белый город	Федор Васильев
,	' 5

Федор
Васильев
БЕЛЫЙ
ГОРОД
МОСКВА, 2007

Автор текста
Елена Матвеева
Издательство «Белый город»
Директор К. Чеченев
Директор издательства А. Астахов
Коммерческий директор Ю. Сергей
Главный редактор Н. Астахова
Редактор Л. Жукова
Корректоры: 3. Белолуцкая,
С. Щербич
Верстка:И. Белов
На авантитуле:
Иллюминация в Петербурге. 1869
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
ISBN 978-5-7793-1264-6
УДК 75Васильев(084.1)
ББК 85.143(2)1я6
ФЗЗ
Лицензия ИД № 04067 от 23 февраля 2001 года
Отпечатано в Италии
Тираж 3 000
Издательство «Белый город»
111399, Москва, ул. Металлургов, д. 56/2
Тел.: (495) 780-3911, 780-3912, 916-5595,
688-7536,(812) 766-3393
Факс: (495) 916-5595, (812) 766-5806
Сайт издательства: www.belygorod.ru
E-mail: belygorod@mail.ru
По вопросам приобретения книг
по издательским ценам обращайтесь по адресам:
105264, Москва, ул. Верхняя Первомайская,
д. 49а, корп. 10, стр. 2
Тел.: (495) 780-3911,780-3912
111399, Москва, ул. Металлургов, д. 56/2
Тел. (495) 916-5595
© «Белый город», 2007

Федор Александрович Васильев,
классик русской реалистичес¬
кой пейзажной живописи, предтеча
Куинджи и Левитана, прожил все¬
го двадцать три года. Иван Никола¬
евич Крамской возлагал на него ог¬
ромные надежды и считал, что
русская живопись с его трагичес¬
кой ранней гибелью потеряла само¬
бытного и оригинального художни¬
ка, сумевшего наполнить пейзаж вы¬
сокой поэзией и правдой. Его совре¬
менники удивлялись, как стреми¬
тельно Васильев повзрослел, достиг
духовной и творческой зрелости, как
сумел за пять лет сделать столько,
сколько иные делают за долгую
жизнь. Всегдашняя загадка таланта!
О многом можно только догадывать¬
ся, даже мудрец Крамской вряд ли
мог представить, как развился бы
редкий дар, если бы юноша дожил
до зрелых лет.
Ученье
Федор Васильев родился 10 февра¬
ля 1850 года в Гатчине, под Петер¬
бургом. Со старшей сестрой Евге¬
нией они были незаконнорожден¬
ными детьми бедного чиновника
А.В. Васильева и О.Е. Полынцевой.
Детство Васильева прошло в Пе¬
тербурге, и хотя родители, в конце
концов, обвенчались, закон не поз¬
волил отцу усыновить собственных
детей, что впоследствии принесло
Федору много хлопот и пережива¬
ний. Родились еще два брата,
и жизнь становилась все тяжелее.
В дальнейшем Васильев, юношески
гордый, не станет рассказывать
о своем детстве, а потому многое
так и останется тайной. Его отца,
меняющего места работы, пьющего
и проигрывающего деньги в карты,
называли «художественной нату¬
рой», но в чем проявлялась эта на¬
тура - неизвестно, ясно только, что
не сложилась жизнь «маленького
человека», не осуществились его на¬
дежды. Умер он в 1865 году, в боль¬
нице для бедных, и забота о семье
полностью легла на плечи Федора.
А работал он с десяти лет, рассыль¬
ным на почтамте.
С детства Васильев проявлял
большие способности к рисованию,
но о серьезном обучении мечтать
не приходилось. Тринадцатилет¬
ним мальчиком он поступил в под¬
ручные к реставратору картин
Академии художеств П.К. Соколо¬
ву и попал в атмосферу, которая
приближала его к заветной цели.
Иван Крамской. Портрет художника
Федора Александровича Васильева
1871
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
4

Федор Васильев
Ствол старого дуба. 1 867-1869
Научно-исследовательский музей
Российской Академии художеств,
Санкт-Петербург
А вскоре он начал посещать вечер¬
нюю рисовальную школу Общества
поощрения художников, в которой
преподавали Чистяков, Крамской,
Журавлев, Корзухин, М.К. Клодт.
Сюда принимали и бесплатно обу¬
чали людей разных возрастов, не
имевших специальной подготовки
и надежды поступить в Академию
художеств. Этой школой и закончи¬
лось систематическое образование
Васильева.
Небольшой этюд После дождя
написан в 1867 году. Это был по¬
следний год обучения в рисоваль¬
ной школе. Непритязательный го¬
родской пейзаж дышит свежестью
летнего вечера. Мостовая залита
только что прошедшим дождем,
на улицу высыпали люди, чиновник
пробирается через лужи, извозчик
под фонарем дожидается пассажи¬
ра, рабочий в люльке занят ремон¬
том дома. Уже в этом этюде, в чис¬
том колорите, в его умении точно
передать состояние природы чувст¬
вуется будущность художника.
Летом того же года Васильев от¬
правился на остров Валаам вместе
с Иваном Ивановичем Шишкиным,
который стал для него старшим то¬
варищем, учителем, а вскоре и род¬
ственником - мужем сестры Евге¬
нии. У Шишкина, новоиспеченного
Сельский домик. 1 863
Копия с рисунка Александра Калама
Государственный Русский музей,
Санкт-Петербург
У водопоя. 1 868
Государственный Русский музей,
Санкт-Петербург
5

Федор Васильев
Берег. Штиль. 1867	Грозовые облака. 1868-1871
Государственный Русский музей,	Дальневосточный художественный музей,
Санкт-Петербург	Хабаровск
академика, изумительного рисо¬
вальщика и исследователя приро¬
ды, которого уже тогда называли
«царем леса», было чему поучиться.
Но и Васильев - не обычный ученик:
все схватывал на лету, усваивал
шутя. Неслучайно Крамской ска¬
зал о Васильеве: «Учился он так, что
казалось, будто он живет в другой
раз и что ему остается что-то давно
забытое только припоминать».
Иногда они писали пейзаж с одно¬
го и того же места. Шишкин учил под¬
ражать природе, следовать за ней:
«Природа хороша сама по себе и не
требует приукрашивания». С этим
трудно было не согласиться, однако
Шишкин в своем этюде, с виртуоз¬
ной точностью воспроизводя пей¬
заж, убрал с переднего плана два
6

Федор Васильев
Деревенский двор. 1 867
Государственный Русский музей,
Санкт-Петербург
пенька, а Васильев не догадался,
что это случайные, ненужные дета¬
ли, разрушающие стройность ком¬
позиции. Много больших и малень¬
ких, но одинаково важных открытий
было сделано юным художником
в эту поездку. Впервые он так долго
работал на натуре, пристально вгля¬
дывался в нее и в работу учителя.
Все это не проходило даром, и влия¬
ние Шишкина угадывалось в этюдах
Васильева, но была в них самостоя¬
тельность, и Шишкин понимал: ес¬
ли ученик сохранит свой юношес¬
кий темперамент и непосредствен¬
ность, из него выйдет яркий и свое¬
образный мастер.
Васильев рисовал скалы, бурело¬
мы, старые ели и сосны, замшелые
валуны. У него была потребность
«заселять» пейзаж, делать его оби¬
таемым: на берегу озера работают
художники, лунной ночью у костра
сидят рыбаки, монахи тянут невод
с рыбой, к озерной пристани прича¬
лил пароход.
В яркой солнечной картине, на¬
писанной по валаамским рисункам
и этюдам, - В церковной ограде.
Старое кладбище Валаамского
монастыря, - может быть, и ска¬
зывается недостаток опыта, зато
остро ощутим восторг молодого ху¬
дожника перед красотой, празднич¬
ностью и величавым спокойствием
природы.
Зимой работы Шишкина и Васи¬
льева были показаны на выставке
Общества поощрения художников.
Имя Васильева как профессиональ¬
ного художника прозвучало впервые
и было благосклонно встречено.
Обратил на семнадцатилетнего юно¬
шу внимание и граф П.С. Строга¬
нов, известный меценат и президент
Общества поощрения художников.
Вечер. 1 869
Костромской государственный объединенный
художественный музей
7

Федор Васильев
Он купил этюд На острове Валаа¬
ме. Камни и в дальнейшем покро¬
вительствовал Васильеву.
Чем проще,
тем художественнее
Ярче, чем кто-либо, характер Васи¬
льева, его обаяние и огромное жиз¬
нелюбие описал Илья Ефимович
Репин.
«Это был феноменальный юно¬
ша, Крамской его обожал, не мог
на него нарадоваться и в его отсут¬
ствие беспрестанно говорил только
о Васильеве... Легким мячиком он
скакал между Шишкиным и Крам¬
ским, и оба эти его учителя пол¬
нели от восхищения гениальным
мальчиком.
Мне думается, что такую жи¬
вую, кипучую натуру, при прекрас¬
ном сложении, имел разве Пуш¬
кин. Звонкий голос, заразительный
смех, чарующее остроумие с тон¬
кой до дерзости насмешкой завое¬
вывали всех своим молодым, весе¬
лым интересом к жизни; к этому
счастливцу всех тянуло, и сам он
зорко и быстро схватывал все явле¬
ния кругом, а люди, появлявшие¬
ся на сцене, сейчас же станови¬
лись его клавишами, и он мигом
вплетал их в свою житейскую ко¬
медию и играл ими.
И как это он умел, не засижива¬
ясь, побывать на всех выставках,
гуляньях, катках, вечерах и нахо¬
дил время посещать всех своих то¬
варищей и знакомых? Завидная по¬
движность! И что удивительно:
человек бедный, а одет всегда по
моде, с иголочки; случайно, кое-
как образованный, он казался и по
терминологии и по манерам не ни¬
же любого лицеиста; не зная язы¬
ков, он умел кстати вклеить фран¬
цузское, латинское или смешное
немецкое словечко; не имея у себя
В церковной ограде. Старое кладбище
Валаамского монастыря. 1 867
Государственный Русский музей,
Санкт-Петербург
8

Федор Васильев
9

Федор Васильев
Слева вверху:
Березовая роща. 1867-1869
Саратовский государственный
художественный музей имени А.Н. Радищева
Слева внизу:
Лошади на водопое. 1867-1869
Научно-исследовательский музей Российской
Академии художеств, Санкт-Петербург
10

Федор Васильев
дома музыкального инструмента, он
мог разбирать с листа ноты, кое-что
аккомпанировать и даже сыграл
Quasi una fantasia Бетховена, - это
особенно меня удивляло.
Несмотря на разницу лет - ему
было девятнадцать, а мне около
двадцати шести, - он с места в карь¬
ер взял меня под свое покровитель¬
ство, и я им нисколько не тяготил¬
ся; напротив, с удовольствием сове¬
товался с ним.
В этих случаях из беззаботного
балагура-барина Васильев вдруг
превращался в серьезнейшего мен¬
тора, и за его советами чувствовал¬
ся какой-то особый вес. Откуда?
Это меня не раз поражало»1.
На острове Валааме
1869
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
1 Репин И.Е. Далекое близкое. 5-е изд. М.,
1960. С. 223.
11

Федор Васильев
Дорога в лесу. 1867-1869
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
Поначалу Репина смущала само¬
уверенность юнца, но Крамской по¬
советовал ему познакомиться с Ва¬
сильевым поближе: тогда он увидит,
что тот «тактичен и проницателен то¬
же не по летам», а главное - посмот¬
реть работы Васильева. Он сказал,
что «такой одаренной натуры еще
не встречал: его можно сравнить
с богачом, который при этом щедр
сказочно и бросает свои сокровища
полной горстью направо, налево, не
считая и даже не ценя их...». Репин
Перед грозой. 1 867-1869
Государственный Русский музей,
Санкт-Петербург
12

Федор Васильев
Летний жаркий день. 1 869
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
посетил мастерскую Федора и, как он
пишет, «удивился до полной сконфу-
женности», так хороши были работы.
Многие отмечали, что Васильев
развит не по годам и суждения его
толковы. Все мальчишки хотят ка¬
заться взрослее, и Васильев общал¬
ся с людьми гораздо старше себя. Но
он и на самом деле был взрослее
сверстников, потому что на его пле¬
чах лежали заботы о семье, он был
Пейзаж со скалой и ручьем. 1 867
Таганрогская картинная галерея
13

Федор Васильев
Деревенская улица. 1 868
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
14

Федор Васильев
единственным кормильцем. Ока¬
зывала свое влияние и среда, в ко¬
торой он оказался, сблизившись
с Крамским и бывая на «четвергах»
Артели.
В 1863 году четырнадцать наи¬
более талантливых воспитанни¬
ков Академии во главе с Крам¬
ским подняли бунт, не захотев
мириться с академической рути¬
ной и писать выпускные работы
на мифологические и библейские
темы. За стенами Академии шла на¬
стоящая жизнь, рухнуло крепост¬
ное право, свободомыслие витало
в воздухе, наступило время тревог
и надежд. Они ушли из Академии
и, чтобы выжить, объединились в Ар¬
тель - коммуну, поселились в од¬
ной квартире, помогали друг другу,
Деревня. 1 869	Бревна у дороги. 1 867
Государственный Русский музей,	Саратовский государственный
Санкт-Петербург	художественный музей имени А.Н. Радищева
15

Федор Васильев
Пейзаж. Парголово. 1868
Саратовский государственный
художественный музей имени А.Н. Радищева
В окрестностях Петербурга. 1 868
Ивановский областной художественный
музей
часть денег от заказов отдавали
в общую кассу, а хозяйство вела
жена Крамского. Каждую неделю
они собирались на свои «четверги»
в общей зале, где стоял огромный
стол с бумагой и рисовальными при¬
надлежностями. Сюда приходили
интересные люди, друзья и знако¬
мые, говорили об искусстве, полити¬
ке, философии, морали, о яснопо¬
лянской школе Льва Толстого, новом
романе Тургенева, статье Писарева,
о диссертации Чернышевского, кото¬
рый писал, что художник должен от¬
ражать действительную жизнь, чер¬
пать из нее представления о пре¬
красном. Здесь спорили о роли ис¬
кусства в жизни общества, и здесь
Васильев впитал идеи о служении
художника обществу, о влиянии ис¬
кусства на его развитие. «Если вы
хотите служить обществу, - говорил
16

Федор Васильев
После грозы. 1 868
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
17

Федор Васильев
Гумно	Изба
1868	Северо-Осетинский республиканский
Ульяновский областной художественный	художественный	музей	имени М.С.	Туганова,
музей	Владикавказ
Крамской, - вы должны знать и по¬
нимать его во всех его интересах,
во всех его проявлениях, а для это¬
го вы должны быть самым образо¬
ванным человеком. Ведь художник
есть критик общественных явле¬
ний: какую бы картину он ни пред¬
ставил, в ней ясно отразится его
миросозерцание, его симпатии, ан¬
типатии, а главное, та неуловимая
идея, которая будет освещать его
картину... Особенно теперь нуж¬
но художнику образование. Рус¬
скому пора наконец становиться на
собственные ноги в искусстве... По¬
ра подумать о создании своей рус¬
ской школы, национального искус¬
ства!»1
Лето 1868 года Васильев провел
с Шишкиным в деревне Константи¬
новне под Петербургом, близ Крас¬
ного Села. Он по-прежнему учился
у Шишкина, но и тот, в свою оче¬
редь, учился у младшего товарища
писать ярче, мягче, свободнее, «не за¬
сушивать свои произведения, закан¬
чивая их до последнего листочка».
18

Федор Васильев
В Константиновке окончательно оп¬
ределилось его призвание пейзажис¬
та, темы и образы, которые стали
главными в творчестве художника.
Сюжет Деревенской улицы прост:
широкая разъезженная дорога с вере¬
ницей обветшалых домов уходит
вдаль, где за косогором расстилаются
поля. На дороге - люди, воз соломы,
а над ними - огромное величавое не¬
бо с могучими тяжелыми облаками.
Картина так естественна, так узна¬
ваема для тех, кто хоть раз бывал
в деревне, что хочется сказать: та¬
кая она и есть - русская деревня,
убогая и прекрасная; сердце красо¬
те радуется и от боли сжимается за
терпеливого нищего крестьянина.
После дождя. Проселок
1867-1869
Государственный Русский музей,
Санкт-Петербург
1 Прибульская Г. Репин в Петербурге. Л.,
1970. С. 36.
19

Федор Васильев
Возвращение стада. 1868
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
Дорога в березовом лесу. 1867-1869
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
В картине После грозы - тоже
дорога, ведущая к лесу, возле ко¬
торого притулилась бедная поре¬
форменная деревенька. Женщина
с вязанкой дров ведет за руку ре¬
бенка, мужики возле сложенных
бревен обсуждают плотницкие де¬
ла. Как и в первой картине, небо за¬
нимает большую часть холста, оно
необъятно, округлые громады обла¬
ков полны влаги.
Так возникают любимые моти¬
вы Васильева: деревня и деревен¬
ские люди, дорога и небо. В Кон¬
стантиновне Шишкин с Василье¬
вым специально занимались изуче¬
нием разнообразных форм обла¬
ков. Только в полотнах Шишкина
небо не играло значительной роли,
а у Васильева оно - главный ак¬
корд, эмоциональный центр карти¬
ны, оно определяет настроение
Осенний лес. 1 871 -1873
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
пейзажа и редко бывает безмятеж¬
ным, безоблачным.
Новым увлечением Васильева
стали модные французские (барби-
зонцы), а особенно немецкие (дюс-
20

Федор Васильев
сельдорфцы) пейзажисты XIX ве¬
ка. Он изучал их в так называемой
«Кушелевке» - картинной галерее
Кушелева-Безбородко, переданной
после его смерти в дар Академии.
Своеобразная поэтичность этих ху¬
дожников очаровала Васильева,
и некоторое время он испытывал их
влияние, пока не осознал, что та
природа, которую он любит и знает,
живее и ярче.
Этюды и рисунки, сделанные ле¬
том, легли в основу картины Возвра¬
щение стада, которую Васильев
в том же году представил на конкурс
Общества поощрения художников.
И снова большую половину холста
занимает бурное предгрозовое небо,
порывы ветра несут облака, взвихря-
ют кроны деревьев, травы, пыль
на дороге и одежду женщин, веду¬
щих домой стадо. Васильев получил
за эту картину первую премию (де¬
нежную), произведения его стали
бойко раскупаться, особенно те, где
было заметно влияние мастеров «Ку-
шелевки». Впервые у Васильева по¬
явились деньги, семья вздохнула
с облегчением. Сам он форсил в до¬
рогой одежде, а манеры его приобре¬
ли светскость, так что заказчики да¬
же заподозрить не могли, в какой
бедности он вырос. Это было пере¬
путье в жизни Васильева. Он мог
пойти по дороге благополучия, штам¬
повать пейзажи с учетом вкусов бо¬
гатой публики и сделаться модным,
состоятельным художником. Крам¬
ской называл это искушением: «Это
искушение жизни очень часто по¬
вторяется то в большей, то меньшей
мере и с обыкновенными людьми,
на самых разных поприщах. Почти
каждому из нас приходится решать
роковой вопрос»1. Васильев очень
любил жизнь, но еще больше - ис¬
кусство, об этом свидетельствует его
творческий путь.
Лето и осень 1869 года Васильев
по приглашению графа Строгано¬
ва провел в его имениях Знамен¬
1	Прибульская Г. Репин в Петербурге. С. 30.
2	Ф. Васильев. Письма и документы. М., 1937.
ском-Карьян в Тамбовской губер¬
нии и Хотени - в Харьковской. Это
было первое большое путешествие
художника.
«Я всем наслаждался, - пишет он
из Знаменского, - всему сочувство¬
вал и удивлялся, все было ново...»
Природа была не похожа на ту, что
он знал, «ветлы и избы, скот и люди
складывались в... полные жизни
и силы картины», дорожные альбомы
заполнялись рисунками2. Но жизнь
Сараи
1870
Одесский художественный музей
Землянка
1870
Нижегородский государственный
художественный музей
21

Федор Васильев
Перед дождем. 1870
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
деревни везде была одинаковой, и
к острому восторженному восприя¬
тию природы у Васильева примеши¬
валось сочувствие к крестьянину.
Так он и будет рисовать в дальней¬
шем, сочетая поэтическую красоту
природы с правдой жизни.
«Выйдешь в степь - чудо! Рожь
без границ, гречиха и просо, пчелы
с пасеки, журавли да цапли со всех
сторон плавают в воздухе, а под но¬
гами бежит ровная степная дорога,
с густыми полосами цветов по бо¬
кам. Воздух, особенно утром, ды¬
шит ароматами (без преувеличения),
На Неве. 1869-1871
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
22

Федор Васильев
так что чувствуешь, как он входит
в легкие...»
В начале сентября отправились
на Украину.
«Я благополучно доехал до Хоте-
ни и каждый день прихожу в вос¬
торг от прекрасных деревьев... Ес¬
ли бы Вы видели, что здесь
за деревья. Дубы - целый лес - по
три и по четыре обхвата; тополи сво¬
ими верхушками теряются в небе».
Он рисует «прекрасные деревья».
Его завораживают выразительные
очертания стволов, изгибы, накло¬
ны, прихотливое расположение вет¬
вей, структура коры. Отдельные де¬
ревья, дубовые рощи с ажурной
листвой и густой сплошной тенью,
светлые аллеи пирамидальных топо¬
лей, исполосованные длинными те¬
нями. Не прошли даром уроки Ива¬
на Ивановича Шишкина, но ученик
воспринимает природу иначе, видит
по-другому и рисует по-своему.
А рисунки его удивительно точны
и изящны. Тщательное изучение на¬
туры, все его работы, выполненные
карандашом, сепией, акварелью
и маслом, станут в дальнейшем ма¬
териалом для тщательно прописан¬
ных картин.
Умиротворение и печаль вызыва¬
ет пейзаж После дождя: тихий ве¬
чер, закат золотит верхушки берез
и лужи на разбитой дороге, лоша¬
денка, увязая в грязи, с трудом тя¬
нет воз с сеном. В картине Перед
дождем запечатлен предгрозовой
момент. По мостику, перекинутому
через бурную речушку, спешат до¬
мой крестьянки и гуси. Идиллична
природа в картине Деревня, ласкова
травка на лужке с пасущимися овеч¬
ками, могучи и раскидисты деревья,
но под сенью их жестокая нищета,
дома-развалюхи с прохудившимися
крышами, пруд, где крестьянки по¬
лощут белье и берут воду для питья.
Современники поняли и оценили со¬
циальную направленность картины.
К этому же времени, предполо¬
жительно, относятся и городские,
редкие в творчестве художника,
этюды. В них можно отметить свое¬
образный романтический взгляд
на град Петров, особенно это чув¬
ствуется в Иллюминации в Пе¬
тербурге?, похожей на полуфанта-
стическую картину из рассказов
Погорельского или Одоевского.
После дождя (Весна в Петербурге). 1867
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
На Мойке. 1871
Государственный Литературный музей,
Москва
23

Федор Васильев
Заря в Петербурге. 1870
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
В картинах Заря в Петербурге
и На Неве изображен тяжелый,
мглистый рассвет; редкие прохо¬
жие и экипаж движутся, словно
в полусне, и река, и паруса засты¬
ли, словно заколдованные.
В 1869 году Васильев как лич¬
ность и художник окончательно
определился, нашел свою дорогу.
Осталось в прошлом его художе¬
ственное увлечение дюссельдорф-
Волжские лагуны. 1870
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
24

Федор Васильев
цами и барбизонцами, отголоски
которого различались в его пейза¬
жах. «Перед натурой они ни к чер¬
ту не годятся», - сказал об ино¬
странцах Васильев, а девизом его
стало: «Чем проще, тем художест¬
веннее».
На Волге
Летом 1870 года Репин с младшим
братом - студентом консервато¬
рии, соучеником по Академии Мака¬
ровым и Федором Васильевым от¬
правились из Твери на пароходе по
Волге. Если бы не эта поездка,
не появилось бы репинских Бурла¬
ков на Волге. Он и до этого рисовал
бурлаков, бечевой тянущих барку
мимо дачных мест и нарядных гос¬
под на берегу Невы. Посмотрев
эскизы, Васильев решил, что дачи
и господа тут ни при чем, надо ехать
на Волгу и там собирать материал
для картины. Одним словом, поездка
была нужна Репину, но инициатором
и добытчиком денежного пособия
в Обществе поощрения художников
оказался неутомимый Васильев.
Репин подробно и интересно опи¬
сывает события, быт и участников
этого путешествия. Васильев ока¬
зался заядлым охотником. Он общи¬
телен, умеет говорить и с народом,
и с начальством, готовит обед, ловко
мастерит подрамники, любит петь
и обладает приятным тенором, уст¬
раивает шутливые баталии с дере¬
венскими ребятишками. В общем,
успевает везде и во всем. Но больше
всего Репина, заканчивающего Ака¬
демию художеств, претендента на
золотую медаль, поражает, как Ва¬
сильев (что такое вечерняя рисо¬
вальная школа по сравнению с Ака¬
демией?!) работает.
Берег Волги во время грозы
1867
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
Крестьянская семья в лодке
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
25

Федор Васильев
«...На этого чудо-мальчика, выс¬
кочку в нашей области, - пишет
он, - смотрели широко отверстыми
от удивления глазами, забыв вся¬
кое самолюбие... Не прошло и неде¬
ли, как мы взапуски рабски подра¬
жали Васильеву и до обожания
верили ему. Этот живой блестящий
пример исключал всякие споры
и не допускал рассуждений; он был
для всех нас превосходным учите¬
лем. И учил нас, хохоча над нашей
дебелой отсталостью, радостно¬
любовно. Талант!»1
Своими учителями Васильев на¬
зывал Шишкина, Крамского, «Куше-
Парусники. 1870
Государственный Русский музей,
Санкт-Петербург
На реке. Ветреный день. 1 869
Государственный Русский музей,
Санкт-Петербург
левку», а главным учителем - нату¬
ру! В путешествии он пользовался
любой, даже короткой стоянкой па¬
рохода, и тут «его тонко заостренный
карандаш с быстротой машинной
швейной иглы черкал по маленькому
листку его карманного альбомчика
и обрисовывал верно и впечатлитель¬
но целую картину крутого берега
с покривившимися над кручей до¬
миками, заборчиками, чахлыми де¬
ревцами и остроконечными коло¬
кольнями вдали»2. Репин называет
карандаш Васильева «магическим».
Однажды теплой лунной ночью
пароход остановился в маленьком
26

Федор Васильев
городке Плесе, и Васильев с Репиным
побежали смотреть новые места.
«Луна, как искусство, очаровы¬
вает нас, обобщая формы, выбрасы¬
вая детали, - рассказывает Ре¬
пин. - Много подробностей берет
она в тени, много предметов зали¬
вает своим серебряным светом,
и вот, может быть, самые пошлые
днем места теперь кажутся необык¬
новенно таинственными...
-	Посмотри, какие звезды! - го¬
ворит Васильев. - Бездонное небо
и какая широта, туда, вдаль за Вол¬
гу! А над всем Творец... Помнишь
Якова Пасынковав Ах, отсюда не¬
обходимо зачертить этот мотив!
Какая красота! Но вот досада, -
вскрикивает он, - я забыл свой
альбомчик...
-	Возьми, - предлагаю я свой, -
но неужели ты видишь при луне?
-	Дай, дай! - И он быстро чер¬
тил и прекрасно зарисовал выступ
садика над обрывом. Этот набросок
есть у меня в альбомчике того вре¬
мени. После этого наброска на Ва¬
сильева нашло какое-то вдохнове¬
ние, та истинная поэзия чувства,
которая даже не поддается никаким
словам. Она выливалась у него в ка¬
кой-то импровизации, это было сти¬
хотворение в прозе, мелодеклама¬
ция, под звуки соловьев и лай собак
вдали, о необозримом мире людей,
погруженных в грезы сна... Его на¬
строение передалось мне, и я по¬
чувствовал, что будто мы летим над
всем раскинувшимся и исчезаю¬
щим под нами луговым пространст¬
вом широкой Волги...»3
Неслучайно Васильев вспомнил
о Якове Пасынкове, герое одноимен¬
ной повести Тургенева, человеке
тонком и чистом, о котором писатель
говорит: «Пасынков был романтик,
один из последних романтиков, с ко¬
торыми мне довелось встретиться».
Васильев чувствовал в Пасынкове
родственную душу. Впечатлитель¬
ность, эмоциональность и восхище¬
ние, с которыми Васильев относился
к природе, были настолько непосред¬
ственны, неподдельны, что вызывали
удивление и уважение. Более того,
он заражал, заряжал, передавал свое
чувство. С братом Васей или с Мака¬
ровым Репин не летал бы ночью над
Плесом, просторами Волги, не ощу¬
тил бы восторга перед гармонией
подлунного мира.
На рисунках Васильева возника¬
ли Жигули, поросшие густым ле¬
сом, пойменные луга и сама матуш-
ка-Волга с ее необъятной ширью,
огромным небом и обилием света,
с плотами, лодками, барками с за¬
тейливыми резными украшениями
на корме, надутыми ветром полот¬
нищами парусов и бурлаками -
«волжскими аргонавтами». «Преле¬
стно у него выходили на этюде с на¬
туры эти лопушки на песке в рус¬
ле Воложки. Как он чувствует
пластику всякого листка и стебля!
1	Репин И.Е. Далекое близкое. С. 235.
2Там же. С. 234.
3Там же. С. 236.
Рожь. 1 870
Киевский музей русского искусства
Деревья. Этюд
1870
Киевский музей русского искусства
Камни. Этюд
1870
Государственный Русский музей,
Санкт-Петербург
На берегу Волги
Государственный Литературный музей,
Москва
27

Федор Васильев
Так они у него разворачиваются,
поворачиваются в разные стороны
и прямо ракурсом на зрителя... И
как он все это острым карандашом
чеканит, чеканит, как гравер по мед¬
ной доске!..»1
Васильев отличался феноме¬
нальной зрительной памятью и час¬
то зарисовывал дома то, что не ус¬
пел на натуре. «...А лампа все го¬
рит, - пишет Репин, - и сам Васи¬
льев горит, горит всем существом,
28

Федор Васильев
ярче нашей скромной лампы... Ли¬
цо его сияет творческой улыбкой,
голова склоняется то вправо, то
влево: рисунок он часто отводит по¬
дальше от глаз, чтобы видеть об¬
щее... Меня даже в жар начинает
бросать при виде дивного молодого
художника, так беззаветно увлека¬
Вид на Волге. Барки. 1870
Государственный Русский музей,
Санкт-Петербург
ющегося своим творчеством, так
любящего искусство! Вот откуда
весь этот невероятный опыт юноши-
мастера, вот где великая мудрость,
зрелость искусства... Долго, долго
глядел я на него в обаянии. Дремал,
засыпал, просыпался, а он все с не
уменьшающейся страстью скрипел
карандашом...»1 2
Репин был поглощен поисками
образов бурлаков - русских мужи¬
ков, оборванных, босых, измож¬
денных рабским трудом. Вместе
с ним и Васильев наблюдал, как ва¬
таги бурлаков тянут барки, и они
поразили Васильева не меньше
волжского раздолья. Итогом его по¬
ездки стали живописные произве¬
дения, лучшим из которых считает¬
ся Bud на Волге. Барки. Мы знаем
репинских Бурлаков - картину ос¬
трого социального звучания. Бур¬
лаки Васильева не тянут лямку, она
свисает с борта барки, возле кото¬
рой они отдыхают. Но именно бур¬
лаки и являются смысловым цент¬
ром картины.
Прозрачна, светла и спокойна
река. Обвисли паруса причален¬
ных к берегу барок, в котелке ва¬
рится еда, а сизый дым костра рас¬
творяется в облачном у горизонта
небе. Небо - огромно, и там, в хо¬
лодной лазури, происходит велича¬
вое действо, движение влажных
облачных масс, темных у воды
и белых, округлых, подсвеченных
солнцем - в вышине. А слева уже
наплывает пепельно-фиолетовая
грозовая туча. Безмятежная река
и притихшая золотисто-коричне¬
вая, нагретая за день солнцем, зем¬
ля как будто отдыхают вместе
с людьми, сидящими возле костер¬
ка, зато небо в вечном движении,
и этот диссонанс создает ощущение
1	Репин И.Е. Далекое близкое.
С. 254.
2	Там же.
29

Федор Васильев
Лодка. 1 870
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
Лето. Речка в Красном Селе. 1 870
Государственный Русский музей,
Санкт-Петербург
тревоги и напряженности, торжест¬
венности и значительности.
А что поразило Васильева и под¬
толкнуло его к написанию именно
этой сцены с людьми-труженика-
ми с их врожденным достоинством
и серьезностью, мы можем дога¬
даться, читая Репина:
«В Ширяеве, прежде чем пере¬
правиться в Царевщину, они стали
обедать. Прежде всего черный коте¬
лок с дужкой повесили на тренож¬
ник, собрали хворосту, развели кос¬
тер и чего-то засыпали в котелок.
Сварилось скоро. Все сняли шапки;
мальчик принес по сходне на берег
ложки, соль, хлеб, нож; все помоли¬
лись на восток и, поджимая кто как
ноги, сели кругом котелка, очень
тихо и почтенно, долго ели, не торо¬
пясь. Окончив, они так же серьезно
помолились и только тогда вступи¬
ли в разговор...»1
А еще Репин отмечает охотничьи
ночи Васильева, после которых у не¬
го начался нехороший кашель, наво¬
дящий на мысль о страшной болез¬
ни. Это проснулся наследственный
туберкулез, который через три года
сведет в могилу одного за другим
брата Александра, самого Федора
и сестру Евгению, жену Шишкина.
30

Федор Васильев
Оттепель
В 1871 году на конкурсной выстав¬
ке Общества поощрения художни¬
ков картина Васильева Оттепель
получила первую премию. В этой
картине не было никаких декора¬
тивных эффектов, она не развлека¬
ла, не услаждала глаз, скорее, вы¬
зывала невеселые раздумья.
Необъятная равнина окаймлена
по горизонту далеким лесом и укры¬
та рыхлым побуревшим от влаги
снегом. Заиндевелые деревья и из¬
бушка вдали застыли под тяжелым
войлочным небом. В санных колеях
и промоинах широкой раскисшей
дороги - темная вода. Природа за¬
стыла в безмолвии, лишь птицы
и две человеческие фигурки ожив¬
ляют пейзаж. Разлившийся ручей
преградил путь старику с котомкой
и ребенку, которые кажутся зате- 11	Репин И.Е. Далекое близкое.
С. 252.
рянными и одинокими в огромном,
неприютном и безрадостном мире.
Откуда они пришли, куда идут? От¬
вета нет. И предчувствия весны нет,
это просто оттепель, то погранич¬
ное состояние в жизни природы, ко¬
торое так волновало художника.
Тополя. 1 870
Смоленский государственный объединенный
исторический и архитектурно¬
художественный музей-заповедник
Рассвет. 1870
Кировский областной художественный музей
имени В.М. и А.М. Васнецовых,
Вятка
31

Федор Васильев
Крамской писал, что картина
«горячая, сильная, дерзкая, с боль¬
шим поэтическим содержанием»,
а любителям приятных пейзажных
видов понравился мягкий желтова¬
то-коричневый колорит, напоми¬
навший «кушелевцев», певучесть
линий, переливы нежных красок,
гармония, присущие произведени¬
ям художника. Оттепель постави¬
ла Васильева в первый ряд русских
пейзажистов, ему стали подражать,
появились «зимние пейзажисты на
ту же тему». Картину купил для
своей галереи Третьяков, а великий
князь - будущий Александр III -
заказал копию. Через год в числе
лучших сорока произведений рус¬
ских художников Оттепель была
отправлена на Всемирную выстав¬
ку в Лондон, и там признали: недо¬
стает Англии таких пейзажистов-
поэтов.
1871-й - год совершеннолетия
Васильева, год тяжелых испыта¬
ний. Теперь он подлежал рекрут¬
ской повинности, а это значило на
долгий срок оставить кисти, крас¬
ки, творческие планы. Но события
начали разворачиваться заранее,
до дня рождения. Как сообщает
Крамской, Васильев «исчез дня на
три, я его не видел; а на четвертый
день, рано утром, он является ко
мне бледный, возбужденный, боль¬
ной и рассказывает, что его три
дня тому назад арестовали, и кто
же? - Мещанская управа. Он под¬
лежал рекрутской очереди, и вот,
чтобы он не ушел, его засадили,
держали 2-е суток и выпустили по¬
сле усиленных просьб с его сторо¬
ны и после обещания внести за се¬
бя 1 000 руб., которые он не знал,
где найти»1.
Друзья Васильева собрали необ¬
ходимую сумму, но, чтобы получить
освобождение от солдатчины, при¬
шлось поступить в Академию худо¬
жеств вольноприходящим учени¬
ком. Впрочем, ходить туда Васильев
все равно не смог. Зимняя простуда
затянулась и приняла хронический
характер, а в апреле зловещие при¬
знаки не оставили сомнений - ту¬
беркулез. Друзья готовились к Пер¬
вой передвижной выставке, в кото¬
рой Васильев мечтал участвовать,
но болезнь не позволила работать.
Товарищество передвижных ху¬
дожественных выставок было орга¬
низовано для того, чтобы сплотить
художников, помогать им и ежегод¬
но возить лучшие произведения по
городам России, чтобы видеть их
могли не только петербуржцы и мос¬
квичи. Подпись Васильева стояла
под уставом Товарищества, он ве¬
рил, что передвижные выставки из¬
менят художественный мир Рос¬
сии, и вот теперь, когда все начина¬
лось, он был прикован к постели.
В мае врачи категорически по¬
требовали, чтобы Васильев уехал
из холодного и сырого Петербурга
в Крым. В дальнейшем он напишет
Крамскому: «Много радости, но
много и горя принесла мне эта вы¬
ставка. Радости потому, что осуще¬
ствилось то, в чем и я чуть-чуть был
замешан, и горести оттого, что я сам
не могу гнаться вместе с вами»2.
32

Федор Васильев
Мокрый луг
По пути он остановился в имении
Строганова, которое так любил. Но
как же отличалось это его пребыва¬
ние в Хотени от предыдущего! Тогда
он был полон счастья и надежд
на будущее, теперь - тревога и не¬
уверенность. Он вглядывался в ок¬
ружающее, пытаясь увезти с собой
в рисунках и памяти ржаные поля
с ветряками, рощи, пруды и дороги.
Он пробыл здесь полтора месяца,
ждал Крамского, но не дождался,
уехал в Ялту, и уже там получил
от него письмо: «Солнце, сад передо
мною - и ни души, только шумят де¬
ревья... Черт знает, поразительное
впечатление: окно растворенное, ко¬
торое Вы, вероятно, знаете, зеркало
на столе, и Ваша эта комната с моль¬
бертом и подрамками, которую Вы
оставили меньше двух недель»3.
В скором времени Крамской
приехал в Ялту, где провел около
месяца. Это была их последняя
встреча и начало активной перепи¬
ски. Крамской, будучи почти в два
Оттепель. 1 871
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
раза старше Васильева, относился
к нему с большой добротой и любо¬
вью, как к взрослому талантливому
сыну, вступившему на путь зрелости, 1 2 31 Мальцева Ф. Федор Васильев. М., 1984.
С. 164.
2Дюженко Ю. Федор Александрович Васильев.
Л., 1973. С 35.
3	Переписка И.Н. Крамского. В 2 томах. Т. 2.
М., 1954. С 8.
33

Федор Васильев
Зима. 1871
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
как к задушевному другу-собесед-
нику, мнение которого интересно
и ценно. Неслучайно он пишет:
«Жизнь моя не была бы такая бога¬
тая, гордость моя не была бы так
основательна, если бы я не встре¬
тился с Вами в жизни». И еще при¬
знание: «Вы - точно часть меня са¬
мого, и часть очень дорогая, Ваше
развитие - мое развитие. Ваша
жизнь - отзывается в моей...»1 Они
писали друг другу о своей работе,
делились замыслами, впечатления¬
ми, переживаниями, Крамской со¬
общал о художественной жизни
столицы и делал критические раз¬
боры картин Васильева, когда тот
присылал их в Петербург. Письма
Крамского были отдушиной для Ва¬
сильева, именно ему мечтал он рас¬
сказать при встрече все-все о себе,
с самого детства, «чтобы хоть один
человек знал меня всего, всего как
я есть, всего без утайки». Встреча
эта не состоялась2.
Однако ни письма Крамского, ни
близкие люди - мать и любимый
брат Роман (младше Федора на две¬
надцать лет), бывшие с ним в Ялте,
не могли избавить Васильева от оди¬
ночества, которое приносит тяже¬
лая болезнь, унять тоску по привыч¬
ной деятельной жизни, по родному
среднерусскому пейзажу. Крым¬
ский пейзаж Васильев принял
в свое сердце не сразу, поначалу
он казался слишком пышным, яр¬
ким, лакированным, не было в нем
задушевности и щемящей нотки
печали. Но природа везде и всегда
прекрасна, а Васильев любил ее са¬
мозабвенно. «Помню моменты, глу¬
боко врезавшиеся мне в память, -
пишет он, - когда я весь превращал¬
ся в молитву, в восторг и в какое-то
тихое, отрадное чувство со всем и со
всеми на свете. Я ни от кого и ни от
чего не получал такого святого
чувства, такого полного удовлетво¬
рения, как от этой холодной приро¬
ды. Да, это правда, и да будет она
благословенна, хотя люди и гово¬
рят, что ей ни дурного, ни хорошего
приписывать нельзя»3.
Он учился изображать изменчи¬
вое море, набегающие на берег
волны. Он восхищался цветущими
деревьями, горами, воздухом, на¬
полненным благоуханием и мглой,
небом «чудного, какого-то голубого
тона, которого никто не видел
на Севере». «И вдруг, среди этого
спокойствия и наслаждения, - при¬
знавался Васильев, - как-то сам со¬
бой, ярко выступит дугой загнув¬
шийся песчаный берег с одной
стороны, песчаный берег - с дру¬
гой. Тихо, не шелохнет; туго натяну¬
лась бечева, на конце которой стол¬
пились мощные люди с мощны¬
ми руками и грудью. Идут они, идут
от самой Астрахани до Твери, мерно
раскачиваясь то вправо, то влево»4.
В мечтах своих и воспоминаниях
Васильев бродил далеко от Крыма, по
вольным просторам, по лугам, равни¬
нам, болотам, под небесными выся¬
ми с закатным солнцем, тяжелыми
Мокрый луг. Этюд. 1872
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
34

Федор Васильев
облаками, проплывающей тучей, и
вдыхал напоенный после грозы озо¬
ном влажный воздух, совсем не по¬
лезный для его легких.
Он мечтал сделать что-нибудь
(замыслов масса!) для передвижной
выставки, ему необходимо было на¬
писать картину для конкурса Обще¬
ства поощрения художников, Васи¬
льев зависел от него материально.
А вместо этого пришлось писать за¬
казанную великим князем Владими¬
ром Александровичем, президентом
Академии художеств, картину Горы
и море. Отказаться от заказа он не
мог, да и задаток был получен, а де¬
нег на житье и лечение хронически
не хватало. Работал Васильев над
этой картиной с нежеланием, тяже¬
ло и мучительно. Мастерская ма¬
ленькая, свет неудобный, отойти от
холста можно всего на два шага, так
что писал картину по кусочкам. Эта
работа явно не удалась, сам он назы¬
вал ее «мерзостью», хотя великий
князь остался удовлетворен.
И все-таки он приготовил карти¬
ну для конкурса 1872 года. Вдали от
натуры, по старым рисункам и памя¬
ти написал русскую природу. Очень
нервничал: успеет ли закончить кар¬
тину, удастся ли она. Рисовал он ме¬
сто неказистое - болото. Но, навер¬
ное, для того и работает пейзажист,
чтобы обратить внимание людей
на красоту самых обычных мест, а
в данном случае Васильев показал
не просто красоту, но торжествен¬
ность и величие природы - и печаль.
«О болото, болото! - писал он Крам¬
скому. - Если б Вы знали, как болез¬
ненно сжимается сердце от тяжкого
предчувствия. Ну, ежели не удастся
мне опять дышать этим привольем,
этой живительной силой просыпаю¬
щегося над дымящейся водой утра?
Ведь у меня возьмут все, все, если
возьмут это. Ведь я, как художник,
потеряю больше половины!»1 2 3 4 5
Мокрый луг - просторная низи¬
на, наполненная влажным возду¬
хом и охваченная мягким очертани¬
ем косогора и лесом, окутанным
сумрачной дымкой. В центре све¬
тится болотная заводь, чуть дальше
отдельная пышная купа деревьев.
Сосновая роща у болота. 1871 -1873
Государственный Русский музей,
Санкт-Петербург
Грозное небо со слоистыми облака¬
ми высветляется, уходит косматая
грозовая туча, волоча за собою
тень. Композиция картины отлича¬
ется той простотой и естественно¬
стью, которые требуют большого
мастерства, а оно выросло даже по
сравнению с Оттепелью.
Но первую премию по пейзаж¬
ной живописи отдали Шишкину,
Васильеву - вторую. Крамской
считал, что нужно присудить две
первые премии, потому что пейза¬
жи Шишкина и Васильева близки
по силе воздействия, но сравнивать
и оценивать одними мерками их
1	Дюжен ко Ю. Федор Александрович Васильев.
С 36.
2	Переписка И.Н. Крамского. В 2 томах. Т. 2.
С. 164.
3	Дюженко Ю. Указ. соч. С. 42.
4	Переписка И.Н. Крамского. В 2 томах. Т. 2.
С. 59.
5	Там же. С. 1 7.
35

Федор Васильев
нельзя: пейзаж Шишкина - объек¬
тивный, у Васильева - субъектив¬
ный, в нем есть то, что Крамской
называл «душевными нервами», на¬
строением, в картине художник вы¬
разил самого себя.
«...И самый момент в природе не
сказал бы ничего больше, - писал
Крамской Васильеву. - Эта от пер¬
вого плана убегающая тень, этот ве¬
терок, пробежавший по воде, эти
деревца, еще поливаемые последни¬
ми каплями дождя, это русло, начи¬
нающее зарастать, наконец, не¬
бо, то есть тучи, туда уходящие,
со всею массою воды, обмытая зе¬
лень, весенняя зелень, яркая, одно¬
цветная, невозможная, варварская
36

Федор Васильев
Мокрый луг. 1 872
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
для задачи художника... Но что
нужно непременно удержать в бу¬
дущих Ваших работах - это окон¬
чательность, которая в этой вещи
есть, то есть та окончательность,
которая без сухости дает возмож¬
ность не только узнавать предмет
безошибочно, но и наслаждаться
красотой предмета. Эта трава на
первом плане и эта тень - такого
рода, что я не знаю ни одного про¬
изведения русской школы, где бы
так обворожительно это было сра¬
ботано. И потом счастливый ка¬
кой-то фантастический свет, со¬
вершенно особенный, и в то же
время такой натуральный, что я не
могу оторвать глаз»1.
Как щедро, с какой любовью они
умели хвалить за успехи! Однако
критика Крамского была строгой
и детальной, какой и ждал Василь¬
ев. «Ну, теперь, значит, я могу рабо¬
тать спокойно, - отвечал он старше¬
му товарищу, - выходит - не забыл,
не пропал, а даже, говорят, еще луч¬
ше настрочил. Но если бы Вы знали,
как Вы хорошо, как глубоко умеете
критиковать картину! Ведь я, как по
книге, теперь знаю, что я должен
сделать с моими другими начатыми
картинами, которые могли бы погиб¬
нуть без Вашей помощи»1 2.
В Крымских горох
Выбивали из колеи обострения бо¬
лезни, когда Васильев по месяцам
не мог выходить из дома, времена¬
ми - даже из комнаты, работать -
ни в коем случае, даже разговари¬
вать не разрешали, чтобы не на¬
прягать больное горло. С послед¬
ним запретом он соглашался -
писал родным записки, а работу не
бросал и, безнадежно больной, ри¬
совал столько, сколько не каждый
здоровый. Его поддерживала на¬
дежда, что удастся поехать лечить¬
ся за границу. Друзья хлопотали
о помощи в Обществе поощрения
художников и в Академии.
Он работал над семью-десятью
картинами одновременно. Заказные
работы тяготили до отчаянья: дол¬
жен был написать великому князю
четыре картины-панно для украше¬
ния ширмы и вид из ливадийского
1	Переписка И.Н. Крамского. В 2 томах. T. 2.
С. 35.
2	Там же. С. 39.
37

Федор Васильев
Болото в лесу. Осень. 1871 -1 873
Государственный Русский музей,
Санкт-Петербург
Утро. 1871-1873
Государственный Русский музей,
Санкт-Петербург
дворца Эриклик. Этот вид с двор¬
цового балкона - «преглупейшая
и преказеннейшая штука» - его из¬
мотал. Сначала долго хлопотал о
пропуске в императорский парк,
потом по девять часов в день тра¬
тил на этюды, причем львиная до¬
ля этого времени уходила на доро¬
гу. Погода в конце октября была
отвратительная - дождь, ветер, ту¬
ман, освещение постоянно меня¬
лось. Ко всем прочим осложнени¬
ям приходилось дорого платить
извозчику, а денег не было, долги
росли.
В результате картина была от¬
правлена в Петербург, и Крамской
со всегдашней честностью выска¬
зал свое мнение: плохо. Васильев
знал, что плохо, и очень пережи¬
вал. Работая над картиной для кон¬
курса Общества поощрения ху¬
дожников 1873 года, мучился
неуверенностью, и времени оста¬
валось мало. Он создавал один из
самых известных своих пейзажей
В Крымских горах, за который
ему предстояло получить первую
премию.
38

Федор Васильев
Поначалу композиция картины
предполагалась на горизонтальном
полотне, но в счастливый момент
Васильев осознал, что только в вер¬
тикальном формате сможет пере¬
дать парящую высь гор, мягко оку¬
танных облаками. Еще большую
устремленность вверх должны бы¬
ли подчеркнуть одинокие сосны на
склоне и обрыв, по краю которого
пролегала дорога с татарской по¬
возкой, запряженной быками. Мно¬
го сил было затрачено на картину,
много дум передумано, но сам Ва¬
сильев не мог ее оценить и с боль¬
шим волнением ждал вестей из Пе¬
тербурга. Крамской, как всегда,
подробно разобрал картину и ука¬
зал просчеты. Но какие слова он
сказал о достоинствах, как утеши¬
лось и взыграло сердце смертельно
больного юноши!
«Настоящая картина ни на что
уже не похожа, никому не подража¬
ет, не имеет ни малейшего, даже от¬
даленного, сходства ни с одним ху¬
дожником, ни с какой школой. Это
что-то до такой степени самобытное
и изолированное от всяких влияний,
стоящее вне всего теперешнего дви¬
жения искусства, что я могу сказать
только одно: это еще не хорошо,
то есть не вполне хорошо, даже мес¬
тами плохо, но это - гениально...»1
Особенно высоко оценил Крам¬
ской верхнюю часть картины - гор¬
ный, горний, заоблачный мир, на¬
писал о новизне, которую зритель
не сможет принять с первого взгля¬
да, слишком непривычно увиден¬
ное, он не захочет идти за худож¬
ником, но какая-то сила потянет
его по дороге в гору. «...Как хорошо
там, на этой горе, плоской, суро¬
вой, молчаливой, так просторно;
эти тени, едва обозначенные солн¬
цем сквозь облака, так мистически
1 Переписка И.Н. Крамского. В 2 томах. Т. 2.
С. 1 87.
Заброшенная мельница. 1870
Государственный Русский музей,
Санкт-Петербург

Федор Васильев
Море с кораблями. Рисунок. 1 871 -1 873
Государственный Русский музей,
Санкт-Петербург
.-4
^2
Прибой. 1871-1873
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
Эриклик. Фонтан. 1872
Государственный Русский музей,
Санкт-Петербург
действуют на душу, уж он устал,
ноги едва двигаются, а он все даль¬
ше и дальше уходит и, наконец,
вступает в область облаков, сырых,
может быть, холодных; тут он теря¬
ется, не видит дороги, и ему остает¬
ся взбираться в небо, но это уж ког¬
да-нибудь после, и от всего верха
картины ему остается только ах¬
нуть. Вероятно, не один я это и сде¬
лаю...»1
И, наконец, он заключает:
«...После Вашей картины все кар¬
тины - мазня и ничего больше. Вот
Вы куда хватили. Понимаете ли Вы
теперь, как важно для Вас самих,
какая страшная ответственность
Вам предстоит только оттого, что
Вы поднялись почти до невозмож¬
ной, гадательной высоты. Кроме то¬
го, Ваша теперешняя картина меня
лично раздавила окончательно.
Я увидал, как надо писать...»2
Крамской почувствовал в этой
картине новый этап не только в раз¬
витии самого художника, но и всей
русской пейзажной живописи, от¬
мечал поэзию и музыку пейзажа,
его симфоническое звучание.
Мы не знаем, что за симфония
звучала в самом Васильеве, когда
он клал краски на холст, а она зву¬
чала. Васильев обладал исключи¬
тельной музыкальной одаренно¬
стью и самоучкой играл на скрипке
и пианино. «А было бы время, за¬
нялся бы серьезно этими господа¬
ми. Скрипка вещь крайне соблазни¬
тельная, и могу поручиться, что был
бы хорошим скрипачом... Хотел ве¬
черами заняться пианино, и опять
проклятое “но” все портит. Значит,
до будущего, когда свободы малень¬
ко достану. Поверьте, как только
40

Федор Васильев
Крымский пейзаж. 1871-1873
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
принялся я за пианино, только ткну
пальцами, как в голове возникают
целые хоры - колоссальные хоры
и до такой степени хорошие и силь¬
ные мотивы, что я до головной боли
доходил, стараясь, не зная нот, пере¬
дать эти созвучия, что, конечно,
не выходило и выйти не могло... Дру¬
гой раз ночью так ясно льется какой-
нибудь мотив, притом не один голос,
а целые комбинации и переходы
в тоны, так ясно, что сядешь и слуша¬
ешь, и рвешься к инструменту, да со¬
вестно перебудить весь дом...»3
Васильеву оставалось жить не¬
многим более полугода, а он все ду¬
мал о будущем, о своем пути, о пред¬
назначении художника очистить,
переродить человеческую душу.
«Если написать картину, состоящую
из одного этого голубого воздуха
и гор, без единого облачка, и пере¬
дать это так, как оно в природе, то,
я уверен, преступный замысел че¬
На берегу моря
1871-1873
Государственный Русский музей,
Санкт-Петербург
ловека, смотрящего на эту картину,
полную благодати и бесконечного
торжества и чистоты природы, бу¬
дет отложен и покажется во всей
безобразной наготе. Я верю, что
у человечества, в далеком, конеч¬
но, будущем, найдутся такие ху¬
дожники, и тогда не скажут, что
картины - роскошь развращенного
сибарита...» Он мечтал о своих но¬
вых работах, которые будут «выше
прежних картин и будут носить
платье, совершенно непохожее на
прежнее»4. 1 2 3 41	Переписка И.Н. Крамского. В 2 томах. T. 2.
С. 188.
2	Там же. С. 1 89.
3	Там же. С. 1 78.
4	Там же. С. 48.
41

Федор Васильев
Крым. Ялта. Рисунок
1871-1873
Саратовский государственный
художественный музей имени А.Н. Радищева
Эти совершенно новые, непохо¬
жие произведения проглядывают
в том, что он оставил.
Горы Васильев любил больше,
чем море. Крымские горы зимой -
как далеко это от красивостей,
от фальши академических пейза¬
жистов. Сверкают укрытые снегом
далекие горы, сливаясь с облачной
дымкой. По бурой каменистой рав¬
нине пролегает дорога, ведущая в
сосновую рощу. Огромное, суровое,
космически холодное и пустое про¬
странство, равнодушное к человеку
и его страданиям.
В Крыму. После дождя - воз¬
дух прозрачен, хотя небо еще не
расчистилось, темная косматая ту¬
ча спускается за горы. Два путни¬
ка, один на лошади, другой пеший,
двигаются по мокрой дороге вдаль,
куда самому Васильеву уже не до¬
ехать, не дойти.
Одновременно с крымскими пей¬
зажами Васильев до конца своих
дней пишет и русскую природу.
Осенним золотом на фоне свинцо¬
во-синего неба горят деревья, неф¬
ритом переливается заводь в за¬
рослях трав и кустарника. Это -
Болото в лесу. Осень. Не давали
Васильеву покоя болота с их свое¬
образной красотой и красками.
Снова и снова в мыслях своих он
возвращался к прошлому.
«Как перейдешь к таким воспо¬
минаниям, чудятся серые ивы над
ровным с камышами прудом... Если
бы мне сию минуту перенестись
в такое родное место, поцеловал бы
землю и заплакал»1, - писал Васи¬
льев. Эти воспоминания нашли
свое отражение в картине За¬
брошенная мельница, одном из
самых вдохновенных и романтиче¬
ских творений художника. Могучие
Пейзаж. Крым. 1871-1873
Национальный художественный музей
Республики Беларусь,
Минск
42

Федор Васильев
Водяная мельница на горной речке
1871-1873
Государственный Русский музей,
Санкт-Петербург
деревья, в гуще которых притаи¬
лась ветхая заброшенная мельни¬
ца, зеркально мерцающий пруд
со старой прогнившей лодкой и бе¬
лыми, как призраки, застывшими
фигурами цапель - подобное он ви¬
дел в окрестностях Хотени, мы зна¬
ем об этом по рисункам и наброс¬
кам. Это удивительно красивая по
колориту картина с приглушенно¬
изумрудной зеленью, голубовато¬
серой дымкой вдали и жемчужными
переливами неба. Память и вообра¬
жение переносят смертельно боль¬
ного художника в те места, где он
был когда-то счастлив и здоров. Эти¬
ми картинами он прощался со всем,
что так горячо любил, - с дивным
миром вечно прекрасной природы.
Васильев не терял надежды уе¬
хать на лечение за границу, а для
этого требовалось, чтобы Общество
поощрения художников выделило
денежное пособие, а Академия ху¬
дожеств выдала диплом на звание
художника 1-й степени и паспорт.
Но Общество медлило, Академия не
хотела давать диплом без сдачи тео¬
ретических экзаменов. Экзамены -
формальность, но поехать в Петер¬
бург и сдать их Васильев в своем со¬
стоянии не мог. «Если Академия не
выдаст мне паспорта, она отнимет
у меня возможность спасти свою
жизнь»2, - отчаивался он. Неужели
нельзя отложить экзамены до вы¬
здоровления? «Это будет не против
правил, а будет только смягчение,
которое больным все учреждения
оказывают»3. Время шло, а ответа
все не было.
1	Дюженко Ю. Федор Александрович
Васильев. С. 37.
2	Переписка И.Н. Крамского. В 2 томах. Т. 2.
С. 559.
3	Там же.
Заброшенная мельница
1871-1873
Государственный Русский музей,
Санкт-Петербург
43

Федор Васильев
В Крыму. После дождя. 1 873
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
Горы в облаках. 1 873
Государственный Русский музей,
Санкт-Петербург
Весной 1873 года Васильев пи¬
сал панно для ширм, хотя, как гово¬
рили очевидцы, едва держал кисть.
Летом состояние его сильно ухуд¬
шилось, окружающим уже было яс¬
но, что никакая Италия Василье¬
ву не поможет и не доедет он туда,
сам же художник все еще цеплялся
за мысль о поездке, надеялся на по¬
мощь Академии и ждал ее решения.
И оно наконец-то было принято:
диплом без сдачи экзаменов не бу¬
дет выдан, а присужденное Василь¬
еву звание почетного вольного
общника послужит доказательст¬
вом полнейшего внимания к его ху¬
дожественной деятельности.
Звание почетного вольного общ¬
ника ничего не давало, кроме права
ношения профессорского мундира.
Васильеву отказали в поддержке.
«Извещение об этом он получил
в Крыму, идя от доктора, совершен¬
но больной и уже не могущий рабо¬
тать, - сообщал Крамской, - полу¬
чил как раз в ту минуту, когда
считал часы своего освобождения
В Крымских горах
1873
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
44

Федор Васильев
45

Федор Васильев
Вечер в Крыму. 1 871 -1873	Зима в Крыму. 1871 -1 873
Государственная Третьяковская галерея,	Пермская государственная картинная
Москва	галерея
из Ялты - возможность ехать за
границу. Мать его потом рассказы¬
вала, что когда он прочел это изве¬
стие, то простоял с полчаса посре¬
дине комнаты неподвижно; затем
совсем убитый сказал: “Все конче¬
но!” Слег и уже не встал»1.
Умер Васильев 24 сентября
1873 года и был похоронен в Ялте.
Мать с младшим сыном верну¬
лась в Петербург. «Приехала мать
Васильева, - писал Крамской, -
привезены вещи, сколько он рабо¬
тал - страх! какие рисунки, сепии,
акварели, какие альбомы и что
за мотивы! Решительно мы лиши¬
лись музыканта. Если бы Вы ви¬
дели, как он стал созревать. Что
было в руках этого человека, что он
делал с карандашом, это удиви¬
тельно; и странно, с одной стороны -
одиночество, болезнь, и работа
за деньги ему вредила... а с дру¬
46

Федор Васильев
гой - полет фантазии, ум и самая
техника принимала такой ориги¬
нальный характер, такое благород¬
ство, такую уверенность, что про¬
сто из ряду вон, да и только».
Через год, когда была открыта
выставка произведений Васильева,
он снова удивлялся работоспособ¬
ности и таланту художника: «...Это
невероятно, что он успел сделать!
Это в пять-шесть лет! Вчера был
1	Переписка И.Н. Крамского. В 2 томах. Т. 2.
С. 560.
2	Смольников И. Короткая заря. Л., 1962.
С. 169.
Крымские горы зимой
1871-1873
Государственная Третьяковская галерея,
Москва
там, еще выставка не открыта для
публики, а уже все продано, почти
на 7 000 р. А еще говорят, русская
публика равнодушна; нет, пусть кто
хочет это говорит, а я не могу. Вот
доказательство, что у нее есть нюх;
когда появляется талант не фальши¬
вый, когда художник отвечает, что
уже готово в публике, тогда она без¬
апелляционно произносит свой при¬
говор. Казалось бы, все места заня¬
ты... но искусство беспредельно,
приходит новый незнакомец и спо¬
койно занимает свое место, никого
не тревожа, ни у кого не отымая зна¬
чения, и, если ему есть что сказать,
он найдет слушателей».
А через шесть лет Иван Ивано¬
вич Шишкин поставил на могиле
художника памятник с такой эпита¬
фией:
Щедро он был одарен
а могучим и дивным талантом,
Чудною силою чувства
и красок владел он в искусстве.
Полною жизнью дышит
природа в созданьях его
вдохновенья.
Быстро развившись,
мгновенно он вспыхнул
блестящей звездою,
Но блеск ея яркий в искусстве
остался на века1 2.
Строки эти не очень искусны, не
очень ловки, но выражено в них
главное, самая суть, ни приба¬
вить - ни отнять. Просияла на не¬
босклоне чистым светом звезда Ва¬
сильева и погасла, но свет ее видим
мы и поныне, любуясь, дивясь, вос¬
хищаясь истинной красотой.
47

Указатель произведений Ф.А. Васильева
Берег Волги во время грозы. 1 867 - 25
Берег. Штиль. 1 867 - 6
Березовая роща. 1867-1869 - 10
Болото в лесу. Осень. 1 871-1 873 - 38
Бревна у дороги. 1867 - 15
В Крымских горах. 1873 - 45
В Крыму. После дождя. 1873 - 44
В окрестностях Петербурга. 1 868 - 16
В церковной ограде. Старое кладбище
Валаамского монастыря. 1867 - 8-9
Вечер в Крыму. 1871 -1873 - 46
Вечер. 1869 - 7
Вид на Волге. Барки. 1 870 - 28-29
Водяная мельница на горной речке.
1871-1873 -43
Возвращение стада. 1 868 - 20
Волжские лагуны. 1 870 - 24-25
Горы в облаках. 1873 - 44
Грозовые облака. 1868-1 871 - 6
Гумно. 1868 - 18
Деревенская улица. 1868 - 14
Деревенский двор. 1 867 - 7
Деревня. 1869 - 15
Деревья. Этюд. 1870 - 27
Дорога в березовом лесу.
1867-1869-20
Дорога в лесу. 1867-1869 - 12
Заброшенная мельница. 1870 - 39
Заброшенная мельница. 1 871 -1873 - 43
Заря в Петербурге. 1 870 - 24
Землянка. 1870 - 21
Зима. 1871 - 34
Зима в Крыму. 1871 -1873 - 46
Изба - 18
Камни. Этюд. 1870 - 27
Крестьянская семья в лодке - 25
Крым. Ялта. Рисунок. 1871-1 873 - 42
Крымские горы зимой. 1871 -1873 - 47
Крымский пейзаж. 1 871-1 873 - 41
Летний жаркий день. 1869 - 13
Лето. Речка в Красном Селе. 1870 - 30
Лодка. 1870 - 30
Лошади на водопое. 1867-1869 - 10
Мокрый луг. 1872 - 36-37
Мокрый луг. Этюд. 1 872 - 34
Море с кораблями. Рисунок. 1 871 -1 873 - 40
На берегу Волги - 27
На берегу моря. 1871-1873 - 41
На Мойке. 1871 -23
На Неве. 1869-1871 -22
На острове Валааме. 1869 - 10-11
На реке. Ветреный день. 1 869 - 26
Осенний лес. 1871-1873 - 20
Оттепель. 1871 -32-33
Парусники. 1870 - 26
Пейзаж со скалой и ручьем. 1 867 - 13
Пейзаж. Крым. 1871 -1873 - 42
Пейзаж. Парголово. 1868 - 16
Перед грозой. 1867-1869 - 12
Перед дождем. 1870 - 22
После грозы. 1 868 - 17
После дождя (Весна в Петербурге). 1 867 - 23
После дождя. Проселок. 1867-1869 - 18-19
Прибой. 1871-1873 -40
Рассвет. 1870 - 31
Рожь. 1870 - 27
Сараи. 1870 - 21
Сельский домик. Копия с рисунка Александра
Калама. 1863 - 5
Сосновая роща у болота. 1871 -1873 - 35
Ствол старого дуба. 1867-1869 - 5
Тополя. 1870 - 31
У водопоя. 1868 - 5
Утро. 1871-1873 -38
Эриклик. Фонтан. 1 872 - 40
Иван Крамской. Портрет художника
Федора Александровича Васильева. 1871 - 4

Электронный вариант книги
Скан, обработка, формат: manjakl961

Мастера живописи
• Абакумов
• Головин
• Лоррен
• Рембрандт
• Айвазовский
* Горский
• Маковский В.
• Ремнёв
• Айец
• Горский-Чернышев
• Максимов
• Ренуар
• Алексеев Ф.
* Грабарь
• Малеев
• Репин
• Альма-Тадема
* Грицай А.
• Мане
• Рерих
• Арсенюк
• Давид
• Машков И.Г.
• Ромадин М.
* Батони
• Дали
• Менгс
• Ромадин Н.
• Белюкин А.
• Дега
• Мещерский
• Ромашко
• Белюкин Д.
• Делакруа
• Микеланджело
• Рубенс
• Бернини
• Дмитриевский
• Мирошник
* Рылов
• Бёклин
• Добужинский
• Модильяни
* Рябушкин
* Блохин
•Доре
* Моне
• Саврасов
• Богаевский
* Дробицкий
• Моризо
* Салахов
• Богданов-Бельский
* Жилинский
• Москвитин
* Самокиш
• Больдин и
• Жуковский С.
• Мурильо
* Самсонов А.
* Борисов-Мусатов
• Зарянко
• Неврев
• Сапунов
* Боровиковский
• Зверьков
• Йеменский
* Сверчков
• Босх
* Иванов А.
• Нестеров
* Сегантини
• Боттичелли
* Иванов В.
• Никонов В.
• Сезанн
• Бритов
• Караваджо
• Новиков
• Секрет
• Бродский
• Кауфман
• Ольшанский
* Семирадский
• Брюллов
• Кипренский
• Осипова, Федоров В.
* Серебрякова
• Буше
* Климт
* Оссовский
* Серов
• Ван Гог
• Корин А.
• Павлова,
• Сибирский В.
• Ван Дейк
* Корнеев
Самсонов В.
• Сислей
• Васильев Ф.
• Коро
* Панов
• Соломаткин
• Васнецов А.
• Коровин
• Пасько
• Соломин Н.
• Васнецов В.
• Крамской
• Перов
• Сорокин
• Ватто
• Крыжицкий
* Пикассо
• Сотсков
• Веласкес
* Крымов
• Пиросмани
* Степанов
* Венецианов
• Кузнецов Б.
• Писсарро
• Стожаров
* Верещагин В.
• Кузнецов П.
• Пластов
* Страхов
• Виноградов
• КуинДЖИ
• Подшивалов
* Стронский
• Врубель
* Куликов И.
• Поленов
• Суриков
• Гавриляченко
* Курбе
• Полотнов
• Сухинин
• Гагарин
• Кустодиев
• Похитонов
* Тимм
•Ге
• Левитан
• Присекин Н.
* Тициан
* Глазунов
• Левицкий
• Путинцев
• Ткачевы
• Гоген
* Леонардо да Винчи
• Путнин
• Толстой Ф.
• Гойя
• Лимбурги
* Рафаэль
•Тропинин
•	Тулуз-Лотрек
•	Уотерхауз
•	Утамаро
•	Федоров А.
•	Федотов
•	Филонов
•	Фрагонар
•	Фридрих
•	Хасьянова
•	Хиросигэ
•	Хокусай
•	Чернецовы
•	Чернышева
•	Чёрный
•	Шагал
•	Шаньков
•	Шалаев
•	Шассерио
•	Шишкин
•	Шпицвег
•	Штейн
•	Штук
•	Штыхно
•	Щедрин
Сильвестр
•	Эль Греко
•	Энгр
•	Юон
БЕЛЫЙ ГОРОД	Федор Васильев