немедленно.
Корнелл Мартин улыбнулся.
— Извините, мистер Скотт, но Трэйси для меня —
это уже достаточная определенность.— Голос у него
дрогнул.— Делайте все, что сочтете необходимым. Я вам
искренне признателен. Ах да, совсем вылетело: я вам
отправил по почте чек.
Я открыл рот, чтобы пролепетать что-нибудь вроде:
«Зачем это вы? Можно бы и потом»,— но Корнелл
Мартин перебил меня с присущей ему в обхождении
с людьми твердостью.
— Больше от вас на эту тему я слышать ничего
не желаю. Хотите выпить?
— Нет, благодарю. Как-нибудь в другой раз. Мне
нужно предупредить вас. Я могу исчезнуть на день,
а то и на два. Работаю один, ни секретарши, ничего,
но знайте — как только что-то выяснится, я позвоню
или приеду.
Он еще раз потряс мою руку.
— Договорились, мистер Скотт. Спасибо вам. О, ми¬
стер Скотт, у вас на губах остались очень характерные
красные отпечатки.
Корнелл Мартин усмехнулся, глядя, как я поспешно
вытер рукавом губную помаду от поцелуя Трэйси.
Потом я поехал к себе, оставил машину напротив
Спартан-Апартмент-отеля и поднялся в квартиру.
Лина встретила меня в дверях с бутылкой виски
в руках, которую она; как я понял, приготовила спе¬
циально для моего возвращения. Лина поставила бу¬
тылку на пол и всплеснула руками.
— Dios mío! Кто тебя так?
— Привет, Лина,— ответил я.
— Что случилось?
— Так, повздорили.
— Ничего себе повздорили. У тебя ничего не вы¬
шло?
— Да нет, я даже, можно сказать, оказался побе¬
дителем. Но, как говорится, победил с минимальным
преимуществом.
Она вздохнула.
— Pobrecito! 1
Pobrecito (исп.) — бедняжка.
89
— Подожди, я сейчас.— Я направился через спаль¬
ню в ванную.— А ты пока налей выпить.
О, видели бы вы меня в тот момент. Кровь пят¬
нами запеклась по всему лицу, физиономию пере¬
косило, челюсть выехала куда-то в сторону. Оба рукава
пиджака были полуоторваны, и клочки белой ватной
набивки торчали из-под коричневого габардина, как шу¬
товские эполеты. Там на лице, где крови не было,
пристала грязь с пола, на котором я спал. И сквозь
эту грязь проступали капли пота. В общем, окажись
я тогда на кладбище, любой принял бы меня за восстав¬
шего из могилы мертвеца.
Я снял костюм, вычистил карманы и выбросил
его в мусорный бак. Двести долларов псу под хвост,
неплохо. Оставил себе только подтяжки.
Сначала горячий душ, потом холодный сделали свое
дело, и я почувствовал наконец, что опять становлюсь
человеком. Вернувшись в спальню, я бросил носки,
трусы и рубашку в корзину для грязного белья, пере¬
оделся в чистое и достал из шкафа один из оставшихся
пяти костюмов. Я выбрал двубортный голубого цвета.
К нему достал белую рубашку с широким воротничком,
вязацый ромбиками шерстяной желто-голубой галстук
и пару почти не разношенных ботинок из желтой
кордовской кожи. Я оделся и обулся. Можно начинать
все сначала.
Когда я вошел в гостиную, меня уже здесь ждал
суперкоктейль из Лины и виски с содовой. Она подала
стакан, и я молча взял его. Тихая семейная обста¬
новка. Но я ни на миг не забывал о том, что каша,
которую заварил, вот-вот поплывет через край.
Лина в мое отсутствие переоделась. Она взяла одну
из моих белых нарядных сорочек и темно-коричневые
брюки, которые закатала почти до половины, чтобы
штанины не волочились по полу. Ее пышные черные
волосы уже не лежали крпной на макушке, а были
свободно распущены, а маленькие ноги буквально уто¬
пали *в моих шлепанцах, которые смешно хлопали,
когда она ходила. Одетая во все мужское, на мужчину
она тем не менее совсем не была похожа. Да что там
на мужчину! Лина даже на мальчишку не походила.
О чем я ей и сказал.
В ответ Лина громко рассмеялась.
— Мужчина здесь ты. Чем говорить, лучше подойди
и сядь со мной.
90
Но я остался стоять и только отрицательно по¬
качал головой. Я уже знал, что делать.
— Прости, милая. Мне нужно бежать. Прямо сейчас.
Кое-что надо сделать не откладывая.
— Но, Шел, тебя так долго не было. Я даже на¬
чала волноваться. Ты же целый день где-то пропадал.
Ну пожалуйста, хоть немного. Я же одна, я так со¬
скучилась.
— Знаю, Лина. Знаю, что одна. Джорджия тоже
была одна.— Я допил виски и поставил стакан на сто¬
лик.— Ну пока, моя страстная. Увидимся позднее.
Она недовольно надула губы.
— Я позову доктора. Пусть перевяжет и сделает
массаж. У него такие мягкие руки.
— Ну уж нет,— возмутился я.— Тогда я вот этими
мягкими руками сверну тебе шею. Абсолютно исклю¬
чено. Пока никаких контактов. Ни с кем. Ясно?
— Ясно.
В дверях, уже уходя, я обернулся.
— И смотри у меня, чтоб ни-ни. Чао.
— Marrano cochino.
— Сама такая.
Лина показала язык и хлопнула дверью, едва не
ударив меня ею по носу.
Съехав с бульвара Сильвер-Лэйк на обочину, под
деревья, я сидел в своем «кадиллаке» уже целый
час, но ничего так и не сумел заметить. То есть нечего
было и замечать. Черный автомобиль, в котором нам
с Трэйси удалось улизнуть, был сейчас в полиции, а
«кадиллак» я нашел там же, где оставил перед тем,
как отправиться на утренний молебен Нарды. Как давно
это было! Итак, я спокойно сидел в машине под де¬
ревьями, и никто не обращал на меня никакого вни¬
мания. Заведенная мною мина еще не взорвалась.
Я посмотрел на часы. Почти одиннадцать вечера,
и завтра понедельник. Воскресенье выдалось нелегким.
Мне вдруг подумалось, а не зря ли я торчу здесь,
у храма Внутреннего Мира, и не лучше ли поехать еще
куда-нибудь, но, поразмыслив немного, решил подо¬
ждать еще с полчасика.
Ждать, однако, -пришлось минут десять, не больше.
Со стороны города подкатил и свернул на подъезд¬
ную гравийную дорожку новенький двухместный «жу¬
чок». Единственное, что я успел' заметить,— это то,
91
что рядом с водителем никого не было. Я нащупал
в кармане пистолет, взял его поудобнее и подумал:
а как там Сэм? Успели ли его ребята на Алоха-
стрит и застали ли второго Сипеля, того, что остался
лежать рядом с убитым братцем? Если не успели, то
это означает, что один из Сипелей вышел сейчас на
охоту за одним из Скоттов. И один из Скоттов от
этого отнюдь не в восторге.
Двухместный «жучок» остановился, так и не подъехав
к дому. Расстояние было довольно приличное, разгля¬
деть человека, который из него вышел, я не смог, но
заметил, что в руке он что-то несет. Человек прошел
к двери с боковой стороны здания, и его немедленно
впустили.
Я выскользнул из «кадиллака», перебежал улицу
и притаился в кустах напротив, откуда мне все хорошо
было видно. Помимо кустов, как я уже говорил, вокруг
храма росли еще высокие эвкалиптовые деревья. Я си¬
дел в кустах на корточках, и автомобильчик незна¬
комца находился от меня не более чем в десяти футах.
Только я уселся и приготовился ждать, как дверь
'сбоку снова открылась, и парень вышел обратно. Его
провожал, я успел заметить, сам Нарда — как всегда
в черном одеянии и с тюрбаном на голове. Гость Нарды
быстро юркнул в свой «жучок», включил заднюю пере¬
дачу, выехал на дорогу, развернулся й поехал туда,
откуда появился.
Я почувствовал, что иду по следу. Так, из ничего,
одна интуиция, но я был уверен, что след правильный.
Я бегом кинулся обратно, медленно тронулся и
поехал за прыгающими вверх-вниз по бульвару крас¬
ными огоньками. Через двадцать минут огоньки свер¬
нули с Голливуд-бульвара и замерли перед Синема-
,ртелем. Не доезжая футов пятьдесят, я нашел на обо¬
чине место, чтобы припарковаться, и остальной путь
до отеля преодолел по тротуару пешком. Этого парня
я раньше никогда не видел. Я рассмотрел его, пока
он шел от стоянки. Ему было лет двадцать с чем-
нибудь, может быть, почти тридцать. Он был довольно
высокий, с очень приятным лицом. Одет в простые
свободные брюки, явно не от костюма, пеструю спор¬
тивную куртку и яркую футболку, застегнутую на все
пуговицы. У ступенек, ведущих ко входу в отель, он
огляделся и взбежал наверх. Я — за ним. В стеклян¬
ных дверях красовалась табличка «Свободных мест нет».
92
Пройдя в вестибюль, парень остановился и закурил
сигарету. Я подошел к стойке портье.
— Добрый вечер. У вас номера не найдется?
Гостиничный клерк вынул изо рта обгрызенный
с одного конца карандаш.
— Мест нет,— не очень любезно ответил он. По¬
том посмотрел куда-то мимо меня и крикнул: — При¬
вет, Джордж!
Взяв ключ из ячейки с номером 316, он кинул его
тому парню, которого я преследовал.
Джордж с ключом начал подниматься по лестнице.
— Спасибо, приятель,— поблагодарил я клерка,—
ты мне очень помог.
— Не стоит благодарности.— Он уже снова грыз
карандаш.
— Не будешь возражать, если я пристрою здесь
на пять минут свои натруженные ноги?
— Нисколько.
Я сел на диван и подождал минут десять. Я хо¬
тел, чтобы тот парень в 316-м успокоился, рассла¬
бился, а может быть, даже и лег в постель.
Было одиннадцать сорок, и клерк за стойкой стоял
ко мне спиной. Он читал последний номер «Икзэми-
нэра». Я прошел через холл так бесшумно, что он даже
ухом не повел.
Еще минута, и я уже тихо стучался в дверь 316-го.
В номере заскрипела кровать, затем раздался голос:
— В чем дело?
Я не ответил и постучал снова. Уже сильнее.
Дверь приоткрылась наполовину. За ней стоял мой
юный незнакомец в коричневом халате, с взъерошен¬
ными волосами и со стаканом в правой руке. Не говоря
ни слова, я прошел мимо него в номер и сел на край
кровати.
— Какого дьявола вы ко мне врываетесь? — взор¬
вался он.— Кто вы такой, что позволяете себе так
со мной обращаться?
Я молчал, внимательно его разглядывая. Двадцать
четыре — двадцать пять. И очень приятная распола¬
гающая внешность. Я никак не мог представить, с ка¬
кой стороны он связан с такой шайкой, как Внутрен¬
ний Мир и его обитатели.
Парень с возмущением подошел к кровати и с вызо¬
вом встал передо мной. Видно было, как в кармане
халата его левая рука сжалась в кулак.
93
— Послушайте, не знаю пока, что вам здесь надо,
но я хорошо знаю, что мне очень не нравится, когда
меня ночью безо всяких объяснений поднимают с по¬
стели.— Он окинул меня настороженным взглядом.—
Не уверен, что смогу вас сбить на пол с первого
удара, но если вы и сейчас ничего не ответите, то я
хотя бы попытаюсь это сделать, а дальше по¬
смотрим.
Я поднял голову, глаза в глаза.
— На наемного убийцу ты не похож. Как не похож
ни на кого, с кем мне раньше доводилось иметь дело.
— Что еще за чушь ты несешь, парень? — Глаза
у него широко раскрылись и немного выпучились. Он
засмеялся, но быстро успокоился.— Я — наемный убий¬
ца? На пушку берешь?
Я покачал головой.
— Нет. Это я сначала так подумал. Но ты во¬
дишься с чертовски дурной компанией.
Хозяин номера пододвинул стул и сел.
— Ну-ка, ну-ка, что ты сказал? Какая компания?
Объясни все толком, мистер Как Тебя...
— Скотт. Шел Скотт. Видишь ли, я...
— Хватит. Я тебя знаю. То есть хочу сказать, что
слышал о тебе. Чем докажешь?
Я бросил ему мой бумажник, он взглянул на удо¬
стоверение и вернул его.
— Что же это получается? — усмехнулся он.—
Да провались я на этом месте! Может, оно и к луч¬
шему? — он снова усмехнулся.
— Напрасно веселишься, дружок. Я ехал за тобой
с бульвара Сильвер-Лэйк, я видел, как ты входил в этот
дурацкий храм, видел, как ты оттуда вышел, а потом
сел тебе на хвост. И теперь мне не терпится услы¬
шать, какую роль отводят тебе горе-пророки из Внут¬
реннего Мира.
— И это все? — Он отхлебнул из стакана.— Ты
умрешь со смеху, когда узнаешь. Я — писатель, Скотт.
Да-да, писака Джордан Артур Брент, собственной
персоной. Ты наверняка ничего обо мне не слышал,
но Нарда без меня — все равно что гром без молнии.
«Неплохо, очень неплохо,— отметил я про себя,—
похоже, что не врет». А вслух сказал:
— Мне известно как минимум об одном убийстве
и нескольких покушениях на убийство, не считая похи¬
щения заложников и черт знает чего еще, и во всем
94 .
этом напрямую замешан Нарда, о тесном знакомстве
с которым ты только что так запросто упомянул.
— Убийство?! Не может быть! Ты меня не обма¬
нываешь?
— Не обманываю. И если ты сейчас хоть что-то
от меня утаишь, я это припомню, клянусь.
Джордан набрал полную грудь воздуха и шумно
выдохнул:
— О, святой великий боже! Мне необходимо про¬
мочить горло. Ты будешь?
В знак согласия я кивнул. Он пошел к комоду и
выдвинул ящик. Видя, что Джордан достает оттуда
бутылку, а не пистолет, я вынул правую руку из кар¬
мана плаща. Бутылка была с классным американским
:шски. Я почувствовал к Бренту расположение.
— Разбавляю обычной водой, Скотт. Извини, но
больше ничего нет.
Хотите не хотите, но этот Брент оказался непло¬
хим малым.
Он мигом слетал в ванную за вторым стаканом
и плеснул в оба две солидные порции виски, добавил
воды, протянул один стакан мне и снова сел, где сидел.
— Признаюсь как на духу, Скотт, ты меня оша¬
рашил. Вот это новость! Может быть, просветишь не¬
много?
— Хорошо. Но первое — что ты сегодня делал у
Нарды?
— Я же сказал: я — писатель. Могу показать кучу
возвращенных рукописей. А впрочем, ну их к черту.
В общем, у нас с ним контракт. К определенному
времени я должен нацарапать определенное количество
страниц всякой идиотской чепухи типа: «разум пре¬
выше всего» и «положитесь на меня, мадам, я проведу
вас к свету»,— за что он мне тут же отстегивает на¬
личными пятьдесят бумажек. И все мои" рукописи при¬
нимаются без оговорок и исправлений. Полный кон¬
такт с редактором. .Ты что думаешь, виски у меня
от гонораров из «Сэтэдэй ивнинг пост»? Как бы не
так. Это все от его святейшества Нарды.
— Значит, сегодня вечером ты ходил к нему с оче¬
редной лекцией?
— Ну да. Такую речь накатал — пальчики обли¬
жешь. Ты послушай. «Ученики мои. Последователи...»
— Стоп, стоп, стоп! Со мной можешь не распа¬
ляться. Я был там и слышал.
95
— Да-а? Ну и как, впечатляет? А как ты, кстати,
забрел туда? И когда, сегодня?
— Сегодня утром. Но не об этом разговор. Что еще
тебе известно про Нарду и его банду?
— Банда — это ты правильно сказал. Банда и есть.
Что там творится — трудно представить. Хотя деньги
рекой текут. Но, Скотт, я и впрямь мало что о них
знаю. С меня требуют эту писанину, я им ее вовремя
вручаю, все оговорено. Всегда одно и то же — стучу
в дверь, отдаю Нарде написанное, забираю пятьдесят
долларов и сматываюсь. Все. Но прошу тебя: если что,
то я этого не говорил. Мне платят, чтобы я помалки¬
вал. Просто ты меня немного напугал, а к тому же, ког¬
да я узнал, что ты сыщик... Короче, я подумал, что
тебе можно рассказать.
Джордан подошел к тумбочке у кровати, достал
кошелек и вынул оттуда полусотенную купюру.
— Ты только взгляни. Как я его обожаю! — Он
смачно приложился губами к усам взирающего с хру¬
стящей банкноты президента Гранта.— Так бы и чмо¬
кал его! Слушай, Скотт, надеюсь, ты не собираешься
лишить меня такого дохода?
— Кто знает. Если повезет, то так оно и будет.
Но необходима твоя помощь. Все, что ты знаешь о
Нарде и его помощниках. Напрягись.
Он немного помолчал.
— Еще раз повторяю: я знаю очень мало.
— Ну а что ты имел в виду, когда сказал, что все
оговорено? Время, когда ты к нему приходишь, назна¬
чается заранее или может меняться?
— Как правило, они мне звонят и говорят, что
нужна очередная проповедь. Назначают дату и точное
время. Как, например, сегодня вечером в одиннадцать.
— А почему именно это время, можешь как-
нибудь объяснить?
— Я так понимаю, что главное — это не нарушать
их ритуала. Обращение, или как он там называется.
В общем, каждый раз время моего прихода туда строго
оговаривается.
— А кто тебе звонит?
— Обычно сам Нарда, хотя несколько раз это дела¬
ла его куколка.
— Какая куколка?
— Да есть там у него одна с томными глазами.
Так и оглаживает его сладкими взглядами.
96
— По-моСму, я знаю, про кого ты говоришь. Ее
зовут Лорен.
— Вот-вот, она самая. Знать я, конечно, про них
ничего не знаю, но пару раз я видел их вместе, и они
так призывно друг на дружку смотрели, как будто обоим
уже невтерпеж. Хотя сами и пальцем р.руг до друга
не дотронулись. Во всяком случае, пока я там был.
— Не могли дождаться, пока тебя спровадят, так?
Джордан сделал большой глоток, прищелкнул от
удовольствия языком и продолжал.
— Я думал об этом, Скотт. Что-то здесь не так.
Вроде бы и вздохи, и долгие влюбленные взгляды, но
то, как они ведут себя,— неестественно все это. Готов
поставить последний доллар — он к ней и не прикасал¬
ся. Это называется платонические отношения.
— Платонические, говоришь?
— Да. Я всегда обращаю внимание на поведение
людей в той или иной ситуации. Это моя работа. Так же,
как и твоя, мне кажется, только вот на людей мы
смотрим под разным углом.
— О’кей. А как тебе подвалила эта работенка?
Нарда нанял или как? И вообще, кто он такой?
— Кто он такой — не знаю. И похоже, никто не
знает. Просто есть такой парень — Нарда, и этим все
сказано. А на работу я наткнулся очень интересно.
Целая история. Начну с того, что я перестал получать
деньги. Раз в два или три месяца — все равно, что
ничего. Я был серьезно на мели. И вот однажды мне
попадает в руки заказ на рекламу одного маленького
ночного клуба. Я, конечно, постарался. Хозяйке так
понравилось, что через месяц она сама меня разыскала,
предложила писать эту ересь и дала адрес Нарды.
— Хозяйка? — переспросил я, как будто не имел
ни малейшего понятия, про кого он говорит.— Какая
хозяйка?
— Имени не помню, но на вид это такая жирная
уродина, каких я в жизни не видывал.
Я мысленно повторил его слова. «Жирная уродина,
каких в жизни не видывал» могла быть только миссис
Маргарет Риморс. И снова появляется Мэгги.
— Ты упомянул ночной клуб. Это случайно не при¬
тон «Эль Кучильо», вход сразу с тротуара?
Джордан щелкнул пальцами.
— В точку попал! А я уже и забыл, как он назы¬
вается. Но откуда тебе известно?
7 Ричард С. Пратер 97
Ничего не объясняя, я задал с по,зующий вопрос:
— Как давно это было? Я имею в виду, когда ты
начал писать для Нарды?
— Так-так, дай припомнить... почти год уже. Да,
на днях будет ровно год.
— И ты до сих пор ничего о нем не знаешь? Не
знаешь, кто он такой?
— Ровным счетом ничего. Я тогда сразу пошел
и встретился с ним. Он был в этом своем черном платье,
тюрбан на голове; то ли он серьезно, то ли просто дурит
людей — непонятно, но всегда изображает из себя эта¬
кого султана. Мы немного поболтали. Он сказал, ему
нужны речи. Сказал о чем, и когда, и сколько, будет
платить. Все произошло так быстро, что я не успел
и глазом моргнуть. Пятьдесят долларов! И практиче¬
ски ни за что!
— Ну и как часто ты для него сочиняешь?
— О, сейчас стало реже. А вначале я из этого
дела не вылазил, писал и писал. Накатал штук три¬
дцать. На полторы тысячи, не меньше, те деньги у меня
и сейчас еще не кончились. Но, увы, в последнее время
он меня приглашает раз, от силы два в месяц. Это ж
такая вещь, что одно и то же можно использовать по
нескольку раз. И те, кто слушают, ничего не заметят.
Проглотят как конфетку. Ну а кроме того, контингент
регулярно обновляется. Новый, как он называет, класс
набирается каждый месяц. Сначала они все послушни¬
ки и послушницы, потом организуется что-то вроде
выпуска. В общем, система работает.
Одно для меня все еще оставалось загадкой.
— А как он с них деньги собирает? Никаких под¬
носов или ящичков я не видел.
— По-моему, то, что ты видел,— это только посвя¬
щение для новичков. Их первое собрание. Оно обычно
по воскресеньям бывает. Каждое четвертое воскре¬
сенье, если не ошибаюсь. Я ему сочинил и на этот слу¬
чай. Специальная-проповедь. Я бывал на его представ¬
лениях не раз и не два и уверяю тебя, что тарелочки
для деньжат появляются достаточно скоро. Но народ
к тому времени уже как рыба на крючке. Нарда свое
дело хорошо знает.
— В этом я согласен.
Мне все равно еще не все было ясно, я чувствовал,
что некоторые недостающие звенья цепи только пред¬
стоит еще найти, но, размышляя о Нарде, я не забывал
о виски, поэтому мой стакан скоро опустел и Брент
предложил налить по новой порции.
— Давай,— согласился я,— только наведи послабее.
Тем временем я попытался обобщить все, что узнал.
И хотя появились первые проблески, целостной кар¬
тины происходящего пока не складывалось.
Я как раз прикидывал в уме очередную идею, когда
снова увидел перед собой протянутый Брентом стакан.
— Это, я так понимаю, все, что ты можешь сказать?
— Да, больше вроде бы ничего. Приезжаю, хватаю
деньги, уезжаю...
— О’кей,— я сделал небольшой глоток,— ты мне
можешь помочь, если хочешь. Есть предложение. Решай.
Примерно с минуту он думал.
— Ладно, я согласен. Хотя это все равно, что рубить
сук, на котором сидишь. Убийство — дело серьезное.
Я играю. Если ты не шутишь, конечно.
— Насчет убийства я и не думал шутить.
— Идет. А кого убили?
— Имя тебе ничего не скажет — это раз. А во-
вторых, меньше знать — в твоих же интересах^ Давай-
ка лучше вернемся к процедуре передачи информа¬
ции. Есть ли у тебя телефон Нарды, по которому в
случае чего ты бы мог позвонить? И запомнил ли ты
расположение комнат?
— Телефон есть. А вот насчет расположения ком¬
нат — вопрос посложнее. Иногда я прохожу через пе¬
реднюю дверь, за ней идет сразу большая комната,
задрапированная черным, и жду-Нарду там, а иногда
Нарда ведет меня в свою комнату, как сегодня вече¬
ром. Тогда я захожу сбоку,— ну ты видел.
— Кого ты там встречал кроме Нарды?
— Только эту куколку Лорен. Бывает, что кто-то
за дверью или за стеной разговаривает, но они никогда
при мне не заходят.
— А где телефон в доме?
— Никогда не видел. Хотя иногда слышал, как он
звонит. Где-то на выходе из большой передней ком¬
наты.
Я попробовал уложить это в голове.
— Ты сказал, что номер он тебе дал. Кто обычно
берет трубку?
— Когда Нарда, а когда и одна из женщин, по-
разному.
— О’кей, если хочешь помочь, сделай вот что.—
7* 99
Я посмотрел на часы. Полпервого без одной или двух
минут.— Позвони ему ровно в час. Ровно. И послушай,
кто ответит. Если Нарда — отлично, если нет, то пусть
позовут. Скажи, нужно лично переговорить. И потом
постарайся держать его на проводе как можно дольше.
Говори, о чем хочешь. Но чтобы он не заподозрил.
Сможешь?
— Да смогу, чего не смочь.— Джордан нахмурил¬
ся.— А зачем это все?
— Меньше знаешь — крепче спишь. И еще одно.
Если вдруг он почему-то повесит трубку, позвони еще.
Сразу же. Подожди два или три гудка, пусть кто-нибудь
ответит, а затем, ничего не говоря, повесь трубку сам.
И после этого — обо всем забудь. Понял?
— Понял. Звоню, зову Нарду, заговариваю ему
мозги. Если он плюет на меня, звоню по новой и потом
плюю на него сам. Ты тут ничего не перемудрил, а?
И вообще, как тебе виски?
— С виски у меня всегда нормальные отношения.
Только не забудь: ровно в час. Сейчас у нас сколько?
Он подошел к тумбочке и взял часы.
— Та-ак, когда пропикает, будет ровно полчаса...
О, запикало.
Стрелки моих часов показывали то же самое.
— Хорошо, я верю тебе, Брент. Но если ты только
водишь меня за нос — вернусь сюда и подвешу к люстре.
Он ухмыльнулся.
— На тебя похоже. Но я и не думал водить тебя
за нос. Надеюсь, потом расскажешь.
— Расскажу. Виски ничего. Должен признать. Как-
нибудь приглашу к себе, тогда попробуешь моего. Ни¬
чем не отличается.
Я встал, чтобы уйти. Он протянул руку.
— Я позвоню, не беспокойся.
Я крепко сжал его пальцы, и он снова, очень харак¬
терно для него — как-то на одну сторону,— усмехнулся.
— Ступай, брат. И да хранит тебя Всевышний.
Глава 11
Сколько же времени я там провел, в этих кустах,
пропади они пропадом! Пахло чем-то сырым и затхлым,
но я набрался терпения и, прикрывая сигарету ладоня-
100
ми, ждал точно до двенадцати пятидесяти девяти. Потом
загасил сигарету, проверил, на месте ли пистолет, и
быстрым шагом направился к дому. Гравий тихо шуршал
под ногами. У двери Нарды, из-под которой проби¬
вался свет, я остановился. В комнате кто-то непрестанно
ходил. Должно быть, задачка была не из легких, если
Нарда так долго не ложился.
Я поднес циферблат к самому носу, и в это время
внутри зазвонил телефон. Брент не подвел.
Телефон все звонил и звонил и наконец смолк;
секунд через тридцать я услышал, как к Нарде посту¬
чали в дверь с внутренней стороны помещения.
Шаги в комнате замерли.
— Да? Кто там?
Я узнал слащавый голос, так хорошо запомнившийся
мне с воскресного утра.
— Это я, милый, Лорен.
— Лорен? Что случилось? — Пауза, потом опять
то же са^лое: — Что случилось, Лорен? — несколько гру¬
бовато на этот раз.
— Мистер Брант звонит. Хочет поговорить.
— А до утра он не может подождать? Вот тоже
приспичило идиоту! Сколько времени?
— Час ночи. Открой же.
Снова пауза. И опять Лорен:
— Так ты идешь или нет?
— Иду. Сейчас выйду. Извини, Лорен, я не хотел
тебе нагрубить, так получилось. Я уже дремал.
— Ничего, все нормально.
Слышно было, как Нарда собирается. Минуты через
две он вышел и плотно закрыл за собой дверь. Тогда я
вытащил из кармана заготовленные заранее ключи и,
затаив дыхание, принялся за дело. Не прошло и пол¬
минуты, как я уже был внутри. Пусто. Никого. Кровать
смята, и свет не выключен. Нельзя было терять ни
секунды.
Прежде всего я внимательно огляделся. Кровать,
стул, тумбочка, платяной шкаф и незакрытая дверь
в ванную. Сначала — платяной шкаф. Кроме черных
просторных накидок и тюрбанов, там я ничего не обна¬
ружил. Может, у него и были костюмы, но хранил он
их в другом месте. Я очень торопился и поэтому сразу
перешел к тумбочке. Набор для бритья, носовые плат¬
ки, нижнее белье — тоже ничего интересного. Я осмот¬
релся еще раз. И тут мне на глаза попалось, что-то
101
торчавшее из-под подушек на смятой кровати. Я смекнул,
что если Нарда прячет что-то себе под голову, то это
именно то, что мне надо. Так и есть. Два журнала для
записей. Где-то я их уже встречал. Я открыл один и
стал листать. Те же столбики имен и подписей, что я
видел на утренней мессе. Пролистав до конца, до послед¬
них записей, я без труда нашел свое имя. Фрэнсис
Джойн — третье снизу. Все остальные имена ни о чем
не говорили. Я наугад раскрыл, второй журнал — снова
одни неразборчивые подписи.
Во внутренней части дома раздался телефонный
звонок.
Дьявол! Этот Нарда повесил трубку. Очевидно, он
уже подходил к двери, а у меня все еще ничего не было.
Довольствуясь хотя бы журналами, я сунул их под мыш¬
ку и юркнул в ванную. Там я первым делом нашарил
выключатель и включил свет. На умывальной полочке
стоял стакан. Я взял его пальцами изнутри, посмотрел
на свет, снова щелкнул выключателем и одним махом
очутился у двери, ведущей из спальни на улицу.
Телефон тем временем перестал трезвонить — зна¬
чит, трубку опять сняли, в холле внутри загремели
шаги. Я опрометью вылетел наружу. Успел едва-едва.
Нарда вернулся к себе как раз в тот момент, когда дверь
за мной захлопнулась. Похоже, он ничего не заметил.
Я на всякий случай остановился и прислушался: было
тихо,— и только тогда решил сматываться.
Как угорелый я ворвался в городскую ратушу и,
не замечая стоящего, вернее сидящего, у входа и обла¬
ченного в казенную форму служащего, направился к
лифтам. Постовой, однако, не_дремал.
— Эй вы! Ну-ка обратно. Сначала распишитесь в
книге.
Я вернулся туда, где посетители расписываются.
— Бомб не имею. В заговорах не участвую.
— Распишитесь.
— Имя подлинное или?..
Только не подумайте, что я решил повыпендри¬
ваться. Просто захотелось немного повеселиться.
— Имя и подпись!
Я указал, кто я есть, й расписался. Никакого чувства
юмора у этих привратников. Впрочем, и у меня бы оно,
наверное, пропало, посади меня в большом вестибюле в
такой форме. Уж я бы сделал вид что надо. Особенно
102
когда врываются всякие идиоты и забывают зарегистри¬
роваться. Стыдно, но что поделаешь?
Итак, я вызвал лифт и поднялся к Сэму. Он, как
всегда, жевал длинную черную сигару.
— А я уж думал, ты не появишься.— Он говорил
в сигару, как в микрофон.— Куда ты подевался? Еще
немного в том же духе, и развод мне обеспечен.
— Если она с тобой разведется, то правильно сде¬
лает,— ответил я и рассказал, что произошло с тех
пор, как я в последний раз звонил от Корнелла Мар¬
тина.
— Кое-кто от моих действий на ушах будет стоять.
Не всё, правда, гладко. Можешь мне навесить проник¬
новение к чужое жилище со взломом.
Сэм вытянул из кармана большую кухонную спичку,
внимательно посмотрел на нее, положил на стол, после
чего вынул изо рта сигару.
— Проникновение в чужое жилище со взломом,—
зарычал он, выпятив вперед массивный подбородок,—
и небось еще кого-нибудь прикончил, а? И что это
за дурацкий стакан ты мне приволок?
Я держал стакан пальцами изнутри, донышком
вверх. Сэм решительно протянул к нему руку.
— Э-э, поосторожней, дружище,— предупредил я
его.— Зря, что ли, я дверь взламывал? Там отпечатки.
— Отпечатки? Какие отпечатки?
— Этот стакан стоял у Нарды в ванной. Логично
предположить, что отпечатки пальцев принадлежат ему,
нет?
— Да. Что это еще за «нет» ты стал говорить?
— Так. Связался с компанией и нахватался. Ведь
говорили уже — про Нарду никто ничего не знает, бо¬
лее того — есть сильное подозрение, что он негодяй,
а так как сейчас мы имеем его пальчики, уго, может
быть, выясним наконец и его личность.
— Согласен с тобой.
— То-то же. Если сможете снять, сколько уйдет
времени, чтобы их идентифицировать?
— Сначала снимем или сфотографируем, посмотрим,
как получится: может, ты их все смазал,— и сверим
с картотекой. Если в нашей не'окажется — запросим
дальше. Пошлем запросы в Сан-Диего, Вашингтон.
Можно сделать срочно — тогда ответ из ФБР в Ва¬
шингтоне придет уже через несколько часов. Буквально
перед этим у нас такая же процедура заняла два часа.
103
— Неплохо работаете.
— Здорово, не то что неплохо. Уж не веришь ли
ты той чепухе, что пишут в газетах? Мы чертовски
здорово работаем! — Сэм ехидно скривил свои боль¬
шие губы.— Нет?
— Да! Ну а что насчет Сипелей?
— Ты слишком долго, Шел, собирался это спро¬
сить! Позвонить мне ты тоже собирался слишком долго.
Результат — у нас только один из Сипелей. Другой
пошел прогуляться. Куда — неизвестно.
— Отлично. Это я виноват, Сэм. Слишком увлекся
девицей.
— Бывает. Я послал туда своего человека. К сожа¬
лению, ты слишком спешил, Ромео. Даже ручку ей
не пожал.
Сэм на меня всегда очень хорошо действует. Я от
него заряжаюсь. Временами, правда, он груб и достает
как никто, но полицейский он — что надо. И все его
шуточки я воспринимаю нормально. Как и эту, про
Ромео. Я знаю, случись что, он сам вместо меня вперед
полезет. Впрочем, я тоже, если он попросит, не заду¬
мываясь дам руку отрубить. Но ведь он не попросит.
Такой уж он парень, Сэм.
— А ты мой пистолет там не видел? — спросил я.
— Нет. Никаких пистолетов. А ты что, свои где
попало разбрасываешь?
— Угу. Времени не4 было вернуться. И еще, Сэм,
хочу знать твое мнение.
— О чем?
Я достал из внутреннего кармана странного вида
и странного запаха сигаретку, прихваченную в «Эль
Кучильо» у Мэгги со стола. Я не забыл переложить
ее, когда менял костюмы.
— Вчера подобрал,— пояснил я Сэму,— перед тем
как идти к Нарде. Я даже успел несколько раз затя¬
нуться, но почувствовал, что что-то в ней есть. Может,
туда чего намешано?
Сэм взял сигарету, надорвал ее с конца, посмотрел
на табак и закурил.
— Ты думал — марихуана? Нет, только не это. Си¬
гарета как сигарета. Не поймешь, чьего производства,
но что-то здесь нацарапано, посмотри. Название похо¬
же на мексиканское.
Я взял у Сэма сигаретку, набрал полные легкие
дыма и закатил глаза к потолку.
104
— Да, похоже на Мексику. Скорей всего, так и есть.
— А зачем ты мне ее подсунул, Шел? Твоя новая
подколка?
— Нет, Сэм. Это меня накололи. Но ничего, я
смеюсь. Ха-ха-ха. Не забудь про пальчики, о’кей?
— Пальчики проверим. О’кей. Та машина, которую
ты угнал, зарегистрирована на Пола Сипеля. Это тот,
который мертв.
— Мертвый — это Пол? Значит, Питер сейчас ищет
меня?
— Думаю, что да.
Я встал. Я так Сэму ничего и не сказал о похищен¬
ных у Нарды журналах для записи посетителей. Не
то чтобы специально, просто решил сам сначала кое-
что проверить.
— Передай привет супруге,— бросил я, уже уходя,—
она у тебя отважная женщина.
Глава 12
Все гуппи сбились в стайку в передней части аква¬
риума и, завидев меня, отчаянно заметались. Я с ними
поступил как последний подлец — не кормил с самой
субботы. Хотя им это иногда даже полезно. Тбропясь
побыстрее загладить свою вину, я насыпал корма в
кольцо, и маленькие рыбки, отталкивая друг дружку,
суматошно устремились к нему. Я проверил температуру
воды й только после этого прошел к столу.
Если кто впервые увидит мой рабочий стол, то может
подумать, что я огребаю штук сто в год. Как бы не так.
Но стол у меня солидный. Здоровенная громадина из
красного дерева. Я приобрел его после одного удачно
распутанного дельца, и он придает офису действительно
деловой вид. Хотя, если признаться честно, я захожу
сюда только чтобы забрать почту и покормить рыб.
Ну и-когда нет работы. Сижу там и жду, не объявится
ли клиент.
Кроме стола есть еще один крутящийся стул, это
для себя, и два обычных, обтянутых кожей,— для посе¬
тителей. А еще этажерка для папок с бумагами и книж¬
ный шкаф. В нем «Энциклопедия Британника», «Кто
есть кто» и другие книжки, включая трехтомное собра¬
ние Фрэнка Хэрриса о его жизни, женах и любовницах.
¡05
Сверху на шкафу — аквариум с десятью галлонами
воды и дюжиной гуппи; на стене — темно-синий ковер,
вот, пожалуй, и вся обстановка.
Два журнала для регистрации верующих я принес
с собой, потому что какое-то шестое чувство мне под¬
сказывало, что эти списки не так безобидны, как ка¬
жутся, и будет лучше, если их спрятать. Недолго думая,
я взял два толстых старых номера «True», вырезал
острым ножом внутренности — да-да, издевательство,
согласен,— и спрятал в каждый по журналу. Подошли
тютелька в тютельку. Начиненное таким образом старье
я оставил на столе на самом видном месте. Не очень
оригинально, зато надежно.
Затем я плюхнулся на вращающийся стул, закинул
ноги на край стола и углубился в созерцание носков
кордовских ботинок. Последний раз я был в офисе
с Джорджией, Джорджией Мартин. С нее все и нача¬
лось. Боже, как давно это было, как будто месяц или
два назад! А на самом-то деле всего только тридцать
шесть часов прошло. С двух в дождливую субботу
после обеда и до двух ночи в понедельник. Унылый и
мрачный понедельник. И тем не менее в это время
сумели вместиться и насильственная смерть, и убийство,
и мягкие нежные губы, и сеанс гипноза, и горячее дыха¬
ние пороха.
В усталом мозгу одна за другой проносились карти¬
ны случившегося. Лина в черных шортах и алом боле¬
ро, вот она кричит и пытается увернуться от летящего
ножа; пристальный тяжелый взгляд из-под белого
тюрбана; кровь, толчками выбрасываемая из простре¬
ленного горла умирающего; застенчивая зеленоглазая
красавица в разорванном белье; внушительная фигура
человека с воздетыми к небу руками на фоне неясного
светящегося портрета; толстая жирная баба, хлопаю¬
щая себя по животу; безвольно повисшая рука Джорд¬
жии, упавшая на пол автомобиля...
Я выпрямился и убрал ноги со стола. Полтретьего.
Чуть было не заснул до утра. Потянувшись, достал из
плаща пистолет. Калибр «тридцать два». Я вынул обой¬
му — оставалось два патрона. Без «тридцать восьмого»
люд мышкой я чувствовал себя безоружным. «Инте¬
ресно, где же мой кольт сейчас? — подумал я.— В по¬
следний раз его забрал Пол Сипель. Там, у Нарды».
У меня вообще-то всего одна пушка. Ни о каком арсе¬
нале и речи быть не может. И знаете почему? Ну
106
прежде всего потому, что мне этого вполне хватает.
А вот один пистолет в деле просто необходим. Хотя
применяешь его, как правило, в одном случае из десяти.
В девяти случаях можно обойтись. Но на десятый...
Если его не будет, то одиннадцатый уже не возникнет.
А еще в моем деле так: если у тебя пистолет забирают,
то ты его либо возвращаешь, либо им больше не поль¬
зуешься. Ни своим и никаким другим. Но мне повезло,
поэтому у меня оказался другой. Уйма патронов для
«тридцать восьмого» и «тридцать второй» в кармане.
Итак, понедельник, полтретьего утра. И конца пока
не видно. Ну и что, что схема начала проясняться?
От этой ясности только голова раскалывается. И чем
яснее становится, тем противнее. Ничего более парши¬
вого я не встречал. Я выключил свет, сначала над аква¬
риумом, потом верхний у входа, и вышел на улицу.
Мною овладело горячее желание снова лицезреть горо¬
подобную мадам Риморс.
Поздно, конечно, но шанс был. Попробовать застать
Мэгги в «Эль Кучильо». Я выехал на Бродвей. Влажный
тяжелый воздух приятно холодил лицо. Фактов у меня
достаточно. Хватит, чтобы задать несколько имеющих
отношение к делу вопросов. От некоторых из них она,
возможно, закрутится как змея. Хотя отведать ее
укусов, честно говоря, не хотелось бы.
Лос-Анджелес между двумя и тремя ночи ничем не
отличается от любого другого города Штатов. Бары
давно закрылись, машин мало, людей почти не видно.
Разве что встретишь изредка компашку юнцов с деви¬
цами. Таблетки и травка кончились, вот они и наби¬
ваются как селедки в бочку в один из папашиных
лимузинов и рыскают всю ночь. Таких уже не уложишь,
пока не нарвутся на что-нибудь.
Я поначалу даже внимания не обратил, когда в зер¬
кале увидел сзади чьи-то фары. Но, проехав Сансет и
двигаясь вверх по Северному Бродвею, я автоматически
следил, не вынырнет ли за мной кто-нибудь из-за угла.
Фары не отставали, как оказалось. Четко держались
на полквартала сзади. Я попробовал ехать со скоростью
тридцать километров, затем резко ускорил до пятиде¬
сяти, снова сбросил газ — фары были там же, где я их
заметил. Что ж, поиграем в кошки-мышки. Кто меня
преследовал, я уже почти понял. А к тому моменту,
когда фары свернули за мной и на Колледж-стрит,
рассеялись и последние сомнения.
107
Особой радости от этого я не испытал. Только не¬
приятный озноб по коже. Я мог и ошибаться, конечно,
но на сей раз ошибка почти исключалась. В душе, одна¬
ко, я осе еще надеялся.
Когда это идет одно за одним, то от смертей и
насилия начинает тошнить. На твоих глазах истекают
кровью, затыкают рану руками, умирают, а тебе сна¬
чала вроде бы даже и интересно, и дух захватывает,
и все такое. Но когда это снова и снова, и ты все время
в этом замешан, то события теряют свою естествен¬
ность. Можно, правда, заранее подготовиться и пред¬
ставить, как на тебя замахиваются ножом, как здоро¬
венный амбал дробит тебе челюсть, как в тебя стре¬
ляют или ты сам стреляешь, физически ощущаешь,
что ломаешь кому-то нос и делаешь какого-нибудь по¬
донка уродом на всю жизнь, а то и трупом, но вот
это все начинает происходить на самом деле и быстрее,
чем можно себе представить. И что получается? Ад¬
реналин выбрасывается в кровь в небывалых количест¬
вах, сердце вот-вот разорвется, дыхания не хватает,
организм требует все больше и больше кислорода, орга¬
ны и железы работают на износ — а как иначе, ведь
им дано задание спасти тебя и сохранить, и вот в эти-то
мгновения все и меняется. Ты уже не тот, что был
раньше. Ты думаешь по-другому. Все, что происходит
вокруг, прыгает и сливается в одно целое. Как в ту¬
мане, никак не навести резкость. А ты об этом даже
не думаешь, работают одни рефлексы. И если рефлексы
в порядке — тебе, парень, повезло. Ты напуган, как
заяц, но ты о’кей. И все ерунда, и все кончено.
А вот когда все кончено, есть время подумать. На¬
чинаешь вспоминать, и тебя аж выворачивает. Живо
вспоминаются самые мелкие и незначительные детали,
которым и значения-то не придавал. Думал, что не
заметил. Например, как именно дернулось тело, когда
пуля пробила тонкую кожу и, пройдя мясо, ударила
в кость. И как оно дергалось потом, перед тем как
перестало быть телом человека, а стало тем, что в морге
называют «покойником» или «усопшим». Потом тебе
в голову приходят даже мысли типа: а что он был за
человек, где родился, что любил на завтрак и прочие
глупости, и тебе интересно знать, что заставило его
взять пистолет и почему он так любил, когда он у него
в руке. Может быть, ты даже представляешь себе,
что же это в конце концов такое, что выходит из тела
108
человека, когда девять граммов свинца вонзаются ему
в мозг или в сердце. Тебя тошнит, ты идешь в ванную
и блюешь, и вот тогда-то все действительно заканчи¬
вается и ты забываешь об этом. Почти забываешь.
Но к черту такие рассуждения.
Я зарулил на стоянку, выключил фары и заглушил
двигатель, после чего вышел из машины, но дверцу
до конца не закрыл. Затем я обошел клуб «Эль Ку-
чильо» со двора и остановился у ведущей вовнутрь
задней двери.
За ней горел свет. Значит, кто-то там еще не спал.
Я подумал, что в такой поздний час они вряд ли ожи¬
дали чьего-нибудь визита. Вытащив пистолет из карма¬
на, я держал его наготове, на уровне пояса в правой
руке. У главного входа с улицы хлопнула дверца авто¬
мобиля. Он тоже возвращался.
Живот у меня стянуло в один тугой узел, все мышцы
напряглись, и я вдруг обнаружил, что дышу широко
открытым ртом, как будто иначе может воздуха не
хватить. Конечно, мне было страшно, да и любому на
моем месте... все мы люди.
Я перехватил пистолет в левую руку и держал за
ствол, пока вытирал о брюки вспотевшую ладонь пра¬
вой. Потом снова взял его поудобнее за короткую ру¬
коятку и прижал к бедру. Теперь я слышал, как он
приближается. Мягко ступая по земле, он крался вдоль
здания.
Представьте себе, что «Эль Кучильо» — это квадрат¬
ная коробка, стоящая на земле. Тогда со стороны фаса¬
да будет улица, а с правой стороны — стоянка. Я стоял
с задней стороны, в полной темноте, повернувшись
лицом к стоянке. Единственным путем скрыться от
нападавшего была задняя дверь клуба.
Он подходил все ближе и ближе. Ох уж эти ночные
клубы!
Он знал, что я сзади. Видел, как я подъехал. И на¬
верное, догадывался, что я его жду. Но ему, по-моему,
все было уже до лампочки. Он перестал быть холодным
и расчетливым убийцей. Он превратился в комок нер¬
вов. Только ярость и ненависть.
Я сразу увидел его. Темный, отделившийся от стены
силуэт. Вышел из-за угла и остановился. Я ощущал его
сдавленное дыхание, явственно представлял раздуваю¬
щиеся ноздри. Он вынюхивал меня, как - зверь. И в
руке у него был такой же, как у меня, пистолет.
109
— Сипель,— сказал я,— стой, где стоишь. Не дви¬
гайся.
Но ему это было все равно что об стенку горох.
У него работала только одна извилина. Возможно, един¬
ственная. И в ней горело одно-единственное желание.
Он себя запрограммировал.
Сипель сделал шаг в мою сторону. Спокойно. Толь¬
ко не торопиться. Времени более чем достаточно.
— Сипель,— повторил я,— ближе не подходи. Слы¬
шишь, идиот? Я тебя убью, Сипель!
Но он не слушал. Он продолжал приближаться.
Между нами оставалось футов пятнадцать, когда я уви¬
дел пламя и услышал выстрел. Пуля просвистела мимо.
Теперь ему пришел'конец. Точно конец.
Я поднял руку с пистолетом и дважды нажал на
курок. Без всякой суеты, целясь влево от вспышки,
в середину чернеющей двигающейся массы. Я немного
дрожал.
Все было как во сне. Черный силуэт сник и осел на
землю. Еще одна полоска огня метнулась под углом
в небо, и пуля попала в навес крыши. Стрелял он уже
почти с уровня асфальта.
Я подошел к нему и наклонился посмотреть, все
ли кончено. И хотя его левая рука еще сжимала оружие,
поднять его он был уже не в силах. В горле у него
булькала кровь, но и этот звук быстро прекратился.
Итак, убиты оба брата. Ирония судьбы — Питер полу¬
чил пулю из собственного пистолета. На своем можно
сделать еще одну засечку. Я испытал что-то похожее
на гордость.
Левой рукой я забрал у Сипеля «тридцать восьмой»
и сунул в карман. Его даже не тронул. Он так и остался
лежать лицом в грязь.
Теперь я попробовал открыть дверь заднего хода.
Она оказалась незапертой, и я вошел внутрь. Это была
кухня. Сильно пахло перцем и специями. Всю дальнюю
стену и весь угол занимали полки и полочки, застав¬
ленные жестяными банками с приправами, разного рода
«чили» и соусами. На правой стене от пола и до потолка
висели связки красных и зеленых стручков. И ни души.
Дверь слева была открыта.
Я уже сделал к ней шаг и приготовился стрелять,
но вспомнил, что только что израсходовал последние
два патрона. Рука автоматически потянулась к карману
за «тридцать восьмым». Я уже почти достал его, но
по
именно в этот момент в дверном проеме появился Ми¬
гель Меркадо.
Он смотрел на меня, а прижатой к бедру левой рукой
держал за лезвие — большим пальцем вниз — один из
тех длинных острых кинжалов, которые кидал на пуб¬
лике. Злобный, нехороший взгляд выдавал все, что он
обо мне думает. Однако меня гораздо больше беспо¬
коил другой нож. Тот, который был у него в правой
руке. Он сжал его в кулаке, острием в ладони, а руку
занес над головой.
Я прикинул в уме ситуацию. Преимущество на сто¬
роне Мигеля.
— Ну-ну, расслабься,— сказал я.
Мигель ничего не ответил. Его не мигающие застыв¬
шие глаза выражали дружелюбие пожизненно заклю¬
ченного. Зрачки сузились до такой степени, что превра¬
тились в едва видимые черные точки, дыхание было
тяжелое и размеренное.
Он остановился на самом пороге, в комнату так
и не вошел. Один нож — сбоку внизу в левой, другой —
в заведенной за голову и в любой миг готовой его выпу¬
стить правой. Наконец Мигель заговорил. Медленно,
зловеще.
— Привет, Мак. Старина Мак. Рад тебя видеть,
сукин ты сын.
Двинуться сейчас означало все равно что отпустить
взведенный предохранитель или наступить на гремучую
змею. Черт меня подери, если я не завидовал в тот
момент тем, кто спит у себя дома. В горле у меня так
пересохло, что я даже не смог сглотнуть.
— Привет, приятель. Как дела, Мигель?
Он отрывисто хихикнул. Его это явно забавляло.
— Чего приперся, Мак?
— Хочу повидаться с Мэгги.
— Мэгги уже ушла. Чего хотел?
— Ничего. Просто поговорить.
— Ну нет, Мак. Как всегда, брешешь сукин сын.
Я уже говорил, что при виде ножей у меня мурашки
и все такое. Не как от пистолетов. Ножи — они такие
холодные и омерзительные. Я их боюсь. Но боюсь не
настолько, чтобы позволять подонкам типа Мигеля не¬
сколько раз подряд называть себя сукиным сыном.
— Попридержи язык, пустая башка. Мне это начи¬
нает надоедать! И вообще, что ты здесь вынюхиваешь?
Мэгги-то хоть знает, что ты- здесь?
111
Мигель только скривил губы и безо всякого преду¬
преждения, ни слова больше не говоря, выкинул вперед
правую руку. Я еле-еле успел это заметить. Нож летел
прямо мне в грудь.
Моя правая инстинктивно дернулась вперед и вверх,
пальцы растопырились, пытаясь отразить удар, а писто¬
лет выпал и стукнулся о пол. На большее времени все
равно бы не хватило. Нож вонзился в открытую ладонь,
тонкое острое лезвие как сквозь масло прошло между
костяшками кисти и дюйма на три выставилось с тыль¬
ной стороны.
Мигель бросился на меня как пантера и уже отвел
назад левую руку, чтобы вторым ножом вспороть мне
брюхо. Я отскочил вбок и изогнулся. Рука Мигеля,
описав полукруг, рассекла воздух. Я тем временем уже
вытащил левую из кармана и выкинул ее вперед, пыта¬
ясь ухватить что попадется. Нож, запястье, локоть —
все что угодно, лишь бы схватить и остановить. Бле¬
стящее острие снова сверкнуло снизу вверх у меня под
носом. Кончик кинжала царапнул пальцы, но они все
же успели сомкнуться на кисти мексиканца. Я сжал
ее что было силы и начал выкручивать. От правой
толку не было совсем — нож торчал в ней как вилка
в бифштексе, поэтому я продолжал действовать одной
левой. Отпусти я его — и следующая дырка была бы
у меня в боку.
Мигель сопротивлялся яростно. Его черная голова
так и прыгала на тонкой шее, как будто он примерялся,
куда бы вцепиться зубами. Но тут я извернулся и уда¬
рил коленом. Сильно и точно — прямо между ног.
Это-то меня и спасло. Мигель был в ауте. Он со¬
гнулся попалам, выронил нож и, беспомощно хватая
ртом воздух, опустился на пол. Опустился как-то стран¬
но: сначала стукнулся запрокинутой головой, а уж потом
рухнул всем телом. Он стонал и извивался.
Конечно, это был запрещенный удар, ниже пояса.
Но ведь игра шла без правил. И Мигель сам ее начал.
Я подобрал с пола нож й, хотя по всей логике должен
был бы всадить его в корчащегося мексиканца, вместо
этого внимательно его рассмотрел. То же тонкое длинное
лезвие с тупыми краями. С одного конца оно практи¬
чески незаметно переходило в рукоятку, с другого —
было остро заточено. «Хорошая вещь,— решил я,—
пригодится». Засунув кинжал за пояс, я обратил вни¬
мание на левую руку. Небольшой порез там, где царап-
112
нуло острие, и немного содрана кожа. Ерунда. Повез¬
ло, что это не был обычный нож, а то бы и левую разре¬
зало до кости.
Затем я достал из левого кармана плаща свою пушку
и прошел по помещениям клуба. Мигеля я оставил
лежать на кухне. Я рассчитывал вернуться к нему чуть
позже.
В остальных комнатах никого не было. Синьор Мер¬
кадо действовал в одиночку. В общем, ничего интерес¬
ного в ночном «Эль Кучильо» я не обнаружил, за
исключением того, что, когда снова пришел на кухню,
Мигеля там уже и след простыл. Железный парень
этот Мигель. Замечательный синьор Меркадо ухитрился
слинять. Ушел-таки, подлец. Я слышал, как снаружи
взревел двигатель и взвизгнули шины. Что ж, пока
приключения кончились. И вдруг у меня шевельнулось
что-то в голове, там, где полагается быть мозгам. Я вер¬
нулся в кухню и... вы правильно догадались — второй
пистолет, тот, который без патронов, исчез вместе с
Мигелем.
Какой же ты умный парень, Скотт! И главное —|
никогда ничего не забываешь. Я пошел и проверил на
всякий случай Питера Сипеля, не сбежал ли и он. Но
он, к счастью, меня не обманул. Лежал, где я его ос¬
тавил.
Я разыскал телефон и позвонил в отдел убийств.
Трубку взял Самсон.
— Привет, Сэм. Это Шел. Ты все еще на месте?
— А где же, по-твоему, я должен быть? Дома в кро¬
вати?
— Ладно, Сэм, шутки в сторону. Лучше пришли
кого-нибудь.
— Прислать? Что это ты раскомандовался? В чем
цело?
— Снова проблемы. Я нашел-таки Сипеля. Вернее,
он меня нашел. Можешь заказать ему белые тапочки.
Я сейчас в «Эль Кучильо». На Бернард-стрит. Откуда
ни возьмись, вынырнул мистер Меркадо, тот, который
ножи кидает. Накачался какой-то дрянью так, что из
ушей лезет. Ну я его коленом вырубил, думал, с полча¬
сика проваляется, да не рассчитал. Эта гадость его так
взвинтила, что никакой боли не чувствует. Ушел, сво¬
лочь. А нож его так у меня в руке и торчит. Пришли
доктора, пусть посмотрит и перевяжет. Сопротивляться
не буду.
8 Ричард С. Пратер
113
Несколько секунд Сэм молчал. Я ясно слышал, как
его зубы давят сигару.
— Конечно, Шел. Сейчас пришлю. А Меркадо объ¬
явим в розыске.
— Спасибо, Сэм. Увидимся завтра.
Итак, eure одно дело было сделано. Нож доктор
вытащил, руку перевязал, а что касается левой, то
вполне хватило йода и пластыря. Тело второго Сипеля
убрали, а пистолет, который я у него забрал, послали
в лабораторию. Пора было и отдохнуть.
Я открыл дверь квартиры, включил свет и прямиком
направился на кухню. Я уже открыл бутылку, когда
туда вошла Лина. Она сразу заметила бинты.
— Ты когда-нибудь доиграешься. Шел. Убьют и
домой не отпустят. Где опять?
— Снова повздорили с одним парнем. Кстати, при¬
вет от Мигеля. Он, если не ошибаюсь, чувствует себя
гораздо хуже.
Молодец Лина. Не стала задавать лишних вопросов.
— Бери стакан и пойдем,— она взяла меня за ло¬
коть,— сядь со мной на диване. Ты, наверное, устал.
Мы сели на диван рядышком, и Лина что-то долго
говорила по-испански. Длинные цветистые фразы. Я ни¬
чего не понимал, но это нё имело ровно никакого зна¬
чения. Главное — как onä это говорила.
Потом Лина обвила мне руками шею, притянула
голову к себе и впилась в меня губами. В ответ я обнял
ее и крепко сжал.
Руки болели, в боку ныло — все-таки ботинки у
Сипелей тяжелые,— а челюсть разламывалась. Но все
болело, разламывалось и ныло так приятно, что хоте¬
лось еще и еще.
Глава 13
Меня мучил какой-то детина. Рост его был — два
моих, а ручищи такие длинные и хваткие, что он без
труда согнул меня колесом и пытался завязать в узел.
Я почувствовал, что еще чуть-чуть — и где-нибудь трес¬
нет, лопнет и мои бедные конечности уже нельзя будет
поставить на место. Гигантский локоть чудовища сдавил
мне глотку, пережал гортань, и я даже не мог сказать:
114
«Перестань, парень, ты ошибся». Я боролся, пыхтел как
паровоз, юлил и ерзал, пока наконец не изловчился
и не врезал ему под левый глаз. Детина пропал. Уф-ф,
какое облегчение.
Я продрал глаза и пришел в себя. Губы выпятились
и округлились, как будто все еще тянули «уф-ф». Я по¬
шевелил бровями, поднял голову и посмотрел на конец
кровати. Из-под одеяла торчали заскорузлые босые
ноги. Неужели мои? Я поскорее отвернулся. Что с
головой? Оказалось, что затылок уперся в спинку дива¬
на, и поэтому шею так свело, словно кто-то вылепил
из нее крендель с маком. О’кей. С добрым утром,
мистер Скотт!
Что за шум? И где это? Ах да, на кухне. Фу, какой
отталкивающий запах.
С кухни вошла Лина. Она сияла.
— Завтрак готов.
— Уб-бери.
— Что?
— Убери, сказал.
— Ты, наверное, не понял. Я сказала, что пригото¬
вила завтрак. Яичницу.
— О нет! Только не это. Никаких яиц. Пожалуйста,
не надо этих склизких сопливых яиц.
Я завернулся в одеяло, встал с постели и прошлепал
на кухню. Веки разлипались с невероятным трудом.
Что там на кухне? Ага, газ горит, сковородка плюется
жиром.
Яйца, яйца, яйца. Желудок булькнул, как желток
в белке.
Я проковылял обратно к дивану и поманил Лину
пальцем.
— Подойди ко мне.
Лина подошла и села.
— Спасибо,— сказал я,— спасибо за яичницу. За¬
был сказать. По утрам я другой человек. Сла-абый, и...
никаких яиц.
В глазах у нее застыл вопрос.
— А что приготовить? Что-нибудь другое?
— Ничего. Кофе. И если хочешь — кашу.
— Кашу?
— Да, кашу!
— Эту противную кашу? Она же как... как стю-юдень.
— Нет.. Каша — это как каша. Овсяная, очень хо¬
рошая. И кофе. И хлеба поджарь.
8* 115
— Как ты себя чувствуешь?
— Отвратительно.
Лина снова ушла на кухню. Варить кашу. А я под¬
хватил концы одеяла и прыгнул в душ. Открыл на полную
холодную, сжал зубы и — под воду. Без одеяла, ко¬
нечно.
Под душем я проснулся окончательно. Стараясь не
замочить забинтованную правую, я добавил левой рукой
немного горячей, постоял так минуты две и потом снова
оставил одну холодную. Еще через минуту я выключил
душ и, насколько позволяли движения, растерся поло¬
тенцем. Я вновь чувствовал себя как огурчик.
В спальне я: быстро сменил одеяло на темные плавки,
белую рубашку и коричневый твидовый костюм, завя¬
зал широким косым узлом темно-красный галстук, а
на ноги натянул шерстяные вязаные носки и свои обыч¬
ные кордовские- штиблеты. Теперь можно было отправ¬
ляться на кухню.
— Привет, моя страстная. Что делаем?
— Кашу варю. Все из-за тебя.
— Ну-ну, милая, не сердись. Пока я с утра не попил
кофе, ни в какие противоречия со мной советую не
вступать.
— Может, хоть сейчас яичницу съешь?
Я поморщился.
— Пока нет. Яйца могу на обед, могу на ужин, но
только не с утра. Ни-ко-гда.
Лина откинула назад волосы и села на кухонный
уголок. Я уселся за стол напротив, где она для меня уже
все накрыла.
— Мне очень нравится, когда твои волосы не убраны.
Лина не сдержала улыбку и сверкнула красивыми
белыми зубами.
— Правда? Спасибо, Шел. А когда собраны на
голове, нравится?
' — А хоть как нравится, по-всякому.
Следующая улыбка была просто дьявольски обворо¬
жительная.
Я запустил ложку в кашу.
— Такой здоровый мужик,— заметила она,— и ест
кашу.
Ложка повисла в воздухе.
— Не могу сдержаться. Это, наверное, особенность
моей конституции. Слабость организма. Потом, в течение
дня, хоть что подавай: бифштексы, отбивные, картош-
116
ку. Но только не на завтрак. Кстати, а сколько сейчас
времени?
— Двенадцать часов. Полдень то есть.
Подумать только! Я ничего не ел со злополучного
субботнего вечера в «Эль Кучильо». Не считая, разу¬
меется, жаркого, которым меня и Трэйси потчевали
Сипели. Это было утром в воскресенье, да и то я почти
не ел. А сейчас уже время обеда в понедельник. Я живо
представил себе, как через час-другой начну резать
толстый сочный бифштекс в одном из своих любимых
ресторанчиков.
Пропустив залпом две чашки кофе, я поднялся из-за
стола.
— Тебе задание, женщина: вымой посуду, подмети
полы, приберись в ванной, накорми рыб... О боже! Я —
убийца. Рыб ты, конечно, забыла?
— Конечно же нет. Целую коробочку бросила.
— Коробочку?!
— Ну, не саму коробочку. А то, что в ней было.
Какой ужас! Целую коробку корма! Я опрометью
кинулся в переднюю. Лина за мной. Она дала им на
полгода вперед. Рыбки тем не менее резвились и игра¬
ли, как маленькие щенки, и от банкета им пока еще
плохо не стало. Вся кормушка была забита. Я схватил ее,
отнес на кухню и, опрокинув содержимое в раковину,
поставил обратно в аквариум.
— Я что-то не так сделала? — спросила Лина.
— Ничего-ничего. Все о’кей. Просто я испугался,
что ты могла им дать чего-нибудь другого,— солгал
я.— Не печалься, милая, прятаться тебе здесь осталось
совсем недолго.
— А ты не допускаешь, что мне здесь нравится?
— Не спорь, моя сладкая. Я имел в виду, что скоро
у тебя не будет причины оставаться в этом доме.
— Не будет причины? — Лина тряхнула головой и
засмеялась.
Какой смех, какой голос!
Не переставая поедать ее глазами, я подошел к
телефону и набрал отдел убийств. Ответил Самсон.
— Ты что, так и поселился в кабинете? Или жена
выгнала?
— Выгонит еще, немного осталось,— он ворчал как
всегда.— А ты, я полагаю, только что встал?
Я подтвердил его догадку и пропустил мимо ушей
очередной комплимент.
117
— Послушай, Сэм, вчера я вам послал пистолет.
Вы что-нибудь обнаружили?
— Ничего, Шел.
— Я... э-э... подумал, что из него могла быть убита
Джорджия.
— Исключено. Калибр тот же, но ствол другой.
— О’кей, Сэм. А что насчет отпечатков?
— Есть хорошие. Немного смазанные, но вполне
приличные. В общем, собирайся, приезжай и поболтаем.
Все объясню.
— Обязательно приезжать к тебе? А так не скажешь?
— Могу сказать, почему нет? Ты удивишься. Один
крупный жулик. Некто по имени Уолтер Пресс.
— Я не удивился, что дальше?
— Но этот Уолтер Пресс — он мертв.
Я отвел телефонную трубку в сторону, посмотрел
на нее так, как будто вижу в первый раз, и снова при¬
ставил к уху.
— Повтори, что сказал.
— Этот тип — Пресс, тот, которому принадлежат
отпечатки,— числится мертвым уже более года.
— Ты прав,— согласился я,— собираюсь и еду к
тебе. Встретимся через двадцать минут.
Я быстро сообщил Лине, что дела не терпят и что
увидимся ближе к вечеру, и спустился к «кадиллаку».
Сначала по Россмор, потом направо по бульвару
Сансет,' короче, через четверть часа, руля забинтован¬
ной правой, я уже выехал на Мэйн-стрит и приткнулся
на первом же свободном участке тротуара. Пришлось
немного пройти обратно, до входа в городскую ратушу
с Мэйн-стрит, где я бегом поднялся по каменным сту¬
пеням и вошел в холл. Я пренебрег лифтом и взбежал
на второй этаж. Увидев Сэма, с удовольствием конста¬
тировал, что сигару он уже раскурил и от пытки ожида¬
ния, пока она у него раскочегарится, я избавлен, но
тут же чуть не поперхнулся от наплывшего на меня
густого облака вонючего сигарного дыма. Вот уж, дейст¬
вительно, не знаешь, что лучше.
— Теперь мне ясно, откуда смог берется. Если ку¬
рить сухие листья, напичканные верблюжьим дерьмом,
еще и не то будет.
Впившись в сигару зубами, Сэм приподнял верхнюю
губу и втянул воздух.
— Нас-стоящие с-сигары для нас-стоящих мужчин.
— Ну уж нет. Настоящий мужчина лучше посмот-
И8
рит. Выкладывай, что там у тебя про Уолтера Пресса?
— Погоди, Шел, как рука?
— Рука нормально. Доктор поработал. Кровь почти
совсем не текла.
— Да-а. Надо .ему было, конечно, в горло попасть.
Ну да ладно. Мы передали отпечатки в ФБР, здесь
ничего не обнаружили, и оказалось — это их информа¬
ция,— что они принадлежат Уолтеру Прессу. Он офи¬
циально считается погибшим в дорожной аварии в сен¬
тябре прошлого года. То есть более года тому назад.
— Что значит «официально считается»?
— Его нашли в машине у подножия скалы. И он
и машина сгорели. Узнали по номеру, кольцам на руках,
каким-то личным вещам. Вот почему его отпечатки хра¬
нятся сейчас в картотеке убитых и погибших. Да-да,
я знаю, что ты хочешь сказать: это мог быть кто-нибудь
другой в автомобиле.— Сэм пригладил рукой седеющие
волосы.— Если бы это было не так, то как, черт побери,
на этом стакане появились его отпечатки.
У меня в мозгу что-то сработало.
— Скажи мне, Сэм, а этот Пресс — как он вы¬
глядел?
Сэм взял со стола листок бумаги и начал читать:
— «Уолтер Л. Пресс. Описание: мужчина, белоко¬
жий американец, тридцати девяти лет от роду, рост —
пять футов и семь с четвертью дюймов, вес — сто
тридцать фунтов, среднего телосложения, глаза карие.
Лысый, по краям головы сзади и с боков тонкая полоса
каштановых волос. Заметных родимых пятен или шра¬
мов нет». Это тебе что-нибудь дает?
— Ничего.— Идея, зародившаяся^ было в мозгу, рас¬
сеялась.— Абсолютно ничего. Еще раз повтори про вес
и рост.
Сэм стряхнул пепел в большую стеклянную пепель¬
ницу.
— Сто тридцать фунтов. Пять футов семь с четвер¬
тью дюймов. Что ты об этом думаешь, Шел?
— Ничего не думаю, провалиться мне на этом месте.
Я закурил сигарету и пошарил у себя в уме, не най¬
дется ли там какой новой идейки.
— Сэм, этот парень, Пресс,— он либо сгорел в
машине, либо сбежал, а в машине сгорел кто-нибудь
другой. Блестящая догадка, не правда ли? Если бы он
сгорел, то как его отпечатки оказались на стакане в
комнате Нарды? Непонятно. А если он не сгорел —
119
все равно ничего не складывается. Что еще у тебя
о Прессе? Ты говорил — он крупный жулик, а попод¬
робнее?
— Хорошо, слушай. Получив ответ на наш запрос
из ФБР, мы много думали. Пытались найти подходя¬
щую версию. Многого не скажу, но из имеющейся ин¬
формации известно, что он по-крупному дурачил людей.
Играл на доверии. Сначала это было не очень значи¬
тельно, что-то у Пресса, похоже, не ладилось, их при¬
перли, до конца пока не ясно. Но затем он работал
в паре, и вдвоем они сорвали очень неплохой куш. Здо¬
рово облапошили какого-то богатея. А выручку, всю
сумму, Пресс втихаря присвоил и сбежал.
— Интересно. И после этого его находят мертвым?
— Не сразу.— Самсон мясистыми пальцами вынул
изо рта сигару и величественно отвел ее в сторону.—
Мне не часто удается озадачить твой великий и все¬
объемлющий ум, ведь так?
— О-о, ты собрался меня озадачить?
— Возможно.
— Ну так озадачивай побыстрее и не тяни резину,
черт бы тебя побрал!
— Именно Уолтер Пресс первоначально основал то,
что именуется «Общество Внутреннего Мира Ревнителей
Истины», или как ты там его называешь.
— Дьявольщина! Просто не верится! Объясни же.
• — И объяснять нечего. Мы собираем все вместе по
крупицам и скоро узнаем больше, но то, что я уже ска¬
зал,— проверено железно. В общем, дело было так:
Уолтер Пресс занимался торговыми махинациями, пере¬
продавал и так далее, пока в середине лета — прошлого
лета — у него не родилось это Общество Внутреннего
Мира, или ОВМ. Как раз в этот период он выходит на
того второго парня, имя которого нам неизвестно, и они
до конца держатся вместе. То есть до того момента,
пока его машина не падает с обрыва. Однако, Шел, не
торопись делать выводы. У нас нет ни одной точной
даты за исключением той, когда он предположительно
погиб.
— Это когда?
— Это — двенадцатого сентября. В Орегоне.
— А ты не пытался найти тех, с кем Пресс работал?
Ведь кто-то же ему помогал, через кого-то он управлял
работой этого ОВМ. Я бы их с удовольствием послушал.
— Здесь тоже очень любопытная ситуация. Все го¬
120
ворит о том, что Пресс начал культовые служения,
какое-то время их организовывал, и вдруг — бац! —
всех, кто с этим был связан, уволил. Нам удалось
переговорить с одной из девиц. Ее зовут Люсиль Стоу¬
нер. Она-то и поведала про внезапное увольнение. Сей¬
час мы вышли еще на некоторых, с кем Пресс прово¬
рачивал делишки.
Я записал себе три имени, взял адрес девицы, потом
мы еще немного поболтали, и я рассказал Сэму о том,
что все это время происходило со мной, ни слова, правда,
не говоря о журналах для записи посетителей, после
чего загасил сигарету и встал со стула. Итак, мы обме¬
нялись информацией, пора было действовать дальше.
Когда есть отпечатки в деле, всегда как-то легче.
— Извини, Сэм, я должен бежать. Спасибо за цен¬
ные сведения. Кое-какие соображения есть, но я чув¬
ствую, что на поверку они мало чего стоят. И по-моему,
я все-таки не зря там суетился, я это чувствую.
После некоторого раздумья я задал Сэму еще один
вопрос:
— А этот твой милый Пресс, он случайно в Мексике
раньше не орудовал?
— Нет. По крайней мере, насколько мне известно.
А почему вдруг Мексика?
— Да так. Еще одна идея появилась.
Сэм положил сигару в пепельницу и откинулся на
спинку кресла.
— Нарду теперь я так не оставлю. Докопаюсь, кто
он такой. И что в его доме делали эти пташки Сипели.
Жаль, что ты раньше до меня не добрался, а то бы...
— Ничего, Сэм, успеем. Я кое-что задумал. Если
можешь, отложи пока свой визит в ОВМ, я бы хотел
потом заявиться к Нарде вместе с тобой. Если только
ты подождешь, я скоро вернусь. И вернусь, скорее все¬
го, не с пустыми руками. Я нигде твои планы не на¬
рушаю?
Сэм нахмурил брови.
— Вроде бы нет. Что ты задумал?
— Черт, если бы я только знал! Но я вернусь.
Обязательно. Жди меня, о’кей? Хочу кое-что разню¬
хать. ч
Сэм так же хмуро ответил:
— О’кей, действуй. Только не заставляй себя ждать
всю ночь.
Я пулей вылетел из его офиса.
121
Глава 14
От голода я трясся, словно бабочка в белой горячке,
если, конечно, такое бывает. Усевшись за столик у
Майка Лимана, я заказал любимое блюдо — ребрыш¬
ки: как обычно — чтобы снаружи поджарились, а внут¬
ри — надавишь и течет сок. Но до мяса не терпелось
проглотить что-нибудь еще. Действуя одной левой, я
набросился на салат из креветок и, пока жевал, расстав¬
лял в уме по полочкам все, что произошло с субботы.
Пустых полочек оказалось больше. Чего-то то и дело
не хватало, а многое просто-напросто никуда не под¬
ходило и не влезало. Впору было плюнуть и начать
сначала.
Но подоспели ребрышки, такие сочные и мясистые,
что я на время позабыл обо всем, кроме гастрономи¬
ческих ощущений. Не съев, однако, и половины, я по¬
чувствовал, что одной порции мне явно не хватит, и
послал официанта за добавкой. В «кадиллак» я вернулся
примерно в полвторого и искренне пожалел, что побли¬
зости не было ни одной гориллы. Поборолись бы.
Обратный путь по Бродвею занял немного времени,
я свернул влево по Четвертой и.подъехал к Гамильтон-
билдинг сзади. Там я припарковался и поднялся в офис.
В помещении никого не было. От девушки на ком¬
мутаторе я узнал, что ко мне никто не приходил и обо
мне никто не спрашивал, но имеется кое-какая почта.
Оказалось, ничего важного, разве что письмо от господи¬
на Мартина. Это было даже не письмо, а продолговатый
листок бумаги с подписью — Корнелл Мартин. Чек,
выписанный на мое имя, на десять тысяч долларов.
Надеясь в душе, что деньги заработаны, я нашел кон¬
верт с маркой, надписал на нем адрес своего банка и,
положив в него помимо чека еще и записку, отнес кон¬
верт к девушке на коммутатор. Теперь я мог отпра¬
вляться по адресам.
Ходить по адресам в моей работе — значат встре¬
чаться с людьми. Это основа любого расследования.
Официального, неофициального, частного, какого хотите.
Основа — информаторы, люди, поставляющие полезную
информацию. Некоторые из них мои личные друзья,
а некоторые всего лишь ищут, как полегче подзарабо¬
тать. И почти все они, хотя бы иногда, оказываются
полезными. В тот день мне не везло. Пришлось обойти
почти всех.
122
Я все хотел напасть на след хотя бы одного из
упомянутых Сэмом приятелей Уолтера Пресса: Фрэда
Винсента или Фостера Мэтьюса по кличке Картонный
Мальчик. Почему «картонный» — я так и не понял.
Я говорил с чистильщиками обуви, барменами, букмеке¬
рами, посыльными, официантами и официантками. Час
ушел только на то, чтобы найти нескольких человек,
которые знали либо одного, либо другого, но где их мож¬
но встретить — этого никто не знал. Наконец я присел
в забегаловке «У Люси», на Хилл-стрит, там подают
коктейли. В дальнем конце бара было пусто, и я за¬
брался на высокий стул у стойки. Люси протирал ста¬
каны чистым белым полотенцем. Увидев меня, он пове¬
сил полотенце на плечо и подошел.
Люси — это высокий толстый итальянец с пухлым и
розовым, как у Санта-Клауса, лицом, только без бороды
и с тусклыми зубами. По размеру и цвету его зубы
напоминали почтовые марки, повернутые наружу нама¬
занной клеем стороной. Полное имя его было Люциери.
Однако никто‘никогда его так не называл. По крайней-
мере, на Хилл-стрит.
— Что скажешь, Шел? — он широко улыбнулся.—
Чего принести?
— Сделай-ка мне пива, Люси. Я совсем высох. Хожу
и хожу, понимаешь.
— Ходишь и чего-нибудь ищещь, нет? О’кей. Одну
минуту.
Он налил холодного пива, вернее не очень холод¬
ного — нормального, поставил передо мной высокий
запотевший стакан.
— Что нужно, говори?.
— Знаешь ли ты Фрэда Винсента или кого-нибудь
в округе по кличке Картонный Мальчик?
— Знаю. Обоих знаю. В чем дело?
Люси в этот день был уже не первый, кто знал Фреда
или Картонного, поэтому со следующим вопросом я
не торопился и медленно, с чувством сделал несколько
больших глотков.
— Где я могу их найти?
— Картонного Мальчика — так звали некоего Мэ¬
тьюса — ты уже нигде не найдешь. Он мертв. Ввязался
в одну аферу, но не рассчитал. Оказалась не по зубам.
В результате очутился в морге. А Винсент — он здесь
ошивается. Был у меня два-три дня назад. Денег куры
не клюют.
123
— Где сейчас Винсент?
Люси пожал плечами.
— Не знаю. Правда. Опять где-нибудь капусту
стрижет. Слушай, он же с этим — как его — Уолтером
Дапрэлом все время околачивается. Его-то ты хоть
знаешь?
— Нет.
Люси запустил руку под фартук, достал обломок
карандаша и послюнявил его.
— Я дам тебе адрес. Он сейчас не работает. Что-то
там не заплатил вовремя или что другое, не знаю.
Он нацарапал адрес на обратной стороне чека.
Следующие сорок пять минут ничего нового не дали,
зато высосали из меня сотню долларов. И все на ногах.
Туда-сюда, туда-сюда, пока ботинки не сотрешь. От
Люси к Уолтеру, от Уолтера к Куки-Мартини, от Куки
к Джонни Вульфу. Наконец повезло. Я нашел-таки след
Винсента. Оказалось, что он действительно не знает
куда девать деньги, и Вульф посоветовал поискать
его в «Л орде-эн д-Л эй ди с» — частном клубе, где в пер¬
вых комнатах играют в бридж, пинкл или канасту,
а в дальних — в рулетку и кости. Вульф дал мне карточку
клуба. Сказал: без нее не пропустят.
Внешне «Лордс-энд-Лэйдис» совсем не походил на
клуб, где устраиваются азартные игры. Солидное ста¬
ринное здание на Джефферсон-бульваре в полуквартале
от Гранд-авеню. Крыльцо со ступеньками, а в конце
лестницы — три колонны. Такие. обычно встречают вас
у входа в суд. Массивные дубовые двери держались
постоянно закрытыми и изредка отворялись только для
того, чтобы впустить входящего с надеждой или выпу¬
стить проигравшего.. Внутри клуба я никогда раньше
не был, хотя слышал о нем немало.
Поднявшись по каменным ступенькам, я взглянул на
блестящую золоченую табличку с названием заведения
и нажал утопленную в стене кнопку звонка. Невысокий
служащий в смокинге впустил меня в вестибюль, но
сделал это только после того, как услышал имя и увидел
карточку Джонни Вульфа. Без нее бы мне точно при¬
шлось помериться силой с гориллами. Хорошо, что я
успел для этого подкрепиться у Майка Лимана. Горил¬
лообразных и гориллоподобных было двое — они как
церберы охраняли порталы, ведущие в глубину поме¬
щения. --
Гориллоподобный справа скосил глаза на мою за¬
124
бинтованную руку, но ничего не сказал. Взял карточку
и уперся в нее глазами. По тому, как он шевелил губами,
у меня сложилось впечатление, что читал он по буквам.
— Джонни Вульф,— пояснил я,— сказал, что с кар¬
точкой проблем не будет.
Но гориллообразный все продолжал шевелить губа¬
ми, так что я даже усомнился, знает ли он вообще целые
слова, а может, только некоторые слоги?
— О’кей,— прогнусавил он наконец, и я протянул
РУКУ, чтобы взять карточку. Не тут-то было. Вышибала
зажал ее в огромной лапище и добавил: — Останется
у меня.
Мне ничего не оставалось, как согласиться. Из двух
желаний — попасть внутрь и попробовать пару приемов
на предке человека — первое оказалось сильнее.
Было уже полчетвертого. Игра шла вовсю. С десяток
хорошо одетых леди и джентльменов сгрудились вокруг
рулетки в середине комнаты. За двумя столиками для
игры в кости у правой стены собралось еще с полдю¬
жины. В другие игры играли в левой части зала, а на¬
против от меня, в глубине, за обтянутым сукном столом,
тихо сидели покерщики.
Я взял на двадцатку зеленых фишек — четыре шту¬
ки — и направился к рулетке. Поставил одну внизу пер¬
вого столбика цифр, это столбик из двенадцати номе¬
ров — вверху единица, потом четыре, семь и так далее
до двенадцатого, и, пока крупье запускал вертушку,
огляделся. Не имея ни малейшего понятия о внешности
Винсента, надо было найти кого-нибудь, кто бы его
знал. Кого-нибудь желательно мало-мальски знакомого.
Совершенно посторонних спрашивать не хотелось.
Шарик закатился на номер 26, и я проследил, как
моя фишка, вместе с большинством других, уплыла
к какому-то счастливчику. Однако вторую я бросил
на то же место. Выпало 17. Чао, фишечка. Но новую
я поставил туда же. На этот раз семерка. Итак, я опять
с четырьмя фишками, с чего, собственно, и начал. Да-а,
так, пожалуй, не разбогатеешь.
За спиной раздался чей-то тихий голос:
— Привет, Шел.
Я обернулся и увидел узкое сморщенное лицо Эрва
Кауэрда. Он занимался тем, что давал советы на скач¬
ках. И не только в Лос-Анджелесе. Очевидно, это при¬
носило немалый доход, иначе бы он в такой клуб не
попал. Несправедливо. В свое время, когда я тоже любил
125
ходить на ипподром, я иногда ставил по его подсказкам.
Правда, вскоре я от таких помощников отказался. Сам
научился выбирать, да и систему разработал практи¬
чески беспроигрышную, но это было, лотом. А когда
Эрв наводил и лошадь выигрывала, что иногда бывало,
я отдавал ему пять долларов. Если же лошадь не
приходила к финишу, как он думал, а это бывало гораздо
чаще, я с Эрва не брал ничего. Конечно, это было не
совсем приемлемо, но мы оставались друзьями. Лоша¬
ди — одно, а дружба — другое.
— Твоя подсказка, Эрв? — усмехнулся я.— Когда
ты наконец расколешься и сознаешься, что в каждом
заезде у тебя было по десять подкупленных лошадей?
— О-о, никогда. Никогда я такого не делал. Но,
Шел, я к тебе подошел совсем не из-за этого. У меня
есть для тебя наводка, но выигрышем тут не пахнет.
Пойдем,— он потянул меня за рукав, и мы отошли в
угол.— Тебя повсюду разыскивает один мерзавец. Оч-
чень плохой человек. Зовут Сипель. Я не понял, в чем
дело, но ты у него на мушке.
— Спасибо, Эрв. Все нормально. Не вижу повода
для беспокойства.
— Но я серьезно, Шел. И Сипель тоже серьезно.
Если он кого-то задумал убрать, считай, тот уже мерт¬
вец. Это я вчера ночью узнал. Пытался выйти на
тебя, но...
Я не дал ему договорить.
— Он мертв. Но все равной спасибо за совет. Мо¬
жет, подскажешь, где тут можно набить карман?
Эрв задергал головой.
— К черту! Плюнь на все! Я тебе это говорю, потому
что не хочу видеть тебя в гробу, ясно? И лучше здесь
не играй.— Он свернул губы в трубочку и посмотрел
на меня снизу вверх.— Значит, он нашел тебя?
— В о-во, он меня нашел. Скажи лучше, ты знаешь
Винсента?
— Фрэда Винсента?
— Да.
— Конечно. Он тебе нужен?
— А он где? Здесь, что ли?
— А где же еще? Рулетка. Никак не может выиг¬
рать. А сейчас в баре. Здоровый рыжий парень.
— Спасибо, Эрв. Я тебе очень признателен.
— Мелочи, Шел. Рад прогнуться.
Я пошел к бару.
126
Интересно, сумею что-нибудь вытянуть или нет?
Винсент в свой колодец плевать не станет. Люди этого
класса, как правило, очень представительны и умны,
держатся со спокойным достоинством. В отличие от
тех, кто живет грабежом и вымогательством, эти вместо
оружия используют мозги. За крупными шишками типа
Винсента всегда авторитет и уважение. Их слушаются
и* признают. А иначе и быть не может. Он бы не мог
существовать, если б его жертвы и уголовники, с кого
он сосет, сами не жили в обход закона. Выбирают
сильнейшего. Как в джунглях. Ну что ж, либо он
разговорится, либо нет. Все зависит, как я ему понрав¬
люсь и какое у него настроение.
Я подсел к рыжему.
— Я. угощаю. Сразу предупреждаю — хочу подъ¬
ехать по одному вопросу.
Рыжий повернул голову. Здоровый мужик. Очень
приятный, почти красавец, лет около сорока пяти. Он-
откровенно меня разглядывал.
— Выпью с удовольствием. Хотя не могу заранее
сказать, что окажусь столь же положительным и покла-,
дистым по второму пункту.
— Спасибо и на этом.
Я заказал ржаного виски с содовой и придвинулся
к Фрэду. Ближайший к нам занятый стул был у другого
конца стойки, никто не подслушивал, поэтому я спросил
сразу и без обиняков:
— Одно* время вы были знакомы с Уолтером Прес¬
сом, так?
Мой собеседник удивленно поднял брови»
— Прессом? Уолтером Прессом? Что-то никого не
припомню с таким именем.
— Господин Винсент, я сразу открою вам карты.
Меня зовут Шелдон Скотт. Я — частный детектив. Рас¬
кручиваю дело, в котором этот Пресс сильно замешан.
Тычусь пока впотьмах как слепой котенок и пытаюсь
нащупать любую ниточку. Я бы хотел знать, что он
за человек, чем занимался и занимается и какие не¬
приятности с властями у него были?
— Хм. Вы знаете, кто я такой?
— Как видите, знаю. И ваше имя, и род деятель¬
ности, и что вы знали Пресса и работали с ним. С са¬
мого обеда я только тем и занимаюсь, что разыскиваю
вас.
— Неужели? Ну хорошо. Предположим, мистер
127
Скотт, но только предположим, что я могу что-то знать
о Прессе и кое-что вам сообщить. А не может это все
потом отразиться каким-либо косвенным образом на
мне лично?
— Исключено. Если, разумеется, вы не имеете ни¬
какого отношения к несчастному случаю, произошед¬
шему с ним примерно год тому назад.— Я вырази¬
тельно посмотрел на Винсента.
Он задумался.
— А кроме того,— продолжал я,— профессия част¬
ного сыщика немыслима без надежных источников ин¬
формации, девяносто процентов которой я получаю,
задавая людям разные вопросы. Некоторые сами прихо¬
дят ко мне и поставляют нужные сведения, и все хорошо
знают, что за информацию я плачу. Плачу, или, если
предоставляется возможность, оказываю ответную услу¬
гу. Иногда эти люди — просто мои друзья. Но! Господин
Винсент, хитрость профессии в том, что, если я хотя бы
раз, хотя бы один-единственный разочек допущу, чтобы
посторонние узнали, откуда и от кого ко мне попала та
или иная информация, мне свою контору придется не¬
медленно закрывать и идти на пенсию. Больше мне
уже никто и никогда не поверит. Вывод: я не могу позво¬
лить себе роскоши допустить утечку доверенных мне
сведении, как не могу позволить и слабости выдать
тех, с кем я общаюсь, если вдруг меня станут бить.
Система проверена.
Все это время Винсент пристально меня рассмат¬
ривал, а пальцы его машинально крутили донышко
стакана по стойке.
— Хорошо,— произнес он.
— Я хочу знать подоплеку этого дела. Дальше меня
не уйдет. Хочу разобраться сам, потому что пока все,
что происходило, кажется не имеющим смысла. И ни¬
каких письменных показаний, ни под присягой, никак.
Только понять самому, что творится под официальным
прикрытием.
Я прервался и промочил горло.
Винсент по-прежнему выжидал.
— Послушайте, Винсент, я не ищу ничего такого,
что бы представляло потом интерес для суда, и я не
хочу ни во что вас впутывать. Что бы вы ни сказали —
останется строго между нами. Моему слову можно
верить — это моя работа. Взгляните-ка сюда,— я про¬
тянул ему удостоверение и лицензию,— по документам
128
видно, что я действительно Шелдон Скотт, частный
детектив. Хотите — проверьте. Но у меня нет времени.
А в конце концов вас лично это ни с какого боку не
касается. О господи! Винсент! Сколько еще я должен
вас убеждать, черт подери? Или вам вдобавок анализ
крови подавай?
Он громко рассмеялся. Потом опрокинул в рот ос¬
татки виски и сказал:
— О’кей, сейчас моя очередь ставить выпивку. Бар¬
мен! — Винсент показал ему два поднятых вверх паль¬
ца.— Мистер Скотт, у вас очень смутные и расплывча¬
тые представления относительно рода моей деятель¬
ности. Если вы полагаете...
Я не дал закончить фразу.
— Стоп-стоп. Погодите. Я не лезу в ваш рэкет, вы
не лезьте в мой.
Винсент пригубил то, что принес бармен, и тогда
наконец заговорил. Очевидно, к этому моменту он уже
все обдумал, внутренне расслабился и обращался ко мне
так, как если бы я сам был с ним в деле.
От стойки бара мы перешли к маленькому столику
в углу, где он сразу спросил:
— Что вы хотите знать?
— Первое: как вы были с ним связаны? Второе:
что вам известно об автокатастрофе, в которой, как
считают, он погиб? Третье: что это было за дело, в ко¬
тором он наколол одного или нескольких своих сообщ¬
ников и свалил потом неизвестно куда со всеми день¬
гами? И четвертое, последнее: как и когда он ввязался
в организацию сомнительных священнодействии под вы¬
веской «Общество Внутреннего Мира»?
— Да-а, вам хочется узнать самую малость. Готовы
всю ночь слушать?
— Всю не всю, но сколько потребуется.
— О’кей. С моей стороны долго рассказывать нече¬
го. Пресс, конечно, крыса еще та. Оторви да выбрось.
Шнурками бы ему на улице торговать. Я с ним один
раз ввязался в заморочку, поэтому знаю. Лично мне
хватило выше головы. Прищучили лысого дурика из
Таскона; да-а, пощекотали мы его тогда за пятки. Я ко¬
сил под солидного, объяснял то да это, чтоб никто
не дергался, а Пресс крутил с ним вплотную и должен
был почти неделю прятаться по разным углам, пока
не взяли башли. По-моему, там было убийство.' Лысый
оказался слюнтяем и размазней, зудел и зудел, падла.
9 Ричард С. Пратер
129
Дело-то закрутил Пресс, и как мы вообще не загремели,
до сих пор не понимаю. Лысый, сукин сын, всю дорогу
плевался блевотиной. Пресс сорвал и все испортил.
Я тогда Пресса в сторону, погладил нашего мальчика по
головке, и двадцать косых мы все-таки сняли. Обошлось
неплохо, я считаю. Но этот Пресс! Я все думал, еще
одно мокрое будет, но ничего; впрочем, я так до конца
и не въехал.
Я с умным видом кивал головой и делал вид, что
имею представление, о чем идет речь.
— Значит, Пресс был не тот чувак для такого
дела?
— Не тот? Куча мусора, чемодан без ручки. Ему
бы другим задницу лизать.
— А как он выглядел?
— Сморщенный обрубок, вот как. Кожа да кости.
— Он американец... был?
— Да, черт возьми, он был американец. Египтянин,
что ли, ты думал?
— О’кей. Ну а остальное?
— Насчет «Внутреннего Мира»? Об этом я ничего
не знаю. Совсем. Скорей всего это было потом. Когда
он снова ускользнул. Как всегда, не договорились, как
разделить. Там, на севере, в прошлом году. Пресс, я
знаю, скорешился с крошкой Джо Хэйденом. Сумел
навешать лапши этому нефтяному жуку из Далласа, а
крошка Джо подыгрывал. Заманили беднягу в какой-то
магазин во Фриско 1 и выкладывай, говорят, шестьде¬
сят пять штук. Послали, короче, за ними. А дальше
Пресс встречает его с поезда и как ни в чем не бывало
заявляет, что планы, мол, изменились. Но денежки,
говорит, давай, а то тяжело с ними ходить туда-сюда.
Шестьдесят пять штук. Крошка Джо, конечно, тут и
пригодился. Скрутил его. Сам-то Пресс его б не выру¬
бил. Бедный крошка Джо. Пресс ему спасибо не сказал.
Никому, сука такая, никогда не говорил. Сдернул как
последняя дешевка, а жука того даже не угомонил.
Ушел, словно так и надо. Тот, естественно, разъярился,
пошел палить в белый свет как в копеечку. Толпа в
ужасе. Джо потом рассказывал, что, когда этот нефтяной
бидон более-менее пришел в себя, у него — веришь
ли — крыша поехала. Рвал волосы подчистую. Огром¬
ными клочками, как из парика. В магазине такое тво-
Фриско (сокр.) — Сан-Франциско.
130
рил ось — в войну не увидишь, а если еще и выплату
ущерба добавить, то вообще.
— Это не тогда Пресс попал в аварию? Я имею
в виду после этого случая?
— Да, именно тогда. Два или три месяца спустя.
Но, Скотт, я вижу, куда ты клонишь. Глупо, по-моему.
До меня тогда дошли слухи от своих, что в Орегоне или
где-то Пресс разбился на машине. Но если ты думаешь,
что его таким образом убрали за шуточки во Фри¬
ско,— забудь об этом.
— Понял. Такое б они с ним не сделали?
— Нет, конечно. Просто глупо. Слишком много при-
хапал. Барнум же правильно говорил.
— О’кей. Значит, так и не ясно пока, как он свя¬
зался с «Внутренним Миром», так?
— Нет. После Фриско, должно быть.
— Что ж, спасибо и на этом. Теперь хоть известно,
на что ориентироваться. Время между побегом с день¬
гами и автокатастрофой.
Тут я вспомнил об отпечатках пальцев.
— Еще один момент. Когда он погиб — предполо¬
жительно погиб — ничего такого необычного не говори¬
лось? Что разбился по-дурацки, неестественно, в этом
роде?
— Ничего. Мне рассказывали мои люди. Ни у кого
никаких подозрений. А я и не задумывался: мне-то
что, в конце-то концов? Отметил про себя, что раз¬
бился,— и все.
— Отлично. А нельзя ли поточнее, когда это все
было там, на севере?
Винсент наморщил лоб, соображая.
— Примерно первого-второго июля. Запомнил, пото¬
му что тот из Далласа приехал отдохнуть на Четвер¬
тое ’.
— О’кей. Спасибо, Винсент. Все это может приго¬
диться. Будь я проклят, если что-нибудь начал пони¬
мать, но рассказ был интересный. К сожалению, ни
одной наводки, кого раздеть.
Винсент усмехнулся.
— Все нормально, Скотт. Мне тоже может когда-
нибудь понадобиться хороший частный сыщик.
1 Четвертое июля — национальный праздник Соединенных Шта¬
тов— день принятия Декларации независимости в 1776 году.
9* 131
Глава 15
Было уже четыре часа, а мест, куда я хотел зайти,
оставалось еще немало. И прежде всего — навестить
Люсиль Стоунер, девицу, которая, по словам Сэма, кру¬
тилась вокруг Пресса в самом начале работы Общества
Внутреннего Мира.
Найти ее номер в телефонном справочнике особого
труда не составило, и из первой же аптеки я позвонил,
чтобы проверить, дома ли хозяйка. Я решил, что зна¬
комство с ней будет коротким, тем более что Сэм ждал.
Люсиль была дома. И по тому, как она разговари¬
вала со мной по телефону, стало ясно как день, что
мисс Стоунер сильно навеселе, если не сказать больше.
Я представился и сказал, что хотел бы переговорить.
Вопреки моим предположениям, она согласилась без
единого слова.
Приятный мелодичный голосок звучал по телефону
совсем неплохо.
.— Приходи, мой сладкий. Поднимайся прямо ко мне.
Только что я говорила с одним эскимосом, но ты, я
надеюсь, не его родственник?
Я заверил ее, что к эскимосам отношения не имею,
детей с ними не крестил, после чего она накинулась
на меня как сенатор на обструкциониста.
— Сладкий мой, дорогой неэскимосик, скажи мне,
куда все подевались? Как сквозь землю провалились.
Что за мужики? Я помираю со скуки. Одна. И никого
рядом. Только что были здесь, пирушка в полном раз¬
гаре, все веселились. А я прилегла на бочок и... Букваль¬
но на минуточку, и — никого. Все смылись. Умоляю,
подымайся же ко мне, мне просто необходимо с кем-
нибудь поговорить. Нужна компания, общество, пони¬
маешь? А выпивка у тебя есть? И вообще, как я тебя
узнаю? И сколько сейчас времени?
Я ответил, что в боковом кармане у меня есть еще
на дне бутылки, что мне шестьдесят два года и у меня
длинная седая борода, что времени начало пятого и
что я не заставлю себя долго ждать.
Я готов был поспорить, что она блондинка.
Блондинка и оказалась. И даже больше, чем обычная
блондинка. И она явно не поверила в мой возраст, ибо
оделась для куда более юной компании.
То, как она одевалась, убивало мужиков наповал,
а после наповала начиналась, должно быть, кровавая
132
расправа. Больше двадцати восьми я бы ей не дал.
Но сколько бы лет ей ни было, ни один ее год не пропал
даром. Немного полноватая, местами даже пухленькая,
Люсиль тем не менее смотрелась что надо. Такое лицо
к себе, что называется, притягивает. Как, впрочем, при¬
тягивают и ее спина, и грудь, и плечи, и все остальное,
если уж на то пошло.
А лицо у нее было по-детски милое и кругленькое,
с очень красивыми карими глазками, и его обрамляла
целая копна золотистых почти до пояса волос. Правда,
к лицу и волосам взгляд уже не возвращался, ибо,
взглянув на то, что ниже, больше смотреть уже никуда
не хотелось.
Теперь об одежде: ярко-красный халат до пят, рас¬
пахнутый спереди почти до пупка по последней моде —
приоткрой она его еще дюйма на три, говорить о какой-
либо одежде вообще теряло бы всякий смысл.
Люсиль встретила меня в дверях и оглядела сверху
донизу так, словно собиралась писать обо мне дис¬
сертацию. Даже неловко стало. Я почесал за ухом и
сказал, что меня зовут Шел Скотт.
Она сначала издала горлом что-то маловразумитель¬
ное, а потом заговорила обиженно-кокетливым тоном.
— Длин-ная седая борода. Все ясно. Задурил, з-зна-
чит, мою мал-ленькую светлую головку. Мал-ленькую
Люсиль. Но ничего. Все р-равно проходи.
Я прошел, на ходу извлекая из кармана бутылку
с остатками виски. Виски, по моему разумению, должно
было развязать ей язык, но я сразу понял, что на сей
раз этот развязанный язык скорее всего будет каким-
нибудь неизвестным мне иностранным.
В бутылке приятно булькало. Люсиль журчала не
менее приятно.
Она взяла виски, чмокнула меня в щеку и сказала:
— С-садись. Прямо где стоишь. Как, говоришь, тебя
зовут? Ш-шелл? С-садись, Шел. Я б-быстренько налью
по маленькой. По одной ма-аленькой быс-стренькой
рюмочке.
Описав дугу через всю комнату, она исчезла на
кухне, и через несколько секунд оттуда донесся звон
стаканов, сопровождаемый не очень верной мелодией
«Там, у тебя на ранчо». Я сел. Но не на диван слева,
а на стул. «Интересно,— подумал я,— чем это они тут
занимались?»
Пирушка была неслабая. С десяток пепельниц, рас¬
133
ставленных по всей комнате, ломились от сигаретных
окурков, а стаканы стояли буквально в каждом углу.
Люсиль тем временем уже вернулась. Она несла два
высоких бокала. Бокалы сильно запотели, и казалось,
будто в них плещется что-то сжиженное и заморожен¬
ное ниже нуля. Люсиль ухитрилась из ничего смешать
два самых настоящих коктейля. Очевидно, занимаясь
этим, она чересчур напряглась, и теперь внимание ее
рассредоточилось, походка расхлябалась, и ее несло
через комнату, как несет по взлетной полосе подхва¬
ченную ветром бумажку.
До меня она сразу не дошла, потому что внимание
ее привлек радиоприемник. Он стоит слева от входа.
Люсиль его включила, поставив предварительно на верх¬
нюю крышку оба коктейля, и, продолжая напевать
«Там, у тебя на ранчо», принялась настраивать. На¬
страивала, пока не поймала что-то танцевальное. И как
только музыка заиграла, она обернулась, призывно про¬
тянув ко мне руки. Это называется — самозабвенно
отдаться музыке и танцу.
— Иди же,— выдохнула она,— потанцуй со мной.
Да, да, да, по-тан-тан-цуй.— И все это, закрыв глаза
и прищелкивая пальцами. Самозабвенней не бывает.
— Подожди, милая,— сказал я,— давай сначала по¬
говорим. Я пришел спросить кое-что.
— Поговорим? О ч-чем? — Тут она икнула.— О чем
поговорим? Давай лучше танцевать. Шел и мал-лень-
кая хор-рошенькая Люсиль. Чем плохо?
— Милая Люсиль. Я хочу, чтобы твоя маленькая
хорошенькая головка припомнила некоторые факты.
— Нет уж, ты со мной обойдись как следует, или...
или я ничего не скажу. Давай, давай же, иди тан¬
цевать.
Я не знал, как быть.
— Дорогая, послушай. Я очень хочу, чтоб мы стали
друзьями, но мне сейчас очень и очень некогда. Честно.
Куча дел. Несколько мест обежать надо. Пожалуйста,
помоги мне. Меня интересует Уолтер Пресс.
Люсиль, покачивая бедрами, протанцевала обратно
к приемнику и разом ополовинила свой стакан. Запро¬
сто — два булька, и полстакана нет.
— Все д-доложила фараонам. Все как н-на духу.
Плюнь ты на это, Шел. Можно мне звать тебя Шелли?
Она снова придвинулась ко мне и ухватилась за
лацканы пиджака.
134
— Шелли. Шел-ли. Неплохо, правда?
Я слабо отреагировал.
— Пойми, мне очень некогда. Очень. Может, я по¬
том зайду? Сейчас уйду, а потом вернусь, о’кей?
Люсиль обиженно надулась. Нижняя губка выпяти¬
лась и влажно блестела.
— Эт-то нечестно. Ну и п-проваливай. Ну и с-ска-
тертыо дор-рожка,— она захихикала.— Ох, как ты мне
надоел.
В шутку, конечно, потому что ее руки уже крепко
держали меня за пояс. И не просто держали, а извива¬
лись и лезли под рубашку.
— Черт! Неужели нельзя сначала сесть и погово¬
рить?
— Не-а. Сначала обязательно потанцевать.
Ну что я мог поделать? Она была такой аппетитный
кусочек, что слов нет. Женщина от бога, если можно
так выразиться. Другое дело, что божий дар она ис¬
пользовала не совсем так, как предписано Создателем,
но... дара у нее не отнимешь. Уже из телефонного раз¬
говора мне было ясно, что Люсиль навеселе, но когда
мы стали танцевать, это ее состояние заметно усили¬
лось.
По опыту я знал, что топтаться истуканом в та¬
ких случаях мало толку, поэтому я прижал ее покрепче
и, пока звучала румба, несколько раз поцеловал. Так,
как ей, по всей видимости, и хотелось.
Она целовалась своеобразно. Вопьется в губы и жует.
Как резинку.
О, наша схватка под музыку была долгой и мучи¬
тельной. И я ослабел. Ослабел и сдался.
А потом опять танцевали.
Правда, информацию я все же получил. Люсиль
была знакома с Прессом около года к-тому моменту,
когда он предложил ей участвовать в организующемся
Обществе Внутреннего Мира. Стояла, так сказать, у ис¬
токов.
А всего их вначале собралось четверо. Кроме Лю¬
силь еще одна женщина и какой-то приятель Уол¬
тера. Цель была простая: открыть обычное культовое
служение, каких в Южной Калифорнии пруд пруди.
Посмотреть, как пойдет, на сколько их «обращенцы»
раскошелятся, и, если денег будет много,— отхватить
сколько можно.
— И на сколько вы раскрутили вашу паству?
135
— О-о, шикарно. Весьма шикарно. Первые взносы
так себе, но потом дело пошло. И вот, когда все вроде
бы наладилось и потекли денежки, он всех разогнал.
Распустил, и все тут. Прошло несколько дней, и я уз¬
наю, что Пресса больше нет. Мертв. Маленький Пресси
мертв.
— Его угораздило разбиться как раз после того,
как он всех уволил, так? Люсиль, тебе это не показа¬
лось странным?
— Э-э, вообще-то нет.
Она немного протрезвела, и глаза ее походили те¬
перь на две коричневые пуговицы.
— А что бы ты подумала, Люсиль, если бы я сказал,
что Пресс по-прежнему жив? Что, возможно, он тогда
не разбился и не сгорел?
— Не поверила бы.— Две большие карие пуговицы
шевельнулись.
— А почему бы и нет? Ты уверена, что Уолтер Пресс
мертв?
Для Люсиль это был неожиданный вопрос.
— Нет. Если подумать, то не уверена. Хотя он
умер. Вернее, разбился в машине. Бах со скалы, и нет
его. А разве он не...
— Не знаю, Люсиль. Сам об этом думаю. Ты его
ведь никогда не видела после аварии?
— Нет. Ни разу. И если больше не увижу, то не
зареву.
— Он тебе не нравился?
— Спрашиваешь. Это не человек, а червяк. Малень¬
кий скользкий уж. Никуда не годный. И всех уволил,
подумать только! Абсолютно ни за что!
— А как он с женщинами?
— Он? — Люсиль неопределенно хмыкнула.— А ни¬
как. Что выжмешь из такого лысого слизняка? На тебя,
Шелли, совсем не похож. Ты — большой и силь¬
ный и...
Я решил переменить тему.
— Ас тех пор ты никогда ничего не пыталась уз¬
нать? Об обществе, я имею в виду.
— Никогда и ничего. Что толку? Да и нашла себе
другое занятие. Более приятное.
Я невольно обвел взглядом красиво обставленную
квартирку и не стал спрашивать, что это за приятное
занятие.
— Одно непонятно, как они все еще процветают?
136
Пресс сгорел, но гибель предводителя на бизнесе не
отразилась.
— Ой, не знаю, Шелли. Не знаю. Может быть,
кто-то из его помощников продолжил. Если б меня
тогда там оставили, я бы, наверное, так и работала.
Денег полно.
— Неужели такие большие суммы, что кто-то мог
и позариться? Рискнуть убить его, разогнать штат —
на это не всякий решится. Какой-нибудь действительно
крутой парень. И оружие надо иметь.
— Наверное, ты прав. Деньги, деньги, много денег.
Начало было так себе, но потом как снежный ком —
больше и больше.
Мы оба замолчали. Что же получалось? А получа¬
лось то, что Пресс сколотил компашку таких же, как
и сам, проходимцев, обвел их вокруг пальца и прикар¬
манил выручку. Тем это, конечно, не понравилось, они
подстроили аварию, хотя из того, что я уже знал, можно
сделать вывод, что сообщники Пресса могли и просто
его проигнорировать. К тому же не удалось ничего
обнаружить и из того, что бы опровергало официальную
версию. Случайность. Одно из дорожных происшествий.
Если только он на самом деле погиб. В первых числах
июля он надул нефтяного толстосума, вскоре после того
создал Общество Внутреннего Мира, раскрутил его как
следует, начал получать прибыль, а затем всех с этим
связанных уволил. Получается именно так. И сразу вслед
за увольнением его машина летит в пропасть. Нет,
что-то здесь не то.
— А сколько времени прошло между смертью Прес¬
са и вашим увольнением?
— Почти нисколько. Три-четыре дня, и Пресс
мертв.
— О’кей. Спасибо, милая. Спасибо за все.— Я на¬
правился к двери.— Пока.
— Эй ты, постой! — Она встрепенулась.— Стой,
Шелли!
Моя рука была уже на дверной ручке. Я видел, как
Люсиль сбросила на пол ножки и собралась вскочить,
чтобы не дать мне уйти.
— Шелли, постой. Потанцуем, прошу тебя...— за¬
хныкала она.
Но я был уже в коридоре. Потанцевали хорошо.
Она танцевала как никто, однако сил и времени на
следующий тур у меня не было.
137
Глава 16
На Тоберман-стрит в лицо мне сразу ударил холод¬
ный, жесткий ветер, и последние винные пары, осевшие
в голове во время моей милой беседы с Люсиль Стоунер»
моментально улетучились. Наискосок через улицу, за
одинокой пальмой, низко горел красный огненный шар
заходящего солнца. Я остановился на углу Пикс и позво¬
нил Самсону. Я сказал, что буду у него через пару часов,
дело, мол, затягивается; в ответ он посоветовал посиль¬
нее пришпорить лошадь, не жалеть подков; мы обменя¬
лись обычными комплиментами, после чего я вернулся
к машине.
Посидев в «кадиллаке» минут пять и пораскинув
мозгами, я принял наконец очередное решение и отпра¬
вился на Пятую.
Там я припарковался у городской публичной биб¬
лиотеки и первым делом поднялся в отдел научных
изысканий.
Я выбрал четыре книги. Просмотреть их на месте
времени не было, поэтому я взял их домой и изучал
примерно в течение часа, отрываясь то и дело, чтобы
проконсультироваться с «Энциклопедией Британника».
После этого дошла очередь и до двух уведенных из-
под носа у Нарды журналов. Он их, должно быть, уже
искал. Психовал, наверное, как черт знает кто.
Журналы, скорее всего, предназначались для точной
регистрации слушателей его туманных божественных
проповедей; я начал с того, в котором в воскресенье
утром расписался сам. Подписи располагались сериями,
с интервалами в несколько строчек между каждой се¬
рией. Вверху, перед каждой первой записью, обязатель¬
но стояла дата. Группы имен, и не более того. Я нашел
воскресенье. Помимо меня, подпись поставили еще два¬
дцать два собрата по вере. Воскресеньем журнал и
заканчивался. Но это объяснялось просто — ведь я ж
его спер.
Джордан Брент, молодой писатель, сказал, что,
очевидно, мы были группой только что набранных но¬
вичков. И действительно, ни одно из имен, стоявших
в одном с моим столбике, я нигде больше не нашел.
Интересная вещь получалась с датами. Самые пер¬
вые записи относились к концу сентября прошлого года,
когда Пресс разбился,— кажется, это случилось двена¬
дцатого сентября. Поразительно, но Общество Внутрен-
138
него Мира Ревнителей Истины начало работать как
хорошо отлаженный механизм уже с самого своего
основания.
Потратив еще несколько минут на внимательное изу¬
чение записей, я достал карандаш и бумагу и составил
для себя два списка имён с адресами. В первом были
те, кто, как и я, совершил свое первое паломничество
к святой обители Нарды, а во втором... со вторым мне
пришлось повозиться, потому что это в конце концов
получился список постоянных и регулярных почитате¬
лей искусства Мастера на протяжении последних шести
месяцев. Изо дня в день одни и те же люди приходили
в одно и то же место. Подлинные ревнители. Что ж,
решил я, придется обратиться к кому-нибудь из них.
Я снова спрятал выкраденную добычу в чрево тол¬
стенных старых номеров «True», оставил их на столе
и с двумя листками фамилий и адресов отправился
на дальнейшие розыски Истины.
По первому адресу я съездил вхолостую, никого
не застав дома. Одним именем новичка стало меньше.
Второй жил в маленьком деревянном доме на Толуки-
стрит. Я позвонил, дверь открылась, и на пороге появил¬
ся благообразный сморщенный коротышка лет шести¬
десяти пяти с огромными ушами и черным, завязан¬
ным как шнурок галстуком на тонкой шее. Он по-сови-
ному хлопал глазами.
До этого момента мне как-то не приходило в голову
скрывать свое имя и профессию, но, завидев малень¬
кого старичка, я решил заговорить с ним по-другому.
— Фрэнсис Джойн,— представился я,— а вы^ наде¬
юсь, мистер Петерсен?
— Я — Петерсен, вы не ошиблись. Чем могу слу¬
жить?
— Видите ли, господин Петерсен, я чрезвычайно
увлекся Обществом Внутреннего Мира Ревнителей Ис¬
тины; в это воскресенье я слушал Нарду. И я случайно
узнал, что вы тоже там были. Вот я и подумал, а не
поговорить ли нам об обществе.
Мой хозяин гостеприимно распахнул дверь.
— Входите, мистер.;.-Джойн, так, кажется? Пожа¬
луйста, не стесняйтесь.
Я вошел. Он усадил меня в старое, удобное морри-
совское кресло.
— Понимаете, господин Петерсен, я узнал об об¬
ществе совсем недавно, и оно меня очень сильно заин¬
13S
тересовало. Похоже, так сильно, что я уже почти решил
оказать ему материальную помощь. Я имею в виду день¬
ги, конечно. Но все равно не мешает, я думаю, на всякий
случай лишний раз убедиться и спросить мнение других
членов. Вы согласны?
— О да.— Старичок усиленно почесал мочку уха.—
Не хотите ли чаю, мистер Джойн?
— Нет, благодарю вас. Времени мало. Дай, думаю,
забегу на минутку и спрошу об организации. Узнаю
ваше мнение.
— Конечно, конечно, мистер Джойн. Многого, к
сожалению, сказать не могу. В воскресенье я там был
в первый раз.
— А как вы туда попали, если не секрет?
— О, очень просто. Прочитал в газете. Видел такие
объявления и раньше, но не обращал внимания. А в
этом говорилось, что они формируют новый взгляд на
жизнь, мир в душе и тому подобное. А я живу один.
И иногда становится невыносимо одиноко. Вот я и
пошел туда. Подумал, что получу успокоение.
— И как вам служба, господин Петерсен? Понра¬
вилось? Оправдались ли ваши надежды?
— Право, не знаю. Затрудняюсь что-либо ска¬
зать.— Он снова потеребил ухо.— Даже странно. Пока
Нарда говорил, у меня было такое ощущение, что я
нахожусь где-то еще. Я понял из его речи не более
половины. Замечательный оратор, честное слово. В об¬
щем, можно сказать, мне понравилось.
— А вы не планируете пойти туда опять когда-
нибудь? Стать постоянным ревнителем?
— Не знаю, сегодня утром я пропустил. Но завтра-
завтра, возможно, пойду. Вреда, по крайней мере, ника¬
кого, и место неплохое. Там царит покой и тишина.
Да, я пойду завтра, а вы, мистер Джойн? Вы тоже
пойдете?
Я поднялся с кресла.
— Да, безусловно. Я обязательно вернусь туда.
— Ну и отлично. Там и увидимся. До встречи?
— До встречи, господин Петерсен. Спасибо, что уде¬
лили мне столько времени.
Он проводил меня до самой двери и уже почти на
крыльце, по-птичьи двигая большим кадыком над туго
повязанным галстуком, сказал:
— Простите, мистер Джойн, но если вдруг вам снова
захочется со мной поговорить, знайте — мне это будет
140
приятно. Сам я пью только чай, но для вас мог бы
найти и что-нибудь покрепче.
Я поблагодарил безобидного старичка, чувствуя себя
перед ним немного виноватым, уверенный, что больше
у него никогда нс появлюсь.
На проверку остальной части первого списка ушло
еще сорок пять минут, но везде было примерно то же
самое. Муж и жена пришли на проповедь в воскресенье,
потому что их обожаемый пастор в силу некоего нево¬
образимого стечения обстоятельств оказался замешан¬
ным в грязном скандальном деле. Для них это был
удар, вместо церкви они стали ходить по магазинам
и глазеть на витрины, а потом возник откуда-то Нарда,
и в их душах совершился целый переворот. Молодой
парень с девицей забрели на службу из любопытства
и в результате, как и я, едва не попали в неловкое поло¬
жение, ибо простоять там обнявшись и не рассмеяться
оказалось чуть ли не выше их сил. Замыкала первый
список женщина сорока с хвостиком с пытливым скла¬
дом ума, которая поставила перед собой целью изучить
«все грани и оттенки религиозного самовыражения в
Южной Калифорнии». Беседа с ней забудется нескоро.
Я вышел из ее дома уже в девятом часу вечера и извлек
из кармана второй листок. Список тех, кто, по моему
мнению, были у Нарды завсегдатаями и активно про¬
двигали или думали, что продвигают, его благородную
чушь и ересь.
Имя номер один — Альфред П. Фресснелл. При¬
шлось не только звонить три раза, но и стучать кулаком.
Беседа, однако, оказалась интересной, и не только инте¬
ресной, но и в некотором роде проливающей свет на
все это дело.
Альфред П. Фресснелл оказался довольно высокого
роста. Он был тощ и бледен. Лицо его сильно напоми¬
нало бесформенную плюху из майонеза. Вышел он
ко мне в бордовом шелковом халате и выглядел так,
как будто только что поднялся с постели. Процедив
сквозь зубы: «Я никого не принимаю», он попытался
сразу же закрыть дверь. Но я навалился на нее плечом
и сказал:
— Хотел бы обсудить кое-какие аспекты деятель¬
ности ОВМ. Вам эта организация должна быть хорошо
знакома.
Он сначала вылупился на меня не мигая, затем про¬
хрипел: «Вали-ка ты отсюда»,— и закрыл-таки дверь,
141
чуть не прищемив мне палец. Ключ в замке повернул¬
ся, и шаги удалились в глубь дома. Рандеву закончи¬
лось, так и не начавшись.
Следующий адрес — Гарвард-бульвар, дом 824/2.
Огромный особняк на большой зеленой лужайке, за
которой никто не ухаживал. Кто-то ухлопал на такую
хату немалое состояние. Слева от тяжелой входной
двери была выведена кнопка звонка, я ее нажал, и внутри
зазвучала очаровательнейшая мелодия. Прелюдия до-
диез минор Рахманинова. Звуки музыки еще разноси¬
лись по гулким просторным помещениям, а на меня уже
смотрела дама лет тридцати — тридцати пяти.
Черты лица правильные, но цвет его желтовато¬
болезненный, густые темные волосы собраны и подвя¬
заны ярким платком. За последние несколько часов это
была уже вторая представительница прекрасного пола,
кого я видел со стаканом спиртного в руке на пороге
их собственных квартир. Но эта вторая или меньше
выпила, или лучше держалась. Надо отдать должное.
За слегка затуманенным алкоголем недоуменным
взглядом последовал вопрос:
— Чем могу?
Я к тому времени уже больше часа косил под Фрэн¬
сиса Джойна, и мне это, признаться, надоело. Поэтому
решил назвать настоящее имя и посмотреть, что про¬
изойдет.
— Добрый вечер, мэм. Шел Скотт, частный детектив.
Хотел бы задать вам пару вопросов.
Узкие затуманенные глазки сузились еще больше,
нижняя губка капризно наползла на верхнюю.
— Де-тек-тив? В чем дело? Я ничего такого не
совершала. В чем, спрашивается, дело?
— Ничего особенного, миссис...— я попытался изо¬
бразить радушие и сердечность,— миссис Келланд. Вы
ведь миссис Келланд, не правда ли?
— Да, конечно, но это не значит, что...— ее нижняя
губка продолжала усиленно работать.
— Видите ли, я веду одно дело, и вы можете помочь
мне получить кое-какую необходимую информацию. Лич¬
но вас это дело не касается.
Нижняя губка наконец успокоилась.
— Что ж, о’кей. Проходите, коли так.
Мы прошли в гостиную и сели.
— Миссис Келланд, мне стало известно, что на
протяжении достаточно длительного времени вы активно
142
участвуете в работе Общества Внутреннего Мира Рев¬
нителей Истины. Все, что мне требуется,— это немного
информации о вашем обществе.
Она залпом допила остатки того, что было в стака¬
не, и выпалила:
— Яс этой организацией никак не связана.
— Но вы не станете отрицать, что ходили на со¬
брания?
— Всего лишь несколько раз. Повторяю вам, я ни¬
как с ними не связана.
Я был иного мнения, но решил не настаивать.
— А как вам понравилась эта организация вначале,
миссис Келланд? Какое впечатление произвела на вас
философия Нарды? Получили ли вы что-нибудь ценное
для себя? По-настоящему ценное, я имею в виду?
Моя хозяйка поставила стакан прямо на пол, отки¬
нулась на диванные подушки и зевнула.
— Послушайте, мистер... как вас там... Я сейчас
устала. Давно пора спать. Говорить об этом не хочу.
Не желаю. Ничего об этом не знаю, и оставьте меня
в покое. Прошу вас,— стеклянные глазки закрылись,
голова запрокинулась назад.
Так прошло минуты две-три.
— О’кей,— разговор пора было заканчивать,— еще
один вопрос, миссис Келланд. Последний, и я уйду.
К сожалению, в свое время я недостаточно овла¬
дел искусством светской беседы с молодыми дамами.
Миссис Келланд мирно похрапывала.
Покидая спящую красавицу, я тем не менее не
преминул попрощаться: «Спокойной ночи, любовь
моя»,— после чего тихо прикрыл за собой дверь. Во¬
семь сорок пять вечера, понедельник.
Из ближайшей телефонной будки я позвонил Сам¬
сону.
— Это опять Шел, Сэм. Все. Давай...
— Что «давай»? Какого дьявола ты снова пропал!
— Не надо, Сэм, не нервничай. Давай провернем
вместе одно дельце. Заедем к Нарде.
— Хм, давно пора. Ты где?
— Справимся вдвоем, я думаю. Арестуем наконец-
то нашего старого доброго приятеля.
— О’кей, гений. Арестуем, и что?
— Предъявим обвинение.
— Обвинение в чем, мистер Холмс?
— В убийстве, Сэм. Обвинение в убийстве.
143
Глава 17
Самсон выключил фары, потому что мы уже въехали
на гравийную подъездную площадку, располагавшуюся
сбоку от «храма».
— Сэм,— сказал я,— только не удивляйся моей
просьбе и не говори, что я дурак. Но прошу тебя,
очень прошу — пока мы здесь, будь рядом, о’кей? Что-то
должно произойти. Существует пока только одно разум¬
ное объяснение всему, что тут творится, и я хочу полу¬
чить доказательства. Давай договоримся так: я изобра¬
жаю дубоватого простофилю, а ты мне подыгрываешь.
Возможно, сработает.
Не говоря больше ни слова, мы направились к
дому, и Сэм засунул в рот очередную сигару.
— Провалиться мне ко всем чертям, Шел! Ей-
богу, если бы не ты... И попробуй только не найти дока¬
зательств — упрячу в каталажку и глазом не моргну.
— Доказательства будут,— я старался придать сво¬
ему голосу как можно больше уверенности,— сначала
я хочу поговорить с ним, не раскрывая всех карт. Пусть
поломает голову, зачем к нему пожаловала полиция.
Мы позвонили. Открыл сам Нарда. Наступило ко¬
роткое молчание. Челюсть у него опустилась, потому
что он сразу же узнал меня.
— Маленький сюрприз. Что, Нарда, не ожидал?
Не думал меня снова увидеть?
Он резко надавил на дверь, но мы с Сэмом оказались
быстрее, а к тому же и сильнее. В драпированной черным
комнате ничего не изменилось. Только вот музыки не
было. Орган молчал.
Нарда, жестко ступая, отошел в глубь комнаты и
неприязненно взирал на нас оттуда из-под белого тюр¬
бана. Черные одеяния закрывали его тело до самых
щиколоток.
— Познакомься, Нарда, это — Фил Самсон, капитан
полиции. Отдел по расследованию убийств Централь¬
ного сыскного бюро.
— Убийств? Но почему... чего вам здесь надо?
Он уже немного пришел в себя, но волнение его
выдавало.
— Капитан желает поговорить с тобой. И я тоже.
Слегка побеседовать. Может быть, пройдем в твою ком¬
нату?
— А почему не здесь? — возразил он.— Это мой
144
дом. Вы вторгаетесь на мою территорию. Не имеете
права.
— Имеем, Нарда. Имеем. Прав у нас больше, чем
у тебя. Идем.
Он плотно сжал челюсти, но подчинился и ввел нас
в то помещение, где прошлой ночью я занимался гра¬
бежом. Перед тем как войти, я шепнул Сэму:
— Глаз с него не спускай. Я сейчас буду.
Он от удивления чуть было не откусил кончик незаж¬
женной сигары, но я уже метнулся обратно, и разра¬
зиться бранью Сэм просто-напросто не успел.
Я рыскал по дому в поисках Лорен. Той самой
херувимоподобной, одетой в белое маленькой синде-
реллы, с кем нервничающий сейчас Нарда имел обык¬
новение обмениваться такими пылкими любовными
взглядами. «А ведь она может кое-что прояснить»,—
надеялся я. В нижнем этаже никого не было. Холл,
комната Нарды, несколько других комнат — все пустые.
Но в первой же комнате наверху я наткнулся на вторую
прислужницу, накануне освещавшую мой путь к заутре¬
не. Дверь была не заперта, и я дернул за ручку как раз
в тот момент, когда женщина собиралась выходить.
Она удивилась, словно людей никогда не видела. Поду¬
мала, наверное, ангелы слетели.
— Спокойно, спокойно. Не волноваться. У босса
небольшие неприятности. Внизу полиция.
— Полиция? — невинные глазки в ужасе выпучи¬
лись.
— Да-да, но волноваться все равно не стоит. Я ищу
Лорен. Где ее комната?
— Вторая отсюда через холл. А что случилось?
— Пока ничего не случилось. Мы все выясним и
объясним. Большое спасибо. Советую оставаться в своей
комнате.
Собравшаяся было размяться раба божья с видимым
трудом проглотила мои слова, шейка у нее смешно
дернулась.
— Я поняла, сэр. Я все поняла.
Я подождал, пока дверь закрылась, и двинулся в
указанном направлении. Вход в следующую комнату
находился как раз напротив лестницы, а дверь второй
я увидел сразу же, миновав холл. Я постучался. Тишина.
Пришлось воспользоваться универсальной отмычкой.
...Лорен, по всей видимости, умерла совсем недавно.
Тело ее, несмотря на синюшность, еще сохраняло тепло
10 Ричард С. Пратер 145
и упругость. Казалось, что вот-вот, минуту назад, с губ
ее слетело последнее дыхание, конечности ослабели,
а боль пересилила волю. Смерть настигла бедняжку
у самой двери, темно-голубое платье запуталось в но¬
гах, а она уже не смогла его расправить.
В широко раскрытых глазах застыло ни с чем несрав¬
нимое оцепенение угасшей жизни. На губах выступила
пена. Левая рука девушки была поджата под себя, правая
вытянута вперед, и пальцы на обеих сжаты в кулак.
Рядом с телом валялся пустой шприц. Тонкая игла,
впрыснувшая яд в вену, матово поблескивала.
Шприц я так и оставил, подбирать не стал. Если
на нем и были чьи отпечатки, то только Лорен. Накло¬
нившись, я понюхал иглу и сам шприц. Тот же харак¬
терный запах персиковой косточки, что и на губах.
Все было ясно. Лорен впрыснула себе в вену циани¬
стый калий. Смерть наступила мгновенно: резкая боль,
головокружение, усиленное сердцебиение, переходящее
в спазм, судорожное сокращение мышц, каждая клеточ¬
ка организма задыхается без воздуха. Она умерла быст¬
ро и... ужасно.
Я к Лорен почти не прикасался, только пульс пощу¬
пал. Затем сел на пол и задумался. Мне многое вспом¬
нилось в тот момент: лица, слова, взгляды, жесткость,
захлопывающиеся двери и, помимо всего прочего, убий¬
ства. Если честно, то я не ожидал, что найду Лорен
вот так, лежащей мертвой на полу, и я даже немного
растерялся. Но в то же время кое-что и прояснилось.
Кое-что, тревожившее меня всю дорогу. В памяти отчет¬
ливо всплыли события последних дней и ночей, а осо¬
бенно Нарда и его действия. Но надо было идти.
Я поднялся на ноги, спустился к телефону и набрал
номер своей квартиры. Трубку сняли, но никто не от¬
вечал.
— Лина, это Шел. Мне нужна твоя помощь.
Молчание.
Сначала мне стало не по себе, но я тут же вспомнил,
что сам велел ей никому не отвечать, пока она не убедит¬
ся, что звоню именно я. К тому же раньше по телефону
мы с Линой не разговаривали и узнать меня с первого
раза было трудно.
— О’кей, моя страстная,— я заговорил по-другому
и упомянул несколько деталей предыдущей ночи, знать
о которых посторонний человек никак не мог.
Лина сразу рассмеялась.
146
— О, так это же мой querido Шел. Что надо сде¬
лать?
— Ты знаешь, где находится храм Общества Внут¬
реннего Мира на Сильвер-Лэйк-бульваре?
— Знаю, знаю, не сомневайся.
— Ну так вот. Тебе это может показаться глупо,
но это важно. Ты Нарду знаешь? Он — самая главная
шишка в этом обществе.
— Нет, Шел.
— Впрочем, ладно, слушай, что от тебя требуется.
Я здесь вместе с Самсоном — это большой седоволосый
капитан полиции. Такой же здоровый, как и я, только
лицо розовое и челюсть выступает вперед. Скорее всего,
он будет жевать сигару. Так вот, кроме нас двоих в
комнате будет еще и третий. Он-то и есть Нарда. Бери
такси и дуй сюда. И побыстрее. Глаза накрасишь потом.
Я рассказал Лине расположение комнат и продол¬
жил инструктаж:
— Постучишься в дверь комнаты, где мы сидим,
сразу войдешь и начнешь над Нардой смеяться. Поня¬
ла? Хохотать надо так, словно ничего смешнее ты в
жизни не видела. Дверь с улицы здесь открыта. Когда
придешь, хлопни ею посильнее, чтобы я знал. Пока
все. Поняла, спрашиваю?
— Querido, сделаю так, как ты приказываешь. Но,
по-моему, у тебя крыша поехала.
— Возможно, милая. Действуй.
Я положил трубку и прошел в комнату Нарды. Сам¬
сон сидел на деревянном стуле у входа, а хозяин дома,
нервно сжимая и разжимая пальцы, стоял напротив.
Он посмотрел на меня весьма недружелюбно.
Я молча приблизился к Нарде, ухватился одной
рукой за свободный ворот черного балахона, другой за
белый тюрбан, дернул, и нашему взору предстала бле¬
стящая лысая голова активно здравствующего покой¬
ника Уолтера Пресса.
Глава 18
Пресс инстинктивно прикрыл лысую голову ладо¬
нями и попытался оказать сопротивление, но я, заломив
ему за спину руки, продолжал срывать стеганый черный
балахон.
10*
147
Он вырывался, норовил ударить меня и истошно
вопил:
— Стоп! Прекратите немедленно! Не позволю! Вы
не имеете права!
Я прижал его к стене. Забинтованная правая кисть
сильно ныла. Последнее усилие, треск лопнувшей под¬
кладки — и платье главного, ревнителя лежало на полу.
Пресс стоял теперь, прижавшись спиной к стене
и широко раскинув в стороны руки, которыми, казалось,
хотел продавить себе путь наружу, подальше от посто¬
ронних глаз.
Очень печальная картина — созерцать человека, толь¬
ко что лишенного ореола величия и оказавшегося вдруг
в одних белых длинных трусах. Сразу сморщившийся
и усохший, с впалой грудью, лишенной какой-либо рас¬
тительности, и выступающим животиком, Пресс был
бледен как полотно.
Лицо у него исказилось, нижняя губа отвисла, а
глаза не могли оторваться от лежащего на полу смятого
платья. Сдернутая плотная материя обнажила тонкие
плечи, выступающие ключицы и мосластые тощие ноги.
В черном одеянии он выглядел важной птицей, а без
него стал ничем. Вернее, превратился из Нарды в Уол¬
тера Пресса, и дешевый трюк с высокими деревянными
каблуками раскрылся. Именно благодаря им пять футов
и семь дюймов Пресса выросли до более-менее прилич¬
ного роста Нарды. К тому же сейчас не оставалось
никаких сомнений относительно его неуклюжей поход¬
ки во время нашего первого свидания, когда он ступал,
словно шагая по разбитому стеклу.
— Мы пришли, Пресс, чтобы арестовать тебя за
убийство.
— Пресс? Пресс?! Но я не Пресс! Он мертв! Мертв!
Я — Нарда! Нар-да! Слышите меня?
Уж что-что, но громкий грозный голос никак не
соответствовал наблюдаемой нами сцене. Полуголый уб¬
людок больше ни на кого не способен был произвести
никакого впечатления, не говоря уже о том, чтобы вы¬
звать священный благоговейный трепет дешевками типа:
«Ученики мои! Последователи! Внимайте же мне...»
и так далее.
— Заткнись, кровожадная скотина! — заорал я.—
Ты подохнешь в газовой камере. Но сначала, Пресс,
ты нам все расскажешь, не так ли?
Он дрогнул, я заметил. И хотя это по-прежнему был
148
Нарда — сильный и повелевающий массой Учитель, поч¬
ти святой для своих последователей,— он дрогнул. Мы
возникли в его жизни в тот момент, когда он уже и
сам начал верить в образ Мастера, но сейчас эта вера
ему бы все равно не помогла.
— Я никого не убивал. Никого. Клянусь. Я не
убийца.
— Прикуси свой поганый язык, Пресс. Я вовсе не
имел в виду последние дни и месяцы, когда сказал про
убийство. Я имел в виду год назад. Двенадцатого сен¬
тября, где-то так. Как насчет этого?
Он крепко сжал губы и еще глубже вжался в стену.
Глазки его бегали. Я повторил вопрос:
— Как насчет двенадцатого сентября? Будешь рас¬
сказывать?
Глазки перестали бегать и смотрели теперь на нас
с ужасом, подбородок дрожал. Пресс не издал в ответ
ни звука.
Самсон не выдержал, скомкал сигару и встал.
— Проклятие!
— Сэм,— сказал я,— сядь и успокойся. И следи
за ним.
Я вышел и снова поднялся наверх. Меня интере¬
совала вторая прислужница. Она сразу открыла, как
только я постучался, и я с ходу засыпал ее вопросами:
— Кто такая? Как зовут? Какая роль в бизнесе
Нарды?
— Филлис. Меня зовут Филлис. Филлис Стронг. И я
не понимаю, о чем вы говорите.
Подумать только, она не понимала! Я зарычал на
нее злобным псом.
— Послушайте, Филлис, ваше вранье мне или поли¬
цейскому внизу может вам дорого обойтись. Хватит
выгораживать друг друга. Отвечай, что знаешь об орга¬
низации?
— Ничего. Работаю на него, и все,— выпалила она
скороговоркой.
— А без балахона и без тюрбана ты его когда-
нибудь видела? Только честно — да или нет?
— Нет-нет, никогда, поверьте,— женщина отчаянно
затрясла головой,— у меня даже мысли появились:
странно как-то, необычно.
— Точно не видела?
— Точно, точно, ни единого разика. Я даже удив¬
ляться начала...
149
— О’кей, красотка, сейчас я тебе его покажу.
Я повторил Филлис почти те же слова, какими ин¬
структировал по телефону Лину. Постучаться, сразу
войти и залиться смехом. Филлис безропотно согла¬
силась.
— И смотри у меня, крошка, чтоб без фокусов.
Там, в комнате, с ним только капитан из отдела убийств,
и я встану рядом с тобой. Смейся, как будто тебя режут.
Иначе обещаю неприятности, много неприятностей. Но
если ты и впрямь его раньше без ничего не видела, то
это будет легко.
Закончив инструктаж, я велел ей минуту подождать,
а сам бегом спустился вниз.
Самсон в мое отсутствие заставил Нарду снять
башмаки и, щелкая языком, дивился на подклеенные
подошвы и наставленные каблуки. Нарда, он же Пресс,
прикрывшись покрывалом, сидел на краешке кровати
и напоминал стыдливую девственницу. Я от двери на¬
правился прямо к нему. Сдернув покрывало, я расстелил
его посередине и приказал Нарде встать туда.
— Я тебе язык развяжу. И не вздумай молиться.
Бесполезно, да и поздно уже.
Он огрызнулся, упомянув про интимные отношения
с моей матерью, но я простил ему эту грубость, ибо
других каких-либо интимных связей он, наверное, уже
год не имел. Нарда настроился защищаться, в пове¬
дении его нельзя было не видеть вызова.
— О’кей, Пресс. Но если ты...— продолжить я не
успел.
В комнату вошла Филлис. И, следует отдать долж¬
ное, сыграла превосходно. Крутись я в Голливуде —
обязательно выдвинул бы ее на лучшую женскую роль
года. Со стороны вообще не скажешь, что она притво¬
рялась. Хотя, может, это и не игра была.
Взглянув на Самсона, потом на меня, Филлис, ока¬
менев, остановилась в трех шагах от . Нарды.
— Поздоровайся с Нардой, красотка.
Маленькие кулаки Пресса то сжимались, то разжи¬
мались.
Брови у Филлис высоко поднялись, глаза и рот широ¬
ко открылись.
— Это — Нарда? — у нее перехватило дыхание.
Про последовавший за тем хохот говорят: «умирала
со смеху». Филлис согнулась буквально пополам, она
держалась то за бока, то за живот, взвизгивала, сто¬
150
нала и пищала до изнеможения. Она зажимала руками
горло, но смех душил ее и, вырвавшись, со звоном раз¬
носился по комнате.
Было больно и противно смотреть, как, инстинктивно
пытаясь скрыть от женщины свою мужскую слабость,
Пресс корчился и прикрывал костлявыми руками тощую
наготу собственного тела. Вызывающее безразличие на
его лице сменилось отчаяньем и испугом.
Для мужчины иногда можно придумать гораздо бо¬
лее жестокое наказание, чем бить палками или пороть
плетьми. Для Пресса это было почище всякой порки.
Каждый новый взрыв хохота оставлял на его самолю¬
бии глубочайший, незаживающий рубец. В сознании его
что-то обрывалось и било по самым чувствительным
глубинам мозга. Это был кошмар из кошмаров. Словно
тебя голого выволокли на палящее солнце и весь мир
тычет в тебя пальцами, осыпая насмешками. Колосс на
глиняных ногах осел, повалился и под улюлюканье
толпы рухнул. Кто стоял перед нами, в тот момент
было трудно сказать. Наполовину Нарда, наполовину
Пресс, наполовину великомученик, наполовину дьявол.
И голова его, похоже, соображала тоже только наполо¬
вину.
Он обхватил себя руками, пятясь, отступил к даль¬
ней стене и медленно-медленно осел. Искаженное мукой
лицо его сморщилось и выражало животный страх перед
следующим ударом, отвести который он был не в силах.
Псевдо-Нарда напоминал сейчас грязную груду мусора.
Обняв руками колени и отвернув голову в сторону,
он смотрел в пространство и ничего не видел. Оглу¬
шенный шоком мозг духовного предводителя отказы¬
вался понимать, что сияющий образ славного Мастера,
с таким трудом воздвигнутый им в умах учеников, рас¬
сыпался в прах и вот уже не существует, ибо еще
мгновение — и он окончательно растворится в неумол¬
кающем хохоте.
Я мягко вытолкал в коридор неудержимо хохочу¬
щую Филлис и присел перед Прессом на корточки.
— Ну так что скажешь, Уолтер? Или ты все еще
Нарда? Ты и сейчас нам ничего не хочешь сообщить?
Пресс поднял перекошенное злобой лицо, что-то
в нем изменилось, но плотно сомкнутые губы так и
не раскрылись.
— Хорошо, Пресс. Посмотрим, чего ты этим
добьешься.
151
Он опять упрямо отвернулся. Он все еще думал
выстоять. Тогда я взял его за подбородок, силой раз¬
вернул его голову к себе и, глядя прямо в глаза, сказал,
негромко, но отчетливо:
— Где Лорен, Нарда? Где она, твоя тихая, сладкая
радость? А ведь ты к ней совсем не безразличен, а?
В эту минуту я чувствовал себя наравне с самым
подлым и коварным зверем. Но я знал, что хуже меня
есть еще один. Тот, кто еще подлее и еще коварнее.
Это — человек, с которым я разговаривал. Идти на
попятную — значило все испортить, и я, отбросив сомне¬
ния, приготовился терзать его хоть всю ночь. И плевать,
что за это я сам себя ненавидел.
— А как насчет Лорен, Нарда? Я хотел сказать —
Пресс. Да-да, Уолтер, я именно это имел в виду. Ты
хоть раз спал с ней? Или это у вас платоническое?
Держались за ручки, как в детском садике, да? Ну что,
Уолтер, я правильно угадал? Да не отворачивайся же,
Пресс. Она тебя таким когда-нибудь видела? Я имею
в виду Лорен, Нарда. То есть Пресс. Ты раздевался
перед ней или нет?
Мне больше не надо было держать его за подбородок.
Нарда смотрел на меня не отрываясь. Застывшее в его
глазах выражение ужаса было красноречивее всяких
слов. Он задыхался. Казалось, он вот-вот зарыдает.
В этот момент я вспомнил, что пора бы уже и Лине
появиться.
Я встал, забинтованной рукой похлопал Пресса по
щеке и насмешливо произнес:
— Я приведу ее, Нарда. Я приведу твою тихую,
сладкую радость.
— Не-ет! — он закричал, как смертельно раненное
животное.— Пожалуйста, только не это. Она меня ни¬
когда не видела в таком виде. Она... она не поймет.
Пожалуйста...
Я отступил назад, но Пресс шлепнулся на руки и
пополз за мной на четвереньках. Зверь. Косящийся
снизу вверх на человека, наиподлейший и наиковар¬
нейший зверь. Самое мерзкое существо на земле.
Ничего не предпринимая, я стоял посреди комнаты
и смотрел на ползающего в ногах Нарду. Хлопнула
входная дверь. Лина!
— Что ж, Уолтер, вот и Лорен. Пойду приведу ее.
Лицо его стало безумным. Он неистово завопил:
— Нет, нет, нет! Умоляю, не приводи ее! Не надо!
152
Я снова склонился к нему.
— Так ты расколешься или нет? Будешь наконец
говорить? И расскажешь все, падла, от начала и до
конца. Давай, Пресс, я слушаю Только быстро.
Состояние Нарды в этот момент невозможно
описать. Он вряд ли был способен здраво рассуж¬
дать и действовать. Он так и стоял на всех четырех,
смотрел на меня и ждал, что я сделаю. Вдруг голова его
опустилась, затем резко поднялась, и в безумных глазах
появился проблеск решимости.
Но тут в дверь постучала Лина.
— Входи, Лорен. Входи, дорогая,— я сказал это
очень нежно и ласково.
И едва только дверь приоткрылась, Пресс взвизгнул,
поразительно шустро юркнул в дальний угол и сжался
там в комок, закрыв лицо.
Лина вошла в комнату. Она так и не переменила
одежду и по-прежнему была в моей рубашке и брюках.
Смеялась она отлично. Громко, резко и не останавли¬
ваясь. Пресс в углу крутился и извивался, тер кулаками
глаза, но постепенно разглядел-таки обман и тупо уста¬
вился на Лину. У него было дурацкое, совершенно идиот¬
ское выражение лица. Он понял, что это не Лорен. Кто-
то другой. Что его надули. И тогда он не сдержался
и зарыдал.
Я чувствовал себя так, будто меня с ног до головы
облили грязью. Грязными, вонючими помоями. И Пресс,
и я сам себе, и все остальное вдруг осточертело и опро¬
тивело. В первый раз в разговоре с ним я повысил голос.
— Поди приведи ее, Лина! Поди наверх и приведи
Лорен! Пусть полюбуется на настоящего Нарду!
Пресс судорожно вскинул вверх руку.
— Не надо. Пожалуйста, не делайте этого. Я все
расскажу. Отстаньте от меня. Расскажу все, что по¬
просите.
Проводив Лину за дверь, я подождал, пока Пресс
немного успокоится. Он прекратил истерику, собрался
с силами и начал говорить. Сам начал, я даже вопросов
никаких не задавал.
— Я убил его,— сказал он.
Голос его стал увереннее и уже не казался таким
противным. Пресс понял, что пришел конец. Возможно,
он начал это понимать в тот момент, когда мы с Сэмом
силой ворвались к нему в дом. Но он оказался не таким
уж слабым орешком. Чтобы расколоть его, мне пришлось
153
изрядно попотеть. Видя, что ничего не помогает, что
все рушится, да в довершение ко всему еще из страха
перед насмешками Лорен, женщины, которая его бого¬
творила и принимала явно не за того, он и раскололся.
Созданный им призрачный замок рушился, но он хотел
спасти из-под обломков Лорен. Из всего окружения
Нарды она единственная считала его кумиром. Что ж,
это утешение ему можно было оставить. Вернее, можно
было бы. Если бы Лорен была жива. Странная ситуация:
он боялся смеха Лорен, а Лорен не могла смеяться,
потому что была мертва.'
— Я убил его. Трудно объяснить почему, но я его
убил. Убежал от всех, забрал их деньги. Боялся, что
поймают, что-нибудь со мной сделают. Пытался спря¬
таться, чтоб не нашли. Нашли бы — убили бы. Проучи¬
ли бы... А потом вдруг мне страшно захотелось продол¬
жить. Общество Внутреннего Мира должно работать.
Все ж подготовлено. Налажено. Вот я и подумал, что
лучший способ исчезнуть — это умереть. Инсценировать
собственную смерть. Я знал этого пьянчужку. Вечно
шатался от помойки к помойке. Роберт Фиш его звали.
Ну и заманил в машину, мою машину. Поехали на
север, на Орегон, дальше вы знаете.
Пресс остановился, сделал паузу и глубоко вздохнул.
Так и не вставая, обняв руками колени и не глядя ни
на меня, ни на Самсона, он торопливо продол-
,жил:
— Я вырубил его гаечным ключом. Стукнул несколь¬
ко раз по голове. Надел на него мои часы, кольца и
все остальное. По весу и росту он был как я. Поэтому
я его и выбрал. Облил машину бензином, поджег и
столкнул с обрыва. Судебный эксперт даже не запо¬
дозрил. Фиш обгорел как уголек. Потом я вернулся
сюда на поезде и стал Нардой. И все шло отлично...
отлично, пока...
— О’кей, Пресс, достаточно об этом. У меня другой
вопрос. Ты очень удивился, когда увидел меня. Ты раз¬
ве не знал, что я сбежал? Ты что, больше не видел этих
Сипелей после того, как они меня утащили из этой
комнаты?
— Нет, не видел,— он устало покачал головой,—
думал, что ты все еще... там.
— Значит, Сипелей ты с тех пор не видел?
— Нет.
— И не знаешь, что они мертвы?
154
Он даже не удивился. Просто еще раз покачал
головой.
— О’кей, Пресс. В данный момент меня волнует
другое. События последнего времени. Что кроется за
вашим ОВМ? Ты, конечно, понимаешь, что я имею
в виду...
— Ладно, ладно.— Пресс выглядел изможденным.—
Сейчас уже все равно. Но только не надо...
Мы все одновременно услышали, как кто-то сломя
голову несется вниз по лестницам. Пресс дернулся
и напрягся. Он снова насторожился.
В следующую секунду до нас донесся отчаянный
крик Филлис:
— Она мертва! О боже, боже! Она мертва!
Филлис ворвалась в комнату. Лицо у нее было белым,
губы тряслись.
— Она мертва! — закричала она.— Лорен мертва! —
и вдруг остановилась и, потеряв сознание, упала на пол.
Глава 19
Для Пресса это был последний удар. Он изумленным
непонимающим взглядом уставился на бесчувственную
Филлис. Затем разжал зубы, что-то прохрипел и, под¬
нявшись на ноги, направился ко мне с таким видом,
словно я был ему по колено. Помог Самсон. Он живо
сграбастал Пресса могучими ручищами, и тот сразу
сник, как продырявленный воздушный шарик, послушно
дал довести себя до кровати и сел, равнодушно глядя
в одну точку. Он видел в этот момент, наверное, только
кругленькое детское личико обожаемой Лорен.
Самсон склонился над Филлис проверить пульс.
Но потерявшая сознание уже пришла в себя, веки у нее
мелко задрожали.
Самсон выпрямился.
— Она в полном порядке. А что там за труп наверху,
из-за которого этот,— он указал на Пресса,— чуть конь¬
ки не отбросил?
— Лорен,— пояснил я,— одна из его помощниц.
Яд, Сэм. Цианид. Сама себя уколола. Яд был в шприце.
— Ты не забыл про меня, Шел? — Лина заглянула
в комнату.— Может, чем помогу?
Ей ответил Самсон.
155
— Быстренько организуй холодной воды и чего-ни¬
будь ей понюхать. Соли нюхательной или нашатыря,
не имеет значения. А если найдешь кухню и сварга¬
нишь кофе — будешь вообще молодец. Ей сейчас надо
на кровать. Ничего серьезного. Отойдет и будет щебе¬
тать как птичка.— Он поднял Филлис на руки, для него
она была все равно что перышко, и уже в дверях спро¬
сил: — Где ее комната?
— Наверху. Пройдешь холл, и первая дверь на¬
лево.
— А эта Лорен где лежит?
Я объяснил. Сэм с полуживой ношей исчез, а Лина
устремилась исполнять его указания. Мы, таким обра¬
зом, остались с Прессом наедине. Я, конечно, не надеял¬
ся на продолжение признаний, но попробовать не ме¬
шало.
— Пресс, ты начал что-то рассказывать. Давай, я
слушаю.
Пресс, однако, никак не реагировал.
— Давай, Уолтер, облегчи душу.
Если он даже и слышал меня, то не подавал вида.
Я попробовал спросить еще раз — безрезультатно. При¬
шлось ждать Самсона. Он в это время набирал по
телефону какой-то номер, очевидно отдела убийств. Сам¬
сон говорил недолго, потом сделал мне знак выйти к
нему, и я оставил Пресса в покое, но так, чтобы в
случае чего мог сразу же преградить ему дорогу.
— Все оборачивается весьма скверно, Шел. Ты...
э-э... ты представлял хотя бы, что такое могло про¬
изойти?
— Да ты же, Сэм, и сам знаешь. Понятия не имел.
Как снег на голову. Если б знал, сказал бы. Можешь
верить.
— О’кей, Шел. Хорошо. Сойдемся на этом. Но все
равно ты что-то скрывал.
— Вполне возможно. Но это лишь мои предполо¬
жения и ничего больше.
— Шанс, безусловно, был, и хороший шанс, что
Нарда и Пресс окажутся на поверку одним и тем же
лицом. Но почему ты был так уверен? Ведь не мог же
ты запросто ворваться сюда, затеять скандал, раздеть
его, наконец?
— Нет. Стопроцентно я не был уверен. Но в этом-
то и преимущество частного сыщика перед кадровым
полицейским. Особенно над таким безупречным, как ты,
156
Сэм. За моей спиной никто не стоит, никакая большая
организация. И если я сяду в лужу, это ни на ком не от¬
разится. Я могу обниматься с забулдыгами, снимать про¬
ституток, напиваться до чертиков, а потом валяться в ка¬
наве — и никто ничего не скажет. У меня это в интересах
дела. Главное, чтоб документы не выкрали. То есть я
могу совать нос в любую дыру, и никто на меня не пока¬
жет пальцем и не скажет: «Смотрика-ка, еще один валя¬
ется. Да они ж. легавые, все такие». Понимаешь меня?
— Понимать-то я понимаю, хотя и не все, если
честно. Откуда все-таки такая уверенность?
— Я не был уверен. Просто по-другому, я имею в
виду — окажись все иначе, ничего не складывалось. Нар¬
да всегда ходил в длинном балахоне до пят. Всегда
в тюрбане. Тюрбан-то зачем? Возможно, чтобы закры¬
вать лысину? И его походка. Неуклюжая, деревянная.
А что, если специальные ботинки? Следующий момент:
Нарда появился откуда ни возьмись сразу после того,
как разбился Пресс. Но это только официально счи¬
тается, что разбился. А отпечатки пальцев покойника
в комнате Нарды? Как их объяснить? И еще одна ма¬
ленькая деталь. Мелочь, но характерная. В ту ночь,
когда я украл из ванной стакан, я слышал, как Нарда
прохаживается у себя в комнате. Четко слышал. А потом
Лорен к нему постучалась, и он ее не впустил. Притво¬
рился, что уже лег. Но я-то знал, что это не так. А после
этого он еще ходил и что-то там делал. Скорее всего,
одевался. Вернее, маскировался. Чтобы не оказаться за¬
стигнутым врасплох, со спущенными, так сказать, шта¬
нами. А я сопоставлял это еще и с другими фактами.
Я говорил с парнем, который сочиняет Нарде речи.
И он сказал, что относит их ему в строго определенное,
заранее назначенное время. Почему? А причина, скорее
всего, та же, что и с Лорен: чтобы никто не увидел его
без костюма. Мелочи вроде бы. Но мелочей набралось
более чем достаточно. Тут любой бы призадумался.
Но и это, Сэм, еще не все. Кстати, где Лина?
— Наверху. С Филлис. Она держится молодцом, я...
О, вот и наши мальчики приехали.
На улице послышался вой приближающейся сирены.
— Радиофицированная,— констатировал Сэм.—
Значит, лаборатория подскочит с минуты на минуту.
Криминалисты, фотографы и другие члены оператив¬
ной группы из отдела убийств и лаборатории закон¬
157
чили свою работу; двое облаченных в специальную форму
заместителей судебного медэксперта приехали и уехали,
забрав с собой тело Лорен; Пресс и Филлис находились
на пути в Главное управление, и это означало конец
первой части Дела об исчезнувшей красотке.
Лина, я и Самсон ехали втроем в его служебной
машине ко мне на квартиру. Как только мы с Линой
сели в нее, Самсон язвительно спросил:
— Все ли теперь прояснилось в твоей острой голове,
Холмс?
Голова у меня совсем не острая, но я, не обидев¬
шись, ответил:
— Почти, Сэм. Но только почти. Чего-то где-то
недостает.
— Помнишь, Шел, когда я сказал, что мальчики
приехали, ты, по-моему, как раз о чем-то заикнулся?
Или мне показалось?
— Ах да. Я сказал, что это еще не все. Но пока
только смутные догадки. Надо обмозговать. Остались
факты, которые никуда не вставишь. Да и чувствую я
себя паршиво. Скотина Пресс! С ним говорить хуже, чем
рыбий жир глотать. Удовольствия никакого.
— Да-а. Парню от тебя досталось. А чего это ты
вдруг на него набросился?
— Свои причины, Сэм. И мне кажется, обоснован¬
ные. Но можно, я это пока оставлю при себе, о’кей?
— О’кей.
Сэм не обиделся. Следил за дорогой. Он бы никогда
не стал капитаном Филом Самсоном, если б мирился
с ролью подыгрывающего или позволял подставлять
себя. И я его пока еще ни разу не подводил. Но он
прекрасно знал, что любой, даже самый ушлый Шел
Скотт, может попасть впросак и оказаться таким дура¬
ком, что все над ним ухохочутся. Я его, конечно, не
обрадовал. Но он не обиделся.
Сэм подбросил меня до моего «кадиллака», я пере¬
сел и поехал к себе в офис. И все время, каждую секун¬
ду, пока я сидел за рулем, парковал машину, подни¬
мался в лифте, открывал дверь, я думал, думал и думал.
Идеи и догадки, толкаясь, сменяли друг друга. Вроде
бы вот оно — все по полочкам, все с наклеечками,
все ясно, но собираешь все вместе и... какого-нибудь
листочка не хватает. Что-то я забыл, что-то выпустил,
должен был учесть, но не учел. Слово ли, жест ли, звук
ли какой — что-то теребило и скребло подсознание;
158
вот-вот вырвется. И мне это не нравилось. От дурного
предчувствия даже мурашки по. спине побежали.
Я сел на свой крутящийся стул, закинул ноги на
выдвинутый ящик стола, собираясь еще раз все хоро¬
шенько обдумать, и в этот момент зазвонил телефон.
Один звонок, другой, третий.
— Агентство Шелдона Скотта?
Сначала я ничего не понял. Говорили почти шепо¬
том и повторили только раз.
— Если хочешь получить информацию, то приезжай
на угол Сотой и Мэйн. Подберешь чувака в черном
костюме.— Шепотом и только один раз. Слабый щелчок
на том конце провода означал конец разговора.
Глава 20
Мои ноги так и слетели со стола.
— Алло? Алло? Кто говорит? Кто это? — В ответ
гробовое молчание.
Я набрал номер коммутатора. Нет, девушка не могла
ответить, откуда звонили. Выяснить это займет у нее
минут сорок, не меньше. Но я не мог ждать, вечеринка
шла полным ходом. Так что простите, господа, но что
еще вы можете предложить?
Предложить было нечего. Раздумья заняли секунд
десять. Я встал и бегом спустился к «кадиллаку». На
Мэйн, а затем до Сотой! Свернув налево с Бродвея,
я проскочил два квартала и, вылетев на Мэйн, устре¬
мился направо и прямо до конца. Но в районе Двена¬
дцатой у меня в уме что-то щелкнуло. Стоп, стоп, стоп,
Скотт. Не торопись. Какого дьявола и куда ты так не¬
сешься? Причесываешь Мэйн-стрит, как если б ехал по
финишной прямой-на гонках в Индианополисе. Взвесь,
парень, одумайся. Кто там на углу Сотой и Мэйн? Что
за дела? Что за чушь? А не дурят ли тебе мозги? Я поста¬
рался вспомнить, что это за перекресток. Кафе, ресто¬
раны или так, ничего особенного?
Забинтованная правая инстинктивно полезла под
плащ, под левую руку. Пистолет дома. Ну конечно,
Скотт, мозги у тебя размякли и никуда не годятся.
И вдруг — бац! В голову словно ударило. Все преж¬
ние домыслы сошлись воедино и шибанули по затылку,
как двадцатифунтовая кувалда. Вот он, последний листо-
159
чек, та маленькая деталька, что торчала в мозгу как
заноза! Мне стало страшно. Страшно.
На ближайшем углу светились огни ночной станции
техобслуживания. Я подрулил и вышел. Двигатель рабо¬
тал, фары горели.
Я вбежал внутрь. Пока глаз искал, где телефон,
пальцы левой уже нащупали в кармане монетку.
Сначала я набрал номер квартиры. Трубку сняла
Лина.
— Лина, это Шел. С тобой все в порядке?
Она не отвечала. Я скороговоркой выругался. Вспом¬
нил.
— Отвечай, моя страстная. Querido.— Я как можно
быстрее, нельзя было терять ни секунды, повторил т>
же чепуху, что и в первый раз, чтобы она меня признала,
и с облегчением услышал знакомый голос.
— Лина, Лина же, ты в порядке?
— Я? Конечно в порядке.
— Отлично. Так и оставайся. Не открывай никому.
Ни-ко-му! Поняла? Кто-нибудь звонил?
— Никто.
— Все ясно. И не подходи к телефону! Увидимся
позже.
Итак, я сделал то, что должен был догадаться сде¬
лать раньше. Перед тем, как покидать офис. Размягчение
мозгов даром не проходит. Вторая монетка полетела в
автомат вслед за первой. Я лихорадочно листал спра¬
вочник. Корнелл Мартин. Есть! В трубке послышался
спокойный твердый баритон.
— Господин Мартин?
— Слушаю вас.
— Шел Скотт говорит. Трэйси дома?
— Ну что вы, мистер Скотт, конечно же уже нет.
Я очень ценю...
— Оставьте это. Что вы имеете в виду: «конечно
же уже нет»?
— Я не понимаю вас, мистер Скотт. Почему вы
опять звоните?
— Опять?
— Мистер Скотт,— голос его стал суше,— разве
это не вы звонили несколько минут назад?
— Нет. Говорите быстрее, кто звонил? Как давно?
Что вообще произошло?
— Минут пятнадцать назад. Трэйси сняла трубку,
поговорила, а затем сразу оделась и ушла. Сказала:
160
чтобы встретиться с вами. Что-то якобы очень важное.
Я так и понял, что звонили вы. А в чем,- собственно,
дело?
— А куда? Куда, не сказала? Где ей со мной необ¬
ходимо встретиться?
— Ничего не говорила, мистер Скотт.
— О’кей, я займусь этим.
Повесив трубку, я отыскал еще один десятиценто¬
вик и набрал номер отдела убийств.
— Сэм, это Шел. Слушай и запоминай. Времени
повторять нет. Дело жизни и смерти. И я не шучу. Хватай
Пресса и пулей ко мне в офис. Сирену не включай.
Машину поставишь за углом и вместе с ним подымайся.
Я встречу. И быстрее, Сэм.
Я бросил трубку, даже не посмотрев, легла ли она
на место, потом — бегом к работающему автомобилю.
На предельной я выехал на Мэйн и повернул обратно
к центру. Давя одновременно ногой на газ, а рукой на
звуковой сигнал, я несколько раз проскочил на красный
и в считанные минуты оказался на Третьей.
Самсон с Прессом еще, наверное, только собрались
и вышли. Боже правый, лишь бы не опоздать! Не пере¬
ставая сигналить, я немного не вписался в левый поворот
на Третью, меня занесло, я пролетел Бродвей и сбросил
газ. Затем поехал совсем медленно, прижал «кадиллак»
как можно ближе к обочине и, видя, что свободного
места нет, бросил его прямо на проезжей части, заго¬
родив выезд какой-то машине. Почти по-спринтерски
добежал до угла, завернул и там, на середине квартала,
увидел Трэйси.
Вернее, девушку, со спины похожую на Трэйси.
Она входила в Гамильтон-билдинг. Что было делать?
Кричать нельзя. К тому же я не был уверен, что это
Трэйси. Я был в таком состоянии, что любую девушку
мог принять за нее.
Последний рывок сквозь неторопливую вечернюю
толпу — И я внутри, в вестибюле. Никого. Дверь лифта
уже закрывалась. Я кинулся к нему. Но даже ладонь
не успел просунуть. Лифт пошел вверх.
Прыгая через три ступеньки, я взлетел по лестнице
к себе на этаж и на какие-то секунды опередил лифт.
Его дверь в этот момент как раз начала открываться.
Оттуда выходила Трэйси. Я зажал ей рот, втолкнул в
лифт, и мы снова поехали на первый.
— Извини за грубость,— сказал я, отнимая ладонь
И Ричард С. Пратер 161
от ее лица.— Объясню все попозже. Дай отдышаться.—
Я пыхтел как марафонец.
Лифт остановился. Трэйси я велел ждать в холле,
а сам выглянул на улицу. Через полминуты с Бродвея
на Третью вывернула машина Самсона. Самсон и Пресс.
Мой «кадиллак» он наверняка заметил. Значит, все
нормально. Оба вышли, а я выскочил на дорогу и зама¬
хал им.
Сэм с Прессом прошли за мной в вестибюль. Здесь
я прежде всего обратился к Трэйси.
— Тебя видели. Времени в обрез. Слушай, что надо
сделать. Поднимаешься в мой офис, стучишься и гово¬
ришь: «Мистер Скотт... Шел... это я, Трэйси. Откройте,
пожалуйста». После этого сразу отходишь в сторону
и ждешь. Ждешь, пока не позову. Как только я при¬
глашу тебя в квартиру, внимательно за мной следи.
И когда я задам вопрос, ответишь: «Да, это тот самый
человек».
Затем я начал объяснять Сэму и Прессу:
— Она стучится, уходит, и мы, Сэм, выставляем
впереди себя вот эту гадину. Ты понял, Пресс? — Я ста¬
рался говорить тихо, но угрозу он почувствовал и ис¬
пугался, чего я и добивался.— А я посмотрю, правильно
ли ты понял. Пикнешь лишнего — продырявлю башку.—
Это была не шутка.— Потом, Сэм, мы заходим. Писто¬
лет наготове. И все. Вечеринка закончена. Дело закрыто.
Конец представления. А теперь вперед!
Больше мы не останавливались и ни о чем не говорили.
Перед дверью офиса встала одна Трэйси. Мы все —
сбоку. Она оглянулась, я кивком головы подбодрил
ее, и она постучала.
— Мистер Скотт... Шел... это я, Трэйси, впустите
меня.
Трэйси снова оглянулась, я приложил палец к губам
и кивнул в сторону лифта. Она отошла. Сэм вытолкнул
Пресса и поставил прямо перед входом. Я встал рядом.
Мы ждали.
Внезапно дверь распахнулась и низкий грубый голос
воскликнул:
— Уолтер! Какого черта ты здесь?..
Я пихнул Пресса в спину и вслед за ним шагнул
в комнату. Самсон с револьвером в руке не отставал ни
на шаг.
При виде нежданных гостей жирная физиономия
Мэгги превратилась в застывший бараний холодец. Она
162
ничегошеньки не понимала. Вертела своей огромной
башкой то в мою сторону, то в сторону Пресса, а бле¬
стящий пистолет сиротливо выставлялся из бессильно
опустившегося кулака.
Глава 21
Разинув рот, Мэгги переводила взгляд с меня на
Сэма и обратно, а я тем временем взял из ее лапищи
пистолет и сказал:
— Привет, кошечка. Праздник окончен.
Она моргнула раза два или три, и только тогда у нее
в башке что-то заработало.
— Подонок! Грязный ублюдок! — Далее следовала
вся нецензурная брань, которую она знала.— У тебя
же против меня ничего нет.
Пока Самсон устанавливал их с Прессом рядыш¬
ком у стены, я решил ее немного урезонить.
— На тебя, Мэгги, у нас всего хватит. А для нача¬
ла скажи-ка нам, какие у тебя отношения с главой
№ 10 Кодекса о здоровье и безопасности граждан
штата Калифорния?
Самсон моментально обернулся, чтобы проверить, не
шучу ли я. Но лицо Мэгги выражало скорее недоуме¬
ние, чем испуг. Я продолжал:
— Этот раздел кодекса, миссис Риморс, больше
известен как Акт о борьбе с наркотиками. И первое,
что мы предъявим,— это обвинение в хранении нарко¬
тикосодержащих веществ, что уже само по себе явля¬
ется уголовным преступлением и влечет за собой не¬
сколько лет тюрьмы. Но остается и многое другое,
как-то: сокрытие украденного имущества, покушение на
убийство, «еще кое-что. Но для нас хватит и одной ма¬
ленькой соломинки. Она-то и сломает тебе хребет, Мэг¬
ги. Это соучастие в убийстве Джорджии Мартин. Конеч¬
но, красавица, ты сама ее не убивала, но ты наняла
Сипелей — выродков, готовых родную мать вздернуть.
Но для суда это то же самое, как если б ты застрелила
ее из собственного пистолета.
Мэгги хрипло прокашлялась и сплюнула на пол.
— Не докажешь, дешевка.
— Мэгги,— возразил я,— здесь не «Эль Кучильо».
Полы здесь моют. То, что ты здесь стоишь, для моего
11* 163
пола уже оскорбление. Теперь я вижу, что ты еще более
гнусная тварь, чем я думал. Ты и этот не очень, как
оказалось, праведный Нарда. Только вначале он тебе
был знаком как Уолтер Пресс. И знакомство ваше было
вовсе не шапочным.
Мэгги скосила глаза на Пресса, оглядела его с ног
до головы и снова посмотрела на меня.
— О чем ты болтаешь, Мак? Я в жизни его не
видела.
— О, как интересно! А кого ж тогда, если не этого
Уолтера, ты назвала Уолтером, когда этот самый Уолтер
только что стоял в дверях?
Мэгги упрямо насупилась.
Подошел Самсон.
— Что еще за хранение наркотиков, Шел? У нас
уже есть убийство.
— Есть не только убийство, но и наркотики. И ра¬
ботали они по-крупному. Проворачивали будь здоров.
Общество Внутреннего Мира Ревнителей Истины, чудо-
пророк Нарда, гипнотизирующие лекции, утренние служ¬
бы — все это не более, чем помпезное прикрытие для
перекачки наркотиков.
Мясистая физиономия Мэгги обмякла, она придви¬
нула к себе самый большой в офисе стул и села.
— Все кончено, Мэгги. Надеюсь, понимаешь, что
тебе грозит. А сейчас, Сэм,— я обратился к нему,—
прошу немного послушать, а потом сказать свое мнение.
И ты, Мэгги, тоже прочисти уши и слушай. Хотя ответ
ты уже знаешь. Ты и Нарда.
Я говорил, повернувшись к Самсону, но знал, что
и Мэгги, и Пресс не пропустят ни слова.
— Помнишь, я рассказывал про первый ночной ви¬
зит к Нарде? Я тогда прикинулся Фрэнсисом Джойном
и после заутрени зашел к Нарде поболтать. Я сидел на
полу. А он стоял. И я смотрел на него снизу вверх.
Что-то такое было у меня в голове, туман какой-то, но
я тогда не придал значения. Нарда снизу смотрелся
как великан, но я встал, и оказалось, что он не такой
уж и высокий. Ну да ладно. Я сидел на полу, и вошли
близнецы. Оба с оружием. Один сразу начал палить
и очень аккуратненько прострелил мне плащ. А я таких
парней с оружием сильно уважаю. Но слушай, Сэм,
я их совсем не испугался. Оказывается, я могу быть
храбрым как лев. Понял, Сэм? И я их начал подкалы¬
вать. Какой я смелый и так далее. Тогда один Сипель
164
бьет меня вот сюда,— я дотронулся до все еще не
спавшей опухоли.— Бьет дулом пистолета. А мне хоть
бы что. Пустяк. От такого пустяка я полетел вверх
тормашками, но боли никакой. Я их подкалываю даль¬
ше, подымаюсь на ноги. Так с ними круто разговари¬
ваю, что сам себя не узнаю. Это еще не все, слушай
дальше. Они ведут меня на Алоха-стрит. Туда, где ты
нашел того, которого я убил. Запирают вместе с Трэйси.
А я ничего не делаю, ничего не предпринимаю. И пока
я ничего не предпринимаю, приносят какое-то жаркое.
Я не ел часов двенадцать или больше, все время на
ногах и бегом, но я, оказывается, не голоден. Я хожу
там по комнате, бросаюсь на стены, а два раза даже
вставал у двери и ждал, когда кто-нибудь из них войдет.
Я готов был разорвать их на куски, перегрызть глотку.
А в комнате там тяжеленный стул, я мог бы бить им
как молотом, но я о нем даже не подумал. В мозгах
что-то крутится и крутится, будто кто-то снова и снова
запускает колесо рулетки, но выпадают неизменно одни
двойные нули. Мне тогда казалось, что я справлюсь
с ними голыми руками. Понял, Сэм, какое у меня было
состояние? А потом я присел, зевнул разочек — и про¬
спал как младенец часов десять или одиннадцать. А сны,
Сэм! Боже, какие сны я видел! О них я расскажу отдель¬
но, как-нибудь потом. Но я проснулся, и все стало
нормально, и мы выбрались,— тут я прервался и глу¬
боко вздохнул.— Смекай же, Сэм. Догадайся, не оши¬
бешься.
Сэм невозмутимо достал из кармана большую спич¬
ку, зажег ее и поднес к кончику зажатой в зубах сигары.
Затянувшись, он посмотрел на Мэгги, потом на Пресса,
вынул сигару изо рта и сказал:
— Допинг для дурачков.
— Именно, Сэм! Допинг. Это был наркотик. И если
ты немного пошаришь по закуткам «Эль Кучильо» и
подвалам Нардиного храма, доказательства сами вы¬
плывут.
Говоря это, я внимательно следил за реакцией Мэг¬
ги. До сих пор она смотрела в пол, но после последней
фразы подняла голову и так и впилась в меня своими
глазками. Пресс тоже.
— Что, Мэгги, спинка зачесалась? Жарко стало? —
Я засмеялся.— Ничего, я тебе баньку устрою. Все для
этого готово.
Снова повернувшись к Самсону, я продолжал:
165
— Какое-то время я подозревал, что наркотик в
сигаретах. Помнишь, я дал тебе одну? Но ты ответил,
что марихуаной там не пахнет, и моя первая догадка
лопнула. Но со второго раза я все-таки решил задачку.
О, Сэм, сначала для меня это было как фантазия, при¬
чуда, прихоть воображения, но потом...
Переведя взгляд на Пресса, я нараспев, подражая
его голосу, затянул:
— Внемлите же мне. Подобно Иисусу Христу, дав¬
шему ученикам своим еду и питье, я, Нарда, призываю
вас к себе и делаю то же самое...— Я наклонился к
нему.— Ты подлый, вонючий подонок! Знаешь, Сэм,
я выпил то, что они давали, и съел эту печенинку.
То есть они меня накормили, чем хотели. Я был в библио¬
теке, Сэм. Специально читал про наркотики. Их можно
запросто принимать как таблетки. И не надо тыкать вены.
Работает почти так же, но с небольшой задержкой.
Нормальный^ здоровый мужик, типа меня, особого кай¬
фа не получит, морфий там или что. Но после нескольких
раз, Сэм... ну, что ты об этом думаешь?
И хотя Сэм мог пока судить о деле лишь по тем
обрывкам информации, которые я ему дал, он все понял
правильно. Он уже знал, что я собираюсь рассказать
дальше. Сэм достал из кармана другую сигару, долго¬
долго разминал ее, словно замазку, и наконец произнес:
— Из всего, с чем я до сих пор сталкивался, из
всех самых грязных, самых поганых...
Но он не закончил. Мускулы у него на шее напряг¬
лись, челюсть выдвинулась вперед.
— Да, Сэм. Массовое производство. Штамповали
готовых наркоманов и поставили это на поток. Под
вывеской Внутреннего Мира набирали «учеников и по¬
следователей», малыми дозами приучали к препарату,
а затем наступал момент, когда организм просто не мог
обходиться без такой подпитки. И потом — прозрение.
Я сегодня встречался с парочкой выпускников. Подхо¬
дят по всем параметрам.
Я подошел к Прессу.
— Скажи-ка нам, свинья, что ты туда подмешивал?
Морфии? Или немного героина?
Ничего от него не добившись, я резко повернулся
к Мэгги.
— А ведь это, кошечка, твоя идея, не так ли? Отве¬
чай. Это ты придумала, чтобы курс обращения в вашу
философию длился четыре недели?
166
Сэм подошел сзади и положил руку мне на плечо.
— Четыре недели? Они выбрали именно такой пе¬
риод?
— Да. Мне рассказал это тот парень, который писал
лекции для Нарды. Этот недоумок даже речь себе сочи¬
нить не мог.
Сэм заскрежетал зубами.
— И каждый раз, все четыре недели, во время каж¬
дой службы они получали отраву?
— Да. И это ж все накапливается.
— Конечно. Человек привыкает. Четыре недели —
срок более чем достаточный. Чтобы привыкнуть, вполне
хватит. А потом, когда этот червь в них уже сидит,
они будут кормить его все больше и больше. Иначе
он им жизни не даст. Признаваться не пойдут, сами
залезли, а пойдут добывать денежку.
— Я, Сэм, еще хотел кое-что сказать. Когда эта
милая крошка,— я кивнул на Мэгги,— организовала
убийство Джорджии, то причина смерти была очевидна.
Огнестрельные раны. Медэксперт наверняка укажет и
куда вошли пули, и траекторию, и так далее. Другого
ничего он попросту и искать не будет. Но я готов дать
голову на отсечение, что проведи мы сейчас пЪлное
вскрытие, и окажется, что Джорджия накачана до пре¬
дела. А отсюда, в свою очередь, вытекает и логичное
объяснение, куда уплывали денежки со счета. Никакого
шантажа не было. Она платила за наркотик, без кото¬
рого не могла жить.
Я снова обратился к Мэгги.
— Не нравится, киска? С тобой все кончено. Так же,
как и с Прессом. Спорю на что угодно, у тебя полно
этой дряни прямо в «Эль Кучильо». А еще могу по¬
спорить, что Мигель после закрытия занимается там
бизнесом. Обслуживает жаждущих клиентов. Я встретил
его ночью в клубе, когда там никого уже не было, и
знаешь, киска, что он делал? Не только обслуживал,
но и сам нагрузился под самые жабры. Что, Мэгги,
не знала? Ну так, значит, он сам, втихаря. Водил тебя,
дуру, за нос. Я сказал ему, так он еще и обиделся, нож
в меня швырнул. Но ничего, Мэгги, это лишь цветочки.
Ты у нас пойдешь за убийство. Я все думал, почему
так важно было заставить замолчать Джорджию Мар¬
тин, когда в субботу вечером она начала высовываться.
Ведь она дала вам понять, что что-то замышляет. Сейчас
я в этом уверен. И дело не в пропавшей сестре, и не
167
в вашей идиотской религии, а дело в том, что она сама
принимала. Тоже была одной из тех, кто клюнул на
приманку. Теперь мне ясно, почему она не раскрывалась
до конца. Хотела и себя оградить, и честь семьи убе¬
речь. И конечно же волновалась за сестру. Но одновре¬
менно Джорджия била и по себе. Не знаю откуда, но
она узнала про «Эль Кучильо». Что «Эль Кучильо»
в этом деле участвует. Как она получила такие сведения,
пока не ясно, но ты, Мэгги, это мне расскажешь. А мо¬
жет, она тоже пользовалась услугами Мигеля? Когда
клуб уже закрыт, а? А может, еще что-нибудь? От тебя
можно ждать любой пакости. В общем, в субботу Джорд¬
жия боялась быть одна, ей нужно было прикрытие.
Но никому, связанному с ОВМ, не позволено болтать
лишнего, и Джорджию пришлось убрать. А убрать чело¬
века для тебя — все равно что муху раздавить. Набрала
номер и шепнула Сипелям. Раз плюнуть. Именно ты
заговорила тогда про телефоны, помнишь?
Мэгги заерзала.
— Позвонить им мог кто угодно. Почему обяза¬
тельно я?
— А-а, вот как заговорила,— я усмехнулся,— зна¬
чит, ты признаешь, что это дело рук Сипелей?
— Нет. Я ничего не признаю.
— Но ты стояла во главе. Не Пресс, а именно ты.
Когда я убил Пола, второй братец пошел почему-то не
к Прессу, а к тебе.
— Откуда ты это взял?
— От тебя, Мэгги. Ты сама себя выдала.
Она, не понимая, вытаращила глаза.
— Как дважды два, Мэгги.— Я показал отнятый
у нее револьвер.— Вот это называется хранением кра¬
деного. Я не шутил, когда говорил это. У тебя был мой
кольт «тридцать восемь». Ты сама его сюда принесла.
Правда, убивать ты собиралась не меня, а Трэйси.
Я свой пистолет в последний раз видел, когда отдавал
его Сипелям у Нарды в доме. Пресс с тех пор никого
из них не видел. И получается, что ты его могла взять
только у Питера. Если непонятно, могу объяснить пись¬
менно.
— Не знаю я никакой Трэйси. И вообще не пони¬
маю, о чем ты.— Мэгги начала заметно нервничать. Она
то и дело облизывала пересохшие губы. И с чего бы
это вдруг я вздумала затыкать рот какой-то
Трэйси?
168
— С чего, ты спрашиваешь? Хорошо, сейчас объ¬
ясню.
Я обернулся к входной двери и позвал Трэйси. Слыш¬
но было, как по коридору быстро застучали ее каб¬
лучки. В дверях я ее встретил и подвел к Мэгги.
— Ну так что, Трэйси? — как ни в чем не бывало
спросил я.
Трэйси не подвела. Она сказала то, что нужно, и так,
как нужно. Будто репетировала по меньшей мере пол¬
часа, а не несколько секунд в лифте.
— Да. Я абсолютно уверена. Там была эта самая
женщина.
— Спасибо, милая. Что скажешь, Мэгги? Или это
мне тоже изложить в письменной форме?
Никакой писанины, однако, не потребовалось. Мэг¬
ги была явно напугана.
— Правильно, Мэгги. Конечно же ты не была уве¬
рена, что она тебя как следует рассмотрела. Я имею
в виду там, в храме, когда ее вели по лестницам. Но ты
высунулась не вовремя. Да, она плакала, когда ее вели,
но твое лицо она не забыла. И, конечно, она, увидев
тебя в храме, не могла не сообразить, что ты прямо
причастна к ОВМ. Следовательно, ее ты тоже решила
прикончить. Глупо же оставлять свидетелей, верно?
Когда Питер передал тебе мой пистолет, ты правильно
сообразила, что мы сбежали. Потом ты правильно рас¬
считала, что Трэйси дома, и позвонила, притворившись,
что это я. Трэйси мой голос по телефону не слышала,
тебе здесь повезло, и попалась. Но, чтобы избавиться
от Трэйси, сначала тебе надо было убрать с дороги
меня. Встретиться с нами обоими в одно и то же время
ты не решилась. О’кей, тогда ты звонишь мне, приду¬
мываешь свидание у черта на куличках и беспрепятст¬
венно проникаешь в офис. К сожалению, я вернулся
скорее, чем ты полагала. И ты здорово придумала —
воспользоваться моим же оружием. Ты, Мэгги, не была
уверена, знаю ли я что-нибудь, но ты не могла, никак
не могла оставить в покое Трэйси. А когда Трэйси убита
из моего кольта, получается, что и я замешан не на
шутку. Но, дорогая моя Мэгги, странным было то, что
телефон зазвонил сразу же, как только я вошел в офис.
Как будто за мной следили. Тебе бы подождать немного,
но... Или у тебя времени не было? И почему вдруг на
перекрестке Мэйн именно с Сотой? Почему не с Десятой
или Двенадцатой? Или вообще где-то поблизости? А по-
169
тому, что тебе надо было загнать меня подальше и
выиграть время. Ясно как божий день. Все, Мэгги. Твоя
песенка спета. Тебе конец. И ты должна это признать.
Мэгги кусала губы и молчала. Воспользовавшись
этим, я отозвал Самсона в сторонку, и мы говорили
так, чтобы никто не слышал. Сэм перешел на шепот.
— Все идет отлично, Шел. У меня идея. Я сейчас
беру Пресса и занимаюсь им где-нибудь в другом месте,
о’кей? Мне кажется, я сумею найти комнату на вашем
этаже. А ты продолжай наседать на эту жирную переч¬
ницу. Кто-то из них должен не выдержать, согласен?
— Согласен, Сэм. Договорились.
Я откинул барабан «тридцать восьмого», все патроны
были на месте.
— Стой, Сэм, погоди минутку. Пора признаться,
что кое-что от тебя я все-таки скрыл. Тогда у Нарды,
когда я взял стакан из ванной, я прихватил еще и
кое-какие журналы. В них расписывались люди, прихо¬
дившие на утренние моленья.
Сэм наморщил лоб и задумался.
— То есть ты хочешь сказать, что имеешь на руках
списки выпущенных ими наркоманов. Тех, естественно,
кто ходил регулярно.
— Точно так, Сэм. А с некоторыми я даже пого¬
ворить успел.
Сэм обиженно скривил губы.
— И ты, такой-сякой, посмел это от меня утаить?
Да ты же после этого последний предатель... Ну ладно,
где они, эти журналы?
— Они здесь. В офисе. В старых номерах «True»,
прямо у меня на столе.
— Так дай же хоть один посмотреть.
— Что, сейчас?
— Ну конечно. Я ж никому ничего говорить не
буду. Пока. Зато наши новые приятели попрыгают, вот
увидишь.— Он посмотрел на Пресса, потом на Мэгги,
снова на Пресса. Те сидели словно чужие друг другу.—
Очень хочу увидеть их реакцию, когда ты достанешь
журналы. Надо полагать, оба знают, что журналы у тебя?
— Пресс точно знает. Они же хранились у него
в комнате. А вот Мэгги — это вопрос. Пресс мог испу¬
гаться и скрыть от нее. Так что есть шанс.
— Отлично, Шел. Действуй.
Я подошел к столу и встал рядом с Трэйси.
— Прости, дорогая, только ради Пита,— сказал я,
170
выдвигая вращающийся стул,— садись вот сюда и на¬
блюдай.
Трэйси такая моя вежливость застала врасплох.
— Ничего, ничего. Я бы могла и постоять.
Она была бледна и, похоже, только сейчас начала
осознавать, что произошло. Вернее, то, что чуть было
не произошло. Трэйси села, и я раскрыл лишенные
внутренностей старые подшивки. Журналы лежали на
месте. Я достал оба и со словами: «Один тебе, Сэм»,—
сделал шаг в его сторону.
Но Сэм в этот момент смотрел не на меня, а на
мадам Риморс. Я тоже взглянул. Мэгги совершенно забы¬
ла, где находится. Потеряв всякий контроль над собой,
она приподнялась и ничего не видела, кроме злосчастных
журналов. Она хотела что-то сказать, но получилось
невнятно, затем, так и не закрыв как следует рот, Мэгги
качнулась вперед, к Прессу, в два гигантских, невероят¬
ных прыжка очутилась с ним рядом и отвесила ему
такую оплеуху, что тот опрокинулся и кровь ярко-
красным ручьем хлынула у него из носа.
Глава 22
Мэгги нависла над Прессом всей своей огромной
тушей и норовила ухватить его за горло. Помешал Сэм.
Он по-кошачьи, с резвостью для его комплекции не¬
обычайной прыгнул вперед, схватил ее руки и завел их
ей за спину. Она и так уже успела слишком много напор¬
тить. На Пресса жалко было смотреть.
Самсон силой усадил Мэгги обратно на стул, и она
сидела теперь, тяжело дыша и гневно сверкая глазами,
а гигантские груди ее ходили ходуном, словно качаю¬
щиеся на волнах надувные мячи.
Затем Сэм взял переданный мной журнал, заговор¬
щически подмигнул и, дернув Пресса за шиворот, пота¬
щил его за собой из комнаты.
Я придвинул стул и сел напротив Мэгги. Пришлось
принять определенные меры предосторожности. Во-пер¬
вых, я сел не очень близко, вне зоны досягаемости ее
пудовых кулачищ, а во-вторых — положил на/колено
«тридцать восьмой».
— В чем дело, Мэгги? Ты разве не знала, что Пресс
открыл нам кое-какие секреты? А как бы иначе, по-
171
твоему, мы столько всего узнали? Откуда у меня журна¬
лы, как ты думаешь? Шевели же мозгами, сестричка.
Мы что, его сюда на свидание к тебе привели? Вовсе
нет. Неужели ты и вправду подумала, что я все-сам
выдумал? Это невозможно.
Видно было, что Мэгги сомневается и мысли у нее
в голове появляются и исчезают одна быстрее другой.
Она не знала, что делать. Говорить или молчать, запи¬
раться или признаваться.
— У тебя... у тебя ничего на меня нет! — Но слова
ее звучали неубедительно даже для нее самой.
Я расхохотался. Прямо ей в лицо. Открыл наугад
оставшийся у меня журнал, пролистнул несколько стра¬
ниц, но краешком глаза постоянно следил за ее дей¬
ствиями.
Мэгги не выдержала.’
— Предположим, я что-то знаю. Что с того?
— Расскажи мне это что-то.
— И что я за это получу?
— Не знаю, Мэгги. Ничего не обещаю. Частный
сыщик не может обещать неприкосновенность или что-
нибудь в этом роде. Но ты, безусловно, знаешь о вы¬
даче сообщников, не так ли? Уж приятель-то твой —
бывший приятель, извини,— точно знает. Вот и поду¬
май. Для спасения души, так сказать. Если, конечно,
хоть что-нибудь от нее у тебя осталось.
Мэгги в который раз оглядела комнату. Вытерла
о себя вспотевшие ладони, но ничего не сказала.
— Подумай, Мэгги. Мы уже и так все знаем. Или
почти все. Так что ты подумай.
Она думала. Долго думала. Думала до тех пор, пока
не вернулся Самсон.
— Готово, Шел. Я вызвал машину по рации, и Пресс
сейчас уже, должно быть, в Главном управлении. Дает
показания под присягой.
Жирная туша Мэгги затряслась.
— Что-то я не очень понимаю. Какие показания,
какая присяга?
— Другими словами, миссис Риморс,— пояснил
Сэм,— Пресс делает официальное письменное заявле¬
ние. В присутствии свидетелей говорит слова клятвы,
ставит свою подпись. Его показания под присягой в
данном случае — это то, что тебя погубит.
— Что-о? Меня погубит?
Но Сэм. не обращал на нее никакого внимания.
¡72
— Отдел убийств, в частности, занимается расследо¬
ванием убийства Джорджии Мартин. И Пресс л’не об
этом рассказал. В субботу вечером она,— Сэм кивнул
на Мэгги,— звонит в храм и говорит, что возникли
неприятности...
— Ты все врешь', сука! — заорала Мэгги.
— ...что возникли неприятности,— повторил Сэм.—
Она имеет в виду неприятности в «Эль Кучильо». Она
велит Сипелям приехать туда и разобраться с мисс Мар¬
тин и с тобой. Ловко, правда? А сам Пресс, получается,
в этом деле вроде бы и ни при чем. Миссис Риморс
говорила не с ним, а с одним из Сипелей — с Полом.
И Пресс узнает об убийстве, когда все уже кончено.
Он, естественно...
— Стоп, стоп, погоди,— пыталась прервать его
Мэгги.
— Он, естественно, не может быть нами задержан
как соучастник, если только...
— Да постой же ты, замолчи, дай сказать! — Мэг¬
ги приподняла зад от сиденья.
Тут Сэм ее заметил.
— Тебя что-то гложет, Мэгги?
— Я не позволю ему,— она решительно села, при¬
осанилась и оглядела нас обоих с ног до головы. Нако¬
нец, шумно выдохнув воздух, она заявила: — Он врет.
Он сидит в этом дерьме так же, как и я. Правильно,
я звонила из клуба, из «Эль Кучильо». Но говорила
с Прессом. Лично. Лично с ним, это вам ясно? Я могу
тоже повторить слова клятвы. А уж Сипелям приказал
он. И он самый настоящий сообщник, или как это у#вас
называется.
— Хм. Интересная вещь получается. А Пресс мне
по-другому рассказывал.
— Пресс — мерзавец! Брешет, падла!
— Миссис Риморс. Вместо того чтоб ругаться, мож¬
но сделать письменное заявление. И подписаться, что¬
бы все законно. Бумага и ручка у тебя найдутся, Шел?
Пока я шарил у себя в столе, Мэгги, по всему было
видно, раздумывала. Она по-прежнему на что-то на¬
деялась.
— Но мы, конечно, можем все оставить и так, как
есть. Большой разницы...— эти слова Сэма ее добили.
— Я подпишу заявление.
Дальше пошло легко. Начав рассказывать, Мэгги уже
не останавливалась. Она завязла слишком глубоко.
173
Когда на ее жизненном пути встретился Пресс и
его Общество Внутреннего Мира, Мэгги уже занима¬
лась нелегальной перевозкой наркотиков, но не в таких
масштабах. Религиозная контора Пресса заинтересовала
Мэгги. И ее изворотливый ум изобрел такое гнусное
мошенничество, о каком страшно подумать. Общество
уже само по себе было достаточно надежным прикры¬
тием для контрабанды героина, но ее порочной натуре
этого было мало. Мэгги придумала, как искусственно
создавать потребность в продукте. Элементарный закон
спроса и предложения. Сначала она организовала пред¬
ложение: маковые поля в мексиканском штате Сина¬
лоа огромные, и весь конечный продукт она не знала
куда девать. Тогда Мэгги наняла посредников, контак¬
теров, одного из них — чувствительного латиноамери¬
канца Хуана Порфирьо — я встретил в «Эль Кучильо».
Теперь оставалось только взвинтить спрос. А будет
спрос — будут и барыши. Нужны были наркоманы. И их
решили готовить в ОВМ. Чуть-чуть морфия или героина
в заряженной Нардой «космической жидкости» выпи¬
валось в религиозном экстазе, слащавые ночные увеще¬
вания действовали как гипноз, и пожалуйста — через
несколько недель спрос обеспечен. О ста процентах
посещающих речь, конечно, не шла, но даже десяти или
пятнадцати процентов хватало, чтобы увеличить прибы¬
ли до баснословных размеров. Особенно хорошо стало,
когда Мэгги и Пресс начали получать из Мексики чи¬
стый порошок. Смешивали один к десяти, а то и больше,
со сгущенным молоком и безо всяких посредников
скармливали нуждающимся. Об этом аспекте деятель¬
ности ОВМ знали только Мэгги, Мигель и Пресс.
Не пойманным нами оставался один Мигель, он пря¬
тался в доме Мэгги в долине Сан-Фернандо. Она дала
его адрес.
Итак, Мэгги подкинула Прессу идею, оговорила для
себя максимально возможную прибыль, нашла Джор¬
дана Брента, который должен был сочинять заумные
речи, и заставила Нарду весь старый штат разогнать.
Вместо них взяли новых помощников, и дело пошло.
Настоящий крупный бизнес. И запутано так, что сам
черт ногу сломит. Наркотики хранились прямо в «Эль
Кучильо». В банках Импортированного из Мексики
«чили». И не просто хранились, а значились в меню и
подавались в составе «чили» к столу. Неслыханно!
Мэгги подписала длинное путаное заявление, к тому
174
же неграмотно написанное, а Трэйси, Самсон и я поста¬
вили подписи в качестве свидетелей. Маргарет Ри-
морс была уязвлена и повержена.
Самсон позвонил к себе и вызвал машины. Когда
все встали, чтобы идти, а Самсон засунул заявление
Мэгги в карман, я обратил внимание, что брюки у него
болтаются и он вынужден придерживать их одной ру¬
кой. Причина этого заключалась в том, что у него отсут¬
ствовал ремень.
— Сэм,— я решил проверить тут же возникшую
догадку,— где твой ремень?
— Что?
— Ремень твой где, спрашиваю?
— О, ремень?
— Да-да, ремень.
— Видишь ли, я его потерял.
— Ну конечно, Сэм. Потерял. А где, не скажешь?
— А черт его знает. Я, Шел, уже не помню.
— Эх ты, Самсон, старый пес. А как тогда ты рас¬
колол Пресса, поделись? Неужели психологическое воз¬
действие? Или стукнул по голове телефонным справоч¬
ником? А может, ты спустил ему штаны и взял ремень?
Или связал и на время оставил?
Капитан Фил Самсон из отдела убийств усмехнулся.
— Послушай, Шел, уж не думаешь ли ты, что ты
один такой гений?
Меня распирал смех. Мэгги, однако, в нашем веселье
не участвовала. В глазах у нее загорелась такая живот¬
ная ярость, что мне стало не по себе.
— А-а-а-а-а,— взвыла она.— Продажные сволочи!
Пошли вы все...
Остальную часть заключительного высказывания
мадам Риморс я здесь опускаю.
Глава 23
После того как я помог Сэму развязать Пресса,—
а это означало, что мое предположение о том, что Сэм
от него ничего не добился, подтвердилось,— и после
того как мы отправили их вместе с Мэгги в Главное уп¬
равление, мы вызвали такси для Трэйси и уж только
затем поехали к Сэму в офис, чтобы хорошенько все
обсудить.
175
Прежде всего Сэм удобно развалился в кресле.
— Ну и дельце! С ума сойти.— Он начал загибать
толстые пальцы.— Убийство, совершенное Прессом в
прошлом,— раз. Второе убийство — когда появилась уг¬
роза разоблачения. Хотя рано или поздно разоблачение
наступило бы так или иначе. Застрелили Джорджию
Мартин. Следующее — контрабанда и торговля нарко¬
тиками. Погибают еще несколько человек. Затем — са¬
моубийство.
— Самоубийства не было, Сэм.
— Но я имею в виду Лорен. Возлюбленную Пресса.
— Это было не самоубийство, Сэм. Ее убили.
Сэм пожевал сигару и, не вынимая ее изо рта, продол¬
жал выпускать слова вместо дыма:
— О’кей, Лорен убили. И нам надо начинать все
сначала, так, по-твоему? Или у тебя уже готова версия?
— Как сказать. По крайней мере, я знаю, кто ее
убил.
— Кто?
— Джорджия. Джорджия Мартин.
Сигара была совершенно новая, но Сэм вдавил ее
в пепельницу так, что та рассыпалась в крошки.
— О’кей, Шел. Я понимаю: ты хочешь выговорить¬
ся. Давай, я слушаю. Как ее убили? Почему Джорджия?
Я чувствовал себя очень усталым. Усталым и раз¬
битым. Словно на плечах у меня тонна груза. Я бы
запросто мог проспать двадцать четыре часа кряду. За¬
курив сигарету и пару раз глубоко затянувшись, я начал.
— Интересно, правда? Джорджия Мартин. Опять
она. С нее все началось и ею же заканчивается. Пороч¬
ный круг, каких поискать. И труднее всего ответить на
вопрос «как?». Нам известно, что она была связана
с ОВМ, являлась одной из принявших, так сказать,
Учение, знала в храме все ходы и выходы. Я думаю,
она попалась на крючок через кого-то из Сипелей,—
можешь сам спросить об этом у Трэйси. В любом слу¬
чае, по словам Трэйси, и не только по ее, получается,
что такое сумасбродство у Джорджии в крови.
Для Джорджии не составило бы особого труда за¬
браться к Лорен в комнату и подмешать в принимаемое
той снадобье цианистый калий. И то, и другое с виду
очень похоже, ты знаешь. Сработало б не сейчас, так
потом. И вот когда Лорен потребовалось очередное
впрыскивание,— а она уже сидит на игле, Джорджия
это знает, и если она не законченная наркоманка, то
176
время от времени «взлететь» ей просто необходимо,—
Лорен колется и — бац! — умирает. Убийство! Уж кто-
кто, но Джорджия, которая принимала наркотики сама,
не могла не обнаружить у Лорен тех же симптомов.
Хотя не исключено также, что Лорен ей по-дружески
проболталась.— Я помедлил и снова глубоко затянул¬
ся.— Вывод: Джорджия могла это сделать без каких-
либо ухищрений. Будь у нее на это причина. Отсюда
второй вопрос: какая причина?
— Да-да, почему?
— Давай посмотрим на Джорджию со стороны. Кем
она была раньше? Приятный, милый ребенок. Сума¬
сбродная? Немного есть. Но в целом — вполне порядоч¬
ная девушка. И вдруг попадает в непривычную обста¬
новку Общества Внутреннего Мира, как губка впитывает
в себя чепуху Нарды, хотя эта чепуха не так уж и
безобидна. Жаль, ты его в деле не слышал. Я допускаю,
что Джорджия начала в него влюбляться. Испытывать
подсознательное влечение к своему «поводырю». А что?
Это не такая уж и редкая вещь между доктором и па¬
циентом. Особенно что касается психиатров, спроси
любого.
Но наступает момент пробуждения. Оказывается,
все это время ей давали морфий через рот. Ее предали.
Удар ножом в спину. А наркотик-то влечет. И кто вино¬
ват? Ага, виноват Нарда. Он притворялся. Посмеялся
над ней и в кусты. Его сладкими устами она пила не
мед, а приворотное смертельное зелье.
Смотрим дальше. Джорджия больна, она это знает,
как знает и то, что в жизни ей ничего хорошего больше
не светит. Надо поквитаться с Нардой? Элементарно.
Убить его можно. Но не слишком ли быстрая смерть
для такого негодяя? . Он же не успеет помучиться.
А Джорджия хочет обязательно заставить его страдать.
Но как? Появляется идея. Она наверняка, как и я, как
и писака Джордан, заметила, какие Нарда и Лорен
строят друг другу глазки. Джорджия ревнует. Ей хочет¬
ся отомстить. И учти, что, когда это начинает происхо¬
дить, Джорджия либо постоянно находится под кайфом,
либо не думает ни о чем другом, кроме того, как этот
кайф получить. Помимо всего прочего, Джорджия —
женщина, а что в голове у женщины — одному богу
известно. Нарда столкнул ее в преисподнюю. Так пусть
же он сам испытает, что это такое. А он это испытает
после того, как лишится любимой забавы — чудненькой,
12 Ричард С. Пратер 177
маленькой Лорен. И все. У Джорджии сказано — зна¬
чит сделано. Но, увы, насладиться местью ей не удалось.
Сэм, я уверен в одном: где бы сейчас ни находилась
на том свете Джорджия — ей очень весело.
— Возможно, возможно...— Сэм закивал головой в
знак согласия.
— И последнее, Сэм. Помнишь, как все началось?
Умирая, Джорджия могла говорить только шепотом.
«Нарда... я... убила...» и последнее слово было «его...».
Тогда я, естественно, ничего не знал. В частности, кто
такой Нарда. Но в ходе расследования многое проясни¬
лось. Я бы предложил три варианта того, что пыталась
сообщить мне Джорджия. Первый: она хотела сказать,
что убила Нарду. Второй: она хотела сказать, что убила
кого-то, кого приняла за Нарду. И третий: она говорила
не о Нарде, а о ком-то другом. Четвертого быть попро¬
сту не может. Хорошо, сейчас нам известно, что Джорд¬
жия и Нарда друг друга знали. Пресс сам тебе это
сказал, когда ты и твои ребята приехали к нему в первый
раз. Он был, по твоим словам, «живее не бывает». Сле¬
довательно, Джорджия имела в виду совсем не Нарду.
Она пыталась сказать «его любовницу», или «его девку»,
или «его» еще что-то,— не знаю. Отсюда и шипящий
шепот, как будто фраза не окончена. К сожалению,
мы никогда не узнаем этого самого последнего слова.
Джорджия хотела исповедаться перед смертью, Сэм.
И частично она это сделала.
Видя, что Сэм ничего не отвечает, я продолжил
дальше:
— Конечно, это останется между нами. Всего лишь
теория. Гипотеза. Доказать я не могу. И никому ника¬
кой пользы от того, что выплывает еще одно убийство.
И меньше всего ее отцу или Трэйси.
— Да, доказательств нет,— согласился Сэм.— По¬
хоже на один из твоих сладких снов, Шел. Мозги у
тебя, будем считать, с воскресенья еще не прочистились.
Самоубийство, на том и делу конец. И больше к этому
не возвращаемся.
Несколько минут мы сидели молча. Каждый думал
о своем.
Я встал первым, сказал Сэму, что пора спать, и крепко
пожал его большую, твердую руку. И как всегда, мне
было чертовски приятно пожать руку отличному поли¬
цейскому и хорошему человеку.
178
Глава 24
Я сидел на диване у себя дома и попивал виски.
Крепкий напиток приятно холодил горло» согревал пище¬
вод и, проникая все глубже и глубже, достигал желудка,
откуда расходился по жилочкам и кружил голову. Я рас¬
слабился. Расплылся, как пьяная амеба. Веки слипа¬
лись, и разомкнуть их становилось все тяжелее и тя¬
желее. Совсем отчаявшись полностью открыть глаза,
я до конца откинулся на подушки и взглянул на Лину.
И хотя я видел ее лишь в четверть глаза, выглядела она
потрясающе.
Лина по-кошачьи свернулась в клубочек на ковре
у моих ног. Положив руки мне на колени и подперев
голову ладонью, она меня разглядывала. Черные волосы
свободно свисали почти до самого пола. Лина так и
не сняла еще моей рубашки, и ниже пояса у нее по-
прежнему были мои брюки с закатанными штанинами.
— Querido,— длинные, иссиня-черные ресницы том¬
но опустились и так же томно поднялись.— Какая ужас¬
ная история. Невероятно. Эта Мэгги. Этот Мигель! —
Она передернула плечами.
— Ужасная. Очень верное слово. К ним подходит.
Они во много раз хуже, чем те наемные убийцы, которые
на них работали. И те и те убивают, но эти убивают
медленно, год за годом, высасывая деньги, лишая свои
жертвы всего: положения в обществе, разума и в конце
концов жизни. О боже! Когда я начинаю думать, что ты
тоже крутилась вокруг Мэгги и что тебя могли...
— Не надо, Шел. Со мной же все в порядке.
— Послушай, милая, сегодня уже поздно, но завт¬
ра... впрочем, завтра уже наступило. То есть я имею в
виду — сегодня днем... в общем, тебе можно отсюда ухо¬
дить. Опасность миновала. Преступники за решеткой.
Дело завершено. И ты можешь идти.
Длинные черные ресницы снова опустились. Лина
наморщила лоб и задумалась. Но это продолжалось
недолго, в следующую секунду она уже опять смотрела
на меня широко открытыми глазами и хитро улыбалась.
— Но, Шел, ты же сам только что сказал, что рас¬
следование не совсем закончено. Что обязательно надо
найти и поймать тех, кто выращивает сырье и везет его
через границу. Контрабандисты, торговцы и прочие
должны быть пойманы и арестованы, так?
— Ну-у... да, все правильно. Но сейчас это дело
12*
179
Сэма и его команды. Он передаст его в отдел по борьбе
с наркотиками. Им займутся правительственные чинов¬
ники. На выяснение деталей уйдет время. К тому же
надо учесть, что сырье добывали в Мексике. А это зна¬
чит... Но тебе, Лина, больше действительно ничего
не угрожает.
Широкая хитрющая улыбка Лины говорила сама за
себя. Она высунула кончик языка и, проведя им по ниж¬
ней губе, вдруг прищурилась, прижалась щекой к моему
колену и заявила:
— Не знаю, Шел, но мне страшно. Я боюсь. Как бы
кто меня не прирезал. По-моему, мне безопаснее оста¬
ваться здесь, нет?
Я не выдержал и усмехнулся. Потом запустил руку
ей в волосы и откинул их назад.
Лина подняла голову и, вставая на ноги, таинственно
шепнула:
— Подожди минутку.
Она пошла в спальню. А я тем временем сделал
хороший большой глоток, вернее, набрал виски в рот, но
не глотал, а согревал его языком, пытаясь ощутить
каждый проникающий в меня градус, и думал. «Завт¬
ра — первым делом к господину Мартину. Засвидетель¬
ствовать почтение. Поздороваться с Трэйси. Связаться
с Сэмом. С писателем тоже обязательно поговорить.
С Джорданом Брентом. Заглянуть в офис, нет ли чего.
К черту! К черту все! Проспать весь день и ни о чем
не думать». Я зевнул, прикрывая рот рукой.
— Querido.— Низкий, глубокий, чарующий голос
Лины.
Зевок пришлось прервать, я повернулся в сторону
спальни и чуть было не откусил палец левой руки, так и
оставшейся у рта.
Из спальни, конечно, вышла Лина. Но это была та
Лина, которую я видел в «Эль Кучильо» в первый вечер.
Помните? Тугие, сидящие словно влитые шорты; ярко-
алое болеро, не совсем скрывающее высокую, роскошную
грудь, до которой ей самой, казалось, нет никакого
дела, но от которой сходили с ума завсегдатаи «Эль
Кучильо»; черные чулки на длинных ногах, золотистая
кожа и черные туфли с высокими каблуками. Лина
даже собрала вверх и уложила на макушке волосы,
чтобы все было точно как в первый раз.
— Ну что, querido,— она подошла ко мне, покачи¬
вая бедрами,— разрешишь с собой присесть?
180
— О, к-конечно. С-садись.
— Значит, ты решил, что завтра я должна отсюда
уйти?
— Э-э... видишь ли...
— Свинья.
— Хм, я...
Лина села рядом на диван и положила голову мне
на плечо.
— Давай поговорим, Шел. Просто поговорим.
— Хорошо, Лина. Давай, я согласен.
Говорила в основном она. И в основном шепотом.
Говорила много и долго и все на ухо, то по-английски,
то по-испански, а сама в это время терлась щекой,
а пальцы ее по мне так и бегали, так и бегали — по
лицу, по шее... Короче, наш разговор мне очень понра¬
вился. Я почти не отвечал. Разве что отдельными сло¬
гами и междометиями. Меня куда-то несло, кружило,
и так это было приятно, что все забылось и я даже
с Линой, даже с такой женщиной, начал засыпать. Она
меня убаюкала.
«Завтра... а что завтра? Нет, надо отдохнуть. Сэм
подождет. Офис тем более. Остаются Корнелл Мартин
и Трэйси. Но к ним можно в любое время. Трэйси. До¬
сталось бедняжке. Милая, славная Трэйси...»
— Шел, скажи, я тебе нравлюсь?
— Конечно. Конечно, Трэйси.
Молчание. Мертвая тишина.
— Трэйси?! Трэйси?! Marrano cochind!
О, мое ухо! Ему опять досталось. Я уселся прямо.
Спать больше не хотелось...
— Я что-то сказал? Но Лина, я же... подожди, моя
страстная, я же хотел...
— Ты — свинья! Свинья, свинья, свинья! — Лина
вскочила с дивана, замахала кулаками, а дикая разъ¬
яренная красота ее стала еще прекраснее. Испанские
оскорбления летели в меня одно за другим.
— Degen а га do! Mentiroso! Enganador! 1 Я убью тебя!
Прикончу! Выцарапаю глаза и раздавлю как виногради¬
ны! Perro mentiroso! Те rasguñaré la cara! La rasgaré!
Perro enganoso! 1 2
1 Degenerado! Mentiroso! Enganador! (йен.) — Ты же дегенерат!
Лжец! Обманщик!
2 Perro mentiroso! Те rasguñaré la cara! La rasgaré! Perro enga¬
noso! (ucn.) — Лживый пес! Я расцарапаю тебе лицо! Разорву его!
Подлая собака!
181
— Постой, Лина, прекрати. Милая, подожди минут¬
ку. Это ж ошибка. Спросонья слетело. Я вовсе не имел
в виду... я не хотел...
— Tu eres el diablo mismo! Lo mato como...’
Дьявол, дьявол, дьявол! Я ничего не мог поделать.
Оставался единственный выход. Нет, я ее не стукнул.
Это-то зачем?
Я сделал то, что надо. А как бы я еще сумел ее оста¬
новить, а?
1 Tu eres el diablo mismol Lo mato como... (ucn.) —Ты же —
сущий дьявол! Убью как...
ЭЛЛЕРИ КУИН
Эллери наблюдал за самолетом компании «БОАК»,
который исчезал в безоблачном небе и уносил шот¬
ландца прочь.
Он еще оставался погруженным в свои мысли, когда
кто-то тронул его за плечо. Он обернулся и с удивле¬
нием посмотрел на своего отца, инспектора Куина.
— Эй, Эл,— сказал отец, не снимая руки с его
плеча,— как насчет чашечки кофе?
«Старик, как всегда, предусмотрителен»,— подумал
Эллери и тут же ощутил во рту вкус кофе, только
что выпитого в ресторане аэропорта.
— Знаешь, сын, в нашем деле нельзя поддаваться
слабости, если хочешь избежать многих неприятно¬
стей,— продолжал инспектор.— Ты просто не справился
со своими чувствами. Если бы со мной случались такие
вещи, мне бы давно пришлось забросить подальше свой
инспекторский значок. Человек слаб по своей природе.
Эллери поднял руку, будто собираясь поклясться
на Библии.
— Обещаю больше не повторять таких ошибок.
Сказав это, он перевел взгляд на Бенедикта и
Марша, которые оживленно болтали о чем-то в дальнем
конце зала.
«Намерения людей всегда добрые»,— сказал когда-
то Бернард Шоу.
И Эллери не был исключением. Всего лишь пресло¬
вутая Случайная Встреча — вот как это началось.
Жизненные пути на мгновение пересекаются, потом
185
недолгая тоска, и снова каждый идет своей дорогой
как ни в чем не бывало.
Если бы он только знал...
Итак, просто случайная встреча: рукопожатия,
улыбки, приветливые слова. Те двое сразу приняли
приглашение Эллери и перебрались за столик Куинов.
Они не виделись с университетских времен в Гар¬
варде.
Для инспектора Куина Марш был всего лишь че¬
ловеком по имени Марш. Зато он часто слышал о
Бенедикте, Джонни Б., как его называли в большом
мире,— постоянном герое всех светских хроник, прия¬
теле коронованных особ, постоянном посетителе Монако,
Кицбюхеля й уютных греческих островков для миллиар¬
деров. В январе Бенедикта можно было встретить на
зимнем фестивале в Малаге, в феврале — в Гармиш-
Партенкирхене, в марте — в Блюмфонтейне на между¬
народных чемпионатах, в апреле — в Чанг-Май на
празднике Сонгкрана, в мае — в Копенгагене на смотре
истинного балета, в июне — в Эпсом-Даунсе на скачках
и в Ньюпорте и Корке на парусных гонках, в июле —
в Хенли и Бейруте, в августе — в Мистике на фести¬
вале искусств, в сентябре — в Люксембурге на ярмарке
виноделов, в октябре — в Турине на автомобильном
салоне, в ноябре — в Мэдисон-Сквер-Гардене на выстав¬
ке лошадей и в декабре — в Макаха-Бич на чемпио¬
нате по серфингу. Кроме этих упомянутых и самых
важных занятий в запасе у Джонни Б. было несколько
сотен других развлечений. Эллери всегда считал его
человеком, ведущим беспорядочный образ жизни и не
имеющим никаких внутренних тормозов.
Джон Ле вер инг Бенедикт Ш не растрачивал себя
на труды: согласно его принципам, труд являлся на¬
казанием Божьим. Зато он был очень радушным и госте¬
приимным хозяином и вообще не имел никаких призна¬
ков вырождения, которые, как утверждает радикаль¬
ная пресса, присущи всему его сословию. К тому
же это был милый человек, необычный для своего
чопорного круга, где, как говорится, и вино быст¬
ро прокисает: хрупкого телосложения, среднего роста,
с мягкими светлыми волосами, которые так нра¬
вится гладить женщинам, с небольшими руками и но¬
гами. Вероятно, он имел идеальную фигуру для порт¬
ных, и каждый год его имя появлялось в списке де¬
сяти самых элегантных мужчин. Он нес в себе какой-то
186
аромат античной Греции, и красота его была почти
неземной, мягкой и нежной.
Дед Джонни Б. по отцовской линии когда-то прибрал
к рукам большой кусок Олимпийского полуострова 1
и лесистые участки вокруг озера Челан, став таким
образом одним из первых «лесных баронов» на Тихо¬
океанском побережье. Его отец вложил деньги в судо¬
строение, скопил целый корабль долларов и, как пого¬
варивали злые языки, предоставил Джонни почетное
право растрачивать накопленные богатства. Но при
наличии стольких миллионов долларов это было не так
просто, ведь не секрет, что в некотором смысле круп¬
ные капиталы с трудом поддаются расчленению и пере¬
распределению. С другой стороны, все знали, что Джонни
усердно швырял деньги направо и налево. Алименты,
которые он выплачивал, были всего лишь мелкими
расходами ■.— недавно он развелся с третьей женой.
Ал Марш усиленно пытался сделаться сторожевым
псом, контролирующим непредсказуемые порывы Джон¬
ни Бенедикта. Марш тоже происходил из высокопостав¬
ленной семьи и не нуждался в деньгах. И все-таки
он выбрал труд. Дело было совсем не в жадности или в
опасении остаться без гроша — знающие его люди го¬
ворили, что он предпочитал работать, поскольку ему
не нравился образ жизни людей его круга. Его вовсе
не привлекал дилетантизм. Он стал лауреатом юриди¬
ческого конкурса в Гарварде, набрав максимум голо¬
сов, после чего прошел отличную школу под началом
члена Верховного суда и сразу окунулся в безжалостный
мир крючкотворов Вашингтона и Нью-Йорка: завел соб¬
ственный офис и благодаря влиятельным знакомым
приобрел важную клиентуру и хорошую репутацию.
В каждом городе он имел филиалы.
Не проходило сезона, чтобы Марш не упоминался
срёди лучших кандидатур в мужья для девиц на вы¬
данье. Конечно, он пользовался успехом у женщин,
к которым относился с неизменным тактом юриста-
профессионала, но оставался свободен. Он был круп¬
нее, чем Бенедикт, и имел мужественный вид: приплюс¬
нутый нос — память о занятиях классической борьбой
в университетские годы, подбородок, будто вытесанный
резцом, в глазах — то, что называют решительным
блеском. «Турнирный мужчина» — так в шутку называл
1 Имеется в виду полуостров Калифорния.
187
Джонни своего друга, рожденного, чтобы укрощать ло¬
шадей и водить спортивные машины, которым Марш
посвящал почти все свободное время, если не считать
страсти к полетам. Он сам пилотировал свой личный
самолет и относился к этому занятию с непонятным
фанатизмом, объяснить который можно было только
тем фактом, что его отец погиб в авиакатастрофе.
Как часто случается с мужчинами, которые нра¬
вятся женщинам, Марш нелегко сходился с предста¬
вителями своего пола. Некоторые относили это на счет
его несговорчивости, другие — сдержанности, третьи
объясняли это его привередливостью, но, как бы то ни
было, у Марша был очень ограниченный круг друзей.
Одним из немногих был Джонни Бенедикт.
Их связывали не только личные отношения.
Джонни унаследовал от отца помимо денег доверие
к старой престижной юридической фирме, хранившей
интересы и вклады трех поколений Бенедиктов, но там,
где речь шла о его личных делах, он прибегал к услугам
Марша.
— Вы, конечно, прилетели с Луны,— пошутил Эл¬
лери.— Это единственное, по-моему, место, где вы еще не
были.
— Если быть точным, я только что с лондонского
самолета, и Ал со мной,— ответил Бенедикт.— В Лон¬
доне у нас были кое-какие дела, а потом еще этот
аукцион Сотби.
— Которого вы никак не могли пропустить.
— Прошу тебя,— страдальческим тоном заметил
Марш,— не будем говорить об этом. Я не знаю зако¬
нов, которые могли бы заставить человека потратить
столько денег, сколько Джонни потратил на этого Моне.
Джонни рассмеялся.
— Разве не ты советовал мне тратиться и вклады¬
вать до тех пор, пока не получу прибыль? — Джонни
слегка заикался, особенно когда был в хорошем на¬
строении и не следил за своей речью, в такие моменты
он еще и картавил. Трудно заподозрить в алчности
капиталиста, который коверкает святое слово, произнося
его как-то вроде «пвибыль».
— Неужели вы приобрели эту мазню? — воскликнул
инспектор Куин.— Такие деньги потратить на кусок
холста и несколько тюбиков краски!
— Только не называй сумму, которую ты заплатил,
Джонни,— вставил Эллери.— Я не выношу цифр со
188
столькими нулями. По-моему, ты сделаешь из картины
мишень для стрельбы из лука или что-нибудь еще более
оригинальное.
— Это все злобные домыслы,— улыбнулся Марш
и сделал знак официанту: — Еще раз то же самое для
всех.— И, снова обращаясь к Куинам, добавил: —
Джонни — настоящий ценитель искусства.
— Ну а если серьезно,— Бенедикт снова произнес
«севьезно»,— приглашаю вас взглянуть на мою коллек¬
цию. И вас тоже, инспектор.
— Благодарю вас, но я в этом не разбираюсь,—
ответил инспектор.— Сын называет'меня варваром куль¬
туры. Правда, только когда я поворачиваюсь к нему
спиной, ведь он слишком воспитан, чтобы сказать это
мне в лицо.
— Что касается меня, Джонни,— сказал Эллери,
подмигивая отцу,— я не в силах отказаться от такого
зрелища. Но вот никак не могу привыкнуть к неспра¬
ведливому распределению богатства.
— А что ты скажешь о несправедливом распре¬
делении интеллекта? — парировал Бенедикт.— О том,
как ты раскрыл тайну смерти Глори Гилда, не говоря
уже о всех прочих чудесах твоей проницательности?
Тебя можно сравнить разве что с Эйнштейном! — Вы¬
ражение, которое появилось на лице Эллери, заставило
Бенедикта улыбнуться.— Я сказал что-то не так?
— Эллери просто очень измотан,— вмешался отец.—
Расследование смерти Гилда выжало его как губку.
Он только что вернулся из долгого путешествия. Я же
взял отпуск, и мы решили отдохнуть вместе пару
недель где-нибудь в тихом уголке.
— Спросите совета у ДжоИни,— сказал Марш.—
В мире нет уголков, в которых он не побывал, так
что он — эксперт в географии.
— Нет уж, спасибо,— ответил Эллери.— Нам не по¬
дойдет ни один из уголков, которые нравятся Джонни.
— У тебя совершенно ложное представление обо
мне, Эллери,— запротестовал Бенедикт.— Кстати, какой
сегодня день?
— Понедельник.
— Нет, я имею в виду число.
— Двадцать третье марта.
— Так вот, прежде чем уехать в Лондон — это
было девятнадцатого,— я был в Валенсии на празднике
Сан-Джузеппе. Чему ты улыбаешься? А до этого —
189
на ярмарке в Вене, а еще раньше — кажется третьего
числа — на фестивале в Токио. Что ты на это ска¬
жешь? Разве это не культурная программа? А ты чего
ухмыляешься, Ал? Считаешь, что я хвастаюсь?
— Продолжай, продолжай, Джонни,— махнул рукой
Марш.— Рисуй дальше свой образ.
— Мы с отцом замышляли что-нибудь менее... да,
менее изысканное,— прервал его Эллери.
— Чистый воздух, прогулки, рыбалка,— добавил
инспектор Куин.— А вы любите рыбалку, мистер Бе¬
недикт? В горной речке, в полном одиночестве, с удоч¬
кой, которая стоит совсем не триста долларов. Простые
радости бедняков — вот что нам нужно.
— В таком случае вы постучались именно в ту
дверь, инспектор, потому что я тоже это люблю.—
Бенедикт подмигнул Маршу.— Ты понял, к чему я
клоню, Ал?
— Разумеется,— улыбнулся Марш.— Ты соби¬
раешься показать Эллери луну в колодце.
— Какую луну в колодце? — спросил Эллери.
— У меня есть поместье в Новой Англии,— объяс¬
нил Джонни Бенедикт,— о котором мало кто знает.
Чудное местечко: большая роща, незагрязненная пол¬
новодная речка — не речка, а мечта: я рыбачил там с
удочкой, которую сделал своими руками, и налавливал
мешок рыбы. В четверти мили от главной резиденции
находится маленькая вилла, куда никто не сует носа.
Я уверен, Эллери, что вам с отцом там будет хорошо.
Можете устраиваться в вилле когда хотите. Даю слово,
что никто вас не будет беспокоить.
— Даже и не знаю, что сказать...— начал Эллери.
— Зато я знаю,— не раздумывая заявил инспек¬
тор.— Благодарю вас, мистер Бенедикт!
— В какой это части Новой Англии?
Бенедикт и Марш обменялись улыбками.
— Рядом с маленьким городишком,— ответил Бе¬
недикт.— Скорее всего, вы о нем не слышали. Он на¬
зывается Райтсвилл.
— Райтсвилл? — воскликнул Эллери, чуть не по¬
перхнувшись от удивления.— Так у тебя там поместье,
Джонни?
— Уже несколько лет.
— Но я же не знал!
— Я, кажется, говорил тебе. Хотя вообще-то держал
это в секрете. Я купил его на чужое имя, чтобы нырять
190
туда, когда надоест суета. Это такое убежище, что
ты даже представить себе не можешь!
— Прости меня, Джонни,— и Эллери ударил себя в
грудь.— Я просто скотина.
— Я бы сказал, что это — скромное жилище, ста¬
рик. Я унаследовал вкусы прадеда. Вы не знали, что
он у меня был плотник?
— Но почему ты выбрал именно Райтсвилл?
— Потому что ты сделал его знаменитым,— ус¬
мехнулся Бенедикт.
— Мне не остается ничего другого, как согласиться.
Райтсвилл — лучшее лекарство от моих неприятностей.
— Как будто он не знал этого,— вмешался Марш.—
Он же следил за всеми твоими приключениями,
Эллери, как Марк Антоний следил за Цезарем. Джонни
просто сошел с ума от твоих исторических подвигов в
Райтсвилле.
— Кажется, это удобный случай возобновить не¬
обыкновенно приятную дружбу,— с шутливой торжест¬
венностью провозгласил Эллери.— А ты уверен, что мы
тебя не побеспокоим, Джонни?
После обычного ритуала протестов и уверений они
пожали друг другу руки, и в тот же вечер почтальон
вручил Эллери конверт, в котором были два’ ключа и
написанная от руки записка.
«Дорогой мой ворчун!
Маленький ключ — от летней виллы. Другой — от
Инвер Лодж, большого дома, где ты найдешь все необ¬
ходимое для жизни: напитки, одежду и прочее в до¬
статочном количестве (кстати, на вилле тоже хватает
этого добра). Можешь пользоваться обоими домами.
В настоящее время там никто не живет, если не счи¬
тать сторожа, но старик, которого зовут Моррис Хан¬
кер, чаще всего бывает в городе и только иногда яв¬
ляется проверить поместье. Прошу тебя не церемониться
и пользоваться всем, что найденй> в моем убежище в
Райтсвилле. Захвати с собой своего старика: ему тоже
нужен покой.
С приветом Джонни.
Р. 8. Можешь в любое время заходить в Инвер
Лодж. Обещаю тебя не беспокоить».
Куины прилетели в аэропорт Райтсвилла чуть позже
полудня следующего дня.
Беда Райтсвилла — а Райтсвилл оказался в большой
191
беде, с точки зрения Эллери,— заключалась в том, что
городок упрямо стремился шагать в ногу с двадцатым
веком.
Во всем, что касалось городской жизни, Эллери
был неисправимый консерватор, хуже того — реакцио¬
нер. У него жутко болела голова от бандитского
концерта в четверг вечером в городском саду, от ве¬
реницы молодых людей, глазеющих на смущенных девиц
на улицах, от массы народа, приехавшего из деревни
и по этому случаю празднично одетого; а суббота —
торговый день — означала закрытие всех красных и чер¬
ных заведений Нижнего города и давку в Верхнем
городе.
Зато он питал особую привязанность к круглой
площади, окруженной старыми двухэтажными дере¬
вянными зданиями (за исключением Холлис-отеля,
который давил на площадь своими пятью этажами,
и Апхэм-хауса, трехэтажного строения времен Рево¬
люции). В центре стоял памятник Джезрилу Райту,
который основал город в 1701 году на месте бывшего
индейского поселения. Бронзовый памятник настолько
позеленел от времени, что казался вполне современной
скульптурой; постамент его находился в центре тоже
круглого бассейна, из которого пила добрая дюжина
поколений лошадей. Площадь представляла собой ось
колеса, от которой отходили пять спиц: Стейт-стрит,
Лоуэр Мейн, или Главная Нижняя улица, улица Ва¬
шингтона, затем Линкольна, Аппер Дейл, или Верхняя;
главной артерией была Стейт-стрит, окаймленная ве¬
ковыми деревьями, украшенная золотистым куполом и
красными кирпичными стенами муниципалитета. За ним,
если идти от площади, располагались Дворец Право¬
судия графства (сколько раз он сворачивал в этот
короткий переулок-тупичок, где был боковой вход в зда¬
ние полицейского управления Райтсвилла), библиотека
Карнеги в нескольких шагах (где еще можно было
найти книги Генти, Ричарда Гардинга Дэвиса и Джо¬
зефа Хергешаймера!), затем здание Торговой палаты,
Электрической компании и Телефонной компании и,
наконец, рядом с воротами городского сада высился
Монумент павшим и подиум Американского Легиона.
На .первом повороте Стейт-стрит можно было свер¬
нуть на Аппер-Вистлинг-авеню, которая тянулась до
Хилл-Драйв, где толпились виллы, построенные еще до
того, как появился сам город. Верхняя улица закан-
192
чивалась переулком Норт-Хилл-Драйв, полностью заст¬
роенным особняками новых богачей (Райты, Блифулды,
Дейды, Гренжоны, Минкины, Ливингстоны и прочие,
которые составляли «новую буржуазию» из тех, кто
скопил кое-что после войны за независимость).
Теперь мало что оставалось от былой патриар¬
хальности. Магазинчики на площади заимели новые
витрины и стали похожи на торговые заведения на
бульваре Вентури в Голливуде, которые вызывали иск¬
реннее отвращение у Эллери: выпячивающий себя мо¬
дернизм с обилием стекла, дерева, гипсовой лепнины
и неоновых вывесок, подавляюще действующих на по¬
купателей, оказавшихся в окружении этой роскоши.
На холме все выглядело еще плачевнее. Старый
район Хилл-Драйв был нарезан на участки (спаслись
немногие дома после того, как Ассоциация защиты
культурного наследия выдержала трудную битву и до¬
билась, чтобы их внесли в список «исторических па¬
мятников»), прежняя знать Хилл-Драйв отступила перед
натиском всемогущих домовладельцев, которые смотрели
на расстилающийся внизу город с подозрительностью
охраны концлагеря. Большая часть участков на холме
была продана, и здесь были выстроены похожие друг
на друга виллы. Окраина переместилась за аэропорт,
где возникли предместья, названные Нью Виллидж и
Махогани Акрес. Появились новые фабрики — чистые
опрятные корпуса, выстроившиеся вдоль улиц, где про¬
изводились электронные компоненты по заказам про¬
мышленных гигантов, которые подкармливало Мини¬
стерство обороны. Даже Твин-Хиллз и Скай-Топ-Роуд,
куда укрылись самые зажиточные горожане, начинали
ощущать натиск прогресса.
Постепенно старые семейства рассеялись, как смут¬
ное воспоминание, а отпрыски тех немногих, что сохра¬
нились, покинули родные места.
И все-таки для Эллери город*остался Райтсвиллом.
Остались булыжные мостовые Лоу Виллидж, или Ниж¬
него города, где последними хранителями прошлого
были самые бедные дома. Уиллоу-ривер продолжала
нести желтовато-рыжие воды под вековыми ивовыми
и ольховыми деревьями, отражавшимися в мутном зер¬
кале реки. Выстояли кафе-мороженое «Ал Браун» и
дворец «Райтсвилл Рекорд» на Главной Нижней улице.
И соседние холмы все так же доброжелательно наблю¬
дали за городом, и по-прежнему возвышались мощные
13 Ричард С. Пратер 193
стволы красного дерева как вызов наступлению че¬
ловека.
Поэтому в глазах Эллери Райтсвилл, при всех своих
недостатках, оставался одним из немногих райских мест
на земле.
На стоянке в аэропорту Эллери взял напрокат «ку-
гар», и они поехали в поместье Бенедикта, полной
грудью вдыхая чистый деревенский воздух.
Судя по словам Бенедикта, Эллери ожидал увидеть
поместье гектаров на десять, в крайнем случае не¬
многим больше. Но это была добрая сотня гектаров
леса, водоемов и пастбищ между Райтсвиллом и Шинн
Корнере, славным местечком у подножья холмов, окайм¬
ляющих долину. Поместье было огорожено высокой
металлической сеткой, на воротах и на ограде висели
грозные таблички, запрещающие охоту, рыбалку и во¬
обще вход посторонним.
— Когда-то в этих местах было много ферм,—
посетовал Эллери, открывая ворота.— И молока было на
удивление много.
— Ну, не сердись на Бенедикта,— ответил отец.—
Возможно, их уже не было, когда он приобрел этот
участок. Деревня пустеет по всей Новой Англии.
— К сожалению,— вздохнул Эллери, влезая в ма¬
шину.
Через несколько сот метров показалась главная ре¬
зиденция; она была построена в старом колониальном
стиле: двухэтажный особняк, обитый широкими доска¬
ми, за которыми скрывалась по крайней мере дюжина
комнат. Они проехали еще с полкилометра по утрам¬
бованной дорожке и остановились перед небольшой вил¬
лой для гостей более поздней постройки из пяти комнат.
Она располагалась посреди рощицы на поляне, где
были вырублены деревья, чтобы сюда попадал солнечный
свет. Выходя из «ку^ара», они услышали шум воды
в. быстрой речке рядом с домом.
— Сдается мне, что можно рыбачить прямо из окна
спальни,— удивился инспектор.— Вот это жизнь!
— С нашим кошельком мы можем себе это позво¬
лить,— грустно согласился Эллери.
— Эллери, какого черта! — проворчал отец.— Если
ты считаешь, что я собираюсь целых две недели жить
под одной крышей с ворчливым идиотом... Пора уточнить
ситуацию. Твой приятель любезно предоставил тебе свой
194
дом, и если тебя что-то раздражает, оставь это при
себе. Иначе, клянусь, я улечу первым же самолетом.
Много времени прошло с тех пор, как отец раз¬
говаривал с ним в таком тоне, поэтому Эллери был
настолько удивлен, что решил отмолчаться.
Внутри вилла не отличалась роскошью и оттого
казалась еще уютнее. С первого взгляда было видно,
что ни одна из мебельных фирм с Парк-авеню не при¬
ложила здесь руки. Мебель, как установил* Эллери
по этикеткам, была приобретена в торговом доме
А. А. Джибулна из Верхнего города, а встроенные
шкафы и прочее оборудование куплены в магазинах
Клинта Фосдика или Ханта и Кекли. Впрочем, ин¬
терьер дома был выдержан в духе «бонтон». Короче
говоря, это оказался симпатичный уголок, да к тому же
с чистым деревенским воздухом. Небольшой камин
в гостиной навевал желание послушать, как трещат
горящие поленья. Настенные полки были забиты книга¬
ми, в одном углу стояла стереофоническая установка
с богатой коллекцией записей, а в другом притаился,
будто не считая себя такой уж обязательной при¬
надлежностью, цветной портативный телевизор.
Инспектор принялся разбирать багаж, а Эллери
собрался в город за покупками, хотя в огромном хо¬
лодильнике он обнаружил большие запасы мяса и за¬
битой птицы, молока, хлеба, масла, яиц, свежих фруктов
и зелени.
— Не забудь, сынок, заскочить в этот... как его? —
напомнил инспектор.— Короче говоря, насчет ржаного
или шотландского виски, водки или еще чего-нибудь,
чтобы погреть старые кости.
— Не стоит,— махнул рукой Эллери.— Разве ты не
заметил выдвижной бар в гостиной? Он набит битком:
от абсента до зубровки.
Въехав в город, он резко свернул на улочку Слокум
между Аппер Вистлинг и авеню Вашингтона, где он
знал один неприметный магазинчик и где его вряд ли
кто мог узнать. Тем не менее ему пришлось отвер¬
нуться, когда навстречу попались две женщины, пока¬
завшиеся знакомыми. В конце концов эта вылазка в
город расстроила его: он увидел слишком много из¬
менений, и все, как ему показалось, в худшую сто¬
рону. Поэтому он с облегчением вздохнул, вернувшись
на виллу, где застал отца сидящим перед горящим
очагом с бокалом золотистой жидкости в руке.
13*
195
— Вот так, сэр,— задорно заявил инспектор.—
Такова жизнь!
Куин-отец избегал споров с Эллери, занимаясь
своими делами и ограничиваясь незначительными реп¬
ликами, и ничего не спрашивал, когда тот уходил. В среду
инспектор посвятил весь день рыбалке (желая опровер¬
гнуть бахвальство Бенедикта, который утверждал, что
сделал удочку своими руками, старик нашел-таки чу¬
ланчик, полный спортивных принадлежностей, среди
которых фигурировали несколько фирменных удилищ
самого высокого качества) и возвратился с велико¬
лепным уловом форели к ужину. Эллери провел день
в горизонтальном положении, слушая Моцарта и Баха,
несколько раз взбадривая себя напитками и столько же
раз засыпая. Ночью он отлично выспался безо всяких
пилюль, а проснувшись, не смог вспомнить ни одного
сна. Он выспался так впервые за несколько недель,
когда во сне его нередко мучили кошмары. В четверг
оба Куина осмотрели поместье, обойдя почти все сто
гектаров Бенедикта, и вернулись голодные, как волки.
Они мигом проглотили два внушительных бифштекса,
которые Эллери поджарил на решетке очага во дворе,
сдобренных жареным картофелем и обильно политых
соусом. Инспектор сделал вид, что не заметил, как
Эллери мыл посуду, но с удовлетворением отметил
этот симптом выздоровления сына.
Эллери не успел закончить послеобеденную уборку,
как раздался звонок, заставивший его вздрогнуть. Звонок
исходил из аппарата, напоминавшего телефон. Он снял
трубку и закричал:
— Какого черта!
— Это Джонни,— послышался голос Бенедикта.—
Как поживает больной?
— Джонни? Начинаю поправляться.— Он со стра¬
хом подумал о том, что Бенедикт собирается навязать
им свое общество.— А, понимаю: эта штука связывает
оба дома.
— Точно, Эллери. Я обещал не беспокоить тебя...
— Когда ты приехал?
— Сегодня утром. Слушай, мне надо кое-что сказать
тебе. Ты не против, если я зайду на минуту?
— Не говори глупостей. Приходи.
Эллери положил трубку и пошел в спальню, которую
занимал инспектор. Тот как раз натягивал пижаму.
196
— Папа, здесь Бенедикт. Хочет поговорить с нами.
Или со мной. Он сейчас в Инвер Лодж и через пять
минут будет здесь. Ты не хочешь встретиться с ним?
Они обменялись взглядами.
— У тебя какой-то таинственный вид,— заметил
отец.
— Не хотелось бы влезть в какую-нибудь историю,
вот и все,— ответил Эллери.— Но чую, что здесь пахнет
жареным.
— Надеюсь, что ты ошибаешься, сынок.
Минут через десять Эллери открыл дверь, и вошел
Бенедикт с явно обеспокоенным видом. Неужели что-то
серьезное? И Эллери еще раз обещал себе ни во что
не вмешиваться.
— Присаживайся, Джонни.
— Извините за то, что я в пижаме, мистер Бе¬
недикт,— сказал инспектор.— Сегодня я бродил по
поместью и немного устал. Как раз собирался ло¬
житься спать.
— Что-нибудь выпьешь, Джонни?
— Пока нет, спасибо.— Бенедикт опустился в кресло
и огляделся. На его губах застыла натянутая улыбка.
Конечно, у него были какие-то неприятности. Оба Куина
избегали смотреть друг на друга.— Как вам здесь
нравится?
— Мы только что собирались поблагодарить тебя,
Джонни. Это было ужасно любезно с твоей стороны.
Это как раз то, о чем я мечтал.
— О чем мы оба мечтали,— добавил инспектор.
Бенедикт небрежно махнул рукой и, видимо, по¬
чувствовал, что удобный момент настал.
— Эллери?
— Да, Джонни.
— Дело вот в чем: скоро у нас будут гости.
— Неужели?
— Нет, нет. Вас это не коснется! Все они устроятся
в Инвер Лодж. Там достаточно комнат. Завтра приедет
Ал Марш, в субботу к нему присоединится его секре¬
тарша — женщина по имени Сьюзен Смит. И еще завтра
прибудут...— Бенедикт замолчал, поморщился и пожал
плечами,— мои бывшие...
— Бывшие жены?!
— Бывшие жены.
— Прости мое любопытство, Джонни, но не соби¬
раешься ли ты устроить праздник братства?
197
Инспектор решил продолжать в том же духе:
— Я слышал, что у вас была очень интересная
жизнь, мистер Бенедикт, но три жены — это уж слиш¬
ком!
Все рассмеялись, впрочем, смех Бенедикта был не
совсем естественным.
— Пожалуй, это была бы отличная шутка. Но повто¬
ряю: я не хочу, чтобы это доставило вам беспокойство.
В этой встрече нет никаких светских или ностальги¬
ческих условностей: всего лишь деловое собрание. Не
знаю, понятно ли я выразился?
— Совсем непонятно, но все равно, Джонни. Ты не
должен объясняться.
— Но я не хочу выглядеть человеком, который
что-то скрывает. Во всяком случае, даю вам слово,
что вас не побеспокоят.
Разговор становился бесцельным, и Эллери с боль¬
шим трудом скрывал свое любопытство. В универси¬
тетские времена они не были близки, и неожиданно
он подумал о том, что очень мало знает о Джонни Б.
Приглашение показалось ему искренним. Но если у
Бенедикта была другая, корыстная цель?
Еще раз дав честное слово, Бенедикт смешался,
будто вспомнив о каком-то препятствии. Молчание
сделалось тягостным.
— Что-то не так, Джонни? — участливо спросил
Эллери, проклиная себя .в душе за то, что вообще
приехал сюда.
— Неужели заметно? Кажется, пора выпить. Нет,
Эллери, я сам налью.— Бенедикт поднялся и подошел
к вращающемуся бару, скрытому в стене. Он пригото¬
вил себе «скоч» со льдом, вернулся на место и произ¬
нес: — Я хочу попросить вас обоих об одном одолжении.
Хотя терпеть не могу просить, сам не знаю, почему...
Но на этот раз у меня нет другого выхода.
— Мы же ваши должники, мистер Бенедикт,—
заметил инспектор с улыбкой.
— Если просьба разумная, не вижу, почему это
тебя так затрудняет,— добавил Эллери.— Так о чем
речь?
Бенедикт отставил бокал, вытащил из кармана
пиджака длинный, свернутый вчетверо лист бумаги и
развернул его.
— Это мое завещание,— сказал он, и его голос
как-то странно оборвался; для Эллери эти слова прозву-
198
чали как суровый приговор. Бенедикт начал шарить
по карманам.— Куда-то запропастилась ручка. Дай мне
твою, Эллери.— И он склонился над столом.— Я ставлю
подпись и дату, а вы подпишете как свидетели. Согласны?
— Разумеется.
— Конечно, мистер Бенедикт.
Они заметили, что Джонни прикрывал плечом, пока
ставил подпись и дату, собственноручно написанный
текст. Он закончил и снова свернул документ так, что
была видна трлько нижняя часть листа. Показал Куинам,
где они должны расписаться. Потом вернул ручку Эл¬
лери, вытащил из кармана длинный конверт, сложил
завещание, сунул в конверт, закрыл его и заклеил.
Протянул конверт инспектору Куину.
— Вы можете сохранить его, мистер инспектор?
Только на несколько дней.
— Ну конечно, мистер Бенедикт.
— Вы, я вижу, немного удивлены,— сказал Бене¬
дикт дружески-доверительным тоном.— Но вам не о чем
беспокоиться. Марш за эти дни подготовит официаль¬
ное завещание, для этого и приезжает секретарша,
но мне хочется, чтобы черновик был готов заранее.—
Он снова натянуто улыбнулся.— Я подхожу к такому
возрасту, когда жизнь становится не очень надежной.
Сегодня здесь, завтра там... Все может случиться. Разве
я не прав?
Теперь Бенедикт улыбнулся вежливо, опустошил
бокал, пожелал доброй ночи и вышел. Казалось, он
вышел с чувством облегчения.
У Эллери такого чувства не было. Он бесшумно
прикрыл дверь и спросил:
— Что ты об этом думаешь, папа?
— Он оставил меня с кучей вопросительных зна¬
ков.— Инспектор посмотрел на белый конверт, который
держал в руке.— При таких деньгах и при таких ад¬
вокатах, как Марш, у него наверняка с самого рож¬
дения имелось дотошно составленное завещание. Сле¬
довательно, этот написанный от руки документ, который
мы только что удостоверили, аннулирует прежний.
— Не только аннулирует,— возразил Эллери.— Он
его заменяет, иначе какой в нем смысл? Вопрос в
том, в чем состоит изменение?
— А вот это тебя не касается,— бросил отец.
— Приезжают бывшие жены,— пробормотал Эллери
и принялся, по старой привычке, вышагивать взад-
199
вперед по комнате.— Деловая встреча... Ты прав, меня
это совершенно не касается.
— А меня, кажется, заждалась моя постель.—
Инспектор подошел к бару.— Ты выпьешь что-нибудь?
— Нет, спасибо.
— А кто эти счастливицы?
— Ты о ком?
— О Женщинах, на которых он женился. Ты ничего
о них не знаешь?
— Конечно, знаю. Я в курсе эпопеи Бенедикта.
Первая его жена была балериной в Лас-Вегасе. Рыжая
грудастая девица по ймени Марция Кемп. Она пу¬
талась с бандой мошенников до того, как попала на гла¬
за Джонни, который сделал ее респектабельной дамой.
— Марция Кемп,— задумчиво повторил старик.—
Теперь припоминаю. Сколько это длилось? Месяца три?
— Почти четыре. Второй миссис Бенедикт стала
Одри Вестон, блондинка с артистическими претензиями,
которой не удалось сделать карьеру ни на Бродвее, ни в
Голливуде. Несколько раз выступала в какой-то карусели
по телевидению. Но Джонни готовил ее в кандидатки
на премию Оскара. Жили они пять или шесть месяцев.
— А третья? — спросил заинтересованный инспек¬
тор, прихлебывая свой коктейль.
— Третью я хорошо помню.— Эллери продолжал
шагать по комнате.— Ее зовут Алиса Тирни. Это имя
мне запомнилось еще и потому, что, как оказалось,
она из Райтсвилла. Это меня когда-то заинтересовало,
хотя фамилия Тирни была мне незнакома. Эта Тирни —
довольно невзрачная брюнетка, если судить по фотогра¬
фиям в газетах,— работала медсестрой. Джонни попал
в катастрофу на своем «мазерати», это случилось непо¬
далеку от. Райтсвилла, хотя в газетах об этом не сооб¬
щалось; постельный режим он соблюдал в своем за¬
городном доме, теперь-то мне ясно, что . это было в
Инвер Лодж. Райтсвилл в прессе не упоминался, иначе
я был бы в курсе. Представляю, сколько выложил
Джонни, чтобы не было названо его убежище. Как бы
то ни было, медсестра Тирни оказалась тут как тут
и взялась ухаживать за таким знаменитым больным.
Вытерпеть долгую и вынужденную близость женщины,
пусть ничем и не примечательной, было выше сил Джон¬
ни. После выздоровления они поженились. Этот брак
продолжался дольше: девять с половиной месяцев.
Джонни официально развелся только месяц назад.
200
— Рыжая танцовщица из Лас-Вегаса, связанная с
подозрительными делишками, блондинка-актриса из
Нью-Йорка безо всякого таланта, заурядная брюнетка,
работавшая медсестрой в маленьком городке,— провор¬
чал инспектор.— Трудно найти в них что-нибудь общее.
— Напротив, ведь все они — сильные женщины.
Настоящие амазонки.
— Ах да, Джонни — из тех, кому необходимо вска¬
рабкаться на Эверест или сесть за руль машины с не¬
исправным мотором, чтобы почувствовать себя сильным
и уверенным.
— Не спеши, мой наивный старичок,— заметил с
улыбкой Эллери.— Я дам тебе парочку книг по пси¬
хологии, где говорится об этом... И всех троих он
пригласил на уик-энд вместе с адвокатом, чтобы изме¬
нить завещание, как мы предполагаем, и это его сильно
беспокоит. Знаешь, что я тебе скажу?
— Что такое?
— Не нравится мне все это. Нисколько не нра¬
вится.
Инспектор поднял свой бокал.
— А знаешь, что я скажу тебе, сынок? Прекрати
шастать туда-сюда. Сядь и посмотри телевизор и по¬
старайся не совать свой нос в дела твоего друга Бе¬
недикта.
В пятницу вечером, после ужина, Эллери почув¬
ствовал потребность прогуляться.
— Яс тобой! — немедленно отозвался инспектор.
Когда они вышли из дома, Эллери насторожился,
как лягавая собака, берущая след. Отец придержал его
за руку, которая слегка дрожала.
— Сюда,— сказал он твердо.— Пойдем послушаем
музыку реки.
— Оставь поэзию, отец. Если бы мне захотелось
побыть с Эвтерпой ', я бы предпочел стереоустановку.
— Эллери, я запрещаю тебе ходить в Инвер Лодж!
— Скажешь тоже! У меня нет ни малейшего жела¬
ния подглядывать в замочную скважину.
— Идите вы все к черту! — выругался инспектор
и вернулся в дом, сильно раздосадованный.
Когда Эллери возвратился с прогулки, отец коротко
спросил:
1 Эвтерпа — богиня музыки и танцев у древних греков.
201
— Ну и что?
— Что именно?
— Что там происходит?
— Я думал, что тебя это не интересует.
— Я не говорил, что это меня не интересует. Я ска¬
зал, что мы не должны вмешиваться.
— Дом освещен, как новогодняя елка. Но никаких
голосов, в том числе женских. Не похоже на большой
праздник.
Инспектор вздохнул.
— По крайней мере, у тебя хватило здравого смысла
не заходить туда?
Но влипнуть им все же пришлось. В субботу, не¬
многим позже полудня, когда инспектор собирался
вздремнуть, в дверь постучали, и перед глазами Эллери,
который пошел открывать, предстала очень высокая
блондинка крепкого сложения с ничего не выражающим
лицом манекенщицы.
— Я вторая жена Джонни Бенедикта,— с порога
заявила она жеманным голосом, который, наверное,
был слышан за целую милю.
— Ну конечно. Вы Одри Вестон.
— Это мой артистический псевдоним. Можно войти?
Эллери искоса взглянул на отца, потом отступил
в сторону. Инспектор шагнул вперед.
— Я Ричард Куин,— представился он. Ему всегда
нравились красивые женщины, а эта понравилась в
особенности, хотя имела несколько увядший вид. У нее
было лицо с обложки журнала — лицо куклы.
— Инспектор Куин, не так ли? Джонни говорил,
что вы живете здесь на вилле, и пригрозил, что раз¬
мозжит голову тому, кто побеспокоит вас. И все-таки
я здесь.— Она обратила свои светло-серые, почти бес¬
цветные глаза к Эллери:— Вы мне не предложите вы¬
пить, дорогой?
Она очень старательно пользовалась глазами и ру¬
ками. Видимо, кто-то сказал, что у нее это здорово
получается.
Эллери предложил гостье коктейль «Джек Дэниэлс».
Она уселась, скрестив длинные ноги, сжимая в длин¬
ных пальцах одной руки тлеющую сигарету, а в другой —
бокал. На ней была шелковая кофточка сумасшедшей
расцветки и донельзя короткая юбка, которая открывала
длинные сухие бедра. На плечи была накинута кожа¬
ная курточка.
202
— Вам не интересно узнать, почему я ослушалась
Джонни? — игриво спросила она.
— Я уверен, что вы нам скажете об этом, миссис
Вестон,— улыбнулся Эллери.— Вы узнали, что мы с
отцом приняли приглашение Джонни, желая уйти от
проблем. А у вас какая-то проблема, не так ли?
— Если бы речь шла о...— начал инспектор.
— Исчезло мое вечернее платье,— перебила его Одри
Вестон.
— Исчезло? — переспросил инспектор.— Платье?
— В каком смысле исчезло? — спросил Эллери,
насторожившись.— Может быть, вы его потеряли?
— Просто исчезло.
— Его украли?
— Вы хотите, чтобы я рассказала все, дорогой?
— Раз уж вы начали...
— Это платье обошлось -мне очень недешево. Чер¬
ного' цвета, с шикарной вышивкой, копия, которую
сделал Орбах с оригинала Дживенчи. Спина совсем
голая, и декольте до пупка... то есть до талии. Потря¬
сающая вещь! Конечно, его украли. Такое платье не
теряют. Я уверена в этом.
Ее слова сопровождались такими энергичными же¬
стами, что Эллери отшатнулся и немного растерялся.
— Возможно, это и есть единственное объяснение
случившемуся, миссис Вестон. Когда вы его видели в
последний раз?
— Оно было на мне вчера вечером за ужином.
Когда собираются женщины, Джонни хочет, чтобы все
было по этикету. В этом надо отдать ему должное,
хотя он и мой бывший муж.— Она подчеркнула слово
«бывший».
Итак, она приехала, надеясь что-то получить от
Джонни Б. Может быть, все трое приехали за тем же...
Эллери отогнал эту мысль. Как будто он собирается
вести следствие. Следствие? Какое следствие? Никакого
следствия не требовалось. Пока. А потом?
— Вчера вечером, когда я ложилась спать, я по¬
весила его в шкаф, сегодня утром, когда одевалась,
оно еще висело там. Но когда я зашла в спальню,
чтобы переодеться после завтрака, платья уже нс было.
Я перевернула все вверх дном, но увы...
— Кто еще живет в Инвер Лодж?
— Ал Марш, Джонни и, разумеется, две другие
экс-супруги: эта отвратительная Кемп и Алиса Тирни —
203
я называю ее «мадам быдло». Интересно, что он в
ней нашел?! Да, были еще двое из городка: горничная
и мажордом. Но вчера вечером, приведя все в по¬
рядок, они ушли домой. Сегодня утром они вернулись,
и я у них спросила насчет моего платья. Но они
посмотрели на меня, как на сумасшедшую.
«Если это был Моррис Ханкер,— вдруг подумал
Эллери,— ты еще легко отделалась, моя девочка».
— А у остальных вы не спрашивали?
— Как вы думаете, откуда я приехала? Из страны
дураков, что ли? Тот, кто его взял, будет отпираться,
а остальные... Короче, бесполезно! Вы сможете разы¬
скать его, не поднимая шума? Если бы я начала рыться
в комнатах Марции и Алисы, они сразу бы все поняли,
а я не хочу, чтобы Джонни... В общем, вы меня по¬
нимаете, мистер Куин.
Из вежливости он собирался было ответить, что
понимает, но это было не так. Инспектор неотрывно
смотрел на сына, как психиатр, который не знает, что
сделает больной в следующую минуту: затаится в своей
скорлупе или бросится в атаку.
— Вы не взяли с собой другой одежды?
— Нет, только это платье.
— Скажите,— предложил инспектор Куин,— а что,
если попросить что-нибудь на время у миссис Кемп
или миссис Тирни? Вы не пробовали?
— Я вижу, вы ничего не смыслите в парижских
моделях,— усмехнулась актриса-манекенщица.— Они
же одеваются как на картинах Рембрандта, эти ду¬
рочки. Разве можно надевать такое на себя! Неужели
не понятно? Вот в том-то и вся загадка.
— А горничная? — спросил Эллери.
— Эта бочка? В нёй роста сто пятьдесят, а вес
за восемьдесят.
— Я постараюсь сделать все возможное, миссис
Вестон,— пообещал он.
Женщина покинула сцену, махнув рукой на прощанье
и оставив за собой божественный аромат «Мадам Роша».
Не успела за ней закрыться дверь, как инспектор взор¬
вался:
— Пеняй на себя, Эллери, если ты бросишься на
поиски этого идиотского платья и испортишь свой и
мой отпуск!
— Но я же обещал...
— На тебя никогда нельзя положиться,— заворчал
204
уже спокойнее инспектор и уткнулся в газету «Райтс-
вилл Рекорд», которую Эллери привез ему из Верхнего
города.
— Ты не желаешь вздремнуть?
— Кто может здесь уснуть? Эта дура испортила
мне весь сон. А теперь хватит, Эллери. Ты понял?
Но дело этим не ограничилось. В час тридцать в
дверь снова постучали. Когда Эллери открыл, перед ним
предстало какое-то яркое видение, состоящее из живой
плоти, волнующих форм и рыжих волос,— потрясающее
видение, если уж говорить начистоту. Молодая женщина
была ростом с Эллери и имела фигуру балерины корде¬
балета: длинные мускулистые ноги, длинные бедра и
грудь как у Кэтрин Мэнсфилд ’. Одета она была тоже
потрясающе: узкие брючки ниже колен и блузка, откры¬
тая спереди и демонстрирующая порядочную часть
тела. Огненные волосы были скромно подвязаны косын¬
кой.
— Марция Кемп! — вырвалось у Эллери.
— Какой дьявол сказал вам мое имя? — У нее был
низкий гортанный голос жительницы Нью-Йорка с
бронкским72 акцентом. Зеленые глаза сверкали от гнева.
— Мне вас уже описали, миссис Кемп,— улыбнулся
Эллери.— Присаживайтесь. Позвольте представить вам
моего отца, инспектора Куина из нью-йоркской по¬
лиции.
— Мне как раз нужен сыщик, старик,— обрадовалась
миссис Кемп.— Вы можете разобраться в одном щекот¬
ливом деле? И надо же, что это случилось в доме
Джонни Б.!
— О чем идет речь? — спросил Эллери, игнорируя
яростные взгляды отца.
— У меня стащили парик.
— Парик? — невольно повторил инспектор.
— Зеленый! Я отдала сто пятьдесят долларов за
этот пучок салата. Утром я спустилась к завтраку,
а когда вернулась в спальню — прощай, парик! Вы
понимаете? Я так разнервничалась... Мне надо что-
нибудь выпить. Румяный «бурбон», ласковый «квини» —
все равно.
Он налил в бокал порцию «бурбона», которой хва¬
тило бы, чтобы свалить с ног полковника из Кен¬
1 Кэтрин Мэнсфилд — голливудская звезда 60-х годов.
2 Бронкс — район в Нью-Йорке.
205
тукки. Она опрокинула в себя виски и протянула
пустой бокал за добавкой.
— Когда вы его видели в последний раз, миссис
Кемп?
— Я надевала его вчера вечером с зеленым пар¬
човым платьем. Джонни любит, когда его жены в пол¬
ном порядке. Этим утром он еще лежал на туалетном
столике до того, как я спустилась, вниз. Когда я снова
поднялась к себе, то обнаружила пропажу. Если бы
Джонни не боялся скандалов, я бы распотрошила че¬
моданы этих двух шлюх! Но вы найдете его, Эллери?
Кроме шуток? Но так, чтобы Джонни не узнал.
— Вы не могли потерять его? — предположил
инспектор.
— Ну что вы, старичок, как я могла потерять зеленый
парик?
— Платье и парик,— прокомментировал Эллери, как
только огненная красавица удалилась.— С каждой из
двух первых экс-жен что-то приключилось. Инте¬
ресно, что скажет третья?
— Сынок,— прервал его отец неуверенным тоном.—
ты же обещал...
— Да, но надо признать, что...
Эллери начинал обретать свою старую добрую форму,
движения его стали уверенными, в глазах загорелся
огонек, которого давно не было видно. Инспектор утешал
себя, надеясь, что это всего лишь естественная реакция
сына на напряжение, в котором тот пребывал, пока за¬
живали его раны, нанесенные бурными событиями,
связанными со смертью Глори Гилда.
Поэтому, когда после обеда Эллери неожиданно ска¬
зал: «Слушай, отец, если существует хоть какая-то
логика, тогда и у третьей жены должно что-нибудь
пропасть», инспектор ограничился следующей фра¬
зой:
— Я ненадолго выйду. Возьму удочку и схожу к
реке.
Позади большой виллы, метрах в двадцати от нее,
Бенедикт построил бассейн. Он еще был закрыт пленкой,
что всегда делали на зиму, но летняя мебель уже
была вынесена на мощенную гравием площадку, обору¬
дованную на' месте бывшей фактории. Там Эллери и
нашел Алису Тирни, развалившуюся в шезлонге под
припекающим весенним солнцем. День был теплый,
дул легкий ветерок, и порозовевшие «щеки молодой
206
женщины говорили о том, что она устроилась здесь с
самого утра.
Увидев Алису, Эллери сразу вспомнил ее. Как-то раз,
когда он приехал в Райтсвилл, ему пришлось зайти
в госпиталь. Рядом с человеком, к которому он пришел,
стояла она — в чепчике и белом халате медсестры:
юная девушка с внушительным крупом и большими
грудями, напоминавшими булыжники Нижнего города.
— Миссис Тирни, по-моему, вы меня не узнаете.
— Как бы не так! — воскликнула она, устраиваясь
поудобнее.— Вы великий Эллери Куин, подарок, кото¬
рый Райтсвилл получил с неба.
— Не стоит изощряться в сарказме,— ответил Эл¬
лери, садясь рядом на низкий металлический стул.
• — Я говорю вполне серьезно.
— Правда? Кто же дал мне такое определение?
— Многие местные жители.— При этом ее холодные
синие глаза сверкнули.— Хотя некоторые утверждают,
что подобные подарки скорее посылает дьявол, но злые
языки есть повсюду.
— Можно подумать, что с тех пор, как я начал
бывать в РайтсвИлле, преступлений в здешних местах
стало больше. Хотите сигарету, Алиса?
— Нет, нет! Вам тоже не стоит курить. К черту!
Бросайте, пока не поздно.
На ней были неопределенного цвета брюки и коф¬
точка, которые ей совсем не шли; кроме того, длинные
прямые волосы никак не сочетались с ее лицом и фи¬
гурой. Но все вместе складывалось в удивительно мягкий
образ, который, без сомнения, невольно привлекал
внимание. Теперь Эллери понял, что в ней покорило
Джонни, хотя его собственные знания о женщинах
были довольно поверхностны.
— Я действительно рада, что вы наконец вылезли
из своей конуры,— продолжала Алиса Тирни оживлен¬
ным тоном.— Джонни грозился разорвать на куски
любого, кто осмелится вас побеспокоить.
— Я еще не совсем готов броситься в очередную
схватку. Но мой приход сюда имеет конкретную цель:
у меня к вам просьба, которая, возможно, покажется
вам странной.
— Ого! — удивилась она.— В чем же дело, мистер
Куин? -•
Эллери склонился к девушке:
— У вас сегодня ничего из вещей не пропало?
207
— Пропало? На что вы намекаете?
— Что-нибудь из. одежды?
— Да нет, кажется...
— Вы уверены?
— Может быть... Но я не проверяла.— Алиса улыб¬
нулась, но, увидев выражение его лица, спохватилась: —
Вы говорите серьезно, мистер Куин?
— Вполне. Я прошу вас подняться в свою комнату,
но так, чтобы вас никто не увидел, и проверить, все
ли на месте. Но повторяю, чтобы вас не увидели.
Она встала, вздохнула, поправила кофточку и вмиг
исчезла.
Эллери ждал с тем упорным терпением, которое
он приобрел в тысячах подобных ситуаций, и мозг
его сверлила какая-то еще не оформившаяся мысль,
пока не ясная, но обещающая плодотворное развитие.
Минут через десять девушка вернулась.
— Странно! — произнесла она, заняв свое прежнее
место в шезлонге.— Исч’езли перчатки.
— Перчатки? — И Эллери невольно уставился на ее
руки — большие, привыкшие к труду.— Какие перчатки,
миссис?
— Длинные вечерние перчатки. Белые. Единствен¬
ные, которые я захватила с собой.
— Вы уверены, что они были с вами?
— Я надевала их вчера к ужину.— Ее щеки по¬
розовели еще сильнее.— Джонни нравятся женщины в
полном порядке. Он терпеть не может неряшливости.
— Белые вечерние перчатки... Больше ничего не
пропало?
— Ничего... Я так думаю.
— Вы все проверили?
— Конечно. Но почему украли перчатки? Не по¬
нимаю, кому в Райтсвилле могли понадобиться вечер¬
ние перчатки. Вот уж не думала, что окажусь в об¬
ществе воров.
— В тот^-то и проблема. Я буду вам очень призна¬
телен, если вы никому об этом не расскажете. Ни о
краже, ни о нашем разговоре.
— Конечно, если так надо.
— Кстати, где все остальные?
— Собираются ехать в аэропорт встречать секре¬
таршу Ала Марша, некую миссис Смит. Она прилетает
в пять тридцать. Анни и Моррис в кухне, готовят ужин.
— Моррис Ханкер?
208
— Так вы знаете Морриса? — улыбнулась Алиса.
— Разумеется. А кто такая Анни?
— Анни Финдлей.
— Финдлей?
— Ее брат Гомер держал автомастерскую на Палм-
стрит. Там, где Верхний город соединяется с Нижним.
— Гомер Финдлей и его прокатный пункт! Ну ко¬
нечно. Как он поживает?
— Спит вечным сном,— ответила Тирни.— Сердеч¬
ный приступ. Я сама закрыла ему глаза в госпитале
шесть лет назад.
Эллери замолчал, погрузившись в размышления о
старой леди с косой и еще о многом другом.
Инспектор Куин съездил на «кугаре» в город и вер¬
нулся с ликующим видом. Он обнаружил магазинчик,
неизвестный Эллери, где продавались свежая рыба и
моллюски.
— Учти, ничего мороженого! Если заморозить рыбу,
особенно моллюсков, теряется аромат. Вот увидишь,
что у нас будет на ужин!
— Что, папа?
— Я же сказал: подожди. Не будь любопытным.
Вечером отец приготовил то, Что он называл «ир¬
ландской похлебкой». Эллери нашел ее неотличимой
от той, которую он пробовал в Марселе. Правда, тогда
похлебку готовил повар-ирландец, не добавляя шафрана.
«Не переношу этой желтой гадости»,— говорил он.
Отцовское блюдо было великолепно, и Эллери искрен¬
не похвалил его. Но после ужина, когда инспектор
предложил съездить в город и посмотреть «фильм с
голыми девочками» (в Райтсвилле тоже появился такой
кинотеатр), Эллери замялся.
— Почему бы тебе не поехать одному? У меня нет
особого желания смотреть сегодня кино, пусть даже с
голыми девочками.
— Ты меня поражаешь! Что же ты собираешься
делать?
— Немного послушаю музыку. Может быть, при¬
ложусь к «сливовице» или к «аквавиту» Джонни.
— Так я тебе и поверил,— буркнул отец; потом,
будто спохватившись, отправился в город.
«У старика есть еще порох в пороховницах»,—
подумал Эллери, и эта мысль доставила ему удовольст¬
вие.
14 Ричард С. Пратер
209
У него не было никакого намерения провести вечер
в компании Моцарта, битлов или бутылок с космопо¬
литическими наклейками из бара Бенедикта. Услышав
шум отъезжающей машины, он надел темную куртку
поверх белой рубашки, достал из чуланчика фонарик,
включил свет в комнате, поставил пластинку на проиг¬
рыватель и выскользнул из дома.
Было новолуние, и в рощице стояла полная темнота.
Прикрывая ладонью свет карманного фонаря, он заша¬
гал по тропинке, ведущей к большой вилле. В ночи
было что-то тревожное; не слышался стрекот сверчков:
может быть, их сезон еще не наступил, или их при¬
вела в уныние погода, хотя официально весна нача¬
лась неделю тому назад. Если бы рядом был отец
и спросил его, что он собирается делать, Эллери не
нашелся бы что ответить. У него не было никакого
представления, что он должен искать; он знал только
то, что ему никак не удается выбросить из головы
мысль о трех сегодняшних кражах. Они произошли
в доме Бенедикта, и Эллери неудержимо притягивал
Инвер Лодж, как наркомана тянет туда, где могут
быть наркотики.
Была некая абсурдная логика в этих трех пропа¬
жах. Вечернее платье, модный" парик и вечерние длин¬
ные перчатки. Они были элементами ребуса, которым
следовало сложиться в четкую фигуру. И трудность
заключалась в том, что, будучи объединены, они не
значили ровным счетом ничего. Все три предмета имели
определенную ценность, следовательно, нельзя было
исключить возможность обычной кражи, однако кро¬
хотный сыщик, притаившийся в мозгу Эллери, упорно
отрицал эту возможность. Еще менее вероятным ка¬
залось, что их похитили для того, чтобы носить. Можно
допустить,- что кражи совершила одна их трех бывших
жен, прихватив заодно и свою вещь, чтобы отвести
от себя подозрение, но это слишком невероятно и
поэтому абсурдно. А что, если бывшие жены ни при
чем, а украла эти вещи .женщина из Райтсвилла,
надеясь когда-нибудь попользоваться ими, не вызывая
подозрении?
Морриса Ханкера он отбросил сразу: старик
пуританин никогда не взял бы и корочки хлеба у
прохожего, даже если бы умирал с голоду. Анни Финд¬
лей была «темной лошадкой», и в принципе толстушка
горничная просто могла не совладать с собой при виде
210
сверкающего платья, роскошного парика и изящных
перчаток. Но Эллери понимал, что, как и Ханкер, Анни
зарабатывала себе на жизнь службой в домах таких
людей, как Бенедикт, и ей не было никакого резона
пускаться на воровство. Кроме того, в округе практи¬
чески не было случаев, когда слуги позволяли себе
подобную слабость.
Кто же тогда? Казалось бы, вор обязательно вы¬
берет в доме Бенедикта более ценные вещи, нежели
ношеное платье, зеленый парик и пара вечерних пер¬
чаток, наверняка не очень чистых. И тем не менее
у трех женщин украли именно эти предметы, и ничто
другое. А если бы заодно что-нибудь украли у Бенедикта
или Марша, он бы уже знал об этом.
Эта головоломка, банальная на первый взгляд, при¬
водила Эллери в отчаянье.
Он бесшумно обошел вокруг дома. Фасад и та часть,
где должны были находиться кухня и кладовые, были
погружены в темноту: наверное, Ханкер и Финдлей
управились со своими делами и ушли домой. Свет
падал на мостовую только через стеклянные двери и
окна той части дома, которую Бенедикт пристроил
во время реставрации особняка.
Эллери проскользнул во внутренний дворик, стараясь
держаться в тени, подальше от освещенных мест. Он
выбрал позицию под старым деревом рядом с домом,
откуда мог наблюдать за гостиной, оставаясь невиди¬
мым. Внутри было жарко, и одна из стеклянных дверей
была приотворена, поэтому он хорошо слышал все,
что там говорилось.
Собрались все: Бенедикт, его бывшие жены, Марш
и еще одна женщина, без сомнения, миссис Смит,
секретарша Марша. Она сидела на диване, скрестив
ноги, с карандашом в руке и блокнотом для записей
на коленях; на ней была синяя юбка умеренной длины,
белая изящная блузка, на плечи наброшен ослепительно
белый свитер. Она выглядела немолодой, казалась почти
лишенной женственности; ее лошадиная физиономия
была накрашена без всякой фантазии; вообще она
имела мужеподобный вид, если не считать ног — ладно
скроенных и удивительно изящных и соблазнительных.
Это навело Эллери на некоторые размышления насчет
Марша. Очевидно, что человек, выбравший миссис Смит
в качестве личной секретарши, посвящал свои рабочие
часы в офисе исключительно работе.
14*
211
Две из бывших жен были разодеты в пух и прах,
как будто собрались участвовать в демонстрации мод.
Светловолосая красотка Одри Вестон надела черные
брючки и ' тунику из черного же крепа; широкая
красная полоса обвивала ее талию, подчеркивая грудь,
а красные туфельки на шпильках делали ее еще выше;
на запястьях у нее были браслеты из золотых колец,
таких массивных, что они могли бы удержать каторж¬
ника, а в ушах висели золотые серьги в форме спирали.
Правда, прическа Одри, хотя и сделанная с большим
искусством, не выдерживала сравнения с прической Мар-
ции Кемп. Рыжая красотка из Лас-Вегаса была не¬
подражаема в обтягивающем бирюзовом вечернем
платье, которое настолько точно повторяло все изгибы
ее тела, что Эллери не мог понять, как она умудряется
садиться, не разорвав при этом подол... Ему казалось,
что эти две экс-супруги приложили все свои старания,
чтобы первыми прийти к какому-то невидимому ему
финишу.
Загорелая кожа Алисы Тирни казалась еще тем¬
нее в контрасте с белизной ее платья; это создавало
чистый целомудренный образ женщины, безразличной
ко всему окружающему. Как будто сознавая всю бес¬
смысленность прямой борьбы с соперницами, она ре¬
шила сделать ставку на элегантную простоту.
Хотя продуманная изысканность Одри и Марции
и намеренное отсутствие оной в Алисе служили одной
цели: влить новое вино в старые мехи желания Бе¬
недикта, Эллери не мог заметить никакого ощутимого
результата. По крайней мере, внешне бывший муж
реагировал на все их чары с равнодушием евнуха. Доста¬
точно было посмотреть на его костюм, чтобы понять,
какое презрение он испытывает к напористой троице.
Учитывая, что Бенедикт предъявлял высокие требо¬
вания к внешнему виду женщин, вероятнее всего было
бы увидеть его в смокинге, но если на Марше был
хотя бы приличествующий случаю темный галстук,
то ‘Бенедикт был одет в короткий коричневый халат,
из-под которого торчали помятые брюки, как будто он,
Джонни Б., решил открыто посмеяться над светскими
условностями, уважения к которым он требовал от
своих бывших жен. Эллери в первый раз видел в таком
свете своего старого приятеля.
Эллери не чувствовал никаких угрызений совести от
того, что собирается подслушивать и подглядывать,
212
потому что никогда не занимался этим ради простого
любопытства. Здесь для него давно уже все было ясно.
В принципе это делалось, как и в случаях с перехватом
телефонных разговоров, только по особому разреше¬
нию или особыми людьми, имеющими на это право,
к которым он себя причислял.
Из разговора в гостиной Эллери заключил, что до
сих пор речь шла только о новом завещании, которое
Марш должен завтра оформить юридически. Судя по
всему, бывшие жены еще не знали о существовании
написанного от руки документа, который они с отцом
подписали в четверг и который теперь лежал в кармане
инспектора.
— Но ведь это чистой воды надувательство! —
взорвалась Одри Вестон.
— И не просто надувательство,— горячо поддержала
ее красотка из Лас-Вегаса, добавив к этому непечатное
словцо.— Это подлый удар ножом в спину!
Алиса Тирни пока отмалчивалась.
— Твоя вульгарность, Марция, не оригинальна и не
делает тебе чести,— прокомментировал Марш, наполняя
бокал возле бара.— Надо отметить, что ты показала
себя во всем блеске.
— Ты хочешь, чтобы я еще кое-что показала тебе
наедине, Ал?
— Упаси меня Бог! — махнул рукой Марш.
Эллери неприятно поразил такой поворот разговора,
хотя он понимал, что без гипербол тут не обойтись.
— Кровопийцы! — завопил Бенедикт.— Вы же от¬
лично знаете, чем были наши браки: простыми тор¬
говыми сделками. Контрактами, в которых главным
пунктом была постель! — Он воздел руки к потолку.—
Я решил покончить с этим идиотизмом!
— Успокойся, дружище,— вставил Марш.
— Договор был ясцый со всеми троими: тысяча
долларов в неделю до тех пор, пока вы снова не выйдете
замуж или пока я не умру; после моей смерти каждая
из вас должна была' получить, если, конечно, не под¬
цепит к тому времени мужа, миллион долларов, причем
немедленно.
— Да, но разве ты забыл другой документ? — про¬
говорила Алиса Тирни напряженным, но сдержанным го¬
лосом.— Ты заставил нас подписать добрачный договор,
по которому мы отказываемся от всяческих претен¬
зий на твою собственность.
213
— И при этом ты еще угрожал, я хорошо помню! —
едко заметила Одри.— Грозил, что, если мы не под¬
пишем, брак полетит к черту.
— Дорогая моя,— добавила Марция,— ведь это
стиль несравненного Джонни Б.
Бенедикт расхохотался.
— Милые мо.и девочки! Я долго думал и пришел к
выводу, что с дамами вашего пошиба я напрасно сорил
деньгами. Поэтому и решил пересмотреть это. Кроме
того, есть один новый факт, о котором я сообщу чуть
позже. Завтра Ал подготовит новое завещание, как
вам уже известно, и оно вас не обрадует. Но мне
наплевать.
— Одну минуту, дорогой! — воскликнула Вестон,
сопроводив ч это восклицание мелодраматическим же¬
стом.— Ты не можешь изменить уже заключенный
договор. Дядя Сэм защищает права обманутых жен¬
щин!
— У меня такое впечатление, Одри, что ты не чи¬
тала абзац, напечатанный мелкий шрифтом,— париро¬
вал Бенедикт.— Договор вообще не предусматривает
отказ от законных прав и претензий на мое состояние
в связи с наследством/ которое вы получите по моему
завещанию. Ты можешь сходить и еще раз прочитать
документ, но только зря потратишься на адвоката.
Верно, Ал?
— Все. верно,— подтвердил Марш.— Кроме того,
как договоры, так и связанное с ними завещание аб¬
солютно неоспоримы.
— И если мне пришла в голову мысль изменить свои
распоряжения насчет этих трех миллионов, вы здесь
ничего не можете поделать,— добавил Бенедикт, по¬
казывая в улыбке все свои зубы.— Уверяю вас, что
все совершенно законно. Если же у вас есть сомнения,
'попробуйте сразиться со мной.
— Другими словами,— рыжая красавица тоже обна¬
жила зубы,— ты перешел на позицию силы.
— Абсолютно точно.
— Но ты же обещал,— вмешалась медсестра.—
Джонни, ты ведь дал мне честное слово...
— Глупости.
Марция задумалась и закурила сигарету.
— Я согласна, Джонни. Какой будет новый договор?
— Я буду выплачивать каждой из вас тысячу дол¬
ларов в неделю до тех пор, пока вы не вступите в новый
214
брак или пока я не умру, но теперь не будет речи о
миллионе долларов после моей смерти.
Марция выдохнула только одно слово:
— Почему?
— Вас это не касается,— ответил Бенедикт.— Мо¬
жет быть, я собираюсь жениться.
— Довольно хохмить, Джон,— рассмеялась Одри.—
Каждую весну вместе с насморком у тебя появляется
желание взять новую жену. Кто поверит, что ты всерьез
собираешься жениться?
— Неужели ты сделаешь такую гадость? — раздался
плаксивый голос Алисы.— Миллион долларов — это не
шутка.
— Значит, ты связан с этой шлюхой уже давно,—
зарычала Марция.— Кроме того...
— На сей раз все не так,— объявил Джонни с
победной улыбкой.— На сей раз,— его улыбка исчезла,—
я влюблен.
Первой отреагировала блондинка Одри:
— Влюблен?! Ты?!
Но в глазах всех присутствующих сквозило недо¬
верие. Потом раздался общий смех.
— Ал, скорее вези его в психушку,— подытожила
рыжая красотка,— пока он не растерял последние ро¬
лики. Послушай, сыночек, после сиськи, которую тебе
давала мамочка, ты ничего и никого не любил. Что
ты знаешь о любви?
Бенедикт пропустил эти слова мимо ушей.
— Итак, я хочу заявить, что собираюсь остепениться
и завести настоящую семью. Смейтесь, смейтесь!..
Хочу завести кучу детей и вести нормальную жизнь.
Я завязываю с приключениями и дурацкими браками.
Моя будущая жена будет последней женщиной в моей
жизни!
Бывшие жены смотрели на него, открыв рот, как
три ястреба-ягнятника, устроившиеся на ветке.
— В этом основная причина моего решения,— про¬
должал Бенедикт.— Хочу, чтобы у меня были сыновья
и чтобы у них было обеспеченное будущее. И такое
же будущее у их матери. Никто и ничто не заставит
меня отказаться от этого решения.
— Я продолжаю утверждать, что это надуватель¬
ство! — взвилась блондинка.— Ты что же, перед разво¬
дом показал мне липу, а не завещание, по которому
я должна была получить миллион долларов?
215
— Если это была липа, ты и меня надул,— подала
голос Марция.— В любом случае это удар в спину
после всего, что мы тебе дали...
— Я знаю, Марция: лучшие месяцы вашей жизни,—
засмеялся Бенедикт.— Но я еще не закончил мысль.
Я же не говорил, что оставляю вас без средств. Кроме
того, у вас есть время подумать до завтрашнего по¬
лудня. Я постараюсь объясниться короче. Ал, приготовь
мне, пожалуйста, «блэк рашен».
Это был коктейль, о котором Эллери ни разу не
слышал. Марш подошел к бару, налил в бокал водки
и кофе со сливками, как показалось Эллери, и по¬
ложил два кубика льда.
— О чем мы должны подумать, Джонни? — сдав¬
ленным голосом спросила Алиса.
— Сейчас объясню. Если вы согласны, Ал подго¬
товил новое завещание, и покончим с этим делом.
— Что ты предлагаешь? — в голосе Одри появились
трагические нотки .настоящей актрисы.
— Тысячу долларов в неделю, как и до сих пор,
ил случае вашего нового брака или моей смерти каждая
из вас получит сто тысяч. На этом закрывается вопрос,
который касается нас четверых. Согласен, что сто ты¬
сяч — это совсем he миллион. Спасибо, Ал,— он кивнул
адвокату, принимая бокал.— Но все-таки это лучше,
чем ничего. Тем более для таких волчиц, как вы. Итак,
подумайте хорошенько, леди. Но если вдруг вам взбредет
в головку обратиться в суд, предупреждаю заранее:
в новом завтрашнем завещании будет оговорено, что в
таком случае вы не получите ни цента! Подумайте
также о еженедельной тысяче долларов. Всем спокой¬
ной ночи.
С этими словами Джон Леверинг Бенедикт III выпил
залпом «блэк рашен», поднял руку в знак приветствия,
поставил пустой бокал и начал подниматься по лест¬
нице в свою спальню с видом человека, который пе¬
режил трудный, но удачный день.
Бенедикт оставил после себя атмосферу злобы, оби¬
ды, безнадежности и удивления, причем преобладало
последнее чувство.
— Что это за тварь, на которой Джонни соби¬
рается жениться?
— Ты не знаешь, Ал? Но ты же должен знать!
— Скажи, Ал!
Три амазонки окружили Марша и принялись осаж¬
216
дать его, используя все доступные им женские чары.
— Прошу вас, держите себя в руках: здесь же миссис
Смит. Я привык к скромной благонамеренной жизни.
Правда, миссис Смит? Во всяком случае, на сегодня
мы закончим. Если хотите перекусить, идите на кухню.
— Я на диете,— неожиданно заявила Смит, и на
лице адвоката появилось удивленное выражение. Из
этого Эллери заключил, что подобное заявление было
необычным со стороны секретарши. Она резко захлоп¬
нула блокнот, в котором делала стенографические
записи. Было зафиксировано каждое слово, произне¬
сенное в этой комнате.
— Доброй ночи, мистер Марш,— сказала она резко
и быстро поднялась наверх, не взглянув на женщин,
будто их не существовало.
— Я уверена, что ты ее знаешь,— Одри снова
затормошила Марша.
— Случайно, это не та гардеробщица, за которой
он ухлестывал в последнее время? — процедила сквозь
зубы рыжая Марция.
— Да нет, дорогая, надеюсь, он не сделает такой
глупости,— убежденно возразила Алиса.
— По крайней мере, я не высосала из него столько
крови, как ты, после того как он нашел тебя в этом
паршивом городишке,— неожиданно уколола ее рыжая
красотка.— Вампирша! Нет ничего отвратительнее, чем
женщина, пьющая кровь.
— На воре шапка горит,— парировала Алиса, не
повышая голоса.
— Эй, Ал! — не выдержала блондинка.— Хватит
тянуть кота за хвост. Дай мне чего-нибудь выпить
и выкладывай, что знаешь!
Марш наконец освободился от окруживших его
.женщин и подошел к бару с бокалом в руке.
— Мне нечего выкладывать. Я вам лучше дам совет,
причем бесплатный; соглашайтесь на предложение Джо¬
на и кончайте с этим делом. В противном случае вы
окажетесь в положении девки, зашедшей в притон для
гомиков: останетесь с носом. Сотня *гысяч на душу —
это максимум, что вам удастся выжать из Джона, и вам
остается двенадцать часов, чтобы принять решение.
Хорошенько поразмыслите, а завтра скажете мне спа¬
сибо.
— Пошел к черту, дорогой! — выкрикнула Одри.—
И дай мне выпить.
217
— Почему бы тебе не отправиться в постель?
— Я еще не готова. Ну ладно, я налью сама.—
И светловолосая актриса, поднявшись, направилась к
бару.
— Ты знаешь, кто ты такой? — спросила Марция
спокойным голосом, приближаясь к адвокату.— Ты
мерзкий подлиза. Одри, приготовь мне «гибсон».
— Приготовь себе сама.
— Ты очень любезна. Конечно, я сделаю сама.—
Рыжеволосая красотка присоединилась к блондинке,
стоящей у бара.
— Ал...— начала брюнетка из Райтсвилла.
— Я скажу тебе не более чем остальным, Алиса.
Спокойной ночи!
— Я не позволю тебе обращаться со мной, как с
какой-нибудь Смит! — Алиса произнесла это, бросив на
него холодный и задумчивый взгляд, и тоже подошла
к бару.
Эллери не спускал глаз с Марша. Тот явно проглотил
спиртного больше, чем мог переварить. Он отставил
в сторону почти пустой бокал, но курить продолжал
беспрерывно. Он курил сигареты с ментолом, одну за
другой, с тех пор как Эллери начал наблюдение. «Ко¬
нечно,— подумал Эллери,— являясь популярным адво¬
катом, да к тому же приятелем и доверенным лицом
такого человека, как Джонни Б., Марш не имеет воз¬
можности жить спокойной Жизнью. «Турнирный муж¬
чина», оседлавший норовистую лошадь, рискует приоб¬
рести не только мозоли на заднице, но и парочку
нервных кризов». Так думал Эллери, задержав взгляд
на .мужественной фигуре и сильных руках адвоката
и спрашивая себя, понимает ли Марш, в какое змеиное
гнездо с такой беззаботностью забрался его друг и
клиент. У Марша, конечно, богатая юридическая прак¬
тика, и он должен предвидеть любую возможность. Хотя
вряд ли он сталкивался в своей практике с убийствами.
«При чем здесь убийство?» — спохватился Эллери.
Почему-то ему казалось, что здесь нельзя исключить
самый невероятный исход.
Он бесшумно отошел от двери. Пока Эллери доби¬
рался до своей виллы, при этом стараясь как можно
меньше пользоваться фонарем, мысли его витали где-то
далеко. Они его не раздражали, не отвлекали и тем
более не тревожили. Как всегда, если это • совершенно
бесполезно. Пустое занятие — прогнозировать убийство.
218
Ведь жертва обычно ни о чем не подозревает до
самого последнего момента, когда уже все слишком
поздно, а попытки разоблачить потенциального убийцу
часто толкают его на еще более изощренное преступ¬
ление, или же он начинает учитывать такие факторы,
о которых раньше не думал. Тот, кому грозит опас¬
ность, как и все смертные, склонен считать себя бес¬
смертным, а убийца, как большинство убийц, предпо¬
читает верить в свою безнаказанность. Таким образом,
в подобных случаях универсальных рецептов не су¬
ществует.
Эллери пребывал в угнетенном состоянии, ворочаясь
и вздыхая во сне, когда инспектор вернулся из кино.
Все произошло так, будто события были заранее
запрограммированы.
Когда зазвонил телефон, он протянул руку к выклю¬
чателю, включил свет и сонными глазами посмотрел
на циферблат часов: было три часа и три минуты утра;
он взял трубку, еще не 'проснувшись окончательно.
Но тяжелое дыхание, которое он услышал в трубке,
подействовало на него как струя холодной воды.
— Кто говорит?
— Д... Дж...
— Джонни? Это ты, Джонни?!
— Да.— Это было произнесено слабым голосом,
будто на грудь говорившего давил камень.— Элл...
— Да, да, что случилось?
— Я умираю.
— Что?! Подожди, я бегу к тебе!
— Слишком...' поздно...
— Держись!..
— У... у...— Слабый голос прервался. Послышался
сдавленный булькающий звук. Потом Бенедикт произнес:
«Убийца». Вполне нормальным голосом.
— Кто, Джонни? Говори! Кто это? — быстро спро¬
сил Эллери.
Ответом было долгое тяжелое дыхание.
Потом Джонни Бенедикт ясно сказал: «Инвер».
И больше ничего не добавил.
Эллери почувствовал, как внутри у него поднимается
ярость: «Зачем он говорит, где находится? Я же знаю:
в Инвер Лодж. Бесполезная информация. Он позвонил
мне, видимо, с большим трудом, но неужели только
затем, чтобы сообщить, что находится у себя дома?»
— Кто на тебя напал?
219
В трубке послышались нечленораздельные звуки.
— Держись, Джонни, держись! Кто это был? —
Вдруг у него мелькнула мысль, что он .уговаривает
капризного ребенка.— Ну соберись же!
Джонни держался из последних сил. Еще три раза
повторил слово «Инвер», и каждый раз его голос звучал
все слабее, потом перешел в невнятное бормотание.
Потом все стихло, и раздался стук упавшей трубки,
как будто Джонни выронил ее из руки.
— Что происходит?
Эллери положил трубку и оглянулся. На пороге
комнаты стоял отец. У старика был очень чуткий
сон, и он пробуждался от малейшего шума.
— Эллери?
Он рассказал отцу все, что услышал от Джонни.
— Так чего же ты ждешь?! — заорал инспектор
и бросился в свою комнату.
«Спешить бесполезно,— подумал Эллери, быстро
натягивая брюки.— Джонни больше нет на этом свете».
Райтсвилл принял свою новую жертву.
«Кугар» одним мигом преодолел полкилометра до
Инвер Лодж. Вилла была погружена в темноту, за
исключением двух окон на втором этаже, где должна
была находиться спальня Бенедикта. Когда Эллери
выпрыгнул из машины, инспектор крикнул ему:
— Ты не забыл ключ, который дал тебе Бенедикт?
— Забыл, черт побери! — И тут же спохватился: —
Разве в Райтсвилле пользуются ключами?
Он оказался прав: парадная дверь была не заперта.
Они взбежали на второй этаж. Спальня хозяина
тоже оказалась открыта.
Бенедикт был одет в шелковую темно-коричневую
пижаму, шелковое кимоно шоколадного цвета, на ногах
были японские домашние туфли. Он лежал на полу
около кровати и напоминал торт, только что вытащен¬
ный из духовки, уже украшенный и оставленный осты¬
вать. Телефон стоял на комоде, трубка свисала до
самого пола. Крови было удивительно мало, если учесть
глубокие раны на голове Бенедикта.
Орудие преступления валялось на полу в двух метрах
от трупа, между кроватью и дверью. Это была мас¬
сивная чугунная статуэтка, изображавшая трех сидя¬
щих обезьян и выполненная в модернистском стиле.
Эти фигуры со своей стилистической деформирован-
ностью являли собой жуткую и ироническую иллюст¬
220
рацию известного изречения: «Ничего не вижу, ничего
не слышу, ничего не говорю». Ни отец, ни сын не
прикоснулись к статуэтке.
— Он, конечно, мертв,— сказал Эллери.
— Точно?
— Для верности,— процедил Эллери сквозь стисну¬
тые зубы,— надо посмотреть.
Инспектор опустился на колени и пощупал сон¬
ную артерию Бенедикта.
— Мертв. Не могу понять, как он нашел в себе силы
добраться до телефона и снять трубку?
— Дело даже не в том,— отозвался Эллери.—
Вопрос в другом: умирающий из последних сил звонит
мне, но самого главного так и не сообщает.
Эллери обмотал правую руку носовым платком и,
сняв трубку, нажал кнопку переключения на внешнюю
связь, потом набрал хорошо известный ему номер по¬
лицейского управления Райтсвилла.
— Придется подождать, пока приедет Ньюби,—
сказал он отцу и положил трубку на место.— Возможно,
это и к лучшему. Кстати, у гостей Джонни удиви¬
тельно крепкий сон. Может быть, и у них проверим
сонную артерию?
— Оставь,— буркнул недовольный отец.— Их черед
придет. А почему ты сказал «к лучшему»?
— Ночной дежурный, некто Пиг,— кстати, родствен¬
ник Марша Пига, который держал кузнечную мастер¬
скую на углу Кросстаун и Фоуминг,— сказал мне, что
шеф работал сегодня допоздна и только что пошел домой
поспать, поэтому он решил пока не будить его. Три
патрульных автомобиля с, рациями уехали в летное
училище, где курсанты устроили доаку и разнесли весь
клуб к чертовой матери. Там, вцдно, что-то серьезное —
вызвали полицию штата и все ночные . патрули из
Слокума и Райтсвилла. Так что, по словам Пига, пройдет
не меньше часа, пока у них появятся свободные люди.
Поэтому нам все равно придется дожидаться Ньюби,
и тем временем мы займемся делом сами.
На лице инспектора отразилось сомнение.
— Мне кажется, не стоит лезть в дела другого
полицейского.
— Ныоби свой парень, я с ним не раз работал бок
о бок. Так что давай посмотрим, нет ли для нас какого-
нибудь послания.
— Ты рассчитываешь найти записку?
221
— Если честно, нет. Хотя, если бы Джонни имел
такую возможность, он бы предпочел что-нибудь на¬
писать, а не звонить по телефону.
К большому огорчению Эллери, записки они не на¬
шли. Правда, обнаружили нечто не менее интересное.
В дальнем углу комнаты, на полу, беспорядочно валя¬
лись все три вещи, похищенные у бывших жен Бе¬
недикта: черное платье Одри Вестон, зеленый парик
Марции Кемп и белые перчатки Алисы Тирни.
Эллери соколом набросился на них. Вечернее платье
оказалось таким длинным, что, пожалуй, и Одри до¬
ходило до пят; парик глупого зеленого цвета растре¬
пался и напоминал дикобраза; перчатки были из тон¬
чайшей кожи высшего качества и незапятнанной бе¬
лизны.
— Значит, в момент нападения их никто не наде¬
вал,— удивленно проговорил инспектор.— Тут какая-то
загадка.
— Причем тройная загадка,— добавил Эллери,
и глаза его потемнели.— Скажем, зачем здесь все три
вещи? Если бы убийца хотел подставить Марцию, он
подкинул бы только парик. Если Одри — оставил бы
платье, если Алису — перчатки. А бросив здесь все
эти предметы, он заставляет подозревать всех троих.
— Но зачем?
— В трм-то и дело.
— Я ничего не понимаю, Эллери.
— Признаюсь, что я понимаю не более твоего.
— Сдается мне, лучше бы нам было остаться в
Манхэттене,— мрачно процедил инспектор.
Постель Джонни была разобрана: одеяло отброшено
к стене, простыня помята, в подушке осталось углуб¬
ление от головы Бенедикта.
— Он не мог лечь спать в пижаме и кимоно,—
заметил Эллери.— Значит, его разбудили, он встал и
оделся. Но здесь другой вопрос: кто поднял его с
постели? '
— Никаких следов борьбы,— задумчиво добавил
инспектор.— Может быть, убийца не хотел оставлять
комнату в беспорядке.
— У тебя странные идеи, отец.
— Нет, я говорю серьезно. Одежда не разбросана,
стулья на месте; дай-ка я загляну в эту корзину.—
Инспектор Куин направился в ванную и поднял крышку
корзины для белья. Тут же раздался его торжествую-
222
щий голос: — Что я тебе говорил! Рубашка, брюки,
кальсоны, майка — он все аккуратно сложил сюда,
прежде чем лечь спать.
Инспектор вышел из ванной и огляделся.
— -Ясно, что убийца пришел с намерением убито.
После чего Бенедикт нашел в себе силы добраться
до телефона и позвонить.
— Согласен,— кивнул Эллери.— Кроме того, судя по
тому, что следов борьбы нет, Джонни его знал. Сущест¬
вует также вероятность, что это был вор, который
проник снаружи через окно, а Джонни, услышав шум,
встал и оделся. Этого тоже нельзя исключить.
— Но почему он его убил? — спросил инспектор,
скорее всего обращаясь к самому себе и рассматривая
бумажник из слоновой кожи, лежащий на комоде. Бу¬
мажник был разбухший, как страсбургский гусь. Рядом
с ним лежали наручные часы «Ролекс» — изящная
золотая штучка, вмещавшая в себя 18 каратов и 30 ру¬
бинов, которая стоила Бенедикту никак не менее тысячи
долларов.
— Возможно, в бумажнике деньги,— предположил
Эллери.— Но вряд ли он поместится в кармане. А это
что.такое?
Вопрос относился к гардеробной, соседствующей со
спальней. Отец с сыном вошли туда и увидели на¬
стоящий склад, где аккуратно, как в пошивочной ма¬
стерской, висели на плечиках дюжина сшитых на заказ
костюмов из великолепной ткани разных цветов — от
серого до синего; два летних смокинга — один белый,
другой бледно-голубой; целый ряд брюк и курток па¬
стельных тонов; белая морская форма, костюм для игры
в гольф, коричневая куртка с брюками для охоты и
рыбалки; четыре плаща — серо-антрацитовый, светло¬
серый, ореховый и коричневый; три длинных пальто —
черное с бархатным воротничком, синее двубортное и
светло-коричневое из кашемира. В углу стояла полка,
ломившаяся от обуви: из лаковой кожи, из кожи тис¬
неной, из крокодиловой, из замши двух цветов; большой
выбор сапог, ботинок и туфель для разных видов спорта
и разного цвета — черные, серые, коричневые, ореховые,
шоколадные, напоминавшие голову мавра; на верхней
полке выстроились в ряд всевозможные шляпы и бе¬
реты от широкополых черных до строгих фетровых
коричневых оттенков — все, что необходимо для свет¬
ского человека. Огромная вращающаяся пирамида
223
демонстрировала полный набор галстуков, поясов и шар¬
фов невероятных расцветок из самых разных тканей,
которые удовлетворили бы самого взыскательного мод¬
ника.
Инспектор не смог сдержать изумления.
— Боже мой, что делать со всем этим барахлом,
да еще в Райтсвилле.
— Это всего лишь временное убежище,— уточнил
Эллери.— Он здесь почти никого не принимал и сам
не ходил в гости. Представь, как должны выглядеть
шкафы в его апартаментах в Нью-Йорке, Париже и в
других местах!
Инспектор покачал головой с недоверчивым видом.
Эллери оставался неподвижен, только в глазах мель¬
кало обескураженное выражение. Он напоминал чело¬
века, который потерял что-то, но не может вспомнить,
что именно.
Ожидая прибытия Ньюби, шефа местной полиции,
отец и сын Куины решили разбудить гостей Бенедикта.
Воздух в спальнях бывших жен и Марша был про¬
питан алкоголем; видимо, они продолжали пить после
того, как Эллери оставил свой наблюдательный пост.
Их разум был где-то далеко, в глубоком хмельном
сне, и разбудить их оказалось нелегко.
Миссис Смит закрылась в своей спальне на ключ,
и Эллери пришлось несколько минут барабанить в дверь,
прежде чем ему открыли. В ее комнате запаха пере¬
гара не было.
— Я сплю как убитая,— виновато улыбнулась мис¬
сис Смит, но едва Эллери объяснил причину своего
появления в столь поздний час, она изменилась в лице
и опрометью бросилась в ванную, где ее вырвало.
Марция Кемп, Одри Вестон и Алиса Тирни оцепе¬
нели, услышав о смерти Бенедикта, и только молча
хлопали сонными глазами — без истерик и без лишних
вопросов. Марш выслушал Эллери с пепельно-серым
лицом и дрожащими руками, потом .спросил:
— Полиция уже приехала?
Когда Эллери ответил, что Ньюби скоро будет здесь,
адвокат сел на кровать и вздохнул:
— Бедный Джонни, какая ужасная смерть.
Потом попросил чего-нибудь выпить, и Эллери подал
ему бутылку и бокал. Инспектор Куин предложил всем
пятерым оставаться в своих комнатах, а сам занял
пост у дверей комнаты Бенедикта.
224
Эллери сидел внизу в холле, когда в дом вошел шеф
местной полиции — без галстука, в накинутом на мун¬
дир пальто.
Ансельм Ньюби принял должность начальника по¬
лиции у Дейкина, который олицетворял порядок и закон
в Райтсвилле с таких незапамятных времен, что очень
немногие старожилы могли вспомнить его предше¬
ственника — бывшего крестьянина, высокого и мощ¬
ного, по имени- Гораций Свейн, который попадал плев¬
ком в урну на расстоянии нескольких метров. Дейкин,
в котором Эллери видел живое воплощение Авраама
Линкольна, был неподкупный полицейский старой за¬
калки. Анс Ньюби принадлежал к новой волне: он
был молод, напорист, обладал знанием разнообразных
научных методов криминалистики, усвоенных им во
время работы в управлении большого города. Если Дей¬
кин был медлительным увальнем и тугодумом, то Ньюби
напоминал не прекращавший движения волчок, и ему
пришлось не единожды доказывать свои способности,
прежде чем город признал, что он достоин занять кресло
старого Дейкина. К своему несчастью, Ньюби, невысо¬
кий и худощавый, попал в среду, где любое проявле¬
ние слабости считалось скорее позорным, чем до¬
стойным сочувствия, и такие черты нового шефа поли¬
ции были восприняты чуть ли не как преступление.
Но в этом вопросе он быстро расставил все по местам.
Как только до его ушей дошли первые недовольные
голоса, он выяснил, кому они принадлежали, вызвал
обидчика, снял пиджак и преподал тому — хотя тот
был выше его на пятнадцать сантиметров и тяжелее
на пятнадцать килограммов — урок, о котором потом
еще несколько лет говорили в барах Райтсвилла. После
такой демонстрации мужественности злые языки больше
не докучали новому начальнику полиции. И его прон¬
зительный голос и взгляд с металлическим блеском
с тех пор приобрели большой авторитет среди горожан.
— Мне совсем не нравится то, что случилось...—
начал Эллери, не имея ни малейшего желания шутить.
— Тебе вечно что-то не нравится,— ворчливо от¬
ветил ему Ньюби.— Я собираюсь попросить мэра убе¬
дить нашего представителя в парламенте внести закон,
запрещающий некоему мистеру Куину появляться в
Райтсвилле. Как получается, что всякий раз, когда ты
приезжаешь, в нашем городе случается убийство? Если
бы я знал, что ты здесь, я бы захватил с собой пред-
15 Ричард С. Пратер
225
писание о немедленном выезде. Как жизнь, Эллери? —
добавил он без всякого перехода.
— Так же паршиво, как у тебя в данный момент,
Анси,— ответил Эллери, пожимая тонкую руку.— Да¬
же еще хуже. Я не хотел афишировать наше присут¬
ствие...
— Наше? Ты с кем приехал?
— С отцом. Он наверху, охраняет комнату и тело
Бенедикта. Мы приехали отдохнуть по приглашению
Джонни.
— Отец или не отец, но он, наверное, не знает
твои привычки в Райтсвилле так, как знаю их я,
иначе он не потащился бы за тобой. Полицейский,
который проводит отпуск в твоей компании, наверняка
попадет в когти льву. Вот чем обернулось для него
приглашение Бенедикта. Ну давай докладывай, вестник
несчастья.
— Пойдем наверх.
На втором этаже Ньюби и инспектор пожали друг
другу руки как два соперника, хотя они никогда до
этого не встречались. Но когда Ричард Куин сказал:
«Надеюсь, вы не в претензии, что мы кое-что здесь
осмотрели, пока ждали вас. Мне тоже не нравятся
полицейские, которые суют нос в дела своих коллег»,—
Ньюби несколько успокоился и смягчился.
— Хорошо, что вы оказались здесь, инспектор,—
сказал он, и Эллери вздохнул с облегчением.
Потребовалась почти четверть часа, чтобы ввести
шефа райтсвиллской полиции в курс супружеских и
наследственных дел, которые могли иметь отношение
к убийству, и чтобы осмотреть дом и труп.
— Я вызвал ребят из экспертного отдела,— сказал
Ньюби.— Какого черта они задерживаются? Эллери,
прошу тебя привести этих пятерых, пока я вытащу
из постели полицейского врача. У нас здесь свои по¬
рядки, инспектор,— извиняющимся тоном произнес он,
направляясь к телефону, висевшему у входа.
— Он как будто чувствует себя в чем-то винова¬
тым,— шепнул инспектор, повернувшись к сыну.
— Я не знал, что у Анси есть человеческие сла¬
бости,— улыбнулся Эллери и начал подниматься по
лестнице.
Когда гости Бенедикта собрались внизу, на их лицах
было смешанное выражение настороженности и уве¬
ренности. Они ничего не знали, кроме того, что Джонни
226
убили. Все это время каждый находился в своей ком¬
нате, так что они не имели возможности обменяться
мнениями или договориться о чем-то. В’ гостиной чув¬
ствовалось скрытое напряжение. Самым удивительным
было то, что теперь бывшие жены держались кучкой,
а ведь еще вчера, до гибели Бенедикта, они волком
смотрели друг на друга.
Миссис Смит тоже не скрывала тревоги. Вчерашняя
сдержанность опытной секретарши испарилась без следа.
Она казалась еще более бледной и худой. Жалобным
голосом она попросила коньяку, не обращая внимания
на удивление своего шефа. Потом вдруг начала хны¬
кать, то и дело бросая укоризненные взгляды на Марша,
как будто в ситуации, в которой она оказалась, был
виноват ее работодатель. Она повторила четыре раза:
«Разве я когда-нибудь могла себе представить, что
окажусь в доме, где произошло убийство!» После не¬
скольких минут тягостного молчания Марция Кемп
тряхнула огненными волосами и закричала: «Бог ты
мой, когда же она заткнется!» Миссис Смит с испугом
оглянулась по сторонам, крепко сжала в руке свой
бокал и замолчала.
— Послушайте меня внимательно,— начал Ньюби
после того, как инспектор представил ему присут¬
ствующих.— Мне почти ничего не известно об этом деле,
но обещаю вам, что кое-что я узнаю уже сегодня.
На данный момент у меня нет никаких предположе¬
ний о том, кто является убийцей мистера Бенедикта.
Поэтому начнем со следующего вопроса. Кто из вас
хочет рассказать что-нибудь, что могло бы помочь
следствию?
Все молчали; потом Марш произнес голосом таким
же тусклым, как и весь его вид:
— Нелепо думать, что кто-то из присутствующих
имеет какое-либо отношение к смерти Джонни.
— Согласен, но пока оставим это. Кто-нибудь слы¬
шал шум после того, как лег спать? Ссору или спор?
Может быть, шаги?
Никто ничего не слышал. В момент убийства они
спали мертвым сном (о чем, кстати, они сказали
сразу) по причине выпитого «бурбона» и водки. Исклю¬
чением была миссис Смит, которая «не имела при¬
вычки пить» (она специально подчеркнула это).
А коньяк служил только медицинским целям.
Ньюби начал допрос с бывших жен.
15. 227
— Я долго ворочалась без сна,— заявила Одри
Вестон,— и тогда решила что-нибудь почитать.— Эллери
ждал, что она добавит «дорогой», но блондинка, должно
быть, поняла, что это обращение не подходит Ньюби.—
Я спустилась вниз и взяла книгу.
— Где именно, миссис Вестон? — спросил Ньюби.
— В этой самой комнате. С какой-то полки
— Вы никого не встретили?
— Никого.
— Сколько времени вы оставались здесь?
— Столько, сколько требуется, чтобы взять книгу.
— Потом вернулись к себе?
— Конечно.
— Сколько времени вы читали, прежде чем уснуть?
— Чтения не получилось, потому что буквы пры¬
гали у меня перед глазами.
— Какая это была книга? — спросил Эллери.
— Названия я не помню,— с вызовом ответила
блондинка.— Кажется, это была последняя книга
Рота.
— Филипа Рота? Случайно, это был не роман «Сте¬
нания Портнуа»?
— Я не помню,— миссис Вестон рассердилась еще
больше.
— Если бы вы начали читать «Стенания», не думаю,
что буквы стали бы прыгать перед вашими глазами.
Значит, вы все-таки читали ее?
— Дорогой мой! — взорвалась Одри.— Мне стало
так противно, что я забросила эту мерзкую книгу в угол.
Потом вернулась сюда, взяла другую и попыталась
читать ее, но в этот момент алкоголь сделал свое
дело: я вырубилась и больше ничего не помню. Только
не спрашивайте, как называется вторая книга, мистер
Куин, потому что я не помню. Она и сейчас в моей
комнате, так что можете проверить.
— Итак, вы два раза спускались вниз этой ночью?
— Если вы мне не верите, это ваше дело.
— Оно может оказаться и вашим,— заметил Эллери
с задумчивым видом и повернулся к Ньюби.— Впрочем,
я увлекся. Прошу тебя продолжать, Анси.
— Который был час, миссис Вестон, когда вы
спускались сюда?
— Не имею ни малейшего представления.
— Совсем никакого?
— Я не смотрела на часы.
228
— Но вы же могли слышать бой часов. Сколько
было ударов? Один? Два? Три?
— Я же сказала, что не знаю. Марция, ты не
слышала, когда я поднялась к себе?
— Ты отвечай на вопросы, которые задают тебе,—
зло ответила Марция Кемп,— а я буду отвечать на
свои.
— Я знаю, в котором часу она вернулась в ком¬
нату,— неожиданно вставила Алиса.— Было почти два
часа.
— Не может быть, чтобы так поздно! — удивилась
Одри.
— Итак, вы взяли книгу Рота. Сколько же времени
вы читали?
— Поверьте мне, я не засекала. Совсем немного.
Около получаса.
— Иными словами, произведение мистера Рота вы¬
звало у вас отвращение, но владело вашим вниманием
целых полчаса. Сначала вы сказали, насколько я помню,
что после первых же строк вы с отвращением бросили
книгу. Ваши ответы не отличаются точностью.
— Что вы от меня хотите, мистер Куин? — завизжа¬
ла блондинка.— Хотите свалить вину на меня? Да,
я действительно какое-то время читала эту поганую
книгу, а другую только перелистала. Но это ничего не
меняет, потому что я уснула гораздо раньше, чем
убили Джонни.
Ньюби отреагировал моментально.
— Откуда вам известно, в котором часу убили ми¬
стера Бенедикта? Здесь об этом никто не говорил.
Одри сразу пришла в себя.
— Разве?.. Ну, я просто думала, что...
Ньюби решил сменить тему разговора.
— Вы никого не заметили, когда спускались или
поднимались к себе?
— Никого. Все д^вери были закрыты. Кроме того,
я думала, что все спят.
— А вы, миссис Кемп? — неожиданно спросил
полицейский, поворачиваясь к Марции.
— Что именно? — переспросила она, не давая за¬
стать себя врасплох.
— Вы сразу заснули, когда легли в постель?
— Я могла бы сказать все что угодно, но в данном
случае ничего не стоит скрывать и лучше говорить
правду, только правду, ничего, кроме правды. Я сильно
229
опьянела и думала только о постели. Но как только
легла, сон как рукой сняло.
— В котором часу вы легли?
— Разве я была в состоянии смотреть на часы?
Знаю только, что поднялась наверх после Одри.
— На сколько позже?
Марция Кемп пожала плечами.
— Я знаю,— снова вмешалась Алиса.— Было около
двух с половиной.
— Эта тварь всюду сует свой нос,— прорычала
рыжеволосая сквозь зубы.— Так вот, у меня кружилась
голова, и я подумала, что надо перекусить. Поэтому
я спустилась в кухню и приготовила бутерброд с ку¬
рицей и чашку горячего молока, которые отнесла к
себе наверх. Старик видел тарелку с остатками и пустую
чашку, когда приходил меня будить. Правда, старик?
— Точно,— подтвердил инспектор Куин, который
все это время сидел в сторонке, возле стеклянной двери,
выходящей во дворик.
— Ну что я говорила! — обрадовалась Марция.
Под легким халатиком, который то и дело приоткры¬
вался, на ней была очень короткая ночная рубашка.
Эллери готов был поклясться, что женщина собирается
развязать еще и пояс, чтобы чувствовать себя свобод¬
нее, и ему казалось, что под прозрачной тканью вид¬
неется гигантский, готовый распуститься цветок.—
Горячее молоко помогло мне, и вскоре я уже храпела.
После ничего не помню, пока старая ищейка не разбудил
меня.
— Может быть, вы кого-нибудь встретили в кори¬
доре, когда выходили и возвращались обратно?
— Нет.
— И вы, конечно, не слышали, когда произошло
убийство?
— Не держи меня за дурочку, красавчик. Я не знаю,
когда убили Джонни. И вообще я ничего не знаю.
Алиса Тирни созналась, что тоже чувствовала себя
неважно из-за выпитого спиртного.
— Я не такая уж любительница выпить,— уточ¬
нила медсестра из Райтсвилла,— а вчера вечером что-
то на меня нашло. После того как Марция ушла,
я поднялась к себе, но уснуть не могла, поэтому пошла
в ванную поискать какие-нибудь таблетки. В шкафчике
для лекарств ничего нужного не было, и я спустилась
в ванную на первом этаже, где днем видела аспирин.
230
Но и таблетки мне не помогли, тогда, отчаявшись,
я проглотила снотворного, хотя терпеть его не могу,
потому что работаю в больнице и знаю, что это такое.
После этого уснула как убитая.
Так же, как Одри и Марция, Алиса никого не •
видела и ничего не слышала.
— Странно,— проговорил Ньюби.— При всех этих
хождениях вниз и вверх по лестнице, которые про¬
должались почти всю ночь, вы ни разу не встретились
друг с другом. Очень странно. А вы, мистер Марш?
Зачем вы спускались вниз?
— Я вообще не спускался. Как только вошел в
комнату, я сразу завалился в кровать. Вчера вечером
я тоже выпил больше чем обычно, особенно после
ухода Джонни. Думаю, что уснул не позже чем через
пару минут, как только положил голову на подушку.
А пришел в себя, только когда меня разбудил Эллери.
— Когда вы поднялись в свою комнату?
— Точно не помню. Кажется, вскоре после того,
как ушла Алиса, но точно не скажу.
— Это было действительно так,— вставила мед¬
сестра.
— А вы, миссис Смит?
Услышав свое имя, Смит вздрогнула и расплескала
коньяк.
— Я не понимаю, почему меня допрашивают! Я во¬
обще не знакома с мистером Бенедиктом — несколько
раз здоровалась с ним, когда он заходил в контору,
только и всего.
— Вы выходили из своей комнаты сегодня ночью
после того, как ушли из гостиной?
— Нет!
— Может быть, вы что-то слышали? Постарайтесь
припомнить.
— Я уже говорила мистеру Куину, что сплю очень
крепко.— «Как уоитая», вспомнил Эллери.— Я знала,
что завтра мне предстоит трудный день, и решила вы¬
спаться как следует. В конце концов, я ведь сюда
не в гости приехала.
— Миссис Смит не может иметь никакого отноше¬
ния к тому, что случилось,— заявил Марш. Он произнес
это с торопливостью, которая не укрылась от Эллери.—
Я не хочу вмешиваться в ваши дела, но вы только
напрасно теряете время. Скорее всего, Джонни убил
какой-нибудь вор, который забрался ночью в дом и
. - 231
проломил ему голову, когда Джон проснулся и застал
его на месте преступления.
— Хотел бы я, чтобы это оказалось так просто,
мистер Марш,— хмуро заметил Ньюби и кивнул Эл¬
лери. Тот быстро вышел и вскоре вернулся с вечер¬
ним платьем, париком и перчатками.
— Раз уж все вы здесь «миссис Бенедикт»,— начал
Эллёри, обращаясь к бывшим женам,— позвольте на¬
зывать вас просто вашими именами. Одри, вчера днем
вы сообщили мне об исчезновении своего платья. Это
оно?
И он протянул блондинке блестящий наряд. Та при¬
дирчиво осмотрела его, потом поднялась и прикинула
платье на себя.
— Где вы его нашли?
— Теперь парик: это он исчез вчера из вашей ком¬
наты, Марция?
— Глупый вопрос! Если есть еще один зеленый
парик в этом городишке, я готова съесть его.— С этими
словами рыжая красотка нахлобучила парик на свою
голову.
— Это ваши перчатки, Алиса?
— На левой должно быть маленькое пятнышко,—
подалась вперед брюнетка.— Да, вот оно. Кто это их
взял?
— Мы пока не знаем, кто взял эти вещи,— ответил
Ньюби,— но знаем, где они лежали. Мы их нашли в
комнате Бенедикта, рядом с трупом.
После этих слов воцарилось молчание.
— Но зачем? — первой заговорила Алиса.— Для
чего воровать перчатки, а затем бросать их возле
покойника?
— А мое платье?
— И мой парик?
— Я вообще ничего не понимаю.— Марш подошел
к бару, но так и остался стоять с пустым бокалом,
который собирался наполнить.— Это уж твой хлеб,
Эллери. Как ты сам объяснишь это? Может быть,
вор или бродяга...
— Ни в коем случае,— прервал его Эллери.—
Кстати, мы можем кое-что прояснить прямо сейчас.
И ты нам поможешь, Ал.
— Я?
— Анси, ты разрешишь?
Ньюби кивнул.
232
— Ты лучше меня объяснишь, Эллери. А я займусь
протоколом.
— Тогда позвольте мне. Вчера вечером я находился
за этой стеклянной дверью, когда Джонни объявил,
что собирается изменить завещание. Я предполагаю,
что ты, Ал, составлял первое завещание,— кстати, оно
было еще в силе, когда вы приехали сюда,— поэтому
должен был захватить с собой его копию.
— Конечно,— с вызовом ответил Марш. Потом, по¬
молчав немного, добавил: — Так ты подслушивал, Эл¬
лери? Но зачем?
— Затем, что беспокоился за Джонни, и в конце
концов оказался прав. Можно посмотреть завещание?
Марш поставил бокал и начал с тем же воинствен¬
ным выражением:
— С юридической точки зрения, я мог бы отка¬
зать...
— Мы это знаем, мистер Марш,— вставил Ныоби.—
Но это особый случай, и в наших краях преступление,
тем более такое серьезное, дает мне особые права.
Так можно взглянуть на завещание Бенедикта?
Некоторое время адвокат раздумывал, потом пожал
плечами.
— Оно в портфеле, в моей комнате. Миссис Смит...
— Не беспокойтесь.— Инспектор Куин встал.—
Я сам схожу.
Только теперь присутствующие снова вспомнили о
нем. Он вышел и вернулся очень скоро.
Марш открыл принесенный портфель и достал ко¬
жаную папку. Протянул ее Ньюби. Тот бегло просмотрел
документ и передал его Эллери.
— Итак, основной текст составлен довольно давно,
а уж потом были добавлены дополнительные параг¬
рафы. Верно, Ал?
Марш молча кивнул.
— Согласно дополнениям еженедельная выплата в
тысячу долларов каждой разведенной супруге прекра¬
щается со смертью Джонни, но документ предусмат¬
ривает, что в этом случае они получают в качестве
окончательного расчета по миллиону долларов. Следо¬
вательно, каждая из бывших жен заинтересована, что¬
бы это завещание оставалось в силе до смерти Джонни.
— Не совсем обычный ход рассуждения,— заметил
Марш,— но в принципе это так. Куда ты клонишь,
не понимаю...
233
— Не спеши, Ал. Я знаю, что адвокат такого масшта¬
ба не имеет особой охоты связываться с подобными
преступлениями, но ты уже завяз по уши, поэтому
тебе тоже стоит вникнуть в ситуацию. То, что я услышал
вчера, и то, что случилось ночью, подтверждает мои
опасения. Если бы Джонни мог предвидеть свою смерть,
он заранее составил бы новое завещание, по которому
тысяча долларов в неделю остается в силе, но оконча¬
тельная сумма уменьшается до ста тысяч вместо мил¬
лиона, то есть десять процентов от первоначальной
суммы. Кроме того, Джонни пригрозил, что, если жены
будут против, он им вообще ничего не оставит. У меня
к тебе такой вопрос, Ал: с точки зрения Одри, Марции
и Алисы, не является ли неожиданной удачей смерть
Джонни нынешней ночью?
Марш одним глотком выпил свой коньяк. После
монолога Эллери присутствующие потеряли дар речи —
наступила гробовая тишина.
— Судя по всему,— раздался голос Ньюби,— у всех
бывших жен Бенедикта сегодня ночью была и причина
и благоприятная возможность... Тем более что орудие
преступления находилось под рукой.
— Я вообще не знаю, чем его убили! — взвизгнула
Одри Вестон.— И знать не желаю. Клянусь Богом,
я бы никогда не смогла убить человека! Может быть,
миссис Тирни: медсестры привыкают к крови. А меня
от нее тошнит.
— Я запомню это, Одри,— прошипела Алиса.
— Ради девятисот тысяч долларов, миссис Вестон,—
возразил Ньюби,— очень многие способны на такое.
Кстати, ваше платье найдено на месте преступления.
— Я еще вчера говорила мистеру Куину, что у
меня его украли,— жалобно простонала Одри.— Почему
вы не говорите, что там же нашли перчатки Алисы
и парик Марции? Почему вы взъелись на меня?
— Не волнуйтесь, миссис. Это относится ко всем.
По крайней мере, пока ко всем. Вещи, найденные в
спальне Бенедикта, только запутывают дело. Но они
там были, и присяжные будут опираться не на выду¬
манные истории, а на конкретные факты.
— Кстати, существует еще один факт, о котором
никто из вас еще не знает,— добавил Эллери.—
Расскажи, отец.
— В четверг вечером, еще до вашего приезда, Бе¬
недикт пришел к нам и сказал, что утром приедет
234
Марш для составления нового завещания, но на вся¬
кий случай он уже написал его от руки.— Старый по¬
лицейский достал из кармана длинный конверт.— В на¬
шем присутствии Бенедикт поставил свою подпись и
дату, потом его подписали мы с Эллери в качестве
свидетелей. Он вложил завещание в этот конверт и по¬
просил меня временно хранить его.
— Мы не знаем, что здесь написано,— вставил Эл¬
лери,— но мне кажется, что документ содержит то же
самое, о чем предупреждал вас Джонни вчера вечером.
Учитывая все обстоятельства, Анси, прошу тебя вскрыть
конверт.
Инспектор отдал конверт Ньюби, который бросил
вопросительный взгляд на Марша. Тот пожал плечами
и сказал:
— Вы уже объяснили свою позицию.— Потом ото¬
шел к бару и снова наполнил бокал.
— Бенедикт не говорил вам о своем намерении
лично написать новое завещание до вашего приезда,
мистер Марш? — спросил Ньюби.
— Даже не намекал на это.— Марш сделал боль¬
шой глоток и отставил бокал.— Хотя я припоминаю,
что он не раз спрашивал меня насчет терминологии
и формы завещания. Мне и в голову не могло прийти,
что у него была вполне конкретная цель.
Ньюби медленно вскрыл конверт и вытащил на¬
писанный от руки документ. Отец и сын Куины с двух
сторон склонились над ним. По мере чтений на лицах
всех троих появлялось все более обескураженное вы¬
ражение.
Наконец шеф полиции прокашлялся и сказал:
— Взгляните-ка на это, мистер Марш.
Ньюби отстранил рукой бывших жен Бенедикта,
которые бросились к нему, и протянул бумагу адвокату.
Марш отложил сигарету, поставил бокал и принялся
читать. Скоро и его глаза округлились.
— Прочти вслух, Ал.— При этих словах Эллери
посмотрел на Одри, Марцию и Алису, которые стояли,
вытянув шеи в сторону Марша.
Марш нахмурился и с недоумением покачал головой.
— По закону этот документ аннулирует все прежние
завещания, а все состояние переходит — я цитирую —
«Лауре и вероятным детям»* И еще: «Если, по какой-
либо причине я не буду женат на Лауре к моменту
моей смерти, все свое состояние я оставляю в наслед¬
235
ство своей единственной родственнице Лесли Карпен¬
тер». Вот это самое основное.— И адвокат снова по¬
жал плечами.— Документ сформулирован не совсем чет¬
ко, но, по-моему, это — законное завещание.— Он
вернул его Ньюби и взял тлеющую сигарету и недо¬
питый бокал.
— Лаура! — вскричала Марция.— Это еще кто
такая?
— Это наверняка не гардеробщица, которую он
охмурял в последнее время,— заметила Одри.—
В газетах писали, что эту зовут Винсентина Астор.
— Мне он никогда не говорил ни о какой Лауре,—
заявила Алиса.
— Мне тоже,— подтвердила Одри.— Может быть,
этот двуногий червяк тайно женился, перед тем как
приехать в Инвер Лодж?
— Нет,— сказал Эллери.— В таком случае он бы на¬
писал, что оставляет все своей супруге Лауре, как это
делается обычно, а не просто Лауре. Нет, Джонни
только намеревался жениться на ней, об этом говорит
вот эта фраза: «Если по какой-либо причине я не
буду женат на Лауре...» и так далее. Ал, ты не знаешь
эту Лауру?
— Впервые слышу.
— Я согласен с тобой, Эллери,— сказал Ньюби.—
Он собирался жениться на Лауре как можно скорее,
но не хотел предвосхищать события, поэтому подстра¬
ховал себя той фразой, где говорится: «Если по какой-
либо причине...» Вначале он должен был убедиться
в надежности этой женщины.
— Бедная, бедная Лаура! — воскликнула Марция с
издевательской усмешкой.— Значит, вместо кучи драго¬
ценностей, русских соболей и лучших парижских мо¬
делей Джонни оставил ей дырку от бублика.
— Это точно,— согласился Эллери.— Теперь она
не получит ничего. Все состояние переходит родствен¬
нице Джонни. Что это за родственница? Вы случайно
не в курсе, Ал?
* — Двоюродная сестра. Других близких, родствен¬
ников нет ни в семье Бенедиктов, ни в семье Кар¬
пентеров. Надо скорее сообщить Лесли.
— Прочтите то, что касается нашей сотни тысяч
долларов, мистер Ньюби,— попросила Алиса.
Ньюби уставился в завещание, которое держал в
руках, и загадочно ответил:
236
— Не могу.
-— Что это значит?
— В документе нет ни слова об этом: ни о вас,
ни о миссис Кемп, ни о миссис Вестон. Никакой
сотни тысяч в вашу пользу. Ни цента.— Когда женский
гвалт стих, шеф полиции продолжал: — Итак, итоги
подведены. Бенедикт не пожелал брать на себя обя¬
зательства, касающиеся вас, не заключив с вами пред¬
варительного соглашения.
— Джонни поступил очень хитро,— прокомменти¬
ровал с улыбкой Марш.
— Лучше скажи: коварно,— добавил Эллери.— Он
предложил вам соглашение, но не захотел брать на
себя никаких обязательств, пока вы не возьмете кое-
какие на себя. Кроме того, когда он писал это за¬
вещание, он думал только об интересах Лауры или
Лесли.
— Иными словами,— сухо заметил инспектор,—
если одна из вас укокошила Бенедикта, тем самым
она оставила всех вас с носом.
В этот отчаянный момент появились эксперты из
полиции и полицейский врач. Ньюби быстро выдворил
бывших жен Бенедикта, миссис Смит и Ала Марша
в их комнаты, а сам начал звонить прокурору графства
Райт и шерифу. Оба Куина отправились к себе до¬
сыпать.
Занималось влажное утро, когда они ехали к своей
вилле. Эллери хмуро смотрел перед собой и вдруг про¬
изнес:
— Я все думаю, правду ли говорил Марш, утверждая,
что рукописное завещание имеет силу.
— Я считаю, что он знает свое дело,— откликнулся
отец.— Но ты же знаешь, Эллери, что бывает с такими
завещаниями, где речь идет о миллионах долларов.
Эти три бабы наверняка наймут изворотливых адво¬
катов, которые на долгие годы замаринуют это дело,
затаскают его по судам.
Эллери нервно передернул плечами. -
— Надо бы поговорить с Маршем и побывать в
юридической конторе, которая занимается интересами
Бенедикта. Во всяком случае, мы можем предположить,
что рукописное завещание перечеркивает предыдущее,
и тогда, как ты справедливо заметил, убийство было
напрасным. Все заберет эта Лесли Карпентер.
- Да, это гром среди ясного неба для трех разъярен¬
237
ных гарпии. Особенно для той, которая размозжила
голову Джонни... Тебе что-то не нравится, сынок? —
Старший Куин поймал отсутствующий взгляд сына и
с упреком заметил: — Ты как будто совсем не слушал
меня.
— С того момента, как мы вышли из комнаты
Джонни, меня беспокоит одна вещь.
— Что такое?
— Не знаю. Просто ощущение. Как будто мы что-то
упустили.
— Что упустили?
Эллери круто развернулся, затормозил и заглушил
мотор.
— Если бы я это знал, отец... Пойдем спать.
Лесли, кузина Бенедикта, прибыла к полудню сле¬
дующего дня. К дому подкатило такси, и из него
выпорхнула девушка. Ее радушно встретил Марш, знав¬
ший ее с тринадцати лет.
— С приездом тебя, Лес.
Девушка ответила приветливой улыбкой. Она выгля¬
дела на несколько лет моложе Джонни Б., и Куины
сразу отметили, что по сравнению с ее покойным братом
она представляет собой совершенно иной человеческий
тип. Если Бенедикта можно было назвать «дитя фор¬
туны», то жизнь Лесли явно была не из легких.
— Мою мать, сестру отца Джонни, выгнали из де¬
душкиного дома и лишили наследства в лучших тра¬
дициях романтического восемнадцатого века. Кажется,
мама была слишком непокорной и не питала должного
уважения к богатству. Хуже того — она влюбилась в
человека, у которого не было ни денег, ни обществен¬
ного положения.— Лесли сразу с детской непосредст¬
венностью начала рассказывать о своей жизни и дела¬
ла это с самой непринужденной улыбкой.— Бедный
дедушка: он так и не смог понять маму и сказал папе
в лицо, что о нем думает. «Упаси меня, Боже, от
этого охотника за приданым» — он выразился именно
так. Это мой-то отец — охотник за приданым! Да он
на деньги обращал еще меньше внимания, чем мама!
— Вот настоящая дочерняя любовь,— улыбнулся
Эллери.
— Благодарю вас, сэр. Папа был типичный рас¬
сеянный учитель; он преподавал за гроши в пригород¬
ной школе, к тому же его терроризировал админист¬
ративный совет, который считал его коммунистом за
238
то, что папа прочитал больше двух книг. Он умер от
рака в сорок один год. У мамы тоже было слабое
здоровье, на лечение требовались деньги, поэтому —
не сочтите это за мелодраму! — мне пришлось бросить
учебу и идти работать. Только после смерти мамы
я смогла вернуться в университет, и получить диплом
по социологии. С тех пор я занимаюсь самым непри¬
быльным делом. Кажется, у Джонни было чувство
вины за то, что маму когда-то выгнали из дома, а его
отец унаследовал все, и все это потом перешло к нему.
Бедный Джон! Он всегда купался в деньгах. Папа и
мама не хотели даже знаться с ним из-за этого. Правда,
я не была такой щепетильной. Было так приятно по¬
лучать пособие, которое высылал мне Джон после смерти
мамы, иначе я не смогла бы закончить университет.—
Лесли помолчала, потом продолжала с задумчивым
видом: — Сам факт, что он помогал мне, давал Джонни
возможность чувствовать себя кому-то нужным, хотя его
всегда окружали пиявки в юбках. Вот как это было,
если вы хотите знать мое мнение.
Инспектор Куин, стараясь сдержать улыбку, спросил:
— Мисс Карпентер, ваш брат Джон никогда не
говорил вам о том, что собирается оставить вам все
свое состояние при определенных обстоятельствах?
— Никогда. Я не ожидала получить даже старые де¬
душкины часы. Мы всегда спорили с ним из-за разных
политических взглядов. Ты помнишь, Ал? Ал может
подтвердить.
— Джонни всегда очень уважал тебя, Лес,— кивнул
Марш.— Он даже романтизировал тебя. Может быть,
он был влюблен.
— Будет тебе, Ал. Возможно, он хотел такой меня
видеть. Я была для него как заноза; он всегда говорил,
что я — голос его «суперэго». С моей точки зрения,
Джон Леверинг Бенедикт. III был бесполезный пара¬
зит, полностью находившийся во власти своих эгоисти¬
ческих желаний и слабостей, а я оказалась единствен¬
ным человеком, кто мог сказать это ему прямо в лицо.
А сколько добра он мог сделать своими деньгами!
— Довольно об этом, Лес,— сухо перебил ее
Марш.— Он прожил свою жизнь.
На мгновение Лесли Карпентер остолбенела.
— А ведь и верно! Теперь я могу многое сделать...
Было нечто такое в ее рассказе, что волновало
Эллери, и он смотрел на девушку с интересом далеко
239
не профессиональным. На первый взгляд, Лесли ка¬
залась хрупким, полным женственности созданием:
поставь ее против света, и она окажется прозрачной.
И все же многолетняя практика и умение разбираться
в людях подсказывали ему, что она сделана из проч¬
ного материала. У нее была уверенная посадка го¬
ловы и блеск в глазах, который означал опасность
для любого, кто встанет на ее пути.
Но самым удивительным в ней была не внутренняя
сила, вызревшая в бедности и в постоянной готовности
к отпору. В ней поражала искренность, откровенная
честность и отсутствие расчета, которые так властно
притягивают окружающих. К тому же у нее были чу¬
десные сверкающие, темно-синие глаза.
И тут Эллери еще раз пришлось удивиться. Лесли
повернулась к, Маршу и громко и решительно спросила:
— Сколько я получу, Ал?
— По завещанию Бенедикта-старшего, в случае его
смерти Джонни или его наследники должны получить
весь доход от фирмы Бенедиктов. Но имей в виду,
Лесли: я говорю о доходе, а не о капитале. Мистер
Бенедикт-старший считал неразумным дробить капитал
после своей смерти. Семейный капитал должен оста¬
ваться нетронутым и неприкосновенным.
— Ого! Вот это да! А сколько составляет общий
доход?
— Скажу только, что хватит на приличное дело,
Лес, и еще останутся доллары на личные расходы.
Сейчас прикинем... Ну вот: ты будешь иметь около
трех миллионов долларов в год.
— О боже! ‘— прошептала Лесли Карпентер. И тут
же, обливаясь слезами, упала на грудь Маршу.
К вечеру заявились журналисты: известие об убий¬
стве Джонни Б. вышло за пределы Райтсвилла. Это
нашествие принесло с собой обычную в подобных слу¬
чаях сентиментальную суету. Ньюби и его немного¬
численные подчиненные не знали, как навести хотя бы
подобие, порядка. В конце концов Ньюби пришлось
вызвать подмогу из полиции штата. Порядок был вос¬
становлен, когда договорились оставить по одному пред¬
ставителю от каждого печатного органа, от каждой
телесети и каждой радиостанции. В гостиной Инвер
Лодж состоялась пресс-конференция с участием бывших
жен и Лесли Карпентер; это был сущий ад, который
оба Куина и Ньюби наблюдали со стороны, держась
240
подальше от телекамер и надеясь уловить в ответах
женщин что-нибудь новое, что откроет хотя бы микро¬
скопический просвет. Но лишенные наследства вдовы
были очень бдительны и не допустили ни единого
промаха. Казалось, они были озабочены в основном
тем, как лучше выглядеть перед камерами, и произно¬
сили только сладкие и приличествующие обстановке
слова по адресу покойного «принца с дырявыми ру¬
ками». Было ясно как день, что по тактическим сообра¬
жениям троица решила не нападать публично на Бе¬
недикта, по крайней мере до тех пор, пока их адвокаты
не придумают, как справиться с коварной штукой,
обратившей в дым вожделенные и обещанные миллио¬
ны. Лесли Карпентер ограничилась выражением удив¬
ления от свалившегося на нее богатства и добавила,
что у нее уже есть кое-какие планы относительно этих
денег, но пока она «сохранит их в тайне».
При этих словах Марция Кемп воскликнула: «Это
мы еще посмотрим, девочка моя!», но, к ее счастью,
слов этих никто не слышал, кроме обоих Куинов и
Ньюби. Позже, когда пресса и телевидение удалились,
ей задали вопрос насчет ее заявления, и Марция без
колебаний объяснила, что собирается оспорить рукопис¬
ное завещание и уверена, что она, вместе с Алисой
и Одри, обязательно выиграет; впрочем, добавила она,
ее слова не были угрозой в адрес мисс Карпентер. Тем
не менее Ньюби наказал своему агенту не спускать
глаз с Лесли. Это был единственный неприятный слу¬
чай за весь вечер.
Еще до убийства, когда Куины обследовали по¬
местье Бенедикта, они наткнулись на странное соору¬
жение, напоминающее греческий храм в миниатюре
с небольшим фронтоном, украшенным буколическими
великолепно выполненными барельефами, с дорическими
колоннами и, в качестве завершающего штриха, с двумя
окошками из цветного стекла. Небольшое сооружение
возвышалось на верщине холма, окруженного широкой
лужайкой — необычное и приятное глазу зрелище в
деревенской глуши Новой Англии.
Отец и сын Куины обошли вокруг сооружения,
спрашивая себя, что бы это могло быть. Эллери по¬
пытался открыть массивную бронзовую дверь, но та
оказалась неприступной, как вход на ракетную базу.
— Это, наверное, павильон для детских игр,—
предположил инспектор.
16 Ричард С. Пратер 241
— Слишком шикарно и торжественно. Смотри,
сколько тут мрамора.
Никому из них не пришла в голову мысль, что
эту штуку построил Джон Леверинг Бенедикт III для
вечного отдыха своих близких.
Это был мавзолей. В понедельник вечером Ал Марш
зачитал письмо, которое Джонни оставил. Он просил
похоронить себя на холме. Его ужасала сама мысль
о том, чтобы быть погребенным в одной из фамильных
усыпальниц в Сиэтле или в Райнбеке около Нью-Йорка.
В глубине души он был мятежник, как и его тетя
Оливия, мать Лесли, только в нем многое было и от
отца, который всю жизнь был под пятой деда. Марш
напомнил слова, сказанные однажды Бенедиктом:
«Я унаследовал от отца болезнь: отсутствие хватки».
— Мне кажется,— добавил Марш,— Джонни тер¬
петь не мог всего, что напоминало ему об укреплении
экономической империи Бенедиктов. Как бы то ни
было, вскоре после приобретения этого поместья он
заказал проект мавзолея и хорошо заплатил архитек¬
тору, сделавшему все по его собственным эскизам.
Потом нанял двоих старых деревенских каменщиков,
которые выстроили эту штуку. Выписал из Бостона
скульптора, и тот вылепил рельефы на фронтоне, причем
бостонский скульптор был приглашен только потому,
что в Райтсвилле таких мастеров нет. Джонни очень
любил этот городок и его окрестности. Мрамор при¬
везли с соседних гор. Кстати, он основал фонд для
поддержания мавзолея в должном порядке. Он говорил:
«Я хотел бы оставаться там внутри как можно дольше».
— Но как ему удалось добиться разрешения на
погребение? — с удивлением спросил инспектор Куин.—
Ведь в этом штате нет закона, разрешающего строить
усыпальницы на частных землях.
— Это была моя забота, инспектор,— объяснил ад¬
вокат.— Я поразмыслил и обнаружил, что участок
земли, где находится этот пригорок, оспаривают
Друг У друга, причем уже более сотни лет, Райтсвилл
и графство Райт из-за ошибки в разметке, которую
сделали в восемнадцатом веке. Райтсвилл считал, что
луг с горкой находится в границах города, а графство
Райт утверждало, с неменьшим основанием, что он —
за его пределами. Они так и не пришли к согласию,
как в случае тех библейских диспутов, которые не в
состоянии разрешить ни один Соломон. Я обратился
242
местным юристам и скоро поставил обоих сопер¬
ников перед свершившимся фактом. Короче, мне удалось
гарантировать Джонни отдых в его собственном храме
до Судного дня.
В среду тело Бенедикта было доставлено в по¬
местье; в коротеньком заключении о результатах вскры¬
тия говорилось, что смерть наступила вследствие удара
тяжелым тупым предметом, описание которого прила¬
галось, и в четверг, третьего апреля, Бенедикта по¬
хоронили на его холме.
Бенедикт завещал похоронить себя по епископаль¬
ному обряду, поскольку он был крещен по обычаям
англиканской церкви. На заупокойную мессу пришлось
приглашать старого Хаймаунта. Он был уже на пенсии,
но его преемник, молодой священник Бойджайан (ко¬
торый, к величайшей скорби отца Хаймаунта, не только
принадлежал к «низшей церкви», но к тому же имел
армянское происхождение!), находился в это время в
отъезде.
Лесли Карпентер, единственная родственница усоп¬
шего, отказалась от траурного богослужения в церкви
под предлогом беспорядка и толчеи, которые обычно
создают журналисты и любопытствующая публика.
На похороны прибыли со всех концов света друзья
Бенедикта, которых выбрала Лесли по совету Марша.
Пригласили немногих, так что за небольшой группой
близких, собравшихся вместе с журналистами на лугу
перед греческим мавзолеем в четверг в два часа по¬
полудни, легко могли наблюдать люди Ньюби, а по¬
лиция штата заняла позиции по границам поместья,
чтобы преградить путь бродягам и любопытным.
Траурное богослужение отца Хаймаунта, конечно,
было далеко не блестящим. Этот священник всегда
отличался тем, что жевал и проглатывал целые слова,
и с возрастом этот недостаток не стал менее заметен;
кроме того, он подцепил сильный весенний насморк,
да и вставная челюсть никак не желала держаться
на своем месте, так что большая часть его речи перед
мавзолеем была воспринята как странная смесь бор¬
мотания, тяжелого дыхания и сморкания в громад¬
ный носовой платок. Оба Куина смогли отчетливо услы¬
шать только выражения типа «Всевышний Боже, Гос¬
подь наш светоносный», «Душа воспарит», и мощно
прозвучало заключение: «Боже единый, мир бесконеч¬
ный. Аминь!»
16*
243
Зато день был чудесный, ветерок перебирал редкие
серебристые волосы старого священнослужителя, и ни¬
кто не обращал внимания на невразумительную речь,
адресованную покойнику. Все остальное было неважно,
кроме искреннего благоговения перед неизвестностью,
ожидающей всех за гробом, хотя никто не понимал
да и не старался вникнуть в слова старика, который
возносился духом к небесам и падал ниц перед тайной
жизни и смерти. К концу службы, сам того не ожидая,
Эллери совсем расчувствовался.
Он размышлял о превратностях судьбы, о бездарно
прожитой жизни Бенедикта, не украшенной добрыми
делами, несмотря на неограниченные возможности,
о деньгах, потраченных на жадных и порочных жен¬
щин, которые тут же швыряли их в бездну своих не¬
насытных страстей и прихотей, и, наконец, о жестокой
смерти накануне поворота, за которым, возможно, было
начало возрождения. Судьба, достойная театра абсурда
или же — если вспомнить о мавзолее — театра Софокла.
И Бенедикт сполна оплатил бесцельность своей
жизни. Помимо забот о таинственной Лауре, Бене¬
дикта мучил страх — в сущности, это было предо¬
щущением — не дожить до завтрашнего дня. Поэтому-
то он и решил оставить свое состояние маленькой
Лесли Карпентер, которая хорошо представляла себе,
как распорядиться тремя ежегодными миллионами дол¬
ларов. Значит, все-таки его жизнь была не совсем
напрасной.
Эллери не мог отделаться от мысли, что где-то
скорбит Лаура, эффектно закутанная в вуаль, и втайне
ждет момента разрыдаться перед проворными фото¬
репортерами. Но ни одной таинственной незнакомки
не объявилось в Райтсвилле, не поступило ни те¬
леграмм, ни писем в адрес Лесли, Марша или полиции,
и не было никаких анонимных венков, которые привлек¬
ли бы внимание журналистов, Ньюби и Куинов.
На холме оставались только Лесли, Марш, невозму¬
тимая миссис Смит, все три бывшие жены, Ньюби
и оба Куина. Могильщики внесли бронзовый гроб в
мавзолей, поставили его на катафалк, разложили рядом
многочисленные венки и цветы, вышли, закрыв за собой
тяжелую дверь, и передали ключ Ньюби. Шеф поли¬
ции вручил его Маршу как исполнителю воли по¬
койного, который должен был хранить его у себя до
вступления девушки в права наследства.
244
Не было сказано ни слова, пока они шли пешком
через поля, возвращаясь в Инвер Лодж. Обернувшись,
Эллери увидел горящие на солнце витражи изящного
сооружения и подумал, что, возможно, Джонни Бене¬
дикт наконец обрел мир, хотя Эллери и питал серьезные
сомнения на этот счет.
Процессия служебных и личных машин рассеялась;
только два агента из полиции штата остались следить
за дорогой. Несмотря на солнце и легкий бриз, воздух
был насыщен влагой, которая вызывала озноб не только
у женщин.
На вилле их ожидал молодой Ли Шалански, заме¬
ститель прокурора графства Райт, сын знаменитого в
прошлом прокурора Хадсона Шалански. Отведя в сто¬
рону Ньюби, он недолго переговорил с ним, попривет¬
ствовал присутствующих знаменитой улыбкой, которой
его отец приводил в восхищение толпу, и исчез.
— Насколько мне известно, вы все, за исключением
Алисы Тирни, живете в Нью-Йорке. Теперь вы можете
возвращаться домой,— с озабоченным видом объявил
Ньюби.
— Значит, вы нас не подозреваете? — спросила
Марция Кемп, тряхнув рыжей гривой.— Иначе мы бы
и мечтать не могли выбраться из этого штата.
— Одно уточнение, миссис Кемп,— остановил ее
Ньюби.— Это значит, что на данный момент у меня
нет достаточных оснований, чтобы отдать кого-нибудь
из вас под суд. Но хочу подчеркнуть, что следствие
только начинается и будет продолжаться, и что вы,
уважаемые дамы, остаетесь в центре нашего внимания.
Кстати, никто из вас не планирует выехать из штата
Нью-Йорк в ближайшем будущем?.. Отлично. Если
ваши намерения изменятся, сразу сообщите инспек¬
тору Куину в его контору на Центр-стрит. Инспектор
согласился быть нашим представителем в Нью-Йорке.
— Очень любезно с его стороны,— усмехнулась
Одри Вестон.
— Пока все, леди и джентльмены. В доме произошло
убийство, он будет опечатан, поэтому прошу вас по¬
кинуть его как можно скорее.
В самолете, летевшем из Бостона, инспектор спросил:
— Что с тобой, Эллери?
— Я никак не могу понять: восхищаться хитростью
пли удивляться глупости.
— Чьей? О ком ты говоришь?
245
— О том, кто оставил эти вещи в комнате Джонни
рядом с трупом. И каждая из них принадлежит одной
из трех бывших жен Бенедикта.
— Мы уже говорили об этом: кто-то хотел навести
нас на определенный след.
— Так-то оно так...
— Вопрос в другом: какой смысл бросать подозре¬
ние на трех разных женщин? Кроме того, этот трюк
предполагает, что полиция на него клюнет, иначе какой
в нем смысл? Но любой имеющий на плечах голову
следователь может подумать, что эти женщины заходили
в комнату, возможно, в разное время и оставили
что-то из своей одежды — то ли в спешке, то ли по
рассеянности. Если так, тогда какой же это след для
полиции? Если потащить в суд такие улики, тебя при¬
мут за психа.
Эллери кивнул, не отрывая глаз от окна, за ко¬
торым клубились облака.
— Вероятнее всего, мы столкнулись с очень ловкой
бестией. Эта дама раздобыла вещи, принадлежащие двум
другим, и специально подбросила их вместе со своей
на место преступления, чтобы расширить круг подозре¬
ваемых. Она понимала, что на нее и на двух других
падут самые большие подозрения, поскольку у них
была одна и та же причина и одинаковые возможности.
Таким образом риск разоблачения уменьшается в три
раза.
— А если был заговор? — предположил инспек¬
тор.— Все три дамы, осознав, что оказались в одной
лодке, сговорились против бывшего мужа.
— В таком случае они вряд ли бы оставили после
себя улики,— покачал головой Эллери.— Нет, действо¬
вала только одна.
— Меня это почему-то не убеждает.
— Меня тоже,— сознался Эллери.
— Так в чем же дело?
— Ситуация какая-то, я бы сказал, расплывчатая...
— И вот еще что,— вскинул голову инспектор.—
Не понимаю, как ты меня уговорил обещать Ньюби,
что я займусь поисками таинственной Лауры? Бог
свидетель, что у меня своих дел по горло. И неиз¬
вестно, удастся ли вообще отыскать ее... Потом я не
вижу, каким боком она может быть замешана в этом
деле.
— Если только Джонни не сказал ей что-то такое...
246
— Например? Объясни своему тупому отцу.
— Перестань ломать комедию, папа. Ты же знаешь,
что ее надо найти, хотя и придется попотеть. Но,
в принципе, это не должно быть очень трудным делом.
Конечно, мы займемся этим все вместе. Марш тебе
расскажет, где чаще всего бывал Джонни.
— Ньюби просил меня также присматривать за
всеми тремя женами,— пробурчал отец.
— Положение обязывает. Когда-нибудь Анси смо¬
жет похвастать, что раскрыл самое запутанное убий¬
ство века.
— Ага. Теперь ты начинаешь ломать комедию,—
недовольно заметил отец, после чего оба замолчали.
Но минут за десять до посадки в аэропорту Кен¬
неди Эллери снова заговорил так, будто разговор не
прерывался:
— До сих пор мы исходили из гипотезы, что Джонни
убила Марция, Одри или Алиса. А что, если это не
так?
— Думай сам,— отозвался отец.— Я уже выдохся.
Кого же другого ты можешь предложить?
— Ала Марша.
Инспектор подскочил в своем кресле.
— Какого черта Маршу убивать Бенедикта?
— Не знаю.
— Он сам богат; даже если бы у него были финан¬
совые трудности, он ничего бы не получил по заве¬
щанию Бенедикта. И потом: он был личным адвокатом,
доверенным лицом и самым близким другом покойного.
Какая у него могла быть причина разбивать ему го¬
лову?
— Я же сказал: не знаю. Но нам известно, что у
него были точно такие же возможности, как у трех
женщин. Следовательно, нам недостает только мотива,
чтобы ввести его в круг ‘подозреваемых. Если ты со¬
бираешься помочь Ньюби, отец, я бы посоветовал тебе
покопаться в прошлом Марша и поискать возможную
зацепку. Но в первую очередь — «ищите женщину».
— Лауру?
Эллери не ответил и продолжал смотреть в окно.
— Мне нравится, как ты распределил обязан¬
ности,— заметил инспектор, откинувшись на спинку
кресла.— Есть еще указания?
— Да,— поморщился ' Эллери.— Правда, здесь, ка¬
жется, все чисто.
247
— Ты о чем?
— О Лесли Карпентер. Одна вероятность из мил¬
лиона, но... В общем, проверь ее алиби в ночь на
прошлую субботу.
В тот день, когда самолет бежал по бетонной до¬
рожке в предместье Куинс (занятное совпадение с
фамилией наших героев!), заканчивался их отпуск.
Эллери предстояло встретиться с одним из самых стран¬
ных дел за всю его карьеру сыщика-любителя.
ВТОРАЯ ЖИЗНЬ
«Райтсвилл, 9 апреля. Сообщение агентства АПИ.
В связи с розысками, проводимыми по всей стране
с целью обнаружения таинственной «Лауры N», было
проверено 48 Лаур с фамилией, начинающейся с буквы
«N», каждая из которых утверждает, что являлась
невестой покойного Джона Леверинга Бенедикта III,
плейбоя-миллионера, убитого в ночь с 28 на 29 марта
в его загородном доме в Новой Англии.
Ансельм Ньюби, шеф полиции Райтсвилла, сообщил,
что читательницы, видимо, неправильно поняли объяв¬
ление. Поэтому в сегодняшних газетах дается сле¬
дующее уточнение: «Заглавными буквами «N или «NN»
обозначают имя или фамилию неизвестного лица. То
есть «N» не обозначает начальную букву фамилии не¬
известной Лауры. Скорее всего, ее фамилия начинается
совсем с другой буквы».
Отрывок из протокола, составленного в полицейском
управлении Нью-Йорка
Сержант Томас Вэли: Ваше имя?
Лаура (или назвавшаяся этим именем): Лаура-Лу
Лаверли.
С. В.: Как вы сказали?
Л.: Раньше была Подольски, а сейчас Лаверли.
С. В.: Адрес?
Л.: Большой особняк на углу 73-й Вест-стрит и
Амстердам-стрит. Номера не помню.
С. В.: Здесь, в Нью-Йорке?
Л.: А где же еще?
248
С. В.: В своем письме вы утверждаете, что являетесь
той самой Лаурой, на которой собирался жениться
Джон Бенедикт. Расскажите об этом подробнее, мисс
Подольски.
Л.: Лаверли. Вы обратили внимание на сходство с
«Леверинг»?
С. В.: С какого времени вы называете себя Ла¬
верли?
Л.: Не волнуйтесь, уже давно.
С. В.: Как давно?
Л.: Еще до того, как встретила этого клиента.
С. В.: Хорошо. Расскажите об обстоятельствах вашей
встречи.
Л.: Ну что ж, в тот вечер я была в своей квартире,
ясно?
С. В.: Зачем он пришел?
Л.: А зачем приходят клиенты в квартиру девушки?
С. В.: Объясните, мисс.
Л.: Мне не нравится ваша настойчивость, сержант.
Уж не принимаете ли вы меня за дешевку? Джонни
позвонил мне и назначил встречу.
С. В.: Он представился как Джон Леверинг Бе¬
недикт III?
Л.: Вы шутите? Кто же называет фамилии в нашей
среде?
С. В.: Откуда он взял номер вашего телефона?
Л.: У нас есть общие знакомые.
С. В.: Например?
Л.: Ну уж нет! Так я перед вами и раскололась.
С. В.: Хорошо. Опишите этого Джонни.
Л.: Одежду?
С. В.: Меня не интересует его гардероб. Опишите
цвет волос, рост, вес, телосложение, шрамы, особые
приметы и тому подобное.
Л.: По правде говоря, это трудновато, ведь у меня
столько друзей. Но это был именно тот парень — можете
мне поверить. Я его сразу узнала по фотографиям
в газетах. Послушайте, сержант, в тот вечер он был
пьяным в дым. И ему, как, впрочем, и многим другим,
пришла в голову блажь спросить меня, почему я за¬
нимаюсь этим делом. Тогда я ему выложила обычную
душещипательную историю, и, честное слово, он рыдал
как теленок. «Бедная девочка,— сказал он,— как жесток
к тебе мир. Ты достойна лучшей жизни. Знаешь что,
Лаура-Лу? Я хочу на тебе жениться». Так он и сказал,
249
честное слово. Конечно, я не приняла это всерьез, но
когда прочитала в газете...
С. В.: Какого числа?
Л.: Что?
С. В.: Какого числа он сделал вам предложение?
Л.." Я, кажется, записала это в моей книжке. По¬
стойте-ка. Видите? 22 марта.
С. В.: Речь идет о 22 марта этого года, мисс По¬
дольски, о, простите — Лаверли?
Л.: Конечно, этого года.
С. В.: Благодарю вас и больше не задерживаю.
Л.: Вы что, смеетесь надо мной? Грубый легавый —
вот вы кто!
С. В.: Если вы будете хамить, я вас вышвырну
вон отсюда.
22 марта мистер Бенедикт находился в Лондоне.
«Винсентина Астор? Она больше здесь не работает.
Однажды вечером она не вышла на работу, и с тех
пор о ней ни слуху ни духу. Они почти все такие:
им нельзя доверять. Лучше всего замужние: им надо
кормить ленивого мужа и пару детишек впридачу, по¬
этому они не позволяют себе таких вольностей. Почему
она ушла? Откуда мне знать? Я же не лазил к ней в
душу. Может быть, ей не нравился цвет стен в гар¬
деробе. Нет, его я не помню. Нет, фотография четкая,
но уверен, что ни разу не видел его здесь. Конечно,
я видел это лицо в газетах и по телевизору, ну что
вы так нервничаете? Да, я слышал, что он заходил
в мое заведение, я не отрицаю. Я просто говорю, что
сам не видел его здесь. С кем, говорите, шашни? Ах,
с мафией! Что вы хотите этим сказать? И вообще,
не понимаю, куда вы клоните. Значит, вы считаете,
что у Винсентины были какие-то делишки с преступ¬
никами, поэтому она и смылась? Послушайте, сэр,
у меня приличное заведение и ничего общего с мафией
не имеет. Что? Когда именно она не вышла на работу?
Хотите знать,- когда она подложила мне свинью? Сейчас
посмотрю. Ага, вот: двадцать восьмого марта. Да, да,
это адрес дома. А вы случайно не знаете какую-нибудь
приличную и смазливую девушку, которая ищет работу?
На которую можно положиться?»
«Нет, мисс Астор ушла в конце месяца. Сейчас
посмотрим: да, это было тридцатого числа. Да, сэр,
250
она заплатила до последнего дня. Нет, комнаты мебли¬
рованные, так что перевозить вещи не* было надобности:
она собрала чемоданы и вызвала такси. Нет, о ее личной
жизни мне ничего не известно. Я не сую нос в дела
своих жильцов, как это делают некоторые хозяйки.
Лишь бы они вели себя тихо, остальное меня не ка¬
сается. Ничего плохого о ней сказать не могу. Какой
мужчина? О нет, сэр, этого я не припоминаю. То есть
я не видела его в моем доме. Хотя его лицо мне ка¬
жется знакомым. Подождите: это не тот плейбой, ко¬
торого?.. Никогда бы не подумала! Ах ты, черт побери!..
Нет, она не оставила никакого адреса, я ее спросила
об этом, но она ответила, что пока сама не знает.
А какое отношение девушка имеет к этому человеку?»
Отрывок из протокола допроса
Полиция Нью-Йорка
Полицейский Пигготт: Ваше имя, миссис?
Лаура (назвавшаяся этим именем): Мисс.
П. П.: Мисс...
Л.: Лаура де Пьюстер Ван Дер Кьюпер.
П. П.: Подождите. Все пишется слитно или?..
Л.: Раздельно — Де, Пьюстер, Ван, Дер, Кьюпер.
П. П.: Ну хорошо. Адрес?
Л.: Еще чего!
П. П.: Простите?
Л.: Я не могу сказать, где живу. Это никого не касает¬
ся. Мало ли что может случиться...
П. П.: Мисс Кьюпер...
Л.: Мисс Ван Дер Кьюпер.
П. П: Мисс Ван Дер Кьюпер, я должен указать ваш
адрес в этом протоколе. Таково правило.
Л.: У меня другое правило. Вы говорите, что вы сот¬
рудник полиции...
П. П: Кем же я еще могу быть, если вы сидите за этим
столом, в полицейском управлении, а я веду допрос?
Л.: Я много слышала о ловких ребятах, которые про¬
нюхают адрес, а потом забираются к вам в квартиру
и грабят.
П. П: Если вас ограбили, мисс Ван Дер Кьюпер, вам
надо обратиться в другой отдел.
Л.: Я не собираюсь говорить ни с вами, ни с кем ДРУ-
251
гим. Чтобы вы измазали меня грязью во всех газетах...
П. П.: Возраст?
Л.: Можете записать, что мне за двадцать.
П. П. (хотел что-то спросить, но передумал и напи¬
сал: «Около 50»): Послушайте, мисс Ван Дер Кьюпер,
мы получили ваше заказное письмо, в котором вы ут¬
верждаете, что знаете Джона Леверинга Бенедикта и что
вы — Лаура, на которой он хотел жениться. Это так?
Л.: Абсолютно так.
П. П.: Как давно вы были знакомы с Бенедиктом?
Л.: Тысячу лет.
П. П: Вы не можете уточнить время, мисс?
Л.: Разве существует время в раю? Мы уже совер¬
шили брак на небесах, и я не стыжусь заявить о нашей
любви перед всем миром. Мы встретились тайно в пер¬
сидском саду.
/7. П: Где-где?
Л.: Мне кажется, я выразилась предельно ясно. В тот
ласковый незабываемый вечер... В небе сияла огромная
луна. Пьянящий аромат жасмина, корицы, аниса щекотал
нам ноздри...
77. 77.: Думаю, все ясно, мисс Ван Дер Кьюпер. У меня
вопросов больше нет. Если понадобится, вас вызовут».
«Когда, вы сказали? В среду, тридцатого марта? По¬
дождите минутку. Эй, Шлоки, мне надо с тобой пого¬
ворить! Простите, господин полицейский, вы же видите,
какой бедлам в этом гараже. Кстати, вы собираетесь
проверять наши такси на предмет выхлопных газов?
Извините меня, но при такой жизни немудрено сорвать¬
ся, так что не обращайте внимания. Эти таксисты доведут
меня до инфаркта, им наплевать даже на мэра! Да,
конечно. Среда тридцатого марта. Вот: водитель Джозеф
Левин. Вот номер его машины. Он взял пассажира по
адресу, который мне сообщил, в 10.34 утра, и отвез его
на Центральный вокзал. Нет, Джозеф не вернется раньше
четырех. Не за что, всегда рад помочь полиции. Привет».
«В заключение послушайте новости из Вашингтона,
где в последнее время слухов не меньше, чем цветов
вишни на японском весеннем празднике. Говорят, что
подкомиссия Конгресса намеревается подать запрос по
поводу загадочной Лауры, имеющей отношение к убий¬
ству Джона Бенедикта. Цель запроса — доказать, что
не существует никакой Лауры, что в действительности
252
речь идет о широкой рекламной компании, другими
словами — об обмане, рассчитанном на доверчивость
несведущих граждан. Представителям народа пора про¬
лить свет на всю эту историю, тем более что нашим
представителям больше нечем заняться. Всем спокой¬
ной ночи. Ваш Чак».
«Да, дорогой мой, я хорошо знала Джонни Б., хотя
Ал Марш не удостоил меня приглашением на похороны.
Я клянусь честью — и разрешаю тебе напечатать это,—
что, когда Джонни вставил в свое завещание параграф
насчет некой Лауры, на которой якобы собирался же¬
ниться, он хотел только поводить за нос дурачков. Он
признался мне, советуя держать язык за зубами, что
завязал с женитьбами. Это было после развода с неря¬
хой медсестрой из этого городка... как он называется?..
Титусвилл, Дуайтсвилл? Короче, подходящее название
для такого шикарного местечка. «Муцци,— сказал мне
Джонни,— пусть это останется между мной, тобой и
ближайшим баром, но с меня хватит. Больше никаких
свадебных песен для Джонни Б. Отныне я ухожу в от¬
крытое море подальше от берегов и оранжевых цветов».
Вот такие были его слова. Я разрешаю тебе упомянуть
мое имя. Нет, не Музи, а Муцци — с двумя «ц».
«Международное светское общество до сих пор го¬
ворит о трагедии Джонни Бенедикта. Вот уже несколько
недель, как нет другой темы для разговоров. Все желают
знать, кто такая таинственная Лаура, которая теперь
известна в кругу близких друзей Джонни Б. как «послед¬
няя женщина в его жизни». Интерес подогревается тем,
что до сих пор не удается найти' женщину по имени
Лаура, которая могла быть знакома с Джонни.
...Теперь расскажем вам о том, что Джекки и
Онассис...»
«Да, я Левин, Джозеф Левин собственной персо¬
ной. Какая клиентка? Как вам пришла в голову мысль
спросить меня, помню ли я женщину, которую вез не¬
сколько дней назад? Знаю, знаю, вот дата на квитанции.
Кажется; это была премиленькая девочка с золотыми
волосами. Вы представляете, сколько таких пассажиров
перевозит нью-йоркский таксист? Послушайте, дружище,
мне нечего вам добавить. Трое из десяти моих клиен¬
тов спешат на какой-нибудь вокзал, а когда приезжают
253
на Центральный, выходят у широкой парадной лестницы,
я беру другого клиента и уезжаю. Иногда они прини¬
маются рассказывать историю своей жизни, и почему
они уезжают из Нью-Йорка, и куда едут; это входит
мне в одно ухо и выходит в другое — какое мне дело
до того, куда они уезжают и зачем уезжают. Все они
немного не в себе. Спасибо? Но за что? Разве я вам
сказал что-нибудь важное?»
«Слушай меня внимательно, Синди, инспектор Куин
строго-настрого запретил давать информацию о деле
Бенедикта. Конечно, я знаю, что кое-чем обязан тебе.
Согласен, но, ради всех святых, не вздумай прогово¬
риться. Мы только что получили приказ отыскать след
Винсентины Астор. Нет, против нее нет ничего. Просто
так совпало, что именно двадцать девятого марта она
оставила работу в «Бой-Герл-клубе». Нет, уверяю тебя.
Винсентину ищут только для того, чтобы задать кое-
какие вопросы: не она ли — та гардеробщица, за которой
Бенедикт ухаживал в последнее время. Во всяком слу¬
чае, в управлении убеждены, что она бросила работу
и уехала из города по причинам, не имеющим отноше¬
ния к Бенедикту. Я сказал тебе последние новости,
Синди, и ухожу. Говорят, что начальство имеет зуб на
инспектора Куина за то, что он втянул полицию Нью-
Йорка в дело Бенедикта, чтобы таскать каштаны из огня
для какого-то деревенского полицейского. Как будто
у нас своего дерьма не хватает! Кого? Нет, Эллери я не
видел уже несколько дней. Возможно, он кое-что про¬
слышал и решил избавить отца от неприятностей».
Переписка *
*Кому: Инспектору Ричарду Куину, полиция Нью-
Йорка.
От кого: Ансельма Ньюби, начальника полиции
Райтсвилла.
К сожалению, мне нечем обрадовать Вас. Все отпе¬
чатки пальцев, которые обнаружены в комнате Бенедик¬
та, принадлежат ему самому, Моррису Ханкеру и Анни
Финдлей, что вполне объяснимо. Пятна крови на пижаме
и на ковре соответствуют группе крови погибшего. На
орудии убийства следов не осталось, наш эксперт счи¬
тает, что статуэтку вытерли — удалось обнаружить толь-
254
ко неясные пятна. Не найдено никаких признаков,
свидетельствующих о присутствии посторонних вблизи
поместья Бенедикта в ночь убийства. Вскрытие не до¬
бавило ничего нового к результатам расследования.
Вне всякого сомнения, смерть наступила после удара в
голову, во внутренних органах не обнаружено посторон¬
них или ядовитых веществ, за исключением следов
алкоголя, который Бенедикт выпил в тот вечер. Больше
мне нечего добавить. Надеюсь, что Вам повезет
больше.
С уважением Ансельм Ньюби,
начальник полиции Райтсвилла.
Р. Б. Как продвигаются поиски Лауры? Что думает
Эллери? Я не получал от него никаких известий с тех
пор, как вы уехали из Райтсвилла.
Приложение: Фотокопии отпечатков пальцев, ана¬
лизы крови и данные вскрытия».
«Кому: А. Ньюби, начальнику полиции Райтсвилла.
От: Куина, инспектора полиции Нью-Йорка.
С сожалением должен сообщить Вам, что поиски
Лауры остановились на мертвой точке. Мы делаем все
возможное, и я надеюсь, что большая работа, которую
мы проводим в настоящее время, поможет расследова¬
нию убийства в Райтсвилле.
Эллери не очень разговорчив. По-моему, он в таком
же тумане, как и все мы.
Р. Куин, инспектор полиции, Нью-Йорк».
«Кому: Инспектору Р. Куину, полиция Нью-Йорка.
От: Ансельма Ньюби, начальника полиции Райтсвилла.
Я понимаю Ваше положение, что касается дела
Бенедикта, и сожалею, что так печально закончился
Ваш отпуск в Райтсвилле. Насколько я помню, пред¬
ложение о помощи со стороны нью-йоркской полиции
исходило от Эллери. Если у Вас много работы, которая
мешает Вам оказывать помощь в.расследовании обсто¬
ятельств смерти мультимиллионера из Манхэттена,
я прошу Вас сообщить мне письменно. В этом случае
я лично напишу Вашему непосредственному начальству
с просьбой освободить Вас и полицию Нью-Йорка от
этого дела.
В любом случае я буду Вам признателен, если Вы
пришлете мне сведения, собранные по настоящее время,
желательно в оригинале или в фотокопии. В частности,
255
нас интересуют сведения об Одри Вестон, Марции Кемп
и Але Марше. Благодарю Вас за сотрудничество.
Ансельм Ньюби».
«Кому: А. Ньюби, начальнику полиции Райтсвилла.
От: Р. Куина, инспектора полиции Нью-Йорка.
В своем последнем письме я не имел в виду отказы¬
ваться от своего обещания. Я просто хотел уточнить,
что мы не имеем возможности выделить большое коли¬
чество людей и рабочего времени на расследование убий¬
ства, произошедшего в другом городе и в другом штате,
а не в административных пределах Нью-Йорка.
Я показал Ваше письмо своему начальству и добился
разрешения продолжать сотрудничество с Вами по делу
Бенедикта. Этому помогло то обстоятельство, что на
недавнем совещании с руководством столичной полиции
я доказал, что некоторые нити данного преступления
ведут в Нью-Йорк и что двое из главных действующих
лиц проживают в Манхэттене. Для порядка мы прове¬
рили, где находилась Лесли Карпентер в ночь с субботы
на воскресенье, то есть с 28 на 29 марта. У нее железное
алиби на то время, когда произошло преступление.
Она находилась в Вашингтоне (О. К.) с позднего вечера
в пятницу 27 марта до воскресного утра 29 марта: участ¬
вовала в собрании городской благотворительной орга¬
низации. Имеются надежные свидетельства, касающиеся
каждого часа мисс Карпентер за эти два дня.
Мы не располагаем новыми сведениями об Одри Ве¬
стон и Марции Кемп. Обе почти не выходят из своих
квартир в Манхэттене. Не похоже, чтобы они обраща¬
лись к юристам для изучения положения с наследством.
Я предполагаю, что и у Вас нет новой информации
относительно Алисы Тирни.
В самое ближайшее время я перешлю Вам подробный
отчет о прежней жизни Ала Марша, который Вы просили.
С дружеским приветом
Р. Куин, полиция Нью-Йорка».
— Отчет о жизни Марша?—удивился Эллери, про¬
тягивая руку.
Инспектор сделал вид что не заметил этого движе¬
ния сына.
— Ты посмотришь его потом. Кстати, здесь нет
ничего, что было бы для тебя новым. Разве что вот это:
Ал — это не его настоящее имя.
256
— Я знал это, но тебе не говорил, потому что среди
университетских друзей Ала было что-то вроде молча¬
ливого соглашения не упоминать об этом. В своем от¬
чете ты, наверное, написал, что при крещении он полу¬
чил имя Обри. А если бы в студенческие времена кто-то
назвал его Ал-Обри, наверняка ходил бы с расквашенной
физиономией.
— Мы узнали,— продолжал инспектор,— что имя
Обри дала ему мать. Я понимаю Ала: хорошенькая
участь для подростка — носить девичье имя.
— Однажды .Ал мне рассказывал, как в детстве он
потребовал, чтобы одноклассники называли его Ал.
Кстати, не Альберт, или Альфред, или Алозиус —
именно Ал.
— Его мать была бы просто убита.
— Когда он поступил в Гарвард, он был уже слиш¬
ком силен, чтобы кто-нибудь осмелился задирать его,
даже в шутку. Он усердно занимался восточной борь¬
бой и выигрывал в своей весовой категории соревнования
по классической б.орьбе. По-моему, никто в ту пору и не
знал, что его зовут Обри, кроме самых близких друзей,
но у нас хватало ума даже не упоминать об этом. А о его
семье я вообще ничего не знал. Ал не заговаривал о ро¬
дителях.
— Его отец происходил из высокопоставленной бан¬
кирской семьи,— заметил инспектор и протянул сыну
свой отчет.— Мать, как тут написано, была из семейства
Рашингтонов. Отец разбился на своем самолете вскоре
после рождения Ала.
— Возможно, это кое-что объясняет,— сказал Эл¬
лери.— Действительно, Ал всегда говорил только о своей
матери и никогда — об отце.
— Миссис Марш так и не вышла замуж во второй
раз, хотя была еще молодой, когда погиб муж. Остаток
жизни она посвятила сыну Обри, а когда состарилась,
он отплатил ей тем же: ухаживал за ней, как самая
настоящая сиделка. Друзья' говорили, что именно по¬
этому он не женился. Когда мать умерла, он уже прев¬
ратился в убежденного холостяка.
— Наверное, мать оставила ему все состояние?
— А ты как думал!
— И какая же сумма?
— Море денег. Марш, конечно, не так богат, как
Бенедикт, но после первых миллионов долларов раз¬
ница не ощущается.
17 Ричард С. Пратер 257
— Значит, материальное положение Ала солидное?
— Как у «Чейз Нэшнл банк».
— И у него никаких проблем? Азартные игры, не¬
удачное вложение денег и прочее?
— Никаких. Ал обращается с деньгами по старинке.
Он даже не знает, что такое азартные игры.
— Выходит, деньги у него не работают?
— Ни в малейшей степени. Он ничего не получил
за оформление завещаний Бенедикта. Вся собранная
нами информация характеризует его как классного
адвоката, известного своей честностью.
— Ну ладно,— не сдавался Эллери.— А вы не про¬
веряли, как он вел дела Джонни?
— Разумеется, проверяли, но ничего особенного не
нашли. Я допускаю, что абсолютной уверенности быть
не может, поскольку у нас нет своего человека в его
конторе. К тому же основным капиталом Бенедикта
занимается очень старая и надежная фирма «Браун,
Браун Мэттхаун и Лоринг», а не Марш.
— А женщины?
— Что — женщины?
— Я имею в виду соперничество в амурных делах.
— Ничего подобного. По нашим данным, у Марша
не было никаких отношений с пассиями Бенедикта, раз¬
ве что в качестве адвоката, когда Бенедикту надо было
отделаться от очередной пиявки.
— А бывшие жены?
Инспектор Куин покачал головой.
— И здесь тоже ничего. Марш был знаком с ними
только через Бенедикта, за исключением Марции Кемп,
и только в качестве друга, а потом адвоката. К тому же
Маршу нравятся стройные и худые.
— Как-то раз,— улыбнулся Эллери,— Ал показал
мне фотографию своей матери. Так вот, она была строй¬
ная и худая женщина.
Неожиданно инспектор помрачнел.
— Может быть, ты возьмешь на себя часть моей
работы?— Он был человек старого воспитания, ему и в
голову не могла прийти мысль о возможной связи между
матерью и сыном. Когда Эллери открывал дверь, отец
спросил:— Ты куда?
— Я вспомнил кое-что насчет Джонни и хочу уточ¬
нить это у Марша. Поговорим позже.
Марш, по словам миссис Смит, был занят с важным
клиентом, и его нельзя было беспокоить ни под каким
258
предлогом. Кроме того, мистер Марш никогда не при¬
нимал, если встреча не была заранее оговорена. Поэтому
не могло быть и речи, как красноречиво говорил недобро¬
желательный взгляд секретарши, о том, чтобы даже
такой посетитель, как Эллери Куин, мог нарушить заве¬
денный распорядок. Тон и поза миссис Смит были
весьма красноречивы, и Эллери подумал, что, если бы
они встретились где-нибудь на улице, она бы бросила
ему в лицо «свинья!», сопроводив это крепкими руга¬
тельствами, но, будучи женщиной респектабельной, те¬
перь она могла выразить свое отвращение только свер¬
канием глаз и судорожными сокращениями голосовых
связок, вызывающими в ее горле невнятное клокотание.
Эллери Куин, который умел держаться в присут¬
ствии дам, написал несколько слов на листке бумаги
и с величайшей галантностью попросил миссис Смит
передать записку мистеру Маршу.
В этот момент адвокат сам вышел из кабинета.
— Привет, Эллери. В чем дело?
— Я хотел спросить у тебя кое-что насчет Джонни.
Мне достаточно одной минуты...
— У меня нет ни минуты. Тот старик в кабинете и
так уже недоволен мной. Он считает, что заставить
ждать человека его возраста — а ему восемьдесят —
значит совершить преступление. Что, если ты придешь
ко мне домой? Скажем, часов в семь. На ужин, если
у тебя нет других планов. Кстати, мой Луис служил
поваром в «Павильоне». Если не знаешь моего адреса,
возьми у миссис Смит.
Марш снимал квартиру в двух уровнях в остеклен¬
ном аттике многоэтажного здания «Саттон-палас».
Отсюда город был виден как на ладони. Внизу зима
уже распрощалась, а весна еще не вступила в свои
права, а здесь царила какая-то внесезонная атмосфера,
и Эллери казалось, что именно таким должен выглядеть
земной рай. Слуга по имени Эстебан провел его в про¬
сторный зал, обставленный с чисто мужским вкусом,
декорированный старым дубом, коваными испанскими
решетками, бархатом и медью, с высоким потолком, с
оружием и охотничьими трофеями на стенах. В ожида¬
нии хозяина Эллери непрестанно крутил головой, раз¬
глядывая комнату не только ради любопытства, но и
для того, чтобы получить новую информацию о Марше.
В квартире не было ни малейшего признака модер¬
низма, по крайней мере в той ее части, которую мог
17* 259
видеть Эллери. Она напоминала закрытый клуб «только
для мужчин» конца восемнадцатого века. В небольшом
спортивном зале, соседствующем с гостиной, через
полуоткрытую дверь были видны гири, брусья, пере¬
кладины, велосипед на подставке, кожаные груши для
бокса и другие снаряды, обычные в жилище бывшего
атлета. Ничего особенного для того, кого называли
«турнирным мужчиной», и все-таки Эллери не сразу
справился с удивлением.
Короткая «стенка» из дерева с восковым покрытием
была наполовину занята стереофонической установкой,
на стеллажах плотными рядами стояли пластинки и
кассеты. Особенно много было Чайковского и Бетховена,
как отметил Эллери, немало удивленный этим роман¬
тизмом, которого он прежде не замечал в Марше.
В тот момент как раз звучала ария князя Гремина из
«Евгения Онегина»; Эллери узнал голос Шаляпина,
густой бас которого всегда, при всех обстоятельствах
придавал ему уверенность.
Другую стену занимали книжные шкафы со стеклами
в свинцовой оправе, за которыми стояли редкие амери¬
канские, французские и английские издания Мелвилла,
Рембо, Верлена, Генри Джеймса, Пруста, Уайльда,
Уолта Уитмена, Андре Жида, Кристофера Марло и дру¬
гих из того же неразрывного ряда гигантов слова —
многие в первых изданиях,— при виде которых Эллери
ощутил невольный трепет. Было много редких книг
по искусству величественных форматов — большей
частью репродукции картин и скульптур Леонардо и
Микеланджело. Целый ряд полок занимали бюсты вы¬
дающихся исторических личностей, которые, очевидно,
были дороги Маршу: Сократ, Платон, Александр
Великий, Юлий Цезарь, Вергилий, Гораций, Катулл,
Фридрих Великий, лорд Китченер, Лоуренс Аравийский,
Вильгельм фон Гумбольдт.
— Я вижу, ты разглядываешь мои сокровища,—
услышал Эллери и, обернувшись, увидел входящего
Марша. Тот выключил музыку и продолжал: — Извини,
что заставил тебе ждать, но этот старикан терзал
меня весь день. Что будешь пить? — На нем был спор¬
тивный костюм и шелковая рубашка с открытым воро¬
том, на ногах домашние туфли.
— Только не «бурбон».
— Ты что, не уважаешь наш национальный эликсир?
, — Однажды я им накачался до чертиков.
260
Март подошел к громадному бару и принялся
колдовать с видом заправского бармена.
— Ты? Напился?
— Ты спрашиваешь так, будто я совершил преступ¬
ление. А ведь из-за этого я потерял одно прелестное
создание.
— То была женщина?
— Ну конечно же не мужчина. За кого ты меня
принимаешь, Ал?
— Я просто не знал об этом. Вот джин с коньяком.
Напиток, абсолютно не похожий на «бурбон».— Марш
устроился в кресле с бокалом в руке, содержащим
какую-то таинственную смесь.— Я никогда не воспри¬
нимал тебя как человека, не лишенного челове¬
ческих слабостей, и должен признать, что весьма
удивлен.
— Спасибо,— ответил Эллери.— А я завидую тебе,
глядя на эти раритеты, и, кажется, начинаю понимать
преимущества богатства.
— А, ерунда,— махнул рукой Марш.— Ведь ты
пришел не книгами любоваться. Так что случилось?
— Ты помнишь, Ал, тот субботний вечер в Райт¬
свилле?
— Он огненными буквами запечатлен в моей памяти.
— Насколько мне известно, Джонни говорил о том,
что намерен изменить завещание.
— Ну и что?
— И вот я много думал об одной вещи, которую
слышал в тот вечер, но так и не понял сути. Джонни
сказал, что все три его брака были просто деловыми
соглашениями. Что это значит?
Марш откинулся на спинку кресла, держа в одной
руке бокал, в другой ментоловую сигарету.
— Отцовское завещание специально оговаривало,
что все имущество Бенедиктов не подлежит разделу и
что Джонни будет получать, триста тысяч ежегодно из
прибылей с состояния. Тебе ли не знать, что для такого,
как Джонни, триста тысяч было явно недостаточно.
— Он нарушил отцовское завещание?
— Его нельзя было нарушить. Но не потому, что к
нему нельзя было подступиться,— уточнил Марш, устра¬
иваясь поуютнее и втянув голову в плечи.— Как-то
раз Джонни спросил меня, нет ли возможности получить
больше денег. Я изучил завещание Бенедикта-стар¬
шего и обнаружил лазейку. Почти в шутку сказал об
261
этом Джонни. Речь шла о неточной формулировке
одного из пунктов, который можно было толковать
в другом смысле, не так, как имел в виду отец.
— Это интересно. О чем же шла речь?
— По одному из параграфов завещания Джонни
полагалась сумма в пять миллионов долларов из на¬
следства, и условие гласило: «Когда мой сын Джонни
женится».
Эллери расхохотался.
— Вот видишь, ты сразу сориентировался, как, впро¬
чем, и Джонни. «Когда мой сын Джонни женится»,—
можно было понять в таком смысле: «Всякий раз, когда
мой сын женится»,— другими словами, каждая женить¬
ба приносит ему пять миллионов. Я не принял всерьез
внимания, с которым Джонни отнесся к формули¬
ровке этого параграфа, и даже не подозревал, что он
задумал. Но он именно так и сделал. Он даже собирался
через суд изменить слово «когда» на «всякий раз, когда»,
и если бы это ему удалось, о такой удаче можно было
бы только мечтать. С тех пор и началась карусель с
браками и разводами.
— Действительно, «просто деловые соглашения»,—
кивнул Эллери.— Его браки служили ключом к роди¬
тельскому сейфу, вернее сказать, отмычкой.
— Вот именно. К тому же никакого притворства
с женщинами. Они знали причину, по которой Джонни
женился на них, и тоже включались в эту игру. Учти,
Эллери, что я был против того, чтобы Джонни
пересмотрел свое решение насчет миллиона долларов.—
Большая рука Марша крепко сжала бокал.— Может
быть, не стоит тебе говорить об этом, но между нами
даже произошла ссора из-за этого. Я ему сказал, что
это нечестно, что это настоящее свинство с его стороны,
в котором я не желаю принимать никакого участия.
В конце концов мы отложили этот разговор.
— Когда произошла эта ссора?
— В самолете, когда мы летели из Лондона и когда
он в первый раз изложил мне свой план.
— В тот вечер мне показалось, что ты заодно с
Джонни, Ал. Мне бы не хотелось, чтобы ты водил
меня за нос.
— Я вовсе не собираюсь водить тебя за нос. В по¬
следний день в Райтсвилле Джонни мне заявил, что,
несмотря на нашу дружбу, он обратится к другому
адвокату, и мне пришлось считаться с этим. Мы с
262
Джонни хорошо знали всех этих девиц, и, черт побери,
мне было трудно защищать их моральный облик, ведь
они добровольно согласились участвовать в сделке,
считая ее очень удачной. В конце концов я выбрал
сторону Джонни. И все же мне до сих пор не по себе.
Эллери допил свой джин, Марш поднялся, чтобы
снова наполнить бокалы.
— Ну что ж,— подытожил Эллери,— ведь вы же
были друзьями. Кстати, Ал, ты ничего не знаешь об
этой Лауре?
— Нет. Я даже начинаю подозревать, как, впрочем,
и многие другие, что Лаура существовала только в
воображении Джонни. Хотя никак не пойму, зачем он
указал в завещании воображаемую наследницу.
— Эта женщина существует, Ал. Ну да ладно об
этом. В каком состоянии были финансы Джонни на
момент его смерти?
— Он снова был на мели. Вообще у него всегда было
чувство вины из-за того, что он тратит столько денег.
Он никогда не мог отказать другу. Одна из его послед¬
них идей — кстати, это характерно для него — состоя¬
ла в том, чтобы построить где-то в Мериленде фабри¬
ку по производству томатного сока; по этому поводу
он встречался со своим старым другом, чья жена од¬
нажды во сне открыла новый рецепт. И все это было
на полном серьезе. Он отведал напиток, нашел его
восхитительным и в мгновение ока выложил восемьсот
тысяч долларов. Это был почти полный крах.
— Вот я и хотел узнать, не планировал ли он новый
бутафорский брак, чтобы получить очередные пять мил¬
лионов. Может быть, поэтому он и хотел сделать
Лауру своей четвертой женой?
— Судя по его словам, он хотел завести семью,—
сухо ответил Марш,— хотя, конечно, пять миллионов
ему бы не помешали.
— Значит, ты не считаешь, что, когда он говорил о
Лауре как о своей первой настоящей любви, он просто
вводил всех в заблуждение?
— Возможно,— пожал плечами Марш,— но не
исключено, что он считал, что по-настоящему влюблен
впервые в жизни. В сущности, несмотря на то что
все воспринимали его как шалопая и бездельника, он
оставался ребенком. В чем дело, Эстебан?
— Луис говорит, чтобы вы с гостем немедленно шли
к столу, индче он уходит.
263
— Бог ты мой! — озабоченный Марш вскочил.—
Эллери, нельзя терять ни минуты!
Ужин, приготовленный Луисом, вполне оправдывал
торопливость Марша. Застолье началось с черной икры
из Румынии и водки «Столичная»; первое блюдо сопро¬
вождалось мадерой из Малышей урожая 1968 года.
Затем Эстебан принес божественные фрикадельки с
нантским соусом вместе с бутылкой «Монтраше мар¬
киза де Лагиша» 1966 года; в качестве основного
блюда Луис приготовил восхитительные кусочки теля¬
тины, поджаренные в масле, с гарниром из аппетитных
грибов, которые могли быть только французского про¬
исхождения. (Эллери узнал, что телятина была специ¬
ально доставлена из Парижа, потому что, по мнению
Луиса, нужное мясо невозможно найти в Соединенных
Штатах. «Луис питает глубокое презрение к амери¬
канским продуктам,— объяснил Марш.— Если уж на
то пошло, он презирает все, что сделано не во Фран¬
ции».— «Прости его, Ал,— заметил на это Эллери,—
потому что в кулинарном искусстве твой повар —
настоящий маэстро».) Вместе с «телячьими орешками»
на столе появился в своей изысканной простоте
свежий картофель, бутылка «Шато от Брион» из вино¬
града урожая 1949 года и салат; за ними последовал
деликатесный сыр «брй», привезенный самолетом из
Фошона, бутылка «Замок Белая Лошадь» из Сент-
Эмильона розлива 1949 года, бутылка «Торта Добос»,
которая убедила Эллери, что никак нельзя миновать
Бухарест во время предстоящего путешествия по Евро¬
пе, и мороженое с шампанским. В завершение был
подан крепчайший кофе с коньяком «моннэ».
— Учти, что это один из самых простых обедов
Луиса, приготовленный наспех,— с гордостью заметил
Марш.
— Да здравствует Франция! — поднял бокал Эллери.
— Здесь вопрос профессиональной гордости,—
пробурчал Ансельм Ньюби, прислонясь к спинке вра¬
щающегося кресла и проводя языком по сигаре.—
Ты не желаешь?
— На этой неделе я не курю,— ответил Эллери.—
А почему вопрос профессиональной гордости?
— Мне еще не попадалось такое серьезное убий¬
ство. Поэтому я не имею права проигрывать.
264
— Понимаю тебя,— сочувственно кивнул Эллери.
— Ты не можешь понять меня, ведь ты уже создал
себе репутацию. А я всего лишь провинциальный
полицейский, который оказался в центре громкого со¬
бытия и топчется на месте как слепой котенок.
— Какой же отсюда вывод?
— До сих пор мы исходили из того, что убийство
Бенедикта связано с завещанием и с тремя бывшими
женами.
— И что же дальше?
— А дальше ничего^
Эллери молчал, уставясь в окно.
— Я хочу сказать, что это дело, возможно, не
имеет никакого отношения к завещанию Бенедикта,—
неуверенно продолжал Ныоби.
— Слушаю тебя...
— Ну я не знаю...
— Прими мои поздравления, шеф Ньюби.
— Шутки в сторону, но в этом может быть какой-то
смысл.
— Конечно, но какой?
Ньюби вздохнул и стукнул кулаком по столу.
— А как дела в Нью-Йорке?
— Глухо. Пока мы тешим себя мыслью, что убий¬
ство совершено по заказу из Лас-Вегаса и каким-то
образом связано с Марцией Кемп. Но ничего конкрет¬
ного нет. Никаких признаков того, что Джонни был
замешан в темных делах — ни в Лас-Вегасе, ни в дру¬
гом месте, и нам это известно из надежных источников.
Никаких признаков связи с «синдикатом» или с
«организацией» — короче, с мафией. Как бы то ни было,
в этом убийстве нет профессионального почерка. На¬
емные убийцы носят с собой орудия труда и не наде¬
ются на статуэтку, изображающую трех обезьян, чтобы
раскроить череп жертве.
— Значит, это был дилетант, имевший личные мо¬
тивы, возможно, речь идет о сведении счетов.
— Я уже сказал тебе: мы не нашли ничего похожего.
— Но это не значит, что надо прекратить поиски.
— Конечно,— пожал плечами Эллери,— их можно
прекратить и можно продолжать. Все можно. Но ты
знаешь не хуже меня, что большая часть убийств не
совершается просто так, по ничтожному или абсурдно¬
му поводу. Их совершает тот, кто более или менее
связан с жертвой, и по причине, которая, по крайней
265
мере для убийцы, является достаточно веской. Проб¬
лема в том, чтобы поймать нить. До сих пор мы иссле¬
довали разные варианты, но безрезультатно. Не остается
ничего другого, как продолжать надеяться, что рано или
поздно — конечно, лучше рано! — фортуна повернется к
нам лицом.
— Следовательно, это все же может иметь связь с
тремя женами и с завещанием,— пробормотал Ньюби,
окутанный клубами дыма.— Хотя это было бы слишком
просто.
— Анси,— сказал Эллери, поднимаясь,— ты мо¬
жешь дать мне ключ от виллы? Прямо сейчас.
— Ты хочешь посетить Инвер Лодж?
— Не одному же тебе суетиться. Давай ключ, Анси.
— Пусть тебе это и не нравится,— заявил Ньюби
и тоже встал,— но я составлю тебе компанию.
Он привез Эллери в поместье Бенедикта на своем
«додже» без опознавательных знаков (чтобы не привле¬
кать внимания, сказал он) и открыл парадную дверь,
пропуская Эллери вперед. Они поднялись по лестнице
и вошли в комнату Джонни.
— Ты как будто что-то забыл, Эллери,— заметил
шеф полиции.
— Возможно, и забыл,— ответил Эллери, разгля¬
дывая комнату, как будто оказался здесь впервые.
— Значит, ты что-то знаешь и не хочешь мне
сказать! — воскликнул Ньюби.
— Да нет же.
— Хватит говорить загадками! — начал сердиться
Ньюби.
— Успокойся, Анси. Я ничего не знаю. Просто у
меня такое же чувство, какое было у тебя, когда ты
сказал, что три женщины и завещание — это слишком
простой ответ.
— Что же это за чувство?
— Я его уже испытал когда-то,— медленно сказал
Эллери, продолжая оглядывать комнату.— Со мной это
часто случается во время расследования.— Он старался
не ступать в очерченный мелом контур лежавшего
здесь когда-то мертвого тела Бенедикта.— Такое
чувство, будто я упустил что-то важное.
— Что-то важное? — Ньюби резко повернулся, как
будто услышал скрип открывающейся двери.— Что?
— В том-то и дело: что? Я долго ломал голову,
но ответа не нашел, тогда решил, что стоит еще раз
266
взглянуть на место происшествия.— Он перестал расха¬
живать и остановился около кровати.— Здесь? — По¬
смотрел на комод.— Там? — Повернулся к гардеробу.—
Или здесь? — С тем же напряженным лицом он подо¬
шел к окну, потом прошел в ванную комнату.
— Ты меня пугаешь,— проворчал Ньюби.— Совсем
заморочил голову.
— Возможно, это так просто,— вздохнул Эллери.—
Я же видел это, черт побери! Но не могу вспомнить.—
Он повернулся к начерченной на полу фигуре.— Я ста¬
рался, Джонни, и все-таки потерпел неудачу.— Потом
поморщился и сделал знак Ньюби: — Я закончил,
Анси. Если хочешь, пойдем отсюда.
Первый результат поступил, как водится, из поли¬
ции: кропотливые поиски увенчались хоть каким-то
успехом.
Инспектор Куин сосредоточил внимание своих лю¬
дей на трех бывших женах, несмотря на скептицизм
Ньюби. В своих отчетах инспектор указал, что вслед¬
ствие потери еженедельной тысячи долларов после
смерти Бенедикта и вследствие того, что окончательный
расчет был заморожен, а скорее всего, надежда на
него рассеялась как дым по воле покойного, две вдовы
оказались в очень затруднительном положении. Одри
Вестон и Марциз Кемп почти полностью растратили
свои сбережения. Что касается Алисы Тирни, она, по
сведениям Ньюби, живя в скромном Райтсвилле, ско¬
пила приличную сумму, хотя' перспектива потерять сто
тысяч сделала ее раздражительной и неразговорчивой.
Как блондинка, так и рыжеволосая, обе снизошли
до поисков работы. Мадам Вестон обивала пороги брод¬
вейских театров — и не только бродвейских,— но пока
безуспешно. Экс-балерина из Лас-Вегаса наняла перво¬
го попавшегося посредника, который зондировал почву
в ночных заведениях Манхэттена на предмет местечка
«звезды». Но и Марция всюду встречала вежливый
отказ. Видимо, времена изменились в худшую сторону.
Зато в прошлой и нынешней жизни Марции Кемп
было обнаружено кое-что весьма интересное.
Эллери узнал об этом в воскресенье, 19 апреля. ^
Когда он проснулся в квартире, которую они снимали
вдвоем с отцом, инспектора уже не было; на столе
лежала записка, сообщающая о том, что отец уехал
267
в свою контору на Центр-стрит и просил сына прибыть
туда. Эллери быстро собрался и даже не притронулся
к любимому воскресному завтраку, состоящему из лосо¬
сины из Новой Шотландии, свежего масла и мягкого
сыра «страккино», не считая толстого ломтика неж¬
ного лука; и все это было уложено на подсушенный
кусок хлеба, а рядом стояла объемистая чашка кофе
с молоком.
Он нашел инспектора в компании сержанта Вэли.
— Расскажи ему, Вэли,— с загадочным видом ска¬
зал инспектор.
— Я думаю, кое-что прояснилось, маэстро,— начал
огромный сержант.— Ты когда-нибудь слышал о Берни
Фолксе?
— Никогда.
— Это уголовник среднего пошиба, известный под
кличкой Лис, потому что всегда умудрялся выходить
сухим из воды. Его много раз забирали, но на суде
обвинения доказать не удавалось: вооруженные грабе¬
жи, кражи со взломом и прочие подвиги. Он сумел
ускользнуть даже тогда, когда его обвинили в убийстве
при попытке ограбления, потому что не хватило дока¬
зательств. Этому вонючему Фолксу везет невероятно:
он ни дня не сидел в тюрьме.
— Давай ближе к делу, Вэли,— поморщился Элле¬
ри.— Я отказался от бутерброда с лососиной из-за вас.
— Дело в том,— продолжал сержант,— что мы дол¬
го копали под Марцию Кемп, уже отчаялись найти
что-нибудь, хотя сами не знали, что ищем, и наконец
попали в самую точку. Не догадываешься, о чем речь,
Эллери?
— Короче, Вэли,— сухо перебил его инспектор.
— Марция Кемп и Фолкс Лис женаты.
— Вот это да! — вскричал Эллери и упал в расхля¬
банное кресло, обитое черной кожей.— И с какого
времени они женаты?
— Я уже подумал об этом,— вставил инспектор.—
Мне бы тоже хотелось привлечь ее за двоемужество,
но она вышла за Фолкса только после развода с
Бенедиктом.
— Информация надежна, Вэли?
— У меня есть копия разрешения на брак.
— Хорошо.— Эллери почесал кончик носа, из чего
инспектор заключил, что в голове сына идет
напряженная работа.— Это показывает леди Кемп в
268
новом свете. И наводит на некоторые размышления
насчет мистера Фолкса. Как бы поговорить с этой
счастливой парочкой?
— Мы хотели сделать это сегодня же,— ответил
инспектор,— но Лиса нет в городе. Он вернется поздно
вечером, так ведь, Вэли?
— Так сказала мне рыжая пташка,— усмехнулся
сержант.
— Ну ладно. Завтра утром, ровно в девять, надо,
чтобы Фолкс Лис и его супруга были в моем кабинете.
В понедельник в девять часов пять минут утра Эллери
вошел в кабинет отца и увидел там инспектора, тихо
торжествующего сержанта Вэли, Марша (в качестве
исполнителя воли Бенедикта), нервничающую Марцию
Кемп, одетую в ярко-красную мини-юбку, подчерки¬
вающую ее пышные формы, и незнакомого человека,
который наверняка был Берни Фолксом по прозвищу
Лис. Фолкс оказался моложе, чем предполагал Эллери,
или обладал даром казаться моложе своих лет. Он
принадлежал к той породе безбородых мужчин, которые
сохраняют свежесть до пятидесяти лет и потом стареют
за двадцать четыре часа. Он был красив до неприличия,
и Эллери понял, что женщина с образом мыслей и с
прошлым Марции должна была влюбиться в него без
памяти. Он напоминал молодого Рока Хадсона: высо¬
кий, поджарый, с ребяческим лицом. Одет он был по
последней моде и, пожалуй, слишком подчеркивал • это.
— Ты всех знаешь, кроме Фолкса,— начал инспек¬
тор, представляя его.— Это мой сын Эллери, дорогой
Лис; надеюсь, что у вас найдется о чем поговорить.
— Очень рад познакомиться с вами, мистер Куин.—
Фолкс даже не попытался протянуть руку для привет¬
ствия, уверенный, что этот жест останется безответным.
У него был теплый проникновенный голос, который
идеально подошел бы для актера, снимающегося в сек¬
суальных фильмах. В течение всего допроса он то и
дело бросал настороженные взгляды в сторону Куина-
младшего.
— Мы беседуем о браке миссис Кемп с мистером
Фолксом,— объяснил инспектор, медленно поворачи¬
ваясь из стороны в сторону в своем старом вращаю¬
щемся кресле.— Как ты, наверное, заметил, Эллери,
я назвал ее девичью фамилию. Думаю, так будет лучше.
Не правда ли, миссис Фолкс, или миссис Кемп?
— Так принято у артистов,— ответила рыжеволо¬
269
сая. Румянец на ее щеках выглядел слишком жи&ым
чтобы быть результатом только макияжа.— И все же,,.
Берни, почему ты молчишь?
— Да, дорогая.— Муж переступил с ноги на ногу:
он отказался от предложенного стула, как будто гото¬
вясь сбежать.— Конечно, инспектор, мы не понимаем...
— Почему я вас пригласил? — При этом Куин-стар¬
ший оскалил зубы и стал похож на оборотня.—
Скажите мне, миссис Фолкс, почему вы скрыли от на¬
чальника полиции Ныоби, когда вас допрашивали в
Райтсвилле, что вы замужем?
— Я не думала, что это имеет отношение к... к ужас¬
ному происшествию с Джонни,— тихо ответила Марция.
— Неужели? Мистер Марш,— повернулся инспек¬
тор к адвокату и снова усмехнулся,— миссис Фолкс,
то бишь Марция Кемп, получала каждую неделю по
тысяче долларов от Бенедикта после развода, но по¬
скольку она уже носила другую фамилию, то не считаете
ли вы, что она получала их незаконно?
— Разумеется, незаконно.— Марш показал папку,
которую захватил с собой.— У меня здесь копии всех
чеков, по которым миссис Кемп получала деньги в
своем банке, все они выписаны на имя Марции Кемп и
подписаны ею собственноручно.
.— Это чеки за весь период после брака с Фолксом?
— Да. Включая неделю, когда погиб Джонни.
— Она известила Бенедикта или вас как его адво¬
ката, что собирается вступить в новый брак? Ведь в
соответствии с договором еженедельные выплаты по
тысяче долларов должны были прекратиться, поскольку
она на них больше не имеет юридических прав.
Марш отрицательно покачал головой.
— Что вы на это скажете, миссис Фолкс? Насколько
я понимаю, речь идет о незаконном присвоении денег.
Думаю, прокурор будет того же мнения, если вдруг
мистер Марш решит подать на вас в суд от имени на¬
следников Бенедикта.
— Можно мне сказать? — вмешался Фолкс с видом
стороннего наблюдателя. Марция бросила на него
быстрый угрожающий взгляд.— Я ни разу не видел до¬
говора, о котором вы здесь толкуете, поэтому не мог
, знать, что Марция, получая тысячу монет каждую неде¬
лю, нарушает закон.
Марция испустила еле слышный сдавленный стон.
— ...Но вы должны понимать, инспектор, что
270
моя жена делала это не намеренно, к тому же, если
разобраться, разве может она тягаться... фу ты, черт!
«Если разобраться, разве может она тягаться!» —
не замечал в себе поэтической жилки,— так вот, разве
ей тягаться с таким волком — о, простите! — с таким
знатным адвокатом, как Марш. Она же не сечет всякие
там тонкости, может, она вообще забыла об этом
пункте, разве не так, дорогая? — Он погладил ее шею
и глянул на нее с улыбкой сверху вниз. Она кивнула
и отстранилась, и рука мужа с нелепо пошевеливают
щимися пальцами повисла в воздухе.
— У вас очень заботливый и сообразительный
муж, миссис Фолкс,— одобрительно заметил инспек¬
тор.— Но, мне кажется, будет лучше, если вы объясни¬
те сами. Вы же видите, здесь нет ни стенографистки,
ни магнитофона, и с формальной точки зрения вас
трудно в чем-либо обвинить. Нас же интересует только
убийство Бенедикта, и хотя ничего определенного я не
утверждаю, но, если ваш брак не связан с убийством,
можно найти какой-нибудь компромисс в вопросе об
этик деньгах. Как вы считаете, мистер Марш?
— Конечно, гарантировать нельзя, да я и не соби¬
раюсь скрывать от -наследников эти дела миссис
Фолкс. То, что она получала деньги от моего покой¬
ного клиента при подобных обстоятельствах, легко
истолковать как аферу. Но если уж сказать по правде,
инспектор, то в первую очередь меня интересует
раскрытие убийства. И помощь в этом деле со стороны
миссис Фолкс повлияет на мое решение.
— Послушай меня, красавчик, к чему это словоблу¬
дие? — с неожиданной горечью заговорила Марция.—
Ты что, дураков ищешь? Я абсолютно на мели, и у
меня нет работы'. Мой муж тоже без гроша> так что даже
при всем твоем желании ты не сможешь вернуть эти
деньги. Конечно, вы, инспектор, можете втянуть меня
в какую-нибудь гадость, тем более что вам известно,
как шли мои дела в последнее время. Но я ни капельки
этого не боюсь. Кроме того, за подобные штуки не
так-то просто посадить человека. Мой Берни знает
адвокатов, которые имеют кое-<Тго в голове.
— Раз уж заговорили о Берни,— сказал Эллери,
который в течение всего разговора сидел в углу каби¬
нета,— то расскажите-ка нам, Берни, где вы были в ночь
с двадцать восьмого на двадцать девятое марта?
— Странно, что вы задаете этот вопрос,— ответил
271
муж Марции своим проникновенным голосом.— Вы что
же, думаете, что подловите меня, тем более что я вооб¬
ще не обязан отвечать вам? В ночь с двадцать восьмого
на двадцать девятое, если уж на то пошло, я торчал в по¬
лицейском участке за партию покера между друзьями,
которые собрались тихо-мирно провести субботний ве¬
черок и побаловаться пивком с бутербродиками...
— Меня не интересует меню,— резко оборвал его
инспектор, с яростью глядя на сержанта Вэли, который,
казалось, был готов провалиться сквозь землю из-за
того что забыл проверить алиби Фолкса.— В какое
отделение вы попали?
— Откуда мне знать? Это было где-то между 46-й
и 56-й улицами в западном секторе.
— Так вы не знаете? Фолкс, вам же лучше меня
известны все закоулки Манхэттена, • где вы провели
половину жизни! Что там было, Вэли? — Сержант
Вэли щелкнул каблуками и выскочил из кабинета.—
Сейчас сержант выяснит. Ничего, что вам придется
подождать?
«Папа, папа,— подумал Эллери.— Самооблада¬
ние — не твой конек». Он сразу увидел, что на сей раз
полиция села в калошу, да и инспектор, похоже, понял
это. Берни Фолкс держался спокойно и, видимо, был
совершенно уверен, что все пройдет благополучно.
Зато на лице его жены появилось обеспокоенное
выражение. В какой-то момент, когда Марция что-то
шепнула ему на ухо, он ободряюще потрепал ее по
щеке.
Когда сержант возвратился и тихо переговорил с
инспектором, Эллери заметил, как дрогнули отцовские
усы, и понял, что его опасения подтвердились: подра¬
гивание усов было знаком крайнего разочарования
отца.
— Ну хорошо, Лис. Вы можете идти: вы и ваша
жена.— Упругой кошачьей походкой супруги Фолкс
прошли к двери.— Да, вот еще что,— добавил инспек¬
тор им вслед,— если вам понадобится выехать из
Нью-Йорка — хотя бы ненадолго,— проинформируйте
меня.
— Значит, в ту знаменитую ночь он действительно
был в полиции? — поинтересовался Эллери, когда па¬
рочка выскользнула за дверь.
— Да,— ответил сержант как можно небрежнее.—
Наши олухи хотели любой ценой взять заправил
272
игорного бизнеса, которые шустрят в Таймс-сквер,
после того как один сенатор во всеуслышание пожало¬
вался перед журналистами. По-моему, одного из его
влиятельных избирателей до нитки обобрали в тех
местах. Операция состоялась, когда вы, инспектор,
были в отпуске. Лис тоже попался. Там наверняка
шла крупная игра, но когда наши ворвались туда, кто-то
поднял тревогу, так что при Фолксе и его приятелях
нашли лишь горсть мелких монет, а крупных купюр
не было. Их продержали пару часов в участке и отпусти¬
ли. В том числе Фолкса Лиса. Он пробыл взаперти с
полуночи до двух утра. Ему потребовался бы сверх¬
звуковой самолет, чтобы добраться до Райтсвилла к
трем-четырем часам.
— Значит, лопнула последняя надежда,— сокру¬
шенно подвел итоги инспектор.— Все-таки, Вэли, пошли
двоих-троих человек следить за Фолксом. Что-то в нем
мне не нравится: это опасный тип. А ты куда, Эллери?
— Пойду пройдусь,— ответил сын.— Больше неку¬
да пойти, что ли, кроме этого кабинета?
— А кто затащил меня в ту дыру и у кого убили
приятеля? — рассердился отец.— Иди пройдись, но не
жалуйся, если тебе намнут бока в темном переулке.
— Ты уверен, Барлоу? — спросил Ньюби, барабаня
пальцами по лежащему перед ним рапорту.
— Вы же знаете старика Ханкера,— ответил поли¬
цейский Барлоу.— Он меня позвал проверить, все ли
в порядке. Вместо сторожевой собаки. Говорит,
что ночью в Инвер Лодж видели свет.
— Ничего не исчезло?
— По-моему, ничего.
— Зачем кому-то понадобилось забираться в по¬
местье среди ночи?
Полицейский Барлоу решил, что это чисто ритори¬
ческий вопрос, и промолчал.
— Как-нибудь я сам загляну туда,— заключил
Ньюби.— А ты пока не спускай глаз с поместья.
Через день Ньюби сообщал инспектору Куину:
«Моррис Ханкер заявил, что заметил свет в окнах
виллы Бенедикта после полуночи в понедельник, 20 ап¬
реля. Когда старик пришел к дому, свет уже погас,
и он никого не увидел. Тогда я отправился сам, но не
обнаружил никаких подозрительных следов. Так что
18 Ричард С. Пратер 273
неизвестно, то ли проникший в дом был очень осто¬
рожен, то ли старику Ханкеру это померещилось.
Во всяком случае, я решил поставить об этом в извест¬
ность и Вас и Эллери».
— Она хочет встретиться со мной,— сообщил по те¬
лефону Марш.— Ясно, что она придет не одна. Вы не
сможете подойти, инспектор?
— Подождите минутку,— ответил инспектор и при¬
крыл трубку ладонью.— Эллери, Одри Вестон попросила
Марша о встрече. Говорит, что у нее есть важное
сообщение по поводу завещания Бенедикта. Ты не
желаешь присутствовать?
— Великая актриса хочет преподать урок декла¬
мации! — вскричал Эллери.— Конечно же я приду?
— Эллери тоже придет,— сказал инспектор в труб¬
ку.— Вы ждете еще кого-нибудь, адвокат?
— Лесли Карпентер. Она интересуется наслед¬
ством.
— В котором часу встреча?
— В среду в два тридцать в моей конторе.
— До свидания.— Инспектор положил трубку.—
Интересно, что у блондинки за пазухой?
— Я буду рад, если хоть у кого-то что-нибудь
окажется за пазухой,— сказал Эллери.— А то мы за¬
стряли на мертвой точке.-
Контора располагалась в районе Парк-Роу, в ста¬
ром здании, где застоялся запах пожелтевших доку¬
ментов и пыли.
— Они в кабинете мистера Марша и ждут вас,
мистер Куин,— сообщила миссис Смит, поджав губы и
два раза шмыгнув носом.
Эллери вошел в кабинет в сопровождении секретар¬
ши, которая тут же устроилась в углу комнаты, скре¬
стив свои потрясающие ноги и положив на колени блокнот.
Эллери увидел среди присутствующих незнакомца:
мужчину лет под сорок с острыми как кинжалы гла¬
зами и с лицом, напоминающим приготовленный на
решетке бифштекс. Когда Эллери вошел, незнакомец
бросил укоризненный взгляд на наручные часы, и
Эллери понял, что этот тип явился защищать интересы
Одри Вестон.
— Вы еще незнакомы,— сказал Марш.— Эллери
Куин, Сэнфорд Эффинг, юрист миссис Вестон.
274
Эллери протянул было руку, но в этот момент
адвокат Одри произнес, четко выговаривая слова:
— Можно начинать, господа?
Марш указал Эллери на стул, сел сам и достал мен¬
толовую сигарету.
— Начинайте, мистер Эффинг.
Эллери улыбнулся Лесли Карпентер, кивнул осталь¬
ным и приготовился слушать очень внимательно.
— Как я уже говорил миссис Вестон по поводу
завещания Джона Бенедикта,— начал адвокат,— су¬
ществует двусмысленность в формулировке одного из
главных его пунктов. Я бы хотел, мистер Марш, чтобы
вы зачитали точные слова того пункта, где говорится
о знаменитой Лауре.
Марш открыл верхний ящик письменного стала на
металлических ножках и вытащил оттуда фотокопию
рукописного завещания Бенедикта. Протянул ее Эф-
фингу.
— Ну что же,— удовлетворенно заметил Эффинг,
прочитав документ,— вы были правы, миссис Вестон.
Бенедикт пишет, что оставляет свое состояние «Лауре
и вероятным детям».. Что, по-вашему, мистер Марш,
означает, выражение «вероятным детям»?
— Детям от Лауры.
— Но этого здесь не сказано.
— Что вы имеете в виду? — подскочил на месте
Марш.
— Я только сказал, что этого здесь не сказано,
вот .и все. Если бы Бенедикт хотел сказать именно это,
он бы написал: «вероятным детям от Лауры».
— Но это абсурд,— запротестовал Марш.— О каких
других детях мог написать Джонни, как не о детях,
которые могли родиться от его предполагаемого брака
с Лаурой?
— Речь идет о любом ребенке,— широко улыбнулся
Эффинг, обнажая большие белые зубы,— которого Бе¬
недикт мог иметь от любой женщины.
— Вряд ли такие дети существуют,— заявил Марш,
и в его глазах промелькнула тень сомнения.
— Через три секунды, мистер Марш, вы узнаете о
существовании такого ребенка. Миссис Вестон, расска¬
жите этим людям то, что вы рассказывали мне.
— У меня есть сын,— произнесла молчавшая до
сих пор блондинка слегка дрожащим голосом.—
Сын от Джонни.— Она продолжала сидеть, сцепив
18*
275
руки на коленях и опустив голову, но после своего
заявления сжала кулаки и с вызовом подняла глаза,
в которых загорелся зеленоватый огонек, отчего она
стала похожа на медузу, неожиданно вытащенную на
солнечный берег.— Не надо смотреть на меня так, Ал!
Я говорю чистую правду.
— Но твои слова ровным счетом ничего не значат.
Я заявляю тебе как адвокат, и Эффинг может это
подтвердить,— решительно сказал Марш.— В таких
случаях муниципалитет требует неопровержимых дока¬
зательств. И даже если ты сможешь доказать свои сло¬
ва, я вовсе не уверен, что твоя интерпретация
завещания прозвучит для суда убедительно. Насколько
мне известно — и я говорю об этом не только как
адвокат Джона Бенедикта, но и как его самый близкий
друг,— он ни разу даже не обмолвился о том, что
имеет от тебя ребенка.
— Он ничего об этом не знал,— ответила Одри.—
Он так и умер, не узнав об этом. Кроме того, Дэви
родился после нашего развода.
— Разве Джонни не был в курсе, что ты беременна?
— Мы уже расстались, когда это стало заметно.
— И ты никогда не говорила ему, что носишь в
себе его ребенка?
— Дэви был зачат в последний раз, когда мы с
Джонни были близки,— ответила Одри и снова опусти¬
ла голову.— Вскоре после того мы расстались, а потом
был развод. У меня есть своя гордость, и я очень
хотела отомстить ему. Я не могла ему простить... то,
что он выбросил меня из своей жизни, как старую
туфлю. Конечно, я собиралась сказать ему позже, когда
он постареет, что все эти годы у него был сын, о ко¬
тором он не знал... А теперь уж он никогда не узнает.
— Естественно,— мягко и назидательно сказал
Эффинг,— потому что теперь отец мертв, и ситуация
изменилась. Но зачем же отказывать мальчику в том,
что принадлежит ему по праву рождения? Нет ника¬
кого смысла тянуть это дело, мистер Марш. Вы хорошо
знаете, как относится муниципалитет к обездоленным.
Я бы сказал, что мисс Карпентер ожидают трудные
времена.
Эллери взглянул на Лесли, но она казалась спо¬
койной, только на лице ее появилась чуть заметная
бледность.
— Расскажите подробнее об этом ребенке,— по¬
276
дал голос инспектор Куин.— Как его зовут? Где и когда
родился? Живет с вами или нет? Если нет, кто взял
его на воспитание и когда? Вот хотя бы такие вопросы
для начала.
— Не отвечайте ничего, миссис Вестон,— вскочил
с места Эффинг.— Я не разрешаю своей клиентке
отвечать на такие вопросы, инспектор. Скажу только,
что мальчика зовут Дэви Уилкинсон, потому что
Уилкинсон — девичья фамилия его матери. Арлена
Уилкинсон. Одри Вестон — это ее артистический псев¬
доним.
— Джонни об этом ничего не знал,— задумчиво
протянул Марш.— Как же так, Одри?
— Да он никогда этим не интересовался.— Она
снова положила руки на колени и опустила белокурую
голову.
Марш прикусил губу, как будто сдержал готовые
вырваться слова.
— Миссис Вестон решила, что не сможет соответ¬
ствующим образом воспитать сына и посвятить ему все
свое врем'я, пожертвовав театральной карьерой,—
продолжал Эффинг.— Поэтому отдала ребенка при¬
емным родителям, и договор об этом был заключен
вскоре после его рождения. Она знает, где находится
Дэви, и может его показать, если будет необходимо,
но только после предварительного соглашения. Люди,
которые воспитывают мальчика, заинтересованы в том,
чтобы взять под опеку его законные права и обеспе¬
чить достойное будущее ему и его родной матери.
— Есть большая разница между возможностью по¬
казать ребенка и возможностью доказать, что Бене¬
дикт был его отцом,— сухо сказал Марш.
— Вы собираетесь дать бой? — спросил Эффинг
с недоброй улыбкой.
— Бой? У вас своеобразное представление об обя¬
занностях юриста. Есть наследница, чьи права я
представляю. Как бы там ни было, вам придется
убеждать членов муниципалитета. Поэтому обратите
свое оружие на них, Эффинг, а не на меня. Я вышлю
вам через свою секретаршу подробный отчет о нашей
беседе.
— Не беспокойтесь,— и Сэнфорд Эффинг при¬
открыл полу своего элегантного пиджака, из внутрен¬
него кармана которого торчала черная коробочка.—
Я записал весь разговор.
277
Когда Одри и ее адвокат удалились, Марш вздохнул
и сказал:
— Не волнуйся, Лесли. Я не вижу, как можно до¬
казать, что этот ребенок — сын Джонни, особенно те¬
перь, когда она при свидетелях подтвердила, что ни¬
когда не говорила Джонни о мальчике. Поэтому я и
хотел специально уточнить это обстоятельство. Завеща¬
ние не оставляет никаких сомнений относительно
намерений Джонни: раз он не был женат на Лауре
к моменту смерти, все его состояние переходит к
тебе, Лесли. Коротко и ясно. Если только эта Лаура
не объявится с соответствующими доказательствами,
что состояла в браке с твоим покойным братом,
но это маловероятно. По-моему, тебе нечего опасаться.
— Пусть над этим ломают голову другие, если им
хочется;— ответила Лесли.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Я ничего не смыслю в этом нагромождении
юридических терминов и головоломных выражений.
Если я увижу, что у этой Вестон есть ребенок от
Джони, для меня дело закончится. Согласно моим прин¬
ципам ребенок имеет право на отцовское наследство,
а я нет. Хотя у меня и были кое-какие планы в отноше¬
нии этих денег: мне хотелось осуществить одну идею
в Гарлеме. Но если нет, трагедию я из этого делать
не стану. Я всю жизнь была без денег, поэтому
мне будет нетрудно снова самой стирать себе чулки
и сушить их на батарее. Приятно было увидеться с
вами, инспектор, мистер Куин, миссис Смит... Держите
меня в курсе, Ал.
И, улыбнувшись, Лесли Карпентер вышла из ком¬
наты.
— Толковая девушка,— сказал инспектор.— Я бы
добавил, лет на двадцать старше своего возраста...
— Мы закончили, миссис Смит, благодарю вас,—
устало произнес Марш, и секретарша молча прошла к
двери.— Какая-то ирония судьбы есть во всем этом. За¬
вещание Бенедикта-старшего, как вам известно, содер¬
жало неточную формулировку, которая позволила
Джонни получать по пять миллионов при каждом но¬
вом браке. А теперь в его собственном завещании есть
неточность, о которой он не подумал. Когда же люди
наконец научатся точно выражать свои мысли!.. И кто
знает, чем кончится история с этим Дэви.
— Готов биться об заклад, что у Одри Вестон
278
есть ребенок где-нибудь в деревне,— с горячностью
заговорил инспектор.— Было бы глупо затевать все это,
не располагая ничем конкретно. Да и Эффинг не
производит впечатления человека, который вступает в
игру, не имея на руках козырей. Если Эффинг пошел
на это, значит, ребенок существует. Но вот сын ли он
Бенедикта и почему Одри никогда не говорила о
нем?..— Старый полицейский помолчал и тряхнул го¬
ловой.— Не знаю, как отнесется к такому заявлению
суд, мистер Марш. Но ясно одно: мы не можем игно¬
рировать этот факт. Как можно установить, является
ребенок сыном Бенедикта или нет?
— Я не собираюсь ничего устанавливать,— ответил
Марш.— Это дело Эффинга — доказывать, что ребенок
от Джонни.
— Эффинг,— с отвращением проговорил Эллери.
Потом поднялся на ноги.— Неприятный тип. Кто
знает, что у него в запасе? Пойдем, папа.
В пятницу, 24 апреля, «примерно в два часа ночи»,
как будет позже записано в рапорте полицейского,
Берни .Фолкс вошел в Центральный парк со стороны
5-й авеню, без колебания направился к кустам, густо
разросшимся возле Метрополитен-музея, нырнул в глу¬
бокую тень и вмиг слился с ночной тьмой.
Если муж Марции Кемп и испытывал страх, то уж
наверняка боялся он не темноты или ночных призраков
в этом жутком месте: этот парк он знал не хуже чем
собственные карманы с самого детства.
Луна висела низко, едва проглядывая за облаками;
в тени громадного здания фонарей почти не было; воз¬
дух, казалось, пропитался изморосью, которая прони¬
зывала до костей.
Фолкс был без пальто и начинал дрожать. Время
шло медленно.
Ему чудилось, что он ждет целый час. В действи¬
тельности прошло только десять минут, и тут он увидел
человеческую тень, которая появилась на слабо осве¬
щенной тропинке. Его глаза сузились. Человек скрылся в
тени музея, но продолжал приближаться. Фолкс оста¬
вался недвижим.
— Ты здесь? — раздался чей-то шепот.
Неожиданно Фолксом овладело смутное подозрение.
— Ты принес бабки? — глухо спросил'он.
279
— Да. Ты где? Я ничего не вижу...
Фолкс выступил из темноты.
— Давай сюда.— Он .протянул руку.
Иногда в подобные минуты рождается какой-то без¬
звучный крик, напоминающий рыдание, и проносится с
такой быстротой, которую не в силах воспринять че¬
ловеческий мозг. Именно этот неслышный крик и по¬
рождает ощущение опасности. Фолкс уловил его в тот
самый момент, когда человек протянул ему пухлый кон¬
верт, и сразу после этого что-то изменилось. Лис
сделал движение, собираясь повернуться и бежать.
Но было уже поздно: нож вошел в его живот по са¬
мую рукоятку.
Фолкс испустил стон, колени его подогнулись.
Человек, лицо которого все еще было скрыто темно¬
той, держал нож прямо перед собой, пока умирающий
опускался на землю. Вес тела, давящего на рукоятку,
сделал рану еще ужаснее.
Другой рукой нападавший завладел конвертом. Нож
упал рядом с трупом.
Человек снял с рук резиновые перчатки, сунул их
вместе с конвертом в карман, потом не спеша дви¬
нулся к выходу, в сторону, противоположную той,
откуда пришел...
— Я здесь, Эллери.
Эллери прошел сквозь кордон полицейских, прикры¬
вая глаза от яркого света рефлекторов, и подошел
к отцу, который разговаривал с полицейским в форме.
Тот поздоровался и отошел к своим товарищам, стол¬
пившимся вокруг трупа.
— Патруль нашел его уже мертвым,— сказал ин¬
спектор.— Так что спешить было некуда.
— В четыре утра, конечно, спешить некуда. Ниче¬
го не нашли?
— Пока нет.— И тут инспектор дал волю душив¬
шему его бешенству, как будто специально дожидался
сына.— Эти олухи у меня попляшут, кровавыми сле¬
зами будут умываться! Я же приказал следить за
Фолксом круглые сутки!
— Как же он ускользнул от «хвоста» и когда это
случилось?
— Пока мы знаем, когда это произошло, но не зна¬
ем, как он сумел уйти. Может быть, по крышам
280
соседних домов. Вэли расставил людей перед домом и
внутри. А на крыше никого. Я в порошок его сотру!
— Разве не ты все время жалуешься на нехватку лю¬
дей в полиции? — заметил Эллери.
Инспектор яростно теребил усы. Теперь уже позд¬
но. А ведь можно было добавить хоть одного толкового
агента к тем четверым деревенским рохлям. И надо
же, это случилось как раз тогда, когда у него в распоря¬
жении была только половина наличного состава! А все¬
му виной Эллери, который затащил его в Райтсвилл.
— Что? — спросил недовольный инспектор.
— Я сказал,— повторил Эллери,— что, возможно,
это простое совпадение.
— Ну-ка объясни.
— Фолкс был уголовником, общался с преступни¬
ками с детства. Кто знает, сколько он нажил врагов.
По-моему, нынешнее убийство не имеет ничего общего
с делом Бенедикта.
— Пожалуй, ты прав.
— Но ты сомневаешься.
— Ты прав,— повторил инспектор.— Я с тобой
согласен.
На освещенном пятачке продолжалась обычная су¬
матоха. Потом возникла внушительная фигура сержан¬
та-Вэли, который вел под руку Марцию Кемп-Фолкс.
Рядом с ней сержант совсем не казался громадным.
Инспектор поспешил к ним, следом двинулся Эллери,
зябко поводя плечами.
— Сержант проинформировал вас о том, что про¬
изошло, миссис Фолкс?
— Он мне сказал, что Берни мертв.— Женщина
хорошо владела собой и не проявляла никаких призна¬
ков потрясения — по крайней мере так показалось
Эллери. На ней были брюки, плотно обтягивающие
мускулистые ноги, рубашка, похожая на матросскую, и
короткий шерстяной пуловер. В спешке она не успела
привести лицо в порядок: на щеках остались сле¬
ды ночного крема, блестевшего при ярком свете ре¬
флекторов.
— Как это случилось, инспектор? — Она старатель¬
но отводила взгляд от того места, где кружком стол¬
пились полицейские.
— Его зарезали.
— Зарезали,— как эхо отозвалась женщина.—
Убили?.. Его убили?
281
— Если только он сам не сделал себе харакири,—
взорвался, сам не зная почему, инспектор, но тут же
спохватился.— Да, миссис Фолкс, его убили складным
перочинным ножом, который убийца бросил рядом с
трупом. Нож обычный, так что владельца установить
невозможно. Разумеется, отпечатков пальцев тоже нет.
Вы сможете опознать своего мужа?
— Да.— В ее голосе слышалось удивление, а в гла¬
зах мелькнуло выражение, означавшее: «Какой глу¬
пый вопрос!»
Они подошли к полицейским. Здесь были сотруд¬
ники бригады по расследованию убийств и агенты
полиции северного Манхэттена. Полицейские расступи¬
лись, и вдова увидела своего покойного мужа. При
этом на ее лице не выразилось ни страха, ни потрясе¬
ния. Возможно, Марция держалась мужественно и не
проявляла своих чувств, а может быть, вид жертвы был
не столь ужасен. Полицейский врач, .складывающий
свои вещи в чемоданчик, успел накрыть тело до под¬
бородка и закрыть мертвому глаза и рот после того,
как фотографы закончили свою работу.
— Да, это Берни, мой муж,— ровным голосом сказа¬
ла Марция, не спуская глаз с лежащего на земле тела.
В отличие от прочих, которые подходили, бросали на
него быстрый взгляд и отворачивались, она смотрела
на Берни целую минуту с каким-то даже любопыт¬
ством, потом резко отвернулась.— Я могу идти?
— Будьте добры ответить на два-три вопроса, миссис
Фолкс,— попросил инспектор.
— Пожалуй, что нет. Я слишком устала.
— Только два вопроса.
Она пожала плечами и кивнула.
— Когда вы видели своего мужа в последний раз?
— Мы поужинали вместе часов в семь-восемь.
Я чувствовала себя не очень хорошо и сразу ушла спать.
— Вот как? Надо было вызвать врача.
— Такой необходимости не было, инспектор.
— После ужина вы его больше не видели?
— Нет. Я быстро уснула, потому что приняла
снотворное.
— Вы не слышалй, как он выходил из дома?
— Нет.
— Значит, вы не знаете, в котором часу он ушел?
— Послушайте, инспектор, вы уже задали больше
двух вопросов, а у меня начинаются спазмы в желудке.
282
— Еще минуту, и все. Вчера вечером Берни не
говорил, что собирается с кем-то встретиться или куда-
то пойти?
— Нет.
— У него были какие-нибудь неприятности?
— Нет, насколько мне известно. Берни не распро¬
странялся о своих делах. Он считал, что, чем меньше
я буду знать, тем дольше проживу.
— Кто хотел убить его, Марция? — неожиданно
спросил Эллери.
Она совсем забыла о его присутствии или вообще
не заметила его, поэтому с удивлением повернулась и
сразу ответила:
— Я ничего не знаю, Эллери. Честное слово, ничего.
— Может, у него были карточные долги? — наста¬
ивал инспектор.— Или ссора с кем-нибудь из дружков?
Марция отрицательно и как-то печально покачала
головой.
— Честное слово, я не знаю.
— Хоть приблизительно вы же должны знать, за
‘что его зарезали.
Марция ничего не ответила и даже не взглянула
на инспектора.
— Достаточно, миссис Фолкс. Вэли, проводи ее до
дома... Хотя нет, подожди минуту. Доктор? — Он
отвел в сторонку молодого полицейского врача. Эллери
усталым шагом двинулся за ними.— Каков результат?
— Судя по предварительному осмотру, смерть на¬
ступила около двух, плюс-минус полчаса. .
— Именно нож стал причиной смерти?
— Разве вы не видели его живот? — усмехнулся
врач.— Впрочем, вскрытие даст точный ответ.
— Больше ничего?
— Ничегошеньки. А у вас?
— Пока пусто. Я убежден, доктор, что мы здесь
ничего не найдем. Человек, который хладнокровно
выбросил нож возле трупа, не мог оставить здесь свой
портсигар с монограммой.
— Все в порядке, инспектор? — окликнул сержант
Вэли.
Инспектор кивнул, и сержант увел молодую пышно¬
телую вдову. Врач вскинул руку в приветственном
жесте и тоже удалился.
— Она наврала нам с три короба! — возмущенно
сказал Эллери, оставшись вдвоем с отцом.
283
— Твоя мужская интуиция? — с усмешкой поинте¬
ресовался инспектор.
— Я же сын своего отца,— парировал, тоже усме¬
хаясь, Эллери.— Разве ты сам поверил ей?
— Конечно, нет. Марция не из тех женщин, ко¬
торые не интересуются делами своих мужей. Она долго
работала в Лас-Вегасе и знает тамошнюю публику.
Я уверен, что именно там она и сумела подцепить
Фолкса.
— Я тоже так думаю. Остается загадкой, почему она
вышла за него.— Эллери задумчиво посмотрел в том
направлении, куда ушла Марция.— Может быть, лю¬
бовь действительно зла...
— Не знаю. А если и знал когда-то, то давно по¬
забыл.
— Надо бы присмотреть за ней.
— Об этом позаботится Вэли. Он будет знать
каждый ее шаг и зафиксирует каждого, с кем она об¬
меняется хотя бы взглядом.
— А Одри? Алиса? Марш?
— Не беспокойся.— Инспектор зябко поежился.—
Я замерз и устал, сынуля. Наверное, старею.
, — Ты спал только два часа,— сочувственно сказал
Эллери, прикрывая ладонью зевок и оглядывая Цен¬
тральный парк.— Давай я отвезу тебя домой, уложу в
постель и накрою одеялом.
, — А горячий пунш? — с надеждой спросил отец.
— И горячий пунш.
В пятницу утром из отдела судебно-медицинской
экспертизы поступил отчет с результатами вскрытия,
и в пятницу же к вечеру стали известны последние
данные о подозреваемых. Одри Вестон получила на
прошлой неделе ангажемент в новой комедии, которая
должна была ставиться в одном бродвейском театре под
предварительным названием «А, Б, В, Г, Д, Е или Ж»,
и всю ночь в четверг сидела дома и зубрила свою
роль — так она утверждала, и проверить это не было
никакой возможности. Далее оказалось, что Алиса
Тирни находится в Нью-Йорке, а не в Райтсвилле.
Она приехала днем в четверг и остановилась'в одном
из отелей. По ее словам, она прибыла в Манхэттен
для встречи с Алом Маршем, чтобы обсудить кое-какие
вопросы насчет Джонни Б. и наследства. «Я ехала
в машине и очень утомилась,— заявила Тирни, как
было сказано в рапорте,— поэтому рано легла спать».
284
Днем она пыталась связаться по телефону с Маршем,
но его не было на месте. (Телефонный звонок
был зарегистрирован в аппаратной отеля, и Эстебан
подтвердил это).
Марш, по его словам, в четверг вечером не был
дома: почти всю ночь он провел в компании потря¬
сающей балерины, которая, сойдя недавно со страниц
«Плейбоя», вращалась в кругу миллионеров; в одном
ночном баре она бросила его, соблазнившись италь¬
янским кинорежиссером, и отправилась с ним в диско¬
теку с сомнительной репутацией; расставшись с танцов¬
щицей, Марш, уже в одиночестве, продолжил обход
ночных баров. Что было потом, он помнит очень смутно.
Эстебан уложил его в постель примерно в три тридцать
утра. Попытка восстановить маршрут по ночным заве¬
дениям Манхэттена оказалась безрезультатной, а не¬
многие запомнившиеся ему подробности изобиловали
пробелами и неточностями.
— Кажется, все происходит, как в твоих книжках,—
ворчливо заметил инспектор Куин.— Как только у одно¬
го из подозреваемых появляется убедительное алиби,
он становится лишним в сюжете. Фолкса Лиса заре¬
зали между половиной второго и двумя тридцатью,
и никто из этих троих не может доказать, где он в это
время находился...
— Где он якобы находился,— машинально попра¬
вил Эллери.
— Итак, мы вернулись к самому началу. Может
быть, ты был прав, сын. ч
— Прав? В чем? Я не помню, чтобы говорил что-
нибудь.
— Насчет того, что убийство Фолкса, скорее всего,
никак не связано с делом Бенедикта.
— Абсурд.
— Ведь ты же сказал это!
— Надо проверить все гипотезы,— ответил Эллери и
принялся тереть пальцами кончик носа. Он снова
погрузился в головоломные размышления, которые не
давали ему покоя все эти дни. Он думал о загадочном
похищении вещей у Одри Вестон, Марции Кемп и
Алисы Тирни. Ис’гория эта, казалось, окончательно
канула в прошлое, и он все чаще и чаще ощущал
себя археологом, у которого кончились средства, но
раскопки продолжались тайно, в его мозгу, куда никто,
кроме него, не имел доступа.
285
— Что опять у вас стряслось, мистер Марш? —
спросил раздосадованный инспектор.— Мне кажется,
я провожу в вашем кабинете больше времени, чем в
своем.
— Я пригласил вас из-за Одри, дорогой инспек¬
тор.— Марш подошел к книжным шкафам и открыл
маленький бар.— Хочу показать вам, что юриспруден¬
ция не так суха, как о ней думают. Кто будет пить?
Обычно я не балуюсь этим в рабочее время, да и
миссис Смит категорически против, но сегодня сделаю
исключение. Я еще не отошел от той ночной выпивки,
поэтому на капельку алкоголя имею полное право.—
Он плеснул в свой бокал порядочную дозу.— Реко¬
мендую вам ирландское виски, инспектор.
— Я на службе,— отмахнулся Куин-старший.
— А я нет,— с готовностью откликнулся Эллери.
— А ты, Лес?
— Нет уж, спасибо,— ответила наследница Бене¬
дикта почти с ужасом.
— Я хочу сказать,— развил свою мысль Эллери,—
что в моей профессии нет таких строгих правил. Как
ты насчет ирландского виски с содовой, отец? Я недавно
только узнал, что виски изобрели ирландцы. Англи¬
чане открыли его лишь в двенадцатом веке, когда
воины Генриха Второго захватили зеленый остров и
вернулись домой, прихватив с собой этот напиток.
Благодарю тебя, Ал. За здоровье рыцарей короля
Генриха! — Сделав большой глоток, Эллери спросил: —
А чего хочет наша примадонна?
— Если ты имеешь в виду Одри, то этот сбор
устроил я, а не она.— Марш закурил и продолжал: —
Я выудил кое-какую информацию, имеющую отно¬
шение к ее заявлению об отцовстве Джонни... Кстати,
вам известно, что Алиса Тирни сейчас здесь, в городе?
— Мы знаем,— ответил инспектор.— А это правда,
что она приехала в Нью-Йорк для встречи с вами?
— Сегодня понедельник?.. Я встречался с ней в
пятницу, инспектор,— сказал адвокат.— Я вам не со¬
общил об этом, потому что знал, что сегодня мы уви¬
димся. Так вот, Тирни примчалась как угорелая.
Она вбила себе в голову — нет, вы только послушай¬
те,— что Джонни обещал ей все поместье в Райтсвилле
в качестве личного подарка.
— Представляю, в каком она отчаянье,— прого¬
ворила Лесли.
286
— Еще бы. Но у нее нет никаких доказательств/
Вообще, история совершенно невероятная. Однако
я постарался как можно вежливее дать ей понять, что
она зря теряет время. Что такое, миссис Смит?
В этот момент вошли Одри Вестон и Сэнфорд
Эффинг. Блондинка казалась напряженной от волнения,
адвокат с грозным видом вытянул вперед нос, чем-то
напоминая идущую по следу охотничью собаку.
— Записывайте все, миссис Смит,—- сказал Марш,
как только вновь прибывшие сели.— Вы приготовили
свой магнитофон, мистер Эффинг? Хорошо. Итак, я про¬
верил сообщение вашей клиентки о том, что она имеет
сына от Джона Леверинга Бенедикта III.
— И вы обнаружили, что это соответствует истине,—
суровым и строгим голосом Добавил адвокат Одри.
— И обнаружил, что утверждение, касающееся от¬
цовства Бенедикте, лживо,— закончил Марш.— Дей¬
ствительно, имеется ребенок мужского пола по имени
Дэви Уилкинсон. Он существует, но он — не сын Джо¬
на Бенедикта.
— Он его сын. Его родной сын! — закричала Одри.
— Миссис Вестон, разрешите сказать мне,— вме¬
шался Эффинг.— Моя клиентка утверждает, что ре¬
бенок — сын Бенедикта, и никто этого не знает лучше,
чем она сама.
— И все же миссис Вестон что-то перепутала.
В регистрационных книгах госпиталя, где она находи¬
лась, мне удалось узнать дату рождения Дэви. Он
родился через одиннадцать месяцев и три дня после
развода. Следовательно, вопрос отцовства выходит за
пределы брачных отношений. Думаю, мистер Эффинг,
вы больше не собираетесь настаивать на этом утвер¬
ждении. Вы ничего не желаете добавить, инспектор
Куин?
— Если вы хотите обвинить нас в попытке мошен¬
ничества,— ледяным тоном снова заговорил Сэнфорд
Эффинг, не давая раскрыть рта инспектору,— я отвер¬
гаю ваши инсинуации не только от имени своей
клиентки, но и защищая свое человеческое достоинство
й профессиональную честь. Я взял на себя-настоящую
миссию потому, что имел основания верить миссис
Вестон. И я убежден, что вы допустили бестактность,
заявляя...
— Ив чем же наша бестактность? — улыбнулся
Марш.
287
— Насчет даты рождения. Миссис Вестон, прошу
вас прояснить раз и навсегда этот вопрос. У вас нет
другого выхода.
Одри начала нервно теребить пальцы и краснеть.
— Я не хотела, чтобы кто-нибудь узнал... Это все
равно, что раздеться догола перед публикой...
— Мужайтесь, миссис Вестон,— подбодрил ее
Эффинг.
— Я сказала, что в последний раз мы имели физи¬
ческую близость перед разводом, потому что мне было
стыдно признаться, что мы спали с Джонни и после
суда... И не один раз.— Ее холодные глаза цвета
северного моря потемнели, словно начали затягиваться
грозовыми тучами.— Это правда, Ал, клянусь Богом.
Мы встречались в моей квартире, а однажды это было
в его машине... О, как мне стыдно. И вот во время
одной такой встречи был зачат маленький Дэви. Бед¬
ный мой, бедный...— Из пасмурных глаз Одри хлынули
слезы, и Эллери так и не дослушал рассказ о бедном
сироте.
В кабинете воцарилась атмосфера неловкости и рас¬
терянности. Даже миссис Смит, забыв про стеногра¬
фию, раскрыла рот, да так и застыла, будто вытащенная
из воды рыба.
Маршу показалось, что скоро начнется наводнение?
— Одри, если твой адвокат тебе не скажет, скажу
я — хотя бы в память о нашей прошлой дружбе. Даже
если тебе удастся доказать, что вы с Джонни были в
интимных отношениях после развода, этого недоста¬
точно, чтобы убедить суд в том, что он был отцом твоего
ребенка. Ты же хорошо знаешь это, а если не знаешь,
то уж мистер Эффинг наверняка в курсе. Короче,
я убежден, что ты все выдумала: насчет интимных
отношений после развода и всего прочего. Джонни
обязательно сказал бы мне, если бы лег с тобой в
постель после суда, поэтому твой рассказ — абсолют¬
ная фантазия и никак не вяжется с тем, как он отно¬
сился к тебе и к сексуальной стороне жизни во¬
обще.
— Вы не имеете никакого права делать выводы;*
когда еще не все факты изложены,— запротестовал
адвокат Одри.
— Я имею право высказать личное мнение. И в
любой момент. Кроме того, это мое профессиональное
заключение, поскольку вы не в состоянии юридически
288
доказать, что мистер Бенедикт — отец ребенка вашей
клиентки.
На этот раз Одри подняла сильную волну:
— Мы еще встретимся с тобой, буквоед поганый! —
Она окончательно забыла о том, что является прима¬
донной, и предстала во всем блеске истинной Арлены
Уилкинсон.
Эффинг, спохватившись, бросился к выходу, увле¬
кая за собой обезумевшую от ярости женщину.
— Вот это номер! — не удержался от восклицания
Эллери.
— По-моему, все обошлось,— перевел дух Марш,—
по крайней мере для нашей Лесли.
— Я имею в виду яркую речь Одри.
— А мне очень жалко бедняжку,— сказала Лес¬
ли.— Можете считать меня дурочкой» но ведь она —
мать...
— Мать,— сухо заметил Марш,— которая хочет на¬
дуть тебя.
— Откуда мы знаем, Ал? Джонни мог...
— Исключено, девочка моя. Но скажи: ты хочешь
получить наследство или нет? Я думал, что у тебя есть
какие-то свои планы в отношении этих денег.
— Разумеется! — При этом ее глаза загорелись
потаенным огнем.— Первое, что я сделаю...
— Простите меня, мисс Карпентер,— перебил ее
инспектор Куин, поднимаясь с места.— У полиции
Нью-Йорка, вероятно, тоже имеются кое-какие планы
и соображения. по поводу моего отсутствия на службе.
Ты идешь, Эллери?
— Иди один, папа. У меня тоже появились планы
на сегодняшний день. Можно проводить вас домой,
Лесли? Или желаете куда-нибудь в другое место?
• Тайной надежде инспектора Куина раз и навсегда
избавиться от дела Бенедикта не суждено было сбыться.
Это дело стояло все на той же мертвой точке, а его
люди начали расследовать убийство Фолкса, отыскивая
врагов покойного мужа Марции Кемп, число которых —
как и следовало ожидать — оказалось невероятным,
и опытный инспектор рассчитывал, что райтсвиллская
история потихоньку утонет в этом хаосе, а он сможет
по-прежнему честно получать жалованье за свою службу
в городе Нью-Йорке.
19 Ричард С. Пратер
289
Помимо всего прочего, находиться в эти дни бок
о бок с Эллери было настоящей пыткой. Он бродил
с остановившимся потусторонним взглядом и часто из¬
давал какие-то нечленораздельные звуки. Когда отец
спрашивал, что его тяготит, он только качал головой
и прятался в свою неприступную скорлупу, а иногда
давал ответ, который сбивал отца с толку.
— Почему бы тебе не пойти погулять с мисс Кар¬
пентер? — предлагал отец.— По-моему, это будет для
тебя лучшим лекарством.
— Ты считаешь, что это достаточная причина, что¬
бы встречаться с девушкой? — взрывался Эллери.—
Ты будто о медицине говоришь.
Примерно таким образом обстояли их семейные
дела, когда в особняк на Центр-стрит позвонил Ньюби.
Инспектор тут же набрал домашний номер.
— Эллери, нам немедленно надо отправляться в
Райтсвилл.
— Это еще зачем? Что там опять? — спросил, по¬
зевывая, Эллери. Накануне он провел утомительнейший
вечер в компании Лесли, которая затащила его на
лекцию «Экономические пути решения проблемы упад¬
ка городов».
— Только что звонил Ньюби. Говорит, разгадал
загадку — кто зажигал свет, который видел на вилле
Бенедикта старый Ханкер.
— Да? Что же он узнал? Свет зажгли крысы?
— Перестань паясничать,— запыхтел в трубку ин¬
спектор.— Я понял, что дело серьезное. Ты же знаешь,
как идут наши поиски, вернее — как они не идут.
Он на нас надеется.
Они сошли с самолета поздним вечером в воскре¬
сенье, третьего мая, и обнаружили, что перед низеньким
зданием аэропорта нет ни одной машины райтсвиллской
полиции.
— Ты разве не сообщил Ньюби, каким рейсом мы
вылетаем? — растерянно спросил инспектор Куин.
— Я думал, что это сделал ты.
— Значит, Ньюби не в курсе. Такси!
Начальника полиции на службе не было; дежур¬
ный позвонил ему домой.
Вскоре Ньюби приехал, вежливо поздоровался, .но
особой радости не выказал.
290
— Я еще не решил, как вести себя с этой женщи¬
ной,— озабоченно сказал он.— С одной стороны, я не
вижу, какой смысл обвинять ее...
— С кем вести себя? — спросил недоумеваюгций
инспектор.— И кого вы собираетесь обвинять?
— Разве я вам не говорил? — удивился Ньюби.—
Я имею в виду Алису Тирни, которую полицейский
Барлоу застукал вчера ночью на вилле Бенедикта.
Она и зажигала свет. Рассказывает какую-то идиот¬
скую историю, которая сразу показалась мне подозри¬
тельной. Если честно, то я думаю, уж не свихнулась ли
она.
— Ого, это уже что-то новенькое,— оживился
Эллери.
— Будет лучше, если вы ее сами послушаете. Джо,
позвони-ка к Тирни домой: пусть быстренько топает в
управление. Скажи, что здесь оба Куина и хотят с ней
поговорить. Если ее нет дома, спроси, где ее найти.
— Почему бы нам не пойти прямо к ней,— пред¬
ложил Эллери.
— Пусть придет сама,— мрачно буркнул Ньюби.—
После того, что она. тут натворила...
Через несколько минут в кабинет вошла Алиса.
— Когда августейшие Куины приказывают, бедной
Алисе остается только подчиниться.— Она произнесла
это своеобразное приветствие холодным тоном. Элле¬
ри показалось, что она немного пьяна.— Не беспо¬
койтесь, Ньюби, и не старайтесь казаться вежливым.
Особенно после всего, что случилось вчера ночью.
— Миссис Тирни, вас задержали при попытке про¬
никнуть в частное владение. Так что же, прикажете
вам ручки целовать? Попробуйте отрицать, что вы
вломились в чужой дом. '
Из всех присутствующих Ньюби казался самым
расстроенным. И Эллери быстро понял причину. Алиса
Тирни была из добропорядочной райтсвиллской семьи,
а девушкам из добропорядочных семейств Райтсвилла
нечего шляться по пустым домам среди ночи. Как
большинство начальников полиции маленьких городов,
Ньюби был ревностным поборником морали и нрав¬
ственности своих подопечных. Алиса выглядела напря¬
женной. В ее обычно невыразительных глазах то и
дело вспыхивали враждебные искорки. И вся она из¬
лучала непримиримую воинственность.
—Присаживайтесь, Алиса,— мягко сказал Эл-
19* 291
лери.— Успокойтесь, пожалуйста. Зачем вы ходили в
Инвер Лодж, да еще ночью? Что вы там искали?
— Разве начальник вам не рассказал?
— Мы только что приехали. Прошу вас, Алиса,
садитесь.
Она сморщила нос, тряхнула головой и села на
предложенный стул. .
— Надеюсь, вы знаете о торжественном обещании,
которое дал мне Джонни? Он обещал оставить мне.
поместье.
— Марш говорил нам,— подтвердил инспектор.
— А он не сказал, что, когда я сообщила ему об
этом, в ответ он самым наглым образом, рассмеялся
мне прямо в лицо?
— Миссис Тирни,— заметил инспектор,— как могло
прийти вам в голову, что юрист, занимающийся
вопросами наследства, примет всерьез подобную пре¬
тензию, которую подтверждают только ваши слова?
— Я не спорю с вами, инспектор. Я вообще ни
с кем не хочу спорить. Я знаю, что доказательство
существует!
— Какого рода?
— Записка. Бумага, подписанная Джонни. Мы чу¬
десно жили с ним в браке, лучше, чем он жил с Одри
и с Марцией. Он сам мне это говорил. Я до сих пор
не понимаю, почему он со мной развелся. Он любил
меня за то, что я его выходила, после катастрофы,
и не раз обещал, что оставит мне поместье в Райтсвилле.
Я была уверена, что он написал это в завещании, но
оказалось, что нет. Должно быть, он написал это в
какой-то другой бумаге и сунул ее куда-нибудь в доме.
Я же знала, что мне никто не поверит, тем более
Марш. Поэтому^и пошла искать эту бумагу.
Она немного отдышалась и продолжила, повысив
голос:
— Мне это очень нужно. Деньги кончились, а я так
и не получила обещанного подарка Джонни. Я же имею
право! Поместье было предназначено мне, оно мое, и »я
получу его!
В этот момент Эллери подумал, что Алиса Тирни —
не такой уж непорочный ангел, каким она показалась
ему в прошлый раз.
— Мои люди обшарили Инвер Лодж снизу довер¬
ху,— Ньюби устало махнул рукой,— но не нашли ниче¬
го подобного, миссис Тирни. *
292
— Ав доме для гостей? — спросил Эллери.—
Может быть, Джонни оставил бумагу там?
Ныоби мрачно покачал головой.
— Мы с Барлоу только сегодня осмотрели малень¬
кую виллу. Ничего там нет.
— Если бы Марш нашел такой документ в бумагах
Бенедикта, он обязательно сказал бы,— добавил инспек¬
тор.
— Можно проверить... Но это уже ваше дело,
инспектор,— сказал Ньюби, и его глаза блеснули.—
Ведь Марш живет в Нью-Йорке.
После нескольких попыток инспектору удалось
дозвониться до Марша, у которого в это время, видимо,
были гости, судя по неясному гулу голосов, который
слышался в трубке. Увидев выражение отцовского
лица, Эллери понял, что Марш не обрадовался телефон¬
ному звонку. Инспектор коротко переговорил и с раз¬
драженным видом положил трубку.
— Он сказал, что в бумагах Бенедикта такого
документа нет. Даже сам мой вопрос привел его в
ярость. Я не знал, что он такой нервный.
— На Ала Марша это не похоже,— удивился
Эллери.— Может, он влюблен?
— Тогда это счастливая женщина,— горько заме¬
тила Алиса.— Если отбросить его проклятую профес¬
сиональную въедливость и занудство, Ал — отличный
парень. Уж он-то никогда бы не забыл того, что
обещал женщине.
— Насчет забывчивости это вы точно сказали,—
ехидно вставил Цьюби.— Вот и я предлагаю: почему
бы и вам не сделать то же самое и не покончить с этим
делом? — После этих слов он встал.— Вы на машине,
или вас отвезти домой?
— Как-нибудь сама. Спасибо.
— Мне жаль,— с виноватым видом сказал началь¬
ник полиции, когда Алиса ушла,— что вы напрасно
прилетели.
— Ну, я бы не сказал! Послушайте, Ньюби,
сдается мне, что все мы взяли ложный след...
— Отрицательный результат — тоже результат.
— Ценная мысль. Если бы следствие сразу шло
только по правильному пути, было бы просто скучно.
Ньюби устало улыбнулся и с благодарностью пожал
руку обоим Куинам.
Было слишком поздно спешить на последний само¬
293
лет. Воскресный день подходил к концу, когда Куины
прошли через пустынную площадь к отелю «Хиллис».
В холле они купили зубные щетки и пасту, поднялись
в номер, приняли душ и снова спустились, чтобы зайти
в ресторан. Время было позднее, за столиками сидело
всего человек шесть; первые блюда (которые, как знал
Эллери по личному опыту, были единстве иными снос¬
ными творениями местных поваров) уже кончились,
и им пришлось довольствоваться жесткими как подош¬
ва бифштексами, которые явились суровым испытанием
для зубов инспектора. Куины вернулись в номер без
малейшего желания делиться воскресными впечатле¬
ниями.
Они молча начали раздеваться, когда неожиданно
заверещал телефон.
— Внимание! — встрепенулся Эллери.— Это Нью¬
би. Только ему известно, где мы находимся.— Он
поднял трубку.
Это в самом деле был Ньюби.
— Если вы уже разделись — одевайтесь и ждите
меня. Через пару минут я за вами заеду.
— В чем дело, Анси?
— Миссис Тирни начала действовать. Десять
минут назад Барлоу видел, как она пробралась в по¬
местье Бенедикта. Он сообщил мне об этом по радио¬
телефону.
— Знаете, что там делает эта чокнутая? — воз¬
бужденным шепотом произнес молодой полицейский,
когда они вышли из машины перед темным особня¬
ком Инвер Лодж.— Она пыталась войти в эту каменную
штуковину, где похоронен Бенедикт. Я хотел задер¬
жать ее, шеф, но вы мне приказали не вмешиваться
до вашего приезда...
— В мавзолей?! — воскликнул Эллери. И все броси¬
лись туда, предводительствуемые сержантом* Барлоу,
который освещал путь карманным фонариком.
Им казалось, что в эту ночь новолуния они при¬
сутствуют при жуткой сцене из средневековой драмы.
Молодой женщине удалось снять с петель массивную
дверь усыпальницы, и теперь она была внутри, где
при свете керосиновой лампы, шурща увядшими цвета¬
ми, трудилась над бронзовой крышкой гроба. Потребо¬
вались совместные усилия Барлоу и Эллери, чтобы от¬
тащить ее, и даже Ньюби пришлось немного помочь им.
— Алиса, прошу вас, успокойтесь,— проговорил Эл¬
294
лери, переводя дыхание.— Успокойтесь, пожалуйста.
Давайте выйдем наверх и спокойно поговорим.
— Уберите руки! — всхлипывала женщина.— Я знаю
свои права! Он мне обещал! Бумага должна быть
в гробу. Только здесь она может находиться...
Вид у нее был устрашающий: гора дрожащей плоти
с обезумевшими глазами.
Барлоу снял с себя синюю форменную тужурку, на¬
бросил ее на Алису и обмотал вокруг тела в виде
смирительной рубашки, завязав рукава на спине.
Вчетвером они выволокли ее на лужайку к стоящей
поодаль машине, едва различимой в темноте. Ньюби
вызвал по радиотелефону полицейское управление и
приказал дежурному связаться с городским госпиталем,
чтобы они прислали машину «скорой помощи». Ждать
пришлось долго, разговор не клеился, слышны были
только стихающие понемногу рыдания женщины.
Месяц май не принес ничего нового, и загадочное
дело' не продвинулось ни на шаг.
Поиски таинственной Лауры постепенно прекрати¬
лись сами собой. Либо Джонни Бенедикт просто упо¬
мянул в завещании первое попавшееся имя, либо она
существовала, но скрывалась, не желая ни под каким
видом впутываться в дело об убийстве, либо...
— Из этого следует,— сказал однажды Эллери,—
что Джонни так и не женился на ней, как мы и пред¬
полагали. Поэтому, если она и существует, то к извест¬
ности явно не стремится.
— Если только...— инспектор Куин так и не за¬
кончил свою мысль.
— Ты о чем, папа?
— Да так. В последнее время мне в голову приходят
разные нелепости.
— Если только эта неуловимая Лаура сама не при¬
кончила Бенедикта по какой-нибудь только ей известной
причине?
— Я же сказал, что лезет в голову всякая чепуха.
— Может быть, не такая уж и чепуха... Вот если бы
знать, почему она скрывается...— пробормотал Эллери
как бы про себя.— По крайней мере, моя работа хоть
чуточку бы продвинулась.— Он как раз работал над но¬
вым романом, который все больше смахивал на старые
душещипательные драмы, где, по мере приближения
295
к эпилогу, один за другим, почти непрерывно, следуют
сценические эффекты.
Премьера пьесы «А, Б, В, Г, Д, Е или Ж» состоялась
в пиццерии на Бликер-стрит и стала предметом сокру¬
шительной статьи в «Пост», язвительного короткого
отклика в «Ньюс», полного молчания в «Таймс» и востор¬
женных комплиментов в «Виллидж войс». Много писали
о нудистской сцене в третьем акте. Статья в «Виллидж
войс» расхваливала неотразимые прелести Одри Вестон,
которые совершенно затмили достоинства всех прочих
исполнительниц. Короче, комедия привлекла всеобщее
внимание. Сама Одри в одном интервью заявила следую¬
щее: «До сих пор, защищая свою честь, как професси¬
ональную, так и личную, я избегала играть роли, в кото¬
рых надо раздеваться догола. Но эта роль — совсем
другое дело. Ее можно назвать новым качественным
скачком в этом унылом театральном сезоне. («Един¬
ственным достойным восхищения скачком был прыжок
нагишом из окна»,— остроумно заметил журналист.)
Эта роль — моя гордость и моя любовь». В конечном
счете журналист дал читателям совет: «По мне, так уж
лучше остаться дома и попросить жену устроить для
вас стриптиз: обойдется дешевле».
Арлена Уилкинсон, в мире искусства Одри Вестон,
и ее адвокат Сэнфорд Эффинг больше не докучали
Маршу притязаниями на отцовство Джонни Б. в отно¬
шении Дэви Уилкинсона. Марш, оба Куина и замести¬
тель окружного прокурора сошлись во мнении, что
адвокату Эффингу удалось-таки вдолбить своей клиент¬
ке, что у нее нет ни малейшего шанса выиграть дело и
что, помимо юридических трудностей, ее ожидает унылая
перспектива утомительного процесса, который мог затя¬
нуться на долгие годы, не говоря уже об адвокатском
гонораре. Ведь отныне единственным источником дохода
для Одри была пьеса «А, Б, В, Г, Д, Е или Ж».
Зато в жизни Алисы Тирни произошел благоприят¬
ный поворот. После того что случилось воскресной ночью
в мавзолее Бенедикта, Эллери думал, что бедняжка
больше не придет в себя: в психиатрических клиниках
он достаточно насмотрелся на пациентов с искусанными
в кровь губами и глазами загнанного зверя. Но неожи¬
данно Алиса поправилась после лечения в отделении
нервных болезней в госпитале Райтсвилла. Она две не¬
дели лечилась под наблюдением доктора Лэнгстона Ми-
никина, после чего ее перевели в отделение для выздо-
296
равливающих, где она пробыла еще две недели. Потом ее
выписали окончательно и передали на попечение роди¬
телей и старшей сестры Маргарет. Доктор Миникин
поставил диагноз «шизофрения, развившаяся в резуль¬
тате нервного криза», который, возможно, был случай¬
ным, поэтому-маловероятно, что может быть рецидив.
Доктор сообщил Ньюби:
— Кажется, она уже смирились с мыслью, что Бе¬
недикт забыл свое злополучное обещание. Немного рас¬
строена, но не думаю, чтобы повторились ночные про¬
гулки.— Потом добавил:— Впрочем, это не значит, что
она не может придумать что-нибудь новенькое.— Вот
такое заключение сделал доктор, и оно, естественно,
не успокоило Ньюби.
Но самым удивительным событием этого месяца ста¬
ла новость, прямо скажем, сногсшибательная: Марция
Кемп-Бенедикт-Фолкс собирается взять себе четвертую
фамилию.
Этот факт сам по себе не возбудил бы такого любо¬
пытства в эпоху многочисленных браков и разводов,
если бы не имя ее счастливого избранника. Эллери не
поверил своим глазам, когда прочитал об этом в одном
из ежедневных отчетов на* столе отца, а затем нашел
подтверждение в светской хронике. Речь шла об идил¬
лическом союзе между рыжеволосой экс-танцовщицей
из Лас-Вегаса и Алом Маршем.
— Хотя это и не мое дело,— говорил Эллери во время
ужина на троих в маленьком уютном ресторанчике
подальше от Ист-Сайда,— но ради Купидона скажите
мне, как это произошло. Я никогда не подозревал, что
существует даже малейшая симпатия между тобой и
Марцией. Я думал, вы терпеть не можете друг друга.
Марция положила свою руку на руку Марша, и тот
ответил нежным пожатием.
— Надо уметь скрывать свои чувства,— улыбнулся
Ал.— Особенно когда ты — адвокат, запутавшийся в
треугольнике.
— В треугольнике?— раскрыл рот Эллери.— Ты и
Марция... прямо за спиной Джонни?
Улыбка Марша сделалась еще шире.
— Совсем не то,— досадливо поморщилась Мар¬
кин.— Ал достоин награды за свою порядочность. Я все
время считала, что он меня ненавидит, поэтому я отно¬
силась к нему еще хуже. Ты же знаешь, как это бывает
у женщин.
297
— Послушай,— сказал Марш уже серьезно,— я не
мог сделать пакость Джонни как по личным, так и по
профессиональным соображениям. Мне постоянно при¬
ходилось сдерживать свои чувства. Я загнал их так
глубоко, что сам перестал верить им, иначе я бы женился
на Марции сразу же после ее развода с Джонни. Только
позже я признался себе, что давным-давно влюблен в
нее, тогда как для Джонни их брак был всего лишь
удачной сделкой.
Марция в свою очередь крепко сжала руку Марша.
— Я понимаю, что прошло всего несколько недель
со дня смерти Берни, но должна сознаться, что вышла
за него назло всем: мне было жутко обидно за то,
что сделал со мной Джонни, и потом я давно знала
Берни Фолкса — еще по Лас-Вегасу — и не скрываю,
что он очаровал меня...
— Нет нужды оправдываться, любовь моя,— сказал
Марш.— Все позади, и мы с Марцией решили не растра¬
чивать попусту время. Ты хочешь сладкого, дорогая?—
спросил он, когда к столу подошел официант.
— Упаси меня бог! Невеста должна беречь фигуру,
особенно когда у нее габариты небоскреба.
Все последующие попытки Эллери разузнать под¬
робности оказались безуспешны, и он смирился.
Свадьбу предполагалось отпраздновать в узком кругу
на верхнем этаже квартиры Марша в Саттон-паласе,
поэтому дату торжества хранили в секрете. Несколько
друзей, приглашенных Маршем,— Марция сказала, что
у нее нет-знакомых, на которых можно положиться,—
обещали молчать и собрались у Марша в два часа в
воскресенье, 7 июня. В последний момент Марции взду¬
малось пригласить Одри Вестон и Алису Тирни. «Ко¬
нечно, это свинство с моей стороны,— созналась невес¬
та,— но уж очень хочется посмотреть на их физионо¬
мии, когда мы с Алом будем обмениваться кольцами!»
К сожалению, Алиса отклонила приглашение, извинив¬
шись и сославшись на слабое здоровье, а Одри даже не
соизволила ответить. Единственными гостями на свадьбе
были Лесли Карпентер, миссис Смит и оба Куина.
Семейные узы скрепили печатью член Верховного
суда, старый приятель семьи Марша. Формальная про¬
цедура заняла не более часа. Несколько скомканной
оказалась заключительная ее часть, но в общем все было
как положено: неумеренная веселость невесты, когда
кто-то, подняв бокал с шампанским, произнес первый
298
тост: «Подумать только! Теперь тебя зовут Марция
Марш. Ну, чудеса!»; бормотание судьи Мараскони» пере¬
делавшего Марцию в Марту; невероятная быстрота,
с которой миссис Смцт накачалась шампанским, празд¬
нуя крушение всех своих иллюзий (разве секретарша
такого «турнирного мужчины» могла не питать тайных
надежд?), после чего она рухнула на грудь Эллери, обли¬
вая его слезами, и ее увели — причем это сделала сама
невеста!— чтобы уложить в постель; веселье вокруг сва¬
дебного торта, созданного великим Луисом; традицион¬
ная неловкость обоих супругов при отрезании первого
кусочка, которая затем сменилась быстрыми уверен¬
ными движениями невесты... Наконец, когда торт уже
уменьшился на одну треть, Эллери неожиданно для
самого себя'оказался в одиночестве, потому что осталь¬
ные перебрались в зал, остекленный с двух сторон.
Ритуальные кусочки торта отрезались снизу, а самый
верх остался • нетронутым. На вершине, в позе тор¬
жествующих альпинистов, стояли пластмассовые фигур¬
ки супругов-молодоженов под балдахином из цукатов.
Крохотное сооружение немного покосилось: нарезая
торт, Марция нечаянно задела балдахин, и он чуть-чуть
наклонился.
В голове Эллери что-то вспыхнуло и тут же погасло.
Как будто разорвалась дымовая шашка. Повалил дым,
окутал его мысли и рассеялся... Точно так же, как тогда
в комнате Бенедикта. Но сегодня промелькнувшая мысль
каким-то краешком зацепилась в мозгу.
Он понял это, когда почти неосознанным движе¬
нием протянул руку, чтобы поправить фигурки ново¬
брачных. Возможно, он слишком напряженно думал о
другом или не думал вообще, находясь в каком-то рас¬
сеянном состоянии: как бы то ни было, пластмассовая
парочка качнулась на шатком основании, и жених сва¬
лился на ковер.
Невеста осталась одна под балдахином.
Эллери невольно вздрогнул. Что-то здесь было не так.
Хотелось думать, что это падение не станет символи¬
ческим для Марша.
Это была первая мысль Эллери.
Затем, естественно, он подумал о том, что надо вновь
соединить новобрачных. Что может быть хуже разлуки!
Невеста сиротливо стояла под своим балдахином,
а жених казался очень печальным, валяясь на полу,
всеми забытый, в самый разгар праздничного ликования.
299
Эллери нагнулся поднять жениха и поставить его на
место. И тут его пронзила новая мысль, как молния,
разорвавшая потемки и на миг залившая все вокруг
ярким светом.
— Надо скорее лететь в Райтсвилл,— сказал он
отцу.— Если ты не можешь, я поеду один.
Он вывел инспектора на террасу, где никто не мог
их услышать. Нью-Йорк сверкал под солнцем. День был
на редкость хорош, и весь город, казалось, наслаждался
им. Марш выбрал удачное время для свадьбы.
— Я еду с тобой,— сказал инспектор.
— И никаких вопросов?
Инспектор молча пожал плечами.
— Значит, я ясно выразился?
— Я же твой отец.
— Очень понятливый отец. Как ее назвал Джонни?
- Кого?
— Лауру. Последней женщиной в своей жизни? Раз¬
ве не так он выразился? Бедный Джонни.
— Надеюсь, ты мне все объяснишь,— сказал ин¬
спектор.— В свое время, как обычно.
— По-моему, я нащупал след,— задумчиво произ¬
нес Эллери.
Ричард Куин потер пальцем нос.
— Это касается Лауры?
— По крайней мере, я смогу, кажется, назвать ее
фамилию.
— Не надо так шутить, Эллери. Откуда ты можешь
знать ее фамилию? Ни с того ни с сего.
— Скорее всего, Ман: М-А-Н. Возможно, немного
длиннее: Маннинг, Маннере, Маннхайм, Мандевил или
что-нибудь в этом роде.
Инспектор посмотрел на него искоса, ничего не по¬
нимая. Потом покачал головой и пошел искать телефон.
Вдруг Эллери почувствовал, что рука его сжимает
какой-то предмет. Он разжал пальцы. На ладони лежал
маленький жещих из пластмассы. Эллери подошел к
свадебному торту. В комнате был только Эстебан, соби¬
рающий пустые бокалы из-под шампанского.
— Эстебан, куда собираются супруги Марш в сва¬
дебное путешествие?— спросил Эллери.
— Они никуда не едут, мистер Куин.— Слуга огля¬
нулся с заговорщическим видом.— Во всяком случае,
не раньше, чем на будущей неделе. У миссис Марш
много дел. Только прошу вас, никому ни слова.
зоо
— Ни одна живая душа не узнает,— пообещал Элле¬
ри. Потом очень осторожно поставил жениха на его за¬
конное место — рядом с невестой.
ТРЕТЬЯ ЖИЗНЬ
Они приземлились в Райтсвилле уже на закате.
Инспектор Куин позвонил Ньюби из маленького зала
ожидания аэропорта.
— Приезжайте прямо на виллу Бенедикта. За нами
посылать не надо. Мы возьмем такси.
Когда они подъехали, Ньюби ждал их у открытых
ворот поместья.
— Какие новости, инспектор? Привет, Эллери.
— Спросите у сына. Я так и не смог ничего от него
добиться.
Ньюби с упреком взглянул на Эллери.
— Не сердись,— устало улыбнулся тот.— Я был
слишком занят своими мыслями. Можно войти?
Они вошли в дом, который встретил их запахом
плесени, и Ньюби распахнул окна настежь.
— Кто будет пить?— спросил Эллери. Все отказа¬
лись.
— А я выпью,- - объявил он и налил себе рюмку
чистого шотландского виски и следом другую, прежде
чем поставить бутылку на место.— Пойдем наверх.
Он открыл дверь комнаты Бенедикта и остановился.
— Разгадка все-таки здесь, в этой комнате. Прошло
почти два с половиной месяца с того субботнего вечера —
двадцать восьмого марта, насколько я помню. Сколько
сил и нервов мы могли бы сберечь. И Фолкс не потерял
бы свою жалкую жизнь... Входите, господа, и приса¬
живайтесь.
Инспектор опустился на единственный стул, остав¬
шийся в комнате, рядом, на краю кровати, примостился
Ньюби. Он сел с какой-то опаской, то и дело поглядывая
на дверь, как будто не хотел терять из виду единствен¬
ный путь к отступлению.
— Во время свадьбы Марша я остался один перед
праздничным тортом. Нас было только трое...— Увидев
недоуменные лица слушателей, Эллери усмехнулся и
добавил:— Трое: я и две пластмассовые фигурки —
жениха и невесты.
301
— Ах вот что. Ну и дальше?
— Они стояли, как полагается, под балдахином на
самой верхушке торта. Потом жених свалился на пол.
И на торте осталась одна невеста.
— Естественно. Ну и что из того?
— И вот мне показалось, что тут что-то не так.
— Что-то не так?— повторил Ньюби.— Что же?
— Когда я смотрел на невесту, совсем одну на самом
верху, я понял, что чего-то не хватает.
— Ну конечно, жениха. Это ослу понятно. Ты при¬
летел из Нью-Йорка, чтобы сообщить мне об этом?
— Точно,— рассмеялся Эллери,— чтобы сказать,
что чего-то не хватает. С самого начала у меня было
такое ощущение, что здесь, в этой комнате, остался
очень важный след, основная улика, касающаяся убий¬
ства, только я никак не мог найти ее. Так всегда бывает,
когда никак не можешь вспомнить что-то очень знако¬
мое, но вылетевшее из головы. Одинокая невеста, попав¬
шаяся мне на глаза, подсказала мне, в чем я ошибался.
Улика в комнате Джонни не была вещью, которую я
видел и потом забыл,— это была вещь, которую я не
видел, вещь, которая должна была здесь находиться,
но ее не было. Эту вещь бессознательно искал.мой мозг
не находил и, наконец, указал мне на ее отсутствие.
Эллери подошел к гардеробу.
— В комнате все осталось так же, как было в ночь
убийства^ если не считать трупа Джонни и вещей, при¬
надлежавших трем женщинам. Это верно?
— Нет,— возразил инспектор.— Еще не хватает
орудия убийства.
— Да, трех обезьянок. В остальном в комнате все
по-прежнему. Включая гардероб и все его содержимое.
— Что дальше?— насторожился оТец.
— Значит, здесь сейчас находится то же самое, что
мы видели в ночь убийства. Давайте переберем всю
одежду, вещь за вещью, даже шляпы и туфли.
— Зачем?— с недоумением спросил инспектор.
Ньюби все еще сидел молча, широко раскрыв глаза.
— Просто повторим обыск, как в ту злополучную
ночь. А ты будь внимателен, Анси. Скоро ты поймешь.'
Инспектор начал перебирать галстуки, галстучки,
галстуки-бабочки, шарфы самых разных расцветок...
— Среди них есть коричневые?— спросил Эллери.
— Конечно, есть и коричневые.
— Так, давай дальше.
302
— Дюжина шляп и беретов...
— Коричневые есть?
— Вот эта фетровая шляпа.
— Обувь?
— Из тисненой кожи, из крокодиловой, из замши...
— Какого цвета?
— Черные, коричневые, светло-коричневые...
— Коричневые и светло-коричневые есть. Так, теперь
пальто.
— Синее двубортное, черное с бархатным ворот¬
ничком...
— Коричневое есть?
— Есть. Из кашемира.
— Теперь плащи: антрацитовый с искоркой, светло-
коричневый, темно-коричневый...
— Значит, снова коричневый. Достаточно, чтобы
подтвердить мою гипотезу. Давай дальше/ папа. По¬
смотри в комоде — в этом ящике. Есть что-нибудь ко¬
ричневое?
— Здесь носки, много коричневых.
— Вы пропустили почти всю одежду,— вставил
Ньюби, который, как загипнотизированный, следил за
происходящим.
— В самом деле?— Как с ним часто бывало в таких
случаях, Эллери напустил на себя важный вид, принял
актерскую позу и забавлялся, играя свою роль.— Хо¬
рошо, папа, давай вернемся к домашней одежде и одежде
для прогулок. Называй цвет.
Инспектор откликнулся звонким голосом:
— Всех цветов: от синего до серого. По-моему, до¬
статочно!
— Ладно,— согласился Эллери.— Нет ни коричне¬
вого, ни светло-коричневого. Вот это меня и насторо¬
жило, Анси, хотя в тот раз я и не понял, что это значит;
отсутствие коричневого, одного из основных цветов ны¬
нешней моды, среди домашней одежды Джонни, не¬
смотря на то, что в его гардеробе коричневый цвет фигу¬
рирует во всех остальных предметах.
— Может быть, он не носил домашней коричневой
одежды в Инвер Лодж.
— Немыслимо! Джонни постоянно числился среди
десятка самых элегантных мужчин мира. Он не надел бы
коричневые башмаки или коричневую шляпу, если бы
на нем не было другой одежды коричневого цвета. Сле¬
довательно, в доме должна была быть коричневая куртка
303
или халат. Чтобы утверждать это, даже нет нужды
прибегать к дедукции*— продолжал Эллери.— У Джонни
был коричневый халат или что-то вроде домашней курт¬
ки, здесь, в Инвер Лодж. Я видел собственными глазами.
Этот халат был на нем в ту ночь, когда его убили, и еще
раньше, когда я подслушивал под дверью и когда он
сообщал своим женам о новом завещании. Он был в
коричневом халате, когда поднимался в свою спальню.
Это значит, что он снял его там и переоделся в пижаму.
Но когда, после его телефонного звонка, мы примчались
сюда, коричневого халата не было. И никакого корич¬
невого костюма в гардеробе, как мы только что убеди¬
лись. Ни на стуле, ни вообще в спальне или в ванной,
где он мог переодеваться. Ты, папа, заметил, какой в
комнате был порядок?
— Где же тогда этот чертов халат?— проворчал
Ньюби.
— В том-то и вопрос, Анси. Чтобы ответить на него,
надо задать следующий: кто входил в комнату кроме
Джонни в ту ночь?
— Как кто? Убийца.
— Ответ: убийца Джонни забрал с собой коричне¬
вый халат Джонни. Что и требовалось доказать.
Ньюби бросил сердитый, взгляд на Эллери.
— Но зачем?— воскликнул он.— Зачем убийце брать
одежду Венедикта?
— Ты попал в самую точку, Анси. Давай вернемся
немного назад. Что сделал убийца, войдя в эту ком¬
нату? Мы знаем наверняка, что он сделал три вещи: убил
Джонни, бросил на пол платье Одри, парик Марции и
перчатки Алисы. Потом ушел, захватив с собой одежду,
которую Джонни снял, прежде чем лечь спать. Остано¬
вимся на третьем пункте. Ты, Анси, спросил: зачем
убийца, спешивший уйти с места преступления, унес
коричневый халат? Может быть, там в кармане бьию
что-то такое, что он хотел забрать? Нет, в таком случае
достаточно было взять этот предмет, оставив одежду.
Или же, украв мужской ¿салат, убийца хотел бросить
подозрение на мужчину? То есть на другого мужчину,
который был в доме в ту ночь: на Ала Марша? Все
остальные были женщины: Одри, Марция, Алиса и
миссис Смит.
— Тогда зачем убийца оставил три женские вещи?—
возразил инспектор.— Ведь они указывали на женщин.
— Поэтому-то наше последнее предположение не-
304
состоятельно. В этом ты прав, отец. И еще одно: мы не
заметили исчезновения мужской одежды. Если бы убий¬
ца хотел, он постарался бы привлечь наше внимание
к отсутствию халата. Но он этого не сделал. Может,
кто-то назовет другую причину?
После недолгого молчания Ньюби с раздражением
сказал:
— Да можно придумать десяток вероятных причин
для такого поступка! Но сейчас мне в голову не приходит
ни одной.
— Мне тоже, Эллери,— признался инспектор Куин.
— Только потому, что есть лишь одна, но вполне
очевидная.— И в ответ на молчаливое удивление отца
и шефа полиции Эллери спросил:— Что захватил с
собой убийца?
— Коричневый халат Бенедикта.
— То есть мужскую одежду. Для чего нужна муж¬
ская одежда?
— Как — для чего? Что ты тянешь кота за хвост?
Конечно, чтобы носить.
— Чтобы носить,— кивнул Эллери.— Обычное дело.
Но зачем было убийце что-то надевать на себя, когда он
выходил из комнаты Джонни после преступления? Ведь
он наверняка пришел одетым. Даже если он испачкался
в крови, не было смысла менять одежду. Кстати, из
раны вытекло совсем немного крови, и мы сразу это
заметили. Следовательно, даже если на его одежду
попала кровь, ему не надо было переодеваться пол¬
ностью, тем более среди ночи, когда все спали. Нет,
дело в другом: убийца был вынужден снять одежду,
в которой пришел к Бенедикту, и надеть вместо нее
халат убитого. Теперь ясно?
На лице Ньюби появилось растерянное выражение.
— Но это же очевидно!— начал горячиться Эл¬
лери.— В чем был убийца, когда входил к Джонни, что
ему пришлось снять, когда он уходил? Неужели и теперь
не понятно? Какие вещи, не принадлежавшие Джонни,,
мы нашли на полу?
— Женские,— тут же ответил инспектор да так и
остался сидеть с открытым ртом.
— Верно. Если убийца вошел в спальню Джонни
в вечернем платье Одри, в парике Марции и перчатках
Алисы и по какой-то причине не мог оставаться в них,
значит, ему пришлось надеть на себя другую одежду.
На этот раз Ньюби вскочил с места.
20 Ричард С. Пратер 305
— Одна из трех женщин, надев на себя платье,
парик и перчатки, зашла в комнату Бенедикта, сняла
их и оставила, чтобы бросить подозрение на двух других,
потом надела халат убитого и вернулась к себе.— После
этой тирады он скептически покачал головой.— Что-то
здесь не так. Она бы пришла в своей одежде, а компро¬
метирующие предметы принесла с собой в руках.
— Ты считаешь, что это была одна из трех бывших
жен?— медленно спросил инспектор.
— Я уже ответил на этот вопрос, папа. Одри, Мар-
ция и Алиса и не думали заходить в комнату бывшего
мужа, чтобы убить его, тем более не собирались уходить
нагишом.
— Но, Эллери, кроме них, здесь никого не было!—
потерял терпение Ньюби.
— Одну минуту,— вмешался инспектор.—Здесь была
еще одна дама. Секретарша Марша, миссис Смит.—
И, взглянув на Эллери, добавил:— Может, она?
Эллери покачал головой.
— Ты забываешь, папа, что убийца, как мы пред¬
полагаем, вошел в комнату в одежде, похищенной у
женщин. Значит, укравший эти вещи и есть убийца.
Но когда произошла кража? Одри пришла к нам и за¬
явила о пропаже платья около двенадцати дня в субботу.
Марция пришла через час и сказала, что исчез парик.
Когда я разговаривал с Алисой -и когда мы обнаружили,
что перчаток нет, было часа два. Кстати, именно от нее
я узнал, что остальные собираются ехать в аэропорт
встречать миссис Смит, чей самолет прилетел в пять
тридцать. Выходит, миссис Смит не могла украсть
платье, парик и перчатки. Значит, не она пришла той
ночью в спальню Джонни.
— Но в доме больше не было женщин,— возразил
инспектор.
— Именно.
Паузы тоже имеют оттенки, как и цвета. Эта пауза,
без сомнения, была темной.
— Слушай, Эллери, в доме был еще только один
человек.— Инспектор отчаянно пытался найти хоть
какой-то просвет в этой темноте.
— Абсолютно верно.-
— Ал Марш.
Наступила новая пауза, более светлая, напоминаю¬
щая далекую вспышку молнии, осветившую ночное небо.
— Ты хочешь сказать,— вырвалось у инспектора,—
306
ты хочешь сказать, что это был Марш? Ал Марш пришел
в ту ночь к Бенедикту, наряженный в женское платье,
парик и перчатки...
— Логичный вывод из наших рассуждений.
— Но это значит,— Ньюби беспокойно заерзал на
кровати,— это значит, что...
— ...Что мы разгадали загадку,— закончил Эллери.—
Той ночью Ал Марш пришел в комнату Джонни, одетый
как женщина, и когда все произошло, ему пришлось
избавиться от женских вещей. Чтобы вернуться к себе
в комнату, он надел халат Джонни. Коричневый халат...
Когда мы его найдем, Марша можно будет арестовать.
— Но как его найти?— вздохнул пришедший в себя
инспектор.— Это же луна в колодце. Тем более что он
наверняка избавился от него.
— Не думаю,— уверенно сказал Эллери.— Скорее
всего, халат у него. Поедем и посмотрим?
Самолетов в этот час уже не было, а Эллери не за¬
хотел ждать. Ньюби предложил:
— Возьмите мою машину. Жаль, что я не могу по¬
ехать с вами.
Они ехали всю ночь, сменяя друг друга за рулем.
Позавтракали по дороге, в придорожном баре, открытом
всю ночь, и были у дверей дома Марша в девятом
часу утра.
— Мистер Марш еще спит, мистер Куин,— сказал
слуга, загораживая вход.— Я не могу будить его...
— Миссис Марш тоже здесь?
— Она еще не переехала.
— Занимайтесь своими делами, Эстебан,— сказал
Эллери.— Я сам рискну разбудить мистера Марша.
Они вошли в спальню хозяина без стука. Это было
просторное помещение с массивной мебелью и с явно
выраженным мужским антуражем. В глаза бросалась
мраморная копия, метров двух с половиной высотой,
«Давида» Микеланджело.
Адвокат повернулся в постели и открыл глаза.
— Спокойно, Марш,— предупредил инспектор.
Марш застыл полуобернувшись, застигнутый врас¬
плох, не закончив начатого движения. Вид его был
необычен: голый мускулистый торс; без волос, как будто
он пользовался депиляторием.
— Что вам угодно?
Он сел, но даже не попытался встать с кровати.
Поднял колени под одеялом из красного шелка и
20*
307
сложил свои мощные руки в позе покорного ожидания.
— Что вам надо? — повторил Марш.
— Халат Джонни,— спокойно, даже буднично, от¬
ветил Эллери.— Мы все знаем, Ал. Коричневый, в ко¬
тором он был в ту ночь, когда отправился к пра¬
отцам.
— Ты сошел с ума.
— Это ты мне говоришь, Ал? Эти слова скорее отно¬
сятся к тебе.
Марш на миг прикрыл глаза, потом открыл их, и
Эллери встретил пустой и затравленный взгляд как
бы сразу постаревшего человека.
— Я не знаю, о чем ты говоришь.— Голос Марша
прозвучал глухо и монотонно.— Здесь нет никаких ве¬
щей Джонни. Ищи, если хочешь. Но повторяю: ты
ничего не найдешь.
Комната, смежная со спальней, размерами напоми¬
нала гардеробную Бенедикта в Райтсвилле. Среди одеж¬
ды инспектор обнаружил два халата, которые он пока¬
зал Маршу.
— Какой вы размер носите, Марш? Хотя ладно:
эти все равно явно не по росту Бенедикту.— Других
вещей нужного цвета в гардеробе не было.— В квар¬
тире есть еще какая-нибудь одежда, Марш?
— Хозяйничайте сами.— Чувствовалось, что у Марша
пересохло в горле. Он провел языком по губам.— Ду¬
маю, не стоит напоминать вам, инспектор, что вы еще
не показали мне ордер на обыск.
— Скоро его принесут,— ответил Куин-старший.—
Мы позволили себе небольшое отступление от правил,
но если вы возражаете, мы дождемся ордера.
Адвокат пожал плечами.
— Как хотите. Мне нечего скрывать.
Инспектор немного забеспокоился и бросил взгляд
на сына. Но Эллери, если и разделял тревогу отца,
не подавал виду, продолжая проверять чемоданы, состав¬
ленные в углу гардероба. Они были почти пустые.
Эллери резко выпрямился и вышел из гардеробной.
Он отвел отца в сторону и шепнул ему на ухо:
— Ясно, что он не будет держать его на видном месте.
Скорее всего, он в тайнике вместе с маскарадными
костюмами.
— В каком тайнике? — Инспектор взглянул на Мар¬
ша, который как изваяние продолжал сидеть в постели.
— Марш ведет тайную жизнь. 'Я понял это совсем
308
недавно. Значит, он должен иметь тайник, чтобы хра¬
нить атрибуты своей второй жизни.
Инспектор хлопнул себя по лбу и кинулся в гар¬
деробную. Менее чем через три минуты он нашел почти
невидимую щель в стене и устройство с пружиной
для открывания секретной двери. Он нажал на кнопку,
и часть задней стены отошла в сторону.
Марш спрыгнул с кровати и влетел в гардеробную:
в узких штанах от пижамы розового цвета, со странно
блестящими глазами.
— Не надо,— простонал он.— Умоляю вас, не надо.
— Мне жаль, Ал...
Их взору предстали элегантные женские наряды:
утренние и вечерние платья, туфли на высоком каб¬
луке, нейлоновые чулки, лифчики, пояса с подвязками
для чулок, женские шелковые трусики и прочее ниж¬
нее белье. Кроме того, здесь была целая дюжина пари¬
ков разных видов и цветов, коробочки с гримом и косме¬
тическими принадлежностями. И кипа журналов с фо¬
тографиями обнаженных юношей атлетического сло¬
жения.
Среди всех этих предметов была одна, казавшаяся
здесь чужой, мужская вещь — коричневый халат, в ко¬
тором был Джон Леверинг Бенедикт III в последнюю
ночь своей жизни.
— Именем закона я должен предупредить...— начал
инспектор.
— Не стоит. Я знаю свои права,— перебил его
Марш. Эллери, движимый непонятным чувством, похо¬
жим на жалость, подал ему другой халат, взятый в
гардеробе.
Отец Ала погиб в катастрофе, когда сын был совсем
маленький, и мать стала его злым гением.
— Она погубила меня. Я был единственным сыном,
а она хотела девочку. Постепенно она стала отвергать
мой пол, разумеется бессознательно. Она мыслила ка¬
тегориями восемнадцатого века. Вы не поверите, но она
с самого детства одевала меня в платьица, отращивала
мне длинные волосы и окружала куклами до тех пор,
пока мне не пришло время идти в школу. Она даже
назвала меня Обри — каким-то двусмысленным именем,
которое стало мне противно. Можете представить, как
меня изводили мальчишки. Мне приходилось драться в
309
школе и на улице, потому что меня постоянно дразнили.
Я не успокоился, пока меня не начали называть Алом.
Так Алом я и остался.
Но осталось и проклятье. Без мужского образа,
воздействие которого могло бы противостоять влиянию
матери,— а в нашем доме жили одни женщины,— мое
сознание деформировалось. Я обнаружил это, когда по¬
ступил в Гарвард. Я долго задавал себе вопрос, почему
меня нисколько не влекут женщины, пока не понял этого
окончательно. Перед товарищами я был вынужден при¬
творяться и проявлять чувства, которых не испытывал;
уже гораздо позже я понял, что мое отношение к
Джонни было не просто мужской дружбой... Начал
избегать его, чтобы он ничего не заподозрил. Необ¬
ходимость скрываться, контролировать себя, притворять¬
ся стоила мне очень дорого. Все чаш£ требовалась
хоть какая-то отдушина. Первый раз это случилось в
одном баре... Потом еще раз, и еще... Это стало вроде
наркотика, вроде героина. Я пытался — изо всех сил
пытался — сопротивляться этому наваждению; испыты¬
вал такой стыд, что однажды сломя голову бросился
в спорт, главным образом в борьбу. Только позже по¬
нял, почему выбрал борьбу: потому что она связана
с физическим контактом. Мне стало противно, и я
бросил спорт.
Марш подошел к «стенке» возле кровати и нажал
кнопку. Часть «стенки» повернулась на невидимой оси,
открыв бар, заставленный бутылками. Он достал «бур¬
бон» и налил бокал до краев. Залпом выпил половину.
— Никто ни о чем не догадывался — не только
Джонни. Ты ведь тоже не подозревал об этом, Эллери.
Я старался не выдать себя; никогда не связывался
с теми, у кого были или могли быть знакомые в уни¬
верситете. Я искал связи как можно дальше от сту¬
денческого «кампуса», в предместьях: ты же помнишь,
что наш «кампус» находился почти в центре Бостона.
Больше всего на свете я боялся разоблачения. Ты пред¬
ставить себе не можешь, как я страдал... от чувства
одиночества, от потребности скрывать свою истинную
натуру, от необходимости удовлетворять свои желания
тайком.
Боже мой! Тебе не понять, что я испытывал: нервное
напряжение, внутренний надлом, одиночество... Осо¬
бенно одиночество — в те моменты, когда приходилось
играть свою роль в нормальном мире нормальных лю-
зю
Дей.— Он произнес последние слова с горечью и сар¬
казмом.— И постоянная пьянка. Это чудо, что я не сде¬
лался алкоголиком, возможно, мешал страх разоблачить
себя... У меня даже мысли не возникло пойти к пси¬
хиатру: я знал, что мне ничто не поможет, что я должен
приспосабливаться и принимать себя таким, какой я
есть. Но это было на грани невозможного. За каж¬
дый час внутреннего мира и спокойствия — хотя раз¬
ве можно назвать миром то, что было только короткой
и обманчивой передышкой? — я должен был без всякой
пощады драться сам с собой.
Когда мать умерла и я стал владельцем семейного
состояния, стало еще хуже. Я получил материальную
независимость и возможность расширить сферу своей
второй жизни, но одновременно увеличилась вероятность
разоблачения, а значит, усилился страх, стыд и чувство
вины. Кроме того, по мере погружения в эту жизнь
мне становилось все труднее найти удовлетворение. Это
вроде неутолимого голода или другого признака ненор¬
мальности. Появилось отвращение, которое я испытывал
при поисках партнера в захудалой ночлежке. И по¬
стоянный страх, что в одном из баров или парков, в
одном из тех мест, где собираются люди нашего круга,
может встретиться кто-то из той, другой, нормальной
жизни, может узнать меня и тогда... Или еще ужас¬
нее — мысль о том, что. меня может узнать какой-
нибудь журналист... Знаете, какая первая заповедь в на¬
шей среде? Ни в коем случае не допустить, чтобы
тебя раскрыли. Об этом никогда нельзя забывать. Я не
должен был попасться. Я вытерпел бы все, кроме скан¬
дала... Я сказал, что величайшую опасность для меня
представляли журналисты. -Но это не так. Еще страш¬
нее был агент из полиции нравов, который в любой
момент мог переодеться и внедриться в нап#*круг...
Жуткий рассказ Марша, вначале спотыкающийся и
неуверенный, обрел теперь стройность и легкость, как
будто прорвало плотину и слова хлынули безудерж¬
ным потоком. Исповедь сняла с него тяжкий груз: его
лицо раскраснелось, глаза оживились, казалось, он ис¬
пытывает неподдельную радость самоочищения.
— Простите, если я слишком вдаюсь в подробности.—
Он остановился и допил оставшееся в бокале виски.—
Я перехожу к тому, что вас интересует.— Он поставил
бокал в бар и снова повернулся к КуинДм.— С того мо¬
мента, как мы с Джонни вошли в самолет, чтобы
зн
лететь в Лондон на аукцион, у меня возникло тревож¬
ное ощущение,;Ччто он догадывается о моей тайне. Хотя
теперь я понимаю, что это была иллюзия, созданная
силой желания, которое я испытывал. Но тогда мне
казалось, что все эти годы, когда я прятал свою истин¬
ную сущность, Джонни тоже что-то скрывал, что и у
него была своя тайная жизнь.
Повторяю: теперь-то я понимаю всю абсурдность
этой мысли, не имевшей никаких оснований. Но зов
моих желаний был так силен... я убедил себя в том,
что Джонни делал мне какие-то намеки... что он при¬
глашал меня в свою спальню в Инвер Лодж, когда все
уснут. Приехав в Райтсвилл, я потерял всякий конт¬
роль над собой. В пятницу вечером, когда Одри, Мар-
ция и Алиса спустились в гостиную, я почувствовал
непреодолимое влечение к их одеждам. Потрясающее
вечернее платье Одри, волнующий парик Марции и длин¬
ные узкие перчатки Алисы... Я жаждал получить их
во что бы то ни стало. Получить их, надеть на себя
и предстать в таком виде перед Джонни, который стал
большой неутоленной любовью моей жизни.
В ту ночь я не сомкнул глаз. Утром в субботу уже
ничто не могло остановить меня. В какой-то момент,
когда все три женщины отлучились, я выкрал из их
комнат платье, парик и перчатки. Спрятал платье и
перчатки под матрац, а парик — в корзину для бумаг
и прикрыл газетами.
Казалось, Марш вообще перестал замечать присут¬
ствие обоих Куинов, которые завороженно ожидали
продолжения его исповеди.
— Поздно вечером в субботу у меня уже не остава¬
лось никаких сил сдерживать свое желание. Я думал
только о Джонни. Самый трудный момент наступил,
когда он ушел к себе. А женщины никак не хотели
расходиться. Наконец и они ушли. Не забывайте, что
я много выпил,— старался сдержать себя, но не смог.
Возможно, все дело было в возбуждении, которое без¬
раздельно овладело мной.
Марш снова принялся вышагивать по комнате, ломая
руки, стискивая кулаки и хрустя суставами. По мере
, приближения к финалу драмы голова его опускалась
все ниже и ниже.
— Я дождался, пока все уснут. Потом вытащил
платье и перчатки из-под матраца и парик из корзины.
Открыл секретный карман в своем чемодане — он был
312
сделан специально по моему заказу — и достал все
необходимое: крем, румяна для щек, пудру, тени и
тушь для ресниц, губную помаду. И... я преобразился.
При последних словах его голос задрожал. Потом
он погрузился в молчание, которое позволило Куинам
перевести дух. Наконец повел плечами и продолжал:
— Я накрасил лицо, у меня большой опыт в этом...
Я знал, что Джонни привлекали женщины гораздо
крупнее его. Не хватало только туфель на каблуке.
Их туфли мне не подошли, а на мне, разумеется,
были мужские. Так что вид у меня был нелепый.
Марш сделал очередную паузу, а Эллери подумал
о глубоком смысле теории относительности Эйнштейна.
Марш сказал, что выглядел нелепо в женском платье
и мужских туфлях, не догадываясь, какое действие
произвели его слова. Впервые Эллери посмотрел на
Марша со смешанным чувством брезгливости и жалости.
— Я открыл дверь и прислушался,— глухим, без¬
жизненным голосом продолжал Марш рассказывать о
своей непостижимой тайне.— Дом был погружен в гробо¬
вую тишину. Я до сих пор помню спазмы, которые
ощутил тогда в горле и даже испытал от этого наслаж¬
дение. Потом заметил мерцающий свет в полумраке
на первом этаже, это светила луна. В коридоре было
пусто. Мертвая тишина. Я ощутил необыкновенный подъ¬
ем. В те минуты я начинал жить по-настоящему...
Я был почти уверен в том, что он ждет меня у
открытой двери. Но ничего подобного... Тогда я повер¬
нул ручку, и дверь открылась с легким скрипом, я
вошел, прикрыл ее за собой, и снова раздался скрип,
потом послышался сонный голос Джонни: «Кто там?
В чем дело?» Я начал шарить по стене в поисках вы¬
ключателя. В комнате загорелся свет, и я увидел, что
он сидит на постели и сонно моргает глазами. Он
был в пижаме.
Монотонный голос Марша перешел в еле слышный
шепот. Им пришлось напрячь слух, чтобы разобрать
последние слова.
— По-моему, в первый момент Джонни принял меня
за Одри или Марцию, потому что спрыгнул с кровати,
схватил халат и набросил на себя. Но потом он узнал
меня — я понял это по его глазам.
Слова Марша стали совсем неразборчивыми. Он ру¬
банул воздух сжатым кулаком и раскинул свои большие
руки в жесте мольбы и отчаяния.
313
— Вы можете говорить чуть громче? — попросил
инспектор.
Марш с гневом взглянул на него.
— Я до сих пор вижу его глаза,— произнес он, по¬
высив голос.— По ночам. Днем тоже... Я увидел, что
он меня, узнал и все понял. В его глазах появилось
изумление. Я должен был сразу понять свою ошибку.
Но тогда я ничего не сорбражал и испытывал только
одно чувство.
Я снял с себя перчатки и парик, сбросил платье
и остался стоять голый посреди комнаты. Потом сде¬
лал шаг вперед и вот тогда-то увидел, как его изумление
переходит в нескрываемое, полное отвращение. Он ска¬
зал: «Червь, вонючий червь. Вон из моего дома».
Марш отвернулся. Из его горла вырвались непонят¬
ные звуки. Он снова обрел дар речи, повернулся и,
глядя на Куинов, вернее, сквозь Куинов в пустоту
невидящими глазами, продолжал:
— Потом я начал что-то бормотать... Что-то о своих
чувствах, о том, что я долгие годы скрывал их... Я
скоро понял^ что все бесполезно,— прочитал это в его
глазах,— но замолчать не мог, хотя уже знал, что
совершаю непоправимую ошибку... Что он не поймет,
как и вы не можете понять... Хотя я надеюсь, я и тогда
надеялся...
Он даже голоса не повысил. Это было ужаснее всего.
Он был жесток и груб. Он говорил мне такие вещи...
непростительные для интеллигентного и воспитанного
человека. Даже если ему и были противны мои чувства,
мы ведь были друзьями, давнишними друзьями. Если
бы оказалось, что я заболел какой-нибудь мерзкой
болезнью, он не говорил бы со мной с такой злобой.
У меня возникло такое чувство, будто с меня, живого,
сдирают кожу; во мне перемешались стыд, страх, па¬
ника. Все, что было создано за многие годы притворства
ценой громадных усилий, рухнуло в один миг, из-за
одного неосторожного поступка.
Он грозил ославить меня на весь свет. Мне до
сих пор непонятно, почему Джонни отреагировал так
остро. Я ничего ему не сделал — только показал, кто
я есть на самом деле. Возможно, он питал глубокое
отвращение к гомосексуализму. Это бывает у многих
людей, как будто они боятся подобных чувств, скры¬
тых на самом дне их души, поэтому особенно резко
осуждают за это других. Не знаю, может, я не прав...
314
Тогда мне было не до того, чтобы анализировать
поведение Джонни. Меня охватила настоящая паника.
Он угрожал обо всем рассказать.
1\ля меня это был бы конец. Но в тот момент я
об этом не думал... Даже це собирался заставить его
замолчать. Эта штука с тремя обезьянами оказалась под
рукой случайно... И только потом, когда послышался
хруст, я понял, что ударил его по голове. Меня мучила
только одна мысль: нельзя, чтобы он рассказал дру¬
гим, я должен помешать ему. Только эта мысль мучила
меня. Только эта.
В глазах Марша, устремленных на Куинов, мельк¬
нуло удивление, словно он впервые заметил их, потом
отвращение, почти презрение, будто застал их за подгля¬
дыванием и подслушиванием. Но скоро это выражение
исчезло, взгляд стал пустым и погасшим.
— Я увидел, что Джонни мертв. Нисколько не сом¬
невался в этом. Он неподвижно лежал на полу с окро-.
вавленным лицом, которое казалось зеленоватым от
бледности. О, эта кровь... Я чуть приоткрыл дверь и
выглянул в коридор, и тут мое сердце едва не выско¬
чило из груди. По лестнице спускалась женщина в ма¬
лате. Она повернула голову, и я узнал Одри Вестон.
Как парализованный я смотрел ей вслед. Она оста¬
валась внизу минуты две, потом снова появилась с книгой
в руке, поднялась и зашла в свою комнату. Только
теперь я понял, что стою совсем голый. Я забыл об
этом, совершенно забыл. Я начал дрожать. К счастью,
она меня не заметила. Не успел я опомниться, как
в коридоре появилась Марция. Я понял, что это она,
потому что увидел ее рыжие волосы, когда она прохо¬
дила мимо тусклой ночной лампы. Она тоже спустилась
на первый этаж.
Я никак не ожидал, что они будут разгуливать по
дому среди ночи. Я думал только о том, как благопо¬
лучно добраться до своей комнаты. Марция внизу, она
вернется с минуты на минуту... Я не мог сдвинуться
с места в таком виде — совсем раздетый. Если меня
увидят — все пропало... О том, чтобы снова одеться,
нечего и думать. Нельзя же выйти в коридор в жен¬
ской одежде! Пришлось вернуться в спальню Джонни.
Мне оставалось только одно: взять какую-нибудь другую
одежду... Его одежду. На стуле висел коричневый ха¬
лат. Я с трудом натянул его.
Эллери кивнул. Халат Бенедикта наверняка разошел¬
315
ся по швам на мощной фигуре Марша, и окружной
прокурор не преминет отметить это обстоятельство.
— В последний момент я вспомнил об отпечатках
пальцев. Мозг работал сам по себе, словно он мне
не принадлежал. Я не испытывал никакого страха, во¬
обще никаких чувств. В кармане халата нашел носовой
платок и вытер им все предметы, которых касался:
статуэтку с обезьянками, ручку двери... И бегом бросил¬
ся в свою комнату. Закрылся на ключ, снял халат
и сунул его на дно чемодана. Потом умылся...
Марш прикрыл глаза и отвернулся. Помолчал и тоном
человека, закончившего трудную работу, сказал:
— У меня на теле была кровь Джонни.
Суть была ясна. Оставались некоторые второстепен¬
ные моменты. Почему он не избавился от халата Бе¬
недикта?
— Ты оставил его потому, что он принадлежал
.Джонни? — спросил Эллери. -
В глазах Марша промелькнул утвердительный ответ.
Куин-младший взглянул на отца. Инспектор огра¬
ничился кивком.
— Ты отдаешь себе отчет, Ал, что изнутри на халате
осталась кровь? Кровь Джонни, которая попала на тебя
в момент удара? Неужели ты не подумал об этом?
Ведь эти пятна будут достаточным основанием для
обвинения.
— Я не думал, что его найдут. Никто, даже Эсте¬
бан, не знал о секретной комнате. Но в любом случае
Я не смог бы выбросить халат: он принадлежал Джонни.
Эллери отвернулся.
— Знаете, Марш, я не вижу смысда в вашей же¬
нитьбе. Особенно после того, что вы о себе рассказали.
Но такой смысл был. В ночь убийства Марция, ко¬
торая занимала комнату через стенку от комнаты Мар¬
ша, слышала, как открывалась его дверь и как он вы¬
ходил. Он же был настолько во власти своего наваж¬
дения, что ничего не слышал и не видел. Когда Марш
проходил мимо ночного светильника и заходил в спальню
Бенедикта, Марция узнала его, несмотря на грим и
женскую одежду.
— Она была единственным человеком, который давно
подозревал меня,— уточнил адвокат.— Это очень умная
и опытная женщина в такого рода делах, потому что
долго крутилась среди богемы в Лас-Вегасе. И то, что
она увидела в ту ночь, как она призналась, подтвер¬
316
дило ее давнишние подозрения. Если бы она все рас¬
сказала вам еще тогда в Райтсвилле, ночной убийца
давно был бы найден. Но Марция интуитивно почув¬
ствовала, что из этого можно извлечь выгоду, и в конеч¬
ном счете оказалась права.
Смерть Бенедикта лишила ее содержания, а по
новому завещанию у нее не оставалось никакой надежды
на наследство. Она поведала секрет Марша ловкому
малому, за которого вышла замуж после развода с Бе¬
недиктом, и Берни Фолкс мигом оценил свалившуюся
на него удачу.
— Идеальная возможность для шантажа,— удовлет¬
воренно заметил инспектор.— Она быстро сообразила,
что Бенедикта убили вы, и они с Лисом сделали соот¬
ветствующие выводы. Ничего удивительного, что Фолкса
постигла участь Бенедикта. Ведь это ваша работа?
— А что мне оставалось делать? — пожал пле¬
чами Марш.— Вам нет нужды объяснять, как действуют
вымогатели. Он бы душу из меня вытянул, если бы
постоянно держал на крючке.
Ал условился встретиться с Фолксом в Централь¬
ном парке глубокой ночью, где муж Марции должен
был получить первый взнос — награду за молчание;—
но вместо того получил удар ножом в живот.
— Я был уверен, что Марция испугается,— про¬
должал Марш.— Она должна была понять, что, если
уж я разделался с Фолксом, смогу сделать то же самое
и с ней. Короче, я был уверен в ее молчании. Но она
оказалась не такой простушкой. Она дала мне понять,
что лучший выход для меня — жениться на ней. Брак
обеспечивал ей то материальное положение, какое она
хотела иметь, а для меня был ширмой, за которой
я мог прятаться. Кстати, многие из нашего круга женят¬
ся из таких соображений. Само собой разумеется, что
жена не будет свидетельствовать против мужа. Однако
брак этот так и не состоялся окончательно благодаря
тебе, Эллери. Ведь Марция еще не переехала ко мне.
Эллери промолчал.
— Интересно, что ты обо всем этом думаешь? —
странным голосом неожиданно спросил Марш.
— Совсем не то, что ты предполагаешь, Ал,— от¬
ветил Эллери, посмотрев ему прямо в глаза.
— Тогда ты — исключение. Спасибо тебе. Если бы
люди были снисходительны, если бы они позволили нам
жить нашей собственной жизнью, если бы они отно-
317
сились к этому без предрассудков, ничего бы не прои¬
зошло. Я бы просто предложил себя Джонни, а он
бы так же просто отверг меня. Без презрения и злобы
и без моего панического страха. Не оскорблял бы меня
и не угрожал. Я бы тогда не потерял голову. Мы бы
даже могли остаться друзьями. И, конечно, он был бы
теперь жив. Бедный Джонни! — вздохнул Марш и умолк.
Оба. Куина тоже хранили молчание. В эти послед¬
ние минуты Марш сильно изменился. Он выглядел опу¬
стошенным, почти безжизненным. И постаревшим.
Наконец инспектор Куин кашлянул, прочищая горло.
— Хорошо бы вам одеться, Марш. Вы должны по¬
ехать с нами в полицейское управление.
Адвокат кивнул почти с облегчением.
— Я пойду умоюсь.
И он ушел в ванную.
Им пришлось взламывать дверь. Марш лежал на
плиточном полу. Рядом валялась крохотная пробирка
с остатками цианистого калия.
Посреди ночи, первой ночи после самоубийства
Марша, Эллери вдруг проснулся как от толчка и, вклю¬
чив свет, отбросил одеяло и прибежал в комнату отца.
— Папа!
Инспектор перестал храпеть и приоткрыл один глаз.
— Ну? — промычал он.
— Винсентина Астор!
— Чего?
— Винсентина Астор!
— А-а!
— В адресных списках нет такого имени. Должно
быть, это выдуманная фамилия для отвода глаз. По-
моему, она и есть Лаура! Лаура Ман... и так далее!
— Иди спать, сынок,— зевнул старый полицейский
и повернулся на другой бок.
Но Лаура «Ман... и таю далее» действительно су¬
ществовала. Это была бывшая гардеробщица' манхэт¬
тенского «Бой-Герл-Клуба». Мисс Манцони разыскали
в ее родном городке Чилликоуте в штате Огайо, у под¬
ножия Логанских гор. Она работала в библиотеке Кар¬
неги. Жила она с отцом, мачехой и дюжиной братьев
и сестер, родных и сводных, в симпатичном домике на
318
тихой улице, обсаженной вековыми вязами. Отец, Бертон
Стивенсон Манцони, два десятка лет проработал на
писчебумажной фабрике в Чилликоуте.
Лаура Манцони очень удивилась. Она была совсем не
такой, как они ее себе представляли,— нагло жующей
резинку раскрашенной девицей.
Они увидели совсем молодую женщину, очень при¬
влекательную, с точеной фигуркой, мягкими каштано¬
выми волосами, добрыми глазами и приятным голо¬
сом — короче, это был образ идеальной жены. Она
изучала актерское искусство в Оберлине и приехала
в Нью-Йорк с обычной целью и с не. менее обычным
результатом.
Чтобы прокормиться и иметь крышу над головой,
когда все ее сбережения кончились, она выкрасила себе
волосы, купила супермини-юбку и чулки в сетку, прик¬
рыла густым слоем грима честное провинциальное лицо
и устроилась гардеробщицей в ночное заведение. Там
она и познакомилась с Джоном Бенедиктом.
По словам Лауры, Джонни быстро распознал в ней
под маскарадной оболочкой «живую душу». Она три не¬
дели отвергала его ухаживания, потом они начали встре¬
чаться тайком после закрытия заведения.
— Он говорил, что имеет серьезные намерения на
мой счет,— сообщила Лаура,— и что он меня любит.
Конечно, я ему не верила, зная его репутацию. Но
он умел обращаться с женщинами. Серьезно. Он мог
заставить женщину поверить в то, что она — центр
вселенной. Тем не менее мы только целовались. В нем
было что-то такое, что меня останавливало... Я не по¬
зволяла себе заходить слишком далеко, хотя в глубине
души и желала этого. Такой девушке, как я, трудно
поверить в то, что говорит ей мужчина, подобный Джон¬
ни,— молодой и красивый миллионер, даже если он ведет
себя прилично, или, может быть, именно поэтому. Боль¬
ше всего меня смущало .то, что он настаивал на нашей
свадьбе. Твердил, что все уже решено. Джонни никак
не мог смириться с моим отказом. Я продолжала го¬
ворить, что мне требуется время, а он возражал, что
время нужно тем, кто любит тянуть резину, что мы
должны пожениться немедленно, что он все уладил
и будет стоять на своем.
— Мистер Бенедикт когда-нибудь просил вас подпи¬
сать договор? — спросил полицейский в штатском, ко¬
мандированный Ньюби в Чилликоут.
319
— Какой договор? — захлопала глазами Лаура.—
Да я бы ничего и не стала подписывать. Я же ска¬
зала, что была не уверена в себе. В Джонни тоже.
А когда он мне сообщил, что должен ехать в Райтс¬
вилл...
— Значит, вы знали о встрече Бенедикта с тремя
бывшими женами двадцать восьмого марта?
— Он мне не объяснил, почему должен ехать, и
не сказал, с кем хочет встретиться. Говорил только о
каком-то деле, которое надо уладить. Для меня это было
ударом.
— Но почему, мисс Манцони?
И Лаура честно рассказала обо всем. Недостаток
уверенности в чувствах Бенедикта подтолкнул ее к по¬
ступку, о котором она до сих пор вспоминает со сты¬
дом. Уклончивый тон, которым он сказал ей. о поездке
в Райтсвилл, только усилил ее подозрения. В провин¬
циальной головке Лауры — хотя она и считала себя эман¬
сипированной девушкой — родилась мысль .о каком-то
«убежище», где он должен встретиться с «другой жен¬
щиной». Стыдясь своих подозрений и уговаривая себя,
что надо прийти к какому-то решению насчет Джонни
Бенедикта, она взяла напрокат машину и в ту же
самую субботу поехала в Райтсвилл.
— Я не помню, как доехала до города. Мне даже
хотелось найти его с женщиной, устроить скандал и
с гордым видом удалиться. Но когда я свернула на
дорогу, ведущую к поместью, мне вдруг стало стыдно.
Я поняла всю глупость своего предприятия. Если я
сейчас не верю Джонни, то как же я смогу верить
ему после свадьбы? И я повернула машину и верну¬
лась в Нью-Йорк. А в воскресенье утром — я так уста¬
ла за ночь, что не могла уснуть,— услышала по радио,
что Джонни был убит в ту самую ночь.
Страх, что кто-нибудь видел ее в окрестностях вил¬
лы или около города, и следовательно, ее могли за¬
подозрить в убийстве, заставил ее срочно вернуться к
себе в Чилликоут. Она никогда не рассказывала своим
домашним о связи между ней и богатым светским че¬
ловеком, чье имя не сходило со страниц газет и жур¬
налов. Когда стало известно, что Бенедикт назвал таин¬
ственную Лауру своей наследницей в случае, если со¬
стоится свадьба, девушка даже не обратилась к адвокату,
понимая, что не имеет никаких прав, поскольку свадь¬
бы не было.
320
Она считала, что, пока убийца не будет найден, не
следует высовываться и заявлять, что она и есть таин¬
ственная Лаура.
— Здесь, в Чилликоуте, есть один парень, которого
я знаю давно,— по секрету сообщила она,— и который
просит меня выйти за него замуж. Мы уже решили
назначить день, но его родители — баптисты старой за-
калкц, поэтому прошу вас нигде не упоминать мое
имя. Я вас очень прошу.
В печати ее имя не появилось...
— Последняя женщина в жизни Бенедикта,— повто¬
рил инспектор Куин.— Так, кажется, он назвал ее?
— Он ошибся,— мрачно ответил Эллери.— Лаура
Манцони не была последней женщиной в жизни Джонни.
В ответ на изумленно-вопрошающий взгляд отца Эл¬
лери приподнял бокал и посмотрел на него прищурен¬
ными глазами. Это был чистый «бурбон». Он отхлебнул
виски и произнес:
— Ал Марш.
— Марш? — Инспектор отшвырнул в сторону жур¬
нал, который держал в руках. Он как раз читал о
похоронах Марша и о результатах расследования.—
И все-таки никак не могу поверить, что это правда!
— Почему бы и нет? — откликнулся Эллери.—
В твое время тоже было достаточно таких мужчин, как
Марш. Это известно каждому полицейскому. В том
числе и тебе.
— Но я впервые лично сталкиваюсь с таким слу¬
чаем. Марш выглядел и вел себя как настоящий муж¬
чина, не знаю, понятно ли я выражаюсь. Если бы он
был их тех, кого можно раскусить сразу...
— В некотором роде он таким и был.
Старик заморгал и уставился на сына.
— В его квартире,— пояснил Эллери,— это букваль¬
но бросалось в глаза.
— Тогда я вообще ничего не соображаю.
— Тебе простительно. Да ты и не смотрел внима¬
тельно.
— Ты имеешь в виду всю эту громоздкую мебель,
гимнастические снаряды и тому подобное? Они что же,
служили ширмой?
Эллери расплылся в улыбке.
— Конечно, в данном случае это была ширма.
21 Ричард С. Пратер 321
А свидетельство было на самом виду. Я говорю о его
коллекции дисков: в основом Чайковский и Бетховен.
Редкие книги: Пруст, Мелвилл, Марло, Жид, Рембо,
Уайльд, Джеймс и другие. Книги по искусству: Леонар¬
до да Винчи и Микеланджело. Выставленные напоказ
бюсты Александра Великого, Сократа, Лоуренса Ара¬
вийского, Вергилия, Юлия Цезаря, Катулла, Горация,
Фридриха Великого...
— Ну и что? — спросил совсем сбитый с толку ин¬
спектор.
— Наивный ты мой человек* Все эти знаменитые
господа, по крайней мере так считают, имели много
общего с Обри, то бишь с Алом Маршем.
Инспектор глубокомысленно молчал. Потом не¬
уверенно начал:
— Юлий Цезарь? Я не знал, что и он...
— А скольких мы еще не знаем! Один англичанин,
некто Брайан Меджи, несколько лет назад написал книгу
под названием «Один из двадцати». Утверждает, что воз¬
можность узнать человека с сексуальными отклоне¬
ниями — это всего лишь миф... Однако в квартире Мар¬
ша свидетельства были. На самом видном месте.
Например, «Давид» в его спальне, два с половиной мет¬
ра высотой, недвусмысленно обнаженный... Не могу ска¬
зать, что я остался доволен собой: не понял этого сразу.
— Так было еще свидетельство?
— Свидетельство — не то ' слово. Это было полное
разоблачение! Джонни мне сказал, кто у него был в ту
ночь.
— Он тебе это сказал? — произнес инспектор, вы¬
деляя каждое слово.— Он сказал тебе, Эллери? Но когда?
— Когда умирал, когда очнулся, после того как Марш
ушел. Джонни понял, что жить ему осталось совсем
немного. Он знал, что не успеет написать записку,
да и.сил у него на это не хватит. Но он хотел любой
ценой сообщить мне, кто его убил и почему.
Эллери нахмурил брови, прикрыв глаза. Его взгляд
был обращен в прошлое.
— Джонни знал, какой будет мой первый вопрос.
Но в тот момент, похожий на вспышку молнии, ста¬
раясь дотянуться до телефона, он находился в очень
затруднительном положении. ~
— Что значит «в затруднительном положении»? —
переспросил инспектор и тоже нахмурился.— Что ты
хочешь сказать?
322
— Я хочу сказать, что он лихорадочно размышлял,
как сообщить имя убийцы.
— Но почему? Что ты несешь, Эллери? Надо было
лишь назвать его — и все.
— Конечно,— вздохнул Эллери.— Именно это он
и сделал — назвал его.
— Ал?
— Но это можно было понять как незаконченное
«Алиса». Кто мог гарантировать, что мы не поймем erq
именно так?
— Ну хорошо,— не сдавался инспектор.— Тогда
просто «Марш».
— Это могло прозвучать как незаконченное «Мар-
ция».
Лицо старого полицейского оживилось.
— Ага, теперь я понял! Он мог назвать имя, кото¬
рым окрестили Марша: Обри. И тебе сразу стало бы
ясно.
— Ты так считаешь, папа? Но вспомни дефект
речи у Джонни: он заикался и к тому же грассиро¬
вал. Ведь я мог понять это как «Одри».
— Одну минуту,— прервал его инспектор.— Послу¬
шайте меня, профессор! Есть слово, которое Бенедикт
мог произнести, не опасаясь, что ты не так поймешь его,
и убийца не отвертелся бы. Марш был единственным
кроме хозяина мужчиной в доме, остальные были жен¬
щины. Почему Бенедикт не сказал просто «man» ’,
и ты бы понял, что речь идет о Марше?
— Я тоже думал об этом, папа. Но он не назвал
это слово, и я задавал себе вопрос: почему? Возможно,
оно не пришло ему в голову. А что, если он не произнес
его намеренно? Ведь это значило, что мы могли бы пере¬
путать это слово с чьей-нибудь фамилией...
— В нашем случае нет фамилий, похожих на
«таи»,— возразил инспектор.
— Совершенно верно, но разве мы знали фамилии
всех, причастных к этому делу? Например, нам была
неизвестна фамилия Лауры. Тогда-то я предположил,
что ее фамилия могла быть Манн или начинаться
с «Ман»: Маннере, Маннхайм и так далее. Потом
оказалось, что ее фамилия Манцони. Это, видимо,
и было причиной, почему Джонни не произнес это слово.
Он боялся, что мы подумаем, будто он обвинял свою
1 Man — мужчина (англ.).
21
323
невесту, как только узнаем ее настоящую фамилию.
— Никогда в жизни не слышал ничего подобного! —
сокрушенно покачал головой отец.— Но ты же только что
сказал, что Бенедикт сообщил тебе, кто убийца. Пом¬
нишь, что ты говорил о вашем последнем разговоре
ноуью?
— В тот первый момент я ничего не сообразил,
кроме того что он умирает. Потом только понял.
Помнишь, папа, что ответил Джонни на мой вопрос,
кто это был?
— Он сказал какую-то нелепость насчет того, что на¬
ходится в Инвер Лодж, или что-то в этом роде.
— Это была не нелепость, и он не говорил, что нахо¬
дится в Инвер Лодж. Он только произнес «инвер» и даже
повторил это слово три раза. Как мог человек, звонив¬
ший из Инвер Лодж, то есть из своего дома, даже
в предсмертном затмении не понять мой вопрос: «Кто
это?» Поэтому я сразу должен был сообразить, что
в ответ он пытался назвать убийцу, а не место, где на¬
ходится.
— Так ведь «инвер» — это не ответ на вопрос «кто?»,
Эллери. Это же не имя.— Лицо инспектора по-преж¬
нему выражало удивление, а потом вдруг озарилось
догадкой.— Значит, Бенедикт не закончил слово: он выго¬
варивал его слишком старательно. Это было слово, начи¬
нающееся с «инвер...».
— Да,— ,тихо ответил Эллери, все еще злясь на са¬
мого себя.— Если бы Джонни договорил до конца или
если бы у меня было хоть чуточку ума, чтобы сообра¬
зить эту простую вещь, мы бы знали разгадку еще до
того, как бедняга испустил дух.
— Следовательно, Бенедикт хотел сказать слово...
— Инвертный ’.
Инвертный (человек) — извращенец, гомосексуалист.
I
Вилла стояла на холме. С террасы открывался вели¬
колепный вид на Флоренцию; позади дома распола¬
гался старый сад. Цветов в нем почти не осталось,
но высились красивые деревья, разрослись кусты, дорож¬
ки заглушила трава. В искусственном гроте из рога
изобилия с прохладным серебряным звоном каскада¬
ми струилась вода. Обедневшие потомки знатного фло¬
рентийца, выстроившего в XVI веке дом, продали его
семье англичан, а те сдали на время Мэри Пентон.
Дом был невелик, хотя комнаты казались большими и
высокими, и трое слуг, оставленных при вилле, без труда
управлялись с хозяйством. Старинная мебель, сохра¬
нившаяся в доме, была ему под стать. В конце марта,
когда Мэри поселилась хна вилле, там было жутко хо¬
лодно, но к лету стало достаточно комфортно. Леонар¬
ды — хозяева — не провели центрального отопления, но
ванные все-таки сделали.
Наступил июнь. Мэри^ если оставалась дома, боль¬
шую часть дня проводила либо в саду, либо на терра¬
се, откуда открывался вид на соборы и башни Фло¬
ренции.
Первые несколько недель она осматривала достопри¬
мечательности. По утрам хорошо было в Уффици и
Барджелло; она заходила в церкви, бродя по старинным
улочкам. Но теперь во Флоренцию Мэри спускалась
редко, только чтобы пообедать со знакомыми. Ей
нравилось проводить время в саду, за чтением, а если
не хотелось оставаться дома, она садилась в «фиат»
327
и каталась по окрестным дорогам. Что может быть
лучше этих тосканских пейзажей с их кажущейся
первозданностью? Когда цвели фруктовые деревья и то¬
поля одевались листвой, выделяясь на фоне вечнозе¬
леных олив, у нее становилось легко на душе. После
трагической смерти мужа, год тому назад, после ужасных
месяцев, когда ее не отпускал поверенный, пытающий¬
ся спасти остатки растраченного мужем состояния, она
с радостью приняла предложение Леонардов поселиться
в этом доме, чтобы успокоиться и подумать, как жить
дальше. Итак, подведя итоги восьми лет экстравагант¬
ной жизни и неудачного брака, теперь, в тридцать
лет, она имела хорошие жемчуга и состояние, позволяю¬
щее прожить, правда, при условии строгой экономии.
Ну что ж, это лучше, чем представлялось сначала,
когда поверенный с вытянутым лицом говорил, что после
выплаты долгов не останется ничего. Проведя два с по¬
ловиной месяца во Флоренции, Мэри уже считала, что
даже и ту перспективу могла бы встретить безмя¬
тежно. Когда она уезжала из Англии, старик поверен¬
ный — давний друг — похлопал ее по руке.
— Теперь вам нужно вернуть здоровье и силы, доро¬
гая, и больше не о чем беспокоиться. О вашей внешно¬
сти я не говорю: ей ничего не страшно. Вы женщи¬
на молодая и очень красивая. Не сомневаюсь, что вы
опять выйдете замуж. Но в следующий раз выходите
не по любви, это ошибка. Ищите положения и спутника
в жизни.
Тогда она засмеялась. У нее хватало горького
опыта и отнюдь не было намерения рисковать в новом
браке. А сейчас, как ни странно, она занята именно
выполнением совета проницательного юриста. Похоже,
что окончательно решать прйдется сегодня. Эдгар Свифт
уже едет на виллу. Четверть часа назад он позвонил
и сказал, что его неожиданно вызвали в Канны на встречу
с лордом Сифейром, он выезжает немедленно, но до
того непременно должен встретиться с нею. Лорд
Сифейр — Государственный секретарь Индии, и этот не¬
ожиданный вызов означает только одно: Эдгару пред¬
ложат высокий пост, к которому он давно стремится.
Сэр Эдгар Свифт, кавалер ордена «Звезда Индии»
II степени, служил, как и отец Мэри, в Индийской
гражданской администрации и сделал блестящую карье¬
ру. Пять лет он был губернатором Северо-Западных
провинций и во время крупных беспорядков прекрасно
328
проявил себя. Срок губернаторства он закончил с репу¬
тацией самого способного человека в управлении. Он был
решителен, но тактичен, настойчив, но великодушен и
сдержан. Ему верили и индуисты, и мусульмане.
Мэри знала его с детства. Когда отец умер и мать с нею
вернулась в Англию, Эдгар Свифт, приезжая в отпуск,
всегда проводил с ними много времени. Девочкой он
водил ее в пантомиму, в цирк, подростком — в кино
и театр, присылал ей подарки ко дню рождения
и к Рождеству. Когда Мэри исполнилось девятнадцать,
мать ей сказала:
— Я бы на твоем месте не так часто виделась
с Эдгаром, дорогая. Не знаю, замечаешь ли ты, но он
в тебя влюблен.
Мэри засмеялась:
— Он же старый!
— Ему сорок три года,— ответила мать резко.
Два года спустя, когда она выходила замуж за
Мэтью Пентона, Эдгар подарил ей чудесные индийские
изумруды; а когда узнал, что брак неудачен, был уди¬
вительно добр к ней. Закончив срок губернаторства,
он вернулся в Лондон, узнал, что она во Флорен¬
ции, и явился с визитом. Он задерживается неделю
за неделей, и нужно быть совсем глупой, чтобы не ви¬
деть: ждет подходящего момента сделать предложение.
Как давно он ее любит? Припоминая, она подумала:
должно быть, с тех пор, как он приехал в отпуск,
когда ей было пятнадцать лет и она из девочки
превратилась в юную девушку. Даже трогательно: столь
долгая верность! Конечно, между девятнадцатилетней
девушкой и сорокатрехлетним мужчиной большая раз¬
ница, чем между тридцатилетней женщиной и мужчи¬
ной пятидесяти четырех лет. Несоответствие намного
уменьшилось. Он уже не безвестный индийский чинов¬
ник, он — персона. Абсурдно предполагать, будто его вы¬
зывают, чтоб уволить. Ясно — предназначают на высо¬
кую должность. Мать Мэри умерла, других родных на
всем свете нет, и из всех, кого знает, лучше всего
она относится к Эдгару.
— Как мне хочется решиться,— произнесла она.—
Он уже скоро будет. Где его принять? В гостиной,
украшенной фресками Гирландайо-младшего (о чем упо¬
миналось во < всех путеводителях), мебелью эпохи
Возрождения и великолепными канделябрами? Нет, это
слишком церемонное, роскошное помещение
329
придаст объяснению ненужную торжественность. Лучше
подождать его на террасе, так хорошо здесь встречать
вечер и любоваться ненадоедающим пейзажем. Полу-,
чится естественно.
Если он действительно собирается сделать предло¬
жение, здесь будет легче обоим: на свежем воздухе,
за чашкой чая, и она пока будет покусывать пше¬
ничную лепешку. Декорация вполне подходящая, не
слишком романтичная. Стоят апельсиновые деревья в
кадках, мраморные саркофаги буйно заросли зеленью.
Терраса ограждена старинной каменной балюстрадой
с большими каменными вазами и тронутыми временем
барочными фигурами святых по углам.
Лежа в шезлонге, Мэри приказала горничной Нине
подавать чай. Второй шезлонг ожидает Эдгара. Небо
было безоблачно, город внизу, вдали, купался в мягком
свете июньского полдня.
Послышался шум подъезжающего автомобиля. Через
минуту Чиро — слуга Леонардов и муж Нины — провел
на террасу Эдгара. Высокий, спортивного вида, в хорошо
сшитом шерстяном костюме и черном хомбурге ’, он вы¬
глядел одновременно атлетически сложенным и изы¬
сканным.
Легко догадаться (даже если бы Мэри не знала
точно), что он — хороший теннисист, лихой наездник
и превосходный стрелок. Вот он снял шляпу.
Волосы черные, вьющиеся, едва тронутые сединой;
лицо, покрытое бронзовым индийским загаром, худое,
с крепким подбородком и орлиным носом; карие про¬
ницательные глаза, глубоко посаженные под тяжелыми
бровями. Пятьдесят четыре? Выглядит на сорок пять
и ни на день старше! Значительный мужчина в расцвете
жизни. С достоинством, но без высокомерия. Внушает
доверие. Человек, которого неприятности не расстроят.
Он не стал тратить времени на околичности.
— Сифейр позвонил мне сегодня утром и без обиня¬
ков предложил пост, губернатора Бенгалии. Наверху
решили, что при сложившихся обстоятельствах там ну¬
жен человек, знакомый с местными условиями. Неже¬
лательно направлять из Англии нового: он будет беспо¬
лезен, пока не освоится.
— Вы, конечно, согласились?
— Разумеется. Эта работа меня давно привлекает.
1 Шляпа.
330
— Я так рада!
— Но нужно еще многое обсудить, и я сегодня
еду в Милан, а оттуда полечу самолетом в Канны.
Поездка займет два-три дня, но Сифейр настаивает на
немедленной встрече.
— Естественно.
Йа твердых тонких губах Эдгара появилась приятная
улыбка, глаза ласково блеснули.
— Знаете, моя дорогая, должность, на которую я со¬
гласился, дает высокое положение. Если я добьюсь
успеха, она даст и хорошие шансы.
— Я уверена, что вы добьетесь успеха.
— Предстоит много работы и большая ответствен¬
ность, но мне нравится. Разумеется, это компенси¬
руется. Губернатор Бенгалии живет широко, и не скрою
от вас, что мне это по душе. Губернаторская резиден¬
ция — красивый дом, почти дворец. Мне нужно будет
устраивать приемы.
Мэри понимала, куда он клонит, но смотрела на
него с ясной, сочувственной улыбкой, словно ни о* чем
не догадываясь. Она была приятно взволнована.
— Разумеется, для этого нужно быть женатым, холо¬
стяку пришлось бы трудно.
Мэри ответила с самым честным взглядом:
— Я уверена, что много достойных дам будут рады
разделить ваше величие.
— Это я подозревал, прожив больше тридцати лет
в Индии. Беда в том, что есть только одна, которую
я давно мечтал просить об этом.
(Ну, вот и все. Сказать «да»? Или «нет»? О, господи,
как трудно решиться.) Эдгар смотрел на нее с некоторым
лукавством:
— Разве для вас новость, что я по уши влюблен
в вас еще с тех пор, как вы были стриженой де¬
вочкой?
(Что на это ответить? Лучше всего звонко рас¬
смеяться: «О, Эдгар, какую вы чепуху говорите!»)
— Вы самая* красивая и самая восхитительная
из всех, кого я когда-либо знал. Конечно, я понимал,
что не имею ни малейшего шанса. Я почти на двадцать
пять лет старше вас — ровесник вашего отца. Я сильно
подозревал, что девочкой вы считали меня смешным,
старомодным стариком.
Никогда! — воскликнула Мэри (не вполне иск¬
ренне).
331
— Вполне естественно, что вы влюбились в человека
своего поколения. Прошу вас, поверьте моим словам:
когда вы мне написали, что выходите замуж, я только
надеялся, что вы будете очень счастливы. Несчастным
я себя почувствовал, узнав, что ваш брак не сло¬
жился.
— Наверное, Мэтти и я были слишком молоды
для брака.
— С тех пор много воды утекло. Я обдумывал,
так ли теперь для вас важна разница в наших летах, как
тогда?
Ответить трудно. Мэри предпочла промолчать, пусть
он продолжает.
— Я всегда старался следить за собой, Мэри. Я не
чувствую своих лет. Но беда в том, что на вас годы не
сказываются, вы лишь хорошеете.
Она улыбнулась.
— Неужели вы немножко нервничаете, Эдгар? Это¬
го я от вас никогда бы не ожидала. Вы — железный
человек...
— А вы — маленькое чудовище! Но вы совершенно
правы. Я нервничаю. Что касается «железного человека»,
то в ваших руках я всегда был комком послушной
глины.
— Я полагаю, что вы делаете мне предложение.
Я права?
— Совершенно, правы. Вы шокированы или удив¬
лены?
— Разумеется, не шокирована. Вы знаете, Эдгар,
что я очень хорошо к вам отношусь. Я считаю
вас замечательным человеком. Я ужасно польщена, что
вы хотите взять меня в жены.
— Вы согласны?
В сердце возникло странное опасение. Конечно,
он хорош собой. Потрясающе — быть супругой губерна¬
тора Бенгалии, очень приятно быть гранд-дамой и рас¬
сылать адъютантов с поручениями.
— Вы сказали, что уезжаете на два-три дня?
— Не больше трех. Сифейр должен вернуться в Лон¬
дон.
— Могу я дать ответ, когда вы вернетесь?
— Конечно. Я считаю это весьма благоразумным
в таких обстоятельствах. Я понимаю, что если бы вы твер¬
до знали, что скажете «нет», то не стали бы обдумывать
ответ.
332
— Верно,— улыбнулась Мэри.
— Тогда на этом остановимся. Боюсь, мне уже надо
ехать, иначе опоздаю на поезд.
Мэри проводила его до такси.
— Кстати, вы предупредили принцессу, что не смо¬
жете приехать вечером?
Оба были приглашены вечером на обед, который
давала старая принцесса Сан-Фердинандо.
— Да, я позвонил ей и предупредил, что вынужден
покинуть Флоренцию на несколько дней.
— Вы ей сказали, почему?
— Вы же знаете, она старый тиран,— снисходи¬
тельно улыбнулся Эдгар.— Она так меня отчитала, что
я подвел ее в последний момент! В конце концов
мне пришлось сознаться.
— Ну, она обязательно кем-нибудь вас заменит,—
ответила Мэри.
— Надеюсь, вы возьмете с собой Чиро, раз я не
могу заехать за вами.
— Не могу. Я отпустила Чиро и Нину.
— Вы очень рискуете, разъезжая одна ночами по
здешним безлюдным дорогам. Но вы сдержите обе¬
щание?
— Какое обещание? О, револьвер. Это же просто
смешно! Дороги Тосканы так же безопасны, как в Анг¬
лии. Но если вам от этого станет легче, я захвачу
его сегодня.
Зная, что Мэри любит ездить по окрестностям
одна, и будучи убежден, как все англичане, что ино¬
странцы всегда опасны, Эдгар принес ей револьвер
и заставил пообещать, что она не будет выезжать
без оружия.
— Страна забита голодающими рабочими и нищими
беженцами,— говорил он,— у меня не будет ни минуты
покоя, пока я не уверен, что в случае необходи¬
мости вы можете постоять за себя.
Слуга уже стоял у такси, чтобы открыть дверцу. Эдгар
достал из кармана пятидесятилировую банкноту - и дал
ему.
— Послушайте, Чиро, я уезжаю на несколько дней.
Сегодня я не смогу заехать за синьорой. Проверь-
<те, чтобы она взяла с собой револьвер, когда поедет
’» автомобиле. Она мне обещала.
— Непременно, синьор.
333
2
Мэри накладывала макияж, Нина стояла сзади, с ин¬
тересом наблюдая и давая время от времени непроше¬
ные советы. Она достаточно прослужила у Леонардов,
чтобы немного говорить по-английски, а Мэри, прожив
пять месяцев на вилле, изрядно подучила итальянский,
так что они хорошо понимали друг друга.
— Как ты думаешь, довольно румян, Нина?
— У синьоры прекрасный цвет лица. Я вообще не
знаю, зачем ей румяна?
— Иначе я буду выглядеть бледной как смерть
рядом с другими накрашенными дамами.
Мэри скользнула в нарядное платье, надела заранее
отобранные драгоценности, затем маленькую смешную
шляпку, которая тем не менее была ей очень к лицу.
Уж такой будет обед. Они собирались в новом рестора¬
не на берегу Арно, где вкусно кормят, где можно
наслаждаться ароматной июньской ночью и любоваться
луной, восходящей над старинными домами за рекой.
Принцесса нашла там певца с необыкновенным голо¬
сом и хочет, чтобы ее гости тоже послушали его.
Мэри взяла сумочку.
— Я готова.
— Синьора забыла револьвер.
Он лежал на туалетном столике. Мэри засмеялась.
— Вот глупая! Я же этого и хотела. Какой от
него прок? Я в жизни не стреляла из револьвера
и боюсь его до смерти. Лицензии у меня нет, и если
его у меня найдут — будут неприятности.
— Синьора обещала синьору его взять!
— Синьор — старый чудак.
— Все мужчины такие, когда влюблены,— изрекла
Нина.
Мэри отвернулась. Незачем вдаваться в подробности.
Итальянские слуги — отличные, лояльные, трудолюби¬
вые, но не надо тешить себя надеждой, что они не
все знают про хозяйские дела. Мэри вполне отдавала
себе отчет, что Нина с удовольствием обсудила бы
с ней все самым подробным образом. Она открыла
сумочку.
— Хорошо. Положите сюда эту гадкую штуку.
Чиро подогнал автомобиль с откидным верхом, кото¬
рый Мэри купила, когда сняла виллу, и собиралась
продать перед отъездом. Она села, осторожно проехала
334
по узкой дороге до железных ворот, затем по извиваю¬
щейся проселочной дороге и выехала на шоссе, веду¬
щее к Флоренции. Включив свет, она посмотрела на
часы — можно не торопиться. В глубине души ей не очень
хотелось ехать в ресторан; в сущности, она бы предпочла
пообедать одна, на террасе виллы. Ей еще не надоело
обедать там на исходе дня и потом сидеть, пока не
спустится мягкая ночь. Это давало чудесное ощущение
покоя, не пустого и летаргического, но активного, воз¬
буждающего покоя, когда мозг настороже и чувства
готовы сразу отозваться. Наверное, легкий тосканский
воздух действует не только на тело, но и на душу.
Словно музыка Моцарта. Слушаешь его музыку, легкую,
светлую, живую, со скрытой меланхолией, и чувствуешь,
как она наполняет всю душу. Тогда наступает очище¬
ние, и грубая, путаная жизнь на несколько минут
отступает перед абсолютной чистотой.
— Дура я, что поехала,— сказала Мэри вслух.—
Надо было отказаться, когда Эдгар уехал.— Нет, это
было бы тоже глупо? Конечно, сегодня вечером надо
хорошо подумать.— Мэри давно угадала намерения Эд¬
гара, но до сегодняшнего дня не была уверена, что
он, наконец, решится заговорить, поэтому не давала
себе труда обдумать эту возможность. Считала, что от¬
ветит импульсивно. Теперь он признался, но она безна¬
дежно нерешительна. Она уже доехала до города. Толпы
людей, идущих по мостовой, велосипедисты вынуждали
особо осторожно вести машину. Думать было некогда.
В ресторан Мэри приехала последней. Принцесса
Сан-Фердинандо — американка, пожилая дама с метал-
лически-седыми туго завитыми волосами и властными
манерами. В Италии она прожила сорок лет, ни разу не
посетив родину. Мужа ее — римского принца — не было
в живых уже четверть века, два сына служили в итальян¬
ской армии. У нее было мало денег, зато имелись острый
язык и добрая душа. Она никогда не была красивой, ско¬
рее наоборот, но', имея прямую фигуру, красивые глаза
и решительность в чертах лица, выглядела теперь, по
мнению знавших ее, лучше, чем в молодости. Говорили,
что она изменяла принцу, но это не портило достигну¬
того ею общественного положения. Она знала всех, кого
желала знать, и все были рады знакомству с нею. Сего¬
дняшняя компания состояла из четы английских ту¬
ристов — полковника и леди Грейс Трэйл, нескольких
итальянцев и молодого англичанина Роули Флинта.
335
Мэри неплохо узнала его за время пребывания во
Флоренции: он за ней ухаживал.
— Должен вам заметить, что я — только времен¬
ный заместитель,— сказал он, пожимая ее руку.
— Это было мило с его стороны,— вмешалась прин¬
цесса.— Я его пригласила, когда сэр Эдгар предупредил
меня, что должен ехать в Канны, и Роули отказался
от другого приглашения ради моего.
— Вы же знаете, принцесса, что я откажусь от
любого обязательства, чтобы пообедать с вами,— ска¬
зал Флинт.
Принцесса сухо улыбнулась.
— Полагаю, я должна добавить, что предварительно
он дотошно выяснял, кого я жду.
— Очень лестно, что он одобрил наше общество,—
сказала Мэри.
Принцесса еще раз окинула Флинта смеющимся
взглядом старой распутницы, которая не забыла своего
беспорядочного прошлого и не раскаивается в нем, и про¬
ницательной женщины, знающей свет как свою ладонь
и давно установившей цену каждого.
— Вы ужасный бездельник, Роули, и даже не на¬
столько красивы, чтоб этим оправдаться, но вы нам нра¬
витесь,— произнесла она.
Роули действительно не красавец. Неплохая фигура,
но рост не выше среднего. В одежде выглядит толсто¬
ватым. Собственно, ни одной красивой черты. Зубы бе¬
лые, но неровные. Хороший цвет лица, но кожа не
гладкая. Шапка густых волос, но неопределенного
цвета — не то светлый шатен, не то темный блондин.
Глаза большие, но тоже не то бледно-голубые, не то свет¬
ло-серые. Вид легкомысленный. Знакомые, которые его
недолюбливали, считали его скользким типом. Даже
лучшие друзья говорили, что верить ему нельзя. У него
было скверное прошлое. Лет двадцати он сбежал из
дома и отбил чужую невесту. Через три года оказал¬
ся ответчиком в бракоразводном процессе (за что жена
от него ушла), но женился не на женщине, которую
муж оставил из-за него, а на другой. И с этой разо¬
шелся через два-три года. Теперь ему за тридцать. Короче
говоря — молодой человек с вполне заслуженной скан¬
дальной репутацией. В сущности, он неподходящий
гость, и английский полковник, высокий, тощий, обвет¬
ренный, с длинным красным носом, седыми усами в
форме зубной щетки и глуповатым видом, был поражен,
336
что принцесса пригласила вместе с ними, четой Трэй¬
лов, такой сброд. «Я считаю, он не того сорта, чтобы
порядочную женщину заставляли сидеть в одной комнате
с ним»,— охотно сказал бы полковник всякому, кто
спросил бы его о Роули Флинте.
Когда заняли места за столом, полковник с облег¬
чением увидел, что жена, хотя и сидит рядом с этим
Флинтом, но слушает его вежливые замечания с видом
холодного неодобрения. Хуже всего, что парень —
не искатель приключений, ничего подобного. Фактиче¬
ски он доводится кузеном жене полковника. Происхож¬
дение у него неплохое и состояние достаточное. Плохо
то, что он никогда не зарабатывал себе на жизнь. Что
ж, в каждой семье есть паршивая овца, но полковник
никак не мог понять: что в нем привлекает женщин?
Где уж догадаться простому, честному англичанину,
что дело тут в сексуальности Роули Флинта. Не¬
надежность и беспринципность в отношениях с женщи¬
нами, по-видимому, только добавляли ему неотразимо¬
сти. Как бы ни была предубеждена женщина, стоило
им побыть вдвоем полчаса, как ее сердце начинало
оттаивать, и она уже не верила половине обвинений,
выдвинутых против него, но на вопрос, что она в нем
находит, ответить бы затруднилась. Не красавец,
ничего особенного. Носит костюм, как механик спец¬
одежду, и ему, похоже, безразлично, как он выглядит.
Возмутительно, что он ничего не принимает всерьез,
даже любовь. Он ясно давал понять, что от женщины
ему нужно только одно, и такое полное отсутствие
сентиментальности было невыносимо обидно. Но что-то
крылось в нем обезоруживающее; что-то похожее на
нежность, спрятанную под грубостью его манер, пора¬
зительная теплота — за его насмешливостью; инстинк¬
тивное понимание женщины странно льстило; рот у него
был чувственный, а серые глаза полны ласки.
Старая принцесса со свойственной ей прямотой вне¬
сла ясность:
— Конечно, он негодник, но будь я на тридцать лет
моложе и предложи он мне сбежать, я бы ни на секун¬
ду не задумалась! Даже зная, что он бросит меня
через неделю и испортит мне жизнь до конца дней.
Принцесса любила, чтоб разговор за ее столом был
общий, поэтому, когда гости уселись, она обратилась к
Мэри.
— Жаль, что сэр Эдгар не смог приехать сегодня.
22 Ричард С. Пратер
337
— Он тоже был огорчен. Ему надо в Канны.
Принцесса сказала остальным гостям:
— Это большой секрет, никому не рассказывай¬
те. Его только что назначили губернатором Бенгалии.
— Правда?! — воскликнул полковник.— Чертовски
хороший пост! Это сюрприз?
— Он знал, что его кандидатура обсуждается,—
сказала Мэри.
— Он там будет на своем месте, это несомненно,—
выразил уверенность полковник.— А когда он себя пока¬
жет, не удивлюсь, если его назначат вице-королем.
— Не могу себе представить ничего лучше, чем быть
супругой вице-короля Индии,— сказала принцесса.
— Почему бы вам за него не выйти? — улыбну¬
лась Мэри.
— Как, он не женат?! — спросила леди Грейс.
— Нет,— принцесса бросила на Мэри взгляд острый
и коварный.— Не скрою, что он отчаянно флиртовал
со мною все шесть недель, проведенные здесь.
Роули фыркнул и из-под длинных ресниц покосился
на Мэри.
— Так вы решили за него выйти, принцесса?
Если да, то у него, бедняги, никаких шансов не остается.
— Я думаю, вы были бы очень подходящей парой,—
сказала Мэри.
Мэри понимала, что и принцесса, и Роули поддраз¬
нивают ее, но не собиралась ничего выдавать. Эдгар
Свифт не скрывал от своих и ее флорентийских
друзей, что влюблен в нее, и принцесса уже не раз
пробовала выпытать, как обстоят дела.
— Понравится ли вам калькуттский климат? — спро¬
сила леди Грейс, которая принимала все за чистую
монету.
— О, я уже в таком возрасте, что предпочитаю
временные союзы,— возразила принцесса.— Мне нельзя
терять время, поэтому я так мягкосердечно отношусь
к Роули: его намерения всегда бесчестны.
Полковник хмуро уставился на рыбу в своей тарел¬
ке, которая вовсе не заслуживала такого взгляда,
ибо это были scampi, только что доставленные из
Виареджио. Жена полковника принужденно улыб¬
нулась.
Немногочисленные оркестранты были бедно одеты,
наподобие неаполитанских музыкантов, и пьески играли
неаполитанские.
338
— Пожалуй, самое время послушать певца,— ска¬
зала принцесса.— Вы удивитесь! У него действительно
очень приятный голос, сплошь сладость и эмоции. Га¬
рольд Аткинсон всерьез считает, что надо бы подучить
его для оперы.— Она подозвала метрдотеля.— Скажите
тому певцу, пусть споет песню, которую пел в прошлый
раз, когда я здесь была.
— К сожалению, ваша светлость, его сегодня нет.
Он болен.
— Как некстати! Я специально пригласила моих дру¬
зей послушать его.
— Он прислал замену, но этот умеет только играть
на скрипке. Я ему скажу, чтоб сыграл.
— Вот что я не люблю, так это скрипку,— призна¬
лась принцесса.— Кому может нравиться, как скрипит
волос из конского хвоста по кишкам дохлой кошки?
Никогда этого не пойму.
Метрдотель бегло говорил на полудюжине языков,
но не понимал ни на одном. Он решил, что прин¬
цесса одобрила его предложение, и пошел к скрипачу.
Тот встал со стула и ступил вперед. Это был молодой
стройный брюнет с меланхолическим взглядом больших
голодных глаз. Он пытался создать романтическое впе¬
чатление своим гротескным костюмом, но выглядел
просто истощенным; узкое его лицо было худым и застен¬
чивым. Он исполнил пьеску.
— Он же ужасен, бедный мой Джованни,— сказа¬
ла принцесса метрдотелю. На этот раз тот понял.
— Не очень хорош, принцесса. Сожалею, но я не
знал. Завтра вернется тот.
Оркестр опять заиграл. Роули повернулся к Мэри.
— Вы сегодня прекрасно выглядите.
— Благодарю.
Глаза Роули блеснули.
— Сказать, какое из ваших качеств мне особенно
нравится? Когда вам говорят, что вы прекрасны, вы,
в отличие от других женщин, не делаете вид, что
этого не знаете. Для вас это так естественно, словно
вам сказали, что у вас на руке пять пальцев.
— До замужества внешность была моим единствен¬
ным источником существования. Когда отец умер, мама
и я жили только на ее пенсию. Я, когда окончила
драматическую школу, получила роль только потому, что
имела такую наружность.
— В кино вы, пожалуй, могли бы работать.
22*
339
Она рассмеялась.
— К несчастью, у меня никакого таланта. Ничего,
кроме внешности. Может быть, я бы и научилась играть,
но вышла замуж и оставила сцену.
На ее лицо упала тень, словно она на миг погрузи¬
лась в свое скорбное прошлое. Роули смотрел на ее точе¬
ный профиль. Воистину прекрасное создание! Не только
совершенные черты, но, что еще лучше, удивительные
оттенки кожи и волос.
— Женщина из корицы и золота,— сказал он.
Волосы у нее были цвета старого золота, большие
глаза — темно-карие, кожа — светло-золотистая. Это
придавало строгим чертам лица теплоту и безгранич¬
ную привлекательность.
— По-моему, вы — самая красивая женщина из всех,
кого я видел.
— Скольким женщинам вы это говорили?
— Довольно многим. Однако теперь говорю истинную
правду.
Мэри засмеялась.
— Думаю, что нет. Но хватит об этом.
— Почему? Я нахожу эту тему исключительно
интересной.
— Мне с шестнадцати лет говорили, что я красива,
и меня это перестало волновать. Это — благо, и я не
так глупа, чтоб не знать ему цену. Но оно имеет
и отрицательные стороны.
— Разумная девочка!
— Теперь вы говорите комплименты.
— Я не пытался вам льстить.
— Нет? А мне казалось, что такой подход я частень¬
ко встречала: «Некрасивой женщине дарите шляпку,
а хорошенькой — книжку». Не это вы имеете в виду?
Роули нисколько не смутился.
— Вы сегодня несколько язвительны?
— Жаль, если у вас сложилось такое впечатле¬
ние. Я только хотела внести ясность раз и навсегда, что
у вас ничего не выйдет.
— Знаете ли вы, что я в вас отчаянно влюблен?
— «Отчаянно» — не то слово. В последние несколько
недель вы довольно ясно дали понять, что были бы рады
поиграть со мной. Вдова, хорошенькая, не связанная,
да еще не где-нибудь, а во Флоренции, как раз объект для
такого, как вы.
— Так за что меня осуждать? Естественно, что вес¬
340
ной воображение молодого еще человека легко склоняет¬
ся к помыслам о любви.
Сказано это было обезоруживающе, с такой очаро¬
вательной откровенностью, что Мэри улыбнулась.
— Я вас не осуждаю, но что касается меня, то
вы, как говорится, обламываете не то дерево. Жаль, что
зря теряете время.
— Уже все обдумали, да? Фактически, у меня уйма
времени, которое можно терять.
— Еще с тех пор, как мне было шестнадцать,
мужчины меня добивались. И все, старые и молодые,
безобразные или красивые, явно считали, что я сущест¬
вую только для того, чтобы удовлетворить их вожде¬
ление.
— Вы когда-нибудь были влюблены?
— Да. Однажды.
— В кого же?
— В мужа. Поэтому и вышла за него.
Возникла короткая пауза. Принцесса сделала какое-
то банальное замечание, и разговор опять стал общим.
3
За обедом засиделись. Вскоре после одиннадцати
принцесса спросила счет. Видя, что компания собирает¬
ся уходить, скрипач подошел с тарелкой. На ней были
немногочисленные монеты и мелкие купюры, положен¬
ные гостями с остальных столиков. Других денег орке¬
странты не получали. Мэри открыла сумочку.
— Не беспокойтесь,— сказал Роули,— я им подкину.
Он достал из кармана десятилировую банкноту и по¬
ложил на тарелку.
— Я тоже хочу дать.— Мэри положила сверху сто-
лировую купюру. Скрипач удивленно посмотрел на Мэри,
слегка поклонился и отошел.
— Чего ради бы столько заплатили! — воскликнул
Роули.— Абсурд!
— Он так плохо играет и так несчастно выглядит.
— Да они и не ожидают ничего подобного!
— Знаю, поэтому и дала. Для него это многое зна¬
чит. Вдруг это изменит всю его жизнь?
Итальянские гости уезжали в своих автомобилях.
Принцесса посадила к себе чету Трэйлов.
341
— Может, подвезете Роули в отель, Мэри,— попро¬
сила она,— мне совсем не по дороге.
— Вы не против? — поинтересовался он.
Мэри заподозрила заранее обдуманный план, она
знала, как любит развратная старуха помогать в любов¬
ных делах, а Роули — ее любимчик, но отказать в столь
резонной просьбе было невозможно. Она ответила:
— Конечно, с удовольствием.
Сели в ее машину, поехали по набережной. Полная
луна заливала сиянием дорогу. Разговаривали мало. Роу¬
ли чувствовал, что думает она не о нем, и не хотел
мешать. Но когда подъехали к отелю, он сказал:
— Такая чудная ночь, жалко тратить ее на сон. Не хо¬
тите покататься немного? Вам еще спать не хочется?
— Нет.
— Поедем за город?
— Не поздно ли?
— Вы опасаетесь природы или меня?
— Ни того, ни другого.
Машина тронулась. Направились вдоль реки и вскоре
уже ехали полем между редкими коттеджами или белыми
фермами под высокими кипарисами, черными и одино¬
кими в лунном свете.
— Вы собираетесь замуж, за Эдгара Свифта? —
спросил он внезапно.
Мэри оглянулась на него.
— Вы знали, что я думаю о нем?
— Как я мог знать?
Мэри помолчала, потом ответила:
— Сегодня перед отъездом он сделал мне предло¬
жение. Я обещала дать ответ, когда он вернется.
— Значит, вы в него не влюблены?
Мэри притормозила, показывая, что не прочь пого¬
ворить.
— Почему вы так думаете?
— Будь это так, вам бы не понадобилось три дня
на размышление. Сказали бы «да», и делу конец.
— Пожалуй, вы правы. Я в него не влюблена.
— Но он еще как в вас влюблен!
— Он был другом моего отца, я знаю его всю
жизнь. Он был удивительно добр ко мне, когда я нужда¬
лась в доброте, и я ему благодарна.
— Он, должно быть, лет на двадцать старше вас?
— На двадцать четыре.
— Вас прельщает его положение?
342
— Почему бы нет? По-вашему, большинство женщин
не прельстилось бы? Мне ничто человеческое не чуждо.
— Думаете, большое удовольствие — жить с нелюби¬
мым?
— Не хочу я любви! Я по горло сыта любовью! —
сказала Мэри с горячностью, поразившей Роули.
— Так говорить в ваши годы? Странно.
Они были уже далеко, в сельской местности, на
узкой дороге. Полная луна светила с безоблачного
неба.
Мэри остановила машину.
— Я была влюблена в мужа как сумасшедшая.
Мне говорили, что выходить за него замуж — безу¬
мие; мне говорили, что он игрок и пьяница. Я знать
ничего не хотела. Он настаивал, чтобы мы поскорее
поженились. У него тогда была куча денег, но я бы
пошла за него, не имей он ни цента. Если бы вы зна¬
ли, какой он тогда был очаровательный, как прекрасно
выглядел, какой был живой и веселый! Как нам славно
было вместе! Он был безмерно жизнерадостный,
добрый, благородный, милый,— когда трезвый. Пьяный,
он становился шумным, хвастливым, вульгарным, задири¬
стым. Это было ужасно! Я стыдилась, но не могла на него
сердиться: он после так раскаивался. Он не хотел напи¬
ваться; оставаясь со мной, он не пил; но после двух-
трех порций его нельзя было удержать. Тогда я ждала,
пока он напьется в дым, чтоб его можно было увезти
и уложить в постель. Я старалась его вылечить — оказа¬
лось бесполезно. Не получилось. Я думаю, алкоголика
нельзя излечить. Мне пришлось стать сиделкой и эко¬
номкой. Его ужасно раздражало, когда я пыталась его
удерживать, но что мне было делать? Я не хотела стано¬
виться гувернанткой, но что-то же нужно было делать,
чтоб он не пил. Иногда я срывалась, и мы ужасно
ссорились. Он был отчаянный игрок, а когда играл пья¬
ный — проигрывал сотни фунтов. Если б он не умер, он
бы обанкротился и мне бы пришлось вернуться на сце¬
ну, чтобы содержать его. А так у меня осталось несколь¬
ко сотен в год и немного драгоценностей из тех, что
он мне дарил, когда мы поженились. Иногда он не
возвращался на ночь, и я знала, что он напился как
сапожник и подхватил первую попавшуюся женщину.
Сначала я отчаянно ревновала и переживала, а потом
стала это даже предпочитать. Иначе он являлся домой
ко мне, и от него несло виски, он горбился и гри-
343
масничал, и я знала, что пыл его не от люови,
а от алкоголя, только от алкоголя. Я или другая —
ему безразлично. Меня тошнило от его поцелуев, его
желание страшило и мучило меня, а когда он добивал¬
ся своего, его похоть сменялась пьяным храпом. Вы
удивились, услышав, что я по горло сыта любовью.
Сколько лет я знала только ее унижение!
— Но почему же вы его не бросили?
— Как я могла его бросить? Он полностью зави¬
сел от меня. Если начинались неприятности, если он запу¬
тывался или заболевал, он у меня просил помощи.
Он жался ко мне, как ребенок,— голос ее дрожал.—
Он становился таким несчастным, что у меня сердце
кровью обливалось! Хоть он мне изменял, хоть он от
меня прятался, чтобы напиваться, хоть я иногда подо¬
зревала, что он меня ненавидит, в глубине души он
всегда меня любил, он знал, он знал, что я никогда его
не оставлю и что, если бы не я, он давно бы пропал.
Пьяный, он становился настолько отвратительным, что
у него не осталось друзей, одни подонки, которые
грабили его и сосали кровь. Он знал, что только мне
одной на свете есть дело — жив он или умер, только я
не даю ему окончательно пропасть. И когда он умер
у меня на руках, мое сердце разбилось.
Слезы текли по лицу Мэри, она не старалась их
сдержать. Роули, считая, что от слез станет легче, не дви¬
гался и молчал. Наконец он закурил сигарету.
— Дайте и мне. Я глупо себя веду.
Он достал сигарету из портсигара и протянул ей.
— Мне бы носовой платок. Он в сумочке.
Сумочка лежала между ними, и, открыв ее, Роули
с удивлением обнаружил там револьвер.
— На что вам оружие?
— Эдгару не нравится, что я езжу одна. Он взял
с меня обещание. Я знаю, это ерунда.
Новый предмет разговора помог Мэри овладеть
собой.
— Извините мою эмоциональность.
— Когда умер ваш муж?
— Год назад. И теперь я благодарна, что умер.
Теперь я знаю, он сломал мою жизнь и его самого
ничто не ждало, кроме полной безнадежности.
— Он умер таким молодым?
— Разбился в дорожной аварии. Гнал машину на
скорости шестьдесят миль в час, пьяный, и затормозил
344
на скользком шоссе. Умер через несколько часов. К сча¬
стью, я успела приехать. Его последние слова были:
«Я люблю тебя, Мэри».— Она вздохнула.— Его смерть
освободила нас обоих.
Помолчали. Покурили. Роули зажег новую сигарету
от окурка старой.
— А вы уверены, что не попадете в такое же
рабство, выйдя за человека, который ничего для вас
не значит? — спросил он, словно разговор не прерывался.
— Вы хорошо знаете Эдгара?
— Довольно часто встречался с ним за эти пять-
шесть недель, что он ошивался возле вашей юбки.
Он Строитель империи. Мне этот тип никогда особенно
не нравился.
Мэри засмеялась.
— Ну еще бы он вам нравился! Он сильный, ум¬
ный и надежный.
— Короче говоря, все то, чего во мне нет.
— Нельзя ли обойтись без вас хоть минуту?
— Ладно. Продолжайте о его добродетелях.
— Он добр, деликатен и честолюбив. Он делал
большие дела и свершит еще большие в будущем.
Может, я смогу ему помочь. Для вас это, наверное,
звучит глупо, но я хочу быть чем-нибудь полезной
в этом мире.
— Не очень-то вы хорошего мнения обо мне.
— Да,— усмехнулась Мэри.
— А почему?
— Если хотите знать, я скажу,— спокойно отве¬
тила она.— Потому что вы никудышный бездельник,
потому что вы думаете лишь о том, как бы пораз¬
влечься и скольким еще дурочкам заморочить голову.
— По-моему, очень точное описание. Мне повезло
унаследовать такое состояние, что не было необходимо¬
сти зарабатывать на жизнь. По-вашему, я должен отни¬
мать работу у бедняка, бьющегося ради куска хлеба?
Нам дается только одна жизнь. Мне она очень нравит¬
ся. Мне посчастливилось жить ради жизни. Надо быть
болваном, чтобы этим не воспользоваться-. Я люблю
женщин, и, как ни странно, они любят меня. Я молод,
но знаю, что молодость пройдет. Так почему мне не
жить в свое удовольствие, пока живется?!
— Трудно найти больший контраст с Эдгаром.
— Не спорю. Но, может быть, со мной легче жить?
И, определенно, больше удовольствия.
345
— Вы забываете, что Эдгар хочет на мне женить¬
ся, а вы предлагаете временное соглашение.
— Что вас заставляет так думать?
— Да хотя бы то, что вы женаты.
— В этом вы ошибаетесь. Я развелся месяца два
назад.
— Вы об этом помалкивали.
— Естественно! У женщин странные идеи насчет
брака. Куда проще, если этот вопрос вообще не возни¬
кает, тогда обоим ясно что к чему.
— В этом что-то есть,— улыбнулась Мэри.— А по¬
чему вы поделились секретом со мной? Думаете, если
я буду вести себя хорошо и послушно, то вы когда-
нибудь, возможно, вознаградите меня обручальным коль¬
цом?
— Дорогая, у меня хватает ума понять, что вы не
дурочка.
— Незачем называть меня «дорогая».
— Черт! Я же делаю брачное предложение.
— Вы?! Почему?
— А что, по-моему, это неплохая идея. А по-ва¬
шему?
— Отвратительная. Что это вам взбрело в голову?
— Только что додумался. Видите ли, когда вы мне
рассказывали про мужа, я вдруг осознал, что люблю
вас. Это совсем не то, что быть влюбленным, но я
и влюблен тоже. Я к вам отношусь с большой неж¬
ностью.
— Вы не должны говорить так. Вы дьявол. Вы
инстинктивно знаете, что сказать, чтобы женщина рас¬
таяла.
— Я бы не смог этого сказать, если б не чувствовал.
— Ну хватит. Вам повезло, что у меня холодная
кровь и есть чувство юмора. Едем во Флоренцию.
Я вас высажу у отеля.
— Значит, ответ отрицательный?
- Да.
— Почему?
— Вас, конечно, удивит, но я в вас не влюблена.
— Не удивит, я это знаю. Но влюбились бы, если
б дали себе хоть долю шанса.
— Какой вы скромник! Но я не хочу пробовать
и доли шанса.
— Решили выйти за Эдгара Свифта?
— Теперь да. Спасибо, что вы мне дали выска¬
346
заться. Плохо, когда не с кем поговорить. Вы мне
помогли решиться.
— Будь я проклят, если понимаю, как это...
— Женщины рассуждают иначе, чем мужчины: все,
что я сказала, то, что вы сказали, воспоминания о
жизни с мужем, несчастье, муки... Эдгар возвышается
над всем этим, как утес, он сильный и стойкий. Я знаю,
что могу на него положиться, он никогда меня не под¬
ведет, потому что просто не сможет. Он предлагает
мне обеспеченность и безопасность. Сейчас я думаю
о нем почти с любовью.
— Дорога узковата,— сказал Роули.— Может, луч¬
ше я разверну машину?
— Спасибо. Я вполне способна развернуть свой ав¬
томобиль,— ответила Мэри.
Она рассердилась не потому, что предложение
относилось к ее водительскому умению. Некоторым об¬
разом оно относилось и к ее самоуверенному высказы¬
ванию.
Он рассмеялся.
— Здесь справа и слева — по канаве. Мне будет
досадно, если вы вывалите меня в одну из них.
— Прикусите ваш чертов язык! — не сдержала раз¬
дражения Мэри.
Роули закурил сигарету и наблюдал за ней. Она
вывернула руль изо всех сил, выключила мотор, опять
включила, неудачно сманеврировала, окончательно разо¬
злилась, но наконец повернула машину и поехала об-
ратно.
Молчали, пока не подъехали к отелю. Дверь была
заперта. Роули не выходил.
— Приехали! — сказала Мэри.
— Вижу.
Он .еще несколько секунд посидел, глядя прямо
перед собой. Мэри вопросительно посмотрела, и он по¬
вернулся к ней с улыбкой.
— Вы глупышка, Мэри, моя дорогая. Меня отвергли
и правильно сделали, хотя позволю себе сказать, что
я был бы лучшим мужем, чем вы думаете. Вы глупыш¬
ка: выходить замуж за человека на двадцать пять лет
старше себя. Вам сколько? Тридцать, самое большее. Вы
не ледышка. Довольно поглядеть на ваши губы, на тепло¬
ту ваших глаз, на линии вашей фигуры: сразу видно,
что вы страстная и чувственная женщина. Вы крепко
нарвались, но в ваши годы от этого выздоравливают.
347
Вы опять влюбитесь. Думаете, что сумеете игнорировать
половой инстинкт? Ваше прекрасное тело создано для
любви, оно вам не позволит забыть об этом. Вы
слишком молоды, чтоб захлопывать, дверь в жизнь.
— Противно вас слушать, Роули. По-вашему, по¬
стель — смысл и цель жизни!
— У вас что, не было любовника?
— Никогда!
— Немало мужчин, кроме вашего мужа, должны
были в вас влюбляться.
— Не знаю. Некоторые мне говорили о любви.
Вы себе не представляете, как мало это для меня значи¬
ло. Не то что я устояла перед искушением, просто
не возникало искушения.
— Как же вы транжирите свою молодость и красо¬
ту! Ведь они так быстро проходят! Что толку в богат¬
стве, если им не пользоваться? Вы — добрая и благо¬
родная женщина. Неужели у вас никогда не возникало
желания оделить кого-нибудь вашим богатстве?*!?
Мэри помолчала.
— Рассказать вам кое-что? Боюсь, вы сочтете меня
еще большей дурой, чем думаете сейчас.
— Очень вероятно, но все-таки расскажите.
— Я не настолько глупа, чтобы не знать, что я кра¬
сивее многих. Это правда. Иногда мне казалось, что
я могу дать нечто, много значащее для того, кто полу¬
чил бы это. Жутко тщеславно звучит, а?
— Нет. Это чистая правда.
— В последние месяцы у меня было время подумать
о себе, и, должна сказать, я потратила его на праздные
размышления. Если б я взяла любовника, то не вашего
типа. Бедный Роули, с кем бы я не завела романа,
так это, увы, с вами. Но я иногда думала, что встреть
я бедняка, одинокого, несчастного, не знавшего ни
единой радости в жизни, который даже не подозревает,
сколько хороших вещей можно купить за деньги, и если
б именно я могла дать ему час абсолютного счастья,
о котором он и мечтать не мог, которое никогда
не повторится, то я с радостью дала бы ему все,
что могу.
— В жизни не слыхал такой сумасшедшей идеи! —
вскричал Роули.
— Ну теперь услыхали,— ответила она беззаботно.—
Так выходите и предоставьте мне ехать домой.
— Ничего, что вы поедете одна?
348
— Конечно, ничего.
— Тогда спокойной ночи. Выходите за своего Строи¬
теля империи, и чтоб вас черт побрал!
4
Мэри ехала по флорентийским улицам, по дороге,
потом к холму, на вершине которого стояла вилла.
Холм был крутой, дорога вилась серпантином. Пример¬
но на полпути располагалась небольшая полукруглая
терраса, огражденная высокими старыми кипарисами,
а впереди — балюстрадой. С нее открывался вид на со¬
боры и башни Флоренции. Очарованная красотой ночи,
Мэри остановила машину, вышла и, подойдя к балю¬
страде, залюбовалась пейзажем. Долина, залитая светом
полной луны под бесконечным безоблачным небом, была
настолько прекрасна, что у Мэри больно сжалось сердце.
Внезапно она заметила человека, стоящего в тени
кипариса. Виднелся огонек его сигареты. Он подошел.
Мэри слегка встревожилась, но постаралась не показать
этого. Он снял шляпу.
— Извините, вы леди, которая так благородно посту¬
пила в ресторане? Я хотел бы поблагодарить вас.
Мэри узнала его.
— Вы — скрипач.
Вместо абсурдных неаполитанских лохмотьев на нем
был костюм, вытертый и измятый. По-английски он го¬
ворил неплохо, но с акцентом.
— Я задолжал хозяйке за жилье и стол. Люди,
у которых я живу, очень добры ко мне, но они бедны
и нуждаются в деньгах. Теперь я могу заплатить им.
— Что вы здесь делаете? — спросила Мэри.
— Иду домой. Я остановился полюбоваться видом.
— Значит, вы где-то близко живете?
— Я живу в одном из коттеджей перед вашей виллой.
— Откуда вы знаете, где моя вилла?
— Я видел вас проезжающей в автомобиле. Я знаю,
что у вас прекрасный сад и в доме фрески.
— Вы в нем бывали?
— Нет. Как бы я мог? СопГадш! 1 рассказывали
мне.
Хозяева (итал.).
349
Мэри уже успокоилась. Бедный молодой человек,
явно застенчивый, вежливый. Она вспомнила, каким
смущенным он выглядел в ресторане.
— Хотели бы вы посмотреть сад и фрески?
— С большим удовольствием. А когда это было бы
удобно?
Роули с его неожиданным брачным предложением
позабавил и взбудоражил ее. Спать не хотелось.
— Да хоть сейчас,— сказала она неожиданно.
— Сейчас? — удивленно переспросил он.
— Почему нет? Сад красивее всего при полной
луне.
— С большим удовольствием,— ответил он чопорно.
— Забирайтесь в машину. Я вас подвезу.
Он сел на сиденье рядом с ней. Подъехали к группе
скученных коттеджей.
— Здесь я живу,— сказал он.
Мэри снизила скорость и задумчиво оглядела убогие,
жалкие домишки. Проехали мимо. Машина въехала
в открытые ворота виллы. Мэри остановила машину,
и дальше они пошли по узкой дороге. Главные ком¬
наты и спальня Мэри были на втором этаже, туда
вела красивая лестница. Мэри открыла дверь и включила
свет. В холле не было ничего интересного, и она
повела молодого человека прямо в гостиную с расписан¬
ными стенами: великолепное помещение, обставленное
владельцами старинной стильной мебелью. Цветы в боль¬
ших вазах смягчали величественную строгость. Фрески
были повреждены и не особенно удачно реставрирова¬
ны, но фигуры в костюмах XVI века создавали впечат¬
ление причудливой и величественной жизни.
— Поразительно! Поразительно! — воскликнул юно¬
ша.— Я думал — такие вещи можно видеть только в му¬
зеях. Не представлял себе, что люди могут владеть
ими.
Мэри радовалась его восторгу. Незачем рассказы¬
вать ему, что здесь нет ни одного удобного стула
и между мраморными полами и сводчатыми потолками
перестаешь дрожать от холода только в очень жаркие
дни.
— Это все ваше? — спросил он.
— О нет. Это принадлежит моим друзьям. Они сдали
мне дом на время своего отъезда.
— Жаль. Вы такая красивая, что все прекрасное
должно принадлежать вам!
350
— Пойдемте,— сказала она.— Я угощу вас стаканом
вина, а потом посмотрим сад.
— Пел. Я не обедал, вино ударит мне в голову.
— Почему вы не обедали?
Он беззаботно, по-мальчишески засмеялся.
— Денег не было. Не беспокойтесь, завтра поем.
— О, это ужасно. Пойдемте на кухню и поищем
что-нибудь съестное.
— Я не голоден. Это лучше еды. Покажите мне
сад в лунном свете.
— Сад подождет, и луна тоже. Я приготовлю
ужин, а потом вы все посмотрите.
Они спустились в кухню, обширную, с каменным
полом и старинным очагом, на котором можно было
наготовить на полсотни едоков. Нина и Чиро давно
спали, кухарка ушла домой, в коттедж на середине
холма. Мэри и незнакомец обшарили кухню, как пара
грабителей. Нашли хлеб, вино, яйца, бекон и масло.
Мэри включила электрическую плиту, установленную
Леонардами, нарезала хлеб, ломти положила поджарить¬
ся и разбила яйца на сковороду.
— Нарежьте бекон,— сказала она молодому челове¬
ку.— Поджарим. Как вас зовут?
Держа бекон в одной руке, а нож в другой, он
щелкнул каблуками:
— Карл Рихтер, студент-искусствовед.
— О, я думала, вы итальянец,— легко сказала Мэри.
— Я был австрийцем, когда еще существовала
Австрия,— в тоне была угрюмость, заставившая Мэри
вопросительно посмотреть на него.
— Откуда вы знаете английский? Бывали в Англии?
— Нет. Учил в школе и в университете,— вне¬
запно он улыбнулся.— Восхитительно, как вы это мо¬
жете.
— Что могу?
— Готовить.
— Вас удивит, если я скажу, что была служащей
и должна была себе готовить?
— Я никогда не поверю этому.
— Вы бы поверили тому, что я всегда жила в роско¬
ши с толпой слуг?
— Да. Как принцесса из волшебной сказки.
— Тогда это правда. Умение жарить яичницу —
это дар моей крестной матери-феи.
Кончив стряпать, они поставили все на поднос и от-
351
правились в столовую. Комната была большая, с распи¬
санным потолком, гобеленами нз торцовых стенах и кан¬
делябрами из резного дерева — на боковых. Сели друг
против друга на высоких, величавых стульях у стола,
некогда стоявшего в монастырской трапезной.
— Я стыжусь своей бедной, оборванной одежды,—
улыбнулся он.— В этом роскошном покое мне следовало
быть одетым в шелк и тонкий бархат, как кавалеры
на этих старых картинах.
Костюм его был поношен, туфли залатаны, рубаш¬
ка — без галстука, с раскрытым воротом — протертая.
В свете свечей, горевших на столе, глаза его были темны¬
ми, глубокими, как провалы. Волосы черные, коротко
остриженные, скулы высокие, щеки впалые, бледная
кожа и трогательно напряженный взгляд. «Если б его
одеть молодым принцем с картины Бронзино в галерее
Уффици, он был бы почти красив»,— подумала Мэри
про себя, а вслух спросила:
— Сколько вам лет?
— Двадцать три.
— Это — самое главное.
— Что толку от бесперспективной молодости?
Я в тюрьме, и мне не вырваться.
— Вы артист?
Он засмеялся.
— Вы можете спрашивать после того, как слышали
мою игру? Я не скрипач. Когда я эмигрировал из
Австрии, пристроился работать в отель, но получалось
у меня плохо, и меня уволили. Я еще пару раз находил
работу, но это трудно иностранцу, у которого бумаги
не в порядке. Я играю на скрипке, когда есть возмож¬
ность, чтобы сохранить душу в теле, но не каждый
раз удается.
— Почему вы уехали из Австрии?
— Некоторые из нас — студентов — протестовали
против аншлюса1, мы пытались организовать сопро¬
тивление. Глупо, конечно. Безнадежная затея. Кончилось
тем, что двоих расстреляли, а остальные попали в конц¬
лагеря. Меня приговорили к шести месяцам, но я сбежал
и через горы пробрался в Италию.
— Это все ужасно,— сказала Мэри. Неуклюжее за¬
мечание, но больше ей ничего не пришло в голову.
Он ответил иронической улыбкой.
Присоединение к гитлеровской Германии.
352
— Я не единственный. Нас тысячи бродят по миру.
Я хоть на свободе!
— Но какие у вас планы на будущее?
На его лице выразилось отчаяние, он хотел ответить,
но только махнул рукой и усмехнулся.
— Позвольте мне сейчас об этом не думать. По¬
звольте мне насладиться этим бесценным моментом.
Со мной за всю жизнь ничего подобного не было.
Я хочу так это пережить, чтоб потом — будь что
будет — это воспоминание осталось моим сокровищем.
Мэри смотрела на него и слышала, как бьется
ее сердце. То, что она сказала Роули, было почти
шуткой, примечталось в пустом размышлении. Она
знала, что, случись такое на самом деле, она отстра¬
нилась бы... Неужели пришел этот час? Она чувствовала
себя отчаянной и бесшабашной. Как правило, она
мало пила, и крепкое красное вино, выпитое за компа¬
нию с юношей, ударило ей в голову. «Нечто таинствен¬
ное, тревожное в атмосфере просторного покоя, храня¬
щего память о прошлых веках»,— думала она,’ глядя
в трагическое лицо сидящего напротив молодого че¬
ловека.
Было далеко за полночь. В открытое окно вливался
теплый благоуханный воздух. Возбужденная Мэри чувст¬
вовала томление, сердце таяло в груди, а кровь стреми¬
лась по жилам. Она рывком встала из-за стола.
— Теперь я покажу сад, и вам нужно будет уйти.
Удобнее было пройти из гостиной с фресками, туда
она его и повела. По дороге он задержался, чтобы
взглянуть на красивый сундук салопе, стоявший у стены,
и заметил патефон.
— Как странно он выглядит в этом окружении!
— Я иногда его завожу и слушаю из сада.
— Можно я заведу сейчас?
— Если хотите.
Он завел пружину. На диске оказалась пластинка
со штраусовским вальсом. Он негромко вскрикнул от
радости:
— Вена! Это один из наших любимых венских
вальсов! — Он смотрел на Мэри сияющими глазами.
Лицо его преобразилось.
Мэри инстинктивно догадалась, о чем он хочет спро¬
сить, но робеет. Она улыбнулась.
— Вы танцуете?
— О, да! Я танцую лучше, чем играю на скрипке.
23 Ричард С. Пратер
353
— Посмотрим.
Он протянул руку, и в роскошном пустом зале
глубокой ночью они танцевали под старомодную чарую¬
щую мелодию венского вальса. Затем она взяла его
за руку и повела в сад. При ярком дневном свете
сад выглядел запущенным, поблекшим, как женщина,
ранее любимая многими, но уже утратившая привлека¬
тельность. Теперь, в полнолуние, сад, с его старыми де¬
ревьями и подстриженными изгородями, с гротами и до¬
рожками, был волнующим до дрожи, таинственным. Сто¬
летия расступились, и, идя по саду, Мэри чувствовала
себя обитательницей более молодого мира, в котором ин¬
стинкты безрассуднее, а последствия менее значащи. В
легком летнем воздухе стоял аромат белых ночных цветов.
Они шли медленно, рука в руке.
— Так прекрасно! — прошептал он.— Почти невыно¬
симо.— Он продекламировал знаменитую строку из Гете,
когда Фауст просит бегущее мгновение остановиться.—
Вы должны быть очень счастливы здесь.
— Очень,— улыбнулась она.
— Я рад. Вы добры, прекрасны и благородны.
Вы заслуживаете счастья. Хотелось бы думать, что у вас
есть все, чего вам хочется.
Мэри усмехнулась.
— Во всяком случае, у меня есть все, на что я имею
право надеяться.
Он вздохнул.
— Я хотел бы умереть этой ночью. Ничего более
дивного со мной больше никогда не случится. Я буду
думать об этом всю жизнь. Я всегда буду вспоминать
этот вечер, блеск вашей красоты и это чудесное место.
Я всегда буду думать о вас, как о богине, и молиться
вам, как Мадонне.
Он поднес ее руку к губам и с неловким трогатель¬
ным поклоном поцеловал. Она нежно прикоснулась к его
лицу. Внезапно он упал на колени, целуя подол ее
платья. Мэри охватило волнение. Притянув его к себе,
она стала целовать его глаза и губы. В этом действии
было нечто торжественное, мистическое. Возникло незна¬
комое, странное чувство. Сердце ее наполнилось любов¬
ной нежностью. Он поднялся на ноги и страстно сжал
ее в объятиях. Перед ним, двадцатитрехлетним, ока¬
залась не богиня, на которую надлежит молиться, а
женщина, которой можно обладать.
Они вернулись в затихший дом.
354
5
В комнате не горел свет, но в широко раскрытые
окна светила луна. Мэри сидела на старинном стуле
с прямой спинкой, а юноша — у ее ног, прижавшись
головой к ее коленям. В темноте краснел огонек
его сигареты. В ответ на ее расспросы он рассказал,
что его отец служил начальником полиции в одном из
небольших австрийских городов, пока Дольфус был у вла¬
сти и жестоко подавлял волнения, нарушавшие мир
в те трудные времена. Когда главой государства, после
убийства маленького крестьянского канцлера, стал Шуш-
ниг, твердость и решительность помогли отцу остаться
на посту. Он одобрял реставрацию эрцгерцога Отто,
ибо считал, что это — единственный способ сохранить
Австрию, которую он любил с пылким патриотизмом,
от поглощения Германией. В последующие три года он
вызвал к себе злобу австрийских нацистов суровыми
мерами против их предательской деятельности. В роковой
день, когда германские войска маршем вошли в малень¬
кую беззащитную страну, он пустил себе пулю в сердце.
Сын его, Карл, в то время заканчивал университет.
Он специализировался по истории искусств, но собирал¬
ся стать школьным учителем. Что он мог сделать? С не¬
навистью в душе стоял он в толпе, слушал речь Гитле¬
ра, который, войдя в город с триумфом, выступал
с балкона Ландхауза в Линце.
Он слушал хриплые крики австрийцев, восторженно
приветствовавших победителя. Но энтузиазм вскоре сме¬
нился разочарованием, и когда смелые духом создали
тайную организацию сопротивления, к ним примкнули
многие, в том числе Карл. Собирались они, как считали,
втайне, но конспирировались неумело, вели себя по-
мальчишески и даже не подозревали, что каждое ска¬
занное слово становится известным гестапо. Их аресто¬
вали в один день, судили. Двоих расстреляли в назидание
остальным, которых заключили в концлагерь. Карл бе¬
жал через три месяца. Ему удалось перейти границу
и попасть в итальянский Тироль. Без паспорта, без
каких-либо документов, он жил в постоянном страхе
перед арестом, грозившим либо тюремным заключением
за бродяжничество, либо высылкой в рейх, где его ожида¬
ло суровое наказание.
— Если бы у меня были деньги, чтобы купить
револьвер, я бы застрелился, как отец.— Он, взяв руку
23* 355
Мэри, прижал ее к своей груди.— Здесь, между четвер¬
тым и пятым ребром, как раз там, где ваши пальцы.
— Не говорите так,— проговорила Мэри, вздрогнув,
и отняла руку.
Он невесело засмеялся.
— Вы не знаете, как часто я смотрел на Арно
и думал: придет время, когда мне ничего не останется,
как броситься в реку.
Мэри глубоко вздохнула. Его судьба была такой же¬
стокой, что она не могла найти слов утешения. Он
сжал ее руку и сказал с нежностью:
— Не вздыхайте. Я больше ни о чем не жалею.
За сегодняшнюю ночь мне ничего не жаль.
Они замолчали. Мэри думала о его жалкой участи.
Выхода нет. Что она может сделать? Дать ему денег?
Это ему, пожалуй, поможет, но немного: он романтик,
его экзальтированные речи — только речи мальчика, на¬
читавшегося книг, но не знающего жизни, несмотря
на ужасный опыт, и очень возможно, что он не захо¬
чет взять деньги. Внезапно послышался крик петуха. Звук
настолько резко разорвал тишину ночи, что Мэри вздрог¬
нула.
Отнимая руку, она сказала:
— Вам нужно идти, дорогой.
— Еще не сейчас! — воскликнул он.— Еще не сейчас,
любовь моя.
— Скоро рассветет.
— Еще не скоро! — Он поднялся на колени, обнял
ее.— Я вас обожаю.
Мэри высвободилась.
— В самом деле вам надо идти. Уже очень поздно.
Пожалуйста.
Ласковую улыбку на его губах она скорее угадала,
чем увидела. Он встал, оглянулся, ища свою одежду,
и Мэри зажгла свет. Одевшись, он опять ее обнял.
— Любимая,— прошептал он,— сколько счастья вы
мне дали!
— Я рада.
— Теперь мне есть для чего жить. Теперь у меня
есть вы, значит,, есть все. Пусть будущее само о себе
заботится. Жизнь не так уж плоха. Что-нибудь изме¬
нится.
— Вы никогда не забудете?
— Никогда!
Мэри подставила губы.
356
— Тогда прощайте.
— «Прощайте» до...— страстно прошептал он.
Мэри опять высвободилась.
— Прощайте навсегда, дорогой. Я скоро уеду, дня
через три-четыре.— (Сказать это было трудно.) —
Мы больше не сможем увидеться. Я не свободна.
— Вы замужем? Мне говорили, что вы вдова.
Солгать легко, но, сама не зная, что ее удерживает,
она заколебалась.
— Что вы подумали, когда я сказала, что не сво¬
бодна? Я говорю: нам нельзя больше встречаться,
вы же не хотите разбить мне жизнь.
— Но я должен вас снова увидеть! Один раз, только
еще один раз, иначе я умру!
— Мой дорогой, не будьте безрассудны. Я вам гово¬
рю: это невозможно. Мы расстаемся навсегда.
—Ло я вас люблю! Вы не любите меня?
Мэри опять заколебалась. Не хотелось быть недоброй,
но тут необходима чистая правда. Она покачала головой
и чуть улыбнулась.
— Нет.
Он смотрел, не понимая.
— Тогда зачем вы меня позвали?
— Вы были одиноким и несчастным. Я хотела
дать вам немножечко счастья.
— О, как жестоко! Как чудовищно жестоко!
У Мэри голос задрожал:
— Не говорите так. Я не хотела быть жестокой.
Моя душа была полна нежности и жалости.
— Я не просил вашей жалости! Почему вы не оста¬
вили меня в покое?! Вы показали мне рай, а теперь
хотите сбросить на землю. Нет! Нет! Нет!
Он, казалось, вырос, бросая в нее эти слова. Его
возмущение было трагическим. Потрясенной Мэри в го¬
лову не приходило, что он так воспримет ее слова.
— Наверное, я сделала глупость,— сказала она.—
Я не хотела вас обидеть.
В его глазах теперь не было любви, только хо¬
лодный, мрачный гнев. Лицо совсем побледнело, как
маска смерти. Мэри стало не по себе. Теперь она
поняла, какой оказалась дурой. Слуги спят далеко,
кричи — не услышат. Идиотка! Идиотка, вот она кто!
Только бы не потерять голову и не показать, что боится
его.
— Мне очень жаль,— заикаясь сказала она,— но я не
357
хотела задеть ваши чувства. Если я чем-нибудь могу
загладить, я с удовольствием...
— О чем это вы? — спросил он хмуро.— Предла¬
гаете мне деньги? Не надо мне ваших денег! Сколько
их у вас тут?
Мэри взяла сумочку с туалетного столика и, сунув
в нее руку, нащупала револьвер. Это ее успокоило.
Раньше ей стрелять не приходилось. Глупо было даже
предполагать, что дойдет до стрельбы, но, слава богу,
револьвер здесь. Милый Эдгар, в конце концов не такой
уж ты старый осел. В голове сверкнула непосле¬
довательная мысль, что оказалась она в таких обстоя¬
тельствах не по своей инициативе — Эдгар подтолкнул
ее к этой ситуации. Мысль ее позабавила, и верну¬
лось самообладание.
— Здесь две-три тысячи лир. Вам хватит, чтобы пе¬
ребраться в Швейцарию. Там будет безопасно, поверьте,
а я без них обойдусь.
— Конечно, обойдетесь. Вы ведь богаты? Вы доста¬
точно богаты, чтобы заплатить за ночь! Вы всегда плати¬
те своим любовникам? Если бы я хотел денег, думаете,
удовольствовался бы такой мизерной суммой? Я бы снял
с вас жемчужное ожерелье и браслеты.
— Можете взять, если хотите. Для меня они ничего
не значат. Они на туалетном столике. Берите.
— Вы — подлая! Неужели вы настолько подлая, что
думаете — всякого можно купить? Дура! Если б деньги
для меня что-нибудь значили, разве я не мог бы поладить
с нацистами? Мне бы не надо было бежать! Мне бы
не надо было умирать с голоду!
— Господи, ну как сделать, чтоб вы поняли? Я хо¬
тела быть хорошей, а вы считаете, что причинила
зло. Если я вас обидела, если плохо обошлась с вами,
я прошу прощения. Я хотела вам только добра.
— Вы лжете! Ленивая, чувственная, никчемная жен¬
щина! Да вы хоть раз в жизни сделали кому-нибудь
добро? Вы ищете возбуждения, новых ощущений, чего-
нибудь, чтоб развеять скуку, и не заботитесь о том, какое
зло причиняете. Но на этот раз вы просчитались! Зата¬
щить в дом незнакомца рискованно. Я вас считал боги¬
ней, а вы — просто шлюха! Пожалуй, было бы добрым
делом задушить вас, чтобы вы не причиняли зла другим,
как причинили мне. Я бы мог, вы это знаете! Кто ви¬
дел, как я входил в дом?
Он шагнул к Мэри. Ее охватила паника. Мрачный,
358
худое лицо искажено ненавистью, темные глубоко поса¬
женные глаза сверкают. Мэри попыталась овладеть со¬
бой. Она все еще держала в руках сумочку. Теперь
она выхватила револьвер и направила на него.
— Вы сейчас же уйдете или я стреляю! — крикну¬
ла она.
— Стреляйте!
Он сделал еще шаг.
— Если подойдете еще на дюйм, выстрелю!
— Стреляйте! Думаете, жизнь для меня что-нибудь
значит? Вы только освободите меня от невыносимого
бремени. Стреляйте! Стреляйте, и я вам все прощу.
Я люблю вас!
Лицо его изменилось, мрачную ненависть смыло,
и большие темные глаза сияли восторгом. Он шел
к ней, закинув голову, раскрыв руки, подставляя грудь
под выстрел.
— Скажете, что к вам забрался вор и вы его пристре¬
лили. Скорей, скорей!
Мэри уронила револьвер, упала в кресло и разры¬
далась, закрывая лицо руками.
— Не хватает смелости? Бедное дитя! Какая вы
глупая, ужасно глупая. Вам нельзя играть людьми, как
вы играли мной. Пошли!
Он стал поднимать ее. Мэри, не зная, чего он хо¬
чет, прижалась к нему плача. Он грубо дернул ее за
руку, она вскрикнула от боли и невольно поднялась.
Он быстро поддержал ее, провел через комнату и швыр¬
нул на постель. Бросился на кровать рядом с ней, обнял,
целовал ее лицо. Мэри пыталась освободиться, но он не
отпускал. Он был гораздо сильнее, чем казался с виду,
и она ощутила себя бессильной в его крепких объяти¬
ях. Наконец она перестала сопротивляться.
Через несколько минут он встал. Мэри лежала, потря¬
сенная. Он стоял у кровати и сверху смотрел на нее.
— Вы просили, чтобы я вас не забыл. Я забуду,
но вы не забудете.
Мэри не шевелилась, только смотрела на него. Он
хрипло рассмеялся.
— Не бойтесь. Я вам ничего плохого не сделаю.
Мэри, испуганная, молчала. Взор его был злым, же¬
стоким, и она закрыла глаза. Услышала, как он скользнул
по темной комнате. Внезапно раздался выстрел и шум па¬
дения. Она вскочила в ужасе, с криком:
— Господи, что вы сделали?
359
Он лежал перед окном в лунном свете. Мэри броси¬
лась на колени возле него.
— Карл! Карл, что вы сделали?
Она схватила его руку, выпустила, и рука безжиз¬
ненно ударилась о пол. Мэри пощупала его лицо,
потом сердце. Мертв. Мэри села на корточки, с ужа¬
сом смотря на труп. В голове было пусто. Что делать?
Голова кружится, как бы не упасть в обморок. Она
вздрогнула: слышны шаги босых ног. Шаги замерли.
Кто-то стоит за дверью, прислушивается. Мэри охватил
страх. Быстрый, легкий стук. Мэри трясло, и она с трудом
удержалась, чтобы не закричать. Она сидела на полу так
же тихо, как лежащий рядом покойник. Стук повторил¬
ся. Мэри заставила себя откликнуться.
— Да, что там?
— У вас все в порядке, синьора? — голос Нины.—
Мне показалось, у вас что-то хлопнуло.
Мэри вонзила ногти в ладони, чтобы ответить
естественно.
— Должно быть, вам приснилось. Я ничего нс слы¬
шала. Идите, ложитесь.
— Хорошо, синьора.
Тишина. Удаляющееся шлепанье босых ног. Мэри
поворачивала голову, прислушиваясь к шагам. Она отве¬
чала инстинктивно,- теперь надо собраться с мыслями.
Она глубоко вздохнула. Что-то надо делать. Она нагну¬
лась, всмотрелась в лицо австрийца и задрожала. Под¬
нявшись на ноги, подсунула руки под мышки покойного
и попыталась оттащить его от окна, совсем не пони¬
мая, что делает. Слепой инстинкт подгонял поскорее
убрать его из комнаты. Но труп был тяжел. Мэри му¬
чительно вздохнула: сил у нее, как у крысы. Что де¬
лать? Безумием было отослать Нину. В комнате лежит
труп, а она сказала, что ничего не случилось. Зачем
было лгать, что ничего не слышала, когда он за¬
стрелился в этих четырех стенах? Мысли об ее ужасном
положении завихрились в голове. А позор?! А бесчестье?!
А что ответить, когда спросят, почему он застрелился?
Единственное, что можно,— сказать правду. Но прав¬
да — полдела! Ужасно, что никто не подскажет, не по¬
может. Кто-то нужен. Помощь, помощь, нужна помощь.
Роули. В голову пришло только его имя. Он приедет, если
позвать. Он ею увлечен, он сказал, что любит ее. Он
надежный человек, во всяком случае, даст толковый
совет. Очень поздно. Удастся ли связаться с ним среди
360
ночи? Но нельзя ждать утра. Действовать надо немедлен¬
но, иначе ничего не поможет.
У кровати стоял телефон. Номер она знала. Эдгар
жил в том же отеле, и она не раз звонила ему.
Мэри набрала номер. Сначала гудки, потом ответили
по-итальянски. Вероятно, ночной портье, оторванный от
недозволенного сна. Мэри попросила соединить с ком¬
натой Роули.
Слышны были звонки, но трубку не снимали. Она
напугалась: отправился играть или, уж такой он есть,
встретил женщину и пошел к ней. Наконец послышался
охрипший, сонный голос:
— Да, что?
— Роули! Это я, Мэри. У меня ужасная беда!
Он фыркнул и оживился: -
— Поздновато сейчас, чтобы попадать в беду, а?
Так в чем дело?
— Не могу рассказать. Это серьезно. Вы мне нужны.
Приезжайте!
— Когда?
— Сейчас. Прямо сейчас и как можно быстрее. Ради
бога! — ее голос дрожал.
— Не волнуйтесь. Конечно, приеду.
От этих слов стало легче. Мэри положила трубку
и постаралась сообразить, через сколько времени он по¬
явится. От отеля до виллы больше трех миль, преиму¬
щественно в гору. Вряд ли он в это время найдет
такси, а если пешком — это около часа. Через час уже
рассветет. Мэри быстро сменила изорванное белье, наде¬
ла платье, погасила свет, беззвучно отперла дверь,
бесшумно прошла по коридору, открыла входную дверь,
спустилась по монументальной лестнице и по въездной
аллее прошла к воротам, держась в тени деревьев.
Луна, которой она так восхищалась, теперь вызывала
только ужас. У ворот она остановилась, чувствуя, как
замирает сердце от того, что придется нестерпимо
долго ждать. Внезапно послышались шаги. Она испуганно
отступила в тень. Кто-то поднимался по крутым ступе¬
ням, ведущим к вилле от подножия холма: пока не
построили дорогу, подняться можно было только по ним.
Кто-то торопился к вилле. Из темноты выступила муж¬
ская фигура. Она сразу узнала Роули.
— Слава богу, вы пришли. Как вы добрались так
быстро?
— Ночной швейцар храпит, я прихватил его велик.
361
Спрятал его внизу холма, подумав, что по ступеням
быстрее.
— Идемте.
Он всмотрелся в лицо Мэри.
— Ну, в чем дело? Вы жутко выглядите.
Мэри покачала головой, говорить она не могла. Схва¬
тив его за руку, она быстро пошла к дому.
— Тише, тише,— прошептала она, когда вошли в
дом.— Молчите.
Дойдя до комнаты, она открыла дверь и вошла, он —
следом. Мэри закрыла и заперла дверь, поколебавшись,
повернула выключатель. С потолка свешивалась большая
люстра, и комнату залил яркий свет. Роули резко вздрог¬
нул, увидев человеческое тело на полу, возле одного
из двух больших окон.
— Господи! — Он повернулся к Мэри.— Что это
значит?
— Он мертв?
— Чертовски похоже, что так.
Роули встал на колени, приподнял веко мертвеца,
затем, как ранее она сама, положил руку на область
сердца.
— Мертвый.
Револьвер все еще был зажат в руке покойника.
— Застрелился?
— А вы думали, я его убила?
— Где слуги? Вы послали за полицией?
— Нет,— выдохнула она.
— Но вы должны! Нельзя его здесь оставлять.
Что-то надо делать.
Механически, не отдавая себе отчета, он вынул
револьвер из руки покойника и осмотрел его.
— Чертовски похож на тот, что вы мне показывали
в автомобиле.
— Он и есть.
Роули посмотрел на нее, не понимая. Да и как он
мог понять? Ситуация становилась невыносимой.
— Почему он застрелился?
— Ради бога, не спрашивайте меня.
— Вы его знаете?
— Нет.
Дрожащая Мэри была на грани обморока.
— Возьмите себя в руки, Мэри! Что пользы рас¬
пускаться? Подождите минуточку, я принесу вам брен¬
ди. Где оно?
362
Он двинулся к дверям, но Мэри вскрикнула:
— Не оставляйте меня! Я боюсь здесь одна.
— Так пошли вместе,— коротко сказал он, обхватив
ее за плечи и повел.
В столовой еще горели свечи, и он прежде всего
заметил остатки ужина, две тарелки, два стакана, бутыл¬
ку вина и сковородку, на которой Мэри жарила яични¬
цу с беконом. Роули подошел к столу. Возле стула, на ко¬
тором сидел Карл, лежала его старая фетровая шляпа.
Роули поднял ее, осмотрел и повернулся к Мэри.
Она не могла смотреть ему в глаза.
— Я сказала неправду, что не знаю его.
— Должен заметить, что это предельно ясно.
— Ради бога, Роули, не говорите так. Я ужасно
несчастна.
— Извините — сказал он мягко.— Так кто он?
— Скрипач. Из ресторана. Тот, что подходил с та¬
релкой. Вспоминаете?
— Я подумал — странно знакомое лицо. Он был одет
неаполитанским рыбаком, поэтому я его не узнал. Те¬
перь он выглядит иначе, конечно. Как он здесь ока¬
зался?
Мэри нерешительно начала:
— Я встретила его, возвращаясь домой, на полпути,
на террасе. Он заговорил со мной. Он казался таким
одиноким, таким несчастным...
Пораженный Роули смотрел в пол. Мэри — послед¬
няя женщина в мире, о которой он мог бы подумать
и тем более обоснованно подозревать, что она способна
на такое.
— Мэри, дорогая, вы же знаете, что я для вас
на все готов. Я хочу вам помочь.
— Он был голоден, и я его накормила.
Роули нахмурился.
— И после того как вы его угостили, он сразу
пошел стреляться из вашего револьвера? Это вы хотите
сказать?
Мэри заплакала.
— Ну-ка, выпейте глоток вина. Потом поплачете.
Мэри покачала головой.
— Я в порядке. Я не хочу плакать. Теперь я пони¬
маю, что это было безумие, но тогда казалось иначе.
Наверное, в те минуты я была сумасшедшая. Помните,
что я вам рассказала в автомобиле перед тем, как
вы вышли?
363
Внезапно он понял.
— Я принял это за романтические бредни. В жизнг
бы не догадался, что у вас хватит глупости устроить
такую проклятую шутку. Почему он застрелился?
— Я не знаю, не знаю.
Роули поразмышлял минуту, затем начал собирать
на поднос тарелки и стаканы.
— Что вы делаете? — спросила Мэри.
— Считаете нужным оставить улики, свидетельст¬
вующие, что у вас ужинал джентльмен? Где кухня?
— В эту дверь и вниз по лестнице.
Роули понес поднос. Когда он вернулся, Мэри си¬
дела за столом, опустив голову на руки.
— Хорошо, что я пошел. Вы везде оставили свет.
Явно не привыкли уничтожать следы. Ваша прислу¬
га не помыла посуду после своего обеда, я подсунул
эту туда же — авось не заметят. Теперь надо вызвать
полицию.
Мэри вскрикнула:
— Роули!
— Послушайте, дорогая, соберитесь с мыслями. Я ус¬
пел подумать и вот что предлагаю. Вы скажете, что
спали и проснулись от того, что в спальню проник
человек, очевидно, грабитель. Вы включили свет, выхва¬
тили револьвер из прикроватной тумбочки, завязалась
борьба и произошел выстрел. Неважно, вы его застрели¬
ли или он сам. Достаточно правдоподобно: когда он
увидел, что пути к отступлению нет, испугался, что на
ваш крик сбегутся слуги, и выстрелил в себя.
— Кто может поверить в такую выдумку? Это неве¬
роятно.
— Все же вероятнее, чем правда. Если вы будете
стоять на своем, никто не докажет, что это ложь.
— Нина слышала выстрел. Она подошла к моей две¬
ри и спросила, не случилось ли что-нибудь, а я сказа¬
ла «нет». Она же даст эти показания полиции. Что
я тогда объясню? Вся выдумка лопнет. Почему я ей
ответила, что ничего не случилось, когда в моей комна¬
те лежит покойник? Все безнадежно.
— Вы все еще не можете рассказать мне правду?
— Это — такой позор... И ведь в тот момент я дума¬
ла, что поступаю прекрасно.— Мэри замолчала. Роули
смотрел на нее, наполовину понимая. Она глубоко вздох¬
нула.— Давайте пошлем за полицией и покончим на
этом. Все равно конец. Ну что ж, значит — я заслу-
364
жила. Больше я никому никогда не смогу посмотреть
в лицо. Газеты... И Эдгар! Конец всему.— И, к удивле¬
нию Роули, она добавила: — Он ведь не был вором.
Довольно я причинила ему зла, чтобы еще возводить
напраслину на беднягу. Я во всем виновата, мне и от¬
вечать.
Роули внимательно посмотрел на нее.
— Да, это — погибель, вы правы, и чертовский
скандал. Вам предстоит тяжелое время, и, если оно на¬
ступит, никто вам не сможет помочь. Хотите рискнуть?
Предупреждаю: риск большой, и если провалится, тем
хуже для вас.
— Я пойду на любой риск.
— Если забрать тело отсюда, кто заподозрит, что
его смерть связана с вами?
— Как мы сможем? Это немыслимо.
— Ну нет. Если вы мне поможете, мы положим
его в автомобиль. Вы знаете все холмы в округе. Безу¬
словно, найдется место, где его еще месяцы не обнару¬
жат.
— Но его будут искать!
— Чего ради? Кто побеспокоится об итальянском
скрипаче? Задолжал за квартиру и исчез или сбежал
с чужой женой.
— Он не итальянец. Он австрийский беженец.
— Тем лучше. Можете держать пари, что никто
не поднимет из-за него шума.
— Это ужасно, Роули. А как насчет вас? Вы же
отчаянно рискуете?
— Это единственное, что можно сделать, дорогая.
А что до меня, так это не ваша забота. По правде
сказать, я люблю риск. Люблю все брать от жизни,
в том числе и встряски.
Мэри ободрилась от этих легко сказанных слов, и
беда стала менее невыносимой. Появилась надежда, что
он сумеет выполнить свое намерение, но все же она
опять засомневалась.
— Скоро станет светло. Крестьяне с рассветом вый¬
дут на работу.
Он посмотрел на часы.
— Когда рассветет?
— Не раньше пяти часов. Если поторопиться, мож¬
но управиться.
Она глубоко вздохнула.
— Делайте, как знаете.
365
— Так пошли, Христа ради не распускайте нюни.
Роули поднял шляпу покойника. Вернулись в спальню.
— Держите за ноги,— сказал Роули,— я возьму под
руки.
Они подняли труп, пронесли через холл и входную
дверь, с трудом (Роули пришлось пятиться) снесли по
лестнице и опустили. Тело было очень тяжелым.
— Можете подогнать сюда автомобиль? — спросил
Роули.
— Могу, но тогда не развернуться, придется ехать
задним ходом,— с сомнением ответила она.— Я управ¬
люсь.
Мэри прошла до конца узкого въезда и подала
машину. Роули тем временем вернулся в дом. На мра¬
морном полу алела кровь. Немного, ибо пуля осталась
в груди и кровотечение было внутренним.
Роули прошел в ванную, смочил полотенце и вытер
пятна.
Пол был из темно-красного мрамора, и он уверил¬
ся, что, если не присматриваться — а прислуга не
станет этого делать, подметая,— ничего не заметно.
Захватив влажное окровавленное полотенце, он спу¬
стился. Мэри ждала у машины и не спросила, где
он был.
Роули открыл заднюю дверцу, опять взялся за плечи
трупа и приподнял его. Мэри, видя, что ему тяжело,
молча подняла тело за ноги. Положив труп на днище,
Роули обернул полотенцем его грудь на случай, если
тряска вызовет кровотечение, нахлобучил ему шляпу,
затем сел на место водителя и задним ходом доехал
до ворот, где хватало места развернуться.
— Мне вести?
— Да. Сверните вправо у подножия холма. В четы¬
рех-пяти милях отсюда есть дорога, которая ведет
к деревне на холме. Помнится, там с одной стороны —
лес.
Доехали до шоссе, и Роули увеличил скорость.
— Вы страшно быстро ведете,— предупредила Мэри.
— Нельзя терять время, милая,— саркастически от¬
ветил он.
— Я ужасно боюсь.
— Обойдется,— ответил он жестко, и Мэри замол¬
чала.
Луна зашла. Было темно. Мэри не могла рассмот¬
реть циферблат спидометра. Похоже, что скорость под
366
восемьдесят. Она сидела, стиснув руки. То, что они де¬
лают,— ужасно опасно, и все-таки единственный шанс
для нее. Сердце больно сжалось. Она твердила без¬
звучно:
— Какая я была дура!
— Мы уже проехали миль пять. Пропустили пово¬
рот?
— Нет. Он скоро будет. Сбавьте скорость.
Ехали дальше. Мэри всматривалась тревожно: уз¬
кая дорога петляла. Она по ней проезжала раза
два-три, привлеченная пейзажем, напоминающим старую
флорентийскую картину, на которой художник изобра¬
зил библейскую сцену на фоне любимого тосканского
ландшафта.
— Вот он! — воскликнула она, но Роули уже проехал
мимо.
Он затормозил, потом попятился, пока не смог повер¬
нуть, и медленно стал подниматься на холм. Каждый
всматривался в темноту со своей стороны. Мэри схва¬
тила Роули за рукав и показала налево. Он остановил
машину. С этой стороны была роща, кажется, ака¬
циевая, с густым подлеском. Роули включил фары.
— Я выйду, посмотрю. Вроде то, что надо.
Он вышел из машины и нырнул в заросли. В окру¬
жающей мертвой тишине шум, с которым он продирался
через кусты, казался устрашающе громким. Через две-
три минуты он появился.
— Думаю, подойдет,— сказал он шепотом, хотя
вокруг не было ни души.— Помогите его вытащить,
а понесу я сам. Вы там не пройдете, только исцара¬
паетесь до смерти.
— Мне не важно.
— Я не о вас думаю,— ответил он резко.— Как
вы объясните прислуге, почему чулки порваны, а туфли
разлезлись? Я постараюсь сам управиться.
Мэри вышла из машины. Открыли заднюю дверцу
и только собрались поднять тело, как увидели наверху
огни. С холма спускался автомобиль.
— О господи! Мы попались! — вскрикнула Мэри.—
Бегите, Роули! Вам надо держаться подальше от этого
дела!
— Не болтайте чепуху.
— Я не хочу, чтобы у вас были неприятности! —
в отчаянии воскликнула она.
— Не будьте несчастной дурой! Не попадем в не¬
367
приятность, если вы не потеряете голову. Мы их про¬
ведем.
— Нет, Роули, ради бога. Мне — конец!
— Стоп! Успокойтесь. Садитесь на заднее сиденье.
— Там он...
— Молчать!
Роули втолкнул ее в машину и залез сам. Огни при¬
ближающегося автомобиля скрылись за поворотом до¬
роги. На следующем повороте их увидят.
— Прижимайтесь ко мне. Нас примут за влюблен¬
ных, заехавших в тихое место побаловаться. Не дви¬
гайтесь. Автомобиль через две-три минуты подъедет,
а дорога настолько узкая, что ему придется притормо¬
зить, чтобы объехать стоящую машину почти вплотную.
Роули обнял ее и прижал к себе, а под ногами
у них лежал труп.
— Я буду вас целовать. Делайте вид, что вы отве¬
чаете мне.
Автомобиль подъезжал, вихляя со стороны на сторо¬
ну, седоки распевали во весь голос.
— Ей-богу, они пьяные. Дай бог, чтобы нас замети¬
ли, если не повезет — вернутся. Ну. быстро! Целуй¬
те меня.
Мэри подставила губы. Они сделали вид, что погло¬
щены поцелуями и ничего не замечают. Автомобиль
был полон народа. Орали так, что могли разбудить
мертвых. Вероятно, в деревне, на холме, играли свадь¬
бу, и гости, провеселившиеся допоздна, возвращались
домой. Их автомобиль появился посреди дороги, и столкт
новение, казалось, было неизбежно. Внезапно кто-то за¬
кричал: в свете фар заметил стоявшую машину. За¬
визжали тормоза. Избегнутая опасность, видимо, не¬
сколько отрезвила водителя, и теперь он держал чере¬
пашью скорость. Кто-то рассмотрел, что в темном
автомобиле — люди, а когда увидели, что это парочка,
слившаяся в объятиях, поднялся хохот. Кто-то выкрик¬
нул непристойность, другие засмеялись. Роули крепко
стиснул Мэри. Можно было подумать, что в экстазе
любви они ничего не осознают. Кто-то сообразил за¬
петь густым баритоном: «Сердце красавицы...» из «Риго¬
летто» Верди. Другие, не знавшие слов, подхватили
мотив.
Их объехали очень медленно, между автомо¬
билями оставалось не больше дюйма.
— Обнимите меня за шею,— шепнул Роули, когда
368
машина проезжала рядом, и не отнимая губ от уст
Мэри, весело помахал рукой пьяным.
— Bravo! Bravo! — кричали те.— Buon divertismen-
to! — и когда проехали, баритон опять запел «La donna
é mobile...»
Они рискованно съехали с холма, распевая, и
скрылись из вида, только в отдалении еще слышались
голоса.
Роули отпустил Мэри, и она обессиленно откинулась
в угол сидения.
— Хорошо, что во всем мире сочувствуют влюб¬
ленным,— сказал Роули.— Теперь лучше бы взяться за
работу.
— А это не опасно? Если его найдут именно
здесь...
— Где бы на этой дороге его ни нашли, могут
нас заподозрить. Но можно долго проехать и не найти
лучшего места, а у нас нет времени осматривать
окрестности. Они — пьяные, «фиатов» вроде вашего —
сотни. И что нас связывает? Во всяком случае, будет
явно, что он покончил с собой. Выходите из машины.
— Я не знаю, смогу ли держаться на ногах.
— Нет, черт возьми, вам придется помочь мне его
вытащить, после этого можете рассиживаться.
Он вышел из машины и повлек Мэри за собой.
Внезапно она зашлась слезами в истерическом припад¬
ке. Роули размахнулся и влепил ей крепкую, жгучую
пощечину. Мэри от удивления вскочила и перестала
плакать так же быстро, как начала. Она даже не вскрик¬
нула.
— Теперь помогите мне.
Без слов они вытащили труп, и Роули подхватил его.
— Подсуньте его ноги сюда. Тяжелый как черт.
Постарайтесь раздвинуть эти кусты, чтобы я не поломал
их, когда пойду.
Мэри это сделала, и он тяжело пошел по подлеску.
Казалось, шум был слышен за несколько миль. Его
бесконечно долго не было. Наконец она увидела, что
он поднимается по дороге.
— Я подумал, что лучше выйти не там, откуда
заходил.
— Все в порядке? — спросила она тревожно.
— Думаю, да. Хорошо бы сейчас выпить,— он
взглянул на Мэри с тенью усмешки.— Теперь можете
плакать, если хотите.
24 Ричард С. Пратер
369
Она не ответила. Сели в машину — Роули за руль.
— Куда вы едете? — спросила Мэри.
— Я здесь не развернусь. И вообще лучше отъехать,
чтобы не было следов остановки и разворота. Не знаете,
есть дальше дорога, которая ведет на шоссе?
— Точно знаю: нет. Дорога идет только к деревне.
— Хорошо. Проедем вперед и развернемся, где смо¬
жем.
Поехали. Молчали.
— Полотенце еще в машине...— сказала Мэри.
— Учту. Я его выброшу где-нибудь.
— На нем метка Леонардов.
— Не беспокойтесь. В крайнем случае я заверну
в него камень и брошу в Арно, когда поеду домой.
Проехали еще несколько миль. Нашлось место, где
можно было, с трудом, развернуться.
И тут Роули вспомнил.
— Господи! — вскрикнул он.— Револьвер!
— Что? Он в моей комнате.
— Я про него забыл. Когда труп найдут, а оружия,
которым парень себя убил, не окажется, возникнут
вопросы. Надо было оставить рядом.
— Что делать?
— Ничего. Положиться на удачу. До сих пор нам
везло. Когда обнаружат тело и не найдут оружия,
подумают, что какой-нибудь прохожий на него на¬
ткнулся, стащил револьвер и помалкивает.
Назад ехали с максимальной скоростью. Время от
времени Роули поглядывал на небо. Еще ночь, но
темнота уже не столь густая. День еще не занялся,
но чувствовалась близость рассвета. Итальянские
крестьяне рано выходят на работу, и Роули хотел
довезти Мэри до виллы раньше, чем кто-нибудь на¬
чнет копошиться. Наконец достигли подножия холма,
на котором стояла вилла.
— Дальше вам лучше поехать самой. Здесь я
оставил велосипед.
Роули уже мог видеть бледную улыбку Мэри и ее
попытку заговорить. Он похлопал ее по плечу.
— Все в порядке. Не волнуйтесь. И вот что, примите
пару таблеток снотворного. Незачем лежать и пережи¬
вать. Вам станет лучше, когда поспите.
— Я, наверное, никогда не засну.
— Знаю, поэтому и советую принять меры, чтобы
отоспаться. Я приеду.
370
— Я буду дома весь день.
— А я думал, что вы поедете на ленч к Аткинсонам.
Меня тоже пригласили.
— Я позвоню и скажу, что нездорова.
— Нет. Этого вы не должны делать. Надо поехать
и вести себя так, словно у вас нет ни одной заботы.
Это самое благоразумное. Предположим, на вас упадет
тень подозрения. В вашем поведении не должно быть
и намека на нечистую совесть. Ясно?
— Да.
Мэри пересела за руль, подождала, пока Роули
вытащил свой велосипед и укатил, затем въехала на
холм, оставила машину в гараже у ворот и пошла по
въезду. В дом она проникла беззвучно, дошла до своей
комнаты и у дверей заколебалась. На мгновение ее
охватил суеверный страх, что за дверью стоит Карл в
поношенном черном костюме.
Она была подавлена горем, но, зная, что поддаваться
нельзя, овладела собой и дрожащей рукой повернула
ручку. Быстро включив свет, она облегченно вздохнула
при виде пустой комнаты. Комната как комната, все
как всегда; на часах у постели еще нет пяти. Прошло
так мало времени, а такие ужасные события. Все на
свете Мэри бы отдала, чтобы вернуть время, снова стать
беззаботной, как несколько часов назад. Слезы по¬
текли по ее лицу. Она очень устала, в голове пуль¬
сировала боль, смутно и беспорядочно вспомина¬
лись события этой ужасной ночи. Она стала медленно
раздеваться. Ложиться опять на эту кровать — кошмар¬
но, но куда же деваться?! На вилле придется оста¬
ваться еще несколько дней. Роули подскажет, когда
будет безопасно уехать. Если объявить о помолвке с
Эдгаром, вполне резонно уехать из Флоренции на не¬
сколько недель раньше, ч^м предполагалось. Когда он
сказал отплывет в Индию? Только там она окажется
в безопасности, только там сможет забыть.
Едва улегшись в постель, она вспомнила, что Роули
оставил посуду в кухне. Что бы он ни говорил, надо
самой убедиться, что все в порядке. Надев халат, она
спустилась в столовую, потом в кухню. Если слуги
услышат, можно сказать, что проснулась и проголода¬
лась, ищу чего бы поесть. Дом казался жутким, опусте¬
лым, а кухня большой и темной пещерой. На столе
она нашла бекон и отнесла его в кладовую. Яичную
скорлупу бросила в ведро под сливом, вымыла два
24* 371
стакана и тарелки, которыми она и Карл пользова¬
лись, поставила их на место, сковороду повесила на крю¬
чок. Больше ничего подозрительного не оставалось.
Она поплелась обратно в спальню, приняла таблетки
и выключила .свет, надеясь, что лекарство вскоре по¬
действует. Она была очень измучена. Наконец она
подумала, что если сейчас же не заснет, то сойдет с
ума, и тут же уснула.
6
Открыв глаза, она увидела у постели Нину и сонно
спросила:
— Что такое?
— Очень поздно, синьора. Вам нужно быть в Бо¬
лонской вилле в час дня, а уже полдень.
Мэри все вспомнила, и страх пронзил сердце. Она
всмотрелась в служанку: та, как всегда, улыбчива и
дружелюбна. Мэри собралась с мыслями.
— Я не могла уснуть после того, как вы меня раз¬
будили. Лежать всю ночь без сна не хотелось, и я
приняла пару моих таблеток.
— Извините, синьора. Я услышала шум и подумала,
что надо пойти проверить.
— Что за шум?
— Ну, похоже на выстрел. Я вспомнила про ре¬
вольвер, который оставил вам синьор, и испугалась.
— Наверное, это был автомобиль на дороге. Ночью
звуки хорошо слышны. Принесите мне чашку кофе,
а потом я выкупаюсь. Надо поспешить.
Как только Нина вышла, Мэри соскочила с постели
и открыла ящик, в котором прятала револьвер. Она
испугалась, что Нина нашла его и забрала, пока она
спала. Чиро тут же сказал бы ей, что одного патрона
нет. Но револьвер лежал на месте. Ожидая кофе,
Мэри лихорадочно размышляла. Понятно, почему Роули
настаивал, чтобы она поехала на ленч. Нужно вести
себя естественно, ради него и ради себя надо быть
осторожной. Спасибо Роули. Он сохранил хладнокро¬
вие, он обо всем позаботился. Кто бы мог подумать,
что у этого бездельника столько выдержки! Что бы
с ней стало, если бы он не сообразил, как выйти из
положения, когда пьяные итальянцы проехали мимо
372
них в самый опасный момент? Мэри вздохнула. Может,
он и не самый полезный член общества, но хороший
друг, этого нельзя отрицать.
После кофе и ванны, сидя за туалетным столиком
и наводя красоту, Мэри почувствовала себя лучше.
Удивительно: через такое прошла, а на вид — ничуть
не изменилась. Весь ужас, все слезы не оставили следа.
Выглядит бодрой и свежей. Медового цвета кожа не
выдает усталости, волосы лежат хорошо, глаза блестят.
В возбуждении она почувствовала, что за ленчем
сыграет прекрасное настроение и беззаботность, и,
когда уедет, все будут говорить: Мэри сегодня в
отличной форме. Она забыла спросить Роули, принял ли
он приглашение. Хоть бы он там был, это придаст
ей уверенности в себе. Все готово.
Мэри окинула себя взглядом в зеркале. Нина
одобрительно улыбнулась.
— Синьора сегодня выглядит лучше, чем когда-
либо.
— Не надо мне льстить, Нина.
— Но это же правда. Вы выглядите, как юная де¬
вушка.
Аткинсоны, пожилая американская чета, были
владельцами большой роскошной виллы, некогда при¬
надлежавшей Медичи. Они потратили двадцать лет, кол¬
лекционируя мебель, картины и статуи, и вилла стала
достопримечательностью Флоренции. Они были госте¬
приимны, устраивали пышные приемы.
Когда Мэри вошла в гостиную, украшенную шкаф¬
чиками в стиле ренессанс, образами Девы Марии
работы Сеттиньяни и Сансовино, Перуджино и Филип¬
по Липпи, большинство приглашенных уже собралось.
Два ливрейных лакея обходили гостей: у одного на
подносе стояли коктейли, у другого — закуски. Хоро¬
шенькие женщины в парижских платьях, непринуж¬
денные и спокойные мужчины в легких костюмах.
Высокие окна открывались в регулярный сад с сим¬
метрично расставленными большими каменными ваза¬
ми, полными цветов, со статуями в стиле барокко,
сильно пострадавшими от времени. Воздух теплого
июньского дня привел всех в хорошее настроение.
Казалось, ни у кого нет никаких тревог, все богаты,
все рады развлечься. Невозможно поверить, что где-то
есть голодающие. Очень славно быть живой в такой
день!
373
Входя, Мэри сразу почувствовала, как доброжела¬
тельно ее встречают. Но именно это беззаботное удо¬
вольствие стало ей остро неприятным, словно она вы¬
шла из узенькой, прохладной, затемненной флорентий¬
ской улочки на раскаленную площадь. А бедный юноша
лежит под открытым небом на склоне холма над Арно
с пулей в сердце... Тут она заметила Роули в дальнем
конце комнаты, встретилась с ним глазами и вспомнила
его слова. Он направился к ней. Гарольд Аткинсон —
хозяин дома — красивый, седовласый, полнокровный,
ценитель женской красоты — был не прочь пофлирто¬
вать с Мэри на солидный отцовский лад. Он задержал
ее руку в своей.
Подошел Роули.
— Я как раз говорю этой девушке, что она хороша,
как картинка,— сказал Аткинсон, оборачиваясь к нему.
— Теряете время, старина,— протянул Роули с
лукавой улыбкой.— С таким же успехом можете рас¬
точать комплименты статуе Свободы.
— А что, вас она уже отшила?
— Отшила.
— Я ее не обвиняю.
— Дело в том, мистер Аткинсон,— сказала Мэри,—
что мне не нравятся мальчики. По-моему, ни один муж¬
чина моложе пятидесяти лет не стоит доброго слова,—
глаза ее смеялись.
— Нам надо как-нибудь встретиться и обсудить
это, у нас много общего.— И американец отошел
пожать руку новому гостю.
— Вы молодец,— шепнул Роули.
Его одобрительный взгляд ободрил ее, но она
смотрела испуганно и тревожно.
— Не поддавайтесь. Думайте, что вы актриса, игра¬
ющая на сцене.
— Я же вам говорила, что у меня нет сцени¬
ческого таланта,— ответила она уже с улыбкой.
— Раз вы женщина, значит, умеете притворяться,—
отпарировал он.
Зтим она и занималась, когда сели за стол. Справа
от нее сидел хозяин дома, и она, смеясь, флиртовала
с ним, что для него было занятно и лестно. С соседом
слева, знатоком итальянского искусства, она разговари¬
вала о художниках сиенской школы. Принцесса Сан-
Фернандо занимала место справа от Аткинсона. Там
и возник инцидент, который чуть не выбил Мэри из
374
колеи. Старая дама перегнулась через Аткинсона к
Мэри.
— Я сейчас рассказала графу о вчерашнем вечере.—
Теперь она обращалась к Аткинсону: — Я пригласила
гостей к Перрино послушать замечательного певца,
и можете представить, его там не оказалось.
— Я его слышал,— сказал Аткинсон.— Миссис
Аткинсон хочет, чтобы я платил за его учение. Она
считает — он должен петь в опере.
— Зато был кошмарный скрипач. Я говорила с
Перрино. Он сказал — это беженец из Германии. Он
дал ему шанс только из жалости и больше не позовет.
Помните его, Мэри? Совершенно невозможный.
— Он играл довольно скверно.— (Так ли неесте¬
ственно звучал ее голос для других, как для нее самой?)
— Ну, это легко сказано,— ответила принцес¬
са.— Если б я так играла на скрипке, я бы застрелилась.
Надо что-нибудь ответить. Мэри слегка пожала
плечами.
— Этим люд^м, должно быть, очень трудно найти
себе работу.
— Плохие дела,— сказал Аткинсон.— Молодой па¬
рень, говорите?
— Да, почти мальчик. У него интересное лицо,
правда, Мэри?
— Не обратила внимания. На них одели совершен¬
но нелепые костюмы.
— Я не знала, что он беженец. Знаете, теперь
у меня нехорошо на душе. Я думаю, Перрино прогнал
его из-за того, что я подняла такой шум. Я думаю,
если его можно разыскать, я дам ему двести-триста
лир, чтобы он продержался, пока не найдет другую
работу.
Конца нет разговору. Мэри бросила отчаянный
взгляд на Роули, но он сидел за другим концом стола
и не увидел его. Пришлось справляться самой. Но вот,
слава богу, тема разговора изменилась. Мэри чувство¬
вала себя опустошенной. Она продолжала болтать,
смеяться шуткам соседей, притворяться веселой, и все
время в ее голове ярко, словно на сцене театра,
проходили события минувшей ночи, развертываясь в
памяти, как клубок. Наконец можно уехать. Она
действительно испытывала благодарность, говоря: «Я
вам очень благодарна», «Было очень приятно».
Миссис Аткинсон — седая, любезная, проницатель-
375
ная, с сухим юмором дама — ответила, прощаясь
за руку:
— Благодарю вас, моя дорогая. Вы так красивы,
что сделаете успешным любой прием. Гарольд получил
большое удовольствие. Он закоренелый старый повеса.
— Он был очень любезен.
— Так и должно быть. Это правда, что вы нас скоро
покидаете?
Миссис Аткинсон явно намекала на Эдгара, долж¬
но быть, принцесса сказала.
— Кто знает? — усмехнулась Мэри.
— Ну, я надеюсь, что мне сказали правду. Я,
знаете ли, понимаю людей, а вы не только красивы,
но добры и естественны. Мне хочется, чтобы вы были
счастливы.
У Мэри на глаза навернулись слезы. Она бледно
улыбнулась старой даме и поспешила уехать.
7
Домой только что доставили телеграмму: «Завтра
прилечу. Эдгар».
Сад спускался террасами, и в нем один уголок осо¬
бенно нравился Мэри. Это была узкая, окруженная
кипарисами лужайка, с одной ее стороны были сделаны
аркады для созерцания пейзажа, но не Флоренции,
а заросшего оливами холма, на вершине которого
стояла деревня со старыми красными крышами и коло¬
кольней. В прохладе и уединении Мэри лежала в шез¬
лонге, ища покоя. Хорошо остаться одной и не при¬
творяться, предаться своим мыслям. Нина принесла
чашку чая. Мэри сказала, что ждет Роули.
— Когда он придет, принесите виски, сифон и лед.
— Очень хорошо, синьора.
Нина любила поболтать и охотно поделилась но¬
востью. Кухарка Агата живет в соседней деревне. Ее
родня сдавала комнату с пансионом одному из бежен¬
цев, которыми теперь кишит Италия, и он сбежал,
не заплатив, а они люди бедные, не могут швыряться
деньгами. Вещей у него не водилось, только то, что
на нем, а что осталось — пяти лир не выручишь.
Ему позволили задолжать за три недели, пожалели,
потому что он был такой simpático, а он и подложил
376
свинью. Будет им наука: всегда поплатишься, когда
делаешь добро людям.
— Куда же он делся? — спросила Мэри.
— Он вчера ушел играть на скрипке к Перрино,
ну да, где синьора вчера обедала. Он сказал, что
вернется и расплатится с Ассунтой, да не вернулся.
Ассунта ходила к Перрино, ей сказали, что ничего не
знают. Он не годится в скрипачи, и ему велели,
чтобы больше не приходил. Но деньги у него были.
Он получил свою долю от сбора, а одна леди положила
на тарелку сто лир и...
Мэри перебила:
— Спроси у Агаты, сколько он задолжал. Мне не по
душе, что она пострадала из-за того, что сделала кому-то
добро. Я заплачу.
— О, синьора! Им это так поможет! У них два
сына в армии, они-то ничего не зарабатывают, вот и
приходится выкручиваться. Они его кормили, а еда
теперь вздорожала. Это мы — бедняки — должны стра¬
дать во имя того, чтоб Италия была великой нацией.
— Идите, Нина.
Второй раз за день приходится выслушивать разго¬
воры о Карле. Мэри охватил ужас, словно этот
несчастный, никому не нужный при жизни, после смер¬
ти непонятным образом привлек к себе всеобщее вни¬
мание. Принцесса сказала, что, поскольку из-за нее ему
отказали, она хочет ему помочь. Она человек слова и
станет его искать. И она упрямая, перевернет небо и
землю, а доищется. Надо уехать отсюда. Страшно.
Хоть бы Роули приехал. Он единственный, кто может
помочь. Она вынула из сумочки телеграмму Эдгара и
перечитала. Это — выход. Мэри напряженно обдумы¬
вала. Наконец она услышала:
— Мэри!
Роули шел к ней с другого края лужайки: руки
в карманах, походка неуклюжая, никакой элегантности.
Зато этому лентяю удобно и вполне по себе. Его
спокойствие ободряло Мэри.
— Нина сказала, что я найду вас здесь. Она при¬
несет выпить, а мне этого и надо. Ей-богу, по такой
жаре подниматься на этот ваш холм! — Роули внима¬
тельно посмотрел на нее.— В чем дело? Вы уже не так
хорошо выглядите. Подождите, пока Нина подаст виски.
Он сел, закурил сигарету. Подошедшую Нину он
встретил словами:
377
— Ну, Нина, как насчет детишек? Ведь дуче сказал,
что каждая итальянка должна рожать для родины.
Похоже, вы не хотите выполнять свой долг?
— Mama mia, в наши дни себя не прокормишь,
а чем я буду кормить полдюжины ребятишек?
Нина ушла, и он повернулся к Мэри:
— Так что?
Мэри повторила разговор за ленчем о Карле и
рассказ Нины. Он внимательно выслушал.
— Но, дорогая моя, совсем не из-за чего дрожать.
Нервничаете, вот и все. Он надеялся, что получит
постоянную работу, а его выгнали. Он задолжал хо¬
зяйке. Он ей обещал заплатить, но денег не хватило.
Допустим, его найдут... он застрелился. У него хватало
мотивов.
Слова Роули звучали вполне убедительно. Мэри
улыбнулась и вздохнула.
— Пожалуй, вы правы, я перенервничала. Что бы
я делала без вас, Роули?!
— Не представляю,— засмеялся он.
— Если бы нас схватили ночью, что бы с нами
сталось?
— Нам бы крепко досталось, дорогая.
Мэри охнула:
— Вы хотите сказать, что нас бы... арестовали?
— Знаете, потребовалось бы черт-те сколько объ¬
яснений. Двое англичан, разъезжающих по Италии с
трупом. Собственно, я не знаю, как бы мы доказали,
что он сам застрелился. Кто-то из нас его убил.
— С чего бы вы?
— У полицейского с воображением нашлась бы
дюжина резонов. Мы вдвоем уехали от Перрино.
У меня не лучшая репутация в отношении женщин,
вы очень привлекательны. Как бы мы доказали, что
между нами ничего не было? Я мог застать его в вашей
комнате и убить из ревности... Он мог застать нас в ком¬
прометирующей обстановке, и я убил его, чтобы спасти
вашу репутацию. Еще и не такие глупости вытворяют.
— Вы ужасно рисковали.
— Перестаньте.
— Я была так расстроена ночью, что даже не побла¬
годарила вас. Но я благодарна, Роули. Я всем вам
обязана. Если бы не вы, я бы, наверное, покончила
с собой. Не знаю, чем я заслужила, что вы так
много для меня сделали.
378
Он пристально посмотрел на нее и добродушно
улыбнулся.
— Дорогая, я бы это сделал для любого приятеля,
а может быть, даже и для незнакомого. Люблю риск,
знаете ли. В сущности, я не законопослушный граж¬
данин, и это дает встряску моим нервам. Как-то в
Монте-Карло я поставил тысячу фунтов на карту. Это
тоже было острое чувство, но далеко не такое. Кстати,
где револьвер?
— В сумочке. Я не посмела оставить его в доме,
когда ехала на ленч, побоялась, что Нина найдет.
Он протянул руку.
— Дайте сумочку.
Не зная, зачем ему это, она протянула сумку.
Он открыл замочек, извлек револьвер и положил себе в
карман.
— Зачем это вы?
Он лениво откинулся на стуле.
— Я полагаю, что рано или поздно тело найдут.
Я продумал и считаю, что револьвер должны обнару¬
жить при нем.
Мэри подавила крик ужаса:
— Вы вернетесь на то место?!
— Почему нет? Хорошая погода, и мне надо
размяться. Я взял напрокат велосипед. Почему бы мне
не прокатиться, а затем вдруг остановиться и сойти
полюбоваться на живописную деревню на холме?
— Вас могут увидеть при входе в лес.
— Уж я догадаюсь оглядеться, есть ли кто побли¬
зости.
Он встал.
— Вы же не поедете сейчас?
— Именно сейчас. Фактически, это не лес, а ро¬
щица. Я не сказал вам ночью, чтобы не напугать,
времени не было поискать лучшее место. Мало надеж¬
ды, что его найдут.
— Я не доживу до тех пор, когда узнаю, что вы
благополучно вернулись.
— Да? — улыбнулся он.— Я загляну на обратном
пути, чтобы еще раз выпить.
— О, Роули!
— Не бойтесь. Дьявол — сам игрок и заботится
о своих.
Роули ушел. Ожидать его было мучительнее всего.
Она убеждала себя, что это пустяк по сравнению с
379
ночным риском, что это необходимо... Все было беспо¬
лезно. Он сунул голову в пасть льву ради удовольствия
поиграть с опасностью. Злость овладела Мэри. Он не
имеет права так дурить! Надо было удержать его
Но пока он был здесь и принимал все на свой без
заботный, юмористический лад, все казалось проще и
легче. Более того, она чувствовала, что если уж он при
нял решение, то его не переубедить. Кто бы мог уга¬
дать, что за его легкомысленным поведением скрывает¬
ся столько решительности?
— Действительно, он безнадежно испорчен,— ска¬
зала она раздраженно.
Наконец Роули вернулся. Мэри перевела дух.
Стоило только взглянуть на него, беспечно направля¬
ющегося к ней, на его насмешливую улыбку, чтобы
понять: все прошло отлично.
Он уселся в кресло и принялся за виски с содовой.
— Все нормально. Вокруг ни души. Судьба помо¬
гает преступнику. Там стоит лужица воды, как раз где
надо. Я думаю, роща выросла вокруг ручья. Я уронил ре¬
вольвер в эту лужицу. Через пару дней он будет отлич¬
но выглядеть.
Мэри хотелось расспросить о теле, но слов не
было. Недолго посидели в молчании, пока он лениво
курил, с удовольствием отпивая холодное виски.
— Я вам расскажу все, что случилось вчера,—
сказала она наконец.
— Нет необходимости. Я представляю основное,
а остальное не столь важно, не так ли?
— Но я хочу. Я хочу, чтобы вы знали обо мне
самое плохое. Я действительно не понимаю, отчего
этот бедняга застрелился. Меня совесть замучила.
Он слушал, не перебивая, не спуская с нее острого
взгляда, пока она слово за словом рассказывала,
что произошло между первым мгновением, когда она
увидела Карла, выходящего из тени кипариса, и тем
ужасным моментом, когда звук выстрела заставил ее
вскочить с постели. Временами ей было очень трудно
говорить, но под пристальным взглядом серых глаз
Мэри догадывалась, что Роули сразу почует, если скрыть
хоть частицу правды. К тому же исповедь обо всей
позорной истории принесла ей облегчение.
Когда' Мэри закончила, он откинулся на стул,
казалось, занятый только пусканием колец дыма.
— Пожалуй, я могу сказать, почему он застрелился.
380
Он был бездомный изгнанник, без денег, полумертвый
от голода. Для чего ему было жить? Тут появились
вы. Должно быть, он в жизни не видел такой красавицы.
Вы дали ему то, о чем он и мечтать не мог. Весь мир
внезапно переменился для него: он решил, что вы его
полюбили. Конечно, он не мог догадаться, что не
любовь заставила вас отдаться ему. А вы сказали ему,
что это была только жалость. Мэри, дорогая моя,
мужчины тщеславны и самодовольны, особенно моло¬
дые мужчины. Неужели вы этого не знали? Унижение
было невыносимым, не удивительно, что он чуть не убил
вас. Вы вознесли его до звезд, а затем швырнули обрат¬
но в сточную канаву. Представьте себе заключенного,
которого тюремщики подвели к двери тюрьмы и, когда
он шагнул к свободе, захлопнули ее перед ним. Разве
этого не достаточно, чтоб решить, что не стоит жить?
— Если это правда, я никогда себе не прощу.
— Я думаю, это правда, но не вся правда. У него
могло быть реактивное состояние от пережитого ранее;
может быть, вы дали ему несколько мгновении такого
счастья, что он решил: ничего подобного в его жизни
уже не будет. У большинства из нас бывали в жизни
моменты такого полного счастья, что мы говорили себе:
господи, сейчас — хоть умереть! У него было такое
мгновение и такое чувство — и вот он умер.
Мэри глядела на Роули с изумлением. Неужели
это он — насмешливый, безрассудный шалопай?! О су¬
ществовании такого Роули она не знала.
— Почему вы мне это сказали?
— Ну, отчасти хотел, чтобы вы не принимали это
слишком близко к сердцу. Теперь вы ничего не можете
поделать. Единственное, что остается,— забыть. Может
быть, то, что я сказал, поможет вам,— у него опять
появилась насмешливая улыбка,.— А отчасти потому, что
немало выпил и, возможно, пьян.
Она не ответила. Достала телеграмму Эдгара и
протянула ему. Он прочел.
— Собираетесь выйти за него?
— Хочу уехать отсюда. Я возненавидела этот дом.
Захожу в свою комнату и еле сдерживаюсь, чтоб
не кричать от ужаса.
— Да, Индия далеко.
— У него есть сила и характер. Он меня любит.
Роули, я хочу, чтоб обо мне кто-то заботился, хочу
кого-то уважать...
381
— Ну что ж, таким образом, все улаживается.
Мэрн, не совсем поняв, посмотрела на него. Но его
улыбающиеся глаза ничего не выдали.
Она тихонько вздохнула:
— Но, разумеется, он может не захотеть на мне
жениться.
— Это еще что за чертовщина? Он на вас помешан.
— Я должна сказать ему, Роули.
— Зачем?! — воскликнул он с изумлением.
— Не могу я за него выйти, если надо мной будет
висеть этот груз? У меня потом всю жизнь не будет
ни минуты покоя.
— У вас покоя! А как насчет его покоя? Думаете,
он вас поблагодарит за такую откровенность? Я вам
говорю: все в порядке. Ничто вас больше не связывает
со смертью этого несчастного парня.
— Я должна быть честной.
Роули нахмурился.
— Вы делаете роковую ошибку! Знаю я их, Стро¬
ителей империи. Неподкупный человек, цельная душа и
все прочее! Что они знают о терпимости? Сами они
никогда не нуждаются в снисхождении. С ума сойти —
разрушить его веру в вас! Он вас обожает. Вы для
него совершенство!
— Что с того, если я не такая!
— А вы не думаете: чем лучше нас считают, тем
лучше мы становимся? Он, знаете ли, обладает многими
прекрасными свойствами, ваш Эдгар. Благодаря им он
и достиг такого положения. Но, не обижайтесь, есть
у него некая упрямая тупость, которая ему и помогла.
Без нее ему бы так не выдвинуться. Желать, чтобы
он понял лабиринт женской души,— значит требовать
от него невозможного.
— Если он меня достаточно любит, он поймет.
— Отлично, дорогая. Пусть будет по-вашему. Будь
я женщиной, я не стал бы выходить замуж за такого
типа. Но раз вы решились, пожалуй, выходите. Только,
если вы хотите добра, примите мой совет: держите
язык за зубами.
Роули фыркнул, дотронулся до ее руки и ушел своей
ленивой походкой. «Может быть, я его никогда больше
не увижу,— больно кольнула мысль.— Забавно, что он
предлагал выйти за него замуж. Вот бы, наверное^
запаниковал, если бы я приняла это всерьез и согла¬
силась!»
382
8
На следующий день Мэри сидела в саду и пыталась
отвлечься от своих мыслей, рассматривая кусок гобеле¬
на. Было около четырех часов дня. Пришла Нина
сказать, что звонит Эдгар Свифт. Он только что прибыл
в отель и спрашивает, можно ли ему приехать?
Мэри не знала, во сколько должен прилететь само¬
лет, и начала ждать после ленча. Она велела передать,
что рада видеть его в любое время. Сердце забилось
чаще. Вынув из сумочки зеркальце, она посмотрелась.
Бледна. Но румяниться не стала, зная, что Эдгар этого
не любит. Она нахмурилась, покрасила губы. На ней
было легкое летнее платье из желтого полотна с
«обойным» рисунком, простенькое, как у горничной,
сшитое лучшей парижской портнихой.
Послышался шум подъехавшего автомобиля. Поя¬
вился Эдгар. Мэри встала и пошла ему навстречу.
Как обычно, очень элегантно одет — в точности, как
подобает его возрасту и положению. Чистое удоволь¬
ствие глядеть, как он идет по лужайке: очень прямо
держится, высок, худощав. Без шляпы. Густые черные
волосы приглажены и блестят от бриолина. Красивые
голубые глаза под густыми бровями глядят по-дру¬
жески, обычную серьезность красивых строгих черт
лица смягчила радостная улыбка. Теплое рукопожатие.
— Вы выглядите такой свежей и красивой, как
картинка.
Мистер Аткинсон имел привычку повторять Мэри
эту избитую фразу при каждой встрече. Мэри, слегка
задетая тем, что слышит ее от Эдгара, предположила,
что джентльмены определенного возраста всегда говорят
ее молодым женщинам.
— Садитесь. Нина принесет нам чай. Хорошо про¬
шла поездка?
— Как я рад вас видеть! Кажется, века прошли
после моего отъезда.
— Не так уж долго.
— К счастью, я точно знал, что вы делаете, чем
вы заняты, и мысленно следовал за вами.
Мэри слабо улыбнулась.
— Я думала, вы слишком заняты.
— Конечно, я был занят. Мы все обсудили с ми¬
нистром. В начале сентября я отплыву. Он был откро¬
венен со мной. Не скрывал, что работа будет трудной.
383
Я знал, на что соглашаюсь. Он сказал, что именно
поэтому выбор пал на меня. Я наскучил бы вам,
рассказывая, какие комплименты от него услышал, по¬
этому...
— Я хочу услышать. Мне не наскучит.
— Ну, он сказал, что ввиду особых обстоятельств
важно направить туда человека миролюбивого, но
твердого, и был настолько любезен, что высказался,
будто не знает другого человека, в ком эти два свой¬
ства сочетались бы в столь высокой степени.
— Я убеждена, что он прав.
— Видите ли, я долго добивался всего своим тру¬
дом и получил наконец высокий пост — признание за¬
слуг. Это большой и важный пост, дающий возможность
проявить себя. И, между нами говоря, это ключевая
позиция,— он поколебался мгновение,— и если я
справлюсь так хорошо, как надеюсь я и как на меня
надеются, она может повести еще выше.
— Вы честолюбивы?
— Пожалуй, да. Мне нравится обладать властью, и я
не боюсь ответственности. У меня есть способности,
и я рад возможности их применить.
— Полковник Трэйл за тем обедом сказал, что если
вы успешно справитесь в Бенгалии, то вполне можете
стать вице-королем.
В самоуверенных глазах Эдгара блеснул огонек.
— Теперь его именуют генерал-губернатором. Что ж,
допускаю эту возможность. Назначилй'же вице-королем
Уиллингдона, и отличным вице-королем он был, черт
возьми!
Выпили чаю. Он поставил чашку.
— Мэри, эта работа и связанные с ней почести и
половины бы для меня не значили, если б я не наде¬
ялся, что вы разделите их со мной.
У Мэри сердце замерло. Вот оно!
Чтобы успокоиться, она закурила. На Эдгара она
не смотрела, но чувствовала на себе его упорный
нежный взгляд.
— Вы обещали дать ответ, когда я вернусь.—
Он засмеялся.— Тот факт, что я примчался самоле¬
том сегодня утром, доказывает, что я с нетерпением
жду.
Мэри отбросила закуренную сигарету и вздохнула.
— Прежде, чем ответить, я должна вам что-то рас¬
сказать. Боюсь, вы горько разочаруетесь. Пожалуйста,
384
выслушайте меня молча, а вопросы и высказывания
оставьте на потом.
Лицо его внезапно отвердело, взгляд стал острым.
— Я молчу.
— Мне не надо вам говорить, что я отдала бы
все на свете, лишь бы не заикаться об этом. Но это
было бы непорядочно. Вы должны узнать все —
и поступите, как найдете нужным.
— Я слушаю.
Снова она начала долгую и мучительную историю,
которую вчера рассказывала Роули, ничего не про¬
пуская и стараясь ни преувеличивать, ни преумень¬
шать. Но рассказывать Эдгару было труднее. Он слушал
не шевелясь, с застывшим серьезным лицом, ничем
не выдавая своих мыслей. Говоря, она сознавала, что ее
поведение выглядит еще более бессмысленным, безот¬
ветственным и распутным, чем когда она исповедова¬
лась Роули. Невозможно придать мотивам своих поступ¬
ков хоть сколько-нибудь благовидный характер. Сердце
совсем упало при мысли, что, вероятно, Эдгар ей не
верит. Она осознала, как шокирующе звучит эпизод,
когда она и Роули засунули труп в автомобиль и
повезли прятать его в укромное место. Но она и сейчас
не видела иного способа избежать жуткого скандала
и бог знает каких неприятностей с полицией. Фан¬
тастично, что такое могло с ней случиться, такого не
должно быть в жизни, разве что в кошмарном
сне.
Когда она закончила, Эдгар еще немного посидел,
не двигаясь. Затем встал и заходил туда и обратно
по дорожке, опустив голову и сцепив руки за спиной;
на его лице было незнакомое ей выражение. Он выгля¬
дел постаревшим.
Наконец он остановился перед ней, посмотрел
на нее сверху вниз с вымученной улыбкой и сказал
так нежно, что у нее сжалось сердце:
— Простите, я был ошеломлен. От вас я никак не
ожидал ничего подобного. Я знал вас таким невин¬
ным, очаровательным ребенком. Невероятно, что имен¬
но вы...
Он замолчал, но Мэри поняла: невероятно, что
именно она стала любовницей какого-то обыкновенного
бродяги.
— У меня нет оправданий.
— Не будем вникать. Я люблю вас достаточно,
25 Ричард С. Пратер
385
чтобы понять и простить,— голос сильного мужчины
дрогнул, но улыбка оставалась нежной.— Вы маленькая,
романтичная глупышка. Я могу поверить, что ваши по¬
ступки после того, как этот человек застрелился,
представлялись единственно возможными в данных
обстоятельствах. Вы сильно рисковали, но, по-видимо-
му, все обошлось. Дело в том, что вы очень нуждаетесь
в мужской заботе.
Мэри посмотрела на него с сомнением.
— Вы все еще хотите жениться на мне после того,
как все узнали?
Колебание было столь кратковременным, что только
она могла его заметить.
— Думаете, что я оставлю вас в беде? Я не могу
вас оставить, Мэри, дорогая.
— Я стыжусь себя.
— Я хочу, чтобы вы стали моей женой. Я сделаю
все, что в моих силах, чтобы вы были . счастливы.
Карьера — это еще не все. В конце концов я уже не
так молод. Я достаточно поработал для своей страны,
почему бы мне и не уйти от дел и не дать шанс моло¬
дому?
Мэри смотрела на него, пораженная.
— О чем вы?
Он сел рядом и взял ее руки.
— Ну, дорогая, дело немного меняется. Я не могу
принять должность, это было бы нечестно. Если факты
всплывут, эффект может быть катастрофическим.
Мэри ужаснулась.
— Я не понимаю.
— Не беспокойтесь, Мэри, дорогая. Я телеграфи¬
рую министру, что намерен жениться и не могу поехать
в Индию. Состояние вашего здоровья послужит убеди¬
тельным предлогом. Я не смогу предложить вам
такого положения, как надеялся, но мы будем обеспе¬
чены, сможем поселиться на Ривьере. Мне всегда хоте¬
лось иметь лодку. Чем плохо — ходить под парусом
и ловить рыбу?
— Но все бросить, как раз когда вы достигли
высокого поста! Почему вы должны?!
— Послушайте меня, дорогая. Должность, которую
мне предлагают, трудная. Она потребует всего моего
ума и спокойствия духа, а я все время буду опасаться,
что дело откроется. Жерло вулкана — неподходящее
место для принятия обдуманных решений.
386
— Что же может теперь открыться?
— Ну хотя бы револьвер. Если полиция постара¬
ется» она выяснит, что он принадлежит мне.
— Пусть выяснит. Я об этом думала. Этот человек
мог украсть его из моей сумки в ресторане.
— Да, не сомневаюсь, что можно придумать мно¬
жество правдоподобных версий, как он мог им завла¬
деть, только понадобятся объяснения, а я не могу себе
позволить давать объяснения. Не хочу приукрашивать
себя, но я не из тех, которые выкручиваются и лгут.
И, кроме того, это не только ваша тайна. Она в такой
же мере тайна Роули Флинта.
— Он никогда меня не выдаст, не думайте!
— Именно это я и думаю. Он бессовестный него¬
дяй, лодырь и бездельник. Я таких людей не признаю.
Откуда вы знаете, как он поступит, когда станет
увиваться за очередной женщиной? Слишком инте¬
ресная история, чтобы дать ей пропасть. Он расскажет
по секрету. Расскажет одной, потом другой, и раньше,
чем вы оглянетесь,' узнает весь Лондон. Поверьте мне,
скоро слух достигнет и Индии.
— Вы ошибаетесь, Эдгар. Вы его недооцениваете.
Верно: он распущенный и бесшабашный. Не будь он
таким — не стал бы рисковать, чтобы спасти меня. Но
я знаю, что могу ему верить. Он никогда меня не
выдаст.
— Вы не знаете человеческой натуры, как я. Я вам
говорю: он не утерпит, чтобы не разболтать.
— Но если вы так убеждены, тогда все равно,
уйдете вы в отставку или нет.
— Если я перестану быть официальным лицом,
разговоры не будут иметь значения. Другое дело —
если я стану губернатором Бенгалии. В сущности,
вы ведь совершили уголовное преступление. Насколько
я знаю, оно влечет за собой выдачу преступника.
Для недружественной Индии — отличный шанс взбала¬
мутить грязь. Вам не приходило в голову, что вас саму
могут обвинить в убийстве этого человека?
Мэри задрожала от его сурового взгляда.
— Я должен вести честную игру,— продолжал он.—
Правительство мне доверяет, и я его никогда не подведу.
На том посту, который мне предлагают, важно, чтобы
я был безупречен и моя супруга — тоже. Наше поло¬
жение в Индии в значительной мере зависит от
престижа администрации. Если мне придется уйти с
25*
387
позором, это может послужить поводом для весьма
серьезных событий. Не о чем спорить, Мэри. Я должен
поступить по своему убеждению.
Тон его понемногу менялся, и голос стал суровым,
как и лицо. Теперь Мэри увидела его таким, каким его
знали в Индии: человек не только с администра¬
тивными способностями, но и немилосердной решитель¬
ностью. Всматриваясь в каждую черту его угрюмого
лица, стараясь разглядеть в глазах истинное отноше¬
ние к ней, она пыталась проникнуть в его мысли. Она
очень хорошо знала, что он потрясен ее признанием.
Он не способен с терпимостью отнестись к столь оскор¬
бительному, шокирующему поведению. Разрушена его
вера, он всегда будет в ней сомневаться. Но он не
возьмет обратно сделанное предложение. Раз она доб¬
ровольно рассказала, что могла утаить, ему ничего дру¬
гого не остается, как ответить благородством на искрен¬
ность. Он готов пожертвовать карьерой, шансами воз¬
выситься ради того, чтобы жениться на ней. Она подоз¬
ревала, что он нашел нечто подобное горькой радости
в таком самопожертвовании. Не потому, что так уж лю¬
бит ее, а потому, что жертва еще увеличит его гордость
собой. Она достаточно хорошо знала Эдгара и по¬
нимала: он никогда не упрекнет, что так много потерял
из-за нее. Но она так же знала, что с его энергией,
страстью к деятельности и амбицией он всегда будет
жалеть об утраченных возможностях. Он ее любит, и
отказаться от нее для него — жестокое разочарова¬
ние, но она почти уверена, что, несмотря на страдания,
он бы сбежал при малейшей возможности сохранить
при этом самоуважение. Он — раб собственной чест¬
ности.
Мэри опустила глаза, чтобы он не заметил в них
блеска радости: как ни странно, ситуация представи¬
лась чуть-чуть забавной. Ибо она теперь знала совер¬
шенно точно, что при любых обстоятельствах, даже
сложись они так, что ему нечего будет бояться, стань
он завтра генерал-губернатором Индии, она не хочет
выходить за него замуж. Она чувствует к нему привя¬
занность, благодарна за то, что он благородно реаги¬
ровал, но... надо ему помочь, не раня его чувств. Если
ошибиться, он заупрямится. Он вполне способен за¬
ставить ее подчиниться чуть ли не силой, не слушая
возражений. Что ж, если дойдет до самого худшего,
тогда придется пожертвовать остатками его хорошего
388
мнения. Не особенно приятно, но, возможно, потребует¬
ся. Чем хуже он подумает о ней, тем легче это вы¬
полнить.
Со вздохом она вспомнила Роули. Насколько легче
было бы с беспринципным негодяем! Какие ни есть
него пороки, он не боится правды.
Мэри собралась с силами.
— Знаете, дорогой Эдгар, я буду несчастна, зная,
что разрушила вашу великолепную карьеру.
— Вы об этом и не вспомните. Обещаю, что, уйдя
в отставку, я о ней не пожалею.
— Но нельзя считаться только с собой. Вы чело¬
век, предназначенный именно для этой работы. Вы нуж¬
ны. Ваш долг — принять ее независимо от личных
чувств.
— Я не настолько тщеславен, чтобы считать себя
незаменимым.
— Я так восхищаюсь вами, Эдгар. Я не могу пере¬
нести, чтобы вы отказались от этого поста, для которого
необходимы. Это — слабость с вашей стороны.
Он пошевельнулся, и Мэри поняла, что попала в
точку.
— Ничего другого не остается. Было бы крайне
бесчестно занять этот пост при возникших обстоя¬
тельствах.
— Но можно поступить иначе. Вы же не обязаны
жениться на мне.
Мэри перехватила его быстрый взгляд, не вполне
успев разгадать его. Он это знает не хуже, чем она сама?
Означает ли этот взгляд: «Господи милостивый, если
бы я мог выкарабкаться из этого, думаешь, я бы же¬
нился?!»
Но он хорошо владел собой и ответил с улыбкой
и нежным взором:
— Но я же хочу, чтоб вы стали моей женой. Боль¬
ше всего на свете.
(Ну, раз так, придется прибегнуть к горькому
лекарству.)
— Эдгар, дорогой, я очень хорошо к вам отношусь.
Я вам стольким обязана! Вы самый большой мой друг!
Вы замечательный, верный, добрый и надежный, но
я вас не люблю.
— Конечно, я знаю, что я намного старше вас.
Я понимаю, что вы не можете меня полюбить, как
любили бы своего ровесника. Я надеялся, что преи¬
389
мущества, которые я мог бы дать, отчасти компенсиро¬
вали бы это. Весьма сожалею, что теперь не смогу
предложить вам блестящего положения.
(Господи, куда он повернул! Как же трудно! Ну
почему он не может сказать прямо: «Шлюха, раньше
я увижу тебя в аду, чем женюсь!» Ну что ж, масло
кипит в котле, ничего не остается, как закрыть глаза
и прыгнуть.)
— Я хочу быть до конца откровенной с вами, Эдгар.
Будучи губернатором Бенгалии, вы были бы заняты
работой, и у меня было бы много дел. В конце концов
я только человек, положение было заманчивым. Каза¬
лось достаточным, что я к вам отношусь лишь хорошо.
У нас было бы столько общих интересов, что не имело
бы значения: влюблена я в вас или нет.— (Ну, самое
трудное позади!) — Но если нам предстоит вести спо¬
койную жизнь на Ривьере, где нечего будет делать с
утра до ночи, ее можно вынести, только будь я влюбле¬
на в вас, как вы в меня.
— Не обязательно выбирать Ривьеру. Мы можем
поселиться, где вы захотите.
— Какая разница?
Эдгар долго молчал, а когда поднял глаза, взгляд
его был холодным.
— Вы хотите сказать, что были готовы стать женой
губернатора Бенгалии, но не отставного индийского
чиновника на пенсии?
— Если начистоту, то, пожалуй, да.
— В таком случае больше нечего обсуждать.
— Я тоже так думаю.
Он опять замолчал. Очень серьезен, и лицо ничего
не выдает. Он очень оскорблен и горько разочарован
в ней, но можно быть уверенной, что ему стало беско¬
нечно легче. Но именно этого он и не покажет. Нако¬
нец он поднялся.
— По-видимому, мне незачем оставаться во Флорен¬
ции. Разумеется, если вы не хотите, чтобы я остался на
случай, если возникнут неприятности из-за... из-за
этого человека, который застрелился.
— О нет, я думаю, в этом нет никакой необходи¬
мости.
— В таком случае я вернусь завтра в Лондон.
Пожалуй, лучше попрощаться сейчас.
— Прощайте, Эдгар. И простите меня.
— Мне нечего прощать.
390
Он поцеловал руку Мэри, затем с достоинством
(в котором не было ничего смешного) медленно про¬
шагал по дорожке и скрылся за изгородью. Донесся
шум отъезжающего автомобиля.
9
Разговор утомил Мэри. Она не спала две ночи. Аро¬
матный летний воздух и монотонное приятное пение
птиц усыпили ее. Через час она проснулась отдохнув¬
шей. Прошлась по саду и направилась на террасу по¬
сидеть, глядя на город в свете угасающего дня.
Возле дома ей встретился Чиро.
— Синьор Роландо на телефоне, синьора.
Мэри слегка пожала плечами. Не то чтоб ей хоте¬
лось говорить с Роули, но, может, ему нужно сказать
что-то важное. Мысль о брошенном трупе бедного
парня не выходила из головы. Она пошла к телефону.
— У вас есть лед в доме? — спросил он.
— Вы меня специально позвали, чтобы спросить об
этом? — холодно ответила Мэри.
— Не только. Я также хотел узнать: есть ли у вас
джин и вермут?
— Что еще?
— Еще я хотел спросить, угостите ли вы меня кок¬
тейлем, если я сейчас примчусь в такси?
— Я занята.
— Отлично. Я приеду и помогу.
Мэри опять пожала плечами с некоторым раздраже¬
нием и, велев Чиро принести все для коктейля, пошла
на террасу. Хотелось как можно скорее уехать из Фло¬
ренции, которую она возненавидела. Но не вызовет ли
отъезд разговоров? Может, и хорошо, что Роули при¬
едет — посоветует. • Если подумать: какой абсурд —
полагаться на него, печально известного своей пресло¬
вутой ненадежностью.
Через пятнадцать минут он появился на террасе.
Какой контраст с ушедшим Эдгаром! Эдгар — высо¬
кий и худощавый, выглядит изысканно. У него при¬
родное достоинство и уверенные манеры человека, кото¬
рый давно привык приказывать. Увидишь его в толпе —
обязательно спросишь: «Кто это?» — такое волевое
лицо и авторитетный вид.
391
Роули невысок, полноват, костюм на нем смотрится
рабочим комбинезоном. И лениво шагает, руки в карма¬
нах, вызывающе, жизнерадостно и беззаботно. Мэри
пришлось признать, что все это довольно привлека¬
тельно. На губах — улыбка, в серых глазах — добро¬
душная насмешка; конечно, он не заслуживает серьез¬
ного внимания, но с ним легко. Мэри вдруг осенило
понимание, почему, несмотря на его пороки (и не
считая большой услуги, которую он оказал), ей с ним
так легко: можно быть самой собой. Незачем позиро¬
вать. Во-первых, потому, что он сразу заметит и вы¬
смеет, а во-вторых, потому, что сам он никогда не
притворяется.
Роули смешал себе коктейль, выпил залпом и уютно
уселся в кресло. Лукаво посмотрел на Мэри.
— Ну, дорогая, значит, Строитель империи вас
оставил.
— Как вы узнали? — спросила она быстро.
— Сложил два и два. Вернувшись в отель, он
спросил расписание поездов и, узнав, что сегодня
вечером идет экспресс «Рим — Париж», заказал авто¬
мобиль до Пизы. Я сделал вывод, что дело лопнуло,
раз он так заторопился с отъездом. Я вам говорил,
что глупо открывать карты. Нельзя ожидать от подоб¬
ного человека, что он проглотит вашу историю.
Нет смысла делать трагедию, если Роули так легко
это принял. Мэри улыбнулась.
— Он отлично вел себя.
— Ну да. Я убежден, что он вел себя как настоя¬
щий джентльмен.
— Он и есть настоящий джентльмен.
— То есть чертовски выше меня. Я джентльмен по
рождению, но не по натуре.
— Незачем говорить мне об этом, Роули.
— • Вы очень удручены?
— Я? Нет. Можете мне не верить, но к концу раз¬
говора я пришла к заключению, что ни за что бы не
стала его женой.
— Вы правильно сделали. Я не хотел говорить вам,
поскольку вы собирались выйти за него, но вам было
бы с ним скучно до смерти. Я знаю женщин, вы не того
сорта, которые выходят замуж за Строителей им¬
перии.
— Он большой человек, Роули!
— Я знаю. Он большой человек, представляющий
392
большого человека. Словно Чарли Чаплин, воплоща¬
ющий Чарли Чаплина.
— Я хочу уехать отсюда, Роули.
— Почему бы нет? Будет перемена к лучшему.
— Вы были очень добры ко мне. Мне будет вас не
хватать.
— О, мы будем часто видеться в будущем.
— Почему вы так думаете?
— Ну, потому, что я не вижу, что еще вам оста¬
ется, кроме как выйти за меня замуж.
Мэри выпрямилась и уставилась на него.
— Вы что?! \
— С тех пор многое произошло, и, должно быть,
из вашей памяти ускользнуло, но в ту ночь я вам сделал
предложение. Не думаете же вы, что я принял ваш от¬
вет за окончательный? До сих пор так поступали все
женщины, которым я предлагал руку и сердце.
— Я думала, что вы шутите. Не можете же вы в
самом деле желать теперь жениться на мне...
Роули сидел откинувшись в кресле, улыбаясь, по¬
куривая сигарету, с добродушной искоркой в глазах.
Говорил он таким тоном, что можно подумать — под¬
шучивает.
— Видите ли, дорогая, мое преимущество в том, что
я непутевый. Многие упрекали меня за мои поступки. Не
думаю, чтоб я причинил кому-нибудь большое зло —
женщины меня любили, и я от природы влюбчив,
так что остальное следовало почти автоматически.
Но как бы ни было, у меня нет ни права^ ни склон¬
ности упрекать других за то, что они сделали. Живи
и давай жить другим — мой девиз. Вы знаете, я не
Строитель империи, не человек с твердым характером
и безупречной репутацией. Я просто беспечный парень,
имеющий немного денег и любящий хорощо проводить
время. Вы сказали, что я — никудышный бездельник.
Так как насчет того, чтобы перевоспитать меня? У меня
есть поместье в Кении, и я уволил своего управляю¬
щего: он не годился. Я подумал: неплохая идея самому
отправиться управлять. Может, пришло мне время
осесть. Может, вам понравится там жить.
Он чуточку подождал, но Мэри промолчала. Сказан¬
ное бь(ло так неожиданно, что она только удивленно
смотрела на него.
Он продолжал слегка тягуче, словно говорил что-то
смешное, чтобы развеселить ее:
393
— Вы были совершенно правы, сказав, что мертвы.
Я только хотел завести с вами интрижку. Почему
бы. нет? Вы очень красивы, и надо быть большим чуда¬
ком, чтобы за вами не поволочиться. Но в ту ночь, когда
мы ехали, вы сказали кое-что, что меня растрогало.
Я не мог перестать думать, какая вы милая.
— С тех пор многое произошло.
— Я знаю. И не считаю нужным скрывать, что был
момент, когда я очень рассердился на вас.
Мэри взглянула из-под ресниц.
— Поэтому вы меня ударили?
— Когда вы вышли из машины? Я ударил, чтобы
заставить вас перестать реветь.
— Вы мне причинили боль!
— Умышленно.
Мэри смотрела вниз. Когда она рассказывала Эд¬
гару, что произошло между ней и несчастным юно¬
шей, лицо Эдгара посерело от муки. Он был поражен
тем, что она утратила чистоту, которую он в ней
ценил. Он любил не женщину, которой она стала, а пре¬
лестную девочку, которой дарил шоколад, которая ча¬
ровала его естественной детской невинностью,— вот
истина. Роули дал ей затрещину от обычной ревно¬
сти мужчины, которому помешали осуществить же¬
лание.
Странно, но почему-то Мэри с гордостью узнала об
этом.
Мэри, не удержавшись, посмотрела на него чуть-чуть
улыбаясь. Глаза их встретились.
— Но я больше на вас не сержусь. Мне понрави¬
лось, что вы позвали меня, попав в беду. И вы сохранили
ясную голову, а дело сперва скверно пахло. Вы держа¬
лись храбро, и мне это тоже понравилось. Конечно,
вели вы себя как круглая дура, но это показало, что
у вас благородное сердце, а, сказать по правде, из тех
женщин, которых я знал, это не многим свойственно.
Я вас отчаянно люблю, Мэри!
— Какие мужчины странные,— вздохнула она.—
И вы, и Эдгар придаете значение сущей чепухе, а бедный
одинокий мальчик по моей вине лежит мертвый и не
похороненный, под открытым небом. Вот это действи¬
тельно имеет значение, и у меня сердце разрывается
о нем.
— Ему же все равно — там или на кладбище.
Вы не можете его оживить, значит, бесполезно о нем
394
печалиться. Что он, в самом деле, зкачич для вас?
Встреть его завтра на улице, наверное бы не' узнали.
«Не лицемерьте!» Это — чертовски правильное напут¬
ствие доктора Джонсона.
Мэри широко открыла глаза.
— Это еще откуда? Что вы знаете о докторе
Джонсоне?
— В праздные моменты плохо проведенной жизни я
немало читал. Старина Сэм Джонсон — один из моих
любимцев. У него много здравого смысла, и он знал
кое-что о человеческой натуре.
— Вы полны неожиданностей, Роули. Никогда бы не
подумала, что вы читаете что-нибудь, кроме спортивных
новостей.
— Я не выкладываю все на витрину,— ухмыль¬
нулся он.— Думаю, вам не будет так скучно в браке со
мной, как вы полагаете.
Мэри с удовольствием поддела:
— Интересно, как бы я могла надеяться, что вы
будете хоть сколько-нибудь верны?
— Ну, это будет целиком зависеть от вас. Говорят,
женщина должна быть занята, а в Кении у вас дел
хватит.
Мэри задумчиво смотрела на него.
— Зачем вам хлопоты — жениться на мне, Роули?
Если вы меня любите так сильно, как говорите, я не
против прокатиться с вами. Возьмем автомобиль и устро¬
им тур по Провансу.
— Это идея, разумеется, но, на мой взгляд, чер¬
товски скверная!
— Что толку сменять хорошего друга на безразлич¬
ного супруга.
— Очень милые слова для респектабельной дамы,
нечего сказать!
— Не настолько уж я респектабельна. Мне уже
поздновато надевать фату, разве нет?
— Нет. И если у вас будет развиваться комплекс
неполноценности, я вам так всыплю, что месяц будете
помнить. Мне нужно свидетельство о браке, моя доро¬
гая, или ничего. Я хочу вас насовсем.
— Но я вас не люблю, Роули.
— Я вам уже говорил в ту ночь: полюбите,
если рискнете хоть на долю шанса.
Мэри некоторое время смотрела на него с сомне¬
нием, затем в ее красивых глазах засветилась озорная
искорка.
— Может быть, вы и правы,— промурлыкала она.—
Тогда, в автомобиле, когда пьяные проезжали мимо нас
и вы меня обняли, хотя я и боялась до смерти, но,
должна признаться, когда вы прижались губами к моим,
ощущение было... вовсе не неприятное.
Он рассмеялся, вскочил, стянул ее с кресла, обнял
и поцеловал в губы.
— Как теперь?
— Ну, если вы еще настаиваете, чтобы мы поже¬
нились... но это такой большой риск!
— Дорогая, на то и жизнь, чтобы рисковать!
СОДЕРЖАНИЕ
Ричард С. Пратер
ДЕЛО ОБ ИСЧЕЗНУВШЕЙ КРАСОТКЕ
Перевод Н. Л. Савиных
3
Эллери Куин
ПОСЛЕДНЯЯ ЖЕНЩИНА В ЕГО ЖИЗНИ
Перевод В. Г. Новикова
183
Сомерсет Моэм
ВИЛЛА НА ХОЛМЕ
Перевод А. С. Гаркави
325
Издание
литературно-художественное
Зарубежный криминальный роман
Ричард С. Пратер
ДЕЛО ОБ ИСЧЕЗНУВШЕЙ КРАСОТКЕ
Эллери Куин
ПОСЛЕДНЯЯ ЖЕНЩИНА В ЕГО ЖИЗНИ
Сомерсет Моэм
ВИЛЛА НА ХОЛМЕ
Редактор 3. С. Колодина
Художественный редактор В. В. Кременецкий
Технический редактор И. Р. Шестоперова
Корректоры Е. Б. Носова, Н. Ю. Малахова
Сдано в набор 06.07.92. Подписано в печать 23.09.92. Формат 84ХЮ8’/з2.
Гарнитура «Таймс». Бумага газетная. Печать высокая. Физ. печ. л. 12,5.
Усл. печ. л. 21,0. Тираж 150 000 экз. Заказ 244. С 08.
Фирма «Фидес»,
603032, Н. Новгород, ул. Заводская, 17.
Типография издательства «Уральский рабочий»,
620219, Екатеринбург, ул. Тургенева, 13.