Текст
                    ББК88
Н845
Серия «XX век +»
Междисциплинарные исследования
Редакционный совет серии:
О. Разуменко, В. Руднев, Я. Рязанов
Оформление серии художника
Ф.Домогацкого
Информационный спонсор -
радиостанция «Эхо Москвы»
Н 845 Виртуальная психология. — М.: «Аграф», 2000. —
432 с.
Виртуальная психология строится на парадигме
виртуальности. Рассмотрена история философской идеи виртуальности с
античности до наших дней, а также ее отношение к компьютерной
виртуальной реальности. Помимо философского, описание
включает теоретический, феноменологический, экспериментальный и
практический пласты. Виртуальная психология дает возможность
включить в научную психологию неизученные аспекты психики
человека.
Книга представляет интерес как для специалистов в области
философии, психологии, социологии, медицины, юриспруденции
педагогики, компьютерных технологий и др., так и для широкого
круга читателей, поскольку открывает для читателя новые реалии
и дает возможность увидеть новое в давно известных вещах.
ББК88
ISBN 5-7784-0105-1 © Издательство «Аграф», 2000
<££>
Носов Н.А.


основы ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ВИРТУАЛИСТИКИ
ВИРТУАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ1 Во второй половине XX века идея виртуальности возникла независимо друг от друга в нескольких сферах науки и техники. В физике элементарных частиц были обнаружены частицы, возникающие только в процессе взаимодействия других частиц. Эти эфемерные частицы были названы виртуальными. Особенность их заключается в том, что, с одной стороны, нельзя сказать, что их нет, поскольку они существуют в процессе физического взаимодействия. Но, с другой стороны, нельзя сказать, что они есть, хотя бы потенциально, в других частицах. Нет, в действительности, их там нет. Они существуют только актуально, т.е; только здесь и теперь — порождаются в процессе взаимодействия других частиц, выполняют свою функцию в этом процессе и исчезают, как будто их никогда и не было. Виртуальные частицы никогда не фигурируют в начальных и конечных условиях взаимодействия (Мигдал, 1989; Фейнман, 1988). В компьютерной технике широко используются понятия виртуальной машины, виртуальной памяти и т.д. В компьютере есть специальные элементы для хранения информации, но создавая особые функциональные отношения между элементами компьютера с помощью программных средств, можно обеспечить человеку возможность пользоваться ббльшим объемом информации, чем это позволяют физические носители. Эта память, превосходящая емкость физических носителей, и назы- 1 При написании этого раздела использованы неопубликованные материалы книги Т.В.Носовой «Виртуальные образы дошкольника» (в печати). 7
вается виртуальной памятью. Виртуальной памяти не соответствует никакой конкретно физический носитель и она существует только пока сохраняются построенные пользователем функциональные отношения между элементами компьютера (Заморин, Марков, 1988; Пекер, Морозов, 1989). В эргономике было обнаружено, что в процессе функционирования системы для выполнения определенной задачи в данный момент времени могут образовываться особые динамические объекты, которые затем исчезают. Например, при выполнении фигуры высшего пилотажа возникающие перегрузки заставляют летчика воспринимать самолет не целиком, во всей полноте его функций, и даже не с точки зрения выполняемой в данный момент задачи (допустим, преследование противника), а исключительно как определенный аэродинамический объект, который нужно вывести из состояния перегрузки. Создается необычная, напряженная и физически, и психологически, ситуация, которая разряжается сразу после выхода из состояния перегрузки. Оказалось, что - при проектировании самолетов нельзя абстрагироваться от подобных ситуаций, что необходимо учитывать возникновение таких качественно новых объединений человека и технической системы. Такие временные динамические объекты были названы виртуальными (За- раковский, Павлов, 1987; Голего, 1989). В психологии был описан особый тип психических состояний, существующих только актуально. Этот тип психологических состояний был назван «виртуальными состояниями» (Носов, Генисаретский, 1986). Исследования в эргономике по созданию принципиально нового типа средств отображения информации, начавшиеся в военно-воздушных силах США еще в 60-е годы, привели к разработке так называемой «виртуальной кабины самолета». Виртуальная кабина самолета — это «интерактивная система, которая организует и пред- 8
ставляет как в пространстве, так и во времени всю информацию в кабине пилота "в виртуальном трехмерном пространстве, осуществляя полное оповещение и обеспечивая управление системами оружия в любой точке с оценкой существующей опасности и целей» (Virtual..., 1985, р.З). Новизна идеи виртуальной кабины самолета заключалась в создании так называемого головного шлема (head-mount display или head-mounted display). Шлем может дополняться «перчаткой» с датчиками, с помощью которых управляют изображением. Управляющие датчики можно прикрепить к любым частям тела Существуют тренажеры, где управляющие воздействия осуществляются и речью, и движениями глаз, рук, головы или тела. К разным частям тела можно также прикрепить датчики, передающие человеку ощущения от взаимодействия с виртуальным объектом — тогда человек будет физически чувствовать изменения, происходящие с объектом. Можно смоделировать вполне определенного человека, и он будет вести себя как самостоятельное существо, реагируя на ваше поведение. Вы можете, например, поиграть в теннис с Борисом Беккером. При этом вы будете чувствовать вес ракетки, силу удара по мячу и т.д., хотя в материальном воплощении их нет и вы машете пустой рукой, а ваш отсутствующий противник будет иметь свои, присущие только ему — Борису Беккеру — тактику и стратегию игры. Можно создать единое пространство для нескольких людей. В таком пространстве можно произвольно менять точку наблюдения. Скажем, на автомобильном тренажере вы можете сидеть в кресле, бежать с любой скоростью рядом, можете летать вокруг автомобиля или сидеть на колесе, бешено вращаясь, можете «посетить» любую внутреннюю часть автомобиля. Искусственные объекты могут обладать высокой степенью подобия реальным объектам, но при этом нет огра- 9
ничений для создания объектов, обладающих любыми формами и свойствами. Можно, например, создать человека, состоящего из жидкого металла. Головной шлем, с одной стороны, оказался идеальным средством для реализации идеи «искусственной реальности», разрабатываемой с 60-х годов М.Крюгером. М.Крюгер с 60-х годов разрабатывал идеологию «искусственной реальности» и пытался создать техническую систему, интегрирующую в едином информационном пространстве изображение, звук и движение (Morgan, 1992). С другой стороны, шлем оказался реальным воплощением идеи киберпространства, восходящей к работам М.Маклюэна и В.Гибсона (Кузнецов, 1997). Таким образом, когда в начале 80-х ЖЛанье создал фирму VPL, выпускающую бытовые компьютеры, включающие шлем и перчатку, то общественное сознание не только было подготовлено к восприятию искусственных объектов нового типа, но просто опознало в них реализацию своих представлений об искусственной реальности и киберпространстве. Крупные компьютерные фирмы, увидев в компьютере нового типа перспективный товар, стимулировали исследования в области новой компьютерной идеологии (Leary, 1994). Не хватало лишь яркого товарного знака для компьютеров нового типа. И такой знак появился — в соответствии с широко распространенным мифом, где-то в 1984 году ЖЛанье придумал словосочетание «виртуальная реальность», хотя документальных подтверждений этому мифу нет (Гамильтон, 1993; Lanier, 1992). В результате агрессивной рекламной кампании по продвижению виртуальных компьютеров на рынок, термин «виртуальная реальность» стал в обыденном сознании ассоциироваться исключительно с компьютерами. Существующие и перспективные типы систем моделирования компьютерной виртуальной реальности описаны в книге (Носов, 1996). 10
Широкое распространение компьютеров дает основание киберфутуристам говорить о том, что наступает эпоха киберкультуры (Leary, 1994). Использование компьютеров, действительно, может привести к возникновению киберкультуры, но совсем не потому, что компьютеров станет много. Есть много, например, телефонных аппаратов, но никто не говорит о телефонной культуре. Дело здесь не в количестве и широте применения, а в том, сможет ли найти киберкульту- ра ту человеческую потребность, которую она будет удовлетворять. Причем, такую потребность, в удовлетворении которой, во-первых, нуждается достаточно большая часть человечества, а во-вторых, которая не может быть удовлетворена никакими другими средствами также легко, как компьютерами. Иначе компьютерные пользовательские технологии либо станут уделом узкого круга любителей, либо, даже если найдут широкое применение, не станут феноменом психологической культуры, оставаясь лишь удобным средством удовлетворения имеющейся потребности, как, например, телефон по сути ничего не изменил в психологической культуре, лишь облегчив способ коммуникации. У киберкультуры в ее современном виде есть шанс повторить историю «фотокультуры». Когда фотоаппарат стал достаточно доступен, появилась эйфория по тому поводу, что фотография приобщит широкие массы населения к искусству, поскольку создание фотографии требует от человека навыков композиции, чувства цвета и проч. и проч. А чем все кончилось? Промышленность штампует полностью автоматизированные камеры, также полностью автоматизированы процессы проявления и печатания фотографии. От человека с художественной точки зрения вообще ничего не требуется, и фотографирование свелось к удовлетворению потребностей памяти. А искусство фотографии как было, так и осталось, привилегией узкой группы профессионалов. И
Но совсем другая судьба была у таких нововведений как, скажем, печатный станок или часы. Теперь все читают и пишут, все регулируют свою жизнь по часам. Письменность и точное время действительно стали элементами психологической культуры, а способности читать и контролировать свое внутреннее время в единицах астрономического времени (секунда, минута, час и т.д.) стали «естественными» психическими способностями человека. Чтобы стать элементом психологической культуры, компьютеры должны совершить нечто аналогичное. То, к чему сейчас апеллируют идеологи киберкультуры — киберсекс, киберискусство, киберреальность и т.п., — строится в основном на рекламном эпатировании населения. Действительно, можно заниматься киберсексом, но зачем это делать всем? Не является ли занятие киберсексом такой же сексуальной девиацией как переодевание в женское платье, не станут ли киберсексуалы еще одним сексуальным меньшинством? О малой психологической потенции киберкультуры говорит и тот факт, что основной упор в рекламной кампании в-пользу киберкультуры делается на возможности удовлетворения далеко не лучших человеческих инстинктов: секс, вампиризм, насилие и т.п. Все это говорит о том, что киберкулыура еще не нашла свое собственное психологическое содержание. Но все-таки есть возможность возникновения нового психологического феномена, который можно было бы назвать «киберкулыура». Эта возможность может реализоваться, если произойдет синтез трех пока независимых друг от друга сфер культуры: философии виртуальности, виртуальной психологии, виртуальной компьютерной технологии, или, другими словами, произойдет сопряжение психологической и компьютерной виртуальных реальностей на некой фундаментальной, т.е. фи- 12
лософски осмысленной, основе. Почему нужен синтез сфер и почему именно этих?" Современная культура сейчас вступила в очередной виток повышенного интереса к необыденным явлениям человеческой психики. Этот интерес находит свое выражение в самых разных формах: от изучения и практико- вания различных эзотерических систем до увлечения трансперсональной психологией, мистикой, астрологией и т.д. вплоть до широкого употребления наркотиков. Наличие этого интереса, собственно, и есть проявление определенной потребности. Если эта потребность не найдет достаточно простого и дешевого средства своего удовлетворения, она, как это всегда бывало в истории, пойдет на убыль, проявляя себя лишь в узком кругу настолько нуждающихся в ее удовлетворении, что они готовы тратить огромные усилия для этого. Виртуальная компьютерная технология вполне могла бы стать таковым средством, но для этого нужны такие психологические модели (теории), которые позволили бы операционализировать ту психическую реальность, в которой происходят необыденные психические события, но для этого должна быть разработана теория психологических виртуальных реальностей — виртуальная психология. Для того, чтобы киберкультура, на основании виртуальной психологии, стала феноменом психологической культуры, необходима еще разработка и распространение виртуальной философии, т.е. особого, виртуального, способа понимания и объяснения мира. Для того, чтобы виртуальная философия стала общепринятой, есть все основания: во-первых, в различных отраслях науки и практики (от физики элементарных частиц до компьютерных технологий и гуманитарных наук) идея виртуальности становится все более признанной, а во-вторых, есть социальная потребность в новых способах объяснения мира и управления им (Быченков, 1998; Генисарет- 13
ский, 1995; Гиренок, 1998; Ковалевская, 1998; Корсун- цев, 1998; Крокер, Вайнштайн, 1997; Микешина, Опен- ков, 1997; Носов, 1994,1998в, 1999а; Опенков, 1997; Труды... 1995-1998). Любопытно, что в разных отраслях знаний совершенно независимо друг от друга, для обозначения специфичности существования объекта каждый раз использовалось одно и то же слово — виртуальный. И это не случайно. Дело в том, что идея виртуальности затрагивает глубинные пласты человеческого бытия, относящиеся к области философии. В античной и средневековой философии категория виртуальности была одной из центральных. В настоящее время категория виртуальности возвращается в современную науку и философию, что нашло свое выражение в возникновении специального направления — виртуалистики, включающей в себя философский, научный и практический разделы (Носов, 1994., 19996). Дадим краткую характеристику виртуальной философии. Если средневековый человек спросит у современного человека, почему орех прорастает и каким образом в орехе содержится ореховое дерево, то последний ничто- же сумняшеся ответит, — потому, что есть влага и тепло. Но средневекового человека такое механистическое объяснение не устраивает. Его интересуют не условия, при которых орех прорастает, а причина, по которой он прорастает. Современный человек может добавить к вышесказанному им, что вода и тепло запускают химические реакции, которые приводят к росту и реализации заложенной в орехе генетической программы. Но, не в пример современному, средневековый человек любопытен и задает вопрос: а почему эта самая генетическая программа начинает разворачиваться, разве в орехе есть сила, которая разворачивает эту программу? Современ- 14
ному человеку, который сжился с идеей силы, поскольку он окружен разными «силами природы»* (физическими, химическими, психическими и проч. и проч.), не зазорно согласиться с тем, что в орехе есть сила. Но бесконечно любопытный средневековый человек продолжает интересоваться: а откуда в орехе сила? На такой глупый для современного человека вопрос, последний, проявляя вежливость, ответит, что в орехе — из орехового дерева, а в этом ореховом дереве — из предыдущего ореха, а в этом орехе — из предыдущего орехового дерева и так далее. Там, где для современного человека оканчивается область его интересов, для средневекового только начинается самое интересное, и он задает вопрос: а откуда же в самом первом орехе или ореховом дереве взялась эта сила? Проявляя чудеса сдержанности, современный человек отвечает, что орех состоит из маленьких молекул, молекулы — из еще более мелких атомов, а атомы — из совсем маленьких-маленьких, таких, что их ни в какой микроскоп уже и не увидишь, элементарных частиц. Здесь, где у современного человека все вопросы и ответы кончаются, у средневекового человека — только начинаются, и он спрашивает: а откуда в этих элементарных частицах взялась энергия — это во-первых, а во-вторых, каким образом и за счет каких сил из достаточно простых частиц образовались более сложные атомы, из них — еще более сложные молекулы, а из них — невероятной сложности орех, а в-третьих, если элементарные частицы невидимы, то откуда уважаемый и мудрый собеседник о них знает — может быть, эти пресловутые частицы и не существуют, а есть плод порождения уважаемого и мудрого ума, и как в этом смысле понимать категорию существования? Чтобы проиллюстрировать этот диалог реальными размышлениями средневекового человека, приведем фрагмент из работы Николая Кузанского «О видении 15
бога», в котором обсуждается проблема актуальности существования и проблема энергии (деятельности, актуализации акта действия). «Так велика сладость, которой ты, господи, питаешь мою душу, что она всеми силами стремится помочь себе опытом здешнего мира и внушаемыми тобой прекрасными уподоблениями. И вот, зная, что ты — сила, или начало, откуда все, и твое лицо — та сила и начало, откуда все лица берут все, что они суть, я гляжу на стоящее передо мной большое и высокое ореховое дерево и пытаюсь увидеть его начало. Я вижу телесными глазами, какое оно огромное, раскидистое, зеленое, отягощенное ветвями, листвой и орехами. Потом умным оком я вижу, что то же дерево пребывало в своем семени не так, как я сейчас его разглядываю, а виртуально (здесь и ниже выделено нами — КН.); я обращаю внимание на дивную силу того семени, в котором было заключено целиком и это дерево, и все его орехи, и вся сила орехового семени, и в силе семян все ореховые деревья. И я понимаю, что эта сила не может развернуться целиком ни за какое время, отмеренное небесным движением,' но что все равно она ограниченна, потому что имеет область своего действия только внутри вида ореховых деревьев, то есть хотя в семени я вижу дерево, однако это начало дерева все еще ограничено по своей силе. Потом я начинаю рассматривать семенную силу всех деревьев различных видов, не ограниченную никаким отдельным видом, и в этих семенах тоже вижу виртуальное присутствие всех мыслимых деревьев. Однако если я захочу увидеть абсолютную силу всех сил, силу-начало, дающую силу всем семенам, то я должен буду выйти за пределы всякой известной и мыслимой семенной силы и проникнуть в то незнание, где не остается уже никаких признаков ни силы, ни крепости семени; там, во мраке, я найду невероятную силу, с которой даже близко не равнится никакая мыслимая представимая сила. В ней начало, дающее бы- 16
тие всякой силе, и семенной, и несеменной. Эта абсолютная и всепревосходящая сила дает всякой семенной силе способность виртуально свертывать в себе дерево вместе со всем, что требуется для бытия чувственного дерева и что вытекает из бытия дерева; то есть в ней начало и причина, несущая в себе свернуто и абсолютно как причина все, что она дает своему следствию. Таким путем я вижу, что абсолютная сила — лицо, или прообраз, всякого лица всех деревьев и любого дерева; в ней ореховое дерево пребывает не как в своей ограниченной семенной силе, а как в причине и создательнице этой семенной силы. Дерево, вижу я, есть некое развертывание семенной силы, а семя — некое развертывание той всемогущей силы. Я вижу еще, что, как дерево в семени не дерево, а сила семени и сила семени есть то, откуда развертывается дерево, так что в дереве не найти ничего, не происходящего из силы семени, так сила семени в своей причине, силе сил, есть не семенная, а абсолютная сила. Стало быть, дерево в тебе, боге моем, есть сам ты, бог мой, и в тебе истина и прообраз его бытия; равным образом и семя дерева в тебе есть истина и прообраз самого себя, то есть прообраз и дерева, и семени. Ты истина и прообраз. Ограниченная сила семени есть сила видовой природы, ограниченная пределами вида и пребывающая в семени как конкретное начало. Но ты, мой боже, абсолютная сила и потому природа всех природ» (Николай Кузанский. О видении бога, 22-24; Сочинения. 1980, с. 46-47. Перевод В.В.Бибихина). Как видно из этого текста, Николай Кузанский принципиально иначе рассуждает, нежели современный ученый. Если последний причины роста ищет в условиях и более низких уровнях реальности, чем уровень семени, — в ДНК, биохимических реакциях, физических законах, то Николай Кузанский — в более высоких уровнях реальности, применяя при этом категорию виртуальности. 2 Н. Носов 17
Для Фомы Аквинского категория виртуальности тоже является принципиально важной — с ее помощью он разрешал проблему онтологического сосуществования реальностей разного иерархического уровня и проблему образования сложного из простых элементов, в частности, сосуществования души мыслящей, души животной и души растительной. «Ввиду этого следует признать, что в человеке не присутствует никакой иной субстанциальной формы, помимо одной только субстанциальной души, и что последняя, коль скоро она виртуально содержит в себе душу чувственную и душу вегетативную, равным образом содержит в себе формы низшего порядка и исполняет самостоятельно и одна все те функции, которые в иных вещах исполняются менее совершенными формами. — Подобным же образом должно сказать о чувственной душе в животных, о вегетативной душе в растениях и вообще обо всех более совершенных формах в их отношении к формам менее совершенным» (Фома Аквинский. Сумма теологии, I, q. 76,4 с; Антология мировой философии, 1969, с. 850-851). Сигер Брабантский, выдающийся схоластический философ (ум. ок. 1282), с помощью категории virtus решал проблему соотношения психики и тела: «Мышление есть, без сомнения, действие, свойственное человеку, и в этом его счастье, как говорится в десятой книге «Этики» (Аристотеля — #.#.). Ибо разум, от которого исходит мышление, есть высшая способность (virtus) человека и свойствен человеку. Но из того, что мышление есть действие, свойственное человеку, не следует, что субстанция самого человека как сложного существа, от которого исходит мышление, соединяется с другой частью сложного так, как изображение с воском; достаточно, чтобы они соединялись указанным выше образом. Наконец, должно сказать, что разумная душа есть осуществление тела потому, что, действуя внутри по отношению к телу, она может быть названа осуществлени- 18
ем и формой тела» (Сигер Брабантский. Questiones de anima intellectiva // Антология мировой философии. Т.1, ч.2. М., 1969, с. 819. Перевод Г.В. Шевкиной). Как видно даже из вышеприведенных текстов, для схоластической философии «виртуальный» — одна из центральных категорий. Римляне термином virtus обозначали некое состояние душевного подъема воина, определенную воинскую доблесть, проявляемую в бою. «Добродетель для римлянина -t мужество, то, что прилично мужу (virtus)» (Лосев, 1979, с. 32). «Противоречиво-трагическое состояние духа Мезенция, ринувшегося в ряды врагов, весьма отчетливо формулируется так: это стыд за гибель сына («aestuat ingens... pudor»), безумие («insania») от горя, сознание своей силы («conscia virtus») и возбужденная фуриями любовь к сыну» (Лосев, 1979, с. 107). С другой стороны, для античной философии virtus — это одна из высших, если не высшая, добродетель, свойственная самым мудрым. «Но поэты смогут судить, как подобает поступать тому или иному герою, исходя из характера каждого из них, нам же сама природа определила роль, поставив нас неизмеримо выше всех остальных живых существ; тем самым поэты, имея дело со множеством разнообразных характеров, должны предусмотреть, что соответствует характеру и что «подобает» даже злодеям, а поскольку нам природа предоставила играть роль твердых, скромных, сдержанных, почтительно-уважительных и та же самая природа учит нас не быть небрежными к тому, как мы ведем себя по отношению к другим людям, становится ясно, сколь широко поле деятельности и родового понятия «подобающего», распространяющегося на всю вообще добродетель (honestas), и того, которое проявляется в каждом отдельном виде добродетели (virtus)» (Цицерон. Об обязанностях. 128,97; 2* 19
1979а, с. 364). «Самая главная из всех добродетелей (virtus) та мудрость (sapientia), которую греки называли sophia» (Цицерон. Об обязанностях. 143,153; 1979а, с. 374). «И если... ум культивирован, если взор его столь проницателен, что его не могут ослепить никакие заблуждения, он становится совершенным духом, т.е. абсолютным разумом, а это и есть добродетель (virtus)» (Цицерон. Тускуланские беседы. V 13,27-39; 19796, с. 378-379). «Ведь вся добродетель (virtus), пожалуй, сводится к трем вещам, из которых первая состоит в понимании истинной и подлинной сущности каждого явления, их взаимозависимости, их результатов, их генетической связи и причин каждого явления; вторая состоит в умении сдерживать душевные волнения, которые греки называют «страстями» (pathe), и подчинять разуму инстинкты, называемые ими hormai, третья — в разумном и тактичном обращении с окружающими, чтобы с их помощью в изобилии обладать тем, в чем нуждается наша природа, отвращать грозящие нам неприятности, бороться с теми, кто попытается принести нам вред, и воздать им наказание, которое допускают принципы справедливости и гуманности» (Цицерон. Об обязанностях. II 5,17; 19796, с. 374) Но Цицерон иногда забывает, что он должен быть скромным, сдержанным государственным мужем, несущим в себе высшую virtus, и в нем просыпается истинный воин-римлянин, для которого нет ничего выше воинской virtus: «Вот что запомни твердо: мощь духа и какое-то необыкновенное его величие, которое с особой силой проявляется в презрении к страданию, — это самое прекрасное из всего, что существует на свете, и тем прекраснее, если не ищет публичного одобрения и получает наслаждение в самом себе» (Цицерон. Тускуланские беседы. II26,64; 19796, с.377). Следует отметить, что английское слово virtual иногда неправильно переводят — исключительно как синоним 20
слова «возможный, потенциальный», тогда как в Большом англо-русском словаре под редакцией И.Р. Гальперина у термина virtual есть и другие коннотации: фактический, действительный, являющийся (чем-либо) по существу; возможный, виртуальный, предполагаемый; мнимый (о фокусе, изображении); эффективный. В Оксфордском словаре английского языка (Oxford English Dictionary) приведены следующие основные значения этого слова: 1) обладающий определенными физическими свойствами или способностями; эффективный в отношении внутренне присущих природных качеств или сил; способный оказывать воздействие посредством таких качеств; 2) морально добродетельный; 3) способный продуцировать определенный эффект или результат; эффективный, мощный, могущественный; 4) то, что есть по существу или в действии, хотя отсутствует формально или в действительности; допускающий такое существование. Любопытно, что в буддизме, как и в схоластике, глаголы с корнем vrt означают мгновенную беспрепятственную актуализацию психического акта в психике йогина (Васубандху, 1980; Патанджали, 1992). В старославянском глагол «верьти» означает «кипеть, бурлить», имея в виду, в частности, «кипение» родника (Фасмер, 1986), т.е. корень vrt обозначает событие творимое, порождаемое сейчас, в данный момент чьей-то активностью. У переводчиков на русский язык возникают трудности, когда им приходится переводить отсутствующий в словаре современной философии термин virtus. Казалось бы, либо надо давать кальку, либо, дав перевод, проинтерпретировать его. С термином virtus переводчики не проделали такой работы. И объяснение этому только одно — они рассматривают термин virtus как технический, не несущий концептуальной нагрузки. А отсюда термин virtus может переводиться самыми разными способами: возможный, потенциальный, сила, доблесть. Но 21
то, что такое отношение неверно, говорит тот факт, что в критических случаях переводчики вынуждены давать кальку, поскольку никакой перевод не будет адекватен. И, как следствие такого подхода, в текстах переводов вдруг неожиданно появляется совершенно новый термин, но по поводу которого ни один автор не дает никаких разъяснений. Например, А.В. Ахутин, интерпретируя способ решения Фомой Аквинским проблемы образования сложных вещей из простых и проблемы потенции и акта, пишет: «В работе «Opusculum de mix- tione elementorum» и в 24-м комментарии к «О возникновении и уничтожении» Фома развивает свое учение об образовании сложных -«субъектов». Каждому возникновению предшествует альтерация материи и полное уничтожение пребывавших в ней элементарных субстанциальных форм. Крайние элементарные качества образуют средние, промежуточные подобно тому, как свет и тьма могут образовывать многообразие промежуточных цветов. Это новое качество — собственное качество смеси — реально не включает в себя крайние качества, но по характеру своей действенности имеет некое подобие (similitudo) как одному, так и другому крайнему качеству. Соответственно и субстанциальные формы элементов присутствуют в смеси не субстанциально, а виртуально (virtualiter), т.е. по своей действующей силе: как если бы они реально присутствовали. Именно потому, что в смеси некоторым образом присутствуют качества элементов, т.е. агенты первоформы, сама субстанциальная форма смеси есть сложное действие in virtu первоформ... Специфическое для схоластики понимание потенции и акта уясняется, может быть, лучше всего при рассмотрении другой близкой пары схоластических категорий, виртуального и субстанциального. Элементарная субстанциальная форма не существует как вещь и, наоборот, в вещи она не существует субстанциально, но толь- 22
ко виртуально, как основание некоторой силы, способности, действенности (virtu)iBeiiui. Это означает, что действительной актуальностью обладает действие, способ продуцирования, творческий акт, а определенная форма является только потенцией, возможностью данного способа действовать. При этом она тем более актуальна, чем более сама воплощает в себе эту действенность, чем более в ней как бы в скрытой (виртуальной) форме присутствует тайна (вспомним, что создание новой субстанциальной формы есть каждый раз божественный акт) ее создания, чем более, следовательно, она совершенная, чем ближе к шедевру» (Ахутин, 1976, с. 124-129). Ситуация с переводом термина virtus разъясняется довольно просто: современная философия не имеет средств мыслить действующие вещи. Это связано с тем, что философия с античных времен работает только с вечными абсолютными сущностями, т.е. с тем, что «существует» и не может концептуализировать события (действия), существующие лишь временно и в частичной, а не во всеобщей, форме, или говоря в другом аспекте — деятельном, энергийном; философия не может найти механизм энергетической связи всеобщей абсолютной сущности с активностью единичных предметов. В современной науке считается, что все однородные «природные» объекты ведут себя совершенно одинаково, например, два предмета в любое время и в любом месте Вселенной притягиваются друг к другу с силой пропорциональной их массам, и обратно пропорционально квадрату расстояния. Поскольку гравитационная сила везде и всегда одинакова, а все предметы с точки зрения гравитации неразличимы, одинаковы, тождественны, то все различия предметов можно игнорировать. В «естественных» науках полностью исключаются внутренние силы (virtus) отдельного предмета, а также — внутреннее время и пространство. Поэтому для определения ха- 23
рактера поведения объекта достаточно знать условия, в которых он находится, которые однозначно и определяют траекторию поведения объекта Онтологизируя это представление, говорят о том, что причина поведения объекта лежит в условиях его нахождения: каковы условия, такова и траектория поведения, при предположении наличия всеобщей (вневременной и внепространст- венной) силы. В схоластике произошло изменение аристотелевской категориальной парадигмы: категории вещи, свойства, энергии, существования, потенциального, актуального и т.д. Реально схоластическая парадигма соединяла аристотелевскую и платоновскую парадигмы, и проблемы разрешались за счет полагания второй онтологической реальности, в которой виртуально присутствует энергия, дающая силу для разворачивания акта, в этой же, второй, реальности происходит синтез простого в сложное, а точнее — существует виртуальная форма, объединяющая исходные элементы, и т.д. Приращение в сравнении с аристотелевской парадигмой заключается в полагании полионтичности (точнее, бионтичнос- ти, дуализма) и установлении определенной связи (посредством virtus) между высшей и низшей реальностями, а в сравнении с платоновской парадигмой — в том, что категориальная структура, разработанная Аристотелем, сохраняется, но применяется только к одной из двух реальностей: субстанциальной — пассивной, неразвивающейся, существующей в абсолютном (т.е. в собственном, не связанном с высшей реальностью) времени и пространстве. Но схоластическая парадигма обладает той особенностью, что в качестве второй реальности полагается предельная, божественная реальность, что приводит к тому, что в каждом событии обнаруживается божественное провидение. Это по сути противоречит идеи иерар- 24
хии реальностей, поскольку а) фактически полагается существование только двух реальностей — субстанциальной и божественной (что выхолащивает идею иерархичности, так как два объекта всегда могут рассматриваться как соположенные, а не как иерархически соподчиненные) и б) и эти реальности являются предельными, абсолютными, что противоречит идее иерархической упорядоченности и определенного единства этих реальностей и порождает отношение антагонистичности между ними, поскольку их характеристики определяются через противопоставление друг другу. Во многом развитие средневековой философии и затем философии Нового времени определялось отношением к промежуточной реальности: есть она или ее нет (номинализм — реализм, преформизм — эпигенез, реализм — идеализм и т.п.). Так называемая научная картина мира, возникшая в Новое время, исключила божественную реальность, переименовав божественные законы в законы природы (Ахутин, 1988), тем самым провозгласив моноонтичность, где все принадлежит одной реальности — природной, но при этом все-таки оставила идею силы (схоластической virtus), придав ей общекосмический масштаб, фактически такой же, какой был у божественной реальности. Эта противоречивая позиция породила, в свою очередь, дискуссии по поводу взаимоотношений науки и религии, науки и мистики, естественных и гуманитарных наук и проч. Внутренняя противоречивость новоевропейской моноонтичной парадигмы заключается в том, что, если для совсем простых событий, типа притяжения двух предметов, еще можно апеллировать к тому, что таков закон всего космоса, то для более сложных событий, типа отношений двух людей, такая апелляция не проходит, и требуется признание каких-то промежуточных уровней реальности, которые бы объясняли почему в одном случае отношения соответствуют одному типу законов, а в другом — другому. 25
Одной из базовых структур современного научного менталитета, основывающегося на моноонтичной парадигме, является категориальная оппозиция «сущность — явление». В соответствии с этой оппозицией, все делится на сущность, которая существует вечно, и явление — то, что является. Явление есть порождение сущности, поэтому самостоятельным статусом существования не обладает, т.е. не существует. За любым явлением человек ищет сущность, которую считает причиной возникновения явления. Из такого представления вытекает представление о реальном как об одноуровневом однородном образовании. Одноуровневом — потому что сколько бы ни было видимых уровней, все они сводятся к конечной реально существующей сущности. Одним из примеров такого рода мировоззрений является атомизм, т.е. утверждение, что все состоит из атомов. Это означает, что статусом существования обладают только атомы, а все остальное есть порождение атомарных взаимодействий, т.е. суть явления, не имеющие статуса существования. Для современной науки и философии свойственно сводить мир к какой-либо одной онтологической реальности: атомы, энергия, психика, дух, экономика и т.п. Для современного менталитета непостижимо полагание двух реальностей в одном явлении, поэтому для него проблематичен вопрос о существовании психики (души) у человека Он склонен рассматривать психические события как проявление активности тела (мозга), а тело — как проявление активности белковых молекул, а белковые молекулы — как проявление активности атомов, а атомы — как проявление активности элементарных частиц, а элементарные частицы для него — это то, что реально существует и активно по своей природе. Несмотря на кажущуюся естественность этого представления, в нем заложены вполне определенные представления о весьма большом наборе философских кате- 26
тории: реальности, существовании, активности, природе и о внутренней природе объекта. Эта модель стала образцом для построения новоевропейской науки и идеологии (менталитета) в целом с ее либеральными идеями всеобщего и равного права, что онтологически соответствует всеобщей вневременной и внепространственной силе. Справедливость при этом, соответственно, видится как обеспечение равных, т.е. одинаковых, условий деятельности всех людей. А отсюда и борьба с сословиями, богатством, различиями между мужчиной и женщиной и прочими обстоятельствами, нарушающими «всеобщее равенство людей». На этих же онтологических идеалах пытаются конституироваться и так называемые гуманитарные науки, где этот идеал, очевидно, не работает. Философия Нового времени, отделившись от теологии и занявшись частными вопросами бытия природы, уже не интересовалась тем, каким образом абсолютная реальность реализуется в частных событиях, просто признав, что такие абсолютные силы существуют. Новейшая же философия (XIX-XX вв.) и так называемая научная психология, даже в их самых гуманистических и экзистенциальных проявлениях, уже не могли, в силу отсутствия адекватных концептуальных моделей, ухватить реальность человека и единичных событий. А потому, наверное, они плохо относятся к схоластике. Человек и прочие индивидуальные реальности новую философию просто не интересовали. Часто вызывает удивление тот факт, что практически все европейские ученые Нового времени были верующими, несмотря на осознаваемый антагонизм науки и религии. Но они были верующими не потому, что признавали существование Бога, а потому, что в моноонтичную парадигму европейского ученого входила неконцептуализи- руемая абсолютная реальность в виде категории приро- 27
ды с ее «силами природы», что категориально соответствует религиозному представлению бога. Специфический категориальный моноонтичный строй мышления порождает неразрешимые онтологические проблемы, выдвигая на первый план в науке практическую ее часть: есть сильный крен к сторону практики в психологии, социологии, экономике, биологии и есть большие проблемы по построению теоретического пласта этих дисциплин. Европейская культура пыталась решить проблему актуальности, вводя категориальную оппозицию «актуальное — потенциальное». Актуальное — это проявление потенциального, потенциальное — это то, что содержится в уже существующем, но еще не возникло. Однако эта позиция порождает новые противоречия: все будущее уже содержится в существующем и лишь со временем проявляется. Но если уже содержится, значит, существует в особой, потенциальной форме, а следовательно, порождения не происходит. Все попытки работать с актуально существующим в рамках европейской философии нельзя считать успешными. Отсутствие идеи полионтичности приводит к стремлению построить в пределе единую теорию, модель мира, в которой все было бы связано со всем. Собственно, ничего плохого в этом нет, надо лишь понимать, что при этом сам теоретик выходит из этой модели и, к тому же, претендует на то, чтобы обладать божественным разумом, что противоречит научной картине мира, поскольку, если бы такой разум существовал, то его тоже надо было бы включить в картину мира, и поэтому возникает необходимость обладать еще более сложным умом, который бы знал законы божественного разума первого уровня... и так далее до бесконечности. 28
Полагание существования промежуточных реальностей дает возможность строить непредельные теории — не сводящие сущность события к конечным законам природы или божественным законам. Непредельная парадигма необходима для построения теорий развивающихся объектов (психики ребенка, развивающихся организаций, развивающихся социумов и т.п.), теорий уникальных объектов (экология Земли, психология индивида, история отдельного государства и проч.) и в принципе — гуманитарных теорий. Полионтичные парадигмы существуют. Например, буддизм строится на основании такой парадигмы. В буддизме признается существование нескольких уровней сознания человека, не сводимых друг к другу, т.е. законы одной реальности не сводятся к законам другой реальности (см., например, Васубандху, 1980; Патанджали, 1992). Это дает возможность иметь дело с типами психических событий, принципиально не ухватываемых западной психологией: существующих только в актуальной форме, кардинально трансформирующихся в своем развитии, целенаправленно регулирующих соматические процессы и т.п. Причем, что принципиально важно, для буддиста, находящегося на определенном уровне реальности, все реальности более высокого иерархического уровня находятся в свернутом виде, они никоим образом не даны ему в ощущениях, переживаниях, понимании, представлении. Они не входят в его жизнь, и он о них знает только по рассказам других людей. Когда же он переходит на следующий уровень, то реальность этого уровня становится ощущаемой, видимой, несомненной в своем существовании; то, о чем он только слышал, становится данным и в ощущениях, и в представлении. Здесь, кстати, становятся понятными причины неприятия новоевропейской философией утверждения Платона о том, что идеи являются зримыми, поскольку 29
для новоевропейской философии идеи — это мыслительные понятия. Платон же говорил не о предельной реальности, а о реальности следующего уровня, объекты которой для людей, вне ее находящихся, действительно, только интеллектуально знаемы, но для людей, в ней находящихся, являются реальными, вещными предметами. Но продуктивность работы с индивидуальным сознанием буддистских моделей, определяемая признанием идеи полионтичности, ограничивается тем, что задается абсолютная жесткость иерархической структуры сознания. Это позволяет сделать модель очень технологичной, но исключает возможность существования других типов реальностей, не заданных в данной модели, и тем самым — других типов взаимоотношений между ними. В буддизме происходит онтологизация частных теоретических моделей, что с методологической точки зрения неверно. Буддистская философия, так же как и европейская, строится на предположении, что сам философ стоит вне мира и строит модель внешнего мира. И поэтому буддистская парадигма так же абсолютна, как и западная. Итак, если признано существование нескольких уровней реальностей, то следует, с одной стороны, признать несводимость реальностей друг к другу, иначе бы все сводилось к одной или двум предельным реальностям, а с другой стороны — найти как же они друг с другом связаны, иначе мы вынуждены будем решать проблему построения сложного объекта из нескольких простых, когда есть несколько достаточно простых реальностей и их нужно объединить в нечто единое. Справедливости ради следует сказать, что такой подход был предложен еще в IV веке ранневизантийским философом (и не только философом) Василием Великим, который в своей натурфилософской работе «Беседы на шестоднев» (1845,1991) утверждал, что некая реальность может породить другую реальность, законы су- 30
ществования которой не будут сводиться к законам существования порождающей реальности. На основе этой идеи он интерпретировал акт творения мира и построил модель порождения мира и актуального его существования (Носов, 1994,1995). Принципы отношения между разными уровнями реальностей рассмотрены у другого великого византийца — Исаака Сирина (1911, 1993), который утверждал, что соотношение уровней реальностей определяется не их абсолютным статусом, а теми усилиями которые человек предпринимает для того, чтобы раскрыть для себя, а точнее сказать — породить в себе реальность следующего онтологического уровня. Исаак Сирин предложил модель, названную нами принципом матрешки (Носов, 1994, 1995): количество и типы реальностей, которыми человек оперирует, определяются активностью самого человека, и по направлению движения к предельным реальностям, как «вверх», так и «вниз», человек может проходить в принципе бесконечное количество промежуточных реальностей, и эти предельные реальности в пределе сходятся, суть одно и то же. При этом каждая следующая раскрывающаяся реальность в «лествице» восхождения энергетически питает объекты нижележащей реальности и обеспечивает целостность и полноту их бытия. В этом смысле более поздние византийские философские изыски, в частности, анализ проблемы энергии в исихазме, следует рассматривать как повторные и менее удачные попытки построения восточно- христианской философии, вызванные либо незнанием трудов первых византийских философов, либо непониманием предложенных ими решений. Для философии в современном западном ее понимании характерна ситуация онтологической внеположен- ности философа, когда мир предстает в качестве внешнего объекта размышлений. Это характерно даже для экзистенциализма, рассматривающего переживания че- 31
ловека — они тоже рассматриваются в мышлении философа как внешний предельный объект. Отказ от постулата экстерриториальности приводит к признанию идеи существования многих уровней реальности, ибо человек не может быть ни просто субстанцией, ни богом, иначе становится бессмысленной идея существования самого человека. Это означает, что философ, даже если строит предельную картину мира, должен понимать, на каком уровне реальности он сам существует, т.е. с какой точки зрения он строит свою философию. Подход, основанный на признании полионтичности реальностей, разработанный и описанный нами, получил название «виртуалистика» (Носов, 1994, 1999). Впервые этот термин был использован в 1991 году при создании в Институте человека РАН лаборатории вир- туалистики. В дальнейшем в лаборатории были разработаны основы виртуальной философии, виртуальной психологии и виртуальный тип практики — аретея. На Западе этот термин, если и используется, то только в сугубо техническом смысле — для обозначения средств создания компьютерной виртуальной реальности. Иногда виртуалистику понимают как новую научную дисциплину, воспринимая термин «виртуалистика» по аналогии с названиями таких наук, как кибернетика, генетика. На этом основании иногда строят критику виртуалистики, требуя «предъявить» объект изучения. Но любая из наук, право на существование которой уже признано, имеет дело не с отдельным объектом, а, по крайней мере, с совокупностью разнородных объектов, принадлежащих той или иной реальности. Правда, вопросы о своем объекте подчас пытаются разрешить и «признанные» науки. Например, есть много вариантов ответа на этот вопрос в психологии: ассоциации, гешталь- ты, деятельность, сознание, психика, субъект и т.д., — по- 32
скольку каждая психологическая школа объявляет в качестве объекта всей психологии «свой» объект. Но это точно также, как если бы механика и термодинамика спорили о том, что является «истинным» предметом физики. Виртуалистика не является наукой. Виртуалистика есть онтологический подход, который может быть использован в любой научной дисциплине. Принципиально нового в признании существования реальностей разного типа, т.е. не сводимых друг к другу, в рамках одной и той же науки, нет. Например, в физике признается существование и вещества, и поля, существование взаимодействий разного типа (сильного, слабого и т.д.). Нами выделены следующие специфические свойства виртуальной реальности независимо от ее «природы» (физическая, психологическая, социальная, техническая и проч.): порожденное», актуальность, автономность, интерактивность. Порожденностъ. Виртуальная реальность продуцируется активностью какой-либо другой реальности, внешней по отношению к ней. Актуальность. Виртуальная реальность существует актуально, только «здесь и теперь», только пока активна порождающая реальность. Автономность. В виртуальной реальности свое время, пространство и законы существования. В виртуальной реальности для человека, в ней находящегося, нет внеположного прошлого и будущего. Интерактивность. Виртуальная реальность может взаимодействовать со всеми другими реальностями, в том числе и с порождающей, как онтологически независимая от них. В отличие от виртуальной, порождающая реальность называется константной реальностью. «Виртуальность» 3 Н. Носов 33
и «константность» образуют категориальную оппозицию, т.е. являются философскими категориями. В отличие от схоластики, в виртуалистике виртуальность противопоставляется не субстанциальности, а константности и онтологический статус этих категорий является относительным: виртуальная реальность может породить виртуальную реальность следующего уровня, став относительно нее константной реальностью. И в обратную сторону — виртуальная реальность может «умереть» в своей константной реальности — свернуться в элемент своей константной реальности, которая имеет статус виртуальной по отношению к своей константной реальности. Относительность статуса членов категориальной пары «виртуальный — константный» образуют онтологическую модель. Виртуальных онтологических моделей нет ни в западной, ни в восточной философии. Онтологически нет ограничений на количество уровней иерархии реальностей, но психологически, т.е. относительно конкретного человека, актуально функционируют только две реальности n-го уровня: одна константная и одна виртуальная. В философской модели человек при этом может полагать существование обеих реальностей как предельных, порождая дуализм; может полагать существование лишь одной реальности, считая вторую производной от первой. Учитывая, что философствующие субъекты могут находиться на разных иерархических уровнях, из этой парадигмы (иерархический уровень и дуализм — монизм) можно реконструировать все западные типы философий. Видимо, сила мифа о виртуальной реальности как компьютерной привела к тому, что имеющиеся разработки идеи некомпьютерной виртуальности остались втуне. В частности, на Западе достаточно хорошо осо- 34
знано, что виртуальность есть философская категория: «Термин «виртуальный» в словосочетании «виртуальная реальность» восходит к лингвистическому разграничению, сформулированному в средневековой Европе. Средневековый логик Дуне Скот (ум. в 1308) дал термину его традиционные коннотации. Его латинское virtu- aliter было главным пунктом его теории реальности. The Doctor of Subtlety («тонкий доктор» — #.#.) настаивал на том, что понятие вещи содержит в себе эмпирические атрибуты не формально (как если бы вещь существовала отдельно от эмпирических наблюдений), но virtu- aliter, или виртуально. Хотя для понимания свойств вещи нам может понадобиться углубиться в наш опыт, продолжает Скот, сама реальная вещь уже содержит множество эмпирических качеств в своем единстве, но содержит виртуально — в противном случае все они не закрепились бы как качества этой вещи. Скот использовал термин «виртуальный» для того, чтобы преодолеть пропасть между формально единой реальностью (определяемой нашими концептуальными ожиданиями) и нашим разнородным опытом. Сходным образом в наши дни мы используем термин «виртуальный», чтобы пробить брешь между данным нам опытом и следующим уровнем человеческого понимания. Виртуальное пространство — как противоположность естественному телесному пространству — содержит информационный эквивалент вещей. Виртуальное пространство заставляет нас чувствовать так, как будто бы мы имеем дело прямо с телесной или естественной реальностью. Как будто... Наше «как будто» аналогично термину Скота, как он его понимал вместе со всеми классиками метафизики, что наши понятия параллельны беспрерывно ощущаемой сущности вещей. Скот мог просто приписать статус виртуальной реальности некоторым аспектам опыта, потому что он верил, что его первоначальный опыт уже представляет собой «реальную реальность», если вос- з* 35
пользоваться странным выражением Платона. Классическая и средневековая философии уравнивали реальность с постоянными свойствами опыта, и этот наивный реализм укоренял человека в мире» (Heim, 1991, р. 29-30). Эта цитата взята из сборника статей, вышедшего еще в 1991 году (Helsen, Roth, 1991) и посвященного компьютерным виртуальным реальностям, но идея, изложенная в этой цитате, не нашла своего развития. Интересную интерпретацию психологической виртуальной реальности (internally generated virtual reality) дает известный американский психолог Чарлз Тарт. Он, видимо, посетил лабораторию Ж. Ланье, но в отличие от большинства авторов написал статью не о применении компьютерных виртуальных реальностей в психологии, а о возможности интерпретации природы психики как виртуальной. Проводя аналогии с компьютерно генерируемой виртуальной реальностью, он рассматривает психологическую виртуальную реальность как образ мира, заново порождаемый в каждый момент времени, существующий лишь актуально в данный момент времени. Психологическая виртуальная реальность — это не постоянная, а переменная составляющая образа ситуации (воспринимаемого объекта). Помимо психологической виртуальной реальности существует, также как актуальное образование, Процессуальный Симулятор Мира (the World Simulation Process). 4. Тарт различает виртуальную реальность и ординарную реальность, существующую стабильно относительно виртуальной реальности и «нормально» относительно измененных состояний. Возможна «ненормальная» виртуальная реальность, т.е. измененное состояние сознания и/или измененная личность. «В голове каждого человека есть «компьютер», основные функции которого — «синхронизация» событий, «создание представления» о невероятно сложном мире. В настоящее время считается..., что мы не воспринимаем внутренний мир непосредственно, но только 36
опосредованно. Различные физические энергии, подобные свету и звуку, не воспринимаются непосредственно. Скорее, они запускают электрохимические процессы в различных рецепторах. Нервные импульсы затем посылаются в центральную нервную систему, где представлены все виды электрохимических нервных процессов... Конечный паттерн нервных событий, которые мы осознаем, и другие нервные события, ведущие к этому, есть наш персональный Процессуальный Симулятор Мира, наш механизм, порождающий (creating) виртуальную реальность, в которой мы реально живем» (Tart, 1990, р. 227). «Наше «нормальное» восприятие физической реальности не является восприятием реальности per se, но, скорее, достаточно произвольная конструкция, виртуальная реальность, но специфическая виртуальная реальность, имеющая в своем основании культурные презумпции» (там же, р. 230). «Когда Процессуальный Симулятор Мира дает нам виртуальную реальность, которая значительно отличается от реального мира, в ней есть и реальные компоненты мира и/или психологически нарушенные, тогда и мы становимся дезадаптивными. Это утверждение не такое простое, как кажется на первый взгляд, так как на определение того, что является «реальным» в мире, сильно влияют виртуальные реальности, порожденные ранее Процессуальным Симулятором Мира» (там же, р. 228). Эта модель очень похожа на модель отношений между константной и виртуальной реальностями, но никто на. Западе, даже сам Ч. Тарт, в дальнейшем не развивал эту модель. При всеобщем признании театрального гения А. Ар- то одна из его ключевых теоретических идей — идея виртуального театра — совершенно проигнорирована, а поэтому и сам А. Арто воспринимается как странное и непонятное явление, и его идеи никак не могут быть реализованы. Приведем цитату из его работы 1932 года, 37
где он пользуется термином «виртуальный»: «Между принципами театра и первоосновами алхимии существует загадочное тождество сущности. Дело в том, что театр, как и алхимия, если рассматривать его принципы и тайные пружины, покоится на нескольких основаниях, остающихся одними и теми же для всех искусств, — основаниях, которые в области духа и воображения направлены на достижение той же эффективности, что в области реального позволяет действительно делать золото. Однако между театром и алхимией существует и более возвышенное сходство, которое с метафизической точки зрения простирается значительно дальше. Дело в том, что алхимия, как и театр, являются искусствами, так сказать, виртуальными, — искусствами, которые не несут в себе ни своей цели, ни своей реальности... Все истинные алхимики знают, что алхимический символ — это мираж, подобно тому как и театр — это мираж. И эту постоянную отсылку к предметам и принципам театра, которую можно встретить почти во всех алхимических трактатах, следует понимать как чувство (весьма остро ощущаемое алхимиками) тождества, существующего между планом, в котором развиваются персонажи, объекты, образы — в общем все, что составляет виртуальную реальность театра, — и тем чисто предполагаемым и иллюзорным планом, в котором развертываются символы алхимии» (Арто, 1993, с. 50-52). В одной из работ, посвященных анализу театральной системы А. Арто (Максимов, 1998), термин «виртуальный» переведен как «потенциальный». Эта подмена делает тривиальной систему А. Арто. С виртуальной точки зрения, А. Арто имел в виду такой театр, где зритель и актер реально переживают события, которых реально на сцене нет. Например, убийство не может произойти на сцене, а зритель и актер должны переживать это как реальное убийство. Собственно, отсюда и появляется идея А. Арто о жестокости театра — театр показывает саму 38
жизнь, а не отражение или представление о жизни или какие-то убийства и прочие страсти. Но ни у самого А. Ар- то, ни у его критиков нет виртуальных моделей. Применение виртуальных моделей в искусстве весьма продуктивно (Жданов, Носов, 1997). О виртуальной деятельности еще в конце XIX века писал А. Бергсон (Бергсон, 1914), имея в виду особенность существования деятельности в актуальном ее состоянии, когда возникло препятствие для ее реализации. Но идея виртуальности не была никем замечена, а в новом издании (Бергсон, 1998) термин А. Бергсона «виртуальный» был заменен термином «потенциальный», что ведет к неадекватному пониманию философии А. Бергсона. Он писал о «закупоренной» деятельности, т.е. такой деятельности, осуществление которой остановлено, но не прекращено, как это ни парадоксально выглядит. По А. Бергсону, «закупоренная» деятельность остановлена в своей реализации, но не исчезает; не становится потенциальной, а остается актуально существующей и действующей особым образом, в отличие от потенциального, бездействующего существования — этот тип существования и был назван А. Бергсоном «виртуальным». Но ни А. Бергсон, ни ПА Флоренский (Флоренский, 1990), который впоследствии комментировал идею виртуальной деальности, не концептуализировали ее. Можно указать на еще один интересный случай употребления термина «виртуальный» — в современной психологии. Крупнейший советский психолог А.Н. Леонтьев, решая проблему существования высших психических функций, пришел к выводу, что в веществе мозга они не могут находиться: «Виртуально мозг заключает в себе не те или иные специфические человеческие способности, а лишь способность к формированию этих способностей» (Леонтьев, 1972, с. 208). Решение на самом деле точно такое же, как и у Сигера Брабантского: есть самостоятельная реальность, не сводимая к нижеле- 39
жащей реальности, — человеческие способности существуют виртуально относительно субстанционального мозга Но этот подход в психологии, как и все связанное с виртуальностью, остался втуне. И А. Бергсон, и Ч. Тарт, и А. Арто, и А.Н. Леонтьев — выдающиеся и признанные лидеры в своих сферах деятельности, но их идеи в отношении виртуальности оказались не восприняты. И произошло это именно потому, что новоевропейский тип менталитета не может мыслить виртуальность. В качестве примера виртуального анализа приведем анализ космологии выдающегося христианского мыслителя и религиозного деятеля Василия Великого. Св. Василий Великий — непререкаемый авторитет христианской церкви, внесший неоценимый вклад как в практику христианской жизни, так и в теоретическое богословие. Влияние св. Василия Великого на формирование православной церкви многообразно и неоценимо. Недаром он считается одним из трех (наряду с Григорием Богословом и Иоанном Златоустом) святителей восточной церкви. Св. Василий Великий жил в Кесарии Каппадокайской (Малая Азия) в IV веке: родился около 330 года и умер 1 января 379 года. IV век характеризуется как век начала становления церкви как единой организованности и начала формирования восточно-христианского (православного) мировоззрения. Св. Василий Великий оказался ключевой фигурой, задавшей направление развития восточной церкви. Одним из таких направляющих моментов была христианская космология. Св. Василий Великий первым из восточных отцов церкви обратился к этой проблеме в своей работе «Беседы на шестоднев» (Василий Великий, 1845,1991 — ниже все цитаты из Василия Великого приводятся по данному изданию). В этой работе на ос- 40
нове трактовки акта творения мира, описанного в Моисеевой Книге Бытия, он дает целостную космогоническую картину мира. Эта работа положила начало созданию самостоятельного жанра теологических работ, весьма распространенного в Средневековье. В христианской литературе известно около 125 Шестодневов. На Руси, помимо Шестоднева Василия Великого, были широко распространены Шестодневы Севериана Габальского, Георгия Писиды и Иоанна Экзарха Болгарского. Большое внимание, уделяемое христианскими писателями проблеме творения мира, объясняется тем, что эта тема является одной из ключевых в христианском мировоззрении. Нет ни одной проблемы в христианстве, которая не была бы в той или иной степени связана с вопросом о творении мира. Творение мира — одна из ключевых тем во всех культурах. В отличие от других, космологическим идеям св. Василия Великого «не повезло». Активная их средневековая разработка сошла на нет, и в настоящее время они фактически не используются в христианской космологии. На наш взгляд, это связано, по крайней мере, с двумя причинами. Первая. Оказалось, что многие знания, на которые опирался автор Шестоднева, являются неверными. Действительно, уже нельзя считать достоверным такое знание: «Одно производится через преемство существовавшего прежде, другое даже и ныне является живородя- щимся из самой земли. Ибо не только она производит кузнечиков в дождливое время, и тысячи других пород пернатых, носящихся по воздуху, из которых большая часть по малости своей, не имеет и имени, но из себя же дает мышей и жаб. Около Египетских Фив, когда в жару идет много дождя, вся страна наполняется вдруг полевыми мышами. Видим, что угри не иначе образуются, как из тины. Они размножаются не из яйца, и не другим каким-либо способом, но из земли получают свое проис- 41
хождение» (с.159-160). Таких фактов в работе св. Василия Великого немало, и, видимо, у многих современных читателей набор таких утверждений порождает скептическое отношение к этой работе, как в пословице, когда за деревьями не видят леса. Вторая причина неприятия космологических воззрений св. Василия Великого более существенна, чем первая, — это использование категориальной оппозиции «сущность — явление», заимствованной европейской культурой из языческой древнегреческой культуры. Если бы европейская культура при решении проблемы актуальности базировалась не на категориальной оппозиции «сущность — явление», а на конструкции, предложенной св. Василием Великим, то она развивалась бы совершенно иначе. В Шестодневе св. Василия Великого содержится замечательная идея, к сожалению, им самим до конца не разработанная, позволяющая не в традиционном свете увидеть проблему актуальности. Прежде всего, св. Василий Великий однозначно утверждает, что акт творения длится вечно, точнее, даже не сам акт творения, а участие Бога в творении мира Дело в том, что акт творения заключается, по св.Василию Великому, не в создании Богом собственноручно всех частей или элементов мира, а в повелевании одним элементам мира порождать другие. В частности, вода порождает траву и деревья. «Да произрастет земля. Краткое сие повеление тотчас стало великою природою и художественным словом, быстрее нашей мысли производя бесчисленные свойства растений. То же повеление, и доныне действуя в земле, побуждает ее, по истечении каждого года, обнаруживать силу свою, какую она имеет к произведению трав, семен и дерев. Как кубарь, по силе первого данного ему удара, совершает последующие обращения, когда описывает круги, соблюдая в себе средоточие неколебле- 42
мым; так и последовательный порядок природы, получив начало с первым повелением, простирается на все последующее время, пока не достигнет общего скончания вселенной» (с.94). При этом существенно, что порождающий элемент творит другой элемент исключительно из себя, без участия каких-либо других элементов, в силу своей собственной активности. Но это порождение происходит не по воле самого элемента, а по велению Божию. «Дя прорастит земля былые травное. Земля сама собою должна произвести прозябание, не имея нужды ни в каком постороннем содействии. Поскольку некоторые думают, что причина произрастающего из земли в солнце, которое притяжением теплоты извлекает на поверхность земли таящуюся в глубине силу; то земля украшается прежде солнца, чтобы заблуждающие перестали поклоняться солнцу, и признавать, будто оно дает причину жизни. Посему, если убедятся, что вся земля украшена до сотворения солнца, то уменьшат безмерное к нему удивление, рассудив, что оно по бытию позднее травы и зелени» (с. 76). Подчеркнем, что Бог творит каждый следующий элемент, кроме первого, не из ничего, а из предыдущего, в частности, деревья возникают из земли посредством повеления Божия. «Но сказано: и древо плодовитое, творящее плод, ему же семя его в нем по роду и по подобию на земли. По сему глаголу сгустились кустарники, выбежали из земли все деревья, обыкновенно достигающие чрезвычайной высоты, — ели, кедры, кипарисы, певги; все мелкие дерева сделались вдруг ветвистыми и густыми; явились употребляемые для венцов растения — розы, мирты и лавры» (с. 84). Существенно то, что каждый элемент порождает следующий элемент не того же типа, каковым является он сам, а более высоко организованный: вода — рыб и дру- 43
гую водную живность, земля — растительность. Получается, что не только порождающий элемент обладает активностью, но и порожденный тоже обладает собственной активностью, поскольку порождает следующий уровень бытия. «Вышло повеление: и тотчас реки производят, и озера рождают свойственные себе и естественные породы; и море чревоболезнует всякого вида плавающими животными. Где только ни была вода, в болотах и тенистых местах, — она не остается бездейственною и не участвующею в размножении тварей... Так, всякая вода спешила исполнить повеление Зиждителя; деятельная и само- движная жизнь тварей, которых породы даже неисчислимы, немедленно явлена великою и неизреченною Бо- жиею силою, потому что повелением Божиим сообщена водам способность живорождать (с. 121-122). Еще раз следует подчеркнуть, что основа жизни порожденного элемента проистекает не из порождающего, а от Бога. В частности, земля порождает одушевленную тварь, хотя сама не является одушевленной. А это значит, что и законы жизни, суть бытия, порожденного элемента, порожденной реальности не сводятся к законам существования порождающей реальности. «И рече Бог: да изведет земля душу живу по роду, четвероногая и гады, и звери земли по роду: и быть тако (Быт. 1,24). Вышло повеление, следовавшее по порядку, и земля получила свойственное ей украшение... Ужели земля одушевлена?.. Когда сказал: да изведет; не значит, что земля износит уже находившееся в ней; но Давший повеление даровал земле и силу извести. Ибо когда земля услышала: да прорастит былие травное и древо плодовитое; не сокрытую какую-нибудь в ней траву извела из себя, не таившиеся где-нибудь внизу в недрах ее пальмы, или дуб, или кипарис, пустила на свою поверхность; но Божие слово созидает естество тварей. Да произрастит земля; да изринет не то, что имеет, но да приобретет 44
то, чего не имеет, поколику Бог дарует силу действовать. Так и теперь: да изведет земля душу, не ту, которая уже в ней, но ту, которая дана ей Богом чрез самое сие повеление» (с. 136-137). «Итак не из земли явилась сокрытая в ней душа бессловесных, но произошла вместе с повелением» (с. 161). На отсутствие развития указывает и та идея св. Василия Великого, что творение всего мира происходит в одно мгновение, т.е. без временнбй развертки. Хотя, напомним, что онтологическая последовательность существует: скажем, животные возникли из земли, а не вместе с землей из чего-то третьего. «И одним словом, что открыл нам долговременный опыт, из частных случаев собирая полезное, то привел в бытие вдруг всеобъемлющий Промысл Творца, предусмотрев из начала» (с. 93). Причем одномоментно, «вдруг» возникает не только мир в целом, но и каждая следующая реальность: земля «вдруг» рождает животных. «Да прорастит земля. Представь себе, что, по малому речению и по столь краткому повелению, холодная и бесплодная земля вдруг приближается ко времени рождения, подвигнута к плодородию, и, как бы сбросив с себя печальную и горестную одежду, облекается в светлую ризу, веселится своим убранством, и производит на свет тысячи родов растений» (с. 77-78). > Более того, творение всего мира происходит одним повелением, в течение одного акта. «Да изведет земля душу живу, и скотов, и зверей, и гадов. Представь глагол Божий протекающий всю тварь, некогда начавшийся, до ныне действенный и готовый действовать до конца, пока не скончается мир... природа существ, подвигнутая одним повелением, равномерно проходит и рождающуюся и разрушающуюся тварь... Повеление сие соблюло» в земле, и она не престает служить Создателю» (с. 159). 45
Св. Василий Великий опровергает возможность рассмотрения творения как ряда инноваций, новообразований: сначала не было ничего, затем Бог создал небо и землю, затем — свет, затем — твердь, затем — душу и т.д. В таком случае мир представляет собой набор рядополо- женных, независимых друг от друга и увязанных друг с другом только промыслом Божиим объектов. Любой из них мог бы существовать независимо от существования всех других. Мир (и человек) в таком случае не имеет имманентной целостности, а только промыслительную. Мир при этом представляет собой дом, построенный и обставленный кем-то — связь между домом и обстановкой, между предметами обстановки задается образом, промыслом строителя. Никто не может ничего сказать о полноте и совершенстве реализации замысла и полноте и совершенстве самого замысла, но зато любой имеет возможность привнести свои изменения в дом, дополнив по-своему замысел строителя, привнеся свои принципы в устройство дома, или даже совсем разрушить его. По св. Василию Великому, акт творения следует рассматривать как процесс кровного порождения из каждой предыдущей реальности следующей реальности. Тогда каждая следующая реальность получает свое существование только в силу существования предыдущей — мир получает имманентное единство. Первый акт творения происходит из ничего, и чем ближе к первому акту творения, тем более неоформленным является мир, а в последнем акте создается венец творения — человек. Попытаемся обобщить то, что сказал св. Василий Великий об акте творения мира. а) Прежде всего, каждая следующая реальность является качественно новым образованием относительно порождающей реальности, т.е. существует по своим собственным законам, не сводимым к законам существования порождающей реальности. 46
б) Порожденная реальность возникает за счет активности порождающей реальности. в) Порожденная реальность существует только пока активна порождающая реальность. Поскольку нет временнбй развертки акта творения, более того, поскольку во времени все промежуточные акты творения происходят «вдруг» и одномоментно друг с другом и с актом творения всего мира, то, следовательно, активность каждой порождающей реальности длится все время. г) Порожденная реальность сама обладает своей собственной активностью, существует онтологически наряду с порождающей реальностью, вступая с ней в «равные» взаимоотношения, т.е. после порождения порожденная и порождающая реальности существуют как две самостоятельные независимые реальности, имея возможность оказывать воздействие друг на друга, как рыбы и вода, как животные и земля. Систематизируя признаки порожденной реальности, получим признаки виртуальной реальности: — актуальность: виртуальная реальность существует актуально только «здесь и теперь»; — автономность: внутри виртуальной реальности течет свое собственное время, с точки зрения которого во внешней реальности времени нет, т.е. вечность (длительность) и момент времени во внешней реальности тождественны; — интерактивность: объекты виртуальной реальности могут взаимодействовать с объектами породившей их реальности; — порожденность: виртуальная реальность порождена активностью порождающей реальности и существует, пока эта активность длится. Напомним, что порождающая реальность называется константной реальностью. 47
Рассмотрим последовательно с виртуальной точки зрения акт творения мира, описанный в главах 1 и 2 Книги Бытия. В начале была сотворена прасубстанция, не имеющая положительных атрибутов, — только апофатические термины могут быть использованы для указания на существование: «Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною; и Дух Божий носился над водою» (Быт. 1, 2). Вода есть не ухватываемая, беспредметная реальность. Вода обладает только одним атрибутом — существования. Вода есть то, что затем во всё опредмечивается, виртуализируется: «в начале словом Божиим небеса и земля составлены из воды и водою» (2 Петр. 3,5). Итак, первоначально то, что потом будет и сушей, и водами, и всем прочим, — прасубстанция вода — безвидна, пуста, есть ни что иное как тьма. Затем: «И сказал Бог да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош; и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью» (Быт. 1,3-5). Это место обычно трактуется как творение еще одного объекта — света — наряду с землей. Эта трактовка соответствует идее новообразований, инноваций. Но Библия дает право, на наш взгляд, использовать и виртуальную модель творения. В Послании к евреям сказано: «Верою познаем, что веки устроены словом Божиим, так что из невидимого произошло видимое» (Евр. 11, 3). Символ света в таком случае означает, что прасубстанция обрела первый свой катафатический атрибут: стала видимой. Явление наглядности, видимости и называется светом. Поэтому день и ночь появились до сотворения светил: день — это то, что (или «когда») видимо, а ночь — это то, что (или «когда») невидимо. Трактовку света как видимости, как видимых объектов или, точнее, как тех, на которые кто-то смотрит, а не как третьей сущности между первыми двумя — смотрящим и того, на что смотрят, — подтверждают и следую- 48
щие слова Писания: «Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло; если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?» (Матф. 6, 22-23). Само око, глаз, субъект видит предметы потому, что на них смотрит, тем самым освещая их; видит потому, что смотрит, а не потому, что нечто их освещает, а око будто бы само смотрит в тьму. Нет, если чистое око смотрит, то и видит предметы, а предметы тем самым появляются как существующие. Если же око темно, то оно и не видит, и предметов в таком случае нет, т.е. они есть тьма. Свет есть виртуальный объект. И впервые о смотрении («и увидел Бог») говорится не тогда, когда была создана безвидная и пустая Земля, а тогда, когда Он впервые посмотрел на эту Землю: «И увидел Бог свет, что он хорош; и отделил Бог свет от тьмы» (Быт. 1,4). «Отделил свет от тьмы» означает в виртуальном понимании, что из тьмы были порождены первые определенности. Таким образом, свет происходит из тьмы. Онтологически говоря, из прасубстанции — воды — происходит видимая земля; символически говоря, освещенная земля. Но прасубстанция как константа при этом не исчезает и не превращается в видимую землю, в свой виртуал. Прасубстанция — вода — безвидность, пустота, тьма как константа остается существовать. И эта прасубстанция, как и положено константе, не является мертвой, безжизненной. Нет, прасубстанция в своем роде самодостаточное явление, она активна и имеет собственное отношение к своему Творцу, что и описывается в Псалмах: «Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь» (Псал. 18,2). Затем из видимой земли, обозначаемой по-прежнему водою, символизирующей собою константную реальность, Бог создает твердь и сушу — твердое в противоположность жидкому, воде. 4 Н. Носов 49
Итак, из воды, константной реальности, создано твердое вещество, виртуальное относительно воды. И вода же виртуализируется в другой свой вид (виртуального, т.е. более плотного в данном случае) существования: в моря, или то, что мы собственно и называем непосредственно водою, как химический элемент. Т.е. вода- моря по своему онтологическому статусу является твердью, аналогичной суше. Из тверди небесной затем создаются, виртуализиру- ются светила: солнце, луна и звезды. Точно так же как суша и небо являются разнородными элементами виртуала одного и того же уровня, а именно: твердь относительно видимой воды, —■ так же и разные светила (солнце, луна, звезды) являются разными формами виртуала одного и того же уровня, а именно: светила относительно тверди небесной. Твердь земная (суша плюс моря) порождает в свою очередь разные виды плоти с разными уровнями одушевленности, также создавая тем самым многообразие виртуальных форм жизни: растения, рыбы, птицы, животные, человек. «Не всякая плоть такая же плоть; но иная плоть у человеков, иная плоть у скотов, иная у рыб, иная у птиц. Есть же тела небесные и тела земные: но иная слава небесных, иная земных; иная слава солнца, иная слава луны, иная звезд; и звезда от звезды разнится в славе» (1 Кор. 15,39-40). На человеке происходит «замыкание» акта творения — одухотворение человека. «И создал Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою» (Быт. 2,7). Последний виртуал получил в качестве основы своего существования, с одной стороны, свою непосредственную константу (землю) и вместе с ней и все предыдущие реальности, а с другой — непосредственно самого Творца, самую первую константу. 50
Идея виртуальности дает особый взгляд на многие вещи. Возьмем пространственный ее аспект — местоположение человека — и рассмотрим, что такое родина с виртуальной точки зрения. Понятие виртуальности предполагает, что то, из чего порождается виртуал, т.е. константная реальность, находится в активном состоянии, живет, дышит — в этом смысле акт творения, порождения непрерывен: как только он прекращается, прекращается и виртуал. Человек, в силу своего виртуального возникновения, содержит в себе «предыдущие» по процессу акта творения, генетически, реальности: от непосредственно земляных (прах земной) до первосозданных (безвидности и пустотности земли). И именно в этом смысле человек является микрокосмом подобным макрокосму — в нем претворены виртуально все реальности, созданные Богом, хотя психологически он может и не подозревать об этом. Для человека в его виртуальной ипостаси весь мир является родным, родиной. Земная родина тоже виртуальна, что хорошо демонстрируется понятием «земляк». Земляки — это люди, у которых одна родина, находящиеся вне ее. Земляки — это люди из одного города, находящиеся в другом городе. Земляки —■ это люди из разных городов одного района, встретившиеся в чужом районе. Земляки — это и люди из одного района, находящиеся в чужой области. Земляки — это и люди из разных областей, находящиеся в чужой стране. Очевидно, что человек в любой момент своей жизни одновременно является сыном всех родин — от города до страны, — хотя тот или иной уровень становится актуальным, т.е. виртуализируется, лишь в определенный момент: когда появляется более близкий пространственно человек, чем окружающие, т.е. когда возникает действие (вызываемое земляком) соответствующего уровня пространг ственности. 4* 51
Человек любит свою родину, считает пространство своим, не в силу приземленности своей человеческой природы, как иногда считается. Человек имярек есть виртуал данного места, данное место есть виртуал данного региона, данный регион есть виртуал земли и т.д. И для человека его родина репрезентирует во всей полноте мирозданье. Другие места для него тоже есть Божье создание, которое вызывает любовь, но в них «пропущен» один из этапов творения данного человека: место его рождения. Таким образом, любовь к родине не есть земная привязанность человека, эта любовь есть любовь к поместной форме виртуала мироздания, И недаром человек, а не ангел, является венцом творения; у ангелов нет родины. Для человека его родина репрезентирует собой мирозданье как творение Божье, и человек вместе с местом своего рождения и через него вместе со всем мирозданием образуют единство, целостность и полноту. И в этом смысле каждый человек рождается в центре мира, а виртуальная реальность есть реальность, все точки которой являются центральными. Из понятия виртуальности следует, что человек может осуществить полноценно свою жизнь только на своей родине, понимая ее в виртуальном смысле. Но даже гуманистические архитектурные и градостроительные, т.е. ориентированные на пространство, идеи исходят не из центрации пространства на человеке (т.е. не из постановки человека в центр пространства), а из психологичности восприятия и переживания пространственных форм или передвижения внутри пространственных форм. Т.е. в центре оказывается не человек, а пространственная форма и рассматривается соотношение человека с этим центром. Человек всегда оказывается вне центра, имманентно обладающего всеми качествами истинности и благости. Таким образом, в современной антропологии человек чаще всего оказывается 52
вне своего пространства, в чужом пространстве, он имеет экзистенциальный статус «бездомного, тоскующего по своей родине, по своему дому. Кем бы человек ни был, чтобы он ни делал, где бы он ни жил, в силу виртуальности он должен чувствовать себя в центре мира. Но очень часто реально человек оказывается вне центра, на обочине жизни, на попечении чьем-то. Пример попечения — сельпо, в котором «все есть», т.е. раз в неделю «дают» хлеб, спички, соль и керосин и иногда «выбрасывают» ширпотреб. Но более выразительным примером попечения является тюрьма, где «дают» все, вплоть до жизни и смерти. Клиника, тюрьма и сумасшедший дом — места, где человек полностью де- центрирован. Есть места с неполной децентрацией, такие как детский сад, средняя школа, общественные и политические организации, где меры воздействия: на человека менее принудительны в индивидуальном плане: человека воспитывают, обучают и даже развлекают. Но децентрирующий эффект этих воздействий так же неотвратим и метафизичен, как и трехразовое питание в местах ограничения свободы человека. Человек может жить своей жизнью и умереть своей смертью только там, где жизнь его виртуальна, т.е. там, где все центрировано на нем, там, где он может сам строить свою жизнь, — это и будет его родиной. Там же, где он находится на обеспечении, т.е. там, где он рассматривается как константное образование, — там его тюрьма, даже если клетка золотая.
СТРУКТУРА ВИРТУАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ ОНТОЛОГИЯ И ТЕОРИЯ Виртуал и консуетал Психологическая виртуальная реальность есть отражение в самообразе характера актуализации образа. Самообраз, в отличие от образа (и близких ему понятий, таких, как план, функциональный орган, когнитивная карта, паттерн, энграмма и т.д.), отражает в психике ее же текущие состояния. В самообразе представлено не все содержание психики (мировоззрение, самооценка и т.д.), а только выполняемый акт деятельности независимо от того, является ли этот акт внешним или чисто психическим. Самообраз — это табло, на котором отражено текущее состояние разворачивающегося образа. Если «образ» и близкие ему понятия вводились в психологический оборот для описания свойств психического отражения внешнего мира и психической регуляции деятельности, то понятие самообраза важно прежде всего с точки зрения идеи отражения в психике состояний психических образований. Ощущения характера протекания психических процессов в самообразе и есть виртуальные переживания, и эти переживания образуют виртуальную реальность. Если образ актуализируется привычным способом, то процесс актуализации не рефлексируется. Эти нере- флексируемые ощущения называются консуетальными (от латинского consuetus — «нормальный, обычный»). Если образ актуализируется непривычным способом, легче или труднее, чем обычно, то этот характер актуа- 54
лизации переживается в самообразе как состояние соответственно легкости и приятности или трудности и неприятности. Эти самоощущения называются гратуаль- ными (от латинского gratus — «привлекательный») при легкой актуализации образа и ингратуальными (от латинского ingratus — «непривлекательный») при трудной актуализации образа. Родовое имя для гратуала и ингра- туала — виртуал. Виртуал, в отличие от других психических производных типа воображения, характеризуется тем, что человек воспринимает и переживает его не как порождение своего собственного ума, а как объективную реальность. Консуетал — это обычный, привычный ряд событий, переживаемых нами привычным образом. Консуеталы случаются все время, за исключением тех случаев, когда возникает виртуал. Консуетал — это такое же нормальное, естественное, нерефлексируемое состояние человека, как и ощущение давления атмосферного столба. Свойства консуетала хорошо иллюстрирует такое явление, как сновидение. Сновидение порождается психикой и существует в психике человека. Сон всегда видите вы сами, только со своей точки зрения, и именно вами переживаются все происходящие в сновидении события. Ни за кого другого вы не можете посмотреть сон. В сновидении вы всегда присутствуете, даже если видите себя мертвым. Вы не можете исчезнуть, прекратить свое существование, пока находитесь в виртуальной реальности. И само сновидение существует только пока вы спите. Следует подчеркнуть, что консуетал — это не обязательно спокойное состояние. Консуетальным может быть любое психическое состояние или переживание, каким бы сильным или важным само по себе оно ни было. Дело не в интенсивности, а в том, что виртуал всегда переживается как выход за рамки обычной жизни. И все, что не выходит за эти рамки, является консуетальным, даже если переживания ввергли человека в обморок. 55
Необычную актуализацию образа можно представить как смену масштаба образа в сравнении с другими образами: укрупнение в гратуале и уменьшение в ингра- туале. Появляется другой уровень психической реальности, в которой свой масштаб пространства и времени психических процессов и свои закономерности существования в сравнении с исходным уровнем. При следующем укрупнении масштаба развернутого образа или уменьшении масштаба свернутого образа появляется более высокий или более низкий уровень виртуальной реальности. Первичные эпизодические переходы в реальность более высокого уровня переживаются человеком гратуаль- но — как необычные, непривычные, экстатические события. Но после того как человек достаточно хорошо овладеет этой реальностью, переживания, происходящие в ней, становятся консуетальными, сама реальность становится константной, а гратуалы он переживает от переходов в новую, более высокую реальность. В качестве примера такого рода перехода в уровнях существования человека можно привести процесс профессионального роста. Ингратуалы возникают при переходе в виртуальную реальность более низкого уровня, например, когда человек вынужден выполнять деятельность значительно более простую, чем та, на которую он способен. Итак, психологическая виртуальная реальность формально есть отражение характера актуализации образа, а по содержанию тождественна содержанию этого образа. Виртуальная реальность может возникнуть на любом образе, каким бы элементарным он ни был, но будет переживаться как полноценная реальность. В психологической виртуальной реальности есть три типа событий: консуетал, гратуал и ингратуал. Гратуал и ингратуал имеют родовое имя «виртуал». Субъективно, т.е. с точки зрения человека, находящегося в виртуале, виртуал вос- 56
принимается как реальность, а с внешней точки зрения (виртуал другого человека или свой прошлый или будущий) виртуал воспринимается как особое состояние человека, особое событие, в которое попадает человек. Нами выделено восемь свойств виртуала (Носова, 1990; Носов, 1994). Непривыкаемостъ. Сколько бы раз виртуал ни возникал, каждый раз он переживается как необычное и непривычное событие. Спонтанность. Никто в своих описаниях не говорит о точном моменте возникновения данного события. Нет временнбй границы довиртуального и виртуального режима, как, впрочем, и нет грани виртуального и после- виртуального режима. Всегда идет речь о себе уже в новом режиме. Виртуал возникает неожиданно и ненамеренно — возникновение виртуала не контролируется сознанием и не зависит от воли (намерений и желаний) человека. Другими словами, человек никогда не говорит о том, как возник у него данный режим, и фиксирует лишь то, что он в нем уже находится, т.е. переход из кон- суетала в виртуал и обратно не фиксируется человеком — он всегда либо «здесь», либо уже «там». Фрагментарность. У человека, находящегося в вир- туале, появляется ощущение какой-то отделенное™, отдельности частей своего тела от себя (в таком случае говорят, например, о том, что руки не слушаются или же, наоборот, руки все делают сами). Поскольку виртуал есть отражение характера актуализации лишь данного текущего образа, а не всей жизни, то человек в объективных терминах описывает не всего себя в целом (как в эмоции или стрессе — «я испугался», «я обрадовался» и т.п.), а лишь те части самого себя, которые участвуют в выполнении этого акта («жар» в голове, а не жар, например, лихорадочный, не «я свеж и бодр», а «руки опережают мысль» и т.п.), хотя само переживание захватыва- 57
ет всего человека целиком. Иначе говоря, виртуал порождается фрагментом человеческой деятельности, а переживается всем человеческим существом. Объективированность. О чем бы человек ни говорил — об изменениях в протекании деятельности, о наплыве чувств, о затемнении сознания и т.п. — он говорит о себе не как об активном начале, от которого исходят эти события, эти мысли, эти действия, а как об объекте, которого охватывают мысли, переживания, действия. Рассказ идет о том, что происходит с человеком, о том, чему он оказывается подвластным. Измененность статуса телесности. В виртуале меняются ощущение собственного тела и ощушение внешнего пространства. В гратуале тело человека становится легким и приятным, а пространство, в котором человек действует, расширяется и переживается как привлекательное, аттрактивное. В ингратуале тело становится чужим, неподвластным, человек замыкается на каком-то отдельном фрагменте собственного тела, а пространство, в котором он действует, становится вязким, тяжелым и переживается как непривлекательное. Измененность статуса сознания. В виртуале меняется характер функционирования сознания. В гратуале сфера деятельности человека расширяется — человек легко схватывает и перерабатывает весь необходимый объем информации. В ингратуале сфера деятельности уменьшается — информация схватывается и перерабатывается с трудом. Находясь в гратуале, говорят о предельной ясности сознания, об обострении чувства прогнозирования и т.п. Находясь в ингратуале, говорят о сознании сузившемся, темном; мышление становится при этом вязким, внимание — рассеянным и т.п. Измененность статуса личности. В виртуале человек иначе оценивает себя и свои возможности. В гратуале при сверхэффективной и чрезвычайно легко текущей деятельности у человека появляется чувство своего мо- 58
гущества: возможность преодолеть все препятствия, свернуть горы, ощущение окрыленности. В ингратуале же при очень трудно текущей деятельности у человека появляется чувство своего бессилия, ощущение подавленности. Измененность статуса воли. В виртуале меняется роль воли в деятельности человека. В гратуале деятельность совершается без волевых усилий со стороны человека, как бы самопроизвольно, кажется текущей сама собой, становится самодействующей силой. В ингратуале, напротив, осуществление деятельности возможно только с помощью напряжения волевых усилий, деятельность «не идет», «сопротивляется», тело человека «не слушается» его и т.п. В каждом конкретном случае каждое из этих свойств может проявляться с различной степенью интенсивности. В качестве иллюстрации приведем описание одного случая. «Есть для меня в хоккее нечто куда более ценное, чем слава, и не сравнимое ни с чем, — говорит хоккеист А. Якушев. — Боюсь только, что в пересказе оно, это нечто, будет выглядеть слишком приблизительно. Его надо пережить самому, чтобы почувствовать и понять до конца. Я жду его всегда и всегда надеюсь, что свидание состоится. А приходит оно всякий раз неожиданно, и миг его начала неуловим. Я мчусь по льду, и шайба на кончике моей клюшки. И нет ничего, кроме игры. И сама она, игра, и ее ритм, и шайба, и мое тело покорны моей воле. В этот миг я ощущаю себя не просто сильным, я всемогущ, неудержим, и нет для меня в мире ничего невозможного. «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» У каждого эти слова вызывают свои ассоциации, каждый живет ради своего мгновения. Я тоже. Оно уходит так же неожиданно и незаметно, как пришло. Но я знаю: оно возвратится снова» (Якушев, 1976). 59
В этом самоотчете автором проницательно (недаром он был выдающимся хоккеистом) подмечены все восемь характеристик виртуала. Непривыкаемость — описываемое состояние всегда желаемо и ново. Спонтанность — состояние приходит и уходит само и незаметно. Объективированность — нет эмоциональных оценок, речь идет о фактах: я мчусь, тело покорно и т.п. Фрагментарность — нет всеобщих утверждений, отмечаются только отдельные вещи: игра, ритм, шайба, клюшка. Измененность статуса воли — все покорно воле человека, от которого, на самом деле, и не требуется усилий, ибо все получается легко и просто. Измененность статуса телесности — на профессиональном жаргоне выражение «шайба на кончике моей клюшки» означает возникновение специфических телесных ощущений: единства тела, клюшки и шайбы, которого нет в других обстоятельствах и которое не всегда возникает во время игры; это ощущение тождественно «чувству самолета» у летчика, когда он «сливается» с самолетом в единое целое. Измененность статуса сознания — вся игра ухвачена хоккеистом и покорна ему. Измененность статуса личности — возникает ощущение своего могущества: «нет для меня ничего невозможного». И в целом все это переживается как смена статуса реальности — «нечто куда более ценное, чем слава, и не сравнимое ни с чем», «мгновенье, ты прекрасно». Категория виртуальности заставляет по-новому взглянуть на старые представления, в частности, об объективности «реального» мира. Известно, что если взрослому человеку снять врожденную катаракту глаза, т.е. слепого сделать зрячим, то первое время он не видит ни цвета, ни предметов, а только более или менее плотную серую пелену. И лишь со временем и опытом формируется способность видеть предметы «как они есть». Это означает, что зрительная система лишь поставляет человеку сенсорные стимулы, а человек сам строит из них 60
образы предметов, а также переживания и чувства, сопровождающие восприятие этих объектов: ощущения тяжести, фактуры и др. Это, в свою очередь, означает, что образ объективного мира есть психологическая виртуальная реальность, ставшая привычной, обыденной. С другой стороны, если поместить человека в условия сенсорной депривации, в которых в значительной мере сокращается доступ к нему сенсорной стимуляции от внешнего мира, т.е. материала, из которого строится образ мира, то нарушается работа психики в целом. При резком уменьшении потока сенсорной стимуляции уже через несколько часов после начала сенсорной депривации возникают психические нарушения, а через несколько дней эти нарушения становятся глобальными и необратимыми. Этот факт доказывает, что виртуальный образ мира не может самостоятельно и независимо от константной реальности существовать. Об этом же свидетельствует и масса виртуальных феноменов, возникающих у людей, впервые попадающих в состояние невесомости, в частности, эффект «гибели мира». При определенных режимах полета самолета возникает состояние невесомости, т.е. очень сильно мгновенно нарушется привычная сенсорика, и, соответственно, нормальный процесс порождения образа мира. «У некоторых людей на протяжении всего периода воздействия кратковременной невесомости наблюдались выраженные нарушения восприятия пространства, сопровождавшиеся аффективными реакциями. В ужасе от «бездны», в которую их «бросили», потеряв представление о том, где они и что с ними, не в состоянии найти опору, они с криком размахивали руками. При этом отмечалось обильное выделение пота и значительное увеличение частоты пульса и дыхания. У некоторых происходило непроизвольное упускание мочи. Приводим наблюдение Л.А. Китаева-Смыка за испытуемым Е. С первых секунд невесомости появилось двигательное возбужде- 61
ние, сопровождавшееся «лифтовыми» и «хватательными» реакциями, нечленораздельным криком и выражением чувства ужаса на лице. Эта реакция сохранялась на протяжении всего периода невесомости. После полета он рассказал: «Я не понимал, что наступило состояние невесомости. У меня внезапно возникло ощущение стремительного падения вниз; казалось, что все кругом рушится, разваливается и разлетается в стороны. Меня охватило чувство ужаса, и я не понимал, что вокруг меня происходит». О своих реакциях он ничего не помнил. При просмотре киноленты, на которую засняли его поведение, был крайне удивлен увиденным» (Лебедев, 1989, с. 118-119). Поскольку в виртуальной реальности образы внутреннего мира ничем не отличаются от образов внешнего, то при отсутствии специальных меток, указывающих, к какому миру — внешнему или внутреннему — принадлежит образ, человеку легко запутаться в том, где произошло событие — в мире, порожденном самим человеком, или внешнем, независимом от него. Все мы хотя бы раз путали, безуспешно силясь вспомнить: это вот событие произошло на самом деле или приснилось нам. Особенно легко путают реальности дети, которые часто очень искренне говорят, как мы знаем, неправду. Но поверьте, ребенок действительно пережил то, о чем он рассказывает, только он не знает, что все это произошло всего-навсего в его уме. В некоторых случаях образам внутреннего мира придается такой же статус реальности и существования, как и образам внешнего мира. Ю.А. Гагарин и В.И. Лебедев описывают два таких случая. «Как-то раз к европейцу, путешествовавшему по Африке, явился туземец, живший за 100-150 километров, и сказал: «Ты должен мне заплатить пеню». — «За что?» — «Да вот мне снилось, что ты убил моего раба». Несмотря на все уверения путешественника, что он никак не мог убить раба хотя бы 62
потому, что не был в том месте, пеню все-таки пришлось уплатить. Другой наблюдатель рассказывает, что один индеец, живший за 150 километров от него, пришел и потребовал вознаграждения за три украденные тыквы. Доказательства? Индеец видел это во сне — значит, все так и было на самом деле» (Гагарин, Лебедев, 1976, с. 185). На самом деле способность различения «субъективного» и «объективного», т.е. независимого от человека, связана не со степенью развитости культуры и человека, а со степенью неверия человека в себя и степенью пренебрежения к своему внутреннему миру. С нашей точки зрения, современный европеец редко путает виртуальное и внешнее не потому, что умеет хорошо их различать (в этом он мало отличается от африканского или американского аборигена), а потому что не придает значения всему, не имеющему материальной формы: своему воображению, сновидениям, необычным состояниям и т.д. В наших экспериментах, построенных так, чтобы испытуемые не имели возможности зрительно контролировать действия своих рук (Носов, 1990), они, совершая ошибки в 88 случаях из 100, пребывали в незыблемой уверенности, что сделали все так, как намеревались, и крайне удивлялись, увидев результаты своей деятельности. В виртуальной реальности, как уже говорилось, образы ничем не отличаются от «настоящих», т.е. от образов внешнего мира. О степени реальности виртуальных образов свидетельствуют многие примеры из области художественного творчества. Вот еще одна цитата. «Это случилось, когда я писал картину «Сергий Радонежский». Лицо еще не было окончательно написано, трудно оно давалось. Да и вообще был не очень доволен ходом работы. И вот в период наиболее глубоких мук над картиной меня вдруг неудержимо потянуло к холсту, к краскам. Что делал, как писал, не знаю, был как в забытьи. Но написались глаза Сергия. Тут надо сказать, что мысль о картине сложилась давно, но как-то не 63
оформлялась, даже эскиз первый маслом не мог начать. И вот, в день открытия своей выставки в Загорском, ныне Троице-Сергиевом музее, летом 1991 года я приложился к мощам Преподобного Сергия в Троицком соборе... а на следующую ночь — сон-видение — глаза... глаза увидел Сергиевы, добрые, ясные, удивительные глаза! И только их увидел. Остальное как в тумане. Вскочил с постели в отчаянии — почему только глаза? Ведь я всю картину будущую мог увидеть! Не понял я тогда, что все главное увидел... И вот я написал глаза, те, именно те, которые во сне явились мне. И картина ожила. Еще почти ничего не было окончательно написано — так, наметки, подмалевок. А я вдруг ясно-ясно представил себе, какая будет картина, ощутил ее готовой, до деталей. И работа пошла! Все время в глаза Сергию смотрел: «Ну, как — так или не так?» И видел ответ в его глазах. Они не такие уж добрые иногда были...» (Кириллов, 1991, с. 4.) Пребывание человека в виртуале всегда видно. И результат его деятельности обязательно несет неизъяснимую печать этого. Талантливое или даже гениальное произведение отличается от профанного тем, что в талантливом присутствует авторский гратуальныи заряд, в котором создавалось данное произведение. Приведем два примера несомненно талантливых произведений, в каждом из которых, кстати, авторами фиксируются все восемь признаков виртуала. \.£ывает время, Когда забот спадает бремя, Дни вдохновенного труда, Когда и ум и сердце полны, И рифмы дружные, как волны, Журча, одна вослед другой Несутся вольной чередой. Восходит чудное светило 64
В душе проснувшейся едва: На мысли, дышащие силой, Как жемчуг нижутся слова... Тогда с отвагою свободной Поэт на будущность глядит, И мир мечтою благородной Пред ним очищен и обмыт. (М.Ю. Лермонтов. Журналист, читатель и писатель.) И забываю мир — ив сладкой тишине Я сладко усыплен моим воображеньем, И пробуждается поэзия во мне: Душа стесняется лирическим волненьем, Трепещет, и звучит, и ищет, как во сне, Излиться наконец свободным проявленьем — И тут ко мне идет незримый рой гостей, Знакомцы давние, плоды мечты моей. И мысли в голове волнуются в отваге, И рифмы легкие навстречу им бегут, И пальцы просятся к перу, перо к бумаге, Минута — и стихи свободно потекут. (А.С. Пушкин. Осень.) Виртуалы, на самом деле, весьма распространенное явление. Но их часто путают с высшими духовными состояниями: прозрения, медитации, вдохновения и т.п. Реально, многое из того, что интерпретируется как особое состояние духа, есть виртуал. Соответственно, для вызова таких событий не требуется приобщения к особому, сакральному, тайному знанию. Сами по себе виртуалы не являются свидетельством особенного духовного продвижения. Другими словами, тождественные по своему характеру виртуалы можно получить, применяя фактически любые психотехнические приемы. По мне- 5 Н. Носов 65
нию крупного буддолога Ф.И. Щербатского (1988), «все способы, которые применяются для того, чтобы помочь сознанию сосредоточиться на одной-единственной точке, более или менее одинаковы во всех философских системах. В них нет абсолютно ничего буддийского. Психологический факт сосредоточения, который лежит в их основе, очень прост. Если сосредоточение производить систематически, оно вызывает особые мистические состояния духа» (с. 213-214). Мистика эта есть, судя по описаниям, типичный гратуал: «Покойный проф. О. Ро- зенберг сам проходил практику некоторых видов йоги- ческого созерцания в дзенском монастыре в Японии. Он обычно сравнивал приятное чувство легкости, которое он тогда испытывал, с эффектом, производимым музыкой, особенно, когда она исполняется самим. Внимание тогда сосредоточено, и легкое состояние экстаза заставляет вас забыть все жизненные невзгоды» (там же, с. 214, в сноске). Фактически любая техника, целью которой является отработка какого-либо умения в действии, может быть использована как определенная психотехника. Существует довольно много спонтанных психотехнических разработок. Вот показательный пример. Бегун-любитель описывает свой опыт занятия бегом. Вначале бег вызывает у него сугубо отрицательные ощущения, хорошо описываемые понятием ингратуала: тяжесть в груди, дурные мысли «вмиг овладевают тобой», испытываешь сильный дискомфорт и желание прекратить занята*. Применяя самостоятельно разработанную методику управления вниманием во время бега, автор получает «одухотворенный бег» — состояние, хорошо описываемое понятием гратуала: «Особенно приятно вызывать во время бега ощущения мышечной радости или чувства, близкие к ним. Это когда телу «вкусно» и приятно, когда каждая мышца наслаждается движением, а душа ликует и рвется в полет! Где еще почувствуешь такие ощу- 66
щения, если не в беге. Он согревает мышцы, наполняет их легкой, упругой силой, дает ощущение скорости и ритма, движения и энергии» (Никифоров, 1989, с. 2). Как виртуал можно рассматривать многие события, обычно трактуемые как мистические (Газали, 1980; Джемс, 1910). Свойствами виртуала могут быть объяснены некоторые события, относимые к экстрасенсорному восприятию. Часто гратуал является ключевым событием в различного рода философиях и психотехниках, а отдельные его свойства превращены в принцип. Например, такое свойство, как измененность статуса воли, что в гратуале переживается как наличие самодействующей силы, как самопроизвольность деятельности — когда тело действует «само», как бы без контроля со стороны человека, когда мысли отсутствуют, что ведет к тому, что «руки опережают сознание», а само сознание при этом расширяется. Отсутствие мыслей, безмыслие или «забытье» как отсутствие мыслей о чем-либо — стержень даосизма: «Это средоточие своего и чужого, всеобщего и родного и превыше всего самозабвенную устремленность в безбрежное Чжуан-цзы называет «забытьём» и толкует акт забвения с присущей ему виртуозной двусмысленностью. Забытье — это реальность, затемненная и скрытая от нас объективизацией слова. Но открыть реальность значит забыть всякий субъективный голос» (Малявин, 1985, с. 88). В западноевропейском мистицизме то же свойство гратуала в центре внимания астролога: «Он знает, что управляющие космические силы действуют во всем и всех, и нужно лишь уметь слышать голос звезд. Но чтобы услышать тот голос, нужно заставить замолчать свой; нужно, чтобы понятийные ограничения дали возможность обнаружиться простейшим движениям. С этой целью он стремится у обратившегося к нему приостановить ясный контроль сознания...»(Гарэн, 1986, с. 341-342). Это же свойство гратуала именуется 5* 67
принципом недеяния в каратэ: «Когда стоишь перед противником, нельзя думать ни о чем. Твой разум должен уснуть, и ты обязан войти в состояние отрешенности. Лицо твое должно выражать лишь ненависть и неотвратимость твоей победы. Только в этом случае ноги и руки будут действовать сами — легко и свободно» (Пронников, Ладанов, 1983, с. 174). Аналогично происходит эксплуатация свойств вир- туала в шаманизме (Леви-Строс, 1985). К. Леви-Стро- сом описывается шаманская практика у индейцев, когда шаман в случае трудных родов, когда повитуха уже не может ничего сделать, приглашается к роженице и совершает какие-то заклинания не прикасаясь к ней, — и женщина благополучно рожает. Самого К. Леви-Строса этот факт очень удивляет. Но если посмотреть на описываемые самим К. Леви-Стросом события с точки зрения виртуальных событий, то оказывается, что, совершая заклинания и рассказывая о перипетиях своей битвы со злым духом, участницей которой является сама роженица, шаман приводит женщину в состояние душевного подъема и дает ей «легенду», по функции аналогичную представлению о полете в самолете у наших испытуемых, при котором они переживали физические и психические состояния, свойственные летчикам (см. раздел «Эксперимент»). Шаман же, судя по свидетельству самого К. Леви-Строса, своим рассказом дает женщине легенду об устройстве ее детородных органов, процессе прохождения плода и о том, что ей нужно делать по ходу этого процесса. Но это не просто знание, а знание-переживание, актуализация образа родов, даваемого шаманом по ходу описания своей битвы с духом. Таким образом, заклинание есть рассказ о процессе родов, который женщина виртуально переживает по ходу заклинания и к концу заклинания разрешается от бремени. Одна из хитростей виртуала заключается в том, что поскольку человек, как правило, не осознает, что попа- 68
дает в другую — одну из многих возможных — реальность, он считает, что его переживания отражают всю его жизнь в целом. И поэтому, переживая виртуал по поводу какого-либо мелкого, не имеющего никакого значения события, человек порой ощущает, что весь мир преобразился — стал прекрасным (в гратуале) или невыносимо тяжелым (в ингратуале). Это очень типичная ситуация: какой-то пустяк активно переживается, человек начинает его «раскручивать» внутри себя, порождая виртуальный мир, переходит сам туда — и все: уже света белого не видит. А бывает и наоборот: какая-то пустяковина превращает душевного инвалида в человека с чувством собственного достоинства. Например, казалось бы, что из того, что человек умеет печатать на пишущей машинке? Ан нет. Вот письмо одного человека автору книги по обучению печатанию на машинке. «И у меня скверное настроение. Казалось, никто и никогда не в состоянии меня понять. Не знаю, знакомо ли Вам это ощущение, ощущение полной безысходности, грусти и одиночества, но если Вы человек думающий, а именно таким я Вас представляю в своем воображении, то, наверное, Вы меня понять способны. Когда, казалось бы, неминуем стресс, когда все представлялось в темных, если не сказать черных, тонах, я и наткнулся на Ваши уроки машинописи. И я решил попробовать, начал, не очень-то веря, заниматься, и произошло чудо — я не только освоил машинопись, но и обрел уверенность в своих силах, нашел своеобразный путь к себе. Я сумел, не без Вашей помощи, за что спасибо, преодолеть собственную лень, безволие и получил, как бы это сказать поточнее, подзарядку. Друзья удивлялись: что со мной произошло? А ничего особенного не произошло, я просто обрел самого себя. Это, согласитесь, так важно — обрести себя, понять, поверить в собственные силы, а самое главное — я теперь легко и свободно, просто играю- 69
чи владею пишущей машинкой и с удовольствием работаю за компьютером»* (Шахиджанян, 1992, с. 7). Ну, прямо современный гоголевский Акакий Акакиевич, который тоже был счастлив от гратуалов, возникающих в процессе переписывания бумаг: «Вряд ли где можно было найти человека, который так жил бы в своей должности. Мало сказать: он служил ревностно, нет, он служил с любовью. Там, в этом переписываньи, ему виделся какой-то свой разнообразный и приятный мир. Наслаждение выражалось на лице его; некоторые буквы у него были фавориты, до которых если он добирался, то был сам не свой: и подсмеивался, и подмигивал, и помогал губами, так что в лице его, казалось, можно было прочесть всякую букву, которую выводило перо его... Но Акакий Акакиевич если и глядел на что, то видел на всем свои чистые, ровным почерком выписанные строки, и только разве если, неизвестно откуда взявшись, лошадиная морда помещалась ему на плечо и напускала ноздрями целый ветер в щеку, тогда только замечал он, что он не на середине строки, а скорее на середине улицы. Приходя домой, он садился тот же час за стол, хлебал наскоро свои щи и ел кусок говядины с луком, вовсе не замечая их вкуса, ел все это с мухами и со всем тем, что ни посылал бог на ту пору. Заметивши, что желудок начинал пучиться, вставал из-за стола, вынимал баночку с чернилами и переписывал бумаги, принесенные на дом. Если же таких не случалось, он снимал нарочно, для собственного удовольствия, копию для себя, особенно, если бумага была замечательна не по красоте слога, но по адресу к какому-нибудь новому или важному лицу» (Н.В. Гоголь. Шинель). Собь Виртуал порождается как разворачивание одного образа в целую реальность, собь образуется совокупнос- 70
тью имеющихся у человека виртуалов, ставших консуе- талами, а поэтому не пережцваемых как особые реалии. Примерами соби являются виртуальная реальность телесности, виртуальная реальность сознания и проч. (см. ниже). Виртуалы переживаются как события на фоне консуетальных состояний, собь — как естественное качество человека: тело, сознание, личность и т.п. Понятие виртуала фиксирует акт необычного функционирования образа, понятие соби — результат генезиса константной реальности. Рассмотрим пример образования соби. Обучаясь печатать на машинке, человек сначала овладевает движениями каждого пальца — для него первоначально правильное, отработанное движение пальца доставляет гратуальные переживания, затем вся совокупность движений пальцев становится консуетальной — образуется «машинописная» собь человека. После этого человек начинает получать гратуалы уже не от каждого пальца в отдельности, а от работы этой соби. Моделью образования виртуалов является перевернутая «елочка», означающая разворачивание одного элемента константной реальности в самостоятельную виртуальную реальность. Образование виртуала Моделью образования соби является «слоеный пирог», означающий, что совокупность объектов виртуальной реальности образуется как совокупность виртуалов. 71
Образование соби Данную модель образования виртуальной реальности можно назвать «треугольной» моделью, поскольку принципом появления и существования виртуальной реальности является разворачивание элемента константной реальности в полноценную реальность. В случае виртуала один элемент константной реальности разворачивается в виртуальную реальность, в случае соби много элементов константной реальности разворачиваются в виртуальные реальности, совокупность которых образует собь. Эта модель является не теоретической, а онтологической, т.е. определяющей то, что существует, аналогично тому как атомизм задает существование атомов, энергетизм — существование энергий и т.п. Онтологические схемы применимы для любых дисциплин. Например, атом в физике — это предельно неделимый элемент материи, атом в биологии — это клетка, атом в психологии — это ассоциация. В качестве онтологической схемы ученый может выбирать любую, например, психолог может быть атомистом (ассоциативная психология), холистом (гештальт-психология), функционалистом (функциональная психология). На основе одной и той же онтологической модели могут строиться разные теоретические модели как в рамках разных дисциплин, так и в рамках одной и той же, например, в качестве атомов в психоло- 72
гии могут браться разные объекты: в ассоцианизме — это ассоциации, в бихевиоризме — комплекс «стимул-реакция», в психологии творчества — способности. На основании «треугольной модели» могут быть построены различные теоретические модели. Некоторые из возможных описаны в разделе «Виртуальные исследования». Термин «собь», на наш взгляд, очень удачно обозначает способ самоиндивидуализации человека, о чем будет сказано ниже. Приведем справку из этимологического словаря М. Фасмера (1987): Собственный — производное от др.-русск., цслав. собьство «свойство, своеобразие, сущность», собие «существо», сдбина «собственность, имущество», собственность, особа, собь «собственность, сущность», собити «присваивать, приобретать». Образовано от др.-русск. собе. Особа — ст.-слав. особь, др.-русск. особе. Из о-себе или о-себе, особа — особенный; русск.-цслав. собь «своеобразие, особенность, свойство», собьство «особенность»; др.-инд. sabha «собрание сельской общины». Собьство — цслав. свобство, праслав. sveboda, свобода, слобода (свободное поселение), где svobb от свой. Виртуальный человек Феномен удвоения реальности телесности С виртуальной точки зрения, генезис человека можно представить как порождение новых видов соби. Новорожденный обладает совершенно виртуализи- рованной психикой. Примерно до трех лет генезис ребенка заключается в овладении собственной телесностью. Ребенок овладева- 73
ет своим телом и окружающим его миром в пространственно-телесном отношении. К трем годам ребенок настолько хорошо овладевает пространственно-телесными отношениями (научается говорить, ходить, управлять своим телом), что они перестают быть для него проблемой. С трех лет уже возможна отработка специальных телесных навыков (лепка, рисование, игра в конструктор и т.п.), и генезис ребенка теперь заключается в освоении реальности телесности (телесной соби) и в овладении элементами порождающейся реальности сознания (соби сознания). Собственное индивидуальное сознание появляется у ребенка примерно к семи годам. С виртуальной точки зрения, для младенца его телом, его собственностью является весь мир. Поэтому у ребенка совершенно одинаковая реакция, одинаковый плач в ответ и на боли в животике, и на громкий звук. У ребенка до трех лет на любой раздражитель возникает генерализованная реакция, ребенок реагирует всем своим существом и на игрушку, и на маму, и на громкий звук, и на боль. Ребенок до трех лет совершенно иначе воспринимает боль, нежели более старшие дети и взрослые. Если ребенок до трех лет сильно ударился и взрослый не будет акцентировать внимание ребенка на боли (не будет жалеть и успокаивать ребенка, у которого по мнению взрослого должна возникнуть боль от удара), то ощущение боли у ребенка и не возникнет. По крайней мере, те процессы, которые возникают в организме от боли, ребенок в этом возрасте еще не воспринимает однозначно как боль. Если после удара взрослый отвлечет внимание ребенка на что-нибудь другое, то ребенок и не почувствует боли, у ребенка не остается никаких следов удара, как будто его и не было: ни поглаживания больного места, ни слезок. И только в том случае, если взрослый поддерживает своим вниманием в теле ребенка ощущение боли от удара, ребенок начинает плакать и капризничать. 74
Если ребенка пяти лет после удара отвлечь на что-нибудь, то у него остается ощущение боли в теле, по нему видно, что он ее чувствует: в глазках застыли слезы, — хотя ребенок уже внутренне отошел от удара и переключился на что-нибудь другое. С виртуальной точки зрения генерализованная реакция младенца есть не реакция ребенка на какой-то — внешний или внутренний — раздражитель, а есть смена состояния всего мира. Поскольку ребенок не отличает себя от внешней и внутренней среды, то он вместе с этими средами является одним целым. Ребенка как отдельного существа еще нет (это только взрослый знает, что вот это тельце есть нечто особое, нежели все остальное в мире). Сам ребенок не знает где кончается его тело и сфера восприятия и где начинается «не он». Механизм отвлечения ребенка от боли с виртуальной точки зрения заключается в том, что взрослый, в ответ на изменение состояния мира под воздействием удара в негативную сторону, по-своему меняет мир, приводя его состояние в позитивное, переводя тем самым в соответствующее состояние и ребенка. Если пятилетний ребенок, ударившись, может одновременно переживать и боль от удара, и удовольствие от данной в качестве компенсации конфеты, то ребенок до трех лет переживает только одно состояние в данный момент времени. К трем годам ребенок уже четко различает, где его тело, а где «не он». При этом там, где «не он», — это не только внешняя среда, но и внутренняя. Ребенок после трех лет а) может реагировать на раздражители внутри организма как на локальные, а не генерализованные, в том числе отличать телесные ощущения от психических и б) может отличить раздражители вне его тела от раздражителей, возникающих внутри его тела. В этом смысле можно говорить об явлении удвоения телеснос- 75
ти — ребенок выделяет собственное тело из всех других предметов. Генезис ребенка до трех лет заключается в овладении собственной телесностью и девиртуализации единой (физическо-психически-родовой) реальности. С психологической точки зрения здесь происходит возникновение представления о телесности (вещах, предметах, их отношениях, в том числе о собственном теле) в отличие от предшествующего времени, когда была одна единая телесность (реальность). Появление новой психической реальности — реальности собственной телесности (телесной соби) — в отличие от единой названо нами «феноменом удвоения реальности телесности»; Речь идет именно о психической реальности, а не только о явлении выделения собственного физического тела из окружающей среды, поскольку ребенок начинает отличать события в собственной телесности от событий, происходящих на уровне смыслов, а не только физических явлений. Поэтому пятилетний ребенок может относиться к боли как к физическому событию, отличая его от конфеты, данной для компенсации болевых ощущений: ребенок еще не стал есть конфету, а уже успокоился, т.е. он реагирует на смысл конфеты, а не на ее вкус. В то время как ребенок до трех лет реагирует на отвлекающие от боли раздражители как на раздражители элиминирующие, уничтожающие болевой раздражитель. Характеризуя процесс появления новой соби, можно говорить о принципе меланжевой нити. Меланжевая нить — это нить одного цвета, в которую постепенно вплетается нить другого цвета, так что вначале новый цвет практически и незаметен, но его становится все больше и больше, а старого цвета — все меньше и меньше, и в конце концов новый цвет полностью вытесняет старый. Затем следующий новый вытесняет старый цвет. 76
Так же и с появлением новой соби. Появление первых ее элементов практически незаметно, но постепенно она становится ведущей, вытесняя предыдущую. Процесс «ухода» из сферы виртуальности предыдущей соби есть ее девиртуализация, т.е. переход в статус константной реальности. Первым различением является различение собственной телесности от всего остального, другой телесности (феномен удвоения реальности телесности), вторым различением — различение своего сознания от другого сознания (феномен удвоения реальности сознания), третьим различением — различение своей личности от другой личности (феномен удвоения реальности личности), четвертым различением — различение своей воли от другой воли (феномен удвоения реальности воли) и последним различением, рассматриваемым в данной книге, является различение на внешнего и внутреннего человека (феномен удвоения реальности человека). Феномен удвоения реальности означает, что произошло различение прежде единого, что означает его девир- туализацию. Феномен удвоения определенной реальности означает, что возникает соответствующая психическая собь. Феномен удвоения реальности телесности означает, что возникла виртуальная реальность телесности, т.е. телесная собь, или просто телесность, понимаемая в виртуальном смысле.-Феномен удвоения реальности сознания означает, что возникла виртуальная реальность сознания, т.е. собь сознания, или просто сознание, понимаемое в виртуальном смысле. Феномен удвоения реальности личности означает, что возникла виртуальная реальность личности, т.е. собь личности, или просто личность, понимаемая в виртуальном смысле. Феномен удвоения реальности воли означает, что возникла виртуальная реальность воли, т.е. собь воли, или просто воля, понимаемая в виртуальном смысле. 77
Генезис человека относительно процесса девиртуали- зации отдельной соби заключается в том, что до возникновения феномена ее удвоения, т.е. до ее девиртуализа- ции, человек овладевает этой собью как новой для себя, а после ее девиртуализации он ее осваивает как уже привычную, лишь расширяет сферу владения этой реальностью, уже без качественного сдвига во взаимоотношениях с этой реальностью. Новая собь, точнее, ее элементы, появляются тогда, когда человек еще продолжает процесс активного овладения предыдущей реальностью. В принципе, процесс овладения любой реальностью может продолжаться всю жизнь. Каждая следующая виртуальная реальность порождается предыдущей виртуальной реальностью, ставшей константной, после возникновения феномена удвоения предыдущей виртуальной реальности. Первые проявления новой виртуальной реальности мы называем в дальнейшем появлением элементов новой виртуальной реальности, чтобы различить процесс появления новой реальности и ее полноценное существование. Следует отметить, что в генезисе конкретного человека могут происходить два рода аномии, отклонений в виртуальном генезисе — неразвитость и сверхразвитость соби. Неразвитость соби заключается в слабом освоении реальности, в освоении локуса реальности, меньшего по объему, чем это свойственно для человека данного возраста. Сверхразвитость соби заключается в овладении способами поведения, относящимися к более высокому уровню соби, чем тот, на котором человек находится. Феномен удвоения реальности телесности, т.е. появление телесной соби, в полной мере возникает примерно к трем годам. До трех лет идет постепенное овладение телесностью. У разных детей процесс удвоения реальности телесности происходит по-разному: у одних быст- 78
рее, у других медленнее, у одних в основном через эмоционально-двигательный контакт со взрослым (когда ребенка тискают, нянчатся с ним, носят на руках), у других — через операционально-двигательный контакт (когда ребенка усиленно учат сидеть, стоять, ходить) и т.д. Способ овладения реальностью телесности в значительной мере определяется взрослым. Телесная собь может оказаться неразвитой или сверхразвитой. Неразвитость соби телесности приводит к появлению в той или иной мере задержки психического развития, а в крайних случаях — к остановке психического развития ребенка. Одним из проявлений неразвитости телесности является так называемый госпитальный синдром. Он заключается в задержке психического развития ребенка, когда при полном обеспечении физиологических потребностей ребенка взрослый не обеспечивает телесного его развития. Впервые госпитальный синдром был зафиксирован в детском приюте в Англии, где находились дети погибших во время Второй мировой войны родителей. При наилучшем физиологическом обслуживании детей — в питании, температуре внешней среды, гигиене и т.д. — к трехлетнему возрасту у них в массовом порядке выявилось отставание в психическом развитии. В различной степени госпитальный синдром появляется и у детей, живущих в семьях. Крайним вариантом неразвитости телесности являются случаи прямого ограничения взрослыми двигательной активности ребенка. В этом случае человек на всю жизнь останется на уровне физиологического существа, ведущего растительный образ жизни. Из жизни детей, рожденных слепоглухи- ми, известны случаи, когда родители, узнав о слепоглу- хоте своего ребенка, обеспечивали ему только физиологическое существование. Такой человек и в двадцать лет оставался на уровне развития годовалого ребенка (Мещеряков, 1974). Если же слепоглухого ребенка развива- 79
ют, он приобретает все свойства взрослого, о чем свидетельствует опыт Загорской школы для слепоглухих детей (Мещеряков, 1974). Сверхразвитость соби телесности возникает при слишком активном отношении взрослого к ребенку (часто считающемся проявлением любви к нему), ограничивающем собственную активность ребенка. Прежде всего, это проявляется в том, что ребенка слишком много носят на руках, слишком оберегают от столкновений с действительностью, в том числе — и с другими детьми, которые, не дай Бог, могут причинить неудобства любимому чаду. В таком случае взрослый принимает на себя функцию детской телесности, становится как бы специальным познавательным органом ребенка, и поскольку взрослый уже все знает в отношении телесности, то он является как бы сверхразвитым органом телесности, обладающим сознанием, личностью и волей. Ребенок, имея такой сверхразвитый орган (телесность с элементами сознания, личности и воли), не имеет нужды в развитии, его собственное развитие приостанавливается. Дело в том, что благодаря взрослому, выполняющему все желания ребенка и охраняющего от столкновений с действительностью, у ребенка не появляется чувства размеров пространства, поскольку взрослый как волшебник тут же выполняет желания ребенка, и нет ощущения разнесенности предметов в пространстве, а тем самым — нет выделенности в полной мере себя из пространства. Когда такому ребенку нужно нечто сделать, он ожидает, что его желание само реализуется и желаемый предмет появится в руках. Такие дети интеллектуально развиты, но капризны, несговорчивы, спонтанны, плохо управляемы. У них способность желания и способность оперирования с предметами развиты хорошо, а способность к достижению цели развита плохо. Если такого ребенка попросить что-нибудь сделать, он сделать это может только если его заинтересовали это сделать, иначе он 80
будет капризничать и сопротивляться, что является плохой основой для дальнейшего его обучения и развития. Взрослый в определенный момент, считая, что ребенок уже вырос, отказывается от такой своей функции, и ребенок отбрасывается в своем развитии назад. И беда здесь не только в упущенном времени, а в том, что ко времени отказа взрослого от того, чтобы быть частью ребенка, последний переходит на следующий уровень своего развития, когда основной развивающейся реальностью является уже не телесность, а сознание. Собственная телесность ребенка тем самым остается неразвитой и недостаточно подготовленной к обеспечению возникновения реальности сознания. С точки зрения теории психологических виртуальных реальностей, негативизм в поведении детей трехлетнего возраста есть следствие неадекватных требований взрослых к ребенку. У ребенка уже произошел феномен удвоения реальности телесности, и он перешел к новому типу отношений с миром, в том числе и с родителями — имея собственную телесность, ребенок осуществляет уже в определенной степени и собственное поведение. Если взрослый сохраняет свое старое отношение к ребенку как к младенцу, возникают конфликты. На самом деле, кризис в жизни ребенка взрослый своими действиями может создать в любое время, а не только в три, пять, семь и т.д. лет, как принято считать в детской психологии. Для того чтобы создать кризис, достаточно не учитывать особенности генезиса ребенка. Феномен удвоения реальности сознания Итак, в течение примерно первых трех лет жизни ребенка у него возникает собственная телесность. Это означает, что он способен выделять собственное тело из 6 Н. Носов 81
окружающей реальности: от мамы, от других людей, от вещей. Тип существования ребенка до трех лет определяется его телесностью как ведущей психической реальностью. Примерно с трех лет у ребенка начинает формироваться собственное сознание и примерно к семи годам возникает феномен удвоения реальности сознания. Это означает, что ребенок способен отделить собственное сознание от сознания другого человека. Если до сих пор ребенок воспринимал чужие мысли, чужие состояния как свои собственные и, соответственно, свои мысли и состояния переносил на внешние предметы, то теперь он хорошо различает, где собственные мысли и состояния, а где — не его. Возникновение феномена удвоения реальности сознания, т.е. возникновение соби сознания, означает готовность ребенка к школьному обучению, поскольку ребенок способен отличать свое сознание от сознания другого человека. Наличие собственного сознания и собственной телесности дает возможность ребенку строить общие модели мироздания, общества, семьи и проч. и проч. Если ребенку до трех лет бессмысленно объяснять, что понравившаяся игрушка ему не принадлежит, то в пять лет ребенок хорошо понимает, где доступные ему игрушки, а где — недоступные, хотя и находящиеся в сфере достижимости. Довести до сведения пятилетнего ребенка, что игрушка не его, можно не отнимая ее, как у трехлетнего ребенка, а объяснив это на словах. Это означает, что у ребенка появилось сознание. Для ребенка до трех лет овладение и обладание игрушкой является способом овладения пространством-телом, и ничего морального (или аморального) в его поведении нет. А потому бессмысленно читать ребенку до трех лет мораль. Единственно, почему моральное внушение может пронять ребенка, — это потому, что он чувствует интонации взрослого и поступает в соответствии с этими интонациями. 82
Одной из ключевых проблем детской психологии является проблема детской игры. Есть два противоположных представления о том, что такое детская игра. Рассмотрим эти представления на таком явлении, как игра ребенка в лошадку, когда он садится верхом на палочку и воображает себя всадником. Известно, как ребенок самозабвенно скачет на лошадке, насколько он включается в реальность верховой езды. Никто из взрослых не сомневается в искренности переживаний ребенка. В соответствии с первым представлением о психологии детской игры, ребенок настолько вживается в образ всадника, что не отличает себя от настоящего всадника, а палочку — от лошадки. Но, возражают представители другой позиции, если ребенок не отличает себя от всадника, а палочку от лошади, то почему реально ведет себя не как всадник, а как ребенок на палочке: все действия ребенка адекватны оперированию с палочкой, а не с конем. Это означает, что ребенок различает настоящую езду на лошади и езду на палочке. На самом деле, утверждают сторонники второй позиции, ребенок хорошо осознает, что он — не всадник, и палочка — не лошадь, а все происходит исключительно во внутреннем плане психики, в воображении, где ребенок ярко представляет себя всадником, палочка же, всего-навсего, — это знак лошади. Но, возражают представители первой позиции, во- первых, если палочка — всего лишь знак, то в принципе можно было бы обойтись и вообще без палочки, а как показывает опыт, все дети обязательно используют палочку, и во-вторых, если все происходит исключительно в воображении и ребенок осознает, что палочка — это не лошадь, значит, у ребенка и не может быть искренности переживаний, столь свойственной ребенку и никем не отрицаемой. Если ребенок различает палочку и лошадь, значит, он ничем не отличается от взрослого, севшего на 6* 83
палочку и объявившего себя всадником, и, следовательно, в детской игре нет специфики. Современная психологическая наука не может объяснить феномен детской игры. Но он становится вполне понятным с точки зрения модели виртуального развития. Напомним, что детское сознание трех-семилетнего возраста является виртуализированным относительно реальности сознания, т.е. в нем нет строгого различия реальности собственной психики и внешней реальности. Кроме того, нами показано, что виртуальные образы по статусу существования могут быть более живыми (аттрактивными и нуминозными), чем образы внешних предметов. Это означает, что виртуальный образ, возникающий в процессе выполнения некоторой деятельности, может порождать самые настоящие чувственные переживания, не отличимые от переживаний, порождаемых действиями с внешними предметами, а подчас, и даже более интенсивные. Следовательно, с виртуальной точки зрения, ребенок, актуализировав виртуальный образ себя как всадника, получает реальные переживания езды на лошади, несмотря на то, что внешне выраженная часть его деятельности совершенно не совпадает с настоящей ездой на лошади. Переживания и состояния ребенка являются настоящими, хотя и не имеющими отношения к реальным переживаниям езды на лошади, и не зависят от того, настолько его палочка напоминает лошадь, поскольку переживания он получает не от деятельности с палочкой, а от деятельности с образом палочки. С палочкой же он оперирует как с палочкой, а с образом палочки — как с образом палочки. Но поскольку виртуальный образ, т.е. образ образа палочки, еще не отличается от образа палочки в силу виртуализированности реальности сознания, ребенок, в отличие от взрослого, получает настоящие переживания. Детская игра — это характеристика сознаниевого уровня соби, когда ребенок еще не полностью разделяет внешние события и внутренние. 84
Можно, конечно, утверждать по этому поводу, что понимаемая таким образом игра очень похожа на шизофрению. Да, можно, если проводить параллели между детством и шизофренией на основании сходства только одного признака: неразличенность образа, порожденного внутри психики, т.е. образа-отражения психики (виртуального образа) и образа-отражения внешнего мира Но дело в том, что сама структура детской психики совершенно иная, чем структура взрослой психики. В детской психике трех-семилетнего возраста из психических реальностей есть только реальность телесности и элементы реальности сознания, еще не произошла девирту- ализация реальностей сознания, личности и воли, которые могли бы «указать» ребенку на различие внешней и внутренней реальностей. Итак, примерно в 7 лет возникает феномен удвоения реальности сознания, являющийся итогом развития элементов сознания в предыдущие годы. С 7 лет ребенок — уже сознательное существо, и со временем он лишь совершенствует свое владение сознанием, что происходит примерно до 11-13 лет. Недаром в Древнем Риме именно с 13 лет позволяли ребенку (человеку!) носить меч. Недаром именно в 13 лет во многих культурах отдают девочек (женщин!) замуж. Физиологически к материнству она только вот-вот готова, но социально, как индивидуальное существо — уже вполне полноценная женщина. Но здесь есть еще одна причина того, что замуж выдают в 13 лет. Дело еще и в том, что, с виртуальной точки зрения, у человека до 13-14 лет нет еще полноценной собственной реальности личности, хотя элементы реальности личности уже есть. Но где-то в 13-14 лет возникает феномен удвоения реальности личности. И даже если у 13-летнего человека уже возникла собственная личность, то он еще не научился ею хорошо пользоваться, и это как раз то самое время, когда личность еще сла- 85
ба и может быть достаточно легко сформирована по типу жизни семьи мужа, что, естественно, имеет следствием «согласование», синомию реальностей личности (а также, и воли, возникающей позже) мужа и жены. Следует отметить, что в традиционных культурах существует и другой способ согласования психических структур супругов. Как описывает М. Мид (1988), в племени арапишей (Новая Гвинея) отдают замуж девочек в 7 лет. И происходит это совсем не потому, что якобы в этой первобытной культуре девочки рано созревают. Девочка, попав в семью мужа в 7 лет, живет там на правах члена семьи, но супруги до достижения женою половой зрелости не вступают в половые отношения. А отдают девочку так рано для того, чтобы, будучи взращенной в семье мужа, она знала, сознавала, что это именно муж обеспечил ее тело питанием, и поэтому она является с мужем одной плотью. Здесь семейные отношения строятся не на согласовании, синомии реальностей личности, а на согласовании, синомии реальностей сознания супругов. Неразвитость соби сознания заключается в слабом освоении этой реальности, что проявляется в нечеткости различения своего и чужого сознания, в неспособности к полноценному школьному обучению, в асоциальное™ поведения, связанном со спонтанной реализацией своих внутренних образов, в отсутствии способности управлять своими образами и т.п. Сверхразвитость соби сознания заключается в преждевременном освоении взрослого личностного типа поведения: отношений между людьми, отношения к быту, отношения к школьному обучению как уже не важному и не интересному и т.п. Феномен удвоения реальности личности Описывать психологические особенности периода возникновения феномена удвоения реальности личнос- 86
ти нет необходимости, поскольку специфика пубертатного периода, подростково^ негативизма, во-первых, достаточно хорошо описана, во-вторых, взрослые сталкиваются с подростками значительно чаще, чем с детьми дошкольного и младшего школьного возраста, а в-третьих, у взрослых сохранились достаточно отчетливые воспоминания о своем собственном подростковом детстве. С виртуальной точки зрения, специфика пубертатного периода определяется не физиологическим созреванием организма, ибо физиологические процессы сами по себе не определяют психологического негативизма, а возникновением феномена удвоения реальности личности. Еще раз повторим наш тезис, что кризисы в развитии ребенка вызываются не развитием и трансформацией психики, а неадекватным отношением взрослого к изменившемуся ребенку. А кризис личностный особенно сложен для ребенка, поскольку он (ребенок) уже почти вплотную приблизился к уровню психического развития взрослого (а некоторых взрослых, оставшихся на стадии реальности сознания, уже и перегнал), что вызывает личностную реакцию взрослого на поведение «ребенка». Если к сложностям роста трех- и семилетнего возраста взрослый может относиться «свысока», т.е. отстранившись от поведения ребенка, понимая еще «неразвитость» ребенка, (что мудро со стороны взрослого), то от поведения подростка взрослому отстраниться уже очень сложно, поскольку дети вторгаются во «взрослую» сферу. Ребенка до трех лет можно просто взять в охапку и отвезти к бабушке, и он даже вопроса не задаст, просто примет это как должное и естественное. Ребенку до 10 лет уже нужно сообщить, что его отвезут к бабушке, но это тоже будет воспринято им безропотно (если только, конечно, нет неразвитости или сверхразвитости реальности телесности и сознания). А подростку 14-15 лет мотивировать, зачем ему нужно ехать к бабушке уже необходимо. Он должен иметь собственное обоснование 87
действия. И игнорирование этого обоснования, сколь значительными бы ни были причины поездки к бабушке, приведет к конфликту. Конечно, характер подросткового поведения определяется не только не адекватным отношением взрослого к изменившемуся ребенку, но и психическими особенностями этого возраста. У ребенка 10-11 лет уже явственно возникают элементы реальности личности, т.е. с этого возраста он может переживать некоторые события как личностно значимые. По отношению к ребенку до 10 лет можно совершить резкое поведение (наказать, накричать и т.п.) и тут же перейти к душевному контакту. Он тут же «забывает» про ваше резкое поведение, даже если оно нанесло ему ущерб (отняли игрушку, книжку). Он душевно реагирует на взрослого в данный момент времени, для него нет человека в будущем и прошлом. Его легко обманывать, поскольку для него нет вненастоящего времени, т.е. постоянства или сохранности личности. Он, конечно, помнит, что вы его вчера обманули, но готов обманываться и сегодня. Ребенок с 13-14 лет воспринимает негативное поведение взрослого как личное оскорбление: долго его переживает либо игнорирует взрослого, чтобы не воспринимать поведение взрослого как личностное. Другими словами, подросток может игнорировать взрослого, даже собственного родителя, и, более того, может отказывать взрослому в статусе его (взрослого) личностного существования. Такого, конечно, до сих пор, до возникновения феномена удвоения реальности личности, не было. Но есть еще одна внутренняя причина противоречивости, в том числе негативизма, поведения подростка: подросток узнает сферу личности в процессе столкновения с нею. Через столкновение с действительностью происходило освоение реальностей телесности и сознания. Ребенок до трех лет (до возникновения феномена 88
удвоения реальности телесности) осваивает действительность через собственные синяки и слезы, а после трех лет — через относительно безболезненный контакт с нею; он уже не падает с лестницы, не берет горячий утюг. Ребенок до семи лет осваивает (до возникновения феномена удвоения реальности сознания) действительность через усилия по овладению взрослыми типами поведения столкновение с сознанием взрослого, воспитывающего и учащего ребенка и через собственные травмы при изучении конструкции машины, магнитофона и т.д. Подросток осваивает реальность личности так же: через опыт употребления личностного поведения. Он еще не знает, что такое нанести обиду, оскорбить, не выполнить собственное обещание и проч. И через совершение такого рода поступков ищет границы собственной личности. В этом смысле значительная часть поступков подростков в начальной стадии подросткового периода является не собственно личностной, а пробующей. И в контакте с действительностью, через собственные травмы, подросток находит себя, собь личности. Конечно, в этот период взрослому нужно быть особенно чутким к подростку, чтобы отличить пробующее поведение от целенаправленного. Но подросток осуществляет пробующее поведение не только по отношению к другим людям, но и по отношению к себе. И к себе подросток тоже иногда бывает излишне беспощаден, а иногда слишком снисходителен. Основания поведения подростка 13-15 лет совершенно иные, чем людей другого возраста, даже если внешне это одинаковое поведение. Ребенок до трех лет может проявлять жестокость к детям и животным потому, что невыделенность психической реальности телесности не позволяет хорошо различать живое и неживое. Поэтому он может общаться с другим ребенком как с куклой, невольно причиняя боль. Ребенок до семи лет может проявлять жестокость в силу невыделенности реальности 89
сознания, еще плохо различая свое и чужое сознание. Семилетний, ударив другого ребенка и не чувствуя при этом боли, вполне естественно полагает, что боль и не возникает. Такой ребенок, нанося удар, не подозревает, что удар вызывает боль у другого ребенка. Подросток, особенно после возникновения феномена удвоения реальности личности, хорошо понимает, что причиняет боль другому человеку или животному, но ему важно почувствовать границу допустимости: момент возникновения боли, или момент возникновения невыносимой боли, или недопустимость поведения, причиняющего боль. Конечно, в своих поисках подросток может перейти все границы как в отношении к другим людям, так и в отношении к самому себе. И здесь очень важно чтобы девиантное, отклоняющееся поведение не стало приносить удовольствие, чтобы то же причинение боли не превратилось в самоцель. Хотя для превращения девиантного поведения в регулярное есть много оснований: ощущение чувства власти, поддержка такого поведения другими подростками и взрослым, реализация или сублимация чувства мести и т.д. Но есть еще и виртуальный механизм превращения девиантного поведения в регулярное. Как было описано выше, гратуал может возникнуть на любой деятельности, поэтому, если в процессе выполнения девиантного поведения возник гратуал, особенно если с гратуалами в других видах деятельности у этого подростка дела обстоят плохо (например, у отверженного подростка), то девиантное поведение может стать источником грату- альных переживаний, и тогда такое поведение будет казаться ничем извне не спровоцированным. Но такое поведение будет очень устойчивым, особенно учитывая тот факт, что взрослые даже не могут догадаться, что у ребенка есть такое поведение. А если обнаруживают это, то способы борьбы с таким поведением без знания о виртуальных реальностях будут крайне малоэффективны- 90
ми. Да и обладая знанием о виртуальных реальностях, тоже очень трудно иметь дело с таким подростком, поскольку он уже построил себе свой виртуальный мир. А виртуальный мир, как мы знаем, обладает самодостаточностью и способностью к внутреннему развитию, т.е. бесконечному получению гратуальных удовольствий. Собственно, с подросткового периода у человека появляется возможность строить собственный виртуальный мир. Подростковая аутизация, уход в свой виртуальный мир, может проявляться самым различным образом: в уходе в себя, в избыточно развитом воображении, несговорчивости, упрямстве, пренебрежении окружающими и т.д. Конечно, для родителей это большая трагедия, когда нормальный и послушный ребенок вдруг становится чужим и недоступным. Относительно реальности личности, также как других виртуальных реальностей, есть три пути развития: неразвитость реальности личности, нормальное развитие реальности личности и сверхразвитость реальности личности. В случае нормального развития сферы личности подросток через некоторое время, к 16-17 годам, достаточно хорошо овладевает реальностью личности, т.е. относится и к себе, и к другим как к личностям и адекватно личностным характеристикам каждого человека. Для ребенка до 11-12 лет все взрослые примерно равнозначимы, всех он слушается и каждого воспринимает как существо более высокое, имеющее право управлять им (ребенком). До 10-11 лет у школьников практически нет критики своих учителей. В 13-14 лет у подростка появляется критическое отношение к другим людям, но это отношение эмоционально окрашено — поведение любого взрослого он воспринимает как значимое, хотя уже может негативно или позитивно к этому поведению взрослого относиться. А в 16-17 лет молодой человек от- 91
носится к поведению сверстников и старших как к личностному, но уже не обязательно переживает его как значимое. В 16-17 лет человек может отстраниться от позиции другого человека, просто не реагируя личностно на него. Обычно к 16-17 годам собь личности в основном освоена — девушки и юноши становятся социально «нормальными», «спокойными» людьми, с которыми «можно иметь дело». Неразвитость соби личности заключается в задержке человека на уровне личности, проявляющейся в культивировании внутреннего мира, в избегании ситуаций, требующих принятия волевых решений, в стремлении законсервировать тип жизненной ситуации, в которой человек находится. Сверхразвитость заключается в излишне раннем овладении взрослыми формами поведения (что выражается чаще всего в демонстрации негативных аспектов жизни взрослых: курение, распитие алкогольных напитков и т.п.) и/или переходе к самостоятельной жизни (зарабатывание денег, противоправное поведение и т.п.). Феномен удвоения реальности воли Где-то в 16-17 лет возникает новая виртуальная реальность: реальность воли, собь воли, воля, понимаемая в виртуальном смысле. Благодаря возникновению феномена удвоения реальности воли человек теперь может сам ставить себе экзистенциальные, жизненные задачи, выступая как существо, которое может само управлять своей жизнью, выполнять поставленные перед собой как личностью задачи. До 16-17 лет ребенок не ставил перед собой жизненных задач. У человека до 16-17 лет нет задач своего жизнеустройства, он пассивно участвует в строительстве: либо по жизни его ведут взрослые, либо 92
он делает выбор из предоставляемого ему набора ситуаций. А в 16-17 лет возникает^способность самому ставить и выполнять жизненные задачи, возможность выбирать сами наборы жизненных ситуаций. Возможность самому реализовывать поставленные задачи, прилагать волевые усилия для решения поставленной задачи и есть свидетельство возникновения реальности воли. Примерно к 21 году человек полностью осваивает реальность воли, к этому времени возникает феномен удвоения реальности воли. Теперь человек хорошо отличает свою собственную волю от чужой воли и может к чужой воле соответствующим образом относиться. Как и в случае с другими виртуальными реальностями, собь воли может оказаться неразвитой или сверхразвитой. Неразвитость заключается в том, что человек не овладевает полностью реальностью воли и, оставаясь на уровне развития более ранних виртуальных реальностей, оказывается не способным не только к самостоятельному принятию волевых решений, но и к подчинению воли другого человека, т.е. неспособным к реализации каких-либо волевых решений. Например, человек на всю жизнь так и остается мечтателем и прожектером. Сверхразвитость заключается в том, что кто-то другой (например, волевая мама) берет на себя функцию принятия волевых решений. В этом случае человек более- менее добросовестно и последовательно выполняет решения, принятые другим человеком, но самостоятельно не способен их вырабатывать. Феномен удвоения реальности человека Продолжая логику развития человека и основываясь уже не столько на собственном опыте изучения психологии людей, сколько на логике схемы генезиса, можно сказать, что примерно в 28 лет возникает феномен удво- 93
ения реальности человека. Примерно к 25 годам все реальности, о которых мы говорили выше, в их сочетании хорошо осваиваются человеком, и он становится собственно взрослым человеком. Но развитие человека идет дальше, и примерно с 25-26 лет начинает возникать ощущение себя как принадлежащего себя какому-то объемлющему целому: профессии, своему роду, чему-то трансцендентному и т.д. К сожалению, в научной психологии вопрос развития человека после 17 лет очень плохо проработан, но в религиозной традиции есть специальное понятие для обозначения той реальности, которая возникает лет в 25-26 и к 28 годам полностью формируется. Это понятие внутреннего человека. Возникновение внутреннего человека — это и есть с виртуальной точки зрения феномен удвоения реальности человека, появление соби внутреннего человека. С 28 примерно до 33 лет человек осваивает реальность внутреннего человека, относящегося уже к уровню духовного бытия, и переходит к развитию в этой духовной реальности. Человек, существующий в духовной сфере, большинством окружающих людей, не перешедших в духовную реальность, воспринимается как человек не от мира сего. Это обычно ученые, поэты, музыканты, хотя никаких профессиональных ограничений не существует — человек любой профессии может стать таковым. Неразвитость соби внутреннего человека проявляется в том, что он никогда так и не почувствует нечто не от мира сего, а сверхразвитость — в том, что человека слишком рано приобщают к трансцендентным реальностям: мистике, йоге, профессиональным таинствам (художественным, научным и т.д.). Как правило, сверхразвитость соби внутреннего человека приводит к психическому слому человека, если не включить его в социальные организованности, обеспечивающие функционирование сверхразвитости человека (например, в религиозную общину). 94
Дальнейшее развитие человека уже совершенно не связано с возрастными особенностями. Виртуальные реальности следующих уровней возникают не имманентно, т.е. вследствие природных законов, как это было до сих пор, а являются результатом целенаправленной работы человека над собой и в этом плане не зависят от возраста. Генезис внешнего человека заключается в том, что каждая виртуальная реальность порождает виртуальную реальность следующего уровня: реальность новорожденного порождает реальность телесности, реальность телесности — реальность сознания и т.д. Относительно новой виртуальной реальности все предыдущие приобретают статус единой константной реальности. Например, когда появляется реальность личности, все, что было до сих пор в человеке, — реальность телесности и реальность сознания — выступает для него как единое образование, данное природой, хотя онтологически эти реальности различаются и в определенные моменты каждая из них может актуализироваться. При освоении реальности воли объектом организации человека становится вся его жизнь целиком, он сам в целом, и по отношению к самому себе он становится объектом преобразования. Это, собственно, и есть удвоение реальности человека. Человеку теперь приходится различать самого себя как принадлежащего и константной реальности собственной жизни, и трансцендентной реальности. Для обозначения этих типов существования человека в европейской традиции употребляются термины «внешний человек» и «внутренний человек». Внутренний человек, в свою очередь, может в своем генезисе перейти в следующую виртуальную реальность. У известного христианского мистика, святого Исаака Сирина (1911,1993), эта следующая ступень называется «совершенным человеком». Понятие «совершенный человек» у Исаака Сирина является родовым, 95
фиксирующим все уровни бытия человека между внутренним человеком и Богом. По Исааку Сирину, телом внутреннего человека является сознание, а душой — воля, телом совершенного человека является добродетель, а душой — созерцание. Мы воспользуемся этими терминами для построения схемы виртуального человека. В христианстве считается, что главным в человеке является его усилие к совершенствованию, а то, на сколько он продвинется в данном своем усилии, — не столь важно, в отличие, например, от буддизма, где разработана очень жесткая схема переходов во внутреннем плане человека и четко определены признаки уровней (Васубанд- ху, 1990). В этом смысле в рамках христианской онтологии возможно бесконечное количество промежуточных ступеней совершенствования человека. Правда, в отличие от генезиса внешнего человека, являющегося природным, т.е. имманентным, процессом, лишь обеспечиваемым со стороны самого человека и его окружения, генезис внутреннего человека полностью зависит от самого человека и осуществляется благодаря его усилиям. Оппозиция «константная реальность — виртуальная реальность» является категориальной, т.е. фиксирует сам тип отношения и потому индифферентна к носителю этих отношений. Как, например, категориальная оппозиция «форма — содержание» безразлична к тому, что за форма и содержание рассматриваются: можно пользоваться этой категориальной оппозицией относительно глины как содержания кирпича, являющегося формой данного куска глины. А можно рассматривать кирпичи как содержание, из которого можно построить дома разной формы. А можно рассматривать дома как содержание, образующее архитектурный стиль, и т.д. Точно так же относительно и категориальной оппозиции «константный — виртуальный». Причем, до сих пор мы брали в качестве объекта индивидуального человека, рассматривая его с момента рождения. Но ничто не за- 96
прещает нам продолжить виртуальную логику, и тогда получается, что тело родившегося ребенка является виртуальной реальностью относительно рода (семьи, нации, вообще, рода человеческого — в зависимости от того, какую родовую организованность рассматриваем). Сам род человеческий, точнее, его специфическое свойство — разумность, в отличие от материальной телесности, является виртуальным образованием относительно природы, породившей его, или относительно той реальности, из которой он был создан промыслом божиим. Можно считать природу последней инстанцией — вечной и бесконечной. А можно считать, что природа сама создана внеприродной реальностью — Богом или неким Абсолютом, и тогда природа станет виртуальной реальностью относительно Абсолюта Со структурной точки зрения более интересна вторая интерпретация, поскольку в этом случае можно отождествить крайние понятия в виртуальной схеме: и относительно процесса генезиса человека по направлению к Абсолюту, и относительно обратного процесса — «материализации», девиртуализа- ции константных реальностей, имеющих пределом своим Абсолют. В результате образуется замкнутая схема, аналогичная китайской Книге Перемен, И цзин (см., например, Лукьянов, 1994): Абсолют созерцание добродетель о воля сознание о психика организм <з> индивид род о разумность природа Абсолют совершенный о внутренний о внешний о родовой о космический человек человек человек человек человек Виртуальный человек 7 Н. Носов 97
Каждый следующий уровень в иерархии виртуального человека порождается за счет виртуального расслоения верхнего элемента нижележащего уровня. Такой способ порождения реальностей назван нами «принципом матрешки» (Носов, 1994). Например, психика внешнего человека, порождая внутреннего человека, сама не присутствует в реальности внутреннего человека, у которого свои константная и виртуальная реальности: сознание и воля. Следует сделать замечание относительно нашего словоупотребления. Иногда одно и то же слово употребляется в разных смыслах, например, воля юноши и воля внутреннего человека. Это не ошибка. Мы действительно в одно и то же слово можем вкладывать разный смысл. Это обусловлено, во-первых, тем, что смысл слова определяется тем контекстом, той реальностью, по отношению к которой применяется данное слово (надо только все время указывать и отслеживать переходы между реальностями), и, во-вторых, тем, что еще не произведена унификация тезауруса в рамках антропологии и разные авторы пользуются разными словами для обозначения одного и того же и одинаковыми словами для обозначения разного. И поскольку мы не претендуем в данной работе на унификацию терминологии, то, используя то или иное слово, указываем, если это существенно, контекст употребления данного слова. Итак, внешний человек является структурным элементом виртуального человека. Понятие взрослости неоднозначно. «Ты же взрослый» могут сказать и пятилетнему ребенку, и шестидесятилетнему человеку. И будут по-своему правы, поскольку, когда говорят о взрослости, имеют в виду некоторую завершенность развития человека. И так как есть несколько уровней генезиса человека, то по отношению к каждому можно говорить о завершенности. Семилетний ребенок уже взрослый, поскольку учится в школе, 98
пятнадцатилетний подросток уже взрослый, поскольку должен отвечать за свои поступки, и т.д. В данной книге описан генезис человека с точки зрения появления новых виртуальных реальностей, при этом мы имеем в виду, что процесс взросления у одного человека может длиться в течение всей жизни, когда человек переходит во все новые и новые виртуальные реальности, а может завершиться и в семь лет, когда человек становится «мужичком с ноготок», полностью перейдя на взрослый тип жизни, хотя биологически еще не созрел для этого. Схематизируем процесс генезиса человека до уровня внешнего человека: трансцендентность юноша о воля подросток о личность дошкольник о сознание младенец <=> телесность новорожденный <=> тело род внешний <=> юноша <=> подросток <=> дошкольник <=> младенец <=> ново- человек рожденный Внешний человек Новорожденный — это человек, имеющий в качестве константной реальности тело рода (матери, семьи, в пределе — всего человечества) и в качестве виртуальной реальности — собственный организм, тело. Младенец — это человек, имеющий в качестве константной реальности новорожденного и в качестве виртуальной реальности — телесность. Дошкольник — это человек, имеющий в качестве константной реальности младенца и в качестве виртуальной реальности — сознание. 7* 99
Подросток — это человек, имеющий в качестве константной реальности дошкольника и в качестве виртуальной реальности — личность. Юноша — это человек, имеющий в качестве константной реальности подростка и в качестве виртуальной реальности — волю. Внешний человек — это человек, имеющий в качестве константной реальности юношу и в качестве виртуальной реальности — психику. Подчеркнем, что понятие «человек» в рамках данной схемы не субстанционально, а функционально, как и все структурные элементы этих схем (человека), т.е. оно может применяться к разным элементам схемы, и поэтому каждый раз надо указывать на контекст употребления этого понятия. Категориальный тип отношения между константной и виртуальной реальностью, когда они рассматриваются не в процессе генезиса, а в процессе функционирования, — это отношение «тело — психика». «Тело — психика», или по-гречески «фюзис — псюхе», — это базовая категориальная оппозиция европейского менталитета применительно к описанию человека, которая может быть применена к человеку любого уровня. И в этом смысле юноша, с точки зрения прямой перспективы, т.е. восходящего роста, есть последняя ступень развития, есть взрослый человек, есть завершение имманентного развития, а с точки зрения обратной перспективы, т.е. с точки зрения трансцендентных реальностей, он есть основа развития, есть начало трансцендентного генезиса. Генезис внешнего человека, описанный выше, хорошо просматривается на изменении представлений о самом себе, меняющихся вместе с изменением человека. Мы провели следующее исследование: просили взрос- 100
лых людей от 16 лет (школьники 9-го класса) до 50 лет написать сочинение на тему «Я в своем представлении, — это...». Ниже мы приводим тексты этих сочинений, характерных для каждого периода генезиса человека: реальности личности, реальности воли и реальности внешнего человека, когда человек уже подошел к ощущению реальности внутреннего человека, но еще не перешел в эту реальность. В силу того, что человек, как мы неоднократно говорили, может завершить свое развитие на любом из уровней (уровне реальности внешнего человека, воли, сознания и даже телесности), среди сочинений попадаются такие, которые соответствуют уровню развития других реальностей. Например, человек 47 лет, т.е. у которого могла возникнуть реальность внутреннего человека, причем, уже давно, реально находится на уровне реальности личности, т.е. его развитие соответствует в нормативной схеме 16-летнему подростку. Авторы сочинений имели право не подписывать их или подписывать другим именем или произвольным знаком, поэтому имен авторов многих сочинений мы не знаем. Если сочинение не было подписано, мы сами дали автору имя; если сочинение было подписано, мы дали автору другое имя. Если авторы сочинений обнаружат совпадение своего имени и имени, данного нами, то это совпадение совершенно случайно. Орфография и пунктуация сохранены. Начнем с реальности личности. Ирина, 16 лет. «Я в своем представлении — это... Итак, мне нужно написать о себе. Какая Я? Мне 16, а к этому времени, я считаю, характер человека уже почти сформировался. Я сама стала замечать, что стала более требовательно относиться к себе, да и к своему характеру тоже. У меня, как я считаю, большая сила воли. Я могу заставить делать 101
себя даже то, что мне не очень хочется: позаниматься дополнительно, съездить куда-либо. Я заметила, что если я внушу себе, что это надо, я не встану из-за письменного стола пока это «надо» не сделаю все до конца. Да, это важно. Я могу назвать себя в некотором смысле счастливым человеком. Все, что я делаю, я делаю от души, отдаю этому делу все свои силы, старанье и уменье. У меня неплохие организаторские способности, богатая фантазия. Я впечатлительна и огорчаюсь часто, всей душой болею за общее дело, часто помогаю друзьям и знакомым. Раньше я была очень раздражительна, а сейчас стала сдержанна, внимательнее и добрее отношусь к окружающим меня людям. Когда я огорчаюсь или мне плохо на душе, я стараюсь скрыть это в себе, плачу только когда одна, не люблю, чтобы кто-то видел мои слезы, все свои печали я переживаю в себе. Я умею дорожить дружбой, и, по-моему, могу быть неплохим другом. Я редко обхожу трудности, всегда говорю человеку в глаза то, что я о нем думаю, не могу кривить душой. Но, в то же время, я иногда трачу свое личное время на разные пустяки, иными словами, я не очень-то собранная. Иногда бываю груба, но это бывает очень редко, я надеюсь, что это скоро совсем исчезнет. Не очень хорошо отношусь к своему младшему брату, хотя очень люблю его и всегда заступаюсь и помогаю ему во всем. Мы ссоримся, а иногда дело чуть не доходит до драки, но в основном все кончается хорошо. Я люблю трудиться, помогаю по дому. Еще мне нравится учиться. Я заметила, что с некоторых пор стала более пристрастна к учебе, читать что-то дополнительно, я не могу лечь спать, пока не выучу все до конца. Еще мне очень нравится театр, кино, я очень люблю танцевать и читать, но читаю в основном как-то запоями. Знаете, мне всегда хотелось быть либо учителем, либо актрисой. Ну, о будущем великой кинозвезды мечтают все девчонки, а мне просто хотелось приносить счастье людям, чтобы они не оставались безучастными к моей 102
игре, а думали и рассуждали над спектаклями или фильмами. Когда классе в 5,6,7 мы ставили спектакли, я играла в основном главных героинь, и совсем неплохо. Мы сами писали сценарии, сами шили костюмы. И это, я считаю, оказало на мой характер своеобразное влияние. Я не представляю себя без друзей, вообще — без людей, я хочу, чтобы они окружали меня везде. Многие, раньше окружавшие меня девчонки и мальчишки сильно изменились в худшую сторону, я не знаю, чем это объяснить: связались с непутевыми компаниями или еще почему. Мне кажется, я, наоборот, стала изменяться в лучшую сторону. Занималась самовоспитанием. А может, у меня просто выработалась активная жизненная позиция, хотя у меня тоже есть знакомые, которые в не очень-то хороших компаниях, но находясь с ними, не я меняюсь, а они. Да, я ко всему отношусь серьезно, совсем не злопамятна, но всеми силами борюсь за справедливость и всегда говорю только правду. Врать я не умею и не хочу, это совсем ни к чему. Знаете, может, это вам покажется странным, мне всего 16, а в жизни мне не очень-то везет, но самое главное — не сломиться под невзгодами, я стремлюсь идти твердо к своей цели. Не знаю, может я и отвлекаюсь от нашей темы, но я старалась написать все о себе, показать все как есть на самом деле. Вот все, что я думаю о себе». Как видим, в 16 лет человек уже успокоился после кризиса 13 лет, но еще хорошо помнит его. Основные мысли человека в 16 лет — и это будет хорошо видно в сравнении с людьми более старшего возраста — вращаются вокруг идеи собственного Я. Собь личности — это самое важное, что человеку нужно понять в этом возрасте. К18 годам представление о самом себе уже складывается, мысли о себе занимают не столько много места в жизни человека и характер самоосознания уже не столь драматический. 103
Сергей, 18 лет. «Я в своем представлении — это человек вполне нормальный. Конечно же, я не совсем нормальный человек (впрочем, как и все мы) и у меня есть свои странности. Мне присущи все свойства «обычного» человека. Мне присущи как отрицательные, так и положительные качества характера. Но и то, и другое во мне сочетается довольно-таки хорошо, поэтому я считаю, что я — человек уравновешенный. Я знаю некоторые свои отрицательные качества. Я знаю, что я — эгоист, порой я бываю глуп, неуверен в себе, груб, но... всему можно найти объяснение, и если что-то со мной происходит, то это следствие воздействия какого-либо внешнего фактора. Так что, пока я еще могу меняться (надеюсь), нельзя сказать, что я — как ребенок (на котором, как на белом листе можно много чего написать) в отношении характера, и во мне многое уже сформировано. В общем, я — развивающийся молодой человек, восприимчивый к внешним факторам. Я полон недостатков и достоинств. Но я очень себя люблю и поэтому иногда свои недостатки не хочу видеть, что, порой, приводит к некоторым проблемам. А вообще-то человек я неординарный. Другого такого, экземпляра, как я, не найти во всем мире. Очень большое значение имеет настроение. Так как у меня сейчас «такое» настроение, то написанное мною выглядит именно «так». Будь у меня другое настроение (плохое), то, возможно, я бы сейчас писал абсолютно по-другому. Это, думаю, еще раз подтверждает, что я самый обычный человек. Но, для себя, я, конечно же, уникален в своем роде, я ни на кого не похож и т.п. Я рад, что я являюсь таким, какой я есть. И (насколько бы это ни звучало наивно, глупо и просто) я — хороший человек (конечно же, не без странностей). Да, и еще одно из главных, я — человек, желающий быть свободным, в том смысле, чтобы ни от кого не зависеть, но пока что к этому не готовый». 104
Как видим, человек в 18 лет имеет мнение о себе еще не до конца сформированное, но вполне определенное, и более или менее адекватное,'т.е. соответствующее в определенной степени реальному положению дел: человек фиксирует не только свои положительные, но и отрицательные качества. К 21 году идея личности уходит из центра внимания. С возникновением собственной воли человек начинает все более задумываться о своем жизненном пути, который волевым образом еще можно переорганизовать. А реальность личности рассматривается как уже заданная, сформированная и фактически неизменяемая. Жизненный путь представляется изменяемым при уже неизменной личности. Светлана, 21 год. «Я в своем представлении — это существо, которое не всегда знает, зачем оно делает то или иное действие, хотя ничего плохого, в принципе не делает. Я в своем представлении — это человек, который любит окружающих его людей и более комфортно чувствует себя в коллективе, нежели отдельно от него. Я в своем представлении — это человек, который не всегда может найти в себе силы подойти и познакомиться с абсолютно чужим человеком, т.е. не без комплексов. Хотя раньше этих комплексов было гораздо больше. Я — это человек, который еще не нашел любовь всей жизни, но я считаю, это все еще впереди. Я очень люблю животных, и в своем представлении я — человек, для которого животные занимают огромное место в жизни и который не представляет себе жизнь без них. Я в своем представлении — человек довольно обязательный и исполнительный, и уж если поставить себе цель, то иду к ней очень целенаправленно. Я в своем представлении — человек довольно романтичный, меня легко растрогать, мне свойственно (как почти всем людям), чувст- 105
во самосохранения, именно поэтому, наверное, я не всегда говорю правду. Я считаю это большим недостатком, но ничего не могу с собой поделать. Я в своем представлении — это человек, который обожает путешествовать, но, с другой стороны, я — человек, который терпеть не может дискомфорта. Говорят, что нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Для меня лучше ждать. Я очень легко могу обидеть кого-нибудь (близкого человека, друга, постороннего), но я могу также легко извиниться. Причем, чем меньше я знакома с этим человеком, тем лучше. Труднее всего извиняться перед людьми, которых любишь. Я человек, который работает без остановки, занимаясь тем, что ему нравится. Это относится к учебе, особенно к основным предметам. Я в своем представлении — это человек, который в конце концов перестал учиться на своих ошибках и начал учиться на чужих. Для этого потребовалось много времени. Ну, вот, в общем, все, что я хотела написать. Я могу, конечно, продолжать до бесконечности, но на это не хватит ни времени, ни бумаги». К 24 годам, когда реальность воли сформирована и отработана, жизнестроительные устремления, основанные на воле, становятся очень явственными. Галина, 24 года. «Свою жизнь я рассматриваю как поиск самой себя, а себя — как человека, которого я еще не знаю, внутренний потенциал которого мне неизвестен, хотя это может показаться и несколько странным. Могу сказать, что я — человек не активный, даже консервативный в некоторой степени. И, увы, люблю рассматривать жизнь с точки зрения ретроспективы, находя ее, прошлую жизнь, гораздо более интересной и радостной. О будущем загадывать не люблю, потому что просто не могу себя там представить, точнее, боюсь, что мое представление окажется ложным. Вообще, меня постоянно преследует именно бо- 106
язнь совершить в жизни ошибку, опасение, что жизнь, как она есть, просто пройдет длимо меня, но в то же время я словно не чувствую в себе сил, которые бы помогли сделать решительный рывок. Я отношу себя к числу людей пассивных и настроенных пессимистически (поэтому я очень люблю сильных людей, даже завидую), но в то же время со своей гармонией, цельностью. Я помню, что задумываться над смыслом своего существования, как и человека вообще, я начала давно, если это можно назвать долгим сроком, где-то с 14 лет, что, впрочем, вполне естественно, если принимать во внимание, что это возраст перелома Жизнь меня удивляла во всем, до мелочей. Даже и сейчас я ловлю себя на том, что могу часами наблюдать за природой, рассматривать окружающий меня мир, удивляться, как он непостижим. Раньше я писала стихи, мне было интересно узнавать саму себя в них, свое «я», которое где-то глубоко внутри. Но сейчас мне это дается нелегко, словно что-то иссякло. Я часто поражаю людей своим пессимизмом, но мне странно, что они не могут меня понять. Часто я не понимаю себя». К 28 годам у человека появляется ощущение сверхиндивидуальной реальности, трансцендентной, мистической, в общем особой, принципиально отличной от той, в которой жил до сих пор. Внешний человек подходит к внутреннему человеку. Елена, 28 лет. «Я в своем представлении — это... Сложный и странный человек. Вероятно, что мое появление, рождение в художественной семье в 1969 г. в значительной мере предопределило мое «Я». Занятие живописью и рисунком развили во мне творческое и эмоциональное восприятие окружающего мира Во мне сильно развилось чувство прекрасного. Это относится к одежде, интерьеру, людям. Мне нравятся интересные, творческие люди. Если воз- 107
вращаться в детство, то в первую очередь вспоминается отец. Врач-невропатолог. Он всегда был неординарной личностью, к нему тянулись актеры, режиссеры, писатели. Да и сам он написал несколько пьес. (Он лечил актеров в больнице ВТО). Мы с ним вели долгие беседы о жизни, людях, взаимоотношениях. Иногда мне кажется, что часть его сильнейшей энергетики передалась и мне. Руками я могу снять (как это делал отец) головную боль, успокоить и вселить надежду в слабовольного человека. Эта энергетика присутствует и в моей живописи. Со слов моей знакомой, мои картины как будто заряжены положительной энергией, и их хочется повесить в квартире для поднятия настроения. Оговорюсь, что моя живопись написана не в классической (Рембрандт, Гойя и тд.) манере, а в абстрактной, импрессионистической (Кандинский, Пикассо и т.д.). В работах я выражаю свое «Я». Это мой наркотик, моя страсть. Вероятно, я перехваливаю себя, но мне кажется, что это должно присутствовать в каждом человеке. Если ты любишь себя, ты уверен, спокоен, — то можешь дать энергию другим людям и всегда помочь себе в сложной или тяжелой ситуации». У человека, перешедшего или коснувшегося реальности внутреннего человека, принципиально меняется самообраз, меняется тип представления о самом себе и своей жизни — уже сама жизнь, собственная своя жизнь становится внешним элементом по отношению к чему-то более высокому, чему принадлежит сам человек и чему он служит. В нижеприведенном сочинении речь идет о своей родовой принадлежности. Конечно, в данном случае реальность внутреннего человека не очень хорошо освоена, но все-таки, с нашей точки зрения, уже присутствует. Наталья, 33 года. «Я в своем представлении это... Человек разумный... Человек, двигающийся вперед... к знаниям, понятиям... 108
благодаря моим предкам, родителям. Я сейчас — Наталья Петровна Зайцева. Женский род. Основную цель жизни — продлить свой род на земле — я выполнила. Корень жизни в моем поколении есть, и я лишь отросток... Возможно, отростки будут расти и выполнять каждый свою роль. Человек я интересный, вернее, меня многое интересует. Хочется охватить все необъятное. Но понимаешь, что это невозможно. Я — это... кошка мягкая, пушистая, которая иногда гуляет сама по себе, иногда спит в теплом уютном дупле. Я — это... иногда лиса — рыжая и хитрая. Я — это... музыка, насыщенная звуками радости, печали, слез... Я — это... мяч для игры в гольф... Куда его в очередной раз кинут?.. НЕПОНЯТНО. Я — это... мама, которая заботится о своем семействе. Я — это... друг, у которого есть очень мало друзей. Я — это... огромный замок на воде (море, океан), к которому двигаются и животные... и люди...» Человек может остаться жить в любой из виртуальных реальностей. Судя по ниже приводимому сочинению, уровень существования его автора соответствует уровню виртуальной реальности личности, причем, реальности освоенной, т.е. примерно 16-17 годам. Отметим еще раз, что, несмотря на иерархическое построение виртуальных реальностей (телесность, сознание, личность, внутренний человек), никакая из этих реальностей, с нашей точки зрения, не обладает онтологическим преимуществом, т.е. нельзя сказать, что человек, находящийся на уровне реальности воли, лучше и совершеннее человека, находящегося на уровне реальности личности. Человек на любом уровне может полноценно осуществить свою жизнь. Но, тем не менее, определенный диссонанс между возрастом и уровнем психического развития существует. Недаром, большинство сочинений, в которых возраст не соответствует нормативному уровню развития, не подписаны. 109
Марина, 47 лет. «Я в своем представлении — эта., человек сильный. Мне 47 лет. Я живу, в основном, в кругу приятных мне людей. Конечно, у меня есть слабости, о которых я знаю, стараюсь их учитывать в общении с окружающими. Работу я люблю. Это моя жизнь. Потому, что там я себя реализую, раскрываю свои способности и возможности. Люблю работать с детьми. У меня складываются с ними всегда хорошие отношения. Будь то в классе, на уроках, будь то во внеклассном общении. Они мне доверяют, твердо зная, что я всегда поступлю честно с каждым из них и со всеми вместе. Со взрослыми людьми не всегда складываются такие же взаимоотношения. Но, в основном, дружелюбные, чем я очень дорожу Все же некоторые мои знакомые умудряются использовать мою приветливость и мягкость в своих целях, веря, что я или не замечу, или не пойму, или промолчу. Это сильно шокирует и удивляет меня. Но, с возрастом, я уже стараюсь в меньшей степени на это реагировать — расстройством нервов. Поняв, почему это было сделано, или улыбаюсь, или, действительно, промолчу. Когда у меня в жизни что-то не ладится, опять же, тянусь к людям, чтобы начать вместе какую-то деятельность. Но не преследую корыстных целей, а организовываю взаимодействие, интересное и полезное для этого круга людей, ну и, конечно же, для себя. В общем, я приветливая, доброжелательная, готова помочь тем, кто в этом нуждается. Если возьмусь что-то делать, стараюсь довести до благополучного конца. Если пообещаю сделать что-то кому-то, то не посмею потом, отказаться, даже если при этом пострадаю сама. Умею сочувствовать и сострадать. Ценю людей, готовых помочь другим, даже не мне. Сама не привыкала к тому, чтобы обо мне заботились, меня даже иногда это смущает. При всем при этом, я упрямая, иногда меня нужно в чем-то убеждать, чтобы я поступила иначе».
ФЕНОМЕНОЛОГИЯ Виртуалы и консуегалы Феномены — это явления, которые «существуют в природе» и которые входят в круг интересов конкретной дисциплины. Феномены могут обнаруживаться теоретически («на кончике пера»), в эксперименте или в практике. В любой дисциплине, за исключением, пожалуй, только психологии, существует систематика феноменов, своя феноменология. В рамках конкретной науки могут существовать разногласия по поводу объема и границ систематики, ее принципов, но систематика всегда есть. Она дает феноменологическую картину мира. Поскольку в психологии нет единой систематики, то и нет единой картины мира Систематика дает возможность отнести каждый феномен либо к известному типу, либо к неизвестному. Например, в ботанике является естественной ситуация, когда ученый дает описание какого-то растения и говорит при этом, что он не знает, что это за растение, а в психологии таких ситуаций нет — психолог либо все уже заранее знает, либо выносит явление за рамки своей науки. Это говорит о существенных проблемах психологии как науки, которые здесь не место обсуждать. Чтобы хотя бы частично показать картину виртуального мира, мы приводим фрагмент нашего списка феноменологических описаний. Вторая цель этого списка — демонстрация многообразия виртуальных явлений. Исходными основаниями систематики виртуального мира являются отделение его от константного мира и выделение следующих типов виртуальных явлений: консуеталы, виртуалы (включающие гратуалы и ингра- туалы) и собь (включающая в себя телесность, сознание, 111
личность, волю и внутреннего человека). Эта систематика, естественно, будет расширяться и детализироваться. В систему виртуальной феноменологии входят также различного рода «феномены» и «эффекты» (см. Словарь терминов в конце книги). «В октябре 1984 г. на самолете Л-39 я выполнял самостоятельный полет в зону на сложный пилотаж. На посадке, в процессе выравнивания я обратил внимание, что самолет очень медленно приближается к земле. Я очень четко вижу все этапы приближения, почти что как в кадровом просмотре. Я знаю, что трава проявляется с высоты 8-10 метров, но обычно это происходит быстро, а тут я вижу (плавно) как проявляется трава и вижу отдельно травинки. Такое впечатление, что взгляд переносится очень медленно (хотя, я знаю, что это не так). Я видел и чувствовал как медленно гаснет скорость и как медленно самолет приближается к полосе. Я почувствовал, что осознание и осмысление происходит так быстро, что чисто механические действия (как мне казалось) происходят с большим запозданием. Я осознаю, что все это происходит очень быстро, но я вижу все это в замедленном темпе. Было интересно видеть, что происходит, увидеть посадку, почти классическую, как в покадровом просмотре, но не со стороны, а лично самому, осознавая, что так не может быть. Полное осознание, что что-то не так, пришло только на земле. В полете я чувствовал, что что-то происходит не правильно, но сделать с собой я ничего не мог (вижу, как плавно, слишком плавно, приближается земля, вижу отчетливо даже травинки, хотя обычно этот этап приближения земли проскакивает быстро)» (Е.И.Голубев). «Это было, когда мне, 13-14-летнему подростку, пришлось жить в глухом украинском селе у бабушки, так как родители уехали в длительную спецкомандировку. 112
Было жаркое лето. С друзьями я пошел на пруд. Купаясь в пруду, я услышал крик девчонки, моей сверстницы, которая почти не умела плавать, а ребята решили подшутить над ней и подтолкнули ее на глубокое место в пруду. Я находился рядом в 10-15 метрах. И решил помочь девчонке. Подплыл к ней поближе. Она схватилась руками за меня с неистовой силой, и мы начали тонуть вдвоем. Я пытался ее оттолкнуть от себя на мелкое место, где она могла бы встать на ноги, но она в страхе хваталась за меня. Глубина была метра два, и она в конце концов залезла мне на плечи и могла дышать воздухом. Я был под водой, воздуха не хватало, ноги вошли в ил. У меня в голове появились образы моих родителей. Я ясно увидел их лица, лицо сестры. В памяти начала быстро прокручиваться вся моя жизнь, вплоть до моих похорон, осуждающие речи родителей, что я себя не сберег, и т.д. Кроме того, я как бы побывал в тех местах, где были мои родители, хотя ландшафт местности я видел только на открытках и фотографиях. Перед глазами появлялся образ плачущей бабушки. Одним словом, за маленький срок, секунд 20, у меня в голове ясно прокрутилась вся моя жизнь. И в последний момент появляются какие-то силы, которые мне дают шанс выжить, а иначе мне мои родители и родственники не простят мою гибель. Последними усилиями я решил сам топить девчонку, чтобы она отпустила, и потянул под воду ее саму, и в этот самый момент вытолкнул ее на более мелкое место, а сам (уже нахлебавшись воды) всплыл на поверхность. Потом потихоньку мы добрались до берега». «Я выступал за сборную училища по хоккею. На соревнованиях в Тюмени в матче за третье место нас устраивала ничья. Соперник атаковал, и сложилась ситуация, когда два нападающих противника выходили на наши пустые ворота. Я реально ощутил, что между нападающими игроками и воротами могу оказаться только 8 Н. Носов из
я и не дать забить гол способен только я. В этот момент я ощутил толчок (он был неожиданным для меня) во все тело, сделал какие-то неестественно широкие два толчка коньками. Ноги были легкие, словно не свои, рвались вперед. По телу пробежала дрожь, а в голове промелькнула мысль, что успею достать и закрыть ворота телом. Я знал, что для того, чтобы закрыть большую часть ворот, необходимо положить тело параллельно на лед. Тело было послушно. Руки сложил вдоль туловища и стал ложиться на лед. Внутри осознавал, что закрыл. Но тут я увидел ногу нападающего хоккеиста, крюк клюшки и замедленное движение ее навстречу шайбе для удара по воротам. Все это происходило медленно, как будто время остановилось, — клюшка бьет шайбу, шайба крутится и летит в меня. Я четко видел черный резиновый диск и сбитые его края. Кроме летящего черного диска, все остальное пространство было бело-матового цвета Тут я ощутил холод: шайба летит в лицо — пытаюсь отвернуть голову, шея каменная, диск приближается, под гортанью заныло, ощутил тошноту. Медленно голова поворачивается вправо, шайба ближе, но не успеваю отвернуть, голова как бы не моя, изменить ничего не успеваю, закрываю глаза и жду столкновения с шайбой, не удара, а столкновения. Шайба попала в шлем, и шлемом ударило по голове. После этого — радужные удаляющиеся круги перед глазами, полная беспомощность. Затем — я лежу на льду, вокруг люди, все опять в нормальном ритме, я пытаюсь встать, и при помощи других это удается, еду на скамейку запасных, болит ушибленное место, ноги и руки полные усталости. После того как сел на скамейку, почувствовал боль в голове и плечах и играть уже не смог» (О.В.Куличенко). Семилетний Сережа Власкин, спрыгнув с детского стульчика, упал на руку и сломал ее. На вопрос о том, 114
как же он так неудачно прыгнул, ответил: «Прыгнул я нормально, но в воздухе что-то меня перевернуло». «Март 1987 года, полет на сложной параболе. Самолет МиГ-23. В верхней точке петли потеря скорости ниже допустимой. Сваливание. По средствам объективного контроля потеря высоты за 6 секунд составила 3800 метров. За это время в памяти и перед глазами промелькнула вся небольшая жизнь и все родственники и друзья. Но в то же время была мысль катапультироваться. Из-за боязни последствий все же этого не сделал, и после увеличения скорости вывел самолет в горизонтальный полет над верхушками сосен. Сосны четко различались: одно дерево от другого. По средствам объективного контроля совершил три попытки вывода самолета, хотя сам этого и не помню. После случая неделю не выходил на службу (был в запое)». «Недавно в вечернее время, после домашней работы, я решил немного отдохнуть. Я включил медленную спокойную инструментальную музыку, сел в кресло, принял удобную позу, прикрыл глаза и погрузился в некое спокойное уравновешенное состояние. При этом дыхание было ровным, размеренным, спокойным. Мне ничто не мешало находиться в данном состоянии. После того как я успокоился, немного расслабился и погрузился в размышления, у меня в сознании предстал (появился, возник) образ, который я не видел и не ощущал ранее. Я отчетливо и ясно увидел пологий берег реки, на котором я находился в данный момент и наслаждался окружающей природой. Это был прекрасный уголок живой природы, не тронутый человеком. Рядом со мной росли обычные деревья смешанного леса, но их зелень, спокойствие и незыблемость очень радовали глаз и доставляли какое-то неописуемое удовольствие. Внизу медленно и тихо пе- . 8' 115
реливалась река. Отражение солнечных лучей на поверхности воды складывалось в интересную, привлекательную картину. В этот момент я почувствовал приятную теплоту во всем теле, легкое дуновение ветра было очень теплым, нежным и ласковым. Я сидел на берегу на траве и любовался этой идеальной картиной, испытывал неописуемый восторг, наслаждение и умиротворение. Хотелось подольше посидеть в этом месте, и я подумал о том, что только природа может подарить человеку столько тепла, красоты и спокойствия. Некоторое время я находился на этом берегу, размышляя о своей жизни, о связи с природой, с окружающим миром. Мне было очень интересно и необычайно приятно разглядывать все то, что находилось вокруг меня. Внезапно зазвонил телефон, и все, что окружало меня в данный момент, сразу исчезло. Я открыл глаза, встал и подошел к телефону» (М.В.И.). «Данный случай со мной имел место в 1993 году в мае месяце. В батарее, где я проходил службу в должности замполита, произошло чрезвычайное происшествие (ЧП). Суть его я опускаю как несущественную для данного описания. Для разбора ЧП прибыл вышестоящий начальник, любивший, что называется, публичные экзекуции. Он построил на плацу всех офицеров дивизиона, вывел меня и других «виновных» офицеров из строя и приступил «к разбору». Речь его была настолько оскорбительна, обвинения несправедливы, а положение мое униженным, что в первые моменты во мне вскипела безумная ярость. Я чувствовал, что вот-вот потеряю контроль над собой. К этому добавлялись еще собственные переживания из-за случившегося. Вдруг что-то изменилось, «действо», которое происходило, с данного момента стало принимать окраску не- 116
реальности и малозначительности. Взгляд мой, до этого застывший на начальнике, вдруг «прошел сквозь него» и уперся в деревья, стоящие невдалеке, и сконцентрировался на листочках, которые колышет ветер, на лучах солнца, играющих на коре деревьев. Со слухом тоже произошли изменения: я перестал различать слова говорившего, они слились для меня в простой шум, но зато появились новые реально различимые звуки — шорох ветра, шум листвы, пение птиц, причем нескольких различных. В общем реальность стала вдруг нереальной, а нереальное — реальным; нереальное, потому что, когда на следующий, такой же солнечный и погожий, день я стоял на этом же месте, я вдруг осознал, что деревья стоят далеко и я вижу только их очертания, и кроме воробьев, в округе других птиц нет, да и то из-за шума машин, криков и разговоров солдат их не услышишь. Потом я еще несколько раз пытался восстановить подобное состояние, но к данной степени реализации этих ощущений подойти так и не смог». «Случай, описанный ниже, произошел со мною год назад. Однажды, возвращаясь с ночного дежурства, я попал в дорожно-транспортное происшествие — меня сбила машина, когда я переходил дорогу. Особых последствий для меня этот удар не имел, кроме нескольких упшбов, хотя в данной ситуации риск для жизни был очень велик. Итак: торопясь на автобус, я перебегал дорогу, на которой движения почти не было (второстепенная дорога, проходящая параллельно главной). Мое внимание было сосредоточено на подъезжающем автобусе. Сделав несколько шагов по дороге, я налетел на проезжающую машину (ВАЗ-2107), получил скользящий удар и начал поворачиваясь падать. В этот момент мое сознание как бы разделилось. Одно «Я» руководило телом во время 117
падения, имея задачу сгруппироваться и упасть с минимальным физическим уроном. Второе «Я» наблюдало это падение со стороны и с поразительной скоростью просматривало ленту моей жизни. Все это длилось всего лишь мгновенье, за которое второе «Я» успело просмотреть все знаменательные вехи моего существования. Это привело к переоценке жизненных ценностей. Т.е. за короткое время я успел прожить вторую жизнь и сделать выводы для первой жизни» (В.В.Заец). «Когда я был еще курсантом, однажды после очередного увольнения, возвращаясь утром от родственников, решил добираться на такси или попутке. Не могу объяснить почему, но мне хотелось ехать в машине красного цвета. Порядка четырех машин пропустил, и оказалось, что едет автомобиль ВАЗ-2105 красного цвета и ведет его офицер. Было состояние внутреннего восторга от того, что все получилось, как хотел. Сев на заднее сидение автомобиля, ощутил волнообразный прилив тревожности и беспокойства. Я чувствовал, что должно произойти нечто неординарное именно с этой машиной и мной. В голове крутилась только одна эта мысль, а машина уже мчалась на довольно приличной скорости (больше разрешенной, примерно 100 км/ч). Посмотрев вперед, за 500 метров увидел перекресток и слева от него приближающийся «москвич». В это время все замедлилось и я знал, что столкновения не избежать. Все происходило как покадровый просмотр. Но самое удивительное, что примерно за 500 метров я видел (четко видел), что в машине за рулем женщина, а на заднем сидении — ребенок. Были четко видны их лица. Я тогда знал, куда будет удар при столкновении. Такое впечатление, что я его туда и направил. Еще до момента 118
столкновения видел ошарашенные глаза ребенка и женщины. После совершенного ДТП, виновата в котором была эта женщина, пересел в другую машину, но первоначального чувства уже не было. Все было обыденно и постоянно». «Мне хотелось бы рассказать случай, который произошел со мной в августе 1994 года. Дело было в Мурманской области. Я с женой возвращался домой на своей машине, за рулем сидел сам. Погода была хорошая, это был один из тех периодов, которые называют «бабьим летом». Случилось так, что примерно на втором часу езды я, разморенный теплом и солнцем, на несколько секунд прикрыл глаза, а когда открыл их, машина уже неслась под откос со скоростью 100-110 км/ч. Поразило меня состояние, в которое я вдруг вошел. Когда, услышав крик жены, я открыл глаза и осознал ситуацию, мое сознание как бы разделилось. Мое прежнее «Я» ушло как бы на второй план, а на первый план вышел этакий человек-машина, начисто лишенный эмоций, но с отточенными движениями и с четкими адекватными ощущениями. Зрение стало многоплановым. Мое зрительное восприятие легче всего представить, если провести аналогию со зрением киборга из какого-нибудь американского боевика. Взгляд захватывал и выделял по несколько или только один из необходимых предметов, выдавая конкретные данные по ним. Движения стали четкими, отточенными, лишних движений я практически не делал. Еще один интересный момент: время для меня как бы замедлилось. Реальное время с момента крика жены до полной остановки машины исчислялось секундами, а для меня это были минуты. 119
Еще стоит отметить, что мое реальное «Я» в это время тоже не бездействовало. Получилось, что в момент аварии я жил как бы двумя жизнями, сознаниями. Одно сознание, ушедшее на второй план, жило в реальном времени с эмоциями, чувствами, переживаниями. Второе сознание жило в особом мире с другим временем и другим набором качеств» (СВ. Чернигель). «Совершая поездку на большое расстояние, около 3,5 тысяч километров, и проехав уже около 1000 километров, на одном из затяжных спусков в сопках Казахстана попал в экстремальную ситуацию. Дело было под вечер, садилось солнце. Солнце светило прямо в глаза. В то время, когда я начал спуск, машина попала на «стиральную доску», я же в этот момент потянулся к магнитофону, чтобы переставить кассету, и стал тормозить. В это время заклинило правое переднее колесо и машину бросило в кювет. До этого момента у меня было хорошее, благодушное настроение, меня ничего не тревожило, была некоторая умиротворенность, за окном были хорошие виды. Я чувствовал себя уверенно, я как бы слился с машиной в движении. Скорость, машина, музыка — все было прекрасно. Как только машину неожиданно бросило в кювет, вся эта картина действительности куда-то исчезла. В это мгновение я как бы изменился. Мышление, мысли были как бы отрывочны, но ясны. Руки управляли машиной самостоятельно, опережая работу мысли, в это время я ощущал машину как бы своим телом. Я со стороны видел каждый поворот колес и себя в машине. Мыслей о травме, о смерти не было. Было только желание как можно быстрее выбраться из этой ситуации. Тело было покорно, действовало уверенно и быстро. Мысли были ясны. Все получилось легко и просто — я, объехав несколько камней в кювете, остановился внизу с небольшими поломками. После этого я чувствовал себя хорошо. Была такая приятная возбужденность, что 120
небольшие поломки не оказывали на меня негативного воздействия. Был эмоциональный подъем от того, как я в этой сложной ситуации смог проявить себя более или менее профессионально. И только спустя некоторое время я почувствовал усталость в ногах и руках, даже пришлось остановиться на отдых» (В.А. Гранкин). «Я оказался с небольшой группой подчиненных в ситуации под угрозой смерти. Помощи ждать было неоткуда — старший начальник нас бросил. Внешние условия: война уже закончилась, никаких особых задач не было. Большое количество хорошо вооруженного противника. Реальность: неминуемая гибель в течение 5-6 минут. Отходить некуда. Ощущения и состояния: повысилась температура тела, сухость во рту, дрожь в руках, ощущение нереальности, как будто не со мной, невозможность командовать подчиненными. Отчего-то представилась картинка: мой труп желтого цвета лежит на оцинкованном столе с биркой на ноге. «Картинка» все усиливалась, казалось, что я смотрю на себя со стороны. Состояние глухого отчаяния усиливалось, со временем дошел до «ступора». Постепенно возникла мысль, что меня обвинят в гибели людей без моей личной вины. Появились злость на проявление человеческой подлости и желание отомстить. Состояние пришло в норму, и удалось найти выход из ситуации. В дальнейшем в боевых действиях постоянно чувствовал злость и ненависть к противнику не потому, что они виноваты, а потому, что из-за них испытал чувство животного страха. В боевых действиях участвовал охотно и с желанием» (Р.В. Васильев). «В возрасте 8-10 лет играли в снежки после школы. Я наблюдаю реально, что четко в меня летит снежок. Но я, 121
по всей видимости, находился в другой какой-то плоскости: будто я вижу, как медленно летит в меня снежок, и одновременно — будто со стороны я вижу сам себя. Реально я не мог сделать ни одного телодвижения, как будто "замерз"». «Как-то в пионерском лагере мы были в бане. Как всегда, мы баловались, смеялись. Непонятно почему я посмотрел на лампочку, возможно, свет был довольно тусклый. И вот на световом диске от лампочки появился кусок мыла Дальше для меня все шло как в замедленном фильме. Я точно знал, что кусок мыла попадет мне в глаз, но сидел завороженно, смотрел и видел полет куска мыла по известной мне траектории в замедленном действии. Мне достаточно было полсекунды, чтобы убрать голову, но что-то удерживало, заставляя досмотреть полет куска мыла до конца. В чувство я пришел от боли» (Е.И. Голубев). «После окончания военного училища я был направлен для прохождения службы в северный Казахстан, Турнайскую область, г. Державинск. Шел 1987 год. Специфика ракетных войск стратегического назначения заключается в том, что охрана ракет осуществляется караулом с использованием специальных технических средств обнаружения и поражения противника. В одном из таких караулов солдаты довольно часто, как они говорили, видели «белую женщину». По их описаниям, это происходило так: срабатывал один из датчиков систем обнаружения, и после того как оператор освещал прожектором участок местности, где срабатывал датчик, в свете прожектора он наблюдал неподвижную женщину в длинном белом одеянии с капюшоном на голове и развевающимся шарфом. Лица ее видно не было, но явно чувствовался взгляд, от которого проступал холодный пот. 122
В феврале 1988 года я лично был в этом карауле. Где- то около 2 часов 10 минут ночи сработал датчик системы обнаружения и я поднялся в башенную пулеметную установку для того, чтобы осветить местность, осмотреть ее и выявить причину срабатывания датчика. Включив прожектор, я в запретной зоне на расстоянии 25-30 метров от себя увидел «белую женщину», сидящую на защитном устройстве пусковой установки, и действительно почувствовал ее взгляд. Погода была неустойчивая: температура воздуха повышалась с минус 20 градусов до минус 6, шел небольшой снег, слабый ветер. За мной в установку поднялся солдат, который также увидел «белую женщину», однако для него она стояла, но тоже «смотрела» на него: он чувствовал ее взгляд. От такого ощущения дискомфорта я невольно выключил прожектор и сразу же включил его обратно. Женщины не было. Утром, осмотрев все системы обнаружения, я не нашел ни одного следа проникновения на объект в запретную зону» (В.Ф. Валюкевич). «Во время обучения в военном училище зимой на втором курсе я торопился в увольнение. До города необходимо было ехать на электричке, и, выйдя из казармы, я услышал звуки приближающегося поезда. До станции было 200-250 метров, и я побежал, желая успеть. Переход через рельсы был оборудован деревянным настилом и в это время года был скользким, и, когда я ступил на него, то поскользнулся и упал. До электрички оставалось, на мой взгляд, 25-30 метров, она продолжала движение. Я лежал поперек рельс. В какое-то мгновение для меня исчезли все звуки окружающего мира, все было как на фотографии, я не чувствовал своего тела и видел себя как бы со стороны, в ушах стоял звон. Затем я почувствовал холод во всем теле. Внезапно пришла мысль об угрозе жизни. В моей голове мгновенно пронеслись 123
несколько вариантов выхода из этой ситуации: залечь между рельс; перекатиться через них; встать резко на ноги и отбежать. В это время было впечатление, что электричка стоит на месте, хотя внезапно я понял, что времени на раздумье у меня не осталось. Неосознанно я выбрал вариант переката через рельсы. Так и поступил. Впоследствии я понял, что он был единственно правильным, на остальные у меня бы не хватило времени. В течение последующих 1-2 минут я стоял и понимал, что лежал на рельсах не более 2-3 секунд, хотя в той ситуации это казалось гораздо продолжительнее. Мои сослуживцы, наблюдавшие это с платформы, сказали, что все это я проделал динамично, без пауз: упал — перекатился — поднялся на ноги. По телу постепенно распространилось тепло, и вернулось самообладание» (С.А. Фадю- шин). «Полет ночью при минимуме погоды. Выполнил в соответствии с полетным заданием четыре захода на посадку. Вся пилотажная информация легко схватывалась, заход на посадку выполнялся с минимальными отклонениями. Каждое отклонение параметра выливалось в немедленное правильное действие. Состояние «прямой связи» мысли и самолета, уверенность, что можно всего достичь, все в моих силах. В эти моменты переживаю уверенность, что можно всего добиться, удовлетворение от правильности выбранной профессии. «Прямая связь» — это как бы выпадение среднего звена в цепи: восприятие — мышление — действие. Здесь уменьшается величина порога чувствительности к отклонениям. Происходит увеличение объема внимания — больше параметров могу воспринимать одновременно, или это, может быть, возможность быстро переключать внимание. В этом состоянии был уверен в себе, сосредоточен и чувствовал: «Я все делаю правильно, могу еще больше...» — без эмоциональной окраски. Главное — работа. На земле такого 124
ощущения нет. Это состояние зависит от многого: главное — психологический настрой на полет и тренированность (отработанность действий). Как прыгуны говорят: «Увидел 2.40 — сейчас возьму». Это комплекс готовых решений: на земле продумываются, в воздухе — только выбираются. Как часто возникают? — Неопределенно. Очень примерно, один раз в два месяца при нынешней работе». «При заходе на посадку ночью впереди летящий экипаж сообщил, что нижняя кромка облаков метров 150-180 и ниже имеются рваные облака. Я понял, что на самом деле условия еще сложней. Дал команду экипажу, чтобы внимательней контролировали режим захода. Нижняя кромка была примерно метров 40, но, находясь еще в облаках, чувствовал, что вижу все, малейшее отклонение стрелок и планок замечал и «чувствовал» приближение к ВПП, и когда ее увидел, то увидел ее именно там, где и ожидал». «Я был ведомым в группе. В воздухе ситуация изменилась: изменился маршрут полета, и я был назначен ведущим группы. Может быть, в некоторой степени психологический стресс, чувство необходимости точного выполнения задания заставили отбросить всю лишнюю информацию. Работа на прием и передачу — только в необходимом объеме. Руки работали автоматически, в некоторой степени даже опережая сознание. Весь организм напряжен. После того как отработали — расслабленность, чувствовал себя значительно свободнее, чем обычно. Чувство радости, что справился сравнительно легко с этой нестандартной ситуацией». «Третий самостоятельный полет на реактивном самолете. Быстро изменились метеоусловия, и на посадке стоял почти минимум погоды с очень плохой видимос- 125
тью. Естественно, не имея опыта и «промазав» при заходе, ушел на второй круг. Затем был еще неудачный заход, и только с третьего раза удалось сесть. Состояние не из приятных. Ноги становятся как ватные. Начал вспоминать свои действия при катапультировании. Такое состояние, что выдохнул весь воздух, а сил вдохнуть нет. И только собрав силы усилием воли, заставил себя еще больше следить за приборами. Заход удался. После полета сел на скамейку и уснул моментально». «При непростительно легкомысленной подготовке к полету и неожиданном попадании в сложную ситуацию поток необходимой информации становится чудовищно большим, не успеваешь его осмыслить, опаздываешь с принятием решения. Пакостное отношение к себе, к своей небрежности. Чувствуешь себя неполноценным». «Большие изменения по высоте при полете на малой высоте, и никак невозможно установить горизонтальный полет. Ручка управления самолетом зажата так, что побелели пальцы, не хватает внимания посмотреть на скорость. Пот заливает глаза. Внутри возникает какой-то ужас. Все это выливается в энергичный отход от земли, где успокаиваешься и входишь в нормальное состояние». «Ночью, в условиях густой дымки, при возвращении на аэродром возникло ощущение левого крена Посмотрел на командно-пилотажный прибор (КПП) — он показывает горизонтальный полет. Появляется сомнение в правильности работы КПП. Земли не видно. Звезды отражаются в дымке. Они везде: сверху, снизу, справа и слева. Благодаря тому что в кабине самолета этот прибор находится и у штурмана, работает от другой системы, заставляешь себя верить приборам. Было такое ощущение, что голова раскалывается от напряжения. У штурмана было ощущение аналогичное (узнал на земле). После ви- 126
зуального обнаружения полосы все становится на свои места. Ощущение левого крена пропадает». «Пропала радиолокационная картинка. Первая мысль: «Что делать?» Впечатление бессилия. В течение одной-двух минут охватывает, можно сказать, паника. Прошло минуты две, а казалось — целая вечность. После этого появилось какое-то шестое чувство. Знал, что прибор не восстановить, а точно вывести самолет — задача очень сложная. Потом — прилив сил, прояснение полнейшее — просчитываешь вперед все последствия отказа. Сам собой мысленно возник образ карты, в частности место самолета относительно земной поверхности. Все переживания исчезают. Кажется, в этот момент я смог бы сделать все. Как говорится, горы свернуть». «Волнение возникло, когда я увидел первого из своих товарищей по несчастью (сдача экзамена — #.#.). Он-то волновался. Я пожал его влажную руку и взглянул в его горящие глаза, и его волнение как бы передалось мне. Я постарался отбросить это и представить себя индейцем. Как известно, индейцы в некоторых ситуациях ухитрялись оставаться невозмутимыми, выглядеть безучастными ко всему происходящему. Внешне оставаться индейцем, возможно, и не очень сложно. Но внутри- Кстати, волнение в своем явном виде у меня, пожалуй, отсутствовало до последнего момента. Но такие чувства, как раздражение, в какой-то мере — робость, растерянность, стали более обостренными, особенно когда выяснилось, что вначале будут сдавать экзамен девушки (а их было очень много), а мы должны были ждать в коридоре. Еще больше чувства обострились, когда девушки вышли из зала и стали ждать результатов. Постоянного волнения, заставляющего вас трястись, еще не было. Но 127
каждое изменение обстановки вызывало приступы этого самого волнения. Каждое слово преподавателей воспринималось особенно остро. А возникло волнение в своей самой острой форме, когда председатель комиссии сказал: «Ну что ж, тенора закончились. Теперь пошли баритоны». А когда очередь дошла до меня, как будто что-то стукнуло меня по голове. И я отключился. Как во сне вышел на сцену. Вот это и было волнение. Это было плохо. Я не мог до конца себя контролировать. Волнение не помешало мне спеть более-менее пристойно, но оно не дало мне показать самого себя. Я был как марионетка, которой управлял я сам». «Я раньше никогда не боялась сцены, а на вступительном экзамене было что-то необъяснимое... Мои мысли были о том, что мне эта песня не подходит (по диапазону), что я не поступлю, но нужно постараться, и вообще мне в голову лезло, что не нужно. Чувства, они были разные. Мне было не страшно, но я чувствовала мелкую дрожь в ногах и покалывания в руках, каждый стук сердца и каждый шорох в зале. Еще я плохо слышала музыку, т.е. я ее вообще не слышала (кроме вступления). Когда я смотрела в зал, то там я ничего не видела, кроме мелких образов из песни — они то появлялись, то исчезали. После исполнения я чувствовала себя не очень хорошо (еще минут 10 меня знобило, дрожали руки и т.д. и т.п.)». «При выходе на сцену все еще было хорошо, но когда заиграли вступление к моей песне, началось нечто ужасное. Я не могла совладать со своим телом, которое начало вибрировать (дрожать) от кончиков ног до головы. Отвратительное ощущение. Было впечатление, что я сейчас упаду, и единственное, что мне осталось, так это 128
просто схватиться за рояль. Естественно, это повлияло на качество исполнения». «Во время вступления выбираю объект в зале, в жюри, к кому будет исполнена первая фраза. За долю секунды до вступления делаю маленький порыв вперед и начинаю петь. После каждой фразы контролируешь зал и каждую верхнюю ноту обращаешь именно в зал. На первом проведении темы отключаюсь, удаляюсь в себя и включаю внутренний экран, вижу как бы из зала или по ТВ, потом переключаюсь на воображаемый образ — Карло. После первого проведения темы, в связи между темами, образ Карло перевожу в зал, в комиссию и связку пою ему — воображаемому образу. На втором проведении темы происходит примерно то же самое, что и в первом, только иногда уже контролирую зал и правильность голосоведения. Ближе к кульминации опять ухожу в свой воображаемый мир. Кульминация с каденцией из-за мешанины в голове звучит ближе к истерике, что и приближается к состоянию смерти. Последнюю ноту пою так, как будто это последняя нота в моей жизни. После окончания, склоня голову, дослушиваю окончание музыки и даю себе возможность расслабиться. Музыка заканчивается, поклон и небыстрый уход за сцену». Получение описаний консуеталов — дело еще более сложное, чем получение описаний виртуалов, поскольку консуеталы сами по себе не рефлексируются. Для того чтобы получить описание консуетала, нужно либо применение специальных процедур опроса, так называемое «полирефлексивное интервью» (Носов, 1994), когда несколько участников события дают отрывочные описания, по которым можно восстановить искомое событие (к такого рода событиям относятся описываемые ниже феномены выполненности и невыполненности), либо возник- 9 Н. Носов 129
новение необычного фона протекания консуетала, на котором ,оц может быть зафиксирован. Приведем четыре примера, где консуетал в определенной степени фиксируется человеком. Это происходит потому, что ситуации, будучи на самом деле экстраординарными, не вызывают у человека в момент их возникновения необычных переживаний. «Задание выполняется с отличным качеством. Чувство ответственности создает условия работоспособности и, если так можно выразиться, увеличивает объем внимания. Во время полета думаю только о полете, чувства такие, как при выполнении какого-то обычного дела, волнения бывают до и после полета, а в полете максимально спокоен». «В полете произошла аварийная ситуация, в результате чего отказал один из приборов. Поэтому заход на посадку построил особенно тщательно и возникший при этом отказ в автоматике управления сразу же воспринял как должное, действия с оборудованием были четкими, обыденными (!)». «Однажды ночью произошла потеря пространственной ориентировки при выполнении пилотажа. Пришлось сначала прибегнуть к помощи системы автоматического управления, а затем с максимальной перегрузкой выводить самолет из пикирования. Высота вывода — 150-200 м, а впереди горы. Сначала спокойная мысль «успел», после посадки полное сознание того, что могло произойти, и возникли неприятные ощущения». «Зал был полон. Перед выступлением очень нервничал и старался отвлечься на состояние других исполнителей — кого-то успокоить, кого-то взбодрить. Это очень помогало. Думал ли я, как я буду петь? Скорее всего нет. 130
Просто пытался привести все нервные центры в порядок, успокоить голосовой аппарат. Непосредственно перед выходом беспокойство (оно приходило волнообразно) усиливалось. Но вот и мой выход. Первое, что я постарался сделать, — не упереться взглядом в зрительный зал, а найти спокойное и удобное место в помещении (им оказалось окно). За инструментом сидела Светлана (автор романсов и мой большой друг) — это очень успокаивало и вдохновляло. Романсы были непростые по музыкальному тексту, но очень характерные, образно насыщенные и театрализованные, поэтому волнение немного стихло, и я увлекся игрой. Возникло ощущение ясности задачи и уверенности в исполнении. Второй романс (их было два) прошел гораздо удачнее. Я внутренне и внешне раскрепостился и жил только образом. Конечно, это повлияло на качество исполнения. Ощущение после выступления было такое, как будто сдвинул с места гору, провернул огромную работу над собой и справился с задачей сносно, так как внутренне продолжал критиковать себя, несмотря на одобрения и похвалы друзей и посторонних». 9*
ЭКСПЕРИМЕНТ Исходя из теоретического представления о виртуале как отражении в самообразе характера актуализации образа, можно представить как минимум две методические схемы эксперимента. Первый методический прием заключается в неожиданном для испытуемого изменении сложности выполняемой им деятельности. Теоретически, если деятельность усложняется, то испытуемому приходится либо экстренно перестраивать способ своей деятельности, либо прилагать дополнительные усилия. Если приложенных усилий не хватает, то может возникнуть ин- гратуал, если хватает, то либо консуетал, либо гратуал. Если деятельность упрощается, а испытуемый не перестраивает соответствующим образом приемы своей работы, то его усилия становятся избыточными и может возникнуть гратуал. Второй методический прием заключается в том, что испытуемому предлагается очень сложная, на грани его возможностей, задача, но такая, чтобы испытуемый взялся ее выполнять. В этом случае испытуемый сначала пытается преодолеть сложность за счет интенсификации своей активности. Но наступает момент, когда внутренние резервы исчерпаны и требуется либо перестройка деятельности, либо сверхусилие. В первом случае если есть возможность изменить способ деятельности, она становится простой. Например, при непосредственном восприятии множества точек, предъявляемых на крайне короткое время, можно запомнить, как известно, 7 плюс-минус 2 точки, а если мысленно сгруппировать их, то без труда можно воспринять значительно большее количество точек. Виртуал возникает в том случае, если человек не отказался от необходимости приложения сверхусилия, когда ему не удалось изменить способ деятельности. 132
В этой внутренне напряженной ситуации и возникают виртуалы: либо человек преодолевает сложность, выступающую как препятствие в деятельности, и тогда возникает гратуал (независимо от того, адекватна или неадекватна деятельность), либо сложность не преодолевается, человек «вязнет» в ней, образ не реализуется, а может быть, и не строится, и возникает ингратуал. Пойдет деятельность или не пойдет — дело случайности в том смысле, что это зависит от многих неучитываемых факторов. Экспериментальное задание должно быть само по себе легким. Это требование вытекает из теоретического представления о виртуале как переживании процесса выполнения деятельности. Если задача нерешаема, хотя и не воспринимается как таковая, то либо возникает эмоциональный взрыв (срыв), направленный не на решение задачи, а на экспериментатора, на себя или что-либо еще, либо задача переформулируется испытуемым в поиск способа решения, как правило, логически-эвристический — такого рода методики направлены на исследование процесса поиска решения, а не осуществления решения. Другими словами, задача должна быть энергетически напряженной и эта энергия должна быть направлена на процесс решения. Итак, методические особенности экспериментального воспроизведения виртуалов в наших экспериментах состоят в следующем: 1) задача должна быть легко решаемой; 2) условия задачи делают ее объективно невыполнимой или выполнимой на пределе возможностей; 3) субъективно задача воспринимается как выполнимая. Виртуальный полег на самолете Задача данной экспериментальной серии — показать, что виртуальный, психический образ обладает для чело- 133
века таким же статусом реальности существования, как и образ внешнего, материального объекта. В силу тождественности статуса реальности виртуального и внешнего объекта человек относится к виртуальному объекту как к внешнему объекту. Следует подчеркнуть, что человек не путает виртуальный объект с внешним объектом, а относится к виртуальному объекту как объективно существующему. Человек не спутает свой виртуальный самолет с материальным объектом хотя бы потому, что между ними много различий, но человек руководствуется поведением виртуального самолета как реально существующего объекта В этом наиболее ярко проявляется такое свойство виртуала, как активность. В разделе, посвященном детской психологии, этот вопрос специально обсуждается на материале феномена соположения реальностей. В моделируемой ниже ситуации испытуемые переживают ситуацию полета на самолете. Эксперимент проведен по разработанной нами методике «авиагоризонт». Процедура эксперимента была следующей. Испытуемому предъявлялись выполненные из бумаги и соответственно раскрашенные (небо голубое, земля коричневая, как на настоящем авиагоризонте) картинки положения самолета по крену в пространстве. Использовались два вида индикации: вид с земли на самолет (ВЗС) и вид с самолета на землю (ВСЗ). Картинки предъявлялись сериями по 10 штук в каждой. В одном эксперименте в среднем предъявлялось 10 серий. В серии положение самолета индицировалось с помощью только одного вида индикации: ВСЗ или ВЗС. На каждой картинке в серии были изображены разные углы крена влево и вправо от 30 до 180°. Испытуемый должен был с помощью штурвала или кнопок (в разных сериях могли быть разные «элементы управления») привести самолет к горизонту, повернув штурвал в нужную сторону или нажав на соответствующую кнопку. Время реакции замерялось элек- 134
тронным секундомером. Испытуемый, держа руки на элементах управления, сидел перед штативом, на котором находился блок из 10 картинок, стоящих одна за другой. Первая картинка закрыта диафрагмой. После того как испытуемый сообщал, что он готов к эксперименту, экспериментатор с помощью механического приспособления быстро убирал диафрагму, открывая первую картинку. Диафрагма задавала начало отсчета времени — запускала секундомер. После реакции испытуемого диафрагма ставилась перед второй картинкой, а первая убиралась. Таким образом, время экспозиции было неограниченным. Каждая следующая картинка открывалась после сообщения испытуемого о его готовности работать. Задача испытуемого — совершить первое правильное движение менее чем за 0,3 с. После каждой серии у испытуемого бралось интервью. Перед экспериментом ему подробно рассказывалось о системах индикации. Тренировочный эксперимент не проводился — после устного объяснения испытуемые сразу начинали работать. В эксперименте участвовало 15 человек от 22 до 52 лет, не имеющих никакого отношения к летной деятельности. © Авиагоризонт типа «Вид с земли на самолет» (ВЗС). Изображен левый крен в 45°. 135
0 Авиагоризонт типа «Вид с самолета на землю» (ВСЗ). Изображен левый крен в 45°. Отметим, что в нашу задачу не входило сравнение эффективности разных видов индикации. Эмпирически было выбрано время 0,3 с. как в принципе достижимое, но близкое к пределу. Это требовало от испытуемых мобилизации своих способностей. Во время подготовки испытуемого к эксперименту и объяснения ему его задачи подчеркивалось, что необходимо представить себя летчиком и что каждая ошибка ведет к катастрофе. С образом самолета, представленным на картинке, можно работать двумя способами: отстраненно, т.е. кон- суетально, и «вживленно», т.е. виртуально, когда деятельность по мыслительной трансформации статичного рисунка — образам положения самолета — порождает чувственно воспринимаемый образ полета и самолета, т.е. виртуальный образ. В первом случае человек работает с образом как с внешней отчужденной картинкой, которую он мысленно формально трансформирует. В нашем эксперименте наблюдались такие случаи. Во втором случае образ становится «собственным», он оживляет деятельность, делая ее фактически реальной. 136
Испытуемый, сам порождая некий образ в момент работы с картинкой, начинал взаимодействовать с ним как с реальным. «Для решения задач проще, рациональней перевести образ полета во внутреннюю потребность, в ощущение стремления вниз». «Воспринимала самолет всем существом. Чувствую, что я его поворачиваю, сама его поворачиваю». «А когда разбился, было жалко. Даже крикнул, потому что было жалко пассажиров, которые могли быть в самолете. Жалко — вдруг я кого-то погубил». «Оба раза после ошибки снова представлял самолет, поворачивающийся по всей оси. После второй ошибки представил самолет, который летает: я сижу в самолете, который летает, как точка бегущая. А после этого представил, что он на «стоп-кадре» замрет и сразу увеличится в размерах». При этом виртуальный образ не всегда тождествен предъявляемой картине: в нем могут быть не только те элементы, которые есть на картине. «Ориентировался на сторону, куда ушло небо. Когда возникла линия горизонта, возник внутренний конфликт». «Четко фиксирую движение крыла по голубой части, вторую половину рисунка не вижу». «Появилась вертикальная ось. Стала фиксировать левое крыло. Двигаю тем крылом, которое в синей части рисунка, но при этом стала видеть противоположное крыло». В виртуале проявляются индивидуальные особенности работы с виртуальным объектом. «При ВЗС правильность легко ощущается, при ВСЗ правильное неестественно, естественное неправильно». «Работая штурвалом, я действительно могу соотнести движения острия и штурвала. Почувствовать же, что в ответ на нажатие кнопки крыло пойдет вниз, гораздо труднее». «Управлять с помощью кнопок проще: тут знаешь, что цель простая — вижу и понятно, что нужно лишь совместить ее, выразить через движение крыла. Тут легче оп- 137
ределить, за какое крыло хвататься. Представлял себе, что давление на конец крыла повлечет за собой нужное вращение острия: нажимай ту кнопку, в сторону которой острие смотрит. Управление с помощью штурвала сложнее — тут нельзя нажимать острием вниз, нужно думать о крыле, которое, вращаясь вниз, должно двигать острие в нужную сторону». «При ВСЗ смотрю на все сразу, на две пересекающиеся линии. Про самолетик не думаю, его совмещать несложно. Трудно отделаться от расхождения модельной ситуации и реальной. В данном случае символ для меня не очень-то самолетик. При ВЗС самолетик более реальный, есть отношение к земле, сам вращается. Его не очень хочется поворачивать вверх брюхом. При ВСЗ это запутано и отстранено, а тут — к тебе приближенно. Взаимооднозначность с реальностью заставляет по-другому относиться, накладываются обязательства». Если собственные действия соответствуют закономерностям преобразования образа, работать легко. «Вижу правое крыло и подвожу к земле, крыло не сопротивляется». Если образ неестествен, т.е. картинка не соответствует психическому образованию, работать сложнее. «Отсутствие естественности в переходах вело к тому, что приходилось додумывать движение острия». Преобразования виртуального образа могут происходить «сами по себе». Работа с образом не волюнтарна (не произвольна), образ трансформируется, изменяется в значительной степени «самостоятельное, т.е. по собственным закономерностям — образ как в целом, так и в своих частях. «Нажал на кнопку управления — и смотришь, что получается». «Представлял, что самолет повернулся вправо или влево, и вращал до управляющего движения, и мне этого было достаточно, чтобы нажать кнопку». «Нужно думать о крыле, которое, вращаясь вниз, должно двигать острие в нужную сторону». «Са- 138
молетик воспринимается отдельно. И даже начинает вращаться. Здесь даже не горизонт, а самолет двигается». «А после этого увидел, что самолет тянет не в ту сторону. Я вижу, как крылья идут туда до самого конца». Трудные ситуации иногда приводят к «произвольным» движениям виртуального образа и потере смысла ситуации. «Когда ориентируешься на нижнее крыло, поворота не можешь совершить, оно как-то мельтешит, дергается. Объяснение очень простое: когда ориентируешься на нижнее крыло, нужно ориентироваться в две стороны — нужно называть одну сторону и представлять другую сторону, противоположную, куда вращать. Когда на верхнее крыло — все более непосредственно». Виртуальный образ навязывает свой тип реагирования. «При перевернутом положении самолета очень хочется, когда крыло уже наклонено в нужную сторону, повернуть туда». «Не пользовался стратегией сведения стрелок, так как при белой стрелке в нижнем положении возникает желание нажать правую кнопку — должна быть борьба мозга с непосредственным желанием». Даже приходится прикладывать волевые усилия, чтобы не пойти на поводу у виртуального образа. «Сейчас труднее: хочется пойти левым крылом. Я должна себя заставить двигаться по синему». «Сейчас не только организм подводит — здесь стремление к произвольности психических функций, там, где они не до конца произвольны. Они произвольными становятся тогда, когда на них надавишь. Воля как стремление к произвольности». 4 Результатами такого «самостоятельного» преобразования виртуального образа испытуемый пользуется для определения своих действий. «Прослеживал, как самолет повернется — было его движение. В конце замыкал кнопку». «Ошибка — мне показалось, что самолет не туда пошел, не туда, куда нужно». Виртуальный образ выполняет не только регулирующую, но и контролирующую функцию. Виртуальный 139
образ есть объективное образование, по состоянию которого можно судить об адекватности своих действий. «У меня происходила проверка после нажатия на кнопку. Получалось так, что непроизвольно в момент нажатия и сразу после него проверял правильность нажатия по положению другого крыла. Представлял, как оно вертится сюда; если это совпадало, то все было в порядке». Виртуальный образ вызывает даже физиологические ощущения. «Было чувство, что движение руля тянет самолет». «Когда работаешь с кнопками, картинка воспринимается только как прибор, чувства самолета нет». «Реально представлял, как повернуть штурвал. Не нашел жесткого алгоритма. Мысленно вращал горизонт, а штурвал — в противоположную сторону и физически представлял землю. Были кинестетические ощущения крена. В третьей серии изменил тактику: изображение самолета совмещал с горизонтом. Думаю, что по времени немного лучше, и легче — не чувствую себя в кабине и исчезли эмоциональные ощущения. Процесс работы не был так эмоционально окрашен — просто совмещал значок. Раньше совершал визуально-кинестетическое решение, а здесь — логическое». «Перевернутый самолет надо еще представить, что он вверх ногами. Это мешает тем, что это какой-то нонсенс — самолет вверх ногами. Но ведь это самолет и имеет все свойства самолета. Я считаю, что я в самолете, и оттуда все вижу. Были ощущения, что сам оказался вверх ногами. Это могло быть не как главный фактор, а как что-то побочное влиять на скорость реакции». «При перевернутом положении самолета была эмоциональная реакция на то, что меня обманули: как-то до этого было одно, а теперь взяли и смухлевали, сделали западню, мол, посмотрим, как он среагирует. Ощущение ярко отличается от реальности: такое ощущение, что тебя взяли и кверху ногами повернули. Как будто в сказку попадаешь — собираешься 140
действовать как в реальной жизни, а тут сказка... как в зеркале». Полнота виртуального образа, представленность всех необходимых его компонентов хорошо выражена в высказывании: «Ощущение уверенности, полной схваченности всех параметров, ничего не болтается, ощущение собранности». В тех случаях» когда виртуальный образ «безупречно» выполнял свою функцию, решение совершалось си- мультанно (одновременно), а сам образ в ощущениях отсутствовал. «Работал инсайтом: просто чувствовал, происходит мгновенное схватывание». «Я как бы схватываю это движение реальным действием. Хлопанье — движение схлопывания». «Тут не замечал, как решение переходило в управление, одномоментный акт, почти одновременно». «Идет какой-то процесс восприятия и осмысления, и есть исполнительный акт. Если нет решения к моменту, когда оно должно быть, — сложная задача., и то, что видишь, то и нажимаешь, стимул — реакция. А если есть процесс осмысления, есть ощущение уверенности, а если нет, то — нет. Есть внутреннее ощущение пустоты, когда верно. Промежуточный этап — «черный ящик» — дает чувство уверенности. О подготовке. Нужно найти какую-то адекватную меру сосредоточения. В последней серии я немного поймал это чувство. Нет препятствий для выполнения действия: сказано — сделано. Ничего не было в середине: только начало и конец действия, все как по маслу. Если слишком закрепощен или расслаблен, нужно сначала привести себя в готовность, иначе сложно начинать действие, т.е. должен быть оптимум для начала моторного компонента деятельности. Этот оптимум где-то посередине между расслабленностью и сосредоточенностью. Тогда нет притязаний к рукам у головы. А когда руки спешат, у них притязания к голове: «Что ты там так медленно?» — они сами вынуждены делать без этого «чер- 141
ного ящика». Но это очень существенно, если есть установка на время, на быстроту». «Прямой канал образовался помимо сознания. Отсутствует сознательный контроль. Картинка — и сразу нажимаю, хотя не уверен в правильности. Уверенность потом приходит, железная уверенность... или неуверенность». «В целях ускорения реакции стал работать автоматически: перед предъявлением проплывал образ удара — раз-два — в такт удару диафрагмы и нажиму на кнопку. На шестом или седьмом кадре решил, что правильно отвечаю, когда не гонюсь за временем, а оцениваю ситуацию. До этого момента была система «просто нажимать»: направив глаза на кадр, нажимать на кнопку, на какую нажму. Есть только глаза и пальцы. Потом только видел, что ошибка, если она была. Если не было ошибки, не всматривался, не осознавал. Что побуждало осознавать ошибку? — Ничего, сама становилась в сознании. Это сопровождалось чем-то вроде «ну, черт», но сокращенно. Внутренне это ощущение иногда бывает быстро и является правильным». «Была система, ритм работы. Состояния рук почти не чувствовал: палец убрал — палец поставил». «Ошибка — плохо расслабился. Когда хорошенько расслабишься, посторонних мыслей нет и вообще мыслей нет. Сейчас мысли посторонние были. Захочу, не будет мыслей — расслаблюсь». Следует отметить, что гратуал не обязательно свидетельствует об адекватности, правильности внешнего поведения. Гратуал есть свидетельство легкости протекания деятельности. При этом сама деятельность может быть неадекватна реальности. Это хорошо видно в следующем примере. «Приводил в соответствие угол и землю и давил на ту кнопку, которая к этому ведет: кнопка соответствует крылу. На этой картинке просто: на правое крыло давишь — оно идет направо. Сразу так и нужно было сделать. Не знаю, как насчет образности, но было что-то так: «раз» — и самолет встает как надо. Управ- 142
ляю крылом. Ясное, отчетливое восприятие и осмысление — самолет и два поля». Это самоотчет после первой серии работы с индикацией «вид с земли на самолет», проведенный после эксперимента с индикацией типа «вид с самолета на землю». При этом, если при работе с индикацией типа «ВСЗ» испытуемый делал не более одной ошибки в серии, а время реакции составило в среднем 0,43 с. при максимальной дисперсии 0,017, то в этой серии сделал 5 ошибок, а время реакции равно 2,66 с. при дисперсии 3,62. «Ошибка, зато быстро. (Экспериментатор сообщает, что время реакции в этой пробе составило 0,92 с, а в предыдущей, тоже ошибочной, время реакции — 0,42 с, а в еще более ранней, правильной, — 0,58 с). Медленнее? Может быть, потому и неправильно, что медленно». Видимо, неадекватным гратуалом можно объяснить многие случаи безумств и «крючков», — на летном жаргоне это означает совершение безрассудных и часто неоправданных самолетов (Пономаренко, Лапа, 1985). , Виртуальный образ может быть адекватным, но реа- лизовываться с трудом. «Насчет задержки реакции — как будто заело». «Я уже понял, что нажимать надо этим пальцем, но рука не пошла». Неадекватная актуализация образа приводит к появлению специфически ингратуальных самоощущений. «После четвертой пробы я подумал, что иду без ошибок. Перед следующей пробой состояние смялось, не успел настроиться. Возникло ощущение напряжения». «Когда раньше работал, ориентируясь на фюзеляж, возникало субъективное ощущение сложности, что выражалось в неясности, незаконченности действия». «В тех случаях, когда совершал ошибки, были ощущения большой растерянности». «Когда появлялась картинка, то если не чувствовал, что могу ее решить, — чувство неожиданности и потерянности». «Было переживание неопределенности, когда терял логическую нить решения». «Мед- 143
ленно — не знаю почему — тело бунтует». «Опять же ошибка. Сначала хотел правой нажать, а потом нажал левой. Ну не доверяю я чувствам! Я привык сначала подумать, а потом сделать. Сейчас захотел подумать — не получилось. Разум бунтует, как бы говоря мне: тебе захотелось подумать, а я назло тебе сделаю». Имеющийся, но неупорядоченный виртуальный образ порождает ощущение путаницы. «Неясно, куда вращать, что вращать — какое-то мельтешение». «В некоторых случаях путается все в голове — сразу начинается земля». При неадекватных трансформациях в виртуальном образе могут теряться самые элементарные смыслы. «Перепутал направление правое — левое». «Почему-то перепутал руки. Хотя понимаешь, что правая, но сказал, что левая. Не осознаю уже, где левая, где правая. Оно само идет как-то вне сознания». Моделирование ситуаций «элементарных» перепу- тываний дает ключ к таким странным ошибкам летчиков, когда они путают правый и левый двигатель, отдельные элементы управления. Нами наблюдались на тренажере случаи, в которых бортмеханик совершал 7-8 процедур по отключению отказавшего двигателя, но оперировал при этом элементами управления работающего двигателя. Наличие двух возможных виртуальных образов приводит к потере смысла, возникает напряжение и даже ступор. «При нахождении самолета в строго перевернутом положении картинка очень стремная. Давным-давно понял, что здесь без разницы куда вращать. Я знаю, что в таком положении все равно куда вертеть. Но тут происходит какой-то напряг: я не могу понять, куда вертеть и почему это безразлично». «Когда самолет перевернут, возникает конфликт образа с идеей. Пытался выяснить, что правильно, что неправильно, подсознательно чувствовал что-то не то. Возникло чувство фрус- 144
трации». «Конкуренция — и не можешь решить, какой из ходов верный. Начинается цепь рассуждений... Возникает ситуация затычки — тыкаешься туда-сюда и никакого решения принять не можешь». «Когда показали самолет в почти перевернутом положении (135°), не мог понять не то чтобы куда поворачивать, а вообще как в принципе самолет должен находиться». Все испытуемые применяли приемы саморегуляции. Приведем по этому поводу высказывания трех испытуемых. «Когда ты говорил «Внимание», я расслаблял мышцы рук и головы, а остальные части тела — далеко». «Расслабляюсь, когда скажешь «Внимание», да и на все время опыта. (Экспериментатор: «Что значит расслабляешься?»). Расслабляюсь и все. Для этого ничего не нужно делать. Если будешь что-то делать, то напряжешься. Расслабление я давно практикую в этих опытах. У меня не совсем расслабленное состояние: мышцы напрягал. Первый раз нажал две кнопки. Из расслабления требуется время для прохождения пути. А к тому же чтобы напрячь мышцы, требуется определенное время. А тут они уже в определенной готовности» (испытуемый Б.). «После выполнения проб, где раньше обычно делал ошибки, возникло чувство удовлетворения. После удачного выполнения сложной серии возникали мысли, которые уводили, и я с ними боролся — просто откидывал. Для этого применял такие внутренние средства: представлял, как поднимающуюся плазму эмоций поршнем загоняю вниз в себя. Чтобы не было мыслей, параллельно представлял, как этот образ, эта картинка авиагоризонта входит в меня». «Стал использовать еще одно внутреннее средство: когда представлял втекающую в меня картинку, делал вдох, на выдохе — нажимал на кнопку. В прошлой серии пришла мысль, что при нажатии на кнопку (это еще от стрельбы из ружья осталось) надо со- 10 Н. Носов 145
средоточиться на том, где визуальная цель и в первую очередь — где правая рука. И потому перевел главное внимание на «втягивание в себя», а не на свои активные действия. После ошибки было желание прекратить это дело, потому что считал, что серия будет «завалена»». «Какая это сильная вещь — дыхание. Как оно организует операции и является одним из ориентиров, систем отсчета для построения действия. Действие, во-первых, разворачивается в определенном времени, а во-вторых, создается состояние сосредоточенности, ощущение цельности, слаженности и простоты при «вливании» картинки. При вдохе удар диафрагмы прибора направлял нажатие, в то время как раньше этот удар часто мешал, вводил в замешательство, подобно тому как выстрел рядом во время стрельбы. Часто бывало так, что задерживаешь дыхание для выстрела — и тут выстрел рядом; тогда или задерживаешь свое нажатие, или буря злых эмоций» (испытуемый М.). «Понял, что настраивание на вид будущей картинки ухудшает выполнение. Встала задача не думать, какая будет картинка. Насчет настройки. Сейчас я придумал способ, который помогает невозникновению тех действий, чтобы предугадывать, он помогает настроиться. Надо формулу «крыло — треугольник — воздух» повторять, пока идет смена картинки или до «Внимание», или чувствую, что еще раз не сумею повторить. Перед самым предъявлением стараюсь вообще ни о чем не думать. Этот короткий промежуток времени — удерживание себя на «нейтралке», не задаю себе никакой цели: ни повторять, ни слушать. Сконцентрировать внимание: взгляд на том месте, где должна появиться картинка». «Была мобилизация: сделал — расслабился. А внимание — на сосредоточенности и полунапряженности. За счет этого, может быть, сокращение моторного элемента, из-за общей готовности. Некоторая собранность — «готов» — или к прыжку, 146
или к чему-то еще, к реакции. Как-то собрался: сознательно слегка напряг мышцы рук — «так, готов». И потом еще после того, как нажимал, определял свое время и не ошибался, кроме одного раза: думал, что 0,45 с, а было — 0,51 с. Когда из полной расслабленности, дольше получается». «Где-то больше удавалось ловить соотношение «напряжение — расслабление», как будто комплексной памятью — когда-то получилось, и есть стремление достигнуть такое комплексное ощущение. Как это сделать? Есть то, с чего начинаешь. В фотоделе так: берешь нерезкое, а потом можно привести в оптимальное состояние — вроде хорошо. Делаешь выше — чувствуешь, уже все, и делаешь шажки обратно. Скорее всего в следующий раз ты не делаешь мелких шажков, делаешь более крупные, широкие шажки. Это и есть настройка перед работой. Может быть, можно так описать это состояние. Если выделить два состояния: «мягкое» расслабление и «гибкое» расслабление, то здесь — гибкое. В аутотренинге расслабляешь полностью мышцы (мягкое расслабление). А если это расслабление с готовностью к действию — будет «упругая налитость». При мягкой расслабленности наполняешься расслабленностью как жидкостью, и она заполняет любую форму — полностью расправляет все, расширяет, но дальше какого-то предела нельзя, как резиновую перчатку. А гибкая расслабленность — это сам задаешь форму, и это заполнение расслабленностью дает то, что по форме ты готов, а по содержанию расслаблен. Здесь получается, ты готов принять любой сигнал, и содержание, которое придет из «черного ящика», сразу пойдет, потому что есть общая готовность. А если есть какое-то содержание внутри, то там идет борьба содержаний». «Перенапряг руки, и было внимание направлено на их расслабление, а не на восприятие». ю* 147
«Даже как палец поставлю на кнопку, и то есть оптимальная точка» (испытуемый Л.). Фальсифицирующий эксперимент. В эксперименте, где было ограничено время экспозиции (одна секунда), а время реакции — не ограничено, т.е. построено на другом методическом принципе, при предъявлении по 200 слайдов авиагоризонта с разными положениями самолета четырем испытуемым ни один из них ни разу не упомянул о каких-либо переживаниях: «Все было нормально, обычно». Эксперимент проведен с другими испытуемыми. Итак, в этом эксперименте получены следующие результаты: — показано, что виртуал может качественно изменить характер процесса протекания деятельности: грату- ал приводит к резкому повышению эффективности деятельности, ингратуал — к резкому снижению ее эффективности, вплоть до полного срыва; — доказано, что виртуальный образ обладает для человека таким же статусом реальности существования, как и образ внешнего, материального объекта; — доказано, что срыв деятельности может происходить вследствие возникновения ингратуала, а не вследствие внешних причин, что следует учитывать при расследовании происшествий. Виртуальное время Задача данной экспериментальной серии — показать, что на разных виртуальных уровнях время течет по-разному. Коллизии со временем являются причиной многих инцидентов, в основе которых лежит неадекватная оцен- 148
ка времени. В деятельности человека, особенно летчика, существует масса ситуаций, ^когда необходимо строго выдерживать интервалы времени, часто достаточно короткие, когда невозможно воспользоваться часами (секундомером). Очень часто выдерживать интервал нужно в важных ситуациях: посадка самолета, прицеливание, , катапультирование и т.д. По данным БЛ. Покровского (1984), 50% ошибочных действий при атаке цели составляют задержки при выходе из атаки. Например, для выполнения короткой очереди при стрельбе по наземной цели, т.е. при пикировании, время нажатия на боевую кнопку должно составлять 0,5-0,7 с. У летчиков же это время иногда возрастает более чем в два раза, тогда как увеличение времени нажатия на боевую кнопку на 1-2 с. приводит к тому, что самолет снижается на «лишние» 300-500 м, что далеко не безопасно и не всегда кончается благополучно (Покровский, 1984). Ошибки пилотирования типа «сваливание самолета» обусловлены тем, что летчики при необходимости удерживания ручки управления самолетом в положении «от себя» в течение 3-4 с, на самом деле удерживают ее в течение 0,8-1,1 с, хотя субъективно уверены в том, что прошло именно 3-4 с. (Покровский, 1984). Типичный пример такого рода ошибки — неадекватной оценки времени, — описанной Б.С. Алякринским, приводят А.А. Леонов и В.И. Лебедев (1968). «Во время полета по маршруту загорелся самолет. В составе экипажа, кроме пилота, еще два человека. Исход создавшейся ситуации: летчик катапультировался, остальные члены экипажа погибли, хотя в их распоряжении также были катапультные установки. При расследовании катастрофы выяснилось, что пилот (командир корабля) перед катапультированием подал сигнал оставить самолет, однако, по его заявлению, не получил ответа, хотя ждал несколько минут. Фактически же промежуток времени между моментом команды и моментом катапультирования составлял лишь несколь- 149
ко секунд. Переоценка длительности временного интервала здесь совершенно очевидна. Доли секунды субъективно были восприняты как минуты, что и явилось причиной гибели двух других членов экипажа» (с. 80-81). При катапультировании часто возникает неадекватная оценка времени. По данным Г.Е. Вильямса (Williams, 1983), 86% благополучно катапультировавшихся ощущали искажения скорости течения времени в аварийной ситуации. Он полагает, что 20% летчиков погибли из-за запаздывания в катапультировании. При катапультировании в лабораторных условиях неадекватная оценка интервала времени в 3 с. составляет в среднем 35% (Козловский, Коваленко, 1986). Таким образом, проблема неадекватной оценки времени очень важна, тем более, что нет ни убедительных объяснений этих феноменов, ни эффективных средств борьбы с такого рода ошибками. Тот же Г.Е. Вильяме ничего, кроме основанных на здравом смысле общих рекомендаций не предлагает. С этими рекомендациями, конечно, не согласиться нельзя, так как предлагается: 1) летчику правильно оценить аварийную ситуацию; 2) составить на земле план действий в возможных аварийных ситуациях, так как легче выполнить хороший план, чем его разработать; 3) во время аварии доверять приборам, а не чувствам. Если бы человек не имел чувств, рекомендаций Г.Е. Вильямса было бы достаточно. Обычно неадекватную оценку временных интервалов объясняют имеющейся у человека способностью к оценке временных интервалов. Такому объяснению соответствует и применяемый исследователями методический прием изучения восприятия времени: испытуемому предъявляются временные интервалы различной длительности и он должен оценить их. При этом обнаруживаются какие-то естественные способности человека. Но в то же время хорошо известно, что оценка времени в значительной степени зависит от выполняемой чело- 150
веком деятельности и в различных случаях он по-разному ошибается в оценке временных интервалов. В некоторых случаях отмечается, что неадекватная оценка времени сопровождается особыми психическими феноменами. При обучении летчиков полетам на новых для них типах самолетов, имеющих иную длину разбега, иногда бывают случаи, когда летчики по непонятным причинам прекращают разбег, т.е. отказываются от взлета. «Изучение случаев прерванных взлетов показало, что летчику по истечении определенного времени начинает казаться, будто самолет не может оторваться от полосы. При этом у него появляется физическое ощущение, что тяга падает. Иначе говоря, наступает пространственно-временное рассогласование внутри образа восприятия, разрушение его целостности. Рефлекс на время, выработанный в прежних полетах на другом самолете, требует начать отрыв самолета, а мышечно-сус- тавное чувство сигнализирует, что скорость еще недостаточна. В итоге у летчика появляется так называемое трудное состояние, которое может выразиться в недоверии к показаниям приборов, в неправильной оценке результата и в прекращении взлета» (Береговой и др., 1978, с. 249-250). Чувство времени является компонентом чувства самолета. «Много дней подряд поднимался я в небо — раскрывал секрет за секретом, угадывал тайны любимой машины, — пишет летчик-испытатель А.М. Маркуша. — Успехи сменялись разочарованием, разочарование снова успехами, и наконец пришла главная победа: я нашел общий ритм пилотажа. Это был вальс. Он мог звучать стремительно и буйно, головокружительно быстро, но всегда непременно плавно, только плавно. Мысль о вальсе пришла мне случайно, но с тех пор, когда в руки ко мне попадает самолет новой конструкции, я всегда прежде всего ищу общий ритм пилотажа, и, мне кажется, найти его — самое главное» (Маркуша, 1974, с. 85-86). 151
Исследованию проблемы оценки времени в процессе выполнения деятельности посвящен данный параграф. С нашей точки зрения, многие феномены неадекватной оценки времени обусловлены переходом в виртуал. Многие из уже описанных в данном параграфе феноменов можно объяснить, в частности, переключением человека с выполнения основной функции, требующей больших психических усилий и порождающей инграту- ал, на выполнение второстепенной функции (субзадачи), порождающей гратуал. При этом происходит неадекватная оценка времени, затрачиваемого на выполнение как основной задачи, так и субзадачи. К тому же человек при этом часто не стоит перед дилеммой: выполнять нужную, но тяжелую работу или ненужную, но легкую — часто и та и другая процедура нужны, только одна является основной, а вторая — лишь условием ее выполнения. Такое положение дел приводит к тому, что второстепенная функция становится фактически основной, а поэтому смысловые значения, соответствующие реально основной функции, теряют для человека свое значение, так как не включены в нее. С целью исследования описываемых феноменов мы смоделировали ситуацию, в которой основная функция очень трудна, а субзадача достаточно легка и проста. Эксперимент проведен по разработанной нами методике «быстрочтение». Методическая процедура заключалась в следующем. Была взята научно-популярная брошюра, неизвестная испытуемым и по тематике далекая от рода их деятельности, объемом 48 страниц. Каждая страница расчерчена карандашом пилообразной кривой от левого до правого края. Кривая состояла из 9 отрезков. Испытуемого просили прочитать текст, следуя взглядом вдоль пилообразной кривой и затрачивая на каждую страницу 15 с. Для контроля времени экспериментатор отстуки- 152
вал ритм с частотой 1 удар в секунду, причем, пятнадцатый удар, по которому нужно переходить на другую страницу, был более громким. Задача испытуемого — пересказать содержание брошюры. Как правило, испытуемому давался один и тот же текст 5 раз подряд. Время одного чтения — 12 мин. В эксперименте приняло участие 25 человек в возрасте 18-25 лет. Условие задачи — прочитать текст за 12 мин. — делает ее практически невыполнимой. Испытуемые не знают этого и приступают к выполнению задания с целью выполнить его. Но переживаний и высказываний по поводу невыполненного задания практически нет. Никто из наших 25 испытуемых ни разу не пожаловался на то, что задача невыполнима, не потребовал прекращения эксперимента. Испытуемые, судя по самоотчетам, как бы погружались в задание, и круг их проблем и переживаний ограничивался процессом выполнения задачи, а не результатом решения. Методическая «хитрость» задания заключалась в том, что чем больше испытуемый старается решить задачу (понять текст), тем большее значение приобретает субзадача (связать слова в предложения) и тем больше он углубляется, захватывается процессом самого чтения. Эта методическая особенность проявляется в том, что испытуемые быстро понимают причину своей неудачи в понимании текста: не хватает времени. «Видела весь текст, ничего непонятного в словах не было, все слова видела, все они понятны, но в предложения не складываются». «В общем я почти не улавливаю переходов логических». «Я вижу определения, выхватываю кусок, знаю, к чему он относится, но из-за того, что не могу остановиться, подумать над этим — вылетает содержание». «Нет времени на обдумывание текста». После этого испытуемый фактически меняет задачу, центрируясь на самом процессе чтения. «Произвольно 153
двигаешь глаза, а не читаешь. Двигаю глаза, попутно читая». «Быстро по тексту не бегу: глазами — да, а внутри себя — нет». Само чтение, субзадача, становится самостоятельной, специальной задачей. «С текстом вся работа является произвольной. Я все время совершаю какие-то акты: прыгаю, считываю, прыгаю, считываю, фиксирую — все это акты. И вот в число этих актов затесался еще один акт — для меня это акт схватывания, связывания смысла. Он инороден к этим системам, которые предлагаются по инструкции. И для меня нет времени для этого акта». На основании анализа этих феноменов можно представить чтение текста как осуществляющееся на двух уровнях: а) уровне элементов (уровень субзадач) и б) уровне целостных конструкций (уровень основной задачи). Чтение, с этой точки зрения, заключается в том, что происходит опознание элементов (слов) и построение целостной конструкции (смысла предложения). Это есть, собственно, два уровня понимания: понимание слова и понимание текста. Напомним, что у испытуемых были высказывания типа «вижу все слова, но ничего не понимаю», «вижу все слова, а времени на то, чтобы понять, не хватает». Испытуемые отмечают, что процедура понимания — это особая процедура, требующая особого времени. Когда человек читает обычным образом, он формальных признаков текста не замечает и на них не отвлекается. А когда он читает без понимания, переключаясь фактически на выполнение субзадачи как основной, появляется новая субзадача относительно новой основной задачи, заключающаяся в «смотрении» на формальные признаки текста. Это отмечалось в эксперименте, когда испытуемые не читали по сути текст, а смотрели на слова и замечали какие-то формальные признаки текста. «Заметил, что сама траектория карандашом нарисована, уголки на ней, она воспринималась как часть текста. За- 154
метил номера страниц». «Если не остановиться, продумать про себя, связать, запечатлеваешь какие-то внешние признаки». Причем чем меньше дается времени на чтение, тем более самостоятельным действием становится прочиты- вание и тем более детализированным — «смотрение» текста. Приводим самоотчет испытуемого после того, как ему при четвертом чтении время было ограничено до 10 с. на страницу. «Как я читал в первый раз за 15 с, так я читаю сейчас за 10 с. Мало что видел. Только на четвертой странице начал видеть слова, как-то кусками, урывками, мысль разрушается, и то, что видел, забыл. Феноменально текст был очень рваный, как будто на странице отдельные слова, предложений и всего остального нет. Сейчас формата не вижу — серый фон и только куски. Я двигаюсь по тексту и высвечиваю какие-то куски. Прожектор сознания на этот раз узкий, временами гаснет. Так как фиксировался на линии, то видел, что линия была стерта и сверху еще одна проведена. Сейчас я пытался читать текст, а на тексте эта линия». Ингратуал и гратуал связаны с тем, что человек осуществляет свою деятельность преткновенно, т.е. с трудом, или непреткновенно, т.е. легко. Причем безразлично, на каком уровне появляется преткновенность или непреткновенность: на уровне понимания текста, на уровне узнавания слов или на уровне «смотрения» на формальные признаки. Если движение непреткновенно, появляется гратуал. Если это движение на уровне узнавания, то гратуал возникает от ритмичного движения. «Слова не связываются в предложения — тогда наступила приятная спокойная плавность. Глаза не устают, и это хорошо». «Текст был непонятен, но сам процесс был интересен». «Появился интерес и рабочий азарт, напряжения не чувствовала, было только приятное ощущение». «Не знаю, что считываю, но ритмичность дает внутрен- 155
нее удовлетворение. Приятно, но что считываю, не знаю, ощущение гармонии». К четвертому-пятому чтению задача понять текст постепенно исчезает и на первый план выступает задача передвижения по тексту. «Уже нет активности, внутреннего порыва, усилия, чтобы связывать слова друг с другом, перестаю «дергаться» и просто иду по строкам». «Сначала схватываю содержание, а потом механически двигаюсь в определенном темпе, что приятно». «Очень устал. Текст светлеет, глаза открываются, расширяется поле видения от прочтения к прочтению, приятность в ритме. Тремор не глаз, а точки зрения, иду по центру страницы с таким постоянным тремором. Это состояние наивысшего напряжения. Это чтение есть произвольный акт. Очень напрягаюсь. Начинает дрожать взгляд, внимание». Процесс чтения находится в реципрокном отношении с задачей понимания: либо испытуемый пытается понять текст и получает неудовольствие от того, что не может это сделать, либо он «забывает» про понимание и с удовольствием «читает». «В начале текста стало неприятно, потому что ничего не понимала, хотя должна была бы уже на третий раз что-то понимать». «На четвертом чтении подстроилась под ритм. Ничего не понимала. Показалось, что медленно проговариваю. На середине наступило раздражение. Захотелось все бросить и читать нормально. Плавности уже не было, она пропала. Надоело таким образом читать, так как затрачиваешь много усилий и ничего не понимаешь». «Душевный дискомфорт от того, что не успеваю». Все испытуемые отметили свои ощущения относительно течения времени. «Такое ощущение, что очень мало времени читаешь, т.е. быстро читаешь, т.е. это быстрота; такое ощущение, что времени немного проходит, что прошло две-три минуты. При втором чтении каза- 156
лось, что еще меньше» (на самом деле чтение длится 12 минут). Отмечается изменение ощущения скорости течения времени «Удары экспериментатора, задающие темп, идут неравномерно». «Рваного темпа у экспериментатора уже не было». Время также находится в реципрокных отношениях с основной задачей (понимание); чем меньше испытуемый понимает, тем меньше скорость течения времени. «На пятом чтении быстро по тексту не бегу: глазами — да, а внутри себя — нет. Ощущения скорости нет; либо выхватываю фрагмент текста, либо узнаю». Проследим ощущения одного из испытуемых на протяжении нескольких прочтений. «Сначала время текло быстро, потом медленно, а моя скорость была одна и та же, т.е. я двигалась по тексту с одной и той же скоростью» (первое чтение). «Плавная приятность оставалась, но более убыстренно. Было интересно, что-то понимала» (второе чтение). «Время пошло быстрее, траектория стала стеснять, хотелось читать как обычно» (третье чтение). «На четвертой странице подстроилась под ритм, ничего не понимала. Показалось, что медленно проговариваю» (четвертое чтение). Из экспериментов явствует, что: 1) время может течь то быстрее, то медленнее; 2) человек воспринимает свою скорость (скорость выполнения своей деятельности) как постоянную: человек считает, что он движется равномерно, а существующее вокруг него время то убыстряется, то замедляется. Можно утверждать, что ощущение скорости течения времени зависит от того, на каком уровне виртуальности — гратуальном или ингратуаль- ном — осуществляется задача. Отметим, что основная экспериментальная задача невыполнима и поэтому испытуемые обязательно должны были переключаться на выполнение субзадачи как основной. В качестве новой основной задачи они могли 157
выбрать понимание смысла предложений, т.е. увязывание слов в предложения. При этом новых субзадач (узнавания слов) совершается много, но связываются слова в предложения с очень большим трудом. Основная задача (связывание слов в предложения) становится сверхтяжелой, надрывной — ингратуальной. Хотя субзадач выполнено много, но времени и сил на увязывание их в единое целое не хватает, т.е. не хватает времени на решение основной задачи — за время опыта целостный акт так и не совершается: понимается очень мало предложений. Другими словами, времени, выделенного на чтение текста, не хватает для выполнения основной задачи. А потому кажется, что время течет очень быстро; временной интервал воспринимается как краткий. Происходит недооценка временного интервала. В качестве основной задачи испытуемые могли выбрать и узнавание слов, отказавшись от понимания текста. Движение глазами по траектории становится легкой субзадачей. В этом случае нет проблемы и, соответственно, трудности увязывания слов в предложения. Само по себе движение глазами от слова к слову — акт легкий, гратуальный. За время опыта испытуемый успевает без напряжения решить много основных задач (опознать много слов). Для решения каждой основной задачи отведенного для опыта времени хватает с избытком; за время опыта можно решить много задач, и время еще останется в запасе. Время для решения одной задачи и запас времени — величины несопоставимые. Субъективно задач за отведенный интервал времени решается очень много, а потому испытуемому кажется, что время течет медленно; временной интервал воспринимается как длительный. Происходит переоценка временного интервала. Напомним, что избыток времени для выполнения какой-то субзадачи может быть и при дефиците времени выполнения основной задачи. В данном случае не хватает времени для понимания текста и существует избыток 158
времени для узнавания слов, причем настолько большой избыток времени, что испытуемый имеет возможность совершить лишнюю работу: рассматривать внешние признаки текста. Пример такого рода избытка времени и детализации восприятия приводит летчик-испытатель А.М.Маркуша (1974). «И я начал разбег. Машина вела себя как-то странно: мотор ревел, самолет подпрыгивал, но от земли не отрывался — все это я сообразил не сразу. В ту пору я не умел еще, взлетая, видеть одновременно и капот, и линию горизонта, и приборную доску в кабине... Я мучительно соображал, что же происходит, и, когда наконец понял -*- мотор не дает полной мощности, — отказываться от полета было уже поздно. Взлетная полоса кончалась. Впереди отчетливо виднелись столбы телеграфно-телефонной линии, торчавшие на обочине дороги. Прекратить разбег значило бы влететь, если не в телеграфный столб, то в придорожный кювет обязательно. За дорогой и телеграфно-телефонной линией тянулось довольно большое поле — это я знал точно. На схеме аэродрома, висевшей в штабе, оно было помечено как запасная площадка. На ней полагалось приземляться в случае вынужденных обстоятельств. Я принял решение: разогнать самолет как можно сильнее, перепрыгнуть через провода телеграфно-телефонной линии и сесть на запасной площадке. Помню отчетливо, как запершило у меня в горле, как противно задрожали колени. Я приподнял хвост машины еще немного (так быстрее набирается скорость) и влип в столбы взглядом. Чтобы не промазать с прыжком, надо было очень точно рассчитать момент, когда дергать ручку управления на себя. Рано дернешь — не хватит скорости, свалишься на крыло; поздно дернешь — зацепишься колесами за провода и тоже упадешь, скорее всего перевернувшись при этом вверх колесами. Провода надвигались катастрофически быстро, помню — в какой-то момент я отчетливо увидел бе- 159
лые фарфоровые изоляторы. На каждом столбе их было два с одной стороны и два с другой. Мне показалось, что я уже опоздал с прыжком, и мне стало еще страшнее, но я все-таки дернул ручку управления на себя — все равно больше уже делать было нечего... Машина резко перепрыгнула и через провода, и через проселочную дорогу» (с. 116-117). В смертельно опасной и, что существенно, итрату- альной ситуации (запершило в горле, задрожали колени) для летчика в какой-то момент основной задачей стал подлет к телеграфным столбам («влип в столбы взглядом»). Новой субзадачей, самой по себе очень легкой и кратковременной, очевидно, стала оценка расстояния до этих столбов. При этом в его сознание проникли несущественные частности (белые фарфоровые изоляторы), что привело к возникновению ощущения замедленности течения времени, а тем самым — к ощущению большой скорости течения событий и соответственно к боязни задержки прыжка, когда летчик «вспомнил» о более иерархически высокой задаче относительно подлета — о прыжке. Относительно прыжка он делал подлет субъективно катастрофически долго. И только безысходность заставила его сделать попытку прыжка. Объективно оценка времени была правильной. Интересны также переживания Ю.А. Гагарина при первом парашютном прыжке. «Непривычно было. Сзади большой ранец с основным парашютом. Спереди тоже ранец, поменьше, — с запасным. Ни сесть, ни встать, ни повернуться... Как же, думаю, обойдусь там, в воздухе, со всем этим хозяйством? Оно как бы связывало меня по рукам и ногам... С детства я не любил ждать. Особенно если знал, что впереди трудность, опасность. Уж лучше смело идти навстречу, чем увиливать да оттягивать. Поэтому я обрадовался, когда после первого «пристрелочного» прыжка Дмитрий Павлович выкрикнул: 160
— Гагарин! К самолету... У меня аж дух захватило. Как-никак это был мой первый полет, который надо было закончить прыжком с парашютом. Я уж не помню, как мы взлетели, как «По-2» очутился на заданной высоте. Только вижу, инструктор показывает рукой: вылезай, мол, на крыло. Ну, выбрался я кое-как из кабины, встал на плоскость и крепко уцепился обеими руками за бортик кабины. А на землю и глянуть страшно: она где-то внизу, далеко-далеко. Жутковато... — Не дрейфь, Юрий! — озорно крикнул инструктор. — Готов? — Готов! — отвечаю. — Ну, пошел! Оттолкнулся я от шершавого борта самолета, как учили, и ринулся вниз, словно в пропасть. Дернул за кольцо. А парашют не открывается. Хочу крикнуть и не могу: воздух дыхание забивает. И рука тут невольно потянулась к кольцу запасного парашюта. Где же он? Где? И вдруг сильный рывок. И тишина. Я плавно раскачиваюсь в небе под белым куполом основного парашюта. Он раскрылся, конечно, вовремя — это я уж слишком рано подумал о запасном» (Леонов, Лебедев, 1968, с. 83). Первая часть прыжка — полет на самолете и выход на заданную высоту — воспринималась как очень короткий момент («не помню, как мы взлетели, как «По-2» очутился на заданной высоте»). Очевидно, что* при этом Ю.А. Гагарин был внутренне зафиксирован на самом прыжке. На этом участке деятельности он совершал много актов (одевание парашюта, подход к самолету, устраивание в самолете, взлет, выход на заданную высоту и др.)* субъективно же все это было только фрагментом самого акта прыжка. А поэтому в самоотчете речь идет о незавершенном, несовершенном акте, так же как у части испытуемых в эксперименте. И все эти акты были психологически тягостными (ингратуальными), поэтому ПН. Носов 161
налицо явная недооценка времени подлета к месту прыжка. Психологически важно, что Ю.А. Гагарин не отвлекся на субзадачу. Очень интересно, что временного интервала в несколько десятков минут полета перед прыжком Ю.А. Гагарин не помнит, а несколько секунд перед раскрытием парашюта запечатлились в его памяти явственно. В момент падения была психологически обратная ситуация относительно полета: внутренняя деятельность очень быстра. Наверняка, после того, как он дернул кольцо парашюта, мысленно стал проигрывать картину того, как основной парашют должен раскрыться, и как он не раскрывается, и как нужно выпускать запасной парашют, и как он раскрывается, и т.д. И может быть, Ю.А. Гагарин успел проиграть этот образ не один раз. Совершается очень много актов, но существенно то, что образ раскрытия парашюта реализуется очень легко, и при этом Ю.А. Гагарин полностью переключается на переживание этого внутреннего процесса. Явное грату- альное состояние. Отсюда, сильная переоценка временного интервала в ожидании раскрытия основного парашюта. Аналогичным образом можно объяснить и факты, приведенные в начале данного параграфа. Но следует отметить, что переключение на выполнение субзадачи и характер реализации образа при этом (нормально, гра- туально или ингратуально) — явление, зависящее от множества факторов, и у одного и того же человека в разные моменты могут, наблюдаться различные феномены, так же как и у разных людей — различные феномены в одинаковой ситуации. Г.Е. Вильяме (Williams, 1983) отмечает, что часть летчиков в момент катапультирования отметила ускорение течения времени, а часть — замедление. Итак, на основании феноменов, полученных в эксперименте, и трактовки их с помощью виртуальных понятий можно утверждать следующее: 162
— переключение на выполнение субзадачи как основной задачи не всегда осознается как смена задач; — оценка времени выполнения основной задачи при переключении на выполнение субзадачи зависит от характера течения процесса выполнения субзадачи. Если она выполняется ингратуально, временной интервал выполнения основной задачи недооценивается, если грату- ально — переоценивается. Этот механизм обеспечивает человеку субъективную обоснованность правильности выполняемой им деятельности, даже в тех случаях, когда она выполняется неправильно: она ему кажется и правильной, поскольку является условием выполнения требуемого набора процедур, и кажется выполняемой требуемое количество времени. Таким образом, можно считать экспериментально доказанным тот факт, что на разных уровнях виртуальной реальности скорость течения времени различна. Еще раз подчеркнем, что в нашу задачу не входил анализ проблемы психологического времени и быстро- чтения. Мы хотели рассмотреть лишь один из механизмов неадекватной оценки времени, связанной с возникновением виртуалов. Виртуальное противодействие В этом параграфе мы рассмотрим еще одну ситуацию, в которой виртуалы играют важную роль: ситуацию противоборства, когда два противника противостоят друг другу и перед каждым стоит задача переиграть другого. Такие ситуации типичны для спорта и боевых действий. При примерном равенстве сил и технической оснащенности особенно важным становятся способность саморегуляции и психологического управления противником. При этом особую роль приобретает образ, п* 163
содержащий представление о психическом состоянии противника и его намерениях, через управление которыми можно привести противника к недостижению своей цели, т.е. вынудить его совершить ошибочную деятельность. «У меня плохая память на лица, — рассказывал один наш знакомый, мастер спорта по самбо. — Имена многих я тоже забыл. Но от каждого, с кем довелось встретиться в схватке — сколько уж лет прошло! — осталось в памяти неизгладимое впечатление. Какое-то особенное чувство человеческого характера. Я помню их всех! Вот один. Он сильнее меня, старше. А я чувствую, что передо мной чурбан. Груб. Жесток. Примитивен. Ни проблеска интеллекта. И что же вы думаете? Хватило трех секунд, чтобы положить его! Еще одна схватка — надо же, опять чурбан! Опять скорая и легкая победа Но какие- то они прямо одинаковые... А вот, помню, один парень был — это что-то потрясающее! До сих пор голову ломаю. Какая-то иная, совершенно недоступная душевная организация. Будто существо с другой планеты. Ну и, конечно, скрутил он меня в два счета...» (Цзен, Пахомов, 1985, с. 16). «Вдруг по мотору моего «мига» ударила пулеметная очередь. Бросил истребитель вправо, ниже трассы. Над моей головой пронесся «мессер». Сгоряча, спасая Ком- лева, я не заметил справа вторую пару врага. Они и влепили очередь в мой самолет. Мотор сразу дал перебои, скорость резко упала. Три оставшихся «мессершмитта», построившись в цепочку, стали заходить в хвост моего «мига». Об активном бое и думать теперь нечего. Помощи ждать неоткуда. Надо рассчитывать только на себя, на умение уходить из-под ударов. Понимаю, надо тянуть к своим войскам у Малой Токмачевки. Там мое спасение. Вражеские летчики, уверенные в победе, будут стремиться добить меня, увеличить счет сбитых самолетов. В эти секунды я собрал в кулак всю свою волю и са- 164
мообладание и подготовился к маневрированию. Оставалась только эта возможность. Повернулся из-за броне-ч спинки лицом к приближающимся «мессерам». Наблюдаю, как они «волчьей стаей» настигают меня, заходят в хвост поврежденному «мигу». Мне надо уловить мгновение открытия огня Me-109 и резко уйти под трассу. Главное, не допустить прицельного огня, особенно пушечного. Маневр нельзя сделать раньше, запаздывание равносильно гибели. Вот уже приближается первый «мессер». Слежу в оба. Он на прицельной дистанции открытия огня. В то же мгновение бросаю истребитель со скольжением вниз и в сторону. Огненная трасса проходит выше, и тут же надо мной проскакивает самолет врага. Провожаю его взглядом. Он снова возвращается в растянувшуюся цепочку самолетов. Заходит на атаку второй. Все повторяется. Но, или я чуть запоздал с броском «мига», или он открывает огонь раньше, — пули дробно бьют по бронеспинке, будто молотком отстучали. Но жив мой самолет... Так повторяется раз за разом стрельба по «мигу», а я ухожу от огня противника» (По- крышкин, 1986, с. 150-151). Не меньшую роль играют виртуалы в противодействии неравносильных сторон — когда один заведомо сильнее. В этом случае психологический слом более сильного противника является залогом победы слабейшего. Для многих видов деятельности, в которых продуктом является не суммарная производительность, не объем произведенной работы, а конечный дискретный результат, как, например, в противоборстве (спортивном или военном), когда результат часто определяется одномоментным «взлетом» состояния или его «провалом», эпизодические психические события играют чрезвычайно важную роль. «Но всегда волновали вопросы: почему иногда удается переиграть соперника, который в данный момент будто бы объективно сильнее? Почему бывают дни, когда все удается, и почему иногда проигрываешь 165
заведомо более слабому сопернику?», — задается вопросом олимпийский чемпион по баскетболу М.Коркия (1984, с. 3). «Нередко один и тот же человек безупречно справляется с задачей в одном случае и не справляется в другом, объективно не более сложном» (Береговой и др., 1978, с. 172), при этом «субъективная оценка сложности может различаться от признания своего бессилия до мнения об абсолютной простоте» (там же). Виртуальные отношения существенны не только во взаимодействиях между отдельными людьми и группами людей (командами), но и в любых видах взаимоотношений, даже между государствами. По мнению английского ученого Н.Аббаса (Abbas, 1999), стратегия межгосударственных отношений строилась на гомео- статических моделях в 1945-1960 гг., на рефлексивных — в 1960-1985 гг. и с 1985 г. строится на виртуальных. Эксперимент проведен по разработанной нами методике «рефлексивная игра». В основу эксперимента положена широко распространенная методика рефлексивной игры на «платежной» матрице. Методика имеет достаточно глубокие теоретические корни и длительную историю, которые здесь не место обсуждать (Лефевр, 1973), но мы эту методику из рефлексивной превратили в виртуальную. Были использованы две матрицы: с нулевой и ненулевой суммой. А Б А +1;-1 -1;+1 Б -1;+1 +i;-i Матрица с нулевой суммой 166
А Б А 1;0 0,1 Б " 0;1 1;0 Матрица с ненулевой суммой Методически игра заключается в следующем (Носов, 1994). Каждый игрок задумывает одну из двух букв — А или Б, записывая ее в своем протоколе. Затем, когда оба игрока готовы, они сообщают друг другу свои буквы. Перед началом игры игроки договариваются о том, кто из них выигрывает в случае совпадения букв (АА или ББ) и кто в случае несовпадения букв (АБ или БА). Время на обдумывание хода не ограничивается. Игра на матрице с нулевой суммой характеризуется тем, что при выигрыше хода и, соответственно, получении одного очка одним игроком, второй при этом теряет одно очко — поэтому матрица и называется «матрицей с нулевой суммой»: сколько у одного прибавилось, столько же у другого убавилось. Игроки по ходу игры фактически считают разницу количества побед и поражений в ходах. Задачей в играх такого рода было либо играть на время (например, «играть четыре минуты»), либо набрать разницу в 10 очков. В последнем случае игра в принципе может длиться бесконечно долго. Но реально максимально короткая игра состояла из 16 ходов (при победе с разницей в 10 очков: 13-3), максимально длинная — из 300 ходов, время игры, соответственно, составило 73 с и 50 мин. Игра на матрице с ненулевой суммой характеризуется тем, что у проигравшего ход игрока не убавляется набранная им сумма очков. Задача в этой игре заключается в том, чтобы первым набрать 25 очков. В этом случае игра максимальной длительности состоит из 49 ходов (при счете 25-24). 167
Процедура эксперимента была следующей. Тот игрок, который скорее противника задумал букву, записывал ее, объявляя о своей готовности словами «есть», «готов» и т.п. Второй игрок, записав свою букву, сразу объявлял ее. После чего первый игрок объявлял свою букву. Затем игроки записывали буквы противника и, сопоставляя их, определяли, кто выиграл ход, и, как правило, фиксировали в протоколе изменения счета. После этого вся процедура повторялась. Эксперимент проводился тремя сериями. Первая серия — одиночные игры. Они проводились в разные дни, между разными игроками. Всего сыграно 20 матчей (78 игр) между девятью испытуемыми (3 женщины и 6 мужчин в возрасте от 18 до 35 лет). Вторая серия — суточные игры. На протяжении суток через некоторые промежутки времени (три — шесть часов) устраивались матчи между двумя игроками. Было сыграно 14 матчей (21 игра). Проведено три суточных эксперимента. В них участвовало 3 человека: мужчины в возрасте 20 лет. Третья серия — «чемпионат». В течение тридцати дней примерно через день проводились матчи. В экспериментальный день играли от одной до трех пар игроков, т.е. проводилось от одного до трех матчей. Сыгран 21 матч (87 игр). В эксперименте приняло участие 7 человек — мужчины в возрасте от 19 до 35 лет. Всего в эксперименте участвовало 19 человек, сыграно 55 матчей (186 игр). Было получено много различных феноменов, но мы остановимся только на тех, которые имеют непосредственное отношение к задаче исследования виртуалов. Во всех трех типах экспериментальной ситуации (одиночные игры, суточные и чемпионат) и при всех трех видах игровых задач (игра на время, до разницы в 10 очков, до 25 очков) наблюдалось сходное описание 168
виртуалов. Это означает, что основная задача эксперимента -моделирование виртуалов — решена. Приведем несколько самобтчетов, в которых наиболее ярко отмечены характеристики гратуала и инграту- ала, а также пример перехода от одного типа переживания к другому. «Вкус игры появился в первой игре с 34 по 38 ход. Вторую игру плохо начал, поэтому разозлился, но тактику не поменял. Ходы 6-9 и 37-41: легко и приятно шло, ничего неприятного не чувствовал, шел на одной волне, волна меня несла — я не задумывался. Я даже не пытался думать, вникать в логику, само собой шло, уверенность шла сама собой. В третьей партии понравилось с 9 по 14 ход. До 9 хода переменный успех, как раскачка. Потом я понял логику игры противника. В сериях ходов 1-6 и 9-14 поменял начало. После этой серии появилась уверенность, что я могу управлять им, а потом это подтвердилось в ходах 15-19, но уже не как радостное, а как должное подтвердилось... Потом пошло уравновешивание, и так до 74 хода. Я успокоился и почувствовал себя на одном с ним уровне. Ходы 74-75 я еще не воспринимал как победную серию, но с 76 хода понял, что будет выигрышная серия. Я чрезвычайно осмелел: я пишу букву, а думаю об обратной — и он тут же называет нужную. Я пишу одну букву, а после того, как сказал «есть», усиленно начинал думать о другой. После перерыва это кончилось и пошла попеременная игра. Видимо, он здесь тоже разозлился. И еще были такие победные серии, как в ходах 74-82. Это ходы 89-92, затем ход 93 я проиграл, чтобы не пугать судьбу, и опять выиграл. В четвертой игре такого уже не было. Был уверен с самого начала, что четвертую игру выиграю. В остальных играх такой уверенности не было. В этой игре не было интереса игрового. Три проигрыша (ходы 63-65) меня разозлили. Когда разозлишься, всегда концентри- 169
руешься. Когда не зол: говоришь — ставишь. А когда зол мысль появляется, начинаешь интеллектуально давить противника, хотя не всегда это получается. В конце четвертой игры было четыре проигрыша (ходы 103-106), тогда я разозлился и выиграл игру». «Сегодня играл отвратительно. В первых двух партиях (которые я выиграл) мне понравилась моя игра. Я смотрел за его игрой. Я почти всегда угадывал и потому выигрывал. Потом во мне что-то сорвалось, когда проиграл третью партию. Оптимизм после проигрыша пропал, возникла злость, которая мешала мне сосредоточиться на ходах. В шестой игре несколько раз собрался, но не дотянул. В шестой партии я выиграл подряд пять ходов (ходы 51-55) — потому что либо я здесь собрался, либо противник расслабился». «Первая игра понравилась, так как удалось настроиться на волну. Чувствовал на 100%, что я выигрываю. Есть моменты, где игра особенно понравилась — здесь игра сопровождалась чувством уверенности. Первые пять ходов ярко чувствовал ход соперника. В третьей игре автоматически шел на проигрыш. Не мог уловить противника. Третья игра не понравилась потому, что не мог настроиться на противника и, соответственно, на себя. В концовке третьей игры (ходы 41-45) чувствовалось как будто что-то мешает, вижу, что проиграл. Чувствую, что неправильно действую. Уверенности в себе не было никакой. Как будто игра была наведена кем-то». Отметим, что во многих случаях описываются переживания в рефлексивной игре теми же самыми словами, которые используют и летчики, и испытуемые, работавшие по методикам «авиагоризонт» и «быстрочтение». Этот факт служит дополнительным доказательством в пользу единства природы виртуалов. Прежде всего, это ощущение тяжести («Было тяжело»), физиологические 170
ощущения («Кровь приливает»), ситуации, когда человек делает одно, а руки делают другое («Были такие случаи: хотел, думал поставить А, а рука ставит Б»), несопротивляемость тела или мысли («Решения приходили сами собой. Рука опережала мысль, мысль не сопротивлялась»), выход из трудного состояния осуществляется через волевое энергичное усилие («Я поняла, что если захочу, то могу выиграть, но для этого нужны силы — и все стало безразлично. Зная, что скоро по времени будет конец эксперимента, я перестала бороться», «Во второй игре я напряг все свои силы. Начал выигрывать. Потом устал») и проч. Что, собственно, нового в феноменологии виртуалов, наблюдаемых в данном эксперименте, — это чувство противника, чувствование его ощущений, мыслей, состояния. Образуется как бы общее психическое поле, на котором игроки психически взаимодействуют. Даже в тех случаях, когда противники не видели друг друга, у обоих возникало общее чувствование игры и друг друга. Совершенно ясно было обоим, для кого данная ситуация предвещает выигрыш, для кого — проигрыш. Даже при отсутствии знания о текущем счете они знали, кто впереди, кто сильнее. Соперники чувствовали усиление состояния другого, его реакции на отдельные ходы, что в некоторых случаях позволяло умышленно одному из игроков управлять состоянием другого. «Ведущим был он», «Я подавил Сережу и это чувствую», «С самого начала чувствовал, что Игорь плохо играет, и немножечко его разозлил — дал ему поиграть-выиграть», «Он не сопротивлялся», «Чувствую, что удалось запутать противника», «Изящно обошел меня Коля. Чувствовал, но ничего не мог сделать. Легко обошел». В какой-то момент появляется одинаковое у обоих знание об исходе игры. У игроков возникает негласное распределение на ведущего и ведомого. Кто-то берет инициативу, иначе игра будет долго продолжаться «на 171
балансе». «В середине второй партии я перехватил инициативу», «Чувствовал, что он предугадывает мой ход, беря инициативу», «Инициатива — пытаюсь понять, как бы пошел на его месте и тем самым опережаю его». В течение игры игроки могут меняться ролями лидера и ведомого. Чувствование себя ведомым вызывает, как правило, неприятные состояния, но в одних случаях ведомый может сопротивляться, бороться за инициативу, в других — не может. Это связано с самомобилизацией, о которой сказано выше. Лидерство иногда принимается испытуемым на себя даже при отсутствии уверенности, что он сильнее: «Он не хочет, вот я и беру на себя власть». Схватывание (понимание) игры противника сопровождалось, как правило, гратуальными переживаниями, не схватывание — ингратуальными. Это приводило к тому, что гратуалы и ингратуалы часто возникали реци- прокно, т.е. в тот момент, когда у одного появляется гра- туал, у другого — ингратуал. «Д.: В шестой партии повторилась концовка четвертой партии: счет стал равным (22-22), осталось до победы три очка. Я подумал: «Что- то будет?» — В начале я думал, что отойду от варианта концовки четвертой партии, сделаю по-другому, когда сделал три одинаковых хода и выиграл Н. Но почему-то опять сделал то же самое. Н.: В шестой партии при счете 22-22 я подумал, что Д. повторит три хода подряд, подумав, что я не поверю в повтор. Я и сам так сначала думал, решив пойти по-другому. Но когда начал думать над ходами, все они казались неубедительными и что-то тащило меня к повтору четвертой партии. Тогда я решил повторить ходы и как- то очень энергично уверился в том, что именно так и надо поступить. При этом чувствовалась какая-то слабость, нерешительность противника, поэтому казалось, что я вынуждаю его повторить ходы, задавая как бы ба- 172
рьер-ограничитель для принятия решения. Я оказался прав». «Мне нравится, когда противник идет вслепую, — это чувствуется», «Когда я проигрывал, он меня вел, предвидел, что я могу поставить. Я просто обращал внимание, чувствовал, когда он наугад ходит, а когда пытается предугадать», «С седьмого по одиннадцатый ход я пробовал навязать ему свою игру. Я чувствовал, когда он брал инициативу на себя. Здесь же он под меня подстраивался, как бы предугадывал мой ход». Причем, иногда виртуал овладевает человеком полностью и как бы сам управляет им. «Не знаю, почему проиграл первую игру, как-то само собой вышло. Сначала я ставил наугад, потом пробовал ставить осмысленно. Не получилось». «Я сегодня хорошо играл. Хотелось поскорей освободиться. Был настрой на игру. Игра шла, хорошо шла, как никогда. Тактики не было. Были ходы, когда думал, и были, когда не думал. Не знаю, почему проиграл вторую игру. Хотелось выиграть, но, наверное, расслабился, почувствовал, что сильнее противника». «Я чувствовал его игру. Он шел по пятам моим, т.е. он угадывал мои буквы. Потом смотрю — он чередует. С 13 хода я начал группами ходить. Тем самым сбил его. С 47 хода началось массовое угадывание моих ходов». «X.: Как вышел из минуса на 41 ходу, появился азарт. Более интересно стало играть. Рука ставила автоматически. Его тактику я не разгадал. Не знаю почему вышел из проигрыша. Проигрывал потому, что не угадывал, и тоже не знаю почему. Игра однообразно протекала, все время повторялось одно и то же. А в конце, когда счет довел до плюс семи и решил, что выиграл, все пошло самотеком. Было однообразие тактики у противника, поэтому и сумел предугадывать. С 34 хода процентов шестьдесят ходов угадывал. С: Я никак не мог в него попасть. Я ставлю одно, думаю, что он поменяет букву, а он не меняет. В этой пар- 173
тии я не понял его. На протяжении всей игры пытался подстроиться под него, но не получилось. Под конец смирился с проигрышем». Следует отметить, что выигрывание не обязательно сопровождается гратуалом — может и консуеталом. Например, если игрок решил играть не на изменении своего состояния, а действительно рефлексивно, продумывая логически каждый свой шаг, как в следующем примере: «Перед игрой решил выиграть, но не механически, а логически, думая... Я логически рассуждал, как необходимо ходить ему, чтобы выиграть, т.е. я ставил себя на его место, а сам делал противоположное логически следуемому с его точки зрения. Это сначала не удавалось, потом немного приноровился: 60-67 ходы. Но такой способ игры требует больших энергетических затрат. Я не выдержал и с 67 по 72 ходы пошел сбой». И еще в одном случае для победы гратуал не требуется — когда игрок сломлен, подавлен, прояснен для противника и фактически перешел на примитивную логику игры. «В последней, седьмой, игре я играл чисто рефлексивно — сам с собой, без особого усилия, но и без азарта. Когда противник перехватывал игру, я представлял, что он поставил бы в таком случае в предыдущих играх. Ставлю, соответственно, нужную букву — и выигрываю». Выход из неадекватного игре состояния осуществляется с большим напряжением и усилием воли. «В первой партии я был беспомощен. Было тяжело. Очень быстро проигрывал. Пришлось очень сильно собраться. Вторую партию выиграл с тем же счетом, что и проиграл первую, в конце игры овладев собой». «Во второй игре разозлился, собрался и выиграл». Любопытный в этом плане пример коллизии сознания и воли наблюдался однажды в игре, еще до начала один из игроков решил, что он проиграет нарочно, так 174
как не хотелось играть и бороться. Вот самоотчет его противника. «Я хотел выиграть, и не знал, что он хотел проиграть. И его ходы не соответствовали тем ходам, когда он хотел выиграть, судя по прошлым партиям, т.е. фактически, он в корне меня обманывал, т.е. у него было такое условие игры, которое я не знал. У него был смысл игры, о котором я не подозревал и его не учитывал. И у него был полный успех, как будто читал мои мысли. Потом я догадался, что он играет очень просто, и я не мог поверить, что он играет на проигрыш, поскольку все мои противники до этого играли на выигрыш. А я думал, что у него есть скрытая от меня тактика, чтобы впоследствии меня окончательно запутать. Когда он начал угадывать все мои ходы, волнение, конечно, возникло. Возник вопрос: неужели возможен такой вариант игры, что все время выигрываешь? Но я был уверен, что существует ситуация, с помощью которой можно изменить ход игры в мою пользу, обязательно должно быть оптимальное решение, обеспечивающее выигрыш. Это волнение сопровождалось ослаблением внимания к тактике — ходы стали не так скрупулезно рассчитываться, обдумываться. Поиск решения и волнение — здесь все уже зависит от человека: сумеет ли он проявить силу воли и стремление к победе. Должно возникнуть огромное желание победить. Такое желание будет, безусловно, помогать побеждать — оно будет компенсировать возникшее мешающее волнение. В критической ситуации у меня наступил момент, когда почувствовал, что моя сила воли уже не в состоянии справиться с возникшими обстоятельствами. В таком случае должен быть проигрыш. Чувствовал, что если еще пару ходов проиграю, вряд ли совладаю с этой ситуацией». Иногда усилие приводит к требуемому результату, иногда — нет. 175
«В пятой игре, проигрывая, решил выиграть. Собрался с мыслями и игра пошла». «Когда предложили играть до 205 хода, захотел выиграть. Получилось наоборот. И изменить что-то было не в моей власти. Просто сопротивлялся». «Появлялась злость к противнику, если он выигрывал. И еще больше проигрывал». Отметим еще один факт, свидетельствующий в пользу нашего утверждения о естественности виртуалов, воспроизводимых в экспериментах, их однородности переживаниям, возникающим в реальной деятельности. Дело в том, что в наших экспериментах принимало участие трое испытуемых, которые участвовали в совершенно независимых от нас в экспериментах с гипнотическим внушением. На вопрос: «Есть ли отличие состояний в гипнозе и в игре?» — они дали следующие ответы (подчеркнем, что данным испытуемым 18-19 лет, специально психологией и гипнозом не интересовались). Испытуемый Ф.: «Такое ощущение, что в гипнозе легкость не настоящая, мнимая, сам ее создаешь, а в игре легкость приходит сама, специально не сосредотачиваешься, чтобы создать эту легкость. В гипнозе легкость приходит при помощи гипнотизера, с помощью чужой воли, а в игре естественно приходит эта радость, когда приходит победа. Она кажется более естественной, чем в гипнозе. Еще более естественное состояние, когда не играешь, а в жизни. Тип переживания в жизни и в игре одинаковый, но различна интенсивность. В гипнозе и в игре сама природа переживаний различна. В гипнозе при чьем-то участии создаются чувства и ощущения, а жизненные и игровые переживания зависят только от тебя, хотя не всегда ты ими можешь управлять. Природные чувства объективно существуют, независимо от нас возникают, а в гипнозе состояния возникают на основе пережитых в природе состояний, возникающих без влияния чьей-то воли. С помощью гипноза можно сделать 176
хорошее состояние; хорошее состояние может быть, а игра не будет идти». Испытуемый С: «Это все разное. В игре все нормально, все обыденно, а в гипнозе — легкое туманное состояние абсолютной неопределенности. Есть ощущение, что в гипнозе оно навязано». Испытуемый Р.: «Хорошее состояние можно сделать с помощью гипноза, а игровое состояние — вряд ли. Игровое состояние зависит от тебя, от того, как ты играешь, от того, везет или не везет. Если одного человека с помощью гипноза заставить проигрывать, а другого — выигрывать, то можно заставить победить. Но если один будет в нормальном состоянии, а другой — в гипнозе, вряд ли можно сделать игру». Таким образом, можно считать доказанной возможность управления виртуальным состоянием противника и за счет этого — управление результативностью деятельности противника. Виртуальная психофизиология В эксперименте, проведенном по методике «рефлексивная игра», велась запись электрокардиограммы. Было выявлено, что виртуалы хорошо коррелируют с физиологическими функциями, а это экспериментально доказывает факт изменения статуса телесности в виртуале. Электрокардиограмма записывалась одновременно у обоих игроков в течение всего матча. Записи сделаны в 50 играх (11 матчей). Во время игры на ленте вручную отмечались моменты окончания ходов. Концом хода считался момент, когда второй (по порядку) игрок объявит свою букву. Затем подсчитывалась средняя частота сердечных сокращений (ЧСС) в минуту на данный ход че- 12 Н. Носов 177
рез соотношение времени, затраченного игроками на данный ход, и количества сердечных ударов за это время. Мы обнаружили, что информативным является такой показатель пульса, как прирост ЧСС в течение каждого хода, но по отношению не к фону, а к предыдущему ходу. Дело в том, что именно он обнаружил сильную связь с эффективностью деятельности. Не всякий показатель пульса непосредственно связан с эффективностью игры, например, нет статистически значимой связи между приростами выигрышей и проигрышей и частотой пульса. Сам анализ прироста пульса, т.е. рассмотрение динамики пульса в связи с динамикой деятельности, является методически новым приемом. Обычно рассматривают связь пульса не с мгновенной результативностью, как у нас, а с конечной, при этом часто рассматривая лишь усредненные характеристики пульса, даже если они и динамические: изменение амплитуды, частоты и т.п. Другими словами, пульс всегда рассматривается как конституциональная характеристика человека (его состояния), осуществляющего некоторую деятельность, а не динамики его актуально текущей психической деятельности: динамики намерений, тактики, замыслов и т.п., т.е. не рассматривается психологическое содержание деятельности. В этом плане разработанная нами методика анализа связи эффективности деятельности и физиологических показателей является новой. Вполне возможно, что и другие физиологические показатели (кожно-гальваническая реакция, электроэнцефалограмма и др.) окажутся связанными с динамикой психической деятельности. Каждому показателю ЧСС приписывался знак «плюс», если величина его больше, чем при предыдущем ходе, или не уменьшалась после прироста, и знак «минус» — если его величина меньше, чем при предыдущем ходе или не увеличивалась после предыдущего хода. Со- 178
ответственно, количество приростов было на один меньше, чем количество ходов в игре, так как первый ход не с чем было сравнивать. Можно было бы первый ход сравнивать с фоновой величиной. Но поскольку величина фона перед каждой игрой была иная, а запись фона удлиняла эксперимент, было решено пожертвовать первым ходом, т.е. одним значением прироста. (Из анализа был исключен и первый ход в графике счета.) Итак, сопоставлялись динамика ЧСС данного испытуемого с динамикой счета. Например, в одной из них у победителя динамика ЧСС (1); динамика счета (2): -++—+-+-+-+++++-+-+-+-+—+-++-++++—++-+(1) ++++++++++++—+++++ +—++-+-++—+(2) Сопоставление прироста ЧСС и графика счета у проигравшего в той же игре динамика ЧСС (3); динамика счета (4): ++—+—++-+-++-++ ++-+++—+—++(3) ++++++ ++ ++++-++—+-+—++-(4) Вэтойигре:р=17,€=14,К+«0,43,К- = 035,Ко = 0,78, Кп - +1,21; р' - 9, tf - 15, К'+ = 0,23,1С- - 0,38, КЪ = 0,62, К'п =-1,67, где р — количество положительных совпадений у победителя, t — количество отрицательных совпадений у победителя, К+ - р/п-1 — коэффициент положительных совпадений у победителя, (п — количество ходов в игре) К— - t/n-1 — коэффициент отрицательных совпадений у победителя Ко - р+t/n-l — общий коэффициент совпадений у победителя, Кп - p/t — коэффициент преобладания у победителя, 12* 179
р' — количество положительных совпадений у проигравшего, t' — количество отрицательных совпадений у проигравшего, К'+ - p'/n-l — коэффициент положительных совпадений у проигравшего, К'— - t'/n-l — коэффициент отрицательных совпадений у проигравшего, K,o=p,+t,/n-l — общий коэффициент совпадений у проигравшего, ICn^t'/p' — коэффициент преобладания у проигравшего. Методическая особенность подсчета количества совпадений заключается в том, что подсчитывало» количество совпадений в каждой паре рядов в пяти положениях: при взаимооднозначном совпадении знаков и при сдвижке рядов влево и вправо на один и на два знака относительно друг друга. Из пяти значений в расчет принималась величина максимального количества совпадений в сумме по обоим видам совпадений: плюс-плюс и минус-минус. Приведем для наглядности соответствующие графики одной игры (графики 1 и 2). 10 8 О 8 График 1. Динамика счета и пульса у победителя 180 20 50 40 \AsrVww
si id toot •J у График 2. Динамика счета и пульса у проигравшего График счета при этом образуется следующим образом. Направление отрезка графика вверх означает, что этот ход выиграл игрок, чей график дан на этом рисунке; направление отрезка графика вниз означает, что этот ход он проиграл, т.е. выиграл его противник. На оси абсцисс обозначены номера ходов. Анализ игр показал, что у победителей всегда количество положительных совпадений больше количества отрицательных совпадений (всегда p>t), а у побежденных в 30 случаях из 34 обработанных игр количество отрицательных совпадений больше количества положительных совпадений. У победивших вероятность положительных совпадений всегда больше 0,25, т.е. больше, чем случайная величина (К+>0,25). У проигравших вероятность отрицательных совпадений всегда больше 0,25 (К,->0,25), т.е. больше, чем случайная величина. У всех игроков вероятность совпадения направления графика счета и направления изменения счета больше 0,5 (Ко>0,5 и К'о>0,5), т.е. больше, чем случайная величина. Приведем в качестве примера таблицу коэффициентов для двух матчей, где в графе «игроки» первым стоит индекс победителя, п — количество ходов в игре. Это означает, что совпадение выигрышей и проигрышей с направлением изменения ЧСС не случайно. Этот факт свидетельствует о наличии глубокой связи между собью сознания, личности и воли, с одной стороны, и собью телесности — с другой. 181
Таблица. Коэффициенты совпадений в матчах игроков Т. и Д., Н. и Ю. г 1 г 3 4 5 6 7 8 II 2 3 4 5 6 7 L8. I игроки т-д д-т т-д т-д д-т Д-Т д-т д-т ю-н н-ю ю-н н-ю н-ю н-ю ю-н н-ю счет 25-18 25-23 25-19 ЯЗ-73 25-20 25-23 31-21 24-14 25-14 25-22 25-24 18-8 13-3 25-21 25-14 25-15 D 43 48 44 156 45 48 52 38 44 47 49 26 16 46 39 40 победитель Р 17 16 13 48 15 14 17 14 15 18 16 И 7 15 19 11 t 12 10 9 41 И 13 11 7 14 13 13 4 2 13 9 10 К+ ,40 34 .30 .31 .33 .30 .33 .38 .35 .39 .33 .44 .47 33 .50 .28 К- .26 .21 .21 .26 .24 .28 .22 .19 33 .28 .27 .16 .13 .29 .24 .26 Ко .67 .55 .51 .57 .58 .57 .55 .57 .67 .67 .64 .68 .60 .62 .74 .54 Кп 1.55 1.60 1.44 1.17 136 1.08 1.55 2.00 1.07 1.38 1.23 2.75 3.50 1.15 2.11 1.10 проигравший Р' 8 И 10 38 14 16 14 9 15 12 13 9 2 16 9 10 f 15 16 14 43 16 14 17 11 19 14 15 9 6 18 10 17 К'+ .19 .23 .23 .25 .31 .34 .27 .24 .35 .26 .27 .24 .13 .36 .24 .26 К'- .36 .34 .33 .28 .36 .30 .33 .30 .44 .30 .31 .36 .40 .40 .26 .44 К*о .55 .57 .56 .52 .67 .64 .61 .54 .79 .57 .58 .60 .53 .76 .50 .69 К'п 1.88 1.45 1.40 1.13 1.42 0.88 1.21 1.22 1.27 1.17 1.15 1.50 3.00 1.13 1.11 1.70J О связи эффективности деятельности и ЧСС свидетельствуют также случаи физиологической необеспеченности желания победить. Нами наблюдались два случая, в которых испытуемый (судя по самоотчету) имел намерение в данный момент победить, а ЧСС в этот момент не увеличивалась. В этих случаях испытуемый проигрывал на данном фрагменте игры (график 3). Сам игрок, чьи графики представлены на графике 3 (испытуемый Д.), так прокомментировал эту игру: «Было тяжело. После рывка с 18 по 22 ход подъем кончился. 182
Полное безразличие с момента равенства: ход 44». На графике 3 видно, что у Д., предпринявшего попытку переиграть противника на данном участке игры, эта попытка не была обеспечена физиологическим подъемом: ЧСС с 16 по 24 ход неизменно падает. Желание победить оказалось «голословным». Д., исчерпав имеющиеся у него ресурсы на рывок, приходит к серии поражений (ходы 24-27). Дальнейшая борьба обеспечивается очень большим увеличением абсолютных значений ЧСС — до 115 уд/мин. Величина большая, если учесть, что нормальная ЧСС в спокойной обстановке (фон до эксперимента) равна 74 уд/мин. Такое увеличение ЧСС, а также факт срыва на 44 ходу при равенстве очков («Полное безразличие с момента равенства: ход 44»), по всей видимости, свидетельствуют о том, что борьба на участке игры с 27 по 44 ход была обеспечена за счет полного исчерпания резервов, что и привело к отказу от борьбы в самый ответственный момент и, соответственно, к проигрышу. Итак, определено, что выигрыши приходятся на увеличение ЧСС, а проигрыши — на уменьшение ЧСС. Казалось бы, из этого следует вывод, что у победителя ЧСС должна все время расти, а у проигравшего — падать. Но все время увеличивать ЧСС физиологически невозможно. Необходимы моменты уменьшения. Точно так же невозможно, чтобы ЧСС все время падала. Как игроки выходят из этого положения? Прежде всего следует выделить несколько ситуаций противоборства. 1. Выигрывание в ситуации борьбы при стремлении обоих игроков к победе. 2. Проигрывание в ситуации борьбы при стремлении обоих игроков к победе. 3. Равная борьба без существенного изменения баланса счета. 183
4. Выигрывание в ситуации отказа противника от победы. 5. Проигрывание в ситуации своего отказа от победы. Выигрывание в ситуации борьбы при стремлении обоих игроков к победе, т.е. когда каждый игрок борется за победу, имея исходно равные шансы, как правило, сопровождается гратуалом. Этот переход в другой режим как бы переводит игрока на более высокий уровень игры, что и позволяет переиграть объективно равного соперника. Пульс при этом характеризуется наличием участков с резким (в течение 1-2 ходов) возрастанием и падением: от 10 и более ударов в минуту (график 4). Игрок при этом как бы импульсно прорывается на более высокий уровень игры, резко увеличив ЧСС, а затем резко снижает уровень физиологической возбудимости или возвращает его в исходное состояние, приводя себя в готовность опять резко повысить его, поддерживая себя в боевом состоянии. О гратуальности можно судить по характеристике испытуемым этой игры: «В первой партии соперник не сопротивлялся». По самоотчету соперника известно, что он боролся изо всех сил, поэтому эта фраза победителя говорит не столько о сопернике, сколько о себе: игра шла легко, без усилий. Такой же характер имеет динамика ЧСС на графике 1 у победителя, где по описанию испытуемым своих переживаний можно квалифицировать их как ярко гратуальные: «Играл первые партии на одном дыхании. Легко, с интересом. Доходило до автоматизма — ставишь букву и даже не знаешь почему. И как будто все идет на одном дыхании, чувствуешь ритм игры, от времени не зависишь — в нужный момент рисуешь нужную букву. Бывали неожиданные сбои, когда оказывается, что поставил не ту букву. Но на эти проигрыши не реагируешь, так как уверен в следующем ходе, чувствуешь волну. При этом нет анализа хода игры до того как написал букву. Чувствовал, когда противник оши- 184
бается, т.е. уверен в том, что он сделает ошибку... Перед ходом есть состояние, которое заставляет ставить ту или иную букву... Есть специфическое состояние, что сейчас у меня будет выигрышная серия». В этом самоотчете очень ясно видно, что игрок перешел на какой-то другой, более высокий уровень игры, когда уже и специально думать не надо: не только «ставишь букву и не знаешь почему», но еще и дается информация о будущем — «есть специфическое состояние, что сейчас у меня будет выигрышная серия». Следует отметить, что не только этот испытуемый описывает свое победное состояние как безмыслие. По всей видимости, именно это состояние имеют в виду разные авторы, говоря о «чувстве боевого возбуждения» летчиков (Покровский, 1984), об «оптимальном боевом состоянии» спортсменов (Алексеев, 1985). График 3. Несоответствие направленности изменения частоты пульса и стремления к победе: ходы 18-23 v^v^^fLw'W График 4. Выигрывание в ситуации борьбы при стремлении обоих игроков к победе 185
Проигрывание в ситуации борьбы при стремлении обоих игроков к победе, как правило, сопровождается ингратуалом. На графике 5 изображена динамика счета и ЧСС той же игры, что и на графике 4. Испытуемый (Н.), проигравший в этой игре, так описывает свои переживания: «Я был беспомощен. Было тяжело». Динамика ЧСС при этом характеризуется медленным изменением значений, длящимся более трех ходов. Испытуемый при этом как бы не может прорваться на более высокий уровень, даже если абсолютные значения изменяются значительно (см. также график 2). И на графике 2, и на графике 5 есть участки резкого изменения ЧСС, но они приходятся на начальную фазу игры и не обеспечивают перехода в гратуал. Видимо, один-два всплеска сами по себе «погоды не делают». В ситуации равной борьбы без существенных изменений баланса счета испытуемые не дают описаний, по которым можно было бы судить о наличии виртуальности, чаще всего отмечая лишь то, что играли с напряжением. Поэтому можно считать, что такого рода борьба сопровождается консуеталом. Борьбу в таких ситуациях, очевидно, можно вести, либо пытаясь прорваться в гратуал, либо стараясь не выпасть в ингратуал, удерживая себя в определенных границах. На графиках 6 и 7 приведена динамика счета и ЧСС соперников (Н. и Д.). В этой игре шла равная борьба примерно до тридцатого хода, и один соперник (Н.) пытался, судя по ЧСС, удержаться в консуетале (график 6), а второй (Д.) — вырваться в гратуал (график 7). Выбор именно такой тактики в этой игре можно объяснить тем, что эта игра является второй игрой в матче Д. и Н. Динамика первой игры приведена на графиках 4 и 5. Первую игру выиграл Д. Поэтому его задача во второй игре заключалась в закреплении успеха. Н. же, беспомощно проиграв первую игру, имел задачу не сорваться опять в ингратуал, удержаться в нормальном состоянии. Это ему удалось. Следует отметить, что Н. более сильный игрок, чем Д.: Н. победил во всех матчах чемпионата и в этом матче тоже. Н. дал следую- 186
щий отчет об этих двух партиях: «В первой партии я был беспомощен. Было тяжело. Быстро проиграл. Но я знал, что я должен быть сильнее. Во второй игре пришлось очень сильно собраться. Вторую игру выиграл с тем же счетом, что и проиграл первую, в конце игры, примерно с тридцатого хода, овладев собой». Д. о второй игре высказался так: «Во второй игре борьба закончилась тем, что я сломался на 29 ходу». На графике пульса у Д. есть момент всплеска ЧСС, характерный для гратуала, но он всего один и, как отмечалось выше, одиночные всплески обычно ситуации не меняют. А этот всплеск даже предваряет падение в ингратуал на 29 ходу. Равная борьба, как видим, может сопровождаться разными конфигурациями ЧСС: либо медленными изменениями, либо изменениями небольшой амплитуды. График 5. Проигрывание в ситуации борьбы при стремлении обоих игроков к победе График 6. Равная борьба без существенных изменений баланса счета (ходы 1-30) и выигрывание в ситуации отказа противника от победы (ходы 31-41) 187
Итак, в этой игре Н. переломил Д.; Д. на 29 ходу «сломался», что означает, что он игру сдал, лишь формально доигрывая до требуемого счета (график 7, ходы 29-41). Задача другого игрока — довести игру до победы (график 6, ходы 30-41). В таких, случаях — проигрывание в ситуации отказа от победы и выигрывание при отказе соперника от победы — резких сдвижек в ЧСС фактически нет. Итак, мы подошли к ответу на поставленный выше вопрос: каким образом получается, что выигрыши, приходясь на увеличение, а проигрыши — на уменьшение пульса, не приводят к чрезмерному увеличению ЧСС у победителя и чрезмерному падению ЧСС у проигравшего. В результате рассмотрения различных видов игровых ситуаций было выяснено, что подъемы ЧСС компенсируются спадами и соответственно наоборот. Задача игрока заключается в том, чтобы «согласовать», синомиро- вать выигрыши с подъемами ЧСС и не проигрывать на спадах ЧСС. Если ему это удается, он выигрывает игру. Если не удается, т.е. на спадах ЧСС проигрывает, а на подъемах не выигрывает, он проигрывает игру. Если у обоих не происходит такое согласование, идет равная борьба, виртуал при этом не возникает. Возьмем четвертую игру между игроками Д. и Н., так как, во-первых, динамика игры одного игрока (Д., проигравшего) уже приведена в тексте (график 3), во-вторых, заодно продемонстрируем, как резко может меняться профиль ЧСС по ходу матча, а в-третьих, опровергнем возможное утверждение, что у игрока Н., динамика ЧСС которого приведена на графиках 5 и 6, всегда плоские графики ЧСС. Четвертая игра — это игра, в которой Н. переломил ход матча, сделав счет 2-2 (счет игр по ходу матча был таков: 0-1,1-1,1-2,2-2,3-2, 4-2,5-2). По динамике счета и ЧСС на графике 8 можно утверждать, что Н. на первых ходах, физиологически 188
мобилизовавшись, сделал рывок в счете, доведя его до 10-3 в свою пользу. График 7. Равная борьба без существенных изменений баланса счета (ходы 1 -30) и проигрывание при отказе от победы (ходы 31-41) График 8. Графики счета и пульса у победителя в ситуации активного противоборства Динамика ЧСС во время ходов 2-8 показывает, что Н. как бы для разгона сначала резко уменьшает ЧСС (с 84 до 72 уд/мин), а затем резко ее увеличивает на 30 уд/мин. Но поскольку этот физиологический рывок не был поддержан другими рывками, гратуал не возник (испытуемый, к тому же, ничего и не сообщает о гратуале), и он перешел на «нормальную» игру. Рывок противника с 18 по 22 ход свел преимущество в счете к минимуму. Но этот рывок противника не был обеспечен физиологически и Д. фактически сдал следующую серию ходов 189
(23-28): для выигрыша этой серии игроку Н., так же как и на графике 6 (ходы 31-41), достаточно лишь небольшого «физиологического давления» (ходы 23-27). Эти два срыва (падение ЧСС и проигрыш нескольких ходов) привели его к игровому срыву («Я сломался на 29 ходу»). В этой ситуации Н. предпринимает попытку перейти в гратуал, «раскачав» ЧСС, но в результате удалось только восстановить исходный уровень ЧСС (ходы 33-34). В этот момент игра идет с переменным успехом (ходы 28-40), так как оба противника «ниже всяческих похвал». После чего Д. за счет огромного усилия (ЧСС круто увеличивается) выигрывает четыре хода подряд, делая счет равным: 22-22. Но к этому моменту Н. удается раскачать себя: после некоторого подъема он резко сбрасывает ЧСС и тут же резко бросает ее вверх — искомый психический подъем и, тем самым, превосходство над противником получены. Н. делает три решающих выигрыша подряд. Итак, в психофизиологической части эксперимента, проведенного по методике «рефлексивная игра», продемонстрирована зависимость между типом виртуала (гратуал или ингратуал) и эффективностью мыслительной деятельности, с одной стороны, и физиологическими характеристиками жизнедеятельности (ЧСС) — с Другой.
ПРАКТИКА (арегея: аттракция, девиртуализация и синомия) Необходимость в новых терминах возникает при трансформации некоторого занятия в специализированную профессиональную деятельность. С нашей точки зрения, практика работы с виртуальными реальностями уже требует собственной терминологии. Для обозначения виртуальной практики хорошо бы подошло русское слово «врачевание», для виртуального практического психолога — слово «врач», поскольку слово «врач», по Фасмеру (1986), происходит от слова, имеющего в качестве корня vrt — «врать». Врачом в древности называли колдуна, заклинателя, который мог врать, т.е. заговаривать, лечить. Но слово «врач» занято, поэтому для обозначения виртуальной практики взято греческое слово «арете». «Арете» в переводе с греческого по словарю А.Д.Вейсмана (1899,1991) означает «доблесть, добродетель; вообще совершенство, превосходство, достоинство (как физическое, так и нравственное); мужество, храбрость, как лат. virtus (в этом знач. часто у Гомера и прочих писателей)...» (колонка 193). Собственно, синонимичность «арете» и «виртус» и побудила выбрать термин «аретея» для обозначения практики работы с виртуальными реальностями (Носов, 1998а). Специфика аретеи определяется двумя принципиально важными обстоятельствами, из которых вытекают все остальные частные особенности этого вида практики. Первое. Аретея основывается на вполне специфических моделях — виртуальных. Виртуальные модели являются полионтичными, т.е. включают в себя минимум две непредельные онтологи- 191
ческие реальности. Это могут быть реальности, относящиеся к разным дисциплинам, например, физиологии и психологии, могут быть реальности, относящиеся к одной дисциплине. В других видах практики либо не признается существование разных реальностей и поэтому причина и следствие рассматриваются как относящиеся к одной и той же реальности, либо, если признается существование разных реальностей, то причина помещается либо в реальность более низкого уровня (так называемый редукционизм), либо в реальность предельно высокого уровня (бог, абсолют и т.п.). В виртуалистике и, соответственно, в ее практической части, аретее, признается полионтичность объекта, и сущность явления предполагается находящейся в более высокой реальности (это не значит, что в виртуалистике, отрицается принципиальная возможность моноонтичес- ких моделей, просто они находятся вне виртуалистики). В более высокой реальности находится не причина, а собственно virtus — сила, вызывающая явление к жизни. В той же реальности, к которой принадлежит событие, есть совокупность многих причин и условий, обеспечивающих осуществление этого события. Такая модель позволяет выйти за пределы бесконечного ряда причин и следствий, вызвавпшх данное событие. Например, в психологии ошибок причиной элементарного действия (например, летчик нажал одну кнопку вместо другой) могут считать всё, что угодно — от особенностей расположения самих кнопок до особенностей личности родителей этого летчика. Выбор типа причины — прерогатива исследователя. Причина остановки исследователей, например, на родителях летчика, совершившего ошибку, чисто условна, ничто не запрещает искать причину и в третьем колене, и в четвертом... и т.д. И в определенном смысле такая концептуализация ошибочного действия правильна — в рамках моноонтичной модели, — поскольку все со всем связано причинно-следственными 192
связями. Но в такой концептуализации нет практического смысла, так как причин бесконечно много, и единственным эффективным способом борьбы с ошибкой может считаться изменение мира, нарушение имеющейся цепи причин и следствий. Второе. Аретея основана на вполне определенной онтологии (философии), строится на соответствующих онтологии теоретических моделях и соответствующих теоретическим моделям экспериментальных исследованиях. Таким образом, аретея — тип практики, имеющий философское и научное (теоретическое и экспериментальное) основание. Большинство современных гуманитарных практик основывают свое право на существование либо своей практической эффективностью, не заботясь о том, что по сути они делают, не заботясь о границах своей применимости и возможных негативных последствиях, либо указанием на всеобщность используемой модели, совершая такую методологическую ошибку как отождествление частной теоретической модели с онтологической. Такая ошибка совершается, например, в психоанализе, который свою первоначальную модель невроза превратил в модель всего человека и даже человечества. В виртуалистике на базе единого онтологического представления может быть построено множество частных теоретических (научных) моделей, каждая из которых (будучи экспериментально верифицированной) соответствует определенной сфере практики. Большая же часть современных гуманитарных практик не утруждает себя работой по проведению процедур верификации (доказательства истинности) и фальсификации (указания границ применимости), поскольку не озабочены своим научным и философским обоснованием. В случае аретеи философское и научное обоснование обеспечивает эффективность практических действий. В этом смысле, проводя критическую работу относительно аретеи, нельзя ограничиваться указанием лишь 13 Н. Носов 193
на какие-то ее отдельные моменты, а необходимо подвергать анализу всю виртуалистику как целостный подход, увязывающий в себе блок философских, научных и практических знаний. Точно также, если проводить аналогии между аретеей и другими видами практической работы, то необходимо рассматривать не только сходство и различие отдельных процедур, но и их философские и научные основания. Одна из сложностей понимания того, что такое аретея, заключается в том, что сама категория виртуальности является относительной. Она определяется через сопоставление с категорией константности: то, что является виртуальным, определяется тем, что берется в качестве константной реальности. Например, для мануальной терапии константной реальностью является опорно-двигательный аппарат. Скажем, кардиолог будет искать причину сердечной боли в сердце и лечить эти боли станет лекарствами, действующими на работу сердца. Для него полагание причины боли в зажатости мышц спины или сдвиге позвонков — это трансцендентный выход за рамки своей реальности. Но с другой стороны, для мануального терапевта такой же трансцендентной реальностью является переход в сферу психических образов. Виртуальный переход дает возможность сделать разрыв бесконечности причин в рамках одной и той же реальности. В этом смысле в аретее надо различать виртуальную и константную реальность и знать, что всегда есть возможность перехода в виртуальную реальность более высокого уровня. Аретея не имеет предметной отнесенности, так же как и виртуалистика. Аретея может быть применена во всех сферах жизни человека. Таким образом, аретея — это не метод, не методика, а тип практики, в рамках которого могут применяться разные способы работы. Аретея — область практики работы с виртуальными объектами: консуеталами, виртуа- 194
лами и собью. Слово «виртуальный объект» в данном случае означает любой фрагмент виртуальной реальности, или отдельную виртуальную реальность, или совокупность виртуальных реальностей — то, что берется в качестве предмета оперирования (исследования, трансформации, развития и т.д.). Термин «аретея» имеет два смысла. Первый — тип практики, практическая часть виртуалистики, второй — собственно практическое воздействие. Надо отметить, что в полисемантичности слова нет большого недостатка. Например, термин «терапия» означает и раздел медицины, и конкретный способ лечения заболевания. Для обозначения того человека, который осуществляет аретею, можно использовать слово «аретевт» (хотя не менее правильным было бы использование и слова «артист» или «виртуоз», но они уже заняты). Для обозначения того человека, с которым имеет дело аретевт, тоже имеет смысл ввести специальный термин — аретент. В практической психологии нет адекватного термина для обозначения человека, на которого оказывается воздействие. Есть только термины «пациент» и «клиент». Но термин «пациент» имеет очень сильные медицинские коннотации и предполагает, что психолог- практик осуществляет процедуры лечения, что подразумевает, что «пациент» — человек в каком-то смысле больной. Термин «клиент» означает, что этот человек получает какую-то услугу (лечебную, консультационную и т.п.) от другого человека и должен за эту услугу заплатить. Поскольку термин «клиент» подразумевает товарно-денежные отношения с четкими денежными эквивалентами, он в принципе является неадекватным для обозначения типа психологической практической работы. Можно выделить три вида аретеи: аттракция, девир- туализация и синомия. Аттракция имеет целью привлечь внимание к аномичному элементу, когда нарушенный процесс протекания деятельности отражается в са- 13* 195
мообразе как нормально протекающий, т.е. произошло рассогласование процессов в образе и самообразе. Примером аттракции являются способы борьбы с консуе- тальными ошибками. Девиртуализация направлена на лишение аномичного образа статуса виртуальности. Примером девиртуализации являются способы борьбы с алкоголизмом. Синомия направлена на согласование виртуальных реальностей — как элементов внутри одной реальности, так и разных реальностей — между собой. Примером синомии являются способы борьбы с отклонениями психического развития ребенка. Само слово «синомия» состоит из двух частей: греческое «син», означающее «согласование, соучастие, сопричастность», и греческое «номос» — «обычай, закон». Следует отметить, что древние греки понимали слово «закон» не как «закон природы», а как установление некоторого правила поведения. В этом смысле «синомия» означает «согласованность сосуществования». В каждом конкретном случае могут быть использованы все три вида аретеи. Рассмотрим два примера аретеи. Работа с виртуальной реальностью — синомия виртуальной реальности телесности (из опыта работы психолога Т.В.Носовой). «Аня шести с половиной лет, скованна, молчалива, послушна. Если что-то сделала не так или сделала что- то, потребовавшее от нее усилия, то произносит тихое «умп-с-с», вжимая голову в плечи. Интеллектуальные процессы развиты ниже, чем это должно быть в шесть лет: сложности в продолжении логического ряда; общее понятие группе предметов дать не может; не может пересказать событие. С воспроизведением образца не справилась, повтор даже приблизительно не напоминал отдельных линий образца. Задание «виртуальный лабиринт» выполнила неправильно, так, как свойственно детям до пяти лет — не развела реальность нарисованного, придуманного и 196
реального — «перешагнув» границы, заданные на рисунке как невозможные для преодоления. Рисунок человека выполнен на уровне пяти лет: на голове изображены два кружочка ушей и два кружочка глаз; ноги-палочки, туловище — треугольник (платье на человеке); ступни — кружочки; кисти рук — кружочки. Рисунок не раскрашен, не содержит мелких уточняющих деталей, штриховок. В методике «кубики Кооса» выполнила достаточно быстро и успешно первые два задания, третье задание выполнила неверно, тип решения был необычен: четыре кубика разной окраски были приставлены друг к другу без полного соприкосновения друг с другом. Девочка не умеет читать, считать, дичится взрослых, детей, но иногда участвует в играх. При первой встрече (в группе детского сада) была проведена психодиагностика общего уровня развития и психического состояния Ани (результаты которой и приведены выше). Затем состоялось групповое занятие во время которого Аня почти ни одно из заданий не смогла выполнить правильно, в основном просто сидя в кругу детей, сопровождая ответы своим «умп-с-с». Необходимо было приступить к работе с ребенком по коррекции его состояния. Как показывают наблюдения, у Ани не произошло удвоение реальности телесности; существует внешнее пространство, которое вплетает в себя Аню, не позволяя ей выделиться из него, оставляя границы психической реальности телесности диффузными. Порождающиеся объекты психической реальности не воспринимаются Аней как «свои», они могут относиться ею к внешней реальности, которые управляют Аней — заставляют ее, например, о чем-то задуматься, обратить на что-то внимание, и отношение Ани к этим объектам субъективной реальности равносильно отношению к объектам внешней реальности — как к непреодолимым, не имеющим способов управления собой. Аня не имеет возможности управления ника- 197
кими объектами — ни внешними, ни внутренними, не выделяет себя как целое из внешней реальности, не разделяет реальность сознания и реальность телесности. Аретическая задача заключается в том, чтобы создать виртуальную телесность как самостоятельно существующую реальность, что приведет к отсечению явлений внешней реальности, которые оказывают непосредственное воздействие на Аню, и тем самым предоставить виртуальной реальности сознания простор для внутренней, психической жизни. На первое индивидуальное занятие Аня идти не хотела, появились слезы. Но на предложение «пойти порисовать» Аня согласилась. — Что ты хочешь нарисовать? — Петушка. (И продолжает сидеть не шелохнувшись, не беря кисточку в руки. Спустя минуту-две я предлагаю рисовать вместе, вдвоем с ней.) — Давай рисовать море? Я буду рисовать море — и ты рисуй. Я беру кисточку и просто провожу краской волнистую линию. Аня неуверенным движением проводит тоненькую линию, почти повторяя изгибы моей. И так длится минут пять-семь. Цвета берутся каждый раз разные. Со временем Анины движения становятся уверенными, она уже не повторяет мои «волны», а рисует по- своему. Так, соблюдая очередность, мы закрасили лист полностью. Каждый раз время рисования у Ани увеличивается. Это произошло само собой, я не прерываю Аню, пока она сама не остановится. Продолжаем рисовать поверх закрашенных цветов. Краски соединяются, расплываются. Аня начинает специально брать их более мокрой кисточкой, чтобы они смешивались на листе с другими. Вот мы уже по третьему разу закрашиваем лист. Цвета светлые уже почти не получаются — смешиваются с нижними. Во время рисования мы не проронили ни слова. Вдруг Аня берет яркую красную краску и крупными буквами поверх «моря» во весь лист пишет 198
«А Н Я». И поднимает на меня глаза. Возникает пауза. Становится понятно, что Аня закончила работать. Вдруг она говорит: «Можно я возьму это с собой?» На этом же занятии мы поиграли с Аней в «пальчики» (упражнения пальчиковой гимнастики, с рифмованным сопровождением). Аня удивленно и со страхом старается повторять движения, но ей это не очень удается, мелкая моторика плохо развита. Следующее групповое занятие состоялось через два дня и показало, как изменилась Аня. Она не пропустила выполнение ни одного задания, и выполнение было хорошим. Во время занятия были видны ее глаза, поднятая голова, радость. Занятие было направлено на овладение образом тела, оно состояло из упражнений с фиксацией на движениях частей тела, из ритмических хлопков и т.п. Аня прекрасно справлялась с их выполнением. Аня сама попросилась еще «порисовать». Конечно, Аня и прежде рисовала, в том числе и на занятиях в детском саду. Но рисование в детском саду в основном направлено на изображение (правильное!) объектов и событий внешней реальности и имеет другие психологические основания и инструментарий — объект берется и «реально» воспроизводится. На наших занятиях в процессе рисования состоялось творение мира, из хаоса, сквозь стихию неопределенного произошло оформление и выделение субстанции обособленного существования вне всего окружающего мира — появилась телесная собь. На втором индивидуальном занятии Аня сразу взяла инициативу в свои руки. Она нарисовала не только линии, но и геометрические фигуры, домик, человека; активнее смешивала цвета, нарисовала рамочку по краю листа. Опять лист перезакрашивался дважды. В конце концов, Ане удалось темный уже тон красок на листе, ««черноту», превратить в светлый тон. Затем снова — пальчиковая гимнастика У Ани появилась за эту неделю способность управления пальчиками. 199
Затем проведено упражнение на релаксацию. Аня закрыла глаза, но ей никак не удавалось расслабить руки. Она брала мою расслабленную руку, «управляла» ею, затем я делала то же с ее рукой — и Аня научилась расслаблять тело, сидеть замерев, расслабившись, с закрытыми глазами. При этом я держала свою руку у нее на голове. На следующем групповом занятии произошло следующее. Дома дети выучили русскую приговорку, в которой Зима в образе злой Бабы-Яги убегает от Весны. На занятии я предложила детям, рассказывая эту приговорку, «показать как в театре» все происходящее в ней. Удивительно, но из десяти детей удалось лишь двоим, в том числе Ане, показать очень точно, интересно, с мимикой и пантомимой. Упражнение на концентрацию дыхания и сосредоточение Аня прекрасно выполнила. За относительно короткий промежуток времени — две недели — произошла синомия виртуальной телесности. Произошло собирание собственного — Аниного — пространства под ее собственное управление. Аня освободилась от своей растворенности в окружающем внешнем пространстве. Только теперь можно и нужно заниматься обучением, наполнением виртуальной реальности сознания знаниями. Спустя две недели состоялась запись детей в первый класс. По предварительным единодушным прогнозам воспитателей, Ане либо предложат походить в детский сад еще год, либо зачислят в класс коррекции. Аня же при записи в школу продемострировала низкую готовность к школе, но хорошие потенциальные способности ^обучению и была зачислена в обычный класс» (Т.В.Носова). В этом примере достаточно четко описана процедура синомии фрагментов виртуальной реальности телесности ребенка в целостную самостоятельную — синомич- ную — телесную собь. 200
Работа с виртуальным образом — девиртуализация образа (из опыта работы мануального терапевта В.В.Миронова). Проводя совместно с мануальным терапевтом В.В.Мироновым теоретический, на базе теории психологических виртуальных реальностей, анализ практики мануальной терапии, мы пришли к выводу, что в основе многих случаев заболевания опорно-двигательной системы лежит нарушение виртуального образа тела. Можно предположить, что существует физиологический самообраз тела человека, в котором представлены все органы и системы человека. То, что представлено в этом физиологическом самообразе тела человека, можно назвать виртуальным телом. Соответственно, органы виртуального человека являются виртуальными органами (телесными виртуальными образами). Примером функционирования виртуального органа является фантомная боль — боль в несуществующей части тела. Полага- ние существования телесного виртуального образа объясняет случаи возврата болезни после, казалось бы, успешного ее излечения — поскольку в медицинской практике лечением образов, естественно, не занимаются и поэтому оставляют у пациента нарушения в виртуальном теле, эти нарушения восстанавливают болезненное состояние организма. «Женщина 39 лет пришла на прием с жалобами на боль в спине, поясничном отделе на протяжении 2,5 лет. Последние 6 месяцев снимала боль только за счет сильнодействующих анальгетиков либо новокаиновой блокадой; последнее время ей 5 раз кололи промедол. Часто плачет, нарушен сон, плохой аппетит, конфликтна с окружающими. Врачам не верит. Пришла на прием по рекомендации своей подруги, сын которой имел очень заметное искривление позвоночника, которое теперь у него с нашей помощью исправлено. Говорить о собственном ожидании результата не хочет, так как ни во что не верит. 201
После обследования ее спины и поясницы выявлено наличие развивающегося остеохондроза и очень большое мышечное напряжение в мышцах спины, нарушение расслабленного дыхания (выдох происходил с придыханием). Я предложил ей поработать со своим воображением (через представление своего тела и его возраста). После традиционного растирания, вибрирования и успокаивающего поглаживания попросил женщину закрыть глаза и просматривать свое тело в возникающем образе. При прикасании моих рук по уровню плеч, с ее слов, возник образ себя в возрасте 19-21 года, при этом она увидела себя в другом платье и тут же сказала, что руки стали теплыми. При проведении руками по боковым мышцам спины и бедер и до ступней ног женщина сказала, что она увидела себя в 10-12-летнем возрасте, и сразу вспомнила, что ее пытались изнасиловать в школе; при этом ноги имели разницу в возрасте — правая нога была на 5 лет старше левой, и еще — будто она в сапоге. Дальше я стал менять позиции поглаживающих рук: если одна рука поддерживала контакт с левой верхней частью тела, то другая в это время поглаживала правую ногу от бедра к стопе и обратно. Первую минуту я почувствовал руками, как мышцы тела будто налились напряжением. Тогда я спросил: «Что получается с образом?» — Она ответила, что напряженно ищет образ и не может явно себя представить. Я продолжил еще одну минуту производить поглаживания, также меняя положения рук. Через 45 секунд я явно почувствовал и увидел как тело моментально расслабилось. Я сразу спросил: «Как поживает образ»? Она мне ответила: «Сейчас я вижу себя 17-летней девушкой, загорающей на пляже в Сочи, мое тело очень расслаблено и спокойно». Я похвалил ее и попросил перевернуться на спину. На ее лице возникла тревога, которую я попробовал снять, сказав ей: «Теперь можно тревожиться за свой образ, так как Вы не знаете, что будет дальше». Ей не захотелось тревожиться, а захотелось узнать, что будет 202
дальше. Я попросил продолжать работать со своим воображением и образом своего тела, уделяя расслабляющему выдоху большое значение. Она попробовала 2-3 раза сознательно дышать расслабленно. Я продолжил поглаживания туловища: по центру грудной клетки и животу до пупка. В этот момент женщина выразила сильное удивление и сказала, что почувствовала, как молодой возраст спины стал распространяться по всему телу, а старый возраст стал словно вытекать из нее, при этом ноги стали совершенно расслабленными и она даже почувствовала биение пульса в подушечках пальцев ног. На вопросы о самочувствии отвечает, что ничего не болит. Я попросил ее подняться, что она очень легко сделала и сразу сказала, что что-то такое произошло, что как-то по другому чувствует свое тело. На боли не жаловалась. Через 2 недели я узнал от нее по телефону о том, что боли все прошли, она прекратила употребление лекарств. И, что интересно, — эта женщина потеряла 8 килограммов веса, до нашей встречи она имела II степень ожирения» (В.В.Миронов). Этот случай показывает, что чисто медицинский подход к болезни укладывается в схему ««сущность — явление»: есть боль и есть физиологический механизм этой боли. Лечение заключается в регуляции этого механизма — использовании анальгетиков и новокаина. Нарушения сна, аппетита, психологические изменения рассматриваются врачами как артефакты — последствия физиологической боли. В.В.Миронов как квалифицированный мануальный терапевт обнаружил механизмы более высокого уровня: остеохондроз, постоянное мышечное напряжение, нарушенное дыхание. Традиционная мануальная терапия заключается в снятии этих причин: вправить позвонки и снять мышечное напряжение. Но, как показывает практика мануальной терапии, даже после эффективного ле- 203
чения болезнь часто возвращается без всяких видимых причин (явление возвратности аномии). Аретея в данном случае заключается в том, что аре- тевт включил в свою работу аномичный виртуальный телесный образ аретента. Этот аномичный образ и приводит к возвращению аномии. Актуализация виртуального образа у аретента и девиртуализация его, наряду с собственно мануальным воздействием, обеспечивает эффективную аретею. Девиртуализация аномичного образа приводит, к нормализации функционирования других физиологических систем организма, что выразилось в регуляции обменных процессов. В аретее очень важна процедура «заполнения пустоты». Дело в том, что при работе с виртуальным аномич- ным органом происходит не трансформация этого органа в нормальный, здоровый орган, а элиминация аномии, уничтожение аномичного органа. И, как показывает практика, нормальный виртуальный орган активизируется не сразу, а постепенно, со временем. А поскольку процедуры аретеи, как правило, достаточно кратковре- менны, то константное тело не успевает за время аретеи перестроить свое функционирование с аномичного режима (соответствующего аномичному органу) на нормальный. Поэтому эффективный результат аретеи со временем может исчезнуть, поскольку константное тело, привыкшее функционировать в аномичном режиме, воспроизводит аномию. Таким образом, в виртуальной реальности образуется пустота, когда уже нет аномичного виртуального органа и еще нет нормального виртуального органа. Чтобы аномия не возобновилась, необходимо заполнить эту пустоту образом здорового органа. Именно поэтому В.В.Миронов дал аретенту нормативный образ тела (образ самой себя в 17 лет). Заполнение пустоты необходимо, чтобы анимировался (ожил) свой собственный виртуальный орган, адекватно включенный в систему виртуального тела.
КОНСУЕТАЛЫ Во втором разделе приведены примеры виртуальных исследований. Исследованы три типа виртуальных объектов: консуеталы, виртуалы и собь. Исследование кон- суеталов представлено исследованием ошибок человека, исследование виртуалов — алкогольной и мортальной зависимости, исследование соби — генезиса виртуальных реальностей в онтогенезе человека. ПОНЯТИЕ ОШИБКИ В современной психологии ошибки человека — такое же маргинальное явление, как психологические виртуальные реальности. И как виртуальные реальности пытаются объяснить через какое-либо известное явление (стресс, функциональное состояние, творчество и т.п.), так и ошибки объясняют через какие-либо уже известные механизмы: неадекватности ассоциаций, мышления, обучения и т.д. В этом разделе мы решаем двуединую задачу, описание структуры изучения психологических виртуальных реальностей на материале консуеталов и описание структуры изучения ошибок человека-оператора. И поскольку механизмы рассматриваемого типа ошибок будут виртуальными, то эти два описания объединяются в одно. Как в случае с виртуальными реальностями, так и в случае с ошибками залогом продуктивности исследования является четкое определение области исследований. Прежде всего, об ошибке человека можно говорить лишь в том случае, если он обладает свободой воли. В противном случае его действие будет вынужденным, за 207
которое он ответственности не несет. Действие является вынужденным в том случае, когда свобода у человека отнята и он поступает по принуждению, например, или по прямому приказу, или в соответствии с буквой инструкции, хотя лично он может быть не согласен с приказом или считать, что в данной ситуации лучше отступить от параграфов инструкции. Но и при наличии свободы воли далеко не любое отклонение является ошибкой. Свобода личности предполагает, что у человека есть альтернативные варианты, каждый из которых приводит к определенному результату. Ориентируясь на тот или иной исход, человек и делает выбор, проявляя тем самым свою свободу личности. Если у человека нет свободы личности, т.е. он не знает, к чему приведет то или иное его действие, то его действие будет пробой. Человек совершает пробы, когда у него нет четкого представления о ситуации и он пытается с помощью пробных действий уточнить представление о ней. Для того чтобы делать ответственный выбор, т.е. при наличии свободы воли и личности, человек должен понимать, осознавать связь своих действий с результатом, т.е. должен обладать свободой сознания. Есть ситуации, в которых отсутствует свобода сознания. Такое бывает в двух случаях. Первое — когда ситуация просто не поддается пониманию, например, самолет находится в критическом режиме полета, для которого неизвестны законы его поведения; поэтому летчик просто не знает, к чему приведет то или иное его действие. Рационального основания для выбора нет. Второе — когда человек утрачивает способность осознания: либо само сознание находится в критическом состоянии, как бывает, например, при гипоксии, либо человек просто теряет сознание. Когда человек не обладает свободой сознания, его действия становятся спонтанными, нерегулируемыми им самим; исход ситуации при этом зависит от того, повезло или не 208
повезло. Ответственность за исход таких ситуаций несет не человек, совершивший неверное действие, а тот, по чьей вине человек оказался в этой ситуации (может быть, он и по своей инициативе оказался там). Итак, при отсутствии свободы воли, личности и сознания действие является либо вынужденным, либо пробой, либо спонтанным. Очевидно, ни то, ни другое, ни третье нельзя считать ошибкой. Но и при наличии указанных свобод, если у человека нет физической, телесной возможности совершить требуемое действие, например, когда он связан или парализован, его бездействие или неадекватное действие является не ошибкой, а недействием относительно требуемого действия. Но бывают и такие случаи, когда человек знает, что делать, но ему для этого не хватает силы воли, целеустремленности. Например, в лобовой атаке у него раньше сдали нервы, чем у противника. Это не ошибка, а слабоволие, т.е. неправильное действие при наличии свободы воли. Если поведение осуществляется в известной ситуации, т.е. человек знает, что и как делать правильно и к чему приведет его неправильное действие, и, тем не менее, совершает его целенаправленно, то это не ошибка, а преступление (злодейство, вредительство), т.е. неправильное действие при наличии свободы воли и сознания. Например, второй пилот видит, что командир ошибается, но не поправляет его, желая таким образом «наказать» командира. Бывает так, что человек не знает, что ситуация изменилась, и руководствуется неверным представлением о ней, например в случае несигнализируемого отказа какой-либо системы самолета или в случае ошибки другого члена экипажа. В таком случае действие будет не ошибкой, а заблуждением, т.е. неправильным действием при наличии свободы воли, личности и сознания. Если у человека есть и телесная свобода, т.е. ему ничто физически не препятствует совершать правильное 14 Н. Носов 209
действие, но он, тем не менее, его совершает, поскольку не умеет его делать, то это будет неумением. Таким образом, чтобы неверное действие можно было считать ошибкой, нужно чтобы человек, совершивший это действие, обладал свободой воли, личности, сознания и телесности (иначе это действие является вынужденным, пробующим, спонтанным или недействием); при этом (при наличии свободы воли, личности, сознания и телесности) человек должен иметь достаточную силу воли выполнить действие правильно (иначе это будет слабоволием), иметь личное намерение выполнить действие правильно (иначе это будет преступлением), иметь знания о том (осознавать), что является правильным действием (иначе это будет заблуждением), и физически уметь выполнять действие правильно (иначе это будет неумением) Такое определение ошибки делает природу ошибки виртуальной, поскольку переводит механизм ошибки в иную, виртуальную, реальность, где относительно константной реальности нет проблемы свободы и несвободы совершения действия. Для определения того, какого вида действие совершено, необходимо провести расследования данного конкретного инцидента. Для однозначной квалификации отклонения в деятельности ее необходимо описать в трех планах: нормативном, поведенческом и виртуальном плане. Нормативный план отражает, чтб должен делать человек в данной ситуации его деятельности, причем, в этом плане фиксируются не только внешние компоненты реальной деятельности, но и внутренние, выраженные, например, в таких требованиях инструкции, как «убедиться», «сопоставить значения» и т.д. В поведенческом плане выявляется, какие действия (двигательные и умственные) реально совершал человек в данной ситуации (к умственным действиям отно- 210
сятся следующие: «подумал», «показалось», «вспомнил» и т.д.). В виртуальном плане выявляется содержание самообраза — что человек переживал, осознавал в момент выполнения исследуемого акта деятельности, как его себе представлял. ПОСАДКА САМОЛЕТА НА ФЮЗЕЛЯЖ Описание нашего подхода к ошибкам будет существенно неполным, если мы не оговорим методическую сторону нашей исследовательской процедуры. В соответствии с задачей настоящей работы, она включает четыре логических этапа. На первом этапе предметом анализа должны стать ошибки в конкретной профессиональной деятельности. В соответствии с введенным выше представлением, полноценное исследование ошибочного акта необходимо предполагает движение одновременно в трех планах. Суммируя описания нормативного, поведенческого и виртуального планов деятельности, мы получим возможность наиболее адекватной «реконструкции» происшедших инцидентов, связанных с совершением ошибок. Наиболее полные и непротиворечивые описания и составят эмпирический материал нашего исследования. Следующим этапом на пути изучения ошибок должно быть объяснение фактов появления таких ошибок путем их интерпретации в терминах теоретических схем. Третий этап исследования — экспериментальная проработка результатов, полученных на предыдущем этапе. Доказательством возможности использования тех или иных представлений не исчерпывается основное содержание собственно научного подхода к разработке той или иной проблематики (в данном случае к исследованию и разработке мер предупреждения ошибок). Не ме- 14* 211
нее важно продемонстрировать достаточность и необходимость предложенных механизмов для объяснения и борьбы с ошибками такого рода. Интерпретация эмпирических случаев совершения ошибок в терминах теоретических схем позволяет представить их как определенную эмпирическую закономерность. Доказать же необходимость и достаточность выделенных таким образом явлений может эксперимент. Очевидно, что для статистически редких, спорадических ошибок возможен только лабораторный эксперимент, имитирующий существенные условия возникновения таких ошибок. Эти условия, в свою очередь, определены исходной концептуальной схемой^ Сама воспроизводимость тех или иных эмпирических явлений в имитирующем лабораторном эксперименте будет демонстрацией достаточности этих условий для появления тех или иных ошибок. Их необходимость может быть доказана, если появление ошибок будет связано с изменением этих условий в ту или другую сторону, т.е. их управляемостью в эксперименте. И, наконец, четвертый этап нашей работы — разработка мер борьбы с ошибками определенного типа. Она может непосредственно опираться на результаты экспериментальных исследований, так как возможность управления частотой появления ошибок прямо указывает на меры борьбы с ними. Таков общий методический план нашей работы. Описание инцидента Как говорилось выше, при расследовании инцидента необходимо получить его описание в трех планах: нормативном, поведенческом и виртуальном планах. Описание в отношении своей полноты должно быть таким, чтобы можно было обоснованно утверждать, име- 212
ла ли место ошибка и если имела, то в чем она заключалась — в этом, собственно, и состоит цель первого этапа исследования ошибок. Получение описания инцидента — задача чисто практическая: надо получить описание, используя все имеющиеся у исследователя способы и средства. Задача исследователя всегда усложняется тем, что любая, даже самая простая, процедура в профессиональной деятельности имеет свои особенности и «хитрости» выполнения, которые практически невозможно с «любительской» точки зрения заметить. Преодолеть эту трудность можно лишь достигнув полного знания и понимания той профессиональной ситуации, которая является предметом анализа, т.е. понимания того, что и почему надо делать в данной конкретной ситуации и того, что и почему данный человек-профессионал в этой ситуации сделал. Такое понимание дает возможность свободного общения с профессионалами (на языке исследуемой профессии) по поводу исследуемой ситуации. Как этого достичь — это проблема каждого конкретного исследователя. Профобучение, наблюдение, опрос, работа на тренажере, работа на реальном оборудовании — вот далеко не полный набор возможных методов. Такое «овладение» профессией необходимо как для получения нормативного описания (в связи с тем, что соответствующие инструкции и описания неполны, рассчитаны на.уже подготовленного профессионала), так и для получения описания поведенческого и виртуального планов. Нормативный план. При заходе на посадку в определенной точке траектории полета (примерно за 6 минут до приземления) бортмеханик по команде командира корабля выпускает шасси. Выпуск шасси включает несколько процедур. Бортмеханик должен: 213
— поставить фиксатор стопорения тумблера «Шасси» в положение «На выпуск»; — перевести тумблер «Шасси» из положения «Нейтрально» в положение «Выпуск» (при этом на пилотаж- но-посадочном сигнализаторе гаснут красные сигнальные лампы и через несколько секунд загораются зеленые сигнальные лампы); — убедиться в том, что загорелись зеленые сигнальные лампы на пилотажно-посадочном сигнализаторе; — удерживать тумблер «Шасси» в положении «Выпуск» в течение еще 5 секунд после того, как загорятся зеленые сигнальные лампы, затем перевести его в положение «Нейтрально» и застопорить фиксатором; — доложить командиру корабля, что шасси выпущено. Командир корабля должен лично проверить положение шасси по сигнальным лампам пилотажно-посадоч- ного сигнализатора. На посадке иногда бывает нужно быстро снизить скорость самолета с полетной до посадочной, а для этого надо уменьшить обороты двигателя с помощью рычагов управления двигателями (РУД). Если убрать обороты ниже определенного значения при невыпущенном шасси, то автоматически включается дополнительная сигнализация: звучит электросирена, напоминая о необходимости выпустить шасси, и на пилотажно-посадочном сигнализаторе (ППС) загорается красным светом миниатюрное табло «Выпусти шасси». Однако, иногда в полете приходится значительно «сбрасывать» скорость до выпуска шасси, что вызывает включение сирены. Сирена в этом случае не несет специфической информационной нагрузки и только мешает экипажу работать, поэтому предусмотрена специальная кнопка, позволяющая отключать звуковую сигнализацию. Инцидент I: поведенческий и виртуальный планы. В тот момент, когда командир корабля дал бортмеханику команду выпустить шасси, приборы моторной 214
группы показали «всплеск» параметров. Получив команду, но не успев ее выполнить, бортмеханик перешел к выполнению другой процедуры — контролю параметров работы двигателей. Но ничего серьезного не произошло, приборы «успокоились». Убедившись в исправной работе двигателей, бортмеханик не возвратился к процедуре выпуска шасси и, не доложив командиру корабля по поводу шасси, приступил к выполнению других своих штатных функций: контролю работы других систем самолета и подготовке к выполнению следующей штатной команды. Командир корабля, так и не получив доклада, но зная, что шасси должно быть выпущено, спросил у бортмеханика: «Шасси выпущено?» — на что бортмеханик уверенно ответил: «Шасси выпущено». «Я настолько был уверен в себе, — говорил бортмеханик впоследствии, — что не мог допустить мысли, что что-то сделал неправильно». Сигнальные лампы положения шасси и табло пило- тажно-посадочного сигнализатора сработали исправно, звуковая же сигнализация незадолго перед тем была отключена на снижении при сбрасывании скорости полета Посадка была осуществлена на фюзеляж. Факт посадки на фюзеляж первоначально вызвал у бортмеханика и других членов экипажа предположение о неисправности механизма шасси. И только через некоторое время они обратили внимание на огни ППС, соответствующие убранному шасси. Это и привело к пониманию того, что на самом деле шасси не было выпущено бортмехаником. Итак, невыпуск шасси обусловлен уверенностью бортмеханика в том, что шасси он выпустил, а не «забыванием» или «халатностью». Поэтому он и не смотрит на пилотажно-посадочный сигнализатор, чтобы проверить себя (ведь зачем перепроверять то, в чем уверен?). По этой же причине игнорирует табло «Выпусти шасси». Следовательно, означение данной ошибки как 215
«пропуск», как это обычно делается, есть фиксация лишь внешнего плана деятельности (бортмеханик не осуществил очередной штатной процедуры — не выпустил шасси), во внутреннем же плане нет пропуска — бортмеханик не совершает эту процедуру, поскольку уверен, что уже совершил ее. Явление уверенности в выполненности на самом деле не совершенной процедуры называется «феноменом выполненности» (Носов, 1990). Инцидент 2: поведенческий и виртуальный планы. Экипаж осуществил все процедуры, необходимые для приземления. Перед приземлением с «земли» была подана команда уйти на второй круг. Командир корабля скомандовал бортмеханику: «РУД-100. Убрать шасси». Бортмеханик, глядя на приборы, указывающие положение РУД, перевел рычаги в положение «100» и, не отрывая взгляда от приборов, перевел тумблер «Шасси» в положение «Убрано». Непосредственно после переключения тумблера «Шасси» бортмеханик не мог проконтролировать положение шасси по световой сигнализации — она срабатывает лишь через несколько секунд после задействования тумблера. Позднее, когда световая сигнализация положения шасси должна была уже сработать, бортмеханик не обратился к этой сигнализации, так как был полностью занят наблюдением по приборам за работой двигателей. Необходимость непрерывного контроля за работой двигателей была обусловлена тем, что на максимальном режиме работы наиболее вероятен их отказ и при малой высоте полета требуется мгновенная «обработка» отказавшего двигателя. О выполнении команды бортмеханик не доложил. Итак, самолет ушел на второй круг с убранным шасси. Следует отметить, что по инструкции экипаж должен убирать шасси при уходе на второй круг. Фактически же это делается по разным причинам не всегда. По- 216
этому на втором круге командир корабля, памятуя о том, что бортмеханик об уборке шасси не докладывал, не дал команды на выпуск шасси, а лишь спросил на всякий случай: «Шасси выпущено?» Сам он лично, несмотря на соответствующее требование инструкции, положение шасси не проверил, так как был целиком занят пилотированием: посадка — самый напряженный этап в полете. Бортмеханик на вопрос командира уверенно отвечал: «Шасси выпущено», — будучи твердо убежден в том, что при уходе на второй круг он шасси в этот раз не убирал. В результате самолет приземлился на фюзеляж. Так же как и в инциденте 1, сигнальные лампы положения шасси и табло пилотажно-посадочного сигнализатора сработали исправно, а звуковая сигнализация была отключена. И точно так же факт посадки на фюзеляж вызвал сначала предположение о неисправности механизма шасси, и только потом была осознана совершенная ошибка. Итак, невыпуск шасси обусловлен, как и в инциденте 1, не «забыванием» или «халатностью», а ошибочной уверенностью. Но, в отличие от инцидента 1, бортмеханик уверен не в том, что шасси он выпустил, а в том, что не убирал его при уходе на второй круг, т.е. если в первом случае бортмеханик считает реально не совершенную процедуру выполненной, то во втором случае он считает реально совершенную процедуру не выполненной. Явление уверенности в невыполненности на самом деле совершенной процедуры называется «феноменом невыполненности» (Носов, 1990). Следует отметить, что феномен невыполненности был открыт нами экспериментально. Дело в том, что когда мы приступали к изучению авиационных происшествий, мы ничего не знали о случаях посадки на фюзеляж при невыпуске шасси на посадке, поскольку такие случаи не описаны в литературе и никто из летчиков об 217
этом нам не рассказывал. Но в эксперименте по моделированию феномена выполненности был обнаружен и феномен невыполненности. Тогда мы провели специальное расследование и нашли летчика, который совершил именно такую ошибку; о таких случаях вспомнили при целенаправленном опросе и другие летчики. При анализе ошибок летчика нами был описан и исследован еще один виртуальный феномен — «феномен неразличения», заключающийся в том, что человек оперирует с одним предметом, будучи глубоко убежденным, что оперирует с другим предметом, например, отключает правый двигатель самолета, считая, что отключает левый, загоревшийся, двигатель (Носов, 1990). Теоретическая модель ошибки Основные усилия психологов направлены на выяснение того, почему летчик совершил неверное действие, и фактически никто не задается вопросом, почему он не осознает, что совершает неверное действие и, более того, игнорирует сигнализацию, специально предназначенную для информирования о совершении ошибки. Опишем теоретическую модель, предназначенную для объяснения феноменов выполненности и невыполненности. Эта модель рассматривает процесс индивидуальной деятельности как постепенное, поочередное выполнение различных частей плана деятельности, предусмотренных ее нормативной структурой. Тогда в каждый момент процесса индивидуальной деятельности всякая единица плана может находиться в одном из трех состояний: не выполнялась, выполняется, выполнена. Каждому из этих нормативных состояний соответствует особое состояние: намерение — переживание невыполненности, актуальность — переживание выполнения, достигну- 218
тость (результативность) — переживание выполненности, завершенности действия. Прерывание действия приводит к нарушению процесса протекания действия в самообразе, т.е. нарушение консуетальности протекания действия обычно осознается человеком. Ординарная деятельность может быть прервана экстраординарным действием в любой момент. Это прерывание порождает те или иные формы аномичности осуществляемых действий. В принципе аномичность действия должна заставлять оператора вновь возвращаться к прерванному действию, однако, сочетание одного ано- мичного действия с другим аномичным действием может порождать такие комплексы, которые субъективно оказываются полноценными, т.е. псевдодействиями. Псевдодействие приводит к неадекватному переживанию в самообразе осуществляемой деятельности. Так, намерение совершить ординарное действие может быть сопряжено с состояниями актуальности и достигнутос- ти неординарного действия, его прервавшего, и породить уверенность в совершении регламентных процедур. При этом структурная и процессуальная стороны деятельности не нарушаются. Самообраз в таком случае не выходит из консуетального состояния, что и переживается как нормальность протекания деятельности: Таким образом, механизм появления ошибочных актов в случае некоторых видов ошибок представляется нам связанным с образованием псевдодействий, виртуально переживаемых оператором как целостные (т.е. ожидаемые — актуализируемые — достигнутые действия). Псевдодействие есть результат сопряжения взаимно-дополнительных фрагментов из разных смежных действий. Можно сказать, что ошибка есть результат виртуальной полноценности, препятствующей развертыванию, осознанию объективно аномичных операций. Используя понятие «псевдодействие», феномен выполненности можно объяснить следующим образом. 219
Бортмеханик был намерен выполнить процедуру выпуска шасси, но в этот момент был отвлечен на контроль за двигателями. Экстраординарное действие (контроль за приборами) является неполноценным, аномичным действием в деятельности бортмеханика, поскольку оно неожиданно и не координировано планом ординарной деятельности. У бортмеханика нет намерения его осуществить. Но зато это действие имеет полноценную фазу достигнутости: бортмеханику очень важно зафиксировать, что с двигателями все в порядке, все нормально. Таким образом, можно констатировать наличие условий для образования псевдодействия: есть состояние намерения по отношению к одному действию (выпуск шасси) и есть состояние актуальности и достигнутости по отношению к другому действию (контроль работы двигателя). Сопряжение этих фрагментов приводит к образованию формальной целостности выполненной деятельности и, соответственно, отсутствию разрывов в самообразе, что и создает субъективное ощущение правильности протекания деятельности. Вследствие этой уверенности в правильности выполненных действий бортмеханик и не обращается к объективным показаниям пилотажно-посадочного сигнализатора Неэффективность же самого пилотажно-посадочного сигнализатора определяется характеристиками его сигнала Дело в том, что основные сигнальные лампы и дополнительное микротабло не являются в достаточной степени «привлекательными», аттрактивными: их красный свет на фоне общей красной подсветки приборной доски создает ощущение, что все в порядке (тем более что красные лампы пилотажно-посадочного сигнализатора, показывающие, что шасси убрано — т.е. норму — горят во время всего полета). Сирена же была отключена при уменьшении скорости полета еще на этапе снижения. 220
Феномен невыполненности, используя понятие «псевдодействие», можно объяснить следующим образом. Так как в ситуации взлета или ухода на второй круг процедуры «РУД-100» и «уборка шасси» в нормативном плане связаны и во времени следуют одна за другой, а двигательный состав этих процедур весьма прост, то они фактически рассматриваются бортмехаником как одна процедура. Учитывая это, а также принимая во внимание, что в рассматриваемом инциденте бортмеханик был «поглощен» наблюдением за работой двигателей, можно утверждать, что в данной ситуации для процедуры уборки шасси не формировалось самостоятельное, отдельное намерение — оно подразумевалось в составе сложного акта. Непредставленным оказалось и переживание достигнутое™, которое выпало по следующим причинам. Реальное положение шасси определяется не по положению тумблера «Шасси», а по цвету огней на пилотажно-поса- дочном сигнализаторе. Цвет огней считается показателем истинного положения шасси. О значении цвета огней говорит тот факт, что о выполнении команды на уборку или выпуск шасси бортмеханик чаще всего докладывает, указывая не только на выполнение команды («Шасси выпустил»), но и на цвет огней («Шасси выпустил — горят зеленые»). Так как в описываемом инциденте бортмеханик к пилотажно-посадочному сигнализатору при уходе на второй круг не обратился, то, значит, контроль выполнения процедуры уборки шасси он не осуществил и, следовательно, не могло быть переживания достигнутое™. Таким образом, переживание процедуры уборки шасси было аномичным, неполноценным. Но в виртуальном плане формальная структура деятельности, выполненной бортмехаником, не нарушена. Имеется состояние намерения по отношению к процедуре «РУД-100», за которым следует состояние актуальности, а за ним — со- 221
стояние достигнутое™. Правда, состоянию актуальности соответствуют два разнородных акта, но за счет того, что один из них не представлен самостоятельным переживанием намерения и достигнутое™, происходит соединение, сопряжение двух действий в одно. Образуется псевдодействие, которое переживается как действие «РУД-100», выполнение же процедуры уборки шасси в переживании не представлено. Отсутствие переживания выполнения процедуры осознается как неосуществление этой процедуры. Поэтому бортмеханик, когда командир корабля обращает его внимание на шасси, отвечает: «Шасси выпущено», так как уверен, что не убирал шасси при уходе на второй круг. Экспериментальный анализ ошибок Наложение общей теоретической схемы на эмпирический материал явилось, по сути дела, первым шагом на пути ее верификации. Вторым шагом на этом пути является проведение экспериментальных исследований выявленных эмпирических феноменов, т.е. проверка истинности гипотетических утверждений в контролируемых условиях. Так как в силу самого характера изучаемых явлений проведение исследований по типу «естественного» эксперимента невозможно, эти исследования строились по типу лабораторной имитации реальных ситуаций. Экспериментальное исследование преследовало решение двух задач. Первой задачей было доказательство возможности лабораторной имитации феноменов. В связи с этим при создании экспериментальной ситуации имелись в виду два следующих основных требования: 1) имитировать те стороны реальной ситуации, которые существенны (необходимы и достаточны) для проявления изучаемых феноменов с точки зрения гипотезы; 222
2) получить регулярную (не «спорадическую») воспроизводимость изучаемых феноменов. Второй задачей было доказательство возможности целенаправленного управления проявлением изучаемых феноменов и выявление средств их элиминации в качестве прототипа мер по борьбе с соответствующими ошибками. Решение этих двух задач (а фактически — одной, двуединой задачи) мыслилось, таким образом, как средство верификации не только теоретической схемы, но и возможных способов предупреждения ошибок. Согласно гипотезе, внешними условиями возникновения феноменов выполненности и невыполненности являются прерывание процедуры и переключение на выполнение другой процедуры (дистрактора). Тождественность условий возникновения этих феноменов позволила исследовать их одновременно в одной и той же экспериментальной ситуации. Общая методическая схема эксперимента была следующей. Испытуемым предлагалось поочередно выполнить два очень простых задания: рисовать простейшие геометрические фигуры из заданных наборов (отличающихся по типу фигур) на двух разных ли Для того чтобы испытуемые не видели результатов своей работы (не имели внешних «опор»), они «рисовали» пластмассовым стержнем на полиэтиленовой пленке, на которой не оставалось никаких следов (под пленкой находились листы чистой и копировальной бумаги для фиксации результатов выполнения задания). Образец тестового материала ах. ООо □ Пп 223
Каждое задание по отношению к другому выполняло функцию дистрактора. Переход от выполнения одного задания к выполнению другого и т.д. происходил по команде экспериментатора, причем, испытуемый должен был продолжать выполнение ранее прерванного задания только с того места, на котором оно было прервано. Все случаи забываний или сомнений испытуемые должны были фиксировать. Испытуемые работали в выбранном ими самими темпе. При обработке результатов пропуски и повторы учитывались только в тех случаях, когда испытуемые были уверены, что рисовали правильно. Об ошибочной уверенности свидетельствовали как самоотчет испытуемого, так и реакция удивления, которую практически всегда можно наблюдать у испытуемых, когда им предъявляют результаты, содержащие ошибки. Во всех экспериментах участвовали случайно выбранные испытуемые в возрасте от 14 до 45 лет: школьники, рабочие, студенты, бортмеханики самолетов. Серия I. В этой серии экспериментатор задавал испытуемым относительно короткие программы работы по ходу эксперимента. Каждое задание включало лишь два типа фигур, например, для первого листа — «треугольники» и «восьмерки» и для второго — «галочки» и «волны». Испытуемый каждый раз должен был рисовать 6 фигур, по три фигуры каждого типа: большую, среднюю и маленькую. Когда он заканчивал выполнение очередного задания, ему задавались два других типа фигур и т.д. Порядок типа фигур был случайным. На прерывание в первой серии было наложено одно принципиальное ограничение — оно могло происходить только в определенные моменты: либо в момент, когда испытуемый приступал к рисованию первого элемента (еще не начиная его рисовать), либо в момент, когда он 224
только-только кончил рисовать последний элемент задания. В эксперименте приняло участие 56 человек. Общее количество переключений (по всем испытуемым) в этой серии равнялось 2235. Результаты: феномен выполненности имел место в 0,8% случаев, феномен невыполненности — в 0,6% случаев от числа соответствующих («до» или «после») прерываний. При прерывании непосредственно перед выполнением задания или непосредственно после него создается возможность для испытуемого фиксировать место прерывания по состоянию выполненности или невыполненности всего задания, а не элемента — в этих случаях разрыва во внутреннем плане на фрагменты не происходит и, соответственно, псевдодействия не образуются. Во второй серии создавались условия для более частого образования фрагментов псевдодействий. Серия 2. В этой серии испытуемым была задана постоянная программа работы. На каждом листе они должны были в течение всего эксперимента рисовать только два заданных типа фигур (например, на одном листе — только «ромбы» и «квадраты», а на другом — только «крестики» и «галочки»), но циклически, т.е. закончив рисовать все 6 фигур из набора, они должны были рисовать их снова. Прерывание же, в отличие от первой серии, могло произойти в любой момент. В эксперименте участвовало 30 испытуемых. Общее количество переключений составило 1192. Результаты: феномен выполненности наблюдался в 12,1% случаев, феномен невыполненности — в 10,8% случаев от общего числа переключений. Таким образом, число исследуемых феноменов возросло на порядок. 15 Н.Носов 225
В соответствии с гипотезой, феномены образуются при наличии фрагментов — «радикалов» действий, которые, сочленяясь, образуют псевдодействие. Задачей следующей серии была демонстрация того, что с помощью специальной организации деятельности (в частности, внутреннего ее плана) можно не допустить образования «радикалов» и возникновения псевдодействий и тем самым нейтрализовать действие фактора прерывания. В описываемом ниже эксперименте добиться этого планировалось за счет создания специальной целенаправленной активности по отношению к элементам деятельности, на которых происходило прерывание. Предполагалось, что в результате включения этих элементов в организованную структуру внутреннего плана «радикалы» не образуются. Серия 3. Испытуемым предлагалось особым образом опосредовать свою деятельность путем включения момента прерывания в развернутое и полноценное действие с помощью специального приема — ассоциативного связывания элемента, на котором произошло прерывание, с четким, фиксированным представлением. Испытуемые должны были выучить набор «правил»: «Раз — глаз два — плотва три — пузыри четыре — нашатырь пять — рать шесть — весть», — и фиксировать момент разрыва на каждой из шести фигур, рисуемых на одном листе, опосредуя его с помощью этого набора. При выполнении другого задания они не должны были это делать. В остальных моментах методика этой серии совпадала с методикой второй экспериментальной серии. В экс- 226
перименте участвовало 11 человек. Каждое задание было прервано по 440 раз (по группе испытуемых). Результаты: в модифицированном задании (с использованием «правил») испытуемые не делали ошибок исследуемого типа, в то время как во втором задании эти ошибки по-прежнему имели место (12,3% в сумме по обоим феноменам). Экспериментальное исследование феноменов выполненности и невыполненности позволяет сформулировать следующие выводы: продемонстрированная воспроизводимость феноменов выполненности и невыполненности в эксперименте и возможность управлять ими свидетельствуют о том, что механизм в гипотетической схеме описан верно. АРЕТЕЯ КОНСУЕТАЛОВ Принцип аттракции На основе представления о механизме ошибок формулируется принципиальный способ (принцип) их предупреждения, направленный на нейтрализацию действия этого механизма. Знание механизма позволяет в некоторых случаях ставить задачу полной элиминации ошибки исследованного типа, а не только уменьшения вероятности ее появления. Поскольку рассмотренные нами ошибки есть результат образования псевдодействия, переживаемого в самообразе как полноценное действие, кардинальным способом борьбы с ошибками данного типа является нарушение течения деятельности и привлечение внимания (аттракция) к неправильно выполненной процедуре с целью ее осознания. 15* 227
В зависимости от того, «обратима» или «необратима» ошибка, т.е. в зависимости от того, в какой момент времени с точки зрения системы необходимо осознание оператором своих неадекватных переживаний при совершении неверных процедур, средства аттракции могут использоваться по-разному. Например, осознание того, что на посадке шасси в действительности не выпущено, может происходить с некоторой задержкой, поскольку у бортмеханика есть время для исправления ошибки. Другими словами, оно может носить ретроспективный характер. А, например, в случае уборки шасси на пробеге исправить допущенную ошибку уже невозможно. Поэтому осознание ошибочности процедуры должно происходить до завершения процедуры, т.е. носить актуальный характер. Соответственно, в первом случае (если ошибка обратима) способ аттракции может быть назван ретроспективной аттракцией, во втором случае — актуальной аттракцией. Аттракция может осуществляться за счет специальной организации как внутренних, так и внешних средств деятельности. Однако, аттракция, предполагающая только внутренние средства, является менее надежной, поскольку оператор может изменить способ своей деятельности. Поэтому ниже мы рассматриваем аттракцию исключительно с помощью внешних средств деятельности. Можно указать два основных способа такой аттракции (в соответствии с двумя типами внешних средств — элементы управления и элементы индикации): а) переключение внимания изнутри деятельности за счет создания искусственных затруднений в осуществлении текущей процедуры (с помощью особой конструкции элементов управления); б) переключение внимания извне деятельности (с помощью привлекающей внимание сигнализации). При этом, оба они могут быть использованы как при актуальной, так и при ретроспективной аттракции. 228
Так как ошибка невыпуска шасси на посадке заключается в том, что бортмеханик не задействует элемент управления, то аттракция в этом случае может носить только ретроспективный характер. Как мы уже говорили, аттракция в принципе может осуществляться с помощью как элементов управления, так и элементов индикации. В первом случае решение задачи могло бы быть, например, достигнуто путем блокировки (от элемента управления шасси) некоторого другого элемента управления, который бортмеханик должен задействовать после осуществления процедуры выпуска шасси. Тогда безрезультатная попытка задействования этого элемента (в случае невыпуска шасси) явилась бы тем искусственным препятствием, которое должно повлечь за собой осознание ошибки. Во втором случае решение задачи достигается с помощью специальной — аварийной — сигнализации. Поскольку в настоящее время для борьбы с ошибками пропуска более широко применяется (и поэтому более разработан) второй способ, и, на наш взгляд, именно он наиболее адекватен задаче борьбы с невыпуском шасси, мы остановимся на нем более подробно. Для того чтобы сигнал был воспринят и воспринят однозначно, сигнализация должна отвечать двум требованиям: обеспечивать привлекающий эффект и обеспечивать своевременное понимание оператором смысла или причины случившегося. Однако, эти требования не всегда удовлетворяются. Так, в некоторых случаях одной из функций вообще пренебрегают: например, активной (привлекающей внимание) сигнализации положения шасси на одном из типов гражданских самолетов в недалеком прошлом вообще не было (световая была неактивной, а звуковая отсутствовала). Иногда создаются избыточные средства. Например, сразу после пролета дальней приводной радиостанции надо переключить ра- 229
диокомпас на ближнюю приводную радиостанцию — с момента пролета дальней станции начинает звучать специальная сирена и гореть мелькающим светом специальная лампочка. В этом случае проектировщики исходили, по всей видимости, из стремления продублировать (для надежности) источники сигнализации — им по случаю были приданы функции и активности, и специализированное™. Само по себе дублирование, конечно, не приносит вреда, но в общем случае следует учитывать, что дублирование функций в системе сигнализации приводит, как правило, к созданию избыточного количества символов, что при большом потоке информации — фактор отрицательный. К тому же, уделив особое внимание переключению радиостанций, проектировщики почему-то не почтили таким же вниманием не менее важную процедуру контроля положения шасси. Имеющаяся в настоящее время световая сигнализация положения шасси является однозначной, но она не обеспечивает привлекающего эффекта. Привлекающий эффект, по замыслу проектировщиков, должна создавать звуковая сигнализация, но электросирена — полифункциональный, неоднозначный сигнал. Такое «распределение функций» может служить причиной неадекватного поведения оператора, о чем свидетельствует следующий пример. Во время посадки, в тот момент, когда бортмеханик оперировал двигателями, зазвучала электросирена. Как уже отмечалось, электросирена может включаться в нескольких ситуациях: указывая на то, что шасси не выпущено, и на отказ двигателя. В данном случае сигнал электросирены имел значение «шасси не выпущено». Бортмеханик же, работая с двигателями, воспринял его как сигнал об отказе двигателя. Это вызвало интенсивную ориентировочную активность бортмеханика по отношению к сигнализаторам аварийного состояния двигателей и приборам моторной группы. И только после того 230
как бортмеханик несколько раз убедился в исправной работе двигателей, он переключился на другие сигнализаторы и обнаружил причину включения электросирены. Но, помимо этого, электросирена обладает еще одним недостатком: она может быть отключена экипажем и вследствие этого сигнализация положения шасси теряет свойство активности (привлекающий эффект). Все это означает, что существующий способ сигнализации является неудовлетворительным. Очевидно, что принцип аттракции можно будет считать последовательно реализованным только в том случае, если сигнализация будет принудительной, т.е. будет привлекать к себе внимание независимо от наличия или отсутствия намерения оператора обращаться к ней, и одновременно будет однозначной и существенно отличной от других аварийных и особенно неаварийных сигнализаторов, т.е. специализированной; другими словами, если будет соблюдаться принцип специализированно- принуждающей сигнализации. Сделать конкретные рекомендации по предупреждению ошибок пропуска на все случаи жизни невозможно. Для предупреждения случаев посадок с невыпущенным шасси в качестве конкретной рекомендации, вытекающей из принципа специализированно-принуждающей сигнализации (с учетом характера существующей организации внешних средств деятельности в кабине самолета), может быть предложено следующее. Сигнал о том, что шасси не выпущено на пилотажно- посадочном сигнализаторе, расположенном непосредственно перед бортмехаником, следует сделать проблесковым. Проблесковый сигнал в этом случае обеспечивает принудительность переключения внимания. Специали- зированность же обеспечивается за счет использования самого пилотажно-посадочного сигнализатора — специального индикатора положения шасси, характеризующегося к тому же специфической формой сигнала. 231
Примеры неадекватных способов борьбы с ошибками Выше были рассмотрены некоторые способы предупреждения «ошибок забывания», не выполняющие свое предназначение в силу того, что не учитывается принцип ретроспективной аттракции. Рассмотрим некоторые способы борьбы с «ошибками перепутывания», также неадекватные, но в силу неучета принципа актуальной аттракции. Некоторое время тому назад случалось, что бортмеханик по команде командира корабля «РУД — ноль. Винты — с упора» убирал закрылки вместо того, чтобы снять воздушные винты с упора. Предполагалось, что такое перепутывание происходит вследствие сходства процедур уборки закрылков и снятия воздушных винтов с упора и близости соответствующих элементов управления. Было предложено изменить положение одного из элементов управления для того, чтобы минимизировать сходство: решено поменять местами элемент управления воздушными винтами и стоп-краны. После того как это предположение было реализовано практически, десятилетний опыт эксплуатации показал, что, действительно, ошибки перепутывания элементов управления закрылками и воздушными винтами исчезли, но зато появились ошибки перепутывания элементов управления воздушными винтами и шасси. Если первоначальная ошибка приводила лишь к тому, что несколько увеличивалась длина пробега по взлетно-посадочной полосе, то новая ошибка приводит к уборке шасси на пробеге самолета, т.е. самолет опускается на фюзеляж. С виртуальной точки зрения ошибка как таковая не исчезла потому, что превентивные меры направлены не на привлечение внимания к правильному выполнению команды, а на различение разных процедур. 232
Но, как показывает опыт, сходство можно найти в чем угодно. На посадке бортмеханик по команде командира корабля должен посредством тумблера выпустить закрылки на 38° в строго определенный момент, о котором бортмеханик очень хорошо осведомлен. Выпускать закрылки необходимо для того, чтобы погасить скорость движения самолета. В нужный момент командир, имея в виду команду «Выпустить закрылки на 38°», скомандовал: «38%, так как никакой другой штатной команды, кроме «Выпустить закрылки на 38%, в этот момент быть не может и командир уверен, что бортмеханик прекрасно это знает. Но в этот момент бортмеханик, очень внимательно наблюдая за работой двигателей, смотрел на указатель положения рычагов топлива — положение рычагов измеряется в градусах, а регулируется РУД — и держал руку на РУД, готовый реагировать на возможные перебои в работе двигателей. В ответ на команду командира он начал переводить РУД в положение 38°, увеличивая тем самым скорость самолета. И только после указания командира, заметившего резкое возрастание скорости, бортмеханик осознал совершаемое (и, надо сказать, ужаснулся). Таким образом, элементы управления были перепутаны даже не по внешнему их сходству, а по психологическому — измерение положения этих элементов в градусах. Заметим, что средства, специально предназначенные для предупреждения перепутывания, могут провоцировать ошибку, если созданы без учета принципа аттракции. Следующий пример иллюстрирует этот тезис. Во время тренировочного полета бортмеханик, выпуская шасси, смотрел на сигнализатор положения шасси. В это время «отказал» правый двигатель (его зафлюгировал в учебных целях проверяющий). Командир корабля дал команду на отключение правого двигателя. Для его отключения необходимо повернуть, в частности, соответствующий стоп-кран. Стоп-краны правого и левого дви- 233
гателей расположены рядом и закрыты каждый своим предохранительным колпачком; между ними находится специальная разделительная перегородка. Собираясь отключить правый двигатель, но продолжая смотреть на сигнализатор положения шасси, бортмеханик большим пальцем правой руки поднял колпачки обоих стоп-кранов — обоих потому, что, как мы уже сказали, в это время он выпускал шасси и не стал отвлекаться на различение колпачков. Следует учитывать, что полет был не рейсовый, а тренировочный и для бортмеханика отключение отказавшего двигателя — процедура весьма ординарная. После того как колпачки были подняты, рука механически опустилась вниз и большой палец лег на перегородку, разделяющую два стоп-крана. Перегородка имеет покатую поверхность, которая спровоцировала непроизвольное движение. Движение руки происходило с наклоном кисти руки в левую сторону, так как двигаться горизонтально мешали согнутые в кулак пальцы. В этом движении был захвачен и выключен левый стоп- кран — остановился левый двигатель. Таким образом, перегородка, специально предназначенная для различения стоп-кранов, в данном случае способствовала возникновению ошибки. К проблеме обоснования рекомендаций В заключение этого раздела следует подчеркнуть три принципиальных для нас момента. 1. Рассмотренные выше принципы получены при анализе единичных ошибок в конкретных частных ситуациях. Однако они не являются частными принципами, использование которых ограничено лишь рамками деятельности бортмеханика. Напротив, речь идет о принципах организации критических процедур в любой операторской деятельности. Поэтому осознанное применение 234
этих принципов является необходимым средством борьбы с ошибками при проектировании деятельности оператора. 2. Мы сознательно избегали давать конкретные рекомендации, касающиеся конструкции и размещения элементов управления на пульте оператора в императивной форме и рассмотрели некоторые возможные варианты. Это связано с тем, что конкретные конструктивные решения при реализации принципов зависят от того, в какие условия включены те средства деятельности и те процедуры, к которым применяются эти принципы. Предметом же нашего анализа были единичные ошибки, а не деятельность в целом. Решения, касающиеся конкретной конструкции, должны приниматься при обсуждении их всеми специалистами, входящими в проектировочную бригаду. 3. Важным моментом в конструктивной работе является вопрос о проверке предлагаемых рекомендаций. Поскольку мы имеем дело с крайне редкими событиями, проверить предложенные рекомендации в эксплуатационных испытаниях невозможно. Таким образом, способом эмпирической проверки является только опыт многолетней эксплуатации. И это обстоятельство требует принципиально иного способа верификации рекомендаций для борьбы со статистически редкими, спорадическими ошибками: не прямая проверка (в смысле эмпирических испытаний), а сочетание экспериментальной верификации и логического обоснования. При этом экспериментальной верификации подвергается сам принцип борьбы с ошибками, на основании которого разрабатываются конкретные рекомендации. Переход же от принципа к этим рекомендациям логически обосновывается. В нашем случае такое обоснование содержало четыре момента. 235
1. Конкретная рекомендация является следствием верифицированной теоретической схемы. 2. Реализация конкретной рекомендации не влияет на какие-либо другие процедуры в деятельности бортмехаников, кроме тех, в которых имеют место исследуемые нами ошибки. 3. Реализация рекомендации не связана с каким-либо изменением пространственной организации моторного и индикативного полей рабочего места бортмеханика и поэтому исключает возможность «миграции» ошибок. 4. Рекомендация разработана с учетом всех других известных нам предложений. Основное требование, которое мы выдвигали, состояло в том, что рекомендация должна преодолевать недостатки других предложений с сохранением их достоинств.
ВИРТУАЛЫ ВИРТУАЛЬНЫЙ АЛКОГОЛИЗМ Алкоголизм традиционно рассматривается как болезнь. С виртуальной точки зрения это не болезнь, а аномия — отсутствие синомии — некоторая рассогласованность в виртуальной реальности. «Болезненные» проявления алкоголизма (органические и психические изменения) — это следствие аномии, а не само заболевание, они вторичны относительно алкогольной аномии. Мы выделяем три стадии алкогольной аномии, соответствующие трем традиционным стадиям заболевания алкоголизмом. Каждая стадия алкогольной аномии характеризуется определенной степенью виртуализиро- ванности алкогольного образа. Даже если рассматривать алкоголизм как болезнь, это очень странная болезнь, во многом отличающаяся от того, что обычно имеют в виду, когда говорят о болезни. Отметим лишь два свойства алкоголизма, особенно важных для понимания алкогольной аномии: нерефлекси- руемость и возвратность. Нерефлексируемостъ алкоголизма. Как правило, человек начинает понимать, что стал алкогользависимым, лишь тогда, когда аномия находится уже на второй стадии развития (второй стадии заболевания алкоголизмом по общепринятой классификации), т.е. когда алкогольная аномия проявляется в ее развернутой форме. Если у человека заболевает какой-нибудь орган, то возникновение болезненных ощущений в этом органе воспринимается как признак заболевания. Приняв к сведению признаки заболевания, человек может или предпринять лечебные мероприятия, или пустить бо- 237
лезнь на самотек. Но, во всяком случае, он хорошо понимает, что со здоровьем начались неполадки. А с алкоголизмом не так — до тех пор, пока аномия не станет чрезмерной, у человека не возникает даже мысли о своей аномичности. Более того, находясь даже на второй стадии алкоголизма, человек склонен интерпретировать признаки аномии либо как несущественные, либо как вызванные какими-либо другими факторами, а не алкоголем. В этом смысле действие алкоголя напоминает действие неощущаемых факторов: радиации, отравленного воздуха или отравленной воды. Человек, живя в городе, дышит отравленным воздухом, но в организме нет органов чувств, которые сигнализировали бы, что в воздухе повышено содержание свинца, угарного газа и т.д. А эти вредные вещества постепенно подтачивают организм, и человек понимает, что живет в экологически вредной атмосфере, обычно только тогд^, когда какой-либо орган не просто начинает «барахлить», а уже отказывается нормально функционировать. О возникновении проблем с алкоголем человек судит не по тому, что эти проблемы выявились, а по вторичным качествам: заболевание печени, проблемы в семье, на работе и т.д. Осознав эти проблемы, человек, в конце концов, делает вывод о том, что они, видимо, связаны с алкоголем. С алкоголем, точно так же как и с неощущаемыми факторами, — человек объясняет возникающие первичные недомогания какими-то другими обстоятельствами: усталостью, возрастом, другими заболеваниями и т.д. Как правило, алкогользависимые люди впервые обращаются к врачу именно на второй стадии аномии, т.е. когда в организме (и в поведении в целом) произошли качественные изменения. Такое свойство алкоголизма, как нерефлексируе- мость, очень важно с психологической точки зрения — 238
реально человек уже принадлежит алкогольной виртуальной реальности, у него наблюдаются все медицинские и поведенческие признаки развернутой стадии «заболевания», а осознает человек себя в отношении алкоголя здоровым человеком. С виртуальной точки зрения это свидетельствует о том, что произошло расслоение реальностей и появляются две реальности: реальность обычная и реальность алкогольная. Возвратность аномии. Помимо незаметности возникновения алкогольной зависимости и сложности определения человеком даже развернутой клинической картины поведения (нерефлексируемости алкоголизма) у алкоголизма есть еще одна особенность, отличающая его от других болезней. Человек, страдающий алкоголизмом, приобретает на всю жизнь крайне сильную склонность к повторению аномии. Это своего рода антииммунитет — если человек был алкогользависимым, то зависимость в ее самой развернутой форме может возникнуть вновь после любого срока ремиссии при однократном употреблении ничтожно малой дозы алкоголя. Здесь даже трудно говорить о конкретной дозе, поскольку, по нашим предварительным данным, алкоголь в этом случае при попадании в организм несет чисто инициирующую функцию, и для некоторых людей достаточно долей грамма алкоголя (и даже меньше), чтобы аномия возобновилась, как будто и не было перерыва. Другими словами, если человек когда-то был алкоголь- зависимым, то в течение всей жизни он может опять сорваться в аномию от малейшей дозы алкоголя. Это свидетельствует о том, что алкоголизм является не физиологическим заболеванием. Если бы алкоголизм был физиологическим заболеванием, то за 10-20 лет ремиссии организм отвык бы от алкоголя и, чтобы стать алкогользависимым, человеку пришлось бы заново привыкать к алкоголю. 239
Если у человека заболевает, например, печень, то он понимает, что желтушность лица есть следствие болезни печени, а не следствие приема той или иной пищи самой по себе. Если печень здорова, то можно есть любую пищу. И поэтому, чтобы вылечить печень, надо бороться не с пищей, а с заболеванием. В случае же алкоголизма отношение к явлению зависимости иное как у самих алко- гользависимых людей, так и у врачей — борятся с алкоголем. Все усилия современной медицины и психологии направлены на то, чтобы исключить потребление алкоголя. Это напоминает ситуацию, как будто бы никто не знает о существовании печени, и поэтому рассматривают только зависимость того, что на «входе» организма (пища) и «выходе» организма (болезни), и ищут связь между «входом» и «выходом» без рассмотрения самого механизма заболевания. Очевидно, что при таком «кибернетическом» подходе единственным радикальным способом лечения является ограждение организма от тех факторов, которые приводят к болезненным проявлениям. Отличие традиционного подхода от виртуального заключается в том, что при традиционном подходе алкоголизм рассматривается с внешней позиции, с точки зрения трезвого человека, а потому все происходящее в алкогольной реальности расценивается как отклонение, патология. В этом и проявляется моноонтизм — стремление свести один ряд явлений к другому: алкогольный к трезвому. С виртуальной точки зрения алкоголизм — это особая самостоятельная реальность жизни со своими законами и ценностями. Рассматривать алкоголизм с внешней, «нормальной» точки зрения — значит совершать такую же методологическую ошибку, какую совершали европейские ученые, столкнувшиеся с первобытными культурами. Психика людей этих культур была признана ущербной, мышление — алогичным, ценности — 240
примитивными. И лишь «повзрослев», европейская наука признала за первобытными культурами самодостаточность и самоценность; было признано, что первобытные культуры — это просто другие культуры со своими ценностями, логикой и типом психики ничуть не хуже, чем европейские. То же самое происходит и с оценкой алкоголизма: отношение к нему строится на сопоставлении с «нормальной» жизнью. И, кстати, как первые европейские миссионеры пытались перевоспитать аборигенов, так и в отношении алкогользависимых людей лежит желание обратить их в свою «нормальную» веру трезвого человека. Результат, как известно, и там, и там одинаково отрицательный. Алкогользависимого человека можно сравнить с человеком, зависимым от какой-либо другой реальности, например, с альпинистом. Разве можно истинного альпиниста остановить в его стремлении в горы? Вся его жизнь подчинена только одному: желанию опять оказаться в горах. Ни финансовые трудности, ни смертельный риск, ни профессиональная карьера не являются препятствиями в его стремлении. При этом и перестать быть альпинистом невозможно — сколько бы лет ни прошло после последнего восхождения, человек даже и на смертном одре будет вспоминать о горах. И таких всепоглощающих занятий много: авиация, искусство, спорт, карточные игры и т.д. и т.д. Проще было бы даже сказать, что любой истинный профессионал полностью отдан чему-то иному, нам, смертным, непонятному. Виртуальная точка зрения заключается в том, что на ту реальность, которой посвящает себя человек и в которой он живет, будь то первобытная культура, авиация или алкогольное опьянение, нужно посмотреть изнутри и безоценочно — как на самостоятельный тип реальности. 16 Н. Носов 241
Вполне возможно, что человек ушел в эту реальность иллюзорно компенсируя какие-то свои недостатки, но что по сути представляет собой алкогольное опьянение? С виртуальной точки зрения алкоголизм есть проявление алкогольной виртуальной реальности, и порождается эта реальность на разворачивании всего одного образа. Этот образ у каждого человека свой; это может быть образ бутылки водки, образ праздничного застолья, образ винного магазина или даже образ предмета совершенно внешне не связанного с алкоголем: памятника, где впервые человек пережил алкогольный грату- ал, скамейки в парке, где он обычно распивает алкогольные напитки и т.п. Алкогольный виртуальный образ является автономным. Если обычный виртуальный образ возникает на выполняемой человеком деятельности и без ее выполнения возникнуть не может, то автономный виртуальный образ самодостаточен — он сам внутри себя разворачивается в виртуальную реальность. Автономный виртуальный образ, разворачиваясь в виртуальную реальность, непреодолимо требует принятия алкоголя. Обычный алкогольный виртуальный образ является связанным — привязанным к выполняемой деятельности — что характерно для алкогольнезависимого человека. У акогольза- висимого человека на первой стадии аномии.алкогольный образ является автономным, но разворачивающимся в определенных ситуациях. У акогользависимого человека на второй стадии аномии автономный виртуальный алкогольный образ является операциональным, т.е. могущим разворачиваться совершенно спонтанно и независимо от ситуации. Автономный виртуальный образ на второй стадии алкоголизма можно представить как виртуальный образ, «оторвавшийся» от порождающей его константной реальности и ушедший в глубины психики. Время от времени, независимо от выполняемой человеком деятельности, он всплывает, разворачиваясь в вир- 242
туальную реальность, вызывающую компульсивное (непреодолимое) желание совершить соответствующее действие. Акогользависимый человек на третьей стадии аномии живет внутри своего алкогольного образа, он уходит в виртуальную реальность, порожденную алкогольным образом и ставшую для человека константной реальностью. Автономный виртуальный образ является психологическим механизмом и виртуального алкоголизма, и виртуального убийства. С нашей точки зрения, алкогольное опьянение переводит человека в виртуальную реальность, точнее, в гратуал. Виртуал обладает тремя существенными для анализа алкоголизма психологическими свойствами. Первое — психологическая достоверность событий, происходящих в виртуальной реальности. Как уже было сказано, виртуалы характеризуются тем, что человек воспринимает и переживает их не как порождения своего собственного ума, а как живую объективную реальность. Более того, в гратуале все предметы виртуальной реальности видятся более ярко, чем предметы константной реальности. Это восприятие сродни вдруг открывшейся красоте обыкновенного цветка или камня, или заката солнца. В гратуале действительность является более живой, истинной, а потому виртуальные реальности являются более привлекательными. Второе свойство виртуальных реальностей, важное для понимания алкоголизма, — ощущение полноты жизни в виртуальной реальности. Дело в том, что поскольку человек не осознает, что попадает в другую — одну из многих возможных — реальность, он считает, что его переживания отражают всю его жизнь в целом. И поэтому, переживая виртуал по поводу какого-либо мелкого, не имеющего само по себе никакого значения события, ему порой кажется, что весь мир преобразился — стал прекрасным (в гратуале) или невыносимо тяжелым (в ин- 16* 243
гратуале). Алкогольное опьянение дает человеку чувство полноты жизни, не обремененное пребыванием в реальных условиях: лечебница, разрушенная семья, сложный быт, трудности на работе и т.п. Третье свойство виртуальных реальностей, важное для понимания алкоголизма, — активность. В описанных выше экспериментах было доказано, что виртуальный образ, несмотря на то что сам является продуктом психической деятельности, обладает собственной активностью и может оказывать регулирующее воздействие на поведение человека. Более того, виртуальный образ может вызывать даже физиологические ощущения. Все это вместе порождает алкогольную зависимость как форму аномии. В качестве примера зависимости приведем случай пищевой зависимости. Ниже приводится цитата из статьи Л.Ивановой о себе, где человек, имеющий чрезмерно избыточный вес и пищевую зависимость, разрабатывает целую философскую систему по самооправданию, поскольку ничего не может поделать со своей страстью. «Я все понимаю до тех пор, пока не захочу есть. Если настоящий голод подбирается ко мне, я теряю все другие мысли, кроме одной — где и что съесть и как можно скорее? Эта доминанта давит настолько, что я ни о чем не хочу или, вернее, не могу думать. Поэтому часто попадаю в курьезные ситуации — изменяю маршрут экскурсии; оставляю в залог, если не хватает денег, все что угодно; могу попросить поесть у незнакомых людей; могу есть на дороге, в подворотне, на улице, в транспорте, из бумажки, из пакета, из кармана, из руки; жевать на заседании какого-нибудь совещания или на экзамене. Голод страшит меня постоянно, поэтому в моей сумке всегда что-нибудь валяется: пряники, хлеб, сало, конфеты — все что угодно подойдет, лишь бы заглушить чувство голода. Это, конечно, неудобство жизненное, но есть в этом и свое особое достоинство. Какая это огром- 244
ная радость — есть с аппетитом! Я не знаю большей. Есть с аппетитом — значит есть с удовольствием, ощущая это земное наслаждение насыщения, удовлетворения от вкусной еды. Поэтому я никогда не хотела терять его или заглушать. Аппетит, «когда все летит», — это великая вещь. Если нормально хочешь есть — значит твой организм в порядке и сам ты в порядке. «Наелся, напился—в царя превратился!» Не знаю ничего хуже в жизни, чем когда есть не хочется. Это как болезнь. Мне, наоборот, нравится затомить себя, наработаться вволю и чтоб есть очень хотелось. Тогда пища кажется такой вкусной! И как только начинают говорить телефоны фирм, которые на моем весе хлеб себе зарабатывают, я прямо сразу два фига им из пальцев делаю — ни за что! Вот вам! Я не считаю себя гурманом, но, видно, голодное военное время отложило свой след — мне мерещится голод, я боюсь его повторения. Хорошо накрытый стол — красиво и вкусно приготовленный — вызывает во мне просто высокие эстетические чувства. Мне сразу становится веселее жить. Отведав угощение, я первой начинаю хвалить повара или хозяйку. Сама я большая мастерица по приготовлению еды. Очень быстро и вкусно умею все готовить, стряпать и печь. Однажды даже решила этим своим умением деньги зарабатывать. Давно это было, еще до перестройки. Стала искать желающих нанять меня кулинаркой. Нашлись такие — отец с сыном, журналисты, но как узнали, что я тоже пишу, отказались. Григорий Горин даже не знает о том, что я вела переговоры с его женой, чтобы готовить им обеды и принимать гостей. Но они хотели общую хозяйку, а я люблю только готовить, поэтому наш договор не состоялся. 245
Однажды я решила-таки похудеть. Нашла врача, за деньги он составил мне образ жизни и питания. И стала я стараться не нарушать — день кой-чего есть, а второй день — ничего, потом опять кой-чего (20 г сыра, стакан кефира, мясо отварное без соли и хлеба), потом день на воде. Какие же муки я испытывала — и не объяснить! Есть хотелось страшно, но и это не самое главное — голова болела и обручем стягивало виски. Но я держалась, приходила и докладывала ему о своих успехах. А потом согрешила — колбасы наелась, а потом еще, а потом меня в больницу забрали. А потом были долгие годы с болью в печени, приступы, скорая помощь и все время диета — этого нельзя, этого нельзя. А потом операция — вырезали камень, слава богу. Я долго не верила, что уже можно есть. Потом проверила, и теперь думаю, зачем мне гербалайф или еще какие-то прибамбасы, если все равно дело кончится одним — наемся! Поэтому смотрю я на полных женщин и мужчин и понимаю, что втайне они все хотят похудеть, ноне получается. Значит, если не можешь изменить обстоятельства жизни, измени свое собственное отношение к ним. Да, я не худая! Ну и что же? Есть в этом своя красота — только нужно немного фантазии и вкуса, чтобы ее преподнести. Уже давно поняли в мире: каждому дано свое тело — и неси его не как бремя, а как награду, гордо и красиво, не сгибаясь под его тяжестью. А свои деньги и усилия направь на художников и модельеров. Так я и делаю» (Иванова, 1996). Очевидно, что это не физиологический голод, поскольку речь идет не о многодневном голодании, а виртуальный голод, порождающий страсть. Речь идет об удовлетворении виртуального образа еды, Л.Иванова же искренне считает, что она действительно хочет есть и ищет еду. В этом же заключается отличие воображения 246
(мечтаний) от виртуального образа. Воображая нечто, человек хорошо понимает, что этот предмет находится исключительно в его психике, — и не путает воображаемый предмет с его репрезентантом во внешнем мире. Если же возникает виртуальный образ, то человек уверен, что репрезентант этого образа присутствует реально, как в вышеприведенном примере: свой образ голода человек принимает за чувство голода, психический образ — за физиологическое чувство. В этом примере хорошо проявлено такое свойство зависимости как нерефлексируемость аномии. Л.Иванова чем угодно объясняет свой голод, строит даже своеобразную философию голодного человека, но не понимает, что причины являются психологическими (точнее, виртуальными). Алкоголь переводит человека в яркий, живой полноценный мир, правда, мир этот построен лишь на одном- единственном элементе (образе) этого, трезвого, мира. Следует иметь в виду, что человек, перешедший в виртуальную реальность, т.е. ставший алкогользависи- мым, к нам, в трезвую жизнь, уже не возвращается. Считается, что алкогользависимый, но в данный момент времени трезвый, человек выходит из алкогольного опьянения и возвращается, хотя бы на время, в обычную жизнь. На этом предположении строятся методы лечения алкоголизма, суть которых сводится к стремлению не пустить человека обратно в алкогольное опьянение. Но дело в том, что для человека, перешедшего в гра- туал (состояние алкогольного опьянения), эта виртуальная реальность становится нормальной, а наша «нормальная» реальность является для него реальностью более низкого уровня, имеющей более низкий статус существования и не обладающей той яркостью, что характерна для более высоких уровней существования. 247
Это очень похоже на состояние мистика, для которого истинной является божественная реальность, а обычная — лишь местом временного пребывания. Дело в том, что виртуальная реальность, став для человека нормальной, т.е. константной, реальностью, сама может порождать виртуальные реальности следующего уровня, о которых мы, простые смертные, и не подозреваем. В виртуальной реальности, ставшей константной, появляются свои гратуальный, ингратуальный и консуе- тальный уровни. Это означает, что когда человек выходит из состояния алкогольного опьянения, он возвращается на самом деле не в нашу трезвую константную реальность, а в консуетал ьный или даже ингратуальный уровень своей константной (для нас виртуальной) реальности. Другими словами, человек, попавший в виртуальную алкогольную реальность, уже в «нашу» реальность не возвращается. Традиционный подход к алкоголизму, как мы уже говорили, заключается в рассмотрении алкоголизма как отклонения от нормы трезвой жизни, а не как другой — алкогольной — нормы. Говоря о норме, мы никоим образом не подразумеваем возможности социального признания этой нормы — нет, речь идет о психологической реальности с ее специфическими законами существования, не сводимыми к законам трезвой жизни. Из изложенного выше представления об алкогольной виртуальной реальности вытекает принцип аретеи алко- гользависимых людей. Конечно, лечить их надо всеми доступными средствами, даже если эти средства и не очень эффективны, но более продуктивным является не удержание алкогользависимого человека в трезвой реальности, а элиминация, уничтожение — девиртуализа- ция — алкогольной виртуальной реальности. Рассмотрим теперь подробно характерные особенности каждой стадии алкогольной аномии. 248
Первая стадия алкоголизма Переход от неумеренного бытового потребления алкоголя к аномичному влечению к нему и формирование алкоголизма происходят постепенно и незаметно как для самого человека, потребляющего алкоголь, так и для его близких. У синомичного относительно алкоголя человека, живущего в неалкогольной реальности, есть алкогольные виртуальные переживания как гратуального, так и ин- гратуального характера. Но у него виртуальные переживания, связанные с потреблением алкоголя, во-первых, существуют наряду с другими состояниями и переживаниями, вызываемыми алкоголем (расслаблением, повышением аппетита, снятием усталости и т.д.), во-вторых, существуют наряду со всеми другими типами переживаний, возникающими в жизни (эмоциями, стрессами, функциональными состояниями и т.д.), в-третьих, существуют наряду с виртуальными переживаниями, вызванными другими обстоятельствами, не алкогольными (творческими, спортивными, развлекательными, познавательными и т.д.), и, в-четвертых, самое главное, виртуальные алкогольные переживания носят точечный характер, т.е. алкогольное виртуальное переживание остается в качестве элемента (точки) в структуре константной реальности, другими словами, у синомичного человека алкогольные виртуальные образы являются связанными, а не автономными. У синомичного человека алкогольные ингратуалы — негативные состояния после алкогольного опьянения — не превышают уровня других негативных состояний (болей, усталости, стресса и т.п.) и не выделяются среди них никакой особой спецификой, и статус телесности, личности, сознания воли не меняется при этом. После тяжелого состояния он возвращается в свое обычное консуетальное состояние. В некоторых случаях не воз- 249
никает послеалкогольной тяжести, и тогда человек переходит из гратуала сразу в консуетал. В зависимости от количества выпитого алкоголя глубина и длительность гратуального и ингратуального периодов бывают различны. Аномия возникает в тот момент, когда переживание алкогольного гратуала становится самоценностью и человек продлевает свой гратуал принятием дополнительных доз алкоголя. Если у синомичного человека состояние опьянения носит точечный характер, т.е. из состояния опьянения после определенной дозы алкоголя он выходит в константную реальность, то алкогользависи- мый человек, почувствовав понижение уровня своего опьянения, принимает еще алкоголь, восстанавливая, продлевая искомый уровень опьянения. Это означает, что алкогольный виртуал превращается в алкогольную виртуальную реальность — человеку теперь нужно не столько пережить некоторое событие (свадьба, день рождения, поминки и т.д.) в состоянии опьянения, сколько побыть в состоянии опьянения уже независимо от какого-либо события вообще. Теперь само состояние опьянения дает возможность человеку проиграть в уме важные для него события. В состоянии опьянения человек переживает какие-то важные для него события, и, поскольку эти события происходят в психической сфере, а не в материальной, то одну и ту же сцену можно проигрывать в самых разных вариациях. Более того, даже проигрывание в одном и том же варианте каждый раз вызывает новую волну переживаний. Напомним, что в виртуальной реальности не происходит привыкания к событию, а это означает, что даже одну и ту же ситуацию можно проигрывать без того, чтобы она надоела, до бесконечности. В материальной сфере одну и ту же ситуацию фактически невозможно повторить дважды без каких-либо вариаций, не говоря уже 250
о том, что многие ситуации в принципе неповторимы. А в виртуальной реальности можно без конца воспроизводить одну и ту же ситуацию и каждый раз переживать ее заново, как в первый раз. Если в жизни вас обидел начальник и вы ничего не можете ответить, то в алкогольном виртуале можно миллион раз ответить на эту обиду. Поскольку в виртуальной реальности нет привыкания и все происходит исключительно в психической сфере, то в виртуальной реальности нет внутренних способов прекращения деятельности, кроме возникновения ингратуала, т.е. если вы начали переживать за свою обиду, то будете переживать до бесконечности, пока какая- нибудь внешняя ситуация не переведет вас на другое переживание или пока ваш организм способен выдерживать воздействие на него алкоголя. Итак, поскольку деятельность в виртуальной сфере не может сама закончиться, то человек просто вынужден принимать дополнительные дозы алкоголя, ибо в противном случае переживаемая сцена просто оборвется без ее разрешения, а это очень неприятно — не закончить субъективно важную деятельность. Это и есть с виртуальной точки зрения психологический механизм запоев. Здесь следует специально подчеркнуть очень важную разницу между эмоциональным состоянием и виртуа- лом. Выше рассмотренная ситуация унижения вас начальником, конечно, является эмоционально неприятной и тяжелой. Но в обычной жизни, в константной реальности, трудно вызвать много раз эту ситуацию в своем воображении и, в конце концов, от повторения яркость ситуации стирается. А виртуальной реальности вы можете много раз переживать эмоционально тяжелую ситуацию, и воспроизводится эта ситуация очень легко, даже как бы сама по себе. Вот эта легкость проигрывания ситуаций и событий и есть гратуал. Другими словами, гратуал не зависит от содержания образа и вашего эмоционального отношения к нему. 251
Психологический смысл запоя с виртуальной точки зрения заключается в продлении гратуала, в котором человек решает (точнее сказать, проигрывает) те или иные (приятные или не очень) свои проблемы. Если синомичный человек в состоянии алкогольного опьянения переживает гратуал от своего участия во внешних ситуациях (общения с другими людьми, танцев, пения и т.п.), то алкогользависимыи человек на первой стадии аномии, переходя в виртуальную реальность и там проигрывая те или иные ситуации, получает гратуальные переживания от своего участия во внутренних, чисто психических, ситуациях, т.е. им же и воображаемых. Если до этого момента, т.е. до момента, пока алкогольный гратуал не стал самоценностью, человек потреблял алкоголь действительно только в связи с каким- либо другим, как правило, в какой-то мере значимым, событием и не связывал в своих чувствах переживания алкогольного гратуала и переживания, связанные с самим этим событием (днем рождения, новой покупкой, встречей друзей и т.д.), то теперь радостные ожидания будущего события обязательно сопровождаются и пред- вкушением получения алкогольного гратуала. Со временем все другие значимые события начинают «подвёрстываться» под алкогольный гратуал. На первой стадии алкогольной аномии все неалкогольные события воспринимаются еще адекватно, т.е. с точки зрения константной неалкогольной реальности — алкогользависимыи человек еще правильно понимает роль и место каждого события: что значит рождение ребенка, что значит зарплата, что значит приезд старого друга и т.д. Обычный человек к своим алкогольным образам (формы бутылок, вкус различных вин, праздничные ситуации и т.п.) относится индифферентно, т.е. отстранен- 252
но, со стороны и в значительной степени с безразличием, и алкогольная образность для него не отделяется от образов других сфер жизни: производственной, развлекательной и т.п. Алкогользависимый человек относится к алкогольным образам эмоционально, они для него являются субъективно очень значимыми, он смакует алкогольные ситуации — с увлечением рассказывает о различиях вин, трепетно относится к застольным ритуалам, интересуется виноделием и тд. Алкогользависимый человек на первой стадии вир- туализированности образа «заболевает» алкоголем так же, как, например, нумизмат «заболевает» монетами, как автолюбитель «заболевает» автомобилями. Как для начинающего коллекционера монет, почувствовавшего вкус к монетам, становится значимым все, что связано с монетами, и он начинает всем этим интересоваться,, тратить усилия на приобретение знаний и самих монет, переживать свои и чужие успехи и потери, увлеченно всем рассказывать о монетах, так же начинает относиться ко всему, что связано с алкоголем, и человек, «заболевающий» алкоголизмом. На первой стадии алкоголизма аномия маскируется якобы внешним интересом к алкоголю просто как к очень интересной сфере. Но как для увлеченного коллекционера монет, так и для алкогользависимого человека, сфера его увлечения становится доминантной в жизни, главенствующей, самой интересной, хотя еще и не единственной. По мере повышения уровня виртуализированности алкогольного образа алкогольная сфера и переживания, связанные с ней, становятся все более значимыми, а остальные сферы жизни — все менее значимыми. Развитие аномии на первой стадии алкоголизма заключается в том, что постепенно увеличивается алкогольная часть жизни: человек все чаще потребляет алко- 253
голь, все больше его потребляет, все меньше пребывает в неалкогольной реальности. Завершается первая стадия тем, что доли алкогольной и неалкогольной частей его жизни становятся фактически равными. У человека на первой стадии алкоголизма, так же как и у обычного человека, алкогольных ингратуалов практически не бывает. У алкогользависимого человека на первой стадии повышается толерантность, т.е. переносимость алкоголя. Если обычный человек от большой дозы алкоголя просто засыпает, то алкогользависимый человек может сохранять свою виртуальную реальность даже при приеме довольно больших доз алкогольных напитков в течение нескольких дней. Послеалкогольная тяжесть при этом не сильна, снимается бытовыми способами (ванна, душ, бег, кислое молоко, рассол). Состояние послеалкогольной тяжести длится от нескольких часов до суток, и какое-то время после выхода из этого состояния алкогользависимый человек не употребляет алкоголь. Периоды трезвой жизни различны по продолжительности: от нескольких дней до недель и даже месяцев. Но часто бывает достаточно любого мелкого повода, чтобы вновь наступил срыв. В то время как алкогользависимый человек уже временами переходит в виртуальную алкогольную реальность, его родственники и близкие не подозревают о существовании этой реальности и продолжают жить в константной, обычной реальности, в обычном мире. В силу того, что человек почувствовал иную — виртуальную — реальность и начал кое в чем ориентироваться на нее, а родственники и близкие не подозревают о ее существовании и считают, что просто характер у человека стал меняться, возникает взаимонепонимание там, где еще недавно было согласие. 254
На первой стадии алкоголизма гратуал чередуются с консуеталом и состоянием послеалкогольнои тяжести без определенной четкой последовательности. Для первой стадии алкогольной аномии характерны следующие особенности поведения (поведенческие картины различных стадий алкогольной аномии здесь и ниже представлены Ю.ТЯценко (Носов, Яценко, 1996)): — исчезает рвотный рефлекс на передозировку алкоголя — происходит переход к регулярному употреблению алкогольных напитков 2-3 раза в неделю; — переносимость алкоголя возрастает в 3-4 раза по сравнению со средней физиологической дозой; — появляется способность употреблять алкоголь несколько дней подряд без последующего чувства отвращения к алкогольным напиткам; — опьянение сопровождается наутро утратой воспоминаний об отдельных событиях минувшего дня; — все чаще появляется спонтанный, т.е. без каких-либо провоцирующих обстоятельств, психический настрой на готовность к выпивке; — в борьбе мотивов «пить сегодня или не пить» перевешивает «пить» и активно ищется повод для этого; — появляются мысли об алкогольных напитках, приятные воспоминания об опьянении и подъем настроения в предвкушении выпивки; — учащаются случаи глубокого опьянения; — на завершающих этапах первой стадии аномии опьянение становится единственным состоянием, в котором человек испытывает чувство удовлетворения, другие ситуации утрачивают былую субъективную ценность; — после выпивки снижается работоспособность, появляется раздражительность, ухудшается общее состояние; 255
- человек просыпается рано и без чувства удовлетворения сном; - обостряются болезни (язвенная болезнь желудка, гастрит, гипертоническая болезнь и т.д.); - снижается или пропадает аппетит, который появляется только после употребления алкоголя; - терапевтический осмотр выявляет увеличение печени, болезненность ее прощупывания; - появляется понос, что свидетельствует о воспалении поджелудочной железы; - после перепоя появляются боли или перебои в работе сердца; - появляются телеангиоэктазии (расширение сосудов) на лице (щеках, носу), в верхней части груди или живота, чаще в правом подреберье; - возникают конфликты с родственниками; - на работе пьянство может оставаться пока незамеченным; - по собственному решению или настоянию родственников на этой стадии аномии человек способен отказаться от употребления алкоголя; - часто возникают конфликты с друзьями, появляются лживость, необязательность, холодность к близким; - по мере усиления зависимости от алкоголя человек старается приходить домой поздно, когда все спят, и сразу же лечь спать или же остается на ночь у друзей или приятелей, реже на работе; - повод для выпивки готовится в семье за несколько дней до нее (приезд товарища из другого города, рождение ребенка у сотрудника, похороны, выплата заработной платы и т.д.); - человек пытается представить для окружающих пьянство безобидным явлением, в период трезвости окружает жену или мужа вниманием, усыпляя их бдительность; 256
- с удовольствием посещает гостей и принимает их у себя дома; - с удовольствием рассказывает о достоинствах приобретенных алкогольных напитков, их вкусовых качествах; - в день предстоящей выпивки или за день до нее человек становится оживленным, повышается настроение, формируется так называемый «эмоциональный настрой на выпивку»; - на этой стадии аномии человек еще отдает предпочтение любимым алкогольным напиткам, если есть выбор; - появляются сложности с выполнением своей работы — ему трудно включаться на решение новых задач, он с удовольствием выполняет свои старые обязанности, «работает на автомате»; - в семье становится неуживчивым, раздражительным, придирается по мелочам, часто критикует окружающих и весь мир, иногда замыкается в себе, становится неряшливым, безразличным к своему внешнему виду, все плохо, «нет жизни*. Вторая стадия алкоголизма С виртуальной точки зрения, вторая стадия алкоголизма характеризуется превращением алкогольной виртуальной реальности в самостоятельную реальность. Если на первой стадии алкоголизма алкогольная виртуальная реальность — это разворачивание образа, ситуативно связанного с константной реальностью, то на второй стадии события порождаются независимо от константной реальности, исключительно внутри самой виртуальной реальности. Степень виртуализированности становится такой, что элементы виртуального образа, ранее составлявшие единое событие, сами превращаются в са- 17 Н.Носов 257
мостоятельные события, т.е. алкогольный виртуальный образ разлагается на отдельные события, превращаясь в особое бытие, в особую жизнь. Если в конце первой стадии для алкогользависимого человека алкогольная сфера была, хотя и самой привлекательной, но существующей наряду со всеми другими сферами жизни, то на второй стадии она приобретает такую же значимость, как и все остальные сферы жизни вместе взятые, т.е. жизнь человека делится на две части: там, где есть алкоголь, и там, где нет алкоголя. По мере повышения степени виртуализированности алкогольная реальность все больше расширяется, а неалкогольная — все больше сужается. К концу второй стадии человек переходит к существованию в виртуальной алкогольной реальности, а неалкогольная реальность остается как условие, обеспечивающее достижение искомых алкогольных гратуальных состояний. Человек на второй стадии алкоголизма еще осознает свою зависимость от неалкогольной реальности (семьи, работы, друзей и т.д.), но все эти моменты своей жизни он рассматривает, с одной стороны, как обстоятельства, с помощью которых он может получить алкогольный гратуал (празднества на работе, возможность что-то продать из семейного гардероба или мебели и т.п.), а с другой — как обстоятельства, мешающие беспрепятственному достижению алкогольного гратуала. Если на первой стадии для человека неалкогольная реальность, обычная жизнь, обладает приоритетом перед алкогольными удовольствиями, то на второй стадии притягательность (аттрактивность) алкогольных состояний превосходит все другие ценности жизни. Правда, вне состояния опьянения сохраняется способность соотнесения ценностей неалкогольной константной и алкогольной виртуальной реальностей — в отличие от третьей стадии, когда в неалкогольной реальности не остается никаких важных ценностей. 258
На второй стадии аномии человек живет двойной жизнью. Находясь в трезвом состоянии, он хорошо понимает все отрицательные стороны алкоголизма; но при этом рано или поздно все равно напивается. Осознание двойственности жизни — трезвой и пьяной — является тяжелым психическим переживанием, характерным для второй стадии аномии. С возникновением алкогольной виртуальной реальности как самостоятельной реальности алкогальзависи- мый человек начинает жить в двух параллельных мирах. Алкогольная виртуальная реальность, как и неалкогольная реальность, имеет консуетал, гратуал и ингратуал. Другими словами, то, что мы до сих пор именовали алкогольной виртуальной реальностью, подчеркивая ее производность от константной реальности здорового человека, теперь для алкогользависимого человека становится константной реальностью, в которой есть своя средняя норма состояния (консуетал), свой гратуал и свой ингратуал. Собственно это, с психологической точки зрения, и означает наличие второго, параллельного мира. Развитие аномии на второй стадии (как и на первой) заключается в том, что постепенно увеличивается алкогольная часть жизни: человек все чаще потребляет алкоголь, все больше его потребляет, все меньше пребывает в неалкогольной реальности. Завершается вторая стадия тем, что человек фактически полностью переходит в алкогольную реальность, а выходы в неалкогольную реальность — это лишь ингра- туальные части алкогольной реальности. Здесь вторая стадия плавно переходит в третью стадию. Может возникнуть вопрос: как такое может быть — как алкогольный мир, строящийся только на маленьком фрагменте неалкогольного мира, может быть сопоставим с этим огромным по своему многообразию неалкогольным миром? Казалось бы, алкогольный виртуаль- 17* 259
ный мир, поскольку он является производным от константного мира, должен быть элементом этого константного мира, а никаким не параллельным миром. Действительно, по содержанию неалкогольный мир богаче алкогольного виртуального мира, но алкогольная сфера для алкогользависимого человека по субъективной значимости важнее, а по качеству жизни — привлекательней, чем неалкогольная. Дело в том, что возникает эффект, который можно было бы назвать эффектом бинокля. Бинокль, как известно, не повышает остроту зрения, т.е. не улучшает зрение, а сокращает поле зрения при сохранении площади сетчаточного образа. Если какой-то далекий предмет виден под углом в 1°, то он занимает на сетчатке соответствующую площадь. А бинокль расширяет .площадь сетчатки глаза, на которую проецируется этот предмет, почти до площади всей сетчатки, но при этом места для других предметов на сетчатке не хватает, они выпадают из поля зрения. Видимый в бинокль предмет забирает себе всю энергию, которая без бинокля была бы распределена по всем предметам, находящимся в поле зрения человека. То же самое происходит и с алкогольной виртуальной реальностью. Алкогольная виртуальная реальность порождается алкогольной образностью, т.е. весьма частичной по отношению ко всей остальной образной сфере человека, но эти алкогольные образы в гратуале являются энергетически насыщенными и увеличенными за счет других образов. Там, где для синомичного человека нет в принципе различительных признаков (водка — она и есть водка, стакан — он и есть стакан), там для алкогользависимого человека на второй стадии аномии каждый предмет, связанный с алкоголем, расцвечивается множеством очень важных граней, а сама ситуация выпивки превращается в очень тщательно расписанный ритуал, где важен каждый ее элемент. Синомичный че- 260
ловек смотрит на алкоголь как бы невооруженным взглядом, поэтому многое там не видит и при этом видит еще много разных вещей. А алкогользависимый человек смотрит на алкоголь как бы через бинокль, поэтому видит там целый мир, но при этом не видит, что есть вне этого мира. Но этот алкогольный мир для него так же реален и многообразен, как весь мир для синомичного человека. Эффект бинокля присутствует на всех стадиях вир- туализированности образа, но в разной степени. На первой стадии виртуальные образы увеличены незначительно, виртуальный образ ситуации почти равен константному образу этой же ситуации, т.е. образ ситуации пьяного человека не сильно отличается от образа этой ситуации трезвого человека. На второй стадии происходит очень сильное увеличение — человек видит уже только элементы ситуации и работает с ними, а не с целой ситуацией, т.е. пьяный человек видит совсем другое, нежели трезвый, поэтому по-другому понимает эту ситуацию и по-другому ведет себя в этой ситуации. Здесь бинокль превращается в телескоп: человек вместо автомобиля видит только одно колесо и считает, что именно колесо, а не автомобиль находится в этом месте пространства. Чем выше уровень виртуализированности образа, тем большее увеличение дает «виртуальный бинокль». На третьей стадии бинокль превращается в электронный микроскоп и человек ничего, кроме хаотического движения молекул, не видит и только это считает объективно существующим. Войдя в свой алкогольный мир, сделав его для себя нормальным, т.е. константным, алкогользависимый человек приобретает возможность перехода в новую виртуальную реальность с ее гратуалами и ингратуалами, 261
построенную уже, в свою очередь, на фрагменте редуцированной образности. Таким образом, по психологической полноте и интенсивности алкогольная виртуальная реальность не уступает реальности жизни обычного человека, а по субъективной привлекательности и яркости жизни (за, счет гратуалов) алкогольная виртуальная реальность для ал- когользависимого человека значительно превосходит неалкогольную реальность. Кроме того, для алкогользависимого человека его алкогольный мир является более обжитым, чем неалкогольный мир. Виртуальная алкогольная реальность — это психический мир, существующий на уровне психических образов, у алкогользависимого человека на второй стадии алкоголизма мало связанных с материальностью жизни. Поскольку образы не материальны, то ими легко оперировать. Виртуальный психический мир — это мир невесомости психических образов. Даже если происходят неприятные события, то все равно сам процесс построения образов протекает легко. Точно так же как в сновидении человек практически никогда не чувствует трудностей в построении образов, какими бы ужасными и страшными эти образы ни были. В сравнении с виртуальным психическим миром неалкогольный мир кажется алкогользависимому человеку после его «невесомых» образов очень тяжелым. В неалкогольном мире даже образы в значительной степени подчиняются строгой логике. Поэтому, когда алкоголь- зависимый человек на второй стадии алкоголизма оказывается трезвым и попадает в неалкогольный мир, то этот мир переживается им как очень сложный и тяжелый, как при попадании из космического корабля на Землю. Этот эффект попадания алкогользависимого человека в неалкогольную реальность можно назвать «эф- 262
фактом гравитации*. В силу эффекта гравитации человек хочет как можно скорее вернуться в свой мир алкогольной невесомости. Неалкогольный мир для алкогользависимого человека в конце второй стадии алкоголизма имеет статус ин- гратуального — пребывание в неалкогольном мире переживается как ингратуал. Степень связи между алкогольной виртуальной реальностью и неалкогольной реальностью различна в начале и в конце второй стадии аномии. Если в начале второй стадии аномии человек на протяжении достаточно длительных периодов находится в неалкогольной реальности, а неалкогольная реальность и все, что с ней связано, воспринимается как нечто еще более или менее приемлемое, то в конце второй стадии человек в неалкогольной реальности оказывается лишь в те моменты, когда не может по каким-либо причинам находиться в своей виртуальной реальности. Итак, вторая стадия алкогольной аномии характеризуется возникновением алкогольной виртуальной реальности как самостоятельной реальности и переходом от существования в неалкогольной константной реальности к существованию в алкогольной виртуальной реальности. Алкогольная виртуальная реальность, став самостоятельной, т.е. обычной, константной для алкогользависимого человека, может сама порождать виртуальные (гратуальные и ингратуальные) состояния. Если раньше человек жил в одной реальности (константной) и имел лишь временные виртуальные состояния, то теперь виртуальные состояния обособились в самостоятельную реальность, виртуальную относительно константной. Человек живет теперь в этой виртуальной относительно нас, но константной, т.е. нормальной относительно него самого, реальности. Человек живет в двух параллельных мирах — алкогольном и неалкоголь- 263
ном, — но психологически алкогольный мир для него является более энергетически насыщенным и более многообразным. Для второй стадии алкогольной аномии характерны следующие особенности поведения: — появляется полная амнезия алкогольного опьянения, т.е. полная неспособность вспомнить при протрезвлении событий минувшего дня или вечера, которые происходили после определенной степени опьянения (для каждого человека доза, необходимая для такого опьянения, индивидуальна: от 200 граммов до 500 граммов алкоголя); — постепенно исчезает седативный, т.е. успокаивающий, релаксирующий эффект алкоголя и появляются тонус и возбуждение от алкоголя; — крепкий сон возможен только по истечении какого-то времени после опьянения или после принятия большой дозы алкоголя; — в состоянии опьянения быстро меняется настроение — от благодушия до возбудимости, гневливости или депрессии; — максимальная работоспособность, собранность, подвижность, энергичность появляется в средней степени опьянения; — без употребления алкогольных напитков ощущается дискомфорт, появляются рассеянность, раздражительность, нетерпимость, падает работоспособность, ухудшается самочувствие; — после принятия необходимого количества алкоголя появляется веселость, необходимый психический и физический тонус, концентрация внимания; — психическое влечение к алкоголю становится интенсивным и уже осознается самим человеком; — появляется новая форма влечения к алкоголю, так называемое физическое влечение, которое может дости- 264
гать интенсивности голода и сопровождаться расширением зрачков, потливостью, сердцебиением, повышением артериального давления; — теряется контроль над употреблением алкоголя (каждый человек имеет свою пороговую дозу — от капли до 500 граммов) — после превышения пороговой дозы человек теряет способность себя ограничивать и контролировать; — появляется абстинентный синдром, т.е. синдром похмелья или отмены — важнейший показатель второй стадии (этот синдром формируется от нескольких месяцев до нескольких лет, он проявляется спустя 8-10 часов после прекращения употребления алкоголя, длится от 3 до 7 дней и характеризуется тем, что в этот период, помимо дискомфорта, озноба и рвоты может наступить послабление кишечника, потливость, озноб, мышечные боли, дрожание конечностей, расстройство координации движения, повышение артериального давления, сердцебиение, потеря сна и аппетита); — в начале похмелье снимается рассолом, крепким кофе, чаем, душем, но по мере развития аномии похмелье может подавляться лишь алкоголем; — в состоянии похмелье появляются страхи за свою жизнь, тревога, чувство вины, бредовые идеи; — в похмелье появляются эпилептические припадки и развивается острый алкогольный психоз — «белая горячка»; — увеличивается доза алкогольных напитков, что является признаком максимальной толерантности, т.е. устойчивости, к алкоголю (до 1— 2 литров водки в день); — злоупотребление алкоголем становится непрерывным или запойным; — страдающий алкогольной зависимостью худеет, стареет внешне; 265
— резко нарушается сон, человек засыпает с трудом, во сне его мучают кошмары, сон не приносит чувства отдыха; — полностью исчезает аппетит, и человек в состоянии опьянения не закусывает; — угасает или приобретает новое качество (в виде извращений) половое влечение; — формируется постоянная артериальная гипертен- зия (повышенное артериальное давление); — возникают острые и хронические воспаления поджелудочной железы, нередко осложняющиеся комой, т.е. резким повышением сахара в крови, чаще возникающей после месячного запоя; — появляются постоянные боли в правом подреберье, желтушность кожных покровов наряду с похудением; — формируются алкогольные поражения нервов нижних и верхних конечностей, проявляющиеся слабостью рук и хромотой; — отсутствует интерес к жизни в семье в промежутках между алкогольными эксцессами, человек становится вялым, безынициативным; роль главы семьи выполняет непьющая супруга (или, соответственно, непьющий супруг); — только алкоголь является быстродействующим стимулятором; — появляются признаки нравственно-этической деградации, страдает интеллектуальная и эмоциональная сфера, нет интереса к чтению газет, книг, пропадает интерес к телевизионным передачам, театру и т.п., приостанавливается социальный и профессиональный рост: человек постепенно скатывается к более примитивному труду, например, от инженера к дворнику, чернорабочему; — для людей умственного труда длительная интеллектуальная нагрузка становится непосильной, возникает сильная отвлекаемость, падает интерес к работе; 266
— усвояемый материал быстро забывается, страдает память; — теряется интерес не только к работе, но и к дому, супругу(-е), детям; — появляются ранее не свойственные заносчивость и склонность к конфликтам; — круг общения сужается и меняется качественно, прекращаются звонки к друзьям, пропадает интерес к их проблемам, а лучший друг — такой же пьющий сосед, с которым можно выпить и поговорить «за жизнь»; — человек легко переходит от любви и раскаяния к ненависти и агрессии; — человек меняется на глазах у окружающих, становится лживым, агрессивным, конфликтным в быту и на работе; — утрачивается интерес к жизни, резко снижается работоспособность, учащаются прогулы на работе, появляются плаксивость, снижается настроение, возникают депрессии. Как правило, в семьях, где один из супругов злоупотребляет алкоголем, формируется невротическая обстановка, и в аретее нуждается не только страдающий алкоголизмом, но и члены его семьи, у которых формируются неврозы. О проблеме, связанной с употреблением алкоголя, уже знают как сам алкогользависимый человек, так и окружающие его люди. Родственники, близкие и он сам находятся и живут в виртуальной алкогольной реальности. Для всех них реальность алкоголя стала реальностью их жизни. У алкогользависимого человека на второй стадии аномии состояние опьянения продолжается не один, а несколько дней, иногда недель. Состояние похмелья длится приблизительно столько же дней, сколько и состояние опьянения (например, человек пил три дня и 267
три дня приходил в себя). Поначалу алкогользависимый человек справляется с похмельем сам, затем ему приходится обращаться за медицинской помощью для прерывания запоев. Состояние без употребления алкогольных напитков, т.е. период трезвой жизни, имеет разную продолжительность. В самом начале второй стадии период трезвой жизни может продолжаться до нескольких месяцев, по мере увеличения степени виртуализированно- сти алкогольного образа период трезвости сокращается до нескольких недель, затем — дней и переходит в почти постоянный прием алкоголя с промежутками трезвой жизни й 1-2 дня. Что же родственники? Даже если муж пришел домой трезвый, жена ждет, что он непременно напьется завтра или послезавтра, каждый раз она принюхивается к нему, заглядывает в глаза и если муж мрачный, то тут же портится настроение и у нее. Многие жены пытаются перевести пьянство мужа извне домой, выпивая с ним, тем самым становится зависимой от алкоголя уже семейная пара. Третья стадия алкоголизма Вторая стадия аномии заканчивается тем, что виртуальный образ приобретает абсолютную свободу. Эффект бинокля достигает своего максимума и выражается в том, что целый мир может быть построен на любом, даже самом мелком образе. Эффект гравитации тоже достигает своего максимума и выражается в том, что человек просто не может переносить состояние трезвости. Суммарным результатом действия этих эффектов является то, что алкогользависимый человек на третьей стадии алкоголизма либо уходит в абсолютно нерегулируемую и спонтанную виртуальную алкогольную реальность и становится тем самым просто психически боль- 268
ным, либо, выбрав по каким-то основаниям определенный фрагмент алкогольной реальности, зацикливается на нем. В связи с принадлежностью первого варианта к области психиатрии мы его не рассматриваем. Во втором варианте человек в конце концов настраивает свой виртуальный бинокль на определенную степень увеличения, но при этом он теряет возможность проживания всех других образов. На третьей стадии аномии человек постоянно находится в алкогольной виртуальной реальности. Периоды трезвости обусловлены исключительно внешними обстоятельствами и переживаются крайне тяжело, как болезнь. Таким образом, человек находит компромисс и как бы отграничивает свое существование как от неалкогольной реальности, так и от разрушительных уровней виртуальной алкогольной реальности. Поэтому психическая жизнь человека протекает на одном уровне, с некоторыми колебаниями, но без выхода в другие уровни алкогольной виртуальной реальности. Таким образом, алкогользависимый человек на третьей стадии аномии переходит к существованию на определенном уровне виртуальной алкогольной реальности, которая становится для него константной реальностью без гратуалов и ингратуалов. Но из своей константной реальности он уже не выходит на следующий уровень виртуальной реальности. Интенсивность жизни и психической, и физической крайне низкая. У человека уже нет сил на гратуальные и ингратуальные переживания. На третьей стадии человек, потребляя алкоголь небольшими дозами, но часто, практически постоянно пребывает в состоянии несильного опьянения. К третьей стадии алкогользависимый человек деградирует как личность, сохраняя способность лишь к самой примитивной работе и примитивным психическим переживаниям. 269
Для третьей стадии алкогольной аномии характерны следующие особенности поведения: — появляются признаки кахексии, т.е. резкого истощения; — резко снижается толерантность, т.е. устойчивость, к алкоголю (от 500 граммов до 100 — 200 граммов) и укорачиваются периоды пьянства, т.е. практически нет длительных запоев; — происходит переход от крепких напитков к более слабым, например, с водки на вино; — появляются истинные запои короткой продолжительности (от 5 до 10 дней), оканчивающиеся остро с крайней слабостью, в связи с чем человек вынужден принимать дробно мелкие дозы алкоголя; — вместо гневливости, агрессивности при опьянении появляются благодушие, пассивность, покорность; — происходит переход с запоев на постоянное употребление алкоголя до 200-300 граммов в день; — физическое влечение к алкоголю становится постоянным и лишь незначительно увеличивается в состоянии похмелья; — общее психофизическое состояние становится удовлетворительным лишь в состоянии алкогольного опьянения; — утрачивается ситуационный контроль (человек не в состоянии выбрать время и место для выпивки); — возбудимость сменяется лабильностью — то зол, то плачет; — нарастает вялость, безынициативность, теряется связь с реальной жизнью; — человек оставляет работу в связи с нарастающим слабоумием; — страдает память на текущие и прошлые события; — появляется рвота в похмелье, что свидетельствует о метаболическом токсикозе, т.е. резкой отравленности организма, поражении органов и систем; 270
— появляются частые обмороки без предвестников, что может привести к наступлению смерти от сердечной недостаточности; — алкоголь не стимулирует организм, а лишь нормализует его состояние; — в состоянии похмелья человек становится адина- мичным, вялым, подвержен депрессиям, склонен к суициду; — развиваются судорожные припадки (как правило, острые психозы, т.е. белая горячка, редки в этой стадии аномии); — предвестником запоя является не повышение настроения, «психоэмоциональный настрой», а слабость, разбитость, тревога, депрессия, невозможность сосредоточиться, резкое падение работоспособности, когда человек с трудом встает с постели и ходит; — вместо повышения артериального давления в по- слезапойном состоянии развивается гипотензия (понижение давления) вместе с падением сердечной активности; — семья у больного на этой стадии аномии как правило не сохраняется; — семья, если она и сохранилась, является источником существования, а не объектом заботы; — утрачиваются связи не только с женой (мужем) и детьми, но и с жизнью; — человек не способен продуктивно трудиться; — происходит дальнейшее снижение интеллекта, грубо нарушена способность к пониманию, теряется абстрактное (отвлеченное) мышление, диалог в семье сводится только к вопросам, имеющим отношение к еде и питью: «если не дашь на бутылку, то я тебя убью»; — страдает долговременная память, человек на третьей стадии аномии не помнит давних событий своей личной жизни, дат, связанных со своим рождением, рождением детей, браком, учебой, работой и т.п.; 271
— утрачивается представление о достоинстве и чести; — нарастает неряшливость, неопрятность; — люди на третьей стадии похожи друг на друга, как две капли воды, у них формируются группы по 2-3 человека. На этой стадии аномии родственники, как правило, покидают своих мужей или жен, страдающих алкоголизмом. Сам же человек постоянно живет в виртуальной алкогольной реальности, но при этом гратуал — состояние алкогольного опьянения — носит кратковременный характер, ингратуал — болезненные, неприятные ощущения в организме на фоне похмелья — столь велик и глубок, что человек на этой стадии виртуализированно- сти переходит практически на ежедневный прием алкоголя, который лишь один поддерживает организм в жизнеспособном состоянии при полном отсутствии работоспособности. Как правило, если такие люди не погибают в запое или послезапойном состоянии от отравления суррогатами, от несчастных случаев, инфарктов, инсультов, самоубийств или других заболеваний, в конце концов они становятся глубокими инвалидами, пациентами психиатрических больниц и интернатов. ВИРТУАЛЬНОЕ УБИЙСТВО Существуют разные причины убийств, большая часть из которых вполне объяснима в рамках моноонтичной позиции: по неосторожности, при исполнении приговора, по заказу, в военных действиях, при самозащите и т.д. Предметом нашего анализа будут убийства, совершаемые в виртуальной реальности, и в этом смысле не могущие быть сведенными к какой-либо другой реальности: социальной, медицинской, физической и т.д. Поскольку 272
для анализа такого рода убийства будет применена виртуальная парадигма, такое убийство назовем «виртуальным убийством». Психологический механизм виртуальных убийств тот же самый, что и механизм возникновения алкогольной зависимости, и также можно выделить три степени виртуализированности образа. Названия, данные нами типам убийств и соответствующие степени виртуалированности образа — ситуационное, операциональное и деструктивное, — являются достаточно условными. Рассмотрим каждый из типов виртуальных убийств подробнее. Ситуационное убийство Обычное — консуетальное — функционирование образов в психике можно представить как достаточно инертную актуализацию образов в достаточно инертной психической среде. Но в силу разных причин бывают случаи, когда либо образ становится чрезвычайно энер- гетичным и получает возможность в обыкновенной, консуетальной среде актуализироваться гратуально, либо среда становится «прозрачной», легкой и обыкновенный, консуетальный образ легко, гратуально в ней актуализируется. Соотношения инертности — активности среды и образа — дело случая. Примером ситуации первого типа являются занятия медитацией, когда человек многократно актуализирует свой образ, который в результате в какой-то момент становится гратуальным — и человек переживает транс. Примером ситуации второго типа является алкогольное опьянение, которое делает психику более лабильной. Для иллюстрации приведем один случай из нашей коллекции виртуалов (Носов, 19986). 18 Н.Носов 273
«Я вел схватку по рукопашному бою. Схватка была за право выхода в полуфинал. Поединок я проигрывал, причем проигрывал «в сухую». Я ничего не мог поделать не то чтобы с противником, я не мог ничего сделать, чтобы защитить себя. Соперник был явно классом выше. Я с ужасом осознал это. Я испытал целую гамму эмоций и чувств: сначала растерянность, потом страх от предстоящего позорного разгрома, потом меня охватил гнев, звериная злоба, ненависть ко всему и к себе в том числе. Мне кажется, у меня выступили слезы и я как бы со стороны услышал скрип своих стиснутых зубов (до этого я просто не умел скрипеть зубами). Еще я вдруг в массе зрителей отчетливо увидел лица своих товарищей, и на них я прочел, что они меня уже «похоронили», они уверились в моем бесспорном поражении. Помню их лица. Я ненавидел их тоже. Далее я обратил внимание на то, что слабо чувствую удары соперника, и, что более всего удивило, — это то, что ясность зрения и мышления сохраняется, несмотря на удары в голову! Отсутствовал эффект нокаута, т.е. я держал удары такой силы, от которых раньше попадал в нокаут. Второе, что меня поразило, — это вдруг возникшее поразительное спокойствие и хладнокровие, как будто удары получает некая оболочка, а не мое тело. Я же нахожусь внутри этой оболочки, как в танке. Танк вздрагивает от ударов, а мне в нем на это плевать. Далее я понял, что ничего не слышу, зато вижу четче и как бы наперед. Вроде бы я знаю, куда будет бить и атаковать меня соперник, и его действия в точности совпадают с моими представлениями, только его действия какие-то замедленные. Я еще подумал: «Какой позор проигрывать, да он дилетант». Я не понимаю до сих пор, как и почему мое тело автономно от моего сознания провело комбинацию — я ее даже толком не уловил в целом. Но противник упал. Тогда я попытался взять под контроль свое тело. Однако во мне было как бы два меня. 274
Один хотел проводить отработанные приемы и удары, второй навязывал сложнейшие комбинации из кинобоевиков и учебных фильмов. При этом я заранее представлял их уже в исполнении. Этот второй Я и руководил телом. Сначала перед глазами прокручивался виденный мною когда-то сложный прием, а потом мое тело его блестяще проводило. Все это не вызывало во мне удивления, наоборот — было даже безразлично, а потом Я «первый» полностью уступил себе «второму». Соперник, упав очередной раз, больше не смог подняться. Я успел подумать: «Как жаль, фокус закончился», — и на меня навалился шум трибун, потом заложило уши, перед глазами все начало плыть. Не помню, как судья на татами объявил мою победу. Зато помню, как «приросли» к полу мои ноги и у меня не было сил сделать шаг, а потом мне стало наплевать на все и я, придя домой, уснул. Я не забылся сном, как бывало прежде после соревнований, а приятно отрешился от всего и просто уснул, легко и с чувством плевать на все и всех. Проснулся я через 18 часов! Но отдохнувшим себя я не чувствовал. Я был уставшим, мышцы ломило. Сознание было вялым, ощущалась апатия» (А.В.Супов). В данном случае у А.В. Супова произошла гратуаль- ная актуализация образов борцовских приемов, которые он не отрабатывал и которые сработали в особой психической ситуации. Точно так же, видимо, бывает и в случае некоторых типов убийств, когда имеющийся у человека образ вдруг неожиданно срабатывает в некоторых обстоятельствах: в состоянии алкогольного опьянения, гнева, усталости и т.д. Для правильного понимания ситуационных гратуа- лов необходимо учитывать то, что само по себе воображение убийства (или какого-либо другого действия) недостаточно для осуществления соответствующего поведения — для совершения мортального поведения образ должен стать гратуальным. Беда возникает тогда, когда 18* 275
момент актуализации гратуального образа совпадает с ситуацией реального присутствия потенциальной жертвы в пределах физической достижимости. Пример такого виртуального убийства. «На прошлой неделе в столице было совершено 16 убийств, 12 из них раскрыто. В частности, скончался от ножевого ранения в бок житель Нагатинской набережной Сергей Афонич- кин, неработающий. Его зарезала родная жена Татьяна, продавец магазина «Минутка». Тане в тот день очень не хотелось возвращаться домой. Она слишком хорошо знала, что ждет ее дома. Дома ее ждал супруг Афоничкин, пьяный и совершенно непригодный для полноценной семейной жизни. Остро переживая это обстоятельство, работница прилавка выпила натощак стакан водки, тяжело вздохнула и стала собираться в путь... Муж Афоничкин сидел на кухне. Там в его распоряжении имелись наполовину пустая бутылка напитка «Оригинальный» и пустая пачка от папирос «Беломор». — Закурить есть? — обратился тунеядец к рабочей женщине. — Ты как же, гад, жену встречаешь?! — взорвалась Татьяна. — Ты не ори, не ори, — ничуть не смутился непутевый супруг. — Я тебя один раз уже встретил двадцать лет назад. По гроб жизни должна быть благодарна. Разъяренная такой трактовкой совместно прожитых лет, Таня бросилась на спутника жизни с кулаками. Тот ответил ей коротким прямым ударом в лоб. Татьяна благополучно приземлилась в углу кухни и полностью забыла себя. Когда она очнулась, муж был уже мертв. Безработный Афоничкин лежал на полу в луже крови. В боку у него торчал кухонный нож. — Во, прямо как в кино, — изумилась вдова. И пошла звонить в милицию» (Демьянова, 1999). 276
Очевидно, что эта женщина неоднократно проигрывала ситуацию физического вдзмездия своему мужу что и привело к возникновению образа возмездия как автономного, а полученный ею удар по голове привел к тому, что психическая среда стала достаточно «прозрачной» и довольно слабый автономный образ возмездия сработал. И в этом смысле наличие образа возмездия у человека не является его виной. Здесь надо рассматривать роль того, кто породил в человеке образ возмездия. Рассмотрим одно судебное разбирательство. Вот извлечение из Постановления Президиума Астраханского областного суда от 25 июля 1995 г.: «Приволжским районным народным судом Астраханской области Мостовая осуждена по ст. 103 УК РСФСР. 31 мая 1994 года Мостовой у себя дома со знакомым Ивановым употреблял спиртные напитки. Утром 1 июня Мостовая, увидев, что муж и Иванов вновь употребляют спиртные напитки, потребовала прекратить это. Мостовой попросил накормить его, но Мостовая отказалась. Тогда он взял из холодильника кусок колбасы, однако Мостовая отняла его. По этой причине между ними возникла очередная ссора, во время которой Мостовой, оскорбляя жену, дважды ударил ее рукой по лицу и вышел покурить. Мостовая взяла со стола кухонный нож, пошла за мужем и с целью убийства ударила его ножом, причинив тяжкие телесные повреждения в виде проникающего колото-резаного ранения грудной клетки сзади с повреждением печени и диафрагмы, от которых потерпевший скончался. Определением судебной коллегии по уголовным делам Астраханского областного суда приговор оставлен без изменения. Заместитель Председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос о переквалификации действий осужденной на ст. 104 УК РСФСР. Президиум Астраханского областного суда 25 июля 1995 года протест удовлетворил, указав следующее. 277
Как видно из дела, вывод суда о совершении Мостовой умышленного убийства мужа, т.е. преступления, предусмотренного ст. 103 УК РСФСР, необоснован. Мостовая, признав свою вину, показала на предварительном следствии и в суде, что муж злоупотреблял спиртными напитками, по хозяйству не помогал. 31 мая 1994 года в их квартире муж и знакомый Иванов всю ночь употребляли спиртные напитки. Утром 1 июня 1994 года они продолжали пьянствовать. Она потребовала прекратить это, в связи с чем у нее с мужем возникла ссора. Муж оскорблял ее. Затем, он взял из холодильника колбасу, но она отняла, заявив, что продукты оставила для детей (у нее трое несовершеннолетних детей), и тут муж дважды ударил ее по лицу и пошел из кухни в прихожую. Она, не помня себя, схватила со стола какой- то предмет, побежала за ним и ударила его этим предметом в спину. Пришла в себя, когда увидела кровь на рубашке мужа. Попросила Иванова сбегать за медсестрой. Эти показания Мостовой не опровергнуты. Свидетель Иванов в суде подтвердил, что, когда Мостовая отняла колбасу у мужа, заявив, что оставила ее для детей, Мостовой ударил жену по лицу и ушел из кухни в прихожую. Мостовая сразу вышла за ним. Через некоторое время она вернулась на кухню и сказала, что чем-то «ткнула» мужа, попросила его, Иванова, сбегать за медсестрой. Мостовая в это время была сильно взволнована и плакала. Показания Мостовой о том, что она совершила убийство мужа в состоянии сильного душевного волнения, вызванного неправомерными действиями потерпевшего, суд признал несостоятельными, ссылаясь на то, что Мостовая после совершенного убийства вела себя нормально. Она попросила Иванова сообщить о случившемся медицинскому работнику, вытерла кровь с лица потерпевшего и на полу, переоделась и по приходе медсестры ушла к своим родителям. 278
Однако эти действия Мостовой не свидетельствуют о том, что она не могла находиться в момент убийства мужа в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения. Далее суд сослался на то, что перед тем, как нанести удар ножом в спину мужа, Мостовая вышла с ножом из кухни за мужем не сразу, а спустя несколько минут (т.е. реакция ее была не внезапная), однако это не соответствует материалам дела. Из показаний Мостовой видно, что побудительным мотивом ее возмущения явилось то, что, когда она во время ссоры отняла у мужа продукты, которые она оставила для детей, он дважды ударил ее по лицу и ушел из кухни, она, не помня себя, схватила со стола какой-то предмет и тотчас вышла за ним, а не спустя несколько минут. Это обстоятельство подтвердил свидетель Иванов, пояснив, что, находясь на кухне, он видел, как Мостовой ударил жену по лицу и ушел из кухни, Мостовая сразу же вышла следом за ним. Суд сослался на акт судебно-психиатрической экспертизы, согласно которому Мостовая психическим заболеванием не страдает, признана вменяемой; она могла отдавать отчет своим действиям и руководить ими. Однако эксперты-психиатры не решают вопрос, находилось ли лицо в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения или нет. Это компетенция суда. Вывод суда о соответствующей квалификации действий виновного лица должен быть сделан на основании совокупности добытых доказательств по делу. Таким образом, обстоятельства происшедшего, указанные в показаниях Мостовой, подтвержденные очевидцем событий — свидетелем Ивановым, свидетельствуют о том, что Мостовая совершила умышленное убийство своего мужа Мостового в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного физическим насилием со стороны потерпевшего, в ее 279
действиях содержатся признаки преступления, предусмотренного ст. 104 УК РСФСР. Как видно из дела, Мостовая ранее не судима, в содеянном раскаялась, на ее иждивении находятся трое несовершеннолетних детей, по месту работы и жительства она характеризовалась положительно, по месту отбытия наказания ей дан также положительный отзыв. В связи с изменением квалификации действий осужденной Мостовой на ст. 104 УК РСФСР она, как имеющая на иждивении несовершеннолетних детей, подлежит освобождению от наказания на основании п. «в» ч. 2 Постановления Государственной Думы от 19 апреля 1995 года «Об объявлении амнистии в связи с 50-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов»». По-человечески можно понять Президиум Астраханского областного суда, амнистировавший Мостовую, — жаль и несовершеннолетних детей, и саму Мостовую, страдавшую от пьянства мужа. Но юридически доводы суда высшей инстанции необоснованны — он исходит из доказательства от противного, считая доводы Приволжского районного народного суда Астраханской области о том, что Мостовая не могла находиться в состоянии аффекта, неубедительными, и делая отсюда вывод, что она могла находиться в состоянии аффекта. Непосредственного доказательства того, что Мостовая действительно находилась в состоянии аффекта, Президиум Астраханского областного суда не приводит. В данном случае это и невозможно сделать, поскольку традиционно считается, что аффект имеет последействие, т.е. после убийства Мостовая должна была еще некоторое время находиться в каком-то измененном состоянии — переживать происшедшее событие (недаром Президиум в своем Постановлении учит суд низшей инстанции, как проводить расследование — за неимением убедительных аргумен- 280
тов апеллирует вообще к несостоятельности областного суда). Но если рассматривать это убийство с виртуальной точки зрения, то оно видится в другом свете. Следовало бы собрать свидетельские показания соседей и знакомых о моральном и, возможно, физическом истязании Мостовым своей жены. Скорее всего это было бы нетрудно сделать. Истязания физически более сильного и морально безответственного перед детьми и женой человека естественно вызывают в слабом ответные формы реакции. Но, поскольку Мостовой явно нечего противопоставить мужу в качестве защиты себя и своих детей (это тоже, наверняка, легко выявить в процессе следствия), моральная и физическая беззащитность автоматически порождает психические формы ответных реакций. Многолетние истязания породили у Мостовой автономный виртуальный образ, в котором она дает себе отдушину, давая сдачу своему мужу. Описание поведения Мостовой явно об этом свидетельствует. Во-первых, физическое насилие со стороны мужа — ударил свою жену, — приведшее к измененное™ статуса психики; во- вторых, ясность сознания до и после события убийства и отсутсвие переходных процессов от ясности к затуманенное™ сознания и обратно; в-третьих, Мостовая пошла не убивать мужа, а ответить физическим действием, т.е. побить его; в-четвертых, произошло расслоение единой реальности на две: виртуальную, в которой она наносила побои первым попавшимся в руки предметом (чем-то ткнула мужа), и константную, в которой она действовала ножом вполне адекватно именно ножу, нанеся проникающую колото-режущую рану. В этом смысле не Мостовой следует предъявлять обвинение в совершении убийства в состоянии аффекта в результате «длительной психотравмирующей ситуации, возникшей в связи с систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего» (наказыва- 281
ется ограничением свободы на срок до трех лет или лишением свободы на тот же срок по ст. 107 УК РФ), а Мостовому — в принуждении к убийству самого себя. Но такой статьи нет. Но, если признать существование психологической виртуальной реальности, то, соответственно, следует включить ее в юридические отношения. Ничего удивительного в этом нет. Во-первых, признание существования психологической виртуальной реальности дает объяснение многим необъяснимым видам правовых нарушений, во-вторых, оно дает основания для борьбы (аретеи) с определенными видами преступлений. Между прочим, одна из самых первых систем психологии в России создана юристом К.Кавелиным с целью разработки юриспруденции, основанной на знании природы (психологии) человека (Кавелин, 1872). Даже в таком психологически неполном описании происшествия, какое приведено выше, можно усмотреть почти все признаки виртуала. 1) О непривыкаемости здесь неуместно говорить, поскольку это единичное событие. 2) Спонтанность поведения здесь очевидна — состояние мгновенно возникло и так же мгновенно исчезло. 3) Действие Мостовой явно фрагментарно — построено на одном образе нанесения удара своему мужу. 4) Объективированность проявляется в том, что Мостовая не описывает никаких своих эмоциональных переживаний и говорит лишь о том, что «чем-то ткнула мужа». 5) Для того, чтобы говорить об измененности статуса телесности, следовало бы выяснить, соответствует ли сила ножевого удара природной физической силе Мостовой или нет. Скорее всего, удар был значительно сильнее, чем естественная физическая сила Мостовой — убила человека одним ударом, не имея никакой практики оперирования ножом как холодным оружием. 6) Измененность статуса личности очевидна — Мостовая решилась избить человека, что для нее, судя по характеристикам, совершенно 282
не свойственно. 7) Измененность статуса сознания совершенно очевидна. 8) Измененность статуса воли тоже очевидна — все совершилось само собой. Таким образом, коллизия между судом высшей инстанции и судом низшей инстанции, между моралью и правом, разрешается за счет определения поведения Мостовой как вынужденного, но совершенного не в аффекте, а в виртуале. Ситуационный виртуальный убийца может совершить единственное в своей жизни убийство, если так уникальны обстоятельства его виртуального убийства, а может стать и серийным убийцей, если обстоятельства виртуального убийства типичны. Примером такого серийного убийцы является Кирьянов, который совершил четыре убийства. Поскольку они однотипны, приведем описания только двух из них. «1. Однажды выпивал с некоей тетей Тамарой в ее доме. Она стала ругать «меня с братом и маму, ее называла проституткой, хотя сама занималась проституцией. Разговор пошел на повышенных тонах. Я сказал, что уйду, но отдайте мне мамины золотые вещи, она отказалась... слово за слово... у нее в руках был топорик для мяса. Я у нее его вырвал и ударил ее по голове. Смутно помню, что было потом: она лежала в крови; меня вырвало: я был в каком-то вакууме, в таком состоянии, как будто это все не со мной, а я со стороны смотрю. Это прошло только через четыре часа. Я ее потрогал, тело было холодное. Не видел, как она умирала. Я не понимал, что умирает человек. Ничего не ощущал, все у меня было отключено. Я ее не жалел, если бы на ее месте был мой брат, я бы и его убил — такое состояние было, ничего не соображал». После убийства похитил несколько серебряных вещей покойной и пытался поджечь ее дом. 2. Следующей жертвой Кирьянова стал его приятель Юрий, с которым они, по словам Кирьянова, занимались халтурой. Однажды во время выпивки у Юрия по- 283
следний стал ругать Кирьянова за то, что тот его обманывал, несправедливо деля деньги. Спор перерос в ссору, которая закончилась тем, что Кирьянов найденным в комнате Юрия топором дважды ударил его по голове и убил. Кирьянов украл в доме аппаратуру и скрылся. По поводу этого убийства он пояснил: «Я был зол, жалко его не было. Я не видел, как он умирает и, наверное, не понимал этого. В лицо его я не мог смотреть. И в глаза не мог. Сожалений, что я лишил его жизни, у меня не было тогда. Это появилось где-то через полгода, когда начал Библию читать, во сне тетю Тамару и Юрия видеть. Иногда ночью просыпался, они сидели возле меня, я их видел явственно и разговаривал с ними по 30-40 минут. Я стал ходить в церковь, свечки ставил родителям и этим двум мною убитым»» (Антонян, 1998, с.94). Подчеркнем, что каждое ситуационное виртуальное убийство возникает «здесь и теперь» — при совпадении множества обстоятельств, как психических, так и физических. В серии ситуационных виртуальных убийств каждый раз гратуализированный образ убийства возникает независимо от факта предыдущих убийств и не влияет на возможные будущие. Описанные выше случаи можно отнести к началу виртуализации психики, первой степени виртуализиро- ванности мортального образа, поскольку виртуальные образы не обладают еще достаточной энергетичностью для того, чтобы человек ради них совершал специальные действия. Вторая степень виртуализированности характеризуется тем, что виртуальный образ становится самостоятельным элементом психики, компульсивно вызывающим соответствующее поведение. Операциональное убийство Практически у каждого человека есть любимое занятие, которое доставляет ему удовольствие; часто это 284
профессиональная работа, иногда это хобби: вождение автомобиля, вязание на спицах, езда на велосипеде, оздоровительный бег и проч. и проч. Занятие любимым делом приятно само по себе, выполнение его ценно само по себе, даже без какого-либо внешнего результата или пользы, поскольку человек переживает при этом гратуа- лы; человек часто готов сам платить за то, чтобы получить возможность заняться любимым делом. Но получение гратуалов может превратиться в самоцель. Например, в силу того, что человек не получает в жизни ярких жизнеутверждающих переживаний, хотя внешне жизнь может протекать вполне благополучно — есть семья, дети, удачная карьера, хорошие жизненные перспективы. Но все это, что называется, не радует. Скучно. В этом плане, с виртуальной точки зрения, герой гоголевской «Шинели» жил яркой внутренней жизнью — сам процесс переписывания бумаг доставлял ему много гратуальных переживаний. Как и гоголевский Петрушка, которому гратуальные переживания доставляло простое складывание слов из букв при чтении книг. Но есть люди, которых ничто не радует по-настоящему. И связано это иногда с тем, что в подростковом возрасте, когда возникает собь личности, т.е. когда события начинают приобретать для ребенка личностную экзистенциальную значимость, ребенок, в силу разных обстоятельств, опыт гратуальных переживаний получает в ситуациях, связанных с мучениями и смертью животных и людей. Например, ребенок вдруг чувствует, что на фоне обычной нормальной жизни есть яркие незабываемые переживания, возникающие, в момент повешения кошки. И хотя кошку первоначально он стал вешать, не имея никакой специальной цели, просто так — просто от нечего делать т- вдруг он чувствует, какой яркой и интересной стала жизнь. И поскольку такого рода действия — издевательство над животными, самим собой и другими людьми — социально осуждаются, то подросток начина- 285
ет жить двойной жизнь: обычной, скучной, но социально приемлемой, и тайной, социально осуждаемой, но яркой и привлекательной. В силу неявности такого поведения, к тому же скрываемого внешним благополучием, выявить двойственность жизни ребенка практически не удается, а если и удается, то что-либо сделать практически невозможно, поскольку невозможно противопоставить яркой, настоящей жизни ребенка что-то действительно более интересное и привлекательное. Но даже если и удалось переориентировать ребенка на другие ценности, то, все равно, гратуальный опыт остается на всю жизнь и в любой момент может проявить себя (возвратность аномии). Единственный способ эффективного психологического воздействия в данном случае — де- виртуализация неприемлемого гратуального образа. Аномичный образ может стать гратуализированным не только в детстве, но и в любом возрасте. Итак, механизм операционального виртуального убийства заключается в том, что, в силу случайного стечения обстоятельств, человек получает гратуалы только от процесса убийства. Только этот процесс является единственным в жизни человека, который дает ему ощущение полноты и яркости жизни. Для такого человека убийство — то же самое, что для другого верховая прогулка, или рыбалка, или вышивание крестиком и т.п. Для него в момент убийства нет проблемы лишения жизни другого человека, нет проблемы ответственности за убийство, нет угрызений совести, именно потому, что в этот момент он находится в виртуальной реальности, построенной только на одном элементе константной реальности — муки другого человека, доставляющие убийце гратуальные переживания. Весь мир для него заключается в одном образе мук, доставляющих гратуальные переживания. В этот момент мир для него чудесен и прекрасен. 286
К такого рода убийцам относится описываемый С.В.Познышевым и Ю.М. Антоняном (Антонян, 1997) главарь банды, убившей в 20-х годах 116 человек, Василий Котов-Смирнов. Хотя банда убивала в основном при ограблениях, но многие из преступлений банды и лично В.Котова-Смирнова не связаны с ограблениями,' когда убивали целые семьи, о которых было заранее известно, что они являются бедными. По словам С.В.По- знышева, который исследовал личность В.Котова- Смирнова, это был умный, хорошо ориентирующийся в обстоятельствах и людях человек, сдержанный, скупой на слова. Врачебное обследование не обнаружило у В.Котова-Смирнова никаких признаков нервных или душевных болезней. По словам самого В.Котова-Смирнова, убийство — «дело обыкновенное», но только убийство доставляло ему, по мнению Ю.МАнтоняна, радость в жизни. В промежутках между разбоями вел весьма скромный, замкнутый образ жизни. Правда, любил вкусно поесть и попить, но делал это только у себя дома, без компании. Ходить в гости и принимать у себя гостей не любил. Удовольствие в жизни его заключалось в том, что, поторговав днем на рынке награбленным, любил вечером попить у себя дома чайку, пойти со своей сожительницей в кинематограф. У В.Котова-Смирнова не было ни к кому привязанности, ни с кем не дружил, никого никогда не любил, долго ни с кем не сожительствовал, никому никогда не помогал и никого не жалел. Как видим, В.Котов-Смирнов вполне социально адаптирован, психически уравновешен. Но обыкновенная жизнь для него сера и скучна, и именно убийство давало ему ощущение радости жизни. Жестокость его убийств заключалась не в изощренности действий, а в их немилосердности, когда он убивал целые семьи, причем одних — на глазах других, не жалел даже детей и кошек — убивал так, что ничего живого после него не оставалось. Себя он считал человеком обыкновенным. Убий- 287
ство для него было делом «обыкновенным», но доставляющим ему ни с чем не сравнимое и нигде больше не получаемое удовольствие. Другой пример такого рода виртуального убийства — деятельность Мишки Культяпого, действовавшего тоже в 20-х годах и участвовавшего в убийстве 78 человек. Способ его убийства заключался в том, что он связывал своих жертв и укладывал звездочкой: ноги к центру а головы — наружу, — а потом шел по кругу и топором разбивал жертвам головы (Антонян, 1997). Виртуальный образ, из которого порождается виртуальная реальность, может быть любым, например, образ крови. Ю.М.Антонян (Антонян, 1998) описывает два таких случая. Кирсанин, когда работал на мясокомбинате, пристрастился к крови убитых животных — с удовольствием ее пил. После увольнения с мясокомбината стал убивать собак и пить их кровь, пил и донорскую человеческую кровь. Очевидно, образ крови для Кирсанина стал грату- альным, и однажды, обидевшись по пустяковому делу на человека, он его убил и стал пить кровь из раны. С виртуальной точки зрения, действия Кирсанина заключаются не в убийстве и даже не в употреблении крови, а в нахождении внешнего репрезентанта (представителя) гратуального образа крови. Если для Л. Ивановой виртуальной реальностью было приготовление пищи и ее потребление, то для Кирсанина такой виртуальной реальностью было «приготовление» крови и ее потребление. Убийство же человека в данном случае является только средством получения крови, ничуть не худшим, чем кража донорской крови или убийство собак. В его виртуальной реальности нет убийства, вообще нет человека, поскольку вся виртуальная реальность заполнена в силу эффекта бинокля гратуальным образом крови и не вмещает ничего больше — потому и нет переживаний, 288
связанных с лишением жизни человека, с уголовной ответственностью за содеянное, с моральным осуждением убийства другими людьми й т.д. Гратуальность образа крови привела в данном случае к убийству человека. Другой пример: «Фирсов, двадцати трех лет, ранее не привлекавшийся к уголовной ответственности. Это своеобразный «рекордсмен»: в течение примерно тридцати минут он одним ножом убил восьмерых, в том числе троих детей. В тот день около двадцати четырех часов он пришел к своему знакомому П. требовать возвращения долга в сумме пятьдесят тысяч рублей (в то время примерно 7 долларов — КН.). П. деньги не отдал и пытался выгнать Фирсова из своей квартиры, а поскольку последний сопротивлялся, ударил его ножом в бедро. Взбешенный, Фирсов побежал к себе домой (жил он недалеко), схватил там нож и вернулся в дом П., где перерезал всю его семью и соседей. Он действовал как одержимый, на одном дыхании, не в состоянии остановиться... Проанализируем личность и мир Фирсова... у него особое отношение к крови, она его пьянит, зачаровывает, властно влечет к себе: — жена Фирсова показала, что если он «случайно порежется, то любил внимательно рассматривать появившуюся кровь, становился возбужденным: часто повторял: «кровь, кровь...», если был в нетрезвом состоянии, сразу менялся в лице, становился озлобленным»; — дважды резал себе руки, после ареста много раз, даже не помнит, сколько. В беседе пояснил: «Вид крови возбуждает, появляется ненависть, агрессия, хочется больше чего-то. В детстве видел, как резали свиней, потом помогал резать, была дрожь, чтобы быстрее резали, подставлял кружку под кровь и пил ее. Пил кровь всегда: чувствовал прилив сил, энергию, наслаждение. Ел часто сырое мясо — баранину и свинину, сырое, если поперчить, подсолить, — вкусно. Когда вспарываешь животное, очень заводит исходящий от него запах, я его 19 Н. Носов 289
вдыхал, нравились испарения. Когда уже туша разделена, то настроение портилось, потому что запаха уже не было... Вид крови животных меня всегда возбуждал. Я обижался, если не мог кого-то зарезать и кровь теряется для меня или мне мало нальют... Я часто дрался. Когда у избиваемых шла кровь, я старался еще сильнее бить, от их крови у меня появлялось еще больше силы. Когда на тренировках по боксу бил грушу, то бил неистово, однажды порвал грушу и посыпались опилки. Когда бью человека, меня трудно остановить, иду до конца, пока не увижу, что он не шевелится. Иногда текли слезы, но не от боли, а от желания отомстить. Дрался 2 раза в неделю. Дрался и в армии — каждую неделю... Время от времени снилось, что я убиваю. Злиться было не на что, но шел на улицу со злобой, старался не думать об убийстве, но все равно думал. «Кто-то» заставлял меня убивать»» (Антонян, 1998, с. 101-103). Если на стадии ситуационного убийства гратуаль- ный образ еще не обладает достаточной активностью, энергетичностью, чтобы само появление образа вызывало у человека компульсивное, непреодолимое, желание убивать, и необходимо создание определенной ситуации для срабатывания образа, то на стадии операционального убийства активность образа приобретает такую силу. Такой автономный образ может быть любым: алкогольным, мортальным, воровским и т.д. Именно об автономном виртуальном образе идет речь, когда убийцы говорят о существовании какой-то силы, вынудившей их совершить убийство. Иногда эта сила не имеет какой- либо определенной формы, иногда персонифицируется в «сатану», «зло» и т.п. Например, «К., который обвинялся в убийстве из охотничьего ружья жены и семилетнего сына, объяснял, что он пытался защитить их от полчищ демонов и злых чертей, а когда это не удалось, заст- 290
релил их, чтобы они не попали к «врагу». «Врагов» он во множестве ощущал в своем доме и вблизи него. Рассказ убийцы (он был признан вменяемым) подтверждался достоверными данными, в частности обилием следов пуль и стреляных гильз, когда он почти всю ночь отстреливался от «врагов»» (Антонян, 1998, с. 164). Иногда существование автономного виртуального образа убийства «философски» обосновывается, как это делает и Л.Иванова, строя специальное мировоззрение, объясняющее и оправдывающее ее пищевую зависимость. Например, вот что говорит серийный убийца Лукьянчук: «Зло — оно сильное, большое, с ним хорошо. Зло — это то, когда делаешь то, что хочешь. Ваше «Я» очень маленькое, зло его затопляет. Голова работает так, чтобы сделать зло... Смерть — это когда исчезает фактор времени. Она мне интересна, я бы ее исследовал, но у меня сейчас нет наркотиков, а то бы я их принимал и приближался к смерти. Ребенок в утробе матери ведь не понимает, что он родится, а то бы он отказался это сделать. В утробе хорошо, его там кормят, там тепло. Рождение выталкивает в другую жизнь, где нет времени. Жизнь вне утробы есть смерть. Я помогал смерти. Мне помогало зло, и мне с ним было хорошо. Мне страшно без зла, что я, в сущности, без него? Зло давало мне покой на воле, а здесь (в тюрьме — ЮЛ.) оно надо мной смеется. Я хотел бы вернуться в утробу, но без сознания, конечно... Зло знает все неприятности. Его нельзя уловить и понять. Зло знает все неприятности всех людей. Оно действует по своей логике, и все делается специально. Я стал под защитой зла. Зло — мой могущественный покровитель, но оно иногда меня бросало, и тогда появлялись страх, дрожь, нехорошие мысли. Если есть зло, есть и добро, но оно почему-то не проявляется... Зло мне внушало убивать, но с подходом, убедительно; зло посещает, когда в газетах криминальная хроника, радость берет, душевный подъем. Когда читаю про убийства, радуюсь, 19* 291
радость эта называется злом. Зло управляет мною» (Ан- тонян, 1998, с. 97-98). Наличием операциональных автономных виртуальных образов можно объяснить поведение карманных воров. Карманные воры «составляют особую категорию людей, ведущей чертой личности которых является ком- пульсивное влечение к острым, эмоционально насыщенным ситуациям, участие в захватывающей игре, каковой является карманная кража. Я много раз беседовал с карманниками, которые не могли никак объяснить, какая неведомая, но мощная сила толкает их на совершение карманных краж, но они весьма красноречиво описывали те исключительные, поистине блаженные состояния, которые они испытывали, полностью окунаясь в атмосферу кражи. Это воры-игроки, их можно встретить и среди квартирных воров, постоянно крадущих расхитителей и взяточников. Некоторые из взяточников и расхитителей участвуют в совершении преступлений не потому, что нуждаются материально, не потому, что связаны общей порукой с такими же как они, а потому, что их неодолимо влечет сама игра. Подлинные мотивы им не открыты» (Антонян, 1997, с. 115). Следует отметить, что автономным становится не любой образ постоянно проигрываемый в психике, а только оторвавшийся от порождающей реальности, т.е. не включенный в систему других образов. Если образ, каким бы сильным или длительным он ни был, сохраняется в структуре константной реальности, он остается консуетальным образом. Приведем пример почти полувековой «стойкости» образа, так и не ставшего виртуальным, описанный в письме в журнал «Крестьянка»: «Это письмо для меня равно покаянию, без которого душе нет покоя. Может быть, случится чудо: его прочитает обиженный мною когда-то человек и поймет мое глубокое раскаяние. 292
То, о чем хочется рассказать, относится к весне 1945 года. Сейчас принято писать в службы знакомства, а в ту пору девушки писали во фронтовые части. Мне тогда только что исполнилось 17 лет, жила я в Ленинграде, куда недавно вернулась из эвакуации, и сердце мое уже жаждало нежной дружбы, что, видимо, выразилось в моем письме. Ответное письмо с фронта скоро пришло. Письмо, как я позже поняла, было совершенно чудесное. Его написал такой же юный солдат. Но тогда оно мне не понравилось. По своей душевной взбалмошности, невоспитанности и просто безграмотности посчитала я главным грехом в нем милое, часто употребляемое слово «благодарствуйте». Я сочинила менторский ответ о том, что письмо безграмотное, что слово такое вообще теперь не употребляется, что мне с таким человеком переписываться скучно... И отправила эту бессердечную глупость во фронтовую часть! Как рука моя поднялась! Каково было получить такое письмо в том аду, который представлял из себя подступ к Берлину? А вдруг этот юноша погиб в дни Победы?! Спустя какое-то время жестокость этого поступка и стыд за него дошли до меня... Теперь мне уже 62 года. Жизнь моя сложилась неплохо: есть семья, внуки. Но по-прежнему самым большим желанием остаётся попросить прощения за то непоправимое бесчеловечное легкомыслие. Надежды, конечно, мало, но как бы я была счастлива, если бы тот солдат был жив и узнал, как корю я себя всю-всю жизнь» (Сергеева, 1990, с. 35). Деструктивное убийство На первой стадии виртуализированности для человека его виртуал является спорадическим событием — од- 293
ним из событий в ряду многих других, составляющих единую, целостную жизнь человека. На второй стадии виртуализированности человек поочередно живет в двух мирах: конвенционально-константном, «нашем» и собственном, виртуальном. На третьей стадии виртуализированности человек полностью уходит в свой виртуальный мир, который становится для него обычным, константным, а конвенционально-константный, «наш» становится для него виртуальной реальностью низшего уровня, пребывание в котором переживается как ингра- туальное — тяжелое, неприятное. Деструктивные виртуальные убийства совершаются людьми, для которых мортальный виртуальный образ превратился в самостоятельную реальность. Третья стадия виртуализированности заключается в том, что для человека его виртуальный образ разворачивается в целую реальность. Поскольку виртуальная реальность построена на одном образе, а занимает весь объем психики, то в значительной степени проявляется так называемый «эффект бинокля» — там, где обыкновенный человек видит целостный объект, там виртуализированный человек видит только фрагмент этого объекта, как будто смотрит на него в сильный бинокль. Чем больше степень виртуализации, тем больше проявляется эффект бинокля. Если для обычного человека образ другого человека включает достаточно много характеристик: фигура, вес, рост, поведенческие особенности, цвет волос и проч. и проч., — то на третьей стадии виртуализированности образ другого человека может сводиться к одному-двум свойствам. Подчеркнем, что частичный, виртуальный образ с субъективной точки зрения виртуализированно- го человека — это не упрощенный, обедненный образ внешнего объекта, а столь же реальный и психологически достоверный, как и внешний объект. В этом плане любопытно описание серийным убийцей Лукьянчуком одного из своих убийств: «Когда выпивали, Лосев сказал, что он судим. Я подумал, как бы 294
он не ударил меня ножом. Поэтому я схватил кухонный нож и два раза ударил Лосева в шею. Я хотел ему голову проткнуть, самого его я как бы и не заметил. Голова его меня интересовала, голова его мне не понравилась. Злость у меня была. Тогда все было неясно. Против Лосева я ничего не имел. У Лосева, может, сердце доброе, он человек хороший» (Антонян, 1998, с. 99). И поскольку другого человека как такового нет, то задача виртуализированного человека на третьей стадии виртуализированности заключается лишь в том, чтобы забрать это свойство себе, присвоить его и употребить по назначению. Точно так же голодный человек останавливает, торговца пирожками, чтобы купить пирожок; крайне голодный — вырывает пирожок из рук торговца, а сумасшедший — убивает торговца, чтобы взять пирожок. Для первого человека есть много объектов помимо пирожков: другой человек, деньги, салфетки и т.д.; для второго человека существует уже значительно меньше объектов — владелец пирожков с его правами на пирожки; для третьего уже нет продавца пирожков, а есть препятствие к получению пирожков, которое он и устраняет, чтобы получить пирожок. Поведение человека на третьей стадии виртуализированности выглядит как деструктивное — не просто нарушающее, а ломающее привычные представления. Ю.М. Антонян описывает случай виртуального деструктивного серийного убийцы — Джумагалиева, для которого женщина в его гратуальном образе превратилась просто в женское тело без женских свойств. Может показаться странным и невозможным, несмотря на предыдущие объяснения, как это может быть — смотреть на женщину и не видеть в ней женских характеристик. Но на самом деле частичность восприятия является обычным свойством, характерным для всех людей. У виртуа- лизированных людей это лишь чрезвычайно выражено, а у нормальных людей выявляется только в критичес- 295
ких ситуациях. Например, в авиационной психологии установлено, что летчик может смотреть на приборы и не видеть их показаний (Завалова и др., 1986). В детской психологии установлено, что для четырехлетнего ребенка нарисованный им, весьма абстрактно, автобус — это не рисунок автобуса, а автобус, обладающий всеми свойствами реального автобуса (Носова, 1998), т.е. четырехлетний ребенок, в силу природной виртуализированности его психики, в силу эффекта соположения реальностей (см. ниже), не различает свой образ автобуса и реальный автобус — они оба для него одинаково реальны. Итак, «Джумагалиев, тридцати лет. В 1979 году в Казахстане убил семерых женщин. В первых пяти случаях, как охотник ночью в засаде, поджидал свои жертвы и сразу наносил удары ножом, остальных убил у себя дома. Первой жертвой была А., он расчленил ее труп, части тела унес домой и в течение месяца употреблял в пищу, делал пельмени, жарил, варил. Через несколько недель убил К. и выпил кровь из трупа, вскоре после этого совершил нападение на Л. и А., но их кровь не пил и мясо не ел, так как ему помешали. Следующей потерпевшей была В., убийца выпил ее кровь и закопал в землю части тела, но их не ел, поскольку имел намерение растопить жир из ее тела, чтобы им обмазать могилу деда. После убийства еще двух женщин трупы расчленил и пил кровь, разрубил головы, съел мозг. У одной их них в нижней части живота сделал ножом отверстие и через него совершил половой акт. Таков вкратце перечень абсолютно нечеловеческих поступков Джумагалиева. Психиатрическое обследование этого супермонстра показало, что его наследственность отягощена, тетка по отцу была странной, замкнутой. У старшей сестры что-то не в порядке с головой. Рос и развивался нормально, не отставал. Избирательно общительный, больше замкнутый; трудолюбив. Любил порядок и справедливость и особенно — путешествия и 296
животных. Рано начал ходить на охоту со сверстниками и дедом, которого очень почитал, потом чаще один. Понемногу любовь к животным стала чрезмерной, сверхценной, много думал об их беззащитности и возмущался плохим отношением к ним. На охоте стал стрелять мимо дичи, раненых животных выхаживал. Считал, что животные понимают его, а он их. Интерес к девочкам возник с восьми лет, с шестнадцати лет периодически встречался с ними, но не делал попыток сексуального сближения. Большое впечатление производили рассказы о жертвоприношениях животных и людей. В 1970 году закончил железнодорожное училище и некоторое время работал по специальности. Во время службы в армии все было хорошо, потом заметно снизилось настроение, стал пить: после демобилизации дважды пытался поступить в институт, но ничего из этого не получилось, что привело его к мысли, что он неудачник. Ушел в горы и подолгу жил в пещерах. С 1974 года по 1977 год разъезжал по стране и работал в различных организациях, затем возвратился к родителям. С женщинами сдержан и застенчив. В 1975 г. стали возникать зрительные представления различных обнаженных частей женского тела и внутренних органов, при этом испытывал половое возбуждение. Половая связь была в основном со случайными женщинами, заразился сифилисом, затем трихомонозом. По возвращении к родителям стал постоянно жить с некоей Я., однако сожительство было более чем странным: бил ее, по его требованию она вступала в интимную связь со знакомыми, и вместе с тем считал, что Я. неправильно ведет себя и постоянно наставлял ее. Постепенно его стал отвращать половой акт, полностью удовлетворения не получал, но тяга к женскому телу оставалась, усилился наплыв «просвечивающихся», часто отчлененных частей и органов женского тела, а также внутренностей. Обнаружил господство матриархата и «точно» оценил его опасность, 297
решив поэтому, что на женщин нужно навести страх (я тщательно изучал его собственноручные записи, в которых изложены и эти мысли). Появилось желание пить их кровь, чтобы получить дар пророчества, и пришел к мысли, что, поев женского мяса, он уменьшит свое влечение к ним, а само убийство покажет, что это значит, когда охотник убивает животное, т.е. защитил бы последних. После каждого убийства с удовлетворением отмечал, что уменьшился разврат, женщины стали больше уважать мужчин, у них появился страх. Однажды во время полового акта со случайной женщиной душил ее, ударял кулаком в живот, щипал за груди и ноги, заявлял, что она выпила его кровь... Психиатрам-экспертам рассказал, что к каждому убийству, к охоте на женщин готовился как к торжественному событию. У него возникло отвращение к мясу и обычным половым актам, была лишь страсть к расчлененному женскому телу и желание совершить половой акт в колотую рану на животе. В сохранившихся собственноручных записях Джумагалиева сказано, что съеденное человеческое мясо привело к усилению «самостоятельного хода мыслей». Он стал незаурядной личностью. Его вклад пойдет на благо общества и будет оценен в будущем, а чтобы лучше зафиксировать это, после всех убийств ему следовало бы уйти в горы и написать научный труд» (Антонян, 1998, с. 104-106). Все, что может современная моноонтичная наука сказать по поводу Джумагалиева, — это то, что наследственность у него отягощена, а родственники тоже были странными людьми. Глубокий анализ этого случая проводит Ю.МАнтонян, но, с точки зрения виртуалистики он несколько излишне использует предельные, невери- фицируемые (непроверяемые) понятия родовой первобытности и родового мифа о жертвоприношениях. С нашей точки зрения, причины поведения Джумагалиева 298
можно объяснить рациональными, верифицируемыми — виртуальными — понятиями. Деструктивные убийства" совершаются человеком, полностью ушедшим в виртуальную реальность убийства, обыденная реальность становится для него лишь элементом его виртуальной реальности. Для него виртуальная реальность убийства становится константной, обыденной, а исходная константная реальность приобретает в силу эффекта гравитации статус «низкой», «тяжелой», неустроенной, негармоничной реальности, дающей только ингратуальные переживания. В новой константной реальности у него появляются свои новые гратуалы, порождаемые еще более частичными образами, поэтому появляются совершенно странные с точки зрения обычного человека элементы поведения. Казалось бы, какое отношение к эротической потребности имеют внутренние органы тела? Но с точки зрения виртуальной реальности, построенной на частичном представлении о женщине, как у Джумагалиева на образе женского тела, следующим уровнем абстракции эротической потребности для него являются элементы этого тела — части тела и внутренние органы. Это и означает, что у Джумагалиева появилась виртуальная реальность второго порядка, т.е. он уже навсегда вышел из нашей, конвенциональной константной реальности с ее моралью и уголовным кодексом. У серийного убийцы Чикатило, убившего в течение 15 лет 53 человека, к сексуальным мотивам примешивалось чувство власти: «Когда я видел мальчика или женщину, — рассказывал Чикатило, — становился как зачарованный, иногда меня трясло, не обращал внимания на окружающих, был как заведенный. Когда ударял ножом, создавалось у меня впечатление, что это происходит не со мной. Бил ножом беспорядочно, кровь возбуждала, и, когда жертва отбивалась, тогда иногда было семяизвер- 299
жение. Момент, когда жертва умирала, я не замечал или, может, у меня была потеря сознания. Когда она затихала, я продолжал бить ножом как буйный, резал одежду, кусты, деревья, разбрасывал части тела, долго носил с собой по лесу части тела. Был в полуобморочном состоянии, не владел собой, не мог остановиться, даже когда слышал голоса прохожих. Но я здесь был победителем, чувствовал себя как партизан. После убийства я каждый раз спал почти сутки и на работе дремал» (Антонян, 1998, с. 103-104). «Когда я его в конце одной из бесед спросил, жалко ли ему своих жертв, он ответил очень буднично и просто, как будто речь шла о каких-то мелочах: «Ну, конечно, жалко». — Больше ничего он не сказал, зато очень подробно говорил о своих несчастьях и унижениях... Чикатило жил в каком-то своем особом мире, в своей реальности, недоступной другим. Эта реальность сформировалась под воздействием острых психотравм, связанных с сексуальными катастрофами, мучительными поисками возможности самовосприятия в биологическом качестве мужчины, а также все время крайне неудачными попытками найти свое место и признание в социальном плане» (Антонян, 1998, с. 103). Как видим, виртуальное убийство — это не убийство как таковое. В виртуальном убийстве лишение человека жизни является лишь средством достижения цели или побочным следствием другого действия. Находясь в момент убийства в виртуальной реальности, виртуальный убийца имеет очень суженный образ действительности, в который не вмещается сам процесс лишения жизни, а после выхода из виртуальной реальности виртуальный убийца субъективно относится к жертве как посторонний человек, хотя понимает, что именно он убил человека. Очевидно, что в случае виртуального убийства ни наказание, ни лечение (медикаментозное или психотерапевтическое), ни (пере)воспитание не являются адекватными способами отвращения человека от убийства 300
потому, что вне виртуальной реальности виртуальный убийца является вполне обыкновенным человеком, в психике которого нет реальности убийства, а поэтому нет объекта, на который следует направлять действие наказания, лечения или воспитания. В аретее существуют способы актуализации виртуальных образов и способы их девиртуализации, верифицированные на различном материале: алкоголизме (Носов, Яценко, 1996), бронхиальной астме (Брязгунов и др., 1998), психосоматических расстройствах (Носов, 1998а), нарушениях психического развития ребенка (Носова, 1995,1997) и др. На наш взгляд, девиртуализа- ция мортальных виртуальных образов может дать эффективные результаты в аретее виртуальных убийц. АРЕТЕЯ ВИР1УАЛОВ Методы аретеи виртуалов разрабатывались нами на разном материале, в частности виртуалов в деятельности летчика (Носов, 1994), бронхиальной астмы (Брязгунов и др., 1998), алкогольной зависимости. В качестве примера опишем аретею алкоголизма — метод «Форсаж» (Носов, Яценко, 1996). Метод «Форсаж» Метод «Форсаж» состоит из двух частей: собственно противоалкогольной и нормализующей. Задача противоалкогольной части — девиртуализация алкогольного образа, задача нормализующей — синомия виртуальной реальности телесности. В соответствии с теоретическими представлениями, алкогольная виртуальная реальность есть не что иное как автономный алкогольный виртуальный образ. Это 301
означает, что элиминировать алкогольную виртуальную реальность можно девиртуализацией этого образа. Нормализующая часть метода «Форсаж» также строится на виртуальной модели, но уже модели виртуальной телесности. С виртуальной точки зрения, алкоголь, ставший привычным, деформирует виртуальную телесность, телесную собь. Работа органов и систем физического тела в таком случае начинает регулироваться этой деформированной телесной собью. И дело в том, что, даже если у человека элиминирована алкогольная виртуальная реальность и у него нет никакой тяги к алкоголю, но остается аномичная телесная собь, она провоцирует алкогольное поведение, приводящее в конце концов к потреблению алкоголя. Алкоголизм — очень сложное явление, что выражается в том, что и условия протекания, и алкогольные виртуальные образы у каждого человека индивидуальны, и поэтому эффективная аретея может быть строго индивидуальной. Метод «Форсаж» строится на обязательном глубоком индивидуальном обследовании каждого аретента. Рассмотрим виртуальную психофизиологическую модель человека, соответствующую используемым в методе «Форсаж» аретическим процедурам. В основе метода «Форсаж» лежит работа с акупунк- турными точками. Каким образом связаны акупунктур- ные точки с психофизиологическими процессами с виртуальной точки зрения? Мы рассматриваем акупунктурные точки как своего рода индикаторы — регуляторы состояния виртуальных органов телесной соби. Акупунктурные точки несут информацию об органах и системах организма, и оказывают воздействие не непосредственно на тот или иной орган или систему, а на представительство органа и системы в виртуальном теле, на органы и системы телесной 302
соби. Смысл существования виртуальной телесности — в актуальной регуляции протекания процессов, т.е. в обеспечении их соответствия данным условиям жизнедеятельности, как внутренним (психическим и физиологическим), так и внешним (средовым). Органами, обеспечивающими связь виртуального тела человека (телесной соби) с внешней средой, являются акупунктурные точки. Акупунктурная точка, имея состояние, соответствующее определенному органу или функциональной системе, способна испытывать воздействие среды, регулируя состояние виртуального тела, которое, в свою очередь, регулирует состояние физического органа. В виртуальном же теле происходит и интеграция и согласование функционирования всех систем организма и психики. Принцип метода «Форсаж» в отношении девиртуа- лизации алкогольного образа заключается в том, что, по выявлении путем наблюдения и опроса у аретента его алкогольного виртуального образа, порождающего алкогольную виртуальную реальность, этот образ уничтожается на некоторое время путем воздействия на определенные точки. После его возвращения, также посредством акупунктурного воздействия, он становится консуетальным и поэтому уже не порождает виртуальную реальность. Таким образом снимается алкогольная зависимость — у человека уже нет непреодолимого желания потреблять алкоголь. Принцип метода «Форсаж» в отношении нормализации состояния здоровья заключается в том, что немедикаментозными средствами нормализуется функционирование тех органов и систем физического тела, работа которых была нарушена аномией виртуального алкогольного образа. Итак, остановимся подробнее на каждой из частей метода «Форсаж». 303
Девиртуализация виртуалов Как мы уже говорили, алкогольная виртуальная реальность строится на актуализации алкогольного виртуального образа. У алкогольнезависимого человека нет алкогольных виртуальных образов, воображаемые им образы или воспринимаемые с помощью органов чувств (сенсорные образы) переживаются консуетально, т.е. не вызывают особых, виртуальных переживаний. Алко- гользависимый человек тоже воспринимает все, что не касается алкоголя, как консуетальные образы — вид книги, дерева и т.п. не вызывает в нем никаких особых чувств. Но стоит ему увидеть бутылку водки, почувствовать запах или вкус спиртного или даже только представить себе эти образы, как тут же порождается виртуальная алкогольная реальность, в которую он погружается и ведет себя уже в соответствии с правилами поведения в этой реальности. Принципиальной задачей существующих невиртуальных методов лечения алкоголизма является установление запрета человеку на осуществление поведения, соответствующего алкогольной реальности. Эти методы позволяют алкогользависимому человеку разворачивать алкогольную виртуальную реальность, но применение их приводит к тому, что основной элемент поведения в алкогольной виртуальной реальности — прием алкоголя — вызывает сильную негативную физиологическую реакцию организма. Человек из страха вызвать эту реакцию старается не потреблять алкоголь, мобилизуя при этом всю свою волю, которой очень часто не хватает на то, чтобы удержаться. Эти методы приводят к тому, что жизнь человека иногда до самого ее конца превращается в непрерывную борьбу с самим собой, отнимающую много психических и физических сил. Это как правило приводит к деформации личности. 304
Принципиальной задачей метода «Форсаж» является девиртуализация алкогольных виртуальных образов, т.е. уничтожение алкогольной виртуальной реальности. В результате применения метода «Форсаж» алкогольза- висимый человек начинает воспринимать свой алкогольный образ как консуетальный, эмоционально индифферентный, безразличный. Для человека, с которым работали по методу «Форсаж», нет проблем борьбы с самим собой, со своей тягой к алкоголю, поскольку тяга к алкоголю просто исчезает. Суть метода «Форсаж» заключается в девиртуализа- ции алкогольного виртуального образа, т.е. в превращении его в консуетальный образ. Заполнение пустоты, о которой говорилось выше, в случае девиртуализации алкогольного образа, заключается в восстановлении образа «Я», в восстановлении ощущения своей самости, утерянной во время алкогольной жизни. Методически девиртуализация осуществляется за счет того, что алкогольный виртуальный образ с помощью специальных акупунктурных методов на некоторое время в буквальном смысле уничтожается, т.е. человек не может этот образ вызвать в воображении; затем через несколько секунд этот образ человеку возвращают. Восстановленный образ теряет способность актуализироваться виртуально, а потому уже не может порождать алкогольную виртуальную реальность (Яценко, 1992). Приведем два примера девиртуализации алкогольных образов. «Я хочу рассказать немного о своей жизни, о том, как употребление алкоголя превратилось в потребность. Все начиналось с маленьких незначительных доз, но когда рюмка попадала в рот, то уже обязательно организм требовал добавки. Раньше я даже не задумывался, что когда-нибудь придется проходить курс лечения, снятия алкогольной зависимости. Думал: да что там, взял да бро- 20 Н. Носов 305
сил, а оказывается, это не так-то просто, хотя прекрасно представлял себе, к чему это приводит на примере своего отца, хотя назвать его алкоголиком нельзя, но алкоголь или алкогольная зависимость сделали свое дело. Раньше он употреблял в получку, по праздникам, потом, когда начал ездить в командировки, то уже чуть ли не каждый день. В конце концов это окончилось печально, в 1986 году его парализовало, а в 1995 году он умер, хотя ему исполнилось только 66 лет. Вот поэтому я решил для себя: пока еще не поздно, покончить с этим пристрастием и пройти курс лечения, снятия алкогольной тяги методом «Форсаж». Конечно, все не расскажешь, что происходило со мной на этих сеансах. Когда я представлял себе спиртное, то оно куда-то исчезало, или когда я представлял себе, что поднимаю стакан с водкой, ощущал в руке его тяжесть, то буквально в считанные секунды он пропадал. Направляясь к доктору в первый раз, я буквально у каждого ларька хотел попить пивка, но уже после первого небольшого сеанса, когда я возвращался домой, то уже смотрел на это пиво или вино с безразличием. Сейчас я не употребляю спиртное, у меня даже пропала тяга к нему, и оказывается, что я ничего не потерял от этого, а наоборот, получил: кончились домашние ссоры, отличный сон, хороший аппетит» (Ф-в, 37 лет). «Я прошел два сеанса лечения по методу «Форсаж». Во время первого сеанса доктор попросила меня мысленно представить бутылку водки. Манипулируя прибором, постепенно эта представленная и явно виденная бутылка с водкой сначала становилась пустой, а затем исчезала совсем. Потом также мысленно я представлял рюмку с водкой. После манипуляций произошло то же самое: рюмка сначала опустошалась, а затем исчезала. Было предложено представить праздничное застолье. Постепенно бутылки со спиртным исчезали таким же образом. 306
По окончании сеанса минут через десять наступило обильное мочеиспускание, которое затем периодически продолжалось (минут через 15-20). Появилось ощущение опьянения. Утром было ощущение похмельного синдрома, но желания опохмелиться совершенно не было. К вечеру головная боль уменьшилась. В гостинице вечером за ужином я сам разливал водку на троих человек, но мысль выпить у меня даже не возникла. После этого был проведен второй сеанс. Я пришел к доктору в прекрасном настроении. Голова не болела. Был абсолютно спокоен. Произошло просто чудо: после второго сеанса испытал блаженное состояние. Свидетельствую об исключительной эффективности метода «Форсаж»» (Ш-в, 48 лет). В аретее алкоголизма очень важным является момент привязанности человека к неалкогольной реальности. Если у человека нет ценностей и цели жизни в неалкогольной реальности, то ему очень трудно в ней удержаться, что часто приводит к срывам при полном отсутствии тяги к алкоголю. В этом смысле родственники, близкие и сам человек должны постараться восстановить или создать ценности и оправданность жизни человека. Иногда такой ценностью является даже собака, с которой человек начинает дружить. Человека необходимо морально поддержать в его намерении жить трезвой жизнью, в его стремлении восстановить свой социальный статус, если у него самого не хватает стремления к жизни. За счет того, что на второй и особенно на первой стадии виртуализированности образа у большинства людей еще не утеряны связи с неалкогольной реальностью, эффективность метода «Форсаж» почти одинакова и для первой, и для второй стадии виртуализированности алкогольного образа и составляет, соответственно, 93 и 88 процентов. 20* 307
Приведем пример аретеи второй степени алкогольной аномии. «Все мое детство прошло рядом с алкоголиком-отцом. Постоянно — ругань между родителями, пьяные застолья на кухне с друзьями, дальше — бессонные ночи, когда он рыскал по всей квартире в поисках спиртного. Я тогда думал, что уж я так пить никогда не буду. Первый раз попробовал сухое вино в 15 лет, водку почти в 18 лет, пиво начал пить после 23 лет. Женился, родились первые дети. Все шло так же, как у всех. Употреблял спиртное только с гостями, по праздникам. Казалось, что так будет всегда. Но ближе к 30 годам частота приемов стала увеличиваться: то был повод на работе, то тяжелый день, то плохое настроение. Но я считал, что это все контролируется мною, ведь я не ударялся в запой, а шел утром по делам, на работу, делал все нужное по дому, был хорошим отцом и мужем. За последние три года приемы спиртного стали практически ежедневными, если не крепкое, то пиво — обязательно. К пиву очень пристрастился, выпивал по 5-7 бутылок ежедневно. Прием спиртного происходил, как правило, уже вечером после работы, что меня до поры успокаивало. Хотя постоянно по утрам испытывал угрызения совести и давал себе клятвы больше не пить. Но, увы, наступал вечер, и обязательно находился повод (как правило, с друзьями). Затем мне стало не хватать спиртного, если я не выпил. В такие дни я пил один перед тем как идти домой. Начались ссоры с женой. Я понял, что стал алкоголиком и самому мне бросить пить не удастся. Были мысли закодироваться, но все тянул из-за того, что мне казалось, что это очень искусственное, не естественное внедрение в мою психику. 308
Жена узнала о методе «Форсаж», решили попробовать. После первой же процедуры почувствовал душевный подъем, появилась уверенность, что я могу и должен бросить пить, что с меня уже достаточно, что жить можно намного интереснее и полнее, чем жил я. Пропала тяга к спиртному. В компании я мог спокойно отказаться от спиртного, приходилось, правда, отшучиваться, ссылаться на временные трудности, хотя я всем, не скрывая, сказал, что пить не буду в течение длительного времени. К моему удивлению, за первую же неделю у меня начали проходить «болячки», которые я безуспешно пытался лечить уже более года. Намного улучшился сон. Раньше с полночи — бессонница, теперь до утра — как младенец. Я убедился и уверился окончательно, что пить я брошу — это лучше. Вторая процедура для меня была не совсем объяснима. У меня то отнимали, то возвращали способность чувствовать реальный запах спирта. У меня забрали способность представить в уме образ бутылок со спиртным, способность вызвать ощущение вкуса спиртного, его запах. Я пытался, но никак не мог представить себе накрытый праздничный стол с обильной выпивкой. После этого я перестал постоянно концентрироваться на бутылках в витринах коммерческих ларьков. Я перестал вообще думать о спиртном, хотя страха перед ним я не испытываю. Я знаю, что я могу в любой момент бросить мою трезвую жизнь и начать пить опять. Но зачем??? После того как я уже не пью почти месяц, я не хочу пить сознательно. У меня улучшились отношения в семье, на меня с доброй завистью смотрят жены друзей да и сами друзья стали говорить, что действительно надо «сбавлять обо- роты»» (К-ин, 48 лет). Трудность аретеи третьей степени алкогольной аномии заключается даже не в том, чтобы вывести человека из виртуальной реальности и блокировать его виртуаль- 309
ный алкогольный образ, а в том, что ему некуда возвращаться. У него уже ничего не осталось в неалкогольной реальности, в этой жизни, что могло бы его здесь удержать и поддержать: семья разрушена, социальный статус потерян, человеческие отношения утрачены. Его никто не ждет, он никому не нужен, ему нечего здесь делать. Третья степень алкогольной аномии, соответствующая третьей стадии алкоголизма, в мировой практике фактически не лечится; единственное, что достигается с помощью традиционных методов лечения, — это временное купирование запойного состояния. Благодаря методу «Форсаж» эффективность аретеи относительно третьей стадии виртуализированности алкогольного образа составляет 33 процента. Приведем случай аретеи третьей стадии алкогольной аномии. «Что такое «дно», не горьковское, а московское, мне знакомо не по наслышке. Я алкоголик в третьем поколении, у меня в роду все мужчины пили и умерли либо с перепоя, либо от болезни сердца. Сам я попробовал спиртное в пять лет, когда отец, похмеляясь, налил мне граммов 50 водки. Помню, как выпил залпом, и у меня глаза вылезли из орбит, закружилась голова, и я упал замертво. Мама что-то со мной делала, кричала, била отца, дальше ничего не помню. С тех пор, когда уходили гости, я тихонько подкрадывался к столу, выливал остатки алкоголя в стакан, забирал его в свою комнату и ночью потихоньку выпивал, но не все сразу, а понемногу. Так пристрастился к спиртному, но, как ни странно, окончил восемь классов, торговый техникум, но работать по специальности долго нигде не мог, так как постоянно срывался. Прошел ЛТП, затем женился, но жена и ребенок не смогли остановить меня. Жена мучилась со мной несколько лет, а затем взяла дочку и ушла к своей матери, я остался один в квартире, родители жили отдельно, с 310
моей бабушкой. Началась райская жизнь: пьянки, встречи с друзьями, продажа вещей, продолжалась такая жизнь до тех пор, пока были деньги и вещи на водку. Когда все было продано и пропито, я просто жил на улице, собирал бутылки, ходил на свалки, бомжевал, питался отбросами, наверное, продал бы и квартиру, если она была бы моя, и если я расскажу, что было дальше, вы мне не поверите: я валялся у магазина, весь трясся, мне было так плохо, что я ничего не видел и решил, что умираю и наконец-то смогу освободиться от этого ужаса и кошмара, в котором жил последние годы. Очнулся от того, что какой-то мужчина вливал мне водку в рот. Когда я пришел в себя, то этот совершенно посторонний мужчина сказал мне, что какая-то женщина послала его за бутылкой водки, чтобы похмелить меня, и когда я пришел в себя, она ушла, сунув в карман карточку, — мужчина указал на карман, где лежала визитная карточка, на ней был написан адрес кабинета, где работала эта женщина врачом. Я не сразу решился пойти на прием, много думал, для храбрости напился и пришел на прием спустя месяц или два — не помню, вид у меня был ужасный, я был одной ногой в кроссовке, а другой — в ботинке, без носков, грязный и замызганный. Доктор договорилась с психиатрической больницей №13, куда на психперевозке я был доставлен, где я пролежал около двух месяцев. Тяга уменьшилась, но не ушла, я хотел вновь начать по чуть- чуть, но, так как принимал в больнице титурам и знал, чем это чревато для здоровья, то прежде решил поговорить с тем доктором, которая просто спасла мою жизнь. Конечно, я поправился, откормился в больнице, побрился, и доктор не сразу меня узнала. Я рассказал Юлии Тимофеевне, что тяга сильная, боюсь пить, чтобы не развалилась печень, и не знаю, что мне делать, и она начала со мной работать. В первый же сеанс сняла мне тягу, провела пять сеансов, настроение мое выровнялось, появилось полное равнодушие к алкоголю, и я захотел попро- 311
бежать жить нормальной жизнью. Жена не верила мне и не хотела возвращаться в хлев, которым была моя квартира. Я не знал, что делать: у меня не было денег, на буты