m войнах
ГУДЕРИАН
^І^еннет 0\^La
акси
СМОЛЕНСК
«РУСИЧ»
2001

УДК 93/99
ББК 63.3
М 17
Серия основана в 1998 году
Перевод с английского И. С. Соколова
Публикуется впервые с разрешения автора и его литературного агента.
Любые другие публикации настоящего произведения являются
противоправными и преследуются по закону.
Макси К.
М 17 Гудериан/Пер. с англ. И. С. Соколова. - Смоленск:
Русич, 2001. - 400 с. - (Мир в войнах).
ISBN 5-8138-0334-3 (рус.)
ISBN 1-85367-286-6 (англ.)
Военные историки считают генерал-полковника вермахта
Г. Гудериана создателем знаменитой стратегии «блицкрига».
Именно ему принадлежит выдающаяся роль в деле создания
бронетанковых войск - основной ударной силы нацистской
Германии. Предлагаемая вниманию читателей биография
известного немецкого военачальника освещает ряд малоиз¬
вестных страниц его жизни и содержит множество фактов
из истории военных компаний, в которых Гудериан прини¬
мал участие.
УДК 93/99
ББК 63.3
*Guderian:Panzer General»
ISBN 5-8138-0334-3 (рус.)
ISBN 1-85367-286-6 (англ.)
© by Kenneth Macksey, 1992
© Перевод. И. С. Соколов, 2001
© Оформление, разработка серии
«Русич», 2001

Предисловие
Из всех организаций, ставших мишенью ненависти
и преследования за роль во Второй мировой войне, ни
одна не отмечалась на заседаниях международного во¬
енного трибунала в Нюрнберге более резко, нежели
германский генеральный штаб. Судьи посчитали необ¬
ходимым добавить характерно высоким моральным
тоном: «Они опозорили почтенную военную профес¬
сию. Без их военного руководства агрессивные амби¬
ции Гитлера и его сотоварищей-нацистов не получили
бы практического воплощения». Эти сентенции отно¬
сились, разумеется, к небольшому меньшинству, к
правящей клике генерального штаба, посты которой
предполагали максимальную объективность в работе.
В нее входили некоторые старшие военачальники и
штабные офицеры, отсутствовавшие на Нюрнбергском
процессе, однако в должное время представшие перед
судом. Но самый знаменитый из них, создатель танко¬
вых войск, единственных из всех родов войск, сделав¬
ших возможной быструю и потому в экономическом
смысле реальную победу, так и не был привлечен к
суду.
Генерал-полковник Гейнц-Вильгельм Гудериан ос¬
тается загадкой, которой до смерти боялись армии
Европы и которая внесла смуту в стройные, дисцип¬
линированные ряды приверженцев консервативной
прусской военной науки. С одной стороны, Гудериан
отвергал анонимное поведение, являвшееся импера¬
3

тивом для всех сотрудников генерального штаба, тем,
что стал публицистом, активно распространявшим ра¬
дикальные идеи. Он был среди зачинателей ожесто¬
ченных споров, ставших причиной раскола как в по¬
литической, так и в военной сферах. Для всего
остального мира он — олицетворение архетипа узко¬
лобого пруссака, стремящегося к войне. Германский
народ, однако, в дни побед воспринимал его как ге¬
роя, солдаты также почитали своего командира.
С другой стороны, влиятельные противники Гудери-
ана в самом вермахте считали его угрозой святости
своей касты, в то время как представители высшей
нацистской иерархии видели в нем средоточение наи¬
более отталкивающих черт армейского офицерства,
несмотря на то, что иногда казалось — Гудериан бли¬
же к их образу мышления, чем почти весь генераль¬
ный штаб. И никто из них не находился в более
запутанных отношениях с Гудерианом, чем сам Адольф
Гитлер.
Изложение деяний Гудериана часто искажалось из-
за предубеждений, пищу которым давал его импуль¬
сивный, бунтарский дух. Естественно, ортодоксы уже
заранее были настроены против него. Их ревность
вызывалась жертвами — следствие жестокой междо¬
усобной борьбы, имевшей место внутри революцион¬
ной германской иерархии. Когда пришла к концу
эпоха насилия и ненависти, какую убедительную лич¬
ную защиту мог выстроить генерал, которого без суда
продержали за решеткой в течение трех лет?
На страницах «Воспоминаний солдата» Гудериан
описал становление танковых войск в нацистской Гер¬
мании, не забывая при этом обелять собственную
деятельность в последующие годы, хотя его трактовка
многих ее аспектов открыта для критики, что, впро¬
чем, неудивительно для автобиографического жанра.
Несмотря на некоторые ощущения, в целом эта рабо¬
4

та соответствует высоким критериям точности, по¬
скольку сохранились семейные архивы Гудерианов.
Однако, как ни странно, они не дают достаточно
материала для объективного описания этого человека.
Частично это объясняется тем, что на время написа¬
ния своей книги Гудериану были недоступны офици¬
альные источники, из которых он мог бы освежить и
расширить свои знания. Частично — дефицитом ме¬
муарной литературы. Получилось так, что Гудериан
оказался самым худшим адвокатом самого себя, по¬
скольку не дал читателю возможность подробно озна¬
комиться со своим прошлым и не привел основных
фактов, которые показали бы его становление как
человека и как профессионала. Вместо этого он уде¬
лил своим первым тридцати пяти годам жизни всего
лишь пару страниц. Причины такого отношения не
так уж загадочны. Гудериан, похоже, всегда считал,
что его честь — явление настолько бесспорное, что не
нуждается ни в какой особой защите, — представление
вполне разумное, но временами приводящее к мыс¬
ли — все это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Хотя семейные документы свидетельствуют в его
пользу, Гудериан редко снисходил до того, чтобы
предъявить их, и, объясняя некоторые спорные воп¬
росы, такие, например, как различные обвинения в
свой адрес или обстоятельства определенных интриг,
пускался в отвлеченные рассуждения вместо того, чтобы
ясно и кратко дать недвусмысленную отповедь.
Однако нельзя не учитывать, что Гудериану прихо¬
дилось собирать материалы для своих мемуаров в
условиях сильного стресса. В основном эта работа
была проделана еще во время нахождения в плену у
американцев, которые допрашивали Гудериана, чтобы
получить сведения, порочащие как его самого, так и
его старших товарищей. Первые дни заключения про¬
текали в крайне дискомфортных условиях, унижав¬
5

ших его человеческое достоинство. Ожидание суда и
приговора висело над Гудерианом, как дамоклов меч.
Уже после того, как американцы и англичане отказа¬
лись от судебного преследования, поляки потребова¬
ли его выдачи в связи с событиями, происходившими
в ходе сражения за Варшаву в 1944 году. Позднее
Гудериан начал судебную тяжбу с Фабианом Шлаб-
рендорфом, книга которого «Офицеры против Гитле¬
ра» вышла в Швейцарии в 1946 году, а в 1948 году
отрывки из нее должны были появиться в одной из
западногерманских газет. Некоторые разделы этой кни¬
ги содержали сведения, наносящие ущерб репутации
Гудериана: они не только усилили неприязнь его не¬
доброжелателей, но и вынудили генерала к защите в
судебном порядке. Хотя в 1948-м Шлабрендорф пуб¬
лично признал свою неправоту, определенный ущерб
уже был нанесен. Первое издание этой книги цитиро¬
вали и цитируют до сих пор. Несмотря на появление
в 1951 году второго издания, где все упоминания о
Гудериане были изъяты, и другой книги Шлабрендор-
фа «Тайная война против Гитлера» (опубликованной
в 1956 году, когда Гудериан давно покоился в могиле),
где Гудериан совсем не упоминается, многие до сих
пор считают вполне достоверными сведения, приве¬
денные в первом издании. В «Воспоминаниях солда¬
та» Гудериан отрицал все, что было написано Шлаб-
рендорфом в связи с его деятельностью по отношению
к участникам антигитлеровского заговора, хотя ни в
коей мере не прояснил эту историю, как он мог бы
сделать со вполне достаточной степенью правдопо¬
добности.
Семейные документы, и в частности переписка с
женой, помогают уточнить некоторые неясные места
в «Воспоминаниях солдата» и устранить пробелы. И
тогда на первый план выходят основные симпатии и
привязанности этого человека, его человечность и
6

неискоренимый патриотизм. Гудериан был честен в
том, что никогда не скрывал своих целей, иногда
сформулированных с такой пугающей ясностью, что
это могло быть опасным для него самого. Письма из
прошлого во многих отношениях так непохожи на
мемуары многих германских генералов, описывавших
события, осмысленные задним числом, и потому пред¬
ставляют историческую ценность. Они помогают про¬
никнуть в суть обстоятельств и фактов, приведших к
общенациональному помутнению разума. Очень по¬
лезно знать, как в моменты коренной ломки обще¬
ственных отношений ведут себя люди настойчивые, с
творческими способностями, особенно идеалисты с
мечтами о могуществе, люди, в дни катастрофы спо¬
собные сделать выводы, подобные тем, что сделал
Гудериан в 1919 г., когда революции сотрясали Евро¬
пу: «Пусть день станет ночью, пусть солнце воссияет
ярко. Я — пруссак, и пруссаком останусь, — доба¬
вив: — Сейчас все зависит от верности присяге. Гер¬
мания погибнет, если каждый скажет: «Пусть это де¬
лают другие, но не я». Каждый, в ком есть хоть
малейшее чувство, должен вместо этого сказать: «Я
помогу!».
Это и есть история пруссака, иногда склонного
выглядеть большим пруссаком, чем истинные прусса¬
ки, обладающего широтой кругозора в сочетании с
чувством чести и гибкости в реализации современных
идей, явившихся антитезисом косности.
Я глубоко признателен генерал-майору Гейнцу-Гюн¬
теру Гудериану за предоставленную мне возможность
воспользоваться документами из семейного архива,
которые приводятся здесь впервые, и за то, что он
прочитал черновики моей рукописи и дал им оценку
в духе ' своего отца, выступив в роли строгого, но
благожелательного оппонента, откровенно указав на
слабые места и недочеты. Вальтер Неринг, служив¬
7

ший одно время начальником штаба Гудериана, заме¬
тил мне как-то, что, познакомившись с сыном, полу¬
чишь неплохое представление об отце. По мере того,
как шло время, и я все ближе узнавал Гейнца-Гюнте-
ра Гудериана, общение с ним начинало служить сти¬
мулом в моей работе.
Я также приношу огромную благодарность всем
германским генералам, оказавшим мне помощь, —
Вальтеру Нерингу, дуайену штабных офицеров Гуде¬
риана и знаменитому историку танковых войск; Гер¬
ману Балку, одному из самых стойких и храбрых
боевых товарищей Гудериана, который не только пре¬
дупредил меня о том, что для правильного понимания
характера Гудериана необходимо понять прусскую дис¬
циплину, но и написал на эту тему эссе; Вилфреду
Штрикфельду, генералам Шалю де Болье и Вальтеру
Варлемонту, которые ответили на некоторые важные
вопросы. Как и в предыдущих случаях, мне оказали
помощь доктор Курт Пебаль из австрийского военно¬
го архива и мистер Дермот Брэдли. Я также приношу
свою признательность генерал-лейтенанту Г.Энгелю,
полковнику Г. В. Франку, полковнику Г. фон Белову,
Паулю Дирихсу и майору Г. Вольфу за мемуары о
Гудериане, генерал-майорам Курту фон Либенштейну
и К. X. фон Барзевишу за любезно предоставленные
в мое распоряжение военные дневники.
Естественно, было очень важно иметь под рукой
качественно выполненные переводы многих немецких
книг и документов. В этом отношении мне чрезвы¬
чайно повезло, так как мне помогали такие замеча¬
тельные специалисты своего дела, как Хельга Эшворт,
Рейнгольд Преппер, а также Саймон и Урсула Виль¬
ямсы, которые потратили много часов на разбор пи¬
сем и документов.
Фотографии: танк Т-ІѴ в бою в Польше; штабная
группа в действии: приказы на марше, Гудериан чи¬
8

тает поступающую радиограмму; бой во Франции и
Гудериан с фон Рундштедтом после французской кам¬
пании взяты из Бундесархива; фотографии «Тигра» и
«Пантеры» взяты из имперского военного музея. Все
другие фотографии относятся к семейным альбомам
Гудерианов и используются с любезного разрешения
генерал-майора Гейнца-Гюнтера Гудериана. Я очень
благодарен Питеру Чемберлену и Брайену Дэвису за
помощь в работе с фотодокументами. Выражаю свою
безграничную благодарность сотрудникам различных
музеев и библиотек, снабдивших меня многими необ¬
ходимыми документами и книгами, и преклоняюсь
перед их безграничным терпением. Это прежде всего
относится к музею английских бронетанковых войск,
музею королевских войск связи, имперскому военно¬
му музею, библиотеке британского министерства обо¬
роны и управлению национальных архивов США. И
наконец, как и в предыдущие мои работы, благодарю
Маргарет Данн, печатавшую эту рукопись, за ее кон¬
структивную критику, Майкла Хейна за составление
карт и свою жену за постоянную поддержку и по¬
мощь.

Введение
Меня очень радует факт выхода в свет в издатель¬
стве «Гринхилл Букс» этого третьего издания на ан¬
глийском языке биографии генерала Гудериана, вы¬
державшей три издания крупным тиражом в его
собственной стране. Не только из-за возможности
привлечь внимание к этому великому германскому
полководцу, но и потому, что я хочу объяснить вещи,
которые в предыдущих изданиях намерено замалчи¬
вались. Конечно же, я имею в виду сомнительное
влияние капитана Бэзила Лиддел-Гарта, о котором
идет речь на стр. 97.
Мои сомнения по поводу выражения Гудерианом
признательности Лвддел-Гарту, имевшей место на стр. 20
английского издания «Воспоминаний солдата», получи¬
ли свое обоснование задолго до 1973 года, когда в ходе
работы над материалами будущей книги я познако¬
мился с его старшим сыном, генерал-майором Гейн-
цем-Гюнтером Гудерианом. Почти сразу же он указал,
что абзац, заканчивавшийся словами: «Итак, я обязан
капитану Лиддел-Гарту многими идеями, касавшими¬
ся нашего дальнейшего развития», в оригинале «Вос¬
поминаний солдата» отсутствовал. Затем он показал
мне всю переписку между его отцом и Лиддел-Гартом,
включая два важных письма, которых, как мне уже
было известно, не хватало в собственном архиве Лид¬
дел-Гарта, во всем прочем находившемся в образцо¬
вом порядке. Письма, в которых Лиддел-Гарт подчер¬
10

кивал свою роль в издании «Воспоминаний» в Англии
и написании предисловия, а также спрашивал, не
согласится ли Гудериан добавить несколько строк,
подтверждающих заявление Лидцел-Гарта, что он внес
значительный вклад в формирование германской тан¬
ковой доктрины. Он даже предупредительно предста¬
вил вариант абзаца, который Гудериан, вне всякого
сомнения чувствовавший себя в долгу, просто взял и
дословно переписал.
Все это не имело бы никакого значения, если бы
было правдой, или если бы Гудериан был единствен¬
ной жертвой такого обмана со стороны Лиддел-Гарта.
Однако, как профессор Джон Мирсхаймер убедитель¬
но доказал в своей недавно вышедшей книге «Лидцел-
Гарт и весы истории», семьи генерала фон Манштей-
на и фельдмаршала Роммеля также подверглись
обработке со стороны Лиддел-Гарта, желавшего, что¬
бы они подтвердили его амбициозные притязания на
первенство в предвидении формы и характера насту¬
пательных боевых действий с применением танков до
1939	г. В действительности же, судя по бесспорным
документам, которые привел в своей книге Мирсхай¬
мер, с 1935 года Лиддел-Гарт в правительственных
кругах и в прессе отстаивал концепцию превосходства
обороны над наступлением, согласно которой танки
будут якобы нейтрализованы при помощи новейшего
противотанкового оружия и устареют. Это часть очень
эффективной пропагандистской кампании Лиддел-
Гарта (который прежде всего был чрезвычайно тщес¬
лавным журналистом), имевшей целью восстановить
его пошатнувшуюся довоенную репутацию.
Сын Гудериана и я согласились с тем, что в то
время как ссылка на это несоответствие на стр. 20
является необходимой, упоминание о «пропавших»
письмах Лиддел-Гарта не имеет смысла. Теперь же,
когда все это прискорбное дело стало достоянием
11

гласности, остается лишь спросить, почему Гудериан
согласился выполнить просьбу Лиддел-Гарта (хотя фон
Манштейн отказался), и как это сказалось на его
репутации. Не подлежит сомнению, что Гудериан
написал этот абзац по причине своего природного
добросердечия и желая отблагодарить Лиддел-Гарта за
дружескую помощь — таким он был, и этого у него не
отнять. Он мог позволить себе такое великодушие,
поскольку, что бы там ни говорил Лиддел-Гарт, ничто
не могло умалить великих достижений Гудериана. Но
он мог бы и не быть столь сговорчивым, проживи он
чуть дольше и стань свидетелем беззастенчивых спеку¬
ляций Лидцел-Гарта вокруг этого злосчастного абзаца.
Гудериан, видимо, упустил из вида одно обстоятельство:
будь он истинным последователем Лиддел-Гарта, то,
по логике вещей, в 1939 году выступил против созда¬
ния танковых дивизий. Однако этого не было, что
доказывает самостоятельность Гудериана и то, что он
никогда не был ничьим последователем, за исключени¬
ем генерала Фуллера.

Глава 1
СТРАННЫЙ ПАРЕНЬ
21 мая 1940 года немецкий генерал, невысокого
роста, но полный энтузиазма, внешний вид которого
носил следы долгих дорожных скитаний, въехал в
Абвиль, всматриваясь вдаль, туда, где за многомиль¬
ной гладью Ла-Манша простиралась Англия. В конце
«этого памятного дня», как он впоследствии описал
его, в душе возникло ощущение сбывшейся заветной
мечты, ведь в городе и его окрестностях размещалось
его детище — армейский корпус с множеством гроз¬
ных боевых машин, занявший эти земли по праву
победителя в кульминационном моменте кампании,
уникальной в военной истории. Немецкая танковая
группировка практически без передышки с боями пре¬
одолела сложные по рельефу Арденны, форсировала
укрепленный водный рубеж и, пройдя по Франции
как нож по маслу, разгромила лучшие вражеские со¬
единения. Еще вполне свежая, она взяла Абвиль, не
встретив сопротивления, так как, пройдя за одиннад¬
цать дней почти 220 миль, стремительностью своего
наступления оставила силы противника далеко поза¬
ди. Английские, французские и бельгийские армии,
попавшиеся на пути немцев, были разрознены, дезор¬
ганизованы и морально подавлены. Все остальные
порты на побережье пролива оказались незащищен¬
13

ными и были готовы упасть в руки немцев как созрев¬
шие плоды. Обойденные в результате блестящего
маневра, те силы союзников, которые еще сохранили
организационное единство и способность к сопротив¬
лению, могли лишь бессильно взирать издали, охва¬
ченные ужасом от сознания неизбежности полного
окружения.
Генерал танковых войск Гейнц-Вильгельм Гудери¬
ан достиг зенита своей карьеры. При ничтожных по¬
терях, имея в своем распоряжении всего лишь три
дивизии — воздушная поддержка была эпизодической,
а помощь соседей оставляла желать лучшего, — он
вверг войска союзников в состояние хаоса и в течение
нескольких дней достиг того, что германская армия
ценой огромных потерь не смогла достичь за четыре
года войны, с 1914 по 1918. В годы, предшествовав¬
шие Второй мировой войне, этот генерал стал вторым
Густавом-Адольфом1, в мирное время создав револю¬
ционную концепцию и оружие и успешно реализовав
их в войне. Разница в положении между монархом и
офицером невысокого ранга делала его достижения
еще более значительными. Созданный им род войск
основывался на единстве скорости и броневой защи¬
ты бойцов. В танковых дивизиях, которыми командо¬
вал Гудериан, доминировал танк, оружие, до 1918 года
не успевшее как следует продемонстрировать свой
потенциал. 21 мая 1940 года темп наступления Гуде¬
риана, заставшего англо-французские армии врасплох
быстрым и точным выбором целей, ошеломил и стра¬
тегов, и тактиков Великого Германского генерального
штаба с их рутинным, традиционным мышлением.
Они только на картах наблюдали за тем, как развора¬
чивались события, в которые невозможно было пове¬
рить, и слушали радиосообщения, поступавшие от
передовых танковых частей.
Однако не следует думать, будто офицеры гене¬
14

рального штаба с трудом воспринимали все новое и
прогрессивное в военном искусстве. Несколько по¬
колений генштабистов бились над тем, чтобы поста¬
вить последние достижения науки и техники на службу
военному мозгу, который с их помощью мог бы
принимать быстрые решения на поле боя. Над всем
довлела главная цель — решать политические про¬
блемы посредством коротких войн. Как ни парадок¬
сально, но внести последние штрихи в уже выстра¬
данную и почти готовую концепцию танковым
войскам мешали именно те, кто доложен был стре¬
миться к обратному. Осторожные военачальники
сдерживали Гудериана из опасений, что тот слишком
растянет коммуникации, и это в момент, когда еще
один быстрый рывок вперед привел бы к полному
окружению врага. В конце концов, союзникам по¬
зволили спастись через Дюнкерк. В то же время
успех Гудериана привел высшую военную иерархию в
состояние эйфории. Генерал-полковник Альфред
Йодль, начальник штаба ОКВ, писал в своем дневни¬
ке, что глава государства и верховный главнокоманду¬
ющий Адольф Гитлер был «...вне себя от радости и
уже предвидел победу и мир». Франция и в самом
деле пала, однако триумф оказался неполным. Брита¬
ния, воодушевленная тем, что ее армии удалось эва¬
куироваться, отказалась прекратить борьбу. Танки не
могли перебраться через Ла-Манш, а авиация, в отли¬
чие от сухопутных сил, была не в состоянии привести
войну к победному концу только своими силами.
Триумф метода Гудериана послужил катализатором
катастрофы. После того, как успех, ошеломляющий
по своим масштабам, был достигнут с использованием
сравнительно минимальных сил, Гитлер и его высшие
сановники уверовали в беспредельные возможности
своих танковых и военно-воздушных сил. Через не¬
продолжительное время немецкие танки оставят сле¬
15

ды своих гусениц по всей Европе, в глубине России и
на берегах Северной Африки. Но им больше не удаст¬
ся поставить на колени ни одной крупной державы.
Уроки, которые вызубрил Гудериан, изучая тактику,
примененную против Германии в 1918 году, могли
повториться. Колоссальный и неожиданный военный
дисбаланс, установившийся на полях сражений в
1940	году, должен был быть исправлен.
Дорога, которая привела Гудериана в Абвиль, на¬
чиналась задолго до того, когда он ступил на нее.
Будучи пруссаком, он принадлежал к племени, в сред¬
ние века занимавшему территорию между Вислой и
Нижним Неманом, чья постепенная экспансия после
1462 года отражала естественную реакцию народа,
долгое время испытывавшего притеснения со стороны
польского правительства. Тем не менее, несмотря на
свои датские или, что менее вероятно, шотландские
корни, семья Гудерианов не имела прочных связей с
миром профессиональных военных. Она состояла из
землевладельцев, которые, как и большинство юнке¬
ров, не имели значительных средств. Что касается
подвигов предков на поле брани, то здесь Гудериан
мог сослаться лишь на семью своей бабушки Эммы
Гиллер фон Гаэртринген, из которой вышло немало
прусских генералов, сражавшихся под знаменами
Фридриха Великого и в революционных войнах про¬
тив Франции. Рудольф Фрейгер Гиллер фон Гаэрт¬
ринген в чине капитана кавалерии участвовал в не¬
удачной кампании 1806 года. Позднее, в качестве
командира Неймаркского ландвера, он доблестно сра¬
жался против французов в 1813 году, а в 1815 прини¬
мал участие в битве с наполеоновскими войсками при
Ватерлоо. В 1861 году одному из Гиллеров фон Гаэр¬
тринген, кавалерийскому капитану, было приказано
спланировать поход на Берлин в поддержку генераль¬
ного штаба против парламента.
16

На раннем этапе вызревания прусского милитариз¬
ма, культа, который, как современная Спарта, про¬
цветал под покровительством Герхарда Шарнхорста,
спасителя армии после 1806 года, и его знаменитых
преемников — Карла фон Клаузевица, Альбрехта фон
Роона и Гельмута фон Мольтке-старшего, семья Гуде¬
рианов принадлежала к числу его гражданских сто¬
ронников. Такие люди прозябали в относительной
бедности юнкерской аристократии и поддерживали
военные приготовления из чувства, которое будущий
начальник штаба Пауль фон Гинденбург назвал «бе¬
зысходностью». Естественно, они не были лишены и
чувства патриотизма, позволявшего, например, совер¬
шить правительственный переворот, при условии, что
монарх не будет возражать.
Отец Гейнца Гудериана слишком хорошо познал
безысходность. Бабушка рано осталась вдовой с шес¬
тью детьми. Чтобы обеспечить детям достойную жизнь,
она была вынуждена продать фамильное поместье
Хансдорф Нетц в Вартегау. (Гудерианы и по сей день
чтят узы родства и придают им первостепенное значе¬
ние.) Экономить приходилось буквально на всем.
Однако, несмотря на то,, что такой шаг был немалой
помощью семейному бюджету, в 1872 году юный
Фридрих по собственному желанию отправился в ка¬
детский корпус. Его учеба там начиналась в то время,
когда еще не успели отзвучать бравурные марши в
честь величайшей победоносной кампании Мольтке,
в тот момент, когда военная мощь Пруссии находи¬
лась в своей наивысшей точке, и Мольтке был занят
внедрением технических инноваций. Старая знать
противилась этому, а Фридрих Гудериан аккуратно
укладывался в схему Мольтке: разбавление старой
армейской касты вливанием кадров из средних клас¬
сов, чтобы заполнить вакансии в технических родах
войск. К 1872 году представители титулованной знати
17

составляли лишь две трети офицеров генерального
штаба. Во всех вооруженных силах число офицеров —
выходцев из среднего класса — неуклонно возрастало.
Прежде всего, это касалось войск, где техника играла
главную роль, включая саперные, о которых шутили:
человек погружается с каждым шагом все глубже и
глубже, пока не становится сапером.
Однако Фридрих Гудериан начал службу в легкой
пехоте, лейтенантом 9-го егерского батальона, в ар¬
мии, где наибольшим почетом пользовалась кавале¬
рия, за ней шла гвардейская пехота, легкая пехота и
лишь затем артиллерия. Легкая пехота, как и кавале¬
рия, была самой быстрой и мобильной частью воору¬
женных сил, строившихся на основании доктрины
Мольтке — победа в войне достигается за счет высо¬
кой мобильности наступательных действий. Придя в
армию неоперившимся птенцом, еще не успевшим
испытать на себе воздействие традиционных пред¬
ставлений, учивших во всем слепо следовать уставу,
Фридрих приветствовал каждое дыхание перемен, и
его вовсе не шокировали такие типичные для Моль¬
тке изречения, как «не стройте больше укреплений,
стройте железные дороги». Это чувство открытости
всему новому с течением времени он передал своим
сыновьям.
Год 1888 был очень важным, как для Фридриха
Гудериана, так и для Германии. В октябре 1887 года
Гудериан женился, а 17 июня 1888 года Бог осчастли¬
вил его и его жену Клару рождением первого сына,
Гейнца. За два дня до этого, 15 июня на трон взошел
новый монарх, кайзер Вильгельм II, и вскоре непри¬
крыто агрессивная Weltpolitik — мировая политика —
сменила хитроумные дипломатические тенета канцле¬
ра Бисмарка.
Было бы неверно полагать, что в 90-е годы Герма¬
ния жила в атмосфере войны. Разумеется, Франция
18

после 1871 года жаждала реванша, а на немецких
верфях вовсю кипела работа — Германия намерева¬
лась бросить серьезный вызов британскому военно-
морскому превосходству. И все же германская торгов¬
ля расширялась; промышленные зоны и внешние
признаки процветания в главных городах, вкупе с
успехами в массовом образовании, начали вытеснять
старый, обветшавший аскетизм. Изменение прави¬
тельственной политики почти не коснулись Гудериа-
нов. Те окунулись в обычную гарнизонную жизнь, как
и положено молодоженам, занимающим определен¬
ную ступеньку в иерархическом обществе. В октябре
1890 года у Гейнца родился брат Фриц, а в следующем
году семья переехала в эльзасский город Кольмар, где
жила до 1900 года, когда Фридриха перевели в Сент-
Авольд, в Лотарингию.
К тому времени и Гейнц, и Фриц твердо решили
стать армейскими офицерами. Отец целиком и полно¬
стью одобрил выбор. Впрочем, сомневаться не прихо¬
дилось, поскольку стесненные материальные обстоя¬
тельства заставляли считаться с собой. Кроме того,
условия для получения образования в Сент-Авольде,
где была школа-интернат, оставляли желать лучшего,
в то время как в кадетских училищах в Германии
преподавали современные предметы — французский,
английский, математику и историю. С 1901 по 1903 годы
Гейнц и Фриц посещали кадетское училище в Карл¬
сруэ в Бадене. В 1903 году Гейнца перевели в главное
кадетское училище в Гросс-Лихтерфельде, Берлин,
где позднее к нему присоединился Фриц.
Здесь они попали под влияние прусской дисцип¬
лины в ее самой категорической и сложной форме.
В противоположность абсурду внешних проявлений
военного режима — мельчайших деталей муштры, мун¬
диров и прочих формальностей — существовало вну¬
шение определенной философии и позиции, гибкость,
19

которую не могут постичь те, кто наблюдает прусса¬
чество только в его несгибаемой форме. Параллельно
с единообразием обращения шло — главным образом
в отношении офицеров — признание права и жела¬
тельности выражения бескомпромиссных мнений,
вплоть до момента отдания приказа. Таким образом,
менталитет кадета формировался мыслью о необходи¬
мости признания абсолютного авторитета, и не только
после того, как все аргументы будут исчерпаны. Мож¬
но заметить — здесь нет особого отличия от методов,
применяемых в большинстве других армий. Безуслов¬
но, большинство других армий скопировало прусскую
систему, и разница между ними лишь в степени этого
копирования. Именно педантичная немецкая скрупу¬
лезность вызывала страх и ненависть у введенных в
заблуждение противников. Внешне Гудериан сначала
неохотно согласился с системой; его оговорки в отно¬
шении духа, если не буквы, позднее, в затруднитель¬
ных ситуациях, окажутся весьма подходящими. Гиб¬
кость реагирования всегда была близка его мыслям и
действиям. Гудериан не протестовал открыто, и его
успеваемость улучшалась по мере того, как он разви¬
вал в себе интерес к предметам, навсегда покорившим
его. В одной из своих книг он вспоминал своих ин¬
структоров и преподавателей из Гросс-Лихтерфельде
«...с чувством глубокой благодарности и уважения».
Однако с инструкторами из военного училища в Меце
дело обстояло не так. В 1907 году Гудериан писал:
«Эта система не для честолюбивых людей — только
для середнячков. Она занудна», — и добавлял, что
находит своих старших начальников бесчувственны¬
ми. Однако из того, что было написано о нем в конце
курса, можно сделать вывод — серьезный и думающий
о будущем кадет произвел на преподавателей непло¬
хое впечатление. Честолюбивый и благородный, хоро¬
ший наездник, он, по их словам, обладал сильным
20

характером и обаянием, а также был «чрезвычайно
заинтересован в своей профессии и очень прилежен».
По иронии судьбы, Гудериан неважно отвечал на
выпускном экзамене по тактике, выбрав оборонитель¬
ный вариант вместо требуемого атакующего.
К неописуемой радости Гудериана, в феврале
1907	года в чине фенриха его направили в Битке для
прохождения службы в 10-м ганноверском егерском
батальоне под командой собственного отца, которого
любили и перед которым трепетали и близкие, и
сослуживцы. В январе 1908 года Гудериан стал лейте¬
нантом и погрузился в обычную жизнь типичного
молодого офицера, который любит животных, пре¬
красно ездит верхом, увлекается охотой и стрельбой.
Он также обнаружил в себе интерес к архитектуре,
научился ценить театр и танцы. Однако музыка ока¬
залась ему недоступна: Гудериана, безнадежно тугого
на ухо, исключили из кадетского хора, когда выясни¬
лось, что он поет совершенно невпопад. В этом было,
возможно, нечто символическое. В дневнике Гудериа¬
на все чаще появляется критика системы, к которой
он принадлежал, и здоровый скептицизм, разделяе¬
мый лишь очень небольшим числом его современни¬
ков. Гудериан пишет об изучении военной истории:
обладая исключительно хорошей памятью, он мог
наизусть цитировать классические и военные произ¬
ведения. Очень большую пользу принесли батальон¬
ные учения под командованием отца. «Я пытаюсь
подражать ему», — пишет Гудериан.
На страницах дневника, фиксировавшего не толь¬
ко мимолетные мысли, встречаются и размышления о
значении настоящей долговечной дружбы. В июле
1908	года, в момент одиночества, он писал:
«Друзья требуют, чтобы я проводил с ними больше
времени. Если бы они были повнимательнее, между
нами не возникло бы отчуждение. Но теперь трудно
21

вернуть упущенное. Они потеряли мое уважение. Они
обвиняют меня в том, что я — интроверт... но тому,
кто бежит за толпой, нечем гордиться.
Ноябрь 1909 года. Если бы я только, мог найти
настоящего друга. Мои товарищи очень хорошие, но
среди них нет ни одного, на кого я мог положиться
целиком... Повсюду царит недоверие».
Годом позже забрезжил луч надежды, когда в бата¬
льон прибыло несколько новых офицеров, и Гудериан
уже не был самым молодым. «Развиваются хорошие
дружеские отношения... Наши новички, включая Бо-
девина Кейтеля, производят очень приятное впечат¬
ление. Из всех самые большие надежды подает Кей¬
тель, в том числе и как солдат». Уже очевидно, что он
гораздо легче сходится с младшими по званию офице¬
рами, нежели со старшими — еще одна тема, которая
постоянно возникала в его дальнейшей жизни. Таким
образом, между Гудерианом и людьми, которым во
многих отношениях суждено сыграть похожую роль в
развитии британских бронированных сил — Перси
Хобартом и Дж. Ф. С. Фуллером, — имелось вполне
очевидное сходство. Хобарт был еще более тонким
ценителем искусства и всего себя отдавал избранной
профессии, обладал неуемным чувством критики, но
формулировал свою точку зрения гораздо грубее. И
все же Хобарт провел ранние годы своей карьеры,
ничем не нарушая общепринятых стандартов поведе¬
ния, но он служил в инженерных войсках, элите бри¬
танской армии. Гудериан считал, что многие из его
сослуживцев недостаточно интересуются своей про¬
фессией. В этом отношении он вторил Фуллеру, ко¬
торый также служил в легкой пехоте и в умственном
плане также оказался изолированным от своих сослу¬
живцев, «...монах в траппистском монастыре, когда
утром, днем и вечером все вокруг тебя говорят об
одном и том же (лисы, утки и форель), это все равно,
22

что совсем ничего не говорить». Речь Фуллера была
такой же раздражительной и неприязненной, какой со
временем стала и речь Гудериана. Они выбрали один
и тот же способ бегства от серой посредственности —
подав рапорт о зачислении в штабное училище.
В октябре 1909 года 10-й егерский батальон был
передислоцирован в Гослар, находившийся в горах
одного из прелестнейших уголков Германии, и там
Гейнц Гудериан встретил и полюбил Маргарет Гоэр-
не. Однако, когда в декабре 1911 года молодые люди
решили пожениться, возникли трудности. Гретель, как
звал ее Гудериан, исполнилось всего лишь восемнад¬
цать, и ее отец считал, что она слишком молода для
замужества. Гейнца убедили подождать два года, что¬
бы чувства прошли испытание, хотя официальная
помолвка состоялась в феврале 1912 года. Гудериан
пришел к выводу, что в Госларе ему оставаться не¬
удобно. К тому же он ощущал необходимость пройти
техническую подготовку, чтобы расширить базу своих
профессиональных знаний. Представилась возможность
выбора между пулеметными курсами и курсами связи.
Его отец Фридрих, только что получивший чин гене-
рал-майора и назначенный командиром 35-й пехот¬
ной бригады, высказался против пулеметов, «...потому
что у них почти нет будущего», однако видел перспек¬
тиву войск связи, в особенности совершенно новых
систем беспроволочного телеграфа, появившихся в
начале века, в развитии которых Германия являлась
бесспорным лидером. Сын согласился с отцом. 1 ок¬
тября Гейнц прибыл в радиороту 3-го телеграфного
батальона в Кобленце, началась работа, которая при¬
ведет его к пику славы.
Весь последующий год, а также следующее десяти¬
летие оказались для Гудериана годами плодотворной
и напряженной работы. Время летело незаметно,
потому что новый род деятельности заставлял тру¬
23

диться с полной отдачей. Вот как описывал это сам
Гейнц Гудериан:
«Поскольку до этого у меня не было никакого
опыта работы в области радиосвязи и вдобавок неко¬
торое время пришлось заниматься обучением ново¬
бранцев, мои обязанности ложились на меня тяжелым
бременем. Согласно директиве начальника штаба
VIII корпуса... офицеры гарнизона в Кобленце вели
занятия на подготовительных курсах для поступления
в военную академию. Подготовка была очень интен¬
сивной... Инструкторы оживляли атмосферу занятий
духом товарищества, делая наши отношения очень
приятными. Учебный план включал тактику на уровне
усиленной пехотной бригады, полевые занятия, са¬
перное дело и стрелковую подготовку... Мы были
вольны в выборе методов изучения языков, географии
и истории».
Гудериан получил квалификацию переводчика с
французского и научился бегло говорить по-англий-
ски. Сдав экзамены в академию с первой попытки, он
в двадцать пять лет стал самым молодым из 168 офи¬
церов первого курса. 5 октября 1913 года начались
занятия в берлинской военной академии с трехлетним
сроком обучения. Успех Гудериана являлся бесспор¬
ным доказательством его зрелости. Однако оставалось
уладить еще одно очень важное дело. Родители неве¬
сты не устояли перед его напористостью и, учитывая
блестящую перспективу, открывавшуюся перед жени¬
хом, дали согласие на свадьбу. 1 октября он женился
на Маргарет. Не зря в будущем ему было суждено
заработать прозвище Schnelle Heinz — Быстрый Гейнц.
Не случайно Гудериан придерживался правила Моль¬
тке, которое любил цитировать: «Сначала расчет, а
затем риск». Он завоюет признание благодаря своему
спорному соединению методов, сплаву сосредоточен¬
ной мысли, с одной стороны, и внезапного импуль¬
24

са, — с другой. Однако брак был для него глубоко
осмысленным шагом фундаментальной важности.
Маргарет, с ее спокойным, уравновешенным ха¬
рактером, приспособилась к частой смене настроений
и устремлений мужа и служила прекрасным дополне¬
нием молодому офицеру, уже успевшему заработать
репутацию страшно беспокойного, постоянно неудов¬
летворенного собой и другими человека с энергией,
бьющей через край. О жене он писал, что она была
«идеальной помощницей и товарищем». Их первый
сын сказал автору этих строк, что Гудериан не смог
бы обойтись без нее. В этой связи нельзя не заметить,
что постоянная потребность Гудериана в хладнокров¬
ном партнере со временем превратилась в императив
для германской армии. Еще большее значение имели
честолюбие Маргарет, с течением времени уверовав¬
шей в великую судьбу своего мужа. Ее влияние, как
мы увидим, не ограничивалось поддержкой мужа. В те
бурные моменты, когда он из-за своего взрывного
темперамента мог погубить свою карьеру, она направ¬
ляет его шаги по более безопасным тропам. И сама
свадьба тянулась стрелками-указателями в будущее:
на ней присутствовал восхитительный Бодевин Кей¬
тель (троюродный брат Маргарет), брат которого Виль¬
гельм станет главным штабистом Гитлера — судьба
распорядилась так, что в течение многих последую¬
щих лет оба Кейтеля оказывали на Гудериана опреде¬
ленное влияние.
В военной академии начали собираться еще более
важные действующие лица в жизненной драме Гуде¬
риана. Среди его современников был Эрих фон Ман-
штейн, ближе всех подошедший к пониманию фило¬
софии и методов, какие позднее проповедовал и
применял на практике Гудериан. Старшим преподава¬
телем на кафедре был полковник граф Рюдигер фон
дер Гольц, по свидетельству Гудериана, оказывавший
25

в отношении образования на молодых офицеров еще
большее влияние, чем сам начальник академии. Шесть
лет спустя их пути еще раз пересекутся, и фон дер
Гольц окажет прямое воздействие на своего бывшего
ученика. На первом году обучения основное внима¬
ние уделялось расширению общего кругозора слуша¬
телей. Гудериан говорит, что, наряду с тактикой, глав¬
ным предметом была военная история, «...особый
акцент делался на открытие кампании 1757 года, ког¬
да наступление в Богемию осуществлялось отдельны¬
ми группами, которые соединились перед Пражской
битвой. Следующей по важности шла кампания 1805 г.».
Изучение прошлого внезапно прервалось, когда
убийство австрийского эрцгерцога Франца-Фердинанда
в Сараево 28 июня 1914 года погрузило всю Европу в
мрачную атмосферу страха, неопределенности и лихо¬
радочных военных приготовлений. В тот момент Гу¬
дериан, вместе со своими сокурсниками, пехотными и
кавалерийскими офицерами, находился на стажиров¬
ке в частях полевой артиллерии. Период стажировки
был «вполне достаточным для того, чтобы слушатели
приобрели хорошие практические навыки». Одновре¬
менно с развитием теории военного искусства герман¬
ская армия в мирное время всегда уделяла большое
внимание практической работе. Теперь, когда разра¬
зилась война, спровоцированная кайзером Вильгель¬
мом II, представился случай соединить теорию с прак¬
тикой.
1-го августа 1914 года была объявлена мобилиза¬
ция, и первый курс военной академии распустили
прежде, чем закончилась стажировка Гудериана. Ему
приказали вернуться в часть, с которой он должен был
отправиться на фронт. Однако этой частью оказался
не родной, 10-й егерский полк, куда он стремился
всем сердцем. Поскольку до поступления в академию
Гудериан служил в телеграфном батальоне, там, со¬
26

гласно мобилизационному предписанию, и было его
место в должности начальника 3-й тяжелой станции
беспроволочного телеграфа при 5-й кавалерийской
дивизии 1-го кавалерийского корпуса, входившего во
Вторую армию. Война случилась в самый неподходя¬
щий для семьи Гудерианов момент. Политическая
напряженность, нараставічая в Европе все предыду¬
щее десятилетие и, наконец, поставившая ее на край
пропасти, куда она должна была вот-вот сорваться,
казалась пустяком по сравнению с тем напряжением,
которое испытывал Гудериан, зная, что его жене через
месяц предстоит разрешиться их первенцем.
Вероятно, двадцатишестилетний офицер, в том ав¬
густе отправившийся на войну, но мыслями остав¬
шийся дома, был не совсем готов к исполнению свое¬
го воинского долга. Однако весьма сомнительно, чтобы
многие его сверстники в то время были подготовлены
лучше, чем он. Гудериан сформулировал философию,
которой обычно придерживался с тех пор, как перед
приходом в батальон проанализировал собственный
характер. В дневнике, предназначенном скорее для
размышлений, нежели повседневных записей, в
1908	году он написал:
«Я странный парень. Иногда я чувствую себя в
приподнятом настроении и считаю, что все идет вер¬
ным путем и нет никаких отклонений. Однако чем
дольше живешь, тем больше начинаешь понимать,
что все это — иллюзии. Иногда какие-нибудь пустяки
приводят в отчаяние. Возможно, мне удастся найти
источник мудрости, и тогда все станет легко и просто.
И все же, излишнее спокойствие и уверенность, по-
моему, не сулят ничего хорошего, ведь тогда человек
становится беззаботным и невнимательным». Гудери¬
ан в избытке обладал всеми качествами настоящего
солдата — высоким патриотизмом, развитым чувством
долга и чести, профессионализмом, однако все это не
27

мешало ему критически воспринимать действитель¬
ность, особенно когда он находился на полевых уче¬
ниях. Острое критическое отношение выражалось как
в поведении, так и в рапортах начальству. Прятать
свои личные чувства для Гудериана было почти не¬
мыслимо, хотя острота его темперамента зачастую
смягчалась юмором.
В ходе весенних маневров 1913 года отрабатыва¬
лось взаимодействие подразделения радиосвязи с 5-й
кавалерийской дивизией, которой командовал гене¬
рал-майор фон Ильземан. На этих первых испытаниях
нового вида связи Гудериан приобрел не только бес¬
ценный опыт, но и чувство неудовлетворенности тем,
как проходили учения. Он часто оставался в бездей¬
ствии, ибо при планировании операций его станции
отводилась незначительная роль, а иногда про нее
вообще забывали. Он написал критический рапорт,
который попал к генералу, однако, как заметил Гуде¬
риан, «...исчез в его письменном столе». На деле ока¬
залось, что радиостанция Гудериана не смогла полно¬
стью выполнить свои функции по не зависящим от
нее причинам. Из-за частых и ненужных передвиже¬
ний кони и люди (именно в такой очередности, по¬
скольку без конной тяги тяжелая аппаратура и источ¬
ники питания обречены на неподвижность) были
вконец измотаны. И это генерал, под командованием
которого Гудериану суждено служить всю свою пер¬
вую кампанию!
Проблемы взаимодействия между подразделения¬
ми связи и штабами, которым они были приданы, ни
в коем случае не касались только Гудериана или гене¬
рала Ильземана. В корне проблем лежала неспособ¬
ность высшего командования разрешить основные
противоречия между потребностями и возможностя¬
ми совершенно новой в технологическом отношении,
находящейся еще в младенческом состоянии системы
28

оружия (какой, без сомнения, была радиосвязь, хотя
ее еще и не признали как таковую) и общепринятой,
давно устоявшейся практикой генерального штаба. И
все же здесь не было ничего необычного. Такова
судьба любого нового вида оружия, с трудом проби¬
вавшего себе дорогу через рогатки и препоны, чини¬
мые ретроградами, закоснелыми и окопавшимися в
безнадежно устарелых инструкциях.
В 1914 году едва возникшие войска радиосвязи не
пользовались ни доверием, ни симпатией генерально¬
го штаба и потому оказались лишены информации о
стратегических намерениях, что не позволяло им про¬
явить свой потенциал в полную силу. Вдобавок, их
начальник не обладал необходимой настойчивостью.
В результате планирование использования радиосвязи
не увязывалось с оперативными требованиями. Тяже¬
лая аппаратура не могла функционировать на марше,
к тому же требовалось время, чтобы настроить и под¬
готовить ее к работе. В силу правил, обязывавших
полевые радиостанции, типа той, начальником кото-
' рой являлся Гудериан, устанавливать контакт с цент¬
ральной, стационарной радиостанцией и работать че¬
рез нее, а не друг с другом, радиосвязь, смысл которой
заключался в оперативности, функционировала дале¬
ко не лучшим образом. От этого страдали части, на¬
ходившиеся в бою, ведь для них оперативная обста¬
новка подчас менялась моментально. Эфир оказывался
забитым сигналами полевых радиостанций, которые
наперебой пытались связаться с центром, а тот, в
свою очередь, жаловался, что ему не хватает времени,
чтобы передать массу информации и приказов стан¬
циям, поскольку те отключались, когда хотели. Цен¬
тральная станция не выполняла связующей и направ¬
ляющей роли. По мере возрастания интенсивности
операций все чаще случались поломки, приводившие
к хаосу и потере времени, боевые соединения задер¬
29

живались с выходом к назначенным местам в нужный
момент и в должном порядке.
Гудериан стал свидетелем всему этому в то время,
когда его натура обладала наибольшей восприимчиво¬
стью к острым впечатлениям.

Глава 2
ФАКТОРЫ БУДУЩЕГО
Чтобы понять, как Гудериан сформулировал аргу¬
менты, которые позднее использовал для обоснования
своего тезиса о необходимости создания механизиро¬
ванных армий, необходимо проследить его карьеру во
время Первой мировой войны, а также период непос¬
редственно после нее, когда он находился на восточ¬
ной границе Германии. Судьба распорядилась так, что
Гудериану пришлось побывать почти на всех фронтах,
где происходили решающие сражения. Со свойствен¬
ным ему острым восприятием он имел возможность в
сравнительно спокойной обстановке наблюдать и ана¬
лизировать факты, которые привели к атрофии манев¬
ренной войны и тупику, уничтожившему все надежды
на быстрое разрешение конфликта.
В 1914 году германская армия вступила в войну под
руководством Гельмута фон Мольтке-младшего, пред¬
ставлявшего собой всего лишь бледную тень своего
великого дяди и тезки. Принятый им план компа¬
нии — упрощенная версия плана его предшественни¬
ка, графа Альфреда фон Шлиффена, военачальника,
чья увлеченность военным искусством доходила до
такой степени, что он больше ни о чем не мог думать.
Шлиффен модернизировал армию, имевшую два вида
оружия, которые, как предполагалось, обеспечат тех¬
ническое преимущество, достаточное, чтобы противо¬
31

стоять огромной оборонительной огневой мощи про¬
тивника. Тяжелая мобильная артиллерия должна была
разрушить любые укрепления и деморализовать поле¬
вые войска противника, а радиосвязь была призвана
обеспечить быстрый обмен информацией и приказа¬
ми между штабами и действующими частями и, таким
образом, позволить командующим управлять сраже¬
нием из глубокого тыла. Всякого рода инициативы,
которые Мольтке-старший всячески поощрял, теперь
подавлялись.
Целью Шлиффена являлся охват противника и со¬
здание современных Канн, по типу того, что сотворил
Мольтке у Седана в 1870 году. Мобильности планиро¬
валось достичь за счет еще более широкого использо¬
вания железных дорог, о чем во времена Седана могли
только мечтать. Однако метод, который мог значи¬
тельно повысить мобильность германской армии,
Шлиффен и Мольтке-младший почему-то проигнори¬
ровали. Имеется в виду использование автомобилей,
становившихся все более и более популярными, одна¬
ко ни качеством, ни количеством не удовлетворявших
потребности вооруженных сил. В 1913 году генерал-
полковник фон Клук, командующий 1-й армией, на¬
ступавшей на Париж, и больше всех пострадавший от
плохой организации работы тыла, написал, что эти
системы нуждаются в дальнейшей обработке. В нуж¬
ное время молодой офицер из 3-го радиотехнического
взвода позаботится об этом.
Четыре немецких армии через Бельгию и Арденны
должны были войти в северную Францию. Пришлось
совершать долгие, изнурительные переходы в услови¬
ях летней жары, маршируя в облаках пыли. После
выгрузки частей из эшелонов на конечных станциях
вблизи границы, темп наступления зависел от вынос¬
ливости пехотинцев и лошадей кавалеристов. 1-й ка¬
валерийский корпус генерал-лейтенанта фон Рихтго¬
32

фена, в состав которого входила и 5-я кавалерийская
дивизия вместе с 3-м радиотехническим взводом Гу¬
дериана, имел почти уникальную возможность совер¬
шить марш по полям сражений до самой Марны. Этот
корпус начал свой путь во Францию в полосе наступ¬
ления 3-й армии и за первую половину августа про¬
двинулся через Арденны к Динану, а затем, совершив
переход по тылам 2-й армии фон Бюлова, вступил в
сражение на стыке между войсками фон Бюлова и 1-й
армией фон Клука, значительно усилив своей манев¬
ренной массой правый фланг, там, где тот пробивался
мимо Монса на Ле Като и Париж. Стрелы на картах
показывают, что перед тем, как 31 августа впервые
ввязаться в серьезные бои, первый кавалерийский
корпус прошел 160 миль, а если учесть, что приходи¬
лось иногда отклоняться от маршрута, то путь факти¬
чески превышал 200 миль. С 17 по 20 число Гудериан
оставался в Динане вместе с 5-й кавалерийской диви¬
зией и таким образом был свидетелем того, как ог¬
ромная масса кавалерии, пехоты, артиллерии и обозов
стройными колоннами в безукоризненном порядке
проходила по извилистым дорогам и переправлялась
через Маас — зрелище, которое вызвало бы восторг и
у менее впечатлительного по отношению к военному
делу ума, но у Гудериана оставило неизгладимое впе¬
чатление четкой работы тыловых служб, благодаря
которой удалось организовать передвижение по труд¬
ной местности такого большого количества войск. Его
отряду приходилось передвигаться на гораздо боль¬
шие расстояния, чем остальным подразделениям ди¬
визии, ведь в нем возникала постоянная нужда, его то
и дело передавали из одной дивизии в другую. Зача¬
стую использование отряда оказывалось неэффектив¬
ным, но не по его вине: либо не давались ясные и
четкие приказы, либо его посылали на задания, вы¬
полнение которых не требовало обеспечения радио-
2 Зак. 1927
33

связью. И солдаты, и лошади радиотехнического взво¬
да, таскавшие фургоны с тяжелой аппаратурой даль¬
ней связи, имевшей радиус действия в 150 миль,
вскоре выбились из сил. На их долю выпало больше
дорожных мытарств, чем остальным частям 1-й и 2-й
армий, также немало измотанным долгими перехода¬
ми.
В целом, германская кавалерия оказалась в затруд¬
нительном положении. 2-й кавалерийский корпус, на¬
ступавший по Бельгии в качестве флангового охране¬
ния 1-й армии, вскоре начал жаловаться на нехватку
фуража, а 12 августа встретил серьезное сопротивле¬
ние противника у Гаэлена. Плотный пулеметный и
ружейный огонь слабых бельгийских отрядов косил
кавалеристов как траву. Никогда больше германская
кавалерия не сможет наступать с такой беспечной
самоуверенностью и отвагой, как делала это в начале
войны, хотя ее репутация грозной боевой силы про¬
держится несколько дольше. 31 августа, когда 5-я
французская армия продолжала удерживать позиции
южнее реки Сер, а британские экспедиционные силы
отступили, между ними образовалась брешь. Радио¬
грамма из штаба 2-й армии предписывала Рихтгофену
устремиться в эту брешь, повернуть на восток и за¬
хватить позиции между Суассоном и Воксальоном,
перерезав пути отступления 5-й французской армии.
Именно благодаря радиосвязи французы узнали о при¬
казе почти одновременно с Рихтгофеном. Радиообмен
между немецкими штабами зачастую шел открытым
текстом, но даже если был зашифрован, это не помо¬
гало, так как французы расшифровали код немцев
через сорок восемь часов после начала войны. Таким
образом, Гудериан невольно выковал двустороннее
оружие, поскольку защите информации, передавае¬
мой по радио, уделялось тогда очень мало внимания.
Началась гонка. Французы предпринимали отчаян¬
34

ные усилия, чтобы перебросить пехоту по железной
дороге, а кавалерию своим ходом, в район, которому
угрожали немецкие войска, и остановить наступление
немцев, прежде чем те достигнут цели. О глубине
продвижения противника французы следили по пере¬
хваченным радиограммам, посылавшимся передовы¬
ми частями в вышестоящие штабы. Паника нарастала,
особенно после того, как англичанам не удалось не¬
медленно выделить дивизию, чтобы отвлечь на себя
немецкий клин. Немцы наступали быстро, потому что
не встречали никакого сопротивления. И все же, чем
глубже они втягивались в «разрыв» (что очень ценно
для кавалерии, ибо делает возможным наиболее эф¬
фективное использование ее мобильности), тем чаще
начинали поступать жалобы на быстрый износ под¬
ков. В одной из радиограмм (перехваченной, как и
следовало ожидать, французами) содержалась просьба
прислать в Нуайон — стартовую точку их наступле¬
ния — четыре грузовика с подковами и, главное, гвоз¬
ди. Эта привычка войск, поставленных под удар в
мобильных операциях, искать предлоги, избавившие
бы их от дальнейшей мобилизации всех сил, — психо¬
логическая особенность, которую еще вспомнит Гуде¬
риан. В действительности весь корпус благополучно
достиг района севернее Суассона, оказавшись в глу¬
боком тылу французов, но затем его отвели назад,
якобы по той причине, что высшее командование
вознамерилось поставить перед ним задачу продол¬
жить наступление на юг и поддерживать контакт
с 1-й армией, ушедшей далеко вперед на правом
фланге. В действительности же отход удалось осуще¬
ствить лишь частично из-за угрозы со стороны про¬
тивника, кавалерии пришлось спешиться и принять
бой, но главная причина все же состояла в том, что
корпус связи дал своим войскам лишь поверхностную
информацию о силах противника в Суассоне.
35

Рихтгофен, командир, понимающий значение ма¬
невренности, обеспечил ситуацию, о которой кавале¬
ристы могут только мечтать, и настолько опередил
врага, что тот просто не успел организовать оборону
на пути корпуса. Однако, поскольку Рихтгофен не
придал должного значения радиосвязи, вышестоящее
командование не знало о выгодном положении, кото¬
рое заняли его войска. Рихтгофену не хватало совре¬
менного оснащения армии, обеспечивающего выжи¬
вание на поле боя в XX веке. Полки, не защищенные
от огня, просто не могли в полной мере воспользо¬
ваться плодами его умелого руководства. Когда Гуде¬
риан в 1937 году начал писать свою книгу «Внимание!
Танки!», то в своих выводах привел цитату из Рейхс¬
архива о том, что «...нигде ей [кавалерии] не удалось
проникнуть глубоко за вражеские линии и получить
представление о сути происходящего там». Это сужде¬
ние было огульным и, как показывает эпизод у Суас-
сона, вероятно, несколько несправедливым, однако
оказалось должным образом зафиксировано как пре¬
цедент, который мог пригодиться в формировании
будущей стратегии, по мере того как кавалерия все
более отодвигалась на задний план, растворяясь в
тени прошлой войны.
Нерешительность и непостоянство командующих,
приведшие к кризису в битве на Марне, были для
Мольтке очевидны, но он не мог решить эту проблему
из Люксембурга, где сидел в центре сети перегружен¬
ных коммуникаций. Радиограммы и телефонные раз¬
говоры не могли компенсировать близкий личный
контакт вблизи фронта, а этого Мольтке всячески
избегал, пока сражение не было окончательно проиг¬
рано. Однако личный контакт зачастую имел огром¬
ную ценность. 5 сентября 1-й кавалерийский корпус,
увлекая за собой 2-ю армию, ринулся в еще один
разрыв, образовавшийся между английскими и фран¬
36

цузскими войсками. Передовые подразделения вы¬
двинулись за Большой Морен, «...продолжая удержи¬
вать инициативу и предпринимая для этого все уси¬
лия», как говорится в документе Рейхсархива. Гудериан
был с ними, однако не знал, что находился в голове
соединения, которое полностью прорвалось через ан¬
гло-французскую оборону. Больше такого не случит¬
ся, пока через двадцать шесть лет он лично не поведет
войска в наступление. Однако опять никто на немец¬
кой стороне не увидел открывшейся возможности, по
обычной причине — Рихтгофен оказался изолирован
от 2-й армии. Тем временем, его солдаты, натолкнув¬
шись на очень слабое сопротивление, вынуждены были
спешиться, и темп наступления резко снизился. На
следующий день, когда для отражения угрозы со сто¬
роны французов, ударивших во фланг с запада, 1-й
армии пришлось перегруппироваться, у Гудериана
впервые возникло впечатление, что дела идут не так,
как нужно.
До этого он с интересом разглядывал брошенные
французские деревни, как признак увядающей фран¬
цузской мощи, любовался зданиями Суассона и пре¬
красной долиной Марны. И вдруг все изменилось. За
ночь кавалерия перестала быть острием атаки и пре¬
вратилась сначала во фланговое охранение, а затем,
при отступлении, в арьергард, заполняя разрыв между
1-й и 2-й армиями, куда вот-вот должны были устре¬
миться английские и французские войска.
Приблизительно 6 сентября Гудериан в письме к
Гретель отметил, что опять находится при штабе 5-й
кавалерийской дивизии у Серно — что едва ли было
удивительно, поскольку в тот момент деревня находи¬
лась на ничейной земле.
На следующий день он был у Буа Мартена: «Пали
три загнанных лошади. Лошади и люди совершенно
выбились из сил, ко всему этому добавляется непри¬
37

ятное чувство отступления». А вот запись от 8 сентяб¬
ря: «Станция на протяжении трех километров находи¬
лась под шрапнельным огнем. Очень неприятная си¬
туация». На следующий день, 9 сентября, когда разрыв
между 1-й и 2-й армиями заполняла лишь одна 5-я
кавалерийская дивизия, он записал: «Продолжаем
двигаться, вначале без каких-либо событий, совсем
одни. Днем, когда мы добрались до дивизии, по ко¬
лонне был открыт шрапнельный огонь. К счастью, и
на этот раз обошлось без потерь... Лошади и люди
окончательно вымотались». Наконец, 11 сентября,
после получения устного приказа совершить переход
к Шери через Кон (письменных приказов так и не
получили) пали еще две лошади, пришлось реквизи¬
ровать недостающих животных у местного населения.
Однако вызванная этим задержка оказалась роковой.
Внезапно появились французы и захватили станцию,
в которой находились все личные пожитки Гудериана.
В плен попало несколько менее расторопных солдат.
Сам Гудериан чудом спасся, бежав лишь в одежде,
какая была на нем. Он находился в Бетенвиле, северо-
западнее Реймса, и именно здесь он получил наконец
письмо, извещающее о благополучных родах Марга¬
рет. В ответном письме от 16 сентября он пишет:
«Моя бесконечно любимая, дорогая жена, сегодня
я получил от твоего отца первое известие о твоем
благополучии, которое я ожидал с таким нетерпением
и тревогой... Он рассказал мне, что ты счастливо
разрешилась от бремени нашим дорогим сыном. Пи¬
тая глубокую благодарность к Богу, защитившему тебя
в этот трудный час, я приношу тебе, моя дорогая
жена, свои самые искренние поздравления, благодар¬
ность за твою любовь и доброту ко мне. Мыслями я
все время с тобой и нашим сыном. Оставайся здоро¬
вой и бодрой, и если Бог дарует мне возвращение с
38

этой ужасной войны, то пусть он осчастливит нас
радостной встречей.
Но теперь, когда я знаю, что ты пережила трудное
время в добром здравии, с моего сердца свалился
тяжелый груз, и я буду более спокойно относиться к
тому серьезному заданию, которое ожидает нас здесь».
Несколько дней спустя прилив нежности утих, и
Гудериан, пребывая в очень раздраженном состоянии,
пишет Гретель: «Газеты, которые я прочитал, подни¬
мают слишком много шума... Все эти шутки насчет
отважного врага — дешевка... Ну а то, что пишут
насчет нарушения обещаний... так ведь каждый забо¬
тится о себе, и права только сила. Поэтому я считаю
всю эту трепотню насчет измены и царя, и англичан
смехотворной. Просто получилось так, что наше по¬
ложение в мире и образ существования не устраивает
других. То, что я предвидел такое развитие событий,
в некотором смысле доставляет мне удовлетворение».
Гудериана раздражало также и неудачное командо¬
вание генерала Ильземана, который, похоже, не оп¬
равдал его ожиданий. Что касается своих боевых то¬
варищей по 5-й кавалерийской дивизии, то для них
Гудериан находил лишь слова похвалы. Это были
черты характера, наложившие отпечаток на всю его
дальнейшую карьеру, — постоянное ожидание умело¬
го, безупречного руководства войсками от тех, кто
находился выше, и чувство сострадания в совокупно¬
сти с высокой требовательностью к нижестоящим.
Война призвала Гудериана к себе почти тотчас же,
и опять на решающий участок фронта — во Фландрию
вместе с 4-й армией, которой командовал герцог Вюр¬
тембергский. Здесь Гудериану суждено было познать
судьбу, почти всегда ожидавшую пехоту, которую бро¬
сают в атаку на хорошо укрепленные позиции, осна¬
щенные пулеметами, названными Фуллером «оружи¬
39

ем без нервов». Свежие германские соединения бро¬
сили на Ипр в попытке опрокинуть фланг союзников
и захватить порты на побережье Ла-Манша. О наступ¬
лении 20 октября Гудериан был прекрасно информи¬
рован, поскольку перед этим его назначили в 14-й
радиотехнический взвод при штабе 4-й армии, где
очень пригодилось знание средств связи.
Позднее в книге «Внимание! Танки!» Гудериан пи¬
сал: «Молодые полки шли в бой с пением националь¬
ного гимна Германии... их потери были очень высоки,
но результаты обнадеживали». И затем: «Молодые
солдаты возобновили атаки после того, как артподго¬
товка якобы сделала свою разрушительную работу.
Резервы устремились вперед, заполняя сильно поре¬
девшие ряды — и лишь увеличивали потери... Горы
трупов становились все выше и выше, а наступатель¬
ная мощь иссякала... Пришлось врыться в землю,
прибегнув к шанцевым инструментам».
Маневренная война закончилась. На Западном
фронте перешли к окопной, позиционной войне.
И опять Гудериану выпало быть непосредственным
свидетелем самых важных нововведений в траншей¬
ных боевых действиях. Он сразу же понял, какую
ценность представляла собой воздушная разведка, и
воспринял новинку с большим энтузиазмом, оказав¬
шись в горсточке первых летчиков-наблюдателей.
Гудериан все еще находился на участке фронта под
Ипром, когда 22 апреля 1915 года немцы предприняли
плохо подготовленную попытку прорыва обороны
противника с использованием газа — классический
пример преждевременного применения «секретного
оружия», когда еще не сделана оценка его потенциала
и не выработана надлежащая тактика действий войск
в подобных, весьма специфических условиях. 27 янва¬
ря 1916 года Гудериана в качестве офицера разведки
прикомандировали к штабу 5-й армии, стоявшей под
40

Верденом, которой командовал крон-принц. В тече¬
ние шести месяцев Гудериан помогал обобщать ре¬
зультаты первой большой попытки одной из воюю¬
щих сторон достичь поставленных целей простым
применением силы при полном исключении мобиль¬
ности. Позднее его выводы разделили все мыслящие
солдаты, которые отмечали неспособность артилле¬
рии «...быстро и целиком разрушить укрепления и
обеспечить больше, чем простое вклинение» — для
эффективной артподготовки требовалось продолжи¬
тельное время. И все же в первые дни наступления он
писал Гретель, возможно, желая подбодрить жену, но,
скорее всего, в тон всеобщему чувству оптимизма:
наступление «идет хорошо». Конечно, Гудериан все¬
гда был оптимистом — в противном случае, просто
невозможно представить, как бы он смог выжить.
Одно важное событие Гудериан пропустил. В июле
его опять послали во Фландрию на должность офице¬
ра разведки при штабе 4-й армии, поэтому он не смог
стать свидетелем дебюта британских танков на Сомме
15 сентября. Но даже если бы Гудериан и оказался
там, вряд ли это событие произвело бы на него боль¬
шее впечатление, чем на его современников. 32 маши¬
ны, которые ползли по две и по три, конечно, вызвали
страх и панику, но в очень локальном масштабе,
только в месте своего появления, а затем артиллерия
быстро уничтожила те, что продолжали двигаться
вперед, и серьезной угрозы немецкой обороне танки
так и не создали. Вместе с остальными офицерами
германской армии, которые размышляли, а не только
повиновались, Гудериан по большей части игнориро¬
вал отзывы фронтовиков о танках как о «безжалост¬
ном и эффективном» оружии и искал более изощрен¬
ные комбинации уже испытанных видов оружия, чтобы
взломать застывшую линию фронта и возродить ма¬
невренную войну. Кстати, сами обладатели нового
41

оружия не возлагали на него больших надежд. Майор
Дж. Ф. Фуллер при своем назначении старшим штаб¬
ным офицером во вновь формируемый британский
танковый корпус в конце 1916 года не скрывал скеп¬
тического отношения к возможностям танков. Он, как
и Гудериан, все время искал новые методы использо¬
вания пехоты и в 1914 году опубликовал интересную
статью под названием «Тактика проникновения».
Однако, в отличие от Гудериана, он (возможно, и не
без задней мысли, как это сделал Гудериан, когда
бросил вызов считавшейся незыблемой официальной
доктрине) заявил: «...тактика основывается на мощи
оружия, а не на опыте военной истории», «командир,
который первым уловит истинную суть всякого ново¬
го или модернизированного оружия, будет в состоя¬
нии преподнести сюрприз противнику, не сделавшему
этого». Тем не менее, именно англичане, а позднее
французы выдвинули идею использования танков на
первый план, и произошло это в немалой степени
благодаря тому, что новое оружие вверили попечению
энергичных офицеров, обладавших широким кругозо¬
ром и пробивной силой. В Германии к разработке
первого танка приступили в январе 1917 года, однако
дело двигалось туго, поскольку во главе его стояли
технари и посредственности, а генеральный штаб не
проявлял серьезного интереса.
В 1917 году произошли события, повлиявшие на
весь дальнейший ход войны, — русская революция,
вступление в войну США и демонстрация англичана¬
ми несостоятельности наступления, основанного пре¬
имущественно на артподготовке. Для немцев это был
год, не похожий на предыдущие. Напряженнейшие
бои и сражения первых двух лет войны привели к
такому сокращению численного состава немецкой
армии, что без длительной передышки в обороне,
необходимой для восстановления сил, было просто не
42

обойтись. Логические выводы теории Мольтке, гла¬
сившие: ^Поскольку в бою под огнем обороняющаяся
сторона имеет решающее преимущество, у прусской
армии тем более есть основание для использования
оборонительных методов», применили на практике —
соорудили дорогостоящие и сложнейшие укреплен¬
ные зоны, защищавшие Западный фронт, а также
проложили железные дороги для их обслуживания.
В результате сравнительно ограниченные промыш¬
ленные мощности оказались отвлечены от выпуска
наступательного вооружения. Офицеры генерального
штаба были озабочены ухудшившимся моральным
состоянием войск. Однако тем, кто задним числом
пришел к отрицанию такого развития (в том числе
Гудериану), более вредной казалась тактическая док¬
трина «замедляющей обороны», принятая с целью
экономии живой силы и техники, неизбежно теряв¬
шихся в боевых действиях. Главная особенность док¬
трины — м^ *од глубокоэшелонированной обороны,
который все равно приводил к потерям и того и
другого, поскольку обе стороны стремились истощить
ресурсы друг друга. Это было обратным последствием
наступления под Верденом, по словам Гудериана,
«...превратившего прекрасную сельскую местность в
лунный пейзаж». Развитие такого метода, по мнению
его критиков, являлось антитезой поисков варианта,
способного привести к победе в любой войне.
Главная непосредственная задача, вставшая перед
немцами в 1917 году, — возмещение потерь, по числу
которых рекордным оказался 1916 год. Старая армия
была не только обескровлена, но и лишена надежд на
вливания свежей крови. И причина тому — ставка на
короткую войну, сделанная еще раньше. Потребности
затяжной войны просто не приняли в расчет. Повы¬
шения в чинах среди офицеров осуществлялись тем¬
пами мирного времени, явно недостаточными для воз¬
43

мещения убыли в командном составе. Подготовка
нового поколения, включая офицеров генерального
штаба, была минимальной. Чтобы хоть как-то испра¬
вить положение, новых генштабистов стали готовить
следующим образом: бывших слушателей военной
академии, распущенной в 1914 году, таких как Гуде¬
риан, а также других способных офицеров пропускали
через усовершенствованные курсы, имевшие строгую
практическую направленность, которые охватили все
аспекты штабной работы. Эти курсы включали месяч¬
ные стажировки на всех уровнях, начиная от группы
армий до дивизии, плюс более короткую стажировку
в артиллерийской части и, наконец, месячную стажи¬
ровку на фронте в должности командира пехотным
батальоном.
В течение всего апреля Гудериан находился в вой¬
сках, занимавших оборону на реке Эна, и, таким
образом, стал свидетелем первой попытки французов
использовать танки, не имевшей заметных результа¬
тов. Затем, с января 1918 года он провел два месяца
на курсах офицеров генерального штаба в Седане и в
перерывах между напряженными занятиями, несом¬
ненно, воспользовался возможностью посетить места,
где Мольтке в 1870 году устроил «Канны», и зафикси¬
ровал в памяти характер местности, где двадцать два
года спустя ему доведется разыграть свой собствен¬
ный великий гамбит. Короткие откомандирования на
стажировку не вызывали у Гудериана особого востор¬
га, но, в целом, для полученной там подготовки он
находил лишь слова похвалы. Эта подготовка, по его
словам, была «...скрупулезной и всеобъемлющей. За¬
кончив курсы в Седане, я чувствовал себя способным
справиться с любыми задачами, которые поставит пе¬
редо мной будущее. 28 февраля я был причислен к
постоянной основе корпуса офицеров генерального
штаба». Это один из тех моментов его жизни, которы¬
44

ми Гудериан гордился больше всего. О работе гене¬
рального штаба Германии в годы Первой мировой
войны он затем скажет: «Позиция Германии, как ми¬
ровой державы, требовала уверенности в своей воен¬
ной мощи, находившей свое, пожалуй, самое явствен¬
ное выражение в подборе офицерского корпуса,
являвшегося сгустком интеллекта нации и поставляв¬
шего свои лучшие кадры в генеральный штаб». Не то,
чтобы последнее суждение о генеральном штабе не¬
критично — Гудериан был далгк от этого. Поразмыс¬
лив, он отозвался о нем как о «слишком узкой кон¬
цепции», хотя до этого подобные мысли его, очевидно,
не посещали.
Вне всякого сомнения, неспособность генерально¬
го штаба во всем следовать принципам Мольтке, хотя,
как утверждает Гудериан, он пытался это делать, при¬
вела к тому, что этот мозг армии утратил видение
технической перспективы и не смог оценить потенци¬
альные возможности танков. События 20 ноября
1917	года, когда Гудериан работал в штабе группы
армий «С» и находился далеко от Камбре, где масси¬
рованное применение танков привело к первой побе¬
де этого оружия, обнажили недальновидность гене¬
рального штаба. Гудериан в дальнейшем отметил
важность момента, когда «...армии Антанты с помо¬
щью танковых сшГнанесли мощный, энергичный удар
и за одно утро прорвали считавшуюся неприступной
линию Зигфрида Гинденбуѵга у Камбре». Камбре было
детищем Фуллера, и не его вина, что плоды этой
победы буквально через несколько дней оказались
сведены на нет таким же сокрушительным немецким
контрнаступлением, в котором также использовались
новые методы. По мере того как 1917 год подходил к
концу, первостепенное значение для войн будущего
имело открытие обеими сторонами методов, которые
при комплексном использовании в последующее де¬
45

сятилетие приведут к возрождению маневренности,
ключу к быстрому завершению кампании.
В конце концов, немцы осознали, что танки —
смертельная угроза, которой в тот момент нечего
было противопоставить по причине запущенности
технологий. В то же время имелись некоторые осно¬
вания полагать, что новые тактические методы, кото¬
рые немцы развивали с тех пор, как генерал-полков¬
ник Август фон Макензен и его начальник штаба,
полковник Ганс фон Сект нанесли русским пораже¬
ние под Горлицей в 1917 году, дадут шансы на побе¬
ду еще до появления на фронте у союзников доста¬
точно большого количества танков и прибытия в
Европу миллионов американских солдат, делавших
поражение Германии неотвратимым. В 1915 году Ма-
кензену и Секту за счет лучшего управления войска¬
ми удалось достичь глубокого проникновения в рус¬
скую оборону. Они ввели резервы в брешь, пробитую
на узком участке фронта, и далее не снижали темпа
наступления. Русская оборона рухнула, но следует
признать, что до этого она была очень ослаблена
серьезными недостатками в командовании войсками
и нехваткой снаряжения. А в конце 1915 года тот же
немецкий командный тандем разбил ослабленную
сербскую армию и практически исключил Сербию из
войны. К радости Секта, пехота своими действиями
обеспечила успешное применение кавалерии, и это
показало — у этого рода войск еще есть будущее на
поле боя; ошибочный вывод, однако имеющий боль¬
шое значение для истории Германии, ведь Сект тоже
был человеком будущего.
В 1917 году эксперименты немцев по возрождению
маневренной войны продолжались, в то время как
тактика эшелонированной обороны, как выражение
стратегии Германии, оставалась незыблемой. В сен¬
46

тябре того же года еще одна обескровленная русская
армия получила парализующий удар — немецкая ар¬
мия под командованием генерал-полковника Оскара
фон Гутьера захватила Ригу. На этот раз техника про¬
никновения пехоты шагнула на более высокую сту¬
пень. Вслед за внезапной бомбардировкой, непродол¬
жительной, но мощной, и ни в коем случае не похожей
на сутками не утихавший огонь артиллерии под Вер¬
деном и бушевавший теперь на Ипрском выступе, в
атаку на узком участке фронта были брошены отбор¬
ные штурмовые подразделения специально обучен¬
ных солдат. Они взломали русскую оборону, обходя те
узлы сопротивления, которые нельзя было уничто¬
жить сразу, и рвались все дальше в незащищенный
тыл противника, создавая хаос и панику уже одним
фактом своего появления. Изолированные укреплен¬
ные точки противника, еще державшиеся, позже унич¬
тожались новыми подразделениями другого типа —
командами, состоявшими из пехотинцев, пулеметчи¬
ков и легкой артиллерии и созданными накануне на¬
ступления. Их формировал командир фронтовой час¬
ти из отдельных подразделений, имевшихся на его
участке. Родилась новая, гибкая идея командной фун¬
кции: локальный контроль передавался человеку на
фронте, тому, кто лучше других разбирался в ситуа¬
ции. .Перед ним ставились задачи лишь в самых об¬
щих чертах. Гибкость метода в немалой степени зави¬
села от работы значительно усовершенствованных
систем связи, гораздо более лучших, чем те, которые
подвели в кампанию 1914 года. Немцы весьма пред¬
приимчиво воспользовались всеми возможными тех¬
ническими новинками. Теперь офицеры связи тесно
взаимодействовали на всех уровнях командова ия и
могли оказывать серьезное влияние на ход операций.
Немецкие коммуникационные методы еще до этого
получили признание как система оружия, однако в
47

техническом отношении эта система оставалась несо¬
вершенной. Как указывал Альберт Праун, один из
самых способных инженеров-практиков: «Техничес¬
кие проблемы систем адекватной постоянной связи
для стратегических и тактических целей во время
передислокации частей, телефонных соединений на
дальних расстояниях, использования многоканальных
телефонных кабелей и беспроволочной связи без по¬
мех оставались все еще неразрешимыми».
Даже в таких условиях вновь удалось воспользо¬
ваться методами Мольтке-старшего, что сразу же дало
великолепные результаты. Под Ригой русские были
разгромлены наголову. Месяц спустя то же ждало
итальянцев под Капоретто. Италию можно было при¬
нудить к выходу из войны, если бы удалось поддер¬
жать темп наступления, но это оставалось самым сла¬
бым звеном. Плохая работа служб тыла, усталость
передовых частей и неспособность контролировать об¬
становку на поле боя и вводить свежие резервы в
нужный момент — все эти факторы привели к тому,
что наступление, как уже было на Марне, выдохлось.
Методы проникновения штурмовых подразделений и
боевых групп, которые применялись у Камбре в каче¬
стве ответа на применение англичанами танков, впол¬
не оправдали себя и здесь, однако там не ставилось
задачи глубокой инфильтрации, и служба тыла не
подвергалась серьезному испытанию. Эти методы в
широком масштабе не использовались вплоть до
21 марта, когда немецкие войска под командованием
Гинденбурга и генерал-полковника Людендорфа пе¬
решли в наступление, которое должно было стать на
Западном фронте последним и сокрушительным. Его
целью было нанести англичанам и французам оконча¬
тельное поражение теперь, когда Россия вышла из
войны и погрузилась в пучину большевистской стадии
революции.
48

В наступлении Людендорфа использовались имен¬
но те методы, которые Гудериан и его современники
зимой 1918 года изучали в Седане. Они годились для
решения любой задачи, стоявшей перед атакующими
соединениями. Что же до танков, то немцы распола¬
гали менее чем двумя десятками машин собственного
производства, плюс несколько трофейных, и поэтому
разработка методов их использования едва ли заслу¬
живала внимания.
Гудериан оказался в таком положении, когда воп¬
росы тактики на какое-то время перестали входить в
круг его первоочередных обязанностей и интересов,
потому что в мае его назначили квартирмейстером
XXXVIII резервного корпуса, он погрузился в мир
иных забот, связанных с организацией работы тыла.
Это был ценный опыт для того, кому в будущем
предстояло потребовать от своих тыловиков работы на
пределе их возможностей. Гудериан отвечал за снаб¬
жение своего корпуса, обеспечивающего прикрытие
фланга во вспомогательном наступлении через реку
Эна. Оно началось 27 мая атакой, совершенно неожи¬
данной для противника, в оборону которого немцам
удалось вклиниться на 14 миль — самый глубокий
прорыв со времен перехода обеих сторон к окопно¬
позиционной войне в 1914 году. Задача Гудериана
была ограниченной, однако в следующий раз ему
пришлось потрудиться как следует. Под командовани¬
ем грозного генерала Гутьера 38-му резервному кор¬
пусу приказали атаковать на левом фланге так назы¬
ваемого наступления «Матца», начавшегося 9 июня и
имевшего своей целью усилить давление слева, до
этого явно недостаточное, и, воспользовавшись пло¬
дами предыдущего наступления, разбить французов и
создать угрозу для Парижа. К несчастью для немцев,
этому наступлению не хватало фактора внезапности,
который во многом способствовал успеху первого
49

наступления. Французы находились в полной готов¬
ности и предприняли мощную контратаку, заставив
немцев повернуть назад. Успех зиждился не только на
стойкости французов в обороне. На этот раз они
применили тактику массированного использования
танков, что явилось крупным отличием от всех преды¬
дущих оборонительных сражений, которые союзники
вели в 1918 году.
Танкистам, как и всем прочим, пришлось усроить
новые уроки. Теперь учеба пошла гораздо быстрее,
ибо время подгоняло безжалостно. Потребовался це¬
лый год, чтобы союзники осознали необходимость
концентрации танков в наступлении. Затем прошло
всего лишь три месяца, по истечении которых стало
ясно, что танк по своей сути является оружием на¬
ступления, следовательно, его использование в оборо¬
не должно быть обусловлено принципами атаки — той
же самой необходимостью концентрации сил вместо
их распыления мелкими группками в соответствии со
старыми, устоявшимися принципами. Пока 12 июня
французы не использовали .на широком фронте сразу
144 танка, преобладала тенденция вводить танки в бой
небольшими группами: немцы бросили в атаку пять
машин 21 марта у Сан-Квентина (это было первое
использование танков немцами), англичане вводили
их в бой по два и по три. 24 апреля у Виль-Бретонне
13 немецких танков вступили в бой с 10 английскими.
Первое в истории танковое сражение закончилось при¬
мерно с равными потерями для обеих сторон. 1 июня
против французов немцы с незначительным успехом
использовали 15 машин, разбросав их по широкому
фронту у Суассона и Реймса. Они просто копировали
тактику французов, которые в апреле и мае сами
редко вводили в бой более шести танков сразу. Нельзя
сказать, что первое же более концентрированное при¬
менение танков французами у Матца увенчалось ог¬
50

ромным триумфом. Из 144 машин 70 было потеряно,
потому что приняли недостаточные меры для нейтра¬
лизации германской артиллерии, которая спокойно
расстреливала разрозненные французские танки. Тем
не менее там, где танков не было или они были
уничтожены, французская пехота застряла, там же, где
танки действовали, — наступала.
Возможно, эти особенности и подметил Гудериан
в те редкие минуты, когда обстановка позволяла от¬
влечься от исполнения обязанностей квартирмейсте¬
ра, потому что, когда в начале своего крестового по¬
хода Гудериан начал писать о танковых сражениях
1918	года, то все прекрасно знал о них. Однако на
первом месте стояла работа в штабе, и никто не
приказывал Гудериану обратить внимание на новое
оружие, в то же время не делать этого было невозмож¬
но. Массированные танковые контратаки стали пра¬
вилом. 28 июня в бою у Кутри со стороны французов
участвовали 60 машин; еще 60 были брошены в бой
4 июля. 471 танк был задействован в период между
18 и 26 июля на различных участках фронта, чтобы
окончательно сорвать последнюю попытку немцев осу¬
ществить прорыв на Марне. Сначала битва была мо¬
бильной, потому что «замедляющая оборона», кото¬
рую практиковали немцы, стимулировала возрождение
открытой войны. Танки и пехота союзников, при под¬
держке артиллерии и авиации, глубоко врезались в
оборонительные линии противника, удерживаемые пе¬
хотой, которой помогала артиллерия, сосредоточив¬
шая свой огонь на танках. Последние несли огромные
потери, иногда доходившие до 80%; немецкие орудия
вели по ним огонь прямой наводкой. Атакующие
продолжали продвигаться вперед, и, потеряв пушки,
пехота обратилась в бегство. В эту сумятицу, похожую
на кипящий котел, и был брошен XXXVIII резервный
корпус, перед которым поставили задачу стабилизи¬
51

ровать обстановку на правом фланге немцев. В пер¬
вую неделю августа этот фланг значительно подался
назад, и линия фронта между Суассоном и Веслем
приобрела первоначальную конфигурацию. Гудериан
пишет, что в этот период его деятельность была свя¬
зана с «мобильной обороной Марна—Весль». Пять
дней спустя его, как и всю остальную германскую
армию, потрясло известие о самом крупном танковом
наступлении Первой мировой войны, начавшемся у
Амьена. Степень концентрации танков была так вели¬
ка, что в некоторых местах они проходили через ар¬
тиллерийские позиции, оставляя их у себя за спиной.
Пехота оказалась деморализована, и сколько бы по¬
том Людендорф ни пытался принизить значение тан¬
ковой угрозы, которой ничего не мог противопоста¬
вить, с этого момента везде, где бы ни появились эти
машины, немецкая оборона становилась зыбкой.
Иногда для паники среди немецких солдат достаточно
было слухов о мнимом присутствии танков на данном
участке фронта. То, что англичане считали средством
борьбы с пулеметами и заграждениями из колючей
проволоки, для немцев было «оружием страха». Нача¬
лось наступление союзников, продолжавшееся до зак¬
лючения перемирия и закончившееся подписанием
мирного договора в Версале.

Глава 3
«ЧЕРНЫЕ ДНИ»
Как военный специалист, Гудериан на короткое
время стал членом делегации на мирных переговорах
в Версале. Он понял и все остальное, причем слиш¬
ком хорошо: хватался за все, что могло укрепить мо¬
ральный дух немцев и в то же время привести Антанту
в замешательство. К апрелю фон дер Гольц вытеснил
Красную армию из Литвы и южной Латвии. Одновре¬
менно с военными делами, он не забыл и о политике,
назначив премьер-министром Латвии своего ставлен¬
ника Карлиса Ульманиса. Военные операции сопро¬
вождались идеологической чисткой. Казнили не толь¬
ко красных, но и всех, кто подозревался в симпатиях
к ним. Был разработан план взятия Риги.
Сект поддерживал этот план еще и потому, что
присутствие в балтийских государствах германских
войск наряду с белогвардейскими должно было по¬
мочь установлению хороших отношений с будущим
русским правительством, при условии, конечно, что
наступление белых на Петроград увенчается успехом.
Преследуя эту цель, белые располагали также поддер¬
жкой держав Антанты. Такой мост между Берлином и
Петроградом был желателен, поскольку Германия ос¬
талась без единого союзника, а этого она никак не
могла себе позволить. Ситуация оказалась очень дели¬
катной и требовала постоянного жесткого контроля за
53

действиями фон дер Гольца и Железной дивизии —
самой боеспособной единицы среди пестрых по нацио¬
нальному составу частей, пытавшихся наладить взаи¬
модействие в борьбе против красных и в то же время
не потерять доверия Антанты. Не следует забывать,
что Железная дивизия являлась как бы концентриро¬
ванным выражением стремления немцев к агрессив¬
ной экспансии.
Германское правительство, не имевшее иной аль¬
тернативы как согласиться с требованиями Антанты,
не могло открыто поддерживать экспансионистские
устремления фон дер Гольца. И все же, был найден
выход, позволивший Железной дивизии 21 мая уча¬
ствовать в штурме Риги. 2 июня в эту дивизию в
качестве второго офицера генерального штаба напра¬
вили Гудериана. По мысли Секта и Фрича, это назна¬
чение могло усилить влияние генерального штаба в
самой чувствительной точке. Оно также было очень
показательным в плане того доверия, которое началь¬
ство питало к этому молодому офицеру всего лишь
тридцати лет от роду. Они положились на его способ¬
ность здраво оценить положение в момент смертель¬
ной опасности, когда патриотические чувства могли
легко повлиять на взвешенность суждений. Если бы
Гудериан справился с этим заданием, его перспективы
продвижения по службе возросли бы многократно:
человеком будущего был не только Сект, но и Виль¬
гельм Гейе (новый начальник штаба), и Фрич. Те, кто
получал назначения на высокие командные посты,
обычно забирали с собой самых способных штабис¬
тов, своих любимчиков.
Прошли считанные дни, и 21 июня в бою у Лем-
зала Гудериан впервые проявил умение в критический
момент быстро ориентироваться в сложной тактичес¬
кой обстановке, умение, которое сделает его знамени¬
тым. Главная колонна под командованием капитана
54

Бланкенбурга потерпела неудачу после того, как ее
командир был ранен. Гудериан тут же увидел опас¬
ность, но одновременно распознал и возможность ее
избежать. По собственной инициативе он поднял по
тревоге резервный пехотный полк и бросил его в бой,
чтобы не снизился темп наступления. И не его вина,
что атака, в конце концов, не удалась. Причины про¬
вала заключались в недостаточной подготовке и не¬
адекватных ресурсах.
Конечно, ситуация уже выходила из-под контроля
немцев, и во многом они сами были виноваты. Паде¬
ние Риги сопровождалось массовыми убийствами, ле¬
жавшими на совести как большевиков, так и немцев
и латышей. Гудериан в письме сообщил, что больше¬
вики убили свыше четырех тысяч человек, но суще¬
ствует достаточно фактов, подтверждающих, что точ¬
но такие же расправы чинили и их противники. Во
времена, когда всеми овладевает отчаяние, моральные
устои сильно размываются. Один из военнослужащих
Добровольческого корпуса писал: «Там, где когда-то
стояли мирные деревни, после нас оставались лишь
пепел, зола и обуглившиеся балки и прочие деревян¬
ные детали строений. Мы развели погребальный ко¬
стер, в котором горели не только неодухотворенные
вещи — там горели наши надежды... законы и ценно¬
сти цивилизованного мира... а мы возвращались, по¬
шатываясь, пьяные и нагруженные награбленным
добром». Бесчинства явно вышли за рамки здравого
смысла в то время, когда сдержанность и умеренность
могли бы окупиться сторицей.
Ульманис уже пожаловался, что немцы толкают
латышей к коммунизму. «...Латвийский народ обнару¬
жил — большевики менее жестоки, чем немцы», —
писал он. Фон дер Гольц заменил Ульманиса Андреа¬
сом Нидрой, который встал во главе нового прави¬
тельства, и Антанта, до сих пор безучастно взиравшая
55

на все происходящее в Прибалтике, вдруг осознала,
чем пахнут амбиции фон дер Гольца, и спохватилась.
С ее стороны было оказано мощное давление с целью
прекратить насилие в Латвии. В мае опубликовали
условия мирного договора, и 28 июня этот жестокий
для Германии документ был подписан в Версале. Он
нанес сокрушительный удар по Германии, ее воору¬
женным силам и надеждам. Германским ВМС запре¬
щалось иметь подводные лодки и линкоры. Армия не
могла иметь на вооружении авиацию, тяжелую артил¬
лерию, химическое оружие и танки. Более того,
к 3 марта 1920 года численность самой армии должна
была сократиться до 100000, а те заведения, где Гуде¬
риан постигал военную науку — офицерское училище
в Лихтерфельде, Военная академия и генеральный
штаб, — ликвидировались. Германия вскоре будет
беззащитной, — к такому выводу пришли Гинденбург,
Сект и вся высшая военная иерархия. Оптимистичес¬
кие надежды сохранить то, что запретили союзники,
пришлось оставить. Чтобы спасти хоть что-то, прихо¬
дилось изворачиваться и прибегать к хитрым трюкам.
Первоочередной задачей Секта, назначенного предсе¬
дателем подготовительной комиссии по переводу ар¬
мии на штаты мирного времени и исполняющим обя¬
занности Верховного главнокомандующего, являлся
вывод германских войск из Прибалтики, неизбежным
следствием чего оказался бы подрыв военной мощи
Добровольческого корпуса. Именно Сект сразу же
убедил фон дер Гольца оставить Ригу, дав ясно по¬
нять, насколько беспросветно будущее. В то же время
все происходящее было ужасным ударом для таких
офицеров, как Гудериан, у которых чувство послуша¬
ния и воинской дисциплины боролись с чувства пат¬
риотизма. Все, что было так дорого Гудериану, в од¬
ночасье оказалось разрушенным, возникли эмоции,
56

которые трудно вообразить тому, в ком есть хотя бы
грамм патриотизма и кто не пережил позор внезапно¬
го поражения. Каждое письмо к Гретель дышит отчая¬
нием и почти невыносимым напряжением. Это очень
важно для понимания последующей карьеры Гудериа¬
на. 14 мая он выразил свое изумление «пивным спо¬
койствием» восточных пруссаков, как это он назвал,
которое не поколебало опубликование условий мир¬
ного договора. Их безразличие и инертность Гудериан
принял за тупую покорность: «Если мы примем этот
мир, с нами будет так же покончено, как если бы мы
не сделали этого. Поэтому я за то, чтобы ничего не
предпринимать. Тогда Антанта может захватить силой
то, что ей нужно. Увидим, насколько далеко они
зайдут, потому что они могут нас уничтожить, но не
более того. Если бы у нас все еще была армия, наша
гордая, прекрасная армия, такой позор был бы невоз¬
можен». Однако ему уже было известно, что герман¬
ские силы в Балтийских государствах, за исключением
Железной дивизии, развалились: «...они будут воевать
не за отечество, а только за землю, на которой посе¬
лились бы». Его переполняло отвращение. 6-го июля
Гудериан услышал, что немецкие войска должны ос¬
тавить Ригу, и в тот же день получил от обеспокоен¬
ной Гретель письмо с упреком: «Мне понятен твой
гнев по поводу этого позорного договора, — писала
она, — и все же горсточка людей ничего не может
изменить, их жертва будет напрасна. Ты еще будешь
нужен родине, просто момент пока не настал... сей¬
час, когда мир уже подписан, и условия приняты этим
преступным правительством, сделать ничего нельзя.
Так что ваша кампания в Балтийских государствах не
получит никакой поддержки...»
Маргарет хотела успокоить мужа, но он редко об¬
ращал внимание на ее политические советы, несмотря
57

на то, что те подчас бывали очень здравыми, как в
данном случае. 12 июня Гудериан написал страстный
ответ:
«Ты пишешь, что наша работа здесь безнадежна.
Может быть и так. Но кто знает, возможно, из всех
этих усилий еще материализуется хоть какой-нибудь
небольшой успех? (...) Враг твердо решил нас уничто¬
жить. Ну что ж, посмотрим. Англичане запросто могут
заставить нас покинуть эту страну и тем самым пре¬
рвать единственную связь, которую мы все еще имеем
с Россией... Теперь враг в силах навязать свою волю...
но, несмотря на это, показывай силу и никогда не
сдавайся...»
«Спасение может прийти только от нас самих. Мы
сами должны позаботиться о том, чтобы этот позор¬
ный мир не стал реальностью, чтобы наша гордая
армия не исчезла, и чтобы была сделана хотя бы одна
попытка спасти ее честь. Мы попытаемся воплотить в
жизнь те торжественные обещания, которые с легко¬
стью давали раньше. Ты знаешь «Стражу на Рейне» и
старый прусский марш: «Пока течет хоть капля крови
и рука держит меч... Пусть день темный, пусть солнце
светит ярко, я пруссак и пруссаком останусь». Сейчас
сумерки. Теперь все зависит от того, сумеем ли мы
сдержать эту клятву... Каждый, в ком есть хоть малей¬
шее чувство чести, должен сказать: «Я помогу».
«Поверь мне, моя дорогая, превыше всего хотелось
бы вернуться к тебе и детям... Я вовсе не безрассуден.
Я очень тщательно обдумал этот шаг».
«В Германии офицеру больше нечего делать. Со¬
гласно мирному договору, генеральный штаб должен
быть распущен. Сомнительно, что следующее герман¬
ское правительство станет держать на службе реакци¬
онных офицеров. С другой стороны, нельзя ожидать,
чтобы офицер старой прусской закалки служил пре¬
ступникам, а потому я подам в отставку. Куда подать¬
58

ся? Получим ли мы заслуженную пенсию?.. А не стать
ли под надзором французов командиром так называ¬
емой «роты» вечно недовольных полицейских и наце¬
пить на фуражку позорную черно-красно-золотую ко¬
карду? Уж этого ты не вправе от меня ожидать — по
крайней мере, не теперь, когда еще не исчерпаны все
возможности, и я не стал жалким негодяем».
Ближе к концу июля Гудериан, все это время ис¬
полнявший обязанности начальника оперативного
отдела штаба Железной дивизии в отсутствие таково¬
го, написал Бишоффу меморандум. Этот документ
очень трудно перевести на другой язык так, чтобы
сохранить всю его неповторимую выразительность,
поскольку местами Гудериан переходил на драмати¬
ческий стиль. Меморандум начинается с анализа ухуд¬
шающейся политической ситуации, отражая цели,
поставленные ранее Сектом. Далее Гудериан развива¬
ет собственные взгляды, отличавшиеся от официаль¬
ной политики: «Со всех сторон Германию окружают
государства Антанты. Промышленность и торговля
контролируются ею же. Реставрация и усиление Гер¬
манской империи исключены».
«Отсюда возникает вопрос, как держать связь с
Россией через Прибалтику?»
«Дивизия не оставила плана установить мост меж¬
ду Германией и Россией, даже несмотря на ухудшение
отношений с Латвией. С целью достичь взаимодей¬
ствия с русскими она установила контакт с белогвар¬
дейскими частями в Митаве».
«Перед русскими встают две политические альтер¬
нативы. Согласно первой наилучший выход — присо¬
единиться к Антанте. Эта точка зрения преобладает в
батальоне Ливена, ориентированном на Англию. Боль¬
шая часть этого батальона передислоцирована в Ре¬
вель для участия в боях на Северном фронте».
Носителем другой точки зрения является полк «Граф
59

Келлер» под командованием Вермонта. Этот полк ори¬
ентируется на Германию. Полковник Вермонт счита¬
ет, что Германская империя достаточно сильна, чтобы
помочь русским. Союз с Россией имеет первостепен¬
ное значение, поскольку позволяет Германии избе¬
жать окружения. Командования «Север» и «Цегрост»
поддерживают дивизию. Не будучи полностью убеж¬
денными в успехе этого плана, они тем не менее
думают, что следует попытаться его осуществить2.
В этом их поддерживал второй офицер генштаба,
капитан Гудериан, лично посетивший командование
«Север» в Бартенштейне.
«Германская империя не понесет какого-либо фи¬
нансового ущерба, передав военное снаряжение рус¬
ским, так как, по условиям мирного договора, большая
часть должна быть передана Антанте для уничтоже¬
ния».
«Если дивизия останется в Прибалтике против воли
правительства, ей, естественно, придется влиться в
ряды русских войск.
Этот переход, главным образом, зависит от того,
как его профинансируют русские. Дивизия запретила
переход отдельных подразделений. Обеспечить удов¬
летворение законных требований сможет лишь орга¬
низованный переход всей дивизии. Если к русским
уходят офицеры и солдаты в индивидуальном поряд¬
ке, то делают это на свой страх и риск... Антанта
настаивает на скорейшей по возможности эвакуации
немецких войск из прибалтийских государств и на¬
стойчиво ставит этот вопрос на различных дискусси¬
ях... Англичане опасаются реорганизации Германии в
прибалтийских государствах и аннулирования Вер¬
сальского договора, которое может последовать за этим.
Верховное командование уже распорядилось начать
эвакуацию...»
Меморандум произвел на Бишоффа сильное впе¬
60

чатление, потому что выражал его собственные взгля¬
ды. И все же подобные убеждения вряд ли приличе¬
ствовали беспристрастному штабному офицеру, по¬
сланному Сектом, чтобы держать в узде Железную
дивизию. Личное предпочтение Гудериана, несомнен¬
но, формировалось под влиянием политической об¬
становки, вызывавшей тревогу у многих немецких
офицеров, стоявших на той же идейной почве. Би-
шофф заметил, что у него нет никакого желания про¬
сить у правительства «так называемой Веймарской
коалиции» чего-либо невозможного. «Даже если это
правительство не может открыто идентифицировать
себя с нами... Это означает, что оно действительно
должно работать против нас или ставить нам палки в
колеса». Однако, подобно Микоберу, он, Гудериан и
остальные ожидали, что произойдут какие-то неверо¬
ятные события, которые в корне изменят ситуацию в
их пользу, ожидали даже тогда, когда уже пришел
приказ о начале поэтапной эвакуации. Первые под¬
разделения должны были отправиться в Германию
23 августа.
«Я ехал с капитаном Гудерианом, — писал Би-
шофф, — ...все еще надеясь, что поступит приказ,
отменяющий действие предыдущего. Когда я встал
перед строем солдат, увидел в их глазах и опасение,
что дело зашло слишком далеко, и надежду, что слу¬
чится чудо и все изменится в противоположную сто¬
рону, все мои сомнения отпали. Я был убежден, меня
поддержит вся дивизия».
Бишофф отказался начать погрузку войск и при¬
звал их остаться. Солдаты с воодушевлением отреаги¬
ровали на его обращение, даже отпраздновали это
событие факельным шествием — кульминационный
момент в переживаниях Гудериана, встряска для всей
его нервной системы. 26 июля он ответил на письмо,
в котором Гретель упрекнула его в равнодушии к ней
61

и детям. «Чтобы успокоиться и избавиться от этих
эмоциональных потрясений, мне нужен мир и покой
где-нибудь в глухом лесу, подальше от работы. Эмо¬
ции будоражат нервы до такой степени, что начина¬
ешь сходить с ума. Ты должна в очередной раз изле¬
чить меня. Я знаю, через несколько дней так и будет».
Но в том же письме он спрашивал: «Найдется ли
человек, который осмелится совершить хотя бы один
поступок, достойный мужчины?» Из его меморандума
и других обращений те, кто находился в Бартенштей-
не, поняли, что Гудериан поддерживал Секта не до
конца, хотя Сект в тот момент оправлялся от после¬
днего инфаркта, на время выведшего его из строя.
27 августа он написал Гретель о том, что он пережил
23 августа: «Моя самая дорогая женщина...» — и рас¬
сказал о тех муках, которые испытывал: «Мне при¬
шлось принять самое трудное в моей жизни решение
и сделать шаг, чреватый последствиями. Пусть гос¬
подь дарует нам успех. Мы действовали из лучших
побуждений, исходя из интересов нашей страны и
нашего народа». Письмо завершалось так: «Все висит
на волоске, я нахожусь на грани нервного срыва.
Положение отчаянное, однако настроение в войсках
превосходное, почти как в 1914 году». Гудериан сделал
выбор в пользу организации, не имевшей приоритет¬
ного права на его лояльность, и тем самым поставил
на карту всю свою карьеру. Это решение могло иметь
самые печальные последствия, если бы начальство
Гудериана в Бартенштейне не размышляло над теми
же проблемами. Всемогущий германский генераль¬
ный штаб продемонстрировал свое сострадание к
молодому штабному офицеру, чьи способности полу¬
чили высокую оценку3. Гудериан был срочно отозван
в Бартенштейн и в дальнейшем его и близко не под¬
пускали к Железной дивизии. Очевидно, кто-то на
достаточно высоком уровне — скорее всего, этим «кто-
62

то» был полковник Гейе, через несколько лет ставший
главнокомандующим, — здраво рассудил: Гудериану
нужно дать время, чтобы улеглись страсти, бушевав¬
шие в его душе, и импульсивная сторона его характе¬
ра, восставшая против несправедливости и ущемле¬
ния интересов военнослужащих, вошла в рамки
дисциплины, органично присущей офицеру генераль¬
ного штаба. Однако увлечение Гудериана политикой и
податливость к соблазнам экстремизма ознаменовали
важную фазу в развитии его личности. Если исходить
из правил прусского дисциплинарного кодекса, то
налицо имелось его нарушение: Гудериан оспаривал
уже принятое решение, ослушался приказа, его карь¬
ера чуть было не потерпела крах, которого все же
удалось избежать. Болезненный опыт, который, одна¬
ко, показал — при наличии оснований, которые ка¬
жутся вескими, правила могут быть нарушены.
Пути армии, возглавляемой Сектом и существую¬
щей в рамках, разрешенных Версальским договором,
и рыцарей удачи из Добровольческого корпуса, про¬
должавших сопротивление и вскоре трансформиро¬
вавшихся в силы, ставшие авангардом нацизма, ра¬
зошлись. В Бартенштейне Гудериан упорно продолжал
подвергать себя риску, отстаивая интересы Железной
дивизии. Однако это формирование, лишенное вся¬
кой поддержки извне, как и утверждала с самого
начала Гретель, было обречено. 27 августа Гудериан
пессимистически писал, что не питает никаких на¬
дежд остаться в генеральном штабе, численность ко¬
торого сократили до 120 офицеров, или получить дол¬
жность в пограничных силах, но уже 31 августа
оптимизм возродился, о чем свидетельствуют следую¬
щие строки письма: «Вплоть до настоящего времени
события в Курляндии развивались в направлении,
благоприятном для дислоцированных там войск, ко¬
торые вполне могут добиться желаемых результатов —
63

т. е. разрешения обосноваться там на жительство,
продолжения борьбы с большевизмом и существова¬
ния национальных сил, способных к самоусовершен¬
ствованию. Было бы очень неплохо, если бы во главе
войск остался граф Гольц, превосходный военачаль¬
ник, обладающей незаурядными качествами диплома¬
та и широтой взгляда».
Это письмо — еще одна иллюстрация политичес¬
кой близорукости Гудериана, неспособности правиль¬
но оценивать политические факторы и предвидеть
развитие политической обстановки — недостаток, ко¬
торый время так и не излечит. 15 сентября он еще мог
ободрять Бишоффа: «...Правительство, министерства
обороны и иностранных дел не бросят Железную
дивизию и другие войска в Балтийских государствах
на произвол судьбы». Однако вскоре это убеждение,
не соответствующее реальности, развеялось, а соб¬
ственные позиции Гудериана пошатнулись. Он верил
в то, что ему говорили, и не смог проанализировать
расстановку политических сил. Численность Добро¬
вольческого корпуса стала резко падать, так как все
больше солдат, разочаровавшись в деле, которому слу¬
жили, уезжали на родину, а силы противников, наобо¬
рот, возросли, поражение стало неизбежным. В октяб¬
ре германские войска были разбиты, и дальнейшая
поддержка Добровольческого корпуса со стороны не¬
мецкого посольства, оказываемая как по официаль¬
ным, так и по неофициальным каналам, стала бес¬
смысленной.
В конце сентября Гудериана сняли с его должно¬
сти. Он написал Гретель: «...Пожалуйста, помни, что
теперь я погрузился в одиночество». Его направили в
место, которое можно было назвать политическим
захолустьем, в 10-ю бригаду рейхсвера, расквартиро¬
ванную в Ганновере. Затем, в январе 1920 года, ему
предоставили возможность сменить род деятельности,
64

переведя со штабной должности на строевую. Он был
назначен командиром роты 10-го егерского батальона,
того самого, где начиналась его служба. Будущее пред¬
ставлялось ему в мрачном свете. В «Воспоминаниях
солдата» говорится, что он оставил генеральный штаб
«...при не самых лучших обстоятельствах». И действи¬
тельно, над ним явно сгущались тучи! Гудериан отве¬
дал хмельного вина идеологического национализма,
нашел его соблазнительным, но теперь бокал с этим
рином отняли от его губ. Трезвый и респектабельный
офицерский корпус, задачей которого было возрожде¬
ние стабильности и традиционного порядка в Герма¬
нии, удержал его в своих рядах и, таким образом,
заставил сойти с пути к самоуничтожению, по кото¬
рому двигался Добровольческий корпус. Это устране¬
ние от горячих политических контактов оказалось эф¬
фективным, если не абсолютным. Почти не приходится
сомневаться, что удаление с должности в генеральном
штабе явилось для него жестоким и надолго запом¬
нившимся ударом. В будущем всякий раз, когда Гуде¬
риан подвергался даже умеренному политическому
давлению, он реагировал подобно собаке с рефлексом
Павлова и сопротивлялся любым попыткам навязать
ему какие бы то ни было политические обязательства,
становясь в позу профессионального солдата, интере¬
сующегося только военными делами. И все же ему
было свойственно хотя бы косвенно вмешиваться в
вопросы, с его точки зрения имеющие первостепен¬
ное значение. Эту склонность Гудериан оправдывал
высшей интерпретацией внутреннего смысла прус¬
ской дисциплины, и именно этой его склонности в
будущем все более остерегались недружелюбно на¬
строенные коллеги. Он так и не смог до конца про¬
стить Секту роль, которую тот сыграл в санкциониро¬
вании вывода войск из Прибалтики, несмотря на то,
что на словах поддерживал фундаментальные принци¬
3 Зак. 1927
65

пы политического поведения Секта. Вскоре после
Второй мировой войны в беседе с американцами Гу¬
дериан дал краткую характеристику Секта, которая в
определенном отношении скорее открывала черты его
собственного характера. Сект, сказал он, «...был осто¬
рожной, склонной к размышлению, хладнокровной и
почти робкой личностью». Это место я выделил курси¬
вом, поскольку с моей точки зрения утверждение уни¬
кально, так как отличается от последующей оценки
Секта Гудерианом как «бесстрастно расчетливого». Оно
расходится с мнением, которого единодушно придер¬
живались германские генералы. Манштейн, старый
товарищ Гудериана по Военной академии, служивший
под командованием Секта как в военное, так и в
мирное время, писал о «...внутреннем огне, который
воодушевлял Секта, и о железной воле, сделавшей его
вождем солдат».
Сект был новым главнокомандующим и столкнул¬
ся со сложнейшей задачей перестройки армии, глубо¬
ко завязшей в политике в то время, когда слабому
правительству угрожали серьезные внутренние беспо¬
рядки. Едва он оправился от последствий инфаркта,
как пришлось иметь дело с первым серьезным вызо¬
вом — намерением изолировать армию от политики,
вызовом, который исходил вовсе не от остатков Доб¬
ровольческого корпуса, вернувшихся из Прибалтики,
обозленных и готовых в каждом встречном видеть
виновника своих неудач. И конечно же, в их гуще
находился честолюбивый фон дер Гольц. Официально
корпус распустили, хотя многие его солдаты все еще
находились в Прибалтике и в течение нескольких
последующих лет возвращались в Германию более
или менее организованными группами, создавая свои
объединения. Таких людей, как фон дер Гольц, не
так-то просто было вытеснить из политики. В марте
1920 года произошел переворот, которого так долго
66

ждали и боялись. Подразделения Добровольческого
корпуса с различных сторон повели наступление на
Берлин и выступили в некоторых других городах в
поддержку путча, организованного Вольфгангом Кап¬
пом, гражданским служащим, в политике оказавшим¬
ся дилетантом. При поддержке Людендорфа Добро¬
вольческий корпус и те, кто по-прежнему видел в нем
силу, способную спасти Германию, оказали сильное
давление на правительство и создали в Берлине свой
собственный марионеточный режим. Сект отказался
выполнить просьбу правительства использовать рейх¬
свер против Добровольческого корпуса, сказав: «Не¬
ужели вы стали бы устраивать у Брандербургских во¬
рот сражение между войсками, еще полтора года назад
плечом к плечу сражавшимися против общего врага?»
Он взял продолжительный отпуск и тем самым не¬
двусмысленно подтвердил свое намерение сделать ар¬
мию аполитичной структурой. На его место Капп
назначил фон дер Гольца, однако все это оказалось
бесполезным. Всеобщая забастовка, объявленная по
призыву законного правительства, быстро привела хи¬
лый режим Каппа к краху, и Сект смог вернуться к
работе по реорганизации армии, которую теперь по¬
вел еще более решительно.
Несмотря на поход Добровольческого корпуса на
Берлин и его ощутимое присутствие в других частях
Германии, крови во время путча Каппа было пролито
немного. 10-й егерский батальон, .и вместе с ним
Гудериан, находился в состоянии боевой готовности.
Почти все ротные командиры были захвачены мятеж¬
никами в Гильдесгейме, однако им удалось отнять у
мятежников оружие. Через пять дней все было конче¬
но. Здравый смысл помог Гудериану преодолеть со¬
блазн присоединиться к Каппу и фон дер Гольцу в их
попытке установить военную диктатуру. Год спустя,
во время беспорядков Макса Хельца, и в 1923 году, во
67

время гитлеровского путча в Мюнхене, Гудериан про¬
должал быть лояльным к Секту и новому рейхсверу,
который превращался в отдельный инструмент госу¬
дарства, контролируемый Главнокомандующим арми¬
ей и действующий в интересах республики, а не про¬
тив нее, тем более что рейхсвер принял присягу на
верность новому строю.
Тем не менее, 8 апреля 1920 года Гудериан резко
осудил «не слишком энергичные действия» после пут¬
ча Каппа и «...трусость, глупость и слабость этого
жалкого правительства... когда же, в конце концов,
явится спаситель?.. Я все более проникаюсь песси¬
мизмом относительно надежды на мир. Мы посредине
тридцатилетней войны. Печально, но факт. Наши дети
будут знать слово «мир» только по учебникам». Вско¬
ре он получил ответ в виде безжалостной расправы с
коммунистами в Руре, которую учинили армейские
части и отряды Добровольческого корпуса под коман¬
дованием риттера фон Эппа.
Реорганизуя рейхсвер, Сект ставил перед собой
двоякую цель — не только стремился к политической
изоляции вооруженных сил, но и хотел создать силы
обороны, принципами своего построения способные
заложить основу для возрождения германской армии,
когда для этого придет время. Численность рейхсвера
не должна превышать 100000 человек. В основном это
офицеры и унтерофицеры, составлявшие костяк ко¬
мандных кадров армии, которую предстояло развер¬
нуть в будущем. Хотя генеральный штаб был запре¬
щен, его функции перешли к Truppenamt — военному
министерству, занимавшемуся вопросами обороны,
организации, разведки и боевой подготовки. Помимо
этого гражданский департамент, руководимый быв¬
шими офицерами генерального штаба, занимался ис¬
следованиями в области боевой науки, обобщал опыт
прошлого и прогнозировал характер боевых действий
68

в будущей войне. В тени поражения новая организа¬
ция анализировала ошибки, допущенные немецким
командованием всех уровней, и разрабатывала всевоз¬
можные планы модернизации, какие только возможно
было реализовать в рамках Версальского договора или
даже преступив их. Офицеры германской армии вы¬
полняли свои задачи в атмосфере, совершенно не
похожей на ту, в которой трудились их предшествен¬
ники. Гудериан констатировал, что ради того, чтобы
спасти их родину от угрожавшего затопить ее потока
азиатского большевизма, им пришлось отказываться
от многих привилегий и бережно лелеемых традиций.
Веймарской республике не удалось превратить этот
брак по расчету в брак по любви4. Отношения между
офицерским корпусом и новым государством были
сдержанными, если не прохладными.
До конца 1921 года Гудериан занимался одним-
единственным делом — несложным, но фундаменталь¬
ным — боевой подготовкой пехотной роты. Он давно
уже, с 1914 года, не командовал солдатами (за исклю¬
чением месячного пребывания в должности команди¬
ра батальоном в сентябре 1917 года) и соскучился по
этой работе, окунулся в нее с головой и заставлял
своих солдат выкладываться до изнеможения. Для него
это было первой возможностью вплотную заняться
учениями на самом низком уровне с учетом уроков
1918 года. В 1921 году в Гарце близ Гослара проводи¬
лись экспериментальные маневры с привлечением
механизированных войск. Задача была дорога его сер¬
дцу, потому что позволяла установить более тесные
отношения с солдатами, что соответствовало полити¬
ке Секта, стремившегося ликвидировать или хотя бы
сделать менее заметной пропасть между солдатами и
офицерами. Подчас Гудериан бывал резок с нижними
чинами, еще более резок с офицерами, и его едкий
язык мог ранить очень больно. И все же он был
69

справедлив, последователен, тщателен до мелочей и
стремился внедрять в систему боевой подготовки все
новое и прогрессивное. Его требования всегда были
обоснованы. Солдат знал, зачем он выполняет ту или
иную учебную задачу. Результат такой неустанной,
самоотверженной, творческой деятельности мог быть
только один — блестящая боевая выучка, спаянность,
безупречная дисциплина и высокое моральное состоя¬
ние подразделения, которым командовал офицер, при¬
дававший одинаковое значение как принуждению, так
и убеждению. Бывшие подчиненные Гудериана ни¬
когда не забывали о нем и всегда радушно принимали
его.
Когда Гудериану пришло время уезжать на новое
место службы, они выразили свои чувства в стихотво¬
рении, как бы подытожившем его труды:
Именно вы, гауптман [капитан] Гудериан,
Видели в солдате не только инструмент,
Но и научили нас всем «почему»
Такого тяжкого труда.
И если подчас приходилось туго,
Так ведь солдатская служба не сахар!
Ничто не устрашит бойца!
И рота благодарна вам.

Глава 4
ПОИСКИ СПАСИТЕЛЯ
С 1921 года красной нитью через всю деятельность
Ганса фон Секта в области строительства германских
вооруженных сил проходило восстановление старин¬
ных, традиционных кодексов чести и поведения и их
соединение с современными передовыми взглядами
на вопросы стратегии и тактики, обусловленные раз¬
витием техники. Сект, как и многие его предшествен¬
ники и современники, был человеком раз и навсегда
установленных правил и принципов. Относительно
чести солдата, понятия, требовавшего от офицера,
например, чтобы тот при всех обстоятельствах защи¬
щал не только свое доброе имя, но и достоинство
своей жены, Сект был непреклонен: «В этом заключа¬
ется новая и серьезная обязанность командира, обя¬
занность быть суровым ради чести», — писал он. От¬
нюдь не новое требование, но Сект считал, что его
следует повторять снова и снова. Не блещет ориги¬
нальностью и его следующее утверждение:
«Чем эффективнее эта [регулярная] армия, чем боль¬
ше ее мобильность, чем решительнее и более компе¬
тентно командование, тем больше шансов разбить
силы противника». Он требовал: «Высокой мобильно¬
сти, достигаемой использованием многочисленной и
высокоэффективной кавалерии, как можно более пол¬
ным применением автотранспорта и способностью
71

пехоты совершать быстрые марш-броски на значи¬
тельные расстояния; самого эффективного вооруже¬
ния и постоянного пополнения живой силой и техни¬
кой».
Сект не исключал возможности использования тан¬
ков, хотя те и не были здесь упомянуты: он полагал,
что танки разовьются в отдельный «род войск» поми¬
мо пехоты, кавалерии и артиллерии — важное умозак¬
лючение, позднее вызвавшее много споров.
В дополнение к министерству вооруженных сил
«Truppenamt» и соответствующим центральным орга¬
нам рейхсвера были учреждены инспектораты, в зада¬
чу которых входил контроль и исследование вопросов,
имевших, по мнению Секта, первостепенное значение
для будущего. В их число входил инспекторат автомо¬
бильных войск, возглавляемый генералом фон Чиш-
вицем, чьи широкомасштабные задачи охватывали как
их тактическое применение, так и многообразные и
сложные проблемы управления и технического обес¬
печения — снабжение горюче-смазочными материала¬
ми, ремонт и техобслуживание, а также строительство
дорог. Прежде всем этим вопросам уделялось недоста¬
точное внимание, за исключением организации снаб¬
жения стабилизировавшегося фронта. Именно в этот
инспекторат в 1922 году и назначили Гудериана. Од¬
нако форма, в которой состоялось назначение, лиши¬
ла его уверенности в будущем. Осенью 1921 года у
него состоялся разговор весьма неопределенного ха¬
рактера со своим полковником, и тот поинтересовал¬
ся, как бы отнесся Гудериан к возвращению на работу
в генштаб. Затем — долгое молчание. В январе ему
позвонил подполковник Иохим фон Штюльпнагель и
предложил поехать в 7-й [баварский] автотранспорт¬
ный батальон в Мюнхене, где появилась штабная
вакансия. Подозрительный Гудериан тут же потребо¬
вал объяснений. Что происходит? Каковы его перс¬
72

пективы? В то время продвижение, по службе шло
очень медленно, и назначение в находившийся на
отшибе автобат не сулило ничего хорошего, скорее
настоящий тупик, и никак не подходило Гудериану,
привыкшему быть в центре событий, там, где прини¬
мались кардинальные решения. Для честолюбивого
офицера, жаждущего сделать карьеру, Мюнхен в каче¬
стве трамплина явно не подходил.
Штюльпнагель поспешил объяснить, что Гудериа¬
ну предстоит служить офицером генштаба у Чешвица,
а в Мюнхен его посылают лишь затем, чтобы набрать¬
ся опыта службы в транспортных войсках, т. е. как бы
на стажировку. В дополнение 16 января Штюльпна¬
гель отправил Гудериану письмо, в котором утешал и
давал здравый совет:
«...Назначение вас в инспекторат моторизирован¬
ных войск является своего рода признанием ваших
заслуг. Говоря конфиденциально, в вашу задачу будет
входить передача установок генерального штаба меха¬
низированным войскам... Вам нетрудно догадаться,
что кое-кому из специалистов ваш приход придется
не по сердцу. И для вас тем более важно вести себя
с тактом и пониманием, с учетом высших интересов,
и завоевать признание специалистов».
В то время в каждой армии существовала пропасть,
разделяющая, с одной стороны, и строевых и штабных
офицеров, а с другой — в германских вооруженных
силах оказавшаяся особенной широкой в силу рас¬
пространенного презрения к «чумазым механикам».
Гудериан не разделял подобного высокомерия. А
если таковое когда-то и существовало, то служба в
войсках связи не оставила от него и следа, и решение
вышестоящего начальства возложить новую задачу на
Гудериана следует признать исключительно удачным.
Майор Освальд Лутц, командир автобата в Мюнхене,
который должен был за три неполных месяца посвя¬
73

тить Гудериана во все премудрости транспортной служ¬
бы, вызвал у него чувство неподдельного восхищения.
Лутц, по образованию инженер-железнодорожник, об¬
ладал исключительно ясным и трезвым умом и был
восприимчив к новым идеям. Ему также оказались
присущи чувства, вполне сочетающиеся с добродуш¬
ным подшучиванием в стиле Гудериана. Однажды он
приказал курсантам учебного подразделения залезть
на деревья, и когда те вернулись на землю, объяснил,
что сделал это с единственной целью — посмотреть,
«залезет ли их командир взвода на дерево ради меня».
Тот полез вместе со всеми!
Гудериан находился на пороге последнего спокой¬
ного периода своей военной карьеры. Впереди откры¬
валось десятилетие, посвященное исследованиям, раз¬
витию революционных идей и погоне за знаниями,
стимулом для которой послужила необходимость за¬
няться преподавательской деятельностью. Ему пошло
на пользу то, чему он сначала не придал большого
значения. В начале службы Гудериана в инспекторате,
начальник штаба Чешвица, майор Петтер убедил ге¬
нерала изменить решение относительно характера ра¬
боты, которую хотели поручить Гудериану. Ничего из
ряда вон выходящего здесь не было. Каждый началь¬
ник штаба в германских вооруженных силах имел
полное право так поступить. Вместо того, чтобы на¬
править энергию Гудериана на исследование вопро¬
сов, связанных с организацией моторизированных
войск и их использованием в бою, ему поручили
курировать проблемы материально-технического обес¬
печения. Такая перспектива привела его в ужас. Гуде¬
риан запротестовал, однако к нему не прислушива¬
лись. Он попросил о переводе назад, в 10-й егерский
батальон, но ему приказали не спорить, а заняться
порученным делом. Лучшего варианта нельзя было
придумать даже нарочно. Это поубавило чересчур раз¬
74

дутое эго Гудериана и прояснило ум, так что он смог
приобрести совершенно новый для себя опыт, начи¬
ная с азов, работая на тех, кто твердо решил быть
хозяевами в своем доме. Генеральный штаб, даже в
новом, замаскированном виде, оставался на удивле¬
ние плотно скомпонованной организацией, прямо или
косвенно извлекавшей максимум пользы из всех, кто
попадал в сферу ее влияния. Возможно, Сект желал,
чтобы поведение сотрудников генштаба соответство¬
вало стандартному кодексу в добавление к стандарти¬
зированным методам работы, однако, в конечном счете,
главное внимание уделялось тому, чтобы каждый че¬
ловек был на своем месте. Остается лишь гадать,
воздержалось ли бы начальство в 1922 году от назна¬
чения молодого Гудериана на не совсем подходящую
для его характера работу, если бы предвидело все
последствия такого шага. Ведь Гудериан жаждал ин¬
новаций в таком масштабе, от которого в будущем
захватит дух не только у генштаба, но и у всего мира.
С динамичным трудолюбием и прилежанием, к
тому времени ставшими органичной частью его ха¬
рактера, Гудериан усовершенствовал кабинетную ра¬
боту, передав все второстепенные, рутинные вопросы
в ведение клерков. Освободившись от текучки, угро¬
жавшей затащить его в свое болото, он смог весь
талант направить на изучение проблем, касающихся
стратегии и тактики моторизированных войск. Имен¬
но такую роль Гудериана всегда имел в виду Чешвиц,
взявший на себя функции придирчивого, строгого
распорядителя. Гудериан погрузился в академический
мир, почти полностью оторвавшись от тревожной
действительности с ее политической и экономической
неразберихой: переворотами и контрпереворотами; гу¬
бительными для немецкой экономики последствиями
репараций, выплачиваемых союзникам; оккупацией
Рура французами в 1923 году и безудержной инфляци¬
75

ей марки, нанесшей ужасный ущерб тем слоям обще¬
ства, от которых зависела его стабильность, и подо¬
рвавшей промышленность; увеличением численности
реакционных вооруженных формирований — Сталь¬
ного Шлема, штурмовиков и им подобных; постоян¬
ные шатания неокрепшей демократии перед лицом
угрозы со стороны сильных личностей и корпораций.
Гудериан внимательно следил за политическими со¬
бытиями, однако всячески избегал непосредственного
участия в них, поскольку его работа и доход остава¬
лись неизменными. И все же устремления определен¬
ных политических кругов вызывали у него симпатии,
и это вело к формированию политических привязан¬
ностей, несмотря на то, что, как офицер, Гудериан не
мог ни заниматься политикой, ни даже голосовать.
В душе он оставался патриотом, ждущим прихода
спасителя, нового Бисмарка, и когда в 1925 году рейхс¬
президентом стал убежденный монархист Пауль фон
Гинденбург и вместе с Сектом и Густавом Штрезема-
ном заложил основы стабильности и правопорядка,
казалось, божество, которое он искал, наконец, най¬
дено. В письме к матери от 21 сентября 1925 года
Гудериан писал о том, что Гинденбургу, посетившему
ежегодные армейские маневры, устроили торжествен¬
ную встречу. Энтузиазм, с каким солдаты и офицеры
принимали этого человека, факельные шествия и спе¬
циально сочиненные стихи, напоминавшие о славных
делах прошлого, свидетельствовали о непоколебимом
авторитете Гинденбурга. Гудериан почти не упоминал
о политике Штреземане, чьи достижения были значи¬
тельными. Ему, как политику, он отводил место го¬
раздо ниже, чем президенту, являвшемуся, с его точки
зрения, чуть ли не божеством.
Однако армия, в прошлом принесшая Германии
столько славы, теперь являлась дряхлым организмом,
имевшим на вооружении такую технику, от которой
76

в войне было бы мало толка. Не годилась она и для
экспериментов с прицелом на будущее. Колесные
транспортные средства, двигавшиеся колоннами, не
обладали мощностью двигателей и подвижностью,
достаточной для передвижения по пересеченной ме¬
стности, без чего нечего и думать о создании высо¬
комобильных войск. Кроме того, они были еще бо¬
лее уязвимы, чем кавалерия и пехота, скопления
которых в ходе недавней войны часто расстрелива¬
лись на дорогах артиллерией противника. Необходи¬
ма была какая-то защита, транспортное средство с
броней, поскольку на людей броню одеть нельзя, и
это уже давно стало ясно Гудериану, хотя в книге
«Воспоминания солдата» он напускает много тумана,
описывая эволюцию своих взглядов, а позднее пожа¬
луется, что официальный исторический отдел ока¬
зался не на высоте, потому что не снабдил прогрес¬
сивными директивами Управление военных архивов,
работавшее над историей Первой мировой войны:
«Проблемами ведения современной войны, пробле¬
мами, ставившими под угрозу операции с примене¬
нием авиации и бронетехники, нарочно пренебрега¬
ли, историки проявили оплошность при выполнении
поставленной задачи». Хотя он был несколько не¬
справедлив (историки описывали историю войны в
хронологическом порядке), замечание, что к началу
Второй мировой войны историки еще не добрались
до танкового сражения у Камбре, попало не в бровь,
а в глаз. Справедливости ради следует упомянуть, что
и британская официальная историография, двигаясь
черепашьими темпами, к 1939 году не достигла еще
этого периода. Поэтому в поисках прецедентов Гуде¬
риану пришлось обращаться к немногим уцелевшим
немецким танкистам, самым опытным из которых
был лейтенант Эрнст Фолькхайм. В его распоряже¬
нии имелись также пара немецких наставлений. Кое-
77

что почерпнул он и из опыта французских и, прежде
всего, британских практиков.
В 1923 году англичане первыми выделили танки в
самостоятельный род войск наряду с пехотой, кавале¬
рией и артиллерией. Это стало результатом выраже¬
ния независимого мышления тех, кто в конце 1918 года
создал танковые подразделения, способные повлиять
на исход боя, и разработал схемы, вплотную подхо¬
дившие к тому рубежу, за которым начиналось созда¬
ние особых, танковых армий. Все эти идеи родились
в мозгу Фуллера, чей талант в области анализа и
организации выделил его как штабиста и реформатор¬
ского военного гения чистейшей пробы. Сразу же
после войны Фуллер написал очень проницательные
статьи, в которых подробно излагал свои взгляды на
будущее механизированной войны, где доминирую¬
щей силой стали танки и самолеты. В то же самое
время братья Уильямс Эллис опубликовали в 1919 году
хорошую книгу о танковом корпусе. И тогда же капи¬
тан Лиддел-Гарт начинал создавать себе имя лекция¬
ми и трудами по тактике пехоты, очень схожей с
тактикой, применявшийся в немецкой армии. Однако
именно Фуллер служил для него главным авторитет¬
ным источником сведений о танках, и именно к Фул¬
леру, точнее, к его трудам, обратился Гудериан, когда
начал вплотную заниматься проблемами ведения бое¬
вых действий с применением бронетехники — несмот¬
ря на намек, содержащийся в одном из абзацев книги
«Воспоминания солдата», что главным источником
вдохновения для Гудериана послужил Лиддел-Гарт.
В действительности, этот параграф появился лишь в
английских изданиях «Воспоминаний солдата» (анг¬
лийское издание вышло под названием «Panzer
Leader»), для которых Лиддел-Гарт написал предисло¬
вие. В немецком же оригинале «Воспоминаний солда¬
та» этого абзаца нет. Более того, в библиографии к
78

книге Гудериана «Внимание! Танки!» нет упоминания
о работах Лиддел-Гарта, хотя в тексте его имя встре¬
чается наряду с именами Фуллера, Мартеля и Де
Голля, а их книги включены в библиографию. Стар¬
ший сын Гудериана пишет: «Насколько я знаю, имен¬
но Фуллер являлся автором большинства идей. Од¬
нажды, еще до войны, мой отец посетил его. Фуллер,
как офицер, принимавший участие в боевых действи¬
ях, был более компетентен, чем капитан Б. Лиддел-
Гарт... Во всяком случае, мой отец часто говорил о
нем [о Фуллере]. Я не могу припомнить, чтобы он в
то время [до 1939 г.] упоминал о ком-либо еще...
Большее внимание Лиддел-Гарту он начал уделять
после войны, в силу личных контактов, развившихся
между ними».
Если не залезать в дебри терминологии, то можно
сказать, что Фуллер предвидел создание танковых ар¬
мий, способных при поддержке авиации и артиллерии
прорвать оборону противника и глубоко проникнуть в
его тыл, уничтожая артиллерийские позиции, штабы,
захватывая полевые склады, перерезая коммуникации
и сея хаос и панику в наименее защищенных частях
вражеского тыла. Главная цель — подавить противни¬
ка морально, не дать опомниться, дезорганизовать
доставки резервов и подорвать волю к сопротивле¬
нию. Для осуществления операций такого рода, по
мнению Фуллера, требовались тяжелые танки, вместе
с пехотой и артиллерией взламывающие оборону про¬
тивника. Развивать наступление в глубину должны
более легкие и быстроходные машины со скоростью в
20 миль в час и радиусом действия 150—200 миль,
поддерживаемые мобильной артиллерией, моторизи¬
рованной пехотой и кавалерией — если у последней
хватит выносливости совершать походы по 20 миль в
день в течение 5—7 дней.
Для практических экспериментов англичане, вдо¬
79

бавок к тем неуклюжим машинам, на которых воевали
в Первой мировой войне, располагали семейством
гораздо более маневренных тяжелых, средних и лег¬
ких танков, а также бронеавтомобилями, грузовика-
ми-вездеходами, войсковым транспортом и самоход¬
ной артиллерией. В основном эти машины существовали
лишь в прототипах, но к середине 20-х годов появи¬
лось значительное количество средних танков «Ви¬
керс», обладающих тонкой броней, уязвимой даже
чуть ли не для обычных пуль, но вышедших на новый
уровень по таким параметрам, как скорость и надеж¬
ность (последняя, впрочем, оставляла желать лучше¬
го). Они отличались также лучшей компоновкой бое¬
вого отсека, позволявшей экипажу более эффективно
использовать 47-мм скорострельную пушку, установ¬
ленную во вращающейся башне, и несколько пулеме¬
тов. До начала 30-х годов ни одно государство мира не
имело подобной боевой техники, и англичане смогли
занять ведущие позиции, как в области конструктив¬
ной мысли, так и производства. Летом 1927 года ан¬
гличане провели на равнине Солсбери маневры, в
которых, с одной стороны, были задействованы мото¬
ризированные силы всех родов, а с другой — традици¬
онная группировка из пехоты и кавалерии. Последняя
безнадежно проиграла, несмотря на то, что моторизи¬
рованные силы уступали ей в количественном отно¬
шении, не имели отработанных тактических схем и
были практически лишены радиосвязи. В других стра¬
нах внимательно наблюдали за маневрами и пытались
копировать британский опыт.
По условиям Версальского договора (в Германии
это называли диктатом) немцам разрешалось лишь
следить за развитием военной мысли и техники, брать
все на заметку и ждать — любой неверный шаг тут же
пресекался членами контрольной комиссии, следив¬
шими за примерным поведением своих подопечных.
80

Однако уследить за всем просто невозможно, а в
договоре оказались определенные лазейки, и немцы
старались их использовать. Версальский договор не
запрещал Германии иметь союзников. Это означало,
что следовало заключить союз с другой «изолирован¬
ной державой», с которой Антанта находилась во
.вражеских отношениях. Когда в 1921 году Ленин
предложил заключить германо-русский договор о со¬
трудничестве, Сект приветствовал новый «мост», по¬
скольку еще в 1919 году вместе со своими едино¬
мышленниками пытался основать союз с Россией. Более
того, Сект, как глава силовых структур, обладал значи¬
тельным политическим весом, чтобы протолкнуть Ра-
палльский договор, подписанный 17 апреля 1922 года,
возрождающий сотрудничество между обеими страна-
ми-участницами и среди прочего предусматривающий
кооперацию в области передовых военных техноло¬
гий, таких как танки, газ и авиация. В должные сроки
в России были созданы три экспериментальных учеб¬
ных центра, где испытывались машины, отрабатыва¬
лась методика, и готовились кадры специалистов.
Конструкторы работали не только над усовершенство¬
ванием русских танков МС-І и МС-ІІ с 37-мм пуш¬
кой, но и над некоторыми немецкими проектами, в
том числе и над 9-тонным легким танком («легкий
трактор»), вооруженным высокоскоростной 37-мм
пушкой, установленной в башне, которая могла пово¬
рачиваться на 360°. С 1926 года он тайно выпускался
на заводе сельскохозяйственного машиностроения
фирмы Рейнметалл и в разобранном виде доставлялся
в Россию. По своей конструкции он походил на анг¬
лийский средний танк. В 1929 году появился тяжелый
20-тонный «большой трактор», вооруженный корот¬
коствольным орудием с низкой скорострельностью,
установленным в башне с углом поворота 360° на
шасси экспериментального танка A7V(U), созданного
81

еще в 1918 году. Тайное производство этих танков в
Германии и доставка на танковый полигон на реке
Кама в России позволили немцам обойти ограничения,
наложенные Версальским договором. Таким образом, в
германской промышленности возникли небольшие тан¬
ковые конструкторские бюро, занимавшиеся оптикой,
вооружением, броней, двигателями, трансмиссией, под¬
веской и гусеницами. На этой стадии к исследовани¬
ям подключились Крупп и Бенц. Не выпускали из
вида также и шведский танк М-21, производившийся
компанией Бофорс, имевшей договоренность с Круп-
пом. М-21 — модификация немецкого LK-II, кото¬
рый, в свою очередь, в 1918 году скопировали с бри¬
танского танка [«Уиппет»]. Он устарел, но, по крайней
мере, был немецким.
Чешвиц и Лутц дали Гудериану зеленый свет, а
Петгер удерживал его в рамках реальности. Такой
благоприятный климат способствовал раскрытию твор¬
ческого потенциала многообещающего офицера, ко¬
торый, видя в моторизации армии будущее, с кипучей
энергией принялся за работу. И теперь его способ¬
ность мыслить критически, но конструктивно, ранее
находившая применение в решении текущих, второ¬
степенных дел и более нигде, что было обусловлено
военным стрессом и раздорами в обществе, получила
возможность раскрыться во всей своей полноте. Это
привело к рождению совершенно новых концепций.
Война не оставила на Гудериане никаких следов. Он
был свободен от комплексов, типичных для солдат с
парализующим опытом траншейной войны, ни разу
не был ранен и практически не изведал страха, возни¬
кающего у тех, чей тактический кругозор был до ужа¬
са обеднен многомесячным сидением в окопах, поэто¬
му мог нарисовать себе контуры будущей войны, не
будучи скованным воздействием неизгладимых впе¬
чатлений. Гудериан начал смотреть на себя как на
82

хранилище информации для строительства новых кон¬
цепций ведения боевых действий, затрагивающих во
многом неисследованную область оперативного ис¬
кусства. В тридцать пять лет поздновато искать ори¬
гинальные вдохновенные идеи, однако сделать это
раньше Гудериану помешала война. Как бы там ни
было, но теперь он с необычайно обостренной прони¬
цательностью распознавал все недостатки принятых
тогда боевых методик и пути, по которым следовало
двигаться к фундаментальным переменам. Гудериан
тратил много времени на изучение древней и совре¬
менной истории и приходил к глубоким и далеко
идущим выводам. Любимым чтением в тот период
стали труды теоретиков старого прусского генераль¬
ного штаба, в которых он почерпнул немало полезно¬
го. Затем и сам взялся за перо. При поддержке генерала
фон Альтрока, редактора «Военного еженедельника»
(«Militar-Wochenblatt») Гудериан написал статьи (неко¬
торые из них были анонимными), в которых выкри¬
сталлизовывались его мысли и стиль. В дебатах, ка¬
савшихся причин поражения Германии в Первой
мировой войне, сталкивались противоположные точ¬
ки зрения, и порой бывало трудно понять, из-за чего
оппоненты с ожесточением ломают копья. Своей чет¬
костью и ясностью изложения позиций по кардиналь¬
ным вопросам Гудериан завоевал определенный авто¬
ритет и одновременно нажил врагов, поскольку на
этой ранней стадии приверженцы танков стали при¬
зывать к преобразованию кавалерийских дивизий в
механизированные.
Среди германских генералов были и такие — и к их
числу относился фон Куль, — кто утверждал, что
победу союзникам принес танк, и именно нехватка
танков сыграла главную роль в поражении Герма¬
нии — преувеличение, достаточно эмоциональное,
чтобы противостоять любой серьезной попытке опро¬
83

вергнуть его. По существу Гудериан открыл свой ум
будущему. Позднее Гюнтер Блюментритт заметит:
«Если Гудериану предложить революционные идеи, то
в 95 процентах случаев он сразу же скажет «да». Од¬
нако это тоже являлось преувеличением. Зимой
1923—1924 года состоялись учения, на которых мото¬
ризированными войсками командовал полковник Валь¬
тер фон Браухич. Здесь механизация подверглась бо¬
лее тщательной проверке, чем в Гарце. Помимо
дисциплины на марше, управления и связи оправда¬
лось взаимодействие с авиацией. Теперь капитана
Гудериана все чаще приглашали на учения и различ¬
ные совещания в качестве эксперта по танкам — очень
существенная деталь, если учесть, что Германия пока
принадлежала к догоняющим странам. Точные и убе¬
дительные объяснения Гудериана, перемежающиеся
остроумными ссылками на исторические прецеденты
и безупречно аргументированные, всегда производили
на аудиторию сильное впечатление. Глубокий анализ
и неиссякаемый энтузиазм сделали его выступления
настолько популярными, что Гудериан превратился в
своего рода звезду. Начали вырисовываться и перс¬
пективы продвижения по службе: в 1924 году ему
предложили преподавать тактику и военную исто¬
рию — большой успех для человека, который самостоя¬
тельно смог выкарабкаться из ямы, в которую упал.
Не менее важно и то, что его начальником должен
был стать старый командир, фон Чешвиц, чья непред¬
взятость и открытость всему новому гарантировали
Гудериану самое благожелательное отношение к вне¬
дрению его идей.
До 1941 года фон Шлиффен искал исторические
прецеденты, которые могли бы послужить обоснова¬
нием его теории атаки. Однажды, характеризуя его,
Гудериан написал, что фон Шлиффен был умным,
хладнокровным и саркастичным генералом, «...четко¬
84

стью и жесткостью в планировании военных опера¬
ций... старавшимся компенсировать неопределенность
и нерешительность политиков». Гудериан тоже искал
прецеденты, чтобы оправдать создание новой теории
атаки, которая смогла бы стремительно преодолеть
барьеры, воздвигнутые тогдашней оборонительной
практикой. Однако показательно, что, будучи убеж¬
денным оптимистом, Гудериан тщательно исследовал
неудачные примеры в истории, находя в них аргумен¬
ты в пользу перемен, в то время как фон Шлиффен
связывал свои надежды с успехами, победой Пруссии
при Лейтене и, позднее, с шедевром полководческого
искусства — победой Ганнибала при Каннах, показы¬
вая, как полное окружение сил противника может
закончиться выигрышем сражения, и забывая при этом
упомянуть, что ни одна из этих побед не решала
исхода войны.
Гудериан обращался к поражениям для большей
объективности. Его лекции и статьи пестрели замеча¬
ниями и цитатами, скорее сардоническими, а не сар¬
кастическими, всегда бьющими точно в цель. Стоя
перед классом слушателей, с глазами, горящими энту¬
зиазмом, пользуясь минимумом наглядности, Гудери¬
ан методично, по пунктам, в очень доходчивой форме
излагал материал, добиваясь полного понимания объяс¬
няемого исключительно силой своей убежденности и
богатой эрудиции. Как и все прирожденные учителя,
он обнаружил, что раскованная атмосфера общения
сама по себе является чудесным стимулятором ориги¬
нальной мысли. В его случае стремление к совершен¬
ству, желание превзойти свои и без того высокие
стандарты были вызваны необходимостью преодолеть
скептицизм критически настроенных слушателей, эли¬
ты рейхсвера, по отношению к новым, непривычным
для них концепциям. Подай этим хорошо информи¬
рованным офицерам слабый аргумент, и они не оста¬
65

вят от теории камня на камне. Но убеди их, и эти
офицеры станут твоими последователями. Так рас¬
суждал Гудериан.
Центром его программы была тема ударной силы и
влияние, которое она оказала на оружие в прошлом и
настоящем. Рассуждая о неудачной кампании Прус¬
сии против Наполеона в 1806 году, Гудериан задавал¬
ся вопросом, имея в виду настоящее: «Совершим ли
мы ту же самую ошибку, что и они, а именно: «гордо
сойдемся, не сделав ни одного выстрела, потому что
ведение огня залпами, потребует прицеливания, а это
может отразиться на безукоризненном строе батальо¬
нов, идущих в атаку». Иными словами, будем ли мы
искать укрытия от огня противника?» Он насмехался
над штыком: «Тот, кто осмеливается посягнуть на
этот священный символ ударной силы пехоты, до сих
пор считается еретиком» — и призвал на помощь
Мольтке-старшего, цитируя правило учителя: «В ходе
наступления против врага необходимо вести огонь,
чтобы ослабить его еще до того как начнется штыко¬
вой бой», продолжая язвительно цитировать дальше:
«...день славы при Гегельберге в 1813 году, когда зна¬
менитая штыковая атака обошлась врагу всего-навсе-
го в 30—35 убитых». Эта деструктивная фаза Гудериана
предшествовала началу созидания.
Потому что затем он демонстрировал процесс тех¬
нологических изменений, которые претерпевала удар¬
ная сила. В 1914 году она выражалась в огневой мощи,
«...то есть в пехотном пулемете и другом тяжелом
вооружении, но главным образом, в дивизионной ар¬
тиллерии. Если ударная сила была достаточной, на¬
ступление развивалось успешно, как это было на Во¬
стоке, в Румынии, в Сербии и Италии. Если она была
слабой, как на Западном фронте, наступление не до¬
стигало намеченной цели... Мировая война показала,
что ударная сила зависит не только от огневой мощи...
86

Орудия следует подтягивать поближе к вражеским
линиям... чтобы на близкой дистанции распознавать
точечные цели и затем уничтожать их огнем прямой
наводкой». Кавалерийские сабли Гудериан отметал с
той же лихостью, с какой расправлялся со штыком:
«Знаменитые атаки Вайрейстских драгун при Гоген-
фридберге и кавалерии Зейдлица при Россбахе были
направлены против уже дрогнувшей пехоты. Атаки
против свежей пехоты не принесли решающего успе¬
ха, что подтверждает битва при Цорндорфе».
С этого отправного пункта Гудериан мог начать
подробный разбор средств «приближения огня к ли¬
нии противника» путем быстрого маневрирования.
«Здесь, — говорил он, — могло бы оказать существен¬
ную помощь лишь возрождение брони. Броня впала в
немилость не потому, что ее нельзя было сделать
достаточно толстой, чтобы она защищала от винто¬
вочных выстрелов, а потому, что ни человек, ни конь
не обладали достаточной силой, чтобы нести ее на
себе». В этот момент Гудериан мог возвестить о том,
что наступило время танков, только они могли по¬
мочь в сложившейся ситуации, и с пафосом произно¬
сил: «Ибо что такое ударная сила? Это сила, которая
позволяет солдату в бою приблизить оружие к линиям
противника на расстояние, позволяющее его уничто¬
жить. Лишь войска, которым такая мощь присуща
органически, обладают ударной силой и вместе с ней
способностью атаковать. И если мы утверждаем, исхо¬
дя из нашего военного опыта, что из всех сухопутных
сил лишь танковые обладают наибольшей ударной
силой, то для этого у нас есть определенные основа¬
ния». И с этого момента, по мере того как шло время
и убеждения Гудериана крепли, преподавание исто¬
рии начало отходить на задний план, уступая место
пропаганде танков, в которой он уже поднаторел.
Так проходили безмятежные дни, когда можно было
67

спокойно обдумывать во всех деталях проблемы, в
обозримом будущем не слишком существенные для
армии, мыслительные процессы в которой зашли до¬
статочно глубоко, хотя внешне это никак не прояви¬
лось. Гудериан был в курсе всего, что предпринял в
последнее время инспекторат транспортных войск,
принимающий все более активное участие в сотруд¬
ничестве рейхсвера с Россией, и разместил в 1926 году
первые заказы на легкие танки [Leichter Traktor], о
которых упоминалось выше. В том, что эти неболь¬
шие, но имевшие значение для будущего шаги в
направлении возможного перевооружения предпри¬
нимались именно тогда, когда Западная Европа вош¬
ла в полосу затишья, какого не знала вот уже более
двух десятилетий, скрывалась определенная иро¬
ния. В 1925 году был подписан договор в Локарно, с
которого началась постепенная реабилитация Герма¬
нии и непродолжительная эпоха взаимной безопасно¬
сти в международных отношениях. В 1926 году Герма¬
нию приняли в Лигу Наций, в 1927 году ликвидировали
Контрольную Комиссию, а в 1930 году были выведе¬
ны последние войска союзников. С другой стороны,
именно англичане в порядке эксперимента первыми
создали отдельное соединение бронетанковых войск в
1927 году, когда полным ходом шла подготовка к
конференции по разоружению. Таким образом, в то
время, как политики изо всех сил стремились сохра¬
нить мир, военные тщились доказать, что победа до¬
стижима в результате короткой кампании, и делали
это в нарушение международных соглашений (со сто¬
роны Германии). Русские же быстро перенимали все,
чему можно было научиться у немцев или у кого-либо
другого. Вполне вероятно, что они извлекли из Рапал-
ло куда больше пользы, чем немцы.
В январе 1927 года Гудериан наконец-то получил
чин майора в маленькой армии, где естественные
88

обстоятельства сдерживали честолюбивые порывы.
В октябре того же года пришлось ограничить препо¬
давательскую деятельность — Гудериан был переведен
в военное министерство и назначен в генеральный
штаб, в транспортное отделение, являвшееся частью
оперативного отдела, где он должен был заниматься
проблемами транспортировки войск грузовыми авто¬
мобилями. И опять очень удачный выбор, потому что
к тому времени Гудериан превратился в штабиста с
техническим уклоном. Эта работа требовала как тех¬
нической, так и оперативной подготовки. То, что
Гудериан не был инженером, не имело значения. Он
прекрасно разбирался в технике, это и являлось глав¬
ным. Такая яркая, одаренная личность, притом обла¬
давшая колоссальной работоспособностью, — редкость
для любой армии того времени. Оставались пробле¬
мы: прибытие Гудериана в военное министерство
практически совпало с назначением туда нового ми¬
нистра, генерал-полковника Вернера фон Бломберга,
чья судьба вскоре будет связана с германской револю¬
цией иного рода.
Новое назначение стало вызовом для Гудериана.
Военное министерство, придерживающееся прежних
позиций Секта, согласно которым кавалерия и пехота
играли главенствующую роль, а автомобильному транс¬
порту отводилась только вспомогательная, было склон¬
но видеть в услугах последнего дополнение, хотя и
более глубокое, к железной дороге. Похоже, они уже
заранее сформулировали правило: то, что уже перево¬
зится по железным дорогам, в будущем должно пере¬
возиться и по шоссе, но упустили из виду то обстоя¬
тельство, что соседние страны Европы обладали куда
более развитой сетью железных дорог, по сравнению
с сетью немецких автобанов, и совершенно не были
готовы к признанию того, что в будущем составы
боевых соединений в значительной степени изменят¬
89

ся. В результате выдвигалось требование: грузовой
автотранспорт должен перевозить те же грузы и таким
же образом, что и железные дороги, и эти грузы будут
состоять из всего, чем обладает кавалерийская или
пехотная дивизия — амуниции, солдат и лошадей. То
есть военные хотели использовать автотранспорт как
грузовое такси, и в противоположность тому, на чем
настаивал Гудериан, не допуская и мысли, что кон¬
цепции прошлого устарели и требуют полного пере¬
смотра. По его словам, состоялось много жарких дис¬
куссий, и в то, что удастся найти компромисс, верили
немногие. Дни безмятежного спокойствия миновали.
Резко выступив против обветшавших представлений,
в корне противоречащих тому, что он считал суще¬
ственно необходимым, Гудериан тем самым поднял на
мачту свой флаг и взял курс, существенно изменив¬
ший историю.
Одновременно с началом укрепления связи с Рос¬
сией, возникла потребность в подготовке новых кад¬
ров. Отдел транспорта учредил свои собственные кур¬
сы для обучения автоделу офицеров, гражданских
служащих и унтер-офицеров. В 1928 году добавили
тактическое отделение, слушатели которого должны
были изучать принципы применения танков и их взаи¬
модействие с другими родами войск. И кто мог лучше
наладить подобную работу, как не Гудериан. Однако
осенью 1928 года, когда предложение одобрили, он
еще ни разу не побывал внутри танка. Вскоре упуще¬
ние было исправлено. В 1929 году Гудериан вместе с
Гретель отправился в Швецию через Данию. Как он
писал в «Воспоминаниях солдата», ему представился
редкий случай удовлетворить свою тягу к прекрас¬
ному — насладиться сельскими пейзажами и видами
скандинавских городов. Этот род удовольствия был
недоступен таким солдатам, как Шлиффен и Эрвин
Роммель. В Швеции Гудериан посетил танковый ба¬
90

тальон, оснащенный танками М-21 германского про¬
исхождения. Он лично водил танк, оценив его досто¬
инства и недостатки, и присутствовал на небольших
учениях, на которых танки наступали под прикрыти¬
ем дымовой завесы и во взаимодействии с другими
родами войск. Конструкция М-21 изобиловала многи¬
ми недостатками, однако опыт, приобретенный Гуде¬
рианом на этом танке, обозначил еще один поворот¬
ный пункт в его карьере. Вероятно, он излишне
драматизирует свои выводы, когда говорит, что имен¬
но в 1929 году убедился — танки, действуя сами по
себе или во взаимодействии с пехотой, никогда не
смогут достичь решающего преимущества, поскольку,
читая его более ранние конспекты лекций и статьи,
никак не приходишь к выводу, что Гудериан был
убежден в возможности успешного танкового сраже¬
ния без поддержки других видов войск. Однако в том
году он составил сценарий будущего сражения и пред¬
ставил его на совещании в генеральном штабе и на
полигоне. Летом 1929 года он руководил полевыми
дивизионными учениями, в которых участвовала бое¬
вая группа из подразделений всех родов войск, какие
только может развернуть бронетанковая дивизия.
В этом Гудериан следовал по пути, проложенному
англичанами, и которым теперь одновременно с нем¬
цами шли американцы и русские.
Приоритет в разработке концепции бронетанковой
дивизии, соединения, состоящего из сбалансирован¬
ных по численности подразделений танков, бронема¬
шин, моторизованной пехоты, артиллерии и саперов,
ни в коем случае не принадлежал немцам. Эта идея
уже давно выдвигалась английскими и французскими
поборниками танковых войск, видевшими в танках
доминирующее оружие. Концепцию обсуждали от¬
крыто и разрабатывали в книгах о танках, которые
начали издаваться во все больших количествах. И
91

действительно, в литературе, посвященной этой теме,
не было недостатка, так что инспекторат автомобиль¬
ного транспорта даже встал перед проблемой выбора,
прежде чем дать какие-либо рекомендации. Русские
тяготели к созданию независимых танковых соедине¬
ний, которые можно использовать в традиционной
стратегической роли кавалерии. Французы отводили
танку лишь роль вспомогательного средства поддерж¬
ки пехоты, считая, что танки должны двигаться со
скоростью пехоты на марше, а бронеавтомобили дол¬
жны использоваться для разведывательных функций,
подобно кавалерийским разъездам. Англичане стре¬
мились к созданию сбалансированных бронетанковых
сил, как это отчетливо показали их эксперименты в
1927 году, однако не отрицали возможности использо¬
вания бронеавтомобилей для рекогносцировочных
целей, а тяжелых танков — для поддержки пехоты. Из
соображений экономии немцы могли позволить себе
взять за образец лишь какую-то одну систему. Хотя в
1926 году Секта на посту главнокомандующего сменил
генерал-полковник Вильгельм Гейе (не совсем убеж¬
денный его последователь), заповеди Секта остава¬
лись незыблемыми: «Чем меньше армия, тем легче
оснастить ее современным оружием». И хотя Сект в
1930	году писал, что у него в голове не укладывается,
как «...мотопехота полностью заменит кавалерию и
броневики», общее течение его мысли проходило до¬
вольно близко к идеям, высказанным Гудерианом,
когда тот добавлял: «Мы не будем, подобно Фридри¬
ху, в конце сражения бросать наши эскадроны на
пошатнувшегося врага. Современный Зейдлиц пове¬
дет свои отлично выпестованные войска с подвижной
артиллерией в обход фланга неприятеля и зайдет к
нему в тыл, чтобы соединиться с наступающей пехо¬
той и другими частями и обеспечить окончательную
победу». Хотя в этом высказывании отсутствовало про¬
92

воцирующее слово «танк», по сути, оно являлось квинт¬
эссенцией идей Фуллера и Гудериана.
Концепции Фуллера оказали на немцев сильное
влияние. В 1936 году Гудериан публично откровенно
признал тот факт, что немецкими высшими инстан¬
циями принято решение полагаться в основном на
наблюдения, содержащиеся в части II «Временных
наблюдений по подготовке танкистов», опубликован¬
ных в 1927 году в Англии. Этот документ носил отпе¬
чаток идей Фуллера и включал выводы, извлеченные
из опыта Первой мировой войны и из трехлетних
экспериментов с последними моделями танков. «Вре¬
менные наблюдения» можно было купить за девять
пенсов в канцелярии Его Величества. Затем в 1929 году
в свет вышли «Механизированные и бронетанковые
соединения» и в 1931 году «Современные соедине¬
ния», уже имевшие гриф «Секретно». Они не должны
были «ни в прямой, ни в косвенной форме переда¬
ваться прессе либо какому-либо лицу, не состоящему
на службе Его Величества». Тем не менее, «Современ¬
ные соединения» попали в руки немцев. В наставле¬
нии 1927 года, по словам Гудериана, содержались
«...основные правила... четко выраженные... так, что
можно было их проверить на деле, но в то же время
они обладали необходимой гибкостью для дальнейше¬
го усовершенствования. Совсем не так обстояло дело
с хорошо известным французским уставом, чинившим
препоны дальнейшему усовершенствованию тем, что
жестко привязывал танки к пехоте. Рекомендация к
использованию английского устава была одобрена
штабом рейхсвера, и на его основе до 1933 г. обуча¬
лись офицеры моторизированных войск, затем слу¬
жившие в танковых войсках».
Танковые учения 1929 года, которые из-за отсут¬
ствия настоящих танков были далеки от реальности и
учили совсем не тому, чему следовало бы, все же
93

сыграли и положительную роль, укрепив энтузиастов
в их вере. Небольшие автомобили, благодаря над¬
стройке из парусины и листового железа выглядевшие
как танки, производили неважное впечатление. Пио¬
нерам танковых войск пришлось выслушать немало
укоров и насмешек, когда пехотинцы пропарывали
штыками парусину.
Да и сами «псевдотанки» могли двигаться разве что
по хорошо накатанной колее. Было нелегко сделать
какие-то систематизированные выводы, но, к счас¬
тью, Гудериану хватило оптимизма, решительности и
воображения, чтобы убедительно ответить на все за¬
ковыристые вопросы и заставить своих коллег пове¬
рить в будущее этого нового рода войск. «Несмотря на
эти недостатки, — писал Гудериан, — идея необходи¬
мости иметь командование танковыми войсками пус¬
тила корни. Те, кто участвовал в испытаниях, получи¬
ли неплохое представление о его будущих функциях.и
организации». В том же году было тайно приказано
приступать к проектированию тяжелого танка с ору¬
дием большего калибра.
Гудериан увлек своими идеями Лутца, в 1931 году
ставшего инспектором автотранспортных войск. Не¬
смотря на то, что Лутц был великолепным организа¬
тором и умел облекать сложные мысли в ясную фор¬
му, все же в этой связке он являлся лишь партнером,
и, судя по достижениям, младшим партнером. Майор
Шаль де Болье, служивший вместе с Гудерианом с
1931	по 1933 гг. и с 1935 по 1937 гг., говорит: «Гуде¬
риан был главным мозговым центром, обо всем, что
могло иметь какое-то значение или необходимость,
он думал наперед — о кадрах, технике и командирах...
он был идеальным лидером». На долю Лутца выпало,
с присущим ему тактом и используя свой авторитет,
проталкивать планы Гудериана на совещаниях более
94

высокого уровня. Он также обеспечивал назначения
Гудериана на нужные должности в нужное время.
В январе 1930 года он послал его командовать 3-м
(прусским) автотранспортным батальоном, сделав это,
вне всякого сомнения, по личной просьбе Гудериана.
Автотранспортный батальон, по сути, являлся умень¬
шенной копией будущей бронетанковой дивизии со
всеми ее подразделениями, за исключением полевой
артиллерии. Там была рота танков-макетов и рота
противотанковых орудий, также деревянных — в дей¬
ствительности лишь бронеавтомобили разведроты и
мотоциклы 4-й роты были настоящими. Не хватало
еще одного жизненно важного элемента, без которого
немецкая танковая дивизия просто немыслима — ра¬
диосвязи.
Составляя в 1916 году первую тактическую дирек¬
тиву для английских танков, полковник Эрнест Суин-
тон предложил, чтобы каждый десятый танк был ос¬
нащен небольшой радиостанцией, другие, по мере
наступления, тянули за собой телефонный кабель, а
остальные держали связь визуально и обозначали свои
позиции дымовыми ракетами. В то время не было
больших портативных радиостанций, а прокладка ка¬
беля дело долгое, и, ограничивая маневренность, го¬
дится разве что на очень короткие дистанции. Что
касается подачи сигналов с башни танка, то любой,
кто пытался воспользоваться этой системой, засвиде¬
тельствует ее полную несостоятельность. А те немно¬
гие, кто делал это в бою и уцелел, навряд ли захотят
повторить подобный эксперимент: стоило танкисту
показаться из башни, как противник начинал стре¬
лять по нему из всех бидов оружия. В конце Первой
мировой войны на нескольких танках установили ра¬
ции, и такие танки участвовали в боях, однако стали
специализированными машинами, так как не могли
95

обеспечить удовлетворительный обмен радиограмма¬
ми во время передвижения. Обычно их использовали
как передающие центры.
20-е годы были отмечены быстрым прогрессом
средств радиосвязи, немцы тоже стремились не отста¬
вать от остальных, тем более, что в этой сфере воен¬
ной деятельности Версальский договор не накладывал
на Германию суровых ограничений, и здесь обойти
его оказалось куда легче. В любом случае, уже во
время Первой мировой войны средства радиосвязи
шагнули далеко вперед и после ее окончания нашли
широкое применение в полиции и коммерции. Речь
становилась таким же обычным средством коммуни¬
кации в радиоэфире, как и морзянка. А когда изобре¬
татели перенесли акцент исследований в диапазон
более высоких частот, оказалось, что речь даже более
устойчива к помехам. Рации со временем стали более
мощными, компактными и простыми в обращении,
особенно после того, как авиаторы предъявили жест¬
кие требования в отношении веса аппаратуры. Новую
эру в радиосвязи открыло изобретение в начале 20-х
задающих генераторов с кварцевой стабилизацией ча¬
стоты.
В 1931 году в Англии провели первые опыты по
управлению танковым соединением на марше из од¬
ного, ведущего танка. Исследовались рации с кварце¬
вой стабилизацией частоты. Своими успехами в раз¬
работке аппаратуры, обеспечивающей устойчивую
радиосвязь между танками, немцы были обязаны преж¬
де всего настойчивости Гудериана. Опыт, приобретен¬
ный им в 1914 году, не оставил сомнений, что успех
быстротечных операций, проводимых на значитель¬
ном удалении от базы, основой которых является ско-
ординированость действий, зависит от бесперебойной
и четкой работы радиосвязи между командованием на
высшем уровне и исполнителями приказов на самом
96

низшем уровне. Степень распространенности зависе¬
ла от технических характеристик раций, которые мож¬
но было сконструировать, и наличия денег для их
покупки. Сначала Гудериан и его сотрудники поста¬
вили перед конструкторами задачу обеспечить связь
со штабами танковых рот, хотя им было известно, что
англичане пошли еще дальше, работая с отдельными
танками. Вальтер Неринг, много лет бывший одним
из главных помощников Гудериана, рассказал автору,
что с самого начала существовало ясное понимание,
что без сети радиокоммуникаций, гарантирующей
надежную связь сверху донизу, концепция высокой
мобильности и глубокого проникновения таковых
дивизий просто немыслима. Де Болье добавляет:
«Именно Гудериан сразу настоял на том, чтобы для
передачи команд одиночным танкам в бою использо¬
валась радиосвязь. Он обладал способностью видеть
главное и в то же время знал, когда пустить в ход свою
пробивную силу, чтобы достигнуть цели. Это очень
важная черта характера. Немногие люди способны
распознать подходящий момент».
Следует подчеркнуть тот факт, что развитию средств
связи уделялось не меньшее внимание, чем самим
боевым машинам, и связисты с воодушевлением при¬
няли этот вызов. Уже во время Первой мировой вой¬
ны немцы занимали в этой сфере ведущее положение
и ясно представляли себе проблемы, стоящие перед
ними. В 1926 году им хватило здравого смысла понять,
что их наиновейшие рации совершенно не удовлетво¬
ряли современным требованиям, особенно предназна¬
чавшиеся для гражданских целей. Началась работа
над созданием нового поколения радиостанций, ком¬
пактных, не демпфированных и способных обеспе¬
чить связь из движущихся танков. Однако, ввиду
риска перехвата радиосообщений противником и рас¬
шифровки им кодов, даже в случае применения шиф¬
4 Зак. 1927
97

ровальных машин, немцы продолжали уделять значи¬
тельное внимание развитию полевой телефонной свя¬
зи. Главное требование, предъявлявшееся к ней, —
вести прокладку кабелей с очень высокой скоростью,
примерно 100 миль в сутки, так, чтобы не отставать от
наступающих соединений. Части, вынужденные в силу
обстоятельств полагаться исключительно на радио, пре¬
дупреждались, что противник почти наверняка рас¬
шифрует их радиограммы, несмотря на коды и ис¬
пользование условных обозначений, поэтому по радио
следует говорить только о планах на самое ближайшее
время, чтобы противник не успел принять контрмеры.
Одновременно создавались мощные службы радиопе¬
рехвата для сбора всевозможной информации о про¬
тивнике на всех стадиях развертывания его сил. Гуде¬
риану еще не раз придется обращаться к службам
радиоперехвата в критические моменты. С учетом всех
ограничений, германские энтузиасты быстрых опера¬
ций приступили к проведению интенсивных учений
на базе 3-го (прусского) автотранспортного батальона
с его «наисовершеннейшей» техникой. Отрабатыва¬
лись все фазы операций — наступление, оборона, от¬
ступление, фланговая атака, фронтальная атака при
поддержке пехоты и кавалерии, взаимодействие с ар¬
тиллерией и авиацией. Как говорит Гейнц-Вернер
Франк, служивший в то время лейтенантом в 3-м
автобате: «Мы стали настоящими фанатиками, отстаи¬
вающими идею моторизации и создания танковых
войск, последователями Гудериана, обладавшего страст¬
ным даром убеждать». Однако именно это и было
одной из задач командира — воспитание верных пос¬
ледователей, — о чем Гудериан поведал им однажды
после лыжной подготовки. Молодые офицеры вос¬
приняли его слова на ура, хотя до того вечера разго¬
воров на эту тему не велось. Затем, за столом, Гуде¬
риан, с лукавым огоньком в глазах, мимоходом
98

обронил: «В танковых войсках командир всегда впере¬
ди, а не сзади!» Учения, проведенные в 1931 году,
позволили составить перечень требований, которым
должно было соответствовать самостоятельное коман¬
дование танковых войск, крайне необходимое, по
мнению Лутца и Гудериана. Однако теперь их даль¬
нейшие шаги стали наталкиваться на сопротивление,
потому что требовали пересмотра традиционных взгля¬
дов на роль пехоты и кавалерии. Разразившийся тогда
же мировой экономический кризис предъявлял свои
требования, накладывавшие ограничения в отноше¬
нии финансов и численности личного состава, а это
означало, что взамен чего-то нового необходимо рас¬
статься с чем-то старым.
Первой пришлось потесниться кавалерии, за счет
которой свой кусок оперативного пирога пыталась
урвать интендантская служба, но потерпела неудачу,
поскольку против свидетельствовали память и исто¬
рия в лице рейхсархива, в то время как аргументы
Гудериана были неопровержимы. В 1932 году, когда
перед кавалерией встал вопрос, в чем та видит свои
функции в будущем, выбор сделали в пользу обособ¬
ления, что казалось вполне реальным в свете недавней
истории, то есть речь шла о роли «тяжелой силы»,
наносящей решающий удар, подготовленный действия¬
ми других родов войск. Нехотя и в атмосфере все
возрастающей ревности кавалерия рассталась с функ¬
цией разведки, передав ее моторизированным вой¬
скам. В прошлом эта функция выполнялась ею неиз¬
менно неудовлетворительно.
Уступки со стороны кавалерии были не такими уж
значительными в свете больших изменений, происхо¬
дивших в мире, в политической и экономической
эволюции Германии. Цепь событий вела страну пря¬
миком к кризису. По мере того, как спад в мировой
торговле превращался в экономический ураган, меле¬
99

ли реки иностранных инвестиций, вливавшихся ранее
в германскую промышленность. Безработица выросла
до почти беспрецедентного уровня, и экстремистские
элементы, которых всегда хватало в политической
жизни Германии, своим звериным нюхом почуяли,
что настал их час, и начали усиленно готовиться к
захвату власти. На выборах коммунисты соперничали
с нацистами. Правительству постоянно угрожало паде¬
ние, а политические убийцы с каждым проходившим
месяцем умножали список своих жертв. К 1932 году,
когда армия по-прежнему следовала своей линии не¬
вмешательства в политику и главную задачу видела в
увеличении своей численности и мощи, сторонники
Адольфа Гитлера, объединенные в НСДАП, были го¬
товы к тому, чтобы отказаться от насилия только в
том случае, если конституционный способ гарантиру¬
ет их приход к власти или, по меньшей мере, ключе¬
вые посты в правительстве.
Гудериан старался держаться от всего этого по¬
дальше. События 1919 года оставили в его памяти
след, то и дело дававший о себе знать. Многие быв¬
шие сослуживцы по Добровольческому корпусу всту¬
пили в НСДАП или в СА, некоторые из его друзей
также были нацистами. В отличие от большинства
своих коллег Гудериан не был закрыт для контактов с
внешним миром, но наблюдал и ждал в надежде, что
рейхсвер сыграет решающую роль в обеспечении «спра¬
ведливого решения» для Германии, как это уже было
однажды при Секте. А пока Гудериан довольствовался
тем, что рейхспрезидентом был Гинденбург, и потому
не стал протестовать, когда в 1927 году Гейе, новый
главнокомандующий, отказался допустить нацистов в
армию, или когда в 1930 году генерал-полковник Курт
фон Гаммерштейн (преемник Гейе) начал выражать
сильные антинацистские чувства. Будучи младшим
офицером, Гудериан был не только далек от мыслей
100

главнокомандующего, но и не видел причин думать,
что нацисты могут прийти к власти, или что Гитлер в
будущем станет сильным человеком, а также хорошо
это для страны или нет. Однако в 1930 году в деятель¬
ности министра обороны генерала Вернера фон Блом-
берга начали ощутимо проявляться новые тенденции.
В 1928 году в рамках различных проектов сотрудниче¬
ства с Россией Бломберг посетил эту страну. Первооче¬
редное внимание, уделявшееся советским политичес¬
ким руководством нуждам и проблемам вооруженных
сил, произвело на него глубокое впечатление, тем бо¬
лее, что германская армия в то время могла только
мечтать о таком статусе. Позднее Бломберг заметил:
«Я был недалек от того, чтобы вернуться домой закон¬
ченным большевиком!» Однако в 1930 году он попал
под влияние Гитлера — одного из самых заклятых
врагов коммунизма, потому что тот казался челове¬
ком, который сможет удовлетворить запросы рейхсве¬
ра и сделать его сильным.
Стремясь к личной власти, Гитлер уже демонстри¬
ровал свою магнетическую способность убеждать, обе¬
щая всем слоям населения, что они получат от него
все, что им нужно; и пока еще никто, за исключением
тех, кто сталкивался с ним очень близко, не разглядел
в нем олицетворение зла. Но он знал, что генералы
преисполнены решимости возродить армию не только
как силу, способную защитить границы Германии — в
особенности восточные, — но и как фактор стабиль¬
ности и порядка внутри страны. И поэтому он объя¬
вил о своей поддержке армии и ее устремлений. Ка¬
кова же была позиция Бломберга? По мере углубления
экономического кризиса и роста безработицы, он все
отчетливее понимал, что страну может спасти лишь
объединение всех политических партий, и был готов
к использованию для этой цели националистических
элементов, а если это не поможет, то самой сильной
101

партии. Тем не менее, следует сказать, что многие
генералы критиковали его за выбор если не цели, то
средства ее достижения.
Политические связи Гудериана с нацистами и Гит¬
лером, как и у Бломберга, покрыты тайной. Гудериан
проводил четкое разграничение между партией и ее
лидерами. Роялист в глубине сердца, он лелеял про¬
шлые связи с домом Гогенцоллернов. Разве он не
служил в 1916 году в штабе кронпринца? Однако
Гудериан отдавал себе отчет, что возврат к монархии
не имеет смысла, и, точно так же как и все остальные
немцы, разочаровался в правительствах, слишком ча¬
сто сменявших друг друга. Они, по его словам, «...были
неспособны привлечь на свою сторону офицеров или
вызвать энтузиазм к республиканским идеалам». К
коммунистам Гудериан питал стойкое отвращение и
надеялся на появление на политическом небосклоне
фигуры, равной по масштабу Бисмарку. Но не все
офицеры думали так, как он. В 1947 году Гудериан
писал: «Когда на сцену со своими новыми национа¬
листическими лозунгами вышел национал-социализм,
молодые офицеры быстро прониклись симпатией к
патриотическим идеям, подброшенным им пропа¬
гандой национал-социалистической германской ра¬
бочей партии. Многие годы совершенно недостаточ¬
ное вооружение рейха было настоящим кошмаром
для офицерского корпуса. Неудивительно, что при¬
нятие программы перевооружения, за которую горя¬
чо ратовал Гитлер, явилось решающим фактором в
определении политических симпатий станового хребта
армии. Ведь этот человек обещал вдохнуть в вермахт
новую жизнь после пятнадцати лет стагнации».
В то время никто не имел ни малейшего представ¬
ления, что уготовано Германии в будущем. Нацисты
были частью обстановки страха и беспорядков, угро¬
102

жающих кровавыми потрясениями. Сначала в разго¬
ворах с младшими офицерами, принявшими сторону
нацистов, Гудериан оспаривал притязания последних.
Подобно многим своим сверстникам, он чтил Гинден-
бурга, написав после его смерти: «Он обладал довери¬
ем мира». И так же как и многих офицеров в 1932 году,
его раздражал тон кампании Гитлера. Все они пришли
бы в ужас, если бы узнали, что в декабре Гитлер
рассматривал возможность устранения Гинденбурга с
поста президента. Не догадывались и о комплексе
неполноценности, который испытывал Гитлер, имея
дело с генеральным штабом, что обеспокоило бы их
еще больше. В конце концов, в тот момент Гитлер лез
из кожи вон, чтобы задобрить генеральный штаб свои¬
ми постоянными публичными дифирамбами в адрес
армии!
Шесть миллионов безработных и растущая угроза
победы коммунистов на выборах явились тем факто¬
ром, от которого нельзя легко отмахнуться. Отчаян¬
ная ситуация требовала драконовских мер или козла
отпущения. Люди типа Гудериана думали, что Гитлер
сможет править железной рукой, но в то же время
находиться под контролем армии. Последний солдат-
канцлер, прожженный интриган Курт фон Шлейхер,
запутался в собственных тенетах, и 30 января ему на
смену пришел Гитлер. Несколько часов спустя Гин-
денбург назначил министром обороны Бломберга, а
тот в свою очередь выбрал на должность главы ведом¬
ства, функция которого заключалась в координации
деятельности всех видов вооруженных сил — сухопут¬
ных, морских и воздушных, — генерал-лейтенанта
Вальтера фон Рейхенау. Возвышение этих людей, от¬
крыто симпатизировавших нацистам, встретило одоб¬
рение Гудериана. О Бломберге он был высокого мне¬
ния, а Рейхенау считал «современным солдатом»,
юз

хотя и «очень политизированным». С ними его объе¬
диняли два обстоятельства: первое — рейхсвер дол¬
жен сотрудничать с самыми патриотическими эле¬
ментами, и второе — поощрялось развитие танковых
войск, сторонником которых выступал Рейхенау, по¬
стоянно искавший применение новым идеям.
Политическая позиция, которую занял Гудериан
в момент политического брожения, характеризова¬
лась двойственностью. Вкратце это можно выразить
так — лишь бы было лучше для Германии и армии.
В душе Гудериан оставался приверженцем принци¬
па непричастности к политике, выдвинутого Сек¬
там, и одновременно одобрял действия таких гене¬
ралов, как Шлейхер, Бломберг и Рейхенау, увязших
в политике, потому что изо всех сил стремились к
экспансии, что как нельзя лучше соответствовало
интересам армии. Гудериан поддерживал контакты
(как и многие армейские офицеры) со старыми то¬
варищами по Добровольческому корпусу, такими
как Адольф Хюнлейн, входивший в руководство
штурмовых отрядов СА, и с течением времени смог
мысленно отделить Гитлера от остальных членов
нацистской партии.
Гудериан, похоже, никак не реагировал, когда
Шлейхер в 1932 году наложил на деятельность СА
запрет, впрочем, совершенно неэффективный. Одна:
ко в 1933 году Гудериан был простым подполковни¬
ком, как и подавляющее большинство армейских
офицеров, не имеющим никаких личных контактов с
Гитлером. Откуда им было знать тайны этого челове¬
ка, если даже ближайшим соратникам по партии до¬
ступ в его сокровенные мысли был заказан. Да и на
совещания высшей армейской иерархии их тоже, ес¬
тественно, не приглашали.
И все же эволюция чувств Гудериана к Гитлеру
104

имеет немаловажное значение. Этот процесс можно
проследить по письмам его жены, отражающим так¬
же настроения в семье Гернов, ее родителей. Изна¬
чально Герны, как показывают выдержки из писем,
не испытывали к нацистам никаких симпатий, одна¬
ко Гретель не оставляет никаких сомнений относи¬
тельно их взглядов на роль Гитлера. 23 марта 1933 года,
после того, как Гитлер получил диктаторские полно¬
мочия, она описывала матери свой восторг: «...нако¬
нец-то, после всей этой ужасной неразберихи после¬
дних лет, у нас возникло ощущение благоговейного
трепета и величия». Гретель расхваливала также его
«...великолепные манеры речи, железную волю, энер¬
гию и добрые слова в адрес армии». Поклонник
Бисмарка едва ли мог бы сказать лучше о своем
кумире. А на следующий день ее отец пишет, как
прекрасно, что новое правительство навело порядок:
«Все будет достигнуто безболезненно». Годом позже,
3 июня 1934 года, Гретель в письмах к матери все
еще продолжала, как почти все немцы, петь дифи¬
рамбы: «Я так рада, что Гейнц с энтузиазмом писал
тебе о Гитлере. На всех, кто имел случай познако¬
миться, его личность производит большое впечатле¬
ние. А главное — его глаза и взгляд. Мысли, которые
в них читаешь, доходят до самого сердца... Не думаю,
что нам удалось бы найти более мужественного и
лучшего вождя, чем этот».
Конечно, к тому времени Гудериан уже поверил,
что Гитлер поможет ему создать командование танко¬
выми войсками, и потому его энтузиазм был обуслов¬
лен честолюбием и надеждой. В 1945 году он напишет:
«...политику определяли не солдаты, а политики, и
армия должна была принимать политическую и воен¬
ную ситуацию такой, какой та являлась на самом
деле». Затем следует довольно обыденное добавление,
105

подтверждающее антипатию Гудериана ко всем партий¬
ным функционерам: «В этом и была наша беда, пото¬
му что политики редко подвергали себя опасностям
войны, обычно оставаясь дома, в тылу». Но тогда
Германия уже лежала в руинах.
Легко критиковать немцев задним числом и за¬
быть, что в то отчаянное время в фашистских парти¬
ях по всему миру состояло немало уважаемых и из¬
вестных людей, и почти все они были одурачены
Гитлером. В момент жесточайшего экономического
кризиса Германия избрала своим спасителем нераз¬
борчивого в средствах диктатора. Франция пребыва¬
ла в смятении, англичане сформировали так называ¬
емое национальное правительство, а американцы
наделили президента Рузвельта беспрецедентными
полномочиями. В конечном счете, выбраться из глу¬
бин экономического кризиса каждой европейской
державе помогла программа перевооружения. После
разгрома Франции в 1940 году Британия висела на
волоске, оборваться которому не давала лишь власт¬
ная рука Черчилля, ставшего на время фактическим
диктатором. Американцы своим процветанием в годы
войны были обязаны конституции, которую исполь¬
зовали для того, чтобы ограничить, но не ликвиди¬
ровать вовсе чрезвычайные полномочия Рузвельта.
Гудериан говорил как за себя, так и за других,
когда писал об этом периоде: «Литературная продук¬
ция не достигла по качеству довоенного [до Первой
мировой войны] уровня из-за быстрого расширения
армии, что вело к исключительной загруженности
работой генерального штаба и не оставляло времени
для неофициальных сочинений». Высшие армейские
чины, сжигаемые честолюбием и стремившиеся как
можно быстрее нарастить рейхсвер, чего требовали
задачи обороны границ, в особенности восточных,
106

настолько увлеклись, что потеряли чувство реально¬
сти и позволили преступникам пробраться к власти
и творить черные дела. И лишь затем, когда было
уже поздно, они осознали все последствия. Нейтра¬
лизовав армию как политическую силу и имея ее на
своей стороне, Гитлер мог совершенно не опасаться
интеллектуалов и промышленников, а народ радо¬
вался и благодарил его за создание новых рабочих
мест.

Глава 5
СОЗДАНИЕ ТАНКОВЫХ ВОЙСК
Когда события колоссальной важности, происхо¬
дящие в ходе столкновения революционных по свое¬
му характеру причин, отбрасывают тень на диплома¬
тическую и политическую сцену, привлекая к себе
всеобщее внимание, это симптом того, что происхо¬
дят и другие события, хотя часто остающиеся незаме¬
ченными в силу своей тривиальности и эндемичнос-
ти, но, тем не менее, имеющие немалое значение.
Наряду с яркими проявлениями борьбы Гитлера за
абсолютную власть в Германии, окрашенными в тона
расовых предрассудков, выходом Германии из Лиги
Нации, расправой над диссидентствующими элемен¬
тами, убийством нацистами австрийского канцлера в
июле 1934 года и снятием секретности с существова¬
ния люфтваффе в марте 1935 года (всего за несколько
дней до объявления о введении всеобщей воинской
обязанности и о восстановлении генштаба) происхо¬
дили также значительные, хотя и менее заметные сдви¬
ги в распределении власти и влияния. Например,
упадок СА привел к росту значения гиммлеровских
СС, ставших инструментом реализации внутренней
политики нацистской партии, причем СС уже начали
создавать свое военное крыло — Ваффен СС, — кото¬
рым в будущем предстояло сыграть огромную роль.
Одновременно с этим деятельность Бломберга и Рей-
108

хенау вела к снижению роли сухопутных сил. Оба
стремились к созданию центральной оборонительной
организации, позднее ставшей именоваться вермах¬
том. Сухопутные войска, флот и авиация должны были
стать зависимыми структурами, подчиняющимися
новому центральному штабу. Гитлер начал проявлять
завуалированные признаки враждебности по отноше¬
нию к сухопутным силам; впрочем, и некоторые ар¬
мейские офицеры также выражали недовольство по¬
рядками, существовавшими в их структурах. Таким
образом усилия Лутца, всего лишь генерал-лейтенан¬
та, и его начальника штаба, Гудериана, 1 апреля
1930 года ставшего полковником, создать новое ко¬
мандование (армию внутри армии, как полагали неко¬
торые, поскольку это командование объединяло под¬
разделения всех существовавших тогда родов войск)
являлись небольшой частью кардинальной ломки, хотя
и имели больше шансов на успех, поскольку внима¬
ние их потенциальных противников было отвлечено
другими делами. Пользуясь этим, Лутц и Гудериан на
заседаниях комитета могли вести дебаты в относи¬
тельно спокойной обстановке и рациональными аргу¬
ментами набирать очки.
Однако тешиться надеждами и временными пре¬
имуществами не в характере неугомонного Гудериана.
Ему нужна была немедленная и позитивная поддерж¬
ка на самом высоком уровне. Бломберг, как военный
министр, сочувственно относился к его планам, но
был далек от интриг в главном командовании армией.
Гудериан почувствовал, что Гитлер будет для него
более доступен. В «Воспоминаниях солдата» он писал:
«Я был убежден, что глава правительства одобрит мои
предложения по организации современных вооружен¬
ных сил [вермахта], если мне только удастся изложить
ему свои взгляды». Это замечание явилось результа¬
том первого смотра новой техники в Куммерсдорфе в
109

начале 1934 года, на котором присутствовал Гитлер.
Тогда Гудериану позволили в течение получаса проде¬
монстрировать основные элементы танковой дивизии —
мотоциклетный взвод, взвод противотанковых ору¬
дий, взвод первых экспериментальных легких танков
(Т-1, конструкции Виккерса, замаскированных под
названием «Сельскохозяйственный Трактор»), и не¬
сколько разведывательных бронемашин; в этом зак¬
лючалась радикальная концепция Гудериана, предус¬
матривающая создание сил обороны с иной структурой,
в которой объединенное командование танковыми вой¬
сками стало бы такой же доминантой, как пехотное и
артиллерийское. В то же время, часто цитируемое
замечание Гитлера: «Это то, что мне нужно! Это то,
что я хочу иметь», может быть неправильно истолко¬
вано в том отношении, что Гитлер не обязательно
сказал «почему» или в каком количестве ему нужны
танки. Рядом с ним в тот день стоял Герман Геринг,
министр, облеченный огромными полномочиями, со¬
здавший люфтваффе. Последние, разумеется, имели
приоритет над всеми остальными родами войск в от¬
ношении выделяемых ассигнований и ресурсов. Хотя
в Куммерсдорфе Гитлер увидел кое-что современное,
быстрое и сенсационное, то, что должно было повы¬
сить престиж германских вооруженных сил, но не
произнес ничего, что свидетельствовало бы о том, что
у него сложилось цельное представление о революци¬
онных изменениях в способах ведения наземных бое¬
вых действий. Наиболее вероятно, что он увидел силу,
которая поможет ему драматизировать угрозы при
розыгрыше карт в европейской геополитике. В ре¬
зультате танковые войска не получили никакого прио¬
ритета, и Гудериану пришлось и дальше бороться за
их признание5.
Над всеми прочими соображениями в связи с рас¬
ширением армии до 36 дивизий — цель, которую
110

Гитлер поставил в начале 1934 года и сделал публично
известной в 1935 г., — довлело желание создать силы,
способные защитить границы Германии. Оккупация
Рура в 1923 году французами, не встретившая сопро¬
тивления, поскольку сопротивляться было практичес¬
ки нечем, вызвала к жизни постоянный страх вторже¬
ния с запада, который слегка оттесняла на задний
план лишь угроза со стороны вновь созданных госу¬
дарств, Польши и Чехословакии, с момента своего
возникновения в 1918 году то и дело пытавшихся
поживиться территорией за счет соседей, причем
Польша проявляла больше активности в этом плане,
чем Чехословакия. Нет никаких доказательств, что
генеральный штаб рассматривал планы наступатель¬
ных операций, как до начала перевооружения, так и
на первой его стадии. Причины очень просты: все
военные приготовления Германия могла закончить
лишь к 1943 году. Давая такую оценку, генштаб исхо¬
дил из реального состояния финансов страны и воз¬
можностей ее промышленности. Решение о принятии
любой дорогостоящей программы было делом мучи¬
тельным, ибо принималось в свете ограничений, к
которым примешался страх перед возможным финан¬
совым кризисом, если процесс пройдет слишком бы¬
стро. Экономия, экономить на всем, экономить везде.
Под этим девизом Германия приступала к укрепле¬
нию своей обороны. В таких условиях думать о насту¬
пательных вооружениях приходилось в последнюю
очередь. В 1936 году на страницах своей книги «Вни¬
мание! Танки!» Гудериан, несомненно, изложил свои
истинные убеждения, заключавшиеся в том, что Гер¬
мания может позволить себе только короткую войну в
надежде привести ее к выгодному для себя заверше¬
нию, прежде чем ресурсы истощатся, и армия будет
разбита. Такие убеждения не типичны для человека,
жаждущего войны.
111

Начальная концепция танковой дивизии, изложен¬
ная Гудерианом в книге «Внимание! Танки!», имела
ярко выраженный оборонительный характер. Нападе¬
ние на французов он считал бессмысленным. Куда
больше Гудериана страшила угроза с востока, поэтому
он стремился к созданию высоко мобильных сил,
способных, если возникнет необходимость, выбить
дух вон из поляков и чехов и задержать французов на
западе. На учениях в течение всего 1933 года Гудериан
экспериментировал с оборонительными операциями,
которые, по его словам, «...во многом прояснили от¬
ношения между различными видами оружия и укре¬
пили меня в моих убеждениях, что танки проявят себя
в полную силу в рамках современной армии, если их
будут считать главным оружием этой армии и поддер¬
живать полностью моторизированными подразделе¬
ниями других родов войск». Эти подразделения под¬
держки, настаивал Гудериан, «должны быть постоянно
приданными».
Задача будущих танковых дивизий, которым, по
замыслу Гудериана, предстояло стать краеугольным
камнем сухопутных сил, была определена в листовке,
распространенной в конце 1933 года: «...Атака широ¬
ким фронтом во фланг или тыл противнику, не дожи¬
даясь подхода других, более медленных частей; одна¬
ко значительный успех возможен при фронтальном
прорыве. Танки могут быть использованы и для пре¬
следования бегущего противника, внося дополнитель¬
ную панику и смятение в его ряды. С другой стороны,
танковые войска менее приспособлены для удержания
захваченной территории; для этой цели целесообраз¬
нее использовать моторизированную пехоту и артил¬
лерию. Танки должны применяться не в затяжных
боях, а в коротких, проводящихся в удачно выбран¬
ный момент операциях, которым предшествует крат¬
кий инструктаж. Принцип состоит в том, чтобы ис¬
112

пользовать боевые танки в самой гуще операций, скон¬
центрировать основные боевые силы там, где решает¬
ся исход боя... по принципу неожиданности, чтобы
противник не успел принять оборонительные контр¬
меры».
Нельзя сказать, чтобы идеи Гудериана встречали
полное понимание, и их внедрение шло по пути,
устланному розами. Зачастую Гудериану приходилось
черпать силы лишь в собственном неиссякаемом оп¬
тимизме. Увы! Его терпение не всегда было на высоте,
и склонность к раздражительности в моменты стресса
стала проявляться все более отчетливо. Те из его
современников, кто говорил о нем как о «быке», не
принимали в расчет разочарования и огорчения, пре¬
следовавшие Гудериана на его пути, и сами перестали
следовать старой прусской традиции «абсолютной от¬
кровенности, даже по отношению к королю». Многие
с удовольствием вспоминают о его готовности всегда
выслушать их с терпением и пониманием.
По мере того, как Гудериан все более погружался
в хлопоты, связанные с проталкиванием своих инно¬
ваций, у него оставалось все меньше времени для
самоанализа, и все же, когда 2 августа 1934 года он
давал присягу на верность лично Гитлеру, а не кон¬
ституции, у него оставались некоторые сомнения. Он
писал Гретель: «Я молю Бога, чтобы обе стороны в
равной степени соблюдали свои обязательства ради
блага Германии, армия всегда оставалась верна своим
клятвам. Пусть Армия поступит также и на этот раз».
Гретель подняла эту же тему в письме от 19 августа к
своей матери: «Только что по радио я слышала, как
Гитлеру устроили овацию... Мы нуждаемся в единстве
больше, чем когда-либо, только это может произвести
впечатление на заграницу... Вера Гитлера в то, что на
него возложена миссия по спасению Германии, и вера
народа в него способны сотворить чудеса. Но иногда
113

начинаешь немного опасаться излишней эйфории».
Это были первые опасения, что события принимают
рискованный оборот, однако они едва ли могли ис¬
портить радужные впечатления от фюрера, чей авто¬
ритет в тот момент казался неоспоримым. Гудериан
смотрел на фюрера как на спасителя. Будучи искрен¬
ним приверженцем Единой Лютеранской Церкви, он
не часто посещал богослужения, поскольку, по словам
его сына, и в религии постоянно искал новые идеи.
В итоге, чем более сильному давлению подвергался
Гудериан в процессе творческого поиска, тем ярост¬
нее расчищал завалы на своем пути, культивируя в
себе суровый дух независимости.
А завалов, или разочарований, оказалось предоста¬
точно. В 1933 году, уже при Гитлере, финансовые
затруднения вынудили значительно сократить масш¬
табы крупных маневров сухопутных сил. Правда, это
случилось в последний раз. Гитлер также отменил все
договоренности о военном сотрудничестве с русски¬
ми, которое было очень плодотворным. В результате
немецким танкистам и летчикам пришлось покинуть
российские учебные центры еще до того, как зарабо¬
тали в полную силу аналогичные немецкие центры в
Вюнсдорфе и Путлосе. Вдобавок, Лутцу пришлось
вести крайне деликатные переговоры с русскими о
возвращении оборудования, застрявшего на Камском
полигоне.
С другой стороны, Гаммерштейна на посту главно¬
командующего сменил Фрич, прежний начальник
Гудериана по Бартенштейну. Это было ударом для тех
немногих, кто пытался сопротивляться Гитлеру, ведь
Гаммерштейн, несмотря на свою лень, был способ¬
ным, честным и решительным человеком, и эти каче¬
ства можно было поставить на службу заговору с
целью свержения фюрера, пока тот еще не успел
утвердить свои позиции. Как бы то ни было, но
114

Гудериан приветствовал назначение Фрича, ценя его
как исключительно благоразумного солдата, который
«...нашел время, чтобы отправиться в командировку с
целью изучения танковой дивизии». У них было мно¬
го общего, хотя следует заметить, что ни один, ни
другой не стали тем центром, вокруг которого форми¬
руется круг близких друзей. Исключение составляли
лишь старые полковые товарищи, дружбе с которыми
оба оставались верны до конца своих жизней.
В последующие годы нацистская верхушка исполь¬
зовала Гудериана, но не будем забывать, что и Гудери¬
ан использовал нацистов, когда потребовалась поддер¬
жка его планов. Поскольку ему не удалось завербовать
достаточно соратников внутри сухопутных сил, он ис¬
кал помощь везде, где только мог, и получил ее среди
прочих от главы полувоенной организации, Национал-
социалистического автомобильного корпуса, Адольфа
Гюнлейна, занимавшего видный пост в руководстве
СА. В «Воспоминаниях солдата» Гудериан говорит, что
заслуга Гюнлейна была невелика, дескать, тот всего-
навсего отвел его на собрание членов НСДАП в
1933 году. Гюнлейна он называет «порядочным,
прямым человеком, с которым было легко рабо¬
тать». Однако главный вклад командира нацистско¬
го автокорпуса в реализацию амбиций Гудериана
был весьма значителен. С 1933 по 1939 год в
автоспортшколах корпуса подготовили 187000 води¬
телей танков и грузовиков, что во многом позволи¬
ло решить проблему кадров для моторизированных
частей. Это явилось результатом сотрудничества с
СА, развивавшегося после чистки в руководстве этой
организации, проведенной в июне 1934 года.
Основные помехи идеям Гудериана исходили из
трех источников. Во-первых, от нового начальника
возрожденного генерального штаба, генерал-полков¬
ника Людвига Бека, который, как и Фрич, был артил¬
115

леристом, но очень медлительным и нерешительным
человеком, полной противоположностью Фричу в том,
что касалось философских воззрений. Хотя большин¬
ство германских генералов, по словам сэра Джона
Уилера Беннета, «...не считали войну главным заняти¬
ем солдата, но полагали, что целью перевооружения
Германии должно быть снижение, а не повышение
уровня военной опасности. Оно должно было отбить
у потенциального противника охоту нападать на Гер¬
манию, поскольку такое нападение не осталось бы
безнаказанным». Бек интерпретировал это по-своему,
в качестве достаточно сильного аргумента в пользу
доктрины «замедляющей обороны» или, как ее назы¬
вал Фрич, «организованного бегства». Последнее сло¬
во осталось за Фричем, и традиционная прусская
доктрина атаки восторжествовала — к нескрываемой
радости Гудериана.
Высказывались мнения, что Бек, как человек, пре¬
данный делу сопротивления гитлеровской диктатуре,
мешал созданию танковой дивизии, потому что сразу
понял огромный потенциал нового орудия войны,
способного многократно усилить агрессивные возмож¬
ности Гитлера. Однако доказательств, подтверждаю¬
щих это предположение, нет. Едва ли в 1934 году
какой-либо высокий чин из генштаба мог по достоин--
ству оценить потенциал бронетанковых сил. Сохра¬
нившиеся документы говорят скорее об обратном.
Приводимый ниже фрагмент беседы Гудериана с Бе¬
ком, состоявшейся в то время, когда еще только вы¬
двигались предположения о создании танковых диви¬
зий, является яркой иллюстрацией косности взглядов,
типичных для многих высших военных чинов' в те
дни.
Бек: Сколько же вам нужно этих дивизий?
Гудериан: Для начала две, а позже двадцать.
Бек: А как вы будете управлять этими дивизиями?
116

Гудериан: С фронта — по радио.
Бек: Чушь! Командир дивизией сидит в тылу, в
штабе и, получая донесения по телефону, следит за
развитием обстановки по картам. Все остальное —
утопия!
Вторым источником помех являлась кавалерия,
продолжавшая претендовать на выделение ей значи¬
тельной части людских резервов и материальных ре¬
сурсов. В идеях Гудериана кавалеристы видели угро¬
зу своему существованию, но оппозиция лишь
отсрочила неизбежное, поскольку те, кто находился
на самом верху, уже приняли решение в пользу про¬
гресса. Люди, заявляющие, что германская военная
верхушка была против создания танковых сил, оши¬
баются; но будучи настоящими профессионалами,
высшие военные чины вполне справедливо требова¬
ли убедительных доказательств прежде, чем браться
за крупномасштабное и дорогостоящее предприятие
в период жестоких бюджетных ограничений. Гудери¬
ан должен был представить убедительные доказа¬
тельства необходимости нового начинания, но уже
многие кавалерийские офицеры, принадлежащие по
большей части к молодому поколению (и не только
в германской армии), приветствовали перспективы,
открываемые механизацией, давно уже потеряв веру
в оперативную роль своего рода войск. Они, а также
нижние чины, видели практические преимущества в
переходе на механический транспорт в век двигателя
внутреннего сгорания. Антипатия Гудериана к кава¬
лерии, очевидно, приняла слишком крайние фор¬
мы — но его терпение имело свои пределы, обозна¬
ченные непримиримостью оппонентов. Гудериан
выступал против включения бывших кавалеристов в
состав будущих танковых войск, аргументируя это
узким, закостенелым мышлением последних, кото¬
рое не позволит им перестроиться в полной мере,
117

чтобы соответствовать новым высоким требованиям
так, как соответствовали им проникшиеся насквозь
доктриной механизации офицеры службы автомобиль¬
ного транспорта. И вместе с тем Гудериану удалось в
индивидуальном порядке переманить к себе многих
кавалерийских офицеров. Вскоре они составили око¬
ло 40 процентов офицеров танковых войск. Рейхенау,
разумеется, был полностью в курсе возражений Гуде¬
риана против массового перевода кавалеристов в но¬
вый род войск и, должно быть, с облегчением вздох¬
нул, когда, ввиду одновременного отсутствия Лутца и
Гудериана, в Берлине в апреле 1934 года представи¬
лась возможность избежать конфронтации. Разработ¬
ка планов наращивания вооруженных сил достигла
критической точки. Вызвав Вальтера Неринга, стар¬
шего офицера штаба Лутца, Рейхенау выдвинул до¬
вольно оригинальное и неожиданное предложение —
в качестве основы при создании танковых войск взять
целиком 3-ю кавалерийскую дивизию. Неринг тут же
согласился, и хотя этот план так и не был реализован
в полной мере, дело все-таки сдвинулось с мертвой
точки.
Третьей в группе оппонентов была артиллерия, и
не потому, что ее статусу или численности угрожала
опасность, а потому, что сомнению подвергались ее
методы. Требования пехоты к артиллерийской под¬
держке были почти такими же, как и в 1918 году —
последняя должна стать более продолжительной и
мощной, а это означало количественное увеличение,
ведущее к расширению штатов и более быстрому
продвижению по служебной лестнице. Однако коман¬
дование танковыми войсками требовало от артилле¬
ристов учета специфики танкового боя. Как писал
Гудериан, «...артиллерия должна была участвовать в
развитии атаки танков, отличавшейся стремительнос¬
тью. В результате уже в 1934 году заговорили о необ¬
11в

ходимости создания самоходных артиллерийских ус¬
тановок. Однако артиллеристы не верили в них. За
пять сотен лет они привыкли к конной тяге, к тому,
что орудия нужно везти на передах дулами назад, а
затем снимать с передков и изготавливаться к бою, и
потому успешно сопротивлялись этому предложению,
пока горький опыт войны не подсказал им, что лучше
последовать предложениям генерального инспектора...»
Сопротивление артиллеристов встречалось на всех
уровнях, но особенно ожесточенным было на самом
верху. В Первой мировой войне артиллеристов погиб¬
ло меньше, чем пехотинцев и кавалеристов. Это об¬
стоятельство, вкупе с более высокими интеллектуаль¬
ными качествами кадров, означало, что при заполнении
открывавшихся вакансий высших должностей претен-
дентов-артиллеристов всегда оказывалось больше, не¬
жели из конкурирующих родов войск. Так было
в 30-е годы. Все три генерала, занимавшие высшие
посты в ОКВ после 1938 года и в течение Второй
мировой войны, были артиллеристами — Вильгельм
Кейтель, Альфред Йодль и Вальтер Варлимонт. Ар¬
тиллеристами являлись также Фрич и Бек из главного
командования сухопутных войск — ОКХ, и Гальдер,
сменивший Бека на посту начальника штаба в
1938 году. Нельзя не отметить и тот интересный
факт, что после 1938 года ни один высший военный
руководитель в гитлеровской армии не принадлежал к
титулованной знати, а Франц Гальдер, интеллектуал
из Баварии с манерами школьного учителя, стал пер¬
вым выходцем из другой области, нежели Пруссия,
возглавлявшим генеральный штаб. Эти люди и соста¬
вили высшую апелляционную инстанцию при Гитле¬
ре. Имея к нему прямой доступ, они пользовались
этим правом для отстаивания интересов артиллерии
всякий раз, когда той угрожало что-либо со стороны
Гудериана и его сподвижников. И все же, в 1934 году
119

они не смогли помешать созданию танковых войск.
Нельзя не отдать должное Бломбергу, Рейхенау и
Фричу, содействовавшим внедрению этой инновации.
Создание в 1934 году танковых войск под коман¬
дованием Лутца и начальника штаба Гудериана про¬
било брешь в обороне оппонентов, но не более того.
Гудериан так и не смог убедить Бека в необходимости
принять устав танковых войск, регулирующий вопро¬
сы боевой подготовки, написанный Гудерианом и его
офицерами. Возможно, начальник штаба считал, что
эти вопросы следует решать в рабочем порядке, но
как бы то ни было, а к 1939 году большая часть
необходимых наставлений так и не поступила в вой¬
ска. Конечно, Бек вообще не видел нужды создавать
танковые войска, ведь танки, по его мнению, годи¬
лись лишь как вспомогательное средство, подчинен¬
ное пехоте. Такая же точка зрения господствовала во
французской армии. Действительно, вид первых лег¬
ких танков — Т-1, предназначенных лишь для учебных
целей и составивших в 1934 году 1-й батальон под
командованием майора Гарпе, внушал мало доверия.
Т-1, имея на борту лишь пулеметное вооружение и
ограниченную проходимость по пересеченной мест¬
ности, не походили на оружие, доминирующее на
поле боя. И все же, в августе 1935 года этот батальон,
еще один, плюс различные мелкие подразделения —
настоящие и псевдо, из которых Лутц и Гудериан в
течение последних пяти лет формировали различные
экспериментальные части, — приняли участие в спе¬
циальных маневрах, и за четыре недели интенсивных
экспериментов подтвердили жизнеспособность еди¬
ной системы, которую представляли. Маневры также
показали безграничную веру всех участвовавших в них
танкистов в новый способ ведения боевых действий.
Основные сбои происходили в мобильных ситуациях,
когда давали о себе знать ограниченные возможности
120

средств связи. Совершенно очевидно обозначилась
необходимость разработки новых, более надежных
систем радиосвязи. Но формирование командования
танковыми войсками было тогда всего лишь формаль¬
ностью, и официально эта идея в октябре воплотилась
в реальность. Лутц стал первым генералом танковых
войск. Сформировали три танковых дивизии — без
танков, поскольку техники еще почти не было, а
офицеры и солдаты должны были пройти соответству¬
ющую подготовку. Даже тогда этот проект был значи¬
тельно урезан в правовом отношении.
Бек отказался предоставить новому командованию
равный статус с пехотным и артиллерийским. Назна¬
чение же Гудериана командиром 2-й танковой диви¬
зией удалило его от деятельности, являвшейся стерж¬
нем прогресса. Теперь Гудериан не мог оказывать
влияние на принятие решений, определявших разви¬
тие нового рода войск. Убрав его, Бек сразу же и
почти без противодействия сформировал танковую
бригаду, задачей которой было тесное взаимодействие
с обычными, медлительными кавалерийскими и пе¬
хотными дивизиями — задача, которую Лутц и Гуде¬
риан в своем докладе в 1935 году определили как одну
из многих функций танков. Это первый, но никак не
последний случай, когда начальник генштаба хитро
обошел Гудериана.
Не следует, однако, думать, что Бек был одинок в
своем противостоянии командованию танковыми вой¬
сками, или что последнее являлось единственным нов¬
шеством, введению которого он сопротивлялся. Про¬
сто Бек представлял собой фокусную точку, где
сосредоточилось сопротивление тех влиятельных сил
в генеральном штабе, которые не были убеждены в
жизнеспособности новых видов вооружения и сис¬
тем — будь то танки, самолеты или новый главный
штаб вермахта, бросивший вызов старому господству
121

генерального штаба. Гудериан вовсе не кривил душой,
когда уже после 1945 года заметил, что этот тип гене¬
рала «...доминировал в армейском генеральном штабе
и преследовал личные цели. Такая политика вела к
тому, что ведущие позиции генерального штаба в
центральном руководстве были всегда заняты людьми
их образа мыслей». Знакомая история. В большинстве
армий дело обстоит так же. Однако это провоцирова¬
ло людей нетерпеливых и энергичных, таких как Гу¬
дериан и Гитлер, тоже преследовавших свои личные
цели. Каждый протагонист этой драмы был полон
добрых намерений по отношению к самому себе.
Тем не менее, даже без Гудериана, опытного руле¬
вого, сильная организация, созданная им, продолжала
расти. Офицеры, получившие подготовку в России,
штаб, состоявший из энтузиастов, горячо восприни¬
мавших идеи Гудериана и ставших их проводниками;
готовая программа, — все это ждало своего часа. Ин¬
структоры и военнослужащие в нижних эшелонах -уже
заразились энтузиазмом своих начальников. Остава¬
лось только выделить средства и дать новую технику.
Танковая промышленность также работала в рамках
программы, согласованной с Лутцем и Гудерианом.
Правда, пока еще слишком много времени уходило на
исследования и развитие, и танки требуемых типов
сходили с конвейера в недостаточном количестве.
Однако это было естественным явлением, потому что
промышленность осваивала совершенно новую для
себя сферу. На этой начальной стадии возникало много
проблем, например производство и установка броне¬
вых плит на корпус танка.
У разработчиков других типов средств поддержки
повышенной проходимости имелись свои трудности,
уходившие корнями в неадекватные спецификации,
выдававшиеся генеральным штабом. Гудериан запом¬
нился своей безрассудной смелостью. На одном из
122

неудачных смотров такой легкой бронетехники в
1937	году он, отбросив всякую субординацию, подо¬
шел прямо к главнокомандующему Фричу, жестоко
раскритиковал броневики с приводом лишь на два
колеса, сказав в заключение: «Если бы последовали
моему совету, то сейчас у нас были бы настоящие
бронетанковые силы». Это замечание, по форме яв¬
лявшееся грубым нарушением субординации, по су¬
ществу было справедливым. Требуя не только укомп¬
лектовать первые бронетанковые дивизии техникой
полностью по штатному расписанию, т. е. дать им
561 танк, но также оснастить их и бронетранспортера¬
ми, Гудериан был настоящим последователем Фулле¬
ра, которого неизменно и справедливо критиковали за
предъявление завышенных требований к танкам. Как
Фуллер, так и Гудериан мыслили категориями насто¬
ящих бронетанковых сил, хотя Фуллер, пожалуй, слиш¬
ком вольно обращался с термином «танк», применяя
его в отношении и другой бронетехники. В будущем
походе по России нехватка полноприводных транс¬
портных средств окажется гибельной для германской
армии.
Слишком долгие дебаты о том, какой тип танка
нужен, задерживали промышленность. Последние спе¬
цификации не удовлетворяли всем требованиям Гуде¬
риана. Хотя он придавал большое значение скорост¬
ным машинам, но в 1936 году высказал мнение о
необходимости создания тяжелого танка, «...чтобы
штурмовать долговременные укрепления или укреп¬
ленные полевые позиции». Такие танки должны были
иметь «...хорошие характеристики в том, что касается
разрушения препятствий, преодоления глубоких ям и
водных преград, а также мощную броню и вооруже¬
ние вплоть до калибра в 150 мм». Такие машины, по
мнению Гудериана, должны весить от 70 до 100 тонн
и могли стоить слишком дорого. Они действовали бы
123

самостоятельно, небольшими группами, говорил он,
но «они чрезвычайно опасные противники и их нельзя
недооценивать». Гудериан с тревогой высказывал пред¬
положение, что броня тяжелых французских танков
2С окажется неуязвимой для 75-мм пушки.
Но из-за ограничений средств и необходимости
выпускать танки в большом количестве, Гудериану
пришлось пойти на уступки. Приняли решение в пользу
более легких, быстрых и дешевых машин. Их вес не
должен был превышать 24 тонны. Именно такую на¬
грузку могли выдержать мосты, возводимые саперами.
В 1934 году остановились на двух типах танков:
1) легкий танк для разведывательных целей, способ¬
ный развивать скорость до 35 миль в час и оснащен¬
ный 20-мм пушкой. Он именовался Т-11; 2) средний
боевой танк (позднее названный Т-ІѴ) с начальным
весом в 18 тонн, максимальной скоростью в 25 миль
в час и короткоствольной, довольно неточной 75-мм
пушкой в качестве основного оружия. Главным назна¬
чением являлась прямая поддержка, а не бой с танка¬
ми противника. Вначале ни один из танков не имел
броню толщиной свыше 30 мм, а это означало, что
они обеспечивали защиту лишь против стрелкового
оружия и осколков снарядов, но не от прямых попа¬
даний полевой артиллерии и специальных противо¬
танковых орудий, к тому времени уже находившихся
на вооружении. Более того, ни 20-мм, ни коротко¬
ствольная 75-мм пушки непосредственно в бою не
могли бороться против тяжелого французского танка.
Однако, несмотря на все надежды на противотанко¬
вые орудия мотопехоты, уже в 1935 году бой танков с
танками считался неизбежностью. Предложили тре¬
тий тип боевого танка — Т-Ш, слегка уменьшенный
вариант T-1V. Его главная цель — истребление танков,
так как ни 50-мм пушка, предложенная Гудерианом,
ни 37-мм пушка, принятая на вооружение по инициа¬
124

тиве начальника артиллерийско-технического управ¬
ления, не могли произвести выстрел такой же мощно¬
сти как 75-мм пушка, установленная на Т-ІѴ. Следо¬
вательно, танковые дивизии должны были вооружаться
тремя типами танков, ни один из которых не мог
тягаться на равных с тяжело вооруженными и имев¬
шими мощную броню французскими танками. К тому
же стандартное пехотное противотанковое орудие ус¬
тарело еще до того, как поступило на вооружение.
Дизайн танков Т-ІІІ и Т-ІѴ в целом был хорошим.
Оба допускали, в случае возникновения необходимо¬
сти, возможность установки более мощного вооруже¬
ния, брони и двигателя. История и простой здравый
смысл подсказывали Гудериану, что так и произойдет.
Расположение мест экипажа также было удобным.
Оптические приборы для башенных артиллеристов
были простыми и надежными в пользовании. Словом,
боевые качества этих машин оказались высокими, как
и моральное состояние экипажа, о котором конструк¬
торы позаботились, предусмотрев великолепные за¬
пасные люки.
Но хотя предложенные танки сами по себе не
внушали доверия, существовала одна очень важная
сфера, в которой немцы далеко опережали своих
будущих соперников, — это превосходная методика
командования и контроля в совокупности с револю¬
ционной, уникальной философией. Даже самые сме¬
лые новаторы других армий и подумать не могли о
чем-либо подобном. Глобальный, дерзкий масштаб
германской военной мысли выражался в статье, на¬
писанной Гудерианом в 1935 году с целью доказать
несостоятельность критики механизации, появляв¬
шейся в военных и невоенных изданиях, например в
«Журнале Берлинской фондовой биржи». В этой ста¬
тье Гудериан размышлял о призыве фон Шлиффена,
сделанном в 1909 году, выработать методы, делаю¬
125

щие возможным существование «современного Алек¬
сандра». Он развил это предложение, заявив: «Лишь
командиры, которые мчатся впереди войск, окажут
влияние на исход битвы — так поступали лучшие
авиаторы и так поступил британский генерал Эллис
на подступах к Камбре». Гудериан начинал кампанию
за повышение радиуса действия раций, чтобы радио¬
связь доходила не только до ротного уровня (как это
было до 1936 года), но чтобы каждый танк имел свою
рацию. «Современный Александр должен подчинить
современную технологию своей воле и приучить к ней
своих солдат... Если он, чтобы защитить свободу и
честь своего народа, выкует меч твердым, ясным умом,
то это задача, поставленная перед ним судьбой». Пол¬
ковник Фриц Фелльгибель, инспектор корпуса связи,
одобрил эту статью, заявив, что современные системы
связи являются единственным средством, которое
сделает применение танков эффективным. Однако
язвительное предложение в середине статьи является
дополнительным штрихом, помогающим лучше про¬
никнуть в характер Гудериана. Замечание «Александр
был царем, а не простым командиром дивизии», чрез¬
вычайно экспрессивное, дает представление о той
тяжелой борьбе, которую он вел, потому, что Бек, как
обычно, придерживался противоположной точки зре¬
ния: для него человеческие существа, а не машины,
являлись подлинными орудиями войны. Так он сказал
в речи, произнесенной в присутствии Гитлера в ок¬
тябре 1935 года.
Радиосвязь, разработанная Фелльгибелем для тан¬
ковых войск, имела характеристики, удовлетворявшие
специфике дальних операций, которые предвидел Гу¬
дериан. Оба работали в тесном взаимодействии.
Эти рации были простыми в обращении и надеж¬
ными. Они состояли из блоков, легко крепившихся к
панелям, или соединялись друг с другом, что позво¬
126

ляло быстро собирать и разбирать их. Удачная конст¬
рукция обеспечивала отличное функционирование в
заданных параметрах даже в танке с сильной вибраци¬
ей при движении. Не за горами было то время, о
котором Альберт Праун, тесно сотрудничавший с Гу¬
дерианом и ставший затем начальником войск связи
вермахта, заявит следующее: «Стало возможным под¬
держивать непрерывный стратегический и тактичес¬
кий контроль над бронетанковыми частями, какие бы
передвижения те ни совершали. Этот контроль стал
проще, более гибким и более надежным, чем конт¬
роль немеханизированных частей». Парадоксально, но
это было главным камнем преткновения для многих
офицеров, веривших в Гудериана: масштаб его даль¬
новидности и опыта простирался далеко за пределы
их ограниченного воображения.
Парадоксально, но пехота, несмотря на равноду¬
шие ее главных опекунов, также, жаждала механиза¬
ции. Пример подала моторизация ее противотанковых
рот, проведенная вопреки совету Гудериана, опасав¬
шегося распыления и без того ограниченных ресур¬
сов: эти пушки, доказывал он, должны быть на кон¬
ной тяге, потому что передвигаются вместе с пешими
солдатами. Почтой же причине в 1938 году Гудериан
возражал против оснащения пехоты штурмовыми ору¬
диями, противодействуя тем самым диверсификации
промышленной продукции. Но эти отклонения не
шли ни в какое сравнение с расслаблением, наступив¬
шим после того, как Гудериана назначили команди¬
ром дивизией, а его должность начальника штаба у
Лутца занял бесстрастный и более уступчивый пол¬
ковник Фридрих Паулюс. Без Гудериана Лутц не смог
предотвратить эрозии танковых войск, как результата
групповых интересов. Гудериан, скорее всего, сумел
бы сохранить единство всех бронетанковых сил, к
которому всегда стремился, а вот его преемники до¬
127

пустили распыление этих сил. Так, например, разве¬
дывательные части передали кавалерии, а мотопехот¬
ные части — пехоте, вместе с формированием мотори¬
зированных пехотных дивизий. В качестве дальнейшей
диверсификации были сформированы легкие дивизии
с небольшим количеством танков. Их подчинили ка¬
валерии, хотя и с условием, что в будущем, после
получения достаточного количества танков, они при¬
обретут полный статус танковых дивизий. Танковые
войска подверглись сокращению и имели в своем
составе лишь чисто танковые части. Для руководства
всеми тремя танковыми дивизиями был создан штаб
16-го корпуса. Его вместе с двумя другими корпусами
подчинили командованию особой 4-й группы, куда
входили все легкие дивизии и моторизированная пе¬
хота. Этой группой командовал генерал-полковник
фон Браухич, руководивший первыми эксперимента¬
ми в 1923 году и поставивший задачу изучать опера¬
тивное использование механизированных соединений.
Все это, по мнению Гудериана, было не слишком
серьезно, тем более времени для экспериментов уже
почти не оставалось. В 1936 году Гитлер окончательно
толкнул Германию на путь агрессии, который можно
было уподобить ходьбе по туго натянутому канату над
глубокой пропастью. В марте, когда заводы поставили
производство современной военной техники на по¬
ток, правда, пока еще недостаточный, и танковые
дивизии перестали быть только номерами на бумаге,
он решил размять мускулы и ремилитаризовал Рейн¬
скую область. К концу того же года до генералов из
ОКХ, которые были информированы лучше осталь¬
ных, дошло, что фюрер бесповоротно встал на тропу
войны. В целях пропаганды Гитлер пустил в оборот
слово «блицкриг» — молниеносный удар воздушными
и сухопутными силами по намеченной стране. Кампа¬
нии должны завершаться в максимально короткие
128

сроки, ибо Гитлер, по словам генерала Томаса, «...все¬
гда отвергал любые меры подготовки к длительной
войне (мобилизацию экономики) ради создания но¬
вых дивизий», а также в целях пропаганды. В прессе,
в военных периодических изданиях и на публичных
лекциях Томас выступал против теории блицкрига,
«...потому что во мне крепла уверенность, что новая
война в Европе будет означать новую мировую войну,
для которой экономических ресурсов одной Герма¬
нии, без сильных союзников, будет недостаточно». Но
Гитлер надеялся осуществить территориальные при¬
обретения без войны.
Гудериан принадлежал к числу тех, кто не разделял
мнение Томаса относительно блицкрига: он верил в
него. До 1937 года Гудериан направлял все свои уси¬
лия на сохранение танковых войск как части сил
обороны — хотя к этому времен их ценность как
ударной наступательной силы стала уже очевидна.
Осенью 1936 года Лутц предложил написать книгу, в
которой ясно излагались бы взгляды на причины со¬
здания танковых дивизий и их роль. Цель — генери¬
ровать поддержку возможно большего числа едино¬
мышленников. В ту зиму Гудериан в большой спешке —
ведь у него было много и других дел — писал «Вни¬
мание! Танки!». Эта книга представляла собой под¬
борку его лекций, вместе с лучшими статьями и аргу¬
ментами последнего десятилетия. В результате стиль
книги получился неровным. Но произведенное впе¬
чатление оказалось значительным. Книга стала воен¬
ным бестселлером, и на доход от нее Гудерианы ку¬
пили свой первый автомобиль. Ее изучали разведотделы
генштабов многих стран мира. С 1937 по 1939 год она
являлась, наряду с книгами Фуллера (но не Лиддел-
Гарта), одним из основных пособий в Военной акаде¬
мии австрийской армии, чей ведущий эксперт по тан¬
кам Людвиг фон Эймансбергер также выступал за
5 Зак. 1927
129

создание танковых дивизий, базируясь на доктрине
Фуллера.
Книга «Внимание! Танки!» не раскрывала ника¬
ких секретов — танки Т-ІІІ и Т-ІѴ в ней не упоми¬
нались, — а последние мысли об амбициозной роли
танковых дивизий в глубоком прорыве высказыва¬
лись не слишком явно. Однако в некоторых разделах
явно проявляется поддержка Гудерианом Гитлера в
той мере, в какой политика последнего помогала ему
в достижении своих целей. Гудериан цитировал речь
фюрера на смотре автотехники в 1937 году: «...Имен¬
но благодушие, если не сказать праздность, громко
протестует против всех революционных инноваций,
требующих новых усилий от ума, тела и духа». «Уж
это неопровержимо: замена конной тяги моторами
ведет к самым радикальным техническим и, следова¬
тельно, экономическим изменениям, которые когда-
либо происходили в мире». Чтобы ликвидировать
зависимость Германии от импорта нефти и каучука,
был разработан и введен в действие четырехлетний
план, ответственность за выполнение которого нес
Герман Геринг. Это позволяло снять возражение
против создания механизированных сил со стороны
оппонентов, утверждавших, что во время войны Гер¬
мания не сможет обеспечить их горюче-смазочными
материалами и покрышками. Однако в своем резюме
Гудериан шел гораздо дальше призыва к созданию
сил обороны: «Одно ясно, лишь сильные нации про¬
должат свое существование, и воля к самоопределе¬
нию может стать реальностью, только если будет
опираться на необходимую мощь. Обязанность поли¬
тики, науки, экономики и вооруженны . сил — стре¬
миться к установлению политического могущества
Германии. Мир может быть сохранен только в том
случае, если армия будет обеспечена самым совре¬
менным и эффективным оружием, техникой и толко¬
130

выми командными кадрами... Однако неоспоримым
фактом является то, что, как правило, новое оружие
требует новых тактических и организационных мето¬
дов. Новое вино не наливают в старые бутылки. Дела
более важны, чем слова. Богиня сражений увенчает
лаврами лишь самых отважных». 30-е годы были
эпохой пропагандистов во главе с доктором Йозефом
Геббельсом: Гудериан многому у него научился.
Эта книга польстила тщеславию Гитлера. Очевид¬
но, ее автор именно на это и рассчитывал. Вальтер
Неринг указывает, что до 1939 года Гудериан не часто
встречался с Гитлером, да это было бы и удивительно
для офицера такого невысокого ранга, ведь генерал-
майором Гудериан стал только в августе 1936 года.
Тем не менее, в этом отношении дела у него обстояли
лучше, чем у начальника генерального штаба. Оппо¬
нент Гудериана, Бек, похоже, за все время пребыва¬
ния в этой должности с 1935 по 1938 год имел всего
лишь одну приватную встречу с Гитлером, и это,
должно быть, больно било по самолюбию Бека.
По мере того, как Германия приближалась к Ар¬
магеддону, генералов раздирали все более противо¬
речивые чувства. В ноябре 1937 года Гитлер объявил
Бломбергу и Фричу о предстоящей экспансии на
восток. Если потребуется, мы будем воевать, сказал
он. Их ужас удивил его. Потеряв к ним доверие,
Гитлер избавился от них. Предлогами послужили
нарушения норм морали и нравственности. Причем
обвинение против Фрича было шито белыми нитка¬
ми. Отставка Бломберга и диффамация Фрича 4 фев¬
раля 1938 года глубоко обеспокоили Гудериана. Од¬
нако последующее возложение Гитлером на себя
обязанностей Верховного Главнокомандующего, на¬
значение Вильгельма Кейтеля главой ОКВ, Браухи-
ча — главнокомандующим сухопутными силами, а
Рейхенау — командиром 4-й армейской группы и,
131

следовательно, ответственным за развитие механизи¬
рованных войск, едва ли вызвали у него неудоволь¬
ствие. В отношении карьеры Кейтель мог сослужить
ему неплохую службу, поскольку, помимо семейных
связей, брат Вильгельма, Бодевин, служивший когда-
то в одном полку с Гудерианом и приходившийся ему
родственником по линии жены, теперь был генералом
и возглавлял отдел кадров сухопутных войск. Все на¬
значения и повышения в чинах проходили через него,
так что Бодевин пользовался большим влиянием. И
то, что Вильгельм Кейтель был простым подхалимом
Гитлера (которого фюрер избрал с восклицанием: «Это
именно тот человек, который мне нужен», после того,
как Бломберг, тесть Кейтеля, заявил, что Вильгельм
«человек, который управляет моей канцелярией, и
больше ничего»). Им можно было воспользоваться в
качестве еще одного канала прямой связи с фюрером,
в особенности теперь, когда Гитлер явное предпочте¬
ние отдавал штабу ОКВ, сделав его своим личным
инструментом. Штабу же сухопутных сил отводилась
второстепенная роль. Гудериан приветствовал приход
Рейхенау как «прогрессивно мыслящего, умного сол¬
дата, к которому я испытывал чувство товарищеской
дружбы». Не могло не обрадовать его и собственное
повышение в чине и должности. Он стал генерал-
лейтенантом и командиром 16-м корпуса. Паул юс был
у него начальником штаба.
Гудериан пришел на место Лутца, которого заста¬
вили уйти в отставку. Это обстоятельство не очень
огорчило Гудериана. И все же письмо, написанное
Гретель 7 февраля, передает смутную тревогу, хотя из
него и явствует, что Гудериан ни на секунду не
подозревает Гитлера в причастности к тому, что про¬
изошло:
«Каким бы приятным и почетным ни было мое
новое назначение, я принимаю его с легким сердцем,
132

потому что нам предстоят серьезные и настоящие
дела, и борьба мнений потребует сил и выдержки.
Мне придется проявить хладнокровие. Доклад Гит¬
леру [в связи с делами Бломберга и Фрича] позволил
разобраться в тех событиях, которые, к сожалению,
произошли. Фюрер, как обычно, проявлял тончай¬
ший такт и деликатность. Остается надеяться, что
решение будет одобрено его коллегами [нацистскими
вождями]».
Это письмо следует сравнить с высказываниями
Гудериана в «Воспоминаниях солдата», где он говорит
о 4 февраля как о втором, самом черном дне за все
время существования главного командования герман¬
ской армии, защищает Фрича и критикует Браухича
за то, что тот предпринял серьезные шаги, не став
ждать официального заключения следственной комис¬
сии по делу своего предшественника. В то время он
указывает, что «для большинства [германских генера¬
лов] истинная суть дела осталась неясной». Это пись¬
мо свидетельствует также о том, что Гудериан рас¬
сматривал Гитлера отдельно от партии.
Вскоре подоспело и первое «серьезное и настоящее
дело» — приказ командовать войсками, которые дол¬
жны были первыми перейти австрийскую границу
12	марта 1938 года. Эта честь вызвала у Гудериана
беспредельное волнение. Волновался он еще и пото¬
му, что наконец-то представлялась возможность про¬
демонстрировать танковые войска и их настоящий
потенциал в длительном периоде. Такая же возмож¬
ность показать себя представилась соединению войск
СС. По предложению Гудериана, переданному Гитле¬
ру Зеппом Дитрихом, командиром «Лейбштандарта»,
машины были украшены флагами и зелеными ветвя¬
ми «в знак дружеских чувств». Гудериан испытывал
дружеские чувства и к Дитриху, бывшему ландскнех¬
ту, представлявшему собой еще один канал прямой
133

связи с Гитлером. Последний называл Дитриха «одно¬
временно хитрым, энергичным и жестоким» — описа¬
ние, подходящее большинству лучших военачальни¬
ков мира.
Гордо стоя возле Гитлера на балконе в Линце,
когда фюрер обратился к народу, Гудериан был глубо¬
ко тронут единением германской нации. Такие же
чувства испытывала и его жена, писавшая в те дни
своей матери:
«Трудно поверить, что Австрия стала частью Гер¬
мании. Один Рейх, один народ, один фюрер. Тому,
кто не понимает, что Гитлер — великий человек и
вождь, ничем не поможешь. Я глубоко растрогалась и
плакала от радости... Я ощутила невероятную гордость
оттого, что моему мужу довелось пережить это исто¬
рическое событие в непосредственной близости от
фюрера. Фюрер в нескольких случаях тепло пожимал
ему руку и был очень доволен на удивление быстрым
маршем по Австрии. Танковые войска удостоились
особой похвалы». А затем она приготовилась возгла¬
вить жен гарнизона, приветствовавших цветами авст¬
рийские войска, когда те прибыли в Германию на
переподготовку.
Отгремела медь праздничных оркестров, и Гудери¬
ан с обычным рвением принялся за устранение выяс¬
нившихся недостатков. А те были довольно значи¬
тельными. Из-за различных неисправностей на марше
из строя вышло около 30 процентов танков. Возникли
проблемы и со снабжением горючим. Гудериан рабо¬
тал в лихорадочном темпе, стараясь повысить уровень
боеготовности трех танковых дивизий своего 16-го
корпуса. На политическом небосклоне появились новые
тучи, на этот раз сгустившиеся над Чехословакией.
Яблоком раздора стало немецкое меньшинство в Су¬
детах. Учения осени 1937 года, на которых Гудериан
выступал в качестве посредника, выявили серьезные
134

упущения в деятельности тыловых служб, повторив¬
шиеся и во время марша по Австрии. Война осенью
1938	года казалась вероятной (в мае Гитлер отдал
Кейтелю приказание готовиться к вторжению в Че¬
хословакию), и нельзя было терять ни дня. Однако в
строю находилась лишь малая толика танков T-II1 и
Т-ІѴ, а их оснащение рациями продвигалось явно
недостаточными темпами.
Как обычно, теория танковых операций далеко опе¬
режала практические возможности. В работе, написан¬
ной в 1937 году в ответ на критику, прозвучавшую на
страницах официального издания Генерального штаба
«Военно-научного обозрения», формулировалась ори¬
гинальная концепция создания быстрых танковых групп,
оперировавших самостоятельно. Гудериан поставил на
обсуждение тему: «...Пока наши критики не предложат
новый и лучший метод успешной наземной атаки, не
являющейся самоубийством, мы будем и дальше пола¬
гаться на танки, использованные надлежащим обра¬
зом...» Его вера основывалась на стратегической скоро¬
сти: «...Быть способным двигаться быстрее, чем прежде,
продолжать движение, несмотря на огонь противника,
и, таким образом, затруднять ему создание новых обо¬
ронительных позиций». Это существенно отличалось
от доводов, обычно приводимых другими, — о скорости
как средстве тактической защиты от огня противника,
чему Гудериан никогда не придавал особого значения,
считая, что «...лишь при исключительно неблагоприят¬
ных обстоятельствах неприятельская артиллерия смо¬
жет оказать серьезное воздействие на передвижение
танков». Как обычно, он не мог сдержать свое сардо¬
ническое остроумие:
— Говорят «Мотор — это не новое оружие, а просто
новый метод перевозки оружия вперед». Хорошо из¬
вестно, что двигатели внутреннего сгорания не стре¬
ляют пулями...
135

Такие уколы на совещаниях или в статьях не
прибавляли ему друзей из числа оппонентов в высо¬
ких чинах, у которых напрочь отсутствовало чувство
юмора.
Донесения с мест, где в 30-е годы происходили
танковые бои, не очень благоприятствовали делу Гу¬
дериана. В 1935 году итальянские легкие танки плохо
зарекомендовали себя в войне со слабо вооруженны¬
ми эфиопами. То же самое — ограниченный опыт
японцев на Дальнем Востоке, имевших танки высоко¬
го качества, и в Испании, где в бой бросили устарев¬
шие Т-І, входившие в состав легиона «Кондор». Это
было сделано по совету майора риттера фон Тома и
принесло плачевные результаты. И фашисты, и рес¬
публиканцы применяли танки, первые — немецкие и
итальянские, а вторые — русские, в небольших коли¬
чествах. Танковым войскам не оказывалось должной
поддержки, а потому те не могли достигнуть серьез¬
ных успехов.
Тома, баварец и холостяк с очень переменчивым
настроением, слал Гудериану раздражавшие того до¬
несения, в которых сообщалось, что танки не оправ¬
дали себя, и нет никакой надобности оснащать раци¬
ей каждую машину. Донесения поступили в тот
критический период, когда Гудериан с огромным
трудом выбивал фонды на закупку нового оборудова¬
ния, и мешали его усилиям по наращиванию мощи
танковых войск. Гудериан упорно доказывал, что
танки в Испании применялись там, где их не следо¬
вало применять. В книге «Внимание! Танки!» он за¬
являл: «Ни война в Абиссинии, ни гражданская вой¬
на в Испании не могут считаться, по нашему мнению,
«генеральной репетицией» относительно эффектив¬
ности бронированных боевых машин». Однако с его
стороны это было лишь попыткой обструкции. Факт
оставался фактом, операции сестры танковых войск,
136

бомбардировочной авиации, рассматривались имен¬
но в этом свете, как демонстрация наилучшего сред¬
ства, способного принести победу в войне. Леденя¬
щие кровь репортажи о воздушных налетах, в
результате которых погибли тысячи людей и разру¬
шались сотни зданий, печатались на первых страни¬
цах мировой прессы и усиливали позиции теорети¬
ков воздушной войны, утверждавших, что с помощью
ударов по гражданскому населению можно достичь
решающего перелома в ходе войны. Танки не могли
похвастать подобными достижениями и потому
пользовались гораздо меньшим почетом и при рас¬
пределении приоритетов в отношении финансирова¬
ния стояли гораздо ниже авиации.
Гудериан искренне уверовал в справедливость сво¬
их требований и опасался, что оппоненты отнимут у
Германии плоды его трудов. Вне всякого сомнения,
он присвоил себе роль военного апостола. Иногда
поступки Гудериана были нетипичными для него, и
объяснялось это неимоверно возросшим нервным на¬
пряжением. Так, в 1938 году на учениях в присутствии
Гитлера случилась ужасная путаница, причиной кото¬
рого были бессмысленные приказы командира штаба
1-м танковым полком. Гудериан был в бешенстве. На
разборе учений Браухич и генерал фон Бласковиц
ограничились тем, что слегка пожурили офицеров,
проявивших некомпетентность, а возможно, даже втай¬
не позлорадствовали, став свидетелями подобного
провала в одной из частей Гудериана. Однако Гудери¬
ан построил своих нерадивых подчиненных в шеренгу
и без обиняков высказал все, что о них думал. Там
присутствовал и его старший сын, тогда молодой
офицер. По его воспоминаниям, сцена была ужасной.
Отец метал громы и молнии, однако младшие офице¬
ры, сослуживцы сына, восприняли это как должное.
Необычным оказалось и то, что вслед за этим разно¬
157

сом Гудериан Понизил в должности несколько стар¬
ших офицеров, к чему прибегал весьма редко. Он
привык извлекать максимальную пользу из всего, что
было в его распоряжении — людей, пространства и
техники.
Стрессы и перегрузки, которым подвергались на¬
чальники Гудериана, начали теперь отражаться и на
нем самом. Бек, трагическая фигура, не сумевший
превратить свои убеждения в дела, принадлежал к
числу тех очень немногих старших офицеров, кото¬
рым хватило проницательности, чтобы понять — Гит¬
лер представляет собой угрозу для Германии. Бек не
оставлял попыток убедить Браухича занять твердую
позицию в деле Фрича, в феврале 1938 года ложно
обвиненного в скандальном поведении. Браухич от¬
клонил предложение Бека. Убежденный, что нападе¬
ние на Чехословакию явится непоправимой ошибкой,
Бек осмелился возражать самому Гитлеру на том ос¬
новании, что Германия не готова к войне. Однако
Браухич и здесь не решился бросить вызов избранно¬
му представителю народа и предал Бека. С этого вре¬
мени, что бы ни делали генералы, ничего, кроме
открытого мятежа, не могло остановить Гитлера. Бек
подал в отставку, начались поиски более покладисто¬
го начальника штаба. Возможным преемником Бека в
течение некоторого времени считался Гудериан. Об
этом вспоминал генерал Вермонт, с 1933 по 1939 год
часто встречавшийся с ним и вынесший из этих встреч
впечатление о нем как о «...страстном танкисте — и
ничего больше». Вряд ли кандидатура Гудериана на
авторитетный и очень высокий пост начальника ген¬
штаба рассматривалась всерьез. Уже одно упоминание
об этом не могло не вызвать антагонизма среди встре¬
воженных генералов. Гудериану не только не хватало
необходимого генеральского стажа и престижа для
такой августейшей должности, но вдобавок он был
138

представителем фракции военного меньшинства и
явным фаворитом Гитлера. В конце концов, дела у
Бека принял Франц Гальдер и продолжил линию оп¬
позиции Гитлеру, хотя и с меньшим рвением.
Диалог между Гитлером и Гудерианом теперь при¬
обрел характер личных контактов. Приглашения на
обед или в оперу неизменно приводили к дискуссиям
о проблемах танковых войск. Привычка отводить Гу¬
дериану ведущую роль в военных операциях стала
почти формальностью. Так, 16-му корпусу после Мюн¬
хенского соглашения, отсрочившего войну, поручили
оккупировать Судетскую область. 5 октября Гудериан
писал Гретель о тех «страданиях и преследованиях»,
которые пришлось вынести немцам при чешской вла¬
сти — они «потеряли всякую надежду». В «Воспоми¬
наниях солдата» он повествует о восторженных тол¬
пах, приветствовавших фюрера и его войска. Когда
Гитлер сел в автомобиль Гудериана, «он в очень дру¬
жеской манере пожал мне руку... Очень великий че¬
ловек!» — писал Гудериан. «Такая победа без единого
взмаха меча — пожалуй, беспрецедентное явление в
истории. Разумеется, это стало возможным только
благодаря тому, что в наших руках был новый, острый
меч, и мы проявили твердую волю пустить его в ход,
если бы мирные средства оказались исчерпанными.
Этот отважный человек преследовал очевидные цели,
не оставляя ни у кого ни тени сомнений».
Далее он рассказывал об оккупации: «...укрепления
противника оказались не такими сильными, как о них
думали, но все же лучше брать их таким способом». О
«...нескрываемом удовлетворении каждого, включая
министра иностранных дел, фон Риббентропа, что
войны удалось избежать». Говорил и о том, что с
Рейхенау у него нет никаких расхождений: «Мы при¬
шли к полному согласию. От его штаба было мало
пользы. Жаль!» В тот момент в Германии, пожалуй,
139

мало кто не согласился бы с Гудерианом в его оценке
Гитлера. Несправедливый Версальский договор был
ликвидирован, и при этом не пришлось пожертво¬
вать ни одной человеческой жизнью. Однако долго¬
временные последствия этого шага оказались более
зловещими. Тогда Гудериан не придавал им особого
значения, настолько некритичным было его отноше¬
ние к фюреру.
Когда программа перевооружения стала набирать
темпы, выяснилось, что ресурсов катастрофически не
хватает. Австрийский ломоть оказался не по зубам
германской экономике, и на горизонте замаячил при¬
зрак инфляции, тем более что Гитлер, проглотив Су¬
деты, готовился к захвату всей Чехословакии. Поли¬
тика министра экономики, доктора Шахта подвела
финансы страны к пропасти. Присоединение Австрии
и Судет скорее увеличило, а не уменьшило долг Гер¬
мании. В 1937 году Шахт установил ограничения на
военные расходы как по времени, так и по количе¬
ству, и в январе 1939 года, будучи президентом рейхс-
банка, предложил министру экономики объявить Рейх
банкротом, отказавшись предоставить очередную еже¬
месячную ссуду. По словам Геринга, уполномоченно¬
го по выполнению четырехлетнего плана, Шахта сразу
же уволили. Однако мировое общественное мнение
уже было настроено против Германии, и Гудериан,
посетивший Британию в это время, должен был по¬
чувствовать такую перемену.
Когда в марте 1939-го была оккупирована вся Чехо¬
словакия, и Гитлер стал оказывать давление на Польшу,
в умах генералов уже не оставалось сомнений относи¬
тельно того, по какому пути их ведут. По отношению
к гитлеровскому режиму и его политике сотрудников
генштаба, как и гражданское население, можно было
условно разделить на три категории. К первой катего¬
рии относились такие, как Гудериан, те, кто привет¬
но

ствовал гитлеровский режим как средство возрожде¬
ния престижа и авторитета Германии, кто гордился
армией, которую они строили заново, и кто был зача¬
рован новыми видами оружия. Вполне понятно, что
это чувство обостряло честолюбивое желание увидеть
свои идеи воплощенными в действительность. Эта
группа, пожалуй, очень опасалась поляков и ненави¬
дела коммунистов. Западные державы являлись про¬
тивовесом для их весьма агрессивных устремлений,
потому что были слишком сильны. Вторая категория
включала военных и гражданских лиц, при Гитлере
лишившихся своих должностей или третировавшихся
им, и потому питавших к нему неприязнь — напри¬
мер, Гаммерштейн-Экварт и Шахт, а также Бек, вы¬
ступавший за мир главным образом потому, что счи¬
тал, что Германия не готова к большой войне. В этом
отношении Гудериан был с ним согласен, потому что
слишком хорошо знал несовершенства танковых войск
и всей остальной армии. И, наконец, третья катего¬
рия — огромное большинство, те, на кого Гитлер одел
свой хомут, кто соглашался со второй категорией, но
не подали в отставку, не были уволены и продолжали
тянуть лямку, стараясь не слишком глубоко вникать в
суть дел, которыми они занимались. Бек и его едино¬
мышленники постепенно создадут движение активно¬
го сопротивления. Гальдер будет обсуждать с заговор¬
щиками планы убийства Гитлера, когда наступит
подходящий момент, и при этом станет лавировать и
давать туманные обещания, а когда дойдет до дела,
пойдет на попятную, ссылаясь на присягу на верность
Гитлеру, принятую войсками 3 августа 1934 года, или
на чувство долга перед армией в надежде, что, оста¬
ваясь на службе и не уходя в отставку, удастся сделать
что-нибудь полезное. Однако, оспаривая некоторые
планы Гитлера, тем не менее, Гальдер выполнял его
приказы и продолжал заниматься подготовкой войны.
\
141

Такой же линии придерживался и главнокоманду¬
ющий фон Браухич, вторая жена которого очень сим¬
патизировала нацистам. Фон Браухич безучастно на¬
блюдал, как генеральный штаб из мозга армии
превращается в механизм исполнения решений поли¬
тического руководства. Он лишь изредка делал по¬
пытки навести относительный порядок в армейской
иерархии, пресечь кумовство и коррупцию. В Австрии
и Судетах он вместе с Гитлером наблюдал за триум¬
фом Гудериана и решил того попридержать, сначала в
союзе с Беком, а затем с Гальдером, то ли из страха,
что Гудериан, сочувствовавший нацистам, может ока¬
заться опасным соперником, то ли просто из зависти.
Точной причины мы теперь уже не узнаем. Однако с
этого времен становится очевидным, что противники
Гудериана перенесли центр тяжести своей критики с
его идей на личность автора.
Существовал еще один фактор, который не могли
игнорировать ни военные, ни гражданские деятели,
хотя его значение временами преувеличивали. Име¬
ется в виду культ личности Гитлера. Немалая часть
населения смотрела на него как на бога, поднявшего
Германию из глубин депрессии, сократившего безра¬
ботицу и вернувшего народу чувство гордости за
свою родину. Геббельс поддерживал эту идею. Низ¬
шие слои германского общества относились к чести
своей страны с не меньшим благоговением, чем
высшие. Политическое чутье, которым генеральный
штаб никогда особенно не отличался, на этот раз не
подвело его диссидентствующих сотрудников, поняв¬
ших, что без поддержки народа любая попытка обуз¬
дать Гитлера обречена на провал. Они еще не забыли
вид революционных солдат и толп в 1918 году, а
Гитлер, пожалуй, был самым способным демагогом
своего времени, обладавшим даром наэлектризовы¬
вать многотысячные толпы. Он очень ловко облекал
142

все, что делал, в одежды кажущейся законности и
справедливости.
Но даже в этом случае старшие германские офице¬
ры, наблюдавшие методы его Добровольческого кор¬
пуса вблизи и знавшие, что ядро нацистской партии
состояло из закаленных ветеранов, неспособных ре¬
адаптироваться к нормальной жизни, не должны были
питать иллюзии относительно дел, которые эти люди
могли натворить. Уж о преследованиях евреев они не
могли не знать. Есть данные, подтверждающие, что
Рейхенау, например, одобрял подобную политику. Гу¬
дериан уклонялся от этой темы. Во всяком случае, его
причастность к расовым преступлениям не задоку¬
ментирована, что, впрочем, едва ли должно удивлять.
Хоть Гудериан и ненавидел коммунистов и с опасени¬
ем следил за возрождением Польши, ему нельзя при¬
писать какие-либо расовые или религиозные предрас¬
судки. Ничего в его произведениях не дает оснований
для предположений на этот счет, скорее наоборот.
Можно с полной уверенностью заявить, что немецкие
офицеры были совершенно слепы, если в 1938 году не
могли распознать надвигающуюся опасность мировой
бойни. В то же время они, конечно, не могли пред¬
видеть «Конечного решения» и всех его ужасных по¬
следствий, потому что в то время этот кошмар был
просто невообразим.
Существовал рубеж, перейдя который Гитлер и его
соратники не могли не потерять авторитет Гудериана.
Речь идет в данном случае о деле Фрича. Возмущение
Гудериана тем, как обошлись с покойным Главноко¬
мандующим, беспардонной клеветой и невнятным оп¬
равданием, сквозь зубы произнесенным Браухичем,
не предназначалось только для страниц «Воспомина¬
ний солдата». Та откровенность, с которой Гудериан
выразил свое уважение к Фричу на параде в Гросс-
Борне в августе 1938-го, устроенном в честь бывшего
143

главкома, ни у кого не вызывала сомнений относи¬
тельно того, на чьей стороне его симпатии. Несмотря
на присягу, данную Гитлеру, Гудериан упрямо соблю¬
дал старые прусские традиции — воздерживался от
одобрения захвата Гитлером остальной части Чехо¬
словакии в марте 1939 года, однако, как обычно бы¬
вало в сложных политических ситуациях, в действие
вступил механизм личной безопасности. В «Воспоми¬
наниях солдата» нет комментариев, просто рассужде¬
ние о его отношении к военным обязанностям и
описание работы по отбору из чешских арсеналов
военной техники и снаряжения для нужд вермахта.
Воздержавшись от протеста, позднее Гудериан не стал
задним числом оправдывать зло, причиненное негер¬
манскому народу. С другой стороны, Гудериан был
слишком доверчив. Его старший сын вспоминает: «Мы
были настроены скептически, потому что Германия
свернула с законного пути объединения всех немцев
в одно государство». Позднее он задал отцу вопрос, и,
отвечая на него, Гудериан воспользовался «...аргумен¬
том, я думаю, исходившим от Гитлера, что необходи¬
мо уничтожить авианосец в середине Германии, при¬
нимая во внимание отношение западных стран».
В 1939 году Гудериан слишком охотно поверил склад¬
ным басням Гитлера.
Что касается Гретель, то в самый пик кризиса в
сентябре 1938 года та заняла иную, более сдержанную
позицию. Часть эйфории улетучилась к 29 сентября,
когда она писала: «Самым чудесным подарком было
бы сегодня известие из Мюнхена, что мир сохранен.
Если это не удастся, нам понадобится вся наша храб¬
рость и вера. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы
быть достойной женой и матерью воинов». Конечно,
Гудериан, сталкиваясь с проблемами в личных делах,
неизменно полагался на поддержку жены, однако нет
основания думать, что он внимательно прислушивал¬
144

ся к ее суждениям по политическим вопросам. В это
время он вот-вот должен был стать инструментом
политического маневра, одним из нескольких неволь¬
ных пособников Гитлера, задумавшего разрушить во¬
енную иерархию. Одним из залогов политического
успеха Гитлера являлась раздача обещаний, на кото¬
рые тот не скупился, одним обещая одно, а другим
совершенно противоположное. Продолжая эту поли¬
тику, фюрер, похоже, смог вбить клинья между раз¬
личными группами работников генерального штаба.
Трудно сказать, имел ли он в виду какую-то опреде¬
ленную цель, или сделал это просто так, на всякий
случай. Не исключено, что, увидев в Гудериане и
командовании танковыми войсками источник раскола
в вооруженных силах, он воспользовался ими, чтобы
расширить существовавшую брешь. В октябре 1938 года
Гитлер предпринял вмешательство в военные дела,
якобы для укрепления командования танковыми вой¬
сками, и предложил (очевидно, с подачи Браухича и
при поддержке последнего) создать пост начальника
мобильных войск, которому бы подчинялись все мо¬
торизированные войска — танки, пехота и кавалерия.
Гудериан, не зная, что изменения уже одобрены Гит¬
лером, отказался, поскольку этот пост не давал ему
достаточно власти, чтобы преодолеть сопротивление
ретроградов в Верховном Командовании. Свои сооб¬
ражения он подробно изложил Гитлеру (после того
как вмешался Бодевин Кейтель), тот успокоил его,
пообещав предоставить возможность личного обраще¬
ния к фюреру, если ему начнут чинить препятствия.
Чтобы окончательно умаслить Гудериана, ему присвои¬
ли звание генерала танковых войск, однако, как он
писал впоследствии: «Естественно, о том, чтобы я
напрямую обратился в письменном виде к Гитлеру,
никогда даже не возникало и вопроса, несмотря на
трудности, появившиеся сразу же».
145

Такова суть версии, изложенной Гудерианом в «Вос¬
поминаниях солдата». Однако его старый друг, Гер¬
ман Балк, работавший в то время в штабе в отделе Іпб
и занимавшийся вместе с полковником фон Шеллом
моторизацией, говорит, что пост начальника мобиль¬
ных войск был создан по подсказке Шелла в рамках
козней Браухича и Бека (линию которого затем про¬
должил Гальдер), не желавших, чтобы Гудериан играл
значительную роль. Шелл, позднее ставший помощ¬
ником статссекретаря, свел на нет попытки Балка
скоординировать политику в отношении танков и мо¬
торизированных войск, и тогда Балк попытался устро¬
ить встречу для устранения разногласия. Усмехнув¬
шись, по словам Балка, Гудериан согласился, а вот
Шелл отказался наотрез. Этот отказ был неизбежен,
если подобные козни действительно имели место, и
если он действовал по указке главнокомандующего.
Доказательств в поддержку этой версии пока нет.
Гудериан, похоже, не знал об этих кознях, хотя, с
течением времени, несомненно, понял, что кое-кто в
военной верхушке вставляет ему палки в колеса.
Интересно, однако, что он не держал зла на Шелла и
позже даже помог ему, когда тот попал в беду. Но это
была уже вторая попытка увести Гудериана в сторону,
последовавшая сразу же после того, как пошли слухи
о его возможном назначении главой генерального
штаба.
Гудериан вполне обоснованно считал, что, будучи
генерал-лейтенантом и командиром 16-го корпуса, смо¬
жет добиться более внушительных успехов. Как и
следовало ожидать, все его усилия добиться скоорди¬
нированности действий кавалерии и танковых соеди¬
нений наталкивались на неослабевающее сопротивле¬
ние. Гудериан стал политическим катализатором, а не
военным коагулянтом. В то же время он начал завое¬
вывать признание даже у своих противников, как
146

человек, к мнению которого прислушивался сам фю¬
рер, и который в трудную минуту мог выступить в
роли посредника, чтобы уменьшить все увеличивав¬
шийся разрыв в отношениях между ними и главой
государства. Пока что противники пытались держать
его под башмаком, давая возможность заниматься
стерильной в политическом отношении деятельнос¬
тью, имея в виду политику принятия больших реше¬
ний. Гудериану позволили тратить как угодно энер¬
гию свою и своего небольшого и преданного штаба на
бесплодные усилия объединить еще не сформирован¬
ные как следует танковые войска и кавалерию. Его
подход к проблеме был бескомпромиссным в главном.
Гудериан пытался поставить перед кавалерией новые
задачи, вытекавшие из ее современной роли, позво¬
лившие ей действовать эффективно в такой войне,
какую он себе представлял. Однако наставления и
уставы, которые Гудериан привел в соответствие с
современными требованиями и убеждал генштаб при¬
нять, были отвергнуты. Кавалерия успешно уклоня¬
лась от любых предложений по модернизации, так как
не хотела пересаживаться с лошадей на технику, и
ощущала поддержку главнокомандующего и началь¬
ника генштаба.
Было объявлено, что в случае мобилизации Гуде¬
риан займет пост командира резервного пехотного
корпуса. Это обрекало его на роль статиста и изоли¬
ровало от бронетанковых войск, одним из основате¬
лей которых он являлся. Либо хорошо рассчитанное
оскорбление — вполне логичный шаг со стороны тех,
кто строил против него козни, — либо глупость, под¬
лившая масла в огонь. Гудериан пишет: «Потребова¬
лось приложить немало сил, чтобы добиться отмены
этого приказа». В этом не приходится сомневаться.
Скорее всего, это Гудериану пришлось пустить в ход
свою дружбу с Кейтелем. Однако сам он по этому
147

поводу хранит молчание, и нам остается лишь строить
догадки, как именно обстояло дело. Не удивительно,
однако, что в этот сложный момент труды, вышедшие
из-под его пера, отражают пессимистические тенден¬
ции, крайне нехарактерные для Гудериана. Возможно,
он чувствовал, что традиции слишком сильны.
Лето 1939 года прошло в суматохе интенсивной
подготовки к войне, в которой Германия могла побе¬
дить лишь чудом. Парады в Берлине, когда танки
Гудериана шли фалангой по улицам и площадям под
одобрительные крики сотен тысяч обывателей, вызы¬
вая уважение иностранных наблюдателей, а самолеты
Геринга с воем проносились над головами, являлись
лишь фасадом, скрывавшим реальное положение дел.
Однако они должны были создать впечатление, кото¬
рое было частью огромного блефа, задуманного Гит¬
лером. Гудериан же, не вникая в политические моти¬
вы, коротко отозвался об этом бряцанье оружием как
о «скорее утомляющем, чем внушительном» зрелище.
Как и многие представители новой механизированной
армии, он уделял мало внимания внешней стороне
дела, хотя и понимал, насколько важно иметь удоб¬
ную и красивую форму, которая нраѣилась бы солда¬
там. Его танкисты были одеты в эффектные черные
комбинезоны и такие же береты. Во многом схожую
форму приняли в танковых войсках Великобритании.
Кризис нарастал, и Гудериан вскипал всякий раз,
когда видел, как впустую тратятся время и силы.
Честолюбие подстегивало его, соперники из армей¬
ской верхушки держали его на коротком поводке и не
давали достичь даже ближайших целей. И все же, хотя
в этой борьбе Гудериан тратил, казалось бы, всю
энергию, он умел находить возможность расслабить¬
ся. На военные дела уходило практически все время,
однако, когда подворачивался случай, он отодвигал
работу на задний план, правда, ненадолго. В отличие
148

от Шлиффена Гудериан не мог не получить удоволь¬
ствие от вида красивой долины, «не имевшей никако¬
го значения в военном отношении». Не мог, как Ром¬
мель, сидеть в опере и в то же время размышлять о
том, как в предстоящем наступлении развернуть лиш¬
ний батальон. У создателя танковых войск было много
общего с его британским коллегой, Перси Хобартом,
человеком неистощимой энергии, таланта и рвения,
зачастую расходуемого на борьбу с ветряными мель¬
ницами. Ему тоже ставили палки в колеса и пытались
направить по ложному пути. Каждый из них в момен¬
ты серьезнейшего стресса мог писать трогательные,
нежные письма своей жене и сбрасывать с плеч тре¬
воги и волнения военной службы, переступив порог
родного дома.
Однако в августе 1939 года путь к дому становился
все более далеким. Событие, которое потребует неи¬
моверного напряжения всех сил и способностей, дол¬
жно было вскоре поглотить их всех.

Глава б
РЕВАНШ В ПОЛЬШЕ
В течение всего лета напряжение в отношениях с
Польшей росло, во многом благодаря усилиям гер¬
манских спецслужб. Гудериан и его штаб были заня¬
ты разработкой планов больших учений, на которых
механизированным дивизиям предстояло подвергнуть¬
ся очень серьезной, по сравнению с предыдущими,
проверке. Эти маневры требовали проведения пер¬
вых стадий мобилизации. Во всех частях никак не
заканчивалось обучение экипажей. В учениях пред¬
полагалось задействовать свыше 3000 танков, но лишь
98 из них — Т-ІІІ, и 211—Т-ІѴ, т. е. большую часть
составляли танки устаревших типов, легкие Т-І и
Т-ІІ. Однако почти во все части уже поступили си¬
стемы связи, оснащенные самой современной техни¬
кой. Значительно улучшилась и работа частей тыло¬
вого обеспечения. Затем произошли изменения,
которые вряд ли можно назвать неожиданными. 22
августа Гудериану приказали принять командование
вновь сформированным 19-м корпусом, начальни¬
ком штаба которого являлся Неринг. Этот корпус
дислоцировался в Гросс-Борне под кодовым наиме¬
нованием «Штаб укрепрайона Померания», и зани¬
мался строительством полевых укреплений вдоль
границы с Польшей. На следующий день Гитлер
объявил о подписании с Советской Россией пакта о
150

ненападении и приказал своим вооруженным силам
26 августа атаковать Польшу. Подготовка была еще в
самом разгаре, мобилизация только начиналась, но
механизированные части находились уже в полной
боевой готовности. Некоторые из них еще в июле
доукомплектовывались резервистами.
Способность Польши защищать себя главным об¬
разом базировалась на яростной решимости отстоять
вновь обретенную, причем совсем недавно, независи¬
мость. Современного оружия у нее почти не имелось,
только 255 танков, в основном устаревших типов, и
360 самолетов против 1250 у Германии. Что касается
методов ведения боевых действий, то польское коман¬
дование полагалось на линейную оборону и позици¬
онную войну с участием конницы и пехоты так, как
в 1920 году. Подобных методов придерживались и
западные союзники Польши — французы и англичане.
Быстрой помощи от них ожидать не приходилось,
поскольку для мобилизации огромных армий, унасле¬
дованных от предыдущей эпохи, им требовались неде¬
ли. Да и сама Польша никак не могла успеть мобили¬
зовать все свои вооруженные силы, которые по штатам
военного времени должны были состоять из 45 диви¬
зий и 12 бригад. Немцы просто не дали для этого
времени. Всему остальному миру, к своему огромному
удивлению, предстояло узнать, что у Польши не оста¬
лось ни малейших шансов — шесть танковых и четыре
легких дивизии при массированной поддержке с воз¬
духа смогли за несколько дней достичь того, на что
остальным 45 немецким кавалерийским и пехотным
соединениям потребовались бы недели и даже месяцы.
Как выразился профессор Майкл Говард: «В 1939—40 гг.
немцы достигли почти уникальных успехов, если учесть,
что практический опыт был минимален... они сумели
по-настоящему оценить значение технических нови¬
нок для военной науки, взяв их на вооружение и
151

создав новую доктрину. Мне трудно вот так, экспром¬
том, подыскать аналогичный пример из истории.
Обычно обе стороны начинают одинаково и делают
ошибки». Если бы Говард вместо слова «немцы» упот¬
ребил «Гудериан и его приверженцы», то был бы
совершенно прав.
По иронии судьбы, Гудериану не довелось при¬
нять участие в первом, основном, ударе бронетан¬
ковых сил, действующих в составе группы армий
«Юг», которой командовал генерал-полковник Герд
фон Рунштедт (начальник штаба — фон Манштейн).
Удар на Варшаву наносили две танковых и три лег¬
ких дивизии из Силезии. Местность благоприят¬
ствовала продвижению танков. В авангарде нахо¬
дился 16-й корпус, выпестованный Гудерианом.
Теперь им командовал генерал кавалерии Эрих Геп-
нер. Наступление развивалось стремительно с пер¬
вого же дня войны, 1 сентября. По дипломатичес¬
ким причинам война началась на четыре дня позже —
а должна была начаться 26 августа. 19-й корпус
Гудериана, имевший в своем составе три дивизии —
3-ю танковую и 2-ю и 20-ю моторизированную (при¬
чем последние две не имели ни единого танка), —
возглавлял наступление группы армий «Север» (ге¬
нерал-полковник Федор фон Бок) и 4-й армии (ге¬
нерал артиллерии Гюнтер фон Клюге) и встретил
гораздо более сильное сопротивление в «Польском
Коридоре», выполняя задачу потенциально менее
выгодную. Поляки располагали сильно укрепленны¬
ми позициями, вдобавок продвижение немцев зат¬
руднялось двумя естественными водными преграда¬
ми — реками Вислой и Браке. И все же именно
масштаб этой сложной задачи дал Гудериану воз¬
можность продемонстрировать универсальность и ма¬
невренность своего детища при минимуме времени
на подготовку.
152

Польская кампания

24 августа — в канун сражения, как он ошибочно
полагал, — Гудериан написал бодрое письмо Гретель:
«Нам нужно держать ухо востро и готовиться к напря¬
женнейшей работе. Надеюсь, все пойдет хорошо и
закончится быстро... Что касается западных держав,
не ясно, что они предпримут, хотя сюрпризы исклю¬
чить нельзя, но теперь у нас есть, что этому противо¬
поставить.
Ситуация в целом улучшилась, мы можем присту¬
пить к работе, уверенные в победе...» Одобрительная
ссылка на пакт с СССР, который Гудериан привет¬
ствовал, как начало наведения мостов с Россией. Он
понимал, как волнуется сердце матери за своих двух
сыновей, ведь оба служили в армии и вскоре вместе
с остальными танкистами должны были принять кре¬
щение огнем. Однако: «Пожалуйста, будь мужествен¬
ной женой солдата и, как это часто бывало и раньше,
примером для других. Мы сами связали свою судьбу
с военными тревогами и теперь должны с этим ми¬
риться».
Гудериан нигде не показывает, что его мучают
угрызения совести в связи с нападением на Польшу.
Было бы удивительно, если бы он испытывал что-
либо похожее. Для многих пруссаков Польша явля¬
лась неестественным, уродливым образованием, наро¬
стом, нацией, появившейся на свет за счет коренных
прусских земель. С 1918 года она представляла посто¬
янную угрозу для восточной границы Германии. Не¬
мецкой пограничной охране на востоке приходилось
отражать набеги как большевиков, так и поляков.
Особое удовольствие Гудериану доставляло обстоя¬
тельство, что предостояло принять участие в возвра¬
щении прежней семейной собственности. В письме к
Гретель он говорит: «...Старые семейные поместья,
Гросс-Клония, Кульм приобретают теперь особое зна¬
чение... Случайно ли эта роль отведена мне?» Однако
154

Гудериан не присутствовал на совещании главноко¬
мандующих, которое проводил Гитлер 22 августа, хотя,
вне всякого сомнения, он был в курсе того, что Брау¬
хич обещал фюреру «быструю войну». И хотя слухи,
ходившие в высших военных кругах о том, что англи¬
чане и французы на этот раз не пойдут на компро¬
мисс, вероятно, не обошли Гудериана стороной, о
секретном приказе Гитлера также от 22 августа он
вряд ли мог слышать: «Я приказал перебросить на
восток мои части «Мертвая голова» с заданием уби¬
вать без жалости и пощады всех мужчин, женщин и
детей польской национальности или польскоязычных».
И если бы даже знал, все равно ничего не смог бы
этому противопоставить, ведь политические и воен¬
ные круги Германии в своей деградации уже минова¬
ли ту точку, до которой поворот на 180° еще был
возможен. Генералы и офицеры, у которых варвар¬
ские расправы над мирным населением вызывали от¬
вращение, могли лишь в некоторой степени смягчить
худшие проявления зла, творившегося чудовищем, по¬
явившимся с их благословения и при их поддержке.
Для восстания или каких-либо актов открытого непо¬
виновения эти офицеры были слишком неорганизо¬
ванны, кроме того, такие действия шли в разрез с
традиционным менталитетом большинства из них. Те,
кто никогда не оказывался в ситуации, подобной сло¬
жившейся в 1939 году в Германии, склонны утверж¬
дать, что поведение генералов должно было быть иным,
но следует взглянуть на ситуацию с точки зрения
генералов и задать себе вопрос, сколько генералов
англо-американских войск осмелилось бы заявить от¬
крытый протест, столкнувшись с акциями, вызывав¬
шими их неприятие, такими, как бомбардировки граж¬
данских объектов, означавшими тотальную воздушную
войну против гражданского населения?
Гудериан, как и следовало ожидать, решил нанести
155

главный удар на правом фланге своего 19-го корпуса
силами 3-й танковой дивизии, которая могла проник¬
нуть глубоко в тыл противника, используя выгодный
ландшафт местности. С обоих флангов полоса наступ¬
ления дивизии проходила между двух рек. Действуя
таким образом, Гудериан сможет быстро захватить
семейный очаг в Гросс-Клонии. Обе моторизирован¬
ные дивизии должны были наступать в менее выгод¬
ных условиях — чувствуется, что Гудериан придавал
их роли мало значения.
Он находился в передовой колонне 3-й танковой
дивизии в штабном бронеавтомобиле новейшей конст¬
рукции, оборудованном радиостанцией, позволявшей
поддерживать связь как со штабом корпуса, так и с
любыми другими частями, входившими в его состав.
Описание первого дня боевых действий, данное в «Вос¬
поминаниях солдата», изобилует драматическими ситуа¬
циями, когда негодование и нетерпение Гудериана
достигли критической точки. Все недостатки, выявлен¬
ные в предыдущие десятилетия на учениях, которых он
так опасался, никуда не исчезли. Первыми гнев Гуде¬
риана вызвали артиллеристы, в утренний туман от¬
крывшие без приказа пальбу наугад. Его броневик
попал в вилку, и водитель, испугавшись, свернул в
кювет. Затем он прибыл к реке Браке и обнаружил там
полный застой. Наступление приостановилось, и на
месте, чтобы отдать необходимые распоряжения и во¬
зобновить движение, не оказалось ни единого старше¬
го командира. Когда до семейного поместья Гудериа-
нов было уже рукой подать, командир 6-м танковым
полком вдруг остановился, посчитав, что водный ру¬
беж слишком сильно укреплен, командира же дивизии,
Гейра фон Швеппенбурга нигде невозможно было отыс¬
кать. Гейра, по его словам, вызвали в штаб группы
армий на совещание: непростительное легкомыслие со
стороны командира необстрелянной, совершенно не
156

имеющей боевого опыта части, нуждающейся в его
личном руководстве, которую нельзя было ни на миг
бросать на произвол судьбы. Пример подал молодой
командир танка, обнаруживший уцелевший мост, оче¬
видно, впопыхах не взорванный поляками. Его инициа¬
тива, одобренная командиром 3-й мотопехотной бри¬
гады, опять привела войска в движение. Вскоре пехота
при поддержке танков переправилась через реку прак¬
тически без потерь. Пострадала лишь уязвленная гор¬
дость Швеппенбурга, громкие протесты которого про¬
тив вмешательства Гудериана были слышны еще много
лет спустя. Швеппенбург, разумеется, завидовал Гуде¬
риану, обогнавшему его в плане карьеры. Его жалоба
на то, что 1 сентября 1939 года с ним обошлись неспра¬
ведливо, полностью безосновательна, ведь в решаю¬
щий момент его не оказалось в нужном месте, он не
выполнил приказ командира корпуса.
Его штаб, а также пехотные офицеры побаивались
польской кавалерии, и это беспокоило Гудериана, ко¬
торый объезжал войска, появляясь то здесь, то там, и
пытался вселить уверенность в солдат и офицеров,
впервые оказавшихся под огнем неприятеля. Коман¬
дир, приказавший отступать при известии о прибли¬
жении польской кавалерии, вызвал у него презрение.
Строки, в которых Гудериан описывает охватившие
его при этом чувства, вызывают улыбку: «Когда ко
мне вернулся дар речи, я спросил командира дивизи¬
ей, слышал ли он, чтобы кавалерия противника когда-
либо смогла обратить в бегство померанских гренаде¬
ров». Последовало заверение, что позиции будут
удержаны. Лишь благодаря личному руководству
Гудериана, все время находившегося в авангарде ата¬
ки, удалось организовать наступление мотопехотной
дивизии на Тухель. Этот первый двадцатичетырехча¬
совой опыт имел жизненно-важное значение для об¬
ретения танковыми войсками уверенности. Гудериан,
157

ни на минуту не выпускавший нитей командования
на передовой из своих рук и не вылезавший из гущи
боев, своим бесстрашием и безусловным авторитетом
сделал победу просто неизбежной. Несмотря на вор¬
чание некоторых старших офицеров, большинство
солдат и офицеров по достоинству оценили заслуги
своего командира. Его талант произвел на них глубо¬
кое впечатление. На фотографиях, сделанных после
1-го сентября, на лицах солдат, разговаривающих с
Гудерианом, легко читается откровенное обожание.
Поляки дрались отчаянно, но их сопротивление
было все же разрозненным. Так, Поморская кавале¬
рийская бригада отважно атаковала танки 3-й танко¬
вой дивизии. Это было одной из многих бесполезных
попыток предотвратить катастрофу. Развертывание по¬
ляками своих войск сразу же затормозилось из-за
налетов немецкой авиации на центры коммуникаций.
Воспользовавшись этим, немецкие танки могли, по¬
чти не встречая сопротивления, совершать глубокие
рейды и уничтожать колонны противника прямо на
марше, помогали пехоте и саперам штурмовать укреп¬
ления, передвигались по пересеченной местности,
обходя противников с фланга всякий раз, когда фрон¬
тальная атака терпела неудачу. Танки постоянно были
в движении и действовали совершенно самостоятель¬
но в рамках организационной структуры танковой
дивизии со всеми службами. Не баловала их поддерж¬
кой и бомбардировочная авиация, совершавшая нале¬
ты главным образом на объекты в глубоком польском
тылу. Средства, обеспечившие непосредственный кон¬
такт между наземными войсками и ВВС, еще находи¬
лись в зачаточном состоянии. Не удивительно — люфт¬
ваффе не очень-то горели желанием оказывать прямую
поддержку армии. В параграфе 16 полевого устава
ВВС говорилось: «Задачей люфтваффе является слу¬
жить этой цели [разгрому вооруженных сил против¬
158

ника и подавления воли противника к сопротивле¬
нию] ведением войны в воздухе как части общего
ведения войны». Генерал-лейтенант Вольфрам фон
Рихтгофен, экспериментировавший с тесной воздуш¬
ной поддержкой наземных вооруженных сил в Испа¬
нии и позднее завоевавший себе репутацию команду¬
ющего воздушным флотом, осуществлявшим самые
эффектные, опустошительные операции в тесном кон¬
такте с танковыми дивизиями Гудериана, был против¬
ником пикирующего бомбардировщика.
Трудности, с которыми столкнулась 3-я танковая
дивизия, явились, скорее, результатом плохой органи¬
зации работы тыловых служб, а не . сопротивления
противника. Небольшие танки Т-І и Т-ІІ с их слиш¬
ком тонкой броней не могли выдержать попадания
снарядов даже легкой полевой артиллерии поляков и
огня из противотанковых ружей. Танков Т-ІІІ и Т-ІѴ
было очень мало, хотя обслуживали их экипажи из
парадных частей, что давало несомненное преимуще¬
ство. Однако вечные проблемы с запчастями и горю¬
чим на восточном берегу реки Браке рассекли 3-ю
танковую дивизию надвое, чего вполне можно было
бы избежать, если бы танки не встали намертво с
пустыми баками, а в это время колонны автоцистерн
с горючим простаивали в ожидании приказа двигаться
вперед, к танкам, израсходовавшим горючее к концу
первых суток. Штаб корпуса во главе с Нерингом, а
также дивизионные и полковые штабы не оставляли
без внимания ни одну неувязку или поломку, стараясь
решать все проблемы на месте своими силами, когда
сопротивление поляков в «Коридоре» было сломлено
к 5 сентября, и в боях наступило временное затишье.
Решающий вклад в победу внес корпус Гудериана,
отрезавший пути отхода для основных польских фор¬
мирований и отразивший все их попытки вырваться
из окружения. Таким образом, бронетанковые войска
159

сделали все, на что, по утверждению Гудериана, были
способны — прорвали лобовой атакой оборону про¬
тивника, вели преследование его отступающих частей
и удерживали позиции, подвергаясь давлению про¬
тивника — и все это совершалось в том молниеносном
темпе, который, как настаивал Гудериан, ни в коем
случае нельзя терять.
Описывая в письме к Гретель от 4 сентября первый
день боев, он подшучивает над своими успехами, скор¬
бит о павших и отдает должное неприятелю. «Серьез¬
ные потери были нанесены нам у Гросс-Клонии, где
танковая рота потеряла одного офицера, одного кур¬
санта и восемь солдат из-за внезапного исчезновения
утреннего тумана [несмотря на воздушные налеты,
польские артиллеристы часто дрались до конца].
В решающий момент я вмешался и взял на себя
руководство боем, поскольку наши войска были не¬
много оттеснены назад. Первой достигла рубежа но¬
чью 3-я танковая дивизия. Остальные не смогли так
быстро преодолеть сопротивление ожесточенно сра¬
жавшихся поляков... бои в лесистой местности приве¬
ли к большим потерям. Введя в бой еще одну пехот¬
ную дивизию и преодолев еще несколько кризисов в
тяжелых боях, нам удалось полностью окружить про¬
тивника в лесах к северо-западу Швеца. 4 сентября
кольцо окружения стянулось туже. Было захвачено
несколько тысяч пленных, батареи легкой и тяжелой
артиллерии и много амуниции. В этих огромных лесах
бродит еще огромное количество разрозненных групп
поляков, потому стычки будут продолжаться еще не¬
которое время. Войска дрались великолепно, их бое¬
вой дух высок». Затем следует перечисление фамилий
павших офицеров и упоминание о восторге, охватив¬
шем Гудериана при встрече с младшим сыном Куртом
в том месте, «откуда были видны башни Кульма», его
родины.
160

Радиостанция германской армии, 1914 г.
Этим шведским танком LKII управляет Г. Гудериан. 1928 г.

Во время учений в Куммерсдорфе: Бломберг, Гитлер, Геринг, Гудериан.
1934 г.
Оперативный штаб в действии. Польша, 1939 г.

«Гнев вызывает жажду»	Во	время	марша	к	границам
Швейцарии. Франция, 1940 г.
Гудериан и Рундштедт после французской кампании. 1940 г.

Война в России:
Гудериан после
поездки на линию
фронта.
Лето 1941 г.
После налета советских бомбардировщиков. Лето 1941 г.

Начальник Генерального штаба вермахта с бойцами «Гитлерюгенда».
1944 г.
Гудериан и Венк. Осень 1944 г.

Гретель уже уловила возбужденное настроение мужа
и 5 сентября написала: «Я знаю, что мои мужчины —
лучшие солдаты. Пусть Бог вернет их мне с Победой,
чтобы Германия смогла, наконец, обрести мир... Я
сгораю от желания знать, где и как сражаются твои
войска... Я следила за тем, как ты трудился, не щадя
своих сил и здоровья, и теперь пусть Бог вознаградит
тебя неоспоримым успехом».
Важное, имевшее значительные последствия для
карьеры Гудериана событие произошло 5 сентября,
когда представился случай показать Гитлеру, Гиммле¬
ру и их свите места, где еще пару дней назад шли
тяжелые бои. Приехавших опекал офицер, когда-то
командовавший 10-м егерским, — Эрвин Роммель.
Теперь Роммель являлся начальником полевого штаба
Гитлера. Впервые фюрер получил возможность на¬
глядно увидеть суть современной войны. Он избавил¬
ся от некоторых иллюзий, но образовательный про¬
цесс оказался поверхностным — так покажет время. И
все же, в его вопросе, заданном Гудериану при виде
разбитой вдребезги польской артиллерии, заключался
глубокий смысл: «Это сделали наши пикирующие
бомбардировщики?» На что последовал гордый и
выразительный ответ Гудериана: «Нет! Наши танки!»
Потери его корпуса убитыми составили лишь 150 че¬
ловек. В сознании фюрера начала происходить ломка
стереотипов, установившихся под влиянием Геринга с
его тезисом о всемогуществе авиации. Теперь у Гит¬
лера возникла мысль, что на суше истинным домини¬
рующим оружием являются все-таки бронетанковые
войска. Ему показали, что танки вездесущи, и экипа¬
жи, находящиеся в них, неплохо защищены, а воз¬
душная мощь имеет свои пределы. В пользу такого
вывода говорило также быстрое продвижение других
бронетанковых соединений к самым воротам Варша¬
вы и в гористой местности на юге. У каждого человека
7 Зак, 1927
161

с непредвзятым суждением не оставалось и тени со¬
мнения, что даже на местности, не благоприятствую¬
щей применению танков, танковые дивизии могут
оказать решающее влияние на исход боевых действий.
Однако кампания, хотя уже и выигранная, была
еще далека от завершения. На следующий день 19-й
корпус переправился через Вислу и пересек Восточ¬
ную Пруссию, пройдя близ Барнштейна. Сосредото¬
чившись на немецком левом фланге, он изготовился
к броску на юг, в направлении Брест-Литовска. Ко¬
мандир корпуса получил возможность немного рас¬
слабиться, пока штаб занялся черновой работой. Это
было неотъемлемой частью характера Гудериана —
умение быстро и на короткое время забывать о серь¬
езных делах, — ставшее его стилем жизни. Ночь
6 сентября он провел в кровати, на которой когда-то
спал сам Наполеон, в замке Финкенштейн, что в
немалой степени польстило самолюбию. Следующим
вечером, пока войска подтягивались к исходным по¬
зициям, он отправился охотиться на оленей и под¬
стрелил огромного старого самца. Гудериан не конт¬
ролировал своих штабистов, предоставив возможность
спокойно заниматься своим делом, и те справедливо
считали, что им очень повезло с таким командиром.
Через несколько часов Гудериан опять принялся за
составление планов. Приказ от Бока начать наступле¬
ние уже поступил, и теперь Гудериан стремился вне¬
сти некоторые изменения, чтобы полностью исполь¬
зовать ударный потенциал своего корпуса, возросший
после того, как в его состав взамен 2-й моторизиро¬
ванной дивизии была включена 10-я танковая. Он
хотел получить определенную свободу действий. Пер¬
воначальный план, разработанный ОКХ для группы
армий «Север», которой командовал фон Бок, не пре¬
дусматривал стремительных атак танковых соедине¬
ний. 19-й корпус должен был поддерживать 3-ю ар¬
162

мию и продвигаться со скоростью пехоты. По оценке
ОКХ, польская армия уже потеряла способность ока¬
зывать организованное сопротивление, потому необ¬
ходимость посылать крупные немецкие группировки
еще дальше на восток отпала. Верховное командова¬
ние сухопутных сил вздохнуло с облегчением еще и
потому, что опасалось активизации англо-француз-
ских сил на Западном фронте. Тот факт, что союзники
Польши до сих пор не сделали этого, упустив выгод¬
ный момент, когда основные силы Германии были
заняты в Польше, удивил германских генералов. И все
же ОКХ запретило своим войскам заходить восточнее
линии Острув Мозовецки — Варшава. 8 сентября Гу-
дериан представил Боку свои возражения против этих
ограничений, однако внезапно обнаружилось, что груп¬
па армий «Юг» еще не захватила Варшаву и не фор¬
сировала Вислу, как утверждалось в первых прежде¬
временных донесениях из штаба. Поляки крепко
потрепали 4-ю танковую дивизию, потерявшую 57 из
120 танков и пытавшуюся с ходу ворваться в польскую
столицу. По некоторым признакам польское командо¬
вание готовило крупное контрнаступление на запад
по реке Бзура. В этих изменившихся обстоятельствах
Бок получил разрешение поставить перед 19-м корпу¬
сом более широкие задачи и передал его в подчинение
3-й армии, поставив ее на левый фланг и нацелив на
Брест-Литовск, находившийся значительно восточнее
Варшавы, по сути, в глубоком тылу поляков. Пока
Рундштедт и Манштейн готовили тактический охват
на Бзуре, Гудериану представилась возможность, о
которой он давно мечтал, — стратегический охват с
севера на юг большой массой танков.
21-й корпус уже начал наступать и форсировал
реку Нарев, преодолевая отчаянное сопротивление На-
ревской группировки противника. Первоначально ему
оказывала поддержку 10-я танковая дивизия. Однако,
163

как только эту дивизию перебросили на левый фланг,
где 19-й корпус развивал стремительное наступление,
темпы продвижения 21-го корпуса значительно замед¬
лились. Здесь, как и повсюду, пехота, не имевшая
поддержки танков, медленно подавляла оборону про¬
тивника, державшегося до последнего. Туго пришлось
и пехотному полку 10-й танковой дивизии. Измене¬
ния плана в последнюю минуту вызвали некоторое
замешательство в 19-м корпусе, чьи неопытные вой¬
ска не имели стратегического опыта. К тому же, пе¬
редовые части посылали по радио сообщения, в кото¬
рых преувеличивали свои успехи, что создавало ложную
картину происходящего. В результате начало опера¬
ции оказалось очень рискованным. С 10-й танковой
дивизией произошла та же история, что и с 3-й тан¬
ковой в первый день войны. Ее командиры находи¬
лись слишком далеко в тылу, чтобы разобраться в
ситуации и держать ее под контролем. Ввиду отсут¬
ствия управления наступление застопорилось. Танки
оставались на своем берегу реки, ожидая паромов или
наведения переправы, пехота не могла продвинуться
дальше ни на шаг. Лишь к 6 часам вечера 9 сентября
на другом берегу оказалось достаточное количество
танков, чтобы пехота поднялась в атаку, которая сразу
же принесла успех. Гудериан прибыл туда и приказал
соорудить мосты для переправы танков на следующий
день.
После его отъезда в штаб корпуса, на передовой
опять наступило замешательство. Ночью командир 20-й
моторизированной дивизии, которой приказано было
форсировать реку справа от 10-й танковой, потребо¬
вал, чтобы в его распоряжение предоставили мосты,
предназначавшиеся Гудерианом для танков. Это тре¬
бование было удовлетворено. Из-за сильного сопро¬
тивления 18-й польской пехотной дивизии, с которой
21-й корпус уже имел неприятное знакомство и кото¬
164

рая теперь с боями отступала на юг, продвижение
осуществлялось медленно. Теперь настал черед 20-й
моторизированной дивизии соединиться с 18-й, обе
танковые дивизии начали наступать к реке Буг. И тут
же оказалось, что лишенная брони пехота, совершая
глубокий рейд, подвергается большому риску. Почти
сразу же 20-я моторизированная дивизия запросила
помощи, и 10-ю танковую пришлось повернуть ей на
выручку. Тем временем, 3-й танковой дивизии, дви¬
гавшейся впереди на левом фланге, стала угрожать
опасность от остатков Наревской группировки и Под-
лясской кавалерийской бригады, притаившейся на
левом фланге и в тылу в районе Гродно и Белостока.
В «Воспоминаниях солдата» Гудериан игнорирует эту
угрозу, однако журнал боевых действий 19-го корпуса
расценивает ее по-иному. Неринг сразу же встрево¬
жился, тем более, что в ночь с 10 на 11 сентября ему
со штабом не удалось присоединиться к Гудериану,
потому что польские войска перерезали дорогу.
Гудериан признает, что преждевременно перебази¬
ровал штаб за Нарев: в этом не было нужды, ведь
рации обеспечивали вполне надежную связь, а при
переезде штаба управление обычно нарушается. Более
того, командир, постоянно передвигающийся по до¬
рогам там, где идут боевые действия, подвергается
значительной опасности, а в тот момент эта опасность
возросла, так как поляки активизировали свое контр¬
наступление. Сам Гудериан также был отрезан от
дивизии, и его пришлось спасать подразделению мо¬
тоциклистов, а 12 сентября отрезанным на несколько
часов оказался уже командир 2-й моторизированной
дивизией, мчавшийся впереди своего соединения,
переданного под командование Гудериана. Так нака¬
зывалась самоуверенность вкупе с неспособностью
понять, что в районе ожесточенных боев с сильным
противником даже танковые дивизии так же уязвимы,
165

как и другие войска, а сравнительная безопасность,
присутствующая при передвижении большой массы
войск, сводится к нулю, пока не будут воссозданы
условия неограниченной мобильности.
Подобные условия восстановили в полной мере
13	сентября, когда 18-я польская дивизия капитули¬
ровала. Теперь ОКХ воспользовалось выгодным по¬
ложением 19-го корпуса, оказавшегося на востоке в
глубоком польском тылу. 19-й корпус должен был
прикрывать с фланга остальные немецкие силы, нахо¬
дившиеся западнее. Чтобы обезопасить его от фланго¬
вой атаки из лесного массива восточнее, на помощь
перебросили 21-й корпус. Тут же возникли проблемы,
связанные с регулировкой дорожного движения. Дело
не только в огромном потоке автомобилей и броне¬
техники 19-го корпуса, устремившемся с севера на юг
по плохим дорогам к Брест-Литовску, но и в том, что
этот корпус под прямым углом пересекал другой полк
транспорта, более медленный, в основном на конной
тяге, принадлежавший 21-му корпусу, двигавшемуся с
запада на восток. Система регулировки дорожного
движения была разработана задолго до войны. Штабы
взяли функционирование этого механизма под жест¬
кий контроль, и вся операция была осуществлена с
минимумом заторов. 19-й корпус вышел на оператив¬
ный простор и 14 сентября достиг Брест-Литовска.
Обе танковые дивизии шли впереди, а моторизиро¬
ванные двигались, чуть поотстав, на флангах. Залогом
победы была скорость. 3-я танковая дивизия ворва¬
лась в Забину, когда польские танки еще только раз¬
гружались из эшелона, и уничтожила их.
Польский гарнизон Бреста отказался капитулиро¬
вать, надеясь на неплохо сохранившиеся форты ста¬
рой крепости. Гудериану представилась еще одна воз¬
можность продемонстрировать универсальные качества
танкового корпуса, организовав полномасштабный
166

фронтальный штурм, нисколько не уступавший по
моши штурмам, проводившимся в прошлом пехотой
при поддержке тяжелой артиллерии. 16 сентября тан¬
ки, артиллерия и пехота 10-й танковой и 20-й мото¬
ризированной дивизий были брошены в хорошо под¬
готовленную атаку на крепость, а 3-я танковая и 2-я
моторизированная дивизии продолжали наступать в
южном направлении, выполняя задачу, поставлен¬
ную перед корпусом. Но если этому наступлению
ничего не могло помешать, то преодоление брест¬
ских фортификационных сооружений оказалось не¬
простым делом. Поляки сражались с отчаянием об¬
реченных, кроме того, имел место случай, когда огонь
германской артиллерии накрыл свою же пехоту, ко¬
торая в результате произошедшего замешательства
не смогла следовать по пятам огневого вала, который
был точен. На следующий день возобновившийся
штурм совпал с попыткой поляков прорваться из
крепости. Это, как писал Гудериан, означало конец
кампании. Осажденные гарнизоны по всей стране
еще продолжали сражаться некоторое время, спасая
честь польского оружия, однако вторжение русских
войск в восточную Польшу перечеркнуло все воз¬
можные надежды поляков на организацию плотно
сцементированной обороны.
На заключительном этапе слышались раскаты еще
одной фядущей бури. 15 сентября Бок решил разде¬
лить 19-й корпус на две части. Одна должна была
двигаться в северо-восточном направлении на Сло¬
нин, а другая в юго-восточном направлении. Пехот¬
ному корпусу на выполнение этой задачи, по оценке
Бока, потребовалось бы восемь дней, но моторизиро¬
ванные войска могли справиться гораздо быстрее. Ко¬
ординировать действия 19-го и 21-го корпусов должен
был штаб 4-й армии под командованием Клюге. Гуде¬
риан пылко возражал против разделения своего кор¬
167

пуса на том основании, что оно нарушало принцип
концентрации, священный в его философии танковой
войны.
Это, как указывал Гудериан, сделало бы управле¬
ние войсками почти невозможным. События, однако,
предупредили планировавшуюся операцию, тем не
менее, именно тогда у Гудериана зародилось недове¬
рие к Клюге, тень которого омрачала в течение пос¬
ледующих пяти лет его отношения с ним и с Боком.
И все же именно они порекомендовали наградить его
рыцарским Железным крестом — честь, которую он
воспринял с благоговением, поскольку «...она показы¬
вала мне признание моих заслуг в долгой борьбе за
создание новых бронетанковых войск». Вполне веро¬
ятно, что Бок и Клюге руководствовались личными
соображениями и рассчитывали, что часть лучей сла¬
вы Гудериана падет и на них. А его достижения дей¬
ствительно оказались значительными. Он — и вместе
с ним Бок и Клюге — мог гордиться тем, что его
корпус за 10 дней прошел с боями, зачастую тяжелы¬
ми, 200 миль и, несмотря на ожесточенное сопротив¬
ление противника, понес потери меньшие, нежели
другие подобные соединения. С 1 сентября он поте¬
рял 650 человек убитыми и 1586 человек раненными
и пропавшими без вести — всего 4 процента списоч¬
ного состава. Все потери вермахта в польской кампа¬
нии составили 217 танков и 8000 военнослужащих
убитыми. Наибольшие потери понесла пехота, причем
группа армий «Север» потеряла лишь 1500 человек.
Быстрое и сокрушительное поражение Польши по¬
родило эйфорию, которая, однако, не могла заслонить
понимание того, что решение самых серьезных про¬
блем просто отодвинуто. Гудериан разделял разочаро¬
вание солдат в том, что не сбылись прогнозы фюрера
относительно автоматического выхода из войны за¬
падных держав после победы Германии, хотя это едва
168

ли удивило его. В письме к Гретель от 4 сентября он
пишет: «Тем временем политическая ситуация разви¬
валась таким образом, что новая мировая война стала
неизбежной. Все это продлится очень долго, и мы
должны закалить свою волю и быть готовыми ко
всему». Предстояла наступательная кампания на Запа¬
де, которой немцы побаивались, тем более, даже план
еще не был разработан. Прежде всего, необходимо
было быстро передислоцировать на запад армию, ко¬
торая нуждалась в отдыхе и пополнении людьми и
матчастью после передряг польской кампании. Пер¬
воначально это рассматривалось в качестве оборони¬
тельной меры против ожидавшегося, но так и не
состоявшегося наступления французов. По меньшей
мере, половина танков нуждалась в переборке ходо¬
вой части и двигателей. Вывод германских войск из
зон, передававшихся русским, проходил в спешке, и
некоторое снаряжение пришлось бросить, зато основ¬
ная часть армии (включая Гудериана) не стала неволь¬
ными свидетелями ужасов, творимых зондеркоманда-
ми СС в той части Польши, которая сохранилась за
Германией. Гейнц Гудериан оставался там два месяца
и вспоминает о том «отвратительном впечатлении»,
которое на него произвели еврейские гетто в Варшаве
и Люблине.
Из польской кампании следовало извлечь вполне
определенные и очевидные выводы, однако, несмотря
на то, что немцы деятельно, с присущей им дотошно¬
стью, принялись за ликвидацию мелких недостатков и
огрехов в работе тыловых служб, в методах и органи¬
зации, было совершенно ясно — истинное значение
достигнутого в Польше ускользнуло даже от их соб¬
ственных командиров. В корне неверного понимания
проблем лежало всеобщее убеждение, будто у поляков
изначально не оставалось ни малейшего шанса, что
им нечего было противопоставить огромной военной
169

мощи Германии, — разумеется, с течением времени
та, действительно, имела бы подавляющее превосход¬
ство над Польшей. Такое убеждение соответствовало
тщательно отработанным аргументам, которыми опе¬
рировали представители противоборствующих лаге¬
рей в высшем командовании. Танковые войска и люфт¬
ваффе старались, каждый себе, урвать побольше
ассигнований и фондов. История свидетельствует, что
в рамках всеобъемлющей концепции воздушной мощи
авиация в качестве инструмента силы играла важную
роль. Но та же история напоминает нам, что захват и
контроль территории противника осуществляются лишь
наземными силами. Именно это и сделали танковые
войска, причем с такой скоростью и эффективностью,
что польское сопротивление просто не имело шанса
адаптироваться к постоянно изменяющимся обстоя¬
тельствам. Объектом наибольшей критики при анали¬
зе боевых действий в Польше стала пехота, на кото¬
рую по различным причинам валили все неудачи и
промахи. Указывалось, что ей не хватало боевого пыла
предков, и можно было предположить, что если бы
сухопутные силы вели войну по-дедовски, на конной
тяге и пешими переходами, как того хотел Бек, то
кампания затянулась бы надолго, и за это время со¬
юзники успели организовать сокрушительное наступле¬
ние на Западе. Отсюда можно было выдвинуть аргу¬
мент, что если бы не Гудериан с его идеей использования
танковых групп для разгрома основных сил противни¬
ка, война закончилась бы с иными для Германии
последствиями. Кое-кто из военачальников опериро¬
вал в дискуссиях этим аргументом, но Гитлер сделал
свои собственные выводы.
Тем временем Бок подверг серьезной критике дей¬
ствия пехотных дивизий (пытаясь, в частности, возро¬
дить в них чувство целеустремленности и решитель¬
ности). Он также жаловался на неразборчивость и
170

медлительность артиллерии, запаздывавшей с огневой
поддержкой пехоты. Исходя из этого, Бок потребовал,
чтобы артиллерия не задерживала пехоту и, более
того, оказывала бы ей поддержку огнем прямой на¬
водкой на передовой. По сути дела Бок повторял
ранние аргументы Гудериана в пользу танка. Манш-
тейн пошел еще дальше: «Требуются самоходные, гу¬
сеничные штурмовые орудия», — сказал он. Именно
после этого приняли решение снять с вооружения
танки Т-І, как не отвечающие современным требова¬
ниям, и на базе их шасси установить чешские орудия
большего калибра, защищенные броней и имевшие
ограниченный угол поворота по горизонтали.
Гудериан не оспаривал эти решения, хотя проти¬
вился любому отходу от башенного танка, считая это
шагом назад. Он знал, что его танки не уступили в
боях польским, многие из которых были лучше воо¬
ружены, и поэтому требовал усилить огневую мощь и
вооружение германских танков и выражал неудоволь¬
ствие командованием на низших уровнях. Легкие
дивизии, почти не имевшие танков, проявили себя,
как и ожидал Гудериан, неудовлетворительно, однако
теперь, когда ежемесячный выпуск танков достиг
125 машин, и в распоряжении немцев были хорошо
оснащенные чешские заводы, стало возможным под¬
тянуть эти дивизии до уровня танковых. В то же
время с легкостью удалось отразить наглое требование
кавалерии усилить ее, хотя конные формирования
продемонстрировали в последней кампании свою
ужасную уязвимость. И все же «Большие маневры» в
Польше не оказали серьезного влияния на фундамен¬
тальные возражения всему тому, что отстаивал Гуде¬
риан.
Единственное, что Гудериан был в состоянии сде¬
лать — это рекомендовать. Он лишился непосред¬
ственной власти, поскольку пост «начальника мобиль¬
171

ных войск» упразднили в самом начале войны и пред¬
ставлять интересы танковых войск поручили команду¬
ющему армией резерва, генерал-полковнику Эриху
Фромму, человеку, не слишком расположенному к
этим войскам. По мнению Гудериана, люди, на плечи
которых возложили ответственность за танковые вой¬
ска, «не всегда соответствовали важности задач, сто¬
явших перед ними в современной войне». Тем не
менее, если образованные немецкие военные специа¬
листы не желали соглашаться с изменениями в воен¬
ном искусстве, внесенными в него «маленькой вой¬
ной» Гитлера в Польше, — а доказательствам в
поддержку точки зрения Гудериана было несть числа, —
то весь остальной недоверчивый и плохо информиро¬
ванный мир был еще менее склонен это сделать.
Конечно, главные военные державы, в особенности
соседи Германии, понимали, что первостепенную роль
в разгроме Польши сыграли танки и авиация, но
старались принизить их значение на основании нера¬
венства сил сторон, выставляя Польшу беспомощной
жертвой. Говорилось, что с Францией такие штучки
не пройдут. Если бы Гитлер настоял на своем, то им
бы не пришлось долго пребывать в сомнении, ибо
Гитлер чувствовал себя на седьмом небе от своего
успеха. Его самоуверенность раздулась до угрожаю¬
щих размеров. Он видел действие своего нового ору¬
жия — это был вовсе не блеф. Не успели отгреметь
последние залпы сражений в Польше и улечься пыль
от гусениц танков, как фюрер 27 сентября отдал при¬
каз готовиться к вторжению в Западную Европу, на¬
мерение, так встревожившее некоторых германских
офицеров. Они отвергли его напрочь как сумасброд¬
ное, которое наверняка повлекло бы за собой начало
Второй мировой войны, и реанимировали заговор с
целью убить Гитлера. Среди диссидентов были Гам-
мерштейн, Бек и несколько гражданских лиц.
172

Гудериан не входил в число заговорщиков — он
был последним, кому бы те могли сделать предложе¬
ние присоединиться, — однако совсем не был удовлет¬
ворен тем, как шли дела в армии вообще, и в танко¬
вых войсках в частности. В октябре Гудериан обедал
у фюрера после торжественной церемонии вручения
Рыцарского креста, и ему показалось, что Гитлер уло¬
вил его настроение. Сидя по правую руку от фюрера,
Гудериан с солдатской прямотой ответил на вопрос
последнего, как он воспринял подписание с СССР
пакта о ненападении. Гудериан сказал, что у него
возникло ощущение безопасности, ведь пакт умень¬
шил вероятность войны на два фронта, которая погу¬
била Германию в Первой мировой войне. В «Воспо¬
минаниях солдата» он выразил удивление, что Гитлер
посмотрел на него с изумлением и неудовольствием.
Гудериан говорит, что только позднее до него дошло,
как люто Гитлер ненавидит Советскую Россию. Впро¬
чем, не исключено, что ответ Гудериана в действи¬
тельности понравился фюреру, который пришел к
убеждению, что большинство его генералов всем сер¬
дцем против войны, и, значит, против пакта. Навер¬
ное, фюрер даже обрадовался, что появился еще один
человек в немногочисленном стане тех, кто признавал
мудрость его дипломатии и не уклонялся от драки.
Однако Гудериан, в отличие от столь многих его кол-
лег-профессионалов, уверовал в непобедимую мощь
Германии и в беседе, состоявшейся накануне следую¬
щего раунда битв, передал эту уверенность. Дело в
том, что на 12 ноября было назначено начало наступ¬
ления на Западном фронте, и генералы-диссиденты
нажимали на Гальдера и Браухича, чтобы те заявили
решительный протест против шага, казавшегося им
фатальным.
5	ноября Браухич в докладе Гитлеру высказался
против вторжения, точнее, за его отсрочку. Главным
173

аргументом служили неблагоприятные погодные ус¬
ловия, с чем Гудериан, скорее всего, согласился бы,
ведь раскисшие после долгих проливных дождей до¬
роги остановили бы или, по меньшей мере, замедлили
продвижение танков. Однако Браухич к тому же бро¬
сил тень сомнения на боевые качества немецкой пе¬
хоты, чем привел Гитлера в бешенство.
Главнокомандующий сухопутными силами стал ми¬
шенью для ожесточенных нападок. Гитлер обвинил
как его, так и весь генеральный штаб в нечестности.
Захлебываясь от злости и брызжа слюной, он, по
словам Герлица, выкрикнул Браухичу в лицо, что
знает о генералах, планирующих «еще кое-что поми¬
мо наступления, о котором он отдал приказ», —
случайный выстрел наугад, буквально потрясший Брау-
хича. Совершенно деморализованный главком отпра¬
вился к начальнику штаба и написал заявление об
отставке, которое Гитлер, как верховный главноко¬
мандующий вермахта, отказался принять, точно так
же отмахнувшись и от аналогичного предложения
Кейтеля, почувствовавшего, что начал терять дове¬
рие фюрера. Дисциплина была восстановлена, дис¬
сидентам пришлось отказаться от заговора. Дело было
не только в опасности разоблачения, но и в том, что
Браухич и Гальдер потеряли способность к дальней¬
шему сопротивлению, а без них рассчитывать на
успех не приходилось. Отсрочка наступления, после¬
довавшая 7 ноября, была почти случайной — первая
из многих задержек, которые происходили всю зиму
с регулярными интервалами.
23 ноября Гитлер посчитал необходимым обра¬
титься к своему генералитету с краткой нотацией, не
оставившей у представителей высшей военной иерар¬
хии никаких сомнений по поводу его истинных чувств.
По словам Гудериана, присутствовавшего там, Гитлер
сказал следующее: «Генералы авиации, которыми це¬
174

леустремленно руководит наш товарищ по партии Ге¬
ринг, полностью надежны; на адмиралов также можно
положиться в том, что они будут проводить гитлеров¬
скую линию; но партия не может безоговорочно ве¬
рить в лояльность армейских генералов». В то время
Гудериан вместе со своим 19-м корпусом стоял у
Кобленца, в составе группы армий «А» под командо¬
ванием фон Рундштедта, готовясь к вторжению. Имен¬
но к начальнику штаба Рундштедта, своему старому
другу Манштейну и обратился сначала Гудериан, что¬
бы поделиться своим недоумением по поводу выступ¬
ления фюрера, задевшего их всех до глубины души.
Манштейн согласился, что необходимо предпринять
какие-то шаги, однако Рундштедт отказался что-либо
сделать, считая, что это явится нарушением присяги.
Ту же самую реакцию он обнаружил и у других гене¬
ралов, к которым обратился, пытаясь организовать
протест. Наконец посетил Рейхенау, который предло¬
жил Гудериану самому поговорить обо всем с Гитле¬
ром и устроил их встречу.
Об этой встрече существует воспоминание лишь
одного Гудериана6. Ее описание соответствует характе¬
ру человека, превыше всего ставившего честь армии,
человека, обладающего агрессивным, напористым ду¬
хом, оживающим всякий раз, когда затрагивались его
основополагающие жизненные принципы. Корреспон¬
денция Гудериана не оставляет сомнений, что эта
встреча действительно имела место, и если описание
соответствует действительности, то оно противоречит
утверждению Уилера-Беннета: «Не было сказано ни
слова критики хотя бы мимоходом». Хотя следует
помнить о том, что, как замечает Уилер-Беннет, боль¬
шая часть выступления фюрера породила волну энту¬
зиазма. Гудериан говорит, что целый час пробыл на¬
едине с Гитлером. Он изложил причины, приведшие
его сюда, — недоумение и обида армейских генералов,
175

возникшие после того, как фюрер сказал, что он не
доверяет им, и желание, чтобы кто-то от их лица
поговорил с фюрером начистоту. В ответ Гитлер сва¬
лил все на главкома сухопутных войск Браухича, на
что Гудериан отреагировал так: «Если вы считаете, что
не можете доверять теперешнему главкому армией,
значит вы должны избавиться от него...» Однако, ког¬
да Гитлер попросил его назвать подходящего преем¬
ника, и Гудериан не смог предложить ни единого
приемлемого кандидата из числа высших военачаль¬
ников, наступило молчание.
Произошла первая из тех сцен, которые впослед¬
ствии повторялись все чаще, когда Гитлер считал це¬
лесообразным потратить полчаса или более на то,
чтобы убедить генерала, отличавшегося от других и,
возможно, более симпатизировавшего ему. Фюрер
разразился долгой и резкой обличительной речью по
адресу генералов, все предшествующие годы сопро¬
тивлявшихся планам Гитлера, однако ничего конст¬
руктивного для решения проблемы таким образом,
как того хотел Гудериан, так и не было сказано.
Сломленный и покорный Браухич остался главко¬
мом, раскол между Гитлером и ОКВ с одной стороны
и генеральным штабом и ОКХ с другой еще более
усугубился. Факт, что Гитлер посчитал необходимым
убедить Гудериана, весьма показателен. Возможно, он
считал, что Гудериан, по причине своих «современ¬
ных» взглядов и личной вражды с армейской верхуш¬
кой, стоит ближе к нацистской идеологии, чем многие
прусские военачальники. В некоторой степени Гит¬
лер, видимо, был прав, хотя Гудериан не был нацис¬
том. Возможно, фюрер надеялся приобрести в его
лице еще одного подхалима, который в будущем,
подобно Кейтелю, выживет из ОКХ всех упрямцев.
Если это так, то он безнадежно ошибался, ибо Гуде¬
риан органически был неспособен на угодничество. А
176

может быть, просто хотел расположить к себе Гудериа¬
на, как ключевую фигуру в командовании самыми
мощными ударными силами накануне очень трудной
кампании — однако на практике Гитлер показал, что
еще не полностью постиг значение танковых дивизий.
Вероятнее всего, поведение фюрера мотивировалось
сочетанием всех трех причин. Разумеется, ему важна
была поддержка самого неординарного в профессио¬
нальном отношении военачальника, и в то же время
он присматривался к Гудериану как к потенциально¬
му главкому.
Гудериан, как и некоторые его коллеги, продемон¬
стрировал абсурдность требования Секта, чтобы ар¬
мия оставалась вне политики. Наоборот, он способ¬
ствовал тому, чтобы та погрузилась в нее еще глубже,
пусть даже против ее воли. Иногда утверждают, что
Гудериан верил в политическую беспристрастность.
Ну что ж, значит, это еще один пример непонимания
им действительности, изолировавшего его от тех, с
кем самой судьбой было предназначено сотрудничать,
и вело к расхождениям во мнениях, подрывавшим его
авторитет военачальника. И при всяком удобном слу¬
чае германские генералы старались бросить камень в
его огород. 21 января 1940 года Гудериан сердито
писал Гретель:
«Недавний вечер у господина фон Р. [Рундштедт]
начался довольно приятно, а закончился спором о
танковых войсках, который начали он и Буш [гене-
рал-полковник Эрнст Буш, командующий 16-й арми¬
ей]. Это был спор, участникам которого недоставало
понимания предмета спора, и они, после польской
кампании, выражали даже неприязнь. Посчитав для
себя участие в нем невозможным, я в глубоком разо¬
чаровании отправился домой. Эти люди больше не
увидят меня в своем обществе. Совершенно бесполез¬
но ожидать чего-либо от этой хорошо известной груп¬
177

пы «товарищей». На этих людей можно возложить
вину за то, что вот уже несколько месяцев наша
незаменимая техника стоит недвижима под открытым
небом, постепенно приходя в негодность. Ущерб от
этой халатности не поддается исчислению».
«Однако этот идиотский спор — еще не все. В тот
вечер я подхватил противную инфекцию и теперь не
могу избавиться от насморка и простуды в самой, что
ни на есть, злейшей форме. И мы по-прежнему ждем...»
«Следующие две недели я буду очень занят на
курсах переподготовки. Все усугубляется тем, что у
нас очень плохая учебная база. О, если бы нас оста¬
вили на наших базах! Но теперь этого уже не испра¬
вить».
«Морозно. Идет снег. По большому ручью плывут
льдины. Пасмурно и скучно. Проходят месяцы, а бу¬
дущее под большим знаком вопроса».
Получив это письмо, Гретель, вероятно, сочув¬
ственно улыбнулась, уверенная, что больной и впав¬
ший в уныние муж обязательно выздоровеет и, когда
его хандра рассеется, простит своих обидчиков. На
этот раз прощение далось ему легко. Гудериан недо¬
лго обижался на своих оппонентов, и 11 февраля
после совещания, на котором будущая кампания об¬
суждалась как «военная игра», в бодром тоне писал
Гретель: «Очевидно, фон Р. и сам понял, что я был
прав, отстаивая свою точку зрения. После совещания
он был сама доброта...» Меньшее значение имело то,
что в этом же письме он жаловался: «Я страдаю от
одиночества, мне то и дело попадаются случайные
люди, с которыми я не могу свободно разговаривать,
и поэтому все сводится к банальностям, а то, что на
сердце, так и остается невысказанным». Однако это
было концом периода изоляции. Перемена в настрое¬
нии Рундштедта означала — фортуна повернулась лицом
к создателю танковых войск, поскольку планы, кото¬
178

рые они обсуждали, уже одобрил Гитлер. Гудериан
получил возможность реализовать свою мечту.
Тем не менее, неустойчивое отношение к Гудериа¬
ну со стороны германских генералов служило баро¬
метром общественного мнения немцев — не только к
спорному вопросу ведения войны танками, но и отно¬
сительно владения Гитлером ситуации. Как политик,
Гитлер укрепил свое положение, но его претензии на
роль «военного гения» пока еще выглядели сомни¬
тельными. Гудериан же протянул ему ключ, открыва¬
ющий дверь к революции в военном деле, уничтожая
ортодоксальные армии предыдущего десятилетия. В то
же время Гудериан мог помочь фюреру доказать, что
верховный главнокомандующий хотя и дилетант, но
все же ни в чем не уступает профессионалам. От
плана вторжения в Западную Европу зависело многое,
не только исход одной военной кампании.

Глава 7
ЗЕЛЕНЫЙ СВЕТ ПО ВСЕЙ
ФРАНЦИИ
Германский генеральный штаб не имел плана на¬
падения на Францию, и времени для разработки тако¬
вого оставалось в обрез, ибо по приказу Гитлера втор¬
жение должно было начаться 12 ноября 1939 года, а к
работе над планом приступили только 28 сентября.
С самого начала Браухич и Гальдер почти не верили
в осуществимость этой задачи, и потому едва ли мо¬
жет удивлять, что плоду их скрупулезных трудов не
хватало вдохновения. По их мнению, было необходи¬
мо обойти линию Мажино, защищавшую француз¬
скую границу на участке от швейцарской границы до
Лонгви, южнее Арлона, где созданные людским тру¬
дом оборонительные сооружения сочетались с якобы
труднопроходимой местностью Арденн, представляв¬
ших собой естественный оборонительный рубеж. Брау¬
хич и Гальдер решили, что главный удар следует на¬
нести севернее Арденн, в направлении на Намюр.
На крайнем правом фланге оставалась Голландия, с
которой рассчитывали справиться быстро. Левый фланг
должен был прикрываться относительно сильной груп¬
пировкой, наступающей через Арденны на реку Маас
между городами Живе и Седаном. Таков в основных
чертах план, осуществление которого постоянно от¬
кладывалось, пока 10 января 1940 года о нем не узна¬
180

ли западные союзники. В тот день один из штабных
офицеров вылетел с важными документами из Мюн¬
стера в Кельн. Сбившись с курса, самолет совершил
посадку на территории Бельгии. Экипаж и пассажи¬
ров взяли в плен (по альтернативной версии, офицер
все же успел сжечь секретные документы).
Задолго до января план подвергся острой критике.
Манштейн доказывал, что он навряд ли обеспечит
достижение полной победы, поскольку не предусмат¬
ривает тотального уничтожения северной группиров¬
ки противника и не создает благоприятной стратеги¬
ческой ситуации для нанесения вспомогательных
ударов. Плану не хватало гибкости, да и глубина про¬
никновения была незначительной. Манштейн пола¬
гал, что вторжение должно обеспечить быструю и
полную победу, поскольку неудача приведет Герма¬
нию к затяжной войне, которую страна будет не в
состоянии выдержать. Он выступал за окружение круп¬
ных сил противника с последующим их уничтожени¬
ем, как требовала стратегия Мольтке-старшего, и чего
пытался, но не смог достичь Мольтке-младший, но
что самому Манштейну и Рундштедту совсем недавно
удалось в Польше. Гитлер также был недоволен пла¬
ном, хотя, в смысле стратегической дальновидности,
до Манштейна ему было далеко. 25 октября — еще до
того как Манштейн ознакомился с планом ОКХ —
фюрер предложил в дополнение к наступлению через
Арденны направить главный удар через южный Маас
на Амьен, а затем к побережью Ла-Манша, чтобы
отразить большие силы противника. 31 октября, со¬
вершенно независимо от Гитлера, Рундштедт предста¬
вил ОКХ хорошо аргументированный проект, очень
похожий на тот, что родился в воображении Гитлера.
Гудериана, как признанного эксперта, своими по¬
знаниями в этой сфере явно превосходящего Браухи-
ча, Гальдера и остальных, также пригласили принять
181

участие в дебатах, поскольку, несмотря на перебран¬
ку, все еще продолжавшуюся среди мелких сошек —
сторонников и противников танковых войск, — никто
в высшем командовании не сомневался, что успех
предстоящего вторжения будет зависеть от действий
авиации и танков. Да и в самом деле, чем были
вызваны постоянные отсрочки начала операции, как
не страхами, что неблагоприятные метеорологические
условия воспрепятствуют вылетам авиации, и что тан¬
ки завязнут в зимней грязи? После того, как 9 ноября
Гитлер упомянул о своей идее Йодлю, тот обсудил ее
с Вильгельмом Кейтелем, а Кейтель решил прокон¬
сультироваться с Гудерианом по вопросу о возможно¬
сти прохода крупных танковых сил через Арденны.
Гудериан в «Воспоминаниях солдата» не говорит об
этом и пишет только о подобной дискуссии с Манш-
тейном, состоявшейся во второй половине ноября.
К тому времени он уже имел все расчеты относитель¬
но потребностей танковых сил, необходимых для осу¬
ществления этого замысла. Вне всяких сомнений, здесь
немалую роль сыграл его личный опыт пребывания в
Арденнах в горячие денечки 1914 года и в Седане, на
штабных курсах в 1918 году, на основании которого
он заверил Кейтеля — танки смогут пройти по Арден¬
нам. Однако когда 11 ноября Гудериану сказали, что
его 19-му корпусу, вероятно, придется возглавить
наступление на Седан, он заявил, что двух танковых
и одной моторизированной дивизии для этой задачи
совершенно недостаточно. Позднее, когда Манштейн
вплотную занялся исследованиями этого вопроса, в
результате чего на свет появился еще более амбици¬
озный план, Гудериан выдвинул гораздо более серьез¬
ные требования — теперь ему нужны семь мобильных
дивизий в авангарде.
Зима приближалась, и Манштейн буквально засы¬
пал ОКХ меморандумами и обращениями, пока, на¬
182

конец, там не посчитали за лучшее избавиться от
этого слишком настойчивого штабиста, назначив его
командиром пехотного корпуса. Тем не менее, во
мнении ОКХ произошел поворот. На январских уче¬
ниях под командованием Рундштедта стала ясной воз¬
можность нанесения удара по Седану в стык между
сильным северным флангом и его более слабым про¬
должением по Маасу. К заверениям Гудериана, что
танковые дивизии смогут пройти через Арденны,
форсировать реку и осуществить глубокое проникно¬
вение на территорию Франции, отнеслись с непри¬
крытым скептицизмом, если не презрением. Тот горь¬
кий вечер в мужской компании явился кульминацией
данного спора. Именно с того времени на грядущей
победе стал отчетливо проявляться отпечаток лично¬
сти Гудериана. Гальдер считал, что пехотные дивизии
на Маасе должны догнать танковые, ведь лишь пехота
может осуществить крупномасштабную операцию по
форсированию водного рубежа с сильно укрепленны¬
ми позициями противника. По его мнению, намере¬
ния Гудериана бессмысленны, и Рундштедт согласил¬
ся с этим. Гудериан твердо стоял на своем и опровергал
их обоих, высказываясь в пользу внезапного массиро¬
ванного удара: «...вбить клин, такой глубокий и ши¬
рокий, чтобы нам не нужно было беспокоиться о
наших флангах...».
Кое-кто из генералов поддержал Гудериана. Галь¬
дер заколебался. Тогда Манштейн на очередном сове¬
щании у Гитлера, состоявшемся 17 февраля, восполь¬
зовался возможностью описать свой план. Фюрер
воодушевился и на следующий день сказал Браухичу
и Гальдеру, причем так, словно эта идея исходила от
него самого, что это именно то, что ему нужно.
В результате работа над планом операции закипела
вовсю. По новому плану главный удар наносился че¬
рез Арденны. Лишь одна танковая дивизия, 9-я из
183

39-го корпуса отряжалась против Голландии, а еще
две — 3-я и 4-я из 16-го корпуса — должны были
действовать против Бельгии, наступая севернее На¬
мюра. Двигаясь по северным склонам Арденн, 15-й
корпус, в состав которого входили 5-я и 7-я танковые
дивизии, должен был выйти к Маасу у Динана, при¬
крывая, таким образом, северный фланг 41-го корпуса
под командованием Георга-Ганса Рейнхардта. Глав¬
ной ударной силой в этом наступлении была особая
танковая группа генерала кавалерии Эвальда фон
Клейста, включавшая 41-й корпус, 19-й корпус Гуде¬
риана и 14-й корпус Виттерсгейма. Сама она входила
в 12-ю армию генерал-полковника Зигмунда Листа, в
свою очередь входившую в состав группы армий «А»
под командованием Рундштедта. Рейнхардту дали толь¬
ко 6-ю и 8-ю танковые дивизии, а Гудериан, на кото¬
рого возлагались все надежды, имел в своем распоря¬
жении 1-ю, 2-ю и 10-ю танковые дивизии и отборный
мотопехотный полк «Великая Германия». Всего в груп¬
пе Клейста насчитывалось около 1260 танков, в ос¬
новном T-I1I и Т-ІѴ, но были и танки без артиллерий¬
ского вооружения. Общее же число танков на Западном
фронте к 10 мая составляло 2800. Во время наступле¬
ния к Маасу этой группе была обещана первоочеред¬
ная воздушная поддержка, а в ходе форсирования
реки предполагался массированный бомбовый удар.
Это устраняло необходимость передвижения по изви¬
листым, узким дорогам, которые и без того займет
бронетехника полностью моторизированных мобиль¬
ных корпусов, тяжелая артиллерия и колонны грузо¬
виков с боеприпасами.
Унылая зима вскоре сменилась бодрящей весной,
и кампания нового сезона открылась молниеносными
победами вермахта над Данией и Норвегией. Гудери¬
ан и другие командиры с головой ушли в боевую
подготовку личного состава и планирование. Преоб¬
184

ладали штабные учения по картам, поскольку нехват¬
ка горючего исключила интенсивные занятия на мест¬
ности. Однако танковые экипажи несколько ночей
упражнялись в вождении машин по трудным сель¬
ским дорогам. В целях экономии боеприпасов танки
почти не выезжали на стрельбища, хотя артиллерия,
включая длинноствольные 88-мм зенитные пушки,
немало упражнялась в стрельбе прямой наводкой по
малым целям, таким как амбразуры долговременных
огневых сооружений. Пехота и саперы снова и снова
отрабатывали технику форсирования реки в надувных
лодках, переправу танков и наведение мостов. К пос¬
ледним двум операциям следовало приступить сразу
же, как пехота захватит плацдармы на берегу против¬
ника. Учения на реке Мозель были в значительной
степени приближены к действительности, потому что
подходы к ней очень походили на подходы к Маасу.
Гудериан, не жалея сил, сновал от одного участка к
другому, понуждая своих подчиненных к полной вы¬
кладке сил, анализируя промахи и ошибки в методах,
обобщая каждый урок и впитывая свежие идеи через
Неринга и его штаб для дальнейшего их распростра¬
нения и внедрения в 19-м корпусе, а так же, косвен¬
ным путем, и в других танковых соединениях, над
перспективами которых он постоянно размышлял —
хотя Гудериан уделял большую часть внимания свое¬
му корпусу, он никогда не забывал и о благе всех
бронетанковых сил в целом. К этому времени уже все
танкисты знали в лицо и уважали этого энергичного,
напористого генерала с пытливым взглядом, задавав¬
шего толковые вопросы, лаконично комментировав¬
шего выполнение различных задач на танкодроме или
в бою. В объективности и справедливости его оценок
не сомневался никто. «Быстрый Гейнц» был строг, но
не придирчив. Отеческое отношение ко всем подчи¬
ненным, вне зависимости от их чина, создавало со-
185

Прорыв через Арденны

вершен но особую атмосферу. У тех, кому посчастли¬
вилось пережить войну, остались самые теплые вос¬
поминания о Гудериане. В памяти многих остались
его выражения, ставшие в то время крылатыми:
«Klotzen, nicht Kleckern», что в переводе с немецкого
означает: «Бей кулаком, а не растопыренной пятер¬
ней», или: «Увеселительные катания на лодках по
Маасу запрещены». В отношениях Гудериана с солда¬
тами преобладало чувство взаимного доверия, без
которого не может состояться настоящий полководец.
А как же сам Гудериан расценивал перспективы
предстоящего рискованного предприятия, почти аван¬
тюры, когда-то казавшейся ему немыслимой, да и
сейчас, когда многие его современники сомневались в
успехе? В «Воспоминаниях солдата» он говорит, что
сдержанность французов или их нежелание восполь¬
зоваться занятостью вермахта в Польше объяснялось
скорее чрезмерной осторожностью, но этого было
никак недостаточно, чтобы считать их неспособными
нанести ответный удар. Другое дело, что, как было
известно немцам, французская стратегическая и так¬
тическая доктрина до сентября 1939 года диктовала
необходимость позиционной войны, основываясь на
темпах 1918 года. Хотя французы, по мнению немец¬
кого верховного главнокомандования, превосходили
вермахт по количеству танков (вместе с англичанами
они действительно могли выставить около 4200 тан¬
ков), можно было предположить, что французское
высшее командование не станет создавать крупные
танковые соединения, действующие на предельной
скорости. Кроме того, радиус действия их раций усту¬
пал немецким, и сами рации в техническом отноше¬
нии были еще «сырыми». Поэтому можно было ожи¬
дать, что французы рассредоточат свои танки по всему
фронту и не смогут быстро реагировать на постоян¬
ные изменения ситуации. Это, по мнению Гудериана,
187

окажется для них фатальным. Вместе с тем ему было
известно, что последние типы французских танков
«CoMioa-S35» и тяжелый танк типа В1 имели броню в
два раза толще, чем немецкий Т-ІѴ, а снаряды, выпу¬
щенные из их 47-мм орудий, гораздо лучше пробива¬
ли броню, чем немецкие аналоги. Таким образом, в
танковых поединках немецкие машины могли ока¬
заться в более уязвимом положении, так же как и
пехота, у которой из противотанковых средств име¬
лась лишь 37-мм пушка, точно такая же, как и на
танках Т-ІІІ. Этот недостаток могло компенсировать
использование на передовой, помимо полевой артил¬
лерии, 88-мм пушек — это, а также возможность пе¬
реиграть противника маневренными действиями на
его флангах с заходом в тыл и ведением прицельного
огня по слабым местам его бронетехники — занятие,
в разгар боя требующее у наводчиков стальных не¬
рвов.
Немецкое командование .имело в своем распоряже¬
нии подробные схемы укрепрайонов противника в
Арденнах и на Маасе, что в немалой степени прида¬
вало уверенности. Ведя разведку всеми доступными
способами, немцы установили — оборонительные ли¬
нии французов обладают недостаточной глубиной и в
ряде мест незавершены. Взвесив все данные, Гудери¬
ан решил, что имеются неплохие шансы на успех. Его
танки должны были внезапным ударом смять сопро¬
тивление противника, несмотря на удобную для обо¬
роны местность Арденн, и прорваться к Маасу до
того, как противник оправится от первоначальных
поражений. Что касается его сомнений, то в дошед¬
ших до нас документах отражены лишь те, которые
касались поддержки со стороны его начальников, хотя,
отдавая им должное, следует заметить, что радоваться
предстоящим сражениям мог лишь человек, обладав¬
ший непоколебимой уверенностью Гудериана. Гитлер
18в

же в отношении военной мысли чувствовал себя явно
не в своей стихии. Хотя его «интуиция» подсказала
курс действий, оказавшийся правильным, у него часто
возникали сомнения, в результате чего он порой терял
самообладание. Браухич и Гальдер с самого начала
проявляли нерешительность и примкнули к сторон¬
никам нового плана так поздно, что было невозможно
полагаться на их последовательность в случае возник¬
новении непредвиденной ситуации. Лист хотел, чтобы
первыми Маас форсировали пехотные дивизии. Рун¬
дштедт, пребывая в неуверенности, продемонстриро¬
вал плохое понимание возможностей танковых войск,
отказавшись даже разговаривать о нанесении глубоко
проникающих ударов с плацдарма на Маасе. Клейст
не имел опыта руководства танковыми соединениями,
хотя ему, как кавалеристу, нельзя было отказать в
инстинктивном стремлении к скорости и умении
быстро разбираться в обстановке и распознавать воз¬
можности. Буш считал, что Гудериану вовсе не удаст¬
ся форсировать Маас, а Бок, чью армейскую группу
на севере лишили доминирующей роли, отводившей¬
ся ей по первоначальному плану, выразил мнение
большинства, выдвинув вполне обоснованные (по
обычным меркам) возражения. Он сказал Гальдеру:
«Вы будете ползти в десяти милях от фланга линии
Мажино, осуществляя свой прорыв, и надеяться, что
французы будут безучастно наблюдать за вами! Вы
собираетесь запрудить массой танков узкие дороги
Арденн так, будто угрозы с воздуха не существует
вообще. А затем надеетесь дойти до побережья, имея
открытый южный фланг на протяжении в 200 миль
против основной массы французской армии!»
Здесь Бок ошибался, ибо информация о намерени¬
ях союзников, собранная за зиму, позволяла сделать
вывод, что основная масса союзных армий в случае
вторжения немцев в Голландию и Бельгию выступит
169

на территорию Бельгии и, таким образом, создаст
вакуум, который заполнит танковая группа Клейста.
И все же однажды Гудериан назвал наступление через
Амьен на Абвиль рейдом. Возможно, это слово он
употребил чисто случайно; однако не исключено, что
в данном случае имела место неуверенность в конеч¬
ном исходе, и Гудериан был готов, если потребуется,
отступить. Здесь проявилась гибкость мышления пол¬
ководца, уделявшего внимание действиям танковых
войск не только в наступлении, но и в отступлении,
в чем верховное главнокомандование германской ар¬
мии будет иметь возможность убедиться в будущем.
Штаб Гудериана готовился сниматься с места, а
Гудерианом овладело состояние задумчивости, но ни¬
как не бравады или самоуверенности, о чем свиде¬
тельствует письмо к Гретель:
«Твоя догадка оказалась верной. Теперь я проща¬
юсь с тобой. Нам предстоят напряженные дни, и я не
знаю, когда у меня появится шанс написать тебе
снова. Мне бы хотелось лично сказать тебе «прощай».
Сейчас это приходится делать при помощи безжиз¬
ненного листка бумаги, и вся моя нежность остается
невысказанной и невыраженной. В моей памяти еще
свежо прекрасное последнее прощание, и даже недо¬
лгое повторение было бы для меня благословением,
однако этому не суждено случиться. Благоухающая
весной сельская местность кипит деятельностью, гар¬
монирующей с всеобщим цветением, и поэтому, не¬
смотря на всю уверенность, сердце наполняется не¬
жной грустью. Теперь ты будешь своими мыслями
стремиться к нашим мальчикам, и я желаю и надеюсь
вместе с тобой, что после победоносной кампании ты
сможешь прижать их к своей груди целыми и невре¬
димыми. А теперь мы должны думать, как лучше
выполнить поставленную задачу. Все прочее должно
отойти на задний план... Я покидаю свое жилье, где
190

разместился с комфортом, и сегодня вечером двинусь
вперед... Любые неудобства не в счет, если на гори¬
зонте появится призрак большого успеха».
Растянувшись в колонну длиной миль в сто, 15-й,
41-й и 19-й корпуса вышли из своих лесных укрытий
и пересекли границу, сметая заставы противника, ока¬
завшего слабое, спонтанное сопротивление. В некото¬
рых местах обороняющиеся были застигнуты в бук¬
вальном смысле спящими. Диверсанты в гражданской
одежде заблаговременно проникли в эту зону под
видом туристов и смогли разминировать многие мос¬
ты и проходы, обеспечив продвижение по ним немец¬
кой военной техники. В состав передовых штурмовых
групп, помимо танков и пехоты, входили саперы,
задачей которых являлось уничтожение заграждений
на дорогах. Наступление везде развивалось успешно и
по графику. Гальдер назвал его «очень хорошим мар¬
шевым достижением». И действительно, непрерыв¬
ность передвижения обеспечивалась, в основном, бла¬
годаря напряженному труду саперов и дорожной
службы, устранявших препятствия и дорожные проб¬
ки, возникавшие в самые неожиданные моменты и
неизбежно затруднявшие продвижение частей Гуде¬
риана. Появление кавалерийской дивизии на подсту¬
пах к реке Семуа, переброшенной частично на грузо¬
виках, частично на танках, вызвало лишь краткую
заминку в немецком наступлении, ибо дивизия после
короткой стычки была разгромлена. Немецкие танки
проникали в оборону французов как нож в масло.
Паника, которую они сеяли, многократно преувели¬
чивалась слухами, распространявшимися солдатами,
отставшими от своих частей или уцелевшими после
боя. Эти слухи подрывали боевой дух частей, еще не
принимавших участие в боевых действиях. И все же
Клейст, как кавалерист, отдал должное отваге фран¬
цузских конников, заставивших 10-ю танковую диви¬
191

зию отклониться к левому флангу Гудериана, южнее
своей полосы наступления, чтобы противостоять уг¬
розе со стороны французской кавалерии у Лонгви,
скорее всего, мифической.
Гудериан выразил резкий протест против «изъятия
трети моих сил для устранения этой гипотетической
угрозы», но, в конце концов, пошел на компромисс и
сдвинул полосу наступления дивизии, чтобы развеять
страхи Клейста. Однако, поступив таким образом, Гу¬
дериан совершил ошибку, так как теперь подразделе¬
ния 10-й танковой перемешались с подразделениями
1-й дивизии, в тот момент являвшейся главной удар¬
ной силой 19-го корпуса и готовившейся форсировать
Семуа. Это привело к тому, что подразделения 1-й
танковой дивизии перепутались со 2-й танковой, на¬
ступавшей севернее, а та, в свою очередь, вклинилась
в полосу наступления 41-го корпуса, замедлив про¬
движение 6-й танковой дивизии.
К счастью для немцев, французская авиация в те
дни практически не появлялась в небе, иначе воздуш¬
ные налеты усугубили бы хаос, царивший на дорогах.
Это было первым, но не последним проявлением не¬
согласованности действий. На различных уровнях ко¬
мандования — что вполне естественно при проведе¬
нии такой почти беспрецедентной по своему размаху
операции — имелись классические примеры «трения».
Исход сражения за Семуа решился еще до прибы¬
тия 19-го корпуса, поскольку французы уже начали
отступать к Маасу. В ночь с 11 на 12 мая пехота
перебралась через реку на подручных средствах, а
танки перешли ее вброд на рассвете. Неринг и Гуде¬
риан разместили свой штаб в комфортабельном отеле
«Панорама» с «великолепным видом на долину Се¬
муа» и поплатились за свою неосторожность, когда
французские самолеты нанесли прицельный бомбо¬
вый удар. Во-первых, Гудериана засыпало осколками
192

Кале^
8 Зак. 1927
Движение к Ла-Маншу

стекла, а во-вторых, он едва увернулся от упавшей на
него головы кабана, висевшей над его письменным
столом. После этого генералы вели себя с большей
осторожностью, выбирая для своего штаба места, не
столь бросающиеся в глаза. Возник старый, нерешен¬
ный вопрос, требующий четкого ответа, как и когда
форсировать Маас. 1-я танковая дивизия уже могла
приступить к операции. Ее левый фланг был надежно
прикрыт 10-й дивизией, а вот правый немного завис
в воздухе, так как 2-я дивизия чуть отстала из-за
дорожных проблем. К этому времени Клейст отбро¬
сил свои сомнения. Из ситуации на других фронтах
явствовало, что основные силы союзников вступили в
Бельгию. На подступах в Анну произошел встречный
танковый бой между подразделениями 16-го корпуса
и французскими легкими механизированными диви¬
зиями, в котором выяснилось техническое превосход¬
ство немцев. Хотя французские танки легко выдержи¬
вали попадание немецких 37-мм снарядов, их ответный
огонь был медленным и неточным из-за неудобной
компоновки боевого отсека. Во французских танках
командир заряжал орудие и производил выстрел, а в
немецких командир только командовал, в то время
как другой член экипажа наводил орудие и стрелял.
Кроме того, французы растянули свои танки широко
по фронту в соответствии с устаревшей тактикой,
отчего их боевые порядки оказались неглубокими, а
немцы концентрировали силы, чтобы последователь¬
но атаковать ключевые точки в обороне противника,
и били его по частям.
Клейст высказался за то, чтобы «атаковать немед¬
ленно, не теряя времени». Тут же в соответствии с
планом, отработанным на командно-штабных учени¬
ях, ОКВ предоставило в его распоряжение два воз¬
душных корпуса. Однако Гудериан возразил, так как
2-я танковая дивизия могла не успеть выйти на исход¬
94

ные позиции для атаки широким фронтом, что, по его
мнению, было существенно важно. В любом случае,
времени для того, чтобы разослать приказы, осталось
очень мало. Клейст отверг возражения Гудериана.
Инцидент имел определенное значение, ведь в нем
отразилась некоторая нерешительность Гудериана,
появившаяся у него, как предположил Алистер Хорн,
в результате шока, полученного при налете француз¬
ской авиации. Словно смерть овеяла его своим дыха¬
нием. Это маловероятно, хотя еще в 1918 году Фуллер
высказывал мнение, что бомбардировка неприятель¬
ского штаба может «нейтрализовать ясность мышле¬
ния». Данный случай подтверждает — Клейст четко
отдавал себе отчет в возможностях танков относитель¬
но времени и пространства, несмотря на критику
Гудериана, которому было суждено еще не раз попа¬
дать в неприятные ситуации. На обратном пути после
совещания у Клейста пилот Гудериана потерял ориен¬
тировку и чуть было не приземлился в расположении
французских войск. Обоих спасла память Гудериана,
благодаря которой он быстро определил подлинное
местонахождение — в 1915 году Гудериан совершал
разведывательные полеты над этой местностью в ка¬
честве летчика-наблюдателя.
Планирование форсирования Мааса — классичес¬
кий пример смешения импровизации и предусмотри¬
тельности Генерального штаба. Начало операции было
намечено на 16.00 13 мая. Этому должна была пред¬
шествовать интенсивная артиллерийская и воздушная
подготовка вместо поддержки с воздуха в ходе самого
форсирования. У армейских и авиационных штабов
уже не оставалось времени для координации действий
и рассылки детальных письменных приказов, однако
Неринг посчитал, что ситуация очень похожа на ход
недавних командно-штабных военных учений, и по¬
тому вполне достаточно воспроизвести учебные при¬
195

казы, изменив лишь время с 10.00 на 16.00. Из штаба
корпуса эти приказы вышли в 08.15 13 мая, а из штаба
1-й танковой дивизии в 12.00. ВВС, поставленные
перед той же проблемой, просто проигнорировали
приказы Клейста и действовали в соответствии с пла¬
ном, ранее согласованным с Гудерианом. Однако лет¬
чикам было проще — их базы находились вдали от
передовой.
Другими словами, вместо атаки одновременно си¬
лами пяти дивизий, как было предусмотрено планом,
могла получиться осечка. С уверенностью немцы мог¬
ли пока рассчитывать лишь на две дивизии. В резуль¬
тате обоим корпусам пришлось преодолевать крупную
водную преграду с ходу и при сопротивлении против¬
ника. В прошлом такие операции считались нежела¬
тельными, а в будущем многие командиры, боясь
риска, будут от них отказываться. Гудериану вовсе не
нужно было попадать под бомбы, чтобы у него воз¬
никли сомнения относительно благополучного исхода
этого мероприятия.
Первой в бой за Седан вступила 1-я танковая ди¬
визия, хотя в действительности все дело свелось к
ожесточенной артиллерийской перестрелке и схват¬
кам в воздухе. Танки почти не принимали участия в
сражении, а пехота пошла вперед, лишь когда немец¬
кая авиация захватила господство в воздухе, и были
подавлены французские батареи. Немцы обнаружили,
что не в состоянии приступить к форсированию реки,
пока работала французская артиллерия, и что их соб¬
ственные орудия заняли невыгодные позиции на под¬
ступах к реке. Гудериан разрешил полевым частям
вести огонь с закрытых позиций и в то же время
потребовал, чтобы 102-й зенитный полк поддерживал
переправу, «для этой цели ему следует выдвинуть свои
орудия как можно дальше вперед». На самом деле
Гудериан хотел, чтобы мощные 88-мм зенитные ору¬
196

дия (такого типа, которые в будущем будут установ¬
лены на его самых тяжелых танках) вели огонь пря¬
мой наводкой вместо танков. Суть дела в том, что это
высокоточное орудие большого калибра способно по¬
ражать точечные цели с куда большим успехом, неже¬
ли танковые пушки меньшего калибра той поры. Это
был тот момент, когда чрезвычайно пригодились бы
тяжелые танки или самоходные штурмовые орудия,
но последних к тому времени находилось на вооруже¬
нии всего 55 штук (большая часть — в корпусе Гуде¬
риана), и оснащенны они были все теми же низкоточ¬
ными 75-мм пушками, что и Т-ІѴ.
Французская артиллерия затрудняла развертыва¬
ние немецких сил, однако вела огонь не в полную
силу из соображений экономии снарядов, к тому же
французское командование считало, что немцы при¬
ступят к форсированию реки не раньше, чем через
4—6 дней. В 16.00 в небе показалась первая волна
немецких бомбардировщиков. Тяжелые бомбардиров¬
щики предназначались для бомбежки по площадям, а
пикирующие — для борьбы с орудиями в укрытиях.
В Польше подобный метод оправдал себя лишь час¬
тично — поляков было трудно запугать. Под Седаном
же резервные французские дивизии второй очереди,
необстрелянные и годные лишь для гарнизонной служ¬
бы, не смогли противостоять панике. Солдаты броса¬
ли оружие и прижимались к земле или бежали из
траншей в тыл. Некоторые подразделения, получив не
совсем ясные приказы, воспользовались этим, чтобы
отойти назад. Бомбардировка продолжалась в течение
пяти часов. Ответный огонь французов слабел с каж¬
дой минутой. На передовой их пехота, оставшись без
поддержки артиллерии, дрогнула. Те, кто продолжал
вести огонь по скоплениям немецкой пехоты, тащив¬
шим к воде лодки и плоты, уничтожались снарядами
88-мм пушек, попадавших прямо в амбразуры дотов
197

противника. С наступлением вечера немецкая пехота
захватила плацдарм и начала пробиваться вглубь фран¬
цузской территории. Всю ночь кипела работа по со¬
оружению мостов и паромных переправ для танков,
однако первый танк прошел на ту сторону лишь на
рассвете. Тем временем, сам Гудериан перебрался в
лодке на другой берег, где его встретил ликующий
командир 1-го мотопехотного полка, подполковник
Герман Балк, старый его товарищ. Балк в шутку уп¬
рекнул Гудериана за «увеселительную лодочную про¬
гулку по Маасу», воспользовавшись его же выражени¬
ем, и сообщил, что пехота надежно закрепилась на
плацдарме. Балку не нужно было напоминать о необ¬
ходимости не давать неприятелю опомниться и про¬
должать наступление всю ночь. Об этом знал каждый
немецкий солдат. К рассвету 1-й мотопехотный полк
и полк «Великая Германия», наступавший левее, зна¬
чительно расширили плацдарм, теперь составлявший
три мили в ширину и шесть в глубину. Это был упрек
Гудериану за его предыдущее, едкое замечание, что
пехота «...ночью спит вместо того, чтобы наступать».
Здесь, на этой местности, где, говоря словами не¬
мецкого историка, «шум битвы почти смолк», танк
одержал победу там, где даже не было следов его
гусениц. Боязнь танков, подрывавшая боевой дух нем¬
цев в 1917 и 1918 гг., теперь перешла на их против¬
ников, тех, кто ее когда-то породил. Французская
пехота бежала с важных позиций, не видя противни¬
ка, лишь заслышав отдаленный слабый гул танковых
моторов. В действительности это рокотали француз¬
ские танки, шедшие, чтобы контратаковать. В случае
надлежащей организации эта контратака могла бы
иметь успех, и немцы оказались бы сброшены с плац¬
дарма, однако два батальона легких танков, вызвав¬
ших такую панику в собственных войсках, останови¬
лись, дабы не умножать уже существующего хаоса, и
198

поэтому утром находились далеко от исходных пози¬
ций, с которых должны были наносить контрудар, и
когда пошли вперед, столкнулись с немецкими танка¬
ми и артиллерией, руководствовавшихся доктриной в
духе фон Секта, генерала, считавшего, что настоящий
командир должен «всегда ставить цель чуть большую,
чем та, которую считает достижимой. Он оставит место
для удачи, однако при этоді необходимо обладать
мудрой выдержкой и артистичностью, чтобы не по¬
ставить цель, явно находящуюся за пределами реаль¬
ных возможностей».
Этот совет и предстояло освежить в памяти Гуде¬
риану, так как начала поступать информация, что во
французской обороне наконец-то появилась брешь,
которой он так страстно желал. В голове у него засело
лишь одно — рейд на Амьен. Но сначала было то, чему
один из британских генерал-майоров, Бернард Мон¬
тгомери, даст название «собачья драка». А поскольку
в собачьей драке принимали участие, главным обра¬
зом, бронетанковые части обеих сторон, то, вспомнив
их судьбу, мы сможем проникнуться духом конфрон¬
тации. Чтобы не отставать от немцев, французы сфор¬
мировали три легких механизированных дивизии
(Divisions Legeres Mecaniques — DLM), каждая из ко¬
торых имела по 194 танка, включая неплохие S-35, и
четыре бронетанковых дивизии, имевшие по 156 тан¬
ков, включая тяжелые танки типа В1. Кроме этого у
них имелось 25 отдельных батальонов легких танков
для поддержки пехоты. Легкие механизированные ди¬
визии были направлены в Бельгию, где их здорово
потрепал 16-й корпус. Они потеряли не только много
машин, но и волю к борьбе, и в течение всей остав¬
шейся кампании французские танкисты начинали
нервничать при одном лишь упоминании о немецких
танках. Гудериану не пришлось увидеть франузские
танки, как не встретился он и с 1-й бронетанковой
199

дивизией, сформированной совсем недавно и обла¬
давшей организационными недостатками. Ее слабым
местом были связь и плохое знание принципов дей¬
ствий танковых дивизий. Ей не хватало пехотных и
вспомогательных подразделений, в чем ясно прогля¬
дывала приверженность к прежней концепции тесной
поддержки пехоты на линейных позициях. Недоста¬
точная слаженность действий приводила к медленно¬
му развертыванию. 1-я бронедивизия также отправи¬
лась в Бельгию, и 14 мая ее послали к Динану, чтобы
задержать внезапно прорывавшийся 15-й корпус Гота.
За три дня боев она была практически уничтожена.
Из-за плохой работы тыловых служб ей постоянно не
хватало горючего. Плохая связь и Неудовлетворитель¬
ная организация службы регулировки движения при¬
вели к сбоям в управлении войсками и к хаосу на
дорогах.
Две из оставшихся трех бронетанковых дивизий
померились силами с немецкими танковыми диви¬
зиями, результатом чего явилась картина контрас¬
тов между доблестью и трусостью, профессионализ¬
мом и дилетантством. 3-я бронетанковая дивизия
начала прибывать в район южнее Седана 14-го мая.
Она входила в состав 21-го корпуса, которому по¬
ставили задачу оттеснить Гудериана к Маасу. И опять
приказы, спущенные сверху, пройдя все инстанции,
доходили до исполнителей с запозданием. Плохо
была организована дозаправка горючим. Как и в
случае с 1-й бронетанковой дивизией, попытать удачу
во второй раз французским танкистам не представи¬
лось возможности из-за решительных действий сна¬
чала 1-й немецкой танковой дивизии, двинувшейся
на Шемери, а затем полка «Великая Германия» и
10-й танковой дивизии, овладевшими высотами в
районе Буа-Мон-Дье, где должна была сосредото¬
читься 3-я танковая дивизия французов, в результа¬
200-

те сильного давления противника перешедшая к
обороне, а затем рассеяная. В ходе ожесточенного
боя за селение Стене Гудериан выполнил маневр, на
практике подтвердивший его концепции использо¬
вания танковых сил и приведший к очередной стыч¬
ке с Клейстом.
Когда войска Гудериана выдвинулись к Буа-Мон-
Дье, он увидел, что между этими высотами и Маасом
открывалась брешь шириной в двенадцать миль, в
которую мог пройти весь его корпус и затем, повер¬
нув направо, устремиться к проливу. Настораживал
лишь один фактор — сообщение воздушной разведки
о концентрации французских танков против откры¬
того фланга. Справедливости ради нужно заметить,
что Гудериан посчитал необходимым спросить у ко¬
мандира 1-й танковой дивизии, готов ли тот ввести
в этот разрыв всю свою дивизию, или же следует
оставить фланговое охранение. От майора Венка, на¬
чальника оперативного отдела штаба дивизии, при¬
шел ответ «Klotzen, nicht Kleckern» — «Бить кулаком,
а не растопыренной пятерней». Как бы там ни было,
но оба фланга 1-й танковой были надежно прикры¬
ты. Справа 41-й корпус наконец-то форсировал Маас
у Монферме и начал наступать на запад. Танки 2-й
танковой дивизии двигались сбоку достаточно близ¬
ко. Авиация союзников подвергла мосты ожесточен¬
ным налетам, но не смогла их разрушить. Слева
«Великая Германия» и 10-я танковая дивизия приня¬
ли на себя удар 21-го французского корпуса. Особен¬
но жаркие бои разгорелись вблизи деревни Стене,
имевшей ключевое значение. Здесь в течение второй
половины 14 мая и весь день 15 мая сражались под¬
разделения 3-й французской бронетанковой дивизии
и полка «Великая Германия». Французы попытались
занять выдвинутые вперед оборонительные позиции,
но потеряли много танков и отступили.
201

Выход к границам Швейцарии

Немцы победили за счет наращивания темпа ата¬
ки. Утром 15 мая «Великая Германия» овладела Стене.
В этот момент 3-я бронетанковая дивизия французов
получила приказ начать поэтапное наступление на
Седан. Однако за такое короткое время не могла
^ сосредоточить свои рассеянные накануне подразделе¬
ния. Вместо этого были предприняты разрозненные
контратаки на Стене, натолкнувшиеся на огонь не¬
мецких противотанковых пушек с оборудованных
позиций. Произошла отчаянная схватка в манере,
описанной в книге «Внимание! Танки!» — танк против
пушки и пушка против танка. Обе стороны понесли
серьезные потери, а пехота тем временем томилась в
бездействии, бессильная что-либо предпринять. Ка¬
кое-то время на поле боя доминировали тяжелые фран¬
цузские танки типа В1, так как их броня оказалась
непробиваемой для немецких 37-мм пушек. В конце
концов, у немцев в строю осталось лишь одно орудие,
но этого оказалось достаточно. На расстоянии в сто
метров наводчик высмотрел маленькую вентиляцион¬
ную решетку сбоку и начал посылать туда снаряды. За
короткий промежуток он уничтожил три французских
танка. Но все же «Великая Германия» выдохлась и
вынуждена была отойти. К 18.00 Стене опять оказался
в руках французов.
15	мая Гудериан наблюдал за этой схваткой, опа¬
саясь, что рискованное решение, принятое им преды¬
дущей ночью, может оказаться ошибочным. Он созна¬
вал, что нарушает установку Клейста, не разрешавшего
продвижение 19-го корпуса на запад, считая это преж¬
девременным. Они повздорили: Гудериан возмутился
приказом Клейста остановиться и закрепиться на за¬
хваченных позициях, считая, что это приведет к поте¬
ре близкой победы. Клейст уступил, но его тревога
была оправданной.
Гудериана можно было обвинить в том, что он
203

пошел на непомбрно большой риск, игнорируя врага,
еще не потерявшего способности наносить мощные
контрудары. Из 10-й танковой дивизии поступали тре¬
вожные донесения. Ее крайний левый фланг подверг¬
ся сильному давлению французских танковых частей,
и она едва ли могла выделить из своего резерва пехоту
для усиления полка «Великая Германия» у Стене. Все
висело на волоске. Еще одно усилие французов, и
исход боя на этом участке фронта мог решиться в их
пользу.
Возможно, 19-й корпус и не потерпел бы серьезно¬
го поражения, так как к Седану уже подтягивались
подразделения 14-го моторизированного корпуса, и
кроме того в случае крайней необходимости можно
было повернуть назад 1-ю и 2-ю танковые дивизии,
но уже одно предположение о том, что Гудериану
пришлось затормозить наступление, означало бы —
Клейст был прав с самого начала, и это в дальнейшем
очень помешало бы Гудериану использовать доктрину
Секта о честолюбивой цели. Однако французы пре¬
кратили свои атаки в тот самый момент, когда были
очень близки к успеху, и для Гудериана кризис мино¬
вал. На следующий день подошла свежая немецкая
пехотная дивизия, фронт стабилизировался.
Половина всех французских бронетанковых соеди¬
нений была разгромлена за пять дней.
Следом наступил черед 2-й французской бронетан¬
ковой дивизии, 15 мая перебрасывающей свои танки
малыми порциями по железной дороге к Ирсону и
Сен-Кантену, а ее грузовой автотранспорт двигался
своим ходом по дороге из Шалона на Гюиз, а оттуда
в восточном направлении на Сини л’Аббей. Это было
очень опасно. Никто не предупредил эту дивизию, что
она может оказаться на пути группы Клейста, ведь в
французских штабах никому в голову не приходило,
что Клейст мог продвинуться так далеко. Когда 15 мая
204

у Стене еще кипел бой, 41-й корпус Рейнхардта, на¬
ступавший справа от Гудериана, набирая темпы, уст¬
ремился на запад, без особого труда рассеивая попа¬
давшиеся на его пути французские соединения. Его
6-я танковая дивизия, оставив своего соседа, 8-ю ди¬
визию, на восточном берегу Мааса, протаранила фран¬
цузские оборонительные линии и ворвалась в остав¬
шуюся без защиты зону коммуникаций, сея хаос и
панику, громя автоколонны, железнодорожные узлы и
склады. Среди грузовиков, попавших под ее удар,
были и те, что принадлежали 2-й французской броне¬
танковой дивизии. Уцелевшие машины устремились
на юг и, таким образом, оказались отрезанными от
танков, которым должны были доставить горючее.
В это время танки начали разгружаться с платформ
между Сен-Кантеном и Ирсоном и с самого начала,
без капли горючего в баках, стали для Рейнхардта
легкой добычей.
В полночь, когда передовые части 19-го корпуса
еще находились далеко позади у Пуа-Террона, а 2-я
танковая дивизия уже подавила последние очаги со¬
противления французов, Рейнхардт достиг Лиаре. 19-му
корпусу не повезло — он встретил на своем пути самое
ожесточенное сопротивление, и ему не удалось выде¬
лить часть своих сил для удержания южного фланга.
Дисциплинированные французские части под коман¬
дованием опытных офицеров дрались грамотно и ре¬
шительно, контратакуя при малейшей возможности.
В бою за деревню Бувильмон понесший серьезные
потери 1-й мотопехотный полк Балка при поддержке
танков все же смог оттеснить части 14-й французской
дивизии под командованием будущего маршала Фран¬
ции — Латта де Тассиньи. Здесь Гудериану еще раз
удалось поймать психологический момент — на рассве¬
те 16-го мая, когда французы начали отступать, а нем¬
цы жаждали передышки, чтобы развивать его дальше.
205

Именно в i такие моменты триумфа или кризиса
проявлялись лучшие качества Гудериана. Пауль Ди-
рихс, часто сопровождавший Гудериана и называв¬
ший его «современным Зейдлицем», писал в то время:
«От него исходит ощущение положительного, лич¬
ного спокойствия. Он никогда не теряет самооблада¬
ния. Но это не означает, что Гудериан не может
удивить своих офицеров, например, когда прибывает
на командный пункт подчиненной ему части и ставит
ей боевую задачу, многие могли бы воспринять как
шутку то, что ставится такая далекая цель. Однако
генерал изъясняется четко и ясно, и операция приоб¬
ретает реальные очертания. В такие моменты он заво¬
раживает присутствующих своей речью, передавая им
свое страстное желание наступать».
Стремление успеть во что бы то ни стало — не
единственное следствие свойственного его характеру
нетерпения. Гудериан и раньше испытывал тревогу,
боясь, что не хватит времени, чтобы добиться убеди¬
тельных результатов — вечное проклятие танковых войск,
преследовавшее их со дня основания, и одновременно
стимул их дерзкой амбициозности. Предыдущим вече¬
ром у Гудериана состоялся сумбурный телефонный
разговор с Клейстом, опять выразившим тревогу за
южный фланг. И опять у него имелись основания для
подобного беспокойства. Ситуация под Стене остава¬
лась все еще неясной, и у немецкого командования
еще не имелось убедительных доказательств неспособ¬
ности французов организовать мощный контрудар. Ни
Клейсту, ни тем, кто стоял выше него, не было извест¬
но, что французские бронетанковые силы практически
прекратили свое существование, а в распоряжении про¬
тивника остались нетронутыми лишь полтора крупных
танковых соединения, или что французское командо¬
вание морально надломилось, осознав масштаб катас¬
трофы, постигшей действующую армию.
206

Командиры передовых частей, прорвавших после¬
дние линии французской обороны, возможно, и не
имели в своем распоряжении таких статистических
данных и всесторонних сведений политической и во¬
енной разведки, какими располагало командование
германских вооруженных сил, но были правы, утвер¬
ждая, что настал момент рисковать, ибо своей интуи¬
цией уже учуяли запах разложения врага. Их опыт и
инстинкт говорили, что победа близка. В 1914 году на
Марне, следуя за передовыми войсками, Гудериан не
видел ничего подобного и все же сослался именно на
этот довольно сомнительный исторический прецедент,
когда Клейст пытался его остановить. В конце кон¬
цов, Клейст сдался и разрешил Гудериану продолжать
движение еще в течение двадцати четырех часов.
Однако дело было вовсе не в уступчивости или неус¬
тупчивости Клейста, привыкшего беспрекословно
подчиняться высшему начальству. Просто ни тогда,
ни, похоже, позже, Гудериан не знал, что Клейст
выполнял указания свыше, приказы, не отражавшие
настроения, преобладавшие тогда как в ОКХ, так и в
ОКВ.
14	мая ОКХ и ОКВ сошлись во мнениях относи¬
тельно переброски 16-го корпуса, входившего в состав
группы армий «Б», из Бельгии во Францию, для га¬
рантии успеха группы армий «А» фон Рундштедта.
16 мая Гальдер выразил восхищение прорывом, кото¬
рый «...развивается почти по классическому сцена¬
рию», мнение, нашедшее поддержку в ОКВ. Однако
15-го мая, когда наступление с Мааса едва началось,
Рундштедт занервничал. В его журнале боевых дей¬
ствий есть запись о необходимости остановиться на
реке Уаза из опасения угрозы с юга, потому что ни
при каких обстоятельствах нельзя позволить против¬
нику добиться успеха «...на Эне, или. позднее, в рай¬
оне Лаона». 16 мая эти страхи усилились.
207

16	мая Гудериан бросился вперед только с двумя
дивизиями, 1-й и 2-й танковыми, оставив 10-ю и полк
«Великая Германия» южнее Седана на случай, если
французы попытаются потеснить его с юга, и чтобы
не раздражать сверх меры Клейста. Французы продол¬
жали настойчиво атаковать южный фланг Гудериана
под Стене и нанесли значительные потери подошед¬
шим немецким пехотным частям. Однако оттеснить
немцев так и не смогли. Остальные части 19-го кор¬
пуса бросились вперед и к наступлению ночи были
уже в 40 милях, в Дерси на Сере. В то же время
ударная группа 41-го корпуса подошла к Гюизу на
Уазе и начала уничтожать застрявшие там танки 2-й
французской бронетанковой дивизии. Как бы забыв о
двадцатичетырехчасовом лимите Клейста, Гудериан в
тот вечер по радио приказал продолжать наступление
и на следующий день. Эти приказы услышала служба
радионаблюдения в штабе Клейста, который незамед¬
лительно отменил приказ Гудериана и приказал ему
явиться в штаб танковой группы следующим же ут¬
ром. В 7.00 17 мая Клейст вышел из своего самолета,
приземлившегося у штаба 19-го корпуса, и сразу же
накинулся на Гудериана, обвинив его в нарочитом
невыполнении приказа. Гудериан, не долго думая,
заявил, что уходит в отставку. Обоим военачальникам
в тот момент не хватало выдержки и здравого смысла.
Оба были раздражены, причем Клейст — в гораздо
большей степени, чем об этом мог догадаться Гудери¬
ан, ибо Клейст желал этой остановки не более, чем
сам Гудериан.
Эта несправедливость была порождена Рундштед-
том. Его военный дневник отражает различные точки
зрения, так как в записи от 16 мая говорится сначала,
что командиры моторизированных соединений были
убеждены, что смогут продолжать наступление за реку
Уаза, «...особенно генералы Гудериан и Клейст», а
208

затем: «Однако, охватывая взглядом операции в це¬
лом, можно заключить, что связанный с этим риск
кажется неоправданным. Растянутый фланг между Ла-
Фер и Ретелем слишком чувствителен, особенно в
районе Лаона... Если временно приостановить наступ¬
ление, будет возможно в течение двадцати четырех
часов усилить фланг». Очевидно, Клейст не побеспо¬
коился объяснить Гудериану, что главным инициато¬
ром остановки 19-го корпуса являлся Рундштедт — их
отношения и так уже были слишком натянутыми.
Однако просьба Гудериана об отставке шокировала
Рундштедта. Если любимчик Гитлера решился на та¬
кой шаг, значит, дело зашло слишком далеко. Рунд¬
штедт послал ему лаконичную радиограмму с прика¬
зом оставаться на своем посту и ожидать полномочного
представителя, которым был не кто иной, как коман¬
дующий двадцатой армией, генерал-полковник Лист.
Лист прибыл днем, категорически отверг отставку
Гудериана и от имени главнокомандующего группой
армий приказал начать «разведку боем», оставив штаб
корпуса на прежнем месте. По сути дела, Гудериан
получал свободу действий, тем более, что теперь он
приказал проложить кабель к своему тактическому
штабу, чтобы его личные приказы не могли быть
услышаны в эфире старшими начальниками. Лист
подтверждает эти события, так же как и просьбу Гу¬
дериана к нему выступить посредником и уладить
конфликт с Клейстом.
В короткий промежуток времени между отставкой
и восстановлением в должности Гудериан решил из¬
лить свои беды в письме к Гретель, которое не сохра¬
нилось, но о его содержании можно судить по ее
ответу от 27 мая: «Было бы сумасшествием и трагеди¬
ей, если бы в этот кульминационный момент, ради
которого ты трудился всю жизнь, ты отошел в сторо¬
ну... Несмотря на все невзгоды, не делай шагов, кото¬
209

рые могут повредить тебе, о чем ты будешь жалеть
всю свою оставшуюся жизнь. Дорогой, я умоляю тебя
всем своим сердцем не делать этого. Если же ты
должен действовать, то, по-моему, тебе следует обра¬
титься напрямую к фюреру: любые другие действия,
как всегда, лишь повредят тебе». Далее она просит
мужа быть поосторожнее в выражении своих мыслей
на бумаге. «Это твое важное письмо было открыто
цензором», — и добавляла: «Я уже почти решила вчера
обратиться к Бодевину [Кейтелю] за разъяснением, но
все же передумала, так как не была уверена, что это
будет в твоих лучших интересах».
Бдительность армейского начальства — кажется ма¬
ловероятным, чтобы письма генерала были подверг¬
нуты цензуре с одобрения высших государственных
инстанций — проливает свет на недоверие Рундштедта
и других высших чинов к Гудериану. Помимо этого
события, по меньшей мере, необычного, начальство,
чувствуя определенную неловкость, отправило к жене
Гудериана майора, попросившего ее не разглашать
содержание письма. Однако разногласия, породившие
этот инцидент, оказались бурей в стакане воды по
сравнению с тем, что имело место между ОКБ, ОКХ
и командованием группы армий «А».
В тот день Гитлер испугался успеха и поехал к
Рундштедту, также всегда чего-нибудь опасавшемуся,
чтобы сказать, что более важно гарантировать непре¬
рывность удач меньшего масштаба, чем идти на такой
риск, как прорыв к Ла-Маншу. Размах наступления
Гудериана совершенно не соответствовал ограничен¬
ному понятию фюрера о мобильных операциях. Обес¬
покоенность Гитлера волной распространилась в ОКВ,
иногда она принимала формы прямых распоряжений
для конкретных армейских дивизий и возбуждала не¬
довольство Гальдера, который в то утро был полнос¬
тью удовлетворен тем, что не существует какой-либо
210

опасности. Гальдер оценивал ситуацию с той же про¬
ницательностью, что и командиры передовых частей,
и не менял своей точки зрения в последующие дни,
когда в настроении Гитлера и его приближенных про¬
исходили резкие перепады, от эйфории и безгранич¬
ной самоуверенности к депрессии и унынию.
Браухич, однако, одобрил решение Рундштедта
остановиться и сделал это почти в то же самое время,
когда Лист, уполномоченный Рундштедтом, опять ос¬
лабил поводок на ошейнике Гудериана. В тот же вечер
Гальдер убедил Гитлера, что пока все идет хорошо.
Тормоза опять были ослаблены, но прецедент остался.
С этого времени Гитлер изводил Рундштедта своим
назойливым вниманием. Рундштедт, и без того при¬
выкший гнуться перед начальником, делал это всякий
раз, стоило фюреру лишь слегка нахмурить брови.
Случаи же, когда Рундштедту изменял его кроткий
нрав, и он осмеливался перечить фюреру, бывали
крайне редки.
В тот момент, когда старшие германские воена¬
чальники занимались выяснением отношений в тылу,
произошло событие, оставшееся почти незамеченным.
Во всяком случае, Клейсту о нем, наверняка, не сооб¬
щали, а в штабе 19-го корпуса ему не придали особого
значения. Зато впоследствии роль этого события в
истории танковых сражений была непомерно преуве¬
личена. Быстро двигаясь по дороге из Лаона, фран¬
цузские танки — батальон танков типа В1 и два бата¬
льона легких танков — ударили в левый фланг 1-й
танковой дивизии. Это были передовые части 4-й
французской бронетанковой дивизии под командова¬
нием Де Голля, еще находившейся в стадии формиро¬
вания. Де Голль был назначен командиром дивизии
менее чем за неделю до этого. Понимая, как и Гуде¬
риан, что все спасение в скорости, он атаковал Гуде¬
риана во фланг в надежде, что ему попался плохо
211

защищенный тыл дивизии. Однако совершенно слу¬
чайно, благодаря приказу Клейста остановиться, там
оказались боевые части. Все же атака французов не
была совершенно безуспешной. Легко вооруженные
немецкие части были отброшены, и в 16.00, когда
Гудериан разговаривал с Листом всего лишь в не¬
скольких милях от места боя, французы ворвались в
Монкорне. Создалась угроза для колонн автозаправ¬
щиков. Но в этот момент атака французов захлебну¬
лась, не будучи обеспеченной пехотой и артиллерий¬
ской поддержкой, а также по причине нехватки
горючего. Сопротивление немцев возросло, и фран¬
цузские танки повернули назад, преследуемые люфт¬
ваффе. Один танк был уничтожен. После войны про-
деголлевская пропаганда постаралась раздуть этот
частный, незначительный успех французских сил, но,
в действительности, если эта атака и вызвала какое-то
беспокойство у немцев, то только в штабе 1-й танко¬
вой дивизии.
Да и с какой стати было беспокоиться? Опять
французы продемонстрировали недостаток решитель¬
ности, а 10-я танковая дивизия немцев уже спешила
занять свое место в голове наступающего клина. Она
приближалась к Ретелю и была готова с ходу атако¬
вать дивизию Де Голля во фланг. Кроме того, передо¬
вые немецкие части, находившиеся в глубине Фран¬
ции, лучше снабжались горючим и боеприпасами, чем
французские. Немцы устроили склады в тылу, в зонах
материально-технического обслуживания, например в
Ирсоне, и постоянно наращивали запас. Их система
функционировала все лучше, проходя испытание прак¬
тикой, а французская — разваливалась. Вечером 18 мая
1-я танковая дивизия приближалась к Перонну, почти
не встречая на своем пути сопротивления. Ее солдаты
с интересом всматривались в первых англичан, попав¬
ших к ним в плен. В то же время Гальдеру удалось,
212

наконец, убедить Гитлера, что путь к побережью от¬
крыт. В результате ОКХ отвергла все возражения Рун¬
дштедта, и Клейсту разрешили предоставить Гудериа¬
ну свободу действий. Парадоксально, но на последнего
это подействовало как сигнал сбавить скорость, хотя
это был не совсем его выбор. Танки нуждались в
ремонте, 10-я танковая дивизия застряла у Гама. Воз¬
ник кризис с горючим, поскольку поступило сообще¬
ние, что недавно созданная база в Ирсоне сгорела.
Воздушная разведка обнаружила крупное француз¬
ское танковое соединение — конечно же, 4-ю броне¬
танковую дивизию, — которое сосредоточивалось се¬
вернее Лаона и угрожало флангу и тылу Гудериана.
Прославленный танкист в «Воспоминаниях солдата»
не упоминает ни о нехватке горючего, ни о необходи¬
мости замедлить темпы наступления (можно поду¬
мать, он боялся выглядеть несколько нелепо), а ста¬
рается оправдать медленное продвижение вперед,
отдавая в то же время должное Де Голлю: «...Несколь¬
ким его танкам удалось вклиниться в расположение
наших войск, так, что они оказались в миле от моего
походного штаба, находившегося в Хольнонском лесу...
и я провел несколько неприятных часов». Но он был
прав, когда писал: «Опасность с этого фланга была
незначительной» (в донесениях воздушной разведки
150 танков превратились в несколько сотен), — пола¬
гая, что французы, будучи приверженными доктрине
позиционной войны, не предпримут крупного наступ¬
ления, пока немцы не остановятся окончательно. У
Гудериана такого намерения не было, и атака 4-й
французской бронетанковой дивизии (единственной,
имевшей хоть какие-то шансы на успех) была отраже¬
на таким образом, что это почти не повлияло на
фланг 19-го корпуса. Французам больше не предста¬
вилось подобной возможности, так как к вечеру 19 мая
все недостатки 19-го корпуса были устранены. Оказа¬
213

лось также, что склад горючего в Ирсоне вовсе не
уничтожен огнем, просто радиограмма, сообщавшая
об	этом, была принята с искажением. В подлиннике
говорилось, что склад готов к отпуску горючего.
На следующий день, 20 мая 19-й корпус совершил
свой самый большой и драматический переход в этой
кампании — ни одно танковое соединение не прохо¬
дило такое расстояние за сутки — 56 миль от Канала
дю Норд до Абвиля на побережье. 41-й корпус, насту¬
павший справа, почти не отставал, и, таким образом,
в тот вечер Клейст мог похвастаться, что три его
танковые дивизии вышли на линию Абвиль — Эсден
протяженностью в 15 миль, и теперь, фактически,
ничто не могло помешать им повернуть либо на юг к
Дьеппу и Гавру, либо на север, на Булонь, Кале и
Дюнкерк. Французские армии не только были рассе¬
чены надвое, им также грозила опасность оказаться
отрезанными от своих баз.
Один офицер из 1-й дивизии заметил: «Мы чув¬
ствовали то же самое, что чувствует хорошая скаковая
лошадь, которую наездник до поры до времени хлад¬
нокровно и нарочно сдерживает, а затем отпускает
поводья, та скачет свободным галопом и первой при¬
ходит к финишному столбу». Однако скаковые лоша¬
ди, как однажды написал Фуллер, не останавливаются
у финишного столба, и Гудериан никогда по своей
воле не сдерживал галопирующего коня. 20 мая он
даже посчитал необходимым подстегнуть 2-ю танко¬
вую дивизию, командование которой захотело полу¬
чить передышку, воспользовавшись избитым предло¬
гом насчет нехватки горючего. Гудериан наверняка
вспомнил о проблеме лошадиных подков, вставшей
перед Рихтгофеном в 1914 году, когда немцы осуще¬
ствляли прорыв в том же регионе. На этот раз предлог
не сработал, и 2-я танковая дивизия каким-то образом
«нашла» горючее, в количестве, достаточном для пе¬
214

рехода до Абвиля. Для Гальдера такой быстрый успех
определенно был неожиданностью, и он раздумывал
до полудня 21 мая, прежде чем решил повернуть на
север, на Булонь. В то же время уверенность Гитлера
опять поколебалась, когда он узрел на своей карте
открытый южный фланг. При мысли об угрозе со
стороны мифических французских армий, у фюрера
разыгралось воображение. Боевые порядки французов
между тем не давали никаких оснований думать, что
они помышляют о наступлении. У них сменился вер¬
ховный главнокомандующий (еще одно достижение
немцев), и в штабах велись лишь пустые разговоры о
том, как бы перекрыть танковый коридор. Однако и
французы, и англичане уже знали, что это за предела¬
ми их реальных возможностей, а немцы, просчитав
все варианты, пришли к тому же выводу на основании
данных воздушной разведки, радиоперехватов и ин¬
формации, полученной от пленных, среди которых
оказалось несколько важных французских генералов.
Гальдер торопил начинать наступление на север,
однако Клейст тронулся в путь лишь к вечеру, напра¬
вив Гудериана в беззащитный тыл союзников, на Бу¬
лонь и Кале. В тот день над немцами нависла злове¬
щая тень неудачи. Англичане предприняли танковую
атаку в южном направлении у Арраса и нанесли 7-й
танковой дивизии Роммеля тяжелые потери. К на¬
ступлению ночи Роммель все же выправил положе¬
ние, потому что англичанам не хватило резервов, од¬
нако последствия были значительными. Гальдера это
нисколько не обеспокоило, наоборот, он, как и Гуде¬
риан, приветствовал любую неудавшуюся атаку союз¬
ников, дававшую возможность уничтожать их силы в
эластичной немецкой обороне, экономя тем самым
свои силы, но Клейст предпринял ортодоксальные
меры, отведя 10-ю танковую дивизию в резерв, что
еще больше ослабило Гудериана, которому пришлось
215

оставить часть подразделений в Абвиле и других клю¬
чевых пунктах для охраны переправ через реку Сом¬
му. Рейнхардт тоже посчитал необходимым развер¬
нуть одну дивизию фронтом на восток в качестве
предохранительной меры против угрозы из района
Арраса. Рундштедт перепугался, а Гитлер занервни¬
чал. Никто из них не мог заставить себя поверить в
окончательную победу, а покорному Браухичу не хва¬
тало силы воли, чтобы их успокоить. В высших эше¬
лонах лишь Гальдер остался до конца солидарен с
Гудерианом и его коллегами.
Тем временем, в союзных армиях на севере урезали
наполовину пайки и предпринимали срочные меры во
избежание полного окружения. Из Англии в Булонь и
Кале были посланы небольшие отряды войск, чтобы
не дать немецким войскам прорваться к Дюнкерку,
откуда должна была начаться эвакуация на судах со¬
юзных сил. Однако главные силы англичан прибыли
в Булонь утром 22 мая, и если бы Гудериан или
Рейнгардт были посланы туда немедленно 21 мая и
передвигались с той же скоростью, как и 20-го мая, то
застали бы порт совершенно беззащитным. Точно так
же они могли без труда захватить Кале, ведь гарнизо¬
на там до 22 мая практически не было. На деле же
вышло так, что 21 мая войска Гудериана простояли на
месте, так как ни ОКХ, ни ОКВ не могли решить, что
делать. Таким образом, он стал жертвой своей соб¬
ственной скорости. Тем не менее, еще было время
достигнуть всех целей малыми потерями. Гудериан
двинул свои войска на север в 8.00 22 мая, первона¬
чально намереваясь послать 10-ю танковую дивизию
на Дюнкерк, 1-ю — на Кале, а 2-ю — на Булонь. От
этого плана пришлось отказаться, когда Клейст заб¬
рал у него 10-ю танковую дивизию. В расположении
Гудериана оставалась лишь 2-я дивизия, которую он
и двинул на Булонь, не дожидаясь разрешения Клей-
216

ста, как отмечено в дневнике корпуса. По пути эта
дивизия встретила сильное сопротивление француз¬
ских частей. Британские части, занимавшие позиции
на высотах над портом, поначалу держались стойко и
отбили несколько атак. Большую помощь им оказали
тяжелые зенитные орудия, использовавшиеся для борь¬
бы с наземными целями, точно так же, как немцы в
свое время использовали свои 88-мм зенитные пушки.
Теперь немцам пришлось воевать по-настоящему.
Подобное сопротивление им оказывали только кадро¬
вые французские части, да и то очень редко.
Бои за Булонь продолжались около полутора суток.
Тем временем Гудериану вернули 10-ю танковую ди¬
визию и поставили задачу 23 мая блокировать Кале.
Хотя было известно, что англичане высадили под¬
крепление, Гудериан не придавал большого значения
взятию порта, зная, что тот падет, так или иначе. Его
целью было создать прочный барьер между побережь¬
ем и союзными армиями, находившимися восточнее,
заставив их, таким образом, пробиваться с боями че¬
рез немецкое кольцо, которое должно было стано¬
виться все более плотным, по мере продвижения со¬
юзников. Для создания такого кольца Гудериан
направил 1-ю танковую дивизию на Гравлин и Дюн¬
керк — первоочередной целью был Дюнкерк. В жур¬
нале боевых действий 19-го корпуса отмечено, что это
случилось 23 мая.
Британская официальная история этой кампании
утверждает, что Гудериан отдал эти приказы, будучи в
неведении относительно труднопроходимого ландшаф¬
та местности, на которой должны были действовать
его танки. Это противоречит фактам, ибо Гудериан
очень хорошо знал этот район по опыту Первой ми¬
ровой войны (он летал над ним) и потому никак не
мог не знать об опасностях, подстерегавших танки.
23	мая этот фактор отступил на задний план, уступив
217

огромной воле к-победе. В этот критический момент
группа Клейста значительно превосходила своих про¬
тивников во всех отношениях, хотя с 10 мая потеряла
10 процентов танков и личного состава. Превосход¬
ство немцев оказалось настолько очевидным, что,
выражаясь словами Гудериана, зафиксированными в
журнале боевых действий 19-го корпуса: «Появилась
вполне реальная возможность быстро и решительно
выполнить все три поставленные ему задачи [Канал
Аа (Аа), Кале и Булонь]». В данном случае Гудериан
чувствовал себя настолько уверенным, что действовал
вопреки своему тезису о концентрации сил. К утру
24	мая Булонь пала, а 1-я танковая дивизия форсиро¬
вала Аа, отбросив британские танки, сделавшие вы¬
лазку из Кале. На помощь Гудериану устремились
танковые дивизии Рейнхардта и Гота, усиленные ди¬
визиями мотопехоты, — мощная группировка, способ¬
ная решать универсальные задачи. Ее южный фланг
был вскоре надежно прикрыт пехотными дивизиями,
изо всех сил спешившими к Абвилю, а на булонских
укреплениях уже интенсивно трудились военноплен¬
ные — один из первых фактов нарушения немцами
международных конвенций.
В этот момент, когда до Дюнкерка оставалось всего
15	миль и взять его на следующий день не составляло
труда (по британской оценке это было лишь вероят¬
но), поступил знаменитый приказ остановиться. Не
вдаваясь в подробное обсуждение причин, побудив¬
ших Гитлера отдать этот приказ, и последовавших
затем событий, заметим, что первоначально он был
отдан Рундштедтом вечером 23 мая. Тот опять запани¬
ковал и пытался приостановить наступление, чтобы
собрать свои силы воедино, прежде чем те втянутся в
тяжелые изнурительные бои с противником, которо¬
му, ввиду отчаянного положения, терять было нечего.
С этим согласился и Клюге, командующий 4-й арми¬
218

ей. По случайному совпадению именно в тот день
Геринг предложил Гитлеру отдать люфтваффе честь
поставить точку в окончательном разгроме окружен¬
ной фуппировки союзников в Дюнкерке. Фюрер, еще
с 15 мая одолеваемый сомнениями и тревогами, с
готовностью ухватился за новое решение, тем более
что оно позволяло увенчать лаврами род войск, своим
созданием полностью обязанный нацистам и пропи¬
танный духом их идеологии. Утром 24 мая Гитлер еще
раз посетил Рундштедта и, узнав о приказе прекратить
наступление, подтвердил его. Гудериан говорит: «Мы
лишились дара речи. Но поскольку нас не информи¬
ровали о причинах, стоявших за этим приказом, нам
было трудно его оспаривать». Вскоре он узнал, что
приказ исходил от фюрера. Так был заложен еще один
прецедент: Гитлер вмешался в управление боевыми
действиями и пошел наперекор мнению начальника
генерального штаба в оперативном вопросе.
Раздался ропот недовольства. Гальдер, возмущен¬
ный до глубины души, заявил резкий протест, однако,
оставшийся без внимания. Два эсэсовских пехотных
соединения, которым 1-я танковая дивизия передала
свои позиции на Канале Аа, 26 мая решили для их
улучшения продвинуться вперед, в чем их подбадри¬
вал Гудериан. Зепп Дитрих, командир дивизией СС
«Лейбштандарт», был человеком, к чьему мнению при¬
слушивался Гитлер. В тот день фюрер смягчился, воз¬
можно, по той причине, что дело касалось дорогих его
сердцу истинно нацистских войск. Однако к этому
времени англичане и французы организовали очень
сильную оборону, и немцы, упустив выгодный мо¬
мент, когда наступление еще можно развивать по
инерции, продвигались очень медленно. 27 и 28 мая
немцам удалось вклиниться на небольшую глубину в
оборону противника. Гудериан находился на передо¬
вой в качестве наблюдателя. Опасаясь, что в этих
219

бесцельных атаках будут обескровлены лучшие войска
Германии, он вернулся в штаб и сообщил о своих
соображениях Клейсту в рапорте, о котором не упо¬
минает в «Воспоминаниях солдата», вероятно потому,
что после войны не имел доступа к журналу боевых
действий корпуса:
«(1) После капитуляции бельгийцев [27 мая] про¬
должение операций здесь представляется нежелатель¬
ным, так как будет сопровождаться ненужными жер¬
твами. В танковых дивизиях сейчас в строю лишь
50 процентов танков, требующих срочного ремонта,
чтобы корпус в кратчайшее время был готов вести
другие операций:
(2) Вести наступление танками в болотистой мест¬
ности после продолжительных дождей бессмысленно.
Войска расположены на высотах к югу от Дюнкерка;
удачные позиции позволяют артиллерии вести огонь
по Дюнкерку.
Кроме того, с востока к группе Клейста приближа¬
ется 18-я армия [входившая в группу армий «Б» фон
Бока]. Пехота этой армии лучше приспособлена для
ведения боевых действий в такой местности, чем тан¬
ки, и потому задачу по ликвидации котла на побере¬
жье можно возложить на нее».
Это была точка зрения, представленная Гитлеру и
ОКВ 24 мая, когда путь для немецких войск оказался
свободен. На этот раз Клейст был вынужден согла¬
ситься и перевести 19-й корпус в резерв, чтобы тот
подготовился к выполнению своей следующей зада¬
чи — возобновлению наступления в южном направле¬
нии.
Британская официальная история намекает, что
если бы Гудериан знал о состоянии местности под
Дюнкерком 23 мая, то вовсе не спешил бы посылать
туда свои танки, и иногда высказываются предполо¬
жения, что Гудериан не сознавал в полной мере сдер¬
220

живающего воздействия труднопроходимой местнос¬
ти на танковые силы. Ни одно из этих обвинений не
требует исчерпывающего исследования. Книга «Вни¬
мание! Танки!» полностью отвергает последнее пред¬
положение, и нет смысла сравнивать глубоко эшело¬
нированную оборону Дюнкерка, созданную к 28 мая,
с той, которая почти не существовала 23 мая. Хотя
делаются попытки представить дело так, будто Гуде¬
риан соглашался с Гитлером, в действительности это
не соответствует истине.
Тем временем, люфтваффе пытались достичь бом¬
бардировками того, что наземные силы осуществляли
захватом территории. Солдатам Гудериана выпала при¬
вилегия стать зрителями первой крупной попытки
военно-воздушных сил выиграть наземные сражения
совершенно самостоятельно — первая из многих пос¬
ледующих неудач.
В том, что танковые дивизии заслужили признание,
не было больше никакого сомнения. Даже их самые
заядлые оппоненты из высшего германского генерали¬
тета не могли отрицать их роль доминирующего ору¬
жия. Те же, кто еще имел на этот счет определенные
оговорки, мудро хранили молчание, когда 28 мая Гит¬
лер доверил Гудериану командование танковой груп¬
пой, состоящей из 39-го и 41-го корпусов, в каждом из
которых было по две танковых дивизии и по одной
дивизии мотопехоты, а также подразделения некото¬
рых вспомогательных родов войск. Эта группа, танки и
другая техника которой легко распознавались по боль¬
шой букве «Г», называлась танковая группа «Гудериан»
и, по сути дела, являлась армией, но не была названа
так, чтобы ретивые танкисты знали свое место. Танко¬
вым фуппам отказали в полном статусе армии. Танко¬
вая фуппа «Гудериан», например, входила в состав
12-й армии Листа, то есть традиционный авторитет
старой системы не ослаблялся.
221

В победе немцев" уже никто не сомневался. Те
могли высчитать количество живой силы и техники,
потерянных союзниками, по остовам танков, броне¬
машин, самолетов и по количеству пленных. Кроме
того, в их распоряжении находились данные радиопе¬
рехвата. Все это позволяло составить достоверную
картину состояния импровизированной линии оборо¬
ны, простиравшейся от линии Мажино до Абвиля.
Германское командование знало, что эта оборона не
была глубоко эшелонированной, и союзникам крайне
не хватало мобильных бронетанковых войск. Такая
осведомленность в определенной степени облегчала
им выполнение следующей задачи. Наконец-то разра¬
ботка планов наступления в южном направлении про¬
исходила в атмосфере гармонии. Гудериан наладил
отношения с Бушем и Клейстом, а те, к его удоволь¬
ствию, не скупились на похвалы. Мир царил и в его
отношёниях с Рундштедтом, которому подчинялись
12-я армия и танковая группа «Гудериан». Слабые
места противника определялись довольно легко. Не¬
мецкие военачальники позволили себе расслабиться.
Ими овладело чувство чуть ли не самоуверенности.
Наступление должно было начаться после того, как
после напряженных боев последних недель группы
армий приведут себя в порядок и закончат перегруп¬
пировку. Группа армий «Б», находившаяся на правом
фланге у моря, пошла в наступление 5 июня, а группа
армий «А» оставалась на месте до 9 июня. Кроме того,
пехоте была предоставлена возможность восстановить
свой авторитет. Она должна была идти в авангарде и
проделывать в обороне противника бреши для танко¬
вых дивизий.
За успех иногда приходилось платить немалую цену.
Французы и горсточка британских дивизий сражались
упорно, в боях южнее Амьена 6-го и 7-го июня они
изрядно потрепали группу Клейста. Первым осуще¬
222

ствил прорыв и вышел на оперативный! простор корпус
Гота, наступавший по краю правого фланга. В неудер¬
жимом порыве он ринулся на Руан, Гавр и Шербур. На
острие атаки с характерной для нее напористостью
двигалась 7-я танковая дивизия под командованием
Роммеля. 9 июня Гудериан намеревался воспользовать¬
ся первоначальным успехом пехоты, форсировавшей
реку Эн и канал Эн между Шато-Персьен и Атгиньи,
однако дела пошли не так хорошо, как он надеялся.
На рассвете пехота с огромным трудом форсировала
реку и захватила только один маленький плацдарм в
Шато-Персьен. В остальных местах все подобные
попытки потерпели неудачу. Передовые подразделе¬
ния 1-й танковой дивизии смогли начать переправу на
плацдарм лишь с наступлением темноты. Весь день
Гудериан неустанно сновал из одного места в другое,
собирая информацию о передвижении пехоты и пы¬
таясь скоординировать свои будущие операции с ее
командованием. В ходе этой деятельности он кое-
кому перешел дорогу. Последовало нелицеприятное
выяснение отношений с Листом, ошибочно полагав¬
шим, что бездеятельность танковых экипажей, кото¬
рые должны наступать, — результат непослушания
Гудериана. Это было символично. Хотя Лист быстро
убедился в своей ошибке, многие старшие командиры
продолжали придерживаться мнения, что Гудериан
будет саботировать их планы, лишь бы доказать пре¬
восходство своего рода оружия над пехотой. Они по¬
стоянно были готовы выискивать примеры наруше¬
ния им субординации, благодаря которым Гудериан к
этому времени уже успел заработать репутацию не¬
послушного упрямца.
То, что Гудериан занимал теперь пост, по значе¬
нию равный посту командующего армией, не играло
никакой роли. В отличие от Клейста в первые дни
мая, он часто бывал на передовой, побуждая к реши¬
223

тельным действиям всех командиров, начиная от пол¬
ковых- и кончая корпусными, а также подбадривал
рядовых бойцов.
Его подчиненными это легко могло быть воспри¬
нято как вмешательство в их компетенцию. Однако
если такая интерпретация и имела место, то очень
редко. Во-первых, его подчиненные теперь почти не
нуждались в понуканиях, а во-вторых, им было ясно,
что главная цель Гудериана — скорейшее согласова¬
ние их действий с передвигающимися соединениями
при помощи своей, более эффективной системы свя¬
зи. Этим он помогал сэкономить драгоценное время,
минуя промежуточные инстанции командования.
В боях, разгоревшихся южнее Ретеля, было еще раз
продемонстрировано превосходство мобильной бро¬
нетехники. Там, где пехота наступала без поддержки,
французам часто удавалось задержать ее. Как только в
дело вводились танки, наступление развивалось ус¬
пешно. Там, где немцы теряли время, и французы
успевали организовать контрудары танками, даже если
в них участвовало небольшое количество танков типа
В1, — в наступлении возникала заминка, длившаяся
до тех пор, пока не решался исход танкового боя.
Оправившись от шока первых поражений и победив в
себе робость и неуверенность, сковавшие их действия
под Седаном, французские танкисты теперь оператив¬
но реагировали на каждый прорыв немцев. Бои неиз¬
менно заканчивались победой немцев, и решающим
фактором являлись преимущества в числе, боевой
выучке и тактике. Что же до технических характери¬
стик, то здесь немецкие танки не отличались в луч¬
шую сторону. Гудериан лично провел несколько ис¬
пытаний с трофейными французскими танками типа
В1 при помощи французской 47-мм противотанковой
пушки, превосходившей немецкий аналог калибра
37-мм, и обнаружил, что спереди танк типа В1 неуяз¬
224

вим. Снаряды отскакивали от его лобовой брони,
подбитые немецкие танки и орудия близ Жанвиля
подтвердили мнение Гудериана, что немецкая броня
слишком тонка, а орудия обладают недостаточной
пробивной силой.
Вскоре оборона французов была взломана, и не¬
мецкие танковые соединения вырвались на оператив¬
ный просмотр. Пытаясь остановить эту лавину, фран¬
цузское командование бросило в бой последние остатки
своих мобильных дивизий, что, конечно же, не могло
спасти Францию от поражения, на которое страна
была обречена после поражения при Седане. После
кратковременного подъема моральное состояние фран¬
цузских войск резко ухудшилось. Нет необходимости
во всех подробностях воспроизводить рывок танковой
группы «Гудериан» к швейцарской границе. Впечатле¬
ний, выбранных наугад, вполне достаточно. И июня
Гудериан наблюдал за тем, как 1-я танковая дивизия
брала Бетенвиль, действуя четко и слажено, как на
учениях. Это была классическая атака танков в сопро¬
вождении пехоты, поддержанная огнем артиллерии.
В его памяти всплыл сентябрь 1914 года, когда после
поражения на Марне он прибыл сюда в гнетущем
настроении духа, лишившись своего подразделения и
личных вещей и оставшись только, в чем был. Тогда
Гудериан узнал о рождении своего первого сына. Те¬
перь он был победителем, окруженным торжествую¬
щим войском, а его сын находился в числе раненых.
В письме к Гретель, написанном 15 июня, на следу¬
ющий день после падения Парижа, Гудериан сумми¬
рует свои впечатления от развивающейся ситуации,
такой, какой он ее видел:
«Недавно я писал тебе, что фронт пришел в дви¬
жение. Вчера взят Шамон, а сегодня Лангр. Полагаю,
что мы прорвались, и надеюсь, что сегодня мы дос¬
тигнем Безансона. Это будет большим успехом, кото¬
9 Зак. 1927
225

рый окажет регрессирующее воздействие на всю ли¬
нию Мажино и будет иметь политические послед¬
ствия. Я очень рад этим достижениям, ставшим воз¬
можными, несмотря на огромные трудности, связанные
с постоянными изменениями направлений. Борьба со
своим собственным начальством иногда отнимает
больше сил, нежели война с французами».
«Страна в катастрофическом состоянии. В резуль¬
тате принудительной эвакуации страдания беженцев
неописуемы. Весь домашний скот погибает. Повсюду
беженцы и французские солдаты занимаются грабе¬
жом. До сих пор мы почти не встречали гражданского
населения. Средние века были более гуманными по
сравнению с настоящим временем».
Выражение сострадания в письме, написанном в
горячке боя, необычно для боевого генерала. Воспоми¬
нание и обстоятельства диктуют истинному пруссаку
линию поведения, следуя которой он едва ли может
позволить себе глубокие размышления о страданиях в
момент сражения. Циники вполне могут охарактеризо¬
вать эти слова Гудериана как крокодиловы слезы, про¬
литые человеком — типичным продуктом прусской во¬
енной машины. Это не в характере Гудериана: его
письма проникнуты неподдельной искренностью. То
же самое можно сказать и о тех местах в его книге, где
Гудериан размышляет, и о его беседах. Конечно, он
гордился своими достижениями в области управления
войсками, выразившимися в деструктивном эквива¬
ленте, но это гордость в абстрактном смысле. Гудериан
никогда не испытывал расовой ненависти и с отвраще¬
нием относился к разрушению и прочим отрицатель¬
ным последствиям военных действий.
Ссылка, сделанная в том же письме, на «изменение
направления» нуждается в комментарии. Сверху, от
Гитлера, исходили противоречивые, путанные прика¬
зы, хотя в то время об этом знала лишь верхушка
226

военного командования. Гальдер оставался последо¬
вательным в своем требовании: «...Целью наших опе¬
раций должно стать уничтожение оставшихся сил про¬
тивника». Гитлер, с другой стороны, заставил Браухича
подчиниться своей воле, 6 июня потребовав от него:
«...Во-первых... овладеть Лотарингским железорудным
бассейном, чтобы лишить Францию ее военной про¬
мышленности». Очень странное пожелание в свете
вполне очевидных указаний на то, что Франция уже
повержена и никак не может помешать Германии
взять все, что ей было нужно, чуть ли не тотчас же.
Кроме того, Гитлер игнорировал тот логический аргу¬
мент генерального штаба, что оккупация территории
имеет смысл лишь после уничтожения вооруженных
сил врага. В данном контексте конфронтация стано¬
вилась бессмысленной, так как через несколько дней
Франция обратилась с просьбой о перемирии. В пер¬
спективе это означало установление фундаментально¬
го принципа, в будущем Гитлер станет вмешиваться в
рутинные вопросы планирования операций сухопут¬
ных сил и в сфере стратегии и тактики настраивать
одних сотрудников генерального штаба против дру¬
гих. Власть и влияние начальника генерального штаба
уменьшились, а главнокомандующий сухопутными
войсками и вообще потерял всякий вес — все это
позднее далеко не лучшим образом отразится на дея¬
тельности Гудериана.
Для последнего, тем временем, почти ежедневное
дерганье, смена целей с необходимых на престижные
являлись скорее источником раздражения, чем трево¬
ги. Однажды ему приказали свернуть в сторону и
взять Верден, а затем Сен-Мийель — названия, вос¬
кресившие в памяти прошлое, — вместо того, чтобы
продолжать идти кратчайшим путем к целям, дости¬
жение которых привело бы к уничтожению сил про¬
тивника. Естественно, по мере ослабления сопротив¬
227

ления французов, становилось все легче преодолевать
эти трудности. Гудериан решил поступить так, чтобы
и волки были сыты, и овцы целы. 39-й корпус двигал¬
ся в стратегически желательном направлении, а 41-й
корпус использовался Гудерианом в качестве «пожар¬
ной команды» для выполнения побочных задач. Гиб¬
кое реагирование дает лучшие результаты, но возмож¬
но лишь при наличии резервов. 17 июня, когда
Гудериану исполнилось 52 года, 39-й корпус достиг
Понтарлье, расположенного на швейцарской границе,
но это было символической случайностью, если учесть,
что в предыдущий день две танковые дивизии этого
корпуса совершили непростой поворот на 90° в севе¬
ро-восточном направлении.
Задействовав одновременно оба корпуса, Гудериан
повел наступление широким фронтом в Эльзасе и
завершил самое большое окружение за всю кампанию.
В этой операции участвовали также войска 7-й армии,
наступавшие с востока. В плен угодило свыше 400 тысяч
французских солдат, включая гарнизоны линии Ма-
жино. Их вклад в оборону своей страны оказался
практически равным нулю.
Этот маневр, по сути дела являвшийся блестящей
операцией с точки зрения военного искусства как по
своему замыслу, так и по исполнению, остался факти¬
чески незамеченным в истории, — возможно, потому,
что Гудериан и Неринг осуществляли такие сложней¬
шие операции с кажущейся простотой, или же он
остался в тени более значительных последующих со¬
бытий. Однако, когда в будущем подобные маневры
выполняли Паттон или Монтгомери, их мастерство
превозносили до небес. И все же, пальма первенства
в создании методов, сделавших такие операции воз¬
можными, принадлежат именно Гудериану.
Перемирие было подписано в Ретонде 22 июня.
Гитлер и Германия купались в лучах славы, отблески
228

которой упали и на Гудериана. Внезапно он стал
известным всей стране, герой, восхваляемый пропа¬
гандистами за существенный вклад в победу. За 13 дней
боев группа «Гудериан» взяла в плен 250000 солдат
армий противника. Йозеф Геббельс и его люди пели
Гудериану дифирамбы и организовали его выступле¬
ние по радио. Гудериан писал Гретель: «Как замеча¬
тельно, что ты слышала мою речь. Я был очень дово¬
лен, что мне удалось выступить». У него появилась
уйма поклонников, засыпавших его письмами. «На
днях бывший ефрейтор, ветеран Первой мировой вой¬
ны прислал мне в подарок гармонику со своей фабри¬
ки. Доброта некоторых людей просто поражает». Как
только кампания закончилась, Гудериан приказал свое¬
му офицеру по пропаганде, Паулю Дирихсу, отыскать
фильмы о ней и показать войскам. Позднее из этого
киноматериала сделали документальную ленту, рас¬
хваливавшую талант Гудериана и танковые войска. Он
никогда не забывал рекламировать свой род войск (и
таким образом себя) в пику тем, кому подобный три¬
умф был не по нраву. Однако, как указывает Дирихс:
«Хотя Гудериан сознавал все значение своего успеха,
это не вскружило ему голову».
Мысли Гудериана обращались к более серьезным
вещам. В частности он искренне надеялся, что Брита¬
ния откажется от продолжения войны. Этой надежде
было вскоре суждено умереть: англичане и не думали
заключать мир с Гитлером, однако ни Гудериан, ни
кто-либо другой из немцев не знали тогда, что Гитлер
разрабатывал планы, полностью исключавшие мир.
Гудериан и сам проявлял то же нетерпение, что и
фюрер. 27 июня он поделился своими взглядами с
генералом Риттером фон Эппом, заехавшим к нему во
время инспекционной поездки на фронт. Гудериан
объяснил Гретель, что они обсуждали «колониальные
вопросы».
229

Так оно и было, поскольку Эпп слыл экспертом в
этой области, однако дискуссия вышла за рамки этой
темы, когда ее участники стали обсуждать, какой курс
избрать, если Британия продолжит борьбу, и как пе¬
ренести боевые действия на территорию врага. Это
отражено на страницах «Воспоминаний солдата» и
стоит упоминания, как показатель позиции Гудериана
в этом вопросе. Он также продемонстрировал здесь
умение точно анализировать стратегическую ситуа¬
цию при неустойчивом балансе сил в то время, когда
побежденные французы обратили свой гнев на своих
британских союзников, а итальянцы уже вступили в
войну на стороне Германии. После войны Гудериан
утверждал: «Ввиду недостаточности нашей подготовки
в воздухе и на море, которая была явно ниже того, что
требовалось для вторжения [в Англию], необходимо
было найти другие средства для нанесения нашему
противнику такого ущерба, чтобы он пошел на мир¬
ные переговоры».
Он продолжал: «Тогда мне представилось, что мы
можем добиться мира в ближайшем будущем прежде
всего немедленным наступлением до устья Роны, а
затем, захватив французские средиземноморские базы,
высадиться вместе с итальянцами в Африке, в то
время, как отборные воздушно-десантные войска люфт¬
ваффе захватывают Мальту. Если французы захотят
участвовать в этих операциях, тем лучше. Если отка¬
жутся, значит, мы и итальянцы будем продолжать
войну одни, но продолжим сразу же. Нам была известна
слабость британцев в Египте в тот период. В Абисси¬
нии итальянцы все еще имели сильную группировку.
Мальта была плохо подготовлена к отражению напа¬
дения с воздуха. Мне казалось, что все благоприят¬
ствует развитию операций по этому сценарию, и я не
видел никаких слабых мест. Присутствие в Северной
Африке четырех-шести танковых дивизий дало бы
230

нам такое подавляющее преимущество, что любые
британские подкрепления неизбежно прибыли бы
слишком поздно».
Эпп, конечно же, был закоренелым нацистом, од¬
ним из ветеранов Добровольческого корпуса, завое¬
вавшим себе репутацию безжалостного истребителя
германских коммунистов. Он принадлежал к числу
тех, кто помогал финансами нацистской партии с
самого ее основания. Будучи депутатом Рейхстага и
главой отдела НСДАП, ведавшего вопросами колони¬
альной политики, Эпп пользовался благосклонным
вниманием фюрера, хотя и принадлежал к числу тех,
кто сомневался, стоит ли Германии вступать в миро¬
вую войну. Гудериан утверждает, что Эпп доложил о
его плане Гитлеру, но тот не был заинтересован в
дальнейшем исследовании потенциальных возможно¬
стей. Это не совсем верно. Гитлер, вдохновленный
Йодлем, после падения Франции рассмотрел множе¬
ство проектов, и среди них совместное с итальянцами
вторжение в Египет, однако встретил категорический
отказ Муссолини, желавшего урвать немного славы и
для себя в своей сфере влияния. Он также зондировал
отношение Испании к возможности отнять Гибралтар
у Англии и пытался через комиссию по перемирию
распространить свое политическое влияние на фран¬
цузскую Северную Африку. Адмирал Редер активизи¬
ровал деятельность подводных лодок с целью захвата
стратегических точек в Африке, включая Западное
побережье. В наше время мало кто стал бы оспаривать
разумность подобной морской стратегии и вероят¬
ность успеха в результате этих действий.
Однако Гитлер был сухопутным полководцем и
стратегом, признававшим притягательность моря, но
оставлявшим морские авантюры морякам, предпочи¬
тая посылать вглубь страны наземные силы, находив¬
шиеся в естественной окружающей среде и проводя¬
231

щие операции, в которых Гитлер, как он считал, раз¬
бирался лучше всего. Он никогда не забывал о наме¬
рениях, которые вынашивал очень долго: его взгляд
хищника был устремлен на Советскую Россию.
К 22 июня Браухичу и Гальдеру стало известно об
этих намерениях, и они составили в общих чертах
план кампании. На другие проекты, какими бы сто¬
ящими те ни казались, сил и средств уже не остава¬
лось. Призрак войны на два фронта, чего больше
всего опасался Гудериан и каждый здравомыслящий
немец, возрождался опять.

Глава 8
СУДЬБА ГЕРОЯ
На рассвете 22 июня 1941 года Гейнц Гудериан,
любимчик пропагандистов и командир самой сильной
из четырех германских танковых групп, наблюдал за
тем, как его корпуса и дивизии переходили советскую
границу. Рядом с ним стоял военный художник в
мундире и стальной каске, должность которого была
предусмотрена по штату, и пытался на своем этюдни¬
ке отразить дух непоколебимой уверенности, исхо¬
дивший от одной из виднейших фигур геббельсовской
пропаганды. Однако многие ли из тех, кто начал свой
марш на восток в день, «когда мир затаил дыхание»,
многие ли верили в обещание Гитлера, что победа
будет одержана за восемь недель, и были свободны от
чувства обреченности?
У Гудериана на душе скребли кошки, хотя по мно¬
голетней привычке он сделал все от него зависящее
для успеха этой авантюры. Со времени триумфа во
Франции прошел ровно год, наполненный всеобщим
экстазом и ликованием. Гудериан, захваченный этой
атмосферой, в то же время не переставал изумляться.
С одной стороны, он откровенно упивался обожани¬
ем, а с другой — содрогался от возмущения, видя, как
бесцельно растрачиваются плоды победы. 19 июля
1940	года ему присвоили звание генерал-полковника.
Одновременно повышение в звании получили и две¬
233

надцать старших офицеров, ставших генерал-фельд¬
маршалами — Браухич, Кейтель, Рундштедт, Бок,
Рейхенау, Лист, Клюге и другие. Однако в этом спис¬
ке отсутствовал Гальдер, который, как это ни казалось
парадоксальным, пришел к ортодоксальному понима¬
нию роли танковых войск, почти такому же, как и у
Гудериана. К своему несчастью, он впал в немилость
у Гитлера. Война за сухопутные силы, похоже, вступи¬
ла в вяло текущую фазу, в то время, как флот и
авиация, имея совершенно недостаточные ресурсы,
пытались поставить Британию на колени после про¬
вала попытки Гитлера заключить мир. Гудериан при¬
бег к старому способу подготовки танковых дивизий
к кампании, еще не успевшему изжить себя: он при¬
лагал все силы, чтобы оснастить свою армию более
качественной техникой. Чтобы выжить, Германия
должна была все время на пару шагов опережать сво¬
их соперников в гонке вооружений. Гитлер — на миг —
был заворожен танками, его энтузиазм в этом отно¬
шении подвергался резким колебаниям, так же как в
политике и стратегии. После того, как было принято
окончательное решение начать войну с Россией, он
поставил перед танковой промышленностью задачу
увеличить месячный выпуск танков со 125 до 800—1000.
Тем самым Гитлер преследовал цель удвоить количе¬
ство танковых дивизий. Доктор Тодт, министр воен¬
ной промышленности, объявил, что такую масштаб¬
ную программу нельзя выполнить по мановению руки,
она обойдется по меньшей мере в два миллиарда
марок и потребует увеличения персонала рабочих и
ИТР на 100000 человек. При этом неизбежна отмена
или сокращение других программ, таких, как строи¬
тельство подводных лодок и самолетов. Производ¬
ственные мощности оккупированных стран могли быть
использованы лишь в ограниченных размерах, а тро¬
фейная бронетехника, насчитывавшая тысячи единиц,
234

не соответствовала германским методам ведения бое¬
вых действий. Вынужденный считаться с действитель¬
ностью, Гитлер приказал удвоить количество танко¬
вых дивизий за счет сокращения вдвое количества
танков, которых теперь должно было быть в каждой
дивизии от 150 до 210, и в то же время удвоить
пехотный компонент. Гудериан объясняет, что его
мнением в этом вопросе никто не интересовался,
однако было бы странно, если бы дело обстояло на¬
оборот. Его взгляды были хорошо известны и, в прин¬
ципе, с ними соглашались. Гудериан изложил свои
соображения в докладных записках, которые он и
другие командиры подали после французской кампа¬
нии. Более того, план вторжения в Россию хранился
в строгой тайне, и осенью о нем знали очень немно¬
гие.
Практически единодушно военачальники-танкис¬
ты отвергли легкие танки Т-1 и Т-П, плохо зарекомен¬
довавшие себя в бою и использовавшиеся лишь для
выполнения вспомогательных задач. Эти машины, по
их мнению, следовало совсем снять с производства.
Танки Т-Ill и Т-ІѴ нуждались в усовершенствова¬
нии — увеличении калибра орудий и более массивной
броне, чтобы сражаться на равных с новыми моделя¬
ми танков противника, которые должны были вскоре
поступить на вооружение. Соревнование 'между ору¬
жием и средствами защиты было исторической неиз¬
бежностью, от которой не могли уйти и танки. Однако
вступление в эту гонку автоматически привело бы к
задержке производства в тот момент, когда раздава¬
лись громкие требования к его наращиванию, а раз¬
ведка ничего не сообщала о танках противника, в
особенности русских, имевших лучшее вооружение и
броню. ОКВ и артиллерийско-техническое управле¬
ние, в конце концов, пришли к компромиссу относи¬
тельно спецификации оружия. 50-мм короткостволь¬
235

ные орудия L-42, имевшие более низкую скорость
снаряда и меткость стрельбы, чем длинноствольные
L-60 на полевых станинах, выпускавшиеся для пехоты,
должны были производиться в больших количествах.
Что касается пехоты, входившей в состав танковых
дивизий, она получила дополнительное количество по¬
лугусеничных бронетранспортеров, хотя оснастили ими
менее одной трети частей. Остальные передвигались в
неуклюжих автомобилях, не имевших бронезащиты и
не способных ездить по пересеченной местности. Их
боевая эффективность равнялась нулю.
Тем не менее, боевая мощь танковых дивизий в
1941 году по сравнению с предыдущим годом увели¬
чилась, частично за счет замены легких танков на
средние, но главным образом благодаря опыту и воз¬
росшей уверенности танкистов, солдат и офицеров, на
практике познавших потенциал и методы ведения мо¬
бильной танковой войны. Если говорить о мастерстве,
то немцы, в то время имевшие в своем распоряжении
целое созвездие талантливых танкистов, опережали
своих будущих соперников на три года.
В ноябре 1940 года Гудериан узнал о плане напа¬
дения на Россию — и был ошеломлен8. По его соб¬
ственной оценке, приводимой в книге «Внимание!
Танки!», в 1937 году Россия имела 10000 танков. Те¬
перь же, по сведениям надежных источников, их коли¬
чество увеличилось до 17000. Однако главной причи¬
ной его «разочарования и возмущения» был врожденный
страх, присущий каждому образованному германскому
офицеру, да и не только офицеру, страх фатальных
последствий вступления в войну на два фронта, уже
приведшую Германию к катастрофе в предыдущем
конфликте. Несмотря на заверения ОКВ, что ничего
подобного не произойдет, Россия будет разбита преж¬
де, чем Британия активизирует свое участие в войне,
уроки истории оставили слишком глубокий след в
236

умах немцев, чтобы его можно было вытравить подоб¬
ной ловкой отговоркой. Генеральный штаб в унынии
принялся выискивать прецеденты, изучая кампанию
Наполеона в 1812 году. В 1937 году на книжных при¬
лавках появился перевод мемуаров Коленкура, и те,
кто в 1941 году разрабатывал план наступления на
Москву, срочно обзавелись экземплярами книги. Гу¬
дериан купил ее еще до войны.
В выражении недовольства Гудериан пошел даль¬
ше, чем Другие, и послал своего начальника штаба в
ОКХ с протестом против этого шага, однако выслу¬
шать его не захотели. Браухич давным-давно перестал
возражать Гитлеру и ОКВ (предпочитая сохранять
личное спокойствие), а Гальдер, понимая, что глав¬
ком сухопутных сил его не поддержит, и, вероятно,
считая план наступления реальным, развил кипучую
деятельность по его осуществлению. Однако эта кам¬
пания оказалась не единственной проводимой в том
году. Возникли непредвиденные осложнения на дру¬
гих театрах военных действий. Так, в феврале 1941 года
пришлось отправить две танковые дивизии в Ливию
на помощь итальянцам, потерпевшим поражение от
небольшой бронетанковой группировки англичан.
Точно так же, против желания, Гитлер вынужден был
в апреле вторгнуться в Югославию- и Грецию для
усиления южного фланга, ставшего уязвимым ввиду
неудачной попытки Италии оккупировать Грецию.
Эти крупные незапланированные акции в допол¬
нение к обязательствам по выполнению множества
других мелких планов высасывали силу из группиров¬
ки войск, предназначавшейся для вторжения в Рос¬
сию. В результате тотальная концентрация сил для
осуществления самой крупной военной операции в
истории стала невозможной. Было уже ясно, что вое¬
вать придется на два, если не на три фронта.
Стараясь заглушить дурные предчувствия, Гудери-
237

ан с головой окунулся в дела службы, тем более в ходе
долгих дебатов и военных игр возникло много спор¬
ных вопросов. Три группы армий — «Север», «Центр»
и «Юг» должны были наступать соответственно на
Ленинград, Москву и Украину, но, как и с Францией,
разногласия затушевывали как политические, так и
военные цели кампании. Из туманных дебатов воз¬
никла столь же расплывчатая цель, включавшая тер¬
риториальные и экономические притязания и предпо¬
лагавшая уничтожение вооруженных сил CfCCP, хотя
в действительности различные цели служили одной и
той же политике. Угроза Ленинграду, Москве и Киеву
должна была заставить русских бросить в сражения
свои главные силы. Основные неясности возникли на
стыке между политическими и военными требования¬
ми. Наряду с глубоко укоренившимся убеждением в
необходимости уничтожить армию противника, Гуде¬
риан считал, что с историко-психологической точки
зрения необходимо достичь политической цели. Для
него захват Москвы являлся самодостаточной целью —
убеждение, которое он пронес до конца войны. Гуде¬
риан и немногие его современники считали принци¬
пиально важным одержать психологическую и поли¬
тическую победу в стране, чьи просторы исключали
тотальную оккупацию. По свидетельству Вилфрида
Штрик-Штрикфельда, который должен был поддер¬
живать связь с диссидентствующими советскими эле¬
ментами, ставившими перед собой задачу свергнуть
сталинский режим, и который беседовал с Гудериа-
ном в 1945 году, у того вплоть до конца войны не
возникало даже намека на мысль, что желаемый ре¬
зультат мог принести не захват Москвы, а сотрудни¬
чество со всеми противниками Сталина.
Россию предстояло подчинить грубой силой. Уст¬
рашающее воздействие на население должны были
оказать эсэсовцы Гиммлера из зондеркоманд. Вслед за
238

войсками шли эйнзацгруппы, чья деятельность на¬
правлялась Альфредом Розенбергом. Их задачей было
истребление всех недовольных нацистской полити¬
кой, но следствием работы оказалось отчуждение по¬
тенциального союзника, хотя великодушного освобож¬
дения в России ждало достаточно много потенциальных
друзей.
2-я танковая группа была усилена пехотным кор¬
пусом, а также двумя пехотными дивизиями и состоя¬
ла из:
24-го танкового корпуса, включавшего кавалерий¬
скую дивизию, две танковых и одну мотопехотную
дивизию;
47-го танкового корпуса, включавшего две танко¬
вых и одну мотопехотную дивизию;
46-го танкового корпуса, включавшего одну танко¬
вую дивизию, мотопехотную дивизию СС «Дас Рейх»
и пехотный полк «Великая Германия».
На некотором расстоянии от северного фланга Гу¬
дериана должна была наступать 3-я танковая группа
Гота, состоявшая из двух танковых корпусов. На эти
группы ложилась основная тяжесть задачи, стоявшей
перед группой армий «Центр» фон Бока, которая дол¬
жна была прорваться через оборону русских между
Припятскими болотами и Сувалками, уничтожая на
своем пути противника, и затем вклиниться вглубь
советской территории на 400 миль в направлении Смо¬
ленска вне зависимости от того, как будут развиваться
события на соседних участках фронта. Задача оказалась
несколько туманной, чего, впрочем, нельзя было избе¬
жать, так как Гитлер и ОКХ считали, что первоочеред¬
ная цель — Минск, находившийся в 200 милях от
границы, в то время как Бок, при полном одобрении
Гудериана и Гота, алчно смотрел на Смоленск.
В результате с самого начала со стороны Бока присут¬
ствовал элемент недоговоренности. Следствием этой
239

уловки оказалось то, что ни Гудериан, ни Гот толком
не знали своей конечной цели. Корень проблем лежал
в неправильном понимании роли и мощи быстро дви¬
гающихся частей и того, каким должно быть их взаи¬
модействие с более медленными кавалерийскими и
пехотными дивизиями, фундаментальные разногласия
с людьми типа Гальдера, которые, несмотря на уроки
французской кампании 1940 г., по-прежнему считали,
что механизированные войска не должны слишком
удаляться от масс, совершающих пешие походы. Вся
эта расплывчатость была порождена нерешительнос¬
тью главкома сухопутных сил, фон Браухича.
На свет божий вытащили старое тактическое поло¬
жение, согласно которому наступление через реку Буг
у Брест-Литовска должны возглавить пехотные соеди¬
нения, а 2-я танковая группа Гудериана воспользуется
их плацдармом. Командующим соседней 4-й армией
был Клюге, с которым в той же самой ситуации у
Гудериана возникли споры по вопросу о развертыва¬
нии его корпуса в сентябре 1939 года. Гудериан опять
не отступал от своих принципов. Немедленного и
прочного успеха, утверждал он, можно добиться лишь
сочетанием таких факторов, как максимум внезапно¬
сти, сила удара, глубина проникновения и скорость.
Этого пехотные дивизии, в отличие от танковых, га¬
рантировать не могли — урок, полученный в июне
1940	года на реке Эна. Гудериан доказал свою право¬
ту, но, исходя из позиции здравого смысла, признал
необходимость выделения пехотного корпуса для за¬
хвата Брест-Литовска, крепости и важного транспор¬
тного узла. Для этой цели ему временно подчинили
12-й корпус. И опять его готовность к разумным
компромиссам в ходе дебатов привела к подлинной
интеграции идей, поскольку тогда же 2-я танковая
группа была придана 4-й армии Клюге на первона¬
чальной стадии наступления, так как действовала на
240

Наступление до Смоленска

его участке. В последующие месяцы группа Гудериана
несколько раз переподчинялась Клюге, хотя по боль¬
шей части оставалась в прямом или косвенном подчи¬
нении фон Бока. Личные отношения внутри этой
троицы приобретали немаловажное значение для раз¬
вития кампании и в немалой степени повлияли на
судьбу Гудериана, так же, как и Гальдер, ведший
непрерывные споры с Браухичем и Гитлером.
У начальников Бок заработал себе репутацию «уп¬
рямого и неуживчивого», а подчиненные считали его
слишком придирчивым начальником, хотя Гудериан в
этом отношении особых проблем не испытывал. Вме¬
сте они добились выдающихся результатов, ведь их
объединял типичный для генштабистов подход к стра¬
тегии. В отношении же тактики Бок, как того требо¬
вали правила, оставлял Гудериану свободу действий.
Довольно часто в своих письмах Гудериан говорил,
что с командованием группы армий у него неплохие
отношения. И все же нам немало говорит тот факт,
что Гудериан отдавал предпочтение Рундштедту, не¬
смотря на его очевидные недостатки как командую¬
щего. Это благожелательное терпимое отношение
объясняется естественной реакцией Гудериана на теп¬
лый прием, пусть даже под ним скрывались очевид¬
ные несовершенства. Рундштедт был человеком, рас¬
полагающим к себе, приветливым в обращении, а
Бок — сдержанным и холодным. Имелась и еще одна
причина для настороженного отношения Гудериана к
Боку — события 1938 года, ведь Бок был среди тех, кто
поддержал Браухича, когда тот решил ограничиться
сухими, формальными проводами Фрича. Гудериан
всегда был на стороне Фрича и не скрывал этого.
Однако неизвестно, каким было бы поведение Гуде¬
риана, если бы в 1941 году он знал, что штаб Бока стал
центром заговора против Гитлера (о чем сам Бок был
осведомлен). История и сам Гудериан об этом умал¬
242

чивают. Почти наверняка можно утверждать, что Гу¬
дериану ничего не было известно, в противном случае
он, скорее всего, принял бы меры против заговорщи¬
ков, ведь его вера в Гитлера еще не поколебалась, а
вот Бок уже засомневался. Однако Уилер-Беннет счи¬
тает, что главком группы армий «Центр» не обладал
сильным характером и, несмотря на все свое презре¬
ние к Гитлеру, не дал бы втянуть себя в заговор из
трусости. И все же Бок принадлежал к числу тех
военачальников, кто решительно отказался переда¬
вать в войска печально известный приказ Гитлера о
физической ликвидации всех попавших в плен полит¬
работников Красной Армии и, тем самым, спас Гуде¬
риана, который мог оказаться в щекотливой ситуа¬
ции, вынужденный как-то реагировать на этот приказ.
Тем не менее, Гудериан, в свою очередь, отказался
продублировать другую опасную инструкцию, осво¬
бождавшую солдат от всяческой ответственности за
преступления против русского населения, написав:
«Как я, так и многие командиры корпусов были бе¬
зусловно убеждены, что дисциплина пострадает в слу¬
чае объявления этого приказа». Гудериан обосновал
свой отказ с военной точки зрения (но не с мораль¬
ной), и его примеру последовали все германские гене¬
ралы, отклонившие такие требования. Однако в «Вос¬
поминаниях солдата» Гудериан писал: «...германские
солдаты должны признавать международные обяза¬
тельства и вести себя согласно велению христианско¬
го сознания».
Генерал-фельдмаршал фон Клюге во многом отли¬
чался от Бока, будучи, прежде всего, более энергич¬
ным. Однако, как утверждает Уилер-Беннет, фон Клюге
был вероломен и не гнушался взятками. В 1942, еще
находясь на действительной службе, он получил от
Гитлера письмо с поздравительным посланием, куда
также был вложен чек на значительную сумму и раз¬
243

решение на дополнительные траты на свое поместье.
Следует добавить, что по прошествии некоторого вре¬
мени и Гудериан получит от фюрера земельное пожа¬
лование, но на тот момент он временно окажется не
у дел, и даже будет казаться, что его пребывание на
действительной службе закончилось навсегда. Ром¬
мель и Лист отказались от подарков. Следует ли счи¬
тать эти подарки взятками — другой вопрос. В случае
положительного ответа окажется, что в прошлом очень
многие военачальники всех наций должны были стра¬
дать от угрызений совести, когда благодарное государ¬
ство вознаграждало их за заслуги. С Клюге отношения
у Гудериана не сложились, но причину не следует
искать в корысти кого-либо из них или политических
разногласиях, хотя каждый, будучи вначале послушен
Гитлеру, затем по-своему стал оказывать сопротивле¬
ние. Их язвительные споры были личными и профес¬
сиональными, что не редкость среди генералов. Ар¬
тиллерист Клюге считал танкиста Гудериана угрозой
традиционным, испытанным принципам, потому в
интересах дисциплины его следует держать на корот¬
ком поводке. Гудериан в присутствии Клюге чувство¬
вал себя не в своей тарелке. С его точки зрения,
фельдмаршал был чванлив и нетерпим к чужим мне¬
ниям: на фотографиях, где Гудериан снят сразу после
встреч с Клюге, на его лице отчетливо видны следы
нервного напряжения. В Клюге, которого в армии
прозвали Хитрюго-Ганс (игра слов, Kluger Hans озна¬
чает «умный» или «хитрый Ганс»), Гудериан видел
угрозу военным принципам, ключам к победе в тех
условиях, когда перспективы на окончательную побе¬
ду начали блекнуть. Неприязнь и недоверие Гудериа¬
на к Клюге со временем перешли в открытую нена¬
висть. Обвинения в некомпетентности, выдвигавшиеся
Гудерианом, разумеется, не имели под собой доста¬
точных оснований. Их конфликт представлял собой
244

столкновение двух образов мышления — отважного
командира, который сплошь и рядом шел на риск,
пусть даже рассчитанный, и благоразумного генерала,
стремившегося к сохранению своего личного благопо¬
лучия, зависевшего от безопасного положения его
армии в сражении, и предпочитавшего при возможно¬
сти уклоняться от всякого риска, а не идти ему на¬
встречу. Разумеется, антипатия между этими двумя
крупными военачальниками в некоторой степени от¬
ражалась на планировании и осуществлении опера¬
ций центральной группировки вермахта в России,
однако не следует придавать слишком большое значе¬
ние этой, в общем-то, мелочной склоке, тем более
назревали события, впоследствии нанесшие герман¬
ской военной машине ущерб несоизмеримо больший.
Когда ранним утром 22 июня советско-германская
граница на всем ее 1500-мильном протяжении вдруг
озарилась вспышками ружейных и орудийных выстре¬
лов, это не должно было стать неожиданностью для
советского руководства, получившего множество пре¬
дупреждений о надвигающейся угрозе, но начавшего
принимать меры, когда стало слишком поздно. В ре¬
зультате многие советские солдаты, не успевшие очу¬
хаться после обильных субботних возлияний, угодили
в плен к немцам, не сделав ни единого выстрела.
В течение нескольких часов люфтваффе завоевали
господство в воздухе, сохранявшееся в течение всего
1941	года, и три мощные группы армий обрушились
на противника, ошеломленного и на время оказавше¬
гося неспособным сопротивляться.
Сравнение между боевыми действиями, которые в
1941	году вела в России 2-я танковая группа, более
известная как танковая группа «Гудериан» (солдаты
гордились буквой «Г», нарисованной на бортах их
машин), и которые вел в 1940 году во Франции 19-й
корпус, говорит о.многом. В 1941 году в распоряже¬
245

нии Гудериана имелось пять танковых дивизий, но
танков в них было в два раза меньше, чем в тех трех
дивизиях, которыми он командовал в 1940 году, так
что, фактически, танков в целом оказалось даже мень¬
ше, хотя это количественное уменьшение компенси¬
ровалось в качественном отношении — на смену лег¬
ким танкам пришли средние. В то же время в России
у Гудериана было больше пехотных формирований,
некоторым в наступлении придавались подразделения
штурмовых самоходных орудий. И все же во Франции
19-й корпус наступал на участке фронта шириной
в 25 миль, а в России полоса наступления составляла
около 100 миль. Кроме того, сопротивление францу¬
зов носило спорадический характер и слабело день
ото дня, а сопротивление русских, наоборот, крепло
по мере продолжения войны, несмотря на некомпе¬
тентность их высшего командования, плохо распоря¬
жавшегося своими численно превосходящими сила¬
ми. Ни растянутая линия фронта, ни жестокое
сопротивление противника не повлияло на манеру
ведения боевых операций Гудериана. Он командовал
группой так же, как ранее корпусом — находясь на
фронте и используя радиосвязь. Даже плохое состоя¬
ние русских дорог не могло помешать ему следовать
сразу же за танками. Особенно доставалось штабу и
водителям, валившимся с ног от усталости, но, подго¬
няемые командиром, продолжавшими путь, так как
Гудериан всегда стрёмился держать ситуацию под сво¬
им личным контролем. Он то и дело попадал под
огонь противника, но каждый раз каким-то чудом
спасался. Однако сравнение пройденных расстояний
демонстрирует огромную разницу между двумя кам¬
паниями, даже если допустить, что советское руковод¬
ство имело возможность жертвовать врагу гораздо
большие территории, чем французское.
Во Франции 19-й корпус за 7 дней прошел 149 миль
246

от Седана до Абвиля. Максимальный дневной переход
равнялся 56 милям, причем в последний день кампа¬
нии. В России 2-я танковая группа за 7 дней прошла
273 мили от Брест-Литовска до Бобруйска, макси¬
мальный дневной переход равнялся 72 милям и опять-
таки в последний день. К 16 июля группа оказалась у
стен Смоленска, пройдя 413 миль, несмотря на серь¬
езное сопротивление русских и остановки по техни¬
ческим причинам. В ходе этого стремительного продви¬
жения группой армий «Центр» были захвачены большие
трофеи, включавшие 2500 танков и 1500 орудий, при¬
чем львиную долю танков захватили танковые группы.
Однако и пехота показала удивительные результаты,
проходя пешком огромные расстояния, несмотря на
пыль и сильную летнюю жару. Пехотные части все
время стремились вдогонку моторизированным ко¬
лоннам. Их задачей стала ликвидация значительных
группировок противника, оказавшихся в немецком
тылу после прорыва танков Гудериана и Гота. И опять
умы высшего командования были озабочены дилем¬
мой — как связать темпы наступления с темпами
ликвидации обойденного врага, которого нужно было
сначала блокировать, а затем, сжимая кольцо окруже¬
ния, принуждать к сдаче в плен или уничтожать. Эта
дилемма в России стояла гораздо острее, чем во Фран¬
ции. Гудериан и Гот стремились наступать вне зави¬
симости от того, как складывалась обстановка у них в
тылу. Они рассчитывали обеспечить безопасность за
счет движения и полагали, что хаос и паника, посеян¬
ные ими, с лихвой компенсируют всякие попытки
разрозненных формирований противника вести бое¬
вые действия в тылу немецких войск. Ярко пылавший
факел победы увлекал их вперед и ослеплял, не давая
видеть происходящее позади. Однако, возродив пре¬
цедент, установленный во Франции, Гитлер вмешался
и на этот раз и потребовал, чтобы Гудериан и Гот
247

сомкнули армии у Минска, а не у Смоленска, как того
желали Бок, Гудериан и Гот, хотя Гудериан призна¬
вал, что преодоление такого большого расстояния
одним рывком таит в себе немалый риск.
27	июня приказ Гитлера был реализован, и в плот¬
но сжимающееся кольцо окружения попало несколь¬
ко сотен тысяч русских солдат. В «Воспоминаниях
солдата» Гудериан пишет: «Были заложены основы
для первой большой победы в этой кампании», но в
письме к Гретель он гораздо более сдержан:
«Сегодня, после шести дней боев, пишу тебе пер¬
вое короткое приветствие с известием, что у меня все
хорошо. Мы находимся в глубине вражеской террито¬
рии и, по-моему, достигли значительного успеха.
Тысяча благодарностей за твои добрые пожелания
при отъезде и в мой день рождения и отдельное
спасибо за васильки и маргаритки. Они доставили
мне огромное удовольствие».
«Битва началась рано утром 22 июня там, откуда я
ушел в 1939 году. Первый удар достиг внезапности и
был сокрушителен. Вслед за этим последовало не¬
сколько напряженнейших суток, мы ели и спали урыв¬
ками, когда придется, а для писем совсем не было
времени...»
Далее Гудериан скорбит о потерях. В числе убитых
оказалось и несколько близких ему офицеров.
«Все это очень печально. Противник сопротивлял¬
ся мужественно и упорно. Бои идут очень тяжелые.
Это нужно принимать как факт».
«Вдобавок случилось одно досадное происшествие,
один инцидент, имеющий некоторое значение. Но о
нем ничего в этом письме. Войска и техника опять в
должном порядке, да и все остальное тоже. Жара,
комары, пыль. Мой караван показал себя великолеп¬
но. Однако мне так хочется принять ванну».
Виноватым в «досадном происшествии» оказалось
248

его непосредственное начальство. 1-го июля Гудери¬
ан написал Гретель: «Клюге проявил себя в качестве
настоящего тормоза прогресса», но в том же письме
появляется нечто куда более значительное, признак
пробуждающегося понимания бед, которые может
принести неограниченная власть Гитлера: «Все боят¬
ся фюрера, и никто не осмеливается возразить что-
нибудь. К сожалению, это приводит к ненужным
потерям».
Этот недостаток понимания трудностей, встречав¬
шихся на пути ударных механизированных групп со
стороны Браухича, Бока и Клюге, был, разумеется,
вполне типичным для любого руководителя, которому
полумеры казались анафемой. Смешно, но-29 июня
Гальдер в своем дневнике выразил надежду, что Гуде¬
риан ослушается фюрера и продолжит наступление на
свой страх и риск! Наверное, многие немцы вздохнули
бы с облегчением, знай они о том страшном замеша¬
тельстве, в котором находились русские. Сталин и
советское верховное главнокомандование узнали о ка¬
тастрофе, постигшей их войска в районе Минска,
лишь 30 июня. Русские системы связи, явно уступав¬
шие немецким, оказались парализованными, и совет¬
ское руководство узнавало об истинном положении
вещей из германского коммюнике. Немцы раструбили
о своих успехах на весь мир. Даже генерал Павлов,
командующий фронтом, не успел в полной мере оце¬
нить размер бедствия. Впрочем, у него для этого не
осталось времени. В тот же день он, вместе со стар¬
шими офицерами своего штаба, был арестован и по¬
зднее расстрелян. Немцы еще не пали так низко —
пока.
В России все происходило так же, как и во Фран¬
ции. Поразительные успехи танковых групп, служив¬
шие, по мнению Гудериана, достаточным основани¬
ем, чтобы не снижать темпов наступления, вызвали
249

директиву сбавить ход, пока удастся разобраться с
трофеями и окруженными русскими армиями, еще не
сложившими оружие. Войска группы армий «Центр»,
как и других групп, вели боевые действия трех видов.
Пехотные соединения либо вступали в бой с против¬
ником, пока не уничтожали его или вынуждали рас¬
сеяться в городах, деревнях, лесах и болотах, либо
обходили его. Мобильные войска старались вырваться
как можно дальше вперед, естественно, не слишком
нарушая ограничительные директивы. А в расширяю¬
щейся зоне коммуникаций в тылу действующей ар¬
мии под видом борьбы с партизанами начинали свою
деятельность по уничтожению мирного населения
эйнзацгруппы СС. Они проводили ее там, где парти¬
зан вообще еще не было, и если бы с населением
обращались гуманно, партизанское движение не при¬
няло бы такого размаха, а в некоторых местностях
могло и совсем не возникнуть. Некоторые германские
генералы знали о погромах и прочих эксцессах, одна¬
ко мало кто отдавал себе отчет в масштабе, какой те
приняли. Почти все, в особенности полевые команди¬
ры, игнорировали известия о зверствах. Гудериан,
например, редко посещал коммуникационные линии,
но Пауль Дирихс вспоминает, как он пришел в ярость,
когда узнал, что эсэсовцы расстреляли двух русских
гражданских лиц. Это случилось еще в начале кампа¬
нии. А 29 июня Гудериан с надеждой и беспокойством
писал Гретель: «Население смотрит на нас как на
освободителей. Остается надеяться, что они не будут
разочарованы».
В условиях высокой мобильности характер опера¬
ций немецких войск претерпевал изменения. Настав¬
ления, выпущенные еще до кампании, состояли из
общих формулировок. В них не ставились четко опре¬
деленные цели, лишь ряд тактических и стратегичес¬
ких импровизаций, относительно простых в осуще¬
250

ствлении благодаря изумительно гибкому командова¬
нию и прекрасно функционировавшей связи. Практи¬
чески мгновенно 28 июня Бок мог принять решение
о передаче танковых групп Гудериана и Гота в подчи¬
нение Клюге и о переименовании 4-й армии в 4-ю
танковую армию. Одновременно с этим он передал
пехотные соединения, находившиеся ранее в подчи¬
нении Клюге, во 2-ю армию. Таким образом, Клюге,
в отсутствие четких директив, имел незавидную зада¬
чу сдерживать нетерпеливых Гудериана и Гота. Пере¬
тасовать соединения было нетрудно, однако произош¬
ла задержка с выработкой директив, сказавшаяся
отрицательно. Каждый военачальник хотел быстро
двигаться на восток, но со своей собственной скоро¬
стью. Первоначальная неопределенность каждого уда¬
ра грозили все большим риском, так как оппортунизм
Гитлера проявился в плохо скоординированных, пря¬
мых приказах отдельным танковым группам, инструк¬
циям, которые, игнорируя центральную стратегию,
нацеливали их на конкретные группировки противни¬
ка сразу же, как только разведка их обнаруживала.
Таким образом, как позднее указал Гот, танковый
кулак превратился в растопыренную пятерню, в про¬
тивоположность девизу «Klotzen, nicht Klekern».
У Гудериана сразу же начались неприятности с
Клюге. Когда 30 июня Клюге принимал командова¬
ние, Гудериан вылетел на встречу с Готом. С его
стороны это было попыткой предотвратить возмож¬
ную путаницу предстоящих задач. Гудериан хотел
договориться с Готом о дальнейших совместных дей¬
ствиях для продолжения наступления на Смоленск,
как того первоначально требовал Бок. Опять при¬
шлось прибегнуть к двойной системе, действовавшей
на заключительной стадии кампании во Франции.
Несколько частей было остановлено, для создания
видимости выполнения приказов свыше и осуществ¬
251

ления целей, не предусмотренных планом; но основ¬
ная часть соединений на острие атаки полным ходом
двигалась к Днепру и далее на Смоленск. 28 июня
была форсирована Березина, а 2-го июля немцы вы¬
шли к Днепру у Рогачева. Темпы наступления замед¬
лились, частично из-за сдерживающих инструкций,
частично по причине проливных дождей, превратив¬
ших поля в болота, а грунтовые дороги — в залитые
водой колеи. Дело было еще и в том, что русские
подтягивали резервы, и их оборона приобрела чуть
более плотный и организованный характер. Однако в
распоряжении германской разведки еще не имелось
никаких данных, указывавших на то, что противни¬
ком готовится хорошо скоординированная оборона —
это предположение было абсолютно правильным и
ежедневно подтверждалось практикой русского ко¬
мандования, бросавшего свежие части в бой сразу же
с марша. Эти силы перемалывались немцами по час¬
тям. Тем не менее, Клюге пригрозил Гудериану и Готу
судебным разбирательством, когда 2-го июля их диви¬
зии одновременно продвинулись вперед, что противо¬
речило приказу остановиться.
Гораздо более неприятным для Гудериана оказался
шок, нанесенный неприятелем. Полчища русских тан¬
ков, без труда уничтожавшихся немцами, не были для
него неожиданностью, как и их техническая отста¬
лость. Эти машины почти ничем не отличались от тех,
что немцы видели в 1932 году и на последующих
смотрах, а также в Польше. Однако 24 июня из груп¬
пы армий «Север» поступили донесения, чрезвычайно
встревожившие Гудериана. В них говорилось об очень
мощном, тяжелом танке, способном часами выдержи¬
вать огонь любого орудия, кроме 88-мм (это был
КВ-1, оснащенный 76-мм пушкой). 3-го июля 18-я
танковая дивизия завязала тяжелый бой с русскими
танками и сообщила о появлении совершенно нового
252

танка революционной конструкции. Командиром 18-й
танковой был Н ери н г, начальник штаба Гудериана до
осени 1940 г., которого затем сменил полковник Курт
фон Либенштейн. Разумеется, Неринг сразу же оце¬
нил значение этого события, а вскоре смог показать
Гудериану два уцелевших танка такого типа, причем
один из них являлся усовершенствованной моделью
другого. Обе машины увязли в болоте у дороги. 10-го
июля у Толочина Гудериан увидел и сфотографировал
первые увиденные им лично Т-34 — танки со скошен¬
ным бронированным корпусом, мощной 76-мм пуш¬
кой и великолепной проходимостью по пересеченной
местности. С первого взгляда стало ясно — эти маши¬
ны превосходят любой немецкий танк, находившийся
на вооружении или запланированный к постановке на
производство. Даже последние типы средних и тяже¬
лых танков, разработанные в 1937 и 1939 гг. соответ¬
ственно, не могли сравниться с Т-34 ни по каким
параметрам.
Появление Т-34 совпало с нараставшим ощущени¬
ем кризиса, по мере того, как начало ухудшаться
положение немцев на Восточном фронте. Хотя 30 июня,
в девятый день кампании, Гудериан мог утверждать,
что состояние его группы удовлетворительное в отно¬
шении снабжения горючим, боеприпасами, продоволь¬
ствием и медикаментами, потери легкие, и налажено
отличное взаимодействие с истребителями полковни¬
ка Мельдера, однако уже в техническом плане воз¬
никли причины для серьезного беспокойства. На 12-й
день боев во Франции первые сомнения появились
потому, что количество танков, оставшихся в строю,
упало ниже допустимого уровня. В России подобные
же предупреждения начали поступать еще раньше.
Густая пыль вызвала повышенный износ двигателей.
С тем же пришлось столкнуться Роммелю за три ме¬
сяца до этого в Западной Пустыне. Более того, систе¬
253

ма полевых танкоремонтных мастерских вскоре пока¬
зала, что пригодна лишь для непродолжительных кам¬
паний. Запчасти поступали с перебоями, возможность
для капитального ремонта в полевых условиях отсут¬
ствовала полностью, серьезные поломки могли быть
устранены в ремонтных ротах только при наличии
запчастей. После коротких кампаний в Польше и
Франции танки возвращались на родину для ремонта
двигателей и ходовой части. В России в 1941 году это
было невозможно, и не только потому, что русские не
прекращали боевых действий, но и потому, что рус¬
ские железные дороги с другим стандартом колеи не
могли использоваться летом 1941 года ни для перевоз¬
ки грузов на фронт, ни для доставки подбитых танков
в Германию. Вследствие этого, замена вышедших из
строя танков новыми с заводов и отремонтированны¬
ми в передвижных мастерских происходила гораздо
медленнее и не восполняла потерь, и это в то время,
когда было ясно, что русские получают новые машины.
Вражда Клюге и Гудериана приняла еще более
острые формы, когда последний вместе с Готом во¬
зобновил наступление на Смоленск. 9-го июля про¬
изошел скандал, после того, как Гудериан в наруше¬
ние директив готовился к форсированию Днепра.
Клюге отлично сознавал, что его водят за нос и откро¬
венно шантажируют, когда Гудериан вежливо предъя¬
вил тот аргумент, что подготовка операции зашла
слишком далеко и отменить ее уже нельзя, а оставать¬
ся на месте означало подвергнуться риску быть унич¬
тоженными русскими бомбардировщиками. Конечно,
Гудериан и Гот сильно рисковали. Пехота отстала на
несколько дней, а по фронту и с флангов появлялись
свежие части русских. С другой стороны, если русских
оставить в покое, они смогут создать сильные оборо¬
нительные линии там, где в настоящий момент их еще
не было. Урок, который немцы слишком хорошо ус-
254

Киев и Тула

воили из Первой мировой войны. В действительнос¬
ти, Гудериан относился к Клюге свысока и унижал его
слишком открыто, чтобы это можно было стерпеть. И
все же не всегда они враждовали друг с другом, иногда
у них наблюдалось и сходство мнений. В таких случа¬
ях Клюге, по словам Гудериана, «неохотно давал доб¬
ро моему плану», неизменно замечая: «Ваши опера¬
ции всегда висят на волоске». В силу этих причин с
большим интересом читаются воспоминания началь¬
ника штаба Клюге, генерала Гюнтера Блюментритта:
«В период со 2-го по 11-е июля наши танковые
группы... углубились в труднопроходимую лесную и
болотистую местность в районе Березины. Сопротив¬
ление русских значительно усилилось... На несколь¬
ких дорогах мы встретили первые минные поля; мно¬
гие мосты были взорваны; враг упорно удерживал
свои позиции в лесах и болотах, в результате возникло
уникальное явление этой войны».
«Сильные русские подразделения просто укрылись
в непроходимых лесах, вдали от дорог. Пехотным
корпусам 4-й и 9-й армий... пришлось иметь дело с
этими силами неприятеля, и в результате в лесах
каждый день происходили ожесточенные стычки...»
«В наших умах зародились первые сомнения. Ни¬
какого решения так и не было найдено...»
«Фельдмаршал фон Клюге решил бросить две тан¬
ковые группы... в наступление широким фронтом по
направлению на восток... Мы запланировали одновре¬
менное форсирование широких рек Днепра и Двины
во многих местах... Эту великую операцию танковой
армии фон Клюге всегда будут рассматривать как
шедевр стратегического искусства. Успех ее гаранти¬
ровало наличие у Клюге двух командиров-танкистов,
имевших выдающиеся достижения. Генерал-полков¬
ник Гудериан... помимо всех своих прочих качеств,
обладал неистощимой энергией и пользовался огром¬
256

ной популярностью среди солдат частей, находивших¬
ся под его командованием, которые были готовы идти
за ним в огонь и воду. В своих требованиях он мог
быть предельно жестким, для начальства — неудоб¬
ный, ершистый подчиненный, однако он был при¬
рожденным командиром-танкистом. В глазах войск
Гудериан был чем-то вроде «Роммеля командования
танковыми войсками». Гудериан означал победу!»
«Генерал-полковник Гот был современным коман¬
диром-танкистом, строго придерживавшимся методов
генерального штаба. Для него была характерна твер¬
дая рука в сочетании с осмотрительностью и прони¬
цательностью. Он был обязательным подчиненным,
современным принцем Евгением».
В этом коротком отрывке содержится ключ к
оценке операций, венцом которых стало заверше¬
ние 15 июля еще одного крупного окружения совет¬
ских войск у Смоленска. Кампания перешла в ре¬
шающую стадию. Как нетрудно увидеть, русские и
Гудериан доставляли Клюге массу проблем, однако
не приходится сомневаться, от кого исходила стра¬
тегическая инициатива и кому, по мнению Блюмен-
тритта, принадлежала большая часть заслуг — а
Блюментритт всегда отличался лояльностью по от¬
ношению к Клюге.
По мнению подполковника фон Барзевиша, офи¬
цера связи люфтваффе, прикомандированного к Гуде¬
риану, его командир был «суперменом, сгустком энер¬
гии и мозга...». Базевиш так писал в своем дневнике
о совещании, происходившем 11 и 12 июля: «Когда
Гудериан принимает решения, кажется, будто сам бог
войны разъезжает над Вальштаттом. Когда сверкают
его глаза, создается впечатление, что это Вотан мечет
молнии или Тор размахивает молотом». А вечером
Барзевиш стал свидетелем разговора с полковником
Рудольфом Шмундтом, адъютантом фюрера, когда Гу-
10 Зак 1927
257

дериан взволнованно воскликнул: «Я забочусь не о
своей славе, но о славе Германии!» Истинное значе¬
ние этого заявления Барзевиш в тот момент, возмож¬
но, и не оценил должным образом, но оно, безуслов¬
но, отражало растущее понимание Гудерианом своего
предназначения.
Операции Гудериана и Гота на подступах к Смо¬
ленску — одни из самых выдающихся за всю войну —
служат примерами мобильного наступления, пресле¬
довавшего стратегическую цель и осуществлявшегося
при ожесточенном сопротивлении противника, усту¬
павшего в численности. В течение месяца русские
вводили свои силы в бой по частям, постоянно кон¬
тролируя группу армий «Центр», и все же немцы,
несмотря на недостатки в работе тыловых служб, про¬
должали планомерно наступать, хотя темпы их про¬
движения замедлились по сравнению с первыми дня¬
ми кампании. С 10 по 16 июля 2-я танковая группа
продвинулась вперед только на 75 миль от Красного
до Смоленска, но ей пришлось двигаться вкривь и
вкось, проходя бессчетное количество дополнитель¬
ных миль в ответ на контрпередвижения русских,
чтобы занять узловые точки в этой битве маневров.
Немецкая танковая группа упорно продвигалась на
восток. Русские соединения обходились с флангов и
изолировались. Как правило, немцы захватывали важ¬
ные пункты танками, а затем удерживали их при
помощи противотанковой артиллерии и пулеметов, а
танки продвигались вперед и занимали новую терри¬
торию. Передышка наступала лишь тогда, когда шел
дождь, и танки увязали в грязи чуть ли не по самые
башни, потому что был издан приказ не прекращать
движение даже ночью. Уставали и люди, и машины,
не хватало горючего, приходилось экономить боепри¬
пасы. Однако Гудериан успевал быть везде, весь в
пыли, без устали развивая новые планы.
258

Находясь в расцвете своего таланта, он достиг но¬
вых высот в искусстве полководца и еще более глубо¬
кого понимания своей профессии, дополнив штрихом
мастера стратегические, тактические и технические
навыки. Ему даже удалось завоевать признание со
стороны одного из своих рьяных критиков, Гейра фон
Швеппенбурга, командира 24-го танкового корпуса.
«Наше сотрудничество было образцовым, благодаря
такту и мастерству его начальника штаба, а также
осмотрительности и доброй воле самого Гудериана. За
шесть месяцев непрерывных, тяжелых боев не было
ни одной ссоры».
Этого нельзя было сказать об отношениях с выше¬
стоящими штабами, находившимися далеко в тылу: с
ними шли постоянный пререкания из-за подкрепле¬
ний и боеприпасов. Это была борьба за поддержание
на должном уровне боевой мощи группы, которая
постепенно начала снижаться. Однако непрерывная
череда успехов 2-й танковой группы как бы опровер¬
гала каждое сердитое проявление тревоги командова¬
ния. Каким-то образом танковым войскам удавалось
сохранять мобильность. В ходе операций было захва¬
чено в плен свыше 300000 русских, а также огромное
количество техники и боеприпасов, в том числе
3200 танков. Кроме того, войскам Гудериана приходи¬
лось отражать атаки русских с востока. Постоянные
успехи испортили Гитлера, ОКВ и ОКХ. Они привык¬
ли к потоку побед танкистов, который, казалось, нич¬
то не могло прервать. Им было невдомек, что все эти
победы относились к категории военного чуда. Впро¬
чем, не было ничего удивительного в том, что высшее
командование было глухо к жалобам командиров пе¬
редовых соединений, добивавшихся триумфов, несмот¬
ря на свои призывы отчаяния и тревоги.
Ни ОКВ, ни ОКХ не могли быть в курсе того, что
фон Барзевиш назвал «...невероятными лишениями и
259

напряжением всех сил, которые испытывали боевые
генералы, так как ни один из старших офицеров, не
побывавших в тех отдаленных местах, за всю свою
жизнь не испытывал ничего подобного». Фон Барзе-
виш передает свои живые впечатления о Гудериане в
момент кризиса, произошедшего 5 августа. В тот день
его командующий переезжал с места на место, пыта¬
ясь предотвратить прорыв из окружения значительной
группировки русских войск. Поступила информация,
что важный мост в Острике находится под угрозой.
«Он немедленно ринулся туда, — вспоминает фон
Барзевиш, — ...полный ярости и закрыл брешь батаре¬
ей зенитной артиллерии, которой лично отдал коман¬
ду начать бой. Этот фантастический человек стоял у
пулемета, когда шел бой с русскими, и пил из кружки
минеральную воду со словами: «Злость прибавляет
жажды!» Дальнейшее утверждение Барзевиша кажется
чуть ли не чрезмерным: «Гудериана хорошо знают все
300000 солдат и офицеров его группы. Уважение, с
которым его приветствуют всюду, куда бы он ни по¬
ехал, изумляет».
Дважды Гудериан писал Гретель о себе. 6 августа
он заметил: «Как долго еще смогут выдержать все это
мои сердце и нервы, я не знаю», — а 12 августа в
письме, которое чудесно описывает стрессы командо¬
вания, определил свои собственные реакции: «Разве я
не постарел? Эти несколько недель оставили на мне
свой след. Физическое напряжение и поединок воли
еще заставят себя почувствовать. Временами я ощу¬
щаю невероятное желание спать, которое редко могу
удовлетворить. И все же, если что-нибудь происходит,
я чувствую себя в отличной форме — проворен и
крепок. Но как только напряжение спадает, наступает
прежнее состояние».
Несмотря на отвагу фронтовых частей, над ОКБ и
ОКХ нависла тень опасного кризиса. В начале августа
260

стало ясно, что противник далеко не сломлен, наобо¬
рот, еще очень силен и способен проводить продол¬
жительные операции. 31 июля Гудериан записал: «Бой
принял еще более ожесточенный характер... понадо¬
бится время». Были захвачены огромные территории,
наголову разбиты десятки корпусов и армий против¬
ника, однако крупные политические и экономические
цели так и не были достигнуты, да и вооруженные
силы русских хотя и были серьезно ослаблены, но не
уничтожены. На Украине противнику удалось ловко
выскользнуть из клещей группы армий «Юг» и удер¬
жать Киев, а группа армий «Север» стояла еще далеко
от Ленинграда.
С самого начала все главнокомандующие групп
армий стремились к захвату главных целей. Для Бока
такой целью являлась Москва. За нее он был готов
заплатить любую цену, хотя и сомневался в ее поли¬
тическом значении. Но теперь трудности реализации
амбициозных целей главнокомандующих усугублялись
запоздалой оценкой значения огромного расстояния и
Неадекватности имеющихся в их распоряжении ресур¬
сов для победы над этим расстоянием. Не выдержи¬
вали нагрузки боевые машины, учащались сбои в
функционировании тыловых служб, на пределе были
нервы командиров, чьи мысли опять приобрели пес¬
симистическую окраску. Вермахт напрягал все свои
силы, которых теперь не хватало на одновременное
достижение всех целей. Бок, при поддержке Клюге,
Гудериана и Гота, выступал в защиту плана Браухича
и Гальдера главной целью сделать Москву. Гитлер,
словно в пику им, решил поступить наоборот и пред-*
ложил сначала захватить Ленинград и Украину, после
чего, как утверждал он, Москва падет под собствен¬
ной тяжестью. Обосновывая такое разделение, если не
распыление усилий, Гитлер делал акцент на необхо¬
димость достижения политических и экономических
261

целей, а не концентрации сил для выполнения чисто
военной задачи. Эти аргументы вполне подходили для
обоснования краткосрочных целей, в этом случае
определенных неверно.
Окончательное решение могло быть принято лишь
после посещения Гитлером штабов всех групп армий
по очереди, чтобы прощупать мнения фон Лееба, фон
Бока и фон Рундштедта и при этом воздействовать на
них своим авторитетом. Он преследовал цель посеять
семена несогласия, которое могло бы подорвать их
веру в Гальдера и ОКХ — коварная тактика игры на
сложностях взаимоотношений в среде высшего гене¬
ралитета, на их взаимных обидах и зависти к успехам
других. Гитлер хотел добиться своего, используя уме¬
ние завораживать, подчинить себе каждого, и совер¬
шенно выпускал из виду, что этим самым нарушалась
целостность стратегии, которую он сам и провозгла¬
сил.
4 августа Гитлер побывал в штабе Бока. Ходили
слухи, что во время этого посещения заговорщики во
главе с начальником оперативного отдела, полковни¬
ком Хеннингом фон Тресковым, которому помогал
его адъютант Фабиан фон Шлабрендорф, адвокат, и
еще два адъютанта, планировали арестовать Гитлера,
надеясь положить начало цепной реакции протеста
против его режима. Об этом смехотворно дилетант¬
ском плане (если таковой в действительности суще¬
ствовал) упоминается в книге Шлабрендорфа «Офи¬
церы против Гитлера», вышедшей в свет в 1946 году,
однако ничего не говорится в его следующей книге,
изданной в 1965 году. План не удался якобы по при¬
чине, что в последний момент заговорщики решили —
им не справиться со слишком сильной охраной Гит¬
лера. Утверждают также, что Тресков пытался втянуть
в заговор Бока, но тот согласился поддержать заговор¬
щиков только в том случае, если план увенчается
262

успехом. Уилер-Беннет в своей книге «Немезида вла¬
сти» предположил, что Гудериан был осведомлен о
заговоре Трескова, но, согласившись с целями Гитле¬
ра, сделал его осуществление невозможным. История,
однэко, на стороне Гудериана, отрицавшего все, что в
1946 году написал о нем Шлабрендорф, в то время как
книга последнего пестрит неточностями и информа¬
цией из вторых рук. Например, Шлабрендорф утвер¬
ждал, что Бок не хотел идти на Москву, а требовал
перейти к обороне, в то время как Гудериан был более
заинтересован в Украине: оба утверждения в значи¬
тельной мере опровергаются дневниками, преданны¬
ми гласности в печати, и личными воспоминаниями
участников тех событий. Все указывает на то, что
Гитлер разговаривал с каждым главнокомандующим
наедине, и никто в точности не знает, о чем при этом
шла речь, однако нет никаких данных в поддержку
версии Шлабрендорфа.
В действительности же известно, что единствен¬
ным человеком, с которым Гудериан в тот момент не
соглашался по вопросу стратегической важности, был
Гот. Спорили они о дате начала наступления на Мос¬
кву. По расчетам первого выходило, что войска будут
готовы к 15 августа, второй был более осторожен в
своих оценках, предпочитая 20-е число. Все зависело
от темпов ремонта танков. К тому же, Гот и Гудериан
расходились и по поводу того, какими могут оказаться
последствия захвата Москвы. По мнению Гудериана,
оккупация советской столицы явилась бы сама по
себе фактом, достаточным, чтобы вызвать крах ста¬
линского режима. Бок, однако, считал, что: «Россию
могут завоевать только русские в результате граждан¬
ской войны и образования правительства националь¬
ного освобождения».
В разгар войны полевому командиру не до абстракт¬
ных политических теорий. Снедаемый нетерпением,
2б:>

Гудериан рвался в бой и после совещания вернулся на
фронт и стал готовить свою группу к наступлению на
Москву, которое, по его расчетам, должно было на¬
чаться очень скоро. Несколько лаконичных приказов
по штабу, и он опять едет на передовую и руководит
операцией, о которой затем пишет Гретель: «Я сра¬
жался у Рославля, занял город, взял 30000 пленных,
250 пушек и много других трофеев, включая танки...
Неплохой успех. Однако по-прежнему в мои дела
вмешиваются [речь идет о Боке, которому Гудериан
тогда подчинялся напрямую] и заставляют гонять тан¬
ки туда-сюда, уничтожая их бесцельными переходами.
Просто отчаяние! Как мне бороться с этим идиотиз¬
мом, не знаю. Помощи нет ниоткуда... Три дня назад
мне было приказано явиться к фюреру с докладом о
положении с танками. Мнение ОКБ и группы армий
не совпадает с моими идеями, несмотря на то, что
фюрер выразил мне свое полное понимание. Как жаль!
Как жаль!»
В высших штабах, куда не долетали звуки канонад
и ружейных перестрелок, и где время в какой-то сте¬
пени теряло свое значение, шли долгие дебаты о
будущей стратегии. Сезон, удобный для ведения бое¬
вых действий, истекал. Единственными, пожалуй, кто
приветствовал это относительное затишье, были ра¬
ботники тыловых служб, использовавшие его для вос¬
становления боевой мощи передовых соединений и
создания запасов снарядов, патронов и прочего сна¬
ряжения у линии фронта. Главную пользу из данной
паузы извлекли, разумеется, советские войска, полу¬
чившие передышку для приведения своих подразделе¬
ний в порядок и перегруппировки. При несбаланси¬
рованности инициатив бездействие отражается на
самообладании и настроении военачальников гораздо
более отрицательно, нежели нервное напряжение боя
на солдатах. Особенно губительно оно сказывалось на
264

Гальдере, психика которого подвергалась невероятной
нагрузке. Кому, как не ему, было лучше знать, что
устаревшая стратегия означала для Германии смер¬
тельный приговор. Начальник генштаба мыслил и
боролся почти в невыносимых условиях. Он оказался
в центре водоворота из предложений и контрпредло¬
жений, однако не обладал полномочиями и способно¬
стями для их реализации. ОКВ либо подвергало его
оскорблениям, либо откровенно игнорировало, а глав¬
нокомандующий сухопутными силами, чей авторитет
в ОКВ был окончательно подорван, слишком часто
отказывался от уже согласованной позиции по тому
или иному вопросу и оставлял его в одиночестве.
Бессилие Гальдера стало очевидным его обеспокоен¬
ным коллегам на более низких уровнях, и те начали
терять уверенность. Этот генерал с чрезвычайно взвин¬
ченными нервами, с радостью принявший бы участие
в дебатах, где каждый аргумент подвергался бы бес¬
пристрастному с точки зрения военной науки анали¬
зу, теперь начал терять самообладание. Спор, увязаю¬
щий в трясине извилистых и лицемерных политических
маневров Гитлера, приводил Гальдера в отчаяние.
Гудериан всего-навсего хотел продолжать движе¬
ние, поскольку в этом, по его мнению, состояла суть
танковой тактики и главная движущая сила победы.
12 августа он писал: «Не хотел бы я оставаться в этом
районе [Рославль] осенью: здесь не очень уютно...
ожидание всегда влечет за собой опасность потери
мобильности и перехода к позиционной войне: это
было бы ужасно», — то, что тревоги верховного глав¬
нокомандования ему были слишком хорошо извест¬
ны, Гудериан доказал в письме от 18-го августа:
«Ситуация плохо сказывается на войсках, потому
что каждый ощущает отсутствие гармонии. Это ре¬
зультат нечетких приказов и контрприказов, отсут¬
ствия директив иногда в течение целых недель... мы
265

упускаем столько возможностей. Однако это особенно
досадно, когда известны причины. Скорее всего, их не
удастся устранить в ходе этой войны, которую мы
выиграем несмотря ни на что. Такова природа чело¬
века в великие моменты, и великие люди не исклю¬
чение. Не придавай значения тому, что обо мне много
говорят. Все это преувеличено, люди привыкли делать
из мухи слона».
О Гудериане действительно говорили — о его не¬
преклонности, с одной стороны, но еще более громко
о его достоинствах. В небольшом круге влиятельных
людей складывалось мнение, что держать Гудериана в
нижних эшелонах командования непозволительное
расточительство. По крайней мере, так казалось пол¬
ковнику Гюнтеру фон Белову, адъютанту Гитлера от
люфтваффе, рьяному почитателю Гудериана. Ему, как
и многим другим, было ясно, что плохие отношения
между фон Браухичем и Гитлером вели к катастрофе,
и что Гудериан, к которому Гитлер питал гораздо
большее уважение, — самая подходящая замена. В этот
момент, действуя интуитивно, фон Белов предложил
майору Клаусу фон Штауффенбергу, сотруднику ОКХ,
посетить 2-ю танковую группу и самому оценить,
подходит ли Гудериан в качестве кандидатуры на
пост главкома сухопутных сил. Штауффенберг, как и
большинство тех, кто бывал наездами у Гудериана,
вернулся, совершенно очарованный им, и оба конс¬
пиратора стали искать пути привлечения внимания
фюрера к соответствующим качествам Гудериана.
Примерно в то же время на предложение занять пост
главкома Гудериан ответил, что «последовал бы это¬
му призыву»9.
Фон Белов говорит, что Либенштейн, начальник
штаба Гудериана, вероятно, знал об этом плане, хотя
полковник Шмундт оставался в неведении. Судя по
записям в его дневнике, Барзевиш тоже был в курсе
266

дела10, но был ли проинформирован об этом Галь¬
дер — этот вопрос остается открытым, хотя начальник
оперативного отдела генштаба, полковник Хойзингер
был поставлен в известность и, возможно, обсуждал
эту проблему со своим шефом. Я думаю, Гальдер,
скорее всего, знал. Конечно, его последующие отно¬
шения с Гудерианом и теми, кто поддерживал генера-
ла-танкиста, предстают в ином свете, если принять
это предположение за факт, потому что вплоть до
середины августа Гальдеру было не за что благодарить
Браухича, но имелись все основания испытывать бла¬
годарность к Гудериану, помимо растущего разочаро¬
вания по отношению к Гитлеру, поведение которого
становилось все более капризным и непредсказуемым.
Дело было не только в том, что главнокомандую¬
щий сухопутными силами полностью утратил свой
авторитет. Поколебался также престиж фюрера, кото¬
рому теперь становилось все труднее убеждать сомне¬
вающихся своим краснобайством. Все чаще ему при¬
ходилось прибегать чуть ли не к угрозам и действовать
в приказном порядке, чтобы преодолеть сопротивле¬
ние тех, кто придерживался иных точек зрения. Союз¬
ником Гитлера здесь выступила прусская дисциплина,
помогавшая подчинять инакомыслящих своей воле.
Каждое поражение, каждое проявление слабости ук¬
репляло Гитлера в мысли, что он должен посильнее
натянуть диктаторские вожжи. А поскольку ближай¬
шие соратники и подхалимы, как правило, поддаки¬
вали, а несогласных держали на расстоянии, ему уда¬
лось сформулировать и привести в действие уродливые
идеи, возникшие на базе ложных или эфемерных по¬
сылок. Все это часто выражалось в следовании оши¬
бочной политике. Например, ограниченные опера¬
ции, которые проводил Гудериан в промежуток
времени между приходом в Смоленск и выработкой
новой стратегии, совпали по времени с предложением
267

Гитлера отойти от принципа обеспечения победы че¬
рез стремительные, мобильные операции, заменив их
мелкими акциями местного значения, аналогичными
позиционной войне. Операции проводились с целью
занять территорию, что само по себе имело второсте¬
пенное значение. Эта концепция, одобренная Гальде-
ром и принятая Боком в качестве временного средства
для поддержания ограниченной мобильности, приве¬
ла к бесполезному наступлению на Гомель, предпри¬
нятому 2-й армией. В адрес 2-й танковой группы
полетели радиограммы с просьбой оказать помощь,
давшие Гудериану основание 18-го августа пожало¬
ваться на ворох неясных приказов и контрприказов.
Либенштейн язвительно заметил: «В войсках, должно
быть, думают, что мы сошли с ума», — и в своем
дневнике 15 августа он записал, что эти шаги «...не
могут завести во фланг или тыл к противнику». 20-го
августа в связи с тем, что командование продолжало
держать танки на передовой, вместо того, чтобы заме¬
нить их пехотой и дать им возможность подготовиться
к выполнению следующей крупной задачи, он опять
писал: «В конце концов, эта группа армий, похоже,
собирается наступать по обеим сторонам дороги Рос-
лавль — Москва. Дальнейшее отклонение на юг невоз¬
можно». Гудериан, знавший, что этот приказ посту¬
пил через ОКХ из ОКВ, тем не менее, сопротивлялся.
Либенштейн цитирует слова Гудериана, сказанные им
22 августа, о том, что посылать танковую группу в
этом направлении — «преступление». Но когда 2-я
армия, понукаемая Боком, отклонилась в южном на¬
правлении, Гитлер, наконец, решился и твердо выска¬
зался за нанесение мощного удара на Киев. Примерно
в то же самое время, 18 августа, Браухич и Гальдер
поставили свои подписи под документом, в котором
требовали наступления на Москву.
План, представленный Браухичем и Гальдером, тем
268

не менее, являлся компромиссным, так как оставлял
фланкирующим группам армий достаточно сил и ре¬
сурсов, чтобы достичь главных целей, поставленных
перед ними. Гитлер, отклонив этот план, дал ответ
политика. Он обвинил ОКХ в том, что оно слишком
поддалось влиянию трех главнокомандующих группа¬
ми армий. Гальдер еще раз предложил Браухичу идею
совместной отставки, но главком опять отклонил ее.
Он знал, что в основе этой политики лежит оппорту¬
низм чистейшей воды. Группа армий «Центр» лиша¬
лась танковой группы, которая должна была помочь
группе армий «Юг» завершить гигантское окружение
советских армий, защищавших Украину. В итоге Брау¬
хич пошел по пути наименьшего сопротивления.
Гальдер упрямо стоял на своем. Он созвал еще
одно совещание в штабе группы армий «Центр», на
котором присутствовали командующие армиями и
танковой группой. Гудериан страстно и убедительно
доказывал ошибочность поворота его группы на юг,
указывая на значительные трудности, которые неиз¬
бежно возникнут перед тыловыми службами, и осо¬
бый упор делал на усталость личного состава и износ
техники. Некоторые солдаты, сказал Гудериан, уже
забыли, что значит отдых. Затем оживил призрак зим¬
ней кампании, которую разработчики плана «Барба¬
росса» не предвидели, и к которой армия оказалась
совершенно неподготовлена. По сути дела, он сказал,
что Киевская операция реальна, но ее проведение
сделает невозможным наступление на Москву, и зим¬
няя кампания станет неизбежной. Это в точности
совпало с мнением Гальдера и Бока. И тогда фон
Белов предложил Боку, чтобы Гудериан отправился
вместе с Гальдером к фюреру и предпринял после¬
днюю попытку убедить того изменить свое решение.
Этот план Гальдер охотно принял, тем более, он тоже
был убежден, что Гудериан мог преуспеть там, где
269

потерпел поражение Браухич. Представляется вполне
вероятным, что в тот момент Гальдер поддерживал
кандидатуру Гудериана на пост Браухича.
Все аспекты визита Гудериана в Растенбург, состо¬
явшегося 23 августа, имеют спорные толкования. Впро¬
чем, здесь нет ничего удивительного, ведь речь идет о
поворотной точке кампании. Либенштейн пишет в
своем дневнике 23 августа (эта запись сделана вскоре
после данного события, очевидно, с намерением за¬
щитить репутацию Гудериана):
«Командующий вылетел вместе с начальником ге¬
нерального штаба с целью не дать повернуть танко¬
вую группу на юг. По возвращении, он говорит, его
встретил главнокомандующий Браухич со словами:
«Приказ наступать на юг уже отдан. Теперь только
остается решить, как».
В «Воспоминаниях солдата» Гудериан размышляет
о своей встрече в тот вечер с Браухичем, запретившем,
как он пишет, упоминать при фюрере о Москве. Спра¬
шивается, знал ли Браухич о плане сместить его?
Видимо, нет, но Гудериан далее говорит, что в беседе
с фюрером (на которой не присутствовали ни Брау¬
хич, ни Гальдер) тема наступления на Москву все же
оказалась затронута, и он всячески отстаивал эту стра¬
тегию в противовес наступлению на Киев. Гитлер в
присутствии Кейтеля, Йодля и Шмундта привел эко¬
номические, политические и военные аргументы в
пользу захвата Украины и нейтрализации Крыма, до¬
бавив снисходительно: «Мои генералы совершенно не
разбираются в экономических аспектах войны». Его
свита согласно закивала головами. Выслушав эту ти¬
раду, Гудериан, не имевший какой бы то ни было
поддержки, решил, как пишет Либенштейн: «...что он
не может спорить с главой государства в присутствии
всех этих высокопоставленных лиц о деле, решение
по которому уже было принято». Наверное, не лиш¬
270

ним было, если бы Гудериан упомянул и еще об
одном факте, оказавшим на него сдерживающее влия¬
ние: под угрозой оказались перспективы стать главно¬
командующим и, возможно, спасти Германию. Ссора
с Гитлером в такой момент свела бы подобную воз¬
можность к нулю. Но, ограничившись осторожными
возражениями, он мог еще больше расположить к
себе фюрера и значительно повысить свои шансы.
К офомному сожалению, именно таков был характер
отношений старших германских генералов с Гитле¬
ром. Когда встал вопрос дилеммы взаимного доверия,
они были склонны выторговывать уступки в надежде
улучшить в будущем свой статус, и каждый раз эти
надежды рушились. Страдали все, но, в конечном
счете, наибольший ущерб несли армия и Германия.
Все это привело к тому, что отношения между
Гальдером и Гудерианом, для которых были характер¬
ны согласие и доверие, полностью испортились. Эта
пара военачальников, очевидно, являлась последней
надеждой Германии в борьбе за обуздание безрассуд¬
ства Гитлера. Либенштейн писал: «Начальник гене¬
рального штаба обвиняет командующего в том, что он
сдался». А Гальдер так прокомментировал этот посту¬
пок Гудериана:
«До этого Гудериан говорил, что не пойдет на юг.
Теперь он заявляет, что из-за требований фюрера
двигаться на юг как можно скорее ... он изменил свое
мнение. Гудериан говорит, что это [первоначальное
объяснение] было вызвано желанием помешать опе¬
рации на юге. После того, как фюрер заявил о своей
твердой решимости, он посчитал своим долгом сде¬
лать невозможное возможным. Это удручающее сви¬
детельство того, как официальные рапорты могут быть
использованы в интересах отдельной личности. В ре¬
зультате, отдается приказ, как готовить рапорты. Од¬
нако характер приказами не изменишь».
271

Гудериан говорит, что «с Гальдером случился нерв¬
ный коллапс», когда тот узнал о провале миссии Гу¬
дериана, и Бок подтверждает это. У Гальдера имелись
все основания для разочарования, однако такая ост¬
рая реакция нуждается в более убедительном объясне¬
нии. Во-первых, Гальдер был чрезвычайно оптимис¬
тичен, если полагал, что военачальник сравнительно
невысокого ранга сможет за несколько минут заста¬
вить Гитлера изменить решение. И, конечно же, он
явно заблуждался, считая, что можно еще раз вернуть¬
ся к уже решенному вопросу и сделать это таким
образом, который шел вразрез с кодексом прусской
дисциплины. Ведь и Гальдера самого никак нельзя
упрекнуть в излишней откровенности с Гудерианом:
он не сказал ему, что ОКХ уже отправило в группу
армий «Центр» директиву, предписывающую оказать
содействие группе армий «Юг» с использованием
«...сильной группировки, предпочтительно под коман¬
дованием генерал-полковника Гудериана».
Если допустить, что Гальдер знал о плане сместить
Браухича и заменить Гудерианом, тогда его поведение
становится вполне понятным — должно быть, он счи¬
тал, что Гудериан обладает особым влиянием на фю¬
рера и способен добиться успеха там, где не повезло
другим. Более того, если бы Гудериану и в самом деле
удалось отговорить Гитлера, то его шансы получить
должность главкома сухопутных сил, наверняка, воз¬
росли бы. Поэтому 23 августа Гальдер, скорее всего,
уже видел в Гудериане своего будущего начальника, и
его ярость и разочарование после крушения всех на¬
дежд тем более удвоились. Долго сдерживаемые эмо¬
ции вылились в телефонном разговоре с Боком в
обвинения в нечестности и предательстве Гудериана.
Несомненно, с этого момента Гальдер стал врагом
Гудериана и в течение последующих лет неустанно
повторял легенду о Гудериане как о паршивой овце
272

среди элиты генерального штаба. После войны он
писал, что Гудериан показал себя недалеким челове¬
ком. Но Гальдеру пришлось занять оборону, когда
король, которого, как ему казалось, он разыграл, ока¬
зался валетом. Среди штабных офицеров были и та¬
кие (в их числе полковник Фриц Байерлейн, началь¬
ник оперативного отдела штаба Гудериана), кто
утверждал — в результате событий 23 августа в отстав¬
ку должны были подать Браухич и Гальдер, а не
Гудериан, как считали сторонники Гальдера.
Как бы там ни было, но на испорченные отноше¬
ния между Гальдером и Гудерианом теперь можно
взглянуть в ином свете. Как показывает последующая
цепь событий, попытки отставки Браухича усилились
и в то же время приверженцы Гудериана подвергались
преследованиям со стороны Гальдера.
Бросок на Украину потребовал от Гудериана всей
его изобретательности, поскольку он боролся как про¬
тив советских войск, так и против упрямой оппози¬
ции со стороны Гальдера. Вот что пишет начальник
генерального штаба об операции, которую проводил
Гудериан: «24 авг. Намерение танковой группы нане¬
сти удар... левым крылом... заводит слишком далеко
на восток. Все зависит от того, как с ее помощью 2-я
армия форсирует Десну, а затем 6-я армия — Днепр».
Другими словами, эффективность мобильных час¬
тей в очередной раз должна была значительно сни¬
зиться, так как те выполняли задачу поддержки самых
медленных соединений. Двое суток спустя он заметил:
«Пехота медленно продвигается вперед, преодолевая
все более крепнущее сопротивление». 27 августа он
требовал от Бока: «Не позволять Гудериану двигаться
на юг, но держать его в готовности для оказания
помощи 2-й армии при форсировании Десны». Ско¬
рость не являлась характерной чертой этой операции.
Либенштейн зафиксировал протест своего коман¬
273

дующего по поводу дробления сил танковой группы:
46-й танковый корпус у него изъяли и перевели в
резерв. Однако, даже лишившись трети своих сил,
Гудериан решительно игнорировал Гальдера и Бока,
пытаясь обычным способом достичь значительных
результатов. На этот раз спешить приходилось боль¬
ше, чем когда-либо, ведь наступление на Москву могло
начаться только после завершения киевской опера¬
ции. Чем скорее она была бы завершена, тем больше
времени до наступления зимы оставалось для осуще¬
ствления московской операции. Первые удары заста¬
ли советское командование врасплох. Оно не ожидало
наступления немцев в этом направлении. Однако со¬
противление советских войск с каждым днем станови¬
лось сильнее. Тяжелые бои измотали два немецких
танковых корпуса до предела. 27 августа Гальдер полу¬
чил радиограмму от Бока и записал в своем дневнике:
«Гудериан в неистовстве, ему не удается продвинуться
из-за атак русских во фланг. Он требует подкреплений
из числа его мобильных частей, оставшихся в резерве.
Бок считает, что этого делать нельзя, резерв должен
быть сохранен. Я того же мнения и прошу его не
уступать Гудериану... Вдобавок я прошу его держать
Гудериана в узде...» А вот запись от 28 августа, сделан¬
ная после того, как Паулюс, ставший к этому времени
главным помощником Гальдера, выступил в поддерж¬
ку Гудериана: «Я осознаю всю трудность этой ситуа¬
ции. Однако в конечном счете вся война состоит из
трудностей. Гудериан не хочет подчиняться никакому
командующему армией и требует, чтобы все, вплоть
до самых высших чинов, склонялись перед идеями,
которые он вырабатывает, исходя из собственной ог¬
раниченной точки зрения. К сожалению, Паулюс по¬
пался на его удочку. Я Гудериану не поддамся. Он
угодил в переплет по своей вине и пусть сам из него
выбирается».
274

31 августа ситуация обострилась. Гальдер отметил:
«...Явно невыгодное положение группы Гудериана
(в тот день Гудериану пришлось послать в бой роту
хлебопеков, чтобы удержать угрожаемый участок)...
В телефонном разговоре с Боком он бросается обви¬
нениями и оскорблениями. Ему может помочь только
пехота, но это займет несколько дней, поэтому в
результате неудачной атаки он должен держаться изо
всех сил. Я считаю, что ему не следует помогать...
Однако Бок намеревается отправить две пехотные
дивизии». Позднее, в тот же день Гальдер упомянул о
телефонном разговоре с Боком, в котором последний
пожаловался на тон Гудериана, требующего личного
решения фюрера по данной ситуации. «Это неслыхан¬
ная наглость!»
В записи в дневнике Либенштейна от 1 сентября
все это предстает в ином свете:
«Допущена крупная ошибка... для быстрого успеха,
позволившего бы нам достичь наших целей до наступ¬
ления зимы, были выделены недостаточные силы. Не¬
однократные просьбы вернуть 46-й танковый корпус
отклонены... У командующего сложилось впечатле¬
ние, что командующий группы армий, как и началь¬
ник штаба, все еще цепляется за старый план наступ¬
ления на Москву. Нет сомнения, фюрер против
распыления танковых групп, о чем и сказал команду¬
ющему 23 августа. Поэтому командующий посылает
радиограмму в штаб группы армий «Центр», где ука¬
зывает, что из-за медленного продвижения 2-й армии
цель операции не может быть достигнута без допол¬
нительных сил, и предлагает, чтобы ему оказали под¬
держку силами 46-го корпуса, 7-й танковой, 11-й тан¬
ковой и 14-й моторизированной дивизий, и просит
решения фюрера... Как и следовало ожидать, эта ра¬
диограмма вызвала мощный резонанс... Результат: не¬
медленная передача нам дивизии СС... В частной бе¬
275

седе начальник штаба группы армий сказал мне: «Были
допущены ошибки...» На следующий день прибыл
генерал-фельдмаршал авиации Кессельринг и сооб¬
щил Либенштейну, что фюрер поддержал позицию
Гудериана. 3-го сентября Либенштейн написал: «Группа
армий отказывается определить свои цели. Увертки».
4-го сентября Гальдер предпринял шаги, подозри¬
тельно смахивающие на вендетту: ему удалось настро¬
ить Гитлера против Гудериана: «Было много шума.
Фюрер очень сердит на Гудериана, не оставляющего
своего намерения двинуться на юг... Ему приказано
вернуться на западный берег Десны. Постоянные тре¬
ния между Боком и Гудерианом. Бок требует осво¬
бождения Гудериана от обязанностей командира тан¬
ковой группы». И в этот же день подполковника
Нагеля, офицера связи Гальдера, на совещании по¬
вторившего взгляды Гудериана, сняли с должности,
назвав его «горланом и пропагандистом»11. Ввиду от¬
сутствия четких приказов, Либенштейн находился в
неведении относительно причин недовольства высше¬
го командования и записал, что очевидная неудовлет¬
воренность ОКВ достижениями танковой группы «глу¬
боко задела» Гудериана, считавшего: «Сверху ищут
козла отпущения в связи с медленным продвижением,
в то же время мы уверены, что добились бы успеха,
получив достаточное подкрепление. Он придержива¬
ется мнения, что обо всей ситуации следует доложить
фюреру». Показательно, что 5 сентября Либенштейн
воскликнул: «Когда же мы дождемся приказов, а не
критики?»
И хотя после первых же осенних дождей дороги
раскисли, и моторизированные войска могли пере¬
двигаться со скоростью пехоты, еле переставляющей
ноги в вязкой грязи, наступление продолжалось. Рус¬
ским приходилось не легче. Их техника тоже увязала
в грязи, когда они в ненастье пытались вырваться из
276

окружения — немцы сомкнули клещи, ударив на юг из
района Смоленска и на север (Клейст) из района
Кременчуга. Все отчаянные атаки советских войск
были отбиты, хотя порой возникали весьма драмати¬
ческие моменты. Оборона немцев, организованная
позади наступающих клиньев, напоминала бусы на
нитке, которая легко могла лопнуть, если бы не тан¬
ки, выручавшие в минуту опасности. 16 сентября Гу¬
дериан и Клейст подали друг другу руки в Лохвице, и
окружение сомкнулось. На оперативных картах обста¬
новка отражалась таким образом, что при взгляде на
них казалось, будто завершающий вклад внесла 3-я
танковая дивизия. Так оно и было на самом деле,
однако от дивизии осталась лишь тень. На ходу оста¬
валось только 10 машин, и 6 из них — допотопные
Т-11. Прошло десять дней, прежде чем удалось со¬
брать и подсчитать трофеи: 800 танков и 3500 орудий.
В плен к немцам попало около полумиллиона совет¬
ских военнослужащих. Мало кому удалось выскольз¬
нуть из окружения.
У Либенштейна начала складываться картина инт¬
риги, которая плелась наверху. 13-го сентября раскаяв¬
шийся фон Бок сказал ему, что послал бы Гудериану
больше дивизий, но Гальдер придавал первоочередное
значение наступлению на Москву. Кто же тогда не
выполнял приказы? Позже, 30-го сентября Шмундт
раскрыл, что «...намерения фюрера были неправильно
реализованы. Группа армий «Центр», наступая на Мос¬
кву, преследовала свои цели. Фюрер хочет, чтобы
танковые группы действовали согласовано, но не ре¬
шается отдать приказ и носится с идеей перевести
танковые группы в свое прямое подчинение, как воз¬
душные флоты подчиняются Герингу». Конечно, это
оказалось бы уникальным событием в истории, если
бы между военными царило полное согласие в вопро¬
сах стратегии и не было никаких интриг. Наиболее
277

примечательным аспектом поведения Гальдера при
таких обстоятельствах оказалась его очевидная готов¬
ность пожертвовать германскими солдатами ради соб¬
ственных амбиций. Тот факт, что он поступал так и
вел двойную ифу, не сулил Гудериану ничего хороше¬
го. Ведь Гальдер так и не простил ему «предатель¬
ства», которое тот якобы совершил 23 августа, а свои
собственные ошибки старался скрыть. Отсрочив за¬
вершение киевской операции, теперь Гальдер спешил
возобновить наступление на Москву, хотя сезон лет¬
ней кампании подходил к концу.
Когда немецкие клещи сомкнулись на Украине,
был издан приказ о наступлении на Москву, подго¬
товка к которому должна была быть завершена в
максимально кратчайшие сроки. 24 сентября Бок на¬
значил предварительную дату начала наступления на
2 октября. 27 сентября, когда закончилась сложная
операция по перегруппировке войск, и те заняли но¬
вые исходные позиции, эта дата была окончательно
утверждена. Однако Гудериана беспокоили более се¬
рьезные проблемы. 27 августа офицер связи, отправ¬
ленный в Берлин к фон Шеллю за запчастями к
колесным машинам, вернулся с его ответом: «Мы на
пороге катастрофы... По причине дефицита стали нам
пришлось сократить выпуск некоторых типов машин
на 40 процентов». Либенштейн добавляет: «Нам часто
присылают то, в чем мы совершенно не нуждаемся.
Например, иногда под видом минометных боеприпа¬
сов мы получаем снаряды для бомбометов».
Световой день становился короче, а погода все
более холодной и сырой. Силы, обещанные Боком, до
перегруппировки были разбросаны между ленинфад-
ским фронтом на севере и Конотопом на юге, недо¬
укомплектованные по личному составу на 15 процен¬
тов и по танкам на 25 процентов. У Гудериана же на
ходу оставалось только 50 процентов танков. Однако
278

при малочисленности пехотных частей танковых эки¬
пажей хватало, поскольку потери среди них были
низкими. Запасы топлива были на исходе, транспорт,
как гужевой, так и автомобильный, из-за плохих до¬
рог не справлялся со своими задачами. Выгрузочные
железнодорожные станции были подтянуты ближе к
линии фронта, однако остро давала о себе знать не¬
хватка подвижного состава. Поэтому перегруппировку
проводили по принципу минимума передвижения,
вследствие этого в подчинении штабов армий оказа¬
лись соединения, совершенно им незнакомые. На¬
пример, всего лишь за сутки до начала боев Гудериан,
чей 46-й корпус передали в 4-ю танковую группу
Гепнера на севере, получил 48-й танковый корпус из
состава 1-й танковой группы Клейста на юге, так как
в географическом смысле это оказалось удобнее.
Исходные позиции 3-й и 4-й танковых групп,
находившихся по обе стороны Смоленска, отделяло
от Москвы самое короткое расстояние — всего
лишь 200 миль. В июне, чтобы преодолеть такое же
расстояние, немцам понадобилось пять дней боев, но
это были бои с необстрелянными советскими вой¬
сками. И все же, в сентябре конечные цели казались
вполне достижимыми. Во всяком случае, рассуждая
теоретически, они вполне укладывались в рамки ра¬
зумного. Русские понесли тяжелые потери, особенно
в танковых частях, и их командование по-прежнему
плохо управляло войсками. В то же время немцы не
придавали особого значения тому факту, что две
танковые группы, которые должны были наступать
на Москву из района Ельни, занимали фронт протя¬
женностью в 150 миль, и что группу Гудериана, на¬
ходившуюся южнее, отделяло от них еще 150 миль.
Немцы привыкли, что их изолированные танковые
группы, действующие абсолютно независимо, всегда
одерживают победу, и степень этой уверенности
279

можно определить по характеру вклада Гудериана в
план Бока.
Находясь на значительном удалении слева от 4-й
танковой группы, Гудериан решил перейти в наступ¬
ление 28 сентября, так как за два дня до этого мог
получить максимальную поддержку бомбардировоч¬
ной авиации. Однако его больше волновала проблема
сближения в ходе наступления с другими соединения¬
ми, поскольку перегруппироваться поближе к ним до
вхождения в боевое соприкосновение с противником
времени уже не оставалось. Кроме того, Гудериан
делал ставку на захват несколько лучшего узла комму¬
никаций — Орла, до того как осенние дожди приведут
в полную негодность плохие дороги между Коното-
пом и Орлом. Он знал, как и все прочие, что теперь
войска вступили в схватку с погодой и временем, не
менее драматическую, чем схватка с русскими.
Поворот войск на 90 градусов, осуществленный
Гудерианом с позиции на внешнем периметре Киев¬
ского котла 26 сентября, и переход к 30 сентября в
наступление, почти не имеет аналогов и является
образцовой операцией по совокупности таких факто¬
ров, как организация, командование, управление и
импровизация. Немалой подмогой оказалось прибы¬
тие 50 новых танков, хотя их экипажи были сформи¬
рованы из тех же усталых танкистов, воевавших без
отдыха вот уже три долгих месяца. В действительно¬
сти сражение началось раньше, чем предполагал Бок.
28	сентября, для того, чтобы обезопасить фланг войск,
наносящих главный удар в северо-восточном направ¬
лении от Глухова на Орел, Гудериан бросил в наступ¬
ление только что переподчиненный ему 48-й танко¬
вый корпус. Эта операция потерпела неудачу, тем не
менее 30 сентября все три танковых корпуса нанесли
главный удар и сумели продвинуться вперед, несмот¬
ря на сильные контратаки советских войск и утрен¬
280

ний туман, помешавший взлететь бомбардировщикам.
Бронетанковые клинья устремились вперед, увлекая
за собой пехоту. Продвижение облегчалось не только
отсутствием глубоко эшелонированной обороны у рус¬
ских, но и внезапностью, ведь противник не без ос¬
нований полагал, что летняя кампания закончилась.
Фон Барзевиш описывает несколько эпизодов, когда
видел Гудериана в бою, наводившего ужас на «...сте¬
пенных, неторопливых, пожилых папаш из пехоты,
теперь узнавших нас и наши методы, которые вызы¬
вают у них оторопь. Это настраивает его на добродуш-
но-юмористический лад: «Так вы думаете, одного ба¬
тальона на 10 километров мало? Ну не стыдно ли вам!
Только подумайте, у меня 300 километров открытого
фланга, где нет буквально ничего, и это меня не
беспокоит ни в малейшей степени. Так что будьте
добры...» И еще один случай, когда их автомобиль
застрял в грязи, Гудериан усмехнулся и сказал: «Ну
вот, мой дорогой господин фон Барзевиш, похоже, мы
попали в полное дерьмо». Так выразиться мог только
настоящий танкист, что доставило фон Барзевишу
огромное удовольствие.
Двигаясь с максимально возможной скоростью по
лесистой местности, 2-я танковая группа прошла за
два дня 130 миль и захватила Орел, опередив русских,
пытавшихся организовать контрудары. Защитники Орла
по большей части погибли. В брянских лесах в окру¬
жение попало еще несколько русских армий, и вскоре
этот важный центр коммуникаций оказался в руках
немцев, захвативших, как обычно, и немалые трофеи.
Гитлер опять начал вмешиваться в ход операций, ста¬
вя дополнительные задачи, отвлекавшие часть сил,
вместо того чтобы сконцентрировать их на достиже¬
нии главной стратегической цели, — он приказал взять
Курск и ликвидировать брянский котел. В результате
после падения Орла наступление на Тулу велось недо¬
281

статочными силами. Опять поход на Москву был от¬
срочен ради того, чтобы стяжать лавры побед второ¬
степенного значения. Та же самая история повтори¬
лась под Вязьмой, после того, как наступление Бока
увенчалось успехом, и в котел угодили сотни тысяч
русских.
Советские войска и погода словно сговорились
действовать вместе против немцев. 6 октября пал
Брянск, а наступавшая впереди 4-я танковая дивизия
Гудериана столкнулась с советской 1-й танковой бри¬
гадой, оснащенной КВ-1 и Т-34. Это случилось под
Мценском, и немцы пережили очень неприятный
момент. Впервые им довелось испытать на своей шкуре
то, чего так опасались Гудериан и Неринг после 3-го
июля, когда они познакомились с Т-34. Немецкие
танки проиграли бой, и наступление пришлось приос¬
тановить из-за больших потерь. В ту ночь выпал пер¬
вый снег. По всем этим причинам немецкие танкисты
не испытывали особой радости от переименования
2-й танковой группы во 2-ю танковую армию.
И вдруг положение резко изменилось не в пользу
немцев. Впервые Гудериан потерял надежду. Скорб¬
ная повесть, заполняющая страницы «Воспоминаний
солдата», откровенно отражает его чувства в то время.
Наступление захлебнулось, и немецкие войска про¬
двигались вперед судорожными рывками, когда по¬
зволяло состояние дорог и окружающих полей. Отте¬
пель, следовавшая после каждого снегопада, приводила
к тому, что всякое движение замирало, после чего
противник оказывался еще лучше подготовленным,
приходилось вновь набирать темпы наступления. Это
означало лишние потери. Кроме того, теперь немцы
не могли маневрировать, как им вздумается, и эле¬
мент внезапности исчез. Русские легко угадывали
намерения немцев и искусно выбирали блокирующие
позиции.
282

С каждым проходящим днем Гудериан все больше
задумывался о судьбе своих солдат, которых приходи¬
лось гнать вглубь России. Из каждой поездки на фронт
он возвращался, отягощенный свидетельствами о ли¬
шениях, которые терпели солдаты — нехватка обуви,
рубашек и носков. Вермахт практически не имел зим¬
ней экипировки. Старшие офицеры начали проявлять
признаки крайнего нервного истощения. Гудериан
писал, что их проблемы «скорее духовные, чем физи¬
ческие». 21 ноября в письме к Гретель он охарактери¬
зовал обязанности командира как сплошное мучение
и, тем самым, выразил ту же смесь чувств надежды и
отчаяния, доминировавшую в его сознании в 1919 году
в Бартенштейне. Даже в замирающих спазмах немец¬
кого наступления на Москву Гудериан мог распознать
едва заметное подтверждение своей правоты: «Шаг за
шагом». И еще: «Несмотря на огромные трудности,
войска сражаются с такой отвагой, которая вызывает
восхищение. Сверху нет никакой поддержки. Я дол¬
жен барахтаться в грязи сам по себе. Вчера я был на
грани отчаяния, и мои нервы начали сдавать. Сегодня
неожиданный боевой успех храбрых танкистов вселил
в меня новую надежду. Посмотрим, как будет даль¬
ше... Если позволит обстановка, я намереваюсь наве¬
даться в штаб группы армий, чтобы объяснить ситуа¬
цию, в которой мы находимся, и выяснить их планы
на будущее. Я не могу представить себе, что будет
весной. На носу декабрь, а никакого решения так и не
принято». Это было письмо не генерала с ограничен¬
ной точкой зрения, а военачальника с кругозором
главнокомандующего.
В «Воспоминаниях солдата» Гудериан язвительно
упоминает о «приподнятом настроении, царящем в
ОКХ и штабе группы армий «Центр», хотя здесь он,
конечно, немного сгустил краски. Нельзя отрицать,
что дневник Гальдера весь лучится оптимизмом, одна¬
283

ко суть дела в том, что всякий старший начальник
перед своими подчиненными обязан одевать внешнюю
маску уверенности. Гудериан сам вел себя точно так
же. Гальдер, разумеется, понимал, что наступление на
Москву, начинавшееся с запозданием, находится под
угрозой провала, а вместе с ним могла погибнуть и его
репутация. Фон Барзевиш писал, что «внешне невоз¬
мутимый Гудериан в душе очень переживал из-за
плохой погоды», и цитирует слова, при помощи кото¬
рых Гудериан хотел воодушевить свои войска: «Това¬
рищество основано на взаимной откровенности... если
мы сейчас приложим все свои силы, в следующем
году это спасет Нас от гораздо больших лишений».
Незадолго до этого у фон Браухича случился ин¬
фаркт, а фон Бок слег из-за коликов в желудке, дове¬
дя себя до изнеможения. Вскоре ударил тридцатигра¬
дусный мороз, и в строю осталось лишь двадцать
процентов личного состава и техники. И все же офи¬
церы частей, наступавших на Москву с севера, уже
могли разглядеть в свои бинокли очертания города. А
вот 2-я танковая армия Гудериана, хотя и преодолела
гораздо большее расстояние, застряла в районе Тулы,
и впервые, при подсчете танков, уничтоженных на
поле боя, выявилось — немцы потеряли больше ма¬
шин, чем русские. КВ-1 и Т-34 были очень грозным
оружием.
Момент для действий более активных, чем разго¬
вор напрямую с Гитлером, оказался упущен. 20 нояб¬
ря группа армий «Юг» фон Рундштедта взяла Ростов-
на-Дону, однако сразу же этот выступ с обеих сторон
стал подвергаться сильному давлению русских. Не
став терять время на ожидание разрешения, Рундш-
тедт поступил так, как подсказывал здравый смысл:
он отступил. Это было первое стратегическое отступ¬
ление немцев с 1919 года. А когда ОКВ приказало
отменить этот приказ, он, в момент крайней устало¬
284

сти, отметил, что для таких дел придется найти дру¬
гого человека. На смену фон Рунштедту пришел Рей-
хенау, но отступление продолжалось, а отставка Рун¬
дштедта лишь подстегнула волну сопротивления. Даже
Зепп Дитрих, эсэсовский военачальник, преданность
которого Гитлеру не вызывала сомнений, сказал фю¬
реру о неправильности его подхода. Накануне круп¬
ного советского контрнаступления под Москвой, на¬
чавшегося 6 декабря, Гудериан, Гепнер и Рейнгардт
поставили Бока перед свершившимся фактом и отве¬
ли свои передовые части. Почти сразу же после этого
они стали испытывать возрастающее давление рус¬
ских, пришлось начать отступление, при этом немцы
вынуждены были оставить часть тяжелого вооружения
и другой техники, а также склады и некоторые поле¬
вые лазареты с ранеными и обмороженными. И все
же, отступая, немецкие армии огрызались, и довольно
чувствительно для советских войск. Несмотря на по¬
ражение, дисциплина в немецких частях находилась
на должном уровне, не было никаких признаков па¬
ники.
Предвидя неминуемую катастрофу, Гудериан в сво¬
их усилиях остановить наступление и начать плано¬
мерный отход на заранее подготовленные позиции
пытался заручиться поддержкой влиятельных лиц, что
подтверждается соответствующими документами. Для
него безопасность всегда заключалась в движении
вперед или назад. Самым больным местом было обес¬
печение бесперебойного снабжения горючим, бое¬
припасами и продовольствием для поддержания бое¬
способности и нормальных условий жизнедеятельности
личного состава. 23 ноября Гудериан натолкнулся на
непонимание в штабе группы армий и попросил свое¬
го старого товарища по оружию Балка, приехавшего
на фронт из Германии с ознакомительной поездкой,
передать его пессимистическое мнение Браухичу. За¬
285

писи в книге "Телефонных разговоров 2-й танковой
армии свидетельствуют о борьбе Гудериана с Боком за
окончание зимней кампании — печальный документ.
8-го декабря Гудериан обрабатывал приезжих генера¬
лов, а 10-го послал рапорты Шмундту и Бодевину
Кейтелю в попытке пробиться к Гитлеру. На совеща¬
нии в Рославле 14-го декабря с Браухичем, Боком и
Клюге, чья 4-я армия уже начала отходить, он попро¬
сил разрешения отвести войска на линию по рекам
Суша — Ока, прикрывающую Орел. На этом совеща¬
нии ему поручили командовать южным крылом, со¬
стоявшим из 2-й общевойсковой армии и 2-й танко¬
вой армий. Эту группировку назвали «Временная армия
Гудериан». На следующий день Браухич, повторяя
сказанное Гудерианом, сообщил Гальдеру, что не ви¬
дит для армии никакого выхода.
16-го декабря Гудериан встретился со Шмундтом
возле фронтовой полосы «по моей настойчивой
просьбе», а затем написал Гретель: «Теперь я ожидаю
вызова фюрера явиться к нему с докладом о нашем
положении и о мерах, которые я считаю насущными.
Надеюсь, что еще не слишком поздно... Не знаю, как
мы выберемся из этого. В любом случае, нужно дей¬
ствовать быстро и энергично... Я рад тому, что фюрер
ясно представляет себе ситуацию, и надеюсь, что он
с присущей ему энергией вмешается, и недостатки в
работе железных дорог будут устранены. Не припом¬
ню случая, когда бы надо мной так довлели обязанно¬
сти. Надеюсь, что выдержу. Опять дал о себе знать
мой застарелый радикулит. Ночами я лежу без сна.
Это настоящая пытка — думать о том, как помочь
моим бедным солдатам, совершенно не готовым к
зиме. Это ужасно, просто невообразимо».
В 3 часа ночи 17 декабря в условиях плохой
слышимости состоялся разговор с Гитлером по те¬
лефону. В определенном смысле он имел историчес¬
286

кое значение, повлияв на дальнейший ход опера¬
ций. Гитлер не скупился на обещания помощи по
воздуху, а затем последовал очередной приказ сто¬
ять до последнего. В дальнейшем боевые генералы
германской армии привыкнут к таким словам и
категорическим требованиям, но тогда Гудериан был
в числе тех, кто слышал их впервые. Он понимал,
что слушает человека, решения которого еще более
отрицательно скажутся на армии. Шмундт уже уве¬
домил Гудериана, что Браухича собираются отпра¬
вить в отставку, но его место займет не Гудериан
или какой-либо другой военачальник, а сам Гитлер.
Таким образом, армии будет привит истинный дух
национал-социализма, а глава государства и верхов¬
ный главнокомандующий берет на себя полномочия
приказывать самому себе. Однако тогда Гудериана
волновали более насущные проблемы. Относитель¬
но того телефонного разговора Либенштейн писал:
«Приказ фюрера остановиться, исключавший все
увертки, никак не соответствовал реальности. С теми
силами, которые имелись в нашем распоряжении,
мы его выполнить не могли. Несмотря на все рапор¬
ты, те, кто был наверху, не понимали, что мы слиш¬
ком слабы, чтобы сдержать натиск русских». Не¬
смотря на приказ Гитлера, Гудериан продолжал
отступать, но теперь хотя бы видел, откуда исходит
основная опасность. Правда, он по-прежнему при¬
держивался утверждения, что оптимисты из ОКХ
снабжают Гитлера неверной информацией. В то
время, как его группа из двух армий осуществляла
планомерный отход, и главную роль здесь играли
командиры корпусов, прекрасно представлявшие себе
требования момента, Гудериан 17 декабря попросил
У Бока разрешения вылететь в Растенбург на ауди¬
енцию у Гитлера. Бок отпустил его: у него хватало
своих забот. Боли в желудке усилились настолько,
267

что он решил на следующий день взять отпуск по
болезни и не принимать дальнейшего участия в этой
кампании.
17 декабря Гальдер, зная, что Гудериан рвется в
ставку фюрера, начал изводить его придирками, одна¬
ко 19 декабря атмосфера изменилась. Гальдера вызвал
Гитлер и проинформировал, что Браухич смещен, и
оперативное руководство отныне сосредоточится в ру¬
ках самого фюрера. С этого времени начальник гене¬
рального штаба должен отвечать только за восточный
фронт, а другие театры военных действий будут кури¬
ровать Кейтель и Йодль из ОКВ. Гитлер оставил за
собой право давать приказы на любом уровне коман¬
дования и в то же время передавал другим те полно¬
мочия верховного главнокомандующего, которые его
не интересовали. Гальдер мог — и, вероятно, должен
был — подать в отставку именно тогда. Но не сделал
этого по старой причине — из чувства долга перед
армией — и потому продолжал тянуть лямку в непос¬
редственной близости к фюреру, выполняя приказы,
в которые не верил.
Не успел Клюге принять командование группой
армий «Центр», как между ним и Гудерианом нача¬
лись препирательства. 17-го декабря Клюге заявил
Гудериану, что приказ фюрера прекратить отход дол¬
жен выполняться неукоснительно: «...таким образом,
чтобы, насколько возможно, сохранить армию. Не
следует без необходимости отдавать какую-либо тер¬
риторию, но не следует и удерживать ее, если в ре¬
зультате войскам грозит полное уничтожение». Эта
установка была достаточно гибкой, но десять часов
спустя после телефонного разговора с Гитлером Гуде¬
риан ответил: «Я знаю мнение фюрера и сделаю все,
что смогу... Мне нужна свобода действий. Я не могу
испрашивать разрешения всякий раз, когда потребу¬
ется передвинуть дивизию». Под давлением русских
286

он продолжал медленно отступать в соответствии с
духом прежней директивы Браухича, но в противоре¬
чии с требованиями Гитлера.
Встреча с Гитлером, имевшая место 20-го декабря
и продолжавшаяся пять часов, была совершенно не¬
предсказуемой. Каждый раз, когда Гудериан предъяв¬
лял доказательства ужасных условий на фронте, Гит¬
лер отмахивался от него, предлагая нереальные
решения. Когда Гитлер попытался доказать несостоя¬
тельности опасений Гудериана по поводу надвигаю¬
щейся катастрофы и привел историческую аналогию,
Гудериан тут же выразил протест, так же прибегнув к
экскурсу в историю. Заодно опроверг утверждение
Гитлера, что зимнее обмундирование уже начало по¬
ступать в войска. Даже слабый намек на то, что ОКВ
не понимает ситуацию на фронте, вызвал возмущение
и гнев Гитлера. Предложение ввести в ОКВ офицеров
с боевым опытом было предано анафеме. Собеседни¬
ки не смогли убедить друг друга в искренности своих
намерений, и Гудериану пришлось вернуться на фронт,
чтобы там мужественно переносить невзгоды — дер¬
жаться там, где не было никаких заранее подготовлен¬
ных оборонительных позиций, воевать на развалива¬
ющихся на части танках и командовать вконец
изнуренными и приунывшими, но еще не павшими
духом солдатами.
Клюге позвонил Гальдеру и нажаловался на Гуде¬
риана, продолжавшего отступать, и сказал, что про¬
славленный танкист потерял самообладание. Клюге
решил подстраховаться. В этом он был не одинок.
Гальдер тоже решил обезопасить себя против возмож¬
ных обвинений со стороны Гитлера. Оба учитывали
привычку Гудериана действовать в обход инстанций,
от которой Клюге часто страдал в прошлом. И почти
сразу же Гудериан стал понемногу отходить, оставляя
участки территории, не имевшие принципиального
II Зак 1927
289

значения. Все делалось в рамках условий, поставлен¬
ных Клюге 17-го декабря, и визировалось им же.
Журнал, в котором фиксировались телефонные пере¬
говоры, свидетельствует, что Гудериан каждый раз
аккуратно испрашивал разрешение на передислока¬
цию войск. Их разговоры звучали почти комично,
настолько детально они вдавались в ненужные под¬
робности. Тон Клюге становился все более пренебре¬
жительным:
«У вас уйма резервов... как вы собираетесь их упот¬
ребить?» — спрашивал он 24 декабря. «Разве вы не
следите за дорогами из Брянска?» «Почему вы опять
передвинули войска?» И на каждый провокационный
вопрос Гудериан отвечал спокойно, объясняя подроб¬
но, но предупреждая, что «открылась брешь шириной
25 километров, которую необходимо удержать... Я пе¬
реговорю с фюрером и Гальдером и дам вам знать».
Несколько часов спустя был оставлен город Чернь,
и Клюге тут же воспользовался этим, чтобы обвинить
Гудериана, что тот отдал приказ об отступлении за
сутки накануне. Гудериан отрицал это, последовал
разговор на повышенных тонах. Но на следующий
день Клюге посчитал, что его первоначальные подо¬
зрения оказались оправданными: отступившие части
вернули город и взяли в плен несколько сотен совет¬
ских солдат. Клюге обвинил Гудериана в том, что тот
прислал рапорт с заведомо искаженными данными,
дабы ввести в заблуждение вышестоящее командова¬
ние, и объявил, что сообщит об этом Гитлеру. На это
Гудериан отреагировал с присущей ему импульсив¬
ностью, попросив освободить его от занимаемой дол¬
жности. Клюге, отметивший в своем дневнике:
«В целом я согласен с Гудерианом, но он должен
повиноваться приказам», — поймал его на слове и
сразу же посоветовал Гитлеру расстаться с ершистым
военачальником.
290

Гитлер также не колебался. В тот момент для него
Гудериан был всего лишь еще одним мятежным дети¬
щем генерального штаба, из тех, кто, по выражению
Геббельса, «...неспособны выдержать серьезное нерв¬
ное напряжение и испытания характера». В декабре в
эту категорию попало еще свыше тридцати генералов,
оказавшихся не у дел. По иронии судьбы, именно в
этот момент, когда напасти навалились со всех сто¬
рон, Гудериан проявил себя с самой лучшей стороны,
опираясь на свой непререкаемый авторитет и талант
командира. Под'его руководством войска 2-й танко¬
вой армии продемонстрировали, что организованный
отход в зимних условиях им вполне по силам — и тем
самым опровергли убеждение Гитлера (которое с го¬
товностью разделяли многие германские генералы как
до, так и после поражения под Москвой), считавшего,
что санкционирование общего отступления приведет
к разложению войск подобно тому, которое случилось
в 1812 году с французами. В умении воевать с мини¬
мальными потерями Гудериан, пожалуй, превосходил
даже свой талант командира, что, в конце концов, и
погубило его карьеру. Он поступал так, как считал
нужным, и в этом он опередил всех своих современ¬
ников, встав на путь, неминуемо приведший к столк¬
новению с фюрером. Пауль Дирихс говорит, что в
прощальном слове к сотрудникам своего штаба Гуде¬
риан подверг решение Гитлера острой критике. Одна¬
ко в то время у него не было другого выбора, кроме
как уклониться от прямого конфликта и со стороны в
гневе наблюдать за происходящим.

Глава 9
ДОРОГА НА ЛЕЙТЦЕН
Постепенно мир, и в последнюю очередь Герма¬
ния, узнал об увольнении большой группы военачаль¬
ников, совсем недавно одерживавших такие голово¬
кружительные победы. Из почти тридцати человек
лишь отставка Браухича получила большую огласку,
преследовавшую цель укрепить репутацию фюрера как
нового верховного главнокомандующего. Об увольне¬
нии Гудериана объявили в приказе по 2-й танковой
армии, который зачитали во всех ее подразделениях,
но средства массовой информации об этом умолчали,
и случилось так, что к тому времени, когда слухи о
происшедшем достигли ушей многих немцев, офици¬
альная пропаганда начала лепить новые образы геро-
ев-полководцев, народных любимцев. Одним из них
был Эрвин Роммель, чьи удачные действия на Кире-
наике в январе 1942 года способствовали реабилита¬
ции его репутации после серьезного поражения, кото¬
рое он потерпел от англичан в конце 1941 года, и
отвлечению внимания от восточного театра военных
действий, где дела в это время шли неважно.
Гудериана мало волновало то, что пресса и радио
предали его имя забвению. Когда один журналист
начал собирать материалы для написания его биогра¬
фии, он в письме Гретель в сентябре 1941 года попро¬
сил ее не говорить ни о чем сугубо личном: «Ни при
292

каких обстоятельствах мне не хотелось бы связаться с
пропагандой а 1а Роммель». Но когда привыкаешь
выкладываться на всю катушку и сжигать нервы, го¬
дами живя в условиях огромного напряжения и дис¬
комфорта, внезапное расслабление и бездеятельность
могут оказать очень серьезное отрицательное влияние
на организм, такое же, как и мощный стресс. В случае
с Гудерианом это означало ухудшение работы сердеч¬
но-сосудистой системы, давшее знать о себе в марте.
Осенью наступило обострение. Стрессы, характерные
для боевой обстановки, уступили место нагрузкам иного
рода. К тревоге патриота, видевшего мрачные перс¬
пективы для своей страны, прибавилось ощущение
новой беды. Гудериан почувствовал, что находится
под бдительным оком не только тайной полиции,
проверявшей его реакцию на внезапную опалу, но и
историков, пытавшихся получить информацию в сво¬
их научных целях. Кроме того, к нему пробовали
найти подход эмиссары движения сопротивления, на¬
деявшиеся, что генерал присоединится к заговору.
Немало заставила волноваться его и Гретель, весной
оказавшаяся на несколько месяцев прикованной к
постели с диагнозом: заражение крови. В этом тре¬
вожном состоянии Гудериан инстинктивно стремился
в маленький домик у озера Констанц, побыть на
солнце. Что еще оставалось делать? В сентябре 1942 года
он узнал, что Гитлер неприязненно встретил предло¬
жение Роммеля поручить Гудериану командование
танковой армией «Африка». Поскольку для его даль¬
нейшего использования не просматривалось никаких
перспектив, Гитлер в качестве награды выделил Гуде¬
риану поместье в Вартегау, когда-то являвшимся ча¬
стью Пруссии, а затем вошедшим в состав Польши.
После победоносной кампании 1939 г. эта территория
опять стала частью Германии — подарок Гитлера был
преподнесен пропагандой как подарок нации челове¬
293

ку, 17 июля 1941 года, когда кампания в России
казалась практически выигранной, удостоенному од¬
ной из высших военных наград рейха — дубовыми
листьями к Железному кресту. Гудериан принял этот
подарок и в октябре 1942 года вступил во владение
2500 акрами плодородных сельскохозяйственных уго¬
дий в Дейпенгофе. После войны на основании этого
факта против Гудериана выдвинули обвинения в свя¬
зях с нацистским режимом, это вынудило его оправ¬
дываться в «Воспоминаниях солдата», где он писал,
что ему было некуда податься, так как его дом в
Берлине был разрушен в ходе налета англо-американ¬
ской авиации. Эти обвинения в алчности его сын
отрицал еще более категорично, но в то же время
открыто заявил, что возвращение семьи на родовые
земли и политика увеличения германского населения
в Вартегау были проблемами, которые постоянно на¬
ходились в поле зрения как его отца, так и остальных
членов семьи.
Рвение, с которым Гудериан подошел к традици¬
онной роли юнкера-землевладельца, весьма показа¬
тельно. Он стремился найти себе какое-то занятие,
помогающее освободиться от груза прежних проблем.
Новые заботы давали возможность с головой уйти в
семейные дела. Имея весьма скудный запас знаний,
фактически без опыта, Гудериан начал заниматься
разведением и откормом скота, отдаваясь этому делу
с не меньшим энтузиазмом, чем военной службе. Он
ставил себе цели с расчетом на перспективу и состав¬
лял планы, где все было расписано до мелочей. Пись¬
ма к Гретель изобилуют административными указания¬
ми. Становым хребтом имения в Дейпенгофе должны
были стать овцы и крупный рогатый скот. Неплохое
начало положил племенной бык по кличке «Панцер-
гренадер», которого Гудериану подарили фермеры
Шлезвиг-Гол штейна. Отставной вояка изучил основ¬
294

ные правила содержания скота и, как всегда, был
полон оптимизма. Интересный факт — среди профес¬
сиональных военных всех стран распространено убеж¬
дение, будто навыки, полученные во время службы в
армии, помогают стать хорошим скотоводом. Хотя
статистика банкротств свидетельствует не в их пользу,
всегда находится достаточно отставников, желающих
попробовать свои силы на этом поприще, — вопрос,
ответить на который помешало время и события. Вме¬
шалась война.
Гудериана никогда не оставляла надежда, что его
вновь призовут командовать. В конце концов, это
было последнее, что у него оставалось. В сентябре,
когда закончилось оформление документов на владе¬
ние имением Дейпенгоф, Гудериан позвонил Бодеви-
ну Кейтелю. Но родственник Гретель опять сказал,
что шансы вернуться на действительную службу хуже,
чем когда-либо. Хоть Бодевин и был братом Виль¬
гельма Кейтеля, но теперь его влияние распространя¬
лось не столь далеко, к тому же через несколько дней
его должен был сменить Шмундт. По мере того, как
звезда Германии клонилась к горизонту, власть все
больше переходила в руки людей, враждебных старо¬
му порядку. Наконец-то в полной мере сказались
последствия революции 1919 и 1933 гг. К этому вре¬
мени было хорошо известно, что малейший неверный
шаг армейского офицера, который можно было истол¬
ковать как проявление оппозиции, привел бы, по
меньшей мере, к немедленном увольнению. В сентяб¬
ре 1942 года, после серьезной выволочки у Гитлера,
подобная участь едва не постигла Йодля, доверитель¬
но пожаловавшегося Варлимонту: «...никогда не сле¬
дует указывать диктатору на его ошибки, поскольку
это грозит потерей его доверия...». В ноябре 1942 года
Варлимонта самого отстранили от исполнения обя¬
занностей, правда, временно. Вильгельм Кейтель вме¬
295

нил ему в вину заступничество за дежурного офицера,
майора, осмеливавшегося возражать Гитлеру, высту¬
пив в защиту чести и достоинства Роммеля. Майор
спасся чудом. «Его могли расстрелять в течение деся¬
ти минут», — пишет Варлимонт.
Начиная с этого периода любое прямое сопротив¬
ление Гитлеру со стороны офицера было чревато су¬
ровым возмездием. Здрвомыслящие, подобно Гудериа¬
ну, выбирали косвенные методы оппозиции. Моменты,
когда фюреру можно возразить открыто, были чрез¬
вычайно редки, но люди хватались и за них. «Какая
польза в бессмысленном самопожертвовании?» — го¬
ворили они, если, действуя скрыто, можно позднее
найти возможность повлиять на дела. Совет Гретель:
«Позже ты еще понадобишься отечеству, время еще
не пришло», — был таким же своевременным в
1942	году, как и в 1919.
Генералов все больше пугал рост гиммлеровских
СС. Части СС стали огромной личной армией. Сна¬
чала это войско состояло из дивизий, затем из корпу¬
сов и, наконец, из армий. Даже люфтваффе Геринга,
чье господство в воздухе клонилось к закату по при¬
чине отставания технологии, уступало этому соперни¬
ку, престиж которого был очень высок. СС и люфт¬
ваффе, пользовавшиеся львиной долей внимания
нацистских организаций, забирали себе лучшие кадры
и технику. Лишь к концу 1941 года, когда катастрофы,
предсказанной фон Шеллем, было уже не миновать,
сухопутные силы получили в промышленности такой
же статус, как и люфтваффе.
Наступления русских и англичан зимой 1941—1942 гг.
в коніхе концов закончились неудачей, и у немцев
вновь возродились надежды. Следующим летом они
осуществили ряд успешных операций в России и Аф¬
рике, в результате которых вышли к Волге в районе
Сталинграда, на Кавказ и к Эль-Аламейну. Им оста¬
296

лось пройти всего лишь несколько миль до Суэцкого
канала. Однако все эти успехи оказались временными.
Осенью продвижение немцев повсеместно застопори¬
лось, а зимой они стали отступать. Сначала под Эль-
Аламейном англичане нанесли поражение силам «Оси»,
испытывавшим трудности на коммуникациях, и от¬
бросили их назад в Тунис. Затем контрнаступление
русских привело к окружению сталинградского гарни¬
зона и вынудило немцев оставить Кавказ. Эти катас¬
трофы вкупе с преследованиями со стороны Гитлера
наподобие тех, о которых речь шла выше, и его непо¬
стоянством требовали от сотрудников генерального
штаба огромного напряжения физических и мораль¬
ных сил. Жизнь для Гальдера стала невыносимой, и
почти все вздохнули с облегчением, когда 25 сентября
его сняли и заменили очень молодым генерал-лейте-
нантом Куртом Цейтцлером, имевшим репутацию
приверженца гитлеровских идей и обладавшим досто¬
инством, очень ценимым фюрером — беспредельным
оптимизмом. Почти сразу же он дал Гитлеру то, что
все новые начальники штаба считали для себя необ¬
ходимым — возведение в ранг официальных гитлеров¬
ских требований к каждому штабному офицеру:
«От каждого штабного офицера я требую следую¬
щего: он должен верить в фюрера и в его методы
командования. В каждом удобном случае он должен
передавать эту уверенность своим подчиненным и
тем, кто его окружает». Никто не стал этого оспари¬
вать.
Как и его предшественники, Цейтцлер очень скоро
втянулся в споры с фюрером как по оперативным, так
и по административным вопросам. Гитлер решил лич¬
но производить назначения на ключевые посты в су¬
хопутных силах и напрямую подчинить себе отдел
кадров, которым руководил Бодевин Кейтель.
Но хотя Бодевин больше не мог оказывать помощь
297

Гудериану, это не нанесло последнему особого ущер¬
ба. Гудериан остался в хороших отношениях с вли¬
ятельным Шмундтом, которого считал честным и
здравомыслящим офицером. Он также продолжал под¬
держивать полезные связи с имевшими определен¬
ный авторитет офицерами войск СС и люфтваффе.
В 1942 году Зепп Дитрих, старый ландскнехт и вете¬
ран добровольческого корпуса, лез из кожи вон, дока¬
зывая Гитлеру, что в декабре 1941 года с Гудерианом
поступили несправедливо. В начале 1942 года он пуб¬
лично выразил чувство уважения к своему командиру.
Гудериан ответил взаимностью. Для него Дитрих был
воплощением людей, которых он в 1919 году считал
«настоящими бойцами» и «последней надеждой Гер¬
мании». При этом его вовсе не заботило, что он может
приобрести репутацию сторонника нацистов.
Итак, у Гудериана имелись не только враги, но и
друзья, хотя сомнительно, чтобы первые были таки¬
ми могущественными, какими он иногда изображает
их в «Воспоминаниях солдата», впрочем, не называя
имен. Разумеется, среди тех, кто мешал ему, были
люди, имевшие определенный авторитет. Гудериану
никогда не простили, что он «наступал на мозоли»
кавалерии и вел себя вызывающе по отношению к
управлению боевой подготовкой, ставившему ему
палки в колеса. Офицеры, чье самолюбие пострада¬
ло, радовались уходу Гудериана и вполне искренне
полагали, что нашли способ вернуть себе прежнее
преимущество. Теперь на вооружении появились
новые виды техники — своего рода заменители тан¬
ков — самоходные штурмовые орудия и низкоскорост¬
ной противотанковый снаряд, действовавший по
принципу кумулятивного. Изобретение этого снаря¬
да, уверяли Гитлера, чуть ли.не вмиг сделает танки
допотопным оружием. Правда, они выпустили из вида
проблему поражения точечных целей снарядами с
296

низкой скоростью — но Гитлер заразился их энтузи¬
азмом, и это было главным.
Производство и разработка новых типов танков
находилось в такой же зависимости от переменчивого
настроения фюрера и его дилетантских суждений, как
стратегия и тактика. Подобно большинству полити¬
ков, он не вмешивался в эти дела, пока все шло
хорошо, однако с возникновением кризиса началась
лихорадочная суета и поиски быстрого решения.
Вот когда сказалась непредусмотрительность. Выше
уже упоминалось, что появление в июле 1941 года
русских танков Т-34 практически не вызвало тревоги
у военных руководителей Германии, хотя должно было.
Лишь когда три месяца спустя эти машины появились
в большом количестве, в ОКВ вспомнили о предуп¬
реждениях Гудериана, и в ноябре 1941 года по его
настоянию предприняли усилия с целью реанимиро¬
вать программу по перевооружению, до тех пор осу¬
ществлявшуюся вялыми темпами. Гудериан требовал
новых, более мощных танков и самоходных установок
для борьбы с танками — панцерегерс (охотников за
танками), и в ответ получил удивительное письмо из
ОКХ: «Я только сожалею, что подобное требование не
было выдвинуто шесть лет назад. Теперь мы оказались
бы в ином положении». Это, как пишет Либенштейн,
Гудериан воспринял как личное оскорбление: «Ни
один офицер не боролся за новые танки так, как он.
Его требование 40-мм брони было отвергнуто не¬
сколько лет назад, и то же самое можно сказать о
вооружении. Гудериан требовал установки 50-мм пу¬
шек еще до 1934 года».
Поражение под Москвой привело к тому, что Гит¬
лер развил лихорадочную деятельность во всех на¬
правлениях, в том числе и в области разработки новых
типов танков. Возомнив себя всемогущим, он требо¬
вал немедленного чуда — увеличить производство
299

машин и создать танк, способный вести борьбу с Т-34.
В январе 1942 года его ознакомили с проектом танка,
который, как надеялись немецкие конструкторы, смо¬
жет успешно бороться даже с усовершенствованными
моделями Т-34 — новый средний танк ѴК 3000 весом
в 45 тонн и длинноствольной 75-мм пушкой L70,
получивший название «Пантера». Кроме того, велись
поспешные приготовления к запуску в серию тяжело¬
го танка, созданного на основе «танка прорыва», кон¬
цепцию которого Гудериан выдвинул еще до войны.
Речь идет о «Тигре» весом в 65 тонн, вооруженным
88-мм пушкой L56. Однако до поступления в войска
этой новой техники (несколько «тигров» были готовы
к осени 1942 г.; а первые «пантеры» сошли с конвей¬
ера весной 1943 г.) должно было пройти некоторое
время, и нужно было что-то предпринять, чтобы вос¬
становить танковый паритет. Этого достигли сравни¬
тельно легко за счет усиления брони — в 1943 г. 80-мм
броня на T-1II и Т-ІѴ уже не обеспечивала надежной
защиты, как и замена орудий на длинноствольные
50-мм L60 и 75-мм L46. С целью обеспечения более
эффективной поддержки пехоты и укрепления проти¬
вотанковой обороны увеличивался и выпуск самоход¬
ных установок — противотанковых, штурмовых и ар¬
тиллерии. Машины выпускались на базе существующих
шасси. Эта обширная программа, наподобие отверг¬
нутой летом 1940 года, требовала огромных расходов,
поскольку наряду с разработкой новых машин увели¬
чивался выпуск уже существующих типов танков.
В декабре 1942 года, когда танковые дивизии сража¬
лись в России на пределе своих возможностей, а со¬
юзники наращивали давление в Северной Африке в
войне, которая была в основном войной танков, танк
Т-Ш сняли с производства. Сначала Гитлер последо¬
вал совету офицеров, представлявших интересы тан¬
ковых войск на высшем уровне командования, и ве-
зоо

дущих промышленников. Согласно их концепции, ос¬
новными критериями оценки конструкции танка дол¬
жны быть в порядке очередности: вооружение, ско¬
рость и броня. Это ни в коей мере не противоречило
убеждениям Гудериана, хотя он беспокоился о том, что
многие армейские офицеры не имели ясного представ¬
ления о развитии танковых сил. К несчастью для вер¬
махта, ни эти офицеры, ни промышленники не были
хозяевами в своем собственном доме. 8 февраля 1942 года
в катастрофе погиб доктор Тодт, и его место министра
вооружений занял любимец Гитлера — архитектор Аль¬
берт Шпеер, превосходный организатор, однако не раз¬
биравшийся ни в танках, ни в каком-либо другом ору¬
жии. Ему приходилось всецело полагаться на мнение
экспертов, а те лоббировали интересы отдельных лиц.
Например, промышленники соперничали друг с другом
в отстаивании собственных концепций и проектов. На .
полигоне на сравнительных испытаниях двух типов тан¬
ков случиться могло все. Обычно пробные образцы
изготавливались с применением материалов очень вы¬
сокого качества, хотя конструкторы прекрасно пони¬
мали — в серийном производстве это будет невозмож¬
но. А если какой-то талантливый и честолюбивый
конструктор, такой, как, скажем, доктор Порше —
лучший пример в этом отношении, -* не мог добиться
нужного для себя решения в комитете или на испы¬
таниях, то вполне мог напрямую обратиться к Гитле¬
ру, на которого всякие грандиозные планы, как извест¬
но, производили чрезвычайное впечатление.
Вследствие этого в течение всего 1942 года, не¬
смотря на согласованную очередность приоритетов,
установленную в январе, Гитлер, как и следовало
ожидать, отошел от нее. Случайные упоминания о
новой угрозе или идее могли стимулировать новую
волну страхов. Результатом оказывались дискуссии о
сонме контрпроектов, некоторые разумные, но боль-
301

шинство отличались фантастичностью и бессмыслен¬
ностью, и их реализация нанесла бы значительный
вред.
И все же благодаря чуду и здравому смыслу тех
немногих, кто прилагал титанические усилия, главная
программа продолжала реализовываться и улучшать¬
ся. На фронт начали поступать боеспособные танки.
Но в октябре танков Т-ІѴ катастрофически не хвата¬
ло. Ужасающая неразбериха в промышленности, при¬
водившая к растрате сил и средств, усугублялась еще
и тем, что приходилось выпускать множество различ¬
ных типов самоходных установок. Было испробовано
невероятное количество вариантов, в том числе и с
удвоенной толщиной брони. Продолжалась работа над
танком весом свыше 100 тонн, и поговаривали о ка-
ком-то кошмарном монстре, который должен был
весить около тысячи тонн. Шпеер провел на удивле¬
ние успешную реорганизацию промышленности, од¬
нако не мог контролировать производственные пла¬
ны, поскольку никто не был в состоянии обуздать
инициативу Гитлера в ее наиболее фантастических
проявлениях. В феврале 1943 года возникла ситуация,
когда танковые дивизии, отступавшие под сильней¬
шим натиском русских, имели в строю в среднем
всего лишь по 27 машин каждая. И все же, по общему
согласию и несмотря на лучшие ожидания артиллери¬
стов, танк продолжал оставаться главным средством
выживания в мобильной войне, которая велась на
необозримых пространствах восточного театра воен¬
ных действий.
В «Воспоминаниях солдата» Гудериан пишет: «...не¬
многие проницательные люди в военном окружении
Гитлера начали искать кого-то, кто смог бы даже в
этот поздний час спасти нас всех от надвигающегося
хаоса. На письменном столе Гитлера оказались мои
довоенные работы. Фюрера убедили прочитать их.
302

Затем ему предложили вызвать меня. В конце концов,
этим людям до такой степени удалось преодолеть
недоверие Гитлера ко мне, что он согласился выслу¬
шать меня хотя бы раз». Сначала имена офицеров,
выдвигавших Гудериана, окутывает некоторая тайна,
но запись в дневнике начальника НРА от 28 февраля
1943 года — кстати, теперь вместо Бодевина Кейтеля
им стал Шмундт, — проясняет все:
«Начальник НРА уже в течение некоторого време¬
ни рекомендовал фюреру генерал-полковника Гуде¬
риана, обосновывая это тем, что тот один из его
самых преданных сторонников в генеральном штабе.
В ходе долгих дискуссий 25 и 26 февраля фюрер
убедился, что может доверить этот ответственный пост
генерал-полковнику Гудериану».
Помощь оказал и генерал Энгель, но главная зас¬
луга принадлежала Шмундту, преуспевшему в том,
что в 1941 году не удалось фон Белову. Гудериан прав,
когда говорит, что убедить Гитлера вернуть его было
очень трудно. В фюрере глубоко укоренилось недове¬
рие к любому, кто осмеливался бросать ему вызов, и
полностью рассеять это недоверие было невозможно.
Однако Гитлер был способен надеть маску всепроща¬
ющего вождя, если это служило его целям: так в
1938 году во время кризиса, вызванного отставкой
Фрича, он уволил Рундштедта, а в 1939 году вернул
его. В 1942 году он простил того же Рундштедта за
опрометчивость, проявленную в 1941 году. Тем более,
теперь фюрер нуждался в чем-то более существенном,
нежели обычные советы. Провалы операций, которы¬
ми руководил он лично, поколебали его уверенность.
Интуиция подвела его. Гитлеру требовались независи¬
мые исполнители. На Восточном фронте, чтобы оста¬
новить продвижение советских армий по Украине, он
сразу же предоставил необычную свободу действий
Манштейну. 20 февраля, когда у русских кончилось
303

горючее, Манштейн нанес им поражение у Харькова
и заставил опять сдать город.
В тот же день Гудериан, предварительно сообщив¬
ший Шмундту условия своего возвращения — он хо¬
тел, чтобы для него учредили пост главного инспек¬
тора бронетанковых войск, — встретился с фюрером.
Гудериан уловил неопределенность в настроении Гит¬
лера. Он пишет, что фюрер сказал ему: «С 1941 года
наши пути разошлись: в то время случились многие
недоразумения, о чем я сильно сожалею. Вы мне
нужны». Возможно, в тревожный момент этот один из
самых неискренних политиков говорил правду. В рав¬
ной степени вероятно, что ему опять удалось завое¬
вать доверие Гудериана, зная, что человека, которого
до этого не удавалось убедить, теперь можно угово¬
рить помочь только проявлением теплых чувств.
В результате этой встречи и серии переговоров с
ответственными лицами Гудериан составил проект до¬
кумента, дававшего ему те полномочия, в которых
было отказано в 1938 году, и подал на подпись фюре¬
ру. В первом параграфе Гитлер должен был заявить,
что генерал-инспектор «...несет ответственность пере¬
до мной за будущее развитие бронетанковых войск в
том направлении, которое превратит их в решающее
оружие, позволяющее одержать победу в этой войне.
Генерал-инспектор находится в моем непосредствен¬
ном подчинении, имеет статус командующего армией
и является старшим по команде в танковых войсках».
Согласно этому документу, Гудериан отвечал за орга¬
низацию и боевую подготовку не только в частях
сухопутных сил, но и в некоторых подразделениях
люфтваффе и войск СС. Решение технических вопро¬
сов потребовало тесного сотрудничества с Альбертом
Шпеером. На повестку была также поставлена задача
создания новых соединений и тактической доктрины.
Ему было поручено командовать всеми резервными
304

частями мобильных войск, включая учебные подраз¬
деления и училища, располагавшиеся в пределах са¬
мого Рейха.
Эта программа Гудериана во многом схожа с доку¬
ментом, составленном Перси Хобартом в Англии осе¬
нью 1940 года, когда английская армия после Дюн¬
керка находилась в таком состоянии, как и германский
вермахт после Сталинграда. Хобарт предложил Уин¬
стону Черчиллю учредить должность командира коро¬
левским бронетанковым корпусом, по своему статусу
равную должности советника армии и с такими же
полномочиями, каких добивался Гудериан. Самые ав¬
торитетные генералы Черчилля — Дилл и Брук (оба —
артиллеристы) восстали против этой идеи. Премьер-
министр не был готов к тому, чтобы отмести их воз¬
ражения так, как это сделал Гитлер, хотя позднее он
выразит сожаление, что не сделал этого. В результате,
в Англии сложилась система, похожая на ту, что Гер¬
мания имела в 1938 году. Кроме того, между Хобартом
и Гудерианом имелась разница в подходах. В то время
как Хобарт считал себя неподходящим для роли глав¬
ного организатора (в связи со своим некоммуника¬
бельным характером), Гудериан никогда, ни на миг не
сомневался, что только один он может выполнить эту
задачу, несмотря на противодействие недоброжелате¬
лей. После войны он так писал об этом: «Автору
неизвестны отрицательные результаты, проистекавшие
от этой организации». Не все согласились с такой
позицией. Артиллеристы протестовали и ухитрились
вырвать из-под опеки Гудериана противотанковые
части — к его неописуемой ярости, — но фронтовики,
по большей части, вздохнули с облегчением, узнав о
возвращении Гудериана. Точно такой же была реак¬
ция Шпеера, наконец-то оказавшегося в одной уп¬
ряжке с человеком, знавшим, за что он отвечает и
твердо отстаивающим свои рациональные идеи. Фрон¬
305

товикам новый приход «Быстрого Гейнца» вернул
надежду, что перемены, которых они желали, все же
осуществятся. Вступление Гудериана в новую долж¬
ность состоялось 1-го марта. В документе, подготов¬
ленном для американцев вскоре после войны, он
описал методы и организацию: «Боевая подготовка и
организация контролировались сотрудниками генераль¬
ного штаба, и в каждом отделе управления бронетан¬
ковых войск работали офицеры с боевым опытом,
негодные к строевой службе вследствие полученных
ранений... В их обязанность входило следить за разви¬
тием своей отрасли и выпускать инструкции, разрабо¬
танные специальными комиссиями, состоявшими из
офицеров, получивших свежий опыт на фронте. Эти
комиссии работали под эгидой отдела уставов и на¬
ставлений танковой командной школы».
Настояв на привлечении к этой работе офицеров с
фронтовым опытом, Гудериан осуществил на практи¬
ке то, что неоднократно предлагал ОКВ и ОКХ, чьи
старшие штабные офицеры, по его мнению, безна¬
дежно отстали от жизни, поскольку с 1918 года не
находились на строевой службе. Начальником своего
штаба Гудериан назначил полковника Вольфганга
Томале — «танкиста душой» и чрезвычайно способно¬
го штабиста. Их сотрудничество было чрезвычайно
эффективным, гораздо более эффективным, чем при¬
нято считать. Разделение обязанностей было четким.
При назначении Гудериан с усмешкой сказал: «Один
из нас должен находиться в разъездах, а другой —
руководить штабом. Я буду ездить!» Совершенно
очевидно, что Гудериан рассматривал свое назначе¬
ние в более широком смысле, чем кто-либо другой.
После войны, в беседе с американцами он сказал,
что «...считал своей задачей понять изнутри харак¬
тер своих начальников и сослуживцев и оперативно
вносить предложения, основанные на собственном
306

опыте пребывания в войсках, как того требовали
обстоятельства». Штаб Гудериана разместился в не¬
посредственной близости от ставки фюрера и рези¬
денции начальника генерального штаба, чтобы он
мог поддерживать связь с командованием вермахта
и сухопутных сил. А вот штаб Томале находился на
Бендлерштрассе в Берлине, где тот развернул кипу¬
чую деятельность, с энтузиазмом работая на челове¬
ка, о котором отозвался как о «лучшем и наиболее
ответственном генерале Германии».
Следует учесть, что речь идет о человеке, страдав¬
шем от серьезных проблем со здоровьем, хотя этот
фактор по отношению к Гудериану нуждается в про¬
верке. Болезни, причинами которых были крайнее
истощение сил и упорное стремление остаться в строю,
несмотря на последствия, отрицательно сказались на
деятельности многих военачальников и государствен¬
ных деятелей. Так было в прошлом и точно так же
будет в будущем. Хью Летанг в своем труде «Патоло¬
гия лидерства» пишет, что Гудериан страдал сердеч¬
ной недостаточностью, отмечая при этом, что: «Исто¬
щение физических и духовных сил — типичная судьба
почти всех честолюбцев, идеалистов или слишком
добросовестных людей. Эта участь редко постигает
хитрых, ленивых и ловкачей... которые, пускаясь во
все тяжкие, могут избежать этого состояния». Читате¬
лю предоставляется свобода судить о том, к какой
категории следует отнести ипохондрика Гудериана,
однако оснований для предположения, что проблемы
с сердцем были вызваны родом его деятельности,
практически не имеется. Гудериан обычно испытывал
коллапс после продолжительного выступления на ка¬
ком-либо совещании, когда он превосходил самого
себя. Возможно, это состояние являлось результатом
того, что все предыдущие десятилетия он буквально
сгорал на работе, и это привело к усиленному выде¬
307

лению желчи. Однако к этому времени раздражитель¬
ность, сопутствовавшая его политике «абсолютной
откровенности», стала частью характера Гудериана.
Его старший сын, который был очень близок к отцу,
считает, что сердечная болезнь не имела большого
значения, и так же полагает, что отец, в любом случае,
просто исполнял свои обязанности, каким бы ни было
состояние его здоровья. Между прочим, смерть Гуде¬
риана не явилась результатом сердечного заболева¬
ния.
Неделя, даже чуть меньше, напряженной работы, и
Гитлеру были представлены основные направления
политики в области разработки новых типов танков и
перестройки танковых войск. Ключевой нотой явля¬
лась рационализация. Все фантастические проекты
были заморожены. Отказались и от чрезвычайного
плана прекращения производства Т-ІѴ и T-I1I до начала
выпуска «Пантер» и «Тигров». Было пересмотрено
штатное расписание танковых дивизий с учетом по¬
ступления новой техники и сделана попытка поме¬
шать созданию танковых дивизий люфтваффе и войск
СС. В то время, как армейские танковые дивизии
должны были иметь только по 190 танков, в основном
Т-ІѴ, эсэсовские дивизии имели свыше 200 танков.
Однако из этой попытки так ничего и не вышло:
война и нацистская анархия помешали унификации.
Гудериан решительно поддерживал постановку на
вооружение длинноствольных 75-мм и 88-мм орудий.
Для него были приемлемы почти любые образцы ору¬
жия, лишь бы те были более мощными и современны¬
ми. Так, на бронетранспортерах были установлены
20- и 75-мм пушки — результат поездок на фронт и
бесед с солдатами и офицерами. Ожесточенная пере¬
палка разгорелась из-за штурмовой артиллерии. Те¬
перь Гудериан и сам убедился в необходимости этих
машин и желал только унификации их конструкций,
зов

чтобы не пострадало производство танков. Он совер¬
шенно справедливо полагал, что танк с вращающейся
башней гораздо более мощная система оружия, спо¬
собная решать любые задачи, в отличие от машины с
пушкой, имеющей ограниченный угол поворота по
горизонтали. Вместе с тем он хотел подчинить себе и
штурмовую артиллерию. Однако если в отношении
унификации конструкций удалось настоять на своем,
то в остальном он натолкнулся на значительные труд¬
ности.
9 марта Гудериан представил свой план Гитлеру и
большой группе заинтересованных лиц. Надежда Гу¬
дериана, что удастся протолкнуть свою идею, ограни¬
чившись обсуждением в узком кругу вместо длитель¬
ных дебатов с теми, кто был по отношению к нему
настроен враждебно, не оправдалась. Четырехчасовая
диалектическая битва закончилась победой бюрокра¬
тии и местничества. Гудериан потерпел крах, в ре¬
зультате которого лишился штурмовой артиллерии и
не смог воспрепятствовать созданию танковых диви¬
зий СС и люфтваффе — его главной целью была
консолидация старых, испытанных армейских диви¬
зий, а не тиражирование новых, не имевших никакого
боевого опыта. (Определенный интерес представляет
реакция Гудериана на это поражение, выраженная на
страницах «Воспоминаний солдата». Он сердится на
артиллеристов и Шмундта, но ограничивается легкой
критикой в адрес СС и люфтваффе, которые также
ставили ему палки в колеса. Создается впечатление,
что с последними ему удалось найти общий язык.
Лишь позднее Гудериан упоминает о неудавшейся
попытке отстоять свою точку зрения в спорах с Гим¬
млером и начальником штаба люфтваффе.)
Итак, Гудериану в очередной раз пришлось сми¬
риться с тем, что его оттеснили на второй план. На¬
чались поездки по училищам, танкодромам, заводам
309

и, конечно же, фронтам. Многочисленные и всеобъ¬
емлющие контакты, а также поток информации, сте¬
кавшийся в штаб, помогали ему составить объектив¬
ную и полную картину ухудшавшегося положения
Германии и нерациональных методов противодействия
этому процессу. Никогда раньше, даже в последние
дни 1941 года, у него не было столь ясного понимания
крайне пагубного влияния, которое оказывал Гитлер
и его близкое окружение на ход военных операций и
всю политику страны. Хотя Гудериан и не сразу при¬
знал это, но все же не приходится сомневаться — он
осознал причины прошлых неудач и наконец-то в
полной мере смог оценить трудности, с которыми
сталкивались Браухич, Гальдер, Рундштедт, Бок, Клейст
и остальные. Возможно, Гудериан даже ишытал ка-
кую-то симпатию к Клюге. Однако в то время, как с
большей частью своих старых противников он поми¬
рился, в отношениях с Гальдером и Клюге этого не
произошло. После войны, когда Гудериан и Гальдер
находились в плену у американцев, первый сделал
попытку к примирению, но отклика у Гальдера она не
нашла. Примирению с Клюге помешала смерть, хотя
сомнительно, чтобы между ним и Гудерианом возник¬
ло даже подобие взаимопонимания. Первая их встреча
после стычки в декабре 1941 года произошла в мае
1943 года и была окружена атмосферой скрытой враж¬
дебности. Гудериан с показным безразличием сказал
Клюге — «моему особому другу», как он однажды
назвал его! — что очень глубоко переживал свою от¬
ставку и так никогда и не получил сатисфакцию не¬
смотря на то, что все обстоятельства дела затем выяс¬
нились, как это и было в действительности. Клюге
истолковал слово «сатисфакция» в чисто прусском
смысле и написал Гитлеру письмо с просьбой дать
разрешение вызвать Гудериана на дуэль. Он также
просил Гитлера быть его секундантом. Гитлер прика¬
310

зал им бросить это ребячество и уладить ссору мир¬
ным путем. Он обязал Гудериана принести извине¬
ния.
Имевшаяся в характере Гудериана черта передове¬
ряться некоторым людям резко контрастировала с его
непримиримым отношением к любому, кто оказывал¬
ся в профессиональном смысле не на высоте. В одном
случае это даже повлияло на ход истории. В 1942 году,
когда он был не у дел, его настроение прощупали
заговорщики и предложили присоединиться к ним.
Повышенное внимание к Гудериану стал проявлять
генерал пехоты Фридрих Олбрихт, пытавшийся втя¬
нуть его в заговор. Гудериан сначала не понял, с
какой стати Олбрихт стал набиваться к нему в друзья,
ведь до этого они никогда не были близки. Шлабрен-
дорф в своей книге, вышедшей в 1946 году, совершен¬
но правильно указывает, что подходы к Гудериану
искали доктор Карл Герделер, фон Тресков и генерал
артиллерии Фридрих фон Рабенау, хотя Уилер-Бен¬
нет, который в своем труде «Nemesis of Power» (Неме¬
зида власти) очень часто ссылается на Шлабрендорфа,
ошибается, утверждая, что Гудериан «...не упоминал
об этих более ранних попытках». В «Воспоминаниях
солдата» Гудериан довольно подробно описывает свои
контакты с Герделером и Тресковым и косвенно дает
понять, что встречался и с Рабенау. В послевоенных
показаниях Гудериана излагается суть бесед с Герде¬
лером. Гудериан говорит, что Герделер в апреле
1943 года утверждал, что о покушении на Гитлера речь
не идет. В то же время Шлабрендорф пишет, что в
марте уже было совершено покушение на жизнь фю¬
рера, и единственным оставшимся к 1946 году в жи¬
вых свидетелем этой акции был он сам.
Герделер открыл Гудериану, что руководителем за¬
говора является не кто иной, как Бек — человек, в
христианских добродетелях которого Гудериан не со¬
311

мневался, но который в силу своей медлительности
был неспособен на принятие мгновенных решений и
потому не подходил на эту роль. Данное обстоятель¬
ство, больше чем какое-либо другое, повлияло на
формирование отрицательного отношения Гудериана
к заговору. Герделер, по словам Шлабрендорфа, обла¬
дающий «...способностью разговаривать с людьми из
всех слоев общества и в каждом случае находить нуж¬
ные слова так, чтобы еще несколько твердолобых
старших генералов, находившихся на действительной
службе, включая Манштейна, присоединились к заго¬
вору». В 1943 году также присоединились генералы,
обиженные Гитлером, — Вицлебен и Гепнер, а Клюге,
продолжавший служить, колебался. Гудериан в то время
ясно обозначал свою позицию:
«Слабости и ошибки национал-социалистической
системы и промахи, допущенные самим Гитлером,
оказались к тому времени слишком очевидны даже
для меня — необходимо было попытаться исправить
их. Ввиду опасной ситуации, возникшей в результате
Сталинградской катастрофы и требования союзников
о безоговорочной капитуляции... необходимо было
найти такой путь, который не привел бы к гибели
страны и народа... Я пришел к выводу, что план
доктора Герделера вреден и, кроме того, не может
быть осуществлен практически. Поэтому я отклонил
предложение участвовать в заговоре. Подобно всем
остальным солдатам, я чувствовал себя связанным
присягой...»
И все же, Гудериан утверждает, что по просьбе
Герделера прощупал настроения генералов на фронте
и был вынужден сообщить — те не поддерживают
идею смещения Гитлера. Он дал Герделеру слово не
разглашать их беседу и заявляет, что держал его вплоть
до 1947 года, пока не прочитал обо всем этом в книге
Шлабрендорфа. Последний же в 1946 году утверждал,
312

что Рабенау посчитал необходимым пригрозить Гуде¬
риану разоблачением его участия в заговоре, чтобы
предотвратить утечку информации. Правда, в издании
1951 года и в книге, вышедшей в 1965 году, это
утверждение уже отсутствовало. Гретель рассказывала
своему старшему сыну, что Ребенау угрожал Гудериа¬
ну расправой. Как бы там ни было, но данный факт
показывает, как плохо знали заговорщики Гудериана,
если полагали, что таким образом его можно прину¬
дить к молчанию или что ему нужно еще и пригро¬
зить, несмотря на данное им слово.
Ни один из генералов, которым было предложено
участвовать в заговоре, не донес об этом Гитлеру, что,
впрочем, едва ли должно удивлять, ведь дело проис¬
ходило уже после Сталинградского поражения. К тому
времени исход войны ни у кого не вызывал сомнений,
даже у таких оптимистов, как Гудериан. В этой отча¬
янной ситуации каждый пытался найти свое реше¬
ние — подавляющее большинство предпочитало кон¬
ституционные и ненасильственные методы. Будучи
дисциплинированными солдатами, они считали, что
главной задачей является стабилизация положения на
фронтах, дающая возможность политикам вести пере¬
говоры с позиции силы. Маловероятно, чтобы какой-
либо старший военачальник, за исключением подха¬
лимов, типа Кейтеля, стал бы лить слезы по поводу
смещения Гитлера — легитимным или нелигитимным
путем, — и существенным аспектом в истории Гудериа¬
на является его принадлежность к числу военачальни¬
ков, пытающихся добиться этого постепенным огра¬
ничением полномочий фюрера. За свои упущения
Гудериан подлежит критике не больше, чем заговор¬
щики за неспособность осуществить свои планы, объяс¬
няющуюся малодушием и трусостью. Пока они зани¬
мались своей деятельностью, Гудериан собирал новые
неопровержимые доказательства необходимости изме¬
313

нений в методах и в составе руководства и постепенно
осознал, что эта проблема практически неразрешима.
Для него, когда практически любое изменение ситуа¬
ции покажется благословенным, мог наступить момент
отчаяния.
У Гудериана, ездившего по Европе и с целью оп¬
ределения степени лояльности полевых командиров
пытавшегося отыскать быстрые решения для множе¬
ства проблем, оставалось свободное время. Повсюду
он встречал атмосферу всеобъемлющего кризиса. Хотя
на русском фронте обстановку удалось стабилизиро¬
вать, однако обольщаться этим успехом было никак
нельзя, ибо он был достигнут в равной степени как за
счет доблести германских войск, так и в силу плохого
функционирования русских тыловых служб. Восста¬
новлению мощи бронетанковых сил мешало расточи¬
тельство, с каким их использовали. Фронтовые соеди¬
нения были слишком слабы и лишь изредка получали
новые танки. Машины, уже находившиеся в строю,
часто стояли на приколе из-за недостатка запасных
частей, так как, по словам Шпеера: «Гитлер настаивал
на приоритетном выпуске новой продукции, который,
однако, можно было бы сократить на 20 процентов
при надлежащем производстве ремонтно-восстанови-
тельных работ». Полевые мастерские снимали с вы¬
шедших из строя танков все, что можно было снять,
и в результате в Германию на капитальный ремонт
прибывал лишь один остов. Восстановление таких
танков начиналось практически с нуля и обходилось
очень дорого.
Между Гудерианом и Шпеером наладилось плодо¬
творное сотрудничество. Оба стремились к наиболее
полному и эффективному использованию ресурсов,
которыми располагала Германия. Гудериан умел убеж¬
дать, и для нужд танковых войск вскоре начали выде¬
ляться фондируемые материалы и производственные
314

мощности, что до этого было исключительной приви¬
легией люфтваффе. По этой причине немецкая авиа¬
ция, и так страдавшая от бездарного руководства Ге¬
ринга и ошибок некоторых его любимчиков, оказалась
ослаблена в тот момент, когда военно-воздушные силы
союзников наращивали свои удары по промышлен¬
ным объектам третьего рейха. Геринг и его присные,
помешавшиеся на идее воздушного господства, вос¬
приняли это как удар по надеждам Германии на вы¬
живание, хотя с их стороны, как всегда, не обошлось
без преувеличений.
Гораздо более пагубные последствия, чем админи¬
стративный хаос, имела тенденция задействования ар¬
мейских соединений в заведомо проигрышных ситуа¬
циях. За несколько дней до окончательного краха сил
«Оси» в Северной Африке на первой неделе мая, туда
продолжали посылать свежие войска. План эвакуации
командного состава танковых войск по воздуху, разра¬
ботанный в последнюю минуту, на чем так настаивал
Гудериан, не был осуществлен — в результате без
нужды оказались потеряны люди, которые могли бы
стать костяком многих новых частей и соединений.
В то же время обсуждались планы наступления на
Восточном фронте. Начальник генерального штаба
Цейтцлер предложил Гитлеру охватывающее наступ¬
ление на Курском выступе, так соблазнительно выда¬
ющемся на запад. Когда в апреле эту идею выдвинул
Манштейн, она могла быть реализована в начале мая
относительно слабыми танковыми силами. Земля к
этому времени должна была просохнуть, а оборона
русских оставалась еще слишком слаба, что давало
немалые шансы на успех. Однако когда пришел май,
стало очевидно — русское командование получило
предупреждение, потому что резко ускорило темпы
работ по укреплению переднего края и созданию глу¬
боко эшелонированной обороны. К тому времени
315

Гитлер уже воодушевился идеей наступления, по поли¬
тическим и по пропагандистским мотивам требуя вну¬
шительной победы, для достижения которой должно
было быть использовано возможно большее количе¬
ство новых танков, «Тигров» и «Пантер». Необходи¬
мость соблюдения этого условия вызвала неоднократ¬
ные отсрочки начала операции, так как потребовалось
время для доставки машин на фронт прямо из сбороч¬
ных цехов. Гудериан сразу же вступил в прямую кон¬
фронтацию с Цейтцлером и Гитлером, указывая не
только на значительное количество конструкторских
недоработок и необкатанность экипажей на новых
машинах, но и на бессмысленность нанесения ударов
под Курском: «Как вы думаете, многим ли известно,
где этот Курск находится?» — спросил он Гитлера, и
тот, однажды сказавший, что знает, «с кем из моих
людей я могу позволить себе это [презрительное рав¬
нодушие], а с кем не могу», — сделал вид, что согла¬
шается с Гудерианом, а сам между тем продолжал
подготовку к наступлению.
Гудериан, однако, продолжал обращаться во все
высокие инстанции, надеясь повлиять на общую стра¬
тегию. Поэтому выезды на фронт для бесед с экипа¬
жами и наблюдения за действиями танков в бою,
стали более редкими, ведь теперь Гудериан должен
был оставаться там, где принимались кардинальные
решения — поблизости от фюрера, ОКВ и ОКХ. Но
когда, наконец, 4 июля, после всех отсрочек началось
наступление на Курской дуге, он незамедлительно
отправился туда. Под Курском из бесед с вымотав¬
шимися и хмурыми экипажами ему стало ясно, что
произошло именно то, чего он опасался и ожидал.
Провал. В особенности намучились танкисты с «Пан¬
терами», у которых то и дело выходила из строя транс¬
миссия и была плохая оптика, не позволявшая навод¬
чикам использовать в полной мере все возможности
316

отличного длинноствольного 75-мм орудия. Случа¬
лись поломки и на «Тиграх». Самые мощные, новей¬
шие самоходные орудия, «Фердинанды», имели один,
но очень серьезный недостаток — лишившись поддер¬
жки пехоты, иногда становились легкой добычей рус¬
ских. Броня их была почти непробиваема, на них
стояли грозные 88-мм орудия, однако для ближнего
боя они были почти неприспособлены, так как имели
лишь один пулемет. И все же провал наступления под
Курском в гораздо большей степени оказался обус¬
ловлен неудачным планированием, которому недо¬
ставало как стратегической, так и тактической вне¬
запности.
Вращаясь в высших сферах, Гудериан встретил лю¬
дей, цели и методы которых были совершенно проти¬
воположны. По мнению Гудериана, поражение под
Курском сыграло решающую роль потому, что «...гер¬
манская армия понесла невосполнимый урон, и про¬
игрыш в войне ведет свой отсчет скорее от этого
поражения, а не от сталинградской катастрофы. Рус¬
ские имели сравнительно меньшие потери и нанесли
контрудар после того, как наступление немцев выдох¬
лось. Это привело к прорывам обороны и отходам».
В дальнейшем, по словам Гудериана, это «...повлияло
на организацию оборонительного фронта против втор¬
жения на Западе...». Главную вину за поражение на
Курской дуге Гудериан возлагал на Цейтцлера, но тот
всего лишь принял от своих предшественников груз
их ошибок, и Гудериан постепенно осознал это. Аль¬
берт Шпеер, поддерживавший его во всех невзгодах,
сыграл ключевую роль в устройстве встречи Гудериа¬
на с Цейтцлером по просьбе первого в его доме в
Оберзальцбурге. Официально ее целью было урегули¬
рование «...некоторых разногласий... порожденных не¬
разрешимыми вопросами юрисдикции. Но оказалось,
Гудериан имел в виду нечто большее, чем улаживание
317

второстепенных споров. Он хотел обсудить общую
тактику по отношению к новому главнокомандующе¬
му сухопутными силами».
Шпеер продолжает: «Разногласия между Цейтцле-
ром и Гудерианом быстро исчезли. [Следует заметить,
что с конца лета отношение Гудериана к Цейтцлеру
смягчилось.] В центре беседы была ситуация, сложив¬
шаяся после того, как Гитлер возложил на себя обя¬
занности главкома сухопутных сил, и справлялся с
ними из рук вон плохо. Необходимо было более энер¬
гично отстаивать интересы сухопутных сил в противо¬
вес интересам двух других видов вооруженных сил и
СС». По сути, оба военачальника согласились, что
Гитлер слишком пристрастен, и ему следует оставить
пост главнокомандующего, назначив человека, кото¬
рый будет поддерживать личный контакт с команду¬
ющими армиями и заботиться о нуждах войск. Была
достигнута договоренность, что Шпеер и Гудериан в
отдельности поговорят на эту тему с Гитлером, одна¬
ко, к сожалению, никто из них не знал, что Клюге и
Манштейн недавно уже сделали то же самое. Гитлер
пришел к неверному выводу, что все четверо состоят
в сговоре. Тресков, явно по поручению Клюге, уже
прощупал Гудериана на предмет возможного прими¬
рения между этими двумя старыми противниками,
которое должно было стать первым шагом в выработ¬
ке общего подхода к Гитлеру с целью ограничения его
полномочий. Гудериан отклонил предложение, а свой
отказ мотивировал непостоянством характера фельд¬
маршала фон Клюге. Не исключено, что Тресков,
один из главных заговорщиков, подталкивал Клюге к
этому предложению, так же как чуть ли не силой
подталкивал его к любому акту сопротивления. Тем не
менее Гудериан, возможно, сделал ошибку, отказав¬
шись, хотя остался принципиальным в сравнении с
колеблющимся Клюге. В тот момент большая часть
318

старших военачальников общими усилиями еще мог¬
ла предотвратить катастрофу, несмотря на всю при¬
зрачность таких надежд. Однако Гудериан из чувства
необходимости действовал самостоятельно. Приучен¬
ный к тому, что старшие по чину встречали в штыки
любую его инициативу и вообще третировали его, он
не мог питать надежд на прочный и надежный союз
с кем-либо из высшей военной иерархии.
Такому настроению способствовала гнетущая ат¬
мосфера интриг и наушничества, господствовавшая в
ставке Гитлера. Личные отношения определялись по¬
литическими факторами, сочетания которых часто ме¬
нялись. Лояльность и последовательность встречались
очень редко. Противоположные мнения были скорее
правилом,- чем исключением. В 1943 году в высших
руководящих кругах укрепилось мнение, что Гудери¬
ан, как выразился в разговоре с автором данной книги
Варлимонт, «в политическом отношении искал более
тесных связей с партией, чем отличался от большин¬
ства своих коллег». Это в значительной степени под¬
тверждает Геббельс на страницах своего дневника.
6 марта 1943 года он цитировал Зейсс-Инкварта, ска¬
завшего: «...у наших генералов иногда появляется сла¬
бость в коленях», — и добавляет: «Эта точка зрения
подтвердилась в ходе долгого разговора с генерал-
полковником Гудерианом... Мы обсуждали типичные
недостатки вермахта. Гудериан очень остро критико¬
вал их. Он произвел на меня впечатление командира
с исключительно широким кругозором и проница¬
тельностью. Его суждения разумны и отличаются чет¬
костью формулировок. Он от бога наделен здравым
смыслом. Несомненно, я смогу с ним работать.
Я обещал ему свою безоговорочную поддержку». По
словам Гудериана, он пытался заставить Геббельса
убедить Гитлера в необходимости замены Вильгельма
Кейтеля генералом, «...который понимал бы, как ко¬
319

мандир должен ориентироваться в оперативной обста¬
новке», но эта встреча не дала никаких результатов.
Геббельс никогда не принадлежал к числу тех, кто мог
вести с фюрером разговор, в котором подвергались бы
сомнению его способности полковника. Еще одна
встреча Гудериана с Геббельсом, состоявшаяся 27 июля,
также оказалась безрезультатной. По словам Геббель¬
са, «Гудериан рассказал мне о своей серьезной озабо¬
ченности теперешней военной ситуацией. Он призы¬
вал сконцентрировать все усилия в каком-то одном
месте, поскольку мы не можем позволить себе быть
активными на всех фронтах, и пожаловался на бездея¬
тельность ОКВ, в котором нет ни одного настоящего
лидера. Гудериан произвел отличное впечатление. Он,
безусловно, пылкий и не сомневающийся приверже¬
нец фюрера».
Не исключено, что обычно откровенный и прямо¬
душный Гудериан применил хитрую попытку раско¬
лоть ряды нацистов при помощи небольших доз гит¬
леровского вируса — немного лести здесь, чуточку яда
там, с целью усилить собственные шансы. Он даже
пытался повлиять на Гиммлера, хотя Геринга, кото¬
рый «не любил работать», оставил в покое. Пройдет
год, и в критический момент Геббельс изменит свое
мнение о главном инспекторе бронетанковых войск
на противоположное, но было уже поздно, весь нацист¬
ский карточный домик начал раскачиваться. Не мо¬
жет быть никакого сомнения, Гудериан считал себя
человеком, еще способным спасти армию и нацию.
Тем временем, если раньше и существовала надеж¬
да «сконцентрировать все усилия в одном месте», то
теперь окончательно испарилась. Германия утратила
стратегическую инициативу задолго до катастрофы под
Курском. Ликвидация последнего плацдарма в Тунисе
дала союзникам трамплин для прыжка в Сицилию,
событие, заставившее Гитлера остановить наступле¬
320

ние на Курской дуге. Вслед за этим последовало па¬
дение Муссолини и в сентябре — вторжение в Ита¬
лию. Главный союзник Германии запросил мира.
Разгоравшаяся с 1941 года партизанская война на
Балканах заполыхала огромным костром, отвлекав¬
шим значительные силы вермахта, пытавшиеся усми¬
рить огромную территорию. Это, однако, помешало
вторжению союзников. В России почти неудержимый
поток наступлений катился на запад, поглощая соеди¬
нения и части, чья боеспособность еще находилась на
высоком уровне, однако маниакальное упорство Гитле¬
ра, требовавшего удержать рубежи любой ценой, обре¬
кало их на уничтожение. Некомпетентность Гитлера,
его неспособность понять, что мобильность является
определяющим фактором не только в наступлении, но
и в обороне, мешала эффективному использованию
танковых дивизий, при умелом руководстве сверху ве¬
ликолепно дравшихся в обороне.
Танковые дивизии были вынуждены выполнять обо¬
ронительные задачи, которые когда-то пророчили Сект
и Гудериан ограниченным силам Германии — гибкое
маневрирование в глубину с целью уничтожить силы
противника на суше по выбору обороняющегося. Но
что еще более важно, германская армия в России в
середине 1943 года обладала куда более лучшими воз¬
можностями для достижения целей, о которых мечта¬
ли в 20-е годы. В ее распоряжении оказались не
только обширные пространства, позволяющие разыг¬
рать бесчисленное количество тактических комбина¬
ций. Она обладала гораздо более высокой мобильно¬
стью и ударной мощью, чем любая армия когда-либо
прежде. Новые уставы, выпущенные штабом главного
инспектора, были составлены с учетом оборонитель¬
но-наступательного характера операций, базировав¬
шихся на тщательной рекогносцировке. В связи с
этим Гудериан, для которого плачевное состояние
12 Зак. 1927
321

разведывательных частей после 1941 года являлось
предметом глубокого огорчения, сделал все, чтобы их
возродить. Эти части во взаимодействии с авиацией
могли обнаружить главные силы противника и уста¬
новить направления их ударов. После определения
мощности удара на каждом направлении пехотным
дивизиям при поддержке самоходных орудий стави¬
лись задачи уничтожить жизненно важные пункты. И
тогда танковые дивизии могли быстро выдвинуться на
ключевые, предпочтительно мобильные позиции, с
которых они наносили удар по врагу как из засады, а
затем проводили операции по ликвидации его демора¬
лизованных остатков. После этого танковые дивизии
отходили, готовые в любой момент ответить на новую
угрозу, по мере ее развития. К сожалению, Гитлер
чисто своим вмешательством затруднял проведение
подобных операций и начинал их либо слишком по¬
здно, либо слишком рано, тем самым снижая их эф¬
фективность. Командование танковыми войсками дол¬
жно было управлять своими войсками только с линии
фронта. Иногда немцы добивались успеха, который
затем приносился в жертву, благодаря последующим
запретам на передислокацию или настойчивым по¬
пыткам развить его, несмотря на всю их бессмыслен¬
ность. Впустую растрачивалась продукция напряжен¬
но работавшей промышленности.
Вот как подвел итоги этому периоду сам Гудериан:
«Неудачные и катастрофически кровопролитные бои
1943 года обратили в крах все планы увеличить дос¬
тигнутую мощь танковых дивизий. Удалось лишь улуч¬
шить качество танков, но в целом их выпуск неуклон¬
но снижался. К сентябрю 1943 года в четырнадцати
дивизиях было по одному танковому батальону, в
восьми дивизиях по два батальона и в двух по три.
Помимо этого, существовало десять танковых мотопе¬
хотных дивизий, каждая из которых имела по одному
322

танковому батальону, вооруженному штурмовыми
орудиями. Вместо 22 танков, положенных по штатно¬
му расписанию, в ротах было по 17 машин». С другой
стороны, Гудериан недооценивает значительно воз¬
росшую ударную силу, которую обеспечивали новые,
более точные, высокоскоростные орудия. Кроме того,
гораздо больше внимания в боевой подготовке теперь
уделялось обучению наводчиков. До 1939 года техника
стрельбы из танковых орудий была примитивной. Те¬
перь основной упор делался на отработку навыков
стрельбы на танковых полигонах в условиях, макси¬
мально приближенных к боевым. Поэтому немецких
наводчиков танковых орудий отличало гораздо боль¬
шее количество попаданий в цель, чем их противни¬
ков, и главным достижением инспектората, руководи¬
мого Гудерианом, было именно это качество вкупе с
улучшенными типами боевых машин и тактическими
навыками. Без этого титанического труда энтузиастов,
являвшегося по сути дела подвигом, германская ар¬
мия рухнула бы гораздо раньше.
Гудериана все больше беспокоило функционирова¬
ние высшего руководства. Он начал сомневаться в
фюрере, хотя был далеко не первым, кого посещали
подобные мысли. Например, Эрвин Роммель потерял
веру в Гитлера еще в ноябре 1942 года. Тогда фюрер
запретил ему оставить позиции у Эль-Аламейна, хотя
англичане уже прорвали немецкую оборону. После
этих ненужных потерь Роммель открыто высказал
критику в адрес Гитлера, за что и был отозван из
Африки. Он поставил фюрера в довольно затрудни¬
тельное положение, поскольку тот был вынужден дер¬
жать любимца пропагандистов на глазах у публики.
Роммель получил синекуру — работу в личном штабе
фюрера, а затем ему поручили составить план на
случай капитуляции Италии. Однако Роммель опять
разочаровал Гитлера, предложив покинуть Италию и
323

организовать оборону южной Германии в Альпах. По
этой причине Роммеля не назначили главнокоманду¬
ющим германскими войсками в Италии. Вместо него
на этот пост был назначен Альберт Кессельринг из
люфтваффе, отличавшийся большей послушностью.
Все эти вещи Гудериан интерпретировал по-свое-
му, связав их с еще одной страшной ошибкой, кото¬
рую готовился совершить Гитлер, — плохо подготов¬
ленным контрнаступлением под Киевом в ноябре.
9 ноября в день, когда Гитлер предложил эту опера¬
цию, Гудериан написал Гретель письмо, в котором
ясно выразил свои дурные предчувствия. Говоря о
серьезности положения на фронте и том факте, что
«...понимание ситуации не поспевает за ее развитием,
в результате это приводит к запаздыванию в принятии
решений», он продолжал:
«Не могу сказать, как долго еще продержусь на
своем посту в подобных обстоятельствах. Я не очень
оптимистичен. Когда я думаю о том, что Роммелю
пришлось сдать командование своей группой армий
только из-за того, что дал правильный совет... тогда
мне не остается надеяться на лучшую участь. Тем не
менее, в этот час считаю обязанностью выразить свое
критическое отношение, дабы не нести ответствен¬
ность за то, что войска брошены на произвол судьбы.
Потом я никогда бы не простил себе этого. Скрести
пальцы, чтобы все было хорошо».
Это был тот же дух Бартенштейна 1919 года, чув¬
ства человека, решившего пожертвовать собой ради
дела родной страны. Кому-то может показаться, что
Гудериан не очень-то спешил занять эту позицию
(спустя целый год после Роммеля), однако следует
заметить, что Роммель, прежде чем потерять веру,
страдал, находясь в прямом подчинении у Гитлера в
течение 18 месяцев, в то время как Гудериану, чтобы
достичь подобного состояния, потребовалось всего
324

6 месяцев. Вполне правомерно сравнение между Ром¬
мелем и Гудерианом. Оба в силу своих чрезвычайных
боевых достижений пользовались огромной популяр¬
ностью в народе, оба, каждый по-своему, были фото¬
геничны и представляли собой благодатную тему для
пропагандистов, никто из них не возражал против
того, чтобы быть в центре всеобщего внимания. Од¬
нако Роммель по части дальновидности, организатор¬
ских и административных способностей значительно
уступал Гудериану. До войны, как говорит Рональд
Левин в своей книге «Роммель как военачальник»:
«Его послужной список... является примером посто¬
янного, но типичного продвижения по служебной
лестнице». И действительно, Роммель никогда не смог
бы выдвинуть и осуществить идею, подобную созда¬
нию танковых войск, во всем ее многообразии, когда
понадобилось умение вести переговоры. Он не полу¬
чил подготовку генштабиста и проводил операции
гораздо более рискованные, чем Гудериан. Разумеет¬
ся, оба прекрасно могли разглядеть возможности, от¬
крывавшиеся на поле боя, и были великолепными
тактиками, хотя лучше подготовленный Гудериан бо¬
лее тщательно просчитывал шансы и, пытаясь добить¬
ся своего в ходе различных переговоров, развил навы¬
ки дипломата. Когда необходимо, мог проявить
терпение и пойти на уступки или выждать более под¬
ходящий момент. Однажды Гудериан с грустью и
иронией сказал о Роммеле (которым восхищался):
«Он всегда хотел идти своей дорогой». Их объединяли
одни и те же идеалы, пруссака и шваба, полное согла¬
сие в том, что касалось воинской присяги и чести,
критика в адрес Гитлера (хотя Роммель был в этом
куда более жестким). Однако оба были против его
насильственного смещения. Оба напрочь отвергали
идею политического убийства.
Гудериан всегда стремился решать проблемы путем
325

договоренностей, хорошим примером тому могут слу¬
жить его контакты с высшими руководителями, на
которые он пошел с целью ограничить власть Гитлера
над армией. Подобно его шагам в стратегии и тактике,
они были вначале осторожными, прощупывающими,
но затем стали походить на удары молота, направлен¬
ные прямо в цель. Будучи уверенным в отношениях с
Геббельсом (Геринга Гудериан исключал по причине
его лени), он начал искать подходы к Гиммлеру, но
каждый раз натыкался на «непреодолимую уклончи¬
вость». Едва ли можно было ожидать чего-либо иного
от человека, являющегося смертельным врагом ар¬
мии. Возможно, ранее Гудериан этого не осознавал.
Тем не менее, начав искать подходы к Гиммлеру, он
проявил политический реализм, признав тот факт, что
рейхсфюрер СС был самой могущественной фигурой
после Гитлера. Потерпев неудачу в высших сферах, он
перенес центр тяжести своих усилий ниже, несколько
дней спустя обратившись к Йодлю и выложив перед
ним план реорганизации верховного главнокомандо¬
вания, суть которого состояла в том, чтобы Гитлер
перестал осуществлять контроль за ходом операций и
ограничился «...привычной для него сферой деятель¬
ности, контролем политической ситуации и высшей
военной стратегией». Полагая, что этим предложени¬
ям суждено достигнуть ушей Гитлера, и зная, какой
должна быть реакция, Гудериан смело положил свою
голову на плаху. Результат может показаться удиви¬
тельным. Йодль, преданный идее полного контроля за
ходом военных операций со стороны ОКВ и хранив¬
ший верность Гитлеру, с невинным выражением лица
спросил: «Разве вы знаете лучшего верховного главно¬
командующего, чем Адольф Гитлер?» Гудериан гово¬
рит, что после этих слов убрал свои бумаги в портфель
и вышел. В этом поступке проявилась импульсив¬
ность, свойственная Гудериану, хотя в брошенном им
326

вызове нет и намека на нее. Впрочем, не приходится
сомневаться, что многие высшие руководители расце¬
нили его предложение именно с этой точки зрения,
потому что всегда давали такую оценку обычному
поведению Гудериана. Тот был бы чрезвычайно наи¬
вен, если бы считал, что Гитлеру об этом не доложат,
а потому ждал немедленного увольнения. Однако пока
ничего не происходило: ему позволили продолжать
свою деятельность по возрождению танковых войск и
пытаться влиять на уже распадавшуюся систему. Не¬
ясно, сообщили Гиммлер и Йодль Гитлеру о беседе с
Гудерианом или нет, но фюрер хранил молчание.
Ни от какого другого генерала Гитлер не потерпел
бы такого афронта, и уж тем более, не оставил бы его
на службе. В январе 1944 года Гудериану даже пред¬
ставилась возможность изложить свои взгляды по
вопросу о реорганизации управления войсками. Гит¬
лер пригласил его к себе на завтрак. Дискуссия нача¬
лась ссорой, вызванной идеей создания сильной обо¬
ронительной системы на восточных рубежах Германии.
Гитлер сыпал цифрами, которые уже успел затвер¬
дить, и отрицал возможность осуществления замысла.
Гудериан доказывал обратное. Затем разговор зашел о
верховном главнокомандовании. О том, что происхо¬
дило, мы можем судить лишь по свидетельству Гуде¬
риана. Похоже, он все же так и не сказал Гитлеру в
лицо, что тому следует ограничить свои полномочия,
поскольку впоследствии писал: «Мои косвенные по¬
пытки... не увенчались успехом». Вместо этого Гуде¬
риан предложил, чтобы Гитлер назначил начальником
генерального штаба вооруженных сил генерала, кото¬
рому полностью доверял. Естественно, Гитлер распоз¬
нал в этом предложении плохо замаскированную по¬
пытку лишить его части власти и, конечно же, отверг.
Гудериан сделал вывод, что такого генерала, которому
Гитлер всецело доверял бы, в природе не существует,
327

и начал задавать себе вопрос: «К кому же, в конце
концов, обратится Гитлер за помощью в управлении
войсками? Будет ли это пехотинец, летчик или же
совершенно неквалифицированный нацистский бон¬
за? Мог ли таким человеком стать военачальник, ко¬
торый, сохраняя внешние признаки лояльности Гит¬
леру, был бы всецело предан Германии?»
Над Германией нависла гнетущая атмосфера обре¬
ченности. Воздушные налеты, осуществлявшиеся днем
и ночью, имели своим следствием многочисленные
жертвы среди гражданского населения. Целые кварта¬
лы и даже города были превращены в руины. Кольцо
фронтов вокруг Германии сжималось все туже, и уг¬
роза вторжения армий антигитлеровской коалиции на
территорию собственно Третьего рейха, что сулило
еще более страшные беды, становилась реальной, и
лишь чудо могло ее предотвратить. После неминуемо¬
го вторжения на Западе количество фронтов должно
было увеличиться, и это в то время, когда ресурсы
Германии были напряжены до предела. Реально пред¬
ставляя все эти ужасы и зная, что человек, находив¬
шийся у руля, неисправим, те, кто старался добиться
его смещения, резко активизировали свою деятель¬
ность. К самой активной части заговорщиков, воз¬
главляемой Беком, в мае 1943 года присоединился
полковник Клаус фон Штауффенберг, ненавидевший
нацизм до мозга костей, человек, который в 1941 году
пытался сделать Гудериана главнокомандующим сухо¬
путных сил. Это был великолепный организатор. Не¬
смотря на тяжелое ранение, стоившее ему руки, он
трудился весьма эффективно и привнес в планирова¬
ние переворота рациональную целенаправленность.
После убийства Гитлера и ареста верхушки нацист¬
ской партии и СС власть в стране должна была перей¬
ти к армии. В качестве прикрытия для этого путча был
разработан план, называвшийся «Операция «Вальки¬
328

рия» и официально предусматривавший действия ар¬
мии против СС, если те вдруг поднимут мятеж, или
против возможного восстания иностранных рабочих,
которых к тому времени в Германии уже было не¬
сколько миллионов. В ходе подготовки путча встала
необходимость привлечения к этой работе гораздо
большего количества людей на периферии, чем те
немногие, кто начинал ее. Вследствие этого значи¬
тельно возрос риск разоблачения, необходимо было
соблюдать крайнюю осторожность по отношению к
генералам, зараженным идеями нацизма. В этом пла¬
не очень показателен факт, что заговорщики не отно¬
сили Гудериана к числу таких генералов, что бы ни
думал о нем Геббельс. Гудериан знал об их деятельно¬
сти, и не только через эпизодические контакты с
Герделером. Его регулярно информировал Томале. Хотя
ни Гудериан, ни Томале не признаются в соучастии,
некоторые источники указывают, что Томале в августе
1943	года в беседе с одним из организаторов заговора,
генерал-майором Гельмутом Штифом, сказал, что Гу¬
дериан «...недвусмысленно отказался от участия в за¬
говоре, поскольку потребовалось бы открыто высту¬
пить против Гитлера». Кроме того, именно Томале
устроил встречу Трескова и Гудериана в доме после¬
днего, и именно он предупредил Трескова, чтобы тот
не упоминал о причастности Клюге к заговору. Одна¬
ко, по словам сына Гудериана: «Тресков упомянул
Клюге, и мой отец взорвался... Так дискуссия закон¬
чилась». Совершенно очевидно, Томале был в опреде¬
ленной степени поставлен в известность и знал о
дилемме, мучившей его шефа, в сознании которого не
могли примириться две вещи — необходимость со¬
блюдения присяги Гитлеру и соучастие в его убий¬
стве. Кроме того, Гудериан пытался оценить шансы
заговорщиков на успех и возможные последствия
провала. Было бы удивительно, если бы между коман¬
329

дующим и его начальником штаба существовали иные
отношения.
У Гудериана часто происходили столкновения с
Гитлером. Он не одобрял «охоту на ведьм», жертвами
которой становились генералы, терпевшие поражение
на фронте, и старался противодействовать этому тем,
что демонстративно медленно вел порученные ему
расследования. Что касается стратегии на театрах во¬
енных действий, Гудериан выражал свое острое несо¬
гласие не только по поводу ведения операций в Рос¬
сии, но и с оборонительными сооружениями во
Франции, где Гитлер поддерживал Роммеля в его
намерении подтянуть мобильные силы поближе к
побережью. Гудериан соглашался с Рундштедтом и
фон Гейром, предполагавшими расположить их в цен¬
тральной части Франции. Результатом явился комп¬
ромисс между этими точками зрения, имевшими как
достоинства, так и недостатки, поскольку главным
аргументом Роммеля в пользу передового базирова¬
ния бронетехники явилось опасение налетов союзной
авиации. В этом деле у Гудериана было куда меньше
опыта, чем у Роммеля, хотя он и признает, что лично
убедился, с какой безнаказанностью вражеская авиа¬
ция на западе летала над полигонами и бомбила, что
хотела.
Роммель шел навстречу своей гибели. Про себя он
уже твердо решил вступить с союзниками в перегово¬
ры с целью заключения сепаратного мира на Западе.
Он собирался открыть им фронт и поддерживал кон¬
такты с главными заговорщиками. Будучи несколько
двусмысленным в своих высказываниях, он заявил
им: «Я считаю своим долгом прийти на спасение
Германии». Из этого заговорщики сделали вывод, что
он будет готов принять назначение на важный пост в
будущем правительстве, и хотя на этот счет имеются
противоречивые сведения, почти наверняка Гудериан
330

знал, что может произойти и не был против. Но вот
то, чего он не знал или узнал слишком поздно...
Оказалось, что Герделер сделал записи, компромети¬
ровавшие Роммеля. Кроме того, Роммель вступил в
конфронтацию с Гитлером, 15 июля послав ему ра¬
порт, составленный в явно вызывающем тоне. Втор¬
жение союзников началось в Нормандии 6 июня, и
лишь невероятным напряжением всех сил немцам
удавалось сдерживать их натиск и не давать вырваться
за пределы относительно небольшого плацдарма.
С одобрения Клюге, ставшего новым главнокоманду¬
ющим на западе, Роммель заявил Гитлеру: «Войска
повсюду сражаются героически, однако неравная борь¬
ба близится к концу». Своему начальнику штаба он
сказал: «Я дал ему [Гитлеру] последний шанс. Если он
не воспользуется им, мы будем действовать». Под
этим подразумевалось заключение сепаратного пере¬
мирия на западе. Неясно, однако, был ли Клюге при¬
частен к реализации этой части плана. Так далеко
Гудериан не стал бы заходить по своей инициативе,
тем более в одной компании с Клюге.
Окончательное решение организаторы покушения
приняли в первые дни июля. Угроза разоблачения
давила на них невыносимо. Атаки союзников на всех
фронтах, казалось, вот-вот должны привести к тоталь¬
ному краху вермахта, и еще большее количество стар¬
ших офицеров убедилось, что война безнадежно про¬
играна. Эти люди, в число которых входили Рундштедт,
уступивший свое место Клюге, сам Клюге и Фромм,
командующий армией резерва в Германии, благора¬
зумно заняли позицию, на которую еще раньше встал
Бек: «Если у вас это получится, я присоединюсь к
вам, но до той поры я не буду помогать вам: если вас
постигнет неудача, да поможет вам Бог, потому что от
меня вы помощи не дождетесь».
17	июля во время воздушного полета Роммель по¬
331

лучил серьезное ранение и не смог больше принимать
участие в подготовке заговора. Ключевая фигура, ко¬
торая, будучи идолом пропаганды, могла бы обеспе¬
чить заговорщикам поддержку значительной части
населения, исчезла. Разумеется, еще одной такой фи¬
гурой был Гудериан. Он говорит, что 18 июля к нему
прибыл один офицер люфтваффе, «которого я знавал
в старые дни», и сообщил, что Клюге предполагает
заключить с западными союзниками сепаратное пере¬
мирие. Это правда, но не вся. Дело в том, что его
информатором был не кто иной, как фон Барзевиш,
служивший при Гудериане в 1941 году в России офи¬
цером связи люфтваффе, человек, сорок восемь раз
доставлявший Гудериана на фронт в самолете и имев¬
ший с ним в силу этого особые отношения; офицер,
доказавший свою принципиальность тем, что после
увольнения Гудериана, несмотря на немалый риск,
критиковал фюрера. В отсутствие Гудериана он устро¬
ил парад в его честь и расхваливал его в выступлении
в Берлине, продолжал поддерживать контакт с Гуде¬
рианом и знал — его бывший начальник считает, что
Гитлер ведет Германию к гибели. Теперь же Барзевиш
явился в качестве эмиссара заговорщиков (в ответ на
просьбу майора Цезаря фон Гофакера), решившего в
последний раз попытаться убедить Гудериана открыто
выступить против фюрера. Известие о предстоящем
покушении, о котором Барзевиш осведомил его без
обиняков — правда, не упомянув даты, поскольку
окончательное решение должно было быть принято
19-го июля, — сильно потрясло Гудериана. В конце
беседы, состоявшейся в ходе четырехчасовой прогул¬
ки в лесу, чтобы избежать подслушивания, Гудериан
признал аргументы Барзевиша вескими, но, тем не
менее, не отказался от своей прежней точки зрения,
что он не имеет права нарушать присягу и должен до
конца исполнять свой служебный долг. В книге «Вос¬
332

поминания солдата» не упоминается, что во время
этой встречи затрагивался вопрос о покушении на
Гитлера. Гудериан говорит здесь лишь о перемирии в
том аспекте, что если бы он вдруг сообщил об этом
фюреру и информация оказалась ложной, то «...возвел
бы серьезный поклеп на фельдмаршала Клюге... Утаи
я эту информацию, и мне пришлось бы разделить
вину за все тяжелые последствия этой акции». Он
добавляет, что не поверил этой истории и решил
хранить молчание.
Этот аспект заговора с бомбой, который до сих
пор скрывался, немного проясняет роль Гудериана.
С одной стороны, Гудериан отступает от своих обыч¬
ных норм поведения, и это — умолчание в «Воспоми¬
наниях солдата» обо всех сторонах данной истории.
Возможно, его мучили угрызения совести. С такой
же вероятностью мы можем объяснить это истинной
политической реакцией. С другой точки зрения, Гу¬
дериан оказался замешанным в заговоре. Он знал,
что Гитлер приносит стране огромный вред, и паль¬
цем не пошевелил, чтобы остановить подготовку
покушения на него. Ведь он мог либо арестовать
Барзевиша там же на месте, либо сообщить обо всем,
а вместо этого предпочел следовать хорошо проду¬
манной политике, адаптированной к новым обстоя¬
тельствам.
На следующий день, 19 июля Гудериан, неожидан¬
но для всех, отправился с инспекционной поездкой в
войска, которые (по случайному ли совпадению?) на¬
ходились поблизости от Берлина, поместья Гудериана
в Дейпенгофе, ставки Гитлера в Растенбурге и штаба
ОКХ в Лейтцене, и при этом находился в необычном
для себя состоянии напряженности. Когда он был в
противотанковых частях, расквартированных в Аллен-
штейне, Томале позвонил ему по телефону и передал
просьбу Олбрихта, теперь принадлежавшего к числу
333

ведущих заговорщиков, отсрочить переброску одной
танковой части из Берлина в Восточную Пруссию,
чтобы та смогла принять участие в операции «Вальки¬
рия». Гудериан полагал, что ее цель — противодей¬
ствие высадке воздушного десанта противника или
борьба с внутренними беспорядками. Он «неохотно»
дал свое согласие. Впрочем, очевидно, так оно и было,
поскольку Гудериан, скорее всего, понял, что покуше¬
ние на жизнь Гитлера назначено на следующий день.
В любой момент он мог быть поставлен перед необ¬
ходимостью принять решения, повлекшие за собой
ужасные последствия.
Следующим утром, 20 июля, Гудериан продолжал
инспектирование войск, а затем поехал в Дейпенгоф.
В 12.50 в конференц-зале в ставке Гитлера взорва¬
лась бомба, подложенная Штауффенбергом. Погибло
несколько офицеров, включая Шмундта, однако фю¬
рер отделался лишь ушибами и царапинами. Не удо¬
стоверившись в смерти фюрера, Штауффенберг вы¬
летел в Берлин, и после его доклада заговорщики
начали приводить свой план в действие при помощи
телефонных звонков по всему Рейху и оккупирован¬
ным территориям. Частью этого плана являлся арест
нацистской верхушки. К несчастью для них, самый
важный узел связи, находившийся в Растенбурге, все
еще действовал, хотя его должен был вывести из
строя начальник войск связи, генерал Фелльгибель,
чьи заслуги в деле улучшения функционирования
всех видов связи были неоспоримы и получили при¬
знание Гудериана. Фелльгибель, обнаружив, что Гит¬
лер жив, совершил большой промах, не сообщив об
этом заговорщикам, и показал тем самым полную
некомпетентность офицеров генерального штаба в
таких делах. Все предприятие, таким образом, оказа¬
лось обречено на провал.
В 4 часа дня Гудериан также находился вне преде¬
334

лов досягаемости средств связи. Совершая прогулку
по территории своего поместья, он заметил оленя и
начал преследовать добычу. Разгоряченного погоней,
его разыскал посланец на лошади, сообщивший Гуде¬
риану, что тому следует вернуться домой и ждать
звонка из ставки верховного главнокомандования.
Несколько минут спустя из экстренного выпуска ра¬
дионовостей Гудериан узнал о покушении на жизнь
Гитлера.
Не следует придавать слишком большое значение
разного рода домыслам о том, что произошло 20 июля,
хотя в нашем распоряжении кроме них практически
больше ничего не имеется. Однако Гудериан хорошо
знал, как поступал в кризисные моменты один из его
бывших весьма уважаемых командиров Рюдигер фон
дер Гольц. Если он желал избежать контактов, то
предпринимал далекую прогулку. Предположив, что
Гудериан был предупрежден о предстоящем опасном
событии и понимал, что в скором времени, очевидно,
придется принимать фатальное решение, он явно стре¬
мился выиграть время, предоставив событиям разви¬
ваться своим чередом. Таким образом, эта одинокая
прогулка имела прецедент и представляла собой вели¬
колепный предлог для подстраховки. Когда Томале
дозвонился до Гудериана в полночь, заговор был по¬
давлен, и необходимость в принятии решения отпала.
Бек, Штауффенберг и некоторые другие заговорщики
уже были мертвы, а остальные арестованы. Из исступ¬
ленных проклятий фюрера, сыпавшихся по радио,
явствовало, что всем, кто хоть как-то был связан с
заговором, рассчитывать на пощаду не приходилось,
но, с другой стороны, никто никогда и не сомневался,
какова будет цена провала. Роммель не принимал
прямого участия в заговоре, но был заподозрен и
заплатил собственной жизнью. Усомнившийся в успе¬
хе Клюге также не выступил прямо на стороне оппо¬
335

зиции, однако его вовлеченность в заговор была до¬
казана, и через несколько недель ему пришлось со¬
вершить самоубийство. В силу то ли везения, то ли
проявленного благоразумия и осторожного поведения
в течение последнего года, но Гудериан остался чис¬
тым в глазах дознавателей. Поддерживая контакты с
заговорщиками и будучи благодаря этому хорошо ин¬
формированным, он обеспечил себе несокрушимое
алиби. Если бы Гудериан поставил цель сохранить
себя для священной задачи — защиты Германии и
старой армии, — то не мог бы выполнить ее более
совершенным образом. Он не видел нужды в мучени¬
честве и отказался выступать в этой роли.
И все же был один драматический момент, когда
его судьба висела на волоске. Когда о заговоре узнал
Шпеер, находившийся в своем берлинском кабинете,
первое, что пришло ему в голову — «на такой акт
скорее способен человек с холерическим темпера¬
ментом Гудериана», но никак не Штауффенберг, Ол¬
брихт, Штифф и их окружение. Шпеер вспоминает,
как Геббельс и некий майор Ремер искали верные
войска, чтобы подавить мятеж, и мелодраматическое
событие, происшедшее в 7 часов вечера: «Все вдруг
снова оказалось под вопросом, когда он [Геббельс]
вскоре узнал, что прибывшая на Ферберлинер Плац
танковая бригада отказалась выполнять приказы Ре¬
мера. Их командующим является лишь генерал Гуде¬
риан, сказали они Ремеру и с военной прямотой
предупредили: «Всякий, кто ослушается, будет рас¬
стрелян».
По своей боевой мощи они настолько превосхо¬
дили силы Ремера, что судьба всей Германии в тече¬
ние более чем часа, похоже, зависела от их позиции.
Эти войска действовали в духе операции «Вальки¬
рия», официальной целью которой являлось подав¬
ление эсэсовского мятежа. И они никак не противо¬
336

речили истине, заявив, что подчиняются только Гу¬
дериану, поскольку, согласно уставу, все дислоциро¬
ванные внутри Рейха танковые части находились под
его командованием, а командир части получил от
Томале инструкцию, что должен выполнять приказы
Гитлера, Кейтеля или Гудериана. В этот момент заме¬
шательства и неразберихи, когда трудно было отли¬
чить друзей от врагов, ошибки оказались просто не¬
избежны, и совсем несложно было прийти к ложным
выводам. Шпеер пишет: «Как Геббельс, так и Ремер
посчитали весьма вероятным участие Гудериана в путче.
Командиром бригады был полковник Болльбринкер.
Я неплохо знал его и попытался связаться с ним по
телефону. Известия, полученные от него, обнадежива¬
ли: танки прибыли на подавление мятежа». Шпееру,
разумеется, не сказали, какой именно мятеж имелся в
виду, поскольку танкистам не были известны обстоя¬
тельства. Неизбежно встает вопрос о лояльности.
Офицеры танковой бригады в тот момент с чистой
совестью участвовали в операции, полагая, что та
проводится с ведома Гитлера, однако главным автори¬
тетом для них являлся Гудериан, тем более что они
рассматривали его как представителя фюрера. Это
говорит не только о насущной потребности заговор¬
щиков в поддержке со стороны пользующихся дове¬
рием военных руководителей, а не таких, как Бек и
его соратники, давно забытые и дискредитировавшие
себя люди, но и доказывает правоту тех, кто оценивал
Гудериана как личность, в потенциале способную на
решающие действия в момент кризиса. События
20 июля 1944 г. подтвердили мнение Гудериана: «...в
то время значительная часть германского народа еще
верила Адольфу Гитлеру...». Заговорщики не имели в
своем распоряжении надежных войск, на лояльность
которых могли бы полностью рассчитывать, поэтому
у них не было никаких шансов на успех. Даже если бы
13 Зак. 1927
337

в последнюю минуту Гудериан внял уговорам Барзе-
виша и поддержал заговор, это ничего не изменило
бы, но Гудериан был бы уничтожен и лишен возмож¬
ности сделать то, что считал для Германии делом
первостепенной важности.
В Растенбурге Гитлер развил лихорадочную дея¬
тельность, рассылая приказы, которые должны были
привести к искоренению диссидентов и в какой-то
степени уничтожили армию.
Что касается Гудериана, то это не первый и не
последний раз, когда начальник штаба оказывал ему
очень важную услугу. Томале, как и Неринг, был
лоялен к Гудериану даже в мелочах. Именно Томале
в 6 часов вечера 20-го июля первого спросили, где
Гудериан, так как тот должен был немедленно ехать
в ОКХ в Лейтцен и брать бразды правления в свои
руки в качестве исполняющего обязанности началь¬
ника генерального штаба. Вмешалась судьба. Гитлер
еще раньше решил избавиться от Цейтцлера, слиш¬
ком упорно возражавшего ему во многих случаях, и
заменить его генералом Бюле. Цейтцлер покинул
свой пост в связи с ухудшившимся состоянием здо¬
ровья, а Бюле получил ранение при взрыве и на
время выбыл из строя. Таким образом, Гудериан
совершенно случайно, ибо под рукой у фюрера
никакого другого подходящего кандидата не оказа¬
лось, достиг «пика своих амбиций», как сказал Вар-
лимонт. Трудно судить, насколько Варлимонт был
прав, вынося это суждение, ведь сам Гудериан пи¬
сал: «...даже злонамеренные сплетники должны при¬
знать, что предложение взять на себя бремя ответ¬
ственности за ситуацию на Восточном фронте в
июле 1944 года выглядело не слишком заманчи¬
вым». Некоторые, как, например, Шлабрендорф,
поверили сплетне, что Гудериан выдал заговорщи¬
ков Гитлеру, чтобы в награду получить пост началь¬
338

ника генштаба. Тот факт, что Бюле уже был назна¬
чен на эту должность, полностью отметает обвине¬
ния и делает ненужными оправдания Гудериана,
которому просто приказали повиноваться: «Я счи¬
тал бы себя презренным трусом, если бы отказался
от попытки спасти восточные армии и мою родину,
восточную Германию». Это были достаточно веские
причины, но имелась и еще одна, о которой он
позднее поведал своей семье, Штрик-Штрикфельду
и близким друзьям. Необходимо было помешать эсэ¬
совцу стать начальником генштаба, обуздать притя¬
зания Генриха Гиммлера и его подручных.
В письме Гретель от 20 августа 1944 г. содержится
важный ключ к пониманию затаенных мыслей и на¬
мерений Гудериана. Она писала: «Мы часто беседо¬
вали об этих ужасных событиях и задаче, которая
могла встать перед тобой. Вот как все обернулось!
Нам ясно было, и то, что в этот серьезный час мы
будем разлучены, и нам придется принимать незави¬
симые решения. Итак, теперь каждый из нас должен
стоять на своем посту и надеяться, что мы вскоре
благополучно воссоединимся... Наша уникальная
способность понимать друг друга дает мне силы дер¬
жаться и не падать духом... Запретные эмоции, но
избежать их не удастся. Иногда я впадаю в панику,
когда думаю обо всем, что навалилось на тебя. Дай
Бог, чтобы фюрер не потерял к тебе доверие. Это
основа всего. С потерей доверия исчезнет и все ос¬
тальное».
Письмо, написанное от руки, по необходимости
содержит лишь косвенные намеки, однако кажется
вполне очевидным, они вместе обсуждали возмож¬
ность, что придет день, и ему предложат должность
начальника генерального штаба. Ссылка на «запрет¬
ные эмоции» требует пояснения, но- почти наверняка
речь идет о предписаниях врача избегать сильных
339

волнений, находясь в состоянии стресса. Надежда на
доверие Гитлера не означает, однако, тесную связь с
ним, но, скорее, предполагает необходимость цеп¬
ляться за любую соломинку ради выживания. Это
письмо, будь оно перехвачено, могло быть прочитано
в контексте преданности фюреру. Никогда прежде
инстинкт самосохранения не проявлялся у Гретель с
такой силой.

Глава 10
ПОСЛЕДНИЙ В ШЕРЕНГЕ
Вступая в должность и. о. начальника генштаба,
Гудериан, несмотря на весь свой опыт, не совсем
хорошо представлял себе невероятный масштаб задач,
которые его ждали. Анализ обязанностей, в круг ко¬
торых по-прежнему входили и обязанности инспекто¬
ра танковых войск, показывает, до какого абсурдного
состояния низвели роль начальника генерального
штаба. В определенном отношении он прежде всего
отвечал за операции на Восточном фронте, при этом
был связан по рукам и ногам все более усиливающим¬
ся контролем со стороны Гитлера и ОКВ. К тому же,
в качестве общественной и довольно тягостной на¬
грузки Гитлер возложил на Гудериана обязанности
члена «суда чести». Он должен был проверять личные
дела офицеров, в той или иной степени замешанных
в попытке совершить путч, которых затем увольняли
из армии и предавали суду «народного трибунала» —
его обязали заниматься этим. Кроме того, Гудериан
предпринимал постоянные попытки сохранить статус
армии и генерального штаба и сопротивлялся вмеша¬
тельству ОКВ и СС в прерогативы ОКХ. Он делал все
возможное, чтобы вырвать из лап гестапо невинных
или случайно оказавшихся причастными к заговору
людей. В качестве гарантии его присутствия Гудериа-
341

ну было запрещено подавать в отставку. Его предше¬
ственник Цейтцлер делал это не меньше пяти раз!
У Геркулеса, вычистившего авгиевы конюшни,
была задача полегче, чем у Гудериана, ведь побли¬
зости протекала река, облегчавшая ему работу. Ре¬
сурсы, находившиеся в распоряжении Гудериана,
иссякали с каждым днем. Кроме того, у Геркулеса
руки были свободны, а у Гудериана связаны, да и
полномочия весьма ограничены. Разумеется, он
предпочел бы иметь возможность «...давать указа¬
ния всем офицерам корпуса генерального штаба,
находившимся в армии, по вопросам, касающимся
генштаба в целом», однако Гитлер, Гиммлер, Кей¬
тель и Йодль склонялись к тому, чтобы ликвидиро¬
вать генеральный штаб вообще, и, похоже, не соби¬
рались отказываться от этой затеи. Так что Гудериану
пришлось идти на еще большие уступки, чем его
предшественникам. 23 июля в радиообращении к
нации он сказал: «Кучка офицеров, частично состо¬
явшая из отставников, потеряла мужество и, про¬
явив трусость и малодушие, предпочла долгу и че¬
сти дорогу, ведущую к позору... Народ и армия
сплотились вокруг фюрера... Я гарантирую фюреру
и германскому народу, что генералы, офицеры и
солдаты вооруженных сил в едином порыве устре¬
мятся к победе под девизом почтенного генерал-
фельдмаршала фон Гинденбурга. Преданность — суть
чести». А 29 июля он издал печально известный
приказ (по мнению Герлица, несколько преувеличи¬
вавшего, «произведший раскол в рядах генерального
штаба, который так и не удалось преодолеть»), В этом
приказе говорилось: «Каждый офицер генштаба дол¬
жен быть национал-социалистом. Это означает, что в
политических вопросах его должно отличать пример¬
ное поведение. Он должен быть наставником для
младших товарищей, постоянно разъяснять им мыс¬
342

ли фюрера в политической сфере, а также в области
тактики и стратегии».
В то же время нацистское приветствие по требова¬
нию фюрера стало обязательным для вермахта. То, что
раскол произошел, факт неоспоримый, хотя, навер¬
ное, более правильным будет сказать, что в его основе
лежали последствия неудавшегося путча, а не только
приказ от 29 июля.
В «Воспоминаниях солдата» Гудериан не упомина¬
ет ни о радиообращении, ни о вышеупомянутом при¬
казе. Вероятнее всего, первое было сделано по просьбе
Геббельса, тогда развившего лихорадочную деятель¬
ность, испытывая сильнейшее давление со стороны
Гитлера, обрушившегося на армию с яростными на¬
падками. Умалчивая об этом в своих мемуарах, Гуде¬
риан тем самым выражает свое беспокойство по пово¬
ду мер, которые его вынудили принять. Если бы он
решил затронуть эту тему, то ему, скорее всего, при¬
шлось бы говорить, что цель оправдывает средства.
Его средствами являлись сдерживающие действия в
духе Микобера, он стремился выиграть время, посту¬
паясь статусом, и выжидал, пока военные действия не
зайдут в тупик и тогда можно выторговать приемле¬
мые условия мира. Интересы страны Гудериан ставил
превыше собственных интересов и интересов воору¬
женных сил и, тем самым, возможно, оказывал Гит¬
леру самую большую услугу. Хотя фюрер и его под¬
ручный Гиммлер (назначенный командующим армией
резерва вместо Фромма) решили заменить армию фор¬
мированиями войск СС, но были еще не полностью к
этому готовы. Что касается основной части офицеров,
они недолюбливали своих партийных «товарищей» и
не доверяли им. Заняв положение связующего звена
между армией и партией, Гудериан на время гаранти¬
ровал Гитлеру лояльность армии. Навряд ли какой-
либо другой военачальник (за исключением Рундш-
343

тедта) обладал достаточным для этого престижем.
Одной из своих первоочередных задач Гудериан счи¬
тал полную реструктуризацию ОКХ, а также хотел
подтянуть дисциплину офицеров, в новой атмосфере
национал-социализма позволявших себе недопусти¬
мые вольности, и, где мог, расставлял своих верных
последователей, служивших вместе с ним в прошлом —
среди них были Праун, начальник связи, и неутоми¬
мый генерал танковых войск Вальтер Венк, в 1928 году
помогавший Гудериану создавать тактику танкового
боя, ставший теперь начальником оперативного от¬
дела.
После покушения на Гитлера штабисты, которые
«должны подавать по три хороших идеи в день», были
в цене.
Обычные первоначальные отречения были ценой,
которую Гудериану приходилось платить за упрочение
своего положения при Гитлере. Очевидно, он считал,
что шансов восстановить статус-кво почти не суще¬
ствует. 30 июля Гретель в письме, посвященном почти
целиком делам в имении, писала: «Мое предчувствие,
что настанет день, когда тебя призовут, чтобы назна¬
чить на высшую должность в армии, оправдалось.
Пусть тебе сопутствует успех, несмотря на то, что
сложилась дьявольски сложная ситуация, когда крас¬
ные орды стоят на границах нашей любимой роди¬
ны... Пусть фюрер не оставит тебя своим доверием и
даст тебе возможность достигнуть свой цели». Что
касается доверия фюрера, то трудно сказать что-либо
в этом отношении. К этому времени уже никто не
верил его словам, да и сам фюрер никому не доверял.
18	августа Гудериан ответил жене: «Трудности необхо¬
димо преодолевать, и в этом и состоит моя каждо¬
дневная работа. Многое еще нужно сделать, а успехов
пока слишком мало. Надеюсь, что, неуклонно двига¬
ясь к своей цели, мы выживем, однако трудно навер¬
344

стать то, что упущено, чему годами не уделялось вни¬
мания». Надежда — это все, что у него оставалось.
Хотя Гудериан был еще не готов к признанию неиз¬
бежности поражения, но уже понимал - победа недо¬
стижима. Когда он вступал в должность, фронт в
Нормандии находился накануне краха, в Италии шло
планомерное отступление, а на Востоке советские
войска захватили огромные пространства, вступив на
территорию стран Балтии на севере, устремившись к
Варшаве в центре и к Румынии на юге. Все три
группы армий в России, а также те, что находились на
Западе, претерпевали процесс полного уничтожения.
В то же время германские города и промышленные
предприятия подвергались жестоким налетам союз¬
ной авиации. В подобной тяжелой ситуации Гудериан
не мог отделаться от чувства надвигающейся катаст¬
рофы, и в этой связи весьма показателен тот факт, что
он обратился к историческому прецеденту, дабы ожи¬
вить свой оптимизм. За образец он взял события
1759 года — поражение прусских войск в битве при
Куненсдорфе и его последствия. Тогда положение было
таким же отчаянным: Фридрих Великий подумывал
об отречении, но продолжал цепляться за соломинку,
пока не произошло чудо. Российская императрица
умерла, а ее преемник заключил мир с Пруссией,
когда та уже испускала дух. Суть безнадежно оптими¬
стической задачи, которую поставил перед собой Гу¬
дериан, состояла в стабилизации фронта на Востоке и
заключении сепаратного мира на Западе, для чего
желателен местный успех.
Кульминацей всех стрессов и перегрузок, вызван¬
ных как внутренними, так и внешними факторами,
сопровождавшими принятие мер оперативного харак¬
тера и восстановление стратегической линии фронта,
явилась борьба за Польшу, где в августе и сентябре
шла битва за Варшаву. 1 августа, когда советские
345

армии, измотанные непрерывным трехсотмильным на¬
ступлением, подошли к городу, там началось восста¬
ние польской Армии Крайовой (АК), подчинявшейся
польскому правительству в Лондоне. Многие жизнен¬
но важные коммуникации в тылу немцев оказались
перерезанными. Это восстание было направлено, ско¬
рее, против Советов, а не немцев, потерпевших, как
считало польское командование, полное поражение и
начавших эвакуацию Варшавы: если бы дело обстояло
иначе, приказ о начале восстания никогда не был бы
отдан. Для эмигрантского правительства в Лондоне
это был вопрос престижа. Они считали, что должны
захватить власть в столице и поставить русских перед
свершившимся фактом, чтобы те не привели к власти
свое прокоммунистическое правительство. Тем не
менее, немцы не могли спокойно наблюдать за дей¬
ствиями АК, поскольку Гудериан собирал силы для
организации обороны на Висле: остановил паничес¬
кую эвакуацию, начавшуюся после 22 июля, и усилил
части, находившиеся на флангах русского клина. Он
также потребовал, чтобы город передали в армейскую
зону операций, изъяв из-под юрисдикции генерал-
губернатора и СС, отвечавших за проведение всех
антипартизанских операций. Однако Гиммлер, под¬
держиваемый Гитлером, отказался выполнять это тре¬
бование и вместо этого 5 августа послал в Варшаву
своего главного специалиста по карательным опера¬
циям, обергруппенфюрера СС Эриха фон дем Бах-
Зелевски. Таким образом, получилось разделение тру¬
да. Внутри города действовали соединения войск СС,
а по периметру стояли армейские части.
Бои, начавшиеся в Варшаве, отличались крайней
жестокостью. Обе стороны, предшественниками кото¬
рых в 1917 году были красные и Добровольческий
корпус, прибегали к таким методам, о которых нельзя
говорить без содрогания. Отзвуки сражения докати¬
346

лись и до Гретель. В середине августа ее предупреди¬
ли, что кое-кто из работников ее имения, возможно,
принадлежат к подпольной АК или AJ112 и не исклю¬
чено, что они предпримут акты саботажа. Она писала:
«Я не боюсь, дорогой, и сплю одна внизу». Гретель
продолжала жить в имении до января 1945 года, пока
до него не докатился фронт. Гитлер потребовал истре¬
бить восставших и разрушить Варшаву. Бах-Зелевски
не стал проявлять в этом отношении особого рвения.
Гудериан знал, конечно же, о безжалостных операци¬
ях партизан, взрывавших на оккупированный немца¬
ми территории все, что только удавалось, и ему при¬
шлось иметь с этим дело, занимая один из главных
постов в высшей военной иерархии. Если предполо¬
жить, что раньше он не был осведомлен о бесчеловеч¬
ных инструкциях по ведению военных действий с
партизанами, которые время от времени издавали
Гитлер и ОКВ, то теперь у него не должно было
оставаться никаких иллюзий в отношении полной
деградации морали, характерной для обеих воюющих
сторон. После войны те, кто творил ужасные злодея¬
ния на немецкой стороне, предстали на процессе во¬
енных преступников в Варшаве и получили по заслу¬
гам. Гудериан, как начальник генерального штаба,
принадлежал к числу тех, кого поляки хотели бы
заполучить в свои руки. То, что части вермахта сража¬
лись на варшавских улицах под командованием Бах-
Зелевски — факт неоспоримый, и, конечно, именно
вермахт, руководимый Гудерианом, остановил рус¬
ских на окраинах Варшавы и не дал им соединиться
с польскими партизанами, что в конечном счете при¬
вело к поражению повстанцев. Гудериан в «Воспоми¬
наниях солдата» прилагает немалые усилия, чтобы
обелить себя, и говорит, что всячески старался сдер¬
живать Бах-Зелевски и его карателей и пытался до¬
биться отмены приказа Гитлера о неприменении к
347

пленным повстанцам международных конвенций. Он
также упирает на тот факт, что самые жестокие при¬
казы поступали по каналам СС, а не вермахта. Често¬
любивые руководители СС гордились этой победой, а
Гудериан мог утверждать, что совершенно непричас¬
тен к тому, что творили немцы в Варшаве, и после
войны американцы отказались выдать его полякам.
Руководя сражением, закончившимся поражением
русских под Варшавой, Гудериан упрямо отстаивал
свою точку зрения в ходе всех совещаний с участием
Гитлера. 15 августа между ними произошел очень
резкий обмен мнениями, когда Гудериан в качестве
главного инспектора бронетанковых войск заметил,
имея в виду ситуацию на Западном фронте: «Отваги
танковых войск недостаточно, чтобы компенсировать
неудачи авиации и флота». Варлимонт писал: «...Гуде¬
риан исполнял свои новые обязанности с характерной
для него энергией; он не тратил зря сил, как это делал
Цейтцлер, на то, чтобы подчинить ОКХ другие театры
военных действий... Будучи человеком непосредствен¬
ным и живым, на совещаниях он зачастую прибегал к
крепким словечкам. Вскоре, однако, ему стало ясно,
что даже в экстремальных условиях назначение ново¬
го начальника генштаба не могло ликвидировать серь¬
езные трения между двумя руководящими центрами
вермахта. Об этом свидетельствовало общее положе¬
ние дел и личные конфликты, в которые Гудериану
приходилось постоянно вступать. Несмотря на то, что
для нашего повседневного общения была характерна
большая искренность, никому из старших офицеров и
в голову не приходило выработать общую с ОКВ
позицию или же сотрудничать в оппозиции к уже
проигранной войне». Это утверждение не совсем вер¬
но, если вспомнить о попытках, предпринимавшихся
некоторыми армейскими офицерами для создания еди¬
ного фронта, и о многих случаях, когда ОКВ предпо¬
348

читало следовать своим путем, несмотря на советы
ОКХ. Варлимонт представляет дело таким образом,
будто ОКВ непогрешимо. Были ли методы Гудериана
реалистичны — вопрос открытый; возможно, он обма¬
нывал себя, когда считал, будто его приход принес
улучшение. Но он всегда являлся убежденным сто¬
ронником объединенного командования и еще со
времен Бломберга и Рейхенау поддерживал попытки
слить воедино различные, часто конкурирующие меж¬
ду собой руководящие органы вермахта. С его точки
зрения низкая эффективность ОКВ обусловливалась
некомпетентностью Вильгельма Кейтеля, на практике
вынужденного превратить этот орган в военный сек¬
ретариат Гитлера. После войны Гудериан видел причи¬
ны военных неудач в ухудшении состояния здоровья
Гитлера в совокупности с «душевным расстройством...
что привело к дальнейшему разрушению авторитета
военного командования».
Тем не менее, ссылка Варлимонта на «общее поло¬
жение дел» и «личные конфликты» справедлива. У
всех людей есть уязвимые места, а у Гудериана одним
из таких мест была тенденция к постоянной конфрон¬
тации с Клюге. Других он мог простить, но Клюге —
никогда, даже в своих мемуарах. Не успев стать на¬
чальником генштаба, Гудериан попытался сместить
Клюге с поста главнокомандующего германскими
силами на Западе. В беседе с Гитлером он обосновал
это намерение тем, что Клюге «неудачно командовал
большими бронетанковыми силами». Попытка не имела
успеха, а само утверждение Гудериана, вне зависимо¬
сти от причастности Клюге к заговору, было не только
несвоевременным, но и еще более несправедливым,
когда после войны (уже долгое время спустя после
самоубийства Клюге, случившегося в конце августа
1944 года) Гудериан продолжал говорить о некомпе¬
тентном использовании Клюге бронетанковых сил.
349

На допросаЯ’он жаловался, что Клюге дробил танко¬
вые дивизии, вводя их в бой по частям, и, организуя
контрудар против американцев под Мортеном, смог
собрать для него лишь половину всех имевшихся в его
распоряжении танковых частей. Это утверждение спра¬
ведливо лишь частично. Да, действительно, на Вос¬
точном фронте случались ситуации, когда Клюге дро¬
бил соединения, но на Западном фронте условия были
другими. Союзная авиация свирепствовала на немец¬
ких коммуникациях, и это в значительной степени
затрудняло концентрацию сил, столь необходимую
согласно старой тактике Гудериана. Следует также
отметить; что Гудериана не было в Нормандии, когда
там шли бои, и ответственность за те операции лежала
не на его плечах. К тому же Клюге доставалось от
фюрера никак не меньше, чем другим главнокоманду¬
ющим, и когда Гитлер с упорством маньяка потребо¬
вал организовать самоубийственные контратаки тан¬
ковыми дивизиями у Мортена, Клюге решительно
воспротивился, что говорит о его мужестве.
Если Гитлеру уже что-то втемяшилось в голову,
стоило огромного труда и бесконечного терпения ра¬
зубедить его, и это в тот момент, когда любое промед¬
ление означало большие жертвы. Операции Клюге в
Нормандии потерпели крах из-за вмешательства Гит¬
лера. Что касается Гудериана, то и он приводит при¬
меры упорного сопротивления фюрера его собствен¬
ным предложениям по сооружению системы укреплений
на восточной границе Германии и рассказывает, как
напряженно пришлось ему трудиться, чтобы вопло¬
тить эту идею в жизнь, когда, наконец, было получено
неохотное согласие Гитлера. Настоящий подвиг, так
как Гитлер и слышать не хотел о реорганизациях на
Восточном фронте, считая, что там все в порядке,
после того, как наступление русских в районе Варша¬
вы было остановлено. Все его внимание было устрем¬
350

лено на Запад, где англо-американские армии пыта¬
лись прорвать линию Зигфрида и угрожали главному
промышленному комплексу Рура. Гудериан формиро¬
вал на Востоке свежие оборонные части, а Йодль,
озабоченный угрозой Руру, тут же перебрасывал их на
Запад; когда Гудериан попросил выдать в его распо¬
ряжение трофейную боевую технику со складов, Кей¬
тель и Йодль отрицали существование этого оружия.
Однако как только Гудериан доказал их неправоту,
Йодль наложил лапу на все самое лучшее и отправил
опять-таки на Запад. Гудериан не принимал участия в
планировании наступления на Западном фронте. Ли¬
шенный резервов, он мог лишь бессильно- взирать на
происходящее на Востоке и надеяться, а русские тем
временем концентрировали силы. Гиммлер же решил
создать еще одну германскую армию — Народную,
насквозь пропитанную идеями национал-социализма,
куда записывали рабочих, хотя промышленность и так
испытывала дефицит рабочей силы. Примером могут
служить так называемые народные мотопехотные ди¬
визии.
Убедившись, что прямая оппозиция Гитлеру и его
окружению непродуктивна, Гудериан прибег к мето¬
дам, выручавшим на поле боя, когда старшие коман¬
диры мешали его замыслам. Он либо игнорировал
приказы, либо пытался обойти их. Эти методы сраба¬
тывали не всегда. В течение некоторого времени ему
удавалось избегать заседаний «суда чести», председа¬
телем которого был Рундштедт, однако Кейтель все
же настоял, чтобы Гудериан появлялся там хотя бы
для вида. Это принесло определенную пользу, по¬
скольку он смог на деле ознакомиться с методами,
которыми пользовалось гестапо, чтобы вырвать пока¬
зания у армейских офицеров. Тех, кто имел хоть ка-
кое-то отношение к заговору, или кого фюрер твердо
вознамерился наказать, спасти было почти невозмож¬
351

но. В довершение ко всем бедам, Гитлер на место
погибшего Шмундта назначил генерала Бургдорфа,
явно уступавшего своему предшественнику во всех
отношениях. Гудериан очень недолюбливал его и на¬
зывал «злым гением офицерского корпуса». Этот че¬
ловек помогал Гиммлеру в осуществлении его замыс¬
лов. «Фанатичный приверженец национал-социализма»
(по словам Гудериана) был личным эмиссаром фюре¬
ра к Роммелю, доставившим ему послание и яд, при
помощи которого тот в октябре совершил самоубий¬
ство. Гудериан делал все возможное, в результате
некоторых заговорщиков удалось спасти. Среди спа¬
сенных был начальник штаба Роммеля Ганс Шпей-
дель, так умело построивший свою защиту, что обви¬
нение не могло найти в ней слабых мест. В будущем
ему довелось сыграть важную роль в реформировании
германской армии.
По мере приближения русских, союзники Герма¬
нии начали откалываться от нее и даже переходить на
сторону ее противников. В течение августа-сентября
так поступили поочередно Румыния, Финляндия и
Болгария. Осень не предвещала ничего хорошего.
Венгрия пребывала в смятении, однако ее регент,
адмирал Хорти, накануне краха своей страны мог
поучить кое-чему Гудериана по части политического
оппортунизма: «Видите ли, мой друг, в политике вы
должны всегда держать на огне несколько утюгов».
Примечательно, что Гудериан процитировал это заме¬
чание в «Воспоминаниях солдата», так как этот эпи¬
зод характеризует его собственное мышление.
Союзная авиация начала массированные налеты на
нефтеперерабатывающий завод после того, как район
месторождений нефти Плоешти в Румынии был за¬
хвачен противником. Запас горючего для мобильной
обороны быстро растаял, и немецкие моторизирован¬
ные части в значительной мере утратили свою под¬
352

вижность. Как бы то ни было, но теперь танковые
дивизии представляли собой бледную тень прежних
грозных соединений и как дивизии существовали лишь
по названию. По новому, сокращенному штату в них
насчитывалось только по 120 танков, да и этим ко¬
личеством тогдашним летом редко какая из них распо¬
лагала. Тем временем, полчища русских, американских
и английских танков сравнительно легко продвигались
вперед, задерживаясь только там, где им оказывали
упорное сопротивление на хорошо оборудованных
линиях обороны, прикрывавших жизненно важные
районы. Однако даже там сопротивление не могло
длиться бесконечно долго, и вскоре на очереди оказа¬
лась оборона группы армий «Север». За ней была
Пруссия, родина Гудериана, с которой у него связано
столько воспоминаний. В августе Гудериан вынудил
Гитлера принять быстрое решение, сыграв на его при¬
вычке тянуть до последнего, пока угроза не переходи¬
ла в катастрофу. Гитлер разрешил перебросить под¬
крепления с южного фронта в Румынии (где ситуация
еще не вступила в критическую фазу) на север —
единственная альтернатива, так как с запада, где вско¬
ре должна была начаться подготовка к Арденнскому
наступлению, перебросить ничего было нельзя, а ре¬
зервами главное командование сухопутных сил не
располагало. В результате эти меры заставили русских
приостановить наступление в районе Риги, и был
открыт коридор, по которому могли спастись герман¬
ские войска, запертые в Эстонии и других балтийских
государствах. Однако возможность была упущена, так
как Гитлер запретил отход. В начале октября русские
возобновили наступление и вышли к морю в районе
Мемеля, надежно блокировав остатки группы армий
«Север» на Курляндском полуострове, где их можно
было снабжать вооружением и подкреплением только
по морю. Тогда же советские войска впервые ступили
353

на священную землю Восточной Пруссии. Канонада
была слышна уже в Лейтцене и Растенбурге. Вскоре
Гитлеру придется перебраться в свое последнее убе¬
жище в рейхсканцелярии.
Окружение группы армий «Север» в Курляндии,
несмотря на всю свою трагичность, вписало всего
лишь еще один эпизод в историю ошибочной страте¬
гии Гитлера, оказавший незначительное влияние на
ход боевых действий в контексте предрешенной то¬
тальной катастрофы. Что касается Гудериана, тот был
возмущен до глубины души бесцельным уничтожени¬
ем боеспособных соединений, в которых ощущалась
такая нужда. Он продемонстрировал свою искреннюю
тревогу за судьбу солдат, которым, попади они в плен
к русским, не приходилось рассчитывать на пощаду.
В боевых действиях на Восточном фронте наступало
временное затишье, которое можно было использо¬
вать для усиления фортификаций, что, однако, теперь
уже не имело особого значения. Гитлер устремил взор
на Арденны, где надеялся достигнуть победы, важной
как в военном, так и в политическом отношении. Он
тешил себя и немногих простаков мыслью, что запад¬
ных союзников можно запугать. Ирония судьбы зак¬
лючалась в том, что эту иллюзию частично помогали
создавать Шпеер и генерал-инспекгор танковых войск,
поскольку именно благодаря их настойчивым усили¬
ям продолжалось производство бронетехники. Танко¬
вые дивизии почти полностью пополнили свою мате¬
риальную часть, и теперь главной проблемой была
нехватка горючего.
Подобно большинству старших офицеров, Гудери¬
ан считал, что из Арденнского проекта ничего не
выйдет. Отстраненный от участия в подготовке на¬
ступления, он мог лишь молча наблюдать за тем, как
гибли солдаты частей, изъятых из-под его командова¬
ния для пополнения армий Западного фронта, и чи¬
354

тать ежедневные сводки разведки, говорившие о при¬
ближающемся поражении. «В интересах своего на¬
рода, — писал он, — я желал, чтобы оно завершилось
полным успехом. Но когда уже 23 декабря стало ясно,
что нельзя добиться крупного успеха, я решил поехать
в главную ставку фюрера и потребовать прекращения
опасного напряжения и незамедлительной переброс¬
ки всех сил на Восточный фронт». 26 декабря он
встретился с Гитлером.
Однако это требование, как и многие другие, выд¬
вигавшиеся им, было, по словам Гудериана, отвергну¬
то, и напряженная атмосфера, в которой проходили
его встречи с Гитлером, еще более накалилась. И все
же ему удалось выбить некоторые подкрепления.
[Недавно было сделано предположение, что Гуде¬
риан предложил перебросить основную часть резервов
на восток уже после начала наступления русских. Это
утверждение надуманно и не выдерживает обстоятель¬
ной критики.] Все совещания того времени у Гитлера,
продолжаясь по несколько часов кряду, представляли
собой наглядный пример бесцельного времяпрепро¬
вождения — гротескные дискуссии о высокой полити¬
ке, перемежавшиеся монологами Гитлера, тщившего¬
ся показать свои знания характеристик различных
видов оружия, в деталях рассуждавшего о дислокации
войск на определенном участке фронта или предавав¬
шегося воспоминаниям о прошлых триумфах, грехах
и упущениях. У читателя стенографических записей,
полных фобий нацизма, корчившегося в предсмерт¬
ных судорогах, часто волосы, встают дыбом. Стеногра¬
фия не передает нюансов речи, но то, как Гитлер и его
присные провоцировали армию, проступает со всей
очевидностью, иногда даже резкостью, так же как и
постоянные терпеливые усилия Гудериана вернуть
дискуссию в практическое русло. Варлимонт расска¬
зывает об одном из таких совещаний, когда в сентябре
355

Гудериан пытался добиться выполнения июльского
приказа Гитлера о передаче грузовиков флотом, авиа¬
цией и гражданскими властями танковым дивизиям,
испытывавшим в них большую нужду. В скобках —
комментарии самого Варлимонта.
«Гудериан: Дело только за согласием самого рейхс¬
маршала.
Гитлер: Я даю согласие сейчас. У нас есть штаб
обороны. У нас есть организация, которой могут по¬
завидовать все страны мира, — ОКВ. Ни у кого боль¬
ше такой нет. Об этом не очень-то распространялись,
потому что генеральному штабу сухопутных сил она
не нравится.
Кейтель: (как обычно, используя более сильные
выражения для передачи той же мысли): В действи¬
тельности он усердно боролся против нас!
Гитлер: (подхватывая выражение Кейтеля): В дей¬
ствительности усердно боролся против нее! После того
как мы годами боролись за создание этой организа¬
ции!
Гудериан: У 3-го воздушного флота очень много
грузовиков.
Томале: Мы должны получить их.
Крейпе: (начальник штаба люфтваффе): Мы и так
уже потеряли много грузовиков на перевозках для
армии, (отказывается)».
На первой неделе января, когда Гитлер все еще
упорствовал в своих попытках оживить наступление
на Западе, а поступавшие сведения неопровержимо
свидетельствовали о скором наступлении русских,
общий тон на таких совещаниях ухудшился. Пресле¬
дуя цель достигнуть максимально возможной кон¬
центрации сил на восточных рубежах Германии, Гу¬
дериан проявлял стоическое терпение, продолжая
посещать эти совещания. Однако бывал резок и не
церемонился в выражениях, когда речь заходила о
356

кардинальных вопросах, или когда требовались не¬
нужные жертвы со стороны солдат и офицеров. Он
совершал поездки на фронт, чтобы узнать мнения
командующих армиями и других военачальников, и
пришел к выводу — война безнадежно проиграна. И
не только потому, что Германия имела дело с про¬
тивниками, достигшими подавляющего преимуще¬
ства в живой силе и технике, но и потому, что — «у
нас не было больше офицеров и солдат 1940 года...».
9 января 1945 года Гудериан решил пойти до конца
и не уступать Гитлеру, показав тому доклад разведки,
подтверждавший, что русские вскоре начнут мощное
наступление, которое вермахт не сможет остановить.
Гитлер вышел из себя и отказался верить разработ¬
кам разведчиков, заявив, что их главу, генерала Ге¬
лена следует отправить в сумасшедший дом. Гудери¬
ан говорит, что также закипел от ярости и сказал
Гитлеру: «Гелен — один из способнейших офицеров
генерального штаба... если вы требуете запереть ге¬
нерала Гелена в сумасшедший дом, то отправьте и
меня вместе с ним!», стр. 531 (имеются в виду стра¬
ницы «Воспоминания солдата», Русич, 1998). Он от¬
казался сменить генерала Гелена, и атмосфера к кон¬
цу совещания несколько разрядилась. Однако по
докладу Гелена не приняли никаких мер, и когда три
дня спустя русские перешли в наступление (именно
тогда, когда и предсказывали Гелен и Гудериан),
войска постигла катастрофа, потому что Гитлер отка¬
зался произвести передислокацию войск с учетом
ударов, которые наносили русские. В конце совеща¬
ния Гитлер еще раз попытался задобрить Гудериана
словами благодарности и лести, однако, совершенно
не утешившими его. Гудериан пишет, что заявил
фюреру: «Восточный фронт — как карточный домик.
Стоит прорвать фронт в единственном месте, рухнет
весь фронт...» — стр. 532. Так и вышло, хотя катас¬
357

трофа, скорее всего, была неизбежна, и переброска
подкреплений с Запада не предотвратила бы ее.
Катастрофа на фронте все-таки вынудила принять
контрмеры, но все было либо запоздалым, либо бес¬
полезным. Резервы перебрасывались туда, где ситуа¬
ция уже вышла из-под контроля, или туда, где потреб¬
ность в них была наименьшей. Так, например, 6-ю
танковую армию СС перебросили из Арденн в Венг¬
рию, на второстепенный фронт, где был зря израсхо¬
дован ее боевой потенциал. Это облегчило русским
задачу взятия Варшавы, после чего вал их наступле¬
ния стремительно покатился по Польше и Восточной
Пруссии, и вскоре под угрозой оказался Дейпенгоф,
где в имении до последней минуты Гретель занима¬
лась хозяйством. Все это довело Гудериана до отчая¬
ния, однако единственными инструментами, оставав¬
шимися в его распоряжении, были протест и интрига.
Реальной властью он давно уже не располагал. Когда
Гудериан пришел к Йодлю и в который раз возмущен¬
но указал на порочность гитлеровской стратегии, тот
лишь пожал плечами. Йодль также был сбит с толку
и озадачен и наверняка осознал безнадежность поло¬
жения, когда 21 января Гиммлера назначили главно¬
командующим группы армий «Висла».
Напряженность дебатов на совещаниях достигла
своего пика в феврале, когда Гудериан еще раз попы¬
тался убедить Гитлера эвакуировать морем силы, за¬
пертые в Курляндии. Перед совещанием он слегка
выпил с японским послом. Шпеер, также присутство¬
вавший на том совещании, так рассказывал об этой
истории:
«Гитлер, как обычно в таких случаях, начал возра¬
жать. Ни Гудериан, ни Гитлер не желали идти на
уступки, и вскоре оба уже разговаривали на повышен¬
ных тонах. Наконец Гудериан с редкой для лиц бли¬
жайшего окружения Гитлера откровенностью выска¬
358

зал свою точку зрения. Вероятно, сказалось воздей¬
ствие выпитых в японском посольстве крепких напит¬
ков; он был очень возбужден и уже не считался ни с
чем. Глаза его блестели, усы угрожающе топорщи¬
лись, он вскочил со стула и, вперив взор в поднявше¬
гося со своего места Гитлера, закричал: «Мы просто
обязаны спасти этих людей! Пока еще мы можем
успеть вывезти их оттуда!» Гитлер, раздраженный
вызывающим поведением Гудериана, с непреклонным
видом заявил: «Нет, они останутся там! Мы не можем
отдать врагу эти земли!» Но Гудериан намеревался
отстоять свою точку зрения. «Но это же совершенно
бессмысленно! — воскликнул он. — Люди не должны
погибать зря. Время не ждет! Нужно срочно приказать
солдатам грузиться на корабли!»
И тут произошло нечто такое, чего никто даже в
мыслях не мог предположить. Гитлер вдруг поблед¬
нел, явно напуганный столь бурной реакцией Гудериа¬
на. Собственно говоря, он не должен был допускать,
чтобы с ним разговаривали в почти оскорбительном
тоне — ведь это сильно подрывало его престиж. Но, к
моему удивлению, внезапно заговорил о чисто воен¬
ных аспектах проблемы и принялся утверждать, что
оборона занимаемых сейчас на Курляндском полуос¬
трове позиций приведет к гораздо меньшим потерям...
впервые в присутствии многих приближенных Гитле¬
ра начальник отделения HI отдела штаба оперативно¬
го руководства осмелился в некорректной форме спо¬
рить с ним. Это означало, что, образно выражаясь,
рухнул мир...» Цитата дана по книге А. Шпеер. Вос¬
поминания. Русич. 1997. Стр. 559—560.
Но Гитлер не изменил своего решения. Неделю
спустя за мраморным столом разгорелся новый спор;
на этот раз речь зашла о быстром контрнаступлении,
которое, по мнению Гудериана, должна была пред¬
принять группа армий «Висла» под командованием
359

Гиммлера. Последний стремился отсрочить атаку, ссы¬
лаясь на нехватку горючего и боеприпасов. Гудериан
же был убежден, что это просто предлог для сокры¬
тия некомпетентности Гиммлера и неопытности
эсэсовского начальника штаба. Теперь, однако, Гуде¬
риан не просто затеял спор ради спасения жизней
солдат или оперативной необходимости. Он твердо
выступал против вмешательства СС в сферу, за кото¬
рую отвечала армия. Конфликт возник из-за сомне¬
ний в компетентности Гиммлера, выразившихся в
требовании Гудериана прикомандировать к штабу
Гиммлера Венка, «...чтобы он осуществил целесооб¬
разное руководство операциями» — стр. 571. Гитлер
в течение двух часов яростно сопротивлялся, а Гуде¬
риан, для которого потеря фюрером самообладания
явилась, очевидно, стимулирующим фактором, стоял
на своем — и победил.
Это была, как он писал в «Воспоминаниях солда¬
та», «последняя битва, которую мне суждено было
выиграть». Наступление, предпринятое Венком 16 фев¬
раля, вначале развивалось успешно, но 17 февраля
Венк получил в автомобильной аварии серьезную трав¬
му, и наступление выдохлось. Преемник Венка, гене¬
рал-лейтенант Ганс Кребс не обладал необходимыми
качествами. Ему не хватало опыта пребывания на
высоких командных должностях и мужества в отстаи¬
вании перед высшим начальством собственной точки
зрения, т. е. он принадлежал именно к такому кругу
послушных исполнителей, каких предпочитал держать
при себе Гитлер. Для Бургдорфа, таким образом, Кребс
был естественным выбором. Потеря Венка явилась
для Гудериана тяжелым ударом, хотя, по большому
счету, она уже не могла оказать решающего влияния.
Такие редкие удачи, как прикомандирование Венка к
Гиммлеру, которые он мог записать на свой счет,
были эфемерными. Ему всегда приходилось вести
360

борьбу против принятия мер, которые будут иметь
отрицательные последствия, вместо того, чтобы само¬
му инициировать конструктивные меры. Однако зре¬
лище, когда начальник генерального штаба сухопут¬
ных сил, наконец, противопоставляет ярости фюрера
еще большую ярость, неизбежно поднимает вопрос,
что произошло бы в 1938 или позднее, в 1940 г., если
бы Бек или Гальдер вели себя подобным образом?
Или каков был бы результат, если бы Гудериан с
настроением 1945 года стал начальником генерально¬
го штаба сухопутных сил в 1938 году, что вполне
могло произойти, если верить непроверенным слу¬
хам? Или если бы Белов и Штауффенберг добились
успеха в 1941 г.? По меньшей мере, этот случай про¬
демонстрировал, хотя и в последнюю минуту, что
Гитлеру можно было противостоять. И если так, то
почему бы не предположить, что Гитлер мог быть
устранен то ли до войны, то ли после ее начала,
возьмись за это дело люди решительные и авторитет¬
ные, сильные личности. Слишком очевидно, что ще¬
петильные прусские офицеры не могли тягаться с
беспринципным нацистским хладнокровием — усто¬
явшаяся система безжалостной муштры пала жертвой
анархичного, современного гангстеризма.
Действуя в соответствии со своими выводами о
том, что война проиграна, Гудериан в сотрудничестве
со Шпеером предпринял попытку свести до миниму¬
ма для населения Германии отрицательные послед¬
ствия боевых действий на территории рейха. С целью
быстрейшего заключения мира он также начал искать
союзников среди высших сановников. Усилия Шпее¬
ра по саботажу программы уничтожения промышлен¬
ности, разработанной по приказу Гитлера, принесли
определенные плоды, однако сведенные почти на нет
противником, который бомбил, обстреливал и жег все
подряд, без разбора. Попытка Гудериана помешать
361

взрыву мостов и коммуникаций также была обречена
на провал. Потерпели крах и его усилия на диплома¬
тическом поприще, весьма красноречиво характеризу¬
ющие правительственные круги и его собственное
отношение к власть предержащим, резко критическое
и даже враждебное.
25 января Гудериан имел приватную встречу с ми¬
нистром иностранных дел, Иоахимом фон Риббентро¬
пом, которому подробно описал безнадежную воен¬
ную ситуацию и предложил вместе пойти к Гитлеру и
потребовать начать переговоры о заключении переми¬
рия. Риббентроп не осмеливался предстать перед
фюрером с подобной просьбой. Более того, попросив
Гудериана не сообщать об их разговоре Гитлеру, сам
тут же написал фюреру меморандум о произошедшем.
Гудериан прокомментировал это так: «Тем лучше».
Еще один скандал в числе многих. С отчаянным без¬
рассудством, изо дня в день при любой возможности
он резко критиковал Гитлера и его систему, а также
вступался за армейских офицеров, несправедливо по¬
ниженных в чине за какую-нибудь мелкую оплош¬
ность. Это была откровенная критика рейха, постро¬
енного Гитлером; личная судьба Гудериана больше не
волновала. Лояльность по отношению к сражавшимся
солдатам и офицерам — вот что теперь было для него
на первом плане.
Сцену театра военных действий окутала фантасма¬
гория кошмара. В феврале линия фронта приблизи¬
лась к Рейну, а в начале марта союзники кое-где уже
вышли на правый его берег. На Востоке русские за¬
хватили половину Пруссии и создали угрозу Берлину,
в немалой степени благодаря некомпетентным дей¬
ствиям Гиммлера. Дейпенгоф уже давно находился на
оккупированной территории, и лишившаяся крова
Гретель теперь жила у мужа в Цоссене, где распола¬
гался штаб ОКХ. Здесь она разделила с ним после-
362

дние удары судьбы — отстранение от должности на¬
чальника генштаба сухопутных сил и мощнейший
бомбовый налет союзной авиации, состоявшийся
15 марта. Во время этого налета был ранен Кребс.
16 февраля Гиммлер, предвидя дальнейшее ухуд¬
шение положения на фронте, обороняемого его груп¬
пой армий «Висла», и угнетенный пониманием, что
совершенно не годится на роль военачальника — кста¬
ти, это опровергало тезис Гитлера о том, что каждый
может манипулировать армиями, — слег в постель,
сославшись на грипп. Его начальник штаба обратился
к Гудериану с просьбой: «Вы не можете освободить
нас от нашего командира?» Тот ответил, что это дело
СС. Тем не менее, Гудериан посетил Гиммлера в
санатории, где тот лечился, и предложил ему отка¬
заться от командования группой армий «Висла». Гим¬
млер был не готов к такому повороту дел, однако
согласился с предложением Гудериана поговорить от
его имени с Гитлером. Решив ковать железо, пока
горячо, Гудериан явился к Гитлеру и предложил осво¬
бодить сильно перегруженного разными должностями
Гиммлера от должности командующего группой ар¬
мий «Висла» и назначить на его место одного из
лучших германских генералов, генерал-полковника
Готтарда Хейнрици, командующего 1-й танковой ар¬
мией, находившейся в Карпатах. Гитлер согласился с
видимой неохотой. Он предпочел бы одного из своих
подхалимов, однако Гудериан настал на своем, и
20 марта назначение Хейнрици состоялось.
Тем временем Риббентроп втайне последовал пред¬
ложению Гудериана, сделанному ранее, и через своих
эмиссаров начал прощупывать возможности заключе¬
ния сепаратного перемирия с западными союзниками,
через посредников уведомив об этом Гудериана, а тот.
пытался найти подход к Гиммлеру. Участие последне¬
го придало бы этим усилиям больший вес. Эту попыт-
363

ку Гудериан предпринял 21 марта, но безрезультатно,
так как Гиммлер, как обычно, увильнул от разговора
на опасную тему. Гудериан ошибался, полагая, что с
этим человеком ничего нельзя было поделать. Гим¬
млер, подстегиваемый инициативой Гудериана, соби¬
рался затеять собственную игру и через несколько
дней попытался установить контакты с Западом через
шведских посредников. Уилер-Беннет называет уси¬
лия Гудериана по выводу Германии из войны «нере¬
шительными» и пишет, что «...сам Гудериан не был
готов сделать это предложение Гитлеру». В связи с
этим возникает вопрос, почему Гудериан не пошел на
этот шаг. Американцам после войны он сказал, что
ему запретили, однако подобного ответа недостаточ¬
но. Истину, видимо, следует искать в недавней исто¬
рии, и она не имеет ничего общего с моральным
мужеством Гудериана, в котором ему нельзя отказать.
В июле, до покушения на Гитлера, Рундштедт в мо¬
мент ярости обратился к Кейтелю со словами, став¬
шими знаменитыми: «Заключайте мир, вы — идио¬
ты!» — и его уволили. В марте 1945 года для любого
армейского офицера оказаться замешанным в делах,
не имеющих прямого отношения к войне, было рав¬
носильно самоубийству. Гудериан, которому Гитлер
запретил подавать в отставку, продолжал служить, ему
не удалось предпринять последнюю попытку покон¬
чить с этим сумашествием, потому что Гитлер, Кей¬
тель, Йодль и Бургдорф решили от него избавиться.
Нетрудно догадаться, они заподозрили, что в тради¬
циях прежних начальников генерального штаба он
начал манипулировать правительством.
Неугодным оказывался всякий, кто хоть как-то
намекал, что война проиграна. В их число, помимо
Гудериана, попал Шпеер, когда-то бывший любимец
Гитлера. Он написал об этом без обиняков в докладе,
адресованном фюреру. Закон и порядок рассыпались
364

в прах. Тем не менее, Йодль неожиданно для Гудериа¬
на встал на его сторону, когда тот выступал против
намерения Гитлера отказаться от соблюдения положе¬
ний Женевской конвенции о ведении войны. Несмот¬
ря на то, что Гитлер связывал поражение в войне с
гибелью германской нации, считая ее закономерной и
неизбежной, и не скрывал этого, Гудериан и подавля¬
ющее большинство сотрудников генерального штаба,
как и почти весь народ, покорно дали подвести себя
к краю пропасти, куда и столкнул их фюрер. В своей
покорности они были слепы и глухи. Так, например,
министерство пропаганды сумело убедить Гудериана
выступить 6 марта в радиопередаче, в которой он
отверг обвинения русских, утверждающих, что немцы
совершали преступления против человечества, имея в
виду лагеря уничтожения с газовыми камерами, обна¬
руженные наступавшими советскими войсками. Гуде¬
риан сказал: «Я сам воевал в Советском Союзе, но
никогда не замечал газовых камер или чего-либо в
этом роде». Однако большинство таких лагерей нахо¬
дились на германской или польской земле. Отрицая,
что видел эти места, Гудериан был вполне искренен.
Скорее всего, он также не догадывался и о геноциде,
ставшем орудием осуществления расовой политики
нацистов. Те, кто создавал концлагеря и распоряжал¬
ся там, позаботились, чтобы расположить их в недо¬
ступных уголках. Распространение слухов о них суро¬
во каралось. Очень эффективно действовала цензура в
средствах массовой информации, а также тщательней¬
шая сортировка и изоляция друг от друга различных
групп населения, распространившиеся на админист¬
ративную и военную машину. Это помогало сводить
до минимума количество людей, знавших о происхо¬
дящем. Зачастую о лагерях смерти не знали даже те,
кто жил поблизости. Тем не менее, в силу своего
положения Гудериан должен был знать хоть что-ни¬
365

будь. Например',' фон Барзевиш утверждал, что ему
стало известно о существовании концлагерей еще в
1939 году, и это заставило его отвергнуть национал-
социализм и обратить свой взгляд в сторону сопро¬
тивления. Если так, то вряд ли он мог не упомянуть
об этом, когда пытался убедить Гудериана присоеди¬
ниться к сопротивлению во время четырехчасового
разговора, состоявшегося между ними 18 июля 1944 года.
Возможно, Гудериан просто не мог этому поверить,
поскольку подобное выходило за рамки воображения
нормального человека.
В конце совещания, состоявшегося уже после об¬
ращения Гудериана к Гиммлеру, Гитлер попросил на¬
чальника генштаба остаться и предложил ему взять
четырехнедельный отпуск по болезни. «Я вижу, с сер¬
дцем у вас опять неважно», — сказал фюрер. Гудериан
отказался, сославшись на то, что у него не осталось
подходящего заместителя после того, как получившие
ранения Венк и Кребс выбыли из строя. Похоже, речь
шла о немедленном устранении Гудериана с должно¬
сти. Во всяком случае, сам Гудериан о своем внутрен¬
нем предчувствии ничего не говорит. Однако вполне
резонно предположить, что Гитлер, осведомленный о
маневрах Гудериана за его спиной, почувствовал, что
начальник генерального штаба сухопутных сил приоб¬
ретает все большее влияние, и решил положить этому
конец. Ссылки на плохое состояние здоровья к тому
времени стали стандартным предлогом для освобож¬
дения от должности людей, потерявших доверие фю¬
рера. Кстати сказать, здоровье самого Гитлера сильно
пошатнулось. Налицо была физическая и умственная
деградация, повлиявшая на его способность давать
правильную оценку ситуации. На совещании 23 марта
начальник управления личного состава вермахта Бур-
гдорф поднял вопрос о будущем Гудериана, показы¬
вая этим, что спешит и что у него есть кандидат на эту
Збб

должность. И опять никакого решения не было при¬
нято, так как врачи не признали пригодными для
работы ни Венка, ни протеже Бургдорфа, Кребса.
В тот день на Западе союзники крупными силами
форсировали Рейн, а на Востоке 9-я армия под ко¬
мандованием генерала Буссе начала наступление с
целью прорвать блокаду крепости Кюстрин. Это на¬
ступление провалилось и стоило больших жертв. По
словам Хейнрици, которые приводит Корнилиус Рай¬
ан в своей книге «Последняя битва», Гудериан настаи¬
вал на еще одной попытке. Гитлер также хотел по¬
вторения наступления. Когда Хейнрици высказал
предположение, что было бы результативнее, если
бы осажденные сами пошли на прорыв, «Гудериан
пришел в ярость и закричал: «Необходимо атаковать
во что бы то ни стало». 27-го марта немцы опять
пошли в наступление и наконец пробились к Кюст-
рину, причем солдаты проявили чудеса самопожерт¬
вования, хотя через несколько часов русские, много¬
кратно превосходившие немцев в артиллерии и танках,
ликвидировали этот прорыв. На Западном фронте
американцы в это же время взяли Франкфурт-на-
Майне и вместе с французами и англичанами почти
беспрепятственно продолжали продвигаться вглубь
Германии.
Гудериан утверждает, что выступил против после¬
дней попытки деблокировать Кюстрин, и на совеща¬
нии 27-го марта Гитлер резко критиковал как сами
войска, так и их командующего Буссе. Гудериан со¬
брал неопровержимые доказательства, что было сде¬
лано все возможное, и написал об этом рапорт. Оче¬
видно, он уже почувствовал, что кресло под ним
зашаталось, и изо всех сил старался удержаться на
своем посту. Стремясь добыть побольше информа¬
ции, Гудериан попросил разрешения на поездку на
фронт, чтобы лично ознакомиться с положением дел.
367

Гитлер отказал и приказал явиться вместе с Буссе на
следующее совещание, 28 марта.
Не совсем ясно, что же именно произошло на том
совещании. Это, впрочем, неудивительно, ибо оно
проходило в очень напряженной обстановке. Гитлер
обвинил Буссе в нерадивом отношении к делу, а Гу¬
дериан пылко вступился за него. Сомнительно, что
эта перепалка была более яростной, нежели все пре¬
дыдущие столкновения фюрера с начальником гене¬
рального штаба сухопутных сил. Как только стало
ясно, что Гудериан не собирается уступать, Гитлер
приказал удалиться из комнаты всем, кроме Кейтеля.
Те, кто вышел, должно быть, со страхом либо с зата¬
енной яростью ждали ужасного конца. Они понимали,
что Гудериан сам поставил на карту свою жизнь. Как
пишет Варлимонт, он «...во второй раз проявил ис¬
ключительное моральное мужество, защищая своих
подчиненных». То, что Варлимонту (который оставил
ОКВ в сентябре и поэтому не был свидетелем того,
как вел себя Гудериан на посту начальника генштаба
в течение самого продолжительного периода пребыва¬
ния на этой высокой должности), не были известны
другие многочленные случаи проявления Гудерианом
«морального мужества», еще ни о чем не говорит.
Главное, последний великий начальник генерального
штаба не изменил своим принципам и до конца бо¬
ролся за свои убеждения. И в этот раз сгустившиеся
тучи рассеялись. Гитлер сменил гнев на милость и
решил отправить Гудериана в шестинедельный отпуск
по болезни, рассчитывая использовать его по истече¬
нии этого срока, когда «ситуация станет критичес¬
кой». Так оно и получилось. Через шесть недель
Гитлер был мертв, а Германия подписала акт о капи¬
туляции. Они расстались в конце совещания, зная,
что расстаются навсегда, и ни один из них не сожалел
об этом. Гудериан радовался, что легко отделался,
368

вдобавок получив возможность ехать туда, куда хочет.
Будучи генералом, заслужившим уважение фюрера в
последние дни Третьего рейха, он, безусловно, имел
право на такую привилегию. Гудериан принес в жер¬
тву многие идеалы. Помня, как отсутствие единой
армии в 1919 году уничтожило шансы Германии.вы¬
торговать себе более или менее приемлемые условия
мирного договора, он пытался, хотя и безуспешно,
сохранить армию. В процессе этой деятельности он в
чем-то пошел против своего характера, занялся поли¬
тикой и, таким образом, отступил от благородных
принципов, которыми руководствовался всю жизнь.
Однако стандарты политиков, как часто замечал Гуде¬
риан, отличались от стандартов солдат.
Попрощавшись с сотрудниками штаба в Цоссене,
Гудериан вместе с женой отправился в Мюнхен, где в
течение нескольких дней проходил курс лечения сер¬
дца. Затем 1 мая вернулся на службу в штаб инспек¬
тората танковых войск в Тироле и 10 мая в должности
генерал-инспектора бронетанковых войск, все еще со¬
хранившейся за ним, попал в плен к американцам.
14 Зак. 1927

Глава 11
ПОСЛЕДНЯЯ ПОЗИЦИЯ
Внезапная и подобная катаклизму смена образа
жизни, последовавшая за освобождением Гудериана
от обязанностей начальника генерального штаба, ока¬
залась одним из самых травматических эпизодов его
карьеры. Из человека, принадлежавшего к узкому кругу
правящей элиты Германии, он почти мгновенно пре¬
вратился сначала в беженца, а затем в пленника вра¬
гов, намеревавшихся предать его суду как военного
преступника. Вся предыдущая деятельность требовала
от Гудериана агрессии и напористости, и вот теперь
ему пришлось уйти в глухую оборону и находить
оправдания для дела, которому он посвятил всю свою
жизнь, для своих приказов и директив, которые счи¬
тал вполне законными. И то, что Гудериан смог встре¬
тить эти превратности судьбы с достоинством и не
упасть духом, также свидетельствует о твердости его
характера. Впрочем, ему было не привыкать: не впер¬
вые он испытывал горечь поражения.
Победоносные союзники намеревались предать суду
как конкретных лиц, так и цели организации рухнув¬
шего Рейха, так что сотрудникам генерального штаба
грозила двойная опасность. Они могли попасть на
скамью подсудимых и за свои преступные деяния, и
как служащие организаций — Большого генерального
штаба и ОКВ, по суду проходивших в одной связке.
370

Именно в этой двойной ипостаси и предстал Гудериан
перед американцами, посадившими его за решетку
вместе со многими коллегами, с которыми он делил
радость побед и горечь поражений: Гальдером, Тома-
ле, Мильхом, Прауном, Листом, Вейхсом, Леебом и
Бломбергом. Что касается обращения победителей с
побежденными, оно соответствовало худшим ожида¬
ниям последних, поскольку вначале генералам при¬
шлось претерпеть много унижений. Штрик-Штрик-
фельд отмечает: «В целом, Гудериан вел себя достойно,
как подобает солдату, особенно когда американские
охранники устраивали мелкие пакости. Помню, как
однажды американский сержант прицелился в него из
карабина, но он стоял и спокойно смотрел на амери¬
канца. Я находился рядом, и мне удалось добиться
того, чтобы сержант опустил свой карабин». Далее
Штрик-Штрикфельд вспоминает день, когда несколь¬
ких русских офицеров, сражавшихся на стороне нем¬
цев, должны были репатриировать в СССР, где их
ждала верная смерть: «Лист, Вейхс и Гудериан отпра¬
вились к молодому американскому капитану, всегда
корректному и даже приветливому. «Мы должны вы¬
разить протест против передачи наших русских коллег
советским властям». Капитал ответил, что он всего
лишь выполняет приказ... У меня до сих пор перед
глазами эта сцена. Два фельдмаршала и генерал, ког-
да-то такие могущественные, а теперь беспомощные,
в роли жалких просителей...»
Постепенно условия содержания генералов в зак¬
лючении улучшились. Допрос следовал за допросом, и
благодаря этому время проходило быстрее. На этих,
допросах они подробно рассказывали следователям о
своем военном опыте, заново переживая прошлые
триумфы, повествовали о роли, какую сыграл каждый
из них в создании одной из самых грозных военных
машин, какие когда-либо знал мир. И это несмотря
371

на то, что их головы редко покидала мысль о возмож¬
ной угрозе последовать за своими русскими коллега¬
ми. Гудериан, как создатель танковых войск и началь¬
ник генерального штаба, привлек особый интерес
следователей и на первых порах охотно делился свои¬
ми знаниями.
Очень интересно взглянуть на Гудериана глазами
американских офицеров, допрашивавших его. 26 авгу¬
ста 1945 года с ним беседовал майор Кеннет Хечлер,
пехотинец. Его интересовали действия танковых войск
в Нормандии. Обмен мнениями проходил в дружес¬
кой атмосфере. Гудериан говорил по-английски. Все
это явилось приятным сюрпризом для Хечлера, так
как офицеры из военно-исторического отдела, бесе¬
довавшие с Гудерианом ранее, считали его не слиш¬
ком разговорчивым. Гудериан радушно приветствовал
Хечлера: «Ага! Собрат-танкист!» Тот расценил это как
«...дешевую лесть, однако у меня не создалось впечат¬
ления, что Гудериан говорил то, что, по его мнению,
должно понравиться американцу, быстро отвечал на
все вопросы, и я не считаю, что он пытался создать
особое впечатление или преследовал какие-то корыст¬
ные цели».
Настроение Гудериана было переменчивым и зави¬
село от тюремного режима и отношения следователей.
В течение продолжительного периода он отказывался
сотрудничать в любых формах, поскольку до него
дошел слух, что поляки требуют его выдачи. Однако
время для отказа было выбрано не совсем удачно,
поскольку совпало с рождением идеи, которую вы¬
нашивали американцы. Доктор Джордж Шастер, воз¬
главлявший следственную комиссию военного мини¬
стерства, говорил: «...после бесед с генералом Гудерианом
мне пришло в голову, что для воссоздания стратегичес¬
кой истории германского генерального штаба лучше
всего перевезти Гудериана в Соединенные Штаты и
372

поселить в Коннектикуте, где-нибудь за городом, и
там в течение лета беседовать с ним в непринужден¬
ной обстановке». Эта идея Шастера дала плоды в
начале 1946 года, когда американцы собрали в одном
лагере в Аллендорфе более 200 бывших немецких
генералов и штабных офицеров с целью обобщения
их боевого опыта.
По мнению американцев, на роль координаторов в
этой работе лучше всего подошли бы такие неорди¬
нарные личности, как Гальдер и Гудериан, однако это
было сочтено неосуществимым, ведь Гудериан имен¬
но в этот период замкнулся в себе и не желал сотруд¬
ничать и, кроме того, был не в самых лучших отно¬
шениях с Гальдером. Они даже не разговаривали друг
с другом. И вот координатором одного из самых ин¬
тересных военно-исторических научно-исследователь-
ских проектов, какие когда-либо существовали, стал
Гальдер. Когда Гудериан решил, что находится в бе¬
зопасности, и в его же интересах — помочь (18 июня
1947 года, в его день рождения, ему сообщили, что все
обвинения с него сняты), он начал сотрудничать и
внес некоторый вклад в эти исследования, особенно в
те разделы, где ему, как специалисту, не было равных.
Его наблюдения отличаются не только глубиной, но
дают представление о его образе мышления и харак¬
тере вклада, внесенного им в решение проблем, с
которыми он имел дело. С этой точки зрения, его
комментарии представляют собой большую ценность:
предубеждение и гордость перемешаны здесь с резки¬
ми выпадами, завоевавшими Гудериану особое при¬
знание американцев. Однако Гудериан был не одинок
в выражении уязвленного самолюбия: вокруг Гальде¬
ра собрались традиционалисты, а в оппозиции оказа¬
лись прогрессисты, к которым принадлежал и Гудери¬
ан. Таким образом, генерал-фельдмаршалы фон
Бломберг и Эрхард Мильх (создатель люфтваффе при
373

Геринге) страдали от остракизма, как и Гудериан.
Например, Гальдер отказался пожать руку Мильху,
когда тот ее ему протянул, и постоянно отказывался
даже обсуждать ссору с Гудерианом. В этом своего
рода военном университете члены соперничающих ака¬
демических фракций в процессе внесения разнообра¬
зия в скуку плена метали друг в друга словесные
дротики, вновь разыгрывая на бумаге прошлые битвы.
Стычка с генералом пехоты Эдгаром Роэрихтом, в
ходе которой Гудериан дал последнему резкую отпо¬
ведь с использованием крепких словечек, показала —
генерала танковых войск лучше не трогать. Роэрихт,
по памяти описывая организацию боевой подготовки
в ОКХ, допустил неточности и счел нужным покрити¬
ковать методы командования танковыми войсками,
возрождая тем самым исконную неприязнь пехоты к
танкистам. Гудериан написал: «Детальное изучение
боевой подготовки войск в мирное время столь же
малоэффективно, насколько мало боевого опыта в
военное время». Это звучало как оскорбление, ибо
Гудериан не мог не знать, что Роэрихту опыта, как
одного, так и другого, не занимать. Возражения Гуде¬
риана вызывали замечания вроде следующего: «Свое¬
вольный образ действий бронетанковых сил с самого
начала...» К удовольствию американских редакторов,
вычеркнувших обидные абзацы из труда Роэрихта,
Гудериан так подытожил свои взгляды: «Соавтор...
также не имеет никакого представления о деятельно¬
сти генерал-инспектора бронетанковых войск. Кому
«создавал помехи» генерал-инспектор? Работа гене-
рал-инспектора не приводила к какому-либо «дубли¬
рованию усилий» и не являлась причиной раздоров по
тактическим вопросам. Она никак не имела «фаталь¬
ных последствий».
Вклад Гудериана в американский проект выразил¬
ся в большом докладе, где описывалась подготовка
374

офицеров генерального штаба, и исследовании, где он
изложил свою концепцию структуры объединенного
командования. В последнем труде Гудериан развил
противоречивые взгляды, подходя к этой проблеме с
точки зрения вооруженных сил в целом в противовес
более узкой трактовке с точки зрения главного коман¬
дования сухопутных сил. Он продемонстрировал по¬
нимание насущной необходимости такой концепции,
обосновав свои убеждения, касавшиеся унификации.
По мнению Гальдера, этот документ был пропитан
желчью, в то же время он не называл его неконструк¬
тивным и несостоятельным. Среди сторонников Галь¬
дера распространилось убеждение, что Гудериан —
недалекий человек, причем и сам Гальдер приложил к
этому руку. Гудериан же, со своей стороны, не оста¬
вался в долгу и всячески принижал масштаб личности
Гальдера, что, конечно же, не соответствовало дей¬
ствительности. Такое поведение было недостойно как
Гальдера, хладнокровного интеллектуала с манерами
школьного учителя, так и Гудериана, динамичного
человека, способного не только рождать новые идеи,
но и реализовывать их.
Проводя этот академический отпуск за решеткой в
непривычном для себя бездействии, или, вернее, по¬
святив себя своего рода уединенной интеллектуаль¬
ной деятельности, чем не приходилось заниматься с
конца двадцатых, Гудериан смог, наконец, обрести
успокоение, о котором раньше мечтать не приходи¬
лось. Его старший сын, будучи офицером генерально¬
го штаба, находившийся в плену в том же лагере,
увидел своего отца с другой стороны. Впервые в жиз¬
ни Гудериан начал играть в бридж и стал заядлым
игроком. Кроме того, он с энтузиазмом принялся
возделывать огород на территории лагеря. Гейнц-Гюн-
тер вспоминает те дни с чувством неподдельной радо¬
сти. В 1948 году и американцы отзывались о его отце
375

как об «очень добром и жизнерадостном человеке... с
великолепным чувством юмора», но к тому времени
Гудериан наверняка уже знал, что его не выдадут ни
полякам, ни какому-либо другому суду. «В конечном
счете, — писал он Гретель, — прямая дорога оказалась
правильной». В июне 1948 года Гудериану исполни¬
лось шестьдесят лет, и он был последним узником,
освобожденным из лагеря в Нейштадте (следует упо¬
мянуть, что в течение последних шести месяцев плена
его жене позволили жить с ним). Гудерианы решили
поселиться в маленьком домике в Швангау. Там он
начал работать над мемуарами, основы которых зало¬
жил еще в лагере, и одновременно заниматься садо¬
водством с характерным для него энтузиазмом, прояв¬
ляя удивительные познания в этом деле. Подобно
многим пожилым людям, он сажал деревья. Сегодня
сад возле дома, купленного позднее в Вюрнбурге,
представляет собой лес-в миниатюре.
Однако сражения еще не были закончены. В 1948 году
Гудериан узнал, что в одной мюнхенской газете начи¬
нают печатать отрывки из книги Шлабрендорфа «Офи¬
церы против Гитлера», уже опубликованной в Швей¬
царии. В этой книге против Гудериана было выдвинуто
обвинение, что тот предал участников заговора 20 июля,
чтобы стать начальником генерального штаба. Это
обвинение, несомненно, подлежало опровержению.
Началась внесудебная борьба, закончившаяся тем, что
в некоторых отношениях может быть названо пирро¬
вой победой. Тем не менее, документы и показания
под присягой, данные Гудерианом и Томале, явились
значительным вкладом в историю антигитлеровского
сопротивления. Шлабрендорф публично признал свою
ошибку на страницах «Мюнхенер Абендцайтунг», за¬
явив: «...обнаружилось много нового материала. По
этой причине началась переработка текста книги... Я
попросил редактора «Мюнхенер Абендцайтунг» пре-
376

кратить публикации старого издания». Его письмо
появилось под заголовком «Конец легенды». Газета
также добавила от себя, что в ходе слушания в суде
дела Гальдера выяснилось — о серьезном политичес¬
ком сопротивлении Гитлеру в стенах генерального
штаба не могло быть и речи.
Гудериан так и не предстал перед судом, потому
что обвинение не смогло предъявить ему ничего су¬
щественного. Остаток жизни он провел в тиши и
спокойствии, хотя постоянно переписывался с журна¬
листами со всего мира. Много времени у него отни¬
мали заботы о своих старых боевых товарищах всех
рангов. Иногда его фамилия звучала как выстрел в
холодной войне между Востоком и Западом. В октябре
1950 года он написал эссе об обороне Европы под
названием «Можно ли защитить Западную Европу?»
Это эссе появилось в тот момент, когда оборона Запада
казалась слабой, и НАТО искало новые средства, что¬
бы выполнение этой задачи выглядело реальным. Вы¬
ступление Гудериана наделало переполох. Лондонская
«Таймс» писала, что властные нотки голоса из чудо¬
вищного прошлого Германии вызвали у людей замеша¬
тельство. Генерал оценил мощь русских в 175 готовых
к бою дивизий и заявил, что их число может быть
увеличено до 500. Эти данные словно холодным душем
окатили западноевропейцев. В 1951 году по предложе¬
нию своего издателя Гудериан написал еще одно, сразу
не привлекшее внимания широкой публики, эссе «Так
не пойдет», в котором без обиняков изложил взгляды,
разделявшиеся многими людьми: Германия не может
оставаться разделенной, существует опасность, что
НАТО, перевооружая немцев, намеревается использо¬
вать их в роли главных защитников объединенной
Европы от угрозы с Востока. Вглядываясь в будущее,
Гудериан добавил страха, предсказав, что, ввязавшись,
в войну на Дальнем Востоке, западные державы исто-
377

щат свои силы в ущерб обороне Европы. В том же
году поляки, без сомнения, в политических целях
использовали имя Гудериана как символ неприкры¬
той германской агрессии — заявили США, что Гуде¬
риан якобы стоит во главе разведывательной органи¬
зации, создавшей «так называемую группу Гудериана
для заброски в Польшу американских агентов». Одна¬
ко обвинению недоставало веских доказательств.
Эти перипетии мировой политики, впрочем, не
мешали Гудериану заниматься другим, более важным
делом. Как в Германии, так и за ее пределами со все
более возрастающим интересом ждали выхода в свет
книги «Воспоминания солдата», которая встретила ра¬
душный прием критики. В США в 1952 году она
попала в список бестселлеров. В марте 1954 года Гу¬
дериана избрали почетным членом международного
общества Марка Твена, а его книга была переведена
на десять языков, включая русский, польский и ки¬
тайский. Через несколько месяцев после ее выхода в
свет здоровье Гудериана начало ухудшаться, и 17 мая
1954 года он умер.
Пограничники дали над его могилой прощальный
залп. Военные почести не могли быть оказаны, пото¬
му что ФРГ тогда еще не имела своей армии. Однако,
лежа на смертном одре, Гудериан уже знал, что гер¬
манские вооруженные силы, которым он отдал всю
свою жизнь, вскоре возродятся. Полным ходом шли
переговоры о перевооружении Германии. В октябре
ее должны были принять в НАТО, и бундесвер —
новая армия Германии — становится реальностью.
В том, что новая Германия и бундесвер до сих пор
не могут отдать этому человеку должных почестей,
состоит трагедия, сопровождающая его даже после
смерти. В 60-е годы было решено назвать его именем
казармы, однако это решение осталось лишь на бу¬
маге.
378

Глава 12
ПРОРОК. ТЕХНИК. ГЕНИЙ
ИЛИ ЛУЧШИЙ ПОЛКОВОДЕЦ
ГЕРМАНИИ?
Вопрос о том, соответствовал ли Гудериан всем
требованиям, предъявляемым к военачальнику высше¬
го ранга, остается открытым, потому что он никогда не
занимал совершенно независимой командной должно¬
сти. Следовательно, невозможно полностью оценить
его качества на этом уровне по стандартам фельдмар¬
шала лорда Уэйвелла, заявившего, что к ряду выдаю¬
щихся полководцев, оставивших след в истории, он
причисляет тех, кто «...руководил значительными сила¬
ми самостоятельно в более чем одной кампании и кто
показал свои качества как в благоприятных, так и в
тяжелых обстоятельствах». Авторитет Уэйвелла в этой
области неоспорим — среди военачальников нашего
времени он обладает чуть ли не уникальным опытом.
Ведь на посту главнокомандующего ему довелось ис¬
пытать все превратности судьбы во многих кампаниях.
Это были дни поражений и побед.
Его уважают также как писателя, обладающего да¬
ром глубокого проникновения в суть проблемы пол¬
ководческого искусства. В этой связи не мешает вспом¬
нить, что Эрвин Роммель в своих кампаниях всегда
имел при себе книгу лекций Уэйвелла, хотя Гудериан,
379

похоже, едва ли испытывал необходимость в ино¬
странном наставнике — за исключением, пожалуй,
Фуллера. Тем не менее, критерии Уэйвелла вполне
применимы при оценке Гудериана как великого пол¬
ководца, даже если эти критерии требуют адаптации,
поскольку, командуя крупными группировками, Гуде¬
риан принимал самостоятельные решения лишь по
необходимости и при этом обходил противоречащие
его намерениям приказы высшего начальства.
Гудериана следует оценивать по его склонности к
самостоятельным, неортодоксальным действиям, а не
по меркам его более послушных современников, с
которыми он так часто вступал в разногласия. Гудери¬
ан являл собой редкое сочетание человека, способно¬
го неустанно вырабатывать идеи и с неукротимой
энергией реализовывать их. Никакой другой полково¬
дец Второй мировой войны — и мало кто в истории —
смог внести такие глубокие изменения в военное ис¬
кусство за такое короткое время и вызвать столько
споров после своей смерти. И, следовательно, вопро¬
сы об этом необычном генерале, требующие ответа,
касаются влияния, которое оказала его неортодок¬
сальность (если это можно назвать неортодоксально¬
стью) на события. Ждут ответа и вопросы о здравом
смысле и стабильности его характера. Кем был он —
пророком или эмпириком, простым техником или
гением? Если учесть, что его профессия предполагает
строгую дисциплину и стандартное поведение, то
можно ли заклеймить Гудериана как инструмент не¬
гативной дезинтеграции или л4е превозносить как пред¬
вестника нового типа единоначалия? Создав унифи¬
цированные танковые войска в германской армии, не
стал ли он причиной раздробления внутри этой же
армии? Или же, выковав систему, аналогичную пер¬
вой попытке создания консолидированных сил оборо¬
ны, он создал условия, ликвидировавшие бремя дол¬
380

гой, изнурительной войны, подобной той, что закон¬
чилась в 1918 году, и сделавшие возможным ведение
быстрых кампаний, не приводящих к перенапряже¬
нию экономики?
Если брать критерии, по которым Уэйвелл оцени¬
вал полководца, существует обилие доказательств, под¬
тверждающих наличие у Гудериана стратегической про¬
ницательности. Уверенный удар в тыл всей польской
армии у Брест-Литовска в завершающей фазе «Боль¬
ших маневров» сентября 1939 г. был выполнен с та¬
ким талантом, что результаты превзошли все ожида¬
ния вышестоящего командования. Гудериан показал,
что пятнадцать лет, потраченные на теоретические
разработки и их практическое применение на учени¬
ях, не пропали зря. Рывок к Каналу после форсиро¬
вания Мааса в мае 1940 г., а также самоубийственный
жест Гудериана — заявление об отставке, последовав¬
шее после того, как ему не позволили реализовать
свои намерения, — являются подтверждением, что его
концепция механизированной войны имела стратеги¬
ческое значение, выходившее далеко за рамки воен¬
ной повседневности. Целые нации склонились перед
системой, основанной на элитных принципах, в исто¬
рическом плане составлявших суть ортодоксии. Захва¬
тывающие дух темпы наступления на Смоленск и по
Украине летом 1941 года, а также искусное маневри¬
рование скудными резервами, которое привело к вы¬
дающейся серии окружений, были еще одним доказа¬
тельством умения Гудериана чрезвычайно эффективно
использовать наличные силы, обходиться тем, что
имеется, — пусть даже в конечном счете это привело
к тому, что он нажил себе новых могущественных
врагов. Примером стратегической компетентности в
операциях отступления может служить задержка рус¬
ских у ворот Варшавы в августе 1944 года — тогда
Гудериан блестяще распорядился весьма ограничен¬
381

ными резервами и восстановил фронт после разгрома
немцев в Белоруссии и их беспорядочного отступле¬
ния.
Опять-таки, грамотное тактическое руководство ча¬
стями и соединениями, в начале каждой кампании
уступавшими в численности противнику, и умение
скрытно сосредоточить в нужном месте войска, дос¬
тигнув подавляющего превосходства, ставят Гудериа¬
на в один ряд с великими полководцами. Хотя стра¬
тегический план прорыва через Арденны в Северную
Францию принадлежит Манштейну, именно Гудериан
оказал решающее влияние на верховное главнокоман¬
дование, заявив, что проход огромной массы механи¬
зированных соединений по сложной местности впол¬
не реален (совершенно оригинальная концепция для
того времени). Именно благодаря его довоенным раз¬
работкам это смог осуществить не только его корпус,
но и вся германская армия, ведь он создал уникаль¬
ные тыловые и коммуникационные системы, позво¬
лявшие механизированным войскам действовать авто¬
номно до пяти дней и оперативно реагировать на
приказы начальства. Без этой отлаженной системы
ничего бы не получилось.
Тактика, которую немцы с таким успехом исполь¬
зовали в течение всей Второй мировой войны, была
отработана до мелочей в ходе довоенных учений всех
уровней. В этой связи Гудериан также удовлетворяет
требованиям Уэйвелла. На какой бы уровень — отде¬
ление, взвод, рота, батальон или более крупные фор¬
мирования — не направлял Гудериан свой творческий
ум в поисках инноваций и повышения эффективнос¬
ти, везде достигались новые высоты совершенства. Он
не только мечтал, изучал и синтезировал, но создавал
практические организации, облекал свои идеи в чет¬
кую фразеологию, олицетворившую его несокруши¬
мый энтузиазм и чувство практической цели. Он был
382

вездесущ, инструктор и руководитель боевой подго¬
товки слились в нем воедино, в полководца, рациона¬
лизировавшего новые методы таким образом, что ос¬
тавалось достаточно времени для решительной борьбы
с теми влиятельными людьми, кто либо в действи¬
тельности, либо в его воображении стоял поперек
дороги в будущее. Гудериан обладал удивительной
способностью выжимать из войск все самое лучшее,
заставлять выкладываться на полную катушку. Он умел
требовать и от своего начальства. Ярче всего это про¬
явилось во время наступления по Украине в августе и
сентябре 1941 года, когда были опровергнуты утверж¬
дения тех, кто говорил, что Гудериан «не дорожит
людьми». Штабные офицеры и адъютанты вспомина¬
ют о своем генерале с глубочайшим восхищением и
любовью, однако это не значит, что они были слепы
к его недостаткам. Ведь проблемы Гудериана создава¬
лись им самим почти столь же часто, как системой
или противником. Его начальники штабов временами
не могли за ним уследить и принять к исполнению его
приказы, отданные на значительном удалении от шта¬
ба. Вальтер Неринг, один из самых способных штаб¬
ных работников, сказал мне: «Его мысли убегали да¬
леко вперед и иногда приходилось возвращать его
назад, и хотя он мыслил очень глубоко, иногда был
способен действовать необдуманно». То же самое
можно сказать о тактических способностях Роммеля —
но не его интеллекте.
А что же солдаты, лица которых загорались вооду¬
шевлением в его присутствии? Они знали, что с этим
генералом не пропадут. Несмотря на то, что Гудериан
порой требовал от них невозможного, они не держали
на него зла, считали своим, потому что он действи¬
тельно сражался на их стороне так, как очень немно¬
гие высокие военачальники. Во время войны (воз¬
можно, даже больше, чем в мирное время) солдат
383

трогало его искреннее участие, без которого немыс¬
лим настоящий полководец. Главным стимулятором
его недовольства высшим руководством Германии
являлось убеждение, что любимой родиной и солдата¬
ми танковых войск повелевает некомпетентность.
Неринг также помогает ответить на другой крите¬
рий Уэйвелла, касающийся энергии Гудериана и его
способности организовать планирование боя. В гер¬
манской армии не было недостатка в старших офице¬
рах с высоким интеллектом и напористостью, но даже
среди них Гудериан выделялся неугомонностью, изоб¬
ретательностью и решимостью добиться своего во что
бы то ни стало — если не сразу, то в обозримом
будущем. Эту целеустремленность подкрепляло здо¬
ровье, более крепкое, нежели принято считать. Гуде¬
риан не скрывал, что у него слабое сердце, он даже
как бы выпячивал это в манере ипохондрика — не¬
обычное качество среди военачальников, предпочи¬
тавших не распространяться о своих физических не¬
достатках и недомоганиях. Однако не было случая,
чтобы плохое состояние здоровья помешало Гудериа¬
ну завершить выполнение боевой задачи. Каждый фи¬
зический коллапс происходил почти сразу же после
утомительной череды событий или же какого-то чрез¬
вычайного происшествия. И, следует это подчерк¬
нуть, в могилу его свел не дефект сердца. Вот что
говорит Неринг о физическом состоянии своего ко¬
мандира и его способности доводить идеи до практи¬
ческой реализации: «Гудериан никогда не показывал
признаков усталости, потому что был сильным чело¬
веком. Он легко мог заснуть под грохот сражения, и
как с командиром с ним работалось легко — просто
изумительно, как он мог подбодрить кого-либо, доб¬
родушно подшучивая и поддевая с целью заставить
вас выложиться полностью». И затем с особенным
акцентом: «Гудериан обладал харизмой, и еще какой!»
384

Однако стратегические и тактические способности,
мастерство наставника, сила воли и хорошие физи¬
ческие данные — качества, которые могут быть прису¬
щи и командирам менее высокого ранга, в то же
время не удовлетворяющие требованиям, предъявля¬
емым к старшим военачальникам. Речь идет о еще
одном существенном качестве, вытекающем, пожа¬
луй, из характера централизации, ставшей возможной
благодаря великолепно отлаженной системе связи.
Большие заслуги принадлежали таким организаторам,
как генералы Фелльгибель и Праун. Самое важное
здесь качество — умение продуктивно работать с пра¬
вительством и союзниками.
Что касается отношений с союзниками, здесь у
Гудериана было сравнительно немного проблем.
В' бытность полевым командиром он одерживал побе¬
ды только силой германского оружия. Ему не при¬
шлось, как Роммелю, испытывать разочарование,
пытаясь выторговать уступки у несговорчивых италь¬
янцев, или, как Манштейну, иметь дело с румынами
и венграми, воевавшими из-под палки, или, как Дит-
лю, подталкивать чересчур осторожных финнов. Ког¬
да в конце войны Гудериан стал начальником штаба,
у Германии почти не осталось союзников, а те, что
были, выпали из германской орбиты вскоре после его
вступления в должность. Однако имевшиеся данные
позволяют сделать вывод, что Гудериан, имея дело с
представителями других стран, добивался взаимопо¬
нимания в силу врожденного дипломатического такта,
ибо был свободен от расовых предрассудков. Доста¬
точно вспомнить, что небольшая доза алкоголя, бла¬
годаря которой он не спасовал в ходе бурного совеща¬
ния у Гитлера в феврале 1945 г., была употреблена на
приеме у японского посла.
Однако, когда речь заходит об отношениях с пра¬
вительством, что в большинстве случаев предполагало
385

отношения с Адольфом Гитлером, сделать положи¬
тельные выводы гораздо труднее, и причиной тому
непредсказуемый и сложный характер диктатора, его
двоедушие. И все же между ними, очевидно, суще¬
ствовало определенное взаимопонимание. Гудериан,
пожалуй, испытывал к фюреру подобие сочувствия,
полагая, что он в те отчаянные дни может выступить
в роли спасителя Германии, а также покровительство¬
вать сражающимся танковым войскам. В дни мира
Гудериан поддерживал человека, искавшего конфрон¬
таций — о чем, впрочем, Гудериан тогда не догадывал¬
ся, — и дал ему в руки «острый меч», сделавший
возможной короткую войну — единственную войну,
которую Германия могла вести успешно. И в то вре¬
мя, как это подогревало честолюбие Гудериана, уси¬
ливались позиции Гитлера в борьбе против тех гер¬
манских генералов, в среде которых не царило согласие
по вопросу о темпах и формах реконструкции воен¬
ной машины. Таким образом, косвенная вина за рас¬
кол в рядах сотрудников генерального штаба ложится
и на Гудериана, впрочем, помогавшего Гитлеру еще и
потому, что испытывал антипатию к генеральному
штабу. Усилия некоторых представителей высшего ге¬
нералитета ослабить позиции Гудериана, предприни¬
мавшиеся как до сентября 1939 года, так и после,
занимали ведущее место в борьбе между государствен¬
ным аппаратом и армией. Плелась очень сложная и
разветвленная интрига, отражавшая конфликт эмо¬
ций, присущий процессу быстрых институционных
изменений. Инстинкты старых, умеренных офицеров
германского генерального штаба восстали против ди¬
намизма личности, обладавшей даром убеждения и
стремившейся к радикальным переменам — вполне
естественная реакция
Накануне войны Гудериан находился в гуще все¬
поглощающей борьбы, и тот факт, что он был в числе
386

последних, кто мог бы учуять зло и угрозу, исходив¬
шие от Гитлера, менее всего бросается в глаза. Фа¬
тальному убеждению Гудериана, что Гитлера следует
спасать от некомпетентности его собственного вер¬
ховного главнокомандования, способствовали не только
искажение Гитлером истинного положения дел, но и
антагонизм начальства, их враждебное отношение к
нему с 1939 по 1941 гг. Легко критиковать Гудериана
за то, что тот упорствовал в своих попытках просве¬
тить фюрера, после того как в 1942 году, наконец
понял, с кем имеет дело. В этом контексте необходи¬
мо учесть, что положение Гитлера не допускало ника¬
кой критики в его адрес, и указать, что если в 1943 году
и оставалась какая-то надежда на перемены, то ее
реализация была возможна лишь путем косвенных
действий внутри системы, а не прямыми действиями
извне. Провал попытки свержения режима в 1944 г.
подтверждает эту точку зрения. Гитлер беззастенчиво
эксплуатировал лояльность Гудериана, не давая ниче¬
го взамен.
Именно в отношениях с главой государства и пра¬
вящей элитой, в которую входили некоторые очень
талантливые люди, и обнаружились существенные
изъяны в характере Гудериана, в определенной степе¬
ни противоречащие наиболее взыскательным требова¬
ниям Уэйвелла. Как и Уэйвеллу, Гудериану не удалось
установить удовлетворительные рабочие отношения
со своим политическим шефом. Конечно, для Уэйвел¬
ла, риск, связанный с этим, был гораздо меньшим:
когда он резко, хотя и безуспешно, выступил против
Черчилля, то поставил под угрозу лишь собственную
карьеру. Гудериан же рисковал своей жизнью и жиз¬
нями членов своей семьи. Именно в свете того факта,
что оппозиция Гитлеру, особенно в последние дни
войны, могла повлечь за собой фатальные послед¬
ствия и не принести ни малейшей пользы, и следует
387

рассматривать политическую позицию Гудериана, ко¬
торую он занимал в последние годы.
Гудериан, несомненно, был очень искушен и даль¬
новиден в военных делах, что являлось результатом
почти исключительного военного образования. В по¬
литике он тоже разбирался прекрасно, что доказывает
его поведение в критические моменты карьеры. И все
же нельзя утверждать, что Гудериан обладал врожден¬
ным политическим нюхом, характерным для таких
политически ориентированных военачальников, как,
например, фон Шлейхер и фон Рейхенау.
Часто Гудериан не мог уловить признаков при¬
ближающихся перемен, не мог, как говорили о фон
Рейхенау, «услышать шум растущей травы». Не то
чтобы Шлейхер или Рейхенау, помогавшие нацис¬
там укреплять их власть, могли безошибочно читать
будущее, но они хотя бы распознавали опасности,
таящиеся в нацизме, и принимали меры, пусть даже
запоздалые и неадекватные, для их обуздания. Гуде¬
риан же, наоборот, доверчиво следовал за офици¬
альной линией и делал это слишком долго — не
просчитав последствия. Иронично то, что он, сфор¬
мулировавший радикально эффективные военные
планы, был склонен к восприятию радикально па¬
губных политических идей. Готовность встать на
сторону экстремистов в прибалтийских государствах
в 1919 году, поддержка нацистской программы в
середине 30-х, согласие с гитлеровскими догмами и
дипломатическими уловками носят на себе печать
поверхностности в понимании политических моти¬
ваций и их значения. Следует, однако, добавить, что
Гудериан — всего лишь один из многих в Германии
и за ее пределами, кого Гитлеру удалось провести.
И хотя у него уже вошло в привычку выступать
против взглядов в области военного искусства, про¬
тиворечащих его собственным, случаи, когда он рас¬
388

познал бы и отверг отвратительную в политическом
отношении идею, очень редки.
Было бы ошибочно полагать, что германские офи¬
церы закрывали глаза на то, что происходит за воро¬
тами казарм. В генеральном штабе квалифицирован¬
ные специалисты регулярно выступали с лекциями по
важнейшим вопросам. Система рухнула, потому что
многие видные интеллектуалы бежали из страны либо
пожертвовали своей идейной независимостью и чест¬
ностью, поменяв их на нацистскую идеологию ради
личного выживания. Непредвзятую объективную дис¬
сертацию невозможно было написать в то время, ког¬
да наиболее талантливые представители всех профес¬
сий замолчали или искажали свои взгляды и суждения.
Явная слабость диссидентов, проявленная в момент
становления нацизма, во многом способствовала ска¬
тыванию Германии в пропасть угодливой бесприн¬
ципности и конформизма. Гудериан, рядовые сотруд¬
ники генерального штаба и простой народ оказались
беззащитными перед разлагающим влиянием зла, осо¬
бенно в политическом плане. Они попали в ловушку,
типичную для немцев, когда поиски Идеала заводят
на ложный путь, а затем начинается поспешное прак¬
тическое воплощение ложного идеала, и никто не
задумывается о последствиях. Широко распростране¬
но мнение, что, став в 1944 г. главой отделения HI
штаба оперативного руководства, Гудериан имел лишь
весьма слабые шансы круто изменить политический
курс или хотя бы оказать на него какое-то влияние,
ведь с 1938 года Гитлер, урезав полномочия военного
министра, главнокомандующего сухопутными силами
и начальника штаба, стал единовластным диктатором.
После войны Гудериан писал: «...более молодые офи¬
церы просто в голову взять не могли, как это их
старшие начальники могли безропотно смириться с
курсом, который, как теперь эти же начальники ут¬
389

верждают, уже тогда распознали как опасный и даже
гибельный. Однако случилось именно это, и случи¬
лось в то время, когда еще было можно сопротивлять¬
ся — в мирное время».
И все же, комментируя быстрое возвышение глав¬
ного командования вооруженных сил — ОКВ, начав¬
шееся в период перевооружения и продолжавшееся в
годы войны, когда ОКВ существовало как бы над
громоздкой системой из независимых командований
трех видов вооруженных сил, Гудериан в послевоен¬
ных документах, похоже, не в полной мере оценил
последствия устранения жизненно важного полити¬
ческого противовеса. Он принижает деструктивное
значение политической стороны этого процесса и в то
же время говорит о преимуществах военного фактора.
И когда он стал главой в политическом отношении
обесценившейся организации — ОКХ, то оказался в
очень неблагоприятных условиях, поскольку был ли¬
шен возможности оказывать прямое влияние на главу
государства, в чем крайне нуждался. Иронично, но по
этой причине ему пришлось втянуться в те самые
политические интриги, на которые косо смотрел Сект,
да и сам Гудериан в прошлом явно не одобрял. Одна¬
ко в обреченных на неудачу попытках подчинить своему
влиянию правительство и закончить войну до того,
как Германия будет оккупирована, о правилах и прин¬
ципах Секта пришлось забыть. Впрочем, неудача жда¬
ла не только Гудериана, но и любого другого рефор¬
матора, который выступил бы против окопавшейся
нацистской иерархии того времени. Просто не оста¬
лось никого, кто обладал достаточным мужеством и
влиянием, чтобы убедить Гитлера изменить курс или
свергнуть этого умственно деградировавшего демагога
и его клику. Разумеется, не возбраняется задать воп¬
рос, а смог ли бы Гудериан организовать успешное
сопротивление в 1938 году? Однако размышления на
390

эту тему бесплодны. Чтобы преуспеть там, где потер¬
пели провал Бек, Браухич и Гальдер, и тем самым
соответствовать самым жестким критериям Уэйвелла,
Гудериан должен был обладать престижем и высоким
воинским чином — но это пришло к нему лишь во
время войны. К тому времени Гитлер относился к
нему, как и к остальным, с «презрительным равноду¬
шием».
Пародия истории, хотя, возможно, это проходящая
фаза, заключается в том, что германский народ едва
ли осведомлен о достоинствах своих генералов, кото¬
рых клеветники облили грязью. Существует постоян¬
но подпитываемый страх перед кастой. В 1965 году
газета «Ди Цайт» подвергла критике предложение
бундесвера присвоить армейским казармам имя Гуде¬
риана, заявив, что его личность не может являться
символом и что он неподходящий пример, потому что
его поведение не всегда было на высоте. Журналисты
поспешили возродить старые домыслы о поведении
Гудериана летом 1944 года, и хотя они же допускают,
что отказ от участия в заговоре ему нельзя ставить в
вину, потому что это вопрос совести, здесь явственно
проглядывают плохо замаскированные инсинуации
насчет предательства Гудериана. Остается загадкой,
почему он решил не рассказывать никому (даже сыну)
о своей осведомленности о заговоре и молчаливом
согласии, о том, что, возражая против убийства как
средства достижения политической цели, скорее, вы¬
ражал отрицательное отношение своего народа к этой
идее, чем ее одобрение.
За пределами Германии к Гудериану отнеслись бо¬
лее великодушно. Там его знают, главным образом,
как автора книги «Воспоминания солдата», провидца
и создателя таких приемов ведения войны, ставших
теперь ортодоксальными. Когда бы танки и бронетан¬
ковые силы ни одерживали новые победы, обязатель¬
391

но всплывает имя Гудериана. Как его тогда можно
классифицировать? Пророк? В строго военном смыс¬
ле ответ может быть «да», если говорить о том, что он
предвидел новые формы боевых действий в будущем.
Техник? Конечно, поскольку постарался с самоотда¬
чей, характерной для многих лиц его профессии, воп¬
лотить свои понятия в структуры, почти идеально
функционировавшие на войне. Гений? Что ж, никак
нельзя игнорировать его врожденную способность
превращать идеи в действительность через мнения,
оказавшие огромное влияние, чувства, дух и методы,
как нельзя игнорировать и личность. Его последний
начальник штаба, Томале, назвал Гудериана «самым
лучшим и ответственным генералом Германии». Од¬
нако это суждение заинтересованного человека, а вот
мнение беспристрастных людей со стороны, амери¬
канских офицеров, допрашивавших его после войны в
тюремных камерах, чей первоначальный скептицизм в
отношении врага перерос в уважение, если не восхи¬
щение к этому человеку: «Военной карьеры Гейнца
Гудериана самой по себе достаточно, чтобы опреде¬
лить его способности организатора, теоретика и бое¬
вого командира». По их мнению, его отличает исклю-
чительнейшая интеллектуальная целостность, твердая
бескомпромиссная позиция, невозмутимость в труд¬
ных обстоятельствах и сплав вежливости и язвитель¬
ного юмора. Он «человек, который пишет то, что
думает, и не меняет своих мнений в угоду своей
аудитории». Подобная оценка в совокупности с извест¬
ной стойкостью этого человека более чем удовлетво¬
ряет требованию Уэйвелла, гласящему, что полково¬
дец «...должен иметь характер... должен знать, чего
хочет, и обладать мужеством и решительностью, что¬
бы добиться своего. Он должен знать людей, все, из
чего складывается его профессия, и, что важнее всего,
392

должен обладать тем, что мы называем боевым духом,
волей к победе».
Однако что можно сказать в конечном счете о
человеке, не чуждом состраданиям, который писал
своей жене нежные письма и жалел Гитлера, челове¬
ка, лишенного «...дружбы с прекрасными людьми,
чистой любви к жене, привязанности к собственным,
детям»? Гудериан дарил другим тепло и умел радо-,
ваться жизни, и это отличает его от других великих
полководцев. Отдаз всего себя своему призванию, он
честно исполнял свой долг в самых опасных и слож¬
ных ситуациях.

Примечания
'Густав IV Адольф (1778—1837), король Швеции в
1792—1809, из династии Готторпов.
2Следует указать, что они не придерживались этого
мнения. Уилер-Беннет, например, утверждает, что Сект
считал планы фон дер Гольца «чистой фантазией».
3 Герман Балк, который в то время был близок к
Гудериану, говорит, что Гудериана просто обязаны
были зачислить в стотысячную армию, поскольку тот
обладал сильным характером: «Он был как сжатая
пружина».
4Странная ирония, если вспомнить, что в 1921 году
немцы собирались заключить еще один брак по рас¬
чету — Рапалльский договор, предусматривавший со¬
трудничество с красной Россией.
5В одном из своих показаний союзникам в 1945 году,
генерал пехоты Георг Томас, прекрасно зарекомендо¬
вавший себя на посту начальника Управления воору¬
жения Главного командования вермахта — OKW
(Oberkommando der Wehrmacht), созданного в 1934 году,
высказал мнение, что «вплоть до 1937 года Гитлер не
имел намерения начать войну. Он считал, что может
блефовать, начав программу быстрого перевооруже¬
394

ния, и достигнет своей цели мирными средствами...
Гитлер придавал большое значение обладанию боль¬
шим количеством тяжелой артиллерии, механического
оружия и противотанковых средств. Танки получили
признание только после успеха в польской кампании».
Уж Томас знал, о чем говорил.
6После встречи он сразу же рассказал обо всем
генералу Энгелю, который подтверждает эту историю.
о
Предположения об обратном, исходящие из не¬
которых источников, не нашли подтверждения в лич¬
ных бумагах Гудериана, в частности, в его письмах
жене.
9В «Воспоминаниях солдата» Гудериан не упоми¬
нает об этом зондаже, хотя в его корреспонденции
содержится достаточно доказательств, что он пони¬
мал — перед ним открываются новые горизонты. Его
сдержанность в этом вопросе, по меньшей мере, по¬
нятна, хотя и не является необходимой, ведь после
войны Гудериан часто становился мишенью обвине¬
ний в карьеризме. Однако, насколько мне известно, в
изданиях на английском языке этот чрезвычайно важ¬
ный фактор пока не фигурировал.
|03апись в дневнике Барзевиша от 29 августа мно¬
гое проясняет: «В настоящее время мы ничего не
можем поделать в отношении ситуации, сложившейся
с командованием». Эта запись отражает точку зрения,
выраженную Гудерианом в его письме от 18 августа,
о которой упоминалось выше. В записи от 15/16 сен¬
тября говорится: «Наедине с Гудерианом обсуждали
наиболее серьезные темы — Клаузевиц, Мольтке,
Шлиффен, назначения в ОКХ и генеральном штабе, —
казалось, все вокруг нас замерло на целый час».
395

"Очевидно, не следует считать случайным совпа¬
дением тот факт, что многих сторонников Гудериана
отправили в Северную Африку. Первым туда отпра¬
вился Байерлейн. В октябре уехал Штауффенберг, а в
1942 году — Неринг и Либенштейн.
і2АК — Армия Крайова — подпольная вооруженная
организация, подчинявшаяся буржуазному эмигрант¬
скому правительству в Лондоне. AJ1 — Армия Лю-
дова — организация, созданная польскими коммуни¬
стами. Обе организации воевали не только с немцами,
но и между собой.

Содержание
Предисловие	3
Введение	 10
Глава 1. Странный парень	 13
Глава 2. Факторы будущего	31
Глава 3. «Черные дни»	53
Глава 4. Поиски спасителя	71
Глава 5. Создание танковых войск	 108
Глава 6. Реванш в Польше	 150
Глава 7. Зеленый свет по всей Франции	 180
Глава 8. Судьба героя	233
Глава 9. Дорога на Лейтцен	292
Глава 10. Последний в шеренге	341
Глава 11. Последняя позиция	370
Глава 12. Пророк, техник, гений или лучший
полководец Германии?	398

Кеннет Макси
ГУДЕРИАН
Ответственный редактор А. Жеребилов
Редактор И. Башкирова
Художественный редактор А. Шашкевич
Технический редактор М. Соловьева
Корректор О. Храменко
Подписано в печать с готовых диапозитивов 09.07.2001.
Формат 84хЮ8Ѵз2. Бумага типографская. Гарнитура «Таймс».
Печать офсетная. Уел. псч. л. 21,42. Уч.-изд. л. 14,90.
Тираж 7000 экз. Заказ 1927.
Налоговая льгота - - общероссийский классификатор
продукции ОК-005-93, том 2; 953000 — книги, брошюры.
Фирма «РУСИЧ». Лицензия ЛР № 040432.
214016, Смоленск, ул. Соболева, 7.
E-mail: rusich@keytown.com — редакция.
E-mail: salerus@keytown.com — отдел реализации.
Издание выпущено при участии ООО «Миринда».
Лицензия Л В № 273 от 29.04.98.
220056, Минск, ул. Садовая, д. 1.
Налоговая льгота — Общегосударственный классификатор
Республики Беларусь ОКРБ 007-98, ч. 1; 22.11.20.600.
Республиканское унитарное предприятие
«Издательство «Белорусский Дом печати».
220013, Минск, пр. Ф. Скорины, 79.

Издательство «РУСИЧ» представляет книжную серию
«МИР В ВОЙНАХ»
Твердый целлофанированный переплет, формат (84x108, 1/32),
в среднем объем одной книги 400-608 стр.
СЕМЬ УЗНЙКОВ-
3
,1*
■j •
АІ if*
«Роковые решения вермахта».
Воспоминания немецких полководцев
Эта книга написана группой известных не¬
мецких генералов, оказавшихся после войны в
американском плену. В своих очерках авторы
дают описание крупнейших сражений Второй
мировой войны и пытаются ответить на воп¬
рос, в чем причина неудач и сокрушительных
поражений вермахта в 1940-1945 гг.
Дж. Фишман. «Семь узников Шпандау»
Нюрнбергский процесс над главными воен¬
ными преступниками подвел итоги Второй ми¬
ровой войны. Ее главные виновники были при¬
говорены к смертной казни, а семь человек по
приговору суда отправились отбывать наказа¬
ние в берлинскую тюрьму Шпандау. Автор
книги подробно рассказывает об условиях со¬
держания высокопоставленных заключенных,
их привычках, поведении, встречах с родными,
а также надеждах и мечтах. На основании мно¬
гочисленных документов и личных впечатле¬
ний Дж. Фишман дает яркое описание тюрем¬
ного этапа жизни бывших главарей Третьего
рейха.
JI. А. Безыменский.
«Укрощение "Тайфуна"»
Книга известного российского журналиста-
международника рассказывает о крахе гитлеров¬
ского плана по окружению и взятию Москвы.
Привлекая большое количество документально¬
го материала автор дает ответ на вопрос, почему
в трудную зиму 1941 года советскому народу
удалось остановить великолепно отлаженную
военную машину вермахта и положить начало
разгрому нацистского рейха.

ИЗДАТЕЛЬСТВО «РУСИЧ»
214016, Смоленск, ул. Соболева, 7
Тел./факс (08122) 3-75-55
E-mail: rusich@keytown.com (редакция)
E-mail: salerus@keytown.com (отдел реализации)
По вопросам приобретения
книг обращайтесь:
в Смоленске
«Русич-Пресс»
Офис: 214016, Смоленск,
ул. Соболева, 7
Тел.: (0812) 51-43-87
51-41-00
Мелкооптовый магазин
и служба «Книга-почтой»
214016, Смоленск,
ул. Соболева, 7
Тел.: (08122) 9-15-96
в Москве «Русич-М»
129626, Москва,
3-я Мытищинская, 16,
кор. 47, 9 этаж
Тел.: (095) 284-10-54
тел./факс (095) 284-10-56
E-mail: Rusich.M@g23.relcom.ru
в Санкт-Петербурге
«Русич-Сан»
Тел.: (812) 589-12-23
E-mail: rusich@home.ru

Военные историки считают генерал-полковни¬
ка вермахта Г. Гудериана создателем знаменитой стра¬
тегии «блицкрига». Именно ему принадлежит
выдающаяся роль в деле создания бронетанковыых
войск — основной ударной силы нацистской Герма¬
нии. Предлагаемая вниманию читателей биография
известного немецкого военачальника освещает ряд
малоизвестных страниц его жизни и содержит мно¬
жество фактов из истории военных кампаний, в ко¬
торых Гудериан принимал участие.
ISBN 5-8138-0334-3
9 78581 3 803345