Автор: Петер Гостони
Теги: всеобщая история европа (ес, часть снг) за линией фронта история войн
ISBN: 978-5-9524-5074-5
Год: 2013
Текст
Петер Гостони
В ВОСПОМИНАНИЯХ
ОЧЕВИДЦЕВ
ЗА ЛИНИЕЙ ФРОНТА
ВОЕННАЯ ИСТОРИЯ
ЗА ЛИНИЕЙ ФРОНТА
ВОЕННАЯ ИСТОРИЯ
Peter Gosztony
DER KAMPF UM
BERLIN 1945 IN
AUGENZEUGENBERICHTEN
1944-1945
ЗА ЛИНИЕЙ ФРОНТА
ВОЕННАЯ ИСТОРИЯ
Петер Гостони
БИТВА
ЗА БЕРЛИН
В ВОСПОМИНАНИЯХ ОЧЕВИДЦЕВ
1944-1945
В
Москва
116НТРПОЛИГРАФ
УДК 94(4)” 1939/1945
ББК 63.3(4)62
Г72
Охраняется законодательством РФ
о защите интеллектуальных прав.
Воспроизведение всей книги или любой ее части
воспрещается без письменного разрешения издателя.
Любые попытки нарушения закона
будут преследоваться в судебном порядке.
Серия «За линией фронта. Военная история»
выпускается с 2002 года
Разработка серийного оформления
художника И.А. Озерова
Гостони П.
Г72 Битва за Берлин. В воспоминаниях очевидцев.
1944—1945 / Пер. с нем. А.Г. Николаева. — М.: ЗАО
Центрполиграф, 2013. — 380 с. — (За линией фронта.
Военная история).
ISBN 978-5-9524-5074-5
Боевые действия Берлинской операции отличались большим напряжени¬
ем сил и упорством с обеих сторон. Уже понимая, что гибель неизбежна, гит¬
леровская клика требовала от германских войск оказывать сопротивление до
последнего патрона и до последнего человека...
Известный военный историк Петер Гостони посвятил свою книгу заклю¬
чительному этапу Второй мировой войны: широкомасштабному наступлению
Красной армии на висло-одерском направлении, крупнейшей Берлинской
операции и битве за Берлин. Опираясь на воспоминания очевидцев, автор с
хронологической последовательностью описывает события разного масштаба,
происходящие на театрах военных действий, на политической арене, в прави¬
тельственном кабинете Сталина, в бункере Гитлера.
Книга снабжена картами, схемами и фотоматериалами.
УДК 94(4)”1939/1945
ББК 63.3(4)62
© Перевод, ЗАО
«Центрполиграф», 2013
© Художественное оформление
^ ~ серии, ЗАО «Центрполиграф»,
ISBN 978-5-9524-5074-5 2013
Глава 1
ОТ ВИСЛЫ ДО ОДЕРА.
«ВПЕРЕД, В ГЛУБЬ ГЕРМАНИИ!»
Советский Союз встретил четвертую военную зиму.
7 ноября 1944 года. 27 лет тому назад был свергнут цар¬
ский режим и объявлено о захвате власти Советами. (Царь
Николай II отрекся от престола 2 (15) марта, а 25 октября
(7 ноября) было свергнуто Временное правительство. —
Ред.) С тех пор каждый год этот день празднуется самым
торжественным образом. 7 ноября 1944 года войска Мо¬
сковского гарнизона были построены для парада на Крас¬
ной площади. Погода в этот день стояла пасмурная и хо¬
лодная. Руководство Советского Союза — представители
партии, государства и армии — поднялось на трибуну
Мавзолея В.И. Ленина, чтобы принять парад. В небе ви¬
сели уродливые аэростаты заграждения. Над советской
столицей кружили истребители. Однако их присутствие
было вызвано не участием в параде, а скорее защитой от
возможного налета немецкой авиации. Хотя дни, когда
немецкие войска стояли у ворот Москвы, уже отошли в да¬
лекое прошлое и гитлеровские фашисты сейчас были от¬
брошены в основном за границы Советского Союза, на рас¬
стояние почти тысячи километров от Москвы, в Кремле
все еще предпринимались меры предосторожности, как в
те ноябрьские дни 1941 года, поскольку и в Советском
Союзе известна русская пословица: «Береженого Бог бе¬
режет». А от немцев действительно можно было всего ожи¬
дать. Перед собравшимися с торжественной речью высту¬
5
пил Сталин, Маршал Советского Союза и председатель
Государственного Комитета Обороны:
«Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, сержан¬
ты, старшины, офицеры и генералы! Трудящиеся Совет¬
ского Союза! Братья и сестры, насильственно угнанные
на фашистскую каторгу в Германию!
От имени Советского правительства и нашей больше¬
вистской партии приветствую и поздравляю вас с 27-й го¬
довщиной Великой Октябрьской социалистической рево¬
люции.
Двадцать седьмую годовщину Октябрьской революции
мы празднуем в обстановке решающих побед Красной ар¬
мии над врагами нашей Отчизны. Героическими усилия¬
ми Красной армии и советского народа наша земля очи¬
щена от немецко-фашистских захватчиков.
В текущем году советские войска непрерывно обрушива¬
ли на врага удары, один сильнее другого. Зимой 1943/44 года
Красная армия одержала выдающиеся победы на Право-
бережной Украине и разгромила немцев под Ленинградом.
Весной этого года Красная армия очистила от немцев
Крым. Летом 1944 года наши войска нанесли гитлеровской
армии крупнейшие поражения, которые привели к корен¬
ному изменению обстановки на фронте борьбы с немецко-
фашистскими захватчиками. Красная армия сломила мощ¬
ную оборону врага на Карельском перешейке, а также
между Ладожским и Онежским озерами и выбила Финлян¬
дию из разбойничьего гитлеровского блока. В историче¬
ском сражении на белорусских землях войска Красной
армии наголову разбили центральную группировку немец¬
ких войск в составе трех армий. <...> Красная армия раз¬
громила немцев в Румынии, вышвырнула их из Болгарии,
бьет немцев на территории Венгрии. Наши войска сокру¬
шили Прибалтийскую группировку гитлеровской армии.
За летнюю кампанию 1944 года Красная армия с боями
прошла от Кишинева до Белграда, от Жлобина до Варша¬
вы, от Витебска до Тильзита.
Война перенесена теперь на территорию фашистской
Германии. <...> Советская государственная граница, ве¬
роломно нарушенная гитлеровскими полчищами 22 июня
1941 года, восстановлена на всем протяжении от Черного
до Баренцева моря.
6
Таким образом, истекший год явился годом полного
освобождения Советской земли от немецко-фашистских
захватчиков».
Затем Сталин говорит о дальнейших целях Советского
Союза:
«Красная армия и советский народ готовы нанести новые
уничтожающие удары по врагу. Дни гитлеровского крова¬
вого режима сочтены. Под ударами Красной армии окон¬
чательно развалился фашистский блок, гитлеровская Гер¬
мания лишилась большинства своих союзников. Мастерски
проведенные армиями наших союзников крупные опера¬
ции в Западной Европе привели к разгрому немецких войск
во Франции и Бельгии и освобождению этих стран от фа¬
шистской оккупации. Союзные войска перешли западную
границу Германии. Совместные удары Красной армии и
англо-американских войск по гитлеровской Германии при¬
близили час победоносного окончания войны. Завершает¬
ся окружение гитлеровской Германии. Логово фашистского
зверя обложено со всех сторон, и никакие ухищрения вра¬
га не спасут его от неминуемого полного разгрома.
Красная армия и армии наших союзников заняли ис¬
ходные позиции для решающего наступления на жизнен¬
ные центры Германии. Задача сейчас состоит в том, чтобы
стремительным натиском армий Объединенных наций в
кратчайший срок сокрушить гитлеровскую Германию!»
Однако оптимизм, которым была пронизана речь Ста¬
лина, не разделялся его Генеральным штабом. Для выхода
на западную государственную границу Советского Союза
Красной армии пришлось смириться с большими потерями
в живой силе и военной технике. Будущий генерал армии
С.М. Штеменко, в 1944—1945 годах (с мая 1943 г. — Ред.)
начальник оперативного управления Генерального штаба
Красной армии, в своих мемуарах детально останавливает¬
ся на этом вопросе: «Победы не позволяли нам передох¬
нуть. Наши дивизии были сильно измотаны, ряды солдат
поредели. Необходимо было перегруппировать и попол¬
нить наши войска. Гитлер начал перебрасывать войска с
Запада на Восточный фронт. Генеральному штабу пред¬
стояла большая работа».
В образцовом произведении русской (советской. —
Ред.) историографии, «Истории Великой Отечественной
7
войны Советского Союза», сообщается о дальнейших пла¬
нах советского командования:
«Советское Верховное главнокомандование планиро¬
вало решить эти задачи [уничтожить германские воору¬
женные силы и принудить фашистскую Германию к без¬
оговорочной капитуляции] в ходе одной-единственной
военной кампании. Общий замысел такой кампании воз¬
ник еще во время летнего наступления Красной армии в
1944 году, и в ноябре того же года он приобрел уже окон¬
чательный вид. После выполнения всех подготовительных
мероприятий командующие фронтами изложили совет¬
скому Верховному главнокомандованию свои соображе¬
ния и предложения относительно предстоящих операций.
Эти планы были скоординированы в Генеральном штабе,
а в Ставке Верховного Главнокомандования прошло их
обсуждение. После этого Ставка приняла окончательные
решения и передала их фронтам в форме директив. В этом
плане было предусмотрено одновременными решающими
ударами на широком фронте уничтожить основные силы
противника в Восточной Пруссии, Польше, Чехослова¬
кии, в Венгрии и Австрии и выйти на линию устье Вислы—
Быдгощ—Вроцлав—Моравская-Острава [Острава] — Вена.
После этого надо было взять Берлин, освободить Прагу
и тем самым победоносно закончить войну.
Для осуществления этого плана Верховное главноко¬
мандование предусматривало целый рад наступательных
операций на всем протяжении германо-советского фрон¬
та. Наступление должно было разворачиваться на четырех
стратегических направлениях — в направлении побережья
Балтийского моря, на Берлин, Прагу и Вену.
3-й и 2-й Белорусские фронты, которые наступали в
направлении побережья Балтийского моря, должны были
занять Восточную Пруссию и побережье Балтийского моря
до рубежа Мекленбургская бухта — река Эльба. Наступле¬
ние советских войск вдоль побережья Балтийского моря
должно было не только прикрывать действия 1-го Бело¬
русского фронта с севера, но и одновременно обеспечи¬
вать поддержку при разгроме основной группировки про¬
тивника на берлинском направлении.
Главный удар должен был наноситься на стратегическом
направлении на Берлин, от среднего течения Вислы через
8
Познань и Берлин до Эльбы. Наступление в этом районе
позволяло советским войскам освободить всю Польшу, за¬
нять основную часть земли Бранденбург с таким важным
политическим, стратегическим, административным и про¬
мышленным центром Германии, как Берлин, и выйти к
Эльбе. В направлении на Берлин должны были наступать
войска 2-го Белорусского, 1-го Белорусского и 1-го Укра¬
инского фронтов.
Наступающие в направлении на Прагу войска 1-го Укра¬
инского фронта (левый фланг) и 4-й Украинский фронт
должны были занять Верхнюю и Нижнюю Силезию, а так¬
же освободить северные районы Чехословакии.
2-й и 3-й Украинские фронты, которые наступали в
направлении на Вену, получили приказ освободить Вен¬
грию, южную часть Чехословакии и Австрию, занять Вену
и выйти на подступы к Южной Германии.
2-й и 1-й Прибалтийские фронты должны были про¬
должить уничтожение прижатой к побережью Курлянд¬
ской группировки противника и предотвратить переброс¬
ку ее соединений на другие участки фронта».
В этот, казалось, такой вполне выполнимый план в дей¬
ствительности пришлось внести много изменений, обу¬
словленных ошибочными умозаключениями при планиро¬
вании операций и изменением положения на фронтах.
Несомненно, осенью 1944 года Верховное главнокомандо¬
вание Красной армии просчиталось, когда планировало:
«<...> 4-й, 2-й и 3-й Украинские фронты при продолже¬
нии своего наступления в районе Дуная должны были дей¬
ствовать с учетом ожидаемых здесь вскоре политических
событий. <...> Вполне реальной задачей нам казалось взя¬
тие Будапешта в самое ближайшее время [еще в ноябре
1944 года] и форсирование Дуная. Значительную часть войск
противника в этом районе составляли венгерские дивизии,
боеспособность которых упала до такой степени, что как
среди венгерского населения, так и среди солдат царили
антивоенные настроения. <...> К сожалению, вскоре выяс¬
нилось, что наш прогноз оказался ошибочным. Поддер¬
жанная немцами фашистская диктатура этой страны сумела
снова привязать Венгрию к немецкой военной машине.
На фронте под Будапештом в октябре завязалось тяже¬
лое и кровопролитное сражение. 2-му Украинскому фрон¬
9
ту противостояла группировка противника численностью
более 39 дивизий. Ядро этой группировки составляли семь
танковых дивизий. Благодаря хорошо подготовленным си¬
стемам долговременных укреплений противник сумел ока¬
зать ожесточенное сопротивление. Битва за Будапешт за¬
тянулась почти на три с половиной месяца.
Вследствие наших весьма ограниченных и незначитель¬
ных успехов в Венгрии возникла необходимость в пере¬
группировке имевшихся в нашем распоряжении дивизий,
в их лучшем вооружении и пополнении личным составом.
<...>
В начале ноября 1944 года в Ставке Верховного Главно¬
командования в Москве прошло обсуждение положения на
2-м Белорусском, 1-м Белорусском и 1-м Украинском
фронтах. Этим фронтам противостояли, хотя и не в полном
составе, главные силы противника: группа армий «Центр»
и группа армий «А». У нас было недостаточно сил, необхо¬
димых для разгрома этих вражеских группировок. Поэтому
мы решили перейти к обороне на этом участке фронта, что¬
бы за это время подготовиться к наступлению на Берлин.
<...> В ночь на 5 ноября Верховный главнокомандующий
[Сталин] отдал соответствующий приказ командующим
2-го и 3-го Белорусских фронтов. Несколько дней спустя
тот же самый приказ получил и командующий 1-м Укра¬
инским фронтом, правое крыло которого должно было
подготовиться к обороне.
Мы хотели провести последнюю кампанию войны про¬
тив гитлеровской Германии в два решающих этапа. На
первом этапе 2-й и 3-й Украинские фронты должны были
занять Венгрию. Мы надеялись, что войска этих двух фрон¬
тов в течение двадцати — двадцати пяти дней продвинут¬
ся вперед до западной венгерской границы и до конца де¬
кабря 1944 года выйдут к Вене.
Генеральный штаб был убежден, что еще до начала
1945 года Красная армия займет Быдгощ и Познань, а так¬
же возьмет Бреслау [Вроцлав], Пардубице, Йиглаву и Вену,
это значит, что она продвинется вперед на 120—350 ки¬
лометров от своих исходных позиций в октябре. После
этого должен был начаться второй этап, целью и конеч¬
ным результатом которого была капитуляция гитлеров¬
ской Германии.
10
Однако в конце октября 1944 года мы вынуждены были
признать, что этот план был невыполним. Наступление
на главном направлении не состоялось».
Но это совсем не означало, что советское командование
отказалось от плана операции по взятию Берлина. Главной
темой всех совещаний в Москве оставалось взятие Красной
армией Берлина. Сталин и его генералы считали, как утверж¬
дает Штеменко, что в Венгрии им противостояли 55 не¬
мецких дивизий, и они просто не понимали, почему Гитлер
так укреплял фронт в Венгрии. В действительности Крас¬
ной армии противостояли в Венгрии не более 33 немецких
и венгерских дивизий (35 дивизий, в т. ч. 9 танковых и мо¬
торизованных, и 3 бригады, к концу декабря 51 дивизия и
2 бригады. — Ред.). И немецкая группа армий («Центр», с
26 января 1945 г. «Север») в Восточной Пруссии (по утверж¬
дению Штеменко, 26 дивизий, среди них 7 танковых) за¬
ставляла Ставку думать и над этой проблемой. В ходе на¬
пряженной работы, продолжавшейся день и ночь, был
разработан план наступления в глубь немецкой территории
и взятия Берлина. Штеменко пишет:
«При подготовке наступления на Берлин в 1945 году
Генеральный штаб не проводил специальные совещания
с командующими отдельных фронтов, как это имело ме¬
сто до сих пор при проведении всех крупных операций.
Напротив, отдельные командующие вызывались для кон¬
сультаций в Генеральный штаб, и после того, как с ними
были обсуждены все детали плана, он был представлен на
утверждение Верховному главнокомандованию. <...>
Через несколько дней после празднования 7 ноября
Верховный главнокомандующий И.В. Сталин назначил
своего первого заместителя, маршала Г.К. Жукова, коман¬
дующим войсками, которые должны были взять столицу
Германии. 16 ноября 1944 года Жуков был назначен ко¬
мандующим 1-м Белорусским фронтом. Маршал К.К. Ро¬
коссовский принял командование 2-м Белорусским фрон¬
том. <...> Сталин лично уведомил об этом обоих маршалов
по телефону.
Координацию операций всех четырех фронтов
(1-го Украинского, 1-го, 2-го и 3-го Белорусских) Верхов¬
ный главнокомандующий оставил за собой. Если бы не
потребовалось вносить никаких изменений, то Берлин-
п
ская операция должна была бы начаться на всех фронтах
20 января 1945 года».
Убежденность немцев в том, что на Востоке у них су¬
ществовал более или менее стабильный фронт, имела под
собой зимой 1944/45 года еще вполне обоснованное осно¬
вание. После кровопролитных летних и осенних сражений
1944 года Восточный фронт с большим трудом стабили¬
зировался на рубеже, который на севере начинался у за¬
лива Куришес-Хафф (ныне Куршский залив. — Ред.). Фронт
проходил вдоль границы Восточной Пруссии, пересекал
пограничную зону Восточной Пруссии восточнее Голдапа
и далее в юго-западном направлении вдоль рек Бобр (Беб-
жа) и Нарев до района крепости Модлин. В своем даль¬
нейшем прохождении линия фронта примыкала к Висле
и огибала Варшаву. Правда, в районе городов Магнушев
и Пулавы у русских имелись довольно большие плацдар¬
мы на западном берегу Вислы. Дальше фронт снова про¬
ходит по западному берегу Вислы. Самый большой рус¬
ский плацдарм на Висле, представлявший наибольшую
опасность, находился в районе города Баранув (Сандо-
мирский плацдарм. — Ред.). Затем линия фронта пересе¬
кала Вислу и шла прямо на юг до города Кошице в Венгрии
(в оккупированной в 1938 г. венграми части Словакии. —
Ред.), где она примыкала к линии фронта немецкой груп¬
пы армий «Юг». Перед северной частью линии Восточно¬
го фронта находились большой отрезанный балтийский
плацдарм группы армий «Север» (с 26 января 1945 г.
«Курляндия») и небольшой плацдарм в районе города Ме-
мель (Клайпеда). Какие же силы имелись в распоряжении
германского руководства для обороны этого фронта? Не¬
мецкий журналист и историк Юрген Торвальд, который
в своих исследованиях опирался на информацию, полу¬
ченную от авторитетных в прошлом немецких офицеров,
пишет:
«Огромную линию фронта занимали две группы немец¬
ких армий, каждая из которых имела за плечами груз лет¬
них сражений в России. На севере стояла группа армий
«Центр», которую после поражения пришлось почти пол¬
ностью формировать заново, насколько это было вообще
возможно. Группой армий «Центр» командовал генерал-
полковник Рейнгардт, внешне напоминавший настоящего
12
профессора и обладавший большим военным опытом. На
северном участке своего фронта он располагал ослаблен¬
ной 3-й танковой армией под командованием генерал-
полковника Рауса, седовласого, но при всей своей дород¬
ности довольно подвижного австрийца. Его армия уже
давно не заслуживала названия танковой. К ней присоеди¬
нилась 4-я армия генерала Госбаха, которая едва успела
оправиться после тяжелых оборонительных боев в октябре.
Она снова занимала опасно выступающий вперед участок
на фронте группы армий Рейнгардта. Юго-западнее, вдоль
реки Нарев, к ней примыкала слабая 2-я армия генерал-
полковника Вайса, которая располагала почти только од¬
ними малоподвижными пехотными дивизиями с недоста¬
точным количеством артиллерии.
От крепости Модлин до Кошице оборонительные по¬
зиции занимала группа армий «А» [с 26 января 1945 года
группа армий «Центр»] под командованием генерал-пол-
ковника Гарпе, сделавшего карьеру в оборонительных
боях на Восточном фронте флегматичного вестфальца
младшего поколения, которого, однако, хорошо дополнял
его начальник штаба, юный, инициативный генерал фон
Ксиландер. Гарпе подчинялась 9-я армия, которая с не¬
многими недостаточно оснащенными дивизиями занима¬
ла позиции севернее и южнее Варшавы, во главе этой
армии был генерал танковых войск фон Люттвицу. Юж¬
нее к 9-й армии примыкала 4-я танковая армия генерала
танковых войск Грезера. Их фронт охватывал, прежде все¬
го, большой русский плацдарм под городом Баранув-Сан-
домерски. Далее следовала 17-я армия генерала Шульца,
располагавшаяся между Вислой и Бескидами, и, наконец,
1-я танковая армия генерал-полковника Хейнрици — от
Ясло до района Кошице.
Создание этого фронта стало возможным только по¬
тому, что русские летние наступательные операции мино¬
вали свою кульминационную точку и советские армии сами
нуждались в дооснащении живой силой и военной техни¬
кой. Но, уже начиная с ноября, перед слабым немецким
фронтом было зафиксировано новое стратегическое со¬
средоточение и развертывание четырех советских групп
армий [фронтов]: на севере перед Восточной Пруссией
сосредотачивались группы армий Черняховского и Рокос¬
13
совского [3-й и 2-й Белорусские фронты], а на Висле от
крепости Модлин до района южнее Баранува развертыва¬
лись группы армий Жукова и Конева [1-й Белорусский
и 1-й Украинский фронты]. Основное внимание при раз¬
вертывании обеих южных русских групп армий уделялось
плацдармам на Висле в районе городов Пулавы и Баранув
(Сандомир. — Ред.). Предполагалось, что с плацдарма под
городом Баранув будет нанесен удар в направлении на
Силезию и Саксонию. С плацдарма под городом Пулавы
просматривалось направление наступления через приток
Одера реку Варта прямо на Берлин».
Однако Гитлер не хотел замечать эту опасность. С сен¬
тября 1944 года его в большей степени интересовал Запад¬
ный фронт. Почти все резервы рейха — людские ресурсы и
военная техника — поспешно собирались этой осенью для
крупного наступления и развертывались против британцев
и американцев. (Для наступления в Арденнах было выде¬
лено 250 тыс. чел., 900 танков и штурмовых орудий, около
800 самолетов, 2617 орудий. — Ред.) «Наступление в Арден¬
нах», которое войдет под этим названием в военную исто¬
рию, должно было начаться 16 ноября 1944 года. Однако
непредвиденные трудности и другие проблемы вынуждали
немецкое руководство передвинуть день начала наступле¬
ния. И только 16 декабря три немецкие армии начали свое
наступление на бельгийской границе и в северной части
Люксембурга. В то время как на северном участке, где, соб¬
ственно говоря, и должен был наноситься главный удар,
6-я танковая армия СС продвинулась только своим южным
флангом до бельгийского городка Мальмеди, а на юге
7-я армия смогла наступать вдоль реки Сюр только своим
северным флангом, 5-й танковой армии удалось осуще¬
ствить прорыв в центре: 23 декабря она продвинулась в
Арденнах через реку Урт и город Рошфор и остановилась
всего лишь в семи километрах от города Динан на реке Мёз
(Маас). Однако здесь немецкое наступление застопори¬
лось: 27 декабря немецкие соединения были вынуждены
окончательно перейти к обороне. Начальник Генерального
штаба сухопутных войск, отвечавший за Восточный фронт,
генерал-полковник Гейнц Гудериан пишет:
«С замиранием сердца я следил из своей штаб-квартиры,
перенесенной в лагерь Майбах под Цоссеном, за ходом на¬
14
ступления на Западе. В интересах моего народа я пожелал
бы ему полного успеха. Но после того, как 23 декабря ста¬
ло ясно, что уже не удастся добиться решающего успеха, я
решил отправиться в ставку фюрера, чтобы потребовать
прекращения напрасного расходования сил и средств и не¬
медленного направления всех свободных сил на Восточный
фронт. Тем временем все чаще стали поступать сообщения
о предстоящем наступлении русских. Мы имели полное
представление о районах стратегического сосредоточения
и развертывания основных сил противника. <...> Мы счи¬
тали, что наступление начнется 12 января 1945 года. Пре¬
восходство русских составляло в пехоте 11:1, в танках 7:1,
в орудиях 20:1. Если оценивать силы противника в целом,
то можно говорить, не боясь обвинения в преувеличении,
о как минимум пятнадцатикратном превосходстве его су¬
хопутных сил и двадцатикратном превосходстве в воздухе».
(Советские войска действительно превосходили немцев, но
не в таком соотношении. Немецкая группа армий «А» на
Висле имела 560 тыс. чел., 5000 орудий и минометов,
1220 танков и штурмовых орудий, 630 боевых самолетов
против 2 млн 204 тыс. чел., 33,5 тыс. орудий и минометов,
свыше 7 тыс. танков и САУ, 5 тыс. боевых самолетов Крас¬
ной армии. В Восточной Пруссии немцы имели 780 тыс.
солдат и офицеров (в т. ч. 200 тыс. фольксштурм), 8200 ору¬
дий и минометов, 700 танков и штурмовых орудий, 775 бо¬
евых самолетов против 1 млн 669 тыс. чел., 25 426 орудий
и минометов (без зенитной и реактивной артиллерии),
3859 танков и САУ, 3097 боевых самолетов Красной ар¬
мии. — Ред.)
Гудериан уже предвидит надвигающуюся катастрофу
на Восточном фронте. Он знает, что война проиграна и
что надо искать возможности заключения мира:
«Но эти возможности могли представиться только в том
случае, если бы удалось как-нибудь и где-нибудь остановить
предстоящее русское наступление. Чтобы это стало воз¬
можным, требовалась немедленная переброска войск с За¬
пада на Восток и создание в районе городов Лицманштадт
[Лодзь] — Хоензальц [Иновроцлав] сильной резервной ар¬
мии, чтобы выступить с ней навстречу русским наступа¬
ющим армиям и навязать им маневренные бои. В этом виде
боя германское командование и германские войска все еще
15
имели превосходство над противником, несмотря на про¬
должительность войны и на сильное истощение наших сил.
Исходя из этих соображений, я намеревался выдержать
битву на Востоке, но прежде мне было необходимо до¬
биться от Гитлера высвобождения необходимых для этого
сил. 24 декабря я поехал в Гиссен, а оттуда в ставку фю¬
рера для доклада.
Во время доклада о сложившейся обстановке на фронте
кроме Гитлера присутствовали, как обычно, фельдмаршал
Кейтель, генерал-полковник Йодль, генерал Бургдорф
и ряд младших офицеров. В своем докладе я охарактери¬
зовал группировки вражеских армий и соотношение сил
так, как это было описано выше. Работа моего отдела
«Иностранные армии Востока» была образцовой и абсо¬
лютно надежной. Я уже достаточно долго знал начальни¬
ка отдела, генерала Гелена, чтобы судить о нем самом, о
его сотрудниках, методах работы его отдела и о результа¬
тах этой работы. Прежние прогнозы Гелена всегда оказы¬
вались верными. Это исторический факт. Гитлер смотрел
на вещи иначе. Он объявил сведения, собранные отделом
«Иностранные армии Востока», блефом. Он утверждал,
что русские стрелковые соединения насчитывают самое
большее 7 тысяч человек каждое, а у танковых частей нет
танков. «Это самый большой обман со времен Чингисха¬
на, — кричал он, — кто выкопал эту чушь?» После поку¬
шения Гитлер с большим размахом неоднократно пытал¬
ся сам дурачить противника. Он приказывал формировать
артиллерийские корпуса, которые в действительности по
численности соответствовали бригадам. Формировались
танковые бригады, состоявшие из двух батальонов, то есть
имевшие численность танкового полка. Противотанковые
бригады состояли всего лишь из одного батальона. По
моему мнению, такими действиями он только внес пута¬
ницу в организацию собственных сухопутных войск, не
сумев при этом ввести противника в заблуждение относи¬
тельно нашей истинной слабости. Его склад ума, стано¬
вившийся все более странным, видимо, заставил его пред¬
положить, что и противник всего лишь пытается ввести
нас в заблуждение, возводя потемкинские деревни, и что
в действительности русские вообще пока не собираются
переходить в серьезное наступление.
16
Доказательство для этого моего утверждения я получил
во время ужина, на котором я сидел рядом с Гиммлером,
командующим Резервной армией и начальником воору¬
жений сухопутных войск, одновременно группой армий
«Верхний Рейн» (с 29 января 1945 г. — группа армий «Вис¬
ла». — Ред.) имперским министром внутренних дел, ше¬
фом германской полиции и рейхсфюрером СС. В то вре¬
мя Гиммлер очень хорошо осознавал свою значимость. Он
считал, что может так же хорошо судить о военных делах,
как и Гитлер, и, конечно, намного лучше, чем генералы.
«Видите ли, дорогой генерал-полковник, я не верю, что
русские вообще начнут наступление. Это все просто огром¬
ное надувательство. Данные вашего отдела «Иностранные
армии Востока» чрезмерно преувеличены. Они у вас там
слишком уж беспокоятся. Я твердо убежден в том, что на
Востоке не произойдет ничего страшного». О такую наи¬
вность разбивались любые доводы».
Глубокое убеждение или самообман? Лейтенант Виль-
фред фон Овен, с 1943 года личный референт по прессе
Йозефа Геббельса, министра пропаганды и имперского
уполномоченного по тотальной войне, так описывает на¬
строение, царившее в доме Геббельса во время встречи
новогодним вечером 31 декабря 1944 года:
«Министр провел в кругу своей семьи и нескольких
близких друзей прекрасный новогодний вечер, не омра¬
ченный никакими роковыми известиями. Он шагнул из
старого года в новый, по-видимому, последний год этой
войны, в отличном расположении духа, полный надежд
и радостных ожиданий. <...>
После ужина, простоту которого (подавали картофель¬
ный суп) фрау Геббельс объясняет внезапностью пригла¬
шения гостей, мы переходим в ее очень уютный салон,
где выпиваем по чашечке кофе. Рудель [полковник люфт¬
ваффе, единственный кавалер полного банта Рыцарского
креста: с золотыми дубовыми листьями, мечами и брил¬
лиантами] отказывается как от ликера, так и от сигарет.
Он известен своим аскетизмом, превосходящим даже са¬
моограничение чемпиона мира по боксу во время упор¬
ных тренировок. В противном случае Рудель был бы про¬
сто чисто физически не способен добиться таких боевых
успехов.
17
Тотчас завязывается чрезвычайно оживленная беседа.
Опираясь на свой боевой опыт, Рудель подтверждает мне¬
ние, что русская пехота плохая и, напротив, что танки и
самолеты не только имеются в большом количестве и с тех¬
нической точки зрения вполне хороши, но и что их эки¬
пажи оснащены самыми лучшими кадрами. (Качествен¬
ный состав советской пехоты в конце войны действитель¬
но сильно уступал таковому начала войны, лучшие при¬
зывные контингенты были в основном выбиты. Однако
совсем молодые (17—18 лет) и совсем немолодые (45—50)
советские пехотинцы сражались героически и умело, пе¬
ремалывая живую силу и технику немцев, которые до¬
катились до призыва в фольксштурм 15—16-летних и 65-лет-
них. — Ред.)
По его мнению, прорывы русских происходят не по¬
тому, что у нас не хватает оружия, а потому, что у нас не
хватает людей. Часто наши оборонительные рубежи за¬
нимают до смешного плохо укомплектованные части. Но
чем дальше в тыл, тем больше встречаешь солдат, которые
приписаны к разным штабам, к службам тыла и снабже¬
ния. У русских же все было как раз наоборот.
Министр слушает рассуждения Руделя с горящими глаза¬
ми. Какие превосходные аргументы для его работы! Какие
прекрасные доказательства, опровергающие тезис Шпеера
(имперского министра вооружений и военной промыш¬
ленности): «Нужны не солдаты, а оружие!»
«Не хватает людей! — восклицает он между тем. — По¬
скольку у нас недостаточно солдат, мы вынуждены снова
и снова отступать. А при отступлении мы теряем больше
оружия, чем требуется для формирования новых армий.
<...> Какая нам польза от тысяч орудий, если из-за не¬
хватки солдат, которые их защищают, мы вынуждены сно¬
ва и снова взрывать их или позволять, чтобы они доста¬
вались врагу в целости и сохранности?»
В этот вечер Геббельс долго говорил о «тотальной вой¬
не», о «многих серьезных ошибках», которые до сих пор
совершило имперское правительство, но также и о «непо¬
следовательной позиции противника». Зашел разговор и о
пропагандистской кампании антигитлеровской коалиции:
«Насколько проще было бы противнику, насколько
меньше было бы пролито крови, если бы он с первого дня
18
войны придерживался тезиса: Мы сражаемся не против
германского народа, а против его подлого фюрера. Или:
Мы хотим освободить германский народ от нацистской
партии. У меня как у германского министра пропаганды
было бы более трудное положение и мне было бы труднее
противостоять этим последовательно защищаемым лозун¬
гам. <...>
Даже в военной области у западных держав нет четкой
линии. Почему снова и снова Сталин добивается таких
удивительных успехов? Потому что он совершенно точно
знает, чего хочет, и упрямо и последовательно проводит
эту линию. Если бы после прорыва под Авраншем [25—
31 июля 1944 г. в Нормандии] западные державы выбрали
одно-единственное направление главного удара, они уже
давно были бы в Рурской области или даже в Берлине, и
теперь им не нужно было бы беспокоиться о том, что рус¬
ские опередят их. <...>
Стойкость и выдержку нужно проявлять не только тог¬
да, когда загоняешь противника в угол, но и тогда, когда
сам добиваешься успеха. Стойкость и выдержка — это глав¬
ные качества нации, ведущей войну».
Этими словами министр закончил свои рассуждения.
В качестве новогоднего блюда был подан гусь. Лишь с
большим трудом мне удалось отрезать крошечные кусоч¬
ки от гусиной ножки, причем приходилось действовать с
величайшей осторожностью, чтобы моя гусиная ножка не
скакнула на колени моей соседки по столу.
Время от времени я поглядываю по сторонам и с удо¬
влетворением отмечаю, что всеобщее молчание можно объ¬
яснить только тем, что все сидящие за столом с одинако¬
вым ожесточением пытаются разрезать жаркое на более
мелкие кусочки, чтобы сразу отправить их в рот. Неко¬
торое время мы в глубоком молчании кромсаем бедного
гуся. Гости не говорят ничего, чтобы не обидеть хозяйку,
хозяйка не говорит ничего, чтобы не оскорбить гауляйте-
ра Ханке, подарившего ей гуся, а Ханке, по-видимому,
надеется в душе, что только ему достался такой жесткий
кусок мяса.
Наконец хозяин дома нарушает молчание, обращаясь
к своей жене со словами: «Скажи, дорогая, твоя гусиная
ножка такая же невероятно жесткая, как и моя?»
19
Всеобщий вздох облегчения. Тема для разговора най¬
дена. Оживленная дискуссия о степени жесткости данной
гусятины. Отвечая на многочисленные колкие намеки,
Ханке отмечает, что это говорит о хорошем положении в
Германии с продуктами, раз гуси доживают у нас до та¬
кого почтенного возраста.
Позднее мы собираемся в зале перед пылающим ками¬
ном. <...> Когда старый год приближается к концу, ра¬
диоприемник включается на полную громкость. Эмиль
[камердинер Геббельса] открыл несколько бутылок шам¬
панского, чтобы наполнить бокалы за несколько минут до
двенадцати. Из громкоговорителя раздается прусское
«Признание» Клаузевица, которое зачитывает известный
актер Генрих Георге. Когда стрелки часов приближаются
к полуночи, вместе с последними строками «Признания»
звучат нежные звуки скрипок, исполняющих песнь о Гер¬
мании. Двенадцать ударов возвещают об окончании ста¬
рого года, который доставил нам столько трудностей, но
в конце концов принес и новый проблеск надежды. С по¬
следним боем часов звучит гул рейнских колоколов, ко¬
торый переходит в мощное звучание песни «О, Германия,
свято чтимая».
Мы встаем. Фрау Геббельс плачет. Всех нас охватыва¬
ет необычайное волнение. Мы поднимаем наши бокалы,
чокаемся и негромко желаем друг другу счастья. Звучит
Баденвейлерский марш. Выступает с речью фюрер. На ча¬
сах пять минут первого».
В то время как Гитлер выступал с речью, в Москве тоже
устраивали небольшой праздник по случаю наступления
Нового года. Генерал Штеменко так пишет об этом:
«Канун нового, 1944 года, за несколько часов до по¬
луночи А.И. Антонов сказал мне, что звонил Поскребы¬
шев и передал, что мы все должны явиться к «Хозяину» в
23.30 без карт и документов.
На мой вопрос, что бы это значило, Алексей Иннокен¬
тьевич ответил шутливо: « Может быть, он вызывает нас,
чтобы встретить Новый год. Это было бы неплохо...»
Через несколько минут позвонил Я.Н. Федоренко, ко¬
мандующий бронетанковыми и механизированными вой¬
сками Красной армии (и заместитель наркома обороны
СССР. — Ред.). Он спросил нас, не знаем ли мы, почему
20
нас всех вызывают к «Хозяину». Я ответил ему, что сам
ломаю голову над этим.
В 23.00 я, как всегда, выехал вместе с Антоновым в его
машине. Наши совместные поездки к Верховному глав¬
нокомандующему всегда были очень важными и ответ¬
ственными. Нас никогда не приглашали на праздники. Во
время войны мы даже никогда не думали об этом.
На «даче» Сталина мы встретили еще несколько гене¬
ралов: А.А. Новикова, H.H. Воронова, Я.Н. Федоренко,
А.В. Хрулева. Потом подъехал и С.М. Буденный. Нам ста¬
ло ясно, что нас пригласили на празднование Нового года.
Об этом же свидетельствовал и накрытый стол. Незадолго
до полуночи появились также и все члены Политбюро и
некоторые из народных комиссаров, среди них Б.Л. Ван¬
ников и В.А. Малышев. Всего здесь собралось 25 мужчин
и одна-единственная женщина, а именно супруга присут¬
ствовавшего здесь генерального секретаря Итальянской
коммунистической партии Пальмиро Тольятти.
Сталин занял свое обычное место во главе стола. С пра¬
вой стороны, как всегда, стоял графин с чистой водой. Ника¬
ких официантов не было. Каждый брал себе на тарелку то,
что ему хотелось. С боем курантов Сталин произнес крат¬
кое слово с пожеланием тотального поражения врагу в но¬
вом году. Он поднял свой бокал за советские вооруженные
силы и поздравил нас всех энергичным «С Новым годом,
товарищи!».
Мы все встали, чокнулись друг с другом и пожелали по¬
бедоносного окончания войны в наступающем 1945 году.
Хозяин дома не соблюдал этикета и строгого ритуала. Он по¬
говорил с каждым из присутствующих, попыхивая при этом
своей неизменной трубкой. И гости тоже вели себя свободно
и непринужденно. Вскоре они разбились на отдельные груп¬
пы, из которых доносился веселый смех и громкие голоса.
С.М. Буденный взял свой баян и стал играть. Играл он
виртуозно. Сначала исполнял главным образом русские на¬
родные песни, но потом также вальсы и польки. Он был
полностью погружен в свою музыку. Сначала к нему подо¬
шел К.Е. Ворошилов, а потом и остальные гости. Они об¬
разовали вокруг него тесный круг.
Когда Буденный перестал играть, Сталин подошел к
патефону и поставил пластинку. Гости с удовольствием
21
потанцевали бы, но так как среди нас была всего лишь
одна женщина, из этого ничего не вышло. Когда хозяин
дома поставил пластинку с «Барыней», Буденный вско¬
чил и, переступая мелкими шажками, пустился в пляс.
Плясал он лихо, вприсядку, с прихлопыванием ладонями
по коленям и голенищам сапог. Все от души аплодирова¬
ли ему.
Гвоздем музыкальной программы были записи военных
песен в исполнении ансамбля Красной армии под управ¬
лением А.В. Александрова. Мы все хорошо знали эти пес¬
ни и начали дружно подпевать.
Около трех часов ночи мы вернулись домой из Кунце¬
ва. Первый раз за время войны мы праздновали начало
нового года. По всему чувствовался недалекий конец вой¬
ны. <...>
А.И. Антонов вдруг предложил не возвращаться, как
всегда, на службу, а поехать ночевать домой. Новый год
начинался как-то совсем по-мирному. И праздничный при¬
ем у Верховного главнокомандующего, и ночевка дома —
все это было для меня чем-то совершенно необычным,
вопреки режиму, установившемуся в Генеральном штабе
во время войны.
Мы ехали по темным, пустынным улицам, мимо домов
с плотно зашторенными окнами. Облик Москвы все еще
был военным. <...> Тем не менее в эту ночь все мечтали
о том, чтобы война поскорее закончилась».
Однако сначала Красную армию еще ожидали тяжелые
сражения. Чтобы пробиться с боями к Берлину, солдатам
и офицерам придется понести огромные потери. Маршал
Иван Степанович Конев, который командовал 1-м Укра¬
инским фронтом и который 20 января 1945 года должен
был начать общее наступление во время Висло-Одерской
операции Красной армии, отдавал себе в этом отчет. Во¬
оруженная мощь его фронта значительно выросла. В него
входили восемь общевойсковых армий и две полностью
укомплектованные танковые армии (а также 3 отдельных
танковых корпуса, 1 механизированный корпус и 1 кава¬
лерийский корпус; с воздуха фронт поддерживала 2-я воз¬
душная армия. — Ред.). Конев вспоминает:
«Приближалось время наступления. Наша задача за¬
ключалась в том, чтобы продвинуться вперед от Вислы до
22
Одера, на глубину примерно пятьсот километров. Про¬
тивник своевременно укрепил свои позиции. Он распола¬
гал семью оборонительными рубежами. <...> Три из них
были заняты войсками. Позади них лежал Берлин — та¬
ким образом, дальнейшее отступление было исключено.
Если германские войска отходили назад, то это означало
для них смерть. Мы хорошо понимали это и соответству¬
ющим образом подготовили наше наступление.
И вот наступило 9 января. До начала операции остава¬
лось еще одиннадцать дней. Все самые важные меры были
приняты, но еще оставалось достаточно работы.
Мне позвонил А.И. Антонов, начальник Генерального
штаба, и сообщил, что сражающиеся на Западном фронте
союзники попали в Арденнах в бедственное положение
и обратились к нам с просьбой начать наше наступление
раньше, чем было запланировано. Ставка, сказал далее Ан¬
тонов, обсудила эту просьбу и решила перенести начало
наступления 1-го Украинского фронта с 20 января на 12 ян¬
варя 1944 года. Антонов говорил от имени Сталина. <...>
Я ответил Алексею Иннокентьевичу, что наш фронт
готов начать наступление 12 января».
Маршал Конев пытался максимально эффективно ис¬
пользовать эти три дня, оставшиеся в его распоряжении
до начала наступления. Особое внимание он уделил ар¬
тиллерии, не забывая придавать большое значение и ши¬
роко задуманным отвлекающим маневрам и маскировке.
Наступление его фронта должно было оказаться для нем¬
цев совершенно неожиданным. 12 января 1945 года на¬
чалось наступление 1-го Украинского фронта.
«Ровно в 5 часов утра, после короткой, но интенсивной
артиллерийской подготовки (15-минутного огневого на¬
лета. — Ред.) штурмовые передовые батальоны внезапно
атаковали вражеские позиции. Они очень быстро завла¬
дели первой (а кое-где и второй) линией траншей обо¬
роняющихся. Но уже из первых донесений стало ясно, что
противник не оставил другие свои позиции: он знал, что
мы придем, и подготовился к ожесточенному сопротив¬
лению».
В своих мемуарах Конев дает точную картину событий,
происходящих 12 января на плацдарме под Сандомиром
и Баранувом, откуда после многочасовых тяжелых боев он
23
прорвал позиции германской 4-й танковой армии и начал
развивать свое наступление на запад. Маршал с удовлет¬
ворением отмечает умелые действия своих солдат: «Уже в
первые часы прорыва мы взяли в плен несколько офице¬
ров вермахта. Из их показаний следовало, что солдаты и
офицеры германской армии теряли самообладание. Они
даже самовольно покидали свои позиции. Я должен чест¬
но признать, что такое поведение было нехарактерным
для немцев. За годы войны я на собственном опыте убе¬
дился в том, что германский солдат не бросает свою по¬
зицию до тех пор, пока не получит приказ отходить. Но
12 января на них обрушился такой ураганный огонь, что
оставшиеся в живых совершенно потеряли голову».
В журнале боевых действий Верховного главнокоман¬
дования вооруженных сил Германии записано следующее
донесение о событиях в группе армий «А» от 13 января:
«После артиллерийской подготовки с 3 до 4 часов ночи и
с 7 до 8 часов утра 12 января в 8.00 началось давно ожи¬
даемое наступление противника крупными силами с плац¬
дарма под городом Баранув, а именно двумя штурмовыми
группами, которые были поддержаны танками (подбито
78 танков). До этого момента обнаружено боевое исполь¬
зование: четырнадцати стрелковых дивизий, двух танко¬
вых корпусов, некоторых частей и соединений 4-й танко¬
вой армии. Пока не обнаружены остальные соединения
этой армии, а также 3-я гвардейская танковая армия. Про¬
тивнику удалось вклиниться в нашу оборону на глубину
до пятнадцати километров. Многочисленные танковые
части преодолели оборонительный рубеж «Ирене». <...>
На плацдарме севернее Пулав также заметна подготовка
противника к наступлению».
Здесь готовился перейти в наступление 1-й Белорус¬
ский фронт маршала Г.К. Жукова, армии которого долж¬
ны были поддержать начавшееся крупномасштабное со¬
ветское наступление. Генерал Чуйков (Маршал СССР с
1955 г. — Ред.), командующий сражавшейся на этом участ¬
ке фронта 8-й гвардейской армией (до апреля 1943 г.
62-я армия, прославившаяся в ходе Сталинградской битвы
под командованием того же Чуйкова. — Ред.), пишет:
«В ночь на 14 января все соединения 1-го Белорусско¬
го фронта находились в полной готовности. С двух плац¬
24
дармов — Магнушевского и Пулавского — более 10 тысяч
орудийных стволов были наведены на укрепления про¬
тивника. Средняя плотность в 200—250 орудий и миноме¬
тов на один километр фронта гарантировала успех проры¬
ва. Тысячи танков и самоходно-артиллерийских установок
сосредоточились на позициях, готовые завести моторы и
ринуться в бой. Тысячи самолетов стояли на аэродромах
с подвешенными бомбами, готовые к взлету. Но из гром¬
коговорителей по-прежнему раздавалась танцевальная му¬
зыка и песни. Для противника у нас ничего не измени¬
лось.
Мы ждали хорошей погоды, чтобы наилучшим образом
использовать накопленные силы. Наши саперы вместе с
разведгруппами снимали минные заграждения перед са¬
мыми окопами противника, предварительно сделав про¬
ходы перед своими траншеями.
После полуночи ясное звездное небо начало затяги¬
ваться облаками, поднялся туман. На рассвете туман стал
еще гуще и, в конце концов, превратился в непроглядную
завесу. В 7 часов утра по московскому времени полевые
кухни начали раздачу горячей пищи. Настроение людей
было превосходное, но туман настолько сгустился, что на
расстоянии 10 метров нельзя было ничего различить.
В 8 часов утра я связался по радио с командующими
соседних армий (69-й, 5-й ударной и 61-й) и, заручив¬
шись согласием действовать, несмотря на туман, точно
по плану, доложил командующему фронтом о готовности
к наступлению. Командующий фронтом Г.К. Жуков дал
добро.
В 8.25 артиллеристам дали команду: «Зарядить!», а в
8.29 — «Натянуть шнуры!».
В 8.30 отдал команду: «Огонь!» командующий артилле¬
рией армии генерал Н.М. Пожарский.
И с этого момента жизнь войск потекла по другому рус¬
лу. Если до этого каждый думал о подготовке к бою, как
любой человек, собирающийся в далекий путь, проверял,
не забыл ли чего-нибудь, и мог возвратиться, еще раз
взвесить и пополнить запасы, то теперь, после команды
«Огонь!», когда земля задрожала от залпов тысяч орудий,
уже нельзя было возвращаться и даже оглядываться назад.
Мысли и взоры всех были устремлены только вперед.
25
Особенно тяжелы и кровопролитны первые шаги наступ¬
ления. Чтобы добраться до первой траншеи противника,
затем взломать ее оборонительные позиции, необходимо
большое напряжение сил. От этого зависит выход на опе¬
ративный простор. Взять сразу высокий темп продвиже¬
ния, постоянно наращивать силу удара, как бы набирая
разгон, — вот главное, что волнует душу генерала во вре¬
мя наступления.
История знает много случаев, когда подготовка к на¬
ступлению длилась неделями и даже месяцами, но в пер¬
вый же день оно по разным причинам срывалось, и вой¬
ска оставались на прежнем месте.
В 8.55 разведывательный эшелон армии дружно под¬
нялся и пошел в атаку. Пехота и танки вели огонь с ходу.
Спустя несколько минут была захвачена первая, затем вто¬
рая траншеи. К рассвету вся первая позиция противника
была уже в наших руках».
В тот же самый день переходит в наступление и 2-й Бело¬
русский фронт. (А 3-й Белорусский фронт начал наступ¬
ление на день раньше, 13 января.) Семь общевойсковых
армий (50, 49, 3, 48-я, 2-я ударная, 65, 70-я), одна танко¬
вая армия (5-я гвардейская) и несколько танковых, меха¬
низированных и кавалерийских корпусов вступают в бой
с плацдармов на реке Нарев — с обеих сторон от города
Ружан и с рубежа реки Бобр (Бебжа) — и продвигаются
в направлении на северо-запад к городу Эльбинг и заливу
Фришес-Хафф. Южная граница Восточной Пруссии на¬
ходится в опасности: всей группе германских армий «Центр»
(с 26 января «Север») грозит окружение. Через три-четыре
дня разваливается почти весь германский фронт. Красная
армия наступает по всей Польше: 17 января она занимает
город Ченстохова, 19 января берет Краков и Лодзь, 20 янва¬
ря начинается сражение за верхнесилезский промышлен¬
ный район, и в тот же день танковые соединения марша¬
ла Конева пересекают границу Нижней Силезии восточнее
Бреслау. Гудериан пишет:
«20 января противник вступил на немецкую землю. Те¬
перь речь шла о жизни и смерти нашей страны. Ранним
утром я узнал, что русские достигли границы рейха вос¬
точнее города Хоензальц [Иновроцлав]. Моя жена покину¬
ла наше поместье Дайпенхофв Вартегау (Вартегау — на-
26
звание Западной Польши после ее оккупации Третьим
рейхом; включала в себя территории округов Познани,
Иновроцлава и Лодзи. — Пер.) за полчаса до первых раз¬
рывов русских снарядов. Она была вынуждена так долго
выжидать, чтобы не подать местному населению знак к
началу бегства. Ее назойливо опекали местные партий¬
ные бонзы. И вот было брошено все, что бомбы пощади¬
ли из всего нашего имущества в сентябре 1943 года. Мы
стали изгнанниками, как и миллионы других немцев, и
мы гордимся тем, что наша судьба была не лучше, чем
у них».
Преисполнены гордости — хотя и по другой причи¬
не — те солдаты Красной армии, которые первыми сту¬
пили на немецкую землю. В мемуарах генерала Горбатова
мы можем прочесть следующее: «Каждый командир меч¬
тал о том, чтобы первым пересечь границу Германии. Эта
честь выпала стрелковому полку под командованием под¬
полковника Серегина. Это произошло 20 января 1945 года.
Военный совет армии [военные советы, эти коллектив¬
ные органы руководства войсками, были образованы в опе¬
ративных объединениях Красной армии в 1941 году; в со¬
став военных советов армий и фронтов входили крупные
партийные функционеры, такие как Хрущев, Брежнев и
Суслов, которые вместе с командующими фронтов и ар¬
мий отвечали за исполнение приказов] поздравил солдат
и офицеров с вступлением на территорию врага и обра¬
тился к ним с призывом: «Наше общее желание исполни¬
лось. Теперь мы должны продвинуться вперед до само¬
го сердца гитлеровской Германии и пронзить его нашим
красноармейским штыком. Давайте же ускорим наше на¬
ступление!»
Именно это и происходило. Темпы русского наступле¬
ния в январе 1945 года можно сравнить только с темпами
наступления немцев в 1940 году во Франции. 23 января
войска маршала Конева вышли к Одеру между городами
Оппельн (совр. Ополе) и Олау (ныне Олава). Севернее от
них войска 1-го Белорусского фронта маршала Жукова
обошли город Познань и продолжали наступление в на¬
правлении укрепрайона Одер—Варта, угрожая в северном
направлении Западной Померании. 23 января германские
войска оставили Бромберг (Быдгощ). 27 января в кольце
28
окружения оказывается Познань. Войска маршала Рокос¬
совского вступают на территорию Восточной Пруссии и
оттесняют немецкую 3-ю танковую армию за реки Дейме,
Прегель и Алле. Передовые отряды танковых частей 2-го Бе¬
лорусского фронта продвигаются вперед через Дейч-Эйлау
до Мариенбурга и Эльбинга. Гитлер, занятый до середины
января 1945 года продолжением своего наступления на
Западе, понял уже после первых 24 часов крупномасштаб¬
ного наступления русских, какая смертельная опасность
грозит рейху на Востоке. Он покинул свою ставку на За¬
паде и возвратился в Берлин. Там он принял начальника
Генерального штаба сухопутных войск, генерал-полков-
ника Гейнца Гудериана, который отвечал также и за Вос¬
точный фронт».
«Гитлер наконец решился перейти на Западном фрон¬
те к обороне и направить высвободившиеся в результате
этого войска на Восток. Когда я вошел в приемную, мне
тотчас сообщили эту, как казалось, чрезвычайно радост¬
ную, хотя и сильно запоздалую новость. Я разработал план
по использованию резервов и хотел немедленно напра¬
вить их на Одер, а если позволит время, то и переправить
их через реку, чтобы ослабить мощь наступательного кли¬
на русских ударами по его флангам. Когда я спросил Йод¬
ля, что приказал Гитлер, он сказал мне, что главные силы
высвобождающихся войск, 6-я танковая армия СС, будут
направлены в Венгрию. Я вышел из себя и недвусмыслен¬
но выразил Йодлю свое крайнее возмущение, в ответ он
всего лишь пожал плечами. <...> Во время последующего
доклада у Гитлера я изложил свое предложение, идущее
вразрез с уже принятым решением. Гитлер отклонил его
и обосновал свое решение контратаковать в Венгрии, что¬
бы отбросить русских снова за Дунай и снять осаду с
Будапешта. С этого момента начались бесконечные деба¬
ты по этому неудачному решению. После того как я опро¬
верг военные причины, приведенные Гитлером, тот стал
утверждать, что венгерские нефтяные источники и име¬
ющиеся там нефтеперегонные заводы после уничтожения
в ходе бомбардировок немецких (по производству синте¬
тического горючего. — Ред.) гидрогенизационных заводов
стали жизненно необходимы и приобрели решающее зна¬
чение для продолжения войны: «Если вы не получите го¬
29
рючее, ваши танки не смогут сдвинуться с места, а пило¬
ты не смогут взлететь. Вы должны согласиться с этим. Но
мои генералы ровным счетом ничего не понимают в во¬
енной экономике!»
Таким образом, 6-я танковая армия СС направлялась
в Венгрию, в то время как Гудериан и другие ответствен¬
ные командующие на Востоке пытались остановить рус¬
ское наступление, по крайней мере, на Одере. Опасность
того, что войска Жукова могут форсировать Одер и дойти
до Берлина, вызвала панику среди жителей столицы рей¬
ха. 20 января Вильфред фон Овен записывает:
«Советское наступление на востоке начинает вызывать
панические явления. Сегодня ночью русские танки, на¬
ступающие с территории Вартегау, ворвались в городок
Намслау (ныне Намыслув) в Средней Силезии, лежащий
в 70 километрах от Бреслау (ныне Вроцлав. — Ред.), ко¬
торый до сих пор находился в глубоком тылу. Сломя го¬
лову население бежит на запад. Вчера вечером был введен
всеобщий запрет на передвижение, чтобы наконец-то мож¬
но было организовать планомерную эвакуацию, ставшую
столь необходимой.
Глава берлинского штаба СА обергруппенфюрер С А
Гренц получил задание поскорее собрать в Берлине тысячу
офицеров, чтобы задерживать на границе рейха беспоря¬
дочно отступающие остатки частей, переформировывать их
и с их помощью устанавливать заслоны на дорогах».
В эти дни в Берлин прибывают и первые поезда с бе¬
женцами. Матиас Менцель рассказывает:
«Вокзал Фридрихштрассе стал товарно-сортировочным
пунктом немецкой судьбы. Обугленные рамы свисают с
петель. Мерзкий восточный ветер свистит в ангаре, от ко¬
торого остался только скелет. Каждый вновь прибывающий
поезд выбрасывает на перроны бесформенную нищету.
Внизу, в вестибюле, люди сидят друг у друга на головах:
семьи из Восточной Пруссии и Силезии, из квартир лю¬
дей с высшим образованием и из крестьянских изб, из
рабочих поселков и из кварталов ремесленников. Общая
для всех безысходность стерла с их лиц все различия. За
котелками с горячим супом выстраиваются бесконечные
очереди. Они ждут. Часами, часто днями напролет, ждут
поездов, которые не отправляются, ждут станции назна¬
30
чения, которые потеряли всякий смысл. Однако это ожи¬
дание далеко не безопасно. Снова и снова прерывистый
вой сирены воздушной тревоги гонит их со всеми узлами
и мешками в бомбоубежища и подвалы. <...>
На вокзале я встретил профессора литературы из Брес¬
лау. Он утверждает, что русские вышли к Одеру под Штей-
нау (ныне Сьцинава. — Ред.) и форсировали его».
Журналистка Маргарет Бовери тоже записала свои впе¬
чатления о событиях этих дней:
«Во время одной из моих поездок в Тойпиц во вто¬
рой половине января я должна была сделать пересадку в
Кёнигс-Вустерхаузене. На соседнем пути стояли вагоны
состава с беженцами. На страшном морозе, который дер¬
жался тогда уже несколько дней, многие люди, особенно
пожилые, замерзли до смерти, несмотря на ужасную тес¬
ноту в закрытых вагонах, предназначенных для перевозки
скота. Как мне было видно с перрона, трупы выгружались
из вагонов и укладывались рядами, словно дрова, на же¬
лезнодорожную насыпь.
Знакомясь с оперативными сводками главного коман¬
дования сухопутных войск, я с огромным вниманием сле¬
дила за тем, что происходило вдоль Одера между Кюстри-
ном (ныне Костмин. — Ред.) и Котбусом... На основании
перечня городов, которые согласно сводке вермахта были
«сданы» или за которые еще «шел бой», было нетрудно
определить, как далеко уже смогли продвинуться рус¬
ские».
Быстрота и стремительность русского наступления вы¬
нудила уже 19 января 1945 года перенести штаб оператив¬
ного руководства германскими вооруженными силами за
Одер в Цоссен, в лагерь «Майбах-1». Были предприняты
такие организационные меры, как переименование групп
армий на Восточном фронте. Так бывшая группа армий
«А» стала группой армий «Центр», группа армий «Центр»
была переименована в группу армий «Север», а группа
армий «Север» превратилась в группу армий «Курляндия».
24 января Гудериан снова оказывается на приеме у Гит¬
лера.
«После окружения Познани русские продвинулись впе¬
ред мимо крепости к укрепрайону Одер—Варта (Восточ¬
ному валу) в излучине рек Одер и Варта, который должен
31
был прикрывать Зененский оборонительный рубеж. Но
эта заботливо возведенная в мирное время оборонитель¬
ная линия была лишена значительной части своего воору¬
жения в пользу Атлантического вала и к этому моменту
представляла собой всего лишь скелет оборонительно¬
го рубежа. На участке Шнайдемюль (Пила) — Бромберг
(Быдгощ) русские сосредотачивали крупные силы с яв¬
ным намерением наступать на север западнее Вислы, что¬
бы ударом с тыла смять наши оборонительные позиции,
расположенные на западном берегу Вислы.
Чтобы отразить эту угрозу, я предложил Гитлеру соз¬
дать новую группу армий в районе между бывшей группой
армий «А», которая теперь называлась «Центр», и бывшей
группой армий «Центр», которая теперь называлась «Се¬
вер». Эта новая группа армий должна была заново орга¬
низовать оборону на этом участке фронта. Чтобы выбрать
командующего и штаб для этого участка, который, види¬
мо, был самым опасным на всем фронте, я связался с
генерал-полковником Йодлем из штаба оперативного ру¬
ководства вооруженными силами. Я предложил ему вос¬
пользоваться одним из двух штабов групп армий, задей¬
ствованных на Балканах, а именно штабом фельдмаршала
барона фон Вейхса. Я лично хорошо знал его. Я особенно
высоко ценил его как солдата и человека с твердым ха¬
рактером. Он был не только умным, но честным и хра¬
брым солдатом, который особенно хорошо подходил, что¬
бы исправить это тяжелое положение, если это вообще
было возможно.
Йодль обещал поддержать меня при обсуждении сло¬
жившегося положения у Гитлера. Поэтому я считал, что
могу быть уверен в успехе.
Когда 24 января я предложил Гитлеру свою кандидату¬
ру командующего, тот ответил: «Фельдмаршал фон Вейхс
производит на меня впечатление крайне уставшего чело¬
века. Я не думаю, что он справится с этим заданием». Я
принялся энергично отстаивать свою кандидатуру, заме¬
тив при этом, что и Йодль придерживается того же мне¬
ния. Но я пережил большое разочарование, так как Йодль,
к сожалению, критически отозвался о глубокой и искрен¬
ней религиозности фельдмаршала, что позволило Гитлеру
резко отклонить кандидатуру фон Вейхса и назначить
32
вместо него Гиммлера. <...> Гитлер утверждал, что Гимм¬
лер очень хорошо справился со своей задачей на Верхнем
Рейне. Он имеет под рукой Резервную армию и поэтому
напрямую может располагать ее ресурсами. Другими сло¬
вами, он в состоянии быстрее всех обеспечить новый фронт
людскими ресурсами, необходимым вооружением и бое¬
припасами. Потерпела неудачу даже робкая попытка спа¬
сти, по крайней мере, хорошо сработавшийся штаб груп¬
пы армий фон Вейхса, чтобы тот помог рейхсфюреру СС.
Более того, Гитлер приказал, чтобы Гиммлер сам подо¬
брал себе людей для своего штаба. Гиммлер выбрал на¬
чальником своего штаба очень храброго бригадефюрера
СС Ламмердинга, который до сих пор командовал танко¬
вой дивизией СС, человека, который не имел ни малей¬
шего понятия о тяжести штабной работы в формируемой
группе армий. Моей скромной помощи, которую я смог
оказать этому новому штабу, выделив в его распоряжение
офицеров Генерального штаба, оказалось совершенно не¬
достаточно, чтобы компенсировать основные недостатки
командующего и его начальника штаба. Гиммлер собрал
вокруг себя офицеров СС, которые были не в состоя¬
нии справиться с большей частью стоявших перед ними
задач».
В рамках новой группы армий «Висла» перед Гиммле¬
ром стоит задача сконцентрировать все германские силы
между Вислой под городом Торн (Торунь) и Одером вос¬
точнее Франкфурта. В этом районе находятся остатки
9-й и 2-й армий, а также временные боевые подразделе¬
ния, сформированные военным округом Штеттина на гра¬
нице Восточной Померании. Полковник Ганс Георг Айс-
ман, назначенный начальником оперативного управления
штаба группы армий «Висла», так описывает деятельность
«полководца» Гиммлера в первые дни его работы на но¬
вом посту:
«24 января Гиммлер направился в своем поезде осо¬
бого назначения «Штайермарк», который он использовал
в качестве полевого штаба, в город Дейч-Кроне (совр.
Валч). Отсюда он собирался взять на себя руководство
существующей пока лишь на бумаге группой армий «Вис¬
ла». Кроме самого Гиммлера и его адъютанта в поезде на¬
ходились офицеры связи тех ведомств, которые возглав-
2 П. Гостони
33
лял Гиммлер: самих СС, министерства внутренних дел,
Главного управления имперской безопасности (РСХА),
германской полиции, Резервной армии и так далее, кро¬
ме того, большое количество обслуживающего персонала.
Поезд охранялся строго. Этот поезд особого назначения,
в котором имелась небольшая радиостанция и оборудова¬
ние для телефонных переговоров, полностью удовлетво¬
рял потребности Гиммлера как рейхсфюрера СС и шефа
германской полиции. Но для штаба группы армий, даже
если она занимала совсем небольшой участок фронта, не
было никаких технических возможностей для нормальной
работы.
Оба младших офицера Генерального штаба, которые
были переведены к Гиммлеру 23 января, вынуждены были
обращаться к разным секретаршам и референтам за раз¬
решением поговорить по телефону, так как у них самих
не было даже телефонного аппарата. Практически было
невозможно напрямую связаться с какими-нибудь войска¬
ми, если только не обращаться за помощью к приданному
к штабу отделу тыловой службы сухопутных сил, который
начал свою работу с того, что занялся собственным бла¬
гоустройством.
Когда вечером 26 января только что назначенный пер¬
вый офицер Генерального штаба группы армий... прибыл
в Дейч-Кроне, он посчитал себя счастливчиком из-за того,
что прихватил с собой карту Померании и Вартегау мас¬
штабом 1:300 ООО, поскольку в штабе он не обнаружил ни
одной нужной карты».
Полковник впервые видит Гиммлера так близко:
«[Я] увидел перед собой немного нервного, оживлен¬
ного, но заинтересованного человека, который старался
казаться энергичным. Он совершенно не отвечал тем пред¬
ставлениям, которые сложились [у меня] до сих пор о
Гиммлере. В облике Гиммлера не оказалось ничего демо¬
нического, ничего ужасного, но и ничего примечательно¬
го. Это был немного полноватый мужчина среднего роста
с кривоватыми ногами, который был одет в простую, но
хорошо сидевшую на нем серую форму. В фас его лицо
напоминало острый треугольник, который разделяла узкая
полоска рта. В профиль бросался в глаза выступавший
скошенный подбородок. <...>
34
В тот момент, когда Гиммлер вознамерился взять на
себя руководство группой армий «Висла», а сначала во¬
обще сформировать эту группу армий, он совершенно не
задумывался ни о намерениях своего главного противни¬
ка Жукова, ни о силах и возможностях, которые имелись
у него самого. Но при отъезде из Берлина Гиммлер гро¬
могласно заявил, что остановит русских и отбросит их на¬
зад. В то время как они, забыв об осторожности, продви¬
гались к Одеру, он не упустит возможности ударить им во
фланг.
Он говорил о 9-й армии и о 2-й армии, которыми со¬
бирался оперировать, так, словно ничего не знал о том,
что 2-я армия лишь с огромным трудом сумела сохранить
свою целостность, а 9-я армия была рассеяна по ветру.
Гиммлер говорил о пораженчестве и вере, о решительной
энергии и необходимом даре импровизации».
Так, например, 27 января Гиммлер дает телеграммой
следующие указания генерал-полковнику Вальтеру Вайсу,
командующему 2-й армией, относительно фронта на Висле:
«1. Необходимо во что бы то ни стало удержать фронт
на участке Мариенбург (Мальборк) — Эльбинг (Эльблонг).
Этот участок фронта является прикрытием для важных
портов Данциг (Гданьск) и Готенхафен (Гдыня) и исходным
пунктом для последующих операций, которые должны
восстановить надежную железнодорожную и автомобиль¬
ную связь с Восточной Пруссией и тем самым с группой
армий «Север».
2. Несмотря на крайнее истощение войск, фронт на
Висле с плац дармами на правом берегу у городов Грауденц
(Грудзендз) и Кульм (Хелмно) должен быть с полным на¬
пряжением всех сил стабилизирован в течение ближай¬
ших трех-четырех дней. Надо вырыть необходимые пехот¬
ные окопы, построить артиллерийские позиции, определить
секторы заградительного огня, силами фольксштурма и
местного населения построить блиндажи с деревянными
перекрытиями и прорыть ходы сообщения, чтобы заняв¬
шие оборону и получившие передышку войска восстано¬
вили свое физическое и психологическое состояние и
смогли отразить будущие атаки противника. Батальоны
фольксштурма Западной Пруссии будут включены в со¬
став дивизий сухопутных войск. На этих позициях долж-
2*
35
но быть обеспечено даже пополнение войск. В случае не¬
обходимости штурмовые орудия должны быть в состоянии
создать огневую защиту от противника, сумевшего в ка-
ком-нибудь месте форсировать реку. Такая форма оборо¬
ны особенно актуальна для участка фронта на Висле се¬
вернее Кульма (Хелмно).
3. Также с полным напряжением последних сил войск
необходимо отвоевать у противника опасный выступ юж¬
нее Кульма (Хелмно), а также участок вдоль реки Нетце
(Нотець), особенно до Бромберга (Быдгоща), затем вой¬
скам необходимо закрепиться на занятых позициях.
4. Я буду стремиться в кратчайший срок снабдить весь
фронт на Висле 20-мм зенитками, а в особенно опасных
местах тяжелыми зенитными батареями, а также осна¬
стить весь фронт средними минометами, которые будут
сконцентрированы в минометных батальонах фолькс-
штурма.
5. Крепость Торн (Торунь) должна вести активные
боевые действия. Только в этом случае она выполнит свое
предназначение. Силами штурмовых групп она должна по¬
стоянно совершать вылазки и наносить как можно более
чувствительные удары по вражеским войскам, а также при¬
цельным огнем своих тяжелых орудий блокировать вра¬
жеские пути подвоза боеприпасов в Кульм (Хелмно), в
излучину Вислы и южнее Вислы. Как было мной прика¬
зано, необходимо в кратчайшие сроки оборудовать взлет¬
но-посадочную полосу на одной из улиц Торна (Торуни).
Каждый самолет, приземлившийся в этом городе, должен
вывозить раненых, а также сначала немецких, а затем
и польских женщин и детей».
Такими и подобными приказами Гиммлер надеется
стабилизировать Восточный фронт, чтобы затем снова от¬
бросить русских с уже завоеванной ими немецкой земли.
Стремительное русское наступление на Востоке ошело¬
мило не только немцев, но и западных союзников Стали¬
на. В последние дни января 1945 года газета «Нью-Йорк
тайме» писала: «Весь германский Восточный фронт раз¬
валивается. Этот великолепный результат в своем влиянии
на дальнейший ход войны превзошло взятие верхнесилез¬
ского индустриального района с его полудюжиной про¬
мышленных городов. В свете этих событий кажутся впол¬
36
не обоснованными самые большие надежды. Успехи
русского наступления настолько убедительно свидетель¬
ствуют о безнадежности положения Германии, что даже
сам Геббельс признает, что в стране остается всего лишь
один шаг от порядка до анархии, от продолжения сопро¬
тивления до полного краха».
Эту картину дополнял вашингтонский корреспондент
газеты «Нойе цюрихер цайтунг»: «С каждым днем русско¬
го наступления здесь [в Вашингтоне] постоянно растет
интёрес к политическому развитию событий в Германии.
Официозный «Арми энд нэви джорнал» обсуждает воз¬
можность преобразования Комитета германских офицеров
в России [Комитет «Свободная Германия»] во временное
правительство и задается вопросом, нет ли договоренно¬
сти между комитетом и командованием германских сухо¬
путных войск, согласно которой русской армии должно
оказываться только незначительное сопротивление как от¬
ветная услуга за гарантию личной безопасности. Однако
в официальных кругах такие спекуляции не поддержива¬
ются, хотя и допускается, что в случае капитуляции Гер¬
мании там должна быть создана какая-то авторитетная
власть и что за отсутствием представительной немецкой
эмиграции в Соединенных Штатах или Великобритании
группа офицеров под руководством генерал-фельдмаршала
Паулюса могла бы оказать полезные услуги».
Корреспондент газеты «Нойе цюрихер цайтунг» сооб¬
щал также из Лондона:
«Русские победы, вторжение русских армий на террито¬
рию Германии, провал германского наступления на Западе,
растущий хаос внутри Германии, о котором сообщает бри¬
танская пресса из столиц нейтральных государств, — все
это способствовало росту злободневности этой проблемы.
К этому добавляются постоянные слухи о новых мирных
предложениях Берлина, о новых подготовках к путчам и
революциям в Германии, а также сообщения такого рода,
как о расстреле временно исполняющего обязанности бур¬
гомистра Бреслау.
Противоречивость таких сообщений и слухов способ¬
ствует лишь тому, что растет напряжение. В то же время
следует отметить, что сообщения из Германии не оказы¬
вают здесь никакого политического воздействия и даже
37
в малейшей степени не могут повлиять ни на политиче¬
ские, ни на военные цели Лондона».
Тем временем русское наступление продолжается с не¬
вероятной скоростью. 27 января германская 17-я армия
оставляет верхнесилезский индустриальный район. Теперь
создается новый оборонительный рубеж южнее этого рай¬
она. Три дня спустя танки 1-го Белорусского фронта вы¬
ходят к Одеру между Франкфуртом-на-Одере и Юостри-
ном и захватывают плацдармы на западном берегу к северу
и к югу от Кюстрина. Фон Овен, личный референт по прес¬
се Геббельса, входящий в ближайшее окружение импер¬
ского министра пропаганды, рассказывает:
«Сталин ante portas! Этот страшный клич, означавший,
что враг у ворот, с быстротой молнии распространяется
по столице рейха, когда сегодня утром [1 февраля] по¬
ступает сообщение, что русским удалось форсировать Одер.
К западу от Одера у городка Киниц они создали плацдарм
и силами около ста танков продолжают наступление на
Врицен. А Врицен находится на расстоянии 60—70 кило¬
метров от городской черты Берлина.
Как выяснилось, между Вриценом и Берлином нет аб¬
солютно ничего. Ни противотанковых пушек, ни проти¬
вотанковых заграждений, нет даже ни одного солдата.
Любой танк может пройти эти 70 километров за два часа.
Таким образом, эти сто русских танков, о которых было
объявлено, могут без труда к обеду добраться до прави¬
тельственного квартала Берлина. Такая возможность по¬
буждает всех к активным действиям.
Министр [Геббельс] развивал бурную деятельность.
Шах [заместитель Геббельса] получил задание мобилизо¬
вать первый призыв фольксштурма. Шпеер обещал во¬
оружить их прямо с текущего производства. Появился
генерал Хауеншильд. Он привел с собой своих офицеров
Генерального штаба и разработал, сначала в общих чер¬
тах, план обороны столицы рейха. Министр поручил ему
в короткий срок детально проработать этот план и 3afeM
как можно скорее представить его.
Откуда мы получим солдат? Короткий военный совет.
Берлинский фольксштурм пополнится юнкерами и офи¬
церами военных училищ, находящихся в Берлине и его
предместьях. Это позволит сформировать первую диви¬
38
зию. С предоставлением в ее распоряжение городских ав¬
тобусов и прочего городского транспорта она превратится
в моторизованную дивизию.
В берлинских танковых училищах находятся тысячи офи¬
церов и рядовых. Где мы найдем для них танки? На бер¬
линских вокзалах стоит множество танков, которые ожи¬
дают погрузки и отправки до станций назначения, которые
уже давно заняты противником. Мы забираем эти танки
для нужд обороны столицы. На городских заводах стоят и
другие танки, у которых не хватает какой-нибудь мелочи,
типа пулемета или оптических приборов. <...> Так совер¬
шенно неожиданно у нас появились от двухсот до трехсот
тяжелых танков и самоходных орудий. К ним миллион ли¬
тров горючего и достаточное количество боеприпасов всех
калибров.
Еще до полудня — мы даже не успели перекусить —
все танки со своими экипажами, с полными баками и
боекомплектом были приведены в боевую готовность. В
дополнение к этому Шпеер поставил 25 тысяч фаустпа¬
тронов. Доктор [Геббельс] с довольным видом потирал
руки.
«Итак, — говорит он, — по мне, пусть теперь сто рус¬
ских танков появляются. Мы устроим им теплый прием.
Правда, сегодня утром все выглядело несколько иначе».
<...>
И только теперь, после того как было сделано все са¬
мое необходимое, чтобы обеспечить хотя бы и такую вот
импровизированную защиту Берлина, министр начал за¬
ниматься вопросом, который сильно беспокоил его с са¬
мого утра. Дело в том, что его семья находилась за преде¬
лами Берлина в городке Ланке. А Ланке лежит на полпути
между нами и русскими позициями.
Только теперь туда посылают Швегермана [адъютанта
Геббельса] с автомашиной, чтобы доставить в безопасное
место фрау Геббельс с шестью детьми и самыми необ¬
ходимыми вещами... Наш прежде такой тихий дом на
Герман-Геринг-штрассе превратился с сегодняшнего дня
в шумный лагерь беженцев.
Конечно, среди горожан возникло некоторое волне¬
ние. Когда началось возведение противотанковых заграж¬
дений и оборудование позиций для противотанковых пу¬
39
шек, появились самые нелепые слухи. Некоторые жители
Берлина утверждали, что якобы они уже видели русские
танки в восточных пригородах города, другие уверяли, что
собственными ушами четко слышали лязг гусениц. Горо¬
жане начали штурмовать сберкассы и продовольственные
магазины. Но нигде не происходило никаких инцидентов.
По городской сети радиовещания передавались спецсооб-
щения с целью успокоить население.
По вечерам министр, как и сегодня, почти каждый день
находился у фюрера. По его словам, фюрер выглядит пло¬
хо, он бледен и очень нервничает. Так сегодня он судо¬
рожно сжимал в сложенных за спиной дрожащих руках
карандаш, который трепетал как былинка на ветру».
Заметки о следующем дне звучали уже оптимистичнее:
«Угрожающее положение, сложившееся под Берлином,
буквально за одну ночь изменилось в нашу пользу. Со вче¬
рашнего вечера неожиданно наступила оттепель и снег
тает. Журчание в водосточных желобах звучит в наших
ушах как ангельская музыка. Реки Одер, Варта и Нетце
(Нотець) со своими болотистыми поймами и бесчислен¬
ными каналами превратились в препятствия, благодаря
которым наша оборона на угрожающих направлениях зна¬
чительно укрепилась.
Советы не только не смогли продвинуться дальше, но
и были вынуждены в некоторых местах отвести свои пере¬
довые отряды назад. Так и самый опасный для Берлина
участок фронта, плацдарм на западном берегу Одера у го¬
рода Киниц, хотя и не был полностью ликвидирован, но
значительно сократился». (В ходе тяжелых боев 3 февра¬
ля — 30 марта Кюстринский плацдарм советские войска
значительно расширили, кроме небольших участков севе¬
ро-западнее и юго-западнее города Киниц (Кинитц), где
немцы ценой огромных потерь немного потеснили совет¬
ские дивизии (230, 301, 266-ю стрелковые и 89-ю гвардей¬
скую стрелковую). Ред.)
Запись в дневнике фон Овена от 3 февраля 1945 года:
«Оттепель продолжается. Нежный весенний ветерок дует
на улицах Берлина, на которых повсюду усердно возво¬
дятся противотанковые заграждения и оборудуются по¬
зиции для противотанковых пушек. Страх перед русскими
хотя и временно, но пока был преодолен. Да, без преуве¬
40
личения можно говорить, что наступление Советов в об¬
щем и целом пока остановлено. Со всех участков фронта
поступают сообщения о возрастании нашего сопротивле¬
ния».
Берлин — в самую последнюю минуту — сумел еще раз
спастись!
Глава 2
КРАСНАЯ АРМИЯ НА НЕМЕЦКОЙ ЗЕМЛЕ
В солнечный зимний день 4 февраля 1945 года в бывшем
царском Ливадийском дворце в Крыму под Ялтой начина¬
ется историческая конференция. Руководители ведущих
стран антигитлеровской коалиции, Уинстон Черчилль,
Франклин Рузвельт и Иосиф Виссарионович Сталин встре¬
чаются здесь с целью обсудить последние приготовления
к тому, чтобы как можно быстрее — и победоносно — за¬
кончить войну в Европе и Азии. Первое заседание откры¬
вает Рузвельт, который просит русских рассказать о поло¬
жении на советско-германском фронте. Согласно русскому
протоколу этого заседания, Сталин дает указание генералу
армии Антонову исполнить просьбу своих западных союз¬
ников. После этого выступает начальник Генерального
штаба:
«В период с 12 по 15 января советские войска перешли
в наступление от Мемеля (Клайпеды) до Карпат на фрон¬
те в семьсот километров.
Войска генерала Черняховского атаковали Кёнигсберг.
Войска маршала Рокоссовского наступали вдоль север¬
ного берега Вислы, отрезав при этом Восточную Пруссию
от Средней Германии.
Войска маршала Жукова вели наступление южнее Вис¬
лы в направлении на Познань.
Войска маршала Конева наступали в направлении на
Ченстохова—Бреслау.
Войска генерала Петрова вели наступление в районе
Карпат в направлении польского города Новы-Тарг.
Главный удар был нанесен фронтами Рокоссовского,
Жукова и Конева на участке фронта Остроленка—Краков
шириной триста километров. <...>
41
Когда советские войска вышли на рубеж рек Нарев и
Висла (в ходе Белорусской операции летом 1944 г. — Ред.),
выяснилось, что группировка противника в центральной
части фронта способна оказывать чрезвычайно упорное
сопротивление, так как противник понимал, что нанесен¬
ный из этого района удар привел бы наши войска крат¬
чайшим путем в жизненно важные центры Германии.
Чтобы создать более благоприятные условия для своего
наступления, советское Верховное главнокомандование ре¬
шило ослабить эту центральную группировку противника.
С этой целью проводилась вспомогательная операция
в направлении Восточной Пруссии и было продолжено
наступление в Венгрии с направлением главного удара на
Будапешт.
Направления обоих ударов оказались для немцев очень
чувствительными, и они быстро отреагировали на наше
наступление переброской сил на фланги за счет ослабле¬
ния центрального участка фронта. Так из 24 танковых
дивизий, которые стояли на нашем фронте и составляли
главную ударную силу немцев, 11 танковых дивизий были
направлены в Венгрию в направлении Будапешта, а 6 тан¬
ковых дивизий были переброшены в Восточную Пруссию
(в Курляндии стояло еще три танковых дивизии). В ре¬
зультате на центральном участке фронта у немцев оста¬
лось только четыре танковых дивизии.
Поставленная Верховным главнокомандованием цель
была достигнута.
Соотношение сил на направлении главного удара:
На фронте от Остроленки до Кракова, то есть на на¬
правлении нашего главного удара, у противника имелось
до 80 дивизий. Чтобы добиться перевеса над противни¬
ком, мы сформировали следующую группировку:
Пехота — более чем двукратное преимущество (до 180 ди¬
визий).
Артиллерия, танки и авиация — подавляющее преиму¬
щество.
В местах прорыва была сосредоточена артиллерия плот¬
ностью от 220 до 230 стволов (калибром от 76 мм и больше)
на каждый километр фронта.
Наступление началось при крайне неблагоприятных
погодных условиях (сильная облачность, туман), что пол-
42
ностыо исключало использование авиации и ограничива¬
ло артиллерийское наблюдение до нескольких сот метров.
<...>
Результаты наступления:
До 1 февраля, то есть за 18 дней наступления, совет¬
ские войска продвинулись на направлении главного удара
на расстояние до 500 километров. Таким образом, средняя
скорость наступления составляла от 25 до 30 километров
в сутки.
Советские войска вышли к Одеру в районе города Кю-
стрин [Костшин], к северу от Франкфурта-на-Одере и юж¬
нее Кюстрина и заняли силезский промышленный район.
Важнейшие коммуникации, которые связывают груп¬
пировку противника в Восточной Пруссии с районами
Средней Германии, перерезаны.
Тем самым кроме группировки в Курляндии (26 диви¬
зий) была изолирована и группировка противника в Вос¬
точной Пруссии (до 27 дивизий). Часть более мелких от¬
дельных группировок немцев полностью окружена и в
настоящее время уничтожается (в районе городов Лодзь,
Торн (Торунь), Познань, Шнайдемюль [Пила] и так да¬
лее, всего до 15 дивизий).
Были прорваны хорошо укрепленные оборонительные
рубежи немцев в Восточной Пруссии (в направлении на
Кёнигсберг и Летцен [Гижицко]).
Были разгромлены 45 немецких дивизий, причем про¬
тивник понес следующие потери: пленными около 100 ты¬
сяч солдат и офицеров, погибшими около 300 тысяч чело¬
век. Всего противник потерял около 400 тысяч человек.
Предполагаемые действия противника:
Немцы будут защищать Берлин. По этой причине они
постараются остановить наступление советских войск на
Одере, организовав здесь оборону силами отступающих
войск и резервов, которые будут переброшены сюда из
Германии, Западной Европы и из Италии».
Затем следует дальнейшее перечисление войск, кото¬
рые могут быть переброшены с запада на восток. При этом
Антонов высказал пожелание, чтобы авиация западных
держав блокировала переброску войск, парализовав рабо¬
ту железнодорожных узлов в Берлине и Лейпциге. В за¬
ключение он рекомендовал: «Войска союзников могли бы
43
поскорее перейти к наступлению на Западном фронте, для
чего ситуация очень благоприятна».
В тот же самый день, то есть 4 февраля 1945 года, Ста¬
лин позвонил по телефону маршалу Жукову, который в
это время как раз обсуждал со своими генералами даль¬
нейшее наступление через Одер в направлении Берлина.
При этом разговоре присутствовал генерал Чуйков:
«Я сидел рядом с Жуковым, окруженным несколькими
телефонными аппаратами. В разгар обсуждения зажужжал
один из аппаратов. Маршала Жукова вызывал Сталин. Я
оказался свидетелем этого разговора и пересказываю его
по памяти.
Сталин. Где вы пропадаете? Чем вы там занимаетесь?
Жуков. Я нахожусь в штабе у генерала Колпакчи (69-я ар¬
мия. — Ред.), здесь собрались все командующие армиями
фронта. Мы разрабатываем план Берлинской операции.
Сталин. Вы напрасно теряете время. Сначала мы долж¬
ны закрепиться на Одере и удерживать свои позиции, затем
перебросить как можно больше дивизий на север, в По¬
меранию, и вместе с Рокоссовским уничтожить вражескую
группу армий «Висла».
Жуков получил приказ немедленно представить свои
предложения Верховному главнокомандованию.
Маршал Жуков положил трубку телефона на рычаг,
встал из-за стола, попрощался и поспешил в свой штаб.
Нам стало ясно, что наступление на Берлин откладывает¬
ся на неопределенное время».
На конференции в Ялте не было сказано ни слова о
колоссальных технических трудностях, которые вынудили
русское руководство — хотя бы и временно — остановить
наступление Красной армии или же пока отказаться от
проведения других операций. В связи с этим маршал Ко¬
нев пишет:
«Я должен признать, что наших успехов мы смогли до¬
биться лишь в крайне тяжелых условиях. Наши солдаты,
от рядового до генерала, выполнили свой долг на грани
полнейшего физического и нервного истощения. Непре¬
рывные бои, которые начались 12 января на Висле, про¬
должались без перерыва до 15 февраля. За это время в
рядах стрелковых дивизий осталось не более чем 4000—
4500 солдат. Танковые и моторизованные соединения по¬
44
теряли более половины своих машин (не только в боях,
но и в результате естественного износа). (В ходе Висло-
Одерской наступательной операции 12 января — 3 февра¬
ля 1945 г. безвозвратные потери советских войск состави¬
ли 43 251 чел., санитарные 149 874 чел. Было потеряно
1267 танков и САУ, 374 орудия и миномета, 343 боевых
самолета. Погибло также 225 польских солдат, 841 было
ранено. Потери немцев только пленными 147,5 тыс., уби¬
тых не менее 300 тыс., около 1400 танков и штурмовых
орудий и 14 тыс. орудий было советскими войсками за¬
хвачено. — Ред.)
Мы не могли так же быстро восстановить железнодо¬
рожные линии, как наступали. С каждым днем увеличи¬
валось расстояние от переднего края до складов боепри¬
пасов и горючего. Очень быстро уменьшались имевшиеся
в войсках запасы боеприпасов и горючего. Хотя подраз¬
деления снабжения и старались изо всех сил, но они про¬
сто не могли доставить на фронт столько боеприпасов,
амуниции и горючего, сколько требовалось войскам для
наступления. Дороги были занесены снегом, а позднее,
когда пришла оттепель, они превратились в непроходи¬
мые топи. <...>
Неблагоприятные погодные условия повлияли также
и на действия нашей авиации. Из-за дождливой погоды
почти все полевые аэродромы вышли из строя. Взлетно-
посадочные полосы раскисли, и самолеты не могли с них
взлететь. Аэродромы с бетонными взлетно-посадочными
полосами остались в глубоком тылу, так что радиус дей¬
ствия базировавшихся там самолетов был недостаточным.
Хотя на моем фронте было 2380 бомбардировщиков, но
в день они могли выполнять в среднем не более 546 вы¬
летов. Поскольку линия фронта протянулась на 520 кило¬
метров, авиация могла выполнять только разведыватель¬
ные полеты.
Слева от нас наступал 4-й Украинский фронт. Но и
в дальнейшем он не добился больших успехов. 1-й Бело¬
русский фронт, наш сосед справа, вел ожесточенные бои
в Померании, а на Одере он был даже вынужден времен¬
но перейти к обороне».
На 1-м Белорусском фронте находился генерал Чуй¬
ков, командующий 8-й гвардейской армией, войска кото¬
45
рого с 29 января вели тяжелые бои в Мезерицком укреп-
районе.
«Все сильнее ощущалась нехватка боеприпасов, горю¬
чего и продуктов питания. В ходе непрерывных боев моя
армия прошла более 350 километров. Чем дальше мы про¬
двигались на запад, тем большие трудности возникали у
нас. Со снабжением сложилось просто бедственное поло¬
жение, как в моей армии, так и на всем фронте. Прежде
всего, не хватало грузовиков, так как железнодорожное со¬
общение было пока еще парализовано: сначала нужно было
перешить западноевропейскую колею на российскую, бо¬
лее широкую. Транспортные средства — гужевые повозки
и грузовики — были до такой степени загружены перевоз¬
кой войск, что были просто не в состоянии обеспечить до¬
статочный подвоз боеприпасов и продовольствия со скла¬
дов, оставшихся в глубоком тылу. Уже сейчас расстояние
до них составляло сотни километров. <...>
Кроме того, мы столкнулись с еще одной неожиданной
трудностью, а именно с вывозом завоеванного в боях тро¬
фейного имущества и боевой техники. Во время отступле¬
ния немцы бросили огромное количество собственного
и вывезенного из Советского Союза имущества. Жадные
глаза наших «героев тыла» загорались алчным огнем при
виде захваченных складов с продовольствием, маркитант¬
скими товарами, новенькой военной формой и снаряже¬
нием. Штабные автомобили, танки, тысячи гужевых по¬
возок и фургонов, подвижные ремонтные мастерские и
тягачи без спешки и тихо заполнялись самыми разными
трофейными вещами, не имевшими ни малейшего отно¬
шения к имуществу, необходимому в бою».
Такие высказывания с советской стороны встречаются
крайне редко. Но они соответствуют действительности.
Красноармейца, который в конце января 1945 года всту¬
пает на немецкую землю, обуревали самые противоречи¬
вые чувства. Одним из них, несомненно, являлось жела¬
ние отомстить немцам, которые четыре года назад напали
на Россию, разрушили города и деревни, обращались с
местным населением как с людьми низшей расы или пре¬
вращали их в рабов, угоняли молодежь на Запад. А теперь,
когда под ударами Красной армии немцы были вынужде¬
ны отступить из Советского Союза, повсеместно приме¬
46
няли тактику «выжженной земли». Сейчас, в начале весны
1945 года, кажется, что пробил час возмездия. В этом слу¬
чае возмездие означало разбой, убийства, мародерство и
насилие. Британский журналист Александр Верт, фрон¬
товой корреспондент одной из американских газет, услы¬
шал от одного русского майора:
«Сближение [с женщинами] происходило обычно очень
просто. Нашим солдатам было достаточно сказать «Фрау,
ком», и она уже знала, что он хочет от нее... Будем от¬
кровенны. После почти четырех лет войны солдаты Крас¬
ной армии совершенно изголодались в этом отношении.
Для офицеров, и особенно для штабных офицеров, это не
было такой уж большой проблемой, так как многие из них
имели «военно-полевую жену» — секретаршу, стеногра¬
фистку, медсестру или официантку. У обычного Ваньки
[простого русского солдата] дела обстояли в этом отноше¬
нии уже давно не так хорошо. В освобожденных русских
городах кое-кому из них еще могло подвалить счастье, но
большинству ничего не светило. Практически никогда не
возникал вопрос, можно ли насиловать ту или иную рус¬
скую женщину.
В Польше произошел целый ряд прискорбных инци¬
дентов, но что касается женщин, то здесь все строго сле¬
дили за соблюдением дисциплины. Было очень много
случаев воровства и грабежей. Наши парни сходили с ума
по наручным часам, этого нельзя отрицать. Но мародер¬
ство и изнасилования в большом масштабе начались толь¬
ко тогда, когда наши солдаты ступили на территорию
Германии. Они так изголодались в сексуальном плане, что
часто приставали к женщинам в возрасте шестидесяти,
семидесяти и даже восьмидесяти лет — для многих бабу¬
шек не такой уж и неприятный сюрприз. Но я вынужден
согласиться с тем, что все это было просто отвратительно.
Дурная слава шла особенно о казачьих и среднеазиатских
частях!»
В первые недели, после того как Красная армия сту¬
пила на немецкую землю, на границе были установлены
большие щиты с надписью: «Красноармеец! Сейчас ты
стоишь на немецкой земле — час отмщения пробил!»
Фронтовые газеты полны призывов к солдатам Конева,
Жукова и Рокоссовского не забывать прошлое и теперь
47
отплатить «ненавистным фрицам», око за око и зуб за
зуб. В это время самым любимым чтением красноармей¬
цев становятся статьи Ильи Эренбурга. Александр Верт
цитирует одну из них, которая озаглавлена «Германия —
белокурая ведьма»:
«Мы в Германии. Немецкие города горят, и я счастлив.
У немцев нет души. Один английский политик сказал,
что немцы наши братья. Нет! Это кощунство, когда этих
убийц детей причисляют к великой семье народов. <...>
Не только дивизии и армии идут на Берлин. На Берлин
идут тела всех невинных жертв из братских могил, из
траншей и рвов. Капустные поля Майданека и деревья
Витебска, на которых немцы вешали свои несчастные
жертвы, сапоги и ботинки погибших в газовых камерах
Майданека и расстрелянных мужчин, женщин и детей —
все они тоже идут на Берлин. Смерть стучится в двери на
Йоахим-Сталер-штрассе, на Кайзераллее, на Унтер-ден-
Линден и на всех других проклятых улицах этого прокля¬
того города.
Мы установим в Берлине виселицы. Ледяной ветер ры¬
щет по длинным улицам Берлина. Но не ветер — ужас
гонит немцев и немок на запад. <...>
Восемьсот лет тому назад литовцы и поляки говорили:
«Мы умрем, и на небе мы будем мучить немцев, как они
мучили нас здесь, на земле...»
Сейчас наши регулировщики стоят возле замков Тев¬
тонского ордена в Алленштейне, в Остероде, в Мариен-
бурге.
Мы ничего не забудем. Мы идем по Померании, а пе¬
ред нашими глазами разоренная, окровавленная Белорус¬
сия. <...>
Некоторые говорят, что немцы на Рейне лучше, чем
немцы на Одере. Не знаю, стоит ли останавливаться на
таких нюансах. Немцы повсюду немцы. Немцы наказаны,
но недостаточно. Они наказаны, но не все. Они все еще
в Берлине. Фюрер еще стоит, вместо того чтобы висеть.
Фрицы [так русские называли немцев] еще бегут, а не ле¬
жат. Кто сможет теперь остановить нас? Генерал Модель?
Одер? Фольксштурм? Нет, Германия, слишком поздно.
Кружитесь, горите, войте смертным воем — настала рас¬
плата».
48
Капитан Григорий Климов из штаба 1-го Белорусско¬
го фронта тоже интересуется проблемой расплаты:
«Я часто задумываюсь о вине и отмщении, о критери¬
ях преступления и возмездия — где заканчивается спра¬
ведливое возмездие и начинается преступление? Кто смог
бы хладнокровно смотреть на мертвое тело молодой жен¬
щины, лежащее в кювете, нижняя часть тела обнажена,
между ног торчит бутылка из-под пива? По шоссе бес¬
конечными рядами проходят войска. Все видят труп в кю¬
вете, большинство отворачивается, но никому не прихо¬
дит в голову убрать его. Труп женщины лежит у дороги
как символ. Символ — чего?
Вокруг столько жестокости, бессмысленной жестоко¬
сти. Позже немцы возмутятся до глубины души, вспоми¬
ная эти зверства. Пусть они потребуют отчета у Бога! Ведь
сказано же в Библии о воздаянии за гордыню.
Когда немцам напоминают о миллионах и миллионах
русских военнопленных, которые были замучены до смер¬
ти в Германии, они находят много оправданий этому и при¬
водят объективные причины. Но признают ли они этот
факт как таковой? Да, им приходится сделать это. Миллио¬
ны русских должны были работать в Германии как рабы —
это верно? Да, это верно! Скажут: была война и право по¬
бедителя, — сегодня тоже идет война, а победители мы.
Да — мы!
Простой русский солдат в глубине души убежден в том,
что в войне виноваты немцы. Он не политик с сигарой во
рту, он не думает о кознях Коминтерна [Коммунистиче¬
ского интернационала] или о борьбе Германии за миро¬
вые рынки и за «жизненное пространство». Он думает о
своем сожженном доме, о своей жене, угнанной в Герма¬
нию, о своих детях, которые умерли с голоду.
Я бы очень хотел опять — как было до войны — видеть
в каждом немце честного человека, которому я мог бы по¬
жать руку. Но факты, эти проклятые факты. Нужно иметь
гражданское мужество, чтобы не упустить их из виду. У
меня нет сил проклинать или оправдывать. Пусть Бог сам
решит!»
Во время немецкой контратаки на Крагау (Восточная
Пруссия) погиб офицер-артиллерист Юрий Успенский.
У убитого нашли рукописный дневник, который был пе-
49
редан в компетентные германские органы. Позже этот днев¬
ник вместе с другими трофейными документами попал к
американцам в Вашингтон. Ниже приведено несколько
страниц из этого дневника:
«24 января 1945 года. Гумбиннен (ныне Гусев. — Ред.). —
Мы прошли через весь город, который относительно не по¬
страдал во время боя. Некоторые здания полностью раз¬
рушены, другие еще горят. Говорят, что их подожгли наши
солдаты. В этом довольно большом городке на улицах ва¬
ляется мебель и прочая домашняя утварь. На стенах домов
повсюду видны надписи: «Смерть большевизму». Таким
образом фрицы пытались проводить агитацию среди своих
солдат. <...> Вечером мы разговаривали в Гумбиннене с
пленными. Это оказались четыре фрица и два поляка. По
всей видимости, настроение в германских войсках не очень
хорошее, они сами сдались в плен и сейчас говорят: «Нам
все равно где работать — в Германии или в России».
Мы быстро добрались до Инстербурга (ныне Черня-
ховск. — Ред.). Из окна машины можно видеть ландшафт
типичный для Восточной Пруссии: дороги, обсаженные
деревьями, деревни, в которых все дома покрыты черепи¬
цей, поля, которые для защиты от скота обнесены забо¬
рами из колючей проволоки. Инстербург оказался боль¬
ше, чем Гумбиннен. Весь город все еще в дыму. Дома
сгорают дотла. <...> Через город проходят бесконечные
колонны солдат и грузовиков: такая радостная картина
для нас, но такая грозная для врага. Это возмездие за все,
что немцы натворили у нас. Теперь уничтожаются немец¬
кие города, и их население наконец-то узнает, что это та¬
кое: война!
Мы едем дальше по шоссе на легковушке штаба 11-й ар¬
мии в сторону Кёнигсберга (ныне Калининград. — Ред.),
чтобы отыскать там 5-й артиллерийский корпус. Шоссе
полностью забито тяжелыми грузовиками. Встречающиеся;
на нашем пути деревни частично сильно разрушены. Бро¬
сается в глаза, что нам попадается очень мало подбитых
советских танков, совсем не так, как это было в первые дни
наступления.
По пути мы встречаем колонны гражданского населе¬
ния, которые под охраной наших автоматчиков направля¬
ются в тыл, подальше от фронта. Некоторые немцы едут
50
в больших крытых фургонах. Подростки, мужчины, жен¬
щины и девушки идут пешком. На всех хорошая одежда.
Вот было бы интересно поговорить с ними о будущем.
Вскоре мы останавливаемся на ночлег. Наконец-то мы по¬
пали в богатую страну! Повсюду видны стада домашнего
скота, который бродит по полям. Вчера и сегодня мы ва¬
рили и жарили по две курицы в день. В доме все обору¬
довано очень хорошо. Немцы оставили почти весь свой
домашний скарб. Я вынужден еще раз задуматься о том,
какое же большое горе несет с собой эта война. Она про¬
ходит огненным смерчем по городам и деревням, оставляя
позади себя дымящиеся руины, искореженные взрывами
грузовики и танки и горы трупов солдат и мирных граж¬
дан. Пусть же теперь и немцы увидят и почувствуют, что
такое война! Сколько горя еще есть в этом мире! <...> Я на¬
деюсь, что Адольфу Гитлеру осталось недолго ждать при¬
готовленной для него петли. <...>
26 января 1945 года. Петерсдорф под Велау. — Здесь, на
этом участке фронта наши войска находились в четырех
километрах от Кёнигсберга. <...> 2-й Белорусский фронт
вышел под Данцигом к морю. Таким образом, Восточная
Пруссия полностью отрезана. Собственно говоря, она уже
почти в наших руках. Мы проезжаем по Велау. Город еще
горит, он полностью разрушен. Повсюду дым и трупы нем¬
цев. На улицах можно видеть много брошенных немцами
орудий и трупов немецких солдат в сточных канавах. Это
знаки жестокого разгрома германских войск. Все праздну¬
ют победу. Солдаты готовят еду на костре. Фрицы все бро¬
сили. На полях бродят целые стада домашнего скота. В уце¬
левших домах полно отличной мебели и посуды. На стенах
можно видеть картины, зеркала, фотографии. Очень мно¬
гие дома были подожжены нашей пехотой. Все происходит
так, как говорится в русской пословице: «Как аукнется, так
и откликнется!» Немцы поступали так в России в 1941 и
1942 годах, и вот теперь в 1945 году это отозвалось эхом
здесь, в Восточной Пруссии.
Я вижу, как мимо провозят орудие, накрытое вязаным
пледом. Неплохая маскировка! На другом орудии лежит
матрас, а на матрасе, закутавшись в одеяло, спит красно¬
армеец. Слева от шоссе можно наблюдать интересную
картину: там ведут двух верблюдов. Мимо нас проводят
51
пленного фрица с перевязанной головой. Разгневанные
солдаты кричат ему в лицо: «Ну что, завоевал Россию?»
Кулаками и прикладами своих автоматов они подгоняют
его, толкая в спину.
27 января 1945 года. Деревня Штаркенберг. — Деревня
выглядит очень мирно. В комнате дома, где мы останови¬
лись, светло и уютно. Издали доносится шум канонады.
Это идет бой в Кёнигсберге. Положение немцев безна¬
дежно. <...> И вот приходит время, когда мы сможем рас¬
считаться за все. Наши обошлись с Восточной Пруссией
не хуже, чем немцы со Смоленской областью. Мы всей
душой ненавидим немцев и Германию. Например, в одном
из домов деревни наши ребята видели убитую женщину
с двумя детьми. И на улице часто можно видеть убитых
штатских. Немцы сами заслужили такие зверства с нашей
стороны, ведь это они начали первыми так вести себя по
отношению к гражданскому населению оккупированных
областей. Достаточно только вспомнить Майданек и тео¬
рию сверхчеловека, чтобы понять, почему наши солдаты
с таким удовлетворением приводят Восточную Пруссию
в такое состояние. Конечно, невероятно жестоко убивать
детей, но немецкое хладнокровие в Майданеке было в сто
раз хуже. К тому же немцы прославляли войну! <...>
28 января 1945 года. — До двух часов ночи мы играли в
карты. Дома были [немцами] брошены в хаотичном со¬
стоянии. У немцев было очень много всякого имущества.
Но сейчас все валяется в полнейшем беспорядке. <...> Ме¬
бель в домах просто отличная. В каждом доме полно самой
разной посуды. Большинство немцев жило совсем неплохо.
<...> Война, война — когда же ты закончишься? Вот уже
три года и семь месяцев продолжается это уничтожение че¬
ловеческих жизней, результатов человеческого труда и па¬
мятников культурного наследия. Пылают города и деревни,
исчезают сокровища тысячелетнего труда. А ничтожества
в Берлине стараются изо всех сил, чтобы как можно дольше
продолжать эту единственную в своем роде битву в историй
человечества. Поэтому и рождается ненависть, которая из¬
ливается на Германию. <...>
1 февраля 1945 года. — В деревне мы видели длинную
колонну современных рабов, которых немцы согнали в
Германию изо всех уголков Европы. <...> Наши войска
52
вторглись широким фронтом в Германию. Союзники тоже
наступают. Да, Гитлер хотел сокрушить весь мир. Вместо
этого он сокрушил Германию. <...>
2 февраля 1945 года. — Мы прибыли в Фухсберг. На-
конец-то мы добрались до места назначения — до штаба
33-й танковой бригады. От красноармейца из 24-й танко¬
вой бригады я узнал, что тринадцать человек из нашей
бригады, среди них и несколько офицеров, отравились.
Они выпили спирта-денатурата. Вот к чему может при¬
вести любовь к алкоголю! По дороге мы встретили несколь¬
ко колонн немецких гражданских лиц. В основном жен¬
щин и детей. Многие несли своих детей на руках. Они
выглядели бледными и испуганными. На вопрос, не нем¬
цы ли они, они поспешили ответить «Да». На их лицах
лежала явная печать страха. У них не было причин радо¬
ваться тому, что они немцы. При этом среди них можно
было заметить и вполне симпатичные лица.
Вчера вечером солдаты дивизии рассказали мне о не¬
которых вещах, которые никак нельзя одобрить. В доме,
где находился штаб дивизии, ночью были размещены эва¬
куированные женщины и дети. Туда стали один за другим
приходить пьяные солдаты. Они выбирали себе женщин,
отводили их в сторону и насиловали. На каждую женщи¬
ну приходилось по несколько мужчин. Солдаты расска¬
зывали, что были изнасилованы и совсем юные девочки,
которым было по 13—15 лет. О, как же они сопротивля¬
лись! <...>
Такое поведение никак нельзя одобрить. Мстить, ко¬
нечно, надо, но не собственным членом, а оружием. Еще
как-то можно понять тех, у кого немцы убили их близких.
Но изнасилование юных девочек — нет, это невозможно
одобрить! По моему мнению, командование скоро должно
положить конец таким преступлениям, а также ненужному
уничтожению материальных ценностей. Например, солда¬
ты ночуют в каком-нибудь доме, утром они уходят и под¬
жигают дом или безрассудно разбивают зеркала и ломают
мебель. Ведь ясно же, что все эти вещи однажды будут пе¬
ревезены в Советский Союз. Но пока здесь живем мы и,
неся солдатскую службу, будем жить и впредь. Такие пре¬
ступления только подрывают мораль солдат и ослабляют
дисциплину, что ведет к снижению боеспособности».
53
Не только в Восточной Пруссии, но и на других участ¬
ках огромного фронта солдаты Красной армии пережива¬
ли нечто подобное. «Мы пришли с Востока», так называ¬
ется книга, изданная в Южной Америке, в которой Борис
Ольшанский, боец армии Жукова, вспоминает военные
годы:
«Первый немецкий городок на нашем пути. Его улицы
забиты нашими солдатами. Кругом толпится народ. На
тротуарах и на добротных мощеных улицах валяются вы¬
брошенные из домов пуховые одеяла, разнообразная ме¬
бель и велосипеды. Множество сломанных велосипедов
громоздится на шоссе, ведущем к Одеру. Наши бойцы бе¬
рут велосипед, садятся на него, нажимают на педали и со
всего разгона врезаются в бордюр, а потом бросают вело¬
сипед — подумаешь, это же был немецкий велик! <...> Тол¬
па солдат запрудила все улицы. Это выглядело так, словно
здесь собрались представители всех родов войск. Здесь
можно было встретить пехотинцев, танкистов, саперов,
бойцов этапной службы — санитаров и так далее.
«Ты здесь по приказу? — спрашиваю я какого-то сер-
жанта-связиста. — Сколько дней ты уже в этом городе?»
«Да уже третью неделю!» — отвечает он.
«А где твоя часть?»
«А черт ее знает! Некоторые из наших парней тоже
здесь!»
«Да это же дезертирство!»
«Какое еще дезертирство? Все так делают!»
Борис Ольшанский прибыл в 5-ю ударную армию, в ту
армию, передовые отряды которой вышли на правый бе¬
рег Одера и даже сумели захватить на левом берегу плац¬
дарм.
«Одер был покрыт льдом, и 8 февраля наш плацдарм уже
достигал глубины в десять километров. Если бы у нас былк
танки, городок Врицен был бы наверняка взят. К сожале¬
нию, мы не получили подкрепления. Детали прежде так
хорошо работавшего механизма начали выходить из строя.
«Иволга, Иволга, ответь! Иволга!» — разносился отчаянный
вызов штабного радиста. Ответа приходилось ждать долго.
Задерживалась даже передача боевых приказов. Одновре¬
менно куда-то пропадала пехота, артиллерия и базы снаб¬
жения, которые были нам так необходимы. Выведенный из
54
равновесия этими неурядицами, раздосадованный коман¬
дующий 5-й ударной армией, генерал-лейтенант Николай
Берзарин, сам отправился на поиски. Когда он нашел сол¬
дат, то сразу поснимал всех командиров и схватился за
пистолет. Что ему оставалось делать? Пристрелить их соб¬
ственной рукой? Но какой смысл был бы в этом? Собствен¬
но говоря, виновные были не так уж и виноваты... <...>
В разговоре с глазу на глаз с начальником штаба он бросил
однажды в сердцах: «Нельзя же одновременно гнаться за
двумя зайцами — мстить и воевать. Армия разваливается к
чертовой матери!»
Наше наступление захлебнулось. Противник, который
правильно оценил сложившееся положение, бросил в бой
свои слабые резервы и отбил городки Ной-Барним и Орт-
виг и попытался сбросить нас в Одер. Немцы кричали нам
по-русски: «Вы больше не продвинетесь вперед ни на шаг!
Отправке домой посылок пришел конец!»
Наш плацдарм начал таять на глазах...» (На этом участ¬
ке плацдарма немцы действительно немного, на 2—5 км,
продвинулись к реке, однако на остальных, южнее, в ходе
тяжелых боев Кюстринский плацдарм был существенно
увеличен. — Ред.)
Ольшанский хорошо информирован и о положении дел
в других армиях. Он даже знает о шифровке генерала Бер¬
зарина заместителю командующего 1-м Белорусским фрон¬
том Василию Соколовскому, из которой следует, что:
«<...> 30 процентов личного состава первого эшелона
5-й ударной армии были бесконтрольны и не подчиня¬
лись приказам. В 8-й гвардейской армии 25 процентов
воинских частей не выполнили приказ занять новый уча¬
сток боевых действий. Примерно так же обстояли дела и в
других армиях. Хаос не обошел стороной даже штаб фрон¬
та. Даже разные отделы снабжения войск и интендантства
во многих случаях не могли сказать, куда запропастились
колонны с боеприпасами, вооружением и продуктами пи¬
тания.
Несколько примеров наглядно показывают, какая об¬
становка сложилась в некоторых боевых частях:
После взятия Шверина (мелкий населенный пункт, од¬
ноименный с городом в Передней Померании. Ныне это
польский городок Сквежина на реке Варта у места впаде¬
55
ния слева р. Обра. — Ред.) 3-я танковая бригада отказа¬
лась выполнять приказ немедленно наступать на Ландс-
берг (ныне Гожув-Велькопольски. — Ред.) — Хоенвальде.
Несмотря на попытки командиров навести порядок, сол¬
даты без разрешения покинули свои танки и устроили все¬
общую дикую пьянку. Бригада самовольно оставалась в
Шверине вплоть до 8 февраля.
Солдаты и офицеры 63-й истребительной авиаэскадри¬
льи бродили в поисках трофеев по окрестностям Ландс-
берга. Недолго думая они просто избили своего команди¬
ра полка.
В городке Швибус самовольно оставались 373-я ар¬
тиллерийская бригада, 185-й и 187-й стрелковые полки
и 68-й полевой госпиталь.
15 февраля 1945 года в штабе 1-го Белорусского фронта
состоялось заседание военного совета фронта под предсе¬
дательством Жукова. Стали известны случаи самоубийства
командиров нескольких полков, которые предпочли скорее
покончить с собой, чем массовыми репрессиями в войсках
еще больше обострить сложившееся положение. По пред¬
ложению генерала Соколовского, который получил под¬
держку и от Ставки, было решено не форсировать Одер
сейчас, а перенести эту операцию на весну, как это и было
предусмотрено соглашениями с союзниками по антигитле¬
ровской коалиции. Одновременно были предприняты меры,
целью которых являлось восстановление дисциплины и по¬
вышение боеготовности войск. Уже захваченные плацдар¬
мы на западном берегу Одера необходимо было удержать
любой ценой. На этом же заседании стали достоянием глас¬
ности похожие эксцессы, неповиновение командирам и от¬
казы выполнять приказ, имевшие место в частях 2-го Бело¬
русского и 1-го Украинского фронтов».
Приказы следовали один за другим. Энергичными дей¬
ствиями и жесткими мерами, а также разъяснительной и
агитационной работой надо было нормализовать положе¬
ние не только в тылу, но и на фронте. Этой цели служили
в том числе и такие листовки, как, например, эта:
«Солдаты, сержанты и офицеры!
В последнее время имел место целый ряд случаев, ког¬
да наши бойцы отравились трофейными продуктами пи¬
тания и алкоголем.
56
Красноармеец Петров из подразделения старшего лей¬
тенанта Климеца обнаружил в одном из населенных пун¬
ктов оставленный немцами спирт. Климец вместе со сво¬
ими товарищами выпил этот спирт. Все шесть человек,
принимавшие участие в попойке, отравились и, несмо¬
тря на оказанную врачебную помощь, умерли в страшных
муках.
В подвале одного дома солдаты Тишков, Мартов и Го¬
лубев нашли жестяную банку с жидкостью. Предположив,
что это какой-то алкогольный напиток, солдаты выпили со¬
держимое. На следующий день они почувствовали себя пло¬
хо. Их доставили в госпиталь, где они вскоре скончались.
Группа солдат из подразделения офицера Никифорова
нашла бочку с жидкостью, которая, судя по запаху, могла
быть спиртом. Один из солдат попробовал этот напиток.
Как только остальные увидели, что употребление этой жид¬
кости не вызвало никаких болезненных явлений, они по¬
следовали его примеру. Однако позже выяснилось, что жид¬
кость была отравлена, и все семнадцать бойцов, которые
пили ее, скончались в течение двух дней с явными при¬
знаками отравления.
Почему же все эти солдаты погибли так бессмысленно
и бесполезно?
Только потому, что они стали жертвой своей неосто¬
рожности и своего легкомыслия и попались на уловку ко¬
варного и подлого врага.
Немецко-фашистские оккупанты отступают под мощ¬
ными ударами нашей славной Красной армии и вынуж¬
дены оставлять свои фамильные разбойничьи замки. Так
как германские чудовища не в состоянии остановить со¬
крушительный напор победоносной Красной армии, они
прибегают к самым подлым, низким и чудовищным ме¬
тодам ведения войны, как, например, отравление алко¬
гольных напитков, питьевой воды и продуктов питания.
Германские изверги ожидают, что таким образом им удаст¬
ся вывести из строя наших солдат и офицеров, нанести
потери Красной армии и ослабить ее.
Некоторые солдаты из-за своей собственной неосто¬
рожности и небрежности, из-за отсутствия дисциплины
и своего легкомыслия стали жертвой коварных методов
врага и погибли.
57
Боец, помни об этом!
Ни в коем случае не пей трофейные жидкости без раз¬
решения врача. Не дай ввести себя в заблуждение, даже
если у жидкости будет знакомый запах и безобидный вид!
Вино, спирт и водка могут содержать смертельные яды!
Не употребляй самовольно в пищу трофейные продук¬
ты питания — в них часто содержится опасный для жиз¬
ни яд.
При обнаружении трофейных продуктов и напитков
немедленно сообщи об этом офицеру!
Предостерегай неопытных товарищей! Этим предосте¬
режением ты сохранишь им жизнь!
Постоянно помни об опасности отравления! Запомни,
что действие некоторых ядов проявляется не сразу. Не¬
которые из них действуют на организм человека медленно.
Поэтому очень тяжело, а иногда просто невозможно свое¬
временно распознать отравление и, следовательно, по¬
мочь. Того, кто отравился, ожидает мучительная смерть.
Офицеры!
Стойте на страже жизней своих солдат! Неустанно за¬
ботьтесь об укреплении бдительности среди ваших под¬
чиненных, строго следите за тем, чтобы никто не упо¬
треблял в пищу непроверенные трофейные продукты и
напитки.
Давайте не оставим подлому врагу ни малейшей воз¬
можности вредить нам и травить наших людей. Ответим
немецко-фашистским завоевателям на их подлость сокру¬
шительными ударами!
Повысим бдительность!
Политуправление 2-го Белорусского фронта»
Большие потери советских войск, трудности, связан¬
ные с транспортом, отсутствие достаточного снабжения
войск, деморализация войск пораженческой пропагандой
в собственных рядах (здесь автор уже не преувеличивает,
а сочиняет. — Ред.), а также не в последнюю очередь
стратегические соображения вынудили Красную армию
остановиться в 70—100 километрах от Берлина. Два де¬
сятилетия спустя это для непосвященных необъяснимое
решение стало предметом яростной критики тогдашнего
русского Верховного главнокомандования. Не только на
Западе, но и на Востоке многие авторы в своих работах
58
о битве за Берлин до сих пор задаются вопросом, была
ли обоснованной эта остановка русского наступления на
столицу германского рейха в феврале 1945 года. Два из¬
вестных российских военных историка, оба ветераны Ве¬
ликой Отечественной войны, дают на этот вопрос обосно¬
ванный ответ, базирующийся на информации, полученной
от военачальников, принимавших непосредственное уча¬
стие в битве за Берлин, а также на материалах из воен¬
ных архивов, ответ, который отличается объективностью
и открытостью:
«Верховное главнокомандование вермахта уже в январе
1945 года приняло решение перейти в контрнаступление
по сходящимся направлениям: из Восточной Померании
на юго-восток и из Силезии на северо-восток. Цель контр¬
наступления немцев заключалась в том, чтобы уничтожить
войска 1-го Белорусского фронта, которые вышли к Оде¬
ру. Но когда выяснилось, что сил, необходимых для пре¬
творения этого решения в жизнь, недостаточно, тогда было
решено нанести контрудар из района Штаргарда (ныне
Старгард-Щециньски. — Ред.) в Померании на Пиритц
(ныне Лозице. — Ред.). <...>
Подготовка контрудара началась в конце января, то есть
в то время, когда войска 1-го Белорусского фронта вышли
к Одеру, а между 1-ми 2-м Белорусскими фронтами об¬
разовалась брешь шириной 160 километров.
Немецкая группировка в Восточной Померании охва¬
тывала с севера сильно растянутый и слабо прикрытый
фланг 1-го Белорусского фронта и представляла для него
серьезную опасность. Ввиду этой угрозы советское Вер¬
ховное главнокомандование, правильно оценив сложив¬
шееся положение, пришло к выводу, что нельзя наступать
на Берлин до тех пор, пока не уничтожена группировка
противника в Восточной Померании.
Немецкий контрудар действительно начался. Войска
47-й армии (а также 61, 1 и 2-й гв. танковых и 3-й удар¬
ной армий. — Ред.) 1-го Белорусского фронта отражали
атаки противника юго-западнее (и восточнее. — Ред.)
Штаргарда с 16 по 20 февраля. Хотя они и остановили
немецкую 11-ю армию (с 25 февраля 3-я танковая армия. —
Ред.), однако им не удалось полностью устранить опас¬
ность, грозящую с севера. Поэтому в Восточной Помера¬
59
нии надо было провести специальную крупную операцию
силами двух фронтов, чтобы разгромить группу армий
«Висла». 2-й Белорусский фронт не мог в одиночку устра¬
нить угрозу со стороны немецкой группировки в Восточ¬
ной Померании.
В начале февраля 2-й Белорусский фронт передал вой¬
ска своего правого фланга... 3-му Белорусскому фронту, в
составе которого они приняли участие в операциях про¬
тив немецкой группировки в Восточной Пруссии, при¬
жатой к побережью Балтийского моря.
Войска центра и левого фланга 2-го Белорусского
фронта... вышли к этому времени на рубеж залива Фри-
шес-Хафф—Ногат (притока Вислы) — Висла—Грауденц
(Грудзендз) — Ратцебур (совр. Оконек). 8 февраля Ставка
отдала приказ 2-му Белорусскому фронту разгромить груп¬
пировку противника в Восточной Померании и тем са¬
мым устранить опасность, грозившую 1-му Белорусскому
фронту с севера.
Это означало, что четыре ослабленные армии, которые
в ходе продолжительных и упорных боев в Восточной
Пруссии уже понесли большие потери, должны были уни¬
чтожить сильную группировку противника. Средняя чис¬
ленность дивизий в этих армиях составляла не более 3—4 ты¬
сяч человек. На весь фронт приходилось 297 исправных
танков, время на подготовку операции не было предостав¬
лено. Несмотря на это, 10 февраля войска 2-го Белорусско¬
го фронта перешли в наступление и к 20 февраля в ходе
ожесточенных боев смогли продвинуться вперед на 40—
60 километров. Однако та задача, которую перед ними по¬
ставила Ставка, так и не была выполнена».
Проводится перегруппировка войск. В операциях в
Восточной Померании принимают участие и войска ар¬
мий маршала Жукова.
«В операциях в Восточной Померании приняли участие
девять общевойсковых (в т. ч. 1-я польская) армий, две тан¬
ковые и две воздушные армии, один отдельный танковый
и один механизированный корпуса, а также один кавале¬
рийский корпус 1-го и 2-го Белорусских фронтов. <...>
Только после уничтожения группировки противника в
Восточной Померании стало возможным проведение Бер¬
линской операции. Оперативная пауза перед наступлени¬
60
ем на столицу гитлеровского рейха была вполне оправдан¬
на и целесообразна».
Наконец, существовал еще один компонент, который
играл известную роль в связи с чрезвычайно осторожным
продвижением Сталина по направлению к Берлину. Как
известно, за последние сорок лет уже дважды русские ар¬
мии во время их наступления на запад были остановлены,
разгромлены и обращены в бегство, так как имели недо¬
статочное фланговое прикрытие. В августе 1914 года рус¬
ский генерал Павел Ренненкампф проиграл битву под Тан-
ненбергом (под Танненбергом была разбита 2-я армия
Самсонова, а Ренненкампф (1-я армия) только поспособ¬
ствовал этому своей медлительностью и др. — Ред.), а в
1920 году это произошло с Конной армией Буденного, ко¬
торая стояла у самых ворот Варшавы, но была вынуждена
отступить. (Буденный со своей 1-й Конной наступал на
Львов, затем на Замостье. Под Варшавой потерпел пораже¬
ние Западный фронт Тухачевского (члены Реввоенсовета
фронта Уншлахт и Дзержинский). — Ред.) Победа Красной
армии, до которой было рукой подать, ускользнула только
потому, что у Конармии отсутствовало обеспечение флан¬
гов. Сталин, который в то время сам принимал участие
в этих операциях в качестве политкомиссара, видимо, тоже
несет вину за эти упущения. (Сталин и Берзин были чле¬
нами Реввоенсовета Юго-Западного фронта Егорова, ко¬
торый наступал на Львов. — Ред.) Поэтому стоит ли удив¬
ляться, что теперь, во время нового наступления на запад,
перед вратами Берлина, маршал (и Верховный главноко¬
мандующий) действовал с чрезвычайной осторожностью?
К тому же он сам был не до конца информирован о том,
насколько еще сильна германская армия. Сталин был убеж¬
ден в том, что немцы будут действовать точно так же, как
он в 1941 году под Москвой, когда бросил на защиту своей
столицы все силы, которые удалось мобилизовать в его
огромной империи, чтобы добиться перелома в войне, что
и произошло. По мнению Сталина, так же должен был дей¬
ствовать сейчас и Гитлер, так как он остановил свои на¬
ступательные операции на Западном фронте, чтобы сосре¬
доточить в районе Берлина все имеющиеся у него силы.
Тем более что британские и американские разведки еще
в начале февраля 1945 года обращали внимание Москвы на
61
то, что немецкая переброска войск с запада на восток про¬
исходит только с целью провести крупномасштабную опе¬
рацию «Клещи» против русских войск, вторгшихся на тер¬
риторию Германии. В этой связи интересно процитировать
самого Сталина, который в своем письме с грифом «лично»
и «секретно» от 7 апреля 1945 года «Президенту, господину
Ф. Рузвельту» пишет:
«В феврале этого года генерал Маршалл дал ряд важ¬
ных сообщений Генеральному штабу советских войск, где
он на основании имеющихся у него данных предупре¬
ждал русских, что в марте месяце будут два серьезных
контрудара немцев на Восточном фронте, из коих один
будет направлен из Померании на Торн [Торунь], а дру¬
гой — из района Моравска Острава [Острава] на Лодзь.
На деле, однако, оказалось, что главный удар немцев го¬
товился и был осуществлен не в указанных выше районах,
а в совершенно другом районе, а именно в районе озера
Балатон, юго-западнее Будапешта. Как известно теперь,
в этом районе немцы собрали до 35 дивизий, в том числе
11 танковых дивизий. Это был один из самых серьезных
ударов за время войны, с такой большой концентрацией
танковых сил. Маршалу Толбухину удалось избежать ка¬
тастрофы... между прочим, потому, что мои информато¬
ры раскрыли, правда, с некоторым опозданием, этот план
главного удара немцев и немедленно предупредили о нем
маршала Толбухина».
Таким образом, командование Красной армии сначала
направило основные усилия на обеспечение флангов и
проявило особую заботу в деле снабжения и доукомплек¬
тования фронтовых частей, понесших в последнее время
немалые потери. Берлин получает передышку, которая
продлится ровно шесть недель.
Глава 3
БЕРЛИН - ФРОНТОВОЙ ГОРОД
В то время как Красная армия остановилась на Одере,
армады бомбардировщиков западных союзников день и
ночь совершали налеты на столицу германского рейха.
В период с 1 февраля по 21 апреля Берлин пережил не
62
менее 83 крупных воздушных налетов. В своей книге «Вес¬
на 45-го» Карл Фридрих Бори описывает, как же работа¬
ли в таких условиях берлинцы: «Сотрудники фирмы бегом
спускались в подвал, чтобы принести наверх свои бумаги
и пишущие или счетные машинки, но когда раздавался
сигнал воздушной тревоги, им приходилось вскоре снова
мчаться в бомбоубежище, прихватив с собой самое необ¬
ходимое. <...> Само собой разумеется, среди сотрудников
еще оставались очень добросовестные люди. При этом я
встречал некоего начальника отдела, который продолжал
работать даже в бомбоубежище, пытаясь заключить сдел¬
ку с какой-то фирмой в Эстонии, хотя эта страна уже пере¬
стала существовать. Отдел Востока продолжал переписку
с деловыми партнерами в Иране, которые уже давно на¬
ходились за линией фронта».
Датский журналист Якоб Кроника так описывает по¬
вседневную жизнь Берлина в эти дни:
«Американский бомбардировщик упал на угловой дом
в центре Берлина. Этот дом уже был сильно разрушен при
бомбежке. От него осталось лишь несколько полуразру¬
шенных боковых стен: они доходили где-то до уровня вто¬
рого этажа. Все остальное представляло собой кучу раз¬
валин. Когда-то на углу этой улицы находился большой и
фешенебельный цветочный магазин. <...>
И вот теперь на почерневших от дыма и покрытых
пылью руинах цветочного магазина лежал американский
бомбардировщик. Прохожие останавливались, чтобы по¬
лучше рассмотреть сбитый самолет. Со знанием дела они
отмечали, что, видимо, бомбардировщик получил совсем
незначительные повреждения, иначе бы он не сохранился
в таком относительно хорошем состоянии!
На обломках самолета лежал один из членов экипажа.
Странно, но это выглядело почти так, словно мертвый лет¬
чик не был даже ранен во время боя. Однако, возможно,
это объяснялось только тем, что на нем был прочный, за¬
стегнутый на все молнии лётный комбинезон.
Пилот лежал на спине. Одна рука была неестественно
вывернута и торчала вверх. Лицо летчика было совершен¬
но черным.
Неожиданно откуда-то появился мальчишка лет деся¬
ти—двенадцати. Этот юный берлинец осторожно вскараб¬
63
кался на руины цветочного магазина. Никто из прохожих
даже не обратил на него внимания. <...>
Что же задумал этот берлинский сорванец? Погляды¬
вая по сторонам, мальчишка осторожно приблизился к
мертвому пилоту. <...> Он попытался — насколько это
было возможно — спрятать свою добычу. Бросив быстрый
взгляд на людей, стоявших внизу на улице, он замер в не¬
решительности. Никто из стоявших внизу прохожих все
еще не произнес ни слова. Тогда паренек начал осторож¬
но спускаться вниз. Едва его маленькие ноги в рваных
башмаках коснулись тротуара, как он, прижав свою до¬
бычу к груди, со всех ног бросился прочь.
— Он взял парашют! — крикнул какой-то мужчина.
— Стой, парень! — раздался голос из толпы.
— Это же запрещено строго-настрого...
— Да пусть он бежит, — заметила миловидная юная
девушка. — Пусть его мать порадуется красивому шел¬
ку...»
Этот датский журналист встречал на улицах Берлина и
других детей.
«Вблизи старой помпы на разбитых рельсах стоят по¬
врежденные во время бомбежек трамваи. В них выбиты
все стекла. В корпусе видны отверстия от пуль и много¬
численные вмятины. На земле валяются обрывки контакт¬
ных проводов.
Две маленькие девочки ползают на подножках вагонов.
Одна из них держит в руках потрепанную куклу. Себе на
голову она повязала платочек, точно так же, как это обыч¬
но делают женщины в России и Польше. Другая девочка
раздобыла где-то кусок грязной простыни: это у нее фар¬
тук, который доходит ей почти до пальцев босых ног. У
обеих девочек очень серьезные лица. Слишком серьезные.
Дело в том, что они играют. Но что же это за игра?
— Я беженка с Востока, а она из НСФ [NSV —
национал-социалистическая народная благотворитель¬
ность], — охотно поясняет маленькая мама с куклой, ког¬
да я обращаюсь к подружкам. — Здесь, в этом трамвае,
раздают пищу беженцам на вокзале: там меня и моего ре¬
бенка накормят. Мы уже двадцать два дня ничего не ели...
А на другом трамвае мы хотим поехать в Тюрингию. Там
нам дадут новый домик. С садиком. И там не бывает воз¬
64
душной тревоги. И русские туда никогда не придут. А по¬
том наш папочка вернется с войны...
— Тогда, наверное, и твоя мамочка тоже поедет с то¬
бой в Тюрингию? — прерываю я маленькую «беженку».
— Мамочка? — переспрашивает малышка протяжно.
На какое-то время она замолкает. Потом с грустью в го¬
лосе говорит: — Нет, мамочка пропала, когда нас везли
на поезде...
— Ее маму расстреляли, — поясняет ее подружка».
И это тоже Берлин в конце февраля 1945 года.
«Потрясающая сцена на Фоссигграссе. Из развалин уни¬
вермага «Вертхайм» выбегает какая-то женщина. Она кри¬
чит и размахивает руками. Создается впечатление, что она
пьяная. Но на самом деле она сошла с ума. Она прибли¬
жается к входу в рейхсканцелярию. За ней бежит поли¬
цейский.
«Мой мальчик мертв! Мой мальчик мертв! Я должна
поговорить с фюрером!» — кричит несчастная.
Полицейский крепко держит ее за руки. Какого-то сол¬
дата посылают на Линксштрассе, чтобы раздобыть автомо¬
биль. Со всех сторон сбегаются люди. Они стоят с бледны¬
ми растерянными лицами и смотрят на женщину, которая
снова и снова тщетно пытается вырваться из рук полицей¬
ского.
«Вы забрали у меня моего мальчика! — осипшим голо¬
сом кричит она. — Пропустите меня к фюреру...»
Вскоре подъезжает автомобиль. Женщину увозят. Куда?
В тех немногих берлинских больницах, которые пощадил
град бомб, нет мест для новых пациентов: они и без того
переполнены».
Уехать или остаться? — этим вопросом задавались мно¬
гие берлинцы в феврале 1945 года. У них еще были воз¬
можности бежать из столицы рейха на запад или на юг.
Публицист Маргарет Бовери тоже стояла перед такой про¬
блемой:
«Сегодня в первой половине дня приходила Зета, после
обеда Элисбет, вчера во второй половине дня у меня были
Хильдегард фон Вебер, Калли фон Ден, фрау Хольстен:
нам надо было многое обсудить. Всех мучает один вопрос:
уехать или остаться? Большинство из нас за то, чтобы
остаться. Хильдегард фон Вебер, как истинный детский
3 П. Гостони
65
врач, устроила у меня своего рода заседание, на котором
нам предстояло обсудить вопрос, стоит ли нам оставаться
в Берлине или все-таки лучше уехать до прихода русских
в Южную или Западную Германию.
Я никогда не забуду эту вторую половину дня, когда у
меня в доме разгорелась жаркая дискуссия, так как я впер¬
вые видела реакцию людей, которые уже однажды пере¬
жили вступление русских войск. Дело в том, что здесь же
присутствовала и одна прибалтийка, умная женщина, до¬
цент университета, преподававшая естественные науки.
Я пыталась просчитать все возможности, которые мог¬
ли возникнуть у нас в ближайшем будущем. После моей
поездки через весь Советский Союз на Транссибирском
экспрессе летом 1940 года и после многочасового ожида¬
ния в открытом поле на пограничном переходе на грани¬
це с занятой русскими Внешней Монголией (после об¬
разования в 1921 году Монгольской Народной Республики
Советская Россия (с 1922 г. СССР) согласно договору с
правительством Монголии взяла на себя обязательства по
защите страны от внешних посягательств. — Ред.) мне ста¬
ло ясно, что неотъемлемой частью советской системы яв¬
ляется герметичное закрытие всех границ. <...> Несмотря
на это, я была убеждена, что, по крайней мере, в самом
начале Берлин не будет изолирован так строго и что, если
русские нам не понравятся, все равно будет возможность
покинуть Берлин через разрушенные пригороды или с
помощью подкупа. Но когда я только начала говорить:
«Представьте себе, русские заняли город...» — прибалтий¬
ка тотчас перебила меня своим высоким, прерывающим¬
ся от волнения голосом: «Если придут русские... да я не
могу себе такое даже вообразить! Такое трудно себе даже
представить!»
Из моих бесед с жителями Померании и Силезии я сде¬
лала тогда следующий вывод: мы, южные немцы, никогда
в своей истории не соприкасавшиеся с русскими, относи¬
лись к ним намного более непредвзято, чем ост-эльбские
юнкера, которые в течение столетий постоянно боролись с
русскими за раздел наследства» (Польши. — Ред.).
Хотя армия Сталина еще стояла под Берлином, каза¬
лось, что русские уже в столице рейха. Такое впечатление
сложилось у одного швейцарца, который в начале февра¬
66
ля 1945 года посетил Берлин. Газета «Нойе цюрихер цай-
тунг» опубликовала его впечатления.
«В Берлине чаще всего говорят по-русски! — заявил
мне немец, сосед по купе в скором поезде, который на¬
правлялся с запада в Берлин. — Вы быстро обратите на
это внимание, если будете внимательно прислушиваться
во время прогулок по нашей столице».
Это должно было прозвучать как шутка во время на¬
шего долгого разговора, который мы вели от Ганновера,
города тысячи руин. Вроде бы обычное шутливое замеча¬
ние, но в голосе моего попутчика слишком явно прозву¬
чала горькая ирония, и с его лица не исчезло задумчивое,
озабоченное выражение, хотя он и попытался изобразить
на нем улыбку.
«Суть шутки в преувеличении, не так ли?» — попытался
в ответ пошутить и я, что мне, однако, совершенно не уда¬
лось, так как немец энергично затряс головой и тотчас воз¬
разил: «Скоро вы сами убедитесь в этом. — И тише, едва
слышно, словно разговаривая сам с собой, добавил: — Мы
далеко зашли, Бог свидетель, и этим мы обязаны...» По¬
следнее слово потонуло в шуме вокзала, на который при¬
был наш поезд.
В Берлине я по первому же запросу получил комнату,
что было равноценно особой благосклонности фортуны,
поскольку сейчас путешественник вряд ли серьезно пред¬
полагает возможность найти в Берлине гостиницу. Бес¬
численные прежде гостиницы — сегодня груды развалин,
выгоревшие дотла руины, непригодные для проживания
трущобы, а наряду с этим бесконечные колонны бездом¬
ных, беженцев с Востока и Запада, гражданские и воен¬
ные, немцы и иностранцы, которые ищут крышу над голо¬
вой, — кто осмелится теперь сказать, что комната, которую
я нашел в ветхой, серой гостинице в старой части Берли¬
на, не была особой милостью Господа.
В приемной, имевшей печальный вид мелкобуржуаз¬
ной гостиной, меня с легкой улыбкой приветствовала сама
хозяйка любезным «Добрый вечер». Она положила передо
мной на стол неизбежный красный бланк прописки, в ко¬
тором было больше вопросов, чем на них в состоянии от¬
ветить обычный человек. Холл гостиницы был пуст, толь¬
ко в одном углу стоял седовласый пожилой господин в
3*
67
длинном темном пальто с дорогим меховым воротником
и звонил по телефону. Он говорил приглушенным голо¬
сом, и я не мог разобрать ни одного слова. Но вдруг от¬
дельные звуки сложились в слова, произнесенные взвол¬
нованным голосом: «Минск... хорошо... да... да... спасибо...
ничего...» (В конце концов, не зря же я учил когда-то рус¬
ский язык.)
День спустя я искал какое-то учреждение. Сегодня не
так-то просто ориентироваться в Берлине. Бомбы союзни¬
ков способствуют постоянным переездам и перебазирова¬
ниям в другое место, закрывается проезд по отдельным
улицам, исчезают дома и целые проспекты. Нет, совсем
нелегко добраться до желаемой цели. Я блуждаю среди руин
и огромных куч строительного мусора, прохожу мимо пла¬
катов, которые призывают к «народным пожертвованиям»,
угрожают мародерам немедленной смертью через расстрел
на месте или предупреждают о разбросанном вокруг кры¬
сином яде.
Я обращаюсь с вопросом к одетой в мешковатую фор¬
му служащей имперской железной дороги, которая выхо¬
дит из импровизированной народной кухни.
«Я не знаю», — на берлинском диалекте отвечает она
и тут же скрывается за ближайшим углом улицы, где ко-
гда-то стоял известный универмаг.
Мимо проходят люди, парами, группами, мужчины, жен¬
щины. Они разговаривают по-итальянски, по-голландски,
по-французски или на языках, которые мне незнакомы. Но
главным образом они говорят по-русски: однако русские
разговаривают друг с другом тихо, понизив голос, словно
опасаются, что их могут подслушать. На их широких лицах
не видно даже тени улыбки: нельзя сказать, что они серьез¬
ны, скорее апатичны, эти одетые в лохмотья восточные
рабочие с вечно голодными взглядами, женщины в не¬
обычных платьях и платочках на голове, «сотрудники», ко¬
торые причисляют себя к людям высшего сорта и носят
пальто на меховой подкладке. Из-за угла появляется унтер-
офицер вермахта. «Мое спасение, — думаю я, — уж он на¬
верняка понимает по-немецки». Я преграждаю ему путь.
«Извините», — обращаюсь я к нему, но самое важное
так и не успеваю спросить, так как, бросив на бегу «Ниче¬
го не знаю», он уже исчезает за следующим поворотом.
68
Вечером я сижу с несколькими немцами в фойе гости¬
ницы. Беседа вращается исключительно вокруг русского
наступления на «крепость Германию» и вокруг все еще
сохраняющейся непосредственной угрозы столице рейха.
В разговоре сквозит озабоченность: отдельные слова и ин¬
тонации звучат как конвульсии крайне напряженных
нервов. Среди моих собеседников есть хорошие знатоки
России — некогда они сумели поставить русскую эконо¬
мику на службу германской военной машине.
«Наступление большевиков ужасно, согласен, — заяв¬
ляет один из них. — Но будьте уверены, в подходящий
момент мы исправим положение, раньше это нам всегда
удавалось».
На лацкане его пиджака поблескивает партийный зна¬
чок, поэтому он говорит «большевики» и согласно пред¬
писанию старается быть оптимистом.
Остальные отличаются меньшим оптимизмом, они не
носят значок нацистской партии, и у них есть все основа¬
ния в осторожных выражениях формулировать свои взгля¬
ды и опасения.
«Я ничего больше не понимаю, — разочарованно гово¬
рит довольно упитанный господин, предлагая мне крым¬
скую сигарету. — Ведь победа была у нас уже в кармане,
видимо, кто-то оказался несостоятельным и не справился
с поставленной задачей».
Бывший служащий с некоторых пор уже не исполня¬
ющей свои обязанности администрации в Ченстохове до¬
стает целую пачку эстонских сигарет и заявляет с явной
иронией в голосе: «В 1941 году наша пропаганда оконча¬
тельно похоронила русскую армию, посчитав, что та не спо¬
собна оказывать достойное сопротивление нашим войскам:
сегодня красноармейцы ведут наступление на сердце Гер¬
мании. Но самое лучшее в мире министерство пропаганды
может позволить себе попасть пальцем в небо, не так ли?»
Повернувшись к соотечественнику со свастикой в пет¬
лице, он смотрит на него почти с вызовом. Позже, когда
член нацистской партии удаляется в свою комнату, раз¬
говор становится более свободным: никто уже не старает¬
ся тщательно подбирать выражения и прибегать к ино¬
сказанию. Мои собеседники не считают больше нужным
скрывать свою озабоченность и глубокий пессимизм.
69
«Мы обязаны их остановить, хоть где-нибудь! — пате¬
тически восклицает кто-то, но тут же растерянно добав¬
ляет: — Но как это сделать, я тоже не знаю!»
Неожиданно звучит слово «капитуляция». Никто не
знает, кто первым произнес его: просто оно прозвучало
и все.
«Правительство должно уйти в отставку, — решительно
заявляет один из постояльцев. — Я не думаю, что русские
сошлют всех нас в Сибирь, американцы этого не допу¬
стят».
Оказывается, это был господин с крымскими сигарета¬
ми, которому довольно язвительно смеется в лицо бывший
служащий с эстонскими сигаретами: «Как вы наивны, лю¬
безный. Если это будет не Сибирь, то тогда какой-нибудь
другой район России. Мы разрушили их города, мы и долж¬
ны их восстановить: от этого нас не сможет никто уберечь,
да и не будет этого делать. Впрочем, неужели вы верите
в то, что наше правительство уйдет в отставку, пока где-то
в Германии есть хоть одна груда камней, за которой по¬
следний солдат занял позицию и из последней винтовки
расстреливает последнюю обойму?»
В дверь стучат, громко и властно. Входит офицер вер¬
махта, щелкает каблуками, вскидывает в приветствии пра¬
вую руку и рявкает: «Хайль Гитлер!» Нетрудно определить,
что это русский. На ломаном немецком вошедший спра¬
шивает о комнате, которую для него забронировала какая-
то комендатура, заказывает кружку кофе и с оглушитель¬
ным «Хайль Гитлер!» поднимается к себе в комнату.
«Армия Власова (русский генерал Андрей Власов в
1942 г. попал в плен к немцам и создал «добровольческую»
армию из предателей. — Ред.), — не скрывая своего раз¬
дражения, говорит немец с крымскими сигаретами. — С
некоторых пор в Берлине полно этих типов. Иногда у меня
возникает такое чувство, словно русские уже заняли сто¬
лицу рейха».
Чтобы начать дискуссию, я возражаю, заметив, что вла¬
совцы друзья и союзники немцев. Один из постояльцев
пренебрежительно машет рукой. По его мнению, все это
движение Власова бесполезная затея, от которой ожидали
слишком многого. Он считает, что этим людям нельзя до¬
верять, ведь так просто спороть немецкие нашивки с мун¬
70
дира, а на их место пришить пятиконечную красную звез¬
ду. Достаточно только понаблюдать за их высокомерным
поведением — они не просят, они приказывают, словно
наносят удар кнутом. По словам моего собеседника, у него
сложилось впечатление, что власти уже не доверяют даже
собственной родине, а этих иностранцев используют для
надзора за немцами. Впрочем, у Германии с давних пор
была счастливая рука в выборе союзников. <...>
В половине первого ночи на улице завыли сирены:
воздушная тревога. Мы уже давно ждали этого. Гостини¬
ца сразу оживает. Хлопают двери, раздаются торопливые
шаги, скрипят ступеньки лестницы. Внизу, в холле гости¬
ницы, постепенно собираются все постояльцы со свои¬
ми узлами и чемоданами. Кроме пяти-шести немцев все
остальные русские. Среди них странные личности с окла¬
дистыми седыми бородами и высокими меховыми шапка¬
ми, в длинных зимних пальто и меховых рукавицах. Вниз
по лестнице сбегают калмыки [западномонгольская на¬
родность на Нижней Волге] и татары [смешанная народ¬
ность на берегах Волги, в Крыму и в Западной Сибири]:
они носят красивые черные костюмы и высокие юфте¬
вые сапоги, на их меховых шапках орел со свастикой. Еще
пройдет минут десять, прежде чем самолеты будут здесь;
несмотря на это, русские спешат укрыться в подвале, впе¬
реди всех татары. Мне объясняют, что они отступали вме¬
сте с нашими войсками. «Коллаборационисты, понимаете
ли». Среди них есть врачи, адвокаты, инженеры, профес¬
сора, артисты. Их беспокойство возрастает с каждым ки¬
лометром, на который русские армии приближаются к
Германии. Но, с другой стороны, их охватила какая-то
безучастность, непонятная для нас летаргия. Действитель¬
но, в одной из национал-социалистических газет геббель-
совского образца я недавно сам читал резкие обвинения
в адрес этих русских эмигрантов, которые именно сейчас,
когда опасность велика как никогда, сидят сложа руки,
пребывая в полнейшем бездействии. Но в этой связи я
вспоминаю и одного русского адвоката, который по се¬
крету сказал мне однажды: «Часто упускают из виду, что
и те русские, которые сейчас живут в Германии, остаются
прежде всего русскими. Нас не раз оценивали неверно,
и не всегда нам во вред».
71
Служба воздушного оповещения берлинского дивизи¬
онного командного пункта сообщает, что бомбардировоч¬
ное авиационное соединение противника подходит к зоне
зенитного огня. Я считаю целесообразным последовать
примеру русских и отправиться в подвал. Вскоре фун¬
дамент гостиницы сотрясается от близкого разрыва бом¬
бы. <...>
Несколько дней спустя я тащу свой тяжеленный чемо¬
дан на вокзал. О носильщиках остались одни только вос¬
поминания из романов и рассказов довоенного времени.
У входа в вокзал какой-то старик в лохмотьях и с седой
щетиной на щеках предлагает мне помощь. Я пытаюсь объ¬
яснить ему, что чемодан очень тяжелый, и сопротивляюсь
(только для вида), радуясь в душе, что избавился от свое¬
го груза. Старик бормочет что-то себе под нос, мне по¬
слышалось, что он произнес слово «русский». На перроне
я предлагаю ему на выбор сигарету или банкноту в одну
рейхсмарку. Он ни секунды не раздумывает, жадно хвата¬
ет сигарету и склоняется передо мной как перед великим
благодетелем в низком поклоне».
Юного немецкого войскового офицера, ротмистра (ка¬
питана) Герхарда Больдта, командируют в ставку фюрера
в качестве офицера для поручений. Его первое впечатле¬
ние о правительственном квартале Берлина:
«Пронизываемая ледяным ветром берлинская площадь
Вильгельмплац совершенно безлюдна. Куда ни бросишь
взгляд, натыкаешься на обгоревшие каркасы зданий, остат¬
ки кирпичных стен и пустые глазницы окон, за которыми
раскинулись горы развалин. От восхитительного дворца
старой рейхсканцелярии, возведенного в стиле барокко,
символа эпохи Вильгельма, сохранился лишь сильно по¬
врежденный фасад. Некогда украшавшие палисадник ве¬
ликолепные цветочные клумбы засыпаны обломками кир¬
пича и битым стеклом.
Относительно хорошо сохранился только фасад новой
рейхсканцелярии с маленьким угловым балконом, с ко¬
торого прежде Адольф Гитлер принимал демонстрации
восторженных берлинцев. Все еще тяжеловесно и грозно
простирается огромный фасад «канцелярии фюрера» (рейхс¬
канцелярии), выдержанный в строгом стиле гитлеровской
Германии. Он тянется от Вильгельмплац, вдоль всей
72
Фоссштрассе вплоть до Герман-Геринг-штрассе. Солдаты
берлинского караульного батальона, отборные молодые
эсэсовцы высокого роста, подобные которым уже давно
исчезли с улиц других немецких городов, все еще стоят на
деревянных постаментах и всякий раз берут карабин «на
караул», как только в их поле зрения попадает какой-ни-
будь офицер.
Металлические створки больших подъемных платформ,
которые во время воздушного налета закрывают вход в
бункер, сейчас полуоткрыты. В течение последних лет здесь
каждую ночь находили укрытие от бомб сотни берлинских
детей вместе со своими матерями в качестве «гостей фю¬
рера». Но несколько недель тому назад Гитлер сам пере¬
брался в подземный город-бункер.
Сегодня меня впервые берут на так называемое «обсуж¬
дение положения» у фюрера, на ежедневное, чисто военное
совещание представителей трех видов вооруженных сил —
сухопутных войск, военно-морских и военно-воздушных
сил. На этих конференциях обсуждаются текущие вопросы
и принимаются решения, которые касаются ведения бое¬
вых действий на суше, на море и в воздухе. Сегодня меня
должны ввести в курс дела и представить собравшимся в ка¬
честве офицера для поручений.
Большой «мерседес» останавливается перед огромными
четырехугольными колоннами правого главного подъезда,
входа для представителей вермахта. <...> Генерал-полковник
Гудериан... его адъютант, майор фон Фрайтаг-JIорингхофен,
и я выходим из машины. Оба часовых берут «на караул».
Мы отдаем честь, поднимаемся на двенадцать ступеней
вверх к подъезду... и входим через открытые ординарцем
тяжелые дубовые двери внутрь канцелярии».
Капитан Больдт подробно описывает сильно повреж¬
денную во время авианалетов рейхсканцелярию:
«В свете немногочисленных неярких безвкусных ламп
высокий зал кажется еще прозаичнее и холоднее, чем он
есть на самом деле. С возрастанием числа воздушных на¬
летов на Берлин с его стен исчезли ценные картины, ста¬
ринные ковры и гобелены. Во многие окна вместо стекол
вставлены картон или фанера. На потолке и на одной из
боковых стен зияют длинные глубокие трещины. Со сто¬
роны старой рейхсканцелярии установлена новая стена из
73
клееной фанеры. Слуга в ливрее просит меня предъявить
положенное по уставу удостоверение. <...> Подполковник
Генерального штаба Боргман... спрашивает его, где состо¬
ится обсуждение положения, в кабинете Гитлера или в
бункере. Поскольку в данный момент столице рейха не
угрожает воздушный налет, обсуждение состоится в боль¬
шом кабинете. <...>
Чтобы попасть в место назначения, мы должны прой¬
ти по многочисленным коридорам и пересечь несколько
соседних помещений. Прямым путем уже давно невоз¬
можно пользоваться, так как некоторые помещения рейх¬
сканцелярии разрушены бомбами при авианалетах. Так,
например, большой наградной зал почти полностью раз¬
рушен прямым попаданием бомбы. В начале каждого ко¬
ридора стоят караулы из эсэсовцев, и всякий раз мы долж¬
ны предъявлять наши удостоверения. Однако то крыло
рейхсканцелярии, в котором находится большой кабинет,
совершенно не пострадало от бомбежек. Вообще это одна
из немногих частей огромного здания, которая полностью
используется в данный момент. Пол длинных коридоров
сверкает как зеркало, стены все еще украшены картина¬
ми, а на высоких окнах с обеих сторон висят длинные
тяжелые портьеры.
Перед входом в приемную большого кабинета новый,
еще более строгий контроль. Здесь стоят несколько офи¬
церов СС и караульные эсэсовцы, вооруженные автома¬
тами. Генерал-полковник [Гудериан], майор [фон Фрай-
таг-Лорингхофен] и я должны сдать личное оружие. Два
дежурных офицера СС забирают у нас наши папки с до¬
кументами и тщательно проверяют их на наличие ору¬
жия и взрывчатых веществ. После покушения на фюрера
20 июля 1944 года папки с документами вызывают особое
подозрение. Разумеется, и здесь мы обязаны еще раз предъ¬
явить свои удостоверения. Личный досмотр не проводит¬
ся, но офицеры СС внимательно ощупывают взглядом
наши облегающие тело мундиры снизу доверху. <...>
Мы отдаем честь и входим... в большой кабинет. Он
поражает с первого взгляда. Почти весь пол этого высоко¬
го и просторного зала покрыт коврами. В сравнении с
размерами этого помещения мебели здесь совсем мало.
Почти всю стену кабинета со стороны сада занимают узкие
74
окна, доходящие до самого пола, и стеклянная дверь. По
обе стороны от окон висят серые гардины. Перед этой сте¬
ной, в самой середине, стоит тяжелый, массивный пись¬
менный стол Гитлера. Стул с черной мягкой обивкой по¬
ставлен так, что можно смотреть в сад. <...> Вдоль стен
справа и слева стоят круглые столы с тяжелыми стульями
с кожаной обивкой».
Капитан Больдт делится впечатлением, которое на него
производит Гитлер:
«Гитлер одиноко стоит в центре огромного кабинета,
повернувшись лицом к приемной. По мере того как они
[офицеры] входят, каждый из них подходит к фюреру. Гит¬
лер почти с каждым здоровается за руку, не произнося ни
слова приветствия. Только иногда он о чем-то спрашива¬
ет того или иного офицера, на что те отвечают: «Так точ¬
но, мой фюрер» или «Нет, мой фюрер». Я остаюсь стоять
у двери и жду развития событий. Несомненно, это самый
незабываемый момент в моей жизни. Видимо, генерал-
полковник Гудериан разговаривает с Гитлером обо мне,
так как тот смотрит в мою сторону. Гудериан подает мне
знак, и я направляюсь к Гитлеру. Сильно сутулясь, тот
медленно делает несколько шаркающих шагов мне на¬
встречу. Он протягивает мне правую руку и смотрит на
меня необычайно пронизывающим взглядом. Рукопожа¬
тие его мягкой ладони вялое, лишенное всякой энергии.
У него едва заметно трясется голова. Позднее это броси¬
лось мне в глаза еще сильнее, когда у меня было больше
времени приглядеться к фюреру. Его левая рука безволь¬
но свисает вдоль тела, а пальцы заметно трясутся. В его
глазах заметен какой-то неописуемый мерцающий блеск,
что производит совершенно неестественное и даже пуга¬
ющее впечатление. Лицо Гитлера и особенно глубокие
морщины вокруг глаз свидетельствуют о том, что он край¬
не утомлен. Все его движения замедленные и неуверен¬
ные, как у больного старика. Это уже совсем не тот пол¬
ный энергии Гитлер, каким его знал германский народ по
прежним годам и каким его до сих пор продолжает изо¬
бражать Геббельс в своих пропагандистских статьях. В со¬
провождении Бормана, медленно шаркая ногами, фюрер
подходит к своему письменному столу и садится перед го¬
рой из десятков карт Генерального штаба».
75
Гудериан детально останавливается на военном положе¬
нии рейха, рассказывает о ситуации, сложившейся на За¬
падном фронте, где войскам союзников оказывают сопро¬
тивление 65 пехотных и 12 танковых дивизий. (В начале
года здесь у немцев было 74 дивизии, из них 11 танковых и
4 моторизованных, и 3 бригады. — Ред.) Также он говорит
о протяженном Восточном фронте, на котором сражается
всего лишь 103 измотанных в боях пехотных и 32 с по¬
ловиной танковых и моторизованных дивизий». (В начале
1945 г. немцы на Восточном фронте имели 169 дивизий (из
них 22 танковые и 9 моторизованных) и 20 бригад, т. е.
примерно 179 дивизий. Кроме того, совместно с немцами
действовали венгерские войска (214 тыс. чел., 1200 орудий
и минометов, 150 танков и 280 боевых самолетов) — 16 ди¬
визий (из них 2 танковые) и 1 бригада. Итого гитлеровская
Германия в начале года имела на Восточном фронте 185 ди¬
визий и 21 бригаду, т. е. примерно 195 с половиной диви¬
зий, 3,7 млн чел., 56,2 тыс. орудий и минометов, 8,1 тыс.
танков и штурмовых орудий, 4,1 тыс. самолетов. Однако
уже в январе в ходе разгрома немцев в Польше и Восточной
Пруссии погибли десятки немецких дивизий. Только в ходе
Висло-Одерской операции 12 января — 3 февраля было
уничтожено 35 дивизий и 25 понесли тяжелые потери, в
Восточно-Прусской операции 13 января — 25 апреля было
уничтожено 25 дивизий, 12 понесли тяжелые потери. Мно¬
го дивизий немцы потеряли в феврале в Силезии, в февра¬
ле — начале апреля в Восточной Померании. Поэтому, не¬
смотря на постоянную переброску на Восточный фронт все
новых дивизий (из резерва, с Запада), их количество в опи¬
сываемый момент (доклад Гудериана) существенно умень¬
шилось, согласно Гудериану, до 135 с половиной диви¬
зий. — Ред.)
Особую заботу у Гудериана вызывает угрожающее по¬
ложение, сложившееся на Одере. В своих мемуарах он
пишет:
«В этой ситуации я решился еще раз сделать представ¬
ление Гитлеру [чтобы попросить его] отказаться от нане¬
сения удара в Венгрии, а вместо этого атаковать вышед¬
шие к Одеру передовые отряды русских, ударив по их
пока еще слабым флангам на рубеже Глогау—Губен на
юге и на рубеже Пиритц—Арнсвальде на севере. Этими
76
ударами я надеялся в значительной мере обезопасить сто¬
лицу рейха и центральную часть Германии. <...>
Условием проведения этих операций было скорейшее
оставление Балкан, Италии и Норвегии, но особенно эва¬
куация наших войск из Курляндии».
Гудериан хотел использовать освободившиеся в резуль¬
тате этих действий войска для создания сильного резерва в
районе Берлина. Однако Гитлер решительно отклоняет лю¬
бое предложение по добровольному отводу войск из отдель¬
ных районов. Между фюрером и начальником Генерального
штаба сухопутных войск возникает серьезный спор. Гудери¬
ан был вынужден даже на время покинуть кабинет Гитлера.
«Снова вызванный Гитлером в кабинет я еще раз вы¬
сказался за отвод войск из Курляндии, что вызвало новый
приступ гнева фюрера, который в конце концов, сжав ку¬
лаки, подскочил ко мне. И только благодаря вмешатель¬
ству моего доброго начальника [штаба] Томале, который
оттащил меня за фалды мундира от Гитлера, удалось из¬
бежать скандала.
Однако в результате этого драматического происше¬
ствия войска Курляндской группировки так и не были вы¬
ведены в резерв, как я предлагал. От нашего плана на¬
ступления остался только удар незначительными силами
из района Арнсвальде [Хошно] с целью разгромить русских
севернее Варты, удержать Померанию и сохранить связь
с Западной Пруссией. Но даже за надлежащее исполнение
этой ограниченной операции мне пришлось как следует
побороться. По моим расчетам, которые опирались на раз¬
ведывательные данные генерала Гелена [начальник раз¬
ведки Генштаба Гудериана], ежедневно на помощь рус¬
ским силам на Одере прибывало около четырех свежих
дивизий. Чтобы наше наступление имело хотя бы какой-
то смысл, надо было проводить его молниеносно, пока
к русским не подошли подкрепления и пока они не раз¬
гадали наш замысел. Решающий доклад по этому вопросу
я сделал в рейхсканцелярии 13 февраля. <...> Я решил на
время проведения операции командировать генерала Вен¬
ка к Гиммлеру и поручить ему фактическое руководство
операцией. Кроме того, я был полон решимости назна¬
чить наступление на 15 февраля, так как в противном слу¬
чае операция была бы вообще невыполнима».
77
В конце концов Гудериану удалось уговорить Гитлера.
Начало немецкого наступления было намечено на 15 фев¬
раля. 11-я армия, поставленная под личный контроль ге¬
нерала Венка, должна была первой вступить в бой. В этот
же день на фронте в районе Одера появился Геббельс. Его
сопровождал личный референт по прессе фон Овен.
«Сегодня для поездки из Берлина на фронт нам не тре¬
буется несколько дней или недель. Всего лишь через два
часа езды на машине мы уже во Франкфурте-на-Одере. Из
всего того, что увидел министр, было мало радостного.
В сравнении с мощным советским наступлением, ко¬
торое в это время разворачивается в излучине Одера, где
находится укрепрайон Одер—Варта, те несколько диви¬
зий, которые нам удалось наскрести, выглядят просто жал¬
ко, тем более что у них почти совсем нет артиллерии и
тяжелого вооружения. Мне совсем непонятно, как этими
силами собираются остановить или хотя бы задержать пред¬
стоящее наступление противника!
Чрезвычайно отталкивающую и мне до сих пор на фрон¬
те незнакомую картину представляет собой мост через
Одер у Франкфурта, на опорах которого слева и справа от
проезжей части висят казненные немецкие солдаты в пол¬
ной форме с табличкой на шее «Я дезертир».
Перед этим жутким мостом освободитель дуче Отто
Скорцени распорядился установить видный издали гро¬
мадный щит, на котором изображена большая стрелка,
указывающая на ближайший сборный пункт для отбив¬
шихся от своей части солдат. Это уже принесло большой
успех: только за последние восемь дней к Скорцени об¬
ратилось более 7 тысяч солдат, отставших от своих ча¬
стей, которые при виде известного моста предпочли по¬
вернуть назад. Так Скорцени скоро соберет целую новую
дивизию.
Вчера также началось так называемое контрнаступле¬
ние фюрера на Восточном фронте. Мы действительно
смогли добиться некоторого успеха, как в Померании, так
и в Северной Венгрии. Но подождем дальнейшего раз¬
вития событий. Я не могу разделить безудержный опти¬
мизм ставки фюрера. Министр тоже настроен скептиче¬
ски... Во всяком случае, после нашего визита на фронт он
весьма разочарован».
78
Наступление в Померании, юго-западнее Штаргарда, не
приносит немцам большого успеха. Через два дня наступ¬
ление, начатое силами четырех пехотных дивизий СС и
двух танковых дивизий, пришлось остановить из-за недо¬
статка сил. Зато активность Красной армии снова возросла:
в эти февральские дни Курляндия переживала уже пятое
наступление русских (сковывающие действия советских
войск с целью не допустить переброски немецких войск на
защиту Берлина. — Ред.). В Восточной Пруссии 3-я танко¬
вая армия прижата к полоске суши шириной от 10 до 20 ки¬
лометров на западном побережье полуострова Земланд.
4-я армия тщетно пытается удержать выступ у Хейльсберга.
10 февраля уже пал Эльбинг на берегу залива Фришес-Хафф.
Потеряна Висла вплоть до замка Меве. К западу от него
разворачивается импровизированный Южный фронт от
Тухлер-Хайде (Тухоля) через Кониц (Хойнице) — Ястров
(Ястрове) — Арнсвальде (Хошно) до Одера у Грейфенхаге-
на (Грыфино). Укрепление фронта в излучине Одера и Вар¬
ты терпит неудачу, и в результате образования плацдармов
под Кюстрином и Франкфуртом 9-я армия была отброшена
за Одер. В Силезии положение не лучше: после потери верх¬
несилезского индустриального района германские войска
вынуждены отойти за верхний Одер. 3 марта русские за¬
нимают Кёзлин (совр. Кошалин), на следующий день они
уже у Кольберга (совр. Колобжег) на Балтийском море. Тем
самым для Гитлера потеряна вся Восточная Померания.
Контрудар двух немецких танковых корпусов в Нижней
Силезии терпит неудачу. Гудериан пишет: «Наступление
продолжалось вплоть до 8 марта, но оно имело лишь мест¬
ное значение».
Фон Овен тоже не питает иллюзий:
«Военное положение просто ужасно.
На Востоке наш фронт в Южной Померании полностью
развалился. <...> Тем самым наш Восточный фронт рас¬
кололся на четыре отдельных котла: в Курляндии, под Кё¬
нигсбергом, в районе городка Хейлигенбейль (ныне Мамо-
ново, в Калининградской обл. — Ред.) и городов Штольп
(ныне Слупск. — Ред.) и Данциг [Гданьск].
В излучине Одера и Варты войска Жукова продолжают
подготовку к наступлению. У нас говорят о прибытии на
фронт 10 тысяч русских танков (явное преувеличение. — Ред.).
79
На западе американцам удалось прорвать Западный обо¬
ронительный вал. В руках противника оказались города
Менхенгладбах, Крефельд, Нойс и родной город министра
[Геббельса] Рейдт (ныне в черте Менхенгладбаха. — Ред.).
Войска противника вышли на окраины Кёльна. Гауляйтер
Гроэ докладывает, что он будет защищать каждый дом в
родном городе. Кёльн должен превратиться в немецкий
Алькасар.
Уже в течение двух недель на Германию с воздуха еже¬
дневно обрушиваются разрушительные волны бомбарди¬
ровок. Каждый день в авианалетах одновременно участву¬
ют до 8 тысяч тяжелых бомбардировщиков. Число сбитых
нашими зенитчиками самолетов колеблется от пяти до
двадцати пяти вражеских бомбардировщиков в день. <...>
В ближайшие дни мы вынуждены будем сообщить о рез¬
ком сокращении норм выдачи продуктов по карточкам».
Чтобы поднять «боевой дух войск», наряду с Геббель¬
сом Восточный фронт посещали такие высокопоставлен¬
ные лица Третьего рейха, как Роберт Лей, руководитель
Германского трудового фронта, и имперский министр ино¬
странных дел фон Риббентроп. Полагаясь на свою хариз¬
му, Гитлер тоже выезжал на фронт, чтобы лично убедить¬
ся в прохождении линии фронта. Гельмут Зюндерман,
заместитель пресс-шефа имперского правительства, запи¬
сал в своем дневнике 13 марта 1945 года: «В этот день фю¬
рер недолго думая совершил то, что уже несколько дней
собирался сделать: в полдень он вызвал к себе своего лич¬
ного шофёра Эриха Кемпку и выехал с небольшой груп¬
пой сопровождения в сторону Франкфурта-на-Одере на
командный пункт одной из дивизий. От нас никто больше
не поехал; только для фотографа нашлось еще одно ме¬
стечко».
Личный шофер Гитлера Эрих Кемпка позже вспоминал:
«Гитлер хотел еще раз лично убедиться в том, где про¬
ходила линия фронта, чтобы проконтролировать числен¬
ность войск и их обеспечение боеприпасами. Ближе к
обеду мы выехали из Берлина и направились в сторону
Франкфурта-на-Одере. Как только нас узнавали, вокруг
нашей машины тотчас собирались толпы людей. Личное
присутствие Гитлера вселяло в них новую надежду в той
ситуации, которую мы сами уже считали безвыходной.
80
«Шеф» [Гитлер], беседовал с офицерами и солдатами,
разговаривал с их женами и матерями. Его все еще окру¬
жала аура великой личности. И часто ему удавалось всего
лишь несколькими словами снова подбодрить уже совсем
отчаявшихся людей».
Во время своей последней поездки на фронт он посе¬
щает CI (101-й) корпус 9-й армии.
«Было объявлено о визите Гитлера. Собрались офице¬
ры штабов армии, корпуса, дивизии и офицеры полков,
вместе с ними ждал и командующий армией, генерал пе¬
хоты Буссе. Подъехала небольшая колонна из нескольких
автомобилей. Из одного из них, сильно сутулясь и опира¬
ясь на трость, с трудом выбрался Гитлер. Сразу бросилось
в глаза, как же сильно он постарел за последнее время. От
неожиданности у нас перехватило дыхание. Неожиданным
был сам визит, неожиданным оказался и его внешний вид.
Никто не ожидал ничего подобного, в особенности что
касалось его внешнего вида. Неужели это был тот же са¬
мый человек, которого мы когда-то давным-давно, еще до
20 июля, встречали и видели? Несмотря на безупречность
строя замерших по команде «смирно» офицеров, по рядам
собравшихся вполне ощутимо пронеслись испуг и сочув¬
ствие. Все собравшиеся здесь офицеры хорошо знали свое
дело. Благодаря своему богатому боевому опыту, испыта¬
ниям, пережитым на Восточном фронте, и школе суровой
профессии они уже давно лишились иллюзий. Они ощу¬
щали на своих плечах груз ответственности или же были
настроены скептически. Они ощущали в душе противо¬
речивые чувства недоверия и веры. <...>
Потом заговорил Гитлер. Он стоял, ссутулившись, по¬
давшись вперед, придерживая здоровой рукой другую, сви¬
савшую плетью. Но его поведение, его слова, его взгляд
были ясными, взвешенными, пронизанными мудростью
и симпатией, которые, казалось, уже вышли за рамки лич¬
ной ограниченности. Никто из нас никогда не видел это¬
го человека таким, никогда не слышал, чтобы он говорил
так, как сегодня: спокойно, выдержанно, как человек, ко¬
торый руководит своими друзьями, уже давно выходя за
границы своего материального бытия. <...>
Мы чувствовали огромную угрозу предстоящего для
всего и для самого последнего, что мы должны были за¬
81
щитить. И мы знали также, что это было неизбежно и что
речь шла о действительно самом последнем, ни больше
и ни меньше. Мы знали, что то оружие, которое мы сей¬
час держали в руках, и те боеприпасы, которые мы по¬
лучили, действительно были самыми последними из того,
что имелось. Мы прекрасно понимали, что этого было со¬
вершенно недостаточно по сравнению с тем, чем распола¬
гал противник как в отношении живой силы, так и тех¬
ники. Между нами и решающим часом не было ничего,
что могло бы его отсрочить, — несколько дней, капризная
закономерность весны, которая вернет небольшую реку
Одер в ее привычные берега и тем самым откроет шлюзы
судьбы. <...>
Гитлер говорил о том, о чем думали и мы сами. Он не
приуменьшал грозящую нам опасность, наоборот, он от¬
кровенно говорил об уже существующей, но пока еще
скрытой угрозе. Он сказал: «Здесь у вас все и решится, вы
должны это знать. Вы должны получить все, что у нас еще
осталось, так как я тоже знаю это. Но подумайте о том,
что находится в ваших руках. — И он добавил коротко и
ясно: — Речь идет о каждом дне, о каждом часе, о каждом
метре. У нас есть еще кое-что, что необходимо как можно
быстрее доделать, и когда мы это сделаем, то сможем по¬
вернуть судьбу. Вот в чем заключается главный смысл
предстоящей битвы».
Перед картой он обсудил с командирами и с команду¬
ющим позиции, обсудил вооружение, обеспечение боепри¬
пасами, он знал о каждой значимой мелочи всего участка
фронта и структуры соединений. Командир артиллеристов
показал позиции, которые заняла его артиллерия. Гитлер
сказал: «Расположите орудия эшелонированно. Вы же зна¬
ете артиллерийскую тактику противника. Он разобьет ваши
батареи первым же массированным ударом, если вы вы¬
двинете их вперед. Но они вам еще понадобятся, когда про¬
тивник попытается ворваться в пробитую брешь».
Конструктивно, компетентно продолжался разговор,
вопросы сменялись ответами. Он не приказывал, он при¬
водил в порядок, систематизировал. Спокойная, бесстраст¬
ная, во многом благодаря более чем обоснованным идеям
уверенная манера говорить — таким стоял этот человек
перед нами, физически постаревший и усталый, но под¬
82
чиняющий своей воле благодаря природной силе духа, убеж¬
дения и решительности».
Шофер Кемпка:
«На обратном пути Гитлер сидел рядом со мной, по¬
груженный в свои мысли. Тяжкие думы омрачали его лицо.
Никто не произнес ни слова. После этой поездки Адольф
Гитлер больше ни разу не воспользовался автомобилем.
Все время вплоть до своей смерти он проводил дни и ночи
в своем бункере».
И без того уже катастрофическое положение на Вос¬
точном фронте из-за дилетантизма командующего груп¬
пой армий «Висла» Генриха Гиммлера с каждым днем ста¬
новилось только хуже. Гудериан понимал, что необходимо
сменить рейхсфюрера СС на его посту, чтобы можно было
использовать минимальный шанс для стабилизации по¬
ложения на этом участке Восточного фронта. В своих ме¬
муарах Гудериан пишет:
«После того как генерал Венк выбыл из строя [по пути
на фронт он попал в дорожно-транспортное происшест¬
вие], Гиммлер обнаружил свою полную несостоятельность
при наступлении в районе Арнсвальде [Хошно]. Положе¬
ние дел в его штабе становилось все хуже. Я не получал со¬
ответствующим образом составленных донесений с его
фронта и никогда не мог гарантировать, что приказы глав¬
ного командования сухопутных войск исполнялись. Поэто¬
му в середине марта я поехал в его штаб-квартиру под Пренц-
лау, чтобы самому войти в курс дела. Начальник штаба
Гиммлера Ламмердинг встретил меня у входа в штаб-квар-
тиру словами: «Не могли бы вы избавить нас от нашего
главнокомандующего?» Я сказал Ламмердингу, что, в сущ¬
ности, это внутреннее дело СС. На мой вопрос, где сейчас
рейхсфюрер, я узнал, что Гиммлер заболел гриппом и сей¬
час находится в санатории «Хоенлихен» под наблюдением
своего личного врача, профессора Гебхардта. Я немедленно
отправился туда, нашел Гиммлера в неплохом самочув¬
ствии и подумал, что легкий насморк не заставил бы меня
оставить вверенные мне войска при таком напряженном
положении на фронте. Тогда я попытался объяснить все¬
могущему главе СС, что он в своем лице объединил целый
ряд высших постов рейха: пост рейхсфюрера СС, шефа гер¬
манской полиции, имперского министра внутренних дел,
83
командующего Резервной армией и, наконец, команду¬
ющего группой армий «Висла». Каждый из этих постов
требует от человека напряжения всех его сил, особенно в
тяжелое военное время. Я заверил Гиммлера, что хотя и счи¬
таю его способным на многое, однако он так перегружен
высшими постами, что подобное превосходит силы любого
человека. Тем временем он и сам, видимо, убедился, как
нелегко командовать войсками на фронте. Поэтому я пред¬
ложил Гиммлеру отказаться от командования группой ар¬
мий «Висла» и сосредоточиться на исполнении своих дру¬
гих обязанностей.
Гиммлер уже не был таким самоуверенным, как рань¬
ше. Он колебался: «Я не могу сказать это фюреру. Он не
разрешит мне сделать это». Я решил не упустить свой шанс:
«Тогда разрешите мне сказать фюреру об этом». Гиммле¬
ру оставалось только согласиться с моим предложением.
В тот же вечер я предложил Гитлеру освободить перегру¬
женного Гиммлера от командования группой армий «Вис¬
ла» и назначить на его место генерал-полковника Хейнри-
ци, который до сих пор командовал 1-й танковой армией
в Карпатах. Недовольно ворча, Гитлер согласился. 20 мар¬
та Хейнрици был назначен командующим группой армий
«Висла».
Генерал-полковник Готтхард Хейнрици, профессио¬
нальный военный, в семье которого со стороны матери
было уже несколько поколений военных, представлялся
именно тем человеком, который был способен принять
фронт, находящийся в хаотическом состоянии. Он знал
русских: с 1941 года постоянно находился на Восточном
фронте. 22 марта 1945 года он встретился с Гудерианом.
«Дорога из Цоссена сюда, в Вюнсдорф, местами все
еще была усыпана щебнем, комьями земли и кусками ас¬
фальта, которые оставил после себя последний воздуш¬
ный налет. Меня встретили очень тепло. Гудериан сказал,
что он сам предложил мою кандидатуру, так как у Гимм¬
лера совсем ничего не получалось.
Я попросил его ввести меня в курс дела и дать краткий
обзор общей обстановки. Гудериан помедлил с ответом;
положение крайне тяжелое, заметил он, и если и есть
какой-то выход из него, то, по-видимому, только во взаи¬
модействии с Западом. Но Гудериан не стал распростра¬
84
няться на эту тему. Поэтому и я больше ее не касался.
Я спросил у Гудериана, какие тактические цели пресле¬
дуются на Востоке. Например, почему все еще удержива¬
ется Курляндия? Гудериан сразу же разволновался. По его
словам, всему причиной Гитлер, который как одержимый
настаивает на том, чтобы оставаться в Курляндии. В кон¬
це концов, Гудериан откровенно выразил свое мнение о вза¬
имодействии с Гитлером. Вне себя от ярости, он бросил
в сердцах, что его, Гудериана, как мальчишку постоянно
вызывают в Берлин. Потом он перечислил, какие ошибки
совершил Гитлер в качестве Верховного главнокоманду¬
ющего.
Я терпеливо слушал его. Наконец я прервал генерал-
полковника: «Что, собственно говоря, происходит на Одере?»
Гудериан описал сложившееся там положение: Гимм¬
лер располагает на Одере двумя армиями, которые долж¬
ны защищать Берлин, — слева занимает позиции генерал
Мантейфель со своей 3-й танковой армией, а справа, по¬
зади Юострина и Франкфурта, держит фронт 9-я армия
генерала Теодора Буссе. Более точной информацией он
сам не располагает, извинившись, сказал Гудериан. Ха¬
рактерно, что даже на прямые вопросы Гиммлер дает уклон¬
чивые ответы. Насколько ему известно, заметил Гудериан,
на следующий день намечен мощный контрудар южнее
Кюстрина. Самым опасным из трех русских плацдармов,
продолжал Гудериан, является плацдарм между Юостри-
ном и Франкфуртом. Этот плацдарм при глубине 5 кило¬
метров достигает в ширину почти 25 километров, и Жуков
сосредоточил там большое количество артиллерии. Хотя
самолеты люфтваффе неоднократно наносили бомбовые
удары по этому плацдарму, однако из-за мощной проти¬
вовоздушной обороны им не удалось добиться большого
успеха. Видимо, Жуков собирается наступать на Берлин
именно с этого плацдарма, поэтому Гитлер и хочет его
ликвидировать. План фюрера заключается в том, чтобы
перебросить пять дивизий за Одер на плацдарм под Франк¬
фуртом и потом наступать на Кюстрин: отрезанный от под¬
воза боеприпасов русский плацдарм на западном берегу
Одера будет ликвидирован. Генерал Коллер, начальник
Генерального штаба люфтваффе, проверил этот план на
местности и одобрил его.
85
Я крайне удивился. Любой здравомыслящий военный
мог заметить, что это была дилетантская идея. Например,
во Франкфурте в нашем распоряжении имелся всего лишь
один мост. Как можно было достаточно быстро перебро¬
сить по нему пять дивизий?
Гудериан пояснил, что сейчас саперы заняты наведе¬
нием понтонного моста, но по его лицу было видно, что
и он невысокого мнения об этой операции. Дело в том,
что оба моста находились в пределах досягаемости рус¬
ской артиллерии. Это же было чистое безумие!
Гудериан понял мои возражения. Он предложил сопро¬
вождать его во время очередной поездки в Берлин с до¬
кладом в ставку Гитлера. Однако, с учетом предстоящего
сражения, я посчитал целесообразным как можно быстрее
отправиться к моей группе армий и отказался от поездки
к Гитлеру с докладом. Я выехал в штаб-квартиру группы
армий «Висла», которая находилась под Пренцлау, в 100 ки¬
лометрах севернее Берлина. Уже смеркалось, когда я при¬
был на командный пункт Гиммлера, разместившийся в
нескольких деревянных коттеджах».
Гиммлер вежливо приветствовал Хейнрици, которого
видел впервые в жизни, и вызвал начальника своего шта¬
ба, генерала Эберхарда Кинцеля, а также подполковника
Ганса Георга Айсмана, начальника оперативного отдела.
Хейнрици:
«Гиммлер начал перечислять свои подвиги, но вскоре
так запутался в деталях, что потерял нить своей речи. Обес¬
покоенный Кинцель встал; якобы ему надо было срочно
решить несколько более важных вопросов. Вскоре исчез
и Айсман. Почти три четверти часа Гиммлер нес всякую
чушь, потом зазвонил телефон. Гиммлер несколько се¬
кунд слушал, затем, не говоря ни слова, протянул трубку
мне. У аппарата был генерал Буссе. Он доложил:
— Русские прорвались и отрезали связь с Кюстрином.
Я вопросительно посмотрел на рейхсфюрера СС, но
тот лишь пожал плечами:
— Теперь вы новый главнокомандующий группой ар¬
мий «Висла». Отдавайте соответствующие приказы!
А ведь я еще ничего не узнал о положении армий. По¬
этому я спросил генерала Буссе:
— Что вы предлагаете?
86
— Надо немедленным контрударом снова восстановить
фронт под Кюстрином, — ответил тот.
— Хорошо. Как только смогу, я приеду к вам. Готовь¬
те контрудар!
После того как я положил трубку, Гиммлер сказал:
— Я хочу сообщить вам еще нечто сугубо личное.
Он попросил меня пересесть к нему на диван и при¬
глушенным тоном заговорщика сообщил о своих попыт¬
ках установить связь с Западом. В этот момент мне стало
понятно, на что намекал Гудериан.
— Хорошо, но какие у нас есть возможности и как мы
выйдем на них? — спросил я.
— Через нейтральные страны, — заметно нервничая,
ответил Гиммлер. Он взял с меня слово никому ничего не
говорить об этом».
Чтобы на месте составить представление об истинном
положении дел, сразу после разговора с Гиммлером гене-
рал-полковник Хейнрици отправляется в расположение
подчиненных ему армий.
«Я увидел армейские корпуса, которые в действитель¬
ности не были корпусами, и дивизии, которые не были
дивизиями. За редким исключением, речь шла о поспеш¬
но собранных соединениях, часть которых в феврале в па¬
нике отступила за Одер вместе с гражданскими беженца¬
ми, а другая часть была в большой спешке сформирована
заново. В обеих армиях имелось лишь несколько закален¬
ных в боях фронтовых дивизий. Большинство остальных
состояло из остатков германских армий, разгромленных
в январе на берегах Вислы, которые на скорую руку были
пополнены выздоровевшими ранеными и больными, не
имевшими боевого опыта молодыми новобранцами и по¬
жилыми бойцами фольксштурма. Наряду с ротами фолькс-
штурма здесь были отряды таможенной охраны, дежурные
батальоны, а также латышские формирования СС и части
армии Власова.
Командный состав многих подразделений и частей остав¬
лял желать лучшего. На низших и средних должностях на¬
ходилось множество офицеров, которые до сих пор наблю¬
дали за ходом войны, сидя за письменным столом где-нибудь
в глубоком тылу. Кроме того, здесь встречались многочис¬
ленные представители военно-воздушных и военно-морских
87
сил, которые не имели никакого опыта в боевых действиях
на суше.
Насколько неоднородным оказался состав войск, ко¬
торые входили в группу армий, настолько же различным
было их вооружение и обеспечение боеприпасами. В то
время, как немногочисленные старые дивизии еще имели
самое необходимое, на других участках фронта не хватало
буквально всего, однако особенно полевой артиллерии.
Для заполнения этих брешей приходилось использовать
зенитную артиллерию, которая, однако, из-за своих кон¬
структивных особенностей и недостаточной мощности не
могла полноценно заменить обычные полевые орудия. Ка¬
тастрофически не хватало тяжелого пехотного оружия, а
у фольксштурма не было даже достаточного количества
винтовок. Плохим оказалось и положение с обеспечением
боеприпасами, а особенно горючим.
За линией фронта в тылу еще имелись людские резер¬
вы. Но здесь речь шла в основном об остатках подраз¬
делений и штабов, которые по морю были вывезены в
район города Свинемюнде (ныне польский Свиноуйсь-
це. — Ред.) из Курляндии и Восточной Пруссии, а также
из Западной Пруссии. В землях Мекленбург и Бранден¬
бург они должны были получить пополнение. В нашем
распоряжении находились также запасные части сухопут¬
ных сил, войск СС, люфтваффе и военно-морских сил.
Но в основном у них не было тяжелого вооружения, а
в некоторых частях не хватало даже личного оружия.
Среди них находилось также много иностранных форми¬
рований: норвежские, голландские и французские части
войск СС».
Сначала генералу Хейнрици не удалось получить об¬
щее представление об имеющихся резервах. Если они
относились к так называемым «территориальным вой¬
скам», то подчинялись обергруппенфюреру СС Ютгнеру,
а следовательно, и Гиммлеру, наземные части люфтваф¬
фе, напротив, были подчинены Герингу, формирования
войск СС подчинялись Гиммлеру, сформированные по¬
всюду и плохо вооруженные подразделения фольксштур¬
ма подчинялись гауляйтерам в Штеттине и Потсдаме. Еще
сложнее обстояло дело с вооружением всех этих форми¬
рований.
88
«Уже почти не осталось армейских оружейных складов
и складов боеприпасов. Зато у гауляйтеров, у люфтваффе
и у СС были свои «тайные склады».
Было также невозможно получить ясное представление
о текущем производстве оружия на еще действующих за¬
водах, хотя у меня и были хорошие отношения с импер¬
ским министром вооружений и военной промышленности
Альбертом Шпеером, которые у нас сложились после ко¬
роткого, но плодотворного сотрудничества в Верхней Силе¬
зии. Частично в самом производстве царила абсолютная
путаница вследствие разрушений во время бомбардировок
и ежедневных новых потерь заводов и источников сырья
из-за наступления американцев и англичан в Западной
Германии. Частично повторялось в увеличенном в несколь¬
ко раз масштабе нездоровое соперничество, которое было
вызвано подготовкой к обороне еще в январе и которое
парализовало всю работу, прежде всего в Восточной Прус¬
сии. Глубокое недоверие, которое гауляйтеры питали по
отношению к армии, заставляло их как имперских комис¬
саров обороны копить оружие для фольксштурма, чтобы
оно не пропало из-за «предательства армейских подраз¬
делений». Войска СС, как и люфтваффе, тоже копили ору¬
жие — в общем и целом это была безумная игра взаимно¬
го недоверия и соперничества, в то время как мы были на
пороге крушения рейха».
Вот таким было истинное положение дел на Восточном
фронте. Но Берлин — жители и правительство — воз¬
лагали на Хейнрици и его группу армий свои последние
надежды. Кажется, что на людей в этом городе не произ¬
водил особого впечатления тот факт, что западные союз¬
ники уже давно вступили на немецкую землю, а с середи¬
ны марта даже форсировали Рейн и, нанося удары с разных
направлений, день за днем все больше приближались к
Берлину. Фронт на Одере, Красная армия — это интере¬
совало их больше всего и оттеснило на задний план все
другие заботы, такие как нехватка продовольствия и по¬
стоянные бомбардировки. Жительница Берлина вспоми¬
нает: «Эти недели перед предстоящим штурмом русских
были просто ужасны... Мы знали, мы чувствовали опас¬
ность, грозящую нам с Одера. Сталинские войска «у во¬
рот» — кто бы мог себе такое когда-нибудь представить,
89
и вот, кажется, это становилось правдой. Наше правитель¬
ство и наши вооруженные силы были исполнены веры в
благополучный исход битвы, и только нас, бедных штат¬
ских, мучила мысль: что же будет, если наш фронт на
Одере не сможет устоять под ударом Красной армии? Бер¬
лин под властью Советов? Красная звезда на Бранденбург¬
ских воротах? Парад победы красноармейцев на проспек¬
те «Ось Восток—Запад»? Кошмар — или совсем близкое
будущее?!»
Глава 4
ВПЕРЕД, НА БЕРЛИН! БЕРЛИН И СОЮЗНИКИ
Никогда, даже в самые тяжелые дни своей Великой
Отечественной войны, русские не теряли надежды победить
Гитлера, войти со своими войсками на территорию Герма¬
нии, взять Берлин и водрузить Красное знамя над зданием
Рейхстага. Уже в 1944 году, когда Красная армия, осущест¬
вляя так называемые «десять сталинских ударов», наноси¬
ла германской армии на Восточном фронте одно поражение
за другим и вытесняла ее с территории Советского Союза,
лозунг красноармейцев от Балкан до Балтики (до Баренце¬
ва моря Северного Ледовитого океана — там наносился
10-й сталинский удар. — Ред.) звучал одинаково: «Вперед
на Берлин! Уничтожим фашистскую гадину в ее собствен¬
ном логове!» И если даже географическое направление про¬
движения советских войск не всегда совпадает с направле¬
нием на Берлин, красноармейцы постоянно сражаются с
единственной мыслью — с оружием в руках проложить путь
к столице германского рейха. Осенью 1944 года венгерский
крестьянин Керестеш из местечка Орошхаза к востоку от
Тисы стал свидетелем наступления Красной армии:
«Через центр нашего городка непрерывным потоком
шли моторизованные части 2-го Украинского фронта с тя¬
желой техникой. Пушки следовали одна за другой. Крас¬
ноармейцы на тяжелых американских грузовиках пели под
звуки гитары. Я обратился к одному из них:
— Куда вы, товарищ?
— На Берлин! На Берлин! — хором ответили мне из
кузова автомашины».
90
Совершенно ясно, что для русских только тогда гитле¬
ровская Германия будет считаться побежденной, когда
Красная армия окажется в Берлине. Но как же вели себя в
этот период западные союзники? Разве они не понимали,
какое политическое значение будет иметь этот город в слу¬
чае поражения немцев? Письмо Эйзенхауэра от 15 сентя¬
бря 1944 года британскому фельдмаршалу Монтгомери не
оставляет сомнений в том, что после вторжения у западных
союзников имелись вполне конкретные планы относитель¬
но Берлина:
«Дорогой Монтгомери,
надеюсь, что мы скоро достигнем целей, установленных
в моей последней директиве, и завладеем Рурским про¬
мышленным районом, Сааром и районом Франкфурта-на-
Майне. Тем временем я обдумал наши дальнейшие дей¬
ствия.
Как мне кажется, немцы будут изо всех сил оборонять
Рур и Франкфурт и потерпят жестокое поражение. Их та¬
ющие на глазах потрепанные войска, возможно усилен¬
ные за счет ресурсов, которые они поспешно наскребут
или переведут с других участков фронта, вероятно, по¬
пытаются остановить наше наступление на оставшиеся
важные объекты в Германии. Атакуя такие объекты, мы
создадим возможности для эффективного подавления по¬
следних остатков немецких сил на Западе, займем другие
ключевые позиции и усилим нажим на мирное население
Германии.
Конечно, нашей главной целью остается Берлин, и для
его защиты противник, скорее всего, сосредоточит все
оставшиеся у него основные силы. Поэтому, как мне ка¬
жется, не может быть сомнений в том, что мы должны
сконцентрировать все наши усилия и ресурсы для быстро¬
го наступления на Берлин. <...>
Таким образом, становится ясно, что наши цели мож¬
но будет точно определить только в ближайшем будущем,
и нам следует приготовиться к одному или к нескольким
из следующих вариантов:
а) следует направить силы обеих групп армий на Бер¬
лин, а именно по направлению Рур—Ганновер—Берлин,
или по направлению Франкфурт-на-Майне—Лейпциг—
Берлин, или же по обоим направлениям одновременно;
91
б) если русские опередят нас на пути к Берлину, Се¬
верная группа армий должна будет занять район Ганнове¬
ра и Гамбург с его портами. Центральная группа армий
должна будет занять район Лейпциг—Дрезден, частично
или полностью, в зависимости от скорости наступления
русских;
в) при любом развитии событий Южная группа армий
должна будет занять район Аугсбург—Мюнхен. Район
Нюрнберг—Регенсбург будет занят Центральной или Юж¬
ной группой армий, в зависимости от ситуации, которая
сложится к тому времени.
Короче говоря, я хочу двинуться на Берлин как можно
более прямым и быстрым путем объединенными амери¬
канскими и британскими силами, при поддержке других
имеющихся в нашем распоряжении сил, через ключевые
центры, занимая стратегические районы на флангах, дей¬
ствуя в рамках единой, скоординированной операции.
На данном этапе невозможно определить точное время
этих ударов или их силу, но я был бы рад узнать Вашу
точку зрения по основным вопросам, поставленным в моем
письме».
Само собой разумеется, это послание Эйзенхауэра на¬
писано в тот момент, когда Красная армия находится да¬
леко от германской столицы и только еще приближается
к восточной границе Польши (к этому времени Красная
армия уже давно вышла к Висле. — Ред.). Три дня спустя
Монтгомери ответил на это послание. Письмо состоит из
двенадцати пунктов, два из которых касаются Берлина:
«5. Я полагаю, что наилучшей целью для наступления
является Рурская область, с дальнейшим продвижением
оттуда с севера (через Северную Германию. — Ред.) на
Берлин. На этом пути располагаются порты, и на этом
пути мы сможем самым выгодным образом использовать
наши военно-морские силы. На всех других направлени¬
ях мы можем просто сдерживать как можно больше не¬
мецких войск.
6. Если Вы согласны с п. 5, тогда я считаю, что доста¬
точно будет 21-й группы армий, в том числе девять дивизий
1-й американской армии. (21-я группа армий союзников
включала 1-ю армию (канадскую), 2-ю армию (английскую),
9-ю и 1-ю американские армии. — Ред.)
92
Эти силы должны располагать всем необходимым по
части снабжения; другие армии при проведении своих опе¬
раций должны будут обходиться тем, что им останется».
Планы Эйзенхауэра и Монтгомери закончить военные
действия взятием германской имперской столицы были
перечеркнуты в декабре 1944 года неожиданным наступ¬
лением Гитлера в Арденнах. Англо-американский фронт
оказался в кризисном положении, и в то время, как в ян¬
варе 1945 года Красная армия начала крупномасштабное
наступление на Висле и добилась большого успеха, Эй¬
зенхауэр и Монтгомери пытались вновь взять под кон¬
троль ситуацию на западной границе германского рейха.
Лишь постепенно им удалось восстановить военную мощь
и боевой дух англо-американских армий. Только в марте
1945 года удачная операция по одновременному форсиро¬
ванию Рейна в нескольких местах позволила войскам и
военному руководству союзников вернуть былую уверен¬
ность в своих силах. К этому времени Жукова отделяли
от Берлина всего лишь каких-то 70—80 (60. — Ред.) ки¬
лометров, а войска западных союзников находились от
столицы рейха на расстоянии 400 километров. Тем не ме¬
нее союзники стали готовить так называемую операцию
«Эклипс», собираясь при благоприятном стечении обстоя¬
тельств сбросить на Берлин отряды парашютно-десантных
войск. Отвечать за выполнение этой операции должен был
командир 18-го воздушно-десантного корпуса генерал
Риджуэй. 25 марта 1945 года Эйзенхауэр приказал напе¬
чатать предостережение германскому вермахту и довести
его до сведения немецких солдат, сбросив листовки с са¬
молетов над позициями германских войск:
«Солдаты и офицеры вермахта и войск СС!
В октябре 1944 года главнокомандованию союзников
стал известен приказ ставки фюрера, датированный 18 октя¬
бря 1942 года с грифом «Совершенно секретно», который
был направлен в местные комендатуры. В этом секретном
приказе предписывается казнить на месте десантников и
парашютистов войск союзников. Поэтому главнокоман¬
дующий войсками союзников направляет вам следующее
предостережение :
В ходе боев на территории рейха вы можете столкнуться
с более или менее крупными подразделениями и частями
93
десантников или парашютистов войск союзников. Такие
войсковые формирования могут быть десантированы в глу¬
боком тылу за линией фронта. Особо подчеркиваем: такие
войска не являются террористическими. Это такие же сол¬
даты, которые надлежащим образом выполняют свой во¬
инский долг. Поэтому казнь одетых в военную форму де¬
сантников и парашютистов является нарушением законов
и признанных правовых норм ведения войны. Все лица,
офицеры, солдаты и штатские, которые принимают уча¬
стие в отдаче или исполнении вышеупомянутого приказа
ставки фюрера, могут быть самым строгим образом при¬
влечены к ответственности и осуждены в соответствии с их
виной. Это же касается и приказов подобного рода, кото¬
рые были отданы ранее или будут отданы в будущем. На
этом последнем этапе проигранной войны в ваших же ин¬
тересах тщательно взвешивать все свои поступки. Вас будут
судить в соответствии с вашим поведением. Суд будет стро¬
гим и справедливым, но и беспощадным».
Для Эйзенхауэра Берлин потерял свой приоритет. Бо¬
лее серьезно, чем Эйзенхауэр, для которого главным яв¬
лялась военная сторона дела, о политическом значении
наступления на Берлин размышлял Монтгомери. 23 мар¬
та 1945 года премьер-министр Уинстон Черчилль появил¬
ся с визитом в его штаб-квартире и обсудил с ним дальней¬
шие фазы операций британских войск в Германии. В своих
мемуарах фельдмаршал пишет:
«После того как мы форсировали Рейн, я начал обсуж¬
дать с Эйзенхауэром планы наших дальнейших операций.
Мы совещались довольно часто. Я всегда рассматривал
Берлин как нашу главную цель. Ведь Берлин был полити¬
ческим центром Германии, и если бы мы смогли оказать¬
ся там раньше русских, то в послевоенные годы все было
бы для нас намного проще. Я помнил, что в своем пись¬
ме от 15 сентября 1944 года Эйзенхауэр придерживался
того же мнения о важности значения германской столи¬
цы, что и я...
Однако теперь он думал иначе. Свою новую точку зре¬
ния он выразил в своей радиограмме от 31 марта 1945 года,
когда заявил буквально следующее: «Вы наверняка заме¬
тили, что я ни слова не сказал о Берлине. Для меня это
всего лишь географическое понятие, а географией и тому
94
подобными вещами я никогда не интересовался. Моей це¬
лью является уничтожение вооруженных сил противника,
чтобы окончательно сломить его сопротивление».
Со своей стороны я посчитал бессмысленным продол¬
жать дискуссию на эту тему. У нас с ним и прежде было
достаточно много разногласий по важнейшим вопросам,
кроме того, время и так уже было упущено!»
Черчилль, который тоже осознавал политическое зна¬
чение Берлина для послевоенной ситуации в Германии,
выразил протест «шефу» Эйзенхауэра, президенту Руз¬
вельту. 1 апреля 1945 года он направил президенту Соеди¬
ненных Штатов послание, состоявшее из восьми пунктов.
В нем Черчилль детально останавливается на проблеме
взятия Берлина:
«Совершенно ясно, что наши союзные армии на севе¬
ре и в центре Германии должны сейчас решительно и с
максимальной скоростью продвигаться по направлению
к Эльбе, не отвлекаясь на решение других задач. До сих
пор целью нашего наступления был Берлин. Но сейчас
генерал Эйзенхауэр, опыт которого я высоко ценю, со¬
бирается, опираясь на оценку вражеского сопротивления,
изменить направление наступления своих войск дальше
на юг, чтобы выйти к Лейпцигу, а возможно, и еще юж¬
нее, к Дрездену. Для выполнения этой задачи он выделя¬
ет из Северной группы армий 9-ю армию, которая долж¬
на расширить свой фронт в южном направлении. Я буду
очень сожалеть, если вражеское сопротивление окажется
таким сильным, что это ослабит наступательную мощь
21-й британской группы армий (в составе которой поми¬
мо 1-й канадской и 2-й английской армий были 9-я и
1-я американские армии. — Ред.) и она будет вынуждена
остановиться перед Эльбой или на рубеже Эльбы.
Я заявляю совершенно открыто, что Берлин все еще со¬
храняет большое стратегическое значение. Ничто не сможет
вызвать такое отчаяние в рядах все еще сопротивляющихся
германских сил, как падение Берлина. Для германского на¬
рода это явилось бы предвестником скорого поражения
в войне. С другой стороны, сопротивление всех немцев,
сражающихся с оружием в руках, только возрастает, пока
над Берлином развевается немецкое знамя и пока лежащий
в руинах город отражает русскую осаду.
95
Существует еще одно обстоятельство, которое мы с
вами должны иметь в виду. Несомненно, русские армии
войдут в Вену и захватят всю Австрию. Если они захватят
также еще и Берлин, то не создастся ли у них слишком
преувеличенное представление о том, будто они внесли
подавляющий вклад в нашу общую победу, и не может ли
это привести их к такому умонастроению, которое вызо¬
вет серьезные и весьма значительные трудности в буду¬
щем? Поэтому я считаю, что с политической точки зрения
нам следует продвигаться в Германии как можно дальше
на восток, и что в том случае, если Берлин окажется в
пределах нашей досягаемости, мы, несомненно, должны
его взять. Это кажется мне разумным и правильным и с
военной точки зрения».
Однако это обращение Черчилля находит горячий от¬
клик только среди его соотечественников. Кажется, что
на этом заключительном этапе Второй мировой войны аме¬
риканцы окончательно потеряли политическое чутье. Их
совершенно не интересовал Берлин и вообще продвиже¬
ние их войск на восток, в тот оперативный район, кото¬
рый по Ялтинскому соглашению все равно должен был
войти в русскую зону оккупации. Известный американ¬
ский журналист Ральф Ингерсолл, служивший в опера¬
тивном штабе 12-й американской группы армий (в кото¬
рую входила только одна 3-я американская армия. — Ред.),
откровенно признает это: «На наших армейских картах
уже были нанесены зоны оккупации; за два месяца до окон¬
чания войны мы получили специальную карту».
Генерал Брэдли, командующий 12-й американской груп¬
пой армий, которая действовала на направлении главного
удара, подтверждает американскую позицию в этом во¬
просе. Брэдли был не согласен с предложением Черчилля
наступать в направлении на Шлезвиг-Гольштейн и Бер¬
лин. Он пишет: «Если бы зоны оккупации не были опре¬
делены, то из политических соображений я бы поддержал
наступление. Но в данном случае я не вижу смысла нести
потери в битве за город, который мы все равно должны
будем передать русским».
Насколько в корне неверно американцы — в отличие
от британцев — оценивали значение Берлина, свидетель¬
ствуют также мемуары Уолтера Беделл-Смита, начальни¬
96
ка штаба Верховного главнокомандующего войсками за¬
падных союзников в Европе Эйзенхауэра:
«Когда мы в Англии планировали вторжение, казалось,
что у нас были все основания предполагать, что после окру¬
жения Рурской области и уничтожения находящихся там
войск противника можно было бы закончить войну взя¬
тием Берлина — политического центра Германии.
В конце января 1945 года германское правительство пе¬
ренесло свою резиденцию из столицы рейха в относитель¬
но безопасный Тюрингенский Лес и на юг в «Орлиное
гнездо» Гитлера в горном Берхтесгадене [в этом Смит
ошибается]. Покинутый нацистской верхушкой и разру¬
шенный в ходе наших массированных бомбардировок с
воздуха город превратился в скопище руин — стал пустым
символом жестокого национал-социалистического вели¬
чия. Он потерял всякое значение как военная цель!»
Всего лишь несколько недель назад генерал Эйзенхау¬
эр был еще готов наступать в направлении на Берлин.
Правда, тогда он находился под впечатлением от двух
определяющих факторов: необъяснимой остановки рус¬
ских на Одере и внезапного смелого маневра американцев
под городом Ремаген в земле Рейнланд-Пфальц, где в
руки американцев в целости и сохранности попал Люден-
дорфский мост через Рейн. Благодаря этому американцы
смогли почти без потерь форсировать Рейн, естественное
препятствие, которого они очень опасались. В своих ме¬
муарах Эйзенхауэр так излагает свою позицию по этому
вопросу:
«Тогда я уже знал о политических договоренностях со¬
юзников, согласно которым после прекращения военных
действий Германия должна была быть разделена на окку¬
пационные зоны. Восточная граница британской и аме¬
риканской зон оккупации должна была проходить от Лю¬
бека через Айзенах [Эйзенах] до австрийской границы.
Это предстоящее разделение Германии на зоны не по¬
влияло на наши военные планы по захвату Германии. По
моему мнению, военные планы должны быть направлены
целиком и полностью лишь на скорейшее достижение по¬
беды над противником. Позднее можно было в любое вре¬
мя передислоцировать войска союзных держав согласно
разделению Германии на оккупационные зоны.
4 П. Гостони
97
Одной из целей, которые стояли перед нами после за¬
хвата Рурской области, был Берлин. Это было важно с по¬
литической и с психологической точки зрения, так как
Берлин мог считаться символом власти, которая все еще
оставалась в Германии. Однако я не считал взятие Берли¬
на вооруженными силами западных союзников первооче¬
редной оперативной целью.
Когда в последнюю неделю марта мы стояли на Рейне,
до Берлина нам оставалось пройти еще около 500 кило¬
метров, и до Эльбы было почти 300 километров.
Мощную группировку русских войск, которая стояла
на Одере, отделяло от Берлина всего лишь 50 километров
(около 60. — Ред.). Кроме того, у русских уже был плац¬
дарм на западном берегу Одера. Наши службы тыла и
снабжения были в состоянии полностью обеспечить всем
необходимым наши передовые части, которые вели на¬
ступление широким фронтом в глубь Германии. Только
по воздуху мы могли ежедневно перебрасывать на фронт
до 2 тысяч тонн боеприпасов и военного имущества.
Однако если бы мы решились крупными силами фор¬
сировать Эльбу с единственной целью взять Берлин в коль¬
цо, то перед нами возникли бы две проблемы. Во-первых,
русские войска, вероятнее всего, уже окружили бы город,
прежде чем мы успели подойти к нему. Во-вторых, снаб¬
жение всем необходимым столь крупной группировки с
наших баз на Рейне, находившихся на таком большом уда¬
лении от линии фронта, привело бы к тому, что все осталь¬
ные соединения и объединения наших войск на других
участках фронта были бы вынуждены практически прекра¬
тить активные боевые действия. С моей точки зрения, это
было бы более чем неразумно, это было бы просто глупо.
После охвата Рурской области перед нами стояли и другие
важные задачи, которые надо было решить как можно бы¬
стрее.
Было целесообразно передовыми ударными клиньями
как можно быстрее наступать через Германию и устано¬
вить контакт с соединениями Красной армии, чтобы рас¬
сечь страну на две части и лишить германские войска воз¬
можности вести борьбу единым фронтом.
Было также важно как можно быстрее захватить Любек.
Тем самым мы смогли бы отрезать все немецкие войска в
98
Шлезвиг-Гольштейне, Дании и Норвегии и взять один из
северогерманских портов — Бремен, или Гамбург, или оба
порта. В этом случае мы смогли бы еще сильнее сократить
наши коммуникационные линии.
Такой же важной была и задача атаковать и уничтожить
так называемую «Альпийскую крепость». Уже в течение не¬
скольких последних недель к нам поступали сообщения
о том, что в самом крайнем случае нацисты намеревались
с элитой СС, гестапо и других организаций, которая была
слепо предана Гитлеру, укрыться в горах Верхней Баварии,
а затем перебраться в Западную Австрию и Северную Ита¬
лию. Они надеялись блокировать там перевалы на извили¬
стых горных дорогах и собирались неограниченно долго
оказывать сопротивление союзным войскам. Такой басти¬
он нам пришлось бы в любом случае брать, если не штур¬
мом, то в ходе длительной осады, беря врага измором. И
если бы мы допустили, что немцы действительно укрылись
бы в такой альпийской крепости, то нас ожидала бы дли¬
тельная партизанская война или же сопряженная с боль¬
шими потерями осада. <...> Поскольку было ясно, что на¬
цисты действительно вынашивают такие планы, я решил
вообще лишить их такой возможности.
Другой план нацистов, похожий на идею создания «Аль¬
пийской крепости», заключался в создании подпольной
армии, которая получила характерное название «Вервольф» —
«Оборотень». Подразделения «Вервольфа», которые долж¬
ны были формироваться из верных сторонников Гитлера,
были задуманы как инструмент насилия и террора. В эту
тайную организацию планировалось принимать юношей и
девушек, а также и взрослых. Нацисты надеялись, что им
удастся развязать крупномасштабную партизанскую войну,
которая настолько затруднит оккупацию, что оккупацион¬
ные державы будут рады поскорее убраться из Германии.
Сорвать этот план можно было только путем быстрого
захвата всей Германии, пока повсеместно не были созданы
подразделения «Вервольфа». А ведь такой план был вполне
осуществим, так как в Германии имелось достаточно мо¬
лодых людей, безоговорочно преданных своему фюреру.
Принимая во внимание эти соображения, я решил сра¬
зу же после охвата Рурской области нанести три главных
удара силами 12-й и 21-й групп армий».
4*
99
Эйзенхауэр подробно останавливается на планах этих
операций:
«Сначала Брэдли [12-я американская группа армий] со
своей мощной группировкой (хотя формально это была
одна 3-я американская армия. — Ред.) должен был насту¬
пать напрямик через Среднюю Германию. Таким образом,
его войска должны были пересечь германские средневы¬
сокие горы и форсировать реки недалеко от их истока, где
они еще не представляли собой серьезные естественные
препятствия. <...>
Чтобы у Брэдли было достаточно сил для ведения не¬
прерывного наступления, ему была снова подчинена
9-я американская армия. Кроме того, для группы армий
Брэдли была сформирована новая 15-я армия под коман¬
дованием генерала Леонарда Т. Джероу, которая должна
была выполнять две главные задачи. Во-первых, она долж¬
на была выполнять функцию военной администрации в
тылу наступающих войск, а во-вторых, она могла отражать
все возможные удары немецких войск по нашим важным
коммуникациям на западном берегу Рейна напротив Рур¬
ского промышленного района. <...>
Брэдли со своими тремя армиями должен был перейти
в наступление, только будучи уверен в том, что немецкие
силы в Рурском промышленном районе больше не смогут
угрожать его тыловым коммуникациям. <...>
После соединения передовых отрядов Брэдли с русски¬
ми где-то в районе Эльбы вторая и третья части большо¬
го плана предусматривали быстрое продвижение вперед
обоих флангов. Удар в направлении на север должен был
изолировать Данию, а удар в южном направлении должен
был привести к захвату западных и южных горных районов
Австрии. Во время начальной фазы наступления цен¬
тральной 12-й группы армий под командованием Брэдли
6-я группа армий на юге (в составе 7-й американской
и 1-й французской армий. — Ред.) и 21-я группа армий
слева (севернее) в общем и целом должны были поддер¬
живать главный удар Брэдли и одновременно стремиться
продвинуться как можно дальше вперед по направлению
к своим конечным целям.
С другой стороны, Брэдли, как только справится с по¬
ставленной перед ним задачей в Средней Германии, дол¬
100
жен был поддержать Монтгомери [21-я британская группа
армий] на севере и Деверса [6-я американская группа ар¬
мий] на юге, в то время как те завершали последние фазы
своего запланированного наступления.
С этим общим планом был ознакомлен и генералисси¬
мус Сталин».
Англичане были рассержены действиями американцев.
За посланием Черчилля президенту Рузвельту последовал
меморандум генералу Эйзенхауэру, в котором британский
премьер еще раз подверг критике американский опера¬
тивный план:
«Что касается меня, то должен сказать, создается такое
впечатление, что смещение направления главного удара
далеко на юг наряду с выводом 9-й американской армии
из состава 21-й британской группы армий может так силь¬
но растянуть фронт Монтгомери, что он будет не в со¬
стоянии выполнять первоначально предписанную ему на¬
ступательную роль при дальнейшем сохранении вражеского
сопротивления. Я не знаю, какое мы получим преимуще¬
ство, если не будем форсировать Эльбу. Если сопротив¬
ление противника ослабнет, чего вы, очевидно, ожидае¬
те и что вполне может произойти, почему мы не должны
форсировать Эльбу и продвинуться как можно дальше на
восток? Поскольку русские южные армии уже входят в
Вену и почти наверняка займут всю Австрию, это явилось
бы важным политическим противодействием. Если мы
сейчас добровольно уступим им еще и Берлин, хотя он
находится в пределах нашей досягаемости, то это лишь
укрепит их убежденность в том, что они добились всего
в одиночку. <...>
Кроме того, лично я не считаю, что Берлин утратил
свое военное, а тем более политическое значение. Паде¬
ние Берлина оказало бы сильнейшее психологическое воз¬
действие на способность немцев к сопротивлению на всей
территории рейха. Пока Берлин держится, многие немцы
считают своей обязанностью погибнуть в бою. По моему
мнению, взятие Дрездена и соединение с русскими вой¬
сками в его окрестностях не принесет большой выгоды.
Переведенные на юг подразделения германских министерств
могут быть очень быстро продвинуты еще дальше на юг.
Однако, как мне кажется, пока над Берлином развевается
101
немецкое знамя, он, безусловно, представляет собой глав¬
ный центр рейха.
Поэтому я предпочел бы, чтобы мы придерживались
прежнего, выработанного при форсировании Рейна пла¬
на, а именно: чтобы 9-я американская армия, оставаясь в
составе 21-й британской группы армий, продолжила на¬
ступление по направлению к Эльбе, а затем двигалась на
Берлин. Это никоим образом не помешало бы вашему круп¬
номасштабному наступлению в центре Германии, к кото¬
рому вы сейчас с полным основанием приступаете вслед
за блестящими операциями ваших армий на юге от Рур¬
ского промышленного района».
Активность Черчилля в вопросе наступления на Бер¬
лин осталась без последствий. О политической ошибоч¬
ной оценке американцев пишет и Монтгомери:
«Мы потеряли Берлин уже в августе 1944 года, когда
после победы в Нормандии так и не разработали разумный
оперативный план.
Американцы никак не могли понять, что мы ничего
не выиграем, если одержим победу с военной точки зре¬
ния, но проиграем войну политически. Последствия такой
странной позиции мы вынуждены были испытывать со
дня германской капитуляции и продолжаем испытывать
их по сей день. Война — это инструмент политики. Как
только становится ясно, что ты ее выиграешь, политиче¬
ские соображения должны влиять на ее дальнейший ход.
Уже осенью 1944 года мне стало ясно, что та манера, с
какой мы подходили к решению конкретных проблем,
будет иметь далекоидущие последствия и в послевоенный
период. Тогда у меня сложилось впечатление, что мы де¬
лали все, чтобы «испортить» дело, — и я убежден, что мы
его испортили!»
В своих мемуарах Эйзенхауэр объясняет позднейй1й£
разногласия с британцами по вопросу взятия Берлина не¬
достатком информации: «У меня не было возможности
узнать, из каких соображений он [Черчилль] исходил в дей¬
ствительности, во всяком случае, его протест положил на¬
чало активному обмену телеграммами».
30 марта Эйзенхауэр пишет в письме генералу Джор¬
джу JI. Маршаллу: «Пожалуй, мне следует указать на то,
что Берлин больше не является особо важной оператив¬
102
ной целью. Из-за больших разрушений этот город уже по¬
терял свое былое значение для немцев. Даже германское
правительство принимает необходимые меры для переез¬
да в другой район Германии. Сейчас вопрос заключается
лишь в том, чтобы собрать в кулак все наши силы для
одной-единственной операции. Тем самым мы скорее до¬
бьемся падения Берлина и освобождения Норвегии... чем
тогда, когда будем распылять свои силы».
В радиограмме от 7 апреля Эйзенхауэр пытается защи¬
титься от упрека в том, что он ознакомил Сталина со сво¬
им оперативным планом: «Направление депеши Сталину
было чисто военной мерой, к которой я прибег на осно¬
вании предоставленных мне начальниками наших объеди¬
ненных генеральных штабов широких полномочий и ин¬
струкций. Мне даже не пришло в голову, что сначала я
должен был опросить начальников генеральных штабов
относительно этого вопроса, так как я считал, что один
несу ответственность за целесообразность военных опера¬
ций на данном театре военных действий. Я считаю со¬
вершенно естественным, что мною был направлен запрос
главнокомандующему русскими вооруженными силами от¬
носительно направления и времени их следующего круп¬
номасштабного наступления и что, в свою очередь, я озна¬
комил его с моими дальнейшими планами».
При этом Эйзенхауэр упускает из виду, что Сталин
никогда не сообщал своим западным союзникам об опе¬
ративных планах Красной армии. Телеграмма главноко¬
мандующего (западными) союзными войсками в Европе,
поступившая в Москву 28 марта 1945 года, удивила Ста¬
лина. Но очевидно, что русские, опираясь на имевшуюся
у них информацию, придерживались мнения, что запад¬
ные союзники собирались как можно быстрее наступать
на Берлин. 1 апреля маршала Конева вызвали с фронта
в Москву.
«1 апреля 1945 года меня вместе с командующим 1-м Бе¬
лорусским фронтом, Г.К. Жуковым, вызвали в Москву в
Ставку. Как обычно, Сталин принял нас в своем простор¬
ном кабинете в Кремле. Длинный стол стоял посреди боль¬
шой комнаты, стены которой были украшены портретами
Суворова и Кутузова. Кроме Сталина присутствовали еще
два члена Государственного Комитета Обороны, а также
103
А.И. Антонов, начальник Генерального штаба, и С.М. Ште¬
менко, начальник оперативного отдела Генштаба. Едва
успев поздороваться с нами, Сталин сразу спросил:
— Вы знаете, как обстоят дела?
Мы оба ответили, что знаем положение дел на своих
фронтах. После этого Сталин обратился к Штеменко и
сказал:
— Зачитайте, пожалуйста, телеграмму.
Из текста телеграммы следовало, что англо-американское
командование готовило операцию по захвату Берлина. [Оче¬
видно, здесь речь идет не о телеграмме Эйзенхауэра, а о
донесении разведки.] Монтгомери уже собирал необходи¬
мые для этого силы. Они планировали нанести главный
удар на Берлин по кратчайшему пути, севернее Рурского
промышленного района. В телеграмме содержался целый
ряд распоряжений командования союзников о концентра¬
ции и передислокации войск. В заключение в телеграмме
говорилось, что командование союзников планировало осу¬
ществить захват Берлина, который первоначально должна
была осуществить Красная армия, силами британских
войск и полным ходом вело подготовку к этой операции.
После того как Штеменко зачитал всю телеграмму, Сталин
снова обратился к нам:
— Так кто будет брать Берлин? Мы или союзники?
Получилось так, что я ответил первым:
— Берлин будем брать мы. Мы окажемся там раньше,
чем союзники.
— Неплохо, — улыбнулся Сталин. И тут же задал сле¬
дующий вопрос: — И как же вы собираетесь организовать
концентрацию войск? Ведь ваши основные силы нахо¬
дятся на южном фланге, таким образом, вам нужно будет
выполнить передислокацию крупных воинских подразде¬
лений!
— Товарищ Сталин, вы можете не беспокоиться: фронт
выполнит все распоряжения. Мы своевременно соберем
войска для крупномасштабного наступления на Берлин.
Вторым ответил Жуков. Он доложил, что его войска
готовы взять Берлин. 1-й Белорусский фронт, получив¬
ший пополнение живой силой и техникой, был нацелен
на Берлин и находился совсем близко от германской сто¬
лицы.
104
После того как Сталин выслушал нас, он сказал:
— Хорошо! Вы сейчас же займетесь разработкой своих
оперативных планов в Генеральном штабе. Когда вы буде¬
те готовы, скажем через день или через два, то представите
их на рассмотрение Верховному главнокомандованию. Тог¬
да вы сможете вернуться в свои штабы с утвержденными
планами».
Соперник Конева, маршал Жуков в своих мемуарах так¬
же упоминает это 1 апреля в Ставке Сталина:
«Уже ко времени проведения Висло-Одерской операции
в Генеральном штабе были определенные планы наступле¬
ния на Берлин. Сначала планировалось начать Берлинскую
операцию силами трех фронтов. Но 2-й Белорусский фронт
[Рокоссовский], который после окончания операции в Вос¬
точной Померании должен был перебрасывать свои войска
из района Данциг [Гданьск] — Готенхафен [Гдыня] на Одер,
был бы в состоянии начать свое наступление на Берлин
только 20 апреля.
Тогда Верховное главнокомандование, еще раз проана¬
лизировав как военное, так и политическое положение,
пришло к решению начать Берлинскую операцию не позд¬
нее 16 апреля одновременно силами двух фронтов [1-го Бело¬
русского и 1-го Украинского].
В начале апреля маршала Конева и меня вызвали в
Ставку Верховного Главнокомандования, чтобы мы смог¬
ли получить приказы о наступлении на столицу Герма¬
нии».
Конев:
«Мы работали над нашими планами чуть больше одно¬
го дня. Жуков уже четко представлял, как будет действо¬
вать. И я раньше уже тоже прикидывал, как смогу пере¬
группировать основные силы 1-го Украинского фронта
и перебросить их с юга в направлении на Берлин.
В Генеральном штабе мы оба разрабатывали наши планы
раздельно, но те вопросы, которые требовали совместного
решения, мы обсуждали в присутствии ведущих сотрудни¬
ков Генерального штаба. Разумеется, здесь не обсуждались
детали, а лишь вопросы теоретической важности, такие как
главные направления наступления, временное разграниче¬
ние операции и ее начало. Последнее особенно беспокои¬
ло нас.
105
Из вопроса Сталина, кто будет брать Берлин, а также
благодаря информации о том, что союзники сами задумы¬
ваются о взятии Берлина, нам было ясно, что начинать
Берлинскую операцию нужно было как можно раньше.
Я часто разговаривал об этом с Жуковым. Основная часть
его войск уже была готова к наступлению, чего нельзя было
сказать о моем фронте. Я только что успешно завершил
операцию в Верхней Силезии, и большая часть моих войск
все еще была сосредоточена на южном фланге моего фронта.
Таким образом, мне предстояло провести быструю пере¬
группировку войск.
Утром 3 апреля мы явились с готовыми планами в Став¬
ку Верховного Главнокомандования. Сначала обсуждался
план 1-го Белорусского фронта [Жуков]. Он не вызвал у
Сталина особых возражений. Затем началось обсуждение
моего плана; и он был выслушан без особых замечаний».
Из рассказа Жукова следует, что Конев должен всту¬
пить в битву за Берлин только в том случае, если бы это¬
го потребовала сложившаяся обстановка: «Во время со¬
вещания у Верховного главнокомандующего Сталин дал
Коневу следующее указание: если противник остановит
наступление 1-го Белорусского фронта к востоку от Бер¬
лина, тогда он должен будет со своим 1-м Украинским
фронтом атаковать Берлин с юга».
Конев:
«Особое внимание мы уделили вопросу начала пред¬
стоящей операции. Я предложил такой срок, который с
учетом передислокации представлял для нашего фронта
максимальную нагрузку.
Что касалось срока начала операции, Сталин был с
нами согласен. Я обратился к нему с просьбой предоста¬
вить в распоряжение моего 1-го Украинского фронта ре¬
зервы. <...> Он согласился: «Поскольку на Балтике и в
Восточной Пруссии линии фронта существенно сократи¬
лись, я могу передать вам две общевойсковые армии, 28-ю
и 31-ю».
Я сразу прикинул, успеют ли эти армии своевременно
прибыть к нам. Результат оказался отрицательным: желез¬
ная дорога была не в состоянии своевременно осуще¬
ствить эту передислокацию войск. Тогда я предложил на¬
чать наступление имеющимися силами. Мое предложение
106
было принято, а датой начала крупномасштабного наступ¬
ления на Берлин было определено 16 апреля.
После того как планы были одобрены, огласили раз¬
работанные вместе с Генеральным штабом директивы для
обоих фронтов. <...>
В них говорилось:
Берлин должен был взять 1-й Белорусский фронт.
1-й Украинский фронт получил задание разгромить про¬
тивника в районе Котбуса, южнее Берлина. Согласно пла¬
нам мы должны были наступать на запад и на северо-за-
пад и на десятый—двенадцатый день операции обязаны
были достичь района Белитц-Виттенберг (ныне Лютер-
штадт-Виттенберг. — Ред.), то есть должны были выйти
к Эльбе южнее и юго-западнее Берлина. <...>
Таким образом, задача 1-го Украинского фронта за¬
ключалась в том, чтобы наступать южнее Берлина и ока¬
зать помощь 1-му Белорусскому фронту при взятии столи¬
цы Германии, прорвать фронт германо-фашистских войск
и соединиться с американцами».
Конев, честолюбивый как никогда, хотел, чтобы его
фронт принял более активное участие в Берлинской опе¬
рации. И хотя он знал, что любимец Сталина, маршал
Жуков, уже выбран для захвата гитлеровской столицы, он
не терял надежды переубедить Верховного главнокоман¬
дующего относительно участия 1-го Украинского фронта
в Берлинской операции. Генерал Штеменко, который при¬
сутствовал на этом совещании в Кремле, пишет:
«На следующий день, 1 апреля 1945 года, план Берлин¬
ской операции обсуждался в Ставке. Было подробно доложе¬
но об обстановке на фронтах, о действиях союзников, их за¬
мыслах. Сталин сделал отсюда вывод, что Берлин мы должны
взять в кратчайший срок: начинать операцию нужно не поз¬
же 16 апреля и все закончить в течение 12—15 дней. Коман¬
дующие обоими фронтами [Жуков и Конев] с этим согла¬
сились и заверили Ставку, что войска будут готовы вовремя.
Начальник Генштаба [Антонов] счел необходимым еще
раз обратить внимание Верховного главнокомандующего
на разграничительную линию между фронтами. Было под¬
черкнуто, что она фактически исключает непосредственное
участие в боях за Берлин войск 1-го Украинского фронта,
а это может отрицательно сказаться на сроках выполне¬
107
ния задач. Маршал Конев высказался в том же духе. Он
доказывал необходимость нацелить часть сил 1-го Укра¬
инского фронта, особенно танковые армии, на юго-запад-
ные окраины Берлина.
Сталин пошел на компромисс: он не отказался полно¬
стью от своей идеи, но и не отверг начисто соображений
И.С. Конева, подцержанных Генштабом. На карте, отра¬
жавшей замысел операции, Верховный молча зачеркнул ту
часть разграничительной линии, которая отрезала . 1-й Укра¬
инский фронт от Берлина, довел ее до населенного пункта
Люббен (в 60 километрах к юго-востоку от столицы) и не¬
ожиданно оборвал.
«Кто первый ворвется, тот пусть и берет Берлин», —
заявил он нам потом. <...>
Генштаб был доволен таким оборотом дела. Эта про¬
клятая разграничительная линия не давала нам покоя бо¬
лее двух месяцев. Не возражал и маршал Конев. Его это
тоже устраивало».
Конев:
«То, что разграничительная линия Сталина заканчива¬
лась под Люббеном, означало для меня, что умелым ма¬
невром и прорывом на правом фланге нашего фронта мы
получали возможность атаковать Берлин с юга.
Была ли эта разграничительная линия, оборванная у
Люббена, невысказанным предложением обоим фронтам
вступить друг с другом в соревнование при взятии Берли¬
на? Вполне возможно: во всяком случае, я не исключаю
такой вариант ответа. Особенно когда я мысленно возвра¬
щаюсь в тот апрель и вспоминаю Берлин. Все, от простого
солдата до генерала, хотели своими глазами увидеть Берлин
и завоевать его. И совершенно естественно, что такое же
желание переполняло и меня. Я не отрицаю этого. Было бы
неверно утверждать, что в эти последние месяцы войны был
хоть один человек, который не имел бы такого желания».
Третий командующий русскими вооруженными силами,
стоявшими на Одере, маршал Константин Рокоссовский,
появился у Сталина 6 апреля. Согласно планам Генерально¬
го штаба его 2-й Белорусский фронт должен наступать се¬
вернее Берлина, выйти к морскому побережью и разгромить
группировку противника севернее Берлина. Рокоссовский:
«Хотя мы и были раздосадованы из-за того, что не могли
108
принять участив во взятии Берлина, однако вынуждены были
согласиться с тем, что объективные трудности, такие как
своевременное пополнение соединений живой силой и тех¬
никой и крупномасштабная передислокация войск, а также
перенос начала наступления на «логово фашистского зверя»
на более ранний срок, не допускали этого. Верховный глав¬
нокомандующий [Сталин] отклонил предложение перенести
начало наступления на Берлин на более поздний срок, и мы,
2-й Белорусский фронт, просто физически не могли надле¬
жащим образом подготовиться к наступлению к 16 апреля!»
Какие же мотивы побуждали Сталина и его Генераль¬
ный штаб форсировать наступление на Берлин? Кажется,
что после проведения Ялтинской (Крымской) конферен¬
ции (4—11 февраля 1945 года), которая завершилась в духе
взаимного согласия всех участников антигитлеровской коа¬
лиции, взаимоотношения союзников ухудшились. В вос¬
точном лагере росли подозрения, что западные державы
замышляют недоброе. Призыв закончить войну «политиче¬
ским путем», который очень часто появлялся в германской
прессе, переговоры Гиммлера с графом Бернадотом (без
ведома Гитлера), зондирование возможности частичной ка¬
питуляции немецких войск в Италии, о которой шла речь во
время встречи Аллена Даллеса с оберстгруппенфюрером СС
Карлом Вольфом в Швейцарии, а также другие события или
только слухи, к которым в Москве относились очень серьез¬
но, укрепили подозрения Сталина в том, что в этот самый
последний час войны Гитлер может заключить сепаратный
мир с западными державами или даже заключить с ними
военный союз с целью вытеснить Красную армию из Ев¬
ропы. Сталин опасался «предательства общего дела». В своих
мемуарах (1965) Конев также касается этой проблемы:
«Мы должны были считаться с тем, что гитлеровское
главнокомандование и германо-фашистское правитель¬
ство сделают все, чтобы разрушить антигитлеровскую ко¬
алицию. В последнее время они даже стремились заклю¬
чить сепаратные договоренности с нашими западными
союзниками, чтобы получить возможность перебросить
свои войска с Западного фронта на Восточный.
Сегодня [1965 год] это уже исторический факт, что Гит¬
леру и его подручным не удалось склонить западных со¬
юзников к сепаратному миру. И тогда [конец марта — на¬
109
чало апреля 1945 года] мы не хотели верить в то, что наши
союзники заключат договор с германским военным руко¬
водством. Но в той ситуации, когда мы не располагали до¬
статочной информацией и когда продолжали циркулиро¬
вать разные слухи, мы не могли оставить без внимания
такую возможность. Сложившееся положение делало Бер¬
линскую операцию жизненно необходимой и срочной».
Сталин отнесся с недоверием к телеграмме Эйзенхауэра
от 28 марта: если уж сам главнокомандующий англо-амери-
канскими вооруженными силами заявил, что не собирает¬
ся брать Берлин, то это может быть только ловушкой. По¬
чему Эйзенхауэр, который раньше никогда так подробно не
сообщал Кремлю о своих стратегических планах, неожи¬
данно решил действовать в открытую? 29 марта Сталин от¬
ветил: «Вашу телеграмму от 28 марта 1945 года получил. Ваш
план рассечения немецких сил путем соединения Ваших и
советских войск вполне совпадает с планом советского глав¬
нокомандования. <...> Местом соединения Ваших и совет¬
ских войск должен быть район Эрфурт—Лейпциг—Дрезден,
вторая встреча могла бы состояться в районе Вена—Линц—
Регенсбург. Советские вооруженные силы будут наносить
свой главный удар в этом направлении. Берлин потерял свое
прежнее стратегическое значение. Поэтому советское глав¬
нокомандование думает выделить на берлинское направ¬
ление второстепенные силы. Начало главного удара совет¬
ских войск приблизительно — вторая половина мая».
В то время, как над этой телеграммой ломали голову
военные в объединенном англо-американском Генераль¬
ном штабе, маршалы Жуков и Конев уже направились из
Москвы в свои полевые штабы на Одере, чтобы детально
подготовить последнюю битву европейской войны, круп¬
номасштабное наступление на Берлин.
Глава 5
ФРОНТ РУССКИХ НА ОДЕРЕ
С первых дней февраля русские войска стояли на Оде¬
ре, последнем большом естественном препятствии перед
Берлином. Русские военные давали довольно высокую
оценку этой реки в качестве оборонительного рубежа:
110
«Одер, на старославянском (а также в Польше и Че¬
хии. — Ред.) Одра, одна из крупнейших рек Германии. Ис¬
ток реки находится в Чехословакии (ныне в Чехии. — Ред.),
и она течет через Моравску-Остраву, а затем с юга на север
через территорию Германии. Длина Одера составляет око¬
ло 725 километров (903 км. Ширина ниже впадения реки
Варта свыше 200 м. — Ред.). Эта река представляет собой
значительное препятствие для всех армий, которые могут
наступать на Германию с востока, так как она блокирует все
пути на Берлин. Было очевидно, что германское главноко¬
мандование предприняло все необходимое, чтобы надежно
прикрыть переправы через Одер. В том месте, где слива¬
лись Одер и Варта, находился лучше всего укрепленный
пограничный район Восточной Германии с крепостью Кю-
стрин (ныне польский Костшин. — Ред.). Благодаря своему
географическому положению и мощным оборонительным
сооружениям фортов Кюстрин имел важное стратегическое
значение. Он перекрывал прямой путь на Берлин и облег¬
чал оборону нижнего течения Одера с военно-морскими
базами в Штеттине (ныне польский Щецин. — Ред.) и Сви-
немюнде (ныне польский Свиноуйсьце. — Ред.). Не на¬
прасно Кюстрин называли «воротами на пути в Берлин».
Вторым укрепленным районом на Одере был город Бреслау,
на старославянском Вратислав (ныне польский Вроцлав. —
Ред.). Эта старая крепость сыграла очень важную роль во
время прусско-австрийских войн и войн с Наполеоном. Гит¬
лер приказал модернизировать старые оборонительные со¬
оружения и построить целый ряд новых. Укрепрайон вокруг
Бреслау представлял собой серьезное препятствие на пути в
Прагу и важные промышленные центры Дрезден и Лейпциг.
Между Бреслау и Кюстрином лежала крепость Глогау
(ныне польский Глогув. — Ред.), которая занимала господ¬
ствующее положение на окружающей ее равнине. Были
все основания полагать, что противник будет отчаянно
цепляться и за эту крепость.
Нацисты включили в свою оборонительную систему
и Франкфурт-на-Одере. Гитлеровский Генеральный штаб
придавал этому участку фронта особое значение и рас¬
сматривал его как «вторые ворота на пути в Берлин».
Однако сначала надо было захватить Кюстрин, «пер¬
вые ворота на пути в Берлин». Эту задачу должны были
111
выполнить две русские армии 1-го Белорусского фронта
Жукова. Командующий 8-й гвардейской армией Чуйков
вспоминает:
«В двадцатых числах марта мы провели частные опера¬
ции с целью соединить свой фланг с частями нашего пра¬
вого [северного] соседа — 5-й ударной армии, западнее
крепости Кюстрин. Здесь разрыв между нашими армия¬
ми, точнее, между двумя плацдармами на западном бере¬
гу Одера составлял около трех (пяти—шести. — Ред.) ки¬
лометров. Через этот коридор противник поддерживал
связь с Кюстринской цитаделью, расположенной на остро¬
ве на главном русле реки Одер. Сама цитадель была осно¬
ванием клина, раскалывающим наши плацдармы. Пред¬
стояло разрубить этот клин где-то западнее Кюстрина, в
самом узком месте, и соединить фланги двух армий. Тог¬
да гарнизон крепости окажется изолированным.
Часть фортов крепости была захвачена нашими войска¬
ми еще в начале боев за плацдарм. Теперь мы нанесем удар
по обороне противника с юга и выйдем к железной дороге
Киц—Долгелин. Войска генерала Берзарина [5-я ударная
армия] одновременно с нами поведут наступление с севера,
с тем чтобы соединиться с нами в районе железнодорожной
станции Гольцов.
Операцию мы готовили тщательно и провели ее 22 мар¬
та. Накануне летчики штурмовой и бомбардировочной
авиации в течение четырех дней методично днем и ночью
наносили удары по противнику, нарушая его систему обо¬
роны и управление, уничтожая цель за целью. Артиллери¬
сты по графику вели прицельный огонь по различным
участкам, а перед началом атаки, назначенной на 9 часов
15 минут утра, совершили сильный огневой налет, рас¬
чищая путь пехоте. Одновременно перешли в атаку части
5-й ударной армии. В результате этих согласованных дей¬
ствий войска двух армий соединились в намеченном рай¬
оне, и гарнизон Кюстринской крепости с немногими уце¬
левшими фортами и цитаделью оказался изолированным
со всех сторон. Все войска, которые находились в кори¬
доре, соединяющем Кюстрин с Зеловом, были разгромле¬
ны. Часть их сдалась в плен, часть отступила в уцелевший
форт на острове. Теперь оба наших плацдарма соедини¬
лись в один. Однако в центре этого большого плацдарма
112
оставалась еще цитадель крепости [Кюстрии] с многочис¬
ленным вражеским гарнизоном».
Необходимо не только удержать Юострин, но и вновь
деблокировать его, так звучал приказ Гитлера, направлен¬
ный Хейнрици, командующему группой армий «Висла».
В исполнении этого приказа Хейнрици приказал 9-й ар¬
мии под командованием генерала пехоты Теодора Буссе
ликвидировать русский плацдарм. Генерал Буссе:
«К сожалению, 9-я армия была вынуждена готовить
контрудар в самых неблагоприятных условиях, если не хо¬
тела пожертвовать храбрым гарнизоном крепости Кюстрин
и не желала наблюдать, как на плацдарме глубиной до пяти
километров, протянувшемся теперь от Подцелига до Ша-
умбурга, противник спокойно заканчивал свои приготов¬
ления к наступлению.
Рано утром 22 марта 20-я (очевидно, 25-я. — Ред.) мо¬
торизованная дивизия и еще одна танковая дивизия «Мюн-
хеберг» под общим командованием штаба XI танкового
корпуса СС перешли в контратаку. Несмотря на хорошую
поддержку со стороны артиллерии и люфтваффе контр¬
атака вскоре захлебнулась. Пехота потеряла контакт с тан¬
ками, которые с ходу преодолели передовые вражеские
позиции. Танки не смогли быстро подавить своим тяже¬
лым оружием ожившие пулеметные гнезда противника и
оказались весьма уязвимы относительно вражеского обо¬
ронительного огня. По уровню своей подготовки они были
просто не в состоянии довести до конца такую тяжелую
атаку.
Командование армии решило смириться со сложив¬
шимся положением, так как посчитало бесперспективны¬
ми другие атаки на плацдарм, поскольку у противника
было время закрепиться на завоеванных позициях. Несмо¬
тря на все возражения, Гитлер приказал провести новую
атаку 28 марта. <...> После интенсивной артиллерийской
подготовки танки прорвались до первых домов Кюстрина.
(Немецкие танки не прошли и трети расстояния до реки,
менее половины расстояния до Кица и Горгаста. Большин¬
ство их подорвалось на минах, было уничтожено артилле¬
рией. — Ред.)
Однако атака пехоты снова захлебнулась по той же при¬
чине, что и 22 марта. Когда же противник, получивший
113
к полудню подкрепление, перешел в контратаку, остав¬
шиеся без прикрытия пехоты танковые группы (их жалкие
остатки. — Ред.) были вынуждены отступить. Этот день за¬
кончился неудачно при чувствительных потерях в живой
силе и технике».
Гитлер никак не мог смириться с провалом проведен¬
ных атак. Гудериан пишет:
«В этот день [27 марта] во время дневного доклада Гит¬
лер пришел в ярость от провала нашего контрнаступления
под Кюстрином. Его упреки адресовались главным обра¬
зом командующему 9-й армией генералу Буссе. Послед¬
ний при подготовке наступления израсходовал слишком
мало артиллерийских снарядов. В Первую мировую войну
во Фландрии во время подобных операций расходовалось
в десять раз больше снарядов. Я указал Гитлеру на то, что
Буссе не получил достаточного количества боеприпасов и
поэтому не мог использовать больше снарядов, чем у него
было в наличии. «Тогда вы сами должны были позабо¬
титься об этом!» — раздраженно бросил мне в лицо Гит¬
лер. Я привел ему цифры общего производства [боепри¬
пасов] и документально подтвердил, что Буссе получил
весь мой запас. «Тогда войска не справились с поставлен¬
ной задачей!» Я сослался на очень высокие потери в обе¬
их дивизиях, принимавших участие в контратаке, что сви¬
детельствовало о том, что войска выполнили свой долг,
проявив высокий дух самопожертвования. Доклад закон¬
чился в тяжелой атмосфере, воцарившейся в кабинете
Гитлера. Вернувшись в Цоссен, я еще раз тщательно про¬
верил цифры относительно использованных боеприпасов,
наших потерь и результатов, достигнутых войсками, при¬
нимавшими участие в контрударе. Я составил для Гитлера
подробный отчет, с которым отослал на вечернее заседа¬
ние генерала Кребса, так как у меня не было желания еще.
раз ввязываться в бесполезный спор с Гитлером. У Креб¬
са было задание получить у фюрера разрешение на мою
поездку на фронт на плацдарм под Франкфуртом-на-Одере,
которую я планировал совершить на следующий день,
28 марта. Я хотел лично на месте убедиться, выполним ли
гитлеровский план наступления пятью дивизиями с этого
небольшого плацдарма с целью прорыва блокады Кюстри-
на восточнее Одера.
114
Кребс вернулся из Берлина в Цоссен поздно ночью. Он
сообщил, что Гитлер запретил мне выезжать во Франкфурт
и приказал вместе с генералом Буссе явиться к нему на
дневное заседание 28 марта. Гитлер рассердился из-за мое¬
го отчета, который он воспринял как нравоучение. Так что
дневное заседание обещало стать довольно бурным.
28 марта 1945 года в 14.00 в узком бункере рейхсканце¬
лярии собрался обычный круг и генерал Буссе. Появился
Гитлер. Буссе было предложено отчитаться. Не дослушав
до конца, Гитлер прервал генерала и высказал ему те же
упреки, которые, как мне казалось, я опроверг накануне.
После двух-трех реплик Гитлера меня охватил гнев. Я, со
своей стороны, прервал Гитлера и указал ему на мои до¬
клады от 27 марта, сделанные в устной и письменной фор¬
ме. «Разрешите прервать вас. Вчера я устно и письменно
подробно объяснил, что генерал Буссе не виноват в неуда¬
че атаки под Кюстрином. 9-я армия использовала для ата¬
ки те боеприпасы, которые были ей предоставлены. Войска
выполнили свой долг. Это подтверждают и наши необычно
высокие потери. Поэтому я прошу не делать генералу Бус¬
се никаких упреков». На что Гитлер заявил: «Я прошу всех,
кроме фельдмаршала [Кейтеля] и генерал-полковника
[Гудериана], покинуть помещение!» После того как при¬
сутствующие вышли в приемную, Гитлер коротко сказал:
«Генерал-полковник Гудериан! Состояние вашего здоровья
требует предоставления вам немедленного шестинедельно¬
го отпуска для лечения!» Я вскинул правую руку: «Я ухо¬
жу» — и направился к двери. Когда я взялся за ручку двери,
Гитлер остановил меня: «Пожалуйста, останьтесь до конца
доклада здесь». Я молча вернулся на свое место. Участни¬
ков совещания пригласили вернуться в помещение, и об¬
суждение положения на фронте продолжилось, как будто
ничего не случилось. Во всяком случае, Гитлер воздержал¬
ся от дальнейших выпадов в адрес генерала Буссе. Два или
три раза меня просили высказать мое мнение, потом —
а время тянулось бесконечно — все наконец закончилось.
Участники совещания покинули бункер. Кейтеля, Йодля,
Бургдорфа и меня попросили остаться. Гитлер обратился
ко мне: «Пожалуйста, позаботьтесь о восстановлении ва¬
шего здоровья. Через шесть недель положение может стать
критическим. Тогда вы мне срочно понадобитесь». Я еще
115
раз вскинул правую руку и в сопровождении Кейтеля по¬
кинул ставку фюрера, как оказалось, навсегда».
Однако с отстранением Гудериана от дальнейшего ве¬
дения дел проблема Кюстрина и русского плацдарма на
западном берегу Одера не исчезла. Крепость Юострин, все
еще находившаяся в руках немцев, вызывала определен¬
ное беспокойство и у русских.
Чуйков вспоминает:
«В это время [24 марта] командующий 1-м Белорус¬
ским фронтом, маршал Жуков, был вызван в Москву, что¬
бы подготовить последнюю фазу решающего наступления,
атаку на Берлин. Перед его отъездом в штабе фронта вдруг
вспомнили о странном сообщении, переданном в Ставку
Верховного Главнокомандования, что город и крепость
Кюстрин были взяты еще в феврале. В действительности
крепость, как и прежде, оставалась в руках противника.
24 марта мне позвонил начальник штаба фронта, гене¬
рал-полковник Малинин, и спросил:
— Когда 8-я гвардейская армия собирается, наконец,
взять крепость?
— Насколько я помню, согласно сообщению, заверен¬
ному личной подписью начальника штаба фронта, — не
без иронии в голосе возразил я, — город и крепость Кю¬
стрин были взяты соединениями S-й ударной армии еще
в начале февраля. По этому поводу в Москве даже дали
салют. Почему мы должны брать крепость во второй раз?
Не говоря уже о том, что она находится в полосе фронта
5-й ударной армии!
Сознавая свою вину, генерал-полковник Малинин при¬
мирительным тоном сказал:
— Чего уж там, на войне возможны всякие проколы.
Крепость Кюстрин еще тот орешек!
В наш телефонный разговор вмешался командующий
фронтом, маршал Жуков, и коротко заметил, что ошибки
существуют только для того, чтобы их исправляли.
Я ответил, что к его прибытию в Москву крепость Кю¬
стрин будет взята, но одновременно попросил помощи со
стороны авиации, в том числе бомбардировочной. Жуков
отдал приказ предоставить в наше распоряжение столько
самолетов, сколько нам потребуется. И мы тотчас начали
готовиться к штурму крепости».
116
Бои за крепость Кюстрин продолжались два дня (29 и
30 марта). Чуйков и его ближайшее окружение из штаба
армии подвергались смертельной опасности.
«За день до штурма вместе с командующим бронетан¬
ковыми и механизированными войсками моей армии,
генералом Вайнрубом, я выехал на исходные позиции —
проверить, все ли готово. В полдень мы подъехали к во¬
донапорной башне, которая находилась северо-западнее
платформы Жабин. Здесь остановились, чтобы понаблю¬
дать за прямыми попаданиями тяжелых снарядов в стену
цитадели.
Перед нами оказался большой бассейн с водой, оче¬
видно отстойник водокачки. Мой адъютант Федор [род¬
ной брат Чуйкова] и Алеша Куренцов, адъютант Вайнру-
ба, стояли рядом перед барьером бассейна. Вдруг раздается
взрыв справа, затем слева, через несколько секунд — впе¬
реди и за спиной. Узкая вилка! Мы прижались к стене.
Очевидно, противник заметил нас и открыл огонь из тя¬
желых минометов. Пока недолет и перелет. Но чувствует¬
ся, что прицел весьма точен. При таком обстреле уходить
куда бы то ни было опаснее всего. Стой и не двигайся,
если под ногами нет укрытия. Мы покрепче прижались к
стене, которая защищала нас хотя бы с одной стороны.
Но взрывной волной от следующей мины нас бросило на
землю в одну кучу.
В голове долго гудели колокольные удары. Придя в себя,
я ощутил, что лежу под телами людей. Вайнруб прикрыл
грудью мою голову, на нем лежал Федор, и на самом верху,
словно он хотел прикрыть всех нас своим телом, распла¬
стался окровавленный Алеша. Вайнруб был ранен, осколок
мины впился ему в ногу выше колена. Я и Федор остались
невредимы. Когда мы увидели мертвого Алешу — боль обо¬
жгла сердца. Даже не верилось, что этого красивого юно¬
ши, который только что стоял рядом, уже нет в живых.
В тот же день мы торестно хоронили своего спасителя.
А генерала Вайнруба мне пришлось самому доставить в
ближайший медсанбат».
На следующий день начался штурм крепости. Защитни¬
ки Юострина были вынуждены оставить свои позиции.
«При таком положении комендант крепости Кюстрин
[группенфюрер СС Рейнефарт] вопреки категорическому
117
приказу Гитлера держаться до последнего принял реше¬
ние прорываться со своим понесшим большие потери гар¬
низоном, зажатым со всех сторон русскими войсками.
В ночь на 1 апреля вместе с малочисленными, потеряв¬
шими боеспособность остатками своего храброго гарни¬
зона он вышел к немецкой линии обороны. По приказу
Гитлера он был арестован, чтобы предстать перед военно-
полевым судом».
Еще даже не успев полностью овладеть крепостью, Чуй¬
ков приказал связать его с главнокомандованием в Мо¬
скве. Он докладывает маршалу Жукову:
«— Крепость Кюстрин пала!
— Вы хорошенько задали немцам? — интересуется мар¬
шал Жуков.
— Насколько это было возможно, — ответил я. — Мы
не считали убитых, а пленных все еще приводят. Один толь¬
ко полк майора Плекина смог взять в плен 1760 немецких
солдат. Я же говорил вам, это был крепкий орешек!
— Ну хорошо, спасибо! — сухо прервал меня маршал
и положил трубку».
Вскоре после того как крепость Кюстрин, а вместе с
ней и важнейшая переправа через Одер оказались в руках
Красной армии, русские добились и других успехов: не¬
мецкие плацдармы под Дрезденом и Пёлитцем были лик¬
видированы. С этого момента немецкие разведчики сооб¬
щали: «Работа русских по наведению мостов приобретает
угрожающий характер!» Строительство мостов на Одере
продолжалось. В лихорадочной спешке штабы армий
1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов готовили
наступление. В дивизиях происходило пополнение лич¬
ного состава. К Одеру подвозилось огромное количество
горючего. Бочки с горючим закапывались в землю или
укрывались в лесу. На новых полевых аэродромах и бое»
вых позициях складировались снаряды всех калибров»,
боеприпасы для стрелкового оружия и бомбы. В первые
дни апреля была произведена крупномасштабная пере¬
группировка войск. 2-му Белорусскому фронту под коман¬
дованием маршала К. К. Рокоссовского был отведен уча¬
сток фронта от Померанской (Поморской) бухты до
города Шведт на Одере, на котором в последние недели
марта еще сражались подразделения 1-го Белорусского
118
фронта. И 65-я армия генерала П.И. Батова, которая
только что заняла Данциг (Гданьск), получила новый при¬
каз. Батов свидетельствует:
«В то время, когда над Данцигом еще полыхали по¬
жары, а за Мертвой Вислой [Висла-Мартва] продолжали
рваться наши снаряды, мы получили из штаба 2-го Бело¬
русского фронта приказ до утра 4 апреля окончательно
уничтожить остатки немецких войск на побережье в зоне
действия нашей армии, занять район Крокова и 6 апреля
выступить маршем в направлении Одера.
Ставка передислоцировала весь фронт в направлении
Штеттина. Это было одно из важнейших мероприятий при
подготовке великой битвы за Берлин. При оценке планов
Верховного главнокомандования в этот период историки
с полным правом указывают на большое значение взаи¬
модействия фронтов. Если бы 1-й Украинский фронт не
добился успеха южнее Берлина, а 2-й Белорусский фронт
не нанес рассекающий удар из долины Одера в направле¬
нии на Нойштрелиц, то и 1-й Белорусский фронт ничего
бы не добился.
На левом фланге нашей армии для уничтожения от¬
дельных групп противника на побережье остались 5-я тан¬
ковая армия и части 19-й армии. Но основная часть на¬
ших войск ускоренным маршем выдвигалась в район
сосредоточения на Одере, где мы должны были сменить
соединения 1-го Белорусского фронта и в кратчайший срок
подготовить наступательную операцию большого радиуса
действия. Этот маневр явился классическим примером со¬
ветского военного искусства. За всю войну до сих пор еще
ни разу не проводилась перегруппировка войск в таком
масштабе.
Верховный главнокомандующий приказал 49-й и 70-й ар¬
миям выступить маршем на один день раньше, а наша 65-я ар¬
мия должна была обеспечивать безопасность всей пере¬
группировки.
На нашем армейском наблюдательном пункте работа
шла своим чередом. Командир 105-го стрелкового корпуса
генерал Алексеев докладывал: «Сменяю отводимые подраз¬
деления соседних армий». На следующий день мы заняли
район Крокова. Теперь наши усилия были сконцентриро¬
ваны на подготовке к маршу. Переброска в противополож¬
119
ном направлении армии, насчитывающей десятки тысяч
личного состава, а также тысячи единиц боевой техники,
и сохранение при этом ее боеспособности требует наряду
с точной организацией высокой дисциплины на всех сту¬
пенях армейского механизма. Согласно первоначальному
плану стрелковые корпуса должны были 17 апреля выйти
маршем в предписанные районы дислокации. Поскольку
6 апреля штаб фронта выделил нам пятьсот грузовиков,
наша армия перемещалась комбинированным порядком.
В то время как одни дивизии перевозились на грузовиках,
другие шли пешим маршем. Через определенное время гру¬
зовики возвращались и перевозили маршировавшие до это¬
го пешком войска вперед. Так продолжалось до тех пор,
пока все войска не достигли поставленных перед ними це¬
лей. Часть нашей боевой техники мы перевезли по желез¬
ной дороге.
Мы стремились как можно быстрее выполнить постав¬
ленную задачу и оставили на складах всю лишнюю аму¬
ницию и материалы. Наши войска использовали даже
трофейные велосипеды. Передовые отряды очищали марш¬
рут движения от мелких немецких подразделений. Таким
образом, мы достигали маршевой скорости около сорока
километров в день. Марши осуществлялись исключи¬
тельно в ночное время. Это время мы использовали как
никогда прежде интенсивно для широкой политической
работы среди солдат. Все политработники постоянно на¬
ходились в полках, батальонах и ротах и готовили их к
заключительному этапу боевых действий. При этом глав¬
ной темой было преодоление водных препятствий, так как
перед нами лежал Одер со своими широкими рукавами.
Лучшими агитаторами были наши старые бойцы. Они
охотно передавали своим товарищам свой боевой опыт.
Армейские газеты, которые за годы войны стали верным
другом и советчиком солдат и офицеров, печатали замет¬
ки ветеранов. Руководил коллективом редакции товарищ
Рюриков, опытный журналист л хороший фронтовой то¬
варищ. Даже во время марша газета продолжала регуляр¬
но выходить. Среди прочих она опубликовала статью лей¬
тенанта Ларионова, получившего звание Героя Советского
Союза за бои на Днепре. Статья называлась: «Расчет про¬
тивотанкового орудия в боях по захвату плацдарма». В ста¬
120
тье «С пулеметом через Западный Буг и Нарев» командир
отделения старший сержант Воробьев делился своим боевым
опытом, а товарищ Федин, рядовой 407-го полка 108-й ди¬
визии, рассказывал о боевых действиях автоматчиков при
высадке десанта. Марши, а особенно такие форсирован¬
ные, всегда отнимают много сил. Но казалось, что наши
солдаты не чувствуют усталости. Они переносили все труд¬
ности в хорошем настроении, весело, всегда готовые к ре¬
шающим битвам. <...>
Бойцы с удивлением осматривали следы последних боев:
поврежденную боевую технику противника, полуразрушен¬
ные завалы из деревьев и баррикады, заминированные де¬
ревья в лесу. Обращенный в бегство нашими боевыми
товарищами, солдатами 1-го Белорусского фронта, про¬
тивник даже не успел взорвать заминированные объекты
и здания.
Наши войска прошли через покинутый населением го¬
род Нойштеттин [Щецинек]. Вскоре у них за спиной остал¬
ся и Штаргард [Старгард-Щециньски]. Армия приближа¬
лась к своему новому участку фронта».
Едва соединения и части армии успели занять свои но¬
вые позиции, командиры попытались получить представ¬
ление о противнике. Однако добыть полезную информа¬
цию удавалось очень редко. Батов вспоминает: «Наше
впечатление после первого разговора с командирами, ко¬
торые передали нам участок Иккермюнде—Фердинанд-
штайн, занятый частями 61-й армии и 1-й армией Войска
польского, было не очень радостным. Данные, которыми
товарищи располагали о противнике, оказались более чем
скудными. Они сами прибыли на этот участок фронта со¬
всем недавно и заняли позиции в лесах примерно в трех
километрах от реки. Прежде всего, не было никакой яс¬
ности о виде немецких оборонительных сооружений, о
складах в опорных пунктах, об огневых средствах и резер¬
вах противника на всей глубине обороны. Время не тер¬
пит, а мы все еще слепы как кроты».
На 1-м Белорусском фронте тоже царило необычное
оживление. С тыла к Одеру подтягивались все новые и
новые воинские части. Армия генерал-лейтенанта Горба¬
това (3-я армия. — Ред.), прибывшая из-под Кёнигсберга,
тоже принимала участие в Берлинской операции.
121
Горбатов пишет:
«Утро 26 марта выдалось солнечным и тихим. Тишину
нарушали лишь одиночные орудийные выстрелы — артил¬
лерия обстреливала баржи и плоты, на которых немцы пы¬
тались избежать плена.
А что творилось на берегу залива! На протяжении не¬
скольких километров морской берег был забит легковыми
автомобилями, грузовиками и гужевыми повозками, на¬
груженными продуктами, домашним скарбом и другим
имуществом. Между грузовиками виднелись тела убитых
немецких солдат. Многие сотни лошадей стояли, запря¬
женные в повозки, или лежали мертвые рядом с перевер¬
нутыми фургонами. На песчаном берегу я увидел припря¬
танные продукты: ящики с консервами и мешки с кофе
лежали в окопах и траншеях. Вся Германия голодала, а
здесь такое изобилие!
Я позвонил маршалу Василевскому [заместитель Жу¬
кова] и пригласил его посмотреть на все это. Часа через
три он был уже у нас, сердечно поздравил всех с оконча¬
тельной победой на этом участке фронта и сказал: «Это
надо обязательно увековечить для наших потомков».
Политический отдел армии снял фильм о разгроме гит¬
леровских войск, который позднее был передан музею Со¬
ветской армии. Перед своим отъездом в Кёнигсберг Васи¬
левский сказал:
— А теперь хорошенько отдохните. Вы заслужили это.
Из толпы собравшихся солдат раздались крики:
— На Берлин! На Берлин!
Это был день всеобщей радости, ликование было по¬
всеместным. Так же как в Москве, мы устроили салют и
у себя. До поздней ночи небо освещалось нашими раке¬
тами. На всем фронте не прозвучало ни одного выстрела
боевыми патронами.
Мы рассчитывали в течение десяти—пятнадцати дней
снова пополнить свои ряды, но уже 1 апреля получили
приказ занять участок фронта севернее Франкфурта-на-
Одере. Мы были рады этому, так как все хотели принять
участие в битве за Берлин. Мы сожалели лишь о том, что
не успели получить пополнение. Командующий 1-м Бело¬
русским фронтом маршал Жуков принял меня с докладом
и сообщил, что наступление на Берлин начнется задолго
122
до рассвета: «Сотни прожекторов ослепят противника и
превратят ночь в день; на фронте шириной 24 километра
пойдут в атаку четыре общевойсковые и две танковые ар¬
мии». Он рассказал мне также о мероприятиях, которые
должны были отвлечь противника от Берлинского фрон¬
та. По его словам, Берлин будет взят на пятый день на¬
ступления, а к Эльбе мы выйдем 26 апреля».
В первую неделю апреля командующим 1-м Белорус¬
ским и 1-м Украинским фронтами были вручены приказы
русского Верховного главнокомандования, подписанные
Сталиным и Антоновым. Это последнее наступление было
назначено на 16 апреля. Маршал Конев получил приказ:
«1. Подготовка и проведение наступательной операции
с целью уничтожения вражеской группировки в районе
Котбуса и южнее Берлина.
Не позднее десятого—двенадцатого дня с начала наступ¬
ления необходимо продвинуться в район Белитц—Вит¬
тенберг [Лютерштадт-Виттенберг], а затем вдоль Эльбы
выйти к Дрездену. Вслед за этим, после взятия Берлина,
следует подготовиться к наступлению на Лейпциг.
2. Главный удар должен наноситься силами пяти обще¬
войсковых и двух танковых армий из района Трибель [Тше-
бель] в общем направлении на Шпремберг—Бельциг. На
участке прорыва должны быть сосредоточены шесть артил¬
лерийских дивизий, а именно таким образом, чтобы на
каждый километр фронта в месте прорыва приходилось не
менее 250 орудий калибра 76-мм и более.
3. Для обеспечения ударной группировки с юга и раз¬
вития наступления на дрезденском направлении предусма¬
тривается нанесение вспомогательного удара силами 2-й ар¬
мии Войска польского и частью сил 52-й армии из района
Кольфурта [Червона-Вода] в общем направлении на Баут-
цен—Дрезден.
4. После осуществления прорыва танковые и обще¬
войсковые армии второго эшелона должны развить успех
на направлении главного удара.
5. Войска левого фланга 1-го Украинского фронта долж¬
ны перейти к жесткой обороне, обратив особое внимание
на бреславльское направление.
6. Разграничительная линия между 1-м Украинским и
1-м Белорусским фронтами должна проходить 15 апреля
123
в направлении на Унрухтадт, озеро Эннсдорфер-Зе, Грос-
Гастрозе, Люббен. <...>
7. Начало операции — согласно уже полученным Вами
лично указаниям».
В это же самое время свой приказ получает и маршал
Жуков. Образцовое произведение советской историогра¬
фии о Второй мировой войне, которое опирается на архив¬
ный материал Красной армии, пишет о плане Жукова:
«Командующий 1-м Белорусским фронтом решил про¬
рвать немецкую оборону лобовой атакой в направлении
Юострин—Берлин, расширить прорыв и, обойдя Берлин
с северо-запада и с юго-востока, окружить противника, а
затем расчленить берлинскую группировку и по частям
уничтожить ее. Для этого он создал [из находящихся в его
распоряжении армий] ударную группировку из пяти об¬
щевойсковых и двух танковых армий, а именно 47-й и
69-й армий, 3-й и 5-й ударных армий, 8-й гвардейской
армии, а также 1-й и 2-й гвардейских танковых армий.
Общевойсковые армии должны были разгромить против¬
ника и создать условия для ввода в прорыв танковых ар¬
мий. На шестой день наступления надо было взять Бер¬
лин и выйти на западный берег реки Хафель, образующей
несколько озер. При этом на восьмой день операции
3-я ударная армия должна была выйти в район западнее
Берлина, а 47-я армия должна была на одиннадцатый
день наступления достичь Эльбы.
Танковые армии предполагалось вводить в бой только
после того, как общевойсковые соединения преодолеют
главный оборонительный рубеж противника. 1-я гвардей¬
ская танковая армия должна была действовать в полосе
наступления 8-й гвардейской армии и, при необходимо¬
сти, в полосе наступления 69-й армии, а 2-я гвардейская
танковая армия должна была наступать вслед за 5-й удар¬
ной армией.
На второй день Берлинской операции 2-я гвардейская
танковая армия должна была выйти в район северо-восточ-
нее Берлина, а 1-я гвардейская танковая армия — в район
юго-восточнее города и оттуда продолжить атаку на Бер¬
лин. При этом 2-я гвардейская танковая армия должна
была занять северо-западную часть Берлина, а 1-я гвар¬
дейская танковая армия — юго-западную и южную части
124
города. 5-я ударная армия, 8-я гвардейская армия и
69-я армия должны были развить успех танковых армий
и на шестой день наступления взять Берлин.
Севернее Юострина был предусмотрен отвлекающий
удар силами 61-й армии и 1-й армии Войска польского
с общим направлением на Эберсвальде и далее на Зандау,
второй отвлекающий удар должен был наноситься южнее
Юострина силами 69-й и 33-й армий с общим направле¬
нием на Фюрстенвальде и далее на Бранденбург.
Наступление должно было начаться неожиданно за два
часа до рассвета, причем поле боя должны были освещать
зенитные прожектора. Из задач, которые были поставле¬
ны перед армиями согласно плану операции, можно сде¬
лать вывод, что охватывать и окружать Берлин не плани¬
ровалось. Было лишь запланировано, что 47-я армия и
3-я ударная армия обойдут город с северо-запада. <„.>
Днепровская военная флотилия, которая оперативно
подчинялась 1-му Белорусскому фронту, должна была дву¬
мя бригадами речных судов поддерживать 5-ю ударную
армию и 8-ю гвардейскую армию при прорыве обороны
противника с Кюстринского плацдарма и обеспечивать
защиту переправ через Одер в полосе наступления. <...>
Командующий 1-м Украинским фронтом решил нане¬
сти главный удар из района Трибель [Тшебель] силами
четырех общевойсковых армий (3-й и 5-й гвардейских ар¬
мий, а также 13-й и 28-й армий) и двух танковых армий —
3-й и 4-й гвардейских танковых армий. Последние долж¬
ны были быть введены в действие на рубеже реки Шпре,
3-я гвардейская танковая армия в полосе 3-й гвардейской
армии, а 4-я гвардейская танковая армия в полосе 5-й гвар¬
дейской армии.
14 апреля командующий фронтом уточнил задачи, по¬
ставленные перед танковыми армиями, и приказал им быть
в полной боевой готовности, чтобы уже в первый день
наступления оказать поддержку своими передовыми от¬
рядами при прорыве тактической полосы обороны про¬
тивника и при создании плацдарма на левом берегу Шпре.
Это решение наилучшим образом учитывало особенности
обороны. Стрелковые соединения должны были форси¬
ровать реку Нейсе и прорвать оборону противника на ле¬
вом берегу. Но в их распоряжении было слишком мало
125
танков для непосредственной поддержки пехоты: от 10 до
14 танков на километр фронта. Использование танковых
армий для прорыва тактической полосы обороны против¬
ника должно было ускорить проникновение на оператив¬
ную глубину, то есть повысить скорость наступления.
На пятый день операции танковые армии должны были
выйти в район в 30—35 километрах юго-западнее Берлина.
На правом фланге фронта 3-я гвардейская танковая армия
силами одного танкового корпуса должна была атаковать
Берлин с юга вместе со стрелковой дивизией 3-й гвардей¬
ской армии. Из района Кольфурта [Червона-Вода] в общем
направлении на Баутцен—Дрезден был предусмотрен до¬
полнительный удар силами части подразделений 52-й ар¬
мии и 2-й армии Войска польского.
Командующий 2-м Белорусским фронтом решил про¬
рвать оборону противника на участке фронта Штеттин [Ще¬
цин] — Шведт силами трех общевойсковых армий — 65,
70 и 49-й, трех танковых, одного механизированного и одно¬
го кавалерийского корпусов с целью разгромить немецкую
3-ю танковую армию и выйти на рубеж Анклам—Вит¬
тенберге. После того как общевойсковые армии форсируют
Одер, в прорыв должны были быть введены подвижные
соединения, чтобы развить успех в северо-западном и за¬
падном направлениях».
Очень интересным является сообщение о задачах, по¬
ставленных перед разными родами войск Красной армии:
«Так артиллерия 2-го Белорусского фронта должна была
обеспечивать прорыв обороны противника, форсирова¬
ние Одера и наведение переправ. Действия артиллерии
планировались в каждой армии в соответствии с конкрет¬
ными условиями. Перед артиллерией 1-го Белорусского
фронта была поставлена задача осуществить прорыв обо¬
роны противника и поддержать штурм Берлина. Была за¬
планирована ночная артиллерийская подготовка атаки
продолжительностью 30 минут. В глубине бой должен был
сопровождаться простым и двойным заградительным ог¬
невым валом и последовательным массированным огнем.
Артиллерия 1-го Украинского фронта наряду с общими
задачами должна была обеспечивать форсирование Нейсе
и прорыв обороны противника на другом берегу. Поэтому
была запланирована артиллерийская подготовка продол¬
126
жительностью 2 часа 25 минут... Чтобы при форсировании
Нейсе скрыть от противника направление главного удара,
следовало установить дымовую завесу вдоль всей линии
фронта.
Главные силы артиллерии были сконцентрированы на
направлении трех главных ударов. В армиях 1-го Белорус¬
ского фронта плотность артиллерии на участках прорыва
составляла около 250 орудий и минометов на километр
фронта. Кроме того, ударная группировка располагала ты¬
сячью установок залпового реактивного огня («катюша»),
которые могли за один залп выпустить 18 500 реактивных
снарядов разного калибра. На 1-м Украинском фронте в
полосе атаки правого фланга [то есть в направлении на
Берлин], от Форета до Пенцига [ныне Пеньск], на один
километр фронта приходилось 137 орудий, минометов и
установок залпового реактивного огня, а на направлении
главного удара — даже 230. <...>
У каждого фронта в подчинении была своя собственная
воздушная армия: у 1-го Белорусского — 16-я воздушная
армия под командованием генерал-полковника авиации
С.И. Руденко, у 1-го Украинского — 2-я воздушная армия
под командованием генерал-полковника авиации С.А. Кра-
совского, а у 2-го Белорусского фронта — 4-я воздушная
армия под командованием генерал-полковника авиации
К.А. Вершинина. Кроме того, в этом районе действовала
18-я воздушная армия под командованием главного мар¬
шала авиации А.Е. Голованова. 1-му Белорусскому фронту
дополнительно были подчинены польский авиационный
корпус, а также польская авиационная дивизия. <...>
Подразделения саперов 1-го Белорусского фронта долж¬
ны были оборудовать исходные позиции ударных груп¬
пировок на Кюстринском плацдарме, навести постоянно
действующие переправы через Одер и обеспечивать на¬
ступление на Берлин. К началу операции на Кюстрин¬
ском плацдарме было прорыто 636 километров траншей и
ходов сообщения, это составляет до семи километров тран¬
шей на каждый километр фронта. Для артиллерии были
оборудованы 4500 позиций, то есть по 50 позиций на каж¬
дый километр фронта (было также сооружено свыше 7 тыс.
блиндажей и землянок, более 5 тыс. укрытий для танков
и автомашин. — Ред.). Благодаря этому войска были на¬
127
дежно защищены от огня противника и скрыты от его
наблюдателей. Для обеспечения подвоза на плацдарм бое¬
припасов было построено 25 мостов через Одер и сосре¬
доточено 40 отремонтированных паромов грузоподъемно¬
стью от 3 до 60 тонн. Переправы надежно прикрывались
многочисленными средствами противовоздушной оборо¬
ны. Для ведения уличных боев в Берлине 8-я гвардейская
армия и 5-я ударная армия создали специальные штурмо¬
вые отряды и подразделения, в состав которых входили
и снайперы. <...>
К началу Берлинской операции тыловые службы были
подтянуты ближе к линии фронта. Например, на 2-м Бе¬
лорусском фронте фронтовые склады находились всего
лишь в 40—80 километрах восточнее Одера, похоже об¬
стояли дела и на двух других фронтах. Были пополнены
запасы боеприпасов и горючего, был создан более чем ме¬
сячный запас продуктов питания».
Точные данные о численности русских вооруженных
сил Москва долго замалчивала. Только весной 1965 года —
через двадцать лет после окончания битвы за Берлин — в
одном из специальных военных журналов были опубли¬
кованы точные цифры. (См. приложение.)
Глава 6
ФРОНТ НЕМЦЕВ НА ОДЕРЕ
В конце марта корреспондент газеты «Нойе цюрихер
цайтунг» так описывал положение в Берлине:
«Население Берлина уже давно осознает, что нацио¬
нал-социалистический режим полон решимости защищать
город в том случае, если оборона на Одере не выдержит
напора и Красная армия вторгнется в провинцию Бран¬
денбург. <...>
Верховным властелином в городе является доктор Геб¬
бельс как гауляйтер Берлина и рейхскомиссар обороны
столицы. Однако поскольку он занимает также пост им¬
перского министра пропаганды и является имперским
уполномоченным по тотальной войне и крайне перегру¬
жен, то у него есть особый заместитель, Герхард Шах.
«Командующим берлинским оборонительным районом»,
128
который непосредственно подчиняется Гитлеру и наделен
всеми правами и обязанностями коменданта крепости, яв¬
ляется генерал-лейтенант Риттер фон Хауэншильд, полу¬
чивший тяжелое ранение под Сталинградом и награжденный
дубовыми листьями к Рыцарскому кресту. Можно пред¬
положить, что национал-социалистический режим нашел
для этой ключевой позиции надежного человека. Берлин¬
ская газета «Рейх» также одобряет эту кандидатуру, так
как в свои 48 лет он относится к «молодым генералам Гит¬
лера», жизненный путь которых свидетельствует об удач¬
ном «синтезе политика и солдата». Хауэншильд осознает,
что поставленную перед ним задачу можно решить, толь¬
ко идя рука об руку с «политическим воспитанием лич¬
ности».
Было бы неверно представлять себе Берлин крепостью
в общепринятом смысле этого слова. Обширные окрест¬
ности были тоже включены в систему обороны, так что
возник огромный укрепленный лагерь, редут, «гигантский
еж», как пишет газета «Рейх». Внешний пояс этого укре¬
пленного района насчитывает несколько сот километров
укрепленных позиций. Защита города базируется на прин¬
ципе круговой обороны и состоит из нескольких оборо¬
нительных колец, которые по мере приближения к центру
становятся все более мощными. Ведение боевых действий
базируется на том принципе, что по мере приближения
к центру противник будет встречать все более упорное со¬
противление. Его войска будут сковываться все сильнее
и сильнее, и мощь их натиска будет постепенно ослабе¬
вать, пока они не будут полностью обескровлены. Плотная
железнодорожная и уличная сеть крупного города должна
облегчить использование подвижных резервов. Если же
битва переместится в застроенные районы, то начнутся
бои за каждый дом и за каждую улицу. Причем газета «Рейх»
приходит к заключению, что воздушные налеты превра¬
тили Берлин в идеальное «место для рукопашных схва¬
ток». <...>
Здесь создается вполне определенное впечатление, что
в рамках общей военной стратегии Берлину предназначе¬
на важная роль. Если русские предпримут непосредствен¬
ный штурм города, то здесь их ожидает битва за каждый
дом, а как дорого она им может обойтись, свидетельству¬
5 П. Гостони
129
ет опыт уличных боев в Сталинграде, Варшаве и Будапеш¬
те. Поэтому, скорее всего, надо ожидать, что они будут
наступать, обходя Берлин, и сначала ограничатся осадой
города. <...>
Главную опасность для германского руководства пред¬
ставляют русские танки. Русские добились успеха в Поль¬
ше благодаря своему превосходству в танках и бронетехни¬
ке всех видов, и не секрет, что с ними не справилась
в первую очередь местная оборона в тыловых районах.
Поэтому сейчас ведут активную борьбу со «страхом перед
танками». В качестве похвального примера газеты часто
публикуют заметки о подвигах одиночных бойцов, которые
отличились в борьбе с русскими танками. Несколько позд¬
нее началась кампания по ознакомлению широкой публи¬
ки со средствами ближнего боя. Вся пресса публиковала
иллюстрированные инструкции по применению знамени¬
того фаустпатрона. Кроме того, по воскресеньям во всех
кварталах Берлина проводились показательные стрельбы
из этого оружия.
Однако в общем и целом посторонний наблюдатель за¬
мечает немногое из принимаемых военных мер предосто¬
рожности. И напротив, возведение укреплений скрыть
невозможно. Их строительство началось в конце января
и с тех пор непрерывно продолжается. Власти привлекают
для этого все население, в том числе и женщин. В цен¬
тральной части города в важнейших местах возникли бар¬
рикады, которые сначала носили временный характер, но
сейчас их повсеместно заменяют прочными железобетон¬
ными конструкциями. Материал для этого в изобилии по¬
ставляют городские руины. Постепенно укрепляется и
внешняя оборонительная зона, для чего используются,
разумеется, и водоемы, которыми так богаты берлинские
окрестности. Там, где нет естественных препятствий, со¬
оружают рвы и устанавливают противотанковые заграж¬
дения.
Каждый день в восемь часов вечера местное руковод¬
ство передает по проводному радиовещанию, которое обыч¬
но используется для оповещения городского населения о
воздушных налетах, различные указания и распоряжения.
<...> Неустанно пытаются закалить волю населения к со¬
противлению. Это происходит путем разъяснения поло¬
130
жения на фронте, путем опровержения слухов, которые
частенько возникали в последнее время, путем обоснова¬
ния жестких мер, к которым вынуждены прибегать власти
под давлением обстоятельств. Перед взором нейтрального
наблюдателя здесь развертывается содержательная глава
военной стратегии.
Ни на секунду не возникает сомнение в желании пра¬
вительства защищать Берлин до последней возможности.
<...> В своей цитировавшейся выше статье газета «Рейх»
вновь подкрепляет эту решимость в категоричных выра¬
жениях. Хотя она и надеется, что «битва за Берлин» может
развернуться перед вратами города, а не за ними. Однако,
если случится худшее, газета требует сражаться «до по¬
следнего человека, до последнего патрона и до последне¬
го удара прикладом».
Уже 1 февраля 1945 года Берлин был объявлен крепо¬
стью. Правда, еще 20 февраля в журнале Верховного глав¬
нокомандования вооруженных сил Германии появляется
запись:
«Что касается образа действий высших органов власти
в случае битвы за Берлин... то рейхсканцелярией было уста¬
новлено, что до сих пор было лишь предписано, чтобы выс¬
шие органы власти оставались в Берлине. Возможность
того, что Берлин может быть втянут в бои или будет окру¬
жен, до сих пор еще даже не обсуждалась.
В конце февраля и в начале марта оборона Берлина
стала постоянным предметом обсуждения на всех совеща¬
ниях. И уже 9 марта появился «Основополагающий при¬
каз о подготовке к обороне столицы германского рейха»,
который по согласованию со ставкой фюрера отдает ко¬
мандующий «берлинским оборонительным районом» гене¬
рал-лейтенант Гельмут Рейман, заменивший первого ко¬
мандующего Риттера фон Хауэншильда. Насчитывающий
33 страницы приказ включает в себя 24 пункта. Здесь са¬
мое существенное:
«2. Задание:
Оборонять столицу рейха до последнего бойца и до по¬
следнего патрона.
3. Способ ведения боевых действий:
Битва за Берлин ведется всеми имеющимися в распоря¬
жении силами, предназначенными для непосредственной
5*
131
обороны столицы, не в виде открытого сражения, а глав¬
ным образом в виде уличных боев. Она должна вестись с
фанатизмом, выдумкой, с использованием всех способов
ВВЕДЕНИЯ В ЗАБЛУЖДЕНИЕ, ХИТРОСТИ и КОВАР¬
СТВА, с применением всех подготовленных и продикто¬
ванных требованиями момента ВСПОМОГАТЕЛЬНЫХ
СРЕДСТВ ВСЕХ ВИДОВ НА ЗЕМЛЕ, НАД ЗЕМЛЕЙ И
ПОД ЗЕМЛЕЙ.
При этом речь идет о том, чтобы полностью использо¬
вать преимущества собственной территории и ожидаемой
боязни большинства русских чуждого им безбрежного моря
домов.
Хорошее знание местности, использование метрополи¬
тена и подземной канализационной сети, имеющаяся связь,
великолепные возможности для ведения боевых действий
и маскировки в домах, превращение блоков зданий — осо¬
бенно из железобетона — в настоящие крепости — все это
делает защитников непобедимыми даже в том случае, если
они уступают противнику в численности и вооружении!
Противник, которому не будет предоставлено ни ми¬
нуты спокойствия, должен быть обескровлен и уничтожен
в плотной сети очагов сопротивления, опорных пунктов
и оборонительных блоков. Каждый потерянный дом и
каждый потерянный опорный пункт необходимо тотчас
снова взять в ходе контратаки. Для этого, используя под¬
земные ходы, следует направлять ударные отряды в тыл
противника, чтобы неожиданным ударом в спину уни¬
чтожить его.
Однако предпосылка успешной обороны Берлина за-
ключается в том, что КАЖДЫЙ БЛОК ЗДАНИЙ, КАЖ¬
ДЫЙ ДОМ, КАЖДЫЙ ЭТАЖ, КАЖДАЯ ЖИВАЯ ИЗГО¬
РОДЬ И КАЖДАЯ ВОРОНКА ОТ СНАРЯДА должны
защищаться до последней возможности!
Дело не в том, чтобы каждый защитник столицы рейха
хорошо овладел оружием, а скорее в том, чтобы КАЖДЫЙ
БОЕЦ проникся и вдохновился ФАНАТИЧНОЙ ВОЛЕЙ
и ГОРЕЛ ЖЕЛАНИЕМ сражаться, чтобы он знал, что весь
мир затаив дыхание следит за этой битвой и что сражение
за Берлин может решить исход войны».
Очевидно, что далеко не все были согласны с прозву¬
чавшим 9 марта лозунгом защищать Берлин «до последне-
132
Внешняя
заг^а^иггель^
«Зеленый» главный
^оборон*^
Внутренняя
оборонительная зона
Главный оборонительный
,£v6e>Kjno^o/TbL^^
Альтландсберг
Фалькензе
Потсдам
Рангсдорф Щ*
Сектора обороны от А до Н
Z — Цитадель
(правительственный квартал)
Внешнее
оборонительное кольцо
Внешняя
оборонительная зона
Ораниенбург ЦЩ*
Науэн
Кёнигс-Вустерхаузен
План обороны Берлина согласно «основополагающему приказу»
от 9 марта 1945 года
го человека и до последнего патрона». В марте по различ¬
ным каналам предпринимались попытки склонить западных
союзников к прекращению боевых действий. Гельмут Зюн-
дерман пишет об этих неофициальных усилиях министер¬
ства иностранных дел:
«В Стокгольме министерство иностранных дел предпри¬
няло попытку установить контакт с находившимися там
дипломатами союзных держав. Из-за неумения хранить
133
тайну, предположительно через советского посланника
Коллонтай, эта история попала в прессу. Фюрер, который
был проинформирован нами об этих событиях, отнесся к
случившемуся с иронией. Он наверняка знал обо всем и,
как нам показалось, заранее предсказал негативный ре¬
зультат, а теперь убедился в собственной правоте. Лондон¬
ские газеты сообщили, что британская дипломатическая
миссия в Стокгольме дала ясно понять германскому эмис¬
сару, что она «совершенно» не заинтересована вступать с
ним в контакт. Как подтвердил посол Хевел — посредник
при контактах министерства иностранных дел, — это было
не совсем точное изложение событий, однако это касалось,
видимо, лишь внешней формы. В действительности ин¬
формация была верна: не только англичане, но и амери¬
канцы отказались вести какой-либо «разговор».
И в Швейцарии имели место попытки установления
контакта. Оберстгруппенфюрер СС Вольф, который не¬
давно был здесь, тоже намекал на это. Как сказал мне док¬
тор [Отго] Дитрих [пресс-секретарь имперского правитель¬
ства], фюрер склоняется к мнению, что западные державы
считают себя настолько связанными договором с Совета¬
ми, что в лучшем случае позволяют себе лишь играть в ко¬
шки-мышки с германскими посланцами, а потом с язви¬
тельным смехом отсылают их домой, демонстрируя таким
образом Сталину свою «верность договору». Совершенно
очевидно, что в нынешнем упоении от близкой победы
Рузвельт и Черчилль, конечно, не откажутся от полного
подчинения Германии, а чтобы претворить это требование
в жизнь, им не нужны никакие «контакты».
Во всяком случае, «опровержение», которое опублико¬
вало министерство иностранных дел, было сформулирова¬
но очень тщательно. В нем сделана ссылка только на одно
ложное сообщение, согласно которому фельдмаршал Рунд-
штедт предложил сложить оружие на Западе, и подчеркну¬
то, что каждому известно, что ни руководство вооруженных
сил, ни немецкий народ не думают о капитуляции. Такая
формулировка лишь подчеркивает суть: конечно, о любом
другом исходе войны можно было бы тотчас начать пере¬
говоры. Но об этом говорилось с самого первого дня на¬
чала войны в 1939 году, а противная сторона никогда этим
не интересовалась».
134
Геббельс тоже узнал о попытках немецкой стороны за¬
ключить мир. 20 марта 1945 года фон Овен записал:
«На прошлой неделе нами наконец были сделаны пер¬
вые дипломатические шаги для достижения мира. Вряд ли
нужно говорить, что они потерпели неудачу. С грустью сле¬
дует лишь отметить, что все было сделано слишком по-
дилетантски и происходило в унизительной форме. <...>
Мировая пресса изливает весь свой сарказм по отноше¬
нию к нам. Если что и могло побудить наших врагов сра¬
жаться с нами до победного конца, то именно этот позор¬
ный и с дипломатической точки зрения нелепый поступок
нашего имперского министерства иностранных дел.
Невозможно словами описать реакцию министра. Он
рвет на себе волосы, он бьет себя по лбу. Его лицо ис¬
кажается в бессильной ярости.
«Мой Бог, мой Бог, — причитает он, — чем же я так
провинился, что вынужден смотреть на все это!»
Соперничество между высшими сановниками и высо¬
копоставленными лицами Третьего рейха не утихало и в
эти последние недели марта. Геббельс подверг резким на¬
падкам Геринга. Фон Овен пишет:
«Впрочем, министру удалось добиться известного ча¬
стичного успеха в отношении Геринга и его люфтваффе,
когда его докладная записка о сокращении штатов люфт¬
ваффе дошла не только до фюрера, но и от него попала
к Герингу.
В рамках ведения тотальной войны указом фюрера ему
[Геббельсу] было поручено привести личный состав люфт¬
ваффе в соответствие с задачами, требующими скорейше¬
го решения. Немедленно проведенные подсчеты показали,
что люфтваффе располагает излишком в почти миллион
боеспособных солдат, которые практически с давних пор
праздно шатаются и бездельничают на аэродромах, авиа¬
ционных базах и в казармах.
Этот факт просто чудовищен.
«Это же почти сто дивизий, — говорит министр, — ко¬
торые Геринг просто вывел из игры. Если бы мы могли
распоряжаться ими, хотя бы после Сталинграда, русские
и сегодня оставались бы за Волгой, а не стояли бы перед
Берлином. Ах, нельзя себе даже и представить, сколько
мы всего профукали. Сто дивизий! Часто нам не хватало
135
одного-единственного батальона. Каких-то три дивизии
могли бы предотвратить катастрофу на плацдарме под Ба-
ранувом (Сандомирский плацдарм. — Ред.). С двадцатью
[дополнительными] дивизиями Шёрнер и сегодня смог бы
отогнать ивана за Вислу. Сто дивизий, своевременно бро¬
шенные в бой, принесли бы нам победу! Лучше помол¬
чим! Лучше совсем не думать об этом!»
Министр обеими руками зажимает уши, словно хочет
заставить замолчать голоса, которые день и ночь кричат
ему одно и то же.
«И этого человека, — продолжает он после нескольких
мгновений мрачных раздумий, — не ставят к стенке, не
гонят взашей, он продолжает занимать высокое положе¬
ние!»
По мнению Геббельса, освобождение Гудериана от долж¬
ности можно объяснить не разногласиями с Гитлером по
военным вопросам. Геббельс видит в Гудериане, которого
он часто встречал вместе с имперским министром ино¬
странных дел Риббентропом, самовольного поборника по¬
литического примирения с западными державами. Геб¬
бельс:
«За спиной фюрера он вступал в контакты с различны¬
ми людьми. А именно как раз с Риббентропом и Герин¬
гом. Нет ничего удивительного, что это закончилось тем,
что фюрер узнал об этом и вышвырнул его вон. Если уж
генералы начинают заниматься политикой!
Лично я не сомневаюсь в порядочности Гудериана. Од¬
нако в чем я глубоко сомневаюсь, так это в его проница¬
тельности и политической ловкости. Как мог он выбрать
себе в качестве партнеров именно этих двух нулей. Какой
результат дают политические шаги Риббентропа, мы вы¬
нуждены были, к сожалению, наблюдать в Стокгольме».
Преемником Гудериана стал генерал артиллерии Кребс.
И хотя положение на фронте оставалось прежним, с его
назначением связывались определенные надежды.
«Преемником Гудериана на посту начальника Генераль¬
ного штаба сухопутных войск, то есть фактически Восточ¬
ного фронта, стал генерал Кребс. Во время переговоров,
предшествовавших подписанию германо-советского пакта
о ненападении, Кребс был военным атташе в Москве. Он
известен как человек, которого при проводах немецкой де¬
136
легации на московском вокзале Сталин с демонстративной
сердечностью обнимал и целовал. Он считался русофилом.
Его назначение, которое, между прочим, прошло тайком,
без оповещения об этом германской общественности, да¬
вало повод всевозможным слухам и предположениям. Если
теперь на Восточном фронте руководит генерал, которого
целовал сам Сталин, то соглашение с русскими не за гора¬
ми. Это предположение, как и многие другие, серьезно
обсуждалось серьезными людьми только потому, что оно
давало хоть крохотную капельку надежды».
И Гитлер, который знал о стокгольмских контактах Риб¬
бентропа, но считал их бесперспективными, втайне на¬
деялся на разрыв англо-американо-русского союза, пре¬
жде всего из-за берлинского вопроса. В эти апрельские
дни Гитлера охватывали противоречивые чувства: робкая
надежда сменялась глубоким пессимизмом. В разговоре
с Мартином Борманом, состоявшемся 2 апреля, Гитлер
высказывался в таком духе:
«Если судьбой предназначено, что мы будем побежде¬
ны в этой войне, то тогда наше поражение будет абсолют¬
ным и окончательным. Наши враги заявили о своих целях
таким образом, что у нас не остается больше иллюзий от¬
носительно их намерений. <...>
Это ужасная мысль! Мне страшно подумать, что наш
германский рейх будет разгромлен, что наши соотечествен¬
ники будут отданы на произвол жестоким большевикам и
американским гангстерам. Однако и такая перспектива не
в состоянии поколебать мою нерушимую веру в будущее
германского народа. Чем больше мы страдаем, тем более
славным будет новое возвышение вечной Германии. Ха¬
рактерная черта германского духа впадать в летаргию, ког¬
да существование самой нации явно поставлено на карту,
снова поможет нам. Правда, что касается меня, то мне
было бы невыносимо жить в Германии во время переход¬
ного периода, который последует за поражением Третьего
рейха. Подлость и предательство, которые мы пережили
после 1918 года, покажутся мелочью по сравнению с тем,
что нас ожидает теперь!»
3 апреля Гитлер принял генерального инспектора вос¬
становления Мюнхена, гауляйтера Мюнхена и Верхней
Баварии Пауля Гислера, чтобы обсудить с ним планы
137
строительства в столице Баварии. Командир правитель¬
ственной эскадрильи и личный пилот Гитлера Ганс Баур
вспоминает:
«При его [Гислера] появлении мы все были крайне удив¬
лены и задавались вопросом, о каком еще восстановлении
Мюнхена можно было говорить в такой ситуации. Но Гис-
лер, который принес с собой целую кучу планов, сказал: «У
меня с собой общий план послевоенного восстановления
Мюнхена. Мы хотим заново восстановить и собор Фрауэн-
кирхе, старинный символ города, чтобы таким образом со¬
хранить его для будущих поколений. Тем самым мы сдела¬
ем большое одолжение кардиналу Фаульхаберу».
Когда Гитлер увидел Гислера и узнал о причине его
прихода, его лицо озарилось улыбкой. Мы давно не виде¬
ли его таким оживленным. Оба тут же уединились и в те¬
чение нескольких часов занимались лишь своими плана¬
ми. Гитлер наносил на ватман величественные лестницы
и фасады дворцов, делал наброски тех или иных строе¬
ний. Для всех нас, понимавших, что крах и полное уни¬
чтожение неизбежны, все это казалось очень странным».
В эти апрельские дни всю свою энергию Гитлер на¬
правил на решение проблем, возникавших на германском
Восточном фронте. Одно совещание, на котором обсуж¬
дается сложившееся положение, сменялось другим. Очень
часто на этих совещаниях перед Гитлером выступал с до¬
кладами генерал Хейнрици, на которого была возложена
ответственность за фронт на Одере. Он вспоминает о сво¬
ем визите в рейхсканцелярию 6 апреля 1945 года:
«Пройдя через первый этаж рейхсканцелярии, я попал
в сад, и у меня было несколько минут, чтобы там осмо¬
треться. От его прежней ухоженности не осталось и следа.
Нигде не было видно ни клочка газона, все было завале¬
но упавшими деревьями. Землю покрывал толстый слой
строительного мусора и щебня. Кое-где еще стояла стро¬
ительная техника, которая использовалась при сооруже¬
нии бункера. При входе в бункер на посту стоял офицер
СС, который встречал участников совещания. Значит, вот
здесь, под землей, жил теперь тот человек, который еще
совсем недавно правил большей частью Европы. И его
бомбы загнали под землю. Каждую ночь он теперь спал
здесь внизу, в своей персональной могиле. Я немного по¬
138
дождал перед входом в бункер и понаблюдал за тем, как
входили участники совещания. Это были в основном те
же самые лица, которые каждый день собирались на днев¬
ное обсуждение положения на фронте. Не было только
Геринга, который постоянно опаздывал. Незадолго до на¬
чала доклада я тоже спустился в бункер по крутой лест¬
нице, которая вела под землю на глубину около восьми
метров. Я оказался в вестибюле, в котором на обычную
церемонию личного досмотра собрались участники сове¬
щания. Здесь царила такая толчея, что лишь с большим
трудом можно было пробраться сквозь толпу. Точно в на¬
значенное время из двери на противоположной стороне
коридора появился Гитлер. Не без труда удалось образо¬
вать для него проход к помещению, где проходило сове¬
щание. Это помещение примыкало к коридору и состояло
из одной сравнительно небольшой почти квадратной ком¬
наты; по моей оценке, не намного больше, чем три метра
на три. Слева стоял большой стол для карт, за которым
уже сидели оба стенографиста. Напротив этого стола на
скамье у стены заняли место гроссадмирал Дёниц и Гимм¬
лер. Из-за тесноты прочие участники совещания вынуж¬
дены были сначала ждать в коридоре. Однако многие из
них старались протиснуться вперед. Вскоре в комнате для
совещаний создалась вызывающая опасения толчея. Гит¬
лер занял место за письменным столом и надел свои зе¬
леные очки. Кейтель стоял справа от него и несколько
сзади. Я встал слева от Гитлера и начал свой доклад.
Я подробно доложил Гитлеру о мерах, которые были
предприняты для отражения предполагаемого наступле¬
ния русских. Гитлер слушал с напряженным интересом.
Время от времени он задавал уточняющие вопросы. Пре¬
жде всего его, как всегда, интересовала сила артиллерии
и ее расположение. Об этом тотчас возник спор. Гитлер
хорошо усвоил целый ряд основных теоретических поло¬
жений, которые, однако, не могли быть применимы в дан¬
ном конкретном случае. Всегда было очень трудно пере¬
убедить его. Тем не менее он с радостью отметил, что число
имевшихся в нашем распоряжении батарей представляло
для наших условий значительную мощь. Он согласился
с планом в ночь перед атакой русских отвести наши вой¬
ска назад, после того как я объяснил ему смысл и цель
139
этой меры. Вновь остро встал вопрос «крепостей»; он об¬
суждался во второй раз, при этом неоднократно вспоми¬
нали Сталинград. И снова Гитлер настаивал на том, что
его мнение правильное и что крепости необходимо удер¬
живать любой ценой. В данном случае речь шла об обо¬
роне Франкфурта-на-Одере и Штеттина, гарнизоны ко¬
торых группа армий хотела бы использовать иначе, чем
это было предписано приказом Гитлера о защите крепо¬
стей. Гитлер сразу почуял недоброе и посчитал, что воен¬
ные собираются оставить врагу хорошо защищенные города,
обороне которых он придавал такое большое значение. На¬
конец зашел разговор об оценке боеспособности войск.
— Мой фюрер, — сказал я, — я сомневаюсь в том, что
направленные на фронт соединения смогут выдержать силу
русского удара при попытке прорвать нашу оборону.
На примере одного из соединений люфтваффе я на¬
глядно продемонстрировал, что их умений недостаточно,
чтобы соответствовать требованиям наземного боя. В раз¬
говор тотчас вступил рейхсмаршал Геринг, который толь¬
ко что вошел в комнату. Он энергично заверил Гитлера,
что его «парашютисты» являются самыми лучшими сол¬
датами и что он всегда готов поручиться за них. Я доказал
ему, что его представление несколько приукрашено. Ге¬
ринг сердито насупился, в то время как Гитлер заявил,
что в таких формированиях нужно форсированно занять¬
ся боевой подготовкой и постараться сделать все возмож¬
ное, чтобы исправить положение. Ведь до начала битвы,
по-видимому, есть еще какое-то время. Я возразил, ска¬
зав, что стойкость в оборонительном бою приходит толь¬
ко с опытом. На что Гитлер ответил, что главным являет¬
ся воспитание в людях уверенности в своих силах, что
именно это и является определяющим. Командиры долж¬
ны оказывать на своих бойцов гораздо большее влияние
в этом смысле, тогда и солдаты не ударят лицом в грязь.
Между прочим, русские тоже сражаются, используя толь¬
ко «трофейных солдат» (так немцы называли советских
солдат-новобранцев, часто 17—18 лет, уроженцев свобож-
денных областей СССР. — Ред.), возможности которых
неудовлетворительны в любом отношении. В ответ на это
я указал Гитлеру на то, что фронт между Эберсвальде и
Франкфуртом в первой линии обороны укомплектован
140
хорошо и что нам не хватает только одного, а именно ре¬
зервов пехоты. С помощью цифр я показал ему, что через
несколько дней будет невозможно пополнять потери, по¬
несенные нашими войсками. Я доказал ему, что невоз¬
можно черпать дальнейшие силы, снимая войска с менее
угрожающих участков фронта между Эберсвальде и Штет¬
тином. Таким образом, исход битвы не может быть хоро¬
шим, так как через несколько дней боев силы немецких
войск иссякнут».
В комнате воцарилась глубокая тишина. Никто не про¬
ронил ни слова. Против таких аргументов, подтвержден¬
ных цифрами, возразить было нечего. Гитлер молча окинул
всех тяжелым взглядом. И тут слово взял Геринг, который
стоял рядом со мной с торца стола. Он громогласно заявил:
— Мой фюрер, я предоставлю в ваше распоряжение
100 тысяч человек. Буквально через несколько дней они
будут здесь.
Теперь поднялся Гиммлер и предложил 25 тысяч своих
эсэсовцев. Дёниц дал 12 тысяч моряков из экипажей ко¬
раблей. К этому добавился целый ряд формирований Ре¬
зервной армии, предоставленных Юттнером.
— Это составит, — сказал Гитлер, — около 150 тысяч
человек, ведь это почти 12 дивизий: надеюсь, их хватит.
Я возразил:
— Что касается количества, то людей вполне достаточ¬
но, однако они не разбиты на боевые подразделения и не
обучены для ведения оборонительного боя, к которому
готовят пехотинцев».
Теперь в разговор снова включился Геринг, который
заявил, что предоставленные им солдаты — это главным
образом овеянные славой боевые летчики, храбрейшие из
храбрых, многие из которых принимали участие в битве
под Монте-Кассино в Италии. По его словам, у этих лю¬
дей было достаточно воли и боевого опыта. Точно так же
в защиту качества’ своих кадров, предоставляемых в рас¬
поряжение армии, выступил гросс-адмирал Дёниц. Ведь
это были экипажи боевых кораблей, куда в свое время от¬
бирали людей с особой тщательностью, и которые пред¬
ставляют собой лучшее, что есть в вермахте. Я возразил,
заметив, что боевые действия на море несколько отлича¬
ются от боев на суше.
141
— Хорошо, — сказал Гитлер, — тогда мы используем
эти резервы на втором рубеже обороны, в восьми кило¬
метрах позади первого рубежа. Это поможет им избежать
первого шока при артиллерийской подготовке, и они смо¬
гут привыкнуть к боевой обстановке. Если русские все-
таки прорвутся, они смогут остановить их [русских] на
своих позициях. Отбросить русских назад от места про¬
рыва должны танковые дивизии.
— Половину таких дивизий у меня уже забрали, — за¬
явил я, — и как раз самые боеспособные. Командование
группы армий настаивает на их возврате; они ему нужны.
— Я тоже сожалею, что мне пришлось забрать их у вас, —
возразил Гитлер, — но южный сосед нуждался в них еще
больше.
Но здесь в разговор включился генерал Кребс и сооб¬
щил, что танковые дивизии будут расставлены таким об¬
разом, чтобы их могли использовать обе группы армий.
Тогда я сослался на донесение воздушной разведки о ноч¬
ной переброске новых русских войск из Восточной Прус¬
сии, которые, вероятно, будут размещены на фронте перед
моей группой армий. Кребс подверг это донесение сомне¬
нию. Тогда Гитлер снова взял слово и сказал:
— Вероятно, главный удар русских будет направлен со¬
всем даже не на Берлин. Концентрация войск противни¬
ка южнее, перед нашим фронтом в Саксонии, гораздо
сильнее. — Он указал, проведя рукой по карте, на район
Франкфурт-на-Одере—Кюстрин. — Все, что здесь, — всего
лишь наступление на второстепенном направлении, чтобы
отвлечь наши силы. Противник собирается нанести глав¬
ный удар не на Берлин, а на Прагу. По этой причине ваша
группа армий сможет удержать оборону.
Пораженный этим объяснением, я вопросительно по¬
смотрел на Кребса. Тот сказал:
— Согласно имеющимся у нас донесениям разведки,
такая возможность, о которой упомянул фюрер, не ис¬
ключается.
Мой доклад продолжался уже два часа. В рядах слуша¬
телей начало заметно нарастать беспокойство. Находив¬
шийся в глубине комнаты Борман сел на стол и перебирал
бумаги из своей папки. Кто-то шепнул мне на ухо: «Да¬
вайте же, наконец, закругляйтесь». Ведь предстояло еще
142
обычное обсуждение положения дел на всех фронтах, ко¬
торое длилось часами. Тогда, подводя итог, я сказал:
— Группа армий провела подготовку к обороне таким
образом, чтобы был учтен опыт всех предыдущих оборони¬
тельных сражений. Все, что можно было сделать за этот
короткий период, было сделано. Тем не менее, мой фюрер,
чтобы у вас при принятии окончательного решения была
полная ясность, я должен подчеркнуть следующее: решаю¬
щим для исхода битвы будет то, как будут сражаться войска!
Я не могу сказать этого с полной уверенностью о тех вой¬
сках, которые стоят на фронте сейчас. Еще меньше о тех,
которые должны будут поступить в мое распоряжение. По¬
этому я не в состоянии гарантировать успешный исход бит¬
вы. И я считаю своей обязанностью совершенно откровен¬
но сказать вам об этом!
Гитлер ответил:
— Если все командиры будут исполнены веры и суме¬
ют передать это своим бойцам, то тогда эта битва, и я в
это верю, закончится для нас успешно».
Хейнрици возвратился в свой штаб и попытался как
можно лучше использовать дни, которые еще оставались
в его распоряжении до начала наступления Красной ар¬
мии. Он пишет:
«Для меня было очень важно подготовить основной рай¬
он немецкой обороны на участке фронта между Эберсваль-
де и Франкфуртом-на-Одере. Здесь были размещены самые
боеспособные соединения группы армий. Их плотность со¬
ответствовала опыту, приобретенному при оборонительных
сражениях в России. Для достижения этого соединения
группы армий были полностью реорганизованы. На этом
участке фронта, насколько это было возможно, была уси¬
лена артиллерия. В глубине этого участка были оборудова¬
ны тыловые позиции. Позади них размещались основные
силы предоставленных в наше распоряжение танковых ди¬
визий. Как уже упоминалось, это были значительные силы.
Они стояли наготове, чтобы немедленно атаковать про¬
рвавшегося противника и отбросить его назад.
И хотя положение с обеспечением боеприпасами было
не очень хорошим, но вполне терпимым для тогдашних
условий. Лишь с авиацией дело обстояло плохо. Сберегая
и экономя небольшой запас горючего, выделенный для
143
предстоящей битвы, летчики люфтваффе надеялись, что
в первые два-три дня сражения смогут выполнить стоя¬
щие перед ними задачи. <...>
И если даже целый ряд недостатков и трудностей из-за
неукомплектованности войск не мог быть решен за столь
короткое время, то в общем и целом условия для обороны
вверенного группе армий участка фронта были терпимы¬
ми. Без ответа оставались лишь два серьезных вопроса.
Первый вопрос был таким:
Будет ли достаточной стойкость войск, чтобы выдер¬
жать ту огромную нагрузку, которая обрушится на них во
время предстоящего крупномасштабного наступления рус¬
ских? Прежде всего, смогут ли войска выдержать первый
самый мощный огневой вал артиллерийской подготовки,
который русская артиллерия обрушит на немецкие пози¬
ции и который будет поддержан мощным бомбовым ударом
русской авиации? По собственному опыту я знаю, какой
шок обычно вызывает такая массированная артиллерий¬
ская подготовка. Я собственными глазами видел, как под
впечатлением от такой артиллерийской подготовки в па¬
нике разбегались некоторые только что сформированные
дивизии, оснащенные всеми необходимыми боевыми сред¬
ствами. <...>
Второй вопрос звучал так:
Как долго русские смогут продолжать свое наступление:
дни, одну неделю, две недели или дольше? От этого зависе¬
ло, хватит ли резервов группы армий, чтобы возместить не¬
избежные потери. После того как на немецкой стороне
фронта на важнейших участках достигалось достаточное
укомплектование войск, в тылу начинало не хватать необ¬
ходимых резервов пехоты. Хотя в районе Берлина солдат
было предостаточно. Но как уже упоминалось выше, они
находились в подчинении самых разных инстанций и не
могли пополнить ряды войск группы армий, и, прежде все¬
го, они не были сведены в достаточно крупные боевые со¬
единения. Они представляли собой полки или батальоны,
дивизионы или роты, которые не располагали ни артилле¬
рией, ни транспортом. Кроме того, в зависимости от воз¬
можностей размещения и от командных инстанций, к ко¬
торым они относились, они были совершенно произвольно
распределены вокруг Берлина. Поскольку все требования
144
группы армий передать в ее распоряжение по крайней мере
соединения Резервной армии были отклонены, совершенно
невозможно было составить общее представление, где же
конкретно находились все эти соединения.
С другой стороны, несмотря на все неоднократные по¬
пытки с помощью воздушной разведки, пеленгации радио¬
переговоров русских и через пленных выяснить что-то кон¬
кретное об их намерениях, прояснить ситуацию так и не
удалось, поскольку сначала противник размещал свои го¬
товящиеся к наступлению соединения в глубоком тылу
вдали от линии фронта.
Было очень трудно дать логичный ответ на эти вопро¬
сы. Некоторые командиры, когда их спрашивали, какое
мнение у них сложилось о вверенных им войсках, медли¬
ли с ответом, стараясь не давать негативной оценки; дру¬
гие же, наоборот, были убеждены в стойкости своих со¬
единений и частей. При этом они ссылались на то, что в
течение зимы они отбили несколько русских атак на Оде¬
ре, когда вверенные им войска не были даже до конца
сформированы и полностью обучены. Тем временем они
приобрели значительный боевой опыт и повысили свою
стойкость и боеспособность. В этом отношении особое
доверие вызывал командующий 9-й армией генерал Буссе.
Он командовал соединениями своей армии уже несколько
месяцев. Он много сделал для их укрепления и считал, что
может положительно оценить их боеспособность, так как
за последние недели общая картина в войсках значитель¬
но улучшилась. Я сам не мог полностью согласиться с
ним. В ходе войны я наблюдал в бою самые разные во¬
инские соединения. Приобретенный при этом опыт на¬
страивал меня скептически. Да и последние события под
Кюстрином не способствовали тому, чтобы убедить меня
в обратном. Поэтому я принял благоприятную оценку ге¬
нерала Буссе с некоторыми оговорками.
Что же касается второго вопроса, мощи и продолжи¬
тельности русского наступления на Берлин, то следовало
принимать в расчет, что в это последнее крупномасштаб¬
ное наступление русских будут брошены самые боеспо¬
собные войска. Сам престиж «Красного Царя» [Сталина]
исключал возможность того, что это наступление закон¬
чится неудачей. Мне было хорошо известно упорство рус¬
145
ских при осуществлении своих намерений и при дости¬
жении поставленных целей. Если русские уже с самого
начала не добьются решающего успеха, то следовало ожи¬
дать продолжительных затяжных боев на всем фронте.
В этом случае русские практиковали такой метод насту¬
пления, когда войска непрерывно атаковали волнами, сле¬
дующими одна за другой. Если первое наступление, которое
обычно длилось четыре-пять дней, заканчивалось неуда¬
чей, наступала передышка продолжительностью до четыр¬
надцати дней; потом наступала очередь второго наступле¬
ния и так далее».
Одер, до сих пор желанный союзник немцев, посте¬
пенно мелел. Весенний паводок спадал. Хейнрици:
«Чем дольше откладывалось русское наступление, тем
большей становилась опасность в такую сухую весеннюю
погоду, что затопленные водами Одера пойменные земли
снова высохнут. Тогда немецкие позиции потеряют такое
ценное прикрытие, как эта водная преграда. Вопрос за¬
ключался в том, как можно было удержать уровень воды
на теперешней высоте. В Силезии в районе Оттмахау [ныне
Отмухув] находилось большое напорное водохранилище
[Отмуховское озеро]. Поступило предложение взорвать
плотину и затопить долину Одера гигантской паводковой
волной. Вероятно, этой волной были бы разрушены мно¬
гочисленные русские мосты, которые возводились с обеих
сторон от Кюстрина. Однако командование группы армий
отклонило это предложение, так как это означало бы на¬
стоящую катастрофу для жителей и поселений на берегу
Одера. Оно не хотело такими средствами еще больше усу¬
губить несчастья, которые обрушились на страну из-за
войны. Оно согласовало с группой армий Шёрнера [«Центр»]
постоянную подачу воды в Одер из водохранилища в та¬
ком объеме, чтобы можно было долго поддерживать па¬
водок на сегодняшнем уровне.
Против возведения русскими мостов, которые строи¬
лись в двадцати километрах от линии фронта, постоянно
применялись дальнобойные орудия. Они мешали строи¬
тельству, но не могли остановить его. Из-за эффективной
противовоздушной обороны русских немецкие летчики во¬
обще не могли пробиться к мостам. Мины, которые спу¬
скались в воду во Франкфурте-на-Одере, вылавливались
146
русскими с помощью многочисленных сетевых загражде¬
ний. Поэтому руководство группы армий требовало при¬
слать подводных пловцов для использования их против
наводимых мостов. Однако базы боевых подводных плов¬
цов находились в Голландии. Было очень трудно быстро
перебросить их сюда. <...> Тем временем русские добились
значительных успехов в строительстве мостов. Рвение, с ка¬
ким русские их возводили, свидетельствовало о том, что...
начало наступления было уже совсем близко».
Положение в Берлине обострялось. Карл Фридрих Бори
рассказывает о своем последнем рабочем дне:
«Тем временем наступило 9 апреля 1945 года. Нам по¬
требовалось два часа, чтобы добраться до центра города.
Здание, в котором находилось наше бюро, не получило
почти никаких повреждений. В тесноте подвала бомбо¬
убежища я напрасно искал своего контрагента. Прошел
слух, что на Авус (гоночной автотрассе на западной окра¬
ине Берлина) кого-то расстреляли — какого-то крупного
партийного деятеля, имя которого держалось в тайне и
который собирался удрать из города. Якобы Гитлер вы¬
двинул лозунг: «Никто не должен бежать. Если нам суж¬
дено погибнуть, мы погибнем все вместе». Но никто не
знал, где же в это время находился сам Гитлер.
Мой шеф сообщил мне, что в будущем пользоваться
пригородной железной дорогой можно будет только при
предъявлении специального пропуска.
— Вы считаете такой документ на самом деле важ¬
ным? — спросил он меня улыбаясь. — Число пропусков
будет очень ограниченным!
— Моя самооценка требует, чтобы я не стоял на пути
интересов фирмы.
Мы оба рассмеялись.
— Ну, в таком случае до свидания после всемирного
потопа! — сказал он, подавая мне руку.
— Я обязательно появлюсь еще раз, чтобы пожать вам
руку! — заверил я его.
Когда я шел к вокзалу, то обнаружил на стенах уцелев¬
ших после бомбежки домов одни только написанные от
руки листовки. На них было написано «Мы победим!» или
«Последним батальоном на поле битвы будет немецкий
батальон!». Однако на улицах было совсем мало людей,
147
которых бы вдохновили эти хвастливые призывы. С тех
пор как в центре города было разрушено столько домов,
соседние улицы словно вымерли. Я вытащил из нагруд¬
ного кармана карандаш и написал под одним из таких при¬
зывов: «Чушь!» За этим моим поступком не стояло ниче¬
го, кроме импульсивной реакции».
В эти дни многие сотрудники, отбывавшие имперскую
трудовую повинность, главным образом очень молодые
люди, были включены в состав вермахта. Их должны были
направить на германский фронт на Одере. Эта же судьба
ожидала и восемнадцатилетнего Гельмута Альтнера, кото¬
рого перевели из берлинских казарм Александра ближе к
фронту для прохождения военной подготовки.
«Нас будят в шесть часов утра. Я беру свои умывальные
принадлежности и вместе с Малышом спускаюсь с при¬
горка вниз к заливным лугам. Мы раздеваемся до трусов
и заходим на несколько метров в воду. <...> Чистая ледя¬
ная вода приятно бодрит, тотчас прогоняя всю накопив¬
шуюся усталость. <...> Время пролетает незаметно, и мы
направляемся на командный пункт, где постепенно со¬
бирается вся рота. Лейтенант отдает команду рассчитать¬
ся по порядку номеров и для обучения разбивает нас на
восемь отделений по десять человек в каждом. Теперь уже
по отделениям мы направляемся в поле, где будет про¬
ходить обучение.
Теории здесь не придают большого значения. Мы долж¬
ны изучить оружие сразу на практике. Сначала нам объ¬
ясняют устройство карабина, разобрав его на части... Через
час отделения меняются местами. Мы переходим к другому
унтер-офицеру, который вместе с нами разбирает на мелкие
части пулемет МГ-42, объясняя предназначение отдельных
деталей. Через час мы снова переходим к другому инструк¬
тору, который учит нас обращению с фаустпатроном. <...>
Постепенно мы знакомимся с разными видами оружия
и учимся владеть им. Все проходит без скучной теории. Наш
заведующий оружейным складом выдает каждому из нас по
две гранаты-лимонки, которые мы прикрепляем к поясно¬
му ремню. В гранатах пока еще нет взрывателей. В обед мы
приносим еду и для унтер-офицера. Он наверняка не про¬
фессиональный военный. Со своим узким лицом и аристо¬
кратическим профилем он больше похож на ученого».
148
12 апреля Альтнер записывает в свой дневник:
«На стене кухни висит последняя сводка вермахта: «Ге¬
нерал от инфантерии Отто фон Лаш сдал русским крепость
Кёнигсберг (9 апреля. — Ред.). Тем не менее часть гарнизона,
оставшаяся верной присяге, продолжает оказывать сопро¬
тивление (отдельные огневые точки, быстро подавленные. —
Ред.); из-за сдачи крепости врагу генерал от инфантерии
Лаш заочно приговорен к смертной казни через повешение.
Его семья также несет ответственность за поступок генера¬
ла. На Западном фронте продолжаются бои в Нюрнберге».
Когда же придет спасение? Когда же наконец случится
великое чудо?
В восемь часов утра мы направляемся на командный
пункт. В соответствии с распорядком дня у нас должны
быть классные занятия. Лейтенант рассказывает о новом
чудо-оружии, тысячи единиц которого вскоре должны по¬
явиться на фронте. Карабины, которые стреляют из-за угла!
Сначала мы смеемся. Но потом мы вновь становимся серь¬
езными. Неужели таким должно быть начало чуда?»
Двумя днями позже, непосредственно перед самым рус¬
ским наступлением, Альтнер записывает в свой дневник:
«Перед обедом мы сидим во дворе командного пункта и
чистим картошку. Потом я колю дрова. Тессман вытаски¬
вает из хлева упирающегося молодого козленка и исчезает
с ним в саду. Через некоторое время он относит ободран¬
ную тушку на кухню.
Из деревни раздается звон колокола, извещающего об
окончании утреннего богослужения. Появляется лейтенант
и помогает нам чистить картошку. Он говорит, что в бли¬
жайшие дни мы перейдем в наступление — ко дню рожде¬
ния Гитлера. Позвонил генерал и сообщил, что Гитлер при¬
слал ему телеграмму, в которой говорится о направлении
пятисот танков и тысячи длинноствольных орудий. Потом
нам предстояло подготовить несколько позиций. Для спе¬
циальных дивизионов, которые направлялись к нам для
подкрепления. С новым оружием! Мы переглядываемся.
Потом нас охватывает всеобщее ликование. В наших глазах
вспыхивает надежда. Лейтенант говорит, что англичане пред¬
ложили заключить перемирие.
На Западе пушки смолкли. Теперь мы должны все вме¬
сте выступить против общего врага, против большевиков.
149
Нас невозможно узнать. Мы шутим и смеемся так, как
давно не смеялись. Тени сомнения, которые лежали у нас на
сердце, должны уступить место солнечным лучам надежды».
В «солнечные лучи надежды» верит 12 апреля и Гитлер
вместе со своим штабом, так как в этот день от апоплекси¬
ческого удара умирает президент Соединенных Штатов
Америки Франклин Делано Рузвельт. Рассказывают, что у
Гиммлера, о страсти которого к астрологии берлинцам
было хорошо известно, было два гороскопа: личный горо¬
скоп Гитлера и гороскоп о судьбе Третьего рейха. Якобы
последний предсказал начало войны в 1939 году, победы до
1941 года и поражения зимних месяцев 1944—1945 годов
вплоть до первой половины апреля. На время после сере¬
дины апреля гороскоп предсказывал перелом в войне, ко¬
торый в конце концов должен был привести к решительной
немецкой победе. За этой победой последует заключение
мирного соглашения осенью 1945 года.
Судьба Гитлера, так говорится в гороскопе, будет по¬
хожа на судьбу прусского короля Фридриха II Великого.
Когда в конце Семилетней войны король Пруссии тоже не
видел выхода из сложившегося положения, внезапная
смерть русской императрицы Елизаветы изменила полити¬
ческое и военное положение в пользу Фридриха. Наслед¬
ник Елизаветы, царь Петр III, встал на сторону Пруссии.
Является ли внезапная смерть американского президента
знаком того, что тяжелейший кризис преодолен? Приведет
ли смерть Рузвельта к изменению американской политики?
Ведь известно, что и в Соединенных Штатах есть круги,
которые не в восторге от продвижения Сталина по Европе.
Если бы сейчас удалось задержать русских на Одере, Гитлер
мог бы вести диалог с западными союзниками с совсем
других позиций. Вермахт все еще удерживает Норвегию,
Данию, Богемию (Чехию) и часть Италии, которые в ходе
переговоров можно было бы бросить на чашу весов. В та¬
ком настроении, будучи убежден в том, что наступил вели¬
кий перелом в войне, Гитлер продиктовал 13 апреля воз¬
звание к войскам Восточного фронта:
«Солдаты германского Восточного фронта!
В последний раз наши смертельные враги, еврейские
большевики, собрав свои основные силы, перешли в на¬
ступление. Они пытаются разгромить Германию и истре¬
150
бить наш народ. Вы, солдаты Восточного фронта, сегодня
уже сами в основном понимаете, какая судьба грозит пре¬
жде всего немецким женщинам и детям. В то время как
старики, мужчины и дети будут убиты, женщин и девушек
ожидает позорная судьба казарменных проституток. Осталь¬
ных отправят в Сибирь.
Мы ожидали этого наступления и с января месяца этого
года сделали все, чтобы построить мощный фронт. Огром¬
ная по своей численности артиллерия встретит врага. По¬
тери нашей пехоты были пополнены многочисленными
новыми формированиями. Временные боевые формиро¬
вания, вновь сформированные воинские части и фолькс-
штурм укрепят наш фронт.
На этот раз большевики разделят известную из исто¬
рии судьбу Азии, то есть они истекут кровью перед сто¬
лицей германского рейха.
Кто в этот грозный час не исполняет свой долг, тот дей¬
ствует как предатель нашего народа. Те полки или дивизии,
которые оставляют свои позиции, ведут себя так позорно,
что они должны стыдиться женщин и детей, которые стой¬
ко держатся под бомбовым террором в наших городах.
Прежде всего, обращайте внимание на тех немногих
предателей, офицеров и солдат, которые, чтобы спасти
свою жалкую жизнь, пошли в услужение к русским и ко¬
торые будут сражаться против нас, возможно, даже в не¬
мецкой форме. Того, кто отдает вам приказ на отступление,
если вы не знаете его лично, следует немедленно аресто¬
вать и расстрелять на месте, независимо от того, какое у
него воинское звание.
Если в эти ближайшие дни и недели каждый солдат на
Восточном фронте выполнит свой долг, последний штурм
Азии потерпит крах, точно так же, как в конце концов по¬
терпит неудачу и вторжение наших противников на Западе.
Берлин останется немецким, Вена снова станет немец¬
кой, а Европа никогда не будет русской.
Сплотитесь в сообщество единомышленников для за¬
щиты не абстрактного понятия отечества, а для защиты
своей Родины, своих жен, своих детей, а тем самым и на¬
шего будущего!
Мои бойцы Восточного фронта, в этот час на вас смо¬
трит весь германский народ, который надеется на то, что
151
благодаря вашей стойкости, вашему фанатизму, вашему
оружию и под вашим руководством большевистский на¬
тиск захлебнется в крови.
В этот день, когда судьба унесла величайшего военно¬
го преступника всех времен [Рузвельта], наступил пере¬
ломный момент войны.
Подлинник подписал Адольф Гитлер».
Сначала в войска поступил приказ Гитлера от 13 апре¬
ля: «Приказ фюрера был немедленно доведен до сведения
воинских формирований вплоть до рот. Публикация в ар¬
мейской печати была разрешена, публикация в дневной
прессе запрещена. Группы армий должны были позабо¬
титься о том, чтобы этот приказ немедленно стал известен
каждому солдату Восточного фронта».
К этому времени на всей полосе фронта группы армий
«Висла» царило необычайное волнение. Еще два дня тому
назад, среди ночи, по сигналу все войска на Одере были
приведены в состояние повышенной боевой готовности.
«Фюрер ожидает, что 12 или 13 апреля в полосе фрон¬
та группы армий «Висла» начнется крупномасштабное на¬
ступление русских. Если это еще выполнимо, в ночь с
11 на 12 апреля, но не позднее чем в ночь с 12 на 13 апре¬
ля войскам занять все намеченные боевые позиции.
На вопрос, какие имеются признаки этого, поступил
ответ: сегодня после обеда [ 11 апреля] положение на За¬
паде резко обострилось. Американские передовые танко¬
вые части вышли к Эльбе под Магдебургом и южнее. Из
этого начальник оперативного отдела (личное мнение)
делает вывод, что русские, возможно, будут вынуждены,
не дожидаясь окончания развертывания своих войск, не¬
медленно начать наступление, чтобы своевременно занять
области своей сферы влияния».
В такой нервной атмосфере перед наступлением рус¬
ских начальник Генерального штаба сухопутных сил раз¬
говаривал по телефону с начальником оперативного от¬
дела штаба группы армий «Висла» Айсманом:
«После доклада об общей обстановке в полосе фронта
группы армий «Висла», особенно о мощи и расположении
артиллерии, фюрер глубоко убежден в том, что группа ар¬
мий добьется неслыханного успеха при отражении насту¬
пления русских. Это надо вбить в голову каждому солдату.
152
На всех фронтах Германии нигде нет еще одного такого
участка фронта, который был бы так хорошо укомплекто¬
ван личным составом, обеспечен боеприпасами и горючим,
имел бы такую сильную артиллерию и противовоздушную
оборону, как фронт группы армий «Висла».
Согласно донесениям офицеров — инспекторов главно¬
го командования сухопутных войск, запасные и учебные
воинские части все еще находились в населенных пунктах,
а не в поле, как приказал фюрер. Группа армий должна еще
раз проверить эти сведения и немедленно исправить по¬
ложение. Прежде всего, очень медленно происходит вы¬
движение формирований люфтваффе. Начальник опера¬
тивного отдела докладывает, что руководство группы армий
постоянно требует от руководства люфтваффе ускорить
этот процесс, но, к сожалению, без особого успеха. Впро¬
чем, об этом уже было доложено главному командованию
сухопутных войск (начальнику оперативного отдела). По¬
скольку командование группы армий не может приказы¬
вать формированиям люфтваффе, то теперь его возмож¬
ности исчерпаны. Но командование группы армий просит,
чтобы этот вопрос решило главное командование сухопут¬
ных войск.
Что же касается большой численности и оборонитель¬
ной мощи группы армий, то начальник оперативного от¬
дела докладывает, что она должна рассматриваться в срав¬
нении с силами противника. Особенно напряженным при
продолжительной обороне может стать обеспечение бое¬
припасами, хотя по сравнению с другими фронтами группа
армий «Висла» имеет гораздо лучшее обеспечение. Положе¬
ние с горючим уже сейчас может считаться напряженным».
В телеграмме от 15 апреля 1945 года, которую по по¬
ручению Гитлера генерал Кребс направил в штабы 9-й ар¬
мии, 3-й танковой армии и комендантам секторов Берлин¬
ского оборонительного района, в частности, говорилось:
«Крепость Кёнигсберг сдана врагу комендантом крепо¬
сти, генералом от инфантерии Лашем. Комендант крепости
вступил в переговоры с большевиками, преждевременно
прекратил борьбу и капитулировал. <...> (Лаш капитули¬
ровал 9 апреля в безнадежной ситуации. 6 апреля начался
штурм Кенигсберга, гарнизон которого насчитывал 134 тыс.
чел. (штурмующие советские войска имели 137 тыс., но об¬
153
л ад ал и большим превосходством в технике и, главное, в
победном боевом духе). 9 апреля, после выхода советских
войск к центру города, треть гарнизона погибла. В плен
сдалось 92 тыс. чел. — Ред.)
Комендант крепости Кёнигсберг генерал от инфанте¬
рии Лаш опозорил честь немецкого солдата. Он заочно
приговорен к смертной казни через повешение. В связи с
позорным и предательским поведением коменданта Кё¬
нигсберга... Фюрер еще раз приказал:
1. Военные командующие, являющиеся комендантами
населенных пунктов, которые вместо борьбы до последне¬
го патрона соглашаются с требованием врага о сдаче вве¬
ренного им населенного пункта, совершают предательство
по отношению к германскому рейху и подлежат осужде¬
нию военным трибуналом из-за трусливой сдачи врагу.
2. Комендантами крепостей могут назначаться только
фанатичные и надежные национал-социалисты, смелые и
крепкие духом бойцы. При этом воинское звание не игра¬
ет никакой роли. <...>
В этой войне решается вопрос, быть или не быть гер¬
манскому народу, поэтому каждый должен принять реши¬
тельное участие в последней битве. Презрение к смерти и
смелость войск, стойкая выдержка всех бойцов, незави¬
симо от воинского звания, и несгибаемое, уверенное ко¬
мандование неоднократно исправляли положение, кото¬
рое казалось безвыходным. Командиром немецких солдат
может быть только тот, кто ежедневно всеми силами души
и тела, всей своей жизнью подает им пример в исполне¬
нии воинского долга. Он обязан обладать такими непре¬
менными качествами, как энергия и постоянная готов¬
ность к бою, иметь твердый характер и непоколебимую
убежденность в правоте своего дела. Кто не обладает та¬
кими качествами или обладает ими не в должной мере, не
может быть командиром и должен уйти.
Поэтому я приказываю:
Если командир подразделения (части, соединения),
предоставленный самому себе, считает, что должен отка¬
заться от борьбы, он обязан сначала опросить своих офи¬
церов, затем унтер-офицеров, а потом и рядовых, не же¬
лает ли кто-нибудь из них и дальше выполнять приказ и
продолжать борьбу. Если такой человек найдется, он обя¬
154
зан передать ему командование, невзирая на воинское зва¬
ние, и поддержать его. Новый командир воинского фор¬
мирования берет на себя командование со всеми правами
и обязанностями».
С 25 немецкими дивизиями различных родов войск,
располагавшими разным боевым составом, с 857 танками
и самоходными орудиями и с военно-воздушными сила¬
ми, которые из-за нехватки авиационного бензина не мог¬
ли использоваться дольше трех дней, генерал-полковник
Хейнрици должен был выиграть битву на Одере и спасти
Гитлера и Третий рейх от полного поражения. (На бер¬
линском направлении оборонялись не только войска группы
армий «Висла» (3-я танковая и 9-я армии), но 4-я танко¬
вая и 17-я армии группы армий «Центр» (Конев прорывал
именно фронт группы армий «Центр». — Ред.)
Глава 7
ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА. ПРОРЫВ НА ОДЕРЕ
В ночь с 15 на 16 апреля Берлин переживал 375-ю воз¬
душную тревогу с начала войны. Около двухсот бомбар¬
дировщиков британских ВВС тремя волнами атаковали
столицу рейха, чтобы сбросить на нее свои бомбы. За
годы войны берлинцы уже успели привыкнуть к звукам,
издаваемым эскадрильями бомбардировщиков. Но едва
самолеты британцев успели исчезнуть за горизонтом, как
в восточных пригородах Берлина зазвенели еще уцелев¬
шие оконные стекла. Небо окрашивается в кроваво-красный
цвет: на Одере (и Нейсе. — Ред.) более 40 тыс. русских
орудий открывают огонь по немецким позициям. 1-й Бе¬
лорусский и 1-й Украинский фронты начали русское на¬
ступление на Берлин. Чуйков вспоминает:
«Ночь на 16 апреля 1945 года показалась мне очень дол¬
гой. Так всегда бывает, когда ждешь решающих событий.
Перед рассветом на мой командный пункт вблизи посел¬
ка Рейнтвейн приехал Г. К. Жуков. К этому моменту вой¬
ска армии уже заняли исходное положение. [...]
Пять часов утра [московского времени, в Берлине три
часа ночи]. Секундная стрелка на часах командующего фрон¬
том подошла к черте, и вмиг стало светло. В ярких всполо¬
155
хах артиллерийской канонады мы увидели над траншеями
движущиеся вперед развернутые знамена. Их несли к ис¬
ходным позициям для штурма. Накатился сплошной гул
вулканической мощи. Шутка ли: ударили залпом и про¬
должали бить и бить 40 тысяч орудий! Казалось, качнулась
вся приодерская равнина. Клубы пыли и дыма вздыбились
до самого неба. На другой стороне, на западе, все остава¬
лось погруженным во тьму, а здесь, на востоке, занималась
утренняя заря.
Артиллерийская подготовка из всех орудий и миноме¬
тов, усиленная бомбовыми ударами, нанесенными много¬
численными эскадрильями бомбардировщиков, продол¬
жалась 25 минут. Сразу вслед за этим под прикрытием
огневого вала вперед ринулись пехота и танки».
В ход было пущено оптическое «чудо-оружие» Жукова:
«За три минуты до окончания артиллерийской подготовки
вертикальный луч прожектора дал сигнал на включение
143 зенитных прожекторов в полосе наступления 3-й и
5-й ударных армий, 8-й гвардейской армии и 69-й армии.
В свете этих прожекторов пехота при поддержке танков
перешла в атаку, в то время как артиллерия перенесла
огонь в глубь вражеской обороны».
То, что в теории кажется полезным, на практике часто
оказывает противоположное воздействие. Чуйков не скры¬
вает своего мнения об эффективности применения про¬
жекторов:
«Более сотни сильных прожекторов освещали поле бит¬
вы. Хотя наше наступление проходило точно по плану, но
реальность внесла свои собственные поправки. Мощные
лучи прожекторов уперлись в плотную клубящуюся заве¬
су из гари, дыма и пыли, поднятую над позициями про¬
тивника. Они проникали сквозь эту завесу не далее чем
на сто пятьдесят — двести метров. Согласно приказу ата¬
ка началась до восхода солнца. Свет прожекторов должен
был помочь вести бой в темноте. Но с моего выдвинутого
вперед наблюдательного пункта, который находился на
высоте 81,5, в нескольких сотнях метров позади выстро¬
енных в ряд прожекторов, мы не могли наблюдать за по¬
лем битвы. Только по взрывам артиллерийских снарядов
мы могли предполагать, что же там происходило. Как на
грех, еще и ветер дул навстречу. В результате непрони¬
156
цаемая мгла окутала и нашу высотку. Прожектора помо¬
гали атакующим подразделениям относительно мало. Их
поочередно включали и выключали; солдатам казалось, что
перед ними возникают препятствия, поэтому они часто
теряли ориентацию. Зрение человека не в состоянии бы¬
стро приспособиться к быстрой смене света и темноты.
Даже тогда, когда в темном помещении загорается обыч¬
ная лампочка, человек на мгновение теряет зрение. При
выключении света или при выходе из ярко освещенного
помещения в темноту он не может ничего увидеть до тех
пор, пока его глаза не привыкнут к темноте. Поэтому при
атаке прожектора не могли сыграть ту роль, которую им
предназначал их «изобретатель» маршал .Жуков. Вместо
пользы они приносили даже вред. На многих участках в по¬
лосе атаки подразделения останавливались перед ручьями
и каналами, которые пересекали долину, и дожидались
рассвета, чтобы рассмотреть препятствия, которые им пред¬
стояло преодолеть.
Атака (1-го Белорусского фронта) проходила в полосе
фронта шириной 120 километров; участок главного удара
находился в районе города Зелов на Зеловских высотах.
Чуйков пишет: «Первые полчаса после начала нашего на¬
ступления противник почти не вел огня. Его наблюдатель¬
ные и командные пункты, а также огневые позиции были
подавлены нашей артиллерией и авиацией. Сопротивление
оказывали лишь немногие уцелевшие пулеметы, самоходки
и орудия, укрытые в каменных домах и отдельных окопах».
С большим успехом был применен план обороны гене¬
рала Хейнрици, согласно которому подразделения и части,
занимавшие передний рубеж обороны, своевременно отво¬
дились назад еще до начала артиллерийской подготовки
противника, оставляя под обстрел русской артиллерии пу¬
стые позиции. Таким образом, солдаты 9-й армии генерала
Буссе были готовы встретить атаку пехотинцев 1-го Бело¬
русского фронта почти без потерь в своих рядах. (Автор не
прав. В ходе артподготовки немцы понесли тяжелые по¬
тери. На их головы артиллерия 1-го Белорусского фронта
обрушила 0,5 млн снарядов (или 1 тыс. железнодорожных
вагонов снарядов), а за весь первый день наступления 1 млн
236 тыс. снарядов (2,5 тыс. вагонов). Советская авиация,
нанося удары по узлам сопротивления, пунктам управле¬
157
ния и резервам в глубине обороны немцев, за первый день
сбросила свыше 1500 т бомб. — Ред.)
Среди защитников Зелова, этого со стратегической точки
зрения важного пункта немецкой оборонительной линии,
находился и восемнадцатилетний Герхард Кордес. Его по¬
спешно сформированный парашютный полк окопался на
восточной окраине цепи высот. Солдаты были вооружены
ручными гранатами, автоматами, карабинами и фаустпа¬
тронами. Их поддерживали полдюжины тяжелых зенит¬
ных орудий и несколько противотанковых пушек.
«В три часа утра русские орудия и минометы внезапно
открыли огонь на участке фронта шириной около 120 ки¬
лометров. Наибольшее сосредоточение артиллерии наблю¬
далось непосредственно перед городом Зелов на Зеловских
высотах. У Герхарда Кордеса сложилось впечатление, что
снарядами был перепахан каждый квадратный метр земли.
Неожиданно ураганный огонь прекратился, и яркие ко¬
нусообразные пучки света уперлись в шоссе Кюстрин—
Берлин. Сотни русских танков устремились вперед. В се¬
ром сумеречном свете появились толпы солдат, занимав¬
ших передний рубеж обороны на равнине, примерно в
шестистах метрах от подножия высот. С криком «Русские
идут!» они в панике пробегали мимо Кордеса, стремясь
укрыться в тылу. Кордес осторожно выглянул из-за бру¬
ствера своего окопа, и от того, что он увидел, у него кровь
застыла в жилах от ужаса: насколько хватало глаз, перед
ним была сплошная лавина тяжелых танков. Когда пер¬
вый ряд танков приблизился к немецким позициям, Кор¬
дес заметил за ним второй ряд, а позади него толпы бегу¬
щих пехотинцев.
Потом над его головой с ревом понеслись немецкие
снаряды. С гребня цепи холмов сотни зениток открыли
смертоносный огонь прямой наводкой по советским тан¬
кам. Русские танки вспыхивали один за другим, словно
спички, а часть рассеянных артиллерийским огнем пехо¬
тинцев отступила назад. Однако те из них, кто пережил
огонь немецкой артиллерии, с громкими криками про¬
должали бежать вперед. Бойцы подразделений, сформи¬
рованных из военнослужащих люфтваффе, открыли огонь
по толпе красноармейцев, и атака начала захлебываться.
И хотя несколько русских Т-34 прорвались на флангах,
158
они были тут же подбиты, когда попытались подняться по
склону высоты к шоссе, ведущему в Берлин».
Чуйков описывает те же события, увиденные с русской
стороны:
«Под прикрытием ураганного огня первые два киломе¬
тра наши стрелковые части и танки наступали за огневым
валом успешно, хотя и медленно. А потом, когда путь пре¬
градили ручьи и каналы, танки и самоходные орудия на¬
чали отставать от пехоты. Взаимодействие между артилле¬
рией, пехотой и танками нарушилось. Огневой вал, точно
расписанный по времени, пришлось остановить и пере¬
ключить артиллерию на поддержку пехоты и танков мето¬
дом последовательного сосредоточения огня. Уцелевшие
орудия и минометы противника ожили на рассвете и на¬
чали обстреливать дороги, по которым густо шли наши
войска и боевая техника. В некоторых полках и батальонах
нарушилось управление. Все это сказалось на темпе на¬
ступления. Особенно упорное сопротивление противник
оказал на канале Хаупт, который проходил по долине, оги¬
бая подножие Зеловских высот. Весенние воды сделали его
глубоким и непроходимым для наших танков и самоходных
орудий. А немногочисленные мосты обстреливались артил¬
лерийским и минометным огнем из-за Зеловских высот
и прямой наводкой закопанных и хорошо замаскирован¬
ных танков и штурмовых орудий.
Здесь наше наступление еще больше замедлилось. Пока
саперы наводили переправы, войска стояли на месте. Про¬
извести какой-либо маневр автомашинам и танкам было
нельзя: дороги забиты, а двигаться напрямик по болоти¬
стой пойме и заминированным полям было невозможно.
Спасибо нашей авиации. Краснозвездные бомбарди¬
ровщики, истребители, штурмовики господствовали над
полем боя. Они успешно подавляли артиллерию в глубине
обороны противника и не позволяли вражеским самолетам
атаковать наши боевые соединения. Наконец Хаупт был
преодолен. Наши войска начали штурм Зеловских высот».
Юный солдат парашютной части Кордес находился
в самой горячей точке боя.
«Когда стало светло, атака противника с тяжелыми по¬
терями для Советов была отбита. Потери среди юных па¬
рашютистов оказались незначительными: они были уве¬
159
ренными и почти веселыми. Кордес подумал, что все было
не так уж и плохо. Тем не менее он и его боевые товари¬
щи были рады, когда пришел приказ отползать к вершине
высоты. На пол пути к вершине, в небольшой роще, им
было приказано занять новые позиции. Здесь у них был
хороший сектор обстрела, а со спины их надежно при¬
крывали деревья. Они чувствовали себя в безопасности и
не знали, что по-прежнему находились на главном рубеже
обороны войск генерала Хейнрици и что через несколько
часов войска Жукова снова пойдут на них в атаку.
Благодаря тому, что до начала ураганного огня русских
он отвел назад большую часть своих подразделений, Хейн¬
рици не только спас жизнь тысячам солдат, но ему уда¬
лось также выиграть и время. Когда русские вели огонь
по практически покинутым окопам и траншеям, они, оче¬
видно, ожидали засады и поэтому остановились, вместо
того чтобы всеми силами продолжать наступление».
Чуйков вспоминает:
«К 12 часам дня войска 8-й гвардейской армии про¬
рвали первые две оборонительные полосы противника и
подошли к третьей, которую с ходу захватить не могли.
Скаты Зеловских высот оказались так круты, что наши
танки и самоходки не могли на них взобраться и вынуж¬
дены были искать более пологие подъемы. Эти подъемы
шли вдоль дорог на Зелов, Фридерсдорф и Долгелин. Но
здесь противник создал сильные опорные пункты оборо¬
ны. Для подавления и захвата этих опорных пунктов тре¬
бовался точный и сильный огонь орудий. Артиллерия
должна была перейти на новые позиции, ближе к Зелов-
ским высотам.
Я приказал подтянуть артиллерию, организовать взаи¬
модействие между пехотой, танками и артиллерией и в
14 часов после 20-минутного огневого налета атаковать
Зелов, Фридерсдорф, Долгелин и захватить Зеловские вы¬
соты. Я не сомневался в успехе этой атаки, но и здесь в
дело снова вмешались высшие силы, которые победить
было невозможно.
Командующий фронтом маршал Жуков, который на¬
ходился на моем командном пункте, решил ускорить взятие
оборонительных позиций противника на Зеловских высотах
путем ввода в действие 1-й гвардейской танковой армии ге¬
160
нерала Катукова. К этому шагу его, вероятно, побудил те¬
лефонный разговор со Сталиным. Этот разговор состоялся
в моем присутствии. Жуков доложил, что атака хотя и мед¬
ленно, но развивается успешно. Правда, я не знаю, что Ста¬
лин сказал ему, но, очевидно, он был не очень доволен тем¬
пом наступления при нашем подавляющем превосходстве
в живой силе и технике. После окончания разговора мар¬
шал Жуков отдал устный приказ генералу Катукову и гене¬
ралу Ющуку, командиру 11-го отдельного танкового корпу¬
са, обогнать части 8-й гвардейской армии, с ходу захватить
Зеловские высоты и развить наступление на Берлин.
Я умолял маршала Жукова отменить этот приказ, так
как моя армия располагала достаточными силами, чтобы
самостоятельно выполнить поставленную перед ней за¬
дачу. Я придерживался мнения, что до атаки моей армии
на Зеловские высоты нельзя бросать в бой танковые со¬
единения, так как они не смогут выполнить свою задачу
и не ускорят темп наступления. Но маршал Жуков не лю¬
бил отменять свои приказы».
Чуйков уже давно был недоволен теми методами, ко¬
торыми его главнокомандующий вел наступление. Он под¬
вергает критике не только его последний приказ, но и за¬
тею с прожекторами, а также «разведывательные поиски»,
проведенные за два дня (14 апреля) до самой Берлинской
операции: «Я твердо убежден в том, что если бы мы дей¬
ствовали в соответствии с нашей испытанной тактикой,
то еще в тот же день, 14 апреля, взяли бы Зеловские высоты.
В конце концов, на нашей стороне был момент внезап¬
ности. Но сейчас, когда за 48 часов до начала крупномас¬
штабного наступления мы предприняли разведыватель¬
ный поиск, фактор внезапности был упущен».
Маршал Жуков:
«Серьезной проблемой был момент введения в бой тан¬
ковых армий. Зеловские высоты необходимо было взять в
первую очередь. После совещания со всеми командирами
мы решили провести общую атаку при поддержке всей
авиации и танков 16 апреля после обеда».
Чуйков вспоминает, как все выглядело в действитель¬
ности:
«В 12 часов дня танковые колонны трех корпусов дви¬
нулись по тем немногим дорогам, которые уже были до
6 П. Гостони
161
отказа забиты боевыми подразделениями 8-й гвардейской
армии. Танки 1-й гвардейской армии буквально уперлись
в наши тягачи, перетаскивавшие артиллерию, в результа¬
те чего маневр вторых эшелонов дивизий и корпусов ока¬
зался скованным. Должен сказать, что 8-я гвардейская ар¬
мия располагала и своими немалыми танковыми силами.
Боевые подразделения были вытеснены с дороги и про¬
двигались, точнее говоря, с трудом тащились по заболо¬
ченной пойме реки вперед. Но нам было не привыкать
преодолевать различные трудности. Помогая друг другу,
пехотницы и танкисты отважно громили гитлеровцев, вы¬
бивая их с оборонительных рубежей.
Во второй половине дня небольшой успех обозначился
на правом фланге армии, на участке 4-го гвардейского
стрелкового корпуса, как раз там, где танковые корпуса
не занимали дороги.
47-я гвардейская стрелковая дивизия под командова¬
нием генерал-майора Шугаева, наступая севернее шоссей¬
ной дороги Кюстрин—Берлин, преодолела сопротивление
противника, захватила несколько господствующих высот
севернее города Зелов, перерезала железную и две шос¬
сейные дороги, идущие от Зелова на Букков и на Гузов».
После обеда 16 апреля генерал Кребс поздравил по теле¬
фону генерал-полковника Хейнрици с успешным ходом
первого дня боев. Хейнрици несколько охладил оптимизм
генерала Кребса. Он доложил, что сражение ведется не
только за Зеловские высоты: 9-я армия подвергается ата¬
кам справа и слева от города Зелов. Хейнрици сослался
на свой первый доклад об общем положении на фронте.
Позднее, в 16.45, произошел телефонный разговор между
начальником оперативного отдела штаба группы армий
«Висла» полковником Гансом Георгом Айсманом и глав¬
ным командованием сухопутных войск, в котором нашло
отражение истинное положение дел на фронте в районе
Одера:
«Крупномасштабное наступление русских на позиции
9-й армии после очень упорного и стойкого сопротивле¬
ния привело к возникновению чрезвычайно напряженно¬
го положения в трех местах.
Во-первых, южнее Франкфурта-на-Одере; во-вторых,
юго-восточнее Зелова; в-третьих, восточнее и северо-восточ¬
162
нее Врицена. В общем и целом положение выглядит сле¬
дующим образом:
Хотя 9-я армия ввела в бой все имеющиеся у нее ре¬
зервы, чтобы в ходе немедленных контратак и контруда¬
ров отбросить назад прорвавшегося противника, ей не уда¬
лось удержать основную часть переднего края обороны.
Из всех резервов к настоящему времени осталась неза-
действованной только 25-я моторизованная дивизия. С уче¬
том развития положения ее придется ввести в бой для на¬
несения контрудара.
Требование командования группы армий «Висла»: вы¬
свободить 18-ю моторизованную дивизию для использо¬
вания в полосе обороны 9-й армии. Командование группы
армий настаивает на том, чтобы уже сегодня ночью диви¬
зия была передислоцирована в район восточнее Мюнхе-
берга, чтобы с ее помощью предотвратить прорыв про¬
тивника через город Зелов.
В частности: силы южнее Франкфурта-на-Одере с не¬
сколько меньшей танковой поддержкой. В настоящее вре¬
мя противник снова выбит из населенных пунктов Обер-
линдов и Унтерлиндов (северо-восточнее Визенау), под
Пинкенхердом отброшен назад. Противник восстановил
в опорных пунктах линию фронта севернее от Ф. [Франкфур-
та-на-Одере], восточнее перед поселком Брисков и строго
южнее Маргаретеншахт, Малхов снова занят нашими вой¬
сками, то же самое относится и к Кюстринским высотам.
В настоящее время новое наступление противника из рай¬
она Лоссов на юго-запад и северо-западнее Кюстринских
высот через железнодорожную линию. Противник продви¬
нулся до учебного плаца, бой в самом разгаре. Фронт юж¬
нее Франкфурта-на-Одере еще держится. Но здесь замечено
дальнейшее подтягивание вражеских резервов. Что касает¬
ся этого участка обороны, то положение здесь неблагопри¬
ятное, так как все наши резервы уже задействованы.
Восточный фронт крепости подвергся слабым атакам.
За Франкфуртом противник лишь немного продавил фронт
вплоть до автострады, идущей на запад, мы снова отбили
Шонфлинс. Передний край обороны, существовавший на
момент начала сражения, остается неизменным. Маллнов
в наших руках, здесь удалось отразить очень мощную ата¬
ку, поддержанную 40—50 танками. На этом участке пол¬
6*
163
ное сохранение переднего края обороны, существовавше¬
го на момент начала сражения.
Вражеская артиллерия вела огонь по старому передне¬
му краю обороны. <...> В районе Заксендорф атаки в за¬
падном направлении мощных танковых соединений. Про¬
тивник занял высоты восточнее Фридерсдорфа, а также
по обе стороны от Людвигслуста.
Здесь дивизия «Курмарк» проводит контратаку, пока
нет донесений об исходе боя. Здесь находится основной
район обороны. Через Гёрлиц и Кюстрин наступление круп¬
ных моторизованных сил (возможно, что это атака танко¬
вой армии). Высоты до Вирбига в наших руках. Наша ата¬
ка на вокзал в Вирбиге, Ной-Лангеов пока держим. То же
самое относительно нескольких опорных пунктов на же¬
лезнодорожной линии. Альбертиненхоф в наших руках.
Передний край обороны образует выступ до района Амт—
Воллуп. Здесь находится командный пункт полка, ведуще¬
го оборону. Передний край обороны проходит у Фосберга
и вокзала Лечина. Лечин взят крупным танковым подраз¬
делением противника. К западу от него обстановка неяс¬
ная. По моему мнению, там нет сплошной линии фронта,
а только несколько опорных пунктов на железнодорожной
линии, проходящей через Позедум на Барним. От Барнима
в направлении на Альт-Треббин движется отряд из 40—
50 танков. Атака на Херренхоф. Положение неизвестно.
В полосе обороны 5-й егерской дивизии все попытки
Советов переправиться успешно отбиты, кроме неболь¬
шого плацдарма под Цакерикером. Площадь этого плац¬
дарма не установлена, он подвергается постоянным ата¬
кам. Местные резервы дивизий понесли за сегодняшний
день очень большие потери, особенно из-за огня тяжелых
орудий. Ураганный огонь в течение двух с половиной ча¬
сов, перешедший в сильное сосредоточение огня, чтобы
разрушить опорные пункты, значительный расход боепри¬
пасов, в атаках принимали участие группы от 40 до 50 или
даже 60 танков. Русские применяют авиацию, атакующую
волнами, в настоящее время бомбардировке подвергаются
позиции и в глубине нашей обороны.
Наши потери бронетехники незначительные. Прежде
всего, в XI танковом корпусе СС. Расход боеприпасов в
XI танковом корпусе СС составил около 54% от нормы
164
обеспечения. Основная нагрузка легла на плечи пехоты
и моторизованных частей. Завтра ожидаем продолжения
этого наступления. Из-за понесенных потерь завтрашний
день обещает стать еще тяжелее. Основные районы обо¬
роны Кюстрин, Зелов и Врицен».
Чуйков о положении дел на русской стороне:
«57-я гвардейская дивизия, которой командовал гене¬
рал П.И. Залйзюк, вечером [16 апреля] вела бой уже за
станцию Зелов.
На фронте 29-го и 28-го гвардейских стрелковых корпу¬
сов, наступающих к югу от Зелова, части подошли вплот¬
ную к Зеловским высотам, но организовать одновремен¬
ный удар по опорным пунктам противника всеми силами
не смогли. Темнота не позволила развить наступление. За¬
дачу дня армия [8-я гвардейская] не выполнила — Зелов-
ские высоты были взяты только частично. Не справилась с
этим и введенная в сражение 1-я гвардейская танковая ар¬
мия: она не смогла развернуться и остановилась на дорогах
в пойме Одера.
Наш сосед справа — 5-я ударная армия генерала Берза¬
рина к исходу дня его вышла лишь на рубеж Альте—Одер.
Сосед слева — 69-я армия под командованием генера¬
ла Колпакчи 16 апреля и вовсе не смогла продвинуться
вперед».
В своих мемуарах Жуков самокритично отмечает:
«Ошибок не было. Однако следует признать, что нами
была допущена оплошность, которая затянула сражение
при прорыве тактической зоны на один-два дня.
При подготовке операции мы несколько недооценивали
сложность характера местности в районе Зеловских высот,
где противник имел возможность организовать труднопре¬
одолимую оборону. Находясь в 10—12 километрах от наших
исходных рубежей, глубоко врывшись в землю, особенно
за обратными скатами высот, противник смог уберечь свои
силы и технику от огня нашей артиллерии и бомбардиро¬
вок авиации. Правда, на подготовку Берлинской операции
мы имели крайне ограниченное время, но и это не может
служить оправданием. Вину за недоработку вопроса прежде
всего я должен взять на себя».
Непосредственным противником Жукова являлся ге¬
нерал Буссе, командующий 9-й армией.
165
«Принимая во внимание неравное соотношение сил,
битва 16 апреля принесла нам большой успех в обороне.
Нигде противник не сумел прорваться, более того, он не
сумел даже глубоко вклиниться в наш оборонительный ру¬
беж на Зеловских высотах. Но определенную озабочен¬
ность вызывало состояние войск на участке главного удара.
Эти войска уже в течение четырех дней вели тяжелейшие
бои, и уже было невозможно компенсировать потери в жи¬
вой силе и технике. Сильно измотанные соединения про¬
сто некем было заменить. Поэтому командование армии с
крайней озабоченностью ожидало наступления следующе¬
го дня. Люфтваффе эффективно поддерживали наземные
войска, бросив в бой все имеющиеся в их распоряжении
самолеты (около 300 боевых машин), однако они не смогли
помешать русским установить господство в воздухе. (Толь¬
ко к исходу 19 апреля, за 4 дня боев, на участке наступле¬
ния 1-го Белорусского фронта советская авиация (16-я воз¬
душная армия) совершила 14,7 тыс. самолето-вылетов и
сбила 474 немецких самолета. — Ред.) Кроме того, имевше¬
гося запаса горючего могло хватить не более чем на два дня
такого же интенсивного использования авиации».
В то время как в первый день наступления 1-й Белорус¬
ский фронт Жукова не добивался особых успехов, 1-й Укра¬
инский фронт Конева прорвал фронт в полосе обороны
4-й германской танковой армии, которая входила в состав
группы армий «Центр». Конев начал свое наступление так¬
же ранним утром 16 апреля. Бритоголовый маршал при¬
казал установить дымовую завесу в полосе фронта шири¬
ной 390 километров, так что противник не знал, на каком
участке фронта произойдет русское наступление. В пер¬
вой половине дня 16 апреля русские осуществили прорыв
немецких позиций на участке фронта шириной 26 кило¬
метров южнее города Губен. В прорыв устремились две
русские танковые армии. Вскоре они вышли к берегу Шпре.
17 апреля маршал Конев лично контролировал, как его
войска форсировали реку:
«Примерно до 6 часов вечера я был на переправе. Пре¬
жде чем Рыбалко [командующий 3-й гвардейской танко¬
вой армией] и Лелюшенко [командующий 4-й гвардей¬
ской танковой армией] уехали, мы провели последнее
совещание. Я еще раз обобщил все, что мы до сих пор
166
обсудили: они должны смело продвигаться в глубину вра¬
жеской обороны и не беспокоиться о прикрытии с тыла,
не ввязываться в бой за вражеские опорные пункты и не
атаковать немцев в лоб, а стараться обходить их. Умело
маневрировать, беречь технику, постоянно думать о том,
чтобы не распылять свои силы, так как перед ними стоя¬
ла еще одна великая задача. И хотя я даже сейчас не го¬
ворил открыто об этой задаче, но оба генерала прекрасно
понимали, что я имею в виду Берлин.
Они уехали от меня в хорошем настроении. Я сам тоже
был уверен в успехе.
Когда я вернулся в свою штаб-квартиру, которая находи¬
лась в одном из замков, то сначала сделал все необходимые
телефонные звонки. <...> Я переговорил со своим штабом,
выслушал донесения некоторых командующих армиями
и вновь связался с танковыми армиями. Они мне сообщи¬
ли, что быстро продвигаются вперед западнее Шпре. После
того как у меня сложилась целостная картина происходя¬
щего, я позвонил Верховному главнокомандующему в Мо¬
скву. Я доложил ему о событиях дня и подробно рассказал
о ходе нашего наступления. Я упомянул также об успеш¬
ном продвижении вперед обеих танковых армий, которые
уже оторвались от стрелковых соединений и все глубже
вклинивались в глубокий тыл противника. <...>
Когда я уже почти закончил свой доклад, Сталин пере¬
бил меня. Он сказал:
— У Жукова наступление развивается очень тяжело.
Они все еще пытаются прорвать оборонительные рубежи
противника.
Он замолчал. Я тоже молчал и ждал, что же он скажет.
Неожиданно Сталин прервал молчание:
— Нельзя ли перебросить танковые войска Жукова на
ваш фронт и оттуда направить их на Берлин?
— Товарищ Сталин, это заняло бы слишком много
времени и легко могло бы вызвать неразбериху. Нет не¬
обходимости вводить танковые войска 1-го Белорусского
фронта в место нашего прорыва. У нас события развива¬
ются благоприятно, у нас достаточно сил, и мы в состоя¬
нии повернуть обе танковые армии на Берлин.
После этого я сообщил Сталину о направлении, в ко¬
тором обе танковые армии могли бы наступать на Берлин.
167
В качестве ориентира я назвал ему город Цоссен. Этот
город находится примерно в 25 километрах южнее Берли¬
на, и мы знали, что у немцев там находился их Генераль¬
ный штаб (штаб оперативного руководства главнокоман¬
дования вермахта (ОКВ) и Генеральный штаб сухопутных
войск (ОКХ). — Ред.). <...>
Последовала короткая пауза. Очевидно, Сталин искал
на карте Цоссен. Потом он сказал:
— Все в порядке. А вы знаете, что в Цоссене находит¬
ся главнокомандование вермахта?
-Да.
— Хорошо, — сказал Сталин, — я согласен с вашим
планом. Прикажите обеим танковым армиям наступать на
Берлин».
Жуков тоже звонит Сталину:
«В 15 часов [16 апреля] я позвонил Верховному глав¬
нокомандующему в Москву и доложил, что первая и вто¬
рая позиции обороны противника нами прорваны, войска
фронта продвинулись вперед до 6 километров, но встре¬
тили серьезное сопротивление у рубежа Зеловских высот,
где, видимо, в основном уцелела оборона противника. Для
усиления удара общевойсковых армий ввел в сражение обе
танковые армии. Я сказал далее, что считаю, что к исходу
дня мы прорвем оборону противника.
И.В. Сталин внимательно выслушал и спокойно сказал:
— У Конева оборона противника оказалась слабой. Он
без труда форсировал реку Нейсе и продвигается вперед
без особого сопротивления. Поддержите удар своих тан¬
ковых армий бомбардировочной авиацией. Вечером по¬
звоните, как у вас сложатся дела.
Вечером я вновь доложил Верховному главнокоман¬
дующему о затруднениях на подступах к Зеловским высо¬
там и сказал, что раньше завтрашнего вечера этот рубеж
взять не удастся.
На этот раз И.В. Сталин говорил со мной не так спо¬
койно, как днем:
— Вы напрасно ввели в дело 1-ю гвардейскую танко¬
вую армию на участке 8-й гвардейской армии, а не там,
где требовала Ставка. — Потом добавил: — Есть ли у вас
уверенность, что завтра возьмете зеловский рубеж?
Стараясь быть спокойным, я ответил:
168
— Завтра, 17 апреля, к исходу дня оборона на зелов-
ском рубеже будет прорвана. Считаю, что чем больше про¬
тивник будет бросать своих войск навстречу нашим вой¬
скам здесь, тем быстрее мы возьмем затем Берлин, так как
войска противника легче разбить в открытом поле, чем
в городе.
На это Сталин сказал:
— Мы думаем приказать Коневу двинуть танковые ар¬
мии Рыбалко и Лелюшенко на Берлин с юга, а Рокоссов¬
скому ускорить форсирование [Одера] и тоже ударить в
обход Берлина с севера.
Я ответил:
— Танковые армии Конева имеют полную возможность
быстро продвигаться, и их следует направить на Берлин, а
Рокоссовский не сможет начать наступление ранее 23 апре¬
ля, так как задержится с форсированием Одера.
— До свидания! — довольно сухо сказал Сталин вместо
ответа и положил трубку».
Прорыв танковых армий Конева на Нейсе (Ныса-Лужицка)
действительно принес русским решающий поворот в сра¬
жении. Вопреки предсказанию Гитлера, что русские будут
наступать через Дрезден на Прагу, после прорыва немец¬
кого фронта южнее Губена и Форета, танки красных с пе¬
хотой на броне стремительно продвигались на север и
северо-запад. Вскоре и в Берлине поняли, что их наступле¬
ние направлено на столицу рейха и, кроме этого, они со¬
бираются ударить в тыл 9-й армии, занимавшей позиции
на Одере. Вечером 17 апреля генерал Буссе был вынужден
оставить Зеловские высоты (немцы были выбиты отсюда в
ходе исключительно упорных боев. — Ред.). На следующий
день в полосе фронта немецкой 9-й армии возникли глу¬
бокие прогибы. Случилось то, что предсказывал и чего опа¬
сался генерал Хейнрици: сила сопротивления большей ча¬
сти сформированных в спешке немецких соединений начала
ослабевать, а имевшиеся резервы (две танковые бригады
и одна моторизованная дивизия — моторизованная диви¬
зия «Курмарк», танковая дивизия «Мюнхеберг» и др. —
Ред.) оказались слишком слабы, чтобы надолго задержать
наступление русских. Тем не менее 19 апреля Верховное
главнокомандование вооруженных сил выпустило следую¬
щую оперативную сводку:
169
«На третий день крупного оборонительного сражения
под Берлином русские бросили в бой живую силу и техни¬
ку в невиданном до сих пор количестве. Наши храбрые
войска, увлеченные примером своих офицеров, выдержали
массированную атаку противника и сорвали все попытки
прорыва. Южнее Франкфурта[-на-Одере] наши соедине¬
ния удержали свои позиции, отразив все атаки значительно
превосходящих советских сил. Русские войска, продвинув¬
шиеся по обе стороны от Зелова до района восточнее Мюн-
хеберга, были блокированы немедленными контрударами.
Южнее Врицена после упорного боя наши танки остано¬
вили наступающего противника. По неполным данным,
вчера было уничтожено 218 вражеских танков.
И западнее лаузицкой Нейсе [Ныса-Лужицка] русские
предприняли атаку всеми имеющимися у них силами. Не¬
смотря на ожесточенное сопротивление наших дивизий,
после тяжелых боев и потери большого числа танков про¬
тивник смог прорваться узкими клиньями севернее Гёр-
лица и северо-западнее Вайсвассера до района восточнее
Баутцена и выйти к Шпре по обе стороны от Шпрембер-
га. Сейчас полным ходом идут наши контратаки».
Однако немецкая оборона не в состоянии была остано¬
вить атакующие танковые клинья Конева. Конев пишет:
«Наше наступление, которое мы вели с юга на Берлин,
стало для немецких фашистов опасным только тогда, ког¬
да в прорыв устремились наши танковые подразделения.
Это стало неприятной неожиданностью для ставки Гит¬
лера. У противника было слишком мало времени, чтобы
перегруппировать свои силы или создать запасной обо¬
ронительный рубеж, чтобы остановить нас между Нейсе
и Берлином.
Наступление развивалось следующим образом: когда
ударом с востока на запад мы прорвали немецкую обо¬
рону, а потом повернули резко на север, то есть на Берлин,
наши войска часто не встречали больше никаких оборо¬
нительных рубежей. А те, которые попадались на нашем
пути, были ориентированы на восток, а следовательно, не
годились для обороны против нас. Поэтому наши войска
смогли беспрепятственно преодолеть их». (За первые три
дня боев войска 1-го Украинского фронта продвинулись
на направлении главного удара до 30 км. Поддерживаю¬
170
щая их с воздуха 2-я воздушная армия за эти дни совер¬
шила 7517 самолето-вылетов и в 138 воздушных боях сби¬
ла 155 немецких самолетов. — Ред.)
После того как Конев закончил телефонный разговор
со Сталиным, он немедленно информировал командую¬
щих обеих танковых армий о новой, теперь уже офици¬
альной цели: Берлине. Ранним утром 18 апреля им на¬
правляется письменный приказ — директива фронта:
«Во исполнение приказа Ставки Верховного Главноко¬
мандования приказываю:
1. Командарму 3-й гвардейской танковой армии в тече¬
ние ночи с 17 на 18 апреля 1945 года форсировать реку
Шпре и развивать стремительное наступление в общем на¬
правлении Фечау, Гольсен, Барут, Тельтов, южная окраина
Берлина. Задача армии в ночь с 20 на 21 апреля 1945 года
ворваться в город Берлин с юга.
2. Командарму 4-й гвардейской танковой армии в тече¬
ние ночи с 17 на 18 апреля 1945 года форсировать реку
Шпре севернее Шпремберга и стремительно развивать на¬
ступление общим направлением на Дребкау, Калау, Даме,
Луккенвальде. Задача армии до вечера 20 апреля занять
район Белиц—Тройенбритцен—Луккенвальде и в ночь с
20 на 21 апреля овладеть Потсдамом и юго-западной ча¬
стью Берлина. После того как армия подойдет к Потсдаму,
она должна силами 5-го механизированного корпуса взять
под охрану район Тройенбритцен. Далее задача армии ве¬
сти разведку в направлении Зенфтенберг—Финстервальде—
Херцберг.
3. На главном направлении танковым кулаком смелее
и решительнее пробиваться вперед. Города и крупные на¬
селенные пункты обходить и не ввязываться в затяжные
фронтальные бои. Требую твердо понять, что успех танко¬
вых армий зависит от смелого маневра и стремительности
в действиях. Третий пункт этого приказа должен быть до¬
веден до сведения каждого командира корпуса и бригады.
4. Об исполнении данного приказа доложить.
Конев, командующий 1-м Украинским фронтом
Крайнюков, член военного совета 1-го Украинского фронта
Петров, начальник штаба 1-го Украинского фронта».
Медленное продвижение вперед 1-го Белорусского фрон¬
та срывало все планы Ставки. (Автор сильно преувеличи¬
171
вает. — Ред.) Теперь уже не могло быть и речи о взятии
столицы германского рейха на пятый день наступления.
Позднее русские историки трактовали изменение плана
битвы за Берлин следующим образом: «Итак, задача на
16 апреля [для 1-го Белорусского фронта] прорвать такти¬
ческую полосу обороны противника [первая и вторая по¬
лосы обороны] была выполнена только к началу третьего
дня операции. Медленное продвижение войск 1-го Бело¬
русского фронта ставило, по мнению Верховного главно¬
командующего, под угрозу выполнение замысла на окру¬
жение берлинской группировки врага. Еще 17 апреля Ставка
потребовала от командующего фронтом обеспечить более
энергичное наступление подчиненных ему войск. Одно¬
временно с этим она дала указания командующим 1-м Укра¬
инским и 2-м Белорусским фронтами содействовать на¬
ступлению 1-го Белорусского фронта. 2-й Белорусский
фронт [после форсирования Одера] получил, кроме того,
задачу не позднее 22 апреля главными силами развивать
наступление на юго-запад, нанося удар в обход Берлина с се¬
вера, с тем чтобы во взаимодействии с войсками 1-го Укра¬
инского фронта завершить окружение берлинской группи¬
ровки».
19 апреля фон Овен записал в свой дневник:
«Битва на Одере вошла в критическую стадию. Обычно
на третий, четвертый или пятый день решается судьба на¬
ступления. Министр [Геббельс] и все мы из его ближай¬
шего окружения переживаем эти дни в состоянии край¬
него нервного напряжения.
Министр поддерживает постоянную телефонную связь
с генералом Буссе. Он обещал Буссе любую возможную
поддержку и помогает ему чем только может. Так, напри¬
мер, в ночь со вторника на среду [с 17 на 18 апреля] Буссе
срочно потребовалось несколько сформированных для него
в Берлине маршевых батальонов. Из-за постоянных налетов
штурмовой авиации транспортировка по железной дороге
заняла бы слишком много времени. Поэтому министр не¬
медленно распорядился собрать колонну из городских авто¬
бусов и других транспортных средств, и уже через несколько
часов солдаты вступили в бой на нужном участке фронта.
В среду [18 апреля], в третий день сражения, возникла
критическая ситуация, когда Советам удалось захватить
172
стратегически важные Зеловские высоты под Букковом,
так называемую «Бранденбургскую Швейцарию». Наши
резервы тотчас нанесли контрудар. Им удалось снова от¬
бить высоты у врага. Но последовала новая атака советских
войск, и им опять удалось овладеть высотами. День прошел
в непрерывных ожесточенных боях, в которых обе стороны
несли большие потери. Возникает страшный вопрос: удаст¬
ся ли задержать противника на подступах к Берлину или же
вскоре бои начнутся уже в самой столице рейха?
На следующее утро, это уже четверг 19 апреля, министр
разговаривал по телефону с полковником Хёльцем, началь¬
ником штаба 9-й армии, который для исправления угро¬
жающего положения, сложившегося под Букковом, просит
срочно прислать не менее четырех батальонов из состава
подразделений, предназначенных для обороны Берлина.
Тем самым министр вынужден искать ответ на прин¬
ципиальный вопрос, где следует защищать Берлин — на
Одере или в самом городе. Он не сторонник полумер. Если
есть шанс с помощью сил, собранных для обороны сто¬
лицы рейха, разбить русских еще на подступах к Берлину,
тогда он готов бросить на помощь 9-й армии все войска,
дислоцированные в Берлине. И напротив, он считает не¬
целесообразным направлять на фронт всего лишь четыре
батальона, которые не спасут армию Буссе, но, с другой
стороны, существенно ослабят оборону Берлина.
Начинаются лихорадочные переговоры. Военный комен¬
дант Берлина генерал Рейман заявляет, что якобы обо¬
рона Берлина настолько слаба, что после отправки четы¬
рех батальонов он не сможет взять на себя ответственность
за последствия. После этого заявления в его адрес раз¬
даются упреки в малодушии и пораженчестве и требова¬
ния заменить его более молодым офицером, готовым взва¬
лить на свои плечи ответственность за судьбу столицы.
Тем не менее каждый разумный и трезво мыслящий
человек понимает, что он прав. Руководитель берлинско¬
го штаба СА обергруппенфюрер Гренц, которому подчи¬
няется и берлинский фольксштурм, разделяет мнение Рей¬
мана. Ведь в Берлине в нашем распоряжении имеется всего
лишь один охранный полк, тридцать батальонов фолькс-
штурма (в Берлине формировалось более 200 батальонов
фольксштурма. — Ред.) [вооруженных только частично] и
173
несколько малочисленных подразделений полиции, зе¬
нитчиков и гитлерюгенда.
Если просьба 9-й армии о предоставлении в ее распо¬
ряжение четырех берлинских батальонов фольксштурма
будет выполнена, то тем самым вопрос обороны Берлина
будет в принципе решен. Министр не хочет брать ответ¬
ственность на себя. Поэтому он просит генерала Бург-
дорфа, главного адъютанта Гитлера, обратиться к фюреру,
чтобы тот немедленно принял решение по этому вопросу.
Этот вопрос обсуждается на дневном совещании в чет¬
верг [19 апреля], и фюрер принимает решение укрепить
фронт на Одере. Таким образом, жребий брошен. Если не
удастся остановить противника на подступах к Берлину,
то тогда столица рейха попадет в его руки в той или иной
степени без борьбы.
В среду противник снова потерял 228 танков. Однако
давление не ослабевает, оставаясь очень сильным. В чет¬
верг отдельные подразделения противника прорвались к
Буккову и Мюнхебергу. Передовой танковый отряд рус¬
ских в количестве около 30 танков дошел до Фюрстен-
вальде и неожиданно оказался вблизи штаб-квартиры ге¬
нерала Буссе. Однако русские не смогли застать наших
смелых бойцов врасплох. Большинство танков было под¬
бито, главным образом с помощью фаустпатронов, а не¬
многие уцелевшие поспешили отойти назад.
Четыре батальона, которые просил выделить генерал
Буссе, прибыли на фронт. Сегодня вечером положение на
фронте оценивается в некоторой степени как более обна¬
деживающее. И хотя Советам кое-где и удалось неглубоко
вклиниться в расположение наших войск, но они до сих
пор не смогли осуществить решающий прорыв нашей
обороны».
Буквально на то же самое жалуется и Чуйков:
«В результате боев 18 апреля войска 8-й гвардейской
армии заняли рубеж Требниц—Янсфельде и продолжили
наступление на Максдорф и Литцен. Наш сосед справа
вышел на рубеж Марксвальде—Вулков. Сосед слева —
69-я армия — и на третий день наступления оставался на
месте, поэтому левый фланг нашей армии растянулся, и
противник своими контратаками старался повернуть нас
на юг, в сторону от Берлина. Чтобы этого не случилось,
174
для прикрытия левого фланга армии были оставлены две
дивизии 27-го корпуса.
1-я гвардейская танковая армия и 11-й танковый кор¬
пус, введенные в сражение командующим фронтом [Жу¬
ковым] еще в первый день наступления, продолжали про¬
двигаться в боевых порядках 8-й гвардейской армии.
Больше всего меня беспокоил левый фланг. Но в те дни
я посчитал нецелесообразным жаловаться на соседа слева,
на 69-ю армию. Почему? Если бы я пожаловался коман¬
дующему фронтом на недостаточную активность 69-й ар¬
мии, то вполне возможно, что тогда я получил бы приказ
направить основные силы 8-й гвардейской армии на юг.
Тогда моя армия не смогла бы принять участие в решаю¬
щей битве всей войны, в штурме Берлина, к которому мы
так тщательно готовились. Я принял решение, несмотря на
постоянную угрозу вражеских контрударов на моем левом
фланге, любой ценой выйти с юга к Берлину, бросить со¬
единения моей армии в бой за город и только потом обра¬
тить внимание командующего фронтом на нашего соседа
слева и попросить о защите левого фланга моей армии. <...>
Наступление 19 апреля началось в полдень. В 12 часов
30 минут войска армии на всем фронте двинулись вперед.
В первой половине дня удалось овладеть опорными пункта¬
ми противника Дамсдорфом, Мюнхебергом, Белендорфом».
В эти дни складывается впечатление, что Западный фронт,
который находится под непосредственным командованием
Верховного главнокомандования вооруженных сил, полно¬
стью потерял способность к сопротивлению. 17 апреля
генерал-фельдмаршал Вальтер Модель распускает свою
группу армий «Б». Тем самым прекращалась борьба в Рур¬
ском котле. (Командующий группой армий «Б» Модель
отдал приказ прекратить сопротивление с 17 апреля и объ¬
явил о расформировании своих войск. Солдатам старших и
младших возрастов разрешалось разойтись по домам, а окру¬
женным гарнизонам сдаться в плен. Остальные солдаты и
офицеры должны были попытаться пробиться из окружения.
Сам Модель застрелился. 18 апреля сопротивление немцев
в Руре прекратилось. С 1 по 18 апреля союзники взяли в плен
317 тыс. соладг и офицеров, в т. ч. 24 генерала. — Ред.)
19 апреля 1-я американская армия заняла Лейпциг. В
тот же самый день 3-я американская армия захватывает
175
Хемниц. 9-я американская армия, которая с момента фор¬
сирования Рейна в середине марта прошла около 360 ки¬
лометров, наступала по всей ширине своей полосы фронта
в направлении Эльбы. 14 (12. — Ред.) апреля первые аме¬
риканские подразделения вышли к Эльбе у городка Барби
южнее Магдебурга. Американцы навели понтонный мост
через Эльбу и начали перебрасывать свои войска на вос¬
точный берег реки, захватив небольшой плацдарм. Теперь
американцы находились на таком же расстоянии от Берли¬
на с запада, как и войска Жукова с востока. Правда, с за¬
пада от Берлина не было оборонительных сооружений, и не¬
мецкое сопротивление войскам союзников становилось с
каждым днем все слабее. В эти дни обергруппенфюрер СС
Феликс Штайнер навещает в городке Бад-Висзе на берегу
озера Тегернзе у подножия Баварских Альп генерал-фельд-
маршала в отставке Вернера фон Бломберга. Он хотел уго¬
ворить бывшего генерала рейхсвера отправиться в Люне-
бург и вступить в контакт с англичанами.
Штайнер вспоминает: «Командующий 11-й танковой
армией [Штайнер] настоятельно рекомендовал Бломбергу
встретиться с Монтгомери, чтобы уговорить того насту¬
пать на Берлин и занять столицу рейха до подхода рус¬
ских. Но Бломберг отказался. Он три раза повторил одно
и то же: «Пока Гитлер жив, я чувствую себя связанным
данной клятвой и без его согласия не буду ничего пред¬
принимать в этом направлении».
В конце концов Эйзенхауэр принял решение отказать¬
ся от взятия Берлина американскими войсками:
«В воскресенье, 15 апреля, рано утром генералу Симп¬
сону, командующему 9-й американской армией, позвонил
генерал Брэдли. Симпсон должен немедленно вылететь в
Висбаден, в штаб 12-й американской группы армий.
— Я должен сказать вам нечто очень важное, — сооб¬
щил ему Брэдли, — и я не хотел бы делать это по теле¬
фону.
Брэдли ожидал Симпсона на аэродроме. «Мы поздоро¬
вались, — вспоминает Симпсон, — и Брэд тотчас выло¬
жил свою новость». Он сказал:
— Вы должны остановиться на Эльбе. Вам не разреша¬
ется продолжать наступление в направлении Берлина.
Мне очень жаль, Симп, но ничего не поделаешь.
176
— От кого, черт побери, исходит этот приказ? — раз¬
драженно спросил Симпсон.
— От Айка, — ответил Брэдли.
Симпсон был потрясен до такой степени, что «не понял
и половины из того, что сказал Брэдли. Я только помню,
что был разочарован до глубины души и снова сел в само¬
лет в полнейшем оцепенении. Лишь одна мысль не давала
мне покоя: «Как я скажу об этом своему штабу, своим ко¬
мандирам и своим войскам? Прежде всего, своим войскам?»
Из своего штаба Симпсон проинформировал сначала
своих командиров корпусов. Потом он направился к Эль¬
бе. Генерал Хиндс, который встретил Симпсона в штабе
2-й танковой дивизии, сразу заметил, что что-то не в по¬
рядке. «Сначала я подумал, что он недоволен тем, как мы
форсировали Эльбу, — вспоминал Хиндс. — Он спросил
меня, как мы продвигаемся вперед». На что я ответил:
— Довольно хорошо, генерал. В двух местах нам при¬
шлось отступить. Но все прошло наилучшим образом, не
было ни хаоса, ни паники. В районе городка Барби все
идет по плану.
— Хорошо, — сказал Симпсон. — Если хотите, можете
оставить кого-нибудь из ваших людей на восточном бере¬
гу. Но вам запрещается продолжать наступление.
И он посмотрел в глаза Хиндса.
— Сид, — сказал он, — мы не наступаем дальше.
Хиндс был настолько ошарашен, что возразил.
— Нет, сэр, — сказал он. — Этого не может быть. Мы
же наступаем на Берлин.
Симпсон с трудом сдерживал себя. На какое-то время
в комнате воцарилось тягостное молчание. Потом Симп¬
сон сказал тихим, глухим голосом:
— Мы больше не наступаем на Берлин, Сид. Для нас
война закончилась».
19 апреля 1945 года телеграфное агентство Иксчеиндж
сообщило: «Как сообщил на состоявшейся пресс-кон-
ференции генерал Брэдли, американские войска заверши¬
ли первую фазу наступления в глубь Германии и теперь
нуждаются в коротком отдыхе, прежде чем войска 12-й аме¬
риканской группы армий, которой командует Брэдли,
смогут начать вторую фазу наступления. Тем самым в бли¬
жайшие дни вряд ли стоит рассчитывать на продолжение
177
быстрого наступления. Брэдли заявил, что после форси¬
рования Рейна в плен взято 842 864 пленных».
Газета «Нойе цюрихер цайтунг» писала 19 апреля: «Как
заявил компетентный источник, военное командование
западных союзников и Советского Союза установило по
взаимному согласию демаркационную линию на террито¬
рии Германии, которую не должна пересекать ни одна из
договаривающихся сторон. Предположительно, взятие Бер¬
лина является задачей русской армии».
Осенью 1961 года в связи с сооружением стены в Бер¬
лине американская общественность задалась вопросом,
почему в апреле 1945 года бывшая столица германского
рейха не была занята американскими войсками. Государ¬
ственный департамент Соединенных Штатов Америки от¬
вечает:
«Принимая во внимание важные военные причины, на
заключительном этапе войны западные армии не предпри¬
няли наступление на Берлин, так как уже была достигнута
договоренность о послевоенном разделении его на зоны
оккупации. Их главная задача скорее заключалась в том,
чтобы в основном разгромить вооруженные силы Германии
и как можно быстрее победоносно завершить войну.
По этой причине к моменту капитуляции Третьего рей¬
ха западные армии заняли значительно большую часть Гер¬
мании, чем им было предназначено согласно Соглашению
об оккупации Германии, заключенному в сентябре 1944 года.
После того как британские и американские войска были
допущены в Берлин, они покинули те районы Германии,
которые согласно достигнутому в 1944 году межсоюзниче¬
скому Соглашению входили в советскую зону оккупации».
19 апреля 1945 года газета «Нойе цюрихер цайтунг» пу¬
бликует интересное короткое сообщение из Москвы: «Ра¬
диостанция в Кёнигс-Вустерхаузене неожиданно попро¬
щалась со слушателями и прекратила свои передачи. Москва
лишь кратко сообщила: прекращение радиопередач могло
быть вызвано действиями войск Конева».
Действительно, «прекращение радиопередач» произо¬
шло из-за прорыва танковых клиньев 1-го Украинского
фронта. Конев вспоминает:
«Наши танковые войска днем и ночью продолжали
свое наступление. Они подавляли любые очаги вражеско¬
178
го сопротивления и продвигались все дальше вперед через
леса и болота, которые так характерны для окрестностей
Берлина.
Танковая армия генерала Рыбалко заняла 20 апреля город
Барут на шоссе, ведущем в Берлин, где находился важный
опорный пункт немцев. В этот же день танки продвинулись
до Цоссена. Этот город не только относился к Берлинско¬
му оборонительному району, но имел также и своеобразное
символическое значение: в центре укрепрайона Цоссен уже
давно находился штаб главного командования сухопутных
войск Германии. Именно здесь планировались многие опе¬
рации Второй мировой войны, и отсюда осуществлялось
руководство всеми военными действиями. И вот сейчас,
когда наши танки рвались к своей конечной цели, к Бер¬
лину, наши войска заняли и Цоссен».
Ротмистр Герхард Больдт, помощник начальника Гене¬
рального штаба, описывает, как немцы потеряли Цоссен:
«19 апреля... русские наступают между Губеном и Фор¬
етом на северо-запад и к вечеру уже выходят в район Шпрее-
вальд. В ответ на это главное командование сухопутных
войск высылает навстречу противнику в район Луккау,
в 25 километрах южнее Цоссена, свой последний личный
боевой резерв, состоящий из хорошо вооруженного эска¬
дрона численностью около 250 человек. Итак, 250 бойцов
против сотен русских танков и самолетов. На следующий
день в 6 часов утра меня разбудил телефонный звонок ко¬
мандира этого эскадрона обер-лейтенанта Кренкеля. Он
был сам у аппарата: «Мимо нас проследовало около четы¬
рехсот русских танков. В 7.00 я атакую».
Это был самый опасный удар для нашего штаба и для
Берлина. Резервов больше не было. Венк [командующий
12-й армией] стоял на Эльбе и сражался с американцами.
В 9 часов утра еще один звонок от Кренкеля: «Наша ата¬
ка при больших потерях с нашей стороны потерпела не¬
удачу. Наша танковая разведка докладывает о дальнейшем
продвижении вражеских танков на север».
Итак, русские движутся на Берлин, а следовательно,
и на Цоссен. Начальник Генерального штаба немедленно
передал это сообщение дальше наверх в рейхсканцелярию.
Теперь, наконец, должно быть принято решение о перево¬
де штаба в другое место. Однако Гитлер все еще колебался.
179
Вскоре после этого к нам поступило сообщение, что рус¬
ские прорвались севернее Берлина и заняли Ораниенбург.
Такие новости распространяются с быстротой молнии. Я
не успевал класть телефонную трубку на рычаг, постоянно
звучал один и тот же вопрос: «Состоится ли сегодня обсуж¬
дение положения на фронте?» Я отвечал всем одно и то же:
«Обсуждение положения, как обычно, в 11.00». Однако во¬
преки приказу шефа я распорядился, чтобы все было гото¬
во к спешному выступлению [эвакуации].
Незадолго до начала обсуждения мой кабинет стал по¬
хожим на пчелиный улей. Постоянно входили и выходили
посыльные, писари и адъютанты. Генералы и полковники
беседовали так громко, что я был вынужден несколько раз
просить тишины, чтобы разобрать, что мне говорят в этот
момент по телефону. За несколько минут до одиннадцати в
кабинете стало вдруг так тихо, что можно было бы услы¬
шать, как пролетит муха. Теперь были отчетливо слышны
хриплые, лающие звуки выстрелов. Кто хоть раз побывал
на фронте, тот знает эти звуки слишком хорошо. Мы пе¬
реглянулись, потом кто-то нарушил тишину:
— Это русские танки под Барутом.
Им осталось пройти всего лишь десять или двенадцать
километров, думаю я. Кто-то с тревогой в голосе сказал:
— Через полчаса они вполне могут быть здесь.
Из дверей своего кабинета вышел генерал Кребс:
— Господа офицеры, прошу входить!
В Генеральном штабе главного командования сухопут¬
ных войск (ОКХ) началось последнее обсуждение положе¬
ния на фронте. Меня вызывают с совещания. В приемной
стоит Кренкель, измученный, весь в грязи. Несколько бро¬
нетранспортеров и 20 бойцов — это все, что осталось от его
эскадрона. Барут взят русскими, там у нас занимали по¬
зиции всего лишь две зенитки и каких-нибудь два десятка
бойцов и фольксштурмовцев. Русские пока остановились.
В заключение он спросил, есть ли у меня для него еще
какие-нибудь приказы.
— Да, — говорю я, — оставайтесь здесь вместе с ваши¬
ми людьми и бронетранспортерами в полной боевой го¬
товности.
Потом я снова возвратился в комнату для совещаний и
доложил генералу [Кребсу]. Он приказал немедленно свя¬
180
зать его с Гитлером, чтобы еще раз настоятельно просить
его разрешить перенести штаб ОКХ в другое место. Гитлер
ответил отказом. На лицах прощающихся офицеров можно
легко прочесть одну мысль: итак, русский плен!
Вскоре после этого звонок от Бургдорфа. Гитлер только
что приказал, как только стемнеет, отвести к Берлину все
войска, которые еще сражаются на обоих берегах Эльбы
между Дрезденом и Дессау—Рослау. Тем самым путь для
встречи американцев и русских открыт. Несколько часов
спустя последние немецкие машины связи успевают про¬
скочить по коридору шириной всего лишь пятнадцать ки¬
лометров в южную часть рейха. С завтрашнего дня Герма¬
ния будет расчленена на две половины: южную и северную.
Но, как уже не раз случалось на этой войне, русские
остановились в тот самый момент, когда мы меньше всего
этого ожидали. Так случилось и на этот раз. Нам повезло,
так как, не встречая существенного сопротивления, русский
танковый кулак остановился в Баруте, в десяти километрах
от нашего штаба, и не двигался с места. Наконец, в 13 ча¬
сов пришел приказ Гитлера о переносе штаба в Потсдам—
Айхе в казармы люфтваффе. <...> В Генеральном штабе в
большой спешке началась подготовка к выступлению. Де¬
монтировались линии связи. В 14.00 я выехал со своей ко¬
лонной через главный выход в направлении Берлина. Шеф
[генерал Кребс] вместе со своим адъютантом выехал на но¬
вое место дислокации еще четверть часа тому назад.
По широкой проселочной дороге нескончаемым пото¬
ком двигалась толпа людей, сотни, тысячи, многие на по¬
возках, запряженных лошадьми, другие с велосипедами
или с маленькими тележками, с тачками и детскими ко¬
лясками. Большинство шли пешком, все двигались на за¬
пад, куда-нибудь, только подальше от русских. <...> Мы
пробирались сквозь толпу беженцев, стараясь двигаться в
направлении Потсдама».
Цоссен попал в руки русских только в ночь на 22 апре¬
ля. Маршал Конев пишет:
«Я сам прибыл в Цоссен только 23 апреля. К этому вре¬
мени город был уже полностью в наших руках. Когда гер¬
манский Генеральный штаб работал над претворением в
жизнь операции «Барбаросса» [нападение на Советский
Союз с 22 июня 1941 года], наверняка он не думал, что ме-
181
нее чем через четыре года ему придется сломя голову по¬
кидать Цоссен. Да, генералы и офицеры Генерального шта¬
ба Гитлера были вынуждены так быстро оставить Цоссен,
что не успели даже уничтожить подземные сооружения!
Эти сооружения оказались такими огромными и про¬
сторными, что ни у меня, ни у Рыбалко не было возмож¬
ности осмотреть все. Впрочем, мысленно мы уже были
в Берлине. <...>
20 апреля танковая армия Рыбалко сражалась в районе
Цоссена, а ее передовые танковые отряды продолжали
двигаться вперед, на север, в направлении Берлина. За
24 часа они преодолели более шестидесяти километров».
20 апреля Гитлер отмечал свое 56-летие. Накануне по
радио выступил с речью рейхсминистр Геббельс:
«Самая выдающаяся культура, которую когда-либо зна¬
ла земля, превращается в груду развалин и оставляет после
себя лишь память о величии времени, которое разрушают
фанатичные державы. Народы будут потрясены тяжелей¬
шими экономическими и социальными кризисами, кото¬
рые являются предвестниками грядущих страшных собы¬
тий. Наши враги утверждают, что солдаты фюрера прошли
по странам Европы как завоеватели, но, куда бы они ни
приходили, они насаждали благополучие и счастье, спо¬
койствие и порядок, стабильные отношения и вдоволь ра¬
боты и, как следствие этого, жизнь, достойную человека1.
Наши враги утверждают, что их солдаты пришли в те же
самые страны как освободители, но, где бы они ни появ¬
лялись, за ними следует бедность и страдание, хаос, опусто¬
шение и уничтожение, безработица, голод и массовое вы¬
мирание. И что остается от так называемой свободы, так это
прозябание, которое даже в самых темных уголках Африки
никто не отважится назвать жизнью достойной человека.
Здесь ясно начертанная программа восстановление, 7
которая хорошо зарекомендовала себя как в нашей срб- '
ственной стране, так и во всех остальных странах Европы,
1 Действительно, вдоволь работы для порабощенного населения
захваченных стран и «жизнь достойную человека» — для оккупантов
и их пособников. Тех, кто не был согласен с такими «благополучием
и счастьем, спокойствием и порядком», вешали, расстреливали, от¬
правляли в концлагеря, где был полный порядок, а на воротах над¬
пись: «Каждому свое». (Ред.)
182
где для этого имелись соответствующие условия, полез¬
ная, несущая счастье каждому человеку и всем народам,
позитивная и указывающая путь в будущее всем людям,
противостоит фразеологическому туману еврейско-плуто-
кратическо-болыпевистского разрушения мира. Здесь че¬
ловек, уверенный в своих силах, с твердой и несгибаемой
волей противостоит противоестественной коалиции враж¬
дебных политических деятелей, которые являются всего
лишь лакеями и исполнителями воли тайного мирового
заговора.
То, что мы переживаем сегодня, является последним
актом великой трагической драмы, которая началась 1 ав¬
густа 1914 года и которую мы, немцы, прервали 9 ноября
1918 года, как раз в тот самый момент, когда приближа¬
лась развязка. Это явилось причиной того, что 1 сентября
1939 года пришлось снова начинать все сначала. То, чего
мы хотели избежать в ноябре 1918 года, мы имеем сегодня
в двойном и тройном объеме.
Война приближается к своему концу. Безумие, в кото¬
рое вражеские державы ввергли человечество, уже достиг¬
ло своего апогея. Оно оставляет после себя во всем мире
лишь чувство стыда и отвращения. Противоестественная
коалиция между [западной] плутократией и большевиз¬
мом близка к развалу. <...> Армии вражеских держав вновь
атакуют наши оборонительные рубежи. За их спинами
в качестве зачинщика маячит международное еврейство,
которое не хочет мира, пока не достигнет своей сатанин¬
ской цели разрушения мира.
Но это ему не удастся. Господь снова отбросит Люци¬
фера, как это уже часто случалось, когда он стоял перед
вратами власти над всеми народами, назад в преиспод¬
нюю, откуда он явился. Этим континентом будет править
не преисподняя, а порядок, мир и благосостояние. И если
мир еще жив, не только наш, но и весь остальной, кому
еще он обязан этим, как не фюреру? [...] Он суть сопро¬
тивления развалу мира. Он храброе сердце Германии и
страстная воля нашего народа. Я могу позволить себе вы¬
сказать свое мнение на этот счет, и об этом следует сказать
именно сегодня: если нация еще живет, если у нее есть
еще шанс победить, если еще есть выход из смертельной
опасности, то мы должны быть обязаны этим только ему.
183
Мы смотрим на него с надеждой и с глубокой, непо¬
колебимой верой. Твердо и несгибаемо мы стоим за его
спиной, солдат и штатский, мужчина и женщина, единый
народ, готовый биться до последней капли крови, так как
речь идет о жизни и чести. Мы храним ему германскую
верность, так же как и он — нам, как мы поклялись од¬
нажды, и мы сдержим нашу клятву. Мы не кричим ему:
фюрер, прикажи, и мы сделаем это! Он сам это прекрасно
знает. Мы ощущаем его в наших сердцах и вокруг нас.
Господь, дай ему сил и здоровья и защити его от любой
опасности. Все остальное мы сделаем сами.
Германия — все еще страна верности. В час опасности
она отметит свой величайший триумф. Никогда история
не скажет об этом времени, что народ покинул своего фю¬
рера или что фюрер покинул свой народ. Но ведь это
и есть победа! То, о чем мы так часто просили фюрера
в подобный вечер в счастливое время, сегодня, во време¬
на страданий и опасности, превратилось для нас в значи¬
тельно более глубокую и искреннюю просьбу: он должен
остаться для нас тем, кем он является и кем всегда был:
нашим Гитлером!»1
В то время, когда эта торжественная речь звучит в эфи¬
ре, на фронте под Берлином складывалось критическое
положение. Немецкая 9-я армия, которая защищает под¬
ходы к столице рейха с востока, после тяжелых много¬
дневных боев была вынуждена медленно отступать. Рус¬
ские имели полное господство в воздухе; несколько сотен
немецких самолетов (способных подниматься в воздух. —
Ред.) группы армий «Висла» не могли устоять в борьбе
с двумя мощными воздушными армиями русских. Тем не
менее Жукову приходилось дорого платить за каждый ки¬
лометр завоеванной немецкой земли. «Начиная с 17 апре¬
ля и три следующие дня войска 1-го Белорусского фронта
были вынуждены преодолевать чрезвычайно упорное со¬
противление противника и отражать непрерывные контр¬
удары немцев. Вермахт упорно защищал каждую позицию,
каждую оборонительную линию и каждый населенный
пункт».
1 Надо отдать должное Геббельсу как блестящему пропаганди¬
сту. (Ред.)
184
В течение четырех дней непрерывных боев сила сопро¬
тивления германского фронта западнее Юострина посте¬
пенно иссякает. Все резервы группы армий «Висла» были
уже израсходованы. В полосе фронта 9-й и 4-й армий воз¬
никли километровые бреши. Генерал Буссе вспоминает:
«Бои 19 апреля привели к возникновению новых бре¬
шей в полосе фронта армии. При неизменном положении
до Франкфурта-на-Одере левый фланг XI корпуса СС был
отброшен на высоты юго-западнее Хайнерсдорфа. При¬
бывающие по отдельности на фронт танковые бригады
«Нордланд» и «Нидерланды не могли наступать в полосе
действия 1-й и 2-й русских гвардейских танковых армий,
значительно превосходящих их по количеству танков, а
были вынуждены сразу перейти к обороне.
18-я моторизованная дивизия потеряла значительную
территорию в направлении севернее Штраусберга и имела
лишь слабую связь с CI [101-м] армейским корпусом, ко¬
торый был вынужден снова отойти в направлении Эберс-
вальде. Тем самым армия раскололась на три группы (5-й гор¬
нострелковый корпус СС, крепость Франкфурт-на-Одере
и XI танковый корпус СС в качестве южной группы; LVI
танковый корпус в качестве центральной группы и CI ар¬
мейский корпус в качестве северной группы). У нас не
было никакой возможности закрыть бреши. Обращения
группы армий и штаба армии в Генеральный штаб с прось¬
бой разрешить отвести войска оказались безуспешными.
Не удалось получить у Гитлера и разрешение на сдачу кре¬
пости Франкфурт-на-Одере, чтобы избежать окружения
храброго гарнизона. Поэтому армия приняла решение от¬
вести к Шпре, западнее Фюрстенвальде и восточнее Эр-
кнера, LVI танковый корпус (бригады «Нордланд» и «Ни-
дерланд», остатки 20-й моторизованной дивизии, танковой
дивизии «Мюнхеберг» и 9-й парашютной дивизии), и уже
были отданы соответствующие приказы. Командование
9-й армии намеревалось левым флангом XI корпуса СС
и LVI танковым корпусом так укрепить участок реки Шпре
от района восточнее Фюрстенвальде до Эркнера, чтобы
войска с фронта на Одере, используя этот участок в каче¬
стве прикрытия фланга, могли организованно отойти в на¬
правлении южнее Берлина. Этот план потерпел неудачу
из-за того, что Гитлер без уведомления штаба армии при¬
185
казал LVI танковому корпусу отходить в направлении Бер¬
лина и подчинил его напрямую главному командованию
сухопутных войск. И только в течение 22 апреля армия су¬
мела внести ясность в вопрос местонахождения этого кор¬
пуса, который уже подозревался в игнорировании недву¬
смысленного приказа.
При таком отчаянном положении неожиданно поступа¬
ет совершенно необоснованный приказ Гитлера, согласно
которому 9-я армия должна при удержании своих позиций
на Нейсе от Губена и на Одере, включая Франкфурт, на¬
ступать на юг и во взаимодействии с 4-й танковой армией,
которой приказано наступать на север, закрыть брешь меж¬
ду обеими армиями. При этом армия должна перерезать
тыловые коммуникации 1-го Украинского фронта и оста¬
новить его наступление на Берлин. Для исполнения этого
приказа 20 или 21 апреля 9-й армии подчиняются V армей¬
ский корпус с 21-й танковой дивизией и 35-й полицейской
дивизией, а также остатки некоторых других дивизий. Ру¬
ководство армии проигнорировало этот невыполнимый
приказ и приняло решение предпринять все необходимые
меры, чтобы без приказа прорваться южной группой на за¬
пад. Все части, без которых можно было обойтись (обозы,
тыловые службы, вторые эшелоны штабов, подразделения
снабжения и т. п.), по распоряжению командования груп¬
пы армий «Висла» с 20 апреля отводились на северо-запад.
CI [101-й] армейский корпус, которым уже не мог коман¬
довать штаб 9-й армии, перешел в подчинение 3-й танко¬
вой армии.
В тылу 9-й армии передовые танковые подразделения
1-го Украинского фронта, повернув западнее Люббена на
север, перешли в наступление на Берлин. Было очевидно,
что подразделения этого фронта ударят по 9-й армии с
тыла. Перед командованием 9-й армии стояла тяжелая за¬
дача вместе с южной группой и оперативным отделом
штаба армии с боем прорваться на запад».
Миссия 9-й армии, защитить Берлин от войск Жукова,
оказалась невыполнимой. Генерал Буссе вместе с остатка¬
ми своей армии попытался спастись от грозящего им окру¬
жения. В следующие дни он предпринял попытку прорвать
русское кольцо окружения южнее Берлина, чтобы двинуть¬
ся на запад к Эльбе и выйти к американским позициям.
186
Глава 8
СОРОК ВОСЕМЬ ЧАСОВ В АПРЕЛЕ
20 апреля 1945 года фон Овен записал в свой дневник:
«День рождения фюрера в 1945 году. Не последний ли
это день рождения, который мы отмечаем? Сегодняшний
день даст ответ на этот вопрос. Правда, сегодня уже ни
один человек не думает о праздновании дня рождения.
Положение и без того слишком серьезное. Тысячи бер¬
линцев вместе со своими подразделениями фольксштурма
отправились на фронт, на Одер.
В течение ночи положение еще больше обострилось.
Министр неоднократно звонил генералу Бургдорфу и на¬
стойчиво обращал его внимание на то, что четыре баталь¬
она фольксштурма не смогут коренным образом изменить
ситуацию на фронте на Одере и что теперь фюрер должен
принять решение об отправке на этот участок фронта всех
сил, сосредоточенных в Берлине. Разумеется, при этом
министр со всей ясностью указал на то, что в этом случае
при прорыве фронта 9-й армии уже больше нельзя будет
рассчитывать на оборону Берлина.
Рано утром фюрер принял решение. Оно звучало так:
оборона Берлина будет организована до границ города.
После этого все воинские подразделения и части, которые
были в нашем распоряжении в Берлине, немедленно от¬
правляются на фронт на предоставленных для этого го¬
родских автобусах. Мы от всего сердца желаем им успеха».
Это решение Гитлер принял слишком поздно. 20 апреля
судьба сражения на подступах к Берлину уже была реше¬
на: 9-я армия расколота на три группы. Городские авто¬
бусы, до отказа забитые подразделениями фольксштурма
и прочими вооруженными формированиями, становились
слишком легкой добычей русских самолетов, которые в
это время непрерывно атаковали вылетные магистрали
Берлина (городские улицы, переходящие в междугород¬
ные шоссе). Утром в день своего рождения Гитлер раз¬
делил ту часть Германии, которая все еще находилась в
руках немцев, на Северный район под командованием
гроссадмирала Дёница и Южный район под командова¬
нием генерал-фельдмаршала Кессельринга. После обеда
он принял в саду рейхсканцелярии делегацию фронтови¬
187
ков. Лидер молодежного гитлеровского движения (гитлер-
югенда) Артур Аксман свидетельствует:
«20 апреля 1945 года... я вместе с членами гитлерюгенда,
которые отличились особой храбростью на фронте, стоял
в саду рейхсканцелярии в Берлине. В мирное время в этот
день войска обычно маршировали во время грандиозного
парада по берлинскому проспекту Ось Восток—Запад. Се¬
годня же поздравить фюрера вместе с нами пришли бойцы
дивизии СС «Фрундсберг» и Курляндской армии — измо¬
танные в боях солдаты долгой войны.
Уже наступила вторая половина дня, когда Гитлер по¬
явился из железных ворот своего бункера. Вслед за ним
вышли доктор Геббельс, рейхсфюрер СС Гиммлер, шеф
партийной канцелярии Борман и имперский министр во¬
оружений и военной промышленности Шпеер. Геринг от¬
сутствовал.
Гитлер прошел вдоль строя фронтовиков и каждому из
них пожал руку. Он шел ссутулившись. Его руки дрожали.
Мы были потрясены его внешним видом. Он обратился к
нам с кратким пламенным призывом: «Битва за Берлин
должна быть выиграна». Было просто удивительно, какая
сила воли и какая решительность все еще исходили от это¬
го человека.
Свою речь он закончил приветствием: «Хайль ойхь!» —
«Привет вам!» Однако никто ему не ответил. В саду было
тихо. Только издали глухо доносился грозный грохот фрон¬
та, находившегося менее чем в тридцати километрах от
имперской столицы.
Потом Гитлера поздравили его соратники. Я стоял ря¬
дом с Генрихом Гиммлером и слышал, как он сказал:
— Мой фюрер! Сердечно поздравляю с днем рождения.
Желаю всего хорошего и от имени СС!
По сравнению с прежними заявлениями Гиммлера это
прозвучало для меня слишком холодно. Или он обиделся
на Гитлера за то, что тот отстранил его от командования
группой армий «Висла»?
После поздравления Гитлер обратился ко мне:
— Вы хотели со мной поговорить, Аксман? Пойдемте
со мной вниз.
Вместе с Борманом и ближайшими сотрудниками я от¬
правился из сада рейхсканцелярии в самую верхнюю часть
188
бункера, спустился по лестнице вниз, прошел мимо часо¬
вого в серой полевой форме и со стальной каской на го¬
лове. Так я в первый раз оказался в бункере под рейхскан¬
целярией. <...>
— Что у вас, Аксман? — спросил Гитлер.
— Мой фюрер! — ответил я. — Молодежь выражает свой
протест по поводу того, что многие представители пар¬
тийной верхушки призывают ее на последний бой в фолькс-
штурм, а сами не собираются становиться во главе этой
борьбы.
— Назовите примеры, — перебил меня Гитлер.
Это не смутило меня. Среди прочих я назвал ему гау-
ляйтера Вахтлера, который сбежал из Байройта. На что
Гитлер заявил:
— В данном случае на его примере я уже дал нагляд¬
ный урок другим.
Позже я узнал, что Вахтлер был расстрелян.
Гитлер громко обратился к Борману:
— Я уже столько раз говорил вам, чтобы вы вводили в
руководство партии лидеров молодежи, хорошо зареко¬
мендовавших себя на фронте. На таких молодежных ли¬
деров всегда можно положиться.
Затем Гитлер предложил мне:
— В будущем ежедневно докладывайте мне о положе¬
нии дел.
Так на самом последнем этапе войны, когда уже на¬
чался вывод из Берлина правительственного и админи¬
стративного аппарата, я вошел в ближайшее окружение
Адольфа Гитлера».
Уйти или остаться? Такой вопрос возник перед Гитле¬
ром в этот день. И если еще неделю тому назад он катего¬
рически отверг предложение генерал-фельдмаршала Шёр-
нера поменять Берлин на Прагу, подверженную опасности
столицу рейха на относительно спокойную резиденцию
протектората, то теперь, ввиду предстоящей изоляции Се¬
верной Германии, Гитлер обдумывал, не улететь ли ему в
Южную Германию, чтобы оттуда руководить дальнейшим
сопротивлением. Правда, он так и не решился на этот шаг,
поскольку его вера в победоносное завершение войны все
еще не была сломлена. Один из офицеров из ближайшего
окружения Гитлера записал в свой дневник: «Сначала вера
189
Гитлера в окончательную победу казалась добрым, вооду¬
шевляющим предзнаменованием. Он сравнивал положение
Берлина с положением Москвы в 1941 году. Он говорил:
«Большевистские генералы будут действовать точно так же,
как мои генералы действовали тогда. Каждый хочет быть
первым, чтобы со своей армией захватить столицу. Боль¬
шевистские генералы точно так же одержимы этой целью,
как тогда были одержимы ею мои генералы. Тогда я предо¬
стерегал их от этого. Они должны были оставить Москву
в покое и продолжать наступление в обход нее. Позже Мо¬
сква сама сдалась бы им. Но они все-таки атаковали Мо¬
скву, это стоило нам тяжелых потерь в живой силе и тех¬
нике, рокового ослабления нашей боеспособности без
достижения оперативного решающего успеха. Точно так же
будет и на этот раз с русскими в случае штурма Берлина.
Я приказал 12-й армии, которая без дела стоит на Эльбе,
развернуться и ускоренным маршем двигаться к Берлину.
У нас здесь только одна задача: наносить русским как мож¬
но более сильный урон и при любых обстоятельствах до тех
пор удерживать Берлин, пока Венк не будет здесь».
Генерал танковых войск Вальтер Венк должен был в по¬
следнюю неделю апреля спасти Берлин от русского штурма
ударом с запада. Его армия была сформирована только в кон¬
це марта — начале апреля 1945 года. Венк свидетельствует:
«12-я армия только что была сформирована в эти дни
в районе города Дессау, но те соединения и части, которые
были выделены ей в качестве войск первого эшелона, были
последними и самыми лучшими резервами Германии. Пер¬
воначально было предусмотрено сформировать десять ди¬
визий, основу которых составляли боеспособные солдаты
и офицеры. Личный состав и выпускники офицерских учи¬
лищ, отличные унтер-офицеры, испытанные в боях фрон¬
товые офицеры, кроме того, большое количество молодых
людей, пришедших в армию из организаций Трудовой по¬
винности. Задача, поставленная перед 12-й армией, сначала
звучала так: сосредоточение севернее Гарца, то есть вос¬
точнее Эльбы, затем наступление на запад, чтобы освобо¬
дить из Рурского котла окруженную там группу армий «Б»
и закрыть разорванный Западный фронт.
Но очень скоро я убедился в том, что для выполнения
этого задания сил моей армии совершенно недостаточно.
190
К тому же пришлось бросить в тяжелые бои с американца¬
ми на Эльбе все соединения еще до того, как было закон¬
чено их формирование, так как события слишком быстро
сменяли друг друга. Ни в одном подразделении солдаты не
имели возможности в ходе совместных учений привыкнуть
друг к другу. Кроме того, две дивизии, предназначенные
для 12-й армии, так никогда у нас и не появились. Или они
вообще не были сформированы, или же оказались в других
армиях. К тому же в армии не было ни одного танка, толь¬
ко штурмовые орудия. У нее почти не было зениток, а са¬
молеты германских люфтваффе так никогда и не появились
над ее районом боевых действий. <...>
Противник уже так далеко продвинулся с запада и за¬
нимал такие прочные позиции, что нельзя было и думать
о том, чтобы задействовать мою армию в направлении
Рурского котла. Поэтому сначала нам оставалось только
мешать американцам и англичанам наступать на Берлин.
Наши дивизии сосредоточились восточнее Эльбы в райо¬
не Цербст—Дессау—Биттерфельд—Виттенберг—Бельциг.
Вскоре американцы перестали наступать. Какое-то вре¬
мя нам доставляла много хлопот только их штурмовая ави¬
ация. Я понял, что они рассматривают Эльбу как демар¬
кационную линию: очевидно, территорию восточнее реки
они оставляли русским. А когда 16 апреля Красная армия
перешла широким фронтом в наступление на Одере и явно
наметился их двусторонний охват Берлина, я решил от¬
вести от Эльбы основные силы 12-й армии и развернуть
их фронтом на восток».
Гитлер послал генерал-фельдмаршала Вильгельма Кей¬
теля, начальника штаба Верховного главнокомандования
вооруженных сил Германии, в штаб 12-й армии в Бель¬
циг. Венк пишет:
«Он прибыл после полуночи. «Освободите Берлин, —
потребовал он. — Разверните все имеющиеся у вас силы.
Соединитесь с 9-й армией. Пробейтесь к Берлину и спа¬
сите фюрера. Его судьба — это судьба Германии. Вы, Венк,
должны спасти Германию! Все в ваших руках!»
Кейтель приказал: «Удар должен осуществляться из рай¬
она Тройенбритцен—Бельциг».
Я знал, что 9-я армия окружена. Она отступала от Оде¬
ра и с 19 апреля пыталась пробиться на запад. У нее уже
191
почти не осталось боеприпасов. Я вынужден был сказать
Кейтелю, что, кроме того, его план был составлен с учетом
дивизий, которые давно прекратили свое существование
или еще не были даже сформированы. Я смог лишь заве¬
рить его в том, что в кратчайшие сроки передислоцирую
свои дивизии на восток и затем перейду в наступление.
Прежде чем покинуть меня, а уже было около трех ча¬
сов ночи, Кейтель заверил меня в том, что сейчас глав¬
ное — продержаться и не раскисать, так как рано или позд¬
но русские и американцы поссорятся.
В эти часы мне стало ясно, что этот человек, а вместе с
ним и глава государства, которого он консультировал, дав¬
но уже не имели истинного представления о положении,
сложившемся на данном этапе войны. После совещания со
своим штабом я решил с этого момента идти своим путем».
«Идти своим путем», другими словами, — проигнори¬
ровать невыполнимый, бессмысленный приказ — решил
еще один военачальник. Обергруппенфюрер СС Феликс
Штайнер (Штейнер), который в апреле снова был пере¬
веден на Восточный фронт севернее Берлина, в ночь с
20 на 21 апреля получил из рейхсканцелярии следующий
приказ:
«Единственная задача армейской группы Штайнера за¬
ключается в том, чтобы атакой с севера силами 4-й поли¬
цейской дивизии СС и как можно более сильными частями
5-й егерской дивизии и 25-й танковой дивизии, позиции
которых должна занять 3-я дивизия морской пехоты, уста¬
новить связь с находящимися под городом Вернойхен и
юго-восточнее от него силами LVI танкового корпуса (ди¬
визией СС «Нордланд», 18-й моторизованной дивизией,
20-й танковой дивизией, танковой дивизией «Мюнхеберг»
и частями 9-й парашютной дивизии) и при любых обстоя¬
тельствах удерживать эту связь.
Отступление на запад всем частям категорически за¬
прещено.
Те офицеры, которые безоговорочно не подчинятся это¬
му приказу, подлежат аресту и расстрелу на месте.
Вы сами отвечаете головой за выполнение этого приказа.
От успешного выполнения этого задания зависит судь¬
ба столицы германского рейха.
Адольф Гитлер»
192
Генерал-полковник Гейнц Гудериан Генрих Гиммлер (1900—1945)
(1888—1953), с 21 июля 1944 года рейхсфюрер СС
по 28 марта 1945 года начальник
Генерального штаба сухопутных
войск
Генерал-полковник Фердинанд
Шёрнер (1892—1973), 5 апреля
1945 года произведен Гитлером в
генерал-фельдмаршалы
Генерал-полковник Готхард
Хейнрици (1886—1971), главноко¬
мандующий группой армий «Висла»
Генерал-полковник (с 1955 года мар¬
шал Советского Союза) Василий
Иванович Чуйков (1900—1982),
командующий 8-й гвардейской
армией
Маршал Иван Степанович Конев
(1897—1973), командующий
1-м Украинским фронтом
Маршал Георгий Константинович
Жуков (1896—1974), командующий
1-м Белорусским фронтом
Маршал Константин
Константинович Рокоссовский
(1896—1968), командующий
2-м Белорусским фронтом
Гитлер на командном пункте одной из дивизий на Восточном фронте в марте
1945 года
Солдат с фаустпатроном в окопе на фронте у Одера. Апрель 1945 года
Политработники 1-го Белорусского фронта проводят политинформацию
среди красноармейцев
Йозеф Геббельс (1897—1945) на Восточном фронте
Русская артиллерия форсирует Одер по одному из временных мостов
На дорогах, ведущих в Берлин.
Разбитая немецкая боевая техника
Русские штурмовые отряды на пути
в Берлин
Генерал Теодор Буссе (1897—1986),
командующий 9-й армией
Генерал танковых войск Вальтер
Венк (1900—1982), командующий
12-й армией
Генерал-фельдмаршал Роберт
Риттер фон Грейм (1892—1945),
главнокомандующий германскими
люфтваффе, преемник Геринга
Обергруппенфюрер С С Феликс
Штайнер (1896-1966)
Русские легкие САУ (СУ-76М) под Берлином
Генерал-полковник (здесь — генерал-лейтенант) Василий Иванович Чуйков
беседует с красноармейцами (снимок сделан до января 1943 года, форма ста¬
рого образца, без погон)
Главный правительственный
советник Ганс Фриче (1900—1953),
радиокомментатор
Генерал артиллерии Гельмут
Вейдлинг (1891—1955), командир
LVI (56-го) танкового корпуса и
последний военный комендант
Берлина
Возведение баррикады в центре Берлина
Перед бункером рейхсканцелярии фюрер награждает Железными крестами
отличившихся юных бойцов из отрядов гитлерюгенда
24 апреля 1945 года: «Сталинские органы» (русские «катюши»)
обстреливают рейхсканцелярию с Астернплац в городском районе Берлина
Лихтерфельде
24 апреля 1945 года: русские войска в городском районе Штеглиц
(под дубами)
Жители Берлина бегут из горящих жилых домов
Бойцы гитлерюгенда и фольксштурма в траншее на улице Берлина
Уличные бои в Берлине
Красноармейцы штурмуют Рейхстаг
1 мая 1945 года: генерал пехоты Ганс Кребс, последний начальник
Генерального штаба германских сухопутных войск, у командного пункта
генерал-полковника Чуйкова в берлинском районе Темпельхоф,
Шуленбургринг, 2, в попытке договориться о перемирии
Русский комендант Берлина Николай Берзарин с писателем Всеволодом
Вишневским {слева) и поэтом, работником фронтовой печати Александром
Безыменским (справа)
Советские воины водружают Знамя Победы на крыше здания Рейхстага
В своих мемуарах Штайнер дает такую оценку приказа
Гитлера:
«Немногочисленных войсковых соединений и частей,
имевшихся для выполнения этого приказа в моем рас¬
поряжении, едва хватало, чтобы прикрыть южный фланг
германских войск, сражавшихся в Мекленбурге [то есть
3-й танковой армии]. Для наступления в сторону Берлина
их было совершенно недостаточно.
Тем не менее теперешний начальник Генерального шта¬
ба сухопутных войск генерал пехоты Кребс требовал на¬
ступать, и его в этом поддерживали все нижестоящие ко¬
мандные инстанции.
В насколько драматичном, настолько и тяжелом раз¬
говоре по пока еще действующей линии радиорелейной
связи на дециметровых волнах Кребс проинформировал
командующего «армейской группой Штайнера» о том, что
теперь начнется решающая битва за Берлин под личным
руководством Гитлера. Он сказал, что 12-я армия под ко¬
мандованием генерала Венка развернется на Эльбе и сни¬
мет осаду с Берлина с юго-запада. По его словам, 9-я ар¬
мия под командованием генерала Буссе получила задание
отходить к Берлину с востока и оттуда разорвать кольцо
окружения. «А вы, — продолжал генерал Кребс, — будете
наступать с севера на Шпандау и тем самым вскроете
кольцо окружения вокруг Берлина с севера».
Мой ответ был следующим: «Мне же положение пред¬
ставляется совершенно другим. У Венка слишком мало
дивизий, и ни одна из них не является полностью боеспо¬
собной. Буссе, насколько мне известно, сам попал в окру¬
жение, и ему придется очень постараться, чтобы прорвать
кольцо окружения вокруг собственной армии. Если ему
это удастся, то спастись смогут лишь жалкие остатки его
армии. В настоящее время в моем распоряжении находят¬
ся всего лишь три дивизии. Этими силами организовать
наступление невозможно, и оно не имеет смысла».
В этот момент разговор прервался».
В эти самые дни войска 1-го Белорусского и 1-го Укра¬
инского фронтов добились решающего успеха в битве за
Берлин. Армии и ударные группы на левом фланге 1-го Бе¬
лорусского фронта уже подходили к восточным пригоро¬
дам Берлина. Танковые соединения 1-го Украинского фрон¬
7 П. Гостони
193
та продолжали наступление на северо-запад. Их целью
являлись южные подъездные пути к Берлину. Поскольку
оба фронта действовали в основном согласованно, то они
добились успеха и на своих флангах, в частности, удалось
осуществить окружение 9-й армии генерала Буссе в районе
Губен—Мюлльрозе—Фюрстенвальде—Кёнигс-Вустерхау-
зен—Люббен. В этой ситуации активизировался и третий
советский маршал, Константин Рокоссовский. Его 2-й Бе¬
лорусский фронт — три общевойсковые армии и несколь¬
ко танковых и механизированных корпусов — готовился в
ночь на 20 апреля форсировать Одер между городами Штет¬
тин и Шведт.
«За пять часов до начала наступления во всех подраз¬
делениях и частях состоялись собрания, на которых было
зачитано обращение военного совета фронта к солдатам,
сержантам, офицерам и генералам. В нем, в частности,
говорилось: «Родина ожидает от солдат Красной армии
окончательной победы над фашистской Германией! Силы
врага иссякают. Он уже не сможет долго оказывать сопро¬
тивления! Советские воины! Вас ожидает победа! Вперед
для окончательного разгрома врага!»
Советские солдаты поклялись с честью выполнить при¬
каз родины.
В ночь на 20 апреля бомбардировочная авиация под¬
вергла массированной бомбардировке главную полосу обо¬
роны противника, а утром после артиллерийской подготов¬
ки, которая на отдельных участках фронта продолжалась
от 45 до 60 минут, войска перешли в наступление.
65-я армия под командованием генерал-полковника
П.И. Батова под прикрытием артиллерийского огня на¬
чала форсировать западный рукав Одера в 6.30 утра». (Вос¬
точный рукав Одера был преодолен 65, 70 и 49-й армиями
18 апреля, 19 апреля войска этих армий уничтожали вой¬
ска противника в междуречье восточного и западного ру¬
кавов реки. — Ред.)
Батов свидетельствует:
«Через 36 минут после начала форсирования западного
рукава Одера командир батальона 238-го полка донес по
радио: «Ворвался в первую траншею, захватил пленных —
четырех солдат и одного офицера». Обычно я лишь слушал
радиопереговоры, не вмешиваясь в распоряжения коман¬
194
диров полков и дивизий. Контроль нужен, но опека меша¬
ет. Однако на этот раз я приказал в микрофон: «Пленных
доставить ко мне».
Их привели часа через два. Допросили. Подтверждены
данные о вражеских частях. Немецкий офицер заявил, что
удар был внезапным: «Туман, много огня — и сразу бро¬
сок в наши траншеи».
С восходом солнца видимость улучшилась. Отчетливо
слышался все более и более нарастающей силы ближний
бой на западном берегу Одера. <...>
Войска 65-й армии к 8.30 захватили опорные пункты
на плацдарме в три километра по фронту. К полудню были
взяты высота 65,4 и предмостное береговое укрепление
автострады. <...>
18-й корпус Н.Е. Чувакова к 8.30 форсировал западный
рукав Одера силами четырех полков. Первая траншея за¬
хвачена, гвардейцы 37-й гвардейской дивизии движутся
на Колбитцов после тяжелого рукопашного боя с 8-м пол¬
ком СС в районе высоты 65,4. 15-й Сивашской дивизии
сопутствует наибольший успех: два ее полка очистили от
противника населенный пункт Шиллерсдорф на левом кры¬
ле армии и уже взяли с боем Ной-Розов. Но вскоре диви¬
зия почувствовала возросшее сопротивление противника.
Герой Советского Союза полковник А.П. Варюхин докла¬
дывал:
«Жмут проклятые собаки от Унтер-Шёнингена!»
«Соседа слева чувствуете?» — спросил я.
«Там же никого нет, товарищ командующий. Потому
противник и подсекает меня во фланг и тыл. Отбиваем
танки». <...>
«Помогу огнем... Держитесь крепче».
Едва были отданы необходимые распоряжения, позво¬
нил командующий фронтом. Насколько помню, это было
в 11.15. По голосу чувствовалось, что он озабочен.
— Как идут дела у вас? — поинтересовался Рокоссов¬
ский.
— Два корпуса пятью дивизиями первого эшелона фор¬
сировали западный рукав Одера и ведут бой за расширение
плацдарма. Только что в центре овладели высотой 65,4.
— На главном направлении войска пока что успеха не
имеют. Еду к вам.
7*
195
Мы с Радецким встретили маршала у нашего наблюда¬
тельного пункта, в траншее. Прибыли также генерал-пол¬
ковник авиации К.А. Вершинин, генерал-полковник ар¬
тиллерии А.К. Сокольский, начальник инженерных войск
фронта генерал-лейтенант Б.В. Благославов.
— Еще никогда не видел ничего подобного, — сказал
Рокоссовский по пути к наблюдательному пункту. — Опо¬
ры моста не выдержали. Танк командира бригады утонул.
Потери очень велики.
Русских, которые были уверены, что после прорыва
войск Жукова и Конева боевой дух и боеспособность не¬
мецкой 3-й танковой армии тоже сломлены, ожидает не¬
приятный сюрприз. Кроме 65-й армии, никому из войск
Рокоссовского поначалу не удается закрепиться на запад¬
ном берегу Одера. Батов вспоминает:
«К.К. Рокоссовский решил перенести главные усилия
ударной группировки на направление действий нашей ар¬
мии. Переправы были перегружены сверх всякого преде¬
ла. Двое суток все переправочные средства армии исполь¬
зовались в интересах фронта. Здесь прошли соединения
70-й армии, танковые корпуса. <...>
20 апреля гитлеровцы предприняли 20 контратак. Наши
стрелки бились с выдающейся стойкостью и мастерством.
Только 47-й полк Сивашской дивизии, отражая атаку тан¬
ков по шоссе у населенного пункта Ной—Розов, выпустил
200 трофейных фаустпатронов. Но не только это дало нам
успех. Дело облегчалось еще и тем, что противник вводил
резервы в бой с ходу и по частям. Помню, под утро [21 апре¬
ля], когда стихли контратаки на левом крыле, Гребенник
сказал мне: «Если бы противник организовался и ударил
кулаком, быть бы нам в воде».
Невольно вспомнился собственный горький опыт
1941 года, когда наши танковые соединения растаскива¬
лись для «латания дыр» в обороне. Теперь не мы, а немцы
повторяли — точнее говоря, вынуждены были повторять! —.
эту ошибку. Кулака у них не получилось, а наскоки, при
всем ожесточении и многочисленности волн контратак,
ничего существенного не принесли».
3-я танковая армия под командованием генерала Хас¬
со фон Мантейфеля сражалась с крайним ожесточением.
Батов пишет: «21 апреля противник предпринял двадцать
196
четыре контратаки силой более двух тысяч солдат и около
40 танков и самоходных орудий. 22 апреля он предпринял
пятнадцать контратак группами по 100—300 солдат и бо¬
лее 40 танков. 23 апреля — восемь контратак силой от роты
до батальона с двумя—четырьмя танками. 24 апреля — еще
девять контратак».
О дальнейшем участии Рокоссовского в битве за Бер¬
лин пишет в своих мемуарах и Жуков: «Несколько дней
спустя М.С. Малинин доложил мне, что из Ставки ему
сообщили о том, что было отменено указание, данное Ро¬
коссовскому, согласно которому 2-й Белорусский фронт
для обхода Берлина должен был атаковать с севера. Меж¬
ду тем выяснилось, что его войска, которым предстояло
форсировать чрезвычайно сложную речную систему Оде¬
ра и сломить вражеское сопротивление, смогли бы продол¬
жить свое наступление не ранее чем 23 апреля. Но основ¬
ные силы 2-го Белорусского фронта смогли бы перейти
в наступление не ранее 24 апреля, то есть к тому времени,
когда в Берлине уже в самом разгаре были уличные бои
и когда войска правого фланга 1-го Белорусского фронта
уже обошли Берлин с севера и северо-запада».
В то время как вокруг Берлина шли тяжелые бои, Гит¬
лер вдруг начал сомневаться в преданности армии и в ис¬
ходе войны. Один из офицеров Генерального штаба, ко¬
торый не хотел, чтобы называлось его имя, рассказывает:
«Когда в ночь с 20 на 21 апреля я должен был доклады¬
вать Гитлеру о прорыве Советов под Коттбусом, который
привел к развалу Восточного фронта и к окружению Бер¬
лина, я впервые оказался с ним наедине. Всего лишь за
несколько часов до этого Гитлер наконец решил перенести
в так называемую «Альпийскую крепость», в район южнее
Берхтесгадена, свою ставку, Верховное главнокомандова¬
ние вооруженных сил и генеральные штабы сухопутных
войск и люфтваффе — за исключением более мелких рабо¬
чих штабов. Но эта «Альпийская крепость» существовала
только на бумаге. За исключением сооружения нескольких
зданий вспомогательных служб, ничего не было подготов¬
лено для обороны этого «редута». Мне кажется сомнитель¬
ным, что еще 20 апреля Гитлер собирался сам улететь туда,
чтобы отсрочить свою кончину на несколько дней. Приказ
о переезде привел лишь к тому, что в эту ночь все обитате¬
197
ли рейхсканцелярии, принимавшие участие в ежедневном
совещании, были заняты упаковкой и отправкой своего
многочисленного багажа. Даже стенограф не появился. Сна¬
чала пришлось звать секретаршу, чтобы записать мой до¬
клад. Гитлер воспринял роковое известие спокойно, но в
качестве объяснения успеха русских он нашел только одно
слово: «предательство». То обстоятельство, что во время
моего доклада не было ни одного свидетеля, придало мне
храбрости, и я задал Гитлеру вопрос:
— Мой фюрер, вы так часто говорите о предательстве
военного руководства и армии. Вы действительно считае¬
те, что так много было предателей в наших рядах?
Гитлер посмотрел на меня почти с сочувствием, словно
такой идиотский вопрос мог задать только глупец, и сказал:
«— Все неудачи на Востоке можно объяснить только
предательством.
У меня сложилось впечатление, что Гитлер был абсо¬
лютно убежден в этом».
Штурмбаннфюрер СС Отто Гюнше, личный адъютант
Гитлера, находился в первые часы 21 апреля в рейхскан¬
целярии.
«21 апреля Гитлера разбудили уже в половине десятого
утра и сообщили, что русская артиллерия обстреливает
Берлин. Через десять минут, даже не побрившись, Гитлер
поспешил в приемную. <...> В приемной Гитлера ожида¬
ли Бургдорф [генерал и главный адъютант Гитлера, на¬
чальник отдела кадров германской армии], Шауб [шеф
личных адъютантов Гитлера], Белов [полковник, адъютант
от люфтваффе] и я.
— Что случилось? Откуда эта стрельба? — спросил он.
Бургдорф доложил, что центр Берлина обстреливается
батареей русской тяжелой артиллерии, по всей видимости,
с позиции северо-восточнее Цоссена. Гитлер побледнел.
— Неужели русские уже так близко? — вырвалось у него.
Генерал Карл Коллер, начальник Генерального штаба
люфтваффе, был поднят по тревоге. Гитлер говорил с ним
по телефону:
— Вы знаете, что Берлин находится под артиллерий¬
ским обстрелом? Центр города.
— Нет.
— Вы не слышите этого?
198
— Нет! Я нахожусь в штабе люфтваффе в Вильдпарк-
Вердер на окраине города.
Гитлер:
— В городе сильное беспокойство из-за обстрела даль¬
нобойной артиллерией русских. Видимо, это батарея тя¬
желого калибра, установленная на железнодорожную плат¬
форму. Очевидно, у русских есть железнодорожный мост
через Одер. Люфтваффе должны немедленно обнаружить
эту батарею и уничтожить ее.
Я:
— У противника нет ни одного железнодорожного моста
через Одер. Возможно, он смог захватить немецкую тяже¬
лую батарею и повернул ее против нас. Но может быть, речь
идет об орудиях среднего калибра русской действующей
армии, которые уже могут доставать до центра города.
Начинаются долгие дебаты, есть ли у русских железно¬
дорожный мост через Одер или нет и могут ли уже их ору¬
дия среднего калибра доставать до центра Берлина. <...>
Гитлер настаивает на том, чтобы я немедленно обнаружил
эту батарею и уничтожил ее.
Как он себе это представляет? Кто на этом огромном
поле битвы вокруг Берлина и до самого Одера сможет бы¬
стро обнаружить батарею, о которой даже неизвестно, в
какой стороне света она стоит. И тут мне в голову при¬
ходит отличная идея. Я звоню на дивизионный команд¬
ный пункт зенитчиков, который находится в башне про¬
тивовоздушной обороны на территории зоопарка. Высокая
зенитная башня является отличным наблюдательным пун¬
ктом. На мой запрос они отвечают, что речь может идти
только о калибре от 100 до 120 мм. Наблюдатели зенит¬
чиков видели сегодня утром, как русская батарея, ведущая
сейчас огонь по центру города, занимала огневую пози¬
цию в пригороде Берлина Марцан (ныне на восточной
окраине Берлина. — Ред.). Расстояние до центра города
составляет около двенадцати километров. Зенитный ди¬
визион, дислоцированный на территории зоопарка, уже
открыл огонь по этой батарее русских из своих сдвоенных
128-мм зениток. Одновременно он взял под обстрел ис¬
ходные позиции русских танков в этом же районе.
Когда я изложил по телефону эти факты Гитлеру, он
отнесся к моему сообщению с недоверием».
199
Маловероятным казался этот артиллерийский обстрел
и многим жителям столицы рейха. Матиас Менцель пишет:
«Это случилось в полдень. Взрыв на Унтер-ден-Линден
был только началом. Взрыв без предупреждения, без само¬
летов, разрыв снаряда! Артиллерия ведет огонь по центру
города. Это должно означать, что войска Сталина вплот¬
ную подошли к Берлину, по крайней мере к его окраинам.
Вмиг поредевшая толпа в панике мечется по правитель¬
ственному кварталу. Бегство под землю, под Вильгельмплац,
от снарядов русской артиллерии — это последнее бегство
нашего времени. Тот из них, кто еще раз выйдет на свет
божий из-под земли, увидит солнце новой эры. <...>
Итак, одно несомненно: Берлин увидит Красную ар¬
мию. Великая война XX столетия умрет, поперхнувшись
Берлином. <...> Говорят, солдаты Сталина дошли до Тель-
тов-канала. Ближе к вечеру я еду на велосипеде в Лихтер-
фельде [на юге Берлина]. Это поездка вдоль линии фрон¬
та. Над головой с воем проносятся красные истребители,
и раздается треск пулеметных очередей. Прохожих словно
ветром сдувает с улиц. На улицах пригорода Берлина все
чаще встречаются раненые с забинтованной головой или
рукой, медленно бредущие куда-то. Вдоль домов, соблю¬
дая дистанцию, движутся стрелковые цепи солдат: уста¬
лые, напряженные лица, у каждого за спиной автомат, а
на поясе болтается несколько тяжелых гранат, они похо¬
жи на путешественников, которые бредут без цели, по¬
теряв последнюю надежду».
Овен 21 апреля в своем дневнике пишет:
«Кажется, стена нашей обороны треснула. Вызывает
сомнение, смогут ли берлинские вооруженные формиро¬
вания, которые в последнее мгновение должны были за¬
крыть образовавшуюся брешь, справиться с этой задачей.
Создается впечатление, что решение о направлении их на
фронт было принято слишком поздно. Хотя, возможно,
оно запоздало всего лишь на несколько часов.
Сегодня в полдень на квартиру министра [Геббельса]
явился майор Ленхофф, которого вчера бросили на фронт
вместе с берлинским охранным полком. Он был в полном
отчаянии, по его словам, весь его полк уничтожен».
Несмотря на напряженное положение, в этот день в
рабочем кабинете Геббельса проходила обычная 11-часовая
200
конференция. Это последняя конференция, в которой при¬
нимал участие Ганс Фриче, известный радиокомментатор
Третьего рейха.
«Вся его речь состояла из обвинений в адрес старых
офицеров и «реакции». Он обвинял их в измене. В изме¬
не, которую они якобы совершали в течение многих лет.
Тогда, когда они еще в 1940 году отговорили Гитлера от
высадки десанта в Англии; тогда, когда у них сдали нервы
в России; тогда, когда до войны и во время войны выде¬
ляли слишком мало средств на вооружение; тогда, когда
не смогли справиться с вторжением союзников и когда
поддерживали те силы, которые проявили себя 20 июля
1944 года. Он не забывает упомянуть ни одно ошибочное
решение, ни одно трагическое событие времен войны. Все
перечисляется, все называется как доказательство «преда¬
тельства», которое совершили старые офицеры и «реакция».
Все в моей душе восстает против этого мнения и против
дешевых оправданий. Вопреки этикету таких конференций
и вопреки своеобразию именно сегодняшнего собрания, во
время одной из пауз в речи министра я заявляю: «Если даже
где-то и имело место предательство, разве это не было
многократно компенсировано верностью, самоотвержен¬
ностью, мужеством и верой германского народа, который
предоставил в распоряжение своего правительства больше
доброй воли, чем какой-либо другой народ в прошлом?»
Моя реплика вызывает совершенно неожиданную реак¬
цию. <...> Министр принимается энергично оправдывать
свою политику и политику Гитлера. Но это уже не прежнее
виртуозное, хладнокровное, расчетливое красноречие. Это
приступ несдержанности, когда впервые ни с чем не сдер¬
живаемой силой высказываются мысли, которые до сих
пор всегда тщательно скрывались или даже оспаривались.
Вдруг звучит заявление, что германский народ оказал¬
ся несостоятельным. На Востоке он бежит от врага, а на
Западе мешает солдатам сражаться и встречает врага бе¬
лыми флагами.
Обычно бледное лицо министра становится красным от
гнева. Жилы набухают, а глаза наливаются кровью, когда
он кричит, что германский народ заслужил ту судьбу, ко¬
торая его теперь ожидает. И вдруг, успокаиваясь, он ци¬
нично заявляет, что германский народ сам выбрал такую
201
судьбу! Во время референдума о выходе Германии из Лиги
Наций он на свободных выборах высказался против по¬
литики покорности и выбрал политику расчетливого риска.
И вот этот риск не оправдался.
Я вскакиваю со своего места. Я хочу перебить его. Хочу
сказать, что он сам и Гитлер никогда не придавали тому
референдуму значения выбора между миром и авантюрой.
Что, наоборот, оба постоянно заверяли всех в том, что
хотели лишь использовать мирные средства в борьбе Гер¬
мании за свое существование.
Доктор Геббельс замечает мой порыв. Но он не дает
мне сказать ни слова. Он тоже встает и продолжает гово¬
рить: «Да, возможно, для некоторых людей это сюрприз.
Даже для моих сотрудников. Однако не предавайтесь ил¬
люзиям. Я никого не принуждал быть моим сотрудником,
точно так же, как мы не принуждали германский народ.
Он сам уполномочил нас. Почему вы работали со мной?!
Сейчас вам перережут шейку!»
Направившись к двери, он вдруг еще раз поворачива¬
ется и кричит: «Но если мы уйдем в отставку, тогда пусть
содрогнется весь мир!»
Фриче покинул резиденцию Геббельса. Его сопрово¬
ждал руководитель германского информационного агент¬
ства Альбрехт. Фриче вспоминал: «Неожиданно над наши¬
ми головами раздался шелест, и на другой стороне среди
первых деревьев парка Тиргартен прогремел взрыв. Доктор
Альбрехт подумал, что начался воздушный налет, и начал
высматривать в небе вражеские самолеты. Но я знал, что
это был артиллерийский снаряд. Он прилетел с Востока».
Глава 9
БЕРЛИН В КОЛЬЦЕ ОКРУЖЕНИЯ
Швейцарец посещает столицу германского рейха не¬
посредственно перед наступлением русских.
«За последние два месяца перед штурмом лицо Берлина
снова сильно изменилось. Первые меры по организации
обороны города, которые были предприняты еще в янва¬
ре... носили, пожалуй, печать импровизации. Повсюду без
разбору рыли траншеи, строили баррикады, призывали на
202
военную службу необученных членов фолькспггурма, в то
время как с востока нескончаемым потоком шли войска и
беженцы. Пока русские закреплялись на своих позициях
на Одере и Нейсе и собирали живую силу и технику для
наступления, в Берлине начали быстро готовиться к обо¬
роне города. Недели хаотичной деятельности сменились
неделями планомерной работы. Вокруг Берлина выкопали
противотанковые рвы, на въездах в город установили про¬
тивотанковые заграждения и баррикады, а сам город, как
и обширные пригороды, был усеян бетонированными бое¬
выми позициями, пулеметными гнездами, стрелковыми
ячейками и траншеями, а также подготовленными артил¬
лерийскими позициями. Все эти укрепления были созданы
упорным трудом жителей Берлина, населения других стран,
угнанного на работу в Германию, а также солдат.
Улицы Берлина во многих местах перегорожены высо¬
кими кирпичными стенами. Огромные кучи битого кир¬
пича и камней, которые в начале февраля должны были
помочь остановить русских, превратились между тем в
прочные баррикады. Трамвайные рельсы были извлечены
из мостовой, разрезаны на куски, и эти куски были за¬
биты вертикально в асфальт улиц. К ним были приварены
части несущих конструкций из разрушенных при бомбеж¬
ках домов. Пространство между двумя такими загражде¬
ниями заполнялось битым кирпичом и камнями. Часто
поперек улицы устанавливались трамвайные вагоны, за¬
полненные камнями. Тем не менее баррикады очень раз¬
ные, так как они строятся из того материала, который
можно найти поблизости. В полях и рощах в окрестностях
Берлина можно видеть множество заграждений, построен¬
ных из вбитых в землю тонких кольев и стволов деревьев.
Берлинцы не испытывают к подобным заграждениям осо¬
бого доверия: остроумный народ придумал много крепких
острот по их поводу.
Насколько различной является ценность этих заграж¬
дений с военной точки зрения, настолько велико их об¬
щее психологическое значение. У какой-то части населе¬
ния они могут вызвать известное чувство безопасности,
но, прежде всего, на их строительстве было задействовано
столько рабочей силы, что у людей просто не оставалось
времени на раздумья. <...> К началу русского наступления
203
среди населения царил панический страх перед Красной
армией. Но потом наступило время, когда страх перед бег¬
ством стал таким сильным, что многие люди приняли ре¬
шение остаться. Они начали благосклонно выслушивать
передаваемые из уст в уста сплетни о корректном поведе¬
нии русских. Национал-социалистическая партия ответи¬
ла на эти слухи распространением общих измышлений о
совершаемых зверствах и одновременно приняла жесткие
меры против всех скептиков. <...> За последнее время зна¬
чительно выросло число дезертиров среди военных.
С тех пор среди населения царит совсем другое настро¬
ение: снова возрастает страх перед русскими войсками.
Беженцы и солдаты, рассказам которых более или менее
доверяют, все чаще рассказывают о депортациях и массо¬
вых изнасилованиях. Поскольку в основном предполага¬
ют, что в русской армии царит строгая дисциплина, то
делается вывод, что за этими происшествиями стоит опре¬
деленный план. Все это способствует бегству тех слоев
населения, которые раньше считали, что смогут и при рус¬
ских жить как прежде, после того как фронт уйдет дальше
на запад. Во всяком случае, уехать из города могут только
те люди, которые обладают известной свободой передви¬
жения. А для тех, кто работает, уехать из Берлина очень
трудно. Правда, при царящей в настоящее время безрабо¬
тице можно сравнительно легко расторгнуть трудовой до¬
говор, но тогда биржа труда обязана проверить, нельзя ли
использовать уволенного в военных целях. Крепкие женщи¬
ны направляются на земляные работы, а мужчины в воз¬
расте до 65 лет призываются в фольксштурм. Затем нужно
доказать, что в будущем месте проживания у вас есть при¬
станище, что очень трудно, так как повсеместно жилая пло¬
щадь в среднем используется на 250% (за 100% принима¬
ется, когда на одного человека приходится одна комната).
Наряду с опасностью прихода русских бегству способ¬
ствует и опасность голода. Люди надеются, что в зонах
оккупации британских или американских войск им будет
в меньшей степени грозить голодная смерть, чем в рус¬
ской зоне. Уже сейчас можно сказать, что большая часть
населения страдает от голода. Тяжелое положение с пи¬
танием находит, конечно, выражение и в росте цен на чер¬
ном рынке. <...>
204
Те берлинцы, у которых нет возможности покинуть го¬
род, смирились с этим и демонстрируют безразличие и фа¬
тализм. <...> Не только на заводах отмечают постоянное
снижение производительности труда. В ходе учений под¬
разделений армии и фольксштурма, за которыми может
наблюдать любой прохожий, создается впечатление о фи¬
зической немощи участников. В руинах отрабатывается
тактика уличного боя, а в Тиргартене — боя в лесу. В ба¬
тальонах фольксштурма у многих нет ни военной формы,
ни оружия. Бойцы ползают на местности и изображают
пулеметный огонь, колотя палками по пустым консерв¬
ным банкам. Зато все члены гитлерюгенда одеты в военную
форму и гораздо лучше вооружены. Глядя на этих воинов,
тоже замечаешь, что они плохо питаются и страдают от
переутомления. Однако, когда вглядываешься в их лица,
то создается впечатление, что эти дети чуть ли не роди¬
лись уже в военной форме, видимо, они никогда не за¬
нимались как следует учебой в школе и с давних пор при¬
выкли к военным командам.
С некоторых пор постоянно говорят о нелегальных мо¬
лодежных организациях. Но кажется, что берлинская мо¬
лодежь не преследует никаких политических целей, а про¬
сто пытается уклониться от давления со стороны властей.
Часть молодых людей все еще живет дома, а другие прячут¬
ся в тайных убежищах, которых вполне достаточно в по¬
луразрушенном городе. Они совершают ограбления и кражи
со взломом, однако нельзя сказать, что они уже превра¬
тились в настоящее бедствие. Полиция почти бессильна,
так как она вместе с фольксштурмом должна охранять во¬
енные объекты.
В Берлине все еще действуют кинотеатры, театры и кон¬
цертные залы, в которых, правда, разрешается давать толь¬
ко совсем короткие представления. Все школы в Берлине
закрыты, зато занятия в институтах продолжаются, хотя и
во временных помещениях. Почти все церкви Берлина раз¬
рушены, однако богослужения проводятся в квартирах.
Несмотря на многочисленные налеты вражеской авиа¬
ции, транспортное сообщение все еще функционирует в
Берлине на удивление хорошо. Особенно хорошо работа¬
ет городская железная дорога, да и метро, которое сильно
пострадало во время дневных авианалетов в ноябре, но
205
с тех пор было почти полностью восстановлено. Наиболь¬
шим сокращениям подверглись трамвайные и автобусные
маршруты. Грузовые перевозки в городе частично взяли
на себя трамваи. Берлинцы горько шутят, что городская
железная дорога, очевидно, будет работать до самого кон¬
ца войны и что тогда на ее поездах можно будет проехать
с Восточного фронта на Западный».
И Ганс Фриче описывал положение в Берлине без осо¬
бых иллюзий:
«Когда ранним утром 18 апреля Берлин проснулся, по¬
степенно распространился слух о наступлении русских
под Кюстрином, которое началось 16 апреля после ура¬
ганного артиллерийского огня, но было отбито, однако
после повторных попыток в последующие дни увенчалось
некоторым успехом, и русским войскам удалось незначи¬
тельно вклиниться в наши позиции. За последние недели
такие атаки происходили нередко. С возрастающим бес¬
покойством все следили, не перерастут ли они в ожи¬
даемое крупномасштабное наступление. Когда в полдень
стало известно, что русские достигли высот напротив Кю-
стрина [Зеловские высоты] и что бои разгорелись также
под Франкфуртом-на-Одере, в Лаузице и Силезии, все
было ясно. Вечером каждый берлинец знал: час пригово¬
ра пробил! <...>
Уже в этот же день 18 апреля прошел слух о выводе не¬
которых воинских частей из Берлина. Не только батальоны
фольксштурма, но и подразделения вермахта были отправ¬
лены на фронт на поездах городской и пригородной желез¬
ной дороги. В этот день в противотанковых заграждениях
на окраинах города были оставлены лишь узкие проходы,
и начался строгий контроль всех транспортных средств. Он
явился результатом тех первых боевых сводок с близкого
фронта, в которых сообщалось о русских офицерах, пере¬
одетых в немецкую форму, и о доверчиво принятых под¬
дельных приказах. Неожиданно 19 апреля опустели все с
таким трудом подготовленные за счет фронта на Одере обо¬
ронительные позиции, стрелковые ячейки и пулеметные
гнезда* у мостов и на дорогах, выходящих из города. Были
поспешно вывезены даже немоторизованные зенитные
орудия, которые направили на самые опасные участка
фронта на Одере.
206
В этот четверг в полдень доктор Геббельс объявил сво¬
им сотрудникам, что оборона Берлина будет организована
не на окраинах города, а на Одере и что поэтому он дал
свое согласие на то, чтобы все находившиеся в Берлине
воинские части были направлены на участки фронта, на¬
ходящиеся под угрозой. <...>
Зато прекратились массированные бомбардировки го¬
рода западными союзниками. Происходили лишь редкие
беспокоящие налеты, а бомбардировки русской авиации
воспринимались берлинскими ветеранами пассивной про¬
тивовоздушной обороны не совсем серьезно.
Да, сирены перестали даже подавать сигналы воздушной
тревоги, хотя каждый час днем и ночью где-нибудь над об¬
ширной территорией города падали бомбы или велся об¬
стрел из бортовых пушек самолетов. Зато теперь сирены
получили другое задание: они все чаще подавали непре¬
рывный сигнал, который означал танковую тревогу.
Сначала эту танковую тревогу подавали с целью тре¬
нировки. Но потом она нередко подавалась по ошибке.
<...> Поэтому со временем этот непрерывный сигнал, не¬
когда вызывавший нервное потрясение, перестал пугать
жителей Берлина. Однако теперь он вновь приобрел свое
первоначальное, грозное значение.
В четверг, 19 апреля, в тихих сельских пригородах на
востоке и севере Берлина снова раздались непрерывные
воющие сигналы: приближаются вражеские танки!
В этих пригородах проживали маленькие люди, рабо¬
чие и крестьяне. Они видели, сколько страданий пришлось
на долю бредущих по дорогам беженцев, поэтому многие
из них решили: мы остаемся! Они чувствовали приближе¬
ние штурма, но продолжали цепляться за свой родной
дом. К тому же это были всего лишь одиночные танки,
о появлении которых сообщалось где-то под Эберсвальде,
далеко за пригородными поселками Бад-Заров и Мюнхе-
берг. Воочию их никто не видел. <...>
Маленькие люди на восточных и северных окраинах
Берлина хотели остаться. Несколько владельцев вилл уже
давно уехали. Куда-то на запад. Остальные наслаждались
неожиданно мирным сегодня и мечтали о том, что будет
послезавтра, полагаясь на волю Господа. На то, что ожи¬
дает их завтра, все закрывали глаза.
207
В этот четверг [19 апреля] ближе к вечеру я поехал в
радиостудию, находящуюся в западной части Берлина на
улице, которая переходила в шоссе, ведущее в Гамбург. В
течение последних недель там можно было видеть сплош¬
ной поток машин вермахта, полиции, СС, организации
Тодта и Трудовой повинности. Берлинцы, которые вы¬
нуждены были остаться, смотрели вслед этим колоннам
с чувством горечи. И вот сегодня я увидел всего лишь не¬
сколько машин, направлявшихся в сторону Гамбурга».
Не известная вплоть до сегодняшнего дня берлинка,
переведенный на многие языки дневник которой впервые
был опубликован в 1959 году, начала свою хронику 20 апре¬
ля в 16.00:
«Да, вот война докатилась и до Берлина. То, что еще
вчера было отдаленным рокотом, сегодня превратилось в
постоянный барабанный бой. Ты уже буквально дышишь
орудийным грохотом. Ухо глохнет, оно различает только
выстрелы пушек самого крупного калибра. Уже давно не¬
возможно определить направление, откуда стреляют. Мы
живем внутри кольца из орудийных стволов, которое су¬
жается с каждым часом.
Иногда наступают часы тревожной тишины. Тогда не¬
ожиданно бросаются в глаза приметы весны. Над почер¬
невшими от копоти руинами городского квартала весен¬
ний ветерок разносит запах цветущей сирени из покинутых
садов и палисадников. Искалеченный взрывом куст ака¬
ции перед кинотеатром утопает в буйной зелени. В про¬
межутках между сигналами тревоги владельцы небольших
земельных участков с домиком умудряются делать грядки,
и рядом с беседками на Берлинерштрассе видна свеже-
вскопанная земля. И только птицы не доверяют этому апре¬
лю: на нашем кровельном лотке не видно ни одного во¬
робья.
Около трех часов дня к газетному киоску подъехал на
велосипеде разносчик газет. Его уже с нетерпением под¬
жидало более двух дюжин берлинцев. В мгновение ока он
исчез среди леса рук с зажатыми в них десятипфенниго-
выми монетами. Посланная портье Герда ухитрилась раз¬
добыть целую пачку «Ночных новостей» и оставила один
экземпляр мне. Это уже не обычная газета, а скорее экс¬
тренный выпуск с текстом на обеих сторонах, она еще
208
влажная. На ходу я сначала быстро просматриваю сводку
вермахта. Новые названия населенных пунктов: Мюнхе-
берг, Зелов, Буххольц. Звучат очень знакомо, родные бран¬
денбургские места. Бросаю беглый взгляд на Западный
фронт. Какое нам теперь дело до него? Наша судьба на¬
катывается с Востока, и она изменит наш климат так же,
как когда-то это сделал ледниковый период. Почему? Ка¬
ким образом? Бесполезные вопросы, на которые нет от¬
ветов, доставляют только лишние мучения. Я хочу жить
лишь сегодняшним днем, решать только самые насущные
задачи.
Вокруг газетного киоска повсюду группы людей, зем¬
листые, встревоженные лица, невнятный говор:
— Нет, кто бы мог себе такое представить.
— У каждого ведь еще теплилась надежда.
— От нас ничего не зависит, ведь мы маленькие люди.
И в адрес Западной Германии:
— Им хорошо. У них уже все самое страшное позади.
Уже никто больше не произносит слово «русские». Оно
никак не хочет срываться с языка. <...>
Сегодня утром у булочника велись разговоры: «Когда
они придут, то заберут из домов все съестные припасы.
Они ничего нам не оставят. Они договорились, что немцы
должны сначала восемь недель голодать. В Силезии жи¬
тели уже бродят по лесам и выкапывают корешки. Стари¬
ки питаются травой, как животные».
Таков vox populi — глас народа. Никто ничего не знает.
На лестнице не лежит больше «Фёлькишер беобахтер».
Фрау Вайрс уже не приходит ко мне и не зачитывает за за¬
втраком жирные заголовки статей об изнасиловании: «Из¬
насилована семидесятилетняя старуха. Монашка изнаси¬
лована двадцать четыре раза». (Кто это считал?) Таковы
газетные сенсации. Было ли их целью побудить берлинских
мужчин защитить и уберечь нас, женщин? Смешно. В дей¬
ствительности такие статьи способствовали лишь тому, что
новые тысячи беспомощных женщин и детей устремлялись
на городские улицы, переходящие в шоссе, ведущие на за¬
пад, где они погибали с голоду или под пулями штурмови¬
ков, проносящихся на бреющем полете над их головами».
Норвежский журналист Тео Финдаль, который в каче¬
стве представителя газеты «Афтенпостен», выходящей в
209
Осло, находился в Берлине, также стал свидетелем перво¬
го дня осады Берлина. Он сообщал:
«Когда я вчера в половине первого отправился на ту
сторону в отель «Адлон», снаряды русской артиллерии на¬
чали со страшным грохотом взрываться в самом начале
улицы Унтер-ден-Линден. Немногие посетители остались
в обеденном зале ресторана только потому, что официан¬
ты были готовы разливать вино без ограничений, а так
уже давно действует правило: один бокал на человека. Ну
конечно, пусть лучше дорогие гости заплатят за вино, чем
все задаром отдать русским. Александерплац и весь центр
города уже находятся под обстрелом русской артиллерии.
Дрожат стены домов, звенят оконные стекла, люди убега¬
ют с улиц, как при воздушном налете. С восточных окра¬
ин города к центру устремляются толпы беженцев. <...>
В два часа Геббельс истерично кричит по радио, что все
солдаты и фольксштурм, которые должны защищать сто¬
лицу германского рейха, уже заняли предписанные им по¬
зиции и готовы начать сражаться, как только покажутся
русские танки и пехота. Заводская охрана должна позабо¬
титься о внешней и внутренней безопасности на предпри¬
ятиях, провокаторов или враждебно настроенных ино¬
странцев следует немедленно арестовать или «обезвредить»!
О каких-либо враждебных выступлениях, пусть даже со
стороны одного человека, речь не идет. «Каждый дом, на
котором вывесят белый флаг, — это бацилла чумы, — кри¬
чит маленький доктор, — и его ждет то обращение, кото¬
рого он заслуживает». Настоятельное требование момента
заключается в том, что следует сражаться до последней воз¬
можности.
Геббельс уже давно охрип от постоянного крика. Он
уже не владеет аудиторией так, как раньше, и среди ино¬
странных журналистов в Берлине бытует мнение, что до
решающей битвы за германскую столицу дело не дойдет.
Баррикады, сооруженные из булыжников и всякого ме¬
таллического хлама, ржавых автомобилей и дырявых ванн,
не внушают доверия, и мы не можем себе представить,
что они станут серьезным препятствием для тяжелых тан¬
ков Сталина. (Было много и очень серьезных оборони¬
тельных сооружений. — Ред.) Через два, три дня все за¬
кончится, говорим мы. От самых различных источников
210
все мы уже слышали, что фольксштурм не будет сражать¬
ся и что коммунисты, конечно, будут приветствовать рус¬
ских как освободителей. И только некоторые качают сво¬
ими умными головами и говорят, что неистовство Красной
армии вызовет у немцев отчаяние, так что жар самой бит¬
вы разожжет гигантский пожар. <...>
В пресс-клубе на Лейпцигерплац полнейший развал.
В рабочих кабинетах царит хаос из бумаг, битого стекла,
стульев и столов, одним словом, ужасный беспорядок. И все
это покрыто толстым слоем известковой пыли. Никакой
охраны на входе. Никакой цензуры. Все разваливается.
Создается впечатление, что все пресс-службы в Берлине пре¬
кратили свою деятельность. <...> Уже сейчас [21 апреля]
нужно говорить о Берлине как об осажденном городе: на¬
сколько мы знаем, русские взяли под свой контроль все
важнейшие магистрали, ведущие из города. Каким-то чу¬
дом проходят телефонные звонки из Стокгольма и Копен¬
гагена, и отдельные счастливчики имеют возможность
послать домой сенсационные телеграммы — никто не бес¬
покоится о цензуре, ведь все разваливается. Слушайте, слу¬
шайте, говорят они в конце разговора, слушайте канонаду
в Берлине! Мы слышим, мы слышим, отвечают взволно¬
ванные голоса из Стокгольма и Копенгагена».
С военной точки зрения у крепости Берлин мало шан¬
сов долго противостоять Красной армии, этому грозному
противнику, имеющему подавляющее преимущество в жи¬
вой силе и технике.
«Число и сила формирований, оборонявших в эти апрель¬
ские дни столицу германского рейха, когда моторизован¬
ные соединения советских маршалов Рокоссовского, Жу¬
кова и Конева с каждым часом приближались к Берлину,
были настолько незначительными, что это даже трудно
себе представить. Наряду с местными артиллерийскими и
зенитными частями оборона города включала в себя де¬
журные подразделения, личный состав военных училищ,
части ландесшютце, подразделения заводской и почтовой
охраны, временно сформированные батальоны истреби¬
телей танков, подразделения войск СС и общих СС, а так¬
же боевые отряды фольксштурма и гитлерюгенда.
Берлинский оборонительный район был разделен на
восемь секторов, обозначенных буквами от «А» до «Н».
211
Каждый сектор подчинялся коменданту сектора с полно¬
мочиями командира дивизии. Вдоль окраин столицы рей¬
ха проходила первая оборонительная линия. За ней, на
несколько километров в глубь города, оборону дополнял
второй оборонительный рубеж. Внутри города кольцевая
городская железная дорога была определена как следующая
оборонительная зона. За ней следовало так называемое
«внутреннее оборонительное кольцо», границами которого
служили Ландвер-канал и Шпре. Сектор Вильгельмштрас-
се—рейхсканцелярия получил название «Цитадель».
Несомненно, основу обороны составляла артиллерия.
Она состояла из легких и тяжелых батарей, которые были
объединены в слабые полки. В отдельных секторах артил¬
лерию использовали в основном в составе артиллерийских
полков. Почти все орудия были иностранного производ¬
ства, а следовательно, и запас боеприпасов был ограни¬
чен. К тому же артиллерия была почти неподвижна, так
как в полках не было даже ни одного тягача.
Гораздо лучше обстояли дела с противовоздушной обо¬
роной. 1-я Берлинская зенитная дивизия под командова¬
нием генерал-майора Отго фон Зюдова уже много лет вхо¬
дила в систему противовоздушной обороны города. Она
хорошо зарекомендовала себя в бесчисленных сражениях
с армадами бомбардировщиков союзников. Дивизия со¬
стояла из четырех зенитных полков, на вооружении кото¬
рых имелись зенитные орудия калибра от 20 до 128 мм.
Основу их ударной мощи составляли три огромные бетон¬
ные башни противовоздушной обороны: «Цообункер» в
Тиргартене, «Фридрихсхайн» и «Гумбольдтхайн», которые
защищали от вражеских самолетов прежде всего центр го¬
рода с правительственным кварталом.
Эти бетонные башни использовались как огневые по¬
зиции зенитной артиллерии, так и как огромные бункеры
для населения, поскольку кроме собственного гарнизона
в них могли укрыться еще до 40 тысяч человек. Зенитные
башни располагали автономными системами электропи¬
тания и водоснабжения, в них также имелся достаточный
запас боеприпасов и продовольствия. Вооружение башен
было различным. Например, башня «Цообункер» имела
на вооружении четыре спаренных зенитных орудия кали¬
бра 128 мм и двенадцать 20-мм зениток. Они могли ис¬
212
пользоваться как для отражения воздушных налетов, так
и в наземных боях.
Пехотные части защитников Берлина не отличались ни
хорошим вооружением, ни высокой боевой подготовкой.
Фольксштурм и гитлерюгенд представляли собой основ¬
ные силы местной самообороны. Их нельзя было рассма¬
тривать в качестве боевых частей. Скорее их можно было
сравнить с полувоенными отрядами народного ополчения.
В фольксштурме были представлены все возрастные груп¬
пы — от 16-летних юношей до 60-летних стариков. Но
чаще всего основную массу подразделений фольксштурма
составляли пожилые люди. Как правило, партия назнача¬
ла командиров подразделений из своих рядов.
И только бригада войск СС под командованием бри-
гадефюрера СС Монке, которая осуществляла командную
власть в центре города, была хорошо оснащена и отлича¬
лась высоким боевым духом.
Обеспечение боеприпасами защитников города было
с самого начала недостаточным. Имевшиеся три крупных
склада боеприпасов, которые находились на окраинах Бер¬
лина, уже 20 апреля попали в руки наступавших красноар¬
мейцев. Правда, имелся еще один небольшой склад в цен¬
тре города, но там хранились главным образом трофейные
боеприпасы, в первую очередь русские патроны калибра
7,62 мм. Снабжение по воздуху вряд ли могло компенсиро¬
вать нехватку боеприпасов в случае долгой осады.
Положение с обеспечением горючим защитников горо¬
да также было скверным. Поэтому для перевозки боепри¬
пасов и прочих грузов приходилось использовать упряжки
лошадей. Передислокация моторизованных армейских
подразделений осложнялась с каждым днем, и в конце кон¬
цов она стала проводиться только после получения осо¬
бого разрешения вышестоящих командных инстанций.
И напротив, обеспечение продуктами питания воин¬
ских подразделений, а частично и гражданского населе¬
ния, было вполне удовлетворительным, за исключением
нехватки продуктов в некоторых районах города».
Какова же была численность сил, брошенных на обо¬
рону Берлина? В 1967 году русские военные источники
назвали конкретные цифры: «В то время, когда советские
войска прорывали оборону на Одере и Нейсе, фашисты
213
предприняли все необходимые меры, чтобы укрепить Бер¬
лин и усилить берлинский гарнизон. <...> В городе были
сформированы новые батальоны фольксштурма. 22 апре¬
ля из гражданских и военных тюрем были выпущены все
заключенные, которых тоже привлекли к обороне города.
Кроме двухсот батальонов фольксштурма в Берлине на¬
ходилось около 80 тысяч солдат из отступавших частей и
32 тысячи полицейских. К этому времени общая числен¬
ность войск в Берлине превышала 300 тысяч человек».
Эрих Куби, который в 1965 году опубликовал свою кни¬
гу «Русские в Берлине», приходит к следующему результату:
«Когда он [генерал Рейман, первый военный комендант
Берлина] 7 марта принял свой пост, то оценил числен¬
ность своих войск в 125 тысяч человек. В действитель¬
ности по сигналу тревоги могли собраться не более 94 тысяч
человек, из них 60 тысяч составляли члены фольксштур¬
ма. Но фольксштурму военный комендант мог отдавать
только тактические приказы, в остальном этот «послед¬
ний резерв» подчинялся гражданским органам власти [Геб¬
бельсу]». (В начале марта, за месяц с лишним до начала
советского наступления, цифры были такими, но позже
оборона города, естественно, усиливалась, как и числен¬
ность защитников. — Ред.)
Более точные цифры называет журнал «Шпигель» в сво¬
ей документальной серии статей о Берлине: «Понедельник,
23 апреля 1945 года. <...> В бункере фюрера под рейхскан¬
целярией недалеко от Потсдамерплац Адольф Гитлер на¬
значает генерала артиллерии Гельмута Вейдлинга комен¬
дантом Берлинского оборонительного района. Со своими
наскоро сформированными подразделениями, состоящими
из 44 630 солдат, 42 531 бойца фольксштурма, 3532 членов
гитлерюгенда, «Трудовой повинности» и организации Тодта,
генерал должен устоять перед напором двух с половиной
миллионов советских солдат. При этом только у каждого
второго защитника Берлина имелось в руках оружие».
Генерал-полковник Хейнрици приветствовал решение,
согласно которому его группа армий «Висла» с самого на¬
чала освобождалась от обязанности вести оборонительные
бои в Берлине. Он с возмущением отказывается исполнять
изданную 19 марта директиву фюрера о «выжженной зем¬
ле», в которой предписывалось разрушение всех жизненно
214
важных объектов в тех областях, которые могли оказаться
в руках противника. Как следствие такого смелого решения
генерал-полковник запретил своим войскам повиноваться
гитлеровскому приказу «Нерон». Еще до битвы на Одере
Хейнрици решил, что в случае, если Красная армия про¬
рвет фронт его группы армий «Висла», он отведет свои
войска не к Берлину, а в район Мекленбурга, чтобы не под¬
вергать мирное население Берлина опасности уличных боев
в центре города. Этот прорыв произошел 21 апреля. Хейн¬
рици был готов в любом случае выполнить свой план и от¬
вести группу армий «Висла», прежде всего 9-ю армию, юж¬
нее и западнее Берлина, а также создать севернее Берлина
оборонительный рубеж между Одером и Эльбой. В этот
день он в течение нескольких часов пытался уговорить ге¬
нерала Кребса дать разрешение на отвод от Одера тех частей
9-й армии, которые удерживали свои позиции на берегу
реки с 16 апреля, хотя справа и слева от них уже дав¬
но не было сплошного германского фронта. 21 апреля в
14.55 генерал-полковнику Хейнрици по радио был передан
«основополагающий приказ» фюрера:
«Критическое положение, сложившееся вокруг столи¬
цы рейха, может быть исправлено только исключительной
решительностью и стойкостью командования и личного
состава войск. Успешные контратаки на северном фланге
группы армий «Центр» должны привести к скорому уре¬
гулированию положения под Шпрембергом. Для этого,
безусловно, необходимо снова отбить у противника важ¬
нейшие позиции вокруг Коттбуса и любой ценой удер¬
жать их.
В остальном необходимо вести боевые действия сле¬
дующим образом:
9-я армия уплотняет свой заградительный фронт от Кё-
нигс-Вустерхаузена до Коттбуса и, максимально сконцентри¬
ровав свои силы, организует отсюда постоянные контрата¬
ки против растянутого фланга противника, атакующего наш
фронт южнее Берлина. Армия удерживает прежнюю по¬
лосу фронта от Коттбуса до Фюрстенберга и выпрямляет
свой северный фланг по линии Фюрстенберг—-Мюлль-
розе—Фюрстенвальде, чтобы высвободить мобильные силы
и закрыть брешь юго-восточнее озера Гросер-Мюггельзе
(ныне в черте Берлина на востоке города. — Ред.).
215
Армейская группа Штайнера должна энергично про¬
должать свое контрнаступление. Его целью должно яв¬
ляться восстановление оборонительного рубежа по ходу
автомагистрали.
3-я танковая армия должна ликвидировать последние
плацдармы противника на западном берегу Одера и вы¬
свободить силы, которые необходимо предоставить для
нанесения контрудара в южном направлении на правом
фланге армии.
Берлинский оборонительный район вместе со всем сво¬
им штабом переходит в подчинение полковника Кетера
[после генерала Реймана уже второй военный комендант
Берлина]; полковник Кетер подчиняется непосредственно
фюреру.
Генерал-лейтенант Рейман вместе с временно сформи¬
рованным штабом должен заниматься исключительно ор¬
ганизацией обороны на южном фронте Берлина. Для вы¬
полнения этого задания он остается в подчинении группы
армий «Висла». Как только в Берлинский укрепленный
район будут направлены более крупные тактические со¬
единения, нужно таким образом подготовить подчинен¬
ность, чтобы прежние тактические службы приняли на
себя командование определенными секторами обороны
Берлина».
22 апреля Гитлер принял окончательное решение остать¬
ся в Берлине, где он, по его словам, собрался принять на
себя командование обороной Берлина. Некоторые из его
сотрудников тщетно пытались уговорить его покинуть го¬
род. И «самый свежеиспеченный» генерал-фельдмаршал
Гитлера Фердинанд Шёрнер (это воинское звание было
присвоено ему 7 (5. — Ред.) апреля 1945 года), командую¬
щий располагающей еще значительными силами группой
армий «Центр», потерпел неудачу при повторной попытке
лично вывезти фюрера из Берлина в протекторат (Чехия и
Моравия). В своем письме от 23 апреля он предпринял по¬
следнюю попытку переубедить Гитлера:
«Мой фюрер!
В продолжение нашей ночной беседы позвольте мне в
качестве вашего фельдмаршала от имени всех храбрых
солдат, которые сражаются за вас, и от имени всех бой¬
цов, отдавших за вас свою жизнь, просить вас, мой фю-
216
pep, учитывая всю серьезность момента, немедленно по¬
кинуть Берлин и принять на себя руководство рейхом и
вермахтом с южного театра военных действий.
Только вы, мой фюрер, являетесь гарантом дальнейше¬
го сохранения рейха. Только вам безоговорочно подчиня¬
ется каждый немец, весь германский вермахт. Только вы,
мой фюрер, представляете Германию, даже для любого вра¬
жеского государства. Вместе с вами падет и Германия.
Миллионы немцев ждут того момента, когда они вме¬
сте с вами, мой фюрер, смогут снова восстановить рейх.
Ничего не потеряно, все еще можно спасти, но только
лишь вместе с вами. Таково наше солдатское и национал-
социалистическое убеждение.
Я повторяю свою просьбу от имени всех храбрецов, ко¬
торые прекрасно понимают ваши сомнения насчет остав¬
ления Берлина.
Хайль, мой фюрер!
Шёрнер, генерал-фельдмаршал»
Шёрнер получил от Гитлера радиограмму:
«Я остаюсь в Берлине, чтобы с честью исполнить свой
долг и принять участие в решающей битве Германии и
подать всем остальным хороший пример. Я думаю, что
тем самым окажу Германии наилучшую услугу.
В остальном нужно сделать все, чтобы выиграть битву
за Берлин. И при этом вы можете оказать решающую по¬
мощь, если постараетесь как можно раньше начать насту¬
пление на север.
С сердечным дружеским приветом
Ваш Адольф Гитлер»
И в разговоре с руководителем немецкой молодежи Ар¬
туром Аксманом Гитлер подтвердил свое решение не по¬
кидать Берлин:
«23 апреля у меня состоялся короткий разговор с Гит¬
лером в его бункере. При этом я заверил его, что наши
боевые группы готовы сопровождать его, если ему при¬
дется отправиться на юг Германии, в Оберзальцберг. Но
Гитлер лишь покачал головой. По его словам, он хотел
остаться в Берлине. Он сказал, что если русские возьмут
столицу, то он застрелится.
«Конечно, я бы хотел пасть в бою на улицах города, —
сказал он, — но я уже не могу больше сражаться. Вести
217
переговоры с врагом я тоже не могу. Моя личность меша¬
ет всем. Когда я буду мертв, это смогут сделать другие,
например, Геринг».
В тот же день берлинцам был объявлен приказ импер¬
ского комиссара обороны Геббельса:
«Город Берлин будет защищаться до последнего человека.
Сражайтесь с фанатичным ожесточением за ваших жен,
детей и матерей!
Мы устоим в борьбе.
Крупномасштабное наступление большевиков на сто¬
лицу рейха в полном разгаре. Несмотря на тяжелейшие
потери, которые им нанесли наши героические дивизии
и батальоны фольксштурма на Одере, несмотря на само¬
отверженную борьбу всех бойцов, не удалось помешать
тому, что враг продолжил наступление и в некоторых ме¬
стах достиг внешнего кольца обороны столицы. Наш род¬
ной город Берлин стал фронтовым городом. Все солдаты
и бойцы фольксштурма, направленные на защиту столи¬
цы рейха, должны занять предназначенные им позиции и
тотчас вступить в бой, как только покажутся советские
войска или танки. Военные заводы, учреждения и пред¬
приятия по обслуживанию населения, а также админи¬
стративный аппарат, отвечающий за управление столицей,
продолжают работать.
Заводская охрана несет ответственность за внутреннюю
и внешнюю безопасность предприятий. Провокаторов и
враждебно настроенных иностранцев следует немедленно
арестовывать или, что еще лучше, обезвреживать. Если
провокаторы или преступные элементы попытаются пу¬
тем вывешивания белых флагов или своим трусливым по¬
ведением подстрекать готовое к защите родного города
население к беспорядкам и постараются парализовать его
сопротивление, то в этом случае против них надо при¬
менять самые решительные меры. Каждый берлинец сам
отвечает за свой дом и за свою квартиру. Дома и кварти¬
ры, которые вывешивают белые флаги, не имеют больше
права на защиту со стороны организаций взаимопомощи,
и к ним будет проявлено соответствующее отношение.
Жители таких домов должны привлекаться к ответ¬
ственности. Местный представитель партии обязан не¬
усыпно следить за этим и действовать соответствующим
218
образом. Такие дома являются болезнетворными бацил¬
лами на теле нашего города, поэтому беспощадная борьба
с ними является настоятельным требованием момента.
Берлин подготовился к штурму большевиков. Мы готовы
при любых обстоятельствах сражаться фанатично, упорно
и решительно и будем защищаться с величайшей самоот¬
верженностью.
Сейчас необходимо соблюдать железную дисциплину,
демонстрировать максимальную уверенность в своих си¬
лах и без колебания подчиняться приказам людей, кото¬
рым поручена оборона города. Сегодня имеет силу только
один лозунг: ожесточенное и фанатичное сопротивление
в любой точке города! Будьте бдительны! Не обращайте
внимания на посулы или угрозы врагов! Защищайте с ве¬
личайшей самоотверженностью жизни ваших жен, мате¬
рей и детей, а тем самым и существование рейха. <...>
Крепите единство! Боритесь со слухами! Вся нация смо¬
трит на вас, на защитников Берлина, и доверяет вам и
вашему безусловному исполнению долга. Войска и техни¬
ка большевиков атакуют пригороды Берлина. Если уж мы
смогли пережить бомбы англоамериканцев, то не испуга¬
емся и разрывов русских снарядов. <...>
Так сражайтесь же за ваш город! Сражайтесь с небы¬
валым ожесточением за своих жен и детей, за своих мате¬
рей и родителей. Вы отдаете жизнь за хорошее дело. Все,
что казалось жизненно важным до нас, и все поколения,
которые придут после нас, все это вы защищаете своим
оружием. Будьте упорными и отважными. Будьте ловкими
и хитроумными. Ваш гауляйтер с вами. Он заявляет, что,
разумеется, останется с вами до конца вместе со всеми
своими сотрудниками. Его жена и его дети тоже здесь.
Он, который когда-то завоевал этот город, имея всего
лишь двести бойцов, задействует для обороны столицы
рейха все имеющиеся у него средства. Битва за Берлин
должна стать для Германии предвестником решительного
вступления в бой всей нации. Столица не должна ни в
коем случае попасть в руки большевиков. Свобода народа
и царство социальной справедливости будут наградой за
вашу борьбу!»
В эти дни многократно сменялись военные коменданты
Берлина. После генерал-лейтенанта Реймана (с 7 марта по
219
21 апреля) и полковника Кетера (с 22 по 23 апреля) Гитлер
искал и, наконец, нашел нового коменданта: генерала ар¬
тиллерии Гельмута Вейдлинга, командира LVI танкового
корпуса, который вплоть до 22 апреля сражался против
войск Жукова в составе 9-й армии. Войска Вейдлинга, три
дивизии, понесшие большие потери в предыдущих боях и
насчитывающие от 13 тысяч до 15 тысяч человек, находи¬
лись 23 апреля на восточных окраинах Берлина, занимая
рубеж Бисдорф—Карлсхорст—Шёневайде—Адлерсхоф—
Каролиненхоф. В своих мемуарах, написанных в русском
плену, Вейдлинг подробно рассказывает о своей роли при
обороне Берлина:
«В последние дни у нас не было никакой связи с 9-й ар¬
мией, поэтому я направил в штаб армии в качестве офицера
связи генерала Фойхтсбергера, командира полностью раз¬
громленной дивизии «Берлин», которая за несколько дней
до этого была подчинена мне в качестве правофланговой
дивизии корпуса. Генерал Фойггсбергер вернулся 23 апреля
и сообщил мне, что фюрер отдал приказ расстрелять меня,
так как я якобы перевел командный пункт корпуса в Дёбе-
риц (западнее Берлина), и что вчера [22 апреля] в Дёбериц
был послан какой-то генерал, чтобы арестовать меня.
По моему мнению, речь могла идти только о непрове¬
ренном слухе или о недоразумении, поэтому я очень хотел
как можно быстрее прояснить этот вопрос. Я никогда рань¬
ше не думал и не собирался переносить командный пункт
в район западнее Берлина.
Около 18.00 я прибыл вместе со своим начальником
оперативного отдела в рейхсканцелярию. Вход в подзем¬
ный город, где жили и работали сотни людей, находился
на улице Фоссштрассе. Один контрольный пункт следо¬
вал за другим. Подавленный всем тем, что я увидел, прой¬
дя длинным коридором, который показался мне беско¬
нечным, я наконец оказался в так называемом бункере
адъютантов.
Генералы Кребс и Бургдорф встретили меня очень хо¬
лодно и сдержанно. Я сразу спросил, что, собственно го¬
воря, происходит и почему меня должны расстрелять. Опи¬
раясь на ход событий предыдущих дней, я смог точно и
однозначно доказать, что часто мой командный пункт на¬
ходился всего в одном или двух километрах от передовой.
220
<...> Оба генерала вынуждены были признать, что очевид¬
но произошло досадное недоразумение. Они стали гораздо
любезнее и согласились немедленно прояснить мое дело у
фюрера. <...>
Кребс и Бургдорф быстро провели меня в кабинет фю¬
рера. За столом, заваленным картами, сидел фюрер герман¬
ского рейха. При моем появлении он повернул голову.
Я увидел одутловатое лицо с лихорадочно блестевшими
глазами. Фюрер попытался встать. При этом, к моему ужа¬
су, я заметил, что его руки и одна из его ног непрерывно
дрожали. С большим трудом ему все-таки удалось припод¬
няться. С кривой улыбкой фюрер подал мне руку и спросил
едва слышным голосом, не встречал ли он меня раньше.
Когда я ответил ему, что год тому назад, 13 апреля 1944 года,
в Оберзальцберге принимал из его рук дубовые листья к
Рыцарскому кресту, он сказал: «Я помню ваше имя, но ни¬
как не могу вспомнить ваше лицо». Лицо фюрера походило
на улыбающуюся маску. После этого он с большим трудом
снова опустился в свое кресло. Даже когда он сидел, его
левая нога находилась в непрерывном движении, а колено
двигалось, как маятник часов, только немного быстрее.
Генерал Кребс предложил мне доложить о положении
LVI танкового корпуса, о расстановке сил противника,
о расположении моих войск на 17.00, а также о моих на¬
мерениях в связи с приказом по 9-й армии. <...>
После моего доклада генерал Кребс предложил фюреру
ни в коем случае не допустить отвода войск в юго-восточном
направлении, так как это могло привести к возникновению
бреши к востоку от Берлина, через которую могли про¬
рваться русские. В знак согласия с ним фюрер кивнул, а
потом начал говорить. Длинными предложениями он из¬
ложил оперативный план по деблокированию Берлина. При
этом он все больше и больше отклонялся от темы и в кон¬
це концов перешел к оценке боеспособности отдельных
дивизий.
Оперативный план выглядел вкратце следующим обра¬
зом: с юго-запада атакует 12-я армия под командованием
генерала Венка. Эта армия должна наступать через Потс¬
дам. С юго-востока атакует 9-я армия под командованием
генерала Буссе. При взаимодействии обеих армий русские
силы южнее Берлина будут разгромлены. Одновременно
221
другие воинские соединения наступают с севера, а именно:
из района южнее Фюрстенберга группа Штайнера, а из
района Науэна 7-я танковая дивизия. Первоначальная за¬
дача этих сил заключается в том, чтобы связать группиров¬
ку Красной армии севернее Берлина, чтобы потом, когда
армии Венка и Буссе освободятся, совместным ударом раз¬
громить ее.
С постоянно возрастающим удивлением я слушал рас¬
суждения фюрера. Что мог я знать о положении в целом,
я, с ограниченным кругозором командира корпуса, кото¬
рый с 15 апреля вел тяжелые бои, а в последние дни был
предоставлен самому себе! Ясно было лишь одно: дни до
окончательного поражения были сочтены, если не случит¬
ся какое-нибудь чудо. Не случится ли это чудо в самую
последнюю минуту? Что было мне известно о числе ди¬
визий, которыми располагал генерал Венк в 12-й армии?
Какие силы мог бросить в бой генерал войск СС Штай¬
нер? Была ли армия Венка именно тем имперским резер¬
вом, о котором недавно говорил доктор Геббельс? Суще¬
ствовало ли все это в действительности, или это были всего
лишь иллюзии?
Прежде чем я успел окончательно прийти в себя, гене¬
рал Кребс приказал мне силами LVI танкового корпуса
взять на себя оборону восточного и юго-восточного сек¬
торов Берлина. <...> Прямо из бункера адъютантов я по¬
звонил своему начальнику штаба и в общих чертах про¬
информировал его о новом задании. <...> Тем временем
вернулся генерал Кребс. С помощью плана Берлина он
подробно объяснил мне мое новое задание. Берлин был
разделен на девять секторов обороны, из которых мой
корпус должен был взять на себя оборону секторов «А»,
«В» и «С» (первоначально сектора «А» — «Е» включали в
себя городские районы Лихтенберг, Карлсхорст, Нидер-
шёневайде, Темпельхоф и Целендорф). На мой вопрос,
кому я подчиняюсь, Кребс ответил: «Непосредственно фю¬
реру!» На мое замечание, что оборона Берлина должна
находиться в одних ответственных руках, Кребс возразил,
что такие руки уже есть, а именно руки фюрера! <...> На
все мои возражения и вопросы следовала покровитель¬
ственная улыбка и ответ: фюрер приказал защищать Бер¬
лин, так как, по его мнению, с падением Берлина война
222
закончится. Другими словами, если падет Берлин, то по¬
гибнет и Германия.
Я отдал своему начальнику оперативного отдела, май¬
ору Кнаппе, распоряжения, необходимые для введения в
бой корпуса, и выбрал в качестве командного пункта кор¬
пуса административное здание аэропорта Темпельхоф. Я
хотел как можно быстрее лично познакомиться с положе¬
нием дел в моих оборонительных секторах. <...>
Я приказал передислоцировать 20-ю моторизованную
дивизию на правый фланг корпуса в сектор «Е» [Целен-
дорф], моторизованную дивизию «Нордланд» — в сектор
«С» [Нидершёневайде], танковую дивизию «Мюнхеберг» —
в сектор «В» [Карлсхорст] и 9-ю парашютную дивизию —
в сектор «А» [Лихтенберг]. 18-ю моторизованную дивизию
я оставил в качестве своего резерва и сначала направил ее
в район севернее аэропорта. Артиллерия корпуса была
сконцентрирована в Тиргартене: она могла вести огонь
в южном и юго-восточном направлении.
После посещения трех комендантов секторов 24 апре¬
ля около 5.00 я прибыл на свой новый командный пункт,
куда незадолго до меня прибыла оперативная группа шта¬
ба. Я, как старый солдат, лишь с трудом смог прояснить
для себя все те моменты, о которых слышал в последние
часы. Наша пехота состояла лишь из батальонов фолькс¬
штурма и наскоро собранных формирований разного рода.
Нигде не было воинских частей, полностью укомплекто¬
ванных кадровыми военными. Поддержка артиллерией
была совершенно недостаточной; батареи, составленные
из трофейных орудий, были распределены между отдель¬
ными секторами обороны. За исключением фаустпатро¬
нов, у нас не было другого противотанкового оружия, и
только в секторе «В» [Карлсхорст] стояла бригада штур¬
мовых орудий. Основу обороны составляла зенитная ар¬
тиллерия, насчитывавшая около трехсот стволов, которая
все чаще использовалась для стрельбы по наземным це¬
лям. Берлин защищали не дивизии и корпуса кадровой
армии, а всего лишь фольксштурм и в большой спешке
сформированные, плохо обученные и не успевшие спло¬
титься сборные подразделения.
Несмотря на внутреннее волнение и на все то, что я
лично пережил за последние двенадцать часов, я крепко
223
заснул. Около 9.00 меня разбудил мой начальник штаба.
Он сообщил мне следующее: контрприказы были отданы
своевременно; четыре северные дивизии смогли плано¬
мерно оторваться от противника, в то время как дивизия
«Мюнхеберг» оказалась втянута в тяжелый ночной танко¬
вый бой под городом Рудов (южный пригород Берлина,
сейчас в черте города. — Ред.) и пока не в полном соста¬
ве прибыла в новый сектор обороны. После того как я дал
начальнику штаба точные указания относительно ведения
боевых действий, которые наметил после ночных обсужде¬
ний с комендантами отдельных секторов обороны, я вы¬
ехал к коменданту сектора «В» [Карлсхорст] подполков¬
нику Беренфенгеру. Было уже около 11 часов утра, когда
мне позвонили из рейхсканцелярии: я должен был немед¬
ленно явиться к генералу Кребсу.
Генерал Кребс сообщил мне следующее: «Во время ва¬
шего доклада вчера вечером вы произвели на фюрера хо¬
рошее впечатление, и он назначает вас комендантом обо¬
роны Берлина».
Я должен был немедленно отправиться на командный
пункт Берлинского оборонительного района на улице Го-
генцоллерндамм и принять дела.
С горькой иронией я возразил: «Было бы лучше, если
бы вы приказали расстрелять меня, тогда бы сия чаша меня
миновала!»
Так 24 апреля генерал артиллерии Гельмут Вейдлинг
взял на себя командование обороной столицы рейха. К это¬
му времени Берлин уже почти полностью окружен войска¬
ми маршалов Жукова и Конева: отдельные пригороды на
восточной и северной окраинах города уже находились
в руках русских. Однако атака на центр города (поначалу)
захлебнулась (приостановилась. — Ред.). Напрасными ока¬
зались длительные приготовления к захвату крупного ев¬
ропейского города, напрасно приказал Жуков построить
уменьшенные макеты отдельных берлинских районов и на¬
прасно его штурмовые группы тренировались на них —
в действительности все выглядело совершенно иначе. (Со¬
ветские войска, особенно такие как части 8-й гвардейской
армии Чуйкова с ее сталинградскими традициями, действо¬
вали умело и храбро в течение нескольких дней, захватив
огромный город. — Ред.)
224
«Наступающие войска наталкивались на все новые и
новые воинские части и подразделения противника. В одной
только полосе наступления 1-го Белорусского фронта в
ночь на 22 апреля и на следующий день были брошены в
бой шесть различных полков и около сорока отдельных ба¬
тальонов. Для многих советских солдат трудности возрас¬
тали еще из-за того, что большинство из них не имели опы¬
та ведения боевых действий в условиях большого города.
Одна из особенностей таких боевых действий заключалась
в том, что невозможно было вести постоянное наблюдение
за действиями противника. Кроме того, наблюдение за¬
труднялось из-за множества пожаров, дым от которых по¬
стоянно заволакивал улицы. В Берлине не было сплошного
фронта. Оборона состояла из нескольких центров сопро¬
тивления и множества опорных пунктов. Поэтому решаю¬
щее значение имела борьба мелких групп. Такие боевые
группы должны были обладать хорошей маневренностью,
они должны были просачиваться сквозь оборону против¬
ника, чтобы атаковать его с тыла и во фланги. Значительно
возросло значение артиллерии. Она вела огонь прямой на¬
водкой по обнаруженным целям. При атаке на опорные
пункты и центры сопротивления пехотным подразделени¬
ям требовалась поддержка отдельных орудий.
Чтобы разрушить толстые стены домов и подвалов, в
которых укрывался противник, была нужна сверхтяжелая
артиллерия. При ведении боевых действий на улицах го¬
рода танки теряли свое такое важное преимущество, как
маневренность. Это делало их легкой добычей для проти¬
вотанковых орудий. Поэтому танки не могли сражаться
в городе самостоятельно, без поддержки пехоты. В улич¬
ных боях большое значение приобретали также саперные
части и подразделения. Все, что не могла разрушить ар¬
тиллерия, как, например, толстые стены домов и подва¬
лов, железобетонные укрепления и баррикады, взрывали
саперы. И наконец, использование авиации тоже было
ограниченно, поскольку было очень трудно ориентиро¬
ваться в большом городе и определять точное местона¬
хождение своих воинских частей и войск противника. Чем
ближе советские войска приближались к центру Берлина,
тем менее интенсивно действовала русская авиация. Кро¬
ме того, нужно учитывать, что советские солдаты вошли
8 П. Гостони
225
в незнакомый крупный город, в то время как их против¬
ник знал здесь каждую улицу и каждый дом. Имевшиеся
в Берлине реки и каналы со своими высокими берегами,
одетыми в гранит, значительно замедляли продвижение
советских войск».
И генерал Чуйков сообщает о трудностях, возникших
при захвате Берлина:
«К исходу 22 апреля войска армии, прокладывая себе
путь через восточные окраины Берлина, овладели приго¬
родами Дальвиц, Шёнайхе, Фихтенау, Рансдорф, Фридрихе -
хаген и Венденшлос. В этот день особенно сильное сопро¬
тивление встретили части 4-го гвардейского стрелкового
корпуса в районах Каульдорфа и Карлсхорста. Фактически
на этом направлении наступление приостановилось, а на
левом фланге и в центре, в особенности на участке 28-го гвар¬
дейского стрелкового корпуса, войска продвинулись за
одни сутки на 12—15 километров. Для наступления в горо¬
де такой темп можно считать высоким.
Было очевидно: чем ближе мы придвинемся к центру
Берлина, тем ожесточеннее станет сопротивление. Но с
другой стороны, командующий фронтом [Жуков] требо¬
вал от войск как можно быстрее захватить пригороды и
поскорее замкнуть кольцо окружения вокруг Берлина, пре¬
жде чем вражеские резервы смогут вступить в бой. Но
одновременно маршал Жуков требовал захватить и центр
Берлина.
Разумеется, эти требования были справедливы, но вой¬
ска не могли выполнить их так быстро, причем это нель¬
зя было объяснить ни слабостью войск, ни их неспособ¬
ностью выполнить поставленную задачу. Как известно, на
любой войне есть еще противник, который со своей сто¬
роны принимает все новые и новые контрмеры».
Чуйков снова критикует стратегию Жукова:
«Командующий фронтом при повороте 8-й гвардей¬
ской армии на юго-запад и юг Берлина приказал 1-й гвар¬
дейской танковой армии действовать в этом же районе
[совместно с 8-й гвардейской армией]. Перед танкистами
1-й гвардейской танковой армии стояла нелегкая задача.
В уличных боях, когда площади и улицы пусты, когда
противник организует оборону в зданиях, на чердаках и в
подвалах, танкисты не видят противника, не могут про¬
226
никнуть в здания, на чердаки и в подвалы. В то же время
танки являются хорошей мишенью для бронебойщиков,
вооруженных бутылками с горючей смесью и особенно
реактивными гранатометами типа фаустпатрон.
Это не значит, что танки и танкисты не нужны и не
пригодны для городского боя. Я далек от подобной мыс¬
ли. Они нужны, но не как самостоятельная сила, а для
совместных действий с подразделениями других родов войск
в штурмовых группах.
Мне было непонятно, почему 1-я танковая армия, пере¬
довые отряды которой были нацелены на юго-восточные
пригороды Берлина, 19 апреля неожиданно получила при¬
каз повернуть со своего прежнего участка боевых действий
и атаковать Берлин с востока. Почему эта армия не полу¬
чила задание продолжить свое наступление на юго-запад,
в направлении автострад Франкфурт-на-Одере—Берлин
и Магдебург—Лейпциг, чтобы обойти Берлин с юга?
Первая ошибка — использование танковой армии до на¬
ступления пехотных боевых соединений на Зеловские вы¬
соты — повлекла за собой вторую ошибку планировщика
и руководителя Берлинской операции маршала Жукова: он
приказал бросить танковые армии непосредственно в бит¬
ву за Берлин, вместо того чтобы дать им команду обойти
город с юга и севера. Эти ошибки командующего фронтом
и его штаба позднее свалили на отдельных командующих
армиями. Вместо того чтобы выяснить причины возник¬
ших задержек в боевых действиях отдельных армий, осо¬
бенно танковых, и использовать танковые соединения для
окружения Берлина, вместо того чтобы выделить им от¬
дельные полосы фронта и указать направление главного
удара, 18 апреля командующий фронтом отдал следующий
приказ:
1. Все командующие армиями, командиры корпусов,
дивизий и бригад обязаны отправиться в передовые под¬
разделения и лично внести ясность в вопрос, каково сло¬
жившееся положение, а именно по следующим пунктам:
а) Где находятся позиции противника и какова его чис¬
ленность?
б) Где располагаются собственные пехотные, танковые
и артиллерийские части и каковы их конкретные зада¬
ния?
8*
227
в) Обеспечены ли артиллерийские и танковые подраз¬
деления достаточным количеством боеприпасов и как функ¬
ционирует передача приказов?
2. До 12.00 19 апреля 1945 года все подразделения и ча¬
сти должны быть приведены в боевую готовность, при этом
должны быть уточнены их боевые задачи. Должно быть ор¬
ганизовано взаимодействие всех подразделений, а запас
боеприпасов необходимо пополнить таким образом, чтобы
ровно в 12.00 при поддержке артиллерии и авиации на всем
участке фронта со всей мощью перейти в атаку и продол¬
жить наступление согласно плану. Для координации бое¬
вых действий в полосе наступления 5-й ударной армии и
2-й гвардейской танковой армии я возлагаю командную
власть на командующего 5-й ударной армией. В полосе на¬
ступления 8-й гвардейской армии и 1-й гвардейской тан¬
ковой армии командная власть возлагается на командую¬
щего 8-й гвардейской армией.
3. Для регулирования движения на дорогах немедленно
выставить военные патрули.
4. Все дороги необходимо очистить от транспортных
средств механизированных бригад и корпусов. Транспорт¬
ные средства должны быть поставлены в стороне от дорог
и замаскированы. С этого момента подразделения мотопе¬
хоты должны действовать только пешком.
5. Для осуществления взаимодействия пехотных диви¬
зий и танковых бригад военные советы 5-й ударной армии
и 8-й гвардейской армии должны откомандировать в каж¬
дую танковую бригаду 1-й и 2-й гвардейских танковых ар¬
мий своих офицеров связи с рациями, с другой стороны,
1-я и 2-я гвардейские танковые армии должны откоманди¬
ровать своих офицеров связи в пехотные дивизии.
Всех командиров, которые при выполнении своих за¬
дач окажутся неспособными справиться с ними и проявят
нерешительность, необходимо немедленно заменить спо¬
собными и смелыми командирами».
Критика Чуйкова приказа Жукова от 18 апреля:
«Этот приказ поступил в мой штаб только утром 19 апре¬
ля. До 12 часов дня никто уже не успевал что-либо сделать.
Приказ в течение нескольких часов наладить взаимодей¬
ствие между танковыми и общевойсковыми армиями был
просто невыполним. Теперь нужно было все планировать
228
заново. Эту работу должен был бы выполнить штаб фронта
во время планирования наступления, когда еще оставалось
достаточно времени.
Все еще не был решен важный вопрос, что же должно
произойти с танковыми армиями. Должны ли они действо¬
вать самостоятельно, выполняя приказы командующего
фронтом, или они должны придаваться для поддержки об¬
щевойсковым армиям? Возложение командной власти для
координации боевых действий на командующих пехотны¬
ми армиями в момент критического развития наступления
означало, что Жуков пытался уйти от ответственности и
хотел переложить вину за возможную неудачу на других.
Откомандирование офицеров связи, так сказать своего
рода надзирателей, из общевойсковых армий в бригады
танковых армий и наоборот ни в коей мере не способ¬
ствовало лучшему взаимодействию соединений и частей.
Наоборот, в результате таких действий возникало лишь
недовольство и недоверие.
Командующий фронтом приказал немедленно снимать
с должности тех командиров, которые проявили в бою
нерешительность и продемонстрировали неспособность
управлять войсками. Я не хочу утверждать, что у нас не
было таких офицеров, но считаю, что после одного дня
боевых действий судить о неспособности и нерешитель¬
ности какого-либо командира было преждевременно и не¬
правильно».
Эти аргументы, даже если их нельзя не учитывать, сви¬
детельствовали о том, что Жуков находился в очень труд¬
ном положении. С начала наступления его фронт со свои¬
ми одиннадцатью армиями был втянут одновременно в три
сражения. Он атаковал 9-ю армию Буссе, некоторые соеди¬
нения которой все еще удерживали свои позиции на Одере,
и пытался раздробить ее на части. Остальные советские
армии пытались осуществить узкий двусторонний охват
Берлина. Жуков направил их в восточные и северо-восточные
пригороды города и пытался оттуда концентрическими
ударами вклиниться в немецкие оборонительные линии.
И наконец, он направил сильную группировку в обход Бер¬
лина с севера, чтобы наступать в направлении Эльбы.
К тому же своими телефонными звонками его постоянно
торопит Сталин, который хочет как можно быстрее завла¬
229
деть германской столицей. Жуков, который в своих мемуа¬
рах очень скупо пишет о битве за Берлин, замечает по это¬
му поводу:
«21 апреля части 3-й ударной, 2-й гвардейской танко¬
вой, 47-й и 5-й ударной армий ворвались на окраины Бер¬
лина и завязали там бои. 61-я армия, 1-я армия Войска
польского и другие соединения 1-го Белорусского фронта
быстро двигались, обойдя Берлин, на Эльбу, где предпо¬
лагалась встреча с войсками союзников. <...>. Чтобы все¬
мерно ускорить разгром обороны противника в самом Бер¬
лине, было решено 1-ю и 2-ю гвардейские танковые армии
бросить вместе с 8-й гвардейской, 5-й ударной, 3-й удар¬
ной и 47-й армиями в бой за город. Мощным огнем артил¬
лерии, ударами авиации и танковой лавиной они должны
были быстро подавить вражескую оборону в Берлине.
Советские солдаты были вынуждены отвоевывать у врага
дом за домом и улицу за улицей. Войска генералов Н.Э. Бер¬
зарина [5-я ударная армия], В.И. Кузнецова [3-я ударная
армия], С.И. Богданова [2-я гвардейская танковая армия]
и другие продвигались все дальше в глубь города». (Маршал
Жуков в своей книге «Воспоминания и размышления до¬
статочно подробно описывает героические и умелые дей¬
ствия советских войск, отдельных частей и подразделений,
наиболее выдающиеся подвиги. — Ред.)
Некоторые берлинские пригороды уже находились в
руках русских. И городской район Вайсензе, расположен¬
ный в северо-восточной части Большого Берлина, тоже
был захвачен русскими.
«Приближающаяся с востока к городской черте Берлина
Красная армия уже 19 апреля достигла предместий города.
Вследствие занятия русскими войсками уже 20 апреля при¬
городов Линденберг и Шванебекк городской район Вай¬
сензе [на севере Берлина] оказался в зоне боевых действий.
Ночь с 20 на 21 апреля началась адской заключительной
бомбардировкой величайшего разрушителя жизней и цен¬
ностей [Гитлера], которая сменилась массированным ар¬
тиллерийским огнем по деревне Мальхов (ныне в черте
города. — Ред.) и границе городского района Вайсензе. Жи¬
тели деревни Мальхов и пригородных поселков с их много¬
детными семьями уже не могли больше покидать бомбо¬
убежища и подвалы, в которых прятались во время ночных
230
бомбежек. Таким образом, матери уже не могли купить
продуктов на те продуктовые карточки, которые у них еще
оставались на руках. Предчувствуя приближение часа окон¬
чательной ликвидации нацистской системы, большая часть
мужского населения решила не выходить на работу. Члены
фольксштурма уже открыто заявляли, что не собираются
жертвовать собой ради безумных идей. <...>
Поздним вечером 21 апреля управление по распределе¬
нию продуктов питания предоставило населению несколь¬
ко сот буханок хлеба и сливочное масло, но это было всего
лишь «каплей в море». Тем временем деревня Мальхов, от¬
носящаяся к городскому району Вайсензе, оказалась в ру¬
ках красноармейцев. Таким образом, всему населению
района Вайсензе стало ясно, что речь шла уже о часах и что
всякое сопротивление было бессмысленным. <...> Попыт¬
ки отдельных нацистов заставить женщин и детей покинуть
город, доверившись судьбе, потерпели неудачу. Точно так
же им не удалось привлечь мужчин к обороне города. Бес¬
конечные потоки (начиная с субботы, 21 апреля 1945 года)
воинских частей с обозами и нацистских партийных учреж¬
дений, которые тянулись к центру города, внесли свою
лепту в прозрение населения и в предотвращение бессмыс¬
ленных жертв. В 6 часов утра русские захватили последние
противотанковые заграждения, которые должны были вос¬
препятствовать проникновению в самое сердце района
Вайсензе. Танк за танком, рота за ротой советские войска
устремились в центр Вайсензе, который был окончательно
занят около 8 часов утра [22 апреля]. Бывшего врага теперь
сердечно приветствовали как освободителя от фашизма.
Однако это не помешало претвориться в жизнь без¬
умию защищать Берлин как крепость. Еще три дня про¬
должалась борьба, пока не были подавлены последние оча¬
ги сопротивления... на вокзалах Вайсензе и Фридрихсхайн.
Тем самым городской район Вайсензе был полностью осво¬
божден от стражей фашизма.
Перелом произошел, и началось новое время. Теперь
надо было постараться спасти то из остатков изжившего
себя нацистского господства, что могло пригодиться для
восстановления нашего района и сохранения населения.
Тотчас к коменданту Яковлеву явились представители
антифашистских сил, предоставив себя в его распоряже¬
231
ние и тут же получив задание из руин тотальной войны и
тотального поражения построить новое общество.
Антифашисты Кнаппе и Касчевский в качестве бурго¬
мистров проявили инициативу. Улица Паркштрассе в Вай-
сензе стала местом сбора всех тех, кто был готов принять
участие в восстановлении района. Русский комендант за¬
регистрировал всех как антифашистов. Так родилась рай¬
онная биржа труда».
Пастор Генрих Грубер, один из видных деятелей еван¬
гелической церкви, собственными глазами наблюдал за
вступлением Красной армии в городской район Берлина
Лихтенберг.
«Рано утром в воскресенье, 22 апреля, в деревне разо¬
рвались первые снаряды. В это воскресенье проведение
богослужения в церкви было невозможным, но жители
как никогда прежде нуждались в слове Господнем. Поэто¬
му уже в 6.30 утра я взял свой велосипед и поехал от под¬
вала к подвалу, от одного убежища к другому, чтобы про¬
честь людям, которые там прятались, библейские изречения
и помолиться вместе с ними. Улицы деревни были без¬
людными, я заметил только местного группенляйтера.
Когда раздавался свист снаряда, мне приходилось неодно¬
кратно спрыгивать с велосипеда и бросаться плашмя на
землю, как я привык это делать во время Первой мировой
войны.
Около 14.00 я увидел, как передовой отряд русских тан¬
ковых частей входит в нашу деревню Каульсдорф-Норд.
Наш группенляйтер быстренько сел на свой велосипед и,
усердно нажимая на педали, понесся в западном направ¬
лении. Тем временем я спустился в подвал нашего при¬
ходского дома.
Здесь собрались самые разные жители деревни Каульс-
дорф. Эсэсовцы и подразделение полиции, которые за¬
нимали оборону на этом участке фронта, хотели органи¬
зовать очаг сопротивления вокруг нашей церкви. Чтобы
заставить их отказаться от этого, мне пришлось выразить
им энергичный протест, что было связано с немалым ри¬
ском, так как они легко могли «уложить» меня в самый
последний час войны. К сожалению, они все-таки устро¬
или свою оборонительную позицию, правда отодвинув ее
на несколько сот метров назад. Плотный пулеметный и
232
минометный огонь больше не позволял нам выходить из
подвала. Между 16.00 и 16.30 появились первые русские
войска: пехотинцы со штурмовыми орудиями, позднее при¬
была артиллерия. Среди артиллерийских расчетов оказа¬
лись даже женские. Из близлежащих домов до нас доно¬
сились крики раненых.
После того как русская артиллерия заняла позиции на
улице посреди деревни, сестра милосердия нашей еванге¬
лической общины и я надели на голову каски и отпра¬
вились на поиски старшего офицера. Я обратился через
переводчика к одному из офицеров, которого принял за
командира, с просьбой разрешить мне и сестре перевязать
раненых из числа гражданских лиц. Сначала офицер при¬
казал сорвать с нас каски. Поскольку на мне была сутана,
он мог догадаться, что я священник. Офицер сказал, что
разрешает нам перевязать раненых, и добавил, что если
мы будем заниматься шпионажем, то нас расстреляют на
месте.
Сначала мы отправились в ближайшие дома, откуда раз¬
давались громкие стоны, и попытались перевязать тех, кто
был ранен осколками снарядов. <...> После того как мы
позаботились о жертвах в домах, находившихся рядом
с церковью, наш перевязочный материал закончился, и
нам пришлось снова вернуться в подвал.
Через некоторое время русские ворвались в наш подвал.
Они потребовали часы и женщин. Часы мы отдали, но из¬
насилований в нашем общинном доме смогли избежать.
У меня сложилось впечатление, что мое черное одеяние
как-то сдерживало вражеских солдат. Однако потом в те¬
чение всей ночи в деревне раздавались крики бедных жен¬
щин, а мы ничего не могли для них сделать. <...>
На следующее утро [23 апреля] в деревне царил настоя¬
щий хаос. В разрушенных домах и на улицах лежали ра¬
неные и мертвые. Некоторые «соотечественники» попы¬
тались разграбить магазины. Русские войска ушли дальше
в Берлин, в деревне остались только службы тыла и снаб¬
жения. Тогда я собрал нескольких рабочих и профсоюз¬
ных работников, чтобы с их помощью навести порядок
в Каульсдорфе. Мы выставили посты перед каждым ма¬
газином. Мы запретили торговцам прятать товары и спе¬
кулировать продуктами питания. Затем довели до сведе¬
233
ния каждого: «Тех, кто будет заниматься грабежами, мы
передадим в руки русского коменданта». Так я взял на себя
гражданское управление в деревне Каульсдорф».
23 апреля 1945 года военный совет 1-го Белорусского
фронта издает «приказ № 5»:
«1. Немецкая территория, занятая войсками 1-го Бело¬
русского фронта, является прифронтовым районом.
2. Вся верховная власть на территории Германии, за¬
нятой Красной армией, осуществляется военным коман¬
дованием через посредство военных комендантов городов
и районов.
3. Военные коменданты назначаются в каждом городе.
Исполнительная власть создается из местных жителей: в
городах — бургомистры, в более мелких городах и селах —
старосты, которые несут личную ответственность перед
военным командованием за выполнение населением всех
приказов и распоряжений.
Бургомистры и старосты контролируются военными
комендантами, они обязаны отчитываться перед ними о
проделанной работе.
4. Бургомистры и старосты обязаны:
а) в срок, установленный военным комендантом, про¬
вести регистрацию всего населения, а списки передать во¬
енному коменданту;
б) по первому требованию военного коменданта при¬
влекать население для выполнения любых работ по удо¬
влетворению потребностей Красной армии или для обще¬
ственных работ;
в) по требованию военного коменданта привлекать на¬
селение для сбора военных трофеев и всего народно-хо-
зяйственного имущества, которое было брошено владель¬
цами.
5. Все коммунальные городские предприятия, такие как
электростанции, водопроводные и насосные станции, ка¬
нализация, все лечебные учреждения, все продовольствен¬
ные магазины, пекарни и булочные должны возобновить
свою работу. Рабочие и служащие перечисленных пред¬
приятий должны оставаться на своих рабочих местах и
продолжать выполнять свои обязанности.
6. Служащие государственных продовольственных скла¬
дов, а также частные собственники складов продоволь¬
234
ственных товаров должны в течение 24 часов после опубли¬
кования данного приказа сообщить военному коменданту
обо всех имеющихся запасах продуктов питания с целью их:
регистрации и в дальнейшем выдавать их только с разре¬
шения военного коменданта.
До выхода специальных инструкций продукты отпу¬
скаются в продовольственных магазинах согласно ранее
действовавшим нормам и продуктовым карточкам. Запре¬
щается выдавать продукты на срок более чем 5—7 дней.
7. Руководящий персонал всего административного ап¬
парата НСДАП, гестапо, жандармерии, службы безопас¬
ности и охраны тюрем обязан в течение 48 часов после
опубликования данного приказа явиться в военные ко¬
мендатуры для регистрации.
Для регистрации обязаны также явиться все бывшие
военнослужащие германского вермахта, войск СС и СА,
которые остались на занятой территории. Тот, кто не явит¬
ся в установленное время, а также тот, кто будет повинен
в укрывательстве подобных лиц, будет привлечен к стро¬
гой ответственности по законам военного времени.
8. Все лица, которые владеют огнестрельным и холод¬
ным оружием, боеприпасами, взрывчаткой, радиоприем¬
никами и радиопередатчиками, фотоаппаратами, автомо¬
билями и мотоциклами, а также горючими и смазочными
материалами, обязаны в течение 72 часов после опубликова¬
ния данного приказа сдать все вышеупомянутое в военные
комендатуры.
Тот, кто в установленный срок не сдаст вышеупомяну¬
тое, будет привлечен к ответственности по законам во¬
енного времени.
Владельцы типографий, пишущих машинок и других
множительных аппаратов должны явиться к военным ко¬
мендантам для регистрации. Категорически запрещается
без разрешения военных комендантов печатать или раз¬
множать документы, а также распространять в городе лю¬
бые напечатанные или рукописные документы.
9. Населению прифронтовых районов запрещается:
а) с 22 часов вечера до 8 часов утра по берлинскому
времени покидать свои дома, показываться на улицах, во
дворах или где-нибудь еще, а также находиться в нежилых
помещениях для проведения каких-либо работ;
235
б) освещать помещения с незатемненными окнами, за¬
жигать по ночам костры и использовать электрические
лампочки;
в) принимать кого-либо в состав семьи, как для про¬
живания, так и для ночлега, в том числе и военнослужащих
Красной армии, без разрешения военных комендантов;
г) самовольно забирать имущество или продукты, остав¬
ленные служебными инстанциями или частными лицами.
Жители, которые нарушат это распоряжение, будут при¬
влечены к ответственности по законам военного времени.
10. Все население предупреждается, что за враждебные
действия по отношению к военнослужащим Красной ар¬
мии и войск союзников оно будет привлекаться к ответ¬
ственности по законам военного времени.
В случае покушения на военнослужащих Красной ар¬
мии и войск союзников или проведения других диверсион¬
ных актов в отношении отдельных лиц, военной техники и
военного имущества воинских частей Красной армии и войск
союзников виновные передаются военно-полевому суду.
11. Воинские части и отдельные военнослужащие Крас¬
ной армии, которые прибывают в города или другие насе¬
ленные пункты, должны располагаться только в тех местах
расквартирования, которые им укажет военный комендант.
Военнослужащим Красной армии запрещается без раз¬
решения военного коменданта самовольно выселять и пе¬
реселять жителей, отбирать у них имущество и ценные
вещи, а также проводить обыски в их домах.
Командующий 1-м Член военного совета
Белорусским фронтом 1-го Белорусского фронта
Маршал Советского Союза Генерал-лейтенант
Г.К. Жуков К.Ф. Телегин
Начальник штаба 1-го Белорусского фронта
Генерал-полковник
М.С. Малинин»
Тем временем бои в Берлине продолжались. В то вре¬
мя как соединения 47-й армии и 2-й гвардейской танко¬
вой армии (а также 61-й армии и 1-й армии Войска поль¬
ского. — Ред.) обходили город с севера, остальные армии
1-го Белорусского фронта (кроме армий, занятых ликви¬
дацией окруженной группировки немцев юго-восточнее
Берлина, — 69, 33 и 3-й (из резерва). — Ред.) начали на¬
236
ступление непосредственно на центр Берлина. Чуйков
пишет:
«К концу дня [23 апреля] соединения [8-й гвардейской]
армии овладели пригородами Берлина [ныне районы Карлс-
хорст, Шёневайде и Кёпеникк] и сражались западнее реки
Даме.
В городском бою противник часто появляется там, где его
не ожидаешь. В тылу наших войск он оставлял специаль¬
ные группы диверсантов, которые, притаившись в подва¬
лах, пропускали мимо себя передовые наступающие части и
даже резервы, а затем нападали на наших воинов. Это дела¬
лось, чтобы посеять панику в тылу и тем самым сковать или
затормозить действия передовых частей. Для борьбы с таки¬
ми группами создавались команды охраны тылов. Приме¬
чательно, что эти отряды диверсантов «Вервольфа» не на¬
ходили никакой поддержки у местного немецкого населения.
24 апреля войска армии продолжали наступление на всем
фронте, отбрасывая противника к центру города. В этот
день в районе аэропорта Шеневейде соединились войска
8-й гвардейской армии с войсками 1-го Украинского фрон¬
та. Тем самым берлинская группировка противника была
рассечена на две части: берлинскую и франкфуртско-
губенскую! Это дезорганизовало управление гитлеровски¬
ми войсками. На правом фланге части 4-го гвардейского
стрелкового корпуса, форсировав Шпре, заняли Шеневайде,
Дам-Форштадт, Нидер. На левом фланге части 28-го гвар¬
дейского стрелкового корпуса вышли к каналу Тельтов,
овладев городскими районами Бриц, Букков, Рудов. Части
29-го гвардейского стрелкового корпуса очистили от про¬
тивника район Йоханнисталь, аэропорт Адлерсхоф. У ка¬
нала Тельтов наши соединения встретились с новыми вой¬
сками 1-го Украинского фронта. Это означало полное
окружение Берлина. Сильная группировка противника в со¬
ставе 9-й полевой и [части сил] 4-й танковой армии — все¬
го 30 дивизий, действовавших юго-восточнее Берлина, ока¬
залась в кольце наших войск.
В связи с этим 8-я гвардейская армия, в полосе насту¬
пления которой действовали переправившиеся соедине¬
ния 1-й гвардейской танковой армии, приказом фронта
была повернута на северо-запад — на центральную часть
Берлина. <...>
237
Боевые формирования моей армии были разбиты на
штурмовые отряды и штурмовые группы. В состав этих
подразделений включались танки, орудия всех калибров,
вплоть до большой мощности, саперные и минометные
подразделения. Тем штурмовым группам и отрядам, ко¬
торым предстояло преодолевать водные препятствия, при¬
давались переправочные средства».
А бывало и такое: русский генерал рассказывает об одном
командире, который личным примером помог своим сол¬
датам форсировать реку Шпре (этот случай произошел еще
22 апреля. — Ред.):
«Не могу не отметить мужество и отвагу командира
82-й [стрелковой] дивизии генерал-майора Михаила Ильи¬
ча Дуки, бывшего партизана (на Брянщине. — Ред.). При
форсировании Шпре М.И. Дука с передовыми подразде¬
лениями подошел к берегу реки. Когда разведчики, кото¬
рым предстояло преодолеть водный рубеж вплавь, немно¬
го оробели, Дука сбросил с себя китель, разулся и первым
бросился в реку. Холодная весенняя вода не остановила
его. Подплыв к противоположному берегу, он отцепил там
две лодки и перегнал их на наш берег. Разведчики поспе¬
шили за командиром. Вскоре вся дивизия — кто на лод¬
ках, кто вплавь — форсировала реку».
Утром 24 апреля в южной части Берлина войска 1-го Бело¬
русского фронта встретились с войсками 1-го Украинского
фронта. Солдат обоих фронтов охватила неподдельная ра¬
дость. Зато маршал Жуков был очень рассержен из-за того,
что войска Конева сражаются в Берлине. Чуйков вспоминает:
«Это произошло вечером 24 апреля, мне позвонил мар¬
шал Жуков. Едва я успел снять телефонную трубку, как
услышал его голос:
— Откуда появились сообщения, что войска маршала
Конева атаковали Берлин с юга?
— Сегодня в 6.00 в районе аэропорта Шёнефельд под¬
разделения левого фланга 28-го гвардейского стрелкового
корпуса встретились с соединениями 3-й гвардейской тан¬
ковой армии генерал-полковника Рыбалко, — ответил я.
— Кто их видел? Кто доложил вам об этом?
— Мой командир корпуса, генерал-лейтенант Рыжов.
Немного помолчав, маршал Жуков приказал направить
надежных офицеров из штаба моей армии в несколько на-
238
Берлин в русских клещах
селенных пунктов южнее Берлина и на южную кольцевую
автостраду, чтобы установить, какие соединения 1-го Укра¬
инского фронта наступают на Берлин с юга, когда они
вышли к кольцевой автостраде и какая задача была постав¬
лена перед ними.
Зачем командующий фронтом хотел знать все эти под¬
робности? Что все это значило? Недоверие? Очевидно, да!
Мне пришлось откомандировать трех опытных офицеров,
чтобы выполнить этот приказ.
На следующий день на моем командном пункте появил¬
ся командующий 3-й гвардейской танковой армией гене-
рал-полковник Павел Рыбалко, так сказать живое под¬
тверждение тех сообщений, которые так сильно интересо¬
вали командующего фронтом. Я тотчас позвонил маршалу
Жукову, доложил ему о прибытии генерал-полковника и
передал тому трубку.
В ходе разговора выяснилось, что новое направление
главного удара войск 1-го Украинского фронта с конечным
пунктом Берлин было определено приказом Верховного
главнокомандующего [Сталина] из-за слишком медленно¬
го темпа наступления 1-го Белорусского фронта. Оказыва¬
ется, вот откуда дул ветер! Ах, да пошло оно к черту это
проклятое соперничество из-за славы и лаврового венка
победителя!»
24 апреля Верховное главнокомандование вооружен¬
ных сил Германии, возглавляемое генерал-фельдмарша-
лом Вильгельмом Кейтелем, переместилось из Берлина
в Райнсберг, откуда оно должно было организовать де¬
блокирование Берлина. 25 апреля 1945 года, в один из са¬
мых знаменательных дней Второй мировой войны, под
Торгау на Эльбе подразделения 58-й стрелковой дивизии
1-го Украинского фронта встретились с головным отря¬
дом 69-й пехотной дивизии 1-й американской армии. Тем
самым произошло разделение Германии на Северную и
Южную. В этот же день моторизованные подразделения
1-го Белорусского фронта, которые обошли Берлин с се¬
вера, соединяются западнее столицы рейха под городом
Кетцин с 6-м механизированным гвардейским корпусом
1-го Украинского фронта, который наступал с юга. Таким
образом, вокруг Берлина окончательно смыкается кольцо
окружения».
240
Глава 10
ГИБЕЛЬ БОГОВ. БЕРЛИН В РУССКИХ КЛЕЩАХ
С 1813 года Берлин не видел иностранные войска вну¬
три своих стен, и вот в апреле 1945 года город находился
под перекрестным огнем двух русских групп армий (фрон¬
тов). С 25 апреля город окружен со всех сторон. Целен-
дорф, Темпельхоф, Нойкёльн, Фронау, большая часть рай¬
она Панков и Кёпеникк уже находились в руках русских.
Севернее и южнее Берлина русские армии быстро про¬
двигались на запад, чтобы на Эльбе и Мульде, предусмо¬
тренной соглашением между союзниками разграничитель¬
ной линии между «Востоком» и «Западом», соединиться
с союзными войсками. Утром 25 апреля дивизии 1-го Бе¬
лорусского фронта готовились к штурму центра Берлина.
Чуйков отправился на позиции своей артиллерии.
«В ночь перед штурмом я побывал на огневых позици¬
ях артиллеристов. Они готовились к открытию огня по
Берлину, и мне хотелось посмотреть результаты пристрел¬
ки и просто оставить в своей памяти первый выстрел по¬
следнего нашего удара по Третьему рейху. <...>
Низко плыли черные лохматые тучи. Шел небольшой
дождь. Земля, казалось, дремала, изредка вздрагивая от
далеких взрывов.
Батарея расположилась на лужайке возле леса. Артил¬
леристы развернули тяжелые пушки и ожидали команды.
Стволы орудий наведены на Берлин. Батарейцы стояли под
дождем у лафетов пушек и всматривались вперед, словно
сквозь пелену дождя можно было разглядеть тех, кто зажег
пожар этой войны. На груди у батарейцев медали «За обо¬
рону Сталинграда». <...> Все готово к стрельбе. Потом раз¬
далась команда: «По укреплениям проклятого Берлина —
огонь!»
Тяжелые снаряды полетели, со свистом разрезая воз¬
дух. Трасса проложена!
Рано утром я поднялся на свой наблюдательный пункт.
Он находился в большом пятиэтажном доме вблизи аэро¬
дрома Йоханнисталь. Из угловой комнаты со щербатым
проломом в стене был виден Берлин, точнее, его южная
и юго-восточная часть. Весь город охватить взглядом не¬
возможно, он раскинулся по обе стороны Шпре на не¬
241
сколько десятков километров. Крыши, крыши, нет им
конца, тут и там провалы — следы фугасных бомб. Вдали
заводские трубы, шпили кирх. Парки и скверы, уже оде¬
тые молодой листвой, издали кажутся очажками зеленого
пламени. Вдоль улиц стелется утренний туман, смешан¬
ный с неосевшей пылью после ночного артиллерийского
налета. Местами туман перемежается черными полосами
густого дыма. А где-то в центре поднимались к небу жел¬
тые взлохмаченные султаны взрывов: тяжелые бомбарди¬
ровщики уже начали обработку главных объектов пред¬
стоящей атаки.
И вдруг под ногами дрогнул и закачался пол. Тысячи
орудий возвестили начало штурма.
Я смотрю сквозь пролом в стене: вон городские обо¬
ронительные обводы, построенные вдоль каналов Тель-
тов, Хафель, Тегель, по железнодорожным путям, огибаю¬
щим центр города. Здесь что ни дом — то крепость. А там,
где поднимаются стены старого Берлина, проходит самый
мощный оборонительный рубеж нацистов. Ландвер-канал
и крутая дуга Шпре с высокими бетонированными бере¬
гами прикрывают все правительственные учреждения, в том
числе имперскую канцелярию и Рейхстаг.
С наблюдательного пункта мне видно, какая мощь огня
обрушилась на вражеские позиции. Рушатся стены домов
с окнами, превращенными в амбразуры, взлетают на воз¬
дух завалы и баррикады, перегородившие улицы. Бес¬
смысленно умирают тысячи и тысячи немцев, которым
Гитлер вручил оружие и заставил идти под губительный
огонь, на гибель, на смерть. <...>
Я отчетливо помню, как тогда подумал: «Гитлер совер¬
шает последнее и самое тяжелое преступление против сво¬
его народа. Почему он посылает тысячи и тысячи на вер¬
ную смерть? Ради кого жертвует он мирными жителями
города — детьми, женщинами и стариками?»
Я признаю, что раньше иногда думал, что в Гитлере
должно быть хоть что-то человеческое. Но сейчас он ка¬
зался мне бешеным хищным зверем, который принес лю¬
дям только зло и беду».
После артиллерии удары наносит русская авиация. Дву¬
мя массированными налетами, в которых принимало уча¬
стие 1486 самолетов 16-й воздушной армии, русские ста¬
242
рались «подготовить» центр Берлина к штурму наземных
войск. Новый военный комендант Берлина генерал Гель¬
мут Вейдлинг в это время все еще был занят тем, что пы¬
тался войти в курс своих новых обязанностей.
«25 апреля я пополнил свои знания об отдельных сек¬
торах обороны города и глубже вник в запутанные от¬
ношения отдачи и исполнения приказов, как военными
инстанциями, так и партийными организациями. Я по¬
сетил командующего противовоздушной обороной Берли¬
на генерал-лейтенанта [точнее: генерал-майора] Зюдова,
который подчинялся штабу Берлинского оборонительно¬
го района, и генерал-майора авиации Мюллера, команди¬
ра всех военно-воздушных сил обороны Берлина. Во время
нахождения на командном пункте Зюдова в бункере про¬
тивовоздушной обороны в зоологическом саду я пережил
массированный налет русской авиации на башню ПВО,
на которой были установлены 12 зенитных орудий. Вы¬
сокая башня покачивалась от взрывов падавших недалеко
от нее бомб. Это вызывало совершенно непривычные чув¬
ства!
После посещения комплекса зданий так называемого
Бендлер-блока я решил разместить свой командный пункт
именно здесь, так как, с одной стороны, отсюда был ко¬
роче путь до рейхсканцелярии, а с другой стороны, бункер
противовоздушной обороны уже и без того был забит до
отказа.
С самого утра продолжался тяжелый бой в районе Шпан-
дау: там была окружена боевая группа под командованием
группенфюрера СС Хайсмайера, состоявшая преимуще¬
ственно из членов гитлерюгенда. В районе канала Вестха-
фен шли ожесточенные бои с большими потерями для
обеих сторон. В восточной части Берлина, в районе Фри-
дрихсхайн, бои протекали с переменным успехом. В рай¬
оне Целендорф (юго-запад города) перешли в наступле¬
ние свежие силы противника.
После обеда [25 апреля] были разработаны приказы по
реорганизации обороны Берлина. Сектора обороны были
распределены следующим образом:
Командование оборонительными секторами «А» и «В»
(на востоке Берлина) принял на себя генерал Муммерт,
командир танковой дивизии «Мюнхеберг».
243
Сектор «С» (юго-восток Берлина) был подчинен бри-
гадефюреру СС Циглеру, командиру панцер-гренадерской
(моторизованной. — Ред.) дивизии СС «Нордланд».
Сектор «D» (по обе стороны от аэропорта Темпельхоф)
был доверен командующему артиллерией LVI танкового
корпуса полковнику Вёлерману, так как прежний комендант
сектора, 62-летний генерал-майор авиации Шредер, был
не в состоянии справиться со стоящей перед ним задачей.
В секторе «Е» (юго-запад Берлина и Груневальд) уже с
24 апреля держала оборону 20-я панцер-гренадерская (мо¬
торизованная. — Ред.) дивизия.
Сектор «F» (Шпандау и Шарлоттенбург) остался под
командованием подполковника Эдера.
Сектора «G» и «Н» (северная часть Берлина) были пере¬
даны 9-й парашютной дивизии под командованием пол¬
ковника Хермана.
Сектор «Z» (центр) возглавил подполковник Зейферт.
В 22.00 я прибыл в рейхсканцелярию с докладом о сло¬
жившемся положении. Фюрер снова сидел за своим сто¬
лом, заваленным картами. <...>
Все присутствовавшие слушали мой доклад о положе¬
нии в городе с напряженным вниманием. Я начал свое вы¬
ступление с рассказа о положении войск противника за
последние дни. Для наглядности я приказал заранее под¬
готовить схему с указанием направлений главных ударов
противника. Я сравнил число атаковавших нас русских ди¬
визий с числом, состоянием и вооружением дивизий, ко¬
торыми мы располагали в Берлинском оборонительном
районе. На карте с нанесенной обстановкой было наглядно
показано, что кольцо окружения вокруг Берлина скоро со¬
мкнется. [Это произошло уже утром 25 апреля.] О располо¬
жении наших войск я доложил, используя план города.
Несмотря на успешное отражение атак противника во всех
секторах, наша линия фронта медленно, но верно оттесня¬
лась к центру города. <...>
После меня выступил фюрер. Длинными, повторяю¬
щимися предложениями он изложил причины, которые
вынуждали его остаться в Берлине, чтобы или победить
здесь, или же погибнуть. Все его слова, так или иначе,
выражали одну мысль: с падением Берлина поражение
Германии неизбежно. <...>
244
И вот я, простой солдат, стоял здесь, в том месте, от¬
куда раньше управляли судьбой германского народа и опре¬
деляли ее. <...> Должен ли был я, чужак в этом кругу при¬
ближенных лиц, крикнуть: «Мой фюрер! Это же безумие!
Такой большой город, как Берлин, невозможно защитить
теми силами и теми незначительными запасами боепри¬
пасов, которыми мы располагаем. Подумайте хорошень¬
ко, мой фюрер, о тех бесконечных страданиях, которые во
время этой битвы придется вынести населению Берлина!»
Я был так взволнован, что с трудом сдерживался, чтобы
не произнести эти слова вслух. Однако нужно было поста¬
раться найти другой путь. Мне показалось необходимым
сначала убедить в безнадежности нашей борьбы генерала
Кребса, а сделать это можно было только постепенно.
После меня с уточнениями относительно общего поло¬
жения дел выступил генерал Кребс. В этот вечер все пред¬
ставлялось ему еще относительно оптимистичным. Большое
впечатление на меня произвели три пункта из его речи...
1. 9-я армия (которая была окружена к юго-востоку от
Берлина) не атаковала согласно приказу фюрера в северо-
западном направлении, а пыталась прорваться на запад
в направлении Луккенвальде. Уже из самого направления
их атаки сведущий человек мог сделать вывод, что коман¬
дование 9-й армией или было не в состоянии принять уча¬
стие в обороне Берлина, или же вообще не собиралось
этого делать. Лично я предполагаю, что 9-я армия со сво¬
ими измотанными в тяжелых боях дивизиями хотела пре¬
жде всего установить связь с армией Венка.
2. Ширина и глубина прорыва русских в полосе обо¬
роны группы армий «Висла». Передовые отряды русского
наступательного клина уже приближались к Пренцлау.
Это русское наступление должно было очень скоро ска¬
заться на ходе битвы за Берлин!
3. Армия Венка силами около трех с половиной диви¬
зий вела наступление, которое все мы с таким нетерпени¬
ем ждали, с целью прорвать блокаду Берлина. И вот это
называлось «армией Венка», главным резервом рейха, о
котором недавно говорил доктор Геббельс в своем высту¬
плении по радио».
«Армия Венка» стала в эти дни символом освобожде¬
ния Берлина. О подходе армии Венка сообщалось не толь¬
245
ко по радио, в листовках или в последней берлинской
газете «Панцербер», но об этом в городе ходили и слухи.
Один из офицеров, находившийся в то время в Берлине,
рассказывает:
«Держаться, пока не подойдет армия Венка, — таков
был приказ, а цель: разгромить в этой битве ударную ар¬
мию Жукова. Под таким лозунгом мы начали битву за кре¬
пость Берлин. Действительно, этот девиз был достаточно
оптимистичным, чтобы сделать все возможное для претво¬
рения его в жизнь, используя все средства, которые были
в нашем распоряжении. Несмотря на успехи, достигнутые
в пригородах столицы рейха, мы ничего не подарили Со¬
ветам, им пришлось за все заплатить сполна. Их силы
должны были тоже когда-нибудь иссякнуть. Уличный бой
в каменном лабиринте огромного города выравнивал наши
шансы, здесь храбрый боец и фаустпатрон значил столько
же, сколько и Т-34. Правда, советские танкисты и здесь
изобретали всякие сюрпризы — стальные сетки или пру¬
жины и закрепленные на броне стальные пластины, кото¬
рые снижали эффективность фаустпатронов. Тем не менее
нам удавалось наносить им большие потери, численное
превосходство не было решающим в этой битве.
После подавляющего господства в воздухе советской
авиации в первые дни битвы, когда мы понесли большие
потери в ставшей такой бесценной тяжелой технике, неожи¬
данно, как луч света в темном царстве, в небе, можно ска¬
зать в непредвиденном изобилии, появились наши истреби¬
тели, которые показались нам манной небесной в пустыне.
Тем самым они позволили нам на земле перевести дух
и прийти в себя. Теперь мы имели дело только с тем, что
передвигалось по земле, и у наших орудий снова была кры¬
ша над головой. Появились шансы выиграть битву. Никог¬
да прежде не испытанный душевный подъем, неописуемая
твердость, уверенность в победе и готовность отдать свою
жизнь вдохновляли нас в этой борьбе. Твердая убежден¬
ность Гитлера в победе еще раз с необыкновенной силой
увлекла всех защитников города-крепости. Мы выстоим,
мы продержимся гораздо дольше того срока, который ука¬
зывался в ежедневных приказах, если только там за преде¬
лами Берлина наши товарищи будут так же сражаться с
Советами, как это происходит здесь у нас. Упоение ярости,
246
неописуемое чувство превосходства и абсолютная уверен¬
ность в победе охватили защитников крепости. Воинские
части, которые вчера еще дрогнули под напором врага и от
безнадежности отступили к столице рейха, неожиданно
здесь снова воспрянули духом. В ожидании врага город за¬
таился словно снайпер, испуская на всех защитников флю¬
иды холодного спокойствия. Если 12-я армия [Венка] спра¬
вится, если Штайнер [армейская группа Штайнера] и Шёрнер
[группа армий «Центр» под командованием фельдмаршала
Шёрнера с 23 апреля пыталась атаковать во фланг соеди¬
нения 1-го Украинского фронта Конева] справятся, тогда,
видит бог, ни один большевик не выйдет отсюда живым, и
тогда руины, в которых мы лежим, станут могилой для Крас¬
ной армии. Берлин останется немецким! <...>
Сообщения о положении дел на фронтах: на севере, на
рубеже Ораниенбург—Бернау тяжелые бои. На юге: Шёр¬
нер наступает, тесня противника в зоне прорыва [1-го Укра¬
инского фронта]. На западе: 12-я армия развернулась и
ускоренным маршем приближается к Берлину. Даже если
сам Жуков попытается своими собственными руками удер¬
жать город, это дорого ему обойдется, пусть нам придется
защищать его только с пистолетами в руке».
Начиная с 25 апреля сопротивление защитников Бер¬
лина возросло. Русским пришлось нести тяжелые потери
в боях за каждый дом, за каждую улицу. Чуйков:
«Городской бой — это огневой, ближний бой, где на
короткие расстояния ведут огонь не только автоматы, но
и артиллерийские мощные системы и танковые пушки —
они стреляют на считаные десятки метров. Противник укрыт
в подвалах и зданиях. Только покажись — раздадутся вы¬
стрелы и разрывы ручных гранат. <...>
В первый день штурма [25 апреля] войска армии про¬
двинулись к центру города на три, а на отдельных участ¬
ках на четыре километра. Части, действовавшие на правом
фланге, вышли к каналу Брицер-Цвейг, что около Треп-
тов-парка впадает в Шпре. Левый фланг и части, действу¬
ющие на направлении главного удара, заняли городские
районы Бриц, Мариендорф и продолжали движение вдоль
канала Тельтов. Почти на всех направлениях схватки но¬
сили исключительно ожесточенный характер. Стало со¬
вершенно ясно, что противник долго и обстоятельно го¬
247
товил город к обороне. Каждый квартал был до предела
насыщен огневыми точками и гнездами фаустников, ко¬
торые приспособили балконы и окна верхних этажей для
ударов сверху по танкам и скоплениям людей.
В Берлине много железных дорог, они пересекают город
в разных направлениях и являются очень удобными обо¬
ронительными позициями. Подступы к вокзалам, мостам,
переезды были превращены в мощные опорные пункты.
Каналы стали рубежами, на которых противник старался
сорвать наше наступление».
Воспоминания маршала Конева дополняют картину.
26 апреля он записал в свой дневник:
«День и ночь не утихает битва за Берлин. <...> Нацисты
подготовили город для длительной обороны, которая опи¬
ралась на хорошо оборудованные оборонительные узлы.
Чем глубже наши войска проникали в город, тем ожесто¬
ченнее становилась борьба. Каменные строения с массив¬
ными стенами отлично подходили для организации обо¬
роны: окна в стенах многих зданий были замурованы,
немцы оставили в них только узкие бойницы. Несколько
таких укрепленных зданий представляли собой оборони¬
тельные узлы, стороны которых прикрывались баррикада¬
ми. <...> Вся система обороны была организована очень
основательно. У противника имелось огромное количество
фаустпатронов, которые в условиях уличного боя превра¬
тились в грозное оружие в борьбе с танками. (На вооруже¬
нии немецких войск на берлинском направлении к 16 апре¬
ля имелось более 3 млн фаустпатронов, значительная их
часть использовалась при обороне Берлина. — Ред.)
Немалую роль играли и подземные коммуникации, ко¬
торые пронизывали весь город: бомбоубежища подвального
типа, туннели метро и система канализации использова¬
лись для перегруппировки войск и для подвоза боеприпа¬
сов. Тем самым противник преподносил нам множество
неприятных сюрпризов. Часто случалось, что наши войска
захватывали какой-нибудь вражеский опорный пункт и
считали, что бой закончен. Но потом из подземных тунне¬
лей неожиданно появлялись разведывательные группы про¬
тивника, диверсанты или снайперы и вновь начинали сра¬
жаться в нашем тылу. Такие действия противника часто
ставили нас в тяжелое положение. <...>
248
Продвижение наших войск к центру Берлина затруд¬
нялось еще целым рядом других обстоятельств. В цен¬
тральной части города находилось очень много бункеров
из железобетона. В них могли размещаться от двухсот до
тысячи солдат. Мы встречали даже пятиэтажные бункеры
высотой до 36 метров, стены которых были толщиной от
одного до трех метров. Для полевой артиллерии такие
оборонительные сооружения были неуязвимы. На крыше
таких бункеров, как правило, были установлены зенитки,
которые вели огонь не только по нашим самолетам, но и
били прямой наводкой по нашим танкам и сопровождаю¬
щей их пехоте. [Очевидно, здесь Конев имеет в виду вы¬
сокие башни противовоздушной обороны, находившиеся
в районах Гумбольдтхайн, Фридрихсхайн и в зоопарке].
Эти бункеры... составляли главную опору обороны цен¬
тра Берлина. Кроме того, немцы оснастили многие пуле¬
метные гнезда железобетонными куполами. Где бы наши
солдаты ни наступали, их всегда встречал плотный загра¬
дительный огонь. В Берлине имелось большое количество
зениток, которые играли очень большую роль в уличных
боях и особенно при отражении танковых атак. Наряду
с фаустпатронами зенитная артиллерия нанесла нашим
танковым войскам наибольшие потери: в ходе Берлин¬
ской операции нацисты уничтожили более 800 танков
и самоходок, большинство из них во время уличных боев
в самом городе. (Всего в ходе Берлинской операции 16 апре¬
ля — 8 мая советские войска потеряли 1997 танков и САУ. —
Ред.)
Чтобы снизить наши потери, мы изобрели простой, но
очень эффективный метод. Мы оснастили наши танки так
называемым защитным экраном, который изготавливался
из жести или стальных листов. Фаустпатрон, который вы¬
пускался по танку, пробивал «защитный экран», а по¬
скольку за ним было пустое пространство, фаустпатрон
не мог причинить самому танку никакого вреда. <...>
Фаустпатронами в основном были вооружены батальо¬
ны фольксштурма, то есть подразделения, основу которых
составляли пожилые люди и молодежь. Эти фаустники,
которые почти не имели военной выучки и боевого опы¬
та, были грозными противниками наших войск. Ведь фа¬
устпатрон относится к тому виду оружия, которое легко
249
придает уверенность даже совсем необученному бойцу: он
едва успел стать солдатом, а уже способен совершить осо¬
бенный военный подвиг.
Я должен признать: в основном эти фаустники сража¬
лись до самого конца битвы очень хорошо. Они сдавались
только тогда, когда у них действительно не оставалось ни¬
какого другого выхода. То же самое относится и к офице¬
рам, хотя прежний боевой дух и был ими утерян. Они
потеряли всякую надежду. Только горькое ожесточение
переполняло их душу и определяло борьбу, которую они
готовы были продолжать до тех пор, пока не получали при¬
каз капитулировать.
Казалось, что бойцы фольксштурма были охвачены та¬
ким чувством, которое точнее всего можно было охаракте¬
ризовать как истеричное стремление к самоуничтожению.
Эти защитники Третьего рейха, среди которых встречалось
много совсем молодых людей, до самой последней минуты
верили и надеялись, что произойдет чудо».
Эти слова маршала Конева свидетельствуют о призна¬
нии заслуг противника. При этом в случае с защитниками
Берлина речь идет в основном о сформированных в спеш¬
ке разношерстных подразделениях, которые состояли из
выздоравливающих, отпускников и военнослужащих раз¬
личных этапных служб. Вольфганг Каров, унтер-офицер
357-й пехотной дивизии, до 25 апреля находился в отпу¬
ске, который он хотел провести в Берлине. Однако уже
20 апреля он был вынужден явиться в одну из берлинских
школ для дальнейшего прохождения службы. 23 апреля
Каров принимал участие в бою на станции городской же¬
лезной дороги на Борнхольмерштрассе».
«На площади Герта-БСК-плац мы впервые попали под
огонь русских, нам пришлось залечь и принять бой, но
постепенно нас оттеснили на улицу Беллерманштрассе.
Там мы заняли блок зданий. Жителям пришлось впустить
нас в свои квартиры. На противоположной стороне улицы
уже закрепились русские, и между нами завязалась оже¬
сточенная перестрелка.
Наш лейтенант и командир боевой группы оказался от¬
личным парнем. Точно так же, как и мы, он понимал, что
на часах войны уже было «без 5 минут 12» и что эта вой¬
на закончится в ближайшие дни. Поэтому все его при¬
250
казы были хорошо продуманы, и он старался не рисковать
людьми без крайней необходимости. <...>
Вскоре мы отступили из занятого блока зданий и ото¬
шли к башне противовоздушной обороны «Гумбольдтхайн».
Там нас оставили сначала в резерве, и мы смогли познако¬
миться с внутренним устройством этого огромного бунке¬
ра ПВО. Мы ощущали, как сильно дрожит бункер, когда
все его восемь 128-мм зенитных орудий открывали залпо¬
вый огонь по русским позициям. Бункер вызывал у крас¬
ноармейцев огромное уважение.
Тем яростнее русская артиллерия обстреливала стены
бункера, поскольку у русской пехоты сначала не было ни¬
какой возможности подобраться к бункеру поближе. Зато
смерть безжалостно косила ряды отважных зенитчиков.
Почти все они были совсем юными парнями в возрасте
от 14 до 16 лет! Эти храбрые ребята бесстрашно обслужи¬
вали свои зенитные орудия, и многие из них погибли пря¬
мо у нас на глазах.
Из нашей находившейся в резерве боевой группы был
сформирован ударный отряд, в который попал и я. Мы по¬
лучили задание организовать доставку сладкой продукции
с шоколадной фабрики «Хильдебранд», находившейся на
улице Панкштрассе, которая сейчас лежала на ничейной
земле. Для выполнения этого задания мы получили по
огромному летному рюкзаку и тотчас отправились в путь.
Мы беспрепятственно добрались до фабрики, но там
нам пришлось сначала взять под стражу управляющего от
НСДАП, так как тот угрожал нам своим оружием и не хо¬
тел пускать на территорию фабрики. <...> Без потерь и с
туго набитыми рюкзаками мы благополучно добрались до
бункера ПВО, где нас радостно приветствовали боевые
товарищи.
Следующий приказ, полученный нашей группой, звучал
так: отбить у русских захваченную ими станцию городской
железной дороги Веддинг. Однако в ночь на 27 апреля мы
дошли только до улицы Шёнвальдерштрассе, так как нам
не удалось выяснить, где же передний край обороны и кто
находится слева и справа от нас. Наш командный пункт
разместился в доме № 27. <...>
Неожиданно мы услышали крики «Ура! Ура!» Русские
пошли в атаку через железнодорожную насыпь. «Быстрее,
251
бежим отсюда!» — крикнул я своим парням, и мы помча¬
лись по лестнице, ведущей из подвала наверх. Наверху
нас встретил залп русских реактивных минометов, из-за
густого порохового дыма двор был почти не виден. <...>
Короткими перебежками мы добрались до дороги, за¬
тем пробежали вдоль Кункельштрассе и свернули на Шён-
вальдерштрассе. На Шёнвальдерщтрассе нам нужно было
перейти через мост Панкбрюкке. <...> Поскольку было
около четырех часов утра, то мы различали только тени
[других солдат] на другой стороне моста.
Сначала я хотел перебежать к ним на ту сторону и спро¬
сить, откуда они, так как подумал, что это парни из на¬
шего отряда, но вовремя заметил, что это был передовой
отряд русских. Сопровождавшие меня ребята из фолькс-
штурма и я тотчас укрылись в нише дома и открыли огонь
по советской штурмовой группе».
Офицер танковых войск, который вместе с дивизией
«Мюнхеберг» под командованием генерала Муммерта от¬
ступал от Одера до Берлина, записал в свой дневник:
«25 апреля 1945 года, 5.30 — новая массированная тан¬
ковая атака. Вынуждены отступать. Приказ из рейхсканце¬
лярии: дивизии «Мюнхеберг» отойти для немедленного
освобождения площади Александерплац. 9.00 — приказ от¬
меняется, в то время как выступление уже шло полным
ходом. Около 10.00 русские неудержимо рвутся к аэропор¬
ту Темпельхоф. Новый передний край обороны: ратуша
Шёнеберг—Галлешес-Тор—Белле—Альянсплац. Ожесто¬
ченные уличные бои. Большие жертвы среди гражданского
населения. Умирающие животные. Женщины, перебегаю¬
щие из одного подвала в другой. Нас теснят дальше на
северо-запад. Новый приказ: двигаться к Александерплац.
После прибытия на Александерплац сдача теперешнего
сектора обороны «В». <...> Вплоть до этого момента комен¬
дант сектора «А» Беренфенгер. Беренфенгер отказывается
принимать приказы Муммерта в отношении сектора «А»,
так как одновременно является военным комендантом Бер¬
лина [24 апреля Беренфенгер становится на несколько ча¬
сов военным комендантом Берлина]. <...> Беренфенгер
добивается от фюрера, что ему передаются сектора «А» и
«В». Дивизия снова оставляет позиции на Алексе [Алексан¬
дерплац]. Отход к Галльским воротам при постоянных на¬
252
летах русской авиации. Тяжелые потери. На стенах домов
надписи: «Время перед восходом солнца самое темное» и
«Мы отступаем, но победа будет за нами». Повешенные и
расстрелянные дезертиры. Незабываемые картины на мар¬
ше. Пожары на востоке и юге быстро распространяются.
Вечером новые призывы добровольческого корпуса Монке:
«Приносите с собой оружие, боеприпасы и продукты. Нам
нужен каждый немец!» Тяжелые оборонительные бои на
Диркенштрассе, на Кёнигсштрассе, на центральном рынке
и на бирже. Первые боевые столкновения в туннелях го¬
родской железной дороги и метро. Русские пытаются через
эти туннели зайти нам в тыл. Сами туннели забиты граж¬
данским населением.
26 апреля 1945 года — огненно-красная ночь. Интенсив¬
ный артиллерийский огонь. Затем жуткая тишина. Из мно¬
гих домов в нас стреляют. Вероятно, иностранные рабочие.
Из министерства авиации поступает сообщение, что Бе-
ренфенгер смещен с поста коменданта. Через час военным
комендантом Берлина назначен генерал Вейдлинг. Генерал
Муммерт принимает командование танковым корпусом.
Около 5.30 снова ужасный ураганный огонь русской артил¬
лерии. Атаки танков и огнеметных бронемашин. Отход
к вокзалу Анхальтер. Оборона на Асканишерплац, Саар-
ландштрассе и Вильгельмштрассе. Рядом с нами сражают¬
ся остатки танковой дивизии «Нордланд». С утра три раза
запрос относительно армии Венка. Его передовые отряды
должны находиться в Вердере. Непонятно. Из министер¬
ства пропаганды достоверное сообщение, что все войска,
стоявшие на Эльбе, движутся к Берлину. Около 11.00 из
министерства пропаганды с сияющим от радости лицом
пришел Л. Он принес еще более достоверное сообщение от
госсекретаря Наумана. Были проведены переговоры с за¬
падными державами. Нам придется принести еще немалые
жертвы, но западные державы не будут спокойно смотреть,
как русские наступают и Берлин становится русским. Не¬
обыкновенное оживление. Л. заверяет, что теперь действи¬
тельно осталось сражаться 24 часа, максимум 48 часов.
Экземпляр газеты «Ангрифф», который доходит до нас,
со статьей известного журналиста Отто Кригка. Эту ста¬
тью можно рассматривать только как подтверждение того,
что нам сообщил Л. В ней, в частности, говорится: «Так¬
253
тическое поведение большевиков показывает, что им по¬
степенно становится ясно, в каком объеме им придется в
самое ближайшее время учитывать возрастание сопротив¬
ления германской стороны за счет подкрепления с запада.
Битва за Берлин ни в коей мере не является просто эпи¬
зодом в последнем сражении германского народа с могу¬
щественным врагом. В этой битве решается наша судьба.
В ней решается судьба всей Европы. Если мы выстоим в
этой битве и снова отбросим большевизм так далеко, что,
после полного истощения сил его ударных армий, он не
сможет снова напасть на нас в ближайшие месяцы, и если
сражение в районе Чешско-Моравской возвышенности
будет развиваться точно та[сим же образом, то тогда у нас
появится очень большой шанс все-таки добиться решаю¬
щего перелома в этой войне».
Тем не менее кое-что в этой статье настораживает: в
ней говорится: «Если мы сможем сдержать натиск боль¬
шевизма на главном рубеже обороны, который проходит
посреди Берлина, тогда перелом в войне свершится, не¬
зависимо от того, как сначала к этому неизменному фак¬
ту отнесутся США и Англия».
Новый командный пункт на вокзале Анхальтер. Перро¬
ны и кассовый зал вокзала похожи на военный лагерь.
В нишах и углах теснятся женщины и дети. Другие сидят
на складных стульях. Они прислушиваются к шуму боя.
Близкие взрывы сотрясают потолок туннеля. Вниз сыплет¬
ся штукатурка. В туннелях стоит запах пороха и облака
дыма. Санитарные поезда городской железной дороги мед¬
ленно движутся по рельсам. И вдруг такой страшный сюр¬
приз. Потоки воды устремляются на наш командный пункт.
Крики, плач, проклятия. Люди дерутся у лестниц, ведущих
через вентиляционные колодцы на поверхность. Бурлящие
потоки воды заполняют туннели. Массы людей устремля¬
ются по шпалам. Бросают детей и раненых. Люди погибают
в давке. Вода подхватывает их тела. Она поднимается на
метр и больше, пока наконец не начинает медленно спа¬
дать. Еще несколько часов царит ужасная паника. Много
утонувших. Причина: по чьему-то приказу саперы взорвали
шлюзовые камеры Ландвер-канала между мостами Шёне-
бергер-Брюкке и Мёккерн-Брюкке, чтобы затопить тун¬
нель городской железной дороги и помешать противнику
254
воспользоваться им для продвижения к центру города. Все
это время тяжелые бои на поверхности. Ближе к вечеру
переходим на станцию Потсдамерплац. Командный пункт
располагается на втором этаже, так как в нижних туннелях
еще много воды. Снаряды пробивают потолочные пере¬
крытия. Большие потери среди раненых и гражданского
населения. Сквозь пробоины проникает густой дым и чад.
Снаружи взрывается штабель фаустпатронов, в который
попал русский снаряд. После взрыва тяжелого снаряда под
первой лестничной площадкой у входа на станцию рядом
с пивной «Пшорброй» ужасная картина: останки женщин,
детей, мужчин и солдат буквально прилипли к стенам. С на¬
ступлением темноты артобстрел ненадолго стихает.
27 апреля 1945 года — ночью продолжительные атаки.
Русские пытаются прорваться к улице Лейпцигерштрассе.
Нам удается отбить улицы Принц-Альбрехт-штрассе, а
также Кётенерштрассе. Постоянный рост случаев разло¬
жения и отчаяния. Но это уже не имеет никакого смысла.
Нельзя капитулировать в последнюю минуту, а потом всю
жизнь сожалеть, что не продержался самую малость. К.
принес весть, что американские танки находятся на пути
к Берлину. Это значит, что в рейхсканцелярии убеждены
в окончательной победе, как никогда прежде. Сейчас поч¬
ти все боевые группы оказались без связи, за исключени¬
ем боеспособных батальонов с радиосвязью. Телефонные
кабели очень быстро разрушаются огнем. Невозможно
описать физическое состояние защитников Берлина. Нет
никакой возможности ни смениться, ни передохнуть. Ни¬
какого регулярного питания. Нет даже хлеба. Из-за посто¬
янного артиллерийского огня нередко происходят нервные
срывы. Воду приходится качать из затопленных шахт или
из Шпре, а потом фильтровать её. Легкораненые почти
нигде не могут найти приюта. Гражданские опасаются пу¬
скать в свои подвалы раненых офицеров и солдат. Слиш¬
ком многих повесили как настоящих или мнимых дезерти¬
ров. Всех обитателей тех подвалов, где были обнаружены
дезертиры, безжалостно выкуривают оттуда члены поход¬
ных военно-полевых судов.
Походные военно-полевые суды появляются у нас се¬
годня довольно часто. Обычно это совсем юные офицеры
войск СС. Почти ни у кого из них нет боевых наград.
255
Слепые фанатики. Надежда на прорыв блокады и одно¬
временно страх перед военно-полевыми судами заставля¬
ют бойцов снова и снова собираться с силами. Генерал
Муммерт протестует против дальнейшего появления в по¬
лосе обороны его дивизии какого-нибудь следующего воен-
но-полевого суда. Дивизия, в которой служат больше всего
кавалеров Рыцарского креста и дубовых листьев, не за¬
служивает того, чтобы ее бойцов терроризировали какие-
то юнцы. Муммерт полон решимости лично перестрелять
всех членов военно-полевого суда, которые посмеют осу¬
дить кого-либо из его подчиненных.
Потсдамерплац представляет собой груду развалин. Не¬
возможно окинуть взглядом огромное количество разби¬
той боевой техники и транспортных средств. В подбитых
артиллерийским огнем санитарных автомобилях все еще
лежат раненые. Повсюду тела убитых. Большинство из них
раздавлено гусеницами танков или колесами грузовиков
и ужасно изувечено.
Вечером пытаемся прорваться к министерству пропа¬
ганды, чтобы в правительственных зданиях получить хотя
бы какую-нибудь информацию о Венке и американских ди¬
визиях. Ходят слухи, что и 9-я армия Буссе направляется к
Берлину. На Западе полным ходом идет всеобщий процесс
заключения мира. С наступлением ночи происходит самый
сильный за последнее время артиллерийский налет на центр
города. Одновременно русские атакуют наши позиции.
Мы не можем больше удерживать позиции на Потсда¬
мерплац и около 4 часов утра отходим по подземным тунне¬
лям к площади Ноллендорфплац. По встречному железно¬
дорожному пути в соседнем туннеле русские устремляются
к Потсдамерплац».
Словно пожар, русское наступление со всех сторон вгры¬
залось в город. В некоторых местах бой неожиданно раз¬
горался в глубине линии обороны. Поспешно создавались
новые оборонительные рубежи и узлы обороны. Посте¬
пенно повсюду распространился хаос. Друг и враг, сра¬
жающиеся с оружием в руках, и «нейтралы», этот город,
превратившийся в поле битвы, стал для них всех общей
судьбой. Датский журналист Якоб Кроника сообщал:
«28 апреля 1945 года — утром в дипломатическую мис¬
сию ворвались эсэсовцы. Они улеглись спать во всех под¬
256
вальных помещениях. Эсэсовцы поставили три своих ав¬
томобиля под арку ворот миссии. Один из посольских
автомобилей они выкатили во двор посольства. Телефон
больше не работает. Протесты здесь не помогут.
Эсэсовский офицер обещает, что они все уедут отсюда,
после того как его солдаты поспят хотя бы пару часов.
Я представляюсь и прошу его назвать свое имя.
— Видимо, вы забыли, что идет война! — рявкает в от¬
вет офицер.
В данный момент ничего нельзя больше сделать. Я до¬
говариваюсь с персоналом посольства, что днем мы будем
дежурить по очереди. Ночью ни у кого из нас нет желания
да и смелости покидать спасительный бункер.
Когда я решаю пойти в наш бункер, чтобы перекусить,
в воротах посольства меня останавливает элегантно оде¬
тый господин в гражданской одежде. У него была с собой
даже такса, которую он вел на поводке.
— Моя фамилия Бреннеке, я офицер СС. Я датчанин.
Не могли бы вы спрятать меня где-нибудь здесь в здании
посольства?
—■ Вы дезертир? — уточняю я.
— Битва за Берлин закончится через несколько часов...
Я, как и многие другие, позволил использовать себя в пре¬
ступных целях режиму, который коррумпирован снизу до¬
верху. Несколько лет тому назад я сам вступил в СС по
доброй воле. Но теперь я не хочу погибать за такое по¬
зорное дело...
— Вы спрятали свое оружие и форму здесь, в здании
посольства?
— Нет, в развалинах соседнего дома.
— У вас есть с собой документы?
— Ничего нет.
— Хорошо, вы можете остаться в комнате, которую я
вам покажу. Конечно, только до тех пор, пока немцы не
сложат оружие. Ни секундой дольше. Как только Берлин
окажется в руках русских, само собой разумеется, посоль¬
ство не будет иметь никаких дел с дезертирами из герман¬
ского вермахта!»
В эти дни многие жители Берлина впервые в жизни
встретились с русскими солдатами. Тео Финдаль, норвеж¬
ский журналист, пишет:
9 П. Гостони
257
«По-видимому, мы задремали, так как в половине пер¬
вого ночи внезапно очнулись от полусна. Тяжелые удары
прикладов в дверь. «Открывайте! Открывайте!» Ада Норна
бросается вверх по лестнице, чтобы открыть входную дверь.
Русские! В следующую секунду нам показалось, что в под¬
вале полно солдат. На самом деле здесь было три или че¬
тыре человека, в то время как остальные громко топали
сапожищами вверху в комнатах. Красная армия — интерес¬
ная встреча. Русские, в землисто-бурой форме, запылен¬
ные до черноты, как обычно бывает во время боя, воору¬
женные до зубов, внимательно оглядывались по сторонам.
Мы невольно облегченно улыбнулись, выходит, что бой
за городской район Далем (на юго-западе Берлина. —
Ред.) закончился и русские уже здесь. «Финка», — говорит
Ада Норна. «Норвежец, — говорю я, — в доме нет нем¬
цев». Русские хотят удостовериться в том, что мы говорим
правду, и проверяют наши паспорта. Потом они начинают
обыск в доме. Двое остаются с нами в подвале, офицер и
его адъютант. Я не разбираюсь в знаках различия Красной
армии, но на обоих молодых офицерах форма из более
качественного материала, чем у других солдат. У них на
груди много орденов и медалей: ордена Красной Звезды,
медали с профилем Сталина и Ленина. Остальные русские
хозяйничают в вилле. Мы слышим, как они входят в кла¬
довую, затем они поднимаются вверх по лестнице в спаль¬
ни на втором этаже, вот они уже на чердаке.
«Воды, — говорит адъютант, который хорошо владеет
немецким языком, — мы хотим побриться». Мы прино¬
сим горячую воду в кастрюле. Офицер сбрасывает мундир,
и адъютант начинает ловко намыливать его щеки и под¬
бородок. «Белый подворотничок?» — спрашивает адъю¬
тант. Мы находим подходящий кусок белой материи. Он
просит фрау Норну пришить его к внутренней стороне
ворота мундира. Фрау Норна берет иголку и нитки, на¬
девает очки и пришивает белый подворотничок так, что
из-под ворота мундира выглядывает только узкий белый
край. При таком торжественном событии, как взятие Бер¬
лина, молодой офицер хочет выглядеть хорошо. <...>
Адъютант осматривается в подвале, который до отказа
забит чемоданами и разными ящиками. «Оружие?» — спра¬
шивает он, грозно сверкая глазами. «Нет, — говорю я, —
258
у нас нет никакого оружия». — «Что-нибудь поесть для
четырех человек!» — требует адъютант. Фрау Норна бы¬
стренько готовит несколько бутербродов. «Шнапс!» — об¬
ращается к нам адъютант. Но запас вин, имеющихся на
вилле, состоит только из нескольких бутылок сухого бело¬
го вина из Словакии, вина низкого качества, остальные
бутылки, стоящие на полках, заполнены кипяченой во¬
дой. Мы откупориваем некоторые из них, делаем несколько
глотков, чтобы показать, что это не яд, и даем попробовать
ему. Адъютант презрительно морщит нос. «Оружие? — сно¬
ва спрашивает он грозным голосом и, сверкнув глазами,
показывает на ящик в углу подвала. — Открывайте!» Мы
открываем один чемодан за другим, и он, как таможен¬
ник, перерывает все содержимое, но ничего не берет себе.
Все было бы хорошо и в полном порядке, если бы фрау
Норна по доброте душевной не взяла бы у друзей не¬
сколько ящиков и чемоданов для хранения на нашей вил¬
ле, которая находится под защитой шведского посольства.
У нее нет ключей от этих чемоданов, и она не имеет ни
малейшего понятия, что в них лежит. Если хотя бы в одном
из них находится какой-нибудь старый револьвер, то мы
пропали. Адъютант с помощью кинжала взламывает зам¬
ки чемоданов и ящиков. «Твое», — говорит адъютант фрау
Норне и швыряет ей под ноги всевозможные предметы
женской одежды: женское белье, платья и куски шелко¬
вой материи. «Твое», — говорит он мне и бросает мне на
колени мужские костюмы и галстуки, доставая их из туго
набитого чемодана, — очевидно, это плата за хранение.
Последний ящик, который он вскрывает, до отказа забит
дорогими винами и спиртными напитками — француз¬
ское шампанское, коньяк многолетней выдержки, мозель¬
ские и рейнские вина еще довоенного урожая: целое со¬
стояние. <...>
Лица русских военных расплываются в довольной улыб¬
ке. «Шнапс!» — наконец-то нашли! Бородатый рыжеволо¬
сый парень, который выбрал себе несколько пар светлых
брюк из чужого чемодана, наполняет жестяную кружку
шампанским и скептически смотрит на пенящуюся жид¬
кость. Очевидно, этот напиток ему незнаком, но уже пер¬
вые глотки настраивают его на благодушный лад».
Начинается дикая попойка.
9*
259
«Словно по волшебству, новость о находке алкоголя об¬
летает всю виллу, и один русский солдат за другим, грохоча
сапогами, спускаются в подвал, чтобы получить свою вполне
законную долю спиртного. У всех поднимается настроение,
и теперь здесь начинается настоящий праздник. Солдатам
приходит в голову идея помыться. Здесь внизу, в «столовой»
подвала, шесть полуобнаженных парней намыливаются, сме¬
ются, и озорничают, и плещутся, не экономя наш драго¬
ценный запас воды. Они все выглядят по-разному, и мы де¬
лаем вывод, что состав Красной армии очень пестрый. Самый
приятный из них полный блондин среднего возраста с добро¬
душным лицом, который снова и снова повторяет: «Война
нике гут, Берлин капут, Гитлер капут». Самый неприятный
из них бойкий адъютант, говорящий по-немецки, который
так хорошо начал с уверений, что верит в Бога. Однако у
него резкий, неприятный голос, он готов тотчас схватиться
за пистолет, если ему отвечают недостаточно быстро.
«Помогите, помогите!» — раздается пронзительный крик
из сада соседнего дома. Какой-нибудь раненый солдат?
«Все немцы свиньи, — говорят русские, — они не заботят¬
ся о своих раненых». В нашем подвале становится все ве¬
селее: в ящике полно спиртного, в чемоданах — первокласс¬
ные товары. Некоторые из русских солдат уже основательно
захмелели и начинают клевать носом. Адъютант следит за
порядком и отправляет их из подвала наверх. Зажав бутыл¬
ки под мышкой, они нетвердой походкой поднимаются по
лестнице на второй этаж, чтобы лечь в кровать.
«Помогите, помогите!» — раздается из соседнего сада.
Мы продолжаем сидеть в подвале и ничего не можем сде¬
лать. Проходят часы. Постепенно светает, и начинается
новый день. Слышно, как вверху храпят русские. <...>
Мы осматриваемся в вилле. Во всех комнатах спят рус¬
ские. Все провода электропроводки и телефонный кабель
перерезаны. Следовательно, радио и телефон не работают.
Теперь мы никак не можем связаться с внешним миром.
Создается впечатление, что нашу виллу русские предпоч¬
ли всем остальным соседним домам — может, они знали,
что здесь живут нейтральные иностранцы? <...>
Раненый солдат, лежащий в соседнем саду, продолжает
стонать, но гораздо слабее, видимо потеряв всякую надеж¬
ду на спасение. Немцы не могут или не решаются прийти
260
ему на помощь, а у русских полно своих раненых, о кото¬
рых надо позаботиться в первую очередь. Двое русских сол¬
дат подтаскивают раненого немца к нашей входной двери
и оставляют его там. Это молодой паренек с проникающей
раной в мягкие ткани бедра. В рану уже успела набиться
грязь. «Помогите немецкому камраду», — говорит наш вче¬
рашний друг, тот, с добродушным лицом. Мы приносим
ватное одеяло, подушку, воду, вату и марлю и накладываем
на рану временную повязку. Паренек тихо стонет, от боли
он то и дело теряет сознание, кажется, даже малейшее дви¬
жение вызывает у него мучительную боль. Сразу видно, что
жизнь уже покидает его. Он даже не в состоянии прогло¬
тить несколько капель кофе, которые так и остаются у него
во рту. Мы укрываем его одеялом. Нам остается ждать,
пока появится санитарный патруль.
В первой половине дня [27 апреля] к нам заходят два
русских офицера, чтобы осмотреть раненого. Они входят в
дом через стеклянную дверь из сада, и мы показываем им
полумертвого немецкого солдата, лежащего перед входной
дверью. Он все еще жив и пришел в сознание. Запинаясь,
он пытается поблагодарить русского солдата, который по¬
мог ему. Офицеры осматривают его рану и качают головой.
«Оставайтесь здесь», — вежливо говорит один из офицеров,
обращаясь к Аде Норне, когда мы снова оказываемся в
комнате, а сам выходит на улицу. Мы слышим три выстрела
и понимаем, что раненый мертв. Офицеры уходят. Немного
подождав, я выхожу на улицу и забираю из карманов мунди¬
ра мертвого солдата его документы. Вальтер Реклинг из Бер¬
лина. Ученик столяра. 18 лет. Сирота. Родственников нет. В
записной книжке лежат фотографии: молодая девушка и не¬
сколько групповых снимков с одноклассниками. И это все».
В этот же самый день где-то в восточной части огром¬
ного города молодая берлинка впервые встретилась с
Красной армией.
«Все началось с тишины. Слишком тихая ночь. Около
полуночи фрейлейн Бен сообщила, что враг продвинулся
до садовых участков на окраине города и что линия не¬
мецкой обороны проходит перед нашими домами.
Я долго не могла заснуть, пробуя говорить про себя по-
русски. Я мысленно повторяла те слова и выражения, ко¬
торые, как мне казалось, могли вскоре пригодиться. <...>
261
Я спала до пяти часов утра. Потом услышала, как кто-то
возится в прихожей. Это оказалась продавщица книг. Она
вошла в комнату, схватила меня за руку и прошептала:
— Они уже здесь.
— Кто? Русские? — Я никак не могла открыть глаза.
— Да. Только что они вошли через окно в дом Майера
[магазин ликероводочных изделий].
По задней лестнице я поднялась на второй этаж. <...>
Я прислушалась у разбитой задней двери кухни, которая
уже не закрывалась. Все тихо, в кухне никого не было.
Опустившись на колени, я подползла к окну. Уже совсем
рассвело. Наша улица была под обстрелом, были четко
слышны хлопки и свист пуль.
Из-за угла показалась русская счетверенная зенитная
установка — четыре стальных жирафа: угрожающие, вы¬
сокие, как башни, «шеи». Тяжело ступая, по улице под¬
нимались двое мужчин: широкие спины, кожаные куртки,
высокие кожаные сапоги. Подъехали автомобили и оста¬
новились у тротуара. В свете первых лучей утреннего солн¬
ца по улице грохотали артиллерийские орудия. Мостовая
гудела под их колесами. Сквозь разбитые окна в кухню
проникал запах бензина.
Я снова вернулась в подвал. Мы позавтракали, словно
во сне. <...> Время от времени мы подползали к окну. По
улице бесконечным потоком шли обозы. Сильные кобы¬
лы, у ног жеребята. Корова, которая глухим мычанием
звала дояра. В гараже напротив русские уже развернули
полевую кухню. Впервые мы так близко видели непри¬
вычные лица, головы с короткой стрижкой, упитанные,
беззаботные. Нигде не видно ни одного штатского. Пока
еще на улице одни только русские. Однако в подвалах под
домами все дрожат и перешептываются. Кто бы мог себе
это представить, полное страха тайное дно большого го¬
рода. Жизнь, забившаяся в глубину подвалов, расколотая
на мелкие ячейки, которые ничего не знают друг о друге.
Снаружи голубое небо, безоблачное сияние.
После обеда — беженка из Гамбурга и я только что при¬
несли второй котел перлового супа, который сварили для
всего подвального люда в пекарне у булочника, — первый
враг нашел дорогу в наш подвал. Солдат крестьянского
вида с румяными щеками. Сощурив глаза, он вниматель¬
262
но рассматривал в свете керосиновой лампы обитателей
подвала. Потом нерешительно сделал два шага по направ¬
лению к нам.
Сердце учащенно забилось. Более робкие из нас тотчас
протянули ему свои тарелки с супом. Он покачал головой
и улыбнулся, все еще не говоря ни слова.
Тогда я произнесла мои первые русские слова, точнее
говоря, прохрипела внезапно осипшим голосом: «Што ви
шелаете?»
Солдат резко обернулся и озадаченно уставился на меня.
Я заметила, что от моих слов ему стало жутко. Очевидно,
что еще не было случая, чтобы «немая» обратилась к нему
на его родном языке. Для русских «немцы», так они назы¬
вают в разговоре между собой жителей Германии, все рав¬
но что «немые». По всей вероятности, это идет еще со вре¬
мен немецкой Ганзы, существовавшей 500 лет тому назад,
когда торговавшие с Россией немецкие коммерсанты обща¬
лись на языке цифр с купцами из Новгорода и других мест,
обменивая сукно и кружева на пушнину и пчелиный воск.
Но этот русский ничего не ответил на мой вопрос, а
только покачал головой. Тогда я спросила, не хочет ли он
что-нибудь поесть. В ответ он ухмыльнулся и сказал по-
немецки: «Шнапс».
«Шнапс» и «ури, ури», то есть часы (от немецкого «ур»),
вот таковы первые желания русских солдат. Эрнст Леммер
рассказывает:
«Первые советские воинские подразделения вели себя
дисциплинированно. Поэтому мы проявили излишнее лег¬
комыслие. Когда пришли другие русские части, мы не по¬
прятались тотчас по домам. Среди русских внезапно объ¬
явилась масса мародеров, бабников и похитителей часов.
Слова «ури, ури» стали привычным понятием: они обо¬
значали обычное пристрастие русских к наручным часам.
Однажды на наверняка украденном велосипеде к наше¬
му дому подъехал русский солдат. Я стоял перед домом один.
Он ловко спрыгнул с велосипеда — очевидно, его наметан¬
ный глаз заметил мои наручные часы. С возгласом «ури,
ури!» он подошел ко мне. Я не хотел отдавать свои часы, но
он крепко схватил меня за руку, в мгновение ока снял с нее
часы и быстренько сунул их в свой туго набитый карман шта¬
нов, где они, по-видимому, попали в хорошую компанию.
263
Но потом он заговорил со мной на поразительно хоро¬
шем немецком языке, словно ничего не произошло. У меня
сложилось впечатление, что он даже совершенно не осо¬
знавал неправоту своих действий.
— Кем ты работаешь? — спросил он меня.
Я сказал ему, что пишу статьи для газет. На это он удив¬
ленно воскликнул:
— О, как интересно! Я тоже журналист.
Теперь пришла моя очередь удивляться. Когда выяс¬
нилось, что мы с ним коллеги, он пожал мне руку. Я по¬
думал: ну, сейчас ты получишь свои часы назад. Однако
когда я заикнулся об этом, он решительно возразил:
— Нет, нет, ури мне.
— Тогда ты плохой коллега, — укоризненно сказал я
ему. — Ури принадлежат мне.
Но он только еще раз пожал мне руку и сказал:
— Фидерзен!
А потом произошло нечто такое, чему сегодня вряд ли
кто поверит. Он два раза поцеловал меня, сначала в левую,
а потом в правую щеку, и сердечно попрощался со мной».
Встречи русских и немцев далеко не всегда протекали
так идиллически. Эрнст Леммер пишет:
«Тогда же я стал свидетелем ужасающих сцен истяза¬
ния жителей Берлина. Не проходило и дня, чтобы не слу¬
чалось что-то страшное. Никогда не забуду тот час, когда
нас позвали в дом великого актера Фридриха Кайслера.
Каждый знал этого вельможу сцены и экрана. То, что мы
увидели в его безмолвном доме, было просто ужасно. Мерт¬
вый Кайслер лежал на полу. Но в соседней комнате перед
нашим взором предстала еще более страшная картина: там
мы нашли трупы двух молоденьких артисток со вспоро¬
тыми животами...
Только некоторое время спустя мы узнали, что же там
произошло. Несчастье случилось в последние часы войны.
Несколько пьяных русских солдат, как всегда, искали жен¬
щин. И в эти последние трагические минуты своей жизни
Фридрих Кайслер оставался все тем же кавалером, кото¬
рого он изображал на сцене всю свою жизнь. Он предо¬
ставил кров двум артисткам, дом которых был разрушен
во время бомбежки. Однако его героическое поведение не
спасло ни его самого, ни молодых женщин».
264
Неизвестная берлинка рассказывает:
«Рядом со мной стоят трое русских. <...> Я кричу, кри¬
чу. За моей спиной глухо захлопывается дверь подвала.
Один из русских хватает меня за запястье и тащит за
собой. Второй тоже грубо хватает меня за горло и так силь¬
но сжимает его, что я перестаю кричать, опасаясь, что он
задушит меня. Оба начинают срывать с меня одежду, и вот
я уже лежу на полу. Из кармана моей куртки что-то со
звоном падает на пол. Наверное, это ключи от дома, моя
связка ключей. Моя голова упирается в нижнюю ступень¬
ку подвальной лестницы, я ощущаю спиной холод мокрых
керамических плиток. Вверху в проеме двери, откуда па¬
дает узкий луч света, один из русских стоит на страже, в то
время как второй срывает с меня нижнее белье и пытает¬
ся силой овладеть мной.
Левой рукой я ощупываю пол, пока не нахожу связку
ключей. Я крепко зажимаю ключи в левой руке. Правой
рукой я пытаюсь сбросить с себя насильника, но ничего
не помогает, он просто разорвал подвязку для чулок. Ког¬
да я, шатаясь, пытаюсь подняться, на меня набрасывается
второй солдат. Пинками и оплеухами он заставляет меня
снова опуститься на пол. Теперь другой русский стоит у
двери, он шепчет: «Быстрей, быстрей...»
Вдруг раздается громкая русская речь. Дверь распахива¬
ется, и становится светло. В подвал входят двое, трое рус¬
ских. Третьей оказывается женщина в военной форме. Все
смеются. Второй тип, которому помешали закончить гнус¬
ное дело, вскакивает с меня. Оба насильника уходят вместе
с остальными, оставляя меня лежать на холодном полу.
Держась за перила лестницы, я с трудом поднимаюсь,
собираю свою одежду и, опираясь о стену, бреду к двери
подвала. Между тем ее заперли снаружи на засов. Я кри¬
чу: «Откройте! Откройте! — И поскольку ничего не про¬
исходит, добавляю: — Откройте, я тут одна, они ушли!»
Наконец оба железных рычага поднимаются. Я вхожу,
и все обитатели подвала таращатся на меня. Только теперь
я замечаю, как выгляжу в их глазах. Чулки сползли до самых
туфель, волосы спутаны, в руке изорванная в клочья под¬
вязка для чулок. Я не могу больше сдерживаться и кричу:
«Вы свиньи! Меня два раза изнасиловали, а вы закрываете
дверь и оставляете меня валяться на полу как кусок дерьма!»
265
Я поворачиваюсь и хочу уйти отсюда прочь. За моей
спиной сначала царит тишина, потом начинается настоя¬
щий гвалт. Все говорят, кричат, спорят, перебивая друг
друга и размахивая руками. В конце концов принимается
решение: «Мы все вместе идем к русскому коменданту и
просим у него охрану на ночь».
У коменданта.
«Во дворе комендатуры я спрашиваю, как найти ко¬
менданта. От группы мужчин, стоящих у двери флигеля,
отделяется высокая фигура: «Да, что вы хотите?» Широко¬
плечий здоровяк кавказского типа с белоснежными зубами.
Но он только смеется над моим лепетом и над жалкой
кучкой немцев, которые явились сюда жаловаться.
«Подумаешь, какая ерунда, наверняка это вам не по¬
вредит. Среди наших бойцов нет больных». Он не спеша
возвращается к остальным офицерам, и мы слышим, как
они негромко смеются. Повернувшись к нашей серой тол¬
пе, я говорю упавшим голосом: «Это не имеет никакого
смысла».
Американский журналист и писатель Корнелиус Райан
беседовал в 1965 году в Москве с компетентными лицами
об эксцессах, которые совершали военнослужащие Крас¬
ной армии во время битвы за Берлин:
«Русские не отрицали, что во время и после битвы за
Берлин имели место изнасилования, однако с помощью
разных аргументов они пытались оправдать действия со¬
ветских солдат. Советские историки соглашались с тем,
что войска вышли из-под контроля; но самые страшные
зверства они приписывали жаждущим мести бывшим во¬
еннопленным, которые были освобождены во время со¬
ветского наступления от Одера на Берлин.
Павел Трояновский, фронтовой корреспондент газеты
«Красная звезда», так высказывался относительно изнаси¬
лований: «Конечно, мы не были стопроцентными джентль¬
менами: мы видели слишком много всякого».
Другой корреспондент «Красной звезды» сказал как-
то: «Война есть война, но то, что делали мы, не идет ни
в какое сравнение с тем, что творили немцы в России».
В эти дни с неба на Берлин падали бесчисленные ли¬
стовки. Немецкие самолеты, которые лишь изредка до¬
летали до окруженного города, сбрасывали листовки,
266
в которых говорилось о часе испытаний и о приближении
армии генерала Венка, которая прорвет блокаду столицы.
Листовки требовали от солдат и населения Берлина про¬
являть выдержку, терпение и твердость. Русские листов¬
ки на немецком языке обращались к «немецкому населе¬
нию». Вот, например, текст русской листовки от 28 апре¬
ля 1945 года:
«Победоносная Красная армия, которая преследует раз¬
битую гитлеровскую армию, со всех сторон вторглась в
Берлин. Город полностью окружен советскими войсками.
Приближается конец гитлеровского господства, конец фа¬
шистского террора и беззакония.
Для опровержения лживых измышлений гитлеровской
пропаганды, что целью Красной армии является уничто¬
жение всего немецкого народа, мы заявляем:
Перед Красной армией не стоит задача уничтожить или
поработить немецкий народ. У нас нет и не может быть
таких бессмысленных целей. Единственная цель Красной
армии заключается в окончательном разгроме гитлеров¬
ской армии, в уничтожении нацистского режима и в стро¬
гом наказании творцов этого режима, виновников войны
и военных преступников.
Из этого следует, что Верховное главнокомандование
Красной армии гарантирует полную безопасность всем
немцам, в том числе рядовым членам национал-социа-
листической партии и гитлерюгенда, если они будут вести
себя честно по отношению к советским войскам и не бу¬
дут нарушать введенный порядок.
Одновременно мы предупреждаем всех, что те лица, ко¬
торые будут нарушать военный режим и порядок, будут по¬
могать проводить террористические акты, диверсии и другие
враждебные действия против Красной армии, будут строго
и беспощадно караться по законам военного времени.
В случае покушения на военнослужащих Красной ар¬
мии виновные будут повешены. Если виновные не будут
установлены, то военный комендант берет заложников из
жителей той местности, где был проведен террористиче¬
ский или диверсионный акт. Эти заложники остаются до
тех пор под арестом, пока виновные не будут установлены.
При повторении террористического или диверсионного
акта в этой же местности заложники будут повешены.
267
Отношение Красной армии к вам будет целиком и пол¬
ностью зависеть от вашего поведения.
Поэтому мы требуем от гражданского населения под¬
держивать введенный режим и порядок и безоговорочно
выполнять все распоряжения военной администрации, ра¬
зоблачать гитлеровских агентов, террористов и диверсан¬
тов и передавать их в руки советской военной админи¬
страции.
Все население должно принимать активное участие в
установлении и поддержании полного порядка, так как от
этого зависит его нормальная жизнь.
Главнокомандование Красной армии»
И комитет «Свободная Германия», антифашистское дви¬
жение немецких военнопленных в Советском Союзе, дал
указание сбросить на Берлин несколько видов своих ли¬
стовок. В одной из таких листовок содержалось обраще¬
ние к «солдатам, мужчинам и женщинам Берлина»:
«Берлинцы!
Вы знаете приказ безумного Гитлера и его кровавого
пса Гиммлера защищать каждый город до последнего че¬
ловека. Тот, кто сегодня выполняет приказы нацистов,
или идиот, или подлец.
Берлинцы!
Следуйте примеру жителей Вены! Благодаря тайному
и открытому сопротивлению рабочим и солдатам Вены
удалось предотвратить кровавую бойню в их родном го¬
роде. Разве должен Берлин разделить судьбу Ахена, Кёль¬
на и Кёнигсберга?
Нет!
Скажите свое веское НЕТ! Создавайте ячейки сопро¬
тивления в казармах, на предприятиях и в бомбоубежи¬
щах! Выбрасывайте на улицу портреты Гитлера и его со¬
общников! Организуйте вооруженное сопротивление!»
В другой листовке содержалось обращение к жителям
тех районов Берлина, которые еще не были захвачены
русскими:
«Берлинцы!!! Солдаты!!!
Нацисты годами лгали вам и обманывали вас!
Теперь весь обман раскрылся. Доказательства у вас на
руках. Ваши дома разрушены, ваших жен, детей и мужей
убивают! Гитлер приказал собственной артиллерии сжечь
268
Берлин дотла. Поскольку нацисты окончательно проигра¬
ли войну, вы должны подохнуть вместе с ними под бом¬
бами и снарядами! «Повесить, убить, расстрелять!» — это
их последнее отчаянное усилие спасти гибнущий режим,
прежде чем они сами окажутся на виселице!!
КРАСНАЯ АРМИЯ идет к вам как освободительница!
Она дисциплинированна и хорошо воспитанна — в от¬
личие от эсэсовских бандитов Гиммлера. В занятых со¬
ветскими войсками городских районах Берлина, в таких
как Целендорф, Ванзе, Тегель, Панков и других, уже уста¬
новился мир, порядок и началось восстановление! Кем?
Только солдатами КРАСНОЙ АРМИИ! А у вас война, от¬
чаяние, убийство и смерть!!
Какая польза от сопротивления? Оно совершенно бес¬
смысленно!!!! Доверяйте КРАСНОЙ АРМИИ! Она не вою¬
ет с немецким народом. Она хочет лишь уничтожить на¬
цистских убийц, которые предали вас и теперь удирают
и трусливо бегут из страны.
Геббельс лжет! Нет никакой армии, способной прорвать
блокаду Берлина, ни на Западе, ни где-либо еще! Нет ни¬
какого конфликта между союзниками. Нет никаких раз¬
ногласий между американцами и русскими, как пытается
вам внушить геббельсовская пропаганда...
Препятствуйте тотальному уничтожению последнего
имущества.
Действуйте!!! Освобождайте сами себя! Устраняйте на¬
цистов! Ни один из них не должен ускользнуть!!!
Организуйте БЕЛУЮ АКЦИЮ. Готовьте белые флаги.
Сами решайте, когда вывешивать их! С вами будут обра¬
щаться так, как вы действовали!!!
Комитет «Свободная Германия!
Берлинская секция»
В то время как в центре Берлина еще шли бои, русские
уже старались наладить мирную жизнь в занятых город¬
ских районах. 28 апреля генерал-полковник Н. Берзарин,
командующий 5-й ударной армией, был назначен воен¬
ным комендантом Берлина. Его войска первыми вошли
в Берлин, и по русской военной традиции комендантом
города стал тот командир, войска которого первыми во¬
рвались в пределы вражеского города. В приказе № 1 от
28 апреля Берзарин обратился к жителям Берлина:
269
«Сегодня я назначен начальником гарнизона и комен¬
дантом города Берлина.
Вся административная и политическая власть по при¬
казу командования Красной армии переходит в мои руки.
В каждом районе города по ранее существующему ад¬
министративному делению назначаются районные и участ¬
ковые военные комендатуры.
Я приказываю:
1. Население города должно соблюдать полный поря¬
док и спокойствие и обязано оставаться в местах своего
постоянного местожительства.
2. Национал-социалистическая немецкая рабочая пар¬
тия и все подчиненные ей организации и структуры (гитлер-
югенд, женские, студенческие и прочие организации) долж¬
ны быть распущены. Настоящим приказом их деятельность
запрещается.
Весь ведущий персонал административного аппарата
НСДАП, гестапо, жандармерии, службы безопасности, охра¬
ны тюрем и всех прочих государственных учреждений дол¬
жен в течение 48 часов с момента опубликования данного
приказа явиться в районные и участковые военные ко¬
мендатуры для регистрации.
Все находящиеся в городе Берлине военнослужащие
германского вермахта, войск СС и СА также должны в
течение 72 часов явиться на регистрацию.
Тот, кто в течение установленного срока не явится на
регистрацию, а также тот, кто окажется повинен в укры¬
вательстве подобных лиц, будет привлечен к строгой от¬
ветственности согласно законам военного времени.
3. Чиновники и служащие районных администраций
должны явиться ко мне с целью доклада о состоянии дел
в районах и для получения указаний о дальнейшей дея¬
тельности этих органов власти.
4. Все предприятия и службы коммунального хозяйства,
такие как электростанции, насосные и водопроводные
станции, канализация, городской транспорт (подземная
и надземная железная дорога, трамваи и троллейбусы), все
лечебные учреждения, все продуктовые магазины, булоч¬
ные и пекарни обязаны немедленно возобновить свою ра¬
боту по обеспечению населения. Рабочие и служащие
вышеперечисленных предприятий должны оставаться на
270
своих рабочих местах и продолжать выполнять свои обя¬
занности.
5. Служащие государственных продовольственных скла¬
дов, а также частные собственники складов продоволь¬
ственных товаров должны в течение 24 часов после опубли¬
кования данного приказа сообщить военным комендантам
районов обо всех имеющихся запасах продуктов питания с
целью их регистрации и в дальнейшем выдавать их только
с разрешения военного коменданта района.
До выхода специальных инструкций продукты отпуска¬
ются в продовольственных магазинах согласно ранее дей¬
ствовавшим нормам и продуктовым карточкам. Запреща¬
ется выдавать продукты на срок более чем 5—7 дней. За
выдачу продуктов питания сверх установленных норм или
за выдачу продуктов питания по карточкам лиц, которые
больше не находятся в городе, виновные в этом официаль¬
ные лица привлекаются к строгой ответственности.
6. Владельцы банкирских домов и директора банков
должны временно прекратить все финансовые операции.
Все сейфы необходимо немедленно опечатать. Необходи¬
мо незамедлительно явиться в военные комендатуры с до¬
кладом о состоянии банковского дела.
Всем служащим банков категорически запрещается изы¬
мать любые ценности. Тот, кто нарушит этот запрет, будет
привлечен к строжайшей ответственности по законам во¬
енного времени.
Наряду с находящимися в обороте платежными сред¬
ствами рейха в оборот в обязательном порядке вводятся
оккупационные марки союзной военной администрации.
7. Все лица, которые владеют огнестрельным и холод¬
ным оружием, боеприпасами, взрывчаткой, радиоприем¬
никами и радиопередатчиками, фотоаппаратами, автомо¬
билями и мотоциклами, а также горючими и смазочными
материалами, обязаны в течение 72 часов после опублико¬
вания данного приказа сдать все вышеупомянутое в воен¬
ные районные комендатуры.
За несдачу в установленный срок всех вышеупомяну¬
тых предметов виновные привлекаются к строгой ответ¬
ственности по законам военного времени.
Владельцы типографий, пишущих машинок и других
множительных аппаратов должны явиться к военным ко¬
271
мендантам районов или участков для регистрации. Кате¬
горически запрещается без разрешения военных комен¬
дантов печатать или размножать, а также распространять
в городе любые документы.
Все типографии опечатываются. Доступ в них проис¬
ходит только по разрешению военного коменданта.
8. Населению города запрещается:
а) выходить из домов и появляться на улицах и во дворах,
а также находиться и выполнять какую-либо работу в нежи¬
лых помещениях с 22.00 до 8 утра по берлинскому времени;
б) освещать помещения с незамаскированными окнами;
в) принимать в состав своей семьи, а также на житель¬
ство и ночлег кого бы то ни было, в том числе и военно¬
служащих Красной армии и союзных войск, без разреше¬
ния военных комендантов;
г) допускать самовольное растаскивание брошенного
учреждениями и частными лицами имущества и продо¬
вольствия. Население, нарушающее указанные требова¬
ния, будет привлекаться к строгой ответственности по за¬
конам военного времени.
9. а) Работа развлекательных учреждений (кинотеатров,
театров, цирков, стадионов);
б) богослужения в церквях;
в) работа ресторанов и кафе разрешается только до
21.00 по берлинскому времени.
За использование общественных предприятий для це¬
лей враждебных Красной армии, предполагающих нару¬
шение порядка и спокойствия в городе, администрация
этих предприятий привлекается к строгой ответственно¬
сти по законам военного времени.
Население города предупреждается, что за враждебные
действия по отношению к военнослужащим Красной ар¬
мии и войск союзников оно будет привлекаться к ответ¬
ственности по законам военного времени.
В случае покушения на военнослужащих Красной армии
и войск союзников или проведения других диверсионных
актов в отношении отдельных лиц, военной техники и во¬
енного имущества воинских частей Красной армии и войск
союзников виновные передаются военно-полевому суду.
Воинские части и отдельные военнослужащие Красной
армии, которые прибывают в Берлин, должны распола¬
272
гаться только в тех местах расквартирования, которые им
укажут военные коменданты районов и участков.
Военнослужащим Красной армии запрещается без раз¬
решения военных комендантов самовольно выселять и пе¬
реселять жителей, отбирать у них имущество и ценные
вещи, а также проводить обыски в домах жителей города.
Начальник гарнизона и комендант Берлина
Командующий армией
Н. Берзарин».
В своем исследовании «Русские в Берлине в 1945 году»
Эрих Куби отмечает: «Большой Берлин не переживал «ну¬
левую точку»; в период с 23 апреля по 2 мая он в извест¬
ной степени перемещался из одного городского района
в другой, следуя за наступающими войсками. Когда он за¬
кончил это свое путешествие, образовался новый Берлин,
который сразу, без перерыва приступил к преодолению
последствий войны и разрушений».
Глава 11
В БУНКЕРЕ РЕЙХСКАНЦЕЛЯРИИ
Бункер под рейхсканцелярией, где Гитлер вместе со
своим штабом, охраной, гражданским персоналом и се¬
мьей Геббельса провел эти последние апрельские недели,
производил впечатление отдельного собственного мира.
Американец Майкл А. Мусмано так описывает этот «за¬
тонувший мир» на Вильгельмигграссе:
«Бункер фюрера был не единственным подземным жи¬
лым помещением на Вильгельмигграссе. Если представить
себе картину нескольких кораблей, погруженных в морскую
пучину, каждый из которых герметичен и обеспечен запа¬
сом кислорода, то можно составить общее представление
об обреченном на смерть подземном мире Гитлера. Бункер
фюрера был в этом воображаемом подводном флоте своего
рода флагманским кораблем. Здесь размещалось его бли¬
жайшее окружение и его штаб, здесь они получали приказы
своего фюрера. Огромные размеры бункера под рейхскан¬
целярией позволяли сравнить его с затонувшим роскош¬
ным океанским лайнером, настолько комфортабельными
и исключительными были его удобства. Под зданием ста¬
273
рой рейхсканцелярии, где раньше жил покойный фон Гин-
денбург, покоился другой корабль со спальными местами,
устроенными по образцу кубриков на военном транспорт¬
ном судне. В подвалах министерства пропаганды на другой
стороне улицы были оборудованы и другие жилые помеще¬
ния для челяди, которая обычно окружает монарха.
Здесь, отгороженные от дневного света слоем земли
толщиной от семи до двадцати метров, жили охранявшие
рейхсканцелярию офицеры, личная охрана фюрера, се¬
кретари и служащие различных административных учреж¬
дений, повара и официанты, ординарцы и слуги, телефо¬
нисты, телеграфисты и механики... в общей сложности
почти тысяча человек.
И хотя смерть и поражение, даже если и не всегда за¬
метно, бродили среди этой толпы отмеченных судьбой,
жизнь брала свое. Баронесса Ирменгард фон Варо вписа¬
ла свою полную жизни страницу в главу о последних днях
в этих катакомбах. Когда русские разгромили ее имение,
один знакомый офицер СС взял ее с собой в это скрытое
глубоко под землей царство надежности и безопасности.
Здесь, в этой демократии поневоле, которую принесла с
собой жизнь под землей, баронесса отбросила свои благо¬
родные представления и стала домашней работницей для
высокопоставленных офицеров, которые служили в рейхс¬
канцелярии и в бункере фюрера. Чем больше становилась
опасность и чем безнадежнее перспективы, тем больше
позволяли себе обитатели подземелья, рассказывает баро¬
несса, проживающая теперь [1950 год] в Западной Герма¬
нии в городке Минден. «Каждый пытался заглушить свое
горе, и это происходило, как правило, с помощью боль¬
шого количества алкоголя. Они курили, объедались дели¬
катесами и пьянствовали, не отказывая себе ни в чем, все
это поступало из необъятных хранилищ рейхсканцеля¬
рии, — рассказывает светловолосая, голубоглазая, дород¬
ная баронесса. — Мы устраивали в нашем отдельном от¬
секе бункера, так сказать, большие званые вечера. Здесь
пили, танцевали, ну и так далее. У одного из офицеров
было несколько английских пластинок с так называемой
«горячей музыкой», и мы крутили «Тайгер Рэг» и другие
мелодии. Когда офицеры, которые выходили на разведку
в город, возвращались назад, они рассказывали нам, что
274
вешали немецких солдат, не желавших больше воевать и
открыто заявлявших, что война проиграна и что дальней¬
шее сопротивление не имеет никакого смысла. А потом я
танцевала с этими офицерами ни о чем не задумываясь.<...>
Однажды, это было 23 апреля, я вышла на улицу и за¬
шла в чудесный парк Тиргартен, который находился под
постоянным артиллерийским обстрелом, что меня, одна¬
ко, нисколько не тревожило. Была весна, и прекрасные
рододендроны только что расцвели. Я сорвала несколько
цветков. На улицах не было видно ни души, и мне каза¬
лось, что Берлин принадлежит мне одной».
23 апреля 1945 года начался закат мифа Гитлера как вну¬
три партии, так и государства. Рейхсмаршал Герман Геринг,
старый соратник и верный друг, покинувший Берлин неза¬
долго до начала штурма русских войск и теперь находивший¬
ся в Южной Германии, в высокогорном районе Оберзальц-
берг, решил на этой последней фазе войны взять судьбу
рейха в свои руки. Он надеялся, что благодаря своим меж¬
дународным связям сможет заключить сепаратный мир с за¬
падными союзниками. Его жена, Эмми Геринг, вспоминает:
«На следующее утро, это было 23 апреля, мой муж при¬
шел ко мне в спальню. Я была крайне удивлена, так как
предполагала, что на рассвете он уже уехал. Всю ночь я ни¬
как не могла уснуть и только ближе к утру наконец крепко
заснула. По лицу мужа я сразу поняла, что произошло что-
то чрезвычайно важное. Он был бледен как смерть, но его
лицо выражало непоколебимую решимость и необычайную
энергию. Сохраняя спокойствие, он сообщил, что рано утром
пришла радиограмма от начальника Генерального штаба
люфтваффе генерала Коллера (телефонная и телеграфная
связь с Берлином была прервана). В этой радиограмме он
просил моего мужа никуда не уезжать, так как он, Коллер,
скоро прилетит на самолете с важным сообщением из Бер¬
лина. Вскоре Коллер действительно прибыл и сообщил
следующее: на последнем ежедневном совещании, где об¬
суждалось положение на фронтах, Гитлер впервые признал,
что война проиграна. На вопрос генералов, что же они те¬
перь должны делать, он ответил: «Обращайтесь к рейхсмар¬
шалу, он должен вступить в переговоры с врагом, он может
сделать это лучше, чем я». В связи с этим генерал Коллер
задал Гитлеру вопрос, может ли он сообщить об этом рейхе-
275
Бункер рейхсканцелярии: последняя штаб-квартира Гитлера
1 — спальня Гитлера; 2 — жилая комната Гитлера (здесь Адольф и Ева
Гитлер покончили с собой); 3 — приемная; 4 — жилая комната и спаль¬
ня Евы Браун; 5 — спальня Геббельса; 6 — кабинет Геббельса; 7 — жи¬
лая комната камердинера Линге; 8— комната ординарцев; 9 — кабинет
Бормана; 10 — телефонный коммутатор (узел связи); 11 — лестничная
клетка и выход в сад рейхсканцелярии; 12 — слой земли толщиной 2 м;
13 — бетонное потолочное перекрытие толщиной 3,5 м; 14— комната
для совещаний: здесь проводилось ежедневное совещание, так назы¬
ваемое обсуждение положения; 15 — проход к находившемуся на два
метра выше форбункеру с хозяйственными помещениями; в форбун-
кере жила семья Геббельса; 16 — помещение для караула; 17 — кори¬
дор, одновременно служивший приемной; 18— коридор; 19 — машин¬
ное отделение; 20 — помещение для собак Гитлера; 21 — комната для
умывания; 22 — туалет; 23 — ванная комната
маршалу. Адольф Гитлер ответил утвердительно, но не пре¬
доставил ему никаких полномочий.
Мой муж послал за доктором Ламмерсом, рейхсмини¬
стром без портфеля и бывшим шефом аппарата рейхскан¬
целярии... Он находился внизу в Берхтесгадене и тотчас
прибыл к нам наверх. На вопрос моего мужа, осталось ли
завещание таким же, каким оно было, когда мой муж по¬
лучил его от Адольфа Гитлера, Ламмерс ответил утверди¬
тельно. Возможно, у моего мужа были основания предпо¬
лагать, что тем временем Гитлер изменил свое завещание,
с учетом тех натянутых отношений, которые в последние
два года сложились между ним и Гитлером. Ни при каких
обстоятельствах мой муж не хотел предпринимать какие-
либо шаги без письменного приказа. Поэтому он послал
Адольфу Гитлеру радиограмму следующего содержания:
«Мой фюрер! Согласны ли Вы с тем, что после Вашего
решения остаться на командном пункте в крепости Бер¬
лин я, согласно Вашему указу от 29 июня 1941 года, как
Ваш заместитель немедленно приму на себя общее руко¬
водство рейхом с полной свободой действий внутри стра¬
ны и за рубежом?
В том случае, если ответ не поступит до 22 часов, я
буду считать, что Вы лишены свободы действий. Тогда я
сочту Ваш указ вступившим в силу и буду действовать на
благо народа и отечества.
То, что я чувствую в эти самые тяжелые часы моей жиз¬
ни по отношению к Вам, Вы знаете, и я не могу выразить
это словами. Да хранит Вас Бог, да поможет Он Вам не¬
смотря ни на что, как можно скорее прибыть сюда!
Преданный Вам Герман Геринг».
«Тогда министр Ламмерс попросил меня, — так рас¬
сказывал мой муж, — убрать из текста радиограммы фю¬
реру назначение срока, но я на это не пошел». <...>
Рассказывая мне все это, мой муж взволнованно ходил
по комнате из угла в угол. С горькой иронией и глубочай¬
шим отчаянием в голосе он произнес: «Вот, наконец-то
мне суждено взять Германию в свои руки, именно тогда,
когда все разрушено и когда уже слишком поздно! Разве
не мог фюрер еще в декабре предоставить мне полномо¬
чия на полную свободу действий? Как же настоятельно я
просил его тогда об этом!»
277
Но потом он неожиданно приободрился: «А может быть,
и сейчас еще не слишком поздно. Я попытаюсь сделать
все, что в моих силах, чтобы Германии не пришлось за¬
ключать позорный мир. Возможно, мне еще удастся до¬
биться приемлемых условий».
Как только у него в руках будет ответ от фюрера с его
согласием, мой муж намеревался приложить все усилия,
чтобы связаться с Черчиллем, Эйзенхауэром и Трумэном.
Он подошел ко мне, крепко взял меня обеими руками за
плечи и спросил: «Эмми, если с Германией заключат по¬
четный мир, но отвергнут мою кандидатуру, так как я играл
слишком большую роль в Третьем рейхе, и, действуя по
рецептам Первой мировой войны, потребуют выдать меня,
а возможно, и тебя, ты готова вынести все — абсолютно
все, ради блага Германии?»
Не задумываясь, я ответила: «Да, Герман!»
«Именно это «да» я и хотел от тебя услышать, — сказал
он. — А теперь я хочу как можно быстрее начать действо¬
вать, как только придет ответ».
Но Герингу так и не пришлось больше действовать. Хотя
его радиограмма и дошла до рейхсканцелярии, она вызвала
у Гитлера совершенно неожиданную для рейхсмаршала ре¬
акцию. Ротмистр Герхард Больдт свидетельствует:
«Рано утром 26 апреля поступила радиограмма от рейхс¬
маршала Геринга с юга рейха. Ее содержание было примерно
следующим: «Мой фюрер, поскольку Вы своим указом на¬
значили меня своим преемником на тот случай, когда Вы,
мой фюрер, будете не в состоянии исполнять обязанности
главы правительства, я считаю, что сейчас наступил мо¬
мент взять на себя управление правительством и страной. В
том случае, если до 24.00 26 апреля я не получу противопо¬
ложный ответ, то тогда буду считать это Вашим согласием».
Это известие поразило Гитлера, как удар обухом по го¬
лове. Сначала он расплакался, как ребенок, а потом стал
неистовствовать как одержимый. В его глазах это было не¬
слыханным предательством. Кроме того, он принял теле¬
грамму за ультиматум, что позднее на судебном процессе в
Нюрнберге Геринг, однако, решительно отверг. Возмуще¬
ние Гитлера разделяло с ним и все ближайшее окружение,
находившееся в бункере. Геббельс тоже кипел от ярости и
дал волю своим чувствам в театральном словоизвержении.
278
За его высокопарными фразами о чести, верности, смерти,
крови, о фюрере чувствовалась плохо скрываемая зависть.
Видимо, Геббельс предполагал, что Геринг намеревался
спасти свою шкуру и вытащить голову из петли. Борман
тоже постарался не упустить возможность еще сильнее раз¬
жечь пылающую страсть Гитлера. Гитлер приказал гестапо
тотчас же арестовать Геринга. «Бросить его в тюрьму кре¬
пости Куфштайн!» — кричал он.
Тотчас же был отдан и секретный приказ. В том слу¬
чае, если он, Гитлер, не переживет войны, Геринг должен
быть умерщвлен. <...>
Преемником Геринга был назначен генерал-полковник
Роберт фон Грейм. Ему была послана радиограмма с при¬
казом немедленно явиться в рейхсканцелярию».
Новому главнокомандующему германскими люфтваф¬
фе генерал-полковнику Роберту фон Грейму лишь с риском
для жизни удалось прилететь в уже окруженный Берлин.
Его самолетом, одноместным истребителем типа «Фокке-
Вульф-190», переоборудованным для установки второго
сиденья, управляла отважная летчица, «валькирия Третье¬
го рейха» Ханна Рейч (Райч). Сначала они приземлились
в Гатове.
«Мы тотчас отыскали противовоздушное убежище управ¬
ления полетами. Наконец, Грейм связался по телефону с
рейхсканцелярией, что удалось сделать с большим трудом.
К тому же связь постоянно прерывалась. На его вопрос о
причинах вызова полковник фон Белов сообщил, что Гит¬
лер хочет непременно поговорить с ним, не раскрывая,
однако, причины столь срочного вызова. Одновременно
Грейму сообщили, что все подъездные дороги к городу
уже находятся в руках русских, точно так же, как и вокзал
Анхальтер, западная конечная станция метро «Кни», часть
улиц Бюловштрассе и Потсдамерштрассе.
В сложившихся обстоятельствах казалось, что уже поч¬
ти невозможно добраться до рейхсканцелярии. Но Грейм
считал, что обязан сделать все возможное, чтобы выпол¬
нить приказ. Поразмыслив, мы решили, что до Берлина
можно долететь на легком самолете «Физелер-Шторьх» и
приземлиться у Бранденбургских ворот».
В большой спешке под руководством командира пра¬
вительственной эскадрильи Ганса Баура, личного пилота
279
Гитлера, там готовится импровизированная взлетно-
посадочная полоса.
«Между Бранденбургскими воротами и Колонной По¬
беды — на проспекте Ось Восток—Запад — нужно было
сделать взлетно-посадочную полосу. Мне поручили ока¬
зать помощь при ее подготовке. По дороге туда, примерно
в районе Бранденбургских ворот, всего в нескольких ме¬
трах от нашей машины разорвался снаряд. Водитель был
ранен осколком снаряда в руку, машина получила много¬
численные пробоины, но сам я не пострадал. Русская ар¬
тиллерия особенно ожесточенно обстреливала этот район,
так как русские знали, что здесь все еще продолжалось
довольно оживленное движение транспорта.
У Колонны Победы меня ожидал полковник Элерс. Мы
подробно обсудили, как превратить проспект во взлетно-
посадочную полосу, и я сразу же отметил, что взлетно-
посадочная полоса получится здесь слишком узкой. Про¬
спект Ось Восток—Запад имел ширину всего лишь 65 метров,
а размах крыльев у «Юнкерса-52» достигал 30 метров. Та¬
ким образом, с каждой стороны оставалось всего лишь по
15 метров свободного пространства. Я отдал приказ по¬
валить деревья по обеим сторонам улицы, чтобы взлетная
полоса достигла по крайней мере 120 метров в ширину.
Работа закипела. Выбоины на проезжей части проспекта
были засыпаны песком.
Я все еще разговаривал с Элерсом, когда услышал у себя
над головой гудение «Шторьха», — пилот убрал газ, и «Фи-
зелер» приземлился как раз перед Бранденбургскими во¬
ротами. <...> Когда я подъехал к месту посадки, то застал
там только двоих солдат. Они рассказали мне, что из само¬
лета выбрались раненый высокопоставленный офицер и
женщина. Они взяли первую попавшуюся машину и поеха¬
ли на ней в рейхсканцелярию. Само собой разумеется, я
немедленно отправился туда и узнал, что Ханна Рейч до¬
ставила на своем самолете генерал-полковника Грейма».
Ханна Рейч рассказывает:
«Мы проехали [на грузовике] через Бранденбургские
ворота, вдоль Унтер-ден-Линден, потом по Вильгельм-
штрассе и свернули на Фоссштрассе. То, что я увидела во
время этой поездки, показалось мне нереальными теа¬
тральными кулисами, когда я вспоминала гордый улич^
280
ный фасад довоенного времени. От него не осталось ни¬
чего, кроме мусора, пепла и едкого дыма пожарищ.
Мы остановились перед входом в бункер рейхсканцеля¬
рии. Стоявшие в карауле эсэсовцы отнесли генерал-пол -
ковника в операционный отсек бункера [при перелете через
внутренний оборонительный обвод Берлина в Грейма по¬
пала пуля, выпущенная при обстреле самолета русскими
пехотинцами], где доктор Штумпфеггер сразу же оказал ему
срочную медицинскую помощь. После этого нас (а генерал-
полковника лежащим на носилках) проводили в бункер
фюрера, находившийся двумя этажами ниже. На лестнице
нам повстречалась фрау Геббельс, которую я видела впер¬
вые. Но я сразу узнала ее по многочисленным фотографиям
в прессе. Несколько секунд она смотрела на нашу малень¬
кую процессию широко раскрытыми глазами, словно не
веря тому, что здесь вообще могут появляться какие-то но¬
вые люди. Потом со слезами на глазах она обняла меня.
В бункере фюрера в маленьком, похожем на прихожую
коридоре мы встретили Адольфа Гитлера. Он стоял с за¬
стывшим взглядом, сильно наклонившись вперед, а обе
его руки сотрясала сильная дрожь. Фюрер приветствовал
нас глухим, едва слышным голосом.
Грейм доложил о своем прибытии. Гитлер слушал его
спокойно и сосредоточенно. Когда Грейм закончил свой
доклад, Гитлер взял его за руку и сказал, повернувшись
ко мне: «Вы смелая женщина! Есть еще в этом мире вер¬
ность и мужество!»
Потом мы узнали от него, почему он приказал вызвать
сюда в Берлин генерал-полковника Грейма. Фюрер счи¬
тал, что Геринг предал его. Гитлер показал Грейму став¬
шую известной радиограмму, в которой Геринг просил под¬
твердить его право преемственности.
«Ничто в этом мире меня не миновало, ни разочарова¬
ние, ни измена, ни бесчестность, ни предательство, — горь¬
ко молвил фюрер. — Я приказал немедленно арестовать
Геринга, лишить его всех должностей и звания рейхсмар¬
шала и исключить из всех организаций».
Потом он назначил Грейма преемником Геринга с одно¬
временным производством его в генерал-фельдмаршалы».
В течение двух дней Ханна Рейч оставалась в рейхскан¬
целярии вместе с новоиспеченным генерал-фельдмаршалом.
281
Когда Ханна не исполняла обязанности сиделки у постели
раненого Грейма, она посвящала свое время детям Геббельса.
«Войдя в комнату, я увидела шесть прелестных детских
мордашек в возрасте от четырех до двенадцати лет, которые
с нескрываемым любопытством смотрели на меня со своих
узких двухъярусных кроватей. То обстоятельство, что я
умела летать, тотчас широко распахнуло врата их богатой
детской фантазии. Пока я, взволнованная событиями послед¬
них часов, умывалась, они без умолку тараторили и, пере¬
бивая друг друга, расспрашивали меня, невольно вовлекая в
свой яркий детский мир. С этого момента я должна была при¬
ходить к ним к каждой трапезе, рассказывать им о дальних
странах и людях, которых я там встречала, о своих полетах
или же пересказывать им их любимые сказки. <...> В брат¬
ской любви малышек друг к другу было что-то необычайно
трогательное. Поскольку одна из сестер из-за ангины лежала
в отдельной комнате, мне приходилось время от времени пре¬
рывать свой рассказ, чтобы кто-то из ее сестер по очереди мог
пересказать больной сестренке продолжение сказки. <...>
Громыхание и грохот разрывов не особенно тревожили
их: они по-детски верили тому, что им сказали взрослые,
что таким образом «дядя фюрер» побеждает своих врагов.
Когда однажды самая младшая из них расплакалась, то
старшие сестры быстро успокоили ее этими словами».
Для Ханны Рейч было очевидно, что конец близок, что
это дело всего лишь нескольких дней.
«Уже в первую ночь [с 26 на 27 апреля], которую я про¬
вела в бункере, русские окончательно пристрелялись к
рейхсканцелярии. Над нашими головами с все возрастаю¬
щей мощью непрерывно грохотал артиллерийский огонь.
Под громыхание и грохот разрывов даже в этих самых
нижних помещениях бункера с потолка и со стен осыпа¬
лась штукатурка. О сне можно было забыть. Каждый на¬
ходился в состоянии постоянной боевой готовности.
Я нисколько не сомневалась в том, что конец неумо¬
лимо приближался: да и все остальные чувствовали это.
Это ощущение близкого конца парализующе действовало
на всех затворников и порождало искусственно вызван¬
ную надежду, которая противоречила здравому смыслу.
Ближайшее окружение Гитлера жило полностью изолиро¬
ванно от событий, происходивших наверху, где шла от¬
282
чаянная битва за оставшуюся часть Берлина и оставшую¬
ся часть Германии. Несмотря ни на что снова и снова всех
охватывала надежда на спасение. Она подпитывалась слу¬
хами и сообщениями, которые время от времени доходили
до бункера. Это приводило к возникновению представле¬
ний, которые с учетом сложившегося положения создава¬
ли искаженное отображение действительности. Сюда же
относилась и надежда на деблокирование Берлина».
Эта надежда на освобождение находила свое отражение
и во время ежедневных совещаний, которые Гитлер про¬
водил в бункере рейхсканцелярии. Вот протокол совеща¬
ния от 27 апреля 1945 года:
«Кребс. Брюнн (Брно в Чехии. — Ред.) потерян. Сейчас
Шёрнер начинает наступление в северном направлении.
Мощная атака на позиции 9-й армии с юга силами рус¬
ской 28-й армии, которая была переброшена из Восточ¬
ной Пруссии.
Гитлер. Сейчас наилучшей помощью 9-й армии было
бы стремительное наступление Шёрнера.
Кребс. Венк вышел к южному углу озера Швиловзе. Обо¬
ронительный район Потсдам хочет создать плацдарм под
городом Капут. В полосе обороны 9-й армии [генерала
Буссе] очень сильные атаки на позиции южной группы
соединений его войск. Противник прорвался и повернул
на восток. В ходе атаки на запад войска 9-й армии вышли
к населенному пункту Мюггендорф, но наш растянувший¬
ся фланг был атакован противником. Большие трудности
со снабжением, нет горючего. Горючее будет доставлено
сегодня самолетами 6-го воздушного флота. Противник
продолжает оказывать сильное давление с востока и севе-
ро-востока.
Гитлер. Я не понимаю направления атаки. Он [генерал
Буссе] наносит удар в пустоту.
Кребс. До такой степени ухудшилась свобода маневри¬
рования.
Гитлер. Он наносит удар в пустоту в отношении обес¬
печения собственного фланга. Если бы он наступал на
северо-запад и продвинулся бы на такое же расстояние,
как сейчас, то находился бы уже значительно западнее.
Геббельс. Поступило сообщение от гауляйтера, что груп¬
па Венка соединилась с плацдармом под Потсдамом.
283
Гитлер. Если здесь действительно энергично продол¬
жить наступление, то дело сдвинется с мертвой точки, так
как в этом районе у противника только тыловые части.
Кребс. Западнее Берлина противник не добился успеха.
Кейтель докладывает, что «боевая группа Хольсте» своими
ослабленными ударными отрядами смогла значительно про¬
двинуться в районе городов Науэн и Креммен и что эти
отряды будут усилены подразделениями 199-й дивизии.
Гитлер. Самое время, чтобы она вступила в бой.
Кребс. Если это произойдет, то вполне возможно, что
удастся восстановить связь.
Гитлер. Я повторяю еще раз, насколько лучше могла
бы действовать 9-я армия. Уже сейчас была бы установ¬
лена связь между Венком и 9-й армией.
Кребс. У 3-й танковой армии дела совсем плохи. Отно¬
сительно слабая линия фронта прорвана под Пренцлау на
глубину несколько километров. Отдан приказ остановить на¬
ступление противника на новом рубеже обороны. Пока нет
донесений о положении в Штеттине [ныне Щецин]. Под Ка¬
мином [ныне Камень-Поморски] противник закрепился на
острове, расположенном напротив. На Эльбе без изменений.
Гитлер. Складывается впечатление, что они договори¬
лись о своеобразной демаркационной линии. Их самоле¬
ты тоже перестали появляться.
Кребс. У Венка три дивизии: «Кёрнер», «Хутген» и «Шарн-
хорст». Он подтягивает резервы. Донесение от Венка: «Осо¬
знаю значение задания. Со всеми имеющимися силами
движемся к поставленной цели». Завтра к утру должно по¬
дойти значительное подкрепление на северо-западе: по¬
следние подразделения 7-й танковой дивизии, панцер-грена-
дерская (моторизованная. — Ред.) дивизия «Шлагетер» и
подразделения 199-й дивизии, передовые отряды которой,
за исключением одного полка, еще вчера должны были
прибыть в Кириц. Всеми этими воинскими частями коман¬
дует генерал Хольсте. В районе Ванзе (юго-запад Берлина,
у Потсдама. — Ред.) держится 20-я панцер-гренадерская
(моторизованная. — Ред.) дивизия. Из Гатова пока нет ни¬
каких новых донесений, но, вероятно, еще держится. Мо¬
сты пока удерживаем. Связь прервана.
Гитлер. Если Венк действительно пробьется сюда, то он
соединится с боевой группой, сражающейся в районе Ванзе.
284
Кребс. Если это произойдет завтра, то эта группа могла
бы атаковать противника, имея 40 танков и штурмовых
орудий.
Гитлер. Удар в сторону Швиловзе должен очень скоро
сказаться положительно.
Кребс. В Берлине противник продвинулся далеко на се¬
вер. Двигаясь по Бюловштрассе, он, видимо, уже дошел до
угла Лютцовштрассе. Как сообщают, на мосту у Галльских
ворот горят два танка противника. Три роты, которые при¬
нимали участие в контратаке, окружены на площади Мо-
рицплац. В районе станции метро «Яновицбрюкке» без
изменений. На «Александерплац» противник продвинулся
еще дальше. На северо-востоке в основном держимся. Не¬
приятный прорыв в районе станции «Гумбольдтхайн». На¬
ходящаяся здесь башня противовоздушной обороны окру¬
жена. В районе речного порта Вестхафен бои с переменным
успехом. Докладывают, что противник бросил в бой де¬
сантные катера. Севернее станции «Вицлебен» находятся
танки противника. В настоящее время против них прово¬
дится танковый удар. В Груневальде (район Груневальд
и лес Груневальд на западе города. — Ред.) при поддержке
штурмовых орудий успешно обороняется подразделение
имперской «Трудовой повинности», сохраняющее связь
с соседями справа и слева. Мы продолжаем удерживать мо¬
сты в районе Пихельсдорф и у озера Штёсензе. Противник
продвинулся в районе ипподрома Рулебен, но остановлен
при попытке прорваться в южном направлении.
Гитлер. Миллионный город невозможно занять, бро¬
сив в бой всего лишь 400 танков. Они постепенно будут
уничтожены. (Для штурма Берлина было выделено 1500 тан¬
ков и САУ. — Ред.)
Кребс. В основном подтвердилось наше предположе¬
ние, что в последние шесть дней противник, видимо, ста¬
вил перед собой следующие цели:
1) окружение в целом;
2) окружение в частности, которое удалось на западе;
3) теперь он будет оказывать давление на районы Потсда-
мерплац, Александерплац и станцию «Шарлоттенбург», что¬
бы попытаться расчленить центр города на отдельные части.
Гитлер. Здесь в центре надо держать наготове несколь¬
ко штурмовых орудий в качестве центрального резерва.
285
Единственное, что меня удручает, — так это то, что не
знаешь, что произойдет, и что нет точных данных, а при¬
ходится обходиться только случайной информацией. Надо
постоянно теснить противника.
Белов [полковник люфтваффе]. Сейчас должна начаться
переброска резервов по воздуху на самолетах «Хейнкель-
111» и «Юнкерс-87». (Возможно, ошибка. Ю-87—пикирующий
бомбардировщик или истребитель танков. Может быть,
речь идет о Ю-52 или другом типе самолета. — Ред.) Ког¬
да начнет смеркаться, «Юнкерсы» перебросят остатки ба¬
тальона СС и подразделения морских пехотинцев.
Фосс [вице-адмирал]. Люфтваффе должны отбить у рус¬
ских хотя бы один аэродром, куда могли бы приземляться
наши люди. А совершать посадку здесь в городе без аэро¬
дрома очень рискованно. Сегодня к нам должны приле¬
теть сто морских пехотинцев, которые приземлятся на
взлетно-посадочную полосу на проспекте Ось Восток-
Запад. Они прибывают для вашей личной охраны, мой
фюрер. Это те парни, которые нам здесь очень пригодят¬
ся. Если бы Венк смог занять аэродром в Гатове, тогда бы
не было никаких проблем.
Гитлер. Решающим является удар с севера на юг, а сей¬
час также и с северо-запада. Нам надо энергичнее атаковать
со всех сторон, чтобы где-нибудь снова добиться успеха.
Кребс. Складывается впечатление, что русские напра¬
вили к Эльбе не такие большие силы, как мы предпола¬
гали сначала. Возможно, они повернули, так как надея¬
лись, что смогут взять Берлин более слабыми силами.
Гитлер. Если дело пойдет хорошо, если будут предпри¬
няты решительные действия со всех сторон и если на вы¬
полнение запланированной нами операции будут броше¬
ны все имеющиеся у нас силы, тогда решающим будет,
чтобы никто не думал о прикрытии с тыла, как это, к со¬
жалению, делает сейчас Штайнер. Если мы продержимся
здесь еще два, три или четыре дня, то тогда, возможно, к
нам подойдет армия Венка, а может быть, и армия Буссе.
Впрочем, было бы лучше, если бы Буссе двигался севернее.
Кребс. Пока еще не удалось обнаружить отвод русских
частей от Берлина. С сегодняшнего дня это должно про¬
явиться в противодействии Венку, а именно в очень непри¬
ятном для нас районе Груневальд. Венк развил колоссальный
286
темп (продвинулся всего на несколько километров. — Ред.),
что можно объяснить также и тем, что противостоящие ему
силы противника относительно слабы.
Гитлер. А также тем, что сам Венк прекрасный коман¬
дующий!
Кребс. Если и у Хольсте дела будут развиваться таким
же образом, то тогда я допускаю, что деблокирование
Берлина может произойти с северо-запада и юго-запада.
Это позволит нам установить связь как раз в тех местах,
где противник прорвался на запад. Насколько возможно
деблокирование со стороны Восточного фронта, должно
показать ближайшее будущее.
Гитлер. Если бы мы получили абсолютно точную кар¬
тину! Я очень опасаюсь, что армия Буссе сама запирает
себя на ограниченной территории. Например, [генерал-
полковник] Хубе из 1-й танковой армии в свое время всег¬
да располагался широко, если был окружен. Да и Венк
с тремя дивизиями тоже не сможет этого сделать. Этого
достаточно, чтобы очистить Потсдам и чтобы где-нибудь
установить связь с подразделениями, отходящими из Бер¬
лина. Но этого совершенно недостаточно, чтобы разбить
танковые силы русских. Это у Буссе есть необходимые для
этого танковые силы. Венк располагает недостаточным
количеством танков и штурмовых орудий. Кроме того, ар¬
мия Венка недостаточно моторизована. У него три диви¬
зиона штурмовых орудий 38Т (имеется в виду истребитель
танков «Хетцер» на базе чешского легкового танка 38(t).
При весе около 15,5 т «Хетцер» имел 75-мм пушку и 60-мм
лобовую броню. — Ред.). Два учебных полка экипажей
штурмовых орудий он использует как пехотные подраз¬
деления. Из имеющихся у него трех дивизий ему потре¬
буется по крайней мере половина, чтобы прикрыть по¬
зиции на юге. Это зависит от того, с какой скоростью мы
отведем наши силы с востока и заблокируем тот район,
где противник должен будет прорываться.
Геббельс. Дай бог, чтобы Венк прорвался! Мне пред¬
ставляется страшная ситуация: Венк стоит под Потсда¬
мом, а здесь Советы наступают на Потсдамерплац.
Гитлер. А я нахожусь не в Потсдаме, а рядом с Потсда¬
мерплац! Единственное, что нервирует в этой напряжен¬
ной ситуации, — это тот факт, что хочешь что-то сделать,
287
и не можешь. Я не могу уже спать, только, наконец, за¬
снешь, тут же начинается новый обстрел. Определяющим
является следующее положение: тот, кто сначала начина¬
ет наступление, а потом действует все медленнее и мед¬
леннее, не добьется успеха! Успеха добьется тот, кто на¬
ступает, собрав все силы в кулак, и сразу бросается на
штурм как одержимый! Это вопрос предрасположенности.
Фосс. Венк пробьется, мой фюрер! Вопрос только в том,
сможет ли он сделать это в одиночку.
Гитлер. Вы только представьте себе: во всем Берлине
с быстротой молнии распространится известие о том, что
немецкая армия прорвалась с запада и установила контакт
с осажденной крепостью. Русским не останется ничего
другого, как продолжать бросать в бой все новые и новые
войска, чтобы попытаться удержать свои сильно растяну¬
тые позиции. Здесь разгорится очаг сражения невиданной
силы. Русские уже израсходовали большую часть своих
сил при форсировании Одера, особенно их северная груп¬
па армий. Во-вторых, они расходуют очень много сил в
уличных боях. Если каждый день уничтожается до пяти¬
десяти танков Т-34 или танков ИС [Иосиф Сталин], то
тогда за десять дней боев это составит от пятисот до ше¬
стисот сгоревших танков.
Сегодня я лягу спать с более спокойной душой и хотел
бы, чтобы меня разбудили только в том случае, если перед
моей спальней будет стоять русский танк, чтобы у меня
было время приготовиться.
Во всяком случае, что бы мы ни говорили, нет другой
возможности, кроме как нанести противнику действитель¬
но ощутимые потери, действуя испытанным методом. Мы
обязаны удержать Берлин, так как только здесь можно за¬
ставить русских истечь кровью. Что иное сможет остано¬
вить русских, если они и здесь пройдут походным маршем».
Несколько часов спустя созывается еще одно совещание.
«Монке [командир дивизии СС «Лейбштандарт Адольф
Гитлер»]. Четыре советских и два чешских (? — Ред.) тан¬
ка прорвались до Вильгельмплац. Они были уничтожены
отрядами истребителей танков. На танках были флажки со
свастикой. Мы захватили в плен экипаж одного из танков.
Гитлер. Необходимо самым тщательным образом со¬
блюдать порядок идентификации.
288
Монке. Передний край обороны все еще проходит че¬
рез Морицплац. Батальон, оборонявший Морицплац, су¬
мел пробиться с боем к своим. <...> Я приказал установить
легкие 105-мм полевые гаубицы на площади Жандармен-
маркт с направлением стрельбы: площадь Белле-Альянц-
плац и на Паризерплац с направлением стрельбы: дворец
на Унтер-ден-Линден, затем на Лейпцигеригграссе с на¬
правлением стрельбы: площадь Шпиттельмаркт. На каж¬
дое орудие приходится по двенадцать снарядов. После того
как весь боекомплект будет израсходован, орудийные рас¬
четы будут сражаться как пехотинцы. В настоящий мо¬
мент интенсивность вражеского артобстрела несколько сни¬
зилась. С Адольф-Гитлерплац вернулась 88-мм самоходная
артиллерийская установка. Она стояла там до 14.00, но ни
один вражеский танк не появился.
Геббельс. Советы действительно какие-то моторизованные
роботы. Это смертельная опасность! Если мы потеряем рай¬
он канала Вестхафен с его складами боеприпасов и продо¬
вольствия, то тогда у нас еще останется несколько небольших
складов в туннелях метро. Вестхафен был нашим последним
крупным резервом. В последние дни, несмотря на артилле¬
рийский обстрел, мы успели вывезти оттуда немало боепри¬
пасов и продовольствия, но там еще остаются 24 тонны зерна.
Гитлер. Решив взять штурмом город с населением че¬
тыре с половиной миллиона человек, русские взвалили на
себя колоссальное бремя. Сколько раненых появляется у
нас каждый день?
Геббельс. В наших госпиталях лежат 9 тысяч раненых;
таким образом, ежедневно у нас было около 1500 раненых.
Если действительно удастся деблокировать Берлин, то тог¬
да обеспечение продуктами не доставит нам больших труд¬
ностей, поскольку русские тоже не в состоянии за несколь¬
ко дней вывезти такие огромные запасы продовольствия.
Продуктов хватит для обеспечения Берлина в течение де¬
сяти недель. Русские не смогут за четыре дня сожрать
столько, сколько три миллиона должны есть десять недель.
Гитлер. Если мне еще когда-нибудь представится возмож¬
ность возводить правительственные здания, то я приму со¬
ответствующие меры предосторожности при их оснащении.
Геббельс. Я думаю, что за свою жизнь каждый из нас
хоть один раз намечал что-либо сделать. <...>
10 П. Гостони
289
Кребс. Я сказал Йодлю, что в нашем распоряжении оста¬
ются от 24 до 26 часов, к этому моменту должно произой¬
ти объединение [с армиями Венка и Буссе]. При условии,
что сегодня ночью удастся перебросить обещанное под¬
крепление. У 3-й танковой армии складывается серьезное
положение. Кейтель хотел повернуть с юга на север. Я ска¬
зал, что это невозможно. Сначала мы должны деблокиро¬
вать Берлин. <...> Гроссадмирал Дёниц сегодня будет у
Кейтеля. Кажется, все будет в порядке, и подразделения
морской пехоты удастся перебросить самолетами в Бер¬
лин. В северо-западном районе сейчас формируется уси¬
ленная танковая группа, задача которой заключается в том,
чтобы выступить навстречу армии Венка.
Гитлер. Меня волнуют две проблемы: у нас больше нет
нефтеносных районов. Пока можно было делать все что
угодно. Оба нефтеносных района в Остмарке [так называлась
Австрия по указу Гитлера после аншлюса] вместе давали нам
120 тысяч тонн. Этот объем можно было доводить до 180 ты¬
сяч тонн. Теперь же положение просто катастрофично, так
как оно не позволяет проводить крупномасштабные опера¬
ции. После того как я справлюсь с этим делом, нам надо бу¬
дет подумать о том, чтобы вернуть нефтеносные районы».
Последнее совещание в тот же день, 27 апреля.
«Кребс. В отличие от вчерашнего вечера можно конста¬
тировать стабилизацию положения и создание сплошной
линии обороны. Общая картина сложившегося положе¬
ния: в настоящее время главное давление с востока и се¬
вера. Относительная стабильность на юго-западе. В этом
отношении совершенно другая картина, чем вчера. Это
может быть связано с тем, что противник достиг своей
цели и замкнул кольцо окружения. Но вполне возможно,
что это связано с отводом сил на юго-запад.
Теперь подробно о сложившемся положении: ситуация
у имперского стадиона пока неясная. Наши отдельные
мелкие группы держатся, однако связь между ними от¬
сутствует. Южнее моста Пихельсдорфер-Брюкке нами удер¬
живается значительный плацдарм. Отдельным автомаши¬
нам удается пробиться оттуда к нам. Сплошной рубеж
обороны по ходу Бисмаркштрассе, включая радиовышку
с кварталом Груневальд, где особенно отличились бойцы
имперской «Трудовой повинности» под командованием
290
своего [генерального руководителя] Деккера. Через станцию
Вильмерсдорф и кольцевую железную дорогу до станции
Шёнеберг проходит очень редкая линия обороны вплоть
до Бюловштрассе. Вражеский прорыв до угла Лютцов-
штрассе ликвидирован. Пока не устраненный прорыв в
направлении площади Шпиттельмаркт. Восточный фронт
держится, несмотря на усиление давления в настоящее вре¬
мя. Бой за район Фридрихсхайн очень хорошо поддержи¬
вается огнем зенитной артиллерии, которая ведет огонь
по наземным целям с башни ПВО. Этот участок фронта
уже несколько дней удерживается благодаря именно тако¬
му взаимодействию с зенитчиками. Наступление на стан¬
цию Ведцинг отбито. Положение в районе Вестхафен до
конца неясное; часть района еще в наших руках.
Аксман. Плацдарм южнее моста Пихельсдорфер-Брюкке
усилен еще одной ротой. Атака на улице Хеерштрассе от¬
бита.
Кребс. Очевидно, теперь русские усилят свой напор на
главных направлениях с востока, севера и юга. Сегодня
ночью следует ожидать попытки неожиданного прорыва
с разных сторон, прежде всего если противник серьезно
отнесется к угрозе с юго-запада».
Снова заходит разговор о деблокирующих войсках.
«Гитлер. 9-я армия выбрала самое неудачное решение
из всех возможных. Когда долго нет радиосвязи, это всег¬
да верный признак того, что события развиваются плохо.
Возможно ли, что сегодня ночью какие-нибудь части при¬
будут в Берлин?
Фосс. Только что доложил о прибытии командир роты
охраны гроссадмирала. <...>
Гитлер. Я не могу понять, почему 9-я армия сосредо¬
точилась на таком маленьком пространстве и почему по¬
том она начала движение на запад, а не на северо-запад.
Невозможно командовать, если каждый командующий
армией будет по собственному усмотрению изменять со¬
гласованный план.
Кребс. Вероятно, Буссе не может двигаться. Он сооб¬
щал о трудностях со снабжением. Сейчас он продолжает
атаки. Последствием этого является тот факт, что сейчас
Буссе отвлекает те силы, которые в противном случае
могли бы ударить в спину Венку.
ю*
291
Гитлер. Если такая операция не будет проведена быстро,
тогда все будет кончено. Противник постоянно реагирует
быстрее. 9-я армия была лучшей армией из всех тех, что у
нас еще есть: одиннадцать дивизий! Если бы он направил
основные силы своей армии на северо-запад, он бы мог
нанести удар. <...> На всем фронте только один человек
показывает себя настоящим полководцем. Тот самый, кому
приходится выдерживать самые страшные атаки, имеет са¬
мый упорядоченный фронт: Шёрнер. У Шёрнера были ни¬
куда не годные армии: он привел их в порядок. Шёрнер
добивался выдающихся результатов на всех постах, на ко¬
торые его ставили. Шёрнер вместе с Венком — это самая
лучшая пара, какую только можно себе представить. Из
стада баранов Шёрнер всего лишь за несколько недель су¬
мел сформировать боеспособную группу армий и вдохнуть
в нее новый дух. Он не только прекратил отступление, но
и успешно удерживает свой участок фронта. <...> Однако
надо обязательно установить постоянную связь с 9-й арми¬
ей. Ведь полдня есть же с ней радиосвязь. С помощью ко¬
ротковолновых передатчиков Тито связывается со своими
партизанами на всем Балканском полуострове».
Значительно ухудшилась связь не только с внешним
миром, но и в самом городе. Получение информации ста¬
ло все ненадежнее. Ротмистр Больдт свидетельствует:
«Поскольку сообщения из различных городских райо¬
нов становились все менее надежными и все более проти¬
воречивыми, мы перешли к тому, что стали добывать ин¬
формацию о положении в городе из первых рук. Для этого
использовалась общественная телефонная сеть Берлина,
которая все еще продолжала более или менее исправно ра¬
ботать. Мы просто звонили своим знакомым в те городские
районы и на те улицы, где шли бои, или же набирали нау¬
гад подходящие номера из телефонного справочника. Та¬
кая довольно примитивная для Верховного главнокомандо¬
вания германских сухопутных сил форма рекогносцировки
действительно давала необходимый результат.
— Скажите, пожалуйста, милостивая государыня, у вас
уже были русские? — спрашивали мы.
— Да, — испуганно звучало в ответ чаще, чем нам этого
хотелось бы, — полчаса тому назад здесь были двое рус¬
ских. Это были люди из экипажей примерно дюжины тан¬
292
ков, которые стояли на перекрестке. У нас здесь не было
боев. Четверть часа тому назад я могла видеть из своего
окна, как танки отправились в сторону района Целендорф.
Таких сообщений мне было вполне достаточно. Собран¬
ные воедино, они давали довольно полную картину, зна¬
чительно более точную, чем донесения от воинских частей».
На следующий день, 28 апреля, русские продвигались
все ближе к рейхсканцелярии, ожесточенные бои разго¬
релись на Потсдамерплац и к северу от Рейхстага. Ханна
Рейч видела своего фюрера в последний раз.
«Когда он подошел ко мне, как показалось, еще более
бледный, еще сильнее осунувшийся, с дряхлым, как у ста¬
рика, лицом, то дал мне две маленькие ампулы с ядом, что¬
бы — как он сказал — у Грейма и меня всегда была свобода
выбора. После этого он сообщил, что вместе с Евой Браун
добровольно уйдет из жизни, если надежде на деблокиро¬
вание Берлина армией Венка не суждено будет сбыться. Но
даже если бы его надежда на армию Венка сбылась, его
жизненные силы, по моему мнению, были уже на исходе.
Он решительно отклонил как не подлежащие обсуждению
все предложения по спасению его персоны, как, например,
приземление на проспект Ось Восток—Запад «Юнкерса-52»
или легкого самолета «Арадо-96». Только его вера в то, что
его пребывание в Берлине служит солдатам последним сти¬
мулом к борьбе, заставляла его цепляться за жизнь.
Потом наступила ночь с 28 на 29 апреля. Один артил¬
лерийский налет сменялся другим, ураганный огонь об¬
рушился и на рейхсканцелярию. Прошел слух, что русские
уже подошли к началу Вильгельмигграссе и прорвались до
Потсдамерплац.
Сразу после полуночи Гитлер неожиданно вошел в па¬
лату фельдмаршала. Он был бледен как смерть; как мне
показалось, он представлял собой картину уже угасающей
жизни. В руке Гитлер держал радиограмму и карту. Он
обратился к Грейму: «Вот и Гиммлер предал меня. Вы оба
должны как можно быстрее покинуть бункер. Я получил
донесение, что в первой половине дня русские собирают¬
ся штурмовать рейхсканцелярию».
Он развернул карту.
«Если удастся в ходе налета бомбардировочной авиации
уничтожить исходные позиции русских на улицах, ведущих
293
к рейхсканцелярии, то мы сможем выиграть как минимум
двадцать четыре часа и тем самым предоставим Венку воз¬
можность своевременно прорваться сюда. Под Потсдамом
уже слышно, как немецкая артиллерия ведет огонь».
Потом он сказал, что в нашем распоряжении находит¬
ся «Арадо-96», которому удалось приземлиться на про¬
спекте Ось Восток—Запад».
В то время как Ханне Рейч вместе с раненым фельд¬
маршалом Греймом удалось покинуть Берлин на легком
учебно-тренировочном самолете, Гитлер обстоятельно за¬
нимался предательством Гиммлера. Рейхсфюрер СС, ко¬
торый находился в Любеке и встречался там с графом
Фольке Бернадотом, представителем шведского отделения
Красного Креста, передал через него западным державам
предложение о капитуляции. Гиммлер не рассчитывал на
то, что Гитлер еще жив, и верил, что действует на благо
Германии. Совершенно случайно Гитлер узнал об этих дей¬
ствиях своего до сих пор самого верного паладина. Артур
Аксман свидетельствует:
«В коридоре бункера я встретил Гейнца Лоренца, чинов¬
ника из министерства пропаганды, который обеспечивал
Гитлера последними зарубежными новостями. По его виду
я заметил, что он очень взволнован. На ходу он сказал мне,
что Гиммлер вошел в контакт с союзниками. Лоренц нес
Гитлеру сообщение агентства Рейтер о том, что Гиммлер
сделал западным державам предложение о капитуляции.
Я не присутствовал при получении Гитлером этого со¬
общения, но в разговоре с ним сразу почувствовал страшные
последствия этого сообщения. Гитлер просто не мог понять,
как именно Гиммлер принял такое вероломное решение.
Лишь постепенно его возмущение улеглось. Оно усту¬
пило место разочарованию, которое с каждым днем ста¬
новилось все сильнее. Гитлер постоянно говорил об из¬
мене. Однажды я услышал от него такую фразу: «В этом
мире есть только два существа, которые остались верны
мне. Это Ева Браун и моя овчарка Блонди».
Для нас это прозвучало очень жестоко».
Кажется, что 28 апреля стал для Гитлера тем днем, ког¬
да он потерял последнюю надежду исправить положение
в Берлине и за его пределами. Вечером в рейхсканцелярии
появился с важным сообщением военный комендант Бер¬
294
лина генерал Вейдлинг. Часы показывали 22.00. Генерал
рассказывает:
«В своем докладе о противнике я указал прежде всего на
перемещение крупных сил русских в юго-западном направ¬
лении. Насколько я мог судить, эти силы уже должны были
вступить в бой с армией Венка. Генерал Кребс подтвердил
мои предположения. При оценке положения собственных
войск я отметил, что на тех участках, где русские атаковали
крупными силами, им удалось осуществить несколько про¬
рывов и что лишь с огромным трудом нам удалось блоки¬
ровать эти вклинения противника. На данный момент у нас
уже не осталось никаких резервов. Затем я доложил о том,
что беспокоило меня больше всего: склады боеприпасов,
продовольствия, медикаментов и т. п., которые находились
во внешних районах Берлина, были захвачены русскими
или лежали в зоне досягаемости их тяжелых полевых ору¬
дий. Снабжение по воздуху почти совсем прекратилось. Те
грузы, которые сбрасывались с самолетов над Тиргарте-
ном, можно было сравнить с каплей в море. <...> В заклю¬
чение доклада я указал на то, что войска смогут оказывать
сопротивление в течение не более двух дней, так как по
истечении этого срока у них не будет боеприпасов. Поэто¬
му, будучи военным человеком, я предложил попробовать
осуществить прорыв из Берлинского котла. Я особо под¬
черкнул, что в том случае, если войска вырвутся из города,
будет положен конец невероятным страданиям жителей
Берлина. После этого я изложил фюреру план нашего про¬
рыва и подробно показал все на принесенных с собой картах.
Но прежде чем фюрер и генерал Кребс успели выразить
свое отношение к предложенному мной плану, на меня, не
стесняясь в выражениях, набросился доктор Геббельс, кото¬
рый попытался высмеять многое из того, о чем я аргументи¬
рованно говорил в своем докладе и в чем был твердо убежден.
Я не остался в долгу перед доктором Геббельсом. Гене¬
рал Кребс оценил мое предложение с военной точки зрения
и пришел к выводу, что прорыв вполне осуществим. Ко¬
нечно, генерал Кребс предоставил право решать фюреру.
Фюрер надолго задумался. Он оценил общее положение
как безнадежное. Это однозначно вытекало из его про¬
странных рассуждений, смысл которых можно было вкрат¬
це свести к следующему: даже если прорыв действительно
295
окажется успешным, то тогда мы просто-напросто попа¬
дем из одного котла в другой. Тогда ему, фюреру, при¬
дется ночевать под открытым небом или ютиться в каком-
нибудь крестьянском доме или еще где-нибудь и ожидать
конца. Поэтому самое лучшее, если он останется в рейхс¬
канцелярии. Таким образом, фюрер отклонил мое пред¬
ложение организовать прорыв. <...>
Из доклада об общем положении, с которым вслед за
мной выступил генерал Кребс, следовало, что не произошло
никаких коренных изменений. Связь с внешним миром была
крайне ограниченна [28 апреля телефонная связь между Вер¬
ховным главнокомандованием вооруженных сил в Нойро-
офене (маленький населенный пункт к западу от Пренцлау. —
Ред.) и рейхсканцелярией в Берлине была прервана с 5.00 до
16.30]. Русские войска, которые сражались против группы
армий «Висла», уже находились под Пренцлау и западнее
от него. От армии, которая должна была деблокировать
Берлин, почти не поступало никаких известий. Было лишь
известно, что армия Венка сама вела тяжелые оборонитель¬
ные бои. Соединения немецких войск, которые находились
в районе Потсдама, были оттеснены на юг и юго-запад.
Мне разрешили уйти с совещания, и я поспешил к
своим командирам. Уже наступила полночь, совещание
продолжалось два часа».
О настроении в бункере рейхсканцелярии свидетель¬
ствует ротмистр Больдт:
«После того как в бункере разнеслась весть, что не сто¬
ит ожидать помощи от Венка и что Гитлер отклонил пред¬
ложение Вейдлинга пойти на прорыв, повсюду воцарилась
атмосфера конца света. Каждый пытался залить свое горе
вином. Из обширных запасов доставались лучшие вина,
ликеры и деликатесы. В то время, когда раненые в под¬
валах и на станциях метро не могли утолить мучительный
голод и жгучую жажду, а многие из них лежали всего лишь
в нескольких метрах от рейхсканцелярии на станциях ме¬
тро площади Потсдамерплац, здесь вино лилось рекой.
Около двух часов ночи [29 апреля] в совершенном из¬
неможении я прилег, чтобы поспать несколько часов. Из
соседней комнаты доносился шум. Там Борман, Кребс и
Бургдорф устроили оживленную пирушку. Примерно че¬
рез два с половиной часа меня разбудил Бернд [майор
296
Бернд фон Фрайтаг-Лорингхофен], который лежал в сво¬
ей кровати подо мной, со словами: «Ты много потеряешь,
дружище, послушай-ка это. Они уже давно разговаривают
на повышенных тонах». Я приподнял голову и прислу¬
шался. Бургдорф как раз кричал на Бормана:
— Девять месяцев тому назад я приступил к своей ны¬
нешней работе полный сил и идеалистических представле¬
ний. Я всегда старался согласовывать деятельность партии
и вермахта. При этом я зашел так далеко, что мои боевые
товарищи из вермахта избегают и презирают меня. Я сделал
все, что в моих силах, чтобы устранить недоверие Гитлера
и руководства партии по отношению к вермахту. В конце
концов меня назвали в вермахте предателем офицерского
сословия. Сегодня я должен признать, что эти упреки были
справедливы, что моя работа оказалась напрасной, а мой
идеализм ошибочным, более того, наивным и глупым.
Тяжело дыша, Бургдорф на минуту смолк. Кребс по¬
пытался успокоить его и попросил отнестись с большим
уважением к Борману. Но Бургдорф продолжал:
— Оставь меня, Ганс, надо же хоть раз все высказать.
Может быть, через двое суток будет уже слишком поздно.
Наши молодые офицеры шли на фронт полные идеализма
и с такой верой, которая еще не встречалась в мировой
истории. Сотни тысяч шли на смерть с гордой улыбкой
на устах. Но ради чего? Ради любимого отечества, нашего
величия, нашего будущего? Ради порядочной, чистой Гер¬
мании? Нет! Они умирали за вас, за ваше благополучие,
за вашу жажду власти! С верой в доброе дело молодежь
80-миллионного народа истекала кровью на полях сраже¬
ний Европы, миллионы невинных людей были принесены
в жертву, в то время, когда вы, партийные функционеры,
наживались на народном достоянии. Вы кутили, копили
огромные богатства, присваивали себе дворянские поме¬
стья, воздвигали дворцы, утопая в изобилии, обманывали
и угнетали народ. Вы втоптали в грязь наши идеалы, нашу
мораль, нашу веру, нашу душу. Человек был для вас всего
лишь орудием вашей ненасытной жажды власти. Нашу мно¬
говековую культуру и германский народ вы уничтожили.
И в этом ваша чудовищная вина!
Последние слова генерала прозвучали почти как заклина¬
ние. В бункере наступила звенящая тишина. Слышно было,
297
как тяжело он дышал. Затем сдержанно, размеренно и вкрад¬
чиво заговорил Борман, и это было все, что он мог возразить:
— Но зачем же ты, дружище, переходишь на личности.
Если даже другие и обогатились, то на мне нет вины. Клянусь
тебе всем, что для меня свято... За твое здоровье, дорогой!»
В то время как большинство обитателей бункера топи¬
ло в вине свое отчаяние, свой страх и свои надежды, Адольф
Гитлер возвратился в свою комнату. Ева Браун, его мно¬
голетняя спутница, находилась у него. Еще перед самым
окружением Берлина русскими войсками она отказалась
уехать из города и тем самым спасти свою жизнь. За две¬
надцать часов до конца Артур Аксман задал Гитлеру не¬
сколько вопросов о будущем германской нации:
«В ночь с 29 на 30 апреля неожиданно представилась
возможность побеседовать с фюрером. Вместе со своим
адъютантом Вецлином я находился в приемной комнаты
для совещаний. Мы были здесь совершенно одни. Тут из
своей комнаты вышел Гитлер и поздоровался с нами. Вец-
лин тут же удалился.
Гитлер подошел к скамье и, сделав приглашающий жест,
указал на место рядом с собой. Какое-то время мы сидели
молча рядом друг с другом. Я так хотел о многом спросить,
но сейчас был не в состоянии начать разговор. <...>
Наконец фюрер сам прервал молчание. Он стал рас¬
спрашивать меня о моей жизни, о моем становлении. Я
вспомнил свою тяжелую юность, рассказал о своей мате¬
ри, которая шестнадцать лет отработала на фабрике, что¬
бы прокормить нас, детей.
— Да, нужда всегда является самым главным настав¬
ником в жизни, — сказал Гитлер.
Затем снова наступила тишина. Потом спросил я:
— Что вы думаете, мой фюрер, о развитии отношений
между западными державами и Россией в будущем?
Немного поколебавшись, он ответил:
— Я боюсь, что в конце концов сплоченная мощь Рос¬
сии и большевизма может одержать победу над разобщен¬
ными западными демократиями.
Я задал следующий вопрос:
— Что будет с нашим народом? Ведь мы жили с убеж¬
дением, что наша история только начинается. Бисмарк
создал нацию. В ваше время была преодолена классовая
298
борьба, и политическое единство наполнилось содержа¬
нием народного сообщества. Мы же не можем теперь ока¬
заться в конце нашей истории.
Гитлер сказал:
— Меня охватывает ужас, когда я думаю о том, как наши
враги уничтожат достигнутое единство и разделят рейх на
части. Сейчас речь идет о простом выживании нашего на¬
рода, о простом выживании. Народу пришлось вынести
столько горя; если он перенесет грядущие страдания как
связанное единой судьбой народное сообщество, то тогда
его ожидает новый подъем.
Потом, немного помолчав, он добавил:
— Идеи продолжают жить по своим собственным за¬
конам. Я думаю, что появится нечто совершенно новое.
Мы по-прежнему оставались одни в приемной комнате
для совещаний. За все время никто так сюда и не заглянул.
Было слышно лишь монотонное жужжание вентилятора.
Гитлер снова заговорил:
— Меня судьба не щадила, ничто меня не миновало,
особенно в последние дни. Мои ближайшие соратники
покинули меня: Геринг, Шпеер. Но измена Гиммлера ста¬
ла для меня самым страшным разочарованием моей жиз¬
ни. Моя честь — верность. — Он произнес это презритель¬
ным тоном. — Клятву, которую давал Гиммлер, сдержала
молодежь. Смерть не может быть тяжелее того, что пере¬
жил я. Для меня это станет избавлением».
После событий последних суток окончательный крах
Третьего рейха был предрешен. В журнале боевых действий
штаба оперативного руководства вооруженными силами
группы армий «Север» (приказом фюрера от 15 апреля штаб
оперативного руководства вооруженными силами Герма¬
нии был разделен на две группы — «Север» и «Юг»), ко¬
торый вел майор Шульц, 29 апреля было записано:
«В центре Берлина днем и ночью продолжаются оже¬
сточенные уличные бои.
0.30 — генерал-полковник Йодль требует, чтобы генерал
Винтер срочно сообщил о мерах, принятых против мятежни¬
ков в Эрдинге (город к северо-востоку от Мюнхена. — Ред.).
3.40 — от генерала Винтера поступает донесение, в ко¬
тором говорится, что радио Мюнхена распространило со¬
общение о гибели фюрера.
299
5.10 — генерал Винтер проинформирован о том, что
сообщение о гибели фюрера является фальшивкой; на этот
час еще поддерживается телефонная связь с рейхсканце¬
лярией. Генерал-полковник ожидает исполнения приказа
в отношении кучки изменников в Эрдинге.
7.55 — донесение от генерала Винтера о положении в
Мюнхене. Отношение к мятежу главы Баварии Риттера
фон Эппа не выяснено; он передан в руки службы безо¬
пасности. Командир роты переводчиков [капитан Герн-
гросс], поднявшей мятеж, скрылся вместе со своими офи¬
церами. В отдельных воинских частях заметно влияние
событий в Мюнхене. Приняты самые решительные меры.
11.00 — звонок от гроссадмирала [Дёница], противник
захватил плацдарм на восточном берегу Эльбы под Jlay-
энбургом. Гроссадмирал не собирается присоединяться к
группе армий «Висла» и к 12-й армии, а намерен высту¬
пить против англичан На Эльбе. Он просит об организа¬
ции взаимодействия.
12.35 — последний телефонный разговор с Берлином [с
военным комендантом генералом Вейдпингом], не с рейхс¬
канцелярией.
12.37 — генерал-полковник Хейнрици сообщает, что
временно возлагает командование [группой армий «Висла»]
на генерала Хассо фон Мантейфеля. Генерал фон Ман-
тейфель докладывает, что в этот критический и решаю¬
щий момент не может выпустить из рук командование ар¬
мией [3-й танковой].
В ответ на это генерал-фельдмаршал Кейтель поручил
генералу пехоты Курту фон Типпельскирху немедленно при¬
нять на себя командование группой армий «Висла». <...>
15.30 — отъезд из лесничества через командный пункт
21-й армии: командующий армией фон Типпельскирх, ко¬
торый все еще не хочет принимать на себя командование
группой армий «Висла». Шеф [Кейтель] ОКВ [Верховного
главнокомандования вооруженных сил] самым настойчи¬
вым образом призвал его исполнять свои обязанности; Тип¬
пельскирх оценил сложившееся положение и обещал не¬
медленно приступить к командованию группой армий.
16.00 — радиограмма в рейхсканцелярию:
«От 9-й армии никаких донесений, 12-я армия продол¬
жает теснить противника через Потсдам в направлении на
300
Берлин. Левый фланг 12-й армии и правый фланг группы
армий «Висла» ведут успешные оборонительные бои. В
полосе фронта группы армий «Висла» предпринимается
попытка остановить прорыв противника на рубеже Ли-
бенвальде — Люхен — Нойбранденбург — Анклам —
о. Узедом — о. Волин [Волин]».
19.00 — выступление по лесным дорогам из Нойро-
офена в Доббин.
19.31 — радиограмма фельдмаршалу Кейтелю от гене¬
рала Кребса и рейхсляйтера Бормана. «Зарубежная пресса
распространяет сообщения о новой измене. Фюрер ожи¬
дает от вас, что вы незамедлительно примите самые ре¬
шительные меры, невзирая на лица». От Венка, Шёрнера
и других фюрер ожидает, что они докажут свою верность
ему как можно более быстрым деблокированием Берлина.
20.28 — телеграмма группе армий «Висла», предваритель¬
но переданная по телефону: «Задача группы армий «Вис¬
ла»: продолжая удерживать южный и восточный фронты,
всеми имеющимися силами атаковать противника, про¬
рвавшегося в направлении Нойбранденбурга, и разгро¬
мить его. Доложить о ходе атаки до 21.00. 21-ю армию сле¬
дует использовать на правом фланге группы армий».
В 23.00 генерал-полковник Йод ль [начальник штаба опе¬
ративного руководства Верховного главнокомандования
вооруженных сил] в Доббине получил следующую радио¬
грамму фюрера:
«Немедленно доложить мне:
1. Где находятся передовые отряды армии Венка?
2. Когда они продолжат наступление?
3. Где 9-я армия?
4. В каком направлении прорывается 9-я армия?
5. Где находятся передовые отряды «группы Хольсте»?»
В 23.30 начальник оперативного отдела штаба 12-й ар¬
мии докладывает о положении в 12-й армии и XX армей¬
ском корпусе.
На всем фронте вынуждены перейти к обороне, что де¬
лает атаку на Берлин невозможной, тем более что нельзя
больше рассчитывать на поддержку сил 9-й армии. Угроза
глубокому флангу и тылу из-за американского наступления
на Косвиг (восточнее Дессау. — Ред. ); невозможность даль¬
нейшего наступления на север значительно возросла».
301
Обо всем этом мало что было известно в бункере рейхс¬
канцелярии. Вечером 28 апреля, непосредственно перед
обсуждением положения с генералом Вейдлингом, Гитлер
приказал вызвать свою секретаршу Траудль Юнге, кото¬
рая работала у него с 1942 года. Он продиктовал ей свое
политическое и личное завещание. Вот несколько поло¬
жений из политического завещания фюрера:
«Неправда, что я или кто-либо другой в Германии хотел
войны в 1939 году. Ее жаждали и развязали именно те госу¬
дарственные деятели других стран, которые либо сами были
еврейского происхождения, либо действовали в интересах
евреев. Я внес слишком много предложений по ограничению
вооружений и контролю над ними, чего никогда не смогут
отрицать будущие поколения, чтобы ответственность за раз¬
вязывание этой войны могла быть возложена на меня. <...>
После шести лет войны, которая, несмотря на все не¬
удачи, однажды войдет в историю как самое славное и
доблестное проявление жизненной воли нации, я не могу
покинуть город, который является столицей рейха.
Поскольку сил осталось слишком мало, чтобы оказы¬
вать дальнейшее сопротивление трусливому натиску врагов
именно в этом месте, и наше сопротивление из-за введен¬
ных в заблуждение и бесхарактерных субъектов постепен¬
но слабеет, я бы хотел, оставаясь в этом городе, разделить
свою судьбу с судьбой тех миллионов других людей, ко¬
торые решили поступить таким же образом. Кроме того,
я не желаю попасть в руки врагов, которые ради забавы
подстрекаемых ими же масс жаждут нового спектакля, ор¬
ганизованного евреями.
Поэтому я решил остаться в Берлине и добровольно
избрать смерть в тот момент, когда пойму, что не смогу
сохранять далее пост фюрера и канцлера. <...>
Пусть когда-нибудь в будущем это станет составной
частью кодекса чести германского офицера — так как это
уже имеет место в наших военно-морских силах, — что
сдача района или города является невозможной и что, пре¬
жде всего, командиры должны здесь идти впереди, являя
собой яркий пример честного выполнения своего долга
до самой смерти.
Перед своей смертью я исключаю из партии бывшего
рейхсмаршала Германа Геринга и лишаю его всех прав,
302
которыми он пользовался на основании указа от 29 июня
1941 года, а также на основании моего заявления в Рейх¬
стаге 1 сентября 1939 года. Я назначаю вместо него гросс-
адмирала Дёница президентом рейха и Верховным глав¬
нокомандующим вооруженными силами.
Перед своей смертью я исключаю из партии и снимаю
со всех государственных постов бывшего рейхсфюрера СС
и министра внутренних дел Генриха Гиммлера. Вместо него
я назначаю рейхсфюрером СС и руководителем герман¬
ской полиции гауляйтера Карла Ханке, а рейхсминистром
внутренних дел гауляйтера Пауля Гислера.
Геринг и Гиммлер, ведя тайные переговоры с врагом, ко¬
торые они проводили без моего ведома и против моей воли,
и пытаясь незаконно присвоить себе власть в государстве, на¬
несли неизмеримый ущерб стране и всей нации, совершенно
независимо от их вероломства по отношению ко мне лично».
После этого Гитлер продиктовал состав нового прави¬
тельственного кабинета. Он все еще думал о продолжении
войны: «Чтобы дать германскому народу правительство,
состоящее из порядочных людей, которые выполнят обя¬
зательство продолжить войну всеми средствами».
Согласно воле Гитлера Йозеф Геббельс стал рейхсканцле¬
ром, Борман — министром по делам партии, Зейс-Инкварт —
министром иностранных дел, Заур — министром вооружений,
а фельдмаршал Шёрнер — Верховным главнокомандующим
вооруженными силами. Министр финансов граф Шверин фон
Крозиг сохранил свой пост. Личное завещание Гитлера:
«Поскольку в годы борьбы я считал, что не могу взять
на себя ответственность за создание семьи, то теперь,
перед окончанием этого земного пути, я решил взять в
жены ту девушку, которая после долгих лет верной друж¬
бы по собственной воле прибыла в уже почти полностью
окруженный город, чтобы разделить свою судьбу с моей.
Она по своему желанию, как моя супруга, уходит вместе
со мной из жизни. Смерть заменит нам то, чего лишал нас
обоих мой труд на службе моему народу.
Все, чем я владею — если это вообще имеет какую-
либо ценность, — принадлежит партии. Если она пере¬
станет существовать — государству; если же будет уни¬
чтожено и государство, то какие-либо распоряжения с
моей стороны будут уже не нужны. <...>
303
Исполнителем завещания назначаю моего самого вер¬
ного товарища по партии Мартина Бормана. Он наделен
правом принимать любые решения, имеющие окончатель¬
ную и официальную силу. Ему разрешается отобрать и
передать все то, что дорого как память или же необходи¬
мо для скромной буржуазной жизни моим сестрам и бра¬
ту, равно как и главным образом матери моей жены и моим
хорошо ему известным, преданным сотрудникам и сотруд¬
ницам, в первую очередь моим старым секретарям, секре¬
таршам, фрау Винтер и т. д., которые на протяжении мно¬
гих лет поддерживали меня своим трудом.
Я сам и моя супруга, чтобы избежать позора смещения
или капитуляции, выбираем смерть. Мы хотим, чтобы нас
немедленно сожгли на том месте, где проходила наиболь¬
шая часть моего ежедневного труда в течение двенадца¬
тилетнего служения моему народу».
После того как Гитлер подписал свое завещание, он
удалился вместе с Евой Браун в свои покои. Геббельс со¬
ставил дополнение к политическому завещанию Гитлера:
«Фюрер приказал мне в случае крушения обороны им¬
перской столицы покинуть Берлин и войти в назначенное
им правительство в качестве ведущего его члена.
Впервые в жизни я категорически отказываюсь выпол¬
нить приказ фюрера. Моя жена и мои дети тоже отказыва¬
ются выполнить его. В противном случае — не говоря уже
о том, что мы никогда бы не смогли заставить себя покинуть
фюрера в самую тяжелую для него минуту просто по чело¬
веческим мотивам и из личной преданности, — я в течение
всей своей дальнейшей жизни чувствовал бы себя бесчест¬
ным изменником и подлым негодяем, потерявшим вместе
с уважением к себе уважение своего народа, которое должно
было бы стать предпосылкой моего личного служения делу
устройства будущего германской нации и германского рейха.
В лихорадочной обстановке предательства, окружающей
фюрера в эти трагические дни, должно быть хотя бы не¬
сколько человек, которые остались бы безусловно верными
ему до самой смерти, несмотря на то что это противоречит
официальному, даже столь разумно обоснованному при¬
казу, изложенному им в своем политическом завещании.
Я полагаю, что тем самым окажу наилучшую услугу не¬
мецкому народу и его будущему, ибо для грядущих тяже¬
304
лых времен примеры еще важнее, чем личности. Личности,
которые укажут нации путь к свободе, всегда найдутся.
Но формирование заново нашей народно-национальной
жизни было бы невозможно, если бы оно не развивалось
на основе ясных, каждому понятных образцов.
По этой причине я вместе со своей женой и от имени
моих детей, которые слишком юны, чтобы высказываться
самим, но, достигнув достаточно зрелого для этого воз¬
раста, безоговорочно присоединились бы к этому реше¬
нию, заявляю о своем непоколебимом намерении не по¬
кидать имперскую столицу даже в случае ее падения и готов
закончить жизнь рядом с фюрером, ибо жизнь не имеет
больше для меня лично никакой ценности, если я не смо¬
гу употребить ее, служа фюреру и оставаясь подле него».
В ночь с 28 на 29 апреля генералу Бургдорфу поручено
организовать вывоз этих документов из Берлина. Майор
Вилли Йоханнмайер, личный адъютант Гитлера от армии,
должен передать политическое завещание Гитлера генерал-
фельдмаршалу Шёрнеру, новому Верховному главноко¬
мандующему вооруженными силами. Штандартенфюрер
СС Вильгельм Цандер, личный советник Бормана, и Гейнц
Лоренц, работающий в министерстве пропаганды сотруд¬
ник германского информационного бюро, должны про¬
информировать гроссадмирала Дёница. В коротком со¬
проводительном письме Дёницу Борман пишет:
«Дорогой гроссадмирал!
Так как из-за неприбытия на помощь осажденному Бер¬
лину ни одной дивизии наше положение кажется безна¬
дежным, прошлой ночью фюрер продиктовал свое поли¬
тическое завещание, которое прилагается.
Хайль Гитлер!
Ваш Борман».
Тем временем шла подготовка к бракосочетанию Гит¬
лера с Евой Браун. Турецкий журналист Нерин Е. Ган,
который после многолетних изысканий и бесед с ближай¬
шими родственниками Евы Браун, а также с секретарша¬
ми Гитлера написал книгу о жене фюрера, так описывает
свадьбу в бункере рейхсканцелярии:
«В то время как в маленькой комнатке рядом с кабине¬
том Геббельса Траудль Юнге печатала на машинке завеща¬
ние Гитлера, доктор Геббельс распорядился вызвать к нему
305
человека в коричневой партийной форме с повязкой фоль-
ксштурма на рукаве, руководителя муниципального управ¬
ления Вальтера Вагнера. Он должен был провести церемо¬
нию бракосочетания, но в бункере не нашлось необходимых
для этого формуляров. Тогда Вагнера отправили на разве¬
дывательном бронеавтомобиле за этими формулярами.
Когда он вернулся, в комнате Гитлера уже собрались
приглашенные на свадьбу гости: Борман, Геббельс и его
жена, генерал Бургдорф, генерал Кребс, руководитель гит-
лерюгенда Аксман, личный секретарь фюрера Герда Кри¬
стиан и Констанция Манциарли, его диетолог и повар.
Гитлер был в своем обычном сером френче, в то время
как Ева надела одно из любимых платьев фюрера, длин¬
ное, закрытое платье из черной шелковой тафты. К нему
она надела золотой браслет с турмалинами, часики, укра¬
шенные бриллиантами, цепочку с кулоном из топаза и
заколола волосы заколкой с бриллиантами.
Было без нескольких минут 12 ночи 28 апреля 1945 года.
Все формальности были быстро улажены. Ева ошиблась
при подписании свидетельства о браке и сначала хотела
написать свою девичью фамилию Браун. Она зачеркнула
большое «Б» и затем написала в первый и в последний раз
в своей жизни: Ева Гитлер. Геббельс и Борман подписа¬
лись в качестве свидетелей.
В свидетельстве о браке указана дата 29 апреля 1945 года.
Вальтер Вагнер сложил оба листка вместе до того, как
чернила успели полностью высохнуть. Поэтому внесенная
первоначально дата, 28 апреля 1945 года, расплылась.
Когда некоторое время спустя Вагнер заметил, что дата
не читается, он исправил цифры. Однако тем временем
на часах уже было 35 минут первого ночи, то есть уже на¬
ступило 29 апреля 1945 года.
Гитлер подал Еве руку и проводил ее в свой кабинет,
где супружеская пара и гости отпраздновали свадьбу. По¬
том Гитлер и его жена вышли в коридор, чтобы принять
поздравления от ближайших сотрудников и служащих. Не
скрывая своей радости, Ева сияла, в то время как Гитлер
вскоре поспешил уйти в комнатку, где Траудль Юнге уже
давно сидела за пишущей машинкой. Ева попросила при¬
нести ее бокал с шампанским и бутерброд. В 4 часа утра
Траудль Юнге закончила свою работу. Гитлер вниматель¬
306
но прочел оба завещания и подписал их. Все еще ожив¬
ленно беседуя о политике, он затем вместе с Геббельсом
и Борманом вернулся к гостям».
Только в 5.30 утра Гитлер вместе с женой покинул го¬
стей и отправился в свои покои. Не все обитатели бунке¬
ра узнали о событиях этой ночи. Личный пилот Гитлера,
командир правительственной эскадрильи Ганс Баур, пи¬
шет: «Я узнал об этой свадьбе только тогда, когда Гитлер
прощался со мной».
И ротмистр Больдт свидетельствует: «На другое утро в
6 часов меня разбудил Бернд [майор Бернд фон Фрайтаг-
Лорингхофен]. Я так крепко спал, что не смог сразу открыть
глаза. Едкий запах серы и удушливая известковая пыль на¬
полняли комнату. Теперь вентиляторы тоже работали с пе¬
ребоями. Наверху царил настоящий ад. Снаряд за снарядом
попадали в здание рейхсканцелярии и с грохотом взрыва¬
лись. Каждый раз бункер сотрясался, как при землетрясе¬
нии. Только минут через 15 огонь стал ослабевать и, судя
по грохоту, перемещался в направлении Потсдамерплац.
Как раз в тот момент, когда я одевался, Бернд, сидевший
за письменным столом, взглянул на меня и самым обыден¬
ным тоном сказал: «Знаешь, сегодня ночью наш фюрер же¬
нился». Наверное, в этот момент у меня был такой дурацкий
вид, что мы оба громко расхохотались. Тогда из-за зана¬
вески раздался внушительный голос моего начальника [ге¬
нерала Ганса Кребса]: «С ума вы сошли, что ли, что так не¬
почтительно смеетесь над верховным главой государства!»
На рассвете 29 апреля в саду министерства иностран¬
ных дел был приведен в исполнение смертный приговор.
Пули расстрельной команды предназначались группен-
фюреру СС (генерал-лейтенанту) Герману Фегеляйну, ко¬
торый был постоянным офицером связи Гиммлера в штаб-
квартире фюрера. Фегеляйн, ставший йесколько часов тому
назад свояком Гитлера (он был женат на сестре Евы Бра¬
ун), самовольно покинул ближайшее окружение фюрера,
когда в бункере рейхсканцелярии стало известно о «пре¬
дательстве» Гиммлера. Отряд СС особого назначения аре¬
стовал Фегеляйна в его собственной квартире на Курфюр¬
сте ндам м. Баур свидетельствует:
«Около 24 часов [28 апреля] в моей комнате появился
Фегеляйн. Я сразу спросил его, почему в течение двенад¬
307
цати часов он заставил себя разыскивать по всему городу.
Я также не оставил его в неведении относительно того,
что из-за его поведения в последние часы подозрения [в
дезертирстве] определенно не уменьшились. В ответ Фе-
геляйн лишь сказал: «Если тебе нечего больше сказать —
тогда застрели меня на месте!» Гитлеру сообщили обо
всем, но он не захотел видеть свояка. Он приказал не¬
медленно возбудить дело о дезертирстве. Вскоре появи¬
лись лица, которым было поручено провести расследова¬
ние, и я добровольно покинул комнату.
Гитлер приказал генералу Монке, командиру боевой
группы, оборонявшей правительственный квартал, ли¬
шить Фегеляйна всех орденов и знаков различия. Монке
выполнил этот приказ по разжалованию Фегеляйна. <...>
Ко мне пришла Ева Браун и, объятая ужасом, пожало¬
валась, что Гитлер не проявил никакого снисхождения к
Фегеляйну. Она была убеждена, что в такой ситуации Гит¬
лер мог бы приказать убить даже родного брата. Однако
больше всего она переживала за свою сестру, которая
вскоре должна была родить ребенка.
Ранним утром [29 апреля] дело Фегеляйна было еще раз
рассмотрено, и Гитлеру сообщили о вердикте суда: дезер¬
тирство. Гитлер отдал приказ расстрелять Фегеляйна, сво¬
его свояка! Вероятно, в те последние дни перед крахом
самым страшным было то, что все привычные понятия так
обесценились, что каждый стал думать, что теперь возмож¬
но все что угодно. Даже в таком сравнительно узком кругу,
где все хорошо знали друг друга, нельзя было никому боль¬
ше доверять. Поэтому отправили кого-то убедиться в том,
что приговор приведен в исполнение, когда расстрельная
команда не сразу вернулась в бункер. На самом деле артил¬
лерийский обстрел был настолько сильным, что любой вы¬
ход из бункера был связан со смертельным риском».
Фегеляйн умер на несколько часов раньше Гитлера.
29 апреля 1945 года было воскресенье, ясный весенний
день. Но жители Берлина не могли насладиться им, битва
за их родной город продолжалась с невероятным ожесто¬
чением. Больдт вспоминает:
«Около 9 часов утра грохот орудий ненадолго смолк.
Русские атаковали по улице Вильгельмштрассе, стремясь
захватить имперскую канцелярию и вместе с ней самый
308
крупный трофей этой войны — Адольфа Гитлера. Все за¬
таили дыхание. Неужели уже настало время? Через час
явился посыльный, доложивший, что враг остановлен в
500 метрах от рейхсканцелярии.
Мы с Берндом стоим у письменного стола, склонив¬
шись над картами Берлина. Вчера вечером мы приняли
решение не ждать конца здесь в бункере. Мы придумали,
как попытаться вырваться отсюда с согласия Гитлера. Есть
только две возможности: или пойти на верную смерть,
сражаясь как офицеры, или прорваться к Венку со специ¬
альным заданием».
Три молодых офицера (майор фон Фрайтаг-Лорин-
гхофен, подполковник Вайс и ротмистр Больдт) убедили
генерала Кребса в том, что очень важно передать Венку
личное послание фюрера. Во время дневного совещания
29 апреля Кребс изложил этот план Гитлеру. Фюрер при¬
казал вызвать к нему трех офицеров. Больдт:
«Неожиданно Гитлер заглянул мне в глаза и спросил:
«Как вы собираетесь выбраться из Берлина?» Я подошел к
столу и по карте объяснил ему наш план: вдоль Тиргартена,
потом Зоологический сад, Курфюрстендамм — Адольф-
Гитлер-плац — стадион — мост Пихельсдорфер-Брюкке.
Отсюда на байдарке по реке Хафель через расположение
русских до Ванзе. Гитлер прервал меня: «Борман, достань¬
те им моторную лодку с электродвигателем, иначе они ни¬
когда не выберутся». Я почувствовал, как кровь ударяет
мне в голову. Удастся ли наш план и неужели все сорвется
из-за какой-то моторки? Откуда, в самом деле, Борман
в нашем теперешнем положении достанет моторную лодку
с электродвигателем? Прежде чем Борман успел ответить,
я взял себя в руки и сказал Гитлеру: «Мой фюрер, мы сами
достанем себе моторную лодку и приглушим мотор. На ней
мы, несомненно, прорвемся». Он доволен, мы облегченно
перевели дух. Он медленно поднялся, посмотрел на нас
усталым взглядом, подал каждому руку и сказал: «Пере¬
дайте Венку от меня привет. Пусть поторопится, иначе бу¬
дет слишком поздно!»
29 апреля приносит одну роковую весть за другой. Не
только в Берлине, но и во всем остальном рейхе все руши¬
лось. Из случайно принятого сообщения коротковолново¬
го передатчика Гитлер узнал о смерти своего итальянского
309
соратника Муссолини. Партизаны захватили его вместе с
несколькими министрами и публично казнили. Теперь Гит¬
лер опасался, что русские могут неожиданно захватить его
вместе со всем штабом здесь, в рейхсканцелярии. Он вызвал
к себе Монке, который отвечал за оборону «Цитадели».
«Он [Гитлер] спросил:
— Монке, где находятся русские?
Монке расстелил на столе карту и отметил расположе¬
ние русских позиций на данный момент:
— На севере русские подошли почти вплотную к мосту
Вайдендаммер-Брюкке. На востоке они находятся у парка
Лустгартен. На юге у Потсдамерплац и у министерства
авиации. На западе они уже в Тиргартене, в трехстах—
четырехстах метрах от рейхсканцелярии.
Тогда Гитлер спросил:
— Сколько вы еще продержитесь?
— Максимум от 20 до 24 часов, мой фюрер, не доль¬
ше, — сообщил Монке».
Ближе к вечеру, около 18.00, Гитлер еще раз собрал в
своем кабинете сотрудников и сотрудниц из своего бли¬
жайшего окружения. Нерин Е. Ган пишет:
«Через проход, завешенный красной бархатной зана¬
веской, в тесную комнату вошли Борман, Геббельс, Кребс,
Бургдорф, фрау Геббельс и секретарши. Портрет Фридриха II
Великого кисти Антона Графа висел на стене позади пись¬
менного стола человека, который напрасно ждал такого же
чуда, которое выпало на долю этого Гогенцоллерна в ре¬
шающий момент Семилетней войны. На другой стене ви¬
сел портрет матери Гитлера Клары. Гитлер потребовал,
чтобы портрет Фридриха II Великого непременно сохрани¬
ли. Что же касается личных вещей фюрера: костюмов, гал¬
стуков, календарей, авторучек и всего остального, чем он
владел, то все должно было быть уничтожено, чтобы не по¬
пасть в руки врага. «Не должно остаться трофеев для какого-
нибудь музея».
Потом Гитлер заговорил о Венке, чья армия была его
последней надеждой. «Если не случится чуда, то мы погиб¬
ли. Моя жена и я умрем. Я хочу лишь быть уверенным, что
Лоренц, фон Белов и Цандер прорвались и передали ори¬
гиналы моего завещания Дёницу, Шёрнеру и Кессельрингу.
Я не могу допустить, чтобы после моей смерти возник хаос».
310
клав» v^xyebwiS
щЦяигегШ
•■*——JBjj^F 28, April IMS 'ЧЧ^
KAMPFBIiATT FOR DIE VERTEIDIGER G R О S S-B E R ЬI NS
■
Heroisches Ringen
Bei Тай nnd NacM neue Mrcfffir&He hcraitfelfflirl
Der Kampf um den
Stadtkern entbrannt
Ae* dm ГбЬкгЬмрЦ**гЙег, 28. April
Das Obc»kûïs«B»tt«k> der Wehraiaebt gibt bekannt?
к dear beroiacbaa Кипр! der Stadt Berlin
ktornnt ao«b einmal тог «Her V/e:t der g с b le к в « U к * api
4** deutschen Volk«* g«g«a d*.a BaJscbewisaas »tan
АшЛвек.
Währ «ad ia efaus» in der G*icbkb*c einmalige« grandioeeo
$tlag«a dl* Hanptetadt vert#Jdigt wird, haben usser» Tirp-
f>«o •* dar Elb« de» Aetriktatt» den RS«k*a
gekehrt, am »«» a«8«n h«r im A*(|riU dt« V«
lefdUit t»< B«rIIa za entlasten.
I» dem la* ar«m V art al dl g a a gsri a g
:<æ Kurdes ha? ia Ck«iIetU»b«;î eue vos SSd«»
« e r ib«> das T«»pelhof«r Feld с in 2 * d r an* *•»-
/■» ä»U«tch*fl Ter aed an» AUnaderplt tt h*! dar
tvatapi am dsa Stadtkern b*goaa«s. Die Ost-West'
*.sba« U«gt aaitr schwerst Feaer,
fliegend« Verbände aaferetdtm dl« K&nple eaUr
.i-!icp3«rud*ra Eiasat* der B«at**»g*:a. Trou stfebst*?
Jfegtf* a»i Fîaksbwehr warden b*i Taj »»4 Nacbt £ia-
*г*ягв««г7вв gelandet «ad МааШоа *bg«werJ«a
Ware.'« Jajd- «ad Sehiachlfliegejveibsade vernkbUie* ia den
lef*t*R т£«г ïagea Ш Flagzeag«. 5« Paazcr tad über 3W»
a * в d 1!сb Königs WeiterbauscB ssbcten
Kivbkkaea der 9, Anne в ibra Aagril!« aæb Nordwestsa lort
ttad «nrehrten akh wîbraad de« ganiea Ta-<-s koeecntraebor
Aagttß« der Sowjet» g«gea die Flanken. Die топ S' e * t « а
aaÿetttxtea Dbisioaea war!«a des Feted fa» erbittertem Ws-
fee aai breiter Front *arnck «ad habe» ferch «-mekbL
Wes tHeh Berlin werde
ii* Linie Beaadeaberg
K*leia*«-Kriaa** 4«*
Й. alle iefeoikhea Angriff« be¬
amtet.
1 cs Hub» *oa Preei-
fee werieü die Sowjet* neue
(P*-urr- «ad laisaterieverMnd*
ta dea Kampf «ad etxwaagea aa¬
le? »tarbeiu Seh)*ehtffiegeTeift-
«ate tiefe Eiabrbcbe.
In aordwestdealsebea
Sees» kam es festem aar ca
îitEcfcee Kiœplea. b Breact
bût der Kaaplkoaaaadant mii
den Rast der iapkren Bezat-
етлй des Nordoattell dei
StadL
At dar Beaaa braeh t’«
fatsi ia Regeasbnxg «sad
fagoJstadi eia. Zwiedte»
DUlingea uad Ulm «еШеа
die Amerikaner Ihren Vorsteg
nach Süden fort. Kâapfe stad ia
Miede! «od ua Geeoxta)
im Gaag«,
Lbc Armee« iallallaa «U-
tta sieb biaier da» Po cud
Taasla ab.
Wcbread die Sowjet ia
Sädabeebaitt der Ost
Iront sieh aal stark« drtücbe
VorstöSa beicbrisAten, еаШеа
«k ihre Aa^riBa im S a a ta
В г fi a a mit starkes Kraltea fort
«ad koaatea trob taker Gejeo-
webr der BeeaUaag ia &t Stadt
NardseesUkb B a a t x « e. «o
bei M«ie«a il* Verb's-
doag mit der Wesftroai
aa der Elbe berÿestallt
Der längere Atem
Seil fOaieiabalb Jahren lodert
die Fackel des Krieges ia £a-
tepe. Kir verxakrendee Fcnar hat
nach Polen ganz Europa, aach
diese» Erdteii schließlich aech
zwei weitere егЫИ, Asie® uad
Amerika«
Deutschland mufUe eiaerseits
die Keftedo abzttstreifea vereu-
cben, die ihn ia Versailles auf
erbst waren und ihm Jed* Le-
beasradglicbkeit nehmen. Es hat
dies seit 1933 ia dem denkbar
iea Sabinen getan oad pein¬
lichst vemiedee, dabei den
Kreis der unmittelbar betroffe¬
nen Gebiete> du b. die deutsche
Lebens- und latereesenaone tt»
öoersehreitea.
Wenn masere Feind« bsbaap-
teles, B«aUcblaad babe eigen-
aâtîige Äa<Alii«k verleiht vu4
die Unabhängigkeit end Freiheit
der kleinen Natioorn bedrebt,
w haben Eaglsnd und Amerika
sehr bald durch 3»r Verbalten
bewiesen, dsß ihnen ia Wirk¬
lichkeit nicht e«r aicbta a a der
Freiheit dieser Meinen Natioaen
gelegen ist, sondern daS sie
selbst bereit waren a»d »lad,
diese an Stüia zu verkaolea, ja,
ward«, jiad waser« Ttappea
* am Aagellf aa с b Nor*
' в aagatretea.
Sieberangslabrxeag«
der Kr icgsmarla* тег-
senkten «stiieb Goteabaka eia
s^wjeüsebes Scbueübo’Jt itad
acbosssn eia weiteres Ia Braad.
Schwacher«! «aerikaei*
_cbe К aюр!теrbà ade
librtaa «в Tage Antritte gegen
Ort« ia Sfiddevtschiaad. Ia d«r
lackt bcsndbite aber den Reichs-
jebkt aur geriege ieiadKchc
Umpltätigkeic
Klelasteaicrscaboe-
t« terseakten aus deal etari
beweebtea Jeiadiicbea Kacb-
ecbubTerkeW t»>äei*e Themse
und Schade zwei т v И b e I »
йене Schi);« ait SÖO«
B3T.
*>« für ihre eigeaen iaperialUti-
sebea Ziele eeszabeutea
Mehr eoeb l Wahrend die T»a
Dectrcbiaad besetsiea F a lad-
Hader dwehacs aasköteaUcb
lebea kaaotea. zam Teil segsr
eisen fühlbar ев wirtscbaftüchaa
und sosklea Aofscbwung tub-
mea, ich*«» die «befreiten*’
Bundesgcaossea unter der
Hungersnot, Desorgaaiaatica ued
Leiden
IraJeo und jeaer Völker, di«
sieb den {ä^seb-pktokratiseb^a
«ad belsebesristiechen Dra'4-
ziibem aal Gedeih vnd Verderb
anterwarfeis.
Dautscfelaod ist durch dea
Verrat ki«g geworden, d«» ea
1918 zum Opiti Be!- E» rc'S,
daß alle Versprechoagee лег
Fciadseiie ekhîs andere* be¬
deuten als dea Versuch, tea«r
Volk wieder«» völlig '.»eMvt
zu mchea «ad es dacn!t der
wir tsübal tlicbea Awbmtmj,
persSeiicbea VersfeJaTuog ntsi
völkischen Veraichtung аиегвЛе -
fern.
2a Teriksnza habe» wir akKts
asebr. Wh habea alles veriore*
and würde* (gasch KapitalaiîoK
«ns selbst, «аюеге Znkralf Frs^
and Kbd prdageben. Wobi *«r
haben wir <0a СЬаасец aas ей
bebaoptea mH elr»t daws
Exist ear. FeeCiealebea und aa*
seren seziafea Staat vrie-ier ad-
zubaura, b dem wir ciaea aoek
großer so «rrakbea
werden, al» nir Äa rar dWea
Krieg« berrit» gcaieäert koaz>
' 'П.
Dies ist eia fernes«
aber ein reales Ziel. Wir
wollen es el^ts чог Augen be*
halten, «гм die Gegeawart
beute
eil*, die «äs last unrrtriglkh
creebelaan m6gea, wena waser
Tcdtcind urs Wunden »ehttgt.
aus dea«n dss Blut earerer
Б?г(сп fi»e8f.
b Berän, in d«n rsaekcadaa
Suiaea dvr Rriciirbacpts'tdi
Последний номер все еще выходящей берлинской газеты
«Панцербер» от 29 апреля 1945 года
В этот вечер Гитлер готовился к смерти. Уже во второй
половине дня он приказал отравить свою любимую овчар¬
ку Блонди. По его словам, он хотел убедиться в том, что
яд действует, поскольку эти ампулы с ядом доставал Гимм¬
лер. 30 апреля в 1.00 ночи Гитлер получил радиограмму
от генерал-фельдмаршала Кейтеля. В ней был ответ на во¬
прос Гитлера, где находятся армии, призванные деблоки¬
ровать Берлин:
«1. Передовые отряды Венка остановлены южнее Шви-
ловзе.
По этой причине 12-я армия не может продолжать на¬
ступление на Берлин.
Основные силы 9-й армии окружены.
Корпус Хольсте [Штайнер] вынужден перейти к обороне».
Радиограмма Кейтеля лишила обитателей бункера по¬
следней надежды. Артур Аксман свидетельствует:
«30 апреля сразу после полудня я решил отправиться со
своим адъютантом с нашего командного пункта на Виль-
гельмштрассе в бункер фюрера. Мы еще раз спустились в
подвал, в наш лазарет. <...> На улице было еще совсем
светло, поэтому мы не могли попасть в бункер фюрера че¬
рез вход в здании старой рейхсканцелярии. Этот же путь
проходил под огнем снайперов, которые засели в руинах
отеля «Кайзерхоф». По Вильгельмштрассе нам приходилось
передвигаться короткими перебежками, зажав в руке платок,
чтобы защитить глаза, если русские опять будут стрелять
зажигательными пулями с фосфором. Пробравшись сквозь
руины министерства иностранных дел и поблуждав по лаби¬
ринту подземных ходов, мы добрались до бункера фюрера.
Я разыскал доктора Геббельса. Он сообщил: «Фюрер
уже попрощался со своим ближайшим окружением».
Я прошел по коридору на другую сторону к личным
покоям Гитлера. Там перед входом стоял штурмбаннфю-
рер СС Гюнше. Своей богатырской фигурой он буквально
загораживал весь проход. Гюнше немногословно объяс¬
нил мне, что получил от фюрера приказ больше не про¬
пускать к нему никаких посетителей.
Потом я поговорил с доктором Геббельсом. Мы напра¬
вились в комнату для совещаний рядом с покоями Гитле¬
ра. Там мы встретили Мартина Бормана. Никто не садил¬
ся. Не произнося ни слова, мы обменивались взглядами.
312
Это продолжалось до тех пор, пока Геббельс не спро¬
сил: «Разве это был не выстрел?»
Он не ошибся. Вошел Гюнше и сообщил: «Фюрер мертв!»
На часах было 15.30.
Вместе с Геббельсом и Борманом я последовал за Гюнше
в жилую комнату и одновременно кабинет Гитлера. Войдя
в комнату, мы вскинули руки в нацистском приветствии.
Напротив нас у стены в правом углу узкой кушетки си¬
дел Гитлер. На нем была форма: черные брюки и мундир
защитного цвета с золотым партийным значком в петлице
и Железным крестом 1-го класса (которым фронтовик-
окопник Гитлер был награжден на Западном фронте Пер¬
вой мировой войны. Были у Гитлера и другие награды. —
Ред.). Верхняя часть его тела была наклонена вправо, а
голова немного откинута назад. Бросалась в глаза необыч¬
ная бледность его лица и лба. На обоих висках были за¬
метны следы от стекавшей вниз крови. Веки были почти
закрыты, нижняя челюсть слегка выдвинута вперед. Левая
рука лежала на коленях, правая свисала вниз со спинки
кушетки. На мягкой обивке были заметны капли крови.
Пистолет лежал на полу. Гитлер выстрелил себе в рот.
Рядом с ним в черном платье сидела Ева Браун. Она при¬
слонилась к боку Гитлера, ее голова покоилась у него на
плече. Ее глаза были закрыты, губы слегка приоткрыты. На
теле не было видно никаких признаков насильственного
воздействия; казалось, что она спит. Ева Браун приняла яд».
Кемпка, шофер Гитлера, получил от Гюнше, личного
адъютанта фюрера, указание доставить из подземного га¬
ража 200 литров бензина. Вот его рассказ:
«В большой спешке я поручил своему заместителю вме¬
сте с другими водителями раздобыть необходимое количе¬
ство бензина в канистрах и доставить его в указанное место.
А сам поспешил через руины и разбитые взрывами авто¬
машины к Гюнше, чтобы узнать, что же там у них случилось.
В тот самый момент, когда я входил в бункер фюрера,
Гюнше выходил из кабинета Гитлера, так что мы встре¬
тились в приемной комнаты для совещаний.
Черты его лица заметно изменились.
Бледный как смерть, он растерянно смотрел на меня.
— Ради бога, Отто, что у вас здесь произошло? — бро¬
сился я к нему. — Ты, наверное, сошел с ума, когда по¬
313
требовал, чтобы при таком артобстреле я доставил сюда
бензин, рискуя жизнью полдюжины моих людей!
Казалось, Гюнше не слышал моих слов. Он бросился
к дверям и закрыл их.
Потом он повернулся ко мне, посмотрел широко рас¬
крытыми глазами и сказал:
— Шеф мертв!
Меня словно обухом по голове ударили.
Потом я засыпал его вопросами:
— Как такое могло случиться! Я только вчера еще с
ним разговаривал! Он был здоров и, как всегда, общи¬
телен!
Гюнше все еще так потрясен произошедшим, что не
может вымолвить ни слова. Он поднимает правую руку и,
выставив указательный палец как дуло пистолета, пока¬
зывает на свой рот.
— А где же Ева? — спрашиваю я, ошеломленный до
глубины души.
Гюнше показывает рукой на все еще закрытую дверь
комнаты шефа:
— Она с ним.
Лишь с трудом я добиваюсь от него рассказа о том, что
же произошло здесь в последние часы.
Шеф выстрелил себе в рот в своем кабинете и упал го¬
ловой вперед на крышку стола.
Ева Гитлер сидела, откинувшись на спинку кушетки,
рядом с ним. Она отравилась».
Не только Ева Браун, но и Гитлер убил себя ядом. Хотя
в послевоенные годы некоторые авторы, например Х.Р.
Тревор-Ропер, придерживались мнения, что Гитлер за¬
стрелился, однако позже это было подвергнуто сомнению,
например со стороны Куби. Гитлер сначала отравился, а
уже потом кто-то из его ближайшего окружения произвел
контрольный выстрел. В этом же направлении вели все
свои розыски и русские, которые после захвата рейхскан¬
целярии педантично исследовали смерть Гитлера, непо¬
средственную причину смерти и все обстоятельства, со¬
путствовавшие ей. В русский плен попал группенфюрер
СС Раттенхубер, шеф Имперской службы безопасности и
начальник личной охраны Гитлера, который провел по¬
следние дни апреля в рейхсканцелярии. В Москве он дал
314
подробные письменные показания о событиях тех дней в
бункере фюрера. О дне 30 апреля Раттенхубер пишет:
«Около часа ночи [1 мая] я снова встал, обошел посты
и примерно в 4 часа утра отправился в бункер фюрера.
Здесь Линге [камердинер Гитлера] сообщил мне, что фю¬
рер покончил жизнь самоубийством и что он выполнил
самый тяжелый приказ в своей жизни. Как мне стало из¬
вестно от доктора Штумпфеггера, именно он должен был
достать цианистый калий для фюрера и его жены.
После сообщения Линге я был совершенно убит горем,
несмотря на то что Гитлер попрощался со мной. Я опустил¬
ся на стул, и Линге рассказал мне, что трупы были завер¬
нуты в одеяло и сожжены в саду рейхсканцелярии недалеко
от аварийного выхода из бункера. Затем он сообщил мне, что
на ковре осталось пятно крови. Когда я удивленно посмотрел
на него, так как знал, что Гитлер принял цианистый калий,
он пояснил, что фюрер приказал ему выйти из комнаты и
через десять минут, если он ничего не услышит, снова вой¬
ти в комнату, чтобы выполнить его последний приказ. Ког¬
да я увидел, как Линге положил на стол в приемной писто¬
лет Гитлера, мне сразу стало ясно, что он имел в виду, когда
говорил о «самом тяжелом приказе в своей жизни». <...>
Я пришел к выводу, что Гитлер опасался того, что яд
может не подействовать на его организм, и поэтому при¬
казал своему камердинеру Линге через некоторое время
войти в кабинет и выстрелить в него из пистолета».
До сих пор неясно, действительно ли Линге стрелял в
мертвого Гитлера. Он сам решительно отрицает это. С та¬
ким же успехом это мог сделать кто-нибудь еще из бли¬
жайшего окружения Гитлера. Лев Безыменский, опираясь
на до сих пор неизвестные документы из московских ар¬
хивов, писал о смерти Гитлера:
«В то время как Раттенхубер считал, что именно Лин¬
ге произвел «смертельный выстрел» в уже мертвого Гит¬
лера, советские исследователи придерживались мнения,
что стрелял Гюнше. Во всяком случае, несомненно одно:
если в закрытой комнате прозвучал выстрел, то это не был
выстрел, свидетельствующий о мужественном самоубий¬
стве «величайшего полководца всех времен». <...>
Профессор Смолянинов, с которым я обсуждал пред¬
полагаемые обстоятельства самоубийства, заявил, что для
315
него как судебного медика все предположения относи¬
тельно выстрелов не имеют доказательственной силы. По¬
скольку согласно судебно-медицинскому и патологоанато¬
мическому заключению причиной смерти Гитлера явилось
отравление. «Все остальное относится к области умозри¬
тельных рассуждений», — подытожил профессор.
Доктор Шкаравский вообще и слышать не хотел о вооб¬
ражаемых «вариантах с выстрелом». «Факт отравления, —
сказал он мне, — неоспорим. Я Moiy с полным правом утверж¬
дать это и сегодня. 8 мая 1945 года наша комиссия не смогла
обнаружить никаких следов выстрела. Гитлер отравился».
Согласно последней воле Гитлера его тело должно было
быть сожжено вместе с телом Евы Браун. Аксман при¬
сутствовал при выносе тел из бункера.
«Геббельс и я снова отправились в комнату для сове¬
щаний. Мы стояли в дверях, когда эсэсовцы пронесли мимо
нас труп Гитлера. Он был завернут в шерстяное одеяло,
закрывавшее только верхнюю часть туловища. На свисав¬
ших ногах можно было видеть черные брюки. За ними
шел Борман, несший на руках тело Евы Браун. Оно не
было закутано в одеяло. Потом Гюнше взял у Бормана
тело Евы и поднялся с ним вверх по лестнице.
Я остался в бункере. На улице с грохотом рвались сна¬
ряды. <...> Геббельс пошел вместе с эсэсовцами в сад
рейхсканцелярии. Он хотел присутствовать при сожжении
трупов».
Кемпка тоже находился в саду рейхсканцелярии. Он
помог эсэсовцам приготовить «могилу викингов» для Гит¬
лера и его жены. «Вокруг нас рвались русские снаряды,
словно в этот момент артиллерия противника удвоила свой
огонь по саду рейхсканцелярии и бункеру фюрера».
Трупы положили на землю недалеко от входа в бункер
рядом с большой бетономешалкой, облили бензином и с
помощью тряпки, смоченной в бензине, подожгли. Кемп¬
ка свидетельствует:
«Широко раскрытыми глазами мы смотрели на лежав¬
шие там тела.
Мгновенно вспыхнуло яркое клокочущее пламя. Одно¬
временно в небо устремились черные клубы дыма.
Черный столб дыма на фоне горящей столицы рейха
представлял собой ужасную картину. Доктор Геббельс,
316
Борман, доктор Штумпфеггер, Гюнше, Линге и я смотре¬
ли как зачарованные на это страшное зрелище.
Огонь постепенно пожирал тела мертвецов.
Мы вшестером еще раз поприветствовали нашего мерт¬
вого «шефа» и его жену. Глубоко потрясенные страшным
событием, мы снова вернулись в бункер.
Пламя требовало все новых порций бензина. Однако лить
бензин прямо на еще тлевшие останки было нельзя. Поэто¬
му приходилось ждать, пока пламя совсем не погаснет. По¬
том еще не полностью сгоревшие останки снова поливали
бензином и опять поджигали. Из-за постоянных разрывов
русских снарядов полная кремация была почти исключена».
Сжигание тел продолжалось где-то с 16.00 до 19.30. Люди
Кемпки вынуждены были снова и снова поливать бензи¬
ном обугленные останки. Тем не менее русским, которые
двое суток спустя овладели рейхсканцелярией, удалось об¬
наружить и идентифицировать останки бывшего фюрера
Великого германского рейха.
Глава 12
КОНЕЦ. НАЧИНАЕТСЯ ПРОЦЕСС
КАПИТУЛЯЦИИ
30 апреля, день, когда Гитлер покончил с собой в бун¬
кере рейхсканцелярии, был знаменательным для русских и
по другой причине: полем битвы стал Рейхстаг, так и не
восстановленный после пожара в 1933 году. Для защитников
Берлина это здание не имело особого значения. Но после
пресловутого процесса о поджоге Рейхстага 1933—1934 годов
он считался у русских символом Берлина. 28 апреля приказ
о взятии Рейхстага получил командир 79-го гвардейского
стрелкового корпуса, входящего в состав 3-й ударной армии.
Генерал-майор С.Н. Перевёрткин, получивший за воинскую
доблесть звание Героя Советского Союза, свидетельствует:
«После того как мы сломили сопротивление немецких
войск и полностью овладели районом Моабит, наш кор¬
пус вышел к берегу реки Шпре, протекавшей менее чем
в 500 метрах от здания Рейхстага.
Здесь мы получили новый приказ: «Корпус форсирует
Шпре, занимает здание Рейхстага, водружает на его купо¬
317
ле Знамя Победы и соединяется с нашими войсками, на¬
ступающими с южного направления».
Для солдата, будь он рядовым, сержантом, офицером
или генералом, все части и приказы одинаково важны и
почетны. Но этот приказ имел для нас особое значение. Мы
видели в нем конец этой тяжелой кровопролитной войны.
Новость о том, что мы получили приказ атаковать Рейх¬
стаг и водрузить на его куполе Знамя Победы, мгновенно
облетела все подразделения нашего корпуса. Несмотря на
изнурительные бои в течение последних двенадцати дней,
наши солдаты пробились к самой реке. При этом комму¬
нисты и комсомольцы шли впереди, показывая хороший
пример остальным.
Первым серьезным препятствием на пути к Рейхстагу
оказалась сама река Шпре с ее высокими бетонированны¬
ми берегами.
Единственной возможностью форсировать Шпре был
полуразрушенный мост Альт-Моабит, оборудованный с
обеих сторон баррикадами.
Немцы держали все подходы к этому мосту под посто¬
янным плотным огнем. На другой стороне возвышалось
здание имперского министерства внутренних дел, которое
наши солдаты называли «дом Гиммлера». Весь этот квар¬
тал обороняли войска СС. 28 апреля они получили даже
подкрепление: ночью по воздуху из Ростока сюда был
переброшен целый батальон морской пехоты. К тому же
допрошенные лично мной пленные сообщили, что Гитлер
лично контролировал центральный сектор обороны Бер¬
лина, в который входило и здание Рейхстага, и что он от¬
дал приказ «держаться до последнего человека».
Нам предстоял тяжелый бой.
В ночь с 28 на 29 апреля подразделения полковника Не-
годы и генерала Шатилова предприняли первую попытку
прорваться через мост. Саперы помогали расчистить путь.
После кровопролитного боя удалось закрепиться на другом
берегу. Передовые штурмовые группы ворвались в стоящие
на берегу дома и в рукопашной схватке уничтожили оборо¬
нявшихся эсэсовцев. После перегруппировки мы продолжи¬
ли атаку на «дом Гиммлера». Бой за этот дом продолжался
весь день 29 апреля. Окопавшиеся здесь отборные подраз¬
деления войск СС были уничтожены. В этот же день мы
318
заняли еще несколько зданий. Вечером 29 апреля перед взо¬
ром наших солдат уже возвышалось огромное серое здание
Рейхстага. Все входы и окна здания были замурованы, вид¬
нелись только узкие бойницы. Вокруг всего здания и в со¬
седнем парке Тиргартен тянулись глубокие траншеи и ходы
сообщения. Для обороны Рейхстага использовалась также
зенитная артиллерия, поставленная на прямую наводку.
До здания Рейхстага оставалось не более двухсот—трехсот
метров. Но эти вражеские позиции были хорошо укрепле¬
ны. Пулеметные гнезда, заполненные водой траншеи и во¬
ронки мешали нашему продвижению к цели.
У нас оставался только один выход. Мы должны были
организовать нашу атаку из уже занятого «дома Гиммлера».
Танки заняли огневую позицию, в окнах министерства вну¬
тренних дел были установлены пулеметы. На верхние эта¬
жи бойцы занесли на руках даже пушки.
Каждый батальон получил Красное знамя. У самого
корпуса тоже было очень красивое вышитое знамя. В эту
ночь, с 29 на 30 апреля, три ударных батальона готовились
к выполнению почетного задания.
30 апреля в 10 часов утра началась артиллерийская
подготовка. Тысячи снарядов и мин обрушились на зда¬
ние Рейхстага и прилегающую к нему территорию. Под
прикрытием этого огня пехота медленно двинулась вперед
к Рейхстагу. В 14.00, когда артиллерийский огонь достиг
своего апогея, начался штурм здания Рейхстага.
Я стоял у окна в одной из комнат «дома Гиммлера». Мои
нервы были напряжены до предела. «Как будет развиваться
атака? Правильно ли я все рассчитал? Не будут ли напрасны¬
ми жертвы в эти самые последние дни войны?» Такие мыс¬
ли не давали мне покоя, пока я ждал телефонного звонка.
После томительного ожидания раздался звонок.
— Батальону Сазонова, понесшему тяжелые потери, уда¬
лось ворваться в здание Рейхстага. Я уже вижу знамя, которое
они повесили над входом! — доложил мне полковник Негода.
Я позвонил генералу Шатилову:
— Доложите, как у вас идут дела!
— Батальоны Неустроева и Давыдова ворвались в зда¬
ние Рейхстага, но остальные отрезаны концентрирован¬
ным огнем немцев из района Тиргартена. Они залегли
перед зданием. Повсюду идет тяжелый бой. С батальона¬
319
ми в здании Рейхстага связи нет. Это меня очень беспоко¬
ит! — отрапортовал генерал Шатилов.
— Знамя, где знамя? Вы видите его? — спросил я.
— Знамя находится в полку Зинченко. Они ведут бой! —
ответил генерал Шатилов.
Я сам должен был доложить командующему нашей ар¬
мией генерал-полковнику Кузнецову, как идут дела. Куз¬
нецов постоянно торопил нас.
Поэтому я приказ артиллерии снова открыть огонь по
зданию Рейхстага. Она должна была держать под постоян¬
ным обстрелом амбразуры защитников Рейхстага и подавить
в зародыше любую попытку противника контратаковать.
Через некоторое время снова позвонил генерал Шатилов:
— Знамя, знамя, оно уже на крыше Рейхстага! Бой идет
внутри здания... Я приму все меры, чтобы выполнить по¬
лученное задание как можно быстрее!
Однако до самого вечера бой продолжался с неослабеваю¬
щим ожесточением. Немцы отступили в подвалы Рейхстага.
Вечером к нам на помощь подошли свежие части. Они
выбили немцев из зданий, расположенных рядом с Рейхста¬
гом. Красное знамя нашего корпуса медленно поднималось
с одного этажа на другой. И когда солнце начало садиться
и окрасило весь горизонт своим красноватым светом, два
наших солдата водрузили Знамя Победы над поврежденным
пожаром куполом Рейхстага. Два отважных бойца. Одним
из них был русский Егоров, а вторым — грузин Кантария.
Ночью мы закрепились на позициях вокруг здания Рейх¬
стага и стали готовиться к следующему дню. На следую¬
щий день мы собирались атаковать через парк Тиргартен
в южном направлении, чтобы соединиться с подразделе¬
ниями 8-й гвардейской армии».
Уже в течение двух дней бойцы армии Чуйкова вели
бой в Тиргартене. Чуйков вспоминает:
«Захватив несколько небольших плацдармов на той сто¬
роне Ландвер-канала, войска армии начали штурмовать
Тиргартен с юга. Острие удара всех частей, в том числе и
наступающих с севера, запада и востока, было направлено
на центр острова, где находилась ставка Гитлера и откуда все
еще шли приказы о продолжении бессмысленной борьбы.
Территория Тиргартена напоминала сильно вытянутый
эллипс — восемь километров в длину и два в ширину. Это
320
все, что осталось от фашистской империи, — остров, охва¬
ченный огненным кольцом, которое неумолимо сжималось.
В западной части Тиргартена раскинулся обширный
парк и зоологический сад. В центре парка возвышались
два мощных железобетонных бункера из шести этажей
каждый — три под землей и три над поверхностью. Двух¬
метровые стены с бойницами и смотровыми окнами, за¬
крывающимися стальными створками, надежно укрывали
находящиеся там узлы связи, пункты управления и штабы
противовоздушной обороны Берлина. На крышах бунке¬
ров располагались зенитные батареи.
Одно из огромных зданий, которыми густо застроена
восточная часть Тиргартена, мрачное, угловатое, с массив¬
ными квадратными колоннами, занимает целую улицу
Фоссштрассе. Это и есть новая рейхсканцелярия. В ее трех¬
этажных подземных укрытиях нашел свое последнее убе¬
жище Гитлер. Пленные показали, что начиная с марта фю¬
рер нигде не показывался [и все время находился в подземном
бункере рейхсканцелярии]. Нам стало известно, что вместе
с ним в подземелье имперской канцелярии находятся Геб¬
бельс, Борман, начальник Генерального штаба Кребс, за¬
менивший на этом посту Гудериана, и много других высоко¬
поставленных чиновников; всего около шестисот человек.
Туда сходятся все нити руководства войсками Третьего
рейха, и от того, как скоро будет взято это гнездо, послед¬
няя цитадель Гитлера, зависит окончание боевых действий
не только в Берлине, но и на всей территории Германии.
Севернее имперской канцелярии, около Бранденбург¬
ских ворот, находится Рейхстаг — высокое, с куполом зда¬
ние. Оно было повреждено прямыми попаданиями бомб и
теперь представляло собой пустую массивную коробку,
удобную для обороны как тактический опорный пункт.
Оперный театр, дворцы, музеи — все это гитлеровцы
превратили в опорные пункты и мощные узлы сопротив¬
ления.
Каждый шаг здесь стоил нам труда и жертв. Бои за этот
последний район обороны Третьего рейха отмечены мас¬
совым героизмом советских воинов. Да каких! Они шли на
смертный бой в солнечные весенние дни. Они хотели жить.
Ради жизни, ради счастья на земле они прокладывали до¬
рогу к Берлину через огонь и смерть от самой Волги.
322
Два дня — 29 и 30 апреля — войска фронта, преодо¬
левая возрастающее упорство противника, особенно баталь¬
онов СС, все глубже вгрызались в правительственные квар¬
талы Берлина».
Как это ни покажется парадоксальным, но сопротив¬
ление германских войск постоянно возрастало. Не обра¬
щая внимания на то, что центральное командование вой¬
сками уже почти полностью отсутствовало, что отдельным
подразделениям вермахта приходилось организовывать обо¬
рону на свой страх и риск, а русское кольцо неумолимо
сжималось, защитники Берлина не думали о капитуляции
(однако сдавались — см. далее. — Ред.). Пауль Давид, слу¬
жащий швейцарской миссии на Кёнигсплац, расположен¬
ной недалеко от Бранденбургских ворот, рассказывает о боях
за Тиргартен:
«На озеро, на руины домов, на улицы обрушивается
град снарядов и мин из расположения противника. По¬
том русские поливают все вокруг пулеметным и автомат¬
ным огнем. Они упорно продвигаются вперед, захватывая
одну улицу за другой. Защитники Берлина сдаются целы¬
ми группами.
Небольшая горстка артиллеристов ведет здесь свой по¬
следний, безнадежный бой. Стойко и мужественно они
ведут непрерывный огонь по противнику, пока стволы их
орудий не раскаляются добела. Над Тиргартеном подни¬
маются клубы гари и дыма, застилающие все небо. В воз¬
дух взлетают раздробленные ветки деревьев, камни и ко¬
мья земли. Пахнет взрывчаткой.
«Огонь! — кричит осипшим голосом командир батареи.
Если падет Кёнигсплац, то падет и Берлин. — Огонь! Огонь!»
Так вот он каков, этот фронт. Так вот она какова, эта
война. И нации сознательно создают и оснащают новей¬
шими видами вооружения свои армии, чтобы народ, что¬
бы семьи отдавали им своих сыновей! Сколько миллионов
людей по всему миру называют себя христианами; и раз¬
ве все то, что они усвоили из христианского учения, озна¬
чает убивать, вместо того чтобы любить?! Но скорее по¬
веришь именно в это, наблюдая за тем, как основательно
готовится массовое убийство людей во время войн.
Эти артиллеристы сражаются как львы. Теперь они бьют¬
ся за свою родную землю. Залп! Залп! Залп и ответный залп!
и*
323
Теперь они разворачивают свои орудия. Новая цель —
Моабит. «Огонь!» Бум! Трах! Бабах! Пороховой дым оку¬
тывает фигурки солдат, деревья и руины домов.
Теперь в бой вступают русские истребители, летящие
на бреющем полете с востока. Они стремительно проно¬
сятся над нами — грохочут бортовые пушки, — и вот они
уже исчезли. Но вскоре они возвращаются, на этот раз с
запада, взмывают над Тиргартеном ввысь, описывают круг
и с ревом устремляются вниз — ра-та-та! Раздаются прон¬
зительные крики раненых; звучат команды. На какое-то
время орудия замолкают. Прибегают санитары с носилка¬
ми. Кто-то громко матерится, и прежде чем успевают уне¬
сти всех раненых, батарея вновь открывает огонь. «Огонь!
Огонь!»
Еще 30 апреля 1945 года Верховное главнокомандова¬
ние вооруженных сил сообщило из ставки фюрера:
«Героическое сражение за центр имперской столицы
продолжается с неослабевающей силой. В ожесточенных
уличных боях подразделения всех родов войск, гитлер-
югенда и фольксиггурма удерживают центр города, пред¬
ставляющий собой символ германского героизма.
Отважные защитники Берлина остановили противни¬
ка, прорвавшегося в районе вокзала Анхальтер, вдоль Пот-
сдамерштрассе и в районе Шёнеберг. Самоотверженные
экипажи транспортных эскадрилий люфтваффе ежеднев¬
но сбрасывают на город боеприпасы и оружие.
Южнее Берлина находятся наши дивизии, предназна¬
ченные для деблокирования столицы рейха. В настоящее
время они ведут бой с крупными большевистскими соеди¬
нениями, успешно отражая все их атаки во фланг и на¬
нося противнику большой урон в живой силе и технике.
Между Берлином и Балтийским морем фронт стабили¬
зировался на рубеже Креммен—Нойштрелиц—Нойбран-
денбург—Анклам».
Вечером этого же дня уставший генерал Чуйков воз¬
вращался в штаб армии со своего передового командного
пункта. Он был поражен неослабевающей силой немец¬
кого сопротивления. Ему позвонил маршал Жуков:
«Есть ли надежда, что к празднику Первого мая мы
полностью очистим Берлин?» — спросил командующий
фронтом.
324
Я ответил, что, судя по ожесточенному сопротивлению
противника, которое, правда, постепенно ослабевает, на¬
дежды на скорую капитуляцию у меня нет.
На этом наш разговор и закончился. Маршал Жуков
не дал никаких указаний, так как знал, что задача нам
всем и так ясна».
Как же хотелось Жукову доложить Сталину о взятии
Берлина войсками его фронта 1 мая, в «день междуна¬
родной солидарности трудящихся». Но вряд ли хоть кто-
нибудь в штабах армий Жукова и Конева серьезно пола¬
гал, что берлинский гарнизон доживает свои последние
часы. Смерть Гитлера ускорила ход событий на герман¬
ской стороне. Генерал Вейдлинг, командующий всеми гер¬
манскими войсками в Берлине, свидетельствует:
«Уже рано утром [30 апреля] у меня не было ни теле¬
фонной, ни радиосвязи с рейхсканцелярией, хотя ремонт¬
ные бригады связистов делали все возможное, чтобы вос¬
становить постоянно рвущиеся телефонные линии. В то
время как я размышлял над тем, как сообщить генералу
Кребсу и бригадефюреру СС Монке о принятом мной ре¬
шении [прорываться из Берлинского котла], около 16.00 ко
мне прибыл штурмфюрер СС из боевой группы Монке и
передал мне письмо фюрера, которое был обязан вручить
лично мне в руки.
Я предположил, что меня собираются арестовать. Дело
в том, что мой приказ, отданный комендантам оборони¬
тельных секторов Берлина, противоречил указаниям фю¬
рера, полученным мной накануне вечером. Опыт послед¬
них дней свидетельствовал о том, что приказы коменданта
Берлинского оборонительного района позднее проверялись
на соответствие указаниям фюрера. <...>
Однако в письме содержалось лишь то, о чем фюрер
говорил накануне вечером. В связи с нехваткой боепри¬
пасов он разрешал войскам мелкими группами проры¬
ваться из окруженного города. Но он по-прежнему реши¬
тельно отклонял капитуляцию! <...>
Телефонная связь с рейхсканцелярией все еще не была
восстановлена, поэтому я решил сам отправиться туда и
лично сообщить генералу Кребсу о своем решении, одно¬
временно я хотел попрощаться с ним. Пока я ждал охра¬
ну, которая должна была сопровождать меня, прибыл еще
325
один посыльный с письмом из рейхсканцелярии. Содер¬
жание письма было следующим: «Генерал Вейдлинг дол¬
жен немедленно явиться в рейхсканцелярию к генералу
Кребсу. Необходимо незамедлительно остановить все опе¬
рации, запланированные на 30 апреля». Это письмо было
подписано адъютантом бригадефюрера СС Монке.
Надо ли было отдавать контрприказы и немедленно
останавливать все то, что было запланировано на вечер,
или нет? Мне было ясно, что в первом случае битва за
Берлин продлится еще 24 часа и что после сегодняшних
боев и после дальнейшего продвижения противника к цен¬
тру города нам вряд ли удастся вырваться из окружения!
Речь шла уже о часах, которые оставались до соединения
обеих вражеских группировок, наступающих с севера и
юга на район станции метро «Цоологишер-Гартен» (зоо¬
парк). Глубокие атакующие клинья противника продви¬
нулись уже до Потсдамерплац и вокзала Анхальтер. От
площади Белле-Альянцплац передовые отряды противни¬
ка продвинулись вдоль Вильгельмштрассе почти до зда¬
ния министерства авиации. Между площадями Шпиттель-
маркт и Александерплац в нашем оборонительном поясе
возникла широкая брешь. Вблизи здания Рейхстага шли
ожесточенные бои.
Что могло быть причиной такого категорического при¬
каза? Или фюрер принял другое решение? Может быть,
после объективной оценки сил противника удалось скло¬
нить его к капитуляции? В этом случае было бы ошибкой
не отдать немедленно контрприказы.
Я решил отменить отданные приказы и отправиться
в рейхсканцелярию. На дорогу от комплекса зданий Бенд-
лер-блока до рейхсканцелярии (около 1200 метров) нам
потребовался почти час. Мы могли передвигаться только
сквозь руины домов и по полуразрушенным подвалам. В
рейхсканцелярии меня сразу отвели в кабинет фюрера.
Здесь находились рейхсминистр доктор Геббельс, рейхе -
ляйтер Борман и генерал Кребс».
Генерал Кребс сообщил Вейдлингу:
«1. Сегодня, 30 апреля, во второй половине дня, при¬
мерно в 15.15, фюрер покончил жизнь самоубийством.
2. В настоящий момент его труп сжигается в саду рейхс¬
канцелярии в одной из воронок от снаряда.
326
3. Самоубийство фюрера должно храниться в строжай¬
шей тайне [Вейдлинг дал слово не разглашать тайну вплоть
до развития дальнейших событий].
4. За рубежом о самоубийстве фюрера был поставлен в
известность радиограммой только маршал Сталин.
5. Подчиняющийся бригадефюреру СС Монке комен¬
дант центрального сектора подполковник Зайферт получил
приказ связаться с русскими командными инстанциями и
просить их сопроводить генерала Кребса к русскому глав¬
нокомандованию.
6. Генерал Кребс должен сообщить русскому главно¬
командованию следующее:
а) о самоубийстве Гитлера;
б) содержание его завещания, согласно которому созда¬
но новое германское правительство в следующем составе:
рейхспрезидент: гроссадмирал Дёниц,
рейхсканцлер: доктор Геббельс,
министр иностранных дел: рейхсляйтер Борман,
министр внутренних дел: Зейс-Инкварт,
военный министр: генерал-фельдмаршал Шёрнер
[Вейдлингу не сообщили, кто должен был занять осталь¬
ные посты в правительстве];
в) просьбу о перемирии до тех пор, пока новое прави¬
тельство не соберется в Берлине;
г) о желании правительства вступить с Россией в пере¬
говоры о капитуляции Германии.
7. Чтобы создать возможность ведения таких перегово¬
ров, необходимо
непременно остановить все операции, запланирован¬
ные на 30 апреля».
Комментарий генерала Вейдлинга: «Я был глубоко по¬
трясен случившимся. Значит, вот таким был конец!»
Как пришли к решению просить русских о перемирии?
Артур Аксман, который провел в рейхсканцелярии всю вто¬
рую половину дня 30 апреля, дает ответ на этот вопрос:
«Гитлер был мертв... доктор Геббельс вознамерился
взять на себя исполнение закона действия. Ближе к вече¬
ру 30 апреля под его руководством состоялось совещание
о том, что же теперь делать.
Геббельс и Борман хотели сначала переговорить с гросс-
адмиралом Дёницем, и не только по радиоканалам. Чтобы
327
можно было попасть к нему, было решено предложить
русским заключить на несколько часов перемирие. В пись¬
ме к русским решили сообщить также о смерти Гитлера.
В качестве парламентера был определен генерал Кребс:
он работал раньше в немецком посольстве в Москве и хо¬
рошо говорил по-русски. Подумывали также о том, не дол¬
жен ли и Мартин Борман сопровождать начальника Гене¬
рального штаба. Но Борман сам отсоветовал от этого; он
посчитал, что будет неправильно посылать человека пар¬
тии в штаб-квартиру Жукова. <...>
Хотя русские находились всего лишь в нескольких сот¬
нях метров от нас, было очень трудно связаться с ними.
У нас не было возможности подсоединить наш телефон¬
ный кабель к кабелю русских. Тогда мы попытались сде¬
лать это по радиоканалам.
Уже наступил вечер, а связь все еще не была установ¬
лена. Большую часть времени Геббельс находился в ком¬
нате для совещаний. Там шел разговор о составе нового
правительства Германии. Но каждый чувствовал, что это
была всего лишь теоретическая конструкция, существо¬
вавшая только на бумаге.
Геббельс взволнованно ходил по комнате из угла в угол.
Еще раньше здесь не разрешалось курить, сейчас он за¬
куривал одну сигарету за другой. Иногда он принимался
насвистывать одну из своих любимых песен из тех вре¬
мен, когда еще шла борьба за власть.
Когда мы с ним остались одни, он прямо заявил мне, что
вопреки воле Гитлера не хочет пережить крушение рейха. Я
напомнил ему о его малолетних детях. Во время своих визи¬
тов в бункер я иногда видел, как младшие весело скакали в
коридоре. Я предложил ему распределить детей среди наших
боевых групп, чтобы во время прорыва вывезти их из города.
Он обещал посоветоваться об этом с женой. Позже он
сам заговорил со мной о судьбе своих детей: «Моя жена
и я пришли к единому мнению, что наши дети умрут вме¬
сте с нами. Мы не хотим, чтобы они дожили до того вре¬
мени, когда международная пресса будет поносить их отца
как военного преступника. Если бы они были старше, то,
я думаю, одобрили бы наше решение».
Незадолго до полуночи, между 30 апреля и 1 мая, уда¬
лось установить контакт с русскими».
328
Генерал Чуйков только собрался приступить к ужину,
когда дежурный политотдела попросил его срочно подой¬
ти к телефону.
«Я прошел в комнату дежурного, взял трубку. Говорил
командир 4-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-
лейтенант В.А. Глазунов. Взволнованно, немного в при¬
поднятом тоне он доложил:
— На передний край 102-го гвардейского стрелкового
полка 35-й дивизии прибыл с белым флагом подполковник
германской армии. У него пакет на имя командования рус¬
ских войск. Немец просит немедленно доставить его в вы¬
шестоящий штаб для передачи важного сообщения.
Ему удалось перейти канал на участке висячего моста
[Богенбрюкке]. Фамилия этого подполковника Зейферд
[Зайферт]. Сейчас он находится в штабе дивизии. У него
есть полномочия германского Верховного командования.
Он просит указать место и время для перехода линии фрон¬
та представителем Верховного командования Германии.
— Ясно, — ответил я. — Скажите подполковнику, что
мы готовы принять парламентеров. Пусть он ведет их на
том же участке, где перешел сам, через висячий мост.
— Ваше указание я сейчас же передам в штаб диви¬
зии, — сказал Глазунов.
— Огонь на этом участке фронта прекратить, парла¬
ментеров принять и направить на мой передовой команд¬
ный пункт, я сейчас же выезжаю туда.
Вслед за тем я вызвал к телефону начальника штаба ар¬
мии генерала В.А. Белявского и приказал обеспечить меня
надежной связью. Затем доложил обо всем по телефону ко¬
мандующему фронтом [Жукову] и вместе с генералами По¬
жарским и Вайнрубом выехал на свой командный пункт».
Вместе с Чуйковым прибытия немецких парламентеров
с нетерпением ожидали и несколько штатских — писатель
Всеволод Вишневский, поэт Евгений Долматовский и ком¬
позитор Матвей Блантер. Чуйков свидетельствует:
«Каждый думал, пытался оценить назревающие собы¬
тия. Все беспощадно курили, часто выходили в зал с чер¬
ными колоннами, чтобы отсчитывать шагами секунды не¬
померно длинных минут.
Вот уже три часа утра... Три с половиной... Забрезжил
рассвет. Наступило утро Первого мая... В Берлине мрачно,
329
а там, на Родине, в ее восточных районах, уже начались
первомайские демонстрации. Отстает время в Средней Ев¬
ропе от нашего — солнце восходит с востока! Там, в Сиби¬
ри, на Урале, в Москве, люди уже проснулись и ждут сооб¬
щений о том, что происходит сейчас на фронте, б Берлине.
Наконец в 3 часа 55 минут дверь открылась, и в ком¬
нату вошел немецкий генерал с орденом Железного кре¬
ста на шее (Рыцарский крест Железного креста. — Ред.)
и фашистской свастикой на рукаве [?].
Присматриваюсь к нему. Среднего роста, плотный,
с бритой головой, на лице шрамы. Правой рукой делает
жест приветствия по-своему, по-фашистски; левой пода¬
ет мне свой документ — солдатскую книжку. Это начальник
Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал
Кребс. С ним вместе вошли начальник штаба LVI танко¬
вого корпуса полковник Генерального штаба фон Дуф-
винг и переводчик. Кребс не стал ожидать вопросов.
— Буду говорить особо секретно, — заявил он. — Вы
первый иностранец, которому я сообщаю, что тридцатого
апреля Гитлер добровольно ушел от нас, покончив жизнь
самоубийством.
Произнеся эту фразу, Кребс сделал паузу, точно про¬
веряя, какое воздействие произвело на нас это сообще¬
ние. Он, по-видимому, ожидал, что все мы набросимся на
него с вопросами, проявим жгучий интерес к этой сенса¬
ции. А я не торопясь, спокойно сказал:
— Мы это знаем!
Затем, помолчав, попросил Кребса уточнить: когда это
произошло.
Кребс заметно смутился. Он никак не ожидал, что его
сенсационное заявление окажется холостым выстрелом.
— Это произошло в пятнадцать часов сегодня, — ответил
он. И, заметив, что я смотрю на часы, поправился и уточ¬
нил: — Вчера, тридцатого апреля, около пятнадцати часов.
Затем Кребс зачитал обращение Геббельса к советско¬
му Верховному командованию, в котором говорилось:
«Согласно завещанию ушедшего от нас фюрера, мы
уполномочиваем генерала Кребса в следующем:
Мы сообщаем вождю советского народа, что сегодня в
15 часов 30 минут самовольно ушел из жизни фюрер. На
основании его законного права фюрер всю власть в остав-
ззо
ленном им завещании передал Дёницу, мне и Борману. Я
уполномочен Борманом установить связь с вождем совет¬
ского народа. Эта связь необходима для мирных перего¬
воров между державами, у которых наибольшие потери.
Геббельс».
Кребс вручил мне еще два документа: о его полномочи¬
ях на ведение переговоров с русским Верховным командо¬
ванием [бланк начальника имперской канцелярии с печа¬
тью подписан Борманом 30 апреля 1945 года] и завещание
Гитлера со списком нового имперского правительства и
Верховного командования вооруженных сил Германии [этот
документ подписан Гитлером и свидетелями; на нем по¬
метка — 4 часа 00 минут 29 апреля 1945 года].
Кребс как бы хотел прикрыться этими документами от
вопросов, которых, разумеется, ожидал. Он чувствовал не¬
ловкость и трудность дипломата, пришедшего не просто
представлять одну сторону другой, но и просить «пардона».
Конечно, ему хотелось осторожно прощупать нас, узнать,
нельзя ли чего выторговать, играя на наших чувствах обо¬
снованного недоверия к союзникам по антигитлеровской
коалиции, которые так долго тянули с открытием второго
фронта. В то же время ему, закоренелому нацисту, не так-
то легко было признать себя побежденным. Ведь он при¬
нимал личное участие в походе на Восток».
Чуйков решает отложить в сторону все остальные во¬
просы и тем самым заставляет Кребса сразу перейти к делу,
ради которого он пришел:
«— В этих документах речь идет о Берлине или обо всей
Германии? — спросил я Кребса.
— Я уполномочен Геббельсом говорить от имени всей
германской армии, — последовал ответ.
Соединился по телефону с маршалом Жуковым, доло¬
жил, что Кребс уполномочен временно прекратить воен¬
ные действия.
Жуков спрашивает Кребса, идет ли речь о капитуляции.
— Есть другие возможности прекратить войну, — ответил
Кребс. — Для этого необходимо дать возможность собрать¬
ся новому правительству во главе с Дёницем, которое решит
вопрос путем переговоров с советским правительством.
— Какое может быть правительство, если ваш фюрер
покончил жизнь самоубийством, тем самым признал не¬
331
состоятельность возглавляемого им режима. После него,
наверное, остался кто-то из заместителей, который впра¬
ве решать — быть или не быть дальнейшему кровопроли¬
тию. Кто сейчас замещает Гитлера?
— Сейчас Гитлера замещает Геббельс. Он назначен кан¬
цлером. Но перед смертью Гитлер создал новое правитель¬
ство во главе с президентом гроссадмиралом Дёницем. <...>
Получив первые ответы на свои вопросы от Кребса,
решаю позвонить командующему фронтом».
Чуйков подробно проинформировал своего начальника
0 миссии Кребса и зачитал по телефону письмо Геббель¬
са Сталину. Жуков пишет:
«Ввиду важности сообщения я немедленно направил
моего заместителя генерала армии В.Д. Соколовского на
командный пункт В.И. Чуйкова для переговоров с немец¬
ким генералом. В.Д. Соколовский должен был потребо¬
вать от Кребса безоговорочной капитуляции фашистской
Германии.
Тут же соединившись с Москвой, я позвонил И.В. Ста¬
лину. Он был на даче. К телефону подошел начальник управ¬
ления охраны генерал Власик, который сказал, что това¬
рищ Сталин только что лег спать.
— Прошу разбудить его. Дело срочное и до утра ждать
не может, — сказал я генералу Власику.
Очень скоро И.В. Сталин подошел к телефону. Я до¬
ложил о самоубийстве Гитлера и письме Геббельса с пред¬
ложением о перемирии.
И.В. Сталин ответил:
— Доигрался подлец! Жаль, что не удалось взять его
живым. Где труп Гитлера?
— По сообщению генерала Кребса, труп Гитлера со¬
жжен на костре.
— Передайте Соколовскому, — сказал Верховный, —
никаких переговоров, кроме безоговорочной капитуляции,
ни с Кребсом, ни с другими гитлеровцами не вести. Если
ничего не будет чрезвычайного, не звоните до утра, хочу
немного отдохнуть. Сегодня у нас Первомайский парад».
Тем временем на командном пункте Чуйкова в доме
№ 2 на Шуленбургринг, в берлинском районе Темпельхоф,
продолжались переговоры с генералом Кребсом. Утром
1 мая к Чуйкову прибыл генерал армии Соколовский. Его
332
быстро ввели в курс дела. Писатель Всеволод Вишневский
наряду с другими записывал ход переговоров:
«Соколовский [обращаясь, к Кребсу]. Когда вы объяви¬
те о Гитлере [смерти] и Гиммлере [о сепаратных перего¬
ворах с западными союзниками]?
Кребс. Тогда, когда мы придем к соглашению с вами о
новом правительстве.
Соколовский. Командующий фронтом [Жуков] считает,
что сначала надо объявить Гиммлера изменником, чтобы
помешать его планам.
Кребс [оживляясь]. Очень умный совет. Это можно сей¬
час же сделать. Конечно, с разрешения доктора Геббельса.
Я снова прошу послать к нему моего адъютанта.
Чуйков. Надо передать Геббельсу, что до капитуляции
не может быть нового правительства.
Кребс. Сделаем паузу [перерыв между боями]. Созда¬
дим новое правительство...
Чуйков. После полной капитуляции.
Кребс. Нет.
Соколовский. У вас же есть Геббельс и другие — и вы
сможете объявить капитуляцию.
Кребс. Только с разрешения Дёница, а он вне Берлина.
Мы могли бы послать Бормана к Дёницу, как только объ¬
явим паузу. У меня нет ни самолета, ни радио.
[Атмосфера накаляется.]
Чуйков. Сложите оружие, потом будем говорить о даль¬
нейшем.
Кребс. Нет, это невозможно. Мы просим перемирия в
Берлине.
Чуйков. У вас есть коды, шифры и так далее?
Кребс. Они у Гиммлера... [Чайков с Соколовским не¬
вольно переглянулись.] Если вы разрешите паузу — мы
придем к соглашению.
Чуйков. Только на основе капитуляции, после которой
Дёниц сможет прийти к нам, как это сделали вы.
Кребс. Надо Дёница вызвать сюда, пропустите его.
Соколовский. Капитулируйте — и мы пропустим его не¬
медленно.
Кребс. Я не уполномочен это решить...
Чуйков. Немедленно капитулируйте, тогда мы органи¬
зуем поездку Дёница сюда.
333
Кребс. Сначала связь с Дёницем, потом капитуляция.
Я не могу без Дёница капитулировать. [Подумав.] Но я все
же мог бы спросить об этом Геббельса, если вы отправите
к нему полковника. [Показывает на своего адъютанта.]
Соколовский. Итак, мы пришли к следующему: немец¬
кий полковник идет к доктору Геббельсу узнать, согласен
ли тот на немедленную капитуляцию?
Кребс [прерывая]. Будет ли перемирие, или до пере¬
мирия Геббельс должен согласиться на капитуляцию?
Соколовский. Мы не разрешим запрашивать Геббельса
о перемирии.
Кребс [снова упирается]. Без Дёница ни я, ни Геббельс
не можем допустить капитуляцию.
Чуйков. Тогда вы не создадите правительство.
Кребс. Нет, надо создать правительство. Потом решить
вопрос о капитуляции».
Соколовский позвонил из соседней комнаты Жукову,
который согласился, чтобы немецкий полковник прокон¬
сультировался с Геббельсом по вопросу о капитуляции. После
этого Чуйков приказал штабу одного из русских батальонов,
занимающего позиции на передовой, вступить в контакт с
противником, чтобы установить телефонную связь с Геб¬
бельсом. Вслед за этим возобновились переговоры с Кребсом:
«Кребс. Правительство Германии должно быть автори¬
тетным.
Чуйков. А вы считаете, что при полном поражении Гер¬
мании авторитет Гитлера сохранится?
Кребс [печально]. Вы видите наши страдания. Может быть,
авторитет фюрера стал несколько меньше, но он еще велик.
Его мероприятия никогда не смогут измениться. Новые люди,
новое правительство будут опираться на авторитет Гитлера.
[Какой-то фанатик! Говорит серьезно. И внешность со¬
лидная: на мундире — генеральские красные петлицы с зо¬
лотом, узкие погоны, ленточка за кампанию зимы 1941 года,
Рыцарский крест, другие награды...]
Кребс [продолжает]. Может быть, база будет шире, де¬
мократичнее. Я это допускаю. Но мы хотим сохранить
себя. И если Англия и Франция будут нам диктовать фор¬
мулы капиталистического строя — нам будет плохо!
Соколовский. Мы не хотим уничтожать немецкий на¬
род, но фашизма не допустим. Мы не собираемся убивать
334
членов национал-социалистической партии, но распустить
эту организацию надо. Новое германское правительство
должно быть создано на новой базе.
Кребс. Я думаю, уверен, что есть только один вождь, ко¬
торый не хочет уничтожения Германии. Это — Сталин. Он
говорил, что Советский Союз невозможно уничтожить, и
также нельзя уничтожить Германию. Это нам ясно, но мы
боимся англо-американских планов уничтожения Германии.
Если они будут свободны в отношении нас — это ужасно...
Чуйков. А Гиммлер?
Кребс. Разрешите говорить прямо? Гиммлер думает, что
германские войска еще могут быть силой против Востока.
Он доложил об этом вашим союзникам. Нам это ясно,
совершенно ясно!..
Чуйков. Тогда, господин генерал, мне окончательно не¬
понятно ваше упорство. Бои в Берлине — это лишняя тра¬
та крови.
Кребс. Клаузевиц говорит, что позорная капитуляция —
худшее, а смерть в бою — лучшее. Гитлер покончил с со¬
бой, чтобы сохранить уважение немецкого народа!
[Логика самоубийц! Мы расспрашиваем генерала о под¬
робностях самоубийства Гитлера.]
Кребс. Было несколько свидетелей: Геббельс, Борман и
я. Согласно завещанию, труп облили бензином и сожгли...
перед смертью фюрер попрощался с нами, предупредил
нас. Мы отговаривали его, но он настаивал на своем. Мы
советовали ему прорваться на Запад...»
Присутствующие спорили с Кребсом о национал-со¬
циализме, о германском милитаризме и о будущем.
«Огромная усталость. Звонок. Советское правительство
дает свой окончательный ответ: капитуляция общая или
капитуляция Берлина. В случае отказа — в 10 часов 40 ми¬
нут мы начинаем новую артиллерийскую обработку города.
Генерал-лейтенант Духанов. Команду я дам.
Кребс. Я не имею полномочий. Надо воевать дальше, и
кончится все это страшно. Капитуляция Берлина — тоже
невозможна, Геббельс не может дать согласия без Дёница.
Это большое несчастье... <...>
Соколовский. Мы не пойдем на перемирие и на сепарат¬
ные переговоры. Почему Геббельс сам не может принять
решение?
335
Кребс [снова и снова]. Если мы объявим полную капи¬
туляцию Берлина, то все поймут, что фюрер погиб. А мы
хотим создать правительство и сделать все организованно.
Соколовский. Пусть Геббельс объявит...
Кребс [перебивая]. Но Дёниц — беспартийный. Легче
решить ему. Пусть он и капитулирует, чтобы не нести на¬
прасных жертв.
Соколовский. Капитулируйте и объявите о новом пра¬
вительстве. Мы вам дадим для этого рацию в Берлине. Вы
свяжетесь и с правительствами наших союзников.
Кребс. Да, Геббельсу, пожалуй, придется на это решить¬
ся. Может быть, можно мне поехать к нему?
Соколовский. Можете ехать. Мы говорим вам все напря¬
мую. У вас положение безвыходное; даже нет связи между
Геббельсом и Дёницем. А после капитуляции Берлина мы
дадим вам самолет или автомашину и установим радиосвязь.
Кребс. Нас не арестуют? Все военные, которые будут
руководить капитуляцией, останутся на свободе? Или мы
будем считаться пленными?
Соколовский. Мы не знаем, каковы будут решения со¬
юзных правительств.
Кребс. Я снова повторяю свой вопрос: что нас ждет по¬
сле капитуляции?
Соколовский. Мы гарантируем членам нового временно¬
го правительства право снестись с союзными правитель¬
ствами совершенно официально. Решения примут три со¬
юзных правительства и, повторяю, вам сообщат...
Кребс. Мне надо узнать, что думает доктор Геббельс.
Надо сказать ему о варианте капитуляции Берлина.
Соколовский. Выступайте перед тремя союзными дер¬
жавами. Так как Гитлер умер, то у вас все полномочия.
Кребс. Когда мы получим связь?
(Кребс нервничает. 10 часов 40 минут. Началась наша
артподготовка. Пролетели самолеты. Возвращается пере¬
водчик, он очень взволнован.)
Переводчик. Когда мы шли, я кричал: «Не стрелять! Мы
парламентеры!» Наши мне не ответили. Русский майор тя¬
нул провод для связи. На углу улицы Принц-Альбрехт-
штрассе он был обстрелян и ранен в голову. Полковник
фон Дуфвинг шел за мной. Потом он снял шинель, поло¬
жил оружие на землю и пошел с белым флагом вперед.
336
Немцы открыли по нему огонь. Тут же стояли русские —
ранило несколько бойцов и офицера — командира роты.
Они стояли неподалеку, ожидая связи. Но ее нет до сих пор.
С русской стороны она включена, а с нашей стороны нет.
Вероятно, [немецкая] боевая группа не была информиро¬
вана. Что же теперь делать? Ждать связи или возвращения
полковника? Русские сказали, что с их стороны полков¬
нику будет обеспечено беспрепятственное возвращение.
Кребс. Вернитесь и обеспечьте переход полковника об¬
ратно. Ведь все было точно обозначено на карте. Кто стрелял?
Переводник. Должно быть, немецкий снайпер. К сожа¬
лению, русский майор, очевидно, умрет. Жаль...
Отыскали на карте улицу Принц-Альбрехт-штрассе.
Смотрим. «Тут отель «Эксцельсиф», — показывает пере¬
водчик. — Тут мы кричали, тут стрелял наш снайпер. Рус¬
ские не стреляли по всему участку». Отметили на карте три
квартала. Телефонный звонок из нашего батальона: немец¬
кий полковник перешел к немцам, но связи пока нет.
Чуйков [переводчику]. Идите.
Переводчик просит мегафон и белый флаг. Получив их,
он четко повернулся, руку вверх, поклон нам — и ушел. Ко¬
мандующий артиллерией генерал Пожарский отдает приказ
не вести огня на 35-м участке — от озера и до зоологиче¬
ского сада, вплоть до Фридрихпгграссе: здесь пройдут пар¬
ламентеры.
Кребс. 1 мая у вас — большой праздник.
Чуйков. А как же нам не праздновать сегодня — конец
войны, и русские в Берлине.
Кребс. В 1941 году я был в Москве. Я уже говорил, что
имел честь быть заместителем военного атташе. 1 мая во
время парада я стоял на трибуне, возле Мавзолея. Я бывал
и у Жукова. Он тогда был начальником Генерального шта¬
ба. Вероятно, он меня помнит».
Далее Чуйков вспоминает:
«После завтрака дали связь с имперской канцелярией.
Генерал Кребс приободрился, просит точно записать все
пункты капитуляции, предъявленные советским командо¬
ванием. Берет в руку трубку и начинает говорить. Подчерки¬
вает пункт: по радио будет объявлено о предательстве Гим¬
млера. Геббельс ответил, что требует возвращения генерала
Кребса и тогда лично все с ним обсудит. Мы даем согласие.
337
Затем Кребс еще раз прочел свою запись наших усло¬
вий капитуляции:
1. Капитуляция Берлина.
2. Всем капитулирующим сдать оружие.
3. Офицерам и солдатам, на общих основаниях, сохра¬
няется жизнь.
4. Раненым обеспечивается помощь.
5. Предоставляется возможность переговоров с союз¬
никами по радио.
Мы разъясняем:
— Вашему правительству будет дана возможность со¬
общить о том, что Гитлер умер, что Гиммлер изменник, и
заявить трем правительствам — СССР, США и Англии — о
полной капитуляции. Мы, таким образом, частично удо¬
влетворим и вашу просьбу. Будем ли мы помогать вам в
создании правительства? Нет! Но даем вам право сообщить
список лиц, которых вы не хотите видеть в качестве воен¬
нопленных. Мы даем вам право после капитуляции сделать
заявление союзным нациям. От них зависит дальнейшая
судьба вашего правительства.
Кребс. Список лиц, находящихся в Берлине, который
мы дадим, не будут рассматривать как список военно¬
пленных?
Чуйков. Это обеспечено. Офицерам сохраним звания,
ордена, холодное оружие. Мы даем вам право представить
список членов правительства, право связи с Дёницем и
так далее. Но все это после капитуляции.
Кребс. С целью образования общего легального прави¬
тельства Германии?
Чуйков. Только для заявления и связи с правительства¬
ми государств нашей коалиции. Их дело решать, как будет
дальше.
Кребс. Итак, после капитуляции советское радио даст
сообщение о смерти Гитлера, о новом правительстве и о
предательстве Гиммлера?
(Он заверил, что постарается быстро обо всем догово¬
риться.)».
В 13 часов 08 минут после более одиннадцати часов
переговоров обессиленный Кребс покинул дом на Шулен-
бургринг. С риском для жизни ему удалось пробраться из
района Темпельхоф назад в рейхсканцелярию. Здесь его с
338
нетерпением ждали Геббельс и его сотрудники, среди них
и Артур Аксман. Аксман свидетельствует:
«Русские отклонили наше предложение о перемирии.
Они лишь взяли на себя обязательство обращаться с ра¬
неными и пленными в соответствии с условиями Женев¬
ской конвенции об обращении с военнопленными. Они
потребовали безоговорочной капитуляции и выдачи всех
лиц, находящихся в бункере рейхсканцелярии.
Доктор Геббельс отреагировал на это сообщение словами:
«Однажды я отвоевал Берлин у германских красных, я буду
до последнего вздоха защищать его от советских красных.
Те немногие часы, которые осталось мне еще прожить в
качестве германского рейхсканцлера, я не собираюсь тратить
на то, чтобы ставить свою подпись под актом о капитуляции.
Когда ближе к вечеру 1 мая я зашел к нему, меня встре¬
тила его жена словами: «Господин Аксман, свершилось».
Итак, дети были мертвы. Отравлены. Я не знал, что и
сказать. Доктор Геббельс тоже молчал.
Но его жена попросила меня присесть за стол: «Мы
хотим еще раз посидеть все вместе, как это было принято
во времена борьбы за власть. — Она принесла кофе и
спросила: — Вы еще помните то время?»
Теперь я снова обрел дар речи и рассказал, как пятнад¬
цатилетним подростком ходил на собрания ее мужа и как
его речи очаровали меня. Доктор Геббельс вспомнил о кро¬
вавой бойне в «красном» районе Берлина Ведцинге, где в
зале Фаруса он впервые выступил с пламенной речью о
«неизвестном штурмовике», павшем в борьбе. И с этого во¬
проса «Вы еще помните?» действительно завязался разго¬
вор, который хотя бы на какое-то время отвлек нас от ужас¬
ного события и от того, что нам еще предстояло пережить.
При прощании Геббельс сказал: «Мы уйдем из жизни се¬
годня в 8 часов вечера. Может быть, вы еще зайдете к нам?»
Они оба пожали мне руку — в последний раз.
Где-то в половине девятого я вновь вернулся в бункер
рейхсканцелярии. В коридоре я встретил Монке. Он ска¬
зал: «Доктор Геббельс и его жена мертвы».
Геббельс пережил своего фюрера только на один день.
Он приказал одному из эсэсовцев, имя которого остается
до сих пор неизвестным, застрелить себя вместе с женой в
саду рейхсканцелярии. Их тела облили бензином и подо¬
339
жгли. Генералы Кребс и Бургдорф, как и некоторые другие
военные, застрелились. Остальные стали готовиться к про¬
рыву. Рейхсканцелярия, ставшая в последние месяцы цен¬
тром германской обороны, прекратила свое существование.
Но битва за Берлин все еще не закончилась.
Глава 13
ПАДЕНИЕ БЕРЛИНА
Берлинцы все еще ничего не знали о драматических со¬
бытиях в рейхсканцелярии и в штабе командующего 8-й гвар¬
дейской армией Чуйкова. В то время как часть русских
праздновала 1 Мая, бои в центре города продолжались с не¬
ослабевающей силой. Немецкие солдаты и офицеры ниче¬
го не знали и об успешном наступлении войск 2-го Бело¬
русского фронта Рокоссовского и 1-го Украинского фронта
Конева, которые продвигались по направлению к Эльбе
севернее и южнее Берлина и под Торгау уже встретились с
американцами. Немецким солдатам в Берлине не было так¬
же известно, что группа армий «Висла», на стойкость кото¬
рой еще десять—двенадцать дней назад они возлагали такие
большие надежды, получила нового командующего. После
прорыва русских под Пренцлау 28 апреля Хейнрици усту¬
пил командование генерал-полковнику воздушно-де-
сантных войск Курту Штуденту. Окончательно рухнула
надежда на деблокирование Берлина 9-й и 12-й армиями.
28 апреля в районе южнее Белица генералу Буссе удалось
соединиться вместе с остатками своей армии, около 40 ты¬
сяч бойцов, с 12-й армией генерала Венка. Ганс Фриче стал
свидетелем последних часов битвы за Берлин, находясь в
одном из последних главных очагов сопротивления защит¬
ников города, в подвалах министерства пропаганды. Он
рассказывает:
«В ночь на 1 мая я побывал в самых разных сражаю¬
щихся подразделениях вермахта, полиции и фольксштур-
ма, которые держали оборону на небольшом участке меж¬
ду площадью Жандарменмаркг, Рейхстагом, станцией метро
«Фридрихштрассе» и министерством авиации. У меня сло¬
жилось впечатление, что здесь находилось более десяти
тысяч бойцов, не считая двух или трех тысяч эсэсовцев,
340
охранявших рейхсканцелярию. Я с трудом пробирался от
одной кучи камней и щебня до другой, от одного поста
до другого. На всех улицах, по которым я проходил, было
светло от зарева близких и далеких пожарищ. Никто не
тушил пылающие дома, но каждый непрерывно стрелял
из своего оружия, ибо стреляли по нему. Я не нашел ни
одного генерала. Несколько майоров и один полковник
решительно отвергли любые самовольные действия, хотя
уже несколько дней у них не было связи с вышестоящим
командованием. Они объяснили, что не верят слухам и со¬
ветам, им нужны четкие приказы.
Когда кроваво-красное зарево пожаров сменилось гряз¬
но-серым рассветом, я вернулся в свой подвал под здани¬
ем министерства пропаганды. Мне сообщили, что в лю¬
бую минуту может появиться статс-секретарь министерства
пропаганды доктор Науман и что я должен быть наготове,
чтобы поговорить с ним.
Итак, в этот день 1 мая я ждал доктора Наумана, и вме¬
сте со мной ждали сотни других сотрудников [имперского
министерства пропаганды], среди них многие начальники
отделов, ставшие командирами рот батальонов фольксштур¬
ма, которыми командовал доктор Науман, и многочис¬
ленный отряд журналистов. Мы ждали целый день.
В то время как снаружи наверху уже давно было из¬
вестно из официального сообщения о «героической смер¬
ти фюрера, павшего в бою у Бранденбургских ворот», мы
ничего не знали, кроме слухов, хотя и находились всего
лишь в нескольких сотнях метров от бункера Гитлера. Офи¬
циальное сообщение я получил только поздно вечером,
поймав передачу радиостанции Гамбурга по своему радио¬
приемнику, батареи которого уже почти совсем сели».
Неизвестный германский офицер свидетельствует:
«1 мая 1945 года. Капитан мертв, но команда еще этого не
знает. А тот, кто знает, обязан молчать, так как он не должен
был знать это. Те, кто должен знать об этом в первую оче¬
редь, находятся снаружи. Командование должно сначала
перейти в другие руки, прежде чем станет известно о пере¬
менах, чтобы не возникло нарушений в отдаче приказов. <...>
Геббельс стал рейхсканцлером. Что из этого следует? В
битве за столицу возникает тревожное затишье. Мы занимаем
позиции на внутреннем кольце обороны. Приходит приказ
341
приготовиться к прорыву. Может быть, мы прорвемся этой
ночью. Мы слышим пьяные песни советских солдат, донося¬
щиеся с той стороны. Они празднуют 1 Мая и свою близкую
победу. Алкоголь делает их шумными, но от него они крепче
заснут. Ну что же, на прощание мы их хорошенько проучим».
Унтер-офицер Вольфганг Каров рассказывает:
«В ходе боев численность нашего отделения значитель¬
но уменьшилась, поскольку, несмотря на осмотритель¬
ность нашего командира, мы вынуждены были понести
большие потери. Но почти ежедневно к нам присоединя¬
лись солдаты, отбившиеся от своих частей, так что нам
удавалось сохранять более или менее постоянную числен¬
ность. Мы снова отступили и 1 мая заняли позиции у стан¬
ции Гумбольдтхайн вдоль полотна городской железной до¬
роги, которая была здесь одноколейной.
Зенитки на башне противовоздушной обороны вели
непрерывный огонь прямой наводкой, доставляя русским
много хлопот. Мы даже подумали, что русские так и не
смогут взять эту башню. За все время им не удалось при¬
близиться к ней ни на метр. И вот мы лежали на своих
позициях с еще примерно пятью другими отделениями и
ждали, чем все закончится. Постепенно распространился
слух, что мы сможем продержаться не более четырех дней,
потом боеприпасы закончатся.
Мы уже не раз слышали о спешащей к нам на помощь
армии Венка. Но это так и осталось слухами. Никто не
знал, сумеет ли она вообще пробиться к Берлину... Мы име¬
ли представление лишь о том участке фронта, где сражались
сами. Никто не знал, где заканчивается последний рубеж
обороны и продолжаются ли бои в других городских райо¬
нах. Мы лишь предполагали, что, находясь в окруженном
городе, теперь оказались в маленьком котле. Приказы вы¬
шестоящих инстанций почти не доходили до нас. Тогда наш
командир роты решил прорываться на свой страх и риск».
Поскольку военное положение в Берлине было совер¬
шенно неясным, некоторые подразделения начали само¬
стоятельно готовиться к прорыву. Статс-секретарь ми¬
нистерства пропаганды Вернер Науман сообщил своим
сотрудникам о запланированной в рейхсканцелярии по¬
пытке прорыва. Ганс Фриче свидетельствует:
342
«В тесном подвальном помещении вокруг него сгруди¬
лось от тридцати до сорока человек. Он сказал:
— Вчера после обеда Адольф Гитлер покончил жизнь
самоубийством. Доктор Геббельс находится при смерти.
Находящаяся в рейхсканцелярии боевая группа планирует
в 21.00 предпринять попытку прорыва. Прорывом коман¬
дует Борман. Все оставшиеся у нас танки пойдут впереди.
Я рекомендую всем, и женщинам тоже, присоединиться
к этой боевой группе. Выступаем ровно в 21.00!
Потом он попрощался со всеми присутствующими, за
исключением своих заместителей. Я тоже остался вместе
с ними и сказал ему:
— Этот прорыв является безумием!
— Меня это нисколько не волнует, — ответил он.
— С каких пор вы, Геббельс и Гитлер сознательно вели
нас к этой катастрофе? К чему вся эта берлинская кровавая
бойня? Вы забыли, как в вашем присутствии Геббельс не¬
однократно клялся мне, что эта война не будет похожа на
битву последних готов у подножия Везувия? (В 553 году,
когда Восточная Римская (Византийская) империя, окон¬
чательно разгромив Остготское королевство, вернула им¬
перии Италию. — Ред.)
— У меня нет времени дискутировать с вами!
— Тогда я, как гражданское лицо, немедленно объявлю
о капитуляции. Солдаты и офицеры последуют за мной,
если я выступлю с кратким заявлением.
— Дайте нам время на прорыв.
— Только в том случае, если Борман, как шеф «Вер-
вольфа», отдаст приказ не проводить никаких подрывных
акций, ибо за них придется расплачиваться простому на¬
роду, который теперь платит за ваши напрасные надежды
на страны Запада.
— Согласен. На ближайшие три месяца.
— Нет, навсегда — и мне нужно согласие Бормана.
— Пойдемте вместе со мной в рейхсканцелярию.
Мы направились к зданию старой рейхсканцелярии.
На фронте как раз наступило временное затишье, но в
саду я увидел много очагов пожара. Борман стоял в одной
из ниш задней стены канцелярии. Как и на Наумане, на
нем была эсэсовская форма.
343
У нас произошел короткий разговор, в ходе которого я
попытался аргументированно убедить его в своей правоте.
Потом Борман подозвал к себе несколько человек в
эсэсовской форме и в гражданской одежде и сказал им в
моем присутствии:
— Прекратить все акции «Вервольфа». В том числе и
приведение в исполнение смертных приговоров. «Вер-
вольф» распускается!
Я вернулся назад в свой подвал. Со всех сторон ко мне
бросились сотни мужчин и женщин, телефонистки, высо¬
копоставленные чиновники, их жены и дочери, водители,
раненые солдаты, журналисты, эсэсовцы, офицеры, незна¬
комые женщины с детьми, которые искали у нас защиту.
«Что случилось?», «Где армия Венка?», «Что со Штай¬
нером?», «Как дела у Шёрнера?», «Следует ли нам при¬
соединиться к тем, кто будет прорываться?», «Сумел ли
улизнуть Гитлер?!», «Что будете делать вы?».
С большим трудом мне удалось добиться тишины. Я
сухо рассказал им о тех фактах, которые мне сообщили в
рейхсканцелярии и которые мне удалось раздобыть само¬
му. Я сказал, что в попытке прорыва не вижу ни малей¬
шего шанса на успех. Я рассматриваю ее только как по¬
пытку найти смерть солдата на поле брани.
Я лично хочу остаться и как гражданское лицо, даже
не имея соответствующих полномочий, предложить рус¬
скому командованию капитуляцию, поскольку не оста¬
лось никого из высших представителей прежней власти.
Для себя лично я не ожидаю ничего хорошего, но наде¬
юсь, что те, кто останется со мной, попадут в руки высо¬
копоставленных русских военных и тем самым сумеют из¬
бежать случайностей пленения в бою. Я считаю, что моему
примеру последуют и те примерно 10 тысяч солдат, по¬
лицейских и бойцов фольксштурма, которые еще остают¬
ся в центре города. (Число еще сражавшихся защитников
города было гораздо большим. — Ред.)
Потом я отправился в другой подвал, где размещался
военный госпиталь, и коротко повторил то же самое. Со¬
ответствующие сообщения я отправил в переполненные
подвалы новой рейхсканцелярии, министерства авиации
и в четыре или пять бомбоубежищ, которые занимали в
основном воинские части.
344
После этого я закрылся в одной из комнат и написал
письмо маршалу Жукову. Переводчик Юниус из Германско¬
го информационного агентства перевел его на русский язык.
Вместе с Хайнерсдорфом, одним из адъютантов Геббельса,
он должен был переправить его через линию фронта».
Так же как и Фриче, военный комендант Берлина ге¬
нерал Вейдлинг не видел выхода в прорыве из осажден¬
ного города. После того как 1 мая в 20.00 Вейдлинг попро¬
щался с Геббельсом, он возвратился на свой командный
пункт на Бендлерштрассе.
«1 мая, во второй половине дня, положение чрезвычайно
обострилось. Защитники Берлина были вынуждены вести
оборону на крайне ограниченной территории. В руках у рус¬
ских уже находились станция метро «Цоологишер-Гартен»
(«Зоологический сад»), проспект Ось Восток—Запад вплоть
до Бранденбургских ворот, мост Вайдендаммер-Брюкке,
площадь Шпиттельмаркт, Лейпцигерштрассе, Потсдамер-
плац, мосты Потсдамер-Брюкке и Бендлербрюкке.
18-я панцер-гренадерская (моторизованная. — Ред.)
дивизия, основные силы которой все еще находились в
Вильмерсдорфе, а некоторые подразделения были дислоци¬
рованы южнее имперского стадиона, была разгромлена
в тяжелейших боях. Об успешном прорыве нечего было
и думать. К сожалению, перестали выходить на связь и
радиостанции отдельных секторов обороны. Оставалась
лишь телефонная связь с одной из башен противовоздуш¬
ной обороны в районе зоологического сада (зоопарка),
перед которой уже стояло от десяти до пятнадцати рус¬
ских танков.
Если трезво оценивать сложившееся положение, то про¬
рыв был просто-напросто невозможен. Находились ли мо¬
сты через реку Хафель южнее Шпандау еще в руках нем¬
цев? (Накануне, то есть 30 апреля, они еще были нашими.)
Любая попытка прорыва стоила бы больших жертв и не
принесла бы никаких успехов.
Лично мне было абсолютно ясно, какое следовало при¬
нять решение. Несмотря на это, я не хотел в одиночку при¬
нимать такое ответственное решение, поэтому попросил
своих ближайших сотрудников открыто высказать свою
точку зрения. Они все были согласны со мной в одном:
оставался только один выход, а именно капитуляция.
345
Я приказал всем офицерам, унтер-офицерам и солда¬
там командного пункта Берлинского оборонительного рай¬
она собраться в моем кабинете. Вскоре вокруг меня со¬
бралось более ста человек. Я подробно рассказал им о
событиях последних суток, о положении в Берлине и о сво¬
их намерениях. В заключение я предоставил каждому право
свободно избрать другой путь, но никто из них не восполь¬
зовался этим правом.
Нам удалось быстро связаться по рации с ближайшим
штабом русских войск. Ближе к полуночи [с 1 мая на 2 мая]
полковник фон Дуфвинг вновь пересек передний край обо¬
роны в качестве парламентера».
Полковник фон Дуфвинг передал одному из русских
офицеров немецкое предложение о капитуляции. Чуйков
свидетельствует:
«Бой продолжался, но уже с большими паузами. Гене¬
рал армии В.Д. Соколовский пошел отдохнуть в соседний
дом. Меня тоже валило с ног.
Опять звонок. Докладывают из 47-й гвардейской стрел¬
ковой дивизии: высланные на Потсдамский мост офицеры
из штаба встретили там немецких парламентеров — одного
полковника и двух майоров. Полковник фон Дуфвинг, на¬
чальник штаба LVI танкового корпуса, заявил, что они
уполномочены командиром корпуса генералом артиллерии
Вейдлингом объявить советскому командованию о реше¬
нии генерала Вейдлинга прекратить сопротивление частей
LVI танкового корпуса и капитулировать. <...>
Я приказал отправить полковника фон Дуфвинга об¬
ратно к генералу Вейдлингу с заявлением о принятии ка¬
питуляции, а двух немецких майоров оставить у себя.
В ожидании результатов задремал. В 5 часов 50 минут
разбудили: прибыла делегация от Геббельса. Вскакиваю с
дивана, быстро умываюсь холодной водой.
Делегатов трое, они в штатской одежде, с ними солдат
в шлеме и с белым флагом. Даю указание, чтобы солдат
вышел. Один из прибывших — правительственный совет¬
ник министерства пропаганды Хайнерсдорф.
Я спрашиваю:
— Что вы хотите и чем могу служить?
Хайнерсдорф вручает мне письмо в розовой папке. Чи¬
таю. <...>
346
Письмо было подписано доктором Фриче.
«Как Вы извещены генералом Кребсом, бывший рейхс¬
канцлер Гитлер недостижим. Доктора Геббельса больше
нет в живых. Я, как один из оставшихся в живых, прошу Вас
взять Берлин под свою защиту. Мое имя широко известно.
Министерский советник министерства пропаганды док¬
тор Фриче».
Читаю и поражаюсь ходом событий за последние дни
и даже часы: вслед за Гитлером ушел Геббельс, за Геб¬
бельсом кто? Кто бы там ни был, но это уже есть конец
войны. Спрашиваю:
— Когда покончил жизнь самоубийством доктор Геб¬
бельс?
— Вечером, в министерстве пропаганды.
— Где труп?
— Сожжен. Его сожгли личный адъютант и шофер.
Интересно... Гитлера тоже сожгли. Главари Третьего
рейха избрали огонь средством очищения от земных гре¬
хов... <...>
— Известны ли вам наши условия: мы можем вести раз¬
говор только о безоговорочной капитуляции?
— Да, известны. Мы для этого пришли сюда и пред¬
лагаем свою помощь.
— А чем вы можете помочь своему народу?
— Доктор Фриче просит дать ему возможность обра¬
титься по радио к немецкому народу и армии, чтобы пре¬
кратили напрасное кровопролитие, принять безоговороч¬
ную капитуляцию.
— Будут ли войска выполнять приказы Фриче?
— Его имя известно всей Германии и особенно Берлину.
Он просит разрешения выступить в Берлине по радио.
Раздается телефонный звонок. Докладывает генерал
Глазунов с командного пункта 47-й гвардейской стрелко¬
вой дивизии: «С передовой передают, что там видят, как
немецкие войска строятся в колонны».
Одновременно Чуйкову поступило донесение, что в плен
сдался генерал Гельмут Вейдлинг. После этого Чуйков свя¬
зался с маршалом Жуковым и доложил ему о событиях по¬
следней ночи. Что касается Фриче, то Чуйков получил сле¬
дующие указания, о которых он сообщил Хайнерсдорфу:
советское Верховное командование принимает капитуля¬
347
цию Берлина и отдает приказ о прекращении боевых дей¬
ствий. Фриче получит возможность обратиться по радио к
жителям Берлина и к немецким солдатам. Наконец Чуйков
вызвал к себе русского полковника с переводчиком.
«Явился полковник Вайгачев и с ним переводчик гвар¬
дии старшина Журавлев. Ставлю задачу Вайгачеву: «Вы
поедете с Хайнерсдорфом к доктору Гансу Фриче. От име¬
ни немецкого правительства Фриче даст приказ войскам о
капитуляции, о сдаче войск в плен в полном порядке, с
вооружением и техникой. Пусть Фриче передаст по радио
всем, что советское командование приняло предложение о
капитуляции и берет Берлин и весь его гарнизон под свою
защиту. Вы обеспечите приезд Фриче на нашу радиостан¬
цию и установите контроль за точным переводом на не¬
мецкий язык того, что я сказал. После выступления Фриче
по радио он и его ближайшие сотрудники должны прибыть
сюда. Будем здесь разговаривать о дальнейшем. Ясно?»
Полковник Вайгачев и старшина Журавлев, а вместе
с ними и немецкая делегация направляются к выходу.
В дверях они неожиданно сталкиваются с генералом Вейд-
лингом. Тот зло покосился на них и проговорил: «Нужно
это было делать раньше!»
Чуйков описывает свой разговор с генералом Вейдлиншм:
«Вейдлинг — в очках, среднего роста, сухощавый и со¬
бранный.
Спрашиваю его:
— Вы командуете гарнизоном Берлина?
-Да.
— Где Кребс? Что он говорил вам?
— Я видел его вчера в имперской канцелярии. Я пред¬
полагал, что он покончит жизнь самоубийством. Вначале
он упрекал меня за то, что — неофициально — капитуляция
была начата. Сегодня приказ о капитуляции дан войскам
[моего LVI] корпуса. Кребс, Геббельс и Борман вчера от¬
клонили капитуляцию, но вскоре Кребс сам убедился в
плотности [кольца] окружения и решил — наперекор Геб¬
бельсу — прекратить бессмысленное кровопролитие. По¬
вторяю, я дал приказ о капитуляции моему корпусу.
— А весь гарнизон? Распространяется ли на него ваша
власть?
348
— Вчера вечером я всем дал приказ отбиваться, но...
потом дал другой...
Чувствую, что у немцев беспорядок. Вейдлинг показы¬
вает по немецкой карте место расположения своего штаба
и частей корпуса, фольксштурма и прочих. В шесть часов
утра они должны были начать капитуляцию.
Входит генерал Соколовский. Разговор продолжается
втроем.
— Что с Гитлером и Геббельсом?
— Насколько мне известно, Геббельс и его семья долж¬
ны были покончить с собой. Фюрер покончил с собой еще
тридцатого апреля. Его жена... отравилась.
— Это вы слышали или видели?
— Я был тридцатого к вечеру в рейхсканцелярии. Кребс,
Борман и Геббельс мне это сообщили...
—- Значит, это конец войны?
— По-моему, каждая лишняя жертва — преступление,
сумасшествие...
— Правильно! Давно вы в армии?
— С одиннадцатого года. Начал солдатом.
Соколовский:
— Вы должны отдать приказ о полной капитуляции.
— Я не мог отдать всем приказ о капитуляции, так как
не было связи, — объясняет Вейдлинг. — Таким образом,
в ряде мест отдельные группы еще могут сопротивляться.
Многие не знают о смерти фюрера, так как доктор Геб¬
бельс запретил сообщать о ней...
Соколовский:
— Мы полностью прекратили боевые действия и даже
убрали авиацию. Вы не в курсе событий? Ваши войска
начали сдаваться, вслед за этим прибыла гражданская де¬
легация от Фриче с заявлением о капитуляции, и мы, что¬
бы облегчить ее задачи, прекратили огонь.
— Я охотно помогу прекратить военные действия на¬
ших войск.
Вейдлин^ показывает, где еще остались части СС. В
основном вокруг рейхсканцелярии.
— Они хотят пробиться на север, — сообщает Вейд¬
линг. — На них моя власть не распространяется.
Соколовский:
349
— Отдайте приказ о полной капитуляции... Чтобы и на
отдельных участках не сопротивлялись.
— У нас нет боеприпасов. Поэтому сопротивление дол¬
го продолжаться не может.
Соколовский:
— Это мы знаем. Напишите приказ о полной капиту¬
ляции, и у вас совесть будет чиста.
Вейдлинг набрасывает проект приказа. Я бросил взгляд
на часы: они показывали 7 часов 50 минут. <...>
Немцы советуются друг с другом [Вейдлинг с началь¬
ником штаба германского корпуса]. Вейдлинг хватается
за голову, но пишет. <...>
Вейдлинг молча вручает мне бумагу. Читаем... Форму¬
лировки, может быть, и не все хороши. Но ему сейчас,
конечно, не до четкости формулировок. Вот что он на¬
писал:
«30 апреля 1945 года фюрер покончил с собой и, таким
образом, оставил нас, присягавших ему на верность, од¬
них. По приказу фюрера мы, германские войска, должны
были еще драться за Берлин, несмотря на то что иссякли
боеприпасы и несмотря на общую обстановку, которая де¬
лает бессмысленным наше дальнейшее сопротивление.
Приказываю: немедленно прекратить сопротивление.
Вейдлинг, генерал артиллерии, бывший комендант окру¬
га обороны Берлина.
— Не надо «бывший», вы еще комендант, — поправля¬
ет его Соколовский.
— Нужны ли формулировки о присяге? — сомневается
генерал Пожарский.
— Не надо переделывать, — сказал я, — это его соб¬
ственный приказ.
Вейдлинг в затруднении, не знает, как озаглавить: при¬
зыв или приказ?
— Приказ, — говорю я. <...>
Подали чай. Немцев отвели в отдельную комнату и там
кормят. Мы — Соколовский, Ткаченко, Пронин, Вайн-
руб, Пожарский и я — вновь и вновь комментируем со¬
бытия последних дней и часов.
— У Вейдлинга нервный припадок, заметили? — спро¬
сил я.
— А ведь ему трудно! — заметил Соколовский.
350
— Разумеется, — согласился с ним Пронин. — Но при¬
каз хитрый. Он умело подчеркнул и присягу, и обязатель¬
ства... Он вне правительства — просто «вывеска»...
Докладывают, что приказ отпечатан. Говорю началь¬
нику штаба армии генералу Белявскому:
— На машину посадить одного нашего офицера и одно¬
го немца, дать им приказ в руки, пусть ездят по улицам и
оглашают его войскам и населению.
Утро серое, прохладное. Вспоминаем о Сталинграде,
шутим, курим».
В ночь с 1 на 2 мая многие немецкие солдаты маленькими
или более крупными группами пытались прорваться сквозь
русское кольцо окружения на север или на запад. Обитате¬
ли рейхсканцелярии, которые образовали несколько групп
прорыва, начали с короткими интервалами покидать свой
бункер. Эрих Кемпка, который еще накануне помогал сжи¬
гать труп Гитлера, рассказывает о своей попытке прорыва:
«Стало совсем темно.
Отдельные группы уже покинули рейхсканцелярию. Наша
группа быстро пересекла безлюдную Вильгельмплац. Мы
спустились в туннель метро и направились в сторону Фри-
дрихштрассе. Шагая по шпалам и рельсам, примерно через
час мы вышли к станции «Фридрихштрассе».
Нашему взору открылась ужасная картина. Вдоль стен,
на перроне и на лестницах лежали обессиленные солдаты,
раненные, не получающие никакой медицинской помо¬
щи, и многочисленные беженцы. Большинство из них по¬
теряли всякую надежду на спасение и с безучастным ви¬
дом ожидали своей участи.
Сначала я в одиночку покинул станцию метро и осто¬
рожно поднялся по лестнице наверх, чтобы разведать воз¬
можность прорыва в северном направлении. Согласно
полученному мной приказу, я со своей группой, насчиты¬
вающей около ста человек, должен был попытаться выйти
в район городка Фербеллин (к северо-западу от Берлина).
По слухам, там должно было находиться наше крупное
воинское соединение, которое вело оборонительный бой
против наступавших русских частей.
В нескольких метрах позади моста Вайдендаммер-Брюк-
ке находилась противотанковая баррикада. До меня глухо
доносились выстрелы. Вся местность вокруг словно вы¬
351
мерла. Несколько наших бойцов, которые держали обо¬
рону на баррикаде, сообщили мне, что хотя некоторым
группам и удалось здесь прорваться, но другие, понеся
тяжелые потери, вынуждены были вернуться назад.
Одного взгляда через Шпре было достаточно, чтобы убе¬
диться в том, что они говорили правду. На улице, словно тем¬
ные тени, лежали убитые и раненые. Картина была ужасной.
В глубине, в районе переулка Цигельгассе, солдаты про¬
тивника развели огромный костер, чтобы иметь возможность
просматривать всю Фридрихштрассе. По рассказу солдат,
державших оборону на баррикаде, красноармейцы окопались
в домах и руинах Фридрихштрассе. Своими скорострель¬
ными автоматами они буквально выкашивали все вокруг.
После того как ко мне присоединилась моя группа, я
определил следующим местом постоянного сбора здание
гостиницы «Адмирал-Паласт». Каждому бойцу нашей груп¬
пы была предоставлена возможность во время прорыва
присоединяться к другим группам, независимо от действий
собственной группы».
Командир правительственной эскадрильи Ганс Баур
тоже пытался с небольшой группой осуществить прорыв:
«Был отдан приказ около 21.30 выступать из рейхскан¬
целярии небольшими группами. Я сам, как и было при¬
казано, остался с рейхсляйтером Борманом. Нас было око¬
ло пятнадцати человек, когда мы выбрались из бункера
через выход на Фоссштрассе. <...> Мы добрались перебеж¬
ками до входа на станцию метро «Кайзерхоф». Оказалось,
что он полностью разрушен взрывом снаряда, а все сту¬
пеньки разбиты. Нам пришлось съехать вниз в туннель ме¬
тро на заднице. Там было совершенно темно, за исключе¬
нием тех мест, где бомбы и снаряды пробили в потолочном
перекрытии сквозные дыры. Мы ничего не могли разгля¬
деть, а карманных фонариков у нас не было. Мы пробежа¬
ли вдоль перехода, через перекресток Фридрихштрассе,
который в темноте совсем не был заметен, и двинулись
дальше до площади Жандарменмаркт, где снова вышли на¬
ружу. Поскольку вокруг площади все пылало, мы побежали
назад к Фридрихштрассе, а оттуда в направлении моста
Вайдендаммер-Брюкке. Перед самым мостом находилось
противотанковое заграждение, в ста метрах перед ним го¬
рели танки — здесь была передняя линия позиций русских.
352
Русские прекрасно понимали, что все, кто хотел вы¬
рваться из Берлина, должны будут воспользоваться этим
мостом. Поэтому они держали мост под постоянным пе¬
рекрестным огнем. Это и являлось причиной огромного
количества убитых и раненых на этом месте.
Борман присел на каменную ступеньку лестницы подъ¬
езда дома на углу улиц Шиффбауэрдамм и Шоссештрассе,
которая является продолжением Фридрихштрассе. Рядом
лежал убитый молоденький русский солдат. Я сам несколь¬
ко раз пытался перебежать на Цигельпгграссе, чтобы уже
оттуда пробраться к большой пивоварне. Здесь находи¬
лось место первого сбора. Но всякий раз вынужден был
возвращаться назад.
Борман упрекнул меня: «Да оставайтесь же на месте,
Баур, не хватало еще, чтобы вас подстрелили. Вы же ви¬
дите, сколько раненых возвращается здесь назад. Вы мне
еще понадобитесь, оставайтесь здесь!»
Я возразил, что нелепо сидеть и ждать у моря погоды,
что мы должны попытаться пробиться вперед, так как ночь
коротка, а дорога длинная.
Я снова прошел вперед, в лежавший на противополож¬
ной стороне улицы разрушенный дом. Это оказался быв¬
ший отель, превращенный в груду развалин. Через него
можно было пробраться почти до самого углового дома на
перекрестке Шоссештрассе и Цигелыптрассе. Было уже
около двух часов ночи [2 мая], когда Борман и я помча¬
лись на ту сторону. Так как русские держали Шоссештрассе
под непрерывным обстрелом, нам пришлось добираться
до обнаруженного дома через груды развалин. Мы укры¬
лись в вестибюле и обнаружили, что он и подвал были
битком набиты ранеными мужчинами и женщинами. У
некоторых из них были тяжелые осколочные ранения в
живот. Стоны и вопли были ужасными, но мы не могли
им ничем помочь. Я постоянно выходил на улицу, чтобы
посмотреть, нельзя ли нам двигаться дальше. На улицах
не утихали бои между русскими и немецкими танками.
Многие из русских стальных монстров были подбиты фа¬
устпатронами. Я как раз стоял перед немецким танком,
когда тот открыл огонь из своей пушки. Задетый воздуш¬
ной волной, я мгновенно рухнул на землю. Даже месяцы
спустя мое лицо оставалось черным от пороховых газов,
12 П. Гостони
353
въевшихся в кожу. Собравшись с силами, я встал и по¬
спешил вернуться назад в дом.
Неожиданно на заднем дворе я услышал интенсивную
перестрелку. Я поднялся по лестнице наверх, чтобы вы¬
глянуть из окна во двор. В отблесках горящих танков и
автомашин я узнал внизу русских, их было там не менее
двадцати человек. Со всех ног я бросился вниз к Борману
и поспешил сообщить ему, что русским достаточно лишь
открыть дверь, чтобы схватить нас. Было самое время ис¬
чезнуть отсюда. Через час все равно станет светло, и тог¬
да будет уже слишком поздно.
После этих тяжелых часов Борман, Науман, доктор
Штумпфеггер и я все еще держались вместе».
Кемпка и еще несколько человек из его группы натол¬
кнулись на группу Баура:
«Уже было почти два часа ночи, когда ко мне подбежа¬
ла маленькая группа людей. Я сразу узнал Бормана в фор¬
ме обергруппенфюрера СС. Среди сопровождавших его лиц
я рассмотрел доктора Наумана, адъютанта доктора Геббель¬
са, гауптштурмфюрера СС Швегермана, и доктора Штумп-
феггера. Они покинули рейхсканцелярию после нас. <...>
Борман обсудил сложившееся положение с доктором
Науманом и со мной. Для прорыва ему были нужны тан¬
ки. Но я заявил ему, что, по-видимому, в центре города
уже не осталось наших танков.
Нам показалось, что произошло чудо, так как вскоре мы
неожиданно услышали лязг гусениц, который с каждой ми¬
нутой приближался к нам из еще занятого нашими войска¬
ми центра города. Мы облегченно перевели дух, когда перед
нами у противотанкового заграждения остановились три
танка Pz-IV в сопровождении трех бронетранспортеров.
Я обратился к командиру первого танка. Он предста¬
вился как оберштурмфюрер СС Хансен и сообщил, что,
выполняя приказ, отступает на север с остатками танко¬
вой роты дивизии СС «Норд» [правильнее: «Нордланд»].
Я поставил его в известность о нашем намерении про¬
рваться и приказал ему ехать медленнее, чтобы наша груп¬
па могла следовать за ними под защитой танков до Ци-
гелыптрассе.
За каждым из танков и бронетранспортеров укрылось
по нескольку человек. Тяжелые машины медленно двину¬
354
лись вперед. Пригнувшись, словно черные тени, мы сле¬
довали за ними. Борман и доктор Науман шли слева от
танка рядом с его башней. <...>
Нервы были напряжены до предела. Каждый понимал,
что речь идет о жизни и смерти. Вдруг противник открыл
ураганный огонь из всех видов оружия. Неожиданно бук¬
вально через секунду из борта нашего танка вырвался яр¬
кий язык пламени. Борман и доктор Науман шли непосред¬
ственно передо мной, и взрывной волной их отбросило
в сторону.
В ту же секунду я тоже упал на землю. Доктор Штумп-
феггер натолкнулся на меня, я отлетел в сторону и поте¬
рял сознание.
Когда после какого-то времени беспамятства я снова
очнулся, мои глаза, ослепленные яркой вспышкой взры¬
ва, все еще ничего не видели. <...> Очевидно, взрывная
волна отбросила меня на руины домов рядом с дорогой.
Я все еще ничего не мог видеть. Я с трудом прополз на
четвереньках около сорока метров, пока не уперся в какое-
то непреодолимое препятствие. Затем начал ощупью про¬
двигаться вдоль возвышающейся передо мной стены».
Кемпка убежден, что при взрыве танка Борман погиб.
Но другие, например Аксман, утверждали, что видели его
позднее у моста Инвалиденбрюкке. Судьба Бормана так и
осталась до конца неизвестна. Со 2 мая 1945 года он счи¬
тался «пропавшим без вести». (В конце 1972 г. в Берлине
при прокладке дороги были найдены останки, позже иден¬
тифицированные (методом ДНК-анализа) как останки
Мартина Бормана. Остатки ампулы в зубах скелета сви¬
детельствовали, что Борман принял яд. В 1999 г. останки
кремировали, пепел развеяли над морем. — Ред.)
Кемпка свидетельствует дальше:
«Сам я снова вернулся в отель «Адмирал-Паласт». По
моему убеждению, после того, что я пережил, не было ни¬
какой возможности покинуть Берлин в составе группы.
Поэтому я распустил свою группу. Каждый должен был
постараться раздобыть себе штатскую одежду и в одиноч¬
ку пробиваться через вражеские линии».
И другие попытки прорыва потерпели неудачу. Ганс
Фриче рассказывает еще об одной группе, которая поздним
вечером 1 мая отправилась в путь из здания министерства
12*
355
пропаганды: «К полуночи вернулись первые участники по¬
пытки прорыва. Один из них, начальник театрального от¬
дела министерства пропаганды Шлёссер, рассказал о без¬
результатной атаке через Тиргартен на запад. Потом их
группа предприняла безрассудный штурм в районе станции
«Фридрихштрассе», который привел к кровавой бойне у
моста Вайдендаммер-Брюкке. Там он в последний раз ви¬
дел Бормана и Наумана. По туннелю метро сквозь столпот¬
ворение друзей и врагов он сумел вернуться назад».
О положении в войсках свидетельствует неизвестный
немецкий офицер:
«Примерно в 19.40 [1 мая] на командные пункты во¬
инских частей, занимавших позиции в районе рейхскан¬
целярии, поступил приказ следующего содержания: «Фю¬
рер мертв. Каждый боец освобождается от присяги, данной
ему. Завтра днем в 14.00 город переходит в руки русских,
противник настоял на безоговорочной капитуляции. По¬
этому после установления перемирия ваша судьба будет
полностью зависеть от его произвола. Под командованием
последнего командира дивизии СС «Лейбштандарт Адольф
Гитлер» был немедленно создан добровольческий корпус,
состоящий из боеспособных добровольцев всех соедине¬
ний. Этой ночью должна быть предпринята попытка про¬
рыва. Прорыв будет осуществляться двумя ударными кли¬
ньями через Штеттинский вокзал и Фридрихштрассе на
север и северо-запад, чтобы попытаться открыть в кольце
окружения коридор для вывода раненых и гражданского
населения. Хватит ли для этого имеющихся у нас сил,
пока неизвестно и крайне сомнительно. В нашем распо¬
ряжении имеется главным образом легкое пехотное во¬
оружение, а вражеская заградительная система глубоко
эшелонирована. В самом благоприятном случае, чтобы до¬
стигнуть границы города, нам потребуется не менее 18 ча¬
сов непрерывного боя. В зависимости от того, как будет
развиваться бой, не всегда будет возможность забрать тя¬
желораненых с собой. Кто в таком положении не захочет
попасть живым в руки врага, получит выстрел «милосер¬
дия», прекращающий страдания. Целью для всех подраз¬
делений и бойцов, которым удастся прорваться, является
соединение с нашими войсками, все еще сражающимися
на севере. Нам ничего не известно о сложившемся там
356
положении. Уже в течение двух суток у нас нет с ними
никакой связи. Гроссадмирал Дёниц назван рейхспрези¬
дентом, все его дальнейшие приказы имеют обязательную
силу. Подразделения добровольческого корпуса сосредо¬
тачиваются в местах, определенных приказом, до 20.00 и
затем выходят оттуда на исходные позиции».
Командиры, решившие принять участие в прорыве, долж¬
ны были назначить старших в остающихся частях старых
формирований и организовать передачу дел. Число добро¬
вольцев, изъявивших желание участвовать в прорыве, с
учетом высоких требований к боеспособности участников
этого мероприятия и в связи с высоким риском оказалось
невелико».
Прорыв добровольческого корпуса потерпел неудачу.
Больше повезло тем группам, которые попытались про¬
рваться в западном направлении. Об этом свидетельству¬
ет отрывок из «Истории танкового корпуса «Гроссдойч-
ланд» («Великая Германия»):
«Майор Ленхофф отдал приказ своим боевым группам
охранного полка «Гроссдойчланд» собраться 1 мая 1945 года
на Кастаниеналлее в 23.00, чтобы попытаться осуществить
прорыв через Ратенов на запад. Оставшиеся танки и бро¬
нетранспортеры были полностью заправлены, миллионы
рейхсмарок разделены между бойцами, продовольствие
упаковано в ранцы. В районе станции метро «Шёнхаузер-
Аллее» удалось прорваться сквозь советские оборонитель¬
ные линии, хотя огнем своих «сталинских оргайнов» [«ка¬
тюш»] и танков Советы сумели нанести нам тяжелые потери.
С оставшимися пятью танками и 68 бойцами майору Лен-
хоффу удалось вырваться из города и дойти до района го¬
рода Ораниенбурга. Однако из-за нехватки горючего танки
пришлось взорвать. На пути до района Ораниенбурга тан¬
ки должны были израсходовать только от четверти до трети
заправки. (Жуков в своей книге «Воспоминания и размыш¬
ления» пишет: «...как только стемнело, позвонил коман¬
дующий 3-й ударной армией генерал В.И. Кузнецов и
взволнованным голосом доложил: «Только что на участке
52-й гвардейской стрелковой дивизии прорвалась группа
немецких танков, около 20 машин, которые на большой
скорости прошли на северо-западную окраину города. Было
ясно, что кто-то удирает из Берлина. Возникли самые не¬
357
приятные предположения. Кто-то даже сказал, что, воз¬
можно, прорвавшаяся танковая группа вывозит Гитлера,
Геббельса и Бормана. Тотчас же были подняты войска по
боевой тревоге, с тем чтобы не выпустить ни одной живой
души из района Берлина. <...> На рассвете 2 мая группа
танков была обнаружена в 15 км северо-западнее Берлина
и быстро уничтожена нашими танкистами. Часть машин
сгорела, часть была разбита. Среди погибших экипажей
никто из главарей гитлеровцев обнаружен не был. То, что
осталось в сгоревших танках, опознать было невозмож¬
но». — Ред.)
Разделившись на четыре группы, бойцы пробивались
дальше в направлении Эльбы и земли Шлезвиг-Гольштейн».
Что происходило в Берлине в последующие дни?
«Оберштурмфюрер СС Найландс, который с восьмью¬
десятью латышами 1 мая отбил все атаки на Унтер-ден-
Линден, после неудачного завершения первых переговоров
о перемирии окопался с остатками своего 15-го латыш¬
ского пехотного батальона в здании министерства авиа¬
ции. Они готовы были сражаться до конца, ибо знали, что
их ждет. Свою родину они уже давно потеряли.
Утром 2 мая повсюду воцарилась тревожная тишина.
Нигде не было видно ни русских, ни немецких солдат.
Потом латыши узнают, что ночью многие боевые группы
пытались с боем вырваться из города. О них все забыли.
Тогда латыши пробрались по городским руинам до рай¬
она Панков и вышли к площади, где тысячи немецких сол¬
дат ожидали пленения. Здесь остатки батальона расформи¬
ровались, и каждый попытался на свой страх и риск избежать
русского плена.
Так же обстояли дела и у французов [из подразделений
войск СС]. 1 мая на их участке бой продолжался с неосла¬
бевающей силой. Только после того, как советские войска
применили огнеметы, французам пришлось отступить.
2 мая остатки боевой группы «Шарлемань» находились не¬
далеко от министерства авиации, когда неожиданно поя¬
вились немецкие и русские солдаты с белыми флагами.
Это был конец. На Бендлерштрассе последнйй раз вы¬
строился гарнизон узла обороны Бендлер-блока. Бойцы
строем прошли мимо своего военного коменданта, гене¬
рала Вейдлинга, и отправились в плен.
358
Башня противовоздушной обороны в зоологическом
саду — последний бастион на проспекте Ось Восток-
Запад — подняла белый флаг. Зенитки, до последнего дня
наводившие страх и ужас на советские танки, смолкли.
Раненые и невредимые бойцы покорно ждали плена».
О последних часах перед концом свидетельствует ун-
тершарфюрер СС Шолле, который лежал раненый на стан¬
ции метро «Штадтмитте» и заснул тогда, будучи в состоя¬
нии крайнего изнеможения.
«Я не знаю, как долго я спал, но когда проснулся, в моих
ушах снова прозвучало страшное слово «Отходим!». Никто
не знал, что происходит. Каждый хотел куда-то бежать, но
бежать уже некуда. Позади нас, перед нами, справа и слева
от нас, а возможно, уже и над нами, на улице, находились
русские! Но вся толпа бросились назад. Направление на се¬
вер. Я беспомощно лежу на носилках и прошу, кричу, чтобы
меня взяли с собой. Потом появились два знакомых связных-
мотоциклиста из полка «Данмарк» (24-й панцер-гренадерский
(моторизованный) полк СС, набранный из датских добро¬
вольцев, в составе дивизии СС «Нордланд», набранной из
добровольцев скандинавов и голландцев. — Ред.). Они обе¬
щают не бросать меня в беде, подзывают еще двух товари¬
щей и тащат меня с собой. По пути они находят тележку,
на которую укладывают меня и которую толкают по рель¬
сам линии метро. На станции «Францёзишештрассе» они
оставляют меня. Я не чувствую больше боли и снова за¬
сыпаю. Когда я просыпаюсь, то вижу старую картину. Плот¬
ная толпа, которая не знает, чего ждет. Светает; наступает
2 мая. Неожиданно раздается громкий голос: «Бойцы! Перед
нами, позади нас и над нами стоят русские! Русский комис¬
сар требует, чтобы мы сдались! Камрады, будем сдаваться?»
Раздаются крики «да» и «нет»! Разгораются дебаты. Кто-
то соглашается сдаться, другие выступают против. Какой-
то офицер просит всех остальных офицеров выйти вперед
для переговоров с русским комиссаром. Потом находят ре¬
шение: «Камрады! Берлин находится уже в глубоком тылу
врага. Военный комендант города, генерал Вейдлинг, уже
подписал акт капитуляции. Последние очаги сопротивле¬
ния тоже сдались. На всех улицах стоят русские танки. Лю¬
бая попытка прорыва обречена на неудачу. Все солдаты
вермахта, войск СС и фольксштурма складывают оружие.
359
К ним относятся как к военнопленным. Женщины, дети
и гражданские лица могут расходиться по домам. Раненых
отправят в госпиталь. Предостерегаю от всяких глупостей!»
Я воспринимаю этот приказ с равнодушным спокой¬
ствием. Вся толпа приходит в движение и медленно пере¬
мещается по туннелю в сторону станции «Францёзише-
штрассе». Мою тележку тоже кто-то толкает. Радом со мной
на ней лежит еще один тяжелораненый. Некоторые кон¬
чают жизнь самоубийством; то и дело в туннеле трещат
пистолетные выстрелы. Все начинают карабкаться вверх
по лестнице. Никто больше не заботится о раненых. Наша
тележка останавливается, а толпа обтекает ее со всех сто¬
рон. На некотором расстоянии от толпы в конце туннеля
показываются русские. Они освещают все вокруг своими
карманными фонариками. Один из русских толкает нашу
тележку дальше. Иногда он осматривает трупы. На нашей
тележке медленно растет гора из пистолетов, часов, колец
и всякой мелочи. Этот русский оказывается разговорчи¬
вым. «Война капут. Гитлер капут! Ты госпиталь и потом
домой!» — повторяет он уже, наверное, в сотый раз. Дойдя
до лестницы, он оставляет нашу тележку на рельсах, за¬
бирает собранные вещи и бросает нас на произвол судьбы.
У меня сквозное ранение голени. Я сползаю с тележки,
добираюсь на четвереньках до лестницы и, подтягиваясь
на руках, выбираюсь наверх. От невыносимой боли у меня
темнеет в глазах. Солдаты как раз уходят строем в север¬
ном направлении. Наверху полным-полно русских. Я вы¬
полз на поверхность в нескольких метрах от станции ме¬
тро «Унтер-ден-Линден».
Наверху меня встречает промозглая погода. Меня зно¬
бит, в изнеможении я присаживаюсь на руины стены. На
Фридрихштрассе и на Унтер-ден-Линден царит оживлен¬
ное движение. Нигде больше не слышен шум боя».
Но и 3 мая во многих местах все еще шли бои. Неко¬
торые не хотели сдаваться, другие ничего не знали о ка¬
питуляции. Унтер-офицер Каров пишет:
«Последний, дошедший до нас приказ гласил: любой
ценой удержать позицию и ждать дальнейших указаний.
Поэтому в ночь на 3 мая я должен был взять под свое ко¬
мандование еще одну группу. Я лежал в стрелковом окопе
у самой опоры моста Вайзенбрюкке, который протянулся
360
над вокзалом Гумбольдтхайн и полотном городской же¬
лезной дороги. Мы не знали, что Берлин пал еще 2 мая.
Ночь была странно спокойной. На той стороне, на Хох-
пгграссе, горело несколько домов, отель «Лихтбург» тоже
был объят пламенем. Из-за этого парк Гумбольдтхайн со
своими посеченными осколками деревьями представлял
собой таинственную картину. Мимо медленно проплыва¬
ли клубы дыма, и от усталости в глазах возникало нестер¬
пимое жжение. Постепенно светало.
Некоторые камрады клевали носом. Вдруг все сразу на¬
сторожились, на той стороне улицы у ивана что-то про¬
исходило! Я снова ставлю свой автомат на боевой взвод
и внимательно всматриваюсь в ряд домов на противопо¬
ложной стороне. И тут раздается рев громкоговорителя.
Русские передают приказ о капитуляции нашего военного
коменданта, генерала Вейдлинга. Мы замираем в нереши¬
тельности. Может быть, это только уловка ивана?
Бросив взгляд мимо опоры моста, я замечаю трех жен¬
щин и трех мужчин, которые идут к нам с белым флагом.
На той стороне улицы русские тоже вывесили белый флаг.
Никто не стрелял. Так как я лежал у самого моста, то смог
первым встретить эту группу гражданских лиц. Они хоте¬
ли пройти к командиру нашей боевой группы, по их сло¬
вам, русские давали нам один час времени на размышле¬
ние для капитуляции.
Я распорядился, чтобы группу парламентеров немед¬
ленно проводили дальше. Кроме того, некоторое время
спустя русские послали к нам нашего камрада, который
уже находился в плену. Он тоже должен был уговорить
нас сдаться. Я спросил его, как обстоят дела на той сто¬
роне, но вместо ответа на мой вопрос он стал говорить о
бессмысленности дальнейшей борьбы...
Наш камрад дал русским слово и после разговора с нами
вернулся по мосту снова к ним. Ровно через час мужчины
и женщины вышли из бункера противовоздушной обороны
и по мосту Вайзенбрюкке вернулись в расположение рус¬
ских. Наконец из башни ПВО поступил приказ: «В 12.00 пре¬
кратить огонь!»
Я выбрался из своего окопа, так же поступили и осталь¬
ные камрады из моего отделения. Русские махали нам с той
стороны улицы, некоторые из них по одному переходили к
361
нам по Вайзенбрюкке и показывали знаками, чтобы мы
шли к ним. Но я сразу же запретил своим бойцам делать
это. И остальные русские начали переходить к нам по мосту.
Один из них по-дружески похлопал меня по плечу и вос¬
кликнул: «Камрад, война капут, войне конец!» Мы молча
стояли среди русских, все еще не выпуская из рук свое ору¬
жие, и нас обуревали смешанные чувства. Что должны были
мы делать — радоваться вместе с ними, что остались живы,
или горевать о своей судьбе? Мы не знали, как поступить».
Московский корреспондент нью-йоркской газеты «Таймс»,
прибывший 3 мая в Берлин, сообщал: «В слепящих лучах
прожекторов в течение всей ночи и до самого утра колонны
немецких пленных шагали из центра захваченного Берлина
в лагеря для военнопленных на окраинах города. Большин¬
ство солдат, которые вчера во второй половине дня по при¬
казу генерала артиллерии Вейдлинга прекратили огонь,
из-за пережитых во время артобстрелов и бомбардировок
мук производило впечатление полубезумных. Растрепан¬
ные, заросшие щетиной и грязные, они выходили с белыми
повязками на рукаве из подвалов, бомбоубежищ, подзем¬
ных станций метро, вылезали из канализационных люков
и руин домов. Некоторые швыряли свое оружие с озло¬
бленным, свирепым выражением лица на землю. Другие
вели себя более послушно и складывали свое оружие в кучи,
как им было приказано. Многие истерично хохотали и ни¬
как не могли остановиться, когда шагали в колонне по ули¬
цам разрушенного города. Русским пришлось приложить
немало усилий, чтобы оказаться достойными этого исто¬
рического момента. Сразу бросалась в глаза разница между
поверженным врагом и свежевыбритыми победителями
в блеске боевых орденов и медалей, в выглаженной форме
и начищенных высоких сапогах».
В этот день генерал Чуйков записал в свой дневник:
«В полдень берлинский гарнизон, а также войска СС,
охранявшие имперскую канцелярию и остатки гитлеров¬
ского правительства, капитулировали.
Мы вышли на улицу. Вокруг тишина, от которой мы так
отвыкли. С непривычки она кажется звенящей. И вдруг мы
услышали, как где-то недалеко чеканит шаг строй. Даже не
верится, что это наши гвардейцы могут маршировать так
торжественно. Из парка Тиргартен вышла рота 79-й гвар¬
362
дейской стрелковой дивизии. Роту ведет гвардии капитан
Н.И. Кручинин. Он только что закончил очистку восточно¬
го бункера от фашистов, пытавшихся еще сопротивляться.
Там был сделан последний выстрел в полосе 8-й гвардей¬
ской армии. Последний выстрел — и гвардейцы вышли из
боя на центральную улицу Берлина строевым шагом. Какая
выправка, сколько радости на лицах воинов-победителей!
Нет, я, кажется, еще никогда не видел такого строя.
Шаг в шаг, нога в ногу, плечо к плечу. Богатыри земли
русской идут по Берлину! И вдруг песня — песня широ¬
кая, певучая, наша русская. Она плывет по еще дымящим¬
ся улицам города, где когда-то созревали планы главарей
Третьего рейха о мировом господстве.
Я смотрю на лица бойцов, усталые и радостные. Вот
оно, настоящее счастье солдата!»
Поэт и драматург Константин Симонов, фронтовой кор¬
респондент во время Второй мировой войны, будничным
тоном описывает свои впечатления от посещения захва¬
ченного Берлина:
«Заходим в один из берлинских наземных бетонных
бункеров. Громадное бетонное здание, похожее на элева¬
тор. <...> Внутри бункера, как говорят, размещались штаб
противовоздушной обороны и, кроме него, штаб какой-то
эсэсовской части.
Входим в железную дверь. Навстречу ведут пленных.
Конвоирующий их младший лейтенант говорит, что на
четвертом этаже нашли застрелившегося немецкого гене¬
рала. Застрелился только что. Когда обыскивали помеще¬
ние, натолкнулись на запертую дверь и стали взламывать
ее. Пока взламывали, он застрелился.
Идем на четвертый этаж. Электростанция не то взор¬
вана, не то выключена. Идем с карманными фонариками
по коридору, вдоль которого направо и налево маленькие
комнаты... Входим в ту, где застрелился генерал. Дверь
утапливается в стену, как в вагоне. Кто знает, почему ее
ломали, а не рванули, как обычно в таких случаях, грана¬
тами? Наверное, старались взять тех, кто там, за ней, не¬
пременно живыми.<...>
Стол, упирающийся одним концом в стену, другим в
койку, перед столом стул. На стуле китель с эсэсовскими
знаками различия. На койке лицом к двери лежит с откры¬
363
тыми глазами мертвый генерал, рослый, сорокапятилетний
человек, коротко стриженный, с красивым спокойным ли¬
цом. Его правая рука с зажатым в ней парабеллумом лежит
вдоль тела. Его левая рука обнимает за плечи молодую жен¬
щину, втиснувшуюся между ним и стеной. Женщина лежит
с закрытыми глазами. Она молодая, красивая, не то в белой
блузке, не то в рубашке с короткими рукавами и в формен¬
ной юбке. <...> Вдруг понимаю, что раз генерал в кителе,
то, значит, тот, другой, повешенный на стуле эсэсовский
китель принадлежал этой мертвой женщине. И здесь ощу¬
щение полной загнанности, тупика, которое я ощущал все
это время в Берлине.<...>
Рейхстаг. К нему уже целое паломничество. Идут и идут
люди. А на той стороне реки, в ста пятидесяти метрах,
еще отстреливаются из пулеметов какие-то немцы, и ме¬
тодично каждую минуту бьет и бьет по дому прямой на¬
водкой наша самоходка. <...>
Аллея Победы. Мертвые тела, искореженные зенитки.
Много, как нигде, разбитой, раздавленной зенитной ар¬
тиллерии. Перевернутые немецкие грузовики, подбитые
и сгоревшие танки — немецкие и наши. <...>
А потом — зрелище имперской канцелярии. Ищут труп
Геббельса. Его уже один раз нашли, но потом кто-то усо¬
мнился, он ли это, и теперь снова ищут. Ищут и труп Гит¬
лера. Громадное здание с архитектурными пропорциями,
рассчитанными на подавление психики. <...>
Кабинет Гитлера поврежден бомбой и завален облом¬
ками...
Прохожу по комнатам. Несколько дальних завалено ор¬
денами и медалями. Ящики, коробочки, синие пакетики
и просто по щиколотку на полу россыпь всего, чего угод¬
но — от железных крестов до медалей за тушение пожа¬
ров. Всего этого такое количество, что на секунду кажет¬
ся, что это не имперская канцелярия, а склад какой-то
огромной фабрики орденов.
Вылезаю через пролом в стене во двор. На дворе трупы
последних защищавшихся тут эсэсовцев. Санитары, теснясь,
вытаскивают откуда-то из-под земли лежавших там раненых.
На изуродованном воронками внутреннем дворике среди по¬
сеченных осколками деревьев, обломков, обрывков чего-то —
маленькая бетонная башенка и спуск в подземелье Гитлера.
364
Я смотрел на все это и думал о том, что, может быть,
когда-нибудь задним числом всему этому в истории по¬
стараются придать величественный вид. Но сейчас все это
производило впечатление чего-то уже не сражавшегося, а
цеплявшегося за жизнь, чего-то сумбурного, до самого сво¬
его конца так и не понявшего, что с ним произошло.
Третье мая. Пыльный солнечный день. Несколько на¬
ших армий, бравших Берлин, двигаются сквозь него в раз¬
ных направлениях, поднимая страшную пыль. Идут танки,
самоходки, «катюши», тысячи и тысячи грузовиков, ору¬
дия, тяжелые и легкие; прыгают на обломках противотан¬
ковые пушки, идет пехота, тащатся бесконечные обозы. И
все это идет и лезет в город со всех концов. Растерянные
жители на разгромленных улицах, на перекрестках, из окон
домов подавленно смотрят на все это движущееся, гремя¬
щее, невероятно людное и совершенно бесконечное. Даже
у меня самого ощущение, что в Берлин входят не просто
дивизии и корпуса, а что через него сейчас проходит во
всех направлениях целая Россия. А навстречу ей, загро¬
мождая все дороги, ползут и ползут колонны пленных. <...>
На огромном, чудовищно безвкусном памятнике Виль¬
гельму Первому фотографируются на память группы сол¬
дат и офицеров. По пять, по десять, по сто человек сразу,
с оружием и без оружия, то мрачные и усталые, то улы¬
бающиеся и хохочущие. <...>
Ночь. Едем. Пересекаем весь Берлин из конца в конец на
«виллисе» вдвоем с шофером. Совершенно темно. Кажется,
что в городе ни души. Не натыкаемся даже на регулиров¬
щиков. Запутываемся в незнакомых улицах, в диком нагро¬
мождении развалин, из которых то здесь, то там выхватыва¬
ет фарами светлые куски наш потерявший дорогу «виллис».
Два часа сплошных развалин. И ни звука. Вот когда я до
конца почувствовал, как невероятно разрушен Берлин!»
2 мая, в день капитуляции берлинского гарнизона, вы¬
шел приказ Верховного главнокомандующего И.В. Стали¬
на по войскам Красной армии и Военно-морскому флоту:
«Войска 1 -го Белорусского фронта под командованием
маршала Советского Союза Жукова, при содействии войск
1-го Украинского фронта под командованием маршала
Советского Союза Конева, после упорных уличных боев
завершили разгром берлинской группы немецких войск
365
и сегодня, 2 мая, полностью овладели столицей Германии
городом Берлин — центром немецкого империализма и
очагом немецкой агрессии.
Берлинский гарнизон, оборонявший город, во главе с
начальником обороны Берлина генералом от артиллерии
Вейдлингом и его штабом, сегодня в 15 часов [по москов¬
скому времени] прекратил сопротивление, сложил оружие
и сдался в плен.
2 мая к 21 часу нашими войсками взято в плен в горо¬
де Берлине более 70 тысяч немецких солдат и офицеров.
(Всего к исходу 2 мая в плен сдалось более 134 тыс. не¬
мецких солдат и офицеров. — Ред.) <...>
В ознаменование одержанной победы соединения и ча¬
сти, наиболее отличившиеся в боях за овладение Берли¬
ном, представить к присвоению наименования «Берлин¬
ских» и награждению орденами.
Сегодня, 2 мая, в 23 часа 30 минут в честь историческо¬
го события — взятия Берлина советскими войсками сто¬
лица нашей Родины Москва салютует доблестным войскам
1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов двадцатью
четырьмя артиллерийскими залпами из 324 орудий.
За отличные боевые действия объявляю благодарность
войскам 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов,
участвовавшим в боях за овладение Берлином.
Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и не¬
зависимость нашей Родины!
Смерть немецким захватчикам!
Верховный главнокомандующий Маршал Советского
Союза И. Сталин».
В этот же день на вокзал Берлин-Фридрихсфельде, на¬
ходящийся по адресу Принценаллее, 80, прибывает «груп¬
па Ульбрихта», состоящая из десяти человек. Вальтер Уль¬
брихт, Рихард Гиптнер, Отто Винцер, Густав Гундлах,
Фриц Эрпенбек, Карл Марон, Вольфганг Леонгард и дру¬
гие по поручению русских принимаются за воссоздание
районной администрации в Берлине. Потери, которые обе
стороны понесли в битве за Берлин, велики. За период
с 21 апреля по 2 мая по Берлину было произведено 1 мил¬
лион 800 тысяч выстрелов. Русские обрушили на город
36 тысяч тонн металла. Только почти два десятилетия спу¬
стя были опубликованы цифры потерь Красной армии:
366
«Боевые действия в Берлинской операции отличались
большим напряжением сил и упорством с обеих сторон.
Перед лицом своей неизбежной гибели гитлеровская клика
требовала от германских войск оказывать сопротивление
до последнего патрона и до последнего человека. Обма¬
нутые многолетней фашистской пропагандой и воспитан¬
ные в слепом повиновении немецкие солдаты и офицеры
отважно сражались и умирали на развалинах Берлина
и нанесли советским войскам... чувствительные потери.
В ходе Берлинской операции (16 апреля — 8 мая) войска
1-го и 2-го Белорусских фронтов и 1-го Украинского
фронта потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без
вести 304 887 человек. Наибольших жертв потребовал про¬
рыв немецкой обороны на Одере и Нейсе, а также улич¬
ные бои в Берлине. О большом напряжении сил в этих
боях свидетельствуют также потери боевой техники. Вой¬
ска этих трех фронтов потеряли 2156 танков и самоходных
орудий, 1220 артиллерийских орудий и минометов и
527 самолетов.
Более точные данные потерь, основанные на многолет¬
ней работе сотрудников Генштаба и Военно-мемориально-
го центра ВС России по обобщению итогов войны, при¬
ведены в книге «Россия и СССР в войнах XX века. Книга
потерь» (Г.Ф. Кривошеев и др.).
Людские потери советских войск в Берлинской опера¬
ции 16 апреля — 8 мая 1945 года составили: 78 291 человек
безвозвратные потери и 274 184 человека санитарные потери.
Всего 352 475 человек. Кроме того, участвовавшие в опера¬
ции 1-я и 2-я армии Войска польского потеряли 2825 человек
погибшими и 6067 человек ранеными (всего 8892 человека).
Потери техники в Берлинской операции: 1997 танков
и САУ, 2108 орудий и минометов, 917 боевых самолетов.
Потери немцев: 480 тысяч пленных и примерно 400 ты¬
сяч убитых (сумма подсчитанных трупов по донесениям
из фронтов). Возможно, эта цифра еще больше, посколь¬
ку трупы в превращенных в груды развалин домах не счи¬
тали. По некоторым данным, в ходе штурма Берлина по¬
гибло до 125 тысяч человек мирного населения.
Советские войска уничтожили и захватили почти всю
имевшуюся на начало операции у немцев боевую технику»
(данные приводились ранее. — Ред.).
36 7
Приложение
ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
1944 год
22—23 июня
Начало русского наступления против немецкой группы
армий «Центр».
17 июля
Войска 1-го Украинского фронта Конева вступили на
территорию Польши.
20 июля
Войска 1-го Белорусского фронта Рокоссовского и
1-й польской армии вступили на территорию Польши.
27 июля — 4 августа
Войска 1-го Белорусского фронта форсировали Вислу
и овладели плацдармами в районе Магнушева и Пулав.
29 июля
Войска 1-го Украинского фронта форсировали Вислу
в районе Сандомира.
1 августа
Начало Варшавского восстания (до 2 октября).
368
17 августа
Войска 3-го Белорусского фронта вышли на границу с
Германией (Восточная Пруссия).
14 сентября
После ликвидации немецкого плацдарма на Висле 47-я ар¬
мия 1-го Белорусского фронта совместно с 1-й армией
Войска польского освободили предместье Варшавы Прагу.
14 сентября
Начало наступления 1, 2 и 3-го Прибалтийских фрон¬
тов, а также Ленинградского фронта (с 17 сентября) про¬
тив немецкой группы армий «Север». Постепенный отход
немецких войск из Эстонии и отступление на оборони¬
тельный рубеж вокруг Риги.
5—22 октября
Мемельская операция Красной армии, в результате ко¬
торой на Курляндском полуострове было прижато к морю
около 33 дивизий 16-й и 18-й армий группы армий «Се¬
вер» (с 26 января 1945 года группа армий «Курляндия»).
13 октября
Войска 3-го и 2-го Прибалтийских фронтов освободи¬
ли столицу Латвийской ССР Ригу.
16—30 октября
Гумбиннен-Голданская наступательная операция
3-го Белорусского фронта. Русские войска вторгаются на
территорию Восточной Пруссии и занимают города Мель-
кемен, Шталлупёнен и Голдап.
3 ноября
В Москве разрабатывается план вторжения Красной
армии на территорию Германии. Сталин поручает марша¬
лу Жукову, командующему 1-м Белорусским фронтом,
взять Берлин.
25 ноября
Гитлер окончательно решается на «Великое решение»
(взятие Антверпена) во время наступления в Арденнах.
369
16 декабря
Начало операции «Вахта на Рейне», немецкого насту¬
пления в Арденнах, между возвышенностью Высокий Фенн
и северной частью Люксембурга.
24 декабря
После успеха в начальной стадии наступление в Арден¬
нах застопорилось.
1945 год
12 января
Начало русского крупномасштабного наступления на
Висле (Висло-Одерская операция, до 3 февраля).
13 января
Начало русского наступления в Восточной Пруссии
(Восточно-Прусская операция, до 25 апреля).
17 января
Освобождение Варшавы советскими войсками совмест¬
но с 1-й армией Войска польского.
19 января
Советские войска освободили Лодзь и Краков.
26 января
Образована новая немецкая группа войск, группа армий
«Висла». Ее главнокомандующим назначается рейхсфюрер
СС Генрих Гиммлер. Он должен создать новый оборони¬
тельный рубеж между Силезией и Восточной Пруссией.
Войска 2-го Белорусского фронта вышли на побережье
Балтийского моря и отсекли главные силы восточнопрус¬
ской группировки немцев от остальной Германии.
Переименование группы армий «Центр» в группу ар¬
мий «Север», а группы армий «Север» в группу армий
«Курляндия».
30 января
Последнее выступление Гитлера по радио. Две армии
1-го Белорусского фронта выходят к Одеру между городами
Франкфурт-на-Одере и Кюстрин и занимают плацдармы
370
на западном берегу Одера севернее и южнее Кюстрина. Со¬
стояние повышенной готовности в Берлине. Немецкие
войска оставляют часть промышленного района в Верхней
Силезии.
4—11 февраля
Ялтинская (Крымская) конференция, на которой встре¬
чаются Сталин, Рузвельт и Черчилль.
8—24 февраля
Нижне-Силезская операция 1-го Украинского фронта
с плацдармов на Одере. Бреслау в кольце окружения.
16 февраля
Начало контрудара 11-й армии из района юго-западнее
и юго-восточнее Штаргарда (Померания) против 47, 61 и
3-й ударной русских армий. После незначительного про¬
движения вперед (на 8—12 километров) 20 февраля на¬
ступление пришлось прекратить.
19 февраля
Гиммлер вступает в контакт с президентом Междуна¬
родного Красного Креста графом Фольке Бернадотом, что¬
бы прозондировать возможность заключения сепаратного
мира с западными державами.
23 февраля
Войска 1-го Белорусского фронта занимают окружен¬
ную еще 25 января Познань. Ее 60-тысячный гарнизон
частично уничтожен, частично пленен.
1 марта
Начало немецкого контрудара в Нижней Силезии, в ре¬
зультате которого удается отбить города Лаубан и Штригау.
7 марта
1-я американская армия захватывает Кёльн и в районе
города Ремаген форсирует Рейн.
13 марта
Начало русского наступления в районе города Хайли-
генбайль (Восточная Пруссия). Кёнигсберг окружен. Гит¬
лер посещает немецкий фронт на Одере.
371
15 марта
По поручению Риббентропа советник германского по¬
сольства в Стокгольме Гессе зондирует возможность за¬
ключения сепаратного мира с западными державами.
15—31 марта
Верхне-Силезская операция войск 1-го Украинского
фронта.
19 марта
Гитлер отдает приказ о «выжженной земле» (приказ
«Нерон»). Он предусматривает разрушение всех промыш¬
ленных и коммунально-бытовых предприятий на тех тер¬
риториях Третьего рейха, которые могут быть заняты про¬
тивником.
20 марта
Генерал-полковник Готхард Хейнрици становится ко¬
мандующим группой армий «Висла».
28 марта
После того как начальник Генерального штаба сухопут¬
ных войск генерал-полковник Гейнц Гудериан был «отправ¬
лен в отпуск», Генеральный штаб поручается возглавить
генералу пехоты Гансу Кребсу. Главнокомандующий вой¬
сками союзников генерал Дуайт Эйзенхауэр телеграфирует
Сталину, что намерен «выйти на рубеж Эрфурт—Лейпциг на
верхней Эльбе и там ожидать подхода русских войск».
29 марта
Сталин телеграфирует Эйзенхауэру, что пока Красная
армия не планирует никаких операций против столицы
германского рейха, так как «Берлин потерял свое прежнее
стратегическое значение».
30 марта
Русские захватывают Кюстрин.
31 марта
Эйзенхауэр приказывает Монтгомери отказаться от за¬
планированного наступления на Берлин.
372
1 апреля
Сталин принимает в Москве маршалов Жукова и Ко¬
нева. Отдается распоряжение о разработке оперативного
плана по захвату Берлина в кратчайшие сроки.
6—9 апреля
Штурм и взятие Кёнигсберга.
12 апреля
Смерть американского президента Франклина Делано
Рузвельта порождает у ближайшего окружения Гитлера новые
надежды. Геббельс ожидает, что это «чудо провидения» при¬
ведет к неизбежному распаду антигитлеровской коалиции.
16 апреля
На рассвете начинается крупномасштабное наступле¬
ние русских войск с рубежа на Одере и Нейсе на Берлин.
17 апреля
К концу дня войска 1-го Белорусского фронта Жукова
занимают Зеловские высоты.
18 апреля
Русские 3-я и 4-я танковые армии выходят к реке Шпре
в районе города Шпремберг и форсируют реку.
20 апреля
День рождения Гитлера. Русские войска на подступах
к Берлину. После 1-го Белорусского фронта Жукова и
1-го Украинского фронта Конева в наступление переходит
и 2-й Белорусский фронт Рокоссовского. Гитлер разделяет
территорию Германии, пока еще находящуюся в немецких
руках, на «Северную территорию» (под командованием
гроссадмирала Карла Дёница) и «Южную территорию» (под
командованием генерал-фельдмаршала Альберта Кессель-
ринга).
21 апреля
Русские войска врываются в пригороды Берлина Лих-
тенберг, Нидершёнхаузен и Фронау. 1-й Украинский фронт
Конева занимает Коттбус. Русская полевая артиллерия об¬
стреливает центр Берлина.
373
22 апреля
Преодолевая упорное сопротивление немецких войск,
русские врываются в Берлин с северо-востока через при¬
городы Буххольц, Бланкенбург, Хайнерсдорф, Мальхов
и Бисдорф и закрепляются в городских районах Панков,
Вайсензе и Лихтенберг. Танковые войска Конева захваты¬
вают Цоссен. Гитлер решает остаться в Берлине. Прежнего
военного коменданта Берлина генерала Гельмута Реймана
снимают с занимаемой должности. На его место временно
заступает полковник Кетер.
23 апреля
Русские войска захватывают на севере Берлина Фронау
и большую часть городского района Панков, а на юге —
район Кёпеникк. Поезда берлинского метро прекращают
движение. Гитлер лишает Геринга всех занимаемых долж¬
ностей. Новым главнокомандующим германских люфт¬
ваффе становится Роберт Риттер фон Грейм, произведен¬
ный в генерал-фельдмаршалы.
24 апреля
На юге Берлина в ходе ожесточенных уличных боев рус¬
ские вторгаются в городские районы Целендорф, Темпель-
хоф и Нойкёльн. Новым военным комендантом Берлина
становится генерал артиллерии Гельмут Вейдлинг. Основ¬
ные силы германской 9-й армии, а также некоторые соеди¬
нения 4-й танковой армии попадают в окружение в районе
западнее Франкфурта-на-Одере.
25 апреля
Две русские армии, действовавшие севернее Берлина,
встречаются западнее Берлина с 4-й гвардейской танковой
армией Конева, которая наступает с юга. Тем самым вокруг
Берлина окончательно смыкается кольцо окружения. Вер¬
ховное главнокомандование вооруженных сил, переведен¬
ное 24 апреля из Берлина в Райнсберг, берет на себя руко¬
водство попытками деблокирования Берлина. Американские
и русские войска встречаются на Эльбе под Торгау.
26 апреля
Тяжелые уличные бои в городском районе Штеглиц, на
аэродроме Темпельхоф, между районами Тегель и Зименс-
374
штадт, а также в районе Шарлоттенбург. Гитлер требует от
9-й и 12-й армий деблокировать Берлин.
27 апреля
Войска Жукова прорываются к центру Берлина. У Галль¬
ских ворот и на Александерплац разгорается бой за центр
города. Рейхсканцелярия находится под постоянным ар¬
тиллерийским обстрелом.
28 апреля
Ожесточенные уличные бои в центре Берлина. 12-я ар¬
мия (генерала танковых войск Вальтера Венка) успешно
продвигается от городка Бельциг до городка Ферх, однако
из-за нехватки сил ей приходится отказаться от попытки
деблокирования Берлина; она соединяется с гарнизоном
Потсдама и с остатками разгромленной 9-й армии. После
прорыва 2-го Белорусского фронта под Пренцлау коман¬
дующего группой армий «Висла» генерал-полковника Гот-
харда Хейнрици на его посту сменяет генерал-полковник
Курт Штудент.
29 апреля
Русское кольцо вокруг Берлина сжимается. Линией
фронта становятся административный район Груневальд
со своим лесным массивом, Имперский стадион и мосты
через реку Хафель, вокзал Анхальтер и Потсдамерплац.
Гитлер женится на Еве Браун и диктует свое политиче¬
ское и личное завещание. Геббельс должен стать рейхс¬
канцлером, а гроссадмирал Дёниц — рейхспрезидентом.
Гиммлер освобождается от всех занимаемых постов.
30 апреля
Верховное главнокомандование вооруженных сил со¬
общает Гитлеру радиограммой, что 12-я армия (Венка) не
может продолжать свое продвижение к Берлину. Войска
Жукова захватывают большую часть парка Тиргартен,
здание министерства внутренних дел и здание Рейхстага.
Тяжелые бои на Фридрихигграссе, Потсдамерплац и у мо¬
ста Вайдендаммер-Брюкке. Самоубийство Гитлера и его
375
жены. Борман сообщает Дёницу, что тот назначен Гит¬
лером его преемником. Геббельс отдает распоряжение
установить контакт, с русскими, чтобы добиться времен¬
ного перемирия.
1 мая
Генерал пехоты Ганс Кребс ведет переговоры с коман¬
дующим армией генералом Чуйковым в его штаб-квартире.
Русские требуют безоговорочной капитуляции. Самоубий¬
ство супружеской пары Геббельс. Обитатели бункера рейх¬
сканцелярии планируют осуществить прорыв из кольца
окружения; при попытке прорыва Борман, по словам оче¬
видцев, погибает.
2 мая
Генерал артиллерии Гельмут Вейдлинг, последний во¬
енный комендант Берлина, подписывает акт о капитуля¬
ции Берлина. Новый рейхспрезидент Дёниц предлагает
британскому фельдмаршалу Монтгомери частичную ка¬
питуляцию германских войск на северо-западе Германии.
3 мая
Гамбург капитулирует перед 2-й британской армией.
Остатки группы армий «Висла» отходят за линию, зани¬
маемую англо-американскими войсками, и сдаются в плен.
4 мая
Германские вооруженные силы в Голландии, на северо-
западе Германии и в Дании капитулируют перед 21-й груп¬
пой армий союзников под командованием Монтгомери.
5 мая
Германские войска в Баварии и западной части Ав¬
стрии капитулируют перед войсками западных союзников.
Образование так называемого «исполнительного им¬
перского правительства» под руководством графа Швери¬
на фон Крозига. Восстание в Праге.
6—11 мая
Крупномасштабное наступление советских войск про¬
тив германской группы армий «Центр» (фельдмаршала
Фердинанда Шёрнера) в Богемии (Чехии). В результате
376
взято в плен около 860 тысяч солдат и офицеров вермахта,
захвачено 9500 орудий, 1800 танков и штурмовых орудий,
1100 самолетов. Американцы захватывают город Пльзень и
прекращают продвижение своих войск вперед. Бреслау ка¬
питулирует перед русскими.
7 мая
Американцы оставляют свои плацдармы на восточном
берегу Эльбы. Германская 12-я армия (Венка) численно¬
стью почти 100 тысяч человек (включая около 20 тысяч
просочившихся солдат 9-й армии, а также других прибив¬
шихся к ней окруженцев и беженцев) переправляется под
городом Травемюнде через Эльбу и сдается в плен амери¬
канцам. Войска 2-го Белорусского фронта останавливают¬
ся на рубеже Висмар—Шверин—Виттенберг. 1-й Белорус¬
ский и 1 -й Украинский фронты выходят к Эльбе. Акт о
капитуляции германских вооруженных сил, подписанный
в штаб-квартире генерала Эйзенхауэра в Реймсе. (Сталин
и Молотов договорились считать процедуру в Реймсе пред¬
варительной капитуляцией.)
8 мая
Русские войска занимают Дрезден.
Генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель подписывает
акт о всеобщей капитуляции германских вооруженных сил
в русской зоне оккупации в Карлсхорсте под Берлином.
9 мая
День Победы над фашистской Германией.
10 мая
Капитуляция германских войск в Курляндии, а также
в устье Вислы. Войска Конева освобождают Прагу.
11 мая
Капитуляция германских войск в районе Эгейского
моря и под Дюнкерком.
23 мая
Арест правительства гроссадмирала Дёница и членов
Верховного главнокомандования вооруженных сил Гер¬
мании в городе Фленсбург.
377
5 июня
Уполномоченные своими правительствами главноко¬
мандующие вооруженными силами союзников (маршал
Жуков, генерал Эйзенхауэр, фельдмаршал Монтгомери и
генерал де Латр де Тассиньи) подписывают в Берлине че¬
тыре декларации, в которых провозглашается, что пред¬
ставленные в Контрольном совете главнокомандующие
союзников берут на себя верховную власть на территории
Германии.
Численность русских соединений в битве за Берлин
(Берлинской операции 16 апреля — 8 мая 1945)
(согласно публикации в Военно-историческом журнале)
Численность
или количество1
2-й Бело¬
русский
фронт
1-й Бело¬
русский
фронт
1-й Украин¬
ский
фронт
Всего
Человек
314 000
768 000
511700
1 593 700
Танки
644
1795
1388
3827
Самоходно¬
артиллерийские
установки
307
1360
667
.2334
Противотан¬
ковые пушки
770
2306
1444
4520
Полевые орудия
(калибра от 76-мм
и более)
3172
7442
5040
15 654
Минометы
(калибра 82-мм
и более)
2770
7186
5225
15 181
Реактивные
минометы
залпового огня
807
1531
917
3255
Зенитные пушки
801
1665
945
34112
Транспортные
средства
21846
44 332
29 205
95 383
Самолеты
(готовые к бою),
из них:
1360
3188
2148
6696
378
Численность
или количество1
2-й Бело¬
русский
фронт
1-й Бело¬
русский
фронт
1-й Украин¬
ский
фронт
Всего
Истребителей
602
1567
1106
3275
Штурмовиков
449
731
529
1709
Бомбардировщи¬
ков
283
762
422
14673
Самолетов-
разведчиков
26
128
91
245
1 В таблице указаны численность и вооружение тех войск, которые
принимали непосредственное участие в Берлинской операции. Ар¬
мейские и фронтовые резервы, а также военнослужащие тыловых ча¬
стей здесь не показаны. А с их учетом 1-й и 2-й Белорусские фронты
и 1-й Украинский фронт совокупно насчитывали 2,5 млн чел., 6250 тан¬
ков и штурмовых орудий, 41 600 пушек и минометов, а также 7500 бо¬
евых самолетов (с учетом 800 самолетов авиации дальнего действия).
Противостоявшие советским войскам немецкие войска насчитывали
1 млн солдат и офицеров, 10 400 орудий и минометов, 1500 танков и
штурмовых орудий, 3300 боевых самолетов. Непосредственно в боях
за Берлин приняли участие с советской стороны 464 тыс. чел., 1500 тан¬
ков, свыше 12 700 орудий и минометов, до 2100 установок реактивной
артиллерии. С немецкой стороны в окруженном Берлине сражались
300 тыс. чел. (включая фольксштурм), 3 тыс. орудий и минометов,
250 танков и штурмовых орудий.
2 Не учтены зенитные орудия 4, 5 и 10-го корпусов противовоз¬
душной обороны, которые охраняли военные объекты в тылу.
3 Не учтены 800 бомбардировщиков дальнего действия 18-й воз¬
душной армии, которая действовала в полосе 1-го Белорусского
фронта.
Оглавление
Глава 1. От Вислы до Одера. «Вперед, в глубь Германии!». . . 5
Глава 2. Красная армия на немецкой земле 41
Глава 3. Берлин — фронтовой город 62
Глава 4. Вперед, на Берлин! Берлин и союзники 90
Глава 5. Фронт русских на Одере 110
Глава 6. Фронт немцев на Одере 128
Глава 7. Последняя битва. Прорыв на Одере. 155
Глава 8. Сорок восемь часов в апреле 187
Глава 9. Берлин в кольце окружения 202
Глава 10. Гибель богов. Берлин в русских клещах 241
Глава 11. В бункере рейхсканцелярии 273
Глава 12. Конец. Начинается процесс капитуляции 317
Глава 13. Падение Берлина 340
Приложение. Хронологическая таблица 368
Гостони Петер
БИТВА ЗА БЕРЛИН
В ВОСПОМИНАНИЯХ ОЧЕВИДЦЕВ
1944-1945
Ответственный редактор Е.Л. Шведова
Художественный редактор Е.Ю. Шурлапова
Технический редактор Н.В. Травкина
Корректоры A.B. Максименко, О. Б. Бубликова
Подписано в печать 01.03.2013.
Формат 84x108'/3r Бумага типографская. Гарнитура «Ньютон».
Печать офсетная. Уел. печ. л. 20,16.
Уч.-иэд. л. 20,07 + вклейка = 20,94.
Тираж 3000 экз. Заказ № 1651
ЗАО « Центр полиграф»
121471, Москва, Можайское ш., дом 29/2
Отпечатано в ОАО «Рыбинский Дом печати*,
152901, Ярославская обл., г. Рыбинск, ул. Чкалова, 8
e-mail: printing@yaroslavl.ru www.printing.yaroslavl.ru
Петер Гостони
КРОВАВЫЙ ДУНАЙ
БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ
В ЮГО-ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ
С наступлением Красной армии летом 1944 года Дунай¬
ский регион стал театром военных действий между герман¬
скими и советскими войсками, в эти действия так или ина¬
че оказались вовлечены и народы Юго-Восточной Европы.
Известный венгерский исто¬
рик Петер Гостони осветил по¬
литические и военные события,
произошедшие в странах Дунай¬
ского региона с августа 1944 года
вплоть до конца войны. В резуль¬
тате многолетней исследователь¬
ской работы, анализа журналов
боевых действий группы армий
«Юг», целого ряда интервью быв¬
ших командиров и офицеров ди¬
визий, корпусов и армий вер¬
махта, политических и военных
деятелей придунайских стран,
изучения огромного количества
мемуарной литературы и доку¬
ментальных источников автор смог представить реалисти¬
ческую картину того, как в Дунайском регионе решалась
судьба не только Германского рейха, но и будущее Румы¬
нии, Болгарии, Венгрии, Югославии и Чехословакии.
Переплет, формат 133х206 мм, объем 416с.
Г анс Дибольд
ВЫЖИТЬ
В СТАЛИНГРАДЕ
ВОСПОМИНАНИЯ ФРОНТОВОГО ВРАЧА
Свою книгу австрийский врач Ганс Дибольд начинает
с рассказа о начале последнего крупного советского контр¬
наступления, в результате которого вокруг немецкой армии
в начале 1943 года было замкнуто железное кольцо окру¬
жения. По воле судьбы Дибольд оказался в печально зна¬
менитой 6-й армии. Он остался вместе с самыми тяжелыми
ранеными и больными, после
того как всех остальных отпра¬
вили в лагеря для военноплен¬
ных. В разгар русской зимы в не¬
надежных укрытиях немецкие
врачи, несмотря на отсутствие
оснащения, недостаток пищи и
воды, боролись за жизнь своих
больных. Дибольд не поддался
соблазну обвинить во всех ужа¬
сах и страданиях победителей,
оставаясь предельно честным, и,
не скупясь, он воздает должное
сочувствию и помощи, которую
русские врачи оказывали немец¬
ким пленным.
' - М Б М У А Р Ы
Ганс Дибольд
ВЫЖИТЬ
В СТАЛИНГРАДЕ
1942-1943
Переплет, формат 133х206 мм, объем 224 с.
Фирменные магазины «Издательства Центрполиграф»
Москва - ул. Октябрьская, д. 18, тел.
для справок: (495) 684-49-89, мелко-
ОПТОВЫЙ отдел— тел. (495) 684-49-68;
пн—пт — 10.00—19.00\ сб — 10.00—
17.00, курьерская доставка книг по
Москве.
Ростов-на-Дону - Привокзальная пл., д. 1/2 (мелкооптовый отдел),
тел.: (8632) 38-38-02; пн—пт — 9.00—18.00.
C^Sut
fiel*1 v
ТЦ «Эврика»
МРЭО-4 Renault ,—,
I II »»..1П □
Shell/
ул. Седова
г Î
ул. Бабушкина
—1
Бехтерева
«Елиэаровская»
Санкт-Петербург - ул. Седова,
д. 13, литер А, Офкс 317-А, тел.:
(812) 412-03-08, (812) 412-79-13.
E-mail: aton@peterlink.ru. Пн-
nm — 9.00—18.30; сб, вскр — вы¬
ходной.
31 ЛИНИЕЙ ФРОНТА
ВОЕННАЯ ИСТОРИЯ
Петер Гостони
БИТВА
ЗА БЕРЛИН
В ВОСПОМИНАНИЯХ
ОЧЕВИДЦЕВ
1944-1945
Боевые действия Берлинской операции отлича¬
лись большим напряжением сил и упорством с
обеих сторон. Уже понимая, что гибель неизбежна,
гитлеровская клика требовала от германских
войск оказывать сопротивление до последнего
патрона и до последнего человека...
Известный военный историк Петер Гостони
посвятил свою книгу заключительному этапу
Второй мировой войны: широкомасштабному
наступлению Красной армии на висло-одерском
направлении, крупнейшей Берлинской операции и
битве за Берлин. Опираясь на воспоминания оче¬
видцев, автор с хронологической последователь¬
ностью описывает события разного масштаба,
происходящие на театрах военных действий, на
политической арене, в правительственном кабине¬
те Сталина и в бункере Гитлера.
Книга снабжена картами, схемами и фотомате¬
риалами.
иентрполигряф