Автор: Мюллерсон Р.А. Тункин Г.И.
Теги: государство и право юридические науки международное право
ISBN: 5-02-012926-7
Год: 1989
Текст
КУРС 1У^»ЙЙЙ
АКАДЕМИЯ НАУК СССР Институт государства и права
МЕЖДОТНАЮДНОГО ПРАВА
В семи томах
Редакционная коллегия:
В. Н. Кудрявцев (главный редактор)
В. С. Верещетии и Г. И. Тункии (заместители главного редактора)
А. И. Иойрыш. И. И. Лукашук, А. П. Мовчан,
Р. А. Мюллерсон, Ю. М. Рыбаков, Е. Т. Усенко,
Н. А. Ушаков, Н. Б. Крылов (ответственный секретарь)
е
Москва «Наука» 1989
КУРС МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА
Том 1
Понятие, предмет и система международного права
Ответственные редакторы тома Р. А. Мюллерсон, Г. И. Тункин
8
Москва «Наука» 1989
ББК 67.91
К93
Авторы 1 тома:
Ю. А. Баскин, Д. Б. Левин и Д. И. Фельдман (гл. 2),
Н. Б. Крылов (§ 2 гл. И), А. П. Мовчан (гл. 7),
Р. А. Мюллерсон
(§ 6 гл. 5, гл. 9 в соавторстве с Е. Т. Усенко, гл. 10, § 1 гл. И), Г. И. Тункин (гл. 1, 4, 6),
Е. Т. Усенко (гл. 3, 8, гл. 9 в соавторстве с Р. А. Мюллерсоном), Н. А, Ушаков (§ 1—5 гл. 5)
Рецензенты тома:
доктор юридических наук В. А. К а р т а ш к и н, доктор юридических наук, профессор В. И. Кузнецов
Курс международного права. В 7 т. Т. 1. Понятие, пред-К93 мет и система международного права / Ю. А. Баскин,
Н. Б. Крылов, Д. Б. Левин и др.— М.: Наука, 1989.— 360 с.
ISBN 5-02-012926-7
В 1 томе семитомного Курса международного права исследуется ряд сложных теоретических вопросов: понятие международного права и международной системы; источники и процесс образования международного права и т. д. Показан вклад Советского Союза в кодификацию и прогрессивное развитие международного права.
Для юристов, сотрудников системы МИД СССР, международных и внешнеэкономических организаций, научных работников, преподавателей и студентов высших юридических учебных заведений.
1207000000-158
К042(02)—89
подписное
ББК 67.91
ISBN 5-02-012926-7
© Издательство «Наука», 1989
ПРЕДИСЛОВИЕ
Конец XX в. ставит перед человечеством новые и все более сложные проблемы. Однако он порождает и новые надежды. С одной стороны,—угроза ядерной катастрофы, рост острых экологических проблем, экономическая отсталость стран «третьего» мира, акты международного терроризма. С другой стороны,— первые договоры в области реального разоружения, разрешение или реальные поиски разрешения региональных конфликтов, интенсификация экономических связей между государствами с различными социально-экономическими системами, развитие сотрудничества в области науки и культуры, гуманитарной сфере в целом, рост роли и значения антивоенных, демократических общественных движений.
Становление взаимозависимого и целостного мира по-новому ставит многие вопросы, решать которые — всему человечеству. В таком мире возрастает опасность любых односторонних, невзаимосогласованных действий государств. Однако осознание взаимозависимости и совместная согласованная деятельность народов на международной арене открывают перед человечеством невиданные ранее перспективы.
Взаимосогласованность действий государств невозможна без международного права. Будучи само результатом согласования воль государств, оно становится необходимой предпосылкой их взаимодействия на международной арене.
Отсюда рост значения международного права в современную эпоху. Чем развитее и целостнее общественная система, тем большую роль в ней играют различные нормативные, в первую очередь правовые, регуляторы. Не является исключением и международная система. Чем теснее становится мир, тем заметнее необходимость взаимосогласованного, нормативного регулирования происходящих в нем процессов. Международное право и международные организации являются наиболее совершенными инструментами такого регулирования.
Большие изменения, оказывающие заметное влияние на ситуацию в мире, происходят во внутренней жизни многих государств. Перестройка в советском обществе имеет своей необходимой стороной новое мышление и в области внешней политики. Ядром нового мышления является признание приоритета общечеловеческих ценностей и еще точнее — выживания человечества.
5
Многие общечеловеческие ценности уже нашли свое нормативное воплощение в международном праве, главным образом в его основных принципах. Запрет обращения к силе или угрозе ее применения, вмешательства во внутренние дела государств, право народов на самоопределение, т. е. на свободный выбор путей общественного развития,— эти и другие принципы и нормы международного права закрепляют в юридически обязательной форме важнейшие из общечеловеческих ценностей. Другие находятся на стадии становления в качестве международно-правовых принципов п норм. Поэтому естествен вывод о необходимости создания системы всеобщего правопорядка, обеспечивающей примат международного права в политике, ибо воплощение такого порядка в международной жизни означало бы и реализацию идей приоритета общечеловеческих ценностей и интересов над всеми другими ценностями и интересами.
Осуществление идей приоритета общечеловеческих ценностей не означает умаления подлинных национальных интересов. Даже классовые интересы и ценности, которые порой действительно являются противоположными и взаимоисключающими, не обязательно противоречат общечеловеческим ценностям. Чем целостнее становится мир, тем более отчетливо проявляется тенденция к тому, что реализация даже противоречащих друг другу национальных или классовых интересов возможна только в случае обеспечения приоритета общечеловеческих ценностей. Ведь спор о том, какому общественному строю — социализму или капитализму — принадлежит будущее, может быть решен только в условиях, когда снята угроза ядерного самоуничтожения, обеспечена экологическая безопасность человечества, разрешены наиболее острые экономические проблемы развивающегося мира.
Одним из важнейших аспектов перестройки советского общества является реформа политической системы нашего государства, создание социалистического правового государства. Хотя решение этих задач связано в первую очередь с качественными изменениями во внутреннем правопорядке Советского Союза, здесь имеются и важные внешнеполитические и международноправовые стороны.
Четкая правовая регламентация процессов принятия важнейших внешнеполитических решений, обеспечение реализации принятых нашим государством международных обязательств внутри страны, в том числе осуществление общепринятых международных стандартов в области прав человека,— без решения этих задач невозможно создание социалистического правового государства. Можно сказать, что борьба за господство права в мировой политике — необходимое условие строительства социалистического правового государства в СССР.
С этим связано изменение подхода Советского государства к ряду международных проблем, требующих правового регулирования. Необходимость поисков взаимосогласованных решений
6
требует усиления роли и расширения компетенции международных организаций. Значительные изменения произошли в оценке Советским Союзом возможностей использования различных средств мирного урегулирования международных споров, особенно средств с участием третьей стороны, необходимости осуществления эффективного контроля за соблюдением принятых обязательств.
Все эти изменения, происходящие как внутри государства, так и на международной арене, открывают новые возможности для развития не только международного права, но и его науки.
Более 20 лет тому назад ведущими советскими учеными был подготовлен 6-томный «Курс международного права», который дал достаточно полную картину состояния нашей науки в 60-х годах. За годы, истекшие после выхода этого курса, изменилась обстановка в мире, качественно новую роль стала играть советская внешняя политика, руководствующаяся новым политическим мышлением, значительные сдвиги произошли в нормативном содержании самого международного права.
Так, в сфере обеспечения международной безопасности Советским Союзом была выдвинута концепция всеобъемлющей системы международной безопасности, заключен первый договор в области реального разоружения — Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, в области защиты прав человека вступили в силу Пакты о правах человека, действует соответствующий имплементационный механизм, кардинально изменилось международное морское право в процессе работы III Конференции ООН по морскому праву и т. д. Во многих отраслях появились целые институты, ранее неизвестные в науке международного права.
Хотя в ряде монографических исследований и журнальных статей нашли отражение происшедшие изменения, отсутствует целостная картина состояния современной советской науки международного права. Все это потребовало подготовки нового 7-томного курса.
Каждая глава предлагаемого вниманию читателя издания отражает, естественно, в первую очередь взгляды автора на ту или иную проблему, но авторы излагают и другие точки зрения, существующие в советской науке международного права, что особенно важно, если имеются различные подходы к одной и той же проблеме.
Первый том посвящен основным теоретическим проблемам международного права: понятие, история и становление современного международного права, его характер, сущность и система, процесс создания норм, их кодификация и прогрессивное развитие, взаимодействие международного права с национальным правом, а также с внешней политикой и дипломатией. В конце тома дается краткая общая характеристика состояния международно-правовой науки в социалистических странах.
7
Второй том полностью посвящен основным принципам международного права.
В третьем томе рассматриваются такие общие институты, как территория и международное право, международно-правовые проблемы населения, признание и правопреемство в международном праве, мирные средства разрешения споров и ответственность в международном праве.
Четвертый, пятый и шестой тома посвящены отдельным отраслям международного права. В четвертом излагается право международных договоров, дипломатическое и консульское право, право международной безопасности и международное экономическое право. В пятом томе рассматривается международное морское, воздушное и космическое право, а также международное атомное право и международно-правовая охрана окружающей среды. В шестом томе читатель найдет изложение права международных организаций и правовых вопросов, касающихся международных конференций. Здесь содержится материал, посвященный ООН, ее специализированным организациям, региональным организациям, неправительственным организациям и движению неприсоединения. В этом же томе рассматривается международное сотрудничество в обеспечении прав человека, в области борьбы с преступностью и международное право в период вооруженных конфликтов. Последний том посвящен международно-правовым вопросам интеграционных процессов в мире. Кроме общей характеристики правовых проблем интеграции, специально исследуются правовые формы сотрудничества и интеграции социалистических государств, капиталистических стран и интеграционные процессы в развивающемся мире.
ГЛАВА
ПОНЯТИЕ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА
Международное право, илп, точнее, международное публичное право,— это система юридических норм, регулирующих отношения между государствами п другими субъектами этой системы права *. В отличие от международного публичного права международное частное право обычно определяется как право, нормы которого регулируют гражданско-правовые, семейные п трудовые отношения с иностранным или международным элементом 1 2.
Международное право — особая система права, функционирующая в межгосударственной системе. Поэтому для понимания процессов, происходящих в международном праве, его особенностей, тенденций развития и роли в жизни общества необходимо дать характеристику межгосударственной системы, т. е. топ среды, в которой функционирует международное право.
§ 1. Понятие межгосударственной системы
Явления международной жизни многообразны, взаимосвязаны. Они связаны и с процессами, происходящими внутри отдельных государств, из которых состоит современное общество и которые решающим образом влияют на события международной жизни.
Поскольку доказано, что изучение систем там, где они имеются, представляет собой более высокий уровень науки, то возникает вопрос: нет ли в этом многообразии явлений международной жизни целостных систем? Если они существуют, то, очевидно, следует заниматься не только изучением различных факторов международной жизни и их взаимодействий, но и исследованием этих систем.
По нашему мнению, не существует целостной системы, которая охватывала бы все явления международной жизни. Отноше-
1 См.; Алексидзе Л. А. Некоторые вопросы теории международного права; Императивные нормы (Jus cogens). Тбилиси, 1983: Левин Д. В. Международное право и сохранение мира. М.: Междунар. отношения, 1971; Тункин Г. И. Право и сила в международной системе. М.: Междунар. отношения, 1983; Nahlik S. Wstgp do nauki prawa migdzinarodowego. W-wa. 1967; Cepelka C., David V. Uvod do mezinarodniho prawa. Brno, 1978; Schachter O. International law in theory and practice Ц Rec. cours. 1985. Vol. ‘178; Virally M. Panorama du droit international contemporain // Ibid. 1983. Vol. 183.
2 См.: Богуславский M. M. Международное частное право. M.: Междунар отношения, 1982. С. 15.
9
пия между государствами, между государствами и межгосударственными организациями, между партиями, компаниями, частными лицами разных государств — все это международные отношения в широком смысле. Но они качественно различны, между ними нет системообразующих связей, и они не составляют целостной системы.
Вместе с тем, как нам представляется, существует целостная глобальная межгосударственная система. Она шире, чем система межгосударственных отношений. Основными компонентами межгосударственной системы являются: государства, народы и нации, борющиеся за независимость, межгосударственные международные организации, международные конференции, объединения государств, не являющиеся международными организациями (напрнмер, движение неприсоединения, «группа 77» и др.), различные международные органы (международные комиссии, международные суды, международные арбитражи и др.), международное право и другие социальные нормы, действующие в этой системе, отношения и взаимодействия между этими компонентами.
Такое понимание межгосударственной системы новое в науке. Оно появилось в советской доктрине международного права3. Сам термин «межгосударственная система» (Interstate system) довольно часто употребляется в западной литературе по международным отношениям и международному праву, по им обозначаются либо система межгосударственных отношений, либо международное сообщество государств, что значительно уже, чем предложенное нами понятие межгосударственной системы.
В глобальной межгосударственной системе все компоненты активно взаимодействуют между собой: государства — друг с другом, с межгосударственными организациями, с международным правом и т. д. Межгосударственные организации в той или иной мере также взаимодействуют со всеми другими компонентами межгосударственной системы. Они связаны с международным правом, поскольку действуют на его основе и оказывают определенное влияние на создание его норм. Они создают рекомендательные нормы, которые функционируют в межгосударственной системе, п т. д. Разумеется, степень взаимодействия между различными компонентами межгосударственной системы далеко не одинакова.
Наибольшее значение в любой целостной системе имеют системообразующие отношения и связи, которые прежде всего и определяют ее интегративные свойства, целостность. В глобальной межгосударственной системе — это межгосударственные отношения, которые являются системообразующими. Государства—
3 См.; Тункин Г. И. XXV съезд КПСС и основные проблемы советской науки международного права // Советский ежегодник международного права, 1976. М.: Наука. 1977; Он же. Право и сила в международной системе; Он же. О необходимости науки о межгосударственной системе И Вопр. философии. 1987. № 1.
10
главные акторы в межгосударственной системе, и их действия определяющим образом сказываются на ее функционировании.
Качественное отличие межгосударственных отношений как отношений суверенных государств пронизывает все другие компоненты и связи в международной системе. Вместе с тем взаимосвязи между любыми ее компонентами имеют свою специфику.
Важнейший признак целостной системы — наличие интегративных свойств. Поскольку такие свойства системы являются в основном результатом взаимодействия ее компонентов, то очевидно, что, чем оно интенсивнее, тем, как правило, более высок уровень интегративных свойств. Этот уровень зависит прежде всего от интенсивности системообразующих связей, поскольку они основные в данной системе, хотя, разумеется, и другие связи и отношения также оказывают на него влияние.
Вместе с тем интегративные свойства отдельных компонентов межгосударственной системы, прежде всего основных ее компонентов — государств, проявляются в том, что на их поведение в межгосударственной системе влияет система в целом.
Кроме того, рассматривая проблему интегративных свойств глобальной межгосударственной системы, нельзя не учитывать связи и интегративные свойства ее региональный и функциональных подсистем^ которых в настоящее время очень много. Главные из них — межгосударственные международные организации, универсальные и региональные. Степень интенсивности системообразующих связей и, следовательно, уровень интегративных свойств в таких организациях выше, чем в глобальной межгосударственной системе.
Глобальная межгосударственная система — это сравнительно слабо интегрированная целостная система. Достаточно указать на то, что основные ее компоненты — государства — лишь частично интегрированы в межгосударственной системе, входя в нее в качестве целостных суверенных образований, чьи внутренние структуры и процессы не являются частью межгосударственiioii системы.
Однако степень интеграции государств в межгосударственной системе возрастает, что происходит в условиях единства и борьбы противоположностей, прежде всего двух социально-экономических систем. «В сочетании соревнования, противоборства двух систем и нарастающей тенденции к взаимозависимости государств мирового сообщества,— говорилось в Политическом докладе ЦК КПСС XXVII съезду КПСС,— реальная диалектика современного развития. Именно так, через борьбу противоположностей, трудно, в известной мере как бы на ощупь, складывается противоречивый, но взаимозависимый, во многом целостный мир» 5.
4 Акторы - действующие лица. Термин «актор» широко используется в мировой науке о международных отношениях.
5 Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. М.: Политиздат, 1986. С. 20-21.
И
При определении понятия глобальной межгосударственной системы как целостной системы, нельзя обойти молчанием проблему окружающей среды. Применительно к глобальной межгосударственной системе было бы правильно считать, что ее среда — это общество в целом как более широкая система.
Понятие межгосударственной системы как целостной означает, что многие факторы, влияющие на события в ней, должны рассматриваться как часть среды. Это, например, внутренние события в государствах, международное коммунистическое и рабочее движение, национально-освободительные движения, неправительственные организации, транснациональные корпорации, другие компании и лица, участвующие в международных отношениях в широком смысле слова.
Огромные изменения произошли и происходят в обществе в целом и в межгосударственной системе как его подсистеме. Влияние различных компонентов межгосударственной системы, их отношений и взаимодействий изменяется. И не только различных государств и групп государств, что обычно учитывается науками, но и других компонентов. Увеличивается влияние международного права и международных организаций, интенсифицируются интегративные свойства межгосударственной системы и т. д.
Изменяется взаимодействие между межгосударственной системой и средой. Возрастает, например, влияние на функционирование межгосударственной системы таких внесистемных факторов, как внутренние события в государствах и их внутренняя политика, международное коммунистическое и рабочее движение, движение сторонников мира, международные неправительственные организации и т. д. Вместе с тем усиливается влияние межгосударственной системы на внутренние события в государствах.
§ 2. Современная межгосударственная система и ее концептуальные модели
Научно-техническая революция значительно ускорила и существенно изменила процессы интернационализации экономической и других аспектов жизни общества. Происходит процесс возрастания взаимосвязанности, взаимозависимости государств, возникновения глобальных проблем, от решения которых зависит само существование человеческой цивилизации. Это прежде всего проблема ликвидации угрозы ядерной войны, сохранения и использованпя окружающей среды и др. Такие проблемы не могут быть решены отдельными государствами и требуют коллективных действий.
Эта закономерность развития общества проявляется, в частности, в усилении сознательного согласованного международного регулирования, выражающегося прежде всего в быстром развитии международного права и международных организаций и повышении их роли в международной жизни.
12
Если исходить только из этой закономерности, то можно прийти к выводу о необходимости создания мирового правительства, которое ведало бы общими делами человечества. Однако есть и другие закономерности развития общества, которые действуют в ином направлении. Это прежде всего существование суверенных государств и двух классово различных социально-экономических систем. В таких условиях создание мирового государства, мирового правительства в обозримом будущем явно неосуществимо.
Где же выход? Этот вопрос подводит нас к понятию концептуальных моделей межгосударственной системы.
Концептуальная модель межгосударственной системы — сложный компонент общественного сознания, содержащий элементы отображения существующей межгосударственной системы и ее желаемый образ, пути и способы его достижения.
Концептуальных моделей много. Это классовые, религиозные (христианская, мусульманская, буддийская) и другие модели. Наконец, существует общечеловеческая модель межгосударственной системы, складывавшаяся в ходе истории и приобретающая более четкое выражение в современных условиях возрастающей общности мира. В связи с усилением влияния народных масс в мировой политике эта модель международной системы приобретает все большее значение, так как она служит непосредственным ориентиром в борьбе народов за мир, разоружение, развитие международного сотрудничества.
В современной мировой политике сталкиваются в основном две классовые концептуальные модели межгосударственной системы и основывающиеся на них два основных направления в международной политике — социалистическая и империалистическая.
Социалистическая концептуальная модель межгосударственной системы отражает основы нового, социалистического общественного строя, его народность и гуманизм, веру в силу человеческого разума, в способность людей в новой обстановке мыслить по-новому. Империалистическая концептуальная модель межгосударственной системы отражает основы капиталистического общественного строя, исходит в общем из неизменности веками сложившихся основ отношений между государствами.
Основы социалистической концептуальной модели межгосударственной системы были заложены В. И. Лениным, определившим магистральное направление внешней политики социалистического государства как политики мира и мирного сосуществования государств с различным общественно-экономическим строем. Эта модель постепенно развивалась. Особенно важным был сделанный XX съездом КПСС вывод об отсутствии фатальной неизбежности новой мировой войны, о возможности ее предотвращения.
Существенным изменениям подверглась социалистическая концептуальная модель межгосударственной системы в связи с ре-
13
шеппями XXVII съезда КПСС, XIX Всесоюзной конференции КПСС и заявлениями и предложениями КПСС и Советского правительства. В результате она превратилась в социалистическую концептуальную модель межгосударственной системы ядер-но-космической эры. В ней нашли отражение многие элементы общечеловеческой концептуальной модели, отражающей вековое стремление широких народных масс к миру и социальной справедливости.
Современная социалистическая концептуальная модель межгосударственной системы исходит пз реальностей ядерпо-косми-ческой эры и соответствующего этим реальностям нового мышления. Ее основные положения можно свести к следующим.
1. Мир кардинально изменился. Современный мир — это противоречивый, но взаимосвязанный и взаимозависимый, по существу, целостный мир. Человечество объединено не только тем, что все люди живут на одной планете, но и общей судьбой. Перед ним впервые встала проблема выживания: всем вместе выжить или всем вместе погибнуть. Перед лицом этой грозной опасности па первый плап выдвигаются не классовые или национальные интересы, а общечеловеческие интересы и ценности. Соревнование двух общественно-экономических систем неизбежно, но его можно и нужно удержать в рамках мирного сосуществования, обязательно предполагающего сотрудничество, необходимое для решения глобальных проблем.
2. Новая обстановка требует новой ориентации международной политики и прежде всего отказа от веками господствовавшей концепции, согласно которой отношения между государствами основываются и могут основываться преимущественно на силе. В новых условиях политика, связанная с использованием силы, утратила всякое разумное основание. Необходим переход к концепции, согласно которой эти отношения могут и должны базироваться на переговорах и соглашениях. Эта концепция уже получила воплощение в современном международном праве, которое запрещает применение силы и угрозы силой и обязывает государства решать все международные проблемы только мирными средствами.
3. Для того чтобы выжить, человечество должно сделать решающий шаг на пути к переходу в ноосферу, сферу разума, обеспечить примат международного права в международной политике, создать эффективные международные механизмы при существовании суверенных государств. Новая обстановка создает необходимые предпосылки для решения этой эпохальной задачи.
4. У человечества нет разумной альтернативы продвижению по пути к безъядерному ненасильственному миру, к полнокровному мирному сосуществованию суверенных и равноправных государств, где бы господствовала не конфронтация, а добрососедство и сотрудничество, происходил широкий обмен достижениями науки и техники, ценностями культуры на пользу всех народов.
14
5. Безопасность неделима, она не может быть достигнута за счет безопасности других государств. Международная безопасность может быть только всеобщей. Она не может быть обеспечена военными средствами, путем наращивания вооружений. Обеспечение как международной, так и национальной безопасности стало не столько военной, сколько политической проблемой.
6. Исходным в новом политическом мышлении является признание недопустимости ядерной войны, а также неядерной войны между крупными державами. Первоочередной задачей человечества стало прекращение гонки вооружений, ликвидация ядерного оружия и других средств массового уничтожения и тем самым ликвидация физической возможности начать катастрофическую войну. Решение этой задачи в корне изменило бы международную обстановку и открыло бы путь для решения других глобальных проблем, в частности огромной проблемы ускоренного развития экономически отсталых стран.
Основные положения социалистической концептуальной модели межгосударственной системы ядерно-космической эры находят все большую поддержку развивающихся стран и мирового общественного мнения.
Социалистической концептуальной модели межгосударственной системы и соответствующему ей направлению развития мировой политики противостоит империалистическая концептуальная модель межгосударственной системы — экстремальный вариант капиталистической концептуальной модели этой системы.
Основные положения современной империалистической концептуальной модели межгосударственной системы можно свести к следующим.
1. Отношения между суверенными государствами, над которыми пет верховной власти, являются неизбежно отношениями, основанными преимущественно на силе и прежде всего на вооруженной силе.
Поэтому государство, заботясь о своих национальных интересах, должно стремиться к тому, чтобы не уступать в силе другим государствам, а по возможности быть сильнее любого из них. Отсюда политика гонки вооружений, политика «с позиции силы».
2. Мирное сосуществование социалистических и капиталистических государств невозможно или возможно только в ограниченной степени в связи с коренным различием социально-экономических систем и идеологий, особенно в связи с тем, что социалистические государства не признают неприкосновенности и свободы частной собственности на средства производства. Поэтому конечной целью государственной политики капиталистических стран должно быть уничтожение социализма, само существование которого якобы представляет угрозу для капиталистической системы, на которой основано господствующее положение правящих классов капиталистических государств.
15
Концептуальные модели межгосударственной системы не представляют собой чего-то неизменного, они динамичны. Будучи общей основой внешней политики, они испытывают па себе ее влияние.
В соответствип с новым мышлением XXVII съезд КПСС дал следующий прогноз. «Мы реалисты,— говорилось на съезде,— п полностью отдаем себе отчет в том, что два мира разделяет очень многое, и разделяет глубоко. Но ясно видим и другое: потребность решить насущнейшие общечеловеческие задачи должна побудить их к взаимодействию, пробудить невиданные еще силы самосохранения человечества. И здесь заключается стимул к решениям, соразмерным реальностям времени»6 7.
Общественный прогресс создает необходимые предпосылки для решения мировых проблем — политические, социальные, материальные. Потенциал мира, разума и доброй воли неуклонно растет. Это все возрастающее влияние в мировой политике социалистических государств, политика подавляющего большинства развивающихся стран, все более мощное движение широчайших народных масс.
Несомненно также, что процесс осознания опасности политики силы и гонки вооружений, процесс перестройки мышления происходит и в определенной части правящих кругов даже в империалистических государствах.
Уже наметилось определенное и довольно значительное продвижение вперед. Очень важно взаимное признание недопустимости войны в современных условиях. В совместном советско-американском заявлении на высшем уровне в Москве Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев и президент США Р. Рейган «вновь торжественно подтвердили свою убежденность в том, что в ядерной войне не может быть победителей и что она никогда не должна быть развязана, свою решимость предотвратить любую войну между Советским Союзом и Соединенными Штатами — будь то ядерную или обычную — и свой отказ от любых намерений достичь военного превосходства» .
Историческим событием явилось заключение между СССР и США Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности от 8 декабря 1987 г., который вступил в силу 1 июня 1988 г. Это первый в истории документ, предусматривающий ликвидацию части ядерного оружия. Достигнута принципиальная договоренность о заключении между СССР и США договора о сокращении стратегических наступательных вооружений на 50%. Ведутся переговоры по многим другим вопросам международного сотрудничества. Улучшаются отношения между Востоком и Западом в целом.
Означает ли это сближение двух концептуальных моделей межгосударственной системы? В определенной мере — да. Обще
6 Там же. С. 20.
7 Правда. 1988. 2 июня.
16
человеческие ценности, приоритет которых диктуется условиями ядерно-космической эры, приобретают большее признанпе со стороны Запада. Но основные глубокие различия между двумя моделями остаются. Это особенно ярко проявляется в том, что в империалистической модели остается ставка на силу в отношениях между государствами и отсюда политика с позиции силы. Имеются огромные различия в отношении к ядерному оружию. Если СССР и другие социалистические государства в соответствии с социалистической концептуальной моделью стремятся к безъядерному ненасильственному миру, то многие государства — члены НАТО считают ядерное оружие средством обеспечения мира.
Несмотря на глубокие различия между двумя концептуальными моделями межгосударственной системы, имеются широкие возможности для сотрудничества государств, и можно надеяться, что прогноз, данный XXVII съездом КПСС, сбудется. Как указывается в совместном советско-американском заявлении на высшем уровне от 1 июня 1988 г., руководители двух государств «считают, что диалог будет продолжаться, поскольку он базируется на реализме и сфокусирован на достижении конкретных результатов. Он может служить конструктивной основой для решения проблем не только сегодняшнего, но и завтрашнего дня, а также грядущего столетия» 8.
Социалистическая и империалистическая концептуальные модели межгосударственной системы, их борьба и взаимодействие лежат в основе современной мировой политики, хотя, разумеется, спектр этой политики гораздо шире. Поэтому изучение межгосударственной системы и ее концептуальных моделей позволяет глубже понять каналы и реальные возможности влияния, оказываемого на межгосударственную систему различными явлениями окружающей ее среды. В свою очередь, изучение международного права как подсистемы межгосударственной системы дает возможность точнее познать, с одной стороны, влияние происходящих в межгосударственной системе и в обществе в целом процессов на систему международного права, а с другой — влияние и роль международного права в межгосударственной системе и в обществе в целом.
§ 3. Международное право как особая система права
Межгосударственная система существенно отличается от любой внутригосударственной системы. В ней нет верховной власти, которой были бы подчинены все акторы, нет законодательных, исполнительных и судебных органов, какие существуют в государствах.
Различия между международной системой и внутригосударственными системами предопределяют существенное отличие
в Там же.
17
международного права от права внутригосударственного. Подходить к международному праву с мерками национального права было бы так же неверно, как неверно считать, что международное право должно развиваться по тому пути, по которому шло развитие внутригосударственного права. Конечно, сравнение международного права и внутригосударственного допустимо и полезно, но при непременном условии, что при этом не будет упускаться из виду, что они функционируют в различных социальных системах.
Международное право отличается от внутригосударственного права по способу образования норм, по социальной сущности, по субъектам, по объекту регулирования, по способам функционирования.
Нормы внутригосударственного права создаются органами государств. Поскольку в межгосударственной системе нет законодательного органа, нормы международного права создаются самими субъектами международного права, прежде всего государствами, путем соглашения,/сущностью которого является согласование воль государств или других субъектов международного права (см. гл. 6).
Нормы внутригосударственного права по своей сущности соответствуют социальной сущности государств. Нормы общего международного права имеют общедемократический характер, а нормы локального характера по своей социальной сущности могут отличаться от норм общего международного права в зависимости от социальной природы государств, которые создали эти нормы и для которых они обязательны (см. гл. 4).
Субъектами внутригосударственного права являются физические и юридические лица, органы государства, субъектами международного права — главным образом суверенные государства, а также нации и народы, борющиеся за создание самостоятельного государства (государства в стадии становления), межгосударственные организации и некоторые государственноподобные образования, например Ватикан.
Однако субъекты международного права не охватывают всех действующих лиц межгосударственной системы, в которой наряду с субъектами международного права акторами являются различные объединения государств, а также международные органы, не являющиеся международными организациями. Несмотря на это, международное право прямо или косвенно регулирует отношения между всеми действующими лицами межгосударственной системы.
Нормы международного права адресованы, естественно, его субъектам. Акторы межгосударственной системы, не являющиеся субъектами международного права, создаются государствами, и именно через государства и с их помощью международное право регулирует их поведение.
Международное право имеет свой предмет регулирования, отличный от предмета регулирования внутригосударственного
18
права. Это межгосударственные отношения в широком смысле слона, т. е. отношения между акторами межгосударственной системы.
Правовым масштабом возможного или должного поведения государств и других субъектов международного права в межгосударственной системе служит только международное право. Вместе с тем во внутригосударственном праве каждого государства имеются нормы, регулирующие поведение органов этого государства в межгосударственной системе. Такие нормы оказывают влияние на поведение соответствующих государств в межгосударственной системе и соответственно на саму эту систему.
Однако было бы неправильно считать, чтоп такие нормы внутригосударственного права юридически регулируют международные отношения. Чтобы регулировать то или иное общественное отношение, правовая норма устанавливает права и обязанности субъектов этих отношений. Такие взаимные права и обязанности субъектов отношений в межгосударственной системе могут содержать только нормы международного права. Нормы внутригосударственного права не могут создавать права и обязанности двух или нескольких государств. Поэтому они не могут регулировать отношения между государствами, хотя и оказывают на них воздействие.
Поскольку в межгосударственной системе не существует судебных и исполнительных органов, идентичных существующим в государствах, функционирование международного права и прежде всего его применение существенно отличаются от функционирования и применения внутригосударственного права (см. гл. 4).
Вместе с тем международное право — это право. Оно обладает основными признаками права как социального явления. Это система создаваемых государствами (и частично другими субъектами международного права) путем согласования их воль юридических норм, регулирующих определенные общественные отношения. Соблюдение этих норм обеспечивается в случае необходимости принуждением, осуществляемым государствами, а также межгосударственными организациями, иначе говоря, государственным принуждением непосредственно или опосредованно.
Все это подтверждает ранее сказанное о том, что международное право как подсистема межгосударственной системы является особой, специфической системой права.
§ 4. Нормативность международного права
В конце XIX в. немецкий империализм, стремившийся к переделу мира, породил концепцию, отрицавшую юридический характер норм международного права. Во второй половине XX в. американский империализм, стремящийся к мировому лидер
19
ству, породил концепцию, отрицающую нормативность международного права. И хотя эта концепция, связанная главным образом с именем профессора Йельского университета М. Макдугала, не является господствующей в западной международно-правовой литературе, как не являлась господствующей в свое время и упомянутая немецкая концепция, преуменьшать ее опасность и вредность было бы неверно. Ее влияние в той или иной мере ощущается почти во всей международно-правовой доктрине США, а иногда и за их пределами.
Стремясь лишить международное право качества нормативности, превратить его в нечто аморфное, эта концепция объективно направлена к тому, чтобы расчистить путь для империалистической политики силы, которой мешает современное международное право.
В советской литературе уже была дана обстоятельная критика концепции Макдугала ’, однако недостаточно раскрыт такой важный ее аспект, как отрицание нормативного характера международного права.
Международное право, по мнению Макдугала ‘°,— это не совокупность юридически обязательных для государств норм. Он считает, что понимание международного права как системы обязательных юридических норм приводит к тому, что «слишком многие проводят резкое и не соответствующее действительности различие между правом и политикой» и считают, что «технические правила, которые якобы составляют международное право» могут решать вопрос о том, как следует поступать.
Один из последователей Макдугала проф. М. Беркан заявляет, что «вся концептуальная путаница» проистекает из того, что «международное право продолжают представлять себе как определенную совокупность норм, которые только необходимо применять» Английская последовательница Макдугала Р. Хиггинс пишет: «Точка зрения, согласно которой международное право является совокупностью норм, которые в состоянии ограничивать действие государств, неудовлетворительна по ряду причин. Прежде всего, она исходит из того, что право — это в действительности нормы. Однако специализированные социальные процессы, к которым относится термин „право11, включают много других вещей кроме норм. Нормы играют роль в праве, но не только опп имеют значение» ‘2.
Макдугал считает, что «международное право в абстрактном представлении наиболее адекватно определяется как сочетание 9 10 * *
9 См.: Алексидзе Л. А. Указ, соч.; Тункин Г. И. Идеологичесвая борьба и международное право. М.: Междунар. отношения, 1967.
10 McDougal М. International law; Power and policy//Rec. cours. 1953. Vol. 82. P. 144.
“ Barcun M. International norms as facts and ideals//Amer. Soc. Intern. Law. Proc. 66th Annu. Meet. Wash., 1972. P. 41.
*2 Higgins R. Integration of authority and control: Trends in the literature on international law and international relations // Toward world order and human dignity. N. Y., 1976. P. 83.
20
двух форм силы — формальной власти, связанной с эффективным контролем, и потока решений, в котором общественные предписания формулируются, предъявляются и фактически применяются в целях осуществления политики сообщества» 13. Процесс принятия решений есть процесс, в котором создаются, интерпретируются и реинтерпретируются нормы международного права» 14.
Все это рассматривается в плане мировых процессов. Макду-гал вслед за Моргентау характеризует их как «мировые процессы силы» 15, которые являются «процессами принуждения». Он говорит о «сложном процессе принуждения на современной мировой арене», о «большом разнообразии и различной интенсивности явлений в процессе принуждения» 16.
Цель принуждения, применяемого в результате вынесения решений,— «требование, чтобы противник принял определенные условия в отношении той или иной политики и соответствующим образом изменил свое предыдущее поведение» *7.
Макдугал разделяет способы принуждения, применяемые на международной арене, на четыре группы: дипломатические методы, включая угрозу силой; идеологические; экономические и военные. Он подчеркивает, что достижение «максимальной интенсивности принуждения» обычно требует того, чтобы в дополнение к дипломатическим, идеологическим и экономическим методам добавлялась вооруженная сила. С помощью этих методов, говорит Макдугал, «можно применять принуждение самой различной интенсивности» *8.
«Международное право,— пишут М. Макдугал и М. Райзман,— следует рассматривать не только в смысле норм, которые чиновники и другие лица используют для объяснения и оправдания принимаемых решений, но скорее как само решение, представляющее собой вместе с властью и контролем поток решений транснационального характера и значения» 19. «Процесс авторитетных и контролирующих решений является в глобальном сообществе, как и в любом сообществе, составной частью более широкого процесса эффективной мощи...» 20.
Итак, международное право — это сочетание власти, связанной с эффективной силой, и потока властных решений. Международное право — это не нормы, а совокупность властных решений, осуществляемых с помощью силы. Как бы то пи было, нормы исчезают. Как справедливо указывает проф. Колумбий
13 McDougal М. Op. cit. Р. 181.
14 Ibid. Р. 181-183.
15 Ibid. Р. 169.
18 McDougal М., Feliciano F. Law and minimum world public order. Yale, 1961. P. 7.
17 Ibid. P. 14.
18 Ibid. P. 28-33.
19 McDougal M., Reis man M. International law in policy-oriented perspective//The stucture and process of international law. The Hague, 1983. P. 113.
20 Ibid. P. 120.
21
ского университета О. Шахтер, «можно представить себе переговоры, торг, согласование или политический диктат. Каждый из них может решить спор, и результатом этого явится порядок. Но все это пе право, потому что здесь нет объективного лимита поведения, определяемого правовой нормой» 21.
Согласно концепции Макдугала, в вихре силовых процессов на международной арене, в «процессе принятия властных, контролируемых решений», в условиях постоянных изменений в лучшем случае лишь мелькают неясные очертания, несколько напоминающие нормы международного права как прецеденты, которые складываются из властных решений, но постоянно меняются в связи с изменением силовых процессов. Международное право как масштаб поведения государств исчезает.
Что же, по Макдугалу, должно быть масштабом поведения государств? Критериями оценки политики государств и руководящими ее принципами должны быть «постулируемые конечные ценности международного права...». По его мнению, существует девять таких «ценностей» (уважение человеческого достоинства, свободный доступ к «процессам богатства» и т. д. и т. п.). Эти постулируемые автором ценности объявляются основами международного права, соответствующего человеческому достоинству 22.
Постулируемые Макдугалом ценности фактически являются не ценностями международного права, а экстраправовыми категориями. Он даже не пытается доказать, что это ценности международного права.
Поскольку бытие определяет сознание, постулируемые Макдугалом «ценности» являются ценностями капиталистического общества. Среди них, как и в любом обществе, есть как общечеловеческие ценности (например, уважение человеческого достоинства), так и ценности, свойственные только капиталистической системе (например, свободный доступ к «процессам богатства»), которые уже поэтому не могут считаться общечеловеческими ценностями.
Таким образом, в концепции Макдугала, во-первых, исчезает нормативность международного права, во-вторых, международное право вообще устраняется и-заменяется постулируемыми ценностями. Но поскольку эти ценности у разных народов и государств в значительной мере разнятся, постольку это означает, что каждое государство может действовать исходя из своего понимания этих ценностей. Международное право как общепризнанный масштаб поведения исчезает. Это как раз то, что нужно империалистическим государствам, проводящим политику силы, гонки вооружений и нагнетания международной напряженности, которая противоречит международному праву.
Поэтому нельзя удивляться, что Макдугал и многие его сто
21 Schachter О. Op. cit. Р. 58.
22 McDougal М. Op. cit. Р. 152, 153, 183, 190.
22
ронники пытаются ссылками на международное право оправдать любые его нарушения Соединенными Штатами Америки, включая даже интервенцию американских вооруженных сил против Гренады в целях свержения правительства этого государства.
Немецкая империалистическая доктрина в свое время провозглашала — «сила есть право» (Macht ist Recht). Концепция Макдугала несколько сложнее. «Эффективная мощь, облеченная компетенцией,— пишут Макдугал, Райзман и Уиллард,— всегда присуща социальным процессам и является неизбежным компонентом права» 23. Следовательно, эффективная мощь, чтобы творить право, должна быть облечена компетенцией. Но это не компетенция по международному праву. По существу, рассуждения этих авторов о компетенцпи сводятся к тому, что ею обладает та сила, которой удается добиться того, что ее действия не вызывают большого противодействия сообщества24. Иными словами, то, чего государству удается добиться в международных отношениях с помощью силы, это и есть международное право. По существу, это та же формула: «сила есть право».
Концепция отрицания нормативности международного права теоретически несостоятельна.
В ходе исторического развития право понималось по-разному: веление божье, требование разума, требование справедливости, предписание государственной власти и т. д. Шел и продолжается спор о том, включает ли право другие компоненты, кроме норм, имеющих юридически обязательный характер, но оно всегда рассматривалось прежде всего п в основном как совокупность норм.
Естественно, что такое соответствующее действительности понимание права перешло и в науку международного права. Так, Гуго Гроций говорит о «правилах поступков», или о «предписаниях» 25, Э. Ваттель — о «нормах естественпого права» 26.
Важно иметь в виду различие между нормативностью международного права и степенью определенности содержания его норм. Нормативность существовала всегда, степень определенности содержания норм международного права изменялась, возрастая в процессе его развития. В свое время Г. Гроций, например, для доказательства существования тех или иных порм международного права ссылался главным образом на высказывания различных авторов. Даже во второй половине XIX в. Блюнчли называл «суррогатом законодательства» курсы международного права, «в которых знающие право частные лица излагают и систематизируют действующие правовые нормы»27.
23 McDougal М., Reism'an W., Willard A. The world process of effective power: The global war system//Power and policy in quest of law. Dordrecht; Boston; Lancaster, 1985. P. 353.
24 Ibid.
25 Гроций Г. О праве войны и мира. М.: Госюриздат, 1956. С. 70-71.
28 Де Ваттель Э. Право народов. М.: Госюриздат, 1960. С. 26.
27 Bluntschli. Das moderne Volkerrecht der zivilisierten Staaten. 1872. C. 7.
23
Такое положение означало нередко довольно низкую степень определенности содержания норм международного права. В настоящее время она значительно выше, чем в прошлом, так как находит свое выражение не только в обычае как таковом, но и в международных договорах, в резолюциях международных организаций и других международных документах. Степень определенности содержания договорных норм, как правило, выше, чем обычных.
Отрицать нормативность международного права в настоящее время значит отрицать очевидную истину. Вот почему Магдугал и его сторонники делают это не прямо, а обходным путем, замаскированно.
§ 5. Нормы международного права
Международно-правовая норма как обобщенное правило. В общей теории права правовая норма обычно определяется как обобщенное правило поведения. «Для норм права свойственна всеобщая обязательность, общий характер предписания. Норма права обращена к персонально не определенному кругу лиц» 28 29.
«Юридическая норма — правило абстрактного, обобщенного характера» 2Э. Это положение полностью применимо и к норме общего международного права (т. е. к общепризнанным нормам), которая представляет собой правило поведения общего характера, обращенное к персонально не определенному кругу субъектов международного права.
Что касается локальных норм, то они могут быть как непер-сонифицированными, так и персонифицированными. Например, нормы международного договора, в котором участвуют пять или десять государств, обычно обращены не персонально к каким-либо из этих государств, а к любому из них. Нормы двусторонних договоров также могут быть обращены к любому из двух участников.
Так, ст. 1 Договора о мире, дружбе и сотрудничестве между Союзом Советских Социалистических Республик и Республикой Индией от 1970 г. гласит: «Высокие Договаривающиеся Стороны торжественно заявляют о том, что между обеими странами и их пародами будут существовать прочный мир и дружба. Каждая Сторона будет уважать независимость, суверенитет и территориальную целостность другой Стороны и воздерживаться от вмешательства во внутренние дела другой Стороны. Высокие Договаривающиеся Стороны будут продолжать развивать и укреплять отношения искренней дружбы, добрососедства и всестороннего сотрудничества, существующие между ними, на основе вышеупомянутых принципов, а также принципов равенства и взаимной выгоды» 30.
28 Теория государства и права/Отв. ред. А. И. Денисов. М.: Юрид. лит., 1972. С. 386.
29 Алексеев С. С. Общая теория права. М.: Юрид. лит., 1982. Т. 2. С. 33.
30 Ведомости Верхов. Совета СССР. 1971. № 38. С. 49.
24
Содержащиеся в этой статье нормы носят общий характер, хотя степень общности ограничивается, естественно, двумя государствами.
В качестве примера многостороннего локального договора, содержащего нормы общего характера, можно привести ст. 2 Варшавского Договора 1955 г., которая гласит: «Договаривающиеся Стороны заявляют о своей готовности участвовать в духе искреннего сотрудничества во всех международных действиях, имеющих целью обеспечение международного мира и безопасности, и будут полностью отдавать своп силы осуществлению этих целей.
При этом Договаривающиеся Стороны будут добиваться принятия, по соглашению с другими государствами, которые пожелают сотрудничать в этом деле, эффективных мер к всеобщему сокра-щенцю вооружений и запрещению атомного, водородного и других видов оружия массового уничтожения» 3‘. Здесь также содержатся общие нормы, но степень их общности несколько шире, чем в двустороннем договоре.
Наряду с этим имеется много двусторонних договоров, в которых отдельные нормы адресуются конкретному государству, конкретной стороне. Так, в Соглашении об экономическом и техническом сотрудничестве между СССР и Индией от 22 мая 1985 г. предусматривается обязательство советской стороны выполнять по просьбе индийской стороны проектно-изыскательские работы, поставлять оборудование, машины и т. д. Далее предусматривается обязательство индийской стороны в случае выполнения проектных работ советскими организациями предоставлять им все необходимые исходные данные и задания на проектирование, требующиеся для разработки технических проектов и рабочих чертежей объектов, предусмотренных настоящим соглашением, и т. д.31 32
Юридическая обязательность — характерная черта правовых норм, в том числе и международно-правовых, которая отличает их от других социальных норм, функционирующих, в частности, в межгосударственной системе.
В общей теории права применительно к внутригосударственному праву специфическая обязательность правовых норм определяется обычно как веление государства. В книге «Общая теория советского права» говорится: «Право не может рекомендовать, советовать. Правовая норма немыслима без юридической обязанности, императива»33. В учебнике по теории государства и права сказано: «...первый признак правовых норм: они суть государственно-властные предписания»34. «Самым общим образом юридическая норма может быть определена,— пишет
31 Международное право в документах. М.: Юрид. лит., 1982. С. 53.
32 СП СССР. Отд. 2. 1985. №11.
33 Общая теория советского права / Под ред. С. Н. Братуся, И. С. Самощен-ко. М.: Юрид. лит., 1966. С. 171.
34 Теория государства и права / ртв. ред. А. И. Денисов. С. 385.
25
С. С. Алексеев,— в качестве исходящего от государства и охраняемого им общеобязательного (общего) правила поведения...» 35 36 Несмотря на различия направлений в науке международного права, она практически всегда признавала юридическую обязательность норм международного права. Исключение составляет прежде всего немецкая доктрина внешнего государственного права конца XIX — начала XX в., основанная на известной концепции Гегеля, согласно которой каждое государство имеет свое право и только это право «может быть принципом его деятельности и поведения» зв. По этой доктрине, оправдывавшей политику страны, международное право, поскольку в международных отношениях нет власти, стоящей над государствами, не может быть правом, а его нормы являются лишь моральными предписаниями. Известный в свое время германский юрист А. Лассон в своей книге «Принцип и будущее международного права» очень четко выразил эту концепцию. «Как юридический порядок определенного народа,— писал он,— государство должно быть полностью независимо от любой внешней воли или любого внешнего закона...» 37 Нормы международного права, по его мнению, являются только «правилами мудрости, но не нормами права» 38 39.
Современной концепцией, приводящей, по существу, к отрицанию обязательной силы норм международного права, является рассмотренная выше концепция Макдугала.
Правда, отрицатели обязательной силы норм международного права существовали и раньше. Как писал Г. Гроций, «ни в нашем веке, ни в прежнее время не было недостатка в таких людях, которые столь презрительно относились к этой отрасли права, как если бы не существовало ничего кроме ее пустого названия. Почти у всех на устах изречение Евфимия, приведенное у Фукидида, которое гласит, что пи для государства, ни для государя, облеченного верховной властью, нет ничего несправедливого в том, что для них выгодно...» зэ.
Сам же Г. Гроций исходил из обязательности норм международного права, указывая, что «необходима обязанность, ибо советы или какие бы то ни было иные наставления, например правила чести, не имеющие обязательной силы, не заслуживают названия закона или права» 40.
Вместе с тем необходимо отметить отличие норм международного права в плане их юридической обязательности от норм внутригосударственного права. Если нормы внутригосударственного права являются велениями государства, выражают его волю, то нормы международного права — это продукт согласования воль государств, они несут в себе особый «волевой заряд». По
35 Алексеев С. С. Указ. соч. Т. 2. С. 31—32.
36 Гегель. Соч. М„ 1934. Т. 7. С. 532.
37 Lassen. А. Prinzip und Zukunft des Volkerrechts. В., 1870. S. 22.
38 Ibid. S. 49.
39 Гроций Г. Указ. соч. С. 44.
Там же. С. 70.
26
этому только иносказательно их можно назвать властными предписаниями.
В связи с этим возникает много споров относительно «основания обязательной силы норм международного права». Его ищут в воле божьей, в природе вещей, в природе человека, в потребностях общества, в высшей воле, воле международного сообщества и т. д.
Между тем сама постановка вопроса неверна. Объяснить обязательную силу международного права как права вообще можно только исторически. Право — это такая совокупность норм, которая считается обязательной для субъектов данной системы права. Чтобы объяснить, почему нормы права считаются обязательными, нужно объяснить, почему появилось право как специфический социальный феномен, что и сделала марксистско-ленинская наука.
Диспозитивные и императивные нормы. Нормы международного права делятся на диспозитивные и императивные. Диспозитивными нормами называются такие, от которых государства могут отступать по взаимному соглашению. Императивные нормы (jus cogens) — это нормы, от которых государства не могут отступать даже по взаимному соглашению, и договор, противоречащий таким нормам, является юридически ничтожным.
Различие между императивными и диспозитивными нормами международного права состоит не в том, что одни обязательны, а другие не обязательны для государств. Все международно-правовые нормы обязательны. Но когда речь идет о диспозитивных нормах, заинтересованные государства могут заключать договоры, устанавливающие иные нормы, действовать в соответствии с ними, и это не будет правонарушением, если не будет нанесен ущерб правам и законным интересам других государств. Так, согласно общему международному праву, территориальные воды являются частью территории государства, а иностранное рыболовство в них запрещается. Однако два государства могут заключить соглашение, в соответствии с которым взаимно или в одностороннем порядке разрешат рыболовство в своих территориальных водах судам другого государства.
Когда же речь идет об императивной норме, например о принципе неприменения силы в международных отношениях, тогда договор между двумя государствами, разрешающий применение вооруженной силы одним государством против другого и тем самым нарушающий принцип неприменения силы, был бы недействительным.
Впервые это положение было зафиксировано в договорном порядке в Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г., ст. 53 которой гласит: «Договор является ничтожным, если в момент заключения он противоречит императивной норме общего международного права. Поскольку это касается настоящей Конвенции, императивная норма общего международного права является нормой, которая принимается и признается меж
27
дународным сообществом государств в целом как норма, отклонение от которой недопустимо и которая может быть изменена только последующей нормой общего международного права, носящей такой же характер».
Возникновение императивных норм международного права связано с растущей интернационализацией различных аспектов жизни общества, прежде всего хозяйственной жизни, повышением роли глобальных проблем. В результате этого увеличивается число международных проблем, свободное регулирование которых на локальной многосторонней или двусторонней основе может нанести ущерб интересам других государств. Рост сил социализма и прогресса и их влияния в мире, увеличение в связи с этим значения моральных принципов международных отношений также способствуют созданию императивных принципов и норм международного права.
В настоящее время не существует международного договора и вообще международного документа, в котором давался бы перечень императивных принципов международного права. Советская наука единодушна в том, что императивными нормами прежде всего являются основные принципы современного международного права 4|.
Вместе с тем нельзя не согласиться с Л. А. Алексидзе в том, что ряд основных принципов международного права имеет частичную когентность 41 42.
Несомненно и то, что императивными являются не только основные принципы международного права, причем по указанным ранее причинам число этих принципов и норм возрастает. К таким принципам и нормам следует отнести, например, нюрнбергские принципы, нормы, касающиеся запрещения колониализма, расовой дискриминации, апартеида.
Санкция международно-правовой нормы. В теории права применительно к внутригосударственному праву под санкцией понимается «указание па те меры государственного принуждения, которые применяются к нарушившему запрет или не исполнившему веление нормы права» 43. Но существуют ли санкции в международном праве? От ответа на этот вопрос зависит признание норм международного права правовыми или моральными. Если в международном праве нет санкций, so его нормы являются не правовыми, а моральными или нормами здравого смысла. Именно это утверждала реакционная немецкая доктрина конца XIX — начала XX в., ссылаясь на то, что в международном праве не может быть санкций, поскольку в международном сооб
41 См.: Тункин Г. И. Теория международного права. М.: Междунар. отношения, 1970. С. 168-183; Шестаков Л. Н. Императивные нормы в системе современного международного права. М.: Изд-во МГУ, 1981; Алексидзе Л. А. Указ. соч.
42 Алексидзе Л. А. Указ. соч. С. 324.
43 См.: Теория государства и права / Отв. ред. А. И. Денисов. С. 291.
28
ществе не существует центральной власти, которая могла бы такие санкции осуществлять.
Разумеется, особенности межгосударственной системы играют здесь существенную роль. Но специфика права, неизменным атрибутом которого является правовая возможность применения мер государственного воздействия к нарушителю правовых норм, существует и в международном праве.
Современное международное право можно определить как систему юридических норм, регулирующих отношения между государствами и другими субъектами международного права, создаваемых путем согласования воль участников этих отношений и обеспечиваемых в случае необходимости принуждением, которое осуществляется государствами, а также международными организациями. Основой всей системы международного права является общее международное право, имеющее общедемократический характер и отвечающее интересам всех государств и народов.
Это определение, как всякое определение, охватывает не все, а лишь основные характеристики предмета.
ГЛАВА
2 ИСТОРИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА И ЕГО НАУКИ ДО ВЕЛИКОЙ ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
§ 1. О возникновении международного права и периодизации его истории
Вопросы возникновения и периодизации международного права до настоящего времени дискуссионны. Одни исследователи полагают, что с возникновением рабовладельческих государств между ними складываются и международно-правовые отношения. Другие (преимущественно буржуазные юристы-международники) считают, что международное право возникло в средние века или даже с переходом к Новому времени (в XVII в.).
Отвечая на эти вопросы, следует иметь в виду, что к изучению истории международного права применимы многие из принципов и критериев, которые выработаны для периодизации всемирной истории. Е. М. Жуков, специально занимавшийся этой проблемой, подчеркивает, что абсолютно точная датировка крупных исторических процессов и явлений практически невозможна, а любая периодизация является приблизительной и условной '. Сложность заключается здесь в установлении единого критерия, способного удовлетворить потребности в обоснованном членении как всемирно-исторического процесса, так и региональных илп локальных историй. И все же таким общим ориентиром является учение об общественно-экономических формациях и исторических эпохах. Последние обычно выделяются либо по признаку господства соответствующих формаций (эпоха рабовладения, феодализма и т. д.), либо как переходные, «сущность которых составляет переход от одной формации к другой» 1 2. И хотя история международного права — неотъемлемая часть всемирной истории, она не может не обладать собственной периодизацией. Дело в том, что развитие надстроечных явлений (политики, идеологии, права, включая международное) в силу их относительной самостоятельности, наличия внутренних источников и традиций в достаточной степени своеобразно. Оно служит проявлением общих закономерностей человеческого раз
1 См.: Жуков Е. М. Очерки методологии истории. М.: Наука, 1980. С. 162.
2 Разин В. И., Экономова Е. Ю. О категориях «историческая эпоха» и «общественно-экономическая формация» // Вести. МГУ. Сер. 7, Философия, 1986. № 1. С. 27.
30
вития в особенном, что отчетливо проявляется прежде всего в переходные эпохи.
Предпосылки отдельных институтов международного права появились, очевидно, в условиях первобытнообщинного строя, когда возникли первые собственно юридические нормы. А так как первые рабовладельческие государства возникли в странах Древнего Востока на обширных территориях от Египта до Китая, то именно здесь надо искать истоки дипломатии и самого международного права.
Прежде чем стать всеобщим и универсальным, международное право долгие столетия развивалось по отдельным регионам, связи между которыми носили эпизодический характер. Регионализм был характерен для международного права с момента его возникновения и вплоть до крушения Римской империи и даже до конца первого тысячелетия нашей эры. Основными регионами первоначально были Месопотамия, Египет, Индия, Китай, Греция и Рим. В каждом из них развивались свои специфические международно-правовые институты. Но им были присущи и общие черты. Это обстоятельство очень важно: оно доказывает, что возникновение и формирование международного права не было каким-то исключением, а необходимо выражало социальные процессы. Сходство международно-правовых институтов дает возможность установить большую или меньшую степень их повторяемости и взаимозависимости, а это, в свою очередь, позволяет раскрыть закономерности той далекой эпохи. Несмотря на значительную удаленность международных центров рабовладельческого общества друг от друга, сходство ряда институтов международного права просто удивительно. Более того, в каждом из них образовывались и такие нормы, которые, выдержав проверку временем, хотя и значительно трансформировавшись, но дошли до наших дней и даже вошли в современное международное право.
Развитие международного права в средние века существенно отличалось от его развития в древнем мире. И дело не только в том, что возникали институты, отражавшие новую ступень общественного развития. Большое значение имело то, что одни регионы отошли на второй план, а в других феодальные отношения развивались наиболее интенсивно. Среди главных регионов той эпохи выделялись Западная Европа, Византия, Киевская, а затем Московская Русь. Именно они оказали по ряду объективных причин особое влияние на формирование международного права Нового времени.
Однако не следует забывать, что и в других частях света — Азии и Африке, ряде областей Американского континента также шло поступательное 'развитие социальной жизни и отражавших ее норм и институтов международного права. Прав Тур Хейердал, когда он пишет о наличии регулярных связей между «тремя древними цивилизациями мира». Поэтому в целом развитие международного права в средние века проходило в зависимости
31
от основных этапов, которые прошел феодализм: период образования феодальных государств (V—IX вв.); феодальной раздробленности (X—XII вв.); возникновения сословных монархий (XIII—XV вв.) и, наконец, абсолютизма (XVI—XVII вв.). На последнем этапе особенно усиливается процесс образования новых пнститутов международного права и трансформации старых. закладываются основы того права, которое отражало потребности развивавшихся в недрах феодализма капиталистических отношений.
Начальной гранью новой истории можно признать и Нидерландскую революцию XVI в., и Английскую буржуазную революцию XVII в., равно как и более позднюю Великую французскую буржуазную революцию XVIII в. В своей совокупности именно они означали решительный переход к капитализму в Западной Европе, а затем и других странах. Принципы первой из них нашли свое воплощение в Вестфальском мире 1648 г., сформулировавшем и своим авторитетом утвердившем ряд важных принципов международного права. В свою очередь, Французская революция наиболее решительным образом повлияла на создание фундамента буржуазного международного права, действовавшего до Великой Октябрьской социалистической революции, положившей начало процессу внедрения новых принципов межгосударственных отношений, формированию нового международного права. Великая победа во второй мировой войне над мрачными силами варварство и произвола привела к завершению создания основ нового исторического типа международного права — международного права периода мирного сосуществования государств двух противоположных социально-экономических систем 3.
При всей гибкости и относительной самостоятельности периодизации международного права ее нельзя абсолютизировать и отрывать от сущности господствующих материальных отношений, равно как и от факторов международной жизни. Поэтому уже здесь следует сказать об ошибочности предпринимаемых в буржуазной науке попыток определить возникновение международного права п его периодизацию только на основе развития идеологии или чисто юридических явлений.
Приведем лишь несколько наиболее убедительных примеров. Так, Шарль де Вишер связывал возникновение международного права с появлением христианства4. Л. Оппенгейм относил его к исходу средних веков, когда образовались крупные централизованные государства 5. Но чаще всего в качестве вех, отделяющих одну эпоху развития международного права от другой, за
3 См.: Тункин Г. II. Великая победа и современное международное право // Сов. государство и право. 1985. № 5. С. 26.
4 Visscher Ch. Theory and reality in public international law. Princeton, 1957. P. 4.
5 См.: Оппенгейм Л. Международное право. M.: Иностр, лит., 1948. Т. 1, п/т 1. С. 92-96.
32
падные юристы-междупародники используют отдельные наиболее значительные события. Например, устанавливают периоды от Вестфальского конгресса 1648 г. до Венского конгресса 1815 г. или от него до Версальского мира 1919 г. В «Энциклопедии международного публичного права >, которая значительное место уделяет истории, предлагается такое деление: от древности до первой мировой войны; между двумя мировыми войнами и период после второй мировой войны 6. В вышедшей в ФРГ книге Г. Греве «Эпохи развития международного права» дается следующая периодизация: испанский (1494—1648 гг.), французский (1648—1815 гг.), британский (1815—1919 гг.) периоды, период апгло-америкапской мировой гегемонии (1919—1944 гг.) и «американо-русского соперничества и вызревания третьей мировой войны» 7.
Оставляя па совести автора вопрос о третьей мировой войне, заметим, что подобные периодизации отрывают развитие международного права от процесса всемирно-исторического развития в целом Между тем повторяем, что при всей своей самостоятельности и специфичности история международного права — это неотъемлемая часть всемирной истории, тесно связанная с историей международных отношений и дипломатии, подчиняющаяся всеобщим законам общественного развития Поэтому марксистско-ленинская наука различает следующие исторические типы: международное право рабовладельческого и феодального общества, буржуазное международное право и международное право эпохи перехода от капитализма к социализму и коммунизму, исторического соревнования двух мировых социально-политических систем, эпохи социалистических и национально-освободительных революций, крушения колониализма, эпохи борьбы главных движущих сил общественного развития. Поскольку необходимо видеть и осмысливать пройденное во всей его полноте и диалектической противоречивости, внутри каждой из исторических эпох можно и должно проводить более детальную периодизацию в зависимости от существенных изменений в развитии самого международного права. Но о ней речь пойдет далее.
§ 2. Международное право рабовладельческого общества
Сохранившиеся до наших дней источники позволяют отнести возникновение первых межгосударственных правовых норм к конпу IV — началу III тысячелетия до н. э. Им предшествовали выработанные на протяжении многих веков правила общения между отдельными племенами и их союзами. Эти правила были преимущественно связаны с ведением переговоров и неприкосновенностью осуществлявших их лиц, с отправлением ре-
6 Encyclopedia of public international law. Amsterdam, 1984. Vol. 7. P. 126. 7 Greve G. Epochen der Volkerrechtsgeschichte. Baden-Baden, 1984. S. 48.
2 Курс международного права, т. I 33
лигиозпых обрядов и припесепием клятв в качестве средства обеспечения заключенных соглашений.
Эти обычаи оказали несомненное влияние на содержание первых собственно международно-правовых актов. Древнейшие из них относятся к истории Двуречья п Египта. Около 3100 г. до н. э. был заключен договор между правителями месопотамских городов Лагаш и Умма, который подтверждал существовавшую государственную границу и провозглашал ее неприкосновенность. Стороны обязались разрешать споры мирным путем, па основе арбитража. Исполнение договора гарантировалось клятвами и обращением к богам. Среди более поздних международно-правовых актов особенно характерен договор хеттского царя Хаттуспли III с египетским фараоном Рамсесом II (начало XIII в. до н. з., ориентировочно 1278 г.). Это был «прекрасный договор мира и братства, давший мир... навеки». Его участники не только провозглашали, что «впредь и до конца вечности ... бог не даст ... случиться вражде между ними», но и договаривались об оказании друг другу военной помощи8.
Наряду с договорами о мире и союзе, столь частыми в то время, когда война была едва ли не главным средством внешней политики, Египет заключал и другие соглашения: о государственных границах, обмене территориями, правилах ведения торговли, праве убежища и выдаче перебежчиков. Поскольку субъектами международного права тогда считались сами фараоны, цари и другие правители, их предметом особенно часто становились вопросы заключения браков, просьбы и обещания подарков, денежной помощи, за которой нередко скрывалась выплата дани. Для заключения договоров п осуществления других внешнеполитических задач государства Двуречья и Египет направляли посольства, которые, как правило, носили временный характер. Послы пользовались личной неприкосновенностью. Но все это касалось лишь мирного времени. Во время войны господствовал юридически не ограниченный произвол. Побежденные и их имущество рассматривались как добыча победителя. Большая часть побежденных обращалась в рабов.
Аналогичный характер носили и первые нормы международного права в Индии и Китае. Древнейшие памятники индийской культуры содержат прямые наставления по ведению дипломатических отношений, а также весьма подробные описания прав и обычаев войны. Как и другие древние цивилизации, Индия не знала равенства субъектов международного права. Отсюда — особое значение, которое приобрел в ней институт признания. Лишь получившее его государство считалось независимым во внутренних п внешних делах. Однако это еще не означало реальной гарантии независимости, так как правомерным признавался довольно широкий спектр вмешательства — не толь
8 См.: Межгосударственные отношения и дипломатия на Древнем Востоке / Отв. ред. И. А. Стручевский. М.: Наука, 1987. С. 79-83.
34
ко как средства самообороны, но и для «предупреждения» возможного нападения другой стороны, в «гуманных целях», для защиты покровительствуемого государства, сохранения политического равновесия 9.
Наряду с дипломатическим правом (личная неприкосновенность послов и их вещей, порядок аккредитования и приема, пребывания в стране назначения и т. д.10) наиболее развитыми в древней Индии были обычаи «права войны». «Законы Ману» и «Артхашастра», хотя и признавали правомерность войны, рассматривали ее как нежелательное и, можно сказать, исключительное состояние. Конечно, и государства древпей Индии признавали право победителя обращать в рабство пленных, а также захватывать любое имущество, принадлежащее противной стороне и ее подданным. Но в отношении ведения военных действий существовали уже определенные ограничения: нельзя было убивать женщин, детей, стариков и раненых, а равно лиц, сдавшихся в плен; подлежали охране храмы и другие культовые сооружения; некоторые категории населения (хранители мостов, колодцев) пользовались, во всяком случае теоретически, неприкосновенностью. Существовали нормы, ограничивавшие применение оружия: «Когда сражается с врагами, пусть не убивает врага ни вероломным оружием, ни зубчатыми стрелами, пи ядовитыми, пи имеющими наконечники, раскаленные в огне» (Законы Ману VII,90) Интересно, что именно в Индии возникли первые юридические правила, регулировавшие ведение войны на море (порядок морской блокады, захвата торговых судов противника п судов нейтральных стран с вражеским грузом и т. п.). Не участвовавшие в войне государства пользовались правами нейтральных. Широко известно было в Индии и третейские разбирательство.
Подобно Индии в Китае на рубеже II и I тысячелетий дон. э. сложились определенные нормы, носившие международно-правовой характер. Частые междоусобные войны вызвали здесь к жизни принцип, получивший название «цаньши», что может быть переведено так: «постепенное поедание земель соседей, подобно тому как шелковичный червь поедает листья». Этому процессу «поедания», за которым скрывалась военная и дипломатическая борьба первых семи крупных китайских княжеств (Чжоу, Вэй и др.), служило и международное право. Ио при этом с точки зрения официальной идеологии только Серединная Империя была подлинно суверенным и независимым государством. Все остальные страны либо уже считались зависимыми от нее, либо со временем должны были признать такое положение. Окружающие Китай государства не признавались юридически равными Империи. Поэтому вассалитет со всеми вытекающими
9 Chatterjie Н. International law and interstate relations in Ancient India. Calcutta, 1958. P. 23-25.
10 См.: Артхашастра, или Наука политики. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1959. С. 38 и след.
35
из него последствиями был центральным институтом системы международно-правовой практики Древнего Китая. Отсутствие юридического равенства породило формирование конститутивной теории признания, а также правомерность вмешательства сюзерена в дела вассалов, Существовал даже кодекс «законных» основ вмешательства. Нередко они носили коллективный характер. Столь известные в литературе съезды кпязей (Лиги 659 и 651, 571 и 559 гг. до н. э.) созывались прежде всего с этой целью.
Большую роль в дипломатии и международном праве в Китае уже тогда стали играть вопросы церемониального характера. Вероятно, это было связано со спецификой мышления древних, придававших исключительное значение ритуальным нормам. Так, прибывавшие ко двору чжоуского вана князья должны были проходить весьма сложную церемонию «очищения». Жертвами и обрядами сопровождалось заключение договоров и союзов, участники переговоров смачивали края губ и окропляли текст кровью жертвенного быка. В дальнейшем такие вопросы получили морально-политическое обоснование у Конфуция, центральным моментом учения которого была идея «г/н», означавшая ритуал, почтительность, а также понятие «ли», которое должно было определять отношения между людьми и государствами (правителями), разрешение споров, ведение войны.
Сословный характер китайского права того времени с » всей очевидностью проявлялся вэ время войны. Но именно в Китае мы встречаем, очевидно, первую в истории международного права попытку отказа от войн и созыва с этой целью общего конгресса князей (государей) в 546 г. до н. э.11 Здесь мы встречаемся и с первыми договорами и нейтрализации определенных территорий (тоннели), и, более того, с формированием принципа ненричинеппя вреда территории другого государства в целом. Это касалось прежде всего изменения русла рек, имевших большое транспортное и сельскохозяйственное значение. Основу этого принципа, провозглашенного па конференции в 657 г. до и. э. и неоднократно подтверждавшегося в дальнейшем, составлял морально-философский принцип «жены>\ «Чего не хочешь себе, не делай другим». Другое дело, насколько реальная политика ему следовала... Как и в Индии, в международном праве Китая широко применялись различные формы посредничества (в том числе коллективного) и арбитражных судов.
Таким образом, к середине I в. до н. э. между первыми рабовладельческими государствами уже существовали развитые международно-правовые отношения. К этому времени относится и их возникновение в Древней Греции. Для греков полис был единственно возможным и единственно мыслимым сосредоточением государственной жизни, гражданских прав и обязанностей. 11
11 Keishiro V. The principles of international law in the light of Conforcean Doctrine // Rec. cours. 1968. Vol. 120. P. 43.
36
«Только тот, кто приобщен к полису... есть полноправный гражданин, и как таковой только он и может принимать участие в государственной жизни» 12. Субъектами международного права в Греции считались не монархи, а сами государства — полисы. Это определяло многие стороны международно-правовой жизни и прежде всего дипломатическое право. И вестники или глашатаи (керюкос, ангелос) и послы (пресбеутос) избирались па народных собраниях или назначались высшими органами полиса, ибо только они были полномочны вести сношения с другими государствами от имени народа (граждан). Правда, с возникновением мсжгреческих союзов они иногда признавались субъектами международного права, но и тогда договоры ратифицировались каждым полисом самостоятельно. И священную клятву исполнения достигнутого соглашения полисы-члены приносили раздельно. Необходимо также иметь в виду и то, что греков объединяла не только этническая общность. Исключительную роль в духовной и политической жизни играла общность религиозная, единство происхождения и веры. Какие бы распри (скажем, во время Пелопоннесской войны) ни раздирали греческие государства, как бы пн были ожесточении их военные столкновения, пи один из полисов не забывал об общности богов. По этой же причине (во всяком случае в период расцвета) ни один гражданин полиса не забывал, что он грек, а не варвар; свободный, по не раб. Даже Аристотель был убежден в том, что «варвар и раб по природе своей понятия тождественные» (Политика, I. 1, 5 1252 6).
Как же выглядела международно-правовая практика древних греков в VI—IV г,в. до и. э.? Поскольку каждый полис был субъектом международного права, это означало, что именно он, обладая собственным гражданством и государственной территорией, мог вести дипломатические отношения, объявлять войну и заключать мкр. Греков не смущало, что права эти могли быть юридически ограничены. Они знали достаточно многочисленные формы зависимости, определяемые договорами об образовании военно-политических союзов (симмахнп) и религиозно-политических объединений (амфиктионии), а также двусторонними договорами, заключавшимися преимущественно в результате войны. Зависимыми обычно считались и «дочерние» государства, г. е. полисы, возникшие в результате колонизации (такие, как, например. Херсопес Таврический). Объяснялось это тем, что главным критерием государственной самостоятельности считалось наличие (и нормальное функционирование) народного собрания или других органов государственной власти. Если же парод добровольно и через них ограничивал себя, в этом не было ничего зазорного. Слабый отдавался под покровительство сильного. Значит, так было угодно богам. Фукидид писал, что
12 Утченко С. Л. Политические учения Древнего Рима. М.: Наука, 1977. С. 239.
37
«амфплохи отдались под покровительство акарнанов», а Демосфен говорил о покровительстве, оказываемом Филиппом кадрийцам и гражданам других полисов, как о вполне обычном деле 13 14.
Древние греки не знали института постоянного дипломатического представительства. Посольства носили чаще всего единовременный характер и направлялись с определенными целями. Поэтому члены посольства (обычно они были коллективными) получали специальные инструкции. Но по окончании миссии каждый из послов отчитывался лично. Неприкосновенность послов п вестников была общепризнанна, и ее нарушение рассматривалось как акт крайне враждебный, могущий даже привести к войне. Плутарх сообщает, что когда вестник афинян был убит в Мегарах, народное собрание приняло постановление о том, что «вражда между Афинами и Мегарами признается вечной и не может быть прекращена путем религиозного примирительного акта, ни путем отправки посольств; всякий мегарянин, вступивший па территорию Афин, подлежит казни» Ф Послы пользовались также рядом знаков внимания — почетным местом во время государственных и религиозных праздников, при трапезах и т. п. Опп представлялись народному собранию. Но срок их пребывания мог быть ограничен: в 446/445 гг. афипяне постановили, что послы Халкидопа могут пробыть в столице не более 1(1 дней. При нарушении установленного срока посольство могло быть выслано.
При рассмотрении норм, относящихся к правилам войны, необходимо различать два принципиально различных случая: войны между греками (а также с другими государствами, прежде всего с Персией) и войны с «варварами». Войны с варварами вообще не регулировались нормами международного права. В отношении же войн между греками действовали следующие основные правила: война должна иметь законное основание (государственная безопасность, .защита святынь, исполнение союзных обязательств). Далее, необходимо было торжественное объявление войны, которое сопровождалось рядом действий, носивших не только юридический, по и религиозный характер. Но главное — это то, что война понималась как борьба всех граждан одного по лиса со всеми гражданами другого. При взятии вражеского города убийство мирных жителей, даже женщин и детей, считалось вполне правомерным. Число норм, ограничивавших применение оружия, было невелико. Они касались лишь нейтрализации храмов и других сооружений религиозного характера, а также запрещения применять оружие во время Олимпийских, Немейских и других общегреческих праздников.
Греки не знали режима пленных. Пленные могли быть подвергнуты пыткам и убиты. Не говоря уже о варварах, даже со
13 Фукидид. История. М., 1915. Т. 1. С. 142; Демосфен. Речи. М.: Изд-во АН СССР, 1954. С. 89.
14 Плутарх. Избранные биографии. М.; Л.: Соцэкгиз, 1941. С. 397. Ср.: Де~ мосфен. Указ. соч. С. 153.
38
племенники нередко обращались греками в рабстве. Как государственное, так и личное имущество могло быть уничтожено. Особенно часто эта участь постигала посевы и оливковые насаждения. Фукидид писал: «Пелопоннесцы высадились на сушу у мыса Левкимин и занялись опустошением полей» ,5.
Война оканчивалась дебелляцией или мирным договором, от которого греки отличали перемирие, т. е. прекращение военных действий кратковременное (для похорон убитых, обмена пленными) или длительное (для выработки условий мирного договора и его ратификации), которое затягивалось иногда па несколько лет. Перемирия и мирные договоры обеспечивались клятвами и выдачей заложников. Обеспечению мирных договоров могло служить и оставление гарнизонов в городах полиса, потерпевшего поражение. Во время войпы и по ее окончании широко практиковалась контрибуция.
Заканчивая вопрос о «нраве войпы», следует заметить, что древние греки уже различали состояние нейтралитета и невмешательства. Нейтралитет, но их мнению, был возможен только во время войны, невмешательство — и в мирное время. Первый касался отношений внешних, второе — внутренних (отказ от военной и материальной помощи враждующим политическим группировкам). Статусу же нейтрального государства не препятствовало разрешение на проход через его территорию воинских формирований воюющих сторон. Более того, они могли при известных условиях даже его требовать.
Частые войны и междоусобицы определили тот факт, что среди всех договоров у древних греков преобладали мирные договоры, а затем договоры о союзе и взаимной помощи. По постепенно, особенно в IV—III вв. до н. э., все чаще стали встречаться договоры о торговле и нравах иностранцев. Они играли первостепенную роль в связи с рассмотренными выше особенностями полисного устройства. Бесправное положение иностранцев со временем превратилось в серьезное препятствие для развития торговых отношений.
Уже в ранний период греческой истории начал складываться институт проксенов (покровителей). Первоначально он носил личностный характер, по постепенно приобрел государственные черты. Стали даже заключаться специальные договоры о прок-сепии, чаще всего носившей взаимный характер. Проксен выступал представителем и защитником иностранных граждан в своем полисе. С его помощью обеспечивались интересы в суде, перед народным собранием или другими государственными органами, должностными лицами. Иностранцы получали право вступать в брак, приобретать недвижимость и организовывать свои поселения. Оставаясь лично свободными, они заключали сделки и даже участвовали в общественных играх. В свою очередь, прок-
15 Фукидид. Указ. соч. С. 223. Ср.: Ксенофонт. Греческая история. Л., 1935.
С. 57, 189.
39
сены пользовались в представляемом ими государстве значительными правами и привилегиями: асилией (личной неприкосновенностью и неприкосновенностью имущества во время войны), правом выступать перед народным собранием и в совете, самостоятельно приносить жертвы и запрашивать оракул в Дельфах и Делосе, получать приглашения па праздники и торжественные трапезы (проедия). Проксены могли стать почетными гражданами (полития), освобождались от пошлин (атемия), могли владеть домом и землей на праве собственности. За особые заслуги они получали нсополитпю (частичное, ограниченное гражданство) IG. Иногда проксены исполняли и нубличпоправовые функции, выступая посредниками между государствами.
Что касается территориального права, то помимо вопросов, вытекавших из мирных договоров, которые могли повлечь за собой передачу территории или обмен ее отдельных участков, а следовательно, изменение границы и ее демаркацию, заслуживают быть отмеченными два положения: 1. Территория, которая уже принадлежала одному полису, не могла быть захвачена другим, даже если первый временно утрачивал над пей эффективный контроль; территория варваров рассматривалась как ничейная и в любое время могла подвергнуться колонизации. 2. Открытое море признавалось свободным. Но этот принцип часто нарушался самими государствами. Попытка Перикла созвать общеэллпнскпй конгресс, который своим авторитетом утвердил бы и этот принцип, не удалась. Правда, в договорах с Филиппом Македонским (338 г. до и. э.) и Александром Великим (336 г. до п. э.) свобода судоходства все же была закреплена. Плавание вдоль берегов и заход в порты был подчинен контролю прибрежного государства.
Свое завершение практика рабовладельческих государств получила в Риме. Рассмотрим ее преимущественно со времени Пунических войн, когда принципы международно-правовой политики уже достаточно сложились. Центральное место в этой политике занимали два положения, соответственно определявшие п две основные области развития международного права. Первым из них был принцип, согласно которому ведение внешних сношений составляет прерогативу государственных органов и лиц, обладающих высшей властью. Все, что выгодно римлянам, угодно богам. Мысль о богоизбранности не давала римлянам покоя. Что касается второго принципа, то он определял действия во время войны, которая рассматривалась как угодная богам (если она была должным образом объявлена). Для достижения победы, т. е. исполнения воли богов, были хороши любые средства: иного не помышлялось и не допускалось!
В период республики осуществление внешних сношений и заключение договоров относились к компетенции народного собрания и сената. Сенат принимал послов и вел с ними предва-
16 См.: Лисий. Речи, М.; Л., 1933. С. 7.
40
рительные переговоры. Он же обсуждал вопрос об объявлении войны и заключении мира. Окончательное решение выносило народное собрание. От имени римского парода назначались и осуществляли свои функции дипломатические агенты — послы (нунции) и ораторы, а позже и легаты, т. е. лица, прикомандированные к командующим армиями для участия в переговорах с противником. Подобно грекам, римляне образовывали посольства из двух и более лиц. Но отчет об исполнении миссии и у них каждое лицо представляло отдельно.
Римляне безусловно признавали и неукоснительно соблюдали принцип дипломатической неприкосновенности. Образцом считалось поведение Сципиона Африканского, отказавшегося нарушить иммунитет послов Карфагена в ответ па враждебные действия по отношению к послам римлян. По существовавшему тогда убеждению, послы находились под охраной богов. Когда консул Маний во время переговоров с этолийскими послами «велел принести оковы и надеть каждому из них ошейник», это вызвало глубокое возмущение его же сограждан |7. Иностранные послы состояли на довольствии Рима, они получали подарки и пользовались церемониальными почестями. Но римляне долгое время требовали, чтобы послы жилп вне городских стен. Их пребывание могло быть ограничено во времени. Полибий рассказывал, что сенат, не ответив на послание македонского царя Персея, «отдал приказ им и всем прочим македонянам... покинуть город немедленно» 17 18.
Послы снабжались верительными грамотами и получали инструкции, нарушение которых влекло за собой суровую кару. Если договор не ратифицировался, то заключавшие его лица выдавались противоположной стороне.
Подобно грекам, римляне первоначально заключали преимущественно договоры о мире и дружбе, а также союзные договоры. Последние влекли за собой обязательство оказывать взаимную помощь в случае нападения третьих государств (или вообще войны). Вместе с тем (особенно с ростом воепного и политического могущества Римского государства) все чаще стали различать договоры равные и неравные. Последние предусматривали ограничение независимости другой стороны, провозглашая «покровительство и защиту римского народа». Но постепенно стали заключаться договоры и по другим вопросам. Насчитывалось свыше 30 видов договоров. Среди них преобладали торговые и о положении иностранцев.
Обратимся теперь к вопросам войны. Исходя из сказанного выше, можно полагать, что, с точки зрения римлян, все правильно объявленные-войны считались справедливыми. Отсюда то внимание, которое они оказывали процедуре объявления войны.
17 См.; Полибий. Всеобщая история в сорока пищах. М., 1890. Т. 1. С. 640-641.
18 Там же. М., 1899. Т. 3. С. 12.
41
Война объявлялась при участии специальной жреческой коллегии фециалов, и это сопровождалось довольно сложными ритуальными действиями.
Поскольку римляне полагали, что ведут войну, исполняя волю богов, они не считали себя связанными какими-либо юридическими нормами. Правда, позже — во времена упадка Империи — им пришлось несколько отступить от такой категорической позиции. Жестокость римской армии не вызывает сомнений. Даже храмы и другие святыни (если суеверные римляне пе хотели задобрить чужих богов и привлечь их на свою сторону) подвергались разграблению. Взятые штурмом или сдавшиеся на милость города, их жители и имущество становились добычей победителя. Убивали не только мужчин, но и женщин и детей. Тацит с совершенным спокойствием замечал: «Не было снисхождения ни к полу, ни к возрасту среди воинов, истреблявших полуголых, безоружных...» |9. Те же, кто захватывался в плен, чаще всего продавались в рабство. В 262 г. до н. э. после Пунической войпы было продано 25 тыс. человек. В 167 г. до н. э. после взятия городов Эпира — 146 тыс. В 146 г. до н. э. были проданы в рабство все жители Карфагена.
Если война не заканчивалась полным покорением, то ь результате ее заключался мирный договор, причем с III в. до и. э. чаще всего «договор о покровительстве» (deditio). Он предусматривал предварительную сдачу оружия, выдачу противной стороной своих вождей и заложников. При deditio не наступала оккупация. по зато побежденный отдавал в распоряжение Рима свою территорию, граждан и богов, оставаясь вместе с тем субъектом международного права. С ростом римского могущества deditio стало заключаться и в мирное время. Тогда получившие его государства становились союзниками Рима. Наконец, процесс мог зайти так далеко, что отдававшаяся под покровительство страна получала высшую форму международно-правовой близости — звание друга и союзника римского народа. Считаясь формально субъектом международного права, па деле она пользовалась лишь внутренней автономней.
От собственно мирных договоров римляне отличали перемирия. Наиболее частымп среди них были так называемые sponsio (которые можно рассматривать как прелиминарные мирные договоры). Sponsio подписывались командующим армией, консулом или (и) легатом. Вполне понятно, что такие договоры, хотя и вступали условно в силу немедленно, подлежали ратификации.
Мы рассмотрели содержание двух наиболее развитых в период республики отраслей международного права. Позднее, особенно в период Империи, к ним прибавилось право иностранцев. Положение иностранцев было далеко не однородным. Разные их категории обладали всей совокупностью прав и обязанностей. Высшую категорию составляли латиняне — жители италийских
19 Тацит К. Соч.: В 2 т. Л.: Наука, 1969. Т. 1. С. 202.
42
городов, получившие после войны 340—338 гг. до п. э. ряд льгот. Полностью к коренным жителям Рима они были приравнены лишь в 90 г. Затем следовали граждане союзных и отдавшихся под покровительство государств. Наиболее многочисленная их часть — собственно иностранцы — сперва не имели ни личных, ни имущественных прав, если они для этого не ставились под покровительство патрона из числа римлян. Именно для них была создана должность praetor peregrinus. Он определял принципы и нормы, связанные с положением иностранцев и их пребыванием в Риме, а также разрешал споры. Сначала инострапцам была предоставлена лишь личная свобода и возможность владения движимой собственностью. Затем эти права расширились за счет брачного права и права торговли. Постепенно процесс уравнения в правах всех подданных Империи зашел настолько далеко, что в 212 г. император Каракалла издал эдикт, формально уравнявший их в правах. Ф. Энгельс писал: «Новоиспеченное римское гражданство... не выражало никакой национальности, а было лишь выражением отсутствия национал ьностп» 20. Отказ от своей исключительности был не чем иным, как выражением слабости Рима. Не прошло и двух столетий, как он оказался разграбленным войсками Аллариха. Европа приближалась к новой стадии своего исторического развития.
§ 3. Международное право в средние века (феодальное общество)
Падение Рима и последовавший затем окончательный раздел Империи на Западную и Восточную существенно изменили международную обстановку в Европе и на Ближнем Востоке. Сказались эти изменения, хотя и не сразу, и на состоянии международного права. Правда, па протяжении VI —IX вв. влияние уже сложившихся норм было преобладающим, по затем оно стало ослабевать. «Варварские» государства восприняли многое из предшествующей эпохи. К тому же сохраняла свое значение Восточная Римская империя (Византия). Вместе с тем некоторые новые принципы и нормы перешли из обычаев варварских племен. Несомненное влияние, хотя его пе следует преувеличивать, оказали и мировые религии, в Европе — главным образом христианство. Присущая им идея равенства исподволь подрывала прежние представления об исключительности отдельных пародов. Но । главным в конечном счете было развитие феодальных общественных отношений, которые вели к возникновению новых принципов и норм международного права. К IX—X вв. уже сложилась политическая и правовая система феодального общества. В дальнейшем на протяжении приблизительно пяти столетий она стала господствующей в европейских государствах.
20 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 147.
43
В плане международно-правовом важную роль здесь сыграли Верденский договор (843 г.), по которому государство Карла Великого было разделено между его наследниками; коронование Оттона римским императором (9(52 г.); раскол христианской церкви после Никейского собора (1054 г.) и превращение папы в светского государя (1059 г.).
Важную роль в европейских делах того времени играла Киевская Русь.
Как известно, феодальные отношен ня основывались на иерархическом и патримониальном принципах. Оба они оказали существенное влияние на развитие международного права. В первую очередь это означало утверждение формального неравенства субъектов международного права. Римский император (подчас, правда, только формально) признавался верховным светским главой всех христианских пародов. Следствием этого являлась и определенная иерархия государей, вызывавшая постоянные споры о приоритете. Попытки их урегулировать занимали важное место в дипломатической практике и порой приводили к скандальным происшествиям: па Базельском соборе (1431 — 1 449 гг.)’, например, два испанских епископа столкнули английского посла с занятого им места, а подоспевшего на помощь другого англичанина спустили с лестницы.
Наряду со светскими организациями субъектами международного нрава, помимо римского папы, признавались некоторые религиозные организации — рыцарские ордена (тамплиеров, Тевтонский орден). Международной правосубъектностью пользовались так называемые вольные города и их союзы (г. Висби, Ганзейский союз). В результате господства иерархического принципа «традиционные отношения между людьми приобретали характер отношений между вещами» 21. Это особенно четко проявлялось в связи со вторым из указанных принципов — патримониальным. Он породил пе просто частноправовой характер мышления, но и постоянное смешение публичнонравовых и частноправовых норм. Само государство стало рассматриваться как собственность монарха.
В ходе борьбы против феодальной раздробленности сложилось понимание основных прав самостоятельных субъектов международного общения. Ими сталп признаваться: право самостоятельного ведения внешних сношений, включая заключение договоров; право объявления войны и заключения мира. Каждый из этих принципов раскрывался и реализовывался в определенной совокупности норм. Начнем их рассмотрение с дипломатического нрава.
Подобно древнему миру, средние века вплоть до XIII в. не знали института постоянных дипломатических представителей. Но правила аккредитования послов (ранги и звания которых были чрезвычайно разнообразными), их режим в стране
21 Сказкин С. Д. Избранные труды по истории. М: Наука, 1973. С. 84.
44
треоыванпя п другие вопросы в основном решались на основе ранее сложившихся традиций: получение верительной грамоты или других знаков доверия (рыцарская перчатка, жезл и т. и.22), инструкции, торжественный прием в стране назначения, обеспечение безопасности и личной неприкосновенности посла. Нарушения этих правил, хотя и происходили довольно часто, всегда рассматривались как уклонение от общепризнанных норм. Правда, не следует забывать, что послы сами нередко вмешивались во внутренние дела страны пребывания. История оставила нам много примеров подобного рода 23.
Будучи сначала закрепленными в обычаях, нормы дипломатического права стали постепенно включаться в договоры. Оскорбление, а тем более убийство посла означало не только нарушение права народов, но и посягательство на покровительство со стороны церкви. Поэтому виновные подлежали как уголовному наказанию, так и отлучению от церкви 24. В дальнейшем, с образованием централизованных государств главным основанием 'ипломатпческой неприкосновенности стало убеждение в том, что посол представляет самого государя. Члены посольства освобождались от таможенного досмотра и уплаты пошлин. Но вопрос об их неподсудности в то время еще не получил четкого решения.
Наряду с развитием дипломатического права в средние века возникает и неизвестный ранее институт консулов. Он образовался первоначально в Средиземноморье, очевидно в X в. Это были избранные купцами и мореплавателями приморских городов лица, защищавшие их интересы перед местными властями. Затем, со времен крестовых походов, когда итальянские города начали активно организовывать свои поселения в Леванте, они стали получать от Византии и Латинской империи ряд автономных прав в области управления и суда. Так появились первые консулы-иностранцы. В XIII—XIV вв. этот институт получил широкое распространение по всей Европе п постепенно превратился в государственное учреждение. Тогда же стали заключаться специальные договоры о юридическом статусе иностранцев (Венеция — Египет, 1238; Арагон — Тунис, 1285). Эти договоры можно рассматривать и как первые соглашения по консульским вопросам.
Что касается договорной практики в целом, то «само феодальное государство в первые периоды своего существования по форме было как бы системой договорных связей» 25, и влияние этого обстоятельства па международные отношения оказалось
22 «Молвил король: .,Гуенлон, подойдите: Вручу я вам жезл и рукавичку'1» (Песнь о Ролапде. XXIV).
23 См.: Комин де Ф. Мемуары. М.: Наука, 1986. С. 192-193.
24 Nys Е. Les origines du droit international. Bruxeles; P., 1894. P. 339.
25 Талалаев A. H. Право международных договоров. M.: Междунар. отношения, 1980. С. 20.
45
очень существенным. Первые века феодального общества знают много устных договоров, сопровождавшихся рукопожатием или клятвой, произносимой по религиозным обрядам сторон. Но затем вновь утверждается письменная форма. Договоры составлялись на языках сторон или на одном из наиболее распространенных языков (французский, испанский), а чаще всего — по-латыни. Они подписывались государями пли специально назначенными послами. Исключительное значение тогда придавалось их преамбуле, в которой самым подробным образом излагались титулы договаривающихся сторон и их уполномоченных. Подписание и ратификация договоров проходили с большой торжественностью.
Заключались международные договоры на самые различные сроки (от 1 года до 50 лет и более), а также «бессрочно»), точнее — на период правления монарха. Но так как это лишало их стабильности, постепенно вошло в практику заключение договоров «за себя а: своих потомков (наследников)». Иногда эта формула заменялась специальной оговоркой о порядке денонсации.
В средние века не была известна и четко определенная давность международных соглашеппй. Считалось, что даже по истеченип официального срока они действуют, если недвусмысленно не аннулированы. Но не надо забывать, что к их расторжению вели войны.
Очень большую роль играли средства обеспечения договоров. Первейшим из них продолжала оставаться клятва. Среди других чаще всего встречались выдача заложников, залог территории и ценностей. Кроме гарантов договора могли быть третьи стороны (папа император, другие государи, а иногда и вассалы). Наряду с уже известным древним и получившим свое закрепление на Карфагенском соборе 462 г. принципом pacta sunt servanda (договоры должны соблюдаться) появляется и оговорка rebus sic stantibus (коренное изменение обстоятельств).
Патримониальный характер феодальных отношений, тесное переплетение в них публичноправовых и частноправовых норм с особой яркостью проявлялись в вопросах территориальных. Территория рассматривалась как собственность феодала. Отсюда широкое распространенпе таких форм ее приобретения, как купля-продажа, мена, наследование по завещанию, передача в качестве приданого, как средство погашения долга.
Важную роль играли в то время и сервитуты. Возможно, что именно в связи с ними возникло и так называемое право свободного прохода. В течение приблизительно полу тысячелетия оно имело особое значение для речного судоходства. В XII— XVI вв. судоходство по рекам было обременено множеством самых разнообразных пошлин, о которых К. Маркс писал: «Пошлины возникли из поборов, взимавшихся феодалами с проезжавших через их владения торговцев, откупавшихся таким способом от ограбления,— поборов, которые впоследствии взимались также
46
городами...» 28 Достаточно сказать, что на Рейне в XII в. было 19 пошлин, в XIII — 44, а в XIV в,— 62 27.
Еще более обременительным, можно сказать варварскн-чудо-вищным, было повсеместно распространенное береговое право, т. е. право владельца земли на все имущество и па сам корабль, потерпевший крушение у его берегов. Правда, встречались и исключения, например в XII в. в Северной Италии (договор Феррары с Венецией и Ломбардской лигой от 1174 г. и некоторые другие), но они существовали недолго. Малоуспешными оказались и предпринимаемые союзами городов (Майнцским и Ганзейским) попытки защитить свои интересы. Характерно, что провозглашавшаяся ими свобода речного судоходства касалась лишь членов союза и не распространялась на другие города п государства.
Столь же суровым в Западной Европе средних веков было положение иностранцев. Проживание свыше года на одном месте и даже в одном государстве (если иное че было специально оговорено) влекло за собой превращение человека и всей его семьи в севров. Имущество умершего поступало не к его наследникам, а к сеньору. Только в эпоху позднего средневековья началось некоторое смягчение этого режима, значительно более сурового, чем в мусульманских странах. Вопросы положения иностранных подданных стали предметом международных договоров.
С оживлением и все большим развитием в XII—ХШ вв. торгового судоходства остро встал вопрос и о режиме открытого моря. Хотя уже в Дигестах Юстиниана провозглашалось, что «море открыто всем», для римлян это означало лишь то, что они и их союзники могут свободно по нему плавать. Принцип этот основывался на том, что дно есть продолжение прибрежной части суши, а вода — принадлежность дна моря. Поэтому в разное время и по разным поводам наиболее сильные морские державы провозглашали и пытались утвердить силой свой суверенитет над морским пространством. Английские короли уже с X в. объявляли себя владельцами «британского океана»; Генуя претендовала па Лигурийское море, а Венеция — па Адриатическое. В конце XV в. Испания и Португалия с благословения папы римского разделили между собой Атлантический и Тихий океаны. Однако уже в XII в. папа Александр III (1169 г.) утверждал, что океан есть общее достояние всех народов, но его призыв остался гласом вопиющего в пустыне. Только в конце XVI - середине XVII в. положение начало изменяться 28.
28 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 57.
27 Hennig R. Freie Stome! Leipzig, 1926. S. 11.
28 Еще в 1588 г. царь Федор Иванович отверг притязания англичан закрыть Белое море для других иностранцев. Он писал: «Божию дорогу, океан-море как можно перенять, унять или затворить». Позже Борис Году-
47
К эпохе средних веков относится начало формирования понятия «исторические моря и заливы», а также «территориальное море». Впервые эти термины были применены, очевидно, в начале XIV в. в договоре Новгорода с Нопвегией 1326 г. и регламенте Якова Арагонского (1327 г.).
Обратимся к вопросам, связанным с разрешенпем международных споров. Их общей особенностью была состязательность и вера в «божий суд». Это касалось как мирных, так и немирных средств (включая войну). Среди первых наибольшее распространение получили третейские суды и арбитраж. М. Таубе и Э. Рейбштейп приводят десятки примеров подобного рода29. Третейские записи часто содержались в договорах о мире, при решении территориальных и династических споров. Заключались и специальные соглашения. В качестве арбитров обычно приглашались монархи и другие светские феодалы, папа римский. Император и папа разбирали споры лично или через специально назначаемых представителей. В остальных случаях обычно образовывались коллегии из равного числа участников с каждой стороны. Третейские записи очень тщательно регулировали процессуальные вопросы, и в этом отношении был сделан большой шаг вперед. Средства обеспечения были те же, что и в остальных договорах (клятва, залог п т. п.). Предпринимались также попытки создания постоянных арбитражей (Торунь-скпй мир 1411 г.). Что касается посредничества и добрых услуг, то они встречались реже. При этом четкого их разграничения еще не проводилось. В ходе переговоров и в зависимости от конкретных политических обстоятельств добрые услуги нередко превращались в посредничество.
Перейдем теперь к рассмотрению второго из основных прав феодальных субъектов — права войны. В отличие от древних, которые видели в войне естественное состояние, христианские государства средневековья рассматривали ее в отношениях между собой как одно из проявлений «суда божьего». Это, конечно, не могло быть непосредственно применено к странам другого вероисповедания. В христианских государствах, как и у мусульман (Коран, 4.59; 5.82; 6.32 и др.), пдеологическим и юридическим основанием войны (особенно во времена крестовых походов) была миссия утверждения «истинной» веры, за которой стояли в конечном счете политические, а затем и экономические интересы.
После периода раннего средневековья, заполненного так называемыми частными войнами, которые мог объявлять п вести каждый феодал, в дальнейшем утвердился принцип, согласно которому право ведения войны имеет лишь тот, кто при-
пов заявил, что «море-океан» есть «путь божий». См.: Кожевников Ф. И. Русское государство и международное право. М.: Юриздат, 1947. С. 154. 29 См.: Таубе М. История зарождения современного международного права. Харьков, 1899. Т. 2. С. 17 и след.; Reibstein Е. Volkerrecht. Freiburg; Munchen, 1958. Bd. 1. S. 190 et al.
48
знается самостоятельным государем, т. е. является субъектом международного права. Постепенно, во всяком случае в XII— XIII вв., складывается учение о законных основаниях войны. Первым, обобщившим практику своего времени в этом вопросе, был Раймунд Пеппафортский (1180—1275 гг.) 3".
Участниками войны считались все взрослые (обычно с 14 лет) мужчины. В мусульманских странах в священной войне (джихад) могли участвовать в исключительных случаях даже женщины. Лица духовного звания не являлись комбатантами (тогда этот термин еще не появился). Опп могли привлекаться к военным действиям лишь по велению Апостолического престола.
Многочисленные региональные и вселенские соборы (I Лате-ранский, 1123 г. и др.) пытались хоть немного ограничить размах войн. Эта в общем-то гуманная мера была продиктована прежде всего политическими интересами римской церкви. Различали три вида «замирения». По лицам — вне военных действий оставались клирики (священнослужители), паломники, вдовы (позднее — женщины вообще), дети до 12—13 лет. Замирение по объектам касалось церквей и других религиозных сооружений. По времени опо означало прекращение военных действий на период религиозных праздников («божьи дни») 30 31. К сожалению, подавляющее большинство этих норм не соблюдались, хотя, конечно, их появление свидетельствовало об изменении международного правосознания и подготовило развитие законов и обычаев войны в Повое время.
Режим плена в средние века определялся социальным положением. С одной стороны, действовал рыцарский кодекс чести (конечно, часто грубо нарушавшийся), с другой — по отношению к основной массе воинов не было никаких норм. Пленных можно было заключить в темницу, подвергнуть пытке, убить. Чаще всего осуществлялся их обмен пли выкуп. Что касается раненых, то о них никаких юридических норм тогда не существовало; тысячи из пих погибали на поле боя либо добивались мародерствующими «сотоварищами». Имущество неприятеля (не только государя, но и его подданных) становилось добычей победителей. Грабеж стал особенно процветать с развитием наемных армий. Яркий пример этому — события Тридцатилетней войны (1618—1648 гг.).
Режим нейтралитета в средние века был довольно редким явлением. Он мог устанавливаться специально заключенным договором или декларацией, провозглашенной уже после начала войны. Первоначально нейтралитет означал односторонний отказ от помощи воюющим сторонам, но с XIV—XV вв. стал включать в себя и обязанность последних пе нарушать его. Но во всех случаях речь шла лишь о военной помощи или действиях
30 Lachs М. The teacher in international law. The Hague; Boston; L., 1982. P. 42.
31 См.: Грабарь В. Вселенские соборы XII-XV вв. как органы международного общения // Вопр. истории. 1945. № 3/4. С. 87 и след.
49
на территории нейтрального государства. Пропуск войск, оказание дипломатической и других видов помощи отнюдь не воспрещались.
Наконец, несколько слов о праве морской войны. В отличие от Индии и мусульманских государств, имевших в этой области довольно развитые нормы, Западная Европа долгое время не могла их выработать. В течение ряда столетий главным видом морской войны было каперство. Именно в связи с ним и стали складываться нормы, регулирующие положение нейтралов и их судов. Вслед за прокламацией английского короля Генриха III (1223 г.), указом короля Арагонии Альфонса III (1288 г.) и другие страны начали устанавливать порядок выдачи каперских свидетельств и работы призовых судов. Эти нормы были обобщены и кодифицированы в наиболее авторитетном сборнике «Consolato del mare» (XIV в.). Приз признавался теперь состоявшимся с того момента, когда корабль был приведен в отечественный порт капера пли «другое надежное место». Именно с норм о каперстве, как бы суровы они ни были, берет свое начало юридическое регулирование и ограничение войны на море.
Таковы были основные тенденции развития международного права в Западной Европе.
Вплоть до XIII в. одной из влиятельных европейских держав была Кпевская Русь.
История сохранила нам среди других ряд договоров Руси с греками (т. е. Византией). Первые из этих договоров датируются одними исследователями 860—874 гг., другими — 907— 911 гг.32 Заключенные в традициях того времени, они вместе с тем свидетельствуют о высоком уровпе дипломатической практики и юридического сознания сторон. Наиболее интересен среди пи\ договор 874(911) г. Он начинается с перечня участников и уполномоченных лиц. Здесь же указывается его основная цель— установление мира. Затем следует ее более детальное раскрытие: «Прежде всего пусть заключим с вамп, греками, мир, и станем дружить друг с другом всею душою и сердцем, и не допустим, согласно нашему взаимному стремлению, никакого беспорядка или обиды». Аналогичные обязательства принимала на себя и Византия. Вслед за этим договор регулировал положение русов в Константинополе. В нем определялся порядок уголовной ответственности и судопроизводства по отношению к подданным договаривающихся сторон. Особый интерес представляет ст. 8, в которой содержатся отказ от берегового права и более того — нормы о взаимной помощи в случае кораблекрушения. Столь же интересна ст. 13, предусматривающая отказ местных властей от права на имущество, остающееся после
32 См.: Брайчевский М. Ю. О первых договорах Руси с греками//Советский ежегодник международного права, 1978. М.: Наука, 1980. С. 270-271; Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. М.: Мысль, 1980. С. 146.
50
смерти иностранца: оно подлежало передаче наследникам. Договор 944 г. развпвал и уточнял ряд норм предыдущего договора, касавшихся преимущественно положения купцов. Вместе с тем в ст. 8 предусматривалась обязанность Византии помогать Руси войском в обмен на ее отказ «воевать в Корсунской стороне» и согласие не пропускать туда черных болгар (ст. 11). И хотя, очевидно, это не был собственно договор о взаимной помощи, он предусматривал военный союз по конкретным вопросам.
После распада Киевского государства в XII—XIII вв. складывались интенсивные международно-правовые отношения между самостоятельными русскими княжествами, а также между ними и их западными соседями. К этому времени относятся договоры Новгорода и Смоленска с Ригою и Готским берегом (1195, 1229, 1257, 1270 гг.). Остановимся па одном пз них — договоре Смоленска от 1229 г. После традиционной преамбулы он содержит 37 статей основного текста и заключительную часть (место и дата подписания, определение ответственности за его нарушение: «Аще который Русин пли Немечь потивит(ся) въсочеть сеи праве (т. е. договору.— Авт.), да ть противен Богу и сеп правде». Как п в договорах с Византией, здесь большая часть статей посвящена вопросам уголовного права и судопроизводства, а равно правовому положению купцов и организации торговли (взимание пошлин, случап освобождения от них и т. п.). Интересно, что полученные смолянами права распространялись на всех русских, т. е. договор в этом отношении касался и третьих лиц. Другой важный момент — это регулирование транспортных проблем. Договор (как и договоры, заключенные Новгородом) гарантировал свободу речного судоходства. Он также подтверждал отказ от берегового права.
События середпны XIII в., связанные с борьбой русских княжеств против монголо-татарского нашествия, существенно ослабили политическое положение Руси. Значительная часть княжеств лишилась прав, присущих независимым субъектам международного общения. Но с конца XIV в. начался, а в XVI в. завершился процесс формирования независимого Московского государства, и великие князья юридически и фактически стали самодержавными царями. Россия возвращает себе прежнее место в ряду великих держав. В это время в плане международно-правовом особое значение приобретают вопросы ее признания. Русские цари утверждают суверенитет своего государства па основе теории самодержавное™. Они требуют от всех других признания за ними этого титула как самостоятельного п ископпо им присущего п успешно добиваются своей цели. Особенность их позиции заключалась в том, что Московское государство никогда не признавало права римского императора на пожалование царской (королевской) власти, как это делали многие западноевропейские страны. Малейшие протокольные ущемления самостоятельности России решительно пресекались. Вырабатывая свой посольский церемониал, русские цари использовали при этом
51
ряд положении, сложившихся в Византии. Попытки вольного или невольного нарушения этого церемониала строго преследовались, так как в них справедливо видели умаление государственного достоинства и независимости, что было совершенно недопустимо. Твердость и энергия московской дипломатии XVI— XVII вв. во многом способствовали укреплению авторитета Русского государства.
§ 4. Международное право в эпоху капитализма
В XVI —XVII вв. Западная Европа переходила от феодального общества к капиталистическому. Возникали и утверждались новые принципы и нормы международного права. Особенно отчетливо это проявилось на Вестфальском конгрессе, завершившем Трпдцатилетнюю войну, которая перед этим вовлекла в свою орбиту почти все европейские страны, хотя и была в основном войной в Германии и из-за господства в ней. Она отличалась невероятной жестокостью, привела к большим разрушениям, причинила народам невероятные лишения и страдания.
По Мюпстерский и Остабрюкский трактаты, подготовившие Вестфальский конгресс, не только закрепили итоги борьбы. В них были сформулированы международно-правовые принципы, ставшие определяющими почти на два последующих столетия. Установив границы многих государств Европейского континента, Вестфальский мир явился основой для большинства заключенных впоследствии договоров. Границы эти устанавливались на основе принципа политического равновесия, который имел своей целью сохранить исторически сложившееся соотношение сил и создать противодействие стремлениям какого-либо нз европейских государств к расширению своей территории33. Как принцип международных отношений и международного права идея политического равновесия просуществовала вплоть до Вепского конгресса 1815 г., когда ей па смену пришел принцип легитимизма. Поэтому в известном смысле истоки принципа нерушимости границ восходят к 1648 г. И это, конечно, не случайпо. Лео Гросс в очерке о Вестфальском трактате писал: «Принятие Устава ООП подавляющим большинством членов сообщества наций наводит па мысль о первом (курсив наш.— Авт.) великом европейском или мировом уставе — Вестфальском мире». Характеризуя наиболее важные черты трактата, он особенно выделяет вопрос о гарантиях: «Оба договора объявляют, что заключенный мир должен оставаться в силе и что обе стороны обязаны защищать все статьи этих трактатов от кого бы то ни было, независимо от религии» 34.
Особый интерес представляют ст. СХШ и CXXIV Мюнстер-
33 См.: История дипломатии. М.: Госполитиздат, 1959. Т. 1. С. 271.
34 Cross L. Essaps on international law and organization. The Hague. 1984.
Vol. 1. P. 5.
52
ского трактата, предусматривавшие применение коллективных, санкций против агрессоров, что было в то время безусловно новым для международного нрава. К этому следует прибавить предусмотренные здесь же правила о разрешении споров между государствами мирными средствами, а также тот удар, который был нанесен по религиозным войнам.
Наряду с важными общими международно-правовыми принципами и институтами, впервые включенными в международно-правовую жизнь (трансформация статуса консулов, изменения в режиме рек), отметим, что, признав за немецкими княжествами право суверенитета, конгресс впервые сформулировал декларативную доктрину признания. Однако, ограничивая тут же право германских государств заключать договоры с негерман-скимп странами, искусственно смешав государственно-правовые и международно-правовые элементы в построении Германской империи, Вестфальский конгресс, ио словам С. ПуфсЬендорфа, создал нерегулируемое образование, подобное монстру. Были признаны самостоятельными Швейцария и Королевство Нидерландов.
В области вероисповедания подтверждались постановления Аугсбургского религиозного мира 1555 г., согласно которым религия государя определяла религию его подданных («чья страна, того и вера»). Утверждение независимости светской власти от власти духовной и равенства государств («равный над равным не имеет власти»), ряд других положений дают основания характеризовать Вестфальский конгресс как важный этап в развитии международного права. Вполне понятно, что прогрессивные положения принятых документов вызвали резкий протест со стороны реакционных сил, в частности Ватикана, который особой буллой объявил эти соглашения «в прошлом, настоящем и будущем навечно ничтожными, возмутительными, недействительными, несправедливыми, незаконными, подлежащими осуждению и порицанию, лишенными всякой силы и значения» 35. Разумеется, не следует переоценивать значение Вестфальского мира: роль Конгресса и его решений неотделима от того влияния, которое оказали ранние буржуазные революции на развитие международных отношений и международного права.
Открытие новых земель, бурное развитие мореплавания и международной торговли еще более остро поставили вопрос о господстве на море. В XVI—XVII вв. Нидерланды и Франция в борьбе с Испанией и Англией решительно становятся па защиту принципа свободы открытого моря. На протяжении XVII и XVIII вв. этот принцип получает повсеместное признание. В связи с ним устанавливается и понятие территориального моря^щирина которого на основе сложившегося обычая и в соответствии с «правилом пушечного выстрела», предложенным
35 Цит. по: Алексее В. М. Тридцатилетняя война. Л.: Наука, 1961. С. 164.
53
К. Бинкерсгуком в 1702 г., была признана в три морских мили. Вместе с тем интересы международной торговли требовали обеспечения прав иностранцев. Еще в начале XVII в. в торговых договорах стала предусматриваться отмена старых обычаев, посягавших на личность и имущество иностранцев. Иностранцы получают право свободного обращения в суд, вывоза наследства и т. п. С XVIII в. в подобные соглашения включается уже и принцип наибольшего благоприятствования.
Дальнейшее развитие на основе устанавливающегося принципа равенства получает дипломатическое право: утверждаются нормы о неприкосновенности посольских помещений, неподсудности послов местной власти за преступления и долги и др. Существенно меняется консульский институт. Консулы повсеместно превращаются в чиновников, назначаемых правительствами и отправляемых за границу для защиты интересов отечественных подданных. Что касается консульской юрисдикции, то в течение XVI—XVII вв. на большей части Европейского континента она постепенно упраздняется. Зато европейские державы с помощью ряда неравноправных договоров с Турцией, Ираном (Персией), Египтом, некоторыми другими странами добиваются предоставления там обширных капитуляционных прав и привилегий. Консульская юрисдикция становится существенной и неотъемлемой частью капитуляционного режима.
В качестве мирного способа разрешения международных споров теперь применяется главным образом посредничество, а обращение к арбитражу становится все более редким. Крайне медленно изменяются законы и обычаи войны. Жестокость военных нравов продолжает сказываться во всех отношениях. II все же отдельные тенденции к ограничению военных насилий прокладывают себе дорогу. Так, получает более широкое распространение обычай отпускать пленных за выкуп или обменивать пх. Появляются соглашения о неприкосновенности госпиталей и военно-медпцппского персонала (картель между Англией и Францией 1743 г., франко-прусское соглашение 1759 г.). Неприкосновенность частной собственности на оккупированной территории закрепляется в Пиренейском (1659 г.) п Утрехтском (1713 г.) трактатах. Правило о том, что неприятельский груз не подлежит захвату па нейтральном судпе, фиксируется в ряде договоров второй половины XVII в.
В связи с ростом международного значения России и ее вклада в развитие международного права русская и западноевропейская практика все теснее сближаются друг с другом. Россия начинает принимать самое активное участие в выработке общих принципов и норм международного права. Так, в области законов и обычаев войны особенно важную роль сыграла Декларация Екатерины II о вооруженном нейтралитете, провозгласившая свободное плавание нейтральных судов у берегов воюющих государств, неприкосновенность неприятельского груза на нейтральном судне, эффективность блокады и другие прави
54
ла, получившие название Русского морского кодекса и затем прочно вошедшие в международное морское право.
И все же именно Великая французская буржуазная революция 1789—1794 гг. явилась высшей точкой развития новой исторической эпохи. Это справедливо для всемирной истории вообще и для истории международного права в частности. В развитии капитализма до Великой Октябрьской социалистическое! революции выделяются две основные эпохи: от французской революции XVIII в. до Парижской Коммуны и от франко-прусской войны и Парижской Коммуны до первой мировой войны. В. И. Ленин следующим образом определил социальное содержание каждой из них: «Первая эпоха, с великой французской революции до франко-прусской войны, есть эпоха подъема буржуазии, ее полной победы. Это — восходящая линия буржуазии, эпоха буржуазно-демократических движений вообще, буржуазно-национальных в частности, эпоха быстрой ломки переживших себя феодально-абсолютистских учреждений. Вторая эпоха полного господства и упадка буржуазии, эпоха перехода от прогрессивной буржуазии к реакционному и реакционнейшему финансовому капиталу. Это — эпоха подготовки и медленного собирания сил новым классом, современной демократией»зв. Социальное содержание каждой из них обусловило и характер международных отношений на протяжении XIX — начала XX в.
Великая французская буржуазная революция провозгласила новые принципы и институты и приступила к их учреждению. Ряд из них были закреплены в конституциях 1791 и 1793 гг.. а затем в Декларации нрав народов, проект которой отредактировал аббат Грегуар. Декларация была рассмотрена Конвентом 23 апреля 1795 г. Ее можно считать первой попыткой кодификации международного права. Вместе с Декларацией человека и гражданина 1789 г. «кодекс аббата Грегуара» сформулировал новый подход к международному праву. Большая часть его положений — одни сравнительно быстро, другие значительно позже и после серьезной борьбы — вошли в международное право эпохи капитализма, а некоторые сохранились до наших дней. В Декларации прав народов говорится о естественном состоянии, существующем между людьми, п всеобщей морали, которая их связывает воедино. Затем в ней формулируются принцип неотчуждаемости суверенитета каждого парода (нации), а также право учреждать и менять свое правление. Декларация провозглашает, что нападение на свободу одного народа есть преступление против всех остальных; подчинение интересов одного народа «общим интересам всего человечества» и другие принципы. Провозглашенные, в Декларации принципы Франция начала успешно проводить в жизнь во время революционных войн.
Из признания всех народов суверенными вытекало признание равенства и международного их равноправия, сменяющего не-
38 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 26. С. 143.
55
скопчаемые феодальные сноры об иерархии и первенстве между государями, послами и пр.37 В Декларации 1795 г. прямо говорилось, что «ни одни народ не имеет права вмешиваться в правление других» (ст. 7) и что «каждый народ хозяин своей территории» (ст. 10). Отсюда и новый подход к юридическим проблемам территориального верховенства. Поскольку «территория принадлежит пации», Французская Республика торжественно отказывалась от присоединения иностранных областей, если это не происходило на основе открыто выраженного желания населения. Так был провозглашен плебисцит, впервые примененный в Авиньоне (1791 г.).
Еще важнее то, что с этого времени принцип территориального верховенства начинает признаваться принадлежащим государству (нации), а не отдельному лицу (монарху). Это требует признания целостности государственной территории и недопустимости ее произвольного изменения. Вместе с тем территориальное верховенство должно служить не своекорыстным интересам, но опять-таки «общим интересам человечества». Это было конкретно продемонстрировано Декретом от 16(20) ноября 1792 г., провозгласившим, что река есть общая и неотчуждаемая собственность стран, орошаемых ее водами. Поэтому ни один народ не имеет права на исключительное обладание ею. Не может он и препятствовать другим осуществлять по ней судоходство38.
Таким образом, оказываются связанными воедино три основные проблемы: суверенность, территориальное верховенство и воля парода. Естественно, что и каждый человек становится политически и юридически сопричастным к этой воле (Ж.-Ж. Руссо). Па место подданства приходит институт гражданства — ведь без него невозможны свобода, равенство и братство — идеи, под знаменами которых развивалась сама французская революция.
Что касается законов и обычаев войны, то здесь переворот был еще более заметным. Утверждается принцип, согласно которому войны ведутся только между армиями и не должны затрагивать мирное население. Революция утверждает деление на комбатантов и некомбатантов, провозглашая, что только «комбатант имеет привилегированное право быть убитым на войне». Резко меняется отношение к военнопленным. Они «неприкосновенны как суверенитет народа п священны как несчастье». Революционная Франция, стремясь к гуманизации законов и обычаев воины, призывает оказывать помощь раненым, она настаивает на неприкосновенности личной собственности граж-
37 См.: Французская буржуазная революция 1789-1794 гг. / Под ред.
В. П. Волгина, Е. В. Тарле. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1941. С. 538. Автор разд. «Революция и международное право» Е. А. Коровин.
38 См.: Волова Л. И. Принцип территориальной целостности и неприкосновенности в современном международном праве. Ростов н/Д, 1981. С. И; Корбут Л. В., Баскин Ю. Я. Международно-правовой режим рек: история и современность. М.: Наука, 1987. С. 16.
56
дап неприятеля и па уважении прав мирного населения. Устанавливается положение, согласно которому временная оккупация чужой территории есть не более как военная операция, нс влекущая за собой юридических прав на эту территорию.
Это было новое право новой войны, о которой В. И. Ленин писал: «Как внутри страны французский революционный народ тогда впервые проявил невиданный в течение столетий максимум революционной энергии, так и в воине конца XVIII века он проявил такое же гигантское революционное творчество, пересоздав всю систему стратегии, порвав все старые законы и обычаи войны и создав, вместо старых войск, повое, революционное, народное войско и повое ведение войны» 39.
Если ко всему этому присоединить заключительные слова Декларации Грегуара — «договоры между народами священны и нерушимы», то перед памп будет достаточно полная картина того огромного влияния, которое оказала на международное право Великая французская буржуазная революция.
Но вскоре Франция вступила на путь политики завоевательных войн, в ходе которых были перечеркнуты многие положения, выдвинутые до установления Империи. Эти войны в конечном счете привели к поражению Наполеона и к временной политической победе монархической реставрации, которая была юридически закреплена па Венском конгрессе 1815 г. Постановления конгресса крайне противоречивы: с одной стороны, они провозглашают прогрессивные принципы международного права, противостоять которым было уже невозможно, а с др\той — утверждают легитимизм, означавший попытку победителей восстановить, насколько это возможно, феодальные порядки. Действительно, в Вене были приняты: Декларация держав об уничтожении торговли неграми; Регламент о единых классах дипломатических агентов; Общие принципы режима рек. провозглашавшие свободу судоходства на них (по крайней мере в Европе). Был признан постоянный нейтралитет Швейцарии. И вместе с тем на конгрессе был создан реакционнейший Священный Союз. Именно поэтому К. Маркс писал: «...Венский трактат, единственный признанный в Европе кодекс международного права, представляет собой одну из самых чудовищных fictiones juris publici, когда-либо известных в летописях истории человечества» 40.
Усилия абсолютистских держав, направленные па восстановление с помощью вооруженных интервенций феодальных порядков, оказались обреченными на неудачу. Они противоречили объективному ходу событий, бурному росту капитализма и широкому развитию национально-освободительных движений (гетерия в Греции, бельгийская революция 1830 г., освободительные движения в Латинской Америке). Длившаяся около полувека
39 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 32. С. 79-80.
40 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 12. С. 682.
57
борьба феодально-абсолютистских и буржуазных начал в международном праве завершается победой последних. Это дает новы ii толчок широкому распространению буржуазно-демократических институтов.
В отношении морского права и морской войны важное значение имел Парижский конгресс 1856 г. Были запрещены каперство и «кабинетная блокада», закреплен принцип «флаг покрывает груз», обеспечивающий интересы нейтральных государств. Но уже тогда в области судоходства по Дунаю со всей определенностью начал сказываться двойственный характер развития буржуазного международного права. С одной стороны, объявлялась свобода судоходства по Дунаю для всех наций, с другой — фактическим хозяином реки стала Европейская дунайская комиссия, решающую роль в которой играли неприбрежные к Дунаю державы. Конгресс рекомендовал государствам, между которыми возникают разногласия, обращаться к посредничеству «дружественной державы». В то же время решение практически всех серьезных международных проблем было передано в руки так называемого Европейского концерта, в который были включены лишь великие державы.
Однако уже во второй половине XIX в. вслед за Священным Союзом, не успев встать па ноги, рушится «Европейский концерт». Возникают новые дипломатические и военно-политические союзы, охватывающие значительно более узкий круг государств. Разногласия между ними все более усиливаются. Правящие круги европейских держав начинают все более открыто пренебрегать еще недавно ими же провозглашавшимися принципами международного нрава. Весьма откровенно выразил это О. Бисмарк. Вскоре после своего назначения министром-президентом Пруссии он заявил на весЕ> мир, что великие вопросы времени (прежде всего войны и мира) решаются «железом и кровью», а вопросы государственного устройства и права с помощью штыков 4,.\ По выше национальных оказались интересы классовые. Свидетельство тому — судьба Парижской Коммуны, одной из важнейших в истории героических битв пролетариата. Ни одно государство не признало правительства Парижской Коммуны ни де-юре, ни даже де-факто. Бичуя подлый сговор, направленный против нее, и оценивая позицию Пруссии К. Маркс говорил. что «это небывалое нарушение международного права даже с точки зрения юристов старого мира» 42.
Сама же Парижская Коммуна с уважением относилась к общепризнаннЫлМ принципам международного права. Несмотря па отъезд дипломатического корпуса в Версаль, она проявила заботу о неприкосновенности помещений дипломатических представительств, жилища и имущества иностранных дипломатов.
4! См.: Бисмарк О. Мысли и воспоминания. М., 1940. Т. 1. С. X, XI. Автор предпсл. А. Ерусалпмскин.
42 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-с изд. Т. 17. С. 365.
58
Иностранцы обладали в Париже активным и пассивным избирательным правом. Репрессалии в деятельности Коммуны посоли вынужденный характер и применялись в виде исключения. Характерным было неукоснительное соблюдение принципов, обычаев и норм ведения войны. По особенно уважительное отношение Коммуны к международному праву проявилось в Декрете о разрушении Вандомской колонны. Сооруженная в наполеоновской Франции из бронзы неприятельских пушек, она была олицетворением милитаризма и грубого попрания французской буржуазией международно-правовых норм. Декрет, принятый на заседании Коммупы 12 апреля 1871 г., гласил: «Парижская Коммуна, принимая во внимание, что императорская колонна на Вандомской площади представляет собой памятник варварства, символ грубой силы и ложной славы, апологию милитаризма, отрицание международного нрава, постоянное оскорбление победителями побежденных, вечное посягательство на один из трех великих принципов Французской Республики — братство, постановляет: Статья единственная. Колоппа па Вандомской площади будет разрушена» 4i.
После франко-прусской войны и Парижской Коммуны начинается период перерастания промышленного капитализма в империализм. Происходит поворот от демократии к реакции. Две тенденции пронизывают развитие международного права в последнюю треть XIX в.— колониалистская и милитаристская. Территориальными изменениями на Валканах специально занимался Берлинский конгресс 1878 г. Вынужденный предоставить независимость Болгарии, Сербии и Черногории, активно поддержанным Россией, он тем самым юридически подтвердил право наций на государственное самоопределение. Вместе с тем конгресс оставил нерешенными важнейшие противоречия на Балканах, которые послужили одним из факторов, подготовивших первую мировую войну.
К этому времени относится и образование в Европе двух основных военно-политических группировок: Тройственного союза, во главе которого стояла Германия, и Антанты. Разделенная военно-политическими и экономическими противоречиями, Европа к концу столетия шла к войне за передел мира. Но ее время еще не пришло. Попытки оттянуть военное решение споров привели к использованию в этих целях международного права. Так, созывается Берлинская африканская конференция 1884—1885 гг. Именно на ней были установлены правовые нормы занятия «новых» территорий. Па деле это был кодекс колониальной экспансии. И немногое, что он требовал,— это факт «первооткрытия», эффективность освоения и нотификацию, т. е. уведомление о свершившемся других «цивилизованных» государств. Провозглашенные первоначально в отношении Африки, эти нормы были распространены на все части света, где еще
43 Цит. по: Парижская Коммуна 1871 года. М.: Прогресс, 1961. С. 215-216.
59
оставались «свободные» земли. Ни о каком согласии населения захватываемых территорий не могло быть и речи. Правда, конференция приняла и некоторые другие постановления, связанные со стремлением согласовать колониальные интересы европейских держав, а теперь и США, по существенного практического значения они не имели. Заключительный акт Берлинской конференции оказался образцом юридического оформления колониальной политики.
Решающая схватка за передел мира подготавливалась в ходе ряда «малых» империалистических войн (испано-американской 1898 г., англо-бурской 1892—1902 гг., Русско-японской 1904— 1905 гг.). В области международно-правовой после выработки «кодекса аннексий» значительное место стало отводиться разработке п кодификации законов и обычаев войны. Не упоминая о других проведенных во второй половине XIX в. конференциях, уделим основное внимание Гаагским конференциям мира, в подготовке и проведении которых активно участвовала Россия.
Первая из этих конференций началась 18 мая 1899 г. В ее работе принимали участие 26 государств. Официальной задачей конференции считалось ограничение вооружений и обеспечение мира. Таким образом, впервые в истории международного права в повестку дня международного форума оказался включенным вопрос о разоружении. Однако участники конференции меньше всего думали об этом. Дипломатия ведущих империалистических держав преследовала прямо противоположные цели. Противясь решению этого вопроса, она стремилась сделать так, чтобы ответственность пала на других. В итоге были подписаны лишь три конвенции: «О мирном разрешении споров»; «О законах и обычаях сухопутной войны»; «О применении Женевской конвенции о раненых и больных к морской войне». Кроме того, были приняты три декларации, касавшиеся ограничения военных действий. Решение же проблемы разоружения откладывалось до лучших времен, хотя такое намерение и высказывалось.
Вторая Гаагская конференция мира (1907 г.) была еще более представительной (44 государства). Подтвердив выраженное в 1899 г. намерение ограничить военные тяготы, опа приняла десять новых конвенций, относящихся к нейтралитету и отдельным вопросам права морской войны, а также высказала ряд пожеланий о подготовке третьей «мирной конференции». Дальнейшее регулирование войны на море стало задачей Лондонской конференции 1909 г. Но принятые па ней протоколы не были ратифицированы. Созвать же третью Гаагскую конференцию помешала мировая война.
Таким образом, колониалистская и милитаристская тенденции были тогда доминирующими. Но это не означало, что прекратилось развитие других институтов международного права, особенно тех, которые в той или иной степени были связаны с этими двумя ведущими. Например, в последние десятилетия
60
XIX и в начале XX в. широко распространяются договоры о протекторате (Франции над Марокко и Мадагаскаром; Англии над Египтом; Японии над Кореей) и о разделе сфер влияния (Англии и России и Персии и Афганистане).
Развивается институт оптации — выбора гражданства при переходе части территории от одного государства к другому. Этот институт встречался еще в копце XVIII в., но более широко стал применяться в XIX в. Значительно улучшается правовое положение иностранцев, которым начали предоставлять национальный режим. Устанавливается право убежища для политических эмигрантов. Однако все эти буржуазно-демократические институты уже к концу столетия подвергаются существенным изменениям: вместо национального режима вводятся далеко идущие ограничения прав иностранцев в отношении въезда и выбора занятий. Это тяжело отражается на иностранцах-трудящихся. Право убежища резко сужается, и его стараются не распространять на политических деятелей рабочего класса. В области мирного разрешения споров вновь получает распространение международный арбитраж. Возникают первые административные союзы. Многое из этого имело определенное позитивное значение, но не могло изменить главного — приближения войпы.
В ночь на новый, 1900 год, открывший XX в., германский канцлер заявил, что в новом столетии Германия будет либо молотом, либо наковальней. Начавшаяся спустя 14 лет, 1 августа 1914 г., империалистическая война была несправедливой для главных участников обеих сторон. Это и была война за передел мира. Страдания и жертвы, испытанные человечеством в годы войны, стали испытанием и для буржуазного международного права. Война со всей определенностью вскрыла его внутренние противоречия и ограниченность, преодоление которых стало возможным лишь в новую эпоху, которую открыла Великая Октябрьская социалистическая революция.
§ 5. Основные этапы формирования и развития буржуазной науки международного права'14
Наука международного права начала выделяться в самостоятельную отрасль правоведения в XIII—XIV вв. Ни рабовладельческое общество, ни раннее средневековье ее не знало. В трудах древних авторов проблемы, носящие международно-правовой характер, рассматривались в контексте философских и социально-политических проблем. Нередко они облекались в морально-религиозные нормы (Конфуций и Лао Цзы, Платон и Аристотель, Сенека и Марк Аврелий). Даже у Цицерона, едва ли не первым приступившего к выделению в учении о праве его международных элементов («О государстве», II, XVII, 31), они еще носят
44 В настоящем параграфе речь пойдет лишь о развитии учения о сущности международного права.
61
разрозненный характер. Немногим дальше пошли в этом вопросе римские юристы, а также созданный на основе их трудов Кодекс Юстиниана. Правда, здесь мы находим одно из первых определений предмета международного права, которое через Исидора Севильского было воспринято в средние века.
Затем на протяжении почти тысячелетия, начиная с первых отцов церкви — Амвросия Медиоланского п Августина Блаженного. изучение и толкование международного права было основано и полностью подчинено догматам религии. Лишь с конца XII в. происходит его отделение от богословия. Общепризнанно, что этот процесс начался в Северной Италии и был связан с деятельностью глоссаторов (Ирнерий и его школа), а затем пост-глоссаторов (Бартол, Балд и др.). Обозревая западноевропейское средневековье в целом, мы можем сказать, что здесь сложились, пор!по причудливо переплетаясь, порою вступая в острую борьбу, богословское и каноническое направления, школа легистов и светское течение, более всего тяготевшее к политике государей в их борьбе против Апостолического престола. Их трудами был подготовлен начавшийся в XVI в. расцвет испанской школы международного права, основными представителями которой являются Ф. Вптториа п А. Джентили. Заслуга последнего состоит в обосновании идеи суверенного равенства субъектов международного права. Монарх для пего — выразитель государственной воли, а не феодал-собственник. И все же лишь Гуго Гроцпп может быть назван подлинным творцом буржуазной науки международного права. Дело не только в том, что его основной труд «О праве войны и мира» был первым систематическим изложением международного права того времени. Важно и другое. Именно в этой книге, при всем богатстве философского материала и, частом обращении к Ветхому и Новому завету, наука международного права приобрела вполне самостоятельный и светский характер. Вместе с тем она основывалась на практике прошлых веков.
Интересно, что в других регионах развитие международно-правового знания было во многом аналогичным. Скажем, если даже обратиться к столь своеобразной правовой системе, как мусульманская, то и здесь мы наряду с ортодоксальным (далеко пе всегда одинаковым) направлением, основанным па Коране, встречаем и его филосоФски-светскую интерпретацию “. Русская политическая и правовая мысль обращается к вопросам международно-правового характера уже в период Киевского государства (митрополит Илларион, Владимир Мономах). В дальнейшем здесь, правда, пе было такой резкой поляризации богословского и светского направлений, что, несомненно, связано с хорошо известными особенностями развития страны. Но на протяжении всей ее истории вопросы международно-правовые постоянно встречаются и в религиозных, и в светских сочинениях (Максим
и Lachs М. Op. cit. Р. 41.
62
Грек, Иван Грозный и др.). К концу XVII — началу XVIII в. русские политические мыслители, начиная с 10. Крижапича, П. Шафирова и Д. Кантемира, все более активно участвуют в развитии науки международного права.
После этих предварительных замечаний охарактеризуем вкратце основные направления буржуазной науки международного права до начала XX в.
Прежде всего ее история с самого начала была тесно связана с развитием философских и социально-политических теорий. Это вполне закономерное обстоятельство вызвано к жизни тем. что сам предмет международного права уже тогда был неотделим от коренных проблем истории человеческого общества. Многие выдающиеся философы (Спиноза и Гоббс. Монтескье и Руссо, Кант и Гегель) обращались к выяснению сущности и природы международного права, его роли в обществе. Первоначально здесь господствовали идеи естественного права, сторонники которых выступали с критикой феодальных порядков и защищали прогрессивные, буржуазно-демократические идеалы. Среди собственно юристов-международников представителями этого направления были Ж. Барбейрак, В. Т. Золотницкий, И. Л. Клюбер. Барбей-рак. например, писал, что «нет международного права, отличного от естественного права». Им противостояла школа позитивная (И. Я. Мозер), считавшая, что задачей этой науки является лишь собирание, изучение и комментирование действующих норм. Вместе с тем продолжало развиваться и так называемое гроциапское направление (Э. Ваттель, Г. Ф. Мартенс), сторонники которого считали, что международное право основывается и па законах природы, и на соглашении народов — молчаливом (обычае) пли явно выраженном (договоре).
К концу XVIII в. все большую роль начинает играть паука истории международного права. Этому способствовало издание ос нов и ы: международных актов Ж. Дюмоном и другими, а затем Г. Ф. Мартенсом, собрание сочинений которого было продолжено после его смерти и выходило почти полтораста лет, пока не было заменено серией сборников договоров, издававшихся Лигой Наций. Именно в историко-правовой области зарекомендовали себя русские ученые (Н. Н. Баптыш-Каменский, В. Ф. Малиновский).
В начале XIX в. международное право было одной из главных отраслей юриспруденции. Важную роль в ее формировании сыграл Гегель, труды которого имели большое методологическое значение. Своим учением об историческом прогрессе как движении человечества к свободе, основанном па внутренних диалектических противоречиях общественного развития, он преодолел абстрактный характер школы естественного права. Но глубина собственно международно-правовых взглядов великого философа долгое время оставалась в тени. Буржуазные юристы шли «по поверхности» учения, порою грубо искажая его. Положение Гегеля о «внешнем государственном праве), имевшее своей
63
целью отстоять и защитить идею суверенного равенства государств в последней трети XIX в., стало интерпретироваться как отрицание международного права (Л. Лассоп, братья Ф. и А. Цорны). Л. Лассон, например, полагал, что, поскольку людям свойственна свобода, воля государства в международных отношениях может действовать безгранично. Лишь К. Маркс и Ф. Энгельс, открыв материалистический принцип понимания истории. смогли использовать достижения Гегеля для того, чтобы заложить основы подлинной науки о международном праве46 47.
Наиболее авторитетным и широко распространенным на протяжении XIX столетия было позитивное (историко-позитивное) направление. Его многочисленные сторонники видели предмет своей пауки в изучении действующих международно-правовых норм. Один из основателей этого направления — Дж. Кент писал, что задачей науки международного права является изучение основанных па обычае и соглашении правил, которыми руководствуются независимые ггцнп (государства) для определения прав и обязанностей во время мира, войпы и нейтралитета. Эта общая для позитивного направления в науке международного нрава позиция трактовалась, конечно, по-разному. В. Н. Дурде-певскпй писал, что у англичан и американцев преобладал уклон к историческим обзорам и практическим руководствам, а в Германии — «увлечение систематическими курсами ... исторически и философски ..обоснованными"» 17.
Такой подход имел в принципе несомненное научное значение. Он способствовал сбору п систематизации конкретного юридического материала, давал возможность изучать отдельные институты и подвергать их сравнительному анализу. Но его методологическим недостатком была большая пли мепыпая •Оторванность от объективных социально-политических, а тем более экономических отношений, преобладание формальных приемов и методов исследования. Опп характерны даже для наиболее видных представителей (коллективный труд под редакцией Ф. Голь-цендорфа, учебники К. Кальво, Ф. Листа, Л. Оппенгейма, исследования Д. II. Качеповского, В. А. Пезабптовского и др.). Это не позволяло раскрыть внутренние закономерности международно-правовых отношений, институтов и норм. Значительная абстрактность позитивного направления позволяла использовать его в самых различных политических интересах — и демократических, и либерально-консервативных.
Среди других направлений заслуживает внимания «национальная» школа, основанная II. Манчини. Она сосредоточила свои усилия на обосновании права наций как объединений свободных людей с единой общностью языка, территории и правде-
46 Подробнее см.; Фельдман Д. И., Баскин Ю. Я. Учение Канта и Гегеля о международном праве и современность. Казань, 1977. С. 107.
47 Международное право / Под ред. В. II. Дурдеиевского, С. Б. Крылова. М.: Госюриздат, 1947. С. 81.
64
ния на самостоятельное государственное существование и международную правосубъектность. Эта идея отвечала чаяниям прогрессивных национально-освободительных движений в Италии и других странах. В XIX в. получило широкое развитие учение о равенстве участников международно-правового общения. Но даже в таких популярных и авторитетных книгах, как кодекс И. Блюнчли, она ограничивалась лишь «цивилизованными» странами («Современное международное право цивилизованных государств»).
В России был издан ряд курсов, отдельные из которых получили широкую известность в связи с оригинальностью концепций и богатством материала. Это прежде всего учебник Н. Коркунова «Международное право», где международное право рассматривается как способ международной охраны первичных внутренних прав государств и их граждан, а также курс Ф. Мартенса «Современное международное право цивилизованных пародов», в основе которого лежит идея международного управления, опирающегося на общность экономических и культурных интересов. Ф. Мартенсом было подготовлено и осуществлено 15-томное «Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами», содержащее ценный исторический комментарий.
Таким образом, даже этот краткий обзор подтверждает идею, которая уже высказывалась выше: несмотря на все особенности, история международного права является интегральной частью всемирной истории. Развитие истории международного права шло в соответствии с коренными закономерностями общественной жизни и в конечном счете было прогрессивным. Решающую роль в этом смысле сыграли социальные революции.
3 Курс международного права, т. I
ГЛАВА 3 СТАНОВЛЕНИЕ СОВРЕМЕННОГО МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА
§ 1. Великая Октябрьская социалистическая революция____
поворотный пункт
в истории развития международного права
Октябрьская революция — величайшее историческое событие XX в. Она открыла новую эпоху всемирной истории. Нет, пожалуй, такой сферы человеческой деятельности, на которой не сказалось бы влияние тех общественных преобразований, начало которым положил Октябрь. Это в полной мере относится к процессу перестройки системы международных отношений и их правовых основ.
Принципиальные изменения, которые претерпело международное право за период, истекший с Октября 1917 г., дают основания говорить об общем современном международном праве как качественно отличном от старого международного права, существовавшего до появления на международной арене первого в мире социалистического государства *.
Деление международного права на старое и современное (пли старое и новое, классическое и новое) признают и многие западные авторы. Однако они связывают возникновение современного международного права либо с кризисом в международных отношениях, который вызвала первая мировая война, либо с Парижским договором 1928 г. об отказе от войны как орудия национальной политики, либо с созданием Лиги Наций, либо, наконец, с созданием Организации Объединенных Наций. Нежелание или неспособность оценить роль и значение Октябрьской революции для развития международного права — вот то общее, что роднит все эти концепции. Между тем объективные факты, из которых исходит социалистическая международно-правовая доктрина 1 2, неоспоримо свидетельствуют о том, что становлению
1 Термин «современное международное право» применялся уже в литературе XIX в. для обозначения хронологических рамок действовавшего международного права. В послеоктябрьскую же эпоху понятие «современное международное право», как верно указывает Ф. И. Кожевников, «стало выражать новую социальную сущность и назначение международного права...» (Международное право / Отв. ред. Ф. И. Кожевников. М.: Междунар. отношения, 1966. С. 25).
2 См.: Усенко Е. Т. Международно-правовое значение Декрета о мире// Междунар. жизнь. 1955. № 11; Он же. Принцип демократического мира-наиболее общая основа современного международного права // Советский
66
современного международного права положила начало именно Октябрьская социалистическая революция.
Конечно, Октябрьская революция не могла отменить старое международное право и заменить его новым, ибо международное право складывается на основе соглашений между государствами. Однако, если учесть, что международно-правовые идеи Октября выражали интересы не только трудящихся России, по и всех прогрессивных сил планеты, что революция привела к коренному изменению общей обстановки на земном шаре, то становится понятным, почему преобразование старого международного права должно было начаться и действительно началось еще в тот период, когда Страна Советов одна противостояла империалистическому миру. В дальнейшем, с разгромом в ходе второй мировой войны при решающем участии Советского государства ударных сил империалистической реакции, с возникновением мировой социалистической системы и крушением колониальной системы имперализма, с ростом самосознания народов и их активного вмешательства в вопросы мировой политики это преобразование привело к качественным изменениям во всей системе международного права.
Декрет о мире — международно-правовая декларация Октябрьской революции. В ряду крупнейших внешнеполитических актов Советского государства, оказавших глубокое влияние на формирование новых принципов в международном праве, важнейшее место, несомненно, принадлежит Декрету о мире, принятому Вторым Всероссийским съездом Советов 26 октября (8 ноября) 1917 г.
В этом документе, который по своему существу и историческому значению представляет собой международно-правовую декларацию Октябрьской революции 3, впервые был провозглашен
ежегодник международного права, 1973. М.: Наука, 1975; Он же. Международное право от Октября до наших дней//Коммунист. 1977. № 8; Кожевников Ф. И. Великая Октябрьская социалистическая революция и международно-правовое значение первых внешнеполитических актов Советского государства//Сов. государство и право. 1957. № 11; Бобров Р. Л. Великая Октябрьская социалистическая революция и международное право // Изв. вузов. Правоведение. 1957. № 1; Он же. Основные проблемы теории международного права. М.: Междунар. отношения, 1968. С. 86-88; Геновски М. Основи на международного право. С., 1966. С. 58-66; Тункин Г. И. Великая Октябрьская социалистическая революция и становление нового международного права // Изв. вузов. Правоведение. 1967. № 1; Он же. Идеологическая борьба и международное право. М.: Междунар. отношения, 1967. С. 101-137; Он же. Теория международного права. М.: Междунар. отношения, 1970. С. 3-23; Минасян Н. М. Социализм и международное право. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1975. С. 18-59; Лук И. Социализм и международное право. М.; Междунар. отношения, 1977; Игнатенко Г. В. Великая Октябрьская социалистическая революция и современное международное право // Советский ежегодник международного права, 1977. М.: Наука, 1979. С. 11—36; Steiniger Р. А. Oktoberrevolution und Volkerrecht. В., 1967.
3 В. И. Ленин неоднократно квалифицировал Декрет о мире именно как «декларацию», как «декларацию мира». См.: Ленин В. И. Поли. соор, соч. Т. 35. С. 13, 19; Т. 36. С. 493.
67
3*
принцип международного демократического мира. Демократический мир, согласно Декрету,— это мир ненасильственный, исключающий аннексии и агрессивные войны.
Аннексия, или захват чужих земель, определяется в Декрете как «всякое присоединение к большому или сильному государству малой или слабой народности без точно, ясно и добровольно выраженного согласия и желания этой народности, независимо от того, когда это насильственное присоединение совершено, независимо также от того, насколько развитой или отсталой является насильственно присоединенная или насильственно удерживаемая в границах данного государства нация. Независимо наконец, от того, в Европе или в далеких заокеанских странах эта нация живет»4.
Если какая бы то ни было нация, указывается в Декрете удерживается в границах данного государства насилием, если ей, вопреки выраженному с ее стороны желанию, не предоставляется право без малейшего принуждения решить вопрос о формах ее государственного существования, то присоединение ее является аннексией, т. е. захватом и насилием.
Агрессивную войну Декрет объявил международным преступлением. Продолжать войну, говорилось в Декрете, «из-за того, как разделить между сильными и богатыми нациями захваченные ими слабые народности, правительство считает величайшим преступлением против человечества...»
Отказываясь от тайной дипломатии и заявляя о своем намерении приступить к опубликованию тайных договоров, заключенных правительством помещиков и капиталистов, Советское правительство объявило безусловно и немедленно отмененным все содержание этих тайных договоров, «поскольку оно направлено... к удержанию или увеличению аннексий великороссов».
Таковы основные положения этого созданного В. И. Лениным документа 5.
Важно отметить, что принцип демократического мира был провозглашен Советским государством именно как принцип, который должен стать регулятором межгосударственных отношений, т. е. принципом международного права. Это видно прежде всего из текста самого Декрета, в котором указывается, что понятие «аннексия» определяется «сообразно правовому сознанию демократии вообще и трудящихся классов в особенности», т. е. согласно демократическим убеждениям масс относительно правомерности или неправомерности тех или иных действии государств, справедливости или несправедливости принципов и норм международного права.
И действительно, Декрет о мире давал исходные положения для оценки с позиций демократии ряда важнейших принципов международного права того времени и борьбы за утверждение
* СУ. 1917. Отд. 1, № 1. Ст. 2.
5 Ленин В. И. Поля. собр. соч. Т. 35. С. 13-19.
68
в нем подлинно демократических принципов равноправия, пеза' висимости и сотрудничества всех пародов.
Старое международное право рассматривало войну как одно из законных средств разрешения спорных международных вопросов. Каждое государство, которое имело «действительное или предполагаемое притязание» к другому государству, было вправе начать против него войну 6. Порывая с этим традиционным положением старого международного права, Декрет объявил агрессивную войну величайшим преступлением против человечества. Само понятие «преступление против человечества» явилось новеллой, внесенной Декретом в международно-правовую терминологию и закрепленной впоследствии в ряде международно-правовых актов.
Декрет порывал и с другим традиционным положением старого международного права, которое узаконивало и санкционировало эксплуатацию и национальное угнетение одних пародов другими в форме колоний, «сфер влияния», протекторатов, вассальной зависимости и т. д. Декрет заклеймил всякое насильственное присоединение к большому или сильному государству или удержание в его границах малой или слабой народности как захват, т. е. как противоправное действие. Тем самым он требовал признания международным правом права наций па самоопределение.
Согласно Декрету, оправданием аннексии пе могут служить давность завладения, которая в старом международном праве всегда рассматривалась как достаточное правоосновапие для владения чужепациональной территорией. Ее оправданием не может служить и факт неразвитости или отсталости угнетенной нации, равно как и факт проживания этой нации в тех частях света, которые рассматривались империализмом как сфера его «законной» колониальной эксплуатации.
Оправданием аннексии, согласно Декрету, не может служить такой признававшийся старым международным правом «правовой титул» на приобретение чужой территории, как завоевание целого государства (дебелляция) или захват части его территории. Это следует, во-первых, из противоправности аннексий и, во-вторых, из того, что сама агрессивная война является преступной и не может поэтому создать какое-либо законное основание для владения чужой территорией или ее присоединения.
Утверждая принцип самоопределения наций, Декрет решительно выступил против империалистического истолкования господствовавшего в старом международном праве принципа «нормативной силы фактического». Из Декрета вытекает, что границы государства должны определяться не «силой фактического» положения, сложившегося на основе господства империалистических держав, а свободным волеизъявлением каждой угнетенной нации в соответствии с принадлежащим ей правом на самостоятельное государственное существование.
6 Liszt F. Das Volkerrecht. В., 1906. S. 39.
69
Утверждая право каждой нации на независимое государственное существование, Декрет указывал тем самым путь к демократическому сотрудничеству всех народов на основе их добровольного согласия и равноправия.
Поскольку Декрет провозглашал принципы мирного сожительства народов в условиях уже возникшего раскола мира на две общественные системы, постольку он закладывал идейно-политические основы принципа мирного сосуществования государств с различным общественным строем.
«Мы отвергаем все пункты о грабежах и насилиях,—говорил В. И. Ленин, обосновывая положения Декрета о мире на II Всероссийском съезде Советов,— но все пункты, где заключены условия добрососедские и соглашения экономические, мы радушно примем, мы их не можем отвергать» 7. А спустя две недели Народный комиссариат иностранных дел опубликовал заявление, в котором подчеркивалось: «Мы хотим скорейшего мира на основе честного сожительства и сотрудничества» 8. Так недвусмысленно декларировала Октябрьская революция исходные начала принципа мирного сосуществования государств различных общественных систем.
Наконец, важно отметить, что, связывая непосредственно дело установления демократического мира и, следовательно, утверждения права наций на самоопределение с делом «освобождения трудящихся и эксплуатируемых масс населения от всякого рабства и всякой эксплуатации», Декрет выражал тем самым то новое, что внесла Октябрьская революция в развитие самого понятия пролетарского интернационализма: требование союза социализма, как и пролетарского движения во всех странах, с национально-освободительной борьбой угнетенных народов.
Из всего сказанного следует, что Декрет о мире совершал глубокий переворот в международно-правовых воззрениях и прежде всего в представлениях о нормативном содержании принципа государственного суверенитета. Если агрессивная война исключается из числа легальных средств разрешения межгосударственных споров и объявляется тягчайшим международным преступлением, то это означает, что «право войны» как право на осуществление суверенным государством его спорного интереса посредством применения вооруженной силы не может более трактоваться как атрибут суверенитета. Если каждая нация имеет право на самоопределение, т. е. на создание своей собственной национальной государственности, то это означает, что суверенитет державной нации не может более являться основанием для оправдания господства одной нации над другой. Вопросы, связанные с таким господством, не могут более считаться внутренним делом державной нации: они суть дело всего международного сообщества, дело всех народов мира.
7 Левин В. И. Поли. собр. соч. Т. 35. С. 20.
8 Документы внешней политики СССР. М.: Политиздат, 1957. Т. 1. С. 11-14.
70
Содержащийся в Декрете о мире призыв о заключении демократического мира был обращен к правительствам и народам воевавших государств.
Мы должны, говорил В. И. Ленин, «помочь народам вмешаться в вопросы войны и мира» 9. В этом новом подходе к решению принципиальных вопросов международной политики проявились глубокое понимание и высокая оценка решающей, творческой роли масс в истории, свойственная идеологии марксизма 10 11. Это было вместе с тем важным вкладом рожденного творчеством народных масс государства в укрепление основ социальных гарантий международного права, в обеспечение его прогрессивного демократического развития.
С этим новым подходом к решению принципиальных вопросов международной политики связан и провозглашенный в Декрете отказ от тайной дипломатии. «Мы хотим,—говорил В. И. Ленин,— чтобы правительство всегда было под контролем общественного мнения своей страны» “.
Призыв к демократическому миру нашел широкий отклик среди трудящихся Европы и народов колоний и полуколоний империализма 12. Что же касается правительств стран Антанты, то они, как известно, отвергли предложение Советов. Тем пе менее Советское правительство повело решительную борьбу за внедрение содержащихся в Декрете о мире принципов в международный обиход и в международное право.
Внешнеполитические акты Советского государства, непосредственно связанные с Декретом о мире. Советское правительство прежде всего приступило к последовательной перестройке па демократических началах всей системы отношений между народами, населяющими территорию бывшей Российской империи, а также между новым социалистическим государством и соседними народами, ранее угнетавшимися царизмом. К числу важнейших актов в этой области относятся: Декларация прав народов России от 2(15) ноября 1917 г.; обращение «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока» от 24 ноября 1917 г.; Декрет о признании независимости Финляндии от 31 декабря 1917 г.; Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа от 16 января 1918 г. и Декрет об отказе от договоров о разделе Польши от 29 августа 1918 г. Через все эти исторические акты красной нитью проходит идея права наций па самоопределение как составной части справедливого, демократического, ненасильственного мира, ибо мир, основанный на угнетении одних народов другими, не может быть ни демократическим, пн прочным.
В Декларации прав пародов России указывалось, что «Совет
9 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 35. С. 16.
10 На это обращает внимание С. 10. Выгодский. См.: Выгодский С. Ю. Ленинский Декрет о мире. Л., 1958. С. ИЗ.
11 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 35. С. 19.
12 Подробнее см.: Выгодский С. Ю. Указ. соч. С. 192—273.
71
Народных Комиссаров решил положить в основу своей деятельности по вопросу о национальностях России следующие начала:
1. Равенство и суверенитет народов России.
2. Право пародов России на свободное самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного государства.
3. Отмена всех и всяческих национальных и национально-религиозных привилегий и ограничений.
4. Свободное развитие национальных меньшинств и этнографических групп, населяющих территорию России» 13 14.
Декларация провозгласила полный разрыв с «варварской политикой буржуазной цивилизации», отказ от политики национального угнетения и попрания национального суверенитета народов.
В обращении «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока» наряду с утверждением права каждой нации свободно устраивать свою национальную жизнь «по образу своему и подобию» говорилось: «Мы заявляем, что тайные договоры свергнутого царя о захвате Константинополя, подтвержденные Керенским,—ныне порваны и уничтожены». «Мы заявляем, что договор о разделе Турции... порван и уничтожен»
Декрет о признании независимости Финляндии был принят в соответствии с обращением финляндского правительства и «в полном согласии с принципами права наций на самоопределение» 15.
В Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа, принятой III съездом Советов, провозглашалось, что Российская Советская Республика «учреждается на основе свободного союза свободных наций, как федерация Советских национальных республик». В Декларации указывалось, что съезд Советов всецело присоединяется к проводимой Советской властью политике разрыва тайных договоров, приветствует провозглашение независимости Финляндии, вывод русских войск из Персии, объявление свободы самоопределения Армении.
В Декрете об отказе от договоров бывшей Российской империи с правительствами Германии, Австро-Венгерской империи, королевства Пруссии и Баварии, герцогства Гессена, Ольденбурга и Саксеп-Мангейма и города Любека говорилось, что «все договоры и акты, касающиеся разделов Польши, ввиду их противоречия принципу самоопределения наций и революционному правосознанию русского парода, признавшего за польским народом неотъемлемое право на самостоятельность и единство,— отменяются настоящим бесповоротно» 16.
13 СУ. 1917. № И. Ст. 163.
14 Там же. № 6. Прил. 2. С. 95-96.
15 Там же. № 11. Ст. 163.
16 Там же. 1918. № 64. Ст. 698.
72
§ 2. Борьба Советского государства за демократизацию международного права до второй мировой войны
Предложение Советского правительства правительствам всех государств, участвовавших в первой мировой войне, о заключении демократического мира не было ультимативным. Советское государство соглашалось рассмотреть и другие условия всеобщего мира, на что указывалось как в самом Декрете о мире, так и в ряде других советских внешнеполитических актов того времени. Однако империалистические правительства США, Англии, Японии, Франции, Италии в ответ на это мирное обращение и в нарушение элементарных начал международного права прибегли к широкомасштабной военной интервенции в целях поддержки контрреволюции в стране и свержения Советского правительства. Используя контрреволюционные силы внутри Финляндии, Латвии, Литвы, Эстонии и Польши и методы финансового и экономического давления на эти страны, получившие независимость благодаря Октябрьской революции, опи втянули их, а также Румынию в свою необъявленную войну против Советской России.
Понимая невозможность немедленного установления демократического мира, Советское государство, не прекращая борьбы за такой мир и по возможности осуществляя его принципы во взаимоотношениях с рядом соседних стран, продолжало в тяжелых условиях военной интервенции и гражданской войны неуклонно проводить политику установления мирных отношений и делового сотрудничества со всеми государствами 17. Крушение Германской империи вместе с навязанным ею России грабительским Брестским миром, разгром интервентов и внутренней контрреволюции, образование на основе полной добровольности Союза Советских Социалистических Республик неизмеримо увеличило возможности Советского государства активно воздействовать на ликвидацию в международном праве реакционных институтов и внедрение в него прогрессивных принципов и других норм, направленных на обеспечение мира, на развитие международного сотрудничества, защиту независимости народов.
Закрепление права наций и народов на самоопределение в договорах Советского государства о сопредельными странами. Право наций и пародов на самоопределение получает свое международно-правовое оформление впервые в мирных договорах Советской России с прибалтийскими странами, а также в договорах с зависимыми и полуколониальными государствами Востока: Персией, Афганистаном, Турцией, Монголией и Китаем.
2 февраля 1920 г. в Юрьеве (ныне Тарту) был подписан мирный договор с Эстонией. В его преамбуле подчеркивалось, что
17 В период интервенции и гражданской войны Советское государство вело упорную «войну за мир». Оно И раз предлагало США и державам Антанты начать мирные переговоры. См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 39. С. 413-414.
73
стороны решили заключить «прочный, почетный и справедливый мир». Исходя из «провозглашенного Российской Социалистической Федеративной Советской Республикой права всех народов на самоопределение вплоть до полного отделения от государства, в состав которого они входят,— говорилось в ст. 2 Договора,-Россия признает безоговорочно независимость и самостоятельность Эстонского Государства и отказывается добровольно и на вечные времена от всяких суверенных прав, кои принадлежали России в отношении к эстонскому народу и земле в силу существовавшего правопорядка, а равно на основании международных договоров, которые в указанном здесь смысле теряют силу на будущие времена» ‘8. Договор освобождал Эстонию от ответственности по долговым и другим обязательствам России и, кроме того, предусматривал предоставление Советским государством Эстонии оезвозмездно значительной финансовой помощи.
В. И. Ленин исключительно высоко оценивал значение Юрьевского договора, характеризуя его как акт всемирно-исторического значения 1Э. Принципиальное значение этого Договора В. И. Ленин усматривал как в том, что в империалистическую эпоху, когда ничтожная кучка богатейших держав угнетает малые и слабые народы и стремится решать все вопросы насилием, большая страна Россия с ее огромной мощью заключила справедливый, демократический мир с маленькой Эстонией, так и в том, что советская политика ненасильственного мира оказалась сильнее того давления (финансового и др.), которое оказывали империалистические государства на Эстонию, чтобы воспрепятствовать заключению Юрьевского договора.
На аналогичных Юрьевскому договору демократических условиях были заключены мирные договоры с Литвой (12 июля 1920 г.) 18 19 20 и с Латвией (11 августа 1920 г.) 2‘. Мирный договор с Финляндией, заключенный 14 октября 1920 г.22, подтвердил сделанное ранее РСФСР признание Финляндского государства «независимым и суверенным».
Мирные договоры, заключенные Советской Россией с прибалтийскими странами, представляли собой резкий контраст по сравнению с империалистическими Парижскими договорами 1919—1920 гг. (Версальским, Сен-Жерменским, Нёйиским, Триа-нонским, Северским), легшими в сснову Версальской системы. В. И. Ленин характеризовал эту систему как юридическое закрепление грабежа, рабства и зависимости большинства населения земли, а Версальский договор как «неслыханный, грабительский мир» 23.
Этот мир был направлен на сохранение колониального гос
18 СУ. 1920. № 7. Ст. 44.
19 См.: Ленин В. И. Поля. собр. соч. Т. 40. в. 90.
20 СУ. 1920. № 96. Ст 515.
Там же. № 95. Ст. 514.
Там же. 1921. № 71. Ст. 573.
23 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 41. С. 353.
74
подства империализма. Обострив межимпериалистические противоречия, он посеял семена новой мировой войны. В ряде своих постановлений Версальский договор был направлен непосредственно против Страны Советов. Последующие исторические события подтвердили ленинскую оценку того факта, что «международный строй, порядок, который держится Версальским миром, держится на вулкане...» 24. Действительно прочным мог быть только ненасильственный, демократический миропорядок, за утверждение которого продолжало вести борьбу Советское государство.
26 февраля 1921 г. был заключен договор с Персией25 26, в котором еще раз торжественно заявлялось об отказе России от всех трактатов, договоров, конвенций и соглашений, заключенных бывшим царским правительством и приведших к умалению прав персидского народа (ст. 1), а также об отмене всех конвенций и соглашений, «заключенных бывшим правительством России с третьими державами во вред Персии и относительно ее» (ст. 2). Не желая пользоваться «плодами захватной политики царского правительства России», Советское правительство вернуло Персии ряд островов, расположенных у ее побережья (ст. 3).
Заявляя о своем полном разрыве с финансовой политикой царизма на Востоке, которая проводилась «в видах политического закабаления Персии» (ст. 8), с колониальной политикой капитализма, «служившей и служащей причиной неисчислимых бедствий и кровопролитий» (ст. 9), Советское правительство отказалось от всех требований по царским займам Персии, объявив их недействительными (ст. 8), и передало «в полпое владение персидского народа денежные суммы, ценности и вообще актив и пассив Учетно-Ссудного банка Персии, а равным образом движимое и недвижимое имущество означенного банка, находящееся па территории Персии» (ст. 9). Безвозмездно были переданы в полную собственность персидского народа сооруженные на территории Персии шоссейные и железные дороги, телеграфные и телефонные линии, порт Энзели с товарными складами, электростанцией и другими постройками; Советское государство отказалось и от всех других концессий на территории Персии (ст. 10 и 12). В договоре подтверждалось уничтожение консульской юрисдикции для советских граждан, проживающих в Персии (ст. 15).
Духом взаимного уважения и сотрудничества проникнут договор между РСФСР и Афганистаном, подписанный 28 февраля 1921 г.2в Стороны договора, признавая независимость друг друга и обязавшись ее уважать, вступили в «правильные дипломатические сношения» (ст. 1). Афганистану были переданы принадлежавшие ему -в прошлом столетии земли пограничного района «с соблюдением принципа справедливости и свободного
24 Там же.
25 СУ. 1921. № 73. Ст. 95.
26 Там же. 1924. № 36. Ст. 343.
75
волеизъявления пародов, их населяющих» (ст. 9). Ему было предоставлено право свободного и беспошлинного транзита через территорию России грузов, закупленных им «как в самой России, через государственные органы, так и непосредственно за границей» (ст. 6). Советское правительство в целях «укрепления дружеских взаимоотношений» согласилось оказать Афганистану «денежную и другую помощь» (ст. 10).
В том же году, 16 марта, был подписан Договор о дружбе и братстве между РСФСР и Турецкой Республикой 27. Стороны .заключили этот договор, «разделяя принципы братства наций и права пародов на самоопределение», а также «отмечая существующую между ними солидарность в борьбе против империализма, равно как и тот факт, что всякие трудности, созданные' для одного государства, ухудшают положение другого» (преамбула). Обе стороны, констатируя соприкосновение между национальным освободительным движением народов Востока и борьбой трудящихся России за новый социальный строй, торжественно признали «за этими народами право на свободу и независимость, а равным образом их право на избрание формы правления согласно их желаниям» (ст. 4).
Каждая договаривающаяся сторона согласилась «не признавать никаких мирных договоров или иных международных актов, к принятию которых принуждалась бы силою другая из Договаривающихся Сторон» (ст. 1). Советское правительство согласилось освободить Турцию от всех «денежных и иных обязательств, основанных на международных актах, ранее заключенных между Турцией и царским правительством» (ст. 6). Считая режим капитуляций «несовместимым с свободным национальным развитием всякой страны, равно как и полным осуществлением ее суверенных прав», Советское правительство объявило утратившими силу и отмененными «всякого рода действия и права, имеющие отношение к этому режиму» (ст. 7).
По Соглашению об общих принципах для урегулирования вопросов между Союзом ССР и Китайской Республикой от 31 мая 1924 г.28. Советское правительство «в соответствии с его политикой п декларациями 1919 и 1920 гг.» объявило ничтожными и не имеющими силы все заключенные между царским правительством и какой-либо третьей стороной или сторонами договоры и соглашения, затрагивающие суверенные права или интересы Китая (ст. 4). Правительство СССР отказалось от привилегий, основанных на режиме капитуляций (ст. 12). Согласившись отказаться от специальных прав и привилегий, касающихся всех концессий, приобретенных царским правительством в силу различных договоров с Китаем, Советское правительство обусловило это согласие тем, что эти права и привилегии не будут переданы, частично или полностью, третьей державе или какой-либо органи
27 Там же. 1921. № 73. Ст. 598.
28 Там же. 1925. № 18. Ст. 131.
76
зации (ст. 10 и Декларация к ней). Оно отказалось также от причитавшейся России доли «боксерского возмещения», обусловив этот отказ тем, чтобы эти средства были использованы китайским правительством «исключительно и полностью на создание фонда улучшения просвещения китайского народа» (ст. 11 и Декларация к ней).
Рассмотренные договоры Советского государства с сопредельными странами были важной ступенью в демократизации международного права. Идеи и лозунги демократии о праве угнетенных наций на самоопределение и независимое развитие, о суверенном равенстве всех государств независимо от их размеров, экономического п культурного уровня, военной и политической мощи впервые были превращены в юридическую реальность, в правовые нормы, регулирующие реальные международные отноп’ения. Правда, это были международно-правовые нормы ограниченного действия (они регулировали двусторонние отношения ограниченного круга государств с Советской Россией), но их морально-политическая эффективность распространялась далеко за пределы их юридического действия. Опираясь на дружественную поддержку Советской страны, Афганистан сумел добиться от Англии отказа от протектората, Иран, как и Турция, ликвидировал режим капитуляций, Китай начал борьбу против навязанных ему империалистическими державами неравноправных договоров. Поднималось и расширялось движение за достижение независимости в Индии, против колониального гнета — в Египте и других порабощенных империализмом странах. Однако потребовались еще многие годы борьбы Советского государства, прогрессивных сил в странах капитала, борьбы угнетенных народов, для того чтобы право наций на самоопределение стало нормой общего международного права.
Становление принципа преступности агрессивной войны и ответственности за нее. Впервые принцип преступности агрессивной войны был выдвинут французской революцией конца XVIII в. Война, направленная не на защиту справедливых прав, а предпринятая в целях порабощения другого народа, признавалась идеологами революции преступлением не только против государства — жертвы агрессии, но и против всех государств. В проекте Декларации о правах народов, предложенной депутатом Воль-неем Национальному собранию Франции 18 мая 1790 г., провозглашалось, что «ни один народ не имеет права пи вторгаться во владения другого народа, ни лишать его свободы и его естественных выгод» и что «всякая война, предпринятая в иных целях, чем защита справедливого права, является насильственным актом, который великому сообществу надлежит подавлять, потому что вторжение в одно государство со стороны другого угрожает свободе и независимости всех» 29.
29 Цит. по: Рапопорт М. Сущность современного международного права// Сов. государство и право. 1940. № 5/6. С. 140.
77
Однако требования французской революционной демократии не были осуществлены буржуазией на практике. Политика Директории и Наполеона I на каждом шагу попирала суверенные права народов. Но идея преступности агрессивной войны прочно укоренилась в сознании масс, и не случайно буржуазные правительства каждый раз, когда они прибегали к агрессивной войне, были вынуждены маскировать истинные ее цели, изображать ее как оборонительную, как войну в защиту справедливого права.
Дальнейшее развитие капитализма, рост промышленного пролетариата, усиление влияния пролетарской идеологии на сознание широких народных масс, распространение идей пролетарского интернационализма и, наконец, империализм и империалистические войны, когда вопрос о войне перерос в вопрос жизни и смерти десятков миллионов людей,— все это превратило идею мира из более или менее туманного идеала будущего в историческую необходимость, в практическую задачу дня. Именно поэтому принцип демократического мира, провозглашенный Октябрьской революцией, всколыхнул широкие народные массы от центров Европы до самых отдаленных уголков земли. Это не могло не оказать серьезного воздействия на международную политику в целом.
Стремясь ослабить влияние идей Декрета о мире на широкую общественность, империалистические правительства вынуждены были выступить со своей пацифистской программой 3°. Сюда непосредственно относятся декларация о целях войны Ллойд-Джорджа (5 января 1918 г.) и «Четырнадцать пунктов» программы мира президента Вильсона, сформулированной в его обращении к конгрессу США. Откровенно демагогический 30 31 и тонко замаскированный империалистический характер этих актов не вызывает сомнений.
По существу, «программа мира» Вильсона выражала претензии США на гегемонию в международной политике: мир «без аннексий» должен был воспрепятствовать усилению соперников США, в первую очередь Англии и Японии, ослабить революционное и национально-освободительное движение; «свобода» торговли должна была открыть американскому капиталу беспрепятственный доступ на мировые рынки; основная идея — образование
30 Об этом откровенно писал полковник Хауз — дипломатический советник президента Вильсона: «Большевики уже вели переговоры о сепаратном мире, и было невозможно не дать своего рода ответа на их требование обоснованного заявления, почему война должна продолжаться» (Архив полковника Хауза. М., 1939. Т. 3. С. 246-298). И сам Вильсон откровенно признал, что его «Четырнадцать пунктов» были выдвинуты как «встречный удар» против мирной программы Советского государства.
31 «„Либерализм Вильсона",- писал американский публицист Л. Фишер. -был острейшим оружием союзников против коммунизма...» (Fischer L. The Soviet in world affairs. L., 1930. Vol. 1. P. 174).
Пропагандистский характер «Четырнадцати пунктов» Вильсона признает и полковник Хауз, характеризуя их как «великолепное оружие пропаганды», которое, однако, не могло «служить мирной программой» (Архив полковника Хауза. М. 1944. Т. 4. С. 118).
78
«общего союза наций» — должна была служить целям усиления гегемонии США и сплочения капиталистического мира против Советской России. Подлинный смысл «программы» Вильсона не ускользнул и от буржуазных политиков. «Америке было мало половины земного шара для помещения ее капиталов...» — не без сарказма писал Клемансо 32.
Однако особым фарисейством были проникнуты положения, непосредственно касавшиеся Советской страны. Начав свою речь с заявления о согласии с политикой, провозглашенной новым правительством России (имелся в виду Декрет о мире), Вильсон в 6-м пункте своего обращения заявил о необходимости такого урегулирования всех затрагивающих Россию вопросов, которое обеспечивало бы предоставление ей «беспрепятственной и ничем не стесненной возможности принять независимое решение относительно ее собственного политического развития и ее национальной политики» и гарантировало ей «радушный» прием «в сообщество свободных наций при том образе правления, который она сама для себя изберет» 33.
Эта беспримерная демагогия могла ввести в заблуждение многих, но не Советское правительство. Вот тому характерное свидетельство А. Р. Вильямса: «...если Вы возвращаетесь в Америку,— сказал мне Ленин в апреле 1918 г.,— то Вам бы следовало торопиться, или американская армия настигнет Вас в Сибири». «Это было потрясающее заявление,— пишет Вильямс и продолжает: — Эта точка зрения казалась мне абсурдной. Однако позже, 29 июня 1918 г., я увидел собственными глазами высадку американских моряков во Владивостоке... поднявших старый флаг царской монархии» 34.
Несмотря на по сути демагогический и империалистический характер указанных актов Ллойд-Джорджа и Вильсона, объективно они являлись свидетельством кризиса одного из основных устоев старого международного права — принципа легальности всякой войны.
Как известно, Советское государство было отстранено от выработки мирных договоров с Германией и ее союзниками. Но державы Антанты не могли не учитывать огромной популярности провозглашенного Октябрьской революцией положения о том, что агрессивная война является тягчайшим преступлением против человечества. Будучи вынужденными в какой-то мере признать этот принцип, они пытались возложить всю ответственность за войну на кайзеровскую Германию.
В Версальском мирном договоре впервые содержались положения об ответственности физических лиц за нарушение мира и превращение государства в орудие тягчайших военных преступлений (ст. 227—230). Однако ни в этом договоре, ни в заключен-
гг Цит. по: Вопр. истории. 1950. № 12. С. 113.
33 Цит. по: Архив полковника Хауза. Т. 4. С. 151.
34 Williams A. R. Lenin: The man and his work. N. Y., 1919. P. 98.
79
ных в его развитие соглашениях не были указаны ни более точно состав преступления, ни меры наказания за него, ни суд, на который возлагалось осуществление правосудия. Все это, а также тот факт, что сам принцип ответственности за агрессию еще не стал достоянием общего международного права35, позволило Вильгельму II и другим виновникам войны остаться безнаказанными.
Следует также отметить, что в Версальском и других мирных договорах предусматривалась морально-политическая и экономическая ответственность вильгельмовской Германии и союзных с нею государств, причем вместо традиционных контрибуций по «праву победителя» на побежденных были наложены репарации, которые в принципе должны представлять собой материальную ответственность за ущерб, причиненный агрессивной войной. О том, что они в действительности были замаскированной формой ограбления германского народа, говорилось выше. Но характерен сам факт: после провозглашения Декретом о мире мира без контрибуций, процветавшее в XIX — начале XX в. понятие «контрибуции» совершенно исчезает из международно-правовой терминологии.
Па Версальской мирной конференции была создана Лига Наций. Ее устав составлял первую главу текста всех пяти Парижских договоров 1919—1920 гг.
Общая характеристика Лиги Наций будет дана в т. 6 настоящего Курса. Здесь же необходимо отметить, что, несмотря на декларированное в преамбуле Статута обязательство участников Лиги не прибегать к войне, прямого постановления о запрещении агрессивной войны в Статуте не содержалось. Ст. 12 Статута предусматривала разрешение споров между членами Лиги путем либо третейского разбирательства, либо судебного решения, либо рассмотрения дела Советом Лиги, причем сторона, оставшаяся недовольно й решением, могла прибегнуть к войне, выждав только три месяца после вынесения решения одним из указанных учреждений. Таким образом, эта статья не только не запрещала войну, но, напротив, косвенно легализовала ее.
Однако принцип преступности агрессивной войны настойчиво пробивал себе дорогу в международное право.
В 1923 г. Временная смешанная комиссия для сокращения вооружений, созданная Лигой Наций, разработала проект Догово
35 Комиссия по вопросам ответственности за военные преступления, выделенная прелиминарной мирной конференцией, в своем докладе от 29 марта 1919 г. указывала, что «акт, вызвавший войну, не должен служить основанием обвинения того, кто его совершил», так как «агрессивная война не может рассматриваться как акт, прямо противоречащий международному праву» (цит. по: Рапопорт М. Я. О суде над главными японскими преступниками//Учен. зап. ЛГУ. 1948. Вып. 1. С. 150-150).
Ст. 227 Версальского договора инкриминировала Вильгельму II только «высшее оскорбление международной морали и священной силы договоров».
80
ра о взаимной помощи, в ст. 1 которого провозглашалось: «Высокие Договаривающиеся Стороны, утверждая, что агрессивная война является международным преступлением, принимают па себя торжественное обязательство не навлекать на себя обвинений в этом преступлении со стороны какого бы то пп было государства» 36. Это положение было, однако, в значительной мере обесценено оговоркой, что не является агрессивной война, ведущаяся государством, принявшим рекомендацию Совета Лиги, постановление Постоянной палаты международного правосудия или третейское решение об урегулировании спора, против государства, их не принявшего. Несмотря на этот недостаток п тот факт, что договор не вступил в силу, он имел положительное значение с точки зрения формирования нового международного правосознания: впервые в проекте многостороннего международного договора агрессивная война именовалась международным преступлением.
Следующим шагом на этом пути был Женевский протокол & мирном разрешении международных споров, принятый 48 государствами на пятой сессии Собрания Лиги Наций 2 октября 1924 г.37 Ст. 2 этого протокола гласила: «Подписавшиеся государства соглашаются, что они ни в коем случае не должны прибегнуть к войне пи между собой, ни против всякого государства, которое приняло бы все определенные ниже обязательства, за исключением случаев сопротивления актам нападения или же когда они действуют в согласии с Советом или Собранием Лиги Наций, сообразно постановлениям Статута настоящего протокола».
Ценность этого акта состояла в том, что в нем более последовательно, чем в предыдущих, был сформулирован принцип отказа государств от права на войпу как средства разрешения международных разногласий. В нем предусматривалось обязательство ненападения и запрещались другие средства насильственного разрешения международных споров. Но и этот акт, ввиду противодействия Англии, не вступил в силу 38.
Буржуазные правительства не могли игнорировать антивоенные настроения, охватившие в то время широкие народные массы, пережившие ужасы мировой войны, не могли не учитывать воздействия на сознание народных масс миролюбивых акций Советского государства; они должны были как-то прикрывать «наготу империализма».
Этим целям служили Локарнские договоры, представлявшие собой целую систему гарантийных и арбитражных соглашений,
36 Сборник документов по международной политике и по международному праву. М., 1937. Вып. И. С. 81.
37 См.: Там же. С. 107.
38 Англия отказалась подписать Протокол, так как консервативный кабинет Болдуина—Чемберлена отстаивал «независимость» политики Англии. См.; История дипломатии. М.; Л.: Госполитиздат, 1945. Т. 3. С. 313; История дипломатии. М.: Политиздат, 1965. Т. 3. С. 406.
81
центральным из которых был Рейнский гарантийный пакт, подписанный Германией, Англией, Францией, Бельгией и Италией. В этом пакте договаривающиеся стороны обязались «ни в коем случае не прибегать в отношении друг друга к нападению или вторжению и ни в коем случае не прибегать к войне друг против друга» п соглашались «все какого бы то ни было рода вопросы, которые могли их разделять... разрешать мирным путем» 39.
Ограничивая обязательство ненападения только в отношении друг друга, участники Рейнского пакта открывали простор Германии, в которой уже поднимал голову реваншизм, для нападения на другие страны, подталкивали ее на Восток, к агрессии против Советского Союза40. Ради этого Англия, Франция и Италия были готовы принести в жертву безопасность Польши и Чехословакии 41. США, не принимавшие участия в Локарнских соглашениях, отнеслись с одобрением к этим «миротворческим .актам» 42.
Вместе с тем эти акты буржуазной дипломатии, имевшие международно-правовое значение, в историческом плане не следует рассматривать односторонне, только в аспекте их конкретных империалистических целей. В той мере, в какой они отражали чаяния народов и, следовательно, отвечали объективным историческим потребностям, они играли позитивную роль в развитии международного права. К тому же такие акты давали возможность Советскому Союзу путем разоблачения антисоветских планов п умелого противодействия им использовать пацифистские положения этих актов против империализма, добиваться последовательного развития демократических начал в международном праве. В этом отношении большое значение имели пакты о нейтралитете и ненападении, заключенные Советским Союзом со значительным числом государств.
Так, антисоветская направленность Рейнского пакта была в .значительной мере притуплена заключением Союзом ССР догово
39 Локарпские соглашения. М., 1925. С. 14, 18.
-40 Советская дипломатия оценивала Локарнские договоры как акты, направленные на расстановку сил для подготовки новой интервенции против Советского Союза, как акты, чреватые новой войной в Европе. Последующие события в полной мере подтвердили эти дальновидные оценки, причем жертвами фашистской агрессии среди первых явились народы Франции и Англии. О Локарнских договорах см.: История дипломатии. 1945. Т. 3. С. 317-324, 326-334; Локарнская конференция, 1925. М.: Госполитиздат, 1959; Шармазанашвили Г. В. Право мира. Тбилиси, 1961. С. 32-33; Дипломатический словарь. М.: Политиздат, 1971. Т. 2. С. 205— 207.
** В ходе Локарнской конференции Германия отказалась гарантировать свои восточные границы. В этом ее поддерживали Англия и США. Франция, которая была связана с Чехословакией и Польшей союзными отношениями, в конце концов уступила англо-германскому нажиму. См.: История дипломатии. 1945. Т. 3. С. 333; Дипломатический словарь. Т. 2. С. 205.
42 Заключение Локарнских договоров было одобрено президентом США Кулиджем. См.: Дипломатический словарь. Т. 2. С. 206.
82
ров о нейтралитете и ненападении с Германией в 1926 г., с Францией в 1932 г. и с Италией в 1933 г. Такие договоры, соответствующие общим принципам советской внешней политики мира, были заключены Советским Союзом также с Турцией в 1925 г.; с Литвой и Афганистаном в 1926 г., с Ираном и Латвией в 1927 г.; с Финляндией и Польшей в 1932 г.; с Китаем в 1937 г. и другими странами.
В этих договорах предусматривалось обязательство сторон ни в коем случае не прибегать против другой стороны «ни отдельно, ни совместно с одной или несколькими третьими державами, ни к войне, ни к какому-либо нападению на суше, на море или в воздухе и уважать неприкосновенность территорий, находящихся под ее суверенитетом» (ст. 1 советско-итальянского Договора о дружбе, ненападении и нейтралитете43). Предусматривалось также обязательство соблюдать нейтралитет, если другая договаривающаяся сторона подвергается нападению со стороны третьего государства.
Особенность этих договоров состояла еще и в том, что в них, как правило, содержалась оговорка, согласно которой в случае, если одна из договаривающихся сторон совершит нападение на третье государство, то другой участник договора вправе денонсировать его без предупреждения (договоры с Финляндией, Пол г.-шей, Францией, Италией). Благодаря этому значение каждого из перечисленных договоров как инструментов мира выходило за рамки двусторонних отношений договаривающихся государств. Они запрещали войну на значительной части земного шара — не только на территории договаривающихся государств.
В плане империалистической политики изоляции СССР был задуман и Парижский договор 1928 г. об отказе от войны как орудия национальной политики («Пакт Бриана—Келлога»), международно-правовое значение которого по-разному оценивается в советской международно-правовой литературе44. Между тем несомненно, что благодаря успешной деятельности советской дипломатии, обеспечившей присоединение СССР к этому Договору и его досрочное введение в действие в отношениях с рядом государств, он не смог быть использован в качестве орудия антисоветской политики. Более того, в силу Парижского договора принцип противоправности агрессивной войны, провозглашенный в Декрете о мире, получил (правда, еще в неполном объеме) закрепление в международном праве. Он стал одной из основных норм международного права: война как орудие национальной политики была запрещена.
Парижский договор был первым общим многосторонним договором в современном значении этого понятия, т. е. таким договором, который в силу участия в нем государств различных об
43 СЗ СССР. 1933. Отд. II. № 30. Ст. 261.
44 См., напр.: Шармазанашвили Г. В. Указ. соч. С. 63—64; Бобров Р. Л. Основные проблемы теории международного права. С. 218-219.
83
щественных систем способен в исторически обусловленных рамках выражать интересы всего человечества.
По сравнению с пактами о нейтралитете и ненападении, заключенными Советским Союзом, Парижский договор имел то преимущество, что он был универсальным международным договором, в то время как система пактов о нейтралитете и ненападении охватывала только 12 стран, хотя по своему политическому и нормативному содержанию эти пакты были несравненно богаче. Не случайно в ряде из них указывалось на то, что они заключаются в целях дополнения обязательств, предусмотренных Парижским договором.
Одним из существенных недостатков Парижского договора было отсутствие в нем определения агрессии и нападающей стороны. В целях ликвидации этого пробела в формировании принципа запрета агрессивной войны и развития этого принципа в принцип запрещения любой агрессии Советский Союз в феврале 1933 г. внес на Конференции по разоружению проект Конвенции об определении агрессии, на основе которого в мае 1933 г. Комитет по вопросам безопасности, созданный Конференцией, разработал и одобрил согласованный Доклад об определении агрессора («доклад Политиса»).
В советском проекте Конвенции провозглашались принципы независимости больших и малых государств, неприкосновенности их границ, отрицалось право одного государства вмешиваться в дела другого, содержался перечень действий, которые все государства рассматривали бы как акт агрессии. Однако в то время, когда в Германии шел к власти фашизм, Япония вела агрессивную войну против Китая, а Англия склонялась в сторону политики «умиротворения» агрессора, ни советский проект Конвенции, ни согласованный доклад Комитета по безопасности поддержки на Конференции получить не смог.
Тем не менее Советскому Союзу удалось добиться заключения по этому вопросу трех конвенций в общей сложности с 13 государствами 45. Будучи подписанными в Лондоне, они обычно именуются Лондонскими конвенциямп об определении агрессии. Все три Конвенции имели одинаковое содержание.
В их преамбулах указывалось, в частности, что стороны считают, что Пакт Бриана—Келлога, участниками которого они являются, «воспрещает всякую агрессию» и что они полагают «необходимым, в интересах всеобщей безопасности, определить возможно более точным образом понятие агрессии, дабы предупредить всякий повод к ее оправданию». В преамбулах Конвенций
45 Первой, 3 июля 1933 г., была подписана Конвенция между Афганистаном, Ираном, Латвией, Польшей, Румынией, СССР и Эстонией, к которой 31 января 1934 г. присоединилась Финляндия; второй, 4 июля 1933 г., была подписана Конвенция между Румынией, СССР, Турцией, Чехословакией и Югославией; третьей, 5 июля 1933 г.,- Конвенция между Литвой и СССР (СЗ СССР. 1933. Отд. II. № 24. Ст. 241; 1934. Отд. II. № 6. Ст. 46; 1933. Отд. II. № 30. Ст. 260).
84
также содержалась констатация того, что все государства «имеют равные права на независимость, на безопасность, на защиту их территорий и на свободное развитие своего государственного строя».
Таким образом, государства — участники Лондонских конвенций дали свое ясное толкование Парижского договора как акта, воспрещающего всякую агрессию, уточняя тем самым неопределенности в его формулировках, на которые указывало Советское правительство в своем ответе на предложение о присоединении к договору и отвергая все ограничивающие это положение оговорки, которые были сделаны некоторыми из его участников.
Далее, с точки зрения становления современного международного права обращает на себя внимание, что стороны заключили эти Конвенции, «констатируя» (т. е. исходя из уже данного нормативного положения), что все государства «имеют равные права на независимость» п «на свободное развитие своего государственного строя» и что в них содержатся правоположения, которые, как и само осуждение агрессии, имеют своим истоком идеи Октябрьской революции п рассмотренные выше договоры Советского государства с сопредельными странами.
Следует также отметить положение преамбул Конвенций о том, что они заключались «в интересах всеобщей безопасности» и, следовательно, не только договаривающихся государств, что они имели с точки зрения отраженных в них политических интересов всеобщее значение. Это вытекает также из того факта, что Конвенции почти текстуально воспроизводят Доклад об определении агрессора, согласованный в упомянутом Комитете, равно как и из прямого обязательства договаривающихся сторон, установленного в ст. 1 каждой из Конвенций,— руководствоваться «определением агрессии, как оно было разъяснено в докладе Комитета по вопросам безопасности от 24 мая 1933 года... на Конференции по сокращению и ограничению вооружений, докладе, сделанном в результате предложения, внесепного советской делегацией».
Наконец, непреходящее значение Лондонских конвенций состоит в том, что в них впервые в международной практике было дано основанное на объективных критериях договорное определение агрессии.
В ст. II Конвенции устанавливалось, что «будет признано нападающим в международном конфликте... Государство, которое первое совершит одно из следующих действий.
1. Объявление войны другому Государству;
2. Вторжение своих вооруженных сил, хотя бы без объявления войны, на территорию другого Государства;
3. Нападение своими сухопутными, морскими пли воздушными силами, хотя бы без объявления войны, на территорию, па суда или на воздушные суда другого Государства;
4. Морскую блокаду берегов или портов другого Государства;
5. Поддержку, оказанную вооруженным бандам, которые, бу
85
дучи образованными на его территории, вторгнутся на территорию другого Государства, или отказ, несмотря на требование Государства, подвергшегося вторжению, принять на своей собственной территории все зависящие от него меры для лишения названных банд всякой помощи или покровительства».
В ст. III указывалось, что «никакое соображение политического, военного и экономического или иного порядка не может служить извинением или оправданием агрессии, предусмотренной в статье II».
В качестве примеров недопустимых оправданий агрессии в Приложении к ст. III Конвенции указывалось:
«А. Внутреннее положение Государства, например его политический, экономический или социальный строй; недостатки, приписываемые его управлению; беспорядки, проистекающие из забастовок, революций, контрреволюций или гражданской войны;
В. Международное поведение Государства, например, нарушение пли опасность нарушения материальных или моральных прав пли интересов иностранного Государства или его граждан; разрыв дипломатических или экономических отношений; меры экономического или финансового бойкота; споры, относящиеся к экономическим, финансовым или другим обязательствам перед иностранными Государствами; пограничные инциденты, не подходящие ни под один из случаев агрессии, указанных в статье II».
В Приложении к Лондонским конвенциям не приведены в качестве примеров мотивов, не могущих служить оправданием агрессии, такие указанные в советском проекте Конвенции об определении агрессии соображения, как отсталость какого-либо народа в политическом, экономическом или культурном отношении; опасность, могущая грозить жизни или имуществу иностранцев; нарушение международных договоров; нарушение привилегий, признайных за официальными представителями другого государства, и др., звучащие и по сей день актуально. Однако, поскольку в Приложении к ст. III Лондонских конвенций давался лишь примерный («между прочим») перечень мотивов, которые не могут служить оправданием агрессии, и сама статья категорически отвергала правомерность любых соображений такого рода, следует считать, что и данные, а также другие указанные в советском проекте соображения не могли, согласно Лондонским конвенциям, служить оправданием агрессии, тем более что в них содержится прямая ссылка на советские предложения, внесенные на Конференции по сокращению и ограничению вооружений.
Из всего сказанного следует, что Лондонские конвенции внесли значительный вклад в развитие современного международного права. Многие из содержащихся в них положений служили в определенной мере делу универсализации тех принципов и иных форм, которые уже тогда получили международно-правовое закрепление в двухсторонних договорах СССР с зарубежными стра-
86
памп 46 и которые были и остаются насущно необходимыми для нормальных и дружественных отношений между народами.
В обстановке нарастания угрозы новой мировой войны, которую готовили фашистские государства, впоследствии объединившиеся в военно-политический блок «оси», Советский Союз в 1934 г. принял приглашение 34 государств — членов Лиги Наций войти в состав этой организации. Это было для СССР непростым решением, ибо Лига Наций в период гражданской войны в нашей стране была одним из активных организаторов иностранной военной интервенции на стороне контрреволюции.
Мотивируя согласие Советского Союза на вступление в Лигу Наций, народный комиссар по иностранным делам СССР в письме на имя председателя XV7 Собрания Лиги писал: «Советское правительство, которое поставило главной задачей своей внешней политики организацию и укрепление мира и никогда не оставалось глухим к предложениям международного сотрудничества в интересах мира...», готово стать членом Лиги Наций. И далее: «Советское правительство особенно радо вступить в Лигу в тот момент, когда ею рассматривается вопрос об изменении статута в целях согласования его с пактом Бриана—Келлога и полного объявления международной войны вне закона» 47.
Считая, что агрессия может быть пресечена лишь путем решительных коллективных действий миролюбивых государств. Советский Союз в Лиге Наций и вне ее настойчиво прилагал усилия к созданию системы коллективной безопасности, способной преградить пути агрессии. Эти усилия, в том числе предпринятые в ходе Московских переговоров 1939 г. с англо-французской военной миссией, не дали, однако, результата ввиду попустительства агрессии со стороны английских и французских правящих кругов, пытавшихся направить гитлеровскую агрессию против СССР («мюнхенская политика»).
Равным образом считая, что разрешение вопроса о разоружении является единственной гарантией предотвращения войны. Советское государство настойчиво выдвигало предложения о сокращении вооружений (на Генуэзской конференции 1922 г.), о всеобщем, полном и немедленном разоружении (в подготовительной комиссии к Конференции по разоружению в 1927 г.), о частичном и пропорциональном сокращении вооружении и о создании контрольного механизма (в той же Комиссии в 1928 г.), другие аналогичные предложения, в том числе о создании периодически собирающейся Конференции мира (на созванной Лигой
46 Кроме упоминавшихся выше положений из договоров Советского государства с сопредельными странами о праве всех народов на независимость, на избрание угодных им форм правления, политического, экономического и социального строя, следует упомянуть содержавшиеся почти во всех договорах обязательства сторон не допускать образования или пребывания на своей территории каких-либо организаций или групп, деятельность которых преследует цели, враждебные другой стороне.
47 Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных с иностранными государствами. М., 1935. Вып. 8. С. 36.
87
Наций Конференции но разоружению в 1932—1935 гг.). Все эта советские предложения отклонялись под различными предлогами,, в том числе но формуле «сначала безопасность, потом разоружение», хотя именно сокращение вооружений и полное разоружение и было тем действенным путем к безопасности, на котором настаивал Советский Союз. Приход фашизма к власти, усилившаяся во всех капиталистических странах гонка вооружений, «мюнхенская политика» сняли с повестки дня международных форумов вопросы сокращения вооружений и разоружения.
Борьба за утверждение в международном праве принципа мирного сосуществования государств независимо от различий в общественных системах. Победа социалистической революции в России поставила в порядок дня в качестве одного из важнейших вопросов международных отношений вопрос о взаимоотношениях государств различных и, более того, противоположных по своей социальной сути общественных систем.
Советское государство, исходя из теоретического вывода, сделанного В. И. Лениным еще до Октябрьской революции, о том, что социалистическая революция не может произойти одновременно во всех странах, что она совершится первоначально в одной или нескольких странах и потому неизбежен период, в течение которого социалистические государства будут существовать одновременно с капиталистическими48, положило с момента своего возникновения в основу своей политики по отношению к капиталистическим государствам политику мирного сосуществования как составную часть политики всеобщего мира. Это следует из провозглашенного в Декрете о мире положения о том, что Советское государство желает сохранить те международные договоры России, в которых «заключены условия добрососедские и условия экономические», из цитированного выше заявления народного комиссара иностранных дел, сделанного через две недели после принятия Декрета о мире, и многих других последующих актов Советского правительства.
Наряду с практическими мерами Советского государства, направленными па установление отношений мирного сосуществования с капиталистическими странами, Коммунистическая партпя углубляла и теоретические основы этой политики, в особенности в борьбе против «левого коммунизма». В. И. Ленин категорически отвергал «несуразно-левую» 49 теорию «перманентной революции», выступал против «подталкивания» революции. Он категорически отвергал мнение тех, которые полагали, что «интересы международной революции требуют подталкивания ее, а таковым подталкиванием явилась бы лишь война...» 50 Высмеивая тех, кто выступал против каких бы то ни было соглашений с капиталистическими странами, В. И. Лепин писал: «Социалистическая
48 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 30. С. 133.
49 Там же. Т. 25. С. 205.
50 Там же. Т. 35. С. 403.
88
республика среди империалистических держав не могла бы, с точки зрения подобных взглядов, заключать никаких экономических договоров, не могла бы существовать, не улетая ini лупу» 51.
Мирное сосуществование всегда трактовалось Лениным пе только как мирные отношения, но и как широкое взаимовыгодное сотрудничество между государствами различных социальных систем. «Я не вижу никаких причин,— говорил оп в 1920 г.,— почему такое социалистическое государство, как паше, не может иметь неограниченные деловые отношения с капиталистическими странами» 52.
В противоположность этому ведущие государства капиталистического мира с самого начала отвергли саму возможность сосуществования с первым в мире рабоче-крестьянским государством, взяв курс на удушение Советской власти 53. Эта линия получила в то время свое кульминационное выражение в вооруженном походе 14 капиталистических государств против молодой Советской страны ради восстановления в ней власти капитала. Поэтому, разгромив интервентов, пароды России отстояли не только свое право на строительство социалистического общества, но и право созданного ими социалистического государства мирно сосуществовать с государствами капиталистическими. Отмечая эту сторону значения победы над интервентами, В. И. Ленин еще в ноябре 1920 г. говорил: «...мы отвоевали себе условия, при которых можем существовать рядом с капиталистическими державами, вынужденными теперь вступить в торговые отношения с нами... мы имеем пе только передышку,— мы имеем новую полосу, когда наше основное международное существование в сети капиталистических государств отвоевано» 54 55.
Положение о том, что провал империалистического нашествия на Советскую Россию явился отправным моментом начала формирования в международном праве принципа мирного сосуществования, можно считать утвердившимся в советской международно-правовой литературе. «Постепенное внедрение в международное право принципа мирного сосуществования,— писал, например, Р. Л. Бобров,— было прежде всего результатом поражения империалистов в интервенции против Советской России» Поскольку утверждение принципа мирного сосуществования как
51 Там же. С. 402.
52 Там же. Т. 40. С. 152.
53 Об этом с циничной откровенностью писал в своей книге «Мировой кризис», один из ведущих организаторов антисоветской интервенции У. Чер-чиль: «Находились ли союзники в состоянии войны с Советской Россией? Конечно, нет. Но они стреляли в советских людей, как только те попадались им на глаза. Они находились па русской земле как завоеватели. Они вооружали врагов советского правительства... строили планы его сокрушения» (Churchill W. S. The world crisis: The Aftermath. L., 1929. P. 235).
54 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 42. С. 22.
55 Бобров Р. Л. Принцип мирного сосуществования // Международное право. М.: Юрид. лит., 1974. С. 154. Аналогичное высказывание см.: Курс международного права. В 6 т. М.: Наука, 1967. Т. 1. С. 76.
89
нормы международных отношений — процесс двусторонний, недостаточно было желания одной стороны — социалистического государства; необходимо было, чтобы неизбежность такого сосуществования осознала и другая сторона — мир капиталистических государств, для которого убедительным уроком в этом отношении явилось поражение антисоциалистической интервенции в России.
Первыми свидетелями успехов советской политики мирного сосуществования со странами капитала явились мирные договоры, заключенные в 1920 г. Советским государством с его западными соседями, а также полуторговые и полуполитические договоры, заключенные в 1921 — 1922 гг. с Англией, Италией, Нор-вергиеп, Австрией, Швеций и Чехословакией. Первые означали полное признание, вторые — признание Советского правительства правительством России де-факто 56. Однако более существенны й поворот в международной политике капиталистических государств от отрицания возможности мирного сосуществования с социалистическим государством к признанию необходимости такого сосуществования обозначился в 1922 г.
В январе 1922 г. Верховный совет Антанты на конференции в Каннах, признавая, что избавление Европы от послевоенного экономического паралича и кризиса требует соединенных усилий наиболее мощных стран, принял решение о созыве в Генуе эко-помпко-финансовой конференции с приглашением на нее всех европейских государств, включая Советскую Россию. При этом Верховный совет выдвинул несколько условий, признание которых должно было содействовать успеху конференции. Первое из них заключалось в том, что ни одно государство не может навязывать другому государству систему собственности, внутренней экономической жизпи и управления57. Это означало, что» страны Антанты приняли основное условие мирного сосуществования, на котором неизменно настаивало Советское правительство и которое ему к тому времени уже удалось юридически закрепить в ряде договоров с сопредельными государствами.
Хотя Каннская резолюция содержала ряд условий, направленных на ограничение приведенного положения, сама идея установления отношений сотрудничества со страной Советов в то время представлялась буржуазному обществу еще настолько неприемлемой, что принятие этой резолюции Верховным советом Антанты вызвало правительственные кризисы в ряде стран Европы 58. В результате созыв Генуэзской конференции был постав
56 Например, торговое соглашение от 16 марта 1921 г. между РСФСР и Великобританией предусматривало обязательство сторон воздерживаться от всяких враждебных действий друг против друга, возобновление торгово-политических отношений между обеими странами и взаимный обмен в этих целях торговыми представительствами (СУ. 1921. № 74. Ст. 60).
57 Правда. 1922. 10 янв.
58 Первым в январе 1922 г. пало правительство Бриана во Франции. За-
90
лен под вопрос. Однако экономическая необходимость установления хозяйственных связей с Советской Россией оказалась сильнее антисоветских настроений близоруких политиков, и 10 апреля 1922 г. Генуэзская конференция была открыта.
На ее первом пленарном заседании делегация РСФСР, представлявшая также другие советские республики и Дальневосточную республику59, сделала заявление, в котором подчеркнула, что в нынешнюю историческую эпоху, делающую возможным параллельное существование старого и нарождающегося нового социального строя, экономическое сотрудничество между государствами. представляющими две различные системы собственности, является повелительно необходимым для всеобщего экономического восстановления и что Советское правительство придает поэтому величайшее значение первому пункту Каннской резолюции о взаимном признании различных систем собственности и различных политических и экономических форм, существующих в настоящее время в различных странах 60.
Генуэзская конференция не дала положительных результатов ввиду стремления навязать Советской России условия, противоречащие интересам ее народа и ставящие ее в неравноправное положение. Кроме признания всех дореволюционных долгов и возвращения иностранным собственникам национализированных предприятий, буржуазные правительства добивались отмены государственной монополии на внешнюю торговлю, учреждения в Советской России комиссий по долгам и установления для иностранных подданных режима, подобного режиму капитуляций.
Советское правительство отвергло как эти, так и некоторые другие, более умеренные требования. Глава Советской делегации, отметив неудачу конференции, заявил: «Русский народ глубоко жаждет мира и сотрудничества с другими нациями, но — я вряд ли должен добавить — на основе полного равенства» с1.
Умело используя межимпериалистические противоречия, советская дипломатия добилась в ходе Генуэзской конференции заключения 16 апреля 1922 г. Договора между РСФСР и Германи-
тем ушло в отставку министерство Шобера в Австрии, правительство Гунариса - в Греции, Бономи - в Италии. Пошатнулся и кабинет Ллойд-Джорджа в Англии, который удержался только ввиду угрозы прихода лейбористов к власти. «Мы открыто признаем ее (Каннскую резолюцию.-Авт.) прискорбной и неприемлемой. Мы снова протестуем против всякого признания Советского правительства, прежде чем оно действительно не изменит существующего в России режима»,- писал 12 января 1922 г. французский «Journal des debats».
59 На совещании в Москве, состоявшемся 22 февраля 1922 г., представители РСФСР, Азербайджанской ССР, Армянской ССР, Белорусской ССР, Бухарской Народной СР и Хорезмской Народной СР подписали протокол о передаче РСФСР защиты интересов всех республик и о поручении ей заключить и подписать на Генуэзской конференции от их имени все договоры и соглашения как с государствами, представленными на конференции, так и с другими странами.
80 См.: К мировой экономической конференции: Материалы. М., 1933. С. 23. 81 Материалы Генуэзской конференции. М., 1922. С. 452.
91
ей. Договор был подписан в Рапалло и вошел в историю под наименованием Рапалльского договора ®2.
Согласно этому договору, оба государства взаимно отказывались от возмещения военных убытков и военных расходов, вызванных войной (ст. 1). Германия отказывалась от претензий, вытекающих из факта национализации имущественных прав германских граждан, при условии, что правительство РСФСР не будет удовлетворять аналогичных претензий других государств (ст. 2). Дипломатические и консульские отношения между Германией и РСФСР немедленно восстанавливались (ст. 3). Оба правительства согласились в их торговых и хозяйственных отношениях применять принцип наибольшего благоприятствования (ст. 4) и «в доброжелательном духе взаимно идти навстречу хозяйственным потребностям обеих стран» (ст. 5).
Рапалльский договор был крупным свидетельством возможности мирного и равноправного сотрудничества между государствами различных социально-экономических систем. Оценивая договор, ВЦИК в Постановлении от 18 мая 1922 г. отметил, что он «приветствует русско-германский договор, заключенный в Рапалло, как единственный правильный выход из затруднений, хаоса и опасностей войны, признает нормальным для отношений РСФСР с капиталистическими странами лишь такого рода договоры, поручает Совету Народных Комиссаров и НКИД вести политику в вышеуказанном духе...» ®3.
Германия была первым из западноевропейских государств, установившим нормальные дипломатические отношения с Советской страной. 2 февраля 1924 г. о признании правительства СССР де-юре заявило правительство Англии. Вслед за Англией нормальные дипломатические отношения с СССР установили: Италия, Норвегия, Швеция, Дания, Греция, Мексика, Австрия, Франция и Япония. Наряду с признанием Советского правительства де-юре Англия, Италия, Швеция и некоторые другие государства заключили с СССР торговые договоры и торговые соглашения. Из крупных капиталистических государств позже всех признали Советское государство США — в ноябре 1933 г.62 63 64
Признание Советского государства государствами капиталистической системы — сначала де-факто, а затем де-юре65 — явилось первым важным этапом в становлении мирного сосуществования как международно-правового принципа. «Оно означа
62 СУ. 1923. № 33. Ст. 374.
63 Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях. М., 1928. Ч. 3, вып. 1. С. 190.
64 Об обмене нотами между СССР и США об установлении дипломатических отношений см.: Сборник действующих договоров... Вып. 8. С. 36.
65 О юридической сущности акта признания в международном праве см.: Фельдман Д. И. Признание государств в современном международном праве. Казань, 1965; Он же. Влияние социалистических революций на развитие института признания в международном праве и учения о нем // Признание в современном международном праве. М.: Междунар. отношения, 1975. С. 40-66.
92
ло,— как верно отмечает Р. Л. Бобров,— признание того факта, что рядом с капиталистическими государствами существует государство новой, социалистической системы (признание данного факта в качестве юридического)» 06.
Хотя юридическое признание, согласно международному праву, означает установление юридического равенства между признаваемым и признающими государствами и, следовательно, равноправия государств различных общественных систем, для Советского Союза такое признание означало начало нового этапа — этапа борьбы за утверждение на деле в международных отношениях этого важнейшего элемента принципа мирного сосуществования (равно как и других его основных элементов — принципа ненападения и сотрудничества). Эта борьба протекала в исключительно сложных политических и экономических условиях.
Вопреки заявлениям, сделанным накануне и в ходе Генуэзской конференции, о равноправии двух общественных систем и об установлении дипломатических и торговых отношений с СССР, капиталистические государства не только не прекратили борьбу против Советского Союза как в экономической, так и в политической областях, но даже усилили ее 66 67 68.
В связи с этим на Международной экономической конференции в Женеве в 1927 г. советская делегация вновь потребовала прекращения «политического и экономического бойкота СССР во всех видах» и установления «отношений с Советским Союзом на основе признания неизбежности сосуществования двух различных систем», а также отказа «от посягательств на институты, неразрывно и органически связанные с социалистической системой, в частности на институт монополии внешней торговли» в8.
Жестокий экономический кризис 1929—1933 гг., имевший своим следствием чрезвычайное обострение внутренних и внешних противоречий в капиталистическом мире, усилил антисоветские тенденции в политике капиталистических стран. Наряду с целой серией политических и военных провокаций развернулась борьба против советского экспорта, будто бы являвшегося причиной, усугубляющей экономический кризис.
Советский Союз, показав несостоятельность этих утверждений, внес в мае 1931 г. в Европейскую комиссию Лиги Наций предложение о заключении международного соглашения об экономическом ненападении. В преамбуле предложенного СССР
66 Бобров Р. Л. Принцип мирного сосуществования. С. 154.
67 Можно упомянуть полицейский налет на Торгпредство СССР в Берлине в 1924 г„ план «дауэсизации СССР», Локарнский договор, о целях которого говорилось выше, французский план «Пан-Европы», разрыв английскими консерваторами дипломатических отношений с СССР в 1927 г.„ убийство в Польше советского посла П. Л. Войкова.
68 Внешняя политика СССР: Сб. документов. М.: Госполитиздат, 1945. Т. 3.
С. 120.
93
проекта Протокола об экономическом ненападении указывалось, что для смягчения экономического кризиса «необходимо, наряду с отказом от войны в качестве средства разрешения международных конфликтов, полное прекращение всех скрытых и открытых форм экономической агрессии отдельных стран или групп стран против какой-либо страны или группы стран, что прекращение экономической агрессии является необходимой предпосылкой мирного сотрудничества государств в хозяйственной области, вне зависимости от их системы...» в9.
В соответствии с этим в проекте протокола указывалось: «Договаривающиеся Стороны вновь торжественно подтверждают подтвержденный международной экономической конференцией 1927 года принцип мирного сосуществования стран вне зависимости от их социально-политических и экономических систем» (п. 1) и «обязуются не применять во взаимных отношениях какую бы то ни было дискриминацию и считают несовместимым с принципами настоящего протокола применение в одной из указанных стран специального режима, направленного против одной или нескольких стран, подписавших настоящий протокол <п. 2)».
Советское предложение обсуждалось в специальном комитете Европейской комиссии Лиги Наций, принявшем 5 ноября 1931 г. следующую резолюцию: «1. Комитет одобряет общую идею, которая лежит в основе советского предложения относительно пакта экономического ненападения. 2. Комитет констатирует возможность мирного сосуществования государств, имеющих различную экономическую и социальную структуру. 3. Комитет подчеркивает необходимость, чтобы в своих экономических отношениях государства вдохновлялись только потребностями жизни экономической, не принимая в расчет соображений, вытекающих исключительно из различий политических и социальных систем» 69 70.
Несмотря на собственную столь ясную резолюцию, комитет не принял постановления о заключении договора об экономическом ненападении, решив созвать для этой цели новое заседание, которое так и не состоялось. Тем не менее принятие резолюции представительным международным органом свидетельствовало не только о несостоятельности плана «Пан-Европы», но и о дальнейшем формировании в международном праве принципа мирного сосуществования государств различных общественных систем.
В июне 1933 г. Советский Союз вновь внес предложение о заключении договора об экономическом ненападении па Международной экономической и финансовой конференции в Лондоне. Предложенный там проект протокола об экономическом ненападении в основном воспроизводил советский проект 1931 г. Одна
69 Там же. С. 498.
70 История дипломатии. 1945. Т. 3. С. 416.
94
ко и этот проект был «похоронен» конференцией, так же как и предыдущий, но само его обсуждение на практически всемирной конференции имело принципиальное значение с точки зрения постепенного утверждения в международных отношениях и в международном праве принципа мирного сосуществования.
Советское государство всегда рассматривало мирное сосуществование как необходимое условие и составную часть всеобщего международного мира. Поэтому все его направленные на укрепление международного мира и безопасности акции довоенного периода, как рассмотренные нами, так и лишь упомянутые, были в то же время актами неуклонной борьбы за мирное сосуществование государств. В целом они оказали значительное влияние на становление современного международного права.
Что же касается западных держав, то прогрессивные тенденции в их политике, отражавшие небывалый рост антивоенных (и вообще демократических) настроений широких народных масс, неизменно приходили в противоречие с тенденцией антисоветизма, которую порождала классовая ненависть правящих кругов этих держав к первому социалистическому государству. Именно антисоветизм, нежелание последовательно исходить из принципа мирного сосуществования, который они шаг за шагом все же вынуждены были декларировать и признавать, в значительной мере ограничивал реализацию в международном праве назревших потребностей общественного развития.
§ 3. Вторая мировая война и международное право
Вторая мировая война, как п первая, возникла в результате развития мировых экономических и политических противоречий на базе монополистического капитализма. Вместе с тем по своему характеру она существенно отличалась от первой мировой войны. Главные фашистские государства — Германия и Италия — и милитаристская Япония уничтожили у себя демократические свободы, объявили целью своей политики установление господства над миром и приступили к насильственному осуществлению своих захватнических целей. Поэтому вторая мировая война против фашистской Германии и ее союзников с самого начала приняла характер войны антифашистской, освободительной. Вступление в войну Советского Союза в результате нападения па него Германии еще более усилило ее антифашистский, освободительный характер.
Соответственно различным было и отношение борющихся во второй мировой войне государств к международному праву: государства фашистско-милитаристского блока намеревались уничтожить международное право и заменить его «новым мировым порядком», основанным на господстве «высшей расы» над другими народами; государства антифашистской коалиции — СССР, США Англия и другие, несмотря на существовавшие внутри этой коалиции противоречивые тенденции, стремились к укреплению и
95
дальнейшему развитию международного права. Согласованным внешнеполитическим актам этих государств и обязано международное право своим прогрессивным развитием в тяжелых и сложных условиях второй мировой войны.
Упрочение принципов уважения государственного суверенитета, неприменения силы в международных отношениях, территориальной целостности и невмешательства во внутренние дела государств. В связи с общим характером второй мировой войны перед союзными государствами встал ряд конкретных задач, предопределивших дальнейшее антиимпериалистическое, демократическое развитие международного права. Необходимо было прежде всего освободить народы Европы и Азии от оккупантов и их ставленников, оказать им содействие в воссоздании своих национальных государств, подъеме их экономики. При этом народам должны были быть обеспечены право и реальная свобода самим решать вопрос о их государственном и общественном устройстве. Наиболее последовательной в решении этих задач была политика социалистического государства — Союза ССР Но объективные факторы, обусловившие эти задачи, оказали существенное влияние и на политику других государств антигитлеровской коалиции.
14 августа 1941 г. США и Англия приняли совместную декларацию о целях войны, известную под именем Атлантической хартии. В пей говорилось, что США и Великобритания не стремятся к территориальным или иным приобретениям, что они не согласятся ни на какие территориальные изменения, не находящиеся в согласии со свободно выраженным желанием заинтересованных народов; что они уважают право всех народов избрать себе форму правления, при которой они хотят жить; что они стремятся к уважению суверенных прав и самоуправления тех народов, которые были лишены их насильственным путем; что они стремятся обеспечить всем странам, великим и малым, победителям и побежденным, доступ па равных основаниях к торговле и мировым сырьевым источникам, необходимым для их экономического процветания; что они надеются установить мир, который даст возможность всем странам жить в безопасности на своей территории; что все государства должны отказаться от применения силы в международных отношениях и агрессивные державы должны быть разоружены. Таковы важнейшие принципы этой декларации.
Уже в ходе войны и особенно после ее окончания в политике США и Англии обнаружился отход от этих принципов и их грубое нарушение. Это, однако, не умаляет их исторического значения, которое состояло в том, что они в основном, хотя и не полно, отражали исторические потребности и освободительный характер войны против государств фашистской «оси». Поэтому к Атлантической хартии смог присоединиться Советский Союз.
24 сентября 1941 г. Советское правительство в своей Декларации на Межсоюзнической конференции в Лондоне, изложив
96
принципы советской внешней политики и отметив особо уважение Советским Союзом суверенных прав народов и принципа самоопределения наций и отстаивание им права каждого парода «устанавливать такой общественный строй и избирать такую форму правления, какие он считает целесообразным и необходимым в целях обеспечения экономического и культурного процветания своей страны», заявило, что «в соответствии с неуклонно проводимой Советским Союзом политикой, опирающейся на указанные выше принципы и нашедшей свое выражение в многочисленных актах и документах», оно выражает согласие с принципами Атлантической хартии 74.
Таким образом, Советское правительство в своей Декларации, во-первых, подчеркнуло, что Советский Союз соглашается с принципами Атлантической хартии в соответствии с неуклонными принципами своей внешней политики, и, во-вторых, дополнило Хартию такими упущенными ее авторами важнейшими принципами, как принцип самоопределения наций и право каждого народа устанавливать такой общественный строй, какой оп сочтет необходимым.
Решающая роль Советского Союза в борьбе против фашистских государств и освободительный характер второй мировой войпы являлись факторами, обеспечивавшими принятие союзниками согласованных решений и тем самым наиболее последовательное отражение в принимаемых актах потребностей развития современного международного права как права, основанного на уважении суверенитета и равноправия больших и малых народов независимо от их социально-экономического строя.
Обязанность союзных государств обеспечить восстановление суверенных прав и самоуправления народов, которые были лишены этого агрессивными государствами путем насилия, равно как и предоставить пародам право самим, без вмешательства извне, решать вопрос об их государственном и политическом устройстве была ясно выражена в Декларации Объединенных Наций от 1 января 1942 г.72 и других соглашениях союзников (в том числе в советско-английском Договоре о союзе в войне против гитлеровской Германии и ее сообщников п о сотрудничестве и взаимной помощи после войны от 26 мая 1942 г.73). Она также предусмотрена в Декларации об освобожденной Европе, принятой на Крымской конференции СССР, США и Великобритании в феврале 1945 г.
Развитие принципа ответственности за агрессию и преступления против человечности. Признание противоправности фашизма и милитаризма. Другой важной конкретной задачей союзников, вытекавшей из общего характера второй мировой войны, было
71 См.: Внешняя политика СССР: Сб. документов. М.: Госполптиздат, 1947.
Т Ч Г 09
72 См.;' Там же. С. 143.
73 См.: Там же. С. 206.
4 Курс международного права, т. I 97
суровое наказание лиц, развязавших войну и тем самым совершивших тягчайшее преступление против человечества, а также лпц, виновных в нарушении законов и обычаев войны и совершении тягчайших злодеяний на оккупированных территориях. Необходимо было также искоренить фашизм и милитаризм, таящие в себе угрозу миру.
Впервые принцип сурового наказания преступников войны был провозглашен в советско-польской Декларации от 4 декабря 1941 г. В дальнейшем он был закреплен и развит в ряде совместных актов главных союзных держав.
В Московской декларации глав правительств СССР, США и Великобритании от 2 ноября 1943 г. об ответственности гитлеровцев за совершенные зверства устанавливалось, что германские офицеры, солдаты и члены нацистской партии, виновные в совершении зверств, убийств и казней на оккупированных территориях, должны быть судимы по месту совершения преступления 74.
На Ялтинской (Крымской) конференции союзниками было подтверждено решение «подвергнуть всех преступников войны справедливому и быстрому наказанию», а также признано необходимым «взыскать в натуре возмещение убытков за разрушения, причиненные немцами» 75. На Потсдамской конференции 1945 г. союзники приняли решение о том, что главные военные преступники должны быть арестованы и преданы суду.
В соответствии с указанными решениями союзных держав 8 августа 1945 г. представителями СССР, США, Великобритании и Франции в Лондоне были подписаны Соглашения о судебном преследовании и наказании главных военных преступников европейских стран «оси» и Устав Международного военного трибунала.
К ведению Международного военного трибунала, согласно ст. б Устава, были отнесены: преступления против мира (военная агрессия), военные преступления (нарушение законов и обычаев войны) и преступления против человечности (убийства, истребления, порабощение, ссылка и другие жестокости по отношению к гражданскому населению до илп во время войны или преследования по политическим, расовым или религиозным мотивам с целью осуществления преступления или в связи с любым преступлением, подлежащим юрисдикции трибунала).
19 января 1946 г. был опубликован Устав Международного военного трибунала в Токио для суда над главными японскими военными преступниками. Ст. 5 токийского Устава предусматривала те же преступления, что и ст. 6 лондонского Устава.
Эти уставы, как и предшествовавшие им международно-правовые акты союзников, являлись не только частными случаями
74 См.: Там же. С. 321.
75 Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны.
М.: Госпрлитиздат, 1947. Т. 3. С. 103.
98
деятельности государств, направленной на реализацию принципа ответственности за агрессию, но и развитием этого принципу Об этом свидетельствует, в частности, резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 11 декабря 1946 г., в которой Генеральная Ассамблея подтвердила «принципы международного права, признанные Уставом Нюрнбергского трибунала и нашедшие выражение в приговоре Трибунала» и предложила «Комитету ц0 кодификации международного права, созданному Резолюцией Генеральной Ассамблеи от И декабря 1946 г., рассматривав в качестве вопроса первостепенной важности проекты, имеющее целью формулировку и внесение принципов, признанных устд. вом Нюрнбергского трибунала и нашедших выражение в еь0 решении, в общую кодификацию преступлений против мира и безопасности человечества или в международный уголовниц кодекс».
Принцип преступности агрессии и необходимости наказания преступников войны был зафиксирован также специальными постановлениями мирных договоров с Италией, Румынией, Болгарией, Венгрией и Финляндией. В этих договорах, как и в Ялтинском и Потсдамском соглашениях, нашел выражение такя<е принцип материальной ответственности государств-агрессоров. В основу имущественной ответственности Германии и ее союзников после второй мировой войны было положено не «право» победителя, которое было уже отвергнуто международным правом под влиянием идей Октябрьской революции, а их вина в подготовке, развязывании и ведении агрессивной, несправедливой войны, являющейся международным преступлением, и за причиненный этой войной материальный ущерб 7в.
В период второй мировой войны получил международно-правовое признание и такой выдвинутый Советским правительством новый принцип международного права, как противоправность фашизма и милитаризма и их несовместимость с человеческой цивилизацией.
Еще в своей Декларации па Межсоюзной конференции в Лондоне в сентябре 1941 г. относительно послевоенного устройства мира Советское правительство подчеркивало, что положение о праве каждого народа устанавливать такой общественный строй и избирать такую форму правления, какие он считает необходимыми, не должно распространяться на фашизм, который преступен и несовместим с человеческой культурой. Советский Союз последовательно настаивал на закреплении этого принципа и в межсоюзнических актах.
В Тегеранской декларации об освобожденной Европе указывалось, что установление порядка в Европе и переустройство
78 См.: Перетерский И. С., Евгеньев В. В. Советская позиция в вопросе о репарациях после второй мировой войны // Учен. зап. Акад, обществ, наук. М_, 1949. Выл. 3; Евгеньев В. В. Международно-правовое регулирование репараций после второй мировой войны. М.: Госюрпздат, 1950. С. 51-65.
99
национально-экономической жизни народов, освобожденных от господства нацистской Германии, и народов бывших государств — сателлитов держав «оси» в Европе должно быть достигнуто таким путем, который позволит освобожденным народам уничтожить последние следы нацизма и фашизма к создать демократические учреждения по их собственному выбору.
В Декларации об Италии, принятой на Тегеранской конференции, также указывалось на необходимость уничтожения фашистских учреждений и создания демократического правительства.
На Ялтинской конференции было принято решение о демилитаризации и денацификации Германии. Для этого намечалось осуществить роспуск всех германских вооруженных сил, уничтожение пли изъятие всего военного оборудования и материалов, ликвидацию или взятие под контроль всей германской промышленности, которая могла бы быть использована для военного производства, уничтожение нацистской партии, нацистских законов, организации и учреждений, устранение влияния нацизма и милитаризма из общественных учреждений, культурной и экономической жизни германского народа.
Учитывая, что движущей силой германского милитаризма явились крупнейшие германские монополии, Потсдамская конференция наметила программу децентрализации и декартелизации германской промышленности.
Становление принципа, согласно которому государства обязаны сотрудничать в деле предотвращения агрессии. Выработка основ организации послевоенного мира. Создание ООН. В период войны СССР, США, Великобритания и Франция согласились сотрудничать и после войпы как в деле предотвращения ш>вых актов агрессии со стороны Германии или других агрессивных государств, так и в деле организации послевоенного мира и безопасности.
Так, в Договоре между СССР и Великобританией от 26 мая 1942 г. стороны заявили о своем желании «объединиться с другими единомышленными государствами для принятия предложений об общих действиях в послевоенный период в целях сохранения мира и сопротивления агрессии». Наряду с обязательством оказывать друг другу военную и другую помощь в случае новых актов агрессии со стороны Германии стороны согласились работать совместно в тесном и дружественном сотрудничестве после восстановления мира в целях организации безопасности и экономического процветания в Европе.
В советско-французском Договоре о союзе и взаимной помощи от 10 декабря 1944 г.77 по вопросу о послевоенном сотрудничестве, наряду с обязательством сторон препятствовать любым действиям, которые делали бы возможной любую новую попытку агрессии со стороны Германии, устанавливалось и более общее
77 Внешняя политика СССР. Т. 5. С. 515.
100
обязательство не заключать какого-либо союза и не принимать участия в какой-либо коалиции, направленной против другой стороны. В преамбуле договора указывалось, что его целью является сотрудничество сторон «в деле создания международной системы безопасности для эффективного поддерживания мира и гармоничного развития отношений между нациями».
Стремясь к созданию прочных основ послевоенного демократического мира, Советский Союз в период войны заключил договоры о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве с соседними государствами, боровшимися на стороне антигитлеровской коалиции,— с Чехословакией от 12 декабря 1943 г. и Польшей от 21 апреля 1945 г. Что касается советско-польского договора, то его историческое значение, по оценке обеих сторон, состояло в том, что он знаменовал собой коренной поворот во взаимоотношениях обеих стран в сторону союза и дружбы, которые сложились в ходе совместной освободительной борьбы против Германии.
В период войны были согласованы между союзниками также основные принципы повой международной организации безопасности. Идея создания этой организации впервые получила международно-правовое оформление в советско-польской декларации от 4 декабря 1941 г. «После победоносной войны и соответственного наказания гитлеровских преступников,— говорилось в этой Декларации,— задачей союзных государств будет обеспечение прочного и справедливого мира. Это может быть достигнуто новой организацией международных отношений, основанных на объединении демократических стран в прочный союз. При создании такой организации решающим моментом должно быть уважение к международному нраву, поддержанному коллективной вооруженной силой всех союзных государств» 78.
Дальнейшее развитие и международно-правовое оформление эта идея получила в вашингтонской Декларации 26 государств от 1 января 1942 г., в которой говорилось, что цель Объединенных Наций не только победа в войне, но и обеспечение справедливого и прочного мира, и более конкретно — в Декларации о всеобщей безопасности, принятой 30 октября 1943 г. на Московской конференции министров иностранных дел СССР, США и Великобритании, к которой присоединился Китай. Г> Московской декларации признавалась «необходимость учреждения в возможно короткий срок всеобщей Международной организация для поддержания международного мира и безопасности, основанной на принципе суверенного равенства всех миролюбивых государств, членами которой могут быть все такие государства — большие и малые» 79.
В Декларации СССР, США и Великобритании о совместных действиях в войне против гитлеровской Германии и о после
78 Там же. С. 138.
79 Там же. С. 318.
101
военном сотрудничестве, принятой на Тегеранской конференции руководителей этих государств (28 ноября — 1 декабря 1943 г.), была выражена решимость в том, что эти государства «будут работать совместно как во время войны, так и в последующее мирное время», и была признана высокая ответственность, лежащая на пих и на всех Объединенных Нациях «за осуществление такого мира, который получит одобрение подавляющей массы народов земного шара и который устранит бедствия и ужасы войны на многие поколения».
В целях разработки устава будущей международной организации мира 21 августа 1944 г. в Думбартоп-Оксе (США) по предложению СССР была созвана Конференция СССР, США и Соединенного Королевства (с 29 сентября в ней приняла участие и делегация Китая). Конференция разработала предварительный проект Устава ООН. На Ялтинской конференции 1945 г. было принято предложенное делегацией США правило единогласия великих держав в Совете Безопасности ООН, которое не могла согласовать Конференция в Думбартон-Оксе. При этом Ялтинская декларация содержала принципиально важное с точки зрения дальнейшего развития международного права положение о необходимости единства великих держав для сохранения мира. «Только при продолжающемся и растущем сотрудничестве и взаимопонимании между нашими тремя странами и между всеми миролюбивыми народами,— говорилось в Декларации,— может быть реализовано высшее стремление человечества — прочный и длительный мир» 80. Окончательный текст Устава ООН и статута Международного суда ООН был выработан на Конференции в Сап-Франциско (подписан там же 26 июня 1945 г.) 81.
В аспекте становления современного международного права следует отметить некоторые важнейшие положения Устава ООН.
Устав закрепляет и продолжает развивать принцип противоправности агрессивных войн и актов агрессии. В качестве первейшей цели Организации указывается: «Поддерживать международный мир и безопасность и с этой целью принимать эффективные коллективные меры для предотвращения и устранения угрозы миру и подавления актов агрессии или других нарушений мира...» (п. 1 ст. 1). В соответствии с этим устанавливается конкретное обязательство стран воздерживаться в их международных отношениях «от угрозы силой или ее применения как против территориальной неприкосновенпости или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с Целями Объединенных Наций» (п. 4 ст. 2). Предусматривается механизм предотвращения угрозы
80 Советский Союз на международных конференциях периода Великой Отечествепной войны 1941-1945 гг.: Сб. документов. М.: Политиздат, 1979. Т. 4. С. 252-253
См.: Там же. 1984. Т. 5. Док. № 130.
102
миру и подавления актов агрессии, каковым прежде всего должна быть Организация Объединенных Наций. Вместе с тем «Устав ни в коей мере не затрагивает неотъемлемого права на индивидуальную или коллективную самооборону, если произойдет вооруженное нападение на Члена Организации, до тех пор пока Совет Безопасности не примет мер, необходимых для поддержания международного мира и безопасности» (ст. 51). Равным образом он не препятствует существованию региональных соглашений или органов для разрешения таких вопросов, относящихся к поддержанию международного мира и безопасности, которые являются подходящими для региональных действий, при условии совместимости таких соглашений пли органов и их деятельности с целями и принципами Организации (ст. 52).
Поставленная во главу угла деятельности ООН цель «поддерживать международный мир и безопасность» находит свое логическое завершение в ее задаче проводить «улаживание пли разрешение международных споров или ситуаций, которые могут привести к нарушению мира», «мирными средствами, в согласии с принципами справедливости и международного права» (п. 1 ст. 1). Соответственно члены ООН приняли па себя обязательство разрешать свои международные споры «мирными средствами таким образом, чтобы не подвергать угрозе международный мир и безопасность и справедливость» (п. 3 ст. 2), причем Устав подтверждает право свободы выбора таких средств спорящими сторонами (ст. 33). Принцип мирного разрешения международных споров получил дальнейшее развитие в полномочиях Генеральной Ассамблеи ООН «рекомендовать меры мирного улаживания любой ситуации», которая, по мнению Ассамблеи, «могла бы нарушить общее благополучие пли дружественные отношения между нациями» (ст. 14), а также в полномочиях Совета Безопасности ООН рекомендовать надлежащую процедуру или методы, или условия урегулирования любого спора, продолжение которого могло бы угрожать поддержанию международного мира и безопасности (ст. 33—38).
Благодаря Уставу ООН получило всеобщее международно-правовое признание право наций на самоопределение. В п. 2 ст. 1 Устава в качестве одной из целей ООН названо развитие дружественных отношений между нациями на основе уважения принципа равноправия и самоопределения пародов, а в ст. 55 говорится о создании условий, «необходимых для мирных и дружественных отношений между нациями, основанных на уважении принципа равноправия и самоопределения народов». Приведенные положения были включены в Устав по инициативе п по настоянию Советского Союза82. Причем характерно, что право наций на самоопределение, в полном согласии с идеей
82 См.: Поправки и дополнения советской делегации к предложениям, принятым в Думбартоп-Оксе//Советский Союз па международных конференциях... Т. 5. Док. № 68.
103
Декрета о мире, органически увязывается с задачей укрепления всеобщего мира.
В Уставе ООН принцип суверенного равенства государств-членов (п. 1 ст. 2) наряду с принципом невмешательства в их внутренние дела (п. 7 ст. 2) был провозглашен как основа этой всемирной организации. Тем самым эти принципы приобрели универсальное значение: они стали принципами международноправовых отношений всех государств, независимо от различий в их социально-экономических или политических системах, уровнях экономического развития и размеров этих государств.
Из новых норм международного нрава, выработанных союзниками по антигитлеровской коалиции и представляющих собой его дальнейшую демократизацию, следует отметить принцип особой ответственности великих держав за сохранение международного мира, получивший выражение в правиле единогласия постоянных членов Совета Безопасности ООН. По мысли инициаторов создания ООН, единство великих держав, сложившееся в ходе второй мировой войны, должно было явиться гарантией сохранения мира и всеобщей безопасности83.
Устав ООН положил также начало формированию в современном международном праве принципа разоружения как важнейшей гарантии системы всеобщей международной безопасности. Согласно н. 1 ст. 11 Устава «Генеральная Ассамблея уполномочивается рассматривать общие принципы сотрудничества в деле поддержания международного мира и безопасности, в том числе принципы, определяющие разоружение и регулирование вооружений, и делать в отношении этих принципов рекомендации Членам Организации или Совету Безопасности или и Членам Организации и Совету Безопасности».
Наконец, в Уставе ООН были заложены основы принципа международного сотрудничества в области защиты прав человека. В качестве одной из главных целей ООН в п. 3 ст. 1 Устава указывается: осуществлять международное сотрудничество «в поощрении и развитии уважения к правам человека и основным свободам для всех, без различия расы, пола, языка и религии». Аналогичная формула содержится в п. 1Ь ст. 13 Устава. Эти важные положения стали достоянием Устава также благодаря инициативе и настойчивости Советского Союза84.
83 В Заявлении делегаций четырех приглашающих правительств о порядке голосования в Совете Безопасности от 7 пюпя 1945 г., в частности в п. 9, разъяснялось: «Ввиду основной ответственности постоянных членов от них нельзя ожидать, при настоящих условиях, существующих в мире, принять на себя обязательства действовать в таких серьезных делах, как поддержка международного мира и безопасности, в соответствии е решением, с которым они не согласились» (Там же. Док. № 80).
84 В «Поправках и дополнениях...» советская делегация предложила включить в п. 3 Статьи о целях ООН следующее положение: «...поощрение уважения прав человека, в особенности права на труд и права на образование, а также основных свобод для всех, без различия расы, языка. религии и пола». Это предложение СССР явилось основой совмест-
104
§ 4. Развитие международного права после второй мировой войны
В послевоенный период прогрессивное развитие между народного права проходило в крайне противоречивых условиях.
Разгром германского фашизма и японского милитаризма при решающей роли СССР, существенно подорвавший позиции сил империализма и международной реакции, единство великих держав, сложившееся в ходе антифашистской, освободительной войны, согласованные между ними принципы устройства послевоенного мира и, наконец, учреждение Организации Объединенных Наций как важного инструмента обеспечения международной безопасности и всестороннего сотрудничества — все это создавало благоприятные возможности для дальнейшей демократизации международных отношений и международного нрава, для утверждения ненасильственного, демократического мира па всей планете.
Оценка Советским государством международной ситуации, сложившейся после второй мировой войны, получила яркой выражение, в частности, в обращении ЦК КИСС, Президиума Верховного Совета и Правительства Советского Союза «К пародам, парламентам и правительствам» в связи с 30-летнем победы над фашизмом и милитаризмом. В этом обращении говорится, что солдаты всех континентов, партизаны и борцы Сопротивления «шли на великую битву, надеясь и мечтая завоевать прочный, справедливый и демократический мир» и что в результате победы произошли «социальные и политические сдвиги величайшего значения и была создана — впервые в истории — объективная возможность исключения мировой войны из жизни общества» ”.
Однако путь к реализации этой возможности оказался непростым. Серьезным препятствием стала политика главных империалистических держав.
Во время войны, когда агрессия гитлеровской Германии поставила под вопрос само существование демократий Запада и стало ясно, что единственное спасение — это союз с СССР, тогда империалистические правительства этих стран были вынуждены силой самих обстоятельств «забыть» о своей классовой ненависти к Советской стране и пойти на военное и политическое сотрудничество с ней. Но как только победа была одержана, в первые же послевоенные годы, правительства США, Великобритании и союзных с ними стран начали осуществлять поворот от сотрудничества с Советским Союзом к политике
ной поправки четырех держав - СССР, США, Великобритании и Китая -к указанному пункту, гласившей: «... содействие развитию и поощрению уважения к правам человека и основным свободам для всех, без различия расы, языка, религии и пола». С небольшой модификацией это положение и вошло в Устав.
85 Правда. 1975. 10 мая.
105
вражды п конфронтации с ним, усматривая в самом существовании Советской страны и ее политике мира и поддержки борьбы угнетенных народов главное препятствие для осуществления своих империалистических планов.
Если во время войны У. Черчилль, являвшийся одним из главных политических деятелей антигитлеровской коалиции, говорил, что «опасность, угрожающая России,— это опасность, грозящая нам и Соединенным Штатам, точно так же как дело каждого русского, сражающегося за свой дом,— это дело свободных людей и свободных народов во всех уголках земного шара»), то менее чем через год после окончания войны в марте 1946 г. он, уже в качестве идеолога империализма, произнес в Фултоне (штат Миссури, США) речь, в которой призывал к созданию апгло-амерпканского союза для борьбы с «мировым коммунизмом во главе с Советской Россией». Это печально знаменитая речь и явилась началом политики «холодной войны», причинившей ск ромный ущерб международному сотрудничеству и развитию международного права.
«Холодная война» и ее противоправность. Под термином «холодная война», получившим широкое распространение после второй мировой войны, понимается реакционная политика агрессивных кругов Запада в отношении Советского Союза и других социалистических государств, а также народов, борющихся за национальную независимость и социальный прогресс своих страп. Опа направлена на обострение международных отношений, па постоянное сохранение международной напряженности, на создание и сохранение опасности новой мировой войны («балансирование на грани войны»). Ее цель — противодействие мирному сосуществованию государств различных общественных систем, подрыв или ослабление общественного строя в социалистических странах, как и вообще дестабилизация неугодных им прогрессивных режимов, воздействие на политику независимых государств в угодном им направлении. В общем политика «холодной войны» выражает стремление мировой реакции остановить развитие мирового революционного процесса, повернуть движение всемирной истории вспять.
Уже сама направленность «холодной войны» и ее цели находятся в очевидном противоречии с современным международным правом, которое требует от государств «проявлять терпимость и жить вместе, в мире друг с другом, как добрые соседи» (преамбула Устава ООН), «развивать дружественные отношения между нациями...» (п. 2 ст. 1 Устава ООН) и «осуществлять международное сотрудничество в разрешении международных проблем...» (п. 3 ст. 1 Устава ООН).
Не менее очевидна международная противоправность и тех методов и средств, с помощью которых осуществляется «холодная война». Это безудержная гонка вооружений, включая ядер-пые и другие виды оружия массового уничтожения людей, вместо выработки и согласования принципов, определяющих разору
106
жение и регулирование вооружений, как того требует п. 1 ст. И Устава ООН. Это использование силы во многих частях земного шара и угроза силой («атомный шантаж» и др.) вопреки предусмотренным п. 4 ст. 2 Устава ООН обязательствам воздерживаться в «международных отношениях от угрозы силой или ее применения». Это создание американских военных баз па чужих территориях, главным образом вокруг Советского Союза, вопреки обязательству «не подвергать угрозе международный мир и безопасность и справедливость» (п. 3 ст. 2 Устава ООН). Это экономическое давление и нарушение естественных экономических связей между народами (торговая, кредитная, технологическая блокада, различного рода эмбарго и т. п.) вопреки принципам суверенного равенства, сотрудничества и недискримниацин в международных отношениях. Это поощрение путчей и организация государственных переворотов, поддержка тиранических режимов, антикоммунизм и «психологическая война», нарушение культурных и научных связей между странами и другие акции, противоречащие самим основам международного права. Наконец, это создание агрессивных военных блоков (НАТО и др.), приведших к расколу мира па две противостоящие военные группировки и к конфронтации.
«Холодная война», со времени ее начала поглотившая и по сей день продолжающая поглощать огромные материальные средства и ресурсы человечества, не оправдала надежду ее организаторов. Она не смогла приостановить переход все новых стран на путь построения нового, социалистического общества, превращения социализма в мировую систему и возникновения прочного содружества социалистических государств. Она не смогла предотвратить и полного развала колониальной системы империализма, возникновения десятков молодых национальных государств, равно как и роста революционно-демократических спл в странах, давно добившихся политической независимости, но остававшихся под гнетом империализма. Многие из этих государств в своем развитии избрали путь социалистической ориентации. Не дали ожидаемых результатов и связанные с «холодной войной» методы подавления прогрессивных сил в самых развитых капиталистических странах («охота за ведьмами» в США; «запрет на профессии» в ФРГ; проповедь шовинизма и расизма, презрения к правам других народов и др.).
В тяжелых условиях «холодной войны» и в основном вопреки ей общее международное право продолжало развиваться в антиимпериалистическом, общедемократическом направлении. Мощный фактор этого развития — содружество социалистических государств, миролюбие которых определяется самой природой их общественного строя. Многочисленные инициативы социалистических государств, направленные на искоренение политики «холодной войны», укрепление мира, разоружение, развитие равноправного международного сотрудничества, хорошо известны. Позитивно воздействует на развитие общего международного
107
права п сама практика международно-правовых отношений между социалистическими государствами — международных отношений более высокого исторического типа, а также практика международно-правовых отношений социалистических государств с государствами развивающегося мира.
Другим важным фактором прогрессивного развития международного права в послевоенный период явился выход на международную арену десятков молодых национальных государств, их борьба за утверждение своего суверенитета, за равенство в международных отношениях. Среди факторов, способствующих такому развитию, необходимо отметить также развернувшееся в капиталистических странах мощное движение сторонников мира, с которым не могли не считаться правительства этих стран.
Закрепление принципа противоправности фашизма и милитаризма в мирных договорах 1947 г. Борьба двух направлений в международной политике вполпе явственно обнаружилась уже при подготовке мирных договоров с бывшими союзниками гитлеровской Германии: Италией, Румынией, Болгарией, Венгрией и Финляндией. На всех этапах подготовки этих договоров (на совещаниях министров иностранных дел СССР, США и Англии и па Парижской мирной конференции 1946 г.) советской делегации пришлось вести упорную борьбу с представителями США и Англии, которые стремились превратить мирные договоры в орудие установления своего политического и экономического господства в побежденных странах, в правовую базу вмешательства в их внутренние дела.
Убедившись в невозможности добиться согласия Советского Союза па антидемократические условия мира и еще не решаясь пойти на разрыв со своим союзником по антигитлеровской коалиции, США, Англия и Франция оказались вынуждейными отказаться от метода диктата, к которому они прибегали на Парижской мирной конференции (использование «машины голосования»), и пойти на принятие на Нью-Йоркской сессии Совета министров иностранных дел (декабрь 1946 г.) согласованных решений, соответствующих требованиям демократического мира. Вследствие этого мирные договоры 1947 г., подписанные значительным числом государств8в, явились определенным этапом в развитии современного международного права. К числу важных положений этих договоров, несомненно, принадлежат положения, закрепляющие согласованный между союзниками принцип противоправности фашизма и милитаризма.
Так, ст. 17 мирного договора с Италией предусматривает, что «Италия, которая в соответствии со ст. 30 Соглашения о перемирии предприняла меры по роспуску фашистских организаций в Италии, не должна разрешать возрождение на итальянской территории таких организаций, будь то политиче-
88 Мирный договор с Италией был подписан 20 государствами, с Венгрией-12, с Болгарией - 12, с Румынией-И, с Финляндией — 10.
108
ские, военные или военизированные, целью которых является лишение народа его демократических прав». Аналогичные статьи содержатся и в других мирных договорах 1947 г. Италии запрещалось также использовать в своих вооруженных силах бывших офицеров и унтер-офицеров фашистской милиции или армии в их прежних чинах (ст. 55).
Вопрос о необходимости искоренения фашизма играл большую роль и в ходе переговоров о мирном договоре с Германией, который, как известно, не был заключен в связи с тем, что США, Великобритания и Франция противодействовали созданию центрального германского правительства 87. Так, на парижской сессии Совета министров иностранных дел (июль 1946 г.) представитель СССР в качестве одного из основных недостатков американского проекта мирного договора с Германией называл то, что в нем «обойден вопрос о ликвидации остатков германского фашизма и о перестройке германской политической жизни на демократических основах...» Ссылаясь на постановления Ялтинской и Потсдамской конференций, советский представитель отмечал,что задачей договора «является не только „стереть с лица земли нацистскую партию11, но и ликвидировать последствия господства гитлеризма во всех областях общественной жизни Германии» 88.
Приведенные положения, содержащиеся в мирных договорах
81 Противодействие созданию центрального германского правительства было логическим следствием политики правящих кругов США и Англии, стремившихся расчленить Германию. Эти намерения обнаружились еще в ходе второй мировой войны. Так, на Тегеранской конференции 1943 г. США предложили разделить Германию на пять частей. В октябре 1944 г. на двусторонних переговорах правительство Англии выдвинуло предложение о расчленении Германии на три части. Советский Союз, напротив, считал, что интересам мира и международной безопасности в па ибольшей мере соответствовало бы единство Германии как миролюби вого демократического государства. Соответственно он добился того, что на Потсдамской конференции было решено, что Германия, несмотря па наличие нескольких оккупационных зоп, должна рассматриваться как единое экономическое и политическое целое и что мирный договор дол жен быть подписан центральным германским правительством, когда оно будет образовано. Вопреки этому предлагались различные варианты такой федерализации Германии, при которой центральное правительство было бы лишено реальной власти. В конечном счете политика США. Англии и Франции (объединение западных зоп оккупации, сепаратная валютная реформа в них, обособленная валюта и др.) привела к фактическому расколу Германии и образованию двух германских государств (ГДР и ФРГ). Но и после этого Советский Союз еще длительное время продолжал настаивать на проведении общегерманскпх выборов, предоставлении двум германским государствам возможности создать общегерманское правительство. В августе 1953 г. СССР вновь предложил США, Англии и Франции безотлагательно приступить к подготовке мирного договора с Германией и представил проект его основ, согласно которому Германия должна была рассматриваться как единое государство. Непринятие этого предложения и последующее развитие (в том числе включение ФРГ в агрессивные военпо-полптпческпе блоки) сделали дальнейшие попытки в этом направлении беспредметными.
*’ Внешняя политика Советского Союза. М.: Господитиздат, 1952. С. 235.
109
с бывшими союзниками гитлеровской Германии и в советском проекте основ мирного договора с Германией, представляют собой конкретное проявление и применение сформировавшегося в современном международном праве еще в годы второй мировой войны принципа противоправности фашизма (нацизма) и милитаризма.
Утверждение принципа международного сотрудничества в области защиты прав и основных свобод человека. Опыт истории свидетельствует о том, что ведение агрессивных войн всегда связано с ограничением прав и свобод человека. Особенно наглядно это продемонстрировали фашистские государства, в которых ликвидация и массовое подавление элементарных прав и свобод граждан было одпой из важнейших предпосылок подготовки и развязывания второй мировой войны и ведения ее с чрезвычайной жестокостью. Поэтому вставшая перед человечеством задача построения ненасильственного мира потребовала обеспечить международно-правовыми средствами охрану прав и основных свобод человека. На основе этой потребности и сформировался соответствующий принцип международного права, становление которого в значительной мере протекало под влиянием Советского Союза.
В предыдущем параграфе уже отмечалось, что постановления Устава ООН о правах человека были выработаны по инициативе и при активном участии Советского Союза. Последовательно проведен принцип охраны прав человека и его основных свобод и в мирных договорах 1947 г., причем характерно, что здесь он органически увязывается с задачей искоренения фашизма. Так. договор с Италией обязывает Италию обеспечить всем своим гражданам без различия расы, пола, языка пли религии все основные свободы, включая свободу слова, печати, религии, политических убеждений и публичных собраний, и не разрешать возрождения на своей территории организаций, целью которых является лишение народа его демократических прав. Соответствующие статьи имеются и в других мирных договорах 1947 г.
В декабре 1948 г. Генеральная Ассамблея ООН приняла Всеобщую декларацию прав человека. Декларация провозглашает как гражданские и политические права (на жизнь, па личную неприкосновенность, на равную защиту закона, па свободу мысли, совести и религии, свободу мирных собраний и ассоциаций и др.), так и социально-экономические права (право па труд и равную оплату за равноценный труд, право на социальное обеспечение, на образование, на отдых, на участие в культурной жизни и др.). Признание международным сообществом прав человека было большой победой Советского Союза и других прогрессивных государств.
Хотя Декларация, как резолюция Генеральной Ассамблеи, не являлась юридически обязательной, она приобрела большой международный авторитет и послужила основой позднее принятых актов по защите прав человека.
110
В 1948 г. в рамках ООН была разработана и принята Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него. Под геноцидом, согласно ст. 2 Конвенции, понимаются действия, совершаемые с намерением уничтожить полностью пли частично какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую: убийство членов такой группы, причинение им серьезных телесных повреждений или умственного расстройства, предумышленное создание жизненных условий, рассчитанных на полное или частичное физическое уничтожение такой группы, меры по предотвращению деторождения п насильственная передача детей из одной группы населения в другую.
В декабре 1966 г. были приняты Международные пакты о правах человека: Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах и Международный пакт о гражданских и политических правах 89.
Последовательное развитие после второй мировой войны принципа защиты прав человека потребовало ликвидации таких мрачных и, по существу, человеконенавистнических порождений империализма с его политикой агрессии, угнетения и порабощения народов, как расизм, геноцид и апартеид.
В 1963 г. ООН приняла Декларацию, а в марте 1966 г. была заключена Конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации. Под расовой дискриминацией согласно ст. 1 Конвепцпп понимается «любое различие, исключение, ограничение или предпочтение, основанное на признаках расы, цвета кожи, родового, национального или этнического происхождения, имеющие целью или следствием уничтожение или умаление признания, использования или осуществления на равных началах прав человека и основных свобод в политической, экономической, социальной, культурной или любых других областях общественной жизни».
В ст. 4 Конвенции объявляется преступлением, наказуемым по закону, всякое распространение идей, основанных на расовом превосходстве, всякие акты насилия против любой расы или группы лиц иного цвета кожи, а также оказание всякой помощи расистской деятельности. Организации, поощряющие расовую дискриминацию, должны быть запрещены и объявлены незаконными.
По инициативе Советского Союза и других социалистических стран, а также развивающихся государств в декабре 1973 г. в ООН была принята Конвенция о пресечении апартеида и наказании за него. Конвенция относит к апартеиду убийство членов угнетенной расовой группы или папесепие им телесного повреждения или умственного расстройства, умышленное созда-
89 См.: Сборник действующих договоров... М.: Междунар. отношения, 1978. Вып. 32. С. 36-58. Пакты вступили в силу соответственно 3 января и 23 марта 1976 г. СССР одним из первых ратифицировал их 18 сентября 1973 г.
111
пне условий, имеющих целью физическое уничтожение членов такой группы; любые меры, направленные на отстранение членов угнетенной расовой группы от участия в политической, социально-экономической и культурной жизни страны; создание изолированных резерваций и гетто для членов расовой группы, запрещение смешанных браков; лишение расовой группы элементарных прав и свобод и др. (ст. II).
Конвенция квалифицирует апартеид как преступление против человечества, а осуществляемые на его основе бесчеловечные акты как преступления, нарушающие принципы международного права и создающие угрозу миру и международной безопасности.
Дальнейшее развитие принципа самоопределения наций и принципа суверенного равенства всех государств. Противоправность колониализма и неоколониализма. Принцип самоопределения наций, приобретший благодаря Уставу ООН значение общепризнанного принципа международного права, получил в послевоенный период дальнейшее развитие и конкретизацию.
В декабре 1960 г. Генеральная Ассамблея ООН по инициативе СССР приняла Декларацию о предоставлении независимости колониальным странам и народам90, которая провозгласила необходимость «незамедлительно и безоговорочно положить конец колониализму во всех его формах и проявлениях». В ней подтверждается всеобъемлющий характер принципа самоопределения («все народы имеют право на самоопределение») и дается его конкретизация: в силу этого права все народы «свободно устанавливают свой политический статус и осуществляют свое экономическое, социальное и культурное развитие». Весьма показательно с точки зрения влияния идей Октябрьской революции, что в Декларации в полном соответствии с Декретом о мире указывается, что как предлог для задержки достижения независимости никогда не должны использоваться «недостаточная политическая, экономическая и социальная подготовленность и недостаточная подготовленность в области образования».
Хотя данная Декларация сама по себе (т. е. как резолюция Генеральной Ассамблеи ООН) не являлась юридически обязательным актом, содержащиеся в ней положения, несомненно, имеют юридическую силу, поскольку они опираются на принципы Устава ООН и обобщают то понимание права на самоопределение, которое к тому времени уже приобрело обычноправовое значение, чему не в малой степени способствовал ряд международных конференций молодых национальных государств, и в частности Бандунгская 1955 г.
Нормативное содержание принципа равноправия и самоопределения народов было конкретизировано и в Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций, приня
90 Резолюция 1415 (XV) от 14 декабря 1960 г.
112
той Генеральной Ассамблеей ООН в октябре 1970 г. В ней, в частности, говорилось, что «создание суверенного и независимого государства, свободное присоединение к независимому государству или объединение с ним или установление любого другого политического статуса, свободно определенного народом, являются способами осуществления этим народом нрава на самоопределение» 91.
Право всех народов на самоопределение закреплено также в Пактах о правах человека. В п. 2 ст. 1 каждого из них устанавливается, что все народы для достижения своих целей могут свободно распоряжаться своими богатствами и ресурсами и что ни один народ не может быть лишен принадлежащих ему средств существования92. Дальнейшую конкретизацию нормативное содержание права на самоопределение получило в двух резолюциях, принятых Генеральной Ассамблеей ООП в 1974 г.: в Декларации об установлении нового международного экономического порядка и в Хартии экономических прав и обязанностей государств.
Опираясь на новый принцип международного права — право наций на самоопределение, большинство народов колониальных и зависимых стран добились государственной независимости и вступления в качестве равноправных субъектов международного права в международно-правовое сообщество. Ныне они вместе с социалистическими странами активно борются за освобождение угнетенных народов и окончательную ликвидацию остатков колониализма.
С принципом права наций на самоопределение тесно связан принцип равноправия всех пародов. Не случайно в Уставе ООН осуществление обоих этих принципов формулируется как единая основа развития дружественных отношений между нациями (п. 2 ст. 1) и одна из главных целей ООН.
Поэтому реализация большинством народов Земли принципа самоопределения наций путем создания собственного независимого государства означала вместе с тем утвержденпе принципа суверенного равенства всех государств, независимо от различий в уровнях их развития, в географическом местонахождении, в их социальных устройствах и др. Это следует из упомянутых выше актов, раскрывающих нормативное содержание права наций на самоопределение. Это ясно сказано и в том определении принципа суверенного равенства государств, которое дано в Декларации ООН о принципах международного права. В ней говорится: «Все государства пользуются суверенным равенством. Они имеют одинаковые права и обязанности и являются равноправными членами международного сообщества независимо от различий экономического, социального, политического или иного характера».
91 Международное право в документах. М.: Юрид. лит., 1982. С. 19.
92 Там же. G. 10.
ИЗ
Международное право из права, регулирующего отношения между «европейскими» или «цивилизованными» государствами, стало правом всех государств мира.
Декларация о предоставлении независимости колониальным странам и пародам поставила колониализм вне закона и тем самым сыграла значительную роль в мобилизации сил угнетенных народов на свержение колониального рабства. Однако ликвидация иностранного политического господства и создание угнетенным народом собственного национального государства полностью еще не снимает колониальный вопрос — вопрос о противоправности неоколониализма и методов его осуществления. Одним из значительных актов в этом направлении является принятая XX сессией ООН Декларация о недопустимости вмешательства во внутренние дела государств9’. В ней, в частности, говорится. что «нарушение принципа невмешательства представляет собой угрозу пезависимости и свободному и нормальному политическому, экономическому, социальному и культурному развитию стран, особенно тех, которые освободились от колониализма». Содержащееся в этой Декларации указание на противоправность вмешательства имеет непосредственное отношение к осуждению неоколониализма, поскольку вмешательство во внутренние и внешние дела государств составляет одно из главных орудий империализма 93 94.
Утверждение принципа преступности агрессивной войны и агрессии. Становление принципов неприменения силы, мирного разрешения споров, равной безопасности и разоружения. Принцип преступности агрессивной войны получил в послевоенный период не только дальнейшее подтверждение, но и всестороннее развитие. В Декларации о принципах международного права 1970 г. четко сказано: «Агрессивная война является преступлением против мира, которое влечет ответственность по международному праву».
Важным шагом в дальнейшем развитии этого принципа явилось принятие Генеральной Ассамблеей ООН резолюции «Об определении агрессии» 95, в которой нашли отражение все основные элементы проекта определения агрессии, внесенного в 1969 г. в ООН Советским Союзом.
В этом единодушно (путем консенсуса) принятом Генеральной Ассамблеей акте устанавливается, что «агрессией является применение вооруженной силы государством против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимости другого государства». Применение вооруженной силы первым в нарушение Устава ООН служит свидетельством акта агрессии, если только Совет Безопасности «в свете других соот-
93 Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 213 (XX) от 21 декабря 1965 г.
94 См.: Старушенко Г. Б. Мировой революционный процесс и современное международное право. М.: Междунар. отношения, 1978. С. 162-165.
95 Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 3314 (XXIX) от 14 декабря 1974 г.
114
вегсгвующих обстоятельств» не примет иного решения (ст, 2), Указывается также, что никакие соображения политического, экономического, военного или любого другого, характера не могут быть оправданием агрессии.
Современное международное право не ограничилось, однако, запретом агрессивных войн, а пошло дальше по пути запрета использования государствами силы или угрозы силой для урегулирования международных вопросов. Принцип, запрещающий угрозу силой или ее применение, закрепленный в п. 4 ст. 2 Устава ООН, отличается от принципа преступности агрессивной войны двумя существенными чертами: во-первых, запрещается применение пе только вооруженной силы, по и различных форм принуждения (политического, экономического п др.); во-вторых, запрещается не только применение силы, по и любая угроза сплои у0. Он тесно связан с принципом мирного разрешения международных споров, установленным в п. 3 той же статьи Устава ООН.
Важным фактором повышения эффективности принципов, запрещающих агрессию и применение силы в международных отношениях, явилось подтверждение в 70-е годы (период некоторого ослабления «холодной войны») принципа мирного сосуществования в договорах СССР и других социалпстпческих стран с ведущими государствами Запада, в том числе в таких актах, как Принципы сотрудничества между СССР и Францией 1971 г., Основы взаимоотношений между СССР и США 1972 г., Совместное советско-английское заявление 1975 г., договоры о нормализации отношений между Польшей и ФРГ (1970 г.), между ЧССР и ФРГ (1973 г.), об основах отношений между ГДР и ФРГ (1972 г.). В Основах взаимоотношений между СССР и США стороны, в частности, признали, что «в ядерный век не существует иной основы для поддержания отношений между ними, кроме отношений мирного сосуществования» и что «различия в идеологии и социальных системах СССР и США пе являются препятствием для развития между ними нормальных отношений...» 96 97. Этот принцип получил подтверждение и в таких кодификационных актах, как Декларация о принципах 1970 г. и Декларация принципов хельсинкского Заключительного акта.
Одно из центральных мест в послевоенном развитии международного права занимали вопросы разоружения и равной безопасности для всех государств. Ведущую роль в постановке и разработке этих проблем сыграли Советский Союз и другие социалистические страны, ибо «разоружение есть идеал социализма» 98 и каждый шаг в этом направлении есть шаг к осуществлению этого идеала. В современную же эпоху разоружение, и прежде всего
96 Подробнее см.: Тункин Г. И Принцип неприменения силы как закон международной жизни // Междунар. жизнь. 1973. № 3. С. 16-19; Менжинский В. И. Неприменение силы или угрозы силой//Во имя мира. М.: Наука, 1977. С. 34-55.
97 Международное право в документах. С. 22.
98 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 30. С. 152.
115
ядерпое, стало вопросом сохранения земной цивилизации и, следовательно, идеалом всего человечества. Оно представляет собой материальную основу эффективности принципов запрещения агрессивной войны и применения силы в международных отношениях.
Первым международным актом, провозгласившим принцип всеобщего и полного разоружения, была принятая по инициативе Советского Союза в ноябре 1959 г. резолюция Генеральной Ассамблеи ООН ". Затем этот принцип получил подтверждение в ряде многосторонних и двусторонних международных договоров, причем его содержание было наиболее полно раскрыто в советско-американском Заявлении от 20 сентября 1961 г.
Согласно этому Заявлению (ст. 3), всеобщее и полное разоружение означает роспуск вооруженных сил, прекращение производства вооружений, ликвидацию запасов ядерного, химического, бактериологического и других видов оружия массового уничтожения и средств их доставки, прекращение расходования средств на военные цели. Государства могут сохранить только такие неядерные вооружения, военные силы и средства, которые по соглашению будут признаны необходимыми для поддержания внутреннего порядка и личной безопасности граждан (ст. 2).
Желая перевести всеобщее и полное разоружение из сферы деклараций в область практических дел, Советский Союз разработал на основе упомянутой резолюции Генеральной Ассамблеи ООП и представил в Комитет ООН по разоружению проект Договора о всеобщем и полном разоружении под строгим международным контролем (проект 1962 г. с поправками 1964 г.). Проект предусматривал конкретную программу разоружения в течение пяти лет.
Западные государства, однако, не проявили готовности решать проблемы всеобщего и полного разоружения. Поэтому страны социалистического содружества сконцентрировали усилия на наиболее реальных направлениях согласованного ограничения и сдерживания гонки вооружений. По инициативе Советского Союза были заключены: Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в космическом пространстве и под водой (1963 г.); Договор о нераспространении ядерного оружия (1968 г.); Договор о запрещении размещения на дне морей и океанов и в его недрах ядерного оружия и других видов оружия массового уничтожения (вступил в силу в 1970 г.); Конвенция о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении (вступила в силу в 1975 г.); Конвенция о запрещении военного или любого иного враждебного использования средств воздействия на природную среду (вступила в силу в 1978 г.); Конвенция о запрещении или ограничении применения конкретных видов обычного оружия, которые могут считаться
99 Резолюция 11378 (XIV).
116
наносящими чрезмерные повреждения или имеющими избирательное действие (вступила в силу в 1983 г.) и др.10"
Таким образом, если Устав ООН предусматривает необходимость выработки только принципов, определяющих разоружение и регулирование вооружений, то начиная с 60-х годов практика пошла дальше, а именно, по пути разработки и принятия конкретных конвенционных норм, взаимосвязанных общим принципом разоружения, заложенным в Уставе ООН, что позволяет говорить о становлении права разоружения как особой отрасли современного международного права100 101.
Конечно, с точки зрения решения задачи всеобщего и полного разоружения то, что сделано, можно оценивать лишь как первые шаги. Но они свидетельствуют о реальности этой задачи и в современном, хотя и разделенном на две общественные системы, но взаимосвязанном, во многом целостном мире. Особенно наглядным доказательством тому служит советско-амерпкапское соглашение о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, представляющее собой новый шаг на пути к разоружению.
На всех этапах и во всех конкретных областях решения вопросов разоружения Советский Союз исходил и исходит из необходимости строжайшего соблюдения равной безопасности всех участников этого процесса и, более того, всех государств мирового сообщества. Как отмечал М. С. Горбачев, «широко утверждается понимание того, что в ядерный век безопасность государств не может строиться па силе или угрозе силой. Опа возможна лишь как безопасность для всех» 102 103.
Возникнув в связи с процессом ограничения п сокращения ядерных вооружений, принцип равной безопасности («равенства и одинаковой безопасности») приобретает ныне более широкое значение как принцип равной, всеобщей п всеобъемлющей безопасности. На XXVII съезде КПСС были сформулированы принципиальные Основы всеобъемлющей системы международной безопасности |03, которые дают ясное представление о содержании, которое вкладывает в этот принцип Советский Союз.
Во-первых, безопасность, согласно этому принципу, должна быть равной и всеобщей. Необходим учет законных интересов всех без исключения государств; нельзя обеспечить свою безопасность за счет других; безопасность может быть только для всех и только равной для всех.
Во-вторых, безопасность должна быть всеобъемлющей. Она
100 В 60-70-х годах было заключено 9 многосторонних и 16 двусторонних международных договоров в сфере ограничения вооружений. См.: Петров ский В. Ф. Разоружение: концепция, проблемы, механизм. М.: Политиздат, 1982. С. 43.
101 См.: Богданов О. В. Международно-правовые проблемы ограничения вооружений и разоружепия // Советская программа мира и прогрессивное развитие международного права. М.: Наука, 1985. С. 74.
102 Правда. 1985. 23 марта.
103 См.: Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. М.: Политиздат, 1986. С. 74-76.
117
должна охватывать область не только военных отношений, но и отношений политических, экономических и гуманитарных. В военной области — отказ ядерных держав от войны как ядерной, так и обычной и конкретные меры по разоружению радикального характера (такие, например, как предложенная СССР ликвидация ядерного оружия к 2000 г.). В политической области — безусловное уважение права каждого парода избирать пути и формы своего развития; справедливое урегулирование региональных конфликтов; укрепление доверия между государствами и гарантии неприкосновенности их границ; предотвращение международного терроризма. В экономической области — исключение всех форм дискриминации; справедливое урегулирование проблем задолженности; установление нового мирового экономического порядка и др. В гуманитарной области — сотрудничество в распространении идей мира, разоружения и безопасности; взаимное ознакомление народов с жизнью друг друга; искоренение геноцида, апартеида, проповеди фашизма и всякой иной расовой, национальной или религиозной исключительности; расширение международного сотрудничества в осуществлении политических, социальных п личных прав человека; сотрудничество в сфере культуры, искусства, науки, образования и медицины и др.
Таким образом, усилия государств должны быть сосредоточены на создании таких политических, материальных, организационных, духовных и иных структур сохранения мира, которые исключали бы саму возможность возникновения войны 104 105 * *. Естественно, что внедрение в международное право принципа всеобщей, равной и всеобъемлющей безопасности не только потребует повышения эффективности функционирования уже существующих принципов и институтов и роли ООН в обеспечении ныне действующего международного правопорядка, но и явится ’толчком к дальнейшему развитию международного права и его организационных механизмов ,05.
§ 5. Об этапах становления современного международного права
В начале главы было отмечено, что термин «современное международное право» означает не хронологические рамки действующего международного права, а выражает его новую социальную сущность, качественно новое содержание и назначение. Это общепризнанно в социалистической доктрине международного права. Равным образом можно считать общепризнанным и выдвину
104 Подробнее см.: Малинин С. А. Концепция всеобъемлющей системы международной безопасности и международное право//Изв. вузов. Правоведение. 1987. № 4. С. 16—25.
105 Подробнее см.: Тункин Г. И. Создание всеобъемлющей системы между-
народной безопасности и международное право//XXX Ежегодное собрание Советской Ассоциации международного права: Тез. докл. М., 1987;
Малинин С. А. Указ. соч. С. 18-22.
118
тое в середине 50-х годов в советской литературе положение о том, что начало развитию от старого к современному международному праву положила Октябрьская социалистическая революция. Одиако по вопросу о том, когда возникло современное международное право, когда оно стало таковым, среди советских авторов существуют различия во мнениях.
Одни авторы считают, что современное международное право возникло, когда Советское государство было признано ведущими капиталистическими странами. Н. М. Минасян, придерживавшийся этого взгляда, считал несомненным, что «начало его возникновения следует связать с победой Октябрьской революции 1917 г. Процесс становления этого права завершплся в основном международным признанием Советского государства в 1921 — 1924 гг. Новое международное право, сложившись в это время как право мира и мирного сосуществования, получило свое дальнейшее развитие...» 106. Далее Н. М. Мипасян подчеркивал, что на основе принципа мирного сосуществования «складывалось совершенно новое, ранее неизвестное международное право — современное международное право, призванное регулировать новые международные отношения, возникшие с октября 1917 года, отношения между странами социализма и капитализма» 107.
Другие авторы связывают возникновение современного международного права с Парижским договором об отказе от войны в качестве орудия национальной политики 1928 г. «Именно с момента введения в действие Парижского договора,— писал Г. В. Шармазанашвили,— ведет свое начало современное общее международное право, носящее качественно иной характер, нежели прежнее. Парижский договор... произвел в нем революцию, похоронив одну из его важных составных частей — право войны. Тем самым он провозгласил рождение нового общего международного права, права мира, права предотвращения войны...» 108 109
Третья концепция связывает возникновение современного международного права с вступлением в силу Устава ООН. Так, Р. Л. Бобров, отметив, что «в результате Великой Октябрьской революции создалось по существу новое международное право с новой системой его основных начал (основных общепризнанных принципов)», подчеркивал, что начиная «с 24 октября 1945 г. основные принципы международного права выражены в этом праве преимущественно непосредственно» и что борьба за новые принципы — это «борьба за дальнейшее прогрессивное развитие уже сложившейся... системы основополагающих норм международного права» ‘°9.
Имеются и другие высказывания по данному вопросу, которые, по существу, сводятся к одной из приведенных точек зрения.
108 Минасян Н. М. Указ. соч. С. 37.
107 Там же. G. 47.
108 Шармазанашвили Г. В. Указ. соч. С. 37.
109 Бобров Р. Л. Современное международное право (объективные предпосылки и социальное назначение). М.: Изд-во ЛГУ, 1962. С. 59, 72, 76.
119
Известно, что в связи с этими концепциями в литературе-велись острые споры. Между тем при ближайшем рассмотрении оказывается, что каждая из них в аспекте ее фундаментального критерия является обоснованной. Однако абсолютизация автором отмечаемого им критерия возникновения современного международного права и момента превращения старого права в новое приводит к однобокости и неполноте концепции. Иначе дело представляется, если отмечаемые авторами критерии и моменты трактовать как качественно определенные моменты становления существенных (и взаимосвязанных!) сторон современного международного права и как временные рубежи различных этапов такого становления.
В самом деле. Возникновение в международном праве принципа мирного сосуществования государств различных общественных систем (или, точнее, принципа равноправия государств различных общественных систем, который, по верной характеристике Р. Л. Боброва, представляет собой «обязательный элемент» принципа мирного сосуществования), получившее выражение в меж-дупародпо-правовом признании Советского социалистического государства, означало определенное качественное изменение международного права в направлении становления его общедемократической сущности, но никак не «завершение процесса» становления нового международного права, которое в последующем, как ставшее уже целым, получает якобы лишь свое «дальнейшее развитие».
Равным образом несомненно, что запрещение Парижским договором войны как орудия национальной политики представляло собой коренной поворот в международном праве, внося в международное право существенные качественные изменения.’Парижский договор был также необходимой ступенью в формировании принципа сосуществования государств различных общественных систем. Оп дополнил этот принцип вторым обязательным элементом (или «компонентом», по терминологии Р. Л. Боброва) — принципом ненападения (запрещения агрессии). Отныне сосуществование государств различных общественных систем, согласно международному праву, должно было быть не только равноправным, но и мирным. Следовательно, получала дальнейшее развитие и общедемократическая сущность современного международного права.
Конечно, развитие современного международного права, как верно отмечает Г. И. Тункин, необходимо рассматривать «не только в плане мирного сосуществования социалистических и капиталистических государств, но и в более широком аспекте отношений между всеми государствами». Но все же в этом развитии, подчеркивает Г. И. Тункин, «определяющим является мирное сосуществование государств двух противоположных общественных систем: социалистической и капиталистической» но. Определяю-
110 Тункин Г. И. Идеологическая борьба и международное право. С. 105.
120
щей является его роль и в развитии общедемократической сущности современного международного права.
И все же Парижский договор при всем его значении для развития международного права еще пе создавал «нового», т. е. современного международного нрава, хотя бы потому, что он пе увязывал отказ от войпы с правом наций па самоопределение, которое является необходимым составным элементом современного международного права, пе говоря уже о том, что он не доводил принцип отказа от войны до принципа неприменения силы или угрозы силой в международных отношениях.
Наиболее надежный критерий решения вопроса о том, когда сложилось «новое» международное право, использовал Р. Л. Бобров. Это «момент», когда сложилась система основных принципов международного права.
Действительно, только на основе Устава ООН и последующего развития, получившего отражение в Декларации о принципах 1970 г., система основных принципов современного международного права (как новых, так и «старых») приобрела такую новую целенаправленность и такую степень полноты и взаимозависимости (взаимопроникновения), которые позволяют говорить о ее новом качестве и, следовательно, о новом качественном этапе развития современного международного права. И все же при всей плодотворности этой концепции опа страдает по крайней мере двумя недостаткамп.
Во-первых, жестко связывая становление системы принципов современного международного права не только с целями, но и с нормативными положениями и моментом вступления в силу Устава ООН, она таит в себе недооценку системообразующего значения последующих актов, принятых не только в его развитие, но и в дополнение.
Во-вторых, догматизируя в определенном смысле существующую систему (система, мол, уже сложилась, в дальнейшем возможно лишь ее прогрессивное развитие), рассматриваемая концепция исходит из представления о завершенности (полноте) системы основных начал современного международного права и тем самым из завершенности процесса его становления. Не случайно Р. Л. Бобров задачу будущего видел лишь в «необходимой конкретизации общепризнанных прогрессивных принципов международного права и их строгом выполнении, в ликвидации империалистических беззаконий па международной арене» ш. Годы, 111 Бобров Р. Л. Современное международное право. С. 108. Соответственно он предлагал делить развитие современного международного права па три этапа: первый — от Октября до признания принципов запрещения агрессии и равноправия двух систем; второй — до создания «стройной системы демократических международно-правовых принципов (Устав ООН и связанные с ним другие, подписанные государствами антигитлеровской коалиции соглашения)». На третьем этапе, на пути к которому находится международное право, встают задачи укрепления международного правопорядка, о чем говорилось выше. См.: Там же. С. 107-108. При этом характерно, что непосредствеппо вслед за цитированным выше
121
истекшие со времени опубликования работы Р. Л. Боброва, показывают, что это не так.
Современное международное право продолжает развиваться с точки зрения не только частностей, но и его принципиальных основ. Процесс его становления как права ненасильственного мира, провозглашенного Октябрем, еще продолжается.
В современном международном праве нет еще принципа всеобщего п полного разоружения, нет и других принципов, которые обеспечпвалп бы равную для всех всеобъемлющую систему международной безопасности. Очевидно, что становление современного международного права как права ненасильственного мира завершится лишь тогда, когда утвердится на земле безъядерный мир, мир без оружия, мир без войн, чему способствует и в еще большей мере должно способствовать само развитие международного права.
Па основе сказанного можно выделить следующие этапы становления современного международного права, естественно учитывая их взаимопроникновение как этапов развития сложного и исторически длительного процесса.
На первом этапе — от Октября до международно-правового признания Советского государства — имели место: возведение общедемократических принципов организации международных отношений в ранг государственной политики социалистического государства; международно-правовое закрепление этих принципов в его договорах с сопредельными странами; ломка старых принципов: отказ социалистического государства от аннексий; аннулирование им неравноправных договоров; отказ от режима капитуляций и др.; изменения в международной политике под влиянием идей Октября (пацифистские декларации ведущих капиталистических держав; ограничение обращения к войне по Уставу Лиги Наций и др.).
Важнейшими моментами становления современного международного права на втором этапе — вплоть до начала второй мировой войны — было утверждение в нем принципов равноправия государств различных общественных систем, их мирного сосуществования, запрещения агрессии.
На третьем этапе, завершившемся принятием Устава ООН, принцип запрещения агрессии, сохраняя свое значение, был развит до прппципа запрещения применения силы или угрозы силой; право наций на самоопределение получило всеобщее признание; утвердились принципы сотрудничества, мирного разрешения межгосударственных споров, уважения прав и основных свобод человека; в связи с новыми принципами претерпели существенные изменения старые принципы (уважения суверенитета, невмешательства во внутренние дела и др.).
положением о задачах третьего этапа говорится, что разоружение означало бы перевод «международного права па новые рельсы», т. е., очевидно, качественно новый этап в его развитии.
122
Четвертый этап, продолжавшийся до середины 80-х годов, характеризуется конкретизацией и прогрессивным развитием системы принципов, сложившихся на основе Устава ООН, особенно принципа ограничения вооружений, а также возникновением новых, хотя еще и не имеющих всеобщего значения, принципов (например, нерушимости границ).
Пятый этап начался с подготовки и заключения советско-американского соглашения об уничтожении ракет средней и меньшей дальности и имеет своей целью всеобщее и полное разоружение и создание равной для всех всеобъемлющей системы международной безопасности. Естественно, что эта цель будет осуществляться по мере роста нового международного правосознания па основе углубления понимания народами общности судеб человечества ,12.
1,2 Об этом, в частности, см.: Верещетин В. С.. Мюллерсон Р. А. Новое мышление и международное право//Сов. государство и право. 1988. № 3, С. 3-9.
ГЛАВА
4
ХАРАКТЕР, СУЩНОСТЬ II ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА
§ 1. Общий характер и сущность современного международного права
Вопрос об общем характере современного международного права, его отличии от международного права, существовавшего до Великой Октябрьской социалистической революции, имеет не только теоретический интерес. От этого в значительной мере зависит подход к проблемам прогрессивного развития международного нрава, применение его к конкретным событиям международной жизни, междупародио-нравовая оценка политики государств.
Советская паука международного права *, внимательно исследовав основные изменения, происшедшие в международном праве после 1917 г., опровергла песспмистическпе утверждения некоторых западных юристов-международников, будто в связи с появлением совершенно повой, социалистической общественной системы международное право лишилось общей социальной базы своего развития. В связи с этим опи предсказывали раскол международного права на две системы, соответствующие двум социально-экономическим системам и идеологиям. Во всяком случае, утверждали опи, появление Советского государства привело к замедлению развития международного права.
Между тем за период сосуществования двух противоположных социально-экономических систем под воздействием растущей мощи социализма, национально-освободительного движения п
’ См.: Ушаков Н. А Проблемы теории международного права. М.: Наука, 1988; Марочкин С, Ю. Проблема эффективности норм международного права. Иркутск: Изд-во Иркутск, ун-та, 1988; Лукашук И. И. Механизм международно-правового регулирования. Киев: Вища шк., 1980; Левин Д. Б. Актуальные проблемы теории международного права. М.: Наука, 1974; Игнатенко Г. В Международное право и общественный прогресс. М.: Междунар. отношения, 1972; Тункин Г. И. Теория международного права. М.; Междунар. отпошения, 1970; Idem. International law in the international system //Rec. cours. 1975. Vol. 147; Бобров P. Л. Основные проблемы теории международного права. М.: Междунар. отношения, 1968; Verdross A.. Simma В. Universelles Volkerrecht: Theorie und Praxis. В., 1984; Virally M. Panorama du droit international contemporain // Rec. cours. 1983. Vol. 183; Bokor-Szego H. New States and international law. Bp., 1970; Geamanu G. Principiile fundamental ale dreptului international contemporan. Buc., 1967; Vischer Ch. Theories et realites en droit international public. P„ 1970; Friedmann W. The changing structure of international law. L., 1964.
124
всех сил мира и прогресса международное право сделало oi ройный шаг вперед.
Попытка германского фашизма и следовавшего по его сюнам японского империализма установить господство пад другими пародами, разрушить международное право и заменить его бредо выми идеями господства высшей расы вызвала огромный но гы-м борьбы и сплочение прогрессивных сил. Это обстоятельство и решающая роль Советского социалистического государства во второй мировой войне обеспечили не только военный н идейный разгром фашизма, но и значительное прогрессивное развитие международного права.
Как уже указывалось, существенные изменения в международном праве произошли еще в период после Октябрьской! революции до начала второй мировой войны. Период окончания агорой мировой войны и принятия Устава ООН можно счшать завершением создания основ современного, нового международного права 2.
Новое международное право существенно отличается о г буржуазного как по составу норм, так и по социальной сущности.
Что касается состава норм, то здесь главную роль пграгт изменение основных принципов, составляющих ядро международного права и имеющих наибольшее значение для обеспечения международного мира и развития международного сотрудничества. Именно основные принципы определяют лицо международного права.
Перестали существовать отжившие свой век и не соответствующие новой обстановке, сложившиеся до Великой Октябрьской социалистической революции принципы, появились новые важные прогрессивные принципы, значительные изменения претерпели старые демократические принципы международного права.
В условиях сосуществования двух диаметрально противоположных социально-экономических систем особое значение имело постепенное закрепление в международном праве обобщающего принципа — принципа мирного сосуществования государств независимо от их социально-экономических систем. Несмотря на широту и некоторую неопределенность содержания, этот принцип, означающий прежде всего отказ от попыток навязывания своего социально-экономического строя другому государству, получает все большую конкретизацию в других, более конкретпых принципах, таких, например, как принцип сотрудничества государств независимо от различий их политических, экономических и социальных систем (Декларация о принципах международного права 1970 г.).
2 Термин «новое международное право» был впервые в советской литературе использован Р. Л. Бобровым. См.: Бобров Р. Л. Великая Октябрьская социалистическая революция и международное право //Изв. вузов. Правоведение. 1957. № 1. С. 87.
125
Международное право до Великой Октябрьской социалистической революции было, по существу, правом сильного. Оно признавало п юридически закрепляло господство силы в международных отношениях. Наиболее ярко это проявлялось в таких принципах, как «право государства на войну», «право победителя», «институт завоевания». Если государство было достаточно сильным и могло рассчитывать на победу, оно всегда имело юридическую возможность воспользоваться «правом на войну» и прибегнуть к войне, используя действительные или надуманные претензии к другому государству. Победа в войне предоставляла победителю право захватить часть территории побежденного государства или, если у него достаточно сил, захватить всю территорию побежденного государства и таким образом ликвидировать его. Другое дело, что этому могли помешать действия других государств, не желающих усиления государства-победителя.
Появление принципа неприменения силы и угрозы силой было огромным завоеванием человечества. С тех пор как появились государства и международное право, считалось, что использование силы — это атрибут государственного суверенитета. Только после Велпкой Октябрьской социалистической революции, выдвинувшей идею запрещения войны, после двух кровавых мировых войн прогрессивным силам удалось добиться соглашения государств о запрещении применения силы ь угрозы силой в их отношениях, с тем чтобы все международные споры и проблемы разрешались только мирным путем.
Старое международное право признавало два равноправных состояния отношений между государствами: состояние мира и состояние войны. В< ’”>осам войны или права войны обычно уделялось даже больше ич. .ания. Из многочисленных международных конвенций, заключенных во второй половине XIX и в начале XX в., подавляющее большинство отпосилось к вопросам права войны. Так, из 14 документов (13 конвенций и 1 декларации), принятых на второй Гаагской конференции мира в 1907 г., только две касались мирных отношений между государствами, все остальные были посвящепы праву войны.
По современному международному праву развязывание войны является не просто правонарушением, а тягчайшим нарушением международного права, т. е. международным преступлением. «Агрессивная война,— говорится в Декларации о принципах международного права 1970 г.,— является преступлением против мира». Развязывание и ведение агрессивной войны влекут международную политическую и материальную ответственность государства, а также международную уголовную ответственность лиц — виновников войны.
После окончания второй мировой войны вопросам регулирования и развития мирных отношений между государствами и предотвращения вооруженных конфликтов уделяется основное внимание. Большинство международных договоров, заключенных за последние десятилетия, посвящены именно этим вопросам.
126
По современному международному праву война — это не поединок, не состязание равноправных сторон. Стороны в ней пе находятся в одинаковом правовом положе пип: одна сторона — агрессор — совершила тягчайшее международное преступление, развязав и ведя войну, другая — ведет войну в порядке самообороны, т. е. на основании международного права. Таково юридическое положение, хотя на практике иногда трудно установить, кто совершил вооруженное нападение.
Старое международное право содержало институты, являвшиеся орудием колониального закабаления и господства наиболее могущественных государств над другими государствами и народами. К таким институтам относились право захвата территорий, населенных слаборазвитыми народами, и превращение этих территорий в колонии, протектораты, сферы влияния и др.
В современном международном праве принцип равноправия и самоопределения народов — один из основных его принципов. Его содержание значительно расширилось. Он означает, в частности, что все народы имеют право свободно, без вмешательства извне определять свой политический статус и осуществлять свое экономическое, социальное и культурное развитие. Колониализм во всех его формах и проявлениях противоречит современному международному праву.
Старое международное право было преимущественно правом «цивилизованных», или «христианских», государств. Огромный континент Африки и значительная часть Азии не выступали в международных отношениях, являясь объектом колониального угнетения и эксплуатации. «Пространственное действие международного права,— писал Ф. Мартенс,— ограничивается только теми народами, которые признают основные начала европейской культуры и достойны названия образованных народов» 3.
Вследствие распада колониальной системы империализма расширилась пространственная сфера действия международного права. Оно стало в этом смысле всемирным.
Существенные изменения претерпел процесс создания норм международного права. Нормы буржуазного международного права создавались главным образом на основе соглашения великих держав, которые потом диктовали эти нормы всем другим государствам. Колониальные и зависимые страны вообще не участвовали в процессе создания норм международного права.
По современному международному праву, все государства участвуют в процессе создания его норм на основе равноправия. Как отметил М. Беджауи, после Октябрьской революции «началась современная эпоха, когда идет прогрессивное развитие добровольного международного права, а не юридической системы, которая навязана или которой приходится подчиняться... Согла-
3 Мартенс Ф. Современное международное право цивилизованных народов. СПб., 1887. Т. 1. С. 180.
127
•сие государства становится единственным способом создания норм международного права» 4.
Существенные изменения произошли пе только в нормативном составе основных принципов международного права, но и в •отдельных его отраслях и институтах; в области ответственности государств, в праве международных договоров, дипломатическом праве и т. д. Появился ряд новых отраслей международного права; международное космическое право, право международной •безопасности, охрана прав человека и др.
Наряду с этим развивались и укреплялись старые демократические принципы и нормы международного права: принцип суверенного равенства государств, невмешательства во внутренние дела, добросовестного выполнения международных обязательств и др. В старом международном праве эти принципы существовали наряду с реакционными принципами и институтами, что не могло не ограничивать их содержания. По мере ликвидации реакционных институтов, принципов и норм, появления новых прогрессивных принципов и норм расчищался путь для обогащения содержания демократических принципов и норм старого международного права. Их содержание теперь значительно шире.
Изменилась и социальная сущность международного права. Социальная сущность буржуазного международного права состояла в том, что оно отражало черты капиталистического строя и •его международных отношений, было направлено на их поддержание и развитие, санкционировало колониальную эксплуатацию.
При рассмотрении социальной сущности современного международного права необходимо различать общее международное право и локальные нормы международного права, социальная •сущность которых в некоторых случаях различна. Это означает, что общее международное право, являющееся основой всей системы международного права, допускает существование социально отличных от него норм.
При создании норм общего международного права сталкиваются воли государств, противоположных по своей классовой сущности. Поэтому его нормы не могут быть социалистическими или капиталистическими. Социалистические нормы могут создаваться только в отношении между социалистическими государствами. В то же время нормы общего международного права не могут быть воплощением империалистической политики, ибо на этой основе также невозможно соглашение. Принципы и нормы современного общего международного права имеют общедемократический характер, поскольку лишь на этой основе возможно соглашение между всеми государствами. Однако степень демократичности конкретных международно-правовых норм определяется тем влиянием, которое оказывают на их создание и раз-
4 Bedjaoui М. Pour un nouvel ordre economique international. P., 1979. P. 60.
128
витие силы прогресса, с одной стороны, н сплы реакции — с другой.
Что касается локальных норм международного права, то их социальная природа может быть идентичной социальной природе общего международного права или отличаться от нее. Так, нормы договоров, заключенных СССР или другими социалистическими государствами с капиталистическими странами, носят общедемократический характер. В то же время в рамках отношений между социалистическими государствами растет число социалистических принципов и норм, а в отношениях между капиталистическими странами — норм буржуазных.
Несмотря па различный классовый характер норм современного международного права, основа его системы — это общее международное право, которое ужо не является более буржуазным, а носит общедемократический характер, а также то, что в системе международного права имеются социалистические принципы и нормы.
Таким образом, классовая сущность современного международного права также радикально изменилась со времени Октябрьской революции.
Качественное отличие современного международного права от классического, или буржуазного, международного права проявляется особенно ярко в основных вопросах, определяющих социальную ценность международного права, а именно: а) соотношение права и силы в межгосударственной системе; б) социальная сущность; в) чьим интересам данное право служит.
Буржуазное международное право освящало господство силы в отношениях между государствами. Современное международное право, наоборот, запрещает применение силы и угрозы силой в этих отношениях. Старое международное право по своей социальной сущности было буржуазным. Современное общее международное право, являющееся основой всей системы международного права, является общедемократическим. Буржуазное международное право, хотя оно и содержало принципы и нормы, необходимые для общения государств, служило преимущественно интересам наиболее могущественных государств и, следовательно, интересам пх господствующих классов. Современное международное право служит интересам всех народов.
Рассмотренные изменения дают основание считать современное международное право качественно новым историческим типом международного права.
В международном праве произошел революционный скачок, что отнюдь пе означает отрицания определенной преемственности в его развитии. Как правильно отмечает академик Польской академии наук М. Ляхе, «не все старое в международном праве устарело» 5.
5 Lachs М. The teacher in international law. The Hague; L., 1982. P. 90.
5 Курс международного права, т. I 129 .
§ 2. Международное право и другие социальные нормы, функционирующие в межгосударственной системе
Быстрый темп развития связей между государствами в настоящее время привел к тому, что международное право явно не успевает в достаточной мере «покрывать» все новые и новые области международных отношений и новые международные проблемы. Широко применяемое создание норм международного права наиболее быстрым способом, т. е. путем заключения международных договоров,— все же процесс довольно длительный, даже при вполне благоприятных обстоятельствах.
Процесс создания норм международного права осложняется, в частности, тем, что при наличии около 160 государств не всегда удается выработать приемлемые для всех нормы. Кроме того, иногда некоторые государства не готовы брать па себя строгие юридические обязательства по тем или иным вопросам. Поэтому приходится прибегать к созданию норм, которые, не являясь нормами международного права, в то же время оказывают определенное регулирующее воздействие в международной системе. Наиболее важные из них — резолюции-рекомендации международных организаций, а также международные политические нормы. Кроме того, в межгосударственной системе функционируют нормы общечеловеческой морали.
Нормы международного права и все перечисленные социальные нормы взаимосвязаны, оказывают воздействие друг на друга.
Международное право и резолюции-рекомендации международных организаций. Общеизвестно, что международные (межгосударственные) организации принимают в соответствии с их уставами нормативные резолюции, некоторые из которых содержат нормы, юридически обязательные для органов данной организации и для государств-членов. Другие резолюции являются рекомендациями. Их очень много. Это новое явление в межгосударственной системе. Несомненно, что нормы этих резолюций играют определенную регулирующую роль, воздействуют на поведение государств — основных субъектов межгосударственной системы.
Возникает вопрос о характере норм рекомендательных резолюций международных организаций и их соотношении с нормами международного права. По вполне понятным причинам особое внимание привлекают к себе резолюции Генеральной Ассамблеи ООН.
По вопросу о характере резолюций Генеральной Ассамблеи ООН имеется три основные концепции: 1) они являются юридически обязательными для государств; 2) они являются юридическим основанием для действий государств; 3) они имеют только политическое и моральное значение.
Первой концепции придерживаются некоторые юристы-международники развивающихся стран. Она отражает стремление многих африканских и азиатских государств усилить роль Гене
130
ральной Ассамблеи ООН с учетом их подавляющего большинства в этом органе.
Т. Элайас (Нигерия), бывший председатель Международного суда, пишет; «Представляется ясным, что, насколько это касается рекомендаций Генеральной Ассамблеи в отношении девяти вопросов, перечисленных в п. 2 ст. 18 Устава ООН, ее „реше-ния“ в форме „рекомендаций11, если они приняты двумя третями голосов, являются обязательными для всех, кого они касаются. Для принятия решений по всем другим вопросам компетенции Ассамблеи в соответствии с п. 3 ст. 18 Устава требуется лишь простое большинство голосов» 6.
Однако ссылка Элайаса на п. 2 ст. 18 Устава ООН в данном случае совершенно неоправданна. Этот пункт не касается вопроса о юридической силе резолюций; в нем говорится лишь о том, какие вопросы считаются важными и, следовательно, когда для принятия резолюций требуется большинство в две трети голосов. Сюда отнесены как вопросы, по которым Генеральная Ассамблея может принимать обязательные постановления (прием новых членов в ООН, приостановление прав и привилегий членов ООН, бюджетные вопросы), так и вопросы, по которым она может принимать только рекомендации (в отношении поддержания международного мира и безопасности). Поэтому вывод, что все рекомендации, принятые двумя третями голосов, являются обязательными, не имеет под собой оснований.
Но Элайас идет значительно дальше: «Все члены ООН связаны резолюцией, если опа принимается Генеральной Ассамблеей единогласно, при условии, что вопрос входит в компетенцию Генеральной Ассамблеи. Если резолюция принимается необходимым большинством голосов, государства, голосовавшие за такую резолюцию, связаны ею в силу данного ими согласия и принципа эстопель. Государства, которые воздержались при голосовании, также связаны этой резолюцией в силу молчаливого согласия, поскольку воздержание не означает голосования против; те же государства, которые голосовали против резолюции, должны рассматриваться как связанные ею в силу демократического принципа, согласно которому мнение большинства берет верх, если голосование было действительно свободным и справедливым...» 7
Таким образом, согласно этой точке зрения, все резолюции Генеральной Ассамблеи ООН по вопросам, относящимся к ее компетенции, являются обязательными для членов ООН.
Проф. О. Асамоа, анализируя юридическое значение деклараций Генеральной Ассамблеи ООН, приходит к заключению, что они являются соглашениями между государствами и, как таковые, юридически обязательны для государств, которые голосовали за них 8.
® Elias Т. О. Africa and international law. Leiden, 1972. P. 71.
7 Ibid. P. 74-75.
8 Asamoah 0. The legal significance of the declarations of the General Assembly of the United Nations. The Hague, 1966. P. 66-67.
131
5*
Поскольку декларации являются также резолюциями Генеральной Ассамблеи ООН и Устав ООН не делает различия между резолюциями Генеральной Ассамблеи в зависимости от их наименования, вывод Асамоа относится, по-видимому, ко всем резолюциям Генеральной Ассамблеи.
Подобно этому II. Менон (Индия) считает, что, поскольку Генеральная Ассамблея ООН — это орган, участниками которого являются суверенные государства, представители этих государств в Ассамблее могут обязывать свои государства. Если эти представители одобряют резолюции, государства, представленные ими, становятся «участниками кодекса поведения, принятого Лссамб-леей» .
Ошибка этих авторов состоит в том, что они основывают свои выводы на абстрактных рассуждениях, а не на Уставе ООН. Во имя якобы демократии они отбрасывают такой важный демократический принцип международного права, как «договоры должны соблюдаться» — pacta sunt servanda. Устав ООН — международный договор, и, согласно международному праву, «каждый действующий договор обязателен для его участников и должен ими добросовестно выполняться» (ст. 26 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г.).
Строгое соблюдение принципа «договоры должны соблюдаться» государствами — членами международной организации и органами этой организации является решающим условием нормального функционирования любой международной организации. Это означает, что резолюции той или иной международной организации имеют лишь ту силу, которая предусматривается для них уставом организации, в данном случае Уставом ООП.
Рассмотренные точки зрения не имеют никакой опоры в Уставе ООП, и их авторы, по существу, даже не пытаются обосновать свои позиции ссылками на этот документ.
Вторая концепция в несколько неопределенной форме была изложена бывшим членом Международного суда X. Лаутерпах-том (/Кнглия). Это было время, когда западные страны имели большинство в Генеральной Ассамблее ООН и стремились доказать, что ее резолюции являются правомерным основанием для действий государств-членов. Вот мнение Лаутерпахта: «...хотя в определенных случаях они представляют юридическую базу, на основе которой члены ООН могут действовать индивидуально или коллективно, они не создают юридической обязанности выполнять их» 9 10. Таким образом, согласно этой точке зрения, законно принятая Генеральной Ассамблеей резолюция-рекомендация, не налагая на государства юридической обязанности выполнять ее, создает для них правомочие действовать в соответствии с этой резолюцией. Это означает, что действие государства, предприня
9 Menon Р. К. U. N. Special Committee and decolonization//Ind. J. Intern. Law. 1969. N 1. P. 27.
10 International Court of Justice. Rep. 1955. P. 115.
132
тое в соответствии с такой резолюцией, не может быть юридически оспариваемо.
Лаутерпахт полагает, что резолюциям-рекомендациям Генеральной Ассамблеи ООН сопутствуют юридические санкции, однако даваемое им определение этих санкций весьма туманно. Он считает, что государства, не выполняющие рекомендации Генеральной Ассамблеи ООН, находятся на грани того, что можно квалифицировать как нарушение правил хорошего поведения или права, как поведение, находящееся па грани между правом не придерживаться рекомендации и злоупотреблением этим правом, и потому могут оказаться объектом применения юридических санкций и.
Эта концепция в действительности означает, что резолюции Генеральной Ассамблеи ООН могут создавать права и обязанности для государств-членов: любое государство — член ООН получает право действовать на основе резолюции, а на другие государства возлагается обязанность признавать такие действия правомерными. Таким образом, данная концепция близка к первой и, как и опа, пе имеет никаких оснований в Уставе ООП. Обе рассмотренные концепции не получили сколько-нибудь значительной поддержки ни в доктрине, ни в практике государств.
На Западе господствует точка .зрения, что резолюция международных организаций, за исключением тех, которые в соответствии с их уставами являются обязательными, представляют собой рекомендации, т. е. юридически необязательны для государств. Иначе говоря, нормы этих резолюции — это не нормы международного права.
Эта точка зрения проводится в некоторых крупных и сравнительно недавно вышедших курсах международного права. Проф. О. Шахтер (Колумбийский университет) исходит из следующего положения: «...по Уставу ООН Генеральная Ассамблея не имеет полномочий создавать право или принимать обязательные решения, за исключением некоторых организационных вопросов...» 11 12
М. Виралли пишет: «...если специальные полномочия не были прямо пли имплицитно предоставлены организации. она не может принимать решения, налагающие на ее членов (и тем более на другие государства) обязательства или предоставлять права. Организация может воздействовать на поведение своих членов только путем призывов (exhortations), т. е. путем рекомендаций» 13.
В курсе международного права Фердросса и Симмы говорится. что «декларации Генеральной Ассамблеи ООН (авторы справедливо относят это и к другим резолюциям Генеральной Ассамблеи.—Авт.) могли бы создавать обязательные для членов международно-правовые нормы, если бы этот орган имел соответ
11 Ibid. Р. 120.
12 Schachter О. International law in theory and practice. General course in public international law//Rec. cours. 1982. Vol. 178. P. 111.
13 Virally M. Panorama du droit international contemporain. P. 2K1.
133
ствующие полномочия, поскольку любой орган может действовать только в рамках своих полномочий» 11 * * 14. Однако, указывают они далее, Устав ООН пе предоставляет таких полномочий Генеральной Ассамблее 15.
В советской литературе впервые внимание к резолюциям международных организаций привлек проф. С. Б. Крылов, который писал в 1947 г.: «Этому источнику международного права пе всегда уделяется должное внимание, а между тем роль и значение этого источника велики...» 16 Развивая свою мысль, он далее указывал, что такие постановления, как постановления Ассамблеи Лиги Наций, а также ее органов, «являлись источниками международного права для члепов Лиги, при условии их признания и применения на практике» 17. «Деятельность Организации Объединенных Наций, ее Генеральной Ассамблеи и других органов, прежде всего Совета Безопасности,— продолжал он,— может привести к тому, что ряд постановлений этих органов явится при указанном выше условии важным источником международного права» 18. Конечно, это была лишь общая постановка вопроса.
Позднее было высказано мнение, что все правомерные резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 19 или резолюции, принятые единогласно20, являются обязательными. Пи первая, ни вторая точка зрения не получили поддержки в советской литературе.
В конце концов господствующей в социалистических странах стала концепция, согласно которой резолюции международных организаций, за исключением тех, которые в соответствии с их уставами являются юридически обязательными, представляют собой рекомендации, которые не налагают на государства юридических обязательств. Вместе с тем резолюции международных организаций в зависимости от их содержания и результатов голосования могут играть большую или меньшую регулятивную роль.
Правильное теоретическое решение проблемы природы резолюций-рекомендаций международных организаций может быть найдено на основе теории согласования воль государств. Резолюция-рекомендация международной организации является результатом согласования воль государств-членов. Процесс согласования воль в этом случае протекает па основе устава международной организации, и результатом его является акт международной
11 Verdross A., Simma В. Op. cit. S. 407.
15 Ibid. S. 408. См. также; Rousseau Ch. Droit international public. P., 1970.
T. 1. P. 434-435; Malintoppi A. Le raccomandazioni internazionali. Milano,
1958. P. 45 otr.; Cot J. P., Pellet A. (direction). La Charte des Nations Uni-
। s: Commentaires articles par articles. P., 1985. P. 249-265.
16 Международное право. M.: Юриздат, 1947. С. 24.
17 Там же.
1Я Зам же. С. 25.
19 С.м.: Морозов Г. И. Организация Объединенных Наций. М.: Изд-во ИМО, 1962. С. 217-218.
20 С.м : Кожевников Ф. И. Общепризнанные принципы и нормы международного прана // Сов. государство и право. 1959. № 12. С. 17.
134
организации — резолюция-рекомендация. Характер такой резолюции зависит от положений устава данной международной организации.
Нормативная резолюция-рекомендация международной организации является результатом согласования воль государств-членов прежде всего относительно содержания правил поведения. Однако содержание резолюции-рекомендации этим не ограничивается. Они отличаются, например, от резолюций международной организации, которыми опа принимает тексты международных договоров. В последнем случае согласование воль государств-членов не только касается правил поведения, зафиксированных в проекте договоров, но и содержит молчаливую рекомендацию государством подписать и ратифицировать принятый договор. Однако здесь нет призыва к государствам немедленно применять положения договора.
В случае же резолюции-рекомендации международных организаций результатом согласования воль государств являются не только зафиксированные в ней правила поведения, но и призыв к государствам-членам применять их на практике. Это, однако, не придает резолюциям-рекомендациям элемента юридической обязательности.
Очень часто международные организации, и прежде всего ООН, осуществляют определенное давление па государства, которые не выполняют резолюции организации. Это давление может иметь форму повторяющегося призыва к государству или государствам выполнять ту или иную рекомендацию. В таких призывах может содержаться различная квалификация невыполнения государством рекомендации Генеральной Ассамблеи, и степень их требовательности может быть различна. Они могут содержать осуждение государства за невыполнение рекомендации. По важным вопросам Генеральная Ассамблея ООН нередко создает специальный комитет (например, Комитет по деколонизации), который должен следить за выполнением соответствующих резолюций Генеральной Ассамблеи п докладывать ей о результатах их выполнения. Генеральная Ассамблея предпринимает и многие другие меры давления в отношении государств, не выполняющих ее важные рекомендации.
Часто меры, принимаемые международными организациями для обеспечения выполнения их резолюций-рекомендаций, очень близки к юридическим санкциям, как это справедливо отметил X. Кастаньеда 21.
Можно считать, таким образом, что господствующие в социалистической и западной литературе концепции по вопросу о характере резолюций международных организаций практически совпадают. Они вытекают из природы современных международных организаций как межгосударственных, а не надгосударственных образований.
21 Castaneda J. Legal effects of United Nations Resolutions. N. V, 1U69. P. 11.
135
Практика государств не оставляет сомнений в том, что они рассматривают резолюции международных организаций, включая резолюции Генеральной Ассамблеи ООН, содержащие нормы, адресованные государствам, как рекомендации. Действительно, в тех случаях, когда государства желали придать нормам рекомендательных резолюций обязательный характер, они принимали постановления о разработке па основе соответствующей резолюции проекта международного договора.
Точка зрения Советского Союза по вопросу о характере резолюций Генеральной Ассамблеи ООН была изложена в меморандуме Правительства СССР по вопросу о порядке финансирования операций Чрезвычайных вооруженных сил ООН в Конго, направленном в Международный суд 15 марта 1962 г. В этом меморандуме говорится: «...резолюции Генеральной Ассамблеи ООН, как это предусматривается в статье 10 Устава, имеют характер рекомендаций и пе являются обязательными для государств. Государства — члены ООН сами определяют свое отношение к этим резолюциям» 22.
Следует иметь в виду различие между юридической силой и юридическими последствиями резолюций международных организаций. Эти последствия могут быть различны во внутреннем праве данной международной организации и вовне ее. В уставах некоторых специализированных международных организаций иногда содержатся специальные постановления, касающиеся юридических последствий резолюций-рекомендаций. Так, в Уставе ЮНЕСКО (п. 4 ст. IV) предусматривается, что государства-члены обязаны представлять принятые ЮНЕСКО рекомендации компетентным властям. Ст. VIII Устава ЮНЕСКО обязывает членов организации периодически докладывать ЮНЕСКО о мерах. принятых в связи с рекомендациями этой организации.
Несколько более широкие постановления по данному вопросу содержатся в Уставе Международной организации труда, которая была инициатором такого рода постановлений. Устав МОТ обязывает членов организации не только представлять принятые МОТ рекомендации компетентным властям, но также сообщать МОТ о мерах, принятых указанными властями в отношении рекомендаций. Далее предусматривается обязательство периодически докладывать МОТ о состоянии законодательства и практики, касающихся вопросов, затронутых в рекомендациях, и о том, какое применение нашли положения рекомендаций.
Приведенные постановления можно разделить на две категории. Первая содержит обязательства государств совершать определенные действия в случае принятия резолюции-рекомендации, а именно представлять рекомендации компетентным властям и сообщать о том, что это сделано, и о принятых властями мерах. Здесь речь идет о выполнении постановлений устава организации, принятие рекомендации является фактом, который приводит в
-- Междунар. жизнь. 1962. № 5. С. 158.
136
действие соответствующие постановления устава. Вторая категория постановлений, предусматривающая обязательство государств сообщать организации о состоянии законодательства и практики по вопросам, затронутым в рекомендациях, существенно отличается от первой. В этом случае на основе постановлений уставов оперируют и нормы самих разолюций-рекомендаций. поскольку государства обязаны сравнивать свое законодательство и практику с этими нормами.
И наконец, вопрос о правомерности резолюций-рекомендаций и о результатах коллизий их норм р нормами международного права.
Юридическим основанием деятельности любой межгосударственной организации являются общее международное право и ее устав. Общее международное право содержит императивные принципы (jus cogens). Согласно ст. 63 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г., международный договор недействителен, если он противоречит этим императивным принципам. Резолюция-рекомендация международной организации -это lie международный договор. Но опа также является результатом согласования воль государств, которое осуществляется па основании устава дайной международной организации и общ го международного права.
Здесь следует иметь в виду два аспекта. Устав международной организации как международный договор не может противоречить императивным принципам международного права. Вместе с тем резолюция-рекомендация как результат согласования воль государств с целью создания норм поведения государств, но аналогии с международным договором должна быть признана недействительной, если она противоречит императивным принципам международного права. Однако резолюции-рекомендации международных организаций подобно международным договорам могут отклоняться от диспозитивных норм общего международного права.
Но есть еще один аспект проблемы. Ст. 52 Устава ООН устанавливает, что региональные соглашения или органы по поддержанию международного мира и безопасности и их деятельность должны быть совместимы с целями и принципами ООН. Логичен вывод, что указанное постановление Устава ООН должно распространяться на все международные организации. А если это так, то резолюции-рекомендации международных организаций должны соответствовать целям и принципам ООН.
Международное право и политические нормы. Вопрос о политических нормах привлек к себе особое внимание после подписания в Хельсинки 1 августа 1975 г. Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Из текста этого акта, а также из заявлений представителей государств на конференции следует, что это не международный договор, но что он налагает международные неправовые обязательства, подлежащие выполнению.
137
По вопрос о характере политических норм возникает и независимо от Хельсинкского акта. Многочисленные совместные заявления, декларации, коммюнике и т. п., являющиеся результатом встреч представителей государств, особенно встреч на высшем уровне, нередко содержат нормативные положения. Эти нормы, как и нормы международного права, в частности международных договоров, являются результатом согласования воль государств. Среди них могут быть юридически обязательные нормы 23, поскольку, согласно Венской конвенции о праве международных договоров, договором является международное соглашение, заключенное между государствами в письменной форме и регулируемое международным правом, независимо от формы документа пли документов (ст. 2). Все зависит от намерения сторон.
Вместе с тем несомненно, что многие нормы, содержащиеся в подобных документах, пе являются юридически обязательными, поскольку согласовапие воль государств пе имело в виду создание юридически обязательных норм. Такие нормы все чаще называют политическими, а содержащие их документы — политическими соглашениями 24.
Возникает вопрос, каков характер этих неюридических норм, чем они отличаются от норм международного права и каково их соотношение с последними.
С точки зрения теории согласования воль государств в политической норме получает завершение первая стадия такого согласования относительно содержания правила поведения. Но этим дело не ограничивается. Сопоставим политическую норму с рекомендательной резолюцией международной организации. И в том и в другом случае пмеет место завершение первой стадии согласования воль, по пе только это. Если рекомендательная резолюция содержит призыв, рекомендацию, обращенную к государствам, действовать в соответствии с изложенными в резолюции нормами, то при создании политических норм согласование воль государств идет дальше.
Возьмем Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. В нем государства-участники «заявляют о своей решимости в период после Совещания должным образом учитывать и выполнять положения Заключительного акта Совещания». Последний абзац Заключительного акта сформулирован следующим образом: «В удостоверение всего этого нижеподписавшиеся Высокие Представители государств-участников, сознавая высокое политическое значепие, которое придается ими результатам Совещания, и заявляя об их решимости действовать в соответствии с положениями, содержащимися в изложенных
21 Schachter О. Op. cit. Р. 128.
24 См., наир.: Лукашук И. И. Международные политические нормы в условиях разрядки напряженности//Сов. государство и право. 1976. № 8; Schachter О. Op. cit. Р. 127; Virally М. Panorama du droit international conh’inporain. P. 191.
138
выше текстах, поставили свои подписи под настоящим Заключительным актом».
Поэтому можно считать, что в данном случае согласование воль государств включало взаимное намерение”, взаимное обещание соблюдать нормы Заключительного акта. Значит, нормы акта содержат прежде всего морально-политические обязательства.
Другим примером политической нормы может служить следующее положение Совместного советско-мозамбикского коммюнике: «Стороны договорились энергичпо действовать в рамках Организации Объединенных Наций в интересах всеобъемлющего решения наиболее важных экономических проблем — преодоления отсталости, решения вопросов внешней задолженности развивающихся стран, создания системы международной экономической безопасности» “. Очевидно, что здесь предусматривается взаимное политическое обязательство действовать в соответствии с этой договоренностью.
В Делийской декларации о принципах свободпого от ядерпого оружия и ненасильственного мира от 27 ноября 1986 г. Советский Союз и Индия предложили 10 принципов построения такого мира. Представляется, что хотя в Декларации прямо и пе говорится о каких-то взаимных обязательствах, по из ее контекста следует, что обе стороны обязуются добиваться принятия этих принципов всеми государствами. Это политическое обязательство.
Вопрос о политических нормах и вытекающих из них политических обязательствах пока разработан весьма слабо. Обычно считают, что политические обязательства основываются на веками сложившемся моральном принципе добросовестности, согласно которому данное слово должно соблюдаться. Проф. М. Впраллп в обширном докладе на тему «Различие между международными текстами, имеющими юридическое значение для пх участников, и текстами, не имеющими такого значения», представленном Институту международного права в 1982 г., пишет: «... добросовет-ность выполняет в отношении политических обязательств ту же функцию, что и в отпошенпи юридических обязательств» 25 26. Вп-ралли приходит к выводу, что политические обязательства — «это настоящие обязательства» и что государство, «в отношении которого такое обязательство принято, может с полным основанием ожидать, что обещанное поведение будет фактически соблюдаться, и может, таким образом, требовать этого» 27.
На принцип добросовестности как па основание политических норм ссылается и проф. О. Шахтер. Он пишет: «Я полагаю, есть основания считать, что государства, принимая на себя неюрпдп-ческие обязательства, в общем считают их политическими (пли
25 Правда. 1987. 7 авг.
28 Virally М. La distinction entre texts internationaux ayant une porte juri-dique dans les relations mutuelles entre lours auteurs et texts qui on sont depourvue: Rapp, definitif//Ann. Inst, droit intern. 1983. Vol. 60. N 1. Para. 19.
27 Ibid. Para. 18.
139
моральными) обязательствами и имеют намерение добросовестно выполнять их. Другие участники таких соглашений, а также другие государства, которых это касается, имеют основание ожидать выполнения таких обязательств и рассчитывать на это. Отсюда, как я полагаю, следует вывод, что политические тексты, в которых зафиксированы обязательства и позиции того или иного рода, основаны на общем принципе добросовестности (good faith) 28.
Указание па принцип добросовестности как на основание политических обязательств представляется правильным. Но на наш взгляд, основой их обязательности служат также принципы политической мудрости. Это диктуемые человеческим разумом в ядерпо-космическую эру принципы, согласно которым единственно разумной политикой, соответствующей как национальным, так и общечеловеческим интересам, является политика выполнения международных обязательств.
Поэтому политические нормы по своей сути морально-политические. Они отличаются от международно-правовых также по своему содержанию. И. И. Лукашук пишет: «Международная политическая норма — политически обязательное правило поведения в межгосударственных отношениях, создаваемое, осуществляемое и обеспечиваемое политическими средствами» 29. Однако такое определение недостаточно, поскольку такие признаки, как создание норм, их осуществление и обеспечение политическими средствами. в равной мере присущи и нормам международного права.
Одно из важных отличий политических норм от норм международного права состопт, по-видимому, в том, что они менее «стойки», менее «незыблемы», чем нормы международного права, что опи предоставляют государствам-участникам более широкие возможности для отказа от их соблюдения. Так, согласно ст. 62 Венской конвенции о праве международных договоров, ссылка на коренное изменение обстоятельств как на причину отказа от выполнения договора не допускается за исключением некоторых определенных в этой статье случаев. В литературе на этот счет было высказано, на наш взгляд, правильное мнение, что указанное в ст. 62 Венской конвенции правило неприменимо к политическим нормам. По мнению М. Виралли, «клаузула rebus sic stantibus и ссылка па „необходимость" учитываются при политических договоренностях в несравненно большей степени, чем в международном праве. Это обстоятельство во многих случаях является, вероятно, решающим, когда отдается предпочтение чисто политическим договоренностям» 30.
Примерно такого же мнения придерживается О. Шахтер: «Вероятно, наиболее важным соображением,— пишет он,— является то, что „чисто политический", неюридический документ может быть изменен или прекращен в случае изменения политиче-
28 Schachter О. Op. cit. Р. 130.
29 Лукашук И. И. Международные политические нормы в условиях разрядки напряженности. С. 107-108.
30 Гirally М. La distinction entre texts... Para. 24.
140
скпх обстоятельств. Давая понять, что соглашение пли договоренность политическая, а не юридическая, подразумевают, что оно основано на существующей политической ситуации и, следовательно, изменение этой ситуации служит достаточным основанием для прекращения обязательств» 31.
Что касается последствий нарушения политических норм, то они во многом аналогичны последствиям нарушения правовых норм. Аналогия с международным договором, например, может идти довольно далеко. В частности, ст. 60 Венской конвенции о праве международных договоров, в которой говорится о прекращении договора или приостановлении бго действия вследствие его нарушения, в принципе применима и к случаям нарушения политических соглашений. Возможны и другие меры в отношении государства-нарушителя. Можно согласиться с М. Виралли, полагающим, что государство, которое пострадало от нарушения другим государством его политических обязательств, может рассматривать это как «недружественный и даже враждебный акт» и прибегнуть к таким реторсиям, как дипломатические представления, протесты, отзыв дипломатов, прекращение сотрудничества в различных областях, разрыв дипломатических, коммерческих отношений и т. д.32 Разумеется, это могут быть только меры, допускаемые международным правом.
Каково соотношение политических и международно-правовых норм ь случае их коллизии, т. е. когда обязательства государства, вытекающие из политической нормы, противоречат его обяза тельствам по международному праву?
М. Виралли, по существу, ставит политические обязательства выше обязательств по международному праву. Он пишет: «Добросовестность, па которой основывается любое политическое обязательство, означает отказ ссылаться на правовые аргументы, которые в определенных случаях могли бы лишить политическое обязательство всякого содержания» 33.
Ошибка, как нам кажется, состоит в том, что принцип добросовестности берется абстрактно, вне процесса согласования воль государств, как моральный принцип, который якобы одинаково присущ всем международным социальным нормам. Упускается из виду содержание норм, подлежащих выполнению. Между тем в процессе создания норм международного права согласование воль государств направлено на создание юридически обязательных правил поведения, в то время как в процессе создания политических норм воли государств направлены на создание политических норм. Те и другие нормы подлежат выполнению, но нормы международного права обладают высшей по сравнению с политическими нормами обязательной силой. Это положение отражает действительность. Вот почему в ходе подготовки Хельсинкского акта
31 Schachter О. Op. cit. Р. 126.
32 Virally М. La distinction outre texts... Para. 22.
33 Ibid. Para, 45.
141
западные страны, пе желавшие брать на себя более строгие, т. е. юридические, обязательства, настояли на том, чтобы Заключительный акт пе был международным договором.
Однако в международном праве есть императивные пормы (jus cogens) п диспозитивные. Здесь снова напрашивается аналогия с международным договором. Ст. 53 Венской конвенции 1969 г. устанавливает, что «договор является ничтожным, если в момент заключения он противоречит императивной норме общего международного права». Логичен вывод, что более низкая по своей обязательности политическая норма также является ничтожной, если опа противоречит императивной норме международного права.
Что касается диспозитивных норм, т. е. тех, от которых государства могут отклоняться по взаимному соглашению, то по аналогии с международным договором можно считать, что государства могут отклоняться от таких норм и путем заключения политических договоренностей. Представляется, что международная практика подтверждает такой вывод.
Международное право и международная мораль. Проблема соотношения международного права и международной морали имеет большое теоретическое и политическое значение. Нередко нарушения международного права пытаются оправдать ссылками на нормы морали, выдавая при этом свою собственную классовую мораль за международную, т. е. общечеловеческую. Наряду с этим ярые антикоммунисты все еще утверждают, что Советский Союз якобы не признает международной морали. Проблемы соотношения международного права и морали продолжают оставаться полем острой идеологической борьбы.
Мораль — категория, отличная от права. Достаточно сказать, что право — это государственпо-волевое явление. Международное право — продукт согласования воль государств, между тем как мораль — это «особая форма общественного сознания» 34.
Марксистско-ленинская теория показала, что мораль, как и право, посит классовый характер. Согласно буржуазной морали, эксплуатация человека человеком пе противоречит понятию справедливости, в то время как согласно социалистической морали — это величайшая несправедливость.
Наряду с основным делением морали по классовому признаку имеются моральные нормы, в которых сказываются национальные, религиозные и другие различия между народами.
Помимо и параллельно с этим существует мораль общечеловеческая, представляющая совокупность принципов и норм о должном, справедливом поведении людей и государств, которые признаются всеми народами.
Написанный Марксом «Учредительный манифест Международного Товарищества рабочих» (1864 г.) призывал рабочий класс «добиваться того, чтобы простые законы нравственности и
34 Фплос. энцикл. слов. М., 1983. С. 387.
142
справедливости, которыми должны руководствоваться в своих взаимоотношениях частные лица, стали высшими законами и в отношениях между народами» 33 *. Это указывает на то, что простые нормы нравственности могут быть применены к международным отношениям, это и призыв к тому, чтобы они были воплощены в обязательные нормы международного права.
Считая право, мораль, демократию классовыми явлениями, марксизм-ленинизм никогда пе отрицал существования общечеловеческих моральных норм и общедемократических категорий. В знаменитом определении права наций на самоопределение, содержащемся в Декрете о мире, В. И. Ленин писал: «Под аннексией или захватом чужих земель правительство понимает, сообразно правовому сознанию демократии вообще и трудящихся классов в особенности...» 36
Более того, в любой классовой морали сочетаются два элемента — классовый и общечеловеческий, но их соотношение в морали различных классов неодинаково.
Естественно, что нормы общечеловеческой морали — категория историческая. Они выражают общие представлеппя народов о должном, справедливом на данной стадии развития общества.
В древности рабство, превращение пленных в рабов, принесение людей в жертву богам и т. д. вполне соответствовали господствующей в рабовладельческом обществе морали. Сегодня подобного рода явления рассматриваются как несовместимые с человеческой моралью.
Между общечеловеческой моралью и международным правом существует постоянное взаимодействие. Нередко моральные нормы превращаются в нормы международного права, или. точнее, в международном праве возникают нормы, соответствующие нормам общечеловеческой морали. Международный мир многие столетия считался трудящимися классами величайшей моральной ценностью. Великая Октябрьская социалистическая революция — первая в истории общества революция, выразившая вековые чаяния трудящихся, провозгласила международный мир своей целью, а агрессивную войну — величайшим преступлением против человечества. Эти морально-политические идеи, за претворение которых в жизнь неустанно борется Советское государство, вошли в международное право, стали его важнейшими принципами. Современное международное право обязывает государства проводить политику обеспечения мира, запрещает агрессивную войну и объявляет ее международным преступлением.
Другим примером превращения моральных принципов в нормы международного права могут служить некоторые Нюрнбергские принципы, изложенные в ст. 6 Устава Международного военного трибунала в Нюрнберге и признанные резолюцпей Генеральной Ассамблеи ООН 1946 г. в качестве принципов между
33 Маркс К., Энгельс ф. Соч. 2-е изд. Т. 16. С. И.
38 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 35. С. 14.
143
народного права. Из трех категорий перечисленных там преступлений военные преступления и раньше предусматривались международным правом. Преступления же против мира и человечности длительное время осуждались лишь моральными нормами. Однако уже после первой мировой войны они постепенно становились принципами международного права и окончательно сформулировались как таковые в Уставе Нюрнбергского военного трибунала ”.
После Великой Октябрьской социалистической революции в международной морали под влиянием тех же объективных факторов и социальных сил, которые привели к коренному изменению международного права, произошли глубокие изменения. Появление новых международных моральных норм шло параллельно с изменением международного права. Эти два процесса нередко переплетались, как бы взаимно дополняя и ускоряя друг друга, причем развитие международной морали как проявления общечеловеческого сознания и отражение растущей роли народных масс в международных отношениях, как правило, опережало развитие международного права и толкало его вперед.
Огромное влияние на развитие международной морали оказал Устав ООН. «Стремление следовать простым законам нравственности, необходимым для всякого человеческого общежития,— пишут А. Шишкин и К. Шварцман,— выражено в требовании Устава ООН к ее членам „проявлять терпимость и жить вместе в мире друг с другом, как добрые соседи", „проводить мирными средствами в согласии с принципами справедливости и международного права улаживание или разрешение международных споров или ситуаций, которые могут привести к нарушению мира". В сущности, весь Устав ООН, этот важнейший документ международного права, основан па некоторых простых законах нравственности и справедливости... Нельзя недооценивать того факта, что дух современного международного права выражает вековые чаяния народов» 37 38.
Как правильно отмечал Д. Б. Левин, социалистическая наука международного права с полным основанием считает, что главные принципы современного международного права воплощают важнейшие требования международной морали. «Эти принципы являются не только незыблемыми правовыми основами международных отношений, но и морально-политическими требованиями широких народных масс, осуждающих агрессивные войны и другие виды насилия одного государства над другим, все виды господства и неравенства в международных отношениях, все виды угнетения одного народа или государства другим» 39.
По мнению И. И. Лукашука, «права и обязанности, вытекаю
37 См.; Полторак А. И. Нюрнбергский процесс. М.: Наука, 1966.
38 Шишкин А. Ф., Шварцман К. А. XX век и моральные ценности человечества. М.: Мысль. 1968. С. 231-232.
39 Левин Д. Б. Принцип мирного разрешения международных споров. М.: Наука, 1977. С. ПО.
144
щие из императивных принципов, имеют не только юридический, но и моральный характер» 40.
Однако надо иметь в виду, что нормы международного права л нормы международной морали принадлежат к двум различным сферам социальных норм. Даже в том случае, когда обе эти нормы содержат одинаковое правило поведения, они являются различными социальными нормами. Строгое их разграничение, исследование их соотношения имеет важное теоретическое и политическое значение.
В западной науке международного права, и не только среди сторонников естественноправовых концепций, широко распространено мнение, что основой обязательности норм международного права являются моральные категории: идея права (Л. Фердросс). справедливость (Е. Зауэр, JI. Лефюр, А. Блекман), международная мораль (Б. Смирниадис).
Подобные концепции продиктованы, как правило, убеждением в том, что международное право должно быть справедливым, должно соответствовать международной морали. Такое пожелание, именно как пожелание, можно только приветствовать. Но выдавать желаемое за действительное ненаучно, а во многих случаях даже вредно.
На практике подобные концепции могут использоваться и фактически используются для того, чтобы ссылками па моральные соображения оправдать нарушения международного права.
Ш. Вишер высказал мнение, что в оправдание своих неправомерных действий, нарушений международного права ряд правительств, в частности правительство фашистской Германии, ссылались на «какие-то высшие принципы, на право самосохранения... на естественное право, на нормы вечной морали» 41.
В настоящее время в практике внешней политики США и в определенной части международно-правовой доктрины четко выявилась тенденция оправдывать нарушения международного права ссылками на моральные соображения.
Основой внешнеполитической философии США стал тезис об американском величии и исключительности, из которого делается вывод, что США могут действовать на международной арене так, как они находят нужным, исходя из своих национальных интересов и из своей морали. В речи при вторичном вступлении в должность президента Рейган заявил: «...наша нация идет к величию. Мы должны поступать так, как мы считаем правильным, и делать это с помощью нашей мощи» 42.
Ярчайшим примером этого являются действия против Никарагуа Соединенных Штатов Америки, которые продолжали организовывать банды контрас, финансировать, снабжать оружием и
40 Lukashuk I. I. Morality and international law//Amer. J. Intern. Law. 1974. Vol. 14, N 3/4. P. 327.
41 Visscher Ch. Theories et realites en droit international public. P., 1970. P. 117.
42 Department of State Bull. 1985. Vol. 85, N 3. P. 2.
145
руководить ими, несмотря на то что такие действия США были признаны Международным судом нарушением международного права. При этом они исходили из того, что критериями оценки внешнеполитических действий США являются не международное право и не международная мораль, а мораль правящей элиты этой страны.
Глашатаем концепции, оправдывающей нарушения международного права моральными соображениями, в американской доктрине международного права выступает школа Макдугала, согласно концепции которой международным правом является то, что продиктовано «эффективной силой», которая должна руководствоваться «постулируемыми конечными ценностями международного права» 43. В одной из позднейших работ Макдугала и эти произвольно постулируемые ценности исчезают как руководство к действию. Концепция становится чисто силовой. Основными ценностями объявляются «любые потенциальные средства, оказывающие влияние на решения» 44. Мощь объявляется основной ценностью45, стратегией — «паправление действий, имеющее целью манипулировать основными ценностями для достижения целей политики» 46. Такой представляется Макдугалу и другим авторам современная международная ситуация. Все, что идет дальше этого в направлении укрепления правовых основ отношений между государствами, считается мифом 47.
Концепции, согласно которым нормы морали по своей обязательности выше норм международного права, теоретически несостоятельны. Международное право и международная мораль — разнопорядковые явления. Как уже говорилось, нормы международного права являются результатом согласования воль государств (или других субъектов международного права). Нормы международной морали — одна из форм общественного сознания. Нормы международной морали, как правило, в своем развитии опережают нормы международного права. Опи влияют на процесс развития международного права через воли государств, наряду с другими факторами, под воздействием которых формируется содержание воли государства, участвующего в создании норм международного права. Но это, разумеется, не означает, что международная мораль является основой валидитарности норм международного права и что ссылки на нормы международной морали могут оправдать нарушение норм международного права.
Принцип добросовестности соблюдения международных обязательств — фундаментальный принцип международного права и
43 McDougal М. S. International law: Power and policy//Rec. cours. 1953. Vol. 82. P. 183-190.
44 McDougal M., Reisman W., Willard A. The world process of effective power: The global war system// Power and policy in quest of law. Qordrecht; Boston; Lancaster, 1985. P. 368
45 Ibid. P. 374.
46 Ibid. P. 375.
47 Ibid. P. 390 etc.
146
в то же время принцип международной морали. Любое пару нтр-ние международного права есть прежде всего нарушение принципа добросовестного соблюдения международных обязательств. Следовательно, нарушение международного права одновременно является и нарушением принципов международной морали и потому не может быть оправдано с точки зрения общечеловеческой морали
Нормы международного права, содержащие строгое обязательство государств соблюдать их, принятое ими па основе добровольности и равноправия, должны неукоснительно соблюдаться государствами. Это требование не только международного права, но и международной морали. Таким образом, международная мораль признает высшую обязательность норм международного права в отношениях между государствами. Таково соотношение международно-правовых и моральных норм в международной системе.
В. Деган (Югославия) в работе «Справедливость и международное право» приходит к верному в основном выводу в отношении такой моральной категории, как справедливость: «Справедливость по своей природе действует в рамках права и не имеет ничего общего с теми теориями, которые считают, что справедливость является средством исправления недостатков права пли средством исправления результатов его применения, которые являются не вполне справедливыми» 48.
Следует упомянуть и еще об одном немаловажном обстоятельстве. Если основные принципы и нормы международного права уже зафиксированы в одобренных государствами письменных документах, то нормы международной морали этим качеством не обладают.
Главное же состоит в том, что в условиях резкого классового различия моральных норм многие свойственные данному господствующему классу моральные нормы, оправдывающие противоречащие международному праву действия определенного государства, иногда пытаются выдавать за общепризнанные, за общечеловеческие нормы морали.
Будучи нормами общественного сознания, отличными от международного права и существующими отдельно от него, нормы международной морали в той мере, в какой они применимы к международным отношениям, могут быть средством борьбы за мир, за справедливые международные отношения в руках народов, общественных организаций, общественного мнения. Они могут также играть определенную роль при толковании международно-правовых норм на основе согласования воль государств.
Такое мнение государств — участников Совещания по без-' опасности и сотрудничеству в Европе выражепо в Заключительном акте от 1 августа 1975 г., где говорится: «Государства-участ-
48 Degan V. D. L’equite et le droit international. La Haye, 1970. P. 236.
147
пики будут разрешать споры между ними мирными средствами таким образом, чтобы не подвергать угрозе международный мир, безопасность и справедливость (формулировка п. 3 ст. 2 Устава ООН.— Авт.). Они будут добросовестно и в духе сотрудничества прилагать усилия к тому, чтобы в короткий срок прийти к справедливому решению, основанному на международном праве».
Итак, в целях обеспечения нормального функционирования международной системы и в силу характера самих норм нормы международного права должны неуклонно соблюдаться, и никакие ссылки на международную мораль не могут оправдать действия. нарушающие международное право.
Это, однако, отнюдь не означает принижения роли международной морали в межгосударственной системе. В ядерно-космиче-скую эру значение международной морали значительно возрастает по трем причинам: а) в международной морали в большей степени, чем в международном праве, отражаются общечеловеческие представления о справедливых межгосударственных отношениях; б) международная мораль как одна из форм общественного сознания является важным фактором борьбы народов за мир и международное сотрудничество, за выживание человечества; в) растет влияние на международной арене социалистических государств, внешняя политика которых направлена на поддержку норм международной морали.
Следовательно, нормы международного права и международной морали взаимно дополняют друг друга.
Новое мышление, мышление ядерно-космической эры, которое все больше проникает в сознание широких народных масс, настоятельно требует, чтобы в интересах выживания человечества международная политика была поднята пе только до уровня современного международного нрава, но и до уровня современной международной морали. А это означает прежде всего ликвидацию ядерного оружия. «Ядерные державы,— заявил Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев,— должны перешагнуть через свою ядерную тень в безъядерный мир. И тем самым покончить с отторжением политики от общечеловеческих норм нравственности.
Ядерпып смерч сметет и социалистов, и капиталистов, и праведников, и грешников. Нравственна ли эта ситуация? Мы, коммунисты, считаем, что — нет.
Можно сказать, что мы выстрадали новое мышление, которое призвано ликвидировать разрыв между политической практикой и общечеловеческими морально-этическими нормами» 49.
Эта грандиозная перспектива, представляющая единственный путь спасения человечества, требует строгого соблюдения норм действующего международного права, его дальнейшего прогрессивного развития с целью доведения его до уровня международ-
49 Горбачев М. С. Избранные речи п статьи. М.: Политиздат, 1987. Т. 4.
С. 380-381.
148
пой, именно международной, общечеловеческой морали, и создания механизма, обеспечивающего соблюдение норм международного права.
§ 3. Функционирование международного права
Функционирование международного права мы определяем как процесс реализации его функций, проявляющийся во всей совокупности взаимодействий системы международного права и его компонентов с другими компонентами межгосударственной системы и иг со средой этой системы.
Разумеется, определение «совокупности всех взаимодействий» международного права — дело весьма трудное и практически невозможное, а потому приходится ограничиваться установлением основных взаимодействий.
Функционирование международного права есть функционирование системы международного права как подсистемы межгосударственной системы. Оно включает, следовательно; взаимодействие между компонентами самой системы международного права, взаимодействие системы международного права с другими компонентами межгосударственной системы и взаимодействие международного права со средой межгосударственной системы.
По мнению проф. И. II. Лукашука, понятие функционирования права охватывает «все виды правового бытия, начиная с формирования и включая взаимодействие права с иными социальными явлениями во всех фазах его существования» 50.
Такое определение представляется чрезмерно широким. Несомненно, что функционирование международного права влияет на процесс создания и изменения норм международного права. Вместе с тем, по нашему мнению, процесс создания норм международного права — это процесс, отличный от функционирования международного права, хотя и связанный с ним.
По аналогии с внутригосударственным правом51 в советской науке международного права было предложено понятие механизма международно-правового регулирования. Постановка этого вопроса имеет большое значение. Можно вполне согласиться с И. И. Лукашуком в том, что «как п всякое другое право, МП обладает и специальным механизмом, призванным обеспечить его претворение в жизнь» 52. Справедливо и то, что понятие механизма международно-правового регулирования уже понятия функционирования международного права53. Поэтому изучение механизма международно-правового регулирования настоятельно необходимо для более глубокого понимания функционирования международного права.
50 Лукашук И. И. Механизм международно-правового регулирования. С. 6.
51 См., напр.: Алексеев С. С. Механизм правового регулирования в социалистическом государстве. М.: Юриздат, 1966.
52 Лукашук И. И. Указ, соч, С. 7.
51 См.: Там же. С. 6.
149
Как уже отмечалось, функционирование международного права есть процесс реализации его функций. Понятие функций системы весьма многолико и различно в зависимости от характера системы. Под функциями международного права мы предлагаем понимать направление или характер воздействия, которое оно оказывает в процессе взаимодействия с другими явлениями. Такое понимание функций международного права в общем соответствует понятию функций права, предлагаемому в общей теории права. С. С. Алексеев определяет функции права следующим образом: «Активная роль права выражается в его функциях, т. е. направлениях правового воздействия, выражающих роль права в организации (упорядочении) общественных отношений» 54.
Наиболее общая и основная функция международного права — обеспечение нормального функционирования межгосударственной системы, т. е. ее функционирования в параметрах, определяемых международным правом. Разумеется, нормальное функционирование межгосударственной системы обеспечивается прежде всего политическими средствами. Международное право, в тесном взаимодействии с политикой, содействует обеспечению нормального функционирования межгосударственной системы юридическими средствами, т. е. путем установления прав и обязанностей субъектов международного права, санкций за несоблюдение этих обязанностей, установления структуры подсистем межгосударственной системы и т. д.
Устанавливая параметры поведения государств, нормы международного права упорядочивают отношения между ними. Каждое государство исходит из того, что если оно будет соблюдать нормы международного права в отношении другого или других государств, то и эти государства будут соблюдать их в cqonx отношениях с ним.
Все более важной функцией международного права становится программирование межгосударственных отношений. Нормы международного права, именно как нормы поведения, обращены в будущее и, устанавливая параметры поведения государств, тем самым выполняют роль международного согласованного планирования соответствующих отношений.
Основные функции международного права проявляются преимущественно в его взаимодействиях с основными акторами межгосударственной! системы, т. е. государствами и международными организациями.
Действуя в межгосударственной системе, государства имеют физическую возможность использовать различные средства: политику, силу и международное право.
Функции международного права в отношении внешней политики государств раскрываются в трех аспектах соотношения международного права и внешней политики государств. Первый аспект выражается во влиянии внешней политики на развитие
54 Алексеев С. С. Общая теория права. М.: Юрид. лит., 1981. С. 191.
150
международного права, второй — во влиянии международного права на внешнюю политику государств. Третий аспект состоит в том, что международное право является юридической основой действий государств, если эти действия соответствуют международному праву.
Есть еще один общий вопрос, имеющий особое значение в плане нового мышления — о соотношении международной политики и международного права. Так как в наше время международные проблемы нельзя решать с помощью силы, поскольку это грозит гибелью человечества, они должны решаться политическими средствами. Такая формула стала общепризнанной, а между тем она не совсем точна.
К сожалению, в дипломатии широко распространено мнение, что международное право не имеет прямого отношения к решению международных проблем политическими средствами. Это совершенно неверно и вредно с точки зрения обеспечения нормального функционирования межгосударственной системы.
В буржуазной междупародно-правовой литературе по этому вопросу имеются две крайние точки зрения. Первая состоит в том, что право вообще и международное право в частности полностью отрываются от реальной действительности, от политики. Наиболее ярко эта концепция проявилась в «чистой теории права» Кельсена. Другая — концепция Макдугала и его сторонников, согласно которой международное право фактически сливается с международной политикой и исчезает как самостоятельный социальный феномен.
В современной действительности функции международного права в решении проблем политическими средствами состоят, по нашему мнению, в следующем. Прежде всего международное право определяет характер политических средств решения международных проблем. Оно, например, запрещает диктат и другие формы навязывания воли одним государством или группой государств другому государству пли группе государств. Политическими средствами решения международных проблем являются добросовестные переговоры па основе равноправия и учета законных интересов всех участников. Принцип добросовестности требует, чтобы каждое государство, участвующее в переговорах, действительно стремилось к решению проблем, по которым ведутся переговоры, а не использовало их для прикрытия целей и действий, находящихся в противоречии с согласованными целями переговоров.
Переговоры между государствами — это, как правило, не просто обмен мнениями, хотя и он может быть полезным. Обычно же цель переговоров — достижение баланса интересов, реальных договоренностей, которые выражаются в определенных нормах, т. е. в правилах поведения договаривающихся сторон в будущем. Этп нормы, выработанные в результате согласования воль государств, могут иметь различный характер: политические договоренности, рекомендации, нормы международного права.
151
Поскольку нормы международного права обладают высшей обязательной силой, при переговорах по важным вопросам, если государства действительно стремятся к их решению, они предпочитают воплотить договоренности в нормах международного права. В этом случае функция международного права состоит в том, чтобы юридически закрепить достигнутые договоренности.
Выработанные в результате применения политических средств нормы международного права — особый социальный феномен, отличный от политики. Они предназначены для того, чтобы функционировать, а не оставаться мертворожденными. Для этого же важна международно-правовая квалификация людей, которые принимают участие в формировании этих норм.
В быстро изменяющемся мире важное значение имеет соотношение стабилизирующей и созидательной функций международного права.
Общепризнано, что право вообще направлено прежде всего на стабилизацию существующих общественных отношений. В связи с этим на Западе, особенно среди социологов международных отношений, широко распространено мнение, что роль международного права ограничивается стабилизацией существующих отношении. Так, Г. Моргентау писал, что «право вообще и международное право в частности является в основном статической социальной силой» Ь5. Дж. Кеннан утверждает, что международное право не только не подходит для решения международных проблем, но даже мешает этому. Он называет международное право «юридической смирительной рубашкой», которая препятствует развитию международных отношений. «Право,— пишет Кеннан,— слишком абстрактно, слишком негибко, слишком трудно приспособляемо к требованиям, возникающим из условий, которые нельзя предсказать и предвидеть» 55 56.
Между тем международное право играет в равной мере как стабилизирующую, так и созидательную роль, причем эти две функции взаимосвязаны. Устанавливая параметры поведения государств, обеспечивающие нормальное функционирование межгосударственной системы, международное право тем самым не только содействует консолидации существующего между государствами сотрудничества в мирных целях, но и способствует его дальнейшему развитию. Международное право ежедневно выполняет конкретные функции в создании новых международных отношений. Так, Договор о запрещении ядерных испытаний в трех средах 1963 г. создал новые отношения между его участниками. То же можно сказать и о Договоре о космосе 1967 г. и других международных договорах.
Ярким примером созидательной функции международного права является Устав ООН. Прежде чем создать Организацию, государства договорились относительно норм, на основе которых
55 Morgenthau Н. Politics among nations. N. Y., 1948. P. 91.
58 Kennan G. F. American diplomacy, 1900-1950. Chicago, 1951. P. 98.
152
она будет создаваться и действовать. Эти нормы зафиксированы в международном договоре — Уставе ООП. На их основе и в пределах, ими установленных, стали возможны такие действия Организации, которые создатели ее конкретно iie могли предвидеть, да и согсем необязательно было их предвидеть.
Отрицание или преуменьшение созидательной функции международного права буржуазными социологами — результат недостаточного знания международного права, а главным образом — стремления оправдать политику силы.
Весьма важной функцией современного международного права является регулирование деятельности международных межправительственных организаций. Такие организации создаются на основе договоров между государствами, одновременно являющихся основой деятельности этих организаций. Здесь налицо особое взаимодействие между международными организациями и международным нравом, поскольку международные организации пе только функционируют, но и существуют на основе международного права.
Как уже говорилось, международное право как компонент межгосударственной системы взаимодействует также с окружающей межгосударственную систему средой, поскольку эта система является открытой. Основным в этом плане служит взаимодействие международного права с внутригосударственным правом, т. е. с правовыми системами отдельных государств. Поэтому одна из функции международного права состоит в воздействии международного права на внутригосударственное.
Важная особенность функционирования международного права состоит в том, что в его применении главную роль играют сами субъекты права, прежде всего государства. Это следствие особенностей межгосударственной системы, где нет власти, стоящей над этими субъектами. В результате многие вопросы, связанные с применением международного права, решаются субъектами этого права путем переговоров и соглашений.
Функционирование международного права — процесс неравномерный. Степень его эффективности колеблется главным образом в зависимости от состояния межгосударственной системы. В современных условиях это состояние определяется в основном борьбой двух направлений в мировой политике, соответствующих двум концептуальным моделям межгосударственной системы.
В немарксистской литературе по международному праву и международным отношениям господствует абстрактное положение о том, что вообще государства склонны чаще прибегать к силе, чем к праву 57.
Но такая «склонность» свойственна главным образом тем государствам, которые придерживаются империалистической
57 М. Виралли, например, пишет, что «государства склонны для достижения своих целей использовать силу» (Virally М. Panorama du droit international contemporain. P. 286).
153
концептуальной модели межгосударственной системы, потому что, согласно этой модели, отношения между государствами основываются па силе. Государствам, придерживающимся социалистической концептуальной модели межгосударственной системы, согласно которой отношения между государствами, особенно в ядерно-космическую эру, должны и могут основываться на праве, а сила должна использоваться только в соответствии с правом, такая «склонность» в принципе не свойственна.
В целом, чем выше уровень мирного сосуществования между государствами, который определяется степенью сотрудничества между ними, тем выше уровень функционирования международного права. Иначе говоря, при высоком уровне мирного сосуществования все государства проявляют большую «склонность» использовать международно-правовые средства для решения международных проблем.
§ 4. Международное право и глобальные проблемы современности
Человечество вступило в новую эпоху, характеризующуюся возникновением глобальных проблем, от решения которых зависит само существование земной цивилизации 58. Созрело ли международное право для того, чтобы быть международно-правовой основой решения этих проблем, иначе говоря, насколько современное международное право соответствует требованиям ядерно-космиче-ской эры?
По нашему мнению, на этот вопрос нельзя дать однозначный ответ.
Есть на Западе немало скептиков, которые утверждают, что современное международное право, сложившееся еще до появления ядерного оружия, полностью или в основном не годится для современной эпохи. Немало говорится о том, что Устав ООП — основной документ современного международного права, воплощающий его основные принципы, устарел именно по этой причине. Многие юристы-международники развивающихся стран и некоторые западные юристы высказывают мнение, что поскольку современное международное право сложилось до появления новых государств, которые сейчас составляют большинство в международном сообществе, то уже по одному этому оно устарело.
Все эти утверждения неверны, и понятно, кому они выгодны. Ведь если современное международное право уже отжило свой век, значит, можно действовать, не считаясь с ним. Это как раз то. что нужно для политики империализма.
Уже говорилось о том, что современное международное право сложилось под влиянием Великой Октябрьской социалистической
58 Подробнее о глобальных проблемах см.: Загладин В. В., Фролов И. Т. Глобальные проблемы современности: Научный и социальный аспекты. М.: Междунар. отношения, 1981.
154
революции, Великой Победы над агрессорами во второй мировой войне, ликвидации колониальной! системы, научно-технического прогресса, в результате упорной борьбы Советского Союза и других социалистических стран, новых государств, всех прогрессивных сил в мире. Современное международное право — это уже не «классическое», т. е. буржуазное, международное право, в котором наряду с принципами и нормами, необходимыми для общения государств, имелись и такие принципы и нормы, которые освящали господство силы в международных отношениях, колониальную систему и т. д.
Современное международное право — это новое право. Его отличие от дооктябрьского международного права особенно ярко проявляется в его основных принципах, имеющих решающее значение для нормального функционирования международной системы. Это прежде всего новые основные принципы, появившиеся после Великой Октябрьской социалистической революции и в результате Великой Победы во второй мировой войне: принцип мирного сосуществования государств с различным общественным строем, принципы неприменения силы и угрозы силой, мирного разрешения международных разногласий, равноправия и самоопределения народов, сотрудничества государств независимо от их социальных, экономических и политических систем и др. Большое значение имеют и старые принципы, унаследованные от буржуазного международного права, но получившие дальнейшее развитие: принцип суверенного равенства государств, невмешательства во внутренние дела, добросовестного соблюдения международных обязательств и др.
Можно считать, что действующее международное право содержит минимум принципов и норм, необходимых для нормальных отношений между государствами. Оно является юридической основой для решения насущных глобальных проблем современности. Вместе с тем необходимо признать, что оно недостаточно развито именно в тех областях международно-правового регулирования, которые касаются новых, жизненно важных проблем, возникших перед человечеством в последние десятилетия. Постараемся показать это на примере трех групп глобальных проблем: проблемы всеобщей безопасности и разоружения, проблемы рационального использования природных ресурсов и охраны окружающей среды и проблемы создания нового международного экономического порядка.
Неверно полагать, что отношения между государствами по перечисленным вопросам не регулируются международным правом, Основные принципы международного права покрывают все сферы отношений между государствами. Но этого недостаточно. Для того чтобы международно-правовое регулирование было эффективным, необходимы конкретные нормы для каждой из этих областей.
Так, из основных принципов международного права, прежде всего из принципа неприменения силы и угрозы силой и прин
155
ципа разоружения, следует, что политика гонки вооружении противоречит международному праву. Но совершенно очевидно, что здесь необходимы конкретные нормы международного права, в частности нормы, запрещающие испытания ядерного оружия, обязывающие государства сокращать, а затем и ликвидировать ядерпое оружие, снижать уровень так называемых обычных вооружений, нормы, запрещающие использование космоса в военных целях, предусматривающие строгий контроль за исполнением соответствующих договоров и т. д.
Важным и многообещающим началом в этом отношении является Договор между СССР и США о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, подписанный в Вашингтоне Генеральным секретарем ЦК КПСС М. С. Горбачевым и президентом США Р. Рейганом 8 декабря 1987 г.
Проблема охраны и рационального использования окружающей природной среды стала, по существу, второй после угрозы ядерной войны глобальной проблемой, от решения которой зависит существование человечества. Созданная Организацией Объединенных Наций Международная комиссия по вопросам окружающей среды и развития, состоящая пз представителей ряда государств под председательством премьер-министра Норвегии Гру Харлем Брупдтланд, в качестве независимой организации в своем докладе, представленном в ООН в 1987 г., в частности, пишет: «Природа обильна, но она в то же время хрупка и деликатно сбалансирована. Имеются пороги, которые нельзя переступать, чтобы пе подвергнуть опасности целостность системы. В настоящее время мы близки к многим из этих порогов; мы должны особенно опасаться риска поставить под угрозу существование жизни на Земле» 59.
В беседе с участниками Иссык-Кульского форума 20 октября 1986 г. М. С. Горбачев сказал: «Вторая опасность, перед которой стоит человечество,— это уничтожение природы. Мы видим, что опа постоянно, с каждым днем убивается. Гибнет животный мир, разрушается окружающая среда. И эта опасность не менее страшная, чем опасность войны» 60. Недаром советская программа создания всеобъемлющей системы международного мира и безопасности включает и экологическую безопасность.
В широком плане вопрос о международно-правовой охрапе окружающей природной среды был поставлен на Стокгольмской конференции в 1972 г. В настоящее время ведется интенсивная разработка международно-правовых норм по этим вопросам, заключено немало международных соглашений по отдельным вопросам, все шире развертываются научные исследования. Создается международное право окружающей среды как часть между
59 Our common future. The World Commission on environment and development. Oxford; N. C„ 1987. P. 32-33.
60 Горбачев M. С. Избранные речи п статьи. Т. 4. С. 159.
156
народного публичного права61. По все-таки это только начало большого и нелегкого пути по созданию полнокровного права окружающей среды.
Огромное общечеловеческое значение приобрела проблема ускоренного развития слаборазвитых стран, которые в современных условиях не только не догоняют развитые страны, но все более отстают от них. Здесь центральной международной проблемой является создание нового международного экономического порядка, который бы удовлетворил справедливые требования развивающихся стран. Эти страны, освободившись от колониальной зависимости, попали в сети неоколониализма.
В 1974 г. Генеральная Ассамблея ООН приняла два важных документа: Декларацию об установлении нового международного экономического порядка и Хартию экономических нрав и обязан ностей государств. Эти резолюции Генеральной Ассамблеи — важный этап в процессе создания международно-правовых норм относительно нового международного экономического порядка.
Советский Союз и другие социалистические страны активно поддерживали и поддерживают справедливые требования развивающихся стран об установлении более справедливых международных экономических отношений и со своей стороны всегда строили свои отношения с развивающимися странами таким образом, чтобы они содействовали их быстрейшему развитию. «КПСС выступает в поддержку справедливой борьбы стран Азии, Африки и Латинской Америки,— говорится в Программе КПСС,— против империализма и гнета транснациональных монополий, за утверждение суверенного права распоряжаться собственными ресурсами, за перестройку международных отношений на равноправной, демократической основе, за создание нового международного экономического порядка, за избавление от долговой кабалы, навязанной империалистами» 62.
Разработкой международно-правовых аспектов создания нового международного экономического порядка занимаются многие межправительственные организации, прежде всего ООН, а также неправительственные международные организации, в частности Ассоциация международного права, где Комитет по правовым вопросам нового международного экономического порядка подготовил весьма интересные материалы. По этим вопросам уже имеется большая литература 63.
61 См., напр.: Тимошенко А. С. Формирование и развитие международного права окружающей среды. М.: Наука, 1986; L’avenir du droit international de lenvironnement: Colloque, Alphan van den Rijn. 1985. Dordrecht; Bos ton; Lancaster, 1985.
62 Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. М.: Политиздат, 1986. С. 175.
63 См„ наир.; Flory М. Droit international du developpement. P.. 1977; Bedia-oui M. Op. cit.; La formation des normes en droit international du develop-pement. P., 1984; Fener G., Cassan H. Droit international du developpement. P., 1985.
157
Главным препятствием на пути создания нового международного экономического порядка и разработки его правовых основ служит позиция империалистических держав, которые не хотят отказываться от грабежа слаборазвитых стран.
Таким образом, было бы неверно ограничиться утверждением, что современное международное право не соответствует требованиям ядерпо-космнческой эры. Оно является юридической основой отношений между государствами, без которой дальнейшее продвижение па пути к безъядерному ненасильственному миру невозможно. Но оно не отвечает требованиям современной эпохи в том отношении, что недостаточно регулирует ряд участков межгосударственных отношений, которые приобрели решающее значение для выживания человечества.
ГЛАВА
5
СУБЪЕКТЫ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА
§ 1. Понятие субъекта международного права
Понятие «субъект права» выработано общей теорией права применительно к праву вообще, безотносительно к тому, идет ли речь о внутригосударственном или международном праве. Это понятие теснейшим образом связано с другим юридическим понятием — «правоотношение».
Согласно общей теории права, правоотношения — это волевые, надстроечного характера общественные отношения, урегулированные нормами права. В правоотношениях существует взаимодействие (связь) между лицами, наделенными правомочиями (правами) и юридическими обязанностями. Правовые отношения отличаются от других волевых отношений наличием у их сторон юридических прав и юридических обязанностей, установленных нормами права. К сторонам правоотношения применяется собирательный термин «субъекты права»?
1 Субъект права — необходимая составная часть, обязательный элемент правоотношения, ибо правомочие, право — всегда чье-либо право, а юридическая обязанность — также всегда чья-либо обязанность."
«Принадлежащее гражданину или коллективному образованию как участнику конкретного общественного отношения право именуется правом в субъективном смысле или субъективным правом...
Субъективному праву противостоит субъективная обязанность — долженствование определенного поведения у другого лица. Общественное отношение, стороны (субъекты) в котором связаны между собой правом и обязанностью, именуется правоотношением.
Совокупность (система) норм права, действующих в данном государстве, именуется правом в объективном смысле или объективным правом» ‘.
Иными словами, субъекты права — это стороны, субъекты правоотношений.
В советской юридической литературе, отметила Р. О. Халфина, «широко принят термин ,.субъекты правоотношения1 11. Также
1 Марксистско-ленинская общая теория государства и права: Основные ин-
ституты и понятия. М.: Юрид. лит., 1970. С. 345- 346.
159
распространено и мнение о том, что „субъекты правоотношения11 и ,.субъекты права" однозначны. С. Ф. Кечекьян пришел к выводу. что понятия ..субъекты права" и „субъекты правоотношения" тождественны, и поэтому, исследуя проблему участников правоотношения, рассматривал общую категорию субъектов права...
В понятии субъекта права, в его традиционном понимании, сливаются две основные характеристики: возможность участвовать в различных правоотношениях и реальное участие в них. Наиболее четко эта позиция была сформулирована С. Ф. Кечекья-пом. который считал, что „под субъектом права следует понимать: а) лицо, участвующее пли б) могущее участвовать в правоотношении" При такой интерпретации понятие „субъект права" охватывает как потенциальные возможности, так и их реализацию» 2 3 4.
Все это, несомненно, справедливо как для внутригосударственного, так и для международного права, поскольку понятия правоотношения для них тождественны. Субъект права — абстрактное, собирательное понятие тех конкретных лиц — индивидов. коллективов (организаций), общественных образований, которые участвуют или могут участвовать в правоотношениях.
Поскольку право составляют два вида взаимосвязанных, но самостоятельных систем — внутреннее право различных государств и международное право, то каждое из них имеет круг своих субъектов. По при всех специфических особенностях международного права по сравнению с правом внутригосударственным признаки субъекта международного права принципиально те же — возможность участвовать или реальное участие . в общественных отношениях, урегулированных международно-правовыми нормами, т. е. в международных правоотношениях.
Субъекты международного права — это, следователь’но, стороны, лица, участвующие либо могущие участвовать в международных правоотношениях. Или иначе: субъекты международного права — это стороны, лица, наделенные юридическими правами и юридическими обязанностями в общественных отношениях, урегулированных международным правом.
В настоящее время такой подход к международной правосубъектности (международно-правовой субъектности) доминирует в советской международно-правовой литературе. Так, Д. И. Фельдман и Г. И. Курдюков отметили, что, хотя международное право и обладает рядом специфических особенностей, положения общей теории права о понятии субъекта права «полностью распространяются и на международное право» . Подытоживая мнение ряда советских авторов, Е. А. Шибаева: присоединилась к высказыва
2 Кечекьян С. Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. М.: Изд-во АН СССР, 1958. С. 84.
3 Халфина Р. О. Общее учение о правоотношении. М.: Юрид. лит., 1974 С. 114-115.
4 Фельдман Д. И., Курдюков Г. И. Основные тенденции развития международной правосубъектности. Казань, 1974. С. 26.
160
ниям советских юристов-международников о том, что «определение субъекта права, данное общей теорией права, применимо и к международному праву. С этим мнением нельзя не согласиться, так как основу понятия субъекта права независимо от отрасли права составляет обладание правами и обязанностями» 5.
В последнее время в общей теории права стали различать понятия «субъект права» и «субъект (участник) правоотношения».
«Субъект права,—пишет С. С. Алексеев,—это лицо, обладающее правосубъектностью, т. е. лпцо, потенциально (вообще) способное быть участником правоотношений. А субъект правоотношения — это реальный участник данных правоотношений»
Р. О. Халфина, подробно рассмотревшая вопрос о целесообразности выделения «более узкого понятия, чем субъект права,— понятия участника правоотношения» 7, отметила, в частности, что наличие качества субъекта права — необходимое условие участия в правоотношении, но не само реальное такое участие. Все граждане, например, обладают процессуальной правоспособностью, т. е. являются субъектами процессуального права. Однако лишь очень немногие из них реализуют ее когда-либо в своей жизни 8. В качестве же «общего понятия, определяющего возможность участия в правоотношении, представляется целесообразным применение понятия правосубъектности как предпосылки участия в правоотношенпи» 9.
Таким образом, согласно такой концепции, субъект права — это лицо, могущее участвовать в правоотношении, что предопределяется правовой нормой, наделяющей его субъективными юридическими правами или обязанностями. Участник (субъект) правоотношения — лицо, реально участвующее в конкретном правоотношении.
В принципе это не меняет традиционного понимания правосубъектности как возможного или реального участия в правоот-^ ношении. Однако здесь подчеркивается, что именно возможность участия в правоотношении свидетельствует о правосубъектности лица независимо от реального использования им этой возмож^ ности.
Следует также иметь в виду, что понятие субъекта права в системе как внутреннего, так и международного права никак пе характеризует индивидуальные особенности того пли иного
5 Шибаева Е. А. Правовой статус межправительственных организаций. М.: Юрид. лит., 1972. С 41-42. См. также: Лукашук И. И. Некоторые вопросы кодификации и прогрессивного развития права международных договоров//Советский ежегодник международного права, 1966-1967. М.; Наука. 1968. С. 58; Усенко Е. Т. Совет экономической взаимопомощи - субъект международного права // Советский ежегодник международного права, 1979. М.: Наука, 1980.
9 Алексеев С. С. Общая теория права. М.: Юрид. лит., 1982. Т. 2. С. 140.
7 Халфина Р. О. Указ. соч. С. 116.
• См.: Там же. С 115.
9 Там же. С. 117. 6
6 Курс международного права, т. I 161
лица — субъекта права. Государства, народы, международные организации — совершенно разные общественные образования. Да и государства не тождественны одно другому по своим индивидуальным качествам, хотя они в одинаковой мере являются субъектами международного права, и т. д.
Всякая правосубъектность (за исключением правосубъектности малолетних детей и душевнобольных) включает в себя способность как обладать правами и обязанностями (правоспособность), так и осуществлять их (дееспособность), что иногда выражают термином «праводееспособность».
Субъекты международного права — коллективные общественные образования — праводееспособны. Однако объем правоспособности, т. е. объем юридических прав и обязанностей, различных конкретных субъектов международного права неодинаков. Международные права и обязанности государств и международных организаций явно неодинаковы. Они различны и у разных международных организаций. Так, по справедливому замечанию Е. А. Шибаевой, «обладание международной правосубъектностью не означает уравнения международных организаций в их правовом положении. Объем прав и обязанностей, в которых проявляется качество международной правосубъектности, у разных организаций различен. Последний зависит от целей и задач организаций и определяется действием ряда политических, экономических, социальных и других факторов международной жизни» 10.
В международном праве, по-видимому, целесообразно различать понятие субъекта права как потенцпального участника какого-либо международно-правового отношения и понятие участника правоотношения, т. е. лица, реально участвующего «в данном международно-правовом отношении. Реальное участие в правоотношении существует прежде всего тогда, когда субъект международного права соблюдает предписания международно-правовой нормы, а не только тогда, когда он нарушает свои международноправовые обязательства. Так как основные принципы международного права управомочивают и обязывают всех субъектов международного права, все они являются реальными участниками международных отношений, урегулированных основными международно-правовыми принципами, если они соблюдают или нарушают их предписания.
Круг же других международно-правовых отношений, потенциальным или реальным участником которых является тот или иной субъект международного права, естественно, различен для каждого из них.
Участвовать в общественных отношениях, урегулированных юридическими нормами, т. е. в правоотношениях, может лишь лицо, которое «по своим особенностям может быть носителем субъективных юридических прав и обязанностей. Для этого оно
10 Шибаева Е. Л. Правовой статус межправительственных организаций. С.43.
162
должно обладать определенными качествами, которые связаны со свободой воли человека, коллектива людей и к числу которых относятся: а) внешняя обособленность; б) персонификация (выступление вовне в виде единого лица — персоны); в) способность вырабатывать, выражать и осуществлять персонифицированную волю» и.
Это общее Положение применимо, естественно, и к субъектам международно-правовых отношений. Коллективные общественные образования, выступающие субъектами международно-правовых отношений, должны иметь соответствующую организацию и органы, их персонифицирующие и выражающие их волю. Фактическое наличие такой организации — необходимая предпосылка праводееспособности субъекта международного права.
Таковы общие положения теории права, применимые и к характеристике субъектов международного права. Вместе с тем различия между двумя видами самостоятельных, относительно независимых систем права — внутригосударственного (национального) и международного права — являются причиной отличий между их субъектами.
Международное право регулпрует лишь взаимоотношения лиц, способных самостоятельно выступать участниками международных отношений и являться непосредственными носителями субъективных международных юридических прав и обязанностей. Оно не регулирует и в принципе не может непосредственно регулировать внутригосударственные отношения, т. е. выполнять функции внутригосударственного права. То же относится и к внутригосударственному праву в сфере международных отношений. ।
Между тем индивиды и юридические лица всегда подчинены внутригосударственному правопорядку и выступают носителями субъективных юридических прав и обязанностей исключительно в силу норм внутригосударственного права либо как граждане и национальные юридические лица, либо как иностранцы или иностранные юридические лица. Соответственно, индивиды и юридические лица не могут являться субъектами международного права.
Действительно, допустить, что в пределах юрисдикции государства действуют одновременно с нормами внутригосударственного права какие-то международно-правовые нормы, непосредственно, помимо воли данного государства, выраженные в его внутреннем праве, управомочивающие или обязывающие находящихся под его юрисдикцией физических пли юридических лиц, значит,-во-первых, допустить возможность коллизии норм международного и внутригосударственного права во внутригосударственном порядке 11 12 и, во-вторых, допустить, что в пределах государства
11 Алексеев С. С. Указ. соч. Т. 2. С. 138-139.
12 Коллизия возможна лишь тогда, когда внутригосударственное право допускает действие норм международного права на территории государства, предусматривая и условия ее разрешения.
163
6*
действует какая-то впешпяя для данного государства власть, способная принуждать к исполнению во внутригосударственном порядке предписаний междупародпо-правовых норм, наделяющих индивидов и юридических лиц определенными правами и обязанностями.
Это было бы возможно лишь в том случае, если бы государство не обладало таким свойством суверенитета, как территориальное верховенство.
Именно ввиду того, что индивиды и юридические лица пе могут являться субъектами международного права, не существует и международно-правовых норм, которые непосредственно наделили бы их субъективными правами и обязанностями. Этому не противоречит тот факт, что государства в силу обычной международно-правовой нормы или по международным соглашениям берут па себя международные обязательства наделить индивидов в своем внутригосударственном порядке определенными правами или преследовать их за определенные уголовные преступления международного характера независимо от места их совершения и от гражданства преступника. Однако индивид будет пользоваться такими правами или преследоваться за такие преступления лишь тогда, когда государство, выполняя свое международное обязательство, установит соответствующие нормы в своем национальном праве (в том числе путем отсылок к норме международного договора, когда это возможно).
Пе меняет дела и наличие у какой-либо международной инстанции, в частности у международных судов, компетенции рассматривать жалобы пли иски физических и юридических лиц о нарушении их прав, предусмотренных международным соглашением. Такой суд пли иная инстанция рассматривает вопрос пе об удовлетворении претензии физического или юридического лица, а о соблюдении или нарушении государством в своем внутреннем правопорядке его международных обязательств об обеспечении прав физических или юридических лиц, предусмотренных международным соглашением 1Я.
Термин и понятие «субъект международного права» долгое время использовался лишь в паучпых трудах по международному нраву, являлся достоянием теории международного права **.
13 Подробнее см.; Черниченко С. В. Допуск индивидов в международные суды и международная правосубъектность // Советский ежегодник международного права, 1968. М.: Наука, 1969. С. 270-279; Нуделъ А. А. Критика буржуазных концепций о положении физического лица в международном праве//Фельдман Д. И., Курдюков Г. И. Указ. соч. С. 108-129.
14 См.: Тункин Г. И. Теория международного права. М.: Междунар. отношения, 1970; Международная правосубъектность (некоторые вопросы теории). М.: Юрид. лит., 1971: Морозов Г. И. Международные организации:
Некоторые вопросы теории. М.: Мысль, 1974; Шуршалов В. М. Международные правоотношения. М.: Междунар. отношения, 1971; Бобров Р. Л. Основные проблемы теории международного права. М.: Междунар. отношения. 1968; Старушенко Т. Б. Нация и государство в освобождающихся странах. М.: Междунар. отношения, 1971; Игнатенко Г. В. Международное
164
Однако в последнее время это понятие стало использоваться и в международно-правовых актах, в частности в универсальных международных конвенциях, заключенных па оспове проектов, разработанных Комиссией международного права. Иначе говоря, понятие «субъект международного права» стало принадлежностью самих международно-правовых норм. Так, в Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. в ст. 3 говорится о международных соглашениях, заключенных между государствами и другими субъектами международного права или между другими субъектами международного права. О других, помимо государств, субъектах международного права говорится также в ст. 3 Венской конвенции о правопреемстве государств в отношении договоров 1978 г. Наконец: в ст. 3 Венской конвенции о праве договоров между государствами и международными организациями пли между международными организациями 1986 г. речь идет, в частности, о «международных соглашениях, участниками которых являются одна пли несколько международных организаций и один пли несколько субъектов международного права, иных, чем государства и международные организации».
В последнем случае, в частности, устанавливается, что субъектами международного права являются государства и международные организации.
Как уже говорилось, качеством международной правосубъектности обладают лица, могущие участвовать или участвующие в международно-правовом отношении. Соответственно, это лица, которые наделены междупародно-правовыми нормами субъективными правами и обязанностями в международных отношениях.
^.Объектом международно-правового регулирования являются международные общественные отношения, т. е. складывающиеся за рамками внутригосударственных отношений, регулируемых национальным (внутригосударственным) правом. Это и определяет специфику субъектов международного права: они должны обладать способностью самостоятельно участвовать в урегулированных международным правом международных отношениях, непосредственно вступать в юридическое взаимодействие с другими управомоченными или обязанными международным правом лицами, иными словами, должны обладать взаимной независимостью, неподчинен и остью друг другу в международном общении.
Таким образом, в соответствии с нормами современного меж-
право и общественный прогресс. М.: Междунар. отношения, 1972; Он же. От колониального режима к национальной государственности. М.: Междунар. отношения, 1966; Моджорян Л. А. Основные права и обязанности государства. М.: Юрид. лит., 1965; Левин Д. Б. Основные проблемы современного международного права. М.: Госюридиздат, 1958; Он же: Актуальные проблемы теории международного права. М.: Наука, 1974; Лука-шук И. И. Стороны в международных договорах. М.: Юрид. лит., 1966; Малинин С. А. О правосубъектности международных организаций // Вести. ЛГУ. Сер. 17, Экономика. Философия. Право. 1965. Вып. 3. С. 105-117; Черниченко С. В. Международно-правовые вопросы гражданства. М.: Междунар. отношения, 1968.
165
дународного права его субъектами являются: государства; народы (нации), реализующие свое право на самоопределение; международные (межгосударственные) организации; некоторые иные общественные образования, в частности государственноподобные.
В связи с тем что для субъектов международного права как коллективных общественных образований характерно органическое единство международных правоспособности и дееспособности, т. е. праводееспособность, употребляемое в международноправовых актах понятие «правоспособность» того или иного субъекта международного права в смысле наличия у него соответствующего международно-правового правомочия (например, согласно Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г., «каждое государство обладает правоспособностью заключить договоры») подразумевает и наличие соответствующей дееспособности. В свою очередь, объем установленных международным правом правомочий того или иного субъекта обозначается обычно как объем его правоспособности.
В советской международно-правовой литературе высказываются также взгляды об иных основаниях международной правосубъектности и, соответственно, об ином круге субъектов международного права. Кратко опи изложены в § 6 настоящей главы.
§ 2. Государства — основные субъекты международного права
Международное право возникло в силу палпчия в мире государств и объективной потребности правового регулирования их взаимоотношений. Долгое время государства были единственными субъектами международно-правовых отношений. НсГрмы современного международного права продолжают регулировать главным образом отношения между государствами, что предопределяет их положение как основных субъектов международного права.
Государство характеризуется объективно присущим ему особым политико-юридическим свойством — суверенитетом, т. е. верховенством государства на его территории и независимостью в международных отношениях. Свойство суверенности, присущее только государствам, определяет и характерные их особенности как субъектов международного права.
Современное международное право исходит из суверенности каждого государства и служит делу утверждения и охраны суверенитета в международных отношениях, устанавливая, в частности, обязанность любого государства строго уважать суверенитет всех других государств, их суверенное равенство в международном общении.
Суверенитет присущ любому государству с момента его возникновения. В силу своей суверенности государство ipso facto (лишь в результате факта своего существования) является субъ
166
ектом -международного права, т. е. носителем юридических прав и обязанностей, установленных нормами общего международного права и в особенности его основными нормами-принципами.
Международная правоспособность государства не зависит от волеизъявления других участников международно-правовых отношений. Один только факт образования государства порождает его международную правосубъектность. Государство является субъектом международного права на протяжении всего периода своего существования. Она прекращается лишь с прекращением данного государства в связи, например, с его вхождением в состав другого государства или разъединением на два или несколько независимых государств.
Ё буржуазной международно-правовой науке в прошлом (а иногда и в настоящем) бытовала так называемая конститутивная теория признания, согласно которой признание государства — это конститутивный акт, от которого зависит его международная правосубъектность. Однако эта теорпя научна несостоятельна. Она противоречит реальной действительности, наглядно подтверждающей, что любое государство, независимо от признания или непризнания его другими государствами, способно иметь и действенно осуществлять установленные международно-правовыми нормами юридические права и обязанности. В соответствии с международно-правовыми предписаниями все другие субъекты международного права обязаны, независимо от признания или непризнания, строго соблюдать в отношениях с ним нормы общего международного права, и прежде всего основные его принципы.
В отличие от других субъектов международного права государство обладает универсальной правоспособностью, не ограниченной пи в отношении предмета международного-правового регулирования, ни во времени, поскольку государство существует.
Государства является основными субъектами современного международного права не только потому, что оно регулирует прежде всего и главным образом международные взаимоотношения государств, но и потому, что правосубъектность других участников международно-правовых отношений также проявляется главным образом в их взаимоотношениях с государствами. Именно эти взаимоотношения и регулируются в основном соответствующими международно-правовыми нормами.
В качестве субъектов международного права выступают государства, различные по своему устройству — унитарные и сложные (союзные).
Унитарное государство участвует в международных отношениях как единое государство, и вопроса о международной правосубъектности его составных частей (административно-территориальных подразделений) не возникает.
Сложными (союзными) государствами в настоящее время являются федерации. Составляющие федерацию члены — республики, штаты, земли или единицы, носящие иное наименование,—
167
сохраняют определенную внутригосударственную автономию, имеют законодательные, исполнительные и судебные органы, действующие в пределах установленной федеральной конституцией компетенции. Органы федерации, в свою очередь, обладают общефедеральпой компетенцией, относящейся ко всей территории федерации. Члены подавляющего большинства современных федеративных государств, согласно их конституционным установлениям, не располагают правом самостоятельного ведения внешних сношений и, соответственно, не являются субъектами международного права. В этом случае только федерация в целом выступает на международной арене в качестве единого субъекта международного права.
Советский Союз — федерация иного рода. Конституция СССР отражает особенности устройства СССР как единого союзного многонационального государства, образованного па основе принципа социалистического федерализма, в результате свободного самоопределения наций и добровольного объединения равноправных советских социалистических республик (ст. 70). В Советском Союзе суверенными являются как федерации в целом (Союз ССР), так и входящие в его состав союзные республики.
Разграничение полномочий между органами Союза ССР и союзных республик в области внешних сношении определяется Конституцией СССР. Так, согласно ее ст. 73, в компетенцию Союза ССР входит, в частности, представительство СССР в международных отношениях; связи СССР с иностранными государствами и международными организациями; установление общего порядка и координация отношений союзных республик с иностранными государствами и международными организациями; внешняя торговля и другие виды внешнеэкономической деятельности на основе государственной монополии.
Согласно ст. 80 Конституции СССР, каждая союзная республика имеет право вступать в отношения с иностранными государствами, заключать с ними договоры и обмениваться дипломатическими и консульскими представителями, участвовать в деятельности международных организаций. Вне пределов компетенции Союза ССР союзная республика самостоятельно определяет конкретное содержание и формы своей международной деятельности, руководствуясь целями, задачами и принципами внешней политики, определенными Конституцией СССР.
Таким образом, и Союз ССР в целом, и каждая входящая в его состав союзная республика являются субъектами международного права.
Помимо федераций история знает и другую форму государственных объединений — конфедерацию, представляющую собой •союз суверенных государств, объединившихся для достижения общих целей, которые определены в соглашении о ее создании. Конфедерация как таковая может наряду со своими государствами-членами выступать субъектом международного права, если при ее создании государства-члены возложили на нее осуществ-
168
ление определенных прерогатив в области международных отношений. В прошлом конфедерациями были, например, Швейцария, США и Германия.
§ 3. Международная правосубъектность народов (наций)
Современное международное право утверждает право всех пародов — больших и малых, развитых и развивающихся, без различия их расовой принадлежности, языка и религии — на равенство и самоопределение, свободное экономическое и социальное развитие без вмешательства извне.
Одним из основных принципов современного международного права является принцип равенства и самоопределения пародов. Становление этого принципа в международном праве происходило под воздействием долголетней и упорной борьбы пародов мира против колониализма, за свою свободу и национальную независимость. Огромный вклад в поддержку этой борьбы внесло Советское государство. По его инициативе этот принцип был провозглашен в Уставе ООН, который требует «уважения принципа’ равноправия и самоопределения пародов» (и. 2 ст. 1) в целях развития дружественных отношений между всеми государствами и укрепления всеобщего мира. Устав ООН провозглашает также равенство прав больших и малых наций и предусматривает развитие международного экономического и социального сотрудничества с целью «создания условий стабильности и благополучия, необходимых для мирных и дружественных отношений между нациями, основанных на уважении принципа равноправия и самоопределения народов» (ст. 55). С принятием Устава ООН право народов на самоопределение превратилось в общепризнанную норму международного права.
Устав ООН и другие международно-правовые акты используют термин «народ», который, естественно, охватывает и понятно «нация». Поэтому в советской международно-правовой литературе справедливо говорится о международных правах народов и наций.
Принцип самоопределения народов был конкретизирован и развит в ряде международных актов, прежде всего в принятой по инициативе СССР на XV сессии Генеральной Ассамблеи ООН 14 декабря 1960 г. исторической Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам.
Общепризнанное нормативное содержание принципа равенства и самоопределения народов ныне изложено в Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН, 1970 г.
!«В силу принципа равноправия и самоопределения пародов, закрепленного в Уставе ООН,— гласит эта Декларация,— все пароды имейт право свободно определять без вмешательства извне
169
свой политический статус и осуществлять свое экономическое, социальное и культурное развитие, и каждое государство обязано уважать это право в соответствии с положениями Устава».
Основные положения принципа равноправия и самоопределения народов непреложно свидетельствуют о том, что в соответствии с современным международным правом все народы и нации являются носителями права на самоопределение й на всех государствах и других субъектах международного права -лежит обязанность строго уважать это право. Все народы и нации могут быть, следовательно, субъектами международных правоотношений самоопределения.
О народах и нациях как субъектах современного международного права речь идет, естественно, прежде всего применительно к угнетенным, находящимся в колониальной зависимости народам и нациям. Они имеют неотъемлемое право требовать незамедлительного предоставления им политической независимости и добиваться ее всеми имеющимися в их распоряжении средствами вплоть до вооруженной национально-освободительной борьбы.
Современное международное право запрещает колониализм. Государства, управляющие зависимыми территориями, обязаны незамедлительно удовлетворить требование народов зависимых территорий о предоставлении независимости, в какой бы форме оно пи было заявлено — в печати, петициях населения, решениях собраний пли иных органов самоопределяющегося народа.
Каждое государство, гласит Декларация о принципах международного права 1970 г., «обязано содействовать с помощью совместных и индивидуальных действий осуществлению принципа равноправия и самоопределения народов... с тем чтобы:
а) способствовать дружественным отношениям между государствами и
Ь) незамедлительно положить конец колониализму, проявляя должное уважение к свободно выраженной воле заинтересованных народов...»
Следовательно, должна строго уважаться воля находящегося в колониальной зависимости народа к созданию собственного государства, и он выпужден вести борьбу за свое национальное освобождение лишь тогда, когда колониальная держава в нарушение международного права препятствует ему в достижении независимости, совершая тем самым международное преступление.
Но парод, обретший независимость в освободившемся государстве, как и парод любого другого государства, не утрачивает права па изменение своего политического статуса путем, в частности, присоединения к другому независимому государству или объединения с пим. Другие государства обязаны уважать свободно выраженную волю того или иного государства о присоединении к существующему государству или волю народов двух или нескольких государств об объединении в единое государство. И в последние десятилетия такое присоединение или объединение осуществлялось именно народами освободившихся государств. Иногда
170
объединившиеся государства вновь разъединялись. И все это происходило в полном соответствии с принципом равноправия и права народов на самоопределение, в данном случае в соответствии с их правом свободно, без вмешательства извне определять свой политический статус.
Однако право народов и наций на самоопределение в соответствии с международным правом не сводится только к запрещению колониализма и к свободному определению ими своего политического статуса. В современных условиях, когда с колониализмом в основном покончено, первостепенное значение приобретает другой аспект права народов на самоопределение, а именно их право свободно, по своему усмотрению, без вмешательства извне осуществлять свое политическое, экономическое, социальное и культурное развитие.
Речь в этом случае идет о народе суверенного, независимого государства, свободно определившего свой политический статус. Ему, т. е. совокупности людей, объединенных принадлежностью к одному и тому же государству (гражданам данного государства), принадлежит неотъемлемое право свободно определять политическое устройство своего государства и общественный строй, социальную систему, при которой он хочет жить, а также пути и условия своего экономического и культурного развития. Это непреложное требование норм о самоопределении народов и норм о невмешательстве во внутренние дела любого государства.
Каждое государство в лице своего народа, согласно принципу невмешательства, изложенному в Декларации о принципах международного права 1970 г., «обладает неотъемлемым правом выбирать себе политическую, экономическую, социальную или культурную систему без вмешательства в какой-либо форме со стороны какого бы то нп было другого государства».
Таким образом, в международных отношениях должно строго соблюдаться неотъемлемое право народа каждого государства свободно избирать политический и социальный строй, при которых он желает жить.
Именно против этого внутреннего аспекта права народов на самоопределение главным образом и направлены ныне международно-противоправные действия империалистических держав.
Когда США совершили вооруженную интервенцию на Гренаде, то ее целью было лишить народ этой страны его неотъемлемого права сохранить избранный им государственный и общественный строй. Именно государственный и общественный строй, избранный народами Никарагуа, Афганистана, Анголы, Ливии, Ливана, является объектом противоправных посягательств со стороны США и других империалистических государств.
Советское государство в своей внешней политике всегда твердо и неуклонно придерживалось и придерживается уважения принципа равноправия и самоопределения народов, отстаивая их неотъемлемое право устанавливать такой общественный и политический строй, который они считают целесообразным на данном
171
•этапе своего развития. Этот принципиальный курс Советского Союза нашел последовательное выражение и в сформулированных XXVII съездом КПСС Основах создания всеобъемлющей системы между народной безопасности. Одной из таких основ в политической области должно быть «безусловное уважение в международной практике права каждого народа суверенно избирать нуги и формы своего развития» 15.
Внутренний, социальный аспект права народов на самоопределение - уважение права пародов каждого государства свободно, без какого бы то пи было вмешательства извне избирать общественную. политическую, экономическую и культурную форму своего бытия и развития — теснейшим образом связан с наличием государственного суверенитета как политико-юридическим свойством любого государства и с международно-правовым принципом уважения государственного суверенитета. Это очевидно прежде всего потому, что парод может сувереппо избирать пути и формы своего развития только после достижения политической независимости в рамках государства. Следовательно, о социальном — ныне главном — аспекте права пародов на самоопределение речь может идти лишь применительно к пароду данного государства и всех государств вообще. II в этом случае международно-правовая норма — принцип об уважении права народов на самоопределение — смыкается с нормой-принципом уважения государственного суверенитета, возникают определенная взаимосвязь и единство этих двух принципов.
Действительно, уважение суверенитета государства означает прежде всего уважение его свободы и полной самостоятельности в своих внутренних делах, невмешательство в дела, по существу входящие во внутреннюю компетенцию любого государства, каковыми безусловно являются установление социально-политической организации общества, т. е. таких общественного строя и правопорядка, которые отвечают уровню развития, потребностям и интересам этого общества. Общественно-политическая система, вопросы социально-экономического строя и государственного устройства — область исключительной внутренней компетенции каждого государства. Следовательно, уважение государственного суверенитета есть одновременно и уважение свободы выбора общественно-политического устройства.
Однако это лишь подчеркивает тесную взаимосвязь, взаимозависимость и взаимопроникновение основных принципов современного международного права, их неразрывное системное единство, отнюдь пе лишая каждый из них своего самостоятельного значения. В частности, это не означает, что для народов, политически определившихся в том или ином государстве, их неотъемлемое право па самоопределение, утверждаемое современным международным правом, утрачивает свое значение, посколь-
11 Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза.
М.: Политиздат, 1986. С. 75.
172
ку в известной мерс покрывается международно-правовой обязанностью уважения государственного суверенитета.
Международная правосубъектность пародов и наций в процессе реализации ими нрава па самоопределение полностью сохраняет свое непреходящее значение. Опа постоянно реализуется в международных правоотношениях. Причем это происходит, когда парод свободно, без всякого вмешательства извне сохраняет или изменяет внутригосударственное устройство и тем более когда он отражает любые противоправные посягательства инострап-ных государств или иных субъектов международного права, направленные па принуждение его изменить общественно-политическое устройство государства, в котором оп живет.
Строгое уважение права народов на политическое и социальное самоопределение, их международной правосубъектности приобрело ныне большее значение, чем в предшествующий не риод, когда речь шла прежде всего о ликвидации колониализма и достижении всеми пародами политической независимости.
§ 4. Правосубъектность международных организаций
В советской пауке международного права, как и в международно-правовой доктрине вообще, общепризнанно, что международные (межправительственные, межгосударственные) организации являются субъектами международного права. Установлено это и в самом международном праве. Имеется в виду положение ст. 3 Венской конвенции о праве договоров между государствами и международными организациями или между международными организациями 1986 г., из которого следует, что субъектами международного права являются, в частности, международные организации.
Ныне бесспорно, что в международном общении наряду с государствами участвуют многочисленные (около 500) международные организации, созданные государствами с целью сотрудничества в определенной области, обеспечения и охраны их общих интересов в международном общении. Как отметил Г. II. Тун-кин, «развитие международных организаций означало развитие новых методов решения международных проблем и повышение удельного веса этих новых методов по сравнению с традиционными методами» 16.
Интенсивное участие международных организаций в международном общении потребовало развития соответствующего международно-правового регулирования. В 1975 г. была принята Венская конвенция о представительстве государств в их отношениях с международными организациями универсального характера, в 1986 г,— Венская конвенция о праве договоров между государствами и международными организациями пли между международными организациями. Работа в этом плане продол
16 Тункин Г. И. Теория международного права. С. 343.
173
жается. В повестке дня Комиссии международного права стоит вопрос о разработке проекта конвенции о юридическом статусе, привилегиях и иммунитетах международных организаций и их персонала. Все это свидетельствует о том, что международные организации являются субъектами современного международного права.
В общем же виде вопрос о правосубъектности международных организаций сводится к вопросу о том, урегулированы ли отношения каждой из них в отдельности с другими субъектами международных отношений нормами международного права.
Положительный ответ на этот вопрос не вызывает сомнений: каждая международная организация неизбежно вступает в международно-правовые отношения с государствами-членами и эвентуально — с государствами-нечленами и другими международными организациями. Отношения международной организации с государствамп-членами регулируются международным договором — учредительным актом данной организации, а в определенных случаях и другими международными соглашениями.
Учредительный акт международной организации определяет ее целп и задачи, и прежде всего во взаимоотношениях с ее государствамп-членами, ибо в этом главный смысл создания любой международной организации. Учредительный акт определяет функции и компетенцию организации, которые являются также юридически установленными правомочиями организации по отношению к ее членам и, возможно, другим субъектам международных отношений. Следовательно, международные организации могут участвовать и реально участвуют в международных правоотношениях и тем самым являются субъектами международного права.
Международная правосубъектность международных организаций вытекает также из самой их сущности, из тех основных признаков, которыми характеризуется любая международная организация.
В международно-правовых актах такие признаки, к сожалению, пе обозначены. В них, начиная с Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г., лишь указывается, что международная организация — это межправительственная организация. Однако такое определение лишь отграничивает межправительственные (точнее, межгосударственные) организации от неправительственных.
Характерные признаки международных организаций достаточно адекватно выявлены в международно-правовых исследованиях. Так, по мнению Г. Шермерса 1 , международную организацию характеризуют три основных признака: договорная основа организации, т. е. наличие международного соглашения государств о создании организации, определяющего ее функции и полномочия; наличие постоянных органов; подчиненность ее уч-
17 Schermers Н. International institutional law. Leiden, 1972. Vol. 1.
174
реждения и деятельности международному праву. Е. А. Шибаева отметила, что сформулированное ею понятие международной организации позволяет говорить о пяти составляющих ее признаках (элементах): договорная основа; наличие определенных целей; соответствующая организационная структура; самостоятельные права и обязанности; учреждение в соответствии с международным правом 18. Е. Т. Усенко считает, что выработанные теорией и практикой международных отношений признаки международной организации охватывают следующее: организация создана и функционирует на основе межгосударственного договора; членами ее являются сами государства; она обладает собственной волей; она имеет органы, которые формируют и выражают ее волю; она должна быть правомерной; она содействует сотрудничеству государств или организует сотрудничество государств в области осуществления ими их суверенных прав. Вместе с тем он приходит к выводу, что международная правосубъектность международных организаций есть качество, признаваемое за ними современным международным правом; современное международное право принципиально исходит из признания наличия этого качества у любой институции, которая по своим признакам является международной (межгосударственной) организацией 1Э.
Действительно, международная организация — это прежде всего объединение, или ассоциация, государств, образующее определенное их организационное единство, обеспечиваемое юридическими правилами функционирования организации (нормами учредительного акта и нормами «внутреннего права» организации). Иначе говоря, международная организация характеризуется организационно-правовым единством ее государств-членов, которое может достигаться только на основе соглашения между ними. Поскольку это соглашение об учреждении международной организации, оно обычно именуется учредительным актом. Таким учредительным актом, как правило, является межгосударственный договор в смысле, который придается этому понятию Венской конвенцией о праве международных договоров 1969 г. В весьма редких случаях международные организации создавались на основе так называемого неформального договора 20, по это не меняет существа дела.
Учредительный акт организации устанавливает цели межгосударственного объединения, функции и полномочия, условия членства, организационную структуру организации, компетенцию ее органов и основные условия осуществления этой компетенции,
*• См.: Шибаева Е. А., Лоточный М. Правовые вопросы структуры и деятельности международных организаций. М.: Изд-во МГУ, 1980. С. 20; Шибаева Е. А. Право международных организаций. М.: Междунар. отношения, 1986. С. 26.
*• См.: Усенко Е. Т. Совет Экономической Взаимопомощи - субъект международного права. С. 20, 42.
*° Подробнее см.: Там же. С. 22-23.
175
в частности порядок принятия входящих в их полномочия актов. На основе учредительного акта компетентные органы принимают иравила процедуры и иные правила организации, образуют вспомогательные органы. Все это и обеспечивает организационноправовое единство межгосударственного объединения, превращающее его в международную организацию. Предполагается, в частности, наличие постоянных органов международной организации, наделенных определенными функциями и правомочиями во взаимоотношениях с государствами-членами, возможно с другими государствами и прочими субъектами, т. е. осуществляющих в международном общении функции и полномочия организации.
Следовательно, международная организация — это международно-правовая институция, учреждение и деятельность которой регулируются международным правом. Это особо важное условие, характеризующее сущность международной организации. «Организация должна быть учреждена в соответствии с международным правом» 2|,— утверждает Г. Шермерс. Как подчеркивает Г. И. Морозов, «общепризнанные принципы международного права должны не только формировать основы и структуру международной организации, но и определять всю ее деятельность» ".
Согласно ст. 2 Устава ООН, Организация Объединенных Наций действует в соответствии с изложенными в этой статье принципами, т. е. в соответствии с основными принципами международного нрава. Что касается региональных организаций, то в п. 1 ст. 54 Устава ООН содержится требование, чтобы «такие соглашения или органы и их деятельность» были «совместимы с Целями и Принципами Организации». Настоящая конвенция, гласит ст. 5 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г., «применяется к любому договору, являющемуся учредительным актом международной организации...». Это означает, в частности, что учредительный акт международной организации — основа ее создания и деятельности — должен соответствовать императивным нормам международного права.
Таким образом, международные организации по самой своей сущности, в силу международно-правовых условий своего создания и деятельности являются субъектами современного международного права. Из вышесказанного следует также, что речь может пдтп только о правосубъектности международных организаций, правомерно созданных и действующих в соответствии с междупародпо-правовымп предписаниями.
Международная правосубъектность всех правомерных международных организаций пе означает, естественно, что объем их международной правоспособности одинаков. В каждом конкретном случае правомочия международной организации в международном общении устанавливаются ее учредительном актом, а так-
21 Schermers Н. Op. cit. Р. 11.
22 Морозов Г. И. Указ. соч. С. 116.
176
же ее соглашениями с государствами и другими международными организациями. Наибольшим объемом международной правоспособности обладает, безусловно, Организация Объединенных Наций в силу широкого круга ее правомочий, установленных Уставом ООН с учетом целей и задач этой важнейшей международной организации современности.
Согласно Венской конвенции о праве договоров между государствами и международными организациями или между международными организациями, современное международное право исходит из наличия у всякой международной организации договорной правоспособности, поскольку последняя зависит только от правил данной международной организации.
Однако сколь широк ни был бы объем правоспособности той или иной международной организации, это специальная правоспособность, поскольку она определяется учредительным актом и другими правилами этой организации и тем самым отличается от универсальной правоспособности основных субъектов международного права — государств.
§ 5. Международная правосубъектность государственноподобных образовании
В соответствии с межгосударственными договорами в прошлом устанавливался и ныне предусмотрен специальный международно-правовой статус некоторых политико-территориальных (госу-дарствешюподобпых) образований. В соответствии с такими международными договорами эти образования наделяются определенными правами и обязанностями и тем самым становятся субъектами международно-правового регулирования. Их международная правосубъектность определяется тем, что они способны самостоятельно, независимо от государств и других субъектов международно-правового общения осуществлять установленные юридические права и обязанности. Соответствующая международная правоспособность определяется положениями указанных договоров, а в некоторых случаях и обычно-правовыми нормами. Такими образованиями были «вольные города», Западный Берлин и Ватикан.
Вольные города. Им в прошлом принадлежал специальный международно-правовой статус. Так, по Венскому трактату 1815 г. «вольным, независимым п совершенно нейтрализованным» городом был провозглашен Краков (существовал до 1846 г.). Версальским мирным договором 1919 г. был установлен специальный международно-правовой статус «свободного государства» Данциг (1920—1939 гг.). Мирный договор с Италией 1947 г. предусматривал образование «Свободной территории Триест» (практически она не была образована; ее части вошли в состав Италии и Югославии).
Западный Берлин обладает особым международно-правовым статусом. Основным международно-правовым актом, регу.тпрую-
177
щим его международно-правовое положение, является четырехстороннее соглашение между СССР, США, Великобританией и Францией от 3 сентября 1971 г. Соглашение учитывает факт существования двух суверенных государств — ГДР и ФРГ, а также наличие самостоятельной политической единицы — Западного Берлина, расположенной па территории ГДР. Оно подтверждает, что западные секторы Берлина по-прежнему не являются составной частью ФРГ и не будут управляться ею и впредь. Четырехстороннее соглашение 1971 г. было дополнено рядом соглашений между ГДР, сенатом Западного Берлина и ФРГ ио конкретным вопросам. Комплекс соглашений по Западному Берлину касается широкого круга проблем и регулирует, в частности, порядок его внешних сношений (прежде всего с ГДР и ФРГ), процедуру представительства интересов Западного Берлина в международных сношениях при том общем условии, что США, Великобритания и Франция сохраняют свои права и ответственность в отношении представительства за границей интересов западных секторов Берлина. Соглашения по вопросам, относящимся к Западному Берлину, имеют своей главной целью устранение и недопущение международных осложнений, порождаемых противоправными притязаниями правящих кругов ФРГ на управление Западным Берлином.
Ватикан. Специальный международно-правовой статус Ватикана — резиденции главы католической церкви (папы римского) в особом районе Рима — ныне определен соглашением 1984 г. между Италией и «святым престолом» (так Ватикан именуется в международных актах). Ватикан поддерживает внешние связи со многими государствами, в частности с католическими странами; он учреждает в них свои постоянные представительства, возглавляемые папскими нунциями пли легатами. Ватикан участвует во многих международных конференциях, в том числе созываемых под эгидой ООП для заключения многосторонних кодификационных конвенций, и становится в соответствии с их положениями участником таких договоров. Ватикан является также членом ряда универсальных международных организаций (Всемирный почтовый союз, МАГАТЭ, Международный союз электросвязи и др.), имеет постоянных наблюдателей при ООН, МОТ, ЮНЕСКО и некоторых других международных организациях.
§ 6. О международной правосубъектности иных образований и физических лиц
В советской международно-правовой литературе в последнее время высказывается мнение, что определенный объем международной правосубъектности должен быть признан за некоторыми лицами и образованиями которые традиционно пе рассматривались в качестве субъектов международного права. Так, Г. М. Вельяминов пишет, что практика говорит не о чем ином,
178
как, по существу, о признании де-факто регулирования деятельности неправительственных организаций (по крайней мере некоторых из них в определенной части их деятельности) нормами международного права, а следовательно, о придании этим организациям «некоторого международно-правового статуса» 23. И хотя нельзя согласиться с утверждением, что международные хозяйственные организации заключают соглашения международно-правового характера, Г. М. Вельяминов правильно отмечает, что как международные неправительственные организации, так и некоторые международные хозяйственные организации обладают определенными правами и обязанностями по международному праву.
Р. А. Мюллерсоп считает, что «международные должностные лица, некоторые международные хозяйственные организации, созданные на основе международных договоров, международные органы прямо руководствуются в своих действиях нормами международного права» 24.
В. С. Верещетин подчеркивает, что пора снять «табу» с обсуждения вопроса о правосубъектности личности в современном международном праве 25.
Действительно, государства как основные субъекты международного права все чаще путем согласования своих воль создают не нормы, направленные на регулированпе их взаимоотношений, а нормы, адресованные другим лицам и образованиям. Эти нормы могут иметь адресатами международные неправительственные организации (МНПО), отдельные международные органы (комиссии, комитеты, судебные и арбитражные органы), служащих международных организаций, т. е. лиц и образования, которые сами не обладают способностью создавать нормы международного права.
Хотя большинство норм, имеющих целью воздействовать на правовое положение личности, непосредственно адресованы государствам и обязывают их обеспечить индивидам определенную совокупность прав и свобод, в некоторых случаях, связанных с деятельностью международных органов по правам человека, международно-правовые нормы определяют права п обязанности индивида непосредственно.
Сложнее, конечно, обстоит дело с международной правосубъектностью индивидов по отношению к международным документам в области прав человека в случаях, если индивид непосредственно пе может выступать перед международными органами.
Советская юридическая паука всегда правильно подчеркивала,
23 Вельяминов Г. М. Социалистическая интеграция и международное право. М.: Междунар. отношения, 1982. С. 143.
24 Мюллерсон Р. А. Коллизионные и отсылочные нормы в регулировании международных отношений// Вести. МГУ. Сер. И, Право. 1983. № 5. С. 49.
25 Верещетин В. С. Советские мирные инициативы и развитие международного права // Тез. докл. XXXI Ежегодного собр. Сов. Ассоц. междунар. права. М„ 1988. С. 5.
179
что договоры по правам человека налагают на государства-участников обязательство обеспечить закрепленные в пих права и свободы. Оправдано ли, однако, отрицание того, что такие документы предоставляют права и индивиду? Пе является ли такой подход слишком нормативпстским, основанным на принципе «как бы чего пе вышло»? Неужели, скажем, гражданин социалистического правового государства не вправе требовать от органов своего же государства соблюдения добровольно принятых последним обязательств, непосредственно касающихся интересов данного гражданина? Пе означает ли такое «отчуждение» человека от международных документов в области прав человека отношения к этим нравам как к чему-то дарованному свыше государством, отрицающему активную роль самой личности как в определении, так и в защите своих прав?
Категорическое отрицание международной правосубъектности индивида в советской междупародпо-правововой литературе связано в определенной мере с этатистским подходом к международному нраву и международным отношениям, возвеличением роли и значения государства пе только внутри общества, но и на международной арене. Повое политическое мышление, ставя в центр наших забот человека, требуя гуманизации международных отношений, признает активную роль личности в деле определения и обеспечения ее прав и свобод. Так, в Итоговом документе Венской встречи представителей государств — участников Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) государства-участпики обязались «уважать право своих граждан, самостоятельно пли совместно с другими, вносить активный вклад в развитие и защиту прав человека и основных свобод... уважать право лиц наблюдать за осуществлением и способствовать выполнению положений документов СБСЕ и присоединиться к другим с этой целью» 26.
Следовательно, индивид все более непосредственно и теспо соприкасается с международным правом, расширяется объем его международной правосубъектности.
То же можно сказать и о международной уголовной ответственности физических лиц, совершивших международные преступления. Хотя уголовная ответственность физических лиц, виновных в совершении таких преступлений, как агрессия, геноцид, апартеид, военные преступления и другие, часто определяется национальными судами, применяющими к виновным физическим лицам нормы внутригосударственного права, не исключены и ответственность перед международными судебными органами и непосредственное применение для определения наказания норм международного права.
Конечно, чаще всего нормы международного права, направленные па регулирование поведения физических или юридических лиц — субъектов внутригосударственного права, действуют
26 Известия. 1989. 26 япв.
180
в отношении них не прямо, а опосредованно нормами национального права. Однако в ряде случаев правами и обязанностями по международному праву непосредственно наделяются лица и образования, пе обладающие способностью создавать нормы международного права.
Фактически круг лиц и образований, являющихся субъектом международного права, зависит от того, какое определение субъекта международного права дается. Если субъекты международного права определить как «образования, независимые друг от друга, пе подчиненные в области международных отношений какой-либо политической власти, обладающие юридической способностью к самостоятельному осуществлению прав и обязанностей, установленных международным нравом» "7, то индивиды и юридические лица, а также MHIJO пе обладают качеством международной правосубъектности. Если же в качестве субъектов международного права рассматривать все лица и образования — носители прав и обязанностей непосредственно в силу норм международного права, то придется признавать субъектами международного права индивидов, в том числе служащих международных организаций, определенный круг юридических лиц, МИПО, различные международные органы.
Скорее всего, в международном праве речь должна идти о двух категориях субъектов. К первой относятся те, которые обладают правами и обязанностями, непосредственно вытекающими из норм международного права, и сами непосредственно участвуют в создании этих норм, в обеспечении их соблюдения. Это в первую очередь государства, а также пароды и нации, реализующие свое право на самоопределение, международные межправительственные организации. Во вторую категорию входят индивиды, МНПО, ряд международных хозяйственных организаций, международные органы (комиссии, комитеты судебные и арбитражные органы). Они, обладая определенным довольно ограниченным кругом прав и обязанностей по международному праву, сами непосредственно пе участвуют в процессе создания норм международного права.
27 Международное право / Под ред. Г. И. Тункпиа. М.: Юрид. лит.. 1982. С. 82.
ГЛАВА
6 ПРОЦЕСС СОЗДАНИЯ НОРМ И ИСТОЧНИКИ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА*
§ 1. Понятие источников международного права
Вопрос об источниках международного права тесно связан с проблемой создания норм. Поэтому в курсах международного права под рубрикой «источники» обычно рассматривается как вопрос о создании норм, так и вопрос об источниках международного права. Создание норм международного права — процесс, а источники международного права — конечный его результат.
Проблема источников международного права имеет большое теоретическое и практическое значение, поскольку речь идет о том, где искать нормы международного права.
Некоторые западные авторы различают формальные и материальные нсточпикп международного права, придавая этому делению большое значение. Формальными источниками международного права считаются те формы, в которых существуют эти нормы, материальными — социальные феномены, которые оказывают влияние на процесс создания норм международного права (правовое сознание, различные социальные нормы и ценности). Фердросс, напрпмер, высказал мнение, что в настоящее время существует кризис теории источников международного права, который будто бы является результатом того, что юристы-между-народникн забыли различие между формальными и материальными источниками международного права ‘.
Термин «материальные источники» международного права использовался нередко и в советской литературе по международ
* См.: Даниленко Г. М. Обычай в современном международном праве. М.: Наука, 1988; Алексидзе Л. А. Некоторые вопросы теории международного права. Императивные нормы (Jus Cogens). Тбилиси: Изд-во Тбил. ун-та, 1982; Шестаков Л. Н. Императивные нормы в системе современного международного права. М.: Изд-во МГУ, 1981; Тункин Г. И. Теория международного права. М.: Междунар. отношения, 1970; Лукашук И. И. Источники международного права. Киев: Изд-во Киев, ин-та, 1966; Хименес де Ареча-га Э. Современное международное право. М.: Прогресс, 1983; Броун-ли Я. Международное право. М.: Прогресс, 1977. Т. 1; Harasti G. Some fundamental problems of the law of treaties. Bp., 1973; Verdross A. Die Quellen des universellen Volkerrechts. Freiburg; Rombach, 1973; Thirl-way H. International customary law and codification. Leiden, 1972; D’Amato A. The concept of custom in international law. Ithaca, 1971; Rousseau Ch. Droit international public. P., 1970. T. 1.
’ Verdross A. Op. cit. S. 11 et seq.
182
ному праву. «Материальными источниками» считались материальные условия жизни общества, т. е. фактически имелись в виду объективные основания международного права.
Однако использование понятия «материальные источники», па наш взгляд, всегда вносило только путаницу в данную проблему, поскольку этот термин привносил идею, что международное право черпает нормы непосредственно из «материальных источников», в то время как эти «источники» влияют на процесс создания норм международного права через воли государств.
Литература об источниках международного права огромна, количество различных концепции также весьма велико. Между тем для практики международных отношений важно иметь четкое представление о том, что следует понимать под источниками международного права.
Источники международного права можно определить как формы, в которых существуют нормы международного права, т. е. как результат процесса создания этих норм.
Несмотря на различие теоретических концепций относительно источников международного права, по этому вопросу имеется международное соглашение, участниками которого являются практически все государства мира. Мы имеем в виду Статут Международного суда, ст. 38 которого гласит: «Суд, который обязан решать переданные ему споры на основании международного права, применяет:
а) международные концепции, как общие, так и специальные, устанавливающие правила, определенно признанные спорящими государствами;
б) международный обычай как доказательство всеобщей практики, признанной в качестве правовой нормы;
в) общие принципы права, признанные цивилизованными нациями;
г) с оговоркой, указанной в статье 59, судебные решения и доктрины наиболее квалифицированных специалистов по публичному праву различных наций в качестве вспомогательного средства для определения правовых норм».
К этому перечню следует добавить обязательные нормативные резолюции международных организаций, которые в настоящее время также являются источниками международного права, хотя они и имеют ограниченное значение.
От понятия «источники международного права» следует отличать понятие «источники международно-правовых обязательств». Последнее понятие шире и охватывает наряду с нормами международного права односторонние акты, посредством которых государства могут брать, на себя международно-правовые обязательства, а также решения международных судов, арбитражей и др.
183
§ 2. Согласование воль государств как способ создания норм
Советская международно-правовая литература, как правило, исходит из теории согласования водь государств как способа создания норм международного права. Поскольку наибольшее число норм международного права создается государствами — основными акторами межгосударственной системы,— эту теорию для краткости обычно называют теорией согласования воль государств, имея в виду, что ее положения относятся и к созданию международно-правовых норм другими субъектами международного права.
Основные положения теории согласования воль государств можно свести к следующему.
Создание норм международного права — процесс, происходящий в межгосударственной системе, часть ее функционирования. Этот процесс протекает в соответствии с нормами международного права, касающимися иормообразовапия. На него влияют явления, происходящие в межгосударственной системе, а также среда, т. е. общество в целом. Главные проводники этого влияния — государства, так как наибольшее число норм международного права создается именно ими, а международно-правовые нормы, создаваемые международными организациями, также зависят от их воль.
Процесс создания норм международного права есть процесс согласования воль государств относительно содержания правила поведения и признания его юридически обязательным.
Содержание воли государства составляет его международно-правовая позиция, которая включает: общее отношение государства к международному праву, его прогрессивному развитию п соблюдению принципов и норм; представление о характере международного права, его роли в обществе; принципы и нормы, за внедрение которых в международное право государство выступает; понимание принципов и норм действующего международного права и т. д. Короче говоря, международно-правовая позиция государства — это его позиция по всем вопросам международного права, выраженная не только в его заявлениях, но и в его реальном поведении, в его действиях.
Международно-правовая позиция государства определяется всей совокупностью условий существования его господствующего класса. Детерминантами выступают прежде всего те условия, которые находятся вне межгосударственной системы и которые в значительной мере специфичны для различных государств. Это его общественно-экономический строй, политическая система, состояние экономики, соотношение между классами, правовая система государства и т. д. Среди этих условий определяющим является базис. Сохранение и развитие общественно-экономической системы общества всегда составляет главную заботу господствующего класса, поскольку этим определяется его положение в об
184
ществе и государстве. Это означает, что существующие два противоположных базиса оказывают через воли государств решающее влияние на развитие международного права.
Базис влияет на развитие международного права не только путем «прямого» действия, но. и через различные категории надстройки. Основные черты надстройки в широких исторических рамках общественно-экономической формации определяются в общих чертах базисом и, таким образом, в целом действуют в том же, что и он, направлении. Однако на категории надстройки воздействует вся гамма общественных явлений, и потому влияние категорий надстройки на воли государств и, следовательно, на международное право неоднозначно.
Вместе с тем на международно-правовую позицию государства оказывают значительное влияние факторы межгосударственной системы.
Мировоззренческой основой международно-правовой позиции государства, как и всей его внешнеполитической позиции, служит соответствующая концептуальная модель международной системы, которой оно придерживается. Но круг детерминант международно-правовой позиции государств значительно шире, чем круг детерминант его концептуальной модели межгосударственной системы. В него входят многие конъюнктурные явления, которые не оказывают влияния па соответствующую концептуальную модель межгосударственной системы. Так, администрация президента Рейгана придерживалась той же концептуальной модели межгосударственной системы, что и предшествующая администрация президента Картера, по ее междупародпо-нравовая позиция по ряду важных вопросов существенно отличалась от позиции администрации Картера.
На международно-правовую позицию государств в современном взаимозависимом и взаимосвязанном мире все большее влияние оказывает осознание необходимости международно-правового регулирования международных отношений. В ядерпо-космиче-скую эру к этому добавляется важнейший фактор — объективная необходимость урегулирования глобальных проблем, от решения которых зависит судьба человеческой цивилизации. Социалистические государства исходят в международных делах из приоритета общечеловеческих ценностей и интересов, и это отражается на их международно-правовой позиции.
Соотношение воли государства с волей парода зависит от классового характера государства. Воля капиталистического государства есть всегда воля его господствующего класса, детерминированная, разумеется, всей совокупностью условий существования этого класса, включая влияние рабочего класса и других трудящихся. Воля социалистического государства, где нет антагонистических классов, есть воля народа во главе с рабочим классом.
Разумеется, при создании тех или иных норм международного права имеет значение прежде всего та часть международно
185
правовой позиции государства, которая непосредственно относится к данному вопросу. При создании норм общего международного права международно-правовые позиции различных государств приходят в столкновение, происходит процесс согласования этпх позиций, согласования воль государств, который может привести к созданию международно-правовой нормы, если им удастся договориться.
В процессе создания норм современного международного права сталкиваются воли либо одинаковых, либо различных по своей классовой природе государств. Для создания норм международного права не требуется идентичности воль государств, участвующих в их образовании. Достаточно, чтобы они были согласованы в том, что касается правила поведения и признания его в качестве юридически обязательного.
По мнению некоторых советских авторов, в результате согласования воль государств образуется новая, общая воля. Л. А. Алексидзе пишет о наличии «сложной новой, общей воли, отличной от первоначальных воль участвующих в создании норм государств, которая в результате согласования отдельных воль превращается в некую относительно самостоятельную волю коллектива государств...» 2.
Е. Т. Усенко высказал следующую мысль: «Если бы советским ученым общими усилиями удалось утвердить ту истину, что в результате согласования воль государств в международно-правовой норме получает объективацию единая воля, которую достаточно именовать согласованной волей, то такое, с нашей точки зрения, истинное представление содействовало бы укреплению международного права. Оно явилось бы логическим развитием и завершением концепции согласования воль» 3
Думается, что в действительности дело обстоит несколько иначе. Естественно, что, поскольку воли государств согласованы в отношении содержания правила поведения и признания его в качестве правовой нормы, здесь они едины. С этой точки зрения можно говорить, что согласованные воли государств — это их общая воля. Однако никакой новой воли не возникает. Нормы международного права есть продукт не новой, единой воли, а согласования воль, что особенно рельефно выступает при создании обычных норм.
Процесс согласования воль государств, завершающийся созданием нормы международного права, включает взаимообусловленность этих воль, выражающуюся в том, что согласие государства на признание той или иной нормы в качестве нормы международного права дается под условием аналогичного согласия другого государства или других государств. Иначе говоря, каждое государство, принимая ту или иную норму международного права
2 Алексидзе Л. А. Указ. соч. С. 167.
1 Усенко Е. Т. Соотношение категорий международного и национального внутригосударственного права // Сов. государство и право. 1984. № 10. С. 49.
186
и, следовательно, обязываясь ее соблюдать, рассчитывает на то, что и другие государства будут соблюдать эту норму.
Согласованность и взаимообусловленность воль государств являются двумя существенными чертами процесса создания норм международного права. Если согласованность воль говорит о их направленности в отношении признания определенного правила в качестве правовой нормы, то взаимообусловленность означает взаимосвязанность воль государств. Это принцип взаимности, который закладывается при создании норм международного права и проявляется в процессе их функционирования.
В том, что нормы международного права — продукт согласования и взаимообусловленпости воль государств, состоит важнейшее их отличие от норм внутригосударственного права. Это своеобразие норм международного права проходит красной нитью через всю «жизнь» таких норм. Оно сказывается па их содержании (степень согласованности воль), применении (принцип взаимности) и т. д.
Каково соотношение между окончательным результатом согласования воль государств и их международно-правовой позицией? Даже в ходе одной и той же конференции по разработке международного договора международно-правовая позиция государства может изменяться. Нередко на международной конференции, где становятся известны позиции других государств, делегация соответствующего государства может прийти к выводу, что первоначально намеченная международно-правовая позиция их государства по вопросам, рассматриваемым па конференции, нуждается в изменении. Конечно, и при первоначальном формулировании международно-правовой позиции государства принимаются во внимание известные или предполагаемые международно-правовые позиции других государств, а также возможные перипетии предстоящей борьбы. Но международно-правовая позиция формулируется людьми, которые могут не учесть всех обстоятельств, ошибиться в их оценке, исходить из неправильных предположений о ходе конференции и т. д. Если позднее выявляются новые обстоятельства или возникают новые оценки фактов, это может привести к изменению международно-правовой позиции государств по тем или иным вопросам, обсуждающимся на конференции. Результатом этого могут быть уступки со стороны такого государства в поисках приемлемого для всех компромисса.
Но уступки возможны и без изменения международно-правовой позиции государства. Оно может пойти па компромисс в тех или иных вопросах, но по-прежнему считать, что лучше было бы сделать иначе и отстаивать те принципы и нормы, за которые оно выступало ранее. Даже принятие компромиссного предложения в качестве нормы международного права, обязательной для данного государства, не мешает ему продолжать выступать за принятие другой нормы. Так, при заключении Московского договора 1963 г. о запрещении ядерных испытаний в трех средах Со
187
ветский Союз выступал за полное запрещение всех ядерных испытаний, во он пошел на принятие компромиссного предложения о запрещении ядерных испытаний в атмосфере, в космосе и под водой, полагая, что такой договор послужит делу мира. Принятие Московского договора 1963 г. не изменило, однако, позиции Советского Союза в отношении необходимости запрещения всех ядерных испытаний. Исходя из этого, Советский Союз продолжает добиваться запрещения всех ядерных испытаний и заключения с этой целью соответствующего договора.
Создавая нормы международного права, каждое пз участвующих в этом процессе государств, естественно, стремится к тому, чтобы его международно-правовая позиция была в возможно большей степени отражена в этих нормах. Однако нормы международного права, особенно если в их создании участвуют все или почти все государства, являются, как правило, результатом взаимных уступок, и потому международно-правовая позиция пи одного из таких государств не находит полностью отражения в принятых нормах.
В процессе создания норм международного права государства выступают как суверенные и равноправные субъекты. Поэтому их волн юридически равнозначны. Такое юридическое равенство имеет большое значение, хотя и отражает лишь один аспект отношений государств в этом процессе. Оно является важнейшим принципом любой международной конференции, на которой разрабатываются международные договоры. При голосовании текста договора на международной конференции каждое государство имеет один голос.
Юридическое равенство государств в процессе создания порм международного права означает, что большинство государств не вправе создавать нормы, обязательные для меньшинства, и пытаться навязывать их другим государствам.
Но есть другой аспект процесса согласования воль государств — это фактические обстоятельства, которые в основном и определяют международно-правовую позицию государств и решающим образом влияют на процесс согласования воль. Эти фактические обстоятельства многообразны. Создание норм междуна-народного права происходит в межгосударственной системе, где сталкиваются различные интересы государств, сказывается их фактическая роль в тех или иных вопросах, их влияние в международных делах.
Так, при разработке международно-правовых норм, касающихся прекращения гонки ядерных вооружений и их сокращения, естественно, решающая роль принадлежит государствам, обладающим ядерпым оружием, поскольку в межгосударственной системе пет власти, которая могла бы декретировать обязательные для этих государств нормы права. С другой стороны, в вопросах международного морского права, например на III Копференцпп ООН по морскому праву, где речь шла о правовом режиме морских пространств, большую роль играли
188
пе только морские державы, но и прибрежные развивающиеся государства в силу их многочисленности, хотя их участие в использовании Мирового океана является относительно незначительным.
Марксистско-ленинская теория согласования воль государств находится в определенной преемственной связи с буржуазной теорией соглашения, которая была господствующей во второй половине XIX и начале XX в. Как и буржуазная теория соглашения, она исходит из того непреложного факта, что в условиях существования суверенных государств, над которыми нет вышестоящей власти, способной диктовать им нормы права, единственным способом создания обязательных для государств норм является соглашение.
Известно, что эта буржуазная теория в целом была прогрессивной. Будучи тесно связанной с идеями буржуазного либерализма, она вытекала из принципа равноправия государств, вдохновлялась в большинстве случаев идеей «господства нрава в международных отношениях», которые, разумеется, понимались как отношения между «цивилизованными государствами».
Вместе с тем буржуазная теория соглашения проходила мимо процессов борьбы и сотрудничества, не раскрывала сущности способа создания норм международного нрава и социальной сущности воль государств.
Марксистско-ленинская теория согласования воль государств позволяет глубже проникнуть в содержание процессов пормооб-разования, раскрывая сущность соглашения, классовый характер воль государств, рассматривая процесс образования норм между -народного права как один из многих процессов, происходящих в межгосударственной системе.
§ 3. Особенности создания обычных норм международного права
По вопросу о создании обычных норм международного нрава в международно-правовой науке существуют различные мнения. Главный вопрос, по которому наблюдаются разногласия, это вопрос о том, создаются ли обычные нормы международного права путем взаимодействия воль государств или же они появляются без участия этих воль «Международный обычай,— справедливо отмечает М. Впралли,— продолжает оставаться объектом доктринальных споров, в которых волюнтаристская теория противостоит теории объектпвистской (пли социологической). Согласно первой теории обычай (имеется в виду обычная норма международного права.—Лет.) получает свою силу непосредственно из воли государств. Это фактически молчаливое соглашение» *.
Virally М. Panorama du droit international contemporain // Ri’C. cours. 198 Vor. 183. P. 181.
189
Согласно второй теории, которая в настоящее время господствует в западной литературе по международному праву, обычные нормы международного права появляются без участия воль государств, как бы спонтанно. М. Виралли следующим образом формулирует суть этой теории: «...обычное право является выражением давлений, вытекающих из факта существования множества государств п осознанной ими необходимости осуществлять их взаимные отношения упорядоченным образом» 5. Однако Впраллп, как и многие другие западные авторы, считает элементами обычной нормы международного права практику и opinio juris, что, как мы покажем в дальнейшем, приводит фактически к признанию участия воли государств в процессе возникновения обычных норм.
Процесс создания норм международного права, в том числе и обычных, регулируется международным правом. Поэтому необходимо исходить из тех норм, которые уже имеются в международном праве. В подпункте «б» п. 1 ст. 38 Статута Международного суда, который является единственным общепризнанным документом по этому вопросу, об обычных нормах международного права сказано следующее: «Международный обычай как доказательство всеобщей практики, признанной в качестве правовой нормы».
Итак — всеобщая практика, признанная в качестве правовой нормы. Согласно марксистско-ленинской теории согласования воль государств, процесс создания обычных норм международного права во многом отличается от процесса создания договорных норм, по суть его остается та же — согласование воль государств в целях создания обязательных для них норм международного права.
Ст. 38 Статута Международного суда говорит прежде всего о «всеобщей практике» как первом основании создания обычных норм международного права. Всеобщая практика не обязательно означает практику всех государств. Нередко государства по тем пли иным причинам не могут иметь практики по некоторым вопросам. Например, у государств, не имеющих морского побережья, не может быть практики в вопросах ширины территориальных вод, прилежащих зон, шельфа и т. п. Или же государства, пе имеющие практики в определенных областях, в принципе могут иметь ее в будущем. Так, государства, не участвующие в исследовании Антарктики или космического пространства в настоящее время, не имеют практики в соответствующих вопросах, по могут получить ее в будущем.
Один из недостатков в формулировке ст. 38 Статута Международного суда состоит в том, что в ней не учитывается наличие обычных локальных норм международного права. А такие нормы существуют, и Международный суд неоднократно указывал на это в своих решениях.
s Ibid. Р. 182.
190
В результате первой стадии согласования воль государств образуется обыкновение, т. е. правило поведения, которому обычно следует государство, но которое еще не является правовой нормой. Однако повторение одних и тех же действий может и не привести к созданию обыкновения. Для того чтобы стать нормой международного права, обыкновение должно пройти вторую, заключительную стадию, состоящую в согласовании воль государств относительно признания обыкновения в качестве правовой нормы. Это следует из ст. 38 Статута Международного суда, в которой говорится о практике, «признанной в качестве правовой нормы».
Проф. Аби Сааб называет превращение обыкновения, или, как он говорит, «прецедента», в норму международного права процессом «мистическим», который якобы «неизменно остается вне поля зрения при исследовании обычая» 6.
Этого никак нельзя сказать о советской доктрине международного права 7. Речь идет о признании государствами обыкновения в качестве нормы международного права. Признание пли принятие государством того или иного обычного правила в ’качестве нормы права означает выражение воли государства, его согласие на рассмотрение такого обыкновения как нормы международного права.
Для того чтобы обыкновение стало нормой международного права, недостаточно признания его в качестве таковой одним государством; необходимо, чтобы два или более государств признали его нормой международного права. Это и означает согласование воль государств относительно признания обыкновения в качестве нормы международного права. Такое признание включает, естественно, и взаимообусловленность этих воль; каждое государство дает согласие соблюдать обыкновение в качестве нормы международного права под условием, что другое или другие государства будут также признавать это обыкновение нормой международного права.
Такое согласование воль государств есть процесс постепенного нарастания признания обыкновения в качестве обязательной правовой нормы и одновременно процесс расширения круга государств, которые это обыкновение признают.
Как уже отмечалось, обычные нормы всегда возникают в практике ограниченного числа государств. Обыкновение, которое может быть локальным или широко распространенным, будучи признано двумя пли более государствами в качестве правовой нормы, становится таковой. Для того чтобы стать нормой общего международного права, оно должно быть признано всеми
6 Ahi-Saah G. La coutume dans tons les etats//Le droit international a 1’heu-re de sa codification. Milano, 1987. T. 1. P. 58.
7 См., напр.: Тункин Г. И. Вопросы теории международного права. М.: Междунар. отношения, 1962; Он же. Теория международного права; Даниленко Г. М. Обычай в современном международном праве.
191
или почти всеми государствами. Расширение сферы действия обычной нормы в некотором роде аналогично тому,, что происходит с договорными нормами международного права. Такие нормы очень часто создаются немногими государствами, а затем круг участников договора значительно расширяется. Государства, не участвовавшие в создании международного договора, и государства, не участвовавшие в создании обычных норм международного права и в первом случае присоединившиеся к договору, а во втором — признавшие обычные нормы международного права, находятся в одинаковом положении.
На первой стадии, т. е. па стадии формирования обыкновения, могут присутствовать одновременно и спонтанный, и волевой элемент. Отдельные государства могут действовать одинаково, исходя пз тех или иных соображений, без намерения создать обыкновение. Но они могут действовать и с намерением создать обыкновение (обычное правило поведения), рассчитывая на то, что другие государства последуют их примеру. Хотя любые действия государства являются волевыми, они могут быть направлены па создание прецедента, а могут и не преследовать этой цели, а следовательно, и цели формирования в будущем обыкновения.
Что касается второй стадии согласования воль государств, то признание или принятие государством того или иного обычного правила в качестве нормы международного права означает выражение воли государства. При этом может существовать или не существовать взаимодействие правовых притязаний. Поэтому сводить весь процесс образования обычных норм международного права к взаимодействию правовых притязаний и реакции па эти притязания 8 было бы неверно.
Действия государства — это действия его органов. В’ связи с этим возникает вопрос: действия или практика каких органов государства могут создать норму международного права? В принципе это действия любых органов государства, имеющих отношение к вопросам международного права, и прежде всего, конечно, органов внешних сношений государства,—международные договоры государства, дипломатическая переписка, официальные заявления и т. п. Действие законодательных и высших судебных органов государства также в определенных случаях могут рассматриваться как часть практики государства в вопросах международного права.
пых обстоятельствах они предпринимают определенные действия или, наоборот, воздерживаются от них. Как правило, гораздо легче установить существование обыкновения в случае позитивных действий государств, однако нет никаких оснований отвер-
Практика государств может состоять в том, что при извест-
* См.: Даниленко Г. М. Соотношение и взаимодействие международного договора и обычая Ц Советский ежегодник международного права, 1983. М.: Наука, 1984.
192
гать возможность создания обыкновения путем практики воздержания от действий.
Многие принципы международного права содержат обязательство государств воздерживаться от определенных действии в их отношениях с другими государствами. Так, принцип уважения суверенитета обязывает государства воздерживаться от любых действий, которые являются нарушением суверенитета другого государства. В соответствии с принципами невмешательства во внутренние дела государства каждое государство обязано воздерживаться от любых действий, которые представляют вмешательство во внутренние дела других государств.
Таким образом, не только позитивные действия государств, но и воздержание от действий в определенных ситуациях могут привести к созданию обычной нормы международного права.
Продолжительность, или элемент времени, играет важную роль в процессе образования обыкновения, а следовательно, и нормы международного права. Однако сам по себе он не создает презумпции существования обычной нормы международного права. Еще меньше оснований считать, что юридически пеоб ходимо, чтобы обычное правило было «старым» или имело значительную давность. Действительно, характеристика того пли иного правила как «старого» может иметь два аспекта. С одной стороны, это может означать, что правило, длительное время соблюдаемое в международной практике, прошло испытание временем. С другой стороны, та же характеристика вызывает вопрос: в какой мере это «старое» правило отвечает современным обстоятельствам? Практически время играет значительную роль в процессе формирования обычной нормы международного права, но юридически элемент времени сам по себе пе имеет решающего значения. В зависимости от обстоятельств обычная норма может складываться в течение длительного времени и может образоваться быстро.
Авторы, отрицающие участие воль государств в создании обычных норм международного права, утверждают, что обычные нормы именно потому, что они обычные, обязательны для всех государств. Однако никто из них не приводит доказательств для обоснования этого тезиса. Признавая, хотя и неохотно, существование локальных обычных норм международного права, они тем самым подрывают этот тезпс.
Далее, буржуазная доктрина утверждает, что обычные нормы международного права, признанные таковыми большинством государств, в силу этого являются обязательными для всех государств. Но на каком основании? Разве нормы международного права создаются на -основании мажоритарной системы? В соответствии с принципом суверенного равенства государств ни одно государство или группа государств не могут создавать международно-правовые нормы, обязательные для других государств. Бесспорно, что этот принцип означает лишь юрпдическое равенство, которому не соответствует реальное неравенство государств
7 Курс международного права, т. I 193
в межгосударственной системе. Тут имеется определенное противоречие между реальными и юридическими отношениями Несомненно, что позиция большинства государств, включая государства двух систем, и прежде всего позиция великих держав, имеет решающее значение в процессе создания обычных норм международного права. Таково фактическое положение. Юридически, одпако, воли государств в процессе создания норм международного права, как уже указывалось, равнозначны.
Это юридическое равенство имеет большое значение. Оно предполагает, что в международных отношениях большинство государств не может создавать нормы, обязательные для меньшинства государств, не имеет права пытаться навязывать эти нормы другим государствам. Данное положение особенно важно для современного международного права, которое регулирует отношения между государствами, принадлежащими к различным и даже противоположным общественным системам.
В западной литературе неоднократно указывалось, что если признать концепцию согласования воль государств в качестве основы создания обычных норм международного права, то это приведет к тому, что в каждом отдельном случае необходимо будет доказывать, признало ли данное государство ту или иную норму обычного международного права.
Здесь важно иметь в виду, что воли государств, выражающиеся в признании ими обычных норм международного права, являются детерминированными. В большинстве случаев сила обстоятельств заставляет отдельные государства считать обязательными те нормы, которые уже признаны подавляющим большинством государств, включая государства двух систем, в том числе великие державы. Но это фактическое положение, нельзя смешивать с юридическим.
Признание того или иного правила в качестве нормы международного права большим числом государств может являться основанием для презумпции, что эта норма получила всеобщее признание, но лишь для презумпции. Эта презумпция может оспариваться государством на том основании, что оно никогда не соглашалось с этой нормой
Неосновательно и утверждение, что любое вновь появившееся государство автоматически связано всеми обычными нормами международного права. Такой тезис выдвигается по аналогии с внутригосударственным правом со ссылкой на то, что, мол, новое государство вступает в уже сложившуюся систему права. Так, по Руссо, новое государство, «вступая в международное сообщество, подчинено в силу этого всем общим обычаям, которые функционируют в этом сообществе» 9.
Явная аналогия с внутригосударственным правом не выдерживает критики, так как международное право — это особая»
0 Rousseau Ch. Op. cit. T. 1. P. 313.
194
специфическая система права, отличная от внутригосударственных систем права.
В самом деле, почему государства, стоявшие у истоков тех или иных обычных норм международного права, имели возможность выявить свое отношение к ним признанием пли непризнанием их, а новое государство, такое же суверенное, этой возможности якобы лишено? Это явно противоречит принципу суверенного равенства государств. Такова была в свое время позиция Советского государства, и такова сейчас позиция новых государств, возникающих в результате освобождения колоний.
Спор по этому вопросу возник, например, па первой и второй Конференциях ООН по морскому праву в 1958 и в I960 гг. Западные государства, опираясь на упомянутую выше буржуазную доктрину, пытались утверждать, что трехмильный лимит территориальных вод существует давно, признан в качестве нормы международного права большинством государств п потому является нормой общего международного права, обязательной для всех государств. Эти претензии западных держав не получили, однако, даже двух третей голосов на конференциях, причем социалистические государства и большинство государств Азии и Африки высказались против. Вновь возникающее государство юридически имеет право не признать те или иные обычные нормы общего международного права. Однако, если новое государство вступает без оговорок в официальные отношения с другими странами, это означает, что оно принимает комплекс основных принципов н норм действующего международного права.
Буржуазные авторы обычно подходят к понятию opinio juris формально, и потому создается не только внутреннее противоречие, на которое в свое время обращал внимание Кунц, но и впечатление о резком различии понятия opinio juris п концепции согласования воль государств. Кунц указывал, что, с одной стороны, утверждают, что практика плюс opinio juris создают обычную норму международного права, а с другой, для того чтобы такая норма образовалась, государства должны действовать в убеждении, что они выполняют свое юридическое обязательство. Однако, поскольку еще не образовалось обычной нормы международного права, такое убеждение не пмеет под собой юридического основания. В связи с этим Кунц справедливо писал: «Таким образом, само появление подобной нормы предполагает, что действия государств были связаны с юридической ошибкой» 10.
Действительно, при формальном подходе не учитывается, что opinio juris, т. е. убеждение в том, что данное правило стало юридической нормой, нарастает постепенно, что это — процесс. Что же касается существа концепции opinio juris, то оно состоит в том, что государство, начиная рассматривать
10 Kunz J. The nature of customary international law // Amer. J. Intern. Law.
1953. Vol. 47, N 2. P. 667.
195
7*
то пли иное правило в качестве нормы международного права, тем самым выражает свою волю. Когда другие государства выражают свою волю в том же направлении, образуется молчаливое согласование воль государств о признании обычного правила в качестве международно-правовой нормы.
Итак, как концепция согласования воль государств, так и концепция opinio juris исходят из того, что для образования обычной нормы международного права необходимо, во-первых, существование определенной практики, сложившегося в практике государств правила поведения и, во-вторых, признание этого правила в качестве правовой нормы.
Это, однако, не означает, что теоретические разногласия между этими двумя концепциями не имеют значения. Прежде всего они отражают определенные политические тенденции. Проф. М. Виралли не без основания говорит следующее: «Политическая суть разногласии очевидна. Если обычай является молчаливым соглашением, он обязателен только для тех государств, которые его приняли, и не обязателен для государств, которые не согласны с ним. Это очевидно соответствует интересам изолированного государства (каким являлся СССР между двумя воинами), а также для нового государства, которое не участвовало в создании обычной нормы» “.
В общем это подмечено правильно, но следует добавить, что про тивоположная теория, согласно которой обычные нормы международного права не зависят от воли государств и являются обязательными для всех государств независимо от их согласия с ними, отражает интересы буржуазных государств, которые заинтересованы в том, чтобы нормы буржуазного международного права, созданные до появления социалистических государств, а также новых государств, образовавшихся в результате распада колониальной системы, считались обязательными и для этих государств независимо от их согласия.
Концепция, согласно которой обычные нормы международного права создаются без участия воль государств, открывает простор для произвольных толкований, оправдывающих нарушения международного права. Это особенно часто встречается в современной внешней политике США и в американской доктрине международного права. Имеются, например, попытки оправдать агрессивные действия США против Никарагуа ссылками на право самообороны 11 12 или прокламируемое США вопреки международному праву «право» поддерживать и организовывать действия антиправительственных группировок в Анголе, Афганистане и других странах в целях свержения существующих там правительств и т. д.
Эта концепция привела к тому, например, что в США раз
11 Virally М. Panorama du droit international contemporain. P. 181.
12 См., напр.: Moore J. N. The secret wars in Central America and the future of world order//Amer. J. Intern. Law. 1986. Vol. 80, N 1.
196
вернулась дискуссия по вопросу: «Могут ли США нарушать обычное международное право?» Казалось бы, что отрицательный ответ на такой вопрос не вызывает сомнений. Однако некоторые американские профессора думают иначе. Так, проф. А. Д’Амато, с одной стороны, совершенно правильно пишет, что «если говорить о международной юридической системе, США не могут нарушать международное право» 13 * 15, с другой стороны, он считает, что президент США не имеет права нарушать международное право лишь потому, что оно, по Конституции США составляет часть права страны, а президент обязан уважать конституцию» “. Одновременно Д’Амато ставит вопрос: «Верно ли, что международное право запрещает государствам нарушать его?» Его рассуждения идут по следующему пути: «Договор — это юридическое обязательство, которое по международному праву нельзя правомерно нарушать... Но в области международного обычного права ответ на этот вопрос неясен» И автор приходит к такому выводу: «Существующее обычпое право содержит семена своего собственного нарушения; иначе оно не могло бы изменяться... Открывается возможность, по крайней мере логически, для того чтобы США ,,не подчипя-лись“ этому праву и такие действия не обязательно были бы нарушением конституционной обязанности исполнительной власти уважать право» 16. Комментарии, как говорят, излишни.
Концепция, согласно которой обычные нормы международного права, как и договорные нормы, создаются путем согласования воль государств, соответствует основным принципам современного международного права и способствует укреплению его авторитета. Она содействует образованию обычных норм международного права.
§ 4. Создание императивных норм
Процесс создания и изменения императивных норм не отличается от процесса создания других порм международного права. Нельзя не согласиться с А. Макнейром, что императивные принципы — это «нормы, которые прппяты либо в явно выраженной форме путем договора, либо молчаливо — путем обычая...» 17.
Как и все другие принципы и нормы, они изменяются договорным или обычным путем. Таким путем некоторые существующие принципы п нормы международного права приобретают характер императивных. Но могут появиться и новые принципы и нормы, императивные с момента своего возникновения. Возможно, что некоторые моральные нормы становятся императив-
13 D’Amato A. The president and international law//Ibid. 1987. Vo], 81, N 2.
P. 376.
“ Ibid.
15 Ibid.
18 Ibid. P. 377.
17 McNair A. The law of treaties. Oxford, 1961. P. 215.
197
нымп или существующие императивные нормы, оставаясь нормами международного права, одновременно становятся и общепризнанными моральными нормами. Например, касающиеся преступлении против человечества Нюрнбергские принципы, которые, по нашему мнению, относятся к числу императивных, в определенной мере представляют все три указанных случая. Нормы, касающиеся военных преступлений,— старого происхождения. по сравнительно недавно они приобрели императивный характер. Нормы, касающиеся преступлений против мира,— это сравнительно новые императивные нормы. Относящиеся к преступлениям против человечности нормы, которые до недавнего времени п в определенной своей части были моральными нормами. теперь являются императивными нормами международного права.
Мы уже ссылались на комментарии Комиссии международ^ ного права о том, что принципы jus cogens могут быть установлены общим международным договором. Поэтому вопрос о недействительности международного договора в результате его противоречия императивным принципам возникает только в отношении локальных договоров, многосторонних или двусторонних. Это относится и к локальным обычным нормам международного права.
Наконец, возникает вопрос об обязательности императивных принципов международного права для вновь возникающих государств. Как нам представляется, этот вопрос нельзя решать абстрактно впе исторического контекста. До того как практически все колониальные и зависимые народы получили независимость. обстановка существенно отличалась от существующей ныпе. Тогда было бы неверным считать, что десятки внбвь возникающих государств юридически обязаны беспрекословно признавать установленные до их появления императивные принципы. Это противоречило бы принципу суверенного равенства государств и принципу самоопределения народов.
В настоящее время обстановка изменилась. Все народы, за незначительными исключениями, получили независимость, создали свои государства, которые признают принципы jus cogens в качестве основы международного правопорядка. В этих условиях есть все основания считать, что императивные принципы являются обязательными для всякого вновь возникающего государства 18.
§ 5. Договор и обычай в современном международном праве
Главенствующая роль международного договора в развитие международного права. Соотношение между договором и обычаем в современном международном праве существенно отличается
18 Подробнее см.: Алексидзе Л. А. Указ. соч. С. 195.
198
от существовавшего в XIX в. и даже в первой половине XX в. Значительно возросла роль международного договора в создании норм международного права.
В связи с ускорением темпов жизни государства вынуждены все больше отдавать предпочтение договорному способу создания порм международного права, который обладает рядом преимуществ по сравнению с обычным. Создание норм обычным путем является медленным п несколько неопределенным. Договорный процесс идет быстрее, согласование воль государств здесь имеет явно выраженный характер. Он дает возможность всем государствам участвовать в создании норм международного права, обсуждать затрагиваемые проблемы, сознательно, постепенно согласовывать позиции, находить баланс интересов. Эти аспекты слабее представлены в обычном процессе создания норм. В целом договорный путь — гораздо более эффективное средство создания норм международного права и изменения отношений между государствами.
Поэтому после второй мировой войны так широко развернулась кодификация норм международного права договорным путем. (Кодификация является одновременно процессом осмысливания, насколько существующие обычные нормы международного права соответствуют современным условиям и какие изменения целесообразно в них внести. Иначе говоря, превращение обычных норм в договорные, как показал опыт работы Комиссии международного права, есть и процесс прогрессивного развития международного права. Пример тому — конвенции, подготовленные Комиссией международного права и другими органами ООН и затем принятые. Так, традиционные обычные отрасли международного права — международное морское право, посольское и консульское право, право международных договоров — кодифицированы и стали в основном договорным правом.
Что касается главенствующей роли международного договора в создании норм международного права в областях, до настоящего времени не затронутых или слабо затронутых международно-правовым регулированием, то она очевидна. В отношении космического права, например, совершенно правильно указывается, что «основная, решающая роль в процессе образования норм международного космического права принадлежит международному договору» 19.
В другой новой отрасли международного права — праве международной безопасности главную роль играют также международные договоры: Московский договор о запрещении ядер-ных испытаний в трех средах 1963 г., Договор о нераспространении ядерного оружия 1968 г., Договор о запрещении размещения на дне морей и океанов и в его недрах ядерного оружия и
19 Международное космическое право / Отв. ред. А. С. Пирадов. М.: Междунар. отношения, 1985. С. 26; см. также: Marcoff М. Sources du droit international de 1’espace/Rec. cours. 1980. Vol. 168. P. 25-26.
199
других видов оружия массового уничтожения 1971 г., Конвенция о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении 1972 г. и др.
Учитывая все это, советская доктрина международного права, отнюдь не отрицая важной роли обычая, считает основным средством создания норм современного международного права международный договор 20 21.
Происходит определенный поворот и в западной доктрине международного права. Еще в 1955 г. Ш. Вишер писал, что в современную эпоху быстрых изменений нет той «степени пассивности». которая была важна для формирования обычая, и что теперь главную роль в развитии международного права играет международный договор, «оставляя на долю обычая лишь подчиненную роль» 2|.
«В связи с кодификацией,— пишет Фердросс,—договорное право вышло на первое место по сравнению с обычным правом» 22.
Такого же мнения придерживается В. Фридман. «Факты говорят о том,— пишет он,— что в быстро движущемся и сложном международном сообществе сегодняшнего дня международным договор все более заменяет обычай в качестве главного источника международного права» 23.
Бразильский юрист-международник До Нассименто Сильва пишет: «... международное сообщество, проявляющееся в международных организациях, прпшло к выводу, что идеальным решенном определенных юридических вопросов являются международные договоры. Они предоставляют большинству государств, особенно новым независимым государствам, возможность принять или изменять нормы, в формулировании которых они не принимали участия» 24.
II. Вишер считает, что важной причиной главенствующей роли договоров в современном международном праве является наличие в мире больших противоречий и различий. «Обычай,— пишет он,— выглядит неуместным в современном международном сообществе, члены которого знают о существовании между
20 Эта .мысль проводится во всех советских учебниках международного права, начиная с появившегося в 1947 г. учебника под редакцией В. Н. Дур-депевского и С. Д. Крылова, а также в многочисленных монографиях. См.: Международное право: Бпблпография. 1917—1972 гг./Отв. ред. Д. II. Фельдман. М.: Междунар. отношения. 1976; Международное право: Библиография. 1973-1985 гг./Отв. ред. Д. И. Фельдман. М.: Междунар. отношения, 1987.
21 De Vischer Ch. Coutume et traite en droit international public//Rev. gen. droit intern, publ. 1955. N 2. P. 359.
22 Verdross A. Op. cit. P. 38.
23 Friedmann W. The changing structure of international law. L., 1964. P. 123-124.
24 Do iNascimento e Silva G. E. Treaties as evidence of customary international law//Le droit international a 1’heure de sa codification. T. 1. P. 387-388.
200
ними различии и противоречий и пытаются решать их путем мирного сосуществования, основанного на консенсусе и на свободно заключаемых договорах» 23.
В настоящее время достаточно общего взгляда на международное право, чтобы убедиться в том, что по своему удельному весу договорные нормы занимают в нем основное место.
Международный договор и общее международное право. Вопрос о том, какую роль играет международный договор в развитии общего международного права, приобрел в последнее время большое ие только теоретическое, по ц политическое значение.
В западной международпо-правовой литературе и в литературе развивающихся стран господствует концепция, согласно которой общее международное право является исключительно обычным правом. Термин «обычное международное право» употребляется как синоним термина «общее международное право».
«„Общее международное право11,— пишет Анцилотти,— есть исключительно обычное право» 25 26. То же читаем у Кельсена: «Общее международное право является фактически обычным правом. Поскольку договоры в принципе обязательны только для договаривающихся сторон и поскольку до настоящего времени не существует международного договора, который был бы заключен всеми государствами или к которому присоединились бы все государства мира, существует только обычное, а не договорное общее международное право» 27.
Это старая концепция. Еще Ваттель писал: «Поскольку очевидно, что договор обязывает только договаривающиеся стороны, конвенционное право народов является не всеобщим, а особым правом» 28.
Эта концепция была правильной во времена Ваттеля. в XIX и даже в начале XX в. Однако она устарела, хотя и продолжает господствовать в западной литературе, причем значительная доля вины за это падает на англо-американскую доктрину, которая переносит понятия «общего права» в международное право. Так О’Коннел, который очень четко изложил эту доктрину, писал: «Международное право традиционно является обычным правом» 29. «Совершенно неправильно говорить о договорах как об источниках международного права,— говорит оп,— они не больше чем контракты между сторонами...» 30
25 De Vischer Р. Cours general de droit international public//Rec. cours. 1972. Vol. 136. P. 61.
26 Анцилотти Д. Курс международного права. М.: Изд-во иностр, лит., 1961. С. 97.
27 Kelsen Н. Principles of international law / Rev. and ed. R. Tucker. N. Y., 1967. P. 288.
28 Де Ваттель Э. Право народов. М.: Юрид. лит., 1960. § 24.
29 O'Connell D. International law. L.. 1965. Vol. 1. P. 4.
30 Ibid. P. 22; см. также: Parry C. Sources and evidences of international law. P. 34.
201
Эта точка зрения настолько укоренилась, что она даже в специальных работах по обычному праву принимается без доказательств 31 32.
Подмена понятия «общее международное право» понятием «обычное международное право» приводит к выводу, будто, для того чтобы нормы Устава ООН стали нормами общего международного права, онп должны еще обрести opinio juris и перекочевать в область обычпого права.
Из концепции, согласно которой Устав ООН и общее международное право — это разные вещи, некоторые американские юрпсты-международникп делают определенные практические выводы для оправдания агрессивной политики США. Первый вывод состоит в том, что Устав ООН как международный договор не создал норм, являющихся частью общего международного права, и не изменил общее международное право. Поэтому, утверждают они, содержащийся в п. 4 ст. 2 Устава ООН принцип неприменения сплы в отношениях между государствами не является принципом общего международного права. Старое международное право, разрешавшее применение силы и войну, действует. К этому добавляется еще один аргумент: п. 4 ст. 2 Устава ООН недействителен, так как он был «неотъемлемой частью системы коллективной безопасности»зг, которая «не действует» 33. «Конечный результат неэффективности предусмотренного Уставом ООН режима коллективных мер принуждения,—пишет М. Райзман,—можно было бы более точно назвать частичным возрождением одностороннего права на войну» 34.
Основываясь на той же концепции, некоторые авторы утверждают, что ст. 51 Устава ООН пе внесла изменений в общее международное право и что, таким образом, государства имеют право па самооборону не только «в случае вооруженного нападения», как это сказано в этой статье. Именно таким образом американский проф. Дж. Мур пытается доказать правомерность действий США против Никарагуа, которые, по его словам, основываются па праве на самооборону. «Многие ученые,— пишет Дж. Мур,— включая проф. Бауэтта, Макдугала и Стоуна, считают. что Устав и его ст. 51 пе имели в виду отменить или ограничить каким-либо образом ранее существовавшее право на самооборону по обычному международному праву» 35.
Мур утверждает, что, хотя Никарагуа не нападала ни на США. ни на другие страны Центральной Америки, США имеют
31 См., напр.: Thirlway Н. Op. cit.; D’Amato A. The concept of custom in international law.
32 Heisman. M. The emperor has no clothes: Article 2(4) and the use of force in contemporary international law//United Nations for better world. New Delhi. 1986. P. 6.
33 Ibid. P. 7.
34 Ibid. P. 10.
35 Moore J. N. Op. cit. P. 82.
202
право на самооборону, поскольку действия Никарагуа якобы представляют для них угрозу.
В своем решении по делу Никарагуа - США Международный суд отверг ссылку Соединенных Штатов на нраво на самооборону как неосновательную. Суд указал: «В случае права на индивидуальную самооборону использование этого права возможно, только если соответствующее государство явилось жертвой вооруженного нападения. Разумеется, что в случае коллективной самообороны это условие также сохраняется» зв.
Рассматриваемая концепция основана на старом убеждении, что международное обычное право устойчиво, поскольку его нормы не могут быть аннулированы отдельными государствами, в то время как международный договор может быть аннулирован. Кроме того, имелось в виду, что в международной практике нет договоров, в которых участвовали бы все государства.
Сейчас положение, касающееся общих международных договоров, существенно изменилось. Заключенные в последние десятилетия общие международные договоры, кроме договоров об ограничении вооружений, не содержат положений об их прекращении. Государства имели в виду, что выход из них или денонсация исключаются. В соответствии со ст. 56 Венской конвенции о праве международных договоров такие договоры не могут быть денонсированы, и следовательно, в этом отношении они находятся в равном положении с обычными нормами международного права.
Существование большого количества общих многосторонних международных договоров, в которых участвуют все или почти все государства, а также значительная деятельность в области кодификации международного права создают положение, когд;' международные договоры становятся способом создания, изменения и развития норм общего международного нрава. Правда, в большинстве случаев это происходит с помощью обычая.
В качестве примера распространения действия норм договора обычным путем на государства, пе являющиеся участниками договора, может служить Венская конвенция о дипломатических сношениях 1961 г. Конечно, большинство норм этой Конвенции являются декларативными, т. е. воспроизводящими действующее международное право. Однако в гей имеются весьма важные нововведения. Конвенция, например, распространяет дипломатические привилегии и иммунитеты с некоторыми исключениями на членов административно-технического персонала дипломатических представительств, а также на членов их семей. Обслуживающий персонал дипломатических представительств тоже получил по Венской конвенции некоторые привилегии и иммунитеты, которыми он ранее не пользовался. Хотя не все государства являются участниками этой Конвенции, есть основания полагать, что она признается всеми государствами как часть общего
38 International Law Commission. Rep. 1986. Рага. 195.
203
международного права, поскольку многие государства-пеучастни-ки ссылаются на нее.
Возникающая в этом случае ситуация характеризуется тем, что для государств — участников международного договора его нормы обязательны, поскольку они являются участниками договора, а для государств, не участвующих в нем, но признающих его нормы обычным путем, они обязательны в соответствии с нормами об образовании обычных норм международного права. Такого рода нормы можно назвать смешанными, договорнообычными нормами.
В Комиссии международного права в соответствии с Положением о ней всегда господствовало убеждение, что кодификация и прогрессивное развитие международного права неразрывно связаны. Готовя проекты конвенций. Комиссия исходила из того, что ее цель — создание норм общего международного права. Комиссии пришлось столкнуться с вопросом о том, может ли международный договор вносить изменения в общее международное право. Опа ответила на этот вопрос недвусмысленно, указав, что даже императивные нормы общего международного права могут быть изменены международным договором. В комментариях к ст. 37 подготовленного Комиссией проекта, которая позднее стала ст. 53 Венской конвенции о праве международных договоров. Комиссия указала: «Поскольку любое изменение принципов jus cogens в настоящее время будет скорее всего осуществляться путем заключения общего международного договора, Комиссия считает целесообразным, чтобы текст статьи ясно говорил о том, что общий международный договор, устанавливающий новую норму jus cogens, не подпадает под действие настоящей статьи» 37.
Комиссия международного права никогда не ставила знак равенства между общим международным правом и обычным правом, о чем свидетельствует, в частности, ст. 53 Конвенции о праве международных договоров, где говорится не об обычном праве, а об общем международном праве, имея в виду, что общее международное право состоит как из обычных, так и из договорных норм.
Концепция, согласно которой международные договоры не могут вносить изменения в общее международное право, полностью оторвана от действительности. Ведь, по существу, из этой концепции следует, что Устав ООН, Венская конвенция о праве международных договоров 1969 г. и другие общие международные договоры — это в плане общего международного права лишь предложения de lege ferenda. Чтобы стать нормами общего международного права, т. е. согласно этой концепции превратиться в нормы обычного права, нормы общих международных договоров должны дополнительно обрести opinio juris, подтвержденное практикой.
37 International Law. Commission. Yearbook, 1963. Vol. 1. P. 199.
204
Однако ii в западной ^международно-правовой литературе все больше пробивает себе путь новая концепция, согласно которой общее международное право состоит из обычных и договорных норм.
Проф. X. Лаутерпахт более 30 лет тому назад писал: «Универсальное международное право создается тогда, когда все или почти все члены семьи народов являются участниками этих договоров. Было заключено много нормоустанавливающих договоров, содержащих нормы общего международного права, поскольку большинство государств, включая ведущие державы, являются их участниками» 38.
В этом же духе А. Фердросс писал: «Международное обычное право составляет наиболее старый источник общего международного права. Только в последнее время в связи с развивающейся кодификацией международного права оно отошло несколько на второй план» 39.
«Установленные в соответствии с указанной процедурой,— пишет де Аречага,— общим договором правила поведения государств, как и обычные нормы международного права, являются результатом консенсуса заинтересованных сторон, а не навязаны им неким законодателем или внешним авторитетом». И далее: «Современные методы кодификации объединили в единое гармоничное целое договорное и обычное право, которые поддерживают и питают друг друга» 40.
Устаревшая концепция англо-американского происхождения, согласно которой общее международное право есть обычное право, противоречит действительности и направлена на подрыв основ современного международного права. Давно пора от нее отказаться. Независимо от личных стремлений ее сторонников она объективно мешает прогрессивному развитию международного права, которое осуществляется преимущественно путем договоров. Кроме того, и в этом ее главное социальное значение, она способствует попыткам определенных кругов империалистических государств оправдать политику силы п агрессии, проводимую этими государствами, путем обхода Устава ООН и ссылок на нормы старого «классического» международного права, которые уже не являются частью совремеиного международного права.
§ 6. Юридически обязательные резолюции международных организаций
Резолюции международных организаций — новый метод создания норм международного права, новый источник международного права. Во всех развитых международных организациях имеются определенные категории резолюций их органов, которые
38 Oppenheim L. International law / Ed. H. Lauterpacht. L.. 1955. Vol. 1. P. 18;
см. также: Dahm G. Volkerrecht. Stuttgart, 1958. Bd. 1. S. 21.
39 Verdross A. Volkerrecht. Vienna, 1964. S. 137-138.
40 Хименес де Аречага Э. Указ. соч. С. 27.
205
являются юридически обязательными не только для органов данной организации, но и для государств-членов. Это прежде всего принимаемые этими органами правила их процедуры, резолюции по вопросам распределения взносов в бюджет организации, правила ООН, касающиеся регистрации международных договоров, и т. д. Речь идет о резолюциях, создающих нормы, касающиеся функционирования органов международной организации и составляющие часть права данной международной организации.
Однако в ряде случаев международные организации создают нормы, выходящие за рамки их внутренней деятельности. Ряд специализированных учреждений и других специальных международных организаций принимают имеющие различные названия нормативные регламенты, которые устанавливают нормы поведения, обязательные для государств в области, входящей в компетенцию данной международной организации (Всемирный почтовый союз. Международный союз электросвязи, Всемирная организация здравоохранения, Всемирная метеорологическая организация. Международная организация гражданской авиации п т. д.). Главная причина возникновения подобных регламентов — рост числа технических вопросов, с которыми приходится иметь дело соответствующим международным организациям. Международные правила, касающиеся этпх вопросов, изменяются довольно часто, и, чтобы обеспечить быстрое их изменение, они выносятся за рамки основных конвенций. Правила принимаются обычно пленарными органами международных организаций. а в некоторых случаях (например, в ИКАО) — органами с более ограниченным составом.
Уставы специализированных организаций предусматривают два способа вступления в силу таких правил: явно выраженное или молчаливое принятие их государствами. Так, регламенты, принимаемые Всемирным почтовым союзом, подлежат ратификации. а регламенты, принимаемые Международным союзом электросвязи,— одобрению государствами. Молчаливое принятие регламентов — сравнительно новая практика. Она состоит в том, что государство — член международной организации считается принявшим регламент и. следовательно, связанным им, если оно в течение установленного периода времени не сообщило организации о своем непринятии соответствующих правил или об оговорках к ним. Например, санитарные регламенты, принимаемые ВОЗ. становятся обязательными для государств-членов, если они не сообщили организации о своем отказе принять соответствующий регламент пли об оговорках к этому регламенту. Вопрос о принятии оговорок решается Генеральной Ассамблеей ВОЗ. Если оговорка не принята Ассамблеей, государство, которое ее сделало, не считается связанным соответствующим регламентом. Молчаливое принятие регламентов и правил имеет место также в ИКАО и в ВМО.
Возникает вопрос о юридической природе принимаемых спе-
206
диализированными организациями регламентов и правил. Некоторые авторы полагают, что речь здесь идет о международном законодательстве. Так, П. Гуггенхайм писал, что «юридическая природа актов, исходящих от этой регламентирующей власти, кардинально отличается от юридической природы международных конвенций» 4|. По его мнению, процедура установлен ня регламентов «приближается к законодательной и регламентационной процедуре национального права» 41 42.
В этом же плане В. Фридман считает, что власть издавать регламенты является «фактически законодательной» 43.
Профессор В. Велла пишет: «... здесь речь идет о настоящей законодательной власти; регламенты, издаваемые организацией, принимаются во исполнение ее Устава, подобно тому как государственные законы принимаются во псполнение внутренних конституций» 44.
В несколько ином плане И. Деттер писала: «... регламенты могут напоминать договоры в упрощенной форме», однако, они «являются больше актами организаций, чем договорами между государствами-членами» 45.
Для того чтобы прийти к правильному заключению относительно юридической природы регламентов, необходимо рассматривать их в контексте процесса создания норм международного права.
Для поддержки тезиса о «международном законодательстве» обычно выдвигаются два положения: а) международные регламенты принимаются таким же путем, как и национальные заколы; б) они подлежат немедленному исполнению.
В отношении первого аргумента следует сказать, что регла менты обычно принимаются пленарными органами международ пых организаций, которые в таких случаях действуют в значительной мере так же, как обычные дипломатические конференции, хотя здесь имеется определенное отличие 46.
Это отличие значительно больше, когда регламент принимается органом ограниченного состава (в ИКАО, например). В обоих случаях имеются новые моменты в создании договорных норм, но само по себе это не делает регламенты законом. Международные регламенты являются односторонними актами международных организаций и в то же время международными договорами, причем второй аспект имеет большее значение, чем первый.
41 Guggenheim Р. Traite de droit international public. Geneve, 1967. T. 1. P. 285.
42 Ibid. P. 284.
43 Friedmann W. Op. eft. P. 280.
44 Vellas P. Droit international public. Institutions internationales. P.. 1967. P. 210.
4S Detter I. Law making by international organisations. Stockholm, 1965. P. 321.
48 Подробнее см.: Tunkin G. I., The legal nature of the United Nations//Rec. cours. 1966. Vol. 119.
207
Что касается второго аргумента, то он также несостоятелен. Национальные законы обязательны для субъектов права, и ни один субъект права пе может отклонить закон или заявить к нему оговорку. Совершенно иначе обстоит дело с международными регламентами, которые становятся обязательными для членов организации только в том случае, если государство явно выраженно пли молчаливо проняло его. Причем в любом из этих случаев государство выражает свою волю. Если государство отвергает регламент или делает к нему оговорки — это явное выражение его воли. Если государство принимает регламент, оно пе предпринимает никаких действии, но это тоже выражение его воли.
Международное право не содержит положений, препятствующих государствам на основе договора предоставлять международным организациям компетенцию издавать обязательные для них постановления. Такой компетенцией обладает, например, Совет Безопасности Организации Объединенных Наций. «Члены организации соглашаются,— говорится в ст. 25 Устава ООН,— в соответствии с настоящим Уставом, подчиняться решениям Совета Безопасности и выполнять их».
Согласно Конвенции ООН по морскому праву 1982 г., международный орган по морскому дну наделен правом наряду с рекомендациями принимать обязательные для государств решения в пределах своей компетенции 47.
§ 7. Проблема общих принципов права
К числу источников международного права ст. 38 Статута Международного суда относит наряду с международными конвенциями и обычными нормами «общие принципы права, признанные цивилизованными нациями». Характер этих принципов и их значение вызывают много споров в международно-правовой литературе 48.
В западной литературе наблюдается тенденция явно преувеличивать значение общих принципов права в международном праве. Так, проф. Сюзан Бастид пишет: «В настоящее время обстоятельства международной жизни таковы, что категория общих принципов права призвана иметь особую значимость»49.
А. Фердросс полагает, что общие принципы права являются принципами, отражающими совпадающее правосознание народов, базисом всей системы международного права и частью позптпвпого международного права там, где оно не содержит необходимых норм 50.
47 См.: Яковлев И. И. Международный орган по морскому дну. М.: Междунар. отношения, 1986.
48 Подробнее см.: Корецкий В. М. «Общие принципы права» в международном праве. Киев, 1957.
49 Bastid S. Cours de droit international public. P., 1967 (mimeo). P. 361-362.
50 Verdross A. Volkerrecht. S. 22.
208
X. Уолдок пишет, что «общие принципы права» представляют собой «общее право» международного сообщества 51.
У. Дженкс считает, что принципы, общие национальным правовым системам, «дают нам основу универсальной системы международного права», хотя, добавляет он, «решение этой проблемы может потребовать «поколения или нескольких поколений» 52.
В. Фридман пишет, что общие принципы права представляют собой «основной источник, из которого развиваются новые части международного права» 53 54.
Между тем, как справедливо указывает М. Виралли, в практике Международного суда «ссылки на общие принципы права являются исключением, причем исключением почти всегда подразумеваемым» 64.
В практике межгосударственных отношений ссылки всегда делаются на принципы и нормы международного нрава, а не на общие принципы права.
Что касается характера общих принципов права, то западная международно-правовая литература по этому вопросу базируется практически исключительно на ст. 38 Статута Постоянной палаты международного правосудия п на подготовительных работах комиссии юристов Лиги Наций по этому вопросу.
Между тем Статут Международного суда является новым международным договором. Этот договор был заключен в условиях, весьма отличных от тех, при которых появился Статут Постоянной палаты международного правосудия. Участниками этих договоров являются разные государства, и потому не может быть оправдано предположение, что статьи Статута Международного суда, хотя бы и содержащие такие же формулировки, какие имеются в Статуте Постоянной палаты международного правосудия, означают всегда одно и то же.
Составители Статута Постоянной палаты международного правосудия, представлявшие различные национальные системы буржуазного права, включая в Статут положения об общих принципах права, имели в виду дать Суду возможность ссылаться на принципы, общие национальным правовым системам буржуазных государств. Именно такое толкование до настоящего времени господствует в западной международно-правовой литературе.
Однако с таким толкованием вряд ли можно согласиться. Как уже указывалось, Статут Международного суда является новым международным договором. Особое значение в данном случае имеет поправка, внесенная в ст. 38 по предложению Чили. Суть ее состояла в том, что в начале ст. 38 или, точнее,,
51 Waldock Н. General course on public international law//Rec. cours. 1962. Vol 106. P. 54.
52 Jenks W. The common law of mankind. L., 1958. P. 106.
53 Friedmann W. The uses of «General principles» in the development of international law//Amer. J. Intern. Law. 1963. Vol. 57. P. 282.
54 Virally M. Panorama du droit international contemporain. P. 172.
209
в п. 1 ст. 38 делалось указание на международное право. В результате ирипят такой текст: «Суд,— который обязан решать переданный ему спор на основании международного права,— применяет...». II хотя в этом состоит единственное отличие ст. 38 Статута Международного суда от ст. 38 Статута Палаты международного правосудия, это отличие имеет существенное значение. Оно исключает то понимание «общих принципов права». которое господствовало в комиссии юристов в 1920 г. и согласно которому «общие принципы права» — это принципы, общие национальным правовым системам, которые суд может применять.
Это изменение определенно устанавливает, что «общие принципы права» — это принципы международного права. Однако в ст. 38 говорится пе об «общих принципах международного нрава», а об «общих принципах права». Логический вывод состоит в том. что «общие принципы права» означают принципы, общие всем правовым системам — национальным правовым системам и системе международного права. Это вспомогательные положения пли принципы, необходимые для функционирования правовых норм. Они необходимы для понимания взаимоотношении правовых норм, их содержания и соответствующего применения.
Общие принципы права — совсем иное понятие, чем «принципы права», как они понимаются применительно к внутригосударственному праву С. С. Алексеевым, который пишет: «Это выраженные в праве исходные нормативные руководящие начала, характеризующие его содержание, его основы, закрепленные в нем закономерности общественной жизни» 55.
К общим принципам права в международном праве относятся. например, такие положения: lex specialis derogat general!, lex posterior derogat priori, nemo plus juris transfee potest quam ipse habet, res iudicata.
Наличие общих принципов, свойственных национальным правовым системам, не означает, что они тем самым становятся общими принципами права в международном праве. Для того чтобы получить «права гражданства» в международном праве, такие принципы должны войти в международное право. Каким образом? Очевидно, путем согласования воль государств, т. е. через международный договор или международный обычай.
При толковании соответствующего параграфа ст. 38 Статута Международного суда внимание сосредоточивалось преимущественно на первой части этого пункта, а именно на словах «общие принципы права», между тем как слова «признанные цивилизованными нациями» оставались без внимания. Разумеется, термин «цивилизованные нации» устарел и потерял смысл. Однако значение этой части параграфа по-прежнему очень велико. Она означает, чго, для того чтобы стать «общимп принципами пра
55 Алексеев С. С. Общая теория права. М.: Юрид. лит., 1981. Т. 1. С. 98.
210
ва в международном праве», понятия, постулаты и так далее, общие для национальных правовых систем, должны быть признаны государствами как применимые в международном праве.
При этом надо иметь в виду, что далеко не все принципы права, общие для национальных правовых систем, могут быть применимы в международном праве и стать частью международного права. Как справедливо пишет Бастид, «во всех системах права существует общий принцип, согласно которому индивид может передать дело в суд путем одностороннего действия. В международном праве существует правило, согласно которому суверенные государства должны дать согласие на ту или иную процедуру мирного урегулирования» 5в.
Таким образом, по нашему мнению, «общие принципы права» в международном праве — это юридические понятия, посгу-латы, правила юридической логики и юридической техники, которые применяются как в национальных правовых системах, так и в международном праве в процессе толкования и приме нения правовых норм.
§ 8. Роль резолюций — рекомендаций международных организаций в создании норм международного права Нормативные резолюции международных организаций, будучи рекомендациями и функционируя в этом качестве в межгосударственной системе, оказывают влияние на создание норм международного права как договорным, так и обычным путем.
Некоторые из таких резолюций являются частью договорного процесса создания норм международного нрава. Это резолюции, которыми международные организации принимают тексты международных договоров.
Многие резолюции являются как бы отправным пунктом для договорного процесса. Так, Всеобщая декларация прав человека 1948 г. стала исходным пунктом для выработки двух международных пактов о правах человека. Декларация о ликвидации всех форм расовойг дискриминации, принятая Генеральной Ассамблеей в 1963 г., послужила исходным пунктом для соответствующей конвенции; Декларация о юридических принципах, регулирующих деятельность государств в исследовании и использовании космического пространства, явилась исходным пунктом для договора по этому вопросу. Можно сказать, что в практике международных организаций рекомендации зачастую принимаются в тех случаях, когда государства еще не готовы принять на себя договорные обязательства.
Однако важно иметь в виду, что договорный процесс формирования норм в этом случае не является продолжением процесса создания рекомендательных норм, так как последний вообще
56 Bastid Р. Op. cit. Р. 360-361.
211
пе является частью договорного процесса. Первая стадия договорного процесса — согласование воль государств относительно правил поведения. Государства же, участвующие в договорном процессе, юридически не связаны нормами резолюций, служащих исходными в выработке соответствующего договора. Преобразование рекомендательных норм в договорные совершенно изменяет их юридический статус: они становятся юридически обязательными для государств. И поэтому государства подходят к договорному процессу создания норм с большей осторожностью, чем к формированию рекомендательных норм.
Что касается роли резолюций международных организаций в обычном процессе создания норм международного права, то этот вопрос весьма спорен. Голосуя за нормативную резолюцию международной организации, государства тем самым выражают одобрение определенных правил поведения, содержащихся в резолюции. Имеет ли это согласование воль государств какое-либо значение в плане обычного процесса создания норм международного права?
Абстрактно можно считать, что действия государств, голосующих за резолюцию международной организации, составляют первую стадию согласования воль государств, в результате которой создается обыкновение. Можно пойти даже дальше и считать, что голосование за резолюцию покрывает вторую стадию согласования воль государств, т. е. согласование воль относительно признания норм резолюций в качестве юридически обязательных. Однако этот абстрактный подход не учитывает, что действия государств в отношении той или иной резолюции международной организации юридически основываются на ее Уставе.
Возникает прежде всего вопрос, могут лп резолюции международных организаций рассматриваться как доказательство практики государств, создающей обыкновение.
Возможно, что государство, голосовавшее за резолюцию, которая отражает его международную практику, не будет голосовать за резолюцию, которая не соответствует его практике и практике других государств, рассчитывая, однако, что резолюция может содействовать изменению этой практики. Однако известно много случаев, когда по политическим причинам государство голосует за резолюцию, которая не соответствует его практике, не имея намерения изменять свою практику. Голосование некоторых государств за ряд резолюций Генеральной Ассамблеи по вопросам разоружения, колониализма, апартеида и т. д. может служить примером подобных случаев.
Голосование за ту или иную резолюцию или против нее может иметь тот эффект, который предусматривается Уставом данной международной организации. Сколько бы раз ни принималась резолюция-рекомендация, ее характер не меняется, она не создает обыкновения, а остается рекомендацией.
Сравнение принятия резолюций-рекомендаций международных организаций с двумя стадиями обычного процесса создания
212
норм международного нрава выявляет некоторые интересные отличия. Первая стадия согласования воль обычным путем приводит к образованию ооыкповенпя, которое является нормой, правилом поведения, но не нормой международного права. Согласование воль государств относительно правила поведения как такового закончено. В результате этого в отлпчие от договорного процесса появляется живая норма, которая уже действует, хотя и не является нормой права. Вторая стадия согласоваппя воль государств состоит в признании этого правила государствами как юридически обязательного, т. е. как нормы международного права. Она может последовать пли никогда не последовать.
Резолюции международных организаций заканчивают процесс согласования воль государств, в результате которого образуются рекомендательные нормы, которые подобно обыкновениям являются живыми нормами. По есть разница между двумя категориями этих норм. Обыкновение отражает практику государств — это правило, которое уже действует. Резолюции международных организаций обычно являются не результатом практики государств, а рекомендациями па будущее. В отличие от обыкповепия резолюция-рекомендация не имеет силы традиции.
Второй вопрос, возникающий в связи с резолюциями международных организаций,— можно ли рассматривать голосованпе государств за резолюцию как выражение opinio juris?
Институт международного права ряд лет изучал вопрос о резолюциях Генеральной Ассамблеи ООН, для чего была создала соответствующая комиссия. Докладчик комиссии К. Скубпшев-ский (Польша) в обстоятельном докладе, представленном институту, пишет, что члены комиссии Магдугал, Маквини, Монако, Мослер, До Насспмепто Сильва. Шахтер, Сейерстед, Сой, Уштор, Вальтикос и Земапек полагают, что резолюции международных организаций могут рассматриваться как доказательство opinio juris. Некоторые из указанных члепов комиссии, говорит Скубишевскпй, сопровождают свое мнение оговорками. Только два члена комиссии, Биндшедлер и Розен, высказались против 57 58.
В западной литературе тенденция придавать голосованию за резолюции международных организаций большее значение, чем это предусмотрено уставами этих организации, получила значительное распрострапение.
Конечно, голосуя за резолюцию, государства высказывают свое мнение, но это пе opinio juris. Голосование за резолюцию международной организации происходит в системе этой международной организации, п его значение пе может выходить за рамки ее Устава. Как справедливо указывает Впралли, резолюции Генеральной Ассамблеи ООП «не воплощают opinio juris», но «выражают мнение относительно желаемого права» 5 .
57 Annu. Inst, droit intern. 1985. Vol. 61. N 1. P. 94.
58 V[rally M. Panorama du droit international contemporain. P. 18b.
213
Нормы рекомендательных резолюций международных организаций могут стать юридически обязательными путем обычного процесса создания норм международного права. Вместе с тем процесс согласования воль государств относительно признания норм резолюций-рекомендаций в качестве обязательных обычным путем не исключает возможности изменения их содержания.
Из сказанного следует, что, когда нормы рекомендательных резолюцпй становятся нормами международного права обычным путем, такие резолюции как бы заменяют первую стадию обычного процесса создания норм международного права. Сама резолюция еще пе воплощает opinio juris, оно приходит позднее в процессе практики государств, когда они постепенно признают нормы, содержащиеся в резолюции, в качестве юридически обязательных.
Можно привести много примеров, когда нормы резолюций Генеральной Ассамблеи ООН стали обычными нормами международного права. Имеются в виду определенные положения Всеобщей декларации прав человека, нормы резолюций, касающихся запрещения колониализма, расовой дискриминации, апартеида, И т. д.
Однако ладо сделать одно замечание. Если государство действует в соответствии с нормами рекомендательной резолюции международной организации, этот факт сам по себе не делает резолюции» юридически обязательной для данного государства.
Таким образом, государства — члены международной организации могут признать нормы той или иной ее резолюции в качестве юридически обязательных обычным путем. Такие действия государств отличны от их голосования за эту резолюцию. Процесс признания в качестве юридически обязательной нормы той или иной резолюции международной организации происходит юридически вне рамок этой организации. Он основан не на ее Уставе, а па общем международном праве.
Наконец, возникает вопрос о декларативных резолюциях Генеральной Ассамблеп ООН, т. е. о резолюциях, в которых говорится о том, что в них провозглашаются нормы действующего международного права. Яркий пример такой резолюции — Декларация о принципах международного права 1970 г., в конце которой говорится: «Принципы Устава, содержащиеся в настоящей! Декларации, представляют собой основные принципы международного нрава и поэтому призывают все государства руководствоваться этими принципами в своей международной деятельности и развивать свои взаимоотношения на основе пх строгого соблюдения». Декларация была принята без голосования.
Для того чтобы голосование государства за такую резолюцию делало ее для пего обязательной, должна существовать норма международного права, согласно которой голосование государства за резолюцию международной организации, помимо того значения, которое оно имеет согласно ее Уставу, влечет еще соответствующие последствия в рамках обычного процесса создания
214
норм международного нрава. Пока что, по нашему мнению, не существует достаточных доказательств того, что такая норма существует или хотя бы находится в стадии формирования.
Вместе с тем, как уже указывалось, независимо от этого нормы декларативных резолюций, как и любых других резолюции, могут быть признаны государствами в качестве обязательных обычным путем. На наш взгляд, есть достаточно оснований считать, что такой процесс происходит с Декларацией о принципах международного права 1970 г.
§ 9. Вспомогательные средства для определения правовых норм
Ст. 38 Статута Международного суда упоминает в качестве вспомогательных средств для установления правовых норм решения Международного суда и доктрину международного права.
Решения и консу лътативные заключения Международного суда ООН. В западной доктрине международного права широко распространена тенденция преувеличения роли решений Международного суда. Это объясняется главным образом влиянием англо-американской доктрины, которая, исходя из своей внутригосударственной практики «судебного прецедента», настойчиво старается приписать такую же или почти такую же роль решениям Международного суда. Так, Лаутерпахт писал в отношении решений Международного суда следующее: «Они констатируют, что есть право. Эти решения являются свидетельством существования нормы права. Это не означает, что они не являются фактически источниками международного права. Дело в том, что различие между свидетельством и источником многих норм права является более воображаемым и менее резким, чем обычно думают... Поскольку они показывают, каковы нормы международного права, они в значительной мере идентичны с ним» 59 *.
Другой английский юрист, У. Дженкс, рассуждая более суммарно и прибегая к аналогии с развитием английской судебной системы, писал: «Международное право имеет теперь свой Верховный суд, и этот Верховный суд подходит с государственной мудростью к задаче придания новой жизненной силы праву» в0. Развивая мысль Лаутерпахта, он далее говорит, что «в отношении все более широкого круга вопросов Суд все чаще использует судебный прецедент вместо бесформенного и спорного обычая» 61.
И хотя большинство западных юристов-международников пе придерживаются такой крайней концепции, преувеличение значения решений и консультативных заключений Международного
59 Lauterpacht Н. The development of international law by the international court. L., 1958. P. 21.
eo Jenks W. Op. cit. P. 181.
61 Ibid. P. 180.
215
суда доминирует. Так, Нгуен Куок Диь, П. Дайе, А. Пелле пишут: «В отличие от доктрины и несмотря на постановление ст. 38. судебные решения могут создавать прецеденты, генерирующие обычные нормы, и таким образом непосредственно участвовать в процессе создания норм права» ®2.
При этом, и опять в результате влияния англо-американской доктрины, смешивается юридическое и фактическое значение решений Международного суда.
В отношении юридического зпачепия этих решений А. Ферд-росс правильно писал: «Судебное решение... не может никогда опираться па отдельные предшествующие решения пли па доктрину. Оно может использовать предшествующие решения и доктрину, с тем чтобы установить еще недостаточно ясную норму международного права. Таким образом, судебная практика и доктрина не являются самостоятельными источниками международного нрава, они являются лишь вспомогательными источниками права, служащими для уяснения сомнительных положений права» й3.
В ст. 38 Статута Международного суда предусматривается, что Суд при рассмотрении переданных ему дел должен действовать «на основании международного права». Он не уполномочен вносить изменения в действующее международное право, а должен им руководствоваться. Статут прямо отвергает концепцию «судебного прецедента», устанавливая в ст. 59, что «решение Суда обязательно лишь для участвующих в деле сторон и лишь по данному делу». С этой оговоркой Международный суд может использовать свои решения «в качестве вспомогательного средства для определения правовых норм». Следовательно, согласно Статуту Международного суда, его решения не являются частью процесса создания или изменения норм международного права.
Международный суд состопт пе из представителей государств. В его состав входят лица, избираемые представителями государств (соответственно в Совете Безопасности и в Генеральной Ассамблее ООН), по действующие в качестве «независимых суден» (ст. 2 Статута). Решение Суда выражает мнение его членов — специалистов по международному праву. Это сближает решение Суда с доктриной, и недаром в Статуте говорится одновременно о судебных решениях и доктрине международного права.
Вместе с тем Международный суд — одпн из главных органов ООН, выполняющий судебные функции в соответствии с Уставом ООП н своим Статутом. Он рассматривает переданные ему государствами дела, сторонами в которых являются государства! Решения Суда обязательны для сторон, и Устав ООН предусматривает, что стороны обязаны выполнять такие решения (ст. 94 Устава ООН).
62 Dinh Nguyen Quoc, Dailler P., Pellet A. Droit international public. P.. 1980. P. 344.
63 Фердросс А. Международное право. M.: Изд-во иностр, лит., 1959. С. 164— 165.
216
Практика свидетельствует, что влияние различных решении Международного суда на процесс создания норм международного права неодинаково. Решения Суда, которые соответствуют международному праву и тенденциям его развития, приобретают значительный вес, и на них нередко ссылаются. Они влияют па процесс формирования норм международного права, что особенно наглядно проявляется в деятельности Комиссии международного поава.
Есть основание полагать, что в связи с изменением состава Международного суда, ослаблением влияния западной доктрины его решения будут больше соответствовать современному международному праву и полнее отражать повое мышление, соответствующее реальностям современной эпохи, а отсюда п приобретать больший вес.
Роль доктрины международного права. Ст. 38 Статута Международного суда предусматривает, что Суд при решении дел может применять «доктрины наиболее квалифицированных специалистов по публичному праву различных наций в качестве вспомогательного средства для определения правовых норм».
Учитывая значительные трудности, нередко возникающие при установлении наличия или толковании норм международного права (особенно это касается обычных норм), наука международного права оказывает значительную услугу в этой области.
В XIX в. и даже в начале XX в. многие юристы рассматривали международное право как в значительной мере «доктринальное» право, «право ученых». Они приписывали науке международного нрава роль не только его ковстататора, по и создателя его норм. Блюнчли, например, называл «суррогатом законодательства» курсы международного права, в которых «знающие право частные лица излагают и систематизируют действующие правовые нормы» 6‘.
Несомненно, однако, что по мере того как практика государств становится все более доступной в результате опубликования различного рода дипломатических и других государственных документов, а также решений международных организаций и международных судов, роль доктрины как средства установления наличия норм международного права и их толкования имеет тенденцию к уменьшению. Член Международного суда М. .Ляхе, специально исследовавший этот вопрос, пишет: «В течение длительного времени специалисты по международному праву играли важную роль, оказывая на судей влияние в вопросах международного нрава. С расширенном сферы международного права практика цитирования авторитетов значительно уменьшилась, хотя нельзя сказать, что суды перестали консультироваться со специалистами по международному праву» С5.
64 Bluntschli J. Das moderne Volkerrecht der zivilisierten Staaten. 1872. S. 7.
65 Lachs M. The teacher in international law. Dordrecht; Boston; Lancaster, 1987. P. 192.
217
Следует пметь в виду, что ст. 38 Статута Международного суда говорит лишь о роли доктрины в применении международного права, что же касается его развития, то дело обстоит несколько иначе. Прежде всего научные исследования юристов-международников не являются частью процесса международного правотворчества. Однако практика свидетельствует о том, что, например, в вопросах кодификации международного права доктрина играет значительную роль. Ее влияние сказывается и на определении позиции государств при разработке международных договоров на международных конференциях и в международных организациях. Таким образом, доктрина влияет па развитие международного права.
Объективные условия современной действительности, когда перед че.ювечеством возникла проблема выживания, требуют усиления сознательного регулирования в межгосударственной системе. Механизмами такого сознательного международного регулирования служат прежде всего международное право и международные организации, осуществляющие свою деятельность на основе международного права.
Задача создания таких регулирующих механизмов в условиях существования суверенных государств чрезвычайно сложна и трудна. Ее реализация требует научных подходов и обоснований, и наука международного права должна играть в этом важную роль.
В связи с необходимостью повышения влияния науки на международную политику М. С. Горбачев высказал предложение «создать под эгидой ООН Всемирный консультативный совет, объединяющий интеллектуальную элиту мира». Такой Совет, указал он. мог бы «серьезно обогатить духовный и этический потенциал современной мировой политики» в6.
Паука международного права, если опа носит прогрессивный характер, может оказывать существенное влияние на развитие международного права. Вскрывая закономерности его развития, подмечая и поддерживая новые тенденции, новые прогрессивные принципы и нормы, еще, может быть, не вполне сформировавшиеся. ведя борьбу против всего отжившего, тормозящего общественный прогресс, разоблачая реакционные концепции, цепляющиеся за отжившие принципы и нормы, мешающие прогрессивному развитию международного права, наука может внести значительный вклад в это развитие.
§ 10. Роль резолюций общественных организаций
В настоящее время в мпре имеется более 3 тыс. общественных организаций, обычно именуемых международными неправительственными организациями ®7. По своему характеру и обществен-
66 Горбачев М. С. Реальность и гарантии безопасного мира//Правда. 1987. 17 сент.
67 См.: Международные неправительственные организации и учреждения: Справочник. М.: Междунар. отношения, 1982. С. 10.
218
пому значению они весьма различны. Массовые международные организации лишь от случая к случаю выступают по вопросам международного права. Существуют международные юридические организации, как, например, Международная ассоциация юристов-демократов, Международная ассоциация юридических наук, Международная комиссия юристов и др., которые в топ или иной мере занимаются вопросами международного права. Имеются, наконец, специальные международные пеправительствеппые организации по международному праву, к числу которых относятся Ассоциация международного права и Институт международного права, созданные в 1873 г., Гаагская академия международного права, Международный институт космического права и др.
С точки зрения процесса международного иормообразованпя всем этим организациям свойственно то, что они не являются органами, выражающими волю государств. Их мнения и резолюции не охватываются поэтому процессом международного нормо-образования.
Проекты конвенций, резолюций и т. д., принимаемые специальными международными юридическими организациями (например, Институтом международного права, Ассоциацией международного права), занимают в отношении процесса нормо-образования в общем то же место, что и доктрина международного права, с той лишь разницей, что они в концентрированном виде выражают эту доктрину.
Иное значение имеют постановления влиятельных массовых международных организаций. Может быть, пе всегда достаточно четко формулируя те или иные положения международного права, они выражают мнение значительных кругов общественности, с которым государства вынуждены считаться в процессе образования норм международного права.
ГЛАВА
7
КОДИФИКАЦИЯ И ПРОГРЕССИВНОЕ РАЗВИТИЕ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА
§ 1. Понятие кодификации международного права
Международная многолетняя практика убедительно показывает, что современная кодификация международного права представляет собой систематизацию и совершенствование принципов к норм общего международного права, осуществляемых путем: а) установления точного содержания и четкого формулирования уже издавна действующих (обычных или договорно-правовых) принципов н норм международного права в той или иной сфере отношений между государствами; б) изменения или пересмотра устаревших норм; в) разработки новых принципов и норм с учетом научно-технического прогресса и актуальных потребностей международных отношений; г) закрепления в согласованном виде всех :>тих принципов и норм в едином международно-правовом акте (в конвенции, договоре, соглашении) либо в ряде актов (в конвенциях, декларациях и резолюциях конференций).
Такое понимание кодификации и прогрессивного развития международного права сложилось пе сразу ’.
Первые упоминания в литературе по международному праву о полезности кодификации относятся к периоду утверждения капиталистического общества. В то время буржуазия осуществляла широкие кодификационные работы внутри государства в целях законодательного регламентирования капиталистических отношений, пришедших на смену феодальным.
Считается, что первым, выступившим с идеей кодекса международного права, был философ и юрист И. Бентам. Он,
1 Корецкий В. М. Кодификация международного публичного права//Укр. рад. енцикл. 1961. Т. 6. С. 529; Тункин Г. И. Теория международного права. М.: Междунар. отношения, 1970; Мовчан А. П. Кодификация и прогрессивное развитие международного права. М.: Юрид. лит., 1972; Поточный М. ООН и проблемы развития и кодификации международного права//ООН; Итоги, тенденции, перспективы: (К 25-летию ООН). Мл Междунар. отношения, 1970; Ustor Е. Progressive Development of International Law and the United Nations//Questions of International Law. Bp., 1966; Dhokalia R. P. The codification of public international law. New Delhi. 1970; Caslren E. Codification of international law. Helsinki, 1966; Ago R. La codification du droit international et les problemes de sa realisation//En hommage P. Guggenheim. La Hague, 1968; Fleischauer C. A. The United Nations and progressive development and codification of international law//Ind. J. Intern. Law. 1986. Jan.-mar.
220
в частности, писал, что «мало можно пайти в жизни вещей более необходимых, чем кодекс международного права» 2 3.
Кодификация в то время понималась как Создание универсального кодекса, содержащего пормы ио всем проблемам международного права. Что же касается сущности кодификации, то опа сводилась к систематизации международного права без какого-либо изменения существа норм, действовавших в тот период. Речь шла о подготовке и публикации сборников обычпых норм международного права, норм международных соглашений, договоров, конвенции. Поэтому кодификация трактовалась как инкорпорация, т. е. учет и внешняя обработка действующих норм. Сведение понятия кодификации к инкорпорации было характерным для литературы по международному праву в XIX в.
Однако международная практика пе укладывалась в прокрустово ложе подобной трактовки. Так, принятый Венским конгрессом 1815 г. Регламент, который расценивается юристами-международниками как первая попытка государств осуществить развитие международного права путем кодификационного акта ’, никак нельзя было считать лишь актом пнкорпоратпвного свойства: Венский регламент, в частности, не только закрепил прежние, но и ввел новые ранги дипломатических агентов (представителей) .
Об этом же свидетельствовали и кодификации законов и обычаев морской и сухопутной войны, проведенные буржуазными государствами во второй половине XIX и в начале XX в. Па конференциях в Женеве (1864 г.), Петербурге (1868 г.), Брюсселе (1874 г.), Париже (1884 г.), Гааге (1899. 1904 и 1907 гг.) были разработаны и приняты декларации и конвенции, кодифицировавшие правила относительно методов и средств ведения войны, а также способов мирного разрешения споров. В этих международных документах закреплялись обычаи, обобщались правила, созданные двусторонними соглашениями, п содержались новые правила, разработанные в ходе конференций.
Подобная международная практика пе могла не оказать влияния и на изменение подхода к пониманию термина «кодификация», отличного от понятия «инкорпорация». Например, в резолюции Ассамблеи Лиги Наций от 26 сентября 1927 г. относите. н>-но созыва Первой конференции по кодификации уже указывалось, что цель конференции заключается в «прогрессивной кодификации международного права», которая трактовалась как «фиксация, улучшение и развитие международного права». При этом отмечалось, что Конференция должна руководствоваться таким пониманием кодификации, «которое не будет ограничиваться простой регистрацией существующих правил, а должно состоять
2 Bentham J. Collected works. L., 1843. Vol. 10. P. 584.
3 См., напр.: Historical survey of development of international law and its codification by international conferences//UN Doc. A/AC. 10/5. 1947. Apr. 29. Pt 1.
221
в и\ максимально возможной адаптации к современным условиям .международной жизни» 4.
Для доктрины международного права 20-х годов XX в. в основном типичны две тенденции: одна, состоящая в ограничительном, старом толковании кодификации как регистрации существующих норм международного права, и вторая, состоящая в стремлении объединить в понятии кодификации констатацию и обновление действующих правил международного общения. Так, если английская школа международного права по-прежнему придерживалась узкого толкования кодификации лишь как средства фиксации действующих норм международного права 5 *, то латиноамериканские юристы были склонны к широкому пониманию кодификации. Для них было характерно мнение, что «работа по кодификации состоит из двух частей: прежде всего ясное формулирование правил и основных принципов международного права, одобренных цивилизованными странами и установленных обычаем или договором, а также выражающих универсальное правосознание; затем редакция правил конструктивных... призванных адаптировать международное право к новым проблемам, ситуациям и нуждам, обусловленным современным развитием... Кодификация должна быть обобщением международных законов, но обобщением прогрессивным, постоянно открытым для прогресса и реформ» .
Таким образом, к 30-м годам доктрина международного права уже пе ограничивается пониманием кодификации лишь как средства фиксации и инкорпорации сложившихся норм международного права, а начинает признавать за ней роль в развитии действующего права путем приспособления его к потребностям м с ж д у н а род и о й ж п з п п.
Однако в целом ни в международной практике капиталистических государств, ни в буржуазной доктрине международного права до второй мировой войны не было ясного понимания сущности кодификации международного права.
Как бы оправдывая такое положение, правительство Нидерландов заявило в то время: «Различие между двумя формами кодификации никогда не будет на практике ясным. Одна и та же кодификация может рассматриваться одними государствами как средство создания нового права, а другими — как консолидация обычного права в конвенционное» 7.
Прямое пли скрытое противодействие западных государств повышению роли международного права путем, в частности, кодификации его принципов и норм было на руку лишь тем, кто вступил на путь развязывания новой мировой войны.
4 League of Nations: Offic. J. Spec. Suppl. 1927. N 53. P. 9.
5 Jennings F. The progressive development of international law and its codification // British Year Book of International Law. 1947.
e Urritia F. La codification du droit international en Amerique//Rec. cours. 1928. Vol. 2. P. 174-175.
7 League of Nations: Offic. J. 1931. P. 1770.
222
В 1940 г., когда вторая мировая война была уже в разгаре, американские юристы вынуждены были констатировать «ненормальность ситуации, в которой юрист-международник находится в эти дни» и прямо признать, что это — следствие того, что «государства — и в особенности Соединенные Штаты Америки — не желали расширить сферу действия международного права или придать ему тот вес и значение, в котором оно нуждается» 8.
Принятие Устава Организации Объединенных Наций и включение в него положений относительно кодификации н прогрессивного развития международного права явилось новым этапом в понимании и трактовке кодификации и ее роли в области международно-правовых отношений.
Предложение о том, чтобы Генеральная Ассамблея ООН наряду с содействием международному политическому сотрудничеству поощряла развитие международного права, было внесено п рассмотрено на Конференции в Сан-Франциско в 1945 г., т. е. па окончательной стадии разработки Устава ООН. Идея получила поддержку среди участников Конференции, и, таким образом, была признана важная роль международного права в поддержании международного мира и безопасности — в решении главной задачи ООН.
Конференция в Сан-Франциско сравнительно быстро выработала формулировку о функциях Генеральной Ассамблеи в области развития международного права 9. На пленуме Конференции было одобрено и включено в Устав ООН положение о том, что «Генеральная Ассамблея организует исследования и делает рекомендации в целях: а) ... поощрения прогрессивного развития международного права и его кодификации» (ст. 13 Устава).
Конференция решила не ограничиваться только термином «кодификация», а дополнить его формулой «прогрессивное развитие», которая явилась новой для того времени и указывала на то, что Организация должна пе только фиксировать действующее право, во и содействовать его дальнейшему развитию.
При обсуждении вопроса о том, нужно ли наряду с терминами «кодификация» и «прогрессивное развитие» употреблять такие термины, как «пересмотр» или «обновление», участники Конференции пришли к выводу, что они охватываются выражением «прогрессивное развитие» 10. Этот вывод позволяет толковать формулу «прогрессивное развитие международного права» как включающую идею пересмотра и обновления действующих международно-правовых норм.
Ныне это постановление кажется обычным, само собой разумеющимся для Устава такой международной организации, как ООН. Но в 1945 г. это было совершенно новым явлением в
8 Eagleton С. The needs of international law//Amer. J. Intern. Law. 1940. Vol. 39. P. 699.
’ Cm., nanp.; Doc. UN Conf. Intern. Organization. San Francisco, 1945. Vol. 9. P. 69, 346, 419.
10 Ibid. P. 177-178, 423-424.
223
.-ft‘7i чупародио!! жизпп. За международной политической организацией была признана функция в топ области, которая ранее считалась уделохм лишь отдельных юристов-международников, либо научных юридических учреждений, либо специальных международных конференций. Тем самым было подчеркнуто, что утверждение и развитие международной законности неразрывно связано с политической задачей, основной целью Организации — укреплением международного мира и безопасности пародов.
Нельзя не обратить внимание и на сам порядок изложения в Уставе ООН функций Генеральной Ассамблеи в области международного права. В п. 1а ст. 13 говорится прежде всего о прогрессивном развитии международного права, а затем о его кодификации. Такой порядок, как это видно из материалов Конференции в Сан-Франциско, не случаен. Учредители ООН подчеркнули, что упор должен быть сделан па прогрессивное обповленпе и укрепление международного права, принципы которого были растоптаны пацпстами п их сообщниками в период развязывания и ведения второй мировой войны.
Создатели Организации Объединенных Наций тщательно рассмотрели и вопрос о том, в чем должно состоять различие между «прогрессивным развитием» и «кодификацией!» международного права, и попытались дать па него ответ. Комитет по прогрессивному развитию международного права п его кодификации “, признав, что методы работы Ассамблеи в этой области могут быть самыми разнообразными, попытался сгруппировать их следующим образом. Задачи, связанные с «разработкой проекта конвенции по вопросам, которые еще не регулируются международным правом пли по которым право еще недостаточно развито в практике государств». Комитет отнес к «прогрессивному развитию» международного права. Другие задачи, как, напрпмер, «более точное формулирование и систематизация права в тех областях, где имеются нор,мы, установленные обширной практикой государств, прецедентами и доктриной», Комптет прпзнал «кодификацией».
Наряду с раскрытием содержания указанных терминов Комптет подчеркнул, что опи пе являются взаимоисключающими и что трудно провести четкое различие между ними, так как на практике формулирование п систематизация норм международного права (кодификация) могут привести к выводу о необходимости выработки некоторых новых норм (прогрессивное развитие). В ходе кодификации неизбежно возникает необходимость заполнить пробелы в действующем международном праве или уточнить п обновить содержание ряда норм в свете развития международных отношений 11 12.
Таким образом, был отмечен весьма относительный характер
11 Был создан Генеральной Ассамблеей ООН 11 декабря 1946 г. во исполнение ст. 13 Устава ООН.
12 Док. ООН А/АС. 10/51. Р. 4.
224
трактовки терминов «прогрессивное развитие» и «кодификация» международного права. Этот обоснованно осторожный подход было признано целесообразным отразить и в официальном тексте Статута Комиссии международного права, в котором подчеркивается, что подобная трактовка указанных терминов употребляется в Статуте лишь «по соображениям удобства» (ст. 15). Эта оговорка весьма важна для понимания кодификации международного права, что подчас упускают из виду юристы, делающие ссылки на ст. 15 Статута. Предусмотрительность, проявленная создателямп Комиссии международного права, оказалась весьма оправданной. Это убедительно показал опыт работы Комиссии, в которой осуществляется первоначальная разработка проектов, относящихся к кодификации и дальнейшему развитию международно-правовых принципов и норм.
В своем докладе Генеральной Ассамблее ООП в 195G г. Комиссия отметила: «25. При создании Комиссии международного права имелось в виду, что в работе Комиссии может быть два различных аспекта: с одной стороны, „кодификация международного права11, или, как сказано в ст. 15 Статута Комиссии, „более точная формулировка и систематизация норм международного права в тех областях, в которых имеются определенные положения, установленные обширной государственной практикой, прецедентами и доктриной11, а с другой — „прогрессивное развитие международного права'1 пли „подготовка конвенций по тем вопросам, которые еще пе регулируются международным правом пли по которым право еще недостаточно развито в практике отдельных государств".
26. Прп разработке норм морского права Комиссия убедилась в том, что по крайней мере в этой области трудно проводить предусматриваемое в Статуте Комиссии различие между указанными двумя категориями работы. Мало того, что о том, „достаточно" ли „развито в практике" право по какому-нибудь определенному вопросу, возможны совершенно различные мнения; некоторые нормы, принятые Комиссией и основанные на „признанном принципе международного права", разработаны таким образом, что должны быть отнесены к категории „прогрессивного развития". Вначале Комиссия пыталась определять, какие статьи принадлежат к одной, и какие к другой категории, но должна была отказаться от этпх попыток, так как некоторые статьи пе принадлежат вполне ни к той, ни к другой» 13.
При завершении разработки норм консульского права в 1961 г. было также отмечено, что «предпринятая Комиссией в данной области работа представляет собой как кодификацию, так и прогрессивное развитие международного права в том смысле, в каком эти концепции определены в ст. 15 Статута Комиссии» ,4.
13 Докл. Комис, междунар. права о работе ее восьмой сес., 23 июня -4 июля 1956 г. // Док. ООН А/3159. С. 4.
14 Докл. Комис, междунар. права о работе ее тринадцатой сес., 1 мая -7 июля 1961 г. // Док. ООН А/4843. С. 5. 8
8 Курс международного права, т. I 225
II наконец, убедительным суждением по этому вопросу может служить заключение Комиссии, сделанное в 1966 г.: «Работа Комиссии по праву договоров предусматривает как кодификацию, так и прогрессивное развитие международного права в том смысле, в котором эти концепции определены в ст. 15 Статута Комиссии, и, как это было в случае с несколькими предыдущими проектами, представляется непрактичным определять, в какую категорию входит каждое положение» 15 16.
Таким образом, Комиссия не придерживается методологического различия между кодификацией и прогрессивным развитием, считая их составными, взаимосвязанными п взаимопроникающими элементами единого кодификационного процесса 1В.
Это мнепие Комиссии постоянно разделяется и в Шестом комитете Генеральной Ассамблеи ООН при обсуждении вопросов кодификации и прогрессивного развития. Считается, что эти понятия тесно взаимосвязаны и вся деятельность ООН в этой области составляет единый процесс по совершенствованию и дальнейшему укреплению и развитию международного права. В качестве примера можно сослаться па заявление представителя Мексики Кастаньеда, который прямо указал на то, что «теоретическое разделение кодификации и прогрессивного развития потеряло свое значение. В практической деятельности они дополняют друг друга, и рассматривать их изолированно просто невозможно» 17.
Работа Комиссии международного права оказала решающее воздействие и на позицию тех западных юристов, которые исследуют практическую деятельность ООН по кодификации международного права. В настоящее время все они в той или иной форме признают, что кодификация без изменения содержания устаревших норм лишена практического смысла, а ее осуществление влечет за собой прогрессивное развитие права в целом и поэтому эти понятия не могут быть разграничены или во всяком случае их различия крайне относительны ’8.
Такой подход присущ и юристам из развивающихся стран. Как пишет, например, индийский юрист Р. Дхокалпя, с юридической точки зрения всегда было очень трудно разрывать кодификацию н прогрессивное развитие, так как задача кодификации сама по себе представляет шаг вперед, благодаря которому су-
15 Докл. Комис, междунар. права о работе ее восемнадцатой сес., 4 мая -19 июля 1966 г. // Док. ООН А/6309. С. 30.
16 В связи с этим оказались фактически нежизненными многие из тех положений ст. 16-24 Статута Комиссии, в которых была предусмотрела различная процедура работы Комиссии по кодификации и по прогрессивному развитию международного права. Деятельность Компсспи свидетельствует о том, что она на практике придерживается единой процедуры прп кодификационной разработке конкретных проектов по отдельным проблемам или областям международного права.
17 Протоколы Шестого ком. XVI сес. Генеральной Ассамблеи ООН//Док. ООП А/С. 6/SR. 722.
18 См., папр.: Ago R. Op. cit. Р. 93-131; Castren Е. Op. cit.
226
шествующее право может быть изменено в процессе систематизации 19.
Всесторонний учет понятий «кодификация» и «прогрессивное развитие», как они изложены в Уставе ООН и Статуте Комиссии международного права, а также практического опыта работы ООН в этой области характерен для подхода науки международного права социалистическпх стран.
Польский дипломат и юрист Е. Визнер, выступая в 1962 г. в Американской ассоциации международного права с докладом по вопросам кодификации, отмечал, что опыт Комиссии международного права свидетельствует о том, что «успешные результаты могут быть получены только путем объединения двух элементов (кодификации и прогрессивного развития.—А. М.) в одно гармоническое целое». Как показывает практика, «кодификация не ограничивается просто систематизацией существующих норм, а часто включает модификацию их существа» 20 21 22 23.
Венгерский юрист Э. У штор считает, что термин «кодификация» включает в себя не только «систематическое изложение в письменном виде существующих норм... но и такую огромную работу... которая охватывает создание новых норм в областях, ранее не регулировавшихся на международном уровне» 2|.
Чехословацкий юрист М. Поточный, ссылаясь на опыт работы Комиссии международного права, пишет: «Кодификация международного права немыслпхма без его прогрессивного развития. Последнее же требует кодификационной техники. Прогрессивное развитие и кодификация составляют общее понятие, в котором неразрывно соединены оба отдельных процесса...» И далее со ссылкой на ст. 13 Устава ООН он подчеркивает, что «кодификация и прогрессивное развитие международного нрава представляют собой две стороны одного и того же процесса ...» ".
Советские юристы-международники в работах, посвященных деятельности ООН в области кодификации и прогрессивного развития международного права, последовательно придерживаются мнения о постоянной диалектической взаимосвязи указанных понятий и важном значении функций и задач ООН в этой области для укрепления международного правопорядка 2!.
19 Dhokalia R. Р. Op. cit. Р. 203.
20 Wyzner Е. Selected problems of the UN Programme for the codification and progressive development of international law // Proc. Amer. Soc. Intern. Law. 1962. P. 91-94.
21 Ustor E. Op. cit. P. 165-166.
22 Проточный M. Указ. соч. С. 377, 380.
23 См., напр.: Тункин Г. И. Теорпя международного права. С. 163; Недбай-ло П. О кодификации международно-правовых принципов мирного сосуществования//Сов. право. Киев, 1963. № 5. С. 25-3G. На укр. яз.; Лукашук II. И. О некоторых тенденциях развития универсального ^международного права//Сов. государство и право. 1969. № 2. С. 82-87: Ушаков Н. А. Современное международное право - юридическая основа отношений между государствами//Там же. 1970. № 10. С. 69-77; Мовчан А. П. Указ. соч.
227
8*
Таким образом, в современной практике и теории международного права сложилось широкое понимание кодификации международного права, отражающее ее сущность и назначение. Согласно этому пониманию кодификация международного права представляет собой как систематизацию, так и усовершенствование порм общего международного права, осуществляемые путем установления и точного формулирования содержания действующих норм, пересмотра устаревших порм и разработки новых с учетом потребностей развития международных отношений и закрепления в едином внутренне согласованном порядке этих норм в международно-правовом акте, который призван с возможно большей полнотой регулировать определенную область международных отношений в интересах обеспечения миролюбивых отношений и сотрудничества между государствами независимо от различий в их общественном строе.
Ныне довольно четко проявляется тенденция к применению широкого понятия кодификации международного права при характеристике работы Комиссии международного права и конференций ООН по вопросам кодификации. Это понятие охватывает оба термина, употребляемых в ст. 13 Устава ООН, т. е. и «кодификацию», и «прогрессивное развитие международного права». В настоящем курсе также часто употребляется термин «кодификация международного права» в его широком, современном понимании, которое, однако, является неофициальным. Официально признанной терминологией остается формулировка Устава ООН: «кодификация и прогрессивное развитие международного права».
§ 2. Основные черты кодификации международного права
Кодификация международного права — правотворческий процесс, один из видов нормотворческой деятельности государств в международных отношениях.
Как уже отмечалось, процесс создания норм международного права состоит в основном из двух стадий: а) согласования воль государств в отношении содержания международного правила поведения; б) признания государствами этого правила в качестве нормы международного права. Без такого согласования и признания любые проекты кодификационных актов (проекты конвенций, договоров, пактов и т. п.) не могут стать международными документами, имеющими официальную юридическую силу для отношений между государствами, т. е. актами, содержащими нормы международного права.
В литературе по международному праву до сих пор встречается деление кодификации международного права на официальную и неофициальную24. Поводом к такому делению по
24 См., наир.: Международное право / Отв. ред. Ф. И. Кожевников. М.: Междунар. отношения, 1981. С. 35-36.
228
служили неоднократные попытки неофициальной, или научной кодификации международного права отдельными юристами (Бустаманте, Блюнчли, Каченовским и др.) и некоторыми неправительственными учреждениями и организациями (Институтом международного права, Ассоциацией международного права, латиноамериканскими организациями юристов-международников и др.). Однако, как показывает международная жизнь, такое деление утратило практическое значение, поскольку кодификация международного права (как и внутреннего права) может носить только официальный характер.
Кодификация международного права — это межгосударственная деятельность, весьма сложный политико-правовой процесс нормотворчества в международных отношениях.
Одна из первостепенных задач кодификации состоит в установлении содержания действующих принципов и норм международного права в определенной области международных отношений и в закреплении их в письменной форме в систематизированном виде. В данном случае преследуется важная цель — обеспечить яспое и четкое изложение действующих норм международного права, исключить вообще или сузить возможность различного толкования содержания этих правил и тем самым содействовать единообразному и последовательному применению их в современных международных отношениях. Как отмечал К. Маркс, «законы —это положительные, ясные, всеобщие нормы...» 25 26. Это требование применимо и к позитивным нормам международного права.
История кодификации показывает, что творческая работа кодификаторов начинается с первого же этапа — установления правил, которые являются нормами права, действующими к моменту кодификации и составляющими часть общего международного права.
Кодификационная работа уже на этом этапе зачастую выявляет значительные расхождения в международно-правовых позициях государств по вопросу о том, что представляет собой действующее право, каково его содержание. Политические факторы оказывают значительное влияние даже на начальную сталию процесса кодификации международного права. К этому следует добавить и различные идейно-волевые факторы. Участники международного органа по кодификации представляют различные мировоззрения и доктрины, принадлежат к различным юридическим школам и направлениям в области международного права, в связи с чем кодификационный процесс пронизан элементами борьбы и сотрудничества государств, характерными для данной стадии развития международных отношений в целом. Поэтому с первых же шагов кодификация международного
25 См., напр.: Баскин Ю. Л., Фельдман Д. И. Международное право: проблемы методологии. М.: Междунар. отношения. 1971. С. 47.
26 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. С. 63.
229
права носит характер весьма сложного политико-правового процесса.
Успешное преодоление трудностей при определении круга действующих норм конкретной отрасли международного права, их содержания и объема, достигаемое участниками кодификационной работы, неизбежно выявляет не только необходимость более четкого формулирования порм, но и желательность обновления их содержания с учетом актуальных потребностей международных отношений.
В качестве примера можно сослаться па вопрос о рангах дипломатических представителей, который был рассмотрен в ходе подготовки Венской конвенции о дипломатических сношениях 1961 г. Эти ранги были впервые закреплены в Венском регламенте 1815 г., который получил широкое международное признание п практическое применение. Однако в 1961 г. стало ясно, что нецелесообразно автоматически переносить постановления Регламента в новую конвенцию: одни ранги устарели, другие появились. Поэтому правила о рангах дипломатических представителей были значительным образом модифицированы в свете современной дипломатической практики (ст. 14-15 Венской конвенции о дипломатических сношениях 1961 г.) 27
В Венской конвенции о дипломатических сношениях можно найти и другие примеры, характеризующие кодификацию как правотворческий процесс. Так, по вопросу о дипломатических привилегиях и иммунитетах административно-технического и обслуживающего персонала посольств и миссий пе было установлено ни всеобщей практики государств, ни «наличия какой-либо нормы международного права» 28, нп правила международной вежливости. Существовала лишь практика небольшого числа государств (СССР, США, Англии и др.), которые на основе взаимности стали представлять дипломатические привилегии и иммунитеты указанному персоналу. Несмотря на отсутствие всеобщей практики, было признано целесообразным ввести в Конвенцию соответствующие постановления об иммунитетах и привилегиях административно-технического и обслуживающего персонала иностранных дипломатических представительств (ст. 37 и 38).
Таким образом, кодификация международного права включает в себя констатацию действующих норм с модификацией их формулировки, изменение содержания самих норм, обновление порм, введение новых норм с учетом потребностей и практики международных отношений. Как отмечается в советской юридической литературе, «опыт кодификации международного права Комиссией международного права ООН и на различных международных конференциях... свидетельствует о том, что, как правило, новый общий международный договор включает как элементы
27 Ведомости Верхов. Совета СССР. 1964. № 18.
28 Yearbook of International Law Commission. 1958. Vol. 2. P. 27.
230
декларативного порядка, так и элементы прогрессивного развития международного права» 29.
Это говорит о том, что кодификация международного прана представляет собой правотворческий процесс, один из видов нормотворчества в международном праве.
Основное назначение кодификации состоит в превращении обычного права в письменное, позитивное международное право. Филологическое происхождение термина «кодификация» (от латинских слов «codex» и «facio», что означает создание сводного закона) также довольно ясно говорит о том, что результатом кодификации должен быть письменный акт. Применительно к международным отношениям таким актом является международный договор (в Венской конвенции по праву международных договоров 1969 г. международный договор определяется как «международное соглашение, заключенное государствами в письменной форме» (ст. 2); при этом Конвенция исходит из того, что договор может носить разное наименование — например, конвенция, пакт, соглашение).
Еще до начала широкой кодификационной работы в рамках ООН было очевидно, что международный договор как явно выраженное соглашение между государствами относительно признания определенных правил в качестве норм международного права может и должен служить основным средством кодификации международного права.
Однако при разработке Статута Комиссии международного права многие западные юристы попытались возразить против такого подхода, считая, что Комиссия может ограничиться подготовкой докладов, содержащих лишь материалы (компиляция практики государств, судебные решения национальных н международных судов), «свидетельствующие о существовании обычного права» (см. ст. 24 Статута Комиссии). И только советские представители (В. Н. Дурдепевскпй, В. М. Корецкий, С. Б. Крылов) последовательно отстаивали мнение, что проекты кодификации, подготовленные Комиссией, должны приобретать форму конвенций, поскольку кодификация международного права должна осуществляться через конвенции, обладающие обязательной юридической силой для государств 30.
Истоки разногласий коренились в подходе государств к кодификации как средству укрепления международного правопорядка. Социалистические страны отстаивали мнение об эффективной роли кодификации в этой важной области поддержания мира и безопасности. Что же касается империалистических стран, то они по-прежнему пытались сохранить расплывчатый п туманный характер правил международного общения, в том числе п старые обычаи, сложившиеся еще в период безраздельного господства системы капитализма.
29 Тункин Г. И. Теория международного права. С. 109.
30 См., напр.: UN Doc. А/АС 10/SR 4 Add. 1. Р. 3-4; А/АС 10/32. Р. 2-3;
А/АС 6/SR. Р. 153-155.
231
В итоге длительной дискуссии в Статуте Комиссии международного права было все же отмечено, что в области кодификации «Комиссия излагает свои проекты в форме статей» (ст. 20) и может также «рекомендовать проект государствам — членам Организации для заключения конвенции» (ст. 23).
Жизнь затем полностью подтвердила справедливость позиции советских юристов, отстаивавших необходимость признания конвенций основным средством кодификации международного права. Опыт кодификационной работы показывает, что Комиссия почти всегда выносит рекомендацию, чтобы Генеральная Ассамблея ООН предложила подготовленные Комиссией проекты статей на одобрение государствам в виде соответствующей конвенции. Как правило, Комиссия также рекомендует, чтобы была созвана конференция полномочных представителей государств для рассмотрения проекта статей и официального его одобрения в форме международной многосторонней конвенции 31.
На основе проектов статей, подготовленных Комиссией, были одобрены четыре конвенции по важнейшим вопросам морского права (Женевская конференция 1958 г.), две конвенции по основным вопросам дипломатического и консульского права (Венские конференции 1961 и 1963 гг.), конвенция о праве договоров (Венская конференция 1968—1969-гг.), две конвенции по вопросам правопреемства государств (Венские конференции 1978 и 1983 гг.). Произошло, таким образом, договорное оформление и развитие указанных отраслей, институтов общего международного права.
По своему содержанию все эти кодификационные конвенции подтверждают действующие нормы общего международного права, изменяют устаревшие нормы с учетом актуальных требований современных международных отношений и, следовательно, прогрессивно их развивают, а также содержат и совершенно новые нормы.
Прп этом все кодификационные конвенции превращают обычные нормы, которые включены в конвенции, в нормы позитивного письменного права. Естественно, что такие конвенции в ряде случаев не содержат всех обычных правил определенной отрасли международного права. По тем пли иным причинам политического или технико-юридического характера свод порм, закрепленных в конвенции, может быть уже круга обычных норм, существующих в данной отрасли международного права. Ответ на вопрос о соотношении конвенционных порм п обычаев в данном случае можно HaiiTii в самих кодификационных конвенциях. Так, в преамбулах конвенций о дипломатических сношениях 1961 г., о консульских сношениях 1963 г., о праве международных договоров 1969 г. указывается, что нормы международного обычного права будут продолжать регулировать вопросы, прямо не предусмотренные положениями этих конвенций.
31 См., напр.: Доклады Комиссии международного права о работе ее восьмой, тринадцатой, восемнадцатой сессий.
232
Поскольку кодификация направлепа на установление п развитие норм общего международного права, все кодификационные конвенции по своему характеру являются общими международными договорами, имеющими универсальное, всеобщее значение. Согласно определению, которое было дано Комиссией международного права еще в 1962 г., «общин многосторонний договор» означает многосторонний договор, который касается общих порм международного права или трактует вопросы, представляющие общий интерес для международного сообщества государств в целом32 33 34.
Неоднократно па это указывали делегации социалистических и ряда развивающихся стран па Венской конференции 196S -1969 гг., и ряд их официальных предложений был основан именно па таком научно обоснованном подходе к сущности н значению кодификационных конвенций.
Однако, несмотря на такую ясно выраженную позицию большинства государств, некоторые империалистические страны все же пытались препятствовать участию отдельных государств в общих многосторонних договорах, в том числе и в кодификационных конвенциях. В связп с этим в замечаниях компетентных ведомств СССР по проекту статей о праве договоров отмечалось, что, «поскольку такие договоры обычно регулируют вопросы, представляющие интерес для всех и каждого из государств, имеют своим назначением установление пли развитие общепризнанных принципов и норм современного международного права, обязательных для всех государств, закрытие для тех или иных государств возможности стать участниками этих договоров противоречит самому их смыслу и назначению и наносит ущерб международному сотрудничеству» 33.
В Комиссии международного права также неоднократно отмечалось, что «цель кодификационных конвенций пе будет практически достигнута, если конвенции не будут обязывать значительную и достаточно представительную группу государств» 31.
На заседаниях Генеральной Ассамблеи ООН и ее Шестого комитета прямо указывалось на то, что кодификация дает возможность новым государствам, которые, в частности, не участвовали в создании Устава ООН, принять непосредственное участие в разработке современных принципов п порм международного права; для того чтобы международное право было действительно универсальным, оно должно отвечать нуждам всех государств, включая новые государства, и эта универсальность может быть наилучшим образом обеспечена в процессе разработки права; нормы международного права могут вырабатываться лишь с учетом суверенной воли членов международного сообщества, основанного па взаимном уважении их суверенного равенства. По
32 Yearbook of International Law Commission. 1962. Vol. 2. P. 161.
33 Док. OOH А/6309/Rev. 1, C. 288.
34 Протоколы двадцатой сессии Комиссии международного права // UN Doc. A/CN 4/SR 959. P. 15.
233
этому все государства должны участвовать на равных началах в разработке норм международного права 35.
В полном соответствии с природой и основами современного международного права, которое является правом, общим для всех государств, а также с учетом характера и значения кодификационных конвенций делегации социалистических стран совместно с делегациями развивающихся стран добились в конечном счете общего признания положения о том, что каждое государство имеет право участвовать в многостороннем договоре, который кодифицирует пли прогрессивно развивает нормы общего международного права пли объект и цели которого представляют интерес для международного сообщества государств в целом.
Накопленный опыт кодификации свидетельствует о том, что на международных конференциях и в организациях никогда не предусматривалась всеобъемлющая кодификация международного права. Она может мыслиться лишь как конечная цель всех усилии и мероприятий по кодификации.
Но если практически осуществима частичная и постепенная кодификация, то возникает вопрос: какие же отрасли и институты современного международного права должны и могут стать предметом кодификации и дальнейшего прогрессивного развития?
В прошлом, в период Лиги Наций, при выборе вопросов для кодификации обычно употребляли два определения, «темы, созревшие для кодификации» п «темы, пригодные для кодификации». При этим имелась в виду такая степень развития определенных принципов и порм международного права, которая свидетельствовала о наличии общего согласия между государствами как в отношении самого факта существования этих правил в качестве юридически обязательных для государств, так и в отношении их содержания. Считалось, что кодификация такого рода правил может быть проведена без особого труда, а потому она желательна и необходима.
Однако степень согласия государств по какому-либо конкретному вопросу международного права не может служить единственным критерием при отборе тем для кодификации. В подготовительных документах к работе Комиссии международного права делался вывод о том, что «решающим критерием должна быть нс легкость, с которой задача кодификации любой конкретной отрасли международного права может быть выполнена, а необходимость кодификации данной отрасли» 36.
Опыт работы Комиссии международного права ООН показывает, что при выборе тем для кодификации Комиссия руководствуется в основном следующими соображениями: по данной теме
35 См.; UN Doc. А/С 6/SR 807. Р. 12; А/АС 6/SR 802. Р. 14; А/АС 6/SR 804. Р. 12.
39 Survey of international law in relation to the work of codification of the International Law Commission: (Memorandum submitted by the Secretary (General) //UN Doc. A/CN/4/l/Rev. 1. P. 13.
234
имеются «определенные положения, установленные обширной государственной практикой, прецедентами и доктриной» (ст. 15 Статута Комиссии); тема имеет актуальное значение для международного сотрудничества; существующие политико-правовые разногласия государств, их различный подход к толкованию и оценке сущности сложившихся порм международного права по данной теме пе исключают возможности достижения общего согласия по конечному проекту кодификации и его официальному одобрению государствами.
На этой основе был осуществлен в 194!) г. первоначальный выбор тем для кодификационной работы Комиссии. В список вошли 14 тем, из числа которых Комиссия успешно провела кодификацию по режиму территориального моря, континентального шельфа, открытого моря, по вопросам рыболовства и охраны живых ресурсов открытого моря, по дипломатическому и консульскому праву, но праву международных договоров и но правопреемству государств.
Разработанные Комиссией по всем зтим темам проекты статей послужили основой для создания соответствующих конвенций, которые были в последующем одобрены государствами и стали широко известными документами современного международного права (Женевские конвенции по морскому праву 1958 г.. Венские конвенции о дипломатических сношениях 1961 г., о консульских сношениях 1963 г., о праве международных договоров 1969 г., о правопреемстве государств в отношении договоров 1978 г., о правопреемстве государств в отношении государственной собственности, государственных архивов и государственных долгов 1983 г.).
К 1960 г., получившему известность как год крушения колониализма и образования значительного числа развивающихся государств, назрела необходимость обновления кодификационной программы ООН. Это и было сделано по инициативе делегации СССР на XV сессии Генеральной Ассамблеи ООН.
Требование социалистических и развивающихся стран уточнить и обновить программу работы Комиссии международного права получило четкое и детальное выражение в резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 1505 (XV) от 12 декабря 1960 г. «Будущая работа в области кодификации и прогрессивного развития международного права». В ней копстатпровалось, что «па развитие международного права оказывают влияние многие новые тенденции в области международных отношений». В связи с этим было признано желательным «изучить современное состояние международного права» с довольно конкретными целями: «) выяснить, не возникли- ли новые вопросы, которые могут быть предметом кодификации или стимулом для прогрессивного развития; б) не возникла ли необходимость предоставить приоритет каким-либо вопросам из уже включенных в составленный Комиссией перечень и не уместен ли более широкий подход к рассмотрению каких-либо из этих вопросов». И наконец, было сочтено не
235
обходимым «пересмотреть программу работы Комиссии в свете последних изменений в международном праве и с должным учетом необходимости содействия установлению дружественных отношений и сотрудничества между государствами» 37.
Все эти решения исходили из того, что современное международное право может быть эффективным только в том случае, если пни активно, быстро и верно отражает потребности международных отношений, в том числе постоянно происходящие изменения в мире в области экономики, политики, социального и научно-технического прогресса.
А для этого междупародное право должно находиться в состоянии постоянного развития, которое предполагает изменение и адаптацию существующих норм к условиям международного общения, пересмотр и замену устаревших норм и внедрение новых правил поведения государств. Важность такого требования обусловлена основным назначением современного международного права — обеспечить мирное сосуществование государств независимо от различий в их общественном строе.
Одним из средств подобного прогрессивного применения и развития международного права является его кодификация.
Эффективность самой кодификации зависит, в свою очередь, от многих факторов, в том числе и техннко-юридических, а именно от того, насколько совершенен процесс, механизм кодификации.
§ 3. Кодификационный процесс в современном международном праве
Исторически сложились два основных типа процесса кодификации: без участия международной (межправительственной) организации (иногда называемый процессом ad hoc) и кодификация, проводимая в рамках международной организации.
Процесс кодификации и развития международного права ad hoc был осуществлен, например, па Венском конгрессе 1815 г., па Парижской конференции по вопросам права морской войны 1856 г., па Гаагских конференциях 1898 и 1907 гг. по законам п обычаям войны. И в наши дни, по инициативе отдельных государств и с согласия других, созываются такие конференции. Примером может служить Конференция по Антарктике 1959 г., в которой приняли участие 12 государств. Выработанный на пей Договор об Антарктике имел важное значение для прогрессивного развития международного права. Ряд принципов этого договора был затем положен в основу некоторых положений Московского договора о запрещении испытаний ядерного оружия в трех средах 1963 г. и Договора о космосе 1967 г.
В настоящее время кодификация и прогрессивное развитие международного права осуществляются в основном в рамках
37 Подробно о текущей программе Комиссии см.: Работа Комиссии международного права. Нью-Йорк, 1982. С. 74—96.
236
международных организаций, прежде всего ООН, а также МОТ, ИМО, ИКАО и др. Международная организация труда (МОТ)’ приняла уже более 150 конвенций в своей области. В рамках Международной морской организации (ИМО, ранее - ИМКО) были разработаны и приняты новая Международная конвенция по охране человеческой жизни на море 1974 г., новые Международные правила предупреждения столкновения судов в море 1972 г., Международная конвенция по предотвращению загрязнения моря с судов 1973 г., Конвенция и Эксплуатационное соглашение о Международной организации спутниковой связи 1976 г. и др. По инициативе Международной организации гражданской авиации (ИКАО) были выработаны различные международные конвенции, касающиеся обеспечения безопасности международных воздушных сообщений (например, Гаагская 1970 г. и Монреальская 1971 г. конвенции по борьбе с актами незаконного захвата воздушных судов).
Однако наиболее типичным для современного международного права является кодификационный процесс, проводимый в рамках международной организации универсального характера — в Организации Объединенных Наций.
Достоинство такого процесса кодификации состоит в его постоянном осуществлении и тесной связи с целями ООП по поддержанию международного мира и безопасности. В силу этого проводимый в рамках ООН процесс кодификации международного права является определенным достижением демократических сил. стоящих за утверждение международной законности.
Что же касается стадий этого кодификационного процесса, то в основном они могли бы быть выделены по аналогии с нормотворческим процессом в международном праве, если бы пе существовала одна из важнейших особенностей кодификации — ее частичный характер. Поскольку международное право пе может быть сразу подвергнуто кодификации в целом, определение тем, институтов, отраслей права, которые было бы целесообразно кодифицировать, приобретает самостоятельное значение, оказывающее большое влияние на роль современной кодификации.
Поэтому с учетом основных особенностей кодификации международного права современный кодификационный процесс можно подразделить на три основные стадии: а) определение темы для кодификации; б) установление и разработка содержания международных правил поведения государств, их фиксация в письменном и систематизированном виде; в) признание и утверждение этих правил в качестве норм международного права.
Все эти стадии четко проявляются в деятельности различных органов ООН, в рамках которой в основном и происходит современный кодификационный процесс.
Согласно ст. 13 Устава ООН, полномочия Генеральной Ассамблеи в кодификационном процессе состоят в организации исследований, в их проведении и в вынесении рекомендаций по проблемам кодификации и прогрессивного развития международ
237
ного права. И три стадии кодификационного процесса полностью отвечают этим трем категориям полномочий Генеральной Ассамблеи.
Указание па организацию исследований означает, что Генеральной Ассамблее принадлежит решающая роль в выборе и определении тем и вопросов для кодификации.
В соответствии с Правилами процедуры Генеральной Ассамблеи в предварительную повестку дня очередной ее сессии включаются пункты, в том числе и относительно кодификации, предложенные любым государством — членом ООН, главными органами ООН, Генеральным секретарем ООН (правило 13). В ходе сессии Генеральной Ассамблеи рассматриваются также предложения о вопросах кодификации, которые могут быть внесены вспомогательными органами Генеральной Ассамблеи. Однако во всех случаях принятие решения о проведении кодификации по той или иной предложенной теме остается за Генеральной Ассамблеей ООН 38.
Значительны функции и полномочия Генеральной Ассамблеи ООН и на второй стадии кодификационного процесса — установления и разработки содержания международных правил поведения государств. Генеральная Ассамблея использует разнообразные методы разработки таких правил, и наиболее распространенным из них является создание вспомогательных органов для разработки проектов статей будущего международного документа по вопросам кодификации и прогрессивного развития международного права. Одни вспомогательные органы действуют на постоянной основе, другие как комитеты ad hoc, создаваемые для разработки одной конкретной проблемы или института международного права.
Важнейшим постоянным вспомогательным органом Генеральной Ассамблеи для выполнения ее функций в области кодификации является Комиссия международного права (начало ее деятельности — 1949 г.).
Генеральная Ассамблея активно руководит деятельностью Комиссии, обсуждая ежегодно на каждой очередной сессии ее доклад и содержащиеся в докладе проекты статей по вопросам кодификации. Подробное рассмотрение этих проектов в Шестом комитете Генеральной Ассамблеи обеспечивает участие государств в установлении и разработке содержания международных правил, пбо Комиссия — орган, состоящий из индивидуальных экспертов, не являющихся официальными представителями государств 39. Такое обсуждение обеспечивает непосредственное уча
38 В области прав человека определенную работу по кодификации и прогрессивному развитию международного права проводят Экономический и Социальный Совет ООН и его вспомогательные органы (Комиссия по правам человека, Комиссия по правам женщин и др.).
39 Состав Комиссии увеличивался в интересах обеспечения представительства «основных правовых систем мира» в 1956 г. с 15 до 211, в 1961 г.-до 25 и в 1981 г.- до 34 членов. В состав Комиссии избирались советские
238
стие Генеральной Ассамблеи в целом в этой важной стадии кодификационного процесса.
Учет дискуссии в Шестом комитете — непреложное правило в дальнейшей разработке Комиссией того или иного проекта статей.
Учет мнений и позиций государств — членов ООН при кодификационной разработке правил обеспечивается Генеральной Ассамблеей и путем регулярного направления подготовленных Комиссией проектов на официальные отзывы правительствам.
Наряду с руководством деятельностью Комиссии международного права Генеральная Ассамблея практикует и создание таких комитетов ad hoc, как Специальный комитет ООН по рассмотрению принципов международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества государств, Специальный комитет по вопросу об определении агрессии. Деятельность этих комитетов происходит под контролем и при активном участии самой Генеральной Ассамблеи. Вопросы кодификации и особенно прогрессивного развития международного права разрабатываются и в таких органах при Генеральной Ассамблее, как Комитет по мирному использованию космического пространства. Наконец. Шестой комитет как одни из главных комитетов Генеральной Ассамблеи может использоваться для разработки отдельных вопросов, подлежащих кодификации. Примером может служить самостоятельная разработка им с самого начала Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него.
В 1967 г. Генеральная Ассамблея, «рассмотрев главу II доклада Комиссии международного права о работе ее девятнадцатой сессии, содержащую окончательный проект статей п комментарий о специальных миссиях», постановила рассмотреть па своих XXIII и XXIV сессиях вопрос с целью принятия Конвенции о специальных миссиях самой Генеральной Ассамблеей, без созыва особой международной конференции. В данном случае Шестой комитет действовал в качестве конференции по кодификации.
Однако, как правило, Генеральная Ассамблея ООН созывает международную конференцию полномочных представителей государств для принятия и одобрения государствами кодификационных конвенций, т. е. для завершения кодификационного процесса. Например, Резолюцией 1450 (XIV) от 7 декабря 19.<9 г. Генеральная Ассамблея постановила «созвать международную конференцию полномочных представителей для рассмотрения вопроса о дипломатических сношениях и иммунитетах и оформления результатов ее работы в виде международной конвенции и таких вспомогательных актов, которые она сочтет необходимыми».
Генеральная Ассамблея может также поручить международной конференции провести всю кодификационную раооту —
юристы В. М. Корецкий (1949—1952 гг.), Ф. И. Кожевников (19о2-1953 гг.), С. Б. Крылов (1953-1956 гг.), Г. И. Тункин (1957-1966 гг.), Н. А. Ушаков (1967-1986 гг.), Ю. Г. Барсегов (1987 г.- по настоящее время).
239
от создания проекта статей по той пли иной теме до разработки и одобрения проекта конвенции и отдельных резолюций по этой теме. Новейшим примером может служить решение о созыве III Конференции ООН по морскому праву, которая в течение 1973—1982 гг. провела значительную работу по кодификации и прогрессивному развитию международного морского права и завершилась принятием Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. и ряда важных резолюций.
Функции Генеральной Ассамблеи, относящиеся к третьей стадии кодификационного процесса, не ограничиваются мерами по созыву международной конференции. Они состоят также в рекомендациях Генеральной Ассамблеи ООН, направленных на быстрейшее придание юридической силы конвенциям и соглашениям по вопросам кодификации и дальнейшего развития норм международного права. Примером может служить Резолюция Генеральной Ассамблеи 2332 (XXIII) «Меры по быстрому претворению в жизнь международных документов, направленных против расовой дискриминации». В ней Генеральная Ассамблея призвала государства «подписать, ратифицировать и безотлагательно провести в жизнь Международную конвенцию о ликвидации всех форм расовой дискриминации и другие конвенции, направленные протпв дискриминации в области найма на работу, рода занятий и образования».
Широкое практическое применение результатов кодификационного процесса составляет не только его завершающую стадию, но и смысл и цель всей кодификации международного права.
Достигнутые успехи в деятельности ООН по кодификации и прогрессивному развитию международного права в интересах укрепления международного мира п безопасности показывают полную несостоятельность предсказаний некоторых западных юристов о том, что «попытки кодифицпровать международное право внутри большого сообщества Объединенных Наций представляют собой явную угрозу развитию международного права» и что «перспективы кодификации международного права в универсальном плане равны нулю» 40.
Не оправдались и надежды тех западных держав, которые противилпсь осуществлению важных функций ООН в области международного права. Деятельность ООН по кодификации международного права приобрела стабильный характер и получает широкую международную поддержку и признание.
Кодификация международного права в современную эпоху стала одним из важных средств установления и закрепления прогрессивных изменений, происходящих в международном праве под влиянием идей и сил мира и демократии.
Vissher Ch. Theory and realities of public international law. Princeton, 1957. P. 177, 181.
240
Достаточно обратиться к международной практике, чтобы заметить, что основные мероприятия по кодификации международного права были предприняты в период, когда ца международной арене активную роль стали играть Советский Союз, а затем и другие социалистические страны.
Западные юристы предпочитают умалчивать об этом, поскольку никто из них не в состоянии опровергнуть этот очевидный факт. Как отметил Генеральный секретарь ООН Перес де Куэльяр, «значительно большая часть международного права была кодифицирована с помощью Генеральной Ассамблеи ООН за последние 40 лет, чем за всю предыдущую историю человечества» 41.
Основные причины этого коренятся в сущности и значении кодификации в международных отношениях и в тех социально-политических силах, которые препятствовали ее осуществлению в прошлом.
В результате кодификации четко формулируются и закрепляются международные обязательства государств, дается ясное представление о действующих в той или иной области международного общения юридически обязательных для всех государств правилах. Тем самым кодификация наглядно показывает правительствам и народам, какими должны быть правомерное поведение государств, их акции и мероприятия на международной арене, и, следовательно, затрудняет произвол в международных отношениях.
41 Intern. Herald Tribune. 1986. Oct. 21. P. 6.
ГЛАВА
8
СИСТЕМА СОВРЕМЕННОГО МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА
§ 1. Система международного права как предмет правоведения
Международное право представляет собой весьма сложную и своеобразную правовую систему, изучение которой имеет большое теоретическое и практическое значение. Знание системы международного права способствует более глубокому его пониманию, уяснению его социальных возможностей и его роли в жизни общества, более глубокой разработке его научных проблем, совершенствованию правоприменительной деятельности, установлению и восполнению пробелов в процессе его кодификации и прогрессивного развития, равно как и систематизацию самого кодификационного и правотворческого процесса.
Система международного права имеет объективный характер и не должна отождествляться с системой его науки. Система пауки международного права как отрасли правоведения может, конечно, приближаться к системе международного права по мере ее позпанпя, но в принципе не может и не должна с ней совпадать. И это, в частности, потому, что любая паука в силу свойственной ей фупкцпп раскрытия сущности предмета исследования всегда имеет свою собственную логику и соответственно свою собственную логическую структуру. Равным образом не может система международного права идентифицироваться с системой его конвенционных источников, точно так же, как система права любой страпы пе является тождественной системе ее законодательства '. Тем более не должна система международного права отождествляться с системой учебников и учебных курсов по этому предмету. В подобных работах автор строит систему изложения материала, как правило, имея в виду прикладные, учебные цели, определенный контингент обучающихся, специфику учебной программы и т. п.
Система же международного права представляет собой не произвольную конструкцию, а его внутреннее качество, обусловленное свойствами и закономерностями регулируемых им общественных отношений. Специфика объекта регулирования, на кото-
1 См.: Алексеев С. С. Общие теоретические проблемы системы советского права. М.: Юрид. лит., 1961. С. 144-145; Поленина С. В. Теоретические проблемы системы советского законодательства. М.: Наука, 1979. С. 5, 19-20, 22.
242
рой мы еще дополнительно остановимся ниже, определяет и специфику системы международного права. Поэтому положения общей теории права отпосительно критериев правовых систем, развитые главным образом на основе обобщения нормативного материала национального права, могут быть использованы при исследовании системы международного права лишь с учетом ее своеобразия.
Система современного международного права как социально-классового явления сложилась в результате длительного исторического развития. Каждая историческая эпоха вносила в пее более или менее значительные изменения. Особенно существенные преобразования претерпела система международного права в современную эпоху — в эпоху перехода от капитализма к социализму. Вместе с тем, подобно другим целостным социальным явлениям, международное право, кроме исторически изменчивой, т. е. вариантной, части системы, имеет и инвариантную часть, которую образуют специфические свойства ее нормативной ткани и инвариантные по своим системным функциям и отношениям структурные правовые общности (институты и др.), составляющие «скелет», или «несущую конструкцию», или структурную основу системы2. Именно благодаря инвариантной (константной) основе международное право, несмотря на все его глубокие исторические преобразования, продолжало па всех этапах его развития оставаться и ныпе остается международным правом. Такую роль «несущая конструкция» системы международного права выполняет ввиду ее непосредственной связи с его сущностью. Но это означает вместе с тем, что устойчивость константной части системы является отпосительной, что она претерпевает определенные изменения вместе с развитием самой сущности международного права 3.
Следовательно, инвариантная часть системы международного права осуществляет не только стабилизирующую фупкцпю, по и роль гаранта развития системы в целом в соответствии с ее сущностью. Отсюда очевидно, какое большое значение для правоведения имеет раскрытие и этой стороны дела.
Понимание значения познания системы международного права для науки о пем побуждало многих ученых, начипая, по край
2 Относительно инвариантной части международных отношений Э. А. Поздняков образно говорит, что она есть «сосуд», который каждая эпоха наполняет своим содержанием. См.: Поздняков Э. А. Системный подход и международные отношения. М.: Наука, 1976. С. 55. Д. И. Фельдмап высказал мнение, что деление структуры международных отношений на структуру-инвариант и структуру вариантную «может в известной мере быть применимо и при системно-структурном подходе к исследованию международного права» (Фельдман Д. И. О системе международного права//Советский ежегодник международного права, 1977. М.: Наука, 1979. С. 103). Однако это правильное положение в статье пе получило развития.
3 «...Не только явления преходящи, подвижны, текучи... но п сущности вещей также» (Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 29. С. 227).
243
ней мере, с Гуго Греция, заниматься этой проблемой. Тем не менее общепризнанной научной системы международного права до с их пор нет. Причин этого немало. Здесь и объективные причины — неразвитость на первых порах самой системы; и причины субъективные — стремление ученых «философского направления» противопоставлять «плохому» действующему международному праву идеальные системы, оторванные от реальности, равно как и противоположные усилия позитивистов ограничиваться чисто описательными догматическими построениями, неспособными отразить сущность международного права; и причины социально-классовые — ограниченность мировоззрения буржуазной науки и многое другое, причем чаще всего — вплоть до последнего времени — это смешение вопроса о системе международного права с системой его науки или же учебных курсов по международному праву.
Несмотря на недостатки, присущие многочисленным системам, предложенным в буржуазной юриспруденции, некоторым из их авторов удавалось правильно схватывать отдельные стороны и аспекты, равно как и исторически обусловленные компоненты системы международного права, действовавшего в данный период. Поэтому целесообразно хотя бы очень коротко изложить основные представления буржуазной науки по этому вопросу на основе общего анализа их трудов и прежде всего курсов по международному праву.
§ 2. Буржуазные концепции системы «классического» международного права. Современные западные концепции
Гуго Гроцпй в знаменитом трактате «Три книги о праве войны п мира», исходя из своей концепции деления права на естественное и положительное, а последнего — на человеческое и божественное, относил международное право к праву человеческому. Однако фактически он излагал его с позиций естественного права, хотя п руководствовался при этом соображениями позптпвпого права. Обращение Гроцпя к естественному праву и его стремление сделать разумные правила поведения нормами позптпвпого международного права имели своей целью ограничить феодально-абсолютистский произвол в международных отношениях и жестокость феодальных войн, что соответствовало пптересам поднимавшейся буржуазии.
Прогрессивным для своего времени по сравнению с трудами его предшественников, писавших главным образом о правилах войны 4, было введение Г. Гроцием деления международного права па право войны и право мира. Правда, создать систему, осно-ваппую на этом делении, Г. Гроцию еще не удалось, и «право
4 В этом отношении можно указать на трактат виднейшего предшественника Г. Гроцпя Альберико Джентили «О праве войны» («De Jure belli»).
244
мира» у него явно подчинено «праву войны». В этом отношении нельзя не согласиться с Ф. Ф. Мартенсом, который писал, что о системе Гроция едва ли можно говорить «как о системе международного права. Разнообразнейшие вопросы, им затронутые, рассматриваются им исключительно по отношению к праву войны» 5. Если отмеченный Мартенсом характер трактата Греция можно объяснить конкретными условиями, в которых оп писался (Трпдцатилетпяя война), то «разнообразнейшие вопросы», которые он включил в свою книгу (в том числе общие начала государственного, гражданского и уголовного права), свидетельствуют о том, что международное право в то время еще не в полной мере отпочковалось от национального и, следовательно, еще не сложилось в самостоятельную правовую систему.
Деление международного права на право войны и право мира получает широкое распространение в междупародпо-праг.овой доктрине XVII—XIX вв., причем по мере развития различных форм международных отношений происходило значительное увеличение удельного веса нормативного материала, касавшегося мирного сотрудничества между пародами. Постепенно, в основном в период между двумя мировыми войнами и после второй мировой войны, это деление международного права начинает вытесняться в западной литературе другими правовыми конструкциями.
Труд Г. Гроция примечателен еще в одном отношении. Оп положил начало двум основным школам международного права XVII—XVIII вв.: школе естественного (философского) и школе позитивного (догматического) направления.
На первых порах наибольшее развитие получает естественно-правовое направление. Крупнейшими представителями его были: С. Пуффендорф (1632—1694), X. Томазпй (1655—1738), И. Барбейрак (1674—1744), X. Вольф (1679—1754). Многие представители этого направления в своем стремлении противопоставить разумные начала естественного права феодальному произволу доходили до отрицания позитивного международного права. Так, по мнению Пуффендорфа, «международное право — пе что иное, как естественное право». Ему вторил и Барбейрак: «Нет международного права, отличного от естественного права», а по Томазпю, признававшему международное право частью естественного, международные трактаты и обычаи пе могут быть равносильны закону, потому что закон предполагает верховную власть, которой нет над народами.
Желая избежать подобных крайностей и обойти теоретическое «препятствие», которое не смог преодолеть X. Томазпй, видный теоретик естественного права X. Вольф разработал идеальную, оторванную от действительности конструкцию, в которой разделил международное право па четыре вида: естественное (jus gen
5 Мартенс Ф. Современное международное право цивилизованных пародов. 4-е изд. СПб. 1898. Т. 1. С. 160.
245
tium naturale), позитивное (jus gentium voluntarium), договорное (jus gentium pactitum) и обычное (jus gentium consvetudinarium). Позитивное право имеет, по Вольфу, обязательную силу на основе предполагаемого согласия народов, образующих как бы всемирное государство (civitas maxima gentium). Международное договорное право в отличие от позитивного основывается на явном согласии народов (consensus expressus) и обязывает только договаривающиеся государства. Обычное международное право имеет источником своей обязательности молчаливое согласие народов (consensus tacitus).
Последователь Вольфа Э. Ваттель (1714—1767) также исходил из презумпции существования естественного права, но, обосновывая обязательность позитивного права, отказался от фикции всемирного государства. Он полагал достаточным тезис о том, что сообщество государств возникло из соглашения между ними п что это гипотетическое соглашение является источником обязательности позитивного международного права. Пытаясь, таким образом, сочетать естественное право, не зависящее от воли государств, с позитивным правом, основывающимся на их предполагаемом соглашении, т. е. также не зависящим от их реальной воли, Ваттель в своем труде «Право народов», опубликованном в 1758 г.6, создал оригинальную для своего времени систему курса, состоящую из четырех частей: 1) суверенное государство, «рассматриваемое в себе самом», где он еще не отходит от трактовки многих вопросов, имеющих отношение скорее к внутригосударственному, чем к международному праву; 2) о государстве в его отношениях с другими государствами; 3) о войне; 4) о восстановлении мира и о посольствах. Положив в основу своей системы такие объективные начала международного права, как суверенность государств, именуемых им нациями, и общение между ними, Ваттель смог сформулировать многие положения, и пыпе не утратившие своего значения (о юридическом равенстве и независимости государств, об их праве на безопасность п др.).
Другое, позитивное, направление, получившее развитие во второй половине XVII в. и особенно в XVIII в., представлено в науке международного права такими именами, как Зёч (1590— 1660) С. Рахел (1628-1691), И. Текстор (1637-1701), И.-Я. Мозер (1701 — 1785), К. Бпнкерсгук (1673—1743). Сторонники этого направления отстаивали самостоятельность международного права, выступали против концепции Пуффендорфа, растворявшего международное право в системе естественного права. Ими был накоплен (особенно Мозером) значительный фактический и договорный материал, по без какой-либо серьезной теоретической обработки; начала международного права смешивались с принци-
6 На русском языке см.: Де Ваттель Э. Право пародов или принципы естественного права, применяемые к поведению и делам паций и суверенов. М.: Госюриздат, 1960.
246
нами государственного права. Исключение в этом отношении составлял Бинкерсгук, которым хотя п «не оставил после себя цельной системы международного права, по при разрешении разных частных вопросов» указывал «па тот научный метод, которому должны следовать писатели по международному праву» 7. В 1650 г. Зёч издал первый учебник по международному нраву, в котором проводил различие между общим международным правом и особенным. Первое, указывал он, основывается па общем согласии народов, второе — па договорах, обязывающих конкретные государства.
Родоначальником повой линии и нового метода в развитии позитивного направления, которое можно характеризовать как «неопозитивизм», был Г. Ф. Мартенс (1756—1821). Его труд8 явился как бы связующим звеном между позитивным и естественноправовым направлениями. Нормы взаимного поведения государств он стремился выводить из международных договоров и международных обычаев па основе их критического анализа и обобщения, а также из общего правосознания «цивилизованных», т. е. европейских, государств. В своем трактате он придерживался следующей системы: 1) европейские государства как субъекты международных отношений; 2) источники позитивного международного права; 3) объекты международных прав; 4) способ утраты прав, приобретенных на основе договоров и обычаев. «Право войны» рассматривается в разделе «О защите и об охране прав между народами насильственными способами».
Написанная накануне французской буржуазной революции и неоднократно затем переиздававшаяся книга Г. Ф. Мартенса пользовалась в свое время большой популярностью 9 п заслужила высокую оценку в русской литературе10. Оказала влияние на последующее развитие междупародпс-правовых представлений и положенная им в основу членения международного права система частного права: лица, вещи, обязательства (договорные и деликтные), нарушение права и его последствия.
Система, предложенная другим крупным представителем позитивной школы международного права «классического» перпо-
7 Мартенс Ф. Современное международное право цивилизованных пародов. Изд. 4-е. Т. 1. С. 170.
* Martens G. F. Precis du droit des gens moderne de i’Europe. Gettingenque, 1789.
9 В. H. Дурденевский и В. Э. Грабарь отмечали, что труд Г. Ф. Мартенса хорошо отразил состояние международного права па пороге французской революции и отчасти наметил международно-правовые пдеи буржуазного периода. См.; Международное право. М.: Юриздат. 1947. С. 61.
,0 Ф. Ф. Мартенс считал .его систему по форме вполне научной и превосходящей «системы многих современных корифеев науки международного права» (Мартенс Ф. Современное международное право цивилизованных народов. 4-е изд. Т. 1. С. 172). А. М. Горовцев, анализируя литературу по международному праву, именует Г. Ф. Мартенса «властителем дум» современной ему эпохи и дает развернутый анализ его спстемы^между-народного права. См.: Горовцев А. М. Международное право: Избранная лит.; Крат, энциклопедия. СПб., 1909. С. 695—698.
247
да — А. В. Гефтером “, была определенным шагом назад по сравнению с системой Э. Ваттеля п Г. Ф. Мартенса. Он возвратился к делению международного прчва на право мира и право войны. Война трактуется им не как средство защиты международных прав, как это к тому времени делали другие авторы, а как самостоятельный порядок правовых отношений между государствами наряду с порядком нх мирных отношений. Поэтому формы международных сношений, под которыми Гефтер понимает в основном дипломатическое право, не включаются им в право мира и выделяются в третий раздел. Влияние феодальных представлений сказывается и в отнесении Гефтером к числу непосредственных субъектов международного права, кроме государств, также представителей верховной власти (государей и др.), послов и посланников, равно как и в трактовке права государства на территорию как международного вещного права, а моря — как ничейной вещи (res nullius) и т. п. В целом его система, как и система Г. Ф. Мартенса, носит на себе отпечаток системы институций и процессуального права.
Несмотря на недостатки системы курса Гефтера, он, будучи написанным на основе обобщения большого позитивного материала, продолжительное время имел успех, возможно также ввиду его соответствия «духу времени» (эпохе легитимизма).
В 1858 г. А. Бульмеринк (1822—1890) 11 12 * 14 предложил заменить деление международного права на право мира и право войны делением его на право материальное и право формальное, к которому он отнес все право войны. Эта система, заимствовавшая систему уголовного права, вызывает возражение уже потому, что войну «нельзя рассматривать как судебный процесс» 43.
Ф. Гольтцендорф, отвергнув возможность применения к международному праву систем юридических дисциплин, в частности римского и канонического права, а также его деления на право мира и право войны, предложил систему, аналогичную системе государственного права: учение о «Конституции и основах порядка внешних сношений государств», т. е. о государствах как субъектах международного права; о межгосударственных договорах п важнейших их объектах; об органах международного управления; о международных столкновениях и разрешении их44.
Реально от деления международного права на право мира и право войны одним из первых отошел представитель русской науки международного права Ф. Ф. Мартенс 15. Взяв за основу
11 Heffter A. W. Das europaische Volkerrecht der Gegenwart auf den bishe-rigen Grundlagen. B., 1882; Гефтер А. В. Европейское международное право. СПб., 1880.
12 Bulmerincq A. System des Volkerrechts. Dorpat, 1858.
43 Кожевников Ф. И. Учебное пособие по международному праву. М.: Юриздат, 1947. С. 39.
14 Holtzendorff F. Handbuch des Volkerrechts auf der Grundlage europaischer Staatspraxis. B., 1885. Bd. 1. § 20.
15 См.; Мартенс Ф. Современное международное право цивилизованных народов. Изд. 1-е. СПб., 1882. Т. 1; 1983. Т. 2.
248
идею международного общении, он предпринял попытку, как он сам говорил, «создать новую систему, имеющую мало общего со всеми существующими системами этой науки» Это дало ему возможность положить начало исследованию международно-правовой регламентации международных отношений в экономической, социальной и интеллектуальной областях как областях «международного управления». Однако созданная нм система, лишенная четких теоретических основ 17, представляется явно эклектичной. Субъектами «права международного общения» оказываются и государства, и государи и их семьи, и общественные классы, и товарищества и частные лица, а система в целом охватывает и международное публичное, и международное уголовное, и международное частное право. Создается впечатление, что Мартенса больше интересовали вопросы социальной целесообразности, чем теория. И вполне оправдана характеристика, данная ему В. Э. Грабарем: «Он не мог создать школы, ибо у него самого ее не было» 18 19 20.
Другой русский правовед — Н. М. Коркунов, желая избежать эклектизма системы Ф. Ф. Мартенса п в то же время сохранить идею «международного управления», исключил из возможности международного правового регулирования значительную часть собственно политических отношений государств, в том числе вопросы вмешательства, войны, нейтралитета, политических споров между государствами ‘9. Все международное право он сводил, по существу, к международному административному, гражданскому и уголовному праву, которые толковал как «международную охрану» прав отдельных лиц «совокупной деятельностью нескольких государств». Как известно, система Коркунова сколько-нибудь заметного следа в пауке не оставила.
Литература конца XIX — начала XX в. отмечена определенными достижениями в раскрытии системы международного права того времени. Особо следует отметить курс Ф. Листа, выдержавший 12 изданий на немецком языке и четыре па русском г0,
18 Мартенс Ф. Современное международное право цивилизованных народов. СПб., 1900. Т. 2. Из предисловия к первому изданию.
17 Так, объявив международное общение «верховным принципом в науке международного права, который оправдывает п связывает все выставляемые ею положения», и подчинив таким образом этому принципу начало государственного суверенитета, Мартенс тут же утверждает, что государства обладают неотъемлемыми правамп. которые^ принадлежат им «как членам международного общества в качестве субъектов международного права» {Мартенс Ф. Современное международное право цивилизованных народов. Изд. 4-е. Т. 1. С. 183).
18 Грабарь В. Э. Материалы к истории литературы международного права в России. М.: Изд-во АН СССР, 1958. С. 310.
19 См.: Там же. С. 353.
20 Впервые этот курс был опубликован на немецком языке в 1898 г. Последнее, двенадцатое (посмертное) издание: Liszt F. Das Volkerrecht. В., 1925. В обраб. М. Флейшмана; четвертое русское издание в переводе с шестого немецкого: Лист Ф. Международное право. Юрьев, 1917. В обраб. В. Э. Грабаря.
249
и курс Л. Оппенгейма, также многократно издававшийся на английском языке и переведенный па русский язык2'.
Система курса Листа отличается логической строгостью и свидетельствует о стремлении автора уловить новые для конца XIX в. тенденции в развитии международного права, отчасти уже получившие отражеппе в труде Ф. Ф. Мартенса. Курс Листа состоит из четырех разделов: 1) субъекты международно-правового сообщества государств; 2) международно-правовые отношения в рамках этого сообщества; 3) общность интересов международно-правового сообщества; 4) межгосударственные споры. В третьем разделе значительное внимание уделено международно-правовому регулированию сотрудничества государств в области международной торговли, транспорта, средств связи, здравоохранения, сельского хозяйства, науки, «идеальных интересов». Вой-па трактуется лишь как крайнее средство (ultimo ratio) разрешения межгосударственных споров, и вопросы ее регламентации занимают относительно небольшую часть курса.
В противоположность этому в курсе Оппенгейма продолжает развиваться система, традиционная для «классической» науки международного права. Этот курс делится на два основных раздела: право мира и право войны, причем последнее по объему изложения превалирует над первым (занимает два с половиной полутома из четырех). Значительное внимание уделено также различным формам государственной зависимости. Немало в курсе и других анахронизмов. Не отличается оригинальностью и его структура. Его основные части: субъекты международного права; его объекты, к которым Оппенгейм относит территорию и население; государственные органы внешних сношений; международные акты; война.
Основные достоинства курса — содержательность, систематизирование огромного нормативного материала и международно-правовой практики. Однако неоднократные посмертные переиздания труда Оппенгейма (автор умер в 1919 г.) объясняются не столько этими достоинствами, сколько его консервативной стороной, которую поборники сохранения устоев старого, дооктябрьского международного права тщетно пытаются противопоставить новым явлениям п тенденциям современной международной жизни.
Своеобразную конструкцию, в рамках которой можно было бы отстаивать систему старого международного права, предложил А. Фердросс 21 22. Он делит международное право на две основные части: на «международное право неорганизованного сообщества государств» и «конституцию организованного сообщества государств». Ко второй части он относит нормы и институты, связанные с Лигой Наций, Организацией Объединенных Наций и
21 Впервые опубликовано на английском языке в 1905-1906 гг. Русский перевод с шестого английского издания: Оппенгейм Л. Международное право: В 2 т. М.: Госюриздат, 1947-1950.
22 Фердросс А. Международное право. М.: Юриздат, 1959: Verdross A. Volkerrecht. Wien, 1955.
250
организациями сотрудничества государств по специальным вопросам (защита личности человека, транспорт п связь, торговля, интеллектуальное сотрудничество и др.). Это искусственное расщепление реально существующего единого международного права вызвало обоснованную критику в советской литературе 23 24.
Интерес к системе международного права в западной доктрине возрос в 50-е и особенно с начала 60-х годов, т. е. в период полного развала колониальной системы империализма и роста революционно-демократических сил во всем мире. Наряду с «чистой» теорией права Г. Кольсона, которая должна была, по мысли автора, обосновать господство международного права над национально-правовыми системами 2/‘, в том числе социально разнородных государств, появился ряд отчасти противоположных конструкций, направленных па исключение международных экономических отношений из-под действия международного права, с тем чтобы подчинить все экономические отношения, выходящие за государственные границы, независимо от их юридической природы особому «праву международных экономических отношений».
В основе этих построений лежат опасения, что молодые национальные государства смогут использовать международное право для отстаивания своей экономической независимости против новых форм колониализма. Отсюда — рассуждения о том, что уважение суверенитета, на котором покоится международное право, создает затруднения для экономического сотрудничества; для международного же экономического права небольшое значение имеет суверенитет, а равноправие государств вообще беспредметно.
Основы этой системы в западной международно-правовой пауке были заложены Ф. Джессеном 25 и развивались затем В. Фридмэном 26, Г. Шварценбергером 27, И. Веллой 28 29 и др. 2:'
Непосредственное отношение к трактовке системы международного права некоторыми учеными па Западе имеет концепция «промежуточного состояния между миром п войной», иначе го
23 См., в частности: Левин Д. Б. Актуальные проблемы теорпп международного права. М.: Наука, 1974. С. 81-82.
24 Подробнее см. гл. 9 настоящего тома.
25 Jessup Ph. Transnational law. New Haven. 1950.
26 Friedmann W. The changing structure of international law. I., 1964. Характерно, что Фридмэн, поставив перед собой задачу отразить изменяющуюся структуру международного права, прошел мимо таких новых принципов, как запрещение применения сплы, самоопределение наций, преступность агрессивной войны и др.
27 Schwarzenberger G. Economic world order? A basic problem of international law. Manchester, 1970. P. 4.
28 Vellas P. Droit international economique et social. P., 1965. T. 1.
29 Критический разбор этих взглядов см.: Тункин Г. И. Пдеологлческа_я борьба и международное право. М.: Междунар. отношения, 1967. С. 117; Левин Д. Б. Указ. соч. С. 84-89; Бувайлик Г. Е. Правовое регулирование международных экономических отношений. Киев, 1977. С. 228-238; Фельдман Д. И. Указ. соч. С. 94—95.
251
воря, концепция «холодной войны» 30. Однако эта реакционная теория, смысл которой состоит в узаконении многих нарушений международного права, составляющих суть «холодной войны», вызвала возражения и в буржуазной литературе 3*.
Наряду с этими концепциями, явно служащими интересам монополистического капитала и империалистической реакции, в западной литературе в послевоенный период появились работы неопозитивистского направления. В их числе следует отметить курс Г. Дама 32. Оп выделяет следующие разделы международного права: нормы п институты, относящиеся к правовому положению государственной власти в международных отношениях; органы государств; народ и индивиды; нормы и институты, относящиеся к государственной территории и к пространствам, не находящимся под государственным суверенитетом; международные организации; международный порядок мира (запрет применения силы, мирное разрешение споров, коллективная безопасность, самооборона от агрессии); международный экономический и социальный порядок; правовые сделки и договоры; нарушение международного права и его последствия.
Несомненно, что система Дама в несравненно большей мере отражает новые явления в развитии международного права, чем системы, исходящие из представлений о его «трансформации» в мпровое наднациональное пли «транснациональное» право либо о его слиянии с национальным правом.
В целом же, подводя итог, можно сказать, что буржуазная наука международного права, достигшая наибольшего подъема в рамках неопозитивистского направления в конце XIX — начале XX столетия, в последующем, в условиях революционного преобразования картины мира оказалась неспособной раскрыть систему изменяющегося международного права. Это вынуждены признать и некоторые крупные представители западной науки. Так, Ш. де Вишер, пмея в виду в первую очередь нормативизм, писал, что «сведение совокупности межгосударственных отношений к нормам, основание и спстема которых не зависят от их социального содержания, приводит к общей искаженной картине, которую обоснованно назвали ..папгосударственным юридическим монизмом44» 33. Далее он утверждал, что современное международное право еще не достигло того уровня развития, чтобы вообще быть систематизированным 34.
30 Jessup Ph. Should international law recognize an intermediate status between peace and war 7 Amer. J. Intern. Law. 1954. Vol. 48. P. 98.
31 Фердрисс А. Указ. соч. C. 111.
32 Dahm G. Volkerrecht. Stuttgart. Bd. 1. 1958; Bd. 2. 1961; Bd. 3. 1961.
33 Vischer Ch. Methode et systeme en droit international//Rec. cours. 1973. Vol. 138. P. 76.
34 Ibid. P. 77.
252
§ 3. Вопрос о системе международного права в советской правовой науке
Вопросу системы международного права в советской международно-правовой литературе длительное время внимания не уделялось. На неудовлетворительность такого положения одним из первых (еще в 1947 г.) обратил внимание Ф. II. Кожевников35. Примерно в то же время С. Б. Крылов высказал мысль о том, что «в современном периоде единой системы международного права нет и быть не может» зв.
Не ставился этот вопрос и в ходе двух крупных дискуссий по проблемам системы права, развернувшихся в Советском Союзе в 1938—1940 и 1956—1958 гг. Некоторые представители общей теории права придерживаются того мнения, что к определению структуры международного права в принципе следует подходить с тех же позиций, что и к определению структуры национальных правовых систем (подразделение права на отрасли — основные и комплексные,— подотрасли, институты и др.) 37. Это в своей основе правильное общее положение само по себе, не будучи сориентированным на специфику международного права, не могло сколько-нибудь значительно способствовать разработке его системы.
Не уделялось должного внимания этому вопросу и в учебниках по международному праву. Во многих из них на одной-двух страницах лишь затрагивалась проблема системы науки международного права, но в конечном итоге все дело сводилось к системе учебника 38. В шеститомном курсе международного права вопрос о системе этой области права вообще обойден39. То же можно сказать и о ряде учебников ''°. В некоторых из них, например в учебнике 1981 г., вместо вопроса о системе международного права рассматривается вопрос о его систематизации в форме инкорпорации, кодификации и прогрессивного развития. Хотя систематизация международного права тесно связана с
55 Кожевников Ф. И. Указ. соч. С. 40.
36 Крылов С. Б. Сущность международного права, его источники п система//Международное право. 1947. С. 28. Свое мнение он ооосновывает тем, что в международное право входят «и буржуазные институты, создавшиеся до выхода СССР на международную арену, п институты, создавшиеся в процессе сотрудничества н соревнования СССР с буржуазными государствами» (Там же. С. 31—32).
37 См.: Алексеев С. С. Структура советского права. М.: Юрид. лит., 1917. С. 207.
38 См., напр.: Курс международного права / Отв. ред. Ф. И. Кожевников. М.; Междунар. отношения, 1966.
39 См.: Курс международного права: В 6 т. М.: Наука, 1967-J973.
10 См., напр.: Лисовский В. И. Международное право. М., 1970; Международное право / Под ред. Г. В. Игнатенко, Д. Д. Остапенко. Свердловск, 1974; Международное право / Отв. ред. Л. А. Моджоряп, Н. г1. Платова. М.: Юрид. лит., 1979; Международное право/Отв. род. Ф. 11. Кожевников. М.: Междунар. отношения, 1981.
253
познанном его системы, она ей, как уже говорилось, отнюдь не тождественна.
В коллективном учебнике, опубликованном в 1964 г., впервые четко говорится о значении уяснения «системы международного права», причем под такой системой, по мнению авторов, «следует понимать принципы разделения (классификации) международно-правовых норм на отдельные отрасли и группы и объединения их между собой в определенном порядке» 41. Вновь эта тема была поднята лишь спустя 10 лет в учебнике 1974 г. и продолжена в учебнике 1982 г.42
Обрисованное положение было следствием неразработанности самой проблемы в советской доктрине международного права, ибо в рамках учебника, естественно, можно освещать, как правило, лишь достаточно ясные вопросы.
Сказанное, конечно, не означает, что перечисленные труды, затрагивая проблемы системы науки или системы изложения международного права, не отражали представлений о тех или иных сторонах его системы. Папример, отвергая деление международного права на право мира и право войны, все советские учебники тем самым исходили из наиболее существенного изменения в системе современного международного права, которое запрещает обращение к войне. Равным образом включаемые в них главы о принципах мирного сосуществования, социалистического интернационализма, национально-освободительной борьбы угнетенных народов отражают глубокие изменения в социальной структуре современного международного права. Отражают изменения в системе международного права и излагавшиеся в курсах и учебниках вопросы о появлении новых субъектов международного права, новых его отраслей и т. д. Характерно, однако, что все эти новые явления, которые «схватывали» учебники, чаще всего уже имели глубокую доктринальную разработку. Но не имела ее система в целом.
Советская, как и вообще социалистическая, доктрина сосредоточила внимание в пепвую очередь на исследовании системы общих принципов международного права и принципов социалистического интернационализма.
Значительное место в литературе в связи с вопросом о системе международного права заняла в последние годы дискуссия о соотношении международного публичного и международного частного права. Широко обсуждались также проблемы, связанные со становлением новых отраслей международного права43,
41 Международное право / Отв. ред. Д. Б. Левин, Г. П. Калюжная. М.: Юрид. лит., 1964. С. 20.
42 Международное право / Под ред. Г. И. Тункина. М.: Юрид. лит., 1974; Международное право / Под ред. Г. И. Тункина. М.: Юрид. лит., 1982.
43 Так, Г. II. Тункин высказал мнение о становлении таких новых отраслей, как право международной безопасности, международное экономическое право и др. См.: Тункин Г. И. Идеологическая борьба и международное право. С. 117-118.
254
причем многие авторы в ходе этой дискуссии высказали некоторые общетеоретические соображения, которые будут рассмотрены нами ниже, при изложении вопроса об отраслях международного права.
Общие вопросы системы международного права псследовались в советской литературе Д. Б. Левиным и Д. И. Фельдманом.
Д. Б. Левин дал в своей работе44 45 обстоятельную критику некоторых современных концепций западных авторов относительно системы международного права, в том числе Фердросса, Джессена, Фридмэна, Шварценберга. Что же касается проблемы системы современного международного права, то она, по мнению автора, сводится к определению его отраслей и институтов.
Д. И. Фельдман в статье, посвященной рассматриваемой проблеме “, констатирует неразработанность вопросов системы международного права и высказывает ряд принципиальных положений по этому вопросу. В частности, он считает, что система права складывается под воздействием не только объективных, но и субъективных факторов и что опа пе может отождествляться с системой науки о праве. Основное внимание автор уделил вопросу об отраслях международного права, точнее о критериях его деления на отрасли, дав интересный, хотя и неполный, обзор критериев, предлагавшихся различными советскими авторами. В монографии, посвященной той же теме46, Д. И. Фельдман развивает положения своей статьи. К сожалению, и в монографии, и в статье весьма важное положение о том, что международное право имеет структуру-инвариант и вариантную структуру, осталось нераскрытым47. Заслуживает внимания предлагаемый в монографии порядок расположения основных подразделений международного права в его научной систематике 48.
Из исследований авторов других социалистических стран, имеющих отношение к общим вопросам системы международного права, следует отметить работу Б. Грефрата о значении основных принципов международного права для его структуры49.
Надо полагать, что ограничение интереса к системе международного права областью его новых отраслей в какой-то мере сложилось у советских международников под влиянием многолетней дискуссии в советской юридической литературе по вопросу об отраслях советского права, критериях их вычленения, их компоновки и т. д. Между тем очевидно, что рассматриваемая
44 Левин Д. Б. Указ. соч. С. 78—103.
45 Фельдман Д. И. О системе международного права. С. 91 — 113.
46 Фельдман Д. И. Система международного права. Казань: Изд-во Казап. ун-та, 1983.
47 Там же. С. 10.
48 Там же. С. 59-62.
49 Graejrath В. Zur Bedeutung der gnindlegendcn Prinzipien fur die Struk-tur des allgemeinen Volkerrechts//Probleme einer Strukturtlieorie dos Rechts. B„ 1985. S. 159-195.
255
проблема требует более всестороннего и целостного подхода. Представляется несомненным, что для такого всестороннего подхода к исследованию системы международного права необходимо использовать не только положительный опыт международно-правовой науки, но и достижения системного подхода, а также общей теории права.
§ 4. Международное право как однородная нормативная система
Система в ее наиболее общем определении — это совокупность элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом и образующих определенную целостность50, или, иначе, система — это целостное множество взаимосвязанных элементов 5‘.
Следовательно, для того чтобы установить систему международного права, необходимо в первую очередь раскрыть взаимосвязи и отношения на уровне ее элементов, или, говоря иначе, установить ее элементную и, следовательно, первичную основу. Именно невнимание к этой стороне дела нередко было одной из основных причин ошибочных и произвольных конструкции системы международного права, равно как и споров об отнесении к ней тех или иных социальных норм. Только после выявления соответствующей типологии на этом уровне открывается возможность переходить с достаточной обоснованностью к следующим уровням структуры данной системы.
Элементный состав международного права образуют правовые нормы, т. е. юридически обязательные правила поведения. Этим родовым признаком любой правовой системы система международного права отличается от других нормативных систем, с которыми опа тесно связана,— от международной морали и нравственности, политической этики, международной вежливости и др. Правовой характер норм — исходная системообразующая связь, лежащая в основе нормативного массива, образующего международное право. Не случайно нигилисты отрицают именно такой характер норм международного права.
Два других родовых признака, присущих нормам международного права и отграничивающих их от норм национальных правовых систем,— это метод их создания и их волевое содержание: они создаются путем соглашений между государствами и выражают их согласованную волю52. Согласительная природа норм — системообразующий фактор, наиболее типичный для меж-
5,1 См.: Фплос. энциклопедия. М., 1970. Т. 5. С. 18; Филос. энцикл. слов.
М.. 1983. С. 610. При этом в первой работе автор подчеркивает, что даваемое им определение выражает «лишь некоторые наиболее употребительные в современной литературе аспекты понятия системы».
51 Б.гауберг И. В., Садовский В. В., Юдин Э. Г. Системный подход в современной науке//Проблемы методологии системного исследования. М.: Наука, 1970. С. 33.
52 Не только договорные, но и обычные нормы международного права создаются соглашением между государствами. См.: Тункин Г. И. Теория
256
дународного права, но все же сам по себе еще недостаточный для соответствующей квалификации нормы.
Следующая важнейшая системообразующая связь, лежащая в основе элементного состава международного права, заключается в специфике его объекта. Еще русский ученый А. М. Горов-цев справедливо отмечал, что причиной несовершенства систем изложения международного права является неразработанность учения о его объекте 53. Это мнение справедливо и в отношении причины несовершенства научной трактовки системы международного права.
Как и всякое право, международное право имеет объектом своего регулирования общественные отношения, причем отношения особые — международные, под которыми понимаются отношения, выходящие за пределы государственных границ. Но международные отношения весьма разнообразны. По своей форме это либо отношения между государствами, в том числе государствами, находящимися в стадии своего становления (народы и нации, борющиеся за свою государственность), а также между государствами и международными организациями, и отношения последних между собой, либо отношения, не имеющие межгосударственного характера (отношения между отдельными лицами, предприятиями, общественными организациями, партиями и т. п.) 54.
Широкий круг международных отношений как первого, так и второго рода регулируется нормами права, по отнюдь пе только международного.
Объектом международного права являются международные политические отношения междувластного характера. Иначе говоря, международное право регулирует такие отношения, которые складываются главным образом между государствами (в том числе находящимися в стадии своего становления) как равными в своей суверенности политическими организациями власти.
Международные политические отношения, складывающиеся между классами и другими политическими группами в лице политических партий, профсоюзов и иных общественных организаций, непосредственно международным правом пе регулируются, ибо они не являются отношениями междувластного характера. Равным образом не регулируются международным правом и от-
международного права. М.: Междунар. отношения, 1970. С. 141-142; Лу-кашук II. Л. Обычные нормы в современном международном праве // Советский ежегодник международного права, 1978. М.: Наука, 1980. С 87. 53 Горовцев А. М. Сущность международного права и его система//Журнал Министерства юстиции. 1911. № 7; Он же. Некоторые основные спорные вопросы учения о праве в связи с международным правом. Пг„ 1916-1917. С. 260-268, 280, 281, 294, 295.
54 Подробнее о структуре международных отношений и их классификации см.; Усенко Е. Т. Теоретические проблемы соотношения международного и внутригосударственного права//Советский ежегодник международного права, 1977. С. 60-62; Мюллерсон Р. А. Соотношение международного и национального права. М.: Междунар. отношения, 1982. С. 24-27.
1/г? Куре международного права, т. I 257
ношения между государственными органами различных стран, если в этих отношениях они выступают не как представители государственной власти (например, в рамках межпарламентского союза).
С другой стороны, отношения международных (межгосударственных) организаций с государствами и друг с другом регулируются международным правом, и именно потому, что они, содействуя сотрудничеству пли организуя сотрудничество между государствами в области осуществления ими своих суверенных прав, становятся участниками системы международных между-властных отношений и вместо с том субъектами международного нрава.
Что же касается термина «политические отношения», то в приведенном выше определении объекта международного права он употребляется в широком его значении, охватывающем не только внешнеполитические отношения государств в узком смысле, но и их политические отношения в сфере экономики, пауки, культуры и других социальных и гуманитарных дел. Например, государства, заключая международный экономический договор и предусматривая в нем условия торговых отношений между их странами (режим ввоза и вывоза товаров, налогообложения и т. д.), осуществляют внешнеэкономическую политику, которая является неотъемлемой частью их внешней политики.
Сказанное в равной мере относится и к характеристике политических отношений международных (межгосударственных) организаций. Так, Международный суд ООН, обосновывая международную правосубъектность Организации Объединенных Наций. охарактеризовал «осуществление международного сотрудничества в разрешении проблем экономического, социального, культурного и гуманитарного характера» наряду с. поддержанием международного мира и безопасности и развитием дружественных отношений между нациями как «важные политические функции», выполняемые ООН 55.
Объединяя все отмеченные систематизирующие связи, получаем следующее определение: нормативный состав системы международного права образуют правовые нормы, создаваемые путем соглашений между субъектами международного права и регулирующие международные политические отношения между-властного характера.
Из этого отражающего сущность международного права определения его нормативного состава следует, что в его систему не входят многочисленные правоположения, схожие с нормами международного права или же связанные с ними и потому нередко ошибочно относимые к числу международно-правовых норм, но по своей сути таковыми не являющиеся, а именно:
а) нормы, регулирующие международные отношения не меж-
55 ICJ Reports 1949. Р. 178-185.
258
дувластного характера, в том числе отношения государств, когда они выступают в международных отношениях как субъекты гражданского права 56;
б) нормы, регулирующие пе международные, а внутригосударственные отношения, в том числе и междувластные, например, в рамках федерации;
в) нормы, регулирующие международные отношения между-властного характера, но создаваемые не международным соглашением, а односторонним актом субъекта международного права (например, нормы национального законодательства, определяющие границы и режим морской экономической зоны);
г) нормы, издаваемые государством в целях регулпроваппя внешних (т. е. международных) сношений страны (например, правила въезда иностранцев, регламентация монополии государства на внешнюю торговлю, валютные ограничения и т. п.);
д) значительная часть норм, образующих так называемое право международных организаций. Как известно, этот правовой феномен имеет сложный состав. Отчасти его образуют положения учредительных актов (уставов плп других аналогичных международных договоров), которые, несомненно, входят в систему международного права, образуя его особую отрасль — право международных организаций, отчасти же — односторонние акты организации (правило процедуры, регламенты, положения о служебном персонале, трудовых отношениях и т. д.), которые получают юридическую силу по воле самой организации, а не по соглашению между субъектами международного права. Эти акты и образуют внутреннее (в точном смысле этого слова) право каждой данной международной организации, которое тесно
56 Например, нанимая рабочих и служащих, заключая договор куплп-про-дажи с отдельными лицами пли организациями плп совершая другие аналогичные действия, государство выступает пе как субъект власти, а как особого рода субъект гражданских отношении, которые регулируются не международным, а национальным правом. Это относится и к области межгосударственных отношений. Если одно государство приобретает у другого государства акции какой-либо компании или какое-либо движимое имущество, то такая сделка, в том. что касается нрав и обязанностей сторон, подпадает под действие гражданского, а не международного права. Если же из гражданско-правовой сделки государства с иностранным физическим пли юридическим лицом или другим государством возник спор, то это государство без его согласия не может быть привлечено к ответственности в иностранном суде. Это объясняется тем, что в таком случае отношения складываются в иной плоскости - возникает междувластпое отношение, которое подчинено международному праву, а именно принципу государственного иммунитета: par in parcm non habet potestas (равный над равным власти не имеет). Другой пример. Если государство в порядке сделки купли-продажи приобретает участок земли на территории другого государства, то отношения по такой сделке будут регулироваться гражданским правом и другими соответствующими отраслями национального права: уступка же одним государством части своей территории другому государству независимо от той формы, в которой опа совершается, всегда регулируется международным правом, ибо в таком случае происходит переход прав властвования.
9 ♦
259
связапо с международным правом через ее устав, по само в систему международного права пе входит. Оно существует параллельно с международным правом.
Четкое определение границ любой системы не только не препятствует исследованию связанных с ней, или смежных, или близких к ней явлений, но, напротив, является предпосылкой научной разработки таких взаимосвязей, сопредельностей и т. п. Соответственно и в рамках науки международного права вполне обоснованно изучать, папрпмер, внутреннее право ЕЭС (как и других международных организаций), но для этого нет необходимости «втискивать» в систему международного права несвойственный ему нормативный материал, что не может не вести к искусственным конструкциям с независимыми элементами, к размыванию понятийного аппарата науки международного права;
е) пормы, которые направлены на разрешение коллизий законов различных государств, подлежащих применению к гражданско-правовым отношениям «с иностранным элементом» (нормы международного частного права в традиционном его значении). Эти нормы, несомненно, регулируют международные и именно междувластные отношения (закон — это высшее проявление государственной власти), но они создаются не путем соглашений между государствами, а внутригосударственными нормативными актами п потому составляют часть национального права этого государства.
Что же касается международных договоров, направленных на ограничение возможных коллизий законов различных государств путем сближения пли унификации национально-правовых норм и потому относимых некоторыми исследователями к области международного частного (или уголовного, или административного и т. д.) права, то по этому вопросу в аспекте системы международного права необходимо сказать следующее.
Обязанность государств — участников такого договора состоит в том, чтобы установить в своем национальном законодательстве нормы, «образец» или «эталон» которых дан в самом договоре, и обеспечивать их соблюдение субъектами национального права в течение всего периода действия договора. Следовательно, нормы гражданско-правового (пли ппого внутригосударственного) характера входят в содержание международно-правового обязательства государства по осуществлению его властных прерогатив и таким путем в содержание международного права. Но сама по себе «норма-образец» правилом межгосударственных отношений не является, ибо она пе направлена на регулирование международных междувластных отношений. Она может стать юридической нормой лишь после ее трансформации в национальное право и именно пормой поведения субъектов внутригосударственного права. Только в этом качестве унифицированная посредством международного договора норма гражданско-правового характера может трактоваться как норма международного частного права.
260
§ 5. Международное право как глубокоструктурированная нормативная система
В предыдущем параграфе рассмотрены константные связи низшего уровня структуры международного права, обеспечивающие (на данном элементном уровне) его тождественность самому себе. Но международное право — не элементная, а сложноструктурированная система. Нормативный массив международного права структурирован во многих плоскостях, в том числе в плоскости иерархии его норм.
Основные принципы международного права. В иерархической структуре международного права главенствующее системообразующее место принадлежит его основным принципам, составляющим идейную и нормативно-правовую основу системы. Подобно принципам любой нормативной системы, они идеологически взаимосвязывают и как бы пронизывают все ее элементы. Но этой, так сказать, «внутрисистемной» стороной не исчерпывается их системообразующая роль. Поскольку они по своей сути являются наиболее общими нормами юридически обязательного поведения субъектов международного права, постольку это их качество обусловливает дополнение тех инвариантных связей системы, о которых говорилось до сих нор, еще одним инвариантом, определяющим ее границы,— связью юридического соответствия всего массива норм международного права его основным принципам.
Значит, нормы, хотя бы и созданные соглашением между субъектами международного права и направленные на регулирование международных политических отношений междувластного характера, но противоречащие или просто пе соответствующие основным принципам международного права, пе входят в его систему.
Эта связь столь же инвариантна, как п предыдущие. Исторически изменчивы основные принципы международного права как по своему содержанию, так и по их числу, по соответствие этим принципам есть инвариантное качество исторически изменявшейся вместе с ними системы международного права. В этом его специфика. Без или вне основных принципов международного права нет и самого международного права как правовой системы. Основные принципы международного права дополняют связь ее элементов по однородности пх свойств содержательной связью и тем самым придают системе характер содержательной целостности.
Общесистемные институты международного права. Другим важным структурообразующим элементом системы международного права, непосредственно отражающим его сущность, являются общесистемные институты. В социологии под институтом понимается элемент социальной структуры, обеспечивающий ее устойчивость. Обеспечивать устойчивость структуры — такова основная функция любого общественного института. В связи с
9* Курс международного права, т. I 261
этой своей ролью общественные институты столь же разнообразны, как и сами социальные структуры. Степень конкретизации этой категории в различных общественных науках также различна. В социологии, например, принято говорить об институте демократии, институте государства, права. Само международное право в социологическом аспекте — это тоже социальный институт.
В юриспруденции термин «институт» имеет более специализированное значение. Здесь он обозначает группу взаимосвязанных норм, своего рода нормативный блок. Советская теория права трактует институт как первичную правовую общность, которая является элементом общности более высокого порядка — правовой отрасли 57. Трактовка института как подразделения отрасли права весьма распространена, в том числе и среди юристов-международников. Однако такое однолинейное представление неточно даже для системы внутригосударственного права58. Тем более оно неточно для системы международного права, и те представители международно-правовой науки, которые исходили из него при построении системы, неизбежно оказывались в затруднительном положении и впадали в противоречия.
В международном праве институт — это многоплановое явление, все многообразие которого теорией еще далеко не исследовано. Об институте как подразделении отрасли будет сказано ниже при изложении вопроса об отраслях международного права. До этого необходимо остановиться на институтах, общих для всей системы международного права. Такие общесистемные институты наряду с основными принципами международного права представляют собой нормативное выражение специфики международного права. Опи выполняют функцию «несущей конструкции» структуры международного права, его «ядра», вокруг которого формируются отрасли международного права. Любая отрасль международного права предполагает существование этих институтов.
Общесистемными институтами международного права являются: институт международной правосубъектности; институт международного представительства; институт международного нормотворчества; институт международно-правовой ответственности; институт разрешения международных разногласий.
Ознакомление с историей теоретических конструкций международного права показывает, что по мере его становления и раз
57 См.: Якушев В. С. О понятии правового института//Изв. вузов. Правоведение. 1970. № 6. С. 66; Алексеев С. С. Структура советского права. С. 119-160.
58 С. С. Алексеев, отстаивающий однолинейность понятия «институт», вместе с тем признает как исключение наличие в праве комплексных отраслевых и межотраслевых институтов (см.: Алексеев С. С. Структура советского права. С. 121). Он также отмечает существование «смешанных» институтов, отражающих взаимопроникновение отраслей (Там же. С. 132), функциональных и общих институтов (Там же. С. 136).
262
вития как самостоятельной системы авторы все с большей определенностью, сознательно или интуитивно выделяют в особые группы нормативные положения, составляющие ее структурные устои. Так, если у Г. Гроция его представления о субъекте (или субъектах) отношений в международном праве («народы и государи») можно вывести только из многочисленных положений, разбросанных по всему труду «О праве войны и мира», то у Э. Ваттеля эта проблема уже выдвигается на первый план, правда еще в двояком виде, как государство «в самом себе» и в отношениях с другими государствами, а у Г. Дама (как и у многих других авторов) приобретает четкие контуры «норм и институтов», относящихся к правовому положению государства в международных отношениях. То же самое можно проследить на любом другом пз названных институтов.
Хотя советская международно-правовая паука, как уже отмечено, вопросом системы международного права в целом до недавнего времени не занималась, в советских учебниках и курсах тенденцию к выделению указанных институтов (без их характеристик как институтов международного права) установить можно. В специальных работах, посвященных системе международного права (Д. Б. Левина и Д. И. Фельдмана), содержится предложение по ее классификации. Положительный момент классификации Д. Б. Левина состоит в выделении «норм и институтов», относящихся к правовому положению государства как субъекта международного права, в самостоятельный и притом первый раздел. Можно было бы отметить и другие положительные моменты. Но с точки зрения рассматриваемой проблемы важно констатировать, что автор, будучи сторонником трактовки института только как подразделения отрасли59, оказывается пе в состоянии дать четкую характеристику каждому из предлагаемых им подразделений — является ли оно отраслью пли же чем-то иным. Так, первый раздел он именует «частью (отраслью)»: правовую регламентацию отношений государств по вопросам населения и по поводу территории — «частями» системы международного права; международное морское, международное воздушное и международное космическое право — «отраслями» международного права; право международных договоров — «частью» системы международного права; международную ответственность государств — «отраслью» международного права и т. д.
Классификация, предлагаемая Д. И. Фельдманом, представляет собой следующий шаг в приближении к выявлению действительной системы международного права. В качестве первого раздела системы он называет (более точно, чем Д. Б. Левин) «право международной правосубъектности», а затем помещает «право международных договоров». Оба этих раздела, хотя и
59 Своей классификации Д. Б. Левин предпосылает указание, что он име-ет в виду «выделить следующие отрасли международного права» {Левин Д. Б. Указ. соч. С. 94).
263
9**
именуются им «отраслями», но, по сути дела, выделяются из общей массы отраслей. Далее этого автор не пошел.
Каждый из общесистемных институтов имеет сложный состав, подразделяясь на более конкретные институты. Так, институт международной правосубъектности в современном международном праве охватывает пе только группы норм, определяющих правовой статус его субъектов (государств, наций, борющихся за свое освобождение, и международных (межгосударственных) организаций), но и институты признания и правопреемства. Институт ответственности включает в себя институт материальной и институт политической ответственности. Институт разрешения международных разногласий включает в себя все мирные средства урегулирования международных споров, предусмотренные Уставом ООН, и другие не противоречащие ему мирные средства, причем каждое из таких мирных средств представляет собой субинститут по отношению к данному общесистемному институту. Вместе с тем в науке современного международного права возник сложный вопрос. На протяжении ряда веков в институте разрешения международных разногласий почти исключительное место занимало «право войны». Ныне война запрещена. Но вооруженные конфликты вспыхивают то здесь, то там. Очевидно, что институт регламентации вооруженных конфликтов, как рудиментарный институт старого международного права, утративший общесистемное значение, занимает в современном международном праве подчиненное по отношению к системе и в целом положение.
Отрасли международного права. Для раскрытия системы международного права большое значение имеет научно обоснованное решение вопроса о его отраслях.
В общей теории права господствует мнение, что основными факторами образования отраслей права являются особый предмет и особый метод регулирования. Этот вывод, основанный на анализе внутригосударственного права, не может быть в полной мере применен к международному праву. Международно-правовое регулирование характеризуется единством метода. Это дало основание некоторым авторам вообще отрицать наличие отраслей в международном праве 60, с чем нельзя согласиться.
И в международном праве специфика предмета, или, точнее, объекта, регулирования является фактором формирования отрасли права. Но наличие только этого фактора еще не создает отрасли международного права. Исходя только из него, можно произвольно сконструировать если не бесчисленное, то значительное множество отраслей, ибо международные отношения являют собой исключительно большое разнообразие. Такой ненаучный подход мог бы лишь дискредитировать саму идею необ
60 См.: Галенская Л. Н. О понятии международного уголовного права// Советский ежегодник международного права, 1969. М.: Наука, 1970. С. 256.
264
ходимости установления объективно существующих отраслей международного права 61.
Понимание этого побуждает советских ученых дополнительно к объекту регулирования искать и другие критерии. Точки зрения, высказанные советскими исследователями по данному вопросу, обобщенно можно свести к следующим: а) качественное своеобразие и обособленность (автономность) дайной группы норм; б) особенность источников этих норм и способов их создания; в) большой объем нормативного материала, регулирующего данный вид международных отношений; г) заинтересованность международного сообщества в развитии отрасли (или данного вида международного общения) 62.
Ни один из этих критериев не получил, однако, общего признания, по-видимому ввиду либо его недостаточности, либо неопределенности, либо непригодности для международного права. Так, критерий «автономности» бесспорен, но сам по себе он еще ничего не решает. Раз мы говорим о какой-то группе норм, значит, предполагаем ее выделенность, в какой-то мере автономность. Но на чем основывается эта автономность? Данный критерий ответа дать не может. Если только на специфике объекта регулирования, то, как было сказано, этого для решения вопроса о существовании отрасли недостаточно.
Другой критерий — «особенность источников» — для международного права вообще непригоден, ибо основные источники — международный договор и международно-правовой обычай — в равной мере характерны для всех его отраслей. Даже так называемые рекомендательные нормы, создаваемые резолюциями международных организаций и могущие приобретать юридически обязательное значение в силу их признания государствами-членами или другими субъектами международного права, в равной мере могут касаться всех отраслей международного права.
«Большой объем нормативного материала» как дополнительный критерий в отдельных случаях может иметь значение, но не как один из основных. И в настоящее время число международно-правовых норм, регулирующих деятельность в космосе, сравнительно невелико; но и в то время, когда их было значительно меньше, представлялось несомненным, что в международном праве складывается новая отрасль.
Наконец, «заинтересованность международного сообщества в развитии отрасли {или данного вида международного общения)». Аксиологический момент может иметь зпаченпе. Но основной
61 Одним из первых обратил внимание на бесплодность произвольного конструирования все новых отраслей международного права С. А. Малинин. См.: Малинин V. А. Мирное использование атомной энергпп: Меж-дунар.-правовые вопр. М.: Междунар. отношения, 1971. С. 7.
82 Обзор точек зрения по этому вопросу см.: Фельдман Д. И. О системе международного права. С. 105—107. Сам Д. И. Фельдман полагает, что отрасль международного права характеризуется совокупностью ряда критериев: автономностью, соответствующим предметом регулирования, качественным своеобразием и интересами международного общения.
265
недостаток этого критерия заключается в его неопределенности и заложенных в этой неопределенности возможностях субъективистских подходов. Ведь государства не декларируют, хотят ли они создать ту или иную отрасль, и вообще таких задач перед собой не ставят. Они создают правовые нормы в целях урегулирования определенных общественных отношений. Что в результате получится (отрасль, подотрасль, институт и т. п.) — их не интересует. Отрасли права (как внутригосударственного, так и международного) складываются объективно и устанавливаются наукой. Изучение заинтересованности международного сообщества, но не в создании отрасли (что, как уже сказано, беспредметно), а в регулировании тех или иных видов международных отношений, несомненно, может иметь научное значение как ориентир для направления научного поиска, хотя наличие такого интереса еще не может само по себе свидетельствовать о существовании отрасли.
Наряду с рассмотренными критериями, а также критериями, имеющими своей целью обосновать существование той или иной конкретной отрасли международного прававз, в советской юридической литературе было обращено внимание на то, что общее международное право «кроме принципов, лежащих в основе всей системы его норм, включает в себя и такие принципы, которые, базируясь на первых, составляют основу соответствующей отрасли международного права» и что только «при наличии такой основы можно говорить, что определенная совокупность норм образует отрасль международного права» 63 64.
Это положение сравнительно быстро получило признание и в других работах, ибо критерий принципа, лежащего в основе отрасли, обладает качеством объективности. Его наличие или отсутствие можно установить с научной достоверностью. Так, принцип свободы открытого моря лежит в основе международного морского права, принцип, согласно которому космическое пространство, включая небесные тела, не подлежит национальному присвоению и свободно для исследования,— в основе космического права, и т. п.
Что касается такой новой отрасли, как право международной безопасности, то в ее основе все более четко вырисовывается принцип равной безопасности государств (их право на равную безопасность), который во взаимоотношениях СССР — США, ОВД — НАТО конкретизируется как принцип равенства и оди-
63 Так, по мнению В. А. Карташкина совокупность международно-правовых норм о правах человека образует отрасль международного права в силу особенностей метода правового регулирования, которые, по его мнению, заключаются в специфике создания норм и их исполнения, в характере ответственности за их нарушение, в своеобразии правового статуса индивидов. См.: Карташкин В. А. Права человека и мирное сосуществование: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1977. С. 9.
64 Усенко Е. Т. Принцип демократического мира - наиболее общая основа современного международного права // Советский ежегодник международного права, 1973. М.: Наука, 1975. С. 34.
266
паковой безопасности. Международное экономическое право как отрасль международного права базируется не на одном, а на нескольких принципах®5, что свидетельствует о том, что эта отрасль находится еще в стадии становления. В процессе ее дальнейшего развития возможно либо формирование основополагающего принципа, который связал бы воедино все ее нормы, либо (что не менее вероятно) распадение этой отрасли па несколько хотя и взаимосвязанных, но самостоятельных отраслей.
Основной отраслевой принцип как структурообразующий нормативный фактор отрасли — одно из проявлений специфики международного права, для которого характерно возведение принципа в степень правовой нормы. Установление этого критерия отраслевой структуры международного права позволяет не только с научной достоверностью констатировать наличие соответствующих отраслей, о чем уже говорилось, но и более глубоко раскрыть гомогенную (однородную) природу нормативных взаимосвязей управления в целостной системе международного права. В этой связи важно подчеркнуть, что отрасли международного права являются едиными для всей его системы, и попытки конструировать ту или иную «отрасль» только в рамках какого-либо одного социального типа международных отношении представляются теоретически неосновательными 65 66.
Отрасли международного права представляют собой, как правило, сложные образования, состоящие из нескольких или даже многих институтов.
Институт как подразделение отрасли имеет объектом своего регулирования определенные участки, виды, подвиды или разновидности международных отношений, охватываемых данной правовой отраслью. Для международного права характерно попред-метное формирование таких институтов. Это наиболее рельефно выступает в международном морском праве. Многие институты этой отрасли международного права возникли из потребностей в особой регламентации отдельных участков водных пространств и отдельных частей Мирового океана, например институты территориальных вод, прилежащей зоны, проливов, архипелажпых вод и т. д., а из новых — институты континентального шельфа, экономической зоны и др. Подобные предметные институты являются как бы мини-отраслями, поскольку в отношении по крайней мере одного критерия (особенности объекта регулирования), но нередко (если не как правило) и в отношении второго критерия (единства основополагающего принципа) они строятся по подобию отрасли. Различие — в системных связях. Предметные отраслевые институты суть части отрасли; отрасль же в принци
65 Г. Е. Бувайлик насчитывает по крайней мере семь таких специальных принципов (см.: Бувайлик Г. Е. Указ. соч. С. 332, 334-338). В учебнике международного права 1982 г. указывается на четыре специальных принципа (см.: Международное право. 1982. С. 385-391).
86 Подробнее см.: Усенко Е. Т. Принцип демократического мира... С. 34: Фельдман Д. И. Система международного права. С. 52.
267
пе не может быть частью другой отрасли. Она — часть системы, целостный структурный элемент системы международного права.
Сложную структуру, подобную структуре отрасли международного права, имеют, как отмечалось выше, и его общесистемные институты. Так, институт международного нормотворчества представляет собой совокупность норм, регламентирующих нормотворчество: обычпоправовое; договорное; на основе рекомендательных актов международных организаций. При этом каждый из подобных субинститутов может развиваться до объема, составляющего значительную часть международного права (например, «право международных договоров»). Чем же в таком случае отличается общесистемный институт от отрасли международного права? Во-первых, тем, что он регламентирует соответствующие отношения во всех отраслях международного права, отрасль же таких функций выполнять не может, и, во-вторых, тем, что он составляет один из неотъемлемых элементов самой основы («ядра») международного права, без которого оно вообще невозможно, тогда как все новые отрасли возникают и складываются вокруг этого правового субстрата, состоящего из основных принципов и общесистемных институтов. В этом одна из важнейших специфических особенностей системы международного права.
Плюрализм структуры современного международного права. Нормативный массив международного права структурирован не только по иерархии его норм, институтам и отраслям, но и по степени общности норм, по кругу и числу субъектов регулируемых им международных отношений и по различным социальным основам этих отношений.
Общее международное право, обязательное для всех государств и — mutatis mutandis — для остальных его субъектов, охватывает относительно небольшое число норм. К нормам универсального действия относятся основные принципы международного права, специфические принципы общесистемных институтов, основные принципы его отраслей, базирующиеся на основных принципах международного права, нормы универсальных конвенций, признанные обычноправовым путем и неучаствующими в них государствами, и общепризнанные обычноправовые нормы. Подавляющее же число международно-правовых порм — это нормы ограниченного по кругу субъектов действия.
Существование международно-правовых норм ограниченного действия обусловлено необходимостью правового регулирования международных отношений, возникающих из разнообразных и нередко специфических потребностей и интересов различных государств. Сюда относятся: региональные нормы; нормы, действительные для данной социальной, национальной или в ином отношении однородной группы государств; нормы, действующие в рамках отдельных международных организаций; нормы, действительные только для нескольких государств и/или международных организаций; наконец, бесчисленное множество норм, обязываю
268
щих только два данных субъекта международного права,— это нормы двусторонних договоров, которых тысячи.
Нормы ограниченного действия имеют своей целью конкретизацию, дополнение или развитие норм общего международного права, могут идти в прогрессивном направлении дальше того минимума требований, который содержится в его нормах, но пе могут противоречить его общеобязательным нормам (нормам jus cogens). В силу этого нормы ограниченного действия вместо с нормами общего международного права входят в систему современного международного права.
Эта структурная особенность международного права, существенно отличающая его от структуры национального права, обеспечивает устойчивость (сохранение) его целостности (единства) даже при таких глубоких социальных изменениях в международных отношениях, какие вызвало образование мировой социалистической системы и появление па развалинах колониальных империй молодых национальных государств.
В новых условиях общее международное право благодаря глубоким качественным изменениям его содержания приобрело общедемократический характер. Вместе с тем наряду с принципами общего международного права и на их нормативной оси.»ве сложились не противоречащие им принципы, выражающие специфику международных отношений конкретного социального типа. По существу, эти принципы представляют собой целенаправленное преломление, дополнение и прогрессивное развитие принципов общего международного права. Такого рода международно-правовые принципы в достаточной мере изучены советской наукой международпого права лишь в области отношений между социалистическими государствами (принципы социалистического интернационализма) и отношений между государствами с различным общественным строем (принципы мирного сосуществования) и отчасти — отношений, обусловленных существованием большой группы развивающихся государств (принципы аптиколониалпзма, союза социализма с борьбой угнетенных пародов).
* * *
В предыдущих параграфах было констатировано, что однородная по характеру своих норм система современного международного права кроме норм общего международного права, обязательных для всех государств, включает в себя множество относительно самостоятельных макро- и микронормативных систем, каждая из которых действительна только для ограниченного круга субъектов международного права. Такая структура современного международного права как общемирового явления отражает единство и в то же время многообразие современного мира — уровень общих интересов мирового сообщества государств и многоплановые и многоступенчатые уровни их социальных, региональных и иных специфических интересов.
269
Центральная и определяющая часть этой системы — общее международное право. Все остальные ее части суть его подсистемы. И это прежде всего потому, что все они связаны с общим международным правом и между собой его основными принципами, общесистемными институтами и отраслями. Более того, ни одна из этих подсистем не образует и не может представлять собой целостности такого порядка, который позволял бы трактовать ее в отрыве от общего международного права. Например, как бы глубоко и всесторонне ни было развито регулирование отношений двух государств на основе заключенных между ними двусторонних договоров, система их двусторонних отношений не может не включать кроме прав и обязанностей по таким договорам права и обязанности по общему международному праву. То же действительно и для макроуровневых подсистем. Так, даже такой нормативный массив, как международно-правовое регулирование нового в социально-классовом смысле типа международных отношений — отношений между странами социалистического содружества,— включает в себя не только новые, специфические для этих отношений нормы, но и нормы общего международного права (морского, дипломатического и др.), которые, естественно, здесь применяются в аспекте принципов социалистического интернационализма.
Центральная и определяющая роль общего международного права сказывается и в том отношении, что его подсистемы mulatis mutandis следуют ему и в части своих инвариантных структур. Поэтому рассмотренная в настоящей главе инвариантная структура общего международного права характеризует устойчивые элементы структуры современного международного права в целом. Что же касается содержательной (вариантной) части системы современного международного права, то ее раскрытию и описанию посвящены все тома Курса, естественно, в пределах его объема и задач.
Следует также иметь в виду, что неоднократно подчеркнутая инвариантность определенных структур международного права, обеспечивающая (вопреки противоположным концепциям некоторых западных авторов) его целостность, означает константность лишь структурных функций этих нормативных блоков (основных принципов, общесистемных институтов и отраслей) как несущих конструкций системы, но не их неизменность, причем не только содержательную, но и внутриструктурную.
Так, один из старейших институтов международного права — институт международной правосубъектности — ныне охватывает совокупность норм, определяющих не только международно-правовой статус государств, но и статус народов и наций, борющихся за создание своей государственности, а также статус международных (межгосударственных) организаций как субъектов международного права.
Равным образом и другой древнейший институт международного права, представляющий собой важнейшую часть института
270
международного нормотворчества,— институт международного договора — претерпел серьезные внутриструктурные изменения. В нем центральную роль стали играть многосторонние договоры, особенно договоры универсального характера, значительное распространение получили неформальные международные договоры, большое значение в процессе международного нормотворчества приобрели акты международных организаций. Значительно усложнилась и структура международного представительства (в его рамках возник институт представительства государств при международных организациях, институт представительства самих этих организаций и др.). В рамках института международно-правовой ответственности произошло разграничение ответственности за обычные правонарушения и за международные преступления, а также возник субинстптут ответственности индивидов за преступления против человечества.
Огромные изменения в послеоктябрьскую эпоху претерпела и система основных принципов международного права. Отпало право на войну, право па эксплуатацию других народов. Возникли новые принципы (неприменения силы, право самоопределения народов, мирного разрешения международных споров). Существенные изменения претерпели «старые» принципы (уважения государственного суверенитета, невмешательства во внутренние дела, равноправия и др.). Сложилась, по существу, новая общность взаимосвязанных и взаимообусловленных принципов, кодифицированных в Декларации ООН 1970 г. и в Хельсинкском Заключительном акте. Возросла роль основных принципов в общей системе международно-правового регулирования.
Что касается сферы отраслей международного права, то здесь для современного развития наряду с усложнением (делением на подотрасли и институты) его старых отраслей, таких, например, как международное морское право, характерным является становление многих новых. Оставляя в стороне споры о круге таких отраслей, необходимо признать, что к числу новых, несомненно, относятся: международное космическое право; международное право охраны окружающей среды; международное экономическое право; международное гуманитарное право (включая международную охрану прав человека и гуманитарное право в период вооруженного конфликта) 67, право международной безопасности. Определяющая роль общего международного права отнюдь не умаляет роли других подсистем в системе международного права в целом. Многие из его норм и институтов первоначально складывались (и продолжают складываться) в рамках двусторонних и многосторонних систем ограниченного действия и лишь со временем приобрели общеобязательное значение.
87 Так, вполне обоснованно определяет состав гуманитарного права Д. И. Фельдман. См.: Фельдман Д. И. Система международного права. С. 62.
ГЛАВА
9
СООТНОШЕНИЕ МЕЖДУНАРОДНОГО И ВНУТРИГОСУДАРСТВЕННОГО ПРАВА
Вопрос о соотношении международного и внутригосударственного (национального) права — один из центральных в теории международного права. Он решается в зависимости от того, что представляет собой само международное право, каковы его субъекты, объект и метод регулирования, источники, сфера действия, система, как оно соотносится с государственным суверенитетом.
Особое значение вопрос о соотношении этих двух систем правового регулирования приобрел в паши дни ввиду бурного развития разнообразных форм международного сотрудничества, углубления процесса интернационализации жизни народов, развития процессов социалистической и капиталистической экономической интеграции. Все эти факторы обусловливают необходимость широкого использования государствами международного права для согласования их действий пе только в традиционных областях, но и в таких сферах, которые ранее были предметом их автономного национально-правового регулирования. Отсюда возросший интерес к данной проблеме в науке международного права.
§ 1. Проблема соотношения международного и внутригосударственного права в буржуазной и советской международно-правовой науке
Буржуазная наука в вопросе соотношения международного и внутригосударственного права выработала три основных направления: одно дуалистическое и два монистических.
Суть дуализма заключается в том, что международное и внутригосударственное право рассматриваются как два различных правопорядка. Так, основоположник этого направления немецкий ученый Г. Трипель писал: «Международное и внутригосударственное право суть не только различные отрасли права, но и различные правоцорядки. Это два круга, которые не более чем соприкасаются и никогда но пересекаются» *. И другой крупнейший представитель дуализма — Д. Анцилотти приходил к выводу, что международное и внутригосударственное право «представляют собой отдельные правопорядки» 2.
’ Triepel Н. Volkerrecht und Landesrecht. Leipzig, 1899. S. 111.
1 Анцилотти Д. Курс международного права. М.: Изд-во иностр, лит. 1961. Т. 1. С. 66.
272
Однако это не означает, что дуалисты не видят связи международного права с внутригосударственным, абсолютизируют их независимость, как иногда считается в советской литературе. Г. Трппель исследует такие вопросы взаимосвязей между обоими правопорядками, как рецепция международного права внутригосударственным, а внутригосударственного — международным; отсылка одного права к другому; внутригосударственное право, запрещенное международным; применение международного права во внутригосударственной сфере и др. А в своем курсе, прочитанном в Гаагской академии международного права, он даже подчеркивал, что «основной темой его дискуссии является исследование взаимоотношений между этими двумя системами права» 3 и что, для того чтобы международное право могло выполнять свою задачу, оно постоянно должно обращаться за помощью к внутреннему праву, без чего оно во многих отношо-пиях совсем бессильно 4. О том, что международное право может отсылать к внутригосударственному, а последнее — к международному, а также о законодательной деятельности, предписанной международным правом, разрешенной или воспрещенной им, пишет и Д. Анцилотти 5.
Суть монистических концепций, как это видно из их названия, состоит в признании единства обеих правовых систем. Международное и внутригосударственное право рассматриваются как части единой системы права. При этом одни из сторонников этих концепций исходят из примата (верховенства) внутригосударственного права, другие — из примата международного права.
Теории примата внутригосударственного права, получившие распространение во второй половине XIX — начале XX в. главным образом в немецкой юридической литературе, рассматривали международное право как сумму внешнегосударственных прав различных государств, как «внешнее государственное право». Так, один из видных представителей этого направления — А. Цорн писал: «Международное право юридически является правом лишь тогда, когда оно является государственным правом» 6. Еще более откровенно нигилистическую позицию по отношению к международному праву занимал А. Лассон, который утверждал, что «государство оставляет за собой свободу решать, соблюдать международное право или пет. в зависимости от того, диктуется ли это его интересами» 7.
В основе рассуждений сторонников примата внутригосударственного права лежали взгляды Гегеля, который утверждал:
3 Triepel Н. Les rapports entre le droit interne et le droit international// Rec. cours. 1925. Vol. 1. P. 92.
* Ibid. P. 106.
5 Анцилотти Д. Указ. соч. С. 67, 71.
6 Zorn A. Grundziige des Volkerrechts. Leipzig, 1903. S. 7.
7 Lasson A. Prinzip und Zukunft des Volkerrechts. B., 1871. S. 402. Из других сторонников концепции примата внутригосударственного права следует упомянуть Е. Кауфмана и М. Венцеля.
273
«Взаимоотношения между государствами суть взаимоотношения между самостоятельными контрагентами, которые, правда, сти-пулируют между собой, но вместе с тем остаются выше этих стипуляций» 8. Государство рассматривалось Гегелем как «дух в его субстанциональной разумности и непосредственной действительности», и поэтому, по Гегелю, оно «есть абсолютная власть па земле». В связи с этим оно вправе по своей особой воле изменить не только нормы внутригосударственного, но и нормы «впепшегосударственного», т. е. международного, права.
В настоящее время более распространена другая разновидность монистической концепции — примат международного -права над внутригосударственным. Пожалуй, наиболее полно она развита в трудах Г. Кельсена.
Истоки монистической концепции Кельсена лежат в его «чистой теории права», о которой он пишет: «Именно из-за своего антиидеологического характера чистая теория права является истинной наукой права»9. Пытаясь деидеологизировать понятия государства и права, отрицать их политическую природу, Кель-сен отождествляет государство с корпорацией: «Государство рассматривается только как правовое явление, как юридическое лицо, т. е. корпорация». Поэтому, по мнению Кельсена, соотношение между международным правопорядком и национальными правопорядками «напоминает соотношение национального правопорядка и внутренних порм корпорации» ‘°.
Но, как известно, главное, что отличает государство от любой другой социальной организации,— это наличие у него суверенитета. Следовательно, вопрос о соотношении международного и национального права не может быть решен в отрыве от вопроса о государственном суверенитете, и это Кельсен прекрасно понимает. «Вопрос о том, является ли государство суверенным,— пишет он,— совпадает с вопросом, является ли международное право правопорядком, стоящим выше национального права» “. Прп этом он считает, что государство может быть «суверенным в истинном, абсолютном смысле этого слова», только если принять концепцию примата внутригосударственного права, которую он, естественно, отвергает. Равным образом он выступает против дуалистической теории: «Эта дуалистическая концепция тайже вытекает из догмы суверенитета — решающего основания теории, согласно которой международное право создает права и обязанности только для государств как таковых, а не для их--органов или граждан *2. По мнению Кельсена, международное право вместе с внутригосударственными правопорядками, «которые находят в нем свое основание», образуют «единую систему правопо-
8 Гегель. Соч. М.; Л., 1934. Т. 7. С. 349.
9 Kelsen Н. General theory of law and state. Cambridge, 1945. P. XVI.
10 Ibid. P. 349.
11 Ibid. P. 384.
12 Kelsen H. La transformation du droit international en droit interne//Rev. gen. droit intern, publ. 1936. N 1. P. 11.
274
рядков», представляющую собой «универсальную систему всего права» 13.
Объявляя международное право «высшим правопорядком» и устраняя из своей теории государственный суверенитет, Кельсен в сконструированной им системе объявляет единственным носителем прав и обязанностей индивида. По Кельсену, норма, не имеющая своим предметом действия индивида, лишена разумного смысла, «ибо, если она не обязывает индивида и не создает для него прав, то она в действительности никого не обязывает и ни для кого не создает прав» 14.
Монистическая теория примата международного права выдвигается не только нормативистами, но и сторонниками некоторых других направлений буржуазной науки, в том числе «солидари-стами». Так, известный представитель солидаризма Дж. Ссель, исходя из посылки, что международно-правовые отношения суть множество «общений», связанных узами «социальной солидарности», приходит к выводу, что международное право есть «высший правопорядок», и объявляет индивида единственным субъектом международного права. «Оставим же,— пишет он,— фикцию государства — личности и субъекта права, чтобы вернуться к юридической действительности, которая представляет собой существование международного правопорядка, стоящего над государственными федеральными правопорядкамп» 15. Неспособность теоретически объяснить возможность существования двух различных, но в то же время взаимосвязанных и взаимодействующих правовых систем, характерна и для крупного французского правоведа Ш. Руссо 16.
Как сторонники примата внутригосударственного права над международным, так и приверженцы верховенства международного права над внутригосударственным противопоставляют международное право такой объективной реальности, как государственный суверенитет: или международное право, или государственный суверенитет. Если у сторонников примата внутригосударственного права такое противопоставление ведет к отрицанию международного права, то у сторонников примата международного права оно ведет к отрицанию суверенитета. Но государственный суверенитет и международное право предполагают друг друга. Отрицание одного означает отрицание и другого. Сторонники примата международного права над внутригосударственным, отрицая суверенитет государства, на самом деле пытаются заменить международное право правом мирового государства, т. е., по существу, отрицают реально существующее международное право.
Сторонники обоих монистических направлений допускают существование государственного суверенитета лишь в его абсолют-
13 Ibid. Р. 20-21.
14 Ibid. Р. 6, 7.
15 Seelie G. Cours de droit international public. P„ 1948. P. 104.
18 Rousseau Ch. Droit international public. P., 1970. T. 1. P. 46.
275
лом смысле, как независимость государств не только друг от друга, но и от норм международного права. В действительности же суверенитет не отрицает взаимозависимости государств, а означает неподчинение одного государства другому, а отнюдь не международному праву,
В последние годы, однако, среди западных юристов-международников можно заметить тенденцию отхода от монистической концепции. Так, Я. Броунли утверждает, что эта «доктрина не соответствует правовым реальностям существования суверенных государств и низводит внутригосударственное право до положения пенсионера международного права» 17. В. Фридман, имея в виду сторонника монистической теории X. Лаутерпахта, писал, что приверженцы монистического взгляда «пытаются доказать, несмотря на факты, показывающие пам обратное, что международное право как таковое инкорпорируется в английское право» 18. К. Райт пишет: «Мы должны Припять дуалистическую точку зрения. Международные суды применяют международное право, национальные суды — национальное право» *9.
Получила распространение и теория так называемого умеренного монизма. «Умеренный монизм,— пишет Зейдл-Хохенфель-дерп,— воздерживается от последовательного, т. е. радикального, проведения примата международного права». Согласно этой концепции, «во внутригосударственной сфере действует прежде всего внутригосударственное право независимо от его возможного противоречия международному праву. Этот вывод, однако, не означает окончательного примата внутригосударственного права. Индивид уступает тем самым своему государству только первое решение о том, в какой мере его внутригосударственное право согласуется с его международно-правовыми обязанностями» 20 21.
Отмеченный отход буржуазной международно-правовой науки от монистической доктрины или ее существенная модификация имеют две причины: теоретико-познавательную и политическую. Первая заключается в оторванности этой концепции от реальности. Г. И. Тункип, папрпмер, считает, что «концепция единства права является произвольным построением, не отражающим реальной действительности. Ныне, когда на международной арене выступают государства двух противоположных систем, нельзя утверждать, что существует единая мировая система права, обнимающая международное право, внутригосударственное право буржуазных государств и внутригосударственное право социалистических государств» 2‘. Броунли справедливо отмечает, что
17 Броунли Я. Международное право. М.: Прогресс. 1977. Кн. 1. С. 67.
18 Friedmann W. Legal theory. L., 1967. P. 577.
19 Wright Q. Treaties as law in national courts Ц Treaties and executive agreements: Hearing before the Subcommittee on the Judiciary. Wash. (D. C.), 1958. P. 476.
20 Seidl-Hohenveldern J. Volkerrecht. Koln, 1980. S. 16.
21 Тункин Г. И. Предисловие//Фердросс А. Международное право. М.: Изд-во иностр, лит., 1959. С. 15.
276
«Кельсен развил монистические принципы на базе формальных методов анализа, покоящихся па теории познания>> 2’, кстати, заметим,— теории также искусственной.
Однако не одна теоретическая несостоятельность явилась причиной отказа ряда буржуазных ученых от монистической концепции. Она была политически выгодна буржуазному миру, пока могла служить юридическому обоснованию политики главных империалистических держав. Изменение международной обстановки и как следствие этого — сущности и содержания современного международного права явилось второй причиной. Старое международное право с его правом па войну, с его реакционными институтами колониализма, правом вмешательства во внутренние дела других государств под предлогом защиты жизни и имущества иностранцев и т. д. могло служить в руках сильных капиталистических держав инструментом противодействия мировому революционному процессу22 23. Их интересам объективно и соответствовала теория примата международного права.
Ныне международная обстановка коренным образом изменилась. Изменились место и роль различных государств в международной системе, равно как и характер самого международного права. Современное международное право никак не может служить империалистическим устремлениям. Попытки проведения в жизнь доктрины примата международного права над внутригосударственным могли бы прийти в противоречие с практикой империалистических держав.
Еще в 1953 г. государственный секретарь США Дж. Ф. Даллес признал, что «движение за ограничение прав президента в деле заключения международных договоров отражает опасения, как бы наша власть заключать международные договоры пе была использована для проведения внутренних реформ, особенно в сфере экономических и социальных дел, для навязывания нашей стране социалистических концепций, которые чужды нашим традициям и идеалам» 24.
Следовательно, изменение характера международного права, не являющегося более буржуазным, а носящего общечеловеческий характер, направленного на обеспечение прогресса человечества, заставило некоторых буржуазных ученых и государственных деятелей пересмотреть свое отношение к теории примата международного права. Ведь закрепление в нормах современного международного права права нации на самоопределение, права на труд и т. д. в глазах реакционных буржуазных деятелей означает «навязывание» социалистических концепций их странам Примат такого международного права определенным кругам господствующего класса этих государств представляется опасным.
22 Броунли Я. Указ. соч. Кн. 1. С. 67.
23 Подробнее см.: Левин Д. Б. Что скрывается за теорией примата международного права над внутригосударственным//Сов. государство и право. 1955 № 7.
24 Dep.’ of" State Bull. 1953. Sept. 7. P. 303.
277
Рассмотренные западные концепции соотношения международного и внутригосударственного права, таким образом, возникли не случайно. Они отражают вполне реальные интересы тех или иных государств и господствующих в них классов. Можно даже проследить общую тенденцию: сторонники примата международного права чаще всего представляли интересы сильной империалистической державы, которая в течение длительного периода оказывала значительное влияние на развитие международного права и в силу этого в определенном смысле являлась международным «законодателем». Соответственно сторонниками примата международного права выступали в первую очередь юристы США и в значительной мере Великобритании и Франции.
Теорию примата внутригосударственного права проповедовали немецкие юристы, когда Германия быстро набирала силу, но ее международные позиции, влияние на международное право по сравнению с другими империалистическими странами были значительно слабее. Даже старое международное право являлось препятствием для агрессивных устремлений германского милитаризма. Отсюда и доктрина верховенства внутригосударственного права над правом международным, которая широко использовалась апологетами германского милитаризма для оправдания произвола в международных отношениях. Опа была принята на вооружение и правоведами фашистской Германии (Карл Шмидт и др.), попиравшей на каждом шагу международное право. Ныне, как верно отметил Д. Б. .Левин, она почти не имеет сторонников 25 26.
Дуалистическое направление, бесспорно,— буржуазно-демократическое. В нем представлено либеральное крыло буржуазных ученых. Показательно, что оно возникло на рубеже двух столетий, в период перерастания «мирного» капитализма в империализм. Между прочим, сам Трппель прекрасно понимал, что он противопоставляет свою теорию новым, империалистическим тенденциям в области международной жизни, и пе рассчитывал, что его работа будет с интересом воспринята у него на родине — в Германии. Подчеркивая во «Введении», что каждый автор, выпускающий свою работу в свет, задумывается над тем, как она будет принята, он с горечью замечает: «Сегодняшний германский юрист, и особенно практик, охвачен настоящим подозрением ко всему, что перед ним выступает в образе „международного права". Откуда это идет?.. — Думают о войне» 2в.
За время своего существования дуалистическая концепция «опровергалась» ее противниками бесчисленное количество раз, и тем не менее она продолжает сохранять свое значение, и это ввиду того, что из всех буржуазных теорий соотношений двух правовых систем она наиболее полно отвечает реальностям су
25 См.: Левин Д. Б. Актуальные проблемы теории международного права. М.: Наука, 1974. С. 195.
26 Triepel Н. Volkerrecht und Landesrecht. S. 1-2.
278
ществования суверенных государств. Поэтому рациональное зерно этой теории было воспринято социалистической доктриной международного права.
Советская доктрина международного права исходит из того, что международное право и право внутригосударственное представляют собой две относительно самостоятельные правовые системы, не подчиненные одна другой. Из советских ученых, исследовавших эту проблему и придерживающихся данной концепции, можно назвать Э. М. Аметистова, И. П. Блищепко, В. Г. Буткевича, А. С. Гавердовского, В. Н. Дурденевского, Г. В. Игнатенко, Ф. И. Кожевникова, Е. А. Коровина, А. М. Ладыженского, Д. Б. Левина, Л. А. Лунца, Н. М. Минасяна, И. В. Миронова, Р. А. Мюллерсона, Г. И. Тункина, Е. Т. Усенко, И. А. Ушакова, С. В. Черниченко, В. М. Шуршалова.
Взгляды А. Я. Вышинского по рассматриваемому вопросу27 не нашли сторонников среди советских ученых. Высказывания отдельных авторов, трактовавших международное право как отрасль советского права и доказывавших необходимость включения международного права в систему советского права 28 29, могут представлять ныне лишь исторический интерес.
Только незнанием советской международно-правовой доктрины можно объяснить попытки некоторых буржуазных юристов отнести советских ученых к числу сторонников абсолютного суверенитета. Например, Ш. Руссо пишет, что доктрина абсолютного суверенитета «все еще вдохновляет в настоящее время советских юристов (В. Н. Дурденевский, С. Б. Крылов, Г. И. Тункин), хотя более поздняя доктрина категорически отвергает концепцию абсолютного суверенитета (И. И. Лукашук)» 2’. Подобное утверждение не имеет ничего общего с действительностью. Еще в 1947 г. Е. А. Коровин отмечал, что «приписывать советской науке международного права какую-то склонность к теории абсолютно
27 А. Я. Вышинский развивал своеобразную концепцию примата национального права. Оп полагал, что национальное право, построенное «в соответствии с интересами народа миролюбивого, свободного и независимого государства», должно иметь приоритет над международным правом. (См.: Вышинский А. Я. Международное право и международная организация // Вопросы международного права и международной политики. М.: Юриздат, 1949. С. 481). Критику этих взглядов см.: Усенко Е. Т. Формы регулирования социалистического международного разделения труда. М.: Междунар. отношения, 1965. С. 137-139; Курс международного права: В 6 т. М.: Наука, 1967. Т. 1. С. 208-209; Левин Д. В. Актуальные проблемы теории международного права. С. 211-212; Буткевич В. Г. Советское право и международный договор. Киев, 1977. С. 25.
28 С. А. Голунский и М. С. Строгович, оговариваясь, что международное право «лишь условно может быть включено в систему права отдельного государства», утверждали: поскольку в международных договорах СССР с капиталистическими государствами «выражаются те политические принципы, которые лежат в основе политики СССР, международное право должно быть включено в систему советского права как его отрасль...» (Голунский С. А., Строгович М. С. Теория государства и права. М.: Юриздат, 1940. С. 301).
29 Boutseau Ch. Droit international public. P., 1974. T. 2. P. 22.
279
го суверенитета — значит утверждать заведомую и абсолютную ложь» 30. Г. И. Тункин пишет: «Когда мы говорим о суверенитете государства, мы имеем в виду не абсолютный суверенитет (абсолютный суверенитет не может существовать), а скорее суверенитет в рамках международного права» 3‘.
Советская концепция международного права, используя рациональные положения дуалистической теории, раскрывает взаимосвязи между обеими системами права, причем не только юридические, но и общественные. Она обосновывает возможность согласованности обеих систем права. Такая возможность обусловлена тем, что государства создают международное право, а не наоборот. Вступая в международные обязательства, государство учитывает свои национальные правовые нормы, возможность в случае необходимости их изменения в целях приспособления к принимаемым государством международным обязательствам. Поэтому в международном праве существует презумпция, что если для выполнения международных обязательств необходимо осуществить определенные законодательные мероприятия, то они должны быть осуществлены 32.
Международное и внутригосударственное право, будучи самостоятельными правовыми системами, находятся в постоянном взаимодействии, которое опосредуется волей государств — участников международного общения.
Оценивая обе монистические теории как несоответствующие объективной реальности существования суверенных государств, советская концепция не отрицает возможного преимущественного значения той или ипой системы права в процессе их тесного взаимодействия.
Если влияние норм внутригосударственного права на международное можно назвать первичным, так как каждое государство, участвующее в создании международного права, исходит из характера и возможностей своего внутренпого права, то в процессе взаимодействия уже существующих норм оно не может не признавать принцип преимущественного значения норм международного права. Этот принцип получил четкое выражение в ст. 27 Венской конвенции о праве международных договоров, согласно которой участник договора «не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора».
Особое значение приобретает соблюдение этого принципа в современную эпоху, когда от выполнения предписаний норм международного права могут зависеть судьбы нашего взаимосвязанного, во многом целостного мира.
30 Коровин Е. А. Абсолютный суверенитет или абсолютная неправда // Новое время. 1947. № 41. С. 15.
31 Tunkin G. I. The problem of sovereignty and organisation of European Security//Rev. beige droit intern. 1974. N 1. P. 3.
32 Тункин Г. И. Основы современного международного права. М.: Изд-во ВПШ, 1956. С. 9, 10.
280
Ссылки на внутреннее законодательство пе могут служить оправданием нарушения международных обязательств, в особенности в таком важном деле, как сокращение и ликвидация ядерного оружия. Так, каждая из сторон советско-американского Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности должна заботиться о том, чтобы ее внутреннее законодательство не создавало помех для осуществления контроля и инспекций, предусмотренных договором.
Сегодня следование принципу преимущественного значения, или примата, норм международного права в процессе взаимодействия уже существующих норм двух различных систем выступает о,'!ной из правовых гарантий обеспечения мира, взаимовыгодного и нормального сотрудничества между государствами. Однако следование этому принципу не означает признания единства международного и национального права.
Международно-правовая доктрина в других социалистических странах (НРБ, ГДР, СРР и ЧССР) по вопросу о соотношении международного и внутригосударственного права в общем совпадает с советской доктриной.
В двухтомном учебнике международного права, изданном в гдр, говорится: «Международное и внутригосударственное право... хотя и являются самостоятельными по содержанию, различными отраслями права, находятся в неразрывной взаимосвязи друг с другом как выражение различных форм осуществления одной и той же государственной власти. Ни одна из этих форм деятельности государства пе подчинена другой. Они скорее различные, но равнозначные формы осуществления государственного суверенитета» 33.
По мнению проф. Радойнова, внутреннее и международное право в качестве правовых систем представляют собой два самостоятельных правопорядка, юридически не подчиненных один другому. Причем оба правопорядка находятся в тесной связи и взаимодействии34. Равным образом и румынские авторы рассматривают внутреннее и международное право как самостоятельные правовые системы, находящиеся в тесной связи и взаимном влиянии, и отвергают примат одной из этих систем над другой 35 * *.
В польской международно-правовой науке положение по рассматриваемому вопросу представляется не вполне определившимся: наряду с учеными, отстаивающими самостоятельность и равнозначность обеих правовых систем, здесь имеются и стороп-
33 Volkerrecht. В. 1973. Т. 1. S. 81.
34 Радойнов П. Съгласуване на вътрешнодъжавното и международного право. С., 1971.
35 Duculescu V., Crauciuc О. Citeva consideratii i legatura cu aplicarea tra-tatelir in ordinea juridica interna a R.S.R. //Rev. Rom. stud, intern. 1973. N 2/20; Androne N., Nestir J. Conditile juridice in care R.S.R. poate fi an-
gajata prain tratatev // Legislatia si perfectonarea relatilor sociale. Buc.,
1976.
281
пики сдипства международного и внутригосударственного правь. То же можно сказать п относительно международно-правовой науки в ВНР. Так, К. Надь считает, что «право каждого государства состоит из двух юридических систем: внутригосударственной юридической системы и международной юридической системы государства. Они вместе составляют определенное единство — право страны» зв.
§ 2. Взаимосвязь международного и внутригосударственного права
Международное право функционирует в рамках международной системы37. Поэтому соотношение и взаимодействие международного и внутригосударственного права представляют собой, с одной стороны, частный случай соотношения и взаимодействия международной системы с внутригосударственными системами. С другой же стороны, взаимодействие этих более широких систем является причиной взаимодействия соответствующих систем права. Взаимодействие целостностей предполагает и взаимодействие их составных частей38 39.
Юристы-международники, занимающиеся проблемой соотношения международного и внутригосударственного права, чаще всего считают, что международное право регулирует международные (или межгосударственные) отношения, а внутригосударственное — отношения внутригосударственныезэ. «Объективно существуют два вида общественных отношений, которые могут быть предметом права,— межгосударственные и внутригосударственные» 40,— пишет С. В. Черниченко.
Такая классификация не совсем точна, так как существуют общественные отношения, которые не являются ни межгосударственными, ни внутригосударственными, но тем не менее нуждаются в правовом регулировании.
Международные отношения по своей форме — это либо отношения между государствами, в том числе государствами, находящимися на стадии своего становления (народы и нации, борющиеся за свою независимость), а также между государствами и международными организациями и отношения последних между собой, либо отношения, не имеющие межгосударственно
38 Nagy К. Problems of relationship between international and domestic law// Questions of international law. Leyden; Bp., 1977. P. 139.
37 См. гл. I настоящего тома. См. также; Тункин Г. И. Право и сила в международной системе. М.: Междунар. отношения, 1983.
38 Подробнее см.; Мюллерсон Р. А. Соотношение международного и национального права. М.: Междунар. отношения, 1982.
39 См., напр.: Буткевич В. Г. Советское право и международный договор. С. 20.
40 Черниченко С. В. Личность и международное право. М.: Междунар. отношения, 1974. С. 46.
282
го характера (отношения между отдельными лицами, предприятиями, партиями и т. и.). Следовательно, общественные отношения делятся в зависимости от их связи с государством на внутригосударственные, межгосударственные (в широком смысле этого слова) и международные отношения немежгосударственного характера. Все эти категории общественных отношений нуждаются в правовом регулировании И хотя одни из них (межгосударственные) регулируются непосредственно (за редкими исключениями) нормами международного права, а другие (внутригосударственные и международные отношения немежгосудар-ствеппого характера) непосредственно, как правило, нормами внутригосударственного права, при регулировании всех этих категорий общественных отношений возможно достаточно интенсивное взаимодействие международного и внутригосударственного права. Оно бывает различной интенсивности, приобретает различные формы, вызывается разными причинами (хотя общей причиной служит взаимодействие международной системы и внутригосударственных систем, взаимодействие регулируемых правом общественных отношений) в зависимости от того, при регулировании какой категории общественных отношений оно происходит.
Государство, входя в международную систему как целое, будучи связанным с другими элементами этой системы через определенные внешнеполитические и другие органы, должностные лица, может действовать вовне (в рамках международной системы) только через эти органы и должностные лица. ^Функции и сферы деятельности государства связаны с индивидами (государство является действенным только через посредство индивидов)...» 41 — подчеркивал К. Маркс. Это значит, что и внешние действия государства всегда требуют определенных внутренних акций, отражаются во внутригосударственной сфере. Так как действие вовне подпадает под регулирующее воздействие международного права, а связанные с ним внутригосударственные акции регулируются внутренним правом, естественно, возникает взаимодействие этих правовых систем, необходима их согласованность.
Например, порядок заключения международных договоров регулируется нормами как международного, так и внутригосударственного права. Если процесс согласования воль государств регламентирован главным образом нормами международного права, то процесс выработки этих воль определяется преимущественно с помощью внутреннего права.
Однако нормы международного права обязывают государство в целом, а не отдельные его органы или должностные лица, хотя вся деятельность государства как по созданию, так и по реализации норм международного права осуществляется этими органами и должностными лицами, компетенция и поведение
41 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. С. 242.
283
которых регулируются нормами внутригосударственного права. Например, согласно ст. 131 Конституции СССР, Совет Министров СССР «принимает меры к обеспечению выполнения международных договоров СССР». Ст. 21 Закона о порядке заключения, исполнения и денонсации международных договоров СССР 1978 г. предусматривает, что «министерства, государственные комитеты, ведомства СССР, Советы Министров союзных республик и другие государственные органы, в компетенцию которых входят вопросы, регулируемые международными договорами СССР, обеспечивают выполнение обязательств, принятых по договорам Советской Стороной...». Ст. 23 Указа Государственного Совета НРБ от 5 августа 1975 г. «Об участии Народной Республики Болгарии в международных договорах» определяет, что «если международный договор предусматривает издание нормативного акта, Совет Министров принимает постановление по вопросам, входящим в его компетенцию, а по другим вопросам вносит предложения о принятии указа или закона» 42.
Следовательно, если международное право налагает обязательство на государство в целом, то национальное право определяет органы государства либо должностные лица, ответственные за обеспечение выполнения международных обязательств государства.
Процессы, происходящие в каком-либо государстве, состояние внутригосударственных отношений, тенденции их развития иногда могут оказывать заметное влияние на взаимоотношения данного государства с другими государствами.
Как правило, происходящее внутри государства — это его внутреннее дело. Однако некоторые явления внутригосударст венного характера могут оказывать такое большое влияние на состояние межгосударственных отношений, что государства договариваются об их регулировании определенным образом. Примером могут служить вопросы защиты прав человека, которые, будучи, по существу, внутригосударственными, иногда затрагивают отношения между государствами, в связи с чем могут возникнуть межгосударственные отношения по поводу их регулирования. Массовые нарушения прав человека «у себя дома» нередко служат целям агрессивного внешнеполитического курса, и наоборот. Так было в фашистской Германии. Ее агрессивной внешней политике предшествовали, а затем и сопутствовали вопиющие и массовые нарушения элементарных прав и свобод внутри страны. В 50-х годах политика «холодной войны», проводимая Соединенными Штатами Америки на международной арене, сопровождалась «охотой на ведьм» внутри страны. Известный американский специалист по международным отношениям С. Гофман, например, признает, что внутреннее согласие с политикой «холодной войны», проводимой Соединенными Штатами
42 Държавеп вести. 1975. № 62, 12 авг.
284
на международной арене, было достигнуто подавлением гражданских свобод внутри страны43. Усиление агрессивных тенденций во внешней политике Белого дома в начале 80-х годов также сопровождалось новой волной подавления прав человека внутри страны.
Следует, к сожалению, констатировать, что и ошибки в пашей внешней политике в определенной мере были связаны с недостаточным развитием таких политических и гражданских прав, как свобода слова пли научного творчества, с отсутствием реального участия граждан в управлении государственными делами. Эти недостатки не могли не сказаться отрицательно на качестве принимавшихся внешнеполитических решений.
В современном взаимосвязанном мире и другие внутригосударственные, по существу, вопросы и отношения могут оказывать значительное влияние на состояние межгосударственных отношений. Например, решение экологических проблем в международном масштабе может быть эффективным только в том случае, если государства в своих внутренних отношениях соблюдают определенные стандарты в области охраны окружающей среды.
Эти примеры свидетельствуют о теспой взаимосвязи между определенными категориями внутригосударственных отношений и отношений между государствами. Взаимосвязь между различными системами общественных отношений, т. е. между предметом регулирования международного и внутригосударственного права, служит причиной взаимодействия соответствующих систем права.
Еще теснее связаны с межгосударственными отношениями международные отношения немежгосударственного характера. Так как сторонами этих отношений являются индивиды либо юридические лица, они не могут, как правило, непосредственно регулироваться нормами международного права. С другой же стороны, только и исключительно национально-правовое регулирование этих отношений вызывает ряд затруднений, так как они, как правило, не подпадают под исключительную юрисдикцию какого-либо одного государства и на этой почве возникают коллизии между нормами права различных государств. Разрешение этих коллизий ведет не только к взаимодействию различных национально-правовых систем (через международные частноправовые «привязки», отсылки, формулы взаимности и др.), но и порождает межгосударственные отношения по поводу упорядочения международных отношений немежгосударственного характера.
Следует подчеркнуть, что во всех этих случаях взаимодействие международного и внутригосударственного права — это юридически необходимое взаимодействие. Оно является необходи-
ма Hoffmann S. Primacy or world order: American Foreign Policy since the
cold war. N. Y., 1980. P. 16.
285
мым условием регулирования взаимодействующих общественных отношений.
В некоторых, довольно ограниченных, областях объект регулирования международного и внутригосударственного права может совпадать44. Это бывает главным образом в тех случаях, когда междувластные отношения осуществляются в пределах территориального верховенства государства. Типичный пример — дипломатические и консульские отношения. Источниками, определяющими правовое положение дипломатических и консульских представительств, их персонала, служат не только международные договоры и обычаи, но и внутригосударственные законы. Внутреннее законодательство в принципе воспроизводит соответствующие нормы международного права, но может устанавливать и более детальную регламентацию, а также идти в развитии этих правовых институтов дальше того уровня, которого, опи достигли в международном праве.
Отношения данного типа — особый случай, когда объект регулирования международного и внутригосударственного права совпадает. Такое совпадение возникает потому, что здесь мы имеем дело с международными междувластными отношениями — типичным объектом международно-правового регулирования,— которые, однако, в своей существенной части реализуются в пределах территориального верховенства государства, где функционирует национальное право.
Другой случай совпадения объекта регулирования международного и внутригосударственного права — это область разграничения прав территориального верховенства государств и область прав государств в пространствах, лежащих за пределами их территории. Например, международное право предусматривает, что в некоторых случаях государства могут использовать для определения ширины своих территориальных вод метод проведения прямых исходных линий. Государства же в своем внутреннем законодательстве уже конкретно, с учетом особенностей своей береговой линии определяют, где применим этот метод. И деятельность в экономических зонах прибрежных государств одновременно регулируется как нормами, международного, так и нормами национального права. Однако следует подчеркнуть, что так как речь идет о регулировании международных, межгосударственных отношений, нормы внутригосударственного права, регулирующие в данном случае эти отношения, основываются на соответствующих принципах и нормах международного права. Они не только не могут противоречить последним, но чаще всего уточняют и обеспечивают реализацию требований норм международного права.
44 См.: Усенко Е. Т. Теоретические проблемы соотношения международного и внутригосударственного права // Советский ежегодник международного права, 1977. М.: Наука, 1979. С. 65.
286
§ 3. Внутренняя компетенция государства и соотношение международного и внутригосударственного права Международно-правовое понятие дел, которые; по существу, входят во внутреннюю компетенцию государства и в которые другие государства либо международные организации не вправе вмешиваться45 46, имеет непосредственное отношение к вопросу соотношения международного и внутригосударственного права.
Тот факт, что внутригосударственные отношения пе могут быть непосредственно объектом международно-правового регулирования, не означает, что все вопросы; связанные с их правовым регулированием, относятся к исключительной внутренней компетенции данного государства.
Соотношение между делами, входящими во внутреннюю компетенцию государства, и делами, не являющимися таковыми, не есть зеркальное отражение сфер регулирования соответственно национального и международного права. Сфера внутренней компетенции и сфера действия внутригосударственного права — не одно и то же. То, что какие-то отношения регулируются только внутригосударственным правом, не означает еще, что правовое регулирование этих отношений — исключительно внутреннее дело этого государства. С другой стороны, решение многих международных вопросов может входить во внутреннюю компетенцию государства. С. В. Черниченко, например, отмечает, что «внешние дела, по существу входящие во внутреннюю компетенцию государства,— это дела, касающиеся деятельности государства на международной арене, которые оно в принципе решает в одностороннем порядке» 4В. И наоборот. При регулировании внутригосударственных отношений (хотя это регулирование непосредственно осуществляется с помощью норм национального права) государство должно принимать во внимание свои международные обязательства Оно не обладает здесь абсолютной свободой усмотрения.
Вопросы внутренней компетенции государства особенно часто возникают в области защиты прав человека. Входят ли такие вопросы во внутреннюю компетенцию государства?
На это не может быть дан однозначный ответ. Грубейшие и массовые нарушения прав человека — апартеид, геноцид, расовая дискриминация, лишение целых народов права на самоопределение — представляют собой международные преступления и, естественно, не могут относиться к внутренней компетенции отдельного государства. В докладе одного из подкомитетов
45 Подробнее см.: Томка Я. Внутренняя компетенция государств и ООН.
М.: Изд-во иностр, лит., 1963; Ушаков Н. А. Невмешательство во внутренние дела государств. М.: Междунар. отношения, 1971; Черниченко С. В. Субъективные границы международного права п внутренняя компетенлия государства // Советский ежегодник международного права, 1985. М.: Наука, 1986.
46 Черниченко С. В. Субъективные границы международного права... С. 109.
287
Конференции в Сан-Франциско, где разрабатывался проект Устава ООН, говорится по поводу прав человека, что их непосредственное обеспечение и защита являются внутренним делом каждого государства. Однако если такие права и свободы «ужасно оскорблены, так что создают ситуацию, которая угрожает миру или препятствует осуществлению постановлений Устава, тогда они перестают быть исключительно делом каждого государства» 47.
Если же речь не идет о подобных массовых нарушениях, угрожающих международному миру и безопасности, то обеспечение и защита прав человека относятся к числу дел, по существу входящих во внутреннюю компетенцию государства. Вместе с тем в той мере, в какой государства в международных договорах обязываются обеспечить для лиц, находящихся под их юрисдикцией:, определенный объем прав и свобод, эти вопросы в пределах, предусмотренных в соответствующих договорах, не являются внутренним делом государства. Международный суд ООН в решении от 27 июня 1986 г. по делу Никарагуа против США отметил, что «в случаях, когда права человека защищаются международными конвенциями, подобная защита принимает формы таких мероприятий по контролю либо обеспечению уважения к правам человека, какие предусмотрены в самих конвенциях» 48 49.
Следовательно, если непосредственная регламентация прав человека, их защита и обеспечение осуществляются посредством норм внутреннего права государства, то в определенных пределах содержательная сторона регулирования этих вопросов может и не входить во внутреннюю компетенцию государства, так как оно должно сообразовывать свое правотворчество в этой области с соответствующими международными обязательствами. «Объекты таких обязательств,— пишет Н. А. Ушаков,— перестают входить в сферу только внутренней компетенции государства, для которого возникает обязанность принять необходимый внутригосударственный акт» 4Э. Поэтому правовое регулирование внутригосударственных отношений, входя, по существу, во внутреннюю компетенцию государства, может с его согласия в определенных пределах перестать быть делом его внутренней компетенции. С. В. Черниченко справедливо обращает внимание на то, что в связи с проблемой внутренней компетенции государства «ориентируются пе па отношения, а на вопросы, дела» 50. Если предметом международного права, объектом его регулирования являются отношения в рамках межгосударственной системы, главным образом межгосударственные отношения, то сами пра-
47 Цит. по кп.: Мовчан А. П. Права человека и международные отношения. М.: Наука, 1982. С. 32.
48 International Court of Justice: Reports. Nicaragua v. Uniter States of America. Merits. The Hague, 1986. P. 134.
49 Ушаков И. А. Указ. соч. С. 62.
50 Черниченко С. В. Субъективные границы международного права... С. 112
288
воотпошения могут возникать по поводу различных дел, предметов, вещей. Предметом таких правоотношений могут в определенных случаях стать и вопросы правового регулирования внутригосударственных отношений. В таком случае, хотя эти отношения непосредственно и регулируются внутригосударственным правом, содержание их правового регулирования в пределах, определяемых международным правом, не входит уже во внутреннюю компетенцию государства.
§ 4. Влияние внутригосударственного права на международное право
Взаимодействие международного и внутригосударственного права происходит в виде их взаимного влияния друг на друга. Первичным при этом, как уже говорилось, является влияние внутригосударственного права. Признание такой первичности отнюдь не означает признания примата внутригосударственного права над международным. Эта первичность проистекает из того, что в процессе создания норм международного права государства исходят из принципов и норм своего национального права и не идут на создание норм международного права, противоречащих основам их социального п политического строя, закрепленным, как правило, в конституционных нормах. Государства также стараются не заключать международные соглашения, выполнение которых требовало бы от них внесения значительных изменений в свое внутреннее право.
Внутригосударственное право оказывает двоякое влияние на международное право. Во-первых это влияние содержания норм национального права на содержание норм международного права. Такое влияние можно назвать материальным. Во-вторых, это влияние норм внутригосударственного права, касающихся порядка создания норм международного права (заключения международных договоров), на действительность норм международного права. Так как этот аспект влияния национального права на международное право имеет дело с нормами, касающимися процесса создания норм международного права, его можно назвать процессуальным влиянием.
Какие же нормы внутригосударственного права влияют на содержание норм международного права?
Это прежде всего принципы внешней политики государств, весьма часто закрепленные в их основных законах. Значительное воздействие на международное право оказали правовые принципы Великой французской буржуазной революции конца XVIII — начала XIX в. Под ее влиянием в международное право вошли, например, принципы уважения равноправия наций, невмешательства в их внутренние дела и др?1
Огромное воздействие на становление современного междуна-
51 См.: Левин Д. Б. Актуальные проблемы международного права. С. 218.
289
родного права сказали внешнеполитические принципы Великой Октябрьской социалистической революции, провозглашенные в Декрете о мире Декларации прав народов России от 2 (15) ноября 1917 г. и других актах Советского государства”.
Чем прогрессивнее общественный строй государства, тем значительнее влияние его конституционных принципов и внешней политики в целом на развитие международного права.
Взаимодействие международного и внутригосударственного права часто выражается в том, что нормы одной системы права реализуются в сфере функционирования другой. Так как непосредственно они не могут регулировать общественные отношения вне сферы своего функционирования, такая реализация происходит с помощью норм другой системы права. Особенно характерно это для реализации норм международного права. Однако п ряд принципов и норм внутригосударственного права реализуются в сфере функционирования международного права, через его нормы. Так, конституционные принципы внешней политики Советского государства (преступность агрессивной войны и др.), для того чтобы получить отражение в международном праве, должны были получить признание всех других государств, воплотиться в принципах и нормах международного права.
На становление и развитие норм международного права оказывают влияние не только внешнеполитические принципы, но и конкретные нормы внутреннего права, регулирующие различные вопросы осуществления внешнеполитических функций государства. Внутригосударственные законы, касающиеся дипломатических привилегий и иммунитетов, порядка заключения международных договоров, иммунитета государства и его собственности, оказывали и продолжают оказывать воздействие на международное право.
Значительно влияние соответствующих норм внутреннего права на содержание международных договоров по вопросам международного частного права. Прогрессивное законодательство в области политических, экономических, социальных и культурных прав человека во многом служит примером при разработке соответствующих договоров в области защиты прав человека.
Наконец, ряд так называемых юридических максим (последующий закон отменяет предыдущий, специальный закон отменяет более общий, никто не может передать другому больше прав, чем имеет сам, и др.), обеспечивающих внутреннюю согласованность правовых систем, появились первоначально во внутреннем праве (в римском праве, откуда они были заимствованы национальным правом буржуазных государств), а затем были восприняты международным правом.
Тесное взаимодействие международного и внутригосударст-
52 Подробнее см.: Миронов Н. В. Советское законодательство и международное право. М.: Междунар. отношения, 1968.
290
венного права при регулировании процесса заключения международных договоров обусловило возникновение упомянутой выше нормы международного права, получившей отражение в ст. 46 Венской конвенции о праве международных договоров, согласно которой нарушение определенных положений внутригосударственного права при известных обстоятельствах может повлечь за собой недействительность таких договоров.
Основная цель издания государством норм внутреннего права, касающихся порядка заключения договоров,— обеспечение выражения подлинной воли государства (господствующего класса в государствах эксплуататорского типа, воли всего народа в социалистических странах). «Нарушения установленного в конституциях процесса волеообразования,— пишет А. Н. Талалаев,— могут привести к таким существенным порокам воли, что она не будет подлинной волей государства и, следовательно, пе сможет образовать действительного соглашения государств... Однако недействительность международного договора в этом случае будет не просто результатом несоблюдения договаривающимся государством тех или иных норм конституционного права, а следствием порока его воли, отсутствия подлинного соглашения, т. е. недействительность и в этом случае будет определяться нормами международного права» 53.
Порок воли в данном случае в значительной степени служит «результатом несоблюдения государством тех или иных норм конституционного права», и именно на несоблюдение этих норм может ссылаться государство, внутренние нормы которого были нарушены. Г. И. Тункин в выступлении на XV сессии Комиссии международного права заметил: «Поскольку при заключении договора имеет место изъявление воли государства, то очевидно, что международное право пе может пе учитывать постановления национального законодательства о компетенции органов, выступающих при заключении договора» 54. Следовательно, условия действительности международного договора содержатся в международном праве. Но именно оно предусматривает, что в определенных случаях нарушение норм национального права, касающихся компетенции заключения договоров, может служить основанием для признания недействительным согласия государства на обязательность для него конкретного договора.
Поэтому не всякое нарушение норм внутригосударственного права, касающихся порядка заключения договоров, а только нарушение, предусмотренное нормами международного права, может служить основанием для оспаривания действительности договора. При этом право такого сспаривания имеет только та сторона, чье внутренпее право нарушено, так как именно ее воля оказалась неподлинной.
53 Талалаев А. Н. Юридическая природа международного договора. М.: Междунар. отношения, 1963. С. 252.
54 Тункин Г. И., Нечаев Б. Н. Право договоров на XV сессии Комиссии международного права ООН // Сов. государство и право. 1964. № 2. С. 85.
291
§ 5. Влияние международного права на внутригосударственное право
Из того факта, что международное право и право внутригосударственное представляют .собой самостоятельные правовые системы, не подчиненные друг другу, вытекает не только то положение, что внутригосударственный закон или иной правовой акт государственной власти не может быть непосредственным источником международного права, но и то, что международный договор или международно-правовой обычай не может быть непосредственным источником внутригосударственного права. Вместе с тем осуществление норм международного права, как правило, требует определенных действий со стороны субъектов внутригосударственного права, причем зачастую — реализации их предписании в сфере суверенитета государств. Поэтому, хотя международное право, как правило, не предписывает государствам, каким образом они должны выполнять свои международные обязательства, фактически исполнение большинства таких обязательств, как уже было показано выше, требует содействия со стороны норм национального права. Но каковы юридические формы взаимосвязи международного и национального права в процессе реализации норм международного права? По этому вопросу во мнениях авторов социалистических стран существуют известные различия.
Д. Б. Левин полагал, что в международной практике «сложилось три способа приведения в действие норм международного права в рамках внутригосударственного правопорядка: отсылка, рецепция и трансформация» ”. При этом он отмечал, что в литературе по международному праву нет единообразия в понимании содержания данных понятий.
Недостаток этой, в общем традиционной, точки зрения, заключается в том, что она, основываясь только на чисто формальных (юридико-технических) признаках различных способов осуществления международного права с помощью национального права и сводя трансформацию к одному из этих способов, не дает целостного представления о существе данного процесса.
Иная концепция была предложена чехословацким ученым В. Оутратой. «Наряду с формальным актом,—говорит он,— единственное нормативное содержание которого заключается в перенесении известной нормы из области международного права в область внутригосударственного права... мы могли бы конструировать понятие материальной трансформации так, что в него входила бы совокупность актов, которые государство должно предпринять, для того что&ы выполнить свое обязательство по международному праву, и для того, чтобы на своей территории провести в жизнь эту норму» 58. 51 *
51 Левин Д. Б. Актуальные проблемы теории международного права. С. 247.
1в Бюл. чехосл. права. 4955. № 3. С. 217.
292
Данная концепция получила дальнейшее развитие в совет' скоп литературе, в которой утверждается, что трансформация представляет собой «способ осуществления международного права посредством издания государством внутренних нормативных актов (законов, актов ратификации и публикации международных договоров, административных постановлений, распоряжений и т. п.) в обеспечение исполнения им своего международного обязательства или в интересах использования им своего международного правомочия» 57.
Термин «трансформация» является, следовательно, условным, так как в действительности никакого превращения порм международного права в нормы национального права не происходит. Но поскольку он укоренился в мировой литературе, он используется и при материально-правовой трактовке рассматриваемого явления. Впрочем, попытки заменить этот термин другим предпринимались неоднократно 58 59 60.
Поскольку сущность трансформации заключается в том, что государство с помощью своего внутреннего права обеспечивает реализацию норм международного права, ее можно пменовать и национально-правовой имплементацией норм международного права ".
Материально-правовая трактовка явления трансформации получает в советской науке международного права все большее признание. Так, из нее исходят авторы т. IV шеститомного Курса международного права80, в то время как авторы т. I этого Курса стояли еще на позиции, представленной в работах Д. Б. Левина. Более широкой трактовки трансформации по сравнению с ее традиционной трактовкой, ведущей начало еще от Трипеля и Анцилотти, придерживаются ныне многие советские авторы. Вместе с тем, если одни из них относят к трансформации все способы (формы) осуществления международного права посредством права внутригосударственного, в том числе
57 Усенко Е. Т. Формы регулирования социалистического международного разделения труда. С. 162-163: Он же. Теоретические проблемы соотношения международного и внутригосударственного права. С. 69.
58 С резкой критикой необходимости трансформацпи выступил И. П. Бли-щенко. Но поскольку он в конечном счете пришел к выводу, что «действие договора (международного на территории государства.-Авт.) проявляется лишь в форме и через национальный закон» (Блищенко И. II. Международное и внутригосударственное право. М.: Междунар. отношения, 1960. С. 224), постольку очевидно, что весь спор сводится к оспариванию термина «трансформация». Однако предлагаемый им взамен термин «опубликование договора» еще менее отражает суть дела. Как обоснованно замечает по этому поводу Н. В. Миронов, опубликование -это «лишь часть законодательного процесса, состоящая в доведении до всеобщего сведения уже утвержденных норм» {Миронов Н. В. Указ. соч. С. в9).
59 См.: Мюллерсон Р. А. Соотношение международного и национального права. С. 74.
60 Курс международного права; В 6 т. М.: Наука, 196В. Т. 4. С. 197—198.
293
рецепцию и отсылку °’, то другие вычленяют отсылку в самостоятельный способ или форму, так как при чей, па их мнению, применяемое внутри государства предписание международной нормы не приобретает характера внутригосударственного предписания. Имеются некоторые расхождения во мнениях и относительно значения ратификации и опубликования международного договора в законодательном вестнике как акта трансформации ®2.
Формы трансформации могут быть различными и зависят от особенностей правовой системы государства, а также от характера регулируемых общественных отношении и имплементируемых норм международного права. Однако между всеми формами трансформации существуют не сущностные различия, а скорее различия в юридической технике реализации необходимой связи норм международного и внутригосударственного права в процессе осуществления первых. Поэтому неточны встречающиеся как в советской, так и в зарубежной литературе утверждения, что некоторые государства придерживаются в вопросе соотношения международного и внутригосударственного права монистической доктрины, а другие дуалистической. Например, В. Г. Буткевич отмечает, что «по Конституции Португалии международное и внутригосударственное право — это одна юридическая система, по Конституции Ирландии — две» ®3. .Международное право и внутреннее право любого государства — это две различные системы права. Разными могут быть лишь формы взаимодействия международного права с национально-правовыми системами различных государств, способы национально-правовой имплементации норм международного права.
В помощи норм внутригосударственного права нуждаются даже пормы международного права, регулирующие чисто межгосударственные отношения и не требующие для своего осуществления каких-либо действий со стороны физических либо юридических лиц. Нормы национального права, определяющие компетенцию органов государства, его должностных лиц, в та-
81 С. В. Черниченко различает пять видов трансформации: автоматическую инкорпорацию, отсылку, индивидуальную инкорпорацию, адаптацию, легитимацию. См.; Черниченко С. В. Личность и международное право. С. 49-53.
82 По мнению одних авторов (Д. Б. Левин, Н. В. Миронов, Р. А. Мюллер-сон), нормы ратифицированного договора могут считаться трансформированными (рецепированными — по терминологии Д. Б. Левина) во внутригосударственное право лишь в тех случаях, если имеется общее указание закона, о том, что нормы международных договоров, в которых участвует данное государство (или нормы международного права вообще), являются частью права страны. Другие авторы (Э. М. Аметистов, В. Н. Дурденевский, Л. А. Лунц, А. Н. Талалаев, Е. Т. Усенко) считают, что ратифицированный договор приобретает после' ратификации и опубликования в «Ведомостях Верховного Совета СССР» силу закона внутри страны.
83 Буткевич В. Г. Соотношение внутригосударственного и междупародпого права. Киев, 1981. С. 9.
294
ом случае трансформируют межгосударственное обязательство обязательство конкретного органа (должностного лица) обеспе-1ть выполнение требования международного нрава. В этом ^лучае начинает действовать определенная часть механизма государства, функционирование которой урегулировано нормами национального права, но необходимо для обеспечения исполнения норм международного права.
Если же реализация пормы международного права требует определенных действий со стороны субъектов внутригосударственного права, то, как показывает практика, возможны два основных варианта помощи национального права. Во-первых, государство может включить в свое право норму (либо ряд норм), отсылающую к международному нраву, санкционирующую применение правил международного договора либо обычая для регулирования общественных отношений, сторонами которых являются физические либо юридические лица. Этот способ исполнения требований международного нрава принято называть отсылкой. Однако отсылка подходит для исполнения не всех норм международного права (на этом подробнее мы остановимся ниже). Второй! и более универсальный! способ — принятие государством норм внутреннего права (новых форм, изменение действующих либо отмена уже существующих), способствующих исполнению предписаний международного права. Эти нормы могут повторять текстуально некоторые правила международного права (такой способ трансформации часто называется рецепцией), конкретизировать и адаптировать их к особенностям социального строя и правовой! системы государства. Следует подчеркнуть, что изданные во исполнение норм международного права нормы национального права — это всегда другие пормы по своей как юридической!, так и часто социальной природе.
Иногда для реализации норм международного права применяются уже существующие материальные (т. е. пе отсылочные к международному праву) нормы национального права (С. В. Черниченко называет это адаптацией) 64. Хотя принятие норм внутригосударственного права в данном случае не обусловлено необходимостью обеспечения выполнения международных обязательств государства, тем не менее и здесь можно говорить о национально-правовой имплементации норм международного права, так как они осуществляются с помощью внутригосударственных.
Нередко государство, перед тем как стать участником дого-.ора, в предвидении такого участия и во избежание конфликтов договора с нормами национального права вносит в свое право соответствующие изменения и дополнения. Например, сенат Соединенных Штатов Америки 10 февраля 1986 г., давая согласие на ратификацию Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него от 9 декабря 1948 г., обусловил
64 Черниченко С. В. Личность и международное право. С. 52.
295
ратификацию Конвенции предварительным изданием соответствующего имплементационного законодательства 65.
Отсылка к международному праву может принять различные формы. Например, конституции ряда государств объявляют международное право частью права страны. «Договоры, которые заключены или будут заключены Соединенными Штатами, являются верховным правом страны»,—гласит разд. 2 ст. 6 Конституции США. Ст. 96 Конституции Испании определяет, что «законно заключенные и официально опубликованные в Испании международные договоры составляют часть ее внутреннего законодательства».
Несколько иная формулировка содержится в ст. 55 Конституции Франции: «Договоры или соглашения, должным образом ратифицированные и одобренные, имеют силу, превышающую силу внутренних законов, с момента опубликования при условии примепеппя каждого соглашения или договора другой стороной».
Подобные отсылки к международному праву обычно называют общей или генеральной трансформацией. В данном случае норма национального права санкционирует применение положений международного договора в сфере действия государственного суверенитета.
В тех случаях, когда внутригосударственное право санкционирует применение правил международных договоров для регулирования общественных отношений, сторонами которых могут быть физические либо юридические лица, возникает проблема так называемых самоисполнимых и несамоисполнимых договоров. Самоисполпимый договор (вернее, нормы договора, так как в одном и том же договоре могут содержаться различные по характеру положения) — это договор, нормы которого в сплу их конкретности и завершенности могут применяться для регулирования соответствующих общественных отношений без каких-либо конкретизирующих и дополняющих их норм. Несамоиспол-нимый договор, даже если государство санкционирует применение его правил впутри страны, требует для своего исполнения конкретизирующего внутригосударственного нормотворчества.
Следует отметить, что говорить о самоисполнимых или несамоисполнимых договорах, как правило, можно, только когда положения договора имеют целью достижение определенного урегулирования либо внутригосударственных отношений, либо международных отношений пемежгосударственного характера. Лпшь в этом случае исполнение положений договора требует их «переадресовки» субъектам внутригосударственного права, лишь здесь может возникать проблема: применимо ли то или иное правило без изменения своего нормативного содержания, его дополнения или иного обеспечения для регулирования общественных отношений, сторонами которых являются физические либо юридические лица.
65 Amer. J. Intern. Law. 1986. N 3. P. 613.
296
Например, ст. 2 Гаагской конвенции о борьбе с незаконным захватом воздушных судов предусматривает, что каждое договаривающееся государство обязуется применять в отношении лиц, захватывающих воздушное судно, либо являющихся соучастниками этого преступления, суровые меры наказания66. Во-первых, уже в самой статье говорится об обязанности государств. Во-вторых, эта обязанность касается наказания физических лиц — субъектов внутригосударственного права. В-третьих, хотя в норме речь идет о физических лицах, она сама неприменима к ним, даже если бы государство санкционировало ее применение. Для ее исполнения в Уголовный кодекс РСФСР была включена специальная статья (2132), предусматривающая конкретный состав преступления и определяющая меру наказания для лиц, совершавших угон воздушного судна. К тому же применение этой статьи возможно лишь в совокупности с другими статьями УК РСФСР, а также соответствующими внутригосударственными процессуальными нормами.
Примером самоисполнимых норм может служить § 4 Тарифа на перевозку пассажиров, багажа, товаробагажа и грузов, являющегося приложением к Соглашению о советско-финляндском прямом международном железнодорожном сообщении. Он предусматривает, что «срок годности купонных книжек устанавливается для проезда в одном направлении 2 месяца и для проезда туда п обратно — 4 месяца. Течение срока годности купонных книжек начинается в день выдачи и оканчивается через 2 или 4 месяца в 24 часа того же числа, что и день выдачи. Если в месяце истечения срока годности билета нет соответствующего дню выдачи числа, то срок годности билета истекает в 24 часа последнего дня этого месяца» 67. В данном случае правило, направленное на регулирование отношений, сторонами которых являются субъекты внутригосударственного права, может применяться без какой-либо конкретизации, приспособления к национальному законодательству и т. п.
Однако это не означает, что такие правила международных договоров могут во всех случаях регулировать отношения между субъектами национального права непосредственно. И самоиспол-пимые нормы применяются, как правило, лишь в случае санкционирования такого применения внутригосударственным правом (в форме генеральной трансформации, а в отношении договоров меньшего значения, технического характера — постановлений органов управления и опубликования в официальных изданиях, в которых помещаются только обязательные к исполнению акты).
Следует, однако, отметить, что в некоторых государствах практика допускает действие самоисполнимых норм международ-
вв См.; Международное воздушное право. М.: Наука, 1980. Кп. 1. С. 328.
67 Советско-финляндское прямое железнодорожное сообщение. М.: Транспорт, 1972. С. 14—15.
10 Курс международного права, т. I 297
ного права в отношении субъектов национального права без формального акта санкционирования такого действия.
Практика буржуазных государств, конституции которых объявляют международные договоры частью права страны или даже выше него, показывает, что самоисполнимыми, как правило, являются так называемые договоры по вопросам международного частного права, Так, из 22 многосторонних договоров, на которые ссылались французские суды при вынесении решений в 1979 г., абсолютное большинство относится к договорам по вопросам международного частного права (вопрос о применении Брюссельской конвенции о морском транспорте 1924 г. возпик в 10 делах, Варшавской конвенции об унификации некоторых правил, касающихся международных воздушных перевозок,— в 8 делах, Брюссельской конвенции о судебной компетенции и исполнении судебных решений по гражданским и торговым делам 1968 г,—в 10 делах и т. д.). Лишь в одном деле поднимался вопрос о применении Европейской конвенции по правам человека и еще в одном — Венской конвенции о дипломатических отношениях 1961 г.®8 В 1980 г. из 19 многосторонних договоров, примененных в судах этого же государства, 15 былп договорами по вопросам международного частного права 6Э.
Думается, что такая ситуация вполне логична. Как правило, положения договоров по вопросам международного частного права конкретны, готовы к применению для регулирования общественных отношений, сторонами которых являются физические либо юридические лица. Что же касается положений договоров, имеющих целью достижение определенного урегулирования внутригосударственных отношений, то они, как правило, содержат положения довольно общего характера, определяют только известные рамки, в пределах которых сами государства устанавливают права и обязанности субъектов национального права, т. е. они несамоисполнимые.
В свое время буржуазные ученые выдавали «самоисполни-мость» международных договоров, объявление их верховным правом страны за образец надлежащего исполнения международных обязательств. В последние годы позиции западной юридической пауки и особенно правоприменительных органов изменились. Традиционный взгляд па международные договоры как на верховное право страны, например в США, все реже реализуется на практике. «Многие, может быть, большинство международных обязательств США, имеющих какой-то внутренний эффект, рассматриваются как «несамоисполнимые» и должны включаться вп внутреннее право через законодательство или акт исполнительных органов, а потому, строго говоря, это уже не договор, а имплементирующий акт, который является ..правом страны11»,—
68 Annuaire fran^ais de droit international. 1980. P., 1981. P. 819.
89 Annuaire fran^ais de droit international, 1981. P., 1982. P. 809-810.
298
пишет американский юрист-международник Л. Хепкин70. Сенат США, одобряя в феврале 1986 г., т. е. почти через 40 лет после ее принятия, Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, заявил expressis verbis, что Конвенция не является в США самоисполпимой71 и, следовательно. на нее нельзя ссылаться во внутригосударственных правоприменительных органах.
Отсылочные нормы, санкционирующие применение правил международных договоров внутренними правоприменительными органами в отношениях между субъектами внутригосударственного права, содержатся и в советском законодательстве. Например, ст. 129 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик устанавливает, что «если международным договорохМ СССР установлены иные правила, чем те, которые содержатся в советском гражданском законодательстве, то применяются правила международного договора». Подобные отсылочные нормы содержатся и в ряде других законодательных актов Советского Союза. Однако их анализ и особенно анализ их применения показывает, что данная формула используется для регулирования лишь таких областей отношений, в которых возможен так называемый иностранный элемент. Именно для этих отношений чаще всего и оказывается необходимым специальное регулирование, установленное па основе международного договора.
Отсылка может иметь и иную формулировку. Например, п. 2 ст. 25 ГПК РСФСР предусматривает, что «судам подведомственны дела по спорам, возникающим из договоров перевозки грузов в прямом международном железнодорожном и воздушном грузовом сообщении... вытекающие из соответствующих международных соглашений». В силу этого положения советские суды, решающие споры по конкретным вопросам, уполномочены применять нормы, содержащиеся в международных договорах.
Например, Сокольнический районный народный суд г. Москвы в решении от 10 ноября 1977 г. по иску Нромпмпортторга к Управлению международных сообщений МПС СССР заявил: «Замена пломб в пути следования свидетельствует о доступе к грузу и поэтому ответственность за недостачу в силу ст. 22 СМГС 72 несет железная дорога». В решении от 2 декабря 1976 г. по иску издательства и типографии «Правда» к Управлению Московской железной дороги этот же суд заявил: «В силу ст. 25, § 4, п. 3 „Тарифа на перевозку пассажиров, багажа, товаробагажа и грузов11 железная дорога освобождается от ответственности за песохранность перевозки, если несохран-
70 Essays on the Development of International legal Order. Leyden, 1980.
P. 107.
71 Amer. J. Intern. Law. 1986. Vol. 80, N 3. P. 612-622.
72 Соглашение о международном железнодорожном грузовом сообщении -международный договор, заключенный между социалистическими странами 1 ноября 1952 г.
Р*
299
ность возникла в связи с погрузкой средствами отправителя)). Судебная коллегия по гражданским делам Московского городского суда в определении от 26 ноября 1977 г. также ссылалась па СМГС: «В силу § 1 ст. 23 СМГС в отношении грузов, которые по своим особым качествам подвержены убыли в весе при перевозке, железная дорога ответственна». В Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 11 апреля 1969 г. (в ред. Постановления от 27 ноября 1981 г.) «О некоторых вопросах применения судами законодательства при рассмотрении споров, возникающих из перевозки грузов и багажа» 73 говорится, что «вопросы ответственности железных дорог перед отправителями и получателями грузов при международном грузовом железнодорожном сообщении предусмотрены ст. 21—27 СМГС. При этом правила, установленные ст. 148—153 Устава железных дорог Союза ССР, к указанным правоотношениям не применяются».
Подобным образом поступают и суды других социалистических стран. Например, Софийский городской суд в решении от 28 февраля 1985 г. по делу АПК Михайловград—Юг против СО БДЖ также вынес решение на основе ст. 28 СМГС. Этот же суд свое решение от 28 сентября 1986 г. основывал не только на статьях внутреннего законодательства НРБ, но и на положениях Договора о правовой помощи между СССР и НРБ.
Закон ЧССР о международном частном праве и процессе от 4 декабря 1963 г. в § 2 предусматривает, что «положения настоящего закона будут применены только в том случае, если ипое не предусматривается международным договором, который является обязательным для Чехословацкой Социалистической Республики» 74. Однако нормы внутригосударственного права, санкционирующие применение правил международного договора, пе только пе являются свидетельством какого-то монизма в соотношении международного и национального права, а, наоборот, показывают тесное взаимодействие международного права и национально-правовых систем как различных систем права.
Часто сторонники монистической доктрины соотношения международного и внутригосударственного права ссылаются на право Великобритании. В конце XVIII в. У. Блекстон действительно писал: «Право пародов в Англии... рассматривается как часть права страны» 75. Однако когда он говорил о праве пародов, то имел в виду только обычные нормы международного права. К. Холлоуэй правильно отмечает: «Существует общее согласие по поводу того, что когда английские судьи в течение более чем полутора веков утверждали, что международное право является частью права Англии, они имели в виду обычное право» 76. Однако анализ судебной практики, а также высказыва
73 Бюл. Верхов. Суда СССР. 1982. № 1.
74 Бюл. чехосл. права. 1963. № 4. С. 285.
75 Blackstone W. Commentaries on the law of England. Oxford, MDCCLXXIII. Vol. 5. P. 67.
78 Holloway K. Modern trends in treaty law. L., 1967. P. 288.
300
ния авторитетных английских юристов заставляют усомниться в том, можно ли считать международное обычное право в настоящее время частью права Англии.
X. Уолдок пишет; «Английские суды продолжают рассматривать международное обычное право как часть английского права, однако они настаивают на двух вещах: во-первых, на предоставлении права определять, является ли данное правило обычной нормой международного права, исключительно английскому суду и, во-вторых, на необходимости согласия Англии на обязательность для нее данной нормы» 77.
Еще в 1939 г. лорд Аткин, оглашая решение Судебного комитета Тайного совета, заявил; «Что касается судов этой страны, то нужно всегда помнить, что международное право действует лишь постольку, поскольку его принципы восприняты нашим национальным правом» 78 79.
Анализируя практику Канады, которая в вопросе соотношения международного и внутригосударственного права почти полностью следует за практикой Великобритании, А. Жакоми-Миллетт пишет: «Международное обычное право является частью национального права только тогда, когда его нормы инкорпорированы в право Канады путем издания статута или посредством судебного прецедента» 7Э, т. е. когда оно уже служит частью права Канады.
Что же касается международных договоров, то Великобритания никогда не рассматривала их частью права страны. Канадский юрист-международник Р. Макдональд, отмечая, что «канадские суды, по существу, приняли такой же подход к договорному праву, что и английские суды» 80, пишет относительно Англии следующее: «Договор может быть имплементирован законодателем одним из трех способов: во-первых, парламент может издать ряд статутов или дополнений к ним; во-вторых, он может издать общий закон, в котором будут дапы осповпые положения договора, и не возникнет сомнений в том, что закон принят с целью имплементации договора: наконец, в-третьих, он может прямо с соответствующей преамбулой ввести этот закон в состав английского права. Последние два способа дают суду возможность обращаться к самому договору с целью его толкования как вспомогательного средства применения статута»81. В настоящее время самым распространенным способом национально-правовой имплементации договорных норм в Англии (а также в Канаде и в некоторых других странах, воспринявших английскую систему права) является издание специальных
77 Waldock Н. General cours on public international law//Rec. cours. 1962.
Vol. 1. P. 129.
78 The law reports House of Lords. L., 1937. P. 347.
79 Jacomy-Millette A. Treaty law in Canada. Ottawa, 1975. P. 186.
80 McDonald R. St. J. International law and the domestic law in Canada: lus et Societas. The Hague; Boston; L., 1979. P. 224.
81 Ibid.
301
«управомочивающих» актов (enabling legislation). Такой акт воспроизводит те или иные положения договора, устанавливает ответственность за совершение действий, запрещенных договором, и т. д. Часто сам договор приводится в приложении к акту.
Вступление Англии в Европейское экономическое сообщество было для нее, как и для других стран, законодательство которых не содержит норм, санкционирующих действие норм международного права внутри страны, связано с необходимостью изменения внутреннего права в той части, которая касается соотношения внутригосударственного права и «права Сообществ». В мае 1967 г. в ходе подготовки Великобритании к вступлению в «Общий рынок» лорд-канцлер представил парламенту так называемую Белую книгу — «Правовые и конституционные последствия вступления Великобритании в Европейское экономическое сообщество». В пей говорилось, что «необходимо принять законодательство, придающее силу национального закона тем положениям договоров и других актов Сообществ, целью которых является их непосредственное действие внутри государств — членов Сообществ. Такое законодательство необходимо, так как, согласно нашему конституционному праву, само присоединение к договору еще пе означает его действия во внутреннем праве, даже если целью договора служит его прямое действие в качестве национального права государств — участников договора»8г.
Великобритания присоединилась к «Общему рынку» в 1972г. Правовой основой для этого стал Договор о присоединении 1972 г. Он был ратифицирован только после издания Закона о Европейских сообществах. В силу этого закона правовые акты Европейских сообществ становятся самоисполппмыми в Великобритании. § 2 Закона предусматривает, что все права, полномочия, ответственность, обязательства и ограничения, созданные договорами (договорами о создании Сообществ) либо возникающие из них или из других актов, изданных на основе этих договоров, действуют в Великобритании непосредственно 82 83. По существу. это отсылочная норма национального права Англии к «праву Сообществ», санкционирующая применение последнего внутри страны. Так что о непосредственном, помимо государства и его внутреннего права, применении каких-либо норм, кроме порм национального права, и здесь говорить пе приходится.
Во всех государствах — членах Европейских сообществ перед их вступлением в Сообщества были внесены в национальное право соответствующие изменения. С одной стороны, они служат правовой основой для вступления в Сообщества, а с другой — па их основе становится возможным применение «права Сообществ» па территории государства. Например, § 20 Конституции Дании говорит, что «полномочия, принадлежащие, согласно настоящей Конституции, органам государственной власти, могут
82 Brit sh practice in international law, 1967. L., 1971. P. 149.
83 European Community Treaties. L.; N. Y., 1972. P. 310.
302
быть делегированы в определенном законом объеме международным властям, которые могут быть созданы по взаимному соглашению с другими государствами в целях развития международного правопорядка и сотрудничества» 84. Кроме того, в Данни был разработан специальный закон о присоединении страны к «Общему рынку». Следовательно, нормы «права Сообществ» действуют на территории Дании не непосредственно (ipso facto), а в силу указания Конституции и § 3 Закона о присоединении к Сообществам 85.
Из анализа законодательства, практики его применения и доктрины можно сделать вывод о том, что соотношение «нрава Сообществ» и национального права па территории каждого из государств — членов Европейских сообществ определяется внутренними нормами права этих государств. Поэтому о примате «права Сообществ» и о его непосредственном, прямом действии внутри государства можно говорить лишь условно, ибо этот примат и «непосредственное» действие определены национальным правом, а не вытекают ipso facto из характера «права Сообществ».
84 Конституции буржуазных государств Европы. М.: Изд-во иностр, лит., 1957 С 387
85 Common Market Law Rev. 1972. Vol. 9, N 3. P. 263-264.
ГЛАВА
10
МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО, ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА И ДИПЛОМАТИЯ
§ 1. Соотношение политики и права в международной системе 1
Международное право создается и функционирует в процессе внешнеполитической и особенно дипломатической деятельности государств.
Международное право, внешняя политика и дипломатия — явления пе только тесно взаимосвязанные, но и во многом переплетающиеся. Поэтому исследование какого-либо из них в отдельности невозможно.
Политика каждого государства как единое целое делится в зависимости от сферы ее приложения на внутреннюю и внешнюю. но обе они имеют единые классовые и социальные корни. «Выделять „внешнюю политику" из политики вообще или тем более противополагать внешнюю политику внутренней есть в корне неправильная, немарксистская, ненаучная мысль»1 2,— писал В. 11. Лепин. Как внешняя, так и внутренняя политика государства определяются главным образом природой его социально-экономического строя. Как та, так и другая главной своей целью имеют сохранение и укрепление существующего в данном государстве общественного строя. По в связи с тем, что реализуются они в разных сферах, методы и средства их осуществления, а также возможности и эффективность во многом различны.
Внешняя политика государства реализуется в рамках международной системы, где она взаимодействует с внешней политикой других государств и их союзов, испытывает воздействие международных организаций.
Международная система оказывает, копечно, определенное влияние и на внутреннюю политику государства. Обстановка
1 Подробнее о соотношении международного права, внешней политики и дипломатии см.; Левин Д. Б. Дипломатия: Ее сущность, методы и формы. М.: Соцэкгиз, 1962; Он же. Международное право, внешняя политика и дипломатия. М.: Междунар. отношения, 1981; Тункин Г. И. Теория международного права. М.; Междунар. отношения, 1970. С. 307-341; Corbett Р. Е. Law in diplomacy. Princeton, 1959; Henkin L. How nations behave: Law and Foreign Policy. N. Y., 1979; Lacharrier G. La politique juridique exterieure. P., 1983; Virally M. Panorama du droit international contemporain//Rec. cours. 1982. Vol. 193.
2 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 30. С. 93.
304
международной напряженности неизбежно приводит к увеличению военных расходов и отрицательно сказывается на развитии экономики государства, удовлетворении потребностей народных масс. Разоружение, атмосфера доверия между государствами, наоборот, оказывают благоприятное воздействие на развитие внутригосударственных процессов. Однако внутри данного общества государство, как правило, обладает достаточно надежными средствами обесйечения своего политического курса: от средств убеждения, использования различных институтов (в том числе и внутригосударственного права) до. прямого экономического либо внеэкономического принуждения.
Внешнеполитическое поведение государства непосредственно определяется пе только внутренними факторами, но и состоянием международной системы, которое, с одной стороны, налагает ограничения на внешнюю политику государства, а с другой — предоставляет возможности для определенных впеишеполптиче-скпх акций. Поэтому как формирование, так и реализация внешнеполитического курса в значительной мере зависят от внешних факторов и осуществляются с помощью других средств и методов, среди которых важную роль играют дипломатия и международное право.
Внешняя политика — понятие весьма широкое. Оно включает в себя внешнеполитический курс государства, внешнеполитические доктрины и концепции, органы, осуществляющие внешнеполитические функции, и главное — внешнеполитическую деятельность, или внешнеполитическое поведение, государства. Именно в процессе внешнеполитической деятельности государств создаются и реализуются нормы «международного права.
Проблема соотношения и взаимодействия внешней политики и международного права — это, по существу, проблема соотношения политики и права в международной системе. Как политика, так и право — внешняя политика и международное право не составляют здесь исключения — явления надстроечного порядка. Однако то обстоятельство, что международное право функционирует не в рамках государственно организованного общества, а в международной системе и здесь же реализуется внешняя политика государства, придает их соотношению особые черты по сравнению с соотношением политики и права внутри страны.
Многие авторы справедливо отмечают, что если по ленинскому определению политика является концентрированным выражением экономики, то право, закрепляя наиболее важное п стабильное в политике, представляет собой в известной мере концентрированное ’ выражение политики3. Основоположники марксизма-ленинизма неоднократно подчеркивали тесную связь
3 См., напр.: Агешин Ю. А. Политика, право, мораль. М.: Юрид. лит., 1982.
С. 57; Бовин А. Е. Ленин о политике и политической деятельности. М.: Знание, 1971. С. 12; Кутафин О. Е. Конституционные основы общественного строя и политики СССР. М.: Изд-во МГУ, 1985. С. 209.
305
между политикой и правом. Ф. Энгельс писал: «...все юридическое в основе своей имеет политическую природу...» 4 В. И. Ленин отмечал, что «закон есть мера политическая, есть политика» 5.
Это вдвойне верно в отношении международного права. Внутригосударственное право служит средством реализации политического курса господствующего в обществе класса и оказывает обратное влияние на этот курс. Однако отдельные акты поведения, урегулированные нормами внутреннего права, не являются политическим поведением, и возникающие на их основе конкретные правоотношения не представляют собой отношений политических, так как политика начинается «не там, где тысячи, а там, где миллионы, там только начинается серьезная политика» 6. Иначе обстоит дело в международной системе. Здесь пе только процесс создания норм международного права представляет собой политический процесс, но и любые отношения, регулируемые ими, и сами международные правоотношения, возникающие на основе норм международного права, являются, но существу, отношениями политическими, ибо межгосударственные, т. е. межвластные, отношения — это всегда отношения политические.
Следовательно, нормы международного права не только создаются в процессе взаимодействия суверенных субъектов власти, по и объектом их регулирования являются всегда политические отношения, а их реализация происходит в процессе внешнеполитического поведения государств. Как справедливо отмечалось в советской литературе, «по существу, все международно-правовые акты носят пе только юридический, но и политический характер, а порождаемые ими отношения, являются одновременно и политическими, и правовыми» 7. Французский юрист М. Виралли, говоря о соотношении внешней политики и международного права, считает, что «любой договор, любое разногласие юридического характера, все нормы международного права имеют политическое содержание и значение. И наоборот, политика включена в право в том смысле, что правопорядок переплетается с определенным политическим порядком» 8. Американский автор Л. Хепкип пишет, что «в своей основе все нормы и обязательства являются политическими, их соблюдение, а также умышленное нарушение — это политические акты, акты внешней политики» 9.
Действительно, и соблюдение, и нарушение норм междуна
4 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. С. 635.
5 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 30. С. 99.
6 Там же. Т. 36. С. 16-17.
7 Лукаш у к И. И., Дмитриева Г. К. Международное право в международной нормативной системе // Probleme des Volkerrechts, 1985. В., 1985. S. 169.
8 Virally М. Op. cit. Р. 32.
9 Henkin L. Op. cit. P. 51.
306
родного права выражаются во внешнеполитических действиях, а соответствующие решения государства — это внешнеполитические решения.
В результате взаимодействия внешней политики государств складываются международные политические отношения, требующие для своего регулирования адекватных, т. е. политических по своей природе, норм. Однако если все юридическое в международной системе имеет политическую природу, то не все политическое является юридическим и, конечно, не любое внешнеполитическое поведение государства представляет собой международно-правовое поведение. Несмотря на тесное взаимодействие, даже переплетение права и политики в международной системе, между ними существуют п довольно четкие различия. «Норма международного права,— пишет Г. II. Тункин,— как только опа выкристаллизовалась в политическом котле отношений между государствами, становится правовой категорией» 10 11.
В западной, особенно американской, международно-правовой литературе довольно распространены взгляды на соотношение международного права и внешней политики, которые, но существу. жертвуют правом ради политики. Так, доктрина «политического реализма» в лице в первую очередь Дж. Кеннана и Г. Моргентау резко противопоставляет право и политику в международных отношениях. Г. Моргентау, например, писал, что «железный закон международной политики состоит в том, что правовые обязательства должны отступать перед национальным интересом» и. Дж. Кеннан видел наиболее серьезный недостаток в определении внешнеполитического курса США в «юридико-моралистском подходе к международных! проблемам» 12.
Однако вряд ли можно обнаружить подобный «недостаток» во внешнеполитической практике Соединенных Штатов. Точнее определяет суть внешнеполитической практики США бывший государственный секретарь Д. Ачесоп, .заявивший по поводу «карибского кризиса», что «власть, позиция и престиж Соединенных Штатов были поставлены под угрозу, и право просто не занимается проблемами власти, которые близко подходят к источникам суверенитета» 13.
Если Дж. Кеннан и Г. Моргентау приносили международное право прямо в жертву национальному интересу, то М. Макдугал п его последователи, сторонпики так называемого ориентированного на политику подхода к международному праву жертвуют международным правом, растворяя его в политике, рассматривая международное право в качестве властных процессов
10 Тункин Г. И. Идеологическая борьба и международное право. М.: Междунар. отношения, 1967. С. 100.
11 Morgenthau Н. In defence of national interest. N. Y., 1951. P. 144.
12 Kennen G. American diplomacy, 1900-1950. N. Y., 1955. P. 93.
13 Цит. no: Chayes A. International crises and the role of law. The Cuban missile crisis. Oxford, 1979. P. 1.
307
принятия решений, в которых общественные предписания формулируются, предъявляются и фактически применяются в целях осуществления политики сообщества 11 * * 14.
В одной из последних работ М. Макдугал и М. Райзмап пишут, что «международное право следует понимать не просто как правила, используемые официальными лицами с целью объяснения и оправдания своих решений, а скорее как сами эти решения. Последние, объединяя в себе как власть, так и контроль, представляют собой постоянный поток решений, имеющих транснациональное происхождение и влияние. Власть при этом понимается как ожидания международного сообщества по поводу будущих решений, а контроль — как фактическое участие в принятии этих решений» 15.
В настоящее время большинство известных буржуазных ученых достаточно критически относятся к взглядам Дж. Кеннана п Г. Моргентау. Даже М. Макдугал, хотя он и пользуется влиянием в официальном Вашингтоне, имеет не многих безусловных последователей. Так, американский политолог и юрист С. Хофманн справедливо критикует сторонников «политического реализма» за «чрезмерно жестокое и нереалистическое разделение права и дипломатии, юридических обязательств и национального интереса» 16. Л. Хепкип пишет, что «реалисты», не признающие необходимости и значения права в международных отношениях, не являются реалистами, так как онп недооценивают то обстоятельство, что «национальный интерес может состоять в соблюдении правовых обязательств» 17.
Казалось бы, чисто академический вопрос, является ли международное право системой обязательных правил поведения либо «ориентированным на политику властным процессом принятия решений», имеет вполне реальное политическое значение.
Большинство западных юристов-международников, подходящих к международному праву как к системе обязательных, относительно стабильных правил поведения, рассматривает, например, действия США во Вьетнаме, на Гренаде, против Никарагуа в качестве нарушений вполне определенных принципов и норм международного права. В то же время именно юристы, относящиеся к международному праву как к процессу принятия решений, т. е. сторонники макдугаловского подхода к международному праву, находятся в первых рядах адвокатов всех внешнеполитических авантюр Вашингтона. Поэтому Г. И. Тункин с
11 Подробнее критику взглядов М. Макдугала см.: Тункин Г. И. Идеоло-
гическая борьба и международное право. С. 93-100; Он же. Теория меж-
дународного права. С. 335-341.
15 McDougal М., Reisman М. International law in policy-oriented perspective//The structure and process of international law. The Hague; Boston;
Lancaster, 1983. P. 183.
16 Hoffmann S. Henkin and Falk: Mild reformist and mild revolutionary// J. Intern. Affairs. 1970. Vol. 24, N 1. P. 119.
17 Henkin L. Op. cit. P. 337, 332.
308
полным основанием пишет, что «цель М. Макдугала состоит в том, чтобы представить политику Соединенных Штатов как равнозначную современному международному праву, как само международное право» 18. Это хорошо видно при сопоставлении теоретических работ этих авторов с их подходом к вполне практическим проблемам международного права.
Так, М. Райзман пишет: «Оценивая обращение государств к силе, нельзя просто ссылаться па п. 4 ст. 2 Устава ООН и осуждать ее применение. Следует проверить допустимость и правомерность предпринятых действий в свете ряда факторов, включая цели обращения к силе и возможные результаты этого» 19. В статье, посвященной попыткам оправдания вторжения американских войск на Гренаду, он предлагает делить акты интервенции па допустимые и недопустимые. Допустимы, с его точки зрения, те из них, которые «увеличивают возможность свободного выбора народами своих правительств и политических структур» 20 21. Естественно, что, с его точки зрения, вторжение Соединенных Штатов на Гренаду входит в число допустимых интервенций.
Другой последователь М. Макдугала — Дж. Мур в 60-х и 70-х годах активно пытался представить агрессию США во Вьетнаме как законную самооборону. «Правомерность помощи борющимся группировкам следует определять в свете действительного самоопределения и требований минимума мирового публичного порядка, а не основываясь на формальных правилах» 2t,—। писал он тогда. В 80-х годах он стремится доказать, что вооруженное нападение по смыслу ст. 51 Устава ООН охватывает и внешнюю помощь восставшим, не ограничивается лишь открытым вторжением п что против «политически невидимой» агрессии возможно открытое применение вооруженной силы22. Все это делается для того, чтобы, обойдя четкие правила, содержащиеся в Уставе ООН и др ух их международных документах, оправдать применение силы против Никарагуа, вмешательство в ее внутренние дела.
С другой стороны, те американские ученые, которые подходят к международному праву как к системе обязательных норм, довольно резко критиковали действия Соединенных Штатов, показали их противоречие принципам и нормам международного права 23.
18 Тункин Г. И. Теория международного права. С. 339.
19 American Society of International Law: Proc. 78th Ann. Meet., Washington, 1984. Wash. (D. C.), 1986. P. 79.
20 Amer. J. Intern. Law. 1984. Vol. 78, N 3. P. 643.
21 Moore J. M. The lawfulness of military assistence to the Republic of Vietnam // Ibid. 1967. Vol. 61, N 1. P. 31.
22 Moore J M. The secret war in Central America and the future of the world // Ibid. 1986. Vol. 80, N 1. P. 102.
23 В Соединенных Штатах очень многие юристы-международники являются сторонниками «ориентированного на политику» подхода к международному праву. Однако далеко не все из них признают крайности мак-
309
Давая оценку концепции М. Макдугала, американский профессор Э. Гордон отмечает, что она позволяет манипулировать правом в зависимости от того, какой результат представляется желательным 24, а С. Хофманн поставил точки над i, подчеркнув, что М. Макдугал определяет цели и ценности, на которые следует ориентироваться при принятии решений, так, чтобы «они точно совпадали с национальными интересами Соединенных Штатов») 25.
Как видно из изложенного, правильное теоретическое определение соотношения права и политики в международной системе пмеет важное практическое значение. Признание нормативной ценности международного права, обязательной силы его принципов и норм имеет непосредственное отношение к внешнеполитической практике государств. Западногерманский юрист Т. Швайс-фурт даже писал, что разногласия по поводу нормативной природы международного права не существуют более между советской, т. е. марксистской, и буржуазной доктриной международного права, а наблюдаются между нью-хейвеновской (т. е. макдугал овскоп) школой, с одной стороны, и традиционной буржуазной доктриной — с другой. По мнению западногерманского ученого, советские юристы-международники солидаризируются с представителями буржуазной доктрины 26.
Конечно, между представителями социалистической науки международного права и буржуазными учеными, даже если они подходят к международному праву как к системе обязательных порм, имеется немало разногласий. Однако тот факт, что обе школы признают ценность нормативной определенности, обязательности, стабильности международного права, действительно служит созданию общей платформы для объединения усилий по укреплению международного правопорядка.
Советская наука международного права отмечает важность правильного соотношения политики и права в международной системе, подчеркивая, что «широко распространенное мнение о том, что международное право не имеет отношения к решению международных проблем политическими средствами, приносит большой вред. Правильное, соответствующее действительности понимание соотношения международной политики и международно-дугаловского подхода к международному праву и согласны с его определением международного права как «процесса принятия властных решений». На это обратила внимание Р. Хиггинс (Higgins R. Policy considerations and the international judicial process//Intern. and Compar. Law Quart. 1968. Vol. 17, pt 1). Среди юристов, разделяющих «ориентированный па политику» подход к международному праву, она выделяет В. Фридмана, Л. Хенкина, Р. Фолка, О. Шэхтера и других, которые порой весьма резко критикуют подход М. Макдугала к международному праву.
24 American Society of International Law: Proc. 78th Annu. Meet. P. 87.
25 Hoffmann S. Op. cit. P. 120.
26 Schweisfurth T. The role of political revolution in the theory of international law//The structure and process of international law. P. 936.
310
го права — важнейшая составная часть нового мышления в ядер-ный век» ”.
Современное международное право распространяется па все области межгосударственных отношений, регулирует самые острые политические вопросы, такие, например, как обеспечение международного мира и безопасности. Только соблюдая требования международного права, можно гарантировать наиболее важные политические интересы государств: их независимость, суверенитет, безопасность. В доядерпую эпоху можно было если пе одобрять, то во всяком случае понять разграничение, проводимое, например, Дж. Кеннаном, между «морально-юридическим> и «реалистическим», т. е. основанным на силе, подходом к международным отношениям. В наши же дни единственно реалистической внешней политикой является политика, опирающаяся на международное право.
Это отнюдь не означает идеализации современной международной обстановки и состояния международного правопорядка, игнорирования актов применения силы на международной арене и вмешательства во внутренние дела государства. Реалистический, а следовательно, учитывающий важность н необходимость международного права подход к международным отношениям и внешней политике государств предполагает признание того, что в современном взаимосвязанном, во многом целостном мире если какое-то международное правонарушение и может дать определенное кратковременное преимущество государству-правонарушителю (что в большинстве случаев весьма сомнительно), то в конце концов оно бумерангом ударит по правонарушителю. В понимании этой реальности заключается важнейший момент нового международно-правового мышления как составной части нового политического мышления.
«Ядром нового мышления является признание приоритета общечеловеческих ценностей и еще точнее — выживания человечества» 27 28,— пишет М. С. Горбачев. Учитывая, что основным нормативным выражением общечеловеческих ценностей и интересов являются принципы п нормы современного международного права, логичен вывод М. С. Горбачева о необходимости создания системы всеобщего правопорядка, обеспечивающей примат международного права в политике 29. Именно реализацией этой идеи можно обеспечить приоритет общечеловеческих ценностей над всеми другими ценностями и интересами.
Примат международного права в политике предполагает в первую очередь господство права над силой в международных отношениях. Силовая политика должна быть заменена политикой,
27 Тункин Г. И. Создание системы мирного сосуществования и международное право // Сов. государство и право. 1986. № 7. С. 48.
28 Горбачев М. С. Перестройка и новое мышление для нашей страны п для всего мира. М.: Политиздат, 1987. С. 149.
29 См.: Горбачев М. С. Избранные речи и статьи. М.: Политиздат, 1988.
Т. 5. С. 295.
311
строго соответствующей принципам и нормам международного права. Кроме того, учитывая, что нормы международного права — это концентрированное и взаимосогласованное, нормативно оформленное выражение стандартов внешнеполитического поведения государств, примат международного права в политике предполагает верховенство подобных стандартов поведения над продиктованными конъюнктурными соображениями односторонними действиями на международной арене.
Правовое регулирование международных отношений — это всегда и политическое регулирование. Политические решения часто облекаются в юридическую форму и вследствие этого приобретают международно-правовую природу. Поэтому когда говорят, что какая-то проблема требует политического решения, то этим отнюдь пе отрицают применимости к данному случаю международного права. Во-первых, политические решения принимаются, как правило, в рамках процедур, определяемых нормами международного права, а само принимаемое решение не должно противоречить основополагающим принципам международного права. Во-вторых, наиболее целесообразным и надежным способом закрепления результатов политических переговоров чаще всего является принятие юридически обязательного документа.
Конечно, политическое регулирование международных отношений пе всегда принимает форму юридически обязательных решений. В советской литературе правильно отмечается, что «нормы, достигнутые в результате согласования воль государств, могут иметь различный характер: политические договоренности, рекомендательные нормы, нормы международного права» 30.
Политика — наиболее подвижная часть надстройки. Право же отличается значительной стабильностью. Такое соотношение характерно и для внешней политики и международного права. В этом некоторые буржуазные ученые видят источник противоречий между внешней политикой государства и международным правом. Л. Хепкип даже полагает, что так как внешняя политика капиталистических государств имеет целью сохранение существующего порядка в мире, а внешняя политика социалистических стран направлена на изменение международной системы, то первая по своей природе больше соответствует требованиям международного права, чем вторая. «Так как международное право и его соблюдение,— пишет он,— по самой своей природе на стороне стабильности, у Запада больше поводов для соблюдения международного права, а коммунисты более склонны к его нарушению» 31.
При этом ряд западных юристов-международников пытается приписывать внешней политике Советского государства так называемую теорию подталкивания революции. Так, американский ав
30 Тункин Г. И. Создание системы мирного сосуществования и международное право. С. 99.
31 Henkin L. Op. cit. Р. 117.
312
тор И. Дор вопрошает: «Каким образом может Советский Союз оставаться ,,борцом за мир“, не отказываясь в то же время от внешней политики, направленной на победу социализма дома и за рубежом?» 32
Конечно, непосредственно после Великой Октябрьской социалистической революции среди руководителей молодого Советского государства было немало людей, видевших в социалистической революции в России лишь начало мировой революции. Конституция РСФСР 1918 г. в качестве одной из идей политики Советского государства закрепила «установление социалистической организации общества и победу социализма во всех странах» (гл. 2). В. И. Ленин в 1921 г. на III Конгрессе Коминтерна признал, что «еще до революции, а также и после нее, мы думали: пли сейчас же, или, по крайней мере, очень быстро, наступит революция в остальных странах, капиталистически более развитых, пли, в противном случае, мы должны погибнуть» 33.
У некоторых революционеров надежда на близкую мировую революцию действительно сопровождалась верой в необходимость подталкивания революционных процессов. Так, Н. И. Бухарин па IV Конгрессе Коминтерна предлагал включить в его программу следующее положение: «Каждое пролетарское государство имеет право на красную интервенцию», поскольку «распространение Красной Армии является распространением социализма, пролетарской власти, революции» 34.
Однако эти взгляды не были господствующими даже в то время. Так, В. И. Ленин еще в 1918 г., говоря о теории подталкивания революции, писал: «Подобная „теория" шла бы в полный разрыв с марксизмом, который всегда отрицал „подталкивание" революций, развивающихся по мере назревания остроты классовых противоречий, порождающих революции» 35. С трибуны XXVII съезда КПСС также твердо и недвусмысленно было сказано: «Мы и сегодня твердо убеждены: подталкивать революцию извне, тем более военными средствами, бесполезно и недопустимо» зв. Помощь же молодым государствам с целью укрепления их независимости, отражения инспирируемых из-за рубежа попыток контрреволюции не может никак подрывать стабильность международной системы, противоречить нормам международного права.
Попытки искусственного сдерживания назревших социальных изменений в наши дни с неизбежностью сопровождаются нарушением принципов неприменения силы и угрозы силой, невмеша
32 Dore J. J. International! law and the superpowers: Normative order in a divided world. New Jersy, 1984. P. 4.
33 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 44. С. 36.
34 IV Всемирный конгресс Коминтерна: Избр. докл., речи и резолюции. М.; Пг 1923 С 196
35 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 35. С. 403.
38 Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. М.; Политиздат, 1986. С. 12.
313
тельства во внутренние дела, права наций и народов на самоопределение.
Опыт истории, начиная с Октября 1917 г., показывает, что объективные тенденции общественного развития отнюдь не противоречат интересам социализма. Поэтому внешней политике социализма нет никаких причин противостоять этим тенденциям. Именно внешняя политика, направленная на противостояние этим тенденциям, часто приходит в противоречие с требованиями международного права. Стабильность современной международной системы, на обеспечение которой направлены принципы и нормы современного международного права, не предполагает недопустимость изменений в ней. Стабильность развивающейся международной системы обеспечивается отсутствием в первую очередь попыток искусственного приостановления ее закономерного развития, т. е. запретом применения силы с целью вмешательства в процессы, происходящие в государствах. Не менее вредны, конечно, и попытки искусственного ускорения назревших изменений в мире. Опп также подрывают стабильность международной системы, также чреваты нарушением норм международного права.
Порочность взглядов многих буржуазных авторов в этом вопросе состоит в том, что в качестве стабильной они рассматривают международную систему, в которой не происходит каких-либо существенных социальных изменений, а если что-нибудь меняется, то только эволюционным путем. Однако международная система никогда не была такой застывшей социальной системой, а тем более теперь. Это динамически развивающаяся на основе объективных закономерностей система. Изменения в ней часто обусловлены переменами, которые происходят внутри государства и не регулируются международным правом. Современное международное право не может и пе должно препятствовать этим изменениям. Оно и особенно его важнейшие принципы (неприменения силы и угрозы силой, невмешательства во внутренние дела, права наций и пародов на самоопределение) призваны обеспечить развитие общества как без искусственного подталкивания, так и без торможения этого объективного процесса.
§ 2. Влияние внешней политики и дипломатии на создание и применение норм международного права
Как уже говорилось, нормы международного права создаются п применяются в процессе внешнеполитической и особенно дипломатической деятельности государств. В СССР наиболее полное определение дипломатии дается в Дипломатическом словаре: «Дипломатия — это средство осуществления внешней политики государства, представляющее собой совокупность невоенных практических мероприятий, приемов и методов, применяемых с учетом конкретных условий и характера решаемых задач; официальная деятельность глав государств и правительств, минист
314
ров иностранных дел, дипломатических представительств за рубежом, делегаций на международных конференциях по осуществлению целей и задач внешней политики государства, защите прав и интересов государства, его учреждений и граждан за границей. С понятием дипломатии связывают искусство ведения переговоров в целях предотвращения или урегулирования международных конфликтов, поисков компромиссов и взаимоприемлемых решений, а также расширения и углубления международного сотрудничества» 37.
В другом месте подчеркивается важная мысль о том, что «в узком смысле дипломатия означает искусство ведения переговоров и заключения договоров между государствами» 38. Здесь обозначена одна из сторон связи дипломатии с международным правом, а именно что в процессе дипломатических переговоров создаются многие нормы международного права.
Следовательно, по отношению к внешней политике дипломатия играет роль средства ее реализации. Кроме дипломатии существуют и другие средства и способы осуществления внешней политики государства: экономическое сотрудничество, военная сила, разведка, внешнеполитическая пропаганда и т. д. С (поставляя дипломатию с другими средствами внешней политкни, необходимо подчеркнуть, что она является главным средством внешней политики, служащим исключительно ее целям. Она в значительной степени предопределяет рамки и направления использования во внешней политике других, помимо нее, средств.
Будучи главным средством реализации внешней политики, дипломатия столь же тесно, как и внешняя политика, связана с общественным строем государства. Она пмеет классовый характер. Классовость дипломатии того или иного государства проявляется главным образом в целях и содержании выполняемых ею задач, т. е. осуществляемого ею внешнеполитического курса на международной арене. Однако от реализуемого дипломатией внешнеполитического курса зависят во многом формы дипломатии данного государства. Так, проведение в жизнь империалистической внешней политики приводит часто к нарушению норм дипломатического права, к вмешательству во внутренние дела государства пребывания. Проведению миролюбивого внешнеполитического курса соответствует дипломатия, уважающая внутреннюю компетенцию других государств, соблюдающая законы и правила страны пребывания. В то же время по форме и выполняемым функциям дипломатия различных государств имеет больше общего, чем их внешняя политика в целом.
Дипломатическая деятельность не только регулируется нормами международного- права, но и является основным средством их создания. В процессе двусторонних дипломатических переговоров, многосторонних дипломатических конференций, в рамках между
37 Дипломатический словарь. 4-е изд. М.: Наука, 1984. Т. 1. С. 327.
38 БСЭ. 2-е изд. Т. 14. С. 405.
315
народных организаций разрабатываются тексты международных договоров. В ходе дипломатической практики складываются нормы обычного права.
В последние годы особое значение приобрели переговоры с участием глав государств и правительств, так называемые встречи в верхах (summit meetings, recontre an sommet). Такие встречи бывают как двусторонними, так и многосторонними. В процессе подобных переговоров и конференций нередко подписываются важнейшие международно-правовые документы, в частности в области политического сотрудничества, ограничения гонки вооружений и разоружения.
Все большее значение как в деле создания, так и в процессе реализации норм международного права приобретает многосторонняя дипломатия, т. е. дипломатическая деятельность с участием представителей нескольких государств, связанная с работой межправительственных конференций и организаций. Интенсификация многостороннего сотрудничества наиболее необходима в таких областях, как поддержание и упрочение мира и безопасности, обуздание гонки вооружений, развитие международных экономических связей, преодоление отсталости и обеспечение экономического роста развивающихся стран, энергетическая и продовольственная проблемы, охрана окружающей среды, освоение Мирового океана и космического пространства, и др. Многостороннее сотрудничество между государствами осуществляется в различных организационных формах, среди которых все большее значение имеют международные форумы: переговоры, конференции и международные организации зэ.
Как известно, наиболее важные нормы международного права создаются посредством заключения многосторонних договоров. Разработка их текстов происходит либо на специальных дипломатических конференциях (например, так была разработана Конвенция ООН по морскому праву 1982 г.), либо в процессе работы органов международных организаций (например, тексты международных пактов о правах человека были представлены в Комиссии ООН по правам человека). Часто разработка таких договоров начинается в рамках международных организаций и продолжается в процессе работы специальных дипломатических конфереций. Например, проект Конвенции по праву международных договоров был предварительно подготовлен в рамках вспомогательного органа Генеральной Ассамблеи ООН — Комиссии международного права, окончательный же текст был разработан в ходе дипломатической конференции в Вене в 1968—1969 гг.
В рамках международных организаций разрабатываются проекты большинства многосторонних международных договоров. Кроме того, многие резолюции международных организаций ока- 39
39 См.; Петровский В. Ф., Ашавский В. М. Правила процедуры международных форумов Ц Правила процедуры в многосторонней дипломатии. М.: Междунар. отношения, 1986. С. 5.
316
зывают влияние на процесс становления обычных норм международного права, их положения входят в заключаемые государствами международные договоры.
Многосторонняя дипломатия оказывает влияние и па реализацию норм международного права. Так, с целью обеспечения исполнения ряда важных международных договоров (например, Договора о нераспространении ядерного оружия 1968 г., Конвенции о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении 1972 г.) регулярно созываются международные конференции, на которых рассматриваются вопросы, касающиеся выполнения заключенных договоров.
Государства нередко создают специальные органы, имеющие целью способствовать реализации определенных международных договоров. Так, па основе Пакта о гражданских п политических правах создан и действует Комитет по правам человека.
Иногда такие органы создаются в рамках существующих международных организаций (например, Комитет экспертов МОТ).
Конечно, функционирование международных организаций, а не только специально созданных для этого органов, способствует осуществлению норм международного права. Так, деятельность ООН и его специализированных учреждений призвана обеспечить реализацию в международной жизни положений Устава ООН — важнейшего источника современного международного права.
В речи па встрече с парламентариями Индии М. С. Горбачев подчеркнул, что «в ядерпый век, когда опасность для жизни людей стала всеобщей, когда понимание взаимосвязей и взаимной ответственности становится жизненно важным для каждого, возрастает значение международных институтов и организаций...» 40 41’. Их роль возрастает как в деле создания норм международпого права, так и в процессе реализации их предписаний.
В мире, где существуют и взаимодействуют государства с различными социальными системами, нормы общего международного права не могут носить классовый характер подобно нормам национально-правовых систем. В их содержание пе включаются социально-классовые последствия внешнеполитических действий государств, внешняя политика которых несомненно имеет классовый характер. По своей социальной природе нормы современного общего международного права носят общечеловеческий характер, охраняют интересы человечества в целом. Поэтому проявление классовых интересов и целей во внешней политике государства должно соответствовать требованиям общего международного права, а следовательно, и общечеловеческим ценностям. Кроме того, в современном взаимозависимом мире, когда над человечеством висит угроза ядерного самоуничтожения и
40 Горбачев М. С. Избранные речи и статьи. М.: Политиздат, 1987. Т. 4.
С. 240.
317
ему угрожает экологическая катастрофа, общечеловеческие интересы, выражающиеся, в частности, в решении глобальных проблем, объективно не могут противоречить национальным, государственным пли классовым интересам. На нынешнем этапе развития человечества общечеловеческие интересы, во всяком случае на международном уровне, совпадают с интересами даже антагонистических внутри стран классов.
§ 3. Влияние международного права на внешнюю политику и дипломатию
Определяя права и обязанности государств, международное право имеет двоякую связь с внешней политикой и дипломатией: «а) в аспекте обязательств государств международное право выступает как ограничение в отношении внешней политики и дипломатии; б) в аспекте прав оно, наоборот, выступает как средство или опора для внешней политики и дипломатии» 41.
М. Вираллп по этому поводу пишет: «Международное право является инструментом внешней политики, когда его рассматривают как защищающее интересы государства. В таком случае, естественно, государство спонтанно сообразует свои действия с международным правом. Более того, одной из целей его внешней политики будет укрепление авторитета международного права... В обстоятельствах, когда предписания международного права кажутся государству не соответствующими его национальным интересам, особенно жизненно важным, международное право может рассматриваться как препятствие на пути внешней политики» 42. Следовательно, международное право — это одновременно п опора, и ограничитель для внешней политики государства.
Чаще всего нормы международного права соблюдаются государствами добровольно, без какого-либо принуждения, так как интересы самих государств предполагают поведение в соответствии с этими нормами. Это касается не только реализации прав, предоставляемых государствам международным правом. Большинство государств выполняет и свои международно-правовые обязательства потому, что это в их интересах, соответствует их внешнеполитическому курсу.
Международное право, упорядочивая межгосударственное сотрудничество, выполняет функцию обеспечения предсказуемости в международных отношениях, является субъективным отражением объективно присущей международным отношениям нормативности. Регулируя, например, порядок дипломатических сношений, захода и пребывания судов во внутренних и территориальных водах иностранных государств, условия торгового обмена, нормы международного права делают возможным международное сотрудничество. Нормативность — необходимое условие этого со-
4' Тункин Г И. Теория международного права. С. 314.
42 Virally М. Op. cit. Р. 30.
31R
трудничества. Обеспечивается она главным образом с помощью норм международного права. В этом смысле международное право является необходимой опорой внешней политики любого государства.
Конечно, международное право налагает ограничения на внешнюю политику всех государств. Тем не менее оно может быть обузой и препятствием на пути реализации внешней политики лишь тех государств, которые ставят свои узко понятые национальные интересы выше интересов общечеловеческих. Однако, чем более взаимосвязанным становится мпр, тем яснее видно, что интересы одних государств не могут быть удовлетворены за счет интересов других государств. Это касается всех международных проблем и особенно обеспечения международного мира и безопасности. «Безопасность, если говорить об отношениях между СССР и США, может быть только взаимной, а если брать международные отношения в целом — только всеобщей. Высшая мудрость не в том, чтобы заботиться исключительно о себе, а тем более в ущерб другой стороне. Нужно, чтобы все чувствовали себя в равной безопасности, ибо страхи и тревоги ядерного века порождают непредсказуемость в политике и конкретных действиях» говорится в Политическом докладе XXVII съезду КПСС.
В современном мире пе только обеспечение политической, военной и экономической безопасности отдельных государств, но и удовлетворение национальных интересов обычно возможно только при соблюдении интересов других государств в сотрудничестве с ними, а следовательно, в условиях соблюдения принципов п норм международного права. Поэтому нарушение международного права, попытки таким образом получить какие-то односторонние преимущества в конечном счете оборачиваются и против государства-правонарушителя. «В условиях ядерного века действенность международного права должна опираться не на принуждение к исполнению, а па пормы, отражающие баланс интересов государств.
Вместе со все большим осознанием объективной общности судьбы это создавало бы искреннюю заинтересованность каждою государства в самоограничении себя международным правом» 4‘.
Нет сомнений в том, что государство действует в соответствии с нормами международного права, когда оно понимает, что это в его же интересах. Но каково влияние международного права на поведение государства в тех случаях, когда оно считает, что нормы международного права обязывают его действовать пе так, как этого требуют национальные интересы?
Ответ на такой вопрос не может быть однозначным. Во-первых, необходимо оговориться, что речь идет только о соврсмен-
43 Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. С. 64.
44 Выступление М. С. Горбачева в Организации Объединенных Наций // Правда. 1988. 8 дек
319
ном общедемократическом международном праве, действующем в современном взаимосвязанном мире. Во-вторых, необходимо учитывать характеристику государства, о поведении которого идет речь.
Если, например, брать новые весьма позитивные в целом тенденции развития международного морского права, то нет сомнений в том, что не все они удовлетворяют интересы каждого государства. Так, появление института экономической зоны нанесло определенный ущерб интересам рыболовства ряда государств, в том числе и Советского Союза. Тем не менее СССР соблюдает правила Конвенции ООН по морскому праву 1982 г., касающиеся и этого института. Интересы мирового сообщества государств, в том числе и Советского Союза как части этого сообщества, обеспечиваемые с помощью такого сбалансированного документа, как Конвенция 1982 г., выше, чем материальный ущерб от ограничений на экспедиционный лов рыбы. СССР это хорошо понимает и действует соответствующим образом. Представитель ГДР на III Конференции ООН по морскому праву, имея в виду концепцию экономической зоны, заявил: «В интересах всемирного сотрудничества и особенно в интересах развивающихся стран моя страна приняла компромиссные положения, влекущие за собой значительные экономические потери для нашего государства» 45.
Однако даже в тех случаях, когда государство считает, что требования международного права расходятся с его интересами, правовые нормы влияют па его поведение. В современном мире ни одно государство пе может безнаказанно нарушать нормы международного права пе столько из-за угрозы правовых санкций, сколько из-за мирового общественного мнения, из-за риска потерять препмущества, вытекающие из международного сотрудничества. Чем шире народные массы участвуют в определении внешней политики государств, чем развитее их международноправовое сознание, тем выше эффективность международного права.
* * *
Анализ соотношения политики и права в международной системе свидетельствует об пх взаимодействии, даже тесном переплетении. Как нельзя их полностью отождествлять, так нельзя и противопоставлять их. Так как международное право служит юридической формой внешнеполитического поведения государств, они неразрывны как форма и содержание. Не соответствующая своей правовой форме внешняя политика не только противоправна, но и в современном мпре весьма опасна для судеб человечества, а следовательно, и для самого правонарушителя.
45 Третья Конференция ООН по морскому праву: Офиц. отчеты. Нью-Йорк, 1982. Т. 17. С. 89.
ГЛАВА
И
СОВРЕМЕННАЯ НАУКА МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА х В СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ СТРАНАХ *
§ 1. Советская наука международного права
После возникновения первого в мире социалистического государства стали постепенно складываться его разнообразные взаимоотношения с другими странами. Проблемы признания государства новой социально-экономической формации, признания долгов, границ, договоров, заключенных царским и Временным правительствами. установления дипломатических и консульских отношений требовали определения отношения Советского государства к существовавшему тогда буржуазному международному праву, возникла необходимость разработки международно-правовых проблем с точки зрения марксизма-ленинизма.
Сегодня нелегко даже представить себе сложность задач, за выполнение которых взялись первые советские юристы-междупа-роднпкп. Слова П. И. Стучки, сказанные по поводу общей теории права, можно с полным основанием отнести и к науке международного права: «Вы думаете, что мы сразу пришли к марксистско-ленинской теории права, нашли уже готовую новую конструкцию права, новое мировоззрение? Ведь так никогда не бывает» ’.
Естественно, что наряду с положениями, выдержавшими пспы-ние временем, предлагались решения, которые с позиции современной советской доктрины международного права представлют-ся ошибочными. Однако несомненно, благодаря вкладу первых советских юристов-междупароднпков в науку международного права, стали возможны ее современные достижения.
Уже в начале 20-х годов основные споры разгорелись вокруг вопроса о характере действовавшего тогда международного права и отношения к нему Советского государства.
Первым предпринял попытку дать оцепку международного права с новых позиций Е. А. Коровин. Он правильно отметил,
* Редакционная коллегия сочла необходимым включить в курс специальную главу о социалистической науке международного права, поскольку вплоть до настоящего времени явно недостаточно внимания уделялось анализу истории становления и характерным чертам развития науки международного права в социалистических странах. Основные западные доктрины и взгляды ученых из развивающихся стран отражены во всех разделах курса.
1 Сов. государство и революция права. 1931. № 1. С. 42.
321
иго «глубокие качественные различия правового п хозяйственного строя капиталистического общества и социалистического влекут за собой многообразные и существенные изменения в международно-правовых нормах, регулирующих взаимоотношения между буржуазными и социалистическими странами» 2. Однако отсюда он сделал неверный, как доказала практика и советская наука, вывод о невозможности существования общего международного права в переходный от капитализма к социализму период исторического развития.
Один из первых правоведов-марксистов, внесший значительный вклад в развитие пауки международного права,— Е. Б. Пашуканис определил международное право как юридическую форму борьбы капиталистических государств между собой за господство над остальным миром, которое выступает как совокупность форм, применяемых государствами в их отношениях друг с другом, причем весь остальной мир рассматривается как простой объект заключаемых сделок. С появлением на исторической арене Советского государства, по мнению Е. Б. Пашуканиса, международное право приобретает пное значение и становится формой временного компромисса между двумя антагонистическими системами 3.
Позже Е. Б. Пашуканис критически отнесся к своему определению международного права как временного компромисса. Такое определение, с его же точки зрения, «привело к отождествлению международного права с компромиссом и, следовательно, к затушевыванию того факта, что компромисс между двумя принципиально непримиримыми системами есть продолжение борьбы между нпми п одна из форм этой борьбы» 4.
Думается, однако, что Е. Б. Пашуканис не грешил против истины, когда в 1926 г. говорил о международном праве как о форме компромисса. Скорее он ошибся, считая этот компромисс временным, так как исторические рамки переходного от капитализма к коммунизму периода в мировом масштабе оказались более длительными, чем они представлялись многим в то время, а в основе международного права и сегодня лежат компромиссы, взаимные уступки, согласование позиций.
Интересно отметить, что отношение Советского государства к старому международному праву было более дифференцированным и гибким, чем отношение многих советских юристов того периода. Ведь В. И. Ленин на II Всероссийском съезде Советов в 1917 г. говорил: «Есть разные пункты, товарищи,— ведь грабительские правительства не только соглашались о грабежах, но среди таких соглашений они помещали и экономические соглашения и разные другие пункты о добрососедских отношениях... Мы отвергаем все
2 Коровин Е. А. К пересмотру основных понятий международного права// Сов. право. 1925. № 6. С. 35.
3 Энциклопедия государства и права. М., 1926. С. 858, 861, 862.
4 Пашуканис Е. Б. Очерки по международному праву. М., 1935. С. 17-18.
322
пункты о грабежах и насилиях, но все пункты, где заключены условия добрососедские и соглашения экономические, мы радушно примем, мы их не можем отвергать» 5. Поэтому односторонними п не отражающими политику Советского государства были взгляды, например, А. Я. Вышинского, писавшего в 1925 г., что «современная паука международного права должна развернуть перед глазами трудящихся всего мира классово-хищническую природу современных международно-правовых норм как порм, отражающих собой борьбу господствующих в буржуазном обществе классов за долю созданных трудящимися и угнетенными классами ценностей» 6.
Не соответствовало международной практике Советского государства и уже отмеченное отрицание Е. А. Коровиным возможности существования общего для социалистических и буржуазных государств международного права. По мнению Е. А. Коровина, такая возможность обусловливается «известной общностью оценок — правовых, политических, сродством экономических систем, социального порядка», а подобная общность и сродство и, следовательно, соответствующие им комплексы правовых порм мыслимы отнюдь не во всемирном масштабе, ио в довольно тесном и однокачественном кругу. Он считал, что образуются различные международно-правовые концентры, регулирующие взаимоотношения в рамках определенных групп государств, а нормы, регулирующие отношения между буржуазными и социалистическими странами, «в своей совокупности образуют одну из ,,местных ' международно-правовых систем, могущую быть названной международным правом переходного времени» 7. Позже Е. А. Коровин, подвергнутый весьма резкой (и следует сказать, пе всегда справедливой) критике, отказался от этой концепции 8, однако, думается, что ряд его взглядов, высказанных уже после второй мировой войны (отрицание теории согласования воль государств как основы процесса создания норм международного права, утверждение, что международное право перестает обслуживать буржуазный базис) коренятся именно в этих рассуждениях.
Механическими и как следствие этого неудачными были попытки Е. А. Коровина применять классовый подход к изучению государств как субъектов международного права. Так, субъектами международного права, с его точки зрения, выступают не государства, а коллективы «господствующих классов, участников современного международного общения» 9, а дипломатический представитель Советского государства «является не более и не менее как уполномоченным господствующего в Республике клас
5 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 35. С. 20.
6 Вышинский А. Я. Предисловие//Междунар. право. 1925. А? 1.
7 Коровин Е. А. К пересмотру основных понятий международного права. С. 34- 35.
8 См.: Коровин Е. А. Письмо в редакцию//Сов. государство. 1935. № 4.
9 Коровин Е. А. К пересмотру основных понятий международного права. С. 30.
323
са (или, еще точнее,— сознательной его части, правящей партии) » 10 11.
Особенно заметен отход от позиции основоположников марксизма-ленинизма в рассуждениях Е. А. Коровина по поводу интервенции. «Резко отрицательное отношение трудящихся России ко всякого рода интервенционным намерениям Антанты не есть еще отрицание интервенции как метода классовой борьбы, по отрицание и осуждение именно данной интервенции. Интервенция, которая при известных условиях может стать крупнейшим орудием прогресса, хирургическим вмешательством, облегчающим родовые потуги нового мира, в .руках Антанты была синонимом глубочайшего регресса»,— писал он “.
Как уже говорилось, основоположники марксизма-ленинизма выступали против всяких теорий подталкивания революции12. Поэтому еще в 1935 г. Е. Б. Пашуканпс вполне справедливо критиковал Е. А. Коровина за его «левацкое» отождествление пролетарского государства с Коммунистической партией и вредную путаницу в ряде практических вопросов 13.
Интересно отметить, что западная доктрина, критикуя советскую науку международного права и внешнеполитические доктрины СССР, часто ссылается именно на эти ошибочные взгляды, пе соответствующие отношению Советского государства к международному праву и уже в те времена подвергнутые критике самими советскими учеными.
В 20-х годах в нашей науке наметились две противоположные тенденции. Если, например, в работах Е. А. Коровина содержался ряд «ультрареволюционных» положений, недостаточно учитывающих положительное в старом международном праве, а также международно-правовую практику Советского государства, то некоторые другие юристы-международпнки (А. В. Сабанин, Ю. В. Ключников, В. Э. Грабарь) недостаточно обращали внимание на то новое, что вносило в международную практику появление первого в мире социалистического государства.
На состоявшейся в конце 20-х — начале 30-х годов в рамках Российской ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук (РАНИОН) дискуссии о характере советской науки международного права эти взгляды подверглись весьма резкой критике. Однако нередко критиковались не только ошибочные взгляды, по и положения, выдержавшие затем испытание временем.
Так, Е. А. Коровин обвинялся в том, что он «выдвинул, по существу, абсурдную мысль, что появление СССР создало благоприятную ситуацию для развития международного пра
10 Коровин Е. А. Международное право переходного времени. М.; Пг., 1924.
С. 62.
11 Там же. С. 59.
12 Ленин В. II. Поли. собр. соч. Т. 35. С. 403.
13 Пашуканис Е. Б. Указ. соч. С. 79.
324
ва»14. Как показало развитие международного права, мысль Е. А. Коровина была совершенно верна. В. Э. Грабарь же подвергся критике, например, за то, что допускал возможность существования общего международного права, «когда имеются различные экономические системы» 15. Позже и практика, и теория подтвердили правильность именно такого подхода.
Следует отметить, что Л. В. Сабапип, Ю. В. Ключников и В. Э. Грабарь, хотя и не смогли в полной мере оценить влияние Советского государства на развитие международного права, давали довольно верную характеристику международного права своего времени и соответствующего реальностям международной жизни отношения к нему Советского государства. Так, А. В. Саба-нин в 1922 г. писал: «В защиту науки международного права мы... можем отметить лишь одно. Советская власть аннулировала все XVI томов Свода законов Российской империи, т. е., опрокинув громадную и разветвленную систему правовых взаимоотношений одного из крупнейших в мире государств, признала вместе с тем возможным и соответствующим своим идеологическим предпосылкам сохранить для своих внешних правовых отношений в силе основные положения международного нрава и ссылаться на них в официальных заявлениях своей дипломатии» 16 17.
В. Э. Грабарь в 1927 г. отмечал: «Само собою разумеется, что история и современное положение СССР необходимо имеет некоторые отклонения от действующих между другими государствами норм международного права. Однако эти отклоняющиеся нормы не образуют никакого особого, только для СССР действующего международного права, а находят соответствующее место в системе общего международного права» |7.
В то время взгляды как А. В. Сабапппа, так и В. Э. Грабаря подверглись резкой критике 18. Однако сейчас очевидно, что подобные оценки не соответствовали действительности. Опп игнорировали положительное в старом международном праве, допуская возможность использования в лучшем случае лишь ряда его юридических форм.
Так, Е. Б. Пашуканис писал, что «в условиях капиталистического окружения пролетарское государство применяет во внешних сношениях ряд форм, аналогичных тем, которые применяют капиталистические государства... Внешнее формальное сходство применяемых при этом норм пе препятствует тому, что наша
14 О буржуазных влияниях в советской международно-правовой литературе; Дискуссия. М., 1930. С. 36.
15 Там же. С. 55-56.
16 Сабанин А. В. Советская власть н международное право // Междунар. жизнь. 1922. № 5. С. 10.
17 Hrabar V. Das Hontige Volkerrecht vom Standpunkte eines Sowjetjunis-ten//Ztschr. Volkerrecht. 1927. Bd. 14, H. 2. S. 213.
18 См., напр.: Левин Д. Б. Международное право переходного периода в реакционном освещении (по поводу полемики между проф. Грабарем и проф. Коровиным) //Революция права. 1928. № 5. С. 119.
325
внешняя политика принципиально отличается от политики любого капиталистического государства» *9.
Хотя пе вызывает сомнений, что цели и задачи внешней политики классово противоположных государств часто принципиально различны, нельзя согласиться с попыткой представить нормы международного права в качестве пустых форм, в которые внешняя политика государства вливает реальное содержание. Ведь внешняя политика государства, кроме выполнения классовых задач, в большей или меньшей степени нацелена на реализацию общих для системы государств интересов. К. Маркс по поводу эксплуататорского государства неоднократно отмечал, что оно наряду с функцией классового господства осуществляло и функцию выполнения «общих дел, вытекающих из природы всякого общества» 2,). Это положение полностью относится не только к буржуазному внутригосударственному праву, но и к международному праву того периода, когда наряду с нормами, закрепившими господство «цивилизованных» государств над колониями, узаконивавшими приобретенное с помощью силы, действовали и нормы, необходимые для функционирования существовавшей тогда спстемы государств. Следование этим нормам и даже борьба за их более последовательное воплощение в международной жизни полностью соответствовали внешней политике первого в мире социалистического государства. Тем более нельзя рассматривать в качестве пустых форм, наполняемых социальным содержанием лишь в процессе внешнеполитической деятельности государств, нормы современного общего международного права, имеющие целью охрану таких общечеловеческих интересов и ценностей, как обеспечение мира, разоружение, охрана окружающей среды, взаимовыгодное сотрудничество в самых различных областях.
Шаг в верпом направлении к определению природы существовавшего в довоенный период международного права сделал К. В. Антонов, отметив в 1938 г., что в международном праве «сосуществуют одновременно институты, сложившиеся в самые различные периоды борьбы за власть и в различные периоды господства буржуазии, и институты, возникшие в процессе борьбы и сотрудничества первого в мире социалистического государства с капиталистическими государствами» 21.
В 1940 г. Ф. И. Кожевников по поводу отношения Советского государства к международному праву писал, что «те институты международного права, которые могут облегчить выполнение задачи борьбы за мир, признаются и применяются СССР, при этом с дальнейшим углублением их демократического содержания; те
19 Пашуканис Е. Б. Указ. соч. С. 16.
20 Маркс КЭнгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 25, ч. 1. С. 422.
21 Антонов К. В. К вопросу о международном праве//Сов. государство. 1938. № 4. С. 62-73.
326
же, которые противоречат в какой бы то ни было форме этим целям, отвергаются им» 22.
Если до второй мировой войпы советская наука международного права не смогла разработать целостной социалистической концепции международного права, то это отнюдь не означает, что можно недооценивать вклад первых советских юристов-международников в процесс ее создания. Только па основе использования, а порой и критического переосмысливания их работ в послевоенный период стало возможным создание целостной советской доктрины международного права. Споры, разнообразие точек зрения по многим вопросам, хотя и сопровождаемые порой излишне резней критикой и, к сожалению, даже приклеиванием ярлыков, все же способствовали развитию советской международно-правовой науки.
По ряду вопросов были разработаны новые подходы, намечены тенденции дальнейшего развития международного права. Так, Е. Б. Пашуканис еще в 1935 г. писал, что «борясь против национального угнетения, пролетариат признает за каждым народом право на самоопределение, а следовательно, возможность выступить в качестве субъекта международного права» 23. Сейчас в науке международного права не только социалистических и развивающихся стран, но и многих развитых капиталистических стран признается международная правосубъектность народов, борющихся за независимость. Органы национально-освободительной борьбы участвуют в международном правотворчестве, в работе международных организаций. По поводу Лиги Наций Е. Б. Пашуканис писал, что она «является организацией вторичного, производного порядка по отношению к образующим ее государствам», что «в известном смысле она выступает как субъект международного права» 24. Это звучит вполне современно и сейчас, в конце 80-х годов, хотя достаточно долго правосубъектность международных организаций в советской науке отрицалась.
Однако следует отметить, что уже в довоенный период в международно-правовой науке стало давать о себе зпать влияние культа личности Сталина. Так, все взгляды репрессированного без всякого на то основания Е. Б. Пашуканиса были объявлены вредными, даже контрреволюционными. Естественно, что такая обстановка не способствовала творческим поискам в области международно-правовых исследований.
Как во время Великой Отечественной войны, так и непосредственно в послевоенный период основное внимание советских юристов-международников было сконцентрировано на разработке актуальных практических вопросов, вставших перед совете кой дипломатией. В 1944—1945 гг. на тему об уголовной ответствен-
22 Кожевников Ф. И. К вопросу о понятии международного права Сов. государство и право. 1940. № 2. С. 100-113.
23 Пашуканис Е. Б. Указ. соч. С. 76.
24 Там же С. 76-77.
327
пости гитлеровцев была опубликована серия статей А. Н. Трай-пина, которые позднее, в 1956 г., в дополненном и переработанном виде вышли в свет в виде отдельной книги «Защита мира и борьба с преступлениями против человечества». В этих трудах впервые начали разрабатываться вопросы международной уголовной ответственности индивидов за совершение международных преступлений государством. Позже эти идеи нашли теоретическое обоснование в работах других советских ученых, прежде всего Д. Б. Левина и Г. И. Тункина.
В годы войны группа ученых в составё С. А. Голунского, А. Г. Гойхбарга, В. Э. Грабаря, В. Н. Дурденевского, Д. Б. Левина п других под руководством академика И. П. Трайнина участвовала в разработке вопросов ответственности за военные преступления, материального возмещения ущерба, нанесенного СССР фашистской Германией, и других актуальных вопросов международного нрава, связанных с послевоенным устройством мира.
В 1947 г. был опубликован первый послевоенный советский учебник по международному праву под редакцией В. Н. Дурденевского п С. Б. Крылова. В 1949 г. вышла в свет (а позже переиздана) книга известного советского юриста, участвовавшего в разработке текста Устава ООН, С. Б. Крылова «Материалы к истории Организации Объединенных Наций». В. Н. Дурденев-скнй — один из наиболее эрудированных юристов, глубокий знаток многих областей как международного, так и внутригосударственного права, и С. Б. Крылов — крупный ученый и дипломат внесли большой вклад в развитие советской международно-правовой науки. Курс, прочитанный в 1947 г. в Гаагской академии международного права С. Б. Крыловым, в то время членом Международного суда ООН 25, впервые познакомил западных ученых с советской доктриной международного права.
Развитие советской пауки международного права как в 30-е, так и в послевоенные годы могло бы быть значительно более успешным, если бы пе вред, нанесенный ей обстановкой культа личности, когда в науке в целом и особенно в общественных науках делались попытки монополизации истины. И дело не только в том, что ряд положений, выдвинутых А. Я. Вышинским, олицетворявшим культ личпости в правовой, в том числе и международно-правовой пауке, были ошибочными (например, тезис о приоритете национального права над международным, тенденция абсолютизации государственного суверенитета). Монополизация истины приводила к отсутствию поисков в наиболее острых теоретических и практических областях, к догматизму и цитатничеству 26.
Отрицательные последствия культа личности, консервации которых способствовала обстановка застоя 70-х и начала 80-х годов,
25 Krylov S. Les notions principals du droit des gens//Rec. cours. 1947.
28 См.: Тункин Г. И. XXII съезд КПСС и задачи советской науки международного права // Сов. государство и право. 1962. № 5.
328
сказались и на науке международного права. С одной стороны, многие работы посвящались апологетике любых внешнеполитических акций и инициатив нашего государства. Внешняя политика СССР объявлялась априорно соответствующей международному праву, а внешняя политика буржуазных государств чаще всего также априорно рассматривалась как противоречащая праву. С другой стороны, появились исследования, в значительной мере оторванные от реалий международной жизни, посвященные малозначительным, а порой и надуманным проблемам. Вместо разработки политически острых проблем многие авторы основное внимание стали уделять политически нейтральным вопросам, описанию и классификации принятых документов, их комментированию. Недостаточно анализировались политически острые проблемы общетеоретического характера. Отсутствовали серьезные исследования конкретных ситуаций и событий на международной арене в свете международного права.
Заметный прогресс советской международно-правовой науки связан с осуждением культа личности и теоретическими дискуссиями 50-х — 60-х годов.
Одной из важнейших теоретических проблем оставалась проблема существования общего международного права в мире, состоявшем из государств с различными социально-экономическими и политическими системами. В 1951 г. Е. А. Коровин прямо поставил вопрос: «Каким образом в свете марксистско-ленинского учения о базисе и надстройке, о государстве и праве могут существовать международно-правовые нормы, обязательные и для социалистических и для буржуазных государств!о 27.
По существу, это явилось продолжением довоенных споров о возможности существования общего международного права в политически и идеологически разделенном мире, только на более высоком теоретическом уровне. Ведь положение самого Е. А. Коровина о существовании различных международно-правовых концентров отрицало возможность существования общего международного права без идеологической, культурной, экономической общности.
В статьях, опубликованных в 1951 и в 1954 гг., Е. А. Коровин дал следующий ответ на вопрос о возможности существования общего международного права: «Я полагаю, что общепризнанные нормы международного права являются частью как социалистической, так и буржуазной надстройки. Наличие такого рода норм отнюдь не предполагает обязательного тождества классовой природы соответствующих государств или тождества их экономического базиса. Так, например, наличие в советском и буржуазном уголовном праве сходных составов отдельных преступлений ни в какой степени не устранит глубокого качественного отличия советского уголовного права от буржуазного. Ста-
27 Коровин Е. А. Об общепризнанных нормах международного права //Сов. государство и право. 1951. № 9. С. 15. 11
11 Курс международного права, к. I 329
рые нормы „не убий“, „не укради11 записаны и в феодальных, и в буржуазных, и в социалистических кодексах, но по мотивам, отличным в каждом из них, защищают различные классовые интересы и служат различным классовым целям» 28.
Такая конструкция, однако, никак не объясняет, каким же образом, на основе различных базисов образуется единое явление надстроечного порядка — общее международное право. К тому же здесь усматривается подход к нормам международного права как только к формам, которые наполняются реальным социально-политическим содержанием лишь в процессе внешнеполитической деятельности государства. Кроме того, совпадение в правовых системах различных государств многих статей объясняется тем, что любая система права, помимо обеспечения реализации классовых интересов, выполняет задачи в интересах общества в целом. Это относилось и к старому (буржуазному) международному праву.
Е. А. Коровин писал, что «элементарные и общепризнанные нормы международного права, поскольку они входят как в буржуазную, так и социалистическую надстройку, не могут в силу этого выполнять с одинаковой эффективностью свою служебную роль в отношении двух противоположных базисов, т. е. содействовать в одинаковой мере укреплению как капиталистической, так и социалистической системы», и поэтому, с его точки зрения, общепризнанные нормы международного права «по отношению одного из двух базисов (в данном случае — современного капиталистического) постепенно утрачивают свой служебный характер, сохраняя таковой по отношению к другому базису (социалистическому) » 29.
Уже тогда отмечалось, что «говорить так о всех общепризнанных нормах международного права — значит утверждать, что общепризнанные нормы утрачивают характер права (а следовательно, и обязательность) для капиталистических государств, сохраняя таковой лишь в отношении стран социалистических» 30. (Вскоре сам Е. А. Коровин признал ошибочность этого тезиса 31.)
Из приведенного положения вытекало и отрицание того, что нормы международного права выражают волю господствующих классов государств. «Едва ли правильно утверждение,— писал он,— что общепризнанные, демократические по своему содержанию нормы современного международного права, будь то Устав ООН или принцип уважения национального суверенитета, являются непосредственным выражением воли американских монопо-
28 Коровин Е. А. Некоторые основные вопросы современной теории международного права // Сов. государство и право. 1954. № 6. С. 35.
20 Там же. С. 36.
30 Лукашук И. И. О природе современного международного права//Сов. государство и право. 1954. № 8. С. 87.
31 См.; К итогам обсуждения некоторых вопросов современной теории международного права // Там же. 1955. № 5.
330
листов, систематически и на каждом шагу их нарушающих»32.
Конечно, Устав ООН непосредственно не выражает волю американских монополистов. Но это не означает, что их воля вообще не отражена в содержании этого документа. Поэтому С. Б. Крылов справедливо писал, что «неудачно отказывается Е. А. Коровин от упоминания в определении (международного права.— Авт.) того, что международное право выражает волю господствующих классов государств» 33.
Во второй половине 50-х годов в публикациях Г. И. Тункина 34 была выдвинута концепция согласования воль государств как сути процесса создания норм международного права. Эта теория, широко признанная в социалистической доктрине международного права, объясняет, каким образом в мире, в котором существуют государства с различными, противоположными социальными системами, не только может, но и должно функционировать общее для всех государств международное право. Эта теория перекидывает мостик от базиса к надстройке применительно к международному праву.
Если западные ученые иногда и признают достижения советской международно-правовой науки, то буржуазная паука в целом отрицает способность марксистско-ленинской науки объяснить существование общего международного права па основе различных базисов. «Если международное право, подобно национально-правовым системам, относится к надстройке и определяется исключительно производственными отношениями, то каким образом два кардинально отличных друг от друга экономических базиса (капиталистический и коммунистический) произведут единую надстройку — международное право?» — вопрошает Э. Маку-инпи35. Однако пи основоположники марксизма-ленинизма, ни советские специалисты в области международного права никогда не утверждали, что надстроечные явления определяются исключительно экономическим базисом.
Мы уже показали, что в работах первых советских юрпстов-международников попытки найти ответ на этот вопрос действительно не всегда были успешными. К тому же механическое применение положений основоположников маркспзма-лепиппзма к исследованию конкретных вопросов, без должного учета особенностей этой конкретики, порой приводило некоторых авторов к
32 Коровин Е. А. Некоторые основные вопросы современной теории международного права. С. 42.
33 Крылов С. Б. К обсуждению вопросов теории международного права II Сов. государство и право. 1954. № 7. С. 76.
34 Тункин Г. И. Основы современного международного права. М.: ВПШ, 1956; Он же. Мирное сосуществование и международное право // Сов. государство и право. 1956. № 7; Он же. Сорок лет сосуществования и международное право Ц Советский ежегодник международного права, 1958. М.: Наука, 1959.
35 Mcwhinney Е. «Peaceful coexistence» and soviet-western international law. Leyden. 1964. P. 46.
331
11
догматическим выводам. Вместе с тем совершенно необоснованны утверждения о неспособности советской науки дать ответ на вопрос о том, каким образом в классово разделенном мире существует общее международное право.
Правда, в т. VII «Энциклопедии международного права» западногерманский юрист Т. Швайсфурт признает, что с отказом от «механического применения теории соотношения базиса и надстройки и принятием теории соглагчения концепция базиса и надстройки более пе является препятствием для объяснения создания п оснований обязательности общего международного права, обязательного для всех государств независимо от их социально-экономических порядков» зв.
Именно теория согласования воль объясняет, каким образом различные факторы, и в том числе экономические базисы участвующих в международном общении государств, влияют на их международно-правовые позиции, на содержание их воль в процессе создания норм международного права.
Определенные разногласия среди советских ученых вызвал вопрос о том, какие именно производственные отношения являются базисными, определяющими для международного права. Если одни авторы считают таковыми объективно складывающиеся экономические отношения государств 30 * * * * * * 37, то другие в качестве материальных сил, обусловливающих волю господствующих классов в процессе образования норм международного права, рассматривают в конечном счете внутренние производственные отношения действующих на международной арене государств и порождаемые их взаимодействием общие всемирные экономические отношения, т. е. «они считают, что международное право испытывает воздействие как первичных (начальных), так и вторичных (производных) производственных отношений» 38. Г. И. Тункин пишет: «Международные отпошения надстрсечного характера испытывают влияние экономического строя различных государств не только через международные экономические отношения. Экономический строй отдельных государств оказывает влияние на внешнюю политику этих государств (а следовательно, и на международные отношения надстроечного характера) как непосредственно, так и через национальные категории надстройки» 39. Р. Л. Бобров считал, что именно первичные базисные (производственные) отношения внутри участвующих в международном общении госу
30 Schweisfurth Т. Socialist conception of international law//Encyclopedia of
public international law. Instalment 7. Amsterdam; N. Y.; Oxford, 1984.
P. 422.
37 См.: Шуршалов В. M. Международные правоотношения. М.: Междунар.
отношения, 1971.
38 Алексидзе Л. А. О классовой сущности современного международного
права//Сов. государство и право. 1967. № 6. С. 53-54; см. также: Игна-
тенко Г. В. Международное право и общественный прогресс. М.: Между-
иар. отношения, 1972. С. 19.
39 Тункин Г. И. Теория международного права. М.: Междунар. отношения, 1970. С. 348.
332
дарств «определяют в конечном счете всю надстройку, включая и международное право» i0.
Думается, что правы те авторы, которые полагают, что попытки рассматривать международные экономические отношения как единственные базисные для международного права отношения отражают «тенденции механического переноса схемы взаимодействия общественных отношений и права внутри государства на международную область» Внутригосударственные базисные (производственные) отношения участвующих в международном общении государств оказывают определяющее в конечном счете влияние на их международно-правовые позиции, а следовательно, на характер и содержание воль, образующих в процессе согласования нормы международного права.
В то же время следует отметить, что появление глобальных проблем, возможность и необходимость их решения только совместными усилиями всех государств становятся все более определяющим для развития международного права фактором. Общечеловеческие интересы, которые уже нашли отражение в международном праве (право выбора народами своего общественного строя, запрет применения силы в международных отношениях и т. д.) или которым еще предстоит закрепляться в качестве международно-правовых норм (большая часть проблем экологической безопасности, вопросы разоружения и преодоления слабо-развитости стран «третьего мира») — мощный фактор, определяющий пути и характер развития международного права в современном мире.
Теория согласования воль государств как основа современного международного права была воспринята не всеми советскими юристами-международниками. Ряд авторов (Е. А. Коровин, Ф. И. Кожевников, И. П. Блищенко, Г. П. Задорожный и др.) считают выражение воли широких народных масс волевой основой международно-правовых норм40 41 42. По поводу такого взгляда Р. Л. Бобров писал, что «можно без всякого преувеличения сказать, что ни одно правительство не подпишет международного договора, если он не выгоден (так или иначе) тем классовым силам, которые поставили правительство к власти» 43. «Непреложно,— отмечает он далее,— что у государств социалистических,
40 Бобров Р. Л. Основные проблемы теории международного права. М.: Междунар. отношения, 1968. С. 18.
41 Лукашу к И. И. Отношения мирного сосуществования и международное право. Киев, 1974. С. 107.
12 См., например, дискуссию на пятом ежегодном собрании Советской ассоциации международного права в 1962 г.: Советский ежегодник международного права, 1962. М.: Наука, 1963. С. 238-240; Задорожный Г. JJ. Мирное сосуществование и международное право. М.: Междунар. отношения, 1964; Блищенко И. П. Антисоветизм и международное право. М.; Междунар. отношения, 1968; Он же. Природа международного права нашего времени и борьба двух систем // Вопр. философии. 1965. № 1; Становление и развитие советской науки международного права: Учеб, пособие / Под ред. Ф. И. Кожевникова. М.: МГИМО, 1975.
43 Бобров Р. Л. Указ. соч. С. 173.
333
с одной стороны, и империалистических — с другой, главные внешнеполитические цели противоположны. Отсюда нельзя, однако, делать автоматического вывода о противоположности всех их многообразных конкретных интересов» 44 45 *. В тех отдельных случаях, когда у классов противоположных государств наличествует общий интерес, не осложняемый резко сказывающимися в этом вопросе противоречиями, возможно предварительное, предшествующее процессу международного нормообразования совпадение воль договаривающихся сторон по поводу основы будущего фиксированного решения 4й.
Конечно, современное международное право — общедемократическое по своему содержанию — соответствует чаяниям широких народных масс, выражает интересы всего человечества. Однако непосредственными создателями его норм являются не широкие народные массы, а государства.
«Современные императивы таковы,— отмечает М. С. Горбачев,-- что пе только политики и не столько политики уже будут дальше определять направленность мировых процессов, касающихся выживания и сохранения человечества. Но, наверное, с каждым днем, с каждым этапом будет нарастать голос общественности, мирового общественного мнепия, различных политических сил, независимо от их классового содержания» 4в. Поэтому воля народных масс действительно находит выражение в международном праве. Однако для того чтобы эта воля воплотилась в его нормах, опа должна быть опосредована волей государств — членов международного сообщества. Подобно тому как базисные отношения, определяющие в конечном счете волевое содержание правовых норм, непосредственно не порождают эти нормы, так и воля широких народных масс не может непосредствен/™ создавать международное право, хотя со временем она будет оказывать, видимо, все более прямое и значительное влияние на процесс согласования воль государств.
Большую работу проделала советская наука международного права в области исследования становления современного международного нрава, его социальной природы.
Е. Б. Пашуканис еще в 1936 г. писал: «Тот факт, что Советское государство пользуется институтами международного права в своих взаимоотпошениях с капиталистическими государствами, придает международному праву данной эпохи новое качество» 47. Советская наука показала, что водоразделом деления международного права па «старое» и «современное» является Октябрьская революция 48, что «великая победа во второй мировой войне над
44 Тим же. С. 179.
45 См.; Там же. С. 180.
4Я Горбачев М. С. Избранные речи и, статьи. М.: Политиздат, 1988. Т. 5. С. 299.
47 Пашуканис Е. Б. Указ. соч. С. 17.
48 Усенко Е. Т. Международно-правовое значение Декрета о мире//Междунар. жизнь. 1955. № 11. См. также: Он же. Принцип демократическо-
334
силами фашизма и реакции привела к завершению процесса создания основ нового исторического типа международного права — международного права периода мирного сосуществования двух противоположных систем — социализма и капитализма» 4Э, что «новое международное право появилось как результат постепенного накопления количественных изменений, перешедших в качественные» 50.
В работах советских ученых дается характеристика современного международного права как общедемократического по своему содержанию.
Для советской науки всегда было характерно изучение международного права в широком социальном контексте. Так, разработанное в трудах Г. И. Тункина понятие международной системы 51 позволяет изучать международное право как нормативную подсистему более широкой социальной системы — международной системы. Г. И. Тункин выдвинул перспективную идею о необходимости развития новой науки — пауки о межгосударственной системе, которая изучала бы международную (межгосударственную) систему (или системы) как целостную систему, а не только отдельные ее стороны, аспекты, как это делают в настоящее время науки о международных отношениях, международных организациях, международно-правовая наука 52.
Если вопросы создания норм международного права, его сущности разрабатываются в течение достаточно долгого периода времени, то проблемы функционирования международного права, реализации его норм, эффективности стали предметом серьезного исследования только в последние годы 53.
Думается, что проблемы функционирования международного права, реализации его норм, повышения их эффективности, исследования возможностей увеличения значения и роли международного права в решении острейших проблем, стоящих перед человечеством, становятся одними из важнейших в советской пауке международного права.
Большой вклад в советскую теорию международного права внесли ученые, исследующие проблемы международной правосубъектности. Л. А. Моджорян подробно разработала общие проб-го мира - наиболее общая основа современного международного права // Советский ежегодник международного права. 1973. М.: Наука, 1975.
49 Мовчан А. П. ООН и международный правопорядок Д Советский ежегодник международного права, 1985. М.: Наука, 1986. С. 12.
10 Тункин Г. И. Теория международного права. С. 286.
11 Tunkin G. International law in the international system / Rec. cours. 1975. Vol. 4; Тункин Г. И. Право и сила в международной системе. М.: Междунар. отношения. 1983.
52 См.: Тункин Г. И. .0 необходимости науки о межгосударственной системе // Вопр. философии. 1987. № 1.
53 См., напр.: Tunkin G. International Law in the International System; Мовчан А. П. Разрядка международной напряженности и международный правопорядок//Сов. государство и право. 1976. № 11; Лукашук И. 7/. Международно-правовое регулирование международных отношений. М.: Междунар. отношения, 1975; Игнатенко Г. В. Указ. соч.
335
лемы международной правосубъектности; Г. X. Курдюков — проблемы государства как субъекта международного права; вопросы основных прав и обязанностей государств были темой исследования В. М. Корецкого, Л. А. Моджорян. Д. И. Фельдман подробно анализирует вопросы признания; М. М. Аваков, Р. Л. Бобров, Н. В. Захарова — вопросы правопреемства государств; Г. В. Игнатенко, Р. А. Тузмухамедов — правосубъектность народов, борющихся за независимость; Б. М. Клименко исследует вопросы государственного суверенитета и территории. Правовые проблемы международных организаций как производных, вторичных субъектов международного права рассмотрены в трудах О. В. Богданова, С. А. Малинина, Г. И. Морозова, Г. И. Тупкипа, Е. А. Шибаевой, В. М. Яновского и др.
Советская доктрина международного права много внимания уделяет основным принципам международного права. Во всех учебниках и курсах им отведепо значительное место, они рассматриваются в качестве ядра системы международного права. Большой вклад в разработку теоретических вопросов, связанных с этими принципами, внесли Л. А. Алексидзе, Д. И. Бараташвили, Р. Л. Бобров, А. И. Волова, Н. В. Захарова, В. И. Кузнецов, Д. Б. Левин, В. И. Мепжипскпй, А. П. Мовчан, А. С. Пирацов, О. А. Пушмип, Г. Б. Старушепко, Г. И. Тункин, О. И. Тиунов, Р. А. Тузмухамедов, Н. А. Ушаков, В. Н. Федоров и др.
Следует особо отметить разработку нашими учеными принципа мирного сосуществования. В советской пауке, подчеркивающей всегда значение этого принципа, имеются весьма различные подходы к нему. Если один авторы рассматривают этот принцип в качестве особого самостоятельного принципа международного права, то другие считают, что <ш является воплощением всех других основных принципов международного права. Имеются разногласия и по поводу сферы действия этого принципа По миопию одних авторов, оп действует только во взаимоотношениях государств, принадлежащих к различным социально-экономическим системам, другие рассматривают его в качестве универсального принципа международного права, обязательного во взаимоотношениях всех государств — независимо от характера их общественного или политического строя. Думается, что последняя точка зрения более верно отражает значение и характер принципа мирного сосуществования в современном мире, хотя, конечно, особое значение оп по-прежнему имеет для регулирования взаимоотношений государств с различными социальными системами.
При разработке проблем источников международного права советские ученые исходят из того, что создание норм международного права — это процесс, результатом которого является соглашение, принимающее, как правило, форму договора либо обычая 5‘. Признавая главенствующую роль международного догово-
наир.: Лукин П. И. Источники международного права. М.: Изд-во
336
ра в современном мире, советская паука отнюдь не умаляет значения международного обычая 55. Весьма часто именно взаимодействие договора и обычая дает необходимый эффект. В последнее время в советской науке в качестве особого источника международного права рассматриваются обязательные резолюции международных организаций 56.
Общим принципам права посвятил монографическую работу крупный юрист-международнпк В. М. Корецкий.
Значителен вклад советской науки в разработку проблем международно-правовой ответственности. Д. Б. Левин и Г. II. Гун-кин впервые разработали основания деления международных правонарушений на международные преступления и деликты. Позже их взгляды былп восприняты Комиссией международного права ООН и нашли отраженно в проекте статей об ответственности государств. Достаточно подробно в СССР исследованы также проблемы международной уголовной ответственности индивидов. Эти и другие вопросы ответственности разработаны на высоком теоретическом уровне в работах В. Л. Василенко, Ю. М. Колосова, П. М. Курпса, Ю. А. Решетова, Ю. М. Рыбакова, Н. А. Ушакова.
Вопросам борьбы с преступностью на международной арене посвящены работы И. П. Блищенко, Л. Н. Галенской, Г. В. Игнатенко, И. И. Карпеца, Л. А. Моджорян, Ю. А. Решетова и др.
Советские юристы-международники всегда уделяли и уделяют большое внимание международно-правовым проблемам обеспечения мира и международной безопасности. Право международной безопасности — основная тема трудов О. В. Богданова, Л. А. Ива-нащенко, Д. Б. Левина, С. А. Малинина, Ю. М. Рыбакова, Э. И. Скакунова, В. К. Собакина, В. Н. Федорова и др.
Правовым проблемам мирного использования ядерной энергии посвятили специальные исследования А. И. Иойрыш, С. А. Малинин и др. Усилия советских ученых сконцентрированы па разработке правовых проблем различных аспектов создания всеобъемлющей системы международной безопасности.
Тем не менее степень разработки конкретных международноправовых проблем обеспечения международной безопасности и особенно разоружения не соответствует их важности для судеб человечества, тому значению, которое придается Советским государством этим вопросам. Здесь заметно отсутствие «опережающего отражения» нашей наукой политически острых международпо-
АН СССР, 1960; Минасян. II. М. Источники современного международного права. Ростов н/Д, 1960; Лукашук II. И. Источники международного права. Киев, 1966; Тункин Г. И. Теория международного права. М.: Междунар. отношения, 1970; Мовчан А. П. Кодификация и прогрессивное развитие международного права. М.: Юрид. лит., 1972.
55 См., напр.: Даниленко Г. М. Обычай в современном международном праве. М.: Наука, 1988.
56 См., напр.: Tunkin G. Soviet theory of sources of international law//Volkerrecht und Rechtspliilosophie. B., 1980. S. 77.
337
правовых вопросов, недостаточное внимание уделяется конкретным проблемам.
Советские ученые одними из первых стали исследовать международно-правовые проблемы защиты прав и свобод человека. Еще в 1948 г. была опубликована статья Г. И. Тункина «О международной защите прав человека» 57. Первое советское монографическое исследование принадлежит перу А. П. Мовчапа 58. Позже монографические работы по вопросам международного сотрудничества в области прав человека были подготовлены В. А. Кар-ташкиным, Л. П. Мовчаном, Я. А. Островским и С. В. Черниченко п др.
Усилия советских ученых были сосредоточены па исследовании нормативного содержания принципа всеобщего уважения прав человека, его тесной взаимосвязи с другими принципами международного права. Был раскрыт вклад социализма в создание этого нового принципа, в разработку международных стандартов прав человека, в осуждение грубых и массовых нарушений прав человека и признание их международными преступлениями, а также в развитие международного сотрудничества в гуманитарной области в целях укрепления мира и всеобщей безопасности.
Предметом позднейших исследований являются недостаточно разработанные в пауке международного права проблемы идеологической борьбы по вопросам прав человека, конкретных средств и методов повышения эффективности сотрудничества государств в защиту права па жизнь в условиях мира, права народов на выбор своего пути развития в качестве гуманитарных основ всеобъемлющей системы международной безопасности.
В последние годы интересные работы по вопросам системы международного права, методологии международно-правовой науки подготовлены Д. И. Фельдманом совместно с Ю. Я. Баскиным.
История международного права явилась предметом исследования Ф. И. Кожевникова, Е. Л. Коровина, Д. Б. Левина, Д. II. Фельдмана п др. Однако проблемы истории международного права и его науки еще разрабатываются недостаточно. Уникальной в этой области является монография В. Э. Грабаря «Материалы к истории литературы международного права в России (1647 — 1917)», опубликованная в 1958 г. и сразу же ставшая библиографической редкостью.
В работах И. П. Блищепко, В. Г. Буткевича, А. С. Гавердов-ского, Г. В. Игнатенко, Д. Б. Левина, И. И. Лукашука, II. В. Миронова, Р. А. Мюллерсона, Е. Т. Усенко, С. В. Черниченко и других подробно исследованы различные аспекты соотношения и взаимодействия международного и внутригосударствеп-I! го права. Хотя все советские ученые рассматривают между-
См.: Сов. государство и право. 1948. № 7.
г'* См.: Мовчан А. П. Международная защита прав человека. М.: Юрид. лпт., 1958.
338
народное и внутригосударственное право как различные системы права, существуют разнообразные точки зрения па возможность непосредственного действия порм международного права на тер-ритории государства, по вопросу о внутригосударственном зиаче нии акта ратификации и по многим другим вопросам.
Международно-правовые проблемы сотрудничества социалистических государств, в том числе и вопросы социалистической экономической интеграции разработаны в трудах Г. М. Вельяминова, В. В. Гладышева, Н. В. Миронова, П. А. Токаревой, Г. И. Тункина и др. Много сделал на этом поприще Е. Т. Усенко, в монографии которого «Формы регулирования социалистического разделения труда» (1965 г.) впервые разрабатывались сажные проблемы социалистической экономической интеграции. Монография В. И. Кузнецова посвящена сравнительному анализу СЭВ и ЕЭС.
Большое внимание международно-правовым проблемам развивающихся государств уделяют Г. Б. Старушенко и Р. А. Тузмухамедов. Ими исследованы вопросы правосубъектности освободившихся от колониальной зависимости стран и особенности их подхода к международному праву, международные организации развивающихся стран и т. и.
Наряду с разработкой общих проблем в советской науке международного права всегда шла активная работа по исследованию актуальных вопросов в отдельных отраслях международного права.
Дипломатическое и консульское право исследовалось такими учеными, как И. П. Блищенко, В. М. Дурдепевскпй, Д. Б. Левин. А. В. Сабанин, Г. И. Тункин и др. Много внимания уделяли праву международных договоров М. М. Аваков, Н. В. Захарова, Ф. И. Кожевников, Ф. Н. Ковалев, И. И. Лукашук. А. Н. Талалаев, О. И. Тиунов, Г. И. Тункин, Н. Н. Ульянова, В. М. Шурша-лов и др.
Международное воздушное право, становление которого по времени совпало с началом возникновения советской науки меж дународного права, сразу же стало объектом тщательного исследования нашими учеными. Первые статьи были опубликованы В. С. Лахтиным еще в середине 20-х годов. Позже большое внимание этой отрасли уделяли А. Н. Верещагин. В. Э. Грабарь, Е. А. Коровин, И. С. Перетерский. В последние годы опубликован 2-томный курс «Международное воздушное право» под редакцией А. П. Мовчана и О. Н. Садикова. а также монография Ю. Н. Малеева на эту тему.
Бурному развитию международного морского права как отрасли международного права соответствует достаточно высокий уровень советской науки морского права. Кроме широких исследований Ю. Г. Барсегова, Г. Ф. Калпнкина, А. Л. Колодкина. М. И. Лазарева, С. В. Молодцова, А. Т. Усталя опубликованы монографические труды по многим специальным вопросам морского права. Ряд монографий и статей посвящен различным
339
аспектам работы III Конференции ООН по морскому праву, Конвенции ООН по морскому праву 1982 г., новым тенденциям развития международного морского права. В 1974—1984 гг. вышел 3-томпый курс «Международное морское право» под редакцией М. И. Лазарева. В конце 1986 г. появилась первая, а затем следующие книги нового издания «Мировой океан и международное право» под редакцией А. II. Мовчана и А. Янкова (НРБ). В написании этой работы наряду с советскими авторами приняли участие авторы из ряда других социалистических стран.
В 1968 г. была создана Советская ассоциация морского права (председатель исполкома А. Л. Колодкин), под эгидой которой издается Советский ежегодник морского права.
Советская паука космического права стала складываться еще до возникновения практической космонавтики. Первой в мировой юридической литературе работой, в которой содержались идеи о необходимости разработки в будущем «международного транспортного права» в связи с приближением эры «высотных полетов и межпланетных сообщений», была статья В. А. Зарзара59. В 1934 г. была опубликована работа Е. А. Коровина «Завоевание стратосферы и международное право» 60, получившая мировое признание. Позже издавались крупные монографические исследования В. С. Верещетпным, Г. П. Жуковым, Ф. Н. Ковалевым и И. И. Чепровым, Ю. М. Колосовым, А. С. Пирадовым, А. А. Рубановым. Значительный вклад в разработку советской науки космического права внесли также 3. Г. Жукова-Василевская. Г. П. Задорожный, Е. П. Каменецкая и др.
Если на раннем этапе развития космического права основными направлениями исследования были такие, как формулирование основных принципов международного космического права, обеспечение безопасности космических полетов, ответственность за ущерб, нанесенный космическими объектами, то в настоящее время в центре внимания ученых стоят вопросы разработки правовых режимов различных видов космической деятельности, недопущения гонки вооружений в космическом пространстве, развития правового механизма международного сотрудничества в области космических исследований.
В последппе годы активно исследуются вопросы международного экономического права как отрасли международного права (Б. М. Агпавский. М. М. Богуславский, Г. Е. Бувай-лпк, Е. Т. Усенко и др.), появляются работы посвященные международно-правовым проблемам охраны окружающей среды (О. С. Колбасов, А. С. Тимошенко и др.).
Большой вклад в науку международного права, во внедрение результатов научных исследований в международно-правовую
Зарзор В. А. Международное публичное воздушное право//Вопросы воздушного права. М., 1927. С. 89-103.
к" Koroviiie /.’. La conquete de la stratosphere ct le droit international//Rev. yen. droit intern, publ. 1934. N 6.
340
практику вносят советские юристы - члены Комиссии международного права ООН: В. М. Корецкий (1949-1956 гг.), Ф. И. Кожевников (1952-1953 гг.), С. Б. Крылов (1954-1956 гг.), Г. И. Тункин (1957-1966 гг.), Н. А. Ушаков • (1967-1986 гг.^ Ю. Г. Барсегов (1987 г.— по настоящее время).
В 1967—1969 гг. вышел 6-томный Курс международного права, в котором нашли отражение теоретические проблемы как всего международного права, так и отдельных его отраслей. Регулярно публикуются учебники международного права.
Тесные связи сложились у советских юристов-международпп-ков с учеными из других социалистических стран. Регулярными стали участие в совместных симпозиумах и конференциях, подготовка коллективных монографий и курсов, рецензирование работ зарубежных ученых.
Во все периоды развития советской международно-правовой науки большое внимание уделялось критическому анализу бур жуазных концепций международного права ®‘. Не только в специальных работах, посвященных западным доктринам, но и практически во всех трудах советские авторы широко используют работы буржуазных юристов. Однако делалось это весьма односторонне.
Дальнейшее развитие советской науки должно сопровождаться более дифференцированным подходом к различным буржуазным ученым, их концепциям. По ряду вопросов, и не только второстепенных, но и касающихся, например, обеспечения международного мира и безопасности, решения других глобальных проблем, стоящих перед человечеством, взгляды западных авторов нередко совпадают со взглядами советских ученых.
До последнего времени как советская, так и западная наука международного права занимались чаще всего противопоставле нием своих позиций, а труды советских авторов, посвященные анализу буржуазной международно-правовой мысли, чаще всего носили главным образом разоблачительскип характер.
Следует отметить, что советская наука международного права пе избегла общей для наших общественных наук тенденции голого отрицания достижений буржуазной общественной мысли. Нередко не только взгляды, высказанные западными учеными, но и нормы международного права, созданные буржуазными государствами, их международно-правовые инициативы подвергались критике лишь потому, что исходили от «другой стороны».
Отрадно, что сегодня подходы как с той, так и с другой стороны изменяются. Совместные симпозиумы, встречи и даже совместные работы служат развитию международного права.
Г. X. Шахназаров справедливо пишет, что «подобно тому, как никто сейчас не говорит о существовании капиталистической и социалистической, западной и восточной физики или географии
61 Этот вопрос был предметом исследования И. П. Блищеико, Г. П. Жукова, М. И. Лазарева, Д. Б. Левина, Л. А. Моджорян, Г. И. Тупкппа и др.
341
(а бывало ведь и такое), настала пора признать существование политологии в качестве единой науки» ez.
Это положение еще с большим основанием, чем к политологии, применимо к науке международного права. Существует единое общее международное право и хотя подходы к его исследованию могут быть и бывают различными и имеются разные научные школы, они в совокупности составляют единую науку международного права. Важнейшая задача ученых как социалистических стран, так и капиталистического мира не разоблачение взглядов друг друга (это, естественно, не означает отсутствия критики), а поиск точек соприкосновения, совместная работа ради укрепления международного правопорядка. Подобно тому как государства посредством согласования своих воль создают нормы международного права, ученые из различных стран должны стремиться к согласованию своих подходов, чтобы облегчить работу дипломатов в деле создания и осуществления международно-правовых норм.
Следует отметить, что и буржуазная наука не обходит вниманием советские международно-правовые доктрины. Сложилась, можно сказать, парадоксальная ситуация, когда специальных работ западных авторов, посвященных нашей доктрине, пожалуй, больше, чем соответствующих трудов советских ученых. Это, конечно, свидетельствует о том, что мы должны уделять больше внимания изучению состояния своей собственной науки. Однако нельзя не отметить, что многие работы западных авторов, специально посвященные нашей доктрине, написаны антикоммунистически настроенными юристами-международниками, а ряд серьезных ученых из капиталистических стран, не владеющих, видимо, русским языком, пользуются этими тенденциозными трудами и, следовательно, также искажают взгляды наших авторов 63.
Так, крупный французский юрист Ш. Руссо, который, насколько можно судить по библиографии к его 5-томному курсу, непосредственно пе знаком с основными трудами советских ученых, утверждал, что «доктрина абсолютного суверенитета все еще вдохновляет в настоящее время советских юристов (В. Н. Дур-деневскпй, С. Б. Крылов, Г. И. Тункин) »С4. Это утверждение, конечно, не соответствует действительности. Еще в 1947 г. Е. А. Коровин специально подчеркивал, что «приписывать советской науке международного права какую-то склонность к теории ,,абсолютного суверенитета41 — значит утверждать заведомую и абсолютную неправду» 6!.
Западные авторы весьма часто при характеристике соцпали-
02 Правда, 1988. 26 септ.
63 Конечно это не означает, что па Западе совсем нет исследований, достаточно объективно отражающих состояние советской науки.
61 Eousseau Ch. Droit international public. P., 1974. T. 2. P. 22.
65 Коровин E. А. Абсолютный суверенитет или абсолютная неправда//Новое время. 1947. № 41. С. 15.
342
стической доктрины международного права приписывают ей характер естественноправового направления. «Марксистское правоведение должно рассматриваться как разновидность естественноправовой мысли» в6,— считают, например, А. Фердросс и X. Ф. Кэк. По мнению же Р. Макдональда и Д. Джонстона, «Г. И. Тункин и Р. Фолк могут быть названы как современные юристы, имеющие, по существу, политический подход к предмету» 66 67. Чаще всего наша наука характеризуется на Западе как разновидность позитивистской доктрины. Все эти характеристики основаны на весьма поверхностном анализе, страдают односторонностью. а следовательно, несостоятельны.
Естественно, что советская наука международного права не возникла на пустом месте, а использовала и продолжает использовать, критически переосмысливая, достижения западной науки. Однако это не может служить основанием для отнесения советской международно-правовой науки к одному из указанных направлений буржуазной науки.
Социалистическая доктрина международного права действительно признает существование объективных, материальных факторов, определяемых нередко как в нашей, так и в буржуазной литературе как материальные источники международного права, которые оказывают определяющее влияние на международное право. Здесь действительно имеется некоторое сходство с естественноправовыми доктринами, но это отнюдь не может служить доказательством принадлежности нашей науки к естественноправовым направлениям.
Советские ученые исходят из того, что нормы международного права создаются государствами, выражают их согласованную волю. Это действительно в чем-то сближает нашу доктрину с позитивистским подходом к международному праву и в то же время отличает ее от естественноправовой доктрины. Однако кроме этого сходства имеются и весьма существенные различия. Советская доктрина, рассматривая международное право как систему принципов и норм, создаваемых главным образом государствами в процессе согласования их воль, отнюдь не является разновидностью позитивистского или тем более нормативпстского направления в науке. Она не ограничивается констатацией государственно-волевой природы международного права, изучением чистого долженствования, а раскрывает экономические, политические и другие факторы, обусловливающие характер международного права, исследует его воздействие на международные отношения. Позитивистская доктрина и особенно ее разновидность — нормативизм критикуется в советской науке не потому, что она правом
66 Verdross А., Коеск Н. F. Natural law: The tradition of universal reason and authority//The structure and process of international law. The Hague, 1983. P. 42.
87 Macdonald R., Johnston D. International legal theory: New frontiers of international law // Ibid. P. 5.
343
считает систему пли совокупность норм, а потому, что она ограничивает изучение права рассмотрением норм.
То, что наши ученые исследуют международное право в тесной связи с политическими процессами и считают необходимым проведение широких социологических исследований, отнюдь не означает возможности ее включения в «ориентированную на политику» либо в социологическую школу права. Опять же сходству сопутствуют весьма значительные различия.
Представителей ряда западных школ часто характеризует концентрация внимания на какой-либо одной стороне международно правовой действительности. Советская же наука в основном свободна от этого недостатка. И в этом состоит одна из немаловажных черт ее отличия от различных западных школ международного права. В основе лежит марксистско-ленинская методология исследования, требующая всестороннего, непредвзятого, объективного подхода к изучению всех явлений в их развитии.
К сожалению, использование советскими авторами диалектико-материалистического метода нередко сводилось к цитированию вырванных из контекста цитат классиков марксизма-ленинизма, к догматическому использованию застывших схем.
Согласно новому политическому мышлению, в международном праве воплощаются общечеловеческие ценности, отвечающие интересам не только всех народов, по и основных классов, существующих в наше время. Если главная сфера проявления классовых противоречий — это данное государственно организованное общество, то международное право действует преимущественно в области межгосударственных отношений. Современное международное право призвано обеспечить существование всех государств и народов, обслуживает их сотрудничество и способствует тому, чтобы преимущества той или иной идеологии, того или иного пути социального развития определялись не с помощью силы, а в процессе мирного развития и соревнования.
Следует также отметить, что мировоззрение и даже политические предпочтения ученого далеко не всегда однозначно предопределяют его позицию в разработке конкретных международно-правовых проблем. По ряду таких проблем в науке международного права можно встретить совпадение точек зренпя советских и западных ученых, в то время как в своем кругу у них могут наблюдаться довольно существенные разногласия. Поэтому, когда мы говорим о буржуазных ученых, мы часто имеем в виду не характер их взглядов, а тот факт, что их носители живут в буржуазных государствах. Естественно, что мировоззренческие. идеологические представления ученого оказывают влияние на его научные позиции, если речь идет об общественных науках. Однако в современном взаимосвязанном мире важнее заниматься не поиском разногласий между учеными с Запада и Востока, Севера и Юга и при анализе западных доктрин пе ставить целью во что бы то ни стало разоблачать их классовую ограниченность, а пытаться найти в них рациональные зер
344
на, позволяющие совместно развивать единую пауку международного права.
Социалистическая наука международного права - часть мировой международно-правовой науки, прогрессивное ее направление.
Значительная роль в развитии советской паукп международного права принадлежит созданной в 1957 г. Советской Ассоциации международного права. Ассоциация (председатель исполкома Г. И. Тункин) ведет большую работу по координации научных исследований, организации международных связей советских юристов-международников. В ее ежегодных собраниях участвуют ученые из социалистических стран. Регулярно стали проводиться совместные семинары с учеными Индии, ФРГ, Великобритании. Под эгидой Ассоциации издается «Советский ежегодник международного права».
Научно-исследовательская работа в области международного права проводится не только в Москве и Ленинграде. Научные школы сложились в Казани, Киеве, Свердловске и некоторых других городах.
Несомненные достижения советской науки международного права не должны заслонять наличие нерешенных проблем, недостатков, о которых уже говорилось выше. Не всегда достаточно высок уровень исследований. Они бывают иногда оторваны от практики, вместо анализа актуальных проблем усилия авторов направляются на доказывание, например, существования самостоятельных отраслей либо институтов международного права, наличия многочисленных принципов и т. д. В науке международного права не изжита еще общая для общественных наук «боязнь прикоснуться к проблемам, которые еще не входят составной частью в политические решения» 68, а в отношении последних наука часто остается па уровне комментаторства.
Дальнейшее развитие советской науки международного права требует концентрацип внимания на важнейших проблемах международной жизни, взаимообогащении теории и практики, междисциплинарных исследованиях, требует сотрудничества юристов-международников с другими специалистами, изучающими между народные отношения.
§ 2. Наука международного права в других социалистических странах*
Наука международного права стран социалистического содружества проделала большой путь. В социалистических странах получила развитие марксистско-ленинская теория международного права, методологической основой которой являются категории,
68 Яковлев А. Н. Достижение качественно нового состояния советского общества и общественные науки // Коммунист. 1987. № 8. С. 10.
* Редакционная коллегия выражает глубокую признательность сотрудникам институтов права социалистических стран за ценную помощь в подготовке данного параграфа.
345
законы п принципы диалектического и исторического материализма. К ее важнейшим отличительным особенностям следует отнести признание теории согласования воль государств как основы процесса создания норм международного права, обоснование наличия принципиальных изменений в современном международном праве по сравнению со «старым», дооктябрьским международным правом, установление социальной сущности международного права. Одновременно с разработкой общетеоретических проблем проводится исследование отдельных институтов и отраслей международного права. Доктрина социалистических стран неизменно выдвигает и обосновывает новые юридические идеи, направленные на дальнейшее прогрессивное развитие международного права.
Единство концептуальной основы социалистической доктрины международного права не исключает определенных различий, научных дискуссий, обусловленных как объективно присущим науке социалистических стран творческим характером, так и рядом специфических причин. В частности, это вызвано неодинаковым уровнем развития международно-правовой доктрины в разных государствах до второй мировой войны. Наука международного права в ГДР, например, имеет богатейшую историю, восходящую к таким выдающимся немецким ученым, как Ж. Ж. Мозер, Ж. Ф. Мартенс, И. Л. Клюбер, Г. Б. Оппенгейм, А. В. Гефтер, Г. Три цель. С другой стороны, относительно «молода» венгерская наука международного права, возникшая только во второй половине XIX в., когда на юридических факультетах университетов был введен самостоятельный курс международного права69. Еще в большей степени это относится к доктринам МНР и СРВ.
Степень исследования отдельных институтов и отраслей международного права в доктрине социалистических стран, акценты на тех пли иных проблемах зависят также от особенностей географического положения страны, состояния ее международных отношений, направлений внешней политики и т. д. МНР, например, является внутриконтинентальным государством, а потому вопросы международного морского права рассматриваются там прежде всего с позиции таких стран. Проблемы территориального разграничения в Европе, юридические аспекты двусторонних договоров европейских социалистических стран с США, ФРГ и друг ими государствами капиталистического мира стали объектом ш учения ученых ГДР, ПНР, ЧССР, СРР. Дискриминационная практика западных держав в отношении ГДР, отказ в приеме в международные организации обусловили то внимание, которое юристы-международники этой страны уделяли вопросам универсальности, правосубъектности, членству в общих межгосударственных организациях, статусу Западного Берлина и его отно
69 См.; Грабарь В. Э. Венгерская литература по международному праву II
Сов. государство и право. 1955. № 6. С. 137-139.
346
шениям с ГДР и ФРГ70. Наиболее фундаментально Парижское соглашение о прекращении войны и восстановлении мира во Вьетнаме 1973 г. исследовано в коллективной монографии вьетнамских юристов 71.
В социалистических странах регулярно издаются монографические исследования практически по всем важнейшим вопросам международного права, его отраслям и институтам. Широкую известность получили учебники и курсы международного права С. Аврамовой, М. Бартоша, М. Геновского, Г. Джэмэну, А. Клаф-ковского, Г. Моки, С. Нахлика, В. Оутраты, М. Поточного, Д. Харасти, Г. Херцога, К. Надя 72 и др. В 1981 г. в Китае издан первый учебник по международному праву. Большое теоретическое и практическое значение имел выход в свет специальных словарей и энциклопедий по международному праву и международным отношениям (в ГДР, ПНР, СРР) 73. М. Ляхе прочел общий курс международного права в Гаагской академии международного права. В отличие от традиционной системы изложения, принятой в западной доктрине, М. Ляхе обратил особое внимание на такие актуальные вопросы, как общее наследие человечества, универсальность и эффективность международного права, мировое сообщество, императивные нормы 74.
Традиционно значительное место в доктрине международного права социалистических стран занимает разработка фундаментальных теоретических проблем. Изучению социальпо-порматпв-ной структуры современного международного права большое внимание уделили Л. Валки, И. Генов, М. Геновски, В. Оутрата, П. Штапнигер. Рассматривая соотношение п взаимодействие международного, внутригосударственного и международного частного права, социалистическая доктрина исходит из реалистической дуалистической концепции международного и национального права как различных, но тесно связанных, взаимодействующих систем (Г. Зайдель, В. Кутиков, К. Надь, П. Радойнов). Происходит разработка вопросов эффективности международного права (Л. Валки, И. Генов, Я. Симонидес). А. Сотировой написана первая в доктрине социалистических стран специальная монография
70 Volkerrecht: Lehrbuch. В., 1981. Т. I. S. 95.
71 L’accord de Paris sur le Viet Nam: Problemes juridiques fondam'-ntaux. Hanoi, 1973.
72 Avramov S. Medjunarodno javno pravo. Beograd, 1963; Bartos M. Medjuna-rodno javno pravo. Beograd, 1954; Геновски M. Оспови на международного право. С., 1966; Geamanu G. Drept international public. Tratat. Buc., 1981. Vol. 1; 1983. Vol. 2; Klajkowskt A. Prawo migdzynarodowe publicze. W-wa, 1979; Nahlik S. E. Prawo mi^dzynarodowe i stosunki mipdzynarodo-we. Krakow, 1979; Outrata V. Mezinarodni pravo verejne. Pr.. I960; MocaG. Dreptul international.- Buc., 1983. Vol. 1; Haraszti G., Herczegh C., Nagy K. Nemzetkozi jod: (Eqyetemi tankoyv). Bp., 1984.
73 Worterbuch der AuBenpolitik und des Volkerrechts. B., 1980; Encyklope-dia prawa migdzynarodowego i stosunkow migdzynarodowych. W-wa, 1976; Dictionar de drept international public. Buc., 1982.
74 Lachs M. The development and general trends of international law in our time//Rec. cours. 1983. Vol. 180. P. 169.
347
по философским аспектам международного права75 76. Возрастает интерес к методологическим проблемам международного права (П. Радойнов, Д. Харасти).
Ядром системы современного международного права социалистическая доктрина считает его основные принципы. Первостепенное внимание уделяется анализу основных принципов, изложенных в Уставе ООН, Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН, 1970 г., Заключительном акте Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Раскрытию нормативного содержания принципа мирного сосуществования государств независимо от различий их политических, экономических и социальных систем посвящены работы М. Бартоша, Б. Грефрата, X. Крегера, X. Вюнше, Я. Симопидеса, Д. Попеску, А. Нэстасе, М. Шаховича, Г. Херцога. В значительном числе работ исследуются императивные нормы международного права (К. Вольфке, И. Диакону, Г. Джэмэ-пу, С. Пахлпк, Р. Терц, Д. Харасти).
Социалистическая доктрина рассматривает договор как основной источник современного международного права. Опубликован ряд специальных монографий по праву международных договоров (М. А. д’Эстефапо, М. Ляхе, Д. Харасти) 7в. Большое внимание уделяется вопросам действительности международных договоров (М. Кемплер, И. Кирстен, И. Сандорски, Е. Гласер, Д. Харасти), праву на участие в общих многосторонних договорах (принципу универсальности) и их толкованию и основаниям прекращения, соотношение принципа pacta sunt servanda и оговорки rebus sic standibus, проблемам контроля за обеспечением соблюдения международных договоров (И. Буза, И. Войку, Г. Нямдоо, К. Кокот, Я. Симонпдес, Г. Ширмер), действию и применению договоров во времени и пространстве (Б. Грефрат, М. Мплич, М. Поточный).
Важное место в системе источников отводится международноправовому обычаю. В доктрине социалистических стран изучается процесс создания обычных норм международного права, их соотношение с нормами международных договоров (X. Бокор-Сего, К. Вольфке, М. Геновски, М. А. д’Эстефано).
Среди вспомогательных процессов образования норм международного права наибольшее внпмание уделяется изучению резолюций международных организаций и прежде всего Генеральной Ассамблеи ООН. Большинством ученых-международников они рассматриваются как рекомендации. Отмечается их роль в качестве средства установления или толкования действующих между -
75 Сотирова А. Философски анализ на съвременното международно право, С„ 1983.
76 Ляхе М. Многосторонние договоры. М.: Изд-во иностр, лит., 1960; D'Este-fano М. A. Derecho de tratado. La Habano, 1973; Haraszti C. Some fundamental problems of the law of treaties. Bp., 1973.
348
народно-правовых норм (X. Бокор-Сего, К. Скубишевский, П. Ра дойнов, М. Ляхе, Г. Мока, М. Шахович).
Доктрина международного права социалистических стран единодушна в признании государств основными субъектами международного права. Признается также правосубъектность борющихся за независимость и создание собственпого государства наций и народов. Вторичными субъектами международного права являются межгосударственные организации, правосубъектность которых определяется учредительным актом. Специфической международной правосубъектностью обладают государственно-подобные образования (Западный Берлпн, Ватикан). Индивиды н внутригосударственные организации, а также транснациональные корпорации субъектами международного права не признаются.
Социалистическая доктрина международного права развенчала конститутивную теорию признания, обстоятельно исследовала юридическую природу, значение и последствия признания в зависимости от его видов и форм (Л. Антонович, Г. Херцог). Юристы-международники уделили значительное внимание соотношению признания и членства в международных органах и организациях (М. Коль).
Значительных успехов социалистическая доктрина международного права добилась в исследовании международных организаций. Издан ряд работ по теории права международных организаций. структуре, органам, процессу принятия решений, внутреннему праву (X. Вюпше, Н. Данкович, В. Димитриевич, Я. Коласа, В. Моравецкий, М. Поточный, К. Скубишевский, 3. Папч, В. Шпрете, Ж. Эпхсайхан) 77. Изучаются правовые аспекты деятельности отдельных организаций, прежде всего системы ООН (X. Вюнше, М. Поточный, Я. Томко, В. Шпрете, А. Янков) 78. В центре внимания юристов-международников постоянно находятся международные организации социалистических стран — межправительственные и хозяйственные (И. Андронэ, А. Васильковский. Г. Георгиев, Р. Джуровпч, П. Радойнов, Л. Рюстер, Б. Садовсур.эн, X. Фюмель). Большой вклад внесла доктрина социалистических стран в исследование воздействия международных организаций на процесс создания норм международного права, анализ их правотворческой деятельностп (X. Бокор-Сего, М. Ляхе, П. Радойнов, К. Скубишевский, Э. Уштор). В последние годы все больший интерес проявляется к правовым аспектам структуры и деятельности ЕЭС.
Ряд специальных монографий и статей посвящены вопросам ответственности как особому международно-правовому институту,
77 См., напр., монографии: Skubiszewski К. Uchawly prawotworeze organi-zacji miedzynarodowych. Poznan, 1965; Sprbte W., Wiinsche H. Die UNO und ihre Spezialorganisationen. B., 1983; Potocny M. Pravo mezinarodnich organizaci. Pr., 1977.
78 См., напр., монографии: Янков А. Организация на Обединените Нации. С., 1965; Томко Я. Внутренняя компетенция государств и ООН. М.: Изд-во иностр, лит., 1963.
349
предусматривающему обязанность субъекта международного права ликвидировать вред, причиненный им другому субъекту, а также право потерпевшей стороны на удовлетворение своих нарушенных интересов за счет стороны, причинившей вред, включая применение к последней в соответствующих случаях санкций (Ч. Чепелка, В. Давид, Б. Грефрат, П. Штайнигер, Е. Езер, Дж. Деган, Н. Божек) 79. Все большее внимание вызывают проблемы ответственности за правомерную деятельность и ответственности международных организаций.
Одним из важнейших направлений исследований является разработка проблем нового типа международных отношений, сложившихся между странами социалистического содружества. Доктриной этих стран сделан весомый вклад в изучение принципов п форм сотрудничества социалистических государств, в разработку рекомендаций по их совершенствованию. Внимание уделяется исследованию принципа социалистического интернационализма, лежащего в основе многообразных форм сотрудничества социалистических стран, раскрытию его нормативного содержания (Ст. Георгиев, Ч. Големпнов, И. Кирстен, П. Радойнов, II. Сандорски).
Юристы-международники социалистических стран неизменно и последовательно выступают с позиции защиты суверенитета и независимости государств, подлинного равноправия всех народов, наций и стран на международной арене, невмешательства во внутренние дела друг друга. Социалистпческая доктрина активно разрабатывает проблемы, связанные с осуществлением права народов на самоопределение, с крушением колониальной системы и выходом на мировую арену молодых независимых государств. Ей принадлежит заслуга в изучении таких вопросов, как роль международного права в деле укрепления независимости развивающихся стран, их правотворческая деятельность в прогрессивном развитии современного международного права, международно-правовые проблемы движения неприсоединения, принципы взаимоотношений между социалистическими и освободившимися от колониальной зависимости государствами (Л. Антонович, Р. Арцингер, X. Бокор-Сего, П. Петкович, Г. Мока, М. Шахович).
Ряд специальных работ посвящен вопросам дипломатического и консульского права. Большое место в исследованиях юристов социалистических стран занимает анализ правового статуса, привилегий и иммунитетов представительств государств при международных организациях и самих межгосударственных организаций (Е. Александров, И. Ангел, Д. Машев, Ю. Сутор) 80.
79 См,, напр., монографии: Degan Dj. Mejunarodno pravoi medjunarodna odgo-vornost. Sarajevo, 1980; Graefrath B., Oeser E., Steiniger P. A. Volkerrecht-liche Verantwortlichkeit der Staaten. B., 1977; David Г. Sankce v mezina-rodnim pravi. Brno, 1976.
80 Александров E. Дипломатическо и консульско право в практике на HP България. С., 1972; Anghel I. М. Dreptul diplomatic: (Relatiile, privilegiile si imunitatile diplomatice). Buc., 1984; Машев Д. Дипломатическо и кон-
350
Борьба за установление международного мира и безопасности, предотвращение гонки вооружений и разоружение всегда была в центре внимания доктрины социалистических стран, которая внесла заметный творческий вклад в формулирование и закрепление в международном праве норм о запрещении агрессии, в разработку определения агрессии и международно-правовых мер по предотвращению ядерной войны и укреплению доверия между государствами, в анализ систем коллективном безопасности и правовых аспектов разоружения и прекращения гонки вооружений (Я. Азуд, Я. Векилов. Р. Бежанек, X. Крегер, О. Кунц, Т. Леско, И. Мразек, Я. Симонидес).
Обеспечение прочного мира немыслимо без международно правового регулирования гуманитарных проблем. В этой области социалистическая доктрина традиционно занимается такими вопросами, как гражданство, правовое положение иностранцев, право убежища. Большое место в исследованиях отводится изучению международной защиты прав человека. Доктрина социалистических стран подчеркивает значение универсальных международных соглашений по правам человека. Отмечается, что в основном обеспечение прав человека остается и будет оставаться внутренним делом самих государств. Международная защита прав человека - хотя и важная, но вспомогательная мера обеспечения этих прав (Я. Векилов, Б. Грефрат, В. Димитриевич, П. Ковач, С. Мплепкович, А. Нэстасе, П. Радойнов, Я. Спмопп-дес) ”.
Важной предпосылкой создания всеобъемлющей системы международной безопасности является принятие действенных мер по борьбе с международным терроризмом, а также сотрудничество государств в борьбе с преступностью. Доктрина социалистических стран исходит из того, что международная уголовная юрисдикция, эффективно использовавшаяся для наказания главных военных преступников и предназначенная для борьбы с преступлениями против человечества (например, согласно Конвенции о пресечении преступлении апартеида и наказании за него), неприменима к преступлениям международного характера, судебное разбирательство которых продолжает оставаться прерогативой органов государства (В. Давид, В. Димитриевич, В. Дуку-леску, И. Мразек, Й. Малиновски).
Перестройка международных экономических отношений на справедливой и демократической основе стала одной из важнейших проблем современности. Юристы-международники социалистических стран уделяют все большее внимание изучению этих вопросов, находящихся на стыке международного публичного и
сульско право. С., 19.86; Sator J. Prawo diplomatyezne i konsularnc. W-wa, 1982.
” См., напр., монографии: Milenkovic S. Medjunarodni nadzor nad primenom paktova о pravima coveca. Beograd, 1984; Symonides J. Migdzynarodowa ochrona praw czlowieka. W-wa, 1977; Graef rath B. Die Vereinten Nationen und die Menschenrechte. B., 1976.
351
международного частного права. Происходит разработка понятия международного экономического права, его места в системе международного права, а также анализ конкретных институтов (С. Бартоломеев, Д. Попов, О. Купц, Л. Рюстер, У. Эндерляйь, Я. Томко, Р. Джурович).
Традиционным объектом интересов социалистической доктрины международного права является международное морское право. Подготовлены многочисленные исследования правового режима территориального моря, прилежащей зоны, открытого моря, экономической зоны, международных проливов л каналов, континентального шельфа и морского дна. Детальному анализу подвергнута Конвенция ООН по морскому праву 1982 г. (Б. Вукас, Г. Нямдоо, Д. Мазилу, Нгуен Нгок Мпнь, А. Янков).
В социалистических странах выпущены монографические исследования, а также сборники документов и статей по международному воздушному праву. В наибольшей степени разработаны проблемы суверенитета государства над воздушным пространством, расположенным над его территорией, коммерческие права в международном воздушном праве, правовые аспекты деятельности Международной организации гражданской авиации, борьба с незаконными актами вмешательства в деятельность гражданской авиации (Д. Попеску, Г. Рейнтанц, М. Трайковски, Г. Дам, К. Гюнтер, В. Тейхерт, И. Чапек).
Международное космическое право — относительно «молодая» отрасль. Доктрина социалистических стран проделала большой путь от анализа первых международных соглашенпй по космосу до решения сложных теоретических проблем. Последовательно отстаивается тезис о распространенпи основополагающих принципов международного права на космическое пространство, анализируются специфические принципы и нормы международного космического права. В настоящее время в центре внимания ученых-юристов находятся такие вопросы, как недопущение оружия в космос, разграничение воздушного и космического пространства и режим геостанционарной орбиты, принципы деятельности по дистанционному зондированию Земли и непосредственному телевизионному вещанию, соблюдение договоров по космосу. Важным фактором развития науки международного космического права стали международные семинары по проблемам космического права, организуемые социалистическими странами в рамках программы «Интеркосмос». Значительный вклад в формирование социалистической концепции космического права внесли Б. Бакотич, Я. Бушак, Д. Гал, А. Гурбель, В. Копал, М. Ляхе, М. Марков, Г. Рейнтанц.
Социалистическая доктрина последовательно отстаивает неуклонное соблюдение принципа мирного разрешения международных споров. Основным средством мирного разрешения споров служат непосредственные переговоры, позволяющие в полной мере прояснить позиции сторон. Большие возможности принадлежат международной согласительной процедуре и арбитражно
352
му разбирательству. Юристы социалистических стран неизменно выступают за повышение роли Международного суда ООН и международных организаций в мирном разрешении споров (Я. Азуд, Р. Бежанек, Я. Векилов, И. Диакону, Д. Попеску).
Твердая методологическая основа социалистической науки дает возможность для аргументированной и конструктивной критики реакционных теорий. Большое место отводится разоблачению гегемонистской политики попрания международного права, ведется борьба за его строгое и неуклонное соблюдение.
Характерной особенностью социалистической пауки международного права является разработка новых правовых проблем, связанных с научно-технической революцией. Юридическому анализу подвергаются такие вопросы, как использование атомной энергии, новый информационный порядок, охрана окружающей среды, передача технологии п др.
В большинстве социалистических стран издаются журналы и ежегодники по международному праву. В Кптае, например, в 1983 г. был выпущен сборник на английском языке «Избранные статьи из китайского ежегодника международного права» 8~.
Передовые идеи юристов социалистических стран последовательно отстаиваются ими в практической деятельности по прогрессивному развитию и кодификации международного права. Большую работу они проводили и проводят в Международном суде ООН (И. Зоричпч, М. Ляхе) и в Комиссии международного права (Э. Уштор, А. Янков, М. Бартош, М. Шахович, Б. Грефрат и др.).
82 Selected Articles from Chines Year book of International Law. Beijing, 1983.
ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ *
Агрессия 52, 68-69, 77-88, 97, 100—
102, 114-115, 122
определение агрессии 1974 г.- 114
Аннексия 68, 69
Апартеид (см.: Конвенция о пресечении преступления апартеида и наказании за него 1973 г.)
Атлантическая хартия 1941 г. 96-97
Базис и надстройка (их соотношение применительно к международному праву) 184-185, 329, 331-333
Береговое право - 47
Брпана-Келлога пакт (Парижский пакт 1928 г.) 83-84, 119-123
Буржуазная теория соглашения 189
Ватикан как субъект международного права 18, 177
Великая Октябрьская социалистическая революция - влияние на развитие международного права 66-72, 119-129, 143, 157, 313
Версальская конференция 74, 79-80
Внешняя политика и дипломатия 285, 304-320
- влияние на создание и применение норм международного нрава 289, 314-318
- влияние международного права 318-320
Война 34-36, 38-39, 41-43, 48-50,54, 56-60, 68-69, 77-88, 126-127
Вольные города как субъекты международного права 44, 177
Всеобщая декларация прав человека 1948 г. ПО, 211
Вспомогательные средства нормооб-разоваиия 215-218, 348
Генуэзская конференция 1922 г. 87, 90-93
Глобальные проблемы современности 14. 154-158, 333
Государство 184-189
— субъект международного права 152, 166-169, 188, 349
Декларация о предоставлении неза
висимости колониальным странам п народам 1960 г. 112, 114
Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организаций Объединенных Наций, 1970 г. 114, 115, 121, 125
Декларация прав народов России 191’ г. 71-72
Декларация нрав трудящегося и эксплуатируемого парода 1918 г. 71-72
Декрет о мире 1917 г. 67-71, 88
Дипломатия 35, 38, 40-41, 44, 57, 71. 339, 350
Диспозитивные нормы международного прлва (см.: Норма международного нрава)
Договор международный 39, 45-46, 50-51, 183. 211-215, 283, 290, 348 - и обычай 34, 183, 198-201, 228-236 - и общее международное право 198, 200-205, 228-236, 316-317
Доктрина международного права 124, 183-184, 200, 217-218, 222 307-314. 321-353
Дуалистическая теория соотношения международного и внутригосударственного права 272-282, 347
Думбартон-Окс, конференция 1944 г. 102
Западный Берлин как субъект международного права 177
Императивные нормы международного права (jus cogens) 197-198
Институт международного права 36-38, 39, 44-45, 53, 55-61, 124-129, 261-264, 267-271, 326, 345
История международного права и его науки 30-65, 66—123, 321-353 - возникновение 30, 33, 61, 119-123 - периодизация 30-33, 61-65, 118-123
Источники международного права 182-219. 265, 336, 348 - понятие - 182—183
* Предметный указатель подготовлен канд. юрид. наук О. Н. Журек.
354
Кодификация и прогрессивное развитие международного права 55, 199-200, 220-247
Конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации 1966 г., 111 Конвенция о пресечении преступления апартеида и наказании за него 1973 г. 111
Контрибуция 68-69, 80
Лига Наций 80
Лицо физическое (индивид) 47, 178 -181, 275
Локальные нормы международною права (см.: Норма международного права)
Межгосударственная система 9-17, 153 - понятие 9-12 -концептуальные модели 12-17, 185
Международная межправительственная организация 157 -субъект международного нрава 173-177
Международного сотрудничества в области защиты прав п основных свобод человека принцип 104, ИО-112. 122. 287, 338
Международное и внутригосударственное право (соотношение) 187, 194, 254, 256, 260, 272-303, 338,347
Международное публичное право 9, 17-19. 29
Международные пакты о правах человека 1966 г. 111, 113
Международный военный трибунал 98
Устав 98. 143
Международный мир и безопасность 52-53. 101-102, 104, 337, 351
Мирного разрешения споров принцип 48, 54, 103, 122, 128, 352
Мирного сосуществования прпппип 14. 15, 70, 88-95, 115, 122, 125, 336
Мораль международная 55, 130, 142-149. 198
Московская конференция 1943 г. 98, 101
Народ (нация)
- субъект международного нрава 18, 169-173
Наука международного права 61-65, 241-256, 272-282, 307-314, 321- 353 -советская 127, 241-256, 263, ЗЮЗИ, 321-345
-в других социалистических странах 345-353
Невмешательства принцип 6, 96, 104, 122, 128
Неопозитивизм 247-252
Неприменения силы и угрозы силой принцип 6, 14, 96-97, 122
Нерушимости границ принцип 52 123, 128
Несамоисполпимый международный договор 296-303
Новый международный экономический порядок 113, 157
Норма международного права 18, 24-29, 125, 127, 130. 182-219. 256, 268. 306-314. 316-317, 330, 339 - онределение 24
- диспозитивные и императивные нормы 27-28
- общие и локальные пормы 24
Нормативность международного права 19-24, 256-271, 306-314
Общие принципы права 183, 208,211, 299. 339
Обычай международный 183, 189-197, 198-205, 211-215, 336, 348
Организация Объединенных Наций 190-104
-Устав ООН 100-104, 119-123, 125. 143, 152, 157, 176, 202, 223, 309
Основы всеобъемлющей системы международной безопасности 117— 118, 122-123
Открытого моря режим 47, 53
Отрасли международного нрава 255, 262 271, 339-341, 345
Отсылочная норма 295-303
Позитивистское направление в пауке международного права 208, 245-252, 343
Политика и право (соотношенпе) 39 4 — 314
Политика «холодной войны» 106-108
Политические нормы 130, 137-142, 312
Потсдамская конференция 1945 г. 190, 109
Правосубъектность международная 160-189. 258, 335
Примата внутригосударственного права теория 273-282
Примата международного права теория 14, 274-282, 311
Равноправия и самоопределения народов принцип 69, 73-77, 103, 112-114, 122, 126
Равной безопасности принцип 117
Разоружения принцип 87, 104, 114— 117’
Рапалльский договор 1922 г. 91-93
Расовая дискриминация (см.: Конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации 1965 г.)
355
Резолюции международных организаций 130-137, 205, 211-215, 337, 348
Резолюции общественных организаций 218-219
Решения и консультативные заключения Международного суда ООН 183, 190-191/208—211, 215-218, 288
Самоислолпимый международный договор 296-303
Сап Францисская конференция 1915 г. 102, 223, 288
Санкция международно-правовой нормы 28-29
Система «Курса международного права» 7—8
Система международного права 242-271. 347
- структурообразующие элементы системы 261-271
Современное международное право 118-158, 236, 242, 344
-характер и сущность 118-123, 124-129, 317, 329-335
- отличие от международного права до Великой Октябрьской социалистической революции 67-71, 119-123, 126-129
- функционирование 19, 130, 148, 149-154. 282, 304, 335
Согласования воль теория 134, 184-197, 198-205, 211-215, 228-236, 256 283, 291, 331-335
Стабилизирующая и созидательная роль международного права 152-153, 243
Субъекты международного права 18, 38, 44, 53, 153, 159-181, 349 — понятие 159—166
Суверенного равенства государств принцип 104, 113, 122, 128
Тегеранская конференция 1943 г. 99-100, 102
Территориальной целостности принцип 96—97, 128
Трансформация в международном праве 292-303
Уважения государственного суверенитета принцип 55, 70, 96-97, 122-128
Функционирование международного права (см.: Современное международное право)
Ялтинская (Крымская) конференция 1945 г. 97, 98, 100, 102, 109
ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие................................................. 5
Глава 1
Понятие международного права.................................. 9
§ 1. Понятие межгосударственной системы....................... 9
§ 2. Современная межгосударственная система п ее концептуальные модели................................................. 12
§ 3. Международное право как особая система прана............ 17
§ 4. Нормативность международного права...................... 19
§ 5. Нормы международного права.............................. 24
Глава 2
История международного права и его науки до Великой Октябрьской революции............................................... 30
§ 1. О возникновении международного права п периодизация его истории.................................................... 30
§ 2, Международное право рабовладельческого общества .... 33
§ 3. Международное право в средние века (феодальное общество) 43
§ 4. Международное право в эпоху капитализма................. 52
§ 5. Основные этапы формирования и развития буржуазной науки международного права....................................... 61
Глава 3
Становление современного международного права................ 66
§ 1. Великая Октябрьская социалистическая революция — поворотный пункт в истории развития международного права ... 66
5 2. Борьба Советского государства за демократизацию международного права до второй мировой войны...................... 73
§ 3. Вторая мировая война п международпое право.............. 95
§ 4. Развитие международного права после второй мировой войны 105
§ 5. Об этапах становления современного международного права 118
Глава 4
Характер, сущность и функционирование международного права 124
§ 1 Общий характер и сущность современного международного
права.............................................. 124
§ 2. Международное право и другие социальные нормы, функционирующие в межгрсударственной системе..................130
§ 3. Функционирование международного права............. 149
§ 4. Международное право и глобальные проблемы современности 154
Глава 5 Субъекты международного права............................... 159
§ 1. Понятие субъекта международного права..................' 1->9
357
§ 2. Государства - основные субъекты международного права . . 166
§ 3. Международная правосубъектность народов (наций) . . . 169
§ 4. Правосубъектность международных организаций..................173
§ 5. Международная правосубъектность государственноподобных образований................................................. 177
§ 6. О международной правосубъектности иных образований и физических лиц................................................ 178
Глава 6
Процесс создания норм и источники международного права . . 182
§ 1. Понятие источников международного права......................182
§ 2. Согласование воль государств как способ создания норм . . 184
§ 3. Особенности создания обычных норм международного права 189
§ 4. Создание императивных норм...................................197
§ 5. Договор и обычай в современном международном праве . . 198
§ 6. Юридически обязательные резолюции международных организаций .....................................................205
§ 7 Проблема общих принципов права.208
§ 8. Роль резолюций — рекомендаций международных организаций в создании норм международного права...................211
§ 9. Вспомогательные средства для определения правовых норм 215
§ 10. Роль резолюций общественных организаций.....................218
Глава 7
Кодификация и прогрессивное развитие международного права 220
§ 1. Понятие кодификации международного права.....................220
§ 2. Основные черты кодификации международного права . . . 228
§ 3. Кодификационный процесс в современном международном праве........................................................236
Глава 8
Система современного международного права.........................242
§ 1. Система международного права как предмет правоведения 242
§ 2. Буржуазные концепции системы' «классического» международного права. Современные западные концепции...................244
§ 3. Вопрос о системе международного права в советской правовой науке....................................................253
§ 4. Международное право как однородная нормативная система 256
§ 5. Международное право как глубокоструктурированная нормативная система.............................................. 261
Глава 9
Соотношение международного и внутригосударственного права
§ 1. Проблема соотношения международного и внутригосударственного права в буржуазной и советской международно-правовой науке........................................................272
§ 2 Взаимосвязь международного и внутригосударственного права 282
§ 3. Внутренняя компетенция государства и соотношение международного и внутригосударственного права.....................287
4. Влияние внутригосударственного права на международпое право................................. . . . -.............289
§ 5. Влияние международного права па внутригосударственное право................................................... 292
Глава 10
Международное право, внешняя политика и дипломатия . . . : о'»
8 1. Соотношение политики и права в международной системе . . 301
§ 2. Влияние внешней политики и дипломатии па со.’.дапие и применение норм международного права........................314
§ 3. Влияние международного права па внешнюю h<>.i:i. in.-y и дипломатию .................................................318
Глава И Современная наука международного права в социалистических странах..................................................... 321
§ 1. Советская наука международного права................... 321
§ 2. Наука международного права в других социалистических страпах..................................................345
Предметный указатель........................................ 351
Научное издание
КУРС МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА В 7 томах
Том 1
Понятие, предмет и система международного права
Утверждено к печати ученым советом Института государства и права АН СССР
Редактор издательства Н. К. Воеводенко Художник Н. А. Игнатьев
Художественный редактор В. В. Алексеев Технический редактор И. Н. Жмуркина Корректоры Л. И. Левашова, Р. В. Молоканова
ИБ № 39236
Сдано в набор 14.02.89
Подписано к печати 12.05.89
А-10391, Формат 60x907ie
Бумага типографская № 1 Гарнитура обыкновенная Печать высокая
Усл. печ. л. 22,5. Усл. кр. отт. 22,5.
Уч.-изд л. 26,1. Тираж 8700 экз. Тип. зак. 2588 Цена 2 р.
Ордена Трудового Красного Знамени издательство «Наука»
117864, ГСП-7, Москва, В-485
Профсоюзная ул., 90
2-я типография издательства «Наука» 121091, Москва, Г-99, Шубинский пер., 6