Теги: социальные группы социальные организации социология
ISBN: 5-16-000765-2
Текст
Oleinik A.
Prison,
criminalite organisee
et societes
post-sovietiques
Harmattan
Paris Torino
2001
А.Н. Олейник
ТЮРЕМНАЯ
СУБКУЛЬТУРА
В РОССИИ:
от повседневной жизни
до государственной власти
650904
Центральная городская
убличная библиотека
им. В. В. М а я к о в е к о г о
Петербург, наб. р.Фентанкн.44/4С
Москва
ИНФРА-М
2001
УДК 316.35
ББК 60.54
053
Книга издана при финансовой поддержке
Российского фонда фундаментальных исследований Л
Олейник А.Н.
053 Тюремная субкультура в России: от повседневной жизни до
государственной власти. - М.: ИНФРА-М, 2001. — XIV, 418 с.
ISBN 5-16-000765-2
Книга посвящена проблемам тюремной субкультуры и ее влиянию
на постсоветское общество. Противопоставляются два типа обществ —
«большое» и «маленькое». Этими терминами обозначаются современ-
ное общество и общество, чья модернизация еще нс завершена. В пос-
леднем повседневные отношения отделены от официальных норм. Между
этими разделенными мирами — пустота, в которой могут выжить лишь
структуры типа мафии. В книге раскрывается природа «красной мафии».
Исследование тюрьмы оказывается зеркалом российского общества в
целом.
В книге приведены результаты социологических опросов заключен-
ных в России, Казахстане и во Франции.
Для студентов, аспирантов и преподавателей социологических, эко-
номических и других вузов, а также для широкого круга читатстслсй.
ББК 60.54
ISBN 5-16-000765-2
© Олейник А.Н., 2001
Моим родителям
посвящается
Предисловие
Завершение данной работы было бы невозможным без поддержки,
оказанной многими людьми. Прежде всего я хочу выразить глубокую
благодарность Алену Турэну (Alain Touraine), благодаря которому и
были сделаны девять лет назад, во Французском университетском кол-
ледже при МГУ, мои первые шаги в социологии. Поддержка Алена
Турэна, какую бы форму она ни принимала - эксплицитную или нет,
придавала мне необходимую для завершения исследования уверен-
ность в своих силах. Беседы с этим человеком, чья личность произве-
ла на меня неизгладимое впечатление, очень помогли на этапе написа-
ния книги, первым читателем которой и был господин Турэн.
Моя эволюция по направлению к социологическому анализу (учи-
тывая, что первоначально мною была получена ученая степень в об-
ласти экономики) происходила бы совершенно иначе, если бы мне не
выпала возможность работать с Лораном Тевено (Laurent Thevcnot).
Теория соглашений, одним из отцов-основателей которой он являет-
ся, позволяет сблизить экономический и социологический подходы, а
ее теоретические конструкции оказали на мое исследование серьез-
ное влияние, особенно на его первых этапах. Слова благодарности
обращены также к непосредственному руководителю моей докторс-
кой диссертации Мишелю Вьевьорке (Michel Wicviorka), в первую
очередь за оказанное им доверие и предоставленную мне свободу.
Дискуссии с моими коллегами Александром Хлопиным и Сергеем
Патрушевым из Института сравнительной политологии РАН способ-
ствовали непрерывной эволюции моего восприятия постсоветского
общества. Благодаря сотрудничеству с ними я не только расширил
эмпирическую базу анализа, но и достиг существенного прогресса в
интеллектуальном плане. Приход в нашу исследовательскую группу
Евгении Гвоздевой позволил реализовать многочисленные эмпиричес-
кие исследования, и ее организаторские способности достойны осо-
бого упоминания.
Исследовательская работа собственно в тюрьмах оказалась бы не-
возможной без заинтересованной поддержки полковников Юрия Му-
канова (МВД РФ), Виталия Полозюка (Министерство юстиции РФ) и
Петра Посмакова (МВД Республики Казахстан). Всех их без сомне-
ния можно отнести к числу тех людей, благодаря усилиям которых
реформа пенитенциарной системы и стала возможной. Парадоксаль-
но, но организация исследования во французских тюрьмах оказалась
даже сложнее, чем в российских. Только благодаря вмешательству
моего коллеги Жана-Филиппа Туффю (Jean-Philippe Touffut) и его пат-
vii
рона, президента группы Сан-Гобэн (Saint-Gobain) Жана-Луи Беффа
(Jean-Louis Beffa), удалось получить разрешение на встречи с осуж-
денными во Франции. Их организацией занималась Жозе Груман (Josee
Grounam) из Министерства юстиции Франции.
В тексте с благодарностью учтены критика и советы Сары Картон
де Граммон (Sarah Carton de Grammont) и Карин Клеман (Karine
Clement), которые взяли на себя труд чтения чернового варианта.
Наконец, книга не могла быть написана без финансовой поддерж-
ки Отдела культуры Посольства Франции в Москве, который счел воз-
можным выделить мне стипендию для подготовки диссертации в об-
ласти социологии. Я особенно признателен Алексису Береловичу
(Alexis Berelowitch), атташе Посольства по культуре в 1996—1999 гг,
за его помощь и поддержку.
* * *
Хотя изначально книга была подготовлена как научное исследова-
ние, в настоящем издании мы попытались облегчить ее восприятие
неспециалистами. Тем не менее, если первая глава кому-либо из чи-
тателей покажется излишне перегруженной теоретическими выклад-
ками, то он может без ущерба для знакомства с сюжетом перейти сра-
зу ко второй главе, в которой, собственно, и начинается разговор о
реалиях постсоветской тюрьмы.
viii
Ален Турэн,
профессор Высшей школы
социальных исследований (EHESS), Париж,
основатель Центра социологического
анализа и интервенции {CADIS, EHESS-CNRS).
Предисловие А. Турэна к французскому
изданию1
Вы собираетесь прочесть эту книгу, — запомните имя ее автора,
вы о нем еще услышите, в первую очередь потому что он ярко доказал
свои исследовательские способности. А. Олейник первым, например,
стал изучать тюрьмы в России и их социальную организацию на ос-
нове международных сравнений. И еще потому, что он предлагает ори-
гинальный и внутренне согласованный анализ, используя самые раз-
личные источники информации, — из России, Франции, Казахстана и
других стран. Прежде чем открыть эту книгу, постараемся избежать
следующего недопонимания. Задачей А. Олейника вовсе не является
попытка показать, что советское общество функционировало подоб-
но тюрьме, а его граждане испытывали такое же принуждение, как и
заключенные. Данная точка зрения была бы не слишком оригиналь-
ной и подверженной серьезной критике, так как невозможно свести
советский режим к наиболее темным его сторонам, какими бы скан-
дальными по характеру они ни были. В действительности читатель
книги окунается в постсоветский мир, и образ тюрьмы, создаваемый
автором, далек от идеи тотального надзора за населением. Еще менее
присуще автору желание оправдать советский режим, опираясь на ана-
лиз его тюрем. Напротив, он строит свои рассуждения на основе про-
тивопоставления двух типов обществ, которые он с хорошо проду-
манной банальностью называет «маленьким» и «большим». Этими
терминами обозначаются, с одной стороны, современное во всех эле-
ментах своей структуры общество и общество, чья модернизация еще
не завершена. Незавершенный характер модернизации означает, и
именно в этом заключается наибольшая оригинальность мысли Олей-
ника, что повседневные практика, отношения и опыт остаются отде-
ленными от официальных норм, основанных на принципах эффектив-
* Oleinik A., «Prison, criininalite organisee et societes post-sovietiques», Paris:
Hannattan et Torino: Harmattan Italia, 2001.
ix
ности. Между этими двумя разделенными мирами «внизу» и «навер-
ху» находится пустота, в которой могут выжить лишь структуры типа
мафии. Именно в этом действительный предмет исследования Олей-
ника - природа «красной» мафии. Исследование тюрьмы оказывается
прекрасным зеркалом российского общества в целом. На обоих уров-
нях — «вверху» и «внизу» - государство оказывается неспособным
играть активную роль в организации социальных практик. И такую
организующую роль подчас начинают выполнять теневые субъекты,
воры в законе и смотрящие. Они обеспечивают некоторый порядок,
уважение определенных норм и отвечают ожиданиям людей, мораль-
ным или нет, при этом стратегия усиления своего влияния, своей вла-
сти отходит в их действиях на второй план. В противоположность тому,
как удалены друг от друга мир мафии и мир рационализации, сферы
частной и публичной жизни в «маленьком» обществе оказываются сме-
шанными. В частности, отношения официальной власти сводятся к
межличностным, персонифицированным, принимающим форму забо-
ты об общем благе.
А. Олейник отмечает, что мафиозная власть обусловливает орга-
низацию социальной жизни на основе разделения всех людей на дру-
зей и врагов, если использовать термин Карла Шмитта. Никаких пе-
реговоров, согласований, никакой институционализации проблем и
конфликтов. С первых же мгновений требуется вмешательство посред-
ников, насильственное по своей природе или нет. Повседневная жизнь
оказывается жестокой: наказания безжалостны, а властные отноше-
ния проявляются при первой же возможности. Что наилучшим обра-
зом определяет «маленькие» общества, так это полное отсутствие по-
лутонов, «середины».
Предлагаемый анализ представляется особенно оригинальным,
если сравнить его с двумя другими, ставшими уже давно признанны-
ми. Мишель Фуко видит в тюрьме образ общества, которое все в боль-
шей мере озабочено надзором и наказанием. Тюрьма подчинена той
же абсолютной власти, которая удушает в обществе всякие попытки к
позитивным действиям. В заключенных видят только нарушителей
порядка, тех, кто должен быть исключен. Напротив, Олейник опреде-
ляет тюрьму как лишенную всякой связи с «большим» обществом, но
являющуюся при этом неотъемлемым элементом национального об-
щества. Видение тюрьмы как закрытого в самом себе института, пред-
ложенное Гоффманом, достаточно близко к точке зрения Фуко и под-
вержено той же критике. Согласно подходу Гоффмана, тюрьма подчи-
нена абсолютному контролю власти, находящейся внутри ее, и поэтому
полностью отделена от внешнего мира, который, по крайней мере час-
тично, отличается от мира тюрьмы. Олейник же, наоборот, видит и в
тюрьме, и в российском обществе социум, модернизация которого не
завершена и который, следовательно, состоит из неупорядоченных
между собой элементов «большого» и «маленького» обществ. Тюрь-
ма видится не столько уменьшенной моделью общества, сколько мак-
симально близким к идеальному типу «маленького» обществом, ха-
рактеризующимся минимальной степенью рационализации и функ-
ционирующим на основе примитивных принципов в том смысле, что
они далеки от той степени рационализации и организации, которая
наблюдается в «больших» обществах. Показателен следующий при-
мер: заключенные создают свою иерархию преступлений, и винов-
ные в совершении наиболее серьезных из них изолируются, исключа-
ются из тюремного сообщества. В частности, насильники детей нака-
зываются ролью пассивных гомосексуалистов, что исключает для них
любую возможность выбора или инициативы. Такой анализ заставля-
ет вспомнить описания многочисленных молодежных банд, как если
бы тюремная мафия имела ту же природу, что и эти банды: банды об-
ладают исключительной властью над своими членами, наказывают их
за неуважение внутригрупповых правил, вплоть до коллективного из-
насилования нарушителей.
А. Олейник осознает, что его анализ может носить и более универ-
сальный характер и быть использован для решения более глобальной
проблемы, которую принято называть развитием. Развитие невозмож-
но, если абстрактный разум призван полностью вытеснить локальные
традиции и обычаи, напротив, оно предполагает, что модернизация
опирается на традиционные нормы, суммирующие пережитое. Насто-
ящая книга была написана до того, как запатистское (zapatiste) движе-
ние вышло на политическую авансцену в Мексике, но она помогает
проанализировать варианты решения проблем, накопившихся в этой
стране. Выход из сложившейся здесь ситуации возможен лишь при
распространении на все индейское население Мексики законов, при-
нятых в штате Оахаха (Oaxaca). В этом мексиканском штате традици-
онные обычаи были возведены в ранг закона. Но такой подход может
привести, например, к существенной деградации, особенно касатель-
но положения женщин. Данное противоречие разрешимо лишь при
условии, что всякий раз при возникновении конфликта между новы-
ми и старыми нормами власти должны обращаться ко всеобщим пра-
вам человека, зафиксированным во Всеобщей декларации прав чело-
века 1948 г. Именно такая процедура необходима для обеспечения раз-
вития, а не простое стремление к триумфу инструментальной
рациональности над обычаями и традиционными формами социаль-
ной организации, даже если последние складываются в тюрьме. Раз-
витие - это не победа будущего над прошлым, но способность буду-
щего опереться на прошлое, интегрировать его, чего не удается дос-
тигнуть, если к культурному наследию относятся без должного уваже-
ния, видя в нем лишь примитивность и архаизм. К сожалению, именно
последний сценарий наиболее распространен, в том числе и в Мекси-
ке, под флагом борьбы против олигархии и церкви.
Следует ли признать предложенный анализ тюремного мира и его
взаимосвязи с российским обществом удовлетворительными? На этот
вопрос невозможно ответить, предварительно не восприняв ход мыс-
ли Олейника. Идея сравнения жизни в обществе и жизни в тюрьме
далеко не очевидна, особенно если учесть, что исследование тюрьмы
предшествует анализу постсоветского общества. Такая последователь-
ность анализа, как мне представляется, оправдана тогда, когда инсти-
туционализированный порядок отсутствует на уровне повседневной
жизни, а это означает и его отсутствие на уровне государственной вла-
сти и невозможность обеспечения порядка усилиями государства.
Подобная причинно-следственная цепочка отражает особенности
стран, находившихся в центре процесса европейской модернизации.
Такой взгляд не вполне соответствует французской или американской
политической традиции. Но он полностью адекватен для Великобри-
тании и особенно для Голландии, этой маленькой провинции, которая
зачастую оказывалась впереди других стран на пути модернизации. В
этих странах образование, мораль, дух свободы служили опорой вос-
станию против деспотизма, к этим фундаментальным принципам сле-
дует добавить и уважение труда. Поиск выгоды не играл такой же уни-
версальной роли, ибо он характерен для капитализма, который следу-
ет признать лишь одним из возможных вариантов модернизации.
Что может показаться почти парадоксальным в тезисах А. Олейни-
ка: для того чтобы обеспечить развитие, требуется обеспечить везде,
даже и в тюрьме, главенство принципов публичной, общественной
жизни над эмоциями и беспорядочностью частной жизни. Необходи-
мо, таким образом, чтобы сама публичная жизнь была ориентирована
на реализацию частных интересов и ценностей, что станет гарантией
против господства локальных групп и связанного с ним культа силы,
страха, вседозволенности. Вот почему в странах, наиболее быстрыми
темпами прошедших путь капиталистической модернизации, столь
важное место занимала тема доверия - trust. Именно с темой доверия
связана наиболее амбициозная концепция свободы и современности
(modernite). Кажется даже, что А. Олейник готов утверждать, что ре-
жим, претендовавший на лидерство в мировом масштабе и на наибо-
xii
лее «социализированный» характер, оставил вокруг себя и даже внут-
ри себя самого только смертельные тенденции. Для француза такое
заключение является своеобразным приглашением к размышлению,
так как доминирующая во Франции концепция предполагает четкое
разделение между публичной жизнью, подчиненной разуму и нацио-
нальному интересу, и частной жизнью, с готовностью отданной на
откуп в менее значимые руки: духовенства, традиции и женщин. Кни-
га А. Олейника - не просто итог двух качественных исследований,
тюрьмы и публичной жизни в России, она является призывом к самой
совершенной из возможных форме демократии, звучащим в стране,
где демократические институты чрезвычайно слабы, а республика и
общий интерес являются пустыми словами.
Причины, по которым российское общество остается «маленьким»,
по сути своей те же, по которым в XIX в. Леопарди называл «больши-
ми» обществами Англию и Францию и «маленьким» — Италию. Что
касается России, то Олейник определяет «маленькое» общество как
господство блата и мата. Блат представляет собой совокупность отно-
шений, с помощью которых индивид обеспечивает доступ к редким
ресурсам: это знакомства,/?/^//. Но так как привилегированный дос-
туп гарантирован далеко не всем, большинство населения вынужден-
но довольствуется матом, разговорным языком, отличающимся гру-
бостью и некультурностью, особенно по отношению к «чужим». Только
тогда, когда российское общество уничтожит блат и не будет больше
говорить матом, когда между частной и публичной жизнью устано-
вится взаимодействие, оно сможет стать «большим». Можно задаться
тем же вопросом, что и А. Олейник: позволит ли постсоветское госу-
дарство, привыкшее к вседозволенности и неограниченности власти,
российскому обществу стать действительно автономным и обратить-
ся к рациональным практикам организации повседневной жизни? Се-
годня это, скорее, мечта и разочарование в иллюзиях одновременно.
Российское общество вместо того, чтобы становиться все более «боль-
шим», становится все более «маленьким».
Париж, 25 июня 2001 г.
х/77
Земля богов и героев! Бедная Сицилия!
Во что превратились твои чудесные химеры!'
ВВЕДЕНИЕ
Попытки объяснить природу отторжения демократических и ры-
ночных институтов в странах бывшего СССР занимают важное мес-
то в политических и научных дискуссиях в постсоветских странах.
Ссылки на «красную», или «русскую», мафию в этом контексте мож-
но встретить как в работах западных обозревателей, так и в сюжетах,
распространяемых российскими средствами массовой информации.
Образ мафии оказался полезным для того, чтобы описать образ неви-
димого, но опасного и жестокого врага реформ. Более того, процессы
июбализации лишают угрозу, связанную с мафией, локального и на-
ционального характера, превращая ее в фактор международной по-
литики и экономических отношений. К примеру, серия скандалов,
связанных с российскими счетами в Бэнк оф Нью-Йорк, серьезным
образом повлияла на международный финансовый рынок во второй
половине 1999 г. А недавнее «дело Павла Бородина», подозреваемого
в «отмывании» полученных в период реконструкции Кремля «комис-
сионных» через швейцарские банки, подтвердило формирование на
Западе устойчивой ассоциативной связи между словами «Россия» и
«мафия», «организованная преступность». Впрочем, любой россия-
нин, следующий за рубеж, уже давно ощутил на себе результаты та-
ких ассоциаций: через ужесточение формальностей при получении
виз, плохо скрываемое подозрительное, вплоть до неприязненного,
отношение работников западных посольств и пограничных служб.
Однако тиражирование средствами массовой информации образа
мафии создает своего рода замкнутый круг: чем более распространен-
ным и известным широкой публике становится ее образ, тем легче
становится воспроизводство мафиозных структур, тем дальше удаля-
емся мы от понимания их истинной природы. Напомним ту важную
роль, которую сыграл образ, создаваемый средствами массовой ин-
формации, в становлении американской и сицилийской мафии. Соб-
ственно термин «мафия» вошел в повседневный обиход после гром-
кого успеха пьесы «I Mafiusi della Vicaria», поставленной в одном из
театров Палермо в 1863 г.2 Аналогичным образом термин «Cosa Nostra»
1
стал популярен в 50-х годах в результате широкого освещения в аме-
риканских СМИ откровений Джо Валаки относительно роли итальян-
ской мафии в США. Один из наиболее известных исследователей ита-
льянской мафии, Диего Гамбетта, убежден, что многие элементы
ставшего традиционным образа мафиози, такие, как темные солнце-
защитные очки, появились сначала в фильмах о мафии, а уж затем
вошли в ее повседневную жизнь3. Следовательно, образ угрожающе-
го, но недостаточно изученного феномена в общественном сознании
может превратиться в важный фактор его эволюции. В терминах эко-
номической теории созданный СМИ образ мафии становится саморе-
ализующимся: если все верят в реальность существования этого об-
раза, то это существование вначале становится возможным, а потом и
неизбежным. Можно ли избежать подобного конструирования русской
мафии самими же экономическими, политическими и социальными
субъектами, конструирования, ведущего в перспективе к их уничто-
жению?
По многим причинам непосредственный анализ процессов, кото-
рые обычно подразумеваются под термином «красная мафия», невоз-
можен. Прежде всего по причине неясности, насколько приемлемо
использование этого термина, имеющего итальянское происхождение,
в постсоветском контексте. В частности, неясно, идет ли речь о про-
стом лингвистическом заимствовании, или, напротив, термин в дей-
ствительности отражает глубинные проблемы, вызванные процесса-
ми социально-экономической трансформации. Функциональное оп-
ределение «красной мафии» имеет много общего с образом
итальянской мафии: «Мафия является тайной криминальной органи-
зацией, включенной в систему организованной преступности, она об-
ладает коррупционными связями и действует на теневом рынке»4. Од-
нако схожесть функций, которыми характеризуется роль российской
и итальянской мафии в социально-экономической системе, требует
более глубокого анализа и сопоставления природы этих двух феноме-
нов. Ведь исследователи итальянской мафии обусловливают ее появ-
ление особенностями культуры и социальной организации Юга Ита-
лии, в первую очередь Сицилии и Калабрии. «Невозможно экспорти-
ровать мафию в другие страны», — заключает Джованн Скиаво на
основе своего сравнительного анализа итальянской мафии и органи-
зованной преступности в Соединенных Штатах5. Для того чтобы про-
верить истинность данного утверждения в отношении России, следо-
вало бы обратить внимание в первую очередь на социальную органи-
зацию «русской мафии». Но именно этот аспект остается на
сегодняшний день одним из наименее изученных.
2
До того, как сравнительный анализ социальных механизмов, ле-
жащих в основе русской и итальянской мафии, не покажет их схо-
жесть, было бы более обоснованным употреблять термин «организо-
ванная преступность», а не «мафия». Именно организованная преступ-
ность стала одним неглавных препятствий в реформировании
советского общества|^«Будучи результатом социальных процессов,
организованная преступность сегодня превращается в фактор, начи-
нающий в свою очередь определять жизнь общества»6./Существует
множество подходов к анализу организованной преступности: крими-
нологический, экономический, политический, социологический и ан-
тропологический. Например, экономисты могут исследовать распро-
страненность организованной преступности, опираясь на данные о
структуре денежной массы в той или иной стране или регионе. Чем
выше доля наличных денег, тем выше вероятность криминальной де-
ятельности, так как для ее обслуживания используются преимуще-
ственно деньги в наличной форме7. К сожалению, такой подход каса-
ется лишь внешних проявлений организованной преступности, он не
позволяет раскрыть принципы ее внутренней организации и функци-
онирования. Социология в качестве источника знаний об организо-
ванной преступности делает акцент на нормах, ценностях и поведен-
ческих моделях. Более того, помещение норм в центр анализа позво-
ляет реализовать междисциплинарное исследование организованной
преступности. Ведь интерес к нормам присутствует в работах и неко-
торых криминологов, и некоторых экономистов. Приведем в подтвер-
ждение этой мысли несколько цитат из работ криминологов и эконо-
мистов. «Отличительная особенность организованной преступности
заключается в особых поведенческих нормах ее субъектов»*. «Орга-
низованная преступность формирует особую субкультуру в обществе»9.
«Теневая экономика включает в себя альтернативное законодательство,
альтернативную судебную систему, систему ценностей и поведенчес-
ких норм»10. Таким образом, социологический подход позволяет не
только привязать мафию к контексту определенной культуры, но и заг-
лянуть вовнутрь «черного ящика» организованной преступности, по-
нять природу происходящих в нем процессов.
Социологическое прочтение организованной преступности неиз-
бежно связано с рядом проблем, первая из которых касается источни-
ков релевантной и достоверной социологической информации. Офи-
циальные источники, например материалы судебных разбирательств,
на которые может опираться анализ организованной преступности, в
российской ситуации практически отсутствуют ввиду ограниченнос-
ти судебной практики, да и в любом случае они недоступны для неза-
3
2 - 4300
висимых исследователей11. Впрочем, даже в идеальном случае дос-
тупности официальных материалов они оказываются недостаточны-
ми для подробного описания нормативной среды, в которой действует
организованная преступность. Попытки пойти привычным для социо-
логов путем, т.е. организовать интервью с представителями крими-
нального мира и попытаться задать им прямые вопросы относительно
принципов их деятельности, тоже не могут рассматриваться всерьез,
так как нет никакой гарантии, что собеседник будет отвечать откро-
венно и не примется манипулировать своими ответами12. Следователь-
но, приходится искать варианты косвенного анализа стремящегося к
максимальной закрытости объекта исследования. В этой ситуации мы
решили сконцентрировать анализ на социальной организации тюрем-
ного сообщества, предполагая, что именно на его основе появится
возможность дать социологическую характеристику организованной
преступности и, более широко, в целом постсоветского общества. Та-
кая исследовательская программа существенным образом отличает-
ся, например, от предложенной критической социологией, в рамках
которой тюрьме тоже отводится важное место. Мишель Фуко, наибо-
лее яркий представитель критической социологии, призывал рассмат-
ривать тюрьму в качестве средства борьбы с социальными аномалия-
ми, отклонениями от господствующих в обществе норм. Он отталки-
вается от понятия нормы, чтобы объяснить социальную роль тюрьмы13.
Напротив, именно обратная логика нам кажется более интересной:
объяснять на основе анализа тюрьмы и организованной преступности
нормы, господствующие в постсоветском обществе.
Наш подход, который лучше рассматривать как «наименее худший»
из доступных для анализа организованной преступности способов,
имеет, однако, и позитивное обоснование. В исследованиях часто мож-
но встретить указания на связи, которые существуют между тюрем-
ным сообществом и организованной преступностью. В частности, одна
из гипотез относительно возникновения каморры, распространенной
в окрестностях Неаполя и являющейся аналогом мафии, предполага-
ет, что она «была создана заключенными для защиты своих интере-
сов»14. Аналогичным образом некоторые российские криминологи
рассматривают тюремную субкультуру 30-х годов в качестве одного
из источников формирования организованной преступности в сегод-
няшней России15. Однако следует подчеркнуть, что ни одна из указан-
ных гипотез не была внимательным образом проверена.
Резюмируя краткое представление о нашем исследовании, мы мо-
жем его представить в следующем виде. Изучение социальной орга-
низации тюремного сообщества помогает понять природу организо-
4
ванной преступности и постсоветского общества в целом. Мы рас-
сматриваем три данных феномена в одном ряду, предполагая их
сходную социальную природу. Вместо того, чтобы говорить о тюрьме
как продукте общества, мы предпочитаем видеть в ней его зеркальное
отражение. На уровне повседневной жизни схожесть трех феноменов
принимает особенно явные формы. Например, если мы сравним кри-
минальное арго 30—50-х годов, то окажется, что до 30% арготичес-
ких слов и выражений сохранилось в повседневном русском языке,
оказывая таким образом воздействие на наше восприятие окружаю-
щего мира16. В свою очередь, социальные психологи подчеркивают
наличие в повседневном поведении россиян элементов, характерных
для социально-психологического типа заключенного17. В этой связи
название недавно опубликованного романа, написанного одним из пи-
онеров российского бизнеса, «Большая пайка» (дневной паек заклю-
ченного в сталинских лагерях) не должно показаться удивительным1,3.
Многие правила поведения на российском рынке воспроизводят «по-
нятия», характерные для тюремного сообщества. А коммерческое арго
(иногда его называют арго «новых русских») оказывается еще в боль-
шей мере под влиянием криминального арго, чем повседневный язык
обычных россиян. Криминальная среда дала жизнь многим субъек-
там политической и экономической жизни сегодняшней России.
Как можно объяснить эту странную схожесть между социальной
организацией тюрьмы и постсоветского общества? Один из возмож-
ных ответов заключается в указании на значительное число людей,
имеющих опыт тюремного заключения. Эти люди являются носите-
лями ценностей и стереотипов поведения, сформированных тюрем-
ной средой. Около трети советских людей были осуждены как мини-
мум один раз либо же осужденными были их родители. Хотя доля осуж-
денных в общем населении СССР была довольно высокой — около
20%, число тех, кто имел опыт тюремного заключения, существенно
ниже, — всего 2%19. Даже если учесть, что некоторые носители норм
тюремной субкультуры имеют доступ к ключевым позициям в рос-
сийском обществе и экономике (например, посредством множества
частных охранных фирм, через которые появляется возможность ма-
нипулировать фирмами-клиентами, используя доступ к внутренней
информации последних20), незначительность их числа не позволяет
всерьез рассматривать сценарий подчинения плохо организованного
большинства интересам агрессивного меньшинства.
Мы попытаемся найти объяснение широкому распространению
модели тюремного общества другим способом, акцентируя особенно-
сти институциональной среды советских и постсоветских обществ.
5
2*
Прежде всего речь идет об особенностях властных отношений как в
тюрьме, так и в обществе в целом. Несмотря на то что государство
даже в сталинскую эпоху не обладало такими ресурсами принужде-
ния и подчинения, какие есть у тюремных надзирателей, отношения
граждан к государству и отношения заключенных к тюремной власти
отражают один и тот же тип взаимоотношений между властью и обыч-
ными людьми. Для уточнения этой идеи вовсе не обязательно упоми-
нать модель тоталитарного государства. Тоталитарное государство,
наиболее яркий пример которого нам дает сталинская эпоха, произво-
дит модель социальной организации, описанную нами на основе ана-
лиза тюремного сообщества. Государство, оторванное от общества,
заинтересованное лишь в решении своих собственных проблем и от-
казывающееся помогать своим гражданам в организации их повсед-
невной жизни, самим фактом своего существования воспроизводит
эту социальную модель. Государство, лишенное механизмов предста-
вительства и согласования интересов, не позволяет своим гражданам
выйти за пределы воспроизводства «тюремной» модели. В сегодняш-
ней России место институтов, обеспечивающих связь между интере-
сами государства и повседневными интересами его граждан, остается
незанятым (рис. I).
Г ражданское
общество
Повседневная
жизнь
Г ссуда рство
Рис. 1
Следовательно, для успешного проведения рыночных и демокра-
тических реформ борьба с организованной преступностью сама по
себе недостаточна. Без глубокого реформирования собственно госу-
дарства эта борьба легко может превратиться во внутреннюю войну
между мафиями. Напомним в этой связи ситуацию, сложившуюся на
Сицилии в ЗО-е годы, в период правления фашистского префекта Че-
заре Мори. «Чтобы победить мафию, государство превратилось в дру-
гую мафию»21. Наш анализ, равно как и складывающаяся на сегод-
няшний день ситуация, не позволяют исключить повторения подоб-
ного сценария в России.
6
I
2
3
4
5
6
7
X
9
10
11
12
13
Примечания
Tocqueville A. de, «Voyage en Sicile», dans Tocqueville A. de, «CEitvres», Paris:
Gallimard, 1991, t. 1, p. 18.
Gambetta D., «The Sicilian Mafia. The Business of Private Protection»,
Cambridge: Harvard University Press, 1993, p. 137.
lhid.,p. 135.
Обнинский В., Обнинский С., «Борьба с мафией в России. Пособие в вопро-
сах и ответах для сотрудников органов внутренних дел», Москва: МВД
РФ, 1993, с. 8.
Schiavo G., «The Truth About the Mafia and Organized Crime in America»,
New York : Vigo Press, 1962, p. 86.
«Организованная преступность -2. Проблемы, дискуссии, предложения»,
Москва: Криминологическая ассоциация, 1993, с. 8.
См., например, Wiles Р., «Second Economy, its Definitional Problems», in
Alessandrini S., Dallago B. (eds.) «The Unofficial Economy. Consequences and
Perspectives in Different Economic Systems», Aidershot: Gower, 1987, p. 30.
Куликов В., «Основы криминалистической теории организованной преступ-
ной деятельности», Ульяновск: Ульяновский филиал МГУ, 1994, с. 101.
Долгова А., Дьяков С. (под редакцией), «Организованная преступность»,
Москва: Юридическая литература, 1989, с. 49.
Колесников В., «Экономическая преступность и рыночные реформы. По-
литико-экономический анализ», Санкт-Петербург: Издательство Санкт-Пе-
тербургского университета экономики и финансов, 1994, с. 82.
Что существенно отличает российскую ситуацию с изучением мафии от
итальянской. В Италии многие глубокие исследования были основаны на
материалах судебной практики. Укажем лишь на некоторые такие работы:
Arlacchi Р., «Buscetta. La Mafia par Тип des siens», Paris: Ed. du Folin, 1996;
Ccsoni M.-L., «Developpement du Mezzogiorno et criminalites. La consolidation
economique des reseaux camoristes», These de doctoral en sociologie: Ecole
des Hautes Eludes en Sciences Sociales, 1995.
Прямые вопросы обеспечивают более или менее достоверные результаты в
очень ограниченных условиях: когда речь идет о незначительных правона-
рушениях, когда исследователь может сравнить ответы с милицейскими
базами данных и т.д. (см. Hirschi Т., «Causes of delinquency», Berkeley:
University of California Press, 1969, p. 59-64).
Foucault M., «Surveiller et punir. Naissance de la prison», Paris: Gallimard,
1975, p. 307 (русский перевод: Фуко M., «Надзирать и наказывать: рож-
дение тюрьмы», Москва: Ad Margincm, 2000). Один из последователей
М. Фуко, Лои к Вакиан, объясняет беспрецедентный рост тюремного насе-
ления в США в последние годы, увязывая его с поиском новых методов
решения расовых проблем и «аномалий»: чаще в тюрьме оказываются имен-
но афро-американцы. Л. Вакиан делает вывод, очень близкий к идее насто-
ящей книги: «Это уже нс общество с тюрьмами..., но первое в истории
общество-тюрьма» (Wacquant L., «Deadly symbiosis. When ghetto and prison
meet and mesh» // Punishment and Society, Vol. 3, n. 1, p. 121). Впрочем, ли-
дерство американского общества в этой сфере следует оспорить, хотя и ис-
пользуя совершенно иного рода аргументы.
7
14 Cesoni M.-L., Op. cit., p. 41.
15 Долгова А., Дьяков С., Указ, соч., с. 109.
16 Оценка была произведена автором на основе 1000 арготических терминов,
описанных в: Росси Ж., «Справочник по Гулагу», Москва: Просвет, 1991.
33,6% терминов криминального арго встречаются в то же самое время и в
повседневной речи обычного россиянина.
17 Ким Н., «Надежда, усталость, старость» // Экономические и социальные
проблемы. Мониторинг общественного мнения, № 1 (39), 1999.
|х Дубов Ю., «Большая пайка», Москва: Вагриус, 1999. Для сравнения: днев-
ной паск состоял от 300 до 850 г хлеба, в зависимости от выработки заклю-
ченного.
19 Levada Yu., «Entre passe et Г avenin L'homme sovietique ordinaire. Enquete»,
Paris: Presses de la F.N.S.P., 1993, p. 110, 310 (в оригинале - Левада IO.,
«Простой советский человек. Опыт социального портрета на рубеже
90-х годов», Москва, 1993); «Организованная преступность - 2. Пробле-
мы, дискуссии, предложения», с. 67.
20 Подлесских Г., Тсрешенок А., «Воры в законе: бросок к власти», Москва:
Художественная литература, 1995, с. 203-205.
21 Padovani М., «Les dernieres annees de la Mafia», Paris: Gallimard, 1987, p. 148.
ПРИРОДА «МАЛОГО»
ОБЩЕСТВА
1.1. Нормы как «рамки» человеческой
деятельности
Исследование тюремного мира через призму понятия нормы ка-
жется на первый взгляд наиболее соответствующим логике социоло-
гического подхода. Но трактовка нормы М. Фуко не выходит за рамки
классической социологии и не учитывает современное понимание
природы нормы, возникшее благодаря развитию социальных наук во-
обще и самой социологии в частности. Например, отношения между
социологией и экономической теорией долгое время затруднялись
диаметрально противоположным ответом на вопрос о природе соци-
ального действия: является ли оно рациональным или нормативным.
Противоположность экономического и социологического подходов
хорошо видна в следующем утверждении, принадлежащем Ю. Эль-
стеру: «Рациональное действие ориентировано на результат... Дей-
ствие, подчиненное нормам, исключает направленность на результат.
Даже сложные нормы предполагают, что индивид просто следует их
предписаниям, в то время как рациональное действие требует слож-
ных расчетов в условиях неопределенности»1. В условиях непрекра-
щающихся дискуссий о природе социального действия становятся
недостаточными традиционные определения нормы, как, например,
следующее: «Норма является императивным требованием или пред-
писанием действия, необходимыми для достижения порядка в систе-
ме и обязательными для выполнения»2. В случае анализа тюремного
мира теоретическая проблема - сводится ли пенитенциарный инсти-
тут к «нормализующей власти» - дополняется еще и рядом связанных
с нею практических проблем. Так, можно ли объяснить коллективные
действия заключенных (например, акции массового протеста) теори-
ями мобилизации, основанными на принципе рациональности3, или
же следует принять во внимание нормативные предпосылки этих дей-
ствий, коллективное сознание находящихся в тюрьме? Таким обра-
зом, необходимо хотя бы кратко рассмотреть вопрос о роли нормы в
социальной организации.
9
1.1.1. Институциональный подход
Первой вехой на нашем пути к лучшему пониманию природы нор-
мы будет институциональная теория, переживающая сегодня период
бурного развития на стыке экономических наук, социологии, истории
и права. Хотя сейчас вряд ли возможно говорить о полностью сфор-
мировавшейся институциональной теории со своей особой методоло-
гией, институциональный подход нам интересен прежде всего с точки
зрения трактовки сложной, композитной природы нормы4. Одновре-
менно сильной и слабой стороной институционального подхода явля-
ется его междисциплинарный характер, причем именно понятие нор-
мы объединяет различные дисциплины. «Институтом называется со-
вокупность норм и поведенческих образцов, которые спонтанно
воспроизводятся членами социальной группы и которые таким обра-
зом приобретают стабильный характер вне всякой связи с юридичес-
кими обязанностями, сформулированными эксплицитным образом»5.
Определенный таким способом институт перестает быть навязанной
индивидам моделью поведения, становясь предпосылкой координа-
ции их повседневной деятельности. Несмотря на то, что институты не
всегда навязаны властью, люди, тем не менее, заинтересованы в сле-
довании их предписаниям.
Акцент на добровольном характере подчинения нормам позволяет
найти компромисс между социальными науками: индивиды следуют
предписаниям норм, потому что это позволяет им лучше реализовы-
вать собственные интересы. В условиях высокой степени взаимозави-
симости достижение индивидуальных целей всегда предполагает спо-
собность человека учитывать возможные поступки окружающих, т.е.
способность к координации и согласованию действий. «Даже если
интересы окружающих не включены в целевую функцию индивида,
признание факта взаимной зависимости побуждает его уважать неко-
торые правила поведения. Правила ценны не сами по себе, а в каче-
стве инструментов для реализации индивидуальных интересов»6. Ины-
ми словами, основная функция институтов заключается в координа-
ции действий свободных и не подчиненных никакой абсолютной
власти людей. Более того, люди заинтересованы в том, чтобы самим
создавать институты в тех случаях, когда последние по тем или иным
причинам отсутствуют. Многие эксперименты показывают, что инди-
виды, изолированные от влияния привычной институциональной сре-
ды, начинают конструировать свою собственную институциональную
среду. «Закон, - отмечает Уолтер Вейроч, - является жизненно необ-
ходимым для людей. Они имеют естественную предрасположенность
10
к созданию законов, которые регулируют (governing) их взаимодей-
ствия»7. Акцент на координации особенно характерен для теории со-
глашений - направления в институциональной теории, возникшего во
Франции во второй половине 80-х годов. «Конвенциальное направле-
ние в экономической теории уделяет особое внимание изучению со-
глашений и иных форм координации, которые регулируют взаимодей-
ствия между людьми»8.
Функциональное определение института как предпосылки коор-
динации требует ответа на вопрос о том, как именно институты помо-
гают людям согласовывать действия. Для ответа на данный вопрос
мы вернемся к анализу ключевого элемента любого института, нор-
мы, и попытаемся исследовать ее с когнитивной точки зрения.
1.1.2. Новый взгляд на норму
Движение в направлении когнитивной интерпретации нормы харак-
терно и для социологии, и для экономической науки, несмотря на кажу-
щуюся радикальную противоположность их исследовательских про-
грамм. Что касается экономической науки, то она допускает введение в
свои модели нормы в случаях, когда рыночное регулирование взаимо-
действий дает сбои. Чем дальше мы удаляемся от состояния единствен-
ного и оптимального по Парето равновесия, тем настоятельнее потреб-
ность экономических агентов в нормативных критериях выбора между
множеством равновесных состояний. Состояние равновесия, выбран-
ное среди многих возможных на основе лишь одного нормативного
критерия, принято называть равновесием ожиданий. «Равновесие ожи-
даний является предпосылкой конструирования членами социальной
группы совместного мира (monde commiui), базирующегося на их сбли-
жающихся и самореализующихся верованиях»9. Так, сбои планового
регулирования экономики делали особенно рельефной роль норм в обес-
печении непрерывного функционирования экономик советского типа.
Янош Корнай в своем наиболее известном труде об экономике дефици-
та описывает отклонения от равновесия плановой экономки, используя
прилагательное нормальный(ая), т.е. производный(ая) от особого набо-
ра норм10. Укажем в качестве примера на нормальную напряженность
плана, нормальную остроту дефицита, нормальную интенсивность ин-
вестиций, нормальную длину очереди, нормальную величину запасов,
нормальную степень жесткости бюджетного ограничения и т.д. Иначе
говоря, норма играет роль фиксатора одной из точек равновесия и по-
зволяет экономическим агентам осуществлять рациональные расчеты
и производить стохастическое управление рисками.
11
В стане социологов тоже наблюдается рост интереса к вопросам
интерпретации, причем не только у представителей собственно гер-
меневтики, науки об интерпретации символов, но и у представителей
теории действия. Развертывание индивидуальных действий в услови-
ях взаимозависимости предполагает, что индивид умеет тем или иным
образом интерпретировать действия окружающих. Взаимозависимость
дает новое, коллективное измерение любому индивидуальному акту.
Восприятие действий окружающих происходит посредством оцени-
вания и соотнесения действий с различными типологиями, разраба-
тываемыми самими индивидами, вовлеченными во взаимодействие.
«Чем более модель поведения индивида стандартна и типична, тем
больше шансов, что он достигнет поставленных перед собою целей»11.
Норма, созданная или свободно избранная самими индивидами, ста-
новится главной предпосылкой их взаимных оценок и интерпретации.
Обращение к понятной для всех норме позволяет выявить в разроз-
ненных действиях общее, типичное, нормальное. «Оценка возникает
в результате фундаментальных когнитивных операций, осуществле-
ние которых требует непрерывных усилий по сближению позиций и
взаимной идентификации»12.
Тенденции развития экономической теории и социологии, описан-
ные выше, позволяют наполнить конкретным содержанием компро-
мисс между этими дисциплинами. Следование норме не противоре-
чит принципам рационального действия, потому что оно облегчает
оценки действий, их координацию и согласование, достижение инди-
видуальных интересов. «Социальные нормы позволяют людям пред-
видеть действия иных участников общественных отношений и соот-
ветствующим образом строить собственное поведение»13. Подчине-
ние нормам действительно имеет место, но оно может носить и
добровольный, осмысленный характер. Для того чтобы подчеркнуть
сложную природу норм, Пьер Ливэ и Лоран Тевено вводят понятие
интерпретативной рациональности, которая может существовать
только в определенной нормативной среде14. В контексте интерпрета-
тивной рациональности нормы теряют исключительно ограничиваю-
щий и навязанный характер. Социальная «структура одновременно и
ограничивает возможности, и создает их (enabling)»'5. Подчинение
нормам превращается парадоксальным образом в важное условие сво-
боды действий. Что же касается экономистов и социологов, то поня-
тие интерпретативной рациональности им тоже обеспечивает новую
степень свободы. Они получают возможность говорить на языке, по-
нятном не только в узких рамках своей дисциплины.
12
1.1.3. Тюремная субкультура
Осознание дуальной природы норм поможет в анализе особой ин-
ституциональной среды - норм, структурирующих повседневную
жизнь заключенных. Два типа норм следует упомянуть в этой связи.
Первый тип включает нормы и требования к поведению, установлен-
ные официально и имеющие силу закона. Любое отклонение от сле-
дования этим нормам санкционируется тюремной администрацией и
надзирателями16. Эти нормы полностью соответствуют тому содер-
жанию, которое было им приписано классической социологией. Мы
посвятим часть настоящей работы анализу формальных норм, однако
отнюдь не они будут находиться в центре нашего исследования. Вто-
рой тип норм объединяет спонтанно созданные и добровольно приме-
няемые самими заключенными нормы, нацеленные на то, чтобы сде-
лать их повседневную жизнь в тюрьме более переносимой в социаль-
ном плане. По аналогии со стремлением каждой закрытой социальной
группы разрабатывать свои собственные законы социальной жизни
заключенные создали особую «конституцию» тюремной жизни. «За-
кон малой группы, в том числе и семьи, представляет собой програм-
му совместной жизни, которая опирается на логику функционирова-
ния системы в целом»17. Особенностью тюремного «закона» является
как раз невозможность усилить его логикой системы в целом. «Тю-
ремная субкультура включает нормы, традиции, ритуалы, жаргон и
жесты, принципиально отличные от тех, которые предполагает уго-
ловно-исполнительное законодательство и внутренний распорядок
тюрьмы»1 s.
Наш последующий анализ будет ориентирован преимущественно
на второй тип норм. Прежде всего, именно эти нормы возникли и ис-
пользуются для обеспечения координации и взаимной интерпретации,
что снижает ценность их анализа с позиций классической социоло-
гии. «Человек здесь вправе делать все, что желает, не выходя за рам-
ки, никто ему не диктует условия, никто в душу не лезет, никто не
заставляет делать то, чего не хочется, главное - не лезть за рамки,
соблюдать все правила... все правила поведения, которые десятиле-
тиями выработаны...»19. С этой точки зрения тюремная субкультура
может быть рассмотрена в качестве выражения индивидуальности за-
ключенных, их желания самостоятельно организовывать свои соци-
альные взаимодействия даже при условии жесткого контроля и огра-
ничений. Следовательно, исследование тюремной субкультуры впи-
сывается в процесс поиска ответа на глобальный вызов, стоящий перед
социологией с самого момента ее основания. Задача социологии за-
13
ключается в том, чтобы «дать слово тем, кто его не имеет»20. С момен-
та появления тюрьмы в конце XVII - начале XVIII в. заключенные
были лишены права голоса. Правило абсолютного молчания, о кото-
ром подробно писал Токвиль, стало наиболее очевидным выражени-
ем проблемы, придавая ей почти гротескную форму. Впрочем, в исто-
рии тюрьмы можно найти и попытки отойти от сведения заключен-
ных к положению «твари молчащей». Желание дать право голоса
заключенным характеризовало деятельность французской Группы ин-
формации о тюрьмах, причем речь шла не столько о том, чтобы «гово-
рить о заключенных, сколько о том, чтобы дать слово им самим». По-
пытка дать слово тем, кто его не имеет, лежит в основе и настоящего
исследования. Главное управление исполнения наказаний (ГУИН) Ми-
нистерства юстиции РФ решило в 1999 г. создать условия для продол-
жения социологических исследований тюремной среды в форме регу-
лярного анкетирования осужденных и проведения с ними углублен-
ных интервью21.
После того как мы предложили функциональное определение тю-
ремной субкультуры, можно обратиться к описанию ее структуры.
Производство субкультуры как совокупности институциональных ра-
мок повседневной жизни малой группы определено рядом социальных
факторов. Состав малой группы, ее организация, ее связи с «большим»
обществом, окружающим ее, влияют на характер субкультуры. «Вме-
сто того, чтобы обратиться к верованиям для объяснения устойчивос-
ти общества, мы изучаем общество, чтобы объяснить господствую-
щие верования»22. Следуя подобной исследовательской программе, мы
попытаемся установить связи между особенностями социальной орга-
низации тюремного мира и параметрами тюремной субкультуры. На-
пример, социальная организация мира надзирателей препятствует
выработке ими особой субкультуры. Как свидетельствуют некоторые
исследователи, надзиратели разрабатывают нормы и когнитивные ус-
тановки преимущественно в индивидуальном порядке. Таким обра-
зом, организация взаимодействия надзирателей с заключенными и друг
с другом индивидуальна, она слабо выражена на уровне социальной
группы надзирателей23.
Для описания структуры тюремной субкультуры, ее базовых пара-
метров мы используем аналитическую схему, предложенную Энтони
Гидденсом. В частности, он различает следующие формы сознания:
теоретическое и практическое (последнее касается вещей, которые
известны людям лишь с практической точки зрения); экстенсивное и
интенсивное (к нему часты обращения в ходе повседневной жизни);
скрытое и дискурсивное; формальное и неформальное; опирающееся
14
на сильные и на слабые санкции24. Следовательно, к формам тюрем-
ной субкультуры относятся практическая, интенсивная, скрытая и дис-
курсивная, неформальная и опирающаяся на сильные санкции. Что
касается преимущественно практической формы тюремной субкуль-
туры, то у наших собеседников просьба проанализировать их опыт
повседневной жизни в заключении неизменно вызывала серьезные
трудности. Далее, хотя нормы тюремной субкультуры, «понятия», все-
гда достаточно четко и строго сформулированы, они никогда не при-
нимают форму писаного права. Идея разработки писаного «Кодекса»
тюремной жизни никогда не была реализована, несмотря на то, что
сложности процедуры принятия новых норм (напоминающая голосо-
вание ассамблеей представителей) может позавидовать и официаль-
ный закон. При разработке методологии исследования тюремной суб-
культуры следует принимать во внимание все вышеперечисленные
особенности ее структуры.
1.1.4. В поиске нестандартной модели общества
Обычный взгляд на тюремный мир предполагает, что речь идет о
совершенно особом, оторванном от остального мира, сообществе.
Альтернативная трактовка тюрьмы как элемента в сложной системе
власти и дисциплинирующего воздействия нормы, предложенная
Мишелем Фуко, недостаточна с точки зрения современного понима-
ния природы нормы. Наряду с принуждением к подчинению офици-
альным нормам мы наблюдаем в тюрьме и добровольное подчинение
другим, неофициальным нормам. Тюремная субкультура является не
чем иным, как результатом деятельности людей, принудительно под-
чиненных дисциплинирующей власти. Протестуя против деспотичес-
кой власти одних норм, заключенные с готовностью отдают себя во
власть другим. Следовательно, система социальных отношений в тюрь-
ме не может быть выведена из дисциплинирующего воздействия нор-
мы. Если концепция нормы не может служить единственным связую-
щим звеном между «малым» миром тюрьмы и «большим», окружаю-
щим ее обществом, то не возвращаемся ли мы к черно-белому
противопоставлению жизни «здесь» и жизни «там», за тюремными
стенами? Такое противопоставление можно часто встретить в антро-
пологических исследованиях. Но верна ли напрашивающаяся анало-
гия тюрьмы и отдаленных, экзотических обществ, которая иногда опи-
сывается антропологами через оппозицию «здесь» и «там»? Пытаясь
найти ответ на поставленный вопрос, не забудем, что в рамках самой
антропологии анализ, основанный на противопоставлении жизни
15
«здесь» и «там», все больше отходит на второй план. «Один из базо-
вых элементов прежних антропологических исследований, утвержде-
ние не только географической, но и моральной удаленности общества,
являющегося предметом исследования, и общества, к которому иссле-
дование обращено, сегодня практически перестал существовать»25.
Не претендуя на нахождение универсального ответа для всех об-
ществ, мы предлагаем рассмотреть в российском контексте следую-
щую гипотезу. Анализ «малого» тюремного сообщества дает нам
возможность познакомиться с основными элементами организации
«большого» постсоветского общества, потому что последнее не су-
ществует в едином и однородном социальном пространстве, а рас-
падается на множество «малых» обществ и групп, вовсе не обяза-
тельно имеющих прямое отношение к тюрьме. Иначе говоря, рос-
сийское общество в целом функционирует аналогично «маленькому»
тюремному сообществу. Термин «малое» общество, к которому мы
будем многократно обращаться в ходе исследования, имеет множество
смысловых оттенков, не все из которых в полной мере отражают идею
противопоставления «большого» и «малого» общества. Мы понима-
ем под «малым» обществом такую социальную структуру, которая ис-
ключает институционализацию отношений, характеризуется отсутстви-
ем взаимосвязи между повседневной жизнью людей и формальной
властью, и неразвитостью политического представительства интере-
сов обычных людей. Речь идет о недемократическом обществе, мо-
дернизация которого еще не завершена, что и позволяет нам исполь-
зовать современную форму латинского термина pittittus (молодой,
несформированный, тот, который младше остальных)26. Таким обра-
зом, говоря о «малом» обществе, мы подчеркиваем незавершенный
характер модернизации, локальную, неформальную и неинституцио-
нализированную природу социальной организации.
Увиденное под таким углом, российское общество окажется весь-
ма непохожим на известные модели западных обществ. Иными сло-
вами, необходим поиск нестандартной, нетрадиционной для имеющей
корни в западном обществе социальной науки модели общества. «Рос-
сия переживает необычную эволюцию, удаляясь от коммунизма, но в
то же время не приближаясь к той или иной форме западной демокра-
тии»27. Поиск нестандартной модели важен как для социальной, так и
для экономической, политической теории. Несмотря на то что настоя-
щее исследование будет в основном посвящено анализу социальных
институтов, мы позволим себе кратко указать на особенности эконо-
мических институтов в современной России. «Обусловленность эко-
номического поведения культурным наследием и особенности соци-
16
альных структур в современной России позволяют говорить не столько
о культурологических препятствиях становлению капитализма, сколько
об особенностях российской модели или моделей экономического раз-
вития»2,\
Спор об особенностях российского развития имеет давнюю исто-
рию в отечественной культуре. Например, дискуссия западников, об-
ращавшихся к западным теориям для объяснения российских инсти-
тутов, и славянофилов, стоявших на несводимости российских инсти-
тутов к западным моделям, находилась в центре интеллектуальной
жизни на протяжении всего XIX в. Сегодняшние споры тоже зачас-
тую пестрят взаимоисключающими аргументами относительно при-
роды российских институтов. С одной стороны, высказывается утвер-
ждение, что «для анализа неевропейских культур методы и понятия,
развитые западной наукой, мало подходят»29. С другой стороны, легко
найти примеры универсалистского подхода, согласно которому дос-
таточно использовать хорошо зарекомендовавшие себя аналитичес-
кие модели вне зависимости от их происхождения. Такие модели даже
изменять не рекомендуется. Данный подход имеет много общего с по-
пытками антропологов «описать способ жизни в категориях другого,
радикально отличного»30. Экспансия западных моделей особенно ярко
проявляется в современных тенденциях развития российской эконо-
мической науки. Эпоха слепых последователей марксистской теории
быстро сошла на нет, уступив место не менее слепому использованию
моделей неоклассической теории31. Споры об особенностях или, на-
против, универсальном характере российского опыта оставили замет-
ный след и в сознании обычных россиян. В ходе одной из наших ан-
кет мы задали вопрос: «Какая точка зрения Вам ближе?» (табл. О)32.
Таблица О
Варианты ответов % ответов
Россия должна осторожно относиться к чужому опыту, у нее своя, неповторимая судьба 51,1
России пора, наконец, отказаться от поисков какого-то особого пути и всерьез взяться за освоение опыта, накопленного человечеством 44,5
Нет ответа 4,4
Находясь чуть ближе к ксенофобной позиции, сознание россиян
остается разделенным между двумя радикально противоположными
точками зрения.
Что касается поиска нестандартной модели, то мы постараемся
избежать обеих крайностей. По нашему мнению, именно диалог рос-
сийской и западной культурных и научных традиций позволит точнее
Центральная -'ка-
iпубличнаяе б> 17
описать специфику постсоветского общества. Вот почему, например,
российские источники составляют около 25% нашей библиографии,
другая четверть представлена североамериканскими и англоязычны-
ми исследованиями. Работы авторов, принадлежащих европейской
традиции, в первую очередь французской, формируют оставшуюся
половину библиографических ссылок.
1.2. Основные гипотезы
Приступая к исследованию институциональных рамок повседнев-
ной жизни33, сформулируем серию гипотез. Если их кратко система-
тизировать, то получится следующая схема (рис. 2).
Рис. 2
1.2.1. Незавершенная модернизация:
идеальный тип «маленького» общества
Построение идеального типа34 общества, характеризующегося от-
сутствием четких границ между сферами деятельности, персонифи-
кацией отношений, несовершенными механизмами контроля насилия
и дуализмом норм, предполагает, что ситуацию, в которой находит-
ся это общество, можно охарактеризовать как незавершенную мо-
дернизацию (Н.1). Иначе говоря, трансформация «маленького» обще-
ства, локального и персонализированного, в современное (от слова
modern) общество не завершилась. Подобная констатация не несет в
себе никакой ценностной оценки, она говорит лишь об особой струк-
18
туре общества и его институциональной организации. Поэтому сле-
дует избегать использования прилагательных «примитивное» или «ме-
нее цивилизованное» для описания такого общества. Как отмечал по
поводу латиноамериканских обществ Ален Турэн, «по какому праву
принято считать, что смешение частной и публичной жизни более при-
митивно, чем их строгое разделение?»35. Другая часто используемая
классификация - доиндустриального, индустриального и постиндус-
триального общества - тоже мало подходит для настоящего исследо-
вания, потому что она делает акцент на уровне технического развития
общества. Например, вполне можно себе представить индустриаль-
ное общество, которое не будет в то же самое время современным.
Так, польскую Солидарность, первое социальное движение в обще-
ствах советского типа, часто определяют как продукт «борьбы за мо-
дернизацию и экономический рост в обществе, переживающем пери-
од индустриализации»36. Таким образом, мы предпочитаем избегать
использования терминов, имеющих ценностные, оценочные или тех-
нические значения. С этой точки зрения термин «незавершенная мо-
дернизация» оказывается наиболее точным.
Отсутствие четких границ между сферами деятельности
Структурное определение современности предполагает трансфор-
мацию простого, однородного общества, в котором различные сферы
повседневной деятельности не дифференцированы, в сложное обще-
ство, включающее множество нормативных подсистем. Каждая под-
система имеет значительную степень автономии относительно осталь-
ных подсистем, в идеальном типе современного общества «пересече-
ния» между подсистемами и вовсе сведены к нулю. «Главным условием
модернизации является функциональная дифференциация подсистем,
в частности разделение политики и религии, экономики и политики,
формирование автономных сфер науки, искусства, частной жизни»37.
Теория соглашений, в свою очередь, выделяет следующие сферы дея-
тельности (cites): рыночная, индустриальная, гражданская, традици-
онная (domestique), общественного мнения и творческая. Экологичес-
кая и «проектная» (cite par projets) сферы деятельности были добавле-
ны к этому списку сравнительно недавно3,4. Рассмотрим более подробно
границы, которые разделяют сферы повседневной деятельности.
Первая «демаркационная линия» отделяет рынок от других сфер.
Свободный рынок предполагает, что он избавлен от политического,
социального или традиционного воздействия. «Саморегулирующийся
рынок требует ничего иного, как институционального разделения об-
щества на экономическую и политическую сферы»39. Если создание
19
•3 - 4300
своего рода «железного занавеса» между рынком и обществом нахо-
дилось в центре «Великой трансформации» западных стран XIX в.,
описанной Карлом Поланьи, то функционирование советской систе-
мы требовало, наоборот, абсолютной прозрачности границы между
экономической и политической сферами. Симбиоз партии и государ-
ства - ключевой элемент советской системы, предполагал смешение
политических, административных и экономических функций40. Этот
факт объясняет ту форму, которую принимала в советскую эпоху эко-
номическая наука, - политическую экономию, удаленную от эконо-
мических наук в современном смысле так же, как и от наук полити-
ческих.
Другая важная граница проходит между частной и публичной жиз-
нью. Исходным пунктом в любой деятельности субъекта является за-
щищенное от внешнего воздействия пространство частной жизни.
Именно в рамках пространства частной жизни человек выходит за
рамки социальных ролей и защищает свою индивидуальность от со-
циально навязываемых требований. Наличие сферы частной жизни
обеспечивает «свободу сохранять свою индивидуальность внутри
любых общественных структур и объединений»41. Таким образом, в
рамках частной жизни человек остается самим собой и играет лишь
те роли, которые он сам выбирает. Важно заметить, что пространство
частной жизни защищает индивида не только от ролей, навязываемых
ему «большим» обществом, но и от иногда нежелательного вмеша-
тельства в его дела близких людей. Изучая культуру рабочих в Англии
50-х годов, Ричард Хоггарт отмечал, что «семейная группа никоим
образом не ориентирована на уважение интимности ее членов в отно-
шениях друг с другом. В этих условиях очень трудно оставаться одно-
му, думать одному, просто спокойно читать книгу»42. Следовательно,
успешное разделение частной и публичной жизни должно предпола-
гать механизмы защиты от нежелательного вмешательства близких,
тех, кто находится «на расстоянии вытянутой руки». Иными словами,
следует говорить о «праве защиты не только от вмешательства госу-
дарства в личную жизнь, но и от вмешательства в нее членов первич-
нои группы, к которой принадлежит индивид»4-1.
Социальная организация многих обществ исключает четкое разде-
ление частной и публичной жизни. Латиноамериканские общества
представляют один из таких случаев. В обществах советского типа
разделение двух сфер тоже не было полным. Крайний случай смеше-
ния частной и публичной жизни наблюдается в тотальных институ-
тах: пространство частной жизни здесь сведено к минимуму.
20
Персонификация отношений
Одно из проявлений взаимопроникновения сфер повседневной
деятельности заключается в несвободном выборе партнера для соци-
ально-экономического взаимодействия. Выбор партнера зависит от его
принадлежности к системе персонифицированных отношений, от фак-
та личного знакомства с ним. Все взаимодействия происходят внутри
этой системы отношений, основанных на личном знакомстве. Прак-
тически исключена возможность иметь одного партнера для коммер-
ческой деятельности, другого - для общественной и т.д. Требование
личного знакомства в качестве предпосылки взаимодействия превра-
щает любого члена локального сообщества в универсального партне-
ра. Следовательно, локальное сообщество, будь то семья, община, круг
друзей и «друзей друзей», мафия, всегда самодостаточно и стремится
закрыться на себе самом. Семья близка к идеальному типу персони-
фицированных отношений, закрытых по отношению к внешнему миру.
Р. Хоггарт подчеркивает в своем анализе английских рабочих семей
«закрытость общения домашних» и «высшую ценность, которую для
них имеет семейная жизнь»44. Центральная роль семьи объясняет ис-
пользование термина «домашний» (domestique) для описания персо-
нифицированных отношений. Описание «домашнего», традиционно-
го соглашения представителями теории соглашений показывает, как
может существовать «большое» общество, организация которого не
выходит за рамки модели «малого» общества. В рамках «домашнего»
соглашения все социальные отношения сводятся к отношениям меж-
ду «своими», «домашними». Здесь «значимость людей зависит лишь
от занимаемого ими положения в системе, построенной на личной
зависимости»45. Таким образом, социальная организация традицион-
ного, «домашнего» мира включает в себя три базовых элемента: ори-
ентация на прошлое, локализация трансакций и система личной зави-
симости. «Традиционный порядок (Гогс1ге domestique) характеризует-
ся тройным градиентом: временным (центральная роль традиции и
прецедента), пространственным (локализация трансакций) и иерар-
хическим (отношения господства и подчинения)»46.
Традиционный порядок допускает существование отношений, име-
ющих иную природу (рыночных, гражданских, индустриальных и т.д.),
но при условии, что они подчиняются логике персонифицированных
отношений. Рассмотрим в качестве примера рыночные отношения,
существующие внутри «домашней», традиционной сферы. Развива-
ющиеся страны, а также некоторые ситуации из жизни современных
обществ дают богатый иллюстративный материал. Американский ан-
21
‘з*
трополог Джейн Энсмингер долгое время изучала специфику органи-
зации экономической деятельности в одном из африканских племен
Орма. Оказалось, что представители этого племени «стремятся иметь
как минимум одного члена семьи на летних фермах»47, на которые
они сдают свой скот для выращивания. Такая политика облегчает кон-
троль за содержанием крупного рогатого скота и снижает вероятность
оппортунизма пастухов. Подобным же образом развитие торговли
представителей племени Орма в регионах, в которых у них нет род-
ственников, часто предполагает заключение брака дочери коммерсан-
та с выходцем из нового для семьи региона. Опора на родственные
связи характерна и для ряда латиноамериканских стран, в которых «рас-
ширенная семья трансформируется в сеть коммерческих и производ-
ственных отношений»48. Как и в случае с племенем Орма, опора на
родственные связи помогает сократить трансакционные издержки
внутри локального сообщества. В частности, привлечение родствен-
ников к бизнесу снижает для предпринимателя издержки контроля и
предотвращения оппортунистического поведения исполнителей. Лич-
ная зависимость превращается в главную гарантию выполнения кон-
трактных обязательств49. Та же логика объясняет стремление банки-
ров, участников рынка алмазов, биржевых маклеров к формированию
закрытых сообществ, служащих опорой в их коммерческой деятель-
ности. Нью-Йоркскую фондовую биржу (New York Stock Exchange),
лондонских банкиров, международную сеть торговцев алмазами и бри-
льянтами можно рассматривать в качестве примеров бизнеса, постро-
енного на основе персонифицированных отношений50.
Несмотря на реальность подобного симбиоза между «домашним»
и рыночным порядками на локальном уровне, его внутренние проти-
воречия и нестабильный характер становятся очевидными, как только
акторы пытаются выйти за локальные рамки и придать своим взаимо-
действиям более общее направление. Даже обладание очень широкой
сетью знакомств не гарантирует действительного превращения «ма-
ленького» общества в «большое» при сохранении «домашней», тра-
диционной логики. Ориентация на систему личной зависимости про-
должает воспроизводиться на макросоциальном уровне. Знаменитое
представление одного члена мафии другому - Cosa nostra («он один
из наших») весьма показательно в данном контексте. Мафия - изна-
чально локальный и региональный феномен - постепенно преврати-
лась в фактор национальной и международной жизни, не потеряв при
этом своего персонифицированного и «домашнего» характера. «Для
того, чтобы быть представленным мафиози, требуется представление
другим мафиози: он - то же самое, что и мы - Quisti ё la stressa cosa -
22
Cosa nostra»5]. Либо человек находится внутри «домашнего» мира,
in, либо находится вне его пределов, out, что его автоматически ис-
ключает из системы социальных отношений.
Несовершенный контроль насилия
Третий предложенный нами критерий оценки прогресса общества
на пути модернизации предполагает анализ способов контроля над
насилием в повседневной жизни. Существует множество способов
управления насилием, которое неизбежно возникает в повседневной
жизни. Институционализированное насилие, материализующееся в
монополии государства на насилие, представляет собой лишь один из
множества способов управления насилием. Впрочем, современное
общество признает только эту форму контроля над насилием.
Для краткого обзора всей палитры средств по контролю над наси-
лием обратимся к известному антропологическому исследованию Ренэ
Жирара. В своем исследовании он особенно интересуется теми меха-
низмами управления насилием, которые предшествуют монополиза-
ции насилия государством. По мнению Жирара, первый этап в эволю-
ции средств контроля заключается в поиске жертвы-субститута {victime
de rechange). «Неорганизованное насилие постепенно превращается
в поиск жертвы-субститута. Вместо создания, которое, собственно, и
вызвало негодование, возмездие направляется на другое, ничем не
примечательное. Единственная причина, по которой жертва-субсти-
тут вызывает на себя громы и молнии, это ее безответный характер и
нахождение в нужный момент рядом» с пышущим негативной энер-
гией существом52.
Важно заметить, что в общем случае жертва-субститут не является
членом локального сообщества, внутри которого и возникли предпо-
сылки насилия. Обычно жертвами насилия становятся индивиды из-
вне: иностранцы, король, если его действия подчинены логике иной,
чем поведение остальных членов сообщества. По мере того как гра-
ница между «маленьким» и «большим» обществом начинает исчезать,
насилие изменяет свою природу. Если различия между людьми внут-
ри и вне сообщества становятся несущественными {crise des
differences), их требуется воссоздать через мифический образ «козла
отпущения» {victime emissaire). «Вместо повсеместной эскалации на-
силия в ответ на насилие миф козла отпущения позволяет направить
негативную энергию на одну-единственную жертву»53. Как показыва-
ет Жирар, миф царя Эдипа, легший в основу психоаналитической ин-
терпретации Эдипова комплекса, скорее, может быть объяснен логи-
кой поиска козла отпущения, чем предложенными Зигмундом Фрей-
25
дом аргументами. Третий этап, который предшествует институциона-
лизации насилия, предполагает поиск приемлемой для общества жерт-
вы {victime sacrifiable). В отличие от козла отпущения, чья чужерод-
ность для сообщества была искусственно воссозданной, приемлемая
для общества жертва не находится ни внутри него, ни вне. Приемле-
мая жертва принимает форму «дьявольских двойников» {doubles
monstrueux), которых потенциально можно найти у каждого члена
«маленького» общества. «Существование дьявольских двойников со-
здает условия для замещения жертвы насилия, для концентрации на-
силия на единой для всех жертве»54. У сообщества больше нет необ-
ходимости для управления насилием искать внешних врагов или
линчевать козлов отпущения. Достаточно указать на «дьявола», кото-
рый скрывается за внешне мирным видом хорошо знакомых лично
людей.
Дуализм норм
Прямо противоположное поведение в отношении, с одной сторо-
ны, членов сообщества, своих, и, с другой стороны, тех, кто находится
вне сообщества, других, чужих, позволяет увидеть в дуализме норм
еще один критерий незавершенной модернизации. Дуализм норм пред-
полагает противоположное модернизации движение, так как в совре-
менном обществе постепенно исчезают различия между людьми, при-
надлежащими разным сообществам. «Тенденции современного раз-
вития Запада и человечества в целом означают стирание различий в
степени, никогда ранее не виданной»55. В терминах теории соглаше-
ний речь идет о принципе человеческого единства {commune humanite).
Согласно этому принципу, «одни и те же индивиды могут следовать
различным правилам игры, что опровергает гипотезу о существова-
нии жесткой взаимосвязи между нормативно-ценностными система-
ми и различными социальными группами»56. Иными словами, степень
дуализма норм может служить мерой продвижения того или иного
общества по пути модернизации. Чем более двойственны нормы, тем
менее современно общество, построенное на их основе, и наоборот.
Идея степени модернизации нам кажется особенно важной для избе-
жания упрощенных черно-белых оценок того или иного общества.
Вместо того чтобы квалифицировать общество как современное
{modernisee) или традиционное, предпочтительнее измерять степень
его близости к идеальному типу современности.
Заметим, что зависимое положение общества, навязывание ему
норм извне создают особенно благоприятные условия для дуализма
норм. Навязанные нормы ассоциируются в сознании индивидов с
24
внешним врагом, вызывающим ненависть, враждебность, тогда как
«свои» нормы стимулируют добровольное подчинение их предписа-
ниям, солидарность, отсутствие насилия. «Этот аспект проявляется
особенно рельефно в тотальных институтах Гоффмана. Эти институ-
ты предполагают солидарность внутри социальной группы и враж-
дебность ее членов по отношению ко всему, находящемуся за ее пре-
делами»57. Чем более явные формы принимает зависимое положение
общества, тем более дуальны нормы повседневной жизни в нем. Ев-
рейские гетто, организованные нацистами в период второй мировой
войны, представляют собой крайний случай дуализма норм. В описа-
нии Бруно Беттелхейма дух гетто означает максимально биполярное
восприятие мира. «Они (евреи европейских стран, оккупированных
нацистами) воспринимали себя прежде всего в перспективе гетто. Они
ощущали себя слабым меньшинством, окруженным всесильным вра-
гом»5*.
Для описания дуализма норм в тюремном мире прежде всего тре-
буется найти приемлемую концепцию. Учитывая, что общепринятой
концепции нет, сравним достоинства и недостатки каждого из ее аль-
тернативных вариантов. Окончательный выбор в пользу одного из них
будет сделан в зависимости от его применимости для описания осо-
бенностей повседневной жизни в заключении.
Во-первых, упомянем подход эволюционной биологии, согласно
которому двойственность поведения объясняется существованием двух
групп: альтруистов и эгоистов. Встреча альтруиста и эгоиста всегда
ставит первого в проигрышное положение, ведь норма альтруизма
бессильна перед агрессией эгоизма. Наоборот, взаимодействие между
двумя альтруистами всегда обеспечивает им больший выигрыш, чем
взаимодействие между двумя эгоистами. В этой ситуации альтруисты
стремятся к формированию однородных и закрытых групп (clusters)
для того, чтобы уменьшить риск встречи с эгоистами. «Группа альтру-
истов вырабатывает некоторые механизмы, которые ей позволяют за-
щитить своих представителей и успешно конкурировать с эгоистами
в рамках естественного отбора»59. Эволюционная логика объясняет
«естественное» подразделение общества на малые группы, каждая из
которых самодостаточна и закрыта. Однако эволюционная биология
допускает, что каждый индивид может играть лишь одну-единствен-
ную социальную роль, превращаясь в подобие робота. Кроме того,
эта теория практически не принимает во внимание контекст повсед-
невной жизни.
Во-вторых, социальная антропология описывает дуализм норм в
терминах оппозиции между Нами (Nous') и Ими (Еих). Организация
25
социальных отношений между двумя полюсами, Мы и Они, характер-
на для традиционных обществ, она отражает важный этап в транс-
формации «маленького» общества в «большое». Например, противо-
поставление Мы и Они сопровождало первые этапы становления ра-
бочего движения. Это противопоставление лежит в основе
традиционного сознания ремесленников, ставшего одним из источни-
ков рабочего движения, которое можно определить как «защитную ре-
акцию, сознание, направленное на саму группу, а не на общество, вос-
принимаемое в качестве враждебной внешней среды»60. На уровне
повседневной жизни противопоставление Мы и Они принимает фор-
му тотального недоверия к «чужим», резко контрастирующего с пол-
ным доверием к «своим». «При встрече с чужими первая реакция зак-
лючается не в страхе, но в недоверии. Чужим не доверяют никогда,
даже если они пытаются показать свою расположенность»61. Таким
образом, в коллективном сознании, возникшем на базе дуальной оп-
позиции, насилие присутствует лишь в отношениях с другими, с чу-
жими. Насилие практически всегда исключено в отношениях внутри
группы, со своими. «Вопрос о разделении на Нас и Их неизбежно вста-
ет при попытках объяснить тенденцию приписывать иностранцам же-
стокость, способность к насилию. Эта тенденция приводит к попыт-
кам полностью исключить иностранцев из общества»62. Исключитель-
но традиционный характер противопоставления Нас и Их ограничивает
аналитическую ценность этой концепции, ведь она исключает осоз-
нанный и осмысленный выбор социальных акторов. Это противопос-
тавление соответствует самому началу процесса модернизации и те-
ряет свое значение по мере развертывания этого процесса.
Наоборот, третий способ описания дуализма норм основывается
на предположении осознанных и свободных действий. Этот способ
заключается в обращении к социологии действия: взаимодействие
акторов изменяет свою сущность, как только один из них начинает
восприниматься как противник (adversaire). Обратимся к схеме, пред-
ложенной Аленом Турэном для анализа коллективных акторов, -
И /О/Т, или идентичность (актор) - оппозиция (противник) - тоталь-
ность (цели сторон конфликта). Участвуя в конфликте по поводу ис-
пользования культурных ресурсов, актор одновременно осуществляет
свою самоидентификацию и противопоставление другой стороне кон-
фликта, противнику63. Совокупность норм, которые регулируют са-
моидентификацию, практически никак не пересекается с нормами, уп-
равляющими противопоставлением. Впрочем, логика И /О/Т требует,
чтобы наличествовала третья совокупность норм, которым подчиня-
ются одновременно и актор, и противник (Турэн называет эту сово-
26
купность тотальностью). Например, «тотальные» нормы принимают
форму индустриальной культуры в случае конфликта между рабочим
движением и капиталистами. Ценности прогресса, экономического раз-
вития одинаково значимы и для актора, и для его противника. «Ста-
новление рабочего движения происходит в процессе противопостав-
ления рабочих капиталистам и идентификации рабочих с индустриаль-
ной культурой»64. Если коллективный актор не признает существования
никаких общих для него и его противника нормативных рамок, то он
превращается в социальное шуяшдвижение. В конфликте находят ме-
сто жестокость и насилие, если в нем исчезают общепризнанные все-
ми сторонами нормативные рамки. Иными словами, насилие превра-
щается в норму тогда, когда дуализм норм принимает свои крайние
формы. «Насилие царит в тех сферах, где сталкиваются интересы ак-
торов, но отсутствие приемлемых для всех норм не позволяет струк-
турировать конфликт и делает его исход непредсказуемым»65. В отно-
шениях между надзирателями и осужденными отсутствие общих нор-
мативных рамок особенно очевидно, что делает модель «актор -
противник» малоприменимой для нашего анализа.
Разрушение или отсутствие общих нормативных рамок во взаимо-
действии рождает другую модель дуальных отношений - между дру-
зьями и врагами. Политические науки широко используют данную
модель для описания политических процессов. Как отметил немец-
кий политолог начала XX в. Карл Шмит, взаимоисключающие отно-
шения, с одной стороны, с друзьями, с другой стороны, с врагами,
представляют собой differentia specifica всех политических взаимодей-
ствий. «Политический враг всегда воспринимается как чужак, как
иностранец, в любых конфликтах с ним отсутствуют какие-либо пра-
вила, обращение к посреднику для их разрешения тоже исключено»66.
Принципиально важно отметить готовность сторон конфликта между
«врагами» выйти за рамки приемлемого, нормального, человеческого.
Мы сталкиваемся здесь с «ужасающим стремлением не видеть во вра-
ге человеческое существо, вынести отношения с ним за рамки закона
и человеческого сообщества в целом»67. Уважительное отношение к
нормам, значимым для всех участников взаимодействия, характерно
лишь для отношений между друзьями. Однако это не означает, что
«бой» с врагами происходит совсем уж без правил. Как и в любом
«бою без правил», в стычках с врагами все же обращаются к мини-
мальным нормам, но к радикально отличным от тех, что применяются
в отношении друзей. В частности, «правила игры» с врагами включа-
ют применение насилия (каждая сторона конфликта отдает себе отчет
в возможности и неизбежности использования насилия), принцип «где
27
сила, там и право», принцип «если враг не сдается, его уничтожают» и
т.д. Какими бы жестокими ни были эти принципы, функционально их
следует рассматривать в качестве норм, ведь они структурируют взаи-
модействия и делают их предсказуемыми. В тюремном мире легко
найти многие элементы модели «друг - враг», особенно в отношениях
между заключенными и надзирателями. Но тюремную субкультуру в
целом трудно свести к данному типу отношений, потому что даже кон-
такты между заключенными и надзирателями предполагают достаточ-
но высокую степень кооперации, готовности к согласованиям, к пре-
доставлению взаимных услуг. Например, надзиратель «закрывает гла-
за» на некоторые нарушения, ожидая взамен беспрекословного
подчинения осужденного в принципиальных вопросах.
Можно ли анализировать предоставление взаимных услуг в тюрем-
ном мире на основе концепции «сети» (network, reseauyi Социальные
связи, организованные в форме «сетей», всегда персонифицированы,
они не обязательно предполагают четкое разделение между сферами
деятельности, отношения преимущественно ориентированы «во-
внутрь» группы, а не вовне. Все эти особенности «сетей» делают эту
концепцию особенно привлекательной для нашего исследования.
С помощью модели «сети» можно описать широкий спектр взаимо-
действий, учитывая разнообразие типов «сетей»68: униплекс и муль-
типлекс (в зависимости от числа связей между участниками взаимо-
действия: чем больше связей, тем размытее границы между сферами
деятельности), активные и латентные, эгоцентричные и полицентрич-
ные, прямые и основанные на отношениях типа «друзья друзей». Кон-
цепция «сети» приобрела недавно особую популярность в экономи-
ческих науках, где с ее помощью описываются нетрадиционные фор-
мы организации, ориентированной на достижение цели, реализацию
проекта, общего для ее участников. Коммерческий успех таких орга-
низационных форм, как японская фирма, индустриальный округ (дис-
трикт), объединяющий по географическому признаку множество
малых и средних предприятий, во многом объясняется выгодами мо-
билизации ресурсов в рамках «сети»69. Дает ли идея «сети», предпо-
лагающая одновременно локальный характер взаимодействий и их под-
чинение принципам рационального выбора, возможность понять доб-
ровольное подчинение нормам? Применима ли вообще эта идея к
исследованию тюремной субкультуры? Тот факт, что «сеть» обязатель-
но имеет открытый характер, заставляет дать скорее негативный от-
вет. «Сеть - структура со слабой либо вообще отсутствующей иерар-
хией, характеризующаяся гибкостью и изменяющимися границами...
Сеть остается открытой для участия всех заинтересованных в реали-
28
зации данного проекта лиц»70. Напротив, социальные группы, суще-
ствующие в тюрьме, имеют закрытую и жесткую структуру.
Какой же термин наилучшим образом отражает дуализм персони-
фицированных отношений в тюрьме? Остается еще рассмотреть тер-
мин «мафия». Концепция мафии вполне укладывается в изложенную
выше логику «сетей», за исключением одного: их открытого вовне
характера. Воспроизведем, к примеру, «двойное определение фено-
мена каморры: речь идет одновременно и о кланах, и о сетевых струк-
турах, в которые они объединяются»71. Наличие в мафиозной органи-
зации элементов клана, имеющего традиционную природу, и сети,
производной современного общества, соответствует специфике «ма-
ленького» общества, заключающейся в персонификации отношений,
отсутствии четких границ между сферами деятельности, несовершен-
стве контроля над насилием и дуализме норм. Практически каждый
принцип функционирования мафии имеет одновременно и традици-
онную, и современную природу. Например, дружеские отношения
между членами мафии получают совершенно новую трактовку. «Друж-
ба мафиози практически лишена тех качеств, которые обычно ассоци-
ируются с этим понятием. Она лишь вуалирует самый заурядный об-
мен услугами»72. Исходя из того, что мафию невозможно свести ни к
традиционному, ни тем более к современному обществу, она вполне
соответствует образу незавершенной модернизации. Таким образом,
определение мафии, данное Пино Арлакки, кажется нам наиболее точ-
ным: речь идет о «странной смеси традиции и современности»73.
Оставляя на время в стороне культурологическое прочтение мафии,
попытаемся объяснить специфику ее структуры с помощью аппарата
институциональной экономики. С этой точки зрения мафиозная орга-
низация предполагает амальгаму традиционной сферы и «проектной»
сферы (деятельности, ориентированной на реализацию конкретного
проекта). С одной стороны, для мира мафии характерно противопос-
тавление всего, что происходит внутри, тому, что происходит вне ее
границ. «Основанный на отношениях взаимной зависимости, тради-
ционный мир характеризуется жестким противопоставлением внут-
ренних и внешних процессов, между которыми иногда отсутствуют
малейшие связи»74. С другой стороны, персонифицированные отно-
шения мобилизуются для достижения конкретной цели, проекта, при-
чем даже в обход традиционных запретов и ограничений. Мобилиза-
ция во имя реализации проекта отличает «проектное» соглашение от
любой другой сферы деятельности. «Проект объединяет самых раз-
ных людей на сравнительно короткое, необходимое для его реализа-
ции, время. Впрочем, даже после завершения работы над проектом
29
сформировавшиеся связи остаются, хотя и принимают до следующей
оказии латентную форму»75. В обоих случаях - «проектной» и тради-
ционной сфер отношения базируются на личном знакомстве, а взаи-
модействия происходят преимущественно внутри системы персони-
фицированных отношений. Единственное существенное отличие ка-
сается динамического аспекта персонифицированных отношений.
В традиционной сфере все отношения предопределены и не предрас-
положены к изменениям во времени. В «проектной» сфере отноше-
ния чрезвычайно гибки и могут изменяться так быстро, как этого
потребует специфика работы над проектом. Похожесть двух рассмат-
риваемых сфер позволила Люку Болтански и Еве Чиапелло сформу-
лировать «гипотезу о замещении или даже поглощении традицион-
ной логики логикой сетевых отношений»76 в ходе эволюции западных
обществ. Что же касается тюремного сообщества, то мы предпочита-
ем говорить об амальгаме двух сфер: ни традиционная, «семейная»
логика, ни логика работы над проектом не являются доминирующими
в абсолютном смысле. Нет между ними и компромисса, согласования
взаимоисключающих требований. Каждое действие может быть ин-
терпретировано как с традиционной точки зрения, так и с «проект-
ной» точки зрения.
1.2.2. Конгруэнтность двух совокупностей
неформальных норм: в тюрьме и в советском
обществе
Ранее мы определили тюремную субкультуру как набор неформаль-
ных норм, созданных и добровольно применяемых самими заключен-
ными, которые позволяют организовать повседневную жизнь в зак-
лючении. Как утверждает И. Гоффман, аналог тюремного сообщества,
неофициальная или «теневая» жизнь, присутствует в любом обществе.
Организация общества исключает дуальное разделение на официаль-
ную и неофициальную стороны лишь при выполнении трех условий:
благосостояние индивидов достаточно высоко; личные интересы ин-
дивида и цели организации практически совпадают; деятельность
индивида на благо организации стимулируется, в том числе негатив-
ными санкциями77. В большинстве реальных обществ не выполняется
одно или несколько из этих условий. Общество советского типа не
является исключением, что делает неполным любой анализ повсед-
невной жизни в этом обществе без учета его «теневой», возникшей
вопреки навязанным сверху нормам, части.
30
- Наша гипотеза касательно институциональной организации тюрем-
ной жизни и повседневной жизни в советском обществе предполагает
их удивительную схожесть. В терминах И. Гоффмана речь идет о вы-
соком значении «коэффициента проницаемости». Этот коэффициент
позволяет судить о степени легкости, «с которой согласуются внут-
ренние нормы конкретного института и нормы, господствующие в его
внешней среде. Чем выше значение коэффициента, тем несуществен-
нее отличия между двумя институциональными средами»78. Схожесть
институциональной структуры двух обществ позволяет обратиться к
особому способу изложения результатов исследования, детально раз-
работанному антропологом Бенедикт Рут. Этот способ заключается в
«таком представлении обычных и экзотических фактов, что они меня-
ются местами в сознании читателя. Культура, с которой читатель зна-
ком по собственному опыту, оказывается странной и непонятной, тог-
да как экзотическая культура воспринимается как сама собою разуме-
ющаяся и логичная»79. В нашей интерпретации данная стратегия будет
означать описание общества советского типа с помощью модели тю-
ремного сообщества.
Напротив, если значение коэффициента проницаемости стремится
к нулю, то можно говорить о существовании серьезного диссонанса
между институциональными структурами. Ввиду абсолютной непо-
хожести правил игры «здесь» и «там» затрудняется переход, в том числе
когнитивный, от одной нормативной сферы к другой. Возникает так
называемый институциональный диссонанс, «рассыпание» институ-
циональной среды на отдельные, не связанные между собой фрагмен-
ты. «Под институциональным диссонансом понимается рассогласова-
ние между институциональными структурами, регулирующими взаи-
модействия между индивидами и определяющими “естественный”
способ восприятия ими внешней среды»80.
Учитывая наше стремление к количественной оценке степени мо-
дернизации того или иного общества, попытаемся найти математи-
ческое выражение институционального сродства. Математики исполь-
зуют понятие конгруэнтности для описания достигнутых различными
способами аналогичных результатов. Рассмотрим, например, числа 7,
25, 43 и 61. Все они конгруэнтны, несмотря на кажущееся отсутствие
общих для них всех характеристик. Конгруэнтность этих чисел осно-
вывается на возможности осуществления с каждым из них одной и
той же трансформации: их деление на 6 дает остаток, всегда равный
единице81. Аналогично институциональная конгруэнтность предпо-
лагает возможность последовательной трансформации одной совокуп-
ности норм в другую посредством серии промежуточных превраще-
31
ний. Чем больше число промежуточных превращений, тем менее кон-
груэнтны рассматриваемые институциональные структуры. Следова-
тельно, мы можем дать новую формулировку нашей исходной гипоте-
зы: институциональная структура тюремного сообщества конгру-
энтна институциональной структуре общества советского типа,
так как они обе включают в себя элементы, которые можно полу-
чить путем серии взаимных преобразований (EL2).
Гештальт-психология помогает уточнить механизм аналитической
трансформации одной совокупности норм в другую. Предположим,
что b является атрибутом определенной совокупности норм и R опре-
деляет функциональную роль этого элемента (его функции, степень
важности и т.д.)82. Как тогда описать параметры всей совокупности
норм, имея информацию лишь об одном из ее элементов: ‘IRb. Исходя
из своего предшествующего опыта, наблюдатель предполагает, что это
aRb. Хотя речь идет лишь о частичном, возможном соответствии, в
сознании наблюдателя упоминание ?Rb означает aRb. Иными слова-
ми, изучение некоторых элементов тюремной субкультуры вызывает
в сознании наблюдателя аналогию с организацией повседневной жиз-
ни в обществе советского типа. Следовательно, размышления о воз-
можной связи гипотез, которые осуществляет исследователь в своем
анализе, и его практическим опытом повседневной жизни помогают
лучше понять специфику его подхода, сильные и слабые стороны про-
веденного анализа. Указанный аспект тем более важен, что в соци-
альных науках принято ничего не говорить о личности исследователя
под предлогом якобы объективного характера анализа. Только в ант-
ропологии делается исключение из этого правила. В рамках этой дис-
циплины тот факт, что данные полевых исследований не могут быть
воспроизведены и проверены (изучаемые общества находятся очень
далеко и недоступны для прочих наблюдателей), выводит на первый
план личную репутацию исследователя в качестве гарантии качества
осуществленного им анализа83.
Резюмируя представление нашей второй гипотезы, подчеркнем, что
в обычной ситуации значение коэффициента проницаемости высоко
для различных институтов повседневной жизни, включая формаль-
ные и неформальные, и стремится к нулю в случае нормативной орга-
низации тюремной среды и «большого» общества. Например, даже
члены мафии сознательно различали правила игры внутри тюрьмы и
вне ее стен. В частности, у них существовал принцип, «согласно кото-
рому в тюрьме следовало оставить в стороне все внутренние конф-
ликты, существовавшие между членами мафии на свободе»84. Мы же
наблюдаем прямо противоположный случай: нормы тюремной суб-
32
культуры и окружающего тюрьму общества похожи друг на друга, в
то время как диссонанс возникает между формальными и неформаль-
ными нормами, как в тюрьме, так и в обществе советского типа.
1.2.3. Особенности государственной власти в тюрьме
и в обществе советского типа
Согласно нашей третьей гипотезе, конгруэнтность тюремной суб-
культуры и «конституции» повседневной жизни советских людей
объясняется существованием одного и того же типа властных отно-
шений как в тюрьме, так и в окружающем ее обществе. Прежде чем
детально рассмотреть модель легальной власти, еще раз повторим, что
мы не стремимся к универсализации нашего анализа тюрьмы, к его
применению в любой другой стране. «В социальных науках нет уни-
версальных законов. Причинно-следственные связи, на основе кото-
рых происходит универсализация, всегда неустойчивы ввиду несовер-
шенства знания акторов о результатах их собственных действий»85.
Наоборот, именно специфика советской системы позволяет рассмат-
ривать в качестве однопорядковых анализ пенитенциарной системы и
исследование общества в целом. В чем же заключается эта специфи-
ка, если рассмотреть более подробно властные отношения, ключевой
элемент любой социальной конструкции?
Согласно общепринятому определению, власть индивида (или орга-
низации) над другими индивидами реализуется через право контро-
лировать их действия. Концепция властных отношений не обязатель-
но предполагает навязывание власть предержащими своих собствен-
ных интересов, их абсолютной власти над остальными людьми.
Подчинение власти может носить и добровольный характер, «если
индивид сохраняет за собой возможность выбирать, контролировать
ли ему свои действия самостоятельно или делегировать это право кому-
либо другому»86. Иначе говоря, индивид добровольно подчиняется
власти, если он уверен, что не сможет самостоятельно реализовать
свои интересы и что он передает власть по контролю над своими дей-
ствиями лишь в четко оговариваемых сферах. Джеймс Коулмэн назы-
вает такой тип власти согласованным (conjoint), в отличие от власти
рассогласованной (disjointe), единственным оправданием которой в
глазах подчиняющегося ей индивида является компенсация, которую
он получает за отказ от автономности собственных действий87.
К последнему типу власти можно добавить и власть, навязанную си-
лой, когда подчиняющиеся ее решениям люди лишены права даже на
компенсацию. В двух последних случаях интересы власть предержа-
33
щих, принципалов, совершенно не совпадают с интересами тех, кто
вынужден подчиняться решениям власти, агентов (рис. 3). Рассогла-
сование интересов рождает неофициальную, теневую жизнь и ставит
в то же самое время так называемую проблему принципала и агента
{Principal-Agent Problem), интерес к которой особенно характерен для
представителей институциональной экономики. Проблема принципа-
ла и агента заключается в поиске способов принуждения агентов вы-
полнять требования принципала в ситуациях, когда их интересы не
совпадают, принципал не обладает всей информацией о действиях
агента (т.е. между ними существует асимметричность информации) и
не может контролировать все действия последнего из-за высоких из-
держек на контроль88. Навязанные властные отношения далеко не все-
гда имеют нелегитимный характер. Просто их легитимность может
основываться на основаниях, отличных от рациональных соображе-
НИИ .
Возможное превращение согласованной власти в отношения меж-
ду принципалом и агентом обусловливает дуализм норм в их поведе-
нии и размывает границы между различными сферами их повседнев-
ной деятельности. Во-первых, несовпадение или даже противополож-
ность интересов, особенно ярко выраженная в случае навязанной
власти, означает, что партнер по социальному взаимодействию пре-
вращается в чужака, по отношению к которому действуют совсем иные
нормы. Например, максимизация полезности и тесно связанная с ней
норма утилитаризма касаются лишь действий принципала, то же са-
мое верно и в отношении нормы рациональности. Действия агента
скорее соответствуют модели ценностно-рационального поведения, так
как он свободен только в выборе средств для достижения целей, опре-
34
деленных принципалом90. Отношения между принципалом и агентом
описывает следующая система уравнений (рис. 4).
jmax ЕОпринципал = EU [р (Q), Q, A, S]
|EUareHT = EU(Y,AS)>U,
где EU - ожидаемая полезность (expected utility), Q - «выход» (output),
ц (Q) - система оплаты в зависимости от отдачи, У- вознаграждение, полу-
чаемое агентом от принципала, А - усилия, затрачиваемые агентом на вы-
полнение задач, установленных принципалом (input), S - внешние факто-
ры, не зависящие от принципала и агента.
Рис. 4
Во-вторых, отношения между принципалом и агентом всегда свя-
заны с опасностью экспансии контроля принципала над теми сфера-
ми деятельности агента, о которых изначально речь не шла. Принци-
пал стремится распространить свой контроль за те рамки, которые
были эксплицитным образом установлены в ходе переговоров с аген-
том. «Распространение сферы контроля за пределы той сферы, кото-
рой напрямую касаются властные отношения», представляет собой
серьезную опасность для агента91. Экспансия контроля делает про-
зрачными границы между сферами деятельности, в том числе и гра-
ницу между публичной и частной жизнью. Иначе говоря, отношения
между принципалом и агентом воспроизводят традиционные соци-
альные отношения, они объективно являются препятствием модерни-
зации. Таким образом, мы можем сформулировать нашу третью гипо-
тезу: властные отношения в тюрьме и в обществе советского типа
конгруэнтны, ибо они включают в себя ключевые элементы модели
принципала и агента. Повсеместное присутствие этой модели дела-
ет конгруэнтными и другие две совокупности норм, тюремную суб-
культуру и «конституцию» повседневной жизни в обществах совет-
ского типа (Н.З).
Взгляд на тюрьму и на общество в целом через призму модели прин-
ципала и агента требует корректировки привычного подхода к иссле-
дованию тюремного мира. Привычный взгляд предполагает, что ре-
шающее влияние на тюремную жизнь оказывает «большое» общество,
существующее вне тюремных стен. Окружающее тюрьму общество
оказывает решающее влияние на понимание процессов, происходя-
щих внутри тюрьмы92. Например, изменения французского общества
в XIX в. послужили Токвилю обоснованием его аргументов в пользу
пенитенциарной реформы. Его интерес к уровню рецидивной преступ-
35
4 - 4300
ности как главному индикатору ситуации в тюрьмах также объясняет-
ся заботой о рассмотрении тюрьмы в контексте «большого» общества93.
Несколько упрощая, мы можем резюмировать привычный подход к
анализу тюрьмы следующим образом: «маленькое» тюремное сооб-
щество повторяет эволюцию «большого» общества и организация
тюремного мира производна от той функциональной роли, которую
он выполняет в «большом» обществе. Что касается нашего взгляда на
пенитенциарные исследования, то мы стараемся избегать использова-
ния причинно-следственных связей, какими бы ни была их природа,
для описания отношений между тюрьмой и окружающим ее обще-
ством. Например, мы не хотели бы рассматривать тюремное сообще-
ство в качестве «зародыша», элементарной формы «большого» обще-
ства по аналогии с изучением примитивных обществ такими предста-
вителями классической антропологии, как Дюркгейм, Леви-Стросс,
Малиновский. Дед рассматриваемых нами общества конгруэнтны не
потому, что тюремный мир производен от окружающего его обще-
ства, а потому, что они оба производны от одной и той же модели
властных отношений. «Социальная система тюрьмы очень похожа
на Gebeitsverband, территориальное сообщество, живущее под влас-
тью, навязанной малочисленной правящей группой. Признание леги-
тимного характера власти здесь не сопровождается добровольным
подчинением ее решениям»94. Данное утверждение позволяет увидеть
сродство и тюремного сообщества, и общества советского типа с теми
социальными системами, которые либо находятся под властью дру-
гой страны, либо управляются своими представителями, лишенными
всякой обратной связи с управляемыми ими людьми. «В тех странах,
в которых право было навязано извне (the forces of law come from
outside}, люди лишены возможности представлять и защищать свои
интересы в законотворчестве»95. В таких социальных системах невоз-
можно гражданское участие - ключевой элемент демократии, заклю-
чающееся в «праве участвовать, напрямую или через представителей,
в управлении обществом»96.
Концепция навязанной власти не совпадает с понятием тоталь-
ной власти, характерной для тотальных институтов. Но между этими
двумя типами властных отношений существует взаимосвязь: навязан-
ная власть имеет тенденцию трансформироваться в тотальную. Эта
тенденция объясняется заинтересованностью агента в оппортунисти-
ческом использовании асимметричного характера информации, цир-
кулирующей между ним и принципалом. Речь идет об отлынивании
(shirking}, стимулы к которому заключаются в невозможности для прин-
ципала с точностью знать, насколько добросовестно выполняет агент
36
свои обязанности в каждый момент времени. Учитывая эту «естествен-
ную» склонность агентов к отлыниванию, принципал стремится рас-
ширить сферу своего контроля, сделать его тотальным. Равновесие
между тенденцией к оппортунистическому поведению, характерной
для агентов, и тенденцией к расширению сферы контроля, характер-
ной для принципала, определяется динамикой издержек, связанных с
осуществлением контроля и сбором информации о действиях агента
(рис. 5). Иначе говоря, навязанный характер властных отношений яв-
ляется необходимым, но недостаточным условием их «тотализации».
После знакомства в общих чертах с идеей конгруэнтности мы пе-
реходим к вопросу о ее механизмах, о способах репродуцирования
институциональных моделей. Аналогии из математики, геометрии и
химии недостаточны для объяснения того, почему и заключенные, и
обычные советские люди обращаются к тем же самым нормам для
организации их повседневной жизни. Первое решение предполагает
обращение к концепции общего склада - хабитуса (habitus'), разрабо-
танной в рамках критической социологии. «Хабитус предполагает тен-
денцию к бесконечному воспроизводству мыслей, выражений, дей-
ствий, способов восприятия, формирование которых всегда истори-
чески и социально обусловлено»97. С точки зрения критической
социологии объяснение конгруэнтности следует искать в существова-
нии условий, способных перевести в активное состояние хабитусы,
сформированные тюрьмой и иными тотальными институтами. Ретрос-
пективный анализ становления обычного советского человека, пред-
ложенный Юрием Левадой и его коллегами, можно рассматривать в
качестве примера обращения к логике производства и активизации
Рис. 5
37
4*
хабитусов тотальных институтов, хотя подобный термин авторами и
не используется. Исследователи из ВЦИОМ подчеркивают ведущую
роль в социализации советских людей опыта службы в рядах советс-
кой армии. В частности, речь идет о системе неформальных отноше-
ний, известной под именем «дедовщины» и очень распространенной
и в советской, и в российской армии. Дедовщина заключается в отно-
шениях, основанных на личной зависимости и на подчинении моло-
дых воинов представителям более ранних призывов, «старикам». Про-
блема в том, что «дедовщина представляет собой целостную систему
ресоциализации, перевоспитания индивида»9к. Если первичная соци-
ализация, как отмечает Ю. Левада, происходит в школе и означает вос-
приятие молодыми людьми универсальных, современных ценностей,
то вторичная социализация приводит к интериоризации традицион-
ных ценностей и стереотипов поведения. В этом смысле дедовщина
выполняет ту же самую функциональную роль, что и «педагогическая
работа» в теоретической системе критической социологии. «Педаго-
гическая работа - это внедрение в сознание ценностей и норм, доста-
точно длительное во времени для того, чтобы сформировать устойчи-
вый хабитус, способный к самовоспроизводству в повседневном пове-
дении уже после завершения педагогического воздействия»". Солдат,
завершающий свою воинскую службу, покидает казарму с хабитусом,
который сохраняется после демобилизации и служит основой в орга-
низации его повседневной жизни в советском обществе.
Дополнительным аргументом в пользу концепции хабитуса явля-
ется его интерпретация с точки зрения психологии. В частности, Геш-
тальт-психология позволяет дать хабитусу когнитивное измерение.
В терминах этой теории хабитус связан с особой организацией «сле-
дов» (traces) в памяти человека. «Следы [в памяти], оставленные схо-
жими событиями в жизни человека, зависят друг от друга и формиру-
ют собой обширную систему, влияющую на характеристики возника-
ющих позднее следов»100. Организация следов в систему позволяет
глубже понять механизм переноса хабитуса из одного социального
контекста в другой. С момента превращения системы следов в устой-
чивую Гештальт-диспозицию (gestalt-disposition) последняя начинает
влиять на восприятие нового опыта. «Если даже новый опыт затраги-
вает лишь часть следов, их система в целом повлияет на восприятие
нового опыта таким образом, что оно окажется подобным исходной
Гештальт-диспозиции»101. Условия, при которых новый опыт оживля-
ет в памяти существующие следы, включают похожесть ситуаций, их
близость во времени, их взаимосвязанность (good continuation) и, воз-
можно, их контрастность (the law of contrast). Напомним в этой связи,
38
что универсальный (transposable) характер хабитуса объясняет, поче-
му хабитус, сформированный тотальным институтом, может воспро-
изводиться в совершенно новом контексте, вовсе не обязательно кон-
груэнтном с исходным. «Хабитус является структурирующим сред-
ством, обеспечивающим взаимосвязанный характер действий в
различных контекстах и ситуациях»'®2. Иными словами, речь идет о
диспозиции, «воспроизводимой универсальным образом в значитель-
ном числе различных сфер деятельности»'®2.
Социальная психология старается сделать эксплицитными связи
между когнитивными структурами и образцами повседневного пове-
дения индивида. Эти связи объясняются с помощью понятия архети-
па. Социальные архетипы, которые являются результатом социализа-
ции индивида, определяют способы восприятия социально-экономи-
ческой реальности, социальных и индивидуальных действий104.
Специфика организации повседневной жизни отражена в совокупно-
сти архетипов, характерных для каждой социально-экономической си-
стемы и воспроизводимых из поколения в поколение. Таким образом,
хабитус приобретает универсальный (transposable) характер не толь-
ко в социальном пространстве, но и в социальном времени.
Основное преимущество концепции хабитуса - его универсаль-
ный характер - является в то же самое время и его недостатком, кото-
рый делает невозможным применение данной концепции для нашего
исследования. Универсальность концепции ослабляет зависимость ха-
битуса от социального контекста, контекста повседневной жизни.
Например, хабитус дедовщины должен был бы иметь тенденцию к
воспроизводству в любом обществе, если бы только его молодые пред-
ставители получали опыт жизни в тотальном институте, сходный с
тем, который дает советская или российская армия. Шуточный ана-
лог дедовщины, бизутаж (bizutage), никогда не занимал такого же важ-
ного места в западных обществах. Более того, будучи продуктом ин-
дивидуального опыта, хабитус может оказывать влияние на органи-
зацию повседневной жизни лишь при условии, что число его
носителей достаточно велико. В отличие от воинской службы, обяза-
тельной для абсолютного большинства молодых людей в советскую
эпоху, опыт тюремного заключения имело и имеет лишь незначитель-
ное число людей (мы уже упомянули несколько цифр в этой связи во
введении, более подробно статистика численности осужденных бу-
дет обсуждена в разделе 2.1.3). Однако незначительность численнос-
ти бывших и настоящих заключенных отнюдь не уменьшает влияние
тюремной субкультуры и не отменяет факт конгруэнтности норма-
тивной структуры тюремного мира и советской повседневности. По-
59
этому следует продолжить поиск теоретического подхода для объяс-
нения сродства двух рассматриваемых нормативных структур. Такой
подход должен отвечать следующим требованиям: его универсаль-
ный (transposable) характер проявляется лишь в конгруэнтных кон-
текстах; его устойчивый характер зависит от степени конгруэнтности
контекстов; подход должен иметь когнитивное и психологическое обо-
снования.
Поиск теории, адекватной задаче исследования процесса пере-
несения нормативных рамок из одного социального контекста в дру-
гой, приводит нас к теории установки, основы которой были зало-
жены советским психологом Дмитрием Узнадзе (1886-1950) и его
последователями из тбилисского Института психологии. С помощью
термина «установка» они предлагают описывать процессы, проис-
ходящие в сфере внесознательного (extraconscious). В отличие от
фрейдистской концепции бессознательного сфера внесознательно-
го образуется как результат осознанных действий и служит своеоб-
разным резервуаром для информации, не заслуживающей присталь-
ного и постоянного внимания. Если использовать аналогию из мира
компьютеров, то внесознательному соответствовала бы «скрытая»
память (cash memory), используемая процессором в процессе обра-
ботки больших массивов данных аналогичным образом. Примером
действий, происходящих в результате внесознательных процессов,
являются рутины, традиции, привычные поступки. Тенденция отра-
жает «его [индивида] основную, изначальную реакцию на воздей-
ствие ситуации, в которой ему приходится ставить и разрешать за-
дачи»105. Повторение исходной ситуации фиксирует установку и рас-
пространяет ее на другие контексты деятельности. Установка
касается как восприятия материального мира (размеров, веса, цвета
различных предметов), так и организации социальных взаимодей-
ствий (рутины106, ментальные модели и т.д.). Многочисленные экс-
перименты доказали не только наличие установок в различных сфе-
рах повседневной деятельности, но и их интермодальный характер,
т.е. сходство параметров установок одного и того же индивида в
разных сферах деятельности. Например, сенсорное восприятие веса
предметов и чтение текстов могут регулироваться у человека уста-
новками, близкими по своим параметрам107. Глубококонтекстуаль-
ный характер отличает, однако, установку от следов в памяти чело-
века и, следовательно, от хабитуса. «Установка сохраняет в себе воз-
можность снова актуализироваться, лишь только вступают в силу
подходящие для этого условия»10К. Если контекст деятельности, кон-
груэнтный с условиями формирования установки, отсутствует, то
40
установка приобретает латентный характер и постепенно теряет воз-
можность актуализироваться вновь.
Отметим еще одно преимущество концепции установки: она впол-
не вписывается в рамки дискуссии о природе норм, ограничивающей
или, наоборот, освобождающей. Установка в качестве элемента орга-
низации повседневной жизни индивида помогает ему лучше исполь-
зовать свои когнитивные ресурсы. Установка замещает внимание в тех
ситуациях, которые не требуют пристального и непрерывного контро-
ля. Например, действия в течение первых минут после утреннего про-
буждения практически полностью регулируются установками. Следо-
вательно, внимание может быть рассмотрено как «акт, обращающий
включенный в цепь деятельности человека предмет или явления в спе-
циальный, самостоятельный объект наблюдения»109. Иными словами,
установка обеспечивает индивида, имеющего ограниченные когнитив-
ные ресурсы, дополнительной степенью свободы (ср. концепция ог-
раниченной, неполной рациональности Герберта Саймона110). Вмес-
то того, чтобы распылять внимание на многие вещи и процессы, чело-
век концентрирует его на тех, что наиболее важны для реализации
своих интересов. Приведем итоги сравнения хабитуса и установки в
табл. 1.
Таблица I
Характеристики хабитуса Характеристики установки
Практически неограниченное действие во времени Действие во времени ограничено
Абсолютно универсальный характер Универсальный характер лишь в конгру- энтных контекстах
Воспроизводимость, близкая к совершенной Ограниченная способность к актуализации
Четко определенный характер ситуации, в которой происходит актуализация
Интермодальный характер (сходство пара- метров для различных видов деятельности)
Резюмируя, можно сказать, что модель властных отношений в тюрь-
ме и в обществе советского типа формирует конгруэнтные контексты, в
которых распространены схожие, родственные установки. Следователь-
но, нет необходимости для объяснения распространенности тюремной
субкультуры в обществах советского типа ссылаться на хабитусы, кото-
рые формирует тюремный мир. Нормативную структуру, сходную с
тюремной субкультурой, производит особый тип властных отношений.
Как отметил Дж. Скиаво, говоря о контексте возникновения мафии, «в
аналогичных условиях [речь идет об особенностях государства в Сици-
лии], кто угодно действовал бы так же, как сицилийцы»111.
41
1.2.4. Влияние институциональной среды
на характеристики субъекта
Концепция установки помогает установить связь между особеннос-
тями организации повседневной жизни и характеристиками субъекта112.
О каком бы акторе ни шла речь, индивидуальном или коллективном,
каким бы ни был характер его сознания, позитивным или негативным,
становление субъекта и его действия производны от институциональ-
ного контекста. Впрочем, наша четвертая гипотеза отнюдь не предпо-
лагает детерминистский взгляд, согласно которому субъект не спосо-
бен выйти за те рамки, которые установлены различными нормами.
Полностью детерминистское видение не учитывает двойственную при-
роду норм, ограничивающую и освобождающую одновременно.
Субъект изменяет и создает нормы, но только используя те элемен-
ты, которые для него доступны в данном институциональном кон-
тексте, и опираясь на уже существующие тенденции (Н.4). Попыта-
емся интерпретировать на основе этой гипотезы таксономию типов
субъекта, разработанную социологией действия. В данной классифика-
ции значимы два критерия: характер актора (индивидуальный или кол-
лективный) и характер его сознания (позитивное, т.е. несущее позитив-
ный проект организации повседневной жизни, или негативное, ориен-
тированное на критику существующих правил игры) (табл. 2).
Таблица 2
актора Тип сознания Индивидуальный Коллективный
Позитивное Способность выйти за пределы социально навязанных ролей Социальное движение (рабочее, экологическое, потребительское и т.д.)
Негативное Отказ играть ту или иную соци- ально навязанную роль Социальное антидвижение
История рабочего движения дает наглядный пример эволюцион-
ной взаимосвязи различных типов субъекта. Ален Турэн и его соавто-
ры следующим образом представляют последовательность смены форм
в эволюции субъекта (рис. 6)113.
Эта схема подчеркивает тот факт, что переход от одной формы су-
ществования субъекта к другой происходит в зависимости от контек-
ста: организационного, институционального или политического (на
уровне власти). Более того, гибкость политической системы и готов-
ность предпринимателей к переговорам облегчают переход от нега-
тивного типа сознания к позитивному. «Рабочее движение не являет-
ся по своей природе ни революционным, ни готовым к компромис-
42
сам: тот или иной характер оно приобретает в зависимости от струк-
туры политической системы»114. Становление первого в обществах
советского типа социального движения - польской Солидарности ил-
люстрирует несколько иной тип эволюции: «снизу вверх» - начинаю-
щимся на уровне власти и завершающимся на организационном уров-
не. Впрочем, объяснение этой особенности тоже следует искать в спе-
цифике институциональной среды, а не социальной организации
субъекта. «Любое изменение в обществе, близком к тоталитарной мо-
дели, может инициироваться лишь самой властью»115. Другая особен-
ность институциональной среды в Польше - высокий уровень дове-
рия католической церкви - также способствовала ускорению форми-
рования позитивного сознания. Установки на сопротивление
навязанной силой власти, сформированные католической церковью,
оказались актуализированными в рамках движения протеста, носящего
далеко не религиозный характер. «Церковь [в Польше] выступает в
роли силы сопротивления абсолютной власти... Таким образом, она
играет исключительно демократическую роль»116.
Стремление придать контекстуальный характер анализу субъекта
позволяет по-иному взглянуть на процессы, происходящие в тюрьме.
В центре нашего анализа - превращение заключенного в индивиду-
ального субъекта, стремящегося контролировать нормативные рамки
своей повседневной жизни. Впрочем, в любой институциональной
среде индивидуальные попытки установить контроль над организа-
цией повседневной жизни являются недостаточными и обреченными
на относительный неуспех. «Индивидуальный субъект никогда не по-
беждает», за исключением случая гениев, который только подтверж-
дает общее правило117. Последний случай очень редок даже в обыч-
43
ной жизни, не говоря уже о тюрьме. Можно вспомнить лишь несколь-
ко случаев успешного индивидуального сопротивления тотальным
институтам. Таких, как, например, опыт лагерной жизни двух выдаю-
щихся писателей, автора «Архипелага Гулаг» Александра Солжени-
цына и автора «Колымских рассказов» Варлама Шаламова. Переход к
высшим уровням действий, институциональному и политическому,
практически невозможен в тюрьме ввиду жестоких репрессий из-за
любых попыток коллективного протеста заключенных. Следователь-
но, институциональный контекст тюрьмы делает невозможным лю-
бое открытое проявление коллективного субъекта. Тем не менее тю-
ремная субкультура как совокупность норм и ценностей, значимых для
всех заключенных, позволяет предположить существование коллек-
тивного субъекта в латентной форме. Как было отмечено Аленом Ту-
рэном в ходе критики ленинского тезиса о желательности перехода от
«класса в себе» к «классу для себя» в истории рабочего движения,
«класс в себе просто не существует, так как невозможно себе предста-
вить класс без классового сознания»11 к. Так, в тюрьме многие призна-
ки говорят о существовании коллективного сознания, не принимаю-
щего явных форм, что затрудняет переход от негативного сознания к
позитивному. Тезис о негативном характере «тюремного» сознания
подтверждается особенностями структуры подавляющего большин-
ства норм тюремной субкультуры, - этот вопрос подробнее изложен в
разделе 2.2.6 «Дуализм понятий». «Не делай того-то и того-то», «не
поступай так-то и так-то», - так формулируются нормы тюремной жиз-
ни. Тюремная субкультура практически не включает в себя разреши-
тельные нормы и нормы, облегчающие действия. Однако, даже если
тюремная субкультура не несет в себе позитивного проекта социаль-
ного устройства, ее критика рассогласованной и навязанной силой
власти чрезвычайно интересна. Элементы сопротивления абсолютной
власти появляются в тюремной субкультуре уже в ЗО-е годы, т.е. зна-
чительно раньше, чем первые открытые протесты в социалистичес-
ких странах119. Этот опыт сопротивления власти тем более важен, что
не только в советский, но и в постсоветский период другие коллектив-
ные субъекты в России просто отсутствовали.
1.2.5. Конгруэнтность формальных и неформальных
норм как условие стабильного
социально-экономического развития
Differentia specifica системы советского типа предполагает конгру-
энтность «конституций» повседневной жизни в тюрьме и в окружаю-
44
щем ее обществе, тогда как обе эти «конституции» не совпадают с
нормами, навязываемыми официальной властью, а зачастую и проти-
воречат им. Следовательно, действующие в такой ситуации люди стал-
киваются, выражаясь словами Жана-Даниэля Рейно, с «конфликтом
регулирования». «Участники взаимодействия могут договориться либо
признавая за каждым [механизмом регулирования] значительную ав-
тономию, либо совместными усилиями вырабатывая механизмы со-
гласования, либо четко разделяя сферы действия каждого из механиз-
мов»120. Рассмотрим подробнее каждый из этих трех вариантов. Со-
вместное участие заинтересованных лиц в выработке компромисса
между формальными и неформальными рамками деятельности явля-
ется наиболее благоприятным вариантом выхода из ситуации конф-
ликта регулирования. В конечном счете речь идет о восстановлении
элементов демократического участия управляемых в процессе управ-
ления. Вторая альтернатива - разделение сфер действия механизмов
регулирования - предполагает обеспечение для каждого из них свое-
го рода «территориальной монополии». Например, «[в Палермо] есть
кварталы, в которых не видели полицейской машины на протяжении
десяти, а то и более лет»121, хотя при этом уровень преступности в
этих районах не выше, чем в других. Последняя альтернатива - при-
дание относительного характера каждому механизму - значима для
общества, которое Ричард Роуз и его единомышленники называют «об-
ществом песочных часов» {hourglass society). Официальная власть и
население такого общества заключают своего рода соглашение о вза-
имной независимости и автономии. «Индивидов и государство соеди-
няет лишь узкая перемычка. Обычные люди не чувствуют себя спо-
собными воздействовать на правительство, но и правительство, в свою
очередь, обладает очень ограниченными возможностями повлиять на
действия людей»122.
Конфликт регулирования имеет многочисленные последствия, ос-
тановимся лишь на тех из них, которые носят социальный пли эконо-
мический характер. В социальном плане конфликт регулирования при-
нимает форму конфликта ролей, формальных и неформальных, испол-
нение которых ожидается от индивида. Это приводит к ситуации,
«когда одна из воспринятых социальных ролей и обязательства, выте-
кающие из этой роли, вступают в противоречие с правилами поведе-
ния, связанными с выполняемой тем же лицом социальной ролью иного
характера»123. В подобных условиях человек раздваивается, так как
вынужден играть взаимоисключающие роли в одно и то же время. Дабы
сохранить целостность своей индивидуальности, человек выбирает
одну-единственную роль, официальную или неофициальную, для ис-
45
полнения которой он и прикладывает основные усилия. Чаще всего
такой ролью становится та, которая соответствует спонтанно выраба-
тываемым и добровольно применяемым нормам, т.е. неофициальная
роль. Чем более острый характер приобретает конфликт регулирова-
ния, тем более расцветает на уровне повседневности неформальная
жизнь. «Неформальная жизнь рождается там, где право навязывает
людям такие правила, которые неприемлемы с социальной точки зре-
ния»124.
Если посмотреть на конфликт регулирования через призму экономи-
ческой науки, то он приводит к росту трансакционных издержек
(transaction costs, coats de transactions), возникающих в ходе взаимо-
действий. В частности, речь идет о высоких издержках ведения пе-
реговоров и издержках мониторинга и контроля над выполнением
контрагентами своих обязательств. Отсутствие общепризнанных нор-
мативных рамок затрудняет ведение переговоров и достижение дого-
воренностей, ведь стороны сделки не признают правил игры, обяза-
тельных для всех. Например, одна из сторон контракта может ориен-
тироваться на требования закона, тогда как другая - на нормы,
относящиеся к неформальной конституции. Что касается издержек
контроля, то конфликт регулирования создает предпосылки для оп-
портунистического поведения: то, что приемлемо с точки зрения «не-
формальной» конституции, может расцениваться с точки зрения зако-
на как «преследования эгоистических интересов в ущерб интересам
коллективным (будь то интересы предприятия или государства)». На-
пример, приемлемое на обыденном уровне использование служащи-
ми компании офисного оборудования (ксероксов, факсов и т.д.) в лич-
ных целях обычно очень нежелательно с «официальной» точки зрения.
Короче говоря, «когда формальные правила противоречат неформаль-
ным, их взаимоисключающие требования приводят к увеличению из-
держек поддержания и исполнения институциональных требований,
к сокращению размаха экономической деятельности в целом»125.
Следует заметить, что рассогласование формальных и неформаль-
ных норм в советском обществе представляет лишь один из многих
вариантов неконгруэнтности норм. Более того, отсутствие конгруэнт-
ности может свидетельствовать не только о навязанном и рассогласо-
ванном характере власти, но и о неудачных попытках радикального
изменения формальных институтов, вызванных, например, слишком
медленными темпами модернизации, происходящей по эволюцион-
ному пути. Без гарантированного соответствия между неформальны-
ми нормами, распространенными в обществе, и новыми формальны-
ми институтами, привносимыми в него извне, результаты радикаль-
46
ных изменений могут оказаться прямо противоположными ожидае-
мым, какими бы «прогрессивными», «современными» и «эффектив-
ными» ни были насаждаемые революционным образом нормы. В луч-
шем случае получается так, как гласит ставшее крылатым выражение
Виктора Черномырдина: «хотели как лучше, а получилось как всегда».
Перед тем как обратиться к рассмотрению нескольких попыток ради-
кальных изменений, сформулируем последнюю, пятую гипотезу: глав-
ное условие непрерывного воспроизводства общества и его устойчи-
вого социально-экономического развития заключается в конгруэнт-
ности неформальных норм, существующих на уровне повседневной
жизни, и формальных норм, исполнения которых требует государ-
ство. Любые демократические или рыночные реформы, какими бы
прогрессивными ни были их первоначальные цели, обречены на неуда-
чу, если данное условие не выполняется (Н.5).
Своего рода естественный эксперимент по тестированию данной
гипотезы происходил в ЗО-е годы XX в., когда американские законо-
датели попытались коренным образом изменить легальные рамки
жизни индейцев, приняв Акт о реорганизации индейских резерваций
{Indian Reorganisation Act). Согласно этому законодательному акту для
всех индейских резерваций высшим законом должна была стать аме-
риканская конституция, служащая образцом демократичного и про-
грессивного Основного закона и выгодно отличающаяся от господ-
ствовавших в резервациях ранее племенных обычаев и традиций. Не-
смотря на большие надежды на ускорение социально-экономического
развития племен в результате их перехода под юрисдикцию амери-
канской конституции, результаты реформы оказались весьма проти-
воречивыми. Несколько племен, традиции и обычаи которых оказа-
лись конгруэнтными с американской конституцией, переживали пе-
риод ускоренной модернизации. Наоборот, племена с обычным
правом, противоречившим логике конституции, вошли в результате
реформы в период глубокого кризиса и стагнации. Выводы, которые
предлагают исследователи данного случая институциональных изме-
нений, очень близки к сформулированной выше гипотезе: «Необхо-
димым условием устойчивого экономического роста является конг-
руэнтность неформальных норм и принципов государственного уст-
ройства»126. Начиная со времен средневековья, история богата
примерами усилий, как успешных, так и нет, направленных на уско-
рение развития через «институциональный импорт». «Во многих ре-
гионах [средневековой Европы] римское право, не будучи обычным
и традиционным, наталкивалось на активное неприятие и сопротив-
ление»127. Адаптация Кодекса Наполеона в начале XIX в. в качестве
47
основы гражданских кодексов Бельгии, Нидерландов, Италии, Испа-
нии, Португалии, Египта, Квебека (провинция Канады) и Луизианы
(штат США) не прошла безболезненно ввиду явных или неявных про-
тиворечий между формальными нормами и «конституцией» повсед-
невной жизни. Иногда имплантация новых юридических норм может
вообще парализовать правовую систему. «До тех пор, пока Верхов-
ный Суд {Federal Court) в Пуэрто-Рико будет продолжать опираться в
своих решениях на принципы Общего [или англосаксонского] права
{Common Law), система юстиции останется чужеродной»128 в глазах
населения этой страны.
Стратегия институционального импорта может касаться не только
правовых норм, но и моделей экономического поведения, организа-
ционных и политических структур. Какой бы ни была природа импор-
тируемых институтов, конгруэнтный характер формальных и нефор-
мальных норм остается основным условием их успешной адаптации
и функционирования в новых условиях. Например, способы коммер-
циализации продуктов, воспроизведенные один к одному по моделям,
описанным в стандартных западных учебниках по маркетингу, на рын-
ках развивающихся стран часто проигрывают в эффективности тра-
диционным методам продаж, какими бы «устаревшими» и несложны-
ми последние ни были. «Успех мелких лавочников и коммерсантов в
странах Латинской Америки во многом объясняется тем, что они не
«заражены» склонностью действовать на рынке по моделям, импорти-
рованным из развитых стран... Впрочем, эти «неформалы» значитель-
но ближе к философии маркетинга, чем их конкуренты из формально-
го, легального сектора»129. Если импортирование коммерческой стра-
тегии в худшем случае приводит к банкротству использовавших ее
фирм, то неуспешный импорт политических институтов приводит к
значительно более серьезным последствиям. Французский политолог
Бертран Бади показал, что универсализация государственного устрой-
ства, основанного на территориальной целостности и характерного
для западной модели международного права, привела к обострению
многочисленных локальных и региональных конфликтов, особенно
там, где «традиционный взгляд на территорию существенным обра-
зом отличается от принятого в западных культурах»130, - в Африке, на
Ближнем Востоке. Например, государство в этих регионах строится
не по территориальному принципу, а на основе «единства в вере» (му-
сульманское право) или семейно-родственного единства (обычаи аф-
риканских кочевников).
Аналогичным образом элементы институционального импорта и
экспорта легко найти в российской истории, начиная с периода на-
48
сильственного крещения Руси в IX в. и запрещения язычества. Рефор-
мы Петра Первого (конец XVII - начало XVIII в.) представляют собой
случай наиболее последовательного и осознанного институциональ-
ного импорта. Их результат по-своему знаменателен: движение контр-
реформ началось практически сразу же после смерти Петра. После
контрреформ «из его [Петра] нововведений осталось только то, что
могло ужиться с прежним укладом»131. Конфликт между западниками
и славянофилами, особенно острый в XIX в., был не в последнюю
очередь вызван дискуссией о возможности применения западных тео-
рий для анализа российских проблем. Существует гипотеза, согласно
которой материализм и марксизм, в отличие от других направлений
западной мысли, прижились в России благодаря конгруэнтности их
структуры и структуры национального сознания россиян132. Наобо-
рот, реформа сельского хозяйства 80-х годов XIX в. (реформы Н. Бун-
ге) была обречена на неуспех: западная модель сельского хозяйства,
на воспроизведение которой ориентировались реформаторы, оказалась
несовместимой с традиционным порядком российского села. «Крес-
тьяне отбросили «официальную» Россию, они хотели, чтобы их оста-
вили в покое. Их традиционная культура строилась на принципах не-
зависимости и автономии»133. Другая почти комичная ситуация, тоже
связанная с реформами сельского хозяйства, возникла в 60-е годы
XX в. Ключевым пунктом в аграрной программе Никиты Хрущева,
тогда Первого секретаря КПСС, являлось воспроизведение в Советс-
ком Союзе американской организации сельского хозяйства. В конеч-
ном счете все реформы свелись к насильственному выращиванию ку-
курузы, в то время как «совершенно игнорировалась организацион-
ная сторона, вся система ценностей, которая лежала в основе движущих
сил развития сельского хозяйства США»134.
Впрочем, история советского периода дает значительно больше
примеров институционального экспорта, а не импорта. Будучи одной
из двух мировых сверхдержав, советская империя получила возмож-
ность навязывать свою институциональную модель другим странам.
«Не существует априорно зафиксированных границ распространения
локальных норм. Эти границы фиксируются в процессе пересечения
сфер влияния [различных моделей регулирования]»135. Период после
второй мировой войны характеризовался особенно ярко выраженной
экспансией советской модели. Страны Центральной и Восточной Ев-
ропы воспроизводили у себя по советским образцам многие полити-
ческие, экономические и социальные институты, что, собственно, и
позволяет говорить о системе советского типа. «Советский пример
сыграл важную роль в материализации элементов классического со-
49
циализма (официальная идеология, институты, поведенческие нор-
мы)»136. Тем не менее этот случай институционального импорта труд-
но назвать успешным. С одной стороны, так называемые социалисти-
ческие страны характеризовались раздвоением социальной жизни на
официальную и неофициальную, которое мы уже отметили в Советс-
ком Союзе. Как показывают многочисленные исследования, органи-
зация повседневной жизни в социалистических странах была анало-
гичной. «Общая конфигурация ответов позволяет говорить о повсе-
местном влиянии советской модели на пространстве от Черного до
Балтийского морей»137. С другой стороны, советские институты все-
гда воспринимались как чужие, навязанные силой или особым стече-
нием обстоятельств. В этом смысле показательны ответы жителей трех
социалистических стран на вопрос о том, институциональная модель
какой страны желательна для воспроизведения в их собственной (оп-
рос был проведен в конце 80-х годов) (табл. З)138.
Таблица 3
Модель какой страны желательна ? Чехословакия Венгрия Польша
ФРГ 31 38 37
Швеция 32 34 21
США 14 10 30
Италия 9 9 0
Франция 5 2 7
СССР 0 1 0
Среди множества примеров институционального импорта лишь
немногие можно назвать успешными. Среди них - опыт рыночных
реформ 1980-90-х годов в Китае. Успех этих реформ позволил гово-
рить некоторым западным исследователям о парадоксе построения
рынка в стране, лишенной глубокоукорененных рыночных традиций
и обладающей значительно отличающейся от западной культурой. Од-
нако парадокс исчезнет, если увидеть за кажущимися различиями кон-
груэнтность господствующих в Китае неформальных норм и рыноч-
ных принципов. «Китайские традиции совместимы с построением ци-
вилизованного (full-fledged) рынка в китайской экономике»139.
В частности, речь идет о соответствии (Jit), существующем между об-
щепринятыми методами организации работы и теми формальными
принципами, которые диктуются современной технологией. w
Китайский опыт перехода к рынку помогает уточнить гипотезу о
когнитивных предпосылках конгруэнтности институтов. Кажущееся
подобие норм не является ни необходимым, ни достаточным услови-
ем конгруэнтности институциональных контекстов. Значима лишь
возможность построения цепи аналогий между формальными и не-
50
формальными нормами. Такой аргумент напоминает тезис Клода Леви-
Стросса об использовании в мышлении всей совокупности разнород-
ных «подручных материалов» {bricolage). Если импортируемые нор-
мы рождают в массовом и индивидуальном сознании уместные ана-
логии с уже существующими в них ментальными конструкциями, то
можно говорить о конгруэнтности формальных и неформальных норм.
Здесь уместно упоминание процедуры «обоснования аналогией», ко-
торая лежит в основе легитимации социальных институтов140. В тер-
минах Гештальт-психологии конструирование цепочек аналогий между
совершенно непохожими с первого взгляда феноменами происходит
согласно закону взаимосвязи {good continuation). «Мы не можем вос-
принимать мелодию, если каждый ее тон осознается {come to
consciousness) как совершенно новый и независимый от остальных
элемент»141.
Успешные случаи институционального импорта являются скорее
исключением, чем правилом. Уместные аналогии возникают не в лю-
бом контексте и не в любой момент. Тогда как нам объяснить постоян-
ные попытки импортировать институты? Оставляя в стороне силовой
вариант навязывания иностранной модели, остановимся на случаях
добровольного воспроизведения институциональных моделей других
стран и культур. В частности, рассмотрим основных действующих лиц
этого процесса. Со стороны предложения желание экспортировать
институты, несмотря на отсутствие прав собственности на институ-
циональные модели142, объясняется стремлением страны-экспортера
расширить сферу своего влияния и придать национальным органам
власти глобальный масштаб. Более того, экспорт институциональных
моделей помогает снизить трансакционные издержки во внешней тор-
говле и, следовательно, увеличить объем продаваемых за границей
товаров и услуг. Что касается стороны спроса, то институциональный
импорт тоже позволяет некоторым акторам реализовать свои интере-
сы. К ним, например, относятся «представители новой политической
элиты, устойчивость позиций которых напрямую зависит от продол-
жения или даже ускорения процесса импортирования», а также ряда
интеллектуалов, для которых «обращение к западной мысли стано-
вится средством борьбы с традиционализмом и с традиционной влас-
тью»143. Кроме того, стратегия институционального импортирования
снимает всякую ответственность с тех, кто призван разрабатывать и
изменять законы, ведь они ориентируются на «хорошо известные и
проверенные в международном масштабе» образцы. Обращение к за-
рубежным моделям позволяет скрыть действительные интересы ре-
форматоров, так как в этой ситуации им не нужно как-либо обосновы-
51
5 - 4300
вать свою политику144. Им достаточно призвать население отказаться
от «изобретения велосипеда». Иными словами, институциональный
импорт помогает представителям власти сохранить свои права в рам-
ках модели принципала и агента, полностью избавившись в то же са-
мое время от своих обязанностей. Итак, какими бы убедительными
ни казались аргументы в пользу институционального импорта, эта стра-
тегия способствует сохранению и воспроизведению модели принци-
пала и агента и, следовательно, не создает никаких гарантий против
рассогласования формальных и неформальных норм.
1.3. Источники информации
Изучение норм повседневного поведения, особенно неформальных,
требует от исследователя использования совершенных методов сбора
и обработки информации. Неформальные нормы иногда просто не
имеют дискурсивной формулировки, что существенно снижает эффек-
тивность использования анкетных опросов, углубленных интервью и
даже социологической интервенции. «Практическое сознание состо-
ит из множества элементов, «инструкция по использованию» которых
в повседневной жизни известна людям, но никогда не принимает дис-
курсивной формы»145. Включенное наблюдение позволяет исследова-
телю получить информацию о тех нормах «конституции» повседнев-
ной жизни, которые не формулируются эксплицитным образом. Изна-
чально разработанный антропологами метод включенного наблюдения
состоит из следующих элементов: длительное присутствие исследо-
вателя в изучаемом месте или в изучаемой социальной группе; выпол-
нение исследователем функциональной роли, признанной полезной в
изучаемой среде; знакомство с рутинными и банальными ситуация-
ми; доступ к внутренней документации; знание сленга и внутренних
языковых кодов. Как свидетельствует исследователь, применивший
метод включенного наблюдения к анализу жизни госпиталя, Жан Пе-
нефф, «я пытался узнать не то, что люди говорят о своих действиях, а
то, что они в действительности делают»146.
К сожалению, мы были лишены возможности осуществить вклю-
ченное наблюдение в одном из пенитенциарных учреждений. Будучи
одними из первых социологов, независимых от ГУИН, по допущен-
ных к исследованию среды осужденных, мы тем не менее не смогли
получить разрешение выполнить одну из функциональных ролей.
В российских тюрьмах пока еще нет социальных работников, испол-
52
нение роли которых позволяет стороннему наблюдателю быть одно-
временно и «здесь», вне тюремных стен, и «там». Все работающие в
тюрьме люди являются аттестованными сотрудниками исправитель-
ной системы, в том числе и психологи, первые из которых появились
в тюрьмах сравнительно недавно, в начале 90-х годов (сейчас в боль-
шинстве учреждений работает 1-2 психолога). Процедура аттестации
достаточно сложна и длительна сама по себе, помимо этого она пред-
полагает обязательство работать в системе в течение достаточно дли-
тельного времени. По этой причине наша работа в исправительных
учреждениях была разделена на несколько командировок длительно-
стью от нескольких дней до одного месяца в 43 учреждениях, в пери-
од с осени 1996 г. до лета 2001 г. География наших поездок включала
10 областей (Архангельская, Владимирская, Ивановская, Московская,
Мурманская, Костромская, Пермская, Тульская, Свердловская и Ярос-
лавская), что позволяет говорить о достаточной репрезентативности
полученных результатов. Кроме того, мы посетили исправительные
учреждения пяти типов: тюрьму, колонии общего режима, колонии
строгого режима, колонии особого режима и воспитательные коло-
нии147. В первые месяцы нашего исследования мы сопровождали в
инспекционных поездках высокопоставленного чиновника ГУИН,
тогда как впоследствии мы получили возможность автономной рабо-
ты в самостоятельно избранных учреждениях.
Особенности организации исследования объясняют факт активно-
го использования лишь трех основных методов сбора и обработки
информации:
• углубленные структурированные интервью с элементами не-
структурированных интервью, включенного наблюдения и со-
циологической интервенции;
• анкетный опрос;
• работа с официальными документами и вторичными источни-
ками.
Нами было проведено 41 интервью, программа которых и список
собеседников приводятся в приложении 1. Общее число интервью
превышает 50, но ввиду некоторых технических проблем с записью и
отказа отдельных собеседников разрешить магнитофонную запись
беседы с ними мы отобрали лишь 41. Мы не всегда строго придержи-
вались программы интервью, особенно в тех случаях, когда в ходе
дискуссии возникали принципиально новые аспекты. «Гибкие интер-
вью обеспечивают большую достоверность результатов тогда, когда
для их организаторов неочевидна связь между вопросами и контек-
стом действий»148. Неструктурированные и гибкие интервью были
53
особенно важны на первом этапе исследования. Другой важный ас-
пект организации интервью предполагает их связывать с самоанали-
зом собеседников. Самоанализ акторов, согласно Алену Турэну, явля-
ется ключевым элементом социологической интервенции149. Напри-
мер, в переписке с собеседником № За, состоявшей в общей сложности
из десятка писем, мы обсуждали тексты расшифрованных интервью,
сделанных как с ним самим, так и с другими собеседниками. Этому
же собеседнику было предложено описать и проанализировать свой
обычный день. Мы также попросили собеседников № 35а и № 35b
подумать над результатами анкетного опроса заключенных после того,
как им были изложены некоторые гипотезы исследования. В конеч-
ном счете интервью помогли наполнить реальным содержанием те
идеальные типы, которые мы создали в аналитических целях. Мы со-
поставили наши идеальные типы с теми типологиями, которые ис-
пользуют сами действующие лица в повседневной жизни. Иными сло-
вами, мы постарались использовать «различные варианты вербальной
классификации, на основе которых строится мировоззрение индиви-
дов»150, и реализовать таким образом исследовательскую программу
Альфреда Щюца, согласно которой необходимо создавать объясняю-
щие модели с помощью элементов, уже существующих в повседнев-
ной жизни.
Качество информации, собранной в ходе интервью, всегда зависит
от того доверия, которое устанавливается или нет между исследовате-
лем и его собеседником. Мы всегда стремились не задавать прямых
вопросов, тем более что такие вопросы могли быть расценены заклю-
ченными как провокационные. Представляясь исследователем, лицом,
не связанным с пенитенциарной системой, мы могли рассчитывать на
более высокое, чем в иных случаях, доверие. Например, даже пени-
тенциарных психологов заключенные подозревают в излишней бли-
зости к администрации, особенно учитывая, что психологи носят ту
же форму, что и остальные сотрудники. Нужно ли говорить, что это
снижает доверие к тем, кто по роду своей работы должен создать ус-
ловия, чтобы обращающиеся к ним люди могли спокойно выговорить-
ся? «Ну, психолог, наверное, не должен носить форму, можно начать с
этого...»151. С другой стороны, потребность выговориться, быть вы-
слушанным без обвинений особенно остра именно у заключенных.
«Я здесь ни с кем не могу поговорить откровенно... Так хочется че-
ловеческого общения, желания тебя понять»152. Психологи же в боль-
шинстве случаев неспособны удовлетворить эту потребность как по
причине недостаточного к ним доверия, так и вследствие значитель-
ного объема их обязанностей, не имеющих зачастую ничего общего с
54
психологией (от заполнения множества документов до ремонта поме-
щений). В этих условиях социологическое интервью «часто принима-
ет личностное, интимное измерение, сближающее его с психоанали-
тическим сеансом»153.
Информация, полученная в ходе интервью, дополнялась результа-
тами анкетного опроса, проведенного в тех же самых исправитель-
ных учреждениях, но на более широкой выборке (список вопросов
анкеты и параметры выборки приведены в приложениях 3 и 4). Более
1500 экземпляров анкеты было роздано, 1310 заполнено и обработа-
но. Большинство неформальных категорий осужденных, которые мы
подробно рассмотрим в разделе 2.2.4 «Неформальные категории»,
представлены в нашей выборке. Как и в случае с интервью, бланки
анкеты раздавались лично автором при гарантии полной анонимнос-
ти в обработке результатов. Впрочем, на качество статистических дан-
ных негативным образом повлиял другой фактор. Статистическое изу-
чение «маленького» общества неизбежно сталкивается с проблемой
несовпадения средних величин и нормальных, производных от тех или
иных норм. Средние значения получаются в результате смешивания
локальных норм, действие которых ограничено тем или иным сегмен-
том социальной структуры тюремного мира (учреждение, отряд, кате-
гория заключенных). Следовательно, средний ответ не обязательно
совпадает с нормой, действующей в рамках всего тюремного сообще-
ства. В этих условиях статистический анализ должен включать выяв-
ление кластеров и отдельный расчет средних величин для каждого
сегмента социальной структуры. Впрочем, необходимо заметить, что
аналогичная проблема значима и для исследований постсоветского
общества в целом, а это косвенным образом подтверждает нашу вто-
рую гипотезу. «До сих пор нет однозначного решения вопроса, какой
процент согласившихся с высказыванием можно условно принять за
норму»154.
Серьезные проблемы, возникшие на этапе организации исследова-
ния во французских пенитенциарных учреждениях, не позволили ре-
ализовать сравнимый по масштабам анализ тюремного мира в запад-
ных странах. Тем не менее проведенные нами три командировки дли-
тельностью по 5-7 дней каждая в тюрьму г. Энсишайи (Эльзас),
тюремный центр г. Мелун (Иль-де-Франс) и тюремный центр г. Каи
(Кальвадос) делают возможными некоторые сравнения. 59 французс-
ким заключенным (14 - в тюрьме и 45 - в тюремных центрах) было
предложено ответить на те же самые вопросы, которые задавались рос-
сийским заключенным. Географическое распределение наших собе-
седников (запад, центр и восток Франции), равно как и характер со-
55
вершенных ими преступлений (было опрошено 10% осужденных за
основные типы преступлений), делают результаты нашего опроса до-
статочно репрезентативными. В отличие от российских тюрем, где
анкеты самостоятельно заполнялись заключенными, во Франции выб-
ранные собеседниками ответы отмечались интервьюером в ходе лич-
ной беседы. Это позволило уточнить многие аспекты, а также лучше
адаптировать вопросы к особенностям ситуации во французских тюрь-
мах. В целом заполнение анкеты интервьюером увеличивает точность
и достоверность полученных результатов.
В январе 2001 г. исследование по той же программе, что в России и
во Франции, было проведено нами в Республике Казахстан (что стало
возможным благодаря приглашению со стороны руководства Уголов-
но-исполнительного комитета МВД РК). Выборка анкетного опроса
составила 396 заключенных из 12 исполнительных учреждений (одна
колония особого режима, одна колония общего режима, семь колоний
строгого режима, три следственных изолятора), находящихся в Вос-
точно-Казахстанской и Акмолинской областях РК. Полученные резуль-
таты позволяют не только дополнить картину постсоветского тюрем-
ного мира, но и увидеть элементы советской системы исполнения на-
казаний. В отличие от России, где история пенитенциарной реформы
насчитывает уже более десятка лет, Казахстан делает только первые
шаги в этом направлении. Таким образом, мы имели возможность уви-
деть систему в основном такой, какой она была до начала 90-х годов.
Впрочем, решимость, с которой в Казахстане принялись за реформи-
рование системы исполнения наказаний, позволяет надеяться на дос-
тижение ощутимых результатов уже в ближайшем будущем. По край-
ней мере, по некоторым оценкам, начатые реформы носят по многим
параметрам более радикальный характер, чем в России.
Для проверки гипотез о конгруэнтности «конституций» тюремно-
го сообщества и общества советского типа мы предприняли серию
исследований повседневной жизни россиян. Группа исследователей в
составе Евгении Гвоздевой (Институт социологии РАН), Сергея Пат-
рушева, Александра Хлопина (оба из Института сравнительной поли-
тологии РАН) и автора провела три анкетных опроса: в 1996 г. (пилот-
ный опрос), в марте 1998 г. и в июне 1999 г. (т.е. после кризиса августа
1998 г.155). Выборка состояла из, соответственно, 400 человек в трех
регионах156, 850 человек в 6 регионах157 и 1351 человек в 12 регио-
нах158. Параметры двух последних опросов (приведены в приложе-
нии), за исключением уровня образования159, позволяют говорить о
репрезентативности наших результатов. Кроме того, в период с нояб-
ря 1998 по июль 1999 г. была проведена серия интервью с российски-
56
ми предпринимателями, а также их анкетный опрос160. Выборка ан-
кетного опроса состояла из 174 предпринимателей, представляю-
щих семь регионов (Алтайский край, Брянская область, Москва и
Московская область, Новосибирская область, Санкт-Петербург и Ле-
нинградская область, Приморский край, Тверская область). Все отве-
тившие на вопросы анкеты являются руководителями предприятий,
причем 22% из них руководят крупными предприятиями, а 57% - сред-
ними. Что касается интервью, то их было проведено 31, в том числе
9 - с руководителями банковского сектора.
Наконец, для работы над книгой были использованы официаль-
ные документы Министерства внутренних дел РФ и Министерства
юстиции РФ, а также специальные исследования и художественные
произведения о тюремной жизни. Главным образом мы использовали
в качестве источника информации произведения Варлама Шаламова,
проведшего более 20 лет в лагерях на реке Колыма.
1.4. Пределы исследования
Существует несколько причин, которые исключают абсолютную
объективность исследования, подобного нашему. Причем ограничен-
ный характер нашего исследования объясняется как объективными,
так и субъективными причинами. Что касается объективных ограни-
чений, то, во-первых, отметим, что ситуация в следственных изолято-
рах (СИЗО) осталась за пределами настоящего анализа: нам удалось
посетить лишь два учреждения подобного типа в России и три - в
Казахстане (где, к слову, обстановка в СИЗО относительно благопри-
ятна, а проблемы перенаселенности камер практически нет). Соци-
альная обстановка и «правила игры» в местах предварительного за-
ключения изучались в основном по косвенным источникам: мы зада-
вали нашим собеседникам вопросы об их опыте нахождения в СИЗО.
Данный пробел в анализе тем более существен, что картины перена-
селенных камер, насилия, болезней, распространяемые многими СМИ,
соответствуют главным образом ситуации в СИЗО. Более того, дли-
тельность предварительного заключения часто составляет несколько
месяцев, а иногда и более года (как, например, у некоторых наших
собеседников). Нам не удалось систематически изучить организацию
социальной жизни в СИЗО преимущественно из-за требования Уго-
ловно-процессуального кодекса, согласно которому любая беседа с
подследственным лицом может происходить лишь с разрешения сле-
57
дователя, ведущего его дело. Кроме того, учитывая большое число
критических публикаций в СМИ о ситуации в СИЗО, пенитенциарная
администрация оказалась в меньшей мере заинтересованной в нашем
посещении именно этих учреждений.
Второе ограничение касается мира надзирателей, другой важной
составляющей тюремного мира. Инспекторы, начальники отрядов,
руководители служб, начальствующий состав, которых заключенные
часто называют одним словом - «администрация», живут, как показы-
вают специальные исследования161, в своем собственном мире. Пред-
ставители тюремной администрации лишь эпизодически участвовали
в интервью, ибо, по нашему мнению, их социальная среда требует
специального исследования. К этому ограничению следует добавить
другое, непосредственным образом связанное с вопросами методоло-
гии исследования. Если бы мы использовали в качестве основного
метода социологическую интервенцию, то представители админист-
рации играли бы значительно более существенную роль в нашем ис-
следовании. Уточним, что метод социологической интервенции пред-
полагает организацию диспутов, когда к представителям изучаемой
социальной группы приглашаются собеседники, находящиеся в реаль-
ной жизни «по другую сторону баррикад». Иными словами, «социо-
логическая интервенция искусственно инициирует дебаты и дискус-
сии»162. В настоящем же исследовании основное внимание было уде-
лено становлению индивидуального субъекта, что снижает стимулы к
применению социологической интервенции, которая к тому же требу-
ет значительных организационных и финансовых ресурсов.
Следует признать, что другие методы социологического анализа,
интервью и анкетные опросы, в большинстве случаев неспособны
обеспечить получение всей значимой информации о нормах. Напри-
мер, среди недостатков, которые обычно приписываются анкетным
опросам, особенно выделим невозможность разделения на их основе
знаемых, декларируемых и реально применяемых в повседневной
жизни норм. Смешение трех указанных типов норм снижает аналити-
ческую ценность анкетных опросов, проводимых в условиях дуализ-
ма норм, одним из проявлений которого выступает двоемыслие (мы
вернемся к этому феномену в разделах 2.2.6 «Дуализм понятий» и 3.2.6
«Двоемыслие»). Для индивида, привыкшего действовать в условиях
двоемыслия, «норма [официальная] воспринимается прежде всего как
декларация и в то же время - как чуждое ему требование, лишенное
действительного смысла»163. Следовательно, отвечающий на вопро-
сы анкеты человек может хорошо знать и декларировать норму, совер-
шенно не используя ее в своей повседневной жизни.
58
Пятое и последнее объективное ограничение касается рассматри-
ваемого исторического периода. Мы будем говорить в основном о со-
ветском и следующих непосредственно за ним периодах в истории
российской тюрьмы и российского общества. В нашем исследовании
практически не найти упоминаний о дореволюционных событиях. Хотя
известны попытки вписывания советского периода истории России в
долгосрочные тенденции, характеризовавшие развитие страны на про-
тяжении многих веков164, мы делаем акцент именно на анализе обще-
ства советского типа, ведь нашей целью является доказательство кон-
груэнтности институциональной организации общества этого типа и
тюремного мира.
Что касается субъективных ограничений, то они связаны с особен-
ностями отношений между исследователем и предметом его изыска-
ний. Некоторые из этих особенностей имеют универсальный харак-
тер для любых социологических исследований, другие же проявляют-
ся лишь в рамках исследований тюремного сообщества. Остановимся
наследующем парадоксе, имеющем герменевтические корни. Правиль-
ная интерпретация оцениваемых со стороны действий возможна лишь
при условии, что для наблюдателя и наблюдаемого ex ante существует
общее нормативное пространство. Например, для следования мысли
автора художественного произведения его читатель должен разделять
с ним определенные ценности и нормы: «Правильное понимание яв-
ляется продуктом работы и автора, и его читателя как единоверцев»165.
Практическое последствие указанного парадокса проявляется в чув-
стве симпатии, возникающей в процессе исследования и объединяю-
щей наблюдателя с анализируемым им сюжетом. В нашем случае зна-
ние и использование автором и представителями тюремного сообще-
ства одних и тех же норм и ценностей было облегчено конгруэнтностью
жизненного опыта, получаемого в тюрьме и в ходе повседневной жиз-
ни в постсоветском обществе. Однако эта «духовная близость», столь
необходимая для понимания и правильной интерпретации изучаемых
процессов, противоречит принципу объективности исследования и
беспристрастности исследователя. Искать компромисс между двумя
во многом взаимоисключающими требованиями - единоверием и бес-
пристрастностью, всегда очень тяжело. Одним из вариантов подобно-
го компромисса могло бы быть следующее правило. «Нужно сохра-
нять, а иногда даже и создавать дистанцию [разделяющую исследова-
теля и предмет его анализа], критически подходить к описываемым
событиям, дабы суметь разглядеть все множество их возможных зна-
чений, но в то же время не нужно избавляться от симпатии, позволяю-
щей увидеть смысл там, где для других царит беспорядок»166. Посто-
59
явные перемещения автора в течение последних лет между Россией и
Францией помогли правильно выбрать дистанцию по отношению к
рассматриваемому сюжету и избежать излишне глубокого погруже-
ния в изучаемый контекст.
Дуальная природа социальной структуры тюремного сообщества
представляет другую опасность для исследователя. Тюремный мир
разделен на две части: мир надзирателей и мир заключенных. Таким
образом, в любом исследовании этого «общества в форме песочных
часов» велик риск сведения анализа либо к точке зрения пенитенци-
арной администрации, либо к точке зрения заключенных. «Работа в
тюрьме неизбежно предполагает выбор, ибо мир тюрьмы разделен на
тех, кто “за администрацию”, и тех, кто “за заключенных”»167. Более
того, конгруэнтность тюремного сообщества и общества советского
типа придает данному вопросу гротескную форму. Исследователю как
члену постсоветского общества легче принять точку зрения заклю-
ченных в их взаимоотношениях с администрацией. Но как посторон-
ний тюремному миру человек исследователь рискует быть восприня-
тым заключенными как представитель интересов официальной влас-
ти, т.е. как находящийся по другую сторону баррикад. Впрочем, игра
человеком взаимоисключающих ролей хорошо вписывается в логику
функционирования социальной системы советского типа. Стоит лишь
вспомнить до сих пор популярное высказывание «Я начальник - ты
дурак, ты начальник - я дурак». Таким образом, в постсоветском кон-
тексте выбор исследователем позиции во многом зависит от опыта
его жизни в целом, от тех ролей, которые он играет вне рамок иссле-
дования.
Примечания
I
2
3
4
5
6
7
X
9
К)
II
12
13
14
15
Elster J., «Economic Order and Social Norms» II Journal of Institutional and
Theoretical Economics, 1988, Vol. 144, № 2, p. 357 (русский перевод - Эль-
стер IO., «Социальные нормы и экономическая теория» // THESIS: Исто-
рия и теория экономических институтов и социальных систем, 1993, том
3).
Troper М., Lochak D., Jori М., «Normc», dans Arnaud A.-J. (sous la direction
de), «Dictionnaire encvclopedique de theorie et de sociologie du droit», Paris:
LGDJ, 1993, p. 400.
Обзор различных теорий мобилизации дан в Obcrschall Л., «Social
Movements: Ideologies, Interests and Identities», New Brunswick: Transaction
Publishers, 1993.
Нами был предложен вариант систематизации различных элементов ин-
ституционального подхода в: Олейник А., «Институциональная экономи-
ка», Учебно-методическое пособие, Москва: ИНФРА-М, 2000.
Lochak D., «Institution», dans Arnaud A.-J. (sous la direction de), «Dictionnaire
encyclopedique de theorie et de sociologie du droit», Paris: LGDJ, 1993, p. 305.
Термин «институт» (instituto = соглашение) был предложен в XIII веке Сп-
нибальдо де Фиеши, Папой Иннокентием Четвертым.
Sen А., «Он Ethics & Economics», Oxford: Blackwell, 1987, p. 85.
Weyrauch W., «The «Basic Law» or «Constitution» of a Small Group» H Journal
of Social Issues, 1971, Vol.27, № 2, p. 58. Эта статья была написана по ито-
гам эксперимента с участием 9 человек, которые провели вместе в замкну-
том пространстве 3 месяца.
Thevcnot L., «Equi fibre ct rationalite dans tin uni vers complexe» // Revue
economique, mars 1989, Vol.40, № 2, p. 169 (русский перевод - Тевепо JI.,
«Множественность способов координации: равновесие и рациональность
в современном мире» // Вопросы экономики, 1997, № 10).
Thevcnot L., «Rationalite ou normes sociales: unc opposition depasscc?», dans
Girard-Varct L:-A., Passeron J.-C. (sous la direction de), «Le modele et I ’enquete.
les usages du principe de rationalite dans les sciences sociales», Paris: Ed. de
I’E.H.E.S.S., 1995, p. 171 (русский перевод - Тевено JI., «Рациональность
или социальные нормы», в кн.: «Право и экономика», Москва: Издатель-
ство ГУ-ВШЭ, 2000).
Корнай Я., «Дефицит», Москва: Наука, 1990, с. 79, 139, 221,333.
Schulz A., «Le chercheur et le quotidien. Phenomenologie des sciences sociales»,
Paris: Mcridicns Klincksieck, 1987, p. 33.
Boltanski L., Thevcnot L., «De la justification. Les economies de la grandeur»,
Paris: Gallimard, 1991, p. 11.
Яковлев А., «Социология экономической преступности», Москва: Наука,
1988, с. 54.
Livct Р. , Thevcnot L., «Les categories de Г action collective», dans Orlcan A.
(sous la direction de), «Analyse economique des conventions», Paris: P. U.F., 1994.
Giddens A., «The Constitution of Society. Outline of the Theory of Structuration»,
Cambridge: Polity Press, 1984, p. 169. Понятие структуры у Гидденса вклю-
чает нормы и ресурсы.
61
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
Хотя термин «надзиратель» нс является ни официально принятым, ни час-
то используемым в повседневном обиходе, он является, на наш взгляд, дос-
таточно общим и точно описывающим роль представителей государства в
тюрьме: младших инспекторов, оперативных работников, начальников от-
рядов и многих других.
Weyrauch W., Op. cit., р. 51.
Platck М., «Prison Subculture in Poland» // International Journal of Sociology
of Law, November 1990, Vol. 18, № 4, p. 459.
Интервью № 7.
Tourainc A., «Production de lasociete», Paris: Ed. du Scuil, 1993, p. 38.
Фонд Джона и Кэтрин МакАртуров выделил грант на финансирование это-
го научно-прикладного проекта в 2000-2001 гг.
Douglas М., «How Institutions Think», Syracuse: Syracuse University Press,
1986, p. 40.
Chauvcnet A., Orlic F., Bcnguigui G., «Le monde des surveillants de prison»,
Paris: P. U.F., 1994, p. 192-193. Впрочем, существует и противоположная
точка зрения. Джеймс Маркиан, например, попытался найти элементы по-
ведения, общие для всех тюремных работников: Marquant J., «Prison Guards
and the Use of Physical Coercion as a Mechanism of Prisoner Control» //
Criminology, Vol. 24, n. 2.
Giddens A., Op. cit., p. 22.
Gcecrtz C., «lei et La-bas. L 'anthropologue comma acteur», Paris: Ed. Metallic,
1996, p. 132.
Заметим, что некоторые криминологи увязывают формирование «субкуль-
туры правонарушителей» с особенностями социальной организации под-
ростковой среды, с трудностями переходного периода и т.д. (Matza D.,
«Delinquency and Drift», New Brunswick: Transaction Publishers, 1990, 2nd
edition).
Bcrclowitch A., Wicviorka A., «Les Russes d'en has. Enquete sur la Russie
post-communiste», Paris: Ed. du Seuil, 1996, p. 131.
Roussclct К., «Россия: liberalisation economiquc et bricolage culturel», dans
Bayart J.-F. (sous la direction de), «La reinvention du capitalisme», Paris: Ed.
Karlhala, 1994, p. 219.
Морозов Ю., «Пути России. Модернизация неевропейских культур», Мос-
ква, 1991, выпуск 1, с. 3.
Gccrtz С., Op. cit., р. 143.
Обзор ситуации в российской экономической науке предложен в статье:
Олейник А., «Российская экономическая наука: история значима» И Вопро-
сы экономики, № 1, 1999.
Опрос был проведен в июне 1999 г. в 12 регионах Российской Федерации
(выборка состояла из 1351 человека). Параметры выборки приводятся в
разделе 2.3 «Источники информации».
Гарольд Гарфинксль, ратуя за необходимость изучения институциональных
рамок повседневной жизни, утверждал, что «в социологических исследо-
ваниях любая ссылка на “реальный” мир означает упоминание организо-
ванной повседневной деятельности» (Garfinkel Н., «Studies in Ethno-
methodology», Englewood Cliffs: Prentice Hall, 1967, p. vii).
62
34 Идеальный тип (Idealtypus) используется в рамках социологии Макса Ве-
бера в качестве аналитического средства для описания социальной реаль-
ности. «Нс являясь гипотезой, идеальный тип позволяет ее конструировать.
Нс являясь отражением реальности, идеальный тип становится средством
для ее описания» (Weber М., «Essais sur la theorie de la science», Paris:
Librairie Pion, 1960, p. 180). Несмотря на то что идеальный тип «малого»
общества, к которому мы ниже вернемся, нс обязательно имеет прямые ана-
логи в конкретных тюрьмах и колониях, он объединяет наиболее существен-
ные элементы социальной структуры пенитенциарных учреждений. Болес
того, идеальный тип «малого» общества окажется полезным и для исследо-
вания постсоветского общества в целом. Данное утверждение не несет в
себе никакой ценностной оценки относительно характера общества, кото-
рое может быть описано той же самой моделью, что и тюремный мир. Как
отмечал еще сам Вебер, исследователь должен уметь отличать идеальный
тип как нейтральный метод анализа от понятия идеала, к которому необхо-
димо стремиться {Ibid., р. 183). Право на ценностную оценку принадлежит
нс исследователю, а читателю его работ.
Существуют два способа конструирования идеального типа и его эмпири-
ческой проверки. Во-первых, можно исходить из частоты использования в
повседневной жизни той или иной нормы. Затем требуется проверить, вос-
принимается ли статистически наиболее распространенная норма в каче-
стве стандарта поведения самими действующими лицами, акторами. Сле-
довательно, первый способ предполагает построение идеального тина, ис-
ходя из доминирующего поведенческого образца. «Ценности, общепринятые
взгляды являются доминантными, если они определяют стандартную мо-
дель социального поведения и играют роль признанного всеми ориентира,
обязательного для воспроизведения поведенческого образца» (Levada Yu.,
Op. cit., p. 26). Во-вторых, можно обратиться к тем типам, которые конст-
руирую'!' сами индивиды для организации повседневного взаимодействия.
Следуя такой исследовательской программе, можно использовать для ана-
лиза тс идеальные типы, которые в действительности существуют на уров-
не повседневной жизни. «Мыслительные конструкции, разрабатываемые
исследователями в области социальных наук, основываются на тех мысли-
тельных конструкциях, которые созданы и используются в повседневной
жизни обычными людьми» (Schulz Л., «Le chercheur el le quolidien.
Phenomenologie des sciences sociales», Paris: Mcridicns Klincksieck, 1987, p.
11,82). Для нашего исследования будут использованы оба подхода к пост-
роению идеальных типов: мы будем обращаться как к результатам анкет-
ных опросов, так и к результатам углубленных интервью и наблюдений.
Touraine Л., «La parole et le sang Politique et societe en Amerique Latine»,
Paris: Ed. Guile Jacob, 1988, p. 159.
36 Touraine A., Dubct F., Wicviorka M., Strzclecki J., «Solidarite», Paris: Fayard,
1982, p. 273.
37 Touraine A., «Critique de la modernite», p. 237.
3X Bollanski L., Thcvenot L., Op. cit. ; Lataye C., Thcvcnot L., «Unc justification
ecologique ? Conflils dans Fainenageinenl de la nature» // Revue Fran^aise de
Sociologie, Vol. XXXIV, № 4, 1993; Bollanski L., Chiapello E., «Le nouvel
esprit du capitalisnie», Paris: Galliinard, 1999.
63
39 Polanyi К., «La Grande Transformation. Aux originespolitiques et economiques
de not re temps», Paris: Gallimard, 1983, p. 105.
40 KornaT J., «The Socialist System. The Political Economy of Communism»,
Princeton: Princeton University Press, 1992, p. 39 (русский перевод - Корнай Я.,
«Социалистическая система. Политическая экономия коммунизма», Москва:
Вопросы экономики, 2000).
41 Хлопин А., «Феномен двоемыслия: Запад и Россия. Особенности ролевого
поведения» // Общественные науки и современность, март 1994, № 3, с. 54.
42 Hoggart R., «La culture dupauvre. Etude sur la style de vie des classespopulaires
en Angleterre», Paris: Ed. de Minilit, 1970, p. 69.
43 Shlapcntokh V., «Public and Private Life of the Soviet People. Changing Values
in Post-Stalin Russia», Oxford: Oxford University Press, 1989, p. 10.
44 Hoggart R., Op. cit., p. 66.
4: " Boltanski L. Thcvcnot L., Op. cit., p. 116.
46 Thcvcnot L., «Equilibre et rationalite dans un univers complexe», p. 185.
47 Ensmingcr J., «Making a Market. The Institutional Transformation of an African
Society», Cambridge: Cambridge University Press, 1992, p. 116.
4S Soto H. de, «L* autre sen tier. La revolution informelle dans le tiers monde»,
Paris: La Dccouvcrle, 1994, p. 13 (русский перевод - Сото Э. Де, «Иной путь.
Невидимая революция в третьем мире», Москва: Catallaxy, 1995).
49 Ibid., р. 131.
50 Coleman J., «Foundations of Social Theory», Cambridge: The Belknap Press of
Harvard University Press, 1990, p. 109-110.
51 Padovani M., Op. cit., p. 45. Исследования рынков, базирующихся на пер-
сонифицированных отношениях, убеждают в реальности той же самой
проблемы: «Наиболее существенный нефинансовый барьер па входе...
связан с трудностями проникновения в круг родственников и знакомых»
(Lauticr В., «Ueconomic informelle dans le Tiers monde», Paris: LaDccouvcrlc,
1994, p. 56).
52 Girard R., «La violence et le sac re», Paris: Bernard Grasset, 1972, p. 15.
53 Ibid.,p. 115.
54 Ibid., p. 224.
55 Ibid., p. 261.
56 Boltanski L., Thcvcnot L., Op. cit., p. 188
57 Smcilscr N., «The Rational and Ambivalent in the Social Sciences» // Amercian
Sociological Review, February 1998, Vol.63, № 1, p. 8-9. «Тотальный инсти-
тут - место проживания и работы большого числа индивидов, находя-
щихся в аналогичной ситуации, оторванных от внешнего мира на дли-
тельный период и ведущих совместную жизнь, все аспекты которой под-
вержены эксплицитному контролю» (Goffman Е., «Asiles. Etudes sur la
condition sociale des maladies mentaux et autres rec I us», Paris: Ed. de Minuit,
1968, p. 41).
5S Beltclhcim B., «Le poids d'une vie. Essais-souvenirs», Paris: Robert Laffont,
1991, p. 330.
59 Monroe К., «А Fat Lady in a Corset: Altruism and Social Theory» !I American
Journal of Political Science, November 1994, Vol.38, №4, p. 870-871. Вари-
ант применения метода эволюционной биологии к экономическому анали-
64
60
61
62
63
64
65
66
67
6Х
69
70
71
72
73
74
75
76
77
7X
79
X0
XI
82
S3
X4
X5
X6
зу можно найти в Boyer R., Orlcan A., «How Do Conventions Evolve?» H
Evolutionary Economics, № 2, 1992.
Touraine A., Wieviorka M., Dubet E, «Le mouvement ouvrier», p. 29.
Hoggart R., Op. cit., p. 119.
Roche S., «Le sentiment d'insecurite», Paris: P. U.F., 1993, p. 142.
Touraine A., «Sociologie de Faction», Paris: Ed. du Scuil, 1965, p. 160-164.
Touraine A., Wieviorka M., Dubet E, Op. cit., p. 57 (курсив наш -- А.О.}.
Wieviorka M. et allies, «Violence en France», Paris: Ed. du Scuil, 1999, p. 53.
Schmitt K., «La notion de politique. Theorie du partisan», Paris: Flammarion,
1992, p. 65.
Ibid., p. 97.
См., например, Roche S., Op. cit., p. 174-180; Stephenson K., Hayden E,
«Comparaison of the Corporate Decision Networks of Nebraska and the United
Slates» II Journal of Economic Issues, September 1995, Vol. XXIX, № 3,
p. 848, 855.
Aoki M., «Economicjaponaise. Information, motivations et marchandage», Paris:
Economica, 1991, p. 245, 260; Pcrrow C., «Small Firm Networks», in Sjaslrand
S.-E. (cd.), «Institutional Change. Theory and Empirical Findings», Armonk:
M. E. Sharpe, 1993.
Boltanski L., Chiapello E., Op. cit., p. 156, 181.
Ccsoni M.-L., Op. cit., p. 366.
Gambetta D., Op. cit., p. 201.
Arlacchi P., «Mafia et compagnies. L'ethique mafiosa et I 'esprit du capitalisme»,
Grenoble: P. U.G., 1986, p. 225.
Boltanski L., Thevcnot L., Op. cit., p. 218.
Boltanski L., Chiapello E., Op. cit., p. 157.
Ibid., p. 205.
Goffman E., Op. cit., p. 233-235.
Ibid., p. 171.
Gccrtz C., Op. cit., p. 107.
Thomas-Slaytcr B., «Structural Change, Power Politics, and Community
Organizations in Africa: Challenging the Patterns, Puzzles and Paradoxes» //
World Development, 1994, Vol. 22, № 10, p. 1481.
Мы заимствовали идею применения понятия конгруэнтности в социально-
экономическом анализе у Владимира Андреффа: Andreff W., «Convergence
or Congruence Between Eastern and Western Economic Systems», in Dal Iago
B., Brczinski H., Andreff W. (cds.), «Convergence and System Change. The
Convergence Hypothesis in the Light of Transition in Eastern Europe», Aldershot:
Dartmouth, 1992.
Dunckcr K., «The Solution of Practical Problems», in Mandlcr J., Mandler G.,
«Thinking: From Association to Gestalt», New York: John Wiley & Sons, 1964,
p. 264.
Gcerlz C., Op. cit., p. 14.
Arlacchi P. , «Buscetta. La Mafia par Fun des siens», p. 185.
Giddens A., «The Constitution of Society», p. xxxii.
Coleman J., Op. cit., p. 69-70.
65
s7 Ibid., р. 72.
xs Stiglitz J., «Principal and Agent», dans Eatwcll J., Milgatc M. and Newman P.
(eds.), «The New Palgrave: A Dictionary of Economics», London: Macmillan,
1987, p. 968-969.
S9 Напомним в этой связи, что Макс Вебер утверждал, что легитимность вла-
сти может иметь как рациональное обоснование, так и традиционное или
харизматическое (Weber М., «Economy and Society. An Outline of Interpretative
Sociology», New York: Bedminster Press, 1968, Vol.l, p. 215).
90 Подробнее о дуализме норм во взаимоотношениях принципала и агента
см. Олейник А., «Институциональная экономика», с.241-251.
91 Coleman J., Op. cit., р. 152.
92 Chauvcnct A., Orlic F., Benguigui G., Op. cit., p. 10.
93 Tocqueville A. de, Beaumont G. de, «Systemc penilentiairc aux Etats-Unis et
son application cn France», в книге Tocqueville A. de, «(Elivres completes»,
Paris: Gallimard, 1984, t. 4, vol. 1, p. 212-213. Обратное, по мнению Токви-
ля, неверно: изучение тюрьмы мало что дает для понимания общества. Не-
смотря на то, что основная работа Токвиля, книга «О демократии в Амери-
ке» (Первое русское издание: Токвиль А. де, «О демократии в Америке»,
переводе 14-го французского издания В. В. Линд, Москва, 1897), была опуб-
ликована позднее доклада о американской пенитенциарной системе, в 1835—
1840 г., в обеих книгах отсутствуют какие-либо попытки связать анализ
тюремного сообщества с анализом американского общества в целом.
94 Sykes G., «The Society of Captives. A Study of a Maximum Security Prison»,
Princeton: Princeton University Press, 1958, p. 48. Понятие Gebeitsverband
было впервые введено Максом Вебером в его «The Theory of Social and
Economic Organization», New York: The Free Press, 1964, p. 149.
95 Brigham J., «The Other Countries of American Law» // Droit et Societe, 1997,
Vol. 36/37, p. 365.
96 Touraine A., «Qu ’est-ce que la democratic?», Paris: Fayard, 1994, p. 102.
97 Bourdieu P. , «Le sens pratique», Paris: Ed. de Minuit, 1980, p. 92.
9X Levada Yu., Op. cit., p. 144. По мнению авторов, девушки обычно социали-
зируются своими старшими друзьями, - молодыми людьми, уже приобрет-
шими опыт воинской службы.
99 Bourdieu Р. , Passcron J.-C., «La reproduction. Elements pour line theorie du
systeme d'enseignement», Paris: Ed. de Minuit, 1970, p. 47, выделено нами.
100 Koffka К., «Principles of Gestalt Psychology», London: Routledge & Kogan
Paul, 1935, p. 473.
""Ibid., p. 567.
102 Giddens A., «In Defence of Sociology», p. 57. Воспроизведем несколько дру-
гих определений хабитуса: «Хабитус - это совокупность изначально сфор-
мированных кодов и диспозиций, к которым индивид обращается в самых
различных ситуациях» (Dubct F., Op. cit., р. 76). «Хабитус предполагает ре-
активацию объективного смысла, который лежит в основе институтов»
(Bourdieu Р. , Op. cit., р. 96) (во всех цитатах курсив наш -А.О.).
103 Bourdieu Р. , Passcron J.-C., Op. cit., р. 49.
104 Дилигснскпй Г., «Российские архетипы и современность» // Вестник Фон-
да «Российский общественно-политический центр», № 2, 1996, с. 45.
66
105 Узнадзе Д., «Психологические исследования». Москва: Наука, 1966, с. 150
(более позднее переиздание - Он же, «Теория установки», Москва: Изда-
тельство Института практической психологии, 1997). Упомянем также анг-
лийский перевод данной книги: Uznadzc D., «The Psychology of Set», New
York: Consultants Bureau, 1966.
106Рутина помогает актору оптимизировать использование своих когнитив-
ных ресурсов. Когнитивные ресурсы человека по определению ограниче-
ны, что отражено в концепции ограниченной рациональности Герберта
Саймона (bounded rationality, подробнее об этой концепции, см.: Саймон
Г., «Рациональность как процесс п как продукт мышления» // THESIS -
История и теория экономических институтов и социальных систем, т. 1,
№ 3, 1993). Иными словами, повседневная жизнь требует от человека уме-
ния «закрывать глаза», нс обращать внимание па менее важные, второсте-
пенные события. Превращение в рутины значительной части повседнев-
ной деятельности позволяет человеку сконцентрировать своп когнитивные
ресурсы на наиболее важных в данный момент времени вещах. «Какой бы
ни была их природа, многократно повторяющиеся действия трансформи-
руются в рутины и исчезают таким образом из сферы осознанного и ос-
мысленного внимания» (Hodgson G., «Economics and Institutions. A Manifesto
for a Modern Institutional Economics», Cambridge: Polity Press, 1988, p. 127).
Тезис о важности роли рутины получает особенно яркое подтверждеиис в
тюремном мире. Организация жизни в заключении настолько монотонна и
однообразна, что она очень быстро превращается в рутину. Предсказуемость
и стабильность, которых зачастую гак нс хватает в обычной жизни, прини-
мают в заключении крайние и подчас труднопереносимые формы. «Здесь
время организовано очень четко. Зарядка угром, уборка кроватей, туалет,
одевание... После небольшого перерыва- школа или училище. Практичес-
ки нет свободного времени... Только по воскресеньям появляется время
для общения с другими» (Интервью № 32). Подчинение рутине зачастую
носит естественный и спонтанный характер в обычной жизни, тогда как в
тюрьме оно приобретает вынужденные и тиранические черты.
107 Там же, с.228.
10s Там же, с. 181.
109 Там же, с.255.
110Обзор современного состояния теории ограниченной рациональности дай
в Lavillc Ё, «Moderation de la rationalite limitcc: de quel outils dispose-l-
on?» H Revue Economique, Vol. 49, № 2, mars 1998.
111 Schiavo G., Op. cit., p. 68 (курсив наш - А.О.).
112 «Быть субъектом своей жизни означает желание индивида действовать и
быть признанным в качестве действующего лица, а не исполнителя»
(Tourainc Л., «Critique de la modernite», Paris: Fayard, 1992, p. 242. Мы пере-
водим социологический термин Siijct, обозначающий свободно действую-
щего и способного противостоять внешнему принуждению индивида как
субъект, хотя данный перевод может иметь нежелательные смысловые ас-
социации, о которых речь пойдет позднее). Можно ли оставаться действу-
ющим лицом, актором (Actcur), подчиняясь при этом нормам? Акцент на
координирующей функции нормы позволяет найти компромисс между
стремлением быть субъектом и фактом подчинения нормам. Рассмотрим
67
6 - 4300
две формы, в которых может существовать субъект: субъект как социаль-
ное движение (коллективный актор) и субъект как индивидуальный актор.
Рабочее движение служит классическим примером коллективного действу-
ющего лица, стремящегося к изменению норм на макросоциальном уров-
не. Целью рабочего движения является «влияние, т.с. способность изме-
нять к своей выгоде правила игры» (Touraine A., Wieviorka М., Dubet F., «Le
mouvement ouvrier», Paris: Fayard, 1984, p. 39). Отказ or слепого подчине-
ния навязываемым нормам и производство норм в рамках «большого»
общества является главной отличительной чертой социального движения в
сравнении, например, с социопрофсссиональными группами или любым
другим социальным агрегатом. «Субъект существует лишь в форме соци-
ального движения, причем нс важно, какие именно цели ставит перед со-
бой это движение, чисто утилитарные или связанные с возрождением тра-
диций» (Touraine A., «Critique de la modernite», p. 273). Чтобы превратить-
ся в субъекта, социальное движение, социальная группа должны опираться
на нормы, облегчающие координацию поведения ее членов и, следователь-
но, их коллективные действия. Так, без опоры на нормы доверия и солидар-
ности возникновение социального движения ставится под вопрос ввиду про-
блемы «безбилетника» (free-rider problem). Хотя все люди, чьи интересы
потенциально затрагиваются социальным движением, заинтересованы в
появлении коллективного актора, в индивидуальном плане они не готовы
брать инициативу по его созданию на себя. Роберт Патнэм называет сово-
купность норм, облегчающих коллективные действия, социальным капи та-
лом. Он показал, что отсутствие социального капитала делает невозмож-
ным производство норм самими социальными акторами (Putnam R., «The
Prosperous Community. Social Capital and Public Life»// The American Prospect,
Spring 1993, № 13 [русский перевод- Патнэм P., «Процветающая комью-
нити, социальный капитал и общественная жизнь» // Мировая экономика
и международные отношения, № 4, 1995]; Putnam R. «Making Democracy
Work. Civic Traditions in Modern Italy», Princeton: Princeton University Press,
1993 [русский перевод - Патнэм P., «Чтобы демократия сработала», Мос-
ква: Ad Margincm, 1996]. Мы специально изучали роль традиций солидар-
ности в становлении шахтерского движения в рамках дипломной работы
Olejnik A., «Laformation du mouvementdes mineurs en ex-URSS. Une upproche
dans Г etude des mouvements sociaux», mcmoirc de D.E.A. de sociologie, sous
la direction de Wieviorka M., Paris: E.H.E.S.S., 1994 [резюме данного иссле-
дования было опубликовано в форме статьи: Олейник А., «Есть ли перс-
пектива у социальных движений в России: пример шахтерского движения
1989-1995» // ПОЛИС - Политические исследования, № 3, 1996]). Иными
словами, для того, чтобы производить нормы, коллективный актор должен
следовать их предписаниям, а этот вывод позволяет рассматривать нормы
в качестве предпосылки становления субъекта.
Что касается второй формы существования субъекта, индивидуального
актора, то она тоже предполагает способность к производству норм, на этот
раз - на микросоциальном уровне повседневной жизни. Быть субъектом
повседневной жизни означает готовность индивида выйти за рамки ролей,
которые ему навязаны социально. В психоаналитических терминах станов-
ление индивидуального субъекта принимает форму дифференциации меж-
ду Я и Сверх-Я как совокупности социальных ролей (Touraine A., «Critique
de la modernite», p. 309-315). Можно ли играть социальные роли, сохраняя
68
в то же самое время свою индивидуальность? Действия индивида, ставше-
го субъектом, отличаются от поведения любого другого человека тем, что в
них присутствует поиск компромисса между подчас взаимоисключающи-
ми требованиями различных норм, стремление согласовать нормативные
требования в рамках пережитого социального опыта. «Актор стремится к
согласованию различных логик действия, и именно в этом стремлении зак-
лючается отличительная черта индивидуальности и способности к рефлек-
сии» (Dubet F., «Sociologie de Г experience», Paris: Ed. du Scuil, 1994, p. 105).
Поиски компромиссов материализуются в создании локальных норм, зна-
чимость которых ограничена в пространстве и во времени. Каждый чело-
век по-своему переживает противоречия между различными логиками дей-
ствия и вырабатывает для повседневной жизни свой, оригинальный норма-
тивный ответ. Для того чтобы его поведение нс сводилось к навязанным
обществом или группой ролям, субъект должен создавать, уважать и защи-
щать свою собственную нормативную организацию повседневной жизни.
113 Touraine A., Wicviorka М., Dubet F., Op. cit., р. 56.
114Ibid., р. 394.
IbTouraine A., Dubet F., Wieviorka M., Strzclccki J., Op. cit., p. 41.
|16/Ш,р. 79.
117 Touraine A., «Critique de la modernite», p. 245, 272.
IlsTouraine A., Wicviorka M., Dubet F., Op. cit., p. 52.
119О хронике движений протеста см.: Козлов В.А., «Массовые беспорядки в
СССР при Хрущеве и Брежневе (1953 - начало 1980-х гг.)», Новосибирск:
Сибирский хронограф, 1999.
12()Rcynaud J.-D., «Les regies du jeu. L'action collective et la regulation sociale»,
Paris: Armand Colin, 1989, p. 100.
121 Padovani M., Op. cit., p. 201.
122Rose R., Mishler W., Haerpfer C., «Getting Real: Social Capital in Post-
Communist Societies» // Studies in Public Policy, 1997, № 278, p. 9.
123Яковлев А., Указ, соч., с.81.
124Soto H. de, Op. cit., p. 20.
125 Pcjovich S., «Privatizing the Process of Institutional Change in Eastern Europe»,
в Conference papers, Cracovic: European Association for Evolutionary Political
Economy, 1995, p. 7. Наоборот, «издержки, связанные с защитой прав соб-
ственности, минимальны, в том случае, когда люди используют нормы, со-
впадающие с принципами права, устанавливаемыми государством»
(Eggertsson Т, «Economic Behavior and Institutions», Cambridge: Cambridge
University Press, 1990, p. 35).
126Cornell S., Kalt J., «Where Does Economic Development Really Come From ?
Constitutional Rule Among the Contemporary Sioux and Apache» // Economic
Inquiry, July 1995, Vol. XXXIII.
127 Van Den B., «Reception», dans Arnoud A.-J. (sous la direction de), «Dictionnaire
encyclopedique de theorie et de sociologie du droit», Paris: L.G.D.J., 1993,
p. 515.
I2S Brigham J., Op. cit., p. 378.
,29ArcIIando R., «Les methodes de commercialisation», dans ArcIIando R., Gasse
Y, Verna G. (sous la direction de), «Les entreprises informelles dans le monde»,
Sainlc-Foy: P. U.U.L., 1994, p. 335-336.
69
6*
,30Badic В., «L’Etat importe. Essai sur Poccidentalisation de Pordre politique»,
Paris: Fayard, 1992, p. 93.
131 Морозов Ю., Указ, соч., т. 3, с. 147.
132 Ахисзср А., «Россия: критика исторического опыта», Москва: Философ-
ское общество СССР, 1991, т. 2, с. 11.
133 Gatrcll Р., «Economic Culture, Economic Policy and Economic Growth in Russia
1861-1914» // Cahiers du monde russe, janvier - juin 1995, Vol. XXXVI,
№ 1-2, p. 50.
134 Ахисзср А., Указ, соч., т. 2, с. 212.
,35 Reynaud J.-D., Op. cit., p. 136-137.
136 Kornai J., «The Socialist System», p. 374. Приведем также другое свидетель-
ство, на этот раз западного наблюдателя: «Что касается развития социальных
институтов, влияние советского примера было без всякого сомнения огром-
ным» (Douglass D., «Transitional Economic Systems: The Polish-Czech
Example», New York: Monthly Review Press, 1972, p. 7).
l37Haerpfcr C., Rose R., «Adapting to Transition in the Eastern Europe. New
Democracies Barometer-II» // Studies in Public Policy, 1993, № 212, p. 73-77.
Речь идет об анкете, проведенной в большинстве бывших социалистичес-
ких стран. Авторы использовали 14 различных индикаторов экономичес-
кого поведения, общественного мнения и политических предпочтений.
13, sRosc R., «Between State and Market. Key Indicators of Transition in Eastern
Europe» // Studies in Public Policy, 1991, № 196, p. 13.
139Hermann-Pillath C., «China’s Transition to the Market: A Paradox of
Transformation and its Institutional Solution», dans Wagener H.-J. (cd.), «The
Political Economy of Transformation», Heidelberg: Physica-Vcrmag, 1994,
p. 237. Другая оценка подтверждает сделанные выводы: «Социальные струк-
туры и менталитет, унаследованные от чуждой капитализму истории, ока-
зываются нс такими уж несовместимыми с ним... Капиталистические пре-
образования в экономике могут осуществляться на основе традиционных
моделей действия, какими бы “иррациональными” они не казались» (Bayart
J.-F., «L'invention paradoxale de la modernite economique», dans Bayart J.-F.
(sous la direction de), «La reinvention du capitalisme», Paris: Ed. Karthala, 1994,
p. 33-34).
140 Douglas M., «How Institutions Think», p. 66, 76.
141 Koffka K., Op. cit.,p. 515.
142 О дискуссии относительно перспектив введения прав собственности в об-
ласти культуры, см.: Brown М., «Сап Culture Вс Copyrighted?» // Current
Anthropology, April 1998, Vol. 39, № 2.
143Badic B., Op. cit., p. 152, 158-159.
l440ffe C., «Designing Institutions for East European Transitions», dans Hausncr
J., Jessop B., Nielsen K., «Strategic Choice and Path-Dependency in Post-
Socialism. Institutional Dynamics in the Transformation Process», Aidershot:
Edward Elgar, 1995, p. 55.
I4> Giddens A., «The Constitution of Society», p. xxiii.
l46Pcncff J., «L'hopital en urgence. Etude par observation participante», Paris:
Ed. Metailie, 1992, p. 10.
147Статья 74 Уголовно-исполнительного кодекса РФ в целом предусматривает
7 типов пенитенциарных учреждений.
70
,4sSchobcr M., Conrad F., «Docs Conversational Interviewing Reduce Survey
Measurement Error?» // Public Opinion Quarterly, Winter 1997, Vol. 61, № 4,
p. 588.
l49Touraine A., Wieviorka М.» Dubet E, Op. cit., p. 93.
150Piette A., «Ethnographic de Paction. L'observation des details», Paris: Ed.
Metaile, 1996, p. 51.
ы Интервью № 39.
Ь2 Письмо собеседника № За.
|>3 Rostang С., «Prisons de femmes. Les echanges et les marges de maiueuvre dans
une institution contraignante», These de doctoral cn sociologie: Ecolc des Hautcs
Etudes cn Sciences Sociales, 1994, p. 160.
154 Дубов И. Г. (ред.), «Ментальность россиян. Специфика сознания больших
групп населения России», Москва: Психологический институт РАО, 1997, с. 144
155 Последний анкетный опрос был проведен при финансовой поддержке Ин-
ститута Восточной Европы Свободного Университета Берлина (Oslcuropa-
Jnstitul, Frcic Univcrsitat — Berlin).
156 Москва, Пермь, Санкт-Петербург.
Ь7Алтайский край, Астраханская область, Ивановская область, Москва и
Московская область, Санкт-Петербург и Ленинградская область, Пермская
область.
Алтайский край, Астраханская область, Ивановская область, Липецкая об-
ласть, Москва и область, Санкт-Петербург и Ленинградская область, Ново-
сибирская область, Пермская область, Приморский край, Саратовская об-
ласть, Свердловская область, Тверская область, Челябинская область.
|>9Доля людей с незаконченным высшим и высшим образованием среди на-
ших респондентов составляет около 40%, что значительно превышает уро-
вень, фиксируемый Госкомстатом РФ.
160 Эта работа была проведена в рамках исследования, финансируемого италь-
янским органом валютного контроля, Officio Italiano dei Cambi (Рим). Сей-
час это исследование продолжается уже благодаря поддержке Institute de.s
Hautes Etudes en Securite Interieure (Париж).
161 См., например, Chauvenct A., Orlic F., Bcnguigui G., Op. cit.
162Dubet E, Op. cit., p. 243. Описание метода социологической интервенции
можно также найти в Touraine A., Wieviorka М., Dubet F., Op. cit., р. 92-94;
Bcrclowitch A., Wieviorka М., Op. cit., p. 407-411.
163 Levada Yu., Op. cit., p. 162; см. также Дубов И., Указ, соч., с. 189
164См., например: Ахисзср А., Указ, соч., Морозов 10., Указ. соч.
I6dGarfinkcl Н., Op. сП., р. 89.
166Touraine A., «Commentsortir du liberalisme», Paris: Fayard, 1999, p. 160. Клиф-
форд Гиртц по-другому сформулировал этот императив: «Писать текст так,
чтобы он был и личным дневником, и беспристрастным отчетом одновре-
менно» (Gccrtz С., Op. cit., р. 18).
167Rostang С., Op. cit., р. 141.
2 ТЮРЕМНОЕ СООБЩЕСТВО
В РОССИИ
После краткого описания программы предстоящего исследования
начнем проверку его основных гипотез, сформулированных в разделе
1.2. Таким образом, вторая глава книги будет посвящена конструиро-
ванию идеального типа тюремного сообщества в СССР и постсоветс-
кой России, в третьей главе мы попытаемся применить этот идеаль-
ный тип к анализу обществ советского типа. Наконец, в четвертой главе
мы проанализируем динамику развития как тюремного, так и советс-
кого общества в целом.
2.1. Экскурс в историю тюрьмы
Вряд ли можно представить идеальный тип тюрьмы вообще: вос-
приятие тюрьмы как на обыденном уровне, так и на уровне политики
слишком сильно зависит от институционального контекста, в котором
она существует. Хотя тюрьмы всех времен и народов имеют ряд об-
щих черт, например навязанный характер властных отношений, на
которые они опираются, основная масса элементов их структуры име-
ет специфический характер. Даже знаменитое «золотое правило» тюрь-
мы, согласно которому «уровень жизни в тюрьме всегда должен быть
ниже, чем уровень жизни самого низкооплачиваемого рабочего»1, при-
нимает в каждой стране особые формы, зависящие от среднего уров-
ня жизни, уровня преступности, криминальной и пенитенциарной
политики, других политических и социально-экономических факто-
ров. С другой стороны, на уровне повседневной жизни в тюрьме зна-
чимы именно детали: то, как организовано тюремное пространство;
идет ли речь о камерном или барачном заключении; существуют ли
зафиксированные в законе права осужденных и т.д. Поэтому необхо-
димо рассмотреть все множество существовавших на протяжении ис-
тории пенитенциарных режимов и проанализировать их соотношение
с советской тюрьмой.
72
2.1.1. Основные типы пенитенциарных систем
В основе исторической эволюции тюрьмы как особого социально-
го института лежит ее двойственная, и даже противоречивая, приро-
да. С момента ее появления в позднее Средневековье, когда вместо
пыток и телесных наказаний стало широко применяться лишение сво-
боды, тюрьма призвана выполнять две главные задачи. С одной сто-
роны, существование тюрьмы объясняется соображениями обществен-
ной безопасности, т.е. необходимостью отделения преступников от
общества и их содержания под надзором. Специфика миссии по обес-
печению общественной безопасности требует, чтобы условия содер-
жания в тюрьме были достаточно жестокими, ведь лишение свободы
должно восприниматься именно в качестве наказания для преступни-
ков. «Исполнение наказаний должно быть организовано таким обра-
зом, чтобы представители «групп риска» предпочитали заключению
пусть жалкое, но существование на свободе»2. Иными словами, «зо-
лотое правило» тюрьмы объясняется особенностями миссии по обес-
печению общественной безопасности. С другой стороны, миссия по
перевоспитанию и реабилитации также существенна для понимания
функционирования пенитенциарных учреждений: необходимо добить-
ся не только того, чтобы преступники были отделены от общества и
помещены под надзор, но и сохранения для них шансов вернуться к
нормальной жизни. Логика перевоспитания и реабилитации требует
совершенно иного подхода к организации исполнения наказаний.
«Длительность заключения должна зависеть не столько от тяжести
совершенного преступления, сколько от интенсивности стремле-
ния к перевоспитанию, которое показывает осужденный в процес-
се своего тюремного заключения»3. Миссия перевоспитания лежит
в основе так называемой прогрессивной системы исполнения на-
казаний. Идея, лежащая в основе этой системы, заключается в за-
висимости длительности наказания и степени жесткости его усло-
вий от поведения осужденного, его желания подчиняться требова-
ниям дисциплины, его послушания в целом. Первое пенитенциарное
учреждение, соответствующее требованиям прогрессивной систе-
мы, возникло в XVIII в. в Австралии (каторга острова Норфолк).
Все каторжане начинали отбывать полученные сроки в одинаково
жестких условиях, имея возможность ускорить выход на свободу и
даже облегчить условия своего содержания до момента освобож-
дения4. Условия, при которых сокращение срока заключения и об-
легчение его условий становились возможными, - хорошая дисцип-
лина и добросовестный труд.
73
С формальной точки зрения две миссии имеют одинаково важное
значение. Например, Уголовно-исполнительный кодекс Французской
Республики следующим образом определяет задачи пенитенциарной
администрации: «обеспечение надзора за лишенными свободы людь-
ми» (ст. D188) и «обеспечение уважения их человеческого достоин-
ства, использование всех доступных методов реинтеграции в обще-
ство» (ст. D189). Однако на практике второй императив пенитенциар-
ной политики оказывается в противоречии с первым, что затрудняет
одновременное следование обоим предписаниям. Акцент на миссии
перевоспитания ставит под вопрос природу тюрьмы как тотального
института. Эта миссия предполагает признание за осужденными су-
щественной автономии в их жизни в заключении. Такая автономия
необходима для обучения нормам жизни, принятым в рамках «боль-
шого» общества. «Когда тюрьма организована таким образом, что за-
дача реинтеграции становится приоритетной, это предполагает учас-
тие заключенных в организации их жизни и их представительство на
уровне принятия решений»5.
Разрешение конфликта между двумя императивами в условиях их
юридической равнозначности фактически зависит от желания и воз-
можностей функционеров пенитенциарной администрации. Что каса-
ется интересов последних, то результаты реинтеграции отдалены во
времени и практически никак их не касаются, в то время как успеш-
ность выполнения задачи надзора контролируется вышестоящими
органами и служит основным критерием оценки действий пенитен-
циарной администрации. «Если общество не может установить при-
оритеты однозначным образом, задача надзора приобретает первооче-
редной характер для функционеров... Вот почему существует тенден-
ция рассматривать реинтеграцию лишь в качестве побочного продукта
усилий по поддержанию порядка и надзору»6.
Если внутренняя жизнь тюрьмы подчинена задаче обеспечения
общественной безопасности, то существует несколько способов ее
операционализации и конкретизации. Список основных типов тюрь-
мы включает каторгу, тюрьму пенсильванского типа (система г. Обур-
на), тюрьму филадельфийского типа, лагерь принудительных работ,
в том числе концентрационный лагерь (рис. 7). Рассмотрим каждую
из этих моделей подробнее, делая специальный акцент на их влиянии
па организацию повседневной жизни заключенных.
В исторической перспективе каторга предшествовала всем осталь-
ным типам тюрьмы. Каторга, равно как и наказание отправкой на га-
леры (широко распространенная с 1680 по 1810 г. во Франции практи-
ка), означает совместное заключение большого числа людей, когда
74
Совместное (массовое) заключение
Рис. 7
десятки, а то и сотни заключенных вынуждены сосуществовать в ог-
раниченном пространстве и делить друг с другом все моменты, вплоть
до самых интимных, своей повседневной жизни. Ключевыми элемен-
тами, определяющими повседневную жизнь на каторге, являются ба-
рак и нары (во французском варианте - таула, taulas). Например, ка-
торга близ Бреста на западе Франции, рассчитанная на 2000 человек,
приняла в 1751 г. более 3500 человек, которые были размещены на
20-местных таула. Не менее явное лишение заключенных любых эле-
ментов частного пространства наблюдалось и на каторге Рошфора, где
они размещались тоже на таула в двух бараках по 500 человек7. С этой
точки зрения ситуация на галерах (гребных торговых и военных су-
дах) была еще тяжелее. 200-300 каторжан проводили до 9 месяцев в
году на палубе размером 45 м в длину и менее 10 м в ширину, будучи
прикованными цепями к скамьям. На каждой скамье размещалось от
3 до б каторжан, проводящих бок о бок все свое время8. В этих усло-
виях невозможно говорить о существовании даже минимального час-
тного пространства. К модели каторги ближе и более современное
пенитенциарное изобретение, датируемое XX в., - советские лагеря
принудительных работ эпохи Сталина и гитлеровские концентраци-
онные лагеря. Так как этот тип тюрьмы будет подробнее рассмотрен в
следующих главах, ограничимся лишь указанием па его принадлеж-
ность к типам совместного, массового (в отличие от индивидуально-
го) заключения. Огромные бараки, рассчитанные на 200-400 человек,
лишенные всяких внутренних перегородок, стали символом этого типа
тюрьмы9. Первые лагеря принудительных работ появились в России в
1918 г., сразу же после Октябрьской революции 1917 г. Впоследствии
75
эти лагеря легли в основу создания ГУЛАГа в 1934 г. Здесь важно под-
черкнуть наличие явных параллелей между организацией ГУЛАГа и
концентрационных лагерей в нацистской Германии. Эти параллели
объясняются не в последнюю очередь тем, что в течение 1939-1940 гг.
наблюдался активный обмен опытом между представителями пени-
тенциарной администрации двух стран10. Вероятно, в этом случае
может идти речь о примере институционального экспорта и импорта
между двумя тоталитарными государствами.
Впрочем, магистральный путь развития пенитенциарных систем
оставил в стороне варианты совместного заключения, сделав реши-
тельный поворот в сторону моделей индивидуального заключения, в
первую очередь Пенсильванской и Филадельфийской систем. Камер-
ное заключение облегчает выполнение задач изоляции и надзора, без
решения которых поддержание администрацией порядка в тюрьмах
затруднительно. Преступник-рецидивист должен быть отделен оттого,
кто совершил незначительное отступление от закона, - именно на ре-
ализацию этого принципа, о котором говорил еще де Токвиль, ориен-
тирована камерная система. Полная круглосуточная изоляция в каме-
ре, без любых видов совместной деятельности, характерна для Фила-
дельфийской системы, тогда как заключение в индивидуальной камере
ночью и совместный труд в мастерских днем стали отличительными
характеристиками Пенсильванской системы11. Абсолютное одиноче-
ство заключенного в тюрьме филадельфийского типа часто станови-
лось причиной многочисленных душевных расстройств: единствен-
ным допустимым занятием считалось чтение Библии. Кроме того, орга-
низация индивидуального труда в камерах оказалась экономически
невыгодной в отличие от совместного труда в мастерских. Обязатель-
ство трудиться - вот все, что осталось от миссии реинтеграции в рам-
ках Филадельфийской системы. В тюрьме пенсильванского типа по-
пытки ограничить жизнь заключенного его частным, индивидуальным
пространством не исчерпываются требованием ночной изоляции в
камере. Первоначально заключенные должны были подчиняться «пра-
вилу молчания» во время их совместной работы в мастерских, гаран-
тировавшему социальную изоляцию находящихся рядом людей. Тю-
ремная администрация стремилась навязывать осужденным правило
молчания даже в случае невозможности разместить их всех в индиви-
дуальных камерах. Воспроизведем отрывок из Внутреннего распоряд-
ка тюрьмы французского города Ним (1824). «Статья 8: После запира-
ния бараков заключенные обязаны соблюдать полную тишину»12. Воп-
реки указанным недостаткам, камерная система предпочитается
многими заключенными барачной, потому что она обеспечивает ми-
76
нимальную защиту частного пространства заключенного и разграни-
чение частной и публичной жизни, характерное для повседневной
жизни вне тюремных стен. В этой связи уместно воспроизвести не-
сколько свидетельств наших собеседников: «Нет, ну конечно, лучше
не барачная система? Вот на особом хорошо было - там не барачная
система. Там по четыре, по три... А почему лучше? Ну, спокойнее на-
ходишься. Вот мы нашли свой контингент - и все»13. «Ну, каждый
человек будет индивидуален, в моем понимании... В камере, конечно
легче. Легче, да? Причем не важно, с кем сидишь, или?.. Нет, ну так-
то оно легче же... ну, когда подбирается коллектив, например, комфор-
тный... разговоры, все прочее»14.
Несмотря на привлекательность камерного заключения и с точки
зрения осужденных, и с точки зрения администрации, распростране-
ние этой системы ограничивается необходимостью существенных
инвестиций в пенитенциарные учреждения. Поэтому камерное за-
ключение практикуется странами с высоким уровнем национального
дохода на душу населения, которые могут позволить массивные инве-
стиции в столь далекий от производства сектор. Насчитывающая вот
уже более двух веков история камерного заключения ярко иллюстри-
рует этот тезис. В 1834 г. во Франции существовало 11тыс. индивиду-
альных камер при общей потребности в 21 тыс.15 В 1836 г. на государ-
ственном уровне было принято решение, согласно которому каждое
строящееся пенитенциарное учреждение должно предусматривать зак-
лючение в индивидуальных камерах. Тюрьма Петит Рокет, возведен-
ная в 1841 г., стала первой, полностью отвечающей этому требова-
нию. Однако уже в 1853 г. правительство Франции отказалось от прин-
ципа индивидуального заключения ввиду высоких издержек. Закон
5 июня 1875 г. ознаменовал возврат к этому принципу, но бюджетные
ограничения не позволили его полностью применить. Век спустя, в
1949 г., пенитенциарная администрация смогла обеспечить камерное
заключение в 7 тюрьмах, в 1955 г. - в 25 тюрьмах из 163!6. Даже се-
годня можно столкнуться с фактами помещения двух, а то и трех зак-
люченных в камеру площадью всего в 9 кв. м, хотя закон предусмат-
ривает изоляцию в индивидуальных камерах17.
2.1.2. Пенитенциарная система во Франции
Прежде чем соотнести пенитенциарную систему советского типа
с идеальными типами тюрьмы, кратко охарактеризуем французские
тюрьмы, что даст своеобразную точку отсчета для дальнейшего ана-
лиза. Во Франции существует три основных типа пенитенциарных
77
учреждений. Дом арестов (/п maison (Гarret, российский аналог -
следственный изолятор) принимает находящихся под следствием лиц
и лиц, приговоренных к осуждению на сроки, не превышающие од-
ного года. Индивидуальное заключение днем и ночью является пра-
вилом для домов арестов (хотя одноместных камер на всех не хвата-
ет). Центр заключения (je centre de detention, российский аналог -
колония общего режима) рассчитан на содержание под стражей осуж-
денных, имеющих наилучшие перспективы реинтеграции в обще-
ство. В центрах заключения предусмотрена изоляция в индивиду-
альных камерах только ночью (ср. тюрьма пенсильванского типа).
Наконец, основной контингент собственно тюрьмы (la maison
centrale) составляют рецидивисты, особо опасные преступники и
лица, совершившие особо тяжкие преступления. Как и в центре зак-
лючения, тюремный режим предполагает ночную изоляцию. В це-
лом на 1 июля 1998 г. во Франции было 187 пенитенциарных уч-
реждений, в том числе 119 домов арестов, 24 центра заключения,
6 тюрем и 25 пенитенциарных центров (смешанные учреждения,
включающие в себя и подразделение - дом арестов, и подразделе-
ние - центр заключения или тюрьму)18.
Тюремное население в 1998 г. состояло из 57 458 заключенных (из
них 4% - женщины), что дает значение индекса тюремного населения
(prison population rate), равное 90 (90 заключенных на 100 тыс. чело-
век общего населения страны). Иными словами, 0,23% активного на-
селения Франции находится за решеткой. 15 441 надзирателей, 1796
офицеров и 669 членов администрации обеспечивают надзор и соблю-
дение порядка в тюрьмах. Что касается использования камер для со-
держания нескольких заключенных (от двух до десяти), то это стало
отражением компромисса между принципами Пенсильванской систе-
мы и экономическими соображениями. Администрация старается при-
держиваться «правила, согласно которому в одну камеру можно поме-
щать представителей одной и той же национальности (иностранцы
представляют 23,6% тюремного населения), выходцев из одного ре-
гиона, близких по возрасту и культуре лиц»19 . Динамика численности
заключенных на протяжении последних полутора веков, несмотря на
некоторые краткосрочные отклонения, показывает медленный, но не-
прерывный рост (табл. 4)20.
Для сравнения приведем несколько цифр, описывающих парамет-
ры пенитенциарной системы в США. Она включает в себя 1450 пени-
тенциарных учреждений под федеральной юрисдикцией и юрис-
дикцией штатов (есть еще муниципальные тюрьмы, jail), из которых
309 - тюрьмы строгого режима, 347 тыс. служащих, из которых
78
221 тыс. - надзиратели, обеспечивают функционирование этих учреж-
дений. Общая численность заключенных в США существенно превы-
шает аналогичные показатели во Франции. В течение последних 30
лет США столкнулись с небывало высоким уровнем «инфляции» тю-
ремного населения. В целом тюремное население США состояло в
1997 г. из 1 731 500 заключенных, что соответствует значению индек-
са тюремного населения, равному 680. Иными словами, 1,34% актив-
ного населения США находится в заключении (табл. 5)21.
Таблица 4
Год Численность заключенных
1870 60 000
1920 12 000
1946 67 000
1956 19 000
1960 26 795
1970 29 026
1977 30 000
1980 35 655
1988 49 328
1996 55 043
1998 57 458
1999 53 948
Таблица 5
Год Численность заключенных
1975 379 383
1995 1 584 401
1997 1 731 500
1999 1 860 520
2.1.3. Пенитенциарная система в России
В отличие от Франции и Соединенных Штатов в России камерное
заключение никогда не играло существенной роли. До Октябрьской
революции 1917 г. (а пенитенциарная администрация была создана в
России в 1879 г.) Филадельфийская система применялась только в во-
енных тюрьмах, тогда как абсолютное большинство осужденных от-
правлялось на каторгу (в Сибирь, на Сахалин). После революции
доминирующей моделью для исполнения наказаний стали лагеря при-
нудительных работ. Элементы камерной системы присутствуют в тюрь-
мах, колониях особого режима, следственных изоляторах (СИЗО),
дисциплинарных отделениях колоний (ШИЗО - штрафной изолятор
и ПКТ - помещение камерного типа). Впрочем, индивидуальные ка-
79
меры практически не встречаются. Например, камеры следственных
изоляторов принимают от нескольких человек до полутора сотен на-
ходящихся под следствием людей. «Вот взять особый режим - там
камерная система. Вот заходишь в барак - вот у нас было 14 камер,
камеры по 14 человек»22. Более того, как правило, камеры перенасе-
лены: нельзя считать исключением камеры, первоначально рассчитан-
ные на 10-15 человек, в которых в действительности находится 30 и
более заключенных. Хотя новый Уголовно-исполнительный кодекс,
принятый в 1997 г., провозглашает желательность перехода к камер-
ной системе23, ситуация практически не изменилась. Например, в
Москве при острой нехватке мест в СИЗО из-за отсутствия средств
никак не может завершиться строительство СИЗО на Вилюйской
улице, одного из немногих спроектированных по европейским стан-
дартам. Перманентный бюджетный кризис последнего десятилетия ос-
тавляет мало надежд на радикальные изменения в этой области. Ины-
ми словами, пенитенциарная система в России продолжает базиро-
ваться на принципе совместного, массового заключения.
Другая характерная для российской системы черта заключается в
присутствии элементов прогрессивной системы. Разделение заклю-
ченных на категории было установлено уже первыми декретами На-
родного комиссариата юстиции в 1918 г. Первый Исправительно-тру-
довой кодекс, введенный в действие в 1924 г., предполагал разделение
осужденных натри основные категории: вновь прибывшие, средняя и
высшая. Переход из одной категории в другую, а значит и степень стро-
гости режима содержания, обусловливались дисциплиной заключен-
ных и их классовой принадлежностью (рабочий, крестьянин, пред-
ставитель мелкой буржуазии и т.д.). В 1933 г. советские власти отказа-
лись от применения прогрессивной системы, возврат к которой стал
возможен только после смерти Сталина, в 1958 г.24 Так, действующий
Уголовно-исполнительный кодекс различает колонии трех режимов:
общего, строгого и особого. Кроме того, в колониях каждого из этих
трех режимов используются три вида условий содержания: общие,
облегченные и строгие. Если режим содержания определяется реше-
нием суда в зависимости от характера совершенного преступления, то
на условия содержания влияет лишь дисциплина самого осужденного
в период заключения25. Учитывая эти два вышеназванных основопо-
лагающих принципа российской пенитенциарной системы, ее можно
классифицировать как комбинацию прогрессивной системы и модели
лагерей (действующий УИК лишил труд осужденных обязательного
характера). Принцип массового заключения здесь совмещен с диффе-
ренциацией режимов и условий содержания.
80
Массовое заключение и выделение категорий осужденных неиз-
бежно придают социальный характер жизни в заключении (то же вер-
но и для любой другой модели тюрьмы, за исключением Филадель-
фийской, но в менее явной форме). В рамках камерной системы за-
ключенные изолированы друг от друга, что затрудняет установление
между ними социальных отношений. Напротив, массовое заключение
придает социальное измерение любому, вплоть до самого незна-
чительного, действию заключенного. Именно в этом контексте мы
можем говорить о тюремном сообществе. «Тюрьма представляет со-
бой общество внутри другого общества»26. Тюремное сообщество
имеет свой язык, свою культуру, свои социальные категории, свои цен-
ности и нормы. Однако схожесть тюремного и окружающего тюрьму
обществ - редкое явление, она наблюдается в особых, специфических
^случаях. Так, совместный принудительный труд (сначала на каторге,
затем в лагерях принудительных работ) объясняет схожесть организа-
ции тюремного сообщества и работной артели, сообщества рабочих,
существовавшего в России в XV-XVI вв. Внутренняя «конституция»
артели включает в себя элементы, которые, как мы увидим в последу-
ющих разделах, характерны для тюремного сообщества в России:
имплицитный контракт между ее членами, барьеры на выходе, эгали-
таризм, система социальных санкций, правило «каждый должен вес-
ти себя понятным для других образом»27.
к Статистические характеристики российского тюремного сообщества
позволяют предположить, что речь идет о «большом» обществе. На
I января 1999 г. пенитенциарная система РФ включала в себя 731 коло-
нию (всех трех режимов), 191 СИЗО, 13 тюрем, 63 воспитательных ко-
лоний для несовершеннолетних правонарушителей. Более 1 млн. за-
ключенных, в том числе 255 тыс. находящихся под следствием лиц, на-
ходятся под надзором примерно 300 тыс. работников пенитенциарной
системы. Женщины составляют4,4% общей численности заключенных,
несовершеннолетние лица - 2,2%. Сегодня значение индекса тюремно-
го населения в России равно 730, т.е. 1,42% активного населения Рос-
сии, - практически тот же показатель, что и в США, - находится за
решеткой. Однако динамика численности тюремного населения Рос-
сии существенно отличается2* (табл. 6) от той, которая сложилась в
США..Д
Россия, равно как и Казахстан, другая постсоветская страна, па
которую мы будем в дальнейшем ссылаться, относятся к числу стран,
наиболее активно наказывающих своих граждан. Хотя численность
находящихся в тюрьме сегодня далека от той, которая наблюдалась в
сталинскую эпоху, высокие значения индекса тюремного населения
81
выводят эти страны в мировые лидеры (отметим, что к числу этих
«лидеров» относятся и США, см. табл. 7 со списком стран, наиболее
активно использующих наказания в виде лишения свободы)29.
Таблица 6
Год Численность заключенных
1912 183 000
1924 86 000
1927 200 000
1933 800 000
1936 839 406
1937 16 000 000
1942 18 000 000
1970 3 000 000
1980 4 000 000
1999 900 000
2000 1 060 085
Таблица 7
Страна Общая численность заключенных Индекс тюремного населения
Россия 1 060 085 730
США 1 860 520 680
Белоруссия 58 879 575
Казахстан 82 945 495
Багамские острова 1401 485
Белиз 1097 460
Бермудские острова 286 445
Кыргызстан 19 875 440
Китай 1 408 860 110
Канада 32 970 110
Франция 53 948 90
Италия 51 427 90
Индонезия 55 026 25
2.2. «Маленькое» общество в тюрьме
Несмотря на свой миллионный контингент, тюремное сообщество
остается «маленьким» с точки зрения социальной организации. Транс-
формация этого «малого» общества в большое, или, в других терми-
нах, его модернизация, является далеко не завершенной. Анализ со-
циальной структуры тюремного сообщества с помощью четырех кри-
териев: степени дифференциации сфер повседневной деятельности,
82
степени персонификации отношений, степени дуализма социальных
норм, степени институционализации использования насилия, помо-
жет убедиться в справедливости данного тезиса.
2.2.1. Отсутствие четких границ между частной
и публичной жизнью
Массовое заключение несет в себе серьезную угрозу сферам фун-
даментальной автономии индивида, что ставит под вопрос целостность
личности заключенного. Будучи лишенным пространства личной, ча-
стной жизни, в которой индивид может оставаться самим собой и не
играть навязываемые обществом роли, помещаемый в заключение
человек теряет возможность контролировать свои действия. Таким
образом, навязанная или рассогласованная власть воспроизводится на
микросоциальном уровне: разрушение пространства частной жизни
снижает способность к автономным действиям и, следовательно, со-
кращает возможности индивида отслеживать процесс передачи конт-
роля над своими действиями, лежащий в основе властных отноше-
ний. Экспансия публичности в ущерб сферам фундаментальной авто-
номии индивида происходит по трем следующим направлениям:
• организация жизненного пространства, исключающая существо-
вание сферы частной жизни;
• тотальный надзор;
• подчинение действий детальному контролю.
Жизнь в бараке (на каторге, в лагере принудительных работ, в ко-
лонии) вынуждает заключенного делить все моменты своей повсед-
невной жизни, вплоть до самых интимных, с окружающими его людь-
ми, другими заключеннымциВплоть до начала 60-х годов советский
заключенный был лишен даже индивидуального спального места: он
располагался для отдыха на нарах бок о бок с десятками других осуж-
денных. Схема типичного барака сталинской эпохи, рассчитанного на
200-300 заключенных, приведена на рис. 830.
Иными словами, на каждого обитателя барака приходилось лишь
0,8-1,5 кв. м жизненного пространства. Нары по-прежнему в ходу во
многих перенаселенных камерах следственных изоляторов. «А при
такой скученности спать можно только с кем-то, в одиночку просто
невозможно»31. Введенный в действие в 1961 г. Исправительно-
трудовой кодекс заменил нары на индивидуальные кровати размером
1,8X0,5 м, располагающиеся на двух ярусах, - шконки32. Шконка про-
должает служить заключенным и по сей день. Пространственная орга-
низация современного барака лишь незначительно отличается от той,
83
7 - 4300
которая была изображена на рис. 8. Каждый отряд (объединяющий от
40 до 150 заключенных) располагается в большом помещении (так
называемом «спальном помещении», «общежитии»), в котором отсут-
ствуют какие-либо перегородки (см. рис. 9 со схемой помещений ти-
пичного отряда). Расположение шконок на двух (реже - на трех) уров-
нях означает, что у каждого заключенного есть минимум пять
ближайших соседей. Согласно обычной практике заключенные не име-
ют права выбирать своих соседей. Это относится к компетенции офи-
цера - начальника отряда.
Лишение заключенного возможности влиять на организацию сво-
его жизненного пространства порождает многочисленные конфлик-
ты. С одной стороны, наиболее близкий в физическом пространстве
человек совершенно не обязательно является близким в социальном
смысле33.! «Мне тут сидеть еще 12 лет, а они ложат молодого рядом со
мной. У"нас разные взгляды на жизнь, на все другое. (...) Тоже как-то
не соответствует. Я ничего не могу сделать. И он ничего не может
сделать»34. В условиях же перенаселенности камер заключенный ли-
шается и последнего оплота своего индивидуального пространства -
шконки. Кровати превращаются в нары, на которых заключенные спят
по очереди. «Люди..., приходят с работы - по двое на шконке спят -
один на работе - один спит на шконке»35, и наоборот. С другой сторо-
ны, Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений
запрещают заключенным устанавливать перегородки и вывешивать
занавески в спальных помещениях, что помогло бы хоть как-то ре-
шить проблему нежелательного и вынужденного соседства. Более того,
Правила запрещают и «индивидуализировать» тюремное простран-
ство, вывешивая на стенах или в голове свой шконки фотографии,
почтовые открытки, рисунки. «Запрещается: занавешивать кровати,
84
изменять спальное место без разрешения администрации, вывешивать
на стенах, тумбочках и кроватях фотографии, репродукции, открытки,
вырезки из журналов и газет»36. «А чего не разрешили? Отдельные
ячейки на 4-6 человек, на 8 человек. А у нас перегородку последнюю
сломали. После работы прийти, например, мы знаем - у нас есть 5-6
человек, мы уже знаем - приходим с работы - можем отдохнуть. А в
соседнем проходняке- они музыку хотят послушать. А нам отдохнуть
нужно. И уже получается неудобство какое-то... Каждому человеку
хочется иметь свой угол»37.
Естественной реакцией на приобретение публичного характера
всеми моментами повседневной жизни является поиск, в терминах
Ирвинга Гоффмана, «укромных мест» (free places'), «в которых инди-
вид может оставаться в одиночестве и где ему обеспечена минималь-
ная свобода действий, и ряд прав, которые он не делит ни с кем дру-
гим»33, а также придание особой ценности факту обладания рядом
мелких вещей как доказательству автономии. В лагере у заключенно-
го есть несколько возможностей обзавестись собственной «укромной»
территорией. Прежде всего, представители некоторых профессий тру-
дятся в малых группах или в одиночестве в отдельных мастерских.
Так, один из наших собеседников, механик отопительных систем, имеет
возможность целый день оставаться в своей мастерской, ставшей для
него своеобразной «квазичастной» территорией39. Подобным приви-
легированным правом на собственный «кабинет» чаще всего облада-
ют библиотекарь, плотник, завхоз (заключенный, ответственный за
поддержание в порядке помещений отряда) и дневальные в админис-
тративном корпусе. Большинству же других приходится довольство-
ваться частным пространством, ограниченным размерами их шконки.
85
Зачастую единственным способом, позволяющим остаться в одино-
честве, становится возможность «жить на своей кровати и поменьше
от нее отходить»40. «Л как тогда вы поступаете, чтобы вас оставили
в покое, чтобы побыть одному, чтобы к вам там никто с вопросами
не приставал? - Ложишься просто на кровать и укрываешься с голо-
вой»41.
Аналогичным образом прогулки вне помещений отряда помогают
избежать нежелательных контактов. Пространство колонии разделе-
но на несколько локальных зон (см. рис. 10 со схемой типичной коло-
нии). Начиная с 70-х годов заключенные могут в свое свободное вре-
мя передвигаться без ограничений в пределах локальной зоны, зак-
репленной за их отрядом. Арготический термин, ставший в 90-е годы
очень популярным и за пределами колоний, - «тусовка», означает про-
гулку заключенных в рамках локальной зоны. Учитывая небольшие
размеры локальной зоны (около 50-400 кв. м), заключенные вынуж-
дены ходить туда-обратно (тусоваться) либо в одиночестве, либо в
небольшой компании. «Выхожу на улицу... когда как... на улицу вый-
ти - легче походить, на свежем воздухе... я люблю одиночество... а
его катастрофически не хватает...»42. Ограничения на передвижения
за пределами локальных зон (каждый раз требуется получить разре-
шение у контролера) очень плохо переносятся основной массой за-
ключенных. Иногда знакомые заключенного и, следовательно, его «тер-
ритория с ограниченным для других доступом» (territoire reserve, еще
один термин И. Гоффмана, означающий «пространство, привилегиро-
ванный доступ к которому принадлежит малой группе») находятся за
пределами локальной зоны, например в другом бараке. Во многих
посещенных колониях мы столкнулись с попытками заключенных
добиться права свободного передвижения в определенные часы за
пределами локальных зон, что отражает их стремление бороться за
собственную автономию и право самостоятельно организовывать по-
вседневные социальные контакты.
Отсутствие институциональных гарантий защиты сферы частной
жизни придает особый смысл владению мелкими вещами. Организуя
по-своему свои скудные материальные владения, заключенный утвер-
ждает автономность своих социальных действий. С этой точки зрения
содержание прикроватной тумбочки становится символом относитель-
ной независимости заключенного. В тюремном арго существует даже
особое выражение (с акцентом на осуждении) для описания организа-
ции в повседневной жизни «вокруг тумбочки» - жить по принципу «я
и моя тумбочка». «Если человек живет «я и моя тумбочка», как гово-
рится, он себе создал маленький коммунизм, у него проблем нет»43.
86
«В своей этой жизни я как-то всегда сам обращался, как-то выходил
из положения, ни к кому не обращался. И не давал повода, чтобы у
меня что-то с кем-то было... Зачем мне сталкиваться, я ни с кем не
сталкиваюсь. Я потихоньку сам по себе. Есть у меня тумбочка, есть у
Рис. 10
Впрочем, самостоятельность в организации скудных материальных
владений имеет очень относительный характер. Множество ограни-
чений на владение различными предметами, а также регулярные обыс-
ки («шмоны»), проводимые представителями администрации, ставят
под угрозу материальные предпосылки автономии заключенного. Спи-
сок предметов, разрешенных к использованию в тюрьме, включает 19
пунктов, обладание любыми другими предметами запрещено45. На-
пример, туалетная вода, печатные машинки, фото- и видеоаппаратура,
цветные карандаши находятся среди предметов, запрещенных к ис-
пользованию в пенитенциарных учреждениях. «Материальные владе-
ния настолько важны для адекватной самооценки индивида, что их
лишение ставит под угрозу целостность личности»46.
Отсутствие в тюрьме четких границ между частной и публичной
жизнью придает надзору абсолютный и повсеместный характер: над-
зором заняты не только представители пенитенциарной администра-
ции, но и сами заключенные. Находясь в тюрьме, люди вольно или
невольно начинают надзирать друг за другом. Массовое заключение
превращает надзор, отношение к которому в любом другом контексте
негативно, в естественную стратегию повседневного поведения. «Сей-
час она (лагерная система. - А.О.) работает на том, что... на сексотстве
таком... И все. Друг за дружкой смотрят, рассказывают, подглядыва-
ют»47. Даже название представителей высших слоев тюремной иерар-
87
хии - смотрящий (к более подробному анализу этого института мы
вернемся в разделе 2.2.5 «Неформальный надзиратель: смотрящий»)
указывает на повсеместный характер надзора.
Детальный контроль повседневной деятельности и практическое
отсутствие сфер, в которых индивид самостоятельно организует свои
действия, сближает психологическую структуру заключенного с пси-
хологической структурой ребенка. Согласно модели Эриксона, пре-
вращение ребенка во взрослого, способного к самостоятельным дей-
ствиям, включает в себя три этапа (рис. 11)4К. Ситуация зависимости
(от администрации, от окружающих), в которую попадает заключен-
ный, ставит под вопрос прохождение двух последних этапов. Однако
и первый этап «взросления» имеет у заключенных свою специфику,
которая будет подробнее обсуждена в разделе 2.4 «Норма доверия, или
Процесс взросления,
превращения ребенка во взрослого
Рис. 11
Полное подчинение власти, идеал, к которому всегда стремится пе-
нитенциарная администрация, убивает всякую инициативу заключен-
ного. Кроме того, сам факт лишения свободы за совершенное преступ-
ление рождает чувство вины, причем совершенно не обязательно по
отношению к жертве преступного деяния. Воспроизведем в качестве
иллюстрации рассуждения человека, осужденного за убийство своего
брата. «Пусть это получилось даже случайно, пусть даже не случайно
получилось, я лично выполнял свой отцовский долг, пусть я это... пере-
ступил закон, но я для себя спокоен, я об этом не сожалею, то, что про-
изошло, хоть он был гад... хоть брат он был, и о покойниках не говорят
плохо, я не сожалею о том, что это... но обидно, обидно то, что по моей
же дурости, по моей глупости страдают мои дети, я об этом... ну, тогда
это обстоятельства так сложились, что я... он меня душил, и я ему здесь
его вытащил... как я, тоже нож не знаю, как я его воткнул, я не знал, я
даже не думал, что его можно зарезать, он здоровый там, как бык. Вот...
страдают-то по моей... то, что я себя не сдержал, что так получилось,
страдают мои дети, один... только меня посадили, один тоже сел сразу в
88
тюрьму в 16 лет, второй пока в интернате...»49. Что касается доказательств
распространенности чувства растерянности, то 13,1% заключенных,
ответивших на вопросы нашей анкеты, описывают свое обычное со-
стояние в близких терминах. Как свидетельствуют многие пенитенци-
арные психологи, с которыми нам приходилось работать50, профиль
ответов заключенных на вопросы стандартного психологического тес-
та MMPI (Minnesota Multiphasic Personally Inventory) очень близок к
профилю детей, а не взрослых людей. Итак, «зависимый статус заклю-
ченного представляет серьезную опасность его самооценке как полноп-
равного члена общества взрослых людей»51.
2.2.2. Персонифицированные отношения
Лишение свободы и попадание в пенитенциарное учреждение обус-
ловливают не только психологический стресс (многие наши собесед-
ники пережили серьезный психологический шок в первые дни после
их попадания в первый пенитенциарный институт, камеру предвари-
тельного заключения (КПЗ), которая предшествует СИЗО), но и глу-
бокий социальный стрессДИсследование, посвященное анализу пер-
вых месяцев жизни за границей, показало, что даже менее радикаль-
ная смена социального контекста приводит к «статистически
достоверному и клинически значимому эмоциональному стрессу»52.
СПривычные социальные связи, в том числе наиболее интенсивные,
подвергаются быстрому разрушению, что оставляет попадающего в
заключение человека без социальной поддержкиJHe являются исклю-
чением и семейные связи: 20,9% российских заключенных из нашей
выборки разведены, 50,2% никогда не были женаты (замужем)53. В
итоге заключенному приходится рассчитывать только на самого себя
в решении повседневных проблем, лишение свободы оборачивается
для него практически полной социальной изоляцией и атомизацией.
Результаты нашей анкеты показывают глубину деформирования и раз-
рушения привычного социального пространства. Несмотря на совме-
стный характер заключения, 25,9% наших собеседников описывают
свое обычное состояние в терминах одиночества (табл. 8).
Сравним основные параметры социальной поддержки в тюрьме и
в российском обществе в целом (табл. 9).
Интенсивность ожидания социальной поддержки по всем позици-
ям ниже в тюрьме, чем в обществе за ее пределами. Заключенные рас-
считывают главным образом на самих себя и не верят в то, что под-
держка может прийти со стороны. В то же время потребность в помо-
щи и поддержке особенно высока именно в тюрьме, что доказывает
89
анализ ответов на вопрос о реально полученной в последнее время
помощи. Итак, с одной стороны, несамостоятельный, зависимый ста-
тус заключенного рождает интенсивную потребность в социальной
поддержке даже для решения самых банальных проблем (таких, как
приобретение продуктов), с другой же стороны - разрушение соци-
альных связей делает такую помощь маловероятной и носящей ско-
рее исключительный характер54.
Таблица 8
(%)
Какие состояния вы сейчас испытываете чаще? Россия, * Казахстан Франция
N (число ответивших на вопрос) 1310 391 56
Ожидание лучшего 43,2 53,5 X
Решимость улучшить свою жизнь 33,9 41,7 51,8
Усталость 32,3 37,3 17,9
Одиночество 25,9 25,3 19,6
Раздражение 25,2 15,6 23,2
Сострадание 10,4 13,6 X
Озабоченность 9,8 9,7 3,6
Растерянность 3,2 3,3 8,9
Терпение X 49,9 64,3
Растерянность или озабоченность (см. элементы сознания ребенка) 13 13 12,5
* Так как была возможность выбрать несколько вариантов ответа, сумма от-
ветов на некоторые вопросы может превышать 100%.
Таблица 9
(%)
Источники (О - ожидаемые, Р - реальные) соци- альной поддержки* В тюрьме В российском обществе
Франция Казахстан Россия
О Р О Р О Р О [1998] р [1998] р [1999]
N 59 391 1280 850 1351
Я сам, никто другой 47,4 26,3 69,1 15 71,3 19,8 49 42 63,1
Родственники 57,6 52,6 22,5 44,9 28,5 46,1 44 41 25,7
Друзья 17 22,8 13 20,4 27 18 6,9
Другие осужден- ные Товарищи по работе 8,5 10,5 7,2 21,7 5,2 19,3 6 4 5,1
Государство 1,7 0 0,8 0,5 1,1 1.1 5 4 5,6
Смотрящие X X 4,9 6,7 3,5 5,4 X X X
Администрация 27,1 15,8 4,6 5,2 3,1 4,6 X X X
Социальные работники 17 14 X X X X X X X
* Вопрос О: «На чью помощь в трудных жизненных ситуациях вы рассчитыва-
ете в первую очередь?». Вопрос Р: «От кого в последнее время вам приходи-
лось получать помощь в трудных жизненных ситуациях?». Здесь и далее по
тексту мы отмечаем символом [1998] результаты опроса, проведенного в марте
1998 г., а символом [1999] - результаты июньского опроса 1999 г.
90
Противоречие между разрушением прежних социальных связей и
острой потребностью в социальной поддержке заключенных разре-
шается в поиске новых механизмов социализации, адаптированных к
тюремным условиям. Эта новая социализация происходит на основе
глубокой персонификации отношений и ограничивается рамками от-
ношений, имеющих личностную окраску (в отличие от отношений,
строящихся на позиционной и ролевой основе). Например, в нацистс-
ких концентрационных лагерях явным было различие между «меха-
ническим» сообществом, состоящим из всех помещенных в ограни-
ченное пространство барака людей, и локальным товариществом
(camaraderie), основанным на «связях не со всей массой окружающих
людей, а с теми немногими из них, кто стал ближе ввиду исключи-
тельных обстоятельств и по отношению к которым возникла привя-
занность»55.\Согласно нашей гипотезе, все социальные связи в тюрем-
ном мире носят локальный, персонифицированный, межличностный
характер. «Маленькое» общество населено людьми, которые знако-
мы друг с другом либо напрямую, либо через знакомых или «знако-
мых знакомых». Рассмотрим подробнее несколько моментов из жиз-
ни тюремного сообщества, которые позволяют охарактеризовать его
как негативным, так и позитивным образом^
Начнем с позитивного определения. Персонификация отношений
помогает заключенным сделать более полным портрет, получаемый
на основе первого визуального знакомства и сводящийся к набору наи-
более легкосхватываемых черт. Персонифицированные отношения
предполагают возникновение репутации, содержащей информацию о
всей совокупности ролей, которые находятся в «репертуаре» социаль-
ного партнера. Особую важность в персонифицированных отношени-
ях приобретают также детали. «Деталь представляется намеком, ука-
занием на неактуализированные в настоящем взаимодействии, суще-
ствующие пока лишь в потенции, роли»56.; В отличие от обычного
человека заключенный приобретает навыки «распознавания» своего
собеседника на основе короткого разговора или даже простого наблю-
дения. Жесты, восклицания, манера держать себя, выражение глаз,
голос иногда содержат больше информации о действительной сущно-
сти собеседника, чем его слова и фразы5\]{Гс годами, вот сидишь, че-
ловека можно отличить в течение получаса-часа»5х. «Вот я безоши-
бочно, вот в дверь кто-то входит, я говорю, это злой, так безошибочно
определяю, например, степень человека, его порядочности там»59. «Вот,
скажем, там был у нас такой парень, так сказать, давно сидящий. Вот
открывается дверь, заходит новичок - один взгляд - и все, можно даль-
ше не ходить. Вот садись и сиди - он все знает»6(\]
91
Персонификация отношений позволяет подчеркнуть связь или, что
еще более важно, ее отсутствие между впечатлением, которое пытает-
ся создать о себе человек, и труднораспознаваемыми с первого взгля-
да, менее явными аспектами его поведенияJ«Разговор - это ведь не
просто слова, но эмоции, чувства. Хорошо, когда видишь человека, с
которым разговариваешь. Бывает, что очень долго переписываешься с
другим заключенным из другой камеры. Все хорошо, все просто от-
лично, а когда встретишься, то понимаешь, что абсолютно разные
люди... Думаешь, лучше бы не встречался с ним, а продолжал бы пе-
реписываться»61. Как правило, впечатление, которое пытается создать
о себе вновь прибывающий в тюрьму человек, свидетельствует о его
притязаниях на ту или иную роль в неформальной! тюремной иерар-
хии (см. раздел 2.2.4 «Неформальные категории»). Напомним в этой
связи сюжет известной комедии «Джентльмены удачи», в которой глав-
ный герой, внешне похожий на авторитетного в тюремной среде пре-
ступника, не без успеха пытается играть его роль, создавая о себе со-
ответствующее впечатление. Впрочем, подобные случаи встречаются
не только в кино. Один из наших собеседников свидетельствует: «Здесь,
наверное, само то, что ты рассказываешь, наверное, не особо боль-
шое влияние играет, наверное, самое важное - это твое поведение.
Твоя манера поведения, манера говорить. Конечно, если ты будешь
сидеть: а-а-а, у-у-у. - Хорошо, вы можете четко описать, что рас-
сказывать! Ну, откуда, с какого, по какому. Ну, в основном, например,
если есть земляки, - для них небольшую поддержку там тебе дадут,
или, допустим, свой - кого ты знаешь, тоже как-то. Ну, в основном,
долго не спрашивают, немножко поговорят, атам потом уже смотрят-
кто..Г Л вот представление о человеке на основе чего можно соста-
вить, на основе какой информации! - Той информации от людей, ко-
торые рядом с ним жили»62. Иначе говоря, личное знакомство стано-
вится практически единственной гарантией правильной интерпрета-
ции намерений и действий окружающих. В тюремной среде,
характеризующейся отсутствием институциональных предпосылок
интерпретации поведения (к таковым относятся, например, контракт-
ные обязательства, институциональный статус и т.д.), их замещает факт
личного знакомства^
Как следует из вышеприведенной цитаты, «умение создать о себе
желаемое впечатление» само по себе недостаточно, оно должно опи-
раться на свидетельства и рекомендации, другие подтверждающие
репутацию заключенного факты. Следовательно, персонифицирован-
ные отношения вовсе не обязательно ограничиваются кругом непос-
редственно участвующих во взаимодействии лиц, не исключена их
92
универсализация, но в особой форме - через удлинение и пересече-
ние локальных цепочек знакомств. Впрочем, распространение инфор-
мации о репутации, намерениях и возможных действиях конкретного
человека по таким цепочкам происходит довольно быстро. «Здесь вот
даже проходит, лично сталкивался, 10-15 лет, сталкиваются с этим
человеком - и никуда не денешься. 10 лет проходит, и всплывает это.
И опять он будет тем, кем он должен быть»62. «Здесь вот один пришел,
-и сразу себя мужиком. Выяснилось, что 15 лет назад он ... сосал. Вспом-
нил кто-то? Ну, его узнали, да... от этого никуда не денешься»63.
^Устойчивый характер репутации в тюремном мире объясняется,
прежде всего, наличием длинных цепочек личных знакомств и часто-
той их пересечения (overlapping}. Достаточно знать одного заключен-
ного, находящегося в данный момент в интересующей вас колонии,
чтобы через его связи собрать информацию о любом другом заклю-
ченном из того же пенитенциарного учреждения. Поиск информации
осуществляется с помощью «ксив» и «маляв» - писем, в которых за-
прашивается соответствующая информация. Эти письма передаются
тайным образом через этапы (группы заключенных), постоянно иду-
щие из одного региона в другой, из одной колонии в другую. Система
в целом называется «лагерное радио»Д«Да ну, что там, этапы идут
каждый день, все идет каждый день. Все, что касается тюрьмы, все
стекается моментально и растекается. Да? Ну вот как вам, сколько
нужно времени, чтобы, скажем... Ну что, сколько нужно времени про-
ехать, например, из Москвы и до Архангельска - сутки. За сутки вы
можете получить нужную информацию? Конечно»64. «Ты должен
узнать, кто сказал. Он должен обосновать тебе это. Например, обяза-
тельно будет человек, который это видел - его нужно отыскать. Ну, он
должен, если говорит на тебя, то должен быть еще свидетель, еще один.
Он должен прислать нам маляву. Ну, тут все просто - даже если он в
другой зоне, все равно, через месяц, через два, когда эта малява дой-
дет сначала туда, потом обратно»65. В случае же камерной системы
(СИЗО, тюрьма) информация может распространяться с помощью
своеобразной «азбуки Морзе» (каждой букве соответствует особая
последовательность ударов в стенку, см. табл. 10)66 или же перебрасы-
ванием записок с помощью ниток (по «дорогам»). Арготический тер-
мин «пробить» означает запрос информации с помощью «азбуки Мор-
зе» или же любым другим доступным «лагерному радио» способом.
Далее, высокий уровень рецидивной преступности в России
(табл. 11)67 и принцип территориального исполнения наказаний (в об-
щем случае осужденный остается в том же регионе, где было совер-
шено преступление и происходил суд) увеличивают вероятность того,
93
что заключенные будут многократно встречаться на протяжении их
тюремной «карьеры». «Здесь вы со всеми уже познакомились (через
полтора месяца после прихода. -А. О.)? Да. Со всеми в отряде, все 70
человек! Да, конечно, ну там знакомые некоторые - мы с ними в тюрь-
ме сидели, ну там земляки - по воле знаю... Вот, буквально, вот если
не по дням, то по неделям расскажите о том, что происходило с
первого дня... Ну, пять дней знакомились с ребятами, там знакомого
сразу нашел, потом закрепили (шефа. - Л.О.), потом стали уже пока-
зывать... я показал себя с хорошей стороны и меня подтянули (приня-
ли в свой круг. -A.O.)»6S. «Там (в СИЗО. - А.О.) было большое коли-
чество из моего города, поэтому было легче - были общие интересы и
даже общие знакомые попадаются. Поэтому там было легче адапти-
роваться, чем здесь»69.
Таблица К)
Первый удар ^^^^Ыомер линии) Второй удар^'''"'^^^ (номер колонки) 1 2 3 4 5
1 А Б В Д
II Е Ж 3 И
Таблица 11
Год % осужденных к лишению свободы повторно
1992 38,8
1993 37,1
1994 35,2
1995 33,5
1996 33
1997 33,3
1998 33,7
Впрочем, преимущества персонифицированных отношений превра-
щаются в их недостаток, как только речь заходит о коллективных дей-
ствиях в масштабах, выходящих за рамки локальных цепочек, и о кол-
лективном сознании заключенных. Персонификация имеет свою об-
ратную сторону, свое негативное определение. Ответы на вопрос «Что
вы понимаете под солидарностью?» убедительно показывают, что со-
лидарность слабеет по мере роста расстояния (в социальном и в
физическом смысле), которое разделяет потенциальных участников
солидарных действий (табл. 12).
С концепцией деперсонифицированной солидарности, с поддерж-
кой справедливых требований, от кого бы они ни исходили, согласны
менее четверти от общего числа ответивших на вопросы анкеты. Сла-
94
бость чувства коллективной принадлежности, принадлежности к кол-
лективному субъекту так же отражена в ответах на вопрос о том, за
кого несет человек моральную ответственность (табл. 13).
Таблица 12
(%)
Варианты ответов Россия, N = 719 Франция, N = 57
Помощь ближнему 34,2 68.4
Надежда на ответную услугу 28,5 10,5
Поддержка справедливых требований, от кого бы они ни исходили 24,9 15,8
Помощь тем, кто находится в такой же ситуации, что и я сам 17,3 24,6
Таблица 13
Как вы считаете, несет ли человек моральную ответственность за... % ответов
Россия, N = 1310 Казахстан, N = 396 Франция, N = 59
Да Нет Да Нет Да Нет
Свои собственные поступки 86,9 2,6 88,4 2,3 91,5 6,8
Поступки своих детей 62,1 14,7 63,6 9,8 76,3 20,3
Поступки близких, членов семьи 45 32,1 42,7 26,8 45,8 49,2
Поступки людей, относящихся к кругу «своих» 37,5 38,9 38,4 31,3 39 50,8
События, происходящие в колонии 20 43,7 32,1 34,3 37,3 59,3
Поступки предков 15,7 57,3 17,7 48,7 20,3 78
Поступки неформальных лидеров колонии 12,2 60,5 12,9 50,5 X X
Поступки окружающих людей 10,5 61,5 11,9 53 X X
Действия правительства 6,6 65,6 7,6 57,3 18,6 78
Иными словами, существует достаточно сильная взаимосвязь меж-
ду, с одной стороны, степенью близости во времени и пространстве
тех или иных действий и, с другой стороны, готовностью нести за них
моральную ответственность (напротив, эта взаимосвязь менее выра-
жена во французских тюрьмах). Заключенные не готовы брать на себя
ответственность за все то, что не укладывается в рамки локальных,
персонифицированных отношений.
2.2.3. Категории осужденных, установленные
формальным образом
Тенденция к персонификации социальных отношений объясняет
особенности прогрессивной системы, которые характерны для рос-
сийских тюрем. Прогрессивная система предполагает, что все осуж-
денные формальным образом подразделяются на многочисленные ка-
тегории в зависимости от тяжести совершенных ими преступлений и
95
поведения в процессе исполнения наказания. Например, в ЗО-е годы
заключенные подразделялись на две основные категории: «друзья на-
рода» и «враги народа»70. К первой категории относились осужден-
ные, совершившие общеуголовные преступления, в том числе и воры-
рецидивистьг^ Задача перевоспитания ставилась перед пенитенциар-
ной администрацией только в отношении этой категории заключенных,
для которых резервировались более легкие виды принудительного
труда и более привлекательные должности, связанные с его организа-
цией, Ко второй категории главным образом относились лица, осуж-
денные за преступления против политического режим^(по статьям
58м 1 Уголовного кодекса 1926 г, объединенным в рубрику «Контрре-
волюционные преступления»). Процесс перевоспитания никак не ка-
сался этой категории осужденных.
(Однако ни характер совершенного преступления, ни отнесение
осужденного к одной из установленных администрацией категорий
(сегодня речь идет об установлении администрацией условирй содер-
жания: обычных, строгих или облегченных) не определяют его дей-
ствительного места в тюремном сообществе. В тюрьме характер пре-
ступления редко когда принимается во внимание для оценки челове-
ка, его совершившего. Но даже в этих случаях оценка серьезности
того или иного преступления, даваемая тюремным сообществом, су-
щественным образом отличается от той, что установлена Уголовным
кодексом. Исключение составляют насильники, особенно детей, от-
ношение к которым резко отрицательно и со стороны УК, и со сторо-
ны тюремного сообщества. «Никогда не уважалось изнасилование...
За детей спрашивали. Это... Я и сам спрашивал. И при мне спрашива-
ли. Прямо в камере. И руки ломали прямо в камере. Его успевали только
отнять. Кусок мяса вылетал из камеры. За детей, несовершеннолет-
них, там - двенадцать, тринадцать лет. Дети есть дети»71. «Ну за мало-
летних детей - изнасиловал там, убил. Таких, да... (опускают. - А.О.).
А вот ты встречался с такими людьми, которые совершили такое
преступление! Да, встречался... Есть здесь такие! Нет, здесь я не
встречался с такими. Хотя нет, одного встречал. Ну он тоже был...
какой-то странный. Он тоже там - шести или восьмилетнюю девочку.
Ну таких немного, но были случаи... Их сразу в отдельную камеру и
они там сидели...»72.
Большинство же других преступлений, совершенных «на воле»,
никак не влияют на тюремный статус совершивших их людей. «Глав-
ное - это какой человек. А так - ну, откуда, он пришел, хоть по 158-й,
хоть по 162-й...»73. «Вот я тоже так думал, вот если, например, мента
грохнул, то тут такое уважение к тебе... Нет. Все одинаково, начиная
96
от того, что ты там кошелек своровал, кончая убийством. Главное -
что такое сам человек по сути, внутри какой»74. Незначительность
роли, которую играют формальным образом установленные катего-
рии, вовсе не означает, что заключенные не проявляют никакого инте-
реса к совершенным окружающими преступлениям. Информация о
совершенном преступлении, полученная по независимым каналам,
часто служит для проверки достоверности имиджа, который себе со-
здает каждый вновь прибывший заключенный. Иначе говоря, провер-
ка информации о совершенном преступлении, даваемой самим зак-
люченным, позволяет судить о его порядочности и о том, можно ли
доверять другим его словам. «Заходишь ты в камеру, тебе пробивали
уже обвинительное заключение твое обязательно. Что бы ты ни гово-
рил. Ну, обычно знают же подельники твои, или что. Сразу еще про-
бивается. Обвинительное строго прочитают...»75. Заметим, что дос-
тупность информации о деталях совершенного преступления отража-
ет еще один аспект экспансии публичной сферы в частную (если же
речь идет о СИЗО, то под вопрос ставятся и тайна следствия, и пре-
зумпция невиновности). Например, во Франции существует правило,
согласно которому «надзиратель не должен знать характер преступле-
ний, совершенных осужденными»76, и тем более он ие должен рас-
пространять подобную информацию среди остальных осужденных.
Что касается советских колоний, то здесь информация о совершенном
преступлении фиксируется в «тетрадях индивидуальной работы с осуж-
денными», которые находятся в кабинете начальника отряда, доступ к
которому имеют некоторые заключенные (завхоз, дневальные, брига-
диры). Следовательно, содержание записей в этих тетрадях легко ста-
новится достоянием гласности. Подчеркнем еще раз, что знание все-
ми деталей совершенного каждым преступления служит яркой иллю-
страцией отсутствия границы между частной и публичной жизнью в
советской тюрьме.
2.2.4. Неформальные категории
Спичная репутация заключенного содержит информацию о его при-
надлежности к одной из неформальных категорий, на основе которых
строится иерархия тюремного сообщества. Спонтанное образование
неформальных категорий самими заключенными является примером
добровольного создания норм и подчинения их предписаииящГУчи-
тывая, что модель массового заключения неизбежно приводит к обра-
зованию в тюрьме общества, то первым свидетельством его способ-
ности к автономному существованию можно считать усиление значи-
97
мости неформальных категорий, которые не совпадают с категория-
ми, установленными формальным образом./В своем исследовании тю-
ремного общества в США Грехом Сайкс отмечает существование
13 неформальных категорий, структурирующих повседневную жизнь
в тюрьме77. Заключенные, которые замечены в передаче информации
надзирателям, получают очень говорящее название - «крысы». К пре-
зираемым в тюрьме «крысам» близки представители другой катего-
рии - «прогибщики» (center man), которые интериоризируют ценнос-
ти, нормы и поведенческие стереотипы, навязываемые администра-
цией. Заключенные, прозванные «гориллами», не останавливаются
перед использованием грубой физической силы и насилия для полу-
чения интересующих их вещей. «Шакалы» (hipsters, дословно - люди,
презирающие условности), в отличие от «горилл», с готовностью при-
меняют силу только по отношению к более слабым, к тем, кто не мо-
жет сопротивляться насилию - «слабакам». «Торговцы» всегда нахо-
дятся в поиске выгоды, даже если это происходит вопреки соображе-
ниям солидарности заключенных. «Рыбами» называют новичков в
тюремном мире, тех, кто еще не знаком с правилами «этой» жизни.
Пассивные гомосексуалисты получили тюремное прозвище «прости-
туток» или «пидоров». Первые были силой обращены в пассивных
гомосексуалистов, тогда как вторые не скрывали своей гомосексуаль-
ной ориентации и до попадания в тюрьму. «Отморозкам» (hall busters)
не страшна администрация, по отношению к которой при всяком удоб-
ном случае они проявляют свое полное презрение. Эти люди являют-
ся носителями ценностей абсолютного отрицания официальных норм.
«Гангстеры» (tough) находятся в поиске конфликтов не столько с ад-
министрацией, сколько с остальными заключенными. Наконец, все-
общим уважением пользуются «настоящие мужики», отличительной
чертой характера которых является самодостаточность и нежелание
полностью подчиняться кому бы то ни было. Впрочем, это нежелание
нё приводит «мужиков» к открытому конфликту с надзирателями.
\ Система тюремных каст имеет в России долгую историю. Нефор-
мальные категории заключенных существовали на русских каторгах
задолго до Октябрьской революции 1917 г.Смелость и жестокость
отличали представителей одной из самых уважаемых категорий - «Ива-
нов», к которым зачастую обращались остальные заключенные за по-
мощью в разрешении карточных конфликтов. «Храпы» (современный
русский язык сохранил этот корень в слове «нахрапом» - быстро, не
задумываясь о выборе средств) предпочитали всегда действовать чу-
жими руками: они заставляли других заключенных поступать в своих
интересах. Прозвище «шулер» давалось признанным специалистам
98
игры в карты. Этот термин равным образом сохранился в своем пер-
воначальном значении в русском языке. «Асмадеи» были российским
аналогом американских «торговцев»: их характеризовало стремление
превратить в товар все, что попадало им в руки. Зависимое от силь-
ных тюремного мира - «Иванов» и «храпов» положение имели заклю-
ченные, называемые «шпаной». В советский период шпаной называ-
ли уличные банды, состоящие главным образом из 8-16-летних под-
ростков. Категория «жиганов» включала в себя всех тех, кто нарушил
неформальные нормы, принятые в тюремном мире. Наконец, наибо-
лее разнородным был состав «воров», к которым относились предста-
вители более 25 видов этого ремесла: домушники, карманники, взлом-
щики и т.д.
С образованием лагерей принудительных работ неформальные ка-
тегории не исчезли, а, наоборот, усилились, хотя и стали менее много-
численными. (На смену дореволюционной тюремной иерархии при-
шла новая, более соответствующая реальности советского тюремного
мира. Далее мы будем говорить лишь о тех категориях, которые суще-
ствуют в российской тюрьме по сегодняшний день. Эти категории рас-
пространены повсеместно, вне зависимости от месторасположения
пенитенциарного учреждения или его режима. Другими словами, речь
идет о всеобщих категориях, на которых и основывается «маленькое»
тюремное сообщество (рис. 12).*«А вот раньше было: вот в зону меня
привезли, я распределение прошел, в барак захожу и я вот хожу по
секции, кто где спит - я сразу скажу, что это человек... Вот эта каме-
ра,- живут педерасты, вот здесь - шерстяные, вот здесь живут оби-
женные, здесь барыжники, вот здесь мужики, здесь - воры, здесь по-
79
вара, здесь доктора».
99
8 - 4300
Можно выделить следующие категории заключенных.
• Блатные (припотелые - в воспитательных колониях для несовер-
шеннолетних), играют роль носителей тюремной субкультуры как
альтернативы нормам, навязываемым пенитенциарной админист-
рацией. Блатные сохраняют свою верность неформальным ценно-
стям и нормам даже в тех случаях, когда за это приходится «стра-
дать» и нести подчас жестокие наказания.
• «Мужики» {пацаны - в воспитательных колониях) стремятся со-
хранить свою автономность, независимость как по отношению к
администрации, так и по отношению к блатным. «Мужик, то есть
настоящий мужик - это же после вора второе звание.. .»80. Мужики
видят в труде главное и практически единственное решение про-
блем, с которыми они сталкиваются в тюрьме. Труд также является
основой чувства солидарности, высокочтимого в этой среде. «Тра-
диционные воровские понятия: это в первую очередь гуманность и
в первую очередь помощь не людям, которые считают себя, так
сказать, “крутыми” - то есть братва, а в первую очередь помочь
тем людям, которые, ну, “мужики”, работяги»81.
• Изгои, маргиналы тюремного сообщества объединяются термином
масти (шерстяные, непутевые, обиженные). Масти не имеют пра-
ва гражданства в тюремном мире. Они исключены из социальной
жизни тюрьмы и вынуждены ограничивать свое повседневное об-
щение кругом таких же, как и они сами, изгоев. «У нас как раз
вообще непутевых не было... Это когда вас рассаживали - уже
как-то распределяли, или как? Ведь в других камерах были непуте-
вые... Ну да, но у нас отдельная камера была - там специально
селили непутевых... То есть это сама администрация уже сама
решила. Да, чтобы не было там никаких проблем... »82. Представи-
тели мастей, несмотря на свое маргинальное положение, достаточ-
но многочисленны: они составляют от нескольких до нескольких
десятков процентов всего контингента тюрем. В последние деся-
тилетия наблюдается резкий рост числа мастей, своего рода «инф-
ляция» этой категории. «Может чуть-чуть больше, процентов 60
были именно ниже путевых - вот крысятничество и масса всяких
разных...»83. «Не каждый второй, каждый третий. Конечно, не по-
ловина. Ну кто до какого опустился»84. Масти, в свою очередь, под-
разделяются на множество более мелких категорий.
• «Козлы», они же «дятлы», открыто сотрудничают с администраци-
ей и передают ее представителям всю интересующую их информа-
цию. Взамен своих услуг (которые другие осужденные считают пре-
дательством, «стукачеством», ср.: «дятел стучит») козлы получают
100
некоторые поблажки от администрации и в целом поддержку с ее
стороны в организации своей повседневной жизни. «Они сдают за
5 пачку сигарет. Два дятла между собой встречаются - друг другу по
морде дали и бегают. Один одного сдал - получил пачку сигарет,
этот пошел его сдал - пачку сигарет получил - обоим хорошо. А
вместе в обнимку ходят»*45. Случай козлов хорошо иллюстрирует
конфликт между принципом персонификации отношений и всеоб-
щим характером неформальных категорий. С одной стороны, «ак-
тив - это вообще, стремно»46. С другой стороны, «нету плохих дол-
жностей, есть плохие люди... завхоз есть завхоз... если он справля-
ется со своими должностям, то все нормально, кто ему что плохого
скажет... если он в актив вступил - это его проблемы.. .»47.
• Лица, осужденные за экономические преступления (например, за
спекуляцию в советскую эпоху) и организаторы различных актов
купли-продажи уже в самой тюрьме носят презрительное имя «ба-
рыги» или «барыжника». «Так он на свободе кооператор? Так он ник-
то... В общак они (воры-карманники. - А.О.) выделяют, а эти - не
выделяют. А вот когда спекулянты или барыги сидели, они тоже
никак вот не содействовали? Нет, не содействовали... Барыга он
барыга и есть. А кого называли барыгой? Того, кто торговал... По
каким статьям человек сидел, чтобы его назвали барыгой? Торго-
вый работник - кто он, конечно, барыга. Кто же он. Он и вас обма-
нывал, и меня обманывал. Недовес, перевес, правильно? Ну вот в
иерархии, в прежней иерархии, где были все эти мужики и блат-
ные, какое место там барыга занимал? Ниже мужиков...»44.
•’ Еще одна презираемая всеми заключенными категория - фуфлыж-
ники, включает тех, не может или отказывается платить карточный
долг («гонит фуфло»). Понятие долга носит в тюрьме сакральный
характер и отказ вернуть долг однозначно влечет за собой исклю-
чение из социальных взаимодействий, из «уважаемого» тюремно-
го сообщества. «Не отыгрался - он еще дальше залез. А это уже по
нашему фуфло. А фуфлыжник, это, говорят, хуже педераста. И все,
человек пропал - вот надо платить... Как-то чего-то и он уже по-
шел - туда - сюда. Ну, в общем, можно сказать, человек опускает-
ся. Все, человек пропал, то есть этот человек способен сделать
любую пакость, любую гадость. Его уже нормальный человек бо-
хо
ится»* .
• Заключенных, не привыкших поддерживать себя в порядке и со-
блюдать правила личной гигиены, называют «чертями» (как пра-
вило, ими становятся в тюрьме лица без определенного места жи-
тельства). «Это те, кто грязные ходят, не моются, не стираются»90.
101
8*
• «Крысы» в российских тюрьмах, в отличие от американских тю-
ремных «крыс», описанных Сайксом, несут это клеймо в качестве
наказания за мелкое воровство, совершенное уже в тюрьме: за пач-
ку сигарет, взятую без разрешения хозяина из тумбочки, за одежду,
украденную при выписке из тюремной больницы, и т.д.
• «Петухи» (опущенные, педерасты) были в свое время насильно пре-
вращены в пассивных гомосексуалистов в качестве наказания за
преступления, считающиеся серьезными с точки зрения тюремной
морали и этики: за насилие над детьми, за повлекшее серьезные
последствия предательство, за рецидивное воровство у других зак-
люченных. «Петухи», занимающие самую низкую позицию в тю-
ремной иерархии, достаточно многочисленны. «Вот я пришел в зону
в 70-м году первый раз, вот у нас на всю зону - 1200 у нас зона
была - у нас на всю зону было всего три «петуха» - три! Потом я
пришел в зону - там их уже двадцать три. Потом я в 73-м освобо-
дился и в 73-м сел и приехал туда в Медынь (Калужская обл.), там
их уже был полный отряд - отдельно они жили, их там режим от-
дельно держал под замком. А сейчас? Сейчас их в каждом отряде
тьма...»91. Клеймо пассивного гомосексуалиста является своеоб-
разным «красным светом» для каждого потенциального социаль-
ного партнера или просто собеседника. Преступления, совершен-
ные петухами, настолько серьезны, что не только социальные кон-
такты, но и физические контакты с ними (например, совместное
потребление продуктов) запрещены и могут повлечь за собой «за-
ражение» недостаточно осторожного заключенного. «Зараженный»
человек сразу же «деклассируется» и переходит в низшую катего-
рию. «Плохой христианин, но не готов я чтобы с ним (опущенным. -
Л.О.) из одной чашки есть... Я стараюсь неплохо относиться к ним,
я стараюсь, чем могу, помочь, и покурить дам, и все такое. Но от
них я закурить уже не возьму.. .»92. Вот почему «петухи» чаще все-
го отделены от остальных заключенных в физическом простран-
стве, не говоря уже о социальном пространстве тюрьмы. «Петухи
они и есть петухи, они свое место знают. Они спят там - у них,
допустим, шконочки у них отдельно, мисочки у них отдельно...
Петух в столовую не заходил, ему запрещалось это. В бараке он не
спал - в секции он не спал - ну где нормальные люди спят. Он спал
или где-нибудь под эстакадой, или где еще. Раньше же они вообще
ничего не могли, прав никаких не имели... То есть это и называет-
ся по-нашему - человека обезвредили, он же пидор, я с ним не об-
щаюсь, я ему ничего не скажу»93. Нормы, обеспечивающие соци-
альную изоляцию петухов, носят особенно явный и бескомпромисс-
102
ный характер в среде несовершеннолетних заключенных. Здесь
обращается внимание даже на случайные и невольные прикосно-
вения к «прокаженным» товарищам. «Основной способ попадания
в непутевые? Ну, в смысле обиженные дают покурить... Это ос-
новной способ, да! Да. Есть здесь какие-нибудь серьезные право-
нарушения! Ну не правонарушения, а... Ну, я понял. Здесь, ну во-
обще они должны быть... Дотронулся там, ложкой, тарелкой -
нельзя есть... А если ты поел, то - извини... Это правда, что у вас
где-то половина или треть - непутевые? Ну, если по понятиям, то
да, конечно»94. «Вот сидишь, вот одна тарелка, вот вторая - тарел-
ками коснуться, уже все. А вот подносами, вот так вот один на один
стол - это не форшмачиться, это не считается. Шесть человек за
столом сидит, да? Ну кто следит за тем, кто зафоршмачился или
нет? Вот я, грубо говоря, есть хочу. Ну, это вполне такое нормаль-
ное явление... Ну, просто я должен встать и идти? Просто не ешь,
- и все. Ну, смотря что, вот если у тебя здесь стоит суп, а здесь вто-
рое, вот два супа соприкоснулись, значит, суп ты уже есть не мо-
жешь, ну это тебе уже решать, если тебе не западло после пего
есть»95.
г Глубоко иерархическая структура неформальных категорий, их
опора на персонифицированные отношения, жесткий и бескомпро-
миссный характер норм, регулирующих взаимодействия между пред-
ставителями различных «каст» позволяют предположить традицион-
ную природу тюремного сообщества. Но полностью ли сводится тю-
ремный мир к традиционному или же традиция является лишь одним
из ключевых элементов в его конструкции? Процедура инициации в
тюремную жизнь очень похожа на ритуальные обряды, принятые в
традиционных обществах. Каждый новичок, впервые попадающий в
камеру СИЗО, пребывает в полном неведении о смысле и значении
окружающих его вещей и поступков. Действительное значение того
или иного поступка, того или иного жеста или реплики не так легко
правильно интерпретировать, что затрудняет задачу правильной по-
дачи себя и утверждения в новой среде. Без знания многих тонкостей
лучшие намерения могут привести к обратному результату. Новичок
«вынужден задумываться о значении вещей, очевидных для более
опытных товарищей. Он лишен того опыта, который формирует про-
шлое социальной группы. Он - человек без прошлого, без истории»96.
В традиционном обществе решение проблемы интеграции новичка
заключается в сложных процедурах его инициации, в ходе которых он
вынужден пройти через все основные этапы эволюции «маленького»
общества97. Новичок на практике должен познакомиться со значени-
103
ем неформальных норм, категорий и поведенческих образцов. Учи-
тывая высокий уровень рецидивной преступности, инициация в тю-
ремную субкультуру происходит лишь один раз, в момент первого
попадания в тюрьму. Чаще всего она касается несовершеннолетних,
так как именно в этом возрасте начинается «карьера» большинства
рецидивистов. «Эту школу, ни малолетки, ни общий режим, они (мо-
лодые. -А.О.) не проходят, это то, что нужно, хоть там беспредела и
много, но это нужно, это остается на всю жизнь, это уже... как оно это,
то, что на себе испытаешь»9,4.
| Изучение ситуации в воспитательных колониях позволяет ознако-
миться с многочисленными вариантами организации ритуала инициа-
ции. Колонии для несовершеннолетних - «малолетки», имеют пло-
хую репутацию, с одной стороны, по причине жесткого контроля ад-
министрации за жизнью несовершеннолетних осужденных, с другой
стороны, из-за множества испытаний, называемых «прописками», ко-
торые каждый новичок обязан стойко выдержать.}«Вот я пришел в
камеру, а там уже сидят, по году, может быть. У них уже как традиция.
И переходит из поколения в поколение. Прописки разные, лажи там...
Оно ведь как традиция переходит. И очень трудно, некоторые не пере-
носят этого. Мало кто даже из взрослых перенес бы»99? Стоит специ-
ально подчеркнуть, что речь идет о термине «прописка», заимство-
ванном из официального русского языка: пропиской назывались про-
цедуры получения разрешения на жительство в новом месте, особенно
сложные и жестокие (до сих пор, несмотря на многочисленные реше-
ния судов в пользу их отмены) в Москве.
Приведем несколько примеров прописок, организуемых для вновь
прибывших в воспитательных колониях: «Вот такой достаточно безо-
бидный пример - мальчика ложат на скамейку, одевают на него фуфай-
ку и натягивают на лицо рукав, так, чтобы он видел, и задают ему раз-
личные вопросы в плане знаков зодиака до тех пор, пока он не назовет
знак Врдолея, и когда он называет этот знак, на него выливают ну, лит-
ровую банку воды. То есть это догадаться человеку со стороны прак-
тически невозможно! Практически, да. Соответственно, если на него
выливается, то он уже понижается в статусе. Ну, нет, не понижает-
ся, это такой характерный пример физического воздействия - вот чело-
века ставят просто на газету и говорят человеку: сойди с ума - человек
начинает кривляться, изображать из себя непонятно что - а нужно про-
сто отступить. Вот пример один: закрыть глаза и я должен пальцем ты-
кать и называть ребят там или какие-то предметы, шутка заключается в
том, что локоть намазывают мылом, складывают его вот так и моей ру-
кой заставляют дотронуться. Было очень неприятно, и получилось, что
104
я загасился, сам не зная того. И делается там, ставится человек на тум-
бочку и когда с меня сбрасывают повязку, он со спущенными штанами
спрыгивает, и именно вся картинка такая, что я именно залез в зад. Вот
когда мне уже ребята объяснили, тогда мне это уже стало смешно, чуть
попозже, а до этого мне было совершенно не до смеха. Поэтому у кого-
то могут просто возникать какие-то комплексы неполноценности.. .»1(Ю.
Как легко убедиться из этих примеров, догадаться о смысле «пропис-
ки» практически невозможно: его нужно знать. Либо ты не в первый
раз в тюрьме и ты знаешь смысл испытания, либо ты новичок и ничего
не смыслишь «по этой жизни». Либо право на гражданство в тюремном
сообществе подтверждается, либо ты пока остаешься чужаком, «иност-
ранцем»101.
Впрочем, существует множество «дверей», ведущих в тюремный
мир, и «прописки» представляют лишь одну из них. В общем и целом
не существует безусловной необходимости пройти через ритуалы ини-
циации. Так, в среде взрослых заключенных предпочитают объяснять
новые правила на словах, а не навязывать их грубой силой и издева-
тельствами.! Иногда взрослые заключенные даже стараются дистан-
цироваться от «правил игры», принятых в колониях для несовершен-
нолетних. «Вот где как раз больше всего живут по понятиям - это на
малолетке. И люди оттуда приходят, они именно зациклены на поня-
тиях, на своих понятиях. А у них понятия вообще другие. И законы
другие, немножко строже, жестче»102. Такой подход, однако, не озна-
чает, что новичок сразу же будет признан в качестве полноправного
члена тюремного сообщества. Просто инициация принимает другие,
более гибкие и гуманные формыЛ<Когда человек приходит в зону, даже
посидевший много или что... люди, то есть люди, которые действи-
тельно придерживаются преступных правил... ну, как говорится, в ав-
торитете люди, они же смотрят на человека первое время - «А, при-
шел, там со свободы и все...» - как он себя повел, что чего, как, поче-
му, его движения, и все прочее... Тогда только этого человека к себе
подпускают, в этот круг - когда видно, что человек ведет себя пра-
вильно...»103.
\ Парадоксально, но зачастую инициация в тюремные порядки про-
исходит задолго до первого опыта собственно лишения свободы, что
можно рассматривать в качестве дополнительного аргумента в пользу
схожести, конгруэнтности тюремного сообщества и общества советс-
кого типа. «Л тебе кто это объяснял! Мне кто объяснял - мне еще на
воле... я пришел и уже много кого знал, ну, много земляков было.
Одного знал еще по воле. Общался. Поэтому было проще»104. Поми-
мо друзей, уже побывавших в тюрьме, источником информации о тю-
105
ремных порядках становятся песни и художественные произведения
о жизни за решеткойдМы вернемся к анализу феномена блатной куль-
туры в советском обществе в разделе 3.2.7 «О конгруэнтном характе-
ре норм», здесь же достаточно упомянуть распространенность прак-
тики построения реальных отношений на основе некоего идеально
(из песен, книг) созданного образа. «Хорошо, но ты вот читаешь
книжки, ну, про криминальный мир, да! Ну, про криминальный мир.
Про закон, который сейчас в данный момент на воле соблюдается, не
которые были раньше... А ты не стараешься, ну, эти действия здесь
производить! Нет, я не стараюсь, ну , если я читаю книгу, и там, на-
пример, советы, то это не только, что я вот прочитаю книгу и эти сове-
ты я для себя зарублю. Здесь - чтобы все обходилось без беспредела,
беспредел никому не нужен, авторитета ты не добьешься так, доби-
ваться его надо хотя бы головой... А что ты слушаешь! Я, ну, в ос-
новном блатные песни... Лесоповал, что ли! Лесоповал, Круг...»105.
Автор был поражен, когда несколько его несовершеннолетних собе-
седников сослались на достаточно редкую и изданную в провинции
небольшим тиражом книгу, описывающую тюремную жизнь (речь идет
о книге Валерия Абрамкина и Юрия Чижова, многочисленные ссыл-
ки на которую можно найти в настоящем исследовании)106. Следова-
тельно, подтверждаются наблюдения Диего Гамбетты относительно
роли, которую сыграл созданный средствами массовой информации
обоаз мафии в процессе ее становления.
СТем не менее, если новичок нуждается в помощи для того, чтобы
суметь правильно позиционировать себя в тюремной иерархии, он ее
получит. Здесь важно отметить усилия, которые в этом случае требует-
ся затратить на разъяснение вещей, кажущихся очевидными для любо-
го «старожила» тюрьмы. «Первый этап - вот сюда не ходи, вот сюда
можно садиться - вот этот первый этап, как только человек вошел - ему
сразу должны объяснить. Вот где тут сидит авторитет, где кто»107. Ак-
цент на объяснении и, следовательно, на достижении понимания, спо-
собствует тому, чтобы заключенный сделал осознанный выбор страте-
гии своей жизни за решеткой. В терминах теории соглашений речь идет
о выработке каждым заключенным своего «проекта». «Каждый прихо-
дящий в зону сначала ознакомливался со всей этой жизнью. Там не спра-
шивали так, с бухты-барахты. Его вводили, объясняли доходчиво. «Все?
Понял?» - «Понял». Вот это можно, вот это нельзя. Все раскладывали
ему по полочкам. «Хочешь жить вот так? Живи так. Хочешь мужиком
жить. Живи мужиком. Хочешь...? Тянешь на что-то? Живи так. Как ты
хочешь?» - «Вот так я хочу» - «Живи!». Тогда человеку давали жить.
Понимаете?»108. Подводя итог разговору о неформальных категориях,
106
мы можем подтвердить исходную гипотезу относительно тюремного
сообщества как амальгамы двух сфер: традиционной и «проектной».
Категории, эволюционным образом возникшие в тюрьме, не исключа-
ют ни традиционной, ни «проектной» интерпретации. Однако вряд ли
можно говорить о достижении в рамках «маленького» общества гло-
бального компромисса между традиционным поведением и действия-
ми, ориентированными на «проект».
2.2.5. Неформальный надзиратель: смотрящий
Массовое заключение создает функциональную потребность в по-
явлении в рамках социальной струкутры тюрьмы категории людей,
которые бы взяли на себя труд по организации совместной жизни за
решеткой. Порядок вещей (учитывая, что уборка помещений всегда
являлась в России обязанностью самих заключенных) и социальный
порядок (учитывая неизбежность конфликтов между представителя-
ми различных неформальных категорий) должны специально и по-
вседневно поддерживаться. Контроль за порядком, осуществляемый
надзирателями, никогда не может быть непрерывным и повсеместным,
что исключило бы потребность в иных организационных началах.
В российских тюрьмах до Октябрьской революции 1917 г. существо-
вал институт камерных старост. Камерный староста избирался всеми
находящимися в данный момент в тюрьме заключенными, а его глав-
ная задача заключалась в представительстве их интересов и взаимодей-
ствии с администрацией. В первые после революции годы этот инсти-
тут был сохранен, однако уже в ЗО-е годы администрация ввела право
своего вето на кандидатов, предлагаемых на должность тюремного ста-
росты. В 1938 г. выборы старост были вовсе отменены, и администра-
ция приступила к их назначению без консультаций с заключенными109.
Если тюремные старосты действовали главным образом в военных
тюрьмах и в СИЗО, то появление в 30-е годы лагерей принудительных
работ обусловило формирование нового института, - именно тогда по-
явились воры в законе. Этот странный и противоречивый термин объяс-
няется особенностями формирования института. С одной стороны, во-
рами в законе становились в основном представители одной из катего-
рий воров - урок, известных своею смелостью и жестокостью. С другой
стороны, в названии отражены функции по поддержанию порядка на
основе «воровского закона» - совокупности неформальных норм, ле-
жащих в основе блатной культуры. Еще один факт следует принять во
внимание: воры в законе сами практически никогда не нарушают Уго-
ловный кодекс (официальный закон), предпочитая в случае необходи-
мо/
мости нарушать его чужими руками. Напомним в этой связи знамени-
тый принцип Остапа Бендера, идеального типа мошенника 20-30-х го-
дов: «Я чту Уголовный кодекс». Наконец, не следует сбрасывать со сче-
тов и гипотезу, впрочем пока документально не подтвержденную, со-
гласно которой воры в законе пользовались в своих действиях
поддержкой работников Объединенного главного политического управ-
ления (ОГПУ, организованное 15 сентября 1923 г., было предшествен-
ником КГБ), которые воздействовали через воров на ситуацию в пени-
тенциарных учреждениях. Например, исследователи отмечают «удиви-
тельную схожесть между рекомендациями ОГПУ относительно работы
с представителями криминального мира и нормами, которых придер-
живались воры в законе»11 °, например, что касается отказа от любых
политических требований. Схожесть проявляется и в вовсе уж удиви-
тельных первых словах воровской клятвы, которые заставляют вспом-
нить первые строки клятвы членов КПСС: «Я, как настоящий пацан,
вступая в ряды воров...».
Отношения воров в законе с пенитенциарной администрацией, вза-
имодействие двух ветвей тюремной власти, легальной и нелегальной,
помогают лучше увидеть двойственную природу института воров в
законе. С одной стороны, воры в законе являются носителями ценно-
стей и норм тюремной субкультуры как полного отрицания официаль-
ных «правил игры». Отказ от всего того, что носит легальный, фор-
мальный, официальный характер, характерен для их стиля жизни.
В кодекс воров в законе включаются, в частности, следующие нормы:
жизнь вне интересов официального общества; отказ служить государ-
ству (в том числе в армии), каким бы ни был политический режим}
никогда не работать своими руками; способность адаптироваться к
любым обстоятельствам; жестокость по отношению к предателям;
честность и порядочность в отношениях с другими ворами в законе,
взаимоподдержка; презрение к любой собственности; обширные свя-
зи в воровском мире111. Что касается запрета на обладание собствен-
ностью, то «вор вообще ничего не имел. Он должен был жить за счет
арестанта. Он не имел права даже жениться, потому что он о семье
будет думать больше, чем об арестантах»1,2. Запрет на устойчивые
социальные связи за пределами тюремного сообщества стал источни-
ком множества трений в среде воров в законе. Например, 60-80-е годы
вошли в историю конфликтом между русскими ворами в законе и во-
рами в законе - выходцами с Кавказа (главным образом грузинами).
Первые считали невозможным нарушать запрет на создание семьи,
тогда как последние видели в создании семьи залог успеха в крими-
нальной деятельности113.
108
С другой стороны, административные ресурсы в тотальном инсти-
туте настолько обширны и важны, что всегда есть соблазн претендо-
вать на использование хотя бы их части для организации повседнев-
ной жизни за решеткой. Период после второй мировой войны придал
противоречию между отказом сотрудничать с администрацией и вы-
годами от такого сотрудничества особенно явные формы. Предысто-
рия такова: в начале войны воры в законе были поставлены перед вы-
бором: либо они соглашаются взять оружие и идти на фронт, либо они
рискуют быть расстрелянными по всей строгости законов военного
времени. Некоторые из воров в законе все же взяли в руки оружие и
даже были награждены за ратные подвиги орденами и медалями. Их
возвращение в тюрьмы после войны, совпавшее по времени с беспре-
цедентным ужесточением наказаний за кражи114, привело к рождению
в 1948 г. в пересыльной тюрьме г. Ванино (Приморский край) нового
воровского «закона» - «сучьего закона». Основная инновация заклю-
чалась в том, что отныне снимались ограничения на сотрудничество с
администрацией115. Воры в законе, принявшие новую веру («суки»),
получали доступ к должностям в иерархии, установленной формаль-
ным образом', они становились завхозами, бригадирами, нарядчиками
и представителями прочих, ранее глубоко презираемых категорий.
Многие моменты ритуала инициации в новую веру, придуманного
лидером «сук», Королем, заставляют вспомнить анализ античных ри-
туалов Ренэ Жирара: по его мнению, необходимо было вынудить «ор-
тодоксов» (воров «старых» убеждений) пройти все те этапы, которые
в свое время прошли «суки». «Обряд перехода в новый воровской за-
кон - поцелование ножа или смерть. Король поставил всех своих ста-
рых довоенных друзей в те же условия - жизнь или смерть, - в кото-
рых он, Король струсил, по мнению воровских «ортодоксов». Пусть
теперь они сами покажут себя. Условия - те же»116. Серия кровопро-
литных войн сопровождала попытки ввести новый «закон» в действие.
Впрочем, ответные действия, предпринятые «ортодоксами», так и не
позволили «сучьему» закону стать новой «конституцией» тюремного
сообщества.
Двойственный и противоречивый характер отношений между вора-
ми в законе и администрацией никоим образом не меняет сделанные
ранее выводы о выполняемой ворами организаторской роли в рамках
тюремного сообщества. В контексте массового заключения всегда есть
функциональная потребность в существовании подобных организато-
ров из среды заключенных. «В чем вы видите основную роль «вора», ну,
то есть если взять основную функцию в зоне? Чтобы был в зоне поря-
док, чтобы жили все нормально, все грело у всех, не было непонятных
109
ЧП, то же самое и все»117. Более того, многие свидетельства и предания
тюремного фольклора показывают, что власть воров в законе никогда
не ограничивалась собственно тюремными стенами и проволочными
заграждениями: они правят и криминальным миром за пределами тюрь-
мы. «Если раньше бабушку на рынке ограбят - последнюю пенсию у
нее вытащили - она могла пойти не в органы, она могла бы обратиться
за помощью к вору и ей бы этот кошелек принесли. Вот это и было бы -
по понятиям»118. Иными словами, поддержание порядка и справедли-
вости в тюремном и криминальном мире должно быть главной заботой
воров в законе. Этот порядок основывается на совокупности норм, ко-
торые объединяются понятием «тюремная субкультура», воспроизвод-
ство и адаптация которых к изменяющимся условиям относятся к ис-
ключительной компетенции воров в законе. Полный список задач, ре-
шаемых ворами в законе, включает: принятие новых норм с учетом
существующих прецедентов в ходе собраний воров в законе, сходок,
организуемых на локальном, региональном и национальном уровнях;
организация сходок; обеспечение правосудия (см. раздел 2.5.3 «Тене-
вое правосудие»); пропаганда криминального образа жизни; организа-
ция «общака» (коллективный фонд денег и продуктов, см. раздел 2.4.2
«Общак») и распределение собранных средств; материальная помощь
нуждающимся заключенным; организация налогообложения субъектов
теневой экономики; организация собственной контрразведки и сбор
информации о ситуации в тюремном и криминальном мире; обеспече-
ние контактов с внешним миром119.
Высокий уровень требований к кандидатам и сложность процеду-
ры «коронования» объясняют тот факт, что число воров в законе в со-
ветский период никогда не превышало нескольких тысяч. В частно-
сти, блатному, стремящемуся стать «коронованным» вором в законе,
требуется:
• с честью пройти все «испытания»;
• заручиться рекомендацией как минимум двух воров в законе, при-
чем последние несут ответственность за действия своего «проте-
же» на протяжении всей его криминальной карьеры;
• получить одобрение сходки.
Вот почему в начале 50-х годов насчитывалось около 3500 воров в
законе (на многомиллионный контингент заключенных), в 80-е годы
их число сократилось до 600, в начале 90-х годов, уже после распада
СССР, в России действовало около 300 воров в законе120. «Редкость»
воров в законе в масштабах тюремного мира объясняет тот факт, что
они никогда не оказывали решающего влияния на повседневную жизнь
обычных заключенных. «Воры в законе были, но в семидесятые годы
110
они никакой роли такой не играли; они всегда были по крытым (тюрь-
мам. -А.О.), были единицами; они сидели, в общем; они никакой роли
не играли в лагерях, особенно на Украине. В строгом режиме их и не
слышно и не видно было, даже вообще не было воров... Воров не
было. Я не видел их, просто-напросто. Вплоть с 67-го года, когда я
сидел и вплоть до 90-х я не видел ни одного живого вора»121. «Прихо-
дилось бывать на зоне, где, вот, скажем, вор был! Нет, заезжал раз
вор, но он не подымался (в бараки. - А.О.).. .»122. Только четверо или
пятеро из более чем 50 наших собеседников лично встречались с од-
ним или несколькими ворами в законе. В итоге задача организации
повседневной жизни заключенных оставалась нерешенной.
Эстафета в решении этой задачи была передана авторитетам,
имеющим практически те же полномочия, что и воры в законе, но ли-
шенным необходимости проходить через длительную процедуру «ко-
ронования», и особенно смотрящим. Хотя численность авторитетов
существенно превышает численность воров в законе (она оценивает-
ся в 10-20 тысяч на один-два миллиона заключенных123), это их на-
местники - смотрящие, несут на себе основной груз обязанностей по
организации повседневной жизни в заключении. В каждой камере
следственных изоляторов (от 6 до 150 лиц, находящихся под следстви-
ем), в каждом отряде (от 40 до 120 осужденных), в каждом бараке (от
80 до 400 осужденных), в каждой колонии (от 800 до 3000 осужден-
ных), в каждой сфере повседневной деятельности в тюрьме (столо-
вая, карточные игры и т.д.), в каждом городе и даже более или менее
крупном поселке есть свой смотрящий (рис. 13).
Рис. 13
111
Начнем краткий анализ института смотрящих с семантического
значения этого термина. Синонимами глагола «смотреть» являются
«наблюдать», «присматривать», «надзирать». То есть смотрящий - это
человек, призванный «присматривать за порядком» в повседневной
жизни заключенных. Ассоциации с надзором, даже надзирателями,
часто возникают у заключенных, особенно старой закваски, как толь-
ко речь заходит о смотрящих. «Я вот в 97-м сел, помню, столкнулся со
«смотрящими», «подсматривающими» или «подглядывающими» толь-
ко здесь, в Бутырской тюрьме»124. «Для меня это дико и смешно. Здесь
за мной смотрит отрядный, контролер, режимник, оперативник, хозя-
ин, солдат на вышке и еще придумали среди себя завести смотрящих.
Куда не повернись - кругом смотрящие и подсматривающие. Но когда
над тобой еще один начальник из своей среды, это уже ни в какие
ворота не лезет»125.
Как следует из первой цитаты, смотрящие появились сравнитель-
но недавно. Хотя точную дату их появления указать вряд ли возмож-
но, тем более что она будет различаться в зависимости от региона,
никто из наших собеседников не сталкивался со смотрящими в пери-
од до 1985 г. Особенно ощутимым и явным стало присутствие смотря-
щих начиная с 1991-1994 гг. «Да, не было их раньше... Да, это недав-
но началось тоже. Я вот первый раз когда приехал - это началось в 80-
х годах. Ну, где-то год 85-й...»126. «Ну вот со смотрящим я встретился
в 94 году. А где? Ну, это я на Ревду (Свердловская обл.) попал, пришел
на строгий режим, и там смотрящие эти, глядящие, смотрящие за сто-
ловой, смотрящие короче за всем... Я подумал, что вообще это детс-
кий сад, лично я. Я сразу всем сказал, чтобы они меня не касались»127.
Скептицизм многих заключенных «старой закалки», большенство из
которых видели еще сталинские лагеря (этих заключенных уважитель-
но называют «арестантами»), частично объясняется тем, что в отли-
чие от воров в законе и авторитетов смотрящие не обязательно при-
надлежат к категории блатных, они могут представлять и другие кате-
гории, в первую очередь мужиков, а иногда даже и «масти». «Но он
(смотрящий.-А.О.), опять же, он не «блатной». Не обязательно «блат-
ной»? Не обязательно, конечно... Я бы не сказал, что это блатное, во-
ровское. Просто. Это как бы из среды осужденных»128.
Что касается методов попадания в смотрящие, то здесь четкая и
однозначная процедура тоже отсутствует. Как правило, в смотрящие
попадают двумя способами. Согласно первому способу, особенно
распространенному в колониях, смотрящего «за зоной» (за колонией)
назначает вор в законе или авторитет, живущий в том регионе, где на-
ходится колония. Авторитет назначает смотрящего из числа тех лиц,
112
которых он знает и которым доверяет. В свою очередь, смотрящий за
зоной подбирает свою команду и назначает смотрящих более низких
уровней: за бараками, за столовой, за баней, за отрядами и т.д. «Смот-
рящего-то ставит человек, который знает... ну, который... ну, автори-
тет, одним словом»129. Если смотрящий назначен («поставлен») во-
ром в законе или авторитетом, то его называют «положением». Поло-
жении фактически являются представителями воров и авторитетов на
местах. “Положенец”, он только в зоне там смотрит, а «вор», он там
полностью за управлением (в которое обычно входит около десятка
колоний. - А.О.), как говорится, смотрел. Движение больше, связь с
волей и все прочее, помощь и все дела больше намного, «положенец»,
он чего - оставляет «вор» у него, не так масштабно ведется эта рабо-
та»130. Вор или авторитет, назначившие положенца, несут ответствен-
ность за его действия (ведь последний фактически действует от их
имени) и по возможности контролируют его успехи в поддержании
порядка. Контроль принимает форму своеобразных инспекционных
проверок, устраиваемых ворами и авторитетами. «Поставили одного
человека - кто за зоной смотрит, а там он уже сам ставит там: по отря-
дам и т.д. Вот он (вор. - А.О.) приехал, поговорил с людьми, начал с
мужиками разговаривать - как и что. Вот они ему и рассказали. Ну,
они их вызвали, палкой при мне еще били. И сразу в зоне порядок
стал...»131. В свою очередь, положенец отвечает за действия назна-
ченных им нижестоящих смотрящих. Как правило, смотрящий дол-
жен ставить положенца в известность о любом сколь-нибудь значи-
мом событии или решении. «Зачем смотрящий, если есть положенец.
Все равно, понимаете, если что-то серьезное, даже его обходя, а идут
к положенцу... Смотрящий, понимаете, вот по нашим правилам - вот
я к нему обратился, он со мной вопрос решил, и он должен поставить
положенца в известность, что он ко мне обращался. «Жора, вот такой
вопрос, вот мы его решили так-то и так-то». Положенец должен быть
в курсе дела»132. Если смотрящий совершает серьезную ошибку - «ко-
сяк» (ср. также выражение «запороть косяк»), то это чаще всего при-
водит к его смещению. Многие наши собеседники, особенно смотря-
щие, не уставали подчеркивать, что согласие быть смотрящим означа-
ет большую ответственность. «Если за этот груз браться, надо
действительно «смотреть», а «смотреть» - это надо страдать»133.
Альтернативным способом попадания в смотрящие являются вы-
боры, в которых участвуют все заключенные, за исключением «мас-
тей» и особенно «петухов». «Не дурака же поставили. Весь отряд вы-
бирал (смотрящего. - А.О.). Люди поставили, значит, что-то есть, зна-
чит, человеку можно доверять»134. В любом случае назначение
113
смотрящего «сверху» не исключает подтверждение его полномочий
«снизу». Конфликты по этому поводу возникают редко, так как поло-
женец предлагает на должность смотрящего таких кандидатов, кото-
рые имеют хорошую репутацию в среде осужденных и пользуются
поддержкой тюремного населения.
Описав социальные корни смотрящих, мы можем перейти к воп-
росу о функциях, которые они выполняют в тюремной среде. Как мы
уже отметили, смотрящий персонифицирует, олицетворяет собой по-
рядок в сообществе заключенных. Ответы на вопрос «Можно ли до-
верить самоуправление в колонии представителям осужденных?»
(N=581 в России) конкретизируют образ положенца, смотрящего как
персонификацию порядка (табл. 14).
Таблица 14
Варианты ответов %
Нет, нельзя 32,5
Да, можно доверить авторитетам 27,4
Да, можно доверять представителям заключенных, избираемым в ходе голосо- вания 15,3
Да, можно доверить «активистам» (завхозу, бригадиру и т.д.) 5,7
Да, можно доверить смотрящим 7,6
Нет ответа 11,5
Представители неформальной власти (авторитеты и смотрящие)
получили относительное большинство голосов (35%) в этом услов-
ном голосовании. «Администрация сейчас здесь, а через 15 минут она
ушла, остаются одни зеки, кто будет контролировать ситуацию? ...по-
этому есть люди, которых уважают, которые могут остановить...»135.
Представители неформальной ветви власти обеспечивают заключен-
ным поддержку и защиту в повседневной жизни. В отличие от легаль-
ной власти в тюрьме неформальная, нелегальная власть приближает-
ся по своим характеристикам к согласованной власти. Это утвержде-
ние иллюстрируют ответы заключенных на вопрос «Можете ли вы в
случае необходимости обратиться за помощью и защитой?» (табл. 15).
Попробуем составить описание функций смотрящего. Эта «памят-
ка смотрящему» включает следующие обязанности.
• Поддержание порядка, препятствование выходу ситуации за пре-
делы допустимого с точки зрения норм и ценностей тюремной суб-
культуры. Невмешательство представителей неформальной влас-
ти в критических ситуациях, их отказ играть активную роль в орга-
низации повседневной жизни обычно описывается словом
беспредел. «Ну, вот представляете, что будет, если здесь начнется
114
мордобой и беспредел? Ну, представляю. А какие механизмы это-
му противостоят! Ну, положенец, например... Все решается со-
вершенно тихо...»136.
Таблица 15
Варианты ответов Россия, N= 1137 Казахстан, N = 375 Франция, N = 55
Да, к авторитету 35,9 20,3* X
Нет, не могу обратиться ни к одному из перечисленных лиц 25,2 33,3 X
Да, к смотрящему 18,6 26,9 29,1“
Да, к активистам (завхоз, бригадир и т.д.) 7,1 6,9
Да, к администрации учреждения 17,4 16 81,8
Да, к прокурору 3,3 2,7 25,5
Да, к адвокату X X 43,6
Да, к судье по исполнению наказаний (juge d’application des peines) X X 49,1
* Даже в советскую эпоху нс было воров в законе п авторитетов казахской
национальности (большинство было представлено русскими и выходца-
ми с Кавказа). Что же касается смотрящих, то опи присутствуют в тю-
ремном мире всех постсоветских республик.
** Частота упоминания варианта «К другому заключенному».
• Осуществление правосудия. Смотрящий играет роль посредника в
конфликтах и спорах, возникающих в среде заключенных. «Ну вот
двое поругались из-за какой-то мелочи, и нам обоим совершенно
безразлично, но мы не уступим друг другу лишь потому, что у каж-
дого из нас есть чувство собственного достоинства. Нужен третий
человек, который мог бы сказать: «"Ну ладно, чего, это же мелочь,
разойдитесь так и так, и все"»137. «Значит, в этой камере решаешь
все вопросы. Возникла конфликтная ситуация - я могу подтянуть:
«Что такое? Почему, там, подрались?». Я разобрал, что у них про-
изошло, и получили, кто затеял эту драку. Ну, смотрящий с одной
стороны, он в камере положительную роль играет. Хотя бы при та-
ком скоплении народа должен кто-то присматривать, должен кто-
то быть как третейский судья»13s. «В принципе, он (смотрящий. -
А.О.) должен быть, хотя бы по каким-то бытовым вопросам. Вот, к
примеру, у нас две кровати рядом, ночью один другого во сне уда-
рил. Вот как это считать? Вот такие чисто бытовые вопросы. По
такому вопросу - что, идти к начальнику учреждения? Нет. К на-
чальнику отряда?»139.
• Организация общака и распределение его ресурсов.
• Организация сбора информации о всех происходящих в тюрьме
событиях. «Понимаете, мне волей-неволей приходится быть в кур-
9 - 4300
115
се чего-то. Я-то собираю информацию не для того, чтобы наказать
людей, или для того, чтобы их в чем-то обвинить, я собираю ее для
того, чтобы потом, когда мне начнут врать, я знал, что мне врут, не
более того»140.
Если сравнить этот список с функциями, выполняемыми ворами в
законе, то легко отметить их схожесть. Единственное существенное
отличие заключается в том, что «законодательные» функции в тюрем-
ном и криминальном мире являются исключительной прерогативой
воров в законе. Итак, повседневная жизнь в тюрьме так или иначе
связана с активной ролью смотрящих.
2.2.6. Дуализм понятий
Порядок в повседневной жизни заключенных не предполагает ра-
венства и симметричности прав и обязанностей, которые имеют пред-
ставители разных каст. Напротив, главным условием стабильности
этого порядка следует признать нереципрокность, радикальную асим-
метричность прав и обязанностей. Каждая категория заключенных
имеет свои специфические права и обязанности, причем соответствие
между правами и обязанностями является скорее исключением, чем
правилом. Поведенческие нормы {понятия') у представителей каждой
касты свои, не совпадающие с понятиями, на которые ориентируются
остальные заключенные. Порядок и стабильность в целом базируют-
ся именно на всеобщем согласии с //^симметричным характером прав
и обязанностей. «У каждого свой уровень жизни здесь. Я, например,
буду судить по одному критерию, другой человек - по другому. Мож-
но ли сказать, что они живут по разным понятиям? Да»141. «Поло-
жение по касте, положение по званию, место в иерархии. Он строит
свою беседу в соответствии с этим положением. Этим определяются
все разговоры, методы решения конфликта»142. «Легче сидеть на стро-
гом режиме с моральной точки зрения. На строгом? Конечно, на стро-
гом. А что именно легче? Во-первых, там народ уже сидит; публика,
знаете какая. Знают каждый свое место... Понимают люди, знаешь:
это - можно, это - нельзя»143. Следовательно, первое, чему учит тюрь-
ма впервые попадающего в нее человека, это умению «знать свое ме-
сто». В противном случае невозможно правильное понимание проис-
ходящих событий, а также намерений и действий окружающих.
В этом контексте лучше говорить о существовании множества
«конституций» повседневной жизни, а не о «конституции», действи-
тельной для всех членов тюремного сообщества. Так, «мужики» жи-
вут по своим понятиям, воры в законе - по своим, особые нормы регу-
116
пируют также взаимоотношения между представителями различных
категорий: ворами и мужиками, мужиками и петухами и т.д. Начнем с
рассмотрения норм, регулирующих взаимодействия между ворами в
законе, учитывая, что на эти нормы ориентируются и положенцы, и
многие смотрящие. Прежде всего подчеркнем глубокий дуализм норм,
регулирующих взаимоотношения внутри сообщества воров и между
ворами и представителями других категорий. С одной стороны, абсо-
лютная честность и порядочность являются правилами внутри воров-
ского сообщества. «Изначальные воровские законы - это, во-первых,
честность и справедливость по отношению к своим товарищам»144. С
другой стороны, «во взаимоотношениях с остальными разрешено все,
что способствует укреплению авторитета воров»145. Традиционная
философия блатных предполагает, что все заключенные разделяются
на две группы. Человеческие права признаются лишь за теми, кто от-
носится к блатным и живет по законам этой касты. Другие же заклю-
ченные носят уничижительное звание фраеров. «Ложь, обман, прово-
кация по отношению к фраеру - закон блатного мира. Фраер и создан
для того, чтобы его обманывали»146. Другой исследователь, знакомый
далеко не по наслышке с жизнью в сталинских лагерях, Жак Росси,
формулирует точку зрения блатных на фраеров еще более беспощад-
ным образом: Фраер - «это дичь, на которую положено охотиться»147.
В 30-50-е годы грабеж фраеров, в случае необходимости - их убий-
ства были далеко не исключением. Возможно, что именно водораз-
дел, который пролегает между блатными и остальными заключенны-
ми, объясняет двойственность оценок, которые заключенные показа-
ли в ответах на вопрос о своей способности влиять на решения,
принимаемые в тюремной среде и напрямую затрагивающие их инте-
ресы. Например, около половины опрошенных нами заключенных
(43%, N = 504) думают, что они способны влиять на эти решения, тог-
да как другая половина (43,5%) убеждена в обратном. Распределение
ответов на вопрос «Как соотносятся с вашими интересами решения,
принимаемые в среде осужденных?» приведены в табл. 16.
Таб-ища 16
Варианты ответов Россия, N = 504 Франция, N = 59
Никак не зависят 28,6 X
Не противоречат 22,6 30,5
Иногда такие решения ущемляют мои интересы 15,9 40,7
Эти решения прямо противоречат моим интересам 8,7
Полностью соответствуют 7,7 15,3
Нет ответа 16,5 13,6
117
9*
Как позволяют предположить эти результаты, право голоса в тю-
ремном мире имеют в первую очередь блатные, представители нефор-
мальной ветви власти. «А вот за себя постоять, что значит «неуро-
нить честь» - вот что это значит*! По нашей жизни? Да. Ну, это
значит добиться какого-то своего такого авторитета. Ну, какое-то сло-
во свое иметь. Ну, чтобы тебя никто не попрекал... Еще не вестись на
всякую ерунду, что тебе говорят, не принимать все всерьез»l4S. Имен-
но обладание «авторитетом», неформальной властью обеспечивает
достаточную степень свободы и самоуважения.
Что касается мужиков, то дуализм норм наблюдается и в их «кон-
ституции» повседневной жизни. Поверхностное знакомство с поня-
тиями, по которым живут мужики, может создать впечатление об их
согласованном и непротиворечивом характере. Вот, например, процент
согласия наших респондентов с нормами, которые обычно относят к
«конституции» мужиков149 (см. табл. 17, в которой приведены ответы
на вопрос «Согласны ли вы со следующими правилами?»). В Казах-
стане, тюремный мир которого, как мы уже отметили, пока еще очень
близок к советской модели, процент согласия заключенных с поняти-
ями выше, чем в России. Особо отметим тот факт, что на первом мес-
те по интенсивности поддержки в Казахстане оказалась норма, обес-
печивающая целостность тюремного сообщества, - «Не делай ничего
такого, что может повредить всем нам».
Таблица 17
Варианты ответов Россия, N = 1120 Казахстан, N = 396
Да Нет Да Нет
Не кради у ближнего 83,9 3,3 83,8 1,8
Умей постоять за себя 81,7 2,3 83,1 0,8
Не доноси на других 78,8 6 79,3 4,3
Не делай ничего такого, что может повредить всем нам 76 7,1 85,9 2,3
Не подглядывай за другими 76,2 5,8 75,5 4,3
Не устраивай разборки в пьяном виде 72 5,6 74 4,8
Не задавай лишних вопросов 70,1 10,7 72,7 7,3
Опровергай неверные слухи о себе. Накажи распространяющего их. Иначе все сказанное - правда 66,9 10,7 . 73,5 5,8
Не проигрывай лишнего в карты 67,5 7,7 66,7 8,1
Не обращайся к администрации за помощью для разрешения внутренних конфликтов 63,4 16,7 64,9 15,2
Не имей при себе ножи, у каждого есть право на неприкосновенность личности 60,4 16,6 65,9 8,6
Не имей никаких контактов с «опущенными» (в России N=131) 51,9 23,8 56,6 18,9
Не бери из столовой еды 38,5 37,6 42,4 31,6
Укажем на сомнения заключенных относительно того, стоит ли
полностью отказываться от обращения к представителям админист-
118
рации для решения повседневных проблем и конфликтов150. «Вот осуж-
денные делятся по мастям, кому-то западло, кому-то нет. Вот тот же
мужик - ну ему совершенно все равно, 1Гкому идти, а блатной не пой-
дет (к администрации. - А.О.), блатному западло»151. Прогрессивная
система исполнения наказаний усиливает и без того большую зависи-
мость заключенного от администрации, ибо именно голос представи-
телей легальной власти играет решающую роль в процессе принятия
решения и об определении условий содержания, и об условно-дос-
рочном освобождении (УДО, освобождение из заключения по истече-
нии определенной части срока наказания). В этих условиях дуализм
отношений между заключенными и администрацией, предполагаю-
щих, с одной стороны, полную зависимость от легальной власти, а с
другой стороны - ее полное отрицание ввиду ее навязанного характе-
ра, превращается в дуализм норм, регулирующих контакты с надзира-
телями. Контакты с администрацией, равно как и стремление к УДО,
по понятиям допустимы лишь для мужиков. «Мужикам никогда не
было зазорно освобождаться по УДО. Мужик есть мужик. У него се-
мья, дети. А если он считает себя авторитетным, там блатным, носи-
телем законов, идей воровских, ему было западло освобождаться.
Вообще пользоваться, любыми благами пользоваться, которые предо-
ставляет администрация или там советская власть - это было западло.
Это было неприемлемо»152. Двойственность предписаний относитель-
но контактов с администрацией зачастую ставит заключенного перед
трудным и неочевидным выбором. Либо он все же решается обратиться
к «чуждой» администрации, либо ему не удается защитить свою честь
и достоинство (если обидчик сильнее или выше рангом). Обычно зак-
люченный ранжирует для себя понятия, адаптируя их к своим интере-
сам и потребностям. Достигается своего рода компромисс между тре-
бованиями норм, но этот компромисс всегда индивидуален, двойствен-
ность норм не позволяет придать ему универсального характера. «Даже
в уголовном кодексе есть закон - выполняя один закон, ты нарушаешь
другой. Также и здесь. Ты выполняешь одно понятие - нарушаешь
другое. Какие понятия вы вообще никогда не нарушаете? И которые
вряд ли нарушите! Ну, не укради у своих, не сдавай, не стучи. За до-
бавкой не бегай (ср. норму «Не бери из столовой еды». - Л.О.)»153.
Укажем на атрибут154 «ближний» и его вариант «свой» в норме «не
кради у ближнего», что, по нашему мнению, является дополнительным
аргументом в пользу тезиса о глубоком дуализме норм. Запрещается не
красть вообще, а красть у ближнего, у своего. «Не бери чужого - за это
могут спросить. На воле вы можете у Ивана Ивановича, соседа своего,
взять телегу или машину прокатиться. Он же не побежит в суд жало-
119
ваться. А здесь... Если он был здесь простым мужичком, вышел и смот-
рит - а, это Иванов, он сидел, я не пойду у него красть. А тот же Иванов,
если он сидел - был авторитет, он у этого же Петрова, который не мо-
жет украсть, - пойдет и украдет»155. «Раньше даже придиралась к 146
статье старого (УК. - А.О.). Разбой. Грабеж это считалось... Ну как, я
вот вышел, я же не спрашивал человека - а вдруг он освободился, а я
ему дал по башке, отнял у него. А он только освободился. Он, бедолага,
всю жизнь сидел. А я ему дал по голове и забрал все. Со стариками
интересно было говорить. Раньше даже со 146 не приветствовали, сло-
ва он не имел»156. Иначе говоря, требуется умение правильно выбрать
жертву преступного деяния. Тюремный и криминальный порядок не
предполагает полного искоренения преступности, он лишь направляет
ее в «нужное», «приемлемое» русло, ориентирует ее на «чужих». Вы-
бор жертвы происходит среди тех лиц, кто не является близким в соци-
- альном плане, своим. «Раньше, например разбой, хулиганов не призна-
вали. Почему? Потому что. А кто хулиганы? Раньше воры держали все
под своим контролем. Хулиган. Что хулиган? Он непринципиальный и
бьет мужиков»157. Личное знакомство, опыт тюремной жизни (ср.: «Как
зек зека он быстрее поймет»158) и принадлежность к одной и той же
тюремной касте, - вот необходимые условия для превращения социаль-
ного партнера в «своего» человека. Ответы на вопрос «Кто может стать
для вас своим человеком?» подтверждают верность данного утвержде-
ния (табл. 18).
Таблица 18
%
Варианты ответов Россия, N = 1189 Казахстан, N = 367 Франция, N = 54
Я не делю людей на «своих» и «чужих» 36,2 40,9 5,6
Родственник 30,3 26,4 77,8
Человек со сходными взглядами Черты, характерные для представителей одной и той же нефор- мальной категории 22,9 19,6 16,7
Человек, занимающийся тем же делом, что и я 9,1 11.4 3,7
Земляк 8,1 4,6 7,4
Тот, вместе с кем отбывал наказание 5,7 3,5 11.1
Рекомендованный хорошим знакомым 0,7 1.1 4,0
Относительно большое число заключенных, выбравших первый
вариант ответа, не должно вводить в заблуждение. Мы уже упомина-
ли семантические трудности, препятствующие нахождению термина,
точно и адекватно описывающего дуальные взаимоотношения. Каж-
дая пара терминов «Мы / Они», «Свои / Чужие», «Друзья / Враги»
имеет свои преимущества и недостатки, они используются и в науч-
120
ном дискурсе, и в повседневной речи. Следовательно, термин «свои»
не описывает исчерпывающим образом двойственную природу норм.
«Жестокая была система - или все-таки гуманно (в интернате)? Нет,
вот на одноклассников, на однокашников у нас не было жестокости.
Так как мы старались как-то жить дружно, мирно и друг другу, наобо-
рот, помогать. А вот со стороны администрации, старших - там уже
шла жестокость»159.
Наконец, отношение мужиков и блатных к мастям, особенно к пе-
тухам, наиболее рельефным образом иллюстрирует идею дуализма
понятий. Петухи олицетворяют собой для остальных заключенных
образ чужих, посторонних тюремному миру людей. Если мужики не
всегда имеют право голоса в масштабах всего тюремного сообщества,
то это право им полностью обеспечено во взаимоотношениях с мастя-
ми. Что же касается представителей тюремной касты мастей, то они
полностью лишены возможности высказать свое мнение и заставить
его уважать. «Почему же - пацан он и есть такой же припотелый. Па-
цан - ну, не может он жить так тихо-спокойно, как мужик, он не на-
столько имеет авторитет. Конечно, он может, он не может указать выше
себя стоящим, а ниже себя стоящим - там, масти...»160. То, что позво-
ляется мужикам во взаимоотношениях с мастями, вовсе не влечет за
собой симметричных прав последних. Асимметричность понятий глу-
боко укоренена в повседневной жизни за решеткой. «Ну вот дать им
(петухам. - Л.О.) что-то - это и я дам, а вот взять - я же у них ничего не
возьму никогда... Не дай Бог он бы вякнул на мужика. То есть уважа-
ющий себя мужик, настоящий, он просто обязан ему разбить голову
сразу же, если на него даже просто петух повысил голос, ну вот по
нашей жизни»161. «Если ты путевый, значит, ты путевый, а если ты
непутевый, значит - вот твой круг общения, с ними и общайся... На-
пример, покурил после того, не из того круга общения, после обижен-
ного... Как я могу его поднять на ноги, чтобы он опять стал такое
слово держать в отряде... Разве можно. Чтобы обиженный держал
слово?»162. В данном случае конфликт норм принимает настолько яв-
ные формы, что исключаются любые компромиссы. Даже личная сим-
патия, которая может возникнуть во взаимоотношениях между заклю-
ченными, не способна изменить модель отношений, предписываемых
понятиями представителям разных категорий. «Многие говорили, что
там непутево: сам путевый, а непутевого там, а я придерживаюсь того
мнения, что не есть с его ложки, то есть не опуститься до него, а чисто
с ним, ну, дружу. После не курю, но он после меня курит. Ну в общем
как, в общем только он после меня ест и курит, а я после него - нет...
Ну после путевого есть я конечно буду, потому что я и курю после
121
путевого, это все нормально. А после непутевого - я лучше голодным
похожу... Может быть, даже на воле, я не знаю, я бы ел после него, не
знаю, я не сталкивался с таким. Не знаю, что бы вообще на воле де-
лать с непутевым»163.
Резюмируя краткий анализ дуальной природы понятий, мы можем
поставить под сомнение единый и целостный характер тюремного
мира. Тюремное сообщество делится на множество слоев, категорий,
каст, что не позволяет говорить о его однородности164. «Здесь есть
разные места, здесь люди живут не одной кучей, а несколькими куч-
ками...»165. Хотя сам тюремный мир представляет собой «маленькое»
общество, оно, в свою очередь, распадается на множество еще более
мелких сообществ. Следовательно, не размеры населения определя-
ют значимость и действительную величину общества, а принципы его
организации и внутреннего функционирования. «Большое» общество
может существовать только при условии наличия универсальных норм,
действующих в отношении всех граждан, вне зависимости от их со-
циальной принадлежности и места в иерархии.
2.2.7. Образ отношений между различными полами.
Гомосексуализм в тюрьме
Практика превращения нарушителей тюремного порядка в пассив-
ных гомосексуалистов, которые в результате получают своего рода «клей-
мо» на всю оставшуюся жизнь, стимулирует размышления на более
общую тему: каков образ сексуальности, отношений между полами,
принятый в тюремной среде? Современное понимание любовных от-
ношений предполагает равный статус их участников. Более того, если
равенство сторон отсутствует в качестве предпосылки любовных отно-
шений, то его достижение становится целью последних. «Любовь - это
один из контекстов, в которых формируется субъект»166. Таким обра-
зом, любовные отношения не сводятся только к сексуальным, хотя сек-
суальность и играет в них существенную роль. Другой идеал сексуаль-
ности, характерный для традиционных обществ, основывается на не-
равном статусе участников любовных отношений, на их нереципрокном
поведении, вплоть до утверждения естественности подчинения женщи-
ны сексуальным желаниям мужчины. «Грубая, «голая» сексуальность
является продолжением насилия»167. К какому из этих двух идеальных
типов ближе образ сексуальности, формируемый тюрьмой?
Исследователи, изнутри познавшие тюремный мир, часто подчер-
кивают радикальную противоположность образов мужчины и женщи-
ны в тюремной субкультуре. Роль мужчины заключается в навязыва-
122
нии им своей воли и желаний женщине, в ее подчинении своей влас-
ти. «Существо низшее, женщина создана лишь затем, чтобы насы-
тить животную страсть вора, быть мишенью его грубых шуток и пред-
метом публичных побоев, когда блатарь «гуляет». Живая вещь, кото-
рую блатарь берет во временное пользование»168. Стремление
мужчины навязать свою власть женщине откладывает свой отпечаток
и на чисто сексуальные отношения. «Половой акт понимается многи-
ми мужчинами как непременно насильственное навязывание своей
прихоти. Считают, что женщина должна сопротивляться. Иначе она -
блядь»169. В тюремном арго дуальный характер взаимоотношений с
женщиной - навязывание воли versus сопротивление - приобретает
особенно отчетливые формы. Один из синонимов слова «женщина» -
проститутка. Таким образом, тюремная субкультура включает в себя
явные элементы мачизма, а дуальность норм приобретает новое изме-
рение: противопоставление представителей двух полов. Граница, раз-
деляющая мужской и женский мир, практически непреодолима в от-
личие от прозрачной границы между частной и публичной жизнью.
Уничижение роли женщины, презрение всего, что с этой ролью связа-
но, вплоть до использования этой роли в качестве самого жестокого
наказания170, особенно четко проявляется в ответах на наши вопросы
казахстанских заключенных (табл. 19).
Таблица 19
Как вы относитесь к гомосексуализму в среде осужденных? Россия, N = 539 Казахстан, N = 396
Не приемлю ни в какой форме 37,5 40,4
Это вполне нормальное явление, когда люди подолгу лишены возможности жить нормаль- ной сексуальной жизнью и когда это происхо- дит на добровольной основе 26 15,4
Затрудняюсь сказать 19,1 19,9
Рассматриваю его только как крайний вид наказания за серьезные проступки 7,2 20,2
Нет ответа 10,2 4
Дуальный образ сексуальности в контексте вынужденного и дли-
тельного воздержания и отсутствия какого-либо повседневного кон-
такта с представителями противоположного пола (напомним, един-
ственными женщинами, имеющими доступ в мужские колонии, явля-
ются врачебный персонал и, реже, психологи) обусловливает
возникновение серии табу. Любое действие, которое может ассоции-
роваться с женской ролью, неизбежно приводит к «деклассированию»
заключенного, его совершившего, и к переходу в касту мастей. «Был у
нас конфликт месяц назад, мы его решили опять же через оператив-
123
ный отдел... (речь идет о «красном» отряде, в котором сильны пози-
ции администрации. - А.О.). Судя по всему, человек просто во сне
положил на своего соседа руку... тот его неправильно, видимо, по-
нял... чтобы этот конфликт дальше не шел, мы его решили через опе-
ративный отдел... напрямую это не решается...»171. «Вот у них (у мо-
лодежи. -А. О.) сейчас такое движение - вот у них голубые эти, как их
называют, я не буду этими научными терминами, ну вот в пилотку там
ныряют, понимаете. Быть педерастом - у них это почет какой-то. Как,
если ты не трахаешься, ты не парень. Вот так вот слушаешь - пред-
ставляете, о чем молодежь говорит, думаешь - или я дурак, или мир
перевернулся»172.
Что касается среды несовершеннолетних заключенных, то здесь
господствуют еще более странные и жестокие табу. Например, если
кто-либо замечен за онанированием, он автоматически становится
петухом. «Опущенные - это же обширное понятие в этом плане, это и
анальный, и оральный секс, разные вещи, то есть может быть он она-
нирует - это тоже является опущенным»173. Иными словами, един-
ственное доступное юношам в тюрьме сексуальное удовольствие
(в отличие от обычных колоний длительные свидания с девушками в
воспитательных колониях запрещены) оказывается под запретом табу.
Пропасть между мужским и женским миром настолько глубока, что
любые попытки «двойной» игры (одновременно и мужской, и женс-
кой роли, как при онанировании) строго санкционируются. Мужские
роли в тюремном мире являются прерогативой воров и в меньшей мере
мужиков, тогда как женские достаются париям - петухам. По свиде-
тельству одного из наших собеседников, офицера пенитенциарной
администрации, он даже столкнулся однажды с попыткой (впрочем,
неудачной) превращения помещения, где живут петухи, в своего рода
публичный дом для «уважаемых» заключенных174. С точки зрения
тюремной субкультуры петух так же презираем и чужд, как и прости-
тутка. И петух, и проститутка служат «громоотводом», приемлемым
по понятиям объектом насилия.
2.3. О насилии в тюрьме
В современных обществах существование тюрьмы объясняется
процессом институционализации насилия государством. Государство
монополизирует насилие, тюрьма же является материализацией мо-
нополии на насилие. Однако если речь идет об обществах постсовет-
124
ского типа, образ тюрьмы как материализации монополии на насилие
требует корректировки. С одной стороны, пенитенциарная админист-
рация не всегда действует строго в рамках закона (в обществах совет-
ского типа не сформированы механизмы, обеспечивающие верховен-
ство закона), - она обладает существенной степенью свободы в своих
повседневных действиях. Самоуправство легальной власти в тюрьме
усиливает ее восприятие заключенными как враждебной и навязан-
ной. С другой стороны, массовая модель заключения создает условия
для постоянной генерации насилия внутри тюремных стен175. «Тюрь-
ма. Постоянный груз. Чувствуется неволя. Держит все человека в не-
нормальном состоянии. Психическое состояние, конечно, неуравно-
вешенное. Постоянно моральное давление он испытывает. Какой-то
камень на себе. И когда уже перехлестывает. Это ж накапливается в
организме, накапливается. Оно должно какой-то выход находить. До-
ходит до стресса, до психического срыва. Понимаете? Человек раз-
дражен. И вот эти конфликтные ситуации мелкие, которые бытовые
обычно: ты вот не там тапочки поставил; ты вот одеяло, когда засти-
лаешь, на мою кровать положил, или там еще чего-то, или там взял не
туда что-то переставил. И ему при обычных условиях это ничего пе
стоит, а здесь уже может довести людей до крайности. Ему могут раз-
бить голову; вплоть до резни могут... Эти срывы периодические, ког-
да терпение лопается у человека. Ему кажется, что кто-то вино-
ват»™. Что касается насилия, генерируемого самой тюрьмой, то уп-
равлять им чаще всего получается с помощью поиска «приемлемой»
жертвы, «козла отпущения», что прямо противоречит принципам ин-
ституционализации насилия. Иначе говоря, насилие ни в легальных,
ни в нелегальных формах далеко в советской тюрьме от полной ин-
ституционализации.
2.3.1. Концепции насилия
Вопреки распространенному мнению, и с точки зрения заключен-
ных, и с точки зрения сторонних наблюдателей, тюремная среда не
воспринимается как исключительно жестокая и невыносимая. «Эта
среда не более жестока, чем окружающий ее мир»177. Иными слова-
ми, в тюрьме, включая советскую, насилие не бросается в глаза.
В начале 30-х годов руководство Гулага пригласило посетить строи-
тельство заключенными Беломоро-Балтийского канала группу совет-
ских писателей и журналистов во главе с Максимом Горьким. Пред-
ставители творческой интеллигенции были настолько впечатлены, что
в своих многочисленных произведениях воспели достижения систе-
125
мы лагерей принудительных работ в деле перевоспитания178. Было бы
упрощением видеть в этой эйфории лишь результат принуждения или
иллюзий, сознательно питаемых пенитенциарной администрацией.
Здесь следует учесть игнорирование в любом дискурсе о тюрьме мно-
гих аспектов насилия и жестокости. Даже статистические данные, ка-
жется, подтверждают низкий уровень насилия и жестокости в тюрь-
ме: уровень зарегистрированной преступности в местах исполнения
наказаний составлял в 1995 г. 3,67 преступлений на 1000 заключен-
ных, тогда как в российском обществе в том же году этот уровень был
в восемь (!) раз выше - 29,92 на 1000 человек активного населения
(см. табл. 20 с динамикой общего количества зарегистрированных
преступлений в зависимости от типа пенитенциарных учреждений)179.
Как же объяснить эту слепоту, сознательную или спонтанную, статис-
тическую или дискурсивную, этот отказ признать за тюрьмой, спо-
собной служить своеобразной энциклопедией насилия, жестокий и
насильственный характер?
Таблица 20
В колониях В тюрьмах В воспитательных колониях
1992 2588 24 157
1993 3012 15 139
1994 2785 12 91
1995 2280 0 93
Прежде всего следует исключить гипотезу «символического» на-
силия, согласно которой «переход от грубых методов принуждения к
косвенным, более изощренным»180 может создать впечатление отсут-
ствия жестокости и насилия. С точки зрения критической социологии
такое игнорирование жестокого характера тюрьмы может произойти
лишь при условии интериоризации внешними наблюдателями тех норм
и ценностей, которые господствуют в тюремной среде. Чем меньше
общество интересуется тюрьмой вообще и насилием в тюрьме, ле-
гальным и нелегальным в частности, тем меньше расстояние, которое
отделяет это общество от тюремного. Подобные рассуждения могли
бы стать дополнительным доказательством нашей гипотезы относи-
тельно сродства, конгруэнтности советского и тюремного обществ,
если бы подобные лакуны в восприятии тюрьмы не наблюдались и во
многих других странах. Предпочитая замалчивать случаи самоуправ-
ства представителей легальной власти, Токвиль и Бомон дают этому
следующее объяснение: «Как иначе можно добиться подчинения зак-
люченных правилу абсолютного молчания, если не каждодневной уг-
розой жестоких, но справедливых наказаний?»181. Более того, вообра-
126
жаемое превращение тюрьмы в среду, где нет жестокости и насилия,
предполагает абсолютную способность легальной власти в тюрьме
навязывать свои собственные правила игры, ибо, согласно критичес-
кой социологии, «физические репрессии в конечном счете санкцио-
нируют несовершенство интериоризации культурных императивов»182.
Если бы это было так, то тюремная субкультура не существовала бы
вообще.
Альтернативный подход заключается в объяснении игнорирования
жесткого характера тюрьмы спецификой институционального контек-
ста. Например, одно и то же действие может рассматриваться как же-
стокое и насильственное в обычной жизни, тогда как в тюрьме оно
приобретает привычный и даже обыденный характер. «Насилие ни-
когда не принимает сугубо объективный характер уже потому, что вос-
приятие жестокости во многом предопределяется временем и мес-
том»183. Многочисленные исследования субъективного ощущения
опасности, страха подтверждают гипотезу, согласно которой нет пря-
мой зависимости между характеристиками действия и его восприяти-
ем как насильного. «Индивид, являющийся жертвой насильственного
действия, воспринимает его последствия в зависимости от структуры
восприятия, которая ему предшествует»184. Неконгруэнтный характер
тюремного сообщества и «большого» общества создает предпосылки
для того, чтобы заключенный воспринимал насилие внутри тюрьмы
таким же образом, каким он обычно реагирует на насильственные дей-
ствия на свободе. В среде, жестокой по своему определению, человек
вынужден поднимать планку своей чувствительности к насилию, по-
добно тому, как смерть и страдания во время войны теряют свой ис-
ключительный и потому требующий сострадания характер. «/1 дей-
ствительно ли насилия меньше стало? Я имею в виду насилие словом,
жестом, взглядом, позой, просто отношением. У нас если насилие,
бросается в глаза только мордобой»185. Напротив, дискурс наших со-
беседников содержит множество доказательств тому, что неадекват-
ное восприятие насилия характерно не только для жизни в тюрьме, ио
и в постсоветском обществе в целом. «Ну если на каждое обращать
внимание... Ну, это как на воле, допустим, в метро или в трамвае - вас
толкнули... Я всегда, так сказать, более терпимо к этому отношусь, не
цепляюсь к мелочам. Если случится что-то крупное, тогда конечно»186.
Подчеркнем, что модель массового заключения порождает на уровне
повседневной жизни значительно больше конфликтов, чем камерная
модель (особенно если речь идет об одиночных камерах). Толчки и
«разборки» становятся физически неизбежными, если десятки и сот-
ни заключенных вынуждены сосуществовать па весьма ограниченном
127
жизненном пространстве (в колониях - несколько сотен квадратных
метров), организация которого совершенно не предполагает уважения
границы между частной и публичной жизнью1 В7.
Институциональное решение микроконфликтов в тюремной среде
зачастую оказывается невозможным по двум причинам.
Во-первых, акцент на обеспечении безопасности исключает же-
лание надзирателей вмешиваться во все конфликты между заклю-
ченными. Они вмешиваются лишь в случае принятия конфликтами
серьезного оборота, который рискует поставить под сомнение эф-
фективность усилий по поддержанию порядка в тюрьме. Однако над-
зиратели нередко недооценивают перспективы эскалации конфлик-
тов между заключенными. «Ссоры возникают по пустякам, мгновенно
ругань достигает такого градуса, что кажется - следующей ступень-
кой может быть только нож»,8В. Случай с Виктором Мантулиным,
одним из наших собеседников, осужденным среди прочего за убий-
ство, совершенное в тюрьме, подтверждает данное наблюдение.
«Конфликт вот был, на строгом режиме, когда я первый раз сидел. С
моим земляком, тоже осужденным. Он меня несколько раз сажал в
изолятор. Завхоз. Несколько раз писал рапорт, что вот я нарушил,
вышел в тапочках в локальную зону. Меня сажали в изолятор на 15
суток. Эти 15 суток меня кормят через день. Я промолчал. Он второй
раз еще за что-то, по мелочи, то пуговица расстегнута, то еще чего-
нибудь. Раз пять я отсидел в изоляторе. Мне же это надоедает. Я его
не сразу, я его просто предупредил. Показал ему ножик - еще раз,
Виктор, и я тебя зарежу. А он стоит, смеется, говорит - у тебя рука не
подымется. Этот разговор слушал начальник отряда. Вызывает меня:
«Чего ты там туда-сюда грозился?». Я ему объясняю всю ситуацию -
еще раз он ко мне чего-нибудь, и я его зарежу. Прямо я говорю это
начальнику отряда. А он - а ну иди отсюда вон. Я опять терплю,
ждал до следующего раза. Он меня опять в изолятор. Ну вышел, я
просто-напросто не выдержал, я же не могу все время сидеть в изо-
ляторе...»1В9. К сожалению, и рассказы других собеседников тоже
пестрят случаями абсентеизма представителей тюремной админист-
рации: «А вот у нас там была администрация раньше, может быть,
поэтому там было больше порядка и всего, но преступный мир был
немножко другой. Там вот тоже в штаб летит, проиграл или чего и
говорит: вот начальник вот я тут... «Иди на ... отсюда, козел, проиг-
рал - иди плати, работай, вон в разделку, в разгрузку - только чтоб
платил» - все, он его близко не подпускал, куда тебя там прятать или
чего еще - иди, ты у меня пришел, разрешение сесть играть и проиг-
рывать? Иди отсюда и плати»190.
128
Во-вторых, существование многочисленных каст и категорий зак-
люченных препятствует институционализации конфликтов, так как это
исключает одинаковое отношение к сторонам конфликта и поиск спра-
ведливого решения, не зависящего от их групповой принадлежности,
как легальной, так и нелегальной. Напротив, некоторые неформаль-
ные категории превращаются в «привилегированные» объекты насиль-
ственных действий, служа тем самым своеобразным громоотводом для
генерируемой повседневной жизнью в тюрьме агрессивности. Судьба
«петухов» особенно показательна с этой точки зрения, - они принима-
ют на себя основное бремя насилия «высших» слоев тюремной иерар-
хии. «Тогда глаза он (петух) это... поднять не мог вот, тебе дорогу ус-
тупал всегда»191. «Сейчас знает, кто на кого вякнуть. Раньше не важ-
но, кто ты есть - сразу получали в ответ, в усиленном режиме даже
закон был: кто б на тебя не сказал, кто б тебя не послал, сразу бей.
Сейчас этого нет»192, - оскорбления являются «привилегией» «пету-
хов» и других изгоев тюремного мира. Иначе говоря, логика поиска
«приемлемой» жертвы, «козла отпущения» объясняет специфику уп-
равления насилием. Следовательно, микроконфликты становятся
постоянным источником неинституционализированного насилия, уп-
равление которым осуществляется способами, весьма далекими от
цивилизованных.
Логика вынужденного смирения с насилием позволяет связать меж-
ду собой, с одной стороны, присутствие насилия, как в легальных, так
и в нелегальных формах, в повседневной жизни тюрьмы, и, с другой
стороны, практически полная невосприимчивость к этому насилию
как самих заключенных, так и сторонних наблюдателей. Ситуация,
создаваемая массовым заключением, порождает своего рода «инфля-
цию» повседневных конфликтов. Ни социальная структура, ни специ-
фика властных отношений не позволяют придать этим конфликтам
институционализированный характер. Насилие во всех его формах
становится неизбежным. «Насилие - это действие, являющееся отра-
жением конфликтов, у которых нет иных способов решения... Наси-
лие отражает фрустрацию и запрет на свободу самовыражения субъек-
та»193. Повсеместный характер насилия препятствует его адекватно-
му восприятию: внимание привлекают лишь из ряда вон выходящие
по своей жестокости события, в то.время как насилие словами, жеста-
ми и даже физическими действиями, которое в обычной ситуации вос-
принимается как преступление, становится в тюрьме обыденным.
Согласно нашей гипотезе, к которой мы вернемся в разделах 3.2.5 и
3.2.6, тюремная модель восприятия и управления насилием остается
также верной в отношении обществ постсоветского типа. Сродство
129
тюремного сообщества и советского общества объясняется в меньшей
степени «символическим» насилием тюремной субкультуры, чем сход-
ством принципов социальной организации этих двух социумов.
2.3.2. Особенности легальной власти
Навязанный, вплоть до враждебного, характер легальной власти
следует рассматривать в качестве одного из основных препятствий к
использованию цивилизованных методов контроля над насилием.
Проанализируем подробнее роль легальной власти в организации по-
вседневной жизни в заключении. В частности, остановимся на трех
аспектах, которые наиболее существенны для понимания функциони-
рования пенитенциарной администрации. Во-первых, подчеркнем ее
всевластие на всем пространстве, ограниченном тюремными стена-
ми: надзиратели могут вмешиваться в любой момент повседневной
жизни заключенных. «Потому что, что они захотят, то и сделают. Так
было раньше. Так сейчас. Так будет в будущем. Всегда начальство
определяет климат. Никто, ни арестанты, никакие идеи не могут власть
переломать, понимаете? Все зависит от администрации»194. Директор
колонии на тюремном жаргоне -хозяин, это ярко иллюстрирует тезис
о способности легальной власти навязывать без всяких ограничений
свою волю заключенным. Наши собеседники не уставали многократ-
но подчеркивать свою полную зависимость от воли администрации.
«И я здесь не защищен ничем, если кто-то (из администрации) захо-
чет мне что-нибудь сделать, он мне сделает»195. Легальная власть мо-
жет как создать для неугодного заключенного непереносимые усло-
вия, так и значительно облегчить тяготы тюремной жизни для того,
кто ей полезен. «Ну как администрация решит, так и будет...»196. Лю-
бые вопросы, начиная от простейших, связанных с распределением
шконок, до более глобальных, касающихся условно-досрочного осво-
бождения или перевода в другое учреждение, относятся к исключи-
тельной компетенции администрации. Социологическое исследование,,
проведенное в 317 американских тюрьмах, дает статистическое обо-
снование всеобъемлющей роли, которую играет администрация в по-
вседневной жизни заключенных. Его результаты подтверждают «тео-
рию административного контроля, согласно которой массовые беспо-
рядки возникают главным образом в результате нестабильного
руководства, непоследовательного или неэффективного с той или иной
точки зрения»197.
Во-вторых, всевластие администрации практически не ограниче-
но рамками закона. Легальная власть в тюрьме обладает достаточно
130
большой степенью свободы даже в западных странах, где существуют
механизмы внешнего контроля за действиями администрации, вклю-
чая систему взаимного контроля различных институтов государства и
гражданского общества (checks and balances), - наиболее наглядный
случай превращения дифференциации различных сфер деятельности
в принцип институциональной организации. «Не только отсутствуют
четкие, установленные законом рамки профессиональной деятельно-
сти надзирателей, на основе которых осуществлялся бы выбор средств
контроля за контингентом заключенных, но и зачастую можно гово-
рить о прямом игнорировании или нарушении тех или иных норма-
тивных актов»198. Единственным методом, позволяющим лишить дей-
ствия администрации характера вседозволенности, следует признать
ее подчинение другой тотальной власти. Ситуация, складывавшаяся в
лагерях принудительных работ сталинской эпохи, служит хорошей
иллюстрацией к данному тезису. Несмотря на то, что Гулаг часто пред-
ставлялся как своего рода «государство в государстве», вседозволен-
ность администрации была все же ограничена. Жестокость в обраще-
нии с осужденными (и с подследственными тоже) объяснялась менее
всего собственной инициативой представителей лагерной админист-
рации, ведь они исполняли директивы центральной власти относи-
тельно «врагов народа». «Это не носило характера произвола. Об этом
читались приказы, в особо важных случаях заставляли всех поголов-
но расписываться»199. Таким образом, чтобы ограничить тотальную
власть, требуется другая, еще более тотальная, всеобъемлющая и все-
могущая власть.
Если же пенитенциарная администрация действует в любом дру-
гом институциональном контексте, то ее оппортунизма, к сожалению,
исключить нельзя. Более того, в случае централизованной, но не то-
тальной власти агенты центральной власти (принципала), в том числе
и пенитенциарная администрация, получают дополнительную степень
свободы. Высокие издержки контроля за действиями агентов и слож-
ность задач, исполнение которых требуется контролировать, делают
неизбежным использование принципалом стратегии «закрывать гла-
за» на оппортунистическое поведение агентов. Проиллюстрируем эту
идею в терминах теории игр, воспользовавшись моделью, предложен-
ной Элинор Остром для анализа сходной проблемы200. Допустим, что
у принципала (государства) есть два исполнительных органа - агента,
которые могут выбирать между двумя стратегиями: либо добросовес-
тно выполнять задания принципала, либо вести себя оппортунисти-
чески, обращая в свою пользу ту степень свободы, которой они распо-
лагают. Выигрыши обоих игроков в каждом из возможных случаев
131
10-4300
представлены в виде матрицы (табл. 21). В игре есть два равновесия
по Нэшу (11, -1) и (-1, 11), которые не совпадают с равновесием по
Парето (10, 1О)201.
Таблица 21
Второй исполнительный орган Первый исполнитель2^^^_ ный орган (первый агент) Сконцентрироваться на исполнении директив принципала Действовать оппортунистически
Сконцентрироваться на исполнении директив принципала 10, joh ► ▼ -1, 11 [N2]
Действовать оппортунистически 11,-1 [Л/J ◄ -2,-2
Теперь предположим, что принципал пытается наладить контроль
за действиями исполнителей и наказывать (двумя единицами услов-
ной полезности) всякую попытку оппортунистического поведения
(табл. 22). Тогда мы должны учитывать вероятность (у) того, что нака-
зание окажется справедливым, и вероятность (х) несправедливого на-
казания, так как контролирующий орган никогда не обладает исчер-
пывающей информацией о действиях агентов. Если х > 25% и у < 75%,
то активное вмешательство государства (принципала) только усугуб-
ляет ситуацию: единственное равновесие по Нэшу приходится на наи-
менее оптимальный исход игры (-2, -2). Следовательно, в некоторых
ситуациях государству выгодно не вмешиваться в действия своих аген-
тов (исполнительных органов), а самим агентам (руководителям этих
органов) - отказаться от идеи жесткого контроля за действиями рядо-
вых исполнителей.
Таблица 22
Второй исполнительный орган Первый исполнитель2^^~~^^ ный орган (первый агент) Сконцентрироваться на исполнении директив принципала Действовать оппортунистически
Сконцентрироваться на исполнении директив принципала 10-2х, 10-2х[Р] ► V -1-2х, 11-2у
Действовать оппортунистически 11-2у, -1-2х ◄ -2у, -2y[N]
Подчеркнем, что закрытость тюрьмы по отношению к внешнему
миру увеличивает значение х, когда государство старается подчинить
жесткому и детальному контролю действия пенитенциарной админи-
страции. «Мне кажется, очень тяжело все это дело в рамках закона
определять. Им же самим (администрации) это было бы во много раз
тяжелее...»202. В свою очередь, пенитенциарная администрация ста-
132
рается приложить все усилия для сохранения закрытого характера
тюрьмы, что позволяет ей обеспечить автономный и неподконтроль-
ный характер собственной деятельности. В частной беседе, которая
не была записана, подполковник Г., исполняющий обязанности началь-
ника колонии строгого режима в Архангельской области, с ностальги-
ей вспоминал о временах, когда никто (за исключением МВД, которо-
му система исполнения наказаний напрямую подчинялась) не имел
права вмешиваться в действия представителей пенитенциарной адми-
нистрации: ни работники ГАИ (в случае нарушения правил докумен-
ты передавались непосредственному начальству), ни работники по-
жарной охраны (каждая колония имела собственную пожарную часть),
ни представители санитарно-эпидемиологического контроля.
В-третьих, для повседневной деятельности надзирателей тоже ха-
рактерен дуализм норм, подобный тому, что был описан на примере
тюремной субкультуры. Неэффективность механизмов подчинения
пенитенциарной администрации закону не означает, что она в своих
действиях лишена иных нормативных ориентиров. Нормы «малень-
кого» общества замещают закон - основную норму «большого» обще-
ства, а признание базовых прав за любым человеком, в том числе и
осужденным, уступает место дуализму норм, регулирующих отноше-
ния между находящимися по разные стороны проволоки людьми. Цена,
которую приходится платить за неуважение закона, заключается в вос-
производстве представителями пенитенциарной администрации мо-
дели «маленького» общества. Каким бы парадоксальным ни выгляде-
ло следующее утверждение, но надзиратели тоже живут по «поняти-
ям» той самой тюремной субкультуры, с которой они все время
пытаются бороться.
Ввиду недостатка информации, необходимой для последователь-
ного применения всех критериев «малого» общества в анализе среды
надзирателей, ограничимся описанием дуальных норм, структуриру-
ющих повседневную деятельность пенитенциарной администрации.
Аналогично тому как «масти» лишены гражданских прав в тюремном
мире, надзиратели отказываются видеть в заключенных прежде всего
людей, что влекло бы за собой признание за ними определенных прав.
Несколько упрощая, можно сказать, что с точки зрения надзирателей
существует, две категории людей: «нормальные» люди и заключен-
ные. «Есть чиновник, а есть уголовник. Между ними - забор и сту-
пенька в три человеческих роста. Будучи просто гражданином, можно
разговаривать на равных, то здесь...»203. Важно подчеркнуть, что дан-
ные нелегальные категории «люди vs. заключенные» отнюдь не про-
тиворечили логике самого советского закона, согласно которому фор-
133
10*
мальное закрепление прав заключенных было вовсе не обязательным
(мы проанализируем подробнее вопрос прав осужденных в разделе
4.2.1). Можно ли представить себе лучшее доказательство признания
государством полной автономии пенитенциарной администрации во
всех вопросах, касающихся обращения с заключенными?
Отказ признать за заключенными базовые права членов человечес-
кого сообщества дает надзирателям своеобразную индульгенцию, раз-
вязывающую их руки по отношению к «контингенту». Издевательства,
оскорбления, побои, рэкет становятся приемлемыми для надзирате-
лей в их отношениях с «чужими», т.е. с заключенными. «Ну они сами
оттуда (из столовой) берут. Вот тушенка была - они только сумками
таскали. Вот машина не успела за угол заехать - они ее уже разгружа-
ют. Вот почему сюда не завозят ни гречку, ни рис, ни манку...»204.
Подпольное производство, процветающее в каждой колонии, дает
повод для многочисленных случаев рэкета заключенных представи-
телями администрации. Практически в каждой колонии, помимо ос-
новного производства, заключенные подпольным образом делают
предметы домашнего обихода (хлебницы, разделочные доски, ручки),
сувениры (шахматы, нарды), ножи, иногда даже огнестрельное ору-
жие (пистолеты ПМ). Результаты подпольного производства прода-
ются и обмениваются в среде заключенных. А через надзирателей и
«вольных» мастеров на производстве подпольная продукция попада-
ет и за пределы колонии. Любое подпольное производство (не говоря
уже о ножах и пистолетах) запрещено в тюрьме, но администрация,
как правило, достаточно либерально относится к этому «черному»
рынку. Разгадка либерализма проста: подпольное производство обес-
печивает представителей пенитенциарной администрации дополни-
тельными доходами от теневого «налогообложения» различных ви-
дов запрещенной деятельности. «Ну как, мусора тянут, все тянут, шир-
потреб на х... Они же тянут вС*е вот за эти пайки... А ширпотреб куда
идет? Ну не знаю, куда они его складируют, на продажу... Ну вот
прикинь: нормальное это явление, ну, так-то нормально с этой сторо-
ны для нас... Ну если ножи прячешь, сабли в открытую точишь - хоть
бы кто зашел, хоть бы один сказал. А раньше так - 218-я (статья. —
А.О.) и поехал... Они привыкли брать. Ну, как вот - в приказном по-
рядке - вот принесешь мне нож [или пойдешь в ШИЗО] - это нор-
мальное явление? Не принесешь, значит, будешь сидеть...»205.
Более того, будучи вписанным в логику дуальных отношений, на-
силие теряет характер чего-то из ряда вон выходящего, превращаясь в
норму обыденного поведения. Насилие и жестокость подчас стано-
вятся средствами для достижения администрацией легальных целей,
134
таких, как обеспечение дисциплинированности и исполнительности
заключенных. Таким образом, отсутствие должного контроля за дей-
ствиями надзирателей является необходимым условием превышения
ими власти, а дуальный характер норм - достаточным. «Есть админи-
страция драконовская, которая просто человека унизить старается,
достоинство унижать человеческое. Физически избивают. Приводят в
изолятор, закрывают, наручники одевают, смирительную рубашку -
ни за что, просто так, не понравился; и пока он там не описается, не
обкакается, избивают его. Шлангом гидравлическим, вот меня били.
Вот, знаете, шланг с гайкой вот с этой. Я молодой был. И начинают
меня бить. Сколько я там продержусь. Когда я буду проситься. Бьют
час - не просится, бьют два. Пока сознание не потеряешь, потом тебя
бросают; водой облили. Гестаповские самые настоящие пытки пере-
носят... Вы говорили тоже кулаками там, сапогами. Понимаете как?
Нарушителей. Был режим содержания. И вот этот режим содержания
строго по букве и даже еще кроме буквы. То есть били только «за
дело» в кавычках? Да, за нарушение режима. Просто так точно не
били? Да, вот этого не было»206. Представители пенитенциарной ад-
министрации многократно подчеркивали в разговорах свою готовность
выходить за рамки насилия, разрешенного законом, если того требует
ситуация. Молодой офицер, начальник отряда, в частном разговоре
заявляет о своей готовности «поставить их на место» любыми сред-
ствами. Отметим использование этим офицером выражения «мочить
в сортире», с помощью которого он точно схватил специфику борьбы
без жалости и без правил207.
Говоря о конце 70-80-х годах и особенно о начале 90-х годов, мно-
гие наши собеседники использовали для описания отношения к ним
надзирателей слово «беспредел». «Там не контролеры, там солдаты
срочной службы. Если они вдруг замерзнут или им скучно, они могут
об тебя разогреваться, такое было»208. «Вот взять хотя бы 90-х начало
годов, да, беспредела много было. А в чем он заключался? Да так все...
ну, вот именно в этом управлении я столкнулся здесь, жуть их гонят...
беспредел, привыкли жить так, что безвозмездно все: обидеть кого-
то, ударить, пользуются своим положением там, погонами или чем-то,
смотрят как на рабов и все»209. Колонии строгого и особого режимов,
специально созданные в 70-80-е годы для «наиболее трудно поддаю-
щихся воспитательному воздействию заключенных», на тюремном арго
называли белыми лебедями. Они пользовались репутацией тюрем, в
которых «перевоспитание» контингента, в основном состоящего из
блатных, достигалось не только и не столько законными методами.
«Вот лебедь когда открылся в Ерцево (Архангельская область) в 90-м,
135
вот нас привезли туда - там объясняли как хотели, вот с правого (...)
по коридорчику и давай. Вот так выстроились с управой мусора пол-
ный коридор - и ... дубинками, и приняли нас 7 человек...»210.
Неуважение к заключенным, отношение к ним как к «чужим», отказ
видеть в них в первую очередь людей вызывает у последних симмет-
ричную реакцию. Заключенные отказываются обращаться к легальной
власти для организации своей повседневной жизни, ибо эта власть ас-
социируется в их сознании с принуждением, которое необходимо при
первой же возможности обойти. «В глазах заключенного все эти люди
(начальники) - символ угнетения, принуждения»211. Если надзиратели
относятся к заключенным как к «чужим», то и заключенные аналогич-
ным образом воспринимают представителей пенитенциарной админи-
страции. В данной ситуации единственной разумной стратегией явля-
ется глубокое недоверие к «чужим», материализованным образом кото-
рых становится легальная власть. Чтобы убедиться в верности данного
вывода, достаточно посмотреть на ответы наших респондентов на воп-
рос «Доверяете ли вы администрации колонии?» (табл. 23). Подчерк-
нем, что речь идет о доверии (точнее, о глубоком недоверии) к институ-
ту, от которого зависят все аспекты повседневной жизни в тюрьме!
Таблица 23
Варианты ответов Россия, N = 712 Казахстан, N = 396 Франция, N = 59
Да 21,1 25,3* 59,3
Нет 70,6 69,9 37,3
Нет ответа 8,3 4,8 3,4
* Вероятно, чуть более высокий но сравнению е Россией уровень доверия к
администрации в казахстанских пенитенциарных учреждениях объясняет-
ся более жестким контролем, который осуществляло до начала 2001 г. МВД
РК. Эта система контроля, унаследованная еще от советского периода, ог-
раничивает, как мы отмечали выше, вседозволенность администрации на
местах.
Именно здесь следует искать истоки нормы «не обращайся к адми-
нистрации за помощью для разрешения внутренних конфликтов» - од-
ного из ключевых понятий тюремной субкультуры. «А если я выйду на
администрацию, то меня будут считать доносчиком и потом как-нибудь
смотреть на меня будут с подозрением»212. В случае же необходимости
идти на контакт с администрацией тюремная субкультура предусматри-
вает целый ряд предосторожностей и механизмов контроля. Заключен-
ные, особенно представители касты блатных, должны предупреждать
окружающих о своих визитах в кабинеты администрации и/или брать с
собою на беседу одного-двух сотоварищей. «Если благое дело, то поче-
136
му бы нет (о контактах с администрацией. - А.О.). Я, конечно, постав-
лю при этом в известность людей, которые пользуются авторитетом»213.
«Раньше было что - вот я еще это застал, но мало - вот человека в штаб
вызывают, он приходит там, его в штаб вызывают - он один в штаб не
идет, если за ним ничего нет, то он один не идет. Вот он говорит - вот со
мной давайте еще пусть любой идет, вот вдвоем будем беседовать, кто
желает»214. «Раньше вообще такое было, что один человек не пойдет к
начальнику, не зайдет. Надо кого-то с собой брать. Мало ли что ты там
наплел. Могли даже не то что опустить, а просто-напросто, если он счи-
тался блатным, в авторитете, его могли просто-напросто подвинуть.
Сказать: «Слушай, ты ходишь по кабинетам, никто не знает о чем ты
там толкуешь». Раньше так, строго было»215.
Пропасть, которая разделяет заключенных и надзирателей, исклю-
чает любой компромисс между представителями этих двух лагерей.
«Можно же компромисс найти, я имею в виду, вы не можете давать, так
вы хотя бы давайте возможность людям готовить. Готовить не на чем.
В столовую идут - отдайте мое мясо, но не можем дать. Но как же вы не
можете дать, мне не дают и так, раньше я мог приготовить сам себе.
Хватит, плитки собрали и все, ничего нету... Нету компромисса»216.
Именно неготовность искать компромиссы чаще всего ставилась в вину
представителям пенитенциарной администрации заключенными, с ко-
торыми нам удалось побеседовать. Отвечая на вопрос «В каком случае
вы могли бы относиться с большим доверием к администрации?», по-
чти в половине случаев заключенные выбирают готовность надзирате-
лей принимать во внимание их интересы (табл. 24).
Таблица 24
Варианты ответов Россия, N= 1310 Казахстан, N = 396
Если бы видел, что руководство ИК прини- мает во внимание наши интересы 42,5 41,9
Если бы видел, что руководство ИК всегда действует в рамках закона 21,5 21,7
Если бы руководство ИК состояло из лю- дей, достойных уважения 14,1 14,4
Никогда и ни при каких условиях 12,5 16,4
Нет ответа 9,3 5,6
Особо подчеркнем, что лишь четверть опрошенных видит в следо-
вании закону основное условие увеличения доверия легальной власти.
В сознании заключенных один из элементов «малого» общества - пер-
сонификация отношений парадоксальным образом оказывается проти-
вопоставленным другому - дуализму норм. Возможно ли превратить
некоторых надзирателей в «своих», персонифицируя с ними отноше-
ния? Вероятно, да. Модель «маленького» общества постоянно воспро-
137
изводится в сознании заключенных, что делает призрачными перспек-
тивы ее замещения моделью «большого» общества. Приведем в каче-
стве подтверждения оценку результатов анкеты (табл. 24), данную од-
ним из наших собеседников, смотрящим отряда. «Ну, мне кажется, по
первому тут - администрация как уважаемые люди. Ну что тут подра-
зумевается! Ну, прежде всего, когда они нормально относятся, держат
свое слово. В смысле - когда он что-то обещает, он должен это вы-
полнять? А здесь что - происходит обратное! Почти всегда. Ну, а на-
пример, конкретный случай, не называя никого конкретного. Вот ситу-
ацию. Ну, вот с тем же ларьком - пообещали, что все будет нормаль-
но... То есть условие уважения - это держать свое слово! То есть
если он чисто по-мужски. А вот что это значит? Чисто по-мужски...
Ну, я не знаю... Ну что это значит - вести себя по-мужски... Ну чисто
там будешь с ним разговаривать, он не ставит никакую рамку, что он
администрация, а ты зек. Можно так сказать... Они ведут себя не по-
человечески, не по-мужски... Отрядники-то? В чем это выражает-
ся? Вот с изолятором... Он приходит и говорит не то, что было на са-
мом деле, а он тебя топит в прямом смысле этого слова»217.
Резюмируя наш эскиз легальной власти, необходимо еще раз под-
черкнуть глубокий дуализм ее восприятия заключенными. С одной
стороны, всевластие администрации и детальный контроль всех ас-
пектов повседневной жизни в тюрьме, осуществляемый ее предста-
вителями, объясняют полную и одностороннюю зависимость заклю-
ченных от администрации. «Индивид, если он не способен стать
субъектом, сводится к набору ролей, навязываемых ему центрами вла-
сти»218. С другой стороны, превышение власти и отношение к заклю-
ченным как к существам низшим, как к «чужим» (это отношение на-
ходит свое концентрированное выражение в термине из арго надзира-
телей зек, зечара, происходящим от официального обращения к
заключенным в 30-60-е гоДы, з/к - заключенный каналармеец, строи-
тель Беломоро-Балтийского канала219), обусловливает отказ призна-
ния легитимного характера легальной власти. Полная зависимость от
власти, совмещенная с не менее тотальным ее отторжением, являются
ключом к пониманию специфики функционирования тюремного мира
и, как мы убедимся дальше, обществ постсоветского типа.
2.3.3. Нелегальные методы регулирования насилия
Выражаясь математическим языком, вектор насилия, генерируемого
легальной властью, колинеарен с вектором насилия, источник которо-
го находится внутри сообщества заключенных. Организация тюрем-
733
ного пространства и времени делает ежедневные конфликты между
заключенными неизбежными. Рассмотрим подробнее два источника
насилия в повседневной жизни: отсутствие четкой границы между
частной и публичной жизнью и трудности самостоятельной организа-
ции свободного времени, впрочем и так весьма ограниченного в зак-
лючении220. Отсутствие четких границ между частной и публичной
жизнью делает относительным понятие индивидуальной собственно-
сти. Фактически прикроватная тумбочка представляет собой един-
ственную материально осязаемую границу индивидуальной собствен-
ности. По всей вероятности, центральное место в тюремной субкуль-
туре понятия «не кради у ближнего» объясняется стремлением
заключенных дополнить эту весьма условную физическую защиту
индивидуальной собственности еще и нормативными механизмами.
Иначе говоря, тюремное заключение одновременно и облегчает мел-
кие кражи, и создает настоятельную потребность в их эффективном
предотвращении. Заметим, что воровство у «своих» относится к наи-
более тяжким преступлениям с точки зрения тюремной субкультуры,
что и отражено в жестокости наказаний за подобные проступки. Ка-
ким бы ни был ущерб от воровства, иногда речь идет всего-то о паре
сигарет, заключенные не склонны относиться к подобным правонару-
шениям (точнее, нарушениям понятий) менее строго. Отсюда и жес-
токость наказания: «главная санкция, основная санкция - это исклю-
чение (exclusion)»2^ вора из тюремного сообщества через его деклас-
сирование и неизбежную маргинализацию.
Задержка воришки с «поличным» на месте преступления является
легитимным с точки зрения тюремной субкультуры поводом для вып-
лескивания всех накопившихся негативных эмоций на «крысу», субли-
мацию на ней насилия. «Если он у меня крысанул... Я же не буду спра-
шивать, не пойду ни к кому, пару табуреток у него на голове размолю, и
ладно... А надо было бы посоветоваться... Не-ет, на ...? Поймал его в
отряде, и все... - Вот есть определенные вещи - прописные истины, вот
есть более серьезные вещи, которые разбирает блатной, а это - пропис-
ные истины. Вот он крысанул в отряде - все, там однозначно ему ... по
рукам...»222. «Я, может быть, столкнулся пару раз (с насилием. - А.О.) -
вот на первый срок, там парня поймали что он... крысил. Вот ему по
башке надавали, без всякой там жестокости, ну как там обычно...»223.
Заметим, что жестокие физические наказания воров только приветству-
ются общественным мнением в тюрьме. «Силу бы надо чаще приме-
нять. Вот раньше это меньше было - вот этого крысятничества, что вот
воруют. Сейчас или раньше! Сейчас с них меньше спрос»224. Постоян-
но накапливаемое насилие должно находить себе «громоотвод»...
139
Наказание вора не ограничивается жестокими побоями, особенно
когда речь идет о рецидиве. Другие заключенные вполне могут и «опу-
стить» крысу через превращение воришки в пассивного гомосексуа-
листа. Особенно часто «опускают» в камерах СИЗО и пересыльных
тюрем, где перенаселенность камер и постоянная ротация континген-
та способствуют вынесению приговоров, жестоких даже по тюрем-
ным понятиям. «Вот человек приходит из СИЗО - он помнит, что там,
если ты что-то такое делаешь, стучишь там или еще что, там с тобой
должны что-то сделать, как-то опустить или еще как»225. «Сейчас он
залез там, он знает, что ему в рожу дадут, все... его уже там, он уже не
боится там, раз попался, второй раз, и он знает, что там... а тогда он
боялся, если раз его избили, во второй раз его обязательно опустят»226.
Помимо жестокости собственно акта сексуального насилия, «опущен-
ный» человек получает клеймо, от которого ему невозможно избавиться
в «этой жизни» до конца своих дней: он вынужден смириться с ролью
«приемлемой» жертвы повседневного насилия. Клеймо парии, полу-
чаемое пассивными гомосексуалистами, разрешает остальным заклю-
ченным срывать на них свою злость и раздражение. Вот почему мно-
гие заключенные считают, что даже смерть является более гуманным
наказанием по сравнению с превращением в пассивного гомосексуа-
листа. Арестанты - заключенные, проведшие в тюрьме многие годы и
придерживающиеся традиционных понятий, никогда не поддержива-
ют санкционирование проступков, даже серьезных, «опусканием». Они
видят в этом беспредел, неуважение человеческого достоинства, до-
пускаемое уже не администрацией, а самими заключенными. «Чле-
ном не наказывают, это и раньше нечасто было. Раньше если наказы-
вали, то это был беспредел»227. «Если кто-то опустил человека, даже
если за дело, его встретят - просто-напросто руки-ноги переломают,
за то, что опустил его. Хотя его опустили за дело. Не принято, у людей
не принято опускать человека...• Это беспредел. Я могу его, если он
там провинился, убить его могу. Легче убить человека, чем насило-
вать его. По отношению к этому же человеку. Чем я его изнасилую -
будут об него всю жизнь ноги вытирать. Для него это намного хуже.
Легче его убить. Всю жизнь перечеркнуть. Он будет всю жизнь му-
читься... Ни один вор не скажет опустить, чтобы его изнасиловали.
Это нарушение будет»22*.
Помимо «крысятничества», еще одним серьезным по меркам тю-
ремной субкультуры преступлением является отказ платить карточ-
ный долг. Карточные игры, официально запрещенные в пенитенциар-
ных учреждениях, имеют важное значение в «теневой» жизни тюрь-
мы. В ходе регулярных обысков («шмонов») надзиратели обязательно
140
находят колоды произведенных кустарным способом карт. На протя-
жении десятилетий оттачивалась технология изготовления карт из
подручных средств: газет, старых книг, просто клочков бумаги. Жи-
вой интерес заключенных к игре в карты не в последнюю очередь
объясняется скудостью выбора в организации досуга. Спортивные
площадки очень редки в колониях (в посещенных колониях мы виде-
ли лишь пару посредственно оборудованных площадок), не говоря уже
о спортивных залах и тренажерах. Библиотечные фонды в тюрьмах
скудны и пополняются от случая (в основном приезд представителей
благотворительных организаций) к случаю. Кроме того, жесткость рас-
порядка дня не позволяет в полной мере воспользоваться таким бла-
гом цивилизации, как телевидение (интересные программы продол-
жаются после обязательного отбоя).
Как поясняет смотрящий за игрой в карты в одной из колоний на
Севере России, существует правило, согласно которому размеры ста-
вок в карточной игре жестко регламентированы: они определяются
среднемесячным заработком заключенного и его принадлежностью к
той или иной неформальной категории229. Если же карты по той или
иной причине временно недоступны, то для азартных игр использу-
ются любые другие приспособления, вплоть до спичек.
Доказательством важности карточных игр в тюремной жизни яв-
ляется существование многочисленных и детальных правил, которы-
ми заключенные обставляют игру. «Все карточные игры блатарей от-
личаются необыкновенно большим количеством правил»230. Неува-
жение этих правил, особенно отказ оплатить долг, наказывается
переводом игрока в разряд фуфлыжников, а иногда и насильным об-
ращением его в педераста. «Раньше, как вы знаете, поймали за что-то,
могли просто-напросто сделать гомосексуалистом, педерастом. Сей-
час это по воровским понятиям. Вы еще застали этот период, когда
это можно было? Ну конечно. Это было до 90-х годов... За проиг-
рыш могли. Сейчас он проиграется в карты, и ходит свободно, как
будто ничего не случилось. А раньше обязательно или разбили бы ему
голову, или «опустили» бы. Это был бы позор, срам. Как это: не упла-
тил? И не только в карты. Как же, проигрыш платился! А сейчас -
нет... А было так: если ты сегодня должен отдать, уплатить, то после
двенадцати с тобой могли сделать все, что угодно. После двенадцати
ты никто для них»231. Риск изнасилования увеличивается, если отка-
зывающийся платить игрок пытается искать защиту у надзирателей.
Объясняя резкое увеличение в последние годы числа петухов, один из
наших собеседников подчеркнул готовность жестоко наказывать тех,
кто, нарушив одно из понятий, обращается за помощью и защитой к
141
администрации (которая может их изолировать от окружающих в ПКТ):
«А началось что - в изолятор убегают, там не спрятаться, ну как-то
нужно наказать, потому что проиграл и не платит. Наказывали так.
Хотя вообще по жизни так нельзя»232.
Строгость и неизбежность наказания за проступки - вот два клю-
чевых фактора, объясняющих уважение заключенными понятий. Боль-
шинство опрошенных заключенных считают, что выполнение пред-
писаний понятий для них более важно, чем уважение требований за-
кона! В повседневной жизни заключенных нарушение неформальных
норм - косяк233 оказывается более опасным, чем нарушение закона.
Рассмотрим ответы на вопрос «Нарушение каких норм оказывается
сегодня наиболее опасным?» (табл. 25).
Таблица 25
Варианты ответов Россия, N = 1149 Казахстан, N = 396 Франция, N = 59
Правил, установленных администрацией 31,6 29,6 33,9
Закона 22,4 16,5 35,7
Правил и норм, на которых я был воспитан 19,1 20 X
Неформальных правил, регулирующих отношения с надзирателями X X 28,6
Правил, установленных авторитетами и ворами в законе 15,1 34,8 15,2 43,2 X
Правил и норм, господствующих в среде осужденных 15,2 18,9 16,1
Правил, установленных смотрящими 4,5 9,1 X
Иными словами, особенности управления насилием в «маленьком»
обществе помогают минимизировать число нарушений его норм и
обеспечить уважение к «конституции» повседневной жизни в таком
обществе. Причина эффективности санкций кроется в отсутствии чет-
ких границ между публичной и частной жизнью и в глубокой персо-
нификации всех отношений. Но оба этих условия действуют только в
рамках «маленького» общества. Нарушители «понятий» исключают-
ся из тюремного сообщества, что снижает уровень преступности внут-
ри его. Налицо своего рода бесконечная регрессия: общество изоли-
рует преступников, отторгая их от себя в тюрьму; тюремное сообще-
ство отторгает от себя своих собственных преступников; масти создают
свою собственную иерархию и т.д. Подобные методы борьбы не унич-
тожают преступность - они лишь переносят и локализируют ее в «ре-
зервациях».
Покажем, что эффективность нелегальных методов регулирования
насилия резко падает по мере того, как мы удаляемся от идеального
типа «маленького» общества. Отсутствие границ между частной и
публичной жизнью облегчает поиск воришки: все его действия, равно
142
как и все находящиеся в его собственности вещи, находятся у всех на
виду. «Ну, на воле, скажем так, это слишком трудно проконтролиро-
вать все... ну, там, кто-то украл у кого-то, ну и Бог с ним, не найдешь
вора. Здесь же все на виду, как говорится, есть там, сто человек, ты их
знаешь, они тебя знают, вы постоянно общаетесь. Если кто-то что-то у
кого-то украл, то обязательно это выяснится. В конце концов, если это
сразу не всплывет, то когда-нибудь это обязательно выявится. А на
воле нет - на воле именно что этих людей толкает их безнаказанность...
Там очень маленький процент краж всплывает, ну, вообще, мини-
мум»234. Персонификация отношений помогает строить верные ожи-
дания относительно возможных действий того или иного человека, в
том числе и касательно его склонности к преступлениям. Кроме того,
прозрачность границ между частной и публичной жизнью не позволя-
ет утаить украденные предметы, воспользоваться ими втайне от на-
стоящего хозяина. «Вот лежит у меня в тумбочке пачка сигарет - у
меня сигареты закончились, я подхожу - нету. Начинаешь там выяс-
нять - кто дневальный, кто в отряде оставался... Нашли? Конечно,
нашли. Ну, представьте, что в отряде вообще нет и у кого курить, во-
обще сигарет нет, ну как, есть там еще, а так ну нет сигарет. И тут раз
там - ты там куришь «Приму» - смотришь - кто-то еще курит, а у тебя
как раз пачка сигарет пропала. Ну чего - там уже на улице покричишь
еще, попросишь - дай закурить, он раз - из пачки сигарету достает...
Нет, ну почему вычислять (стукачей. -Л.О.) нельзя? Элементарно. Вот
что-нибудь произошло - в отряд смотришь, вот кто-то пошел, потом в
часть вызывают кого-то»235. Один из наших собеседников рассказы-
вает из своего опыта почти карикатурный случай. «Тут, например, был
вообще один из ряда вон выходящий случай - у меня уехал один осуж-
денный в центральную больницу. А там же у них все квитанции на
личные вещи с собой - как они выезжают. И вот он там лежал с одним
осужденным, с другим, и он просто у него увидел квитанции - там на
квитанции вещи хорошие, и джинсы, и рубашки хорошие, и одеяла.
Его выписывают - он у него этот квиточек берет и по его квитку вещи
получает и приезжает. И главное интересно, ладно бы он так еще по-
ставил, он буквально тут же надевает штаны, причем он ходил обо-
дранный - тут штаны такие у него со стрелочками, черные вольные,
туфли хорошие, одеяло там шикарное, богатое. Ну вроде и то, думаем,
мало ли, ну ездил, может быть, что-то там в карты выиграл, но, может
быть, договорился. Ну никого это не интересует, никто никого не спра-
шивал, ну, появилось - и появилось. Но потом-то уже в больнице тот-
то хватился - нет. И сюда с ближайшим этапом посылает человека.
Чтобы тот узнал. Ну вот тут ему и говорят - что то-то и то-то. Ну тут
143
же списались, почта работает быстро. Ну вот узнали, его вызвали к
смотрящему, поколотили. Ну еще так хорошо обошлось - за такой
проступок можно было оказаться и в опущенных...»236.
Эффективность и неотвратимость наказаний за «косяки» форми-
рует в сознании заключенных устойчивую связь между стимулом (на-
рушение неформальной нормы) и реакцией (наказанием). За неуваже-
ние понятий всегда «спрашивают». «С того, кто нарушает понятия,
всегда спрашивают», - примерно таков смысл свидетельств заклю-
ченных. «Раньше за каждое слово с него могли спросить...»237, шла ли
речь о необоснованном обвинении или же просто об оскорбительном
обращении. «Раньше за каждое такое слово, просто произнесенное в
камере или в зоне, строго наказывали человека... Я считаю, что в от-
вет на оскорбление человек может применить силу. Если его оскорби-
ли, то я считаю, что он может поставить на место обидчика - я считаю
так»238. Напомним в этой связи одно из понятий, согласно которому
заключенный должен опровергать неверные и порочащие его слухи.
Насилие не исчезает вовсе из «маленького» общества, оно лишь
получает приемлемое направление - масти, которые таким образом
приносятся в жертву стабильности социума. Подчеркнем еще раз край-
нюю жестокость наказания через «опускание». Модель советской тюрь-
мы делает относительной ценность человеческой жизни. За одно и то
же преступление неформальный «уголовный кодекс» зачастую пре-
дусматривает более суровое наказание, чем Уголовный кодекс советс-
кого государства, который часто критиковали за негуманный харак-
тер. «У нас на особом вообще со столовой ничего не уходит - там
убьют сразу поваров. Там узнают - что-то продал куда-то - это убьют
сразу и разговаривать не будут»239. Процедура приведения наказания
в исполнение заслуживает отдельного разговора, учитывая ее слож-
ность и детальность ее проработки. «Запорол я косяк - были специ-
альные в лагере люди, когда вбт четвертаки давали и все, то есть ис-
полнители. Ну что его там - раз ты вот это там запорол - все, на девя-
тую делянку его. Все, тот идет - там... утащили, ему двушку там
добавили, все, он поехал дальше. То есть люди придерживались ка-
ких-то правил, может быть, из-за страха, ну зачем мне - меня из-за
них зарежут...»240.
Хотя все заключенные ощущают насилие со стороны государства
и пенитенциарной администрации, они без сомнений поддерживают
насильственные действия в отношении к своим сотоварищам. Наси-
лие оказывается допустимым и даже желательным, если оно направ-
лено на приемлемую и обоснованную тюремной субкультурой жерт-
ву. «Подвергается насилию и лишается жизни очень малый процент -
144
и именно как раз тех людей, которые в силу обстоятельств или лич-
ных качеств, к примеру наглость, высокомерие, они где-то настолько
нагадили людям, а если здесь этого нет, то тогда... если по высоким
меркам, то применение насилия всегда оправдано, потому что чело-
век, не совершивший серьезного проступка, никогда не подвергнется
насилию, если уж такое произошло, значит, человек в силу каких-то
личных качеств совершил какой-то проступок. К примеру, кто его зас-
тавляет садиться играть в карты, но, тем не менее, если ты садишься,
то давай отчет, что, как и почем, чем это кончится, почему-то все са-
дятся играть и не задумываются, чем это закончится.. .»241. В общем и
целом заключенные извиняют использование насилия, ибо видят в нем
единственный способ поддерживать порядок. В «маленьком» обще-
стве ценности порядка стоят выше, чем ценность человеческой жиз-
ни. «Раньше (тюрьма. -А.О.) учила. Ни на ..., ни за ... никого не по-
шлешь, на шконочку чужую не сядь, нет. К порядку приучала. Чужое
возьмешь - наказание жестокое. Очень жестокое, жесткое, жестче, чем
побои...»242. Одна из дискуссий, посвященных религиозной вере, чет-
ко показывает уверенность даже верующих заключенных в необходи-
мости жертвовать гуманистическими ценностями в пользу ценностей
порядка. Этот разговор привел к неожиданному результату: по мне-
нию собеседника, именно в тюрьме и действуют десять библейских
заповедей. «Христианские заповеди здесь еще более верны, чем на
воле? Да. Чтобы привить человеку норму, вы должны его в вынужден-
ную ситуацию поставить. Они выполняют обязательства, потому что
с них могут спросить... В санкциях физическую силу можно поста-
вить на первое место»243.
Впрочем, недавние тенденции в эволюции тюремного сообщества,
которые будут подробнее рассмотрены в разделе 2.5.3 «Теневое пра-
восудие», позволяют говорить о наличии тенденций к более цивили-
зованному управлению насилием. Начиная с момента появления смот-
рящих в начале 90-х годов, тюремное сообщество начало удаляться от
идеального «маленького» общества, если судить по критерию управ-
ления насилием. Именно от решения смотрящих сегодня зависит вы-
бор наказания за тот или иной косяк и то, будет ли применено в отно-
шении нарушителя насилие. «Как правило, бить его или не бить - ре-
шает смотрящий... чтобы это было неповадно другим, чтобы это было
наглядно...»244. Страх физического страдания теряет роль единствен-
ной основы стабильности и порядка в тюремном мире. Представите-
ли пенитенциарной администрации тоже отмечают снижение уровня
насилия в среде заключенных ввиду его частичной институционали-
зации. «Сейчас вот сталкиваешься, последние лет пять, не фнзичес-
145
кое воздействие, а все конфликты решаются по-другому»245. Сравне-
ние ответов респондентов на два вопроса: «Готовы ли вы поддержи-
вать отношения с неприятным, но полезным человеком?» [/4] и «Мо-
жет ли в ваших глазах пользоваться авторитетом человек, который вам
лично неприятен, но его действия соответствуют общепринятым пред-
ставлениям об авторитетности?» [5], подтверждает гипотезу частич-
ной институционализации насилия (табл. 26). Власть смотрящих име-
ет менее персонифицированный характер по сравнению с отношени-
ями в тюремном мире в целом.
Таблица 26
Варианты Россия, N = 1310 Казахстан, N = 396 Франция, N = 59
ответов А В А В А
Да 48,5 47,3 52 53,3 23,7
Нет 46 43,6 44,9 40,2 72,9
Нет ответа 5,5 9,1 3 6,6 3,4
2.3.4. Беспредел: отсутствие нормативных рамок
деятельности как источник насилия
Контроль за насилием, через его институционализацию или нет,
никогда не бывает в тюрьме совершенным. Каким бы ни был источ-
ник неконтролируемого насилия, - действия надзирателей или же
повседневные конфликты между заключенными, такое насилие на-
зывается на тюремном арго (впрочем, этот термин давно вошел и в
разговорный язык) беспределом. «А что значит «беспредел»? Когда
выполняется все без твоей воли.. Ну да, по отношению ко мне... Ну,
то есть ты делаешь что-то, чего ты делать совсем не хотел?
Да...»246. Таким образом, содержание понятия «беспредел» лучше
всего раскрывается негативным образом, через невозможность ин-
дивида влиять на ситуацию, в которой он находится, и на выбор пра-
вил игры. Невозможность или неспособность найти приемлемые
рамки для решения конфликтов, которые, как мы видели, постоянно
генерирует повседневная жизнь в тюрьме, оставляет лишь один вы-
ход - прибегнуть к неуправляемому насилию в его чистой форме.
«Социальный конфликт предполагает, что его стороны признают
некоторые ценности и даже некоторые формы институционального
регулирования их конфликта»247. Напротив, в ситуациях беспредела
«отсутствуют какие-либо правила, позволяющие снизить накал про-
тивостояния или вовсе отказаться от использования насилия»24*.
146
В отличие от насилия как метода поддержания порядка насилие
«без пределов», возникающее от неуважения к любым правилам и
«условностям», представляет собой серьезную угрозу для этого по-
рядка. Мельчайший конфликт, если в его ходе не задействованы про-
цедуры контроля за насилием, предполагающие или пет ее институ-
ционализацию, ставит под вопрос порядок в целом. Так, грубости,
т.е. «нарушения привычного порядка повседневной жизни... чаще
всего воспринимаются в качестве угрозы порядку. [...] Под привыч-
ным порядком здесь понимается социальный порядок (не обязатель-
но юридический), такой, каким он должен быть по разумению инди-
видов»249. Грубости в тюремной жизни подразумевают толчки, сло-
весные оскорбления, отказ выполнять требования минимальной
гигиены, отказ прекратить курение во время коллективного просмот-
ра телевизора по просьбе окружающих и т.д. Например, толчки, даже
случайные, в условиях беспредела быстро превращаются в серьез-
ные драки. Недоступность средств, позволяющих решать конфлик-
ты, вынуждает заключенных либо включаться в своего рода «спи-
раль насилия», либо сознательно не обращать внимания на оскорб-
ления, даже если это может в конечном счете привести к
маргинализации. «Я не обращаю такое сильное внимание на других:
там один шел, толкнул другого и началось: ты там поосторожнее, да
ладно, не указывай - и понеслась. Ну, только на этом построены та-
кие мелкие конфликты»250. Возможно, что вынужденная привычка
«закрывать глаза», не обращать внимания говорит о степени действи-
тельного комфорта жизни в «маленьком» обществе, чем десятки дру-
гих критериев.
Когда развитие конфликта становится неизбежным, то отсутствие
общепринятой модели поведения особенно ярко отражено в ответах
заключенных на вопрос «Если бы кто-либо из осужденных начал вас
притеснять, то как бы вы поступили?» (табл. 27).
Иными словами, существует по меньшей мере несколько страте-
гий, которые заключенные могут выбрать при возникновении серьез-
ного конфликта. «Ну а если конфликты - как это решается! Ну, мож-
но подраться, можно помириться, можно чифир заварить, посидеть -
чайку попить, все поговорить, но, конечно лучше словесно разговари-
вать... Вы как предпочитали решать конфликты'! Ну, словесный кон-
такт, то есть поговорить...»251. «Сам я их (конфликты) решаю. А как
сам? Ну, с одними можно и силой, но таких, думаю, мало бывает, а с
другими словесно»252.
147
11 - 4300
Таблица 27
Варианты ответов Россия, N = 1310 Казахстан, N = 396 Франция, N = 55
Постоял бы за себя (ср.: понятие «умей за себя постоять») 42,9* 59,8 X
Использовал бы свои связи и знакомства 14 9,8 X
Обратился бы за помощью к смотрящему 13,4 12,1 X
Попытался бы договориться 12,5 7,1 12,7
Объединил бы свои усилия с теми, кто оказал- ся в такой же ситуации 4,6 3,3 X
Обратился бы к администрации 4,7 5,6 67,3
Смирился бы 2,1 0,8 X
Обратился бы в суд, прокуратуру 0,3 0 40
Нет ответа 5,4 1,5
* Этот вариант был предложен нс во всех распространенных в российских
тюрьмах анкетах.
В ситуациях беспредела особую ценность приобретает обладание
одной из сторон конфликта таким ресурсом, как грубая физическая
сила. Отметим, что в подавляющем большинстве других ситуаций
физическая сила не является значимым фактором. «Люди с огромной
физической силой - к ним уважение, вне зависимости от интеллекта,
а слабых сразу отталкивают от себя, и здесь то же - звериные мето-
ды... Я, во-первых, не соглашался с тем, что за многое здесь надо
драться. Только таким способом можно достичь здесь идеального по-
рядка, если тратить физическую силу...»253. Так, единственным пра-
вилом, действующим в ситуациях беспредела, становится подчине-
ние слабой стороны сильной, «где сила, там и право». Исторические
корни этого принципа уходят в средневековье, в эпоху, предшество-
вавшую современной цивилизации. «Вынесение вердикта через бит-
ву» {trial by battle) широко использовалось в период средневековья,
когда «взаимоисключающие претензии на владение землей {a claim to
land upon a writ of rights) рейтались с помощью поединка между сто-
ронами конфликта или их нанятыми представителями {hired
champions)»25*. Заметим спонтанное использование выражения «где
сила, там и право» несколькими нашими собеседниками. Например,
один из несовершеннолетних осужденных (интервью № 30) спонтан-
ным образом сформулировал это правило, описывая свой опыт нахож-
дения в следственном изоляторе.
Упоминание в контексте беспредела предварительного заключения
вовсе не случайно. Следственные изоляторы далеко не всегда и везде
подпадают под «юрисдикцию» тюремной субкультуры. Аналогичным
образом, «пересыльные тюрьмы отличаются максимальным уровнем
беспредела»255. Особенно устойчивой репутацией «беспредельной» в
148
этой связи пользуется московская пересыльная тюрьма Красная Пре-
сня. Попытаемся вскрыть социальные условия, в который особенно
вероятным становится развитие событий по «беспредельному» сце-
нарию. Во-первых, беспредел нередок в тюрьмах с часто меняющим-
ся контингентом, где постоянная ротация заключенных не позволяет
установиться персонифицированным отношениям. Находящиеся под
следствием люди проводят в СИЗО от нескольких месяцев до двух
лет, но их зачастую переводят из одной камеры в другую, что снижает
вероятность установления ими устойчивых социальных связей. Кро-
ме того, значительна доля в СИЗО людей, которые впервые попадают
в тюремную среду (первопроходчиков} и не знакомы с основными по-
нятиями, что также затрудняет мирное разрешение бытовых конфлик-
тов. «Приходят иногда такие отморозки. Он сказал - вот это - белое.
А я же вижу, что вот это - белое. А ему сказали, что вот это - белое.
Его не перекуешь... Вот вы идете с воли, маргарина полная башка.
Бац - плечом. Я - «Аккуратней, ты чего? Вообще людей не видишь?»
А ему - все равно. Он - идет»256.
Парадоксально, но аналогичный аргумент о взаимосвязи между
беспределом и постоянно меняющимся контингентом можно исполь-
зовать и для объяснения ситуации, складывающейся в другом тоталь-
ном институте - постсоветской армии. Обязательная воинская служба
длится два года, за это время солдаты от двух до десятка раз меняют
подразделения, в которых они ее проходят. Правило «где сила, там и
право» сближает тюремный беспредел с другим известным феноме-
ном - армейской дедовщиной. Один из наших собеседников, недавно
отслуживший в армии, описывает свой армейский опыт в терминах
беспредела (хотя он проходил службу в элитных подразделениях рос-
сийской армии - в ВДВ): «Ну все было построено в основном на фи-
зической силе... Я был в Курске, Брянске, Твери и т.д. Легче - здесь,
наверное. Там, ну, неуставные отношения были... чисто грубая сила...
унижение, давление, если не физическое, то давление...»257.
Во-вторых, борьба легальной власти против тюремной субкульту-
ры иногда приводит к неожиданному результату: заключенные, лишен-
ные возможности использовать нелегальные механизмы разрешения
конфликтов, в то же время отказываются использовать и легальные,
из нормативного вакуума и возникает беспредел. Данную ситуацию
следует признать ярким примером, выражаясь словами Ф. Хайека,
«неожиданных результатов осознанных действий»25*. Например, ад-
министрация может оказать поддержку, и это часто происходит в вос-
питательных колониях, буграм - представителям осужденных, при-
званных командовать остальными и следить за дисциплиной. Желая
149
и*
уменьшить влияние блатных (припотелых), администрация дает в руки
«бугров» практически неограниченную власть и право добиваться
дисциплины физической силой (бугры, как правило, «переростки»,
которых администрация сознательно не переводит во взрослые коло-
нии). Но вместо всеобщего подчинения закону и формальным прави-
лам руководство воспитательных колоний зачастую способствует бес-
пределу. «Там (на малолетке. - А.О.) бугры зоны, бригадиры, активи-
сты. Беспредельничали. Там действительно на выживание. Иной раз
подумаешь, там похлеще, чем здесь (в тюрьме)»259. Вседозволенность
бугров объясняется, с одной стороны, неспособностью надзирателей
детально контролировать их действия, а с другой стороны, в разруше-
нии механизмов неформального контроля за действиями лидеров зак-
люченных.
В-третьих, вероятность беспредела велика в больших пенитенци-
арных учреждениях: по мере роста размеров колонии и увеличения
числа участников взаимодействий механизмы контроля за насилием,
действующие в рамках «маленького» общества, становятся неэффек-
тивными. Лагеря принудительных работ сталинской эпохи служат
примером этого «закона больших чисел». Впрочем, боязнь «больших
чисел» всегда была характерной для сознания заключенных, ибо не-
формальные способы организации повседневной жизни оказываются
радикально недостаточными, когда речь заходит о большом числе уча-
стников социальных взаимодействий. «Здесь пять человек, здесь двое
мы сидим, трое, пятеро. Там, на зоне, тысяча с лишним человек. Или
я кого-нибудь задену, или меня заденут. А я уже этого боюсь. Вот я не
буду никого задевать - найдется такой, который заденет меня. Специ-
ально, неспециально, невзначай... Там больше конфликтных ситуа-
ций для меня возникает. Здесь я могу этого избежать»260. Иначе гово-
ря, беспредел является ценой, которую вынуждены платить все
живущие в «маленьком» обществе за свою неспособность трансфор-
мировать его в «большое».
2.4. Норма доверия, или дилемма осужденного
На первый взгляд ситуация массового заключения создает предпо-
сылки для приобретения намерениями и действиями полностью транс-
парентного характера, тем самым облегчая возникновение доверитель-
ных отношений261 . Отсутствие границы между частной и публичной
жизнью и персонифицированный характер взаимоотношений суще-
150
ственно увеличивают объем информации о социальных партнерах и
об их намерениях, что существенно упрощает задачу взаимной интер-
претации действий и намерений. Однако парадокс заключается в том,
что «маленькое» тюремное сообщество функционирует на основе глу-
бокого недоверия, которое царит между его членами. Прежде чем при-
ступить к эмпирическому анализу «общества недоверия», попробуем
найти теоретическое объяснение этому феномену. Дифференциация
сфер повседневной деятельности означает, что норма общего доверия
распадается на множество более конкретных норм, действующих в
каждой из сфер: доверие в бизнесе, доверие к близким людям, дове-
рие к государственным и общественным институтам и т.д. Следова-
тельно, чем менее дифференцированы сферы деятельности, тем ме-
нее дифференцировано и само доверие. В тюрьме, представляющей
собой крайний случай недифференциации сфер, доверие либо прини-
мает всеобщий и тотальный характер («открыть и излить кому-либо
всю душу»), либо вообще не существует. В этом случае транспарент-
ность намерений в одной, отдельно взятой сфере деятельности ока-
зывается недостаточной для установления доверительных отноше-
ний. Должна существовать трансцендентальная транспарентность.
Отвечая на вопрос о том, как он понимает доверие, лишь одни из
наших собеседников упомянул (да и то вскользь) дифференцирован-
ную природу этого понятия: «Ну, я могу сказать примерно так, что у
меня это... будет огромная сумма денег, и я не побоюсь ее оставить...
такой человек»262. Большинство же других говорили о необходимости
разделять все моменты своей жизни, вплоть до наиболее интимных, с
тем человеком, которому доверяешь. «Ну, это значит откровенно, с
кем-то делиться. Ну, может даже быть общее дело какое-то там. Ну,
как, общее дело...»263. «Это человек (которому доверяешь. - Л.О.), с
которым я могу поделиться тем, что у меня на душе. Есть люди, кото-
рым я могу сказать что-то, ну, не слишком личное, но такое... И не
боюсь, что потом они отнесутся ко мне плохо.. .»264. «Одно дело - до-
верить какое-то дело и другое - доверить там, ну я не знаю, кручину
какую-нибудь... ну я не знаю, мне кажется, это очень близкие должны
быть отношения с человеком, чтобы ты ему мог доверять... Его нуж-
но знать и понимать»265. Здесь уместно предложить гипотезу, соглас-
но которой в рамках «маленького» тюремного общества существует
глубокое противоречие, касающееся доверия. С одной стороны, «ма-
ленькое» общество облегчает установление доверительных отноше-
ний, уничтожая границы между сферами повседневной деятельности.
С другой стороны, доверие в таком обществе может существовать лишь
во всеобщей, трапецеидальной форме, что существенно повышает
151
требования к тому человеку, которому доверяются («открывают душу»).
Оказывается, что в институциональной среде тюрьмы практически
невозможно удовлетворить эти высокие требования.
2.4.1. Доверие в тюремной среде
Многие наблюдатели отмечают, что в тюремной среде царствует
норма недоверия. Тюремный мир особенно неблагоприятен для отно-
шений, основанных на дружбе и солидарности. Здесь «не бывает дру-
зей, в лучшем случае - союзники или временные помощники»266. Бо-
лее того, ярко выраженное недоверие в среде заключенных нашло свое
отражение в известной представителям всех социальных наук «дилем-
ме заключенных» {Prisoner s Dilemma), согласно которой логику не-
доверия лучше всего понять, обратившись к примеру отношений между
находящимися в заключении людьми. В основе этой дилеммы труд-
ный выбор, стоящий перед подозреваемым в совершении преступле-
ния человеком: либо довериться другому подозреваемому по этому
же делу и отрицать свою причастность к совершению преступления,
либо признать свою вину, не доверяя твердости сообщника в отрица-
нии обвинений. Если из двух подозреваемых признается лишь один,
он получает более мягкое наказание (второй же осуждается по всей
строгости закона), если же оба отрицают свою вину, то ввиду недо-
статка улик оба получают по минимальному сроку или вовсе осво-
бождаются из-под стражи в зале суда. Заметим, что ситуация далеко
не вымышленная - достаточно сослаться на свидетельство одного из
наших собеседников: «Сидят двое пацанов, москвичей. Одного зак-
рыли, другой под распиской был. Они первый раз, вообще не суди-
мые. Молодые ребята, по восемнадцать лет. Один, машина была от-
крытая, украл магнитофонную кассету с автомобиля, в окно - было
открытое. Ну, один убегал, а другого поймали. Тот его, короче, сдал,
как это обычно бывает»267. Построим матрицу, чтобы интерпретиро-
вать «дилемму заключенных» в терминах теории игр. Пусть R - выиг-
рыш (выигрыш здесь заключается в уменьшении срока наказания, он
тем больше, чем меньше срок) каждого из игроков, когда оба отрица-
ют какую-либо причастность к преступлению, равен трем условным
единицам полезности. Т - выигрыш игрока, который признает вину
(общую), в то время как второй продолжает упорствовать, равен пяти
условным единицам. В последнем случае упорствующий в признании
вины игрок получает полезность, равную нулю. Наконец, если оба
игрока сознаются в совершении преступления, то каждый получает
полезность, равную одной условной единице (табл. 28).
152
Таблица 28
—--~~--^__^Второй игрок Первый игрок — __ Не признавать вину Признавать вину
Не признавать (доверять) П=3, Н=3[Р] ► S= 0, Т= 5
Признавать(не доверять) Т= 5, S = 0 ► К = 1, К= 1 [/V]
Единственное равновесие по Нэшу (1, 1) не совпадает с равнове-
сием по Парето (3, 3), что доказывает невозможность доверять, нахо-
дясь в тюрьме. Дилемма заключенных широко используется не толь-
ко в исследованиях, посвященных тюремному и криминальному миру.
«Многие сложные модели политических, социальных и экономичес-
ких взаимодействий имеют в качестве основы дилемму заключенио-
ГО»“ .
Результаты нашего опроса эмпирически подтверждают тот факт,
что институциональный контекст заключения разрушает доверитель-
ные отношения. Из двух утверждений: «Окружающим людям можно
доверять» и «С людьми нужно быть поосторожнее» - только 14,7%
респондентов согласны с первым, в то время как 80,2% среди них со-
глашаются со вторым. То есть четверо из пяти ответивших на вопро-
сы анкеты не доверяют людям, которых они не знают лично. Прямой
вопрос: «Доверяете ли вы окружающим вас сейчас людям?» (другим
заключенным), дает аналогичные результаты (табл. 29).
Таблица 29
Можно ли доверять людям? Доверяете ли вы окружающим вас сейчас людям?
Да Нет Да Нет Не знаю
Россия, N = 902 14,6 80,2 13,7 43.2 41
Казахстан, N = 396 17,7 74,7 14,4 55,6 27,3
Франция, N = 59 45,8 54,2 20,3 79,7 -
Отсутствие доверия вовсе не означает, что заключенные рассмат-
ривают эту норму как нечто ненужное и излишнее в повседневной
жизни. Напротив, они видят в доверии основу любой устойчивой со-
циальной конструкции. Именно норма доверия находится во главе
списка основ, на которых должно базироваться идеальное общество
(см. ответы на вопрос «На каких основаниях, по вашему мнению, дол-
жно строиться общество в России (в Казахстане, во Франции)?» (табл.
30). С другой стороны, норма доверия занимает в этом списке во Фран-
ции лишь 6-е место, где уровень доверия людям вообще в 3 раза выше,
чем в России и Казахстане (в то время как уровень доверия другим
заключенным во всех трех странах примерно одинаков!).
153
Таблица 30
Россия, N =713 Казахстан, N = 374 Франция, N = 55
Свобода 38,7 45,5 72,7
Доверие 36,5 37,7 45,5
Равенство 32,3 38,8 60
Семья 28,2 31,8 61,8
Труд 22,9 18,5 20
Эмпатия (уважение к мнению другого) 24,8 26,7 41,8
Закон 20,6 18,7 52,7
Традиция 14,7 13,4 23,6
Мораль 13,9 14,2 50,9
Собственность 8,8 9,1 3,6
Выгода 4,2 3,5 5,5
Дефицит доверия остро ощущается в повседневной жизни. Из-за
него заключенные лишены всякой социальной поддержки. В трудных
ситуациях им не остается ничего другого как рассчитывать только на
самих себя. «Я доверяю только самому себе... больше никому я дове-
рять не могу.. .»269. «Главное - верь только самому себе»270. Такой под-
ход отражен в «заповедях заключенного», первое упоминание о кото-
рых относится к 30-м годам. Заповеди включают три максимы: «не
верь, не бойся, не проси»271. Эти три императива являют собой непро-
тиворечивое целое. Недоверие к окружающим оставляет бессмыслен-
ным ожидание помощи с их стороны. Не стоит их даже об этом про-
сить. А сознательная самодостаточность означает, что заключенный
всегда должен быть готов к худшему, его трудно чем-либо испугать:
Что бы ни случилось, идеальный заключенный готов самостоятельно
преодолевать любые препятствия и решать все проблемы. Следова-
тельно, тюрьма формировала бы своего рода сверхлюдей, если бы
выполнение заповедей в повседневной жизни не оказывалось таким
трудным делом.
Обучение недоверию начинается с момента первого знакомства
человека с тюрьмой или с другим тотальным институтом. Учиться
недоверию - важная часть посвящения в тюремную жизнь. «За время,
проведенное здесь, меня научили относиться ко всем с опаской и не-
доверием»272. «Полностью нельзя довериться никому. Хорошо, а как
тогда, можно тогда я вас спрошу - что для вас доверие! Ну, когда я
буду уверен, что человек не будет пересказывать другому то, что я ему
рассказал. Вот потому что в СИЗО, ну и здесь тоже, там сразу предуп-
реждают: не болтай языком, потому что всякие мелочи, которые ты
рассказываешь про себя, они потом станут известны оперативникам,
поэтому лучше молчать...»273. Как убеждает опыт людей, для того,
кто перед тем, как попал в тюрьму, побывал либо в интернате, либо в
154
армии (как, например, собеседник № 25, чье детство прошло в интер-
нате), недоверие к людям не является чем-то специфическим для тюрь-
мы: в контексте любого тотального института человек учится не дове-
рять. Какими бы теплыми ни были личные отношения между заклю-
ченными, «маленькое» общество не в силах поддерживать отношения,
основанные на доверии. Поэтому Мэри Дуглас была совершенно пра-
ва, отмечая, что «небольшие размеры социума не являются ни необхо-
димой, ни достаточной предпосылкой возникновения кооперативных
и солидарных отношений между его членами»274.
Уточним те особенности социальной конструкции «маленького»
общества, которые препятствуют использованию нормы доверия.
Во-первых, в «маленьком» обществе невозможно обеспечить мини-
мальное уважение не конкретного человека, а социального партнера
вообще. Это уважение принимает форму этикета, такта, верно избран-
ной дистанции. Отсутствие четких границ между частной и публич-
ной жизнью лишает межличностные отношения всяких ориентиров,
необходимых для правильного выбора дистанции. В результате не-
тактичное поведение становится обыденным в «маленьком» обществе,
ибо «такт - это контекстуальное и подразумеваемое соглашение меж-
ду участниками взаимодействия, которое представляется необходимым
для возникновения между ними доверия»275. Невежливое, неучтивое
отношение разрушает доверие даже в отношениях между близкими
людьми, не говоря уже о людях, соединенных вместе помимо их воли.
Во-вторых, попытки пенитенциарной администрации осуществлять
повсеместный и детальный контроль за повседневной жизнью заклю-
ченных означают создание сети информаторов, которые занимаются
доносительством на других заключенных. Полная зависимость от все-
властной администрации подталкивает некоторых заключенных на
такого рода сотрудничество с нею, на поиск привилегий в ущерб ос-
тальным. Политика поддержки и защиты стукачей, а именно так на
тюремном арго зовут негласных осведомителей администрации (в ос-
новном этим занимаются оперативные отделы), позволяет легальной
власти свести к минимуму риск акций коллективного протеста и дос-
тигать определенных успехов в борьбе с тюремной субкультурой в
целом. Стукачество - самое верное и безотказное средство разруше-
ния самообороны угнетенных и эксплуатируемых»276. Опасение пре-
дательства существенно снижает протестный потенциал тюремного
сообщества, атомизирует любые попытки протеста, какую бы форму
они ни принимали в терминах, предложенных Альбертом Хиршма-
ном в книге «Exit, Voice and Loyalty», - «выхода» (exit), т.е. организа-
ции побега, или «голоса» (voice), т.е. предъявление к администрации
155
требований для защиты своих прав. В истории советской тюрьмы из-
вестно очень мало примеров коллективных побегов, хотя охрана и над-
зиратели в лагерях принудительных работ по определению не могли
выполнять свои функции так же эффективно, как в случае камерного
заключения. «Главная опасность (при подготовке побега) - не в кон-
вое, не в надзирателях, а в своих товарищах-арестантах... Побег груп-
пой, состоящей больше чем из двух-трех человек, практически невоз-
можен»277. Заключенные хорошо отдают себе отчет в опасностях, свя-
занных с возможным предательством. «Там (в отряде. - А.О.) человек
семьдесят, из них человек тридцать бегают сдавать»278. Учитывая риск
быть преданным, заключенные стремятся максимально сократить чис-
ло людей, участвующих в той или иной нелегальной деятельности.
Социальная жизнь, уже имеющая в виду существование каст и фраг-
ментированный характер, раскалывается на еще более мелкие сегмен-
ты. «Тут вот если сейчас я в бараке сделаю, все - у администрации не
будет никаких головных болей, они знают прекрасно - что им придут
и сразу заложат»279.
В-третьих, возникает своего рода замкнутый круг между двумя
полюсами противоречий между, с одной стороны, «уходом в себя» как
наиболее приемлемой для повседневной жизни в заключении страте-
гией и, с другой стороны, потребностью знать и разделять все аспекты
повседневной жизни с тем человеком, которому хочется довериться.
Действительно, правило «каждый за себя» уменьшает риск предатель-
ства и последующего наказания. Но это же правило исключает воз-
никновение доверительных отношений, откуда и возникает замкну-
тый круг недоверия. Отсутствие границ между сферами повседнев-
ной деятельности допускает существование доверия лишь в форме
тотального, трансцентального. Но «уход в себя» как раз и делает не-
возможным возникновение такого доверия. Один из наших собесед-
ников четко подметил эту’проблему. «С точки зрения воровских тра-
диций здесь первое - это доверие человеку, в зоне и в тюрьме, несмот-
ря на то, что бы он ни говорил - может быть он преувеличивает, может
быть он фантазирует - несмотря ни на что - доверие прежде всего.
Потому что мы здесь людей не знаем, мы не можем залезть к нему в
душу, не можем узнать о том, как он жил раньше. Поэтому нужно до-
верие... Если у тебя нет конкретных доказательств, то ты не можешь
человека обвинить. Поэтому здесь вынужденное доверие... Если ты
конкретно узнаешь, что он побежит в оперчасть или куда, ты должен
ему это обосновать. А если ты не можешь обосновать, то как ты мо-
жешь ему выказать недоверие? Конкретного доверия здесь нету. Ни-
кому. То есть - видимость, создана иллюзия»280. Подводя итог, под-
156
черкнем, что жизнь в тотальном институте порождает потребность в
доверии, исключая в то же самое время любые предпосылки, необхо-
димые для его возникновения. Стремление доверять и в то же время
невозможность доверять - это две стороны одной медали, две сторо-
ны «маленького» общества.
2.4.2. Общак
Материальным и статистически измеримым проявлением проблем,
связанных с нормой доверия в «маленьком» обществе, можно считать
динамику объема ресурсов, аккумулируемых в своеобразных фондах
взаимной помощи заключенных - общаках. Общаки создаются с це-
лью помощи тем заключенным, которые находятся в трудной матери-
альной ситуации (находятся в ШИЗО, ПКТ, госпитале, недавно пере-
ведены из другой тюрьмы и т.д.). Фонды взаимной помощи существо-
вали в российских тюрьмах еще до Октябрьской революции 1917 г.
«Политические» заключенные, вне зависимости от своих идеологи-
ческих убеждений вносили в общий фонд 10% получаемых продукто-
вых передач281. Впрочем, эта практика не касалась осужденных по
общеуголовным статьям. Взаимная помощь возобновилась в 30-е годы
в форме комбедов, создаваемых заключенными. Каждый получавший
передачу или денежный перевод заключенный добровольно отчислял
10% благоприобретенных ресурсов в пользу нуждающихся, которым
никто не помогал «с воли»282. В 30-40-е годы фонды взаимопомощи
существовали только в тюрьмах и следственных изоляторах. Подчерк-
нем, что само название комбедов было заимствовано тюремным арго
в официальном языке коллективизации, что можно рассматривать в
качестве дополнительного аргумента в пользу нашей гипотезы о срод-
стве тюремного мира и советского общества. Собственно, первые упо-
минания слова общак (вероятно, от «общего дела», ср.: cosa nostra}
относятся к концу 40-х - началу 50-х годов, общаком назывался неле-
гальный налог, который налагали на доходы «мужиков» (от 1/3 до 2/3
от месячного заработка) блатные283. С позиции ценностей тюремной
субкультуры основной смысл существования общака заключается, во-
первых, в сощании материальной основы общего дела, защиты кол-
лективных интересов и, во-вторых, в помощи малоимущим заключен-
ным.
Двойственный характер доверия в тюремном мире находит свое
отражение в двойственном характере функционирования общака. Нач-
нем с того, что практика взаимопомощи носит отнюдь не повсемест-
ный и не постоянный характер. Даже из приведенного выше краткого
157
экскурса в историю видно, что фонды взаимопомощи существовали
не всегда и не везде (не во всех регионах, не во всех видах тюрем).
Например, некоторые наши собеседники свидетельствуют, что в 70-е
годы об общаке во многих регионах советской империи просто не слы-
шали. «В 70-е годы у меня общака не было. Я сидел, его не было.
Сейчас на общак сдаем мы, кто ходит на работу и зарабатывает. И
какой из-за зоны откат приходит - не знаю, не мое это дело. Я свою
часть отдаю, сколько считаю нужным. Это по желанию? По жела-
нию»284. «То, что здесь, существенно ли отличается организация
«общака» от того, что было в 70-е годы? А тогда вообще никакого,
общака не было. На Украине я был, я не видел. Я был на строгом ре-
жиме... Вот в пяти строгих лагерях я был, и нигде не было «общака»
воровского. Не было «общака». А собирали просто на БУР (барак уси-
ленного режима. -Я.О.), на ПКТ. Люди, которые сидят в БУРе, вот их
поддерживали... Его прекратили еще, по-моему, в 59-м году. Когда
начали эти вот режимы разделять (согласно новому Исполнительно-
трудовому кодексу. - А.О.)»285. Иными словами, вряд ли можно гово-
рить о собственной динамике развития фондов взаимопомощи. Ско-
рее, их эволюция зависит от изменений в пенитенциарной политике,
т.е. от политики легальной власти.
Затем следует отметить противоречие между двумя взаимоисклю-
чающими принципами содействия «общему делу» - добровольным и
принудительным. Добровольные отчисления в общак возможны лишь
при условии существования доверия тех, кто отчисляет, тем, кто рас-
пределяет и получает. Чаще всего «налогоплательщики» - «мужики»,
не имеют точного представления о том, как распределяются «обща-
ковские» средства, хотя их местонахождение - прикроватная тумбоч-
ка под присмотром блатного, известно всем (в этой тумбочке находят-
ся запасы чая, несколько кусочков мыла, зубная паста, другие предме-
ты повседневного обихода, очень редко - деньги, оборот которых в
тюрьме запрещен). Распределяют ресурсы общака блатные и смотря-
щие. По аналогии с институтом траста заключенные доверяют своим
представителям управлять собранными ими ресурсами в интересах
группы бенефициариев - нуждающихся заключенных. Как и в случае
траста, доверие является центральной осью отношений по поводу об-
щака. «Если у меня есть возможность, значит, я помогаю. Если у меня
на воле кто-то еще. Отряд мы ремонтируем, также общее дело. У кого
нет возможностей финансовых, но есть желание, пусть своими рука-
ми что-то делает. Кто-то финансами помогает. Но это никто не обязы-
вает. Все от желания зависит человека»286. «Общак - это святое дело,
это добровольные вещи - никто никогда, если он порядочный, не по-
158
дойдет и не скажет “Дайте в общак”»247. Напротив, дефицит доверия
очень быстро приводит к отказу материально содействовать «общему
делу». «Раньше было больше сплоченности - и это именно тот факт,
что была заварка чая, но ее пили на всех. Сейчас лежит эта пачка чая у
одного и остальные тусуются в стороне и он пьет один»2,4'4. Сегодня
институт общака переживает глубокий кризис: чаще всего в общаков-
ской тумбочке можно найти лишь несколько заварок чая, несколько
ручек на сотню потенциальных бенефициариев. Заключенные не мо-
гут (ввиду трудностей с организацией их работы, вызванных эконо-
мическим кризисом) и, что еще более важно, не хотят содействовать
общему делу. Критически низкий уровень доверия в тюремной среде
хорошо объясняет этот отказ.
2.4.3. Использование уровня доверия в качестве
социологического индикатора
Необходимость доверия для нормальной жизни общества, а также
существенные отличия в уровне доверия, наблюдаемые в разных ин-
ституциональных контекстах, облегчают использование уровня дове-
рия в качестве ключевого индикатора социальной обстановки. Одна-
ко для того, чтобы по-настоящему превратить уровень доверия в свое-
образный «социальный термометр», требуется сделать этот индикатор
более операциональным и годным к практическому применению.
В частности, следует уточнить формулировки вопросов о доверии, най-
ти адекватную шкалу для оценки уровня доверия, уточнить механиз-
мы взаимозависимости доверия в различных формах (персонифици-
рованное, деперсонифицированное, институциональное, наблюдаемое
в различных сферах деятельности).
Обычно для измерения уровня доверия задают вопрос: «Как, по
вашему мнению, можно ли доверять окружающим людям?». Но при
такой форме вопроса «мы не можем с точностью определить, в какой
мере зафиксированный уровень объясняется спецификой формальных
институтов, а в какой - спецификой ценностей и норм, независимых
от формального институционального контекста»2'49. Иначе говоря, такт
в повседневных действиях может обеспечиваться как спонтанным
образом самими индивидами (в случае доверия как социальной нор-
мы), так и формальными институтами, создающими предпосылки для
соблюдения «верной дистанции» и выполнения взятых на себя инди-
видами обязательств (в случае доверия, производного от контекста
формальных институтов). Чтобы суметь различить два процесса гене-
рирования доверия, требуется дополнить вопрос о межличностном
159
доверии (в формулировке, приведенной выше) вопросом об институ-
циональном доверии: «Как, по вашему мнению, можно ли доверять
государству/администрации и т.д.?».
Затем необходимо предложить подход, позволяющий на основе
эмпирических данных судить о том, идет ли речь о тотальном, транс-
центальном доверии, характерном для традиционных обществ, еще
не прошедших через этап модернизации, или же о доверии в совре-
менных формах, дифференцированном доверии. В последнем случае
доверие имеет независимые друг от друга источники в каждой сфере
повседневной деятельности (рыночной, гражданской, традиционной
и т.д.) и его уровень определяется различными факторами. Следова-
тельно, общество близко к традиционному, если есть статистически
значимая корреляция между уровнем доверия в различных сферах
деятельности. Напротив, общество близко к современному типу, если
такая корреляция отсутствует.
Что касается поиска шкалы для оценки уровня доверия, то ее мож-
но получить по меньшей мере двумя альтернативными способами.
С одной стороны, она может быть построена на основе теоретической
модели. Таков, например, подход, предложенный Джеймсом Коулме-
ном на основе теории игр (табл. 31).
Таблица 3 /
~ ^_^_Первый игрок Второй игрок ' • _ Оправдать доверие [Р] Злоупотребить доверием и-р]
Доверять в 4 L 1
Не доверять 0 I 0 ▼
Обозначим через L (loss, L<0) потери, которые понесет первый иг-
рок в случае, если второй злоупотребит его доверием, тогда G (gain,
G > 0) - его выигрыш в случае, когда второй игрок оправдает доверие (в
матрице отражена лишь'полезность первого игрока в условных едини-
цах). Первому игроку известна вероятность Р, с которой его партнер
оправдает доверие, и вероятность (1 - Р), с которой доверием злоупот-
ребят. Рассчитаем ожидаемую полезность EU (expected utility), которую
принесут первому игроку его две возможные стратегии поведения:
EU = G х Р + L х (I -Р); EU =0 х р + о х (1 _р) = 0.
доверять ' не доверять ' '
Тогда для того, чтобы первый игрок счел возможным доверять вто-
рому, требуется выполнение следующего неравенства: £Ц(0ВСрять >
£Ц1С доверять’ или “ Р) > LIG. Отсюда минимально допустимый
уровень доверия (субъективно оцененная вероятность Р) зависит от
значения L и G следующим образом (рис. 14)290. Хотя данная модель
160
применима только для исследования межличностного доверия,
сходные модели могут быть разработаны для анализа доверия в иных
формах.
С другой стороны, уровень доверия может быть оценен эмпири-
ческим способом, на основе сравнения полученных в ходе опроса дан-
ных с аналогичными цифрами для других организаций, регионов,
стран. Такой ординалистский подход (если позаимствовать термин
экономической теории) предполагает уделять особое внимание фик-
сируемым отклонениям от среднего для выборки уровня доверия, что
отличает его от «кардиналистского» подхода, согласно которому тре-
буется сравнивать эмпирически полученные данные с раз и навсегда
зафиксированной точкой отсчета.
В рамках представляемого исследования было использовано три
различных индикатора уровня доверия. Во-первых, был задан вопрос
о межличностном доверии в стандартной форме. Во-вторых, был про-
изведен замер институционального доверия, т.е. доверия к государ-
ству и к пенитенциарной администрации. В-третьих, в часть анкет был
включен вопрос о доверии смотрящим и о степени персонифициро-
ванное™ этого доверия. Результаты оценивались на основе сравне-
ния уровня доверия, зафиксированного в разных колониях и тюрьмах.
Таблица 32 содержит данные о доле респондентов, которые считают,
что другим осужденным можно доверять.
161
Таблица 32
Учреждение, регион N Да' Нет От- каз
Тюремный центр, г. Кан (Кальвадос, Франция) 16 37,5 62,5 0
Колония строгого режима № 2, г. Усть-Каменогорск, РК 50 34 22 4
Колония общего режима № 2, пос. Талица (Ивановская область) [1} 17 33,3 22,2 5,6
Колония общего режима № 10, г. Екатеринбург 25 32 44 4
Колония общего режима, г. Коломна (Московская об- ласть) [2] 29 27,6 55,2 0
Колония особого режима, пос. Аршалы (Акмолинская обл., РК) 25 24 48 4
Следственный изолятор, г. Семипалатинск, РК 23 21,7 4,4 0
Колония строгого режима, лос. Талица (Ивановская область) [3] 23 21,7 30,4 0
Колония особого режима № 35, пос. Скальный (Пермская область) 23 21,7 30,4 0
Колония строгого режима № 20, г. Усть-Каменогорск, РК 33 21,2 39,4 3
Тюремный центр, г. Мелун (Иль де Франс, Франция) 29 20,7 79,3 0
Средний по выборке (Франция) 59 20,3 79,7 0
Следственный изолятор, г. Иваново [4] 20 20 25 0
Тюрьма, г. Владимир (отряд хозяйственного обслуживания) 15 20 33,3 0
Колония общего режима № 51, г. Нижний Тагил (Свердловская область) (ЛИУ) 20 10 60 0
Женская колония общего режима, г. Иваново [5] 31 19,4 38,7 0
Колония строгого режима, г. Кохма (Ивановская область) [6] 21 19 42,9 4,8
Колония особого режима, лос. Мурмаши (Мурманская область) [7] 32 18,8 43,8 0
Колония строгого режима, г. Плавск (Тульская область) [8] 38 18,4 36,8 2,6
Колония строгого режима № 11, г. Стелногорск (Акмолинская область, РК) 22 18,2 40,9 0
Колония строгого режима, лос. Скарлахта (Архангельская область) [9] 34 17,6 35,3 2,9
Колония общего режима № 6, лос. Талица (Ивановская область) [10] 18 16,7 22,2 0
Колония общего режима, г. Зеленоград (г. Москва) [11] 37 16,2 48,6 0
Женская колония общего режима № 6, г. Нижний Тагил (Свердловская область) 25 16 36 0
Женская колония общего режима № 32, г. Пермь 32 15,6 40,6 0
Колония строгого режима, пос. Североонежск (Архангельская область) [12]* 85 15,3 47 2,4
Колония строгого режима № 10, лос. Всесвятский (Пермская область) 33 15,2 33,3 6,1
Средний по выборке (Казахстан) 396 14,4 55,6 2,3
Колония строгого режима, лос. Социалистический (Тульская область) [13] 42 14,3 47,6 0
Колония общего режима, г. Владимир 29 13,8 34,5 3,4
Колония строгого режима № 12, г. Нижний Тагил (Свердловская область) 29 13,8 44,8 6,9
Колония общего режима, г. Кострома 58 13,8 41,4 3,4
Средний по еыборке (Россия) 1310 13,7 43,2 2,2
Колония общего режима № 30, г. Кунгур (Пермская область) 23 13 30,4 0
Колония общего режима № 2, г. Екатеринбург 34 11,8 52,9 2,9
Колония строгого режима № 18, г. Степногорск (Акмолинская область, РК) 26 11,6 57,7 0
162
Колония общего режима, г. Тула [14] 36 11,1 38,9 5,6
Колония общего режима № 13, г. Нижний Тагил (Свердловская область) 27 11,1 74,1 0
Колония строгого режима № 40, г. Кунгур (Пермская область) 29 10,3 44,8 0
Колония строгого режима № 15, г. Семипалатинск, РК 40 10 52,5 0
Воспитательная колония, г. Алексин (Тульская область) [15] 79 8,9 38 6,3
Колония общего режима № 5, г. Нижний Тагил (Свердловская область) 23 8,7 60,9 0
Колония общего режима, г. Мурманск [16] 23 8,7 60,9 0
Воспитательная колония, г. Икша (Московская область) [17] 36 8,3 38,9 0
Колония строгого режима, пос. Ерцево (Архангельская область) [18] 37 8,1 43,2 2,7
Колония общего режима № 5, г. Ярославль 37 8,1 48,6 2,7
Колония строгого режима, пос. Мурмаши (Мурманская область) [19] 25 8 40 0
Женская колония общего режима №18, г. Пермь 25 8 48 0
Следственный изолятор, г. Мурманск [20] 13 7,7 38,5 0
Колония строгого режима, г. Астана, РК 39 7,7 38,5 10,3
Воспитательная колония № 1, г. Пермь 27 7,4 22,2 0
Колония общего режима № 3, г. Усть-Каменогорск, РК 54 7,4 64,8 1,9
Колония общего режима № 29, г. Пермь 33 6,1 33,3 3
Колония общего режима № 1, г. Ярославль 35 5,7 62,9 2,9
Следственный изолятор, г. Усть-Каменогорск, РК 38 5,3 44,7 0
Следственный изолятор, г. Астана, РК 21 4,8 33,3 0
Колония строгого режима № 14, г. Семипалатинск, РК 25 4 28 0
Женская колония общего режима, г. Можайск (Московская область) 35 2,9 57,1 2,9
Женская колония общего режима, пос. Прибрежный (Костромская область) [21] 16 0 50 6,3
Тюрьма, г. Энсишайн (Эльзас, Франция) 14 0 100 0
* % от общего числа опрошенных лиц, включая отказавшихся от ответа и
затруднившихся с ответом. Цифры в квадратных скобках соответствуют
легенде к графику 1.
«Красные» колонии 14 21 15 о 19о° 20° 16 13,7% Социальный оптимум 5 8 11 7 6 21,1% *
18.13ф 17’ 12 о Беспредел о9 0 «Черные» W 9 1 колонии 4 о
График 1
Уровень доверия к администрации учреждения тоже существенно
варьирует от одной колонии к другой (табл. 33).
163
12-4300
Таблица 33
Учреждение, регион РФ N Да Нет От- каз
Тюремный центр, г. Кан (Кальвадос, Франция) 16 87,5 12,5 0
Средний по выборке (Франция) 59 59,3 37,3 3,4
Тюремный центр, г. Мелун (Иль де Франс, Франция) 29 55,2 37,9 6,9
Следственный изолятор, г. Усть-Каменогорск, РК 38 52,6 36,8 10,6
Следственный изолятор, г. Семипалатинск, РК 23 47,8 47,8 4,4
Колония общего режима, г. Тула 36 44,4 41,7 13,9
Колония общего режима № 3, г. Усть-Каменогорск, РК 54 44,4 50 5,6
Женская колония общего режима, г. Иваново 31 41,9 48,4 9,7
Колония строгого режима, г. Плавск (Тульская область) 38 39,5 50 10,5
Тюрьма г. Энсишайн (Эльзас, Франция) 14 35,7 64,3 0
Женская колония общего режима, г. Можайск (Московская область) 35 34,3 54,3 11.4
Колония строгого режима, пос. Мурмаши (Мурманская область) 25 32 64 4
Воспитательная колония, г. Алексин (Тульская область) 79 31,6 57 11,4
Колония строгого режима № 40, г. Кунгур (Пермская область) 29 31 69 0
Следственный изолятор, г. Мурманск 13 30,8 53,9 15,3
Колония строгого режима № 15, г. Семипалатинск, РК 40 30 65 5
Женская колония общего режима № 32, г. Пермь 32 28,1 71,9 0
Колония строгого режима № 14, г. Семипалатинск, РК 25 28 64 8
Женская колония общего режима № 6, г. Нижний Тагил (Свердловская область) 25 28 72 0
Колония общего режима № 2, г. Екатеринбург 34 26,5 64,7 8,8
Средний по выборке (Казахстан) 396 25,3 69,9 4,8
Колония особого режима, пос. Аршалы (Акмолинская обл„ РК) 25 24 72 4
Колония строгого режима, г. Астана, РК 39 23,1 74,4 2,6
Воспитательная колония № 1, г. Пермь 27 22,1 70,4 7,4
Колония общего режима, г. Мурманск 23 21,7 73,9 4,4
Средний по выборке (Россия) 1120 19,9 73,1 9
Колония строгого режима, г. Кохма (Ивановская об- ласть) 21 19 81 0
Колония общего режима, г. Зеленоград (г. Москва) 37 18,9 78,4 2,7
Колония особого режима, пос. Мурмаши (Мурманская область) 32 18,8 68,7 12,5
Колония общего режима № 5, г. Нижний Тагил (Свердловская область) 23 17,4 73,9 8,7
Колония строгого режима, пос. Ерцево (Архангельская область) 37 16,2 70,3 13,5
Колония общего режима № 10, г. Екатеринбург 25 16 80 4
Колония строгого режима № 10, пос. Всесвятский (Пермская область) 33 15,2 81,8 3
Колония общего режима № 29, г. Пермь 33 15,2 81,8 3
Колония общего режима № 13, г. Нижний Тагил (Свердловская область) 27 14,8 77,8 7,4
Следственный изолятор, г. Астана, РК 21 14,3 81 4,7
Воспитательная колония, г. Икша (Московская область) 36 13,9 80,6 5,5
Колония особого режима № 35, пос. Скальный (Пермская область) 23 13 82,6 4,4
Колония строго режима, пос. Талица (Ивановская область) 23 13 82,6 4,4
164
Женская колония общего режима № 18, г. Пермь 25 12 84 4
Колония строгого режима, пос. Социалистический (Тульская область) 42 11,9 83,3 4,8
Колония строгого режима, пос. Скарлахта (Архангельская область) 34 11,8 85,3 2,9
Колония строгого режима, пос. Североонежск (Архангельская область) 85 10,6 82,4 7
Колония строгого режима № 12, г. Нижний Тагил (Свердловская область) 29 10,3 82,8 6,9
Колония строгого режима № 11, г. Стелногорск (Акмолинская область, РК) 22 9,1 86,4 4,5
Колония общего режима № 30, г. Кунгур (Пермская область) 23 8,7 91,3 0
Колония строгого режима № 18, г. Стелногорск (Акмолинская область, РК) 26 7,7 84,6 7,7
Колония строгого режима № 20, г. Усть-Каменогорск, РК 33 6,1 93,9 0
Колония общего режима № 6, пос. Талица (Ивановская область) 18 5,6 72,2 22,2
Колония общего режима № 2, пос. Талица (Ивановская область) 17 5,6 94,4 0
Колония строгого режима № 2, г. Усть-Каменогорск, РК 50 4 94 2
Колония общего режима, г. Коломна (Московская область) 29 3,4 86,2 10,4
Колония общего режима № 51, г. Нижний Тагил (Свердловская область) (ЛИУ) 20 0 85 15
Следственный изолятор, г. Иваново 20 0 95 5
Позволим себе несколько наблюдений на основе приведенных срав-
нительных данных. Прежде всего отметим существование позитив-
ной, хотя и статистически недостаточно четко выраженной корреля-
ции (0,06; N = 1000 в России и 0,06 в Казахстане) между ответами о
межличностном доверии и доверии администрации. Хотя корреляция
и недостаточно достоверна, ее позитивный характер подтверждает бли-
зость тюремного мира к традиционному обществу. Далее, мы можем
делать выводы об относительной важности двух источников доверия -
социальных и формально-институциональных. Когда эти источники
дополняют друг друга, и межличностное, и институциональное дове-
рие оказывается выше среднего. Напротив, низкий уровень и инсти-
туционального, и межличностного доверия свидетельствует о том, что
ни один из механизмов, защищающий права и интересы участников
повседневных взаимодействий и заставляющий их выполнять взятые
на себя обязательства, не действует. Наконец, в промежуточных слу-
чаях (высокий уровень межличностного доверия при низком институ-
циональном и наоборот) один из источников доверия замещает дру-
гой. Колонии с высоким уровнем институционального доверия и низ-
ким уровнем межличностного называются на тюремном арго
«красными». В свою очередь, «черными» называют колонии с высо-
ким уровнем межличностного доверия, но низким уровнем доверия к
165
12*
администрации. Все аспекты повседневной жизни заключенных в
«красных» колониях подчинены детальному контролю администра-
ции, тогда как степень самоорганизации и свободы в «черных» коло-
ниях существенно выше. Интересно, что сами заключенные часто ис-
пользуют уровень доверия в качестве критерия, позволяющего опре-
делить, в какую колонию они попали, - красную или черную: «Если
подходят люди, интересуются, видно - движение, откуда пришел,
сколько срок, что, как там, значит, уже есть движение, интересуются,
как в изоляторе, где сидят, уделяют тебе внимание, это уже говорит о
многом»291 (табл. 34).
Таблица 34
\ Уровень доверия окружающим людям Уровень доверия администрации Выше среднего Ниже среднего
Выше среднего А. Низкий уровень социальной напряженности, действуют оба механизма социальной регуляции (например, коло- ния строгого режима, г. Плавск) В. «Красная» колония, где администрация стремится контролировать ситуацию, в обход социальных связей между осужденными. Дей- ствует лишь один механизм социальной регуляции(на- пример, колония общего режима, г. Тула)
Ниже среднего С. «Черная» колония, в кото- рой гарантией поддержания порядка являются социаль- ные связи и структуры, соз- даваемые осужденными. Действует лишь один меха- низм социальной регуляции (например, колония общего режима, г. Коломна)* D. Высокий уровень социаль- ной напряженности, есть опасность выхода ситуации из-под контроля, не дейст- вует ни один механизм со- циальной регуляции (бес- предел). (например, воспи- тательная колония, г. Икша)
* Только в 10% исследованных учреждений ситуация более или менее близка
к социальному оптимуму (для тюрьмы). В то же время большинство (около
40%) близки к идеальному типу «черной» колонии (около 30% - к идеаль-
ному типу «красной»).
Какой бы схематичной ни была табл. 34 (см. также график 1 с рас-
пределением российских пенитенциарных учреждений согласно их
типу292), выводы на основе ее данных получили эмпирическое под-
тверждение. Результаты проведенного опроса в большинстве случаев
подтвердили репутацию (и с точки зрения ГУИН, и с точки зрения
самих заключенных) конкретных учреждений. Более того, нам уда-
лось зафиксировать критический характер социальной ситуации в од-
766
ной из колоний на Севере России, не имея никакой полученной до
исследования информации о происходивших в ней недавно беспоряд-
ках. Подводя итог, подчеркнем, что роль доверия как интегрального
индикатора «социального здоровья» находит свое эмпирическое под-
тверждение. Взаимосвязь между намерением и действием, являюща-
яся основой любой нормы, получает особенно рельефное выражение
в отношениях, построенных на доверии. Совокупность индикаторов
доверия позволяет судить об уровне «социального комфорта», обес-
печиваемого тем или иным институциональным контекстом, и о том,
в каком направлении может развиваться далее исследуемый социум.
Например, с точки зрения социального комфорта среда с высоким уров-
нем и межличностного, и институционального доверия кажется пред-
почтительней: такт в повседневной жизни поддерживается как
«сверху» (с помощью вмешательства легальной власти), так и «сни-
зу» (с помощью спонтанно используемых норм и ценностей). Сооб-
щества торговцев с сильными традициями взаимного доверия могут
здесь служить примером293.
2.5. Можно ли оставаться субъектом
в тюрьме?
Изучение доверия представляет собой в то же самое время важный
этап процесса «контекстуализации» деятельности субъекта, увязыва-
нию его характеристик с параметрами среды, в которой он действует.
Дефицит доверия делает солидарность хрупкой, а без солидарности
невозможно превращение индивидуального субъекта в коллективный.
Таким образом, жестокие репрессии за акты коллективного протеста
заключенных следует признать лишь одним, среди многих других, из
факторов, препятствующих становлению коллективного субъекта. Что
же касается индивидуального субъекта, то его становление тоже стал-
кивается с серьезными трудностями в контексте тотального институ-
та. Как мы уже отмечали, атмосфера недоверия и невозможность опе-
реться ни на окружающих, ни на легальную власть в организации
повседневной жизни требуют такой же автономности и самодостаточ-
ности в действиях, какая обычно приписывается сверхлюдям, супер-
менам. Например, «настоящий мужик» в американской тюрьме (real
man) - наиболее уважаемая там категория, «стремится никогда не вы-
ходить из себя (to play cool), контролировать все свои эмоции в своем
упорном и молчаливом стоицизме. Эти черты находят свое логичес-
167
кое завершение в легендарном образе гангстера или ковбоя. Сообще-
ство заключенных институционализировало стремление заставить
уважать свое достоинство - сохраняя тем самым целостность своего
характера - в целой серии норм»294. Однако цена, которую приходит-
ся платить в тюрьме за подобную автономность, слишком высока, и
большинство заключенных оказываются не готовыми ее платить. «Од-
ному противостоять этому кошмару очень и очень трудно... Превра-
щаюсь в волка-одиночку. Не желаю быть от кого-то зависимым. Луч-
ше я буду есть тюремную баланду и вариться в собственном соку»295.
В таком случае что же происходит с субъектом, с личностью при по-
падании в тотальный институт?
2.5.1. Быть на свободе и быть свободным
История советской тюрьмы не очень богата примерами движе-
ний массового протеста. За исключением волны забастовок, захлес-
тнувшей Гулаг в 1953 г. сразу после смерти Сталина, в советских
тюрьмах никогда не было движения протеста, подобного по своей
массовости событиям, происходившим во французских тюрьмах в
70-е годы. Далеко не полный список акций массового протеста вклю-
чает в себя, в частности, воркутинский бунт (1936), бунт в Ленинг-\/
раде (1941), восстания в Воркуте и Магадане (1947), бунт в Воркуте
(1948). Во всех этих случаях основные требования восставших каса-
лись облегчения режима содержания: запрета конвою стрелять без
предупреждения, ограничения рабочего дня 9 часами (в 30-40-е годы
рабочий день каторжан нередко продолжался 12-14 часов), отмена
ограничений на переписку, отмена ношения заключенными номеров,
незапирание бараков на ночь, уважение человеческого достоинства
заключенных»296. Сравнительно недавний бунт в колонии общего
режима г. Владимира (июль 1993 г.) характеризовался тоже выдви-
жением требований смягчения режима, снятия ограничений на сви-
дания с родными297. Впрочем, бунт представляет собой крайнюю
форму коллективного протеста. Захват заложников, отказ работать,
объявление голодовки, отказ идти в столовую, в баню - таковы аль-
тернативные способы выражения протеста. «Раньше у осужденного
было больше возможностей, если бы такая баня (без горячей воды
летом, без холодной - зимой. - А.О.) была в зоне - туда бы не пошел
никто в зоне, сделали бы баню нормальную»298.
Какой бы ни была их форма, акты коллективного протеста очень
редки. Статистика применения двух статей старого УК РФ - ст. 771
(дезорганизация функционирования пенитенциарного учреждения) и
168
ст. 79 (массовые беспорядки), убеждает, что в тюремной среде нет сфор-
мированного коллективного субъекта299 (табл. 35).
Таблица 35
1992 1993 1994 1995
Общее число нарушений (ст. 771) 32 23 19 6
Здесь, однако, следует учесть достаточно высокую готовность зак-
люченных принять участие в акциях массового протеста, оцененную
на основе ответов на вопрос: «Поддержите ли вы других осужденных
в случае возникновения акций массового протеста?» (табл. 36).
Таблица 36
Варианты ответов Россия, N= 1310 Казахстан, N = 396
Это зависит от выдвигаемых требований 45,8 55,1
Не знаю 15,4 11,6
Да, безусловно 12,8 13,6
Нет 12,8 8,6
Если в них будут участвовать люди, которых я уважаю 9,5 9,6
Нет ответа 3,6 1,5
Как показало обсуждение этих результатов с некоторыми осужден-
ными, страх перед жестокими репрессиями присутствует в любом раз-
говоре, любом размышлении о возможности коллективного протеста
в тюрьме. «Люди, которые все это сделают, они же разрабатывают это
все нормально, ну там стратегию, все просчитывают... Ну а как про-
считывают - до уровня чего? Ну, для того, чтобы если заведут, допу-
стим сюда какие-то силы милиции, ОМОН там допустим, кто-то пост-
радает от этого, чтобы не было никаких последствий, как можно мень-
ше жертв. Ну вот вы говорите, что вы просчитываете, вот насколько
подробно просчитываете и какие сценарии проигрываете? Ну там
обычно ищут наиболее лояльные пути - сначала там идут к админис-
трации, говорят по-хорошему, по-хорошему если не понимают, так как
тут администрация такая, и естественно предупреждают, что будет
акция протеста, что будут жалобу писать. Жалоба - вот не знаю, если
бы она отсюда ушла, то...»300. Недостаточно указать на ожидания же-
стоких репрессий, чтобы объяснить редкость коллективных дей-
ствий, которые не принимают форму открытого протеста. Например,
мы с удивлением обнаружили, что заключенные практически никогда
не организовывают коллективных праздников, включая самый уважа-
емый россиянами праздник-Новый год301. Опросы, проводимые Все-
российским центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ), по-
казывают, что абсолютное большинство россиян - 94%, празднуют
169
Новый год302. Подготовка к этому празднику начинается задолго - за
один-два месяца до наступления новогодней ночи. Что же касается
заключенных, то они чаще всего оказываются неспособными органи-
зовать по крайней мере совместное чаепитие в отряде, в котором смогли
бы участвовать все те люди, с кем им приходится делить тюремную
повседневность303. Ответы на вопрос «Можете ли вы припомнить слу-
чаи совместных действий осужденных вашего отряда, колонии, наце-
ленные на улучшение условий содержания?» подтверждают, что кол-
лективные действия, даже самые мирные и безобидные, чрезвычайно
редки (табл. 37). Вне всякого сомнения, что помимо разрушительного
воздействия легальной власти на попытки организовать самостоятель-
ные действия здесь следует принять во внимание климат недоверия,
царящий в тюрьме.
Таблица 37
Варианты ответов Россия, N = 1025 Казахстан, N = 372
Да, ремонт помещений отряда 48,6 42,2
Нет, не припомню 26,6 14
Да, совместное обсуждение волнующих всех осужденных проблем 21,8 36,3
Да, организация культурно-массовых мероприятий 17 12,9
Да, создание «общака» 8,8 12,4
Да, выставление коллективных требований к администрации 7,1 15,1
Открытое становление коллективного субъекта практически невоз-
можно ввиду как внешних по отношению к тюремному сообществу,
так и внутренних причин. Поэтому борьба с тотальным институтом при-
нимает, как правило, индивидуальные формы. Можно ли вообще гово-
рить о свободных действиях в рамках тотального института? Впрочем,
этот вопрос имеет более универсальное значение, так как противоречие
между социальными и институциональными детерминантами, с одной
стороны, и стремлением к свободе действия, - с другой, присутствует в
той или иной форме во всех институциональных контекстах. «Отличи-
тельной чертой субъекта является стремление превратить пережитое в
свободу действия, он возрождает свободу там, где раньше все опреде-
лялось социальными детерминантами»304. Тюремная среда лишь акцен-
тирует диалектику свободы и институциональных детерминантов, де-
лает ее более рельефной, яркой. Здесь уместно воспроизвести следую-
щее свидетельство Варлама Шаламова: «Впрочем, свобода и воля -
разные вещи. Я никогда не был вольным, я был только свободным во
все взрослые мои годы»305. Как же можно оставаться свободным, буду-
чи в тюрьме?
170
Хотя вопрос сознательно сформулирован парадоксальным образом,
ответ на него может оказаться слишком простым. Императив свободы
конкретизируется в заключении в усилиях, направленных на то, что-
бы оставаться самим собой, не меняться под давлением неблагопри-
ятных обстоятельств. «Я вот как на свободе, что в лагере - такой и
есть, ну, не меняюсь, как говорится...»306. «Я хочу просто-напросто
остаться нормальным человеком. Пускай меня будут не уважать. Но
чтобы я в своих глазах остался нормальным человеком. Никакие мне
не надо тюремные правила, ничего»307. Для того, чтобы остаться це-
лостной личностью, существует целый набор средств. Не претендуя
на исчерпывающий характер этого списка, специально остановимся
на следующих стратегиях поведения: уважать свое достоинство и до-
биваться того же от других заключенных; держать под контролем эмо-
ции и желания; уметь находить компромисс между различными роля-
ми, которые приходится играть; не капитулировать перед рутиной,
навязываемой легальной властью в тюрьме, стараться «очеловечить»
пространство и время тюрьмы. Выражаясь более кратко, «способность
администрации ограничивать и подчинять своей воле заключенных
становится иллюзорной, как только речь заходит о повседневной дея-
тельности в тюрьме»308.
Тюремная субкультура институционализирует первостепенное зна-
чение защиты чести и достоинства: императив «Умей постоять за себя»
занимает первое место в иерархии «понятий». Эта максима требует от
заключенного умения защитить себя как физически, так и морально.
«Среди арестантов понятие чести стоит очень высоко... человек, об-
ладающий достоинством и честью, всегда готов защищаться, в лю-
бых ситуациях, от всех и любых посягательств...»309. Было бы упро-
щением видеть в физической силе главное и единственное условие
защиты чести и достоинства. Грубая физическая сила становится зна-
чимой лишь в ситуациях беспредела. С одной стороны, заключенный
располагает целым набором средств защиты своего достоинства, по-
мимо физической силы. «Здесь физическая сила вообще роли не игра-
ет. Будь он как Сильвестр Сталлоне. Я его так не могу, так я его сзади
обойду. Человек спит в конце концов. Вот такой вот щупленький бу-
дет, а он его словами одними морально убьет»310. С другой стороны,
значим не столько результат, сколько решимость защищать свое дос-
тоинство. Заключенный, который ввязывается в борьбу с обидевшим
его заведомо более сильным противником, пользуется особенным ува-
жением окружающих. Однако если заключенный избегает борьбы за
свою честь, то он постепенно становится объектом постоянных изде-
вательств и «громоотводом» негативных эмоций, накапливающихся у
171
находящихся рядом с ним людьми. Его незаслуженно оскорбляют, тол-
кают, не извиняясь, просто издеваются над ним. «Но если тебя удари-
ли, скажем так, необоснованно, в любом случае он должен дать сдачи.
Пусть даже он слабее, он должен дать сдачи. А потом... просто нельзя
допускать в отношении к себе унижения. Если он один раз этого не
допустит, то второй раз его уже не оскорбят...»311.
Контроль своих эмоций и обуздание потребностей и желаний яв-
ляется еще одним важным элементом концепции достоинства в рам-
ках тюремной субкультуры. Лишение свободы практически всегда
означает невозможность удовлетворения различных потребностей, в
том числе и базовых. Количество и особенно качество тюремной еды
недостаточны для здорового и полноценного питания взрослого чело-
века. Вот как, например, выглядел ежедневный рацион различных ле-
гальных категорий заключенных в 30-50-е гг.312 (табл. 38).
Таблица 3<S
Тип рациона (пайка) Хлеб Са- хар Ов- сяная каша Рыба Мясо Ово- щи Жиры Мас- ло Мука
Основной рацион 450 7 80 132 21 500 9 6
Штрафная пайка 400 35 80 420 5 5
Голодная пайка 300 35 73 400 5
Следственная пайка 400 9 35 73 18 400 5 5
Тюремная пайка 600 14 60 80 18 420 5 5
Этапная пайка 700 15 167
Пайка бригадиров 600 25 138 173 48 913 20 10
Инженерная пайка 800 32 170 223 69 1080 27 13
«Малолетняя пайка» 450 25 100 170 50 500 66 20 200
В просторечье тюремной баландой называют любую, плохо приго-
товленную и малопитательную еду. Недостаточное питание становит-
ся тяжелым испытанием для заключенных. Способны ли они, с одной
стороны, не попасть в зависимость от администрации, которая «поку-
пает» нужную информацию дополнительными рационами или просто
пачками сигарет, и, с другой стороны, не опуститься до попрошайни-
чества, до собирания «бычков» и других немыслимых для уважающе-
го себя человека занятий? «Любую шкуру одеть, на администрацию
будет работать; тут же администрацию продаст осужденным, осуж-
денных продаст администрации... Человека видно - раздвоение лич-
ности. Потом, сталкивается, «кушать хочу», ради куска хлеба будет
работать»313. Что касается попрошайничества, то в тюремной среде к
нему тоже относятся с глубоким презрением. «Вот иногда доходит до
того, что иной раз все сидят и наблюдают, как ты один ешь. Ну чего -
они иногда до такой степени унижаются - готовы все сделать, чтобы
• 172
ты им там поесть оставил, чего-нибудь дал. Тут люди вообще опуска-
ются за не знаю как»314.
Следующая составляющая концепции чести и человеческого до-
стоинства заключается в способности согласовывать взаимоисклю-
чающие роли, навязываемые повседневной жизнью в заключении,
находить между ними компромисс. Прежде всего, речь идет о сопро-
тивлении - сведения своего поведения либо к официальным нормам,
навязываемым надзирателями, либо к понятиям тюремной субкуль-
туры, основными носителями ценностей которой выступают блат-
ные. Альтернативный стиль жизни в заключении предполагает, что
«человек самостоятельно строит свою жизнь из элементов, которые
для него не характерны и заданы системой»315. Поведение блатных
практически полностью сводится к следованию императивам тюрем-
ной субкультуры, в то время как действия «козлов» всецело опреде-
лены логикой воспроизводства официальных норм. Степенью необ-
ходимой свободы обладают главным образом представители наибо-
лее многочисленной категории заключенных - мужиков: они
стремятся пройти между Сциллой и Харибдой двух властей, легаль-
ной и нелегальной, избегая опасного сближения с любой из них.
«Мужик - он просто тихо живет по-своему. Он придерживается и
воровских понятий, ну и не гнушается законами администрации.
Живет, работает, вкалывает на себя, только на себя одного»316. Более
того, между администрацией, мужиками и блатными существует сво-
его рода пакт, который, впрочем, никогда не принимал эксплицит-
ные формы. Администрация предоставляет мужикам определенную
степень свободы и отказывается от излишнего давления на них, вза-
мен же она требует их добросовестного труда и выполнения плана
(от чего в советский период зависело благополучие самой админис-
трации). В свою очередь, блатные тоже стараются уважать относи-
тельную самостоятельность мужиков в обмен на отчисления ими
средств в общак. Цена относительной самостоятельности заключа-
ется, таким образом, в двойном налогообложении доходов: со сторо-
ны государства и его представителей и со стороны представителей
нелегальной власти. Иными словами, выражение «за свободу всегда
нужно платить» лишается в тюрьме характера метафоры.
Протест против полного подчинения легальной власти и ее нор-
мам принимает также форму отказа признать в рутине главную и един-
ственную основу повседневной жизни в заключении. Идеал, к дости-
жению которого стремятся надзиратели, предполагает полную инте-
риоризацию формальных норм и их превращение в рутины. Какими
бы прогрессивными и полезными ни были формальные нормы, их
173
полная трансформация в рутины возможна лишь при условии парал-
лельного превращения индивидов в своего рода роботов, в которых
заложен определенный набор программ. В конечном счете метамор-
фоза рутины в альфу и омегу повседневной жизни противоречит идее
ее использования в процессе дисциплинарного воздействия, где уме-
ние подчиняться требованиям норм рассматривается в качестве пред-
посылки успешного перевоспитания и возвращения к нормальной
жизни. Воспитание хорошего гражданина не сводится к интериориза-
ции определенного набора норм, так как в этом случае индивид теря-
ет самостоятельность и чувство ответственности. Развивая подобные
размышления, Бруно Беттельхейм обвиняет некоторые жертвы наци-
стов в следовании философии «как обычно», которую можно рассмат-
ривать в качестве крайнего выражения рутинизации повседневной
жизни. «Философия «как обычно» (сотые d 'habitude) - не уезжать, не
предпринимать попыток к побегу, не оставлять своего дома, работы
привела миллионы евреев в гетто, где они не только работали на на-
цистов, но и предоставляли последним информацию о своих брать-
ях-евреях и косвенно способствовали их смерти в газовых камерах.
Те, кто остался в плену рутины, тем самым сделали первый шаг к сво-
ей смерти»317. Отдают ли заключенные отчет в существовании подоб-
ной опасности в тюрьме?
Чтобы найти ответ на данный вопрос, мы позволим себе дословно
воспроизвести большой отрывок из нашей переписки с одним из зак-
люченных, которого попросили описать свой обычный день в тюрь-
ме: «На первый взгляд, день мой начинается всегда одинаково, но это
не так. Поднимаюсь я до подъема минут за пятнадцать. Тогда, когда в
коридоре начинают греметь бачками с завтраком. Первым делом смот-
рю в окна, на небо (летом, так как осенью и зимой еще темно и ничего
не видно из-за жалюзи) и если небо ясное и светит солнышко, то на-
строение сразу поднимаете^.’Несмотря на решетки и запертую дверь.
Встаю, умываюсь, чищу зубы и ставлю варить чифир. Зарядку делать
ленюсь, хотя знаю, что надо. В шесть часов звенит звонок и начинают
раздачу хлеба и каши. Ну, а я закуриваю и приступаю к уничтожению
чифира. Я его уничтожаю, а он медленно, но уверенно, меня. Сигаре-
та и чифир состоят в заговоре против меня и боюсь, что они меня
одолеют. Ну никак не могу отвязаться хотя бы от одного. Пью и ругаю
себя последними словами за это. Так, с чаем покончено, подметаю и
протираю полы. Теперь можно приниматься за кашу. Вот тут настрое-
ние немного падает. Потому что без слез на эту кашу не взглянешь.
Разразившийся в стране кризис сразу же сказался на нашем питании.
Оно и до кризиса было не ахти какое, а сейчас просто жуть. По-быст-
174
рому, чтобы не почувствовать ее вкуса, расправляюсь с ней (по-моему
она вреднее чифира и курева). Хорошо хоть хлеб съедобный, отрезаю
еще кусочек, посыпаю солью и съедаю, запивая кипяточком. При этом
представляю, какой завтрак в шведской или французской тюрьме. И
так хочется очутиться там. Но увы, в руках кусочек черного хлеба с
солью, это реальность, а то - мечты. Но мечтать тоже приятно (осо-
бенно, когда больше ничего не остается). Я вообще страшный мечта-
тель и фантазер. Это мне здорово помогает хоть нанемного забыться
от действительности. С завтраком покончено, закуриваю, ложусь на
шконку, слушаю радио и жду проверку. До нее еще час с лишним, и я
могу еще немного подремать. Главное - не проспать проверку, а то
неприятности обеспечены. Утренняя дрема, это прекрасно. Настрое-
ние опять на высоте, закрываю глаза и вот уже нет ни решеток, ни
дверей, а припекает солнце и перед глазами водная гладь озера. Я сижу
на берегу, ноги по колено в воде. Вода теплая, как парное молоко. Ря-
дом седой старик, ловит на удочку рыбу, а я наблюдаю за его поплав-
ком и попиваю пивко с раками. Умиротворение полнейшее. На душе
радостно и светло. Но вот вдалеке показалась лодка моторная и как-то
очень странно работает у нее мотор. Вместо монотонного гула слы-
шится лязг металлический. С неохотой открываю глаза ц вот она, дей-
ствительность. Никакая это не лодка шумит, а приближается проверка
и лязгают двери. Ну вот меня и посчитали. Теперь можно часика два-
три потусоваться (походить) по камере. Так как больше заняться абсо-
лютно нечем. Книги все перечитал. Перед обедом дадут газету, может
быть, там будет кроссворд. Поломаю немного голову. Ну а пока похо-
жу и послушаю радио, хоть немного узнаю, что творится на нашей
грешной земле. Ото всех новостей веет пессимизмом и какой-то бе-
зысходностью. Неужели люди не видят, как прекрасен мир и как в нем
много хорошего и светлого? Даже мне сквозь решетки и жалюзи это
видно, а им нет. Странно как-то получается. Хотя от некоторых сооб-
щений действительно мурашки по спине бегут. Но вот от всех этих
мыслей отвлек какой-то шум в коридоре. Подошел к двери, прислу-
шался. Начался шмон. Процедура не из приятных, но с точки зрения
закона необходимая. Ну вот, открывают дверь, заходят контролеры.
Меня выводят в коридор и сажают возле стены. Минут через пятнад-
цать захожу в камеру. Начинаю складывать вещи на места и наводить
порядок. Вот, до обеда занятие нашлось. Фотографии лежат на столе,
их вынули из папки. Начал пересматривать и нахлынули волной вос-
поминания. Я стараюсь реже их смотреть, чтобы не бередить душу.
Вот здесь я свои эмоции и ощущения описать не смогу. Слишком мно-
го уйдет времени и места много займет, а в оконцовке не выйдет так
175
описать, как бы хотелось. Ну вот и обед уже на коридоре шумит. Сей-
час дадут ни с чем не сравнимую тюремную баланду. У обычных, нор-
мальных людей, прием пищи - приятное занятие, но только не здесь и
не для меня. Ем, потому что это жизненная необходимость. То, что
дали на обед, описывать не буду. Не хочется портить Ваш аппетит.
После обеда часика два можно поваляться и помечтать, а потом пове-
дут на прогулку. Давненько уже не был, надо сходить, посмотреть на
снег. В этом году по снегу еще не ходил. Зимой вообще редко хожу на
прогулку. Ненавижу холод, даже не сильный. Намерзся в изоляторах и
«воронках», кажется, на всю жизнь. Чудом душа в ледышку не пре-
вратилась. А может быть, мне только кажется, что не превратилась?
Сходил на прогулку, промерз до костей, теперь, наверное, долго не
пойду. Да, сегодня еще ближе к вечеру схожу в баню. Вот баню люб-
лю больше всего в тюрьме. Ну а пока поставлю чифирку и согреюсь
после прогулки. Сигареты кончились, кручу с бычков самокрутку.
Окурки никогда не выбрасываю, собираю в коробку. Так как с куре-
вом здесь у меня очень туго. На работу не хожу, соответственно в ла-
рек тоже. В данный момент сижу один, сокамерник уехал на зону, у
него закончился тюремный режим. Одиночество на меня действует
благотворно. Очень редко удается побыть одному. Вот еще бы не было
глазка в двери. Меня он всех больше раздражает в тюрьме. Столько
сижу, а не могу к этому привыкнуть. Мне кажется, если я освобожусь
и у меня будет своя квартира, то глазка в двери точно не будет. Буду
чувствовать себя как в тюрьме. Еще не переношу лая собак, сразу же
надолго портится настроение. Они у меня ассоциируются почему-то с
немецкими концлагерями. Ну вот и в баньку пошли. Одному в бане
раздолье. Никакой суеты и толкотни, вот только этот ненавистный гла-
зок. Даже здесь покоя нет. На сегодняшний день больше никаких ме-
роприятий не предвидится, только ужин. Но он не заслуживает того,
чтобы о нем говорить»31‘V
В приведенном описании легко заметить упоминания о двух стра-
тегиях борьбы со всесилием рутин: уход в воображаемый мир и поиск
необычных интерпретаций событий, имеющих на первый взгляд ру-
тинный характер (например, регулярный обыск). Тюрьма учит нахо-
дить маленькие удовольствия там, где их, кажется, вовсе не может
быть. Внимание к деталям - к газете, к фотографиям, к стакану чифи-
ра, дает некоторую степень свободы в организации повседневной жиз-
ни. Эта степень позволяет оставаться «в рамках» и в то же время быть
от них очень далеко. «Перед нами теперь не обычный, похожий на
всех остальных, человек, чье поведение заранее предопределено»319.
Что касается поиска убежища в воображаемом мире, здесь следует
176
также упомянуть последовательное стремление некоторых заключен-
ных найти истинную веру в Бога. В нескольких виденных нами коло-
ниях за последние годы были построены часовни, в остальных обору-
дованы комнаты для молитв. «А вот в храме, как по ватам оценкам,
сколько человек действительно верят, то есть не тех, кто по тем
или иным причинам хотят разнообразить свою жизнь, а верующих!
Ну тут как... собирается человек десять... Со всей колонии! Да, а на
еженедельную литургию собирается человек пятьдесят. Ну и еще, на-
верное, человек сто, которые приходят поставить свечку, так посто-
ять...»320. Хотя число истинно верующих среди заключенных не очень
велико, они получают возможность в своем воображении уйти от враж-
дебной и рутинной реальности. Иногда культовые помещения исполь-
зуются заключенными и вовсе не по «назначению», здесь можно спря-
таться от нежелательных контактов, подумать в одиночестве о чем-то
сугубо личном, не обязательно религиозном.
2.5.2. Способы защиты частного пространства
В рамках модели «маленького» общества заключенный имеет еще
одну возможность, помимо уже названных, оставаться самим собой.
Речь идет о персонификации тюремного пространства и времени,
о превращении хотя бы его малой части в комфортную и индивидуа-
лизированную среду. Условия тотального института предполагают, что
«чужими» становятся не только представители пенитенциарной ад-
министрации, но и окружающие люди, другие заключенные. В этой
ситуации естественны усилия, нацеленные на превращение хотя бы
части «чужого» мира в «свой», комфортный. «Приватизация» тюрем-
ного пространства принимает форму образования малых групп, зем-
лячеств и семей заключенных, называемых на арго кентовками. Они
помогают защитить пространство частной жизни там, где другие спо-
собы разделения частной и публичной жизни не действуют.
Группа земляков объединяет выходцев из одного и того же регио-
на, города или даже городского района, если город большой. «Вот если
сейчас они пришли с Курска или откуда - вот если их человек трид-
цать. То конечно - первое время и чужая зона, они-то хоть маленько
друг друга знают. Вообще нормальный человек, мне кажется, всегда
поддержит другого, и помогут»321. Землячества достигли своего рас-
цвета в советскую эпоху, когда еще не применялось правило, согласно
которому осужденный остается отбывать полученный срок наказания
лишением свободы в том же регионе, где было совершено преступле-
ние. В тот период землячества могли объединять даже выходцев из
177
союзных республик, русских, украинцев, грузин и т.д., а локальная
принадлежность к той или иной «малой родине» отходила на второй
план. Иногда образовывались группы «славян», наряду с группами вы-
ходцев с Кавказа, из Средней Азии. Распад Советского Союза и про-
ведение в 90-е годы политики регионализации исполнения наказаний
уменьшили масштабы «малой родины», которые принимаются во вни-
мание при образовании землячеств. Теперь новичков спрашивают, не
из какой они республики, а из какого города, поселка, района или даже
квартала.
Основной смысл существования землячеств заключается во взаим-
ной поддержке и помощи, в совместной организации свободного вре-
мени. Землячества служат основой для более тесного общения, ассоци-
ативной жизни. «Преимущество было (раньше) у землячеств. Часто
собирались. Движение было, общение. Даже в кино ходили. Собира-
лись человек 30 земляков: «“Пошли в кино. - Пошли”»322. Иногда в
рамках землячеств организовывался даже специальный, отделенный от
общелагерного, общак. В этот общак вносили свою лепту не только зак-
люченные изданного региона, но и представители местного криминаль-
ного мира, которые остаются на свободе и хотят помочь «своим» в тюрь-
ме. «Ну, к примеру, апатитских грели Апатиты (город в Мурманской
обл. - А.О.). И общего общака не было! Нет, почему, был общак, апа-
титских лучше грели, они считали, что их вклад в общак больше, и жили
они все нормально... Вместе держались. Вот чего-нибудь случится, так
они сразу раз - вместе все собрались, решили вопрос...»323.
Следует специально отметить скрытую или даже явную враждеб-
ность по отношению к москвичам, которую проявляют представители
других регионов. Ввиду нехватки колоний в Москве и Московской
области (здесь расположены всего три колонии общего режима и одна
воспитательная колония) лица, осужденные за преступления в Моск-
ве, отправляются этапами в другие регионы Российской Федерации.
«Это другой регион, здесь другой контингент, здесь я не вижу москви-
чей, не то, чтобы их (москвичей. - А.О.) притесняют, но это видно»324.
Как правило, заключенные из других регионов воспринимают моск-
вичей как «чужих». Следовательно, в отношении последних допуска-
ется, а иногда и поощряется оппортунистическое поведение. «Есть
такое общее понятие, если ты, допустим, с Тульской области, к тебе
могут более лояльно относиться, но с тем расчетом, что ты не будешь
в стороне, москвичей же стараются обмануть, стараются загрузить,
поиметь во всех отношениях.. .»325. Эта цитата позволяет уловить глав-
ную идею, лежащую в основе землячеств: «свои» люди находятся внут-
ри группы земляков, «чужие» - вне ее.
178
Поиск объяснения враждебности по отношению к москвичам выво-
дит нас за рамки собственно тюремного мира. Думается, что корни этой
враждебности следует искать в особенностях организации советского
общества: простой факт проживания в столице обеспечивает здесь при-
вилегированный доступ к экономическим (в московских магазинах было
легче найти дефицитные товары), культурным (лучшие театры и выс-
шие учебные заведения расположены в Москве) и административным
(мы уже упоминали систему прописки) ресурсам. Таким образом, зак-
люченные стараются восстановить в их собственном мире справедли-
вость (в их понимании), которая не существует на «воле».
Если землячества далеко не всегда и не везде играют видную роль
в социальной жизни тюрьмы, то другая форма защиты частного про-
странства - семья заключенных, присутствует в тюремном мире по-
всеместно. Многочисленные исследования тюремного сообщества
подтверждают постоянное стремление заключенных объединяться в
маленькие, состоящие из 2-3 человек группы. В частности, Ирвинг
Гоффман отмечает существование в тотальных институтах малых
групп, для членов которых характерно «стремление оказывать взаим-
ную помощь в трудные моменты и моральную поддержку»326. Анало-
гичным образом военнопленные стремились разбить социальное про-
странство барака на множество мелких групп. Повседневная жизнь в
лагерях для военнопленных концентрировалась главным образом вок-
руг аналога домашнего хозяйства - la popote. «Процесс совместного
приема пищи превращался здесь в настоящий ритуал, источник про-
стой и искренней социальной жизни»327. Следует подчеркнуть, что
социализация в рамках этих малых групп происходит по модели «ма-
ленького» общества, т.е. в основе «семей» всегда лежит разделение
людей на «своих» и «чужих». «Семьи (les popotes) иногда превраща-
ются в закрытые для внешнего мира группы, члены которых всеми
правдами и неправдами стараются сохранить для себя те маленькие
преимущества, которые им удается получить»328. Впрочем, семьи воз-
никают лишь при условии, что социальное пространство тотальных
институтов не разделено иными способами. Вот почему, например, в
тюрьмах камерного типа редки семьи, создаваемые заключенными.
Корин Ростанг, автор исследования, посвященного женским тюрьмам
во Франции, свидетельствует: «Мне не пришлось сталкиваться с се-
мьями, - камерная система не способствует образованию заключен-
ными таких групп»329. Это наблюдение подтверждает нашу гипотезу,
согласно которой именно невозможность иных способов защиты про-
странства частной жизни обусловливает стремление заключенных
образовывать землячества и семьи.
179
13-4300
Постсоветские заключенные не являются в этом смысле исключе-
нием из правил. В ЗО-е годы в лагерях принудительных работ нередки
были аналоги семьи (/a popote) - колхозы. Так (с помощью термина,
заимствованного в официальном языке) называли группы заключен-
ных, которые обычно вместе принимали пищу330. В 60-е годы тюрем-
ный арго освободился от этого терминологического заимствования.
Сегодня группы, ведущие совместное «домашнее» хозяйство заклю-
ченных, называют либо кентовками (а их членов - кентами), либо оби-
ходным термином «семьи» (а их членов - семейниками). «Л вот се-
менники... Как они тогда назывались? Кентой. Они были то же са-
мое, что сейчас семейниками называется? Да, да. Разное было. Могло
и двое, и трое и пятеро могли быть. У нас все было общее, кроме,
конечно, нательных вещей. А все - стол, тумбочка, все общее было.
Питались мы вместе. У меня до сих пор хорошие воспоминания»331.
Большинство заключенных живут семьями, включающими 2-3 чело-
века332. «В вашем отряде - 127 человек. Сколько семей? Точно неизве-
стно. Бывает - неделю пожили и разбежались. Крепких, наверное,
семей 20. Устойчивых, хороших семей. Так, одиночки есть»333. В
СИЗО, впрочем, часто можно встретить и большие семьи, от 6 до 20
человек, а иногда и до 30 человек. Как правило, все лица, помещен-
ные на время следствия в одну камеру (если только речь не идет о
больших, на несколько десятков человек, камерах), образуют одну се-
мью. Один из наших собеседников следующим образом описывает
свой опыт жизни в камере СИЗО: «Мы находимся здесь в одной се-
мье, что в детском доме, что в зоне - это одна семья и у нас не должно
быть того, что кто-то выше, а кто-то ниже. Я старался делать так, что-
бы все друг от друга зависели, что если кому-то плохо, значит, плохо
всем, если кому-то хорошо, значит, хорошо всем»334. Результаты на-
шего опроса подтверждают повсеместный характер жизни в «семь-
ях»: абсолютное большинство ответивших на вопросы анкеты имеют
тюремные семьи (см. табл. 39 с распределением ответов на вопрос
«Живете ли вы в семье?»).
Таблица 39
Варианты ответов Россия, N = 1120 Казахстан, N = 396
Да 53,3 61,1
Нет 41 33,8
Нет ответа 5,7 5,1
Как мы уже отмечали, главной задачей семьи следует признать орга-
низацию материальных аспектов повседневной жизни в заключении.
«Я какой базис экономический под семьей? Самый простой - то есть
180
вот если, например, у меня руки рабочие, я зарабатываю дополнитель-
ные деньги, а другие - у них есть родственники, они им привозят по-
стоянно продукты - и тут мы с ними соединяемся - продукты мы все
делим вместе, а также все, что нужно еще от администрации - полу-
чаю я»335. Однако обладание сравнительными материальными преиму-
ществами следует признать необходимым, но недостаточным услови-
ем образования семьи. Совместный прием пищи, даже совместное
чаепитие предполагает в тюрьме, что его участники доверяют друг
другу. «Если я человека не знаю, я с ним чифирить не буду...»336. Ар-
готическое выражение «ломать вместе хлеб» очень близко по своему
значению «доверять этому человеку». «Люди, питающиеся вместе,
признаются надежными друзьями, готовыми защищать друг друга.
Чаще всего таких людей двое»337. С одной стороны, совместный де-
леж продуктов, становящихся в тюрьме редким ресурсом, предпола-
гает, что благосостояние члена семьи становится зависимым от дей-
ствий ее остальных участников. Самый простой пример: резка хлеба
никогда не бывает исключительно точной и, следовательно, справед-
ливой, поэтому порядок получения «пайки» приобретает важное зна-
чение. Заключенные особенно уважают горбушки, потому что в них
меньше влаги. Если взаимного доверия нет, то каждая раздача еды
рискует превратиться в выяснение отношений с помощью кулаков.
«И вот в этой системе очень много проявляется человеческих качеств.
Оно непроизвольно. Не хочешь этого замечать, знаешь, что не надо
этого замечать. Я раз встал утром, пайку дали. Уже какой-то смотришь
мужик, его жалко. С одной стороны, его жалко и даже осуждать за это.
А некоторые за это осуждают. Он раз там, пайку побольше. Там же
незначительно. Он же кушать хочет. Я его понимаю. Я просто лягу,
отвернусь, и самый последний возьму. А находятся такие, вот, ио раз
взял, два взял, три. И в конце концов его за это побьют, за то, что он
постоянно выбирает побольше пайку. И здорово побьют. Вот в то вре-
мя - да»ззх.
С другой стороны, объяснение взаимосвязи между семьей заклю-
ченных и доверием следует видеть и в том факте, что совместный при-
ем пищи создает предпосылки для откровенных разговоров, особен-
но в случае совместного распития чифира, известного своими психо-
тропными эффектами (вот почему, например, приготовление чифира
запрещено в воспитательных колониях). Общение в рамках семьи со-
знательным или бессознательным образом более интенсивно, что тре-
бует доверия как гарантии нераспространения частной информации.
Заключенный хочет быть уверенным, что разговоры, возникающие в
процессе приема пищи или чифира, останутся среди «своих» и не бу-
181
13*
дут переданы ни в оперативный отдел, ни враждебным группировкам.
«Конечно, в рамках семьи общения больше, это связано и с наличием
бытового общения, ну и просто разговоры ни о чем. Вот как иногда
сидят люди за столом и выпивают - языки, естественно, развязывают-
ся. Вот так и здесь - вот выпили они чифира, ну или просто чаю с
шоколадом - это уже тоже на них действует почти как наркотик для
развязывания языков»339. Иначе говоря, в семье заключенные могут
оставаться самими собой, ослабить контроль за своими словами и дей-
ствиями. Здесь, в семье, они чувствуют себя в кругу своих. «Вот сколь-
ко у вас человек в семье здесь? Три. А вы сразу нашли этих людей,
когда пришли сюда? Ну, практически да. Ну, не знаю, я так по сторо-
нам посмотрел, сразу видно, кто что делает, кто будет свой человек...
А эти люди - вам интересно с ними общаться? По крайней мере я
понял, что подлости от них не будет... Потому что здесь есть и такие,
что он тебе улыбается, а сам за спиной может сделать подлость...
Одному просто очень тяжело сидеть... Ну, каждый человек должен с
кем-то общаться...»340. Ключевая роль доверия во внутрисемейных
отношениях подтверждается анализом структуры семей заключенных.
Отвечая на вопрос «Кто входит в вашу семью?» (он был обращен только
к тем заключенным, кто ее имеет), большинство респондентов отме-
тило, что это люди, которым они доверяют (табл. 40).
Таблица 40
Варианты ответов Россия-, М = 592 Казахстан, N = 239
Люди, которым я доверяю 56,3 56,5
Люди с общими взглядами на жизнь 33,8 33,1
Земляки 21,5 17,2
Родственники 6,3 8,4
Отбывающие срок по одной и той же статье 1,2 0,8
Несмотря на семантическую близость терминов семья в обиход-
ном языке и в тюремном арго, подчеркнем существенные отличия в
социальной структуре этих двух конструкций. Прежде всего следует
подчеркнуть, что в общем случае в семье заключенных полностью
исключены гомосексуальные отношения. Табу на сексуальные контак-
ты объясняется глубокой пропастью, разделяющей образ мужчины и
образ женщины в тюремной субкультуре. Только в семьях женщин-
заключенных, по свидетельству надзирателей, сексуальные отноше-
ния не исключены, а иногда и подразумеваются с момента образова-
ния семьи341. Далее, семья заключенных не должна, в отличие от сво-
его цивильного аналога, рассматриваться в качестве опоры и
проявления социального статуса. Согласно одному из понятий, впро-
182
чем не всегда уважаемому, смотрящим запрещается иметь свои се-
мьи. «По старой традиции такого не должно быть (продолжать жить в
семье. - А.О.). А по новой - у некоторых есть такое»342. Ведь если
смотрящий живет в семье, ему трудно сохранять объективность при
возникновении конфликта между «своими» и другими заключенны-
ми. Что же касается семьи в обыденном смысле, то «основная задача
семейного альянса - не только в поддержании взаимной привязаннос-
ти, но и в защите и передаче социального статуса»343.
Наконец, семья заключенных далека и от традиционных «домаш-
них» отношений с точки зрения высокой степени личной зависимос-
ти и иерархичности, характерной для последних. «В семье реализует-
ся {embodies} элементарная форма контракта о защите. Более слабые
члены семьи ожидают от мужчин защиты, взамен же они проявляют
готовность подчиняться воле своих защитников»344. Напомним в этой
связи о нашей исходной гипотезе, согласно которой тюремный мир не
сводится полностью к традиционному соглашению, а включает в себя
и некоторые элементы «проектного» соглашения. В частности, рас-
смотрим подробнее, какую форму принимает в тюремной семье про-
тиворечие между двумя взаимоисключающими принципами построе-
ния внутрисемейных отношений: приоритетом общесемейных инте-
ресов над интересами ее отдельных членов и приоритетом интересов
отдельных членов над общесемейными. Некоторые исследователи
тюремного мира отмечают принцип коллективной ответственности,
принятый в семьях заключенных: «Посемейники связаны круговой
порукой, то есть коллективной ответственностью за поступки каждо-
го члена своей семьи. Выход из семьи считается косяком»345. Мы же в
рамках настоящего исследования многократно убеждались в обрат-
ном. Заключенные ощущают себя достаточно свободными, чтобы вы-
ходить из семьи тогда, когда они считают нужным. Вот, например, от-
веты тех заключенных, которые живут в семьях, на вопрос «Приходи-
лось ли вам менять «семью» на протяжении того времени, что вы
находитесь в данной колонии?»(табл. 41).
Таблица 41
Варианты ответов Россия, N = 597 Казахстан, N = 242
Да 48,6 35,5
Нет 46,9 60,3
Нет ответа 4,5 4,1
Обычная процедура принятия семейниками решений тоже исклю-
чает возможность навязывания кем-либо своего мнения остальным
членам семьи. «А семья как строится? Есть какой-то лидер? Нет.
183
Все одинаково, все поровну. Общие решения... Ну, давайте, у нас три
человека, например, в семье. Надо мне какое-то решение принять - я
сделал, если я считаю, что это правильное решение, потом курсану
этих двух. И мне никто ничего не скажет... Это взаимоподдержка та-
кая. В трудных ситуациях, чтобы иметь того, с кем поговорить...»346.
Более того, семейники защищены от нежелательного вмешательства
их близких в личную жизнь рядом норм. Подобное вмешательство не
одобряется с точки зрения тюремной субкультуры. «Семья - не семья,
а в каждой семье опять же каждый человек живет самостоятельно...
У каждого своя жизнь, и я стараюсь не лезть к другому. Вот если, до-
пустим, ему нужна моя помощь, то я могу придти к нему, а если
нет...»347. Иными словами, в конституции тюремной семьи можно
встретить некоторые принципы, сформулированные Уолтером Вейра-
учем в его анализе малых групп. «У каждого есть право решать свои
проблемы самому, действующее до тех пор, пока это не ставит под
угрозу интересы окружающих. Стремление иметь свою, индивидуаль-
ную жизнь (privacy) сильнее, чем стремление к социализации... Лю-
бой вопрос, касающийся личной жизни, предполагает ответное право
задавать аналогичные вопросы»34*.
Анализ тюремной семьи позволяет осознать следующий парадокс.
Для «маленького» общества характерна тенденция к распадению на
все более мелкие элементы, еще более малые группы. Социальная
жизнь здесь бесконечно фрагментирована, и эта фрагментация явля-
ется ценой, которую требуется заплатить за попытки добиться отно-
сительного комфорта в повседневной жизни в «маленьком» обществе.
Тюремные касты, землячества, семьи - вот далеко не полный список
элементов вектора к фрагментации. Какими бы малыми ни были эти
элементы социума, они всегда означают противопоставление «своих»
«чужим». Следовательно, термин общество навряд ли применим для
описания социальной конструкции тюремного мира, которую мы для
упрощения назвали «маленьким» обществом. Скорее речь идет о со-
циуме, об амальгаме разнородных групп, самодостаточных и закры-
тых внешнему миру. Но, повторим, без постоянной фрагментации со-
циальной жизни невозможно приспособиться к постоянному перехо-
ду от «ада» на макросоциальном уровне к «раю» на микросоциальном.
Без постоянной фрагментации «маленькое» общество лишается ста-
бильности и способности к самовоспроизводству.
2.5.3. Теневое правосудие
Наш эскиз советского тюремного мира был бы неполон, если бы
мы не отметили некоторые сравнительно недавние тенденции, касаю-
/54
щиеся роли смотрящих в организации системы теневого правосудия.
Эти тенденции интересны не только ввиду появления новых, более
цивилизованных методов управления насилием, но также как пример
институционализации персонифицированных отношений. Более того,
развитие теневого правосудия, позволяющего заключенным обеспе-
чить минимальную защиту своих прав и интересов, хорошо вписыва-
ется в логику становления индивидуального субъекта. В качестве точ-
ки отсчета воспользуемся историческим примером постепенного пре-
вращения частных посредников в конфликтах между торговцами на
средневековых ярмарках в судей, применяющих нормы торгового права
(Lex Mercatoria). «Роль судей заключается не столько в том, чтобы за-
менить личную репутацию в качестве гарантии правосудия, сколько в
совершенствовании механизмов личной репутации и их превращении
в фактор развития добропорядочной торговли»349. Можно ли по ана-
логии утверждать, что «маленькое» общество спонтанно рождает тен-
денции, которые могут привести к его превращению в «большое»?
Начиная с 90-х годов наблюдается снижение уровня насилия в пост-
советских тюрьмах. Официальная статистика, хотя и подтверждает со-
кращение числа преступлений, совершенных в заключении, малопри-
менима для оценки динамики насилия в повседневной жизни. Чтобы
косвенно оценить, насколько изменилась ситуация с насилием в повсед-
невной жизни, заключенным был задан вопрос «Как, по вашему мне-
нию, снизился ли уровень насилия в вашей среде за последние два-три
года?». Ответы убеждают, что по субъективным оценкам трети заклю-
ченных наблюдается тенденция к уменьшению насилия (табл. 42).
Таблица 42
Варианты ответов Россия, N = 1120 Казахстан, N = 396
Снизился 29,3 33,8
Остался без изменений 10,3 10,4
Увеличился 10 10,4
Затрудняюсь сказать 44,2 42,9
Нет ответа 6,2 2,5
Анализ наблюдений заключенных относительно принципов разре-
шения повседневных конфликтов дает еще одно доказательство по-
степенного отказа от насильственных методов выяснения отношений.
Иерархия декларируемых принципов, получаемая на основе ответов
заключенных, оказывается сходной с иерархией принципов разреше-
ния конфликтов, декларируемой обычными россиянами350 (табл. 43).
Совпадение во времени уменьшения насилия с широким распрос-
транением смотрящих отнюдь не случайно. Отметим в этой связи, что
каждый пятый ответивший на вопросы анкеты заключенный выбрал
185
Таблица 43
Заключенные Россия N =1185 Казах- стан N = 396 Франция N = 59 Россияне [1998]
Диалог и поиск баланса интересов 31,2 27,7 55,4 Не делай другому того, чего сам себе не жела- ешь 68
Подлинные решения проблем находятся не в дискуссиях, а благода- ря силе и уму отдель- ных лиц 21,4 30,1 53,6 Договор дороже денег 23
Где сила, там и право 19,9 12,5 14,3 Свой своему поневоле ДРУГ 11
Худой мир лучше доб- рой ссоры 14,2 13,6 0 Где сила, там и право 8
Если враг не сдается, его уничтожают 8,5 6,4 х Что силой взято, то не свято 8
Кто не успел, тот опо- здал 10 15,7 0 Что плохо для против- ника, хорошо для нас 5
Победителей не судят 3,9 4,3 х
Око за око х х 12,5
вариант «Подлинные решения проблем находятся не в дискуссиях, а
благодаря силе и уму отдельных лиц» (в Казахстане вообще по часто-
те упоминаний этот вариант оказался на первом месте). Поэтому ра-
зумно предположить, что смотрящие играют позитивную посредни-
ческую роль в решении повседневных конфликтов, а также то, что эта
роль посредников в конфликтах постепенно институционализируется
и лишается личностной окраски. Заключенные с готовностью прини-
мают посредничество смотрящих в возникающих в тюремной среде
конфликтах. Они видят в таком посредничестве гарантию того, что
поведение сторон конфликта останется в пределах допустимого, что
не будет беспредела. «Л скажите, как вы думаете, когда конфликты
легче решать, сейчас или тогда? Сейчас, сейчас. Делалось - то че-
рез... Черепа трещали, гули сворачивали. Сейчас легче решается. По-
тому, что появились смотрящие? Да, смотрящие все-таки... Сейчас
легче, потому что если смотрящий путевый, я ему пойду объясню,
раньше же я вынужден был браться за табурет»351. Вмешательство
смотрящих оказывается желательным даже в тех случаях, когда реше-
ние кажется очевидным. «Вот если у меня человек чего-нибудь скры-
сил, а я его за руку поймал. Я, допустим, не смогу сам ничего решить,
но самое главное, чтобы я обосновать смог, что я прав, тогда мне дают
добро, чтобы я разобрался там с ним. А вот что значит «дать добро
на то, чтобы разобраться»? Ну, это значит, если я, допустим, поде-
русь, это не будет там беспредел, а если я подхожу там и говорю: ну
вот этот человек у меня скрысил, он не прав, но это если только я
уверен, что это действительно так, если я уверен, что я с ним справ-
186
люсь, то я попрошу дать добро. А если я не уверен, что с ним справ-
люсь, то я обращусь за помощью, попрошу помочь разобраться, сам я
не полезу»352. «Раньше если был он «крыса», его хлопнули, его били
всем отрядом, а сейчас его это... начинают вести разъяснительную
работу, сейчас там смотрящий с ним это... Без... сейчас, типа того, что
без согласия смотрящего ты уже сейчас никого, это... Если в те време-
на там обычно десять процентов там каждый день ходили с подбитым
глазом или с разбитой губой, потому что... нет, не будем считать, это
своего рода... ну, чтобы человек не лез туда, куда не нужно. А сейчас у
них для этого, прежде чем кого-то... кто-то в чем-то виноват, прежде
чем мы его ударим, нужно решать этот вопрос внутри своей камеры,
со смотрящим, все... если он заслуживает, тогда уже и...»353.
Как свидетельствуют данные табл. 44 (с ответами на вопрос: «Чье
вмешательство в возникающие в вашей среде конфликты способству-
ет их более быстрому решению?»), вмешательство смотрящих только
приветствуется заключенными. Более того, уровень доверия смотря-
щим существенно превышает уровень межличностного доверия и уро-
вень доверия легальной администрации пенитенциарного учреждения.
37,5% наших респондентов (41,4% в Казахстане) считают, что смот-
рящим можно доверять (табл. 45). Иными словами, заключенные счи-
тают, что вмешательство смотрящих соответствует их интересам, и,
следовательно, их власть ближе к согласованной модели, чем власть
представителей администрации.
Таблица 44
Варианты ответов Смотрящих / посредника Россия, N= 1310 33,4 Казахстан, N = 396 Франция, N = 58
39,4 17,9
Отсутствие внешнего вмеша- тельства в ход конфликта 33,3 26 23,8
Вмешательство администрации 20 25,8 48,7
Суда, прокуратуры 1,6 2,8 9,5
Нет ответа 11,7 6,1
Таблица 45
Доверяете ли вы смотрящим? Россия, N = 925 Казахстан, N = 396
Да 37,5 41,4
Нет 48,2 49,5
Нет ответа 14,3 9,1
Как можно объяснить эту готовность и желание принять посред-
ничество смотрящих в повседневных конфликтах? Во-первых, следу-
ет учесть, что речь идет именно о посредничестве смотрящих, кото-
757
рые не стремятся навязывать свое решение сторонам конфликта. Во-
обще говоря, известны следующие внесудебные процедуры решения
конфликтов354:
• мини-судебный процесс {mini trial) - стороны конфликта представ-
ляют свои аргументы нейтральному посреднику, который ограни-
чивается высказыванием своего мнения;
• согласование - посредник призван предложить приемлемое для
сторон конфликта решение, затем они на добровольной основе вы-
полняют это решение. Посредник имеет минимальные полномо-
чия касательно принуждения сторон к исполнению своей воли;
• арбитраж - решение арбитра обязательно для выполнения сторо-
нами конфликта.
Действия смотрящих находятся между согласованием и арбитра-
жем: они обладают властью для принуждения сторон конфликта вы-
полнять свои решения, но эта власть далека от абсолютной. В дей-
ствительности все зависит от способности смотрящих предложить
приемлемое для сторон конфликта, в том числе и предположительно-
го нарушителя порядка, решение. «Здесь человеку в первую очередь
доведут то, в чем он ошибся. И если судят для того, чтобы вынести
какое-то наказание, то здесь не судят, а просто человеку объяснят»355.
Всевластие смотрящего также ограничивается самой спецификой про-
цедуры принятия «судебного» решения. Сторона в конфликте, при-
знанная неправой, всегда может обратиться в «вышестоящую инстан-
цию» (т.е. к положенцу или авторитету, вплоть до вора в законе) для
пересмотра решения. В сложных и неочевидных случаях смотрящие
не спешат выносить окончательное решение, предпочитая собирать
дополнительную информацию о конфликте. «Выслушивал обе сторо-
ны и все, даже звали присутствовать при этом, меня нет, я не буду
присутствовать при этом, это будет неправильно, с ваших слов я не
буду плясать, потому что я вас не знаю, почему я должен верить вам, а
не ему, допустим, вас двое, а он один, вот я стану всегда на его сторо-
ну, мне охотно верится ему, также и верится вам. То есть никакого
решения вы не принимали! Да. Я посылал их к «положенцу». Или надо
было описывать, узнавать, еще подключать кого-то, кто...»356. Таким
образом, основная задача смотрящих заключается в разъяснении и
толковании понятий, в обеспечении их выполнения на основе пони-
мания. Страх перед жестокими наказаниями как основной фактор
выполнения предписаний норм отходит на второй план в случаях по-
средничества смотрящих. Логика действий последних подтверждает
тезис Альфреда Щюца о том, что «понимание - это прежде всего не
метод исследования в социальных науках, а особый способ познания
188
людьми социокультурного мира»357. Не случайно в качестве иллюст-
рации важности той роли, которую играет понимание в повседневной
жизни, Щюц приводит обсуждение правонарушений присяжными за-
седателями.
Во-вторых, акцент на понимании и объяснении придает поняти-
ям значительную гибкость, позволяет каждый раз адаптироваться к
специфическим условиям конкретного взаимодействия. Во время
бесед со смотрящими четко проявилась их тенденция к противопос-
тавлению, с одной стороны, жесткого и статичного характера офи-
циального закона и, с другой стороны, гибкости и динамизма поня-
тий. «Если отталкиваться от понятий, то может получиться много
крови. Будут резко подходить к любому вопросу. А есть людское.
Чисто по-человечески к нему относиться. Ты его три раза предупре-
ди, четыре»358. Гибкость понятий не является чем-то заданным изна-
чально, она обеспечивается всей совокупностью процедур принятия
смотрящими решений. Без опоры на эти процедуры понятия легко
превращаются в неформальный аналог формальных норм, жесткость
которых часто требует насилия как условия их применения. «Не так
вот, в бумагах поковырялся и это посмотрел, так «от трех до деся-
ти»... малый симпатичный, давай три года, у-у, этот в уголовном ро-
зыске, надо десятку полную; с таким судом я не согласен, а вот тот -
по моим поступкам, он видит, что я сделал конкретно, конкретно
мои действия»359. Заключенные зачастую критикуют систему офи-
циального правосудия именно за поверхностный характер решений,
за ее неспособность принимать во внимание конкретные обстоятель-
ства того или иного поступка.
Что же касается теневого правосудия, то смотрящие обладают зна-
чительной свободой действий в интерпретации понятий. «Облада-
ешь ли ты свободой по интерпретации этих самых понятий? Ну,
то есть как законы можно интерпретировать, так и понятия? Ну
да, в некотором роде... Ну мне важно, чтобы у меня в отряде люди
не били друг друга, не воровали друг у друга и, как говорится, не
буянили, не убивали друг друга. Какая разница каким способом я к
этому прихожу, но у меня все нормально. Просто чтобы всем было
хорошо. Я стараюсь. Ну не то, чтобы совсем хорошо, а чтобы просто
дышали посвободнее... С каждым человеком по-разному. С каждым
осужденным по-разному... Важно, знаете, не сам поступок, а мотив,
почему он так сделал... Ну вот на свободе... есть группа детского
сада, вот няня там постоянно кого-то ругает, кого-то шлепает, также
все зависит и от личного отношения. То есть один симпатичный тебе
человек, другой нет - вызывает антипатию, понимаете? И что это
189
нормально? С точки зрения правосудия это ненормально, но опять
же здесь многие факторы играют роль. Допустим, если я знаю этого
человека намного лучше и я знаю, что он что-то сделал, но он это
сделал не потому что он хотел плохого другому, а потому что у него
просто так получилось. Я просто знаю причину. Вот так, скажем.
А другой это делает из-за зла другому. Ну какой здесь компромисс,
ты стараешься как-то одного наказать... Я бы предпочел, чтобы меня
судили с точки зрения такой психологии, какая здесь. Ну как меня
судили по-книжному, просто статья, просто срок, вот и все. Они же
судили, они же не знают, что где»360.
В своих решениях, помимо понятий, смотрящие ориентируются
на так называемое людское. Они видят в этом гарантию гибкости норм,
которые всегда должны интерпретироваться по-человечески, по-люд-
ски. «Просто мы отталкиваемся от людского, оттого, что естественно,
а что неестественно для человека...Тут нет такого определенного -
что так можно, а так нельзя, просто вот в такой ситуации можно так, а
в такой так нельзя, вот в уголовном кодексе, там этого нет, там не
столько важна ситуация, почему ты это сделал... А важны, скорее, ре-
зультаты твоих поступков. А здесь именно наоборот, здесь именно
ситуация важна, очень важна, не столько сам поступок, сколько ситу-
ация... Вот вы сказали «людское», что это такое? Людское? Люди -
ну, это как на воле можно ассоциировать со словом «толпа», ну, я не
знаю. Ну, хорошо, а что значит «люди» здесь - какие ассоциации с
этим словом? Ну, это люди, которые соблюдают неписаные законы,
ну, нет, я немного не так хотел сказать... Вот вы убивали в детстве
кошек? Кошек? Нет. Ну вот, значит, это людское... не обижали сла-
бых? Нет. Ну вот, значит это людское... Ну, есть какой-то определен-
ный кодекс чести у каждого человека, да. Он не может обидеть слабо-
го, изнасиловать девушку или ударить ее. Вот это людское... То есть а
если наоборот - то это уже не*людское... Умываться по утрам и чис-
тить зубы - это людское... то есть это нормальный образ жизни, в
нашем понимании, в человеческом понимании, не каких-то там опре-
деленных законов, вот так и так, а вот именно - что хорошо, а что
плохо. Вот что хорошо - это людское, а что плохо - нет... Хорошо, а
можно тогда сказать, что людское тогда совпадает с другим поня-
тием - это «здравый смысл»? Ну да, они совпадают, ну, не во всем,
но... Понятие «здравый смысл» - люди, допустим, находящиеся на
воле, они могут не понять тех, кто сидит здесь...»361. Возможно, что
людским на тюремном арго называют здравый смысл, накапливаемый
в тюремном сообществе. Любое понятие помещается в контекст и
интерпретируется на основе здравого смысла, понятного заключенно-
го
му. Интерпретация понятий, этих своего рода священных заповедей
тюрьмы, относится к компетенции смотрящих, становящихся своеоб-
разными толкователями.
Наконец, третья особенность деятельности неформальных посред-
ников заключается в поиске и применении в решениях критериев спра-
ведливости. В рамках «маленького» общества «поиск справедливос-
ти невозможен без учета складывающихся между людьми личност-
ных отношений»362. Усилия, направленные на поиск абстрактного
определения справедливости, оказываются здесь, как правило, бес-
плодными. Критерии справедливости приобретают конкретный, си-
туационный и персонифицированный характер. Поэтому вопросы об
универсальных критериях справедливости действий и решений все-
гда вызывали у наших собеседников замешательство. «А молено ска-
зать, что чтобы решение было справедливым, оно должно соответ-
ствовать понятиям, или нет! Ну, по-любому должно быть по поня-
тиям решение... Значит, по понятиям-это справедливо... Это зависит
от того, кто решение принимает. Да, по понятиям, но чтобы справед-
ливо все было...»363. Следовательно, ссылка на понятия недостаточна
для обоснования решений в рамках теневого правосудия. Поиск спра-
ведливого решения требует учета ситуации и личностных характерис-
тик действующих лиц. «Оно, это решение, должно соответствовать,
скажем так, оно должно быть гуманным, во-первых. Немножко не так
я выразился. Оно естественно соответствует понятиям, потому что по-
другому нельзя. Вот, но оно должно быть каким-то компромиссным,
там, гуманным, чтобы и для блага этого человека, и не в ущерб друго-
му. То есть, понимаете, надо искать какой-то компромисс постоянно.
Вот так и все. Просто, чтоб как можно меньше было вот таких напря-
женных отношений, чем меньше этого нервоза, который постоянно
бывает, нужно, чтобы этого было меньше...»364.
Особенности правосудия смотрящих находят свое отражение в об-
разе идеального смотрящего, который можно получить на основе от-
ветов наших респондентов. Сравнение идеального типа смотрящего с
идеальным типом друга позволяет выделить качества, характерные
именно для смотрящего. Во главе списка таких черт - уважение к мне-
нию других, здравый смысл и чувство справедливости. Иными слова-
ми, хороший смотрящий - это прежде всего хороший посредник, хо-
роший судья в тюремном мире.
Свобода в интерпретации понятий и принципов справедливости в
зависимости от контекста событий сближает смотрящих с судьями в
системе общего, или англо-саксонского права (Common Law). В рам-
ках общего права решения судьи рассматриваются в качестве основ-
797
кого источника права. «Судья объясняет и развивает право субъектив-
ным и дискурсивным образом на основе аргументов и контраргумен-
тов»365. Аналогичным образом «справедливость следует признать ин-
туитивным понятием, которое судья [в системе общего права] обосно-
вывает своими собственными убеждениями»366. Напомним в этой
связи, что роль интерпретатора и толкователя также характерна и для
судьи общего права, и для смотрящего. «Каждый трибунал должен
довести до сторон конфликта точное обоснование своего решения»367.
Взаимосвязь между пониманием мотивов поступков и интерпретаци-
ей на этой основе норм права принимает особенно явные формы в
деятельности суда присяжных. Как убедительно показывает Гарольд
Гарфинкель, присяжные заседатели всегда стремятся связать абстракт-
ные принципы права и контекст рассматриваемых поступков. Такой
компромисс достигается на основе здравого смысла: присяжные засе-
датели ссылаются на «разумные причины и разумные методы»368. Вот
почему ответы наших респондентов свидетельствуют об активной
поддержке ими идеи возвращения в российской судейской практике к
суду присяжных, хотя Россия никогда не относилась к числу стран
общего права. Отвечая на вопрос «Как бы вы отнеслись к идее введе-
ния суда присяжных (суд присяжных состоит из представителей всех
слоев и сословий) для осуществления правосудия?», больше полови-
ны опрошенных однозначно высказываются «за» (табл. 47).
Таблица 46
Качества Смотрящий Друг
Россия, N = 1224 Казахстан, N = 381 Россия, N= 1280 Казахстан, N = 388 Франция, N = 55
Здравый смысл 69,5 (+11,4) 71,7 (+12,2) 58,1 59,5 10,9
Чувство справедли- вости 55,8 (+15,9) 55,6 (+20,8) 39,9 34,8 30,9
Порядочность 49,1 49,1 50,1 52,6 63,6
Чувство ответст- венности за свои слова, действия 50,2 ’ 50,1 43,8 45,4 27,3
Уважение к мнению других 38,6 (+18,2) 42,3 (+24,5) 20,4 17,8 67,3
Интеллект 29,5 24,9 23,7 19,3 36,4
Сила воли 22,3 16,5 32,3 34,5 - X
Таблица 47
Варианты ответов Россия, N = 1310 Казахстан, N = 396
Считаю, что это увеличит доверие к суду 49,8 51,5
Это ничего не изменит 27,3 29,5
Отрицательно отношусь к этой идее 11,8 10,1
Нет ответа 11,1 8,8
192
Более того, наши собеседники предложили ряд юридических но-
ваций, упоминания о которых в отличие от суда присяжных пока еще
редки в дискуссиях о перспективах судебной реформы в России и ко-
торые вполне укладываются в логику теневого правосудия. Прежде
всего речь идет об учреждении института семейного адвоката, по ана-
логии с семейным врачом. «Защитник, начиная от следствия. Семей-
ный адвокат. Он по 5, по 10, по 20 лет одну семью защищает, защища-
ет родителей, детей, внуков. Он знает эту семью. Он знает положи-
тельные стороны. Когда судья будет прислушиваться к мнению
адвокатов, достигается вот этот противовес»369. Далее, заключенные
указывают на то, что судьи никак не зависят от своей собственной
репутации, что освобождает их от значительной части ответственнос-
ти за свои решения. С другой стороны, личная репутация смотрящих
и контроль за их решениями «сверху» (авторитетами и ворами в зако-
не) служат лучшими гарантиями справедливости их решений. «Если с
ним общаюсь, я не могу поступить несправедливо. Просто не могу.
Меня самого совесть потом замучает. А судья - он же с подсудимым
не живет, из одной тарелки не ест. Ему наплевать, ну так, если по боль-
шому счету»370. Возвращаясь к примеру посредников в коммерческих
спорах между торговцами на средневековых ярмарках, специально под-
черкнем ту важную роль, которую сыграла их личная репутация в ин-
ституционализации посреднических функций. Один из наших собе-
седников следующим образом резюмировал подобные аргументы в
пользу эффективности теневого правосудия: «Это своеобразная спра-
ведливость. И касается она в первую очередь нашего мира. Если бы
такая справедливость была в вашем мире, то уверен, все было бы на-
много лучше, чем есть сейчас»371.
Впрочем, было бы необъективным некритическое и безоглядное
восхваление системы теневого правосудия. Так, заключенные часто
обвиняют смотрящих в неспособности найти компромисс между им-
перативом гибкости решений и императивом равенства всех заклю-
ченных перед понятиями. В частности, наблюдается тенденция оце-
нивать поступки заключенных в зависимости от того, к какой касте
они относятся. «Вы уверены, что они рассудят справедливо? Ну, не
совсем... А что не совсем? Ну есть здесь, как бы объяснить, тут так
распределено, масти там... А вот что значит «справедливый», кри-
терии справедливости? Он не будет смотреть на твою масть, если я
прав, то, если даже он припотелый (блатной. - А.О.) и как масть меня
выше, но если он виноват, то ему достанется»372. Как мы убедились,
неформальные категории представляют собой одну из основ органи-
зации тюремного сообщества, и доброй воли смотрящих к игнориро-
193
ванию кастовой принадлежности здесь далеко не достаточно. Кроме
того, попытки обеспечения равенства всех заключенных перед поня-
тиями могут привести к другой крайности: обвинениям представите-
лей теневого правосудия в негибкости и в воспроизведении «механи-
ческого» подхода официального правосудия. «Если он (смотрящий. -
А.О.) следит за порядком, смотрит не кто это сделал, а что сделали,
то я это только приветствую...»373. Другими словами, институциона-
лизация теневого правосудия, какой бы привлекательной она ни была
в сравнении с ситуациями беспредела, не позволяет сделать решаю-
щий шаг к выходу за рамки «маленького» общества. Элементы систе-
мы правосудия, конгруэнтные с общим правом, могут образовывать
устойчивое и непротиворечивое целое только в другом институцио-
нальном контексте - «большого» общества. Напротив, в контексте
«маленького» общества, будь то в тюрьме или за ее стенами, теневое
правосудие имеет тенденцию к постоянному «превращению» (в марк-
систских терминах) в мафиозное правосудие, эффективное и справед-
ливое для «своих» и жестокое и насильное для «чужих». Напомним в
этой связи, что именно «посредничество в локальных конфликтах, во
взаимоотношениях между локальным обществом и внешним ми-
ром»374 и сопровождало первые шаги итальянской мафии.
2.6. Сравнительный анализ
пенитенциарных систем
Социальная организация постсоветских тюрем сильно контрасти-
рует с принципами социального обустройства тюрем французских: как
убеждает наш предшествующий анализ, между российскими и казах-
станскими тюрьмами значительно меньше отличий, чем между тюрь-
мами любой из этих стран и французскими пенитенциарными учреж-
дениями. Сказанное вовсе не означает, что социальная жизнь осуж-
денных во Франции носит исключительно легальный характер: здесь
тоже сталкиваются с торговлей запрещенными предметами и услуга-
ми, повседневные конфликты отнюдь не всегда решаются мирными
средствами, и т.д. Но для описания тюремной среды во Франции было
бы невозможным применить выработанные для настоящего исследо-
вания аналитические рамки (отсутствие четких границ между сфера-
ми повседневной деятельности, персонификация отношений, несовер-
шенство управления насилием, дуализм норм), предварительно не
подвергнув их существенной модификации.
194
Во-первых, организация пространства во французских тюрьмах
позволяет обеспечить минимальное разделение сфер повседневной
жизни, в том числе и разделение частной и публичной жизни. В тюрь-
мах и пенитенциарных центрах каждый осужденный помещен в ин-
дивидуальную камеру площадью около 10 кв. м (рис. 15). Согласно
статье D449 Уголовно-процессуального кодекса, заключенному раз-
решено по своему усмотрению обустраивать свою камеру, пользоваться
холодильником, телевизором, мини-центром Hi-Fi, компьютером и т.д.
Таким образом, у заключенного появляется квазисвое, квазичастное
пространство (ср. выражение, характерное для советской тюремной
субкультуры: «тюрьма - наш дом родной». Оно подразумевает дос-
тупность только социальных методов защиты пространства частной
жизни375). Более того, культурно-массовые мероприятия и професси-
ональное обучение тоже происходят в специально для этого предназ-
наченных помещениях. В отличие от спальных помещений в россий-
ских тюрьмах, которые служат и для сна, и для питания, а иногда и
для производственной деятельности (когда она не требует специаль-
ного оборудования - например, плетение сетей), во внутреннем про-
странстве французских тюрем каждый вид деятельности заключен-
ных пространственно отделен от остальных (рис. 16 с планом тюрь-
мы). В посещенной тюрьме среди помещений для разнообразных видов
деятельности отметим художественную мастерскую, компьютерный
класс, учебный класс, мастерскую скульптуры, спортивную площад-
ку и спортивный зал.
4-5 м
Рис. 15
Во-вторых, противоположность интересов заключенных и легаль-
ной власти в тюрьме носит во Франции менее радикальный характер,
чем в России и Казахстане. Большинство опрошенных французских
заключенных (59,3%) доверяет администрации своих учреждений, что
в 2-3 раза выше, чем уровень доверия пенитенциарной администра-
ции в России (19,9%) и Казахстане (25,3%). Среди факторов, ограни-
195
14-4300
Рис. 16
чивающих всевластие и насилие надзирателей во Франции, отметим
систему взаимного контроля (checks and balances} и значительную сте-
пень открытости тюрьмы внешнему миру. Система внешнего контро-
ля означает, что администрация учреждения становится одной, наря-
ду со многими другими, инстанцией принятия решений касательно
организации исполнения наказаний. Помимо представителей админи-
страции в этом процессе участвуют судьи по исполнению наказаний
(juge d'application despeines), социальные работники, которые лиша-
ют надзирателей монополии на распоряжение судьбами заключенных.
Социальные работники отвечают за индивидуализацию процесса ис-
полнения наказания (принятие решений об условно-досрочном осво-
бождении, о разрешении передвигаться без конвоя, о поиске работы
после освобождения), судья же по исполнению наказаний принимает
решения о сокращении срока наказания лишением свободы, об изме-
нении режима содержания376. Число заключенных, считающих воз-
можным в случае необходимости обратиться к представителям офи-
циального правосудия, во Франции на порядок выше (к судье могут
обратиться 25,5% ответивших на вопросы анкеты, к судье по исполне-
нию наказаний - 49,1%, к адвокату - 43,6%), чем в России (3,3%) и в
Казахстане (2,7%). 27,1% респондентов во Франции могут рассчиты-
вать на представителей администрации для решения своих повсед-
невных проблем, 15,8% среди них администрация оказала реальную
помощь, что несравнимо с 3,1 и 4,6% российских заключенных, ана-
логичным образом ответивших на два указанных вопроса (4,6 и 5,2%
в Казахстане). Кроме того, 17% французских заключенных могут рас-
считывать на социальных работников, а 14% в последнее время полу-
чали реальную помощь от представителей этой профессии. Заметим,
что социальные работники пока не появились в российских тюрьмах,
196
за исключением нескольких колоний в Орловской области, где их дол-
жности были введены недавно в штат в порядке эксперимента.
Лучшим доказательством относительной открытости французских
тюрем внешнему миру можно считать оптимизм отбывающих наказа-
ние в них людей относительно перспектив реинтеграции в «большое»
общество. Отвечая на вопрос «Как вы считаете, сможете ли вы при-
способиться к нынешней жизни после освобождения?», 72,9% наших
респондентов во Франции ответили, что «точно смогут» (табл. 48). Их
оптимизм не в последнюю очередь основывается на системе профес-
сионального образования и переподготовки, действующей во фран-
цузских тюрьмах. Заключенные здесь могут не только работать (лишь
15,2% не имеет возможности или не желает трудиться), но и продол-
жать образование, вплоть до высшего, приобретать новую профессию.
Например, некоторые из наших собеседников получили, находясь в
заключении, диплом программиста, обеспечив себе тем самым пре-
имущество на рынке труда, где эта профессия по-прежнему пользует-
ся спросом. Учитывая вышесказанное, не должен удивлять тот факт,
что 74,6% наших собеседников во Франции считают, что их профес-
сиональные навыки и опыт позволят им легко найти работу после ос-
вобождения.
Таблица 48
Варианты ответов Россия, N = 1310 Казахстан, N = 396 Франция, N = 59
Точно смогу 49,2 51 72,9
Не уверен, что смогу 13,1 10,4 16,9
Нет, не смогу 2,4 2,3 6,8
Затрудняюсь сказать 27,2 31,8 X
Нет ответа 8 4,5 3,4
Относительное доверие, которым пользуется легальная власть,
уменьшает стимулы к созданию «своей», нелегальной власти. Как мы
видели ранее, высокий уровень доверия к смотрящим не в последнюю
очередь объясняется критически низким уровнем доверия представи-
телям легальной власти. Во французских тюрьмах аналоги смотря-
щих отсутствуют, потому что заключенные считают возможным обра-
щаться к надзирателям для решения многих повседневных проблем
(впрочем, следует признать, некоторые функции неформальных лиде-
ров заключенных по посредничеству в решении конфликтов напоми-
нают действия смотрящих). Управление насилием во французских
тюрьмах обеспечивается главным образом на основе официальных и
легальных процедур. Отвечая на вопрос «Если бы кто-либо из осуж-
денных начал вас притеснять, то как бы вы поступили?», 60% наших
респондентов во Франции ответили, что они обратятся к представите-
197
14*
лям администрации. Для сравнения: лишь 4,7% заключенных в Рос-
сии (5,6% в Казахстане) видят в администрации инстанцию, которая
может им помочь справиться с насилием в тюремной среде. Анализ
предпочтений заключенных относительно вариантов вмешательства
в повседневные конфликты подтверждает предпочтение французски-
ми заключенными легальных инстанций нелегальным (табл. 49).
Таблица 49
Чье вмешательство в конфликты рассматри- вается как наиболее способствующее их разрешению? Россия Казах- стан Фран- ция Относительно Франции
Россия Казахстан
Суда, прокуратуры 1,6 2,8 9,5 -7,9 -36,6 -6,7 -29,6
Администрации 20 25,8 48,7 -28,7 -22,9
Смотрящих / посредников 33,4 39,4 17,9 + 15,5 +21 +21,5 +23,7
Отсутствие внешнего вмешательства в ход конфликта 33,3 26 23,8 ’ +5,5 +2,2
Несмотря на то, что более половины - 53,6% (против 21,4% рос-
сийских и 30,1% казахстанских заключенных) опрошенных француз-
ских заключенных уверены, что «подлинные решения проблем нахо-
дятся не в дискуссиях, а благодаря силе и уму отдельных лиц», меха-
низмы теневого правосудия в этой стране значительно менее развиты
и сложны, чем в постсоветских странах. Потребность в посредниках
для решения конфликтов французские заключенные могут частично
удовлетворить, обращаясь к надзирателям, что свидетельствует об
относительном удалении легальной власти от идеального типа навя-
занной власти, характерного для тюрьмы. Парадоксально, но наши
респонденты во Франции чувствуют себя ответственными за проис-
ходящие в тюрьме события. Говорят о такой ответственности 37,3%
из них против 20% заключенных в России и 32,1% - в Казахстане.
Навязанный характер легальной власти исключает подобное чувство
ответственности у подчиняющихся ее решениям лиц. Подобные аргу-
менты позволяют следующим образом позиционировать три нацио-
нальные модели тюрьмы на оси «навязанная власть - согласованная
власть - рассогласованная власть» (рис. 17).
Анализ уровня межличностного доверия предоставляет нам еще
один аргумент в пользу тезиса о том, что пенитенциарная админист-
рация во Франции достаточно далека от идеального типа навязанной
власти. Уровень доверия другим заключенным во Франции существен-
но не отличается от аналогичного показателя, полученного на россий-
ской и казахстанской выборке (20,3% против 13,7 и 14,4% соответ-
198
Казахстанские тюрьмы
Российские тюрьмы
Рассогласованная
власть
Согласованная
власть
Навязанная
Рис. 17
власть
ственно). Это подтверждает, что тюрьма учит недоверию в любой стра-
не. Однако число заключенных во Франции, убежденных в том, что
людям вообще доверять можно, составляет 45,8% от общего числа
опрошенных, или в 3 раза больше, чем число доверяющих людям во-
обще российских заключенных (14,6%, 17,7% - в Казахстане). Объяс-
нить такой разрыв можно прежде всего учетом фактора большей от-
крытости тюрьмы внешнему миру во Франции, а ведь уровень меж-
личностного доверия во французском обществе, как мы видели,
существенно выше, чем в России. Еще один существенный фактор
заключается в том, что легальная власть может служить своеобраз-
ным гарантом взаимного уважения заключенными прав и интересов.
Вопрос защиты прав заключенных во взаимоотношениях с надзира-
телями будет более подробно рассмотрен в разделе 4.2.2 «Права за-
ключенных: закон и действительность», здесь же мы акцентируем роль
представителей администрации как арбитров, следящих за соблюде-
нием «правил игры» в повседневных отношениях между заключен-
ными. Анализ ответов на вопрос «Нарушение каких правил вы счита-
ете наиболее опасным?» показывает, что заключенные во Франции
помещают во главу списка официальный закон и нормы, утверждае-
мые администрацией пенитенциарного учреждения (35,7 и 33,9% го-
лосов соответственно), тогда как российские заключенные опасаются
нарушать прежде всего понятия (35% голосов против 22,4% голосов,
поданных за официальный закон, и 31,6% голосов за нормы, утверж-
даемые администрацией; соответствующие цифры для Казахстана со-
ставляют 43,2, 18,9 и 29,6%). Уважение официальных норм может рас-
сматриваться в качестве предпосылки межличностного доверия:
человек доверяет окружающим, потому что он в то же время доверяет
институтам, гарантирующим уважение его прав и интересов в отно-
199
шениях с другими людьми. Поэтому не случайно то, что официальная
система правосудия занимает пятое место в списке институтов, пользу-
ющихся наибольшим доверием французских заключенных (табл. 50).
Таблица 50
Кто (что) вызывает у вас наибольшее доверие? О/
Семья 79,3
Друзья 48,3
Институты Европейского союза 22,4
Наука 19
Система правосудия 17,2
Церковь 17,2
Трудовой коллектив 8,6
Правительство 6,9
Организации предпринимателей (patronat) 5,2
Средства массовой информации 3,5
Президент Республики 1,7
Политические партии 1,7
Доверие, базирующееся на легальных основаниях, играет важную
роль в обустройстве повседневной жизни, однако восприятие доверия
как альфы и омеги социальной жизни характерно прежде всего для
обществ, в которых господствует тотальное недоверие. Французские
заключенные помещают доверие на шестое место в списке оснований
идеального общества в отличие от российских заключенных, которые
ставят его на второе место. Аналогичным образом, говоря о принци-
пах идеального рынка, французские заключенные ставят доверие вслед
за более важной нормой - уважением контрактных обязательств.
Мы можем резюмировать наш краткий анализ следующей ремар-
кой. Мы далеки от стремления стать апологетами пенитенциарной
системы во Франции. Эта система имеет множество недостатков, требу-
ющих специального анализа. Например, иностранцы, составляющие
значительную часть тюремного населения во Франции (23,6% всего
контингента заключенных, 10,2% нашей выборки), зачастую стано-
вятся жертвами дискриминации как со стороны заключенных - «ко-
ренных французов», так и со стороны некоторых надзирателей. В ка-
честве объяснения мы можем выдвинуть гипотезу, согласно которой
речь идет о своеобразном атавизме нецивилизованных методов уп-
равления насилием. Иностранцы исключены из тюремного сообще-
ства, их воспринимают как «чужих» (впрочем, иногда не только в тюрь-
ме) и используют в качестве «приемлемых» жертв повседневного на-
силия. Однако, несмотря на эти недостатки, тюремное общество во
Франции менее «маленькое» по сравнению с постсоветским тюрем-
ным миром. Опора на легальные механизмы и гарантии позволяет
французским заключенным частично выйти за рамки «маленького»
200
общества и создать элементы демократического устройства внутри
тюремных стен.
Что касается сравнения двух постсоветских тюремных сообществ
(в России и в Казахстане), то оно позволяет нам сделать более рельеф-
ными черты советской модели, из которой они вышли. Национальные
различия (отраженные в вариабельности статистических индикаторов)
менее значимы по сравнению с теми общими тенденциями, которые
характерны для «маленького» общества. Изменения советской моде-
ли тюрьмы, привнесенные реформами (начавшимися в России в кон-
це 80-х годов, а в Казахстане - на десять лет позже), будут более под-
робно рассмотрены в разделе 4.2.
Примечания
1 Perrot М., «Preface», dans Marchetti А.-М., «Pauvretes еп prison», Ramonvilie
Saint-Agne: Eros, 1997, p. 8.
2 Ruschc G., Kirchhcimcr O., «Peine et structure sociale. Histoire et 'Theorie
critique de regime репа/», Paris: Ed. du Cerf, 1994, p. 89.
3 Foucault M., Op. cit., p. 247.
4 Ткачевский IO., «Прогрессивная система исполнения уголовных наказаний»,
Москва: Зерцало, 1997, с. 16.
Chauvcnct A., Orlic F., Bcnguigui G., Op. cit., p. 40.
6 Sykes G., Op. cit., p. 18, 38.
7 Petit J.-G., Gastan N., Faugeron C., Pierre M., Zysberg A., «Histoire desga/eres,
bagnes et prisons. Introduction a /'histoire penale de la Франция», Toulouse:
Bibliothcque historique Privat, 1991, p. 220- 221.
s Ibid., p. 100.
9 См., например: Durand Y., «La vie quotidienne des prisonniers de guerre dans
les stalags, les of lags et les kommandos 1939-1945», Paris: Hachcttc, 1987,
p. 52.
10 Росси Ж., «Справочник no ГУЛАГу», Москва: Просвет, 1991, ч. 1, с. 182—
183.
11 Tocqueville A. de, Beaumont G. de, Op. cit., p. 68 ; Rusche G., Kirchhcimcr O.,
Op. cit., p. 271-275. Географическая привязка этих двух моделей относи-
тельна. Например, элементы Пенсильванской системы легко найти в «ис-
правительных домах» (maisons d’amelioration), распространившихся во
Франции к 1791 г. (Petit J.-G. et allies, Op. cit., p. 113).
12 Petit J.-G. et Allies, Op. cit., p. 162-167.
13 Интервью № 22. Вопросы, заданные автором, даны курсивом.
14 Интервью №23.
Tocqueville A. de, Beaumont G. de, Op. cit., p. 90.
16 Petit J.-G. et Allies, Op. cit., p. 133, 270, 301.
201
17
IX
19
20
21
22
23
24
25
26
27
2Х
29
30
31
32
33
34
35
36
37
ЗХ
39
40
41
Observatoire international des prisons, «Le guide du prisonnier», Paris: Ed. de
Г Atelier, 1996, p. 82.
Источник: http://www.justice.gouv.fr/chiffres/ и Observatoire international des
prisons, Op. cit., p. 18-21.
Seyler M., «L'isolement en prison. L'un et le multiple», Paris: C.R.S.D.I.P. ,
1990, p. 148, 163..
Petit J.-G. et Allies, Op. cit., p. 10-11,322 ; Observatoire international des prisons,
Op. cit., p. 13 ; http://www.justice.gouv.fr/chiffrcs/.
Wacquant L., «Crime et chatiment en Amerique de Nixon a Clinton» H Archives
de politique criminelle, № 20, 1998, p. 125-127; US Bureau of Justice Statistics
(pour 1999).
Интервью №21.
Уголовно-исполнительный Кодекс Российской Федерации, Москва:
ИНФРА-М, 1997, с. vi.
Ткачсвский Ю., Указ, соч., с. 29-35.
Статьи 74, 80, 121, 123, 125 Уголовно-исполнительного кодекса РФ (УИК).
Sykes G., Op. cit., р. xii.
Овчинский В., Овчинский С., Указ, соч., с. 15; Морозов Ю., Указ, соч., т. 2,
с. 78.
Росси Ж., Указ, соч., с.449; Анисимков В., «Тюремная община: вехи исто-
рии», Москва: 1993, с. 25.
Home Office Research, Development and Statistics Directorate, Research
Findings, n.l 16, «World Prison Population List. 2nd Edition», 2000.
См.: Росси Ж., Указ, соч., т. 1, с. 24.
Интервью № 28 (о камере на 150 человек в Бутырке).
Абрамкин В., Чижов Ю., «Как выжить в советской тюрьме», Красноярск:
Восток, 1992, с.86. /
Напомним в этой связи наблюдение Ф. Достоевского относительно трудно-
стей каторжной жизни: «Кроме лишения свободы, кроме вынужденной ра-
боты, в каторжной жизни есть еще одна мука, чуть ли не сильнейшая, чем
все другие. Это: вынужденное сожительство» (Достоевский Ф., «Записки
из мертвого дома», в кн.: Достоевский Ф., Собрание сочинений в 10-ти
томах, Москва: Государственное издательство художественной литерату-
ры, 1956, том 3, с.411). Заметим в скобках, что исследование, на котором
основана настоящая книга, проводилось и в тех регионах, где Достоевский
был на каторге (г. Семипалатинск, г. Усть-Каменогорск, оба - в Северо-
Восточном Казахстане)..
Интервью № 36.
Интервью № 38.
Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений, Москва:
1997, с. 5 (§33 Правил).
Интервью № 1а.
Goffman Е., Op. cit., р. 298.
Интервью № 13.
Rostang С., Op. cit., р. 76.
Интервью № 19.
202
42
43
44
45
46
47
4S
49
50
51
52
53
54
55
56
57
5S
59
60
61
62
63
64
65
66
67
Интервью № 9.
Интервью № lb.
Интервью № 36.
«Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений», с. 22-
23 (приложения № 1 и 2 к Правилам).
Sykes G., Op. cit., р. 69.
Интервью № 23.
Giddens Л., Op. cit., р. 57.
Интервью № 16.
Особая благодарность обращена к капитану внутренней службы, главному
психологу УИН Министерства юстиции РФ по Тульской области Ирине
Дорошенко..
Sykes G., Op. cit., р. 76.
Furukawa Т., Sarason I., Sarason В., «Social Support and Adjustment to a New
Social Environment» H International Journal of Social Psychiatry, 1998, Vol.44,
№l,p. 58.
Семейное положение респондентов: Россия, N=902 Казахстан, N=396 Франция, N=59
Женат (замужем) 21,6 26,8 28,8
Разведен(а) 21,6 21,2 25,4
Холост (не замужем) 50 41,7 37,3
Вдов(а) 2,4 2 6,8
Нет ответа 4,3 8.3 1,7
Грехом Сайкс отмстил, что около 40% заключенных в описываемой им тюрь-
ме строго режима нс имели свиданий с кем бы то ни было в течение многих
лет (Sykes G., Op. cit., р. 65).
Durand Y, Op. cit., p. 156.
Piettc A., Op. cit., p. 170.
Интересно, что многие из этих дополнительных источников информации
многократно пытались использовать в работе «детектора лжи». Впрочем,
уровень достоверности его показаний чаще всего ниже того, который мо-
жет быть достигнут с помощью внимательного наблюдения, - в 75% случа-
ев человек оказывается способным отличить ложь от правды на основе лишь
собственного восприятия (Lykken D., «А tremor in the blood. Uses and abuses
of the lie detector», New York: McGraw Hill, 1981).
Интервью № За.
Интервью № 23.
Интервью № 28.
Письмо собсседника№ За. Многие пользователи Интернета могут подтвер-
дить верность данного наблюдения.
Интервью № 33.
Интервью № 22.
Интервью № 23.
Интервью № 33.
См.: Росси Ж., Указ, соч., т. 1, с. 222.
Источник: http://www.gks.ru «Russia in figures - 1999».
203
6S Интервью № 32.
69 Интервью № 34.
70 См.: Росси Ж., Указ, соч., с. 105; Шаламов В., «Собрание сочинений в 4-х
томах», Москва: Художественная литература, 1998, т. 1, с. 374.
71 Интервью № 18.
72 Интервью № 30.
73 Интервью №33.
74 Интервью № 20.
7- > Интервью № 18.
76 Marchetti Л.-М., Op. сП., р. 69.
77 Sykes G.,Op. cit., р. 87-105.
7S См.: Гуров Л., «Красная мафия», Москва: Самоцвет, 1995, с. 91-94 ; Ани-
сим ков В., Указ, соч., с. 18—19.
79 Интервью №21.
80 Там же.
х| Интервью №25.
82 Интервью № 32.
83 Интервью №34.
S4 Интервью №20.
К5 Интервью №33.
86 Там же. К «активистам» относятся завхозы, бригадиры, учетчики, члены
различных секций (дисциплинарная, культурно-массовая и т.д.), создавае-
мых под эгодой администрации.
87 Интервью № 12.
KS Интервью № 22.
К9 Интервью №21.
90 Интервью №33.
91 Интервью №21.
92 Интервью № 13.
93 Интервью №21.
94 Интервью № 30.
95 Интервью №33.
96 Schutz A., Op. cit., 224. Крайний, но очень интересный случай незнания
новых правил игры был описан Гарольдом Гарфинкслсм на примере чело-
века, изменившего свой пол (Garfinkel Н., Op. cit., р. 123 et suivants).
97 Girard R. Op. cit., p. 389-391. Впрочем, рудименты ритуалов инициации
сохранились и во многих современных организациях. Например, наблюда-
ется «своего рода эксплуатация молодых врачей, которые вынуждены брать
на себя выполнение наименее престижных функций, которые «не к лицу»
более опытным медикам» (Peneff J., Op. cit., р. 156).
9 К Интервью № 16.
99 Интервью № За.
100 Интервью № 34.
101 Абрамкин В., Чижов Ю., Указ, соч., с.91.
102 Интервью № 25.
204
103 Интервью № 21.
104 Интервью № 30. Аналогичные размышления прозвучали и в ходе интер-
вью № 32.
1(Ь Там же.
106 Коллективное интервью № 33. Вее его участники читали эту книгу!
107 Интервью № 29.
108 Интервью № 18.
109 Росси Ж., Указ, соч., т.2, с.391; Шаламов В., Указ, соч., т. 1, с.267.
110 Подлесских Г., Терешенок А., «Воры в законе: бросок к власти», Москва:
Художественная литература, 1995, с. 162.
111 См.: Там же, с. 233-235.
112 Интервью № 18.
113 См.: Подлесских Г., Терешенок А., Указ, соч., с. 87, 207.
114 Ужесточение наказаний было настолько серьезным, что даже многие судьи
отказывались выносить приговоры «по всей строгости закона». Например,
срок наказания лишением свободы за простую кражу увеличился в 20 раз:
с 3 месяцев до 5-6 лет (Solomon Р., «Criminal Justice under Stalin», Cambridge:
Cambridge University Press, 1996, p. 405-413). В этих условиях повышались
стимулы к поиску «компромиссов» с администрацией, от которой зависела
жизнь на протяжении всех этих долгих лет.
1 ьСм.: Анисимков В., Указ, соч., с.30 ; Шаламов В., Указ, соч., т.2, с. 60-63.
Война «сук» и воров прокатилась но всей стране. Например, в колонии стро-
гого режима № 10 (Пермская область) до сих пор живы предания об этом
противостоянии, в котором здесь верх одержали «суки».
116 Шаламов В., Указ, соч., т.2, с.65.
117 Интервью № 24. Глагол «греть» означает помогать, организовывать взаи-
мопомощь.
118 Интервью № 25.
119См.: Гуров А., Указ, соч., с. 160-163 ; Абрамкин В., Чижов Ю., Указ, соч.,
р. 97.
120См.: Гуров А., Указ, соч., с.112 ; Подлесских Г., Терешенок А., Указ, соч.,
с. 238-252 (список воров в законе).
121 Интервью № 18.
122 Интервью № 36.
123 См.: Гуров А., Указ, соч., с. 165.
124 Интервью № 18. Аналогичные ассоциации присутствую!'также в интер-
вью № 22, 23.
12:1 Письмо собеседника № За.
126 Интервью № 21.
127 Интервью № 22.
128 Интервью № 18.
129 Интервью № 16.
130 Интервью № 24.
131 Интервью № 22.
205
132 Интервью № 21. Слова одного из смотрящих (интервью № 24) подтверж-
дают факт широкого использования данной процедуры принятия решения.
133 Интервью № 24.
134 Интервью № 1.
135 Интервью № 12.
136 Интервью № 39.
137 Интервью № 27b.
138 Интервью № 18.
139 Интервью № 29.
140 Интервью № 27b.
141 Интервью № 1.
142 Интервью № ЗЬ.
143 Интервью № 18. Аналогичные идеи были высказаны также в ходе Интер-
вью № 16, 19,28.
144 Письмо собеседника № За. См. также: Росси Ж., Указ, соч., т. 1, с. 60.
145 См.: ГуровА., Указ, соч., с. 109.
146 Шаламов В., Указ, соч., т. 2, с. 17.
147 Росси Ж., Указ, соч., т. 2, с. 434.
148 Интервью № 30.
149Более полный список приведен в: Анисимков В., Указ, соч., с. 13.
150Так, во времена Достоевского доносчики и вовсе не подвергались никакой
дискриминации со стороны остальных заключенных: «В остроге доносчик
не подвергается ни малейшему унижению; негодование к нему даже не-
мыслимо. Его не чуждаются, с ним водят дружбу, так что если бы стали в
остроге доказывать всю гадость доноса, то вас совершенно не поняли» (До-
стоевский Ф., Указ, соч., с.432). ,
151 Интервью № 38.
152 Интервью № 18.
153 Интервью № 33.
154 Согласно структурологическому подходу, атрибут определяет социальную
группу, на которую распространяются предписания нормы (Crawford S.,
Ostrom Е., «А Grammar of Institutions» И American Political Science Review,
September 1995, Vol. 89, № 3, p. 584).
155 Интервью № 2.
Интервью № За.
b7 Интервью № 18.
b8 Интервью № 27b.
b9 Интервью № 25. Здесь дуализм норм в первую очередь проявляется в отно-
шениях старших и младших.
160 Интервью № 33.
161 Интервью №21.
162 Интервью № 30.
163Интервью № 20.
164 В сталинский период к этим многочисленным линиям раскола добавлялись
еще и тс, что были вызваны спецификой обязательного и по-настоящему
206
каторжного труда. Каждая бригада представляла собой особый микрокосм,
враждебно относящийся ко всему внешнему миру: заключенным из других
бригад (соперникам в борьбе за более легкие наряды и за пайку), учетчи-
кам, надзирателям... Взаимоподдержка и круговая порука внутри бригады
резко контрастировала со стремлением обмануть всех «чужих». Ярчайшую
иллюстрацию сказанному можно найти в романе Л. Солженицына «Один
день Ивана Денисовича» (Париж: YMCA-Press, 1973).
Интервью № 27а.
,66Tourainc A., «Critique de la modernite», p. 329.
167Girard R., Op. cit., p. 169.
168 Шаламов В., Указ, соч., т. 2, с. 43.
169Росси Ж., Указ, соч., т. 1, с. 107.
170Заметим, что на царской каторге к гомосексуализму относились значитель-
но более терпимо: «Любители прекрасного пола прибегают к другим сред-
ствам, совершенно безопасным... Над ним (Сироткиным, «чрезвычайно хо-
рошеньким мальчиком». - А.О.) и его товарищами часто таки посмеива-
лись (не более того! - А.О.)», Достоевский Ф., Указ, соч., с. 435.
171 Интервью № 10.
172 Интервью №21.
173 Интервью № 34.
174 Интервью № 40.
17:1 Хотя многие криминологи выступают против идеи «аккумуляции» наси-
лия, даже они согласны с тем, что некоторые институциональные среды, в
первую очередь тюрьма, более жестоки к попадающим в них индивидам,
чем другие. «Агрессивность нс накапливается, подобно воде перед плоти-
ной. Просто организм, испытывающий потребность в действии, в стиму-
лировании. Эта жажда действия может принимать жестокие по отноше-
нию к окружающим формы у тех людей, которые привыкли к агрессивному
поведению» (Cusson М., «Del inquantspourquoi?», Paris: Arman Colin, 1981,
p. 149). Какой бы ни была природа агрессивности, именно в тюрьме она
принимает наиболее жестокие и крайние формы.
176 Интервью № 18.
l77Chauvenet A., Orlic F., Benguigui G., Op. cit., p. 118.
178 Росси Ж., Указ, соч., т. 1, с. 27.
179Ткачевский Ю., Указ, соч., с.83 ; http://www.gks.ru «Russia in figures- 1999».
1K0Bourdicu P. , Passcron J.-C., Op. cit., p. 12.
181 Tocqueville A. de, Beaumont G. de, Op. cit., p. 192.
l82Bourdieu P. , Passeron J.-C., Op. cit., p. 51.
183 Wicviorka M., et allies, Op. cit., p. 19.
l84RocheS., Op. cit.,p. 204.
185 Интервью № 13.
186 Интервью № 26.
187 Исследование случаев насилия в колледже показало, что узкие, плохо осве-
щенные коридоры превращаются в один из главных источников микрокон-
фликтов в повседневной жизни школьников (Pcralva A., «La violence аи
college: ипе etude de cas», document de travail du C.A.D.I.S., 1996, p. 17).
207
188 Шаламов В., Указ, соч., 1.1, с.50.
1 X9 Интервью № За.
190 Интервью №21.
191 Интервью № 16.
192 Интервью № 13.
193 Wieviorka М. et Allies, Op. cit., p. 19.
194Интервью№ 18.
195 Интервью № 27a.
196 Интервью № 38.
197Uscem В., Rcising M., «Collective Actions in Prisons: Protests, Disturbances
and Riots» // Criminology, November 1999, Vol. 37, № 4, p. 735.
,9KChauvcnet A., Orlic F., Bcnguigui G., Op. cit., p. 123.
199Шаламов В., Указ, соч., т. 1, с. 88. Выдержка из правительственной теле-
граммы от 10 января 1939 г., подписанной Сталиным, подтверждает дан-
ный вывод: «Использование физических пыток в практике НКВД, разре-
шенное ЦК в 1937 году, позволило разоблачить многих врагов народа. Цен-
тральный комитет считает, что данные методы следует продолжать
использовать, в качестве исключения, в отношении особо опасных врагов»
(цит. по: Solomon Р. , Op. cit. р. 258).
200Ostrom Е., «Governing the Commons. The Evaluation of Institutions for
Collective Action», Cambridge: Cambridge University Press, 1990, p. 11.
201 Равновесием по Нэшу называется такой исход игры, когда никто из игроков
нс может в одностороннем порядке увеличить свой выигрыш. Равновесием
по Парето называется такой исход игры, когда никто из игроков не может
увеличить свой выигрыш без ущерба для выигрыша второго игрока.
202 Интервью № 27а.
203 Интервью № 1b.
204Интервью № 38.
205 Там лее. Подчеркнем, что ввиду специфики сюжета многие из наших собе-
седников нс рискнули высказать свое мнение по этому поводу, особенно
«под запись».
206 Интервью №18.
207 Каким бы парадоксальным не мог показаться следующий факт, но Прези-
дент РФ употребил аналогичное выражение в своей оценке ситуации в Чечне,
утверждая необходимость «мочить в сортире чеченских террористов».
208 Интервью № 13. До начала 90-х годов функции младших инспекторов в
колониях, равно как и конвойные функции, исполнялись солдатами-сроч-
никами, проходящими службу во внутренних войсках («красные шапочки»
на тюремном арго).
209 Интервью № 24.
210 Интервью № 38.
211 Шаламов В., Указ, соч., т. 1, с. 141.
212 Интервью № 20.
213 Интервью № 1а.
214 Интервью №21.
215 Интервью № 18.
208
216 Интервью №14.
2 17Интервью № 35а. Решение о наказании водворением в ШИЗО или ПКТ
относится к компетенции начальника колонии (он принимает его на основе
представления начальника отряда).
21 sTouraine Л., «Critique de la modernite», p. 270. В терминах психологии
3. Фрейда набор ролей можно сопоставить с Оно.
219 Росси Ж., Указ, соч., т. 1,с. 130-131.
220 Согласно требованиям Правил внутреннего распорядка, свободное время
осужденных не должно превышать одного часа в день («Правила внутрен-
него распорядка исправительных учреждений», с.25).
221 Rcynaud J.-D., Op. cit., р. 39.
222 Интервью № 38.
223 Интервью № 39.
224 Интервью № 36.
225 Интервью № 29.
226 Интервью № 16.
227 Интервью № 1а.
22к Интервью № За.
229 Интервью № 41.
230 Шаламов В., Указ. соч. т. 2, с.35.
231 Интервью № 18.
232 Интервью № 21. Аналогичные мысли были высказаны и в ходе интервью
№41.
233 Абрамкин В., Чижов Ю., Указ, соч., с. 109. Например, выражение «запо-
роть косяк» означает «нарушить неформальную норму (понятие)».
234 Интервью № 27b.
2 3> Интервью № 33.
236 Интервью № 37.
237 Интервью № 16.
23к Интервью № 25.
239 Интервью №21.
240 Там же. Правило сложения сроков наказания позволяет убийце лишь не
намного увеличить срок своего заключения.
241 Интервью № 7.
242 Интервью № 13.
243 Интервью № 2.
244 Интервью № 10.
245 Интервью № ЗЬ. Интервью было проведено в 1996 г.
246 Интервью № 20.
247 Touraine A., «La parole et le sang. Politique et societe en Amerique Lcitine»,
p. 331.
24K Pcralva A., Op. cit., p. 35.
249 RochcS., Op. cit.,p. 110, 142.
Интервью № 20.
209
251 Интервью № 32.
252 Интервью № 20.
253 Интервью № 9.
254 James Р. , Op. cit., р. 62-63.
255 Абрамкин В., Чижов Ю., Указ, соч., с. 122.
256 Интервью № 1а.
257 Интервью № 8.
258 Цит. по: Langlois R, «Rationality, Institutions, and Explanation», in Langlois R.
(cd.), «Economics as a Process. Essays in the New Institutional Economics»,
Cambridge: Cambridge University Press, 1986, p. 236.
259 Интервью № За. Подобными наблюдениями поделился и собеседник №31.
260 Интервью № За.
261 Институциональный статус доверия остается неясным: идет ли речь о ве-
ровании, ценности, аффекте или норме? Вероятно, вес четыре определе-
ния доверия имеют право на существование и, более того, они взаимосвя-
заны. Например, доверие часто имеет явное аффективное выражение. «Для
большинства людей утверждение, что собеседник нс достоин доверия, рав-
нозначно скрытой или явной злости, проявлению ненависти» (Garfinkcl Н.,
Op. cit., р. 51). С другой стороны, доверие как состояние сознания, верова-
ние, влияет на разработку плана взаимодействия. «Доверие - это ожидание
определенных действий других, влияющих на выбор актора, когда он дол-
жен принимать решение до того, как станут известными действия других»
(Ostrom Е., «А Behavioral Approach to the Rational Choice Theory of Collective
Action» //American Political Science Review, March 1998, Vol. 92, № 1, p. 12).
Доверие может также играть роль традиционной ценности. «Традиция яв-
ляется опорой для “базового доверия” (basic trust), столь важного для обес-
печения непрерывности идентичности индивида» (Giddens A., «In Defence
of Sociology. Essays, Interpretations and Rejoinders», Cambridge: Polity Press,
1996, p. 35). Впрочем, доверие теряет характер навязанного и поддержива-
емого традицией по мерс ускорения модернизации. Для анализа места до-
верия в современных обществах требуется постулировать сознательную и
добровольную его природу: люди доверяют лишь в том случае, когда они
убеждены, что доверие помогает им лучше реализовывать свои интересы..
Не стремясь свести доверие лишь к одному его измерению, мы сконцент-
рируемся, тем нс менее, на доверии как норме, применяемой по инициа-
тиве самих акторов для организации их повседневных взаимодействий.
Многие сложные ио своей структуре сделки нс могут быть осуществлены
без существования доверия между их сторонами. Например, любая сдел-
ка с использованием денег в качестве средства платежа должна опираться
на доверие: доверие к банку, эмитирующему денежные знаки, и к партне-
ру, от которого ожидается исполнение обязательств после получения пре-
доплаты. «За исключением бартерных сделок, практически любая эконо-
мическая трансакция оставляет возможность для обмана» (Milgrom Р. ,
North D., Wcingast В., «The Role of Institutions in the Revival of Trade: the
Law Merchant, Private Judges, and the Champagne Fairs» // Economics and
Politics, March 1990, Vol.2, n°l, p. 6). Сделки в рамках доверительного
управления (траста) делают особенно рельефной роль доверия в эконо-
мике. «Доверие учредителя траста (creator of the trust) к доверительным
210
собственникам (trustee) находится в центре любого трастового договора
(trust)» (James Р., «Introduction to English Law», London: Butterworths, 1989,
p. 499). Это не случайно, что в английском языке слово «траст» (trust)
означает одновременно и доверие, и трастовый договор. Рассмотрение
трансформации доверия в норму делает акцент на соответствии между
ожидаемым поведением, включая обещания, и реальными действиями.
С этой точки зрения определение доверия Г. Гарфинкслсм в терминах «не-
сомненного соответствия» нам кажется наиболее точным. «Для организа-
ции своей повседневной деятельности индивид предполагает, что несом-
ненное соответствие должно существовать между восприятием событий
и поступков и их действительным содержанием. Причем индивид одно-
временно предполагает, что окружающие тоже предполагают существо-
вание этого соответствия и ожидают этого соответствия в поступках ин-
дивида точно таким образом, как он его ожидает увидеть в поступках ок-
ружающих» (Garfinkel Н., Op. cit., р. 50).
Ожидание несомненного соответствия между ожидаемыми и действитель-
ными действиями партнера часто упоминалось нашими собеседниками в
ответах на вопрос о том, как они понимают доверие. По их мнению, дове-
рие -- «это возможность в ряде случаев принимать на веру то, что говорит
мне партнер, и не подвергать его действия проверке» (Интервью № 9*, звез-
дочкой отмечены интервью, проведенные в ноябре 1998 - июле 1999 г. с
российскими предпринимателями, см. раздел 1.3. «Источники информа-
ции»). «Доверие - это ощущение другого человека... продолжением само-
го себя - то есть, я считаю, что этот человек что сказал, то и подумал, сде-
лал. То, что я от него слышу, то он на самом деле и думает...» (Интервью
№ 21 *). «Под доверием я понимаю такое сотрудничество с партнером, ког-
да его достаточная открытость должна быть в плане его положения финан-
сового, экономического, технического уровня и уровня специалиста» (Ин-
тервью № 3*). Иными словами, для построения доверительных отношений
от людей требуется достаточная открытость касательно их намерений и спо-
собность выполнять обещания. А просчитываемость намерений и действий,
как мы уже подчеркивали, является основной характеристикой нормы как
таковой.
262 Интервью № 16.
263 Интервью № 20. Ср.: самоназвание представителей итальянской мафии -
cosa nostra (наше общее дело).
264 Интервью № 27а.
26> Интервью № 26.
266 Marchetti А.-М., Op. cit., р. 123.
267 Интервью № 18.
26К Axelrod R. «The Evolution of Co-operation», London: Penguin Books, 1990,
p. 28.
269 Интервью № 6.
270 Интервью № 19.
271 Шаламов В., Указ, соч., т.1, с.21 ; Росси Ж., Указ, соч., т. 1, с. 50.
272 Письмо собеседника № За.
273 Интервью № 28.
211
15-4300
274 Douglas M., Op. cit., p. 3 1.
275 Giddens A., «The Constitution of Society», p. 75.
276 Росси Ж., Указ, соч., т.2, с.371.
277 Шаламов В., Указ, соч., т. 1, с. 563-564.
278 Интервью № 33.
279 Интервью №21.
280 Интервью № 25.
281 Росси Ж., Указ, соч., т. 1, с. 162.
282 Шаламов В., Указ, соч., т. 1, с. 269.
283 См.: Анисимков В., Указ, соч., с. 35.
284 Интервью № 13.
285 Интервью № 18.
286 Интервью № 1Ь.
287 Интервью № 12.
288 Интервью № 35. Для приготовления крепкого чая, чифира, особенно цени-
мого заключенными, требуется целая пачка заварки (~50 г).
289 Moore М., «Truth, Trust and Market Transactions: What Do We Know?» // The
Journal of Development Studies, October 1999, Vol. 36, № 1, p. 78.
290 Coleman J., Op. cit., p. 99-100.
291 Интервью № 24.
292 Только в 10% исследованных учреждений ситуация более или менее близка
к социальному оптимуму (для тюрьмы). В то же время большинство (43%)
близки к идеальному типу «черной» колонии (29% - к идеальному типу
«красной»)..
293 См.: Cai lie A., «Presentation» // Revue du МА USS, second semestre 1994, № 4;
Orlean A., «Sur le role respectif de la con Hance et de Г intcret dans la construction
de 1’ordrc marchand», Ibid.
294Sykes G., Op. cit., 101.
295 Письмо собеседника № За.
296 Росси Ж., Указ, соч., т. 1, с. 117-118.
297 Ткачевский Ю., Указ, соч., с. 82.
298 Интервью № 22.
299 Ткачсвский Ю., Указ. соч. с. 82.
300 Интервью № 35а. Например, бунт во владимирской колонии повлек за со-
бой 52 жертвы, в том числе 6 заключенных были убиты.
301 Ср. многочисленные приготовления к празднику в тюрьме для инженеров
сталинского времени, описанные в: Солженицын А., «В круге первом» -
Солженицын А., Собрание сочинений в 6-ти томах, Франкфурт-на-Майне:
Посев, 1971, т. 3, 4.
302 Опрос ВЦИОМ, проведенный 17-20 декабря 1999 г., источник: http://
www.polit.ru, 27.12.1999.
303 Ср. описание празднования Рождества и организации театральных пред-
ставлений обитателями острога в: Достоевский Ф., Указ, соч., 542-561.
304 Touraine A., «Qu’est-ce que la democratic?», p. 23-24.
305 Шаламов В., Указ, соч., т. 1, с.231.
212
306 Интервью № 21.
307 Интервью № За.
зокSykes G., Op. cit., р. 49. Курсив наш - А.О.
309 Интервью № 7.
310 Интервью № За.
311 Интервью № 27b.
312 См.: Росси Ж., Указ, соч., т. 2, с. 472-473. Сокращенная пайка предназнача-
лась для заключенных, не выполнивших дневную норму выработки, голод-
ная пайка - для неработающих заключенных.
313 Интервью № 18.
314 Интервью № 20.
315 Dubet F., Op. cit., р. 136.
316 Интервью № 33.
317 Bcttelheim В., Op. cit., р. 315.
31 s Письмо собеседника № За, написанное 23 ноября 1998 г.
319 Piettc A., Op. cit., р. 163.
320 Интервью № 29. Речь идет о колонии с контингентом в 1200 человек.
321 Интервью № 36.
322 Интервью № 1а.
323 Интервью № 22.
324 Интервью № 25. Заметим, что данная беседа состоялась в Туле, одном из
ближайших к Москве областных центров!
325 Интервью № 10.
326 Gofiman Е., Op. сП., р. 104.
327 Durand Y., Op. cit., р. 128.
32К/Ш,р. 159.
329 Rostang С., Op. cit., р. 126.
330 Росси Ж., Указ, соч., т. 1, с. 161.
331 Интервью № 13.
332
Сколько человек входит в вашу «семью»? Россия, N=71 Казахстан, N=242
Два 32,4 20,2
Три 25,4 18,2
Четверо и более 14,1 29,8
Ее численность постоянно меняется 22,5 28,1
Нет ответа 5,6 3,1
333 Интервью № 1а.
334 Интервью № 25.
335 Интервью № 29.
336 Интервью № 22.
337 Росси Ж., Указ, соч., т. 1, с. 178.
ззк Интервью № За.
339 Интервью № 29.
340 Интервью № 39.
213
15*
341 Семьи, образуемые женщинами-заключенными, требуют специального ана-
лиза: в этой среде сексуальные контакты не только не исключены, зачастую
они становятся правилом. В качестве гипотезы мы можем предположить,
что восприятие дуализма мужских и женских ролей менее ярко выражено
среди российских женщин, чем среди мужчин. По крайней мере, исполне-
ние женщиной мужской роли в тюрьме отнюдь не рассматривается в каче-
стве постыдного и унизительного.
342 Интервью № 1а.
343 Reynaud J.-D., Op. cit., р. 141.
344 Gambetta D., Op. cit., p. 57.
345 Абрамкин В., Чижов Ю., Указ, соч., с. 125.
346 Интервью №1а.
347 Интервью № 27а.
348 Weyrauch W., Op. cit., р. 59-62.
349 Milgrom Р. , North D., Weingast В., Op. cit., p. 3.
350 В табл. 43 представлены ответы заключенных на вопрос «С каким принци-
пом разрешения конфликтов вы чаще всего сталкиваетесь в повседневной
жизни?» и ответы обычных россиян на вопрос «Какой подход вы предпоч-
ли бы в случае конфликта вашей семьи с другими?». Варианты ответа нс
были идентичными.
351 Интервью № 13.
352 Интервью № 20.
353 Интервью № 16.
354 Bonafi-Schmitt J.-P. , «Justice alternative»; Le Roy E., «Conciliation», dans
Arnaud A.-J. (sous la direction de), «Dictionnaire encyclopedique de theorie et
de socio I ogie de droit», p. 15, 89.
Ъ5 Интервью № lb.
356 Интервью № 24.
357 Schutz A., Op. cit., p. 75.
358Интервью № la.
359 Интервью № 16. На наш взгляд здесь, уместно воспроизвести точку зрения
Достоевского на данную проблему слепого исполнения норм закона: «Эти
бездарные исполнители закона решительно не понимают, да и не в состоя-
нии понять, что одно буквальное исполнение его, без смысла, без понима-
ния духа его, ведет прямо к беспорядкам, да и никогда к другому не приво-
дило. «В законах сказано, чего же больше?» - говорят они и искренно удив-
ляются, что от них еще требуют, впридачу к законам, здравого рассудка и
трезвой головы» (Достоевский Ф., Указ, соч., с. 543).
360 Интервью № 27b.
361 Там же.
362 Boltanski L., Thevenot L., Op. cit., p. 206.
363 Интервью № 30.
364 Интервью № 27b.
365 Arnaud-Due N., «Loi», dans Arnaud A.-J. (sous la direction de), Op. cit.,
p. 353.
366Manai D., «Equite», Ihid., p. 235.
214
367 James P. , Op. cit., p. 149.
368Garfinkel H., Op. cit., p. 105.
369 Интервью № 2.
370 Интервью № 27b.
371 Lettre de 1’interlocuteur № 3a.
372 Интервью № 20.
373 Интервью № 4.
374 Arlacchi P., «Mafia etcompagnies. L’ethique mafiosa et I'esprit du capitalisme»,
p. 45.
375 Росси Ж., Указ, соч., т. 1, с. 103-104.
376 Observatoire International des Prisons, Op. cit., p. 28, 33.
3 ПОПЫТКА ОБОБЩЕНИЯ:
«РАЗОРВАННОЕ»
ОБЩЕСТВО
С точки зрения количественных критериев как можно отличить
«маленькое» общество от «большого»? Идет ли речь о локальном со-
обществе, о регионе или об институте? О десятках, тысячах или мил-
лионах людей? С точки зрения любого количественного критерия та-
кую страну, как Советский Союз, вряд ли можно отнести к «малень-
ким» обществам. Общее население СССР составляло в 1990 г. около
290,1 млн человек, что помещало его на третье место в мире, после
Китая и Индии, по числу жителей (табл. 51 с динамикой численности
населения)1. Даже после распада СССР население Российской Феде-
рации составляет около 150 млн человек.
Таблица 51
Млн жителей
1940 (СССР) 195
1950 180
1960 214
1970 242
1980 265,5
1990 290
1999 (Российская Федерация) 146,3
2000 145,6
Как же можно тогда претендовать на приложение модели «малень-
кого» общества к анализу социального устройства страны, еще недав-
но считавшейся «великой»? Наш подход вовсе не предполагает поста-
вить под вопрос количественную значимость постсоветского обще-
ства. Однако необходимо подчеркнуть следующий парадокс: даже
такое количественно большое общество может функционировать в
соответствии с логикой «маленького» общества, причем эта логика не
претерпевает существенных изменений. Хотя нельзя отрицать значи-
тельных изменений, которые произошли в советском обществе в пос-
лесталинское время и удалили его от тоталитарной модели, в целом
модель властных отношений (близких к идеальному типу навязанных)
радикально не изменилась, как не изменилось и отношение между
легальной властью и повседневной жизнью граждан. Такое постоян-
216
ство модели властных отношений и позволяет рассматривать советс-
кое и постсоветское общество в континууме, пользуясь прилагатель-
ным постсоветский.
Навязанный характер легальной власти сближает тюремное сооб-
щество и постсоветское общество. Где бы ни возникали навязанные
властные отношения, в тюрьме, в отдельных регионах юга Италии
или в советском обществе, насчитывающем десятки миллионов жите-
лей, они обусловливают воспроизводство модели «маленького» обще-
ства, описанной нами в предыдущих главах. Начнем краткий и фраг-
ментарный обзор семейства «маленьких» обществ за пределами тюрь-
мы с эскиза сицилийского общества.
3.1. Пример юга Италии
Какими бы ни были ассоциации, возникающие при обсужде-
нии истории юга Италии, мафия, каморра (сатокга), ндрангета
(’ndrangheta) или «аморальная семейственность» (amoralfamilism), все
они указывают на закрытый, враждебный внешнему миру характер
локального общества. Если оставить в стороне чисто криминальную
составляющую мафии, то за этим термином скрывается прежде всего
особая социальная организация. Видение мафии как модели социаль-
ного устройства особенно важно для настоящего исследования. Влия-
ние, которое оказывает мафия на организацию повседневной жизни,
для нас важнее ее структуры и особенностей внутреннего функциони-
рования. Тем более что «мафия - это прежде всего особый тип пове-
дения и власти, а не формальная организация»2.
Исторически мафия возникла как ответ на абсентеизм государства
в южных регионах Италии на протяжении всего XVIII в. С одной сто-
роны, демократизация отношений земельной собственности в Сици-
лии увеличила к I860 г. в десять раз число собственников наделов
(от 2000 до 20 000), что создало настоятельную потребность в эффек-
тивных механизмах защиты прав собственности3. С другой стороны,
государство на юге Италии никогда не воспринималось в качестве ин-
станции, способной помочь в решении повседневных конфликтов, в
том числе и связанных с вопросами собственности. Начнем с того,
что политика Испании в XVII-XVIII вв. (а Сицилия тогда была испан-
ской колонией) отводила острову роль вассала, интересы населения
которого учитывать было вовсе не обязательно. Переход под итальян-
скую юрисдикцию не изменил желания государства, теперь уже ита-
217
льянского, брать, ничего не давая взамен. «Мафия возникла и укрепи-
лась в условиях отсутствия официальной системы правосудия... Ита-
льянское государство просто забыло о существовании Сицилии»4.
Кроме того, вплоть до второй половины XX в. экономическая полити-
ка итальянского государства базировалась на перераспределении ре-
сурсов из более бедных регионов (Меззоджиорно - Mezzogiorno, юг)
в пользу более богатых, северных, регионов (Милан, Турин). «Страте-
гия национальной экономической политики заключалась в усилении
экономически более развитых территорий за счет менее развитых»3.
Подобная политика породила многочисленные конфликты в экономи-
ческой, социальной и политической сферах, вместо того, чтобы их
решать.
Невозможность опираться на легальную власть для организации
повседневной жизни обусловила «закрывание» локального общества
по отношению к внешнему миру. Локальное сообщество выработало
свои собственные процедуры решения конфликтов, более эффектив-
ные в сравнении с официальными. Таким образом, мафия возникла
для решения конфликтов и для выполнения посреднических функций.
«Уважаемые люди (одно из названий членов мафии) решали конфлик-
ты в течение нескольких недель, а не лет, благодаря обладанию всей
необходимой информацией»6. Последняя часть фразы особенно инте-
ресна. Локальный и персонифицированный характер отношений об-
легчает сбор всей требуемой информации, касающейся того или ино-
го события. Иными словами, цена, которую приходится платить за
эффективность теневого правосудия, заключается в отказе от перспек-
тив трансформации общества в «большое». Чтобы доказать принад-
лежность традиционного сицилийского общества семейству «малень-
ких» обществ, попробуем применить к его анализу четыре основных
критерия, предложенных в процессе описания тюремного мира: от-
сутствие четких границ между сферами повседневной жизни, персо-
нификация отношений, несовершенство процедур управления наси-
лием и дуализм норм.
Современная концепция сферы частной жизни, отделенной от пуб-
личной, чужда для традиционного сицилийского общества. Возмож-
но, что преувеличенная важность вопросов женской чести, которые
зачастую приводят к многочисленным конфликтам, объясняется
именно дефицитом средств защиты пространства частной жизни,
если не учитывать физическую силу или обращение к мафиозным
нормам. «Женская честь представляет собой в зонах действия ма-
фии наиболее типичный символ целостности и нерушимости семьи»7.
Что касается неформальных методов защиты семейного простран-
218
ства, то здесь в первую очередь следует упомянуть мафиозную нор-
му, согласно которой «никто не должен быть в курсе внутрисемей-
ных дел других семей, за исключением своей собственной»8. Таким
образом, информационное пространство мафии весьма фрагменти-
ровано. Любая важная информация не выходит за пределы семьи.
Впрочем, такой подход в лучшем случае обеспечивает разделение
публичной и внутрисемейной сфер. Проблема защиты индивида от
нежелательного вмешательства в его дела со стороны членов семьи
даже не рассматривается в качестве важной. По свидетельству изве-
стного «предателя» мафии, Томазо Бушкета, «у нас в Сицилии «ин-
дивид» просто не существует»9.
Мафия распространяет принцип не-дифференциации правил игры
на все сферы повседневной деятельности. Например, внедрение ма-
фии на рынок ставит под вопрос автономный характер его функцио-
нирования. Организация труда на предприятии, равно как и методы
конкурентной борьбы, подчиняются традиционным императивам, но-
сителем которых выступает мафия. Патернализм несовместим с прин-
ципами профсоюзного представительства интересов наемных работ-
ников, обращение к мафии за защитой и протекционизмом отрицает
принципы свободной конкуренции и т.д.10 Контролируемый мафией
рынок далек от современного, он представляет собой смесь традици-
онных ценностей и стремления к максимизации прибыли.
Жизнь во враждебной институциональной среде, в которой недо-
ступны легальные методы защиты пространства частной жизни, объяс-
няет поиск убежища в рамках семейных и персонифицированных от-
ношений. «Жизнь сконцентрирована в личном пространстве (Jafede
privata), которое населено друзьями и членами семьи и в котором люди
находят убежище от социальной неопределенности, агрессии и неспра-
ведливости»1 1. Базовая единица организационной структуры мафии -
коска (cosed) построена по типу семьи. Как правило, она включает в
себя 15-20 членов (реже - от 7 до 80), связанных между собой кров-
но-родственными узами. Кроме того, внешняя среда мафиозной се-
мьи, ее своеобразный «защитный пояс», состоит из людей, лично зна-
комых с ее членами. Эта внешняя среда структурирована в сети зна-
комств и клиентских отношений (рис. 18). Следовательно, существуют
как минимум два эшелона защиты от неблагоприятного воздействия
внешней среды. Такая глубокоэшелонированная защита позволяет
поддерживать в рамках семьи комфортный климат, но происходит это
ценой игнорирования всего происходящего на периферии коски и ус-
тановленных ее членами отношений. Эдвард Бэнфилд назвал такой
способ организации социального пространства «аморальной семей-
279
ственностью», которая сводится к следующему принципу: «максими-
зируй краткосрочные выгоды нуклеарной семьи, предполагая, что все
остальные люди действуют подобным же образом»12.
Пропасть, разделяющая центр (семью) и периферию социального
пространства, облегчает направление насилия, генерируемого в по-
вседневной жизни, к периферии, вовне социальной микросреды. Су-
ществует поразительное сходство между принципами пространствен-
ной организации калабрийских деревень вплоть до 30-х годов XX в. и
теми, которые мы изучили на примере тюремного мира в разделе 2.2.4
«Неформальные категории». Парии локальных сообществ, становя-
щиеся «приемлемыми» жертвами, живут на выселках, на периферии
деревни (ср.: место «петухов» на периферии помещений отряда). «Ка-
тегории населения, лишившиеся чести, а значит статуса, территори-
ально жили отдельно от остальных членов сообщества»13. Дуализм
норм объясняет тот факт, что одновременно разрешаются убийства
людей, не принадлежащих к мафиозной организации, но насилие внут-
ри мафии подчинено жесткому и детальному контролю. Контроль над
насилием принимает форму многочисленных процедур, регулирую-
щих решение конфликтов между членами мафии. «Решение конфлик-
тов между членами сложных коалиций родственников и друзей про-
исходит в ходе неформальных встреч, при постоянном подчеркива-
нии лояльности и дружбы»14. Отсутствие четких правил, позволяющих
мирно решать конфликты между семьями мафии, привело к возник-
новению в 50-60-е годы региональных и межрегиональных согласи-
тельных комиссий, «куполов» (coupole), основная задача которых за-
ключалась в поиске мирных решений в конфликтах между косками.
Впрочем, посредничество согласительных комиссий лишь добави-
ло третий эшелон защиты, общее для всех мафиозных семей норма-
тивное пространство, не изменив при этом самого принципа дуализ-
ма отношений. Границы «маленького» общества расширились: члены
220
других семей мафии превратились в «своих», но само общество не
стало «большим». Рассмотрим подробнее неписаные нормы жизнеде-
ятельности мафии как нормативного пространства, общего для всех
семей. Большинство из этих норм носит глубоко дуальный характер.
С одной стороны, существует норма, «согласно которой в отношениях
между «людьми чести» всегда нужно говорить только правду»15.
С другой стороны, честность требуется только между членами мафии.
Отношения же с «чужаками» строятся на основе нормы «молчания»
(omerta), т.е. отказа «вводить кого-либо в курс деятельности мафии»16.
Так как государство воспринимается как олицетворение всего «чужо-
го», контакты с его представителями особенно нежелательны. «Сле-
дует избегать передачи какой-либо информации полиции»17. В этой
связи вспоминается одно из понятий: «Не обращайся к администра-
ции за помощью для разрешения внутренних конфликтов» - у этих
норм явно одни и те же корни. С одной стороны, доверие царит в ма-
фиозной среде. Здесь «слово чести» значит больше, чем зафиксиро-
ванные в писаном контракте обязательства. Более того, «члены мафии
производят доверие на продажу..., что делает возможными ряд эко-
номических сделок, в которых доверие между партнерами отсутству-
ет, а государство оказывается неспособным восполнить этот дефицит
доверия»18. С другой стороны, уровень межличностного доверия на
юге Италии (50-60%) самый низкий в Западной Европе19. Далее, су-
ществуют нормы, запрещающие воровать у «своих» (т.е. членов
мафии), соблазнять жен «своих», ввязываться в жестокое противосто-
яние со «своими» и т.д.20 Резюмируя, еще раз подчеркнем, что тради-
ционное общество юга Италии полностью соответствует идеальному
типу «маленького» общества21.
3.2. Советское общество:
незавершенная модернизация
Перед тем, как применить модель «маленького» общества к анали-
зу советского общества, требуется уточнить природу властных отно-
шений, на которых оно основано. Напомним, наша исходная гипотеза
предполагает, что чуждый, навязанный характер легальной власти
сближает тюремный мир и постсоветское общество. История взаимо-
отношений между российским государством и его гражданами дос-
тойна специального исследования. Здесь же мы ограничимся первым
наброском, эскизом данной проблемы.
221
3.2.1. Роль советского государства в повседневной
жизни граждан
Модель отношений между государством и обществом, сложив-
шаяся на сегодняшний день, не является «изобретением» советской
эпохи и имеет длительную историю. Так, власть русских царей су-
щественно отличалась по своей природе от власти западных монар-
хов. Концепт традиционного (domestique) соглашения в терминах,
предложенных Лораном Тевено и Люком Болтански, позволяет под-
черкнуть симметричный характер прав и обязанностей суверенов на
Западе. «Привилегии короля компенсируются жертвами во имя его
подданных, которые он обязан приносить: он не принадлежит себе
самому, он должен забыть о себе самом во имя других»22. В свою
очередь, царь «не связан никакими обязательствами, он сам опреде-
ляет любые правила игры»23. Восприятие царя как наместника Бога
на русской земле дает ему абсолютно всеобъемлющую власть. Уста-
навливаемые им законы зависят только от его воли, что исключает
заинтересованность в изучении контекста их применения. Поэтому
для русского крестьянина закон всегда ассоциировался со стихий-
ным бедствием: «его смысл неясен, но сила непреодолима»24. Неза-
интересованность в учете реакции подданных на действия власти
обусловливает обреченность на неудачу любых ее инициатив, каки-
ми бы благими намерениями они ни были движимы. Правильная ин-
терпретация намерений власти в таких условиях практически не-
возможна. Например, первые результаты отмены крепостничества в
1861 г. оказались прямо противоположными намерениям реформа-
торов. «Неудача реформы объяснялась в меньшей мере недостаточ-
ностью данных крестьянам прав, чем непониманием крестьянами
тех прав, которые им были даны»25.
Советская модель оказалась тоже неспособной заполнить вакуум,
разделяющий государственную власть и повседневную жизнь граж-
дан. Наоборот, взаимная изоляция государства и общества усилилась
в результате последовательной политики по уничтожению любых эле-
ментов гражданского общества, которое и призвано быть посредни-
ком между легальной властью и гражданами. Таким образом, можно
говорить о попытке построения советского общества в соответствии с
моделью тотального института, особенно явной в сталинский период.
Тоталитарная система предполагает «такоеГ социальное устройство,
которое основано на атомизации, на уничтожении любых независи-
мых от государственной власти элементов»26. Результаты «атомиза-
ции как вектора государственной политики»27 оправдывают аналогию
222
между тоталитарным государством и тюрьмой, - в обоих случаях ле-
гальная власть уничтожает все чуждые ей социальные структуры.
Опрос, проведенный на репрезентативной выборке сотрудниками
ВЦИОМ в конце 80-х годов, показал, что значительная часть советс-
кого населения описывает свое обычное состояние в терминах одино-
чества. Более 40% признают себя глубоко одинокими. Следовательно,
советская система «создала одинокого человека и использовала в сво-
их интересах его демонстративную несоциабельность»28.
Впрочем, высокие издержки организации повседневной жизни
граждан под неусыпным контролем государства так никогда и не по-
зволили полностью реализовать модель тотального института в мас-
штабах общества, даже в сталинскую эпоху. Скорее, речь идет о нега-
тивном компромиссе, основанном на взаимном игнорировании госу-
дарства и советских людей. Государство отказывается от претензий
на детальный контроль повседневной жизни граждан, а граждане от-
казываются от попыток поставить под вопрос всевластие и неподкон-
трольность государства. «Население научилось держаться подальше
[от государства], обходить его, мириться с ним, оставляя ему моно-
польное право на организацию политической сферы, но защищая при
этом свою частную жизнь. Поэтому отсутствие сформированного граж-
данского общества не означает полной абсорбции социальной жизни
партией и государством»29.
В рамках негативного компромисса добровольное подчинение за-
кону не обязательно, однако и полный отказ от закона тоже нежелате-
лен. Как показал один из недавно проведенных социологических оп-
росов, подавляющее большинство россиян (58,5%) уверены, что если
закон противоречит здравому смыслу, то следует слушаться здравого
смысла30. Аналогичный подход характерен не только для обычных
людей, но и для «капитанов» советской экономики - директоров пред-
приятий. В условиях бесконечно большого числа регламентирующих
документов, присылаемых контролирующими работу предприятий
министерствами, директора предпочитали действовать на основе здра-
вого смысла. Каждое министерство имело в среднем 10-30 тыс. дей-
ствующих регламентирующих документов. Более того, число этих до-
кументов не переставая возрастало ввиду замкнутого круга, характер-
ного для любого бюрократического и централизованного управления.
«Попытки решить проблемы, возникающие в процессе централизо-
ванного регулирования, малоэффективны, потому что они увеличива-
ют разрыв между контрольным воздействием и автономным регули-
рованием. Этот разрыв приводит к тому, что еще больше усилий при-
кладывается для усиления контрольного воздействия. Эта избыточная
223
централизация еще более подчеркивает неэффективность регулиро-
вания» и т.д., по бесконечному замкнутому кругу31. В этих условиях
«даже лояльные управленцы руководствовались обычными практика-
ми и здравым смыслом»32 вместо того, чтобы опираться на закон.
Анкета, проведенная нами в 1999 г. на выборке, состоявшей из 174
предпринимателей, доказывает, что радикальных изменений в отно-
шении предпринимателей к государству не произошло и сегодня. За-
кон ассоциируется в сознании российских предпринимателей с чис-
тым ограничением, которое следует обходить при первой же возмож-
ности. В табл. 52 представлена частота различных ассоциаций с
законом, возникающих как у предпринимателей, так и у заключен-
ных. Нетрудно заметить, что отношение к закону заключенных более
позитивно, несмотря на то, что они были лишены свободы именно
«именем закона»! Следовательно, тот факт, что только треть опрошен-
ных предпринимателей убеждены в необходимости выполнять требо-
вания закона, не должен удивлять (табл. 53 с распределением ответов
на вопрос «Считаете ли вы, что в России...» [1999]).
Таблица 52
Предпринима- тели, Россия, N = 174 Заключенные, Россия, N = 696 Заключенные, Казахстан, N = 396
Вынужденное ограничение 34 6 4,1
Запрет властей 28 8,3 3,5
Инструмент в чьих-то руках 28 45 49,1
Гражданский долг 21 6 5,7
Гарантия 12 X X
Добровольное обязательство 10 2,4 2,7
Справедливость 4 22,8 23,1
Правило, принятое большинством граждан 1 16,1 18,2
Общая польза 0 4,6 6
Таблица 53
— Предприниматели, Россия, N= 174 Заключенные, Россия, N = 408
Какие-то законы необходимо выпол- нять, какие-то нет 43 33,8
Законы нужно и можно выполнять 35 16,9
В России нет и не может быть нор- мальных законов 16 40,7
Нет ответа 7 8,6
Анализ ответов на вопрос к заключенным «Почему вы нарушили
закон?» (N=541 в России), несмотря на его несколько провокацион-
ную форму, подтверждает факультативный характер подчинения за-
кону как ключевого элемента негативного компромисса между пост-
224
советским государством и его гражданами. Почти половина опрошен-
ных, наказанных в свое время за неуважение к закону, отказываются
учесть его в качестве значимого фактора своей повседневной жизни
(табл. 54).
Таблица 54
Никогда не считал важным его выполнение 28,3 44,7
Считаю, что жить по законам невыгодно 4,3
Я живу по другим законам 7.8
Отрицательно отношусь к государству и его законам 4,3
По своей собственной ошибке 34,4
Другое 12
Нет ответа 8,9
Негативный характер компромисса не исключает высокой степе-
ни зависимости советских людей от государства и, наоборот, зави-
симости государства от своих граждан, учитывая, что эта зависимость
также носит негативный характер. Во-первых, благосостояние го-
сударства во многом предопределено готовностью граждан добро-
совестно трудиться в легальном секторе экономики. Однако игнори-
рование государством интересов советских людей обусловило
ориентацию части их экономической деятельности на теневую,
нелегальную экономику (мы опишем основы теневой экономики в
разделе 4.1.1 «Теневой рынок как исходная точка реформ»). Теневая
экономика возникает потому, что «организационная и нормативная
структура [легальной] экономики практически не удовлетворяет
объективным потребностям в организации и координации экономи-
ческой деятельности»33.
Далее, рыночные реформы 90-х годов изменили форму негатив-
ной зависимости государства от экономических субъектов. Теперь
основной связующей нитью стали налоги, а обеспечения фискальной
дисциплины значительно легче добиться в рамках командной эконо-
мики. Накопленный объем задолженности по выплате налогов соста-
вил 31% ВНП в 1996 г. и 41% ВНП в 1997 г.34 Чтобы проверить гипо-
тезу, согласно которой отказ платить налоги объясняется в первую
очередь нежеланием государства учитывать интересы своих граждан,
мы задали в 1998 и 1999 гг. серию вопросов относительно налоговой
дисциплины. Подчас противоречивые ответы (табл. 55 и 56) убежда-
ют, что простые россияне не видят в налогах отражения взаимных
обязательств, принимаемых государством и гражданами. Для них речь
идет, скорее, о вынужденных, навязанных обязательствах, выполне-
ние которых лишено здравого обоснования.
225
Таблица 55
Как вы относитесь к уплате налогов в российских условиях? 1998 1999
Налоги надо платить 62 50
Пока существует возможность не платить налоги, нужно ею пользоваться 33 24
Нет ответа 5 26*
* В 1999 г. ответы на два данных вопроса носили факультативный характер.
Таблица 56
На ваш взгляд, может ли гражданин иметь моральное право уклониться от уплаты налогов ? 1998 1999
Яа 55 32
Нет 40 40
Нет ответа 5 28
Отношения, основанные на имплицитном контракте между госу-
дарством и налогоплательщиками, предполагают их позитивную за-
висимость: граждане выплачивают налоги взамен услуг, которые го-
сударство обязуется им предоставить. Эта модель отношений возможна
лишь при условии доверия налогоплательщиков к государству. В част-
ности, они должны верить, что государство не разбазаривает полу-
ченные от граждан ресурсы и использует их именно на производство
необходимых для них услуг. Именно такой вопрос задают себе опро-
шенные нами россияне: более половины из них убеждены, что пока
государство не предоставит полный отчет об использовании получен-
ных средств, они будут продолжать уклоняться от налогов (табл. 57).
Иными словами, недоверие постсоветских людей к государству пре-
вращает в их глазах налог в оброк и оправдывает тем самым усилия
по его «минимизации».
Таблица 57
Что следовало бы изменить в государстве, чтобы люди стали считать уплату налогов своим гражданским долгом? 1998 1999
Изменить налоговую систему, которая вынуждает людей ухо- дить от налогов 57 52,4
Сделать так, чтобы государство давало полный отчет гражда- нам, на что идут их налоги 47 51,1
Сделать политику государства последовательной и предска- зуемой 33 44,3
На индивидуальном уровне и на уровне бизнеса налоги долж- ны поощрять труд, полезный для общества 36 43,5
Государство должно воспитывать уважение к закону 33 37,9
Создать благоприятные условия для предпринимательской деятельности 27 29,5
Ужесточить контроль за предпринимательской деятельностью 17 16,4
Напомним, что между двумя проведенными опросами произошел
финансовый кризис августа 1998 г, глубоко потрясший российскую
226
экономику. Следовательно, на краткосрочную динамику наших ин-
дикаторов мог оказать влияние этот внешний фактор (впрочем, внеш-
ний относительно - отказ правительства платить по своим долгам
вполне вписывается в предлагаемую концепцию легальной власти).
Недоверие постсоветских людей, уже большое в докризисный пери-
од, приняло в результате кризиса крайние формы. Только 9% опро-
шенных нами до кризиса россиян считали, что государству можно
доверять. В 1999 г. их число уменьшилось почти втрое - до 3,4%
(табл. 58 с распределением ответов на вопрос «Доверяете ли вы го-
сударству?». Каким бы низким ни был уровень доверия пенитенци-
арной администрации (21,1%), он существенно выше уровня дове-
рия государственной администрации вообще!35 «Все предшествую-
щие реформы в Советском Союзе были восприняты его гражданами
как большая ложь (big lie). Единственным способом выхода из дан-
ного тупика было бы принятие на себя государством достоверных
обязательств относительно политики реформ»36. К сожалению, пос-
ледние тенденции убеждают, что постсоветские люди продолжают
видеть в действиях государства только «большую ложь». Государ-
ство по-прежнему игнорирует интересы своих граждан, и только его
фискальные интересы обусловливают зависимость легальной влас-
ти от населения.
Таблица 58
Россия, 1998, N = 850 Россия, 1999, N = 1390 Россия, заклю- ченные (конец 2000-2001 гг.), N = 769 Казахстан, заключенные (начало 2001 г.), N = 396
Да 9 3,4 9,9 15,9
Нет 89 94,1 82,4 77,3
Нет ответа 2 2,5 7,7 6,8
Во-вторых, негативная зависимость граждан от государства ставит
их перед следующей дилеммой. С одной стороны, у них существует
потребность в легальных механизмах для защиты своих собственных
интересов. С другой стороны, недоверие государству делает призрач-
ными надежды на нахождение легальной опоры в повседневной жиз-
ни. Рассмотрим иерархию приоритетов обычной российской семьи
(табл. 59). Ожидание защиты со стороны закона занимает в ней вто-
рое-третье места, т.е. наши респонденты хотят рассчитывать на го-
сударство в своей повседневной жизни.
Что же касается реальной поддержки в повседневной жизни, то
россияне относятся с большим скептицизмом к способности государ-
ства оказать такую поддержку (табл.60 с распределением ответов на
227
Таблица 59
Что наиболее важно сегодня для вашей семьи? 1998 1999*
Достойный жизненный уровень 92 93
Личная неприкосновенность 34 71,4
Защита со стороны закона 57 68
Право на труд 37 66
Неприкосновенность частной собственности 36 65
Невмешательство в личную и семейную жизнь 35 61
Свободный выбор работы 34 54
Право на образование 48 52
Право на социальное обеспечение 38 51
Право на свободу выбора места жительства X 30
* В 1999 г. опрашиваемые имели возможность выбора между тремя альтер-
нативами: «Очень важно», «Более или менее важно» и «Не важно». В столбце
приводится частота упоминания первой альтернативы.
вопрос «Считаете ли вы, что ваша семья, ее члены могут рассчиты-
вать на равную защиту со стороны закона в отношениях...?»).
Таблица 60
Тип отношений Да Нет Нет ответа
1998 1999 1998 1999 1998 1999
Внутри семьи 54 37 40 53 6 10
С другими людьми 40 28,4 56 63.9 4 7,7
С государством 22 10,1 73 84,4 4 5,5
Россияне чувствуют себя наименее защищенными законом именно
в отношениях с государством! Данная констатация теряет свой пара-
доксальный характер, если вспомнить негативный характер компромисса
между гражданами и государством, этого «пакта с дьяволом», лежаще-
го в основе постсоветского общества. Сегодня государство дает про-
стым людям возможность выживать, т.е. отказывается от помощи им,
предоставляя взамен определенную свободу. Данная ситуация не по-
зволяет избежать конфликтов, например в сфере налогов. Но в случае
возникновения конфликта между частным лицом (или частной фирмой)
и государством позиции первого всегда заведомо проигрышны, какими
бы значительными ресурсами оно ни обладало. Многочисленные со-
бытия вокруг группы «Мост», средствами массовой информации груп-
пы «Медиа-Мост» служат яркой иллюстрацией. Недоверие постсоветс-
ких людей к официальному правосудию настолько велико, что они не
видят смысла в финансировании системы юстиции, несмотря на интен-
сивную потребность в легальной защите (табл. 61, см. ответы на воп-
рос «Если бы вы составляли государственный бюджет, то как бы рас-
пределили имеющиеся средства?»).
228
Таблица 6!
Статьи расходов государственного бюджета Порядок предпочтений, 1998
В первую очередь Во вторую очередь В третью очередь
Здравоохранение 77 15 4
Безопасность граждан 71 21 3
Образование 65 23 8
Промышленность 61 26 9
Социальные выплаты, пособия, пенсии 57 32 7
Сельское хозяйство 54 29 12
Наука, культура 43 39 12
Оборона 28 41 26
Судопроизводство 12 33 48
Госаппарат 5 13 76
Неверие в официальное правосудие обусловливает высокий уро-
вень латентной преступности. Управление генерируемым повседнев-
ной жизнью насилием не предполагает его институционализации (мы
вернемся к этой проблеме в разделе 3.2.5 «Создание образа врага: ис-
тория и современность»). Результаты опроса, проведенного в начале
90-х годов на выборке из 2068 человек, представляющих 6 российс-
ких регионов, показывают, что уровень латентной преступности дос-
тигает 70%. 40% жертв преступных деяний, наказуемых Уголовным
кодексом, решают не обращаться в милицию, из которых 39% - по
причине неверия в способность правоохранительных органов защи-
тить их права и 45% - потому что предпочитают самостоятельно за-
щищать свои права, не обращаясь к услугам легального правосудия
(возможно, часть этих людей обращается к услугам нелегального пра-
восудия37). Другой опрос, проведенный на основе репрезентативной
выборки в конце 1998 г., подтверждает тот факт, что постсоветские
люди не воспринимают всерьез легальные процедуры защиты своих
прав, особенно если речь идет о взаимоотношениях с государством.
Только 4,5% россиян имели в последние 12 месяцев опыт обращения
в суд с жалобой, касающейся ущемления их прав представителями
государства. 6,8% россиян имеют опыт подачи жалоб в вышестоящие
органы на превышение представителями государства своих полномо-
чий. Многократно прибегали в последние 12 месяцев к подобным про-
цедурам защиты своих прав 1,7 и 2,8% россиян соответственно3,4. Сле-
довательно, постсоветские люди не чувствуют себя действительными
субъектами права. «Чтобы подать жалобу, нужно прежде всего ощу-
тить себя индивидуальностью, субъектом права»39. Но как можно зас-
тавить уважать свою индивидуальность без опоры на фиксируемые в
законе права и обязанности?
229
16*
3.2.2. Общество недоверия
Защита индивидом своих интересов усложняется атмосферой глу-
бокого недоверия, царящей в постсоветском обществе. Бюрократичес-
кая координация, являющаяся основой советского общества, распро-
страняет модель отношений между принципалом и агентом на все уров-
ни социальной организации. Начиная с младших классов школы
молодые советские люди учились искусству подчинения командам вы-
шестоящего. Наряду с иерархией преподавания и подчинением учи-
телю в советской школе сущестововала собственная иерархия учащих-
ся, принимавшая формы октябрятской, пионерской и комсомольской
организаций. Каждая группа из пяти-десяти школьников имела свое-
го руководителя, который выполнял функции принципала (на основе
норм «демократического централизма») в организации общественных
мероприятий. Далее в иерархии располагались «руководители» из сре-
ды учащихся класса, школы, района и т.д.
Мы уже отметили глубокий дуализм норм, регулирующих отноше-
ния между принципалом и агентом. Одна из таких дуальных оппози-
ций касается асимметричного характера норм доверия и недоверия.
С одной стороны, агент должен доверять принципалу, потому что он
передает ему право организовывать и контролировать свою повсед-
невную деятельность. Если оставить в стороне случай навязанных
властных отношений, то агент склонен верить, что в условиях риска и
неопределенности для него лучше снять с себя ответственность за свои
действия и подчиняться решениям принципала40. Взамен делегиро-
ванного принципалу права контроля над своими действиями агент
получает фиксированное вознаграждение как своеобразную «страхов-
ку» от влияния непредвиденных обстоятельств. С другой стороны,
ввиду асимметричности информации между принципалом и агентом,
а также высокой вероятности оппортунистического поведения послед-
него, принципал ни в коем случае не должен доверять своему агенту.
Главная задача принципала как раз и заключается в максимально де-
тальном контроле действий агента. «Никакой начальник не имеет пол-
ного доверия к своим подчиненным»41.
Бюрократическая координация делает излишним межличностное
доверие, т.е. доверие между агентами в рамках «горизонтальных» от-
ношений. Так как все горизонтальные контакты в тоталитарной сис-
теме опосредованы вертикальными связями, человеку всегда доста-
точно доверять вышестоящему начальнику, а не коллеге (рис. 19). Более
того, возведенное в ранг официального решение проблемы принци-
пала и агента - социалистическое соревнование агентов усиливает ат-
230
Государственный орган
Агент А
Агент В
Рис. 19
мосферу недоверия между ними. Порядок, когда вознаграждение по-
лучает агент, выполняющий задания принципала с большим относи-
тельно остальных агентов усердием, создает ситуацию, когда агенты
имеют взаимоисключающие интересы и начинается нездоровая кон-
куренция между ними42. Соперничество разрушает элементы доверия:
советские люди воспринимают своих соотечественников в первую
очередь как конкурентов, а не как потенциальных партнеров.
Еще одним фактором, разрушающе действующим на межличност-
ное доверие, следует признать особенности советской системы соци-
ального продвижения. Бюрократическая координация признает лишь
одну форму социальной карьеры: последовательный переход из более
низких эшелонов власти в более высокие (комсомол, советские и го-
сударственные органы, партийные органы). Однако число позиций в
каждом из эшелонов власти всегда ограничено. Заметим, что анало-
гичное противоречие между бюрократической системой продвижения
и атмосферой доверия было достаточно успешно решено японскими
фирмами43. Прежде всего, перспективы карьерного роста здесь зави-
сят не от индивидуальной производительности агентов относительно
друг друга, а от стажа работы на данном предприятии. Далее, целевая
функция японской фирмы предполагает экспансию и захват новых
сегментов рынка, тогда как максимизация прибыли отходит на второй
план. Такое смещение акцентов помогает обеспечить увеличение эше-
лонов во внутренней иерархии и избежать таким образом конфликта
карьерных интересов работников.
Хорошо отражает атмосферу соперничества в повседневной жизни
советских людей следующая гротескная фраза советского сатирика
Дмитрия Кнышева: «Ивану было плохо. Но как только он подумал, что
Петру еще хуже, ему сразу же стало лучше». Один из наших собеседни-
ков выразил подобную ненависть по отношению к окружающим лю-
дям еще в более жесткой форме: «Я учился еще в советские времена и
231
ненависть к любому человеку, которого ты только видишь, - она приви-
вается тебе уже с первого класса. Если тебе с первого класса прививают
ненависть к своей матери и к своему отцу, уже о других и говорить
нечего. А в интернате ненависть прививается первой. И прививают имен-
но силой: тебе с детства объясняют, что твоя мать такая-то, твой отец
такой-то, они тебя бросили, а мы - государство - хорошие»44. Результа-
ты многочисленных социологических опросов подтверждают существо-
вание причинно-следственной связи между советской моделью обще-
J ства и атмосферой недоверия. Уровень межличностного доверия в Рос-
сии, т.е. процент постсоветских людей, которые соглашаются с тем, что
«окружающим людям можно доверять», существенно ниже того, кото-
рый фиксируется в любой из стран Западной Европы (табл. 62)45. Для
сравнения: уровень межличностного доверия достигает 94% в Дании,
90% - в Германии, 88% - в Великобритании, 84% - во Франции, 72% -
на севере Италии и 65% - на юге46.
Таблица 62
1989 54
1991 36
1992 33
1995 31,5
1998 32,1
Высокий уровень недоверия живо контрастирует с высокой интен-
сивностью потребности в доверительных отношениях, характерной
для постсоветских людей. В 1998 и 1999 гг. нами была задана серия
вопросов относительно той роли, которую играет доверие в организа-
ции повседневной жизни. В частности, мы имели возможность срав-
нить частоту различных вариантов ответов на следующие шесть воп-
росов (варианты ответов во всех шести случаях были идентичными)47.
а) Как вы думаете, какие ценности более всего важны для вашей
семьи?
б) Как вы полагаете, каково значение благополучия семьи в сегод-
няшней России?
в) Что, на ваш взгляд, является основой общества в современной
России?
г) На каких основаниях, принципах должно строиться российское
общество?
д) Что из перечисленного ниже вы учтете при решении важных
для вас проблем?
е) Что из перечисленного ниже вы сможете использовать в своих
интересах?
Иерархия ответов представлена в табл. 63.
232
Таблица 63
Варианты ответов а б в г д е
Доверие 1 4 8 4 4 11
Семья 2 1 3 3 1 9
Труд 3 3 5 2 5 1
Собственность 4 2 2 8 2 5
Эмпатия 5 7 10 7 8 6
Мораль 6 8 11 5 7 10
Свобода 7 6 4 6 9 4
Закон 8 9 6 1 6 3
Равенство 9 10 9 9 11 7
Традиция 10 11 7 10 10 8
Выгода 11 5 1 11 3 2
Ответы на вопросы (а) и (г) позволяют судить об иерархии ценнос-
тей, значимых в повседневной жизни, ответы на вопросы (б), (в) и
(д) - об относительной важности различных условий, а ответы на воп-
рос (е) - об относительной важности ресурсов, доступных для дости-
жения тех или иных целей. Как следует из табл. 63, россияне рассмат-
ривают доверие в качестве ценности и условия, отказываясь видеть в
этой норме ресурс для организации повседневной жизни. В иерархии
ценностей доверие делит первые три места с семьей и трудом, в то
время как в иерархии ресурсов оно занимает предпоследнее место!
Россияне высоко ценят доверие и испытывают сильную потребность
в нем, но они не могут его использовать в повседневной жизни.
Ответы на два других вопроса усиливают ощущение глубокой про-
тиворечивости отношения постсоветских людей к норме доверия
(табл. 64 и 65).
Таблица 64
Что важно для вас в отношениях с людьми? [1998] %
Доверие 77
Уважение 67
Моральные принципы 35
Любовь 33
Свой интерес 20
Полезность 17
Настроение 9
Иными словами, постсоветские люди стремятся доверять людям,
и в то же время не могут этого делать. Они хотят доверять, но боятся
быть обманутыми в своем доверии. Существует ли решение данного
противоречия в рамках постсоветской модели? Да, такое решение
существует и оно практически не отличается от того, что мы откры-
ли в тюремном мире: необходимо персонифицировать отношения.
«Коммунистическая система оставила двойное наследство: люди
доверяют только «своим» и крайне недоверчиво относятся ко всем
233
Таблица 65
Что влияет на ваши отношения с людьми? [1999] Да Нет Нет ответа
Доверие 85 8,3 6,8
Любовь 71,5 14 14,5
Моральные обязательства 71,5 15 13,5
Свой интерес 55,4 26,4 18,2
Полезность 48,1 32,8 19,1
Привычка 46,1 38 15,9
Традиция 43,9 41,7 14,4
Закон 22,4 62 15,6
Сила обстоятельств 14,3 69,2 16,5
остальным»48. Таким образом, идеал основанных на доверии отно-
шений реализуется только среди «своих». Центром этой мини-все-
ленной «своих», ее «жестким ядром», является семья, играющая роль
верховной ценности в постсоветском обществе. Ответы на вопросы
наших анкет показывают, что доверие служит фундаментом семей-
ной конструкции (табл. 66 и 67).
Таблица 66
Что прежде всего регулирует отношения в вашей семье? [1998] Между родителями и детьми Между взрослыми чле- нами семьи (ранг)
Любовь 57 50,7 (#4)
Доверие 54,4 56,7 (#2)
Контроль со стороны матери (жены) 48,8 10,8 (#9)
Взаимопомощь 47,1 55,1 (#3)
Взаимопонимание 42,5 66,8 (#1)
Контроль со стороны отца (мужа) 38,3 3,8 (#13)
Дисциплина 28,2 10,7 (#10)
Моральные принципы 26,6 32,6 (#6)
Семейные традиции 25,5 35,2 (#5)
Привычка 11,3 23,6 (#7)
Полезность 11,3 14,6 (#9)
Сила обстоятельств 9,3 21,7 (#8)
Традиция 8,4 8(#11)
Принуждение 7,9 4,6 (#12)
Закон 2,4 2,1 (#14)
Религиозные верования 2,3 2,1 (#15)
Семья как ядро доверительных отношений находится под защитой
своеобразного «защитного пояса» - отношений с друзьями и знако-
мыми. Отметим, что социальные связи имеют орбитальную структу-
ру: в центре находится нуклеарная семья, далее - родственники, да-
лее - друзья. Простые знакомые находятся на более «высоких» орби-
тах - на периферии локальной вселенной. «Потому как друзей
выбирают на основе критерия доверия, советские люди предпочита-
ют дружить с теми, кого они знают на протяжении очень длительного
времени: с друзьями детства или по крайней мере с друзьями по школь-
ной или университетской скамье»49. Как правило, коллеги по работе
234
вращаются на удаленных от семьи орбитах, в лучшем случае они мо-
гут превращаться в хороших знакомых.
Таблица 67
Что регулирует отношения в вашей семье? [1999] Да Нет Нет ответа 7,3
Доверие 86
Любовь 77,5 10,6 11,9
Моральные обязательства 70,7 18,6 10,7
Полезность 49,3 31,7 19
Сила обстоятельств 47,3 37,4 15,3
Привычка 45,3 39,9 14,8
Свой интерес 40,6 41,6 17,8
Традиция 37,3 46,5 16,2
Контроль со стороны жены 13,7 58,6 27,7
Контроль со стороны мужа 13,7 60,3 26
Принуждение 13,7 70,1 16,2
Закон 13,7 71,9 15,5
«Орбитальная» система создает предпосылки для сохранения не-
доверия в «космическом пространстве», т.е. во внешней среде семьи
(рис. 20). Чем больше доверие концентрируется внутри орбит семей-
но-дружеских связей, тем слабее стимулы доверять «другим» людям,
тем, кто находится за пределами орбитальной системы. «Люди, у ко-
торых мало друзей, обычно более предрасположены доверять и быст-
рее устанавливать новые контакты, чем те, у кого уже есть много аль-
тернативных друзей»50. Для вселенной семьи - этого «маленького»
общества, характерна тенденция к самодостаточности. Таким обра-
зом, дефицит деперсонифицированного доверия воспроизводится в
советской системе как сверху, так и снизу. И постсоветские люди впол-
не могут дать свою инетерпретацию девиза Людовика XIV, Короля-
Солнца: «Общество - это моя семья»51.
235
3.2.3. Роль семьи и персонифицированных отношений
Устойчивость и внутренняя стабильность вселенной семьи не ис-
ключают тенденции к ее экспансии в окружающее социальное цро-
странство. Семья обустраивает, приватизирует враждебное простран-
ство и превращает его в часть вселенной семьи. Почему семье необхо-
дима экспансия вместо того, чтобы закрываться в себе самой? Следует
предположить, что постсоветская семья не вполне соответствует иде-
альному .типу традиционной семьи, статичной и подверженной цент-
ростремительным силам. Ни структура постсоветской семьи, ни мо-
тивация ее повседневной деятельности не имеют исключительно тра-
диционного характера. Чтобы проверить нашу исходную гипотезу,
согласно которой постсоветская семья основывается на компромиссе
между традиционным соглашением {monde domesticpie) и «проектным»
соглашением {monde pew projets), рассмотрим ее под углом традици-
онных семейных отношений.
Мы уже отмечали то незначительное влияние, которое оказывает
традиция на организацию повседневной жизни семьи: она занимает
место во второй половине списка факторов, которые регулируют внут-
рисемейные отношения. Хотя ответы на вопросы наших анкет отража-
ют лишь знаемые и декларируемые нормы, что не позволяет точно опи-
сать действительно применяемые нормы, тем не менее эти ответы дос-
таточно красноречивы. Образ идеальной семьи, конструируемый на
основе мнения наших респондентов, включает в себя больше элемен-
тов современной, чем традиционной, семьи. По мнению постсоветских
людей, принятие решений в семье должно носить коллегиальный ха-
рактер. Они также не соглашаются с традиционным распределением
ролей между мужем и женой, согласно которому жена занимается до-
машним хозяйством, а муж обеспечивает материальное благосостояние
семьи. Почти две трети опрошенных нами россиян высказываются за
равное распределение семейных обязанностей между супругами. Кро-
ме того, тоже две трети респондентов высказываются в пользу свободы
выбора супругами круга своих друзей и знакомых. По их мнению, не-
совпадение круга знакомых мужа и жены не вредит семейным отноше-
ниям, наоборот, оно способствует их укреплению (табл. 68-71).
Таблица 68
Как принимаются хозяйственные решения в вашей семье? 199д 1999
В нашей семье все важные решения принимаются сообща 60 76,4
Бывают ситуации, когда кто-то единолично решает проблемы нашей семьи 22 X
В нашей семье есть глава, решающий все семейные вопросы 12 20,3
236
Таблица 69
Кто в вашей семье решает, как, на что и когда расходовать деньги? Решения принимаются совместно 199д 62
Обычно жена 21
Каждый решает сам 10
Обычно муж 5
Таблица 70
Какая точка зрения вам ближе 1999
Сегодня муж и жена должны на равных участвовать в воспитании де- тей, домашней работе, обеспечении достатка семьи 58,1
Муж должен быть кормильцем семьи, жена - хранительницей очага 40,6
Нет ответа 1,3
Таблица 71
Если у каждого из супругов помимо общих друзей и знакомых есть и свой, отдельный круг общения, то, по вашему мнению, это 199д 1999
Полезно для семьи 28 71
Скорее полезно 43
Скорее вредно 26,9
Вредно для семьи 27
Нет ответа 2 2,1
Что же касается повседневной деятельности постсоветской семьи,
то термин «утилитаризм» лучше применим к ее описанию, чем тер-
мин «традиционализм». Вернемся к классификации: ценности - усло-
вия - ресурсы применительно к повседневной деятельности семьи
(в табл. 72 отмечены пять наиболее часто упоминавшихся вариантов
ответов).
Таблица 72
Ценность Условие Ресурс
Доверие ' ''-"'.'V,; ч;'."
Семья /г, ' ж/ л
Труд ,й:::'Ж*• <:'"ЖЖЖ':‘'Ж
Собственность
Эмпатия Ни ценность, ни условие, ни ресурс
Мораль
Свобода
Закон
Равенство Ни ценность, ни условие, ни ресурс
Традиция Ни ценность, ни условие, ни ресурс
Выгода 1
Постсоветские люди не принимают традицию во внимание ни как
ценность, ни как условие, ни как ресурс. Будучи негативно окрашен-
ной ценностью (последнее место в иерархии ценностей), выгода - этот
фундамент утилитаризма, тем не менее играет важную роль как ре-
237
сурс (второе место) и условие (третье место по частоте упоминания).
Впрочем, речь идет об утилитаризме в особой форме, о простом ути-
литаризме. Александр Ахиезер аналитически выделяет два типа
утилитаризма: простой и сложный52. Оба типа предполагают, что аль-
фой и омегой повседневной жизни следует признать поиск выгоды,
прибыли, однако методы максимизации выгоды в двух рассматривае-
мых случаях отличны. О сложном утилитаризме говорят лишь тогда,
когда в сознании индивида устойчива связь между максимизацией
полезности и своей собственной продуктивной деятельностью. Про-
стой же утилитаризм сводится к поиску выгоды (не обязательно к ее
максимизации в долгосрочном периоде) любыми способами, за ис-
ключением продуктивной деятельности. Революции «неадекватных
ожиданий» {rising expectations) можно считать результатом распрост-
ранения в обществе нормы простого утилитаризма53. Такие револю-
ции происходят, когда привыкшие к одному, достаточно низкому стан-
дарту потребления люди начинают узнавать (например, усилиями
СМИ) о существовании значительно более высоких жизненных стан-
дартов. Противоречие между стимулами к достижению нового уров-
ня потребления и скудостью наличных ресурсов, в том числе соци-
альных, культурных и организационных, обусловливает чувство глу-
бокой фрустрации, которое и лежит в основе революций «неадекватных
ожиданий».
Советская модель, точнее негативный характер компромисса меж-
ду легальной властью и простыми людьми, допускает существование
утилитаризма лишь в простой форме. Власти допускают, что советс-
кие люди работают в меньшей мере по идеологическим причинам (для
построения коммунизма), чем по чисто материальным. Однако бю-
рократическая система социального продвижения вкупе с экономи-
кой дефицита лишают продуктивный труд характера единственного
средства увеличения материального благосостояния. Возникает про-
тиворечие между «растущим интересом к деньгам» и тем фактом, что
«большинство советских людей не хотят больше работать для получе-
ния больших доходов»54. Зачем добросовестно работать, если доступ
к дефицитным ресурсам зависит прежде всего от места, занимаемого
в социальной иерархии? Чтобы обладать привилегированным досту-
] пом к дефицитным ресурсам, требовалось либо быть членом номенк-
латуры, либо занимать видное место в нелегальной иерархии советс-
кого общества. Неформальные привилегированные категории являлись
неизбежным продуктом распределения дефицита, они включали в себя
работников торговли, работников транспорта (везунов), работников,
имевших по долгу службы возможность часто бывать за границей,
238
людей, имевших доступ к иностранным туристам {фарцовщиков), и
т.д. Более того, желание гнаться за дополнительными доходами было
ограничено еще и официально и социально приемлемым «потолком»
потребления, отраженным в известной триаде «квартира - машина -
дача». Все, что выходило за рамки этой триады, сразу же вызывало
интерес работников ОБХСС. Так, легендарный персонаж советской
литературы, подпольный миллионер 20-х годов Корейко из «12 стуль-
ев» Ильфа и Петрова, не имел иной альтернативы, кроме как помес-
тить деньги в чемодан. Аналогичным образом в фильмах 70-х годов
«Запорожец» часто использовался в качестве атрибута «умных» тене-
вых дельцов. Стремление копировать западный образ жизни, ставшее
особенно явным в 60-70-е годы, сделало еще более рельефным внут-
реннее противоречие простого утилитаризма. «Простой советский
гражданин ассимилировал западный образ жизни и стремился к ими-
тации его многих проявлений»55, не ассимилировав при этом запад-
ный подход к организации продуктивного труда.
Резюмируем наши аргументы следующим утверждением. Утили-
таризм в особой форме, - простой утилитаризм, создает предпосыл-
ки, благоприятствующие экспансии семейных структур. В частности,
появляется стимул выведения на околосемейную орбиту новых «спут-
ников»: членов семьи (через институт «брака по расчету»56), «полез-
ных» друзей и знакомых. С одной стороны, семья стремится расши-
рить сферу доверительных отношений, персонифицируя свои соци-
альные, экономические и даже политические контакты (отсюда,
например, феномен «президентских семей»). С другой стороны, в со-
ветском институциональном контексте персонифицированные отно-
шения трансформируются в основное средство доступа к дефицит-
ным ресурсам: достаточно иметь «своих» людей среди тех, кто рас-
пределяет дефицит. По мнению Яноша Корнай, существует три
основных способа распределения редких ресурсов: аукцион (рыноч-
ный способ), очередь и выделение (два последних способа характер-
ны для бюрократической системы)57. За отсутствием четких и объек-
V
тивных, заранее известных критериев распределения, ведь все потре-
бители де юре равны между собой, процедура распределения
неизбежно приводит к персонификации отношений между тем, кто
распределяет, и потребителем. «Бюрократическая система становит-
ся персонифицированной де фактов. И если «потолок» потребле-
ния в сегодняшней России более не актуален, привилегированный
доступ к редким ресурсам по-прежнему всецело зависит от хороших
отношений с государственными функционерами, особенно в рамках
сектора экономики, который Жак Сапир называет «хищнической рент-
239
ной системой»59, основанной на эксплуатации природных ресурсов
и(или) поиске бюрократической ренты. Например, добыча углеводо-
родов (газ, нефть), единственный надежный источник валютных по-
ступлений, по-прежнему находится под жестким контролем, прямым
(как в случае с «Газпромом») или косвенным (как в случае формально
независимой компании «ЛУКойл»), государства. «Деньги - все равно
через государство текут. При администрации их куча. И заключать или
не заключать договор с администрацией - это жить или не жить. Я это
совершенно точно знаю. Я работал с администрацией, знаю, что дви-
жением руки все это делается. Большой дядька - это отдел здравоох-
ранения, отдел образования и так далее. Это целая структура. Туда
бешеные деньги идут ежемесячно. То есть если я приближен к их кру-
гам, то они и отдают мне деньги, которые я могу оборачивать, если не
приближен, - я сижу в ожидании в течение 5 месяцев этих денег. Вот
и вся арифметика. Старые связи имеют значение. То есть если у него
раньше денег не было, а были связи и остались, это немаловажный
фактор, и прикрытие, значит, есть»60.
Владимир Шляпентох предложил использовать термин «прива-
тизация публичного постранства» для описания тенденций к пер-
сонификации социально-экономических отношений. «Этот процесс
роста важности той роли, которую играет семья в повседневной
жизни... развивается в прямо противоположном тенденциям мо-
дернизации направлении, так как модернизация предполагает ос-
лабление роли семьи и семейно-родственных структур по мере раз-
вития технического прогресса»61. Приватизация происходит в фор-
ме превращения полезных людей, обладающих доступом к тому или
иному редкому ресурсу, в «своих»: в знакомых, в «друзей друзей»,
просто друзей, членов семьи. В постсоветском обществе характе-
ристика «кто есть кто» замещается другой - «кто знает кого». Что-
бы создать себе представление о человеке в постсоветском контек-
сте, требуется знать его связи, а не его профессию, квалификацию,
полученные дипломы и т.д. Парадокс заключается в том, что «имен-
но в недемократических странах дружба приобретает особую зна-
чимость в повседневной жизни людей... Значимость дружеских
связей прямо пропорциональна доступности товаров и услуг»62.
Иными словами, норма простого утилитаризма и система бюрок-
ратического управления остаются единственными факторами, ко-
торые интегрируют «солнечные системы» постсоветских семей в
единый социум. «Большое» общество существует лишь в той мере,
в какой «маленькие» семейные общества сближаются между собой
и образуют коалиции для получения привилегированного доступа
240
к редким ресурсам. Следовательно, речь идет о преимущественно
негативной интеграции.
Приватизация постсоветского общества развивается в двух фор-
мах. На микросоциальном уровне следует отметить распространение
блатных отношений, т.е. «использования личных связей и неформаль-
ных контактов для получения дефицитных ресурсов в обход установ-
ленных формально процедур»63. На макросоциальном уровне личные
связи между лицами, ответственными за принятие экономических и
политических решений, замещают официальные и установленные за-
коном отношения между ними. Более того, восприятие социалисти-
ческой и коммунистической идеологии простыми советскими людь-
ми носило преимущественно персонифицированный характер. Для них
значим не собственно политический и экономический дискурс. Лич-
ность того, кто говорит, имеет большее значение, чем то, о чем гово-
рится. Как следует из исторических исследований, восприятие насе-
лением советской политики в 20-50-е годы было всецело детермини-
ровано личностным восприятием политических лидеров той эпохи:
Ленина, Троцкого, Сталина и других представителей советской поли-
тической элиты64. Аналогичным образом широкая поддержка, кото-
рой пользуется нынешний президент Российской Федерации Влади-
мир Путин, который не представил развернутой программы своих дей-
ствий ни в момент избрания, ни после (мы вернемся к этому вопросу
в заключении), вполне вписывается в логику персонализации, или, что
то же самое, приватизации политики.
Что касается блатных отношений, то трудно найти советскую се-
мью, никогда их не использовавшую для решения своих повседнев-
ных проблем. Что еще более существенно, блатные отношения лише-
ны национальной окраски и были распространены во всех странах
советского блока. Так, серия опросов, проведенных в конце 80-х -
начале 90-х годов в ряде «социалистических» стран, показала, что блат
активно использовался населением каждой из них (табл 73)65.
Блатные отношения делают особенно рельефным амальгамный
характер постсоветской семьи, которая включает в себя как элементы
традиционного соглашения, так и элементы «проектного» соглаше-
ния. Трудно, практически невозможно однозначно охарактеризовать
природу блатных отношений. Риторика дружеских отношений часто
смешивается здесь с чисто утилитарными аргументами. Сами участ-
ники блатных отношений, как правило, стремятся дать им традицион-
ную интерпретацию, в то время как для внешних наблюдателей более
значимой кажется утилитаристская интерпретация тех же действий.
Неспособность однозначно определить природу блатных отношений
241
(mis recognit ion), т.е. «противоречие между мнением стороннего наблю-
дателя и самооценками их напосредственных участников»66, объясня-
ется невозможностью найти устойчивый компромисс между различ-
ными способами обоснования поступков. В терминах теории согла-
шений речь идет о релятивизации: действующее лицо и наблюдатель
не сходятся в оценке, обосновании одного и того же действия. Попро-
буем применить к анализу блатных отношений теоретическую модель,
предложенную Лораном Тевено (та интерпретация, которую дает сто-
ронний наблюдатель, отражена в табл. 74).
Таблица 73
Источник ресурсов, кото- рыми распоряжается до- машнее хозяйство % семей, указавших данный источник, 1991
Польша ЧССР Болгария Россия Россия 1993
Занятость в официальном секторе экономики 81 89 79 70 81
Приусадебное хозяйство, другие формы домашнего производства 81 69 79 54 81
Помощь близких и друзей 31 47 48 54 64
Неофициальная занятость (приработки, «халтура») 33 34 14 19 27
Знакомства(блат) 35 57 40 49 35
Операции с иностранной валютой 17 29 18 3 2
Таблица 74
Действующее лицо Стороннии"'^^^ наблюдатель Проектное соглашение Традиционное соглашение
Проектное Бартер, обмен услугами Блат
Традиционное Блат Дружба, дар
Трудности с нахождением приемлемого для описания блата тер-
мина (в первую очередь с точки зрения самих участников блатных от-
ношений) проявляются в любом исследовании, касающемся дуализ-
ма отношений между «своими», теми, кто участвует в блатных отно-
шениях, и «чужими». Либо респонденты неправильно понимают
прямые вопросы касательно блата, либо они скрывают свое истинное
к нему отношение, учитывая возможность негативной оценки сторон-
них наблюдателей. Мы уже отмечали возникновение такой проблемы
в процессе анализа результатов опроса заключенных: 35,3% опрошен-
ных (40,9% в Казахстане; это первая по частоте упоминания альтерна-
тива) заявляют, что не делят людей на «своих» и «чужих», однако в то
же самое время значительное их число (16,9% - вторая по частоте
упоминания альтернатива) предпочитают использовать свои связи для
242
защиты своего достоинства в случае притеснений со стороны других
заключенных. Россияне тоже с большой неуверенностью и сомнения-
ми подходят к выбору альтернатив, в которых фигурируют слова «свой,
свои». Например, только 10% опрошенных нами людей (восьмая по
частоте упоминания альтернатива) выбирают вариант «Правила, при-
нятые среди своих людей» для ответа на вопрос «Какие правила вы
считаете для себя недопустимым нарушить?» [98]. Высокая частота
упоминания варианта «Моральные нормы» (57% - первая по частоте
упоминания альтернатива), вероятно, объясняется желанием респон-
дентов подать себя в выгодном свете {декларируемая норма).
Таким образом, следует рассчитывать только на косвенные вопро-
сы. Сотрудники ВЦИОМ используют, например, ответы на вопрос
«Какие праздники вы отмечаете?» в качестве доказательства приори-
тета, который россияне оказывают семейным, домашним событиям.
Семейные праздники упоминаются россиянами существенно чаще
официальных: Новый год празднует 75% россиян, свой день рожде-
ния - 46%, дни рождения близких - 43%, 8 Марта - 35%, и т.д.67 Воп-
рос о тех социальных группах, с которыми россияне ощущают свою
близость, также помогает косвенно проанализировать структуру со-
циальных отношений. Анализ ответов подчеркивает «орбитальный»
характер социальных связей с их центром, приходящимся на семью
(отметим в скобках, что третий по частоте упоминания вариант тоже
предполагает личное знакомство) (табл. 75)6S.
Таблица 75
Как часто вы ощущаете близость с разными группами людей - с теми, о ком вы могли бы сказать «это - мы» ? Часто Иногда Никогда Не знаю
С моей семьей 89,2 8,9 0,7 1,2
С моими друзьями 83,9 13,4 0,9 1,7
С теми, кто разделяет мои взгляды на жизнь 75,6 17,9 1,7 4,8
С людьми моего поколения 71,8 23,5 1,5 3,2
С людьми моего достатка 64,1 26,9 2,1 6,9
С товарищами по работе, учебе 59,2 27,2 5 8,6
С людьми той же профессии, рода занятий 58,1 29,2 4,9 7,8
С живущими в нашем городе, поселке 57,2 32,5 3,6 6,8
С людьми той же национальности 56,5 32,6 3,3 7,6
С россиянами 44,7 32,8 6,1 16,5
С теми, кто живет в нищете 41,6 36,3 9.6 12,5
С теми, кто чтит местные традиции 40,5 37,3 6,9 15,3
С теми, кто сделал себя сам (ср.: self-made теп) 37,1 37 11,1 14,9
Со сторонниками той же политической партии 34,8 34,6 12,8 17,9
С теми, кто чтит русские традиции 32 41,3 7,8 18,9
С теми, кто не интересуется политикой 30,3 42,8 12.2 14,7
Организация высших политических и экономических слоев пост-
советского общества в общем и целом воспроизводит логику прива-
243
17-4300
тизации внешней среды. Существовавшее де юре деперсонифициро-
ванное, обезличенное планирование в действительности происходи-
ло на основе личных связей и отношений между директорами пред-
приятий и представителями профильных министерств, ответственных
за планирование. Как и в случае блата простых советских граждан, за
экономическими руководителями трудно заподозрить криминальные
намерения. Напротив, персонификация отношений по поводу плана
позволяла лучше адаптировать плановые задания к реальной ситуа-
ции, складывающейся на предприятиях. Приватизация процедуры
планирования, которую иногда называют «плановым торгом», пред-
полагала «функционирование персонифицированных механизмов в
рамках административных процедур по определению плановых зада-
~ 69
НИИ»ОУ.
Кроме того, советские директора стремились персонифицировать
горизонтальные отношения со своими коллегами, так как подобный
подход помогал быстро найти дефицитный ресурс или комплектую-
щие, требующиеся для успешного выполнения планового задания.
Девиз блатных отношений «ты - мне, я - тебе» определял и отноше-
ния между советскими директорами и лежал в основе формировав-
шихся в их среде личностных связей. «Поставщик и покупатель вре-
мя от времени меняются ролями: сегодня я помогаю тебе с металлом,
а завтра ты поможешь мне с болтами»70. Наши собеседники рассказа-
ли о многих реальных примерах использования принципа «ты - мне,
я - тебе». «У пас есть, к примеру, завод X, директора которого я очень
хорошо знаю, ну и ряд других предприятий, с которыми мы тесно со-
трудничаем и на определенном промежутке времени, несмотря на тя-
желую производственную ситуацию, мы работали с ними и на слове,
и на деле. Мы им поставляли свое литье ради того, чтобы этот завод
работал...»71. «У нас однажды сложилась такая ситуация, когда мы
очень запаздывали с отправкой запасных частей для Индии. Кроме
как самолетом, другого тут вида транспорта нет. Начали искать само-
лет. Я обратился на авиационный завод X. Добрался по телефону до
заместителя директора. Я его в глаза ни разу не видел. Только по теле-
фону познакомились, что называется. И мы с ним договорились. Не
имея никакой бумаги, не имея проплаты, я звоню ему, говорю: «Ну,
как там?». Уже не помню, как его звать, а он говорит: «Сорок минут
как самолет в воздухе». Я должен был расшибиться, но обязательно
уплатить, потому что другого варианта я себе даже и не представлял.
Человек поверил мне на слово, а я теперь начну... Если бы бумажка
была, я бы еще мог сказать: “Слушай, ты извини тут, но так вот полу-
чилось, давай день-два потерпи”»72. Особо подчеркнем, что для вы-
244
полнения обязательств вовсе не обязательно надеяться на закон: лич-
ная репутация в кругу директоров служит достаточной гарантией (даже
личное знакомство не всегда обязательно). Точно так же, как семья и
сеть ее знакомств служат базовой единицей в анализе повседневной
жизни в постсоветских обществах, сеть предприятий выполняет ана-
логичную роль в исследованиях постсоветской экономической моде-
ли. «Социализм создал внутри промышленной структуры социальные
сети, основанные на взаимности и ассоциативных связях»73.
В отличие от других видов социалистического наследия персонифи-
цированные связи продолжают играть видную роль в структурировании
постсоветского экономического пространства. Высокая вероятность
оппортунистического поведения партнеров на российском рынке при-
дает особую ценность доверительным отношениям, установленным
еще в советскую эпоху. В терминах институциональной экономики
уважение обязательств по отношению к «своим» снижает вероятность
оппортунистического поведения партнера и, следовательно, снижает
трансакционные издержки. «Сохраняя прежние связи, предприятие
должно следовать этическим нормам, выработанным в среде так на-
зываемых красных директоров»74. Как показывают результаты опро-
са руководителей российских предприятий, проведенного авторами
цитируемой статьи в 1993-1994 гг, 83% среди них сохраняют связи со
своими поставщиками, установленные еще в советский период, а 70%
сохраняют проверенные времением связи с покупателями. Руководи-
тели предприятий с большим скептицизмом относятся к необходимо-
сти искать и устанавливать новые контакты с покупателями и постав-
щиками. «В круге личная репутация директора предприятия стано-
вится единственной гарантией выживания предприятия»75, тогда как
за пределами «круга» царит недоверие и не существует никаких га-
рантий исполнения контракта.
3.2.4. Существует ли граница между частной
и публичной жизнью?
Тенденция к экспансии семейных структур, с одной стороны, «сни-
зу» и тенденция к экспансии сферы контроля тотальной власти, с дру-
гой стороны, «сверху» ставят под угрозу принцип разделения частной
и публичной сфер. Говоря словами Майкла Уолцера, обе тенденции
одинаково опасны с точки зрения «искусства разделения» сфер по-
вседневной деятельности76. Даже если в рамках негативного компро-
мисса действия государства и не несут в себе прямой угрозы сфере
частной жизни, как это происходило при Сталине или при Петре Пер-
245
17*
вом77, его абсентеизм не позволяет защитить сферу частной жизни.
Нехватка легальных средств защиты частной жизни остро чувствует-
ся в повседневной жизни постсоветских людей. Низкая оценка резуль-
тативности усилий государства по защите сферы частной жизни резко
контрастирует, по мнению наших респондентов, с важностью этой
задачи. С одной стороны, ответившие на вопросы наших анкет росси-
яне относят право на личную неприкосновенность, право на непри-
косновенность частной собственности и право на невмешательство в
личную и семейную жизнь к шести наиболее значимым для благопо-
лучия их семей факторам (см. табл. 59, ответы на вопрос «Что наибо-
лее важно сегодня для вашей семьи?» в разделе 3.2.1). С другой сто-
роны, право на невмешательство в личную и семейную жизнь фигу-
рирует в списке наименее защищенных государством прав (табл. 76 с
распределением ответов на вопрос «По вашему мнению, какие права
наименее защищены государством в повседневной жизни вашей се-
мьи?» [1998]).
Таблица 76
Право на социальное обеспечение 45
Право на равную защиту со стороны закона 38
Право на свободный выбор работы 37
Право на труд 34
Право на личную неприкосновенность 33
Право на неприкосновенность частной собственности 28
Право на образование 27
Право на невмешательство в личную и семейную жизнь 14
Право на свободу верования 4
Невозможность опереться на легальные средства для защиты своей
частной жизни иногда принимает вполне осязаемые, материальные
формы. Сторонний наблюдатель с удивлением заметит, что в обычном
жилом доме в Москве до 100% дверей выполнены в металле, не говоря
уже о росте числа «консьержек», чья основная функция, в отличие от их
западных аналогов, заботящихся об уборке и порядке, - не пускать в
дом «чужих». Впрочем, проблема защиты частного пространства ока-
зала серьезное влияние на постсоветскую концепцию жилья, организа-
ции жилого пространства в целом. В советский период подавляющее
большинство жилых помещений принадлежало государству либо госу-
дарственным предприятиям (ведомственное жилье): ответственный
квартиросъемщик заключал с представителями государства своего рода
контракт о найме. В отличие от английской системы найма жилья
(leasehold), советские квартиросъемщики не могли приобрести право
владения квартирой, каким бы длительным ни был срок найма78. Даже
после массовой приватизации жилья 1990-х годов значительная часть
246
россиян, как свидетельствуют результаты наших опросов, продолжает
жить в государственных (муниципальных) квартирах.
Принятие государством на себя обязательств по строительству, рас-
пределению и содержанию жилищного фонда оказало самые серьез-
ные последствия на дифференциацию частной и публичной жизни.
Начнем с того, что острый дефицит жилья вынуждал советских лю-
дей прибегать к знакомствам для получения квартиры. Несмотря на
многочисленные обещания советских властей обеспечить каждую се-
мью отдельной квартирой (последнее прозвучало на XXVII съезде
КПСС в 1987 г. - «Каждой семье - отдельную квартиру к 2000 году»),
многие семьи по-прежнему не имеют своего жилья. Наш анкетный
опрос 1998 г. дал следующее распределение домашних хозяйств в за-
висимости, с одной стороны, от их численности и, с другой стороны,
от числа комнат в занимаемом ими жилье (от одно- до. шестикомнат-
ной квартиры, табл. 77). Средний размер домашнего хозяйства в на-
шей выборке составляет 3,3 человека, а средний размер жилья - две с
половиной комнаты. В советский период даже возникло специальное
искусство таким образом регулировать размеры семьи, чтобы увели-
чить шансы на «улучшение жилищных условий»: включать в состав
семьи имеющих права на льготы престарелых родителей, включать
или исключать из нее братьев и сестер, «оптимизировать» число де-
тей, устанавливать «хорошие» отношения с ответственными за рас-
пределение жилья чиновниками и т.д. Таким образом, общественный
характер управления жилым фондом в действительности превратился
в персонифицированный и «приватизированный».
Таблица 77
Распределение респондентов по [1998] 1 2 3 4 5 6
Числу членов семьи 0,4 12,7 34 37,6 9 2,9
Типу жилья (числу комнат) 12 34 44 9 1 0
Далее, если попытаться выделить идеальные типы советского жи-
лья, то в этот список следует включить барак, общежитие для рабочих
или студентов, коммунальную квартиру (коммуналку) и стандартную
малогабаритную квартиру («хрущевку»). Все перечисленные виды жи-
лья мало приспособлены для обеспечения защиты частного простран-
ства. Организация их внутреннего пространства оставляет мало мес-
та для индивидуального, частного пространства. Рассмотрим подроб-
нее каждый из перечисленных видов жилья.
Практически в каждом промышленном центре России, в том числе t
и в Москве, сохранилось хотя бы несколько зданий барачного или ка-
зарменного типа. Они остались со времен «золотого века» рабочих
247
бараков (конец XIX - 20-30-е годы XX в.). До Октябрьской револю-
ции 1917 г. более 60% рабочих проживало в бараках. Рабочий барак
изнутри организован практически так же, как и тюремный барак: боль-
шие спальные помещения, отсутствие внутренних перегородок, об-
щие туалет и кухня. Наталья Лебина, историк и специалист по по-
вседневной жизни советского общества 20-30-х годов, подчеркивает,
что «личные владения имели здесь (в бараке) очень примитивный ха-
рактер, стиль жизни был лишен любых элементов интимности»79.
Общежитие, т.е. помещения для совместного проживания несколь-
ких человек, представлялось во время революции 1917 г. прообразом
социалистического жилья. Идея совместной повседневной жизни ка-
залась вполне соответствующей социалистическим и коммунистичес-
ким принципам. Даже представители новой элиты социалистическо-
го государства и коммунистической партии предпочитали вплоть до
конца 20-х годов жить в общежитиях. Что же касается интеллектуаль-
ной элиты, то она тоже имела свои общежития - Дома писателей и
Дома искусств. Например, Николай Гумилев проживал в 1918 г. в Доме
искусств на набережной Мойки в Петербурге, а Михаил Булгаков вспо-
минает в романе «Мастер и Маргарита» московский Дом писателей.
Как бы там ни было, исследование повседневной жизни в общежитии
имеет не только историческую ценность: общежитие продолжает иг-
рать в современной России ключевую роль в социализации россиян,
так как здесь проходят многие годы университетской жизни большин-
ства из них. В отличие, например, от университетских общежитий во
Франции, где предусмотрены одно- и - реже - двухместные комнаты,
индивидуальные комнаты редки даже в общежитиях лучших россий-
ских университетов (например, студенты МГУ живут по два-пять че-
ловек в комнате). Чаще всего комнаты в студенческих общежитиях
рассчитаны на 3-8 человек. Воспоминания студентки 30-х годов хо-
рошо передает атмосферу совместной жизни в студенческом общежи-
тии: «Перенаселенное общежитие... Комната на несколько десятков
человек. Я засыпаю последней, когда угомонятся последние из при-
шедших. Практически нет возможности сконцентрироваться, спокой-
но подумать, почитать или написать. Это приводит к большому разо-
чарованию»80. На рис. 21 изображена схема типичной комнаты в об-
щежитии (туалеты, умывальники, душ и кухня одни на этаж).
В коммунальных квартирах, особенно распространенных в 30-
60-е годы, несколько семей, иногда до десятка, были вынуждены со-
вместно организовывать свой быт. У жильцов коммуналок была об-
щая входная дверь, коридор со шкафами, кухня, ванная комната, туа-
лет и телефон (см. план обычной коммунальной квартиры на рис. 22).
248
*
«Коммунальная квартира представляет собой странное сообщество
людей, которые объединены помимо своей воли. Соседи не связаны
между собой ни общей работой, как в общежитии, ни общей болез-
нью, как в госпитале, ни общим возрастом, как в интернате, ни даже
общим фактом совершения преступления, как в тюрьме»81. Атмосфе-
ра коммунальной квартиры обусловливает «отсутствие четкой концеп-
ции частного пространства в менталитете советских людей этой эпо-
хи»82.
Массовое жилищное строительство 60-х годов положило конец
эпохе коммуналок, хотя в больших городах (особенно в Москве, Санкт-
Рис. 21
249
Петербурге) по-прежнему нередки коммунальные квартиры. Большин-
ство советских семей смогли переехать в отдельное жилье, каким бы
малометражным и малокомфортным оно ни было. Однако постепен-
ное решение проблемы обеспечения советских семей отдельным жи-
льем оставило в тени другую, не менее важную проблему обеспече-
ния индивидуальным пространством каждого члена семьи. Концеп-
ция частной жизни предполагает, что индивид способен защитить свою
интимную сферу не только от посторонних, но и от нежелательного
вмешательства близких, членов его семьи. «Индивид имеет право ох-
ранять некоторые аспекты своей жизни от вмешательства членов се-
мьи, в том числе и супруга(и)»83. Нежелательное вмешательство близ-
ких в личные дела может оказаться не менее насильственным, чем
вмешательство совершенно посторонних людей, учитывая высокую
степень зависимости от близких и их постоянное присутствие. Одна-
ко негативный характер компромисса между государством и его граж-
данами освобождает его от ответственности за сохранение сферы ча-
стной жизни. «Вам дают квартиры в обмен за работу на государствен-
ных предприятиях, а с остальным - разбирайтесь сами».
Внутреннее устройство стандартной квартиры 60-80-х годов, та-
ким образом, отражает негативный характер компромисса между вла-
стью и населением. Экономические соображения при принятии реше-
ний о жилищном строительстве оставляли на втором плане все ос-
тальные, включая и потребность в модернизации внутренней жизни
семей. Отсутствие коридоров, гостиных комнат и неразделенные са-
нитарные узлы, - вот три основные черты «хрущевки», в то время как,
например, «наличие коридора делает возможным создание различных
сфер частной жизни»84 (см. рис. 23 с планом этажа стандартных
5-9-этажных жилых зданий панельного типа: две двухкомнатные квар-
тиры, одна однокомнатная и одна трехкомнатная).
Что касается организации социального пространства на рабочем
месте, то здесь тоже наблюдается двойная атака на сферу частной
жизни как «сверху», так и «снизу». Советский человек не вполне от-
делен от рабочего коллектива, который строится в продолжение орби-
тальной структуры семьи. «Потребность в создании собственной ин-
дивидуальной сферы, зоны, в которой индивид получает возможность
действовать автономно», не учтена в советской модели организации
труда85. Обычная практика, к примеру, заключается в том, что работ-
ник делится своими личными проблемами с коллегами по работе, а
иногда и публично обсуждает эти проблемы. Супружеская неверность
вполне могла быть внесена на повестку дня профсоюзного или партий-
ного собрания, иногда по просьбе обманутого(ой) супруга(и).
250
Интервью, проведенные нами с российскими предпринимателями
в 1998-1999 гг., не оставляют и тени сомнений в том, что четкая гра-
ница между частной и публичной жизнью отсутствует даже на пред-
приятиях, созданных уже после распада СССР. В частности, пред-
принимателям был задан вопрос «Считаете ли вы необходимым в ин-
тересах дела вмешиваться в личную жизнь ваших сотрудников?».
Отвечая на него, часть собеседников упомянула транспарентность
любой информации, касающейся личных проблем их сотрудников. Эта
информация легко становится достоянием гласности, иногда вопреки
желанию получающего ее человека, как раз из-за отсутствия четкой
концепции пространства частной жизни. «В курсе, я конечно, нахо-
жусь всегда. Знаете, информация, она имеет свойство просачиваться.
Вроде бы мне никто ничего не говорил - а я уже все знаю. Тут недавно
случай был один - у нас сотрудница - молодая девушка, забеременела
и долго не хотела об этом говорить - то ли боялась, что без декретного
отпуска оставим, не знаю. Сами понимаете, о таком событии много
кому говорить не будешь. Однако не прошло и недели - а до меня уже
и эта весть дошла»86. «Ну, конечно, мы же все здесь варимся в одной
каше. Банк достаточно небольшой, отношения несколько неформаль-
ные, для этого не обязательно даже что-то у кого-то узнавать - все и
так витает в воздухе»87. Другие наши собеседники сделали акцент на
тенденции к персонификации профессиональных отношений, к их
251
сближению с дружескими отношениями или отношениями между хо-
рошими знакомыми. «Не то чтобы вмешиваться, интересоваться - это
правильно. Да, я считаю, что это необходимо, это как-то расслабляет.
Когда начальник знает о личных делах подчиненного, помнит, что у
того была такая-то проблема - это приятно. То же самое и с начальни-
ком. .. Если нужно установить контакт с начальником на короткой ноге,
то сначала обязательно нужно поговорить о чем-нибудь далеком, не-
деловом - например, о детях, о семье...»88. «Да, я часто интересуюсь.
Но в основном я знаком с проблемами моих коллег. Если кто-то из них
находится со мной в дружеских отношениях, меня, конечно, интере-
сует, как обстоят у него дела дома, и вообще... Что касается проблем
подчиненных, то так или иначе я все равно с ними знакомлюсь. Если
есть возможность, я интересуюсь, как у них дела дома. Обычно это
очень располагает к начальнику»89.
Характеризуя советскую модель организации труда, Юрий Левада
строит два идеальных типа трудового коллектива - колхоз и шарашка.
В рамках обеих организационных форм «столь разные в современных
обществах сферы, как государственная, публичная и частная, труд и
свободное время, официальное поведение и неофициальные действия,
настолько взаимосвязаны и взаимопроникнуты, что могут быть разде-
лены лишь в аналитических целях»90. В модели колхоза акцент дела-
ется на размывании «снизу» границ между частной и общественной
жизнью. Речь идет о «приватизации» социального пространства и экс-
пансии квазисемейных отношений на производственные (ср. арготи-
ческое выражение «жить колхозом», которое означает «жить, как в
большой семье»). Модель шарашки отражает вмешательство «сверху»
в сферу частной жизни. Особо отметим, что корни шарашки уходят в
тюремный мир 30-х годов. Так называли «секретный исследовательс-
кий институт, в котором Комитет госбезопасности организовывал и
контролировал работу и исследования осужденных ученых и инжене-
ров»91. Иными словами, в случае колхоза наблюдается экспансия в
публичную сферу семейных отношений, тогда как в случае шарашки
граница между частной и публичной жизнью разрушается «сверху»,
«именем государства», что сводит на нет сферу частных отношений, в
том числе и семейных.
3.2.5. Создание образа врага: история и современность
Абсентеизм государства в процессе позитивной организации по-
вседневной жизни и биполярная модель социального пространства,
разорванного между полюсами «своих» и «чужих», обусловливают
252
особый способ управления насилием, характерный для советской мо-
дели общества. Недоверие граждан к государству, равно как и отказ
последнего помогать своим гражданам в организации повседневной
жизни, не позволяют полностью институционализировать насилие и
обусловливают возрождение таких нецивилизованных методов управ-
ления насилием, как поиск «козлов отпущения». Если вернуться к опи-
санию эволюции методов управления насилием, предложенной Ренэ
Жираром, мы легко найдем в постсоветском обществе примеры пер-
вых трех этапов этого процесса: поиск жертвы-субститута {victime de
rechange), поиск козлов отпущения (bouc emissaire) и поиск «прием-
лемой» жертвы (yictime sacrifiable).
Начнем с того, что уровень зарегистрированной преступности в
постсоветских обществах нельзя признать исключительно высоким
в международном масштабе. Но даже оставляя в стороне проблему
латентной преступности, человек, впервые попадающий в постсо-
ветскую Россию, будет неприятно удивлен высоким уровнем по-
вседневного насилия, которое не обязательно принимает явные, кри-
чащие формы. Толчки в общественном транспорте, словесные ос-
корбления, ненависть, которая иногда читается во взгляде
случайного прохожего, отказы помочь сориентироваться в незна-
комом месте, необязательный характер вежливых форм обращения
«Господин/Госпожа»92, «Извините», «Пожалуйста», - вот далеко не
полный список форм повседневного насилия. Речь в обществен-
ных местах нередко перемежается грубыми и матерными словами.
Шутя иногда говорят, что в постсоветском обществе говорят на двух
языках: на русском и на матерном. Умение красиво «крыть» матом,
особенно «многоэтажным», расценивается как своего рода искус-
ство. «Он мастерски ругается» звучит почти как комплимент. Оп-
рос, проведенный ВЦИОМ на репрезентативной выборке в марте
2000 г., показал, что практически каждый второй россиянин и каж-
дая четвертая россиянка ежедневно используют матерные и руга-
тельные слова93. Только 30% постсоветских людей утверждают, что
они никогда не использовали в своей речи мат. Анализ частоты ис-
пользования матерных выражений в разных возрастных груп-
пах населения, а также результаты опроса ВЦИОМ, датируемые
1989 г.94, убеждают нас, что распространение мата - отнюдь не не-
давнее явление (табл. 78)95. Матерные выражения чаще других ис-
пользуют представители двух возрастных групп, от 20 до 29 лет и
от 40 до 49 лет. Кроме того, трое из четырех россиян и каждая тре-
тья россиянка имеют опыт участия в драках. 9% россиян дрались в
течение месяца, предшествовавшего социологическому опросу, т.е.
253
в феврале 2000 г. Простой российский человек дерется в среднем
один раз в год.
Таблица 78
Часто ли вы используете матерные выражения? 1992 2000
Да, часто 13 12
Да, иногда 41 47
Нет, практически никогда 44 39
Затрудняюсь сказать 2 2
Присутствие насилия в повседневной жизни рождает чувство не-
защищенности и высокую потребность в порядке как альтернативе
неуважению правил, беспределу Постсоветские люди дают негатив-
ное определение порядка: не через то, что должно ему сопутство-
вать, а через то, чего не должно быть. Посмотрим на ассоциации со
словом, которые были зафиксированы в ходе репрезентативных оп-
росов ВЦИОМ в 1994 г. и в конце 2000 г. (табл. 79)96.
Таблица 79
Что вы понимаете под словом «порядок» ? 1994 2000 2000/1994
Экономическая и политическая стабильность стра- ны 37 45 +8
Выполнение законов 31 35 +6
Прекращение разбазаривания страны 21 33 + 12
Прекращение деградации страны, борьбы ветвей власти 20 32 + 12
Социальная защита обездоленных 10 26 + 16
Строгая дисциплина 14 22 +8
Возможность каждого защитить свои права 14 17 +3
Использование армии для борьбы с преступностью 12 13 + 1
Ограничение прав и свобод 1 3 +2
Это лозунг, прикрытие для диктатуры 0 1 + 1
Другое 0 1 + 1
Затрудняюсь сказать 2 3 + 1
Как видно из ответов, россияне предпочитают определять порядок
как отсутствие кризиса, разбазаривания, конфликтов между ветвя-
ми власти, а не через позитивные ценности (закон, права человека).
На протяжении шести лет, прошедших с момента первого опроса, тен-
денция видеть в порядке отсутствие беспредела только усилилась. Еще
одно наблюдение можно сделать на основе анализа концепции поряд-
ка, господствующей в постсоветском контексте. Стремление к поряд-
ку оказывается сильнее озабоченности выбором адекватных методов
для его достижения, т.е. озабоченности в обеспечении институцио-
нальных методов управления насилием. Выбирая между двумя аль-
тернативами - порядок или забота об адекватном характере средств,
абсолютное большинство россиян выбирают первую (табл. 80)97.
254
Таблица 80
По вашему мнению, что более важно для сегодняшней России? 1998 1999 2000
Порядок, даже если для его достижения придется пожертвовать некоторыми демократическими прин- ципами и правами граждан 70 74 72
Демократия, даже если уважение демократических принципов иногда дает слишком много разруши- тельной свободы 14 11 13
Затрудняюсь сказать 16 15 15
Таким образом, россияне фактически дают карт-бланш тем поли*
тическим лидерам на локальном (предприятие, город, регион) и нацио-
нальном уровнях, которые решительно выступают за наведение по-
рядка, какими бы методами ни пришлось действовать. Институциона-
лизация насилия осложняется еще и тем, что в постсоветском обществе,
в отличие от тюрьмы, отсутствуют квазиинституциональные механиз-
мы управления насилием. «На воле? Что там происходит? Бешеные
цены, не знают, что творится, беспредел кругом...»98. Борьба против
организованной преступности, провозглашаемая сегодня в качестве
одного из основных средств обеспечения порядка, зачастую сводится
к борьбе против теневого правосудия, которое строится по тем же прин-
ципам, что и теневое правосудие в тюремной среде (мы подробнее
рассмотрим этот вопрос в разделах 4.1.1 и 4.1.4). Но тогда какие сред-
ства остаются у постсоветских граждан для того, чтобы защитить себя
от повседневного насилия?
Прежде всего разделение людей на своих и чужих позволяет нахо-
дить жертву-субститут и «срывать» накопленные негативные эмоции
на «других», на «чужих». Например, человек, которого в первый и в
последний раз видишь в метро, воспринимается именно как «чужой»,
что и позволяет его толкать, не извиняясь при этом. Напротив, «свое-
го» толкать не принято, в отношениях со своими требуется соблюдать
правила минимальной вежливости. Обиходное выражение «сорвать
свою злость на ком-то» как раз и подчеркивает, что злость, ненависть
переносится на отношения с незнакомыми людьми. Обычно подоб-
ное перенесение даже не вызывает осуждения, настолько оно обще-
принято. Вообще говоря, в постсоветском контексте ненависть пре-
вращается в форму негативной социализации. «Ее функция заключа-
ется в том, чтобы дисквалифицировать потенциального партнера,
превратить его во врага»99, потенциальную жертву насилия.
На макросоциальном уровне, иностранцы играли в советском об-
ществе роль идеальной жертвы-субститута. Во времена «железного за-
навеса», когда личные контакты с иностранцами были редкими и под-
вергались контролю, «в образе иностранца видели все те черты, кото-
255
рые не нравились в самих себе и от которых хотелось избавиться»100.
Советское государство использовало эту «естественную» ненависть к
иностранцам для упрочения негативного компромисса со своими граж-
данами. Оно сознательно культивировало страх перед иностранцами,
их агрессивностью, дабы отвлечь внимание от действительных источ-
ников повседневных проблем, перенести его на воображаемые «источ-
ники зла». «Существуют такие формы насилия, например война, кото-
рые отводят угрозу от близких объектов и нацеливают ее на объекты
удаленные»101. Иерархия страхов, которые определяли сознание совет-
ских людей в конце 80-х годов, хорошо отражает эффективность уси-
лий по дьяволизации иностранцев: 59% опрошенных боялись болезней
своих близких, 47% - войны, 42% - естественных катаклизмов,
40% - своей собственной болезни и т.д. (динамика страхов отражена в
табл. 81)102. Впрочем, даже завершение холодной войны не уменьшило
страхов возможной иностранной агрессии. В конце 1998 г. 24% росси-
ян все еще были убеждены, что вероятность иностранной агрессии очень
высока103. Более того, распад советской империи обусловил появление
в сознании постсоветских людей образов новых врагов, новых «чужих»:
жителей прибалтийских республик, населения некоторых среднеазиат-
ских и кавказских стран. «Наши! Как когда-то в дворовых играх и дра-
ках. Наши! А эти - не наши! И говорить больше не о чем... У нас народ
особый. Он умеет внутри себя делиться на наших и ваших не по цвету
кожи, классовой принадлежности, религиозным делам, - это само со-
бой. Он умеет на наших и ваших делиться по тому, кто в каком направ-
лении по лестнице ходит»104.
Таблица 81
Относительная значимость страхов Болезнь близких 1989 1 1994 1999
1 1
Мировая война 2 5 6
Свои собственные болезни, смерть 3 4 3
Природные катастрофы 4 10 8
Старость 5 — —
Конец света 6 — —
Вседозволенность властей 7 3 4
Страдания 8 — —
Публичные унижения 9 8 9
Преступники 10 2 5
Бедность, безработица 6 2
Другой метод управления насилием - поиск «козлов отпущения», оз-
начает, что врагов ищут не вне, а внутри общества. Когда на иностранцев
уже трудно возложить ответственность за несчастья в повседневной жиз-
ни, начинается поиск «козлов отпущения», «чужаков», которые на пер-
вый, обманчивый взгляд принадлежат к числу «своих». «Задача умирот-
256
ворения населения может подвигнуть государство на нахождение внут-
реннего врага»105. Советская история 30-х годов особенно богата приме-
рами поиска козлов отпущения. Список внутренних врагов, в частности,
включал вредителей, кулаков, троцкистов, людей с немецкими фамилия-
ми и т.д.106 Уголовный кодекс 60-х годов сохранил уголовную ответствен-
ность за акты вредительства (ст. 69). Более того, этот кодекс перевел в
разряд уголовно наказуемых деяний отказ от работы на государственных
предприятиях, предприятиях потребительской кооперации и в колхозах107.
Сегодняшняя Россия также богата примерами сознательного конструи-
рования образа внутреннего врага. Две чеченские «кампании» 90-х годов
(1994-1996 гг. и с 1999 г. по настоящее время) - тому подтверждение.
Роль войны в Чечне {внутренней войны) в направлении потенциала по-
вседневного насилия в безопасное для государства русло стала особенно
явной в период второй кавказской кампании. Первая кампания находи-
лась на периферии общественного мнения. «Достаточно сравнить несколь-
ко десятков манифестантов, собранных Мемориалом или Егором Гайда-
ром для публичного осуждения войны в Чечне в конце 1994 - начале
1995 гг. с теми сотнями тысяч людей, вышедших на улицу в январе
1991 г. в знак протеста против использования армии в Вильнюсе. Но в
тот период общество было мобилизовано на борьбу с четко определен-
ным врагом - советской системой»^. Напротив, с самого начала второй
чеченской кампании она находится в центре внимания прессы и обще-
ственности. Россияне признали ее главным событием 1999 г. (33% голо-
сов), оставив, таким образом, позади и войну НАТО в Югославии (22%),
парламентские выборы (20%), отставку правительства С. Степашина
(15%) и другие события109. Официальное объяснение причин войны зак-
лючается в необходимости наказать террористов, угрожающих порядку
и безопасности в повседневной жизни россиян (напомним, что серия взры-
вов жилых зданий предположительно террористами чеченской нацио-
нальности послужила предлогом для начала боевых действий). В конеч-
ном счете два чувства - ненависть и страх, описывают отношение росси-
ян к чеченцам. В марте 2000 г: ВЦИОМ задал россиянам два вопроса:
«Испытываете ли вы ненависть к чеченцам?» и «Боитесь ли вы того, что
чеченцы будут мстить России и русским?». Ответы на них распредели-
лись следующим образом (табл. 82)110.
Таблица 82
Ненависть и страх 28
Ненависть без страха 6
Страх без ненависти 42
Ни страх, ни ненависть 11
Затруднились сказать 10
257
Хотя прямые параллели здесь вряд ли уместны, кажется обосно-
ванным увязывание поиска козлов отпущения за беспредел в повсед-
невной жизни с проблемой смертной казни. Опросы ВЦИОМ показы-
вают высокий уровень поддержки, оказываемой россиянами идее воз-
врата к исполнению смертных приговоров (табл. 83)111. Особенно
значимы варианты обоснования смертной казни, которые выдвигают
сторонники этой идеи. 42% среди них считают, что смертной казнью
должны наказываться наиболее серьезные преступления, а еще 12%
уверены, что все преступники (sic, преступники в целом) заслужива-
ют смертного наказания112. То есть по-прежнему сильна потребность
в нахождении и примерном наказании козлов отпущения, ответствен-
ных за повседневное насилие и беспредел. Возможно, что толерант-
ность, гуманность общества к своим преступникам зависит в первую
очередь от его способности эффективно управлять насилием цивили-
зованными средствами.
Таблица 83
Отношение к смертной казни 1989 1994 1999
Нужно отменить смертную казнь 3 5 5
Нужно отменить, но постепенно 15 15 15
Нужно продолжать ее использовать 33 37 36
Нужно ее использовать более активно 35 25 23
Затруднились сказать 14 18 20
3.2.6. Двоемыслие
Два регистра повседневного поведения - отношения со «своими»
и с «чужими» лежат в основе ментальной конструкции, которую Алек-
сандр Хлопин называет двоемыслием. Под двоемыслием понимается
«провозглашаемое публично уважение к идеалам и нормам, которые
могут и не совпадать с внутренними убеждениями индивидов, а иног-
да и прямо противоречить последним»113. Внутренние убеждения пост-
советских людей являются результатом общения с теми, кто относит-
ся к числу «своих», ведь только нижние слои семейной «атмосферы»
пригодны для социальной жизни. Напротив, в верхних ее слоях соци-
альная жизнь, а значит и нормы, отсутствуют. Именно в рамках круга
своих происходит в советском институциональном контексте соци-
альная жизнь. «Мы не друзья, мы - больше. Мы - одно целое. Мы -
это целый мир, со своими правилами, со своими законами, своими ра-
достями и своими бедами»^4. Ментальность, формируемая «малень-
ким» обществом, распадается на две группы норм. Первая группа
структурирует отношения со своими, вторая - со всеми остальными
258
людьми. Что касается первой группы норм, «морали круга избранных
людей», то Алена Леденева относит к их числу следующие нормы:
обязательство взаимопомощи; ориентация на долгосрочное сотрудни-
чество («Не плюй в колодец - пригодится воды напиться»; «Не ожи-
дай ответной услуги, но сам умей быть благодарным»; «Знай меру тому,
что ты можешь просить») и т.д.115
Что касается отношений с остальными людьми, то советский че-
ловек не связан какими-либо обязательствами. Он волен делать все,
что ему заблагорассудится, даже если другие и будут осуждать его
поведение. Так как негативный характер компромисса с государством
предполагает, что оно относится к числу чужих, то выполнение зако-
нов становится факультативным. Впрочем, неуважение законов никогда
не принимает вызывающих форм, не превращается в бунт против на-
вязанной власти. Двоемыслие формируется в результате двойного дви-
жения: с одной стороны, к отрицанию интересов и прав других, в том
числе и государства, и, с другой стороны, к созданию видимости ува-
жения этих интересов и прав. Всевластие государства, равно как и
негативная зависимость от него, исключают открытое неповиновение.
«Советский индивид способен находить «золотую середину» между
двумя регистрами, прагматическим и идеологическим, поведения в
экономической и политической сферах... В действительности подчи-
нение решениям власти сводится к декларированию того, что она хо-
чет слышать»116. При этом удовлетворены обе стороны: государство
получает видимое доказательство эффективности своего контроля, а
индивид получает свободу для маневра в повседневной жизни и пра-
во держать при себе свои собственные убеждения. Следует ли при-
знать раздвоение сознания слишком большой ценой, которой покупа-
ется свобода в «маленьком» обществе?
Случай государственных функционеров заслуживает, чтобы мы
остановились на нем чуть подробнее. С одной стороны, как предста-
вители государства, они интериоризируют его логику и его ценности.
С другой стороны, в своей повседневной жизни они сталкиваются с
той же дилеммой, что и обычные люди. Так возникает их собствен-
ная, «частная», мораль, круги «своих» людей, ненависть к «чужим», -
обычным людям, «просителям». Обратное было бы удивительным:
несмотря на обладание материальными привилегиями, члены номен-
клатуры живут в том же самом институциональном контексте, что и
другие постсоветские люди. Двоемыслие бюрократов проявляется,
например, в «нормальном» характере взяток с точки зрения повсед-
невной морали (взятка как дополнительный налог) и одновременно в
их противозаконном характере (взятка как нарушение принципа рав-
259
18-4300
кого доступа к закону)117. Что же касается руководителей предприя-
тий, то мы уже подчеркивали, что их стремление выполнить плано-
вые задания могло быть реализовано лишь при помощи «своих» и
использования других нелегальных практик. Пример «толкачей», ква-
зичастных снабженцев на советских предприятиях, особенно нагля-
ден. Учитывая постоянные проблемы со снабжением сырьем и комп-
лектующими, советские предприятия зачастую устанавливали нефор-
мальные контакты со своими поставщиками. Институт толкачей возник
в результате специализации некоторых работников службы снабже-
ния на теневом посредничестве. Их основная задача заключалась в
том, чтобы «заинтересовать» поставщиков выполнять именно их за-
явки, а не заявки других предприятий. Небольшие подарки и «сувени-
ры»: бутылка армянского коньяка, несколько баночек черной икры,
балык красной рыбы - служили символами «хороших» отношений.
Хотя практически на каждом крупном предприятии были свои толка-
чи, УК СССР 1960 г. предусматривал уголовную ответственность за
посредническую деятельность*18.
Однако жизнь в двух измерениях и интериоризация разорванного
социального пространства оказали серьезное влияние на психику и
внутреннее равновесие советского человека. Изучая статистику пси-
хических заболеваний в сельской местности, Лев Тимофеев открыл,
что пик заболеваемости приходится на возраст 15-16 лет. Именно в
этом возрасте особенно остро ощущается конфликт между идеологи-
ей и официальными установками, передаваемыми в школе, и мора-
лью повседневной жизни119. В советском селе было невозможно вы-
жить без воровства колхозных кормов, зерна, картофеля: низкий уро-
вень официальной зарплаты и отсутствие рынка сырьевых продуктов
не оставляли другого выбора перед хозяевами приусадебных участ-
ков. В то же время официальная точка зрения, излагавшаяся в школе,
предполагала осуждение и презрение несунов, - расхитителей госу-
дарственной и колхозной собственности. В романе Александра Бека
«Новое назначение» описывается другой пример психического забо-
левания в результате «стычки», конфликта официальных правил и внут-
ренних убеждений120.
Выражаясь медицинским языком, жизнь в разорванном социаль-
ном пространстве и двоемыслие увеличивают риск шизофрении.
В частности, заболевание шизофренией приводит к ослаблению эм-
патических способностей индивида. Ему становится трудно воспри-
нять точку зрения окружающих, особенно социально удаленных. «Учи-
тывая, что больные шизофренией испытывают трудности с понима-
нием и реагированием на проблемы других людей..., заболевание
260
осложняет их социальные контакты и адекватное восприятие соци-
альной реальности»121. Болезнь придает разрыву в отношениях меж-
ду своими и остальными людьми крайние формы. Семейная сфера
приобретает в сознании шизофреников гипертрофированное значение.
«Семейная сфера приобретает особенную важность у шизофреников,
тогда как дружеские отношения и особенно формальные социальные
отношения отходят на второй план»122. Таким образом, социальные \J
разрывы и противоречия превращаются во внутренние конфликты и
проблемы. Иногда единственным способом сохранить душевное рав-
новесие и охранить себя от социальных стрессов становится игнори-
рование окружающих, «закрывание на них глаза». Главный герой ро-
мана в стихах «Москва—Петушки» Венедикта Ерофеева, писателя,
чьи произведения служат своеобразной фреской повседневной жизни
в советском обществе образца 70-80-х годов, не может сдержать кри-
ка отчаяния: «Почему вы такие толстокожие?».
Последние изменения постсоветской системы практически нс за-
тронули дуальный характер ментальности россиян. Внутренняя «кон-
ституция» по-прежнему не совпадает с конституцией публичной, по-
тому что не изменился навязанный характер легальной власти (мы
вернемся к этому вопросу в разделе 4.1.4). Это позволяет Владимиру
Андреффу описывать постсоветскую реальность в терминах «двой-
ной шизофрении», шизофрении руководителей предприятий и шизоф-
рении обычных людей. С одной стороны, руководители предприятий
ориентированы на достижение противоречивой цели: и на максими-
зацию прибыли (официальный лозунг свободного и конкурентного
рынка), и на сохранение патерналистских отношений с работниками
(фирма как колхоз, большая семья). С другой стороны, простые рос-
сияне верят в лучшую жизнь при рынке, но они «скептически настро-
ены к правительственной политике по его развитию и отказываются
оплачивать экономические реформы»123.
3.2.7. О конгруэнтном характере норм
Взгляд на постсоветское общество через призму противопоставле-
ния своих и чужих помогает избежать заблуждения, в которое попада-
ют многие западные исследователи России, да и ряд российских ис-
следователей. Дело в том, что некоторые элементы постсоветской дей-
ствительности на первый взгляд сходны с теми, что наблюдаются в
«больших» обществах Запада. Это и позволяет поддавшимся соблаз-
ну прямых аналогий исследователям говорить об общности происхо-
дящих в России и в западных странах процессов. Возьмем, к примеру,
261
18*
недавнее сравнительное исследование Р. Инглехарта. Серия исполь-
зуемых им структурных индикаторов, среди которых приоритет цен-
ностей безопасности над ценностями потребления, отрицание госу-
дарственной власти, высокая степень индивидуализации, отказ видеть
в Западе образец, падение престижа рациональности, позволяет ему
отнести Россию к числу постиндустриальных стран или стран на пути
к постиндустриальному обществу124. Вывод достаточно красив, но он
слишком напоминает веру, лежавшую в основе Октябрьской револю-
ции 1917 г., в возможность прямого перехода от докапиталистическо-
го уклада к посткапиталистическому - к социализму. Более глубокий
анализ убеждает нас, например, что для объяснения заботы о порядке
нужно прежде всего учесть высокий уровень повседневного насилия
и ощущение беспредела, а не особенности «общества риска», склады-
вающегося на Западе. Аналогичным образом отказ от государствен-
ной власти и увеличение значимости семьи объясняются в меньшей
мере важностью той роли, которую играет личность в постсоветском
обществе, чем недоступностью легальных методов защиты частного
пространства. Ценности семьи переживают второе рождение в пост-
модернистских обществах, но там они тесно вписаны в контекст
«большого» общества, как свидетельствуют результаты репрезента-
тивного опроса, проведенного в Германии Фондом Эберта (см. иерар-
хию ценностей, по частоте их упоминания как важных, значимых)125.
Эти результаты тем более заслуживают внимания, что минимальная
вариация некоторых параметров (семья, уважение к закону, безопас-
ность, порядок) между западными и восточными землями соседствует
здесь со значительной вариабельностью других параметров. Оказы-
вается, наибольший разброс дают такие ценности, как ответствен-
ность и верность, которые и позволяют увидеть действительные от-
личия (табл. 84).
Напротив, сравнение социальной структуры двух обществ, тюрем-
ного и постсоветского, свидетельствует об их глубоком сродстве,
вплоть до схожести некоторых внешних проявлений. «Здесь такой же
мир, только в миниатюре. И наш мир отражает все то, что происходит
у вас, только в уменьшенном виде»126. Посмотрим, например, какие
институты пользуются доверием, с одной стороны, обычных россиян,
и, с другой стороны, заключенных (табл. 85).
В обоих случаях семья уверенно возглавляет список, церковь на-
ходится на втором месте. Не претендуя на глубокий анализ той роли,
какую играет религиозная вера в повседневной жизни постсоветских
людей, хотелось бы высказать некоторые соображения по этому пово-
ду. Большинство россиян (60,1%) считают себя верующими, из них
262
Таблица 84
Ценности Западная Германия (1) Восточная Германия (2) Разница между рангами (2) - (1)
Семья 68 84 0
Уважение к закону (Gerechtigkeitssinri) 67 79 0
Чувство долга 61 76 -2
Ориентация на будущее 59 74 -3
Чувство безопасности и комфорта 60 73 -0,5
Добросовестный труд 45 69 -3,5
Законность и порядок 60 75 -2,5
Верность 64 72 +4
Работа и профессия 49 71 -4
Здоровье 63 69 +5,5
Дети 51 66 +0,5
Радость в жизни 40 56 -2,5
Окружающая среда 51 56 +2
Чувство ответственности 53 55 +5
Патриотизм 39 51 -1,5
Реализация своего потенциала 41 47 +2,5
Солидарность 38 47 -1,5
Досуг 39 46 + 1,5
Скромность 29 42 0
Чувство принадлежности к нации 22 30 -2
Собственность 30 29 +3
Богатство 26 27 -1
Религиозная вера 27 9 +3
Таблица 85
Ценности Россия, 1996 Заключенные
Россия, N = 1176 Казахстан, N = 396 Франция, N = 59
Семья 71 67,5 71,1 79,3
Друзья 45 X X 48,3
Церковь 24 20,2 14,5 17,2
Наука 17 5 7,5 19
Трудовой коллектив 8 14,1* 12,3* 8,6
Воры в законе X 10 8,3 х
Народ 7 4,7 3,8 X
Авторитеты х 5,4 3,2 X
* Частота упоминания альтернативы «Другие заключенные».
89,7% - православными127. Эти цифры резко контрастируют с данны-
ми ВЦИОМ о числе людей, соблюдающих православные обряды. На-
пример, только 2% россиян соблюдают пост, в то время как 77% из
них продолжают питаться без всяких ограничений128. Не заставляет
ли нас вспомнить это противоречие о феномене двоемыслия? «А ведь
есть верующие такие - я Бога признаю, и все его заповеди как бы, но
меня тронешь, я тебе пасть порву, я тебе очко порву. Он ничего общего
с христианством не имеет»1 .
Однако можно предложить в качестве гипотезы и другое, более
тонкое объяснение. Не идет ли речь о своего рода фатализме, который
263
сближает постсоветских людей и заключенных. Ни первые, ни вто-
рые не являются настоящими хозяевами своей повседневной жизни.
По крайней мере, такой вывод можно сделать на основе многочислен-
I ных опросов и интервью. «А кому сейчас верите? На авось и в Бога.
м Очень многие ходят в церковь»130. Связь в сознании собеседника между
верой в Бога и верой на авось отнюдь не случайна. События должны
идти своим чередом, без сознательного вмешательства человека. Вера
в судьбу оказывается обратной стороной неверия в людей, неверия в
навязанную власть. «Я живу одним днем, по божьему велению: не за-
боться о завтрашнем дне, завтрашний день сам о себе позаботится, и
так же и я, честное слово, живем, действительно, не отличая, что зав-
трашний день пришел»131. Иными словами, «широко распостранена
вера в естественный порядок вещей, в неизбежный характер собы-
тий»132. Религия представляет собой лишь одну форму верования на-
ряду со многими другими. Постсоветские люди верят в приметы (57%),
в астрологию (33%), в НЛО (31%), в телепатию (28%), в магию (26%)
и т.д.133 Людям, которые могут стать субъектами, хозяевами своей
жизни лишь в рамках семейного пространства, остается лишь верить.
Таким образом, источник фатализма следует видеть в чувстве бес-
силия поменять что-либо, известном любому постсоветскому челове-
ку. Учитывая, что из репертуара повседневной деятельности исключе-
ны любые коллективные действия, выходящие за пределы круга сво-
их, и заключенные, и постсоветские люди вынуждены принимать
складывающуюся ситуацию такой, какая она есть. «Как обычно, в зо-
нах ничего не меняют. Как поставлено, так и живут - терпят, но живут -
вот поставлено здесь так, значит, так и будет... Да, здесь недоволь-
ство, но недовольство здесь кухонное, как говорят вот дома о полити-
ке на кухне - сядут и начинают обсуждать. Здесь то же самое - сядут
где-то на улице и начинают обсуждать: да, мне не нравится. Вот тему
заведешь: вот не должно быть так, другой подхватит - да, было луч-
ше, начинается обсуждение, но это кухонное обсуждение, в открытую
форму это не выйдет»134. Теперь вернемся к обсуждению современ-
ного российского общества. Недовольство результатами реформ 90-х
годов - только 8,6% россиян считают, что реформы соответствуют их
интересам, тогда как 48,1% уверены в обратном135, вполне уживается
в сознании постсоветских людей с уверенностью в том, что измене-
ния идут своим чередом (см. табл. 86, распределение оценок происхо-
дящих в России изменений [1998]).
Продолжим описание сродства между тюремным миром и постсо-
ветским обществом, отметив два следующих феномена. Первый свя-
зан с поведением в публичной сфере и касается отношения к труду, а
264
второй более близок к сфере частной жизни: речь пойдет о модели
отношений между мужчинами и женщинами. Принудительный харак-
тер труда, на котором строилась советская пенитенциарная система
вплоть до 90-х годов, сформировал особое отношение к труду на бла-
го государства. Учитывая, что обман допустим в отношениях с чужи-
ми, обязательство добросовестно работать на государство превраща-
ется в использование любых доступных способов оппортунистичес-
кого поведения, обмана «чужого» государства. Словом «туфта» обычно
называют совокупность нелегальных практик обмана в работе. Эти-
мология данного термина, впервые появившегося во время строитель-
ства Беломоро-Балтийского канала, указывает на первые буквы сло-
восочетания Техника Учета Фиктивного ТрудА136.
Таблица 86
Изменения в России идут своим ходом, ни быстро, ни медленно 34
Изменения в России происходят слишком медленно 24
По большому счету в нашей жизни мало что изменилось 22
Изменения в России происходят слишком быстро 16
Режим лагерей принудительных работ 30-40-х годов, особенно па
Севере (Воркута) и на Дальнем Востоке (в бассейне реки Колыма),
наполнил выражения «добросовестный труд убивает», «большая пай-
ка убивает»137 вполне реальным, неаллегорическим содержанием.
Иными словами, честный труд в пользу государства никогда не выго-
ден, а иногда и опасен для здоровья. Контекст негативного компро-
мисса с государством способствовал широкому распространению прак-
тики туфты, ее превращению в повсеместную установку. Хотя добро-
совестный труд на благо государства в 60-80-е годы перестал убивать
в прямом смысле, он тем не менее не приобрел в сознании советских
людей разумного характера. Старание следует приберегать для рабо-
ты на себя, т.е. в рамках домашнего хозяйства (на своего дядю), а не
для работы «на чужого дядю». Воспроизводя подобное отношение к
организации труда, руководители предприятий занимались приписка-
ми, т.е. предоставлением заведомо ложной информации о выполне-
нии плановых заданий в контрольные органы. В конце 80-х годов орга-
ны ОБХСС на Украине вскрывали приписки более чем на половине
(53%) предприятий республики138. Начало перестройки ознаменова-
лось серией громких разоблачений (связанных с именами следовате-
лей Гдляна и Иванова), системы приписок в Узбекистане, где предос-
тавление ложной информации в Москву стало политикой республи-
канского руководства. Сегодня практика обмана государства - туфты,
не исчезла, а приняла новые формы, связанные с «оптимизацией» на-
логов. Так, трудно представить себе постсоветский экономический
265
пейзаж без практики двойной бухгалтерии, первая - для внутреннего
использования, вторая - для отчетности перед налоговой инспекцией
как представителем чужого государства1 .
Дуальный характер образа отношений между мужчинами и жен-
щинами служит еще одним доказательством того, что «барьер между
«нами» и «другими», «чужими» присутствует во всех сферах социаль-
ного существования человека»140 постсоветского. Социальные роли,
равно как и ценности, оказываются разорванными между двумя по-
люсами, мужским и женским. Данные наших анкет позволяют пред-
положить, что мужчины воспринимают женщин как «чужих», а жен-
щины отвечают симметричным отношением. Распределение ответов
на вопрос «Что вы больше всего цените в мужчинах (женщинах)?»
позволяет нарисовать два совершенно противоположных портрета:
мужчины и женщины (табл. 87)141.
Таблица 87
Значимые черты (М - для мужчин, Ж - для женщин) У мужчин У женщин
Интеллект М 58 (+29) 29
Внешняя привлекательность Ж 8 40 (+32)
Честность М 53 (+23) 30
Хозяйственность Ж 34 44 (+10)
Темперамент — 5 6
Умение переносить трудности м 23 (+9) 14
Жизнерадостность ж 9 16 (+7)
Сексуальность ж 3 ю (+7)
Веселый нрав ж 5 12 (+7)
Отзывчивость ж 24 31 (+7)
Независимость м 19 (+11) 8
Верность ж 27 33 (+5)
Затруднились сказать 4 3
Образ мужчины наделяет его такими чертами, как интеллект, чест-
ность, независимость, в то время как женщина видится обаятельной,
хозяйственной, верной и отзывчивой. Наш собственный анализ рас-
пределения домашних обязанностей между мужем и женой подтвер-
ждает, что постсоветские люди предпочитают видеть в женщине хо-
зяйку дома, которая заботится о семейном очаге [1998] (табл. 88).
Таблица 88
'^^Обязанность Исполнитель'''-'-^ Осуществ- ление поку- пок (Ж) Приготов- ление пищи (Ж) Стирка (Ж) Уход за больными (Ж) Мелкий ремонт (М)
Жена 26 34 40 27 8
Обычно жена 34 37 37 25 3
Обычно вместе 29 22 16 38 12
Обычно муж 6 2 2 3 31
Муж 1 '0 0 1 40
Нет ответа 3 4 5 5 5
I
266
Впрочем, расхождение мужских и женских ценностей и социальных
ролей не приводит к взаимной враждебности, характерной в других
случаях отношений между своими и чужими. Но асимметричность в
отношениях между мужчинами и женщинами налицо, что подтверж-
дают ответы на вопрос «Кому, исходя из вашего опыта, вы больше
доверяете?» [1998]. Особенно заметен асимметричный подход к дове-
рию мужчин: четверо из каждых пяти больше доверяют мужчинам,
относясь с недоверием к женщинам (табл. 89).
Таблица 89
Варианты ответов Мужчинам Женщинам
Мужчины больше доверяют... 82 18
Женщины больше доверяют... 55* 45
* В женских колониях нами была отмечена значительно большая гибкость
женщин в отношении мужских и женских ролей: в этой среде выполнение
мужских ролей, даже сексуальных, отнюдь нс считается унизительным. В
качестве гипотезы мы можем предположить, что гибкость и «поливалент-
ность» женщин является одним из важных факторов стабильности постсо-
ветского мира на уровне повседневной жизни. Впрочем, проверка данной
гипотезы должна стать предметом отдельного исследования.
Недоверие постсоветских мужчин к женщинам заставляет вспом-
нить о презрительном к ним отношении, свойственном тюремной суб-
культуре. Заключенные видят в женщине прежде всего не человека, а
рабу своих желаний, проститутку. Контент-анализ {content analysis)
романа «Большая пайка» иллюстрирует справедливость этой новой
черты сродства, которая на первый взгляд может показаться преуве-
личением. В табл. 90 мы воспроизводим короткие характеристики
женских персонажей данного романа, написанного, как уже отмеча-
лось, одним из пионеров постсоветского бизнеса 80-90-х годов. Из
более 30 женских персонажей 27 - проститутки, доступные женщины
или женщины, делающие свою карьеру через постель! Как следует из
романа, если женщина чего-то добивается, то только благодаря патро-
нажу (замешанному на сексе) мужчины! Только один женский персо-
наж выведен с почтением - Пенни МакФадден, жена американского
профессора.
Резюмируем анализ конгруэнтности, сродства постсоветского об-
щества и тюремного мира, указав на ту легкоосязаемую роль, которую
тюремная субкультура играет за пределами тюрьмы. Во введении мы
уже отмечали широкую распространенность арготических слов в раз-
говорном русском языке. Причем это касается не только простонарод-
ного языка, но и языка литературного. В своих «Очерках преступного
мира» Варлам Шаламов отмечает, что «литература всегда описывала
267
преступников с сочувствием, иногда даже с подобострастием»142. Та-
кие выдающиеся и просто известные писатели, как Достоевский, Горь-
кий, Бабель, Есенин, Погодин, певец Утесов, посвятили свои произ-
ведения тюремному или криминальному миру. Увлеченность идеала-
ми тюремной субкультуры проявляется и в популярности среди
постсоветских людей блатных песен (от слова блат). В советское вре-
мя блатные песни относились к ресторанным «хитам», чье исполне-
ние чаще всего заказывали клиенты. Сегодня описание российской
поп-музыки будет радикально неполным без упоминания многочис-
ленных «шансонье», «бардов» русского «шансона» (под этим назва-
нием чаще всего скрываются адаптированные блатные песни)143. Как
же иначе объяснить видимую экспансию тюремной субкультуры, если
не учитывать высокую степень сродства между двумя «маленькими»
обществами?
Таблица 90
Персонаж Краткая характеристика
Ленка Подруга двух главных героев (протипом одного из которых, по всей веро- ятности, является Борис Березовский), доступная женщина, делает карь- еру через постель
Нина Старательная, но ей не удается сделать карьеры
Вика Подруга одного из главных героев, делает карьеру благодаря своему мужу
Лика Жена одного из главных героев, делает карьеру через постель, обманы- вает мужа
Без имен Девушки (около десятка) из модельного агентства, один из главных геро- ев переспал с ними со всеми
Мария Подруга одного из главных героев, делает карьеру через постель
Настя Сестра Лики, проститутка, ставшая женой одного из главных героев
Танька Секретарша одного из главных героев, готовая удовлетворить все жела- ния своего шефа
Галя Девушка из ресторана, «снятая» одним из главных героев
Анюта Жена одного из главных героев, вспоследствии бросает его
Элеонора Львовна Хорошая, но слишком большая бюрократка
Без имен Три секретарши, которых трое героев купают в ванной с шампанским
Поля Секретарша одного из главных героев, его бывшая любовница, делает карьеру через постель
Пенни Жена МакФаддена, профессора американского университета
Маруся Русская проститутка в Швейцарии
Манька Русская проститутка в Швейцарии
Таня Боится всего
Без имени Московская проститутка
Вера Доступная девушка
Фира Элитная проститутка для одного из главных героев
Лейла Медсестра, доступная девушка
Этимология слова блат, которое используется для описания пер-
сонифицированного и привилегированного доступа к редким ресур-
сам в советской экономике, имеет глубокие корни в тюремной суб-
268 '
культуре. В XIX в. одесские воры (а Одесса тогда считалась крими-
нальной столицей российской империи) называли блатом свои ладо-
ни144. Все, к чему прикасался вор, становилось тоже блатом, от раз-
личных предметов до знакомств, ведь при знакомстве жмут руку. Та-
ким образом, блат означает высокую степень социальной близости,
персонификации, которая и лежит в основе «маленького» общества.
«Маленькое» общество постоянно воспроизводит блатные отношения,
это по определению блатное общество.
Учитывая изложенное выше, следует ли удивляться, что инсти-
тут президента, деперсонифицированный и не зависимый от соци-
альных «воздействий» в других странах, функционирует в постсо-
ветских обществах на основе персонифицированных отношений со
своими, т.е. фактически на основе блатных отношений? «Конститу-
ционные аргументы о роли института президента в системе взаим-
ного контроля (checks and balances') не были здесь приняты во вни-
мание. Напротив, институт президента был введен таким образом,
чтобы удовлетворить потребности конкретного кандидата на эту дол-
жность»145. В постсоветском контексте следует признать нормаль-
ным то, что избранный на пост Президента РФ человек заботится
прежде всего о расстановке на ключевые посты людей, лично ему
известных и преданных. Санкт-Петербургская группа (ср.: тюрем-
ное землячество) практически вытеснила свердловскую, находив-
шуюся у власти в период правления Ельцина, не говоря уже о днеп-
ропетровской (родина Леонида Брежнева) и многих других группах
«своих» у власти в прежние годы. С точки зрения специфики «ма-
ленького» общества, разница между этими группами элиты и улич-
ными бандами отходит на второй план. Разорванное общество вос-
производит тюремную субкультуру на всех уровнях: в тюрьме, в го-
родских пригородах146, в организации государственной власти. Вот
почему мы не согласимся с прогнозом Алены Леденевой, согласно
которому «блат постепенно теряет свою центральную роль в пост-
советском мире»147. Пет, блат будет процветать до тех пор, пока пост-
советское общество будет оставаться «маленьким».
269
Примечания
1 Данные ООН и Госкомстата РФ, источник: «Britannica. Book of the Year
1991», Chicago: Encyclopaedia Britannica, 1991, p. 750-751; http://wvvw.gks.ru
«Russia - 2000».
2 Arlacchi P., «Mafia et compagnies. L’ethique mafiosa et I ’esprit du capital isme»,
p. 16. Джиовани Скиаво по-другому сформулировал ту же мысль: «Мафия
отражает скорее идею, а не хорошо организованную структуру» (Schiavo
G., Op. cit.,p. 21).
3 Gambctta D., «The Sicilian Mafia. The Business of Private Protection»,
p. 79-91.
4 Arlacchi P. , «Buscetta. La Mafia par Tun des siens», p. 29, 31.
5 Ccsoni M.-L., Op. cit., p. 159.
6 Arlacchi P. , «Buscetta...», p. 120, (курсив наш.— А.О.).
7 Arlacchi P. , «Mafia et compagnies...», p. 19.
x Gambctta D., «The Sicilian Mafia...», p. 118-126.
9 Arlacchi P. , «Mafia et compagnies...», p. 158.
10 /Ш,р. 105-123.
11 Gambctta D., «The Sicilian Mafia...», p. 77.
12 Banficld E., «The Moral Basis of a Backward Society», Chicago: The Free Press,
1958, p. 85.
13 Arlacchi P. , «Mafia et compagnies...», p. 19.
14 Ibid., p. 94.
15 Arlacchi P. , «Buscetta...», p. 203.
16 Ibid., p. 58.
17 Gambctta D., «The Sicilian Mafia...», p. 147.
18 Gambetta D., «Fragments of an Economic Theory of the Mafia» H Archives
europeennes de sociologie, 1988, Vol. XXIX, № 1, p. 128.
19 Inglehart R, «Culture Shift in Advanced Industrial Society», Princeton : Princeton
University Press, 1990, p. 35.
20 Gambctta D., «The Sicilian Mafia...», p. 147.
21 Тезис о сходстве принципов социальной организации постсоветского и си-
цилийского обществ эмпирически подтверждается наблюдениями россий-
ских предпринимателей, имеющих опыт ведения бизнеса на юге Италии.
Приведем некоторые из их высказываний: «Они во многом такие же, как
мы, как это говорят, духом. Вот я там в Италии жил у нашего партнера
дома. Я жил у него дома, так он меня водил по всем друзьям, даже к маме
своей водил. Там такая мама, толстая, прыгает чего-то, суетится. Все прямо
как у нас...» (Интервью № 10*). «Вот даже как посмотришь, как хозяин
магазина со своим кассиром разговаривает - ну точно, как у нас на рынке...
Да все там такое же... они такие же... и на слово иногда поверить могут»
(Интервью № 13*). «Есть у них какая-то русская расхлябанность, авраль-
ность. Наверное, поэтому с ними легче и проще работать, чем с немцами, к
примеру, или англичанами...» (Интервью № 10*). «Южные итальянцы и
северные итальянцы - разные народы. Северные ближе к европейцам, а
южные-вообще к цыганам» (Интервью № 8*). «Для южан самое главное-
270
22
23
24
25
26
27
2<S
29
30
31
32
33
34
35
36
37
ЗХ
39
40
работа на доверии, часто дружеское рукопожатие там заменяет контракт»
(Интервью № 4*).
Bollanski L., Thcvcnot L., Op. cit., p. 123.
Морозов IO., Указ, соч., т. 2, с. 113.
Ахисзер Л., Указ, соч., т. 1, с. 240.
Там же, т. 1, с. 244.
Там же, г. 2, с. 178.
Тимофеев Л., «Черный рынок как политическая система», Вильнюс-
Москва: ВИМО, 1993, с. 121.
Levada Yu., Op. сН.,р.(У&.
Berelowich A., Wicviorka М., Op. cit., p. 22.
«Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные про-
блемы», март-апрель 1999, №2 (40), с. 75.
Rcynaud J.-D., Op. cit., р. 201.
Долгова А., Дьяков С. , Указ, соч., с. 216 -217.
Яковлев А., Указ, соч., с. 43.
«Экономика переходного периода», Москва: Институт экономики переход-
ного периода, 1998, с.347.
В этом смысле показательны ассоциации, которые возникают у заключен-
ных в связи со словом «государство» (%).
Россия, N=131 Казахстан, N=396
Коррупция 65,2 59,1 (-6,1)
Тюрьма 61,6 48,8 (-12,8)
Мафия 51,8 48,5
Насилие 45,5 34,4 (-11,1)
Стабильные правила игры 23,2 23
Права человека 21,4 29,3 (+7.9)
Правосудие 17,9 22
Безопасность 9,8 22 (+12,2)
Отметим, что образ государства относительно более позитивен у заклю-
ченных в Казахстане. Учитывая, что некоторые другие индикаторы под-
тверждают эту тенденцию, мы можем выдвинуть следующую гипотезу. Зак-
люченные в Казахстане переживают сейчас первые этапы пенитенциарной
реформы, что рождает у них чувства, близкие к эйфории от перестройки
второй половины 80-х годов. Мы увидим другие проявления данного фено-
мена в разделе 4.2.
Bocttke Р., «Credibility, Commitment and Soviet Economic Reform», in Lazcar
E. (cd.), «Economic Transition in Eastern Europe and Russia: Realities of
Reform», Stanford: Hoover Institution Press, 1995, p. 253, (курсив наш.—Л.О.).
Горяйнов К., «Латентная преступность в России: результаты исследований
и меры борьбы», в кн. «Патентная преступность в России: познание, по-
литика, стратегии», Москва: ВНИИ МВД РФ, 1993, с.24-25.
Мансуров В. (отв. редактор), «Современное российское общество: пере-
ходный период», Москва: Институт социологии РАН, 1999, с. 18.
Тимофеев Л., Указ, соч., с. 55.
Krcps D., «Corporate culture and economic theory», in Alt J., Shepslc K. (cds.),
«Perspectives on Positive Political Economy», Cambridge: Cambridge University
Press, 1990, p. 113, 119.
271
41
42
43
44
45
46
47
4Х
49
50
51
52
Komai J., «The Socialist System. The Political Economy of Communism», p. 98.
В этой связи уместно напомнить характеристику И. Сталина, данную в ро-
манс «В круге первом»: «Недоверие к людям было определяющей чертой
характера Иосифа Джугашвили. Недоверие к людям было его мировоззре-
нием» (Солженицын Л., Собрание сочинений в 6-ти томах, Франкфурт-па-
Майнс: Посев, т. 3, с. 148).
Rosen S., «Promotions, Elections and Other Contests» П Journal of Institutional
and Theoretical Economics, Vol. 144, № 1, 1988, p. 82-85; Schlicht E.,
«А Comment on S. Rosen «Promotions, Elections and Other Contests»», Ibid.
В 30-е годы недовольство «низов» привилегиями стахановцев привело к
тому, что акты насилия против них были выделены в отдельную статью
УК, которая предусматривала значительно большее наказание, чем за ана-
логичные действия в отношении «нспсрсдовиков». Впрочем, чувство не-
справедливости, испытываемое «неперсдовиками», имело значительные ос-
нования. «В борьбе за признание невозможно равенство результатов, по
должно быть обеспечено равенство возможностей» (Walzer М., «Spheres of
Justice», Basic Books, 1983, p. 256). Как известно, стахановцам зачастую
сознательно создавали более выгодные условия, чтобы они могли поднять
еще выше планку выработки и, следовательно, понизить шкалу расценок
для всех остальных работников.
Aoki М., «Toward an economic Model of the Japanese Firm» // Journal of
Economic Literature, Vol. XXVIII, March 1990, p. 10-13.
Интервью № 25.
Levada Yu., Op. cit., p. 112 - pour 1989 et 1991; Rose R., Mishler W., «Mass
Reaction to Regime Change in Eastern Europe: Polarization or Leaders and
Laggards?» // British Journal of Political Science, 1994, Vol. 24, p. 208 - pour
1992; nos enquetes rcalisces on 1996, 1998 et 1999. Интересно, что послед-
ние замеры межличностного уровня доверия в США показывают анало-
гично низкий уровень, около 35% (Putnam R., «Bowling Alone: The Collapse
and Revival of American Community», Princeton: Princeton University Press,
2000). Впрочем, в современном американском обществе низкий уровень
межличностного доверия восполняется высоким уровнем доверия к офи-
циальным институтам (на тюремном арго американское общество можно
было бы назвать «красным»).
Inglchart R., «Culture Shift in Advanced Industrial Society», p. 35.
Методология подробнее обсуждается в: Oleynik A., «Changes in the
organization of everyday life in the wake of financial crisis», in Klaus Segbers
(editor), «Explaining Post-Soviet Patchworks», Vol. 2, «Pathways from the past
to the global», Aldershot: Ashgatc Publishing Ltd.
Rose R., Mishler W., Hacrpfcr C., Op. cit., p. 10.
Shlapcntokh V, Op. cit., p. 177.
Coleman J., Op. cit., p. 105.
А. Солженицын так описывает Спиридона, одного из персонажей своего
романа «В круге первом»: «Его родиной была - семья. Его религией была -
семья. И социализмом тоже была семья» {Собрание сочинений в 6-ти то-
мах, т. 4, с. 554).
Ахисзср А., Указ, соч., т. 1, с. 124. См. также: Олейник А., «Институцио-
нальная экономика», гл. 4, лекция 7.
/
272
53
54
55
56
57
5Х
59
60
61
62
63
64
65
66
67
6<S
69
70
71
72
73
Obcrschall Л., Op. cit., p. 125-129.
Shlapentokh V., Op. cit., p. 65.
Ibid., p. 141.
«Брак по расчету возрождается. Квалификация, должность, число ромбов
играют все более важную роль, гак как они делают доступными обувь, шубы,
квартиры, ванные и, предел мечтании, - машину. Борьба за комнату в Мос-
кве ежегодно сводит и разводит значительное число семей» (Троцкий JI.,
Что такое СССР?, Париж: Слово, с. 183).
Корнай Я., «Дефицит», Москва: Наука, 1990, с. 440-455.
Lcdencva Л., «Russia's Economy of Favours. Aecio, Networking and Informal
Exchange», Cambridge: Cambridge University Press, 1998, p. 83.
Sapir J., «Desintegration economique, transition ct politiques publiques en
Russie», clans Delorme R. (sous la direction de), «Д I'Est, du nouveau.
Changement institutionnel et transformations economiques», Paris: PHarmattan,
1996, p. 322.
Интервью с владельцем малого предприятия, 27 лег, г. Кемерово (это ин-
тервью было проведено в конце 2000 г., в рамках работы над проектом для
Institute des Huntes Etudes de la Securite Interieure).
Shlapentokh V., Op. cit., p. 14.
Ibid., p. 173-174. Ср. «Особую роль в обеспечении внутренней целостнос-
ти и стабильности мафиозных семей следует признать за дружескими свя-
зями се членов. Эти связи позволяют существенно расширить сферу влия-
ния семьи» (Arlacchi Р. , «Mafia et compagnies...», р. 65).
Lcdencva Л., Op. cit., p. 1.
Лебина H., «Повседневная жизнь советского города. 1920-1930 годы»,
Санкт-Петербург: Нсва-Летппй сад, 1999, с. 152-156.
Sources: Rose R. «Between State and Market...», p. 28; Boeva I., Shironin V.,
«Russians between State and market. The Generations Compared» // Studies in
Public Policy, № 205, 1992, p. 8-18 ; Rose R., «Getting by without Government:
Everyday Life in a Stressful Society» // Studies in Public Policy, № 227, 1994,
p. 10.
Ledcneva A., Op. cit., p. 60.
Levada Yu., Op. cit., p. 57.
Мансуров В. (отв. редактор), Указ, соч., с. 17-18.
Шохин А., «Социальные проблемы перестройки», Москва: Экономика, 1989,
с. 74. Понятие «планового торга» было впервые введено в научный оборот
в: Корнай Я., «Дефицит», с. 79-80.
Корнай Я., (.Дефицит», с. 102.
Руководитель крупного металлургического предприятия, 60 лет, г. Брянск.
Директор круши го машиностроительного предприятия, 50 лет, г. Чита (эти
два интервью были проведены в конце 2000 г., в рамках работы над проек-
том для Institute des Н antes Etudes de la Securite Interieure).
Stark D., Bruszt L., «Restructurcr les reseaux dans le post-socialisme: la proprictc
intcr-entrcprises en Hongric et en Republiquc (cheque», dans Delorme R. (sous
la direction de), Op. cit., p. 84. О постановке проблемы в теоретическом пла-
не см.: Олейник А., «Бизнес по понятиям: об институциональной модели
российского капитализма» // Вопросы экономики, № 5, 2001, с. 4 -25.
273
74 Долгопятова Т., Евсеева И., «Экономическое поведение промышленных
предприятий в переходной экономике» // Вопросы экономики, № 8, 1994,
с. 44.
75 Kharkhordinc О., «L’ethique corporatiste, l’ethique de samostojate/’nost' et
Г esprit du capitalismc: reflexions sur la creation du marc he en Russic post-
sovictique» // Revue d’etudes comparatives Est - Ouest, juin 1994, vol. 25, № 2,
p. 30. Круг, институт в основе которого лежит принпцип «ты - мне, я -
тебе», существовал в России в рамках традиционной сельской общины
вплоть до начала XX в.
76 Walzcr М., «La justice dans les institutions» // Esprit, 1992, vol. 180, № 3-4,
p. 109.
77 Например, некоторые историки рассматривают реформы Истра Первого
«как попытку улучшения ситуации с помощью вмешательства государства
в сферу частной жизни» (Ахисзер Л., Указ, сои., т. 1, с. 138).
78 Реформа 1967 г. в Великобритании позволила квартиросъемщикам либо
выкупать право владения, либо иметь преимущественное право на продле-
ние срока аренды на период вплоть до 50 лет (Крашенинникова Н., Жидко-
ва О. [под редакцией], «История государства и права зарубежных стран»,
Москва: Норма, 1999, т. 2, с. 554-555).
79 Лебина Н., Указ, соч., с. 160.
80 Там же, с. 171.
81 Там же, с. 183.
82 Shlapentokh V., Op. cit.,p. 181.
83 Ibid.,?. 182.
84 Giddens A., «The Constitution of Society», p. 119-123.
85 Морозов Ю., Указ, соч., т. 2, с. 4, 12.
86 Интервью № 17*.
87 Интервью № 19*.
88 Интервью № 10*.
89 Интервью №12*.
90 Levada Yu., Op. cit., p. 94.
91 Росси Ж., Указ, соч., т.2, с.453. Классическим описанием внутренней жиз-
ни «шарашки» и ее нравов стал уже упоминавшийся роман А. Солженицы-
на «В круге первом».
92 В советский период к незнакомым людям было принято обращаться, начи-
ная фразу словом «Гражданин» или «Товарищ». Сегодня оба эти слова при-
обрели несколько издевательский оп енок, а слово «Господин» гак и нс вош-
ло в повседневный обиход. Таким образом, россияне обходятся либо без
обращения, либо используя в качестве обращения указания пола: «Девуш-
ка», «Мужчина» и т.д.
93 Голов А., «Русский быт в марте 2000 года» // http://www.polit.ru, 6.04.2000.
Отмстим в скобках, что руководители предприятий оказались одной из трех
групп, наиболее активно использующих «ненормативную лексику».
94 «Треть советских людей свидетельствует о пережитых ими в последнее вре-
мя словесных оскорблениях» (Levada Yu., Op. cit., p. 116).
95 «Как и зачем мы материмся» // http://www.polit.ru/documcnts/328336.html
(результаты опроса ВЦИОМ).
/
274
96 «Страна, реформы, приметы»//http://www.polit.ru, 12.01.2000.
97 Там же.
9S Интервью №31.
99 Levada Yu., Op. cit., p. 110.
100 Ibid., p. 180. «Начиная уже с XVI в. россияне рассматривали несчастья как
имеющие западные корни» (Ахисзср А., Указ, соч., т. 1, с. 114).
101 Girard К, Op. сП., р. 37. «Угроза войны являлась важнейшим аргументом в
пользу сохранения статус кво» (Тимофеев Л., Указ, соч., с. 133).
102 Levada Yu., Op. cit., p. 266, Левада Ю., «Человек советский 10лет спустя:
1989-1999» И http://www.polit.rii/dociimcnts/393366.htinl.
103 Мансуров В. (отв. редактор), Указ, соч., с. 11.
104 Дубов Ю., Указ, соч., с. 280, 288. В данном отрывке речь идет о реакции
советских людей на события в Вильнюсе в январе 1991 г.
105 Schmitt К., Op. сП., р. 86.
106 Шаламов В., Указ, соч., т. 1, с. 536. Вредителями называли тех, «кто был
назначен бюрократией козлами отпущения, ответственными за ошибки се
собственной экономической политики» (Росси Ж., Указ, соч., т. 1, с. 65).
Криминализация ответственности за предполагаемый вред, нанесенный
национальной экономике, детально обсуждается в: Solomon Р. , Op. сП.
107 В результате появилась еще одна категория внутренних врагов, гак называ-
емые тунеядцы. О деталях борьбы с «тунеядством» см.: Favarcl-Garrigucs
G., «La politique sovietique de kitle conlre les infractions cconomiques a travers
les archives du comite du Parti de la region de Sverdlovsk (1965-1982)» //
Revue d’etudes comparatives Est - Ouest, Vol. 28, № 2, 1997.
IOX Berelowich A., Wicviorka A., Op. cit., p. 56 (курсив наш. - A.О.).
109 По результатам опроса ВЦИОМ. Источник: http://www.polit.ru, 27.12.1999.
110 Седов Л., Голов А., «Мотив мести» // http://www.polit.ru, 16.03.2000.
111 Левада Ю., «Человек советский 10 лет спустя: 1989-1999».
112 Источник: http://www.romir.ru (результаты опроса, проведенного агентством
РОМИР).
113 Хлопин А., Указ, соч., с. 5 1.
114 Дубов Ю., Указ, соч., с. 271 (курсив наш.— А.О.).
115 Ledcneva A., Op. сП., р. 163-166.
116 Shlapcntokh V, Op. cit., р. 89, 96-97.
117 Яковлев А., Указ, соч., с. 32.
ш Там же, с. 118-120.
119 Тимофеев Л., Указ, соч., с. 64-65.
120 Бек А., «Новое назначение», Кишинев: Картя Молдавянескэ, 1988. Заме-
тим, что политическая карьера Гавриила Попова, бывшего мэра Москвы, а
до этого - профессора МГУ, началась с публикации в журнале «Наука и
жизнь» серин рецензий на этот роман.
121 Елигулашвнли Е., «Роль общения в процессе взаимодействия личности и
реальности», Автореферат диссертации канд. псих, наук, Институт психо-
логии им. Узнадзе (Тбилиси), 1983, с. 18,23. Теория установки внесла боль-
шой вклад в понимание природы шизофрении. В терминах эюй теории
болезнь отражает неспособность индивида найти компромисс между дву-
275
19-4300
122
123
124
125
126
127
128
129
130
131
132
133
134
135
136
137
138
139
140
мя взаимоисключающими установками', сформированной ближайшим со-
циальным окружением и более глобальным институциональным контек-
стом (см.: Узнадзе Д., Указ, соч., с. 299).
Хломов Д., «Особенности восприятия межличностных взаимодействий
больных шизофренией», Автореферат диссертации канд. псих, наук, МГУ
им. Ломоносова: факультет психологии, 1985, с. 17.
Andreff W., «Corporate Governance of Privatized Enterprises in Transforming
Economies: A Theoretical Approach», in European Association for Evolutionary
Political Economy, Conference Papers, Cracovie: 1995, p. 18-19.
Inglchart R.., «Modification des valours, developpcment economique et evolution
politique» //Revue Internationale des Sciences Sociales, Septcmbre 1995,
Vol. 145, p. 441-443.
Source: Die Zeil, 30. Juli 1998, S. 12. Восточной Германией здесь названы
земли, которые ранее входили в состав ГДР.
Письмо собеседника № За.
Мансуров В. (отв. редактор), Указ, соч., с. 22.
Ким Н., Орлова Ю., «Правительство и реформы, масленица и пост» // http:/
/www.polit.ru, 14.03.2000.
Интервью № 13, это интервью было проведено с верующим.
Там же.
Интервью № 16. Варлам Шаламов тоже отмечает фатализм как централь-
ный элемент тюремной ментальности: «Всякое вмешательство в судьбу, в
волю богов было неприличным, противоречило кодексам лагерного пове-
дения» (Шаламов В., Указ, соч., т. I, с.42).
Berclowich A., Wieviorka М., Op. cit., р. 90.
«Страна, реформы, приметы» // http://www.polit.ru, 12 .01.2000 (данные
ВЦИОМ); Мансуров В. (отв. редактор), Указ, соч., с. 22.
Интервью № 25. Речь идет об официальной и нелегальной стороне органи-
зации повседневной жизни в колонии. Выражение «кухонные споры» было
очень распространенным в советский период. Негативный компромисс с
государством предполагал, что недовольство может высказываться, но толь-
ко среди своих, на кухне.
Мансуров В. (отв. редактор), Указ, соч., с. 16.
Росси Ж., Указ, соч., т.1, с.27; т.2, с. 415, 453.
Усиленный продуктовый паск для тех заключенных, кто систематически
перевыполняет нормы выработки, ср.: название многократно цитировав-
шегося романа Юлия Дубова «Большая пайка».
Головач В., «Организованная экономическая преступность и меры борьбы
с ней», в кн.: «Проблемы борьбы с преступностью в сфере экономики»,
Киев: ВШМ нм. Дзержинского МВД СССР, 1990, с. 19.
Забавно, но такую же практику ведения двойной бухгалтерии (двойного
платежного баланса) использует само государство в отношении внешних
кредиторов, от которых выгодно скрывать профицит платежного баланса,
вызванный высокими ценами на нефть на мировом рынке (см.: Степа-
нов А., «Правительство пострадало из-за честности» // http://gazcta.ru от
20.03.2001).
Levada Yu., Op cit., p. 35.
276
141 Страна, реформы, приметы // http://www.polit.ru, 12.01.2000 (данные
ВЦИОМ). О «мужских» и «женских» ценностях см. также: Дубов И.
(под рсд.), Указ, соч., с.78.
142 Шаламов В., Указ, соч., т. 2, с. 7.
143 Упомянем лишь имена Михаила Круга, Евгения Кемеровского, группы «Ле-
соповал» (продюсер которой, Михаил Танич, был награжден Указом Пре-
зидента РФ за «свой вклад в российскую культуру»), К слову, среди самих
осужденных в тройку наиболее популярных песенных жанров входят рос-
сийская эстрада (се назвали 49,3% опрошенных, N = 359), блатные песни
(38,2%) и зарубежная эстрада (27,9%).
144 Росси Ж., Указ, соч., т. 1, с. 32.
145 Elster J., «Introduction», in Elster J. (ed.), «The Roundtable Talks and the
Breakdown of Communism», Chicago: The University of Chicago Press, 1996,
p. 13.
146 В частности, можно сослаться на исследование распространения крими-
нальной субкультуры в пригородах Казани: Фатхуллнн Н., Заморин А., «Ка-
занский феномен: опыт социологического исследования подростковой пре-
ступности», в кн.: «Проблемы борьбы с организованной преступностью и
коррупцией», Москва: ВНИИ МВД РФ, с. 59-62. Как свидетельствует один
из наших собеседников, «ну как, если говорить в принципе, то я воспиты-
вался нс столько в семье, сколько на улице, поэтому я многое знал уже
заранее...» (Интервью № 26).
147 Lcdcneva A., Op. cit., р. 175.
4 ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОЕ
ИЗМЕНЕНИЕ:
СРАВНЕНИЕ ДВУХ СЛУЧАЕВ
Реформы 90-х годов зачастую представляются усилиями, направ-
ленными на модернизацию советского общества, на превращение «ма-
ленького» общества в «большое». Однако масштабные экономичес-
кие, политические и социальные реформы так пока и не привели к
позитивным изменениям. Ощущение глубокого кризиса характерно
для общественного мнения на протяжении последнего десятилетия.
В конце 1998 г, характеризуя экономическую ситуацию, складываю-
щуюся в стране, 20,5% россиян использовали термин «катастрофа»,
63,7% - «долгосрочный кризис». Что же касается оценки политичес-
кой ситуации, 27% россиян видели в ней «тупик», 52,4% - «глубокий
долгосрочный кризис»1. Анализ динамики относительного числа оп-
тимистов среди россиян убеждает, что чувство безнадежности приоб-
рело стабильный, устойчивый характер (табл. 91 с распределением
ответов на вопрос «По вашему мнению, как изменится материальное
благополучие вашей семьи через пять лет?»)2.
Табл и if а 91
Варианты ответов Март 1995 г. Январь 1996 г. Июль 1996 г. Январь 1997 г. Март 1998 г. Фев- раль 2000 г.
Значительно лучше, чем прежде 4 4 6 6 6 5
Чуть лучше, чем прежде 20 21 32 19 20 31
Останется без изменений 41 50 35 40 43 44
Чуть хуже, чем прежде 18 13 16 18 17 13
Значительно хуже, чем прежде 14 8 9 13 10 7
Чтобы объяснить провал политики реформ, требуется проверить
нашу пятую исходную гипотезу, согласно которой внедрение новой
институциональной модели имеет шансы на успех, только если фор-
мальные нормы, на которых она основана, конгруэнтны, сродственны
с теми неформальными нормами, что господствуют в обществе-«ре-
ципиенте». С данной точки зрения пример рыночных реформ (а мы в
дальнейшем ограничимся только этой стороной российских реформ)
живо контрастирует со вторым избранным для анализа примером, ре-
275
формой пенитенциарной системы. Хотя цели пенитенциарной рефор-
мы и менее масштабны, - они сводятся к более цивилизованному уп-
равлению насилием и к уважению прав заключенных, ее относитель-
ный успех позволяет лучше увидеть причины провала политики бо-
лее глобальных реформ. Основной урок из пенитенциарной реформы
заключается в необходимости учитывать уже существующие тенден-
ции и согласовывать их с желаемыми целями изменений. В против-
ном случае существует риск попадания в замкнутый круг реформ: чем
активнее усилия по реформированию, тем неизбежнее самовос-
производство исходной институциональной модели.
4.1. Создание рынка:
случай рыночных реформ
Хотя рыночные реформы в России продолжаются уже более деся-
ти лет, уверенности в позитивном и необратимом характере измене-
ний по-прежнему нет, о чем свидетельствует, например, динамика ос-
новных экономических индикаторов (табл. 92)3. Ход реформ в других
странах «социалистического лагеря», особенно в Польше и Чехии,
делает провал российских реформ очевидным. Например, среднего-
довые темпы экономического роста в 1990-1996 гг. достигали 4,4% в
Словении, 3,3% - в Польше, 0,9% - в Чехии4.
Таблица 92
1992 1993 1994 1995 1996 1997 1998 1999
ВНП 85,5 91,3 87,3 95,9 96,6 100,9 95,1 103,2
Промышлен- ная продукция 82 86 79 97 96 102 95 108
Продукция сельского хозяйства 91 96 88 92 95 101,5 ч 77,7 109
Инвестиции 60 88 76 90 82 95 93,3 104,5
Наблюдаемый кризис имеет системный и институциональный ха-
рактер, но он возник в результате перехода от одной модели экономи-
ческой организации, командной экономики, к другой, рыночной эко-
номике, что отличает его от кратко- (конъюнктурные циклы Китчина),
средне- (циклы Жуглара, состоящие из четырех фаз: депрессия, кри-
зис, оживление и рост) и долгосрочных кризисов (циклы Кондратье-
ва5). Нобелевский лауреат в области экономики Дуглас Норт предла-
гает рассматривать институциональные изменения в еще более широ-
кой исторической перспективе. По его мнению, институциональные
279
изменения связаны с изменениями в характере властных отношений,
а последние, в свою очередь, - с изменениями в технологии, конъюн-
ктуре рынков ресурсов и т.д. (рис. 24)6.
Рис. 24
Эта аналитическая схема тем более интересна в контексте настоя-
щего исследования, что она позволяет учесть всю совокупность фак-
торов, обусловивших принятие постсоветским государством курса на
рыночные реформы. К кризису конъюнктурного характера (падение
цен на нефть в начале 80-х годов), долгосрочной стагнации промыш-
ленного производства и инвестиций присовокупился кризис централь-
ной власти, выразившийся в усилении центробежных тенденций, что
и привело к изменению конфигурации государственной власти. Та-
ким образом, именно от государства, от легальной власти исходила
инициатива радикальных изменений в области экономики. Рынок,
лишенный в советском контексте «естественного» и «само собой ра-
зумеющегося» характера, был альтернативой командной экономике
наряду со многими другими. С институциональной точки зрения речь
идет о совокупности согласованных и взаимонепротиворечивых норм,
регулирующих экономические взаимодействия на рынке. «Когда в
рынке видится в первую очередь институт... «нормы» и «правила по-
ведения» выходят на первый план»7.
Тогда как можно объяснить очевидный отказ постсоветских людей
уважать правила игры на цивилизованном (full-fledged) рынке? Поиск
ответа тем более интересен, что рыночный опыт никогда не был чужд
советским людям, каким бы парадоксальным ни выглядело данное
утверждение.
4.1.1. Теневой рынок как исходная точка реформ
Нелегальная экономика, или теневой рынок, была одновременно и
чуждым, и жизненно необходимым элементом советской экономичес-
280
кой системы. С одной стороны, нелегальная экономика обеспечивала
горизонтальное взаимодействие предприятий, альтернативное посред-
ничеству и контролю со стороны государственных органов. С другой
стороны, командная экономика не могла функционировать без посто-
янного обращения экономических агентов к нелегальным практикам.
«Любой продукт мог стать предметом сделок на теневом рынке, если
он оказывался во временном дефиците»8. Иначе говоря, для успешно-
го выполнения плана требовалось обращаться к нелегальным практи-
кам снабжения. Далее обоюдовыгодные, но нелегальные сделки меж-
ду руководителями предприятий и представителями плановых орга-
нов в рамках «планового торга», как мы видели, обеспечивали
плановым заданиям гибкий и адаптированный к реальности характер.
Более того, представители государства превратили эти нелегальные
практики в средство эффективного контроля и давления. «Нелегаль-
ная система - результат торга, необходимого для успешного функцио-
нирования официальной системы, использовалась в то же самое вре-
мя для давления на экономических агентов, которые превращались в
своего рода заложников толерантности вышестоящих органов»9.
Признание существования в советской экономике нескольких раз-
нородных секторов обычно приводит к использованию целой палит-
ры цветов для их описания: желтая, серая, коричневая, черная и т.д.
Чем дальше мы отходим от легальных практик, тем темнее становит-
ся цвет. Впрочем, проблема подбора цветов тесно связана с другой,
более глубокой проблемой адекватного определения нелегальных прак-
тик. С помощью прилагательных неформальный, фиктивный, крими-
нальный, внелегальный, неофициальный указывают на различные
аспекты рынка, существовавшего внутри командной экономики. Не-
возможность использования легальных механизмов реализации эко-
номических интересов заставляет искать обобщающий все эти аспек-
ты термин. С этой точки зрения, понятие внелегальной экономики ка-
жется наиболее приемлемым для описания особенностей советской
социально-экономической модели10. Таким образом, под теневым
рынком понимается любая экономическая деятельность, осуществля-
емая вне рамок закона и без использования легальных средств. Изло-
женное не означает, что все виды внелегальной деятельности остают-
ся неорганизованными. «Неформалы далеки от анархии, они создают
свою собственную систему прав собственности и институтов»11. Те-
невой рынок опирается на персонифицированные отношения, что по-
зволяет говорить о внелегальной экономике и «маленьком» обществе
как о двух сторонах одной медали. Теневой рынок возникает везде,
где «экономика полностью не отделена от других сфер деятелыюс-
281
ти»12. Таким образом, становится возможным применить к анализу
теневого рынка те аналитические рамки, которые были предложены
для исследования «маленького» общества: персонифицированные от-
ношения, отсутствие четких границ между сферами деятельности,
дуализм норм и нецивилизованные методы управления насилием.
Теневой рынок включает в себя следующие сегменты: неофи-
циальный, административный, фиктивный и криминальный рынки
(рис. 25). Неофициальный рынок включает в себя те сделки, кото-
рые не контролируются государством и потому не отражены в систе-
ме национальных счетов. Производство домашних хозяйств служит
одним из основных источников продуктов и услуг, циркулирующих
на неофициальном рынке. Таблица 93 иллюстрирует, насколько ва-
жен вклад домашних хозяйств в производство сельскохозяйствен-
ной продукции13.
Таблица 93
Продукт 1980 1990 1991 1992 1993 1994 1995
Картофель 65,4 66,1 72,2 78 82,5 88,1 89,9
Овощи 32,8 30,1 46,4 54,7 64,5 66,7 73,4
Мясо 29,8 24,8 30,5 35,3 39,5 43,2 48,6
Молоко 26,9 23,8 26 31,4 34,7 38,7 41,4
Зерно 0,4 0,3 0,4 0,5 0,6 0,7 0,9
Сахарная свекла 0 0 0,03 0,2 0,3 0,7 0,9
Рис. 25
Производство домашних хозяйств было ориентировано не только
на внутреннее потребление, но и на продажу на колхозных рынках,
где контроль за ценами отсутствовал. Задача государства сводилась к
обеспечению чистоты и порядка на территории рынка, а также к обес-
печению минимального санитарного контроля. Неофициальное про-
изводство опирается на семейные и квазисемейные структуры. Как
свидетельствуют результаты недавнего исследования, «существует
сильная корреляция между социальным капиталом домашнего хозяй-
282
ства и объемом продаваемого им мяса»14. Президентский декрет
1992 г. о свободе торговли позволил постсоветским людям торговать
любыми продуктами на стихийно образующихся рынках. Хотя рас-
цвет неорганизованной торговли пришелся на 1992-1994 гг., группы
пенсионеров, продающих сигареты, другие продукты первой необхо-
димости, по-прежнему являются неотъемлемым элементом пейзажа
больших и малых российских городов (в Москве неорганизованная
торговля концентрируется около станций метро).
В отличие от неофициального рынка, который возник в своеобраз-
ной социально-экономической нише, сфера влияния административ-
ного рынка была значительно шире. Идея, лежащая в основе админи-
стративного рынка, заключалась в превращении в товары любых
значимых в командной экономике вещей, в их присвоении и «прива-
тизации». «На советском административном рынке продавались не
только товары и услуги, но и все то, что имело ценность в иерархичес-
кой системе: социальный статус, власть и подчинение, законы и право
их нарушать»15. Своим рождением административный рынок обязан
тенденции к персонификации «общественных» отношений, что, в свою
очередь, создает предпосылки для присвоения общественных това-
ров и услуг. Взятка отражает цену, которую приходится платить за те
де юре общественные товары или услуги, которые де факте были при-
ватизированы и предназначены для своих. На административном рынке
«продавались скорее права на распределение товаров и услуг, а не сами
товары и услуги»16. С этой точки зрения постсоветский контекст спо-
собствует формированию установки на взяточничество.
Практика сознательного обмана государства - туфта, определяет
природу сделок в еще одном, фиктивном секторе теневого рынка, где
речь идет об обмене товаров и услуг, не существующих в реальности.
Спекуляция хорошо иллюстрирует основной принцип функциониро-
вания фиктивного рынка. Согласно ставшему классическим опреде-
лению, спекуляция - это «покупка (или продажа) товаров с целью их
последующей перепродажи (или новой покупки), когда расчет дела-
ется не на использование товаров и услуг, а на получение выгоды от
продажи (покупки) по изменившейся цене»17. Деятельность советс-
ких спекулянтов (или барыг на тюремном арго) заключалась в приоб-
ретении, пользуясь привилегированным доступом, дефицитных това-
ров по государственным ценам и их перепродаже уже по свободным
ценам. Спекулянты превращали свои знакомства в прибыль, источ-
ник которой тем самым не имел ничего общего с управлением риска-
ми, характерным для действий арбитражистов. Точно так же, как пред-
ставители государства приватизировали общественные товары и ус-
253
луги, советские спекулянты приватизировали доступ к редким, дефи-
цитным ресурсам.
С началом рыночных реформ фиктивные сделки изменили свою
форму, но их сущность осталась прежней. Для минимизации налого-
вых выплат руководители предприятий часто используют фиктивные
сделки, роль которых сводится к тому, чтобы «прикрывать» реальные
трансакции. Хотя Гражданский кодекс РФ признает такие сделки нич-
тожными (ст. 170), а УК РФ предусматривает уголовную ответствен-
ность за совершение некоторых видов фиктивных сделок18, стимулы
к обману государства оказываются сильнее страха перед возможным
преследованием. Например, значительная часть внешнеторгового обо-
рота осуществляется под прикрытием фиктивных трансакций. Рассмот-
рим в качестве примера лишь один вид фиктивных сделок - внешне-
торговые сделки с предоплатой19. Российская фирма вносит сумму
предоплаты на счет зарубежного партнера. Но по предварительному
взаимному соглашению контракт не будет выполнен под предлогом
отказа зарубежным партнером выполнять свои обязательства. В дей-
ствительности история с предоплатой служит лишь прикрытием для
операций по вывозу капитала и обходу ограничивающих вывоз капи-
тала нормативных актов Банка России. А зарубежная фирма, которая
может оказаться дочерним предприятием российской, получив свои
комиссионные, перечисляет всю сумму предоплаты на зарубежный
счет, контролируемый российской фирмой или ее руководством.
Главное отличие криминального сектора от остальных сегментов
теневой экономики заключается в криминальном контроле за сделка-
ми. Криминальный контроль осуществляется ворами в законе и авто-
ритетами, чье влияние не ограничивается тюремным миром. В общем
и целом воры в законе выполняют четыре основные функции по отно-
шению к субъектам криминального рынка:
• поддерживать социально-экономическую ситуацию в пределах
допустимого с точки зрения неформальных норм;
• осуществлять теневое правосудие и решать конфликты, возникаю-
щие между субъектами теневой экономики;
• обеспечивать защиту от неорганизованной преступности;
• заниматься ростовщичеством.
Точно так же, как и в тюрьме, различные сегменты криминального
рынка имеют свои неписаные «конституции», которые структуриру-
ют повседневную деятельность. Несмотря на неписаный характер этих
конституций, их нормы известны всем задействованным в теневых
трансакциях лицам. Вот, например, вариант кодекса торговой морали
образца 60-х годов: хищения разрешены, пусть будут честными Дон
284
Кихоты; человек человеку волк; совесть должна быть гибкой; ие пой-
ман - не вор; любой предатель должен понести наказание и т.д.20 Ду-
альный характер норм бросается в глаза, особенно учитывая, что лю-
бой работник торговли считается «своим» для таких же, как и он. Ска-
занное не удивительно: в то время много говорилось о «торговой
мафии», и человек, совершенно посторонний группе своих в торгов-
ле, просто не мог найти работу в более или менее престижном магази-
не, что автоматически обеспечивало доступ к дефицитным товарам.
Хотя неписаные нормы возникли и применялись спонтанным обра-
зом, тем не менее иногда требовалось вмешательство воров в законе
для поддержания нелегального порядка. Они гарантировали отсутствие
беспредела, заботясь о выполнении неписаных норм. «Функция (вора
в законе. - А.О.) будет в том, чтобы не допускать беспредел. Потому
что если не будет существовать вора в законе, то будет сплошной бес-
предел. Вы имеете в виду сферу бизнеса! И в сфере бизнеса, и в сфере
преступного мира. Тогда будут стрелять всех... Если ты обращаешься
к ворам, то ихний суд может оградить тебя от беспредела - единствен-
ное, что они могут сделать»21. Впрочем, забота о порядке вышла на
первый план в действиях воров в законе сравнительно недавно, в кон-
це 80-х годов.
Что касается их посреднической роли в конфликтах между тене-
выми дельцами, то первые прецеденты появились в конце 60-х годов.
Более того, воры вмешивались не только в конфликты, иногда они иг-
рали роль и чисто коммерческих посредников22. Коммерческое посред-
ничество воров заставляет вспомнить о производстве и продаже дове-
рия сицилийской мафией. Когда стороны нелегальной сделки принад-
лежат к различным группам «своих» и между ними нет личностных
связей, посредничество вора в законе, чья репутация известна обеим
сторонам сделки, становится желательным. Вопрос вознаграждения
посредника зачастую остается открытым. С одной стороны, «они (воры
в законе) не требуют оплаты своего посредничества. В случае необхо-
димости они ожидают ответной услуги от тех, кому помогают»23.
С другой стороны, обращение за помощью к ворам в законе может
стоить достаточно дорого. «Чем они (коммерсанты) благодарили за
услугу? Ну, я не знаю как сейчас, я давно сел, ну, а тогда шли опреде-
ленные проценты за услугу, их никто ни повысить, ни понизить не
мог. В определенном смысле, тогда один процент был»24. Милицейс -
кие источники подтверждают существование практики взимания с
теневых дельцов фиксированного процента (ср. pizzo, взимаемое ита-
льянской мафией25). Согласно этим источникам, сходка воров в зако-
не в Кисловодске в 1979 г. установила единую ставку отчислений -
285
10% от чистой прибыли. К концу 80-х годов эта ставка возросла более
чем в 2 раза (до 20-25%)26. Двойственный подход к оплате услуг во-
ров отражает отсутствие компромисса между традиционным и «про-
ектным» соглашениями: теневой налог взимается в том случае, если
отношения превращаются в обмен услугами, если же доминируют тра-
диционные тенденции, то акцент делается на создании и укреплении
отношений личной зависимости.
Заметим, что вознаграждение воров включает в себя также цену
предоставляемых ими некоторых других услуг, прежде всего защиты
от неорганизованной преступности: мелких рэкетиров, воров, хулига-
нов, мошенников и т.д. «Понятно, и он (друг детства, кооператор)
вас как раз пригласил, да, а что он вас просил... ну, конкретно, как он
просил помогать? К нему работать. Ну, кем'? Я говорю, в чем заклю-
чается работа, он говорит, просто присутствовать, я говорю, как при-
сутствовать, ну будешь, говорит, ездить со мной, я говорю, не понял...
дальше - больше, поговорили, телохранитель, что ли, ну, считай, что
так, он прямо не ответил, но, как я понял, просто там бойцом каким-
то, вышибалой, туда-сюда и все»27. Парадоксально, но криминальная
защита способна в определенных условиях снизить уровень преступ-
ности. Существует даже статистически достоверная негативная кор-
реляция между уровнем преступности и размерами теневого рынка.
На региональном уровне чем значительнее объем теневых сделок и
выше уровень их организации, тем меньше уровень преступности28.
Этот парадокс может в какой-то мере объяснить широко укрепившу-
юся в последние годы репутацию Санкт-Петербурга как криминаль-
ной столицы и «беспредельного» города. Некоторые из наших собе-
седников подчеркивают тот факт, что Санкт-Петербург - один из ред-
ких городов, где нет воров в законе или их положенцев. «Отсюда и
беспредел идет. Группировки. Есть группировки - не признают даже
идею воровскую. Особенно в Питере. Я не сидел там, но знаю. В Кре-
стах. Они вообще никого не признают. Они там сидят, у них отдель-
ные камеры. Они вообще не признают: вор - не вор. Все у них там
налажено, работает. Ну, и в Москве здесь - кавказцы»29.
Объем средств, находящихся под контролем воров в законе, весь-
ма значителен: к «налогам», выплачиваемым субъектами теневого
рынка, следует прибавить добровольные взносы криминальных эле-
ментов, которые тем самым подчеркивают свою приверженность цен-
ностям тюремной и криминальной субкультуры. Так, обычные воры
зачастую перечисляли часть средств, украденных у незащищенных
t ворами в законе людей, в общак. «Вот где я в Симферополе жил, я
знал, кто держит общак городской. И вот украли... Я могу посещать
286
его, могу не посещать. Это мое личное дело. Никто меня не заставлял
и раньше. Никто не имеет права мне сказать: «Вот ты должен вносить
туда». Никому я ничего не должен. Просто у нас бригада: три-четыре
человека. Попались хорошие деньги: три-четыре тысячи уперли. Ну,
можем решить за столом: «Давайте в общак отнесем там пару сотен».
Скинулись, отнесли сотни три строго. Я знаю, например, вот покой-
ный Муля держал общак. Придешь к нему домой: «Муля, привет, здрав-
ствуй. Вот от нас, на, бери деньги». На общие дела воровские вот мы
отдаем. Потом началась коммерциализация. Обкладывают коммерсан-
тов данью. Опять же все эти банды, которые обкладывают коммерсан-
тов данью, они обязаны уделять внимание воровскому общаку. Они
процент оставляют себе, а часть идет на общак. То есть за крышу, за
прикрытие, ну и всякое прочее. Обычно контролирует вор. Вот и во-
ровской общак весь. А есть банды, которые не признают»30.
Значительность собранных ворами в законе средств позволяла их
использовать не только на помощь арестованным милицией предста-
вителям криминального мира (на «грев»), но и на выдачу кредитов
субъектам теневого рынка. Иногда такие кредиты превращаются в
средство эффективного контроля воров за заемщиком. В этом случае
логика личной долгосрочной зависимости оказывается сильнее инте-
реса в краткосрочной максимизации процента по кредиту. «Вы про-
центы получали или (за кредит)? Проценты не получал. Принцип.
Принцип? То есть в чем ваш интерес заключался? В дальнейшей по-
мощи. Что этот кто-то мне пригодится в будущем... Что вы обычно
могли попросить в обмен на услуги о предоставлении кредита? Под-
писать бумагу. Разрешение на торговлю, участочек земли»31. При этом
не исключено, что для укрепления зависимости заемщика будет ис-
пользовано и насилие. Криминальные элементы стремятся иногда ис-
кусственно затруднить возвращение кредитов, что позволяет впослед-
ствии манипулировать поведением заемщиков и обеспечить их пол-
ную зависимость, особенно если заемщики не принадлежат к кругу
«своих». «Почему было необходимо привлекать деньги из кримина-
ла? Просто мысль о каких-то накладках, криминальных, не возника-
ла... а они всегда под рукой... это было проще всего. «Ну, наконец-то
ты решился с нами поговорить, ну мы же свои люди...» Проблемы по
возврату денег были только с криминалом... ну у них каждый день
проблемы. Я когда попросил у них первый раз деньги, я сразу почув-
ствовал власть, незащищенность... У нас на берегу стоял экскаватор,
мы рыли песок и продавали - они положили гранату под экскаватор.
Так мы потратили три дня на восстановление, скорее даже установку
новой двери... Они дают деньги и тут же обрезают тебе доходные
287
жилы... здесь тонкость своя.. .он мне дает деньги, и то, где я получаю
свой доход, он мне это выключает с тем, чтобы я не смог отдать день-
ги в срок, и тут он меня ставит на проценты и может мною манипули-
ровать как хочет...»32. Логика «маленького» общества берет верх в
сознании криминальных элементов над рыночной логикой, которая
напрямую связана с «большим» обществом.
Таким образом, существует прямая связь между тюремным и кри-
минальным миром, с одной стороны, и с постсоветской экономикой -
с другой. Тюремная субкультура распространяется вначале в крими-
нальной экономике, затем в других секторах теневой экономики, и, в
конечном счете, по всей постсоветской экономике. Особо отметим,
что неуважение к закону в малом (характерное, например, для неофи-
циальных и фиктивных сделок) формирует установку на обход зако-
нов вообще, от которой до собственно преступной деятельности - один
шаг. Как отмечает исследователь колумбийской экономики Франчес-
ко Туми, «нет особых причин думать, что предприниматель, нарушив-
ший «плохой» закон, например затрудняющий регистрацию предпри-
ятия или получение лицензии, будет впоследствии уважать «хорошие»
законы, например о налоге с продаж или подоходном налоге»33. То
есть теневые сделки имеют тенденцию концентрироваться в крими-
нальном секторе.
Рассогласованный и навязанный характер государственной власти
как косвенное условие распространения тюремной субкультуры до-
полняется прямыми каналами экспансии тюремных понятий - сдел-
ками на криминальном рынке. Криминальные элементы являются орга-
низаторами и основными субъектами этого рынка. Впрочем, превра-
щение «коронованных» воров в законе в субъектов теневого рынка
является недавней тенденцией, в отличие от выполнения ими органи-
заторских функций. Ранее им запрещалось напрямую участвовать в
коммерческой деятельности, в том числе и через выдачу кредитов, от
них ожидалось лишь посредничество между тюремным миром и кри-
минальным рынком. Ответы заключенных на вопрос «Как по-вашему,
должны ли авторитеты и воры в законе заниматься бизнесом?» под-
тверждают сохранение негативного отношения к коммерциализации
деятельности воров34 (табл. 94).
Большое количество секторов теневого рынка затрудняет оценки
его размеров и обусловливает существенные расхождения в количе-
ственных оценках. Следует признать, что все данные о теневом обо-
роте носят характер приблизительных оценок. В 60-70-е годы объем
теневого оборота достигал 7,5-10% от ВНП, к концу 80-х годов он
достиг 15-20%, в 1996 г. - 23-25%, в 1998 г. - 32-37%35. Для сравне-
288
ния: в конце 70-х годов объем теневого оборота оценивался в Италии
в 20-25% ВНП, в 11-20% - в Бельгии, в 10% - в Дании и Западной
Германии, в 8-10% - в США, в 7-8% - в Великобритании, в 4% -
в Швейцарии36. Анализ распространенности теневых сделок в отрас-
левом разрезе показывает, что наибольшая их доля приходится на сель-
ское хозяйство (в основном за счет неофициальных сделок) и на тор-
говлю (за счет фиктивных сделок)37 (табл. 95).
Таблица 94
Варианты ответов Россия, N = 1310 Казахстан, N = 396
Да, безусловно 8,9 13,1
Да, если их участие ограничивается ролью судьи в конфликтах 6 6,6
Да, если их участие ограничивается обеспечением безопасности бизнеса 5,3 5,6
Нет 30,2 26,5
Затрудняюсь сказать 30,2 31,1
Нет, за исключением случаев крайней необходимости 5,6 8,8
Нет ответа 13,9 8,3
Таблица 95
Сектор экономики В млрд руб., текущие цены В % от ВНП
1960 (СССР) 1990 (СССР) 1996 (Россия)
Всего 5 90 23-25
Промышленность 0,3 10 11
Сельское хозяйство 0,6 23 48
Транспорт и связь 0,2 8 9
Строительство 0,2 12 8
Торговля 17 63
Здравоохранение 0,5 6,2
Жилищно-коммунальное хозяйство 1,6 6,7
Завершим наш краткий эскиз теневого постсоветского рынка срав-
нительной характеристикой сделок, заключаемых на официальном,
неофициальном и криминальном рынках38 (табл. 96).
Иными словами, теневой рынок полностью вписывается в логику
«маленького» общества, ведь он предполагает персонификацию отно-
шений, экспансию сферы частной жизни и дискриминацию между
«своими» и «чужими». «Неуважение законов, вместо того, чтобы об-
легчать рыночную и конкурентную координацию, приводит к укреп-
лению частных конституций, структурирующих отношения неопатер-
налистского типа»39. Кроме того, теневой характер рынка обусловли-
вает активную роль, которую играют на нем криминальные элементы,
воспроизводящие своими действиями логику «маленького» тюремно-
го общества. Следовательно, опыт сделок на теневом рынке не дает
289
чего-то нового по сравнению с общим опытом повседневной жизни в
«маленьком» обществе. Теневой рынок следует признать одним из
механизмов воспроизводства «маленького» общества наряду со мно-
гими другими.
Таблица 96
Характери- стика трансакции Легальная сделка Неофициальная сделка Криминальная сделка
Характер до- верия Деперсонифицирован- ное Персонифицирован- ное Персонифицирован- ное
Вероятность оппортунизма Зависит от остроты конкуренции на рынке Низкая при соверше- нии сделки среди «своих», высокая в остальных случаях Близка к нулю при совершении сделок среди «своих», близ- ка к 100% в осталь- ных случаях
Санкции за оппортунизм Расторжение контрак- та, выплата штрафа Социальные санкции Физическое насилие
Процедура разрешения конфликта Обращение в суд, арбитраж Переговоры между сторонами Использование силы («где сила, там и право»)
Период, на который за- ключается сделка Кратко-, средне- и долгосрочный Кратко- и среднесроч- ный Краткосрочный*
Форма расче- тов Денежная, преимуще- ственно в безналичной форме Денежная, преимуще- ственно в наличной форме, и бартер Денежная, исключи- тельно в наличной форме
* В условиях вероятности подвергнуться серьезным санкциям участники кри-
минальных сделок стремятся к постоянной смене партнеров, поставщиков
и потребителей, они находятся в постоянном поиске новых конфигураций
для сделок, см.: М. Turvani, «Illegal Markets and New Institutional Economics»,
in C. Menard (cd.), «Transaction Costs Economics: Recent Developments»,
Cheltenham: Edward Elgar Publishing Co., 1997.
4.1.2. Две стратегии рыночных реформ
Структура теневого рынка как элемента конституции «маленько-
го» общества позволяет увидеть параллели с принципами организа-
ции локальных рынков, существовавших в средневековой Европе и
предшествовавших рыночной экономике. Карл Поланьи описывает
локальный рынок в терминах, совершенно отличных от используемых
для разговора о современном рынке как элементе «большого» обще-
ства. Во-первых, «бартер и двусторонние обмены не приводят к ста-
новлению рынка в обществах, где господствуют иные, нерыночные
принципы экономического поведения»40. Существование теневого
рынка далеко не эквивалентно существованию рыночных правил игры.
Здесь можно предложить марксистское прочтение подчинения локаль-
но
ного рынка принципам функционирования социально-экономической
системы советского типа. Внутри чуждой ему институциональной сре-
ды рынок не может не существовать в превращенной форме
(Entfremdung). Точно так же, например, по мнению Маркса, отноше-
ние между трудом и стоимостью изменяет свою природу вследствие
его опосредования деньгами, капиталом41. Рыночные отношения по
аналогии превращаются, если они осуществляются в контексте «ма-
ленького» общества. В результате рыночные отношения становятся
«тенью» рыночных взаимодействий в других, более адекватных кон-
текстах.
Во-вторых, «маленькое» общество не допускает конкуренции сре-
ди «своих», группы которых и служат социальной основой локальных
рынков. «Такой вариант организации торговли не обязательно опира-
ется на конкуренцию, наоборот, если конкуренция оказывает деструк-
тивное влияние на сложившиеся связи, логичной становится ее эли-
минация»42. «Маленькое» общество гарантирует взаимопомощь и со-
лидарность для «своих», насилие - для «чужих», а конкуренция как
промежуточная между двумя этими крайностями форма просто ис-
ключена. В терминах Макса Вебера, «сильная» солидарность не мо-
жет превратиться здесь в «слабую»43. В-третьих, локальный рынок
предполагает господство бартера, т.е. обмена товара на товар, плате-
жей в натуральной форме (truck), т.е. обмена товаров на услуги и бла-
та, т.е. обмена услуг на услуги, а не денежных обменов. Эти формы
обмена усиливают закрытость групп «своих», ведь во всех трех случа-
ях речь идет о персонифицированных формах оплаты. Потеря сделка-
ми персонифицированного и адаптированного к конкретным партне-
рам характера автоматически влечет за собой резкий рост трансакци-
онных издержек. Проиллюстрируем эту мысль еще одним аргументом,
позаимствованным у Маркса. В рамках его теории рассматриваются
три формы стоимости: простая, сложная и денежная44. Простая фор-
ма присуща изолированным трансакциям типа обмена Xтовара А = Y
товара В или Z товара С, и т.д. О сложной форме говорят в случае
осуществления цепных обменов: X товара А = Y товара В = Z товара
С = ... Денежная же форма означает, что возникает общий деномина-
тор - благо Р, с помощью которого и измеряется относительная сто-
имость всех товаров.
X блага А = 1
У блага В = > И/ блага р
Z блага С =
291
20 - 4300
Парадоксальный характер ситуации, когда существование рынка
не означает действия рыночных правил игры, позволяет по-новому
взглянуть на политику рыночных реформ в постсоветской России.
В общем и целом, можно говорить о двух стратегиях рыночных ре-
форм - генетической и телеологической. «Генетический подход зак-
лючается в том, чтобы сконцентрировать внимание на существующих
в каждой экономической системе ограничениях как факторах, предоп-
ределяющих ее будущую эволюцию, вне зависимости оттого, насколь-
ко желательными или нежелательными кажутся эти тенденции»4^.
Таким образом, «генетическая» экономическая политика требует, что-
бы исходной точкой рыночных реформ стал теневой рынок. Никакого
заранее определенного «пункта назначения» реформ в этом случае нет.
Наоборот, телеологическая стратегия реформ ориентирована на дос-
тижение заранее определенного результата - построения совершен-
ного рынка, описываемого в стандартных учебниках economics. Ис-
пользуя выражение известного американского экономиста Гарольда
Демсеца, второй вариант проведения реформ можно было бы срав-
нить с «нирваной», абстрагированием от реальности. Множество дру-
гих определений стратегий реформ: спонтанные versus навязанные,
градуалистские versus революционные, эндогенные versus экзогенные
и т.д., тоже возникают в результате противопоставления исходной точки
и желаемого результата реформ46. Учитывая, что постсоветские транс-
формации дают много примеров и первой, и второй стратегии реформ,
рассмотрим обе подробнее.
Адепты генетического подхода предлагают использовать для но-
вого институционального строительства элементы, оставшиеся от со-
ветской конструкции. Они говорят о «процессе сложной реконфигу-
рации уже существующих институциональных элементов, а не о за-
мещении их новыми»47. Как мы уже видели, основное наследие
советской системы заключается в элементах «маленького» общества,
среди которых теневой рынок и группы «своих». Тогда и следует ис-
пользовать эти элементы в рыночных реформах, утверждают сторон-
ники генетического подхода. «Вместо перехода предпочтительнее го-
ворить о трансформации, так как создание новых элементов сочетает-
ся с адаптацией, реконфигурацией, мутированием уже существующих
организационных форм»4*. Одним из аргументов в пользу генетичес-
кого подхода принято считать тезис о том, что следует активнее ис-
пользовать на благо рыночных реформ потенциал установок, сформи-
рованных советским институциональным контекстом. Разрушение
институтов и организаций означает безвозвратную потерю части прак-
тических знаний, накопленных в процессе повседневной деятельнос-
292
ти. Восполнение образовавшихся в практических знаниях пробелов
требует времени и значительных когнитивных ресурсов, более того,
такое восполнение всегда несовершенно, особенно касательно созна-
ния в недискурсивных формах (рутин, привычек, установок и др.)49.
Разрушение рутин заставляет индивида обращать внимание на вещи
и процессы, которые ранее относились к сфере внесознательного, оно
требует формирования новых установок. Радикальные реформы
предъявляют слишком высокие требования к сознанию индивидов, их
психике, они порождают ощущение бессилия и неспособности орга-
низовать свою повседневную жизнь50. Постепенные и нерадикальные
реформы кажутся решением названных проблем. В этом контексте
часто ссылаются на опыт Чехии, который позволил использовать унас-
ледованные элементы советской модели. «Государство [в Чехии] при-
знало неформальные отношения собственности и активным вмеша-
тельством способствовало их реформированию и рекомбинации на
мезоуровне»51.
Аналогичная аргументация позволяет некоторым сторонникам ге-
нетических реформ занять крайне консервативную позицию. Не нуж-
но вмешиваться в естественный ход событий, убеждают они. Доста-
точно признать и легализовать тенденции, порожденные прежней си-
стемой, не пытаясь их изменить. «Необходимое условие свободных
экономических отношений заключается в приведении писаного права
в соответствие с нормами обычного права»52. Например, Виталий
Найшуль предлагал легализовать неформальные права собственнос-
ти, на основе которых функционировал административный рынок. По
его мнению, следовало признать за бюрократами права собственнос-
ти с тем, чтобы затем выкупить их у них. Хотя подобные предложения
так и не были реализованы, другие, менее провокационные, превра-
тились в реальность. Так, некоторые эксперты расценивают Закон
СССР о кооперации (1986) как результат лоббирования в пользу лега-
лизации неофициального, административного и фиктивного рынков.
Согласно оценкам, «до 95% цехов к началу 90-х годов были в той или
иной форме легализованы»53.
Однако простая легализация элементов «маленького» общества
не изменяет их природы, она лишь делает более рельефной их дей-
ствительную величину. Так, простая легализация нормы «свой свое-
му поневоле друг» (известна и ее более грубая форма, «не гадь там,
где ешь», к которой мы вернемся в разделе 4.1.4) отнюдь не превра-
щает ее в норму «большого» общества, точно так же, как легализа-
ция теневого рынка не делает его более цивилизованным. Трансфор-
мация «маленького» общества в «большое» требует, чтобы нормы
293
20*
первого получали новую интерпретацию, адаптированную к кон-
тексту «большого» общества. «Главное условие преобразования ло-
кальных миров в большое общество... заключается в выходе за рам-
ки простой экстраполяции» норм54. И именно государство в каче-
стве медиатора локальных миров должно взять на себя обязанность
по интерпретации локальных норм, государство, которое способно
отказаться от политики абсентеизма и негативного компромисса со
своими гражданами.
Неспособность постсоветского государства изменить свой харак-
тер, равно как и отсутствие иных коллективных субъектов, кроме групп
«своих», делают маловероятной успешную реализацию первого сце-
нария реформ, что заставляет нас вспомнить об альтернативе - телео-
логическом подходе. Существует множество вариантов институцио-
нального «импорта». Если существующие тенденции не устраивают
реформаторов, то для нахождения приемлемой людели изменений они
могут обратиться либо к опыту других стран, либо к разработанной в
теории конструкции, либо к известным из истории образцам. Напри-
мер, рыночные реформы 80-х годов в Тунисе обусловили возникнове-
ние проблемы контроля качества продуктов, продаваемых на рынках.
Тунисские власти решили воссоздать институт, существовавший в этой
стране вплоть да начала XX в., - гильдии торговцев под началом ами-
нов55. В эпоху расцвета гильдий амины контролировали локальные
рынки, а их личная репутация служила гарантией качества продавае-
мых на них продуктов. Обезличенный, деперсонифицированный ха-
рактер современного рынка и большое количество импортных това-
ров, чье производство находится за пределами контроля амина, обус-
ловили в конечном счете превращение современных аминов в своего
рода институциональный атавизм.
Обращение к разработанной в теории идеальной модели пред-
ставляет собой более распространенный случай институционально-
го импорта. Парадоксально, но Карл Поланьи считает примером ин-
ституциональных реформ по теоретическим образцам становление
рынка в Англии в XVIII в. По его мнению, широкая популярность
произведений А. Смита, И. Бентама и У. Таунсенда среди членов
английского парламента объясняет принятие законов, ставших ин-
ституциональными рамками рынка. «Принцип laissez-faire не имел
естественного характера, если бы ставка делалась на естественный
ход событий, то свободные рынки так и не появились бы»56. В тече-
ние короткого периода после Октябрьской революции 1917 г. до вто-
рой половины 1918 г. институциональные изменения в России были
ориентированы на другие теоретические модели, разработанные
294
К. Марксом и Ф. Энгельсом. Российские революционеры пытались
построить все общество по эталону «единого производственного ко-
оператива», который бы действовал на основе «коммунистического
и пролетарского снабжения и распределения»57.
Постсоветские рыночные реформы характеризуются двумя фак-
торами, ведущей ролью технократов и зависимостью от зарубежной
финансовой и технической помощи, что позволяет классифициро-
вать институциональные изменения как пример двойного импорта:
опыта, накопленного западными странами, и моделей неоклассичес-
кой экономики {main stream economics). Население постсоветских
стран рассматривает власть экспертов, технократов как наилучшую
из возможных альтернатив (табл. 97). Поддержка технократов экви-
валентна предпочтению телеологических реформ онтологическим,
так как «технократ - это политический деятель, стремящийся к дос-
тижению целей, постулированных нормативным экономическим
анализом»58.
Таблица 97
Страна Монархия Власть военных Коммунизм Твердая рука, авто- ритаризм Власть экспертов
Болгария 20 15 25 45 66
Чехия 3 2 7 16 80
Словакия 1 4 16 25 90
Венгрия 5 2 18 18 83
Польша 7 11 18 36 60
Румыния 17 18 12 31 56
Словения 8 12 41 63
Белоруссия 9 14 37 57 76
Украина 7 11 25 55 78
Зависимость реформаторов от финансовой и технической помо-
щи западных стран увеличивает стимулы к институциональному им-
портированию. «Помощь оказывается обусловленной согласием до-
минируемого государства на такое обустройство своего экономичес-
кого пейзажа, которое соответствует пожеланиям западных стран»59.
Достаточно вспомнить бесконечные переговоры между российским
правительством и представителями Международного валютного фон-
да относительно параметров российской бюджетной и монетарной
политики, чтобы убедиться в верности утверждения Бернара Бади.
Однако возможна ли радикальная трансформация рынка и лишение
его локального характера на основе телеологического подхода к ре-
формам?
295
4.1.3. Экспансия рынка и окончательная
атомизация общества
Первейший результат телеологических реформ заключается в вос-
приятии экономическими агентами наиболее явных, видимых атри-
бутов рынка. Затем постсоветские люди приступают к интерпретации
нового образа на основе установок, сформированных опытом повсед-
невной жизни в советском обществе. «Индивиды изменяют свое ми-
ровоззрение тогда, когда новый опыт не поддается интерпретации в
прежних когнитивных рамках»60. Дуглас Норт и Артур Дензо предла-
гают следующую интерпретацию процесса восприятия новых правил
игры (рис. 26)61.
Корекция
Рис. 26
Установки, сформированные теневым рынком, и являются теми
самыми когнитивными рамками, с помощью которых происходит вос-
приятие абстрактной модели идеального рынка. Рынок утверждает-
ся в сознании через аналогию, но аналогию особую - с теневым рын-
ком. Таким образом, принцип утилитаризма интерпретируется как
простой утилитаризм, норма свободы - как негативная свобода, субъек-
тивация (приоритет личности, индивида) - как атомизация и крайний
индивидуализм и т.д. Неожиданным и парадоксальным образом теле-
ологические рыночные реформы усиливают тенденции к «приватиза-
ции» публичной сферы, давая усилиям в этом направлении новое оп-
равдание, на этот раз рыночное.
Создание рынка в постсоветском контексте доводит желание «при-
ватизировать» до его крайней формы: «приватизация» начинается даже
внутри группы «своих»! «Вот до этого я был офицером, служил за
границей. Володя, надо то, Вовочка, надо то. Вовочка как дурак - обу-
вал, одевал, покупал тачки, чего там только не было. Когда коснулось,
что я сел, - никого. Вот. Вышел - приехал, и опять пошел в этот -
опять деньги появились. В ресторан куда-нибудь пойти поужинать, еще
чего-нибудь, опять, помоги то, помоги это... Помоги это. Третий раз,
вернее второй, опять - у сестры муж, вроде пристроил его в фирму,
нормально работает, сел - все. Ну не знаю, месяца три-четыре про-
шло, фирма распалась... Порыдали - сейчас на мои деньги живет, не
работает»62. Изучая эволюцию в последнее время блатных отноше-
296
ний, Алена Леденева делает аналогичное наблюдение. «Функциональ-
ный и просчитанный интерес в знакомых начинает преобладать над «со-
циальной» ответственностью»63. Некоторые наблюдатели видят в этом
символ позитивных изменений, стремление к самостоятельности. Им-
ператив личной независимости требует, чтобы индивид «рассчитывал
только на самого себя, делал себя сам, не зависел от желаний других
людей или институциональных ограничений»64.
Такое упрощенное и, следовательно, оптимистическое понимание
природы происходящих изменений справедливо подвергалось крити-
ке. Во-первых, речь идет только о негативной свободе. Она исключа-
ет любые коллективные действия, любую совместную с окружающи-
ми людьми деятельность, любые усилия вместе изменить институци-
ональные рамки повседневной жизни. Однако «степень свободы
обусловлена деятельностью индивида и его способностью воспользо-
ваться как можно большим числом внешних тел, потому что лучшее
знание их природы позволяет человеку лучше реализовывать свои
интересы, меньше зависеть от внешних ограничений»65. Именно по-
зитивная свобода, свобода действовать индивидуально и совместно,
помогает держать под контролем социальные и институциональные
рамки повседневной жизни. Во-вторых, даже негативная свобода имеет
свои границы в постсоветском контексте. «Российские предпринима-
тели заинтересованы в независимости до тех пор, пока независимость
позволяет получать выгоду. После достижения этого предела они вы-
ступают за такой всеобъемлющий протекционизм государства, какой
себе только можно представить»66. Неспособность граждан заставить
государство служить их интересам обусловливает их негативную за-
висимость от легальной власти, несмотря на все их усилия обеспе-
чить себе независимость, тоже негативную. В-третьих, стремление к
индивидуальной независимости приводит к окончательной атомиза-
ции, асоциализации постсоветских людей. Даже группы «своих» лю-
дей постепенно перестают выполнять свои социализирующие функ-
ции. В действительности наблюдается «фрагментация общества: прак-
тически все социальные институты, группы и сети, осуществлявшие
ранее социальный контроль над советским индивидом, оказываются
теперь неспособными умерять его аппетиты, что приводит общество
к ситуации «морального дерегулирования», если использовать термин
Эмиля Дюркгейма»67. Орбитальная система группы «своих» пережи-
вает коллапс, критическое сжатие. «А вы не можете найти тех, кто
сидел с вами, помочь друг другу? Нет, насколько я знаю. Приколы тут
иногда рассказывают. Общения никакого нет. Замыкаются на себе там
(на воле) сейчас»68.
297
Тенденции к десоциализации делают деньги, капитал единственным
основанием социума, укрепляющим социальные связи. В постсоветском
контексте только обладание значительными финансовыми ресурсами
одновременно обеспечивает достойное место в социальной иерархии.
Усилия же, направленные на социальную организацию повседневной
жизни, становятся излишними. «Вы уже думали, чем будете занимать-
ся после освобождения? Ну, у меня есть деньги, мне не надо думать, где
взять 15 копеек на бублик, я себе могу позволить купить этот французс-
кий бублик во Франции - чего мне думать? Ну чего мне думать? Буду
жить... деньги у меня есть...»69. Мы сталкиваемся с новым парадоксом.
Ослабление социальных связей в рамках «маленького» общества может
спровоцировать тиранию экономического богатства даже в отсутствие
стабилизировавшегося и цивилизованного рынка!
О диктатуре рынка обычно говорят в контексте образования миро-
вого рынка, когда он начинает подчинять своей логике все остальные
сферы человеческой деятельности. «Капитализм - это рыночная эко-
номика, которая выходит из-под любого внешнего контроля и, более
того, старается воздействовать в своих собственных интересах на об-
щество в целом»70. И вновь обманчивое внешнее сходство может на-
править анализ в ошибочном направлении. Экспансия рынка обычно
ассоциируется с современным обществом, где дифференциация сфер
деятельности уже была достигнута, но подвергается «рыночным им-
периализмом» проверке на прочность. Искусство разделения сфер
деятельности требует своего постоянного совершенствования. «Нам
следует внимательно изучить способы, которыми экономическое бо-
гатство уже после победы над тиранией (власти. - А.О.) само начина-
ет принимать тиранические формы»71. Превращение производства
общественных благ в чисто коммерческое и ориентированное на по-
лучение прибыли предприятие, пользователей этими благами - в кли-
ентов, служит примером рыночной экспансии в контексте современ-
ного общества11. Напротив, тирания экономического богатства в кон-
тексте «маленького» общества возникает менее всего из-за мощи и
автономии рынка, а в первую очередь из-за слабости всех остальных
механизмов социализации. С этой точки зрения ситуация, складыва-
ющаяся в сегодняшней России, развивается по сценарию «дикого ка-
питализма», существовавшего в США во второй половине XIX в. Тогда
именно слабость нерыночных социальных связей приводила, напри-
мер, к превращению университетов, благотворительных организаций
в фирмы, ориентированные на получение прибыли73.
Каким бы ни было общество, «большим» или «маленьким», экс-
пансия рынка ставит под вопрос стабильность социально-экономи-
298
ческой системы. С одной стороны, экспансия рынка в «большом»
обществе обусловливает рост неопределенности. В терминах теории
игр рынок может обеспечить лишь достижение равновесия по Нэшу,
т.е. ситуации, когда никто из участников взаимодействия не может в
одностороннем порядке увеличить свой выигрыш. Однако в боль-
шинстве социальных взаимодействий есть либо несколько равнове-
сий по Нэшу, либо, напротив, равновесие отсутствует. Речь идет о
так называемых проблемах координации (когда существует несколь-
ко равновесий по Нэшу) и совместимости (когда равновесие отсут-
ствует)74. Стоит напомнить, что базовая для неоклассической тео-
рии теорема Вальраса-Эрроу-Дебрэ утверждает, что равновесие на
конкурентном рынке существует всегда, оно совпадает с оптимумом
по Парето. Выбор между множеством равновесий по Нэшу происхо-
дит по критериям иным, чем собственно рыночные. «Если рыночная
политика ставит под угрозу нерыночные ценности, то сам рынок те-
ряет стабильность»75. Рождение «общества риска» (risk society) от-
ражает, таким образом, внутренне присущие современному обще-
ству тенденции.
С другой стороны, императив экономического богатства тормозит
процесс модернизации, так как он разрушает социальные связи, каки-
ми бы локальными они ни были, и препятствует формированию об-
щественного пространства. «Между рынком и частной жизнью про-
стирается безжизненное пространство (no-man ’s-land) с руинами об-
щественной жизни»76. Иными словами, рынок является необходимым,
но недостаточным условием модернизации. Правильная политика
модернизации, формирования «большого» общества должна позволить
«контролировать процесс модернизации таким образом, чтобы он не
разрушал значительную часть основанных на реципрокности, взаим-
ности отношений»77. Напротив, в случае российских реформ есть риск
«мутирования» локального рынка, который в результате окажется да-
лек и от неоклассического рынка, и от реального рынка западных стран.
4.1.4. Перспективы рынка в России
Научные и политические дискуссии о природе того квазирыночпо-
го института, становление которого наблюдается в постсоветской Рос-
сии, пока не привели к единому и общепризнанному мнению. «Вос-
точноевропейский капитализм», основанный на рекомбинации групп
«своих»; на «хищнической рентной системе»; на мобилизационной
экономике; на экономике периферийного типа, близкого к модели стран
Магриба или Латинской Америки; на власти корпораций, - в альтер-
299
нативных концепциях недостатка нет78. Попробуем и мы набросать
эскиз этого зарождающегося экономического института. Учитывая наш
интерес к неформальным нормам как рамкам повседневной деятель-
ности, попытаемся сформулировать «конституцию» квазирыночных
сделок в постсоветском институциональном контексте. Экономика как
особый «конституционный порядок» материализуется в «совокупнос-
ти правил, или ограничений, в рамках которых индивиды и организа-
ции индивидов взаимодействуют друг с другом для достижения своих
индивидуальных целей»79. Конституция постсоветского рынка, веро-
ятно, будет включать следующие нормы: простой утилитаризм, цен-
ностно-рациональное поведение, дуализм норм, персонифицирован-
ное доверие, поиск защиты и патронажа.
Прежде всего сравним ответы российских предпринимателей (табл.
98) на те же самые вопросы, что были заданы обычным постсоветс-
ким людям (см. раздел 3.2.2):
а) На каких основаниях, принципах строится общество в совре-
менной России?
б) На каких основаниях, принципах должно строиться российское
общество?
в) Что из перечисленного ниже вы учтете при решении важных для
вас проблем?
г) Что из перечисленного ниже вы сможете использовать в своих
интересах?
Таблица 98
[1999] (а) (б) (в) (г)
Выгода 1 11 1 1
Доверие 9 2 2 5
Собственность 2 8 3 3
Семья 3 6 4 8
Закон 4 1 5 4
Мораль 11 4 6 9
Свобода 5 3 7 7
Труд 6 5 8 2
Эмпатия 8 9 9 6
Равенство 7 7 10 11
Традиция 10 10 11 10
Распределение ответов позволяет предложить следующую класси-
фикацию (табл. 99).
Данная иерархия ценностей, условий и ресурсов существенно от-
личается от той, что была зафиксирована на основе выборки простых
россиян. Доверие, ценность и ресурс с точки зрения простых россиян
в сознании российских предпринимателей превращается в ценность,
300
условие и ресурс; образ закона подвергается аналогичной трансформа-
ции; свобода перестает восприниматься как ресурс, становясь ценно-
стью; труд как ценность, условие и ресурс в глазах простых россиян
теряет свои первые две характеристики с точки зрения предприни-
мателей. Попробуем интерпретировать иерархию ценностей пред-
принимателей на основе гипотетической конституции постсоветского
рынка.
Таблица 99
Ценность Условие Ресурс
Доверие
Семья
Труд
Собственность
Эмпатия Ни ценность, ни условие, ни ресурс
Мораль
Свобода и « иве
Закон
Равенство Ни ценность, ни условие, ни ресурс
Традиция Ни ценность, ни условие, ни ресурс
Выгода 1
Хотя выгода сохраняет в сознании предпринимателей характер не-
гативной ценности, она оказывается также на первом месте в иерар-
хии ресурсов и условий предпринимательской деятельности. Увязы-
вают ли российские предприниматели максимизацию прибыли со сво-
ей собственной продуктивной деятельностью? Во-первых, в отличие
от остальных россиян, предприниматели не видят в труде важное ус-
ловие максимизации полезности (ср. выражение «Горбом сыт не бу-
дешь»). Во-вторых, даже в иерархии условий, полученной на основе
выборки простых россиян, труд оказывается на вершине сравнитель-
но недавно. Анкетный опрос, проведенный до августовского кризиса
1998 г., показал, что частота упоминания труда в ответах на вопрос (а)
делает его шестым по значимости, а в ответах на вопрос (в) - четвер-
тым. Учитывая тот факт, что практически единственным отличием ре-
зультатов двух анкет (1998 и 1999 г.) оказалась как раз относительная
важность труда, нельзя однозначно сказать, идет ли речь о долгосроч-
ной тенденции или о краткосрочном эффекте финансового кризиса80.
В любом случае диссонанс между ключевой ролью выгоды в повсед-
невной жизни предпринимателей и сравнительно скромным местом
труда подтверждает нашу гипотезу о господстве в постсоветской Рос-
сии утилитаризма в простой форме. «Огосударствленная экономика
обусловила... подход «схватить и убежать» {grab and run) в поиске
экономической выгоды, что оказалось малосовместимым со станов-
30/
лением институтов капитализма»81. Возможно, что именно этим дис-
сонансом объясняется широко распространенное в сегодняшней Рос-
сии мнение, согласно которому все крупные состояния в этой стране
были нажиты благодаря привилегированному доступу к стратегичес-
ким ресурсам, вне всякой связи с продуктивной деятельностью. Отве-
ты на вопрос ВЦИОМ «С чем ассоциируется у вас продолжение ре-
форм?» служат хорошей иллюстрацией данного мнения82 (табл. 100).
Таблица 100
Экономическое возрождение России 32
Разворовывание национального достояния «новыми русскими» 27
Отсутствие дефицита 24
Экономический кризис, банкротство национальных производителей 23
Защита прав частных собственников 16
Демократические свободы 15
Экономическая зависимость от западных стран 13
В ходе анкетного опроса, проведенного сотрудниками Института
социологии РАН в конце 1998 г., они попросили респондентов срав-
нить предпосылки достижения материального благосостояния в со-
ветском и российском обществах. Оказалось, что, по мнению постсо-
ветских людей, настойчивость в достижении поставленных целей и
трудолюбие83 ни в первом, ни во втором случае не нужны для успеха
(табл. 101).
Таблица 101
Условия успеха 1988 1998 1998/1988
Природный ум 46,8 45,7 -6 позиций
Полезные знакомства 43,6 75,7 + 1
Хорошее образование 42,9 46 -3
Настойчивость в достижении поставленных целей 40,6 43,9 -5
Трудолюбие 40,2 34 -7
Гибкость, способность приспосабливаться 39,1 60,8 +2
Удача 38,6 50,8 +2
Родственники, занимающие важные должности 38,4 72,7 +6
Идеологические убеждения 29,8 11,1 -10
Богатые родители 25 72,4 +9
Второй элемент постсоветской экономической конституции пред-
полагает господство ценностно-рационального типа поведения, отлич-
ного от нормы инструментальной рациональности (zweckrational,
instrumentally rational), подразумеваемой в неоклассической модели
рынка. Агент свободен лишь в выборе средств для достижения навя-
занных ему извне целей. В частности, ценностно-рациональное
(wertrational, value-rational) поведение детерминировано «сознатель-
ной верой в верховную ценность этической, эстетической, религиоз-
302
ной или любой другой деятельности, осуществляемой вне зависимое-*
ти от шансов на успех»84. Многочисленные исследования подтверж-
дают распространенность ценностно-рационального поведения в пост-
советской предпринимательской среде. До 75% руководителей рос-
сийских предприятий относятся к этическому типу против всего 3%
в США85. Идея совместной экономической деятельности, направлен-
ной на поддержание личных отношений, а не на достижение резуль-
тата по-прежнему важна для понимания организации российского эко-
номического пространства. Стремление сохранить предприятие вне
зависимости от результатов его деятельности особенно характерно для
тех руководителей, чья управленческая карьера началась еще в совет-
ский период. Для них предприятие - это прежде всего система сло-
жившихся социальных отношений {nexus of social tiesS(f что обуслов-
ливает отход экономических параметров на второй план. Банкротство
предприятия или даже увольнение работников для оптимизации их
численности для таких руководителей всегда трудное, почти немыс-
лимое дело: «Но процесс этот тяжелый - сокращение. Если кто через
него проходил, то для руководителя он очень тяжелый. Представьте себе,
приходит, допустим, пятидесятилетняя женщина, которая лет двадцать,
а то и больше отработала на заводе. Или хуже того - на одной операции
на заводе. Она ничего больше делать не умеет, ну, я имею в виду из
такой производственной деятельности. А мы ей вдруг говорим: «Все,
до свидания. Вот вам ваше выходное пособие. Гуляйте». Ей, бедной,
пять лет осталось до пенсии. Кто ее в это время где возьмет? Да вдо-
бавок она еще и делать ничего больше не умеет. Со слезами, конечно,
но всяко приходилось. Старались, где можно устроить людей. Всех
своих знакомых, директоров, приятелей поднимал: «Не надо ли тебе,
не возьмешь ли мою?» Занимались этим делом»87. Специальный тер-
мин «предприятие, ориентированное на выживание» был предложен
для описания поведения предприятий, ориентированных на сохране-
ние трудового коллектива88.
Данные нашей анкеты позволяют получить еще одно подтвержде-
ние незавершенного характера рационализации экономической дея-
тельности. Инструментальная рациональность предполагает полную
дифференциацию конституирующих повседневную жизнь элементов:
ценностей, ресурсов, условий, целей, интересов, поведенческих об-
разцов и т.д. (рис. 27)89. Сравнение иерархии ценностей с иерархиями
ресурсов и условий позволяет количественным образом оценить сте-
пень дифференциации этих трех элементов. Российские предприни-
матели раздельно воспринимают труд (только как ресурс), свободу и
мораль (как ценности), в то время как все остальные элементы игра-
303
ют двойную, а то и тройную роль. Степень дифференциации рассчи-
тывается по формуле
К = (7V, х 1 + N2 х 2 + N3 х 3 + N4 х 4 + ...) / N,
где К - коэффициент дифференциации, М - число элементов, которые
играют / функциональных ролей (ценность, ресурс, условие или
их комбинация), Л/- общее число элементов.
Тогда значение коэффициента К, рассчитанного на основе выбор-
ки простых россиян, составляет 15/11, на основе выборки российских
предпринимателей - 14/11 (аналогичный анализ ответов заключенных
дает 15/11 в России, 15/11 - в Казахстане и 14/11 - во Франции). Чем
ближе значение К к 1, тем более совершенна дифференциация.
Таблица 102
Доверие Россия Заключенные
1999, N= 1351 Предприни- матели, N = 174 Россия, N = 351 Казахстан, N = 396 Франция, N = 59
V* С R V С Я V С Я V С R V С R
•«Й? Жда
Семья
Труд
Собственность
Эмпатия
Мораль
Свобода
Закон
Равенство
Традиция
Выгода Л?:?:
* V — ценность; С -- условие; R - ресурс.
Рис. 27
Что касается дуализма норм, то попытки прямого анализа разделе-
ния коммерческих партнеров на своих и чужих не дали сколь-нибудь
304
удовлетворительных результатов. По крайней мере, наши собеседники
отказались отвечать на прямой вопрос «Кто может для вас стать сво-
им?». «Что значит быть «своим»? Для меня это не очень понятно сфор-
мулированный вопрос и я не могу сказать на него ничего конкретно-
го»90. «Что значит быть «своим» - я не знаю, как тут ответить. Я немно-
го не понимаю. А как отвечали другие? Нет, не знаю»91. Однако другая
тема, напрямую связанная с разделением на своих и чужих, спонтанно
возникла в процессе первых интервью. Она касается выражения, попу-
лярного в столь разных социальных группах, как студенты МГУ или
трудовой коллектив обычного предприятия: «не гадь там, где ешь». Не-
сколько наших собеседников спонтанно использовали это выражение,
что и стимулировало интерес к изучению природы лежащей за ним нор-
мы. «Очень хорошее, просто замечательное правило... что тут еще мож-
но сказать... Очень распространено в банковской сфере»92. «Очень пра-
вильное правило. Обязательно нужно его выполнять»93. Структура рас-
сматриваемой нормы предполагает дискриминацию между теми
людьми, с кем живут, и теми, с кем просто сводят жизненные пути без
перспектив на установление длительных отношений. Атрибут «где ешь»
указывает на группу, в отношении которой требуется благопристойное
поведение, т.е. на группу «своих». Напротив, в случайных, деперсони-
фииированных контактах обе стороны освобождаются от обязанности
вести себя благопристойно. «Как отношусь (к этому правилу. - Л.О.)?
Положительно. У меня же ограниченное число друзей и знакомых, ес-
тественно, я не заинтересован портить с ними отношения»94. «Положи-
тельно отношусь. Это хорошее правило как в работе, так и просто в
жизни. В принципе, если его не выполнять, долго в какой-то сфере не
удержишься. В конечном счете вокруг человека формируется круг об-
щения, связи, репутация, и если этим правилом пренебрегать, то об этом
рано или поздно все узнают и отвернутся, если не накажут»95. «Это
жизненное правило, которое годится не только для работы, но и для
жизни в обществе - каждый человек должен поддерживать определен-
ного рода хорошие отношения с людьми, его окружающими... Это про-
сто обязательное условие его выживания в обществе»96. Более того, не-
сколько пассажей относительно роли насилия в бизнесе позволяют пред-
положить, что когда речь заходит об отношениях с «чужими», то оно
вовсе не исключено. «Давление вообще неприемлемо. Но тут прихо-
дится вот на что обращать внимание - кому, кто и сколько должен»97.
«В нашем государстве можно вернуть деньги, к сожалению, в основ-
ном, только физическим давлением. В силу того, что все наши клиен-
ты так шш иначе связаны между собой, то мы никогда не применяем
его на своем клиенте»98.
305
Дуализм поведения в отношении своих и чужих позволяет понять
и специфику доверия в предпринимательской среде. Любая рыночная
сделка, за исключением простейших и одномоментных, требует су-
ществования между ее сторонами доверия. «Рыночная основывается
на совокупности ценностей, которые делают возможными доверитель-
ные отношения»99. Воспользуемся в качестве иллюстрации моделью
из теории игр. Предположим, что продавец готов продать покупателю
свой товар лишь при условии предоплаты. В свою очередь, покупа-
тель либо соглашается с этим требованием, либо нет, в последнем слу-
чае никакой сделки не происходит. После получения авансового пла-
тежа продавец либо выполняет предусмотренные контрактом обяза-
тельства, либо исчезает, присвоив сумму предоплаты, равную,
положим, 50% от общей стоимости контракта. Зная об этой возмож-
ности, покупатель, чтобы совершить сделку, должен доверять продав-
цу (табл. ЮЗ)100.
Таблица /03
Продавец Покупатель Исполнить контракт [Р] Присвоить деньги [1 - Р]
Совершить предоплату 10, 10 Д ► -5,15 ।
Не совершать 0, 0 т ◄ ► 0, 0 N ▼
При заданных условиях минимальный уровень доверия, т.е. значе-
ние Р - вероятности, с которой, по мнению покупателя, продавец вы-
полнит свои обязательства, должен быть не меньше 1/3 (—33,3%):
EU > EU => 10 х Р + (-5) х (1 - Р) >
совершать предоплату пе совершать \ \ /
> 0 => 15Р >5 => Р> 1/3. Хотя на минимальный уровень доверия
будут влиять стоимость контракта и величина предоплаты, без дове-
рия между партнерами рыночные обмены окажутся заблокированны-
ми. Кроме того, более сложные рыночные трансакции, не сводящиеся
к купле-продаже, требуют существования доверия, значительно пре-
вышающего минимальный уровень. В этом случае говорят о «развер-
нутом» {extended) доверии в отличие от доверия «минимального».
«Минимальное доверие управляет базовыми трансакциями на рынке.
Развернутое доверие лежит в основе кооперации в рамках прозвод-
ственных цепочек и сетей предприятий»101.
Анализ частоты использования в российской торговле различных
форм платежей свидетельствует о желании коммерсантов избегать
необходимости вносить предоплату (табл. 104 с долями коммерсан-
тов, использующих те или иные формы платежей)102. Подчеркнем, что
симметричная проблема с доверием продавца к покупателю возника-
ет при предоставлении отсрочек платежа за уже поставленный товар.
306
«Мы перестали давать на реализацию. Фактически мы стали меньше
доверять... Изначально мы больше доверяли и это привело к боль-
шим расходам»103.
Таблица 104
Формы платежей В безналичной форме Наличными
Предоплата 31,4 9,4
Оплата по факту получения товара 25,6 35,7
Оплата по факту реализации 58,6 58,6
Роль доверия как основы рыночных отношений очевидна даже для
заключенных. Отвечая на вопрос «На основе каких принципов, по
вашему мнению, должен строиться рынок?», они ставят доверие во
главе списка рыночных норм (табл. 105).
Таблица 105
Варианты ответов Россия, N= 1104 Казахстан, N = 396 Франция, N = 59
Доверие 31 32,3 57,4
Точный расчет своих действий 20 18,2 66,7
Умение поставить себя на место партнера, предугадать его интересы (эмпатия) 25,7 28,2 24,1
Уважение интересов партнера 23,7 30,9 27,8
Ты - мне, я - тебе 14,2 12,4 X
Извлечение выгоды из любой ситуации 11,4 9,7 5,6
Свобода 9,2 13 25,9
Равенство 9,2 12,7 33,3
Если враг не сдается, его уничтожают 3,2 2 X
Кто не успел, тот опоздал 3,1 2,5 X
Где сила, там и пра^о 1,6 1,7 5,6
Практическое сознание российских предпринимателей обусловли-
вает крайне осторожное отношение к доверию. Только 25% (sic!) оп-
рошенных предпринимателей соглашаются с утверждением, что «ок-
ружающим людям можно доверять» (ср.: 32,1% обычных россиян и
14,6% российских заключенных, которые придерживаются аналогич-
ного мнения104). Впрочем, как и у заключенных и постсоветских лю-
дей в целом, дуальный характер норм делает возможным сосущество-
вание в сознании предпринимателей деперсонифицированного недо-
верия и персонифицированного доверия, доверия к «своим». «На
основании какой информации вы можете доверять человеку! На ос-
нове личного контакта. Если я с ним общалась, я могу сказать через
некоторое время, доверяем мы ему или нет»105. «Если я его (партнера)
знаю, то я ему буду доверять. Если не знаю - не буду»106.
Учитывая сосуществование в повседневной жизни деперсонифи-
цированного недоверия и персонифицированного доверия, высокий
307
21 - 4300
уровень доверия российских предпринимателей своим деловым парт-
нерам не должен удивлять. Более двух третей предпринимателей, от-
ветивших на вопросы анкеты (71%), говорят о своем доверии дело-
вым партнерам. Как правило, партнеры лично знакомы друг с другом
на протяжении длительного времени, поэтому между ними возникает
доверие. Вот несколько вариантов ответов на вопрос «Каков основ-
ной критерий выбора потенциального партнера?»: «Обычно бывает
так, что мы и наши партнеры имеем какого-либо общего друга, знако-
мого, в общем, какое-то связующее звено между нами есть... Это тоже
своего рода гарантия...»107. «Основной критерий, вот если серьезные
дела, то в основном желательно, чтобы я этого человека знал, и лично
знал. Второй подход - люди, которым я доверяю, сильно доверяю, они
мне рекомендуют, но я все равно достаточно долго присматрива-
юсь...»108. «Я вообще предпочитаю работать только с родственника-
ми и друзьями. Они- это «свои» люди. А у нас в банковской сфере по-
другому нельзя...»109. «Основополагающий принцип - доверие и са-
мое главное. Без доверия никакой сделки мы делать не будем. Это
основной принцип во взаимоотношениях с российскими и итальянс-
кими партнерами. Для нас это самое главное и мы считаем, что про-
сто доверия недостаточно, должна быть дружба. Так, отношения с
нашим итальянским партнером превратились в дружбу, мы буквально
дружим семьями - мы можем вместе отмечать день рождения...»110.
Последняя ремарка касается тенденции к превращению друзей и
старых знакомых в партнеров по бизнесу. 66% опрошенных нами пред-
принимателей утвердительно отвечают на вопрос о том, часто ли их
друзья и знакомые становятся партнерами по бизнесу. «Это специфи-
ка России - на самом деле имеешь дело не с какой-то организацией,
не с каким-то банком, а с какими-то людьми. И не важно на самом
деле, по большому счету, какой банк - хороший или плохой, но если у
тебя на хорошем уровне есть друг или знакомый, которому ты доверя-
ешь и он гарантирует, что возврат произойдет или какая-то сделка со-
стоится, то это действительно состоится. Практика показала, что это
правильный подход, потому что были крупные банки, «Инкомбанк»
там, «Российский кредит», «СБС-АГРО», которые, казалось, монст-
ры, и все могут, но вот они никому ничего не вернули, и все... Мы
работаем, скажем, именно с персоналиями и с банками, в которых мы
лично знаем ведущих людей - и вот мы ничего не потеряли»111. «Од-
нозначно можно сказать - сейчас нас связывает в основном бизнес -
именно по бизнесу я поддерживаю отношения со старыми друзьями и
на почве деловых отношений завязываются новые дружеские у меня.
Именно по бизнесу»112. Заметим, что обратное превращение - парт-
308
иеров по бизнесу в друзей, происходит значительно реже. 68% опро-
шенных предпринимателей отрицательно отвечает на вопрос о том,
часто ли партнеры по бизнесу становятся их друзьями. Этот прямо
диаметральный отмеченному выше подход отражает неустойчивость
и хрупкость дружеских отношений, установленных на почве общих
коммерческих интересов. Остается лишь еще раз констатировать от-
сутствие компромисса между традиционным и «проектным» соглаше-
ниями. «В бизнесе друзей нет. Принципиально. Если ты с другом на-
чинаешь бизнес, это очень плохо заканчивается. Сфера, связанная в
той или иной степени с дележом денег, - она несовместима с дружес-
кими отношениями. Бизнес и дружба несовместимы»113. «Бывает и
так и так, но ни тех ни других (партнеров, ставших друзьями, и дру-
зей, ставших партнерами. - А.О.) нельзя назвать полноценными дру-
зьями - если ты называешь человека своим другом, то ты не хочешь
его потерять, а нет ничего проще, чем потерять друга, если ты завязал
с ним отношения, в которых фигурируют денежные знаки... Это я вам
говорю.. .»114.
Таким образом, можно указать на конфликт между, с одной сторо-
ны, внутренними пределами «маленького» общества и, с другой сто-
роны, императивами рыночного и «проектного» соглашений. Этот кон-
фликт и обусловливает наблюдаемую сегодня эволюцию предприни-
мательской среды в России. Подобный компромисс труднодостижим
и в других институциональных контекстах, в рамках же «маленького»
рынка он недостижим в принципе. Внимательное прочтение уже упо-
минавшегося романа «Большая пайка» Юлия Дубова, одного из осно-
вателей и руководителей фирмы ЛогоВАЗ, дает нам дополнительные
аргументы в пользу гипотезы о недостижимости компромисса. Исто-
рия группы друзей, научных сотрудников престижного исследователь-
ского института (по всей видимости, речь идет об Институте систем-
ного анализа), которые постепенно превращаются в бизнесменов, ярко
иллюстрирует конфликт двух логик, двух моделей поведения. С од-
ной стороны, в современной России невозможно заниматься бизне-
сом без опоры на «своих», на людей, доверие к которым проверено
временем. «И впредь директоров будем набирать только своих. Из
Института! Не умеют? Ни черта - научатся. Зато воровать не будут»115.
С другой стороны, десоциализация, отражающая специфику правил
игры на «диком» рынке, наносит непоправимый ущерб даже прошед-
шим проверку временем отношениям. «Вот собираются три человека,
очень хорошие люди в нашей России. Когда денег нет, у них глаза
горят, они последними копейками складываются, чтобы сделать дело.
Идея хорошая, начало получаться, появились деньг/ - принялись смот-
309
21*
реть друг на друга с некоторым подозрением. Появились большие день-
ги - еще меньше стали доверять друг другу. Появились очень боль-
шие деньги - все, конец!»116.
Социальный капитал - доверительные отношения внутри круга
друзей или хорошо знакомых между собой длительное время людей -
подобен ракетному топливу для первых ступеней космических кораб-
лей: без него нельзя начать заниматься бизнесом, но в условиях отсут-
ствия легальных гарантий выполнения обязательств от его остатков
следует безжалостно избавляться. Напротив, согласованный характер
легальной власти позволяет экономическим агентам не растрачивать
подобным образом свой социальный капитал, «сжигая» весь его запас
на этапе своего утверждения в бизнесе: «Вообще говоря, здесь до-
вольно прохладные отношения, очень мало дружбы. Кооптирование
сотрудников - да, но не продвижение друзей. Конечно, элементы про-
движения «по дружбе» есть, но их очень мало. [...] Был момент, когда
мой родственник предложил помочь ему при заключении сделки. Но
я сделал все, чтобы не участвовать в этом деле. Просто я не поднимал
трубку, видя его номер на определителе»117.
Установки, формируемые постсоветским институциональным кон-
текстом, блокируют движение по направлению к цивилизованному
рынку. Квазирыночные сделки сводятся к максимизации краткосроч-
ной прибыли с помощью простейших трансакций. На рынке неизбеж-
но возникает потребность в доверии, но на постсоветском рынке до-
верять в конечном счете нельзя никому. «В бизнесе нельзя верить ии
одному человеку. Другу, брату, матери - никому. Вам это может быть
сколь угодно противно, но это общее правило. Аксиома, если хотите.
Любая целенаправленная деятельность, если в ее основе лежит дове-
рие к людям, обречена [...] Даже термин появился - бизнес на дове-
рии. Я вам точно говорю - как только этим самым бизнесом на дове-
рии запахнет, месяца через три-четыре жди разборки»118.
Естественная реакция на три ключевых составляющих постсо-
ветского контекста, навязанный характер легальной власти, межлич-
ностное недоверие и постепенное разрушение даже персонифициро-
ванного доверия заключается в поиске альтернативных гарантий вы-
полнения сторонами контракта взятых на себя обязательств. «В каждой
сделке, в которой по крайней мере одна сторона не верит в способ-
ность и желание другой выполнять обязательства, требуется специ-
альная защита (protection), каковыми бы ни оказались качество этого
субститута доверия и издержки на его получение»119. На коммерчес-
ком арго современной России термином крыша называют частную
защиту, приобретенную либо у государства, либо у воров в законе или
310
организованной преступности. Особо подчеркнем, что купленная у
государства защита неотличима в сознании предпринимателей по своей
природе от так называемой защиты мафии. «Приватизация» обществен-
ных услуг делает возможной их продажу частным фирмам или физи-
ческим лицам120. «“Крыша”, ха-ха, это тоже можно по-разному пони-
мать. Вот мы пользуемся услугами только официальных служб, обра-
щаться к криминальным структурам - это еще одна головная боль, в
самый ответственный момент они могут и сами с тебя деньги скачать
и на тебя еще же и наехать»121. Свидетельство собеседника из числа
осужденных рождает в сознании парадоксально похожий образ: «Если
раньше они (бизнесмены) первому попавшемуся, который заходил в
их кабинет и говорил: сейчас ты будешь мне платить за крышу, и они
соглашались и платили, то сейчас они уже больше стали думать о сво-
ей безопасности, они имеют своих телохранителей, имеют свою охра-
ну или же обращаются - в основном, сейчас обращаются в органы и
стоят под крышей именно органов - это РУОП, вот такие организа-
ции... Недостаток органов - это продажность. Самый большой недо-
статок органов - это продажность»1*-*-.
Покупка частной защиты имеет две стороны: позитивную и нега-
тивную. Покупая защиту, предприятие прежде всего стремится защи-
тить себя от вымогательств со стороны самого «защитника», какую
бы форму, официальную или нет, они ни принимали. Навязанный ха-
рактер государственной власти, как мы видели, превращает в созна-
нии его граждан налог в оброк123. «Самая сильная угроза - это наезд
мафии или налоговой инспекции»124. По убеждению предпринимате-
лей, они подвергаются шантажу с двух сторон, а выражение «наезд»
означает одновременно и вымогательство со стороны организованной
преступности, и несправедливые претензии со стороны государства.
Таким образом, в частной защите видится гарантия против неспра-
ведливости, «наездов», которые в противном случае неизбежны. И ло-
зунг «Великой трансформации» XVIII-XIX вв., laissezfaire (дайте воз-
можность действовать), получает в постсоветской России уточненную
интерпретацию: laissez faire sans extorsions (дайте возможность дей-
ствовать без вымогательства, «наездов»).
Что касается своей позитивной стороны, покупка частной защиты
означает попытку приобретения порядка в широком смысле: гаран-
тий против вымогательств со стороны прочих субъектов, против не-
организованной преступности, обеспечения правосудия и справедли-
вого решения коммерческих споров. Порядок локальный, частный,
«маленький» восполняет дефицит порядка на макросоциальном уров-
не. «Л ваша помощь в чем заключалась? Вот вы говорите «я им (дру-
311
зъям-коммерсантам) помогал»? Ну это уже после. Я их избавлял по-
том от разных мелких неприятностей... Ну как вы с ними (рэкетира-
ми) договорились? Ну, я им сказал, стрелку забили, поговорили. Ну
вы-то один? Почему я один? Один просто я поехал сперва - догово-
рился. А сколько у вас помощников было, ну, людей, с которыми вы?
Помощников у меня не было, у меня друзья были...»125. «Вплоть до
решения семейных конфликтов, это чисто бытовуха. Мало ли что с
соседями. Не понравилось что. Оскорбили, там...»126. Предпринима-
тели поручают разрешение коммерческих конфликтов своим «защит-
никам», не особенно веря в эффективность и справедливость судейс-
кой и арбитражной системы. «Какой суд... можно, конечно, подать
туда заявление и ходить потом до конца жизни, разбираться. Братва
действует значительно эффективнее, хотя и дороже, и если сам на нее
напорешься, долго разбираться не будет. Конечно, насилие - это, на-
верное, плохо, но что делать, если другого выхода нет. А в наше вре-
мя, кроме этого, других вариантов нет. Ну, естественно, это в самых
крайних случаях»127.
По мнению предпринимателей, допустимость насилия не должна
удивлять, ведь в отношении «чужих» насилие всегда было приемле-
мым в «маленьком» обществе, и логика частной защиты, купленной
либо у государства, либо у «братков», лишь воспроизводит максиму
«разрешено все». В таких условиях значимым становится принцип «где
сила, там и право»: «Прав тот, у кого круче крыша»12*. «Я тогда
впервые попал под автомат, я не мог представить, что есть такие гла-
диаторы, которых сейчас 90 процентов. Все пришло к этому, все в прин-
ципе, пришло к тому, о чем мне говорили. Эти конфликты с автомата-
ми - это были не свои, это был другой город, к примеру, обратились
коммерсанты, которые имели выход на Москву, на Питер, и у них
произошли проблемы, а у тех коммерсантов свои люди, и вот если я
приезжаю и могу с теми людьми также поговорить, то вот здесь я при-
езжаю, там стоят ребята с автоматами. Ну мы все равно, объяснились,
поговорили, не то что сейчас: выскочили ребята с автоматами, чего
там разговаривать, а тогда это все только начиналось»129. Официаль-
ные защитники организуют шоу с показом оружия значительно реже,
хотя и такое случается, как показал конфликт государства с финансо-
вой группой «Мост», развивающийся на протяжении последних лет.
И дело вовсе не в большей цивилизованности насилия в легальных
формах, - в распоряжении государства находится значительно более
широкий набор средств, чем простое и грубое насилие. «Просто мож-
но все сделать и по-другому, так, что не понравившийся тебе человек
просто перестает существовать в деловой сфере. На следующий день
312
у него просто нет организации, или налоговая инспекция совершенно
случайно в гости зашла, или санэпиднадзор заинтересовался, а это
такие ребята, которые, раз тебя поймав, подключают к тебе насос и
начинают качать деньги. До бесконечности. Поэтому разборки тут не
при чем. Всегда можно все сделать тихо, честно и без оружия»130.
Представляется очевидным, что потенциал насилия, которым распо-
лагает государство, значительно превышает тот, которым обладают кри-
минальные организации. Государству доступно использование наси-
лия во всех его формах: от наиболее явных до скрытых, по-своему
«изысканных». В этом заключается единственное сравнительное пре-
имущество государства как частного защитника. Итак, не бывает ча-
стной защиты более эффективной («нет крыши круче»), чем куплен-
ная у государства.
Результаты проведенного нами среди предпринимателей опроса
показывают, что наличие связей в государственном аппарате считает-
ся лучшей гарантией безопасности бизнеса в трех секторах российс-
кой экономики: легальном, неофициальном и криминальном. Наши
респонденты помещают этот вариант во главе списка черт, характер-
ных для бизнеса во всех трех указанных секторах (табл. 106 с распреде-
лением ответов на вопрос «Какие черты характерны для легального /
внелегального / криминального бизнеса в России?» [1999]).
Таблица 106
Характерные черты Сектор Легальный Неофици- альный Крими- нальный
«Живые» деньги в расчетах Легальный / Неофици- альный 2 2 8
Деловые отношения со знакомыми и друзьями Неофициальный / Криминальный 9 3 5
Зарплата «в конверте» Неофициальный / Криминальный 12 1 .. 4
Использование бан- ковских кредитов Легальный 5 . 7 9
Использование налич- ной валюты в расчетах Неофициальный / Криминальный 11
Наличие трудовых книжек Легальный 9 13
Обращение к «ребя- там» для разрешения коммерческих споров Криминальный 13 6 1
Отчисления во вне- бюджетные фонды Ни в каком секторе 10 10 10
Письменный договор Ни в каком секторе 6 8 11
Связи в госаппарате Во всех секторах 3 •’5’. ••• 2
Уплата акцизов Ни в каком секторе 8 13 6
Уплата налога на при- быль Легальный 4 12 7
Уплата НДС Ни в каком секторе 7 _ 11 12
313
Без использования насилия удается обойтись лишь в том случае,
когда обе стороны конфликта находятся под защитой одной и той же
«крыши», официальной или нет. Если же конфликт возник на границе
между различными «юрисдикциями», то насилия не избежать. Следо-
вательно, обращение за защитой к ворам в законе снижает риск ис-
пользования насилия во взаимоотношениях между их протеже. «Если
один вор поддерживает одного коммерсанта, а другой вор - другого, и
вор, который авторитетнее, берет сторону неправого человека и дела-
ет его правым, то собирают уже сходняк, где присутствуют несколько
человек, и там самый авторитетный решает этот вопрос. И тогда смот-
рят действительно, кто был прав. И если вор, который поддерживал
неправого, заметит, что он в чем-то замешан, допустим, денег взял
побольше и поэтому поддержал, то его просто развенчивают»131.
Парадоксально, но если государство неспособно утвердить свою мо-
нополию на использование насилия, то в его интересах позволить во-
рам в законе действовать. Ведь именно в признании государством вла-
сти воров в законе заключается одна из стратегий предотвращения
универсализации в «маленьком» обществе принципа «где сила, там и
право».
«Приватизация» общественного порядка окончательно размыва-
ет границы между сферами публичной и частной жизни. Более того,
она лишает смысла в постсоветском контексте само понятие част-
ной собственности. В конечном счете именно «крыше» принадле-
жит право контроля активов, собственниками которых де юре явля-
ются пользующиеся ее услугами предприниматели. Один из ключе-
вых элементов «пучка» прав собственности - право владения (jus
possendi) добровольно или под принуждением оказывается в руках
защитника, «крыши». Данный расклад вполне вписывается в модель
взаимоотношений между средневековым синьором и вассалом132.
Действительно, право владения заключается в «физическом контро-
ле собственности и в стремлении осуществлять исключительный
контроль, либо напрямую, либо посредством агентов, представляю-
щих интересы владельца»133. Но осуществление «крышей» физичес-
кого контроля следует признать обратной стороной защиты в широ-
ком смысле. «Л вы вообще были в курсе всегда денежных потоков,
ну, я не знаю, коммерческих деталей? Нет. То есть вы отвечали толь-
ко за... Я отвечал за все. Ну, за решение конфликтов? Я отвечал за
все»134. «А вот что значит, кстати, «мой магазин», вот если воз-
вращаясь к вопросу «мое казино», «моя улица», что это значит,
«мой»? Ведь это фактически мой магазин, да, а вы говорите «мой».
А практически мой. Ну, я понимаю, что... вот в чем, в каких дей-
314
степях выражается то, что он ваш? Я же говорю... . Авторитет это
мой... (о разделе сфер влияния). И тогда я могу захватить, да, вот
их, так сказать, улицу там, территорию... Ну, претензии предъя-
вить. Сначала претензии предъявить! Да. Для конфликтной ситуа-
ции какие-то нужны претензии. Я сначала их предъявляю, да? По-
том, если их не выполняют, я, так сказать, начинаю действовать!
Да. Понятно. И побеждает тот, кто... за кем, так сказать, у кого
мощнее, так сказать, крыша, да! Почти. И побеждает тот, у кого...
кто больше является авторитетом... Авторитет этот возрастает опять
же в каких-то разборках уже, раздорах... просто уже жесткая систе-
ма, органы справедливости, наказания, вот авторитет и возрастает.
А потом может исчезнуть или нет! Конечно, может, если человек
бездействует...»135. Государство как инстанция частной защиты не
является исключением из этого правила. Оно продолжает вмешивать-
ся во внутренние дела формально уже приватизированных предпри-
ятий, если те остаются под его патронажем. Дэвид Старк говорит в
этой связи о прозрачности границы между государственной и част-
ной собственностью в странах Восточной Европы136. Отношения
между российским государством и некоторыми крупными нефтяны-
ми компаниями (например, «ЛУКойл») служат хорошей иллюстра-
цией данного тезиса.
Таким образом, мы возвращаемся к глубокой взаимосвязи между
надзором и поддержанием порядка, которая была изначально описа-
на на примере тюремного мира. Воры в законе и их представители
(положенцы, смотрящие) надзирают не для того, чтобы наказывать
(ср. «Надзирать и наказывать», название исследования М. Фуко), а
для того, чтобы поддерживать локальный порядок. Трудно, практи-
чески невозможно отделить локальный порядок от надзора, «присмот-
ра». Резюмируя, можно сказать, что постсоветский рынок основыва-
ется на двух конституирующих принципах: локальности и зависимо-
сти. Контекст «маленького» общества ставит под вопрос устойчивость
и автономный характер рынка. Дуальный характер норм в «малень-
ком» обществе противоречит императиву универсального доверия, без
которого долгосрочные рыночные сделки просто невозможны. По-
иск выхода из тупика «общества недоверия» обусловливает их стрем-
ление приобрести частную защиту. Локальный рынок превращается
в рынок зависимый: от государства, от организованной преступнос-
ти, от международного финансового рынка и его институтов... Без
превращения российского общества в «большое» рынок в этой стра-
не будет обречен на колебания между двумя крайностями: полной ло-
кализацией и не менее полной зависимостью.
315
4.2. Пенитенциарная реформа
В отличие от рыночных реформ реформа пенитенциарной систе-
мы, тоже начавшаяся в начале 90-х годов, призвана решать менее гло-
бальные задачи. Речь идет не о том, чтобы превратить тюремный мир
в «большое» общество, а о признании минимальных прав заключен-
ных и о снижении уровня насилия в тюрьме. С одной стороны, отно-
сительный (по сравнению с рыночными реформами) успех реформи-
рования пенитенциарной системы, отражающийся в негативной ди-
намике преступлений, совершенных заключенными, может быть
объяснен как раз скромностью его задач137. Но, с другой стороны, пе-
нитенциарная реформа развивается по особому сценарию, который
не укладывается в логику ни телеологического, ни генетического под-
хода. Реформаторы тюрьмы стремятся найти компромисс между су-
ществующими тенденциями и желательными принципами организа-
ции исполнения наказаний. Они пытаются интерпретировать осно-
вополагающие элементы тюремного мира и институционализировать
некоторые их них. «Прагматические институты должны пройти через
тест легитимности (сравнение целей с потребностями сообщества) и
тест эффективности (сравнение существующей структуры с наилуч-
шей теоретически возможной с точки зрения удовлетворения соци-
альных потребностей)»138.
4.2.1. Краткая история Уголовно-исполнительного
кодекса
Хотя первый Уголовный кодекс появился в России раньше, чем во
Франции (в 1769 и 1791 гг. соответственно139), забота о законодатель-
ном регулировании исполнения наказаний была в России значитель-
но менее явно выражена по сравнению с Францией. Навязанная и рас-
согласованная власть не заинтересована в уважении прав тех, кого она
считает преступниками, врагами, - ведь даже права лояльных ей граж-
дан не слишком ее заботят. Впрочем, идея законодательной защиты
прав заключенных не имеет долгой истории и в западных странах.
Например, «идея о том, что заключенные могут иметь права, относи-
тельно нова для Германии», где законодатели предприняли первые
шаги в данном направлении лишь в начале 70-х годов140. Франция и
США также прошли длительный эволюционный путь к принятию идеи
прав заключенных. Более того, волна восстаний заключенных в 1971
и 1974 гг. и революционная деятельность Группы информации о тюрь-
мах не позволяют применять слово «эволюция» к французскому слу-
316
чаю. Рассмотрим подробнее основные этапы на долгом пути к при-
знанию прав заключенных.
Первые шаги по направлению к гуманизации отношения к осуж-
денным во Франции были сделаны после второй мировой войны. В
1947-1948 гг. была отменена практика наказания запретом на свида-
ния и на переписку, а также были упразднены «дисциплинарные ка-
меры», призванные «дать почувствовать» нарушителям внутреннего
распорядка их вину141. В тот же самый период администрация начала
разрешать курение заключенным, но пока лишь в качестве поощре-
ния послушных ее воле. Для заключенных особенно важны свидания
и переписка с близкими, так как только этими способами они могут
поддерживать иную, чем тюремная, социализацию. Уголовно-процес-
суальный кодекс Французской Республики, введенный в действие
12 декабря 1958 г., предусматривал важную новацию, касающуюся ме-
ханизмов защиты прав осужденных, предусмотренных законом. Тог-
да появился судья по исполнению наказаний (juge d’application des
peines), ответственный «за обеспечение индивидуализации исполне-
ния наказания и контроль за его условиями», в частности через «на-
значение для каждого заключенного режима исполнения наказания»142.
Следующий всплеск общественного интереса к гуманизации про-
изошел в конце 60-х - начале 70-х годов, в результате событий мая
1968 г. и последовавших за ними волнений в тюрьмах. В 1969 г. из
дисциплинарных камер перестали убирать спальные принадлежнос-
ти. В 1972 г. был отменен «ограниченный рацион» (хлеб и суп), кото-
рый получали заключенные в дисциплинарные камеры через день («ог-
раниченный рацион» чередовался с обычным)143. Среди других улуч-
шений в положении французских заключенных, произошедших в
1972-1975 гг., отметим отмену правила молчания, разрешение читать
газеты и журналы, разрешение отправлять одно письмо в две педели
(после 1975 г. - без ограничений), право слушать радио, право курить,
право отпускать бороду и усы144. Более поздние изменения, касающи-
еся прав заключенных, предусматривают усложнение механизмов их
защиты. В частности, Конвенция о защите прав человека Совета Ев-
ропы (ратифицированная Францией 3 мая 1974 г.) дает заключенным
право защищать свои интересы, в том числе и в связи с вынесенными
им дисциплинарными наказаниями, в суде. «Любой человек имеет
право на справедливое и публичное рассмотрение своего дела в ра-
зумные сроки независимым судом, действующим согласно закону, ко-
торый и должен высказаться относительно обоснованности граждан-
ского иска или обвинений в совершении уголовного преступления»145.
Хотя заключенным трудно добиться применения этой нормы даже во
317
Франции, потенциально она представляет собой серьезное ограниче-
ние всевластия тюремной администрации.
В течение 80-х годов французским заключенным постепенно ста-
ло доступным пользование в камерах телефоном, холодильником, те-
левизором и даже портативным компьютером, что позволило некото-
рым противникам либерализации говорить о «четырехзвездочной»
тюрьме146. В любом случае применение «золотого правила» тюрьмы,
согласно которому уровень жизни заключенного всегда должен быть
ниже уровня жизни самого низкооплачиваемого рабочего, в контексте
общества потребления уже не означает острых материальных лише-
ний, известных из прошлого. Рост уровня жизни, а также эволюция
законодательных рамок исполнения наказаний способствуют непре-
рывной гуманизации отношения к заключенным в западных странах.
Именно с этой общей тенденцией к гуманизации и следует соотно-
сить пенитенциарную реформу в России, которая следует в этой обла-
сти директивам Совета Европы и ориентируется на опыт западных
стран в качестве образца.
Одна из директив Совета Европы касается организации контроля
за процессом исполнения наказаний. Здесь важно следовать принци-
пу разделения властей: за поиск преступников, судебное разбиратель-
ство и исполнение вынесененных судом решений должны отвечать
разные государственные органы. С момента ее образования в 1895 г.
до 1921 г. и с октября 1956 г. по апрель 1957 г. российская (советская)
пенитенциарная система находилась в ведении Министерства юсти-
ции. В остальное время тюрьмы и лагеря подчинялись Министерству
внутренних дел. Российские тюрьмы вновь были переданы Министер-
ству юстиции в 1998 г. (казахстанские тюрьмы - в 2001 г.), хотя функ-
ционеры пенитенциарной администрации продолжают носить остав-
шуюся с «милицейских» времен зеленую форму (в отличие от голу-
бой, носимой работниками органов юстиции). Вопрос цвета формы
сам по себе был бы не так важен, если бы он не отражал более важ-
ную проблему механизмов защиты прав заключенных. С этой точки
зрения переподчинение тюрем Министерству юстиции выглядит ло-
гичным и необходимым. Хотя советское государство формально при-
знавало, что заключенные могут иметь права147, заключенные ощути-
ли первые реальные изменения в этом вопросе только в начале 90-х
годов. «Но первое, что ощущается с 87-го по 90-й, именно то, что нам
хотели показать, что стараются соблюдать права человека... Допус-
тим, если до 87-го года они могли на тебя наорать, могли тебя избить,
могли... Да все что угодно могли. На своей шкуре испытал это, есте-
ственно. То в 87-м году было просто... Не очень постепенно, а имен-
373
но резко... Все перестраивались. Как говорится, и там, и в лагерях
тоже. Допустим, хозяин вчера не то что смотреть как на животное, мог
теперь с тобой спокойно поговорить, спокойно побеседовать, именно
спокойно... Просто им дали команду сверху - не хамить. И они тут
же, смотришь, прямо на глазах, понимают, что заключенные тоже
люди»14х.
Если попросить российского заключенного вспомнить самые труд-
ные пережитые им в тюрьме моменты, то он наверняка упомянет тя-
желые условия штрафных изоляторов. «Ограниченный рацион» (на
арго - фунт) широко применялся в дисциплинарных целях вплоть до
начала 90-х годов. «В 71-м году вышел указ - кормить (в ШИЗО) че-
рез день, то есть стали так кормить - утром - завтрак, в обед - вообще
ничего, ужин - первое, второе. На второй день - фунт, кружка кипятку
и чайная ложка соли. Фунт - это порция хлеба, да! Ну фунт, это 450
граммов хлеба, это по-нашему фунт. Так в зоне дают 650 граммов, а
это 450 граммов в изоляторе»149. Более того, наказание штрафным изо-
лятором часто расценивалось представителями администрации как по-
чти официальный предлог к применению силы и физических наказа-
ний по отношению к нарушителям порядка. «Вот когда я пришел в 95-
м году, я еще застал момент, когда били. Соответственно, сейчас это
все сильно поменялось и физическое воздействие, если оно есть, если
оно еще применяется, то крайне мало»150. Наказанные штрафным изо-
лятором автоматически лишались писем, посылок и свиданий. Соглас-
но закону определение длительности дисциплинарного наказания от-
носилось к исключительной компетенции начальника учреждения.
«Длительность наказания в помещении камерного типа (ПКТ) не ог-
раничена. В действительности она может быть равной оставшемуся
сроку лишения свободы»151. «Раньше там чего-то - хозяин не разгова-
ривал, раньше им было разрешено сразу давать четыре пятнашки кряду
(15 дней в ШИЗО) - а четыре пятнашки фактически нормальному чело-
веку выдержать и высидеть трудно - это как Бухенвальд»152.
Законом от 12 июня 1992 г. был впервые официально ограничен
срок дисциплинарного наказания. За этим Законом последовал ряд
других изменений в тексте Исправительно-трудового кодекса РСФСР,
введенного в действие 1 июня 1971 г. В частности, Закон от 12 июня
1992 г. зафиксировал впервые в российской истории права заключен-
ного: на свободу религиозных верований, на личную безопасность, на
информацию касательно своих прав и обязанностей153, на переписку,
на свидания, на телефонные переговоры, на отпуск, на свободу пере-
мещений в пределах колонии, на заключение договоров страхования.
Тем же Законом были упразднены ограничения на вес посылок (ранее
319
заключенный мог получать посылки весом до 3 кг только после исте-
чения первой половины срока лишения свободы), практика лишения
спальных принадлежностей в ШИЗО и ПКТ, был допущен внешний
контроль за действиями руководства пенитенциарных учреждений.
Затем Законом от 18 февраля 1993 г. была отменена практика высыл-
ки и ссылки154. Закон от 6 июля 1993 г. положил конец раздельному
содержанию рецидивистов и лиц, впервые совершивших тяжелые пре-
ступления, что одновременно означало завершение эры «белых лебе-
дей», колоний строгого режима, специально созданных для «перевос-
питания» всеми доступными методами рецидивистов и блатных.
Введение в действие 1 июля 1998 г. нового Уголовно-исполнитель-
ного кодекса (УИК)155 подвело итог вышеупомянутым юридическим
новациям. Он гарантировал заключенным право на личную безопас-
ность (ст. 13), право на покупку без ограничений продуктов питания,
право на свидания, право на получение посылок и передач, право пе-
реписки (администрация теперь не может лишать заключенных этих
трех прав в порядке наказания), право на телефонные переговоры,
право на прогулки, право на просмотр телепередач и художественных
фильмов, право хранить книги и журналы (ст. 88-95)156. Таблица 107
наглядно иллюстрирует прогресс в деле гуманизации обращения с
осужденными, наблюдаемый по сравнению с последним советским
Исправительно-трудовым кодексом157.
4.2.2. Права заключенных: закон и действительность
В общем и целом заключенные позитивно оценивают произошед-
шие в результате реформ изменения в организации их повседневной
жизни. Мы начали исследование еще до принятия нового Кодекса,
продолжив его уже после введения в действие новой «конституции»
заключенных. Этот факт придает дополнительную вескость собран-
ным свидетельствам: большинство наших собеседников имело воз-
можность на основе собственного опыта сравнивать как минимум два
пенитенциарных режима (а некоторые застали еще и третий, сталинс-
кой эпохи). Отвечая на вопрос «Изменилось ли ваше положение в ИК
к лучшему, по сравнению с тем, которое было два-три года назад?»,
36% наших собеседников отвечают, что да (табл. 108). Последние тен-
денции рождают и умеренный оптимизм заключенных в оценках ожи-
даемых в ближайшем будущем изменений. Абсолютное большинство
наших респондентов, 51,1%, позитивно отвечают на вопрос «Ожида-
ете ли вы изменений к лучшему в вашем положении в ИК?»
320
(табл. 109). Еще более оптимистичное восприятие происходящих из-
менений наблюдается в Казахстане, где, как мы предположили, речь
может идти об эйфории, сопровождающей первые этапы реформы.
Парадоксально, но число оптимистов среди российских заключенных
значительно превышает число оптимистов среди обычных россиян.
По крайней мере, именно такое заключение позволяет сделать анализ
динамики ответов на вопрос «Каким будет для вас новый год?», регу-
лярно задаваемый сотрудниками ВЦИОМ (табл. 110)15S.
Таблица 107
Разрешается заключенным (в год) УИК 1998 г. НТК 1971 г.
Колония общего режима* Колония общего режима Колония усилен- ного режима Колония строго- го режи- ма Колония особого режима Тюрьма Тюрьма особого режима 6
Обыч- ные условия содер- жания Облег- ченные условия содер- жания
Посылать письма Без ограничений 36 24 12
Получать передачи 6 12 2
Иметь долго- срочные свидания (в отдельном помещении) 4 6 3 2 1 2 0
Иметь крат- косрочные свидания 4 6 2+1 (в порядке поощрения) 1+1 (в порядке поощрения) 0
Получать посылки 6 12 3 I I 2 1 0
Только после истечения первой половины срока
Покупать продукты в ларьке (в месяц) 50% 100% 7 + 4 | 6 + 3 I I 5 + 2 | 4 + 1 I I 3 + 1 | ' 2
от МРОТ, установ- ленного законом в руб., (+): в порядке поощрения (ср средняя заработная плата тогда составляла 100-120 руб.)
* В развитие прогрессивной системы УИК 1998 г. предусмотрел нс только
различные режимы содержания, но и различные условия в рамках одного и
того же режима (см.: Ткачсвскип 10., Указ, соч., с. 86-99).
Таблица 108
Варианты ответов Россия, N = 1120 Казахстан, N = 396
Да 34,7 50,8
Нет 56,3 38,6
Нет ответа 8,9 10,6
Таблица 109
Варианты ответов Россия, N = 1120 Казахстан, N = 396
Да 51,1 64,9
Нет 45 30,1
Нет ответа 3,9 5
321
Таблица ПО
Варианты ответов 1993 1994 1995 1996 1997 1998 1999 2000
Лучше, чем предыдущий 4 6 6 5 5 4 2 6
Надеюсь, что лучше 35 42 36 33 28 31 27 49
Дабы отличить оптимизм, вызванный институциональной рефор-
мой, от «естественного» оптимизма, характерного для некоторых лю-
дей159, рассмотрим подробнее новый образ пенитенциарной админи-
страции, складывающийся в сознании заключенных. Хотя ответы на
вопрос «Изменилось ли отношение к вам со стороны администрации
ИК в последние два-три года?» и нельзя признать однозначными
(табл. 111), существует позитивная корреляция между ними и ответа-
ми на вопрос о доверии к администрации160. Иными словами, чаще
всего ожидают позитивных изменений в своем положении именно те
заключенные, которые считают возможным доверять администрации
колонии или тюрьмы.
Таблица 111
Варианты ответов Россия, N = 1120 Казахстан, N - 396
Нет, ничего не изменилось 50,9 46,7
Изменилось к лучшему 20,4 37,4
Изменилось к худшему 18 8,1
Нет ответа 10,7 7,8
Результаты интервью подтверждают, что наиболее одиозные чер-
ты начинают отходить в образе легальной власти в тюрьме на второй
план. «Люди себя стали немножко свободнее чувствовать, раскован-
нее, если раньше за каждое нарушение тебя могли и побить, сейчас
этого нет, сейчас человек может что-то высказать тому же охраннику,
тому же начальнику, свои претензии, если он в чем-то не прав»161.
«И отношение администрации, я бы не сказал, что плохое. Сейчас нет
такого драконовского подхода, нормальные отношения. Но я считаю,
если сравнивать тогда и сейчас, - сейчас намного лучше отношения,
более человечные отношения. Этого не отнимешь... Сейчас с адми-
нистрацией можно вопросы решать. Раньше было намного строже.
Намного строже, грубее. Сейчас справедливости как-то больше»162.
Особенно ценят заключенные вежливое к ним обращение, что вос-
принимается как доказательство того, что в них начинают видеть в
первую очередь людей, а не преступников163. «Будь это (конфликт)
сейчас - я обращусь к Андрею Юрьевичу (начальник отряда), потому
что сейчас уже другое отношение. Даже ко мне. Более-менее я могу
спокойно разговаривать с человеком. Он не видит во мне зверя. Я могу
разговаривать. Он меня поймет. Я могу даже обратиться, если у меня
322
произошел конфликт в камере, например, я иду к Андрею Юрьевичу,
вот так и так, у меня получился конфликт... Вот будет со мной обра-
щаться начальник отряда нормально - я никогда себе лишнего не по-
зволю. Начнутся сейчас опять те времена - и опять я стану таким же.
Вот я сейчас сижу спокойно. А начнутся те времена - будут мне запре-
щать спать, будут меня выгонять - и опять я стану озлобленным, буду
первую же возможность искать»164.
Ключевое объяснение постепенного изменения к лучшему образа
легальной власти следует искать в попытках обеспечения минималь-
ных прав заключенных. Принципы гражданственности, ранее немыс-
лимые не только в тюрьме, но в советском обществе в целом, начина-
ют оказывать влияние на повседневную жизнь в тюрьме. «Существа
становятся людьми, когда за ними признаются права и обязанности»165.
Иерархия значимости для заключенных прав, гарантированных УИК166
(распределение ответов на вопрос «Какие права для вас наиболее важ-
ные?», допускалось максимум три варианта) подчеркивает приори-
тетный характер «неэкономических» прав (табл. 112).
Таблица 112
Варианты ответов Россия, N = 1041 Казахстан, N = 396 Франция, N = 59
Право на вежливое обращение 68,8 77,4 75,9
Право на свидания 48,1 42 50
Право на получение посылок, корреспонденции 35,1 23,6 46,6
Право на личную безопасность 30,3 33,6 20,7
Право на просмотр телевизионных программ 27 32,6 3,5
Право на приобретение продуктов без ограничений 18,7 10,5 13,8
Право на телефонные переговоры 14,8 16,8 X
Право на прогулки 8,4 6,3 10,3
То значение, которое придают осужденные праву на вежливое об-
ращение, заслуживает особого внимания: более 20% голоосов (более
35% в Казахстане!) отделяет это право от занявшего второе место по
важности права на свидания. Здесь уместно воспроизвести свидетель-
ство Жака Росси: «В конце 40-х годов я был свидетелем того, как
бригада заключенных согласилась остаться на вторую смену после
11 -часовой работы по одной причине. Руководитель строительства об-
ратился к ним со следующими словами: “Я вас прошу, товарищи”»161.
Согласно Внутреннему распорядку, право на вежливое обращение
конкретизируется в том, что «представители пенитенциарной адми-
нистрации должны обращаться к заключенным на вы и называть их
«заключенный или гражданин», и по фамилии»168. Однако сами зак-
люченные не сводят право на вежливое обращение просто к исполь-
зованию уважительных местоимений. Для них важнее обеспечение
323
22 - 4300
минимального такта в поведении надзирателей, минимального ува-
жения личности. «Ведь ты же видишь этого отрядника - его взгляд на
тебя как на животное. Просто ты как не человек, как без прав вооб-
ще... Вот лег я спать в воскресенье. Вот стоит такой вот (...) Лег спать
в воскресенье. А он идет и отрывает шторку. Я говорю: начальник,
чего шторку отрываем... Он мне кричит-заткнись и пошел... Я стою,
захожу и говорю ему, что так с осужденными не положено разговари-
вать. Он мне: а что ты хочешь. Я говорю - там, насколько я знаю, там
написано, что мы с вами не друзья, чтобы не на вы обращаться, а я не
люблю такие порядки нарушать... Да нежелательно, чтобы на вы.
Желательно, чтобы они не провоцировали. Вот их невежливое обра-
щение заключается в провокации. Вот он постоянно провоцирует. Да
он может тебе и матом сказать и все что угодно сказать. Сама его то-
нальность произношения - того, что он произносит... А тем же когда
отвечаешь, то они начинают пользоваться законом - сажают тебя в
изолятор за то, что ты, как же они там это мотивируют... ну как проти-
водействие администрации или же не подчинился правам, или же ос-
корбляешь администрацию»169. Следовательно, уважительное обра-
щение в широком смысле предполагает тактичность и установление
верной дистанции в отношениях там, где другие механизмы защиты
сферы частной жизни не действуют. Доверие к администрации пози-
тивно и значимо (0,38; N = 758) коррелируется с уважением админис-
трации права на вежливое обращение, что служит доказательством
нашей гипотезы о взаимосвязи между тактом и доверием (см. раздел
2.4.1). Итак, необходимо признать существование четкой причинно-
следственной связи между тактом со стороны администрации, дове-
рием к легальной власти в тюрьме и оптимизмом заключенных отно-
сительно их будущего в тюрьме.
Степень важности тех или иных прав с точки зрения заключенных
не совпадает с приоритетами администрации относительно этих прав.
Ответы на вопрос о способности в действителъноспш воспользоваться
зафиксированными в УИК правами показывают несовместимость
взгляда на права «сверху» и «снизу» (табл. 113, с % ответов «Да, я
могу в полной мере воспользоваться этим правом»). Наиболее ценное
для заключенных право на вежливое обращение оказывается и наи-
менее защищенным.
Каковы основные причины, не позволяющие осужденным в пол-
ной мере воспользоваться своими правами и увеличивающие шансы
того, что и в России окажется верным наблюдение, сделанное в Гер-
мании: «В немецкой истории признание прав заключенных в теории
сосуществует с их игнорированием на практике»?170 Как мы покажем,
324
некоторые из этих препятствий носят технический или объективный
характер, тогда как другие делают рельефной необходимость выхода
за рамки навязанной и рассогласованной власти. Реформа обусловила
первые шаги по направлению к радикальной смене природы власти,
но значительно больше таких шагов еще предстоит сделать.
Таблица 113
Считаете ли вы, что в полной мере пользуе- тесь следующими пра- вами Россия, N = 1120 Казах- стан, N = 396 Фран- ция, N = 59 Разница в рангах (важность - реализация)
Россия Казах- стан Фран- ция
Право на прогулки 56,2 51,8 83,1 +7 +7 +4
Право хранить книги и журналы 53 56,6 X X X X
Право на свидания 49,8 50,3 83,1 0 -1 0
Право на получение посылок, писем 49,7 50,8 81,4 0 +3 -1,5
Право на телефонные переговоры 45,5 46,2 83,1 + 1 0 +5
Право на просмотр те- лепередач 31,7 36,1 X + 1 + 1 X
Право на личную безо- пасность 35 31,1 76,3 -1 -3 -2,5
Право на вежливое обращение 27,9 27,5 76,3 -6 -7 -5,5
Право на покупку про- дуктов без ограничений 25,6 29 81,4 -2 0 +0,5
Прежде всего отметим, что централизованное и бюрократизиро-
ванное управление, характерное для советской системы, основыва-
лось на использовании множества административных средств, при-
чем законы представляли собой лишь видимую часть айсберга. Ве-
домственные приказы, циркуляры, инструкции, типовые правила и
правила внутреннего распорядка каждого учреждения171 представ-
ляют собой чрезвычайно разнородный свод норм. Даже в ситуации
стабильности немыслимое число элементов бюрократической маши-
ны делает их согласование чрезвычайно трудным, если не невозмож-
ным, делом. Приведение же системы в движение еще более услож-
няет ситуацию и создает постоянную угрозу рассогласования и бло-
кировок. Желательная последовательность институциональных
изменений (рис. 28)172 остается недостижимым идеалом в рамках
любого тотального института.
За введением в действие нового УИК (изменение конституцион-
ных правил) не последовало соответствующего изменения правил на
нижних уровнях институциональной организации пенитенциарной
системы. Например, действующие типовые Правила внутреннего рас-
порядка были разработаны еще Министерством внутренних дел. Сле-
325
22*
довательно, Правила определяют права заключенных иначе, чем это
предусмотрено Уголовно-исполнительным кодексом (табл. 114).
Рис. 28
Таблица 114
Совет Европы* Уголовно- исполнительный кодекс Правила внутреннего распорядка**
Право на жизнь Право на безопасность Право на вежливое обращение
Запрещение пыток, истязаний Право на прогулки Право на получение информации о своих правах
Запрещение рабства Право на получение посылок Право обращаться с жалобой, с предложением
Право на безопасность Право на переписку без ограничений Право обращаться к адвокату
Право на правосудие Право на просмотр те- левизионных передач и кинофильмов Право участвовать в деятельности самодеятельных организаций осужденных
Право на свободу мысли Право на приобретение продуктов питания Право хранить и использовать разрешенные предметы
Право на свободу слова Право на телефонные переговоры Право участия в спортивных и культмассовых мероприятиях
Право на свободу ассо- циаций Право хранить книги и журналы Право пользоваться библиотекой
Право на уважение ча- стной жизни Право на свидания Право пользоваться по своему усмотрению свободным временем
* Marie J.-B., «Droits de rhoininc», dans Arnaud A.-J. (sous la direction de),
Op. cit., p.209; Code de Procedure Penale, p.729-732.
**§31 Правил, «Правила внутреннего распорядка исправительных учреж-
дении», с. 4.
Несовпадение конституционного и операционного определения
прав создает предпосылки для оппортунистического поведения пред-
ставителей администрации, ведь они превращаются в единственных
толкователей регламентирующих документов. «Я по кодексу читаю
одно, а вызываешь к себе начальника режимной части, он говорит,
что у нас есть помимо кодекса еще другие бумаги, и вот в кодексе
написано одно, а в другом месте написано иначе. Естественно, что он
придерживается не кодекса, который поставило государство, а того
разъяснения, которое пришло с управления»173. «Закон написан, а как
326
это на практике выполняется - никому не понятно»174. Наши собесед-
ники подтверждают свою мысль о нечеткости формулировок и проти-
воречиях в применении норм УИК многочисленными примерами.
Заключенным разрешается приобретать телевизор для реализации
права на просмотр телевизионных программ, но только если речь идет
о коллективном приобретении. Индивидуальное пользование телеви-
зором запрещено комментаторами УИК175. Но единственного разре-
шенного на отряд телевизора явно недостаточно для удовлетворения
разнонаправленных предпочтений сотни человек, что создает почву
для микроконфликтов относительно того, какие передачи смотреть.
Далее, трудно разумно обосновать запрет на использование магнито-
фонов. Объяснение администрации заключается в отсылке к тексту
типовых Правил внутреннего распорядка, упоминающих только теле-
визоры... «Магнитофон нам положено по закону? Здесь (в Правилах)
не положено... Вот лично я сам три магнитофона разбивал - вот при-
ходили забирать, а я никому не отдавал и сам разбивал... А по закону
мне положен этот магнитофон, потому что документы и все на него
есть... Как он мне может запретить...?»176. Право просмотра телевизи-
онных передач часто приходит в противоречие с требованиями Пра-
вил относительно распорядка дня. Наиболее интересные передачи
приходятся на prime time (с 8 до 11 часов вечера), в то время как зак-
люченные вынуждены отправляться спать ровно в 10 часов вечера.
«Проблема в том, что действительно мужик весь день работает, вече-
ром посмотреть бы телевизор, там все фильмы в основном идут... ну
днем я никак не посмотрю. Все фильмы вечером. Фильм в 9 начался,
в 10 мне спать - он кончается в 11, я его ни досмотреть не могу, ниче-
го. . .»177. Попытки реализовать право на телефонные переговоры стал-
киваются с другим ограничением. За неимением специально оборудо-
ванных кабин, призванных обеспечить приватный характер бесед, все
телефонные переговоры, включая на интимные темы, происходят в
присутствии надзирателей. «Здесь такая ситуация с телефонными раз-
говорами - они разрешены. Но нет здесь будки, откуда можно было
бы поговорить... С вахты... но там должно быть оборудовано место
специально для телефонных звонков - но его нет и не будет здесь еще
очень долго»178. Что касается прав на приобретение продуктов и на
получение посылок, то список разрешенных к хранению в тюрьме
предметов (включающий в себя 19 позиций) не позволяет полностью
удовлетворить даже основные потребности заключенных. Например,
запрещены любые продукты, вплоть до банальной каши, требующие
термической (тепловой) обработки. «Плитки отобрали, сказали - элект-
ричество, большой очень долг платить нужно, отобрали плитки, зна-
327
чит, естественно, уже продукты питания, не требующие тепловой об-
работки - то есть какие-то продукты, запретили нормальные продук-
ты питания, ну и все...»179.
Соображения экономического порядка часто упоминались наши-
ми собеседниками при обсуждении проблем с реализацией ими своих
прав. Экономический кризис в стране оставил большинство заклю-
ченных без работы, даже тех, кто отбывает наказание в колониях на
Севере России, организованных в ЗСМ10-е годы с единственной це-
лью обеспечить лесозаготовки. В посещенных нами лесных колониях
(это официальный термин - от Управления лесных исправительных
учреждений, УЛИУ) только один из каждых десяти заключенных обес-
печен работой и, следовательно, может себя прокормить180. Впрочем,
еще реже можно встретить работу, обеспечивающую более или менее
приемлемый заработок: чаще всего заключенные довольствуются за
свои труды 30-100 руб. в месяц. Как представляется, они относятся к
единственной социопрофессиональной группе, средний заработок в
которой не превышает официальный МРОТ (чуть больше 80 руб.)181.
В советскую эпоху заключенные на лесозаготовках могли получать
до нескольких сотен рублей в месяц. «При коммунистах освобожда-
лись - там тысяч по 15 всегда. А сейчас освобождаются - 150 дали на
дорогу, и на первую необходимость - все.. .»182. Если раньше 5-7 руб.
в месяц было достаточно для покупки в тюремном ларьке всех про-
дуктов первой необходимости (чай, папиросы, консервы, выпечка), то
сегодня, после либерализации цен, даже 400-500 руб. будет далеко не
хватать. «Хватало всего на эти пять рублей: в ларек сходишь и вся
тумбочка забита, а сейчас я не знаю, сейчас люди идут, работают и
ничего не имеют»183. В этих условиях большинство заключенных не
могут себе позволить покупать те продукты, в которых они нуждают-
ся, если только им не помогают деньгами родственники. Поэтому пред-
ставляется естественным, что большинство опрошенных - 56%
(65,9% в Казахстане), считают, что невозможность обеспечить всех
заключенных работой ухудшает их положение. «Раньше была возмож-
ность жить у всех осужденных. Жизненная возможность у всех такая
была - все получали работу нормальную, все получали зарплату...
А сейчас - отняли эту возможность у людей, у всех отняли. Вот рас-
слоение общества в колониях: вот те, кто могут - они живут, те, кто не
могут - они ничего не имеют...»184. Возможно, именно в сегодняш-
них экономических трудностях следует искать объяснение желания
многих заключенных вернуться в тюрьму советского образца. Почти
каждый восьмой осужденный предпочел бы, если бы такая возмож-
ность была, отбывать полученный сегодня срок в брежневскую эпоху
328
(т.е. в 70-е годы, см. табл. 115 с ответами на вопрос «В какой период
времени вы бы предпочли отбывать полученный срок?»)185.
Таблица 115
Варианты ответов Россия, N = 1120 Казахстан, N = 396
Сегодня 20,1 19,7
В 1991-1997 гг. 13,5 14,6
В 1985-1990 гг. 3,5 7,8
В брежневскую эпоху 11.7 3
До Октябрьской революции 1,3 0,8
В сталинскую эпоху 0,8 0,5
Когда и где угодно, но только не сегодня и не в этой стране 41,6 48,5
Нет ответа 7,5 5,1
Экономические проблемы применительно к тюрьме имеют скорее
объективный характер, они не зависят от доброй воли администрации.
Напротив, ссылки на объективные обстоятельства не уместны, как только
речь заходит о еще одной преграде на пути реализации прав осужден-
ных. Новый УИК дал заключенным права, не предусмотрев в то же
время механизмы защиты этих прав. Добрая воля администрации ста-
новится фактически единственной гарантией реализации прав заклю-
ченных. «Никакого определенного механизма защиты прав здесь нет...
здесь все зависит только от человека (представителя администрации)»186.
«Как начальнику нужно, такой кодекс для него и будет, он сам себе ко-
декс-начальник, любой начальник, и не докажешь»187. Более того, если
заключенный пытается предпринять какие-либо предусмотренные за-
коном действия по защите своих прав (например, обращается в проку-
ратуру, в Министерство юстиции), то он только осложняет свое поло-
жение. Такое наказание за «инициативу» было распространено в совет-
ский период. «Получалось только в худшую сторону. Их (пытающихся
защитить права) начинали «прессовать» и блатные, и администрация.
А блатные, естественно, по наущению администрации начинали им
подножки ставить. На отряде. «Ах ты, мразь ты». Туда-сюда, и так да-
лее. Короче, такую изоляцию там создавали»188. И сегодня правдоиска-
тели мало чего могут добиться. «Чтобы я мог защитить свои права... ха-
ха, это не кодекс надо менять, а людей, хорошо, я объясню это так: мы
зависим от администрации, администрация годами сработалась с уп-
равлением, прокуратурой, судами и т.д. К примеру, я пишу жалобу, что
толку, она приходит туда, откуда ушла. Результат - ноль»189. Сама про-
цедура подачи жалобы создает предпосылки для превышения админи-
страцией властных полномочий: «Заключенные отдают жалобы в запе-
чатанном виде представителям администрации. Администрация затем
отправляет их адресатам»190.
329
Данная дискуссия убеждает, что пенитенциарная реформа пока не
способствует превращению тюремного мира в «большое» общество.
Дефицит легальных, деперсонифицированных средств защиты прав
превращает последние в персонифицированные, пожалованные в лич-
ном порядке. Мы видели многих функционеров пенитенциарной ад-
министрации, которые искренне верят в необходимость гуманизации
отношения к заключенным, но есть и другие, те, кто считает реформу
«игрой в права человека» (по выражению начальника отряда в одной
из колоний на Севере России). «Они меня и на «вы» назовут, но не
больше того, все остальное осталось, по-моему, тоже... Их (права)
реально защитить? Нет. При желании тебя здесь растопчут ногами в
буквальном смысле»191. В разорванном обществе нет никаких гаран-
тий, что установленные законом права будут защищены и использова-
ны в организации повседневной жизни192. Таким образом, относитель-
ный успех пенитенциарной реформы объясняется ни введением в
действие новых, более демократических механизмов исполнения на-
казаний, ни постепенным «открыванием» тюрьмы внешнему миру.
Согласно нашей гипотезе, снижение уровня насилия достигается преж-
де всего за счет переплетения двух тенденций: к гуманизации тюрьмы
и к воспроизводству тех элементов «маленького» общества, которые
помогают контролировать насилие.
4.2.3. Взаимодействие официальных и теневых норм
В отличие от рыночных реформ реформа пенитенциарной систе-
мы никогда не носила исключительно телеологический характер. Она
опирается на долгую традицию взаимоотношений между двумя вет-
вями тюремной власти - легальной и теневой. Официальная власть
никогда, даже в сталинскую эпоху, не могла достичь тотального конт-
роля за повседневной жизнью заключенных. Как представляется, та-
кой тотальный контроль в системе массового заключения и вовсе не-
мыслим. Осознание данного факта и привело к поиску легальной вла-
сти компромисса со своим теневым визави. Впрочем, «вместо
формальной и неформальной систем лучше говорить о контролирую-
щем и автономном типах регулирования... Реальность заключается в
компромиссе между двумя типами регулирования»193. Рассмотрим
подробнее формы этого компромисса.
Хотя гипотетическая роль администрации в появлении воров в
законе никогда не была документально доказана, многочисленные
факты подтверждают поддержку ею усилий воров в законе по под-
держанию порядка в тюремном сообществе. В конце 40-х годов ад-
330
министрация даже назначала блатных на должности бригадиров,
отводя им тем самым видное место в иерархии осужденных, уста-
новленной формальным образом194. В 60-70-е годы некоторые на-
чальники колоний специально «выписывали» себе воров в законе,
чтобы они наводили порядок. «Раньше были какие лагеря - по де-
сять тысяч человек же зоны были. Был там один вор в законе, специ-
ально хозяин завозил его - вора. И один этот вор смотрел за всей
зоной - за десятью тысячами человек»195. Распространено заблуж-
дение, заключающееся в предположении минимальной роли легаль-
ной администрации в «черных» колониях, которые представляются
вотчиной воров в законе или их представителей. Напротив, именно
от администрации исходит инициатива по делегированию ворам в
законе части полномочий по контролю повседневной жизни заклю-
ченных и по обеспечению выполнения спущенного сверху плана.
Поэтому «черные» колонии представляются скорее амальгамой двух
ветвей тюремной власти. «А на какой зоне «мужику» легче жить,
на красной или на черной! Ну, наверное, на черной, потому что «му-
жик» на черной, он... его никто не обижает, он имеет все, больше
заботы, больше внимания что со стороны администрации, что со
стороны смотрящего и все прочее»196. Вот, например, как описы-
вает заключенный один из возможных вариантов компромисса ка-
сательно организации повседневной жизни в «черной» колонии. «Ну
там (на черной зоне. - А.О.) - почти как на свободе - то есть там
деньги ходили совершенно так, коммерческие сделки... Вот, напри-
мер, летом в 10 часов спать ложиться - ну вот какой нормальный
человек будет в 10 часов летом спать ложиться? Ну, а в черной мы
сидим на локальном участке, можно совершенно спокойно выйти
погулять, захотел спать - лег спать, главное - утром встать на
подъем»197.
Последние события лишь превратили эти тенденции в элементы
сознательной и эксплицитно проводимой политики. Так, далеко не
случайно совпадение во времени начала пенитенциарной реформы
с повсеместным распространением смотрящих. Они начали играть
активную роль во всех регионах именно в начале 90-х годов. «Через
ментов это не шло, это было свое (о смотрящих). Это уже было свое
просто. А сейчас все... сейчас все идет через администрацию прак-
тически. Я вот только что, ну, лично как я для себя понял: они им
дают жить, позволяют там... ну, поблажки, ну, и они по-своему это...
и свое навязывают, они в пределах, конечно, допустимого... а они
его, вот... Можно быть смотрящим, не пользуясь поддержкой ад-
министрации? Нельзя»198. Администрация преследует такой полп-
331
такой двойную цель. С одной стороны, терпимое отношение к смот-
рящим позволяет ей поддерживать порядок, какова бы ни была его
природа, легальная или нет. «Если в отряде есть смотрящий, то ад-
министрация должна четко поддерживать смотрящего. Потому что
она с него и будет спрашивать. Чтобы не было беспредела»199. С дру-
гой стороны, администрация поддерживает теневую систему право-
судия, ибо именно благодаря ей снижается уровень насилия в среде
заключенных. То есть, поддерживая теневое правосудие, админист-
рация способствует гуманизации тюрьмы - основной цели, постав-
ленной перед пенитенциарной реформой.
Изменения в отношениях между двумя ветвями власти не могут но-
сить исключительно односторонний характер. Новый, компромиссный
подход легальной власти по отношению к смотрящим ставит под воп-
рос одно из базовых понятий тюремной субкультуры: «Не обращайся к
администрации за помощью для разрешения внутренних конфликтов».
Как уже было отмечено в разделе 2.2.6, данное понятие постепенно те-
ряет свое влияние на поведение мужиков. Существует значимая и нега-
тивная (-0,26; N = 857)) корреляция между ответами на вопросы о до-
верии администрации и об отношении к понятию, ограничивающему
контакты с ее представителями. Более того, сами блатные начинают пре-
небрегать данным ограничением. Смотрящие приемлют активные кон-
такты с администрацией, так как они позволяют получить дополнитель-
ные властные ресурсы. «Сейчас любой начальник может любого, само-
го блатного вызвать. Его к нему приведут, он будет сидеть, беседовать»200.
Нижеследующее свидетельство представителя администрации одной
из колоний подтверждает, что времена противостояния легальной и те-
невой властей прошли, сегодня на первый план выходит взаимовыгод-
ное сотрудничество. «Блатные сильно изменились. У них уже нет ост-
рого желания противопоставить себя администрации. Если он (блат-
ной) нас не устраивает, мы сможем быстро поставить его на место. Они
отвечают за порядок, особенно ночыо. Это своего рода разделение
труда. Мы спрашиваем с них за порядок, требуем гарантий против ухуд-
шения ситуации»201. Тесные контакты смотрящих с администрацией
принимают особенно явную форму в СИЗО. Здесь легальная власть
создает все условия (организует переводы из камеры в камеру, задер-
живает отправку в колонию после вынесения приговора и т.д.), чтобы
нужный ей кандидат стал смотрящим камеры. В камеры для несовер-
шеннолетних смотрящие («младшие воспитатели») вообще попадают
исключительно по решению руководства СИЗО. «Ну их там сами (мен-
ты) назначают - по кадрам подбирают там самых, кому сидеть там мало
осталось, ну там полтора года.. .»202.
332
Резюмируя, можно с уверенностью сказать, что администрация
только выигрывает от делегирования части своих полномочий смот-
рящим. Она добивается порядка в «маленьком» обществе, и, что еще
существеннее, порядка более гуманного. «Администрация может до-
пустить до воровских порядков. И никто, никакие авторитеты ничего
не могут без администрации. Это мое глубокое убеждение. Двадцати-
летних наблюдений моих...»203. Следует ли расценивать отказ от ра-
дикальной демократизации тюремного мира, от его трансформации в
«большое» общество как слишком высокую цену, которая платится за
поддержание порядка? Вообще, не является ли следующая дилемма
мнимой', порядок, который не соответствует демократическому идеа-
лу versus попытки достижения идеала, ставящие под вопрос порядок
и лишенные гарантий на успех? Пока мы оставляем эти вопросы без
ответа.
Говоря о пенитенциарной реформе в России, трудно избежать ана-
логий с моделью отношений между государством и мафией, господ-
ствовавшей в Италии вплоть до середины 80-х годов. Несмотря на
видимость взаимной борьбы, существовало несколько сфер, где инте-
ресы мафии и итальянского государства совпадали или взаимодопол-
нялись. «В традиционной ситуации отношения между главой мафиоз-
ного клана и политиком сводились к классическому клиентелизму»204.
В частности, компромисс между двумя ветвями власти в Италии, ле-
гальной и теневой, касался поддержания порядка, мобилизации изби-
рателей на выборы «нужного» кандидата и сбора налогов. Что касает-
ся поддержания порядка, то мы уже упоминали, что уровень преступ-
ности в тех районах Палермо, куда никогда не заезжают патрули
карабинеров, пе выше того, что фиксируется в соседних с комиссари-
атами полиции кварталах. Какими бы отличными ни были методы
поддержания порядка, используемые мафией и полицией, ситуация
остается в приемлемых пределах с точки зрения населения. Далее,
отсутствие других коллективных субъектов в «маленьком» обществе,
кроме семьи и круга знакомых, делает особенно актуальной задачу
электоральной мобилизации. Мафия становится здесь посредником
между политическим процессом и сферой семейной, частной жизни205.
Наконец, глубокое недоверие населения к государству и приемлемость
оппортунизма в отношениях с легальной властью серьезно сказыва-
ются на фискальных интересах государства. Делегирование мафии
права собирать налоги позволяет избежать их восприятия как оброка:
в сознании налогоплательщиков они начинают ассоциироваться с ме-
нее враждебной по характеру теневой властью, чье присутствие зна-
чительно более ощутимо в повседневной жизни206. «В Сицилии вплоть
333
до 1984 года сбор налогов был отдан в концессию частной фирме,
контролируемой братьями Салво, членами мафиозной семьи Салеми,
которые получали за это 10% от всех собранных средств»207. Легаль-
ная власть, не способная обеспечить успешное функционирование
«большого» общества, всегда стремится сблизиться с теневой влас-
тью и найти с ней компромисс.
4.2.4. Рыночный императив:
о взаимном влиянии двух реформ
Наш анализ пенитенциарной реформы был бы неполным без учета
влияния, которое оказывает рыночный императив на тюремный мир.
В действительности экспансия рыночной логики в тюрьме вызвана
внешними по отношению к сообществу заключенных причинами, свя-
занными прежде всего с проведением рыночных реформ. В тюрьме
обращение денег всегда было де юре запрещено, а де факто очень ог-
раничено208. Испытание тюремного сообщества рынком представля-
ет собой своеобразный естественный эксперимент по проверке спо-
собности «маленького» общества сопротивляться внешним шокам, его
стабильности в целом. Наша исходная гипотеза предполагает внут-
ренне присущую социальной конструкции «маленького» общества
нестабильность. Каждый раз, когда внешний шок угрожает стабиль-
ности «маленького» общества, очень четко проявляется его зависи-
мость от государства или любой другой легальной власти. Под воз-
действием внешних шоков «маленькое» общество оказывается неспо-
собным к самовоспроизводству. Естественное равновесие такого
общества, таким образом, не носит длительного и устойчивого харак-
тера. Рыночный императив обусловливает тенденции к «приватиза-
ции» тюремного сообщества, точно так, как он стимулирует «прива-
тизацию» общества постсоветского.
Несмотря на отделяющие тюрьму от внешнего мира стены и про-
волоку, влияние рыночного императива вполне ощутимо и здесь. Но-
сителями новой для тюрьмы логики поведения выступают ее нович-
ки, недавно пришедшие «с воли». «Люди приходят с воли совсем
другие. Тяжелее стало разговаривать с ними. Мы их называем мар-
гарином или новыми русскими... Не все такие приходят. В том-то и
дело. Но половина из них есть»209. Появление заключенных нового
типа совпало по времени с началом рыночных реформ - оно при-
шлось на конец 80-х и особенно на начало 90-х годов. «Каждый ста-
рается жить сам по себе, цель - выживание там, нажива или все про-
чее, раньше как-то это не приветствовалось, не было этого. А когда
334
это началось! Ну, наверное вот... в связи вот как началась эта пере-
стройка и все прочее. То есть с 85-го года или когда! Да нет, после,
вот в 90-х годах... Я сторонюсь их всех, не подпускаю близко... Ну
или то, что человек нуждается, помощи от них, фактически не дож-
дешься, могут помочь только с целью выгоды для себя»210. Иначе
говоря, речь идет об экспансии по-особому интерпретированных
рыночных правил, которые мы назвали конституцией постсоветско-
го рынка. Стремление максимизировать краткосрочную выгоду глав-
ным образом за счет «приватизации», а не благодаря продуктивной
деятельности, более всего характеризует субъектов данной формы
рынка. «А чего, я же вам объяснил, какая у них (маргарина) идеоло-
гия. У них своя - они же игнорируют нашего арестанта... Цели -
набить кишку, накачать сиську свою - больше ничего. Рэкитеры.
Устроить свой быт, больше ничего, больше у них ни о чем голова не
болит»211. «У них (у маргарина) своя жизнь, кто-то понимает, кто-то
не понимает вообще, набивают кулаки, пожрать, что еще? Вообще,
они далеки от этой жизни... У них вот только что - столовая вот и
качаются они все, и вот мечта - на свободе там рожи бить, выши-
бать, рэкетом заниматься»212.
Вопреки взаимной неприязни носителей традиционных тюремных
ценностей, арестантов, и «маргаринов», являющихся адептами цен-
ностей постсоветского рынка, классическое тюремное сообщество
оказывается неспособным устоять перед нашествием «варваров».
Абсолютное большинство опрошенных нами заключенных - 55,3%,
N = 1310 (56,6% в Казахстане) согласно с утверждением, «что все на
свете можно купить, вопрос только в цене». «Сейчас во главу угла ста-
вятся деньги, а раньше ставилась порядочность, совесть арестантс-
кая, понимаете? Много такого разъединения финансового, именно по
деньгам... С точки зрения полезности материальной смотрят на чело-
века. Сейчас все продается. Все продается. И политика продается. Так
же и идея воровская продается... Сейчас - вор? Ну и воруй себе поти-
хонечку, а то мы приедем и башку тебе оторвем и все, вор - не вор»213.
Иерархия условий, необходимых, по мнению заключенных, для нор-
мальной жизни в тюрьме, подтверждает важность той роли, которую
играет обладание финансовыми ресурсами. В действительности, если
есть деньги, то все остальные ресурсы нормальной жизни просто не
нужны (табл. 116).
«Если ты богатенький... богатенький, если у тебя мама с папой
там катят, тебе и помогут... там, прав или не прав, найдут, потому что
это вот, что и законодательство: закон можно обойти, можно и тю-
ремный закон тоже обойти, как-то свои, преступные законы, можно
335
подойти с любой стороны»214. Более того, значимость денег обесце-
нивает факт принадлежности к тюремным кастам. «А сейчас все день-
ги... деньги у меня есть, кем бы я ни был, как бы я это... я, короче... с
деньгами, если мне катит, значит, мне здесь и помогут, и все... нету-
какой бы я ни был заслуженный...»215. Экспансия квазирыночной
модели поведения фиксирует у заключенных установку, способную
актуализироваться и в других контекстах. По крайней мере наши
респонденты видят в материальном благополучии главный приори-
тет своей жизни после освобождения (см. табл. 117 с ответами на
вопрос «Назовите главные приоритеты вашей жизни после освобож-
дения»).
Таблица 116
Варианты ответов Россия, N = 1187 Казахстан, N = 396 Франция, N = 59
Деньги 36,1 30 43,1
Интеллект 31,3 26 24,1
Знание традиций и неписаных законов 28,6 38,4 27,6
Связи и знакомства в воровской среде 23 17,8
Связи и знакомства среди людей, имеющих влияние на администрацию 25,3 35,7 50
Близость к администрации 11,4 15,4
Физическая сила 12,8 5,7 10,3
Возможность найти покровителя 5,1 4,6 X
Таблица 117
Варианты ответов Россия, N = 902 Казахстан, N = 396
Стремление к достатку 38 37,3
Возвращение себе доброго имени 25,8 29,8
Затруднился сказать 20,6 23
Реализация своего потенциала 17,7 11
Формирование в себе чувства гражданского долга 7,8 10,2
Прежние 4,2 5,5
Ответы на другой вопрос, о средствах для достижения своих це-
лей, подтверждают, что жажда обогащения освобождает индивида, но
исключительно негативным образом (в философских терминах речь
идет о свободе от, а не о свободе для). Ни поддержка родственников и
знакомых, ни закон и моральные устои не могут конкурировать с прин-
ципом полного социального нигилизма (табл. 118).
Рыночный императив ставит под вопрос эффективность двух ос-
новных форм социализации в тюрьме: неформальных категорий и се-
336
мьи заключенных. Во-первых, коммерсанты и другие осужденные за
экономические преступления лица (барыги), ранее не имевшие осо-
бого голоса в тюремном сообществе, начинают приобретать значи-
тельное влияние. С одной стороны, «для меня коммерсант - это бары-
га, я не признаю в нем человеческого существа. Нам запрещено об-
щаться с петухами, так вот для меня то же самое верно и в отношении
барыг»216. С другой стороны, наличие в распоряжении барыг значи-
тельных ресурсов позволяет им покупать уважение окружающих.
«Раньше его барыгой называли, сейчас он кооператор, коммерсант,
его греют. Конечно, к нему относятся - пригоняют машину, ну, конеч-
но, он все себе берет, ну отдает остальное, чтобы только машину про-
пустили. Вот, пожалуйста - и смотрящий»217. Иными словами, кон-
траст между богатством барыг и бедностью обычных заключенных218
обусловливает зависимое положение последних.
Таблица 118
Варианты ответов Россия, N = 902 Казахстан, N= 396 Франция, N = 59
Любые средства хороши 39,1 43,8 5,1
Через восстановление связей 23,6 26,5 45,8
Посредством следования нормам морали и нравственности 23,5 20,5 13,6
Посредством выполнения требований закона 13 10,5 28,8
Через использование установленных здесь связей 5,8 4,1 X
Зависимость материализуется в купле-продаже мест в теневой тю-
ремной иерархии, вплоть до должностей смотрящих и званий воров
в законе. «Есть такие воры в законе, которые никогда и в тюрьме-то
не были. Они могут выполнять функции вора в законе, но я не могу
уважать таких воров»219. Подчеркнем, что первые прецеденты «ко-
ронования» тех, кто сделал особенно важный вклад в общак, были
известны еще во второй половине 80-х годов. Сходка воров в законе,
состоявшаяся 24 ноября 1983 г. в Краснодаре, впервые поддержала
идею сближения воров в законе и теневых предпринимателей, цехо-
виков220. Торговля высшим тюремным званием неизбежно влечет за
собой его социальное обесценение. «Дело в том, что когда сам авто-
ритет раньше не имел этого всего (напомним в этой связи запрет на
материальные владения, см. раздел 2.2.5), то к нему стремились все
за советом, потому что он не хапал, все знали, что он отдает это на
общее дело. А сейчас получается это наоборот - что вот он все име-
ет, а они озлобились, потому что они сами тоже хотели иметь это...
Да, часто так бывает, что прав больше тот, кто больше заплатит»221.
337
Чтобы достойно отреагировать на рыночный императив, воры в за-
коне стремятся контролировать как можно больше финансовых
средств. Однако при этом им не удается найти компромисс между
логикой максимизации краткосрочной выгоды и традиционными
ценностями тюремной субкультуры. Скорее, в тюрьме наблюдается
экспансия «сверху донизу» (т.е. начиная с воров в законе) логики
постсоветского рынка. «Выгода - вот их действительная мотивация,
их настоящее эго, которое нацеливает всю деятельность на поиск
удовлетворения»222. «Причем, обоснованно теряется авторитет (во-
ров), потому что эти люди, которые идут против воровского, хоть их
и объявляют «беспредельщики» там, «махновцы», они тоже имеют
что сказать. Они могут сказать: «Слушай, ты свою набиваешь киш-
ку, поналовил миллионов, а ты об арестантах подумал?»223.
Во-вторых, приоритет меркантильных интересов начинает ощущать-
ся даже внутри семьи заключенных, этой священной основы «малень-
кого» общества. Число заключенных, предпочитающих в одиночестве
переносить тяготы тюрьмы, непрерывно растет, особенно среди вновь
прибывающих. «Раньше не было этой канители, семейники - не семей-
ники, нашел себе товарища и живешь, а не то что большими семьями.
Да и тут я смотрю они не очень-то так. Да и зачем ему - вот он зараба-
тывает деньги, а я сижу в зоне и не могу заработать. Зачем он меня
будет... Стараются отпихнуть как-то»224. Впрочем, не исключены «бра-
ки по расчету». Бедные заключенные стремятся войти в семьи более
состоятельных по тюремным меркам людей. Подчеркнем, что такие
«браки по расчету» крайне неустойчивы ввиду оппортунистического по-
ведения членов семьи. «Допустим, я поднялся на отряд, а к нему не
ездят, а ему хочется, чтобы это, это и чтоб все сразу. И он подтягивает
меня, и я, конечно, говорю, давай, какие проблемы. Ко мне приезжают,
он меня объедает и бросает. Мне потом все объяснили»225.
Можно предложить следующую модель нашествия «варваров» в
тюремный мир классического образца. Оно происходит как «снизу», с
появлением «маргаринов», так и «сверху», с коммерциализацией дея-
тельности воров в законе. Встреча между арестантом, носителем тра-
диционных ценностей, и «маргарином», носителем квазирыночных
ценностей, завершается проигрышем первого и выигрышем последне-
го (на арго - барыга всегда сможет «кинуть» более честного партне-
ра). Аналогия с настоящим браком по расчету здесь кажется вполне
уместной. Пусть т - число «торговцев» среди N (общего населения
тюремного мира). Следовательно, m/N - вероятность, с которой зак-
люченный выбирает меркантильную стратегию в своих повседневных
контактах, а 1 - m/N- вероятность того, что заключенный будет вести
338
себя согласно понятиям. Мы можем отобразить стохастический про-
цесс взаимодействия между двумя заключенными с помощью следу-
ющей матрицы (табл. 119).
Таблица 119
—Второй заключенный Первый заключенный ~ Меркантильная стратегия (m/N) Традиционная стра- тегия (1 - m/N)
Меркантильная стратегия 0,0 N, Д ◄ 2,-1 I
Традиционная стратегия -1,2 " ► 3, 3 n2 р ▼
Чтобы первый заключенный считал разумным выполнение пред-
писаний понятий, требуется, чтобы:
EU > EU => 2 х (1 - ш/Л9 > (-1) х (m/N) +
меркантильная традиционная v \ \ /
+ 3(1 - m/N) => 2m/N> 1 => т > N/2.
Иначе говоря, если число «маргаринов» превышает половину тю-
ремного сообщества, все заключенные будут заинтересованы вести
себя «меркантильно» (графическая интерпретация предложена на
рис. 29)226. Учитывая, что число приверженцев традиционных поня-
тий, по оценкам самих заключенных, не превышает критического уров-
ня в 50% (в Казахстане это число несколько больше, как следует из
табл. 116), перспективы самовоспроизводства «маленького» тюрем-
ного сообщества представляются туманными. «Вообще во всех зонах
идет какая-то нездоровая обстановка. В основном движение какое-то
ненормальное, ментовское»227.
Возрастной анализ выборки заключенных подтверждает, что неста-
бильность «маленького» общества, вызванная рыночным шоком, будет
только усугубляться с течением времени. Уровень межличностного до-
верия, уже критически низкий в тюремной среде, имеет свой минимум
339
23 - 4300
в возрастной группе от 20 до 25 лет (только 10,5% среди них считают,
что доверять людям можно)228. Максимальный же уровень доверия
(17,8%) наблюдается в возрастной группе от 30 до 35 лет. Однако пред-
ставителей именно этой возрастной категории становится в тюрьме все
меньше и меньше. «Раньше люди были откровеннее друг с другом, по-
нимаете? Они были дружнее между собой, пусть они даже бились меж-
ду собой почаще, но они были откровеннее и могли в глаза сказать то,
что они сами думают. А сейчас контингент такой приезжает, что им про-
ще надеть маску, согласиться на все, а самим сделать по-своему...»229.
Анализ взаимного влияния двух реформ подтверждает факт неустой-
чивости равновесия «маленького» общества при воздействии внешних
шоков. Рыночный вызов несет в себе угрозу принципам функциониро-
вания «маленького» общества. Он разрушает традиционную («сильную»)
солидарность, не способствуя в то же самое время ее превращению в
«слабую» солидарность. Рыночная экспансия ставит под вопрос поря-
док, на котором основывается «маленькое» общество. «Если каждое
человеческое существо руководствуется только своим собственным
интересом, то эти интересы оказываются несовместимы и возникает
хаос с непредсказуемой динамикой»230. Такие тенденции наблюдаются
и в тюремном, и в постсоветском обществах. И они делают особенно
настоятельным изменение природы данных обществ. Либо «маленькое»
общество постепенно превращается в «большое», либо его внутренние
механизмы перестают обеспечивать более или менее стабильный поря-
док, каким бы локальным и «несовременным» по своей природе он ни
был, и возникает угроза полной десоциализации и разрушения любых
социальных связей. А десоциализация, в свою очередь, усугубляет бес-
силие и неспособность к самостоятельным действиям индивидов. «Ад-
министрация сейчас, собственно, добилась своего-то, живут люди раз-
розненно, ну, о чем говорила раньше администрация, то сейчас и про-
исходит, самоедство и все прочее»231. Именно в контексте
десоциализации наблюдается полное отсутствие субъектов232. В обоих
рассматриваемых случаях становится невозможным избежать без вы-
хода за рамки «маленького» общества полной зависимости индивидов
от легальной власти.
4.3. Сравнение двух реформ
Разрушительное воздействие на социум рыночного императива
тесно связано с относительной неудачей рыночных реформ. Эта не-
удача особенно контрастирует со скромными, но бесспорными дости-
340
жениями пенитенциарной реформы. Мы попробовали объяснить столь
непохожие результаты разницей в подходах к реформам, телеологи-
ческом и генетическом. Постсоветские трансформации делают рель-
ефной следующую дилемму. Либо продолжаются генетические изме-
нения, которые позволяют сохранить порядок, но исключают воспро-
изведение той или иной признанной в международных масштабах
модели. Либо реформы ориентируются как раз на признанные инсти-
туциональные образцы, по при этом нет гарантий поддержания по-
рядка и сохранения целостности социально-экономической системы.
Попробуем определить преимущества и недостатки каждого из под-
ходов к реформам в постсоветском контексте.
4.3.1. Измерение степени рассогласования
формальных и неформальных институтов
Дилемма, сформулированная предложенным образом, означает
выбор между плохим и менее плохим. Можно ли найти «золотую
середину» между двумя крайностями? С этой точки зрения иная фор-
мулировка дилеммы оказывается более уместной. Чем сильнее сто-
ящие перед реформами задачи противоречат установкам, зафикси-
рованным данным институциональным контекстом, тем больше
угроз порядку несут в себе реформы и тем более вероятно возник-
новение социально-экономических неравновесий. Не стоит ли вы-
бирать цели телеологических реформ таким образом, чтобы они не
только были ориентированы на известную модель, ио и не противо-
речили существующим установкам, а еще лучше - были бы с ними
конгруэнтны? Обилие институциональных моделей, теоретических
и практических (американская, французская, японская, германская
и т.д.), с которых можно было бы, перефразируя В. Маяковского,
«делать страну», служит дополнительным аргументом в пользу дан-
ного предложения.
Так, исходная дилемма замещается вопросом о степени конгруэнт-
ности / дивергенции между реальностью и моделью, который предпо-
лагает практический и позитивный ответ, не имеющий ничего общего
с нормативными рассуждениями. Известны по крайней мере четыре
подхода к оценке степени конгруэнтности: социологии права, С. Кор-
нела и Дж. Колта, Г. Хофстеде и предложенная нами методология. Во-
первых, социология права изучает условия, благоприятствующие юри-
дической трансплантации (greffe juridique), которая заключается во
внедрении в систему права элементов из других систем права, где они
доказали свою полезность и эффективность функционирования. Со-
341
23*
гласно этому подходу, «трансплантация имеет шансы оказаться успеш-
ной лишь если система-донор и система-рецептор принадлежат к од-
ному и тому же классу эквивалентности»233. Принадлежность двух
юридических систем к одному и тому же классу эквивалентности, или
их конгруэнтность в нашей терминологии, проявляется в отношениях
рефлективности, симметричности и транзитивности между их элемен-
тами. Пусть х - элемент системы-донора, у - элемент системы-рецеп-
тора, R - отношение между элементами. Тогда отношение рефлектив-
ности означает, что xRx и yRy, т.е. обе совокупности норм внутренне
согласованы и непротиворечивы. Отношение симметричности озна-
чает, что xRy nyRx: трансплантируемая норма выполняет те же функ-
ции, что и замещаемая ею норма. А отношение транзитивности требу-
ет, чтобы если xRy и yRz, то xRz, т.е. сохраняется возможность имп-
лантации любой другой нормы, конгруэнтной с первыми двумя.
Во-вторых, С. Корнел и Дж. Колт предложили подход, позволяю-
щий заранее оценивать перспективы трансферта политических инсти-
тутов из одного институционального контекста в другой. Акцент на по-
литические институты объясняет выбор четырех критериев сродства234.
Первый критерий касается структуры властных отношений. Чтобы ин-
ституциональный трансферт достиг поставленных целей, разделение
властных полномочий в системе-рецепторе и системе-доноре должно
основываться на сходных принципах. Например, ни легальное, ни тене-
вое правосудие в постсоветских тюрьмах не требуют полного разделе-
ния ответственности и правомочий (так, в России нет аналога француз-
ского судьи по исполнению наказаний). Второй критерий заключается
в степени сравнимости границ (scope) власти: существуют ли нормы,
устанавливающие неотъемлемые ни при каких условиях права, кото-
рые, следовательно, не могут быть делегированы представителям влас-
ти. Американский Билль о правах (BUI of Rights) и европейская Конвен-
ция защиты прав человека являются примерами законодательного зак-
репления неотъемлемых прав235. Аналогичным образом тюремная
субкультура и новый Уголовно-исполнительный кодекс гарантируют
заключенным базовые права, в том числе право на личную безопасность
и право на правосудие. Третий критерий указывает на место власти в
социальной структуре (location). Власть может опираться на семейно-
родственные структуры, на группы «своих», на отдельные социальные
категории или же на гражданское общество в целом. В российских тюрь-
мах последние тенденции свидетельствуют о том, что администрация и
смотрящие стремятся играть роль объективного посредника в конфлик-
тах между заключенными. Что же касается четвертого критерия, то он
характеризует источники власти: традицию, харизму, экспертные зна-
342
ния и т.д. Я власть смотрящих, и власть администрации предполагают
обладание некоторыми экспертными знаниями. Представители обеих
ветвей тюремной власти превращаются в толкователей неполных, про-
тиворечивых и, следовательно, становящихся сакральными норм (по-
нятий и норм УИК РФ).
В-третьих, Г. Хофстеде на основе своих исследований проблем
управления межнациональными корпорациями предложил серию кри-
териев, позволяющих оценить степень сродства экономических ин-
ститутов и управленческих практик236. Эта серия включает в себя сле-
дующие индикаторы:
• дистанция по отношению к власти - максимально допустимое не-
равенство в распределении властных полномочий;
• распространенность коллективистских и индивидуалистических
ценностей: насколько индивид стремится идентифицировать себя
с социальной группой (в том числе с группой «своих») или же он
подчеркивает собственную индивидуальность? В частности, отли-
чия между коллективистскими и индивидуалистическими культу-
рами касаются следующих аспектов (табл. 120);
Таблица 120
Индивидуалистская культура Коллективистская культура
Социальное положение определяется на основе индивидуального успеха Социальное положение определяется на основе пола, национальности, принадлеж- ности семье
Право призвано защищать индивидуаль- ные права Право нацелено на защиту групповых интересов
Люди действуют свободно, на свой страх и риск Люди должны ставить интересы группы выше индивидуальных
Допускается выражение непопулярного мнения Выражение непопулярного мнения не при- ветствуется
Преобладает индивидуальный процесс принятия решений Преобладает процедура принятия решения через консенсус
Лояльность (фирме, государству) не при- ветствуется Отношения строятся на основе лояльности
• степень дифференциации ценностей, значимых для мужчин и для
женщин: чем более взаимозаменяемы роли мужчин и женщин в
) повседневной жизни, тем менее различаются эти ценности237;
• отношение к риску: в экономической науке по этому критерию вы-
деляется три типа индивидов - нейтрально относящиеся к риску,
склонные к риску и противники риска;
• ориентация на кратко-, средне- и долгосрочные цели в повседнев-
ной деятельности.
В-четвертых, мы можем измерить степень сродства с помощью
попарного сравнения норм, на основе которых функционируют систе-
343
ма-донор и система-рецептор. Для этой цели требуется конструирова-
ние идеального типа каждой институциональной системы23*. Напри-
мер, степень конгруэнтности постсоветского и современного (jiill-
fledged) рынков определяется через сравнение их конституций, резю-
мирующих наш предшествующий анализ (табл. 121).
Таблица 12/
Конституция современного рынка Конституция постсоветского рынка
Сложный утилитаризм Простой и ограниченный утилитаризм
Целерациональное действие Ценностно-рациональное действие
Деперсонифицированное доверие Персонифицированное доверие
Деперсонифицированная эмпатия Персонифицированная эмпатия («Ты - мне, я - тебе»)
Свобода в позитивном смысле Свобода в негативном смысле
Легализм (добровольное подчинение закону) Провозглашаемый легализм (двоемыслие), приоритет конституции «малых» групп
Затем требуется найти адекватную шкалу для оценки разделяющей
каждую пару норм дистанции. Коэффициент К дифференциации эле-
ментов рациональной деятельности иллюстрирует данную идею (К
стремится к 1 в случае инструментально-рационального поведения, а
К > 1 характеризует ценностно-рациональное поведение; см. раздел
4.1.4). Что касается нормы доверия, то здесь следует сравнивать эм-
пирически зафиксированный в обществе-рецепторе уровень доверия
(32,1%) с минимальным уровнем доверия, рассчитанным на базе тео-
ретической модели (33,3%), и с уровнем доверия, эмпирическим об-
разом зафиксированным в обществе-доноре (>60%). Различие между
эмпатией в деперсонифицированной и персонифицированной формах
также имеет количественное измерение. Мы уже отмечали существо-
вание связи между принципом «ты - мне, я - тебе» (персонифициро-
ванная эмпатия) и бартерными сделками. По поводу благ возможно
заключить Уг Nx (N - 1) бартерных сделок и (N - 1) опосредованных
деньгами сделок239. Доля в общем объеме товарооборота бартера по-
зволяет, таким образом, оценить распространенность нормы персо-
нифицированной эмпатии. Остальные нормы также поддаются коли-
чественной оценке240.
Наконец, не исключена возможность негативной конвергенции двух
институциональных систем, когда имплантация нормы обусловлива-
ет в обществе-рецепторе негативные эффекты, аналогичные тем, что
наблюдаются в обществе-доноре. Например, влияние рыночной ре-
формы на пенитенциарную заключается в ослаблении тюремной суб-
культуры и десоциализации тюремной среды. Нормативное дерегули-
рование - аномия, в свою очередь, отражается на психологическом
состоянии, усиливая чувства одиночества, безразличия, страха и уста-
344
л ости. «Чувство одиночества следует признать хорошим индикатором
аномии»241. Одиночество и усталость занимают соответственно тре-
тье и четвертое места в списке наиболее типичных состояний заклю-
ченных (см. раздел 2.2.2). В общем и целом данные состояния весьма
обычны и для постсоветского человека242 (табл. 122).
Таблица 122
1992 1993 1994 1995 1996 1997 1998 1999 2000
Усталость, безразличие 55 52 40 41 43 42 45 38 39
Озлобленность 30 39 10 28 29 27 35 25 20
Надежда 17 15 16 21 20 17 13 27 31
Страх 26 22 22 19 17 16 24 19 16
4.3.2. Замкнутый круг
Впрочем, если адекватные образцы для копирования так и нс бу-
дут найдены или же будет отсутствовать политическая воля, необхо-
димая для проведения адаптированных телеологических реформ,
модель разорванного между двумя полюсами, индивидом и государ-
ством, общества будет продолжать бесконечно воспроизводиться. Ка-
кими бы радикальными ни казались происходящие изменения, сущ-
ность русской / советской / постсоветской модели остается прежней,
так как эти изменения не касаются характера легальной власти. Гово-
ря об истории России в длительной перспективе, следует отметить
лишь циклические колебания между навязанной властью и рассогла-
сованной властью243. За происходящими с ускоряющимся ритмом вне-
шними изменениями скрывается «маленькое» общество, превраще-
ние которого в «большое» откладывается уже на протяжении веков.
Такие слова, как демократизация, свободная конкуренция, правовое
государство, и многие другие, не должны обманывать нас относитель-
но природы постсоветского общества, несмотря на их значимость в
контексте современных западных обществ. В России требуется герме-
невтическая по своей природе интерпретация этих терминов в рамках
«маленького» общества. Приведем лишь несколько примеров долго-
срочной стабильности институтов «маленького» общества.
В российской истории традиционная крестьянская община много-
кратно меняла свою форму, при этом ее сущность оставалась неиз-
менной. Враждебность по отношению к внешнему миру и его пред-
ставителям, равно как и сильная внутренняя солидарность (достаточ-
но вспомнить круг, систему взаимопомощи), - таковы ключевые
элементы социальной организации общины. Русское слово «мир» оз-
начает одновременно и универсальную, глобальную среду, п локаль-
345
ную общину, что подтверждает самодостаточность «местечкового» и
семейного пространства. Община служила основой повседневной
жизни российских крестьян до отмены крепостничества во второй
половине XIX в. Нежелание многих крестьян покинуть общину и на-
чать самостоятельную экономическую и социальную жизнь, к чему
их всячески стимулировала политика реформ Н. Бунге и С. Витте, от-
ражает сохранение решающего влияния общины на жизнь сельской
России вплоть до Октябрьской революции 1917 г. Но даже революция
1917 г. не смогла изменить ее природу. Коллективизация 20-30-х го-
дов в очередной раз обусловила изменение формы общины, превра-
тив ее в колхоз. «Социокультурная организация колхоза воспроизво-
дит принципы функционирования традиционной общины»244. Более
того, ускоренная индустриализация и урбанизация создали предпосыл-
ки для воспроизводства общины уже в городской среде. «Предприя-
тия унаследовали субкультуру общин»245. Даже в политических
институтах нетрудно заметить элементы общинной организации.
В частности, советская власть представляется воплощением идеала
демократии, носящей локальный и персонифицированный характер
(идеал соборности), а парламент (Государственная дума) видится ме-
ханизмом доведения до сведения власти местных нужд246.
Некоторые экономисты видят в так называемой мобилизованной
экономике {economic mobilisee) еще одно доказательство стабильнос-
ти институтов в исторической перспективе. Мобилизованная эконо-
мика возникла в результате попытки организации всей экономики по
модели единого предприятия, т.е. по модели «маленькой» экономики.
Государство стремится контролировать и напрямую, без посредниче-
ства рынка, управлять деятельностью ключевых предприятий. Пер-
вая экономическая «мобилизация» относится к эпохе возникновения
в России тяжелой индустрии. Она приняла особенно явные формы с
созданием Военно-промышленных комитетов (ВПК). «В становлении
системы экономической мобилизации советской России доминирова-
ли тенденции, унаследованные от институтов царистской мобилиза-
ции, ВПК (1914-1918), а также специалисты, вышедшие из этих
ВПК»247. Возможно, повышенное внимание к проблемам постсоветс-
кого ВПК, военно-промышленного комплекса, тоже следует признать
иллюстрацией долгосрочных мобилизационных тенденций, равно как
и мобилизационный эффект, который оказала на экономику вторая
чеченская война248.
Во всех этих случаях речь идет в терминах институциональной
экономики об «эффекте тропы», или об исторической обусловленнос-
ти развития {path-dependency}. «Историческая обусловленность раз-
346
вития означает, что институциональное наследие ограничивает спектр
сегодняшних возможностей и выбор институциональных иннова-
ций»249. Для объяснения этого феномена были предложены многочис-
ленные аргументы. В частности, экономистам представляются убеди-
тельными подходы теории игр и теории общественного выбора {public
choice). Согласно первой теории значимым фактором является число
индивидов, опирающихся на ту или иную норму в организации своей
повседневной жизни (мы также использовали подобный аргумент в
нескольких моделях теории игр, приведенных выше). Вторая теория
напоминает, что институциональные инновации имеют характер об-
щественного блага и, следовательно, при их производстве неизбежна
проблема «безбилетника»250. Что касается социологии, то теория ха-
битуса {habitus) Пьера Бурдье дает альтернативный взгляд на природу
исторической обусловленности развития. Хабитус увязывает между
собой прошлое и настоящее в повседневной жизни. «Будучи продук-
том истории..., он обеспечивает присутствие прошлого опыта в теку-
щей деятельности»251. Как мы уже отмечали, Гештальт-психология
придает аналитическим конструкциям критической социологии допол-
нительный вес. Следы {traces), оставленные в сознании опытом про-
шлого, предопределяют восприятие сегодняшних событий. «Необхо-
димо признать за исходными следами {original traces) решающее вли-
яние, которое они оказывают на воспроизводство и последующие
изменения следов. Изменения происходят в заданном изначально на-
правлении {consistent direction), и в каждый момент времени склады-
вающееся состояние в той же мере зависит от предшествующего, в
какой предшествующее зависит от исходного»252.
Концепт исторической обусловленности развития объясняет пол-
ное отсутствие изменений и способствует утверждению радикально-
го пессимистического взгляда на вещи. Дуглас Норт говорит в этой
связи о тупике, в который попали латиноамериканские страны, вы-
нужденные следовать меркантилистским традициям, навязанным ис-
панцами в эпоху колонизации. В отличие от североамериканских стран,
которые были колонизированы примерно в ту же эпоху британцами
как носителями традиций общего права, южноамериканские страны
обречены воспроизводить «следы» меркантилизма253. Другой извест-
ный экономист и политический деятель - Эрнандо де Сото тоже кри-
тикует хабитусы меркантилизма. Он указывает на пагубность повсе-
местно распространенного меркантилистского желания обогащения
через перераспределение, а не через продуктивную деятельность. По
его мнению, чтобы избавиться от наследия меркантилизма, требуется
легализовать теневую экономику, как возникшую в результате «нефор-
347
мальной революции» против меркантилистского легального права254.
Однако, как мы видели, теневой рынок точно так же может воспроиз-
водить нормы меркантилизма, как и официальное право. Иначе гово-
ря, сведение исторической обусловленности развития к господству
хабитуса неизбежно означает апокалиптический взгляд на постсовет-
ские мутации.
Напротив, интерпретация исторической обусловленности развития
с помощью концепта установки оставляет пространство для истори-
ческого маневра, помогая при этом избегать искусственного оптимиз-
ма. Уместные в данном институциональном контексте изменения, т.е.
телеологические реформы, удовлетворяющие сформулированным в
предыдущей главе требованиям, способны обеспечить постепенное
изменение постсоветских тенденций, обладающих значительно боль-
шей, чем хабитус, гибкостью. Телеологические реформы, направлен-
ные на достижение конгруэнтных с господствующими установками
целей, представляются и желательными, и возможными. Реформы,
опирающиеся на локальное и персонифицированное доверие, долж-
ны обеспечить переход к деперсонифицированному доверию. Выра-
жаясь словами Энтони Гидденса, реформы должны заменить соци-
альную интеграцию системной (system integration). «Социальная ин-
теграция [предполагает] взаимность (реципрокность) социально
близких акторов, в то время как системная интеграция - взаимность
индивидов и институтов, удаленных друг от друга в пространстве и
времени»255. Попробуем суммировать между двумя моделями интег-
рации с помощью табл. 123256.
Таблица 123
Социальная интеграция (социальный капитал) Системная интеграция (организационный капитал)
Первичные персонифицированные отно- шения Вторичные деперсонифицированные от- ношения
Неформальные отношения Отношения, строящиеся на основе норм закона (rule bound)
Акторы: индивиды, семьи Акторы: индивиды, семьи, организации
Ограниченное число участников взаимо- действий Число участников взаимодействий не огра- ничено
Равенство «по горизонтали» Иерархия «по вертикали»
Обход закона Уважение к закону, легализм
Взаимные обязательства акторов не спе- цифицированы Взаимные обязательства акторов опреде- лены спецификой исполняемых ими ролей
Бартерные обмены Монетарные обмены
В настоящее время в России действуют только механизмы соци-
альной интеграции. В этом институциональном контексте повседнев-
ная жизнь вызывает противоречивые ощущения. Теплая атмосфера
348
отношений со «своими» сильно контрастирует с враждебностью и
насилием, характерными для отношений с «чужими». Контраст в от-
ношениях между своими и чужими способствует распространению
чувства тревоги. «Чувство тревоги, беспокойства отражает проблемы
совместного существования: не в рамках локальных межличностных
отношений, а в обезличенной массе... Что рождает тревогу, так это
невозможность договориться и согласовать позиции с теми, с кем стал-
кивает жизнь»257. Таким образом, локальный «рай» противостоит гло-
бальному «аду».
Учитывая, что «традиционные инструменты взаимодействия пло-
хо приспособлены для взаимодействия на расстоянии», возникает воп-
рос о способах генерализации локального доверия. Теория игр делает
акцент на техническом, - количественном аспекте процесса генерали-
зации. Чтобы норма доверия могла распространиться в обществе, не-
обходимо, чтобы значение w было больше 2/3, где w = max [ Т- R/R - S,
Т - R/T - К}258. Каждая из этих переменных имеет институциональ-
ную и нормативную интерпретацию. Например, Г, выигрыш игрока,
который обманывает доверие своего партнера, напрямую зависит от
институционального контекста. Закон может увеличить значение Т
даже если оба партнера принадлежат к группе «своих», или же он
может снизить привлекательность обмана даже во взаимоотношени-
ях с «чужими». Советский Уголовный кодекс (ст. 189, 190) рассматри-
вал отказ свидетельствовать против своего близкого в качестве пре-
ступления, что обусловливало увеличение значения Т в отношениях
между «своими». Образ Павлика Морозова, который свидетельство-
вал во время продразверстки против своего отца, зажиточного кресть-
янина, и был затем убит своими родственниками, приобрел в советс-
кую эпоху сакральный характер259. Только с принятием в 1993 г. ново-
го УК россияне были освобождены от ответственности за отказ
свидетельствовать против своих близких (ст. 316). Таким образом, го-
сударство всегда может установить легальные нормы, которые позво-
ляют либо придать локальному «раю» глобальный характер, либо пре-
вратить повседневную жизнь даже в «маленьких» обществах «своих»
в «ад». В конечном счете мы приходим к тому же выводу, что и Карл
Поланьи относительно эволюции рынка. «Соседская торговля, осно-
ванная на взаимности (reciprocite), и межрегиональная торговля, ос-
нованная на конкуренции, была отделена одна от другой. Нацио-
нальный рынок в Западной Европе был создан только благодаря вме-
шательству государства»260.
Подведем черту следующим утверждением. Нам известны отправ-
ная точка - «маленькое» общество в процессе разложения, и конеч-
349
ный пункт реформ, «большое» общество. Следует разработать такую
программу реформ, которая обеспечит последовательные и конгруэнт-
ные изменения, а также обеспечить наличие политической воли для
реализации такой программы. Сформулированные подобным образом
задачи значительно сложнее простого указания на исходный и конеч-
ный пункты реформ; их решение выходит далеко за рамки настояще-
го исследования. Позволим, тем не менее, заметить, что отказ от ре-
шения этих задач будет равноценен согласию остаться в замкнутом
круге, свойственном русской / советской / постсоветской истории. Тогда
окажется пророческим утверждение Виктора Пелевина, писателя, по-
пулярного в сегодняшней России. «Портвейн оказался таким же точ-
но на вкус, как и прежде, и это было лишним доказательством того,
что реформы не затронули глубинных основ русской жизни, пройдясь
шумным ураганчиком только по самой ее поверхности»261.
Примечания
1 Мансуров В. (отв. редактор), Указ, соч., с. 9.
2 Материальное положение россиян // http://www.polit.ru, 2.03.2000 (данные
ВЦИОМ).
3 Источник: http://www.gks.ru, «Russia in Figures-99» (в % к предыдущему
году).
4 «Britannica Book of the Year 1999», p. 788 (данные Мирового банка), http://
www.gks.ru, «Russia-2000» (1998, 1999). При оценке динамики индикато-
ров в 1999-2000 гг. следует прежде всего учесть позитивные эффекты, вы-
званные девальвацией рубля в августе 1998 г. Согласно прогнозам, к концу
2001 г. эти эффекты сойдут на нет.
5 Эти длинные циклы (длительностью около полувека) связаны с появлени-
ем новых технологий, массовой сменой парка технологического оборудо-
вания (Кондратьев Н., Опарин Д., «Большие циклы конъюнктуры», Моск-
ва: 1928). Об обзоре циклов в советской истории, см.: Sapir J., «Les
fluctuations economiques en URSS. 1941-1985», Paris: Editions de 1’E.H.E.S.S.,
1989.
6 North D., «Structure and Change in Economic History», New York: Norton,
1981, p. 207-208.
7 Thevenol L., «Equilibre et rationalite dans un univers complexe», p. 169.
s Andrcff W., «La crise des economies social istes: la rupture d'un systeme»,
Grenoble: P. U.G., 1993, p. 212; см. также: Корнай Я., «Дефицит», с. 279.
9 Sapir J., «L'economie mobilisee», Paris: Ed. La Decouverte, 1990, p. 71.
10 Обзор теневой экономики в Советском Союзе предложен в: Oleynik А.,
«Evolution de l’economie informelle en ex-URSS: quelques elements de
reflexion», dans Cusinato A. (a cura di), «Economia Informale e Istituzioni.
Processi di reciproco adattamento», Torino: 1’Harmattan Italia, 1996. Конкрет-
ные формы, которые принимала теневая экономика в советский период,
350
II
12
13
14
15
16
17
IX
19
20
21
22
23
24
25
26
27
2<S
29
рассмотрены, в частности, в Favarel-Garrigucs G., Op. cit. и Duhamel L.,
«Justice and politics in Moscow 1983-1986: the Ambarsymyan case» // Europe -
Asia Studies, Vol. 52, n° 7, 2000.
De Soto H., Op. cit., p. 22.
Bagnasco A., «The Informal Economy», in Martinelli A., Smclscr N. (cds.),
«Economy and Society. Overviews in Economic Sociology», London: SAGE,
1990, p. 159.
Жерсбин В., Романов А., «Экономика домашних хозяйств», Москва: Фи-
нансы/Юнити, 1998, с. 28.
O’Brien D., Patsiorkovski V, Dcrshem L., Lylova О., «Social capital and
adaptation to social change in Russian villages» // Studies in Public Policy, 1996,
n°263, p. 17. Авторы называют социальным капиталом число членов до-
машнего хозяйства и интенсивность поддерживаемых ими социальных свя-
зей.
Найшуль В. Либерализм и экономические реформы // Мировая экономика
и международные отношения, № 8, 1992, с. 70.
Тимофеев Л., Указ, соч., с. 201. Отмстим, что Гавриил Попов, будучи мэ-
ром Москвы, попытался с помощью аналогичных аргументов оправдать
взятки. По его мнению, взятки представляют собой цену предоставляемых
бюрократией услуг.
Kaldor N., «Speculation et stabilite economique», dans Kaldor N., «Economic
et instabilite», Paris: Economica, 1987, p. 49.
Обзор юридических методов борьбы с фиктивными сделками приведен в:
Макаров Д., «Экономические и правовые аспекты теневой экономики в Рос-
сии» И Вопросы экономики, № 3, 1998.
Более подробно роль фиктивных сделок во внешней торговле обсуждается
в: Гвоздева Е., Каштуров А., Олейник А., Патрушев С., «Междисциплинар-
ный подход к анализу вывоза капитала из России» // Вопросы экономики,
№ 2, 2000.
Долгова А., Дьяков С. (под рсд.), Указ, соч., с. 212.
Интервью № 25.
Долгова А., Дьяков С. (под ред.), Указ, соч., с. 171-172.
Подлесских Г., Терешенок А., Указ, соч., с. 216.
Интервью № 4.
Размеры pizzo устанавливаются главой «семьи» в зависимости от предпо-
лагаемого уровня доходов «налогоплательщика» (Padovani М., Op. cit.,
р. 62).
Гуров А., «Организованная преступность и теневая экономика», в: «Тене-
вая экономика», М.: Экономика, 1991, с. 124.
Интервью № 24. Речь идет о предложении, сделанном в конце 80-х годов,
когда деятельность мелких и средних коммерсантов была легализована За-
коном о кооперации (1986).
Российско-Европейский центр экономической политики, «Обзор экономи-
ки России. Основные тенденции развития. IV квартал 1997 года», Моск-
ва: 1998, с. 242.
Интервью № 18. Собеседник № 23 поделился с нами аналогичными на-
блюдениями.
351
30
31
32
33
34
35
36
37
ЗХ
39
40
41
42
43
44
45
46
47
4Х
49
Интервью № 18.
Интервью № 5. Как следует из этого свидетельства, некоторые государствен-
ные чиновники становятся клиентами криминальных «банкиров».
Интервью № 6.
Thoumi F., «Political Economy and Illegal Drugs in Columbia», Boulder,
London: Lynne Rcinncr Publishers, 1995, p. 95.
Большая доля ответов «Затрудняюсь сказать» объясняется тем, что обыч-
ным арестантам запрещено оценивать поступки воров в законе, - о них
могут судить лишь сами воры.
AndrcIT W., «La crise des economies social istes», p. 215 (данные за 60-70-е
годы); Корягина Т., «Анализ, оценки, прогнозы», в кн.: «Теневая экономи-
ка», с. 40 (данные за 80-е годы); Исправников В., Куликов В., «Теневая эко-
номика в России: иной путь и третья сила», Москва: Российский экономи-
ческий журнал, 1997, с. 29 (данные за 1996 г.); Российско-Европейский центр
экономической политики, Указ, соч., с. 244 (данные за 1998 г.).
Dallago В., «The ‘Underground’ Economy and the ‘Black’ Labour Market»,
Aidershot: Dartmouth, 1990, p. 21-23.
Источники: Корягина Т, Указ, соч., с. 40-41; Исправников В., Куликов В.,
Указ, соч., с. 29.
См.: Олейник А., «Институциональная экономика», глава 6, лекция 12.
Lauticr В., Op. cit., р. 107.
Polanyi К., Op. cit., р. 93.
Marx К., «Economic and Philosophical Manuscripts», in Marx K., «Early
Writings», London: Penguin Books, 1975, p. 323-325.
Polanyi K., Op. cit., p. 92.
Lindenberg S., «Cotractual Relations and Weak Solidarity: The Behavioral Basis
of Restraints of Gain Maximization» // Journal of Institutional and Theoretical
Economics, Vol. 144, n°l, 1988, p. 42-44.
Маркс К., «Капитал», Москва: Издательство политической литературы,
1988, т. 1, с. 57-74.
Andreff W., «La crise des economies socialistes», p. 12.
См., например, Pcjovich S., «The Market for Institutions Vs. the Strong Hand
of the State: the Case of Eastern Europe», in Dallago B., Mittonc L. (cds.),
«Institutions, Markets a ns Competition. Centralization and Decentralization in
the Transformation oj Economic Systems», Cheltenham: Edward Elgar, 1996,
p. 115-117; Knaqck R., «The Collapse of the Russian Economy: an Institutional
Explanation», Ibid., p. 261.
Stark D. «Path Dependence and Privatization Strategics in East Central Europe»
// East European Politics and Societies, Vol. 6, n°l, 1992, p. 22.
Stark D. «Not by Design: the Myth of Designer Capitalism in Eastern Europe»,
in Hausncr J., Jessop B., Nielsen K. (cds.), «Strategic Choice and Path
Dependency in Post-Socialism. Institutional Dynamics in the Transformation
Process», Aidershot: Edward Elgar, 1995, p. 69; см. также: Stark D.,
«Recombinant Property in East European Capitalism» // American Journal of
Sociology, Vol. 101, n°4, 1996, p. 994.
Murrell P. «Evolutionary and Radical Approaches to Economic Reforms» //
Economics of Planning, Vol. 25, n°l, 1992, p. 84-85. Роль рутины в накоплс-
352
50
51
53
54
55
56
57
5<S
59
60
61
62
63
64
65
66
67
6<S
69
70
71
нпи практических знаний и навыков как важнейшем составляющем ком-
мерческого успеха исследована в: Nelson R., Winter S., 1982, «Л// Evolutionary
Theory of Economic Change», Cambridge: Belknap Press, 1982.
Болес подробно данная идея обсуждена в: Олейник А., «К анализу эффек-
тивности социальной политики» // ПОЛИС - Политические исследования,
№ 5, 1998.
Stark D., Bruszt L., Op. cit., p. 107.
Найшуль В., Указ, соч., р. 75. Можно также сослаться на слова еще одного
известного либерала, Эрнандо де Сото: требуется, чтобы «государство, вме-
сто попыток подчинения реальности своим замыслам, превратило в зако-
ны хорошо зарекомендовавшие себя практики... Мы должны вдохновлять-
ся примером внелегальных норм» (De Soto Н., Op. cit., р. 144, 207).
Гриб В., «Противодействие организованной преступности: объединение
усилий и централизация руководства», в кн. «Проблемы борьбы с органи-
зованной преступностью и коррупцией», Москва: ВНИИ МВД РФ, 1993,
с. 17. Цехом назывались любые теневые предприятия, чья продукция ле-
гально не декларировалась. См. также: Гуров А., «Красная мафия», с. 176.
Ахисзср А., Указ, соч., т. 1, с. 71-72.
Kuran Т, «The Craft Guilds of Tunis and their Amins: A Study of Institutional
Atrophy», in Nabli M., Nugent J. (cds.), «The New institutional Economics and
Development. Theory and Applications to Tunisia», Amsterdam: North-Holland,
1989.
Polanyi K., Op. cit., p. 189. Эта идея очень близка к той, которая излагается
в: D. North, Op. cit., р. 156.
Ленин В.И. Поля. собр. соч., т. 37, с. 472.
Mishler W., Rose R., «What arc the Alternatives to Democracy in Post-Communist
Societies» // Studies in Public Policy, n°248, 1995, p. 12, 16. Нормативная
экономическая теория, в отличие от позитивной, говорит о том, как долж-
но быть, а нс то, как есть в действительности.
Badic В., Op. cit., р. 60.
North D., Op. cit., р. 50.
На основе: Denzau A., North D., «Shared Menial Models: Ideologies and
Institutions» // Kyklos, Vol. 47, n° 1, 1994.
Интервью № 39.
Lcdencva A., Op. cit., p. 200.
Kharkhordinc O., Op. cit., p. 46.
Ильенков Э., «Философия и культура», Москва: Издательство политичес-
кой литературы, 1991, с. 105.
Brym R., «The Ethics of Self-Reliance and the Spirit of Capitalism in Russia» //
International Sociology, Vol. 4, n°4, 1996, p. 414.
Shlapentokh V, «Russian Patience: A Reasonable Behavior and a Social Strategy»
II Archives Eitropeennes de Sociologie, Vol. XXXVI, n°2, 1995, p. 270.
Интервью № la.
Интервью № 39.
Touraine A., «Comment sortir du liberalisine», p. 21.
Walzcr M., «La justice dans les institutions», p. 113. Определяя рыночный
империализм, Уолцер, в частности, говорит о «способности состоятельных
353
людей покупать себе индульгенции, государственные должности, решения
судов и политические решения» (Walzer М., «Spheres of Justice», р. 120).
72 См., например, Wieviorka М., Trinh S., «Le modele EDF: Essai de sociologie
des organisations», Paris: La Decouvcrtc, 1989, p. 18, 52.
73 Debouzy M., «Le capitalisme ‘sauvage’ aux Etats-Unis. 1860-1900», Paris:
Ed. du Scuil, 1992, p. 209-216.
74 Schottcr A., «The Economic Theory of Social Institutions», Cambridge:
Cambridge University Press, 1981, p. 22-24.
75 Heap S., «Rational Action and Institutional Change», in Grocncwcngcn J., Pitclis
C., Sjostrand S.-E. (cds.), «On Economic Institutions. Theory and Applications»,
Aldershot: Edward Elgar, 1995, p. 59.
76 Touraine A., «Critique de la modernite», p. 431.
77 Kohn S.-C. , «La bonne economic. La Reciprocity generale», Paris: P. U.F.,
1984, p. 106.
78 Среди заметных вкладов в данную дискуссию отметим: Stark D.,
«Recombinant Property in East European Capitalism»; Delorme R. (sous la
direction de), «А Test, du nouveau...»', Hausncr J., Jessop B., Nielsen K. (eds.),
«Strategic Choice and Path-Dependency in Post-Socialism...»; Бузгалин A.,
«Переходная экономика», Москва: Таурус, 1994, и т.д.
79 Buchanan J., «The Economics and Ethics of Constitutional Order», Ann Arbor:
The University of Michigan Press, 1994, p. 90.
80 Cm. Oleynik A., «Changes in the organization of everyday life in the wake of
financial crisis».
81 Nielsen K., Jessop B., Hausncr J., «Institutional Change in Post-Socialism», in
Nielsen K., Jessop B., Hausncr J., Op. cit., p. 36.
82 Ким H., Орлова Ю., «Правительство и реформы, масленица и пост» // http:/
/www.polit.ru, le 14 mars 2000.
83 Мансуров В. (иод ред.), Указ, соч., с. 29-30 (частота упоминания вариантов
«очень важно»).
84 Weber М., «Economy and Society. An Outline of Interpretative Sociology»,
Berkeley: University of California Press, 1978, Vol. 1, p. 25.
85 Морозов Ю., Указ, соч., т. 1, с. 82-85 ; см. также: Радаев В., «Внеэкономи-
ческие мотивы предпринимательской деятельности» // Вопросы экономи-
ки, № 7, 1994, р. 97: «Ценностно-рациональное поведение оказывается у
российских предпринимателей на первом месте по важности и по степени
реализации».
86 Ср.: концепция предприятия как пучка контрактов (nexus of contracts), раз-
виваемая в рамках новой институциональной экономики: Cheung S., «The
Contractual Nature of the Firm» // Journal of Law and Economics, Vol. XXVI,
April 1983.
87 Директор крупного машиностроительного предприятия, 50 лет, г. Чита.
88 Айке Б., Риттсрман Р., «От предприятия к фирме: заметки по теории пред-
приятия переходного периода» // Вопросы экономики, № 8, 1994, с. 31.
Согласно данным на 1994-1995 гг., 60% российских предприятий были ори-
ентированы на выживание и только 19%- на максимизацию прибыли (Дол-
гопятова Т, «Российские предприятия в переходной экономике: экономи-
ческие проблемы и поведение», Москва: Дело, 1995, с. 85).
Х9 Предложено на основе: Цымбурскип В., «Человек политический между ratio
и ответами на стимулы. К исчислению когнитивных.типов принятия реше-
ний» // ПОЛИС - Политические исследования, т.29, № 5, с. 19.
90 Интервью №4*.
91 Интервью №6*.
92 Интервью № 19*.
93 Интервью № 17*.
94 Интервью № 15*.
95 Интервью № 18*.
96 Интервью № 21 *.
97 Интервью № 16*.
9Х Интервью № 22* (курсив наш. - Л.О.).
99 Denzau Л., North D., Op. cit., р. 20. «Каждая система включает в себя «ино-
родные» элементы, которые для нее нетипичны, но которые тем нс менее
необходимы для ее нормального функционирования». Именно таков слу-
чай с доверием на рынке, отражающим органическую, неконтрактную по
своей природе солидарность (Hodgson G., Op. cit., р. 167).
100 Предложено на основе: Kreps D., Op. cit., р. 100.
101 Humphrey J., Schmitz H., «Trust and Inter-Firm Relations in Developing and
Transition Economics» // The Journal of Development Studies, Vol. 34, n°4,
1998, p. 33.
102 Долго! штова T. (руководитель авторского коллектива), «Неформальный сек-
тор в российской экономике: формы существования, роль и масштабы»,
Москва: ИСЛРП, 1998, с. 89 (по результатам анкеты, проведенной автора-
ми).
103 Интервью № 8*.
104 Регулярные опросы, который автор проводил среди своих студентов в МГУ
и ГУ-ВШЭ, показывают, что уровень межличностного доверия в их среде
колеблется от 5 (на одном из потоков студентов права} до 35% (в среднем
20-25%).
105 Интервью № 4*.
106 Интервью № 9*.
107 Интервью № 21 *.
,() х Интервью № 15*.
109 Интервью № 23* (курсив наш. - Л.О.).
110 Интервью № 4* (курсив наш. -А. О.).
1,1 Интервью № 15*.
112 Интервью № 18*.
113 Интервью № 20*
1,4 Интервью № 21 *.
115 Дубов IO., Указ, соч., с. 299. Компания ЛогоВАЗ контролирует значитель-
ную часть рынка легковых автомобилей в России.
1,6 Там же, с. 583.
1,7 Финансист, 30 лет, крупная французская автомобилестроительная фирма,
г. Париж (это интервью было проведено в 2000 г. в рамках исследования,
финансируемого Institute des Hautes Etudes en Securite Interieure).
355
24 - 4300
118 Дубов Ю., Указ, соч., с. 155.
1 l9Gambctta D., «The Sicilian Mafia», p. 2.
120 В этой связи вспоминается пример покупки во времена Гражданской вой-
ны в США права избежать мобилизации за 300 долл. Очень скоро, впро-
чем, эта практика была отменена (после 1863 г.), ибо подобный бизнес «от-
рицал общественную природу проблемы и превращал военную службу в
частную сделку» (Walzer М., «Spheres of Justice», р. 99).
121 Интервью № 16*.
122 Интервью № 25. РУОП (или РУБОП): Региональное управление по борьбе
с организованной преступностью.
123 «Еще нс было такого вымогательства, которому нс пытались бы придать
форму налога», сказал поэтому поводу Вольтер («II п’у eul point d’extorsion
que Гоп n’invenlat sous le nom de laxc cl d’impot»).
124 Интервью № 6* (курсив наш. - А.О.).
125 Интервью № 22.
126 Интервью № 5.
127 Интервью № 5*.
128 Дубов Ю., Указ, соч., с. 699.
129 Интервью № 4 (курсив наш. -А.О.).
130 Интервью № 12*.
131 Интервью № 25.
132 Синьор был владельцем земли и мог делегировать право на се использова-
ние (jus utendi) и право распоряжения jus abutendi) своим вассалам. Соци-
алистическое право создало аналогичную юридическую конструкцию: мо-
дель оперативного хозяйственного управления государственной собствен-
ностью. Гражданский кодеке РФ 1994 г. сохранил эту конструкцию (ст. 2961)
в отношении унитарных государственных предприятий.
133 Redmond Р., Shears Р. , «General Principles of English Law», London: Pitman
Publishing, 1964, p. 271-272.
134 Интервью № 5, речь иде т об автосалоне, находившемся под защитой собе-
седника.
135 Интервью № 23.
136 Stark D., «Recombinant Property in East European Capitalism».
137 Детальный анализ позитивных измсний, произошедших в результате пени-
тенциарной реформы, предложен в: Olejnik A., «Le changemcnl institutionnel:
unc analyse sociologique de la reforme pcnitcnliaire en Россия» // Revue d'etudes
comparatives Est - О lies t, Vol. 30, n°l, 1999.
138 Wagener H.-J., «Pragmatic and Organic Change in Socio-Economic Institutions»,
in Dallago B., Brczinski H., AndreffW. (cds.), Op. cit., p. 19.
139Foucault M., Op. cit., p. 13.
140 Fccst J., Weber H.-М., «Germany: Ups and Downs to Imprisonment - Strategic
or Unplanned Outcomes?», in Weiss R., South N. (eds.), «Comparing Prisons
Systems: Toward a Comparative and International Penology», Gordon and
Breach Publishers, 1996, p. 251.
141 Petit J.-G. et Alliecs, Op. cit., p. 297.
142 Art. D. 116 du CPP. Code de Procedure Penale, Paris: Litec, 1995, p. 608.
356
,43Obscrvatoirc International des Prisons, Op. cit., p. 205; Scylcr M., Op. cit.,
p. 60.
144 Rostang C. , Op. cit., p. 10-11.
145 Art. 6, Code de Procedure Penale, p. 731.
146 Впрочем, за все эти блага заключенный платит сам. О понятиях богатства п
бедности в тюремном контексте, см.: Marchetti А.-М., Op. cit.
|473дссь уместно воспроизвести следующее наблюдение автора «Колымс-
ких рассказов»: «В лагерных бараках в иные годы висели на стене боль-
шие печатные объявления: «Права и обязанности заключенного». Здесь
было много обязанностей и мало прав. «Право» подавать заявление на-
чальнику - только нс коллективное... «Право» писать письма родным че-
рез лагерных цензоров... «Право» на медицинскую помощь» (Шаламов В.
Указ, соч., т. 1, с. 141).
,4Х Интервью № 14.
149 Интервью №21.
150 Интервью № 29.
|>| Комментарии к Исправительно-трудовому кодексу РСФСР, Москва: Юри-
дическая литература, 1979, с. 120.
152 Интервью № 21.
153 Свободная продажа Исправительно-трудового кодекса (равно как п Уголов-
ного) была разрешена лишь на протяжении короткого периода сразу после
смерти Сталина (Росси Ж., Указ, соч., т.2, с. 425).
154 Например, известный советский диссидент Андрей Сахаров был в 70-80-с
годы в ссылке в г. Горьком.
155 Новый Кодекс отменил обязательный характер труда заключенных. Обя-
занность работать была отражена даже в названии прежнего Кодекса.
156 «.Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации», Москва: ИН-
ФРА-М, 1997, с. 7,46-58.
157На основе: «Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации»',
Росси Ж., Указ, соч., т.2, с. 481.
,5Х «Уходящий год» // http://www.polit.ru, 27.12.1999. Здесь приведена доля лишь
оптимистических ответов.
159 Относительно естественного оптимизма сошлемся на наблюдение Дж. М.
Кейнса: «Большинство наших позитивных решений, результаты которых
проявятся лишь позднее, принимаются исключительно под воздействием
радости» (Кейнс Дж., «Избранные произведения», Москва: Экономика, 1993,
с. 349).
160
Доверяете ли вы
администрации ?
Изменилось ли отношение администрации к заключенным?(%)
Нет Улучшилось Ухудшилось
Да 15,2 52 7,7
Нет 84,8 48 92,3
161 Интервью № 25. Ср.: «За что могли убить? «За оскорбление конвоя». Гру-
бость, ответ без должной почтительности, любые «разговоры в строю» мог-
ли быть восприняты как оскорбление» (Шаламов В., Указ, соч., т. 1, с. 54).
162 Интервью № 18.
357
24*
163 «Да и вообще раздражает нижний чин всякая свысока небрежность, всякая
брезгливость в отношении с ними. Иные думают, например, что если хоро-
шо кормить, хорошо содержать арестанта, все исполнять по закону, так и
дело с концом. Это тоже заблуждение. Всякий, кто бы он ни был и как бы
он ни был унижен, хоть и инстинктивно, хоть бессознательно, а все-таки
требует уважения к своему человеческому достоинству. Арестант сам зна-
ет, что он арестант, отверженец, и знает свое место перед начальником; но
никакими кандалами нс заставишь забыть его, что он человек» (Достоевс-
кий Ф., Указ, соч., с.507).
164 Интервью № За.
165Bollanski L., Thevcnol L., Op. cit., p. 233.
166 Значительное число заключенных знакомо с текстом УИК (%):
Знакомы ли вы с текстом УИК? Россия, N=131 Казахстан, N=396
Да 51,1 36,1
Нет 44,3 59,9
Нет ответа 4,6 4
167 Росси Ж., Указ, соч., т.2, с. 409. Ср. обычный в тс времена ответ надзиратс-
г ля на попытку обращения к нему словом «товарищ»: «Тамбовский волк тебе
товарищ». Требуемая форма обращения заключалась в использовании фор-
мулы «Гражданин начальник».
168 «Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений», с. 6.
169 Интервью № 35а.
l70Fcest J., Weber H.-М., Op. cit., p. 253.
171 Разработка внутреннего распорядка учреждения относится к компетенции
его директора. Во Франции действует аналогичное правило (Observatoire
International des Prisons, Op. cit., p. 26).
172 На основе: Ostrom E., «Governing the Commons. The Evolution of Institutions
for Collective Action», p. 53.
173 Интервью № 5.
174 Интервью № 29.
175 Во Франции в каждом учреждении есть парк телевизоров, доступных для
найма даже самым бедным (Marchetti А.-М., Op. cit., р. 96).
176 Интервью № 38.
177 Интервью № 35а.
178 Там же. Если осужденный отбывает наказание вдалеке от дома, что являет-
ся нередким уделом москвичей, то затраты на телефонные разговоры могут
составлять значительную часть его бюджета. Ср.: «Телефон становится ос-
новным объектом трат «богатого» заключенного» (Marchetti А.-М., Op. cit.,
р. 184).
179 Интервью № 39.
180 В среднем уровень безработицы в России составлял 11 % в 1996 г., 12,5% -
в 1997 г., 14% - в 1998 г., 13% - в 1999 г. Источник: http://gks.ru, «Russia in
figures - 1999», «Russia - 2000». Рост числа безработных становится, со-
гласно ВЦИОМ, источником самого сильного страха россиян (35% голо-
сов он занимает верхнюю строчку в списке опасностей), источник: http://
vvww.polit.ru, 5.05.2000. См. также табл. 81.
358
1X1 В январе 1999 г. прожиточный минимум составлял 885 руб. в месяц на че-
ловека, средний доход - 1207 руб. (Министерство труда и социального раз-
вития РФ, Мониторинг «Доходы и уровень жизни населения», I триместр
1999).
182 Интервью № 38. Напомним в этой связи, что средняя зарплата составляла
100-120 руб., машина же стоила около 5 тыс. руб.
1X3 Интервью № 24. Собеседники № 21, 22, 37, 38 подтверждают это свиде-
тельство.
1X4 Интервью № 35. Ср.: «Бедный (в тюрьме) - это тот, кто нс может покупать
продукты в ларьке, или покупает по минимуму» (Marchetti Л.-М., Op. cit.,
р. 107).
1X5 Подчеркнем, что популярность нынешней системы выше среди заключен-
ных, чем среди обычных россиян. Только 5% в 1998 г. и 13% в 2000 г. обыч-
ных россиян предпочитают нынешнюю политико-социальную систему
иным возможным альтернативам (см.: Страна, реформы, приметы // http://
vvww.polit.ru, 12.01.2000 [данные ВЦИОМ]).
1X6 Интервью №11.
1 х7 Интервью № 16.
|хх Интервью № 18. Ср. «Жалобы, направленные против администрации, час-
то оборачивались против самих жалобщиков. Например, администрация
могла сообщить блатным их имена» (Росси Ж., Указ, соч., т. 1, с. 112).
1X9 Интервью № 5. Собеседник № 38 подчеркнул, что администрация стремит-
ся поддержать хорошие отношения с контролирующими се инстанциями,
иногда за счет взяток из сумм, полученных от «налогообложения» теневого
производства (см. также раздел 2.3.2).
190 «Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений», с. 10.
Заключенные нс верят, что конверты с жалобами нс вскрываются и нс изу-
чаются администрацией. Некоторые собеседники даже просили в порядке
личного одолжения опустить письма с жалобами в почтовые ящики за пре-
делами колонии. Только так они могли быть уверены в том, что письмо дой-
дет до адресата (прокурора и т.д.).
191 Интервью № 13. Ср.: один из героев «Колымских рассказов», надзиратель
Фадеев, все время называл осужденных на вы, ио при этом избивал их но-
гами (см.: Шаламов В., Указ, соч., т. 1, с. 54). Наши собеседники вспомина-
ли также о «профилактических» операциях в ряде колоний, когда воору-
женный ОМОН (заметим, что каждое областное Управление исполнения
наказаний имеет свой ОМОН, что превращает Министерство юстиции в
силовой орган) вводили в колонию и его бойцы начинали избивать заклю-
ченных дубинками без всякого видимого предлога (Интервью № За, 14, 18
[в Житомире, на Украине; в московской Бутырской тюрьме], 38 [в пос. Скар-
лахга, Архангелы кой области]).
192 Ср.: «В отсутствие социальных дебатов аргументация теряет смысл, и выд-
вигаемые доводы, распространяемая информация [равно как и гарантируе-
мые права] не только ничего нс меняют, но и часто обращаются против тех,
кто их предлагает» (Wicviorka М., Trinh S., Op. cit., р. 140).
193 Rcynaud J.-D., Op. cit., p. 106,108.
194 Росси Ж., Указ, соч., т. 1, с. 38.
359
195 Интервью №21. Исследователи из ВНИИ МВД подтверждают факт суще-
ствования неформальных соглашений между администрацией колоний и
ворами в законе относительно организации повседневной жизни заключен-
ных (см.: Подлесских Г., Терешенок А., Указ, соч., с. 70-71, 88-89).
196 Интервью № 24 (курсив наш. - А.О.).
197 Интервью № 39.
198 Интервью № 16.
199 Интервью № 2.
200 Интервью № 18.
201 Интервью № 40 (курсив наш. -А.О.).
202 Интервью № 32. Собеседник № 34 подтверждает это свидетельство.
203 Интервью № 18.
204 Arlacchi Р. , «.Mafia et compagnies...», р. 58.
2 05Ibid., р. 54-56. Неспособность населения к автономной мобилизации даже
вынудила командование союзнических войск во время второй мировой вой-
ны к обращению к главам мафиозных семей за помощью в обеспечении
высадки десанта в Сицилии и в муниципальном управлении на острове после
изгнания фашистских префектов (Padovani М., Op. cit., р. 157-158 ; Руса-
ков Н., «Из истории сицилийской мафии», Москва: Наука, 1969, с. 72-75).
206 Макс Вебер был поражен в этой связи словами хозяина небольшой фабри-
ки из Неаполя: «Господин, Каморра берет с меня X лир в месяц, но обеспе-
чивает мою безопасность. Государство берет в десять раз больше, но ниче-
го нс гарантирует» (Weber М., «Economy and Society», Vol. 1, p. 195).
207 Gambctta D., «The Sicilian Mafia...», p. 160 ; см. также: Padovani M., Op. cit.,
p. 175.
208 За важным исключением «черных» колоний, где «ну там - почти как на
свободе - то есть там деньги ходили совершенно так, коммерческие сдел-
ки...» (интервью № 39).
209 Интервью № 1а. По другой оценке, сегодня доля «маргаринов» достигает
60-70% от общего тюремного населения (интервью № 16).
210 Интервью № 24.
211 Интервью № 38.
212 Интервью № 22.
213 Интервью № 18.
214 Интервью № 16. Ср. : «Если Закон действует для всех людей, что где-то
сильный или богатый человек может откупиться, свою вину перевернуть в
противоположную сторону, такая же ситуация и здесь» (интервью № 2).
2,5 Интервью № 16. Речь идет о принадлежности к той или иной неформаль-
ной категории.
216 Интервью № 41.
2 ,7 Интервью № 22. Ср.: «Понятия изменились вот в чем. То, что раньше было,
нс то что впадло, но как бы пренебрежительно относилось. Он раньше ба-
рыгой назывался, а сейчас - бизнесмен» (интервью № 13).
218 «Бедняк - это своего рода идеальный тип заключенного, который социаль-
но существует только как заключенный» (Marchetti А.-М., Op. cit., р. 115).
219 Интервью № 41.
360
220 Гуров А., Указ, соч., с. 151.
221 Интервью № 25.
222Boltanski L., Thcvcnot L., Op. cit., p. 246.
223 Интервью № 18.
224 Интервью № 36.
225 Интервью № 20.
226 Мы использовали подход, предложенный в: Boyer R., Orlean A., Op. cit., р.
168-169.
227Интервью № 38.
22S Напомним, что минимальный уровень доверия в российском обществе тоже
зафиксирован среди молодежи.
229 Интервью № 27b. Ср.: проблема двоемыслия была обсуждена в разделе 3.2.6.
230Boltanski L., Thevenot L., Op. cit., p. 417.
231 Интервью № 24.
232 Ср. : «Артистическое производство является результатом глобального от-
сутствия субъектов» (Bourdieu Р., «Questions de la sociologies, Paris: Ed. de
Minuit, 1980, p. 221). Нс следует ли искать в гаком тотальном отсутствии
субъектов объяснение той степени совершенства, которой достигли искус-
ства в русской и советской истории, и которая гак восхищает западных па-
блюда гелей? Нс заключается ли основная причина популярности в сегод-
няшней России критической социологии М. Фуко и П. Бурдье гоже в гло-
бальном отсутствии коллективных субъектов?.
233 Arnaud A.-J., «Grcffc juridique», dans Arnaud A.-J. (sous la direction de), Op.
cit., p. 273.
2 34Cornell S., Kalt J., Op. cit., p. 405-406.
235 См., например, Coleman J., Op. cit., p. 341.
236 Hofstede G., «Cultures consecfuences: international differences in work-related
values», Bcverly Hills, 1980; Hofstede G., «Cultures and Organizations»,
Cambridge: Cambridge University Press, 1991. Попытка применения подхода
Хофстедс к анализу ментальности россиян была предпринята группой уче-
ных из Психологического института Российской академии образования:
Дубов И., (под рсд.), Указ. соч. Хотя анализ совместимости poccniicKoii и
западной культур, предложенный Германом Днлигспскпм, относится к иной
научной традиции, используемые им критерии достаточно близки к крите-
риям Хофстедс: распространенность индивидуалистических / коллективи-
стских ценностей, отношение к риску и т.д. (Дплпгепскпй Г, Указ, соч.,
с. 48-51).
237 В качестве гипотезы мы предполагаем, что социальные роли мужчин и жен-
щин в России значительно больше взаимозаменяемы с точки зрения жен-
щин, чем мужчин.
23( 4 Олейник А. «Институциональная экономика», глава 4, лекция 7; глава 7,
лекция 14.
239 Eggcerlsson Т., Op. cit., р. 234.
240 Например, распространенность нормы простого утплптаризма можно оце-
нить на основе сопоставления следующих макроэкономических показате-
лей: темпов роста производительности труда и темпов роста заработной
платы. Если, как это наблюдается начиная с 2000 г., заработная плата рас-
36/
тет быстрее производительтности труда (на 10% в год), то это свидетель-
ствует об ориентации нс на производство, а на потребление и перераспре-
деление (Проскурякова О. Болезнь - голландская, осложнения - российс-
кие. Отчет о конференции в ГУ-ВШЭ // http://gazeta.ru 4.04.2001).
241 Rcynaud J.-D., Op. cit., р. 267.
242 Уходящий год 11 http://www.polit.ru/documents/390969.html (данные ВЦИОМ).
О схожести психологических состояний постсоветского человека и заклю-
ченного см. также: Ким Н. Надежда, усталость, старость // Экономические и
социальные проблемы. Мониторинг общественного мнения, № 1 (39), 1999.
243 Легальная власть в России никогда не была близка к идеальному типу со-
гласованной власти. Напротив, различные периоды русской/совстской/пост-
совстской истории соответствуют доминированию либо навязанной моде-
ли власти (иногда в ее крайней форме - тоталитарной власти), либо рассог-
ласованной (брежневская эпоха была особенно богата элементами
рассогласованной власти, «покупающей» лояльность граждан в рамках не-
гативного компромисса с ними).
244Ахисзер А., Указ, соч., т. 2, с. 145.
245 Там же, т. 2, с. 265. Мы видели в разделе 3.2.4, что колхоз представляет
собой один из двух идеальных типов постсоветского трудового коллектива.
Там же, т. 2, с. 51,283.
247 Sapir J., «L’economie niobilisee», р. 24.
248 См., например, Olejnik A. «L’economie russe 2000: un rctour vers la
mobilisation?» H Diagonales Est - Ouest, n°63, janvicr - fevricr 2000, p. 33-
34.
249 Nielsen K., Jessop B., Hausncr J., Op. cit., p. 6. Ср. «Способ, которым отда-
ленные во времени события оказывают влияние на конечный результат, за-
ключается в ряде последовательных и исторически обусловленных эко-
номических изменений (a path dependent sequence of economic changes}»
(David P., «CLIO and the Economics of QWERTY» H American Economic
Review, 1985, Vol. 75, n°2, p. 332).
250 Мы подробно рассмотрели названные подходы в: Олейник А. «Институ-
циональная экономика», глава 7, лекция 13.
251 Bourdicu Р. , «Le sens pratique», р. 91.
252 Koffka К., Op. cit.,p. 494.
253 North D., «Institutions and Economic Growth: An Historical Introduction» //
World Development, 1989, Vol. 17, n°9, p. 1327-1329.
254 De Soto H., Op. cit.,p. 23, 171-177.
255 Giddens A., «The Constitution of Society», p. 28.
256 Rose R., Mishler W., Haerpfcr C. , Op. cit., p. 14.
257 Roche S., Op. cit., p. 14, 16.
258 Axelrod R., Op. cit., p. 173. Речь идет о ситуации дилеммы заключенных.
Объяснение переменных дано в разделе 2.4.1 (табл. 28).
259 Согласно Закону от 20 июля 1934 г. члены семьи военного, бежавшего за
границу, наказывались лишением свободы на срок от 5 до 10 лет, так как
они нс предупредили власти о готовящемся побеге (см.: Росси Ж., Указ,
соч., т. 2, с. 233). Аналогичные соображения легли в основу ст. 5812 Уго-
362
ловного кодекса 1926 г. относительно ответственности за недонесение о
готовящихся контрсволюционных преступлениях.
260 Polanyi К., Op. сП., р. 96.
261 Пелевин В. «Чапаев и Пустота», Москва: Вагриус, 1997, с. 188
ЗАКЛЮЧЕНИЕ:
понятие «мафия» в постсоветском
контексте
Тенденция к воспроизводству «маленького» общества и незавер-
шенный характер модернизации — таковы основные факторы, опре-
деляющие постсоветский институциональный контекст. Изменение ви-
димых на поверхности социально-экономических форм не сопровож-
дается модификацией основ повседневной жизни, ее конституции. Тем
не менее сопротивляемость изменениям «маленького» общества ос-
тается единственной гарантией против наступления под воздействи-
ем внешних шоков, в том числе и спровоцированных реформами 90-х
годов, полного хаоса и беспредела. Если повседневная жизнь продол-
жает оставаться приемлемой, то главным образом благодаря стабиль-
ности правил игры, какими бы несовременными они ни оказывались.
Рассмотрим данное утверждение более подробно.
В «маленьком» обществе доверие возможно лишь в локальной и
персонифицированной форме, что делает невозможным появление
коллективного субъекта. Деятельность субъектов всегда ограничива-
ется рамками группы «своих», которая и служит основой повседнев-
ной жизни. Чтобы перейти «через Рубикон» персонифицированного
доверия, субъектам требуется опора на легальные нормы, обязываю-
щие людей выполнять добровольно принятые на себя обязательства и
по отношению к «своим», и по отношению к «чужим». Однако навя-
занный и ограничительный характер легальной власти не позволяет
пересечь эту реку, которая простирается на пути к «большому» обще-
ству. Более того, государство сознательно пресекает всякие попытки
оформления коллективного субъекта, способствуя, таким образом, об-
разованию пустыни между повседневной жизнью групп «своих» и
властью. Разорванное общество, или «общество в форме песочных
часов», становится материализацией русской/советской/постсоветской
модели взаимодействия власти и граждан.
Возвращаясь к аналитической схеме, предложенной во введении,
мы можем теперь ее уточнить. Два «полюса» «общества в форме пе-
сочных часов» существуют практически автономно и независимо друг
от друга (рис. 30). Незавершенный характер модернизации, незавер-
364
Г осударство
Контроль
насилия
Система
правосудия
Система
представительств
интересов
Г ражданское
^общество
Контроль
насилия
Система
правосудия
Повседневная
жизнь
Система
представительств
интересов
Рис. 30
шенность строительства «большого» общества означает, что каждый
элемент социальной конструкции представляет собой самодостаточ-
ную «солнечную систему» в миниатюре, маленькое общество. Отсут-
ствие системы правосудия, признанного всеми акторами, обусловли-
вает сосуществование множества правосудий, — по числу «малень-
ких» обществ. Отсутствие системы социального и политического
представительства интересов граждан в масштабах всей страны сти-
мулирует развитие механизмов социального представительства, дей-
ствие которых ограничено рамками группы «своих». Неспособность
управлять насилием современными методами, т.е. через его институ-
ционализацию, объясняет рецидивы использования насилия даже внут-
ри групп «своих», и т.д. В действительности такая картина заставляет
вспомнить об автаркической, изолированной экономике, которая про-
изводит все необходимые товары и услуги сама, без использования
преимуществ международной торговли и системы международного
разделения труда. В конечном счете, все необходимые компоненты
производятся, но ценой больших издержек, меньшего выбора и ис-
ключения из международного рынка (являющегося в этом примере
аналогом «большого» общества).
Впрочем, негативный компромисс граждан с государством, деви-
зом которого могла бы быть следующая фраза: «Если государство по-
зволит нам организовывать повседневную жизнь по-своему, то мы не
будем ставить вопрос о характере легальной власти», менее всего пред-
полагает статичную ситуацию. Такой компромисс отражает результат
двух противоположных тенденций: желания государства расширить
сферу контроля повседневной жизни и обратно направленного жела-
ния граждан освободиться из-под влияния государства, жить самосто-
ятельной В общем и целом история рассматриваемой страны сводит-
ся к бесконечным колебаниям между крайностями: от доминирования
центробежных сил — к доминированию центростремительных, от
365
авторитаризма — к локализму и обратно. Историк и социальный фи-
лософ Александр Ахиезер разделяет российскую историю от Киевс-
кой Руси вплоть до 90-х годов двумя циклами, каждый из которых
начинается с экспансии локальных ценностей и норм, а завершается
укреплением авторитарной власти2 (табл. 124). Как представляется,
новейшая история сводится к экстраполяции указанных тенденций.
Таблица 124
Доминирующие модели социальных отношений Этапы первого цикла (от древности до 1917 г.) Этапы второго цикла (от 1917 г. до 1991 г.)
Ранний соборный идеал Киевская Русь 1917 — первая половина 1918
Умеренный ранний автори- тарный идеал От правления Ивана Калиты до Смуты Военный коммунизм
Идеал раннего компромисса От Смуты до царствования Алексея Михайловича Новая экономическая поли- тика
Крайний авторитаризм От царствования Алексея Михайловича до царствова- ния Анны Иоановны Эпоха Иосифа Сталина
Идеал позднего компро- мисса 1762 г. (освобождение дво- рянства) — 1825 г. (движе- ние декабристов) «Оттепель» (эпоха Никиты Хрущева)
Поздний авторитарный идеал Царствование Николая I Эпоха Леонида Брежнева
Поздний соборный идеал Реформы второй половины XIX в. Перестройка (эпоха Михаи- ла Горбачева)
Бесконечные колебания подтверждают, что государство в этой стра-
не лишено своей собственной логики, которую в западных странах
называют гражданским императивом, заключающимся в подчеркива-
нии значимости общего интереса (interet general) в отличие от интере-
сов частных (в используемых здесь терминах гражданский императив
значим в рамках согласованной власти). «Суверен гражданского об-
щества олицетворяет конвергенцию воли отдельных лиц, когда граж-
дане дистанцируются от своих частных интересов и подчиняют их
общему благу»3. Напротив, российское государство само воспроизво-
дит логику «маленького» общества. По выражению Оноре де Бальза-
ка, «закон общего интереса [...] замещается законом интереса частно-
го». «Такое государство не является совокупностью институтов, но
персонификацией нации, народа, в результате чего глава государства
также напрямую связан с нацией, с народом»4.
Таким образом, все зависит от частных интересов группы «своих»
людей у власти: интересов фискальных, интересов в геополитической
игре и т.д. Государство в «маленьком» обществе всегда ориентирова-
но на максимизацию ренты группы, контролирующей власть, какими
бы популистскими ни были официальные слоганы. Такая целевая функ-
ция не имеет ничего общего с максимизацией благосостояния граж-
366
дан общества в целом. Это государство близко к идеальному типу, ко-
торый назван Дугласом Нортом эксплуататорским государством5. Его
интересы могут временно совпадать как с усилением контроля за по-
вседневной жизнью граждан, так и с ее либерализацией. Единствен-
ным значимым фактором следует признать политическую и социаль-
но-экономическую конъюнктуру, складывающуюся на данный момент.
Вероятно, в сверхдлинных циклах Кондратьева стоит искать еще одно
объяснение циклических колебаний между авторитарной моделью
государства (навязанной властью) и государством — «ночным сторо-
жем» (рассогласованной властью)6.
Идея государства как одной из групп «своих» людей наряду с дру-
гими, единственное отличие которой заключается в значимости ре-
сурсов, контролируемых «своими» у кормила власти, позволяет нам
правильнее интерпретировать устойчивые ассоциации государства со
словом «мафия» в сознании простых граждан. На первый взгляд отве-
ты на вопрос «Что вы понимаете под словом “мафия”?», заданный
сотрудниками ВЦИОМ в начале 90-х годов, кажутся удивительными.
Более чем в двух третях ответов так или иначе упоминается государ-
ство (табл. 125)7!
Таблица 125
Деятельность в теневом секторе экономики 43
Бюрократы из министерств и ведомств 36
Партийно-государственный аппарат 34
Криминальные элементы 25
Ассоциация государства с мафией теряет свой парадоксальный ха-
рактер, как только мы вспоминаем конгруэнтность социальной орга-
низации российских групп «своих» людей и итальянской мафии. Ина-
че говоря, в сознании постсоветских людей государство воспринима-
ется как группа «своих», которая присваивает и «приватизирует»
публичное, общественное пространство. И здесь не важно, какую кон-
кретную форму принимает группа «своих»: номенклатуры, семьи пре-
зидента или выходцев из КГБ. Мы видели, что такая тенденция к при-
ватизации характерна для естественной эволюции любой группы «сво-
их», так как речь идет об амальгаме традиционного и «проектного»
соглашений. Следовательно, приватизация общественного простран-
ства группами «своих», не важно, находящихся у кормила власти или
нет, означает смерть еще до рождения институтов гражданского об-
щества. Итак, тенденции к приватизации позволяют объяснить край-
нюю нестабильность и постоянное разрушение институтов гражданс-
кого общества в постсоветских странах (рис. 31).
367
Группа «своих» стремится приватизировать и материальные ресур-
сы, к которым имеют доступ ее члены. Ресурсы, к которым имеют до-
ступ члены группы «своих», «приватизирующих» государство, значи-
тельно превосходят доступные остальным группам «своих» ресурсы.
В богатой природными ресурсами России контроль над добычей не-
фти и газа пополняет традиционный список ресурсов эксплуататорс-
кого государства: налоги и взятки. Государство, контролируемое груп-
пой «своих», никогда не рассматривает налоги как совершенный суб-
ститут взяток, так как последние исключают какой-либо контроль со
стороны «чужих», т.е. членов других групп «своих». Государство об-
ходит закон точно так же, как делают это его граждане для достиже-
ния частных целей. Вот, например, теневые тарифы, взимаемые пред-
ставителями эксплуататорского государства сверх официальной так-
сы за услугик (табл. 126).
Таблица 126
Услуга или лицензия Средняя «цена», в американских долларах % предприятий, которые пла- тили взятки
Регистрация предприятия 288 44
Визит представителя санэпидемстанции или ин- спектора пожарной охраны 67 23
Визит налогового инспектора 250 21
Установка телефона 1071 100
Аренда помещений (за 1 кв. м в месяц) 26 39
Лицензия на экспорт 643 43
Лицензия на импорт 133 50
Таможенное декларирование (% от стоимости) 5 48
Банковский кредит в рублях (на выгодных условиях), % 8 38
Банковский кредит в валюте (на выгодных условиях), % 23 53
Таким образом, уровень коррупции может служить неплохим ин-
дикатором действительной величины общества. Чем выше уровень
коррупции, тем «меньше» общество, каким бы ни была его роль в гео-
политической игре. Согласно этому критерию, постсоветские страны
значительно менее продвинуты на пути к «большому» обществу, чем
368
многие другие. Таблицы 127 (с оценкой уровня коррумпированности
государственных чиновников в % от общего числа контрактов частно-
го бизнеса с государством9) и 128 (с оценкой этого же уровня в абсо-
лютных цифрах от 1 — минимальная коррупция до 10 — максималь-
ная10) иллюстрирует арьергардные позиции постсоветских стран на
пути модернизации.
Таблица 127
Постсоветские страны 65
Страны Магриба (Алжир, Марокко, Тунис) 50
Страны Восточной Европы 40
Страны Латинской Америки 39
Страны Среднего Востока 36
Страны Западной Европы, США и Канада 12
Таблица 128
Место Страна Место Страна
1 Финляндия (минимальный уро- вень коррупции) 46 Бразилия
2 Дания 49 Чехия
3 Новая Зеландия 50 Колумбия
17 США 54 Египет
20 Германия 56 Турция
23 Франция 73 Казахстан
28 Эстония 81 Россия
29 Италия 83 Украина
31 Венгрия 84 Азербайджан
35 Уругвай 89 Уганда
38 Литва 90 Нигерия
45 Польша 91 Бангладеш (максимальный уро- вень коррупции)
Восприятие государства как особой группы «своих» людей, как
мафии позволяет глубже понять причины экстраординарного дуализ-
ма в отношении постсоветских людей к своему государству. С одной
стороны, наблюдается глубокое недоверие к институтам легальной
власти и их игнорирование. Хотя результаты приводимых в табл. 129
опросов не вполне сравнимы между собой, они свидетельствуют о
тенденциях к отторжению институтов государства.
Более того, если в «большом» обществе недоверие к одному из ин-
ститутов государства не исключает доверия к другим (в результате диф-
ференцированного характера доверия, см. раздел 2.4), то в России на-
блюдается недоверие к государственным институтам в целом. «Демок-
ратия не требует, чтобы индивиды доверяли всем институтам, но она
предполагает, что они считают возможным доверять по крайней мере
тем институтам, которые способствуют защите их интересов»11. В «ма-
леньком» обществе не выполняется даже это последнее условие.
369
Таблица 129
Государственный институт 1993* 1998** 2000*** Германия**** X
Армия 62
Суды 40 16 13 X
Милиция 27 14 X
ФСБ 38 18 24 X
Телевидение 36 27 X 56
Президент 33 5 48 67
Профсоюзы 24 11 X 37
Муниципальные органы 21 13 X X
Парламент (Совет Федера- ции / Государственная Дума) 20 11,5/9 13/х 55
Политические партии 7 X X 13-41
Банки X 5,5 X 22
* % доверяющих тем или иным институтам (Rose R., «Distrust as an Obstacle
to Civil Society» H Studies in Public Policy, n°226, 1994, p.14).
** % тех, кто скорее доверяет этим институтам (Мансуров В. [под род.],
Указ, соч., с.9).
*** % позитивных ответов на вопрос «В какой мерс тот или иной институт
заслуживает доверия?» («Пять меся1(ев с Путиным» И http://www.polit.ru,
13.06.2000, данные ВЦИОМ).
**** % имеющих позитивное восприятие того или иного института (Die
Zeit, 3O.Juli 1998, S. 12, данные Fricdrich-Ebcrt-Stiftung по западным землям
Германии).
С другой стороны, государство само действует по тем же прави-
лам, что используются россиянами для организации их повседневной
жизни. Выражаясь аллегорически, государство — своего рода двой-
ник «маленького» общества, двойник-монстр (double monstrueux).
«Двойник-монстр воплощает собой все то, к чему каждый человек
одновременно и стремится, и испытывает отвращение, чего он хочет
достичь и от чего избавиться»12. Постсоветские люди с ненавистью
относятся к государству, потому что оно воспроизводит логику груп-
пы «своих» и поэтому рассматривает граждан как «чужих». Но в то же
время постсоветские люди неспособны избавиться от такого госу-
дарства, в котором материализуется их собственный образ жизни, их
собственные взгляды и поведение. Навязанную или рассогласованную
власть следует признать обратной стороной любого «маленького» об-
щества. То есть такое государство становится идеальным «двойни-
ком-монстром» «маленького» общества.
В данном контексте мы можем позволить себе сделать несколько
ремарок относительно феномена нынешнего Президента РФ Влади-
мира Путина. Использование термина «феномен» отнюдь не случай-
но, ибо широкая поддержка действий Президента никак не связана с
370
ощутимыми на уровне повседневной жизни результатами проводимой
им политики. Владимир Путин был избран Президентом, так и не пред-
ставив внятной экономической, политической или социальной про-
граммы (да и до сих пор такая программа не была предложена). Воп-
реки этому более двух третей россиян (69% в апреле 2000 г., 71% в
мае 2000 г., 75% в феврале 2001 г.13) лично доверяют своему Прези-
денту. Однако ошибочно объяснять такое беспрецедентно высокое
доверие харизмой лидера, так как только 3% россиян испытывают
восхищение его личностью. Доминирующее в общественном созна-
нии отношение к Президенту можно свести к следующей фразе: «Я не
могу сказать о нем ничего плохого» (табл. 130 с ответами на вопрос
«Как вы определите свое отношение к В. Путину?»). 49% россиян не
испытывают никакого беспокойства относительно близости нынеш-
него Президента к «семье» предыдущего, Б. Ельцина, и зависимости
от этой группы «своих» (табл. 131). Как обвинять другого в том, чем
пользуются в своей повседневной жизни? Перед лицом парадоксаль-
ного доверия к главе государства нам остается лишь предположить,
что объяснение заключается в колебаниях между стремлением быть
похожим на него и ненавистью. «Он такой же, как и мы» (32% росси-
ян чувствуют симпатию к своему Президенту, ср. латинское слово
sympatia, означающее «факт испытывания тех же чувств»)14. Впрочем,
дуальный характер отношения к Президенту неизбежно рано или по-
здно проявится, и доверие к главе легальной власти быстро уступит
место ненависти, как это произошло с предыдущим Президентом.
Таблица 130
Чувство Март 2000 г. Май 2000 г. Сен- тябрь 2000 г. Ноябрь 2000 г. Январь 2001 г. Март 2001 г.
Не могу сказать ничего плохого 34 35 33 36 41 34
Симпатия 29 28 25 31 29 32
Настороженное, выжидательное 14 18 13 11 12 13
Нейтральное, безразличное 11 8 12 11 10 10
Ничего хорошего 5 3 9 4 4 4
Антипатия 2 1 1 1 1 1
Восхищение 3 3 3 4 2 3
Затрудняюсь сказать 4 4 2 1 3 3
Хотя социально-экономическая программа Президента не была
четко сформулирована и обсуждена в ходе публичных дебатов, его
действия позволяют предположить, что он воспринимает проблемы
«разорванного» общества под углом тенденций к регионализации и
«разрыву» имперской России. Учитывая такую специфику восприя-
тия, следует ожидать либо дальнейшего укрепления властной верти-
371
25-4300
Таблица 131
Беспокоит ли вас, и если да, то в какой мере то, что В. Путин тесно связан с «семьей» Ельцина? Март 2000 г. Июнь 2000 г. Август 2000 г. Ок- тябрь 2000 г. Де- кабрь 2000 г. Фев- раль 2001 г.
Совершенно не беспокоит 17 20 31 21 32 27
Не могу сказать, что беспокоит 21 21 29 26 21 22
В какой-то мере беспокоит 29 34 20 28 24 26
Очень беспокоит 26 21 15 20 17 20
Затрудняюсь сказать 7 4 5 5 6 5
кали на основе авторитарной власти15, что вполне впишется в циклы
российской истории (после господства раннего соборного идеала,
умеренного раннего авторитарного идеала и идеала раннего компро-
мисса, сменившихся во время эпохи Б. Ельцина), либо к поиску ии-
ститутов-«посредников» между государством и «маленьким» общест-
вом. Учитывая специфику правил игры, которые исповедует эксплуа-
таторское государство, и значительную зависимость от международных
финансовых и сырьевых рынков (Россия является одним из крупней-
ших заемщиков), поиск посреднических институтов может свестись к
копированию чилийской модели образца 70-80 годов или некоторых
элементов китайской модели 80-90-х годов. В этих странах рынок
играл роль субститута гражданского общества как механизма соци-
альной и политической интеграции (рис. 32). Подчеркнем, что речь
может идти о локальном и международном, ио не национальном рын-
ке. Возникновение национального рынка в рамках «маленького» об-
щества исключено, как мы показали выше16. Иначе говоря, складыва-
ющаяся на сегодня ситуация не дает оснований надеяться на прекра-
щение колебаний между авторитаризмом и локализмом, навязанной и
рассогласованной властью.
372
Возвращаясь к поставленному во введении вопросу относительно
того, уместно ли в постсоветском контексте использование термина
«мафия», мы можем следующим образом резюмировать проделанный
анализ. Нет сомнения, что организованная преступность является
неотъемлемой частью постсоветского пейзажа. Более того, вне зави-
симости от региона или сферы деятельности в основе организован-
ной преступной деятельности лежат одни и те же принципы, нормы,
понятия. Нормы, рожденные тюремной средой (понятия), и судьи,
ответственные за их применение (воры в законе, авторитеты и смот-
рящие), являются своеобразным каркасом любой теневой или крими-
нальной деятельности в России. Собственно, организованный харак-
тер преступности как раз и заключается в наличии общего норма-
тивного пространства и теневого правосудия. Однако российские
криминальные организации существенно отличаются от собственно
мафии. Например, в российской криминальной среде нет аналога
Coupole — региональных и межрегиональных комиссий (сходки во-
ров в законе не носят регулярного характера и их деятельность менее
формализована). Основная организационная единица российского кри-
миналитета — бригада, начисто лишена патриархальной и «домаш-
ней» атмосферы мафиозной семьи, коски (cosca) и т.д. Таким обра-
зом, если оставаться на уровне структурного и организационного ана-
лиза, то мы вынуждены признать отсутствие мафии в постсоветском
мире. Это слово следовало бы признать красивой метафорой.
Напротив, когда на первый план выходит социологический анализ
организованной преступности, то сразу же становятся очевидным и
конгруэнтность, сродство двух «маленьких» обществ, сицилийского и
постсоветского. Именно в институциональном контексте «маленько-
го» общества формируется мафиозная ментальность, дух дискрими-
нации «чужих», тех, кто не входит в круг «своих» людей. «Мафия —
это прежде всего ментальная привычка, образ мышления... Она отра-
жает скорее идею, чем особый тип организации»17. Мафиозная мен-
тальность господствует там, где превращение «маленького» общества
в «большое» оказывается незавершенным. Организованная преступ-
ность материализует и доводит до крайних форм идею организации
повседневной жизни в постсоветском обществе в целом. Вот почему
она становится еще одним «двойником-монстром» простого постсо-
ветского человека, не менее совершенным, чем государство. Умноже-
ние числа двойников вследствие воспроизводства одной и той же мо-
дели социальной организации в различных сферах деятельности (от
государственного строительства до криминальной деятельности) не
должно удивлять. Отсутствие четких границ между сферами деятель-
373
25*
ности существенно облегчает этот бесконечный процесс «клонирова-
ния» менталитета «маленького» общества.
Постсоветские люди испытывают ненависть к криминальным эле-
ментам, но эта ненависть естественным образом сосуществует в их
сознании с желанием походить на них. Криминальные элементы назы-
ваются россиянами в числе трех социопрофессиональных групп, кото-
рые в наибольшей мере выиграли от реформ 90-х годов1* (табл. 132).
Таблица 132
Служащие банков, страховых компаний / 1 ? 75,2 -
Государственные функцийнеры . ( < шшшшяш
Криминальные элементы .
Предпринимател и 58,5
Директора предприятий . 46.5
'Коммерсанты 1 . V ' , Я? о Я- — ' '•
Инициативные люди .. 22,6:;/ '
Работники милиций, ФСБ \ ; ; «в
Военнослужащие 1,9
Рабочие промышленных предприятий 1,8
Крестьяне 1,4
Ученые 1,3
Медицинские работники 1,1
Учителя средней школы 0,6
Другие социопрофессиональные группы 1,7
Напомним, что речь идет о реформах, результаты которых пози-
тивно оцениваются лишь 8,6% россиян (0,7% россиян считают, что
реформы полностью соответствуют их интересам, 7,9% — что более
или менее соответствуют)19. Несмотря на это, слова «крутой», «кру-
то», используемые обычно для описания представителей криминаль-
ного мира, которым сопутствует успех, прочно вошли в повседнев-
ную речь 90-х годов и получили исключительно уважительный отте-
нок. Прилагательное «крутой» стало синонимом человека сильного,
богатого, не останавливающегося перед насилием и умеющего под-
чинить своей воле других людей, — «чужих». Если вы спросите обыч-
ную девушку-подростка об идеале ее друга, она, вероятно, воспро-
изведет образ «крутого парня», причем не важно, будет ли при этом
сделан акцент на чисто криминальном характере его занятий или нет.
В качестве гипотезы можно предположить, что тенденция к ненави-
сти, отторжению «двойников-монстров» преобладает в тех случаях,
когда шансы на то, чтобы стать похожим на них, «приватизировать»
их, расцениваются как маловероятные. А стремление походить на
двойник, разом теряющий свои «монструозные» черты, — когда по-
являются шансы сделать его «своим» или же самому стать подоб-
ным «крутым парнем».
374
Акцент на нормах как на ключевом элементе мафиозной организа-
ции позволяет использовать новые методы криминалистического рас-
следования. Такой подход вполне вписывается в последние тенден-
ции развития уголовного права, например, в Италии. В частности, ста-
тья 4161 Уголовного кодекса Итальянской Республики предусматривает
уголовную ответственность за членство в мафиозных организациях,
определяемое как подчинение требованиям некоторых норм', правила
молчания (omenta), отказ от любых контактов с органами официаль-
ного правосудия и т.д. С этой точки зрения организованную преступ-
ность отличает именно наличие общего нормативного пространства.
Когда сбор информации о преступлении затруднен или невозможен,
следователи могут перенести акцент на изучение социального пове-
дения подозреваемых в его совершении лиц. Если в повседневном по-
ведении индивида встречаются элементы криминальной субкультуры
(а это определяется и косвенным методом, — с помощью интервью
или анкетного опроса), то данный факт мог бы служить дополнитель-
ным основанием для дальнейших расследований его деятельности20.
* * *
Одновременное существование двух «двойников-монстров» «ма-
ленького» общества, государства и организованной преступности, обус-
ловливает их конкуренцию, потому как они оба нацелены на одно и то
же: обеспечение порядка на основе правил, понятных населению, под-
держание «маленького» общества в состоянии равновесия. Следова-
тельно, существует лишь один рынок защиты, на котором государство
и организованная преступность предлагают товары-субституты. Учи-
тывая, что на данном рынке присутствуют только два продавца, он
далек от совершенно конкурентного21. Скорее он близок по своим ха-
рактеристикам к олигополии, отличающейся нестабильностью и не-
совпадением равновесия(й) с оптимумом по Парето22. «То есть они
(воры, авторитеты) оградят тебя от беспредела — но ты будешь пла-
тить определенную ставку ворам. То же самое, если ты обратишься
под крышу в официальные органы — в РУОП и в другие организа-
ции... В органах (ставка) где-то на 15 процентов выше... А эффектив-
ность защиты и правосудия? Нулевая. И там и там? И там и там то
же самое, разницы никакой. Потому что у меня на воле у самого была
государственная охрана, я имел восемь телохранителей лично, кото-
рые имели огнестрельное оружие, которые имели право применять
его для защиты, но мне также приходилось обращаться к ворам — ну,
были такие случаи, что мне приходилось обращаться и к ним. Но, в
375
принципе, эффект — никакой. И там и там — они между собой лучше
ладят, чем я с ними. Крыша, секьюрити — они между собой быстро
находят общий язык — дескать, вы не трожьте здесь, а мы не будем
трогать там»23. Как свидетельствуют приведенные выше ассоциации
со словом «мафия», государство и организованная преступность вос-
принимаются в сознании простых постсоветских людей как одно и то
же, Quisti е la stressa cosa — Cosa nostra.
Экономическая стагнация обостряет конкуренцию двух «крыш» за
становящиеся более редкими ресурсы. Если в начале 90-х годов госу-
дарство еще могло позволить организованной преступности контро-
лировать некоторые банки24, то безжалостная борьба государства с
альтернативной «крышей», без сомнения, будет одним из символов
первого десятилетия XXI в. К сожалению, без глубокой реформы са-
мого русского (советского) постсоветского государства эта борьба рис-
кует превратиться в войну между двумя мафиями, одинаково далеки-
ми и одинаково близкими населению. В лучшем случае в ее результа-
те будет обеспечено сохранение порядка в «маленьком» обществе:
ситуация будет находиться в рамках приемлемого, терпимого, ценой
отказа от модернизации. В худшем же случае борьба против организо-
ванной преступности приведет к разрушению прежнего порядка, не
сопровождающемуся становлением нового, цивилизованного поряд-
ка. В руках государства находится инициатива в этой партии, которую
можно выиграть, либо надеясь на ошибки противника, либо исполь-
зуя совершенно новую стратегию. Привычное е2-е4 приведет не только
к воспроизводству «маленького» общества, не только обусловит пора-
жение в партии, но и поставит под вопрос перспективы страны как
таковой.
Как нам представляется, первый ход был именно е2-е4...
Примечания
1 Данный тезис объясняет циклические колебания легальной власти: от на-
вязанной, вплоть до тотальной, до рассогласованной и обратно.
2 Ахисзср А., Указ. соч.
3 Boltanski L., Thcvcnot L., Op. cit., p. 137-138.
4 Tourainc A., «La parole et le sang», p. 205, (курсив наш. — А.О.).
5 North D., «Structure and Change in Economic History», p. 22-24. Структура
эксплуататорского государства детально анализируется в: Олейник А., «Ин-
ституциональная экономика», глава 11, лекция 22.
6 Интересно, что либеральный идеал государства зачастую понимается рос-
сийскими либералами именно как локальный идеал. См., например, идеи
376
Виталия Найшуля, одного из видных представителен российского либера-
лизма, касательно возрождения до-им перс кой России (России городов) и
локального рынка (Найшуль В., «Рубеж эпох. Рассуждения экономиста в
канун грядущей смены политического режима» // http://www.poIit.iTi,
10.03.2000).
7 Levada Yu., Op. cit., p.41. См. также таблицу с ассоциациями заключенных
со словом «государство».
х Kaufman D., «Corruption in transition economies», in Newman P. (cd.), «The
New Palgrave Dictionnary of Economics and the Law», London: Macmillan,
1998, vol. 1, p. 524 (данные получены на основе опроса 50 российских пред-
принимателей, осуществленного в 1996 г.).
9 Ibid., р. 523 (данные Мирового банка). Отметим в скобках, что советник
Президента РФ по экономическим вопросам Андрей Илларионов как-то
сказал, что Россия значительно ближе к странам Магриба, чем это обычно
думают.
10 Источник: http://gazcta.ru от 27.06.2001 (данные международной неправи-
тельственной организации Transparency International).
11 Rose R., «Distrust as an Obstacle to Civil Society», p. 5.
12 Girard R., Op. cit., p. 230.
13 Источник данных, используемых в данном параграфе: «Отношение к Вла-
димиру Путину»//http://www.polil.ru; «Путин: надежды и ожидания»//http:/
/www.polit.ru/documcnts/407923.html, «Как россияне любя г Путина» // http:/
/www.polit.ru/documcnts/406154.html (результаты опросов ВЦИОМ). Инте-
ресно отметить значимость для общественного сознания относительно до-
верия Президенту следующего аргумента: «У него слова нс расходятся с
делом». Хотя без ожидания соответствия между словами и реальными дей-
ствиями невозможно доверие как норма повседневной деятельности (см.
раздел 2.4), такое ожидание недостаточно для возникновения институцио-
нального доверия как ключевого элемента демократии. Парадоксально,
но советские люди 30-х годов аналогичным образом объясняли свое восхи-
щение Сталиным: «У него слова нс расходятся с делом» (см.: Лебина И.,
Указ, соч., с. 157).
14 «Наш президент — один из нас и выросший среди нас. Лично в нас это
вселяет надежду», — так заканчивается статья о Президенте в одной из
наиболее массовых российских газет (Стешин Д., Крутов А., «Секретный
дневник Путина» // Комсомольская правда от 13.03.2001).
ь Заметим, что опасность становления авторитаризма все еще недооценива-
ется общественным сознанием в России.
Беспокоит ли вас и если да, то в какой мере то, что В. Путин может установить жесткую диктатуру Март 2000 г Июнь 2000 г Август 2000 г. Октябрь 2000 г. Декабрь 2000 г Февраль 2001 г
Совершенно не беспокоит 22 21 29 23 32 29
Не могу сказать, что беспокоит 29 26 29 29 24 29
В какой-то мере беспокоит 24 30 23 28 23 23
Очень беспокоит 12 15 12 15 13 12
Затрудняюсь сказать 13 8 7 5 8 7
Источник: «Как россияне любят Путина» // http://www.polit.ru/documcnts/
406154.html (данные ВЦИОМ).
377
16 Назначение Андрея Илларионова, крайнего либерала, на пост главного эко-
номического советника Президента РФ, а также поддержка, которой он
пользуется со стороны последнего, служат дополнительными аргументами
в пользу такого сценария.
17 Schiavo G., Op. cit., р. 21.
1Х Мансуров В. (под род.), Указ, соч., с. 16.
19 Там же.
20 Мы попытались применить подобный подход к анализу природы вывози-
мых из России капиталов: имеют ли они криминальную, внелегальную или
легальную природу? Нами была предложена методика, позволяющая ис-
пользовать для этого информацию о поведении оператора сделок по выво-
зу капитала в ряде повседневных ситуаций: за рулем автомобиля, связан-
ных с участием родственников в бизнесе, с выбором секретаря и т.д. Крат-
кий обзор методики дан в: Гвоздева Е., Каштуров А., Олейник А., Патру-
шев С., Указ. соч. Работы по совершенствованию методики в настоящее
время продолжаются благодаря финансированию Institutdes Hautes Etudes
de la Securite Interieure (I HESI, Париж).
21 Ср. выводы Питера Рейтера о конкурентном характере теневых рынков за-
щиты в США: Reuter Р., «Disorganized Crime. The Economics of the Visible
Hand», Cambridge: the MIT Press, 1983.
22 Параметры равновесия Курно зависят от реакции двух конкурентов на каж-
дое действие друг друга.
23 Интервью № 25. Относительно слова РУОП в криминальных кругах ходи-
ла шутка: «Региональное Управление Организованной Преступности».
24 По данным Управления по борьбе с организованной преступностью МВД
РФ за 1993 г., 14 воров в законе и авторитетов контролировали 79 московс-
ких банков. Например, авторитет Виктор Коледов (Губа) держал под конт-
ролем один из филиалов Сбербанка, банк Национальный кредит, Гсолбанк,
Хэлпбанк (Источник: FLB — FrccLance Bureau, http://www.kompomat.ru).
ПРИЛОЖЕНИЯ
Список собеседников в ходе углубленных
интервью с заключенными
№ Имя, возраст Краткая характеристика Место проведения интервью Время проведения
1а Андрей, 35-40 лет Смотрящий отряда, второй срок, осужден за рэкет в общей сложности к 15 годам лишения свободы (1989), уроженец Ярославля Колония общего режима, г. Ярославль Осень 97
1b Алексей, 20-25 лет Осужден на 6 лет (1994-) за рэкет, «правая рука» собеседника № 1а, уроженец Ярославля
2 Уроженец Горького Тюрьма, г. Владимир Осень 96
За Виктор, 30+ лет Осужден в общей сложности на 18 лет (1984-2002), в том числе за убийство и попытку побега, был в воспитательной колонии Тюрьма, г. Владимир Осень 96
ЗЬ Андрей Юрьевич, 30+ лет Заместитель начальника тюрьмы
4 Валерий, 35-40 лет Смотрящий отряда, ранее «смотрел» за одним из подмосковных городов (1992), был в воспитательной колонии Колония строгого режима, г. Плавск Зима 99
5 25-30 лет Лидер одной из люберецких «бригад», осужден за рэкет, второй срок Колония строгого режима, г. Плавск Зима 99
6 35+ лет Уроженец Крыма, осужден впервые за мошенничество Колония общего режима, г. Тула Зима 99
7 Мироныч, 50+ лет «Арестант», многократно судим, (1995-2005) Колония строгого режима, пос. Социалистический Зима 99
8 20-25 лет Впервые осужден за мелкое вымогательство, ранее работал в совхозе Колония общего режима, г. Тула Зима 99
9 Герман, 27 лет Завхоз, уроженец Тулы (1994- 2000), ранее «смотрел» за камерой в СИЗО, осужден впервые за ряд экономических преступлений Колония общего режима, г. Тула Зима 99
10 30+ лет Впервые осужден за мошенничество (1997-), завхоз, уроженец Молдавии Колония общего режима, г. Тула Зима 99
11 40+ лет Завхоз, бывший работник ГАИ, осужден впервые, ранее «смотрел» за камерой в СИЗО Колония общего режима, г. Тула Зима 99
379
№ Имя, возраст Краткая характеристика Место проведения интервью Время проведения
12 50+ лет Знакомый собеседника № 7, арестант, многократно судим Колония общего режима, г. Тула Зима 99
13 Владимир, 50+ лет Уроженец Тулы, опыт заключения в 70-е годы (1993-2003), верующий Колония строгого режима, г. Плавск Зима 99
14 40+ лет Многократно судим, опыт заключения в 80-е годы Колония строгого режима, г. Плавск Зима 99
15 25 лет Работник таможни, уроженец Москвы (1998-2004), ранее несудим Колония строгого режима, г. Плавск Зима 99
16 Владимир, 40+ лет Опыт заключения в 70-е годы, осужден за убийство брата, знакомый собеседника № 7 Колония строгого режима, г. Плавск Зима 99
17 50 лет Уроженец Костромы, опыт заключения в 50-е годы, был в воспитательной колонии Колония строгого режима, пос. Североонежск Весна 99
18 50 лет Опыт заключения в 60-е годы (в общей сложности 7 судимостей, 20 лет лишения свободы), карманник, уроженец Крыма, арестант(1997-1999) Колония общего режима, г. Тула Зима 99
19 20+ лет Уроженец Тулы (1997-2004). осужден за экономическое преступление, окончил первый курс университета, первая судимость Колония общего режима, г. Тула Зима 99
20 Сергей, <18 лет (1998-2001), осужден за наркотики Воспитательная колония, г. Алексин Зима 99
21 Николай, 51 год Опыт заключения в 70-е годы, многократно судим (1997-), арестант, уроженец Ленинграда Колония строгого режима, пос. Североонежск Весна 99
22 Николай, 50+ лет Уроженец Ленинграда, опыт заключения в 60-е годы, осужден на 10 лет (1997-2006) за разбой, многократно судим Колония строгого режима, пос. Североонежск Весна 99
23 30+ лет Смотрящий, осужден за рэкет, уроженец Твери, находится в ПКТ Колония строгого режима, пос. Ерцево Весна 99
24 Юрий, 42 года Уроженец Новгорода, опыт заключения в 70-е годы, многократно судим, осужден за убийство (1991-1999), находится в ПКТ в течение последних двух лет, ранее был смотрящим Колония строгого режима, пос. Ерцево Весна 99
25 30+ лет Уроженец Баку, вырос в интернате, занимался бизнесом в Москве, осужден за мошен- ничество (1995-2001), ранее «смотрел» за камерой в СИЗО Колония строгого режима, пос. Социалис- тический Зима 99
26 Роман, 35+ лет Уроженец Тулы (1997-2000), многократно судим Колония общего режима, г. Тула Зима 99
27а 20+ лег Уроженец Тульской обл. (1994- 2009) Колония общего режима, г. Тула Зима 99
27b Николай, 30+ лет Смотрящий, ранее «смотрел» за камерой в СИЗО Колония общего режима, г. Тула Зима 99
380
№ Имя, возраст Краткая характеристика Место проведения интервью Время проведения
28 40+ лет Уроженец Новгорода, второй срок (1980-) Колония строгого режима, пос. Скарлахта Весна 99
29 35+ лет Ранее несудим (1994—), уроженец Москвы Колония общего режима, г. Тула Зима 99
30 Шатохин, <20 лет Уроженец Щекино (1996-2000), «бугор» (в воспитательных колониях: активист и «смотрящий» одновременно), осужден за разбой Воспитательная колония, г. Алексин Зима 99
31 Валерий, 18 лет (1998-), был в серьезном конфликте с «буграми» Воспитательная колония, г. Алексин Зима 99
32 18 лет, Н Уроженец Москвы (1997-2000), беседа состоялась в первые дни его пребывания в колонии Воспитательная колония, г. Алексин Зима 99
33а, b, с Сергей, Николай, Илья, <18 лет Все трое стремятся жить «по понятиям», один из них - активист, лидер «пятерки» (группа из пяти несовершеннолетних осужденных) Воспитательная колония, г. Алексин Зима 99
34 Сергей, <18 лет (1996-2001) Воспитательная колония, г. Алексин Зима 99
35а 25+ лет Смотрящий, в ходе беседы с ним были обсуждены предварительные результаты анкетного опроса Колония строгого режима, пос. Североонежск Весна 99
35b 35+ лет Участвовал в обсуждении по просьбе собеседника № 35а
36 41 год Четырежды судим (в первый раз в 1976 г.) (1997-2011), уроженец Архангельска Колония строгого режима, пос. Североонежск Весна 99
37 40+ лет Уроженец Архангельска, четырежды судим (в первый раз в 1977 г.), (1994-2005), Колония строгого режима, пос. Североонежск Весна 99
38 Сергей, 37 лет Уроженец Орла, многократно судим (в первый раз в 1979 г.) Колония строгого режима, пос. Скарлахта Весна 99
39 35+ лет Предприниматель, трижды судим (в первый раз в 1985 г.), уроженец Москвы Колония общего режима, г. Тула Зима 99
40 Владимир, 40+ лет Начальник отдела воспитательной работы с осужденными Колония строгого режима, пос. Североонежск Весна 99
41 Сергей, 30+ лет Смотрящий за карточными играми, осужден за грабеж, беседа не записывалась на диктофон Колония строгого режима, пос. Североонежск Весна 99
381
Сюжеты структурированных интервью
с заключенными
1. Организация повседневной жизни в заключении:
1.1. Доверие в среде заключенных.
1.2. Семьи осужденных, их организация.
1.3. Отношения с земляками.
1.4. Материальные условия жизни, их изменение в последние годы.
1.5. Труд заключенных.
1.6. «Теневое» производство в тюрьме.
1.7. Сравнение тюремного и российского обществ.
2. Нелегальная власть в тюрьме:
2.1. Повседневные конфликты и способы их разрешения.
2.2. Смотрящие, их роль.
2.3. Доверие к смотрящим.
2.4. История появления смотрящих.
2.5. Нелегальное правосудие: понятия и их изменение.
2.6. Санкции за нарушение понятий.
2.7. Формы и динамика насилия в тюрьме.
2.8. Общак и управление его ресурсами.
2.9. Участие авторитетов в бизнесе.
2.10. Процедуры посвящения в тюремное сообщество.
3. Легальная власть в тюрьме:
3.1. Отношения заключенных с администрацией.
3.2. Доверие к администрации.
3.3. Использование администрацией насилия.
3.4. Сравнение режимов содержания и типов пенитенциарных
учреждений.
3.5. Аргументы «за» и «против» камерной системы.
3.6. «Черные» и «красные» колонии.
3.7. Права заключенных и механизмы их защиты.
4. Расслоение тюремной среды:
4.1. Касты и дуализм понятий.
4.2. Отношение к «петухам».
4.3. Роль денег. Новый тип заключенных - «маргарины».
5. Можно ли оставаться самим собой в тюрьме?
5.1. Граница между частной и публичной жизнью.
5.2. Автономия и зависимость в отношениях с администрацией.
6. Сравнение «правил игры», по которым живут в тюрьме и в постсоветском
обществе:
6.1. Сравнение «конституции» повседневной жизни.
6.2. Перспективы реинтеграции после освобождения.
6.3. Процедуры разрешения коммерческих конфликтов.
6.4. Коммерческий опыт.
382
D
1)
2)
D
2)
3)
4)
1)
1)
Вопросы анкеты,рг росiраненной
среди заключенных
Вначале поговорим о ваших отношениях с окружающими людьми
Какое из следующих суждений вы считаете более обоснованным?
Людям можно доверять 2) С людьми надо быть поосторожнее
Доверяете ли вы окружающим вас сейчас людям?
3) Затрудняюсь сказать
Доверяю
Не доверяю
Есть ли сегодня среди ваших друзей:
Родственники
Люди, вместе с которыми вы вместе
отбывали срок ранее
У меня нет друзей
Друзья детства 5)
Товарищи по учебе, службе в армии 6)
7)
Люди, вместе с которыми вы
находитесь сегодня
Бывшие сослуживцы
Изменилось ли ваше положение в ИК к лучшему по сравнению с тем,
которое было два-три года назад?
2) Нет
Ожидаете ли вы изменений к лучшему в вашем положении в ИК?
2) Нет
Да
Да
Какие состояния вы сейчас испытываете чаще (назовите 2-3 основных состояния)?
Одиночество 6)
Ожидание лучшего 7)
Озабоченность 8)
Раздражение 9)
Растерянность
На чью помощь в трудных жизненных ситуациях
вы рассчитываете в первую очередь?
5) На помощь администрации ИК
6) На помощь «смотрящих»
7) На друзей
D
2)
3)
4)
5)
Решимость улучшить свою жизнь
Сострадание к людям
Усталость
Терпение
Только на самого себя
На родственников
На помощь других осужденных
На помощь государства
1)
2)
3)
4) . .
От кого в последнее время вам приходилось получать помощь в сложных ситуациях?
D
2)
3)
4)
5) От администрации ИК
6) От «смотрящих»
7) От друзей
Ни от кого
От родственников
От других осужденных
От государства
Были ли у вас в последние четыре недели:
Да
Да
Да
Да
Письма
Посылки, передачи
Телефонные переговоры
Свидания
П
2)
3)
4)
Нет
Нет
Нет
Нет
Какие качества вы больше всего цените в своих друзьях, знакомых?
(Укажите не более 4-х позиций)
Чувство ответственности за свои
слова, действия
Порядочность
Умение приспосабливаться к любым
обстоятельствам
Коммуникабельность, умение
устанавливать нужные связи
Доброта
Откровенность
Интеллект
Физическая сила
Сила воли
Здравый смысл
Уважение мнения других
Чувство справедливости
7)
8)
9)
Ю)
11)
12)
5)
6)
Начиная с момента первого опроса в 1996 г, анкета претерпевала суще-
ственные изменения. Здесь приводится вариант анкеты по состоянию на
начало 2001 г.
383
Какое из следующих суждений вы считаете более обоснованным?
1) Людям можно доверять 2) С людьми надо быть поосторожнее
Поддержите ли вы других осужденных
в случае возникновения акций массового протеста?
1) Да, безусловно 4) Нет
2) Это зависит от выдвигаемых 5) Затрудняюсь сказать
требований
3) Если в них будут участвовать люди,
которых я уважаю
П
2)
А теперь поговорим о понятиях, по которым живут в колониях.
С каким принципом разрешения конфликтов
вы чаще всего сталкиваетесь в повседневной жизни?
Где сила, там и право 5) Победителей не судят
Если враг не сдается, его уничтожают 6) Подлинные решения проблем
3)
4)
Худой мир лучше доброй ссоры
Кто не успел, тот опоздал
находятся не в дискуссиях, а
благодаря силе и уму отдельных лиц
7) Диалог и поиск баланса интересов
1)
2)
Чье вмешательство в возникающие в вашей среде конфликты
способствует их более быстрому решению?
Администрации ИК
Смотрящих
D
2)
3)
4)
1)
2)
3) Суда, прокуратуры
4) Отсутствие внешнего вмешательства
в ход конфликта
Если бы кто-либо из осужденных начал вас притеснять, то как бы вы поступили?
Использовал бы свои связи
и знакомства
Обратился бы к администрации ИК
Попытался бы договориться
Объединил бы свои усилия с теми,
кто оказался в такой же ситуации
Нарушение каких норм оказывается сегодня наиболее опасным?
Правил и норм, на которых я был
воспитан
Закона
5)
6)
7)
8)
4)
Правил,установленных
администрацией ИК
Правил, установленных авторитетами 5)
и ворами в законе
3) Правил и норм, господствующих
в среде осужденных
Обратился бы за помощью
к смотрящему
Смирился бы
Обратился бы в суд, прокуратуру
Постоял бы за себя
6) Правил, установленных смотрящими
Какими качествами, по вашему мнению, должен обладать «смотрящий» ?
(Укажите не более 4-х позиций)
П
2)
3)
4)
5)
6)
7)
Интеллект
Физическая сила
Сила воли
Здравый смысл
Уважение мнения других
Чувство справедливости
Распоряжение значительными
финансовыми средствами
П
Доверяете ли вы администрации ИК?
Да 2) Нет
8) Чувство ответственности за свои
слова, действия
9) Порядочность
10) Умение приспосабливаться к любым
обстоятельствам
11) Коммуникабельность, умение
устанавливать нужные связи
12) Доброта
13) Откровенность
14) Отказ от любых контактов
с администрацией ИК
Согласны ли вы с утверждением, что все на свете можно купить, вопрос только в цене?
1) Да 2) Нет
Как, по вашему мнению, снизился ли уровень насилия
в вашей среде за последние два-три года?
1) Да, снизился 3) Нет, увеличился
2) Остался без изменений 4) Затрудняюсь сказать
Готовы ли вы поддерживать отношения с неприятным, но полезным человеком?
1) Да 2) Нет
384
1)
2)
Что является главным условием нормальной жизни в колонии?
(Укажите не более 2-х вариантов)
3)
4)
Деньги 5)
Связи и знакомства среди людей, 6)
имеющих влияние на администрацию
ИК
Связи и знакомства в воровской среде 7)
Возможность найти покровителя 8)
Физическая сила
Интеллект
Знание традиций и неписаных законов
Близость к администрации ИК
Можете ли вы припомнить случаи совместных действий осужденных вашего отряда,
колонии, нацеленные на улучшение условий содержания?
1) Нет, не припомню 4) Организация культурно-массовых
мероприятий
2) Ремонт помещений отряда 5) Создание общака
3) Выставление коллективных 6) Совместное обсуждение волнующих
требований к администрации ИК всех осужденных проблем
В каком случае вы могли бы относиться с большим доверием к администрации ИК?
1) Если бы руководство ИК состояло из
людей, достойных уважения
2) Если бы видел, что руководство ИК
3) Если бы видел, что руководство ИК
всегда действует в рамках закона
4) Никогда и ни при каких условиях
принимает во внимание наши
интересы
Может ли в ваших глазах пользоваться авторитетом человек, который вам лично
П
П
D
2)
3)
1)
П
П
2)
3)
неприятен, но его действия соответствуют общепринятым представлениям об
авторитетности?
Да 2) Нет
Доверяете ли вы смотрящим?
Да 2) Нет
К чьему мнению вы с большей готовностью прислушались бы?
Хорошо известных мне людей 4) Администрации ИК
Родственников, друзей 5) Общественному мнению
Смотрящих
Живете ли вы в «семье» ?
Да 2) Нет
Приходилось ли вам менять «семью» на протяжении того времени, что вы
находитесь в данной колонии?
Да 2) Нет
- Кто входит в вашу «семью» ?
Земляки 4) Люди с общими взглядами на жизнь
Родственники 5) Люди, которым я доверяю
Отбывающие срок по одной и той
же статье
D
2)
D
2)
3)
1)
2
3)
4)
Два
Три
Сколько человек входит в вашу «семью»? (Для тех, кто живет в «семье»)
3) Четыре и более
4) Ее численность постоянно меняется
Можете ли вы в случае необходимости обратиться за помощью и защитой:
К администрации ИК
К авторитету или вору в законе
К судье, прокурору
4) К активу осужденных
5) К смотрящему
6) Нет, не могу
В какой период времени вы бы предпочли отбывать полученный срок?
Сейчас
1991-1997
В период «перестройки»
В брежневскую эпоху
5) В сталинскую эпоху
6) До революции 1917 г.
7) Когда и где угодно, но только не
сегодня и не в этой стране
А в какое время вообще вы бы предпочли жить? (Указать не более 2-х вариантов)
1) В 30-е годы XX в.
2) В период НЭПа
3) В тот период, когда пытались
реализовать «модель Андропова»
4) Поздняя перестройка (до начала 90-х)
5) Начало 90-х годов
6) Период революций 1917 г.
(Февральской и Октябрьской)
385
Изменилось ли отношение к вам со стороны администрации ИК
в последние два-три года?
1) Нет, ничего не изменилось 3) Изменилось к худшему
2) Изменилось к лучшему
Знакомы ли вы с текстом нового Уголовно-исполнительного кодекса, введенного в
действие несколько лет назад?
1) Да Какие права для вас наиболее 2) Нет важные? (Укажите не более 3-х)
1) На вежливое обращение 5) На получение посылок, переписку
2) На личную безопасность 6) На телефонные разговоры
3) На приобретение продуктов питания 7) На прогулки
4) На свидания 8) На просмотр ТВ и фильмов
Считаете ли вы, что в полной мере пользуетесь следующими правами:
D На вежливое обращение со стороны персонала ИК Да Нет
2) На личную безопасность Да Нет
3) На приобретение без ограничений продуктов питания Да Нет
4) На свидания Да Нет
5) На получение посылок, на переписку без ограничений Да Нет
6) На телефонные разговоры Да Нет
7) На прогулки Да Нет
8) На просмотр телевидения и кинофильмов Да Нет
9) На приобретение и хранение литературы Да Нет
Считаете ли вы, что невозможность обеспечить всех желающих работать
осужденных приводит к ухудшению их положения?
D Да 2) Нет
Согласны ли вы со следующими правилами:
1) Не делай ничего такого, что может повредить всем нам Да Нет
2) Не кради у ближнего Да Нет
3) Не подглядывай за другими Да Нет
4) Не доноси на других Да Нет
5) Не обращайся к администрации за помощью для разрешения внутренних конфликтов Да Нет
6) Не имей при себе ножи, у каждого есть право на неприкосновенность Да Нет
личности
7) Не бери из столовой еды Да Нет
8) Умей постоять за себя Да Нет
9) Не задавай лишних вопросов Да Нет
Ю) Не проигрывай лишнего в карты Да Нет
11) Не устраивай разборки в пьяном виде Да Нет
12) Опровергай неверные слухи о себе. Накажи распространяю- щего их. Иначе все сказанное - Да Нет
правда
13) Не имей никаких контактов с «опущенными» Да Нет
Как вы относитесь к гомосексуализму в среде осужденных?
1) Рассматриваю его только как крайний 3) Это вполне нормальное явление, когда
вид наказания за серьезные люди подолгу лишены возможности
проступки жить нормальной сексуальной жизнью
и когда это происходит на добровольной основе
2) Не приемлю ни в какой форме 4) Затрудняюсь сказать
386
А теперь поговорим о том,
как вы оцениваете ситуацию в нашем обществе в целом.
1)
2)
3)
1)
2)
3)
Назовите главные приоритеты вашей жизни после освобождения:
Стремление к достатку
Возвращение себе доброго имени
Формирование в себе чувства
4) Реализация своего потенциала
5) Прежние
6) Не могу сказать точно
гражданского долга
Как рассчитываете добиваться поставленных целей?
Через восстановление 4) Посредством следования нормам
связей морали и нравственности
Через использование установленных 5) Любые средства хороши
здесь связей
Посредством выполнения требований
закона
Кто (что) вызывает у вас наибольшее доверие?
1) Окружающие меня сейчас люди 11) Прокуратура
2) Семья 12) Суд
3) Народ 13) Органы местного самоуправления
4) Церковь 14) Армия
5) Бизнес 15) Милиция
6) Наука 16) Авторитеты
7) Средства массовой информации 17) Воры в законе
8) Политические партии 18) Профсоюзы
9) Парламент 19) Смотрящие
W) Правительство
Если исходить из вашего опыта, какие ассоциации вызывает у вас слово «закон» ?
1)
2)
3)
4)
Инструмент в чьих-то руках 5) Добровольное обязательство
Вынужденное ограничение 6) Общее благо
Запрет властей 7) Справедливость
Гражданский долг 8) Правило, соответствующее интересам
большинства граждан
Доверяете ли вы государству?
D
2) Нет
Если исходить из вашего опыта, то какие ассоциации вызывает у вас слово
1)
2)
3)
4)
1)
2)
3)
4)
5)
6)
7)
8)
9)
Безопасность
Коррупция
Мафия
Насилие
«государство»? (Указать не более 4-х вариантов)
5) Права человека
6) Правосудие
7) Стабильные правила игры
8) Тюрьма
Как вы считаете, несет ли человек моральную ответственность за
Свои поступки Да Нет
За поступки людей своего круга Да Нет
За действия близких родственников Да Нет
За поступки своих предков Да Нет
За действия окружающих людей Да Нет
За действия своих детей Да Нет
За действия правительства Да Нет
За происходящие в колонии события Да Нет
За действия неформальных лидеров колонии Да Нет
Как бы отнеслись к идее введения суда присяжных (суд присяжных состоит из пред-
ставителей всех слоев и сословий) для осуществления правосудия?
1) Считаю, что это увеличит доверие 2) Это ничего не изменит
к суду 3) Отрицательно отношусь к этой идее
Кто может стать для вас «своим» человеком?
1) Родственник
2) Земляк
3) Тот, вместе с кем отбывал наказание
4) Человек со сходными взглядами
5) Порекомендованный хорошим
знакомым
6) Человек, занимающийся тем же
делом, что и я
7) Я не делю людей на «своих» и
«чужих»
387
26 - 4300
На каких основаниях, по вашему мнению,
должно строиться общество в нашей стране?
1) Выгода 7) Мораль
2) Доверие 8) Свобода
3) Собственность 9) Труд
4) Семья Ю) Уважение к мнению другого
5) Закон 11) Равенство
6) Традиция
В завершение анкеты поговорим о возникающем в нашей стране рынке.
Как вы считаете, сможете ли вы приспособиться к нынешней жизни
после освобождения?
1) Точно смогу 3) Нет, не смогу
2) Не уверен, что смогу 4) Затрудняюсь ответить
Согласны ли вы с утверждением, что в зоне сейчас прожить легче, чем на свободе?
1) Да 2) Нет
Как по-вашему, должны ли авторитеты и воры в законе заниматься бизнесом?
1) Да, безусловно 4) Нет
2) Да, если их участие ограничивается 5) Нет, за исключением случаев крайней
ролью судьи в конфликтах необходимости
3) Да, если их участие ограничивается 6) Затрудняюсь сказать
обеспечением безопасности бизнеса
1)
2)
3)
1)
2)
3)
4)
5)
6)
Как вы собираетесь зарабатывать себе на жизнь после освобождения?
Пойду работать на государственное
или частное предприятие
Попытаюсь найти средства и заняться
бизнесом
Создам собственное предприятие
4) Буду работать на того, кто хорошо
заплатит, что бы ни пришлось делать
5) Буду зарабатывать любым доступным
мне способом
6) Точно не определился
На основе каких принципов, по вашему мнению, должен строиться рынок?
Ты - мне, я - тебе
Кто не успел, тот опоздал
Доверие
Извлечение выгоды из любой ситуации
Победителей не судят
Если враг не сдается, его уничтожают
7) Уважение интересов партнера
8) Точный расчет своих действий
9) Равенство
10) Свобода
11) Где сила, там и право
12) Умение поставить себя на место
партнера, предугадать его интересы
Представьте себе ситуацию: после освобождения вы сталкиваетесь в ходе решения
своих проблем с чиновником, который отказывается содействовать вам
в их решении. Как вы поступите?
Обращусь к вышестоящему
начальству
D
4)
2)
3)
Попытаюсь его «заинтересовать»
Прибегну к угрозе
5)
6)
Попытаюсь объединить свои усилия
с теми, кто находится в том же
положении
Использую свои связи и знакомства
Затрудняюсь сказать
На что вы обращаете
внимание в первую оче-
редь при решении важной
проблемы?
Что вы можете использовать
в качестве средства для дос-
тижения своих целей?
(поставьте крест на-
против выбранных вари-
антов)
1) Выгода
2) Доверие
3) Собственность
4) Семья
5) Закон
6) Традиция
7) Мораль
8) Свобода
9) Труд
10) Уважение к мнению
другого
11) Равенство
388
В завершение несколько «формально-анкетных» вопросов.
Ваш возраст:
1) до 20 лет 6) 40-45 лет
2) 20-25 лет 7) 45-50 лет
3) 25-30 лет 8) 50-60 лет
4) 30-35 лет 5) 35-40 лет 9) старше 60 лет Пол:
1) Мужской 2) Женский Образование:
1) Незаконченное среднее 4) Высшее
2) Среднее и среднее специальное 5) Среднее техническое
3) Незаконченное высшее
Семейное положение:
1) Женат (замужем) 3) Не был женат (не была замужем)
2) Разведен (разведена) 4) Вдовец (вдова)
Есть ли у вас дети?
1) Детей нет 3) Есть, двое детей
2) Есть, один ребенок 4) Есть, трое и более детей
Кем вы работали до осуждения?
1) Квалифицированный рабочий 6) Инженерно-технический работник
2) Неквалифицированный рабочий 7) Пенсионер
3) Учащийся 8) Руководитель
4) Безработный 9) Предприниматель
5) Служащий 10) Без определенных занятий По какой статье вы осуждены?
1) 158 (кража) 2) 161 (разбой) 3) 162 (разбой) 5) 166 (угон) 7) 228 (наркотики) 4) 131 (изнасилование) 6) 105 (убийство) 8)264 (ДТП) 9) 111(причинение
тяжкого вреда
здоровью)
10) Другая (укажите, какая)
1)
2)
1)
2
3)
1)
2)
Первая ли у вас это судимость ?
Да, первая 3) Третья
Вторая 4) Четвертая, пятая и т.д.
Когда начался срок текущей судимости?
До года назад- 4) От пяти до десяти лет назад
Два-три года назад 5) Больше десяти лет назад
Три-пять лет назад
На какой срок вы осуждены?
До 2-х лет 3) От трех до пяти лет 5) От 10 до 15 лет
два-три года 4) От пяти до десяти лет 6) Свыше 15 лет
В течение последнего года были ли у вас случаи
П
наказания штрафным изолятором, ПКТ?
Да 2) Нет
Спасибо!
389
Параметры выборки опроса,
проведенного среди осужденных в России
(N = 902)
Возрастная структура:
Возраст Данные Госкомстата РФ (1998) о преступниках, чья вина была доказана судом, %* Выборка опроса, %
<20 21 16
20-24 20 22
25-29 15 5
30-49 38 33,5
>50 5 3
Половая структура:
Пол Данные Госкомстата РФ (1998) о преступниках, чья вина была доказана судом, % Данные Гпавного Управления Исполнения Наказаний на 1.01.99, % Выборка опроса, %
Мужской 89 94 97
Женский 11 6 3
Структура по типу совершенного преступления:
Тип совершенного преступления Данные Госкомстата (1998) о Контингент осужденных
Зарегист- рированных преступле- ниях, % Преступниках, чья вина была доказана судом, % Данные ГУИН на 1.01.99, % Выборка опроса, %
Кража 44 44 38 42
Квалифицирован- ная кража 5 5,4 12 13
Убийство 1,2 2,7 11.5 12,3
Разбой 1,5 2,2 11 10,1
Нанесение тяжких телесных повреждений 2 3 10 8,4
Хулиганство 5,1 6,5 4 4,6
Рэкет 0 0 1,6 2.5
Уровень образования
Выборка опроса, %
Неполное среднее 32,4
Среднее 51
Выше среднего 10,2
Количество детей
Выборка опроса, %
Детей нет 51,4
Один 27,1
Два или больше 15,3
Источник: http://www.gks.ru «Russia in Figures - 1999». Заметим, что не все
признанные виновными в совершении преступления попадают в пенитен-
циарные учреждения (существует, например, практика условного лишения
свободы).
390
Профессия до совершения преступления
Выборка опроса, %
Квалифицированный рабочий 26,3
Безработный 15,3
Без определенных занятий 17,4
Учащийся 10,8
Неквалифицированный рабочий 9,8
Предприниматель 5,3
Длительность наказания лишением свободы
Выборка опроса, %
До двух лет 2,5
От двух до трех лет 13,9
От трех до пяти лет 35,7
От пяти до десяти лет 32
Свыше десяти лет 7,8
| Средняя длительность | 3,32 года
391
Параметры выборки опросов,
проведенных среди населения России
(1998-1999)
Возрастная структура:
Возраст, лет Данные Госкомстата РФ (1998), %* Выборка опроса (1998), % Выборка опроса (1999), %
15-19 9,3 9,3 15,3
20-24 8,9 17
25-29 8,4 6 23,9
30-34 8,6 20,2
35-39 10,4 25,5
40-44 10 26,5
45-49 9,1 16,3
50-54 5,7 4,2
55-59 7,5 3,5 9,7
60-64 6,7 4,6
65-69 6,5 8,6
>70 9,3 5,3
* Источник: http://www.gks.ru « Russia in Figures - 1999 ».
Половая структура:
Пол Данные Госкомстата РФ (1998), % Выборка опроса (1998), % Выборка опроса (1999), %
Мужской 46,9 39 41
Женский 53,1 61 59
Уровень образования
Выборка опроса (1998), % Выборка опроса (1999), %
Неполное среднее 40 40
Среднее
Незаконченное высшее, среднее техническое 18 12
Высшее 42 48
Профессия
Выборка опроса (1998), % Выборка опроса (1999), %
Служащий 22 24,2
ИТР 17 24,5
Учащийся 25 8,5
Пенсионер 9 13,7
Квалифицированный рабочий 8 8,5
Управленец 4 4,7
Предприниматель 3 4,1
Неквалифицированный рабочий 2 3,3
Безработный 0 1.9
392
Список собеседников в ходе углубленных
интервью с предпринимателями
№ Пол Возраст Сфера деятельности Размеры предприя тия
1* Муж. 30 Торговля сувенирной продукцией из Италии Малое
2* Муж. 40-45 Производство и установка систем кондиционирования и вентиляции Крупное
3* Муж. 50 Разработка и производство АСУ для автомобильной промышленности Крупное
4* Жен. 45-50 Торговля кухонной мебелью из Италии Крупное
5‘ Муж. 40-45 Владелец магазина кожаных и трикотажных изделий на мелкооптовом рынке Малое
6* Муж. 35-40 Торговля кухонной мебелью из Италии Крупное
7‘ Муж. 50 Торговля посудой и столовой утварью из Италии и Китая Среднее
8* Муж. 30 Торговля итальянской офисной мебелью Крупное
9‘ Муж. 45 Торговля кухонной мебелью из Италии Среднее
10* Муж. 35 Разработка и продажа программных продуктов Среднее
11* Муж. 35-40 Торговля итальянской мебелью Среднее
12* Муж. 40 Торговля итальянской мебелью Крупное
13* Муж. 35-37 Владелец магазина кожаных и джинсовых изделий на мелкооптовом рынке Малое
14* Муж. 50 Производство систем кондиционирования Крупное
15* Муж. 30-35 Руководитель подразделения во Внешторгбанке Среднее
16* Муж. 50 Руководитель высшего звена Национального расчетного банка Среднее
17* Муж. 45-50 Руководитель подразделения банка «Славянский кредит» Крупное
18* Муж. 30-35 Руководитель подразделения в банке Крупное
19* Муж. 30 Руководитель подразделения во Флора-банке Крупное
20* Муж. 40-45 Руководитель высшего звена в Виза-банке Среднее
21* Муж. 45-50 Руководитель подразделения в БФТ-банке Крупное
22* Муж. 35-40 Руководитель высшего звена в СВА-банке Среднее
23* Муж. 35-40 Руководитель подразделения во Внешэкономбанке Крупное
393
Сюжеты структурированных интервью
с предпринимателями*
1. Нс могли бы вы рассказать основные вехи истории вашей организации с
момента ес создания?
2. Как вы попали на это предприятие и какой путь прошли на нем?
3. Совпадает ли профиль вашего образования (и какое оно у вас) с тем, чем
вы занимаетесь сейчас?
4. Какую роль в выборе вашей профессии сыграли родители (родственники,
знакомые)?
5. Учитывали ли вы внутрифирменный климат в данной организации при
поступлении на работу?
6. Если взять ваш обычный день, то какие его моменты чаще всего вызывают
позитивные эмоции?
7. Как обычно устраиваются на работу в вашу фирму?
8. Привлекаете ли вы к своему делу родственников и зачем? Если да, то когда
прием родственника на работу вам выгоден (полезен), а когда нет? На ваш
взгляд, с родственниками легче или сложнее иметь дело, если можно, объяс-
ните, почему?
9. На каких условиях вы привлекаете родственников (оформляете на работу,
эпизодические поручения)?
10. Отличаются ли ваши деловые отношения с родственниками от деловых
отношений со всеми остальными?
11. Как вы поступаете, если возникают проблемы в деловых отношениях с
родстве н н и ка м 11 ?
12. Что чаще происходит в вашей жизни: ваши друзья становятся вашими парт-
нерами по бизнесу или, наоборот, ваши партнеры по бизнесу становятся
вашими друзьями?
13. Считаете лн вы необходимым в интересах дела вмешиваться в семейные
проблемы ваших сотрудников?
14. Принято ли у вас на работе совместно отмечать календарные праздники
(1 Мая, Новый год, 8 Марта и др.)? Кто и как организует праздники?
15. Часто ли вы бываете в гостях у коллег по работе и часто лн вы встречае-
тесь с ними во внерабочее время? Знакомы ли вы лично с членами семьи
ваших коллег?
16. Сравните атмосферу в коллективе на вашем предприятии с атмосферой на
вашем предыдущем месте работы;
17. В других организациях, которые вам известны.
18. Принимали ли вы во внимание внутрифирменный климат при поступле-
нии на работу?
Начиная с момента первого интервью в 1997 г, программа интервью пре-
терпевала существенные изменения. Здесь приводится вариант программы
по состоянию на конец 2000 г.
394
19. Назовите, пожалуйста, требования, которые вы предъявляете в первую
очередь при приеме секретаря на работу.
20. На что вы обращаете внимание в первую очередь при выборе секретаря?
21. Есть ли у вас автомобиль? Если можно, укажите, какой марки?
22. Несмотря на все трудности, с которыми вы сталкиваетесь сегодня, что, но
вашему мнению, позволяет вам оставаться на плаву?
23. Как и откуда вы получаете информацию, значимую для вашего предприя-
тия?
24. Какой источник информации вы считаете надежным и почему?
25. Каковы для вас основные критерии, по которым вы оцениваете информа-
цию?
26. Как вы проверяете информацию?
27. Вероятно, у вас есть свой круг общения. Как он возник? Скажите, пожа-
луйста, кто его составляет, совпадает ли он с вашим кругом общения в
бизнесе?
28. Какие человеческие черты характера (качества) ценятся среди деловых
людей, с которыми вы общаетесь?
29. Говоря откровенно, какие из них дались вам с большим трудом. Иными
словами, что вам пришлось изменить в себе, в своих привычках, характе-
ре?
30. Ио вашему мнению, какие представительские расходы разумны? Каковы
ваши критерии «разумности» представительских расходов?
31. Является ли доверие критерием выбора потенциального партнера? Что вы
вообще понимаете под доверием и нужно ли, но вашему собственному
опыту, доверять партнерам но бизнесу?
32. Каким образом закрепляю гея договоренноети? Кто готовит документы?
Как оформляются и регистрируются документы?
33. Назовите, пожалуйста, одно или несколько правил, которыми вы чаще всего
пользуетесь в бизнесе?
34. Как вы в таком случае относитесь к высказыванию «Не гадь там, где ешь»?
35. Считаете ли вы для себя приемлемым применение какого-либо психичес-
кого (угрозы) или физического давления на партнеров по бизнесу в случае
невыполнения ими обязательств? Если да, то в каком случае?
36. Как вы обычно берете кредит? Из каких источников? Под какие цели?
37. Что такое вообще для вас форс-мажорные обстоятельства? Какие они бы-
вают? Как для вас меняются правила игры в бизнесе при форс-мажорных
обстоятельствах?
38. Хотели бы вы делать бизнес (работать) за рубежом? Если да, то почему?
В какой именно стране?
39. Имеете ли вы длительный опыт сотрудничества с зарубежными партнера-
ми?
40. На что в первую очередь сегодня обращают внимание зарубежные партне-
ры, решая, принять или нс принять предложение от российского предпри-
нимателя?
395
41. Каким образом оформляются сделки? Приходилось ли вам заключать сдел-
ки на основе устной договоренности, при каких условиях это возможно?
42. Успешен ли ваш бизнес за рубежом? Если да, то как вы его развиваете?
Если бы вы решили создать фирму за рубежом, ориентированную на за-
падноевропейский рынок, то как бы вы оценили свои шансы на успех? Что
должно случиться, чтобы полностью переориентировать ваш бизнес на
российский рынок?
43. Что вы делаете, если выполнение контракта невозможно в силу сложив-
шихся обстоятельств? А ваши зарубежные партнеры? Как повлиял кризис
1998г (в частности, рост курса доллара) на ваш бизнес за рубежом? Прихо-
дилось ли пересматривать по этой причине взятые на себя обязательства?
Сталкивались ли вы с угрозами насилия во взаимоотношениях с вашими
зарубежными партнерами? На ваш взгляд, возможно ли это вообще?
Библиография
АБРАМКИН Валерий, ЧИЖОВ Юрий. «Как выжить в советской тюрь-
ме. В помощь узнику». Красноярск: Восток, 1992. - 192 с.
АНИСИМКОВ В. «Тюремная община: вехи истории». Москва: 1993. - 72 с.
АЙКЕС Б., РИТТЕРМАН Р. «От предприятия к фирме: заметки по теории
предприятия переходного периода». Вопросы экономики, № 8, 1994.
АХИЕЗЕР Александр С. «Россия. Критика исторического опыта». Мос-
ква: Философское общество СССР, 1991.-3 тома.
БАТИЩЕВ В. «Постоянная преступная группа». Воронеж: Издательство
ВГУ, 1994.- 120 с.
БЕК Александр. «Новое назначение». Кишинев: Картя Молдавянескэ, 1988.
БУЗГАЛИН Александр В. «Переходная экономика». Москва: Таурус, 1994.
ГОЛОВАЧ В. «Организованная экономическая преступность п меры борь-
бы с ней». В кн.: «Проблемы борьбы с преступлениями в сфере экономи-
ки» /'/Сборник научных трудов. Киев: Киевская ВШМ им. Дзержинского,
1990.
ГОРЯЙНОВ К. «Латентная преступность в России: результаты исследова-
ния п меры борьбы». В 1^п.: «Латентная преступность: познание, поли-
тика, стратегия»//Сборник материалов международного семинара. Мос-
ква: ВНИИ МВД РФ, 1993. - 340 с.
ГРИБ В. «Противодействие организованной преступности: объединение
усилий и централизация руководства». В кп.: «Проблемы борьбы соргани-
зованной преступностью и коррупцией»//Сборник научных трудов. Моск-
ва: ВНИИ МВД РФ, 1993.
ГУРОВ А. «Красная мафия». Москва: Самоцвет, 1995. - 352 с.
ГУРОВ А. «Организованная преступность и теневая экономика».
В кн.: «Теневая экономика». Москва: Экономика, 1991.
ДИЛИГЕНСКИЙ Герман Г. «Российские архетипы и современность». Ве-
стник Фонда «Российский общественно-политический центр», 1996,
№ 2, с. 45-52.
ДОЛГОВА А., ДЬЯКОВ С. (под редакцией). «Организованная преступ-
ность». Москва: Юридическая литература, 1989. - 352 с.
ДОЛГОПЯТОВА Татьяна, ЕВСЕЕВА И. «Экономическое поведение про-
мышленных предприятий в переходной экономике». Вопросы экономики,
1994, №8.
ДОЛГОПЯТОВА Татьяна. «Российские предприятия в переходной эконо-
мике: экономические проблемы и поведение». Москва: Дело, 1995.
ДОЛГОПЯТОВА Татьяна (руководитель авторского коллектива). «Нефор-
мальный сектор в российской экономике: формы существования, роль и
397
масштабы». Москва: Институт стратегического анализа и развития пред-
принимательства, 1998. - 200 с.
ДОСТОЕВСКИЙ Федор М., «Записки из мертвого дома», в кн.: Собрание
сочинений в 10-ти томах, М.: Гос. издатетельство худ. литературы, 1956,
том 3.
ДУБОВ И. (под редакцией). «Ментальность россиян. Специфика созна-
ния больших групп населения России». Москва: Психологический инсти-
тут РАО / Имидж-контакт, 1997.
ДУБОВ Юлий. «Большая пайка». Москва: Вагриус, 1999. - 719 с.
ЕЛИГУЛАШВИЛИ Е. «Роль общения в процессе взаимодействия личнос-
ти и реальности». Автореферат диссертации на соискание ученой степе-
ни канд. псих. наук. Тбилиси: Институт психологии им. Узнадзе, 1983.
ЖЕРЕБИН В., РОМАНОВ А. «Экономика домашних хозяйств». Москва:
Финансы / ЮНИТИ, 1998.
ИЛЬЕНКОВ Эвальд В. «Философия и культура». Москва: Издательство
политической литературы, 1991.
ИСПРАВНИКОВ В., КУЛИКОВ В. «Теневая экономика в России: иной путь
и третья сила». Москва: Российский экономический журнал, 1997.
ЙОТСЕН М. «Латентная преступность и законодательство: национальный
и международный опыт». В кн.: «Латентная преступность: познание,
политика, стратегия»!'/Сборник материалов международного семинара.
Москва: ВНИИ МВД РФ, 1993. - 340 с.
КЕЙНС Джон М. «Избранные произведения». Москва: Экономика, 1993.
КОЛЕСНИКОВ В. «Экономическая преступность и рыночные реформы.
Политико-экономические аспекты». Санкт-Петербург: Издательство
Санкт-Петербурского университета экономики и финансов, 1994.
«Комментарии к Исправительно-трудовому кодексу РСФСР». Москва:
Юридическая литература, 1979.
КОНДРАТЬЕВ Николай, ОПАРИН Дмитрий. «Большие циклы конъюнк-
туры». Москва, 1928.
КОРНАЙ Янош. «Дефицит». Москва: Наука, 1990. - 607 с.
КОРЯГИНА Татьяна. «Анализ, оценки, прогнозы». В кн.: «Теневая эконо-
мика». Москва: Экономика, 1991.
КРАШЕНИННИКОВА Н., ЖИДКОВА О. (под редакцией). «История го-
сударства и права зарубежных стран». Москва: Норма, 1999. -
2 тома.
«Криминальная ситуация в России и ее изменения». Москва: Криминоло-
гическая ассоциация, 1996.
КУЛИКОВ В. «Основы криминалистической теории организованной пре-
ступной деятельности». Ульяновск: Ульяновский филиал МГУ, 1994.
398
ЛЕНИН Владимир И. «Полное собрание сочинений». Москва: Политиздат,
1971-1975.
ЛЕБИНА Наталья Б. «Повседневная жизнь советского города. 1920-1930
годы». Санкт-Петербург: Нева - Летний сад, 1999. - 320 с.
МАКАРОВ Дмитрий. «Экономические и правовые аспекты теневой эко-
номики в России». Вопросы экономики., 1998, № 3.
МАНСУРОВ В. (ответственный редактор). «Современное российское об-
щество: переходный период». Результаты социологического опроса насе-
ления России, проведенного в декабре 1998 г. Москва: Институт социоло-
гии РАН, 1999.-50 с.
МАРКС Карл. «Капитал». Москва: Издательство политической литерату-
ры, 1988. - 3 тома.
МОРОЗОВ Юрий. «Пути России. Модернизация неевропейских культур».
Москва: 1991-1992. - 4 тома.
НАЙШУЛЬ Виталий. «Либерализм и экономические реформы». Мировая
экономика и международные отношения, 1992, № 8.
ОВЧИНСКИЙ Владимир, ОВЧИНСКИЙ С. «Борьба с мафией в России.
Пособие в вопросах и ответах для сотрудников Министерства внутрен-
них дел». Москва: МВД РФ, 1993. - 72 с.
ОЛЕЙНИК Антон Н. «Есть ли перспектива у социальных движений в Рос-
сии: пример шахтерского движения 1991-1995». ПОЛИС - Политические
исследования, 1996, № 3.
ОЛЕЙНИК Антон Н. «К анализу эффективности социальной политики».
ПОЛИС - Политические исследования, 1998, № 5, с. 139-144.
ОЛЕЙНИК Антон Н. «Издержки и перспективы российских реформ».
Мировая экономика и международные отношения, № 12, 1997;№ 1, 1998.
ОЛЕЙНИК Антон Н. «Российская экономическая наука: история значи-
ма». Вопросы экономики, № 1, 1999.
ОЛЕЙНИК Антон Н. «Институциональная экономика». Москва:
ИНФРА-М / Вопросы экономики, 2000. - 416 с.
ОЛЕЙНИК Антон Н. «Институциональные аспекты социально-экономи-
ческих трансформаций». Москва: ТЕИС, 2000. - 158 с.
ОЛЕЙНИК Антон Н. «Жизнь по понятиям: институциональный эскиз по-
вседневной жизни простого российского человека». ПОЛИС - Полити-
ческие исследования, 2001, № 2.
ОЛЕЙНИК Антон Н. «Бизнес по понятиям: об институциональной моде-
ли российского капитализма». Вопросы экономики, 2001, № 5,
с. 4-25.
ОЛЕЙНИК Антон Н., ГВОЗДЕВА Евгения А., КАШТУРОВ Александр,
ПАТРУШЕВ Сергей В. «Междисциплинарный подход к анализу вывоза
капитала . из России». Вопросы экономики, 2000, № 2.
399
«Организованная преступность - 2. Проблемы, дискуссии, предложения.
Круглый стол Криминологической ассоциации». Москва: Криминологи-
ческая ассоциация, 1993.
ПЕЛЕВИН Виктор. «Чапаев и Пустота». Москва: Вагриус, 1997.
ПОДЛЕССКИХ Г., ТЕРЕШЕНОК А. «Воры в законе: бросок к власти».
Москва: Художественная литература, 1995. - 256 с.
«Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений». Офи-
циальный текст. Москва: 1997. - 32 с.
РАДАЕВ Вадим В. «Внеэкономические мотивы предпринимательской де-
ятельности». Вопросы экономики, № 7, 1994.
РОССИ Жак. «Справочник по ГУЛАГу». Москва: Просвет, 1991. -
2 тома. - 553 с.
РОССИЙСКО-ЕВРОПЕЙСКИЙ ЦЕНТР ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИ-
КИ. «Обзор экономики России. Основные тенденции развития.
IV квартал 1997 г.». Москва: РЕЦЭП, 1998. - 249 с.
РУСАКОВ Н. «Из истории сицилийской мафии». Москва: Наука, 1969.
СОЛЖЕНИЦЫН Александр. «Один день Ивана Денисовича. Матренин
двор». Париж: YMCA-Press, 1973.- 161 с.
СОЛЖЕНИЦЫН Александр. «Архипелаг Гулаг. 1918-1956. Опыт худо-
жественного исследования». Париж: YMCA-Press, 1973-1974. 2 тома.
ТИМОФЕЕВ Лев. «Черныйрынок как политическая система». Вильнюс -
Москва: ВИМО, 1993.
ТКАЧЕВСКИЙ Юрий. «Прогрессивная система исполнения уголовных
наказаний»'. Учебное пособие. Москва: Зерцало, 1997. - 144 с.
ТРОЦКИЙ Лев. «Что такое СССР?», Париж: Слово.
«Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации». Официальный
текст. Москва: ИНФРА-М, 1997.
УЗНАДЗЕ Дмитрий. «Психологические исследования». Москва: Наука,
1966.
ФАТХУЛЛИН Н., ЗАМОРИН А. «Казанский феномен: опыт социологи-
ческого осмысления подростковой проблемы». В кн.: «Проблемы борьбы
с организованной преступностью и коррупцией»!'/Сборник научных тру-
дов. Москва: ВНИИ МВД РФ, 1993.
ХЛОМОВ Д. «Особенности восприятия межличностных взаимодействий
больными шизофренией». Автореферат на соискание ученой степени канд.
псих. наук. Москва: факультет психологии МГУ, 1985.
ХЛОПИН Александр Д. «Феномен двоемыслия: Запад и Россия (особеннос-
ти ролевого поведения)». Общественные науки и современность, 1994, № 3.
ЦЫМБУРСКИЙ Виталий. «Человек политический между ratio и ответами
на стимулы. К исследованию когнитивных типов принятия решений».
ПОЛИС - Политические исследования, 1994, том 29, № 5.
400
ШАЛАМОВ Варлам. «Собрание сочинений в 4-х томах». Москва: Худо-
жественная литература / Вагриус, 1998. - Том 1 - 620 с. , Том 2 - 510 с.
ШОХИН Александр. «Социальные проблемы перестройки». Москва: Эко-
номика, 1989. - 255 с.
«Экономика переходного периода». Москва: Институт экономики переход-
ного периода, 1998.
ЯКОВЛЕВ А. «Социология экономической преступности». Москва: На-
ука, 1988. - 256 с.
* * *
ANDREFF Wladimir. «Convergence or Congruence Between Eastern and
Western Economic Systems». In: «Convergence and System Change. The
Convergence Hypothesis in the Light of Transition in Eastern Europe», edited
by DALLAGOB., BREZINSKIH., ANDREFF W. Aldershot: Dartmouth, 1992.
ANDREFF Wladimir. «La crise des economies socialistes: la rupture d'un
systeme». Grenoble: Presses Universitaires de Grenoble, 1993.
ANDREFF Wladimir. «Corporate Governance of Privatized Enterprises in
Transforming Economies: A Theoretical Approach». In: EUROPEAN
ASSOCIATION FOR EVOLUTIONARY POLITICAL ECONOMY.
Conference internationale (Oclobre 1995: Cracovie). Cracovie: EAEPE, 1995.
AOKl Masahito. «Toward an Economic Model of the Japanese Firm». Journal
of Economic Literature, Vol. XXVIII, March 1990.
AOKI Masahito. «Economic Japonaise. Information, Motivations et
Marchandage». Paris: Economica, 1991.
ARELLANDO R. «Les methodes de commercialisation». In: «Les entreprises
informelles dans le monde», sous la direction de ARELLANDO R., GASSE Y,
VERNA G. Sainte-Foi: Presses Universitaires de 1’Universite Laval, 1994.
ARLACCHI Pino. «Mafia et compagnies. L’ethique mafiasa et Tesprit du
capitalisme». Grenoble: Presses Universitaires de Grenoble, 1986.
ARLACCHI Pino. «Buscetta. La mafia par Tun des siens». Paris: Ed. du Fclin,
1996.
ARNAUD Andre-Jean. «Grcffe juridique». In: «Diclionnairc encyclopcdique
de theorie et de sociologie du droit», sous la direction de ARNAUD Andre-
Jean. Paris: Librairie Generate de Droit et de Jurisprudence (LGDJ), 1993. - .
2е edition.
ARNAUD-DUC N. ^Loi». In: «Dictionnaire encyclopcdique de theorie cl de
sociologie du droit», sous la direction de ARNAUD Andre-Jean. Paris: Librairie
Generate de Droit et de Jurisprudence (LGDJ), 1993. - . 2е edition.
AXELROD Robert. «The Evolution of Co-operation». London: Penguin Books,
1990.
В ADIE Bertrand. «L'etat importe. Essai sur I’occidentalisation de Tordre
politique». Paris: Fayard, 1992. - 334 p.
401
BAGNASCO Arnaldo. «The Informal Economy». In: «Economy and Society.
Overviews in Economic Sociology», edited by MARTINELLI Alberto,
SMELSER Neil J. London: SAGE Publications, 1990. - 328 p.
BANFIELD Edward C. «The Moral Basis of a Backward Society». Chicago:
The Free Press, 1958. - 204 p.
BAYART J.-F. «L’invention paradoxale de la modernite economique». In: «La
reinvention du capitalisme», sous la direction de BAYART J.-F. Paris: Ed.
Karthala, 1994.
BERELOWICH Alexis, WIEVIORKA Michel. «Les Russes d'en has. Enquete
sur la Russiepost-communiste». Paris: Ed. du Seuil, 1996. - Col. L’cpreuve des
faits. - 430 p.
BERGER H„ NOORDERHAVEN N., NOOTEBOOM B. «Determinants of
Supplier Dependence: An Empirical Study». In: «On Economic Institutions.
Theory and Applications», edited by GROENEWENGEN J., PITELIS C.,
SJOSTRAND S.-E. Aidershot: Edward Elgar, 1995.
BETTELHEIM Bruno. «Le poids d’une vie. Essais-souvenirs». Paris: Robert
Laffont, 1991.-343 p.
BOETTKE P. J. «Credibility, Commitment and Soviet Economic Reform». In:
«Economic Transition in Eastern Europe and Russia: Realities of Reform»,
edited by LAZEAR E. Stanford: Hoover Institution Press, 1995.
BOEVA Irina, SHIRONIN Viacheslav. «Russians Between State and Market.
The Generations Compared». Studies in Public Policy, 1992,
№205.-44 p.
BOLTANSKI Luc, THIVENOT Laurent. «De la justification. Les economies
de la grandeur». Paris: Gallimard, 1991.
BOLTANSKI Luc, CHIAPELLO Eve. «Le nouvel esprit du capitalisme». Paris:
Gallimard, 1999.-843 p.
BONAFE-SCHMITT Jean-Pierre. «Justice alternative». In: «Diclionnaire
encyclopcdiquc de thcoric et de sociologie du droit», sous la direction de
ARNAUD Andre-Jean. Paris: Librairie Generate de Droit et de Jurisprudence
(LGDJ), 1993.-2е edition.
BOURDIEU Pierre. «Questions de la sociologie». Paris: Ed. de Minuit, 1980a.
BOURDIEU Pierre. «Le sens pratique». Paris: Ed. de Minuit, 1980b. -475 p.
BOURDIEU Pierre, PASSERON Jean-Claude. «La reproduction. Elements pour
une theorie du systeme d’enseignement». Paris: Ed. de Minuit, 1970. - 281 p.
BOYER Robert, ORLEAN Andre. «How Do Conventions Evolve ? ».
Evolutionary Economics, Vol. 2, № 3, 1992, p. 165-177.
BRIGHAM John. «The Other Countries of Amercian Law». Droit et Societe,
1997, Vol. 36/37, p. 363-378.
BROWN M. «Can Culture Be Copyrighted?». Current Anthropology, April 1998,
Vol.39, № 2.
402
BRYM R. «The Ethics of Self-Reliance and the Spirit of Capitalism in Russia».
International Sociology, December 1996, Vol. 4, № 4, p. 409—426.
BUCHANAN James M. «The Economics and Ethics of Constitutional Order».
Ann Arbor: The University of Michigan Press, 1994. - 258 p.
CAILLE A. «Presentation». Revue du MAUSS, second semestre 1994, № 4.
CESONI Maria Luisa. «Developpement du Mezzogionro et criminalites. La
consolidation economique des reseaux camoristes». These de doctoral:
sociologie: Paris, 1’Ecolc des Haulcs Etudes en Sciences Sociales, 1995.
CHAUVENET Antoinette, ORLIC Franchise, BENGUIGUI Gorges. «Le monde
des surveillants de prison». Paris: Presses Universilaircs de France, 1994.
CHEUNG S. «The Contractual Nature of the Firm». Journal of Law and
Economics, Vol.XXVI, April 1983.
Code de Procedure Penale. Paris: Litec, 1995. - 8eme edition misc an jour au 31
aout 1995. - 1368 p.
COLEMAN James S. «Foundations of Social Theory». Cambridge, London:
The Belknap Press of Harvard University Press, 1990. - 993 p.
COASE Ronald. «The Firm, the Market and the Law». Chicago: the University
of Chicago Press, 1988.
CORNELL S., KALT J. «Where Does Economic Development Really Come
From? Constitutional Rule Among the Contemporary Sioux and Apache».
Economic Inquiry, July 1995, Vol. XXXIII.
COTTA Alain. «Le corporatisme». Paris: Presses Universitaires de France, 1984. -
Coll. Que sais-je?.
CRAWFORD S., OSTROM Elinor. «А Grammar of Institutions». American
Political Science Review, September 1995, Vol. 89, № 3.
CUSSON Maurice. «Delinquants pourquoi?». Paris: Arman Colin, 1981.
DALLAGO Bruno. «The ‘Underground’ Economy and the 'Black’ Labour
Market». Aidershot: Dartmouth, 1990.
DAVID Paul A. «CLIO and the Economics of QWERTY». American Economic
Review, 1985, Vol. 75, № 2.
DEBOUZY Marianne. «Le capital isme ‘sauvage ’ aux Etats-Unis. 1860-1900».
Paris: Ed. duSeuil, 1992.
DENZAU Arthur T, NORTH Douglass C. «Shared Mental Models: Ideologies
and Institutions». Kyklos, 1994, Vol. 47, № 1, p. 3-3 1.
DOUGLAS Mary. «How Institutions Think». Syracuse, New York: Syracuse
University Press, 1986. - 146 p.
DOUGLASS Dorothy W. «Transitional Economic Systems: The Polish-Czech
Example». New York, London: Monthly Review Press, 1972. - 2nd edition.
DUBET Francois. «Sociologie de [’experience». Paris: Ed. du Scuil, 1994. -
273 p.
403
27 - 4300
DUHAMEL Luk. Justice and Politics in Moscow 1983-1986: The Ambarsymyan
case // Europa - Asia Studies, Vol. 52, n. 7, 2000.
DUNCKER Karl. «The Solution of Practical Problems». In: «Thinking: From
Association to Gestalt», edited by MANDLER J., MANDLER G. New York:
John Wiley & Sons, 1964. - 300 p.
DURAND Yves. «La vie quotidienne des prisonniers de guerre dans les stalags,
les oflags et les kommandos 1939-1945». Paris: Hachctte, 1987. - 305 p.
EGGERTSSON Thrainn. «Economic Behavior and Institutions». Cambridge:
Cambridge University Press, 1990.
ELSTER John. «Economic Order and Social Norms». Journal of Institutional
and Theoretical Economics, 1988, Vol. 144, № 2.
ELSTER John. «Introduction». In: «The Roundtable Talks and the Breakdown
of Communism», edited by ELSTER John. Chicago: The University of Chicago
Press, 1996.
ENSMINGER Jean. «Making a Market. The Institutional Transformation of an
African Society». Cambridge: Cambridge University Press, 1992. - 212 p.
EROFEEV Venedikt. «Moscou - Petouchki». Paris: A. Michel, 1975. - 205 p.
Traduit du Russe par A. Sabatier et A. Pingaud.
FADAT M. «Faire lire ‘Surveiller et punir’». Societes et representations,
Novcmbrc 1996, № 3, numcro special «Michel Foucault ‘Surveiller et punir’:
la prison vingt ans apres».
Favarcl-Garriqucs Gilles, «La politique sovietique de lutte coutre les infractions
economiques a travers les arduves du conitc du Parti de la region de Sverdlovsk
(1965-19%T)HRevue d’etudes comparatives Est-Ouest, Vol. 28, n. 2, 1997.
FEEST Johannes, WEBER Hartmut-Michael. «Germany: Ups and Dows to
Imprisonment - Strategic or Unplanned Outcomes?». In: «Comparing Prisons
Systems: Toward a Comparative and International Penology», edited by WEISS
R., SOUTH N. Gordon and Breach Publishers, 1996. - p. 233-261.
FOUCAULT Michel. «Surveiller et punir. Naissance de la prison». Paris:
Gallimard, 1975.
FURUKAWA T, SARASON I., SARASON B. «Social Support and Adjustment
to a Novel Social Environment». International Journal of Social Psychiatry,
1998, Vol. 44, № l,p. 56-70.
GAMBETTA Diego. «Fragments of an Economic Theory of (he mafia». Archives
europeennes de sociologie, 1988, Vol. XXIX, № 1, p. 127-145.
GAMBETTA Diego. «The Sicilian Mafia. The Business of Private Protection».
Cambridge: Harvard University Press, 1993. - 335 p.
GARFINKEL Harold. «Studies in Ethnomethodology». Englewood Cliffs:
Prentice Hall, 1967.-288 p.
GASADAMONT M. «М. Foucault et le champ carceral». Societes et
representations, Novembre 1996, № 3, numero special «Michel Foucault
‘Surveiller et punir’: la prison vingt ans apres».
404
GATRELL Peter. «Economic Culture, Economic Policy and Economic Growth
in Russia 1861-1914». Caliiers du Monde Russe, Janvier - Juin 1995,
Vol. XXXVI, № 1-2.
GEERTZ Clifford. «Ici et Lci-bas. L’anthropologue coniine acteur». Paris: Ed.
Metaille, 1996.- 153 p.
GIDDENS Anthony. «The Constitution of Society. Outline of the Theory of
Structuration». Cambridge: Polity Press, 1984. -402 p.
GIDDENS Anthony. «In Defence of Sociology. Essays, Interpretations and
Rejoinders». Cambridge: Polity Press, 1996. - 288 p.
GIRARD Rene. «La violence et le sac re». Paris: Bernard Grassel, 1972. - 451 p.
GOFFMAN Erving. «Asiles. Etudes sur la condition sociale des maladies
nientaux et autres rectus». Paris: Ed. de Minuit, 1968.
GRANOVETTER Mark. «Economic Action and Social Structure: The Problem
of Embeddedness». American Journal of Sociology, November 1985, Vol. 91,
№ 3, p. 481-510.
GROENEWENGEN J. «Introduction». In: «On Economic Institutions. Theory
and Applications», edited by GROENEWENGEN J., PITELIS C., SJOSTRAND
S.-E. Aidershot: Edward Elgar, 1995.
HAERPFER Christian, ROSE Richard. «Adapting to Transition in the Eastern
Europe. New Democracies Barometer - II». Studies in Public Policy, 1993,
№ 212.-124 p.
HAHN Jeffrey W. «Russian Political Culture in a Time of Troubles. Yaroslavl
1990-96». Studies in Public Policy, 1997,№ 295.
HEAP S.H. «Rational Action and Institutional Change». In: «On Economic
Institutions. Theory and Applications», edited by GROENEWENGEN J.,
PITELIS C., SJOSTRAND S.-E. Aidershot: Edward Elgar, 1995.
HERMANN-PILLATH C. «China’s Transition to the Market: A Paradox of
Transformation and its Institutional Solution». In: «The Political Economy of
Transformation», edited by WAGENER Hans-Jurgen. Heidelberg: Physica-
Vcrlag, 1994.
HIRSCHMAN Albert. «Exit, Voice, and Loyalty». Cambridge: Harvard
University Press, 1970.
HIRSCHI Travis. «Causes of Delinquency». Berkeley: University of California
Press, 1969.-309 p.
HODGSON Geofl icy M. «Economics and Institutions. A Manifesto for a Modern
Institutional Economics». Cambridge: Polity Press, 1988. - 365 p.
HOFSTEDE G. «Culture's consequences: international differences in work-
related values». Beverly Hills, 1980.
HOFSTEDE G. «Cultures and Organizations». Cambridge: Cambridge
University Press, 1991.
405
27*
HOGGART Richard. «La culture du pauvre. Etude surla style de vie des classes
populates en Angleterre». Paris: Ed. de Minuit, 1970. - 420 p.
HUMPHREY John, SCHMITZ Hubert. «Trust and Inter-Firm Relations in
Developing and Transition Economics». The Journal of Development Studies,
April 1998, Vol. 34, № 4, p. 32-61.
INGLEHART R. «Culture Shift in Advanced Industrial Society». Princeton:
Princeton University Press, 1990.
INGLEHART R. «Modification des valeurs, developpement economique el
evolution politique». Revue Internationale des Sciences Sociales, Septembre
1995, Vol. 145, p. 433-460.
JAMES Philip S. «Introduction to English Law». London: Butterworths, 1989. -
12th edition.
KALDOR N. «Economic et instabilite». Paris: Economica, 1987.
KAUFMAN Daniel. «Corruption in transition economies». In: «The New
Pedgrave Dictionnary of Economics and the Law», edited by NEWMAN Peter.
London: Macmillan, 1998 - 3 volumes.
KHARKHORDINE Oleg. «L’ethique corporatiste, l’ethique de
samostojatel’nost’ et 1 ’esprit du capitalismc: reflexions sur la creation du marche
en Russic post-sovietique». Revue d’etudes comparatives Est-Quest, Juin 1994,
Vol. 25, № 2.
KNAQCK R. «The Collapse of the Russian Economy: an Institutional
Explanation». In: «Institutions, Markets and Competition. Centralization and
Decentralization in the Transformation of Economic Systems», edited by
DALLAGO Bruno, MITTONE L. Cheltenham: Edward Elgar, 1996.
KOFFKA K. «Principles of Gestalt Psychology». London: Routledge & Kogan
Paul, 1935.-720 p.
KOLM Serge-Christophe. «La bonne economic. La Reciprocite generate». Paris:
Presses Univcrsitaires de France, 1984.
KORNAI Janos. «The Socialist System. The Political Economy of Communism».
Princeton: Princeton University Press, 1992.
KREPS David. «Corporate culture and economic theory». In: «Perspectives on
Positive Political Economy» edited by ALT J., SHEPSLE K. Cambridge:
Cambridge University Press, 1990.
KRUGMAN Paul R. «The Self-Organizing Economy». Cambridge: Blackwell,
1996.-122 p.
KURAN Timur. «The Craft Guilds of Tunis and their Amins: A Study of
Institutional Atrophy». In: «The New Institutional Economics and Development.
Theory and Applications to Tunisia», edited by Nabli M., Nugent J. Amsterdam:
North-Holland, 1989.
LAFAYE C., THEVENOT Laurent. «Une justification ccologiquc? Con fl its dans
1’amenagement de la nature». Revue Fran^aise de Sociologie, mars 1993, Vol.
XXXIV, № 4.
406
LANGLOIS Richard. «Rationality, Institutions, and Explanation». In:
«Economics as a Process. Essays in the New Institutional Economics», edited
by LANGLOIS Richard, Cambridge: Cambridge University Press, 1986.
LAUTIER Bruno. «Ueconomic informelle dans le Tiers monde». Paris: La
Dccouverte, 1994. - Col. Repercs.
LAVILLE Frederic. «Moderation de la rationalite limitcc: de quel outils dispose-
t-on?». Revue Economique, Vol.49, № 2, mars 1998.
LEADER Sheldon. «Common Law». In: «Dictionnairc cncyclopediquc de theorie
el de sociologie du droit», sous la direction de ARNAUD Andre-Jean. Paris:
Librairie Generale de Droit et de Jurisprudence (LGDJ), 1993. - 2е edition.
LEDENEVA Alena V. «Russia's Economy of Favours. Blat, Networking and
Informal Exchange». Cambridge: Cambridge University Press, 1998. - Col.
Cambridge Russian, Soviet and Post-Soviet Studies, № 102. - 235 p.
LEVADA Youri. «Ent re passe et Г aven in L’homme sovietique ordinaire.
Enquete». Paris: Presses de la Fondation Nationale des Sciences Poliliqucs,
1993.-356 p.
LE ROY Etienne. «Conciliation». In: «Dictionnairc cncyclopediquc de theorie
et de sociologie du droit», sous la direction de ARNAUD Andre-Jean. Paris:
Librairie Generate de Droil et de Jurisprudence (LGDJ), 1993. - 2е edition.
LINDENBERG S. «Cotractual Relations and Weak Solidarity: The Behavioral
Basis of Restraints of Gain Maximization». Journal of Institutional and
Theoretical Economics, Vol. 144, № 1, 1988.
LIVET Pierre, THEVENOT Laurent. «Les categories de Paction collective».
In: «Analyse economique des conventions», sous la direction de ORLEAN Andre.
Paris: Presse Universitaircs de France, 1994. - Col. Economic. - p. 139-168.
LOCHAK Daniele. «Institution». In: «Dictionnaire cncyclopediquc de theorie
et de sociologie du droit», sous la direction de ARNAUD Andre-Jean. Paris:
Librairie Generate de Droit et de Jurisprudence (LGDJ), 1993. - 2е edition.
LOS M. «The Dynamics of the Second Economy in Poland». In: «The Second
Economy in Marxist States», edited by LOS M. London: Macmillan, 1987.
MANAI Dominique. «Equite». In: «Dictionnairc cncyclopediquc de theorie el
de sociologie du droit», sous la direction de ARNAUD Andre-Jean. Paris:
Librairie Generate de Droit cl de Jurisprudence (LGDJ), 1993. - 2е edition.
MARCHETTI Anne-Marie. «Pauvretes en prison». Ramon villc Sai nt-Ague:
Eres, 1997.-222 p.
MARIE Jean-Bernard. «Droits de l’homme». In: «Dictionnairc cncyclopediquc
de theorie et de sociologie du droit», sous la direction de ARNAUD Andre-
Jean. Paris: Librairie Generate de Droil el de Jurisprudence (LGDJ), 1993. -
2е edition.
MARQUART James W. «Prison Guards and the Use of Physical Coercion as a
Mechanism of Prisoner Control» Criminology, Vol.24, № 2, p.347-366.
MARX Karl. «Early Writings». London: Penguin Books, 1975.-451 p.
407
MATZA David. «Delinquency and Drift». New Brunswick: Transaction
Publishers, 1990. 2nd edition.
MAUGER G. «Un nouveau militantismc». Societes et representations, Novcmbre
1996, № 3, numero special «Michel Foucault ‘Surveiller et punir’: la prison
vingt ans apres».
MILGROM Paul, NORTH Douglass, WEINGAST Barry. «The Role of
Institutions in the Revival of Trade: the Law Merchant, Private Judges, and the
Champagne Fairs». Economics and Politics, March 1990, Vol. 2, № 1, p. 1-23.
MISHLER William, ROSE Richard. «What arc the Alternatives to Democracy
in Post-Communist Societies?». Studies in Public Policy, 1995, № 248.
MONROE Kristen R. «А Fat Lady in a Corset: Altruism and Social Theory».
American Journal of Political Science, November 1994, Vol. 38, № 4.
MOORE Mick. «Truth, Trust and Market Transactions: What Do We Know?».
The Journal of Development Studies, October 1999, Vol. 36, № 1, p. 74-88.
MURRELL P. «Evolutionary and Radical Approaches to Economic Reforms».
Economics of Planning, 1992, Vol. 25, № 1, p. 79-95.
NELSON R., WINTER S. «An Evolutionary Theory of Economic Change».
Cambridge: Belknap Press, 1982.
NIELSEN K., JESSOP B., HAUSNER J. «Institutional Change in Post-
Socialism». In: «Strategic Choice and Path-Dependency in Post-Socialism.
Institutional Dynamics in the Transformation Process», edited by HAUSNER
J., JESSOP B., NIELSEN K. Aidershot: Edward Elgar, 1995.
NORTH Douglass. «Institutions and Economic Growth: An Historical
Introduction». World Development, 1989, Vol. 17, № 9, special issue «The
Role of Institutions in Economic Development».
NORTH Douglass. «Structure and Change in Economic History». New York:
Norton, 1981.
OBERSCHALL Anthony. «Social Movements: Ideologies, Interests and
Identities». New Brunswick: Transaction Publishers, 1993.
O’BRIEN David, PATSIORKOVSKI Valeri, DERSHEM Larry, LYLOVA
Oksana. «Social capital and adaptation to social change in Russian villages».
Studies in Public Policy, 1996, № 263.
OBSERVATOIRE INTERNATIONAL DES PRISONS. «Le guide du prisonnier».
Paris: Les Editions de Г Atelier / Editions Ouvrieres, 1996. - 350 p.
OFFE Claus. «Capitalism by Democratic Design?». In: «The Political Economy
of Transformation», edited by WAGENER Hans-Jurgen. Heidelberg: Physica-
Verlag, 1994.
OFFE Claus. «Designing Institutions for East European Transitions». In:
«Strategic Choice and Path-Dependency in Post-Socialism. Institutional
Dynamics in the Transformation Process», edited by HAUSNER J., JESSOP
B., NIELSEN K. Aidershot: Edward Elgar, 1995.
408
OLEJNIK Anton N. «Evolution de l’economie infonncllccn ex-URSS: quelques
elements de reflexion». In: «Economia Informale e Istituzioni. Process/ di
rec/procoadattamento», CUSINATO Augusto (a cura di),. Milano: I’Harmallan
Italia, 1996.
OLEJNIK Anton N. «Le changemcnl institutionnel: une analyse sociologique
de la reforme pcnilentiairc en Russic». Revue d’etudes comparatives Est-Quest,
Vol.30, № 1, 1999, p. 165-188.
OLEJNIK Anton N. «Un double monstrueux : lasous-cullurccrimincllccn Russic
post-sovietique». Cultures <& Conflits, Vol. 42, 2001.
OLEJNIK Anton N. «Changes in the organization of everyday life in the wake
of financial crisis». In: «Explaining Post-Soviet Patchworks», edited by
SEGBERS Klaus, Vol.2, «Pathways from the past to the global», Aidershot:
Ashgate Publishing Ltd., 2001. - 456 p.
ORLEAN Andre. «Sur le role respect if de la confiance et de I’inlerct dans la
constitution de Г ord re marchand». Revue du MAUSS, second scmcslrc 1994, № 4.
ORRU M. «Institutional Cooperation in Japanese and German Capitalism». In:
«Institutional Change. Theory and Empirical Findings», edited by SJOSTRAND
S.-E. Armonk: M. E. Sharpe, 1993.
OSTROM Elinor. «Governing the Commons. The Evaluation of Institutions for
Collective Action». Cambridge: Cambridge University Press, 1990.
OSTROM Elinor. «А Behavioral Approach to the Rational Choice Theory of
Collective Action. Presidential Address, American Political Science Association,
1997». American Political Science Review, March 1998, Vol. 92, № 1, p. 1-22.
PADOVANI Marcelle. «Les dernieres annees de la mafia». Paris: Gallimard,
1987.
PEJOVICH S. «Privatizing the Process of Institutional Change in Eastern
Europe». In: EUROPEAN ASSOCIATION FOR EVOLUTIONARY
POLITICAL ECONOMY. Conference internationale (Oclobrc 1995: Cracovic).
Cracovie: EAEPE, 1995.
PEJOVICH S. «The Market for Institutions Vs. the Strong Hand of the Slate:
the Case of Eastern Europe». In: «Institutions, Markets and Competition.
Centralization and Decentralization in the Transformation of Economic
Systems», edited by DALLAGO Bruno, MITTONE L. Cheltenham: Edward
Elgar, 1996.
PENEFF Jean. «L’hbpital en urgence. Etude par observation participante».
Paris: Ed. Metallic, 1992. - 258 p.
PERALVA Angelina. «La violence an college: une etude de cas», document de
travail du CADIS. Paris: mimco, juillcl 1996. - 109 p.
PERROW C. «Small Firm Networks». In: «Institutional Change. Theory and
Empirical Findings», edited by SJOSTRAND S.-E. Armonk: M. E. Sharpe,
1993.
409
PETIT Jacques-Guy, GASTAN Nicole, FAUGERON Claude, PIERRE Michel,
ZYSBERG Andre. «Histoire des galeres, bagnes et prisons. Introduction a
Г histoirepenale de la France». Toulouse: Bibliotheque historiquc Privat, 1991.-
368 p.
PIETTE Albert. «Ethnographic de Faction, ^observation des details». Paris:
Ed. Mctaile, 1996.-203 p.
PLATEK Monika. «Prison Subculture in Poland». International Journal of the
Sociology of Law, November 1990, Vol. 18, № 4.
POLANYI Karl. «La Grande Transformation. Aux origines politiques et
economiques de not re temps». Paris: Gallimard, 1983. - 419 p.
PUTNAM Robert D. «The Prosperous Community. Social Capital and Public
Life». The American Prospect, Spring 1993, № 13, p. 35-42.
PUTNAM Robert D. with LEONARDI Robert, NANETTI Rafael la. «Making
Democracy Work. Civic Traditions in Modern Italy». Princeton: Princeton
University Press, 1993. - 258 p.
REDMOND P., SHEARS P. «General Principles of English Law». London:
Pitman Publishing, 1964.
REUTER Peter. «Disorganized Crime. The Economics of the Visible Hand».
Cambridge: the MIT Press, 1983.
REYNAUD Jean-Daniel. «Les regies dujeu. L’action collective et la regulation
sociale». Paris: Armand Colin, 1989. - 306 p.
ROCCA J.-L. «La ‘mise au travail’ capitaliste des Chinois». In: «La reinvention
du capitalisme», sous la direction de BAYART J.-F. Paris: Ed. Karthala, 1994.
ROCHE Sebastian. «Le sentiment d’insecurite». Paris: Presses Universitaires
de France, 1993. - Coll. Sociologie d’aujourd’hui. - 311 p.
ROSANVALLON Pierre. «La question syndicate. Histoire et avenir d’une forme
sociale». Paris: Calmann-Levy, 1988.
ROSE Richard. «Between State and Market. Key Indicators of Transition in
Eastern Europe». Studies in Public Policy, 1991, № 196.
ROSE Richard. «Distrust as an Obstacle to Civil Society». Studies in Public
Policy, 1994a, № 226.
ROSE Richard. «Getting By Without Government: Everyday Life in a Stressful
Society». Studies in Public Policy, 1994b, № 227. - 32 p.
ROSE Richard. «La libertc, valour fondamenlale». Revue Internationale des
Sciences Sociales, Septembre 1995, Vol. 145, p. 519-536.
ROSE Richard, MISHLER William. «Mass Reaction to Regime Change in
Eastern Europe: Polarization or Leaders and Laggards? ». British Journal of
Political Science, 1994, Vol. 24.
ROSE Richard, MISHLER William, HAERPFER Christian. «Getting Real:
Social Capital in Post-Communist Societies». Studies in Public Policy, 1997,
№ 278.
410
ROSEN S. «Promotions, Elections and Other Contests». Journal of Institutional
and Theoretical Economics, Vol. 144, №1,1988.
ROSTANG Corinne. «Prisons de femmes. Les echanges et les marges de
manoeuvre dans une institution contraignantc». These de doclorat: Sociologie:
Paris, 1’Ecolc des Hautes Etudes en Sciences Sociales, 1994. - 5 17 p.
ROUSSELET Kathy. «Russic: liberalisation economique et bricolage culturel».
In: «La reinvention du capitalisme», sous la direction de BAYART J.-F. Paris:
Ed. Karlhala, 1994.
RUSCHE Georg, KIRCHHEIMER Otto. «Peine et structure sociale. Histoire
et 'Theorie critique’ de regime penal». Paris: Ed. du Cerf, 1994. - 401 p.
SAPIR Jacques. «Les fluctuations economiques en URSS. 1941-1985». Paris:
Editions de Г Ecole des Hautes Etudes en Sciences Sociales, 1989. - 239 p.
SAPIR Jacques. «Ueconomic mobilisee». Paris: Ed. La Dccouverte, 1990. -
150 p.
SAPIR Jacques. «Disintegration economique, transition et politiques publiques
en Russie». In: «А I’est, du nouveau. Changement institutionnel et
transformations economiques», sous la direction de DELORME R. Paris:
I’Harmaltan, 1996.
SCHIAVO Giovanni. «The Truth about the Mafia and Organized Crime in
America». New York: the Vigo Press, 1962.
SCHLICHT E. «А Comment on S. Rosen ‘Promotions, Elections and Other
Contests’». Journal of Institutional and Theoretical Economics, Vol. 144, № 1,
1988.
SCHMITT Karl. «La notion de politique. Theorie du partisan». Paris:
Flammarion, 1992. - 323 p.
SCHOBER Michael, CONRAD Frederic. «Does Conversational Interviewing
Reduce Survey Measurement Error?». Public Opinion Quarterly, Winter 1997,
Vol. 61, № 4, p. 576-602.
SCHOTTER Andrew. «The Economic Theory of Social Institutions». Cambridge:
Cambridge University Press, 1981.
SCHUTZ Alfred. «Le chercheur et le quotidien. Phenonienologie des sciences
sociales». Paris: Meridiens Klincksieck, 1987. -286 p.
SEN Amartya. «On Ethics & Economics». Oxford: Blackwell, 1987. - 131 p.
SEYLER Monique. «L'isolement en prison. L’un et le multiple». Paris: Centre de
Rccherches Sociologiques sur le Droit cl le Institutions Penales, 1990. - 163 p.
SJOSTRAND S.-E. «On Institutional Thought in the Social and Economic
Sciences». In: «Institutional Change. Theory and Empirical Findings», edited
by SJOSTRAND S.-E. Armonk: M. E. Sharpe, 1993.
SHLAPENTOKH Vladimir. «Public and Private Life of the Soviet People.
Changing Values in Post-Stalin Russia». Oxford: Oxford University Press,
1989.-281 p.
411
SHLAPENTOKH Vladimir. «Russian Patience: A Reasonable Behavior and a
Social Strategy». Archives Europeennes de Sociologie, 1995,
Vol. XXXVI, № 2, p. 247-280.
SMEILSER Neil J. «The Rational and the Ambivalent in the Social Sciences».
American Sociological Review, February 1998, Vol. 63, № 1, p. 1-16.
SOLOMON Peter H., Jr. «Soviet Criminal Justice under Stalin». Cambridge:
Cambridge University Press, 1996, - 494 p. - Cambridge Russian, Soviet and
Post-Soviet Studies.
SOTO Hernando, de. «Uautre sentier. La revolution informelle dans le tiers
monde». Paris: La Decouvertc, 1994.
STARK David. «Path Dependence and Privatization Strategies in East Central
Europe». East European Politics and Societies, Winter 1992, Vol. 6, № 1.
STARK David. «Not by Design: the Myth of Designer Capitalism in Eastern
Europe». In: «Strategic Choice and Path-Dependency in Post-Socialism.
Institutional Dynamics in the Transformation Process», edited by HAUSNER J.,
JESSOP B., NIELSEN K. Aidershot: Edward Elgar, 1995.
STARK David. «Recombinant Property in East European Capitalism». American
Journal of Sociology, 1996, Vol. !()!,№ 4, p. 993-1027.
STARK David, BRUSZT L. «Restructure!- les reseaux dans le post-socialismc:
la proprictc inler-entreprises en Hongrie et en Republique tchcque». In: «А Test,
du nouveau. Changement institutionnel et transformations economiques», sous
la direction de DELORME R. Paris: 1’Harmattan, 1996.
STEPHENSON K., HAYDEN F. «Comparaison of the Corporate Decision
Networks of Nebraska and the United States». Journal of Economic Issues,
September 1995, Vol. XXIX, № 3.
STIGLITZ J. «Principal and Agent». In: «The New Palgrave: A Dictionary of
Economics», Eatwell J., Milgate M. and Newman P. (cds.), London: Macmillan,
1987.
SYKES Gresham M. «The Society of Captives. A Study of a Maximum Security
Prison». Princeton: Princeton University Press, 1958. - 144 p.
THEVENOT Laurent. «Equilibrc et rationalite dans un uni vers complexe». Revue
economique, mars 1989, Vol. 40, № 2.
THEVENOT Laurent. «Rationalite ou normes socialcs: une opposition
depassee?». In: «Le modele et Tenquete. les usages du principe de rationalite
dans les sciences socialcs», sous la direction de GERARD-VARET Louis-Andre,
PASSERON Jean-Claude. Paris: Ed. de I’Ecole des Hautes Etudes en Sciences
Socialcs, 1995.-p. 149-192.
THOMAS-SLAYTER Barbara. «Structural Change, Power Politics, and
Community Organizations in Africa: Challenging the Patterns, Puzzles and
Paradoxes». World Development, 1994, Vol. 22, № 10.
THOUMI Francisco E., Political Economy and Illegal Drugs in Columbia,
Boulder, London: Lynne Rcinncr Publishers, 1995. - 320 p.
412
TOCQUEVILLE Alexis de, BEAUMONT Gustave de. «Systeme penitentiaire
aux Etats-Unis et son application en France». In: TOCQUEVILLE Alexis de,
«CEuvres completes. Ecrits sur le systeme penitentiaire en France et a
I’etranger». Paris: Gallimard, 1984. - Tome 4, Volume 1,585 p.
TOURAINE Alain. «Sociologie de Faction». Paris: Ed. du Scuil, 1965. -
507 p.
TOURAINE Alain, DUBET Francois, WIEVIORKA Michel, STRZELECK1
Jan. «Solidarite». Paris: Fayard, 1982. - 309 p.
TOURAINE Alain, WIEVIORKA Michel, DUBET Francois. «Le mouvement
ouvrier». Paris: Fayard, 1984. - 438 p.
TOURAINE Alain. «La parole et le sang. Politique et societe en Amerique
Latine». Paris: Ed. Odil Jacob, 1988. - 542 p.
TOURAINE Alain. «Critique de la modernite». Paris: Fayard, 1992.
TOURAINE Alain. «Production de la societe». - 2е cd. Paris: Ed. du Scuil,
1993.
TOURAINE Alain. «Qu’est-се que la democratic?». Paris: Fayard, 1994.
TOURAINE Alain. «Comment sortir du liheralisme». Paris: Fayard, 1999. -
164 p.
TROPER Michel, LOCHAK Daniele, JORI Mario. <<Norme». In: «Dictionnaire
encyclopedique de theorie et de sociologie du droit», sous la direction de
ARNAUD Andre-Jean. Paris: Librairic Gcnerale de Droit et de Jurisprudence
(LGDJ), 1993. -2C edition.
TURVANI Margherita. «Illegal Markets and New Institutional Economics». In:
«Transaction Costs Economics: Recent Developments », edited by MENARD
Claude, Cheltenham: Edward Elgar Publishing Co., 1997.
USEEM Bert, REISING Michael. «Collective Actions in Prisons: Protests,
Disturbances and Riots». Criminology, November 1999,
Vol. 37, № 4, p. 735-760.
VAN DEN Bergh G. C. J. J. «Reception». In: «Dictionnaire encyclopedique de
theorie et de sociologie du droit», sous la direction de ARNAUD Andre-Jean.
Paris: Librairic Generale de Droit el de Jurisprudence (LGDJ), 1993. - 2е edition.
WACQUANT LoTc. «Crime cl chatimenl en Amerique de Nixon a Clinton».
Archives de politique criminelle, 1998, № 20, p. 123-138.
WACQUANT Loi’c. «Deadly symbiosis. When ghetto and prison meet and
mesh». Punishment and Society, Vol. 3, № I, 2001, p.95-133.
WAGENER H.-J. «Pragmatic and Organic Change in Socio-economic
Institutions». In: «Convergence and System Change. The Convergence
Hypothesis in the Light of Transition in Eastern Europe», edited by DALLAGO
B., BREZINSKI H.‘, ANDREFF W. Aidershot: Dartmouth, 1992.
WALZER Michael. «La justice dans les institutions». Esprit, 1992,
Vol. 180, № 3-4.
413
WEBER Max. «The Theory of Social and Economic Organization», New York:
The Free Press, 1964. - 436 p.
WEBER Max. «Essais sur la theorie de la science». Paris: Librairie Pion,
1965. - Coll. Rechcrches on Sciences humaines, № 19. - 537 p.
WEBER Max. «Economy and Society. An Outline of Interpretative Sociology».
Berkeley: University of California Press, 1978, Vol. 1. - 640 p.
WEYRAUCH Walter O. «The ‘Basic Law’ or ‘Constitution’ of a Small Group».
Journal of Social Issues, 1971, Vol. 27, № 2, p. 49-63.
WIEVIORKA Michel, TRINH Sylviane. «Le modele EDF: Essai de sociologie
des organisations». Paris: La Decouverte, 1989.
WIEVIORKA Michel, BATAILLE Philippe, CLEMENT Karine, COUSIN
Olivier, KHOSROVKHAVAR Fahrad, LABAT Sandrine, MACE Eric,
REBUGHINI Paola, TIETZE Nikola. «Violence en France». Paris: Ed. du Seuil,
1999. - Coll. Epreuvc des fails. - 345 p.
WILES P. «The Second Economy, Its Definitional Problems». In: «The Unofficial
Economy. Consequences and Perspectives in Different Economic Systems»,
edited by ALESSANDRINI S., DALLAGO Bruno. Aidershot: Gower, 1987.
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие.....................................vii
Предисловие А. Турэна к французскому изданию.....ix
ВВЕДЕНИЕ.............................................1
Примечания....................................7
1. ПРИРОДА «МАЛОГО» ОБЩЕСТВА.........................9
1.1. Нормы как «рамки» человеческой деятельности..9
1.1.1. Институциональный подход...............10
1.1.2. Новый взгляд на норму..................11
1.1.3. Тюремная субкультура..................13
1.1.4. В поиске нестандартной модели общества.15
1.2. Основные гипотезы............................18
1.2.1. Незавершенная модернизация:
идеальный тип «маленького» общества...........18
1.2.2. Конгруэнтность двух совокупностей
неформальных норм: в тюрьме и в советском
обществе......................................30
1.2.3. Особенности государственной власти в тюрьме
и в обществе советского типа..................33
1.2.4. Влияние институциональной среды
на характеристики субъекта....................42
1.2.5. Конгруэнтность формальных и неформальных
норм как условие стабильного социально-
экономического развития.......................44
1.3. Источники информации........................52
1.4. Пределы исследования........................57
Примечания...................................61
2. ТЮРЕМНОЕ СООБЩЕСТВО В РОССИИ.....................72
2.1. Экскурс в историю тюрьмы....................72
2.1.1. Основные типы пенитенциарных систем...73
2.1.2. Пенитенциарная система во Франции.....77
2.1.3. Пенитенциарная система в России.......79
415
2.2. «Маленькое» общество в тюрьме.................82
2.2.1. Отсутствие четких границ между частной
и публичной жизнью............................83
2.2.2. Персонифицированные отношения..........89
2.2.3. Категории осужденных, установленные
формальным образом............................95
2.2.4. Неформальные категории..................97
2.2.5. Неформальный надзиратель: смотрящий.......107
2.2.6. Дуализм понятий.•/.....................116
2.2.7. Образ отношений между различными полами.
Г омосексуализм в тюрьме.........................122
2.3. О насилии в тюрьме..............................124
2.3.1. Концепции насилия.....................125
2.3.2. Особенности легальной власти..........130
2.3.3. Нелегальные методы регулирования насилия.138
2.3.4. Беспредел: отсутствие нормативных рамок
деятельности как источник насилия............146
2.4. Норма доверия, или Дилемма осужденного..........150
2.4.1. Доверие в тюремной среде.................152
2.4.2. Общак.................................157
2.4.3. Использование уровня доверия в качестве
социологического индикатора..................159
2.5. Можно ли оставаться субъектом в тюрьме?......167
2.5.1. Быть на свободе и быть свободным......168
2.5.2. Способы защиты частного пространства..177
2.5.3. Теневое правосудие....................184
2.6. Сравнительный анализ пенитенциарных систем .... 194
Примечания...................................201
3. ПОПЫТКА ОБОБЩЕНИЯ: «РАЗОРВАННОЕ»
ОБЩЕСТВО............................................216
3.1. Пример юга Италии............................217
3.2. Советское общество: незавершенная
модернизация......................................221
3.2.1. Роль советского государства в повседневной
жизни граждан.................................222
3.2.2. Общество недоверия....................230
3.2.3. Роль семьи и персонифицированных отношений.. 236
3.2.4. Существует ли граница между частной
и публичной жизнью?..........................245
416
3.2.5. Создание образа врага: история и современность 252
3.2.6. Двоемыслие............................258
3.2.7. О конгруэнтном характере норм.........261
Примечания...................................270
4. ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОЕ ИЗМЕНЕНИЕ:
СРАВНЕНИЕ ДВУХ СЛУЧАЕВ..............................278
4.1. Создание рынка:
случай рыночных реформ...........................279
4.1.1. Теневой рынок как исходная точка реформ.280
4.1.2. Две стратегии рыночных реформ.........290
4.1.3. Экспансия рынка и окончательная
атомизация общества..........................296
4.1.4. Перспективы рынка в России............299
4.2. Пенитенциарная реформа.........................316
4.2.1. Краткая история Уголовно-исполнительного
кодекса......................................316
4.2.2. Права заключенных: закон и действительность .... 320
4.2.3. Взаимодействие официальных и теневых норм .... 330
4.2.4. Рыночный императив: о взаимном влиянии
двух реформ..................................334
4.3. Сравнение двух реформ........................340
4.3.1. Измерение степени рассогласования
формальных и неформальных институтов..........341
4.3.2. Замкнутый круг........................345
Примечания...................................350
ЗАКЛЮЧЕНИЕ:
понятие «мафия» в постсоветском контексте...........364
Примечания...................................376
Приложения........................................379
Библиография......................................406