Текст
в. м. хвостов
ВНЕШНЕЙ
ПОЛИТИКИ
РОССИИ
и
МЕЖДУНАРОДНЫХ
ОТНОШЕНИЙ
АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ОТДЕЛЕНИЕ ИСТОРИИ
НАУЧНЫЙ СОВЕТ
ПО ИСТОРИИ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ СССР
И МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ
ИНСТИТУТ ИСТОРИИ СССР
Академик
в. м. хвостов
ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ
ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ
РОССИИ
И МЕЖДУНАРОДНЫХ
ОТНОШЕНИЙ
В КОНЦЕ XIX-
НАЧАЛЕ XX В.
Избранные труды
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
Москва 1977
Основанные на изучении печатных и архивных материалов публикации
академика В. М. Хвостова освещают сложные международные противоре¬
чия в Европе после создания Германской империи, в период перерастания
домонополистического капитализма в империализм, когда складывались во¬
енные блоки империалистических держав и назревали предпосылки первой
мировой войны.
Редакционная коллегия:
Академик А. Л. НАРОЧНИЦКИЙ (ответственный редактор),
профессор И. Н. ЗЕМСКОВ,
член-корреспондент АН СССР И. Д. КОВАЛЬЧЕНКО,
А. 3. МАНФРЕД |,
доктор исторических наук
академик И. И. МИНЦ, академик П. Н. ПОСПЕЛОВ,
доктор исторических наук В. Я. СИПОЛС,
член-корреспондент АН СССР С. Л. ТИХВИНСКИЙ,
доктор исторических наук В. Т. ФОМИН,
кандидат исторических наук К. В. ХВОСТОВА
Книга подготовлена к изданию старшим научным сотрудником,
кандидатом исторических наук Л. И. НАРОЧНИЦКОЙ.
Научно-вспомогательная работа осуществлена И. С. Райским.
Библиография трудов академика В. М. Хвостова
составлена Е. Д. Гущиной, Н. Я. Крайневой, П. В. Прониной,
Н. В. Кондашовой.
v 10604-148
042 (02)-77 -45~76
© Издательство «Наука», 1977 г.
ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ
Академик
A. JI. Нарочницкий
В предлагаемый читателям том избранных трудов академика
В. М. Хвостова входит ряд его работ по истории международных
отношений, главным образом последней трети XIX и начала XX в.
Основанные на изучении обширных печатных и архивных
источников и научной литературы, статьи В. М. Хвостова осве¬
щают сложные международные противоречия в Европе от созда¬
ния Германской империи до 1917 г. Речь идет о периоде, когда
совершилось перерастание старого домонополистического капита¬
лизма в империализм, образовались военные союзы империали¬
стических держав, сложились предпосылки первой мировой
войны.
Собранные в том статьи дают глубокий анализ внешней поли¬
тики Германской империи, царской России, Франции, Англии,
Австро-Венгрии, Италии и других европейских держав, последо¬
вательно и систематически раскрывают классовую сущность этой
политики. И в наше время эти труды сохраняют свое большое
научное и политическое значение. Это и понятно. В. М. Хвос¬
тов — выдающийся советский ученый, внесший огромный вклад
в создание советской школы исследователей истории междуна¬
родных отношений и внешней политики России \
Это был крупный исследователь широкого диапазона, отли¬
чавшийся ясностью и глубиной ума, яркостью таланта. Ему всег¬
да были присущи многосторонность научных и общественных ин¬
тересов, творческий и принципиальный подход к любому вопросу,
за решение которого он принимался.
Формирование творческого дарования В. М. Хвостова началось
в 20-х годах в период становления в СССР марксистско-ленинской
исторической науки. В то время особенно острой была проблема
создания и воспитания советских кадров историков-марксистов.
Сын известного специалиста по истории античности, профес¬
сора Михаила Михайловича Хвостова, он еще в юности решил
1 О В. М. Хвостове см.: Вопросы истории внешней политики СССР и меж¬
дународных отношений. Сборник статей памяти академика Владимира
Михайловича Хвостова. М., 1976.
1 В. М. Хвостов
1
посвятить свою жизнь изучению истории. В 21 год он закончил
Казанский Педагогический институт, а затем поступил в аспиран¬
туру при Институте истории Российской ассоциации научно-ис¬
следовательских институтов в Москве, преподавал новую и новей¬
шую историю на рабфаке, а затем в различных высших учебных
заведениях страны, в том числе в Московском институте истории,
философии и литературы (1933—1935 гг.), а затем в Московском
Государственном университете.
Став в 1939 г. профессором Московского университета по но¬
вой истории, Владимир Михайлович Хвостов всю свою жизнь
продолжал вести в нем преподавательскую деятельность. Сочета¬
ние научных исследований и преподавательской деятельности со¬
здавало особенно благоприятные условия для непрерывного твор¬
ческого роста и совершенствования, развития способности к
широким обобщениям и профессионального мастерства в изуче¬
нии источников, глубокого проникновения в сущность историче¬
ского процесса.
В. М. Хвостов обладал глубокой общеисторической подготов¬
кой. Большая эрудиция, скрупулезность и великолепная школа
в изучении источников, знание иностранных языков (он в со¬
вершенстве владел французским и немецким языками), овладе¬
ние высшими достижениями русской и зарубежной историогра¬
фии сочетались в нем с глубоким постижением марксистско-ле¬
нинской методологии истории, непреходящим интересом к вопро¬
сам теории исторического познания и связи ее с жизнью,
стремлением к постановке и решению новых, еще нерешенных
проблем.
Основательные знания в области философии, права и полити¬
ческой экономии дополняли эрудицию молодого ученого.
В. М. Хвостову было свойственно необычайно обостренное
чувство современности, политической и научной актуальности в
самом широком и подлинном смысле этого слова. В 20-х годах
его внимание привлекла история происхождения первой мировой
войны.
Избрав главным предметом своих исследований проблемы
международных отношений, В. М. Хвостов в конце 20-х — начале
30-х гг. публиковал исследовательские статьи, глубокие критиче¬
ские рецензии на зарубежные издания источников и на книги
таких видных буржуазных ученых, как Г. Б. Фей, У. J1. Ленд-
жер, Г. Онкен, К. Ф. Новак и других. Эти работы помещались в
ведущих исторических журналах страны — «Историк-марксист»,
«Борьба классов».
Одновременно В. М. Хвостов принимал деятельное участие в
публикации архивных материалов Российского Министерства ино¬
странных дел. С его участием, под его редакцией и с содержатель¬
ными вводными статьями и комментариями выходят такие перво¬
классные источники по истории международных отношений, как
дневник В. Н. Ламздорфа, ряд публикаций документов в журнале
2
«Красный Архив», а также переводные издания — мемуары Б. Бю-
лова и многие другие 2.
После создания в системе Академии наук СССР Института
истории В. М. Хвостов стал его сотрудником. Руководитель этого
Института академик Н. М. Лукин заведовал также кафедрой но¬
вой истории в МГУ и оказывал большое содействие работе моло¬
дого ученого. К числу ранних работ В. М. Хвостова относятся
его статьи о ближневосточных проблемах международных отно¬
шений конца XIX в.3
В этот период научные интересы В. М. Хвостова сосредото¬
чивались в основном на широком круге вопросов, связанных с
причинами первой мировой войны, и на ее историографии. Осо¬
бый интерес он проявлял к истокам подготовки первой мировой
войны в последней трети XIX в., когда происходило перераста¬
ние старого домонополистического капитализма в империализм.
При изучении изменений в международной обстановке, переста¬
новки действующих сил, происходившей в тот период в Европе,
он обращал главное внимание на внешнюю политику Германской
империи.
Рост интереса к исследованию истоков внешней политики гер¬
манского империализма был вполне закономерен. В 30-е годы над
миром нависла мрачная тень фашизма. Гитлеровская Германия,
унаследовавшая захватнические традиции Германской империи,
выступила с широкими планами установления мирового господ¬
ства, уничтожения демократических свобод, ликвидации Совет¬
ского государства, человеконенавистническими расистскими идео¬
логией и политикой. В этих условиях глубокое раскрытие всего
процесса формирования агрессивной внешней политики герман¬
ского империализма, конкретное разоблачение целей и методов
подготовки войн имели чрезвычайно актуальное политическое
значение. В 1934 г. появилась оригинальная статья В. М. Хвос¬
това «Кризис внешней политики Бисмарка» 4, а через три года
он представил уже рукопись докторской диссертации «Последние
годы канцлерства Бисмарка (Очерки внешней политики Герман¬
ской империи)», которая была защищена в 1938 г.
Годы работы В. М. Хвостова над докторской диссертацией
были временем, когда советская историческая наука преодолева¬
ла ошибки и недостатки концепций М. Н. Покровского. Молодой
ученый внес немалый вклад в этот благотворный процесс. При
всей значительности роли М. Н. Покровского в развенчании ку¬
миров старой российской помещичье-буржуазной историографии
его недооценка агрессивности германского империализма и неред¬
2 История и историки. М., 1966, с. 363—364.
3 Ближневосточный кризис 1895—1897 гг.— «Историк-марксист», 1929, т. 13;
Проблемы захвата Босфора в 90-х гг. XIX в.— там же, 1930, т. 20; Начало
итальянской колониальной экспансии и первая итало-абиссннекая война
1895—1896 гг.— там же, 1935, т. 52 и ряд других работ.
4 «Историк-марксист», 1934, т. 5 (39).
3
1*
ко произвольное обращение с фактами серьезно препятствовали
глубокому историческому анализу причин первой мировой войны
и ее истоков. Труды В. М. Хвостова и других советских ученых
способствовали внесению ясности в эти вопросы.
Хронологические рамки диссертации охватывали приблизи¬
тельно период от Болгарского кризиса 1885 г. до начала 90-х го¬
дов включительно, когда правительство Германской империи
после отставки Бисмарка взяло авантюристический курс на под¬
готовку к войне на два фронта, чего всегда старался избежать
осмотрительный «железный канцлер». Автор подчеркивал во вве¬
дении, что его очерки посвящены «в основном выяснению одного
вопроса: они должны показать, как сложились международные
отношения Германии к тому моменту, когда германская буржуа¬
зия сделала борьбу за передел мира стержнем своей политики,
что случилось около середины 90-х годов прошлого века». Дис¬
сертация состояла из пяти очерков, которым был предпослан об¬
ширный и глубокий по содержанию анализ германской и
австрийской историографии внешней политики Германской
империи.
На основе критического изучения трудов крупнейших буржу¬
азных историков и наиболее распространенных концепций автор
делал вывод о том, что «большая часть этой литературы являет¬
ся одним из подсобных орудий германского империализма, при¬
чем она несомненно обладает определенной пропагандистской эф¬
фективностью в качестве средства реабилитации германского
империализма, а тем самым и в качестве орудия идеологической
подготовки новой мировой войны». Одним из важнейших поло¬
жений диссертации является убедительно обоснованный тезис,
что и после военной тревоги 1877 г. Бисмарк не оставлял планов
изоляции Франции и нового ее разгрома, но каждый раз натал¬
кивался на сопротивление России.
С точки зрения методологии две характерные черты пронизы¬
вали это крупное марксистское исследование. Во-первых, анализ
неразрывной связи внутренней и внешней политики Бисмарка,
а затем «нового курса» Каприви, что позволило показать зарож¬
дение позднейших широких захватнических планов германского
империализма, которые строились в условиях сплочения юнкер¬
ства и монополистического капитала «на базе трехчленной фор¬
мулы: усиление наступления на рабочий класс, протекционизм
и колониальные захваты». Вторая отличительная черта методо¬
логии исследования состояла в широте охвата рассматриваемых
событий международных отношений, в нолной мере отражавшей
расширение масштабов противоречий между ведущими европей¬
скими державами, свойственное наступающей новой стадии капи¬
тализма. Внешняя политика Германии была раскрыта в связи со
всей системой международных отношений этой переходной
эпохи.
В диссертации В. М. Хвостова проявилась широкая эрудиция
4
автора в проблемах новой истории. Он был уже опытным и ши¬
роко известным преподавателем истории нового времени в Мос¬
ковском университете и в 1939 г. получил ученое звание профес¬
сора. В порядок дня была тогда впервые поставлена задача
написания учебника по новой истории для высших учебных заве¬
дений и было вполне закономерным привлечение к этой работе
В. М. Хвостова. Его роль в подготовке учебника «Новая исто¬
рия» 5 была очень велика: он стал одним из его редакторов и
ведущих авторов. Его перу принадлежали главы по истории
международных отношений, социально-экономическому развитию
Западной Европы и США в 1870—1914 гг., истории Германии,
Англии, Австро-Венгрии и многих других европейских стран.
Учебник вышел в 1939 г. В следующие годы были опубликованы
прочитанный в Военно-политической академии им. В. И. Ленина
курс лекций В. М. Хвостова по истории международных отноше¬
ний 1870—1918 гг.6 и сборник документов «Международные
отношения 1870—1918 гг.» 7
Огромное значение для всей последующей деятельности
В. М. Хвостова имело привлечение его к написанию первого в
мировой исторической литературе обобщающего марксистского
труда по истории дипломатии. Потребность в таком исследовании
стала особенно острой накануне второй мировой войны, когда для
Советского государства исключительное жизненное значение при¬
обрела дипломатическая подготовка к предстоящей борьбе с фа¬
шистской агрессией в исключительно опасных условиях, когда
западные державы вели пресловутую политику «невмешательст¬
ва» и поощрения агрессоров с целью направить их действия на
восток против Советского Союза. В. М. Хвостов стал одним из
основных участников коллектива авторов, во главе которого стоял
известный советский дипломат и историк В. П. Потемкин, впо¬
следствии ставший академиком.
В те же годы В. М. Хвостов выступил как автор оригиналь¬
ной, глубоко исследовательской главы о внешней политике Рос¬
сии в учебнике по истории СССР 8 для университетов. Этот учеб¬
ник вобрал в себя важнейшие достижения советской историче¬
ской науки и стал значительной вехой в ее дальнейшем развитии.
Первый том «Истории дипломатии» вышел в свет в 1941 г.
Перу В. М. Хвостова принадлежала в нем важная глава о евро¬
пейской дипломатии накануне и во время франко-прусской вой¬
5 Новая история, ч. II. От франко-нрусской войны и Парижской коммуны
до победы Октябрьской революции в России и окончания империалисти¬
ческой войны (1870—1918) (Учебник для вузов). Под ред. Е. В. Тарле,
А. В. Ефимова, Ф. И. Нотовича, В. М. Хвостова. М., 1939
6 История международных отношений (1870—1918 гг.). Краткий конспект
курса. М., 1940; История международных отношений (1871—1917 гг.).
Курс лекций, ч. I. М., 1947.
7 Международные отношения 1870—1918 гг. Сб. документов. М., 1940.
* Внешняя политика царской России в 1879—1894 гг — В кн.: История
СССР, т. 2. Под ред. М. В. Нечкиной. М., 1940,
5
ны 1870—1871 гг. Авторы его, в том числе и В. М. Хвостов, были
удостоены Государственной премии.
Исследования и лекции В. М. Хвостова помогали историче¬
скому обоснованию идей социалистического интернационализма
и советского патриотизма у того поколения советских людей, ко¬
торое с 22 июня 1941 г. четыре года сражалось на фронтах Вели¬
кой Отечественной войны. Поучительно вспомнить и тот вклад,
который внес лично В. М. Хвостов в дело победы. Молодой про¬
фессор истории добровольно вступает в ряды Советской армии,
становится подполковником, выполняет важные поручения ее
Политуправления, выступает с докладами и инструктажами в
частях и соединениях, публикует статьи и популярные брошюры
в армейской печати, продолжает курс лекций в Военно-политиче¬
ской академии им. В. И. Ленина, где готовились кадры армей¬
ских политработников. Здесь же В. М. Хвостов вступил в ряды
Коммунистической партии. В годы войны он ведет специальные
исследования по поручению Военно-исторической комиссии Гене¬
рального штаба. Примером их является его работа чисто военного
плана «Разгром немцев под Ростовом в ноябре 1941 года» \
Главный смысл деятельности В. М. Хвостова в это время —
разоблачить звериный лик фашизма, исторические корни и раз¬
бойничью природу германского империализма, показать его обре¬
ченность 10, усилить идейную закалку и стойкость советских
воинов, глубоко раскрыть ленинские основы советской внешней
политики, ее справедливые и благородные цели. В своем истори¬
ческом очерке «Как развивался германский империализм» он
писал, что «гитлеризм в Германии — не случайное наносное явле¬
ние. Он имеет исторические корни. Он вырос из шовинистиче¬
ского угара, удушающий запах которого заполнял еще кайзеров¬
скую Германию... Усиление немецкого фашизма не было случай¬
ностью,— продолжает он.— Углубление общего кризиса капита¬
лизма преисполнило реакционные круги буржуазии паническим
страхом перед революцией. Они приходили к выводу, что режим
буржуазной демократии дает народным массам слишком много
свободы, что для того, чтобы предупредить возможность револю¬
ционных волнений, необходимо перейти к террористическим мето¬
дам управления». Деятельность В. М. Хвостова в годы войны
получает заслуженное признание. Он не только стал лауреатом
Государственной премии, но и получает ряд правительственных
наград — орденов и медалей.
9 Разгром немцев под Ростовом в ноябре 1941 г. Краткий очерк. М., 1943.
10 «Пирровы победы» германского империализма. Из опыта первой мировой
войны.— «Агитатор и пропагандист Красной Армии», 1942, № 15—16; Как
германские империалисты уже «напобеждались» однажды до собствен¬
ной гибели. М., 1942; то же. Свердловск. 1942; то же. Баку, 1942 (пер. на
азерб. яз.); Как развивался германский империализм (исторический
очерк). М., 1943; и др.
6
В конце 1945 г. вышел В свет второй том «Истории диплома¬
тии». Большая часть тома, посвященная периоду после Франк¬
фуртского мира 1871 г. и до Версальского мира 1919 г., была
написана В. М. Хвостовым, который фактически впервые в со¬
ветской историографии с марксистских позиций научно система¬
тизировал историю международных отношений предимпериали-
стической и империалистической эпохи. Им была дана периоди¬
зация, общая характеристика международных отношений этого
времени, показаны особенности империализма в главнейших
капиталистических странах, определены этапы подготовки первой
мировой войны, основные империалистические противоречия, при¬
ведшие к ней. Большое место отведено внешней политике Рос¬
сии, основным ее направлениям, показана ее эволюция от Союза
трех императоров к франко-русскому Союзу и Антанте. В. М. Хво¬
стов не только обобщил по этим вопросам сравнительно неболь¬
шую советскую историографию, но и по многим вопросам внес
в изложение свой исследовательский вклад. Не все было равно¬
ценно в этой книге, она, естественно, отражала, а в некоторой
части опережала уровень научной разработки истории междуна¬
родных отношений в советской историографии с ее успехами и
пробелами, однако, значение ее трудно переоценить. Это было
не только последнее в то время слово марксистской историогра¬
фии в изучении международных отношений 1871—1917 гг., но и
произведение, позволявшее намечать проблемы для дальнейших
исследований. Строгий научный анализ и яркая форма изложе¬
ния привлекли к этому труду не только широкие читательские
массы, но и способствовали специализации в этой области боль¬
шого числа молодых ученых.
После Великой Отечественной войны все большее место и
значение в научном творчестве В. М. Хвостова занимает история
внешней политики СССР и международных отношений новейше¬
го времени. Огромное значение академик В. М. Хвостов придавал
изучению ленинского теоретического наследия в деле разработки
основных принципов внешней политики Советского государства,
освещению практической деятельности В. И. Ленина по руковод¬
ству внешней политикой Советской страны. В статьях «Ленин¬
ские принципы внешней политики» и, «В. И. Ленин в борьбе за
мир» 12, «В. И. Ленин о принципах внешней политики Советско¬
го государства» 13 и в ряде других статей В. М. Хвостов раскры¬
вает разработанные В. И. Лениным теоретические основы внеш¬
неполитической деятельности первого в мире социалистического
государства, показывает в них борьбу Советского государства за
заключение демократического мира без аннексий и контрибуций,
11 «Международная жизньэ, 1957, № 4.
12 В кн.: «Ленин и наука». М., 1960.
13 «Коммунист», 1969, № 9; то же — в кн.: «Ленинская внешняя политика
Советской страны 1917—1924 гг.» М., 1969.
7
за выход России из империалистической войны, анализирует
неутомимую борьбу великого руководителя революции за заклю¬
чение Брестского мира, за спасение завоеваний Октября 14.
Большое внимание В. М. Хвостов уделял разработке проблем
истории внешней политики СССР и международных отношений
кануна второй мировой войны. В его статьях «Возникновение
второй мировой войны» 15~18, «Накануне Великой Отечественной
войны» 19, «Поучительные уроки истории» 20 и других работах
еще глубже раскрывались агрессивные, захватнические планы
фашистского рейха, роль гитлеровской Германии в развязывании
второй мировой войны. Вместе с тем он убедительно показал и
политику попустительства германской агрессии со стороны пра¬
вящих кругов западных держав, их попытки направить острие
фашистской агрессии на восток, против Советского Союза. Осо¬
бую ценность в этом плане представляют его научная статья
«Англо-германские переговоры 1939 года» 21, обращение «Мюн¬
хенское предательство» 22 и другие. Уроки истории 1919—1939 гг.
подтверждали важность борьбы миролюбивых сил за создание
прочных основ безопасности в Европе и во всем мире на совре¬
менном этапе.
В работах В. М. Хвостова показано международное значение
победы Советского Союза во второй мировой войне, решающий
вклад советского народа в победу над агрессорами. «Роль Совет¬
ского Союза в войне и в освобождении народов, порабощенных
Гитлером, была столь велика,— пишет он,— его жертвы так зна¬
чительны, его военная и политическая мощь столь внушительна,
что он сумел обеспечить принятие на совещаниях союзников,
происходивших во время войны, постановлений, которые могли
обеспечить всеобщий мир и безопасность,— при том, конечно,
условии, если бы эти постановления были точно выполнены всеми
их участниками» 23.
Несмотря на то, что в первые послевоенные годы В. М. Хво¬
стов много внимания, времени и сил посвящает истории внешней
политики СССР, по-прежнему сохраняется его интерес к внешне¬
политической проблематике 1870—1918 гг.
Особое внимание он проявлял к предыстории франко-русского
союза 1891 —1893 гг. и положил начало разработке этой темы в
советской историографии. В 1946 г. в «Исторических записках»
он публикует большую статью «Россия и германская агрессия
в дни европейского кризиса 1887 г. (к предыстории франко-рус¬
14 Статьи академика В. М. Хвостова о внешней политике СССР и междуна¬
родных отношениях после Великой Октябрьской социалистической рево¬
люции переизданы уже в отдельном томе издательством «Наука».
15-18 «Новая и новейшая история», 1970, № 2.
19 «Коммунист», 1968, № 12.
20 «Коммунист», 1959, № 12.
21 «Известия», 1948, 7 июля.
22 «Правда», 1968, 29 сентября.
23 40 лет борьбы за мир. Краткий очерк. М., 1958, с. 94.
8
с кого союза)», а затем на X Международном конгрессе истори¬
ков в Риме выступает с докладом о франко-русском союзе и его
историческом значении 24. В этих работах он разрабатывает по¬
литический аспект, политические причины образования союза,
его значение, особенно для сохранения Франции как великой
державы.
Как ученый-историк, знающий средства и методы развязыва¬
ния германским милитаризмом двух мировых войн, В. М. Хво¬
стов обращался к урокам истории и делал из них необходимые
выводы для предотвращения угрозы новой мировой войны. Отме¬
чая принципиальное различие между франко-русским и франко-
советским договорами, он в то же время подчеркивал, что, несмот¬
ря на различие режимов в обеих странах, союз между ними
периодически восстанавливался в определенных условиях. «Это
обстоятельство заставляет историка искать какую-то постоянную
причину, всякий раз вызывающую одинаковое следствие: союз
России (СССР) и Франции» 25. Таковой причиной, по его мне¬
нию, была «угроза со стороны германского милитаризма. Эта угро¬
за была налицо и в 1893, и в 1935, и в 1944 гг.» 26. Угроза воз¬
рождения германского милитаризма существовала и в послевоен¬
ные годы, особенно с начала 50-х годов, когда бывшие союзники
Советского Союза поставили вопрос о включении вновь создавае¬
мой западногерманской армии в агрессивный военный блок
НАТО. Авторитетный голос крупного советского ученого застав¬
лял прислушиваться к нему общественность и политические кру¬
ги западноевропейских стран. В этом отношении имела большое
значение и другая его статья «Германская экспансия на Восток,
ее история и идеологические корни» 27.
С 1946 г. В. М. Хвостов был привлечен к работе в Министер¬
стве иностранных дел СССР. Он был директором Высшей
дипломатической школы (ныне Дипломатической академии)
МИД СССР, где также читал лекции; длительное время
(до 1957 г.) являлся начальником Архивного управления и чле¬
ном Коллегии МИД СССР; привлекался к участию в решении
практических вопросов советской внешней политики; участвовал
в работе советских делегаций на многих международных совеща¬
ниях и на сессиях Генеральной Ассамблеи ООН, не прерывая,
однако, своей деятельности ученого историка и профессора МГУ.
Ему был присвоен дипломатический ранг посланника 1-го класса.
С началом «холодной войны» против СССР В. М. Хвостов
много сделал для разоблачения несостоятельности концепций
фальсификаторов истории происхождения второй мировой войны.
24 Десятый международный конгресс историков в Риме. Сентябрь 1955.
Доклады советской делегации. М., 1956.
25 Там же, с. 619.
28 Там же, с. 621.
27 «Новая и новейшая история», 1961, № 3.
9
Он был одним из главных составителей исторической справки Сов-
информбюро «Фальсификаторы истории» 28. Это было не только
блестящее разоблачение одного из первых антисоветских мифов
«холодной войны» о советско-нацистском сговоре как причине
развязывания войны Гитлером, но и четкое изложение фактов
предыстории второй мировой войны, той зловещей роли, которую
сыграли в ней монополистические круги западных держав, мюн¬
хенская политика поощрения гитлеровской агрессии на Восток.
При участии В. М. Хвостова был подготовлен двухтомник «Доку¬
ментов и материалов кануна второй мировой войны» 2в, допол¬
нивший и подкрепивший аргументацию справки «Фальсифика¬
торы истории».
Подвергая резкой критике политику реванша и милитариза¬
ции, проводимую реакционными кругами империалистических
держав, В. М. Хвостов уделял большое внимание разоблачению
политики перевооружения Западной Германии. По этим вопросам
им написаны такие статьи, как «Североатлантический договор —
орудие империалистической агрессии»30, «Реваншизм и «инте¬
грация»» 3\ «Народы преградят путь реваншизму» 32 и ряд
других.
После второй мировой войны возрастает вклад В. М. Хво¬
стова в подготовку кадров советских специалистов-международ-
ников. С 1946 г. в течение многих лет он возглавлял кафедру
внешней политики СССР и международных отношений в Акаде¬
мии общественных наук при ЦК КПСС. Его научные заслуги
получают все более высокое признание. В 1953 г. он был избран
членом-корреспондентом АН СССР. Длительное время В. М. Хво¬
стов стоял во главе проблемного Научного совета по истории
внешней политики СССР и международных отношений при Пре¬
зидиуме Академии наук СССР. В 1966 г. он был избран действи¬
тельным членом АН СССР.
В 1957—1959 гг. В. М. Хвостов работал в аппарате ЦК КПСС,
а затем до 1968 г. занимал пост директора Института истории
АН СССР. В этот период логическим завершением многолетнего
изучения международных отношений последней четверти XIX —
начала XX в. явился выход в свет в 1963 г. второго издания
II тома «Истории дипломатии». Как отмечалось в советской печа¬
ти, это была фактически новая работа, по объему более чем вдвое
превышавшая первую. В этой фундаментальной книге органиче¬
ски слились черты, присущие обобщающему труду и специаль¬
ному историческому исследованию. Написанная на основе дости¬
жений советской и зарубежной историографии, она вместе с тем
21 Фальсификаторы истории (историческая справка). М., 1952.
29 Документы и материалы кануна второй мировой войны в 2-х т. М., 1948.
30 «Большевик», 1949, № 7.
31 Европейская безопасность и угроза западногерманского милитаризма.
М., 1962.
32 «Правда», 1966, 21 мая.
10
в немалой своей части являлась результатом собственных науч¬
ных исканий автора. Особенно это касалось внешней политики
Германской империи в период канцлерства Бисмарка, отношений
Германии с Россией, Францией и Англией, балканских проблем
70—80-х годов, «ближневосточного кризиса» конца XIX в., борь¬
бы Антанты и Тройственного союза во время «боснийского кри¬
зиса». Много нового было внесено в освещение русско-иранских
и англо-иранских отношений, первых войн эпохи империализма,
раздела Африки, Балканских войн 1912—1913 гг.33
Отличительными чертами книги являются сочетание богатого
фактического материала и широких теоретических обобщений,
комплексный подход к анализу международных отношений в ходе
всемирной истории. В. М. Хвостов широко раздвинул географи¬
ческие рамки своего труда за пределы Европы, дал блестящий
анализ всемирной истории дипломатии и международных отноше¬
ний от Парижской коммуны до начала первой мировой войны.
(В третьем томе «Истории дипломатии», вышедшем в 1965 г.,
им был дан очерк дипломатической борьбы в годы первой миро¬
вой войны). Общие теоретические проблемы книги, поставленные
во введении, пронизывали ее содержание: автор показал движу¬
щие силы дипломатии, ее характерные черты, эволюцию ее ме¬
тодов и влияние на нее буржуазного парламентаризма, вскрыл
экономические, социальные и политические факторы, определяв¬
шие внешнеполитический курс того или иного государства. По¬
следовательное и систематическое раскрытие классовой сущности
внешней политики империалистических держав коренным обра¬
зом отличало эту книгу от буржуазной исторической литературы.
Вместе с тем, в ней показаны и противоборствующие империа¬
лизму силы: революционный пролетариат, народно-освободи¬
тельное движение, давление широких народных масс на дипло¬
матию.
Центральной темой книги, одной из главных ее задач яви¬
лось раскрытие длительной дипломатической подготовки и импе¬
риалистического характера первой мировой войны, истоки кото¬
рой, как показал автор, восходят к 70-м годам XIX в. Основное
внимание автор посвятил внешней политике великих империали¬
стических держав, показав ее реакционный характер, ответствен¬
ность за развязывание невиданной в истории мировой бойни.
В книге вскрыты причины антагонизма и захватнических устрем¬
лений империалистических держав.
В новом издании книги значительно полнее показана внеш¬
няя политика России. Важное научное значение имела оценка
места и роли царской России в системе международных отноше¬
ний этого периода. Диалектически оценивая внешнюю политику
России, он показывает прогрессивные последствия русско-турец¬
,s Парочницкий А. Л. Рец. на кн.: История дипломатии, т. II (1871—1917).—
«Вопросы истории», 1964, № 5.
11
кой войны 1877—1878 гг., поддержки Россией пациопальпых дви¬
жений народов Османской империи.
Автор отметил несостоятельность точки зрения на Россию на¬
кануне 1914 г. как на полуколонию западных империалистиче¬
ских держав. Россия, несомненно, находилась в определенной за¬
висимости от западного империализма, особенно англо-француз-
ского, но она продолжала оставаться великой империалистической
державой. Вскрывая глубокую реакционность внешней политики
царизма в конце XIX — начале XX в., автор в то же время под¬
черкивал перемещение центра международного революционного
движения в Россию и ослабление в тот период роли царизма как
мирового жандарма, каким оп был в середине XIX в.
Капитальный марксистский труд В. М. Хвостова, выдвинув¬
ший его в число крупнейших историков международных отно¬
шений нашего времени, имеет большое научно-политическое зна¬
чение в раскрытии «тайн» антинародной буржуазной дипломатии,
разоблачении истоков империалистической политики современных
капиталистических государств. Научное значение этого труда со¬
стояло прежде всего в том, что он стал образцом методологии ис¬
следования международных отношений и внешнеполитической
истории, синтетической обобщающей работой, выполненной наос-
нове марксистско-ленинской теории и глубокого изучения источ¬
ников и литературы. Дипломатии империалистических держав в
томе противопоставляется позиция большевистской партии во
главе с В. И. Лениным по вопросам внешней политики накануне
и в годы первой мировой войны.
В. М. Хвостов проявлял глубокий интерес к революционным
и национально-освободительным традициям народов СССР и дру¬
гих стран. Оп, в частности, внимательно изучал историю Отече¬
ственной войны 1812 г. и написал о ней ряд статей 34. Ярко про¬
звучал и надолго запомнился его доклад о войне 1812 г. на тор¬
жественном заседании, посвященном 150-летию победы над
Наполеоном 35.
Произведения академика В. М. Хвостова отличаются полити¬
ческой четкостью, остротой, доходчивостью, непреодолимой логи¬
кой, тщательно продуманной аргументацией, умением выделить
самое главное и охватить проблему в целом и в отдельных ча¬
стях. Непримиримость к своим идейным противникам, высокая
ответственность и требовательность к себе и другим — эти черты
советской исторической школы гармонически сочетались во всей
его деятельности.
34 Заповедь истории: не ходи с мечом на Москву! — «Известия», 1962, 17 ок¬
тября; Победа России в Отечественной войне 1812 г. как предпосылка ос¬
вобождения Европы от наполеоновского владычества.— В кн.: Освободи¬
тельная война 1813 г. против наполеоновского господства. М., 1965 (Со¬
вместно с Н. И. Казаковым) и др.
35 Великий подвиг народа. Доклад на торжественном собрании в Кремлев
ском Дворце съездов 18 октября 1962 г.— «Правда», 1962, 19 октября.
12
Как упеный-иптернациопалист В. М. Хвостоп мпого сил отда¬
вал развитию и упрочению научных контактов между советски¬
ми историками и историками социалистических стран. В 1965 г.
он был избран членом Сербской Академии наук, а через год —
членом Германской Академии наук в Берлине. В 1965 г.
В. М. Хвостов возглавил советскую секцию Комиссии историков
СССР и ГДР и систематически уделял большое внимание ее дея¬
тельности. По его инициативе был создан «Ежегодник германской
истории», и он же был его первым редактором. Одной из глав¬
ных проблем в работе Комиссии была борьба с буржуазной за¬
падногерманской историографией, с реваншистской идеологией,
с попытками внести раскол и недоверие в социалистическое со¬
дружество. Именно В. М. Хвостову принадлежала идея созыва
специальной сессии историков СССР и ГДР, посвященной про¬
блемам борьбы с империалистическим западногерманским «ост-
форшунгом», стоящим на службе политики антикоммунизма и
реваншизма зв. Свой вклад В. М. Хвостов внес и в деятельность
Комиссии ученых социалистических стран по вопросам европей¬
ской безопасности. Он, в частности, сделал яркий и в то же вре¬
мя строго обоснованный доклад на сессии этой Комиссии в Бер¬
лине осенью 1964 г.
Занимаясь прежде всего проблемами истории дипломатии,
В. М. Хвостов был историком широкого профиля и крупным ор¬
ганизатором науки. Он принял живейшее участие в качестве од¬
ного из авторов и членов редакционной коллегии в подготовке
4 тома многотомной «Истории Коммунистической партии Совет¬
ского Союза» и краткого труда по истории КПСС под редакцией
академика Б. Н. Пономарева37, в подготовке «Истории Великой
Отечественной войны Советского Союза» 38, многотомной «Исто¬
рии СССР с древнейших времен до наших дней» 3®, «Советской
исторической энциклопедии» 40, состоял членом редколлегий мно¬
гих исторических журналов и сборников.
Крупное значение имели выступления В. М. Хвостова на мно¬
гих международных встречах ученых, особенно на международ¬
ных конгрессах историков в Риме, Стокгольме и Москве. Непри¬
миримый и бескомпромиссный борец за торжество ленинских
идей, В. М. Хвостов остро полемизировал с защитниками враж¬
дебной коммунизму идеологии. Он был не только опытным и та¬
зв Критика западногерманского «оетфоршунга» (сб. материалов конферен¬
ции). М.. 1966.
37 История Коммунистической партии Советского Союза, в 6-ти т., т. 4. Ком¬
мунистическая партия в борьбе за построение социализма в СССР (1921—
1937 гг.), кн. 1—2. М., 1970—1971; История Коммунистической партии Со¬
ветского Союза. М., 1959.
38 История Великой Отечественной войны Советского Союза, 1941—1945,
т. 1—6. М., 1960-1965.
39 История СССР с древнейших времен до наших дней, т. 5. М., 1968; т. 7—
10. М., 1967—1972.
40 Советская историческая энциклопедия, т. 1—13. М., 1961—1971.
13
лантливым исследователем, но и страстным, убежденным борцом
за партийный подход к изучению истории, выступал с критикой
буржуазных и ревизионистских фальсификаторов истории всех
направлений.
Надолго сохранится воспоминание о решительном отпоре, дан¬
ном академиком Хвостовым на XIII Международном конгрессе
историков в Москве в августе 1970 г. попыткам некоторых бур¬
жуазных историков реабилитировать фашизм, представить его в
виде некоего «левого» движения. «Германский и итальянский фа¬
шизм,— напомнил подобным историкам В. М. Хвостов во время
своего выступления на заседании 21 августа,— служил интересам
крайне реакционных кругов крупного капитала, крайне реакцион¬
ных кругов империализма этих стран, служил делу подавления
нараставшего коммунистического движения, социалистической ре¬
волюции». Академик В. М. Хвостов подчеркнул, что фашизм это
прежде всего реакционная диктатура наиболее крайних слоев мо¬
нополистического капитала, империализма, связанная с подавле¬
нием диктаторскими, террористическими методами прогрессивных
движений внутри страны, отменой буржуазно-демократических за¬
конов, буржуазно-демократических порядков, а во внешней поли¬
тике — направленной на войну.
Вместе с тем В. М. Хвостов всегда давал пример дифферен¬
цированного подхода к произведениям буржуазных историков, от¬
мечая то ценное, что дают труды лучших представителей бур¬
жуазной науки. Но он всегда выступал против внесения «поли¬
тиканства» в научную дискуссию и фальсификации истории.
Велика роль В. М. Хвостова и в издании исторических ис¬
точников, в подготовке справочных изданий, в редакционной ра¬
боте. Когда в 1956 г. при Министерстве иностранных дел СССР
была образована Комиссия по изданию дипломатических доку¬
ментов, В. М. Хвостов стал заместителем ее председа¬
теля А. А. Громыко. При его содействии было осуществлено из¬
дание большого числа документов внешней политики СССР41 и
организовано издание другой фундаментальной публикации —
«Внешняя политика России XIX и начала XX века» 42.
В. М. Хвостов принимал непосредственное участие в подготов¬
ке таких изданий, как «Дипломатический словарь» 43, в течение
ряда лет был главным редактором журнала «Международная
жизнь».
Такая особенность творческой деятельности В. М. Хвостова,
как тесная связь ее с практическим осуществлением внешней по¬
литики Советского государства, неизменно выражалась в его вы¬
ступлениях в периодической печати, которые служили откликом
41 Документы внешней политики СССР, т. 1—10. М., 1957—1965.
42 Внешняя политика России XIX и начала XX века. Серия 1-я (1801—
1815). М., 1960-1972.
43 Дипломатический словарь, т. 1—2. М., 1948—1950; изд. 2-е, т. 1—3. М.,
1960—1964; изд. 3-е, т. 1-2. М., 1971.
14
на конкретные проблемы, возникавшие на международной арене
перед Советским Союзом.
Как педагог он сыграл значительную роль не только являясь
профессором Московского университета и автором учебников для
высшей школы. Ему всегда было присуще огромное внимание к
совершенствованию школьного исторического образования. Нель¬
зя не напомнить об известном школьном учебнике «Новой исто¬
рии», созданном под его редакцией и при его участии. По этому
учебнику учились многие миллионы школьников не только в
СССР, но и на Кубе и в других социалистических странах44.
И в этом учебнике им написана была яркая и лаконичная глава о
международных отношениях последней трети XIX в. Подготов¬
ленное коллективом авторов новое издание этого учебника под
редакцией В. М. Хвостова получило высокую оценку и было от¬
мечено первой премией Министерства просвещения РСФСР45.
Выдающиеся качества педагога, ученого и организатора обусло¬
вили избрание В. М. Хвостова первым президентом Академии пе¬
дагогических наук СССР, которую он возглавлял в 1967—
1971 гг.46
На протяжении всей своей деятельности В. М. Хвостов был
связан с преподавательской работой в высшей и средней школе.
Не замыкаясь в кабинетной работе, он внес большой вклад в под¬
готовку научных и педагогических кадров общественных наук.
Академик В. М. Хвостов являлся выдающимся общественным
деятелем. Его активность в этой сфере теснейшим образом была
связана с его научными занятиями. Он был членом Советского
Комитета защиты мира, заместителем председателя Комиссии при
Президиуме АН СССР по проблемам разоружения, членом меж¬
дународного и советского Комитета Пагоушского движения уче¬
ных за разоружение, участвовал в Пагоушских и других между¬
народных конференциях и конгрессах.
В 1971 г. деятельность В. М. Хвостова была увенчана избра¬
нием его академиком-секретарем Отделения истории АН СССР.
В 1972 г. он стал также председателем Национального Комитета
историков Советского Союза. К этому времени В. М. Хвостов был
награжден двумя орденами В. И. Ленина, а также другими мно¬
гочисленными правительственными наградами. Уже первые шаги
его на новом поприще академика-секретаря Отделения историче¬
ских наук АН СССР дали крупные результаты, но тяжелая бо¬
лезнь внезапно оборвала его жизнь.
44 Новая история. Учебник для 9-го класса средней школы. Под ред.
В. М. Хвостова и JI. И. Зубока (Совместно с И. С. Галкиным, JI. И. Зу-
боком, Ф. И. Нотовичем). М., 1945. Книга выдержала 14 изданий.
45 Новая история, ч. 2. Учебник для средней школы. Под редакцией В. М.
Хвостова (Совместно с А. П. Аверьяновым, И. С. Галкиным, JI. И. Зу-
боком, А. Я. Манусевичем и В. А. Орловым). Киев, 1963.
48 См. об этом: Хрипкова А. Г. В. М. Хвостов в Академии Педагогических
наук СССР.— В кн.: Вопросы истории внешней политики СССР и между¬
народных отношений. М., 1976, с. 24—32.
15
Уделяя огромное внимание современным проблемам советской
внешней политики, академик В. М. Хвостов до конца своих дней
пристально следил за развитием исследований в той области,
с которой он начал свой творческий путь,— истории междуна¬
родных отношений последней трети XIX — начала XX в. Он всег¬
да оставался в этой области на высоте последнего слова науки
и творчески развивал ее дальше. Можно не сомневаться, что пуб¬
ликуемый том его трудов будет с огромным интересом встречен
и учеными — специалистами, и практиками — дипломатами,
и военными деятелями. Том этот содержит много ценного для
аспирантов-историков и студенческой молодежи, для учителей
и самых широких кругов интересующихся историей внешней по¬
литики и международных отношений.
КРИЗИС ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ БИСМАРКА
Внешняя политика Германской империи приблизительно до по¬
ловины 90-х годов XIX в. в первую очередь определялась теми
условиями, в которых произошло национальное объединение Гер¬
мании, а вместе с ним оформилась и новая социально-политиче¬
ская структура Центральной Европы. Только в 90-х годах в гер¬
манской внешней политике интересы монополистического капи¬
тала начинают играть руководящую роль и, следовательно, только
с этого времени политика Германии принимает современный им¬
периалистический характер.
Буржуазное преобразование Австрии и Пруссии совершалось
в условиях, когда буржуазия уже перестала быть революцион¬
ной силой, а пролетариат этих стран оставался еще слишком сла¬
бым. В итоге буржуазное преобразование произошло здесь
«... в самой невыгодной для рабочих форме, с сохранением и монар¬
хии, и привилегий дворянства и массы других остатков сред¬
невековья» 1. В Австрии утвердилась система австро-венгерского
дуализма, а национальное объединение Германии было произве¬
дено силами прусской монархии и привело к «гегемонии прусских
помещиков» 2 во вновь созданной Германской империи. Гегемо¬
ния эта покоилась на определенной сделке между дворянством
н крупной буржуазией; эта последняя из страха перед пролета¬
риатом покупала условия для своего экономического расцвета
«ценой немедленного отказа от собственной политической вла¬
сти» 3. Ясно, конечно, что характер прусской монархии не мог
при этом не измениться: в ней начинают преобладать черты «бо¬
напартизма» 4. Но так как в Германии старая монархия прини¬
мала относительно более современные формы без больших по¬
трясений экономического могущества старого господствовавшего
класса, то получилось, что «... как и в старой абсолютной монар¬
хии, в современной бонапартистской действительная правитель¬
ственная власть» осталась «в руках особой офицерской и чинов¬
ничьей касты, которая в Пруссии пополняется частью из собст¬
венной среды, частью из мелкого майоратного дворянства.
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 20, с. 311.
2 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 23, с. 365.
3 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 18, с 496; ср. Ленин В. И. Поли. собр. соч.,
т. 13, с. 112-113.
4 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 22, с. 130.
17
реже — из высшего дворянства и в самой незначительной ча¬
сти — из буржуазии» 5.
Положение монархии и юнкерства основывалось в первую
очередь на силе прусской армии, которая в ходе трех исключи¬
тельно победоносных войн укрепила за собой репутацию лучшей
военной организации во всем мире, и нет ничего удивительного
в том, что монархия и юнкерство должны были стремиться к со¬
зданию таких условий, которые делали бы первейшей националь¬
ной необходимостью перманентное усиление армии. Мы не можем
здесь касаться тех соображений, которые побудили Бисмарка со¬
гласиться с мнением генерального штаба, требовавшего аннексии
Эльзаса и Лотарингии. Но какова бы ни была субъективная зна¬
чимость этих соображений, объективное значение аннексии было
таково, что, говоря словами Маркса, она стала «вернейшим спо¬
собом» превратить франко-германскую войну в «европейскую
институцию» и тем самым оказалась «наилучшим средством»
к тому, чтобы «...увековечить в обновленной Германии военный
деспотизм как необходимое условие господства над Польшей За¬
пада — Эльзасом и Лотарингией» ®. И, наоборот, почетный мир
с Францией, создав «возможность мирного развития на западе
континента», привел бы к «растворению» Пруссии в Германии 7.
Вскрывая в этом замечательном документе значение аннексии
Эльзас-Лотарингии как средства укрепления классовой структу¬
ры Германской империи, Маркс ровно ничего не говорит о роли
лотарингской руды. Не подлежит сомнению, что при определении
деталей в направлении границы, Бисмарк учитывал наличие
рудных богатств, но в момент, когда решался вопрос об аннек¬
сии, и вообще на протяжении по меньшей мере первого десяти¬
летия после франко-прусской войны руда эта не имела для него
решающего значения в Эльзас-Лотарингском вопросе; чтобы по¬
нять причины этого, достаточно вспомнить, что она получила
крупное экономическое значение только после изобретения Тома¬
сом в 1878 г. способа переработки руд, богатых фосфором8.
Превратив европейский мир в систему «вооруженного мира»,
в «бесконечную войну под маской мира», как выразился Эдгар
Кинэ9, аннексии 1871 г. «как во внутренней политике, так и во
внешней образовали основу для реакционной политики Бисмар¬
ка» 10. Франко-германские отношения напоминали «... простое
перемирие до тех пор, пока Франция не окрепнет настолько, что¬
бы потребовать потерянную территорию обратно» и. Со свойст •
5 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 18, с. 254.
6 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 17, с. 271.
7 Там же, с. 272.
8 Sartorius von Waltershausen A. Deutsche Wirtschaftsgeschichte 1815—1914.
Jena, 1920, S. 241; Зомбарт В. История экономического развития Герма¬
нии в XIX в. СПб., 1911, с. 139—140.
9 Dichanel P. Gambetta. Paris, 1920, p. 153.
10 Цит. по: Mayer G. Fr. Engels, Bd. II. Berlin, 1920, S. 465.
11 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 17, с. 271.
18
венной ому иногда циничной откровенностью Бисмарк объяснял
французскому дипломату всего через три месяца после подписа¬
ния Франкфуртского мира, что со стороны Германии было бы
ошибкой брать Эльзас-Лотарингию в случае, «если бы миру
суждено было быть прочным» (si la paix devait
etre durable), так как для нас «эта провинция лишь обуза». Она
станет новой «Польшей, с Францией, стоящей за нею» — вставил
француз. «Да,— согласился Бисмарк,— Польшей, с Францией за
нею» 12. Таким образом на франко-германской границе был со¬
здан вечный очаг военной опасности. Этот очаг превратился вме¬
сте с тем в живительный источник силы для прусско-германской
монархии, ибо он поднимал значение армии и давал в руки мо¬
нархии могучее оружие, чтобы добиваться от рейхстага все но¬
вых средств на ее усиление. Крупный капитал был склонен де¬
лать из международной ситуации те же выводы, что и Бисмарк.
Вторая «война с Францией из-за Эльзас-Лотарингии является ис¬
торической необходимостью. Только после того, как она будет
победоносно проведена, немецкое национальное государство ока¬
жется прочно обеспеченным» 13, — так писал в дни военного напря¬
жения в феврале 1887 г. лидер национал-либералов Беннигсен. С
точки зрения значения аннексии Эльзас-Лотарингии харак¬
терны и те аргументы, с помощью которых лидер консерваторов
граф Гельдорф в те же дни обосновывал в рейхстаге необхо¬
димость усиления армии. «У нас существуют партии, вожди ко¬
торых не стоят больше на почве отечественной политики, а ве¬
дут интернационалистическую политику У нас имеются в этой
палате,— продолжал он,— представители одной области, которые
открыто возражают против принадлежности к империи» 14. По
меткому замечанию русского дипломата, обычный прием Бисмар¬
ка заключался в том, чтобы «представить внешнее положение
в угрожающем виде», дабы «отвлечь общественное мнение от
жгучих внутренних вопросов, раздуть военный шовинизм и тем
самым отточить страшное орудие военной мощи, которое можно
будет таким образом пустить в ход как против внешних, так и
против внутренних врагов» 15. Со стороны Бисмарка это не было,
конечно, простым блефом. В том-то и дело, что отторжение Эль¬
заса и Лотарингии форсировало и вооружения Франции. Ясно,
что этим самым аннексия создавала и действительную потреб¬
ность в усилении армии с точки зрения чисто военной необхо¬
димости. Так было и во время франко-германских трений 1874 г.
12 Documents diplomatiques fran^ais, 1871—1914 (далее — D. D.) 1 serie, t. I.
Paris, 1929, p. 62.
,s Oncken H. Rudolf von Bennigsen. Ein deutscher liberaler politiker. Nach
seinen Briefen und hintergelassenen Papieren von H. Oncken. Stuttgart —
Leipzig, 1910, S. 535.
14 Stenographische Berichte iiber die Verhandlungen des Reichstage. 7 Le-
gislaturperiode, I session, 1887, Bd. I, S. 17.
15 Ламздорф В. H. Дневник, 1891—1892 гг. М.— JL, 1934, с. 315 (донесение
Шувалова от 7 апреля 1892 г.).
19
(из-за антигерманского выступления французских епископов про¬
тив культуркампфа) 16, и в дни военной тревоги 1875 г., и в
период кризиса зимой 1886—1887 гг. Во время последнего было
достигнуто увеличение мирного состава армии на 41 тыс. чело¬
век. Вплоть до 1912 г. ни один германский военный закон не
давал такого повышения личного состава армии; даже последо¬
вавший за франко-русским союзом закон 1893 г. дал несколько
меньшее увеличение — на 38 тыс., все же остальные — значи¬
тельно меньше.
Другим показателем внутриполитического значения франко¬
германской военной опасности служат выборы, которые «делал»
Бисмарк, играя на вызванном ею шовинизме. Так, распустив в
конце 1886 г. неугодный ему рейхстаг, отклонивший проект воен¬
ного закона, он создал знаменитый «картельный рейхстаг» —
едва ли не наиболее «удобный» с самого основания империи.
Поскольку Бисмарк использовал .военную опасность для про¬
ведения септеннатов, т. е. для умаления и без того небольших
прав рейхстага, то понятно, что та часть буржуазии, которая ос¬
талась при трусливой оппозиции против Бисмарка, пыталась ра¬
зоблачить обрисованное нами значение франко-германских отно¬
шений с точки зрения внутренней политики германской империи:
«Германией руководит филистер (поскольку ему не диктуют юн¬
кер и поп), и этот филистер достаточно глуп, чтобы думать, что
без септенната завтра же придут французы»,— писал Людвиг
Бамбергер17. А вождю «свободомыслящих» Евгению Рихтеру
«внешнеполитические основания, которые должны были сделать
более настоятельной необходимость отягощения налогоплатель¬
щика, казались только уже вошедшими в привычку, заранее при¬
готовленными аргументами всякой агитации за новое увеличение
военных расходов» 18.
Но все эти внутриполитические достижения составляли
только одну сторону медали; другой ее стороной были те внеш¬
неполитические опасности, на которых ведь и зиждились все вы¬
годы внутренней политики. Оборотной стороной медали был тот
«кошмар коалиций», который с 1871 г. ни на минуту не покида¬
ет Бисмарка. То обстоятельство, что он сам вызвал этот приз¬
рак, не делало его менее страшным.
Бисмарк с самого начала был твердо убежден в неизбежно¬
сти новой франко-германской войны. «Генеральный штаб запро¬
сил меня,— говорил Бисмарк в только что цитированной беседе с
французским дипломатом,— могу ли я гарантировать, что Фран¬
ция не станет брать реванш. Я ответил, что, наоборот, я совер¬
шенно убежден, что за минувшей войной между Францией и Гер¬
16 Langer W. L. European alliances and alignments 1871—1890. New York,
1931, p. 38.
17 Der Deutsche Liberalismus im Zeitalter Bismarcks. Eine politische Brief-
sammlung, Bd. II. Bonn — Leipzig, 1926, S. 432.
18 Ullstein L. E. Richter als Publizist und Herausgeber. Leipzig, 1930, S. 152.
20
манией последует ряд других» 19. Исходя из неизбежности фран¬
цузского реванша, Бисмарк полагал, что как только станет не¬
сомненным, что Франция начинает готовиться к новой войне,
«нам незачем ждать, а, напротив ... надо будет тотчас же уда¬
рить» 20. Франко-германского единоборства Бисмарк нисколько
не боялся, наоборот, новый разгром Франции не мог не быть для
него желательным. Ведь если бы он только произошел, то был
бы ослаблен тот центр, который являлся тогда кристаллизацион¬
ным пунктом всех возможных коалиций против Германии. Толь¬
ко это могло бы по-настоящему прочно укрепить положение Гер¬
манской империи. Почему этого разгрома не случилось — на это
дает ответ следующее замечание английского дипломата: «Было
бы легко спровоцировать и раздавить Францию, но можно ли бу¬
дет сделать это, не вызвав бури в других странах...» 21.
На единоборство с Францией рассчитывать не приходилось,
и если в этом и могли быть какие-либо иллюзии, то опыт воен¬
ной тревоги 1875 г. должен был их полностью рассеять. А если
бы Франции удалось составить коалицию против Германии, то
последней могла бы угрожать смертельная опасность. В таких
условиях дипломатическая изоляция Франции становится важ¬
нейшей задачей внешней политики Бисмарка 22. В силу условий
ее возникновения путем «революции сверху» и династических
войн безопасность Германской империи оказалась с самого нача¬
ла в очень сильной зависимости от внешних союзов с Австрией,
Россией или Англией.
Посмотрим сначала, как обстояло дело с австро-германскими
и австро-русскими отношениями. Классовая структура Герман¬
ской империи, в том виде как она возникла в итоге «революции
сверху», определила и первоначальное развитие австро-герман¬
ских отношений. Германия-Великопруссия оказалась весьма тес¬
но и своеобразно связанной с побежденной ею монархией Габс¬
бургов. Прежде всего в случае распадения Австрии на составляю¬
щие ее национальные элементы почти неизбежным стало бы
присоединение немецкой Австрии к Германской империи. Между
тем для бисмарковской Германии такой «аншлюс» был делом
весьма нежелательным. Он означал бы огромное усиление анти-
прусских элементов внутри Германии —и либеральных и, в осо¬
бенности, католических — и угрожал бы политической гегемонии
прусского юнкерства23. Ведь цитаделью юнкерства являлись
только шесть восточных провинций Пруссии, и уже события 1866
19 D.D., t. I, р. 62.
20 Waldersee A. Denkwiirdigkeiten, Bd. I. Stuttgart und Berlin, 1925, S. 139.
21 Lord Newton. Lord Lyons, vol. II. London, 1913, p. 50.
22 Bismarck 0. Gedanken und Erinnerungen, Bd. II. Stuttgart, 1898, S. 233.
23 В немецкой литературе эту сторону особенно подчеркивает В. Шюс-
лер.— Schiissler W. Oesterreich und das deutsche Schicksal. Leipzig, 1925.
Cp. Becker O. Bismarcks Reichsverfassung und Deutschlands Zusammen-
bruch. Berlin, 1922.
21
и 1871 гг. в огромной степени усилили в государстве чуждые юн¬
керству элементы24. «В случае распада монархии Габсбургов,—
писал граф Монте, будущий германский посол в Риме,— наиболее
дружественная Германии часть монархии — Венгрия — «сокра¬
тится до половины своей территории. Окажемся ли мы после это¬
го достаточно сильными, чтобы сохранить на остаток Австрии то
влияние, которое необходимо нам в целях самосохранения, без
прямого присоединения этого католического чурбана и чтобы
обеспечить себе затем положение в Венгрии, Кроатии и Семи-
градье,— в этом я сомневаюсь. А между тем,—заключил Монте,—
одни мы попадем между двух жерновов — Россией и Франци¬
ей» После только что сказанного понятно, что классовые ин¬
тересы юнкерства требовали консервации Австрии.
Поскольку закрепление немецкого влияния в славянских и
румынских областях дунайского бассейна после краха Габсбургов
представлялось сомнительным, то, в случае распада Австро-Венг¬
рии, Германии грозила опасность столкнуться с русским влияни¬
ем вдоль всей ее южной границы, от Кракова до Адриатики.
Нужно было «продлить существование Австрии уже потому, что
без этого все Балканы подпадут под русское влияние» 2в. При
оценке австро-германского союза слишком часто забывается, что
он создавал политические гарантии единства и доступности тако¬
го очень важного для германской промышленности рынка, кото¬
рый в силу непрочности существовавшей в нем политической ор¬
ганизации, без поддержки извне грозил развалиться на состав¬
ные части, которые вероятно, став самостоятельными, оказались
бы гораздо более враждебны германскому экспорту. Этим объяс¬
няется популярность австро-германского союза в кругах немецких
либеральных партий, представлявших именно интересы буржуа¬
зии. «Малогерманские либералы,— пишет биограф Беннигсена,—
после того как они помогали выбросить Австрию из германского
союза, были ныне всем сердцем за то, чтобы теперь завязать
прочную международно-правовую связь через пропасть 1866 го¬
да» 27. Важность же австро-венгерского рынка определяется тем,
что в 80—90-х годах он поглощал 10—12% всего германского экс¬
порта. В 1890 г. он занимал в германском экспорте третье ме¬
сто, к 1895 г. перейдя на второе, обогнав США и встав непосред¬
ственно за Великобританией. В германском импорте доля Австро-
Венгрии равнялась 14% в 1890 г. и 12,4% — в 1895 г.28 Можно
24 См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 18, с. 290. Ср. там же, с. 496—497.
25 Монте в письме к Бюлову (ноябрь 1891 г.); Biilow В. Denkwtirdigkeiten,
Bd. I. Berlin, 1930, S. 29-30.
26 Ibid., Bd. I, S. 319.
27 Oncken H. Op. cit., S. 351.
2t Statistische Jahrbiicher fiir das Deutsche Reich. Berlin, 1892, S. 65; Das
Deutsche Volkswirtschaft am schlusse des XIX Jahrhunderts. Bearbeitet
im Kaiserlichen Statistischen Amt. Berlin, 1900, S. 149—150.
22
согласиться с В. Шюслером, что Австро-Венгрия до известной
степени как бы заменяла нехватившие Германии колониальные
территории 29.
В итоге всего сказанного становится понятным, что австро¬
германский союз стал, можно сказать, стержнем внешней поли¬
тики Германской империи и что «сохранение австро-венгерской
монархии в качестве независимой сильной великой державы» яв¬
лялось «для Германии условием поддержания равновесия в Ев¬
ропе» 30.
Напомним, что, как неоднократно указывал Маркс, велико¬
германская демократическая республика, усиленная немецкой
Австрией, возникшая в революционной войне против цариз¬
ма, в войне, которая дала бы национальную независимость Поль¬
ше, опираясь на эту последнюю и на Венгрию, не имея за пле¬
чами грабительского Франкфуртского мира и франко-германской
войны в качестве «европейской институции»,— такая Германия
была бы в своем ином положении перед лицом русской опасно¬
сти 31. Поэтому она не была бы вынуждена связывать свою судь¬
бу с архаическим государством Габсбургов. Сохранение послед¬
него и фактически возникшая между Германией и Австро-Венг¬
рией связанность были следствием победы «революции сверху».
Но без этого Пруссия должна была бы также прекратить свое
существование, без этого для развития классовой борьбы проле¬
тариата расчистилась бы гораздо более широкая арена. А этого
не хотели ни юнкерство, ни крупный капитал.
Иначе, чем с Австрией, складывались отношения с Россией.
Германская империя создавалась при ближайшей помощи со сто¬
роны царской России и нет ничего удивительного, что Бисмарк
с самого начала пытается укрепить русско-германский союз. Так
явился союзный договор 1872 г.
Империи Романовых и Гогенцоллернов были спаяны друг с
другом рядом чрезвычайно важных связей. Беда их обеих за¬
ключалась в том, что при всей своей важности связывающие их
нити оказались недостаточно прочными, чтобы предотвратить
финальное столкновение. В 1863 г. связь между русской и прус¬
ской реакцией нашла юридическое оформление в известной кон¬
венции Альвенслебена, устанавливающей сотрудничество в по¬
давлении польского восстания. Бюлов сочувственно цитирует в
своих мемуарах замечание Вандаля, что раздел Польши — это та
«кровавая колыбель, в которой родилась русско-прусская друж¬
ба» 32. В самом деле, успех польского восстания в России, вооб¬
29 Schiissler W. Op. cit., S. 9.
30 Bismarck О. Op. cit., Bd. II, S. 253.
31 См. о намечавшихся для своего времени перспективах развития между¬
народных отношений подобной демократической Германии у Маркса и
Энгельса в уже цитированном письме Комитету социал-демократической
рабочей партии. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 17, с. 271—273.
12 Biilow В. Op. cit., Bd. I, S. 47.
23
ще освобождение русской Польши — все равно каким путем —
сделали бы крайне трудным поддержание чужеземного господст¬
ва и в немецкой Польше 33. Между тем потеря Польши означа¬
ла бы для Пруссии огромный ущерб, хотя бы уже из-за очерта¬
ния польско-германской этнографической границы.
Революция в России, по выражению Маркса, была бы «похо¬
ронным звоном для Пруссии» 34. В своих мемуарах Бисмарк не¬
однократно говорит, особенно в связи с союзом трех императоров,
о монархической солидарности, которая гораздо важнее, нежели
склоки из-за каких-то там Балкан, ибо она является важным
орудием в борьбе против революции35. И Бюлов также пишет,
что он полагал, что чем бы ни кончилась русско-германская вой¬
на, за исход ее будут расплачиваться в первую очередь динас¬
тии зв.
Одна инструкция Бисмарка своим дипломатам, относящаяся
к ноябрю 1880 г., хорошо вскрывает нам, почему и помимо Поль¬
ши солидарность с русским абсолютизмом была для германско-
прусской реакции реальной потребностью. «Расширение русской
империи за счет каких бы то ни было турецких провинций и
даже Константинополя для Германии вообще не представляло бы
никакой угрозы, а для Австрии — в меньшей степени, чем там
принято думать». Но если расширение империи Романовых не
пугает Бисмарка, то «наоборот, панславизм с его революционны¬
ми целями опасен был бы для обеих немецких держав, для Ав¬
стрии в еще большей степени, чем для нас, а больше всего для
самой русской империи и ее династии» 37.
Цитату эту мы привели вовсе не потому, что она правильно
рисует объективную роль реального «панславизма». Но важно,
что, нисколько не опасаясь захвата Константинополя царской
Россией, Бисмарк боится появления на ее месте какой-либо
революционной силы. Бисмарк всегда высказывался даже
против перехода России к конституционному режиму и, как из¬
вестно, вскоре после 1 марта прямо воздействовал в этом смыс¬
ле на Александра III.
Но такова уж была диалектика истории, что один и тот же
факт — объединение Германии «сверху», делая для Германской
империи крайне желательным сохранение царизма в России, ста¬
вил ее одновременно перед фактом неизбежного нарастания угро¬
зы русско-германской войны. «... Война 1870 г. так же неизбеж¬
43 Bchrendt. Die polnische Frage und das Osterreichisch-deutsche Biindnis
1885—1887 (Arch, fur Politik und Gescli.), 1926, H. 12, S. 701.
Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 34, с. 248; ср. письмо Энгельса Августу
Бебелю 13—14 сентября 1886 г. (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 36,
с 442 447).
,5 Bismarck О. Op. cit., Bd. II, S. 229.
48 Biilow В. Op. cit., Bd. I, S. 47.
37 Die Grosse Politik der Europaschen Kabinette 1871—1914 (далее — G. P.).
Bd. IV. Berlin, 1922-1927, N 719.
24
но чревата войной между Германией и Россией, как война
1866 г. была чревата войной 1870 года» 3®.
Начиная с 1874 г., проходит целая цепь событий, которые об¬
наруживают, что царская Россия не намерена допустить нового
разгрома Франции. Формула Горчакова: «Сильная и могущест¬
венная Франция необходима для Европы» 39 означала, что для
русско-германской дружбы объективная международная обстанов¬
ка создавала весьма узкие рамки. В процессе нарастания военно¬
го напряжения 1875 г. отчетливо выявились основные линии меж¬
дународной обстановки на континенте: разгром Франции поста¬
вил бы царскую Россию в полную зависимость от Германии.
Наоборот, для Германии не меньшую опасность означал разгром
Австрии. Таким образом вся обстановка подсказывала Германии
союз с Австрией, но не с Россией. Тем не менее Бисмарк всегда
добивался и последнего. У него были все основания желать этого
союза, но не было сил сделать его прочным.
Союз с Австрией, устраняя опасность наиболее страшной ко¬
алиции, так называемой коалиции Кауница — из Австрии, России
и Франции,— не устранял опасности Франко-русского союза,
опасности также достаточно грозной. Отсюда всемерные усилия
Бисмарка параллельно с австро-германским союзом поддерживать
такие отношения с Россией, которые удержали бы ее от союза с
Францией. Тут заключается второй источник знаменитого русо¬
фильства Бисмарка. Мы остановимся сейчас на этой стороне его
политики, как она складывалась к концу его канцлерства во вто¬
рой половине 80-х годов на фоне буланжистского и болгарского
кризиса, с тем чтобы посмотреть затем, насколько удалось Бис¬
марку изменить только что обрисованные нами условия развития
русско-германских отношений.
Немецкая националистическая историография стремится пред¬
ставить в качестве высшей цели политики Бисмарка всемерное
укрепление европейского мира. Объединив Германию «кровью и
железом», канцлер, оказывается, затем превратился в великого
миротворца. Построенная Бисмарком система союзов служила
ему средством сдерживать те державы, со стороны которых в его
времена можно было ждать нарушения мира: реваншистскую
Францию и «панславистскую» Россию. Посмотрим, насколько эта
трактовка политики Бисмарка отвечает исторической истине.
С первого взгляда может показаться, что это действительно
так. Нет числа тем дипломатическим документам, в которых Бис¬
марк высказывается за сохранение мира и дружбы с Россией 40.
Согласно русско-германскому договору 1887 г., сменившему
договор «трех императоров», Бисмарк, как известно, обещал рус¬
скому правительству в случае, если оно предпримет шаги к за¬
31 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 17, с. 272.
3» D.D., t. I, N 343, 435. 354.
40 G.P., Bd. VI, N 1340, 1341, 1344, 1345, 1347; Bd. VII, N 1620, S. 369.
25
хвату проливов, «соблюдать благожелательный нейтралитет и
оказать» ему при этом «моральную и дипломатическую поддерж¬
ку» (дополнительный протокол), признать «законность преобла¬
дающего и решающего влияния» России «в Болгарии и Восточной
Румелии» (ст. 2) и гарантировать соответствующее давление на
султана, чтобы заставить его поддерживать на деле принцип за¬
крытия проливов для военных судов (ст. 3).
Несомненно, что все это не было пустыми словами. Бисмарк
не только подписывал с русским правительством многообещаю¬
щие договоры, но в ряде случаев действительно проводил полити¬
ку, направленную на то, чтобы удержать Австрию от сопротив¬
ления русской экспансии на Балканах, неустанно разъясняя ав¬
стрийцам, что по договору 1879 г. германское правительство обя¬
залось защищать Австрию в случае нападения на нее России,
но вовсе не поддерживать ее балканскую политику: «Побуждение
к войне,— писал Бисмарк послу в Вене Рейсу,— для нас никогда
не будет заключаться в балканских вопросах, а всегда исключи¬
тельно лишь в потребности защитить независимость Австрии, как
только последней будет грозить опасность со стороны России».
За восточные же интересы Австро-Венгрии Германия «вступать¬
ся» вовсе не обязана 41. Бисмарк сорвал попытки австрийцев рас¬
ширить casus foederis путем соглашения между генштабами42.
Обеспечивая Австро-Венгрии согласно союзному договору 1879 г.
вооруженную поддержку со стороны Германской империи в слу¬
чае нападения на нее России, Бисмарк по русско-германскому
договору 1887 г. гарантировал России нейтралитет в случае на¬
падения на нее Австрии (ст. 1). Решение этого тонкого вопроса
кто на кого «напал» — Бисмарк оставил за собой, предлагая сво¬
им партнерам положиться тут на его «лояльность» 43. Мы можем
в данном случае согласиться как с Бисмарком, так и с его исто-
риками-апологетами, что подобная политика несомненно должна
была содействовать предотвращению австро-русского конфлик¬
та44, ибо каждая сторона при наличии такой позиции у Герма¬
нии должна была предварительно крепко подумать, раньше чем
напасть на другую. Несомненно также, что ни одна сторона не
решилась бы это сделать, не посоветовавшись предварительно с
германским правительством.
41 G. P., Bd. VI, N 1163, 1186, Bd. V, N 1014 ii др. Бисмарк неоднократно пуб¬
лично развивал эту свою точку зрения, например его речь в рейхстаге
11 января 1887 г. и его разъяснения после отставки в инспирировавшей¬
ся им прессе. (Hoffmann Н. Fiirst Bismarck, 1890—1898, Bd. II. Stuttgart —
Berlin, 1922; «Hamburger Nachrichten», 1892, 24 januar).
42 Oncken H. Das deutsche Reich und die Vorgeschichte des Weltkrieges,
Bd. I. Leipzig, 1933, S. 341, 343.
43 G. P., Bd. V, N 1087, 1100; cp. Hoffmann H. Op. cit., Bd. II (статья из «Ham¬
burger Nachrichten», 1892, 15 juni).
44 G.P., Bd. VI, N 1163, 1184, 1185, 1236, 1342; Bd. VII, N 1620; Hoff¬
mann H. F. Op. cit., Bd. II (статья из «Hamburger Nachrichten», 1896, 7 No¬
vember).
26
Изложенная характеристика «русской» политики Бисмарка
стала теперь, можно сказать, общим местом в исторической ли¬
тературе. Получается, что Бисмарк действительно был великим
миротворцем — ведь кажется, что за это говорят источники пер¬
воклассной достоверности.
Между тем в 1879 г. Энгельс полагал, что «Бисмарк всеми
силами стремится вызвать войну с Россией» 45. Выходит по-ви¬
димому, что Энгельс ошибался. Все то, что мы сказали о русской
политике Бисмарка, как будто говорит за то, что Энгельс невер¬
но угадал направление германской политики. Если мы обратим¬
ся, например, к новейшей характеристике политики Бисмарка,
которая появилась в «солидной» немецкой литературе (1 том ра¬
боты Онкена) 4в, или если мы обратимся к тому, как трактует
политику Бисмарка американец Фей 4\ то мы совершенно не
найдем там материалов, которые могли бы дать хотя бы отдален¬
ное подтверждение приведенному высказыванию Энгельса.
Но тут необходимо обратить внимание на следующее обстоя¬
тельство: оба эти автора — да и не они одни (мы взяли их толь¬
ко в качестве примеров) в своем изложении сосредоточиваются
преимущественно на той части политики Бисмарка, которая вра¬
щается вокруг его отношений с Францией и восточно-европейско¬
го монархического треугольника. Основания для такой трактовки
политики Бисмарка мы находим в его же собственных мемуарах
и в инспирированных им статьях в «Hamburger Nachrichten»
до сих пор представляющих огромный интерес. Между тем дру¬
гое течение в среде самих же немецких историков и мемуаристов
(Плен48, Гамман4в, Эккардштейн50, Рахфальм) давно уже с
достаточной полнотой раскрыло иную сторону политики Бисмар¬
ка, его «английскую» политику.
Видя основную задачу этой политики в заключении союза с
Англией, эти исследователи, конечно, преподносят нам политиче¬
скую систему Бисмарка в кривом зеркале. Но ошибка их заклю¬
чается вовсе не в неправильности утверждения, что Бисмарк
стремился договориться с Англией, а в том, что они совершенно
неправильно истолковывают смысл его попыток. Только в свете
«английской» политики Бисмарка вскрывается истинное значение
его политики по отношению к России и Австрии и решается воп¬
рос о правильности или ошибочности догадки Энгельса.
45 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 34, с. 86.
46 Oncken Н. Das deutsche Reich und die Vorgeschichte des Weltkrieges, Bd. I.
Leipzig, 1933.
47 Fay S. The origines of the world War. New York, 1929; вышел русский
перевод: Фей С. Происхождение мировой войны. Т. 1—2. М. 1934.
48 Plehn Я. Bismarcks auswartige Politik nach der Reichsgrundung. Berlin,
1920.
49 Hamman 0. Der Misserstandene Bismarck. Berlin, 1921.
50 Eckardstein H. Lebenserinnerungen, Bd. 1—3. Leipzig, 1919—1920.
5’ Rachfahl F. Bismarcks englische Bundnispolitik. Freiburg, 1922; idem.
Deutschland und die Weltpolitik, Bd. I. Stuttgart, 1923.
27
Но, раньше чем перейти к характеристике англо-германских
отношений, нужно остановиться еще на одном моменте отноше¬
ний с Россией, который непосредственно подведет нас к отноше¬
ниям с Англией.
Не подлежит сомнению, что из всех условий перестраховоч¬
ного договора для царской России с немецкой точки зрения наи¬
большую роль52 играл § 3, предусматривавший дипломатиче¬
скую помощь и поддержание принципа закрытия проливов. Имен¬
но этому параграфу придавало наибольшую ценность и само рус¬
ское правительство. Этот параграф давал чрезвычайно важную
гарантию эффективности принципа закрытия проливов и тем са¬
мым фактически преграждал британскому флоту доступ в Черное
море в случае осложнения англо-русских отношений. Практиче¬
ское значение его проявилось в полной силе во время афганского
инцидента 1885 г., когда по просьбе русского правительства Бис¬
марк с полным успехом оказал соответствующее давление на
Турцию 53. Закрытие проливов делало для Англии невозможным
угрожать России на юге, и «тем самым» «Кавказ, база операций
в Закаспии против Герата и т. д.», был «прикрыт с тыла и с
фланга» 54. Между тем английский план военных действий вклю¬
чал в себя в качестве очень важного составного элемента десант
на Кавказском побережье Черного моря с диверсией против
Одессы 5\ Русское правительство получало таким образом для
своей экспансии в Средней Азии солидное прикрытие, едва ли
не в самом уязвимом для английского флота пупкте.
Этим самым Бисмарк несомненно подталкивал русскую экс¬
пансию как па Среднем, так и на Ближнем Востоке. Во время
переговоров о заключении договора перестраховки он с большой
охотой шел на расширение своих обязательств «не мешать» Рос¬
сии на Востоке 56 и неоднократно выражал свое удовлетворение
по поводу всяких авантюрных попыток царской России в этом
направлении: «Mochte sie doch»,— пометил он, например, на
полях донесения из Петербурга, сообщавшего о предполагаемых
попытках России снова начать активную политику в Болгарии 57.
С этой же целью Бисмарк поощрял, например, авантюрнейшие
попытки царской России вмешаться в абиссинские дела58.
Он приветствовал и захват Константинополя, ибо все это оттяги¬
вало бы силы России от германской и австрийской границ и уси¬
ливало бы англо-русский антагонизм, что конечно повышало для
G. P., Bd. V, N 1096.
53 Ibid., Bd. IV, N 763, 765, 767, 768.
54 Ibid., Bd. VII, N 1376. He следует забывать, что железной дороги Сама¬
ра — Ташкент еще не было и все операции в Средней Азии базировались
на Закаспийскую дорогу и на Кавказ.
55 Langer W. L. Op. cit., S. 313; G. P., Bd. IV, N 778.
56 G. P., Bd. V, N 1082, S. 240.
G. P., Bd. VI, N 1354. S. 352.
58 Ламздорф В. H. Указ. соч., т. I, с, 131.
28
обоих противников ценность отношений с Германией и предотвра¬
щало возможность их соглашения, которое могло бы направиться
против этой последней 59. Но основная задача Бисмарка заклю¬
чалась при этом в том, чтобы добиться прочных договорных обя¬
зательств со стороны Англии по отношению не к самой Герма¬
нии, но к ее союзникам — к Австрии и Италии, согласно которым
она обязалась бы оказать России сопротивление в ее продвиже¬
нии на Восток, т. е. именно на том самом пути, к которому ее
толкал сам Бисмарк. Захват Константинополя Россией «сделал
бы для Англии невозможным пребывание в нынешней ее роли
холодного наблюдателя» в0. При активном содействии Бисмарка
возникла так называемая «восточная антанта» 1887 г. между Ав¬
стро-Венгрией, Италией и Англией. Договор перестраховки и
«восточная антанта» были заключены в течение одного и того же
года. С помощью одного Бисмарк побуждал Россию взять «ключи
от своего дома», с помощью другой он — чужими руками — воз¬
двигал перед ней препятствия к овладению этими ключами. Легко
видеть, что эта политика означала провокацию войны.
Это обстоятельство, чрезвычайно неприятное для немецких ис¬
ториков, не осталось тайной для осведомленных и наблюдатель¬
ных современников. Недавно вышли III и IV томы биографии
лорда Солсбери, пока не использованные ни в одной крупной ра¬
боте о Бисмарке; они дают возможность вскрыть в политике канц¬
лера ряд новых сторон. Британский премьер откровенно заявлял
в своих письмах, что он считает «восточную антанту» орудием
войны, а вовсе не средством укрепления мира: «В интересах мира
шаг этот неразумен»,— писал он61. Наиболее сокровенные за¬
мыслы Бисмарка вскрывает одип документ, опубликованный в
«Grosse Politik», относящийся к осени 1886 г. и представляю¬
щий запись мыслей Бисмарка под его диктовку, запись, не пред¬
назначенную в дословном виде для сообщения даже и немецким
дипломатам. «Если бы имелась уверенность, что Австрия в слу¬
чае, если она подвергнется на Востоке — в Дарданеллах или в
Болгарии — нападению со стороны России, сможет рассчитывать
на поддержку со стороны Англии, и если бы мы имели в этом
полную убежденность, то мы не считали бы своей задачей сдер¬
живать Австрию в ее сопротивлении России». Но пока такой уве¬
ренности нет. Без участия же Англии «вся тяжесть войны на два
фронта ляжет преимущественно на наши плечи». В силу
59 Bismarck О. Op. cit., Bd. II, S. 263; Hohenlohe Chi. Denkwiirdigkeiten der
Reichskanzlerzeit. Bd. II. Stuttgart — Berlin, 1931, S. 134, 358; G. P., Bd. V,
N 777; Bd. VI, N 1343; Rothfels H. Bismarcks englische Biindnispolitik.
Stuttgart, 1924, S. 135 (опубликовано интересное отношение Буша Рейсу
от 5 сентября 1882 г. и донесение Рейса от 2 июля 1884 г., отсутствующее
в G.P.).
60 G. P., Bd. VI, N 1350.
Cecil G. Life of Robert, marquis of Salisbury, vol. 4. London, 1932, p. 70;
Ср. мнение Берхема (G. P., Bd. VII, N 1368).
29
этого единственно правильный путь нашей политики я пока
вижу в сохранении мира» в2. В этом документе с полной оче¬
видностью вскрыта истинная причина «пацифизма» Бисмарка и
его политики предотвращения австро-русского конфликта и под¬
держания «дружбы» с Россией: все это было ему нужно лишь до
тех пор, пока не было прочной договоренности с Англией. Еще в
1870 г.— такой неизменной оставалась у него эта схема — Бис¬
марк сказал: «До тех пор пока наши отношения к Австрии не
поставлены на лучшую и более прочную основу, до тех пор пока
в Англии не возобладало убеждение, что своего единственного и
наиболее надежного союзника на континенте она может найти
только в Германии,— наибольшую цену для нас представляют
добрые отношения с Россией» вз. Бисмарк действительно стре¬
мился избежать войны Австрии и Германии против России и
Франции, но лишь до тех пор, «пока» не было обеспечено уча¬
стие Англии. «Возможность войны,— заявил однажды Бисмарк
в частной беседе,— зависит от позиции, которую по отношению к
России займет Англия: возьмет ли она на себя роль рабочего
быка или же ожиревшего, страдающего удушьем» в4.
Мы видим теперь, как обстоит дело с «пацифизмом» Бисмар¬
ка. Мы видим, что прав был Энгельс, а не апологеты Бисмарка.
Но больше того. В цитированном выше письме Марксу Энгельс,
указав, что Бисмарк хочет войны, продолжает: «В союзе с Ав¬
стрией и Англией он может уже решиться на это»; «если бы
присоединилась Англия, шансы были бы весьма бла¬
гоприятны для Бисмарка»в5. Можно только поражаться прозор¬
ливости Энгельса; мы можем теперь подтвердить его оценку до¬
кументально. Действительно, в вопросе о войне, переход от пред¬
положений к действительности решался для Бисмарка в зависи¬
мости от позиции Англии.
Но Бисмарку нужна была не просто договоренность с Англи¬
ей. Англо-германский союз, направленный против России, его не
устраивалвв. «Англия никогда не сможет рассчитывать на наш
союз против России»,— заявил английскому послу Малету сын
канцлера Герберт Бисмарк в\ Целый ряд соображений делал та¬
кой союз нежелательным. Мы отметим здесь только одно: вся
62 G. P., Bd. IV, N 873 (подчеркнуто намп.— В. X.); в более осторожной
Форме говорилось англичанам, что к перспективе двухфронтовой войны
Германия «могла бы отнестись более спокойно, если бы ей была дана га¬
рантия английской дружбы» (G. P., Bd. IV, N 784, ср. там же. № 883).
63 G.P.. Bd. II, S. 19.
в4 Booth /. Personliche Erinnerungen an den Fiirsten Bismarck. Hamburg,
1899, S. 72. Пит. no: Langer W. L. Op. cit., S. 439.
65 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 34, с. 86 (подчеркнуто нами.— В. X.).
вв В этом можно вполне согласиться с выводом Отто Беккера (Becker О.
Bismarck und die Einkreisung Deutschlands. Bismarck Bundnispolitik. Ber¬
lin. 1923).
67 G. P., Bd. IV, N 868 (записка от 28 сентября 1886 г.): сп. также пометки
Бисмарка па допесенпи Гарцфельда от 11 ноября 1887 г. (ibid., N 926,
S. 373).
30
тяжесть войны, которая неизбежно превратилась бы и в войпу
против Франции ®8, пала бы в таком случае на плечи Германии,
и у нее не хватило бы сил, чтобы нанести Франции достаточно
сокрушительный удар. А без этого — победа над Россией означа¬
ла бы для Германской империи только опасность реванша еще
и с Востока, рост зависимости от своих союзников и, следователь¬
но, подрыв гегемонии Германии в Европе ®9.
Другое дело, если бы, натравив на Россию Англию и Австрию,
Германия направила бы большую часть своих собственных сил
против Франции. «Мы должны иметь наши руки свободными...
с тем, чтобы мы, если дело дойдет до разрыва с Россией из-за
вопросов Ближнего Востока, не были вовлечены в это сразу, ибо
все наши силы нужны нам против Франции» 70. А вот перспек¬
тива, которой Бисмарк угрожал австрийцам, уговаривая их не
мешать России, до тех пор пока в конфликт не втянется Англия:
«Если война с Россией возникнет из-за нападения Австрии на
Россию, то с моей точки зрения нам диктуется вовсе не участие
в этой последней, а немедленное нападение на Францию, и наше
отношение к войне с Россией должно быть поставлено в зависи¬
мость от успеха нашей войны с Францией» 71. Заметим, что с
его точки зрения можно думать, что «франко-германская война
может быть проведена без того, что одновременно мы будем вы¬
нуждены на борьбу против России» 72. Иначе говоря, он даже
готов был предоставить в таком случае Австрию своей судьбе в
обмен на возможность разгромить Францию.
Понятно, что этот последний вариант Бисмарку был вовсе не¬
желателен, и ведь приведенные замечания мыслились им как пре¬
достережение австрийскому правительству. Но, как мы видим,
дело коренным образом менялось, если бы была уверенность, что
Австрия не останется одна, что ей поможет Англия.
Тот политический деятель, от которого в первую голову за¬
висело дать Бисмарку такую уверенность, т. е. лорд Солсбери,
прекрасно разгадал сущность обрисованной политики Бисмарка.
«Последний,— писал он,— хочет отвлечь русского медведя с запада
на юго-восток. Если он сможет организовать милую маленькую
войну между Россией и тремя державами (т. е. Англией, Австри¬
ей и Италией), он будет иметь досуг сделать на будущее Фран¬
цию безвредным соседом»73. В другой раз Солсбери писал, что
68 «Совершенно несомненно, что у нас война будет на двух фронтах, как
только мы ее начнем на русском фронте» (G. P., Bd. VI, N 1340, 1341).
«9 G. P., Bd. VI, N 1340, 1341.
70 G. P., Bd. IV, N 900. Дальше Бисмарк продолжает в этом интересном до¬
кументе: концентрация всех сил на французской границе «избавит нас
от войны с Францией», и следствием того, что Германия не ввяжется
в конфликт с Россией, будет «весьма вероятно то, что каждая из тех
двух войн, которые угрожают Европе, смогут быть проведены порознь».
71 G. P., Bd. VI, N 1163, S. 27; ср. Ibid., N 1186, S. 68.
72 Ibid., N 1341.
73 Cecil G. Op. cit., v. 4, p. 71 (письмо Солсбери Уайту от 2 ноября 1887 г.).
31
Бисмарк «очень хотел бы, чтобы Россия оказалась в Константи¬
нополе, ибо он уверен, что в этом случае Турция, Англия и Авст¬
рия будут вынуждены к войне, в то время как он сохранит благо¬
желательный нейтралитет или, если представится случай, нанесет
новый удар Франции»74. «Он склонен думать,— писал Солсбери ко¬
ролеве,— что кн. Бисмарк хотел войны с Францией», а когда ему
стало очевидно, что Россия не допустит ее разгрома, «князь поста¬
рался посеять вражду между Россией и Болгарией, надеясь, что
руки царя будут благодаря этому слишком заняты, чтобы позво¬
лить ему вмешаться в пользу Франции» 75. Не сомневаясь, что Бис¬
марк хотел бы нанести удар Франции, Солсбери колебался, руко¬
водствуется ли тут Бисмарк просто желанием ее разгромить, или
же мысль эта внушена ему страхом, что если этого не сделает он,
то войну все равно начнут французы. Для нас важно, что и в слу¬
чае правильности последнего предположения, Бисмарк хотел бы
их предупредить — «если представится случай». Для того, чтобы
случай «представился» нужно было прежде всего заполучить обя¬
зательство Англии помочь Австрии против России.
Однако добиться такого обязательства было далеко не так
просто. Действительная суть той напряженной дипломатической
игры, которая ведется во второй половине 80-х годов между Бер¬
лином и Лондоном вокруг восточного вопроса и которую мы здесь
не можем к сожалению проследить детально, заключалась только
в одном вопросе: кто кого сумеет заставить принять на себя ос¬
новную тяжесть войны против России. Если Бисмарк стремился
связать Англию, сохранив за собой свободу действий, то Сол¬
сбери ставил себе совершенно аналогичную задачу: связать Авст¬
рию, а вместе с ней и Германию — одна Австрия была слишком
слаба.
Мы перейдем непосредственно к результатам этих перегово¬
ров, выразившимся в обмене нот между Великобританией и Ита¬
лией от 12 февраля 1887 г., к которому 23 марта присоединилась
Австро-Венгрия, и в обмене нот между тремя державами 12 де¬
кабря того же года. В совокупности эти ноты и составляют так
называемое «соглашение втроем» (accord a trois) или «восточ¬
ную антанту». Если оставить в стороне пункты, касающиеся
Франции и западной части бассейна Средиземного моря, то со¬
глашение это сводится к следующему: пункт I-й февральской
ноты гласил: «Status quo в Средиземном, Адриатическом, Эгей¬
ском и Черном морях должен быть по возможности сохранен.
Поэтому должны быть приложены старания помешать какой бы
то ни было перемене к невыгоде обеих держав». Больше ровно
ничего, относящегося к Черному морю, это соглашение не содер¬
жит. Соглашение 12 декабря несколько конкретизирует, в чем же
именно должно заключаться сохранение status quo: «Турция пе
74 Cecil G. Op. cit., v. 4, p. 8-9.
Ibid., p. 26.
32
имеет права ни уступить, ни делегировать свои сюзеренные правя
по отношению к Болгарии какой-либо другой державе, ни прибе¬
гать к интервенции в целях установления иностранного управ¬
ления, ни допускать насильственных действий, предпринятых с
той же целью, под видом ли военной оккупации или отправки
добровольцев. Равным образом Турция, поставленная договорами
на пост охранительницы проливов, не может ни в какой доле
уступать своих суверенных прав, ни части их, ни делегировать
свою власть какой-либо другой державе в Малой Азии» (п. 5) 7в.
Таким образом, в отношении того, каковы должны быть линии
совместной политики, была установлена достаточная ясность. По-
видимому, в условиях болгарского кризиса, франко-русского со¬
гласия в египетском вопросе77 — вспомним, что в это время
Друммондом Вольфом велись переговоры об англо-турецкой кон¬
венции — и опасности франко-германской войны, которая могла
бы развязать царизму руки на Востоке 78, Солсбери не решался
отказаться от такого договора с Австрией и Италией, который
накладывал обязательства и на Англию, боясь своим отказом
толкнуть эти державы на соглашение с Россией и Францией.
«Мое личное мнение таково,— писал Солсбери,— что мы должны
согласиться, но я заявляю об этом с сожалением. Мы помогаем
Бисмарку,—писал он, — извлекать каштаны из огня (буквально
то же самое Бисмарк говорил про Солсбери). Мне противно быть
одной из сил в беззастенчивой игре Бисмарка»,— писал Солсбе¬
ри с брезгливостью, часто свойственной ему, когда он говорил
о Бисмарке, но, продолжал он, единодушие с Австрией и Ита¬
лией «столь важно для нас», что лучше все-таки пойти им в из¬
вестной мере навстречу, «чем нарушать нынешнее согласие», что
угрожало бы Англии изоляцией7Э. Однако, давая свое согласие.
Солсбери постарался придать договору возможно менее связы¬
вающую форму80. Когда Криспи осенью 1887 г. предложил за¬
ключить настоящую военную конвенцию, то Солсбери отказался
об этом и разговаривать81. В итоге, если программа действий
была установлена «восточной антантой» с достаточной определен¬
ностью, то характер самих действии, необходимых для проведе¬
ния этой программы в жизнь, был намечен, наоборот, в довольно
расплывчатой форме: «В случае сопротивления Турции каким-
либо незаконным предприятиям, упоминаемым в пятой статье,
три державы немедленно договорятся о мерах, которые надлежит
предпринять для защиты независимости Оттоманской империи и
76 Pribram A. F. Politische Geheimvertrage Oestorreieh-Ungarns, Bd. I. Wien
und Leipzig, 1920, S. 37, 52.
77 Cecil G. Op. cit., p. 66.
78 Ibid., p. 16, 83—84 и др.
79 Ibid., p. 71, 69, 24; ср. аналогичное впечатление Гарцфельда относительно
опасений оказаться изолированными (G. P., Bd. IV, N 886).
80 G. P., Bd. IV, N 881, 884, 885, 890; Cecil G. Op. cit., p. 20, 78-79.
81 Crispi F. Memoirs. London, 1914; Cecil G. Op. cit., p. 66.
2 В. М. Хвостов
33
неприкосновенности ее территории» (п. 7). «Если же Турция бу¬
дет сама участвовать в каком-либо подобном «незаконном пред¬
приятии» по растаскиванию кусков ее собственной территории
(вспомним текст 5-й статьи), то три державы «совместно или
каждая в отдельности» приступят к «временной оккупации...
пунктов оттоманской территории». Иначе говоря, «обязавшись»
не отказываться захватить кусок Турции, если Россия сделает
то же самое, и обещав не отказывать в этом Италии и Австрии,
британский кабинет не взял на себя все же никаких твердых
обязательств в отношении участия в войне против России. Пра¬
вительство Солсбери с полным правом могло заявить это в пар¬
ламенте в ответ на запрос радикала Лабушера, после того как в
печать проникли слухи о наличии какого-то договора.
Кабинет согласился с мнением премьера, что совсем отка¬
заться от соглашения невозможно. Он постановил однако отло¬
жить окончательное решение до получения более подробной ин¬
формации «относительно той роли, которую в намечаемом согла¬
шении предполагает играть Германия»82. Ведь одна Австрия
была слишком слаба, чтобы навлечь на себя главную силу рус¬
ского удара. Солсбери указал Гарцфельду, что ввиду упорных
слухов о русофильстве принца Вильгельма83, он особенно заин¬
тересован в том, чтобы «получить заверения в моральном одобре¬
нии предложенного Англии соглашения со стороны Германии» 84.
Еще не успели просохнуть чернила на договоре перестраховки,
в котором Бисмарк обещал свое «моральное» содействие захвату
Константинополя Россией, как ему уже предстояло дать «мораль¬
ное» одобрение соглашению, рассчитанному на то, чтобы поме¬
шать России это сделать. Ответом на английский запрос явилось
личное письмо Бисмарка Солсбери от ноября 1887 г., ставшее,
можно сказать, знаменитым в огромной литературе, посвященной
Бисмарку. Одновременно Солсбери был сообщен текст австро-гер¬
манского договора 1879 г.
В письме Бисмарка многие исследователи склонны усматри¬
вать попытку позондировать почву относительно возможности
англо-германского союза. Вряд ли это так. В самом деле, какие
цели диктовала Бисмарку политическая обстановка, когда он пи¬
сал это письмо? Ему надо было побудить Солсбери заключить
соглашение с Австро-Венгрией. Ясно, что для достижения этой
цели нельзя было ни поощрить никогда не покидавших Солсбери
надежд на то, что Германия вынуждена будет активно сопротив¬
ляться русской агрессии на Востоке и что Англия сможет про¬
вести войну чужими руками, ни запугать его отказом в какой бы
то ни было поддержке со стороны единственной действительно
«первоклассной» военной державы тройственного союза. Письмо
82 Cecil G. Op. cit., p. 71.
83 Будущий Вильгельм II.
84 G. P., Bd. IV, N 925, 926; ср. ibid., S. 376.
34
и было в основном рассчитано на то, чтобы создать психологи¬
ческий эффект, нужный для достижения означенной цели.
Больше ничего не вычитать из этого длинного письма, пора¬
жающего той тщательностью, с которой автор стремится выби¬
рать двусмысленные обороты. С полной четкостью Бисмарк за¬
явил одно: Германская империя во всяком случае будет защи¬
щать целость Австрии; окончательно успокоить Солсбери на этот
счет должен был текст австро-германского союза, который был
ему сообщен в это же время. Бисмарк заверял, что Германия
переменит свою политику только в том случае, если ее союзники
ей измепят. Тогда для предотвращения двухфронтовой войпы он
пойдет на соглашение с Россией. Пока такой измены нет, ни один
германский император не откажется от защиты «независимости»
дружественных держав: Австрии — против России, Италии или
Англии в случае нападения на них Франции. В то же время
Бисмарк подчеркивал, что из-за балканских дел Германия воевать
не может (этого заявления Солсбери должен был ожидать). Бис¬
марк выражал свое одобрение стремлению трех средиземномор¬
ских держав договориться. Но в конце письма мы находим меж¬
ду прочим такую фразу: «Невозможным является предположе¬
ние, что когда-либо какой-либо германский император предоста¬
вит России помощь своего оружия, чтобы помочь ей сломить или
ослабить одну из тех держав, на поддержку которых мы рассчи¬
тываем» против самой России. Характерно, что, упомянув о во¬
оруженной поддержке, Бисмарк обошел молчанием вопрос о под¬
держке дипломатической. Да и как он мог дать такое заверение,
раз существовал перестраховапный договор с Россией! Письмо
Бисмарка с такой тщательностью отредактировано им в сугубо
неясных выражениях, что уже задолго до того, как оно заставило
немецких историков ломать себе головы, оно начало вводить в
заблуждение тех, кому пришлось его читать, и прежде всего того,
кто прочел его первым,— маркиза Солсбери. В своем ответном
письме Солсбери писал, что без гарантии поддержки со стороны
Германии Англия, соглашаясь на accord a trois, пошла бы на
политику, заранее обреченную на неудачу. Между тем сообщен¬
ный ему Бисмарком австро-германский договор «устанавливает,
что ни при каких обстоятельствах существование Австро-Венгрии
пе может оказаться под угрозой в случае се сопротивления «не¬
законным русским замыслам» 85. В итоге кабинет примкнул к
«восточной антанте». Легко видеть, что Солсбери невольно или
скорее умышленно перетолковал по-своему письмо Бисмарка; все
хитроумные разграничения, которые Бисмарк проводит между за¬
щитой безопасности Австрии и защитой ее балканских интересов,
формулой Солсбери полностью игнорируются.
85 G. P., Bd. IV, N 72, 936 (Текст договора, писал Солсбери королеве, «в до¬
статочной мере устанавливает, что Германия должна принять сторону
Австрии во всякой войпо между Австрией и Россией»).
35
2*
Надо сказать, что перед «своими» Солсбери отнюдь не был
склонен преувеличивать значение английских обязательств: он
указывает, что они обязательны лишь для данного министерства86
и подчеркивает, что соглашение не обязывает к большему, неже¬
ли те обязательства, которые Англия уже давно взяла на себя,
подписав в свое время Парижский и Берлинский трактаты87.
Объясняя, почему он выступал против того, чтобы придать согла¬
шению форму идентичных нот, Солсбери писал: «Одна из моих
целей при этом заключалась в том, чтобы уничтожить их (т. е. его
партнеров.— В. X.) мнение, будто наша заинтересованность в ту¬
рецком господстве над проливами находится на таком же уровне,
что и интерес Австрии и Италии; хотя я целиком признаю на¬
личие нашей заинтересованности, она не столь настоятельна и
жизненна, как у них» 88.
Соглашение 1887 г. давало недостаточно определенные обяза¬
тельства и было для Бисмарка лишь полууспехом. В связи с этим
обстоятельством стоит другая попытка Бисмарка добиться твер¬
дой договоренности с Англией на иной основе. В январе 1889 г.
он предложил Солсбери заключить формальный союз уже не с
союзниками Германии, а с ней самой, но направленный не против
России, а исключительно против Франции. Облеченное в изыскан¬
но любезные формы, предложение это сопровождалось по обычаю
Бисмарка и угрозой: если Англия не откажется от своей изоля¬
ционистской позиции, то Германия, указывал он, «будет вынуж¬
дена искать свое благополучие в таких международных связях,
которых она сможет добиться без Англии» 89. Тут Бисмарк снова
пускает в ход свой козырь — возможность переориентировки на
Россию, пользуясь своей «дружбой» с ней. Это снова и снова слу¬
жит ему средством сколотить блок против франко-русской груп¬
пы. Но те средства, которыми располагал Бисмарк для давления
на Англию, оказались недостаточными: написав одному из своих
коллег, что «гнусный Герберт» очень добивается союза с Англи¬
ей 90, Солсбери ответил Бисмарку вежливым отказом91.
17 августа 1889 г. Люциус фон Балльгаузен, один из прусских
министров, записывает в свой дневник следующие слова Бисмар¬
ка, произнесенные им на заседании прусского министерства:
«На протяжении десяти лет основная задача немецкой политики
заключается в том, чтобы заполучить Англию в Тройственный
союз». Мы не имеем при этом оснований попимать эту фразу так,
что Бисмарк добивался -формального присоединения Англии к
тому самому документу, который был подписан в мае 1882 г. и
возобновлен в 1887 г. между Германией, Австрией и Италией.
86 Cecil G. Op. cit., p. 22 (доклад королеве 5 февраля 1887 г.).
87 Ibid., р. 23, 78.
88 Ibid., р. 78.
89 G. P., Bd. IV, N 943.
90 Cecil G. Op. cit., p. 124.
91 G. P., Bd. IV, N 945.
36
«Это возможно,— продолжал он,— только, если Германия снова
и снова подчеркнет свое равнодушие к восточному вопросу. Слу¬
чись только, что Германия поссорится с Россией,— и Англия бу¬
дет сидеть спокойно, предоставляя таскать для себя каштаны из
огня» 92.
Приходится констатировать, что Бисмарк потерпел фиаско в
своей политике. И если в год основания Германской империи он
надеялся, что Англия поймет, что Германия является ее естест¬
венным союзником93, то надежда эта оказалась напрасной.
Предложенный Бисмарком союз был абсолютно не нужен Сол¬
сбери, и он характеризует авансы Бисмарка как «слишком до¬
кучливую немецкую дружбу» 94. «Франция представляет самую
большую опасность для Англии,— писал Солсбери,— и она оста¬
нется таковой и впредь, но опасность эта усыплена, поскольку
существует современное напряженное положение между Франци¬
ей и обоими ее восточными соседями. Если бы Франция оказа¬
лась с ними в дружественных отношениях, то военный и морской
бюджеты стали бы быстро возрастать»95. Солсбери не шел на
союз против Франции, ибо незачем было связывать себя, раз и
без этого была полная уверенность, что в случае англо-француз¬
ского конфликта Германия станет на сторону Англии, если этот
конфликт выйдет из стадии колониальных дрязг. С другой сто¬
роны, Солсбери боялся, что война между Германией и Францией
развяжет руки царской России. На этот случай он хочет союза
против России и с Австрией и с Гермапией. Но подобный союз
не устраивал уже Бисмарка. Проблема англо-германских отно¬
шений до начала англо-германского империалистического анта¬
гонизма заключалась в том, что «союз такого рода, которого хо¬
тела Англия, должен был поставить Германию в зависимость от
Англии» 9в, в то время как такой союз, которого добивался Бис¬
марк, был совершенно не нужен англичанам. «Союз с Австрией
покрывает единственное слабое место в положении Англии,— пи¬
сал Солсбери.— Ни одна иностранная держава... не в состоянии
нарушить английских интересов, за исключением России, если
она ударит по Константинополю. Если Австрия (следует сказать
Венгрия) сможет равнодушно смотреть на захват Босфора Рос¬
сией, позиция Англии станет крайне затруднительной, так как
Англии придется защищать Босфор самой; ибо Россия всегда
сможет купить соучастие Германии и Италии, согласившись пре¬
доставить им делать все, что им угодно с Францией. Но пока
Австрия твердо стоит на этой точке зрения, Германия, а следо¬
вательно и Италия, должны итти с нею. Для Англии, следова¬
92 Ballhausen Lucius von. Bismarck-Erinnerungen. Stuttgart—Berlin, 1921,
S. 311-313.
93 См. выше.
94 Cecil G. Op. cit., p. 140.
95 The Letters of Queen Victoria, series III, t. I. London, 1926, p. 438.
96 Becker O. Op. cit., Bd. I, S. 149.
37
тельно, в настоящее время наиболее важный вопрос следую¬
щий — каковы намерения Австрии. Насколько мы можем судить,
ее взгляды никогда не были более благоприятными» 9Т. И Солсбе¬
ри делал из этого вывод, что нечего Англии особенно добивать¬
ся сближения с Германией. В положении Бисмарка и Солсбери
было большое различие: если Бисмарк получил от Солсбери
только полусоглашение 1887 г., а Солсбери — только уже совсем
ни к чему не обязывающее личное письмо Бисмарка, то зато в
отличие от последнего лорд Солсбери в силу характера австро¬
германских отношений, который после знакомства с текстом ав¬
стро-германского союзного договора стал ему совершенно ясен 98,
был более или менее уверен, что и без прямых обязательств пе¬
ред Англией Германская империя была в его распоряжении в
случае австро-русского конфликта.
Эти расчеты Солсбери были важнейшим препятствием на пути
англо-германского соглашения и на пути Бисмарка к новому раз¬
грому Франции, и когда мы говорим, что этот разгром был не¬
сомненно высшим идеалом Бисмарка, то это конечно вовсе не
значит, что Бисмарк в любой момент желал войны. Наоборот,
мы думаем даже, что практически он в течение большей части
дней своего канцлерства хотел бы ее избежать; больше того —
он не раз предотвращал ее опасность. Но это только потому, что
ему не удалось сколотить того блока, при помощи которого он
считал войну безусловно выгодной.
Войны «на два фронта», без участия Англии, Бисмарк совер¬
шенно не желал. В этом случае, писал он, Германия оказалась
бы хотя и не в безнадежном, но все же в очень затруднительном
положении". Волей-неволей приходилось «пока» заботиться о
поддержании мира 10°. Ведь, по мнению Бисмарка, было «совер¬
шенно несомненно, что у нас будет война на обоих фронтах, как
только мы ее начнем на русском фронте» 101. Отсюда вытекает
вся изложенная выше мирная политика Бисмарка, направленная
на соглашение с Россией и предотвращение обострения австро¬
русского антагонизма. Мы объяснили теперь ее происхождение.
Она являлась следствием краха его «английской» политики. От¬
97 The Letters of Queen Victoria, p. 436.
98 Только что цитированное письмо Солсбери королеве Виктории помечено
25 августа 1888 г.
99 G. P., Bd. V. N 1095; Bd. IV, N 930.
100 Хаким образом, нет ровно никакого противоречия между приведенным
выше указанием Энгельса, что Бисмарк готовит войну против России,
и другими высказываниями Маркса и Энгельса, в которых они утверж¬
дают, что Бисмарк стремится предотвратить войну, и обвиняют его в ру¬
софильстве и зависимости от России. Маркс и Энгельс совершенно точно
и правильно понимали, какой войны хочет Бисмарк и какой войны он
боится. Когда Густав Майер во 2-ом томе биографии Энгельса утверж¬
дает, что Энгельсу была не вполне ясна политика Бисмарка, то этим са¬
мым он обнаруживает только, что ему самому «не вполне ясны» ни по¬
литика Бисмарка, ни взгляды Энгельса СMayer G. Op. cit., Bd. II, S. 460).
10* G. P., Bd. VI, N 1340.
38
каз от войны ударйл й но внутренней политике Бисмарка, на¬
правленной на насильственное подавление рабочего движения.
Если исключительный закон должен был уничтожить рабочую
партию, если так называемое «социальное законодательство» Бис¬
марка должно было расколоть рабочий класс и примирить более
отсталую часть его с существующим строем, то война, принявшая
характер борьбы «за национальное существование», подняла бы
волну шовинизма, которая, как опасались Маркс и Энгельс, на
целые годы захлестнула бы германское революционное движе¬
ние 102. Война нужна была Бисмарку по той же самой причине,
по которой Маркс и Энгельс считали ее, наоборот, крайне неже¬
лательной.
С тех пор, как положение в России изменилось, благодаря на¬
растанию революционного движения, они делали ставку не на вой¬
ну против России, а на русскую революцию 103. «Миролюбие» Бис¬
марка означало лишь невозможность организовать такую войну,
которая принесла бы не только военную победу, но и решающий
политический успех, освободив Германию от «кошмара коалиций».
Но в мирной политике Бисмарка тоже заключалось глубокое
внутреннее противоречие. Бисмарк обосновывал возможность рус¬
ско-германского сближения обычно двумя тезисами. Первый из
них гласил: «Между Россией и Германией не существует разно¬
гласий, которые таили бы в себе зародыши конфликта и разры¬
ва» 104. Второй тезис констатировал полное отсутствие у Герма¬
нии собственных интересов на востоке (Desinteressementim Оге-
еп) 105. Насколько соответствовали эти утверждения объективно¬
му положению вещей? Относительно второго тезиса можно с пол¬
ной уверенностью сказать, что в 80-х годах интересы германско¬
го капитализма в Турции были столь невелики, что тезис «этот
сам по себе был совершенно верен, и Бисмарк с полным правом
мог провозгласить, что из-за вопроса, кто правит на Босфоре»,
Германии воевать не стоит10в. Бисмарк прямо указывал
(в 1888 г.) обращавшимся к нему предпринимателям, что «мы не
можем взять на себя ответственность за поощрение германского
капитала направиться в Турцию» 107. Бисмарк и к приобретению
«Дойче Банк» концессии на линию до Ангоры относился инерт¬
но 108 и скорее недоброжелательно109. Он не возражал, правда,
и на запрос директора «Дойче Банк» Сименса ответил, что не
102 См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 34, с. 86.
103 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 35, с. 347—348; там же, т. 34, с. 342.
104 Bismarck О. Op. cit., Bd. II, S. 251.
105 Ibid., S. 266 и др.
106 G. P., Bd. VI, N 1343.
107 Цит. no: Holborn H. Deutschland und die Tiirkei 1878—1890. Berlin, 1926,
S. 82—83, 87, 101—102.
108 Ibid., S. 69.
109 Earle E. M. Turkey, the great powers and the Bagdad railway. New York,
1935, p. 40-41.
39
видит политических предприятий к получению концессии, но, обра¬
щая внимание Сименса на то, что предприятия на Востоке свя¬
заны с риском, который может еще увеличиться благодаря воен¬
ным осложнениям, он писал: «Опасности, таящиеся в этом поло¬
жении для германского капитала, ложатся исключительно на
предпринимателей, и последние не должны рассчитывать, что
Германская империя их обеспечит от случайностей, связанных
со смелыми предприятиями за границей» ио.
Можно сказать, что германские экономические интересы в
Турции были еще не достаточно мощными, чтобы повлиять на
политику. Но если у Германской империи и не было собствен¬
ных политических интересов на Востоке, то зато они имелись у
Австрии — и при том огромного значения. Чтобы понять сущ¬
ность этих интересов, надо учесть особенности Австрии, как мно¬
гонационального государства. Та специфическая политическая
структура, которую приняла Австрия после 1866 г.,— система
дуализма, установленная соглашением 1867 г.,— означала факти¬
ческое господство мадьярского дворянства в монархии Габсбур¬
гов 1И. Система дуализма и преобладание венгерских помещиков
были естественным последствием создания Малой Германии: бит¬
ва при Садовой, изгнав Австрию из Германии и тем самым осла¬
бив как немецкий элемент в Цислейтании, так и положение самой
династии и двора, заставили последних пойти на уступки вен¬
грам. И в 1867 г. гр. Бейст, готовясь к реваншу за Садовую, вы¬
нужден был для укрепления тыла договориться с мадьярами о
разделении между немцами и венграми «труда» по угнетению
других национальностей. Несомненно, что эта система австро¬
венгерского дуализма таила в себе огромные опасности, усиливая
присущую всем многонациональным буржуазным государствам
неустойчивость и непрочность. И к Венгрии это относилось в еще
большей степени, нежели к собственно Австрии. В Венгрии около
2 тыс. собственников владели свыше 575 тыс. га, причем на каж¬
дого в среднем приходилось по 3,5 тыс. га; среди них имелись
владельцы латифундий до 240 тыс. га, равных которым не было
в Европе. Это составляло (по кадастру 1895 г.) 31,2%, т. е. приб¬
лизительно 7з всей земельной площади (заметим, что кадастр
не учитывает при этом площади поместий, которые совсем не
обрабатывались). Между тем из этих чисто пастбищных и лесных
владений большая часть падает именно на латифундии. Эта же
кучка мадьярских земельных магнатов с прибавлением к ней еще
некоторых элементов мелкого джентри112, монопольно держала
110 Hellferich К. Georg von Siemens, Bd. III. Berlin, 1923, S. 34—35. Конечно
трудно усмотреть в этих словах какое-либо поощрение, как это хочет
сделать Гельферих, которому нужно освятить багдадскую дорогу автори¬
тетом Бисмарка.
111 Schiissler W. Op. cit., S. 22, 41.
112 Из числа 16 тыс. собственников, владевших от 57 до 575 га и обладавших
в общей сложности 14% всей площади.
40
в своих руках и все должности в государственном аппарате. Крах
политической власти венгров над славянами и румынами озна¬
чал бы как потерю этой монополии, так и потерю всех поместий,
расположенных вне областей, населенных собственно венграми.
Между тем на 7,4 млн. этих последних в Венгрии приходилось
7,5 млн. славян и румын и 2 млн. немцев. Господство венгров
при таких условиях могло держаться только благодаря системе
жестокого подавления всякой политической активности других
национальностей. В Венгрии, как и в Австрии, национальный во¬
прос представлял таким образом ось политической жизни, вопрос
существования. Из всего изложенного вытекает балканская по¬
литика венгерского дворянства. Ее главнейшая задача заключа¬
лась в том, чтобы по возможности консервировать оттоманскую
империю, которая стала бы «плотиной Австрии против России и
ее славянской свиты»113.
Распадение Европейской Турции и национальное объединение
турецких славян означали бы угрозу, что балканские государства
обратят взоры на своих соплеменников в Австро-Венгрии. Эта
опасность стала бы грозной, если бы на Балканах была ликви¬
дирована политическая раздробленность благодаря появлению
крупного югославянского государства. Образование последнего
грозило бы распадом двуединой монархии. Помешать этому было
для нее — и особенно для Венгрии — вопросом жизни и смерти.
Санстефанская Болгария была благополучно ликвидирована Бер¬
линским конгрессом. Но еще большую опасность могла бы пред¬
ставлять великая Сербия. «Расширение границ Сербии,— говорил
гр. Андраши Горчакову,— о котором мечтают приверженцы так
называемой великосербской идеи и которое охватило бы как Бос¬
нию и Герцоговину, так и другие области, не может быть при¬
мирено с позицией Австро-Венгрии, часть подданных которой
принадлежит к этой же нации и следовательно может преиспол¬
ниться подобными же стремлениями» 114. Иначе говоря, великая
Сербия может стать центром притяжения и для юго-славян Авст¬
ро-Венгрии. Именно, чтобы предотвратить создание крупного сла¬
вянского государства, провел Андраши оккупацию Боснии и Гер-
цоговины, несмотря на энергичное сопротивление своих же со¬
племенников — мадьяр. Ибо целью венгерской политики была в те
времена — и поскольку часть балканских народов уже освободи¬
лась от турецкого владычества — именно «балканизация» Балкан,
а вовсе не территориальные захваты. Тот же граф Андраши зая¬
вил однажды, что «мадьярская ладья переполнена богатством и
всякий новый груз — будь то золото, будь то грязь — может ее
только опрокинуть». В менее поэтической форме ту же самую
мысль выразил другой венгерский дипломат Сечени: «Усиление
113 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 34, с. 247.
114 Meyendorff P. Conversations of Gorchakow, Andrassy and Bismarck in
1872.— «The Slavonic review», 1929, December, v. VII, p. 400—408.
41
гогославянских элементов нежелательно с точки зрения сохране¬
ния равновесия австро-венгерской монархии» 115. Эти соображе¬
ния несомненно относились не только к интересам мадьярских
магнатов, но и немецкой буржуазии собственно Австрии. Но у
венгров к этому добавлялся еще чрезвычайно важный чисто эко¬
номический момент: в случае аннексий аграрных балканских об¬
ластей неизбежно пала бы та таможенная стена, которая ограж¬
дала австрийский рынок от балканского сырья 11в.
Б отличие от венгров немецкая буржуазия Австрии была кров¬
но заинтересована в экономическом проникновении на Балканы.
Общий размер австрийского экспорта в 1894 г. составлял прибли¬
зительно 800 млн. гульденов, из которых почти половина, т. е.
около 400 млн. гульденов шла в Германию.
Второе же по значению место занимали балканские страны,
прежде всего Турция, Румыния и Сербия, которые вместе погло¬
щали приблизительно на 65 млн. гульденов австро-венгерских
товаров, а вместе с другими балканскими странами больше, чем
на 70 млн. гульденов, т. е. около 9%. Но эта цифра ровно ниче¬
го не говорит о значении Балкан как рынка для австрийской про¬
мышленности: ведь туда шел преимущественно промышленный
экспорт. По железу и железным изделиям (в 1894 г.) три наз¬
ванных ближневосточных рынка поглощали около 25% всего экс¬
порта; приблизительно такова же была их роль для экспорта
текстильных изделий (кроме шелка) и для готового платья. Са¬
харная промышленность сбывала на них около 15% своего выво¬
за, несколько больше был этот процент для бумаги и бумаж¬
ных изделий, а для спичечной промышленности он составлял
даже больше 40%. По некоторым отраслям текстильной про¬
мышленности, а именно по шерстяным изделиям, процент этот
поднимается тоже до 40 117.
Совокупность всех этих моментов приводила к тому, что ав¬
стро-венгерская политика на Балканах может быть сведена к
двум основным задачам: во-первых, поддержание территориаль¬
ного status quo; во-вторых, в рамках этого status quo — всемер¬
ное усиление австрийского влияния. Сущность этих обеих поли¬
тических задач может быть выражена формулой: экономическая
гегемония без политической аннексии, вырос австро-русский анта¬
гонизм, и вместе с тем перед внешней политикой Германской
империи при условии отсутствия достаточного контакта с Англи¬
ей и по мере того, как вырисовывалось отсутствие такого кон¬
такта, вставала следующая триединая проблема: 1) сохранение
целости Австро-Венгрии, 2) сохранение дружественных отноше¬
ний с Россией и предотвращение австро-русского конфликта,
115 G.P., Bd. XII, N 2886.
116 Донесение русского генерального консула в Будапеште Базили от
31 июля 1896 г. (Архив внешней политики России, папка «Вена», 1896 г.
II).
117 Osterreichisches Statistisches Handbuoh. Wien, 1896, S. 205—206.
42
и все это при третьем условии,— при непременном сохранении
австро-русского антагонизма, который заставил бы Австро-Венг¬
рию нуждаться в союзе с Германией. Мы уже упоминали о том
ужасе, который вызывала у Бисмарка опасность австро-русского
сближения и перспектива «Коалиции Кауница». Лучшей гаранти¬
ей против этого было сохранение системы дуализма в Австрии.
Ибо ведь вовсе не все элементы среди правящих классов Австро-
Венгрии были преисполнены такого панического страха перед
«панславизмом», как венгерские джентри и магнаты и либераль¬
ная немецкая буржуазия Австрии.
Но в системе дуализма заключался и момент, который выше-
образованную триединую задачу германской политики превращал
в задачу квадратуры круга. Во-первых, именно господство сред¬
невековых мадьярских элементов колоссально обостряло нацио¬
нальную борьбу в Австрии, а значит, внутренне ослабляло ее,
и тем самым задачу сохранения Австро-Венгрии все более при¬
ближало к работе по консервации трупа. Национальная борьба
грозила затронуть и армию, а в силу этого союз с Австро-Венг¬
рией терял свою военную ценность: «Мне безразлично,— заявил
однажды Бисмарк,— говорят ли в Каринтии или в Крайне по-не¬
мецки или по-славянски, но для нас важно, чтобы австро-венгер¬
ская армия осталась единой. Если она будет ослаблена нацио¬
нальными противоречиями, то ценность нашего союзника умень¬
шится» и «придется подумать, целесообразно ли возобновление
нашего союза» 118. Система дуализма делала Австро-Венгрию вер¬
ной союзницей, но она же подрывала и ценность этого союза.
Ослабление Австро-Венгрии несомненно повышало ценность рус¬
ской дружбы для Германии, но тот же дуализм вгонял клин и в
русско-германские отношения. Наконец, поддерживая «дружбу»
с Россией, подталкивая ее на Балканы, Бисмарк, внешне зани¬
мая как будто положение арбитра между Россией и Австрией,
в то же время невольно способствовал разложению Турции и про¬
рыву той турецкой плотины, которая защищала Австрию от Рос¬
сии, т. е. иначе говоря, если рассматривать дело в большом ис¬
торическом масштабе, он ставил под угрозу целость той самой
Австрии, сохранить которую он так стремился. Этот истинный
объективный результат бисмарковской политики Маркс и Энгельс
вскрыли, анализируя восточные кризисы в 1877—1878 и 1886—
1887 гг.119 Тем самым Бисмарк подрывал,— опять-таки, если
взглянуть на вещи в широком историческом масштабе,— основы
того самого порядка, который он хотел поддержать. Ведь Турция
и Австрия были последним оплотом старого европейского госу¬
дарственного порядка, который был заштопан в 1815 г., и с их
гибелью порядок этот рушится окончательно.
118 Schweinitz Н. L. Denkwurdigkeiten des Botschafters General von Schwei-
nitz, Bd. II. Berlin, 1927, S. 370.
119 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 34, с. 246—248; там же, т. 36, с. 442—447.
43
Мы видим, что политика Бисмарка со всеми ее хитрыми ком¬
бинациями взаимно дополняющих договоров запуталась в серьез¬
ных противоречиях. Недаром старый дипломат Швейниц120 с
тоской задал себе вопрос: «Куда же ведет нас эта акробатиче¬
ская политика?»
Политика Бисмарка основывалась на поддержке царизма в
болгарском и константинопольском вопросах. Но как бы он ни
сдерживал тут Австрию в ее антирусских выступлениях, царская
дипломатия не могла не полагать, что в случае, если бы конф¬
ликт принял серьезный характер, жизненно опасный для его уча¬
стников, Германия окажется на стороне Австро-Венгрии. Харак¬
терно, что во время переговоров о заключении договора перестра¬
ховки Бисмарк отказался включить в договор обязательство не
вступаться за Австрию в случае, если возникнет конфликт из-за
ее противодействия России в Болгарии или в проливах т.
Так, австро-русский конфликт неизбежно превращался в конф¬
ликт русско-германский: «Осложнения в русско-германских отно¬
шениях коренятся в наших отношениях к Австрии» 122. В рус¬
ских правящих сферах были убеждены, что «Австрия только бла¬
годаря союзу с Германией в состоянии извлекать пользу из ны¬
нешней ситуации на Балканах» 123. Естественным результатом
было: во-первых, раздражение на двойственную политику Берли¬
на, во-вторых, учет того, что в случае военного столкновения
Германия окажется во враждебном лагере, а значит и больше
того — в силу своей мощи окажется главным противником. И вот
случилось так, что, несмотря на всю поддержку, которую Бис¬
марк оказывал русской дипломатии, в Петербурге привыкли смот¬
реть на Германскую империю именно, как на главный источник
военной опасности для России. В силу этого можно сказать, что
франко-русский союз в потенции был заложен в союзе австро¬
германском, а оба они вместе — в том соотношении классовых
сил, которое определило формы национального объединения Гер¬
мании, превратив ее в Великопруссию, и приковало последнюю к
Австро-Венгрии. Никакие шахматные ходы бисмарковской дипло¬
матии не могли изменить данного положения вещей.
Мы видим теперь, что тезис Бисмарка об отсутствии противо¬
речий между Россией и Германией оказался исторически несо¬
стоятельным: австро-русский конфликт перерос в русско-герман¬
ский, и между Россией и Германией все же встал восточный
вопрос.
Но германо-русские противоречия этим не исчерпывались.
С аграрным кризисом, начавшим чувствоваться во второй полови¬
120 Посол в Петербурге.
121 G. P., Bd. V, S. 247 и прим.
122 Донесение поверенного в делах в Петербурге Пурталесса о его беседе
с Жомини (G. P., Bd. I, N 1344); ср. аналогичное замечание Бисмарка
(ibid., N 1357, S. 356).
123 G. P., Bd. VI, N 1353, S. 350.
44
не 70-х годов, перед прусским юнкерством встала необходимость
обороны от конкуренции русского сельскохозяйственного импор¬
та. В 1879 г. германское правительство вводит пошлины на им¬
портные зерновые продукты, и затем в течение 80-х годов эти
пошлины дважды (в 1885 и 1887 г.) значительно увеличиваются.
К этому присоединяется еще стеснение ввоза скота, переходив¬
шее сплошь и рядом в полное запрещение ввоза, причем именно
только из России под видом защиты против эпизоотий. Все эти
мероприятия имели своей целью не только защиту германского
рынка от русского аграрного экспорта, но и подготовку к наступ¬
лению на безудержно растущую как раз в эти же самые годы тамо¬
женную стену, защищавшую русский рынок от немецкого про¬
мышленного экспорта. Понятно, что таможенная политика Бис¬
марка отнюдь не благоприятствовала углублению русско-герман¬
ской «дружбы». Мероприятия против германского экспорта страш¬
но раздражали русские правящие круги. По мнению Швейница,
«меры против ветлянской чумы (которой болел русский скот)
возбудили больше ненависти к Германии, нежели поддержка,
оказанная Австрии в восточном вопросе» 124.
Таможенная политика Бисмарка стояла, таким образом, в рез¬
ком противоречии с его «большой» политикой. В этом находило
свое отражение другое противоречие. В то время как непосред¬
ственно экономические интересы прусских аграриев требовали
защиты от русской конкуренции, а интересы германских экспорт¬
ных индустрий требовали завоевания русского рынка и следова¬
тельно борьбы против России,—более глубокие классовые инте¬
ресы тех же слоев, связанные с задачами сохранения существую¬
щих форм их классового господства, сохранения всего прусско-
германского государства требовали сближения с нею. Иначе тяго¬
тевший над Германской империей кошмар коалиций грозил прев¬
ратиться в действительность. Бисмарк чувствовал это противоре¬
чие, но не мог его устранить. Он мог изобрести лишь диковин¬
ную теорию о якобы полной независимости политических и эко¬
номических взаимоотношений между государствами 125 и продол¬
жать цепляться за уходившую русскую «дружбу».
Все дипломатические комбинации Бисмарка не могли предот¬
вратить франко-русского сближения. «Крупные военные державы
континента разделились на два больших, угрожающих друг дру¬
гу военных лагеря: Россия и Франция — с одной стороны, Гер¬
мания и Австрия — с другой» 12в.
«Историк-марксист». 1934, т. 5 (39).
124 Schweinitz Н. L. Op. cit., Bd. II, S. 40.
125 G. P., Bd. VI, N 1345, S. 324.
126 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 22, с. 44.
НАЧАЛО ИТАЛЬЯНСКОЙ
КОЛОНИАЛЬНОЙ ЭКСПАНСИИ
И ПЕРВАЯ ИТАЛО-АБИССИНСКАЯ ВОЙНА
1895—1896 ГГ.
В 1869 г., вскоре после открытия Суэцкого канала, генуэзская
пароходная компания Рубаттино с помощью правительственной
субсидии купила у рахейтского султана бухту Ассаб с прилегаю¬
щей к ней территорией, чтобы основать там угольную станцию.
Спустя 10 лет, в 1879 г., итальянское правительство приоб¬
рело Ассаб у компании Рубаттино в государственную собствен¬
ность. Но только в 1882 г. оно решилось формально его аннекси¬
ровать: оно боялось вызвать недовольство Англии \ тем более,
что речь шла о вопросе, в котором Италия тогда еще не была
достаточно сильно заинтересована 2.
У итальянской буржуазии стремление к широкой территори¬
альной экспансии было чрезвычайно сильно. Мечты о возрожде¬
нии величия древнего Рима были одним из элементов идеологии
Risorgimento. Эти мечты, связанные вначале с идеей националь¬
ного объединения, в дальнейшем получили новый смысл. Внешние
успехи должны были укрепить недостаточно прочное внутреннее
положение молодого итальянского государства. Наконец, по мере
роста итальянского капитализма, в особенности с переходом в им¬
периалистическую стадию, его интересы потребовали колониаль¬
ной экспансии. «Италия революционно-демократическая... свер¬
гавшая иго Австрии,— писал Ленин,— Италия времен Гарибаль¬
ди, превращается окончательно на наших глазах в Италию, уг¬
нетающую другие народы,., в Италию грубой, отвратительно
реакционной, грязной буржуазии, у которой текут слюнки от
удовольствия, что и ее допустили к дележу добычи» 3.
Чтобы попять причины того или иного направления итальян¬
ской экспансии, необходимо взглянуть на политико-стратегиче¬
ское положение страны. Экономика Италии в очень большой мере
зависит от морской торговли и морских сообщений, которые при
ее географическом положении очень нелегко защищать. Нужен
очень сильный флот, чтобы защищать ее открытые вытянутые
берега и чтобы получить возможность использовать стратегиче¬
ские выгоды центральной позиции, которую занимает Аппенин¬
1 Darmstadter P. Geschichte der Aufteilung Afrikas 1870—1919. Bd. II. Ber¬
lin und Leipzig, 1920, S. 22—23.
2 Palamenghi-Crispi T. L’ltalia coloniale e Francesco Crispi (Con documenti
dell’archivio Crispi). Milano, 1928, p. 80.
3 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 27, с. 15.
46
ский полуостров в Средиземном море. Такого флота у Италии в
те времена не было. Важнейшие города Италии, ее основные
железнодорожные линии открыты для бомбардировки с моря.
На Адриатическом побережье Италии, за исключением одной
только Венеции, нет удобных баз, на которые мог бы опираться
защищающий его флот. Оно открыто для ударов флота, бази¬
рующегося на противоположном берегу. Вот почему Триест, Дал¬
мация и Албания рано начинают притягивать к себе захватни¬
ческие аппетиты итальянской буржуазии. Французская Корсика
прорывала «естественную» оборонительную липию из трех боль¬
ших островов, прикрывающую западное побережье Италии. Сици¬
лия и южное побережье находились под ударами флотов, опи¬
рающихся на Тунис и Мальту 4. Остров Мальта давно принадле¬
жал Англии. Тунис, куда направлялась итальянская эмиграция,
а вслед за ней и экономическая экспансия итальянского капи¬
тала, в 1881 г. был захвачен Францией. Оставался Триполи, ко¬
торый и стал главной целью итальянской империалистической
экспансии на южном берегу Средиземного моря.
После оккупации Египта все выходы из Средиземного моря,
из «шаге nostrum» (нашего моря), каким его считали итальян¬
цы, оказались в руках англичан. Но если нельзя было и думать
о том, чтобы захватить выход из Средиземного моря в Красное,
то зато оставались некоторые возможности укрепиться при выхо¬
де из этого последнего в океан. На берегах Судана, Абиссинии
и Сомали к началу 80-х годов еще оставалось много места, «не
занятого» ни одной европейской державой. Так родились гран¬
диозные колониальные планы: «Взятие Кассалы и приобретение
Италией вытекающего из этого факта положения в Судане могли
бы дать действительную базу для осуществления в более или
менее далеком будущем прекрасной мечты о большой итальян¬
ской колонии в Африке, которая, начинаясь от Киренаики, про¬
стиралась бы до Судана и через Эфиопию... распространялась бы
до создавшейся в то время нашей колонии в Бенадире на Ин¬
дийском океане» (в Сомали) 5.
«Все это движение,— говорил в палате радикальный депу¬
тат Бовио,— не имело бы смысла, если бы от Массауа и Кассалы
не намечался путь по направлению к Триполи» 6.
Нет ничего удивительного, что после поражения при Адуа в
1896 г. было бы лучше от этих планов отмежеваться, и биограф
Криспи приписывает их другим, в частности Манчини 7. Но даже
этот апологет Криспи8 должен признать, что последний рассчи¬
4 Нужно помнить, что речь идет о времени, когда авиация еще не имела
никакого значения.
5 Цит. по: Glanville J. L. Italy’s relations with England 1896—1905. Baltimore,
1934, p. 13.
e Palamenghi-Crispi T. Op. cit., p. 93.
7 Министр иностранных дел в кабинете Депретиса.
8 Криспи был итальянским премьером с 1887 по 1891 г. и с 1893 по 1896 г.
47
тывал, достигнув реки Атбары, захватить в итальянские руки
торговлю всего Судана9. Хорошо известно, что он стремился к
протекторату над Абиссинией и к захвату Триполи. Менее изве¬
стен факт, что Криспи предъявлял претензии и на центральный
Судан (на области Борну и Вадаи), объявив его хинтерландом
Триполи, и на этом основании выражал свое недовольство фран¬
ко-германским колониальным соглашением от февраля 1894 г.,
открывавшим французам доступ в эти районы Африки ,0.
Таким образом, тезис биографа Криспи вряд ли выдерживает
критику. Фактически планы Криспи были еще шире колониаль¬
ных планов Манчини, хотя до своего прихода к власти в 1887 г.
он действительно был противником восточноафриканских пред¬
приятий.
Но этим обширным планам колониального грабежа ни в ка¬
кой мере не соответствовали более чем скромные ресурсы италь¬
янского капитализма. «Итальянский империализм,— писал Ле¬
нин,— прозвали «империализмом бедняков ...» и. С 1880 по 1896 г.
итальянский экспорт застыл на цифре около 1 млрд. лир
(1103 млн. лир в 1880 г. и 1052 млн. лир в 1896 г.) 12. Государст¬
венный бюджет страдал хроническим дефицитом, в то время как
налоговый пресс был завинчен до последней возможности.
Итальянская тяжелая индустрия в 80—90-х годах находилась
в зародышевом состоянии. В 1896 г.— в год поражения при
Адуа — в Италии было добыто всего 203 тыс. т железной руды.
Для сравнения напомним, что в Германии было в том же году
добыто 14 млн. 162 тыс. т, во Франции — 4 млн. 62 тыс. т же¬
лезной руды. В том же самом году в Италии было добыто всего
276 тыс. т камепного угля —против 85 млн. в Германии и 9 млн.
900 тыс. т — в Австрии. Напомним, что даже в России в 1896 г.
было добыто 9 млн. 200 тыс. т каменного угля 13.
В экономике страны огромную роль играл иностранный капи¬
тал. До второй половины 80-х годов доминирующее место в италь¬
янском народном хозяйстве занимал французский капитал. Начи¬
ная с 1886 г. происходит массовое изъятие французских капи¬
талов из Италии, на их место приходят германский и отчасти
английский капиталы. С помощью иностранных капиталов соору¬
жалась итальянская железнодорожная сеть. Иностранному капи¬
талу принадлежали важнейшие банки и крупнейшие промышлен¬
ные предприятия. В его руках находилась большая часть госу¬
дарственного долга.
9 Palamenghi-Crispi Т. Op. cit., р. 111, 112, 144, 150—151.
10 G. P., Bd. VIII, N 1992. 1993, 1995.
11 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 27, с. 10.
12 Statististical abstract for the principal and other foreign countries in each
year, N 15. from 1877 to 1886—87. London, 1889; N 26 from 1888 to 1897—98.
London, ПМ0.
13 Ibid., N 25 from 1887 to 1896-97, London, 1899; N 30 from 1892, to 1901 —
02. London, 1904.
48
Страна носила преимущественно аграрный характер. Сельское
хозяйство велось примитивными способами и находилось в состоя¬
нии застоя. Огромные латифундии, в особенности на юге, часто
совсем не обрабатывались, а служили лишь пастбищами для край¬
не экстенсивного животноводства. Крестьянское хозяйство страда¬
ло от многочисленных остатков феодального режима. Масса на¬
селения Италии находилась в состоянии ужасающей нищеты.
История итальянской колониальной политики 80—90-х годов
была историей попыток с негодными средствами. «У итальянцев
глаза больше желудка»,— заметил как-то по этому поводу Бю-
лов, бывший одно время германским послом в Риме ,4.
Таковы были планы. Какова была та международная обста¬
новка, в которой приходилось их осуществлять?
За кулисами берлинского конгресса Биконсфилд и Бисмарк
дали французскому представителю Ваддингтону свое согласие на
захват Францией Туниса. Со стороны Биконсфилда это было пла¬
той Франции за то, что она заняла на конгрессе удобную для
Англии позицию, со стороны же Бисмарка — средством отвлечь
Францию от излишнего внимания к германской границе 15. Бис¬
марк сделал ловкий ход: он приобрел хоть кое-каких друзей во
Франции в лице наиболее тесно связанных с колониальными ин¬
тересами кругов французской буржуазии. Одновременно он своим
тунисским «подарком» поссорил Францию с Италией и превратил
последнюю в свою союзницу против той же Франции. Он пола¬
гал, что чем сильнее обострятся колониальные противоречия, тем
свободнее будет Германия чувствовать себя в Европе. В 1881 г.
французы осуществили захват Туниса, а в 1882 г. был заключен
Тройственный союз между Германией, Италией и Австро-Венгри-
ей. Захват Туниса усилил франко-итальянский антагонизм и заг¬
нал Италию в сплетенную Бисмарком систему союзов.
Противоречия между французским и итальянским капитализ¬
мом не исчерпывались тем, что они оба претендовали на зах¬
ват Туниса. Французский капитал держал в руках всю экономи¬
ку Италии. В 1887 г., накануне начала жестокой таможенной
войны между Италией и Францией, последняя поглощала почти
половину (45%) всего итальянского экспорта. Все итальянские
банки зависели от французского капитала. Эти тесные экономи¬
ческие связи являлись той базой, на которой держалось в Ита¬
лии сильное франкофильское течение. Но интересы других кругов
итальянской буржуазии требовали, наоборот, освобождения от
экономического преобладания французского капитала.
«Торговля, кредит, железные дороги, паша политика — все за¬
висело у нас от Франции. Наше правительство было вассалом
наполеоновской империи. Когда же после провозглашения рес¬
14 G. R, Bd. VIII, N 1095, S. 372.
15 Longer \V. L. The European Powers and the French occupation of Tunis.—
«American Historical Review», X. Y. October 1925, January 1926.
49
публики мы попробовали освободиться от политической и эко¬
номической зависимости, которую наложили на нас договоры и
привычка, тогда, естественно, получилось тяжелое положение, на¬
чался конфликт, который продолжается и до сих пор и который
прекратится лишь тогда, когда мы целиком и полностью завоюем
свою независимость»,— так характеризовал Криспи франко-италь¬
янские отношения в одной из своих речей в 1889 г. «Мы долж¬
ны напрячь все силы,— писал Криспи Джиолити,— чтобы осво¬
бодиться от засилья французского рынка» 1в.
Если влиятельные группы итальянской буржуазии стремились
освободиться от экономической зависимости от Франции, то пос¬
ледняя использовала экономическую зависимость Италии в своих
политических целях, чтобы путем экономического давления заста¬
вить Италию перейти от германской ориентации к французской.
В конце 80-х годов происходило массовое изъятие французских
капиталов, вложенных в итальянские предприятия. Это вызвало
сильный экономический кризис в Италии. От настоящей ката¬
строфы Италию спас лишь приток германских и отчасти анг¬
лийских капиталов.
Наконец, франко-итальянские отношения осложнялись опасе¬
ниями итальянского правительства, что Франция поддержит пре¬
тензии Ватикана на восстановление светской власти папы.
Позиция главы Тройственного союза, т. е. германского пра¬
вительства, по отношению к колониальным претензиям Италии
определялась двоякими соображениями. Во-первых, оно полагало,
что «вернейшее средство не позволить Италии попасть в объятия
Франции заключается в поощрении ее африканских аппетитов» 17.
Но, разжигая франко-итальянский антагонизм, германское прави¬
тельство вовсе пе хотело быть втянутым в войну с Францией
из-за колониальной политики Италии, а потому нередко и тормо¬
зило итальянскую колониальную экспансию.
Тройственный союз лишь отчасти обеспечивал Италию в ее
борьбе с Францией. Он не мог защитить вытянутое, открытое
побережье Аппенинского полуострова от ударов французского
флота; это могла сделать только Англия, находившаяся до
1894—1895 гг. в довольно дружественных отношениях с Тройст¬
венным союзом. Зависимость Италии от Англии в те времена
была очень велика. Немецкие дипломаты считали, что «Италия
скорее отделится от Германии и Австрии, нежели от Англии» 18.
При остроте англо-французского колониального соперничества
итальянцам, казалось, можно было твердо рассчитывать на бри¬
танскую поддержку. Но это только казалось. Постоянные обра¬
щения итальянского правительства в 80-х и 90-х годах в Лондон
(прямо или через Берлин) с просьбой дать Италии прямую и
18 Crispi F. Memoirs, t. Ill London, 1914, p. 216.
17 G. P., Bd. VIII, N 1862.
18 Ibid., N 1890.
50
определенную гарантию военной поддержки в случае войны с
Францией встречали там неизменный отказ и воспринимались
как чрезвычайно надоедливые приставания.
Угрозы итальянцев перейти во французский лагерь, если они
не будут получать поддержки от Англии, воспринимались в Анг¬
лии как блеф. В 1887 г. было заключено австро-англо-итальян¬
ское соглашение о совместном поддержании status quo в бассей¬
не Средиземного моря и о совместном отпоре экспансии «другой
великой державы». Но, как предполагало британское правитель¬
ство, осуществлять свои «серьезные намерения... оказать итальян¬
скому правительству наилучшую помощь» в проведении «этих
основных принципов политики» — об этом итальянским диплома¬
там никак не удавалось узнать что-либо определенное. Англия
отказывалась от неоднократно делавшихся ей предложений за¬
ключить что-либо вроде военной конвенции. Итальянцы слышали
только потоки благожелательных фраз да призывы к умеренно¬
сти. Насколько «умеренны» были колониальные аппетиты италь¬
янской буржуазии, мы уже видели. Но чем объяснялась уклон¬
чивая позиция британского империализма?
Первая причина заключалась в том, что англичане, вообще в
80-х и в начале 90-х годов предпочитавшие не связывать себе
рук союзными обязательствами, очень низко расценивали италь¬
янцев как возможных союзников. В первой половине 90-х годов
английский флот в Средиземном море был сильнее французско¬
го. Но итальянцев англичане считали настолько слабыми и плохо
подготовленными, что были готовы расценивать союз с ними как
обузу, ибо он влек за собой необходимость в случае войны за¬
щищать вытянутое итальянское побережье.
Вторая и основная причина уклончивой политики британско¬
го империализма заключалась в уверенности, что поддержку Ита¬
лии она сумеет купить, и не беря на себя определенных обяза¬
тельств, как только это понадобится. Действительно, итальянское
правительство непрерывно что-нибудь да выпрашивало у Англии.
Пока же англичанам не нужна была поддержка Италии. Они не
считали необходимым слишком поощрять итальянскую колониаль¬
ную экспансию. Так выглядело англо-итальянское «сотрудниче¬
ство».
Все начало колониальной политики Италии проходило под
знаком постоянного вопроса: «Что скажет Англия?» Молодой
итальянский империализм брал то, что позволяла Великобрита¬
ния, и не раз почтительно останавливался там, где последней
было угодно его одернуть. С открытием Суэцкого канала в 1869 г.
Средиземное и Красное моря стали главной коммуникационной
линией Британской империи и вместе с тем ее очень «чувстви¬
тельным нервом» 19. В тот же самый момент ключи «шаге nost¬
rum», ключи Средиземного моря, по выражению Манчини, оказа¬
19 Выражение Солсбери (Palamenghi-Crispi Т. Op. cit., р. 81).
51
лись лежащими на берегах Красного моря 20. Налицо были все
условия для развития крупных недоразумений между Англией и
покровительствуемой ею Италией. Британский империализм начал
энергично работать над укреплением своих коммуникационных
линий с Индией. В 1875 г. английское правительство приобрело
контрольный пакет акций Суэцкого канала; в 1878 г. был захва¬
чен Кипр; в 1882 г. был оккупирован Египет. Итальянский Ас-
саб против британского Адена был, понятно, с английской точки
зрения, совершенно лишним.
Итальянцам никогда бы не видать Эритреи, если бы на бере¬
га Баб-Эль-Мандеба не направил свои взоры также и француз¬
ский империализм. Еще в 1862 г. французы появились в Обоке.
В начале 80-х годов они стали обнаруживать желание распро¬
страниться дальше 2‘. И так как из двух зол разумно выбирать
меньшее, то правительство Гладстона решило не мешать итальян¬
ской экспансии, надеясь, что она избавит долину Нила от фран¬
цузского соседства. К тому же надо было что-то уплатить италь¬
янцам за ту поддержку, которую они оказали англичанам против
Франции в управлении кассой египетского долга 2,а.
Итак, международная обстановка, в которой развивалась италь¬
янская колониальная политика 80-х и 90-х годов, представляется
в следующем виде: и Германия, и Англия поддерживали Италию
лишь постольку, поскольку они стремились использовать ее про¬
тив Франции. Берлин при этом больше всего дорожил самым
фактом общего итало-французского антагонизма. Лондону же
было важно направить итальянцев в те области Африки, где ему
хотелось избежать соприкосновения с французскими колониальны¬
ми владениями. Англо-французские противоречия в Африке явля¬
лись основной предпосылкой итальянской колониальной экспан¬
сии.
* * *
В 1885 г. англо-египетские войска понесли в Судане тяжелое
поражение от дервишей. Судан был эвакуирован. При таких усло¬
виях войска хедива, ставшего фактическим вассалом Англии, по
мнению английских военных властей, не могли дольше держаться
в Массауа. Вставал вопрос о судьбе местности между Суданом и
морем, возникла угроза, что ею овладеет Франция.
В конце 1884 г. Манчини обратился в Лондон с вопросом,
как отнеслось бы английское правительство к захвату Массауа
Италией. «Нас озабочивает,— писал Манчини,— что некая третья
20 Lemotion Е. La politique coloniale de l'ltalie. Paris, 1919, p. 5—G.
21 Palamenghi-Crispi T. Op. cit., p. 89.
2,a Египет с 1882 г. был оккупирован английскими войсками. Но еще до ок¬
купации была создана так называемая касса египетского долга, находив¬
шаяся под международным контролем. Благодаря своему влиянию на
финансы Египта, касса сделалась в руках французов сильным орудием
давления на Англию.
52
держава... может попытаться укрепиться между Массауа и Асс-
бом. Наша колония, уже ограниченная с юга французским Об¬
ком, была бы таким образом окружена со всех сторон. Принима
во внимание положение самой Англии в Красном море, нам ка
жется, что такая возможность (не невероятная в момент, когд«
колониальные тенденции быстро распространяются и все державь
устремляют взоры на Африку) нисколько не соответствовала бь
ее интересам. Если мы правильно понимали постоянное и благо
желательное доверие, которое оказывалось нам правительствен
королевы с самого начала египетских осложнений, то мы должнь
полагать, что оно отнеслось бы без подозрительности к быстром}
расширению нашего владения и предпочло бы, чтобы на отрезш
побережья, на который я указывал выше, установилась власт]
Италии». Ответ пришел в общем положительный, и Массауа ста
ла итальянской 22. Однако всякая попытка продвинуться дальше
в глубь материка наталкивалась на решительное сопротивление
абиссинцев, и преодолеть его было очень трудно. Неизвестно,
к чему привели бы попытки приобрести за Массауа и Ассабом
известный хинтерланд, если бы итальянцы не сумели использо¬
вать вражду между отдельными абиссинскими феодалами. Вла¬
ститель Шоа Менелик23 вел борьбу против негуса Иоанна, и в
лице Менелика «Италия приобрела мощного союзника», который,
по мнению одного из главных деятелей итальянской политики в
северовосточной Африке, графа Антонелли, «один способен раз¬
решить вопрос о Массауа» 24.
Менелик получил от итальянцев современное оружие, и это
дало ему существенное превосходство над негусом, занятым к
тому же войной против дервишей. В этой войне негус Иоанн был
убит, и это обстоятельство обеспечило Менелику победу над сто¬
ронниками Иоанна. Только часть расов провинции Тигре отказа¬
лась ему подчиниться. Победа Менелика означала и победу Ита¬
лии. 15 мая 1889 г. между ними был подписан так называемый
Учиальский договор. Одновременно Италия предоставляла Мене¬
лику заем в 4 млн. лир; обеспечением служили доходы от ха¬
рарской таможни. Согласно Учиальскому договору, Италия полу¬
чила в свое владение желанный хинтерланд — территорию нынеш¬
ней Эритреи25. По § 17 Учиальского договора, «его величество
негус негести Эфиопии будет иметь право пользоваться услугами
правительства его величества итальянского короля для всех пере¬
говоров по делам, связанным с другими державами и правитель¬
ствами». Так звучал абиссинский текст; в итальянском тексте
Palamenghi-Crispi Т. Op. cit., р. 90—92; Fitzmaurice Е. The Life of Granville
George Leveson Gover, second earl Granville. 1815—1891, v. II. London,
1906, p. 437—439; Cromer E. B. Modern Egypt, v. II. London, 1908, p. 57.
23 Менелик II (1844—1913 гг.) в 1899 г. стал негусом негести Эфиопии.
24 Palamenghi-Crispi Т. Op. cit., р. 120.
2Г* Trattati, convenzioni, accordi, protocolli ed altri documenti, relativi all’Af-
rica, vol. I. Roma, 1906, p. 221.
53
с:зва «будет иметь право» были переведеиы словом «соглашает¬
ся. Право прибегать к итальянскому посредничеству превраща¬
юсь, таким образом, в отказ от самостоятельной внешней поли-
ики. Из-за толкования этого договора между итальянским и абис-
анским правительствами вскоре же после его заключения воз¬
ик конфликт 2В, который, впрочем, не ограничивался этим воп-
рсом. Не успела Италия вступить во владение территорией Эрит-
ри, признанной за ней по Учиальскому договору, как она уже
юказалась местному итальянскому командованию слишком тес-
юй. Криспи был готов помочь горю итальянских генералов и
ывязал посланнику негуса Менелика Маконену соглашение, в ко-
т>ром говорилось, что «будет произведено исправление границ
беих территорий (т. е. Абиссинии и Эритреи.— В. X.) на основе
фактического владения». Однако Менелик отказался санкциони-
рвать новые захваты своей территории. Итальянские генералы в
сритрее вели себя очень вызывающе, что породило вполне понят-
ше опасения со стороны негуса и расов провинции Тигре, не-
юсредственно примыкающей к Эритрее.
Население Эритреи подверглось грабежу со стороны итальян¬
ских цивилизаторов: у него отнимали то единственно ценное, что
j него имелось — землю 27. Криспи произносил в палате громкие
эечи о первой итальянской колонии; итальянские генералы, полу-
шв от Криспи директиву «высоко держать честь итальянского
амени», паясничали в Эритрее перед нищим и безоружным насе¬
лением этой страны, устраивая смотры и парады и всячески
стараясь хоть перед ним «поднять престиж итальянского ору¬
жия». Но даже и здесь это было не так легко сделать. Итальян¬
ские войска и до 1896 г. отступали перед абиссинцами, дав ряд
пока еще мелких доказательств того, что они и в Африке сумеют
обрести свою Кустоццу28. Экономически колония имела более
чем ограниченное значение, а опыты итальянской колонизации
дали самые жалкие результаты. Климат Эритреи не допускал зна¬
чительной европейской колонизации, к тому же для ее развития
не хватало финансовых ресурсов: итальянские финансы находи¬
лись в то время в малоотрадном положении. «При тяжелом фи¬
нансовом кризисе, которому не видно было конца, правительство
едва находило суммы, необходимые для содержания войск в Мас-
сауа, не говоря уже о колоссальных расходах на новые экспеди¬
28 Ламздорф В. Н. Дневник. 1891—1892. М.— JL, 1934, с. 75—76; Palamenghi-
Crispi Т. Op. cit., p. 135, 137—138. Договор регулировал кроме того тор¬
говые и юридические вопросы, устанавливая консульские и смешанные
суды.
27 Palamenghi-Crispi Т. Op. cit., p. 129, 132.
28 При Кустоцце итальянцы в 1866 г. понесли тяжелое поражение в столк¬
новении с австрийскими войсками. Столкновения с абиссинцами начались
уже в 1886 г., вскоре после захвата Массауа, при первых же попытках
проникнуть в глубь страны. В январе 1887 г. рас Алула, полководец раса
Мцнгаши — правителя Тигре, разбил итальянский отряд при Догали, взяв
4 орудия.
54
ции»,— так доносил в 1890 г. немецкий посол в Риме. Но его вы¬
вод, что при таких условиях итальянцы вряд ли решатся на новые
авантюры 29, оказался неправильным.
Кроме Абиссинского плоскогорья итальянскими завоевателя¬
ми в Эритрее была намечена еще другая область для подвигов.
Кроме абиссинцев здесь можно было покорять дервишей. Это
были стойкие воины, гордые своей победой над английским гене¬
ралом Гордоном, но географически они были гораздо доступнее
абиссинцев. Экономически Судан сулил, конечно, гораздо больше,
нежели Абиссиния. Не было ничего проще, как использовать пог¬
раничные стычки в качестве предлога для продвижения из Эрит¬
реи в Судан и в первую очередь захватить Кассалу — пункт,
находящийся на стыке водного торгового пути, идущего из Нила
по Атбаре, и караванных путей на Массауа. Сюда можно было
попытаться повернуть всю торговлю Судана с портами Красно¬
го моря, отвлечь ее от египетского порта Суаким, куда хотел
бы ее направить Кромер 30. Отношения между дервишами и аген¬
тами британского империализма в Египте во главе с лордом Кро¬
мером 31 были далеко не нежными. Когда-то Кромер, слово кото¬
рого в делах северовосточной Африки имело в Лондоне почти
решающее значение, не возражал против того, чтобы итальянцы
обосновались в Массауа. На этом основании в Риме надеялись,
что он будет не менее сговорчив и в отношении Кассалы. Однако
лорды Кромер и Солсбери не оправдали итальянских надежд.
Когда осенью 1889 г. Криспи начал в Лондоне переговоры о
судьбе восточного Судана, ему пришлось убедиться, что к долине
Нила англичане его не подпустят. В 1890 г. переговоры были
перенесены в Италию, для чего в Неаполь приехал лорд Кромер.
Он великодушно соглашался допустить временное занятие Касса¬
лы итальянцами, если им придется это сделать по военным сооб¬
ражениям, отражая дервишей, но он требовал, чтобы, отбив Кас¬
салу у дервишей, которые в 1885 г. вырезали в ней англо-еги-
петский гарнизон, итальянцы возвратили бы ее Англии (т. е. фор¬
мально Египту). Криспи был, понятно, возмущен таким предло¬
жением — воевать с дервишами ради приобретения суданских го¬
родов для англичан! Он заявил, что обсуждение англо-египетских
прав на верхнюю часть долины Нила, и в частности на Кассалу,
следует отложить до того, как англо-египетские войска вновь
фактически займут Хартум и Берберу. Известно, как ревниво
относился британский империализм к своим интересам в Нильской
долине. Теперь наступила очередь Кромера возмутиться, и он
29 G. P., Bd. VIII, N 1974, S. 349.
30 G. P., Bd. VIII, N 1974, S. 349—350; Cecil G. Life of Robert marquis of Sa¬
lisbury, v. IV. London, 1932, p. 331.
31 Лорд Кромер, нося скромное звание британского генерального консула,
с 1883 по 1907 г. был фактическим руководителем египетской политики.
В те времена он еще не был лордом и звался сэром Берингом.
55
прервал переговоры. «Вы обошлись со мной, как с врагом,^
заявил ему на это Криспи,— даже Франция не поступила бы
так» 32.
* * *
В феврале 1891 г., к большому удовольствию Солсбери, кабинет
Криспи пал. Преемник Криспи маркиз Рудини не являлся энту¬
зиастом колониальной политики и даже собирался эвакуировать
Керен и Асмару, составлявшие тот хинтерланд Массауа, которо¬
го так упорно добивался Криспи 33. Он согласился признать пра¬
ва Египта на всю долину Нила, в частности на Кассалу, и удо¬
вольствоваться правом временной оккупации 34.
Англо-итальянские протоколы от 24 марта и 15 апреля 1891 г.
фиксировали линию, разграничивавшую сферу английских и
итальянских интересов. Италия признавала английские притяза¬
ния на Судан и отказывалась здесь от всякой экспансии, Англия
признавала Абиссинию сферой итальянских интересов, что имело,
конечно, для Италии огромное значение.
Правительство Криспи приобрело, кроме того, обширное
пустынное пространство в Сомали — от реки Джуба до мыса
Гвардафуй, большая часть которого экономически была достаточ¬
но бесперспективной. Только Бенадир представлял более плодо¬
родную область, годную, между прочим, для возделывания хлоп¬
ка. В 1885 г. между султаном Занзибара, который владел Бена-
диром, и итальянским консулом в Занзибаре начались переговоры
об уступке Бенадира в аренду Италии. Султан готов был пойти
на это ввиду того, что значительную часть своих континенталь¬
ных владений ему пришлось отдать немцам и он, боясь целиком
подпасть под их «влияние», непрочь был «пустить» других евро¬
пейцев, надеясь, что он сумеет использовать их взаимные про¬
тиворечия 35. Противодействие германского и английского консу¬
лов привело к тому, что переговоры затянулись на ряд лет. Па Бе¬
надир претендовали как германская, так и английская восточно-
африканские компании. В 1888 г., чтобы побудить султана,
боявшегося англичан и немцев, к уступчивости, в Занзибар был
послан итальянский крейсер в подкрепление словесным угро¬
зам 36. Вмешательство Бисмарка привело к тому, что германская
компания отказалась от своих претензий. Обострение междуна¬
родного положения Германии в конце 80-х годов заставило Бис¬
марка больше чем прежде дорожить Тройственным союзом
Он хотел всячески поддержать Криспи, который являлся опорой
Тройственного союза в Италии. Ради этого он готов был на ко¬
32 Cecil G. Op. cit., v. IV., p. 324—325, 328—332; Palamenghi-Crispi T. Op. cit.,
p. 139-141.
13 G. P., Bd. VIII, N 1982, S. 354-355; N 1985, S. 356. Фактически Рудини со¬
хранил и Асмару и Керен, но новых захватов он не производил.
Cecil G. Op. cit., p. 334; Palam'*nghi-Crispi T. Op. cit., p. 141.
•v’ Palamenghi-Crispi T. Op. ciL, p. 192—193.
36 Ibid., p. 195.
56
лониальные уступки. Бисмарк воздействовал и на Лондон, ста¬
раясь и здесь расположить к уступчивости в отношении Ита¬
лии 37. Британское правительство соглашалось отдать итальян¬
цам местность севернее Джубы, но Криспи требовал обязательно
уступки важного по местным условиям порта Кисмаджу, на что
британская восточноафриканская компания никак не соглаша¬
лась зв. Вопрос о Кисмаджу так и не дал Криспи возможности
договориться с Англией. Рудини уступил в этом вопросе, и после
этого, в упоминавшемся уже протоколе от 24 марта 1891 г.,
область севернее Джубы была официально признана англичанами
сферой итальянского влияния 39. После того как договорились с
англичанами, быстро отпали и все те многочисленные препятст¬
вия, которые чинил итальянцам занзибарский султан40, и в
1892 г. с ним был подписан договор об аренде (на 50 лет) бена-
дирского побережья.
Еще раньше была приобретена часть Сомали к северу от Бе-
надира до мыса Гвардафуй. В 1889 г. Юсуф Али, султан Оббиа,
и Осман Махмуд, султан Алула, признали итальянский протек¬
торат, за что каждый из них получил ежегодную субсидию: пер¬
вый в 1200, второй в 1800 талеров41. Любопытно, что Юсуф
столкнулся с сильным сопротивлением этому акту со стороны
своих подданных и должен был отдаться под защиту итальянцев,
чтобы спасти свою власть. В Алула42 возбуждение населения
было так велико, что султан долгое время отказывался подписать
договор о протекторате и согласился лишь под влиянием угово¬
ров своего родственника Юсуфа. Большое противодействие
итальянцам оказывали, в частности, арабские купцы. Арабские
торговые фирмы в Могадишу боялись, что под итальянским про¬
текторатом Оббиа будет успешно конкурировать с ними. Таким
образом, здесь разыгралась довольно сложная классовая борьба,
причем сопротивление населения было сломлено благодаря союзу
султанов, т. е. местной феодальной верхушки, с итальянским
империализмом 43.
Колониальные захваты в Сомали не пользовались в Италии
популярностью. Биограф Криспи со скорбью признает, что в
более широких кругах ими интересовались лишь... враги коло¬
ниальной политики, рассчитывавшие найти в них аргумент для
борьбы против Криспи44. Но для некоторых групп итальянских
капиталистов дело представлялось довольно выгодным. Криспи
через Грилло, директора «Национального банка», вел с группой
37 Ibid., р. 196.
38 Ibidem.
39 Ibid., p. 202.
40 Ibid., p. 200.
41 Абиссинский талер=4 лирам (золотым).
42 Алула — собственно название столицы. Вся область носила название
Миджуртинии.
43 Palamenghi-Crispi Т. Op. cit., р. 196—198; Trattati, coventioni..., vol. I.
44 Palamenghi-Crispi T Op. cit., p. 200.
57
капиталистов переговоры об организации эксплуатации Сомали.
Переговоры не имели успеха, так как эта группа поставила слиш¬
ком тяжелые условия, требуя правительственной гарантии не ме¬
нее чем 6% на капитал и совершенно необычных привилегий для
акций и облигаций компании, налоговых изъятий и т. д.
После неудачи с Грилло за организацию предприятия взялся
консул в Занзибаре Филонарди; созданной им компании и были
переданы управление, сбор налогов и монополия на торговлю в
Бенадире. Филонарди был связан с палермской пароходной ком¬
панией «Навигационе женерале». Однако его компания оказалась
« финансовом отношении слишком слабой, и в 1896 г. Сомали
перешло к «Анонимному итальянскому Бенадирскому коммерче¬
скому обществу» 45. Это Общество тотчас после своего основания
послало Криспи «прочувствованную» телеграмму, хотя этот пред¬
ставитель интересов той части крупного капитала, которая жела¬
ла связаться с колониальными предприятиями, находился уже
тогда в отставке, наконец, казалось бы, скомпрометированный по¬
зорным провалом абиссинской авантюры 4в.
Кабинеты Рудини (1891—1892 гг.) и Джиолити (1892—
1893 гг.), опираясь на сильное «антиафриканское» движение47,
воздерживались от новых захватов. Они постарались наладить
добрые отношения с расом Мангаши и расом Алула, с расами
провинции Тигре, области, которая при Криспи являлась ближай¬
шим объектом итальянских захватов. Оба эти феодала принад¬
лежали к группировке покойного негуса Иоанна и находились
в больших неладах с Менеликом. Ввиду этого попытка сблизиться
с этими расами еще более обостряла отношения итальянцев с Ме¬
неликом 48. В мае 1893 г. при поддержке России и Франции
Менелик объявил о своем отказе от § 17 Учиальского договора.
* * *
В декабре 1893 г. Криспи верпулся к власти. Одновременно во¬
зобновилась и итальянская агрессия в Восточной Африке. В пер¬
вую очередь эта агрессия снова обратилась против Судана и про¬
тив Тигре. В июле итальянцы захватили у дервишей Кассалу.
Криспи и его министр иностранных дел барон Блан мечтали о
дальнейшем развертывании оккупации Судана в согласии с анг¬
личанами 4в, которые, однако, отнюдь не приходили в энтузиазм
от этих планов, твердо решив в будущем захватить Судан без
всякого постороннего участия.
45 Palamenghi-Crispi Т. Op. cit., р. 203—204, 209—210.
48 Ibid., р. 211.
47 Ibid., р. 145.
48 Об этом см.: Palamenghi-Crispi Т. Op. cit., р. 147—148. Итальянское пра¬
вительство официально признало Мангаши сыном негуса Иоанна (он
был его незаконным сыном), тем самым как бы подтверждая его пра¬
ва на абиссинский престол.
49 G.P., Bd. VIII, N 1996.
58
Одновременно с дервишами итальянцы начали снова беспо-\
коить и расов Тигре, чем и побудили расов Мангаши и Алула 5<3
в мае 1894 г. отправиться с повинной к Менелику.
Все попытки дипломатическими методами (в которых нема¬
лую роль играли «приемы», подобные «ошибке» в переводе
Учиальского договора) убедить негуса Менелика признать!
итальянский протекторат ни к чему не привели. В июне 1894 г. i
это требование было предъявлено Менелику в ультимативной
форме, причем итальянцы прямо пригрозили войной. Мепелик |
ответил, что войны он не боится. В январе 1895 г. геперал Ба- \
ратьери папес сильпое поражение Мапгаши. В марте итальянцы
заняли А диграт. Тогда Менелик решился помочь Тигре.
Международная обстановка, основные черты которой мы выяс¬
нили выше, в 1895—1896 гг. складывалась для итальянцев осо¬
бенно неблагоприятно. Франция и Россия довольно серьезно под¬
держивали Абиссинию как дипломатически, так и доставкой ору¬
жия через Джибути, откуда караванным путем его переправляли
в Шоа. За недостатком животных большую часть его несли на
руках согнанные для этого галласы51, таща каждый по три—
четыре ружья. Всего таким путем было будто бы переправлено
около 130 тыс. ружей 52.
Французский империализм был связан с Абиссинией интере¬
сами троякого рода. Прежде всего, Абиссиния представляла собой
плацдарм, с которого можпо было грозить англичанам в Судане.
Нужно вспомнить, что в это время подготовлялась решительная
схватка за Судап, та схватка, которая разыгралась в 1898 г. при
столкновении французской экспедиции под начальством Марша-
на с английскими войсками под командой Китченера у Фашоды.
Во-вторых, противодействие итальянской колониальной экспансии
до тех пор, пока Италия формально или фактически не выйдет
из Тройствеппого союза, было почти постоянным правилом фран¬
цузской и русской политики. Наконец, известную роль играли и
экономические интересы, точнее экономические перспективы
французского финансового капитала в Абиссинии. В 1894 г. негус
предоставил швейцарскому инженеру Альфреду Ильгу, связанно¬
му с фрапцузским капиталом, концессию на железную дорогу
от Джибути через Аддис-Абебу до Белого Нила, для чего должна
была быть образовапа «Компания эфиопских железных дорог» ”.
В Абиссипию прибыла русская «научная» экспедиция под
руководством Леонтьева. Ее цели очень мало известны, по ее по¬
литический характер пе подлежит сомнению, и итальянцы были
50 Елец Ю. Л. Император Менелик и война его с Италией. По документам
п походным дневникам Н. С. Леонтьева. СПб., 1898. с. 21.
51 Галласы — покоренный абиссинцами народ хамитского происхождения,
живущий к югу от коренной Абиссинии.
52 Palamenghi-Crispi Т. Op. cit., р. 157—159, 162; Елец Ю. JI. Указ. соч.,
с. 124; G. P., Bd. VIII, N 1999, 2002; Bd. XI, N 2754, 2764, 2718.
53 Текст соглашения о концессии см.: Trattati, conventioni..., vol. I, p. 415.
59
нравы, видя в ней продолжение франко-русских иптриг против
I Италии54. К тому же в 1895—1896 гг. английское правительство
1 пыталось достигнуть сближения с Россией и Францией 55 и по¬
этому отказывалось поддерживать итальянские домогательства,
направленные на облегчение борьбы Италии с абиссинцами.
В 1894 г. между Италией и Англией было заключено согла¬
шение, дополнявшее протоколы 1891 г. Была установлена запад¬
ная граница британского Сомали, причем Харар признавался
сферой итальянского влияния 5в. Но без доступа к порту Зейла
договор о Хараре оставался мертвой буквой. Проникнуть в Харар
I из итальянского Сомали или через Данакильскую пустыню при
тогдашних военных материальных ресурсах итальянцев было
для них совершенно невозможно. Между тем английское прави¬
тельство отказалось предоставить итальянцам свободу пользова¬
ния портом Зейла в качестве военной базы, откуда можно было
совершать военную демонстрацию для отвлечения сил Менели-
ка 5Т. Отказ был вызван тем, что англичане пе желали ссориться
с Францией58. Влияло также и резкое ухудшение отношений
между Англией и союзницей Италии Германией, наступившее в
1894—1895 гг. Тыл Менелика со стороны Зейлы и Харара
оказался обеспеченным. Позже, потерпев первые поражения,
итальянцы винили в пих Англию. «Если хотят помешать тому,
чтобы весь Харар, Шоа и пр. поднялись против Баратьери, чтобы
задавить его,— говорил Блан немецким дипломатам,— то необ¬
ходимо, чтобы Апглия допустила итальянский гарнизон в Зейлу,
дабы усмирить Харар, Шоа и абиссинцев59 и не оставить у
Франции сомнений об английском отношении к Италии» в0.
Не пустив итальянцев в Зейлу, британский империализм не
только помешал итальянцам произвести диверсию для отвлечения
абиссинских сил. Еще важпее было то, что вследствие этого
итальянцы не смогли прервать сообщение между Абиссинским
плоскогорьем и Джибути. Это имело огромное зпачепие для спаб-
жепия Абиссинии оружием61. Нужно иметь в виду, что в то
время путь через Харар к Баб-Эль-Мандебскому проливу являл¬
ся для Абиссинии едипстветтпой связью с впешпим миром, ибо
через Кению или Судан проникнуть в Абиссинию тогда было еще
несравненно труднее, чем теперь. Итальянские правительствен¬
ные круги считали, что пока не перерезана та артерия, которая
54 Palamenghi-Crispi Т. Op. cit., р. 162; G. P., Bd. VIII, N 1999, 2002.
55 G. P., Bd. XI; Хвостов В М. Ближневосточный кризис 1895—1897 гг.—
«Историк-марксист», 1929, Я» 13, с. 32 и др.
™ Trattati, conventioni..., vol. I, p. 432.
57 Точнее говоря, англичане не отказали, но поставили свое согласие в
зависимость от согласия Франции, добиться которого было невозможно.
58 G. P., Bd. VIII, N 2002, 2004, 2005, S. 382, N 2009, 2010, 2011, 2015; Glanvi-
lc J. L. Op. cit., p. 25—26; Palamenghi-Crispi T. Op. cit., p. 169.
59 Так в подлиннике.^
60 G. P., Bd. IX, N 2748, 2749, 2752, 2755, 2756, 2757, 2760.
81 Palamenghi-Crispi T. Op. cit., p. 165—183.
60
питала Абиссинию оружием и боевыми припасами, справиться
с ней будет очень трудно. «Считалось,— пишет Криспи,— что
даже если бы мы одержали победу в Тигре, то это не дало бы
эффективных результатов». С теми силами, которыми располага¬
ла тогда Италия, нечего было и думать занять за один сезон
значительную часть Абиссинии. При таких условиях, сохранив
достаточные резервы сил, «негус вернулся бы на следующий год
с армией более многочисленной и лучше вооруженной» ®\ «Если
мы не будем владеть Хараром,— докладывал Криспи один из его
колониальных агентов,— то никогда не сможем изолировать
Абиссинию от тех, кто владеет побережьем и заинтересован в
превращении Абиссинии в военную державу, с тем чтобы добить¬
ся двойной цели: вытеснить нас из Шоа и ослабить в Евро¬
пе...» вз. Этот агент предлагал захватить Харар, опираясь на
силы сомалийского феодала — султана Оббиа, Юсуфа Али, пред¬
лагавшего свои услуги. Если бы одновременно с Юсуфом Али
началось выступление против абиссинцев со стороны Ауссы,
с султаном которой итальянцы давно вели разные интриги, то нет
сомнения, заключал тот же агент, что «превосходные силы,
соединившиеся против нас в Эритрее, значительно уменьшились
бы» 64. Делались также попытки подкупить галласских мусуль¬
ман в5. Но наиболее крупным, хотя и совершенно неудачным
ходом в деле подкупа абиссинских феодалов были переговоры,
которые абиссинцы вели с одпим из самых могущественных вас¬
салов Менелика, правителем Харара расом Маконеном. Криспи
рассчитывал использовать его против Менелика точно так же,
как он когда-то использовал Менелика против его предшествен¬
ника. Маконен не выступил против Менелика, но итальянцы до
конца предполагали, что он во всяком случае стремился избе¬
жать необходимости выступить против Италии 6в. Между тем из
русских источпиков известно, что Маконен о всех своих перего¬
ворах с итальянцами докладывал Менеликув7. Мы не в состоя¬
нии, к сожалению, дать здесь ответ на вопрос — как он ни инте¬
ресен и ни актуален,—почему не удалась в 1895—1896 гг. по¬
пытка использовать в сколько-нибудь крупных масштабах68
борьбу феодалов против императора. Приходится ограничиться
констатированием этого факта, имевшего большое значение.
* * *
При таких условиях с окончанием периода дождей в октябре
1895 г. началась первая итало-абиссинская война. Итальянский
62 Ibid., р. 173.
83 Ibid., р. 166-167.
64 Ibid., р. 169.
65 Ibid., р. 170.
66 Ibid., р. 175.
67 Елец Ю. Л. Указ. соч.
68 Отдельных измен было немало.
61
главнокомандующий Баратьерн располагал в то время 17—20-ты¬
сячным войском. В октябре он натолкнулся на отряды Мангаши
и разбил их. Легкий успех побудил его неосторожно разбросать
свои войска. Передовые силы птальянцев в составе 2 тыс. чело¬
век при четырех орудиях оказались в Амба-Аладжи. За ними на
расстоянии 70—80 км, в Макале, находился один батальон при
двух орудиях. Еще севернее, в Адиграте, расположилась одна
итальянская бригада. 2 декабря Баратьери отдал приказ о сосре¬
доточении всех сил у Адиграта. Но было уже поздно. Войска
генерал-губернатора Харара, раса Маконена, пастигли итальян¬
ский авангард в Амба-Аладжи и 7 декабря разбили его. Итальян¬
цам пришлось отступать по узкой горной дороге, причем абиссин¬
цы сверху расстреливали отступавших и почти уничтожили весь
отряд. После этого Маконен обложил Макале, который был
укреплен итальянцами, а главное, прекрасно защищен природ¬
ными укреплениями. 20 января гарнизон Макале вынужден был,
однако, сдаться ввиду того, что у него иссяк запас воды. Тем
временем к Макале подошли абиссинские главные силы под на¬
чальством Менелика. С окопчапием сосредоточения абиссинских
войск у пегуса оказалось приблизительно 100 тыс. солдат при
44 орудиях. Эти силы складывались из собственных войск негуса
(около 45 тыс. человек и 32 орудий) и из войск отдельных расов,
в состав которых входили, с одной стороны, их постоянные войс¬
ка, а с другой — народное ополчепие, отряды которого под на¬
чальством местных старшип (шумов) собирались под команду
своего раса со всей провинции. В япваре к Адиграту подошло
14 вновь прибывших батальонов и 5 горных батарей (30 ору¬
дий) — всего И тыс. человек. У Баратьери, несмотря на потери,
понесенные при Макале и Амба-Аладжи, оказалось 26 тыс. чело¬
век, из которых 4 бригады общей численностью в 20 тыс. чело¬
век при 52 орудиях были сосредоточены под его личным коман¬
дованием близ Адиграта.
Закончив концентрацию своих сил под Макале, Менелик с
большей частью их свернул с линии Макале — Адиграт и дви¬
нулся влево, на Аду а. Этот маневр преследовал двойную цель.
Во-первых, он выводил абиссинскую армию из уже основательно
опустошенной местности: опа попадала в гораздо лучшие усло¬
вия в смысле снабжения. Во-вторых, Менелик заходил во фланг
Баратьери, получая возможность угре.жать его коммуникациям
с Асмарой. Партизанские отряды ил войск расов Тигре действи¬
тельно появились в тылу Баратьери. Им удалось, между прочим,
прервать телеграфную связь последнего с Массауа. Баратьери
предпринял демонстрацию, с помощью которой ему удалось за¬
ставить партизан уйти.
Баратьери отклонил предложение Менелика начать мирные
переговоры па базе территориального status quo ante bellum и
отказа итальянцев от § 17 Учиальского договора. Но, несмотря па
этот отказ, оп понимал трудность своего положения ввиду подав¬
62
ляющей чпсленпостн абиссинцев и их лучшего знания местно¬
сти при перевесе над ними лишь в отношении артиллерии.
К тому же он начинал испытывать недостаток в продовольствии.
Надо, впрочем, сказать, что и войска Менелика тоже находились
не в блестящем положении: они страдали и от дизентерии, и от
холеры. Баратьери считал, что необходимо принять быстрое
решение.
28 февраля в 9 час. вечера корпус Баратьери тремя колонна¬
ми двинулся к Адуа, где у Менелика было сосредоточено 80 тыс.
бойцов. Из-за отсутствия дорог колонны шли на расстоянии до
5 км друг от друга, и связь между ними была недостаточной.
Предварительная рекогносцировка оказалась неудовлетворитель¬
ной. Из-за плохих дорог средняя колонна сильно отстала, в то
время как левая на рассвете стала развертываться на намечен¬
ных позициях. Едва она успела это сделать, как густыми мас¬
сами показались абиссинцы. Встреченные шрапнелью, они рассы¬
пались по кустарнику, продолжая быстро двигаться вперед. Их
кавалерия начала обходить фланги противника. Две другие
итальянские колонны получили приказ двинуться на помощь,
но движение средпей было замедлено крайне пересеченной мест¬
ностью, а до правой колонны приказ совсем пе дошел. Артилле¬
рийский огонь обратил в бегство отряд одного из расов, атако¬
вавших итальянцев. Но за недостатком сил итальянцы не могли
воспользоваться этим успехом, чтобы перейти в наступление,
опрокинуть отступавшие отряды на следующие колонны и таким
образом создать панику среди абиссинцев. В течение нескольких
часов итальянские пушки отражали атакующих. Из-за недостатка
снарядов абиссинская артиллерия не могла нанести противнику
серьезного ущерба. Об артиллерийской подготовке наступления
своей пехоты абиссинцы не могли и думать. Тем не менее в
10 час. утра, несмотря на артиллерийский огонь, абиссинцы бро¬
сились в рукопашный бой, и тут итальянские войска дрогнули;
началось беспорядочное бегство.
После этого главный удар абиссинцев обрушился на правый
фланг правой колонны, расположившейся на крутой горе. Нахо¬
дившийся в резерве батальон стал взбираться на гору на помощь
правому флангу, но на вершине его встретили абиссинцы,
открывшие по поднимавшимся оружейный огонь в упор. Правый
фланг итальянцев был опрокинут. На левом фланге отчаянно со¬
противлялся батальон туземных войск, солдаты которого знали,
что в случае сдачи всех их ждет смерть как изменников. Он был
уничтожен почти целиком. Подкрепления из общего резерва подо¬
шли слишком поздно. При их приближении был все-таки момент,
когда абиссинцы дрогнули было под огнем итальянских батарей,
по панику удалось преодолеть.
Отступавшие итальянцы думали спастись, заняв позицию на
крутом хребте, но большая часть их не смогла на него поднять¬
ся: они падали с кручи в руки преследовавших их абиссинцев.
63
Средняя колонна была атакована позже других. Здесь повто¬
рилась та же картина, что и при разгроме левой колонны. Артил¬
лерийский огонь нанес абиссинцам значительные потери, и здесь
был момент, когда итальянский командующий думал перейти в
наступление, но появление новых атакующих масс заставило его
за недостатком сил отказаться от этого. Расстреляв все снаряды,
бригада должна была начать отступление, что сначала удалось
сделать в полном порядке. Орудия пришлось, однако, бросить и
здесь, так как обессилившие мулы на подъеме стали падать. На¬
хлынувшая масса отступавших из других отрядов смешала затем
и ряды средней колонпы.
Таким образом, все три отряда были разбиты порознь.
Не было никакого общего командования, и генерал Баратьери
фактически не руководил боем. Зайдя в тыл итальянцам, 5-тысяч¬
ный отряд уничтожил их лагерь и обозы. Большая часть абис¬
синской конницы из-за отсутствия кормов ушла для производства
реквизиций, и поэтому преследование велось мепее энергично,
чем это было бы возможно. Итальянцы бежали стремительно,
проделав 70 км в один переход. Они потеряли убитыми, ранены¬
ми и пленными около 15 тыс. человек, оставив всю артиллерию
и весь обоз в руках противника. Наряду с природными условия¬
ми (рельефом местности, непривычным климатом), а также пло¬
хим знанием местности и отсутствием у Баратьери достаточно
определенного плана действий, огромную роль сыграло мораль¬
ное превосходство абиссинцев, боровшихся за свою национальную
независимость, в то время как у итальянских солдат отсутство¬
вал всякий подъем. Это обстоятельство, несомненно, немало спо¬
собствовало тому, что наступление абиссинцев велось чрезвычай¬
но решительно и стремительно. Благодаря этому период артилле¬
рийского и ружейного огня был слишком незначителен для того,
чтобы итальянцы в полной мере могли использовать свой огром¬
ный перевес в военной технике (абиссинская артиллерия почти
бездействовала). Битва при Адуа доказала, что главная ставка
итальянцев — расчет на измену отдельных феодалов — на этот
раз себя не оправдала.
Правительство Криспи, бросившееся в неудачную колониаль¬
ную авантюру, вынуждено было уйти основательно скомпромети¬
рованным, при пегодовании широких масс. Финансовая слабость
не позволила Италии продолжать войну, как это намеревался
сделать Криспи 69. Сменивший Криспи маркиз Рудини заключил
с Абиссинией мир. Согласно Аддис-абебскому мирному договору
(от 26 октября 1898 г.), Италия признала полную независимость
Абиссинии; Учиальский договор был апнулирован. Абиссинскому
народу удалось отстоять свою самостоятельность. Его правитель¬
ство при этом умело воспользовалось разногласиями среди импе¬
риалистов, что вызвало почти полную изоляцию Италии. Эта изо¬
69 Palamenghi-Crispi Т. Op. citM р. 182, 186—187.
64
ляция облегчила подвоз оружия для войск негуса и гарантиро¬
вала абиссинцев от возникновения второго фронта со стороны
Харара. Но в основном абиссинский народ своей победой был
обязан прежде всего самому себе, тому, что он нашел в себе до¬
статочно сил и сплоченности для отражения империалистических
захватчиков.
* * *
В наши дни абиссинский народ снова борется за свою незави¬
симость 70. Вторая итало-абиссинская война вышла по своему
значению за узкие рамки местного колониального конфликта в
Восточной Африке. Она вышла по своему значению и за преде¬
лы борьбы английского и итальянского империализма. Она яв¬
ляется существенным моментом борьбы за новый передел мира.
Итало-абиссинский конфликт стал одним из фокусов, в которых
сходятся основные линии современной как внешней, так и внут¬
ренней политики многих крупнейших европейских стран. Столь
крупное значение итало-абиссинской войны делает весьма естест¬
венным интерес к первой попытке итальянского империализма
покорить Абиссинию. Сейчас не может не интересовать вопрос:
каким образом в 1896 г. абиссинский народ смог отстоять свою
независимость? При этом было бы совершенно неправильным без¬
оговорочно переносить опыт прошлого на события сегодняшнего
дня: слишком велико различие между 1896 г.— началом импе¬
риалистической эпохи — и периодом всеобщего кризиса капита¬
лизма. Противоречия капиталистического строя так углубились,
что теперь тот или иной исход абиссинской авантюры будет иметь
неизмеримо более глубокие последствия, чем в 1896 г. Это делает
борьбу гораздо более упорной и жестокой. Италия гораздо лучше
подготовлена к борьбе. Она сконцентрировала в Эритрее и Сомали
свыше 200 тыс. человек, снабженных всеми достижениями совре¬
менной военной техники. С другой стороны, выросла и военная
организация абиссинцев. Противоречия между империалистами
сейчас гораздо острее, чем они были в 1896 г., и Абиссиния мо¬
жет еще более широко использовать борьбу империалистов друг
с другом. Наконец, на стороне абиссинского народа сейчас нахо¬
дится такая могучая сила, как сочувствие международного про¬
летариата и всех истинных сторонников мира и борцов против
фашизма. Все это коренным образом изменяет условия борьбы,
несмотря на то, что остался неизменным один фактор первосте¬
пенного значения,— та защита, которую дают Абиссинии природ*
ные условия страны.
«Историк-марксист», 1935, т. 12 (52).
70 Имеются в виду события 1935—1936 гг. (Прим. ред.).
3 В. М. Хвостов
ПРЕДИСЛОВИЕ К КНИГЕ Б. БЮЛОВА
«ВОСПОМИНАНИЯ» *
Фашистская Германия, тысячью нитей связанная с Германией
Вильгельма II, стремится к восстановлению мощи германского
империализма, чтобы вступить на путь широчайшей экспансии.
Конечно, современный германский фашизм и довоенная герман¬
ская империя — далеко не одно и то же. Они принадлежат раз¬
ным эпохам: один — эпохе всеобщего кризиса капитализма, дру¬
гая — эпохе расцвета империализма. И тем не менее между ними
немало связей. Гитлер старается не только вообще воскресить
германский империализм, но и ряд специфических черт старого
прусско-германского милитаризма, традиции Фридриха Великого,
традиции Бисмарка, воскресить старый «дух Потсдама». Больше
того, фашистская Германия связана в основном с теми же со¬
циальными слоями, что и старая Германская империя. Огромное
большинство властителей современной Германии к тому же лично
побывало в старом бюрократическом аппарате, в особенности же
в старой армии. При всей фразеологии фашистских газет, направ¬
ленной на то, чтобы «отмежеваться» от «реакции», немецкие фа¬
шисты даже и на словах не могут отказаться от «духа Потсдама»
и тому подобных, наиболее дорогих их сердцу воспоминаний
прошлого. Все это ведет к тому, что время Вильгельма II при¬
обретает для нас не только чисто исторический интерес. Воспо¬
минания Бюлова, который с 1900 по 1909 г. был канцлером Гер¬
манской империи и прекрасно знал политику, быт и нравы ее
правящей верхушки, прочтутся поэтому советским читателем не
только как исторические мемуары, с редкой, доходящей до ци¬
низма, откровенностью рисующие господствующие классы старой
Германии. В фигурирующих в них персонажах читатель явствен-
по почувствует близких по духу политическим фигурам совре¬
менной Германии.
Бюлов сообщает, например, в своих мемуарах следующее
письмо одного из подчиненных ему дипломатов: «После продол¬
жительной беседы с профессором Шиманом его величество импе¬
ратор сказал мне приблизительно следующее: «Если в России
вскоре все пойдет вверх дном и там, как это предвидит Шен в
своих донесениях, будет подготовляться образование целого ряда
федеративных республик, то я ни в коем случае не оставлю бал¬
* Бюлов Б. Воспоминания, в 4-х томах. Пер. с немецкого. М., 1935.
66
тийские провинции на произвол судьбы, а приду им на помощь;
они должны быть присоединены к Германской империи. Поляки,
разумеется, будут пытаться распространить свои владения на се¬
вер до моря. Этого я никогда не допущу. Они могут распростра¬
няться на восток и на юго-восток, где у них имеются экономи¬
ческие интересы»
Здесь весьма отчетливо высказана надежда разрешить за счет
Украины необычайно трудную задачу установления приемлемой
для обеих сторон границы между Германией и восстановленным
польским государством, надежда, которую разделяют и многие
современные нам немецкие политические деятели.
«Профессор Теодор Шиман,— продолжает Бюлов,— принадле¬
жал к числу тех балтийцев, которые рассматривают все мировое
положение с узкой точки зрения своей родины» 2, точнее, ее гос¬
подствующих классов, в особенности балтийских баронов,— доба¬
вим мы. Читатель согласится с нами, что не только у повелите¬
лей Германии сохранились сходные аппетиты, но что и тип
такого «балтийца» не перевелся еще в Германии и что даже неко¬
торые его представители играют при нынешних ее правителях
роль, довольно близкую к той, которую в данном случае играл
Шиман по отношению к Вильгельму.
Мемуары Бюлова выгодно отличаются от большинства воспо¬
минаний старых немецких сановников той необыкновенной откро¬
венностью, с которой в них повествуется об агрессивных планах
германского империализма. Вот беседа Вильгельма II с бельгий¬
ским королем Леопольдом в 1904 г. «Я ему сказал,— говорил
Вильгельм Бюлову,— что я не позволю со мной шутить. Тот, кто
в случае европейской войны пе будет со мной, тот будет против
меня. Как солдат я принадлежу к школе Фридриха Великого,
к школе Наполеона I. Подобно тому как первый начал Семилет¬
нюю войну с вторжения в Саксонию, а последний всегда с мол¬
ниеносной быстротой опережал своих соперников, так и я, по¬
скольку Бельгия не со мною, буду руководствоваться только
стратегическими соображениями». Бельгийский король после это¬
го разговора, уезжая, с перепугу даже надел свою каску задом
наперед3. Дальше Бюлов рассказывает, будто он сам был против
нарушения бельгийского нейтралитета. На это мы можем отве¬
тить ему, что он писал однажды следующее: «То, что ваше вели¬
чество говорите относительно Бельгии, бьет прямо в цель. Все
дело в том, чтобы бельгийцы зарапее и не подозревали, что мы
их в случае надобности поставим перед таким фокусом» 4. Этого
Бюлов не рассказал. Весьма откровенно рассказывая в своих вос¬
поминаниях о любовных приключениях своей молодости, свои
политические замашки Бюлов кое в чем решил все же скрыть.
1 Billow В. Denkwiirdigkeiten, Bd. II. Berlin, 1930, S. 243
2 Ibid., S. 244.
8 Ibid., S. 75.
4 G. P., Bd. XIX, T. 2, N 6229 (Далее — G. P.).
67
3*
Россией и Бельгией не исчерпывались планы германского им¬
периализма. «Усердно» занимался Вильгельм II и вопросом
«установления более тесных отношений с Данией». Как правиль¬
но разъяснил ему Бюлов, «союз между могущественной Герман¬
ской империей и маленькой Данией будет всюду рассматриваться
как отказ Дании от своей независимости и как ее присоединение
к Германской империи» 5. Бюлов не задумался также рассказать,
как настаивал Вильгельм II во время испано-американской вой¬
ны на захвате Манилы — обстоятельство, тщательно затушевы¬
ваемое в немецкой историографии, ибо с ним связан целый клу¬
бок исторических реминисценций, не оставшихся без влияния на
германо-американские отношения и не потерявших актуального
значения.
Относительно июльского кризиса 1914 г. Бюлов неоднократно
повторяет, что ни его преемник канцлер Бетман-Гольвег,
ни Вильгельм II не хотели войны, что они «влипли» в нее «по
глупости». Однако попутно он рассказывает такие факты, кото¬
рые никак не вяжутся ни с подобным объяснением, ни тем более
с трафаретной немецкой точкой зрения на вопрос о «виновниках
войны». Как легко может убедиться читатель, общая точка зре¬
ния Бюлова на вопрос о «виновниках войны» такова, что войну
вызвала Германия, хотя, оговаривается он, и не по злой воле,
а по недомыслию.
Такова ли была в действительности политика германского пра¬
вительства летом 1914 г., как ее изображает Бюлов? Его концеп¬
ция такова. В силу своей зависимости от Австрии и, главное,
своей глупости и неловкости Бетман-Гольвег и Ягов выдали Авст¬
рии carte blanche на военную экспедицию против Сербии.
На австро-сербскую войну они шли вполне сознательно. Это Бю¬
лов признает. Но он утверждает, что они надеялись локализовать
австро-сербскую войну, в силу своей необыкновенной ограничен¬
ности рассчитывая на нейтралитет России, Франции и Англии.
Все это охватывается формулой, что германское правительство
не хотело войны, но втянулось в нее по глупости. Фактически
дело обстояло иначе. Особых надежд на нейтралитет России и
Франции в Берлине не было. К войне с ними готовились, на нее
шли и ее хотели, ибо считали, что военное положение в данный
момент благоприятно для Германии. На чей нейтралитет в Бер¬
лине действительно надеялись, так это на нейтралитет Англии.
Расчеты на нейтралитет Англии и объясняют нам, почему не¬
мецкий империализм мог желать войны. Если бы Англия оста¬
лась нейтральной, шансы были бы совсем другими и политика
германского империализма не была бы столь безрассудной, какой
она фактически оказалась. Бюлов преувеличил глупость герман¬
ской политики и за счет «глупости» все-таки преуменьшил ее
агрессивность.
5 Biilow В. Op. cit., Bd. II, k. V.
68
Во всяком случае Бюлов определенно заявляет, что Германия
могла предотвратить войну. По мнению Бюлова, «еще 25 июля
мы имели возможность сделать это. Стоило лишь заявить Авст¬
рии, что Германия ее не поддержит, что она действует на собст¬
венный риск» в.
Важно, что Бюлов подтверждает, что германское правитель¬
ство было уверено в нейтралитете Англии. Это важно, ибо это
объясняет, как могло оно желать войны.
Ценно признание Бюлова, что объявление войны Франции
было мотивировано «ложными основаниями. Французам нетрудно
было доказать,— пишет он,— что французские летчики не бро¬
сали никаких бомб на железнодорожный путь в Нюренберг —
Инголыптадт» 7. Это конечно и без Бюлова давно известно, но не¬
безынтересно услышать это из столь авторитетных в данном слу¬
чае уст. Не хуже и следующее место: «Английские предложения
посредничества с самого начала отклонялись, оттягивались или
саботировались» со стороны Берлина8. Бюлов доказывает также,
что германское правительство заранее прекрасно знало содержа¬
ние ультиматума Сербии. Всех таких признаний здесь не пере¬
числить. Читатель оценит их сам. Оценила их и германская бур¬
жуазия. Среди произведений новейшей мемуарной литературы
лишь очень немногие могут по произведенному ими впечатлению
сравниться с воспоминаниями кн. Бюлова. Сам Бюлов умер за
год до выхода первого тома своей книги. Она была облита грязью.
Едва ли можно назвать хоть одну сколько-нибудь крупную не¬
мецкую газету или журнал, которые не приняли бы участия в
полемике, поднявшейся вокруг этих мемуаров. Что же касается
специальной литературы по истории международных отношений,
то тут, в немецкой литературе, мемуары Бюлова на некоторое
время прямо-таки стали главнейшим объектом внимания. За до¬
вольно малыми исключениями эти многочисленные отклики на
воспоминания Бюлова давали им чрезвычайно резкую, отрица¬
тельную оценку. В итоге этой полемики германский рейхстаг по¬
становил даже вынести портрет Бюлова из своего помещения.
Имя его, когда-то стоявшее в списке государственных людей Гер¬
манской империи на одном из довольно видных мест, котировав¬
шееся как имя едва ли не крупнейшего после Бисмарка государ¬
ственного деятеля старой Германии, оказалось позорно вычерк¬
нутым из этого списка. Его мемуары объявлялись не имеющими
ровно никакой исторической ценности. Это конечно неверно.
И ценность их как раз в том, за что немецкая буржуазия и
объявила их совершенно неценными,— в той откровенной карти¬
не немецкой правящей среды, которую они дают.
Дело не органичивается разоблачением агрессивности герман¬
ского империализма. Мемуары Бюлова дают ряд колоритнейших
6 Ibid., Bd. Ill, S. 138.
7 Ibid., S. 168.
• Ibid., S. 178.
69
портретов деятелей Германской империи и прежде всего самого
Вильгельма II. Бюлов ненавидит его от всей души. Мемуары
Бюлова — орудие личной мести императору за полученную от¬
ставку. Если Бюлов, несмотря на всю свою тактическую изворот¬
ливость и недюжинный талант рассказчика, все же должен при¬
знать те или иные политические ляпсусы, то тут у него наготове
один прием, который неизменно помогает ему на протяжении
всего повествования. Прием этот заключается в том, чтобы сва¬
лить вину на Вильгельма II, на постоянное вмешательство кай¬
зера в политику. Благодаря этому мемуары Бюлова превращают¬
ся в форменный четырехтомный пасквиль на Вильгельма II,
благо этот пасквиль написать было легко, так как здесь автор
мог почти не отклоняться от исторической истины. Целые стра¬
ницы заполняются изложением разговоров автора мемуаров с вы¬
сокопоставленными лицами, в которых всячески дебатируется
вопрос — нормальный ли человек император или сумасшедший.
Целые страницы заполняются пересказом всех глупостей, в раз¬
ное время наделанных кайзером, причем от этих страниц веет
неподдельной злобой обиженного сановника, с удовольствием бро¬
сающего грязью в своего повелителя, уволившего его с поста.
Мы уже видели, что при этом Бюлов рассказывает вещи, о ко¬
торых доброму гражданину веймарской республики полагалось
молчать, так же как и подданному «третьей империи». Не менее
колоритна и следующая «директива» кайзера в письме к своему
канцлеру от 1906 г.: «Сначала расстрелять социалистов, поотру-
бать им головы и обезвредить,— если понадобится, так посред¬
ством кровавой бани,— а затем внешняя война. Но не ранее» *.
Бюлов приводит еще следующую выдержку из донесения Эйлен-
бурга, в 1899 г. сопровождавшего императора в его поездке на
север и имевшего от Бюлова поручение следить за тем, какие
очередные бредни наполняют «разностороннюю голову» импера¬
тора в данный момент. «Я уже информировался,— заявил Виль¬
гельм II Эйленбургу,— как далеко простираются мои военные
полномочия по отношению к конституции. Я могу в любой мо¬
мент объявить осадное положение во всем государстве, это мне
сказал военный министр». Бюлов подчеркнул это место и ставит
за этими словами три восклицательных знака. «Нам нужен за¬
кон,— продолжал император,— согласно которому достаточно
было бы быть социалистом, чтобы быть сосланным на Каролин¬
ские острова». Хорошо звучит и рассказ Бюлова о Франце-Иоси¬
фе, лучшими часами которого в годы войны были те, когда он
слышал или читал, что и «пруссаков» тоже где-то побили.
Рисуя правы старого времени, Бюлов не останавливается и
перед тем, чтобы косвенно задеть самого Бисмарка, хотя, понят¬
но, оп и преисполпеп к пему безграничного уважения. Оказы¬
вается, что создатель Германской империи был по существу и
9 Balow В. Op. cit., Bd. II, S. 198.
70
организатором одного йз грязнейших скандалов в ее истории,
являясь тем, кто первый пустил слух о сексуальных извращениях
графа Филиппа Эйленбурга, близкого друга Вильгельма II. Бис¬
марк сделал это в виде мести за то, что Эйленбург, стремясь
занять пост посланника в Мюнхене, спихнул оттуда зятя «желез¬
ного канцлера» гр. Ранцау. Выступающая перед нами картинка
нравов прекрасно дополняется ответной сплетней, придуманной
Эйленбургом, который распустил слух о противоестественной при¬
вязанности дочери Бисмарка к морской свинке. Как известно,
процесс Эйленбурга был в свое время замят и дело не было до¬
ведено до конца. Бюлов конечно не упускает случая, чтобы при¬
вести некоторые свидетельства за то, что Эйленбург действитель¬
но обладал приписывавшимися ему наклонностями. Все это
дополняется изложением бесконечных интриг, которые, не стес¬
няясь в средствах, вели друг против друга различные представи¬
тели высших кругов Германской империи. В итоге получается
чрезвычайно яркая, хотя и написанная слишком растянуто из-за
массы деталей, но зато прекрасным языком, бытовая картина,
рисующая невообразимую грязь, потрясающее моральное разло¬
жение, а порой умственную и физическую дегенерацию правящих
верхов Германской империи.
Если мы вспомним, сколько сил потратили как политические
представители германской буржуазии, так и ее историки на дока¬
зательство того, что и сам Вильгельм II, и его правительство
были самыми большими пацифистами, каких только можно себе
представить, то мы поймем, какую неприятность доставил им
Бюлов, рассказав о давних захватнических тенденциях главы
Германской империи. Первое «преступление» кн. Бюлова заклю¬
чается, таким образом, в нарушении патриотического долга в деле
«опровержения» тезиса о виновности германского правительства
в преднамеренпой организации мировой войны. Недаром Жюль
Камбон назвал мемуары Бюлова самым тяжелым обвинительным
документом против Германии, какой только был когда-либо опуб¬
ликован 10. Но этим грехи его отнюдь не исчерпываются. В усло¬
виях современного кризиса старая Германия все больше и боль¬
ше стала рисоваться в качестве недосягаемого идеала для весьма
широких слоев немецкой мелкой буржуазии, и эта идеализация
Германской империи сыграла определенную роль в идеологиче¬
ской подготовке торжества немецкого фашизма и. Ясно, что та
картина, которую изобразил в своих мемуарах Бюлов, отнюдь
не способствовала укреплению особенно благоприятных представ¬
лений о старом режиме. Вряд ли очень приятны для некоторых
патриотических сердец и размышления о процессе Эйленбурга.
В самом деле, ведь этот вид «потсдамских традиций» Фридри-
10 СатЪоп J. Le prince Biilow et ses memoires.— «Revue des deux mondes*.
Paris, 1931, 15 avril.
11 См. об этом в резолюции ИККИ по докладу Геккерта о положении в
Германии.— «Коммунистический интернационал», 1933, № 11.
71
fca It жив и до сих пор у его почитателей. Впрочем мемуары
Бюлова вышли до событий 30 июля 1934 г., когда этот момент
приобрел особую актуальность. Кроме того, Бюлов утверждает в
своих мемуарах, что парламентские выборы 1907 г., проведенные
им под лозунгом борьбы против центра и против социал-демо¬
кратии, и последующие попытки сколотить консервативно-либе¬
ральный блок он рассматривал как шаги к тому, чтобы повести
в дальнейшем Германскую империю по пути постепенной эволю¬
ции к парламентаризму. Легко видеть, что в 1931 г. подобная
установка прозвучала в Германии тоже совсем не в унисон с
основным тоном настроений немецкой буржуазии. Все это объяс¬
няет нам, почему та озлобленная критика, с которой наброси¬
лись на Бюлова разные, еще находящиеся в живых деятели Гер¬
манской империи, лично задетые им в его мемуарах, и их присяж¬
ные защитники из рядов представителей германской исторической
науки, нашла широчайший отклик как в политической, так и
в научной общественности буржуазной Германии. Вышел даже
специальный толстый сборник под характерным названием
«Фронт против Бюлова» 12, в котором на четвертого канцлера
излили свой гнев 24 автора, начиная с профессоров и задетых
Бюловым отставных политиков и кончая графиней Люси Мой, ко¬
торой редакция сборника предоставила место для опровержения
клеветы, возведенной Бюловым на ее отца кн. Радолина и за¬
ключавшейся в том, что, по словам Бюлова, он очень стыдился
польского окончания своей прежней фамилии Радолинский и по¬
этому страшно обрадовался, когда Фридрих III сделал его кн. Ра-
долиным. Общая тенденция всех этих выступлений хорошо вы¬
ражена известным издателем грандиозной публикации документов
германского иностранного ведомства Фридрихом Тимме в пре¬
дисловии к названному сборнику, в котором он говорит, что авто¬
ры собранных в нем статей объединились здесь для отпора Бю-
лову «ввиду того тяжелого морального удара, который панесли
и еще грозят напести в дальнейшем престижу Германии мемуа¬
ры кн. Бюлова содержащимся в них изложением исторического
прошлого, превосходящим всякие пределы мстительности и не¬
нависти». Другой историк, немало сил посвятивший «разоблаче¬
нию» мемуаров Бюлова, главную заслугу этой критики видит в
том, что «сомкнутый в целом фронт немецкой научной критики»
«воспрепятствовал повороту в ходе полемики по вопросу о ви-
повниках войны, которого можно было бы опасаться ввиду оже¬
сточенных выпадов против немецких государственных деятелей
1907—1914 гг.» со стороны Бюлова 13.
Интересные вещи пишет Бюлов и насчет социал-демократии.
Так, он сообщает нам в одном месте, что, будучи канцлером, он
ни минуты не думал, что социал-демократия, оказавшись у власти,
12 Front wider Biilow. Miinchen, 1931.
13 «Berliner Monatshefte», 1932, Marz, S. 259.
72
начнет осуществлять свою социалистическую программу. Нельзя
пройти также мимо той — пусть преувеличенной — оценки, ко¬
торую дает граф Монте оппортунистическим элементам социал-
демократии в письме к Бюлову от 1895 г.: «Социал-демократия,
как говорят хорошо осведомленные люди, завоевывает все более
широкий круг приверженцев среди мелких чиновников, почтовых
служащих и т. д. Есть надежда, что она постепенно переродится
в радикальную левую. Любопытно, что уже сегодня во многих
вопросах социал-демократические депутаты являются прямо-таки
опорой правительства» 14.
В связи с изложением июльского кризиса Бюлов сообщает
чрезвычайно любопытные факты, рисующие германскую социал-
демократию как силу, которая не только прикрывала политику
правительства, но и прямо форсировала объявление войны. Бюлов
задается вопросом: зачем германское правительство поторопи¬
лось первым объявить войну России; не предоставив этого ей
самой. «Бетман-Гольвег был достаточно неуклюж и неловок,—
пишет Бюлов,— чтобы возложить на нас одних одиум объявле¬
ния войны». Нельзя не согласиться с Бюловым, что с дипломати¬
ческой точки зрения это было глупостью. Но и глупости имеют
объективные основания, и Бюлов раскрывает одну из причин,
побудивших Бетмана поторопиться с объявлением войны России.
«Основание для этого, как и для многих других ошибочных дип¬
ломатических ходов, лежало в соображениях внутренней полити¬
ки, вернее сказать, в опасениях канцлера в области внутренней
политики. Альберт Баллин ярко описывал мне сцену, разыграв¬
шуюся в его присутствии во дворце канцлера в день объявления
войны России. Когда Баллин вошел в ту самую садовую гости¬
ную, устроенную прямо на земле, в которой в тот день были
приняты такие ужасные решения, он застал там канцлера, кото¬
рый в сильнейшем возбуждении большими шагами ходил взад и
вперед по комнате. Перед ним, за столом, заваленным толстыми
книгами, сидел тайный советник Криге. Криге был честным,
прилежным, усердным чиновником. Его политические дарования,
однако, отнюдь не стояли на уровне его юридических познаний.
От времени до времени, так рассказывал мне Баллин, Бетман
бросал Криге нетерпеливый вопрос: «Объявление войны России
все еще не готово? Я сейчас же должен иметь текст объявления
войны России». Совершенно растерянный Криге рылся между тем
в крупнейших руководствах по международному праву, начиная
с Гуго Гроция и вплоть до Блюнчли, Геффтера, Мартенса, выис¬
кивая подходящие образцы. «Собственно говоря, зачем, ваше пре¬
восходительство, так страшно торопится с объявлением войны
России?» — позволил себе спросить канцлера Баллин. Бетман от¬
ветил: «Без этого я не заполучу поддержки социал-демократов».
«Он рассчитывал достигнуть этого,— поясняет Бюлов,— заост¬
14 BiiJow В. Op. cit., Bd. Т, S. 37.
73
рив войну, избежать которой ему пе удалось, против русского
царизма. При этой тактике Бетман оставался вплоть до своей
отставки» 15. Если мы вспомним известные установки герман¬
ской социал-демократии по вопросу о войне против царизма и
если мы учтем, что накануне Бетман имел беседу с Гуго Гаазе,
то нам станет понятным, что «заострение» войны именно против
России должно было облегчить германской социал-демократии
проведение ее предательской политики.
Думается, что сказанное достаточно оправдывает перевод ме¬
муаров на русский язык. Но, понятно, это нисколько не устраня¬
ет необходимости считаться с тем фактом, что книга Бюлова на¬
сквозь тенденциозна и что весьма многие факты отражены в ней,
как в кривом зеркале. Мы постараемся показать важнейшие мо¬
менты этого рода, но предварительно присмотримся поближе к
тому, что представлял собою кн. Бернгард фон Бюлов.
* * *
Бюлов родился 3 мая 1849 г. в поместье Клейн-Флоттбек на
Эльбе, недалеко от Гамбурга. Когда читаешь мемуары Бюлова,
то создается впечатление, что автор их — природный пруссак:
о различных истинно прусских традициях и «добродетелях» он го¬
ворит все время в таком тоне, как будто они являются его соб¬
ственными. В действительности же Бюлов происходил из меклен¬
бургской феодальной знати, из старого рода, дворянское звание
которого восходит еще к XII столетию. Отец Бернгарда Бюлова
начал свою служебную карьеру в качестве датского чиновника.
Он с 1851 г. был датским посланником в Франкфуртском союз¬
ном сейме, представляя там Голштинию и Лауэнбург — два госу¬
дарства германского союза, входивших в число владений датского
короля. Во Франкфурте он сблизился между прочим с Бисмар¬
ком, который с 1851 по 1859 г. представлял в Германском союз¬
ном сейме Пруссию. Лишь в 1862 г. Бюлов-отец (его тоже звали
Бернгардом) покинул датскую службу, чтобы перейти к великому
герцогу Мекленбург-Стрелицкому — в одно из наиболее фео¬
дальных и реакционных немецких государств. Еще в 1866 г.
отец будущего канцлера как старый консерватор был не особен-
но-то рад поражепию австрийцев при Кениггреце, предрешивше¬
му вопрос об объединении Германии под гегемонией Пруссии.
В своих мемуарах сын очень хвалит политическую эластичность
своего отца; в то время как при стрелицком дворе феодальная
камарилья предавалась бессильному брюзжанию по поводу бис-
марковской политики, Бюлов, невзирая на свои убеждения, сразу
вступил на путь примирения с Пруссией. Эту линию он проводил
в качестве мекленбург-стрелицкого посланника в Берлине, куда
он был назначен в 1868 г. Затем он просто переходит на импер¬
15 Btilow В. Op. cit., Bd. Ill, S. 168.
74
скую службу и заканчивает свою карьеру в качестве статс-сек-
ретаря имперского иностранного ведомства, будучи одним из
самых близких сотрудников Бисмарка.
Это обстоятельство обеспечило молодому Бернгарду самые
благоприятные условия для блестящей дипломатической карьеры.
В 1873 г. Бернгард фон Бюлов поступил на дипломатическую
службу. Перед этим он был студентом сначала в Лозанне, а за¬
тем в Лейпциге и Берлине, потом в качестве добровольца участ¬
вовал в франко-прусской войне в составе одного из гвардейских
гусарских полков. Таким образом, молодой Бюлов прошел через
студенческие корпорации и побывал в армии, откуда он вышел в
чине лейтенанта, т. е. проделал все, что полагается будущему
прусскому чиновнику из аристократической среды. Сначала он
служил в качестве атташе при иностранном ведомстве в Берли¬
не, а затем — в разных дипломатических чинах, постепенно по¬
вышаясь в ранге,— он побывал почти во всех больших европей¬
ских столицах, начав с Рима, затем в Петербурге, Париже, Лон¬
доне, снова в Петербурге, пока в 1888 г. не был назначен уже
на самостоятельный ответственный пост посланника в Бухаресте,
а затем, в 1893 г., на пост посла в Риме. Оттуда в 1897 г. он
снова возвратился в Берлин, но уже в качестве министра, в ка¬
честве статс-секретаря иностранного ведомства,6. Дальнейшая
карьера Бюлова рассказана им в тех трех томах его мемуаров,
которые в сокращенном виде предлагаются сейчас вниманию чи¬
тателя.
* * *
Когда приходится характеризовать политического деятеля такого
масштаба, каким был Бернгард Бюлов, то, естественно, возникает
вопрос о его политических убеждениях. Но ответить на этот
вопрос не так-то просто. Конечно он был монархистом, что не
помешало ему в его мемуарах облить грязью своего монарха.
Конечно, несмотря на ряд заявлений противоположного характе¬
ра, он был врагом парламентаризма, хотя и не прочь был несколь¬
ко усилить роль парламента в качестве противовеса придворной
камарилье. Конечно он был ярым врагом социализма и рабочего
класса — и это уже без всяких «но». Но ведь все это качества,
которыми обладали большинство министров, дипломатов, генера¬
лов и чиновников Германской империи, начиная с ее создателя
и первого ее канцлера Бисмарка.
Но в Бисмарке было и нечто индивидуальное. Он, померан¬
ский юнкер, такой реакционер, что более крайнего и представить
16 По конституции Германской империи существовал лишь один ответст¬
венный министр — имперский канцлер. Главы отдельных ведомств, но¬
сившие звание статс-секретарей, были скорее его помощниками, неже¬
ли самостоятельными министрами. При Бисмарке так было и фактиче¬
ски. После его отставки статс-секретари приобрели на деле гораздо
большую самостоятельность.
75
себе трудно, сумел понять историческую неизбежность объедине¬
ния Германии, понял, что лучше провести его по-своему, нежели
позволить ему пройти вопреки интересам его класса, понял, что
по объективным условиям провести его «по-своему», по-прусски,
можно. Понял это и блестяще провел при неодобрительном вор¬
чании, а то и просто при враждебных свитках огромной части
своего собственного класса. На большее его не хватило, в этом та
«ограниченность» Бисмарка, о которой говорил Энгельс.
Бисмарк принадлежит эпохе, когда германский капитализм
экономически находился еще в состоянии роста, Бюлов — эпохе
империализма и последней стадии капиталистического развития.
Бисмарк жил в эпоху, когда после поражения революции 1848 г.
германская буржуазия, предав революцию, была вынуждена
предоставить прусскому юнкерству устраивать за нее ее политиче¬
ские дела. Юнкер Бисмарк и мог поэтому выполнить по-своему,
«по-юнкерски», до известпого предела — все же прогрессивное,
историческое дело17. Юнкер Бюлов жил в эпоху, когда юнкер¬
ству ничего другого не оставалось делать, как спасать свои ста-
рые привилегии, а Германской империи стараться благополучно
пройти сквозь горнило борьбы империалистических интересов.
Единственным большим новым словом, которое по условиям эпохи
еще мог сказать Бюлов, было слово «империализм». Он и сказал
его. Но не первым. Ему не суждено было быть германским Диз¬
раэли. Это слово сказали до него разные очень мелкие Дизраэли
из пангерманского союза. Но он подхватил его. Подхватил очень
громко, в первые же дни своего пребывания у власти, в свой¬
ственной ему блестящей форме, бросив крылатые слова о «месте
под солнцем». Громко, но неудачно, ибо именно его политика
привела к войне 1914 г., и к разгрому Германской империи. К это¬
му мы еще вернемся.
* ¥ *
Но если у Бернгарда фон Бюлова трудно найти что-либо та¬
кое, что он внес нового и оригинального в идейный политический
арсенал своего класса, то это не значит, что он был серой инди¬
видуальностью. И именно в отсутствии излишнего количества
убеждений, в глубокой оппортунистичности Бюлова лежит, быть
может, наиболее характерная черта его личности. Мы не ошибем¬
ся, если скажем, что у Бюлова и в его личной и в его полити¬
ческой жизни был один девиз — продержаться. Но зато в этом
искусстве он имел немного равных себе. Бюлов пишет, что он
принял министерский пост с уверенностью, что Германии нужен
флот. На деле никакой такой убежденности у него не было. Про¬
сто он знал, что этого хочет император и что без флота ему не
получить и не удержать своего поста. Он пишет о необходимости
17 Ленин В. //. Поли. собр. соч., т. 26, с. 120.
76
поддерживать аграриев, ы & это не из классовой солидарности,
не из глубоких политических соображений. Просто ему надо было
наладить отношения с консерваторами, разладившиеся у прави¬
тельства после того, как ушел Бисмарк и его преемник Каприви
повел невыгодную для аграриев экономическую политику. Без
консерваторов — он понимал это — тоже нельзя было продержать¬
ся. И так во всем у него были личные цели. Органически соеди¬
нить с ними большие государственные задачи он не умел. Те за¬
дачи, за которые он брался, чтобы «продержаться», он бросал так
же легко, как легко брался за них. В последние годы своего канц¬
лерства он уже не форсировал, а тормозил постройку флота.
Так что и в империализме своем он был непоследователен, скло¬
няясь напоследок к компромиссу с Англией на базе отказа от
мысли догнать ее на море, т. е. в сущности к капитуляции перед
ней без борьбы. Но в искусстве «продержаться» он был очень
высок. Можно сказать, что он был блестящим тактиком и в то
же время никуда не годным стратегом. Никто не мог лучше и
быстрее его придумать выхода из неожиданно наступившей за¬
труднительной ситуации. Он сам рассказывает в своих мемуарах
анекдот, пущенный про него в ход одним юмористическим жур¬
налом, что иезуит для доказательства, что дважды два — пять,
может всегда найти аргумент, но кн. Бюлов найдет для этого
целых три аргумента.
Бюлов располагал всеми личными данными для того, чтобы
быть прекрасным политическим тактиком: находчивостью, умом,
хорошими ораторскими способностями, уменьем «ставить себя».
Он был блестящим собеседником, умел очаровывать людей. В его
политической практике было немало трудных ситуаций. Он всту¬
пил в министерство в очень острый момент в политической жиз¬
ни Германии. С 1895 г., после ряда лет затишья, начался гран¬
диозный подъем стачечного движения, намного превосходивший
все, что видела Германия в этом отношении раньше. Правда, рост
ревизионизма, как говорит сам Бюлов, внушал определенные
надежды германскому правительству, но эти надежды не уравно¬
вешивали страха перед ростом массового движения. Не смолкают
голоса в пользу возобновления отмененного в 1890 г. исключи¬
тельного законодательства против рабочего движения, за переход
к политике кровавых репрессий против рабочего класса. Вместе
с тем ставится вопрос о пересмотре конституции в смысле отмены
всеобщего избирательного права в рейхстаг как представляющего
некоторые возможности для развертывания классовой борьбы
пролетариата.
В связи с этим, а также из-за вопросов экономической поли¬
тики, одновременно с нарастанием движения масс внутри самих
правящих классов наметился определенный раскол. Все сторонни¬
ки усиления репрессий, еще большего углубления реакции, а
главное аграрии, задетые введенным Каприви понижением пош¬
лин на сельскохозяйственные продукты, сплотились вокруг от-
77
ставного Бисмарка в борьбе против правительства. В 1894 г. под
соединенными ударами аграриев и связанной с ними юнкерски-
военной придворной клики, и сторонников исключительных зако¬
нов, главным образом из среды тяжелой индустрии, пал канцлер
Каприви. Его преемник, дряхлый кн. Гогенлоэ, вел политику ком¬
промиссов, медленно клонившую к полному торжеству реакции.
Бюлову удалось удачно разрешить одну из основных проблем
внутренней политики — заделать щель, образовавшуюся внутри
господствующих классов. Своим таможенным тарифом он более
или менее удовлетворил аграриев. Он разрешил и еще немало
трудностей. Он боялся — не без оснований — вступать на путь
совсем оголтелых репрессий, но в то же время было необходимо
положить конец если не росту социал-демократии, то хоть росту
числа социал-демократических голосов в рейхстаге. Удачно про¬
веденной выборной кампанией 1907 г. он нанес социал-демокра¬
тии крупное поражение. Но разгром социал-демократии на выбо¬
рах 1907 г., можно сказать, символичен для большей части «ус¬
пехов» Бюлова. За блестящей внешностью победы скрывалась
полная внутренняя бессодержательность. Чуть не вдвое умень¬
шив число полученных социал-демократических мандатов, Бюлов
нисколько пе ослабил движения в целом. Больше того, количест¬
во голосовавших за социал-демократических кандидатов даже воз¬
росло по сравнению с предыдущими выборами. Все дело в том,
что при перебаллотировках удавалось не пропускать социал-де¬
мократических кандидатов, ибо Бюлов действительно добился
того, чтобы голоса, поданные за буржуазные партии, не распы¬
лялись, сколотив свой «готтентотский» блок из левых18 и пра¬
вых 19 либералов и консерваторов. «Готтентотским» блок этот
называли потому, что он образовался из партий, поддерживав¬
ших правительство во время прений по вопросу о подавлении
восстания негров в германской юго-западной Африке. Не менее,
мишурным был и «блеск» победы в боснийском вопросе. Царская
Россия отступила под влиянием вмешательства Германии в ав¬
стро-русский конфликт, ибо она еще не оправилась после рус¬
ско-японской войны и революции 1905 г., но тем явственнее она
почувствовала, что ее главный враг именно в Берлине. Босний¬
ский «успех» в конечном итоге лишь сплотил Антанту. Не иначе,
как мы дальше покажем, обстояло дело и с законом о флоте,
которого при огромных трудностях с большой ловкостью добился
Бюлов. Словом, вся политическая деятельность Бюлова состав¬
ляет сплошную цепь часто блестящих тактических успехов, из ко¬
торых, однако, ни один не решал кардинально ни одной из боль¬
ших политических проблем, стоявших перед Германской импе¬
рией. Больше того, сплошь и рядом за внешним торжеством
скрывалась даже не только пустота, но прямо-таки вырисовыва¬
лись новые и грозные опасности.
18 Партия свободомыслящих.
10 Нацнонал-либеральная партия.
78
* * *
Еще до Бюлова внешняя политика Германской империи приняла
империалистический характер. Ленин указывает, что стержнем
внешней политики монополистического капитализма является
борьба за колонии, за передел мира. Еще Бисмарк встал на путь
колониальных захватов — без особого энтузиазма, под давлением
особенно заинтересованных в них буржуазных кругов. Но стерж¬
нем его политики колониальные захваты, конечно, не были. Для
него на первом плане стояла другая задача: обеспечение внешней
безопасности и социальной устойчивости созданного в 1871 г. в
итоге франко-прусской войны буржуазно-юнкерского прусско-
германского государства. Социальная структура этого государства
была такова, что перманентное военное напряжение являлось же¬
лательным с точки зрения внутренней политики. Маркс писал,
что аннексия Эльзаса и Лотарингии, превратив франко-герман¬
скую войну в «европейскую институцию», тем самым оказалась
«наилучшим средством» к тому, чтобы «...увековечить в обновлен¬
ной Германии военный деспотизм как необходимое условие для
господства над Польшей Запада — Эльзасом и Лотарингией»20,
в то время как «возможность мирного развития» привела бы к
«растворению» Пруссии в Германии 21. Армия была лучшей опо¬
рой политического влияния монархии и юнкерства в объединенной
Германии, а непрерывная опасность французского реванша слу¬
жила основанием для все большего усиления армии ценой отяго¬
щения налогоплательщика. Но если с внутриполитической
точки зрения угроза реванша была для Бисмарка драгоценным
даром, то у реванша была и внешнеполитическая сторона. Обо¬
ротной стороной медали был «кошмар коалиций», который с са¬
мого 1871 г. ни на минуту не покидал Бисмарка. С какой бы
великой державой ни поссорилась Германская империя, у ее
врага — кто бы им ни был — всегда был готовый к услугам союз¬
ник — Франция. Вот почему дружественные, а по возможности
и союзные отношения с Австрией, Англией и Россией были осо¬
бенной необходимостью с точки зрения внешней безопасности но¬
вого германского государства. Понятно, что Бисмарк должен был
много раз подумать, прежде чем встать на путь колониальных
захватов, которые неизбежно вели к антагонизму с Англией. Он
говорил в последние годы своего пребывания у власти, что друж¬
ба с Англией для него дороже всей Африки. Но экономические
интересы монополистического капитала все больше и больше
требовали колоний, и вскоре после отставки старого канцлера
германское правительство не смогло больше оставаться на за¬
нятой Бисмарком позиции. Все канцлеры Германской империи в
общем и целом с разными вариациями проводили политику того
20 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 17, с. 271.
21 Там же. с. 272.
79
буржуазно-юнкерского (шока, политической организацией которо¬
го и была Германская империя. Но Бисмарк был его представи¬
телем на доимпериалистической фазе развития германского капи¬
тализма. Теперь пришли новые люди. С 1894 г. колониальные
захваты становятся главной целью внешней политики Германии.
Бюлов, вступив в должность, продолжал эту политику. Легко ви¬
деть, какие опасности таило в себе это новое направление, ко¬
торое приняла внешняя политика Германской империи, истори¬
чески неизбежное, но вовсе не менее опасное при наличии «на¬
следственного врага» в лице Франции и при географическом по¬
ложении Германии, стиснутой в центре Европы между всеми
другими великими державами. Но перспективы колониального
грабежа вызывали столь большой аппетит, что постепенно отпа¬
дали все сомнения, тормозившие колониальную политику Бисмар¬
ка. Из-за островов Самоа на Тихом океане Бюлов дошел до того,
что пригрозил Англии не более пе менее как разрывом диплома¬
тических сношений. Когда Бюлов диктовал свои мемуары, он, ви¬
димо, не следил за литературой, посвященной его эпохе, иначе
он не стал бы скрывать в них этот давно известный факт. И все
же, несмотря на такой нажим, колониальные приобретения Гер¬
мании были более чем скромны.
Но если бы даже германскому империализму и удалось до¬
биться существенного расширения своих колониальных владений,
то они принадлежали бы ему только до тех пор, пока это было
угодно его английскому сопернику, который господствовал на
море на всех подступах ко всем колониям. Вильгельм II однаж¬
ды заметил, что без флота ему не нужны и колонии. Но дело
было не только в колониях. Английский флот мог в любой мо¬
мент заблокировать германские берега и этим уничтожить немец¬
кую внешнюю торговлю, следовательно, парализовать немецкую
промышленность, нуждавшуюся в рынках сбыта и в импортном
сырье. Надо было построить такой флот, чтобы сломить морскую
гегемонию Англии. «Морская сила была естественной и необхо¬
димой функцией нашего народного хозяйства»,— пишет в своих
воспоминаниях адмирал Тирпиц.
Бюлов неоднократно заявляет, что свою основную задачу с
самого вступления в должность статс-секретаря, а затем и канц¬
лера он усматривал в том, чтобы обеспечить Германии возмож¬
ность спокойно построить мощный военный флот и благополуч¬
но провести Германию сквозь ту «опасную зону», через которую
она при этом неминуемо должна была пройти вследствие неизбеж¬
ной оппозиции Англии. Из этой «опасной зоны» Германия могла
выбраться лишь в тот момент, когда немецкий военный флот
достиг бы таких размеров, что нападение на него стало бы и для
Англии сопряжено со слишком большим риском.
Изложенное рассуждение вовсе не является оригинальным из¬
мышлением Бюлова. Автором его является не он, а творец гер¬
манского флота адмирал Тирпиц, который вместе с германским
80
военным флотом создал заодно и целую историко-политическую
схему в интересах литературной защиты своей политики. Схема
эта держится на предположении, что Англия не сможет одновре¬
менно с немцами соответственно усиливать свой собственный
флот, так как в этом случае «опасная зона» оказалась бы беско¬
нечной. Точнее говоря, конец-то она все-таки имела бы, но этот
конец могла бы положить только война, тем более, что крайне
мало вероятно, чтобы Англия мирным путем, без попытки по¬
мериться силами, пошла на те значительные колониальные уступ¬
ки, которые удовлетворили бы аппетиты германского империа¬
лизма. Адмирал Тирпиц был, несомненно, слишком умным чело¬
веком, чтобы не понимать истинного положения дел. Практически
он строил свой флот не для обеспечения мира с Англией, а для
войны с ней. Тирпиц строил флот не только для того, чтобы по¬
мешать Англии разгромить Германию на море, но и для того,
чтобы иметь возможность самому угрожать ей. Без этого мыСль
побудить Англию к уступкам была бы просто наивной. Тирпиц
недвусмысленно говорил о необходимости заставить Англию рас¬
сматривать Германию как «равноправного» партнера в колони¬
альных вопросах. На его беду английский империализм вовсе не
думал отставать в гонке морских сооружений. В этом заключался
большой политический просчет Тирпица, а вместе с ним и
Бюлова.
Но если Тирпиц всегда утверждал, что действительной причи¬
ной англо-германского антагонизма является только экономиче¬
ское соперничество, что постройка германского флота была только
предлогом для травли Германии, то Бюлову нет смысла пре¬
уменьшать трудности «опасной зоны» и умалять те объективные
препятствия, которые должен был преодолевать политический
кормчий, проводивший сквозь нее государственный корабль.
Англо-германский антагонизм прошел, по мнению Бюлова, три
фазы. Он начался с экономического соперничества еще в 70—
80-х годах. Телеграмма Вильгельма президенту Крюгеру обнажи¬
ла этот антагонизм, до того прикрытый дипломатическими по¬
крывалами. Наконец, начало постройки германского флота ввело
англо-германские противоречия в третью и наиболее опасную
фазу.
Как изображает Бюлов политику, с помощью которой он на¬
меревался провести Германскую империю сквозь «опасную зону»?
Самым главным средством для этого он считает поддержание
добрых отношений с Россией, чему он, по его словам, и посвя¬
щал неизменно самое большое внимание. Мы знаем, что Бюлову
не удалось внести коренной перемены к лучшему в русско-гер-
манские отношения. Понятно поэтому, что он подчеркивает оши¬
бочность разрыва русско-германского соглашения в 1890 г. и
даже робко покушается на политическую непогрешимость Бис¬
марка, указывая на его «единственную ошибку», заключавшуюся
в том, что он «плохо обращался» с Горчаковым, и затем, опа¬
81
саясь, что Александр II настроит против него Вильгельма 1 во
время свидания в Александрове, парировал этот удар, чересчур
круто повернув к союзу с Австрией. Читатель приучается к мысли,
что улучшение отношений с Россией было возможно только в
тех рамках, в которых это позволял франко-русский союз, до¬
биться разрыва которого, по мнению Бюлова, для немецкой по¬
литики после ошибок его предшественников стало невозможно.
Остается совершенно непонятным, каким же образом русско-
германская дружба могла иметь столь крупное политическое
значение, раз ей было суждено оставаться в таких скромных
пределах, какие были совместимы с франко-русским союзом. Не¬
понятно, как увязать с этим, что Бюлов соглашается с бывшим
германским послом в Петербурге Швейницем, который писал ему:
«Я хотел, чтобы наши отношения с Россией так заботливо под¬
держивались, чтобы на самый худой конец, в случае разложения
империи (Zerwiirfnis im Reich), мы могли бы иметь русско-прус¬
ский союз, безразлично за чей счет». Бюлов соглашается со Швей¬
ницем и добавляет еще от себя, что сам он считал необходимым
сближение с Россией и не только на случай распада империи,
но и без этого. В связи с характером австро-русско-германских
отношений, Германская империя не должна была закрывать себе
возможности договориться с Россией за счет Австро-Венгрии. Если
мысль Швейница, поскольку она относилась к Пруссии, была
несомненно мыслью глубокой и реалистической, то все рассуж¬
дения Бюлова о России обнаруживают удивительную непоследо¬
вательность и поверхностность. Это впечатление еще более уси¬
лится, если мы напомним, что концессия на Багдадскую желез¬
ную дорогу с самого начала вызывала крайнее недовольство в
Петербурге. Германский империализм вел свою захватническую
политику таким образом, что сразу нарушал и интересы России,
и интересы Англии, не ограничивая свои аппетиты каким-либо
одним участком,— либо борьбой за заокеанские колонии и мор¬
ское первенство против Англии, либо за Ближний Восток против
России. Если говорить о личной ответственности, то именно Бюлов
несет ответственность за эту политику.
Едва ли не главной политической темой первого тома «Вос¬
поминаний» Бюлова являются переговоры об англо-германском
союзе, которые велись с перерывами, начиная с 1898 до 1901 г.
В свое время — лет десять — пятнадцать назад — под влиянием
стремления некоторых германских кругов, среди которых очень
видное место принадлежало крайним антисоветским элементам,
сделать сближение с Англией основным стержнем внешней по¬
литики послевоенной Германии приобрели широкую популяр¬
ность разные исторические «разоблачения» вроде, например, ме¬
муаров Эккардштейна, одного из сотрудников германского посоль¬
ства в Лондоне, которые пытались доказать, будто британский
империализм на рубеже XIX и XX вв. горел желанием заключить
союз с германским империализмом. Историки и политики после¬
82
военной Германии широко разрекламировали этот взгляд и сооб¬
разно своим собственным политическим установкам усматривали
в отказе германского правительства заключить этот союз вели¬
чайшую политическую ошибку всего царствования Вильгельма II,
ответственность за которую в первую очередь нес, понятно, тог¬
дашний канцлер. Из числа приверженцев английской (или, как
ее еще называли, «западной») ориентации особенно выделялись
своей ненавистью к СССР, с одной стороны, реакционные вожди
социал-демократов, с другой — некоторые элементы «правого»
лагеря германской буржуазии, из которых формировалось гитле¬
ровское движение и которые уже в 1918—1919 гг. подготовля¬
ли интервенцию против Советского Союза, а отчасти и фактиче¬
ски начали ее. Мы имеем в виду авантюру фон дер Гольца. Как
известно, и внешнеполитическая схема, изложенная Гитлером в
его книге «Моя борьба», в качестве основного составного звена
включает борьбу против СССР, опираясь на союз с Англией. По¬
литическая действительность дала в этом отношении господину
Гитлеру пока не очень много утешительного. В Англии брали
верх элементы, понимающие ту простую истину, что, усилившись,
гермапский империализм неизбежно снова станет опасным инду¬
стриальным соперником и серьезной военной угрозой для Анг¬
лии. Надо сказать, что уже давно доказана также полная несо¬
стоятельность попыток, так сказать, исторически обосновать воз¬
можность прочного, длительного англо-германского союза. Для
марксиста эта возможность уже a priori не является вероятной
в силу одного того, что объективно, по уровню своего индустри¬
ального развития, вообще в силу своей потенциальной мощи,
германский империализм является главным и опаснейшим сопер¬
ником английского империализма в Европе.
Мемуары Бюлова, которому надо было оправдаться в том, что
он будто бы упустил возможность прочно договориться с Анг¬
лией, дают немало новых доказательств того, что никогда анг¬
лийский империализм всерьез к союзу с Германией не стремил¬
ся, что в среде английского правительства один лишь Джозеф
Чемберлен действительно желал этого союза, да и то с единст¬
венной целью — германскими руками помешать царской России
нарушить британские интересы на Дальнем Востоке, где она
только что захватила Порт-Артур.
Ряд документов, главным образом писем германского посла в
Лондоне Гацфельда, заставляет признать, что роль отстаивавшего
союз с Германией Чемберлена внутри кабинета в вопросах внеш¬
ней политики до сих пор слишком часто преувеличивалась и что
на деле она была в этих вопросах довольно ограниченной, так
что Гацфельд не надеялся, что Чемберлен сможет добиться союза
вопреки явному противодействию со стороны премьера лорда
Солсбери. Интересны указания на сильное недовольство Солс¬
бери по поводу приватных переговоров с Чемберленом чинов не¬
мецкого посольства, что и заставило Гацфельда положить этому
83
Конец22. В целом ряде мест в мемуарах проскальзывает то огром¬
ное влияние, которое оказывало на политику Бюлова антианглий-
ское настроение в немецких консервативных кругах. Очень любо¬
пытно, например, письмо Герберта Бисмарка Бюлову от 1898 г.,
представляющее, как нам кажется, попытку оказать на последне¬
го прямое давление с целью предотвратить возможный поворот
его внешней политики в сторону Англии 23. Интересно слышать от
Бюлова подтверждение той роли, которую сыграло стремление
создать сильный военный флот в установлении антибританского
курса немецкой внешней политики и, в частности, в прохладном
отношении Бюлова к предложениям Чемберлена.
Очень большого внимания заслуживает сообщение Бюлова —
хотя его и нельзя принять за истину без дальнейшего детального
анализа,— что ему секретным путем стал известей так называе¬
мый Виндзорский договор24, по которому английское правительст¬
во гарантировало Португалии неприкосновенность ее колоний,
в то время как перед этим оно только что договорилось с Гер¬
манией о возможном разделе этих колоний. Если Бюлов, сооб¬
щая, что он узнал о существовании Виндзорского договора, го¬
ворит правду, то конечно, обнаружив его существование, он
должен был весьма скептически настроиться по отношению к воз¬
можности надежного соглашения с Англией, в особенности ввиду
того, что в англо-германских переговорах о союзе колониальные
уступки, которые можно выпросить у Англии, интересовали Бю¬
лова не меньше, нежели то влияние, которое этот союз мог бы
оказать на соотношение сил политических группировок держав,—
это последнее обстоятельство явственно чувствуется в мемуарах.
Бюлов излагает в своих мемуарах те основные линии внешпей
политики Германии, которые он намечал в Земмеринге, продумы¬
вая свою будущую деятельность, после того как он получил при¬
глашение занять пост статс-секретаря. Просто поражаешься, до
чего удивительно бедны мыслью эти его соображения. Не ссо¬
риться с Россией, несмотря на франко-русский союз и несмотря
на враждебность Франции, с которой Бюлов считается как с
непрелояшым фактом. Строить флот, но так, чтобы Англия не
смогла напасть. Крепко держаться союза с Австрией, но не по¬
зволить ей вести Германию на поводу. Словом, перечень основных
данных фактов международного положения и требование приспо¬
собляться к ним и изворачиваться. Ни одной творческой мысли,
которая пыталась бы наметить путь к кардинальному изменению
уже тогда тяжелого внешнего положения Германии. В его мемуа¬
рах почти не найти такой мысли и дальше. Мы вообще не найдем
в них никакой продуманной системы политики. Ее не было и
у Бюлова-канцлера, а если и была, то она так основательно
22 Biilow В. Op. cit., Bd. I, S. 303.
23 Ibid., S. 216—218.
24 Ibid., S. 274-275, 426.
84
обанкротилась, что вспоминать о ней в своей мемуарной аполо¬
гии было бы неуместно. Мы имеем в виду теорию балансирования
между Россией и Англией, тоже, впрочем, принадлежавшую не
Бюлову, а Гольштейну, всесильному советнику в германском ино¬
странном ведомстве. Это отсутствие всякой системы не случайно.
Этот отрицательный момент как раз и является наиболее иск¬
ренним, наиболее полно выражающим истинную сущность лично¬
сти автора из всего того, что он рассказывает о себе в своих
воспоминаниях.
Мы уже сказали, что никуда не годный стратег кн. Бюлов был
почти гениальным тактиком. Всего полнее он выразил свой
взгляд на политику не своими рассуждениями об отношениях с
Россией или об «опасной зоне», а в брошенном мимоходом заме¬
чании о противоположности между психологией пемца и психоло¬
гией обитателей столь близкой Бюлову Италии. Первый совер¬
шенно лишен дара безошибочного инстинктивного восприятия;
действительно, он познает вещи только рационалистически и
обязательно должен превратить свои мысли о фактах в абстракт¬
ную теоретическую доктрину и детально разработанные планы.
Второй, наоборот, избегает этого, надеясь на то, что в трудный мо¬
мент он пайдет необходимый выход, отыскав какую-нибудь
остроумную «combinazione». Фактически именно так и вел Бю¬
лов политику Германской империи, вел ее, не имея никаких
больших перспектив и просто надеясь на то, что его ловкость
позволит ему вывернуться из любого несчастья. Образование
Антанты было ответом истории на такую политику. Бюлов часто
ссылается на мнения Бисмарка и очевидно очень хотел бы по¬
ходить на него. На деле они были глубоко противоположными
натурами, что сказалось между прочим и на характере их мемуа¬
ров. У Бисмарка из его мемуаров получилось изложение проду¬
манной системы политики, у Бюлова — изложение отдельных изо¬
лированных тактических ситуаций, которые он не анализирует,
по о которых он просто повествует в привычном ему тоне свет¬
ского позера.
Действительные политические результаты канцлерства Бюло¬
ва были весьма плачевны для Германской империи. Но Бюлову
нужно, конечно, совсем иначе изобразить итоги своего канцлер¬
ства. В своей старой книге «Deutsche Politik», написанной нака¬
нуне войны, Бюлов рискнул изобразить итоги боснийского кри¬
зиса 1908—1909 гг. как величайший успех германской диплома¬
тии. Он писал тогда: «После боснийского кризиса международный
политический горизонт прояснился», кризис этот «положил конец
политике изоляции» и «группа держав (т. е. Антанта), влияние
которой было так сильно в Алжезирасе, распалась на куски». Он
утверждал также, что одновременно Германия вышла и из «опас¬
ной зоны» в своих отношениях с Англией, ибо к этому времени
«мы уже перешли полосу подготовительных работ по сооруже¬
нию флота». Таким путем Бюлов подводил своего читателя к
85
мысли, wo, покинув свой пост, он оставил Германию в блестя¬
щем дипломатическом положении и что ответственность за по¬
следующую катастрофу целиком падает на голову его преемни¬
ков. Теперь в своих мемуарах Бюлов снова повторяет как свое
положение о преодолении «опасной зоны», так и, хотя и в не¬
сколько смягченной форме, приведенную оценку итогов босний¬
ского кризиса. К 1914 г. Англия якобы уже не могла иметь же¬
лание напасть на Германию, риск был бы уже слишком велик,
и открывалась перспектива «параллельного» мирного развития
Германии и Англии. В качестве доказательства улучшения англо¬
германских отношений накануне войны он выдвигает соглаше¬
ния о Багдадской железной дороге и о португальских колони¬
ях в Африке, которые были совсем готовы к подписанию, но ко¬
торые на самом деле конечно ни в какой мере не ликвидировали
англо-германского антагонизма.
Таким образом, по мнению Бюлова, англо-германская война
вовсе не была объективно неизбежной, как и мировая война во¬
обще. Если она началась, то только вследствие непростительных
ошибок канцлера Бетман-Гольвега. Главным источником этих
ошибок была та зависимость от Австро-Венгрии, в которую по¬
пала германская политика, как будто бы сам Бюлов не обнаружил
этой зависимости в 1908—1909 гг. Такова концепция первого
тома.
Однако во втором томе Бюлов как бы забывает, что, излагая
в первом томе начало своего канцлерства, он по существу, не¬
смотря на незначительные оговорки, отождествил свою политику
с политикой Тирпица. Концепция англо-германских отношений,
которую мы находим во втором томе, совершенно противоречит
концепции первого тома. Во втором томе он сочувственно цити¬
рует донесения Меттерниха, в которых указывалось, что увели¬
чение немецких судостроительных программ приводит только к
тому, что Англия тоже предпринимает все новые и новые усилия
к поддержанию своей морской мощи. Бюлов как бы не замечает,
что, согласившись с Меттернихом, он совершенно разрушил тир-
пицевскую теорию «опасной зоны», точнее, что он признал,
что зона эта по существу никогда не может быть пройдена.
И в столь же полном противоречии с фигурирующей в нервом
томе мыслью, что только достаточно сильный флот может дать
Германии гарантию от нападения со стороны Англии, особенно в
случае русско-германской войны, Бюлов заявляет во втором томе
об огромной важности, которую он придавал в последние годы
своего канцлерства англо-германскому соглашению об ограни¬
чении темпов военно-морского строительства. Во второй главе
третьего тома Бюлов излагает беседу с Бетманом непосредствен¬
но после своей отставки; он говорил новому канцлеру о возмож¬
ности нападения со стороны Англии в случае какого-либо меж¬
дународного конфликта, хотя Германия теперь на море и сильна.
И для предотвращения этой опасности он снова рекомендует уже
86
не усиление флота, а соглашение о замедлении темпов строитель¬
ства военных судов. В чем же проявляется на практике обещан¬
ный конец «опасной зоны», этого князь Бюлов не поясняет. Он
не говорит также и того, что, настаивая на замедлении сооруже¬
ния флота, он в сущности признал банкротство своей политики.
Указанные противоречия свидетельствуют вовсе не о лите¬
ратурных только недостатках — дело гораздо глубже. Бюлов,
по-видимому, невольно, сам не замечая этого, вскрыл в своих ме¬
муарах зигзагообразность, непоследовательность своей политики.
В первом томе он излагает эпоху своей политической жизни, ког¬
да он следовал за политикой Тирпица, во втором — эпоху, когда
эта политика привела Германию к изоляции, а сам он понял,
хотя и слишком поздно, опасность этой линии. В своих мемуарах
Бюлов не сумел затушевать эту непоследовательность своей поли¬
тики, и это несомненно ровно на столько же повышает их значе¬
ние как исторического источника, на сколько это понижает их
ценность для самого автора, стремившегося дать политическую
апологию личности кн. Бюлова.
* * *
В литературной манере Бюлова необыкновенно ярко отражается
его личность. Как в политике он старался не преодолевать,
а обходить трудности, так и в своей литературной апологии он
с развязностью и спокойствием — с качествами, которые и в
жизни редко покидали его,—просто-напросто умалчивает о та¬
ком «незначительном» факте, как образование Антанты. Упоми¬
нается довольно бегло, что в 1904 г. Англия и Франция заключи¬
ли договор относительно Марокко. Но что за этим скрывалось
образование боевого соглашения против германского империализ¬
ма, об этом не говорится ни слова. Еще меньше считает он нуж¬
ным остановиться на англо-русском соглашении 1907 г. Относи¬
тельно отхода Италии от Тройственного союза, наметившегося
еще в самом начале его канцлерства, он ограничивается тем, что
приводит свою речь в рейхстаге, где с поразительной смесью раз¬
вязности и оптимизма он заявил, что в счастливом браке мужу
не стоит обижаться, если жена пройдется с кем-либо в лишнем
туре вальса. В таких терминах повествуется о факте, означав¬
шем не более не менее, как развал Тройственного союза — той
оси, вокруг которой вращалась вся внешняя политика Германской
империи.
Особо нужно предупредить читателя относительно той трак¬
товки, которую Бюлов дает в своих мемуарах марокканскому
кризису 1905—1906 гг. Ловкий тактик, он и в качестве мемуа¬
риста с неподражаемой изворотливостью находит слова и оборо¬
ты для того, чтобы оправдать себя в каждом отдельном случае.
Его концепция марокканского кризиса 1905—1906 гг. совершен¬
но неподражаема как по тому остроумию, с которым Бюлов вы¬
87
путывается перед читателем из одной из величайших своих оши¬
бок, так и по той бесцеремонности, с какой он обходится с фак¬
тами. В течение всего кризиса 1905—1906 гг. у Бюлова был
только один успех — это свержение Делькассэ. Это обстоятель¬
ство и предопределило все изложение марокканского конфлик¬
та. Раз это единственный успех, так значит и надо изобразить
дело так, чтобы падение Делькассэ встало в центре трактовки
всего вопроса. Для этого Бюлов распространяется еще раз на
тему о том, что английское правительство, по его мнению, напа¬
ло бы на Германию только в случае континентальной войны. Вой¬
ны с Россией он надеялся во всяком случае избежать, а вот во
Франции он не мог быть уверенным, пока там сидел Делькассэ.
Всю свою марокканскую политику Бюлов изображает поэтому
как большой маневр, направленный на то, чтобы свалить Дель¬
кассэ. Его отставка «не была только минутным успехом. Его па¬
дение парализовало как французский шовинизм, так и англий¬
ских джинго. Это не только облегчило сооружение нашего флота,
но и всю нашу политику» 25. После описания этого главного свое¬
го подвига Бюлов мог уже только кратко коснуться Алжезирас-
ской конференции, сообщив читателю, что алжезирасский акт да¬
вал Германии более или менее все, что ей было необходимо;
как в большинстве тех случаев, когда Бюлов хочет особенно по¬
хвалить свою политику, он делает это ссылкой на мнение посто¬
роннего лица — в данном случае одного американского дипло¬
мата.
Ни единого слова не сказано о том, что было истинной целью
выступления Вильгельма II в Танжере и всей политики противо¬
действия Франции в Марокко. Ни слова о том, что этим путем
хотели взорвать Антанту, доказав французскому правительству,
что Германия так сильна, что и в блоке с Англией идти против,
нее слишком опасно. Молчит Бюлов и о том, что вся его полити¬
ка в марокканском вопросе обанкротилась, ибо на деле Антан¬
та не распалась, а сплотилась. Он скрыл также, что то немногое,
что ему все-таки удалось получить на Алжезирасской конферен¬
ции, он вынужден был уступить французам по франко-герман¬
скому соглашению от февраля 1909 г. Об этом соглашении Бю¬
лов вообще не считает нужным даже и упомянуть. Не говорит он
и того, что мысль о свержении Делькассэ принадлежит не ему,
а одному из высших чиновников иностранного ведомства Голь¬
штейну, что сам он и после визита в Танжер 15 мая 1905 г.
написал на полях одного дипломатического донесения, что «Дель¬
кассэ нам нисколько не мешает» 2в. Гольштейну принадлежала
и вся вообще марокканская политика Бюлова. Бюлов, вероятно,
все же сам понимал, что политика эта не удалась. Но она зани¬
мала во всей его деятельности в целом слишком большое место,
25 Bulow В. Op. cit., Bd. II, S. 123.
26 G.P., Bd. II, N 6660.
88
чтобы можно было свалить ответственность за нее на Гольштейна.
Ведь это значило бы признать, что в самых важных вопросах он
был не самостоятелен. Такое признание было бы правильным,
но не выгодным для автора мемуаров. Пришлось стараться изоб¬
ражать черное белым, выставить поражение в виде успеха.
Мы уже видели, что в других случаях Бюлов очень охотно
прибегает и к приему переложения ответственности на других.
В частности этот прием применен им по отношению к договору
в Бьорке. В мемуарах он старается все это неудачное предприя¬
тие свалить на Вильгельма. На деле же может быть докумен¬
тально установлено, что он сам возлагал надежды на попытки
Вильгельма II добиться союза с Россией, пользуясь ее затрудне¬
ниями на Дальнем Востоке. Отношение Бюлова с Гольштейном в
мемуарах освещены тоже неверно. Бюлов старается умалить роль
Гольштейна. Фактически же Гольштейн и при Бюлове ворочал
всей внешней политикой. Дело пе только в том, что умный и
ловкий, но в то же время легкомысленный и ленивый канцлер
нуждался в необыкновенной работоспособности, знаниях и дело¬
вых навыках этой странной фигуры, которая в течение по край¬
ней мере полутора десятилетий за кулисами направляла работу
германской дипломатии. Критики мемуаров Бюлова разоблачили,
что Гольштейн, который всегда шел разными темными и не осо¬
бенно чистыми дорогами, где-то выкрал пачку писем пианиста
Таузига к жене Бюлова весьма компрометирующего свойства и
этим крепко держал Бюлова в своих руках27. Мы видим, что
оппоненты Бюлова из рядов немецкой профессуры в пылу поле¬
мики за честь разных вильгельмовских чиновников тоже подно¬
сят нам некоторые сочные факты, красиво дополняющие картину,
нарисованную Бюловым.
Красной нитью через воспоминания Бюлова проводится
мысль, будто в отличие от его преемника Бетман-Гольвега он
все время умел держать в узде австрийскую политику по отно¬
шению к Балканам и не позволял доводить дело до конфликта
с Россией. С большим самодовольством излагает он свою полити¬
ку в балканском кризисе 1908—1909 гг., который был будто бы
улажен именно благодаря его политическому такту. Фактически
дело обстояло иначе. Он сам писал28 накануне кризиса, что в
восточном вопросе германская политика, поскольку не затронуты
экономические интересы Германии, должна определяться пожела¬
ниями Австро-Венгрии. Все, что он говорит в своих мемуарах о
своем воздействии на Австрию, носит более или менее бездока¬
зательный характер, и все это отступает перед фактом, что в
1909 г. он заявил России, что в случае, если она не уступит,
он позволит Австрии напасть на Сербию. Бюлов забывает, что
если война тогда и не возникла, то не благодаря его политике,
27 Об этом сообщает проф. Галлер в сб. «Front wider Bulow», с. 45.
28 Bulow В. Op. cit., Bd. II, S. 328.
89
й просто в силу того, что потрепанная в войне с Японией и пе¬
режившая революцию царская Россия не могла тогда воевать и
уступила — до следующего конфликта. Бюлов напрасно отрицает,
что, когда во время балканского кризиса в 1909 г. со стороны
Антанты при поддержке Италии была выдвинута мысль о созыве
конференции для обсуждения боснийского вопроса, он отверг эту
мысль29. Совершенно так же, как в 1914 г., столь резко крити¬
куемый им Бетман-Гольвег отверг примирительные предложения.
Сомнительной является и версия Бюлова об истории со статьей
в «Daily Telegraph», излагавшей разговоры, которые Вильгельм II
вел с одним из его английских друзей об англо-германских отно¬
шениях. Бюлов излагает дело так, будто он, получив от императо¬
ра рукопись, не читая, отправил ее иностранному ведомству, по¬
ручив ознакомиться с ней и вынести суждение о том, можно ли
ее опубликовать. Со стороны иностранного ведомства последовал
ответ, что нужны лишь отдельные мелкие изменения. После этого
Бюлов, якобы опять пе читая, отправил статью императору с со¬
общением, что препятствий к опубликованию не имеется. Статья
появилась, и содержавшаяся в ней оскорбительная для английских
правящих кругов ложь вызвала в Англии целую бурю пегодова-
ния. Можно предположить, что Бюлов нарочно пропустил неле¬
пую статью, сознательно желая скомпрометировать кайзера, чтобы
усилить свое собственное положение. Скомпрометировать импера ¬
тора ему удалось, но монархия была еще достаточно сильна в Гер¬
мании, чтобы и после этого Вильгельм смог уволить Бюлова.
Читая мемуары Бюлова, все время следует помнить, что кни¬
га написана с целью оправдания на деле далеко не очень-то
удачной политики четвертого канцлера Германской империи.
* * *
Мемуары Бюлова появились в 1930—1931 гг. и составляют че¬
тыре огромных тома, общей сложностью насчитывающих свыше
двух тысяч страниц. Первый том охватывает период времени с
1897 г., когда Бюлов был назначен статс-секретарем иностранно¬
го ведомства, и кончая 1903 г., до начала марокканского кризиса,
как это значится в подзаголовке, фактически же до образования
англо-французской Антанты (это слово Бюлов, однако, очевидно
не хочет употреблять). Второй том обнимает время от образова¬
ния Антанты до отставки Бюлова летом 1909 г. Третий том — от
отставки до конца войны. Четвертый том посвящен юношеским
годам и началу дипломатической карьеры автора до назначения
его министром.
Из всей этой массы печатной бумаги мы постарались выде¬
лить то, что представляет наибольший интерес. Очень много ме¬
29 Die Oesterreich-Ungarns Aussenpolitik von der Bosnischen Krise 1908 bis
zum Kriegsausbruch 1914. Wien und Leipzig, 1930, Bd. 2, N 1319.
90
ста заполнено у Бюлова бесконечной болтовней, посвященной
главным образом светским сплетням, а также чрезвычайно деталь-
п эму описанию событий, которые автору представлялись вероятно
очень значительными, но историческая значимость коих для нас
рисуется в гораздо более скромном виде: так, если Бюлов про¬
гуливался с Вильгельмом II где-то в деревне под Килем, то на
описание прогулки у него уходит несколько страниц, не считая
изложения происходивших при этом разговоров. Если в процес¬
се своего рассказа бывший рейхсканцлер натолкнулся на какую-
либо еще не упоминавшуюся им фамилию, то он не может удер¬
жаться, чтобы тут же не выложить все, что ему про данное
лицо известно. Особенно интересуют при этом бывшего канцлера
такие проблемы, как, например, кто был в действительности от¬
цом герцога Эрнста Кобург-Готского, или в каких взаимоотноше¬
ниях находился император Франц-Иосиф с госпожой Екатериной
Шратт. Все это пересыпано массой анекдотов, так что в мемуа¬
рах Бюлова содержится богатейшее собрание разного рода bons
mots, пущенных кем-либо в обиход в течение всей долгой жизни
автора. Тут и граф Монте, бывший в свое время прусским по¬
сланником при одном из маленьких немецких дворов и явившийся
на высочайший прием не в цилиндре, а в котелке. На замечание
церемониймейстера Монте ответил: «Kleiner Hof, kleiner Hut» 30.
Тут и один австрийский деятель, который на вопрос, что, по его
мнению, предпримет венское правительство в случае серьезного
международного кризиса, ответил, что он не может этого знать,
так как ему неизвестно, что является самой большой глупостью.
Тут и подробнейшее описание обстоятельств женитьбы тайного
советника Гаммана, причем Бюлов считает нужным передать все
подробности, описывая, как первый муж будущей жены Гаммана
наблюдал все происходившее на их свиданиях через дырочку в
потолке из специально снятой в верхнем этаже комнаты.
Затруднять внимание нашего читателя всеми этими анекдота¬
ми и мелочами несомненно не стоило, и мы выпустили все, что,
по-нашему, не представляет более широкого политического или
историко-бытового интереса. Думается, что книга от этого только
выиграла. С другой стороны, мы конечно нарушили этим общий
стиль писаний Бюлова — в русском переводе они, благодаря этим
пропускам, будут выглядеть серьезнее, чем это есть в действи¬
тельности. Выпустили мы также бесчисленные характеристики
менее интересных лиц. Недостаток места заставил нас, однако,
выпустить и ряд вопросов политического порядка, если по поводу
их мемуары не содержали чего-либо интересного или нового или
же давали не только тенденциозное, но и просто искаженное из¬
ложение. Понятно, что историк-исследователь должен обратить¬
ся к подлиннику. Перевод рассчитан на широкого читателя.
Бюлов Б. Воспоминания. М., 1935.
30 Двор маленький и шляпа маленькая.
КАК ГЕРМАНСКИЕ ИМПЕРИАЛИСТЫ
УЖЕ «НАПОБЕЖДАЛИСЬ» ОДНАЖДЫ
ДО СОБСТВЕННОЙ ГИБЕЛИ
«Так мы напобеждаемся до собственной
гибели».
(Из приказа фашистского генерала Неринга по 18-й
германской танковой дивизии).
Третий год в Европе бушует война. Германские фашисты за¬
хватили и поработили Польшу, Данию, Норвегию, Голландию,
Бельгию, Францию, страны Балканского полуострова. Они по¬
работили и своих «союзников» — Италию, Румынию, Финляндию,
Венгрию.
Одно за другим безоружные государства, почти не имевшие
армии, оказывались «молниеносно» захваченными полчищами
германского фашизма. Так было в Дании, Норвегии, Голландии.
Одна за другой страны, имевшие возможность бороться, порабо¬
щались фашистами из-за предательства буржуазных прави¬
тельств. Так было во Франции и в Бельгии.
Но все эти легкие успехи не дали Гитлеру победы. Англия
продолжала борьбу, и война затянулась. Крича о своих «побе¬
дах», Гитлер знал, что на самом деле он вовсе не победитель.
Он знал, что ни захват беспомощной Дании или Голландии, ни
даже порабощение Франции не решают исхода войны. Он знал,
что с каждым днем войны растет ненависть к нему народных
масс Германии. Он знал, что приближается час, когда, подобно
раскаленной лаве, вырвется наружу ярость народов завоеван¬
ных стран.
Запутавшись в военных авантюрах, пьяный от крови, по¬
теряв трезвость политического мышления, Гитлер бросился в ги¬
бельную для него и фашистской Германии авантюру: он напал
на Советский Союз. Здесь он впервые встретил настоящую ар¬
мию и впервые — если говорить о борьбе на суше — принужден
вести настоящую войну, войну с великим народом, которому есть
что защищать, есть чем защищать свою родину, который спло¬
чен вокруг своей народной власти.
На протяжении 1939—1941 гг. германские фашисты, каза¬
лось бы, одержали серию «блистательных побед». Но это— «пир¬
ровы победы». В них таится гибель победителя. Не в первый
раз германский империализм начинает войну с таких «успехов».
27 лот тому назад, в 1914 г., точно так же началась первая ми¬
ровая война. Она тоже открылась серией германских наступле¬
92
ний и побед и привела к захвату немцами обширных террито¬
рий. Но эта война закончилась страшным, сокрушительным раз¬
громом германского империализма.
Фашистский генерал Неринг заявил еще в июле 1941 г. в
своем приказе, попавшем в руки Красной Армии, что герман¬
ские войска могут «напобеждаться до собственной гибели». Ге¬
нералу Нерингу нельзя отказать в остроумии. Он выразился на
редкость метко и точно: именно такова и будет судьба герман¬
ской армии. И такую же точно судьбу она однажды уже испы¬
тала в 1918 г. Этот исторический урок и в наши дни не лишен
поучительности.
Война 1914—1918 гг. коренным образом отличалась от ны¬
нешней войны, от справедливейшей Отечественной войны совет¬
ского народа против германских захватчиков. Тогда не только
Германия, но и ее противники вели несправедливую, империа¬
листическую войну. Виновниками войны 1914 г. были империа¬
листы всех стран. Но с военной точки зрения нападающей сто¬
роной и тогда была Германия. «Немецкая буржуазия... выбра¬
ла,— писал Ленин,— наиболее удобный, с ее точки зрения, мо¬
мент для войны, используя свои последние усовершенствования
в военной технике и предупреждая новые вооружения, уже на¬
меченные и предрешенные Россией и Францией» \
Царское правительство усиленно работало над так называе¬
мой большой военной программой, осуществление которой поз¬
волило бы ему в большей мере использовать одно из главных
преимуществ России — ее огромные человеческие ресурсы. Про¬
грамма эта вместе с тем предполагала строительство ряда но¬
вых стратегических железных дорог и тем самым значительно
ускоряла и облегчала сосредоточение русской армии. Программа
намечала и целый ряд других мероприятий по поднятию боевой
мощи России. Завершение этой программы намечалось на 1917
год, и германский империализм поторопился развязать войну ра¬
нее этого срока.
Если противники Германии, и прежде всего Россия, в 1914 г.,
в момент возникновения войны, были далеки от полного исполь¬
зования всех своих военных возможностей, то сама Германия
была превосходно подготовлена к войне.
Превосходство это сказывалось прежде всего в области ар¬
тиллерии. Германский корпус располагал 160 орудиями, в то
время как французский имел 120, а русский — только 108. Если
от артиллерии в целом перейти специально к тяжелой артилле¬
рии, то тут превосходство немцев было уже прямо подавляющим.
Можно даже сказать, что в 1914 г. армии Антанты, кроме рус¬
ской, где все же имелось незначительное количество артилле¬
рии крупных калибров, полевой тяжелой артиллерии вовсе не
имели.
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 26, с. 16.
93
Другое превосходство Германии заключалось в несравненно
лучшей, чем у Антанты, подготовке к боевому использованию
второочередных резервных формирований.
Обладая гораздо меньшим общим числом людей, годных для
военной службы, нежели ее противники, Германия Вильгель¬
ма II не столь значительно уступала им в количестве людей,
прошедших военное обучение.
Это тоже было результатом лучшей подготовки: Германия
свои относительно меньшие человеческие ресурсы обучила, в то
время как Россия, обладая в два с лишним раза большим на¬
селением (180 млн. против 67 млн. в Германии), сумела пропу¬
стить через военное обучение гораздо меньший его процент.
К важным преимуществам Германии надо отнести также изо¬
билие квалифицированных офицерских кадров, четкость работы
штабов, а по сравнению с Россией также и огромное превос¬
ходство в быстроте сосредоточения и развертывания армии.
Австрийский посол в Берлине летом 1914 г. следующим об¬
разом охарактеризовал причины, побуждавшие германское пра¬
вительство форсировать объявление войны: «Вооружаясь изо
всех сил в расчете на войну, Россия не замышляет ее в насто¬
ящий момент или, лучше сказать, сейчас она еще недостаточно
подготовилась к ней... Сейчас Россия еще не так сильна, как
она предположительно будет через несколько лет». Военный
агент саксонского правительства доносил из Берлина еще от¬
кровеннее: «У меня создалось впечатление, что большой гене¬
ральный штаб считал бы благоприятным возникновение войны
теперь».
Своим гениальным умом Ленин с исключительной прозорли¬
востью разгадал даже детали замыслов германских империали¬
стов. Он разоблачил эти замыслы, указав, что германские им¬
периалисты начали войну «...в момент, который... казался наибо¬
лее удобным для использования последних... усовершенство¬
ваний в военной технике, и накануне проведения так называе¬
мой большой военной программы Россией» 2.
Пустой легендой является утверждение немцев, будто Гер¬
манию в войну втянула ее союзница Австро-Венгрия, причем
Германия последовала за ней только для того, чтобы не оттолк¬
нуть единственного союзника.
На самом деле все происходило совсем иначе. 28 июня 1914 г.
сербскими националистами был убит наследник австрийского
престола. На другой день после этого в правящих кругах Вены
царила полная неопределенность. В то время как одни действи¬
тельно требовали войны, другие ответственные лица, включая
тогдашнего премьера Венгрии графа Тиссо, отстаивали полити¬
ку мира. Дряхлый император колебался. Конец этим колебани¬
2 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 26, с. 5.
94
ям и победа партии войны наступили лишь тогда, когда Гер¬
манский кайзер и правительство Германии с полной решитель¬
ностью высказались за расправу с Сербией и, следовательно, за
развязывание европейской войны. Даже самые крайние сторон¬
ники войны в Австро-Венгрии признавали, что без Германии на¬
чинать войну было бы безумием.
5 июля Вильгельм И, а вслед за ним германский канцлер
Бетман-Гольвег приняли в Потсдамском дворце австрийских
представителей. Они не только не отговаривали австрийцев от
выступления против Сербии, но прямо-таки поощряли их на это.
Тем самым в этот день германские правители сделали решающий
шаг к развязыванию первой мировой войны. Для Германии эта
война имела только одну цель — коренной передел мира и завое¬
вание мирового господства.
Начиная мировую бойню, германские империалисты рассчи¬
тывали, во-первых, на быструю победу, во-вторых, на возмож¬
ность разбить своих противников порознь, так, чтобы, быстро по¬
кончив с одним, всеми силами броситься на другого. План ве¬
дения войны германского генштаба, в основе которого лежал
известный план Шлиффена, предполагал использовать сравни¬
тельную длительность мобилизации, сосредоточения и разверты¬
вания русских войск (все это в 1914 г. должно было занять бо¬
лее 40 дней) и разбить Францию раньше, чем Россия сможет
начать крупные активные операции. Германский генштаб наме¬
ревался обрушиться всей мощью своей армии против Франции,
обойдя сильно укрепленную франко-германскую границу с се¬
вера и нарушив ради этого международно признанный нейтра¬
литет Бельгии. Сильная ударная группа, составлявшая правое
крыло немецких армий, должна была форсированным маршем
двинуться в северную Францию и, обойдя Париж с севера и се¬
веро-запада, зажать в клещи всю французскую армию, гнать ее
перед собою на юго-восток и, прижав к швейцарской границе,
уничтожить. Быстро расправившись с Францией, германский
генштаб предполагал перебросить далее все силы против Рос¬
сии.
Сначала план Шлиффена стал осуществляться, казалось бы,
как по нотам. Германская армия вторглась в пределы Бельгии.
Один город падал за другим, крепость за крепостью. Неожи¬
данно упорное сопротивление бельгийской армии несколько за¬
труднило Германии осуществление поставленных задач, но все
же ее армии успешно ворвались в слабо защищенную Северную
Францию.
Попытка французов и англичан задержать немцев на фран¬
ко-бельгийской границе кончилась полной неудачей, и герман¬
ские армии, подобно лавине, покатились по равнинам Франции.
На тридцать третий день войны они находились в 30—40 км
от Парижа. Французское правительство покинуло столицу и пе¬
реехало в Бордо.
95
В эти страшные для Франции дни на помощь ей пришла рус¬
ская армия. Хотя сосредоточение русских войск еще не было
полностью закончено, русские армии начали наступление в Вос¬
точной Пруссии. Это преждевременное наступление закончилось
гибелью двух русских корпусов. Но оно заставило германское
командование ослабить свой ударный кулак во Франции. 26 ав¬
густа два корпуса были сняты с западного фронта и отправлены
на восток, а третий корпус отведен в резерв, дабы его держать
наготове для немедленной дополнительной переброски в том же
направлении.
Но и после этого германцы продолжали наступать, считая,
что они уже серьезно надломили сопротивление своих западных
противников. Преследуя отступающие англо-французские войска,
немцы изменили первоначально задуманное направление своего
движения. Они отказались от обхода Парижа. Вместо того, что¬
бы обходить его с севера и с запада, они повернули на юг,
пройдя мимо Парижа несколько восточнее него. Благодаря это¬
му они подставили свой правый фланг под удары Парижского
укрепленного района. Мольтке стремился охватить левый фланг
французов, а теперь немцы сами оказались под угрозою охвата.
Германское командование, поворачивая на юг, недооценило сил
противника и переоценило собственные успехи. Оно пренебрег¬
ло тем, что в Парижском районе французы успели сконцентри¬
ровать крупные силы, и следовательно, оставив Париж без долж¬
ного внимания, оно подвергало опасности свои правофланговые
армии. Таково было положение немцев, когда они, перейдя
р. Марну, своим фронтом оказались перед французскими армиями,
приостановившими отступление.
С 5 по 9 сентября 1914 г. на р. Марне произошло столкно¬
вение главных сил противников, вылившееся в сражение огром¬
ного масштаба. Наступление французов из Парижского района
во фланг и в тыл 1-й германской армии заставило последнюю
прекратить движение за Марну и повернуться фронтом к насту¬
пающим. При этом между 1-й армией фон Клука и соседней
2-й армией фон Бюлова оказался известный разрыв, в который,
хотя и с промедлением, устремились только что прекратившие
отступление английские войска. Чтобы избежать обозначившей¬
ся опасности отрыва 1-й армии от остальных германских сил,
немецкое командование в лице начальника генерального штаба
Мольтке-младшего приказало Клуку и Бюлову начать отход на
новые позиции. Отход этот совершался в относительном поряд¬
ке, потери немцев были не столь уж велики, но тем не менее
битва на Марне означала тягчайшее поражение Германии. Гер¬
манское наступление было приостановлено, а это приводило к
провалу шлиффеновского плана «молниеносного» уничтожения
французской армии.
Усилия германцев с новых позиций еще раз повторить об¬
ход левого фланга французов закончились неудачей. Герман-
96
скос отступление дало противнику время укрепить угрожаемый
участок фронта. Не удалась впрочем и попытка французов в
свою очередь обойти правый фланг немцев. Таким образом, вза¬
имно маневрируя и пытаясь обойти друг друга, обе стороны рас¬
тянули свой фронт к северу до самого морского побережья. Эти
боевые операции, получившие название «бег к морю», заняли ос¬
таток сентября и весь октябрь. К ноябрю 1914 г. от Альп до
Па-де-Кале протянулась линия сплошного фронта. Обе стороны
зарылись в траншеи, и война на Западе приняла позиционный
характер.
Сплошной фронт стеснял возможность обхода противника.
Оставалось только попытаться прорвать неприятельский фронт,
а на это у немцев осенью 1914 г. не хватало сил. Переброска
подкреплений с русского фронта была сочтена невозможной, ибо
русские нанесли весьма тяжелые поражения австрийским вой¬
скам в Галиции, и немцам приходилось принимать меры для
предотвращения новых успехов русских. Иначе говоря, Герма¬
нии приходилось проститься с мыслью о скорой победе. Обна¬
ружилась неизбежность затяжной войны. Таков был результат
военных действий за первые три-четыре месяца войны. И этот
результат оказался для Германии роковым.
В борьбе с такими странами, как Англия и Россия, провал
скоротечного плана войны означал для Германии верное пораже¬
ние. Две причины делают затяжную войну гибельной для Герма¬
нии. Во-первых, затяжка войны давала противникам Германии
возможность наверстать пробелы в их боевой подготовке и ли¬
шить Германию того военного превосходства, в расчете на ко¬
торое она и начала войну. Во-вторых, эта затяжка ставила воп¬
рос о том, кто дольше выдержит военное напряжение, чьи силы
истощатся первыми, чьи ресурсы ранее иссякнут. В момент воз¬
никновения войны Германия была к ней лучше подготовлена, не¬
жели ее противники, но зато у нее было меньше людей, меньше
военного сырья и продовольствия, меньше финансовых ресур¬
сов. По мере того, как война затягивалась, противники Герма¬
нии получали возможность наверстать пробелы в своих вооруже¬
ниях, и Германия теряла свое преимущество. С другой стороны,
затяжная война неизбежно оказывалась войной на истощение,
а в такой войне Германия являлась слабейшей стороной. Гер¬
мания была замкнута в Центральной Европе. Со всех сторон ее
окружали либо фронты, либо английская блокада. Она вынуж¬
дена была довольствоваться ресурсами Центральной Европы и
частично Ближнего Востока. В то же время ее противники име¬
ли в своем распоряжении ресурсы почти всего остального ми¬
ра — колоссальные ресурсы России, ресурсы всей Британской
империи. Английское морское первенство обеспечивало Антанте
подвоз оружия, боевых припасов и продовольствия из США.
Каждый день затяжки войны сокращал шансы на победу Гер¬
мании и увеличивал шансы Антанты.
4 П. М. Хвосто
97
Поверхностный современник, наблюдая военные действия, мог
бы в конце 1914 г. считать Германию победительницей. В самом
деле: разве германская армия не завоевала в двадцать дней поч¬
ти всю Бельгию? Разве она не захватила в течение 10—15
дней северо-восточную Францию? Разве она не разбила одну из
русских армий в Восточной Пруссии? Разве она не захватила
значительный кусок русской Польши? Правда, русские разбили
австрийцев в Галиции, но ведь то были австрийцы, а не немцы,
да к тому же это была единственная победа, которую Антанта
могла противопоставить ряду германских успехов. Правда, в ак¬
тиве у Антанты была еще битва на Марне. Но ведь на первый
взгляд эта битва вовсе не окончилась поражением немцев. Она
всего только приостановила их дальнейшее продвижение в глубь
Франции.
Но так могли рассуждать лишь люди, не умевшие более глу¬
боко разобраться в военном и политическом положении и су¬
дившие о перспективах войны по количеству захваченных горо¬
дов и территорий. С такой поверхностной точки зрения Герма¬
ния к концу 1914 г. была победителем; а между тем на самом
деле шансы на победное окончание войны все больше уходили
от нее.
Уже в первые месяцы войны во всех воюющих армиях об¬
наружился кризис боевого снабжения. Особенно остро встал
вопрос с артиллерийскими снарядами. Запасы мирного времени,
которых, по исчислению всех генштабов, должно было хватить
на долгий срок военных действий (русский штаб считал, напри¬
мер, что запасов хватит на 16 месяцев), были израсходованы в
первые же месяцы. Военная промышленность повсюду требова¬
ла значительного расширения. Встал вопрос о мобилизации про¬
мышленности. Сначала шансы Германии при этом были непло¬
хими. Но уже в начале 1915 г. к снабжению армий Антанты
стала привлекаться промышленность США, и тут в соревновании
военной промышленности Германии с промышленностью Антан¬
ты перевес явно стал переходить на сторону последней.
Вследствие блокады в Германии уже зимой 1914/15 г. об¬
наружились серьезные продовольственные трудности. Голода в
Германии еще не было, но его страшный призрак уже маячил
на горизонте.
Надвигался в Германии и кризис человеческих ресурсов. На¬
ступил он далеко не сразу. Это объясняется тем, что Германия
еще в мирное время сделала гораздо больше, чем ее противники
для боевой подготовки резервных формирований не только пер¬
вой, но и второй очереди. Ввиду этого должно было пройти не¬
которое время, чтобы Антанта сумела обучить и организовать
своих людей и дать немцам полностью почувствовать свой чис¬
ленный перевес. Затяжка войны давала Антанте нужное для
этого время и ставила Германию перед перспективой истощения
живой силы.
98
* * *
Итак, к концу 1914 г. на Западе от моря до швейцарской гра¬
ницы на протяжении 700 км одна против другой протянулись
линии германских и англо-французских траншей. Немцы и тут
проявили лучшую подготовку и большую гибкость приемов, пер¬
выми начав зарываться в землю. Французы и англичане неко¬
торое время пренебрегали земляными укрытиями, но потери от
немецкого огня заставили и их последовать примеру противни¬
ка. Качество траншей стало быстро совершенствоваться, за пер¬
вой их линией появилась вторая, а затем и третья. Между ними
прорывались ходы сообщения, траншеи становились глубже, снаб¬
жались блиндажами и иными укрытиями. Спереди траншеи за¬
щищались рядами колючей проволоки. Для подвоза припасов к
ним в дальнейшем стали сооружаться подъездные пути и др.
Защищаемые огнем мощной артиллерии, в условиях войны
1914 г. эти укрепленные линии крайне трудно поддавались проры¬
ву. Таких средств наступления, как танки, тогда еще не было,
развитие авиации делало только первые шаги, и в результате
средства обороны в войне 1914 г. оказывались превосходящими
средства наступления. При таком положении на западном фрон¬
те немцам трудно было надеяться на быструю развязку. Но так
как перспектива затяжной войны страшила и их командование,
и их правительство, то стали раздаваться голоса за то, чтобы по¬
пытаться достигнуть на восточном фронте того, чего не удалось
на западном: победы с помощью быстрого и решительного уда¬
ра. Разгром России, если бы он удался, мог бы, конечно, при¬
близить победный мир и на Западе. Подобный план защищал
фельдмаршал Гинденбург, командующий восточным фронтом, и
его начальник штаба Людендорф.
Начальником германского генерального штаба в это время
был генерал Фалькенгайн, сменивший на этом посту Мольтке-
младшего, отстраненного после неудачи на Марне и провала пла¬
на Шлиффена. Фалькенгайн не разделял взглядов Гинденбурга
и Людендорфа. Он не верил в возможность разгрома России.
Но после победы в Восточной Пруссии Гинденбург и Людендорф
завоевали себе огромный авторитет. Австрийский союзник, же¬
стоко терпевший от русских в Галиции, также настаивал на ак¬
тивизации германских армий на Востоке. Того же требовала и
задача привлечения на свою сторону Болгарии, Румынии и Гре¬
ции. И Фалькенгайн уступил.
После длительного обсуждения и многих колебаний было ре¬
шено прорвать русский фронт на участке между Вислой и Кар¬
патами. На избранном участке был сосредоточен ударный кулак
из 10 дивизий под командованием генерала Макепзена. Русские
располагали тут всего пятью дивизиями, т. е. немцы в отноше¬
нии пехоты сумели создать для себя двойной перевес. Еще зна¬
чительнее было их превосходство в артиллерии. Макензен имел
99
4*
642 орудия, из них 160 — тяжелых. Этой артиллерийской массе
русские могли противопоставить всего 105 орудий, и при этом
всего лишь 6 тяжелых. Макензен был так снабжен снарядами,
что имел возможность развить ураганный огонь, выпуская в
течение нескольких часов по 700 снарядов из каждого легкого
и по 250 снарядов из каждого тяжелого орудия. Русские же не
имели достаточного количества снарядов. Так, например, в гау¬
бичных батареях суточный расход снарядов был установлен в
10 выстрелов на всю батарею.
2 мая 1915 г. в 6 час. утра немцы приступили к артиллерий¬
ской подготовке. 3 часа продолжался ураганный орудийный огонь.
После этого, в 9 час., орудия смолкли и в действие вступили ми¬
нометы. В результате русские окопы были совершенно разруше¬
ны. В 10 час. немецкая пехота пошла в атаку. Несмотря на мощь
своей огневой подготовки и на вынужденную слабость русского
огня, пехота встретила упорное и мужественное сопротивление
русских. Все же немецкое командование сумело добиться на из¬
бранном им решающем участке такого перевеса сил, что после
нескольких дней ожесточенных боев русская 3-я армия стала от¬
ступать и потянула за собой и две соседние армии — 8-ю и 4-ю.
3-я армия пыталась задержаться на рубеже р. Сан, но, бу¬
дучи ослабленной предшествовавшими боями, не смогла поме¬
шать немцам форсировать реку и снова вклиниться в русское
расположение. 3 июня немцы взяли Перемышль. Потеряв оборо¬
нительную линию Сана, русские армии вынуждены были очи¬
стить почти всю Галицию, понеся при этом тяжелые потери.
Одновременно немцы начали наступление на Нижнем Немане.
7 мая они взяли Либаву и овладели значительной частью Лат¬
вии; а затем Гинденбург получил директиву наступать через На-
рев к Бугу, навстречу Макензену, который из Галиции, завора¬
чивая правым плечом вперед, изменял направление своего на¬
ступления с восточного на северо-восточное. Цель заключалась
в том, чтобы окружить и уничтожить русскую армию, располо¬
женную на выдвинутом вперед плацдарме русской Польши. Ис¬
пытывая катастрофический недостаток в снарядах, русские войска
не могли остановить германского наступления. Но русское ко-
мапдование ценой уступки части территории сумело вывести свою
армию из уготованных ей клещей. Людендорф, предвидя эту
возможность, с самого начала предлагал произвести гораздо бо¬
лее глубокий обход русских армий, начав наступление не от На-
рева к Бугу, а от Немана в направлении Вильно. Но Фалькен-
гайн вполне обоснованно боялся слишком далеко забираться в
беспредельные просторы России. В результате русская армия бы¬
ла ослаблена, но отнюдь не уничтожена. Попытка Людендорфа
наступать от Немана на Двинском и на Вильно-Минском направ¬
лениях заметного успеха не имела. Правда, большие массы гер¬
манской конницы прорвались на Свенцяны и зашли в глубокий
тыл русским, обойдя не только Вильно, но и Минск, однако рус¬
100
ским удалось ликвидировать этот прорыв. Фалькенгайн принял
решение приостановить наступление на восточном фронте.
Осенью 1915 г. русский фронт стабилизировался, и на востоке
тоже началась позиционная война.
Германское наступление на восточном фронте выглядело как
«блестящая победа» немцев. Была захвачена большая террито¬
рия: русские отдали Галицию, часть Волыни, русскую Польшу,
Литву, часть Латвии и Белоруссии. Но русская армия не пре¬
кратила борьбы. Огромные человеческие резервы позволили ей
восстановить понесенные потери. На первый взгляд, Германия
одержала еще одну крупную «победу», завоевала новые чужие
земли. Но успех, одержанный в России, не избавил ее от не¬
обходимости продолжать изнурительную борьбу.
Наступая на Россию, Германия дала Англии и Франции пе¬
редышку, во время которой промышленность этих стран успела
возместить пробелы в материальном обеспечении. Англия и
Франция за 1915 г. накопили огромные запасы снарядов, заново
создали тяжелую артиллерию, а Англия впервые обучила массо¬
вую армию.
Не помогло Германии и еще одно нарушение международ¬
ного права. Первыми применив в апреле 1915 г. на западном
фронте отравляющие вещества и получив благодаря этому зна¬
чительный тактический успех, немцы, однако, не смогли развить
его в оперативный.
Германия «побеждала», а война все продолжалась и затя¬
гивалась.
* * *
Итак, вывести Россию из строя Германии не удалось. Русские
солдаты, иной раз почти без снарядов и даже при недостатке
винтовок, сумели остановить сопровождавшееся ураганным ог¬
нем наступление вооруженных до зубов германских полчищ.
Видя, что в России решающих успехов не добиться, герман¬
ское командование метнулось искать их на Балканах. 5 октября
астрийские войска, подкрепленные крупными германскими си¬
лами, обрушились на Сербию. Германский империализм с по¬
мощью предательской болгарской правящей верхушки вовлек в
войну Болгарию. 12 октября 1915 г. болгарские войска начали
наступление против сербской армии. Теснимые с севера австро-
германцами, а с востока — болгарами, сербы вынуждены были
отступать. Под угрозой окружения и под напором подавляюще¬
го превосходства противника, сербская армия, несмотря на свое
поистине изумительное мужество и стойкость, неся тягчайшие
потери, должна была покинуть свою родину. По обледенелым
тропам Албанских гор остатки сербских войск достигли моря,
где их приняли английские и французские суда, чтобы доста¬
вить на остров Корфу для реорганизации и отдыха.
101
Вся Сербия была захвачена германцами. Болгария была це¬
ликом вовлечена в русло германской политики. Турция воевала
на стороне Германии еще с осени 1914 г. Германский импери¬
ализм после разгрома Сербии стал, таким образом, хозяином
почти всего Ближнего Востока.
Германия одержала еще одну немалую «победу», она овла¬
дела большей частью Балкан, но и «победа» над Сербией не
приблизила конца войны.
* * *
И еще одну «победу» доставила германской коалиции кампания
1915 г. С февраля и до осени союзники пытались овладеть
Дарданеллами. Если бы эта операция удалась, то, во-первых,
была бы облегчена связь с Россией, а, во-вторых, Турция по
всей вероятности вышла бы из строя. Однако попытка форсиро¬
вать пролив силами одного лишь флота имела единственным сво¬
им результатом гибель ряда английских и французских кораб¬
лей. Когда же после этого англо-французы в апреле высадили
десант на Галлипольском полуострове, то десантная армия не
смогла сломить сопротивления турок. Осенью, отчаявшись в ус¬
пехе, союзники эвакуировали Галлиполи и перевезли свои вой¬
ска в Салопики, откуда они дожны были отправиться на помощь
еще сопротивлявшимся сербам. Но делалось все это очень мед¬
ленно, и помощь запоздала. Провал дарданелльской операции
был новой «победой» германской коалиции. Германия все «по¬
беждала» и «побеждала». А тем временем силы ее постепенно
истощались, в то время как силы ее противников росли.
* * *
В 1916 г. затяжка войны дала свои результаты. К весне англи¬
чане и французы технически уже не уступали немцам. Они име¬
ли достаточное количество снарядов. Они сумели создать тяже¬
лую артиллерию. Они догнали немцев в отношении автотранс¬
порта. Более того. Английская военно-техническая мысль обог¬
нала немецкую. Был изобретен танк, хотя надо сказать, что в
полной мере значение этого нового оружия сказалось только ле¬
том 1918 г. Русская армия до некоторой степени изжила острый
недостаток снарядов и вообще восстановила свою боеспособность.
Противники Германии ликвидировали не только военно-тех-
ническую отсталость, но и отставание в использовании своих не¬
исчерпаемых человеческих резервов. Англия, начавшая с отправ¬
ки во Францию всего лишь нескольких дивизий, к 1916 г. име¬
ла уже миллионную армию. Она смогла мобилизовать ресурсы
Индии, доминионов и колоний.
Все эти достижения Антанты были возможны только благо¬
даря выдающейся стойкости русской армии и русского солдата.
В августе 1914 г. русское наступление в Восточную Пруссию
102
способствовало спасению Парижа и провалу плана Шлиффена.
В кампанию 1915 г. русская армия оттянула на себя новые гер¬
манские силы. Если в августе 1914 г. Россия сковывала 42 пе¬
хотных дивизии, то к сентябрю 1915 г. против нее было сосредо¬
точено уже 105 дивизий. В то же время количество германских
войск на Западе, несмотря на новые формирования, ироводимые
Германией, почти не изменилось. Оно равнялось 80 дивизиям
в момент начала войны и 82 дивизиям в сентябре 1915 г. Геро¬
изм русских солдат обеспечил Англин и Франции необходимое
время для мобилизации промышленности и обучения людей.
* * *
Кампания 1916 г. еще более умножила количество «пирровых
побед» германской армии, но вместе с тем она дала явственные
признаки того, что скоро и таким «победам» наступит конец.
Неизбежный перелом надвигался медленно, но тем не менее
он наступил. В кампании 1916 г. на западном фронте герман¬
ская армия впервые столкнулась с противником, уже не усту¬
павшим ей в отношении военной техники. К тому же Антанта
теперь располагала и численным перевесом над странами герман¬
ской группировки приблизительно в один миллион солдат. По¬
следствия блокады сказывались все сильнее. Германия недоеда¬
ла, и моральное состояние населения было крайне подавленным.
Мало того, уже в 1915 г. стали проявляться симптомы револю¬
ционного протеста народных масс против империалистической
койны.
Германское командование в лице Фалькенгайна, учитывая без¬
результатность кампании 1915 г. на восточном фронте, не реша¬
лось возобновить наступление против России. Но Фалькенгайн
не располагал также и средствами для сокрушения Англии: гер¬
манский надводный флот боязливо прятался в своих портах.
В мае 1916 г. основные силы германского флота, так называе¬
мый «флот открытого моря», сделали единственную за всю вой¬
ну попытку оправдать свое название и выйти в открытое море,
чтобы попытаться по частям разбить английский флот и тем са¬
мым прорвать британскую блокаду. Он встретил главные силы
английского флота около западных берегов Ютландии. Завязал¬
ся большой морской бой. Обе стороны понесли тяжелые потери,
но в итоге битва закончилась победой англичан: немцы не смог¬
ли добиться своей стратегической цели. Им не удалось прорвать
блокаду. Германский флот снова возвратился на свои базы, ко¬
торых уже больше и не покидал вплоть до самого конца войны.
Таким образом, ни на восточном фронте, ни на море Фаль¬
кенгайн не видел никаких путей к сокрушению врага. Из всех
противников ему представлялась наиболее уязвимой Франция.
И вот Фалькенгайн решает начать атаку французского фронта,
причем объектом атаки он избрал Верден — крепость, близ ко¬
103
торой линия французского фронта делала поворот на юг, обра¬
зуя выступ, который и был занят верденскими фортами. Фаль-
кенгайн при этом стремился не только к тому, чтобы прорвать
французский фронт, но и к тому, чтобы «перемолоть» француз¬
скую армию на верденском выступе, как в мясорубке. Он счи¬
тал, что Франция совершенно истощила резервы живой силы
и что, если нанести тяжелые потери, ей больше уже нечем бу¬
дет их пополнить.
Для артиллерийской подготовки прорыва французского фрон¬
та под Верденом была сосредоточена чудовищная по тому вре¬
мени артиллерийская масса: на 20-километровом участке фрон¬
та, избранном для прорыва французских позиций, было сосредо¬
точено 1225 орудий.
21 февраля в 7 час. 15 мин. утра заговорили все эти 1225
орудий. Канонада продолжалась 9 час.; она причинила тягчай¬
шие разрушения первой линии французской обороны. Около
4 час. дня германская пехота начала штурм. После 4-дневного
боя немцы овладели двумя линиями французской обороны и по¬
дошли к расположенным позади них фортам верденской кре¬
пости.
25 февраля немцы заняли форт Дуомон, господствовавший
над смежными французскими позициями. Однако расширить про¬
рыв им не удалось: французы сумели подвезти достаточно силь¬
ные подкрепления и остановили германское продвижение. Когда
в марте германцы возобновили свои атаки, то их успех оказал¬
ся еще более мизерным, чем в феврале. Тем не менее, Фалькен-
гайн бросал к Вердену все новые и новые подкрепления. В ре¬
зультате кровопролитнейших боев с 21 февраля по 20 апреля
немцы продвинулись к Вердену всего лишь на 7 км.
С необычайной настойчивостью Фалькенгайн продолжал
атаки Верлена в течение мая и июня. В начале июня немцы за¬
няли форты Во, Флери и Суваль, но французской обороны все
же не сокрушили. Бои под Верденом стоили французам 350 тыс.
человек, а немцам — около 600 тыс.
Мясорубка, уготованная французам, фактически молола пре¬
имущественно немецкое мясо. Таковы были стратегические ито¬
ги командной деятельности Фалькенгайна, за которые он и ли¬
шился своего поста: он был заменен на посту начальника ген¬
штаба Гинденбургом, вместе с которым в должности генерал-
квартирмейстера в германской главной квартире водворился так¬
же и Людендорф. На них пала нелегкая задача поправить силь¬
но пошатнувшуюся репутацию «непобедимой» германской ар¬
мии. Когда совершилась эта замена высшего командования, гер¬
манские атаки у Вердена уже пришлось прекратить. Антанта
добилась этого целым рядом военных операций, предпринятых
ею на различных фронтах.
Первой из этих операций было наступление русской армии
на северо-западном фронте в районе Двинска и у оз. Нарочь.
104
Это наступление продемонстрировало восстановление сил русской
армии.
18 марта русские войска начали атаки германских позиций
и ценой больших потерь еще раз — который по счету! — облег¬
чили положение союзников на западном фронте, сделав невоз¬
можной переброску под Верден немецких подкреплений с вос¬
точного фронта.
Второй и несравненно более крупной из этих операций было
знаменитое наступление войск генерала Брусилова на юго-за¬
падном фронте. В первых числах декабря 1915 г. в ставке фран¬
цузского главнокомандующего Жоффра в Шантильи состоялась
конференция представителей верховного командования держав
Антапты. Там было решено предпринять летом 1916 г. одновре¬
менное наступление на всех фронтах, дабы лишить Германию
возможности бить своих противников порознь посредством ма¬
невра по внутренним операционным линиям, т. с. путем пере¬
броски войск с запада на восток и обратно, смотря по обстанов¬
ке. Новая конференция в том же Шантильи в феврале 1916 г.
уточнила сроки наступления. Начало его на западном фронте
было назначено на 1 июля, а на русском — на 15 июня.
Между тем в мае австрийцы начали наступление на итальян¬
ском фронте, в Трентино, угрожая тылу итальянской армии, рас¬
положенной на р. Изонцо.
Итальянское правительство молило о помощи и в Петербур¬
ге, и в Париже, и в Лондоне. Французское правительство и
Жоффр в свою очередь обратились к русским. Результатом это¬
го было то, что русская армия начала свое наступление на
15 дней раньше назначенного срока. Желаемый эффект был достиг¬
нут: Италия была тогда избавлена от нашествия своих нынеш¬
них союзников. Но преждевременно оборванная подготовка на¬
ступления стоила русским солдатам, конечно, немалого количе¬
ства крови. Наступление русских войск сказалось и на француз¬
ском фронте. Так же как и мартовские операции в районе
Двинска, новое русское наступление препятствовало возобнов¬
лению германских атак против Вердена.
Наступление русских войск началось на северном участке
юго-западного фронта, которым командовал талантливый гене¬
рал Брусилов. Брусилов применил в этом наступлении новый,
до того неизвестный метод прорыва неприятельских укреплен¬
ных позиций. Метод этот состоял в наступлении на широком
фронте с нанесением ряда последовательных ударов по фронту
неприятельской обороны. 3 июня австрийский фронт был прор¬
ван. Наиболее глубокий прорыв был произведен русской 8-й ар¬
мией в районе Луцка.
Наступление Брусилова было едва ли не самой блестящей
наступательной операцией всех армий Антанты за все время
войны. И этот успех выпал именно на долю русской армии. Од¬
нако Брусилову не суждено было полностью развить достигну¬
105
тый успех. Этому помешало, во-первых, то, что ради сиасения
итальянцев наступление было начато преждевременно, когда под¬
готовка к нему закончена еще не была. Во-вторых, вся опера¬
ция была задумана в расчете на одновременное наступление со¬
седнего, русского западного фронта. Однако командовавший им
генерал Эверт все время откладывал наступление и кончил тем,
что так и не двинулся с места, если не считать малоудачного
и не получившего широкого размаха наступления у Баранови-
чей.
И все же Брусилов нанес австро-германским войскам огром¬
ный урон, от которого более слабый из двух союзников, Авст¬
рия, так и не оправился. Одними только пленными австрийская
армия потеряла в этом сражении около 350 тыс. человек.
1 июля англичане и французы в свою очередь начали нас¬
тупление по обоим берегам р. Соммы. Здесь были собраны ог¬
ромные технические средства — масса артиллерии и колоссаль¬
ные запасы снарядов. Английские и французские атаки волна
за волной обрушивались на германские линии после мощной ар¬
тиллерийской подготовки. Но результат этих кровопролитных
2-месячных сражений был лишь тот, что войска Антанты прод¬
винулись вперед па расстояние от 3 до 8 км. Ллойд-Джордж
признает в своих мемуарах, что было бы более целесообразным
предоставить России ту массу технических средств, которых ей
так не хватало и которые со столь недостаточным результатом
затрачивались на западном фронте.
В боях на Сомме Антанте не удалось прорвать мощных гер¬
манских позиций, так же как германцам не удалось прорвать
французской обороны под Верденом. Бои на Сомме и под Вер¬
деном, то затихая, то вновь разгораясь, продолжались до зимы.
Обе стороны несли огромные потери. Но, во-первых, эти потери
для германцев были ощутимее, нежели для Антанты, а, во-вто¬
рых, все описанные события кампании 1916 г.— и Верден, и Ют¬
ландский бой, и Брусиловское наступление, и Сомма — все это
для германцев никак не напоминало «побед», хотя бы даже и
«пирровых». Таким образом, уже в 1916 г. дела германского им¬
периализма пошатнулись: затяжная война привела к тому, что
те преимущества, которыми в начале войны располагала Гер¬
мания, постепенно сходили на нет, а преимущества Антанты воз¬
растали.
* * *
Итак, после «блестящих побед» кампании 1915 г. в кампании
1916 г. уже обозначились признаки поражения Германии. Приз¬
наки эти были совершенно бесспорными, но все-таки все те (а
таких стало уже немало), кто в середине 1916 г. ждал быстрого
краха Германии, жестоко ошибались. Борьба с ней предстояла
еще длительная и тяжелая. Мало того. Судьбе было угодно во
второй половине 1910 г. ниспослать Германии еще одну «по-
106
боду». Фортуна па сей раз выступила в лице не особенно удач¬
ливой антантовской дипломатии. Занятая вербовкой новых со¬
юзников, дипломатия эта не брезговала и такими, как боярская
Румыния. В августе 1916 г. правительство Румынии считало, что
Брусилов уже разбил Австрию. Румыния боялась, что запоз¬
дает к приятному и легкому делу дележа богатого наследия древ¬
ней габсбургской монархии, сраженной доблестью русских сол¬
дат. Риск на полях сражений ей ошибочно показался уже неболь¬
шим. Румынские политики боялись, что они не займут места в
креслах за зеленым сукном на будущей мирной конференции.
И вот трусливые и алчные румынские бояре вступили в войну
на стороне Антанты. Этим они доставили Германии возможность
одержать еще одну «победу» — разбить их самих. Взятые в кле¬
щи армией Фалькенгайна с севера и армией Макензена с юга
(из Болгарии), румынские войска были разбиты. Большая часть
Румынии была занята немцами. А румынский фронт пришлось
держать русским войскам.
Но настроение «победителей» в конце 1916 г. было отнюдь
не победным. Бои на Сомме показали уже нечто большее, не¬
жели равенство военной техники. Они продемонстрировали, что
технический перевес — на стороне Антанты. Во время боев на
Сомме английская и французская авиация предприняла широкие
действия против германской пехоты и добилась господства в воз¬
духе. Танки, впервые примененные в этом сражении, хотя еще
и не сыграли большой роли, но все же первый опыт примене¬
ния этого оружия принадлежал Антанте. К тому же надвигалась
голодная и холодная зима. Неудивительно, что после победы над
Румынией, после взятия Бухареста, Германия сделала попытку
использовать эту новую «победу» как козырь, чтобы добиться
мира.
12 декабря 1916 г. германское правительство выступило с
предложением заключить мир. Это предложение было отклонено
державами Антанты, у которых сознание своей мощи укрепля¬
лось по мере того, как такое сознание испарялось у немцев.
В правительственных и военных кругах Германии начинаются
судорожные поиски новых средств выхода из того трагического
положения, в которое ее завела столь «победно» начатая война.
Если не помогает дипломатия, если никто не слушает герман¬
ских мирных предложений, то нельзя ли применить новые виды
военной техники? Нельзя ли сокрушить Англию — этот стано¬
вой хребет Антанты — с помощью подводной блокады? Нельзя
ли голодом поставить на колени «коварный Альбион»?
* * *
Германские военно-морские круги во главе с адмиралом Тир-
пицем давно утверждали, что есть реальная возможность бло¬
кировать Англию. Гинденбург и Людендорф, чувствуя бесплод¬
107
ность верденской мясорубки и всю трагичность создавшегося для
Германии положения, ухватились за идею подводной войны.
Канцлер Бетман-Гольвег возражал. Он указывал, что подводная
война может спровоцировать вмешательство Соединенных Шта¬
тов. Завязался политический поединок Бетман-Гольвега с Лю-
дендорфом, победителем в котором оказался последний.
1 февраля 1917 г. германское правительство объявило о том,
что оно начинает неограниченную подводную войну. Военное ко¬
мандование сулило быструю капитуляцию Англии. Немецкие га¬
зеты были полны расчетов, сколько нужно утопить судов, чтобы
уморить Англию голодом, сколько недель и какое количество под¬
водных лодок потребуется для этого и т. д. и т. п. Словом, на
подводные лодки возлагались самые широкие надежды. Первым
результатом применения этого многообещающего оружия был
разрыв Соединенными Штатами Америки дипломатических от¬
ношений с Германией. Но Людендорф заявлял, что США смо¬
гут выставить в Европе не более чем 100 тыс. солдат. Стоило
ли считаться с таким пустяком, раз раскрывалась манящая пер¬
спектива сокрушения британского могущества?
В феврале 1917 г. германскими подводными лодками были
потоплены суда общей вместимостью в 781 тыс. т. В марте было
пущено ко дну уже 885 тыс. т, в апреле — 1091 тыс. т. Эта циф¬
ра оказалась рекордной. В мае было потоплено 869 тыс. т, в
июне — 1016 тыс. т, но с этого момента потери от подводных
лодок начали непрерывно снижаться. Конвоированием и другими
мерами Антанта сумела ослабить эффективность подводной вой¬
ны. Уморить Англию голодом явно не удавалось. А между тем,
как раз в апреле, который был рекордным по количеству потоп¬
ленных судов, Германия достигла также и рекорда в своих по¬
литических просчетах. США сделали дальнейшие выводы из соз¬
данного немцами положения. 6 апреля 1917 г. президент Соеди¬
ненных Штатов Вильсон объявил войну Германии.
Положение Германии стало безнадежным. Ей нечего было про¬
тивопоставить ни гигантским индустриальным и сырьевым воз¬
можностям США, ни тем миллионам солдат, которые они могли
переправить в Европу вопреки расчетам Людендорфа. Этот мил¬
лион свежих бойцов прибыл не скоро, только через год, к лету
1918 г. Все «победы» подводных лодок в конечном счете также
не принесли германцам какой-либо решающей выгоды и лишь
ухудшили их общее положение.
* * *
К началу 1917 г. Германия была настолько истощена, а против¬
ники ее настолько усилились, что германское командование не
строило наступательных планов. Кампанию 1917 г. оно думало
провести в обороне. Главное, чего не хватало,— это живой силы
и продовольствия. В Германии были призваны все возрасты от
108
17 до 45 лет. Резервов больше не было. В военной промышлен¬
ности людей до такой степени не хватало, что при всей скудности
пополнений для фронта пришлось вернуть из армии на заводы
125 тыс. квалифицированных рабочих. Армии Антанты числен¬
но превосходили центральные державы приблизительно на 40%
и имели свежие резервы в лице американской армии.
Союзники Германии дошли до еще большего изнеможения,
чем она сама. Австрия едва держалась и собиралась капитулиро¬
вать.
Переход к обороне фактически означал, что германское ко¬
мандование мирится с дальнейшей затяжной войной. Но это было
дая Германии убийственно, ибо с того момента, как подоспеет
свежая американская армия, положение Германии должно бы¬
ло стать безнадежным. Германское командование, переходя к обо¬
роне, знало это, но ничего другого ему не оставалось делать. Оно
тешило себя химерами на успехи подводной войны. Скоро ему
пришлось убедиться, что мысль о победе с помощью подводных
лодок — неосуществимая идея. Таким было объективное положе¬
ние Германии в 1917 г., и безнадежность его усугублялась тем,
что «организованный голод» и потери немецкой армии катастро¬
фически снизили моральную устойчивость германского тыла,
а русская революция ускоряла революционизирование как гер¬
манской армии, так и германского народа. Апрельские стачки в
Берлине и Лейпциге и летнее восстание на флоте были злове¬
щими вспышками молнии, предвещавшими приближение страш¬
ной революционной грозь^
Но в положении Германии даже в 1917 г. имелась и показ¬
ная сторона, маскировавшая ее обреченность: ошибки француз¬
ского командования и наличие такого противника, как итальян¬
цы, доставили Германии еще две новые «победы».
В апреле 1917 г. генерал Нивель, сменивший Жоффра на пос¬
ту главнокомандующего французской армией, повторил попытку
разгрома германских армий путем широкой наступательной опе¬
рации на р. Эн. Он пытался сделать это уже осужденными
практикой войны методами прорыва укрепленной полосы немцев,
основанными на наступлении пехоты в густых боевых построе¬
ниях. В результате Нивель совершенно бесполезно уложил свы¬
ше 100 тыс. человек убитыми и ранеными, но оборонительного
фронта немцев не прорвал.
Это было весной, а осенью 1917 г. австро-германские войска
обрушились на итальянский фронт и прорвали его близ Капо-
ретто. Итальянцы в панике бежали. Пробежали они в несколько
дней примерно 300 км. Около 300 тыс. человек сдалось в плен,
а общая цифра потерь доходила до 600 тыс. человек. Итальян¬
ский генеральный штаб потерял голову и был последователен
лишь в одном: в мольбах о помощи, обращенных к Англии и
Франции. В Италию спешно прибыли представители английско¬
го и французского правительств. Во главе их стояли оба премье-
109
pa — Ллойд-Джордж и Пенлеве. «Когда я в начале ноября при¬
был в Италию,— пишет в своих мемуарах Ллойд-Джордж,— и
встретил солдат без ружей, которые в панике бежали сотни миль
с поля сражения». В Италию были брошены французские и ан¬
глийские войска* которые спасли итальянцев от полного разг¬
рома. Им помогло также и то, что у немцев и австрийцев уже
не было свободных резервов для быстрого развития успеха и,
в частности, не оказалось кавалерии для преследования бегу¬
щих.
При Капоретто Германия одержала новую победу. Но война
продолжалась, и «победоносная» Германия все быстрее шла к
верной гибели.
* * *
Но самой роковой «пирровой победой» немцев был Брестский
мир. Пользуясь тем обстоятельством, что совсем молодое Совет¬
ское государство еще не успело создать мощной Красной Армии,
германские империалисты навязали нам такие условия мира, ко¬
торые превзошли все, что дотоле было известно истории по части
больших грабежей.
Тогдашним правителям Германии казалось, что империалисти¬
ческая Германия добилась этим миром колоссального успеха:
немцы освободились от одного из двух главных фронтов; они
завладели обширными территориями, расчленили Россию, зах¬
ватили богатства Украины. Но все это только казалось. На деле
же и Брест явился источником по силы, а слабости германского
империализма.
На Украине и в Белоруссии началась отечественная война
против германских оккупантов. Надежда на то, что Брестский
мир позволит освободиться от одного из фронтов, осуществилась
далеко не полностью. В решающий момент, когда немцы весной
1918 г. начали наступление на западе, на востоке пришлось ос¬
тавить около 50 германских и австрийских дивизий.
Но мало того, что отечественная война украинского народа
продолжала сковывать крупные силы немцев. Великая социали¬
стическая революция в России повлияла на германскую и авст¬
рийскую армии. Внутри Германии и Австрии кипело возмущение
народа против нескончаемой и губительной войны, против импе¬
риалистических правительств этих стран, доведших народ до ис¬
тощения, до голода. Сказалось здесь также громадное револю¬
ционное влияние Октябрьской революции. Пример России, где
народ добился прекращения ненавистной войны путем свержения
своего империалистического правительства, не мог не послужить
уроком для австро-германских рабочих. А германские солдаты,
стоявшие на восточном фронте и переведенные потом, после Бре¬
стского мира, на западный фронт, не могли не разложить там
германскую армию своими рассказами о братании с советскими
солдатами и о том, как советские солдаты избавились от войны.
110
Что касается австрийской армии, то она стала разлагаться еще
раньше в силу тех же причин.
В результате всех этих обстоятельств в германских войсках
усилилась тяга к миру, не стало у них прежней боеспособности,
и они стали отступать под натиском войск Антанты.
Таковы были поистине катастрофические последствия брест¬
ской «победы» для самих победителей. События блестяще оправ¬
дали гениальный прогноз Ленина, который, настаивая на подпи¬
сании Брестского мира, предвидел неминуемый крах германского
империализма и недолговечность грабительского Брестского до¬
говора. «...Победы Германии,— писал Ленин,— чем шире они ста¬
новятся, тем больше обнаруживают ее безнадежное положение» 3.
* * *
Но близорукие руководители германского империализма зимой и
весной 1918 г. еще не понимали, что брестская «победа» на самом
деле является их поражением. Они видели только одно — им все
же удалось снять некоторую часть войск с восточного фронта.
Правда, Советское правительство тщательно оговорило в услови¬
ях перемирия, что Германии запрещается переброска войск с вос¬
точного фронта на запад. Это был акт исключительной лояльно¬
сти Советской власти по отношению к прежним союзникам Рос¬
сии. Однако у Советской России в тот момент, т. е. зимой 1917/
/18 г., не имелось достаточных сил, чтобы заставить немецких им¬
периалистов соблюдать подписанные ими условия. Добавив к на¬
рушению нейтралитета Бельгии и к попранию правил войны, ус¬
тановленных международным правом, еще одно новое нарушение
собственных обязательств, германские империалисты перебросили
часть своих дивизий на англо-французский фронт. Благодаря
этому в начале 1918 г. они достигли на западе такого положе¬
ния, которого тщетно добивались до той поры: немецкие войска
умерили численный перевес Антанты.
Людендорф торжествовал. Теперь-то он разобьет англо-фран-
цузов! А разбив их, снова обернется на Восток, «завоюет» Рос¬
сию и свергнет Советскую власть!
Все же Людендорф понимал и другое. И это «другое» напол¬
няло его трепетом. Он знал, что к лету на западный фронт на¬
чнет прибывать армия Соединенных Штатов. Ясно было, что
борьба с Антантой станет тогда безнадежной. Итак: сейчас или
никогда! Либо германская армия, используя временное уравне¬
ние сил, должна успеть до лета разбить Англию и Францию, либо
она сама будет разбита ими с помощью Соединенных Штатов.
Людендорф видел те краткие сроки, которые отводились ему для
победы. В течение нескольких месяцев он должен был бросить в
игру все наличные средства. Он должен был играть ва-банк. Или
3 Ленин В. 11. Ноли. собр. соч., т. 30. с. 438.
111
немедленная победа, или неминуемое и притом полное пораже¬
ние. Зловещие и неизбежные признаки его вырисовывались с да¬
леких берегов Америки. Это были для германского империализ¬
ма дни надежд, а вместе с тем — дни ужасающей тревоги. Обыч¬
ное состояние зарвавшегося игрока, который ставит свою послед¬
нюю ставку...
Таким игроком весной и являлся Людендорф, фактический
руководитель военных операций немецкой армии, замысливший
произвести весною 1918 г. генеральное наступление на англо¬
французском фронте.
Если угроза появления новой армии из-за океана заставляла
немцев форсировать наступление решающего часа, то к тому же
толкал их и крайний недостаток продовольственных ресурсов. Не
только тыл, даже фронт недоедал. В начале 1918 г. паек герман¬
ского солдата па фронте содержал 2500 калорий. В это время во
французской армии паек содержал 3816 калорий, в английской —
4193, а в американской даже 4714 калорий. Калорийность пайка
гражданского населения Германии упала до 1400 калорий. Вы¬
держивать такой голод в течение продолжительного времени
дальше было уже невозможно. В январе 1918 г. на этой почве
произошли крупные забастовки в военной промышленности.
21 марта германское наступление началось. Для прорыва анг¬
ло-французского фронта был избран участок между Аррасом и
Ла Фер, в северной части западного фронта, на стыке между
английскими и французскими армиями. В случае успеха герман¬
цы отрывали французов от англичан и выходили к морю, окру¬
жая английские армии во Фландрии. Для проведения операции
был сконцентрирован огромный ударный кулак в 62 дивизии при
6800 орудиях и 1000 самолетов.
Вначале наступление германских армий имело успех: немец¬
кие войска вклинились достаточно глубоко в оборонительное рас¬
положение союзных армий, особенно на левом фланге прорыва,
где немцы наносили второстепенный удар. К вечеру 25 марта
немцы продвинулись приблизительно на 30 км. В Париже созда¬
лось тревожное положение. Правительство собиралось снова, как
и в 1914 г., уезжать в Бордо. Английский командующий Хэйг
был склонен готовиться к эвакуации своих армий в Англию.
27 марта положение англо-французов стало тяжелым. Немцы глу¬
боко вклинились в боевое расположение союзных армий, их пе¬
редовые части были недалеко от Амьена.
Антанту спас от назревающего кризиса авантюризм герман¬
ского военного командования и истощение германских сил: ув¬
лекшись успехом на второстепенном направлении, Людендорф из¬
менил первоначальный план операции и вместо последовательно¬
го разгрома сначала английских, а затем французских армий
поставил перед собой задачу одновременного разгрома п англи¬
чан, и французов. А это привело к быстрому израсходованию
сравнительно скудных резервов. Германская пехота, доведепная
112
боями до изнеможения, не могла больше двигаться вперед. Све¬
жих частей не было. Не было и конницы для быстрого преследо¬
вания отступающих. Все это дало французам и англичанам вре¬
мя для переброски подкреплений. Немцы продвинулись на 60 км,
но так и не достигли решающего успеха.
9 апреля германцы нанесли новый удар английскому сектору
фронта, внезапно атаковав его на р. Лис, во Фландрии. Они опять
имели некоторый тактический успех, но развить его не удалось
и здесь. Противник был сильно потрясен германскими ударами,
но не сломлен.
В течение мая немцы вынуждены были передохнуть. Остава¬
лось уже совсем мало времени до того момента, когда американ¬
ские войска должны были дать Антанте решающий перевес.
27 мая Гинденбург и Людендорф в третий раз бросили своих
солдат на штурм неприятельских позиций. На этот раз удар был
направлен против французов и наносился в районе р. Эн, т. е.
в направлении Парижа. Французский фронт был прорван, немцы
форсировали р. Эн, а затем и ее приток Вель, приступили к об¬
стрелу Парижа из сверхдальнобойных орудий и стремительно
двигались к Марне. Однако финал этого наступления не отли¬
чался от обоих предшествующих. Немцы дошли до Марны, но
расширить прорыв им не удавалось. Опасаясь оказаться в меш¬
ке, 5 июня они приостановили движение вперед.
С 9 по 15 июня немцы тщетно пытались раздвинуть фланги
образовавшегося мешка, атакуя французов в направлении Ком-
пьена.
После вынужденной, совершенно необходимой передышки,
15 июля Гинденбург и Людендорф предприняли новое наступле¬
ние. Местом его была р. Марна — почти тот самый район, где
четыре года тому назад было парализовано германское наступ¬
ление на Париж. Германцам удалось форсировать Марну, но
вслед за тем их продвижение было остановлено.
А в этот самый момент началось давно подготовлявшееся
контрнаступление Антанты. Оно было направлено против герман¬
ского клина, вбитого от р. Эн к Марне. Из леса Виллер-Коттрэ
Фош, тогдашний главнокомандующий союзными армиями, неожи¬
данно бросил во фланг германцев свои резервы. Фош отказался
от предварительной артиллерийской подготовки, заменив ее ог¬
невым валом, в силу чего им была достигнута полнейшая вне¬
запность наступления. Пехоту сопровождали 230 танков. Наступ¬
ление велось в тесном взаимодействии с авиацией. Это были но¬
вые методы ведения войны, немцам недоступные, ибо в новых
орудиях войны они намного уступали Антанте. Вслед за этим
французы начали контрнаступление и против левого фаса гер¬
манского выступа, со стороны Реймса. Все более выяснялось, что
теперь техническое превосходство перешло на сторону Антанты.
Немцы стали отходить. В начале августа они закрепились на
р. Эн. Инициатива перешла к союзникам. «Вторая Марна» ко
113
ренным образом изменила положение на фронте. Германскому
командованию пришлось отказаться от мысли о новом наступле¬
нии.
Еще раньше потерпело крах австрийское наступление на италь¬
янском фронте на р. Пьяве. 23 июня австрийцы начали отход.
Сильно истощенная австрийская армия после битвы на Пьяве по¬
теряла почти всякую боеспособность и стала разлагаться уско¬
ренными темпами. В тыл шел поток дезертиров, и армия быстро
таяла.
* * *
8 августа англичане и французы атаковали германцев между ре¬
ками Анкром и Авром, близ Амьена. Пехоте предшествовали тан¬
ки. Атака была начата без артиллерийской подготовки и поэто¬
му явилась для немцев полной неожиданностью. Это была первая
операция, в которой танки сыграли едва ли не решающую роль,
ибо именно они осуществили прорыв германских позиций. Вме¬
сте с тем, это была первая операция, в которой давно нарастав¬
шее разложение германской армии вырвалось наружу. Отступав¬
шие германские солдаты, встречая шедшие им на смену резервы,
кричали последним: «штрейкбрехеры», «затягиватели войны».
Людендорф назвал 8 августа «самым черным днем германской
армии». 14 августа Гинденбург доложил императору, что герман¬
ская армия не в состоянии победить врага и, следовательно, не¬
обходимо предпринимать дипломатические шаги для достижения
мира.
13 августа Фош приостановил наступление у Амьена, но лишь
для того, чтобы через четыре дня возобновить его на смежном
участке фронта. Не успела закончиться операция на этом по¬
следнем, как Фош начал еще новое наступление и таким образом
стал теснить германцев то там, то здесь, не давая им ни мину¬
ты передышки. 2 сентября германское командование отдало при¬
каз об отходе на зарапее подготовленную оборонительную лпшпо
в тылу немецкой армии. Сентябрь прошел в сравнительном за¬
тишье, пока 26 сентября не началось генеральное наступление
союзников на всем фронте. Германская армия стала медленно,
но неудержно откатываться назад.
Между тем, 14 сентября австро-венгерское правительство се¬
паратно запросило мира. 15 сентября началось наступление Ан¬
танты на Балканах, на так называемом Салоникском фронте.
Болгарский фронт был прорван, а болгарские войска обращены
в бегство. 26 сентября Болгария капитулировала, обратившись к
союзникам с просьбой о мире. Все это означало, что перед Гер¬
манией обрисовывалась страшная угроза появления противника
с неожиданной стороны — с юга, с Балкан, через территорию
вконец деморализованной Австро-Вепгрии.
В ночь с 4 на 5 октября германское правительство обрати¬
лось к президенту Соединенных Штатов с просьбой о перемирии.
114
За несколько дней перед тем уполномоченный германского глав¬
ного командования следующим образом объяснил причины этого
шага на секретном совещании лидеров рейхстага. Два обстоятель¬
ства, заявил этот уполномоченный, делают борьбу безнадежной:
недостаток танков (т. е. новой техники) и недостаток людей.
* * *
Как в течение октября продолжала отступать германская армия;
как протекала в течение всего этого месяца переписка с прези¬
дентом Вильсоном; как, наконец, в ноябре разразилась в Герма¬
нии революция — всего этого мы здесь касаться не станем. Нам
важно установить одно: после множества «пирровых побед» «не¬
победимая» германская армия была разбита. Она оказалась не¬
способной продолжать войну, и Людендорф, этот «бог войны»,
требовал скорейшего заключения мира. Напористый во всем, что
бы он ни делал, Людендорф торопил и дергал сменяющихся гер¬
манских канцлеров; сначала Гертлинга, а затем принца Макса
Баденского, дабы то, что было неизбежно, делалось скорее, что¬
бы не теряли дней и даже часов с обращением к Вильсону о
мире.
7 ноября 1918 г. в Компьенский лес, в ставку маршала Фо-
ша, прибыла германская делегация. И ноября там было подпи¬
сано перемирие между Германией и ее противниками, а 28 июня
1919 г. в Версальском дворце был подписан мирный договор. Тя¬
желые условия мира были той ценой, которую пришлось упла¬
тить Германии за неуемную алчность своих правителей, вверг¬
ших страну в безумную авантюру в расчете на короткую войну.
Эти их расчеты провалились. Война затянулась. Пользуясь пре¬
восходством своей подготовки, Германия вначале одержала длин¬
ную цепь побед, из которых ни одна не была решающей, и
при этом истощила свои ограниченные ресурсы. Пока она «по¬
беждала», ее противники наращивали свои, сначала далеко не
полно развернутые, силы, и, развернув их, они разгромили Гер¬
манию. «Непобедимость» германской армии оказалась мифом.
Поражение в первой мировой войне стоило власти германским
правителям, бросившим свою страну в эту войну.
* * *
Нынешняя война закончится не иначе. Но только поражение фа¬
шистской Германии будет гораздо более сокрушительным, чем
поражение кайзера в 1918 г. Гитлеровская банда напрасно иг¬
норирует уроки истории. Вспоминать их — полезное дело.
Правда, в 1940 г. немцам удалось то, о чем меч¬
тал Шлиффен, и чего не удалось совершить Вильгельму в 1914 г.:
115
Франция была разбита. Она была разбита не столько немцами,
сколько предательством собственного правительства. Но как бы
то ни было, она вышла из войны.
Однако в нынешней войне провал планов вторжения в Англию
в известном смысле сыграл ту же роль, которую первая битва
на Марне сыграла в 1914 г.: благодаря этому война затянулась.
А в затяжной войне у современной Германии гак же мало шансов
на победу, как и у Германии 1914 г. Если в рядах ее противни¬
ков теперь и нет официальной Франции, то зато налицо есть
ряд факторов, которых не было в войне 1914—1918 гг. и кото¬
рые делают сейчас положение фашистской Германии неизмеримо
более безнадежным, чем положение кайзеровской Германии в
первой мировой войне.
Первый фактор. В войне 1914—1918 гг. против германского
империализма воевали английские, русские, французские и дру¬
гие правительства и их армии. Народам всех воюющих стран
война была чужда, ибо противники Германии тоже вели войну
за свои империалистические интересы, не имеющие ничего об¬
щего с интересами народных масс. Нынешняя же война в отли¬
чие от первой мировой империалистической войны — есть борьба
свободолюбивых народов против угрозы фашистского ига. Те¬
перь на стороне противников Германии — могучая моральная сила.
Второй фактор. В войне 1914—1918 гг. с Германией боролась
царская Россия — технически отсталая страна с прогнившим по¬
литическим строем. Теперь с фашистской Германией борется мо¬
гучий Советский Союз. Он имеет могучую Красную Армию, во¬
оруженную самой современной техникой. Он ведет всенародную,
отечественную войну и силен непоколебимым единством и стой¬
костью своего народа.
Советский Союз принял на себя удар всей колоссальной мощи
германской военной машины. Надо вспомнить, с каким трудом
Франция и старая Россия выдерживали в годы первой мировой
войны удары только части немецкой армии, ибо последняя была
тогда разделена между несколькими фронтами. Надо вспомнить,
с какой легкостью гитлеровская Германия разбила и деморали¬
зовала такую державу, как Франция, в 1940 г. Если учесть все
это, тогда станет ясным, какую огромную силу представляет со¬
бою наша Советская страна. Мы выдержали то, чего никто дру¬
гой до сих пор выдержать не мог: удар всей военной машины гер¬
манского империализма. Гитлеровский план заключался в том, что¬
бы быстрым ударом сокрушить СССР, овладеть его неисчислимы¬
ми природными и промышленными ресурсами и, используя эти ре¬
сурсы, продолжать войну с Англией, а затем и с Америкой, доби¬
ваясь полного их разгрома. Не вышло!
Гитлер рассчитывал на слабость нашей армии. А она прояви¬
ла такую силу, которой еще не видел мир. Гитлер рассчитывал
на непрочность советского строя. А Советская страна проявила
116
не только военную, но и такую моральную силу и мужество, ка¬
кое является беспримерным в истории. Советский строй показал
себя как самый прочный в мире.
* * *
Разгром гитлеровских захватчиков неминуем.
Гитлер надеялся сокрушить СССР в борьбе один на один, за¬
пугав правящие классы Англии и США призраком революции.
Эта ставка оказалась битой. СССР, Англия и Соединенные Шта¬
ты объединились в борьбе против Гитлера. Создатель Германской
империи князь Бисмарк, который в отличие от авантюриста Гит¬
лера был действительно крупным политиком, заметил однажды,
что коалиция России и Англии — это такая сила, «опаснее кото¬
рой для Германии и быть ничего не может».
Германия, обреченная на то, чтобы довольствоваться ограни¬
ченными продовольственными и сырьевыми ресурсами Западной
Европы, имея ограниченные человеческие резервы, может вы¬
держать лишь сравнительно короткую войну. Идея «молниенос¬
ной войны» — не случайное явление в германской стратегии. Она
коренится в социально-экономическом и географическом положе¬
нии Германии. Но «молниеносным» ударом иногда бывает воз¬
можно сокрушить такого противника, как Франция с ее сравни¬
тельно небольшой территорией и с населением, вдвое уступаю¬
щим населению Германии. Да и по отношению к Франции «мол¬
ниеносный» удар удавался в тех случаях, когда во Франции
оказывался гнилой политический режим. Так было пол века тому
назад, в 1870 г., когда Германия Бисмарка разбила Наполеона III.
Так же получилось и в 1940 г., когда ничтожные французские
правители, дав себя запугать призраком революции, с перепугу
положили под ноги Гитлера свою родину, отказавшись от сопро¬
тивления.
Но по отношению к таким странам, как СССР, Британская
империя и США, стратегия «молниеносной войны» несостоятель¬
на. Англию защищает море, на котором господствует британский
флот. Осенью 1940 г. Гитлер проиграл «битву за Англию».
В 1941 г. Гитлер проиграл и свою ставку на молниеносный раз¬
гром СССР. На безграничных равнинах Советского Союза герои¬
ческая Красная Армия истребила лучшие кадры германской ар¬
мии и истощает ее в непрерывных боях.
В декабре 1941 г. Красная Армия перешла в наступление и
положила начало разгрому гитлеровских полчищ.
Потери, которые несут немецко-фашистские войска, вторгшие¬
ся на советскую землю, во много раз превосходят потери немцев
в первой мировой войне. За всю первую мировую войну, длив¬
шуюся свыше четырех лет, немцы потеряли более 7 млн. человек
убитыми, ранеными и пленными. Это привело к тому, что Гер¬
мания не смогла продолжать дальше войну и была разбита.
117
В нынешней же войне только за первые 5 месяцев немецко-
фашистская армия потеряла на советско-германском фронте око¬
ло миллиона человек 4.
Провал молниеносной войны дал антигитлеровской коалиции
время, потребное на то, чтобы мобилизовать своп ресурсы, кото¬
рые у них бесконечно богаче, нежели скудные ресурсы разорен¬
ной Западной Европы, которыми располагает Гитлер.
А тем временем все больше развертывается борьба покорен¬
ных Гитлером народов. Красная Армия, нанося по фашистским
армиям удар за ударом, все больше ослабляет и истощает немец¬
кую военную машину. Немцы вынуждены снимать из оккупиро¬
ванных стран все новые и новые дивизии и посылать их на со¬
ветско-германский фронт. Это облегчает борьбу порабощенных на¬
родов Европы за освобождение от фашистского ига. Немцам все
труднее держать в железном кулаке более чем 100-миллпоиное
население оккупированных ими стран. Несмотря на жесточайший
террор, борьба народных масс против поработителей разгорается
все сильнее.
Югославия стала настоящим военным фронтом. Армия до¬
блестных югославских партизан уже превышает 100 тыс. человек.
Партизанские отряды объединены единым руководством. Из не¬
скольких областей оккупанты полностью изгнаны югославскими
патриотами. Героические черногорские партизаны целиком очи¬
стили свою землю от германо-итальянских захватчиков.
Югославские патриоты не дают покоя фашистским разбойни¬
кам и в тылу. Они дезорганизовали в стране железнодорожное
движение, непрерывно уничтожают линии связи, взрывают мосты,
поджигают военные склады. В Белграде и других городах не
прекращаются убийства немецких офицеров и солдат.
Разрастается борьба чехословацких патриотов с поработителя¬
ми их родины. На железных дорогах устраиваются крушения
эшелонов с немецкими войсками и военными грузами. Не ослабе¬
вает борьба с оккупантами и на военных предприятиях Чехосло¬
вакии, где постоянно вспыхивают пожары, происходят взрывы.
Акты саботажа и диверсий со стороны чехословацкого народа,
наносящие тяжелые удары по немецкой военной машине, ши¬
рятся все больше и больше, несмотря на жесточайший разгул
фашистского террора в стране.
Как и в других порабощенных странах, борьба против немец¬
ких оккупантов разрастается и во Франции. Крушения железно¬
дорожных поездов, вывод из строя военных цехов и целых воен¬
ных предприятий, приведение в негодность военной продукции,
взрывы и поджоги складов с боеприпасами и другие виды сабо¬
тажа и диверсий против немецких захватчиков приобретают все
4 С июня по ноябрь 1941 г. немецкие сухопутные войска потеряли свыше
750 тыс. человек, а авиация 5180 самолетов (История Второй мировой
войны, т. 4. М., 1975.— Прим. ред.).
118
более широкий размах. Фашистам не удается находить органи¬
заторов этих патриотических актов. Их укрывает, им оказывает
всяческую помощь весь французский народ, дух возмущения ко¬
торого против ненавистных оккупантов и воля к борьбе и победе
растут и крепнут.
Сильные удары по немецким захватчикам продолжают нано¬
сить патриоты Норвегии. Не прекращается борьба народных масс
против фашистского ига в Бельгии, Голландии, Греции. Порабо¬
щенные кровавым гитлеризмом народы вступили на путь жесто¬
кой борьбы за свое освобождение от немецких извергов. Их борь¬
ба с гнусным врагом всего свободолюбивого человечества вдох¬
новляется героическим примером советского народа и его Крас¬
ной Армии, наносящей все более сильные и сокрушающие уда¬
ры по полчищам фашистских варваров.
Но тыл Гитлера непрочен не только в завоеванных странах.
Он непрочен и в самой Германии. Два с лишним года крово¬
пролитной войпы, миллионы человеческих жертв, голод, обнища¬
ние, эпидемии, враждебная против немцев атмосфера — все это
не могло не повернуть германский народ против ненужной и
разорительной войны.
Когда-то, более столетия тому назад, гениальный французский
полководец, выпестованный военным опытом французской рево¬
люции, попытался достигнуть господства над миром. Наполеон
покорил Италию и Германию. Наполеон покорил весь западно¬
европейский континент, но не смог сокрушить коалицию России
и Англии. Он не смог преодолеть узкую водную полосу Ламанша.
И он нашел гибель на полях России. В сражении под Бородином
Наполеон получил страшный удар, но все-таки смог побывать в
Москве раньше, чем его армия нашла гибель на берегах Бере¬
зины.
Но Гитлер не Наполеон, а «Бородино 1942 года» превзошло
по своим масштабам Бородино 1812 года. Немцы не смогли даже
поглядеть на Москву в бинокль. На огромном фронте от Яхромы
до Михайлова гитлеровским армиям было нанесено тягчайшее
поражение. Вслед за тем один удар Красной Армии последовал
за другим. И удары эти закончатся лишь тогда, когда закончит
свое существование армия германских фашистов: Гитлер хотел
истребительной войны. Он ее получил.
Как германские империалисты уже «нанобеждались» однажды до собствен¬
ной гибели. М., 1043.
РОССИЯ И ГЕРМАНСКАЯ АГРЕССИЯ
В ДНИ ЕВРОПЕЙСКОГО КРИЗИСА 1887 Г.
(К предыстории франко-русского союза)
I
Одиннадцать лет протекло от австро-франко-итальянской войны
1859 г. до франко-прусской войны 1870—1871 гг. Эти годы были
временем радикального изменения политической карты Европы.
Раньше большая часть Центральной Европы была заполнена рых¬
лой прослойкой из слабых мелких государств: Германия и Ита¬
лия оставались политически раздробленными. Имелась только
одна-единственпая общая граница между «великими держава¬
ми» — то была русско-австрийская. У восточных пределов Фран¬
ции располагались малые немецкие государства, у ее альпийской
границы — итальянские, столь же бессильные. У западных рубе¬
жей Российской империи лежала Пруссия. В то время никто не
считал ее особенно опасной. Все полагали, что те ограниченные
силы, которыми Пруссия располагает, скованы соперничеством с
Австрией в борьбе за влияние на прочие германские государства.
И Россия и Франция были спокойны за безопасность важнейших
своих границ.
Но вот последовали войны 1859, 1864, 1866 и 1870—1871 гг.
В результате их в Европе появились две новые крупные держа¬
вы — Германская империя и королевство Италия. Исчез пружи¬
нящий буфер из мелких немецких и итальянских государств, тер¬
риториально разделявший великие державы друг от друга и
смягчавший толчки при их взаимных столкновениях. Германия
из буфера превратилась в страшный таран, готовый обрушиться
на соседей — стоило лишь германским правителям решиться на
новую войну. Относительная безопасность восточных границ
Франции и западных границ России отошла в область прошлого.
Таким образом, появление на политической арене Европы двух
новых «великих держав», и в особенности Германской империи,
коренным образом изменило международную обстановку.
Но вся глубина этой перемены станет ясной лишь при более
внимательном взгляде на природу новосозданного германского го¬
сударства.
Германская империя возникла как агрессивная, хищническая
держава, унаследовавшая давние милитаристические традиции
Пруссии. При этом Германия уже при самом своем возникнове¬
нии обнаружила силу своей военной машины. Вооруженные силы
этого агрессивного государства на опыте войны 1866 и 1870—
1871 гг. обнаружили свое превосходство над французскими и ав¬
120
стрийскими. Правда, все военные факторы, которые доставили
немцам их победы в 1866 и 1870—1871 гг., имели преходящий
характер: любая армия при должных усилиях могла добиться
тех же или сходных качеств. Но как бы то ни было, прусские
войска одержали верх над двумя великими державами, и этого
было достаточно, чтобы весь мир убедился в их военной силе,
а сами немцы уверовали в свою «непобедимость».
Захватнические намерения германского правительства были
очевидны. Еще в XVIII в. Мирабо сказал про Пруссию, что
для нее война является «национальным промыслом». Пруссия вы¬
росла в захватнических войнах как специфически агрессивное
милитаристическое государство. Ее правящий класс — юнкерст¬
во — приобрел сугубо военный характер. Ко времени образова¬
ния Германской империи Пруссия дала новые доказательства
своей агрессивности. После победы над Данией у побежденной
маленькой страны были отняты Шлезвиг и Голштиния. После
поражения Австрии Пруссия аннексировала Ганновер и другие
немецкие государства; наконец, разбив Францию, немцы захвати¬
ли у нее Эльзас и Лотарингию. Ясно было также и то, что все
три войны были спровоцированы Пруссией.
Естественно, что при таких обстоятельствах соседи Герман¬
ской империи почувствовали опасения за свои границы. Особен¬
но тяжелым было положение только что разбитой Франции. Ан¬
нексия Эльзаса и Лотарингии лишила Францию оборонительных
рубежей верхнего Рейна и Мозеля, отдала Германии Мец и при¬
близила район первоначального сосредоточения сил неприятель¬
ской армии к сердцу страны — Парижу. Стратегическое положе¬
ние Франции очень осложнилось. Если немецкое вторжение
оказалось возможным уже в 1870 г., то теперь с военно-географи¬
ческой точки зрения его осуществление еще более упростилось.
Такая обстановка питала во Франции стремления к реваншу,
к устранению пагубных для нее последствий событий 1870—
1871 гг. Аннексия Эльзаса и Лотарингии, говоря словами Маркса,
превратила франко-германскую войну в «европейскую институ¬
цию» *.
После 1871 г. первейшей задачей Франции должно было стать
восстановление ее вооруженных сил. И невзирая на то, что на
стране лежало бремя пятимиллиардной контрибуции, Франция
не мешкая принялась за разрешение этой задачи.
Но и России тоже — хотя и в меньшей мере — приходилось
опасаться германской агрессии. Еще Крымская война заставила
Россию встать на путь преобразования армии, которое связано с
именем Милютина. Победы Германии побудили русское прави¬
тельство еще более форсировать военные реформы. Самой важной
из них было введение в 1874 г. всеобщей воинской повинности.
После 1871 г. генеральный штаб России впервые счел необходи¬
1 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 17, с. 271.
121
мым заняться разработкой плана войны против Германии. Рань¬
ше план войны на западной границе был разработан только про¬
тив Австрии. Россия должна была приступить к инженерному и
железнодорожному оборудованию театра возможной русско-гер¬
манской войны и к постепенной передислокации ряда соединений
армии мирного времени с юга, с Кавказа, и из внутренних гу¬
берний в направлении своей западной границы. Таким образом
Россия, как и Франция, должна была напрягать усилия, чтобы
не остаться безоружной в случае возобновления германской аг¬
рессии.
Германская империя не хотела терять положения первой воен¬
ной державы, которое она приписывала себе после одержанных
побед. На ответные вооружения своих соседей она бросала им
новый вызов в виде целого ряда мероприятий по дальнейшему
развитию своих вооруженных сил. Иначе говоря, создание Гер¬
манской империи привело к непрерывной гонке вооружений: мир
стал «вооруженным миром» — он превратился в неустанную под¬
готовку к будущей войне.
Если бы это зависело от одной Германии, то новая война не
заставила бы себя долго ждать. Немецкие правящие круги,
и прежде всего Бисмарк, а тем более генеральный штаб, пола¬
гали, что целесообразно покончить с Францией раньше, чем она
восстановит свою боевую мощь. Им казалось, что Франция слиш¬
ком быстро возрождается после перенесенной ею катастрофы и
что немцам надо закончить то, что они не доделали в 1871 г.—
низвести Францию до уровня второстепенной державы. Новый
разгром Франции означал бы гегемонию Германии на континен¬
те Западной Европы. Германия развязала бы свои силы, дотоле
сковывавшиеся Францией. Германская угроза стала бы нестер¬
пимой для России. Эта угроза распространилась бы и на Англию,
которая всегда считала величайшей для себя опасностью гегемо¬
нию какой-либо одной державы на европейском континенте.
В случае новой победы над Францией империя Бисмарка пред¬
ставляла бы для уцелевших держав такую же опасность, как в
свое время империя Наполеона I. Вот почему «война 1870 г. так
же неизбежно чревата войной между Германией и Россией, как
война 1866 г. была чревата войной 1870 года» 1.
Естественно является вопрос: если так, то почему же Россия
и Англия допустили разгром Франции в 1870 г.? Известно, что
Германия опиралась на благожелательный нейтралитет России,
который позволил Пруссии и ее союзникам предотвратить заклю¬
чение австро-французского союза и сосредоточить все силы про¬
тив одного противника. Правда, русское правительство, обещая
нейтралитет, не предвидело масштабов германской победы. Но это
не единственная причина, побудившая Россию занять прогерман¬
скую позицию. Другой причиной этого была враждебность Напо-
Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 17, с. 272.
122
леона III к России. Франко-русское сближение, наметившееся
после Крымской войны, не состоялось. Наполеон III вернулся к
антирусской политике и в польском вопросе и в проблемах Во¬
стока. Столь же враждебное отношение к России проявляло и
австро-венгерское правительство. Ввиду этого победа ав¬
стро-французской коалиции представлялась в Петербурге более
опасной, нежели победа Пруссии. Ведь германской опасности
правительство Александра II не изведало, а в лагере противников
Пруссии находились те самые державы, которые навязали Рос¬
сии унизительный Парижский мир. Иначе говоря, враждебность
бонапартистской Франции толкнула Россию на сближение с Прус¬
сией. Франция дорого заплатила за антирусскую политику На¬
полеона III.
Что касается Англии, то ее нейтралитет также был обуслов¬
лен несколькими факторами. В Лондоне, как и в Петербурге,
тоже недооценили германской опасности. Еще большее значение
имели изоляционистские настроения, отрицательное отношение
гладстоновского правительства к вмешательству в дела континен¬
та. Наконец, за обоими этими факторами крылось еще и стремле¬
ние ослабить конкурента — ведь в ту пору Франция была второй
после Англии морской и торговой державой, которая к тому же
контролировала Суэцкий канал.
Сен-Прива и Гравелот, Седан и Мец изменили обстановку.
Франции больше нечего было бояться. Зато новые опасности гро¬
зили со стороны усилившейся Германии. Угроза европейской ге¬
гемонии Германии ставила Россию и Англию перед лицом одно¬
го и того же общего врага, иначе говоря, должна была их сбли¬
зить, точно так же, как когда-то их сблизило возвышение Напо¬
леона.
Россия и Англия были разделены давним соперничеством. Его
объектом являлись страны Азии от Босфора до Тихого океана.
Особенностью англо-русских отношений было, между прочим, то,
что обе соперницы имели возможность причинять друг другу
тысячи больших и малых неприятностей, но ни одна не могла
нанести другой смертельного удара. Это исключалось и геогра¬
фическим расположением и характером вооруженных сил обеих
стран. Если соперничество в Азии порождало англо-русские про¬
тиворечия, то, с точки зрения европейской политики, Россия и
Англия имели ряд важных общих интересов. Менее уязвимые,
нежели Франция, они обе оказывались препятствиями на пути
Германии к европейской гегемонии, в то время как Франция по¬
падала в роль первой намеченной немцами жертвы.
Вражда к России на этот раз не затуманила зоркого взгляда
государственного человека, который в 1874 г. занял пост британ¬
ского премьера. Лорд Биконсфилд в следующих словах сформу¬
лировал существо международной ситуации: «Бисмарк — это но¬
вый Наполеон,— заявил он,— и он должен быть обуздан. Необ¬
ходим союз между Россией и нами для данной конкретной цели».
123
В 1875 г. обстановка позволяла думать, что Германия уже
готовит выступление против Франции, с тем чтобы помешать
восстановлению французской армии. Однако вскоре же немцы
должны были убедиться, что при нападении на Францию они
встретятся с противодействием России и Англии. Горчаков от¬
клонил попытки Бисмарка добиться русского нейтралитета в но¬
вом франко-германском конфликте. Известная миссия Радовица
кончилась неудачей. Будучи хорошо осведомлен о позиции Гор¬
чакова, британский министр иностранных дел лорд Дерби пору¬
чил английскому послу в Берлине лорду Одо Росселю «применить
все усилия», чтобы положить конец всяким «недоразумениям»
между Германией и Францией. «Полагают,— писал Дерби,— что
русский император будет говорить в этом же смысле во время
своего пребывания в Берлине. Если он сделает это, вы должны
его всемерно поддержать в интересах сохранения мира» 3.
В мае 1875 г. в Берлин с очередным визитом прибыл царь
Александр II в сопровождении Горчакова. Русский министр не
оставил у Бисмарка сомнения в том, что Россия осуждает гер¬
манскую агрессию. Перед отъездом из Берлина Горчаков послал
всем русским посольствам и миссиям следующую телеграмму:
«Император покидает Берлин, уверенный в господствующих здесь
миролюбивых намерениях. Сохранение мира обеспечено»4. Эта
телеграмма была послана шифром, но скоро стала достоянием
гласности. Она создавала впечатление, что лишь воздействие Рос¬
сии предотвратило вторичный разгром Франции. Такое впечатле¬
ние еще усиливалось благодаря тому, что в печать телеграмма
попала в искаженном виде. Вместо «сохранение мира обеспече¬
но» было напечатано «теперь», т. е. после приезда царя, «мир
обеспечен». Бисмарка эта телеграмма привела в бешенство, кото¬
рого он не скрыл от Горчакова. Но как бы то ни было, он забил
отбой: его расчеты допускали новую локализованную войну про¬
тив Франции, но отнюдь не войну против европейской коалиции.
Франция была спасена.
Главная роль при этом выпала на долю Горчакова. Что же
касается лорда Биконсфилда, то он был очень доволен резуль¬
татами своей политики: «Она не представляла риска и не при¬
чинила затруднений Англии и создала впечатление, будто мы в
большей мере способствовали достижению результата, чем это
было на самом деле».
Урок 1875 г. был хорошо усвоен Бисмарком. «Кошмар коали¬
ций», который преследовал его с 1871 г., отныне принял гнету¬
щий характер. Он тяготел над бисмарковским государством как
первородный грех. Сама Германия своей собственной агрессией
обрекла себя на вечный страх возмездия.
1 Tcmperlcij G. and Penson L. Foundations of British Foreign Policy. Camb¬
ridge, 1938, p. 352.
4 «Красный архив», 1938, № 6 (91).
124
События 1875 г. раскрывают существо внешней политики Бис¬
марка. Ее целью являлась дипломатическая изоляция Франции.
При наличии этого условия, оставшись с нею один на один, Гер¬
мания могла низвести Францию до положения своего сателлита,
заставив ее приноравливать к видам Берлина как свою внешнюю
политику, так и развитие своих вооруженных сил. Этого можпо
было достигнуть дипломатическими средствами, а если бы их ока¬
залось недостаточно, то и силою оружия. Бисмарк не остановился
бы перед локализованной войной. Но он страшился войны на два
фронта. В этом суть его политики. Локализованная война издав¬
на рисовалась германским политикам высшим достижением. Бис¬
марк не являлся исключением. Если стратегия Мольтке оказалась
столь успешной в войне 1870 г., то только потому, что диплома¬
тии Бисмарка удалось обеспечить нейтралитет России, Австрии и
Италии и тем самым создать возможность сосредоточить против
Франции всю совокупность своих сил. И наоборот, проблема вто¬
рого фронта для Германии была почти тождественна с поражени¬
ем в войне.
Проблема второго фронта и в дальнейшем тяготела над гер¬
манской политикой. В своих мемуарах Бисмарк рассматривает
те причины, которые делают для Германии проблему многофрон¬
товой войны вопросом жизни или смерти. Бисмарк указывает на
«невыгодность центрального и открытого расположения Герман¬
ской империи, с ее растянутыми на все стороны линиями оборо¬
ны» 5. И канцлер напрягал все силы, дабы предотвратить войну
на два фронта.
Опыт военной тревоги 1875 г. убедил Бисмарка, что, посколь¬
ку Англия не имела значительной сухопутной армии, главным
препятствием на пути германской агрессии является Россия. Су¬
ществует легенда, будто Бисмарк был другом России. Творцом
этой легенды был сам Бисмарк, изложивший ее в своих мемуа¬
рах. На самом деле Бисмарк ненавидел русский народ и Россию,
понимая, что она стоит на пути его агрессивных замыслов. Что¬
бы замедлить развитие России, Бисмарк, поскольку это от него
зависело, способствовал сохранению царского самодержавия. Бу¬
дучи врагом России, он действительно был другом самодержавия,
понимая, что’оно является фактором, тормозящим рост страпы.
Бисмарк не упускал случая ослабить Россию, причинить ей те
или иные затруднения. Вместе с тем он постоянно возвращается
к попыткам добиться от царского правительства гарантии нейтра¬
литета России на случай новой франко-германской войны.
Но Третья республика не повторяла ошибок Наполеона III,
она не задевала России ни на Востоке, ни в Польше. Поэтому в
Петербурге не было тех побудительных причин, которые привели
к русско-германскому сотрудничеству в дни войны 1870—1871гг.
Интересы России требовали сильной Франции — так буквально
5 Бисмарк О. Мысли и воспоминания, т. II. М., 1940, с. 241.
125
определил их Горчаков. И раз сама Франция своей политикой
не превращала Россию во врага, то она могла рассчитывать на
русскую помощь. Это доказал опыт 1875 г.
На что же рассчитывал Бисмарк, проводя политику «Союза
трех императоров», т. е. в своих попытках добиться нейтралите¬
та России в новой франко-германской войне? Ответ на этот во¬
прос не сложен: он надеялся на англо-русское соперничество.
Разжигание конфликтов между Россией и Англией служило Бис¬
марку средством для предотвращения франко-русского союза:
ведь при враждебных отношениях с Англией Россия была вы¬
нуждена особенно дорожить миром на своей западной границе,
чтобы не оказаться между двух огней. Нуждаясь в Германии,
Россия должна была крепко подумать, раньше чем решиться на
союз с Францией.
Новая попытка Германии занять в отношении Франции угро¬
жающую позицию была сделана в январе 1877 г., т. е. именно в
разгар ожесточенной англо-русской борьбы на Ближнем Востоке,
почти накануне русско-турецкой войны.
В интимной беседе с близким ему человеком Бисмарк откро¬
венно сформулировал свои замыслы: «При нынешних восточных
осложнениях,— заявил канцлер,— единственно выгодной для нас
могла бы быть русская гарантия Эльзаса. Эту комбинацию мы
могли бы использовать, чтобы еще раз совершенно разгромить
Францию» в. Уверенности, что такая комбинация удастся, у Бис¬
марка не было. Все же он осторожно нащупывал почву — слиш¬
ком уж соблазнительна была эта перспектива. После срыва кон¬
стантинопольской конференции Бисмарк в январе 1877 г., по сво¬
ему обычаю используя печать в качестве дипломатического ору¬
жия, поднял тревогу по поводу слухов о сосредоточении фран¬
цузской кавалерии вблизи германской границы. Вслед за этим
канцлер обратился к английскому послу с предложением заклю¬
чить союз против Франции. Бисмарк заверял, что Франция под¬
готовляет вторжение в Германию, что для предотвращения этой
опасности Германия должна принять меры предосторожности.
Меры эти, продолжал он, несомненно будут истолкованы Фран¬
цией как провокация; возможно, последует война. Канцлер пред¬
лагал Англии заключить оборонительный и наступательный союз.
Британский кабинет отверг это предложение.
Результат поднятой Бисмарком тревоги был совсем не тот,
которого добивался германский канцлер. Обоим соперникам —
и России и Англии — стало ясно, что их вражда на Ближнем Во¬
стоке может развязать Германии руки против Франции. Лондон
тотчас же ухватился за первую возможность компромисса, кото¬
рого искал и Петербург. Так явился на свет так называемый
Лондонский протокол, эта последняя попытка мирного разреше¬
6 Ballhausen Lucius von. Bismarck-Erinnerungen. Stuttgart — Berlin, 1921,
S. 93.
126
ния восточного кризиса. Едва Бисмарк почуял, что агрессия про¬
тив Франции может вызвать англо-русское сближение, как тотчас
же забил отбой и оставил Францию в покое. Биконсфилд не ме¬
нее быстро понял изменение обстановки и возобновил борьбу про¬
тив России.
Что касается Бисмарка, то он испугался, как бы неосторожно
вызванная им опасность франко-германской войны не привела к
англо-русскому, а значит и турецко-русскому миру. Чтобы
предупредить подобную возможность, канцлер обещал России
устроить ей заем в 100 млн. руб. на военные нужды через близ¬
кого ему банкира Бленхредера. Одновременно он занял примири¬
тельную позицию в отношении французов. Так старался Бисмарк
спровоцировать русско-турецкую войну, а вместе с нею углубить
конфликт между Россией и Англией.
II
В 1887 г. Бисмарк сделал третью попытку нанести удар Франции.
Предпосылкой этой попытки было новое обострение ближне¬
восточного вопроса. К середине 80-х годов назрел конфликт меж¬
ду русским правительством и принцем Александром Баттенберг-
ским. Этот немецкий принц был посажен на болгарский престол
правительством Александра II, но он не оправдал надежд царя,
превратившись в проводника англо-австрийского влияния. Как
известно, конфликт принял резкие формы после Филиппополь-
ского переворота в сентябре 1885 г. В августе 1886 г. Баттенберг
был низложен. Но русофильское правительство митрополита Кли¬
мента и Цанкова просуществовало лишь несколько дней. Его за¬
менило регентство во главе со Стамбуловым, представителем
крупного капитала, связанным с Веной. Царь послал в Софию
генерала Каульбарса, поручив ему наладить русско-болгарские
отношения. Миссия Каульбарса потерпела неудачу по злой воле
Стамбулова и по неловкости импровизированного дипломата, ко¬
торому эта миссия была доверена. Поползли слухи, будто в Пе¬
тербурге подготовляют оккупацию Болгарии русскими войсками.
В ноябре британский премьер лорд Солсбери и австро-вен¬
герский министр иностранных дел граф Кальноки выступили с
угрожающими речами по адресу России. Кальноки грозил России
войной в случае появления русских войск в Болгарии. Солсбери
так далеко не пошел, но и его речь не отличалась мягкостью.
Вот это-то новое обострение англо-русских отношений Бисмарк
и решил использовать для выступления против Франции. Он тем
охотнее встал на этот путь, что конфликт с рейхстагом из-за
продления септенната делал для канцлера внешние осложнения
желательными с точки зрения его внутренней политики. Момент
представлялся ему удобным и с точки зрения обработки общест¬
венного мнения, ибо буланжистское движение во Франции с его
реваншистской пропагандой доставляло многочисленные поводы
127
для придирок, позволявших опытным рукам князя Бисмарка не
только спровоцировать дипломатические осложнения или даже
войну, но и придать ей в глазах немецкого обывателя видимость
обороны. Между французскими и немецкими газетами завязалась
яростная перебранка. В марте 1886 г. французский посол в Бер¬
лине де Курсель имел долгую беседу с сыном германского кан¬
цлера графом Гербертом Бисмарком, занимавшим пост статс-сек¬
ретаря ведомства иностранных дел. Донося об этом разговоре,
де Курсель указывал, что внутриполитические затруднения,
испытываемые Бисмарком, могут играть некоторую роль, поощ¬
ряя канцлера на агрессивные действия. Но посол не был склонен
приписывать внутренним причинам роль решающего фактора и
выражал мнение, что приступ антифранцузской пропаганды на
этот раз нельзя объяснить одной только борьбой канцлера про¬
тив католической партии центра или агитацией за новые воору¬
жения 7.
В августе, в связи с событиями в Болгарии, де Курсель по¬
дал новый тревожный сигнал. Он указывал, что, по его мнению,
если Россия и Англия окажутся связанными новыми осложнения¬
ми на Востоке, то Франции может угрожать опасность со сторо¬
ны Германии.
Для подобных опасений были все основания. Их подтвержда¬
ли соображения военного порядка. Зимой 1886—1887 гг. Герма¬
ния была гораздо лучше подготовлена к войне, чем Франция.
Германия закончила перевооружение армии передельными мага¬
зинными винтовками, в то время как французы оставались при
однозарядном ружье. Вот что рассказывает в своих мемуарах
прусский министр земледелия Люциус фон Балльгаузен. В октябре
1886 г. он беседовал с военным министром генералом Бронзартом
фон Шеллендорфом. Разговор происходил в самый разгар газет¬
ной шумихи, а между тем Бронзарт расценивал положение, как
«вполне мирное». Вопреки тревожным воплям немецкой прессы,
у генерала не было ни малейших сомнений в том, что Франция
не собирается нападать на Германию.
«В отношении вооружения пехоты магазинным ружьем,— ска¬
зал он Люциусу,— мы опередили их по меньшей мере на год,
и французам это хорошо известно» 8. В другой раз Бронзарт го¬
ворил Люциусу, что в отношении вооружения пехоты Германия
обогнала Францию даже на три года. Германия обладала пре¬
восходством и в артиллерии: в Германии на вооружение были
приняты новая граната и шрапнель. «Также превосходят против¬
ника и наши гаубичные батареи,— продолжал Бронзарт.— Они
в двадцать четыре часа могут превратить в развалины маленькие
заградительные форты» 9. Таким образом, долговременная оборо¬
7 D. D., ser. I, t. VI, N 217, p. 229.
8 Ibid., N 281, p. 285.
9 Ballhausen Lucius von. Op. cit., S. 354.
128
нительная линия, сооруженная в 70-х годах вдоль французской
восточной границы, ко второй половине 80-х годов потеряла зна¬
чительную часть своей ценности. Отсюда генерал Бронзарт делал
вывод, что для Германии «близкая война была бы выгодна» 10.
К аналогичным выводам приходил и генерал-квартирмейстер
граф Вальдерзее, ближайший помощник начальника генерально¬
го штаба, уже одряхлевшего фельдмаршала Мольткеи. Валь¬
дерзее представил канцлеру записку, в которой изложил свое по¬
нимание военной обстановки. Генерал-квартирмейстер приводил
те же аргументы, что и военный министр. Он указывал на пре¬
восходство германского стрелкового оружия, на устарелость фран¬
цузских пограничных укреплений, уже не способных противо¬
стоять усовершенствованной артиллерии. Наконец, он отмечал,
что как раз начинается реорганизация французской армии,
во время которой ее мобилизация будет связана с добавочными
трудностями. В итоге Вальдерзее приходил к выводу, что «с воен¬
ной точки зрения Франция несомненно должна стараться избе¬
жать войны» ,2. Бисмарк ответил генералу, что он «согласен
со взглядами, развитыми в этой интересной записке» 13. Этот от¬
вет доказывает, что на самом деле канцлер совершенно не боялся
французского нападения и не ожидал его в ближайшие годы,
за исключением разве того случая, если Германия окажется в
состоянии войны с какой-либо третьей державой. Но как раз тог¬
да (в 1886 г.) эта опасность совершенно не угрожала Германии:
порукой тому было состояние болгарского вопроса и проистекав¬
шая из него напряженность англо-русских отношений. Предста¬
вители французских правительственных кругов в доверительных
беседах совершенно сходились с Вальдерзее и Бисмарком в оцен¬
ке текущей обстановки. Министр иностранных дел Флуранс гово¬
рил русскому послу в Париже барону Моренгейму, что «Франция
не нападет на Германию, за исключением того случая, если Гер¬
мания окажется крепко ангажированной в другом месте» 14.
Особый интерес представляют записи, сделанные генералом
Вальдерзее в его интимном дневнике. Вот что он записал зимой
1886/87 г.: «Масса населения во Франции не хочет войны. Но это
ничего не значит. Ей придется в ней участвовать. В настоящий
момент войны не хотят и действительные сторонники реванша.
Они даже боятся того, что мы вызовем ее». Далее генерал про¬
должал: «По тщательном размышлении я думаю, что было бы
всего лучше спровоцировать войну с Францией. Было бы, конеч¬
10 Ibid., S. 355.
11 Ibid., S. 357-358.
12 G.P., Bd. VI, N 1234.
13 Ibid., S. 154. Издатели «Grosse Politik» не сочли нужным напечатать
ответ Бисмарка полностью, поместив этот важный документ только в
выдержке. По всей вероятности, его содержание не отвечало их поли¬
тической тенденции — изобразить Бисмарка хранителем мира в Европе.
14 Goriainow S. The alliance of the three Emperors.— «American Historical
Review», 1918, January, p. 331.
5 в. м. Хвостов
129
но, неправильным ждать, пока момент покажется удобным на¬
шим врагам» 15.
Все изложенное с несомненностью доказывает два положения:
во-первых, что, по представлению германских военных руково¬
дителей, военная обстановка благоприятствовала Германии; во-
вторых, что фактический руководитель германского генерального
штаба и военный министр считали желательным нападение на
Францию. Что касается Бисмарка, то он вполне разделял ту
оценку военной обстановки, к которой пришел Вальдерзее. Можно
констатировать и еще один факт, настолько ясный, что он не
требует особенно пространных доказательств. Источники с пол¬
ной очевидностью свидетельствуют о том, что в 1886 г. Бисмарк
более чем когда-либо был убежден, что в будущем, рано или
поздно, новая война против Франции является неизбежной. Он
полагал, что в основе своей франко-германский антагонизм не¬
примирим 16. Бисмарк считал также, что в случае, если Германия
окажется в войне с какой-либо другой державой, особенно с Рос¬
сией, то Франция обязательно нападет на Германию. «Ни одно
французское правительство,— писал он,— не будет достаточно
сильным, чтобы этого избежать» 17; даже если бы оно этого и
захотело, общественное мнение не позволит ему упустить момент.
Остается самый важный вопрос: считал ли Бисмарк зимой
1886/87 г., что при данной ситуации ему следует спровоциро¬
вать войну с Францией? Чтобы дать ответ на этот вопрос, нужно
отбросить созданную немцами легенду о Бисмарке-миротворце и
посмотреть на вещи взглядом объективного историка. Тогда от¬
четливо выявится нижеследующая картина, полностью отвечаю¬
щая реальным интересам бисмарковской политики. Бисмарк, ко¬
нечно, не мог принять соответствующего решения исходя из од¬
ного только анализа чисто военной обстановки. Как и в 1875 г.,
он желал бы разгромить Францию при условии локализации
войны. В случае же невозможности выполнить это условие Бис¬
марк полагал, что следует сохранить мир, ибо войну на два фрон¬
та он рассматривал как опасную авантюру.
Это ясное положение вещей было достаточно очевидно наблю¬
дательным современникам. Так, например, газета «Таймс» писа¬
ла в январе 1887 г.: «Если бы Германия, руководимая кн. Бис¬
марком, имела возможность иметь дело с одним французским
правительством, то весьма вероятно, что, невзирая на все паци¬
фистские протесты, она вскоре обратилась бы к мечу» 18.
15 Waldersee A. Denkwiirdigkeiten, Bd. I. Stuttgart — Berlin, 1923—1925,
S. 308, 309 (записи от 28 декабря 1886 г. и 1 января 1887 г.).
16 G. P., Bd. VI, N 1227; Bismarck О. Die Gesammelten Werke, Bd. VI. Ber¬
lin, 1930, S. 392, 402 (док. 399), 405—406 (док. 405 вместе с комментария¬
ми); Idem. Bd. VIII, S. 549.
17 G. P., Bd. V, N 1021; Bd. VI, N 1225; Hohenlohe Chi. Denkwiirdigkeiten der
Reichkanzlerzeit, Bd. II. Stuttgart — Berlin, 1931, S. 400—401.
18 Цит. no: Fuller I. Bismarck’s Diplomacy in its Zenith. Cambridge, 1907, p. 138.
130
Немецкая историография умышленно запутала проблему. Мно¬
гие англосаксонские историки попались в ее сети, но именно
американец Фуллер из всех писавших доселе о политике Бисмар¬
ка всего ближе подошел к исторической истине. Между тем книга
Фуллера была написана уже давно, когда проницательный автор
не мог еще располагать теми источниками, которые доступны
историкам ныне.
Расшифровка политических целей Бисмарка несколько затруд¬
няется тем, что у канцлера были все основания проводить насту¬
пательную кампанию на языке строго оборонительной фразеоло¬
гии. Де Курсель не без остроумия писал однажды, что «завере¬
ния в искреннем желании укрепить мир» являются «с 1871 г.
обязательным аккомпанементом всех выступлений германской по¬
литики» 1в. Бисмарк редко проговаривался, но иногда это с ним
все же случалось. К числу таких случаев принадлежит, напри¬
мер, его помета на донесении посла в Лондопе графа Гацфельда
от 5 декабря 1886 г. В этом донесении Гацфельд выражал опасе¬
ние. что в случае австро-русской войны Франция нападет на Гер¬
манию. Бисмарк выразил свое несогласие с этим мнением.
«С моей точки зрения,— написал он,— в этом случае скорее долж¬
на опасаться Франция» 20. Обычно канцлер даже близким людям
не говорил, что он нападет на Францию. Он предпочитал упо¬
треблять дипломатические выражения, заявляя, например, что с
усилением буланжизма война «станет неизбежной». У Бисмарка
было много оснований для того, чтобы даже в правительственных
кругах строго придерживаться оборонительной фразеологии. Им¬
ператор Вильгельм I не желал войны. Это был человек простого
среднего ума, который не мог проникнуть во все «акробатические
комбинации бисмарковской дипломатии», употребляя выражение
германского посла в России Швейница. Неудивительно, что пос¬
ле исключительно удачного царствования больной, 90-летний ста¬
рик не хотел рисковать войной. Бисмарк говаривал, что он сам
готов вести войну, но должен избежать ее из-за императора21.
На самом деле противодействие дряхлого кайзера не могло из¬
менить существа политики Бисмарка — канцлер был полновла¬
стным распорядителем германской дипломатии. Противодействие
старика отразилось только на языке канцлера, но не на его де¬
лах. Впрочем, для того, чтобы придерживать язык, у канцлера
имелись и другие основания.
Стараясь изобразить позицию Германии по отношению к
Франции как оборонительную, Бисмарк лишь учитывал полити¬
ческое значение вопроса о наступательном или оборонительном
характере войны. Он заметил однажды, имея в виду Францию и
буланжистов, что «каждая нация предпочитает мир, руководите¬
*я D.D., ser. I, t. VI, N 281.
20 G. P., Bd. IV, S. 287, помета № 7 и докум. № 874.
21 Waldersee Л. Op. cit., Bd. I, S. 316; ср.: S. 317, 345.
131
5*
ли же ее — не всегда» 22. Это замечание Бисмарка можно рас¬
пространить и на него самого. И Бисмарк изо всех сил старался
в случае войны обмануть германский народ, убедив его, что на
него напали. Он писал, что, с его точки зрения, «по внутренне¬
политическим соображениям для Германии возможна только обо¬
ронительная война» 2\ Эта «оборонительная» терминология об¬
манула многих.
Бисмарк никогда не упускал из виду, что Россия — главное
препятствие на пути Германии к европейской гегемонии. Так,
13 декабря 1886 г. канцлер говорил министру Люциусу: «Русские
вряд ли потерпят, чтобы мы полностью уничтожили францу¬
зов» 2\ В начале января 1887 г. произошли, однако, события, ко¬
торые поколебали это спасительное для мира убеждение. Эти со¬
бытия породили у Бисмарка надежду, что он может купить ней¬
тралитет России на случай новой войны против Франции.
6 января 1887 г. в Берлин прибыл граф Петр Шувалов, брат
русского посла при германском правительстве. В 1878 г. он был
вторым русским делегатом на Берлинском конгрессе. Граф Петр
пользовался расположением Бисмарка и слыл сторонником рус¬
ско-германского сближения. Он и в самом деле являлся таковым,
равно как и брат его Павел.
По прибытии в германскую столицу Петр Шувалов встретил¬
ся сначала с сыном канцлера. В завязавшейся беседе он предло¬
жил Герберту Бисмарку заключить договор между Россией и
Германией взамен истекавшего летом соглашения трех импера¬
торов. Участие Австрии Шувалов отвергал ввиду наступившего
обострения русско-австрийских отношений. Зато он предложил
Герберту Бисмарку не более не менее, как гарантию нейтрали¬
тета России в случае франко-германской войны, «безразлично, на¬
падет ли Франция на Германию или же вы начнете против нее
войну и наложите на нее 14 миллиардов контрибуции, или даже
посадите прусского генерала в качестве парижского губернато¬
ра» 25. В обмен на это Шувалов желал иметь «письменпое повто¬
рение заявлепия канцлера, что Германия не станет препятство¬
вать России» занять проливы и принять любые меры для
восстановления русского влияния в Болгарии. Разумеется, Бис¬
марк был в восторге. На донесении сына о беседе с Шуваловым
он начертал: «С большим удовольствием» 2в.
Через несколько дней — 10 января — Шувалов встретился с
самим канцлером. За обильным обедом они составили проект до¬
говора. Он содержал пять пунктов: 1) Германия признавала за
Россией «исключительное право на влияние в Болгарии»; 2) Гер¬
22 G. P., Bd. VI, S. 163, пометы Бисмарка; ср. Bd. V, N 1095.
23 G. P., Bd. V, N 1186; ср.: Penzler G. Fiirst Bismarck nach seiner Entlassung,
Bd. I. Leipzig, 1897—1898, S. 32.
24 В allhausen Lucius von. Op. cit., S. 359.
25 G.P., Bd. V, N 1062, S. 212—213.
*• Ibidem.
132
мания обещала соблюдать «дружественный нейтралитет», если
российский император сочтет необходимым «обеспечить закрытие
проливов и сохранить в своих руках ключ от Черного моря»;
3) со своей стороны Германия получала гарантию дружествен¬
ного нейтралитета России «во всяком конфликте, который мог бы
возникнуть между Германией и Францией»; 4) Россия «обязы¬
валась ничего не предпринимать против территориальной целост¬
ности» Австро-Венгрии; 5) признавалась необходимость «поддер¬
живать независимость Сербии в том виде, как она существует
сейчас под скипетром короля Милана»; иначе говоря, Россия
признавала Сербию сферой австрийского влияния, каковой эта
страна фактически стала после заключения австро-сербского со¬
глашения в 1881 г.
Составители проекта нового договора исходили из предполо¬
жения, что союз трех императоров обнаружил свою несостоятель¬
ность, но, как видим, они тем не менее не отказывались от мыс¬
ли о предотвращении австро-русского конфликта 27.
Бисмарк остался чрезвычайно доволен беседой с Шуваловым.
Она «очень богата результатами» 28,— сообщил канцлер прус¬
ским министрам.
На следующий день после встречи с Шуваловым, т. е. 11 ян¬
варя 1887 г., Бисмарк выступал в рейхстаге. Он произнес нашу¬
мевшую речь по поводу военного закона. В отношении внешней
политики в его выступлении развивались две идеи: опасность
войны с Францией и сближение с Россией. Бисмарк со всей воз¬
можной определенностью подчеркнул свою незаинтересованность
в судьбах Болгарии: «Дружба России,— говорил он,— для нас
важнее дружбы Болгарии и дружбы всех друзей Болгарии в на¬
шей стране» 29. В последних словах канцлер намекал на католи¬
ческих и либеральных политиков, требовавших поддержки Алек¬
сандра Баттенбергского. Бисмарк заявил, что война с Францией
может вспыхнуть в любой момент: быть может, ее не будет де¬
сять лет, но может статься, что она придет через десять дней.
Внешнеполитический смысл речи Бисмарка правильно резю¬
мировал граф Кальноки, хотя он ничего не знал о переговорах
Бисмарка с Шуваловым: но его словам, Германия старается обес¬
печить себе нейтралитет России, имея в виду вероятность войны
против Франции 30.
У близких к канцлеру лиц в эти дни создалось впечатление,
что намечается тесное сближение с Россией. Посол в Петербурге
Швейниц записал в своем дневнике: «Все возвращается к поло¬
жению, существовавшему до 1878—1879 гг.»31 В русской сто¬
лице в эти дни в самом деле были довольны Бисмарком. Вы¬
27 G. P., Bd. V, N 1063.
28 Ballhausen Lucius von. Op. cit., S. 363, 364.
29 Bismarck O. Op. cit., Bd. XIII, S. 212.
30 Fuller I. Op. cit., p. 131.
11 Schweinitz H. Denkwiirdigkeiten, Bd. II. Berlin, 1927, S. 322.
133
ступление канцлера в рейхстаге заслужило там высокую оценку
вследствие позиции, занятой им в болгарском вопросе32. Даже
начальник русского генерального штаба генерал Обручев, отнюдь
не принадлежавший к германофильской группировке, предавался
в эти дни мечтам о союзе с Германией с тем, чтобы немедленно
начать войну против Англии 33. Самого царя речь Бисмарка при¬
вела в хорошее расположение духа. Получив донесение из Вены,
что там она произвела удручающее впечатление, Александр III
снабдил этот документ следующей пометой: «Низкие трусы. А кто
кричал и пугал больше всего? Подлая нация». И он повелел пе¬
редать Бисмарку, что «очень оценил его речь» 34. Те, кто в эти
дни имел случай близко наблюдать Бисмарка, отмечают, что и
он был в превосходном настроении 35.
III
14 января рейхстаг отклонил проект закона о септеннате. Лишь
только было закончено голосование, как на трибуну поднялся
Бисмарк н огласил императорский указ о роспуске рейхстага.
К сожалению, лишь немногое известно историку о том, как
работала бисмарковская дипломатия в первые дни после беседы
с Шуваловым. Но самое молчание немецких публикаций на этот
счет является весьма симптоматичным. Кое-что все-таки может
быть установлено с несомненностью. Хорошо известно, что Бис¬
марк в эти дни оказывал энергичную поддержку очередным рус¬
ским планам и попыткам разрешения болгарского вопросазв.
«Не могу не высказать,— писал русский посол в Турции Нели¬
дов,— насколько важна и полезна для нас на Востоке поддержка
влиятельного германского представительства и сколь честно и
дружественно в этом отношении действует германский посол
г. Радовиц» 37. Александру Баттенбергскому, который являлся
немецким офицером, пришлось испытать ряд ущемлений по служ¬
бе 38 Бисмарк явно стремился мелкими услугами подтвердить
впечатление, произведенное его выступлением в рейхстаге, и за¬
служить благоволение царя.
Не менее интересно и то, что он позаботился узнать, какую
позицию займет бельгийское правительство в случае войны меж¬
ду Германией и Францией. 4 и 13 января германский канцлер
запросил бельгийское правительство: какие меры оно намерено
32 Ламздорф В. Н. Дневник. 1886—1890. М.— JI., 1926, с. 29.
33 Там же, с. 28.
34 Там же. с. 31. 32.
35 Ballhausen Lucius von. Op. cit., S. 363.
38 Ламздорф В. H. Указ. соч., с. 42, 46; G. P., Bd. V, N 1032; D. D., v. VI,
N 400, 402.
37 Депеша Нелидова № 36 от 24 (12) февраля 1887 г. (АВПР. ф. Канцеля¬
рия МИД, п. «Константинополь», 1887, 1).
38 Депеша Шувалова от 20 (8) января 1887 г. (АВПР, ф. Канцелярия, п.
«Берлин», 1887 г.).
134
предпринять для защиты своего нейтралитета от Франции? В сво¬
ем ответе бельгийцы сослались на укрепление липии Мааса, явно
обнаружив этим, что они опасаются вторжения отнюдь не с фран¬
цузской стороны 39. Ничего иного историк пока еще не знает о
том, что делал Бисмарк в первые дни после встречи с Шувало¬
вым. Это сокрыто в недрах берлинских архивов.
Потерянную нить историк обретает только 22 января. В этот
день произошли весьма любопытные события. Прежде всего Бис¬
марк беседовал с штатгальтером Эльзас-Лотарингии, бывшим пос¬
лом в Париже князем Гогенлоэ. Канцлер дал указания предпри¬
нять ряд репрессивных мер против французского населения ан¬
нексированных провинций. Дальше в этой беседе Бисмарк сооб¬
щил Гогенлоэ, что «он считает вероятным, что война возникнет
в не слишком-то отдаленном времени». «Сосредоточение француз¬
ских войск на границе,— сказал он,— или мобилизация вынудят
нас к таким же мероприятиям» *°. В тот же самый день,
т. е. 22 января, Бисмарк предпринял шаги к срочному изыска¬
нию таких данных, которые могли бы быть истолкованы как под¬
готовка к сосредоточению французской армии. Бисмарк предло¬
жил германскому поверенному в делах в Париже собрать все
слухи относительно французских приготовлений к близкому на¬
падению на Германию. Канцлер, очевидно, знал, что ничего более
серьезного ему услышать не удастся. Только этим можно объяс¬
нить, что он просил сведений относительно массовых закупок,
производимых французскими военными властями: во-первых, леса
на постройку бараков для войск в пограничных районах, а во-
вторых, сырья для изготовления мелинита41. Канцлер сообщил
при этом в своем письме, что его «занимает вопрос», «не следует
ли обратить внимание французского правительства, что его воен¬
ные приготовления заставляют сомневаться в его мирных наме¬
рениях» 42. Такого рода предупреждения, обращенные к великой
державе, часто служили дипломатическим инструментом развя¬
зывания войны. Слухи о намерениях канцлера проникли в пе¬
чать. 23 января «National Zeitung» указала, что было бы жела¬
тельно получить от французского правительства объяснения по
поводу сооружения бараков близ границы. На другой день после
этого, 24 января, разразилась паника на парижской и берлинской
биржах 43.
Бисмарк не ограничился дипломатической подготовкой. 26 или
27 января было принято решение под предлогом учебных сборов
призвать под знамена и сосредоточить у французской границы
39 Triitzschler von Falkenstein. Bismarck und die Kriegsgefahr des Jahres
1887. Berlin, 1924, S. 53; Schwertfeger B. Der geistige Kampf um die Ver-
letzung der belgischen Neutralitat. Berlin, 1919, S. 70.
40 Hohenlohe Chi. Op. cit., Bd. II, S. 404.
41 G. P., Bd. VI, N 1242; cp. Fuller /. Op. cit., p. 137.
42 G. P., Bd. VI, N 1242.
43 D. D., t. VI, N 408, p. 417—418.
135
73 тыс. резервистов. Местом сбора была избрана Лотарингия. Это
мероприятие было намечено уже давно, но назначено на апрель.
Теперь же сбор резервистов экстренно перенесли на 7 февраля 44.
5—7 февраля фельдмаршал Мольтке совместно с Вальдерзее и с
начальником императорского военного кабинета наметили канди¬
датов на высшие командные должности в предстоящей войне 4\
Бисмарк не искал встречи с французским послом с самого на¬
чала военной тревоги4в. Первая беседа между ними состоялась
только 28 января, и притом инициатива исходила от французской
стороны. Французский посол Эрбетт принялся заверять канцлера,
что шумиха, поднятая германской печатью, не имеет никаких
оснований и что Франция не собирается нападать на Германию.
Бисмарк отвечал, что он и не сомневается в этом, пока у власти
стоит нынешнее правительство. «Но если Буланже станет предсе¬
дателем совета министров или президентом республики, тогда,—
заявил Бисмарк,— последует война» 47. 2 февраля Бисмарк по¬
вторил это и английскому послу 4\
Через два дня после встречи с Эрбеттом Бисмарк рассказал
о ней на заседании прусского совета министров и прямо заявил
о «возможности возникновения войны в течение ближайших же
недель». На этом заседании он оповестил министров, что «на сле¬
дующей неделе в прусский ландтаг должен быть внесен закон,
санкционирующий выпуск займа в 300 млн. марок на покрытие
первых военных надобностей». Новый рейхстаг мог собраться
только после выборов, т. е. не ранее конца февраля. Бисмарк не
считал возможным так долго медлить с выпуском займа. «Это
мероприятие подействует как удар грома»,— добавляет Люциус,
записав в своем дневнике о заявлении канцлера. «Едва ли мож¬
но поверить,— продолжает он,— что Бисмарк хочет применить
такое средство только как избирательный маневр. Это означает
войну» 49. Не позднее 2 февраля законопроект уже был одобрен
прусским правительстве м 50. Бисмарк рассказал своему банкиру
Блейхредеру о предстоящем займе. От Блейхредера это известие
проникло в печать, и 3 февраля в обеих столицах началась вто¬
рая биржевая паника м.
44 Телеграмма Шувалова от 29 (17) января 1887 г. (АВПР, ф. Канцелярия
МИД, п. «Берлин», 1887, 1). Шувалову было сказано, что приближение
срока сбора резервистов вызвано желанием не отвлекать людей от поле¬
вых работ, как будто при первоначальных предположениях германскому
правительству не было известно, что в апреле происходят полевые работы,
и как будто изложенный мотив объясняет экстренность назначения сбо¬
ра на столь близкую дату. Ср. Waldersee A. Op. cit., Bd. I, S. 311.
45 Waldersee A. Op. cit., S. 313—315.
48 D. D., t. VI, N 408, p. 418.
47 Ibid., N 415, p. 426.
48 Ibid., N 419, p. 433.
49 Ballhausen Lucius von. Op. cit., S. 366.
50 Ibid., S. 367.
51 Ibidem; D. I)., ser I, t. VI, N 423; Fuller I. Op. cit., p. 143.
136
31 января в полуофициозной «Post», в том самом органе, в ко¬
тором в 1875 г. была напечатана знаменитая статья «1st Krieg
im Sicht», появилась статья, получившая не меньшую извест¬
ность. Она была озаглавлена «На острие ножа» — «Auf des Mes¬
sers Schneide». В статье утверждалось, что Франция вооружа¬
ется с лихорадочной быстротой, что шовинистические чувства на¬
калены там до крайней степени. Далее указывалось, будто Бу¬
ланже является полным хозяином Франции; став у власти, он
тотчас начнет войну. Вслед за появлением статьи в «Post» по¬
шли слухи, что Бисмарк готовит вмешательство во внутренние
дела Франции — ультиматум с требованием отставки Буланже.
4 февраля Люциус слышал на придворном балу, что, по мне¬
нию французского правительства, «войпа как бы уже объявле¬
на». Сообщая об этом, Люциус добавляет: «и здесь (т. е. в Бер¬
лине.— В. X.) также укрепляется мнение, что Бисмарк хочет
войны» 52.
В германских правящих кругах войны ждали все. Князь Го-
генлоэ уже заботился о том положении, какое займет штатгаль¬
тер в условиях военного времени и очень беспокоился, что не
имеет военного чина53. Готовился к войне и Блейхредер, ко¬
торый, по словам Бисмарка, уже давно мобилизовался.
4 февраля австрийский император обратился с вопросом к гер¬
манскому послу: «Скажите же мне,— спросил Франц-Иосиф,—
вы действительно хотите войны с Францией?» «В соответствии
с инструкциями» посол ответил, что Германия нападать не хочет,
но, принимая во внимание воинственные замыслы Франции, «не
может верить в сохранение мира» 54. Такой ответ обычно давал¬
ся Бисмарком на нескромные вопросы.
5 февраля был опубликован императорский Указ о призыве
резервистов на учебный сбор для проведения упражнений с ружь¬
ями новой системы 55. Таким образом это мероприятие было пре¬
дано гласности.
7 февраля но поводу указа о сборе резервистов произошло
объяснение между французским министром иностранных дел
Флурансом и германским послом в Париже графом Мюнстером.
Флуранс спросил о причинах концентрации войск на француз¬
ской границе. Мюнстер отвечал в примирительных тонах, но ука¬
зал на желательность устранения Буланже из министерства. Он
не скрыл также, что будут призваны еще 25 тыс. резервистов 5в.
52 Ballhausen Lucius von. Op. cit., S. 367.
53 Hohenlohe Chi. Op. cit., Bd. II, S. 406—407.
54 G. P., Bd. VI, N 1246. В тот же день австрийский кронпринц Рудольф
выразил в частном письме убеждение, что в Берлине желают войны
(Kronprinz Rudolf. Politische Briefe an einen Freund 1882—1889. Wien,
1922, S. 151).
55 Schulthess H. Europaischer Geschichtskalender. Nordlingen, 1887, S. 78.
r,e D. D., t. VI, N 427; Hansen J. Ambassade a Paris du baron Mohrenheim
I881- 1898. Paris, 1907, p. 35; Fuller I. Op. cit., p. 143—141
137
Таким образом, общее увеличение численности германских войск,
расположенных вдоль французской границы, должно было достиг¬
нуть 100 тыс. человек. Это фактически означало частичную моби¬
лизацию — пограничные корпуса могли быть укомплектованы до
штатов военного времени.
Французский военный мипистр генерал Буланже так это и
понял. Во всяком случае он предложил президенту республики
Греви ответить на военные приготовления Германии объявле¬
нием частичной мобилизации. Однако Греви ответил генералу, что
он предлагает «бессмыслицу», и, если верить Греви, произошел
следующий диалог:
— Разве вы не понимаете, генерал, что это означает войну?
— Что же, я готов.
— Вы так же готовы, как в свое время Лебеф, и я не допущу
даже и обсуждения этого проекта 57.
В дни военной тревоги 1887 г. над волей и разумом фран¬
цузских политиков, стоявших у власти, доминировал смертель¬
ный страх перед Германией. Это чувство привело большую часть
кабинета Гобле к своеобразной тактике предотвращения герман¬
ской опасности толстовскими рецептами непротивления злу. Фран¬
цузский посол в Берлине Эрбетт неустанно призывал правитель¬
ство к величайшей осторожности. Из беседы с Бисмарком (от
28 января) посол сделал вывод, что «сохранение мира зависит
от нашего хладнокровия» 58. Он рекомендовал правительству «по¬
литику», которая, говоря попросту, заключалась в том, чтобы си¬
деть смирно и не шевелиться под пинками германского канцле¬
ра. Следуя советам Эрбетта, Флуранс прилагал все усилия к то¬
му, чтобы никак не обнаружить своей «нервности». Он полагал,
что всякое проявление тревоги со стороны Франции послужит Бис¬
марку поводом для придирки и всякую меру предосторожности
канцлер сумеет изобразить как провокацию. Самое главное, по
мнению Флуранса, не следовало подавать ни малейшего повода
для предположения, что Франция ищет сближения с Россией 5в.
Самым действенным средством обеспечить безопасность Франции
было бы как раз сближение с Россией; это несомненно напугало
бы Бисмарка. Но «осторожность» Флуранса простиралась так да¬
леко, что как раз этого-то он и не делал, хотя имелся удачный
прецедент: политика герцога Деказа в 1874—1875 гг.
Когда Флуранс стал министром иностранных дел, он сначала
как будто взял курс на франко-русское сближение. В начале ян¬
варя 1887 г. в Париж прибыла делегация болгарского регентст¬
ва, объезжавшая столицы великих держав. Флуранс мог смело
соперничать с Бисмарком в нелюбезности оказанного ей прие-
57 Так изображал дело Греви немецкому послу несколько месяцев спустя
(О. P., Bd. VI, N 1275).
•8 D. D., V. VI, N 415, р. 430; ср. N 397, р. 423.
59 Ibid., N 380, 398, 405, 406.
138
мав0; за это он заслужил от Александра III «чудные компли¬
менты» 61.
Но напуганный речью Бисмарка в рейхстаге Флуранс стал
старательно избегать всего, что могло бы подать Бисмарку по¬
вод думать, что Франция стремится к союзу с Россией. Правда,
21 января Флуранс отправился к русскому послу барону Морен-
гейму. Он приехал очень взволнованный, чтобы обратить внима¬
ние посла на неоспоримые симптомы агрессивных намерений Гер¬
мании. Он заверил Моренгейма, что со своей стороны Франция
преисполнена миролюбия. В своем донесении Моренгейм сообщил
также, что, «по дошедшим до него слухам», в случае, если бы
Германия потребовала разоружения Франции, последняя хотела
бы иметь уверенность в «моральной» поддержке русского прави¬
тельства 62. Характерно, что это последпее пожелание было до¬
ведено до Моренгейма не самим Флурансом, а полуофициальным
путем. По-видимому, это было сделано через французского аген¬
та журналиста Ганзена, состоявшего в качестве нештатного со¬
ветника на французской дипломатической службе. По крайней
мере, сам Ганзен сообщает, что Флуранс обращался к нему с
просьбой переговорить с русским посломвз. Кажется, что этим
и исчерпывались попытки Флуранса активно обеспечить между¬
народное положение Франции ввиду грозящего германского на¬
падения.
По собственному почину французский посол в Петербурге Ла-
буле 26 января приехал к Гирсу и спросил его, «какую позицию
предполагает занять Россия в случае войны между Францией и
Германией». Он желал бы знать, «окажет ли Россия его родине
моральную поддержку и продвинет ли войска к границе Пруссии,
и не связана ли она, напротив, какими-либо обязательствами по
отношению к Германии» в4.
60 G.P., Bd. V, N 1028, 1029.
61 Ламздорф В. Н. Указ. соч., с. 31.
62 Goriainow S. Op. cit., p. 331; ср. Ламздорф В. Н. Указ. соч., с. 45—46, а
также с. 42, хотя эта последняя запись в его дневнике противоречива и
не точна.
63 Ганзен приводит ошибочную дату своей беседы с Моренгеймом — 29 ян¬
варя. Это противоречит другим источникам и прежде всего донесению
Моренгейма. Беседа состоялась несколькими днями раньше. Гире, Ламз¬
дорф и другие противники франко-русского сближения из российского
Министерства иностранных дел склонялись к мысли, что Флуранс во¬
обще ничего не говорил Моренгейму и что его обращение есть измыш¬
ление Моренгейма и иных энтузиастов франко-русского союза (Ламз¬
дорф В. Н. Указ. соч., с. 43, 45).
64 Ламздорф В. Н. Указ. соч., с. 53. Лабуле, очевидно зная о настроениях
своего начальства, в донесении Флурансу постарался умалить значение
своего демарша. Он сообщил, что он только задал вопрос, «располагает
ли Россия свободой действий на тот случай, если Германия нападает на
Францию», т. е. нет ли у нее каких-либо обязательств перед Германией
соблюдать нейтралитет (D. D., t. VI, N 410). Но Флуранс даже и это счел
неуместным.
139
За этот демарш Лабуле получил от своего министра настоя¬
щий выговор. «Я должен Вам настоятельно рекомендовать,— на¬
зидательно писал ему Флуранс,— беспрестанное благоразумие и
сдержанность. Мы должны быть в самых лучших отношениях с
Петербургом, но если Германия почувствует, что мы хотим отда¬
лить ее от России и занять ее место в будущих союзных отно¬
шениях этой страны, то я опасаюсь, как бы это не ускорило ту
опасность, которую хотят посредством этого отвратить» в5. Толь¬
ко одно обстоятельство в демарше Лабуле доставило Флурансу
своеобразное удовлетворение: его обрадовало, что германофил
Гире дал послу уклончивый ответ и тем самым освободил фран¬
цузскую дипломатию от необходимости продолжить те перегово¬
ры, к которым пытался приступить Лабуле. На вопрос Лабуле,
располагает ли Россия свободой действий, Гире ответил не без
грубости: «Да, располагает, и Вы мне позволите сохранить тако¬
вую, не принимая никаких обязательств по отношению к Вам» вв.
Этот-то обескураживающий ответ странным образом и понравил¬
ся Флурансу.
Эрбетту Флуранс предписывал «пропускать мимо ушей много
вещей и делать вид, будто Вы их не замечаете» в7. Он рекомен¬
довал обращаться с представлениями к германскому правитель¬
ству только по поводу уже совершенно неприличных выпадов
против Франции. К таковым относилась провокационная речь,
произнесенная 27 января в Страсбурге неким Гофманом, одним
из высших чиновников «имперской области», как именовались
Эльзас и Лотарингия. Это относилось также к статье «Auf des
Messers Schneide».
Кому другому, а Эрбетту советов «осторожности» повторять
не приходилось. Еще больше, чем его мипистр, посол был про¬
никнут психикой кролика, застывшего под взглядом удава. Эр-
бетт только и делал, что заботился, как бы «не стеснить внутрен¬
ней политики канцлера» 68. Иначе говоря, он все боялся поме¬
шать Бисмарку поносить Францию и натравливать на нее
германское «общественное мнение», чтобы убедить его в необхо¬
димости новых вооружений. Эрбетт не скрывал обуявшего его
крайнего страха. Он твердил, что если Франция будет «благора¬
зумна», то Бисмарк воспользуется военной тревогой, чтобы до¬
биться новых вооружений и удовлетворится этим. «Но если мы
только пошевелимся, он не поколеблется броситься на нас» 69.
Несколько позже, 14 февраля, в своем пресмыкательстве пе¬
ред Бисмарком Эрбетт в донесении своему правительству дого¬
ворился до того, что будто бы на деле военная опасность грозит
65 D. D., t. VI, N 414, р. 425; ср. N 427, р. 430; ср. также Toutain Е. Alexandre
III et la Rcpublique Frangaise. Paris, 1929, p. 174.
ee Ламздорф В. Я. Указ. соч., с. 53; Toutain Е. Op. cit., р. 171—172.
67 D. D., ser. I, t. VI, N 421.
68 Ibid., N 425.
69 Ibid., N 428; ср. N 389.
140
исключительно со стороны России, которая не хочет расстаться с
надеждой вернуть влияние в Болгарии70.
Когда-то князь Орлов, который при Александре II много лет
занимал пост русского посла в Париже, остроумно назвал Вад-
дингтона «англичанином по рождению и пруссаком из страха».
Еще большим пруссаком «из страха» был Эрбетт.
Не шевелиться под пинками Бисмарка — такова была «так¬
тика» Эрбетта в течение всего кризиса. Он мотивировал целесо¬
образность такой линии поведения целой теорией происхождения
переживаемой военной тревоги. Он утверждал, что она поднята
немецким канцлером якобы только по соображениям внутренней
политики — ввиду предстоящей избирательной кампании и ради
проведения закона о септеннате7|.
В конце концов донесения Эрбетта рассердили даже Флуран-
са, который одно время, в разгар январского кризиса, был согла¬
сен с точкой зрения своего посла на природу военной тревоги.
В феврале он, наконец, пришел к другому убеждению. «Я при¬
знаюсь,— писал Флуранс Эрбетту,— что чем ближе мы приближа¬
емся к 21 февраля (т. е. к выборам в рейхстаге.— В. X.), тем ме¬
нее я разделяю ваш оптимизм. Я долго убаюкивал себя надеждой,
что во всем этом бряцании оружием, которое оглушает Европу,
нет ничего кроме предвыборной фантасмагории. Сейчас действи¬
тельный смысл военных приготовлений Германии ясен для всех...
Не из-за германских избирательных комбинаций Австрия затре¬
бовала чрезвычайные кредиты; в течение 2 месяцев она закупи¬
ла на 84 миллиона 120 тыс. лошадей. Не для того, чтобы помочь
избирательной кампании, итальянское правительство повсюду и
по любой цене обеспечило себя кавалерийским ремонтом на слу¬
чай войны... Не для того подготовлена мобилизация итальянской
армии и некоторые категории (запасных) предупреждены инди¬
видуальными повестками о необходимости быть готовыми по те¬
леграфному вызову в течение 24 часов явиться в центры своих
военных округов». «Что касается военного положения Германии
на нашей границе,— продолжал Флурапс,— то оно чрезвычайно
сильно. Приготовления в отношении людей, оружия, снабжения
провиантом никак не могут быть объяснены преследованием чис¬
то фиктивной цели, какое бы значение ей ни придавалось». В за¬
ключение Флуранс все-таки соглашался с Эрбеттом, что до гер¬
манских выборов благоразумнее подождать с военными приготов¬
лениями. Но он намекал, что тем энергичнее придется за них
взяться потом. «В такой момент мы все, и военный министр боль¬
ше всех, играем своей головой. Если немцы... неожиданно бро¬
сятся на нас раньше, чем мы призовем наши резервы, пополним
паше вооружение и объявим мобилизацию, мы все будем обви¬
нены в государственной измене. Перехвачена депеша Блейхреде-
70 Ibid., N 439.
7* Ibid., N 397, 408, 415, р. 430; N 423, 420.
141
ра, в которой он говорит, что война решена и для того, чтобы
объявить ее, Германия ждет только одного — обещания со сто¬
роны России соблюдать нейтралитет» 72. Должно быть, эта де¬
пеша и раскрыла глаза Флурансу.
Последние слова Флуранса совершенно точно характеризо¬
вали обстановку. Более умные и проницательные люди поняли
ее с самого начала кризиса. Лучше всех разгадал Бисмарка бри¬
танский премьер лорд Солсбери. После того как одряхлел Гор¬
чаков, после того как ушел в отставку лорд Биконсфилд, Солс¬
бери был самым сильным из всех партнеров Бисмарка в дипло¬
матической игре. Он видел Бисмарка насквозь. Вот что доносил
Солсбери королеве Виктории: «По тону графа Гацфельда и по
другим признакам, лорд Солсбери заключает, что Бисмарк хочет
вовлечь нас в такое положение, при котором у нас не было бы
другого выхода кроме войны» против России. «Он хотел бы ви¬
деть русских в Константинополе, ибо он думает, что Турция, Анг¬
лия и Австрия были бы этим вынуждены на войну, в то время
как он будет сохранять благожелательный нейтралитет или, если
представится случай, нанесет новый удар Франции» 73.
Впрочем, обстановку понимали и люди меньшего калибра.
В самый разгар военной тревоги, 28 января 1887 г., бельгийский
посланник в Берлине доносил своему министру: «Кажется весь¬
ма вероятным, что князь Бисмарк передал Восток под господство
России и обеспечил себе невмешательство царя на случай каких-
либо выступлений Германии на Рейне». Посланник принял по¬
желание Бисмарка за действительность, но тенденцию германской
политики он уловил правильно. «Было бы слишком поспешным
заключить,— продолжает посланник,— что канцлер решился на
войну с Францией. Но он предвидит такую ситуацию, которая при¬
нудит его сделать это. Такое положение может наступить в любой
момент. Он сам готов к этому и подготовляет общественное мне¬
ние» 74.
IV
Когда истинное положение вещей дошло до сознания Флуранса,
непосредственная опасность войны, строго говоря, уже миновала.
Кульминационный момент воинственных замыслов Бисмарка па¬
дает на вторую половину января и на первые дни февраля.
Первые сомпения, можно ли начинать войну, на мгновение
появились у Бисмарка уже 24 января. Но он их преодолел, и в
последующие дни военная тревога продолжает нарастать. Толь¬
ко в начале февраля Бисмарку становится вполне очевидным, что
ситуация вовсе не так благоприятна, как ему сначала показа¬
72 D. D., ser. I, t. VI, N 437.
73 Cecil G. Life of Salisbury, t. IV. London, 1932, p. 9; ср.: ibid., p. 6, 26.
74 Schwertfeger B. Die Belgischen Dokumente zur Vorgeschichte des Welt-
krieges^ 1885—1914, Bd. V. Berlin, 1925, S. 168; ср. аналогичное мнение
бельгийского посланника в Вене (Ibid., S. 169).
142
лось. Здесь следует пемного вернуться назад и посмотреть, каково
было происхождение описанной выше миссии графа Шувалова.
Царь Александр III в конце 1886 г. был чрезвычайно озабо¬
чен, как бы Александр Баттенбергский не возвратился на болгар¬
ский престол. 3 января 1887 г. брат царя вел. кн. Владимир Алек¬
сандрович на спектакле в придворном театре в Гатчине в антрак¬
те отвел Гирса в сторону и поведал ему следующее: «Ввиду
существующей опасности возвращения Баттенберга в Софию, им¬
ператорская фамилия, очень этим обеспокоенная, после семейно¬
го совещания пришла к заключению, что государю следует на¬
писать императору Вильгельму... и просить... запретить принцу
Александру какие бы то ни было попытки реставрации» 75. Принц
являлся германским офицером и происходил из одного из мелких
германских царствующих домов; германский император распола¬
гал, следовательно, средствами для личного воздействия на Бат¬
тенберга. Великий князь и Гире порешили, что было бы полезно
предварительно позондировать, как отнесется к такому письму
германский канцлер. Для этой цели они сочли целесообразным
использовать графа Петра Шувалова, известного своими друже¬
ственными отношениями с Бисмарком и собиравшегося как раз
ехать в Берлин по личным делам. Необходимо добавить, что царь,
разъяренный неудачами своей болгарской политики, боялся про¬
изведений собственной фантазии: у Баттенберга было мало шан¬
сов возвратиться на болгарский престол. У Шуваловых — Петра
и Павла — была своя политическая концепция: пожертвовать «ев¬
ропейским равновесием», т. е. великодержавным положением
Франции, компенсировав себя усилением России на Ближнем Во¬
стоке. Прибыв в Берлин, Шувалов изложил Герберту Бисмарку
дело Баттенберга, а затем перешел к тем разговорам о заключе¬
нии русско-германского договора, которые уже описаны выше 7в.
Беседа протекала в присутствии русского посла в Берлине Пав¬
ла Шувалова, лица официального. Шуваловы ни звуком не об¬
молвились о том, что не получали никаких подобных полномо¬
чий на подобпые переговоры. Бисмарк принял и эту часть беседы
за исполнение официального поручения русского правительства.
У него не было оснований предполагать, что на деле она явля¬
лась плодом личной дипломатии братьев Шуваловых.
Но политическая линия Шуваловых далеко не совпадала с
точкой зрения русского правительства. Правда, министр иност¬
ранных дел Гире был сторонником сотрудничества с Германией.
В душе министр был еще большим германофилом, чем Шувало¬
вы. Но Гире очень боялся Александра III и весьма дорожил сво¬
им постом. К тому же имелся один вопрос, в котором Гире
вполне искренне расходился с Шуваловыми: в отличие от них, он
считал возобновление экспансии на Ближнем Востоке совершенно
несвоевременным.
75 Ламздорф В. II. Указ. соч., с. 22—23.
78 G. P., Bd. V, N 1030, 1062.
143
Петр Шувалов привез в Петербург тот проект русско-герман¬
ского договора, который они составили с Бисмарком за бутыл¬
кой шампанского. Но в русской столице его проект встретил
самое отрицательное отношение. Даже столп германофильства в
русских правящих сферах — министр иностранных дел Гире и его
alter ego — граф Ламэдорф отвергли этот проект, тем более что
он был составлен в обход Гирса и без его ведома и участия.
Ламздорф записал в своем дневнике, что записка Шувалова «чрез¬
вычайно слаба». «Он предлагает соглашение о соблюдении бла¬
гожелательного нейтралитета в случае войны между Францией и
Германией, с сохранением неприкосновенности Австрии, незави¬
симости Сербии под скипетром Милана, и все это лишь для того,
чтобы за нами было признано право исключительного влияния в
Болгарии и Румелии, когда последняя будет к ней присоединена,
а также для обеспечения нейтралитета Германии на случай, если
бы пожелали настаивать на соблюдении принципа закрытия про¬
ливов». «Я не могу скрыть от министра своего удивления по по¬
воду того,— продолжает Ламздорф,— что государственный дея¬
тель, бывший послом и ведший переговоры на берлинском конг¬
рессе, мог составить столь мало серьезные проекты» 77.
17 января Гире написал Павлу Шувалову, что он «смотрит
на предложение его брата князю Бисмарку как на частные раз¬
говоры двух друзей, которые не могут иметь никакого официаль¬
ного характера»78. Как уже известно, в конце декабря Алек¬
сандр III обнаружил было некоторое расположение к Бисмарку.
Но теперь (17 января) Гирсу к ужасу своему пришлось убедить¬
ся, что настроение царя снова изменилось: он не только отклонил
проект Шувалова, неугодный и самому Гирсу, но вообще не же¬
лал никакого договора с Германией. Гире вынес в этот день «са¬
мое удручающее впечатление из своего доклада». «По-видимому,—
записал с его слов Ламздорф,— интриги Каткова опять сбили на¬
шего государя с пути. Его величество высказывается пе только
против тройственного союза (т. е. продления истекавшего до¬
говора трех императоров.— В. X.), но даже против союза с Гер¬
манией. Ему будто бы известно, что союз этот не популярен и
идет вразрез с национальными чувствами всей России; он при¬
знается, что боится не считаться с такими чувствами», и т. д.79
Нехотя Гире дал предписание Павлу Шувалову не высказы¬
ваться пока по вопросу о возобновлении соглашений «ввиду на¬
77 Ламздорф В. Н. Указ. соч., с. 30—31, ср. с. 34. Последняя часть шува¬
ловского проекта передана Ламздорфом неточно. В составленном Шу¬
валовым проекте договора говорится о благожелательном нейтралитете
на случай, если царь сочтет необходимым «обеспечить закрытие проли¬
вов и сохранить таким образом в своих руках ключ от Черного моря».
«Настаивать на соблюдении принципа закрытия проливов» и «сохра¬
нять в своих руках ключ от Черного моря» — это, конечно, вовсе не
одно и то же (ср. G. P., Bd. V, N 1063).
78 Ламздорф В. Н. Указ. соч., с. 34.
79 Там же, с. 34—36, 37.
144
шей неуверенности в их судьбе» 80. От расстройства министр ли¬
шился сна. В Петербурге пошли разговоры о его предстоящей от¬
ставке 81.
22 января в Петербурге была получена уже известная нам
депеша Моренгейма с сообщением о визите Флуранса. Из этой
депеши явствовало, что в Париже ждут германской ноты по по¬
воду французских военных приготовлений. Германофил Гире на¬
меревался дать французам через Моренгейма довольно сухой от¬
вет, сообщив им, что российское правительство уверено в миро¬
любии Бисмарка. Александр III отклонил это предложение своего
министра. Как раз в эти же дни Катков подал царю записку,
в которой категорически протестовал против каких бы то ни было
обязательств перед Германией соблюдать нейтралитет в франко¬
германской войне82. Возможно, что царь действовал под влия¬
нием аргументов Каткова. Во всяком случае он отверг проект
ответа Морепгейму, который доложил ему Гире. Александр на¬
ложил на этот проект следующую резолюцию: «Мы ничего не
знаем про намерения кн. Бисмарка, так что же мы будем их
(т. е. французов.— В. X.) успокаивать. От Бисмарка можно все¬
го ожидать» 83.
На вопрос Флуранса о «моральной поддержке» в случае, если
Германия потребует разоружения Франции, царь дал указание
ответить: «Конечно, да» 84.
Гире ослушался этих приказаний. Он не передал Моренгей-
му ответа царя. Вместо этого он в тот же день (22 января) по¬
ручил Шувалову осведомиться у Бисмарка, «имеют ли сведения
Моренгейма какое-либо основание» 8\ Одновременно в русской
прессе усилилась антигерманская тенденция, несколько ослабев¬
шая в декабре 1886 г.8® 23 или 24 января, выполняя поручение
министра, Шувалов встретился с германским канцлером. К со¬
жалению, в архиве российского министерства иностранных дел
нам не удалось найти донесения Шувалова от 24 января87. На¬
лицо только ответное письмо Гирса, датированпое 2 февраля, но
80 Там же, с. 35.
81 Там же, с. 36, 47, 50; Toutain Е. Op. c*it., р. 168.
82 Записка Каткова от 20 (8) января («Красный архив», 1933, № 3 (58),
с. 77-79).
83 Ламздорф В. Н. Указ. соч., с. 39.
84 Там же, с. 45—46.
85 Телеграмма Гирса Шувалову от 10(22) января (АВПР, ф. Канцелярия
МИД, п. «Берлин», 1887, 2). Ср. Ламздорф В. Н. Указ. соч., с. 43, 46, 49;
Toutain Е. Op. cit., р. 175—176; D. D., t. VI, N 422, прим. 2; Гире и его
ближайший помощник Ламздорф, в качестве ярых приверженцев гер¬
манской ориентации считали долгом всегда высказывать убеждение, что
Бисмарк не собирается нарушить мир. Но даже и они не одобряли «про¬
вокаций германского канцлера» (Ламздорф В. Н. Указ. соч., с. 47—48).
86 Ламздорф В. Н. Указ. соч., с. 36, 44; D. D., t. VI, N 403.
87 О существовании этого документа мы знаем из ссылки на него, имею-
щейся в ответном письме Гирса от 2 февраля (21 января) (АВПР, ф
Секретный архив МИД, д. № 107).
145
из него все же можно составить представление о том, как проте¬
кала беседа Шувалова с Бисмарком. Речь шла о двух сюжетах.
Во-первых, об опасности войны между Германией и Францией;
во-вторых, об ответе кайзера на обращение царя по вопросу о
реставрации Баттенберга. Уже самый факт наличия этой второй
темы говорит за то, что Шувалов вряд ли особенно повышал тон,
когда он спрашивал Бисмарка о его намерениях в отношении
Франции. Впрочем и независимо от этого такой германофил, как
Шувалов, все равно постарался бы обставить этот вопрос самым
деликатпым образом.
Шувалов получил от Бисмарка самые успокоительные заве¬
рения 88. У Бисмарка всегда была наготове формула для ответов
на подобные вопросы: он нападать не собирается, и если бы не
провокации буланжистов, то мир был бы обеспечен, и т. п.
Что Шувалов осведомлялся насчет франко-гермапских отно¬
шений, это обстоятельство вряд ли могло внушить Бисмарку осо¬
бые опасения. Все то, о чем Шувалов говорил в этой беседе, не
представляло для Бисмарка особого интереса. И тем не менее
встреча эта была исключительно важной. Значение ее не в том,
что было сказано, а в том, о чем было умолчено. Русский посол
не упомянул о чрезвычайно важных вещах, которых от него с
нетерпением ожидал его собеседник. Следуя инструкциям, Шува¬
лов не посмел проронить ни одного звука относительно судьбы
того проекта, который они с братом набросали вместе с канцле¬
ром недели за две до этого89.
По делу Баттенберга Бисмарк дал Шувалову самые категори¬
ческие заверения, которые через несколько дней (30 января)
были подтверждены личным письмом императора Вильгельма
царю 90. Но молчание Шувалова по вопросу о договоре смутило
Бисмарка. В этот день Бисмарк был поколеблен в своих надеж¬
дах купить нейтралитет России.
88 Письмо Гирса от 2 февраля (21 января).— Там же. Ср. D. D., t. VI, N 422,
прим. 2; Toutain Е. Op. cit., р. 175—176.
89 «Его величество,— писал Гире в письме от 2 февраля в ответ на донесе¬
ние Шувалова о его разговоре с Бисмарком,— высоко оценил вашу сдер¬
жанность в деликатном вопросе о возобновлении нашего секретного со¬
глашения». «Император не считает момент подходящим, чтобы начать
переговоры на этот счет». «При существующей напряженной ситуа¬
ции между Германией и Францией,— продолжал Гире,— России не сле¬
дует слишком торопиться связывать себе руки» (цит. письмо от 2 фев¬
раля (21 января) 1887 г.) (АВПР, ф. Секретный архив, д. № 107).
90 G. P., Bd. V, N 1033. Лабуле сообщал Флурансу, будто ему из интимных
источников известно, что, передавая это письмо царю, Швейниц якобы
воспользовался аудиенцией, чтобы попросить царя гарантировать нейт¬
ралитет России в случае франко-германского конфликта. При этом он
получил отказ (D. D., t. VI, N 436; Toutain Е. Op. cit., p. 185). Однако
Ламздорф (Ламадорф В. П. Указ. соч., с. 69) передает нам текст пер¬
люстрированной телеграммы Швейница Бисмарку. Из этой телеграммы
видно, что Швейпиц «в восторге» от оказанного ему царем приема. Ср.
также Schweinitz Н. L. Op. cit., Bd. II, S. 333. Приходится признать, что
сведения Лабуле страдали неточностью.
146
Беседа эта, как мы уже указали, состоялась 23 или 24 ян¬
варя. И вот, 24 января, через две недели после своего выступле¬
ния в рейхстаге, канцлер почувствовал потребность дать новое
освещение русско-германских отношений, по сравнению с тем, ко¬
торое он наметил в своей речи 11 января. В этот день Бисмарк
послал циркулярную депешу всем прусским посланникам при не¬
мецких дворах. В ней посланникам предлагалось довести до све¬
дения тех правительств, при которых они аккредитованы, что,
выступая в рейхстаге, канцлер по тактическим соображениям
умышленно преувеличил сердечность русско-германских отноше¬
ний 91. На другой день, 25 января, в «Norddeutsche Allgemei-
ne Zeitung» появилось опровержение слухов, будто Германия на¬
мерена обратиться к Франции с запросом о ее военных приго¬
товлениях. Между тем известно, что еще 22 января, т. е. за три
дня до этого, Бисмарк подготовлял материал для подобного вы¬
ступления.
В эти же дни Бисмарк вызвал Морица Буша, одного из наи¬
более близких ему журналистов. Встреча состоялась 27 января.
Канцлер дал Бушу те же самые указания в смысле направления
печати, которые сообщались прусским посланникам в целях ори¬
ентировки придворных сфер, но добавил еще два интересных со¬
ображения. Во-первых, он сказал, что если Россия и разрешит
Германии разбить Францию, то она уже во всяком случае «вряд
ли дозволит нам так использовать победу, чтобы основательно
ослабить Францию на ближайшие 30 или 40 лет, как это следо¬
вало бы сделать». Во-вторых, Бисмарк высказал предположение,
что в случае, если Германия окажется «занятой» на западе, Рос¬
сия не упустит случая разгромить Австро-Венгрию 92. Скоро мы
убедимся, что эта последняя мысль не случайно была подсказана
канцлером рептильной печати именно в тот момент, когда поко¬
лебались его надежды на Россию.
V
Итак, ряд фактов заставляет думать, что 23 или 24 января Бис¬
марк был поколеблен в уверенности, что он в состоянии купить
нейтралитет России. Но именно только поколеблен. Он еще да¬
леко не полностью освободился от иллюзий на этот счет. Воз¬
можно, что как раз дело Баттенберга и вообще болгарские за¬
труднения России поддерживали его в этом заблуждении. Во
всяком случае, и после встречи с Шуваловым, в самые послед¬
ние дни января Бисмарк доводит военное напряжение до куль¬
минационного пункта. Опровержение, появившееся в «Norddeut¬
sche Allgemeine Zeitung», осталось изолированным актом сре¬
ди множества все нараставших проявлений военной шумихи. Оно
и понятно: молчание Шувалова означало оттяжку решения. Это
91 G. P., Bd. V, N 1006.
92 Busch М. Op. cit., Bd. Ill, S. 214.
147
Ныло крайне неприятно и тревожно, но молчание все-таки еще
не обязательно являлось отказом. Можно было подождать.
Бисмарк не любил ожидать пассивно. Если Россия медлила
с обязательством нейтралитета, то ее следовало подтолкнуть.
И даже если она вообще не хотела добровольно сговориться с
Германией на этот счет, то ведь можно было попробовать так
связать ей руки, чтобы она, пусть невольно, осталась пассивной
зрительницей разгрома Франции.
24 января в лондонском Форин Оффис появился германский
посол граф Гацфельд. Он заговорил с Солсбери о том, что«вой-
на с Францией очень близка», хотя, как он не забыл повторить,
Германия этой войны не хочет. Затем Гацфельд принялся зон¬
дировать, в какой мере можно рассчитывать на Англию, чтобы
связать России руки на Востоке и тем самым, уже независимо
от ее воли, вынудить ее к нейтралитету во франко-германской
войне. «Он снова и снова спрашивал,— пишет Солсбери,— смо¬
жем ли мы остаться спокойными, особенно если окажутся втя¬
нутыми Австрия и Турция». Гацфельд кончил тем, что попытался
убедить Солсбери, что для консервативной партии участие Анг¬
лии в войне было бы полезным с точки зрения внутренней по¬
литики.
Солсбери ответил, что с его точки зрения Англия не должна
покидать Австрию и Турцию. Но он подчеркнул, что никаких
связывающих обязательств на этот счет он взять на себя не мо¬
жет ввиду неуверенности в позиции парламента 93.
Одновременно с демаршем Гацфельда в Лондоне было полу¬
чено донесение британского военного атташе в Берлине полков¬
ника Свэна, который развивал мысль, что для Англии было бы
выгодно начать войну на Черном море. Совпадение его предло¬
жений с содержанием демарша Гацфельда и с указаниями реп¬
тильной прессе заставляет предположить, что Свэн писал под
влиянием Бисмарка. Бисмарк через все возможные каналы пы¬
тался возбудить в Англии страх перед русской экспансией на
Востоке. Но Солсбери отказался согласиться с выводами Свэна 94.
Премьер вовсе не желал втягивать Англию в войну, пока в этом
пе было крайней необходимости. Таковая, с его точки зрения,
наступила бы в случае, если Россия предпримет попытку за¬
хватить Константинополь. Но зато британский премьер был бы
очень доволен, если бы повоевали другие державы. В отличие
от Биконсфилда, для Солсбери франко-германская война с из¬
вестной точки зрения представлялась выгодной 9\ Война должна
была сломить противодействие Франции английской политике в
Египте. Солсбери высказал эту мысль в весьма откровепной фор¬
ме британскому послу в Париже лорду Лайонсу: «Трудно удер¬
33 Cecil G. Op. cit., t. IV, p. 15.
94 The Letters of Queen Victoria, ser. 3, t. I. London, 1926, p. 263.
95 Бисмарк догадывался об этом (см. G. P., Bd. IV, N 883, S. 302).
148
жаться,— писал он,— от желания, чтобы вторая франко-герман¬
ская война иол ожила конец этой беспрестанной пытке!» 9в
Для характеристики внешней политики лорда Солсбери пока¬
зателен следующий эпизод. Лайонс прислал тревожную теле¬
грамму с сообщением, что в Париже ожидают германского напа¬
дения. Ознакомившись с этим документом, королева обратилась
к Солбери с вопросом, не может ли он по примеру 1875 г. воз¬
действовать на Берлин и Париж в целях предотвращения войны.
Солсбери категорически отказался это сделать97. Напротив, он
решил поощрить Бисмарка напасть на Францию. 4 февраля га¬
зета «Standart», известная в качестве органа Солсбери, поме¬
стила статью о бельгийском нейтралитете. В ней указывалось, что
с тех пор, как на франко-германской границе возведены сильные
укрепления, Бельгия представляет собой единственный удобный
путь для вторжения на территорию противника. Дальше в ста¬
тье ставился вопрос, что должна делать Англия в случае, если
Германия нарушит нейтралитет Бельгии. Ответ давался совер¬
шенно недвусмысленный. Он гласил, что для Англии было бы
«неразумно» защищать Бельгию. «Англия не может встать на
сторону Франции против Германии. Этим она расстроит основ¬
ные цели английской политики во всех точках земного шара» 98.
Когда встревоженное бельгийское правительство запросило Лон¬
дон, станет ли Англия защищать нейтралитет Бельгии, Солс¬
бери не дал бельгийцам прямого ответа. Он ограничился тем,
что отрицал официозный характер выступления «Standart»".
На самом деле германский генеральный штаб в те годы еще не
планировал удара через Бельгию 10°. С его точки зрения, воен¬
ная целесообразность не требовала обходного движения через
Бельгию и отказа от кратчайшего операционного направления
Мец—Париж. После того как в германской армии была принята
на вооружение новая граната, германский генеральный штаб не¬
высоко расценивал сопротивляемость французских пограничных
фортов. Только новые фортификационные работы, которые были
проведены во Франции уже после военной тревоги 1887 г., на¬
ряду с целым рядом других факторов побудили германский ген-
96 Lord Newton. Lord Lyons, t. II. London, 1913, p. 386; cp. Toutain E. Op. cit.,
p. 180. Несколькими месяцами позже, в середине 1887 г., после провала
проекта англо-турецкого соглашения по вопросу о Египте (так называе¬
мой конвенции Друммонда-Вольфа) Солсбери снова писал Лайонсу, что
франко-германская война представляла бы в его глазах немало привле¬
кательного (Lord Newton. Op. cit., p. 409).
97 The Letters of Queen Victoria, ser. 3, t. I, p. 261—262, 263. Ср. второй отказ
Солсбери королеве в точно такой же просьбе (Cecil G. Op. cit., t. IV,
p. 18-19).
98 Cecil G. Op. cit., t. IV, p. 57, 60; Schwertfeger B. Der geistige Kampf um
die Verletzung der belgischen Neutratitat, S. 70—74.
99 British Documents on the Origins of the War, vol. VII, 1898—1914. London,
1927, p. 374-375.
100 Triitzschler von Falkenstein 11. Op. cit., S. 54; Moltke H. Die deutschen
Aufmarschplane 1871 — 1890. Berlin, 1929.
149
штаб в начале 90-х годов, после назначения Шлиффена на пост
начальника генерального штаба, изменить свои планы как раз в
том направлении, которое в 1887 г. подсказывал орган Солсбери.
Британский премьер, очевидно, не знал замыслов германского ге¬
нерального штаба. Но из-за этого статья «Standart» не теряла
своей политической значимости. Она была публичным заявлением
о нейтралитете Англии в возможной франко-германской войне.
Вообще, английская консервативная пресса, за исключением
«Таймс», в течение всего кризиса держала себя враждебно по
отношению к Франции1<и, и это подавало Бисмарку известные
надежды.
Он не ограничился демаршем Гацфельда и инспирированием
Свэна. Бисмарк предпринял в Лондоне еще и другой шаг. На
этот раз он действовал неофициальным путем. Как раз в эту пору
у него временно улучшились отношения с кронпринцем Фрид¬
рихом 10\ и Бисмарк использовал его родственные связи с анг¬
лийским двором. Кронпринц написал своей теще королеве Вик¬
тории письмо, в котором сообщал, что, по мнению Бисмарка,
«возможность войны ближе, чем когда-либо». Кронпринц дока¬
зывал, что ввиду этого Англия должна заключить соглашение с
Италией, «которое позволило бы предпринять совместную мор¬
скую демонстрацию против французских берегов» 103. 2 февраля
Гацфельд снова беседовал с Солсбери. Посол распространялся на
тему, что «тот, кто первым открыл военные действия, не обяза¬
тельно является агрессором. Он мог быть вынужден начать войну
ввиду приготовлений своего соперника» 104. Короче говоря, на¬
чиная с 24 января Бисмарк принялся с особенным усердием об¬
рабатывать британское правительство.
Проект англо-итальянского соглашения имел почву. В 1886 г.
наступило резкое ухудшение франко-итальянских отношений.
Под влиянием этого в течение осени и зимы 1886/87 г. итальян¬
цы многократно обращались к английскому правительству с пред¬
ложением заключить союз.
Солсбери отверг эту идею. Он выразил лишь готовность за¬
ключить соглашение о сотрудничестве в поддержании «статус-
кво» на берегах Черного, Адриатического и Эгейского морей и
на северном побережье Африки, однако без определенного обе¬
щания идти в этом сотрудничестве вплоть до объявления вой¬
ны 105. Но он не торопился даже и с оформлением такого менее
обязывающего договора.
Зато Бисмарку не терпелось. 3 февраля, получив новые све¬
дения, что Солсбери все еще колеблется, он решил расшевелить
медлительного англичанина и поручил Гацфельду передать Солс-
101 Toutain Е. Op. cit., р. 155.
102 Busch М. Op. cit., Bd. Ill, S. 216.
103 Cecil G. Op. cit., t. IV, p. 18.
104 The Letters of Queen Victoria, p. 269—270.
105 Cecil G. Op. cit., t. IV, p. 2; The Letters of Queen Victoria, p. 268—269, 271.
150
бери нижеследующее: «Безучастность невозможна для такой
державы, как Англия. Безучастность приведет ее к полной изо¬
ляции, так как этим будут поощряться комбинации всех других
держав, при которых перестанут считаться с английскими инте¬
ресами, поскольку сама Англия... отстраняется от всякой под¬
держки интересов других держав. Я пояснил это Малету на на¬
шем примере,— продолжал канцлер,— заявив ему, что у нас не
будет никаких оспований воздерживаться от поддержки фран¬
цузов в Египте и русских на Востоке, если Англия уклоняется
от всякого участия в европейской политике» 10в. Этот окрик по¬
действовал, и Солсбери очень точно воспроизвел смысл немецких
угроз, обосновывая королеве необходимость соглашения с Ита¬
лией 107.
Солсбери поспешил дать положительный ответ на итальянское
предложение и, сообщив об этом Гацфельду, тут же спросил его,
может ли Англия теперь рассчитывать на дипломатическую под¬
держку Германии в египетском вопросе. При этом он изложил
программу, которая вскоре легла в основу известной конвенции
Друммонда-Вольфа. Бисмарк ответил безусловным согласием108,
и сделка была заключена. 6 февраля Гацфельд сообщил, что, по
его наблюдениям, Солсбери действительно намерен сотрудничать
с Италией и Германией. Австрия присоединилась к соглашению
только 24 марта.
Казалось бы, долголетние усилия Бисмарка втянуть Англию
в борьбу против России, наконец, принесли плоды. Но при бли¬
жайшем рассмотрении плоды эти оказываются недозрелыми,
и Бисмарк это сразу же понял. В британском ответе на итальян¬
скую ноту говорилось, что правительство ее величества готово
действовать в «самом тесном сотрудничестве» с итальянским пра¬
вительством при противодействии попыткам какой-либо «другой
державы» нарушить «статус-кво» на берегах Черного, Эгейского,
Адриатического морей и на побережье Северной Африки. Но от¬
вергнув первоначальный итальянский проект, предусматривавший
заключение настоящего военпого союза, Солсбери указывал в сво¬
ей ноте, что «характер этого сотрудничества должен быть уста¬
новлен, когда явится в нем надобность, смотря по обстоятельст¬
вам конкретного случая» 109.
Солсбери весьма ревниво оберегал малообязывающий харак¬
тер соглашения. «Английская нота,— сообщал он королеве,— так
составлена, что остается совершенно свободным суждение, долж¬
но ли сотрудничество с итальянским правительством в каждом
данном случае доходить до оказания военной помощи» 110. Солс¬
106 G. P., Bd. IV, N 883.
107 The Letters of Queen Victoria, p. 371, 372.
108 G. P., Bd. IV, N 884, 885; The Letters of Queen Victoria, p. 273.
109 pribram A. F. Politische Geheimvertrage Oesterreich-Ungarns, Bd. I. Wien
und Leipzig, 1920, S. 38.
1,0 The Letters of Queen Victoria, p. 272; Cecil G. Op. cit., t. IV, p. 23.
151
бери заявил своим партнерам, что соглашение обязательно лишь
для существующего кабинета11 *. Это заявление было обычным
приемом английской дипломатии, который отчасти вызывался ус¬
ловиями парламентарного строя и вместе с тем был средством
сохранять свободу маневрирования. Такого рода «антанты», ко¬
нечно, не исключают возможность военного выступления Анг¬
лии, но они имеют то свойство, что заставляют ее партнеров до
последней минуты оставаться в некоторой неизвестности, пойдет
ли Англия на этот шаг или уклонится от него.
Обязательства, принятые Солсбери, были только полуобяза-
тельствами. Кроме того, он вкладывал в содержание средиземно-
морской антанты совсем другой смысл, нежели Бисмарк. Послед¬
нему было важно обострить англо-русские отношения, оставшись
самому в стороне от восточного вопроса и сохранив свободу рук
против Франции. Обострение англо-русских отношений создавало
идеальнейшую почву для переговоров с Россией об обеспечении
русского нейтралитета во франко-германской войне. Позиция
Солсбери была иной. Он, с одной стороны, отошел от политики
Биконсфилда и способствовал развязыванию франко-германской
войны. Но, с другой стороны, Солсбери опасался, как бы ему за
это подстрекательство не пришлось заплатить слишком дорогую
цену в виде новой восточной войны. Вопреки всем усилиям Бис¬
марка, он стремился избежать восточного кризиса. «Русский им¬
ператор,— писал Солсбери Уайту,— будет более чем гуманным
человеком, если он не попытается добиться известных успехов
на Балканском полуострове, как только он получит уверенность,
что Германия не сможет помочь Австрии»112. В донесении ко¬
ролеве Солсбери сообщал 26 января 1887 г., что, по словам нем¬
цев, они не смогут помочь Австрии в случае войны на Востоке.
Ввиду этого всякий конфликт в юго-восточпой Европе становит¬
ся для Англии «более опасным, чем когда-либо». «Наши собст¬
венные интересы в случае балканской войны,— писал Солсбери,—
мы защитить сможем: мы в состоянии помешать России укрепить¬
ся в проливах и на Эгейском море. Но такой конфликт будет уг¬
рожать также и Австрии. И мы ничего не сможем сделать, что¬
бы спасти Австрию. А мы очень заинтересованы в том, чтобы Авст¬
рия не была разбита». «Эти соображения не являются основа¬
нием,— продолжал премьер,— чтобы предоставить русским окку¬
пировать Болгарию или установить свое господство над нею. По¬
ступить так, значило бы окольным путем прийти к тому же ре¬
зультату, которого и хотят избежать. Но это достаточное основа¬
ние для того, чтобы стараться выиграть время и избежать всего,
что может явно унизить царя в глазах его подданных». Солсбери
и решил занимать царя затяжными переговорами. Если царь не
рассержен, указывал Солсбери, то он является «колеблющимся и
111 The Letters of Queen Victoria, p. 270.
1,2 Cecil G. Op. cit., t. IV, p. 16.
152
беспомощным». Александр III, по мнению премьера, боится вой¬
ны. Пользуясь этим, Англия сможет сохранять мир на Востоке
по крайней мере до тех пор, пока минует франко-германский
конфликт. Главное, заключал Солсбери, надо удерживать болгар¬
ских регентов от всяких неосторожных провокационных актов,
которые могли бы раздразнить царя 113.
Итак, Солсбери, вопреки Биконсфилду, был далек от мысли
совместно с Россией противостоять Германии в ее попытке уни¬
зить и ослабить Францию и тем утвердить свою гегемонию на
континенте Западной Европы. Эта перемена в позиции Англии
была следствием усиления англо-французских колониальных
противоречий и особенно — обострения египетского вопроса. Но
Солсбери не собирался в угоду Бисмарку рисковать войной про¬
тив России. И все же в 1887 г. замыслы Бисмарка против Фран¬
ции были сорваны отнюдь не Англией.
Остановка тем более была не за Италией. Переговоры об оче¬
редном возобновлении тройственного союза тянулись долго, но в
январе 1887 г. они уже успешно подходили к концу. Еще в
1885 г. итальянцы потребовали расширения тех выгод, которые
предоставлялись Италии по условиям союзного договора. Перво¬
начально они встретили отказ как в Вене, так и в Берлине 114.
В октябре 1886 г. ввиду обострения отношений с Францией Бис¬
марк изменил взгляд на этот вопрос 115. «Было бы очень хоро¬
шо,— писал он,— если бы Италия сама напала на Францию».
«К сожалению,— добавлял он меланхолически,— на это мало на¬
дежды» 11в. Он безоговорочно заявил, что все равно — «столк¬
нется ли Италия с Францией из-за Триполи или по другим при¬
чинам, наша потребность ее поддержать всегда будет одинако¬
вой» 117. Ввиду этого он решился удовлетворить домогательства
Италии в отношении ее колониальных вожделений в Северной
Африке118. Географические условия франко-итальянской грани¬
цы мало благоприятны для активных военных действий большого
масштаба. В силу этого генеральные штабы держав тройствен¬
ного союза предусматривали возможность переброски нескольких
соединений итальянской армии на франко-германский фронт.
Бисмарк имел также в виду, что в случае, если будет обеспе¬
чено сотрудничество с Англией, то под прикрытием британского
флота возможно будет осуществить десант близ Марселя119.
Между Германией и Италией полное согласие установилось уже
к концу ноября 1886 г.120 И если подписание союзного договора
состоялось только 20 февраля 1887 г., то исключительно из-sa
113 The Letters of Queen Victoria, p. 265—266.
114 Pribram A. F. Op. cit., Bd. I, S. 173; G. P., Bd. IV, N 822.
115 G. P., Bd. IV, N 823.
116 Ibid., N 838. Помета Бисмарка № 5.
117 Ibid., N 830.
118 Pribram A. F. Op. cit., Bd. I, S. 178.
119 G.P., Bd. IV, N 841.
120 Ibid., N 837.
153
проволочек Кальноки,2i. Бисмарк во время переговоров откро¬
венно предлагал итальянцам договориться о будущих аннексиях
французской территории. Он выражал готовность в случае побе¬
ды предоставить Италии Ниццу, Тунис и Корсику122. Робилан
отказался от конкретного перечисления этих территорий,
в остальном же предложение Бисмарка было включено в допол¬
нительный итало-германский протокол, приложенный к союзному
договору. Четвертый пункт протокола признавал права Италии
на территориальные аннексии за счет Франции, хотя и без точ¬
ного указания, какие именно территории будут присоединены к
Италии. Из сказанного ясно, что в январе-феврале 1887 г. ни
Англия, ни Италия ничего не сделали для предотвращения фран¬
ко-германской войны. Напротив, они способствовали ее развязке.
Войну предотвратила Россия.
В соответствии с инструкциями, Шувалов ничего пе сообщал
Бисмарку относительно судьбы того проекта, который был им со¬
вместно с братом предложен канцлеру. «Согласно Вашим жела¬
ниям, я продолжаю хранить самое полное молчание в деликатном
вопросе о возобновлении нашего соглашения»,— доносил Шува¬
лов Гирсу 15(3) февраля 1887 г. Некоторое время Бисмарк ждал
спокойно. Встреча с русским послом 23 и 24 января заставила
его насторожиться. Но беседа еще не устранила окончательно
заблуждений Бисмарка. Однако в конце концов слишком долгое
промедление с ответом раскрыло Бисмарку глаза: он понял, что
проект Шувалова не получил одобрения русского правительства.
Следующий эпизод обнаруживает, что дело обстояло именно
так. 4 февраля германский посол в Вене принц Генрих Рейс,
действуя, очевидно, на основе старых инструкций, заявил импе¬
ратору Францу-Иосифу, что Германия уверена в нейтралитете
России в случае франко-германской войны. 8 февраля Герберт
Бисмарк в письме к Рейсу внес в заявление посла существенное
ограничение. Он сообщил Рейсу, что нельзя ожидать, чтобы Рос¬
сия выступила против Германии вместе с Францией, но следует
сомневаться, будет ли позиция Россия такова, чтобы позволить
Германии бросить все свои силы против Франции и довести вой¬
ну «до полного разгрома противника».
Под влиянием этого «сомнения» в начале февраля в планах
Бисмарка наступил перелом, и 6 февраля Эрбетт смог сигнали¬
121 G. P., Bd. IV, N 832, 833, 837, 845; Pribram A. F. Op. cit., Bd. I, S. 176-178,
185, 193.
122 G. P., Bd. IX, N 2105, S. 54 — Меморандум Гольштейна от 18 октября
1890 г.; издатели «Grosse Politik» снабдили этот документ примечанием,
долженствующим, по их мнению, доказать, что Гольштейн будто бы
ошибся, сообщая, что Бисмарк предлагал итальянцам перечисленные в
тексте территории. Но примечание составлено столь неуклюже, что фак¬
тически опровергает утверждение составителей, оно даже дает некото¬
рый добавочный материал, подтверждающий слова Гольштейна. Ср.
статью.— Pribram A. F. Zwei Gesprache.— «Oesterreichische Rundschau».
Wien — Leipzig, 1921, S. 57—58.
154
зировать в Париж о некотором разряжении атмосферы 1И. В тот
же самый день умиротворение констатировал в своем дневнике
и Люциус 124. Наступление относительного спокойствия отметил
и бельгийский посланник в Берлине, причем указал на ту же
дату — 5 или 6 февраля 125. На самом деле решающий поворот
в планах Бисмарка наметился даже несколько раньше — 3 фев¬
раля. В этот день он дал указание прусскому министру финан¬
сов Шольцу воздержаться от внесения в ландтаг законопроекта
о военном займе. Он сказал министру, что пришел к такому ре¬
шению после бессонной ночи, проведенной в непрестанных раз¬
мышлениях. В «Kolnische Zeitung» было помещено опроверже¬
ние слухов о предполагающемся выпуске займа на военные нуж¬
ды. Но так как наиболее грозное из всех подготовительных меро¬
приятий Бисмарка, т. е. призыв резервистов, отменено не было,
то не удивительно, что тревога улеглась не сразу.
Эти даты служат лучшим доказательством того, что избира¬
тельная кампания была не единственной и не главной причиной
военных приготовлений Бисмарка — ведь выборы в рейхстаг со¬
стоялись только 21 февраля. С точки зрения тактики избиратель¬
ной кампании, которую канцлер проводил под флагом шовиниз¬
ма, военной тревоги и укрепления вооруженных сил страны, был
прямой смысл приберечь главные военные сенсации до послед¬
них дней перед выборами. Свертывая антифранцузскую кампа¬
нию почти за три недели до выборов, в первые дни февраля,
Бисмарк доказал, что главным побуждением к ней являлись со¬
ображения не внутреннего, а международного порядка. Иначе
говоря, военная тревога отнюдь не являлась избирательным
маневром, а представляла собою действительную угрозу Франции.
Теперь у Бисмарка уже не осталось сомнений в том, что Рос¬
сия не собирается гарантировать ему свой нейтралитет в случае
любой франко-германской войны. Это видно из телеграммы, по¬
сланной им послу в Петербурге Швейницу 17 февраля 1887 г.
Она гласила: «Так как предложение Шувалова осталось без вся¬
кого отклика, то я отсюда заключаю, что оно не имело успеха
и что, следовательно, мы не можем рассчитывать на то, что Рос¬
сия склонна на него пойти» 12в. 20 февраля в заграничном офи¬
циозе русского правительства появилась статья, в которой с пол¬
ной ясностью было заявлено, что Россия не сможет остаться
нейтральной в случае франко-германской войны; чтобы не свя¬
123 D. D., ser. I, t. VI, N 426; ср. N 435. Эрбетт, верный своей «теории» про¬
исхождения военной тревоги, объяснял наступившее успокоение тем,
что папа предписал партии «центра» проголосовать за септеннат. Это
объяснение несостоятельно. Для Бисмарка проблема внутренней полити¬
ки во всем эпизоде с роспуском рейхстага заключалась не столько в том,
чтобы побудить партию «центра» поддержать военный законопроект,
сколько в том, чтобы нанести ей избирательное поражение.
124 Ballhausen Lucius von. Op. cit., S. 368.
125 Schwertfeger B. Belgische Dokumente, Bd. V, S. 172.
126 G. P., Bd. V, N 1007; ср.: N 1034.
155
зывать свои силы, она будет избегать конфликтов с Австрией и
Англией на Востоке и станет соблюдать осторожность в болгар¬
ском вопросе 127.
Если точка зрения канцлера изменилась, то германские воен¬
ные круги по-прежнему продолжали считать войну желательной.
26 февраля Вальдерзее, чувствуя, что атмосфера разряжается,
попытался убедить Бисмарка, что Франция скоро начнет войну.
Его аргументы противоречили его же собственной недавней
записке, в которой он писал о неподготовленности французской
армии. Бисмарк ответил генералу, что не видит оснований ожи¬
дать войны в ближайшее время 128. Месяцем раньше он говорил
иное. Так кончился первый из политических кризисов, разразив
шихся над Европой в течение 1887 г.
Бисмарк испугался войны с участием России, войны на два
фронта. Он писал: «Оценка вооруженных сил говорит за то, что
одновременная борьба Германской и Австрийской империй про¬
тив Франции и России была бы тяжелой и даже неравной» 129.
В полный успех войны на два фронта не верил и сам Мольтке.
Он полагал, что в такой войне немцам не удастся овладеть Па¬
рижем 130. Но даже при наличии военных успехов война с уча¬
стием России не могла привести к длительному политическому
выигрышу; этот последний Бисмарк в беседе с близким ему
Бушем представлял себе как обескровление Франции «па 30—
40 лет» 131. Переговоры с итальянцами, которым Бисмарк зимой
1886/87 г. сулил французские земли, также доказывают, что
канцлер стремился именно к полному разгрому и к частичному
разделу Франции. Все дипломатические разговоры Бисмарка, что
в случае войны с Францией он постарается закончить ее как можно
скорее, самым мягким мирным договором, приходится поэтому
рассматривать как агитационные фразы, рассчитанные исключи¬
тельно на то, чтобы успокоить Россию 132. Характерпо, что в гер¬
манской политической публицистике обсуждался план раздела
Франции. Так, например, как раз в 1887 г. вышла брошюра пол¬
ковника Пфистера «Границы Германской империи после войны»,
в которой автор настаивал на аннексии Бельгии, департамента
Нор и некоторых других пограничных областей Франции.
VI
Когда Бисмарк убедился, что русское правительство не намерено
оправдать надежды, возбужденные Петром Шуваловым, он запре¬
тил Швейницу начинать какие бы то ни было разговоры о рус-
127 «Le Norcb, 1887, 20 fevrier.
128 Waldersee A. Op. cit., Bd. I, S. 317.
129 G. P., Bd. V, N 1021, 1025; cp. Bd. IV, N 930; Bd. VI, \ 1340. 1341 и др.
130 Moltke H. Op. cit., S. 66.
131 Busch M. Op. cit., Bd. Ill, S. 214.
132 G. P., Bd. VI, N 1247; ср. мнение Кальноки: ibid., X 1248.
156
ско-германском соглашении. Бисмарку не хотелось, чтобы у Рос¬
сии создалось представление, что он в ней нуждается133. На
самом же деле он очень беспокоился за судьбу договора с Рос¬
сией и был крайне раздражен на «сдержанность русской поли¬
тики», якобы проистекавшую, по его утверждению, из «глупой
подозрительности»134. Канцлер принял решение: силой и угро¬
зами побудить Россию ввести свою политику в угодное ему русло.
17 февраля он предписал Радовицу, германскому послу в Кон¬
стантинополе, прекратить поддержку русской политики в болгар¬
ском вопросе. Бисмарк пояснил Радовицу, что эта директива
вызвана «неясностью относительно поведения России» в случае
франко-германского конфликта. Он предложил Радовицу при воз¬
никновении англо-русских разногласий отныне, вместо поддерж¬
ки русской точки зрения, соблюдать полный нейтралитет 135. Тем
энергичней предписывалось поддерживать сэра Друммонда-Воль-
фа в его переговорах с Портой: как уже указывалось, англичане
стремились добиться соглашения, которое легализовало бы анг¬
лийское господство в Египте136. Наконец, Бисмарк продолжал
также содействовать англо-австро-итальянскому сближению.
27 февраля Бисмарк нанес России новый удар. В этот день
Швейниц получил с фельдъегерем «известие, которому трудно и
поверить,— о начале газетной и таможенной войны» ,37. Швей-
ницу было предписано сделать Гирсу следующее сообщение: «Мы
потеряли надежду найти в России справедливую оценку наших
усилий облегчить ей разрешение болгарских затруднений...
До сих пор мы сопротивлялись требованиям нашего сельскохо¬
зяйственного населения, которое добивается защиты своих инте¬
ресов. Мы избегали возбуждать русское общественное мнение.
Теперь, видя, что мы не встречаем взаимности и что подготов¬
ляемые таможенные меры направлены против нас, нам становит¬
ся затруднительно не заняться своими собственными интере¬
сами» 138.
Отныне германская политика вступила в период длительного
нажима на Россию — дипломатического, экономического, финан¬
сового. Бисмарк силой пытался поставить Россию на колени.
Но в то же время оп не переставал зондировать почву, не склон¬
на ли Россия ему уступить, гарантировав свой нейтралитет.
,3S G. P., Bd. V, N 1068, 1070 (Бисмарк Швейницу 17 и 28 февраля 1887 г.).
134 Schweinitz Н. Op. cit., Bd. II, S. 336.
135 G. P., Bd. V, N 1007; cp. N 1068. 1070, 1034; Radowitz J. Aufzeichnungen
und Erinnerungen aus dem Leben des Botshafters Joseph Maria von Rado¬
witz, Bd. II. Stuttgart — Berlin, 1925, S. 266—267; Schweinitz H. Op. cit.,
Bd. II, S. 334-335.
138 Radowitz J. Op. cit., Bd. II, S. 266—267; G. P., Bd. IV, N 808.
137 Schweinitz H. Op. cit., Bd. II, S. 335.
138 Archiv fur Politik Geschichte. Berlin, 1923, Rd. 1, S. 77 (Документы из ар¬
хива Швейница). Германское иравнтельство приступило к подготовке
законопроекта о повышении хлебных пошлин. Это мероприятие больно
ударяло по русскому экспорту и повлияло на курс рубля.
157
23 февраля Герберт Бисмарк писал германскому послу в Петер¬
бурге: «Совершенно ошибочно предполагать, что после победо¬
носной войны с Францией мы станем России чинить препятствия
на Черном море. Наши интересы ни в коем случае не будут за¬
тронуты, если Россия распространит свое господство на Черном
море из Южной Болгарии до проливов»13в. 2 марта Швейниц
пришел к Гирсу и держал такую речь: канцлер «вспомнил», что
в 1884 г. при возобновлении союза трех императоров русское пра¬
вительство выражало опасения, как бы Германия не напала на
Францию. Он готов и сейчас подтвердить сделанное им тогда за¬
явление, что он скорее уйдет в отставку, нежели согласится на
такой шаг. «Но если вопреки всякому предвидению,— продолжал
Швейниц,— если вопреки намерениям Германии война все же
начнется, что тогда произойдет?» Этот вопрос, по мнению канц¬
лера, следовало бы «углубить». Не теряя времени, посол тут же
и взялся за такое «углубление». Он принялся заверять, что рус¬
ским не следует сомневаться «в искренности внутреннего убеж¬
дения канцлера относительно невозможности полного уничтоже¬
ния Франции». Ведь еще и сегодня польский вопрос доставляет
большие трудности. Эти трудности доказывают, что в случае
победы Германия не сможет «сохранить господство над такой
страной, как Франция» 14°.
Эти слова трудно читать без улыбки. Нечего сказать, хорошее
это было успокоение: знать, что всю Францию Бисмарк аннек¬
сировать не собирается. К тому же последующие слова Швейни-
ца обнаруживают, что недоверие канцлера к поглощательным
способностям Германии относилось только к формальной аннек¬
сии французской территории: «Германия предпочтет ограничить¬
ся тем, что включит Францию в сферу своего влияния, стараясь
привлечь ее на свою сторону полнейшим великодушием»,— «как
Австрию после 1866 г.» 141 Что и говорить, программа канцлера
не страдала отсутствием размаха. Да еще возможно, что такие
приверженцы Германии, как Гире и Ламздорф, кое в чем смяг¬
чили слова бисмарковского дипломата: ведь запись этой беседы
предназначалась для царя.
Если сопоставить письмо Герберта Бисмарка и эту беседу
Швейница с Гирсом, то получается совершенно определенная
программа русско-германской сделки: Бисмарк любезно предоста¬
вил царю владычество над Турцией в обмен за разрешение по¬
кончить с Францией как великой державой.
В менее официальных беседах эта программа развивалась с
еще большей откровенностью. В начале марта Радовиц беседо¬
139 Цит. по: TrUtzschler von Falkenstein П. Op. cit., S. 62.
140 АВПР, ф. Секретный архив МИД, д. 107 (♦Проект записи» этой беседы
Гирса со Швейницем, написанный рукой Ламздорфа); АВПР, ф. Секрет¬
ный архив МИД. д. 108 (Копия телеграммы Бисмарка ПТвейницу от
5 февраля 1884 г. выполнена рукой Ламздорфа).
141 АВПР, ф. Секретный архив МИД, д. № 107.
158
вал в Константинополе со своим русским коллегой Нелидовым.
Последнему Радовиц «откровенно предложил соглашение обеих
сторон на основе их взаимных интересов. Наши интересы сосре¬
доточены на Востоке. Германия их полностью признает и предо¬
ставляет нам полную свободу действий. Ее интересы лежат на
Рейне, и она ожидает нашего нейтралитета на случай возникно¬
вения войны там».
О предложении Радовица мы знаем из письма Гирса Шува¬
лову. Над редакцией этого письма Гире работал тщательно и
долго: проект письма сохранился в трех вариантах142. Первый
из них свидетельствует о склонности Гирса приступить к пере¬
говорам на основе, намеченной Радовицем. Гире начал свое пись¬
мо замечанием, что он вполне понимает, почему Бисмарку не по
душе общераспространенный взгляд, что «теперь Германии не
позволят раздавить Францию, как это имело место в 1870 г.»
«Но мы удивлены,— продолжал Гире,— что князь Бисмарк
делает нас ответственными за эту точку зрения». На самом деле
она возникла под влиянием объективной обстановки, сложившей¬
ся после 1870 г. Для разряжения атмосферы был создан союз
трех императоров. Но невзирая на наличие этого договора, Рос¬
сию вытеснили с Ближнего Востока. Ответственность за это об¬
щественность возлагает и на Германию. Ведь «никто не хочет
верить, что Австрия осмелилась бы стать враждебной нам, не
рассчитывай она на помощь своей могущественной союзницы».
Далее Гире переходил к изложению уже известного нам пред¬
ложения Радовица. В этом первом варианте Гире начал было
весьма четко формулировать основы соглашения на предложен¬
ном немцами базисе. Начал и не кончил. Первый вариант письма
остался недописанным.
Министр составил второй проект письма. В этом варианте
Гире, между прочим, спрашивал: «Кто поручится, что позиция
Германии на Востоке окажется благоприятной, если Германия
будет вполне уверена в безопасности на Рейне?» Далее Гире
намекал, что уверенность Франции в покровительстве России
«была бы слабее, если бы наши отношения с Германией не вну¬
шали ей надежды».
В третьем же и окончательном варианте Гире вычеркнул все
указания на возможность купить русский нейтралитет солидными
гарантиями на Востоке. В окончательном тексте он обращался
к Шувалову с одним лишь пожеланием, чтобы Бисмарк помог
России разрешить болгарский вопрос. Гире, видимо, опасался вы¬
звать недовольство царя и ввиду этого в конечном счете устранил
из письма все намеки на возможность соглашения с Германией
в обмен за уступки на Востоке. В окончательном виде письмо
Гирса сводилось к одному лишь пожеланию, чтобы Германия
АВПР, ф. Канцелярия МИД, п. «Берлин», 1887, II. Все три варианта на¬
писаны рукой Гирса, относятся к первой половине марта 1887 г.
159
нзяла на Востоке более благоприятный для России курс. Лично
Гире, поскольку это от него зависело, продолжал вести прогер¬
манскую линию: в конце февраля 1887 г., т. е. незадолго до того,
как он составлял это письмо, ему удалось провалить проект спе¬
циальной французской миссии в России, возглавляемой виконтом
де-Вогюэ.
Автором этого плана был Флуранс. Французский министр
оправился от своего январского оцепенения и с середины февраля
стал настаивать на проведении военных мероприятий, необходи¬
мых для укрепления обороноспособности Франции. Он избавился
от страха высказать солидарность с Россией. Между Флурансом
и Эрбеттом возникла полемика, ибо посол продолжал утверждать,
что Франция не должна предпринимать ничего, что было бы
неугодно Бисмарку. Возник даже вопрос об отставке германофи¬
ла Эрбетта 143 Флуранс предполагал послать де-Вогюэ в Петер¬
бург для переговоров об установлении франко-русского сотрудни¬
чества. Александр III относился к миссии Вогюэ сочувствен¬
но 144, и тем не менее его приезд в Россию не состоялся.
Итак, первой причиной, которая не позволяла реализовать
сделку, предложенную Радовицем, была объективная заинтересо¬
ванность России в сохранении Франции как независимой вели¬
кой державы. Но имелось и другое препятствие. О нем повест¬
вует записка советника российского Министерства иностранных
дел барона Жомини, вообще говоря являвшегося сторонником
того или иного договора с немцами. «Соглашение,— писал Жоми¬
ни,— не могло бы быть установлено иначе, как на основе нашей
помощи Германии против Франции и помощи Германии нашим
планам на Востоке и особенно в проливах. Но сделка не могла
бы быть равной, ибо мы предоставили бы Германии немедленную
выгоду, а в обмен получим преимущество эвентуальное и отда¬
ленное. Будучи уверенной в нашем нейтралитете, Германия мог¬
ла раздавить Францию при первом благоприятном случае, в то
время как мы не смогли бы использовать ее помощи на Востоке
раньше, чем состояние наших военно-морских сил нам позволит
что-либо предпринять» 145. Жомини указывал также на то, что
нет оснований ожидать, что Бисмарк разорвет союз с Австро-
Венгрией. Ввиду этого по существу и при наличии русско-герман¬
ского договора «положение остается прежним, и честному мак¬
леру по-прежнему будет трудно удовлетворить обоих союзников».
Жомини все-таки высказывался за возобновление соглашения с
Германией, однако его мнение не оказало влияния на решение
Александра III.
143 D. D., ser. I, t. VI, N 470, 472, 473, 483. Под влиянием такой перспективы
Эг)бетт несколько изменил тон своих донесений (см. № 483, 486).
144 (foriainow S. Op. cit., p. 332.
145 Записка советника МИД барона Жомини от 27 (15) февраля 1887 г.
(АВПР, ф. Секретный архив МИД, д. 107).
160
Поскольку Россия продолжала вести независимую политику,
Бисмарк продолжал вредить ей по мере своих сил. Есть сведения,
что в конце марта и в первые дни апреля он через третьих лиц
обратился к принцу Баттенбергскому, подзадоривая его вернуть¬
ся на болгарский престол. Возвращение Баттенберга означало бы
самый дерзкий вызов царскому правительству. В этом случае
появление русских войск в Болгарии стало бы вероятным. Рос¬
сия оказалась бы столь крепко увязшей в восточных делах, что
в Вогезах ее рука, вероятно, перестала бы чувствоваться14в.
Правда, эти сведения о прямом обращении канцлера к Баттен-
бергу не могут считаться вполпе достоверными. Но зато не вы¬
зывает никаких сомнений свидетельство источников, что Бисмарк
подзадоривал болгарских регентов на провокации по адресу Рос¬
сии. Достоверно известно, что Бисмарк поощрял Стамбулова при¬
гласить принца в Софию. Он советовал регентам восстановить
Баттенберга на престоле, провозгласить полную независимость
Болгарии, порвав вассальные отношения к султану, и т. д. Бис¬
марк интриговал не только в Софии, но и в Лондоне: он угова¬
ривал Солсбери поощрить болгар на вызывающие действия по
адресу царя. Он побуждает премьера пригласить султана примк¬
нуть к «средиземноморской антанте», что должно было вовлечь
Турцию в антирусскую группировку 147. В то же время это не
мешало Бисмарку отвергать попытки султана присоединиться к
тройственному союзу. Бисмарк работал над созданием коалиции
против России, но при этом свои собственные руки он стремился
сохранить свободными. Он писал: «Мы не можем ставить наши
решения о войне или мире с Россией в зависимость от Англии
или Турции» 148.
Солсбери разгадал смысл маневров Бисмарка. Он писал, что
«князь Бисмарк желал войны с Францией», а когда ему стало
очевидно, что Россия не согласится гарантировать свой нейтра¬
литет, «князь постарался посеять вражду между Россией и Бол¬
гарией, надеясь, что в таком случае руки царя будут слишком
заняты, чтобы позволить ему вмешаться в пользу Франции» 14в.
Даже один германский автор был вынужден признать, что, поощ¬
ряя возвращение Баттенберга, Бисмарк стремился «поджечь фи¬
146 Об обращении Бисмарка сообщает Корти (Corti A. Alexander von Batten-
berg sein Kampf mit dem Zaren nnd Bismark. Wien, 1920, S. 294, 295—
300). Он рассказывает, что известный врач, профессор Лангебух, пере¬
дал Александру Баттенбергскому от имени Бисмарка совет вернуться в
Болгарию, куда его в то время как раз приглашали регенты. Ср. сооб¬
щение Люциуса фон Балльгаузена в его дневнике, что 26 марта Бис¬
марк пришел в ярость, узнав об интригах кронпринцессы, пытавшейся
подготовить возвращение Баттенберга (Ballhausen L. Op. cit., S. 377,
379).
147 Cecil G. Op. cit., p. 25—27; Corti A. Op. cit., S. 294, 298.
148 Holborn H. Deutschland und die Tiirkei 1878—1890. Berlin, 1926, S. 53—54.
149 Cecil G. Op. cit., p. 26 (доклад королеве от 4 апреля 1887 г.).
6 В. М. Хвостов
161
тиль болгарской мины и вызвать всеобщий взрыв» — иначе гово¬
ря, разжечь англо-австро-итальяискую войну против России150.
Французские государственные деятели оценивали положение
так же, как и Солсбери. 15 февраля Флуранс направил русскому
правительству следующее обращение: «Если Россия попадет в
ловушку, которая расставлена для нас,— для нас и для нее; если
она ввяжется в большую войну на Востоке, мы тотчас подверг¬
немся нападению на нашей восточной границе. Изобретая одну
хитрость за другой и предлог за предлогом, Германия сосредото¬
чила 120 тыс. на расстоянии выстрела от французской грани¬
цы» 151.
Гире заверил французов, что Россия не ввяжется в конфликт
на Востоке 152. В середине марта Флуранс писал: «Мне кажет¬
ся, что отношение Германии к России и Болгарии существенно
изменилось. После того, как сначала Бисмарк выдал болгар на
произвол царя, теперь он готов одобрить все их эксцессы и под¬
стрекать их на то, чтобы уязвлять самолюбие русского народа и
его государя» 153.
Нельзя сказать, чтобы нажим, которому Бисмарк подверг Рос¬
сию в феврале и марте 1887 г., остался без всяких результатов.
Кое-чего Бисмарк добился. Необходимо вспомнить, что в январе
1887 г. царь отклонял мысль о каком-либо договоре с Германией.
Ознакомившись с результатами переговоров Петра Шувалова с
Бисмарком, Александр III не пожелал и слушать о возобновле¬
нии договора с центральными державами. Правда, несколько дней
спустя, 28 января, он выразился на этот счет несколько мягче.
В этот день он уведомил Гирса, что по «чрезвычайно важному»
вопросу о русско-германском договоре у него «еще не установи¬
лось определенного мнения» и «окончательно» он сказать ничего
не может. Во всяком случае он предпочитал «Тройственному сою¬
зу двойственный с Германией» 154. В таком положении вопрос
о заключении русско-германского договора оставался без движе¬
ния около двух месяцев.
В течение этого времени Гире и Ламздорф напрасно сочиняли
записки, в которых витиевато пытались доказать недоказуемое:
будто гарантия русского нейтралитета во франко-германской вой¬
150 Rachfahl F. Deutschland und die Weltpolitik 1871—1914. Bd. I. Stuttgart,
1923, S. 678.
151 D.D., ser. I, t. VI, N 441.
152 Ibid., N 447; Toutain E. Op. cit., p. 189—192.
153 D. D., ser. I, t. VI, N 470. В G. P. отсутствуют какпе-лнбо данные об этом
повороте в болгарской политике Бисмарка. Издатели G. Р., верные бис-
марковской версии, опубликовали по болгарскому вопросу только доку¬
менты, относящиеся к таким периодам, когда Бисмарк поддерживал
русских. Ввиду этого большие фазы в развитии болгарского вопроса в
G. Р. почти не нашли освещения. Так, например, отсутствуют документы
за январь — апрель 1886 г. за март, октябрь и ноябрь 1887 г. Понятно,
что германская публикация дает искаженное представление о бисмар-
ковской политике в Болгарии.
154 Ламздорф В. Н. Указ. соч., с. 56.
162
не явится лучшим средством удержать Бисмарка от нападения на
Францию. В этих записках делались попытки обосновать невоз¬
можность франко-русского союза также и ссылкой на то обстоя¬
тельство, что «республиканское правительство не раз выказыва¬
ло себя немецким из страха» 155. Влияние Каткова пересилива¬
ло, и царь твердил свое: «Все неудовольствие Бисмарка ясно:
он понял, что раздавить Францию ему не дадут, вот и все» 15в.
Однако ухудшение русско-германских отношений не замедли¬
ло доставить России различные трудности. Прежде всего это ска¬
залось на положении в турецкой столице. «Наш посол в Констан¬
тинополе свидетельствует,— писал Ламздорф в одной из только
что упомянутых записок,— что германское влияние является ре¬
шающим у султана. Расположение султана меняется в соответ¬
ствии со степенью интимности, существующей между император¬
ским кабинетом и Берлином». Ухудшение русско-турецких отно¬
шений было ударом для Петербурга. Дело в том, что вскоре же
после Берлинского конгресса в русских правящих сферах начали
рассматривать русско-турецкое сотрудничество в качестве луч¬
шей — в данных условиях — гарантии безопасности России на
Черном море 157.
Новые осложнения ждали Россию и в Болгарии. Болгарское
народное собрание отвергло выдвинутую царским правительством
кандидатуру князя Мингрельского на болгарский престол. После
этого Гире придумал новый прожект: заменить болгарское регент¬
ство одним «временным» регентом из русских генералов. Почему
заменить австрофильских регентов новым русским регентом ока¬
жется легче, чем заменить их русским князем,— на этот вопрос
вряд ли Гире мог дать членораздельный ответ. Он просто считал
необходимым хоть «что-то» да предпринять для разрешения бол¬
гарского вопроса. У него не хватало духу откровенно расписаться
в неспособности вернуть утерянные в Болгарии позиции. Но Бис¬
марк, конечно, отказался поддержать новый проект Гирса158.
Результатом этого отказа явилось расстройство русско-турец¬
кого сотрудничества в болгарских делах. Это сотрудничество на¬
155 АВПР, ф. Секретный архив МИД, д. 109. Совершенно секретная записка,
ч. 1-ая, от 31 (19) января 1887; ч. 2-ая от 13 (1) марта 1887 г.; обе — ру¬
кой Ламздорфа.
156 Копия резолюции царя на донесении Шувалова от 7 марта (23 февра¬
ля) 1887 г. (Там же).
157 «Исторический обзор», написанный рукой Ламздорфа (ABIIP, ф. Секрет¬
ный архив МИД, д. 107).
158 АВПР, ф. Канцелярия МИД, п. «Константинополь», 1887, 1. «Конфиден¬
циальное сообщение султана от 12 апреля (31 марта) о заявлении гер¬
манского посла касательно участия Германии в разрешении болгарского
вопроса». Радовиц сообщил султану, что ввиду антигерманской позиции,
занимаемой русской прессой, германское правительство затрудняется
выступить в роли посредника между Россией и ее противниками. Задача
посредничества, продолжал посол, была бы облегчена, если бы Россия
выдвинула на болгарский трон такую кандидатуру, «которая была бы
принята без возражения всеми державами».
163
6*
ладилось было в 1886 г. и представляло для России известную
ценность, поскольку султан являлся сюзереном болгарского кня¬
зя. Нелидов сообщал: «Если бы... берлинский кабинет стал под¬
держивать» русское предложение «перед Портою, я не сомне¬
ваюсь, что это послужило бы к скорейшему и успешному с ее
стороны согласию, наперекор уверениям великого визиря 159, ко¬
торый представляет султану Россию совершенно уединенною, бес¬
сильною предпринять какие-либо решительные действия в Бол¬
гарии и, следовательно, обязанною в конце-концов согласиться
на решение этого вопроса в приятном Европе, а не одной Рос¬
сии смысле» 16°. Александр III лаконично резюмировал положе¬
ние, создавшееся для него в Константиноиоле: «Толковать с сул¬
таном все равно, что воду толочь. Не стоит» 161.
В Петербурге опасались также, что и в Вене Бисмарк будет
проводить резко враждебную России политическую линию. Еще
в конце февраля Жомини писал в своей записке, что без согла¬
шения с Германией Россия «не будет иметь возможности исполь¬
зовать влияние князя Бисмарка, чтобы заставить Австрию уме¬
рить свою враждебность по отношению к нашим интересам» 1в2.
Новые трудности на Ближнем Востоке, и особенно в Болга¬
рии, помогли Гирсу побудить царя возобновить переговоры с Гер¬
манией относительно замены истекавшего в июне 1887 г. согла¬
шения трех императоров новым договором. Как видим, полное
соглашение вряд ли было возможно. Приходилось думать о час¬
тичной сделке. Подобно тому, как в начале февраля угроза Бис¬
марка прекратить поддержку Англии в Египте побудила Солсбери
заключить соглашение с Италией, так теперь аналогичная угро¬
за в отношении Болгарии не преминула повлиять на царя.
19 марта после двухмесячного молчания Гире, наконец, заго¬
ворил со Швейницем о желательности возобновления договора с
Германией без участия Австрии. Гире подчеркнул, что это воз¬
можно только при условии строжайшей секретности, чтобы не
узнал Катков1вз. Как раз в это время замечалось некоторое
охлаждение царя к Каткову, который в своей газете разоблачил
существование договора «трех императоров» 164.
159 Англофила Киамиля-паши.
160 Депеша Нелидова № 71 от 21 (9) апреля 1887 г. (АВПР, ф. Канцелярия
МИД, п. «Константинополь», 1887, 1).
161 Помета царя на депеше Нелидова № 1\ от 28 (16) апреля 1887 г. (Там
же).
162 Записка Жомини от 27 (15) февраля 1887 г. (АВПР, Секретный архив
МИД, д. № 107).
163 G. P., Bd. V, N 1071.
1в4 Феоктистов Е. За кулисами политики и литературы 1848—1896. JL, 1929,
с. 253—256, 258 и сл. Немного позже, в конце мая, Гирсу путем интриги
удалось еще более настроить царя против Каткова. В дальнейшем царь
снова изменил свой взгляд на московского журналиста, но это уже слу¬
чилось всего за несколько дней до смерти этого непримиримого против¬
ника германской ориентации российской внешней политики. Катков
умер в июле 1887 г. (Там же, с. 260 и сл.). Для характеристики обоих
164
12 апреля Нелидов узнал от султана об отказе германского
посла поддерживать русские предложения по болгарскому вопро¬
су. А на другой день, 13 апреля, Гире приступил к перегово¬
рам с замещавшим Швейница Бюловым о новом русско-герман¬
ском договоре. В беседе с Бюловым Гире начал с жалоб на
положение дел в Константинополе. Он указал, что с августа
1886 г. по февраль 1887 г. Порта придерживалась скорее русской
ориентации, но теперь она поддерживает болгарских регентов и
отказывается послать в Болгарию на их место нового регента,
предложенного Россией. Хуже всего то, жаловался Гире, что сул¬
тан не верит больше в возможность русско-германского соглаше¬
ния, а потому мало обращает на Россию внимания. «Это вина
Каткова»,— отметил Бисмарк на нолях донесения Бюлова. Далее
Гире указал, что к оккупации Болгарии Россия может присту¬
пить только в «исключительной крайности»; ввиду этого можно
только совместным давлением держав на Порту и на самих реген¬
тов побудить их уйти в отставку и уступить место «временному
регенту», назначенному султаном из приемлемых для царя лю¬
дей 1в5.
С осени 1886 г., продолжал свои излияния Гире, России
в ближневосточных делах обеспечена поддержка Франции. Но на
Вену и Рим можно было воздействовать только через Бисмарка.
Если бы удалось завербовать Бисмарка, то в оппозиции к Рос¬
сии оставалась бы одна Англия. Забыв как будто, что в 1885 г.
при такой же почти ситуации он проиграл румелийский конф¬
ликт, а в 1886 г. провалилась миссия Каульбарса, Гире храб¬
рился, что оппозицию Англии он сумеет сломить, нажав на нее
в Средней Азии 16в. Затем Гире перешел к вопросу о возобнов¬
лении договора с Германией и довольно прозрачно намекнул Бю-
лову, что согласие царя на этот акт находится в зависимости от
услуг, которые Германия захочет оказать в болгарском вопро¬
се 1в7. Пометы Бисмарка свидетельствуют, что он в общем был
согласен со всем, о чем его просил Гире, но считал нужным
«выждать» — очевидно дальнейших шагов со стороны России 1в8.
24 апреля Гире вместе с Павлом Шуваловым докладывал царю
о необходимости возобновления договора с центральными держа¬
вами и Германией, без привлечения Австрии 1в9. 29 апреля Гире
конфликтов Каткова с царем (в апреле и мае 1887 г.) ср.: «Письма По¬
бедоносцева к Александру III» 1883—1884, т. II. М., 1926, с. 141—144, 150;
см. также К. П. Победоносцев и его корреспонденты, т. I. М., 1923,
с. 644-645, 684-685, 688, 689-693, 711-720, 793-794. 30 мая 1887 г. по¬
следовало увольнение в отставку генерала Богдановича, которого счита¬
ли правой рукой Каткова (D. D., ser. I, t. VI, N 552, 663; G. P., Bd. V,
N 1094; Bd. VI, N 1213; Schwei itz H. Op. cit., Bd. II, S. 346).
165 G. P., Bd. V, N 1034, 1035.
166 Ibid, N 1034.
167 Ibid., N 1072.
368 Ibid, N 1034, 1072; пометы Бисмарка № 4, 6 и 9 к документу N 1034 и
№ 1 к документу N 1072).
169 G. Р, Bd. V, N 1073.
165
набросал Швейницу общие начертания нового договора: Россия
обещает Германии нейтралитет в случае франко-германской вой¬
ны «без оговорки, что Германия не нападет на Францию».
В 1884 г. при возобновлении соглашения трех императоров
Бисмарк официально заверил русское правительство, будто он
никогда не предпримет такого нападения, и Гире был готов удов¬
летвориться этой старой декларацией 170. В обмен он просил обе¬
щания, что Германия: 1) признает право России «на исключи¬
тельное влияние в Болгарии», 2) будет всеми дипломатическими
средствами противодействовать всякому несогласованному между
нею и Россией изменению существующего порядка на Балканах
и 3) обязуется способствовать соблюдению султаном принципа
закрытия проливов. Гире не соглашался на пожелание Бисмарка
гарантировать территориальную целостность Австро-Венгрии; он
предлагал удовольствоваться заверением, что покушение на
Австро-Венгрию не входит в намерения Петербурга, но что «Рос¬
сия не может себя связывать в этом отношении».
Гире далее высказался против включения в договор каких-
либо условий относительно возможности захвата проливов, ибо
все равно они останутся на бумаге: что-де может сделать Рос¬
сия для овладения проливами, пока у нее нет достаточно силь¬
ного флота? «Заключить договор с Портой»,— заметил на это
Бисмарк 171.
На изложенной Гирсом основе и был составлен в Петербурге
проект договора, который Шувалов в начале мая 1887 г. привез
в Берлин в качестве базы для переговоров с Бисмарком 172.
Мы нарочно изложили подробно это первоначальное экспозе
Гирса. Те изменения, которые оно претерпело потом и которые
нам еще предстоит рассмотреть, глубоко симптоматичны для при¬
роды русско-германских отношений того времени.
Мы должны, однако, на время отвлечься от русско-герман-
ских переговоров, чтобы упомянуть о новой военной тревоге,
которая поднялась в связи с так называемым делом Шнебеле.
170 В инструкции Шувалову Гире выражался несколько определеннее. Не
касаясь вопроса об агрессоре, он поручал Шувалову заявить, что «наше
обязательство соблюдать нейтралитет в случае войны между Германией
и Францией не может обозначать, что мы останемся равнодушными
свидетелями смертельного удара, нанесенного одной из воюющих сто¬
рон» (АВПР, ф. Секретный архив МИД, ф. 107. Письмо Гирса Шувалову
от 3 мая (21 апреля) 1887 г.).
171 G. P., Bd. V, N 1074, 1076, S. 229—230. В окончательном тексте инструк¬
ции Шувалову Гире несколько изменил свой взгляд,— быть может, под
давлением посла. Он писал, что ввиду военно-морской неподготовлен¬
ности России не стоит вводить в договор статью о согласии Германии
на захват Россией проливов, если это придется покупать какими-либо
дополнительными уступками. Но если последних не потребуется, то под¬
тверждение Бисмарком такого обязательства будет «очень полезным»
(АВПР, ф. Секретный архив МИД, ф. 107. Письмо Гирса Шувалову от
3 мая (21 апреля) 1887 г.).
*72 G. P., Bd. V, N 1076.
166
Содержание самого пограничного инцидента, связанного 6
именем Шнебеле, достаточно известно. 21 апреля 1887 г. в прессе
появилось короткое сообщение агентства Гавас: «Из Меца сооб¬
щают: вчера в Noveant арестован французский полицейский ко¬
миссар Шнебеле» 173.
Французский пограничный полицейский чиновник Шнебеле
был приглашен его германским коллегой Гаучем для обычных
деловых переговоров около пограничного столба. Поджидая Гау-
ча, Шнебеле, расхаживая взад и вперед, нечаянно перешел грани¬
цу. Не успел он сделать и несколько шагов, как на него набро¬
сились два германских полицейских агента и арестовали его.
По французской версии, отбиваясь от германских полицейских,
Шнебеле успел отступить за пограничную линию и был взят уже
на французской территории 174. Немцы это отрицали. Вскоре вы¬
яснилось, что за некоторое время до этого германская контрраз¬
ведка установила причастность Шнебеле к организации француз¬
ского шпионажа. Германские полицейские, арестовывая Шнебеле,
руководствовались постановлением лейпцигского верховного суда,
причем распоряжение об аресте Шнебеле на случай, если он ока¬
жется на германской территории, было согласовано с канцлером.
В первый момент после ареста Шнебеле Гауч признал, что он
нарочно завлек Шнебеле на германскую территорию, чтобы его
арестовать. Позднее он отрицал это и утверждал, что задержав¬
шие Шнебеле полицейские действовали без всякого сговора с
ним 175. Конечно, нет никаких оснований доверять позднейшим
показаниям Гауча. Несомненно, что в отношении Шнебеле имела
место провокация. Но пока нет данных утверждать, что прово¬
кационный способ ареста был подсказан канцлером или хоть, по
крайней мере, применен с его ведома17в, хотя руководивший
всем делом полицейский комиссар Тауш был довольно близким
к Бисмарку лицом 177.
В ответ на эту провокацию во Франции поднялась кампания
в газетах, а биржа ответила на пограничный инцидент падением
курсов. С 20 по 22 апреля 1887 г. французская 372% рента упа¬
ла почти на три пункта — с 82.25 до 79.50178. Вплоть до 26 апре¬
ля германское правительство молчало о ходе следствия по делу
об аресте Шнебеле. «В чем причина этих промедлений, этого мол¬
чания канцлера, столь быстро ориентирующегося в обстоятель¬
ствах, когда он хочет действовать, столь щедрого на словах, ког¬
да он хочет говорить? Какую угрозу, какое нестерпимое униже¬
ние готовит завтрашний день или следующий час?» — так харак¬
173 Vergniol С. L’affaire Schnaebele.— «La Revue de France», 1929, 1 avril,
p. 404.
174 Последнее подтверждается и французскими источниками. Vergniol С.
Op. cit.— «La Revue de France», 1929, 15 avril, p. 653.
175 G. P., Bd. VI, N 1257, примечание.
176 Vergniol C. Op. cit.— «La Revue de France», 1929, 15 april, p. 653—654.
177 Hamman O. Der neue Kurs. Berlin, 1918.
178 Vergniol C. Op. cit.— «La Revue de France», 1929, 1 avril, p. 407.
167
теризует французский исследователь то лихорадочное настроение,
которое создалось в Париже 179.
Такова внешняя сторона дела. Буланже и премьер Гобле
решили использовать создавшееся тревожное положение для
усиления обороноспособности Франции на германской границе.
Об этом свидетельствуют как сам Гобле 180, так и другие фран¬
цузские источники. «Наши военные власти,— пишет Ганзен,—
хотят использовать обстоятельства, чтобы собрать вдоль эльзас-
лотарингской границы столько же войск, сколько там имеется
у Германии». «Таким образом,—заключает Ганзен,— обе армии
ближе подошли друг к другу. Пушки могут заговорить в любой
момент» 181. Греви рассказывал впоследствии Мюнстеру, что Бу¬
ланже добивался от него предъявления Германии ультиматив¬
ного требования выпустить Шнебеле и одновременно настаивал
на сосредоточении войск на границе 182.
Фактически дело ограничилось прекращением отпусков, кон¬
центрацией транспортных средств и т. д. Однако не подлежит
сомнению, что не только Буланже, но и Гобле готовы были за¬
нять теперь воинственную позицию. Приблизительно через неде¬
лю после того, как инцидент был улажен, Гобле прямо заявил
Эрбетту, что «может быть, было бы предпочтительнее покончить
путем войны со всеми этими германскими склоками» 183.
Греви и Флуранс энергично противодействовали Буланже и
Гобле184, хотя Флуранс уже с середины февраля стоял за про¬
ведение, правда, в осторожной форме, некоторых военных при¬
готовлений. Флуранс использовал дело Шнебеле для усиления
атаки, которая как раз предпринималась умеренными республи¬
канцами с целью свалить Буланже 185.
В Париж прибыл Эрбетт и был использован противниками
Буланже. Эрбетт возражал против проекта Буланже провести
пробную мобилизацию одного корпуса. На этой почве между
Эрбеттом и Гобле произошел следующий разговор:
179 Ibid., р. 424; ср. Goblet R. Souvenirs de та vie politique.— «Revue politi¬
que et parlamentaire», 1928, 10 novembre, p. 188.
180 Goblet R. Op. cit., p. 185—186.
181 Hansen J. Op. cit., p. 150.
182 Bourgeois E. et Pares G. Les origines et les responsabilites de la grande
guerre. Paris, p. 233; G. P., Bd. VI, N 1275, 1263, 1266 (вместе с примеч.),
1267; Freycinet Ch. Souvenirs, vol. II. Paris, 1913, p. 371; Vergniol C.
Op. cit.— «La Revue de France», 1929, 1 avril, p. 418, 424.
183 Bourgeois E. et Pages G. Op. cit., p. 299.
184 Vergniol C. Op. cit., p. 417—418, 666; Freycinet Ch. Op. cit., vol. II, p. 371;
Goblet R. Op. oit., p. 181, 188, 189-190, 192-193.
185 Инициатором был Ферри. См. Freycinet Ch. Op. cit., vol. II, p. 372; D. D.,
l-ere ser., t. VI, N 516, 519; Vergniol C. Op. cit.— «La Revue de France»,
1929, 15 avril, p. 666. Против Буланже его противниками был использо¬
ван тот аргумент, что его пребывание у власти является опасным для
мира. Ему повредило то обстоятельство, что Шнебеле был связан с на¬
чальником разведывательного отдела военного министерства — близким
к Буланже полковником Винсеном.
168
Гобле. Сами немцы разве не делают гораздо больше, стянув
недавно к границе столько резервистов?
Эрбетт. Ах, господин министр. Германия — это Германия. Это
право более сильного.
Гобле. Господин посол, я не могу допустить таких речей в
устах нашего представителя за границей,8в.
На что рассчитывали премьер и военный министр, думая за¬
нять смелую позицию? Всего естественнее согласиться с Гобле,
который пишет в своих мемуарах, что ему придавала уверенность
явная неуклюжесть германской провокации 187. Можно было на¬
деяться, что столь неловко состряпанный инцидент Бисмарк вряд
ли раздует в крупный конфликт. Но французских министров,
кроме того, несомненно вдохновляло явное ухудшение русско-
германских отношений 188.
Январский кризис проходил под знаком русско-германского
сближения, провозглашенного в речи Бисмарка 11 января. Теперь
«сближение» сменилось явной враждой. Ввиду этого было мало
вероятно, что Бисмарк в данную минуту решится на войну.
Гобле и Буланже, требуя, чтобы Франция взяла твердый тон,
надеялись без особого риска нажить себе лишнюю популярность
посредством нескольких эффектных и «смелых» жестов. На самом
деле воевать они не собирались. Гобле пишет, что генерал Бу¬
ланже указывал ему на необходимость всемерно отсрочить вой¬
ну — «хотя бы на год», пока не будет закончено перевооружение
армии ,89. Напомним, что руководители германского генерально¬
го штаба считали себя вполне готовыми и требовали войны.
Что является неясным в этом все еще темном инциденте, так
это намерения Бисмарка. Сначала (24 и 25 апреля) его сын, оче¬
видно по распоряжению самого канцлера, взял довольно агрес¬
сивный тон 190. 25 апреля он сухо заявил Эрбетту, что если бы
даже Шнебеле и действительно завлекли в западню, то в этом
нет ничего особенного, ибо странно ожидать от какого-то поли¬
цейского рыцарского поведения. «Гораздо хуже, что чиновник
французского правительства организует шпионаж». Когда Эрбетт
стал отвергать подобную возможность, то Герберт Бисмарк гру¬
бо спросил, не воображает ли Эрбетт, что Шнебеле за свой соб¬
ственный счет занимался таким дорогостоящим делом, как аген¬
турная разведка.
Но уже пометки канцлера на донесении Герберта об этой
беседе свидетельствовали о каком-то повороте. Бисмарк признал
186 Goblet R. Op. cit., p. 194—196.
187 Ibid., p. 185.
188 Позиция Англии, поскольку ее отражала пресса, оставалась враждеб¬
ной Франции (Vergniol С. Op. cit.— «La Revue de France» 1929, 1 avril,
p. 420—421).
189 Goblet R. Op. cit., p. 185.
190 G. P., Bd. VI, N 1262; D. D., ser. I, t. VI, N 506; Bourgeois E. et Pagis G.
Op. cit., p. 227.
169
недопустимость ареста официального лица, приглашенного для
разрешения деловых пограничных вопросов.
В последующие дни он быстро уладил дело, и Шнебеле был
освобожден 191.
Быть может, когда канцлер получил все материалы, провока¬
ция показалась ему сработанной слишком аляповато. Эрбетт со¬
общал, что германский посол в Париже, граф Мюнстер, расска¬
зывал ему за обедом, будто «князь Бисмарк и даже граф Мольт-
ке находят, что дело Шнебеле было плохо начато, и желали бы
как можно скорее из него выйти» 192. Известно, что император
рассердился на Герберта Бисмарка за его поведение в деле Шне¬
беле 193. Но если это так, то почему за неудачной провокацией
не последовало других, более тонких? А если Бисмарк с самого
начала не думал создавать из пограничного инцидента большого
политического дела, то чем объясняется вызывающий тон Бис-
марка-сына? Ведь не мог же его «гнев» иметь источником наив¬
ное возмущение тем, что французские чиновники занимаются
организацией шпионажа. Или, быть может, в 20-х числах апреля
Бисмарку были на руку разного рода инциденты, поскольку в это
время шло обсуждение военных кредитов во вновь избранном
рейхстаге194. Но с другой стороны, «карательный» рейхстаг
1887 г. не нуждался ни в каком агитационном воздействии, ибо
консервативно-либеральное большинство не меньше самого канц¬
лера было убеждено в необходимости новых вооружений. Как бы
то ни было, в апреле 1887 г. Бисмарк поднял было новую воен¬
ную тревогу, но затем он быстро ее потушил, не дав разгореться.
В начале мая Павел Шувалов прибыл в Берлин. 11 мая он
приступил к обсуждению с Бисмарком привезенного им из Петер¬
бурга проекта русско-германского договора. И тут почти с первых
же слов еще раз подтвердилось, что объективное международное
положение допускает для русско-германского согласия лишь до¬
вольно узкие рамки.
Первая статья первоначального русского проекта гласила:
«В случае, если одна из высоких договаривающихся сторон ока¬
жется в войне с третьей державой, другая будет со своей сторо¬
ны соблюдать благожелательный нейтралитет и приложит свои
усилия к локализации конфликта» 195. Вокруг этой-то статьи и
сосредоточились основные разногласия.
Бисмарк заявил Шувалову, что он не может допустить напа¬
дения России на Австрию. Он открыл портфель и извлек из него
какую-то бумагу. К величайшему изумлению Шувалова канцлер
191 G. P., Bd. VI, N 1262, помета № 2; ср.: N 1264.
192 D. D., N 514.
193 Hohenlohe Chi. Op. cit., Bd. II, S. 426. Cp. Freycinet Ch. Op. cit., t. II,
p. 371; Vergniol C. Op. cit.— «La Revue de France», 1929, 15 avril, p. 654.
194 Такое предположение делает Вергнполт, (Vergniol С. Op. cit,, p. 655—
657).
195 G. P., Bd. V, N 1076, S. 230.
170
прочитал ему текст австро-германского союзного договора, соглас¬
но которому в случае нападения России на Австро-Венгрию по¬
следней была обеспечена военная помощь Германии. Бисмарк ли¬
цемерно рассыпался в сожалениях, что обстановка 1879 г. при¬
нудила его заключить этот союз, но подчеркнул, что теперь он
им бесповоротно связан. Ссылаясь на этот договор, Бисмарк пред¬
ложил ограничить содержание первой статьи предполагавшегося
соглашения, исключив из предусмотренных в ней обязательств
возможность русского нападения па Австрию.
Шувалов протестовал: «Если неожиданные осложнения на
Балканах испортили бы паши отношения к Австрии, кто же смог
бы определить, которая из сторон является нападающей?» —
спрашивал Шувалов. «Опасения, что Россия нападет на Авст¬
рию,— заявил он,— совершенно неосновательны, разумеется при
условии, что венский кабинет будет считаться с нашими интере¬
сами на Балканском полуострове» 19в. Иначе говоря, Шувалов
не хотел поручиться, что Россия ни в коем случае не нападет
на Австрию, и не желал предоставить Бисмарку положение арбит¬
ра в вопросе, кто является агрессором 197.
Однако Шувалов должен был убедиться, что Бисмарк не усту¬
пит. Видя, что ничего другого не остается, Шувалов, скрепя серд¬
це, согласился на требования Бисмарка. Но зато в ответ он по¬
спешил и с своей стороны также внести «уточнения» в статью
первую. Он предложил Бисмарку добавить к ней еще одно огра¬
ничение, определяющее, что нейтралитет России не распростра¬
няется на случай «нападения Германии на Францию».
Теперь наступила очередь Бисмарка предаваться «разочаро¬
ванию» 198.
Все разговоры с Шуваловым Бисмарк начинал с заверения,
что он совсем не собирается нападать на Францию 199. И в то
же время Бисмарк почему-то оказывался крайне недовольным,
когда Россия отказывалась соблюдать нейтралитет в этом, по его
словам, совершенно невероятном случае.
Но все возражения канцлера оказались тщетными. Шувалов
настаивал, что раз уже в договор вводится уточнение принимае¬
мых обязательств, то это должно быть сделано и в отношении
Франции. Гарантия великодержавности Франции, заявлял Шува¬
лов, в той или иной форме вообще является для русского прави¬
196 «Красный архив», 1922, № 1, с. 99—103.
197 Гире указывал Шувалову, что «следует обязательно избежать согласия
на гарантию безопасности Австрии»; такая гарантия приведет к тому,
что Австрия сможет делать на Балканах все, что ей вздумается (АВПР,
ф. Секретный архив МИД, д. 107 — письмо Гирса от 24 (12) мая 1887 г.).
На необходимости поддерживать у австрийцев «спасительный страх»
перед Россией очень настаивал посол в Вене Лобанов (его письма Гирсу
от 10 мая (28 апреля) и 11 июня (30 мая) 1887 г.—Там же, д. 108).
198 «Красный архив», 1922, № 1, с. 117 и сл.
199 Там же, с. 93.
171
тельства conditio sine qua non для заключения договора с Гер¬
манией 20t>.
Споря с Шуваловым о проблемах, связанных с европейской
войной, Бисмарк не скупился на соблазны различными выгодами
на Востоке. В первой же беседе он предложил Шувалову доба¬
вить к договору дополнительный протокол с сугубо секретной
статьей, в которой он обещал «оказать моральную и дипломати¬
ческую поддержку» царскому правительству, если бы оно реши¬
лось захватить проливы. По собственному почину он предложил
и добавление к статье второй. Статья эта толковала о противо¬
действии невыгодному для России изменению status quo на Бал¬
канах. Бисмарк предложил добавить сюда пункт о недопущении
возвращения Баттенберга на болгарский престол 201.
Примечательно, что, приглашая Россию установить контроль
над проливами и указывая на соглашение с Турцией как на
путь к достижению этого, Бисмарк в то же самое время способ¬
ствовал англо-турецкому сближению 202. Обещая России, соглас¬
но новому русско-германскому договору, свой нейтралитет в слу¬
чае нападения на нее Австрии, Бисмарк по условиям австро¬
германского союза обещал в то же время Австрии вооружен¬
ную помощь в случае нападения на нее со стороны России. Он
избегал при этом всяких уточнений того, что следует считать
«агрессией». Решение этого тонкого вопроса, кто на кого «напал»,
Бисмарк всецело оставлял за собой и предлагал положиться тут
на его «лояльность» 203.
При создавшемся положении вещей каждая сторона — и Рос¬
сия и Австрия — должна была крепко подумать, раньше чем ре¬
шиться на войну. Во всяком случае ни одна сторона не решилась
бы этого сделать без предварительной консультации с герман¬
ским канцлером. Но стараясь предотвратить австро-русский пое¬
динок, их столкновение один на один, Бисмарк посредством ново¬
го договора продолжал вносить посильную лепту в дело подго¬
товки коалиционной войны против России с участием Англии.
Обещая России «не мешать» захватить Константинополь, обещая
препятствовать английскому флоту войти в Черное море 204, Бис¬
марк одновременно поощрял консолидацию англо-австро-итальян¬
ской антанты, ставившей цели диаметрально противоположные
и прямо враждебные тем, которые выдвигал русско-германский
договор. Значит, одной рукой Бисмарк приглашал Россию дви¬
200 «Красный архив», 1922 г, № 1, с. 117—121.
201 Там же, с. 97—115.
202 Trtitzschler von Falkenstein Н. Op. cit, S. 88—89.
203 «Красный архив», 1922, № 1, с. 109; G. P., Bd. V, N 1087, S. 247—248; cp.
Bd. V, N 1100; Bd. VI, N 1190, помета № 13; ср. также Hoffman H. Fiirst
Bismark, Bd. II; «Hamburger Nachrichten», 1892, 15 juli; Ibid, 1896,
7 november.
204 Согласно ст. 3 русско-германского договора, перенесенной в него без
изменения из договора трех императоров.
172
нуться на Восток, а другой рукой он подталкивал Англию, Ав¬
стрию и Италию оказать ей дружный отпор.
Наконец, стоит вспомнить, что в 1883 г. германское прави¬
тельство присоединилось к австро-румынскому союзу, согласно
которому обязалось оказать Румынии военную помощь в случае
нападения России.
Теперь, по договору с Россией, Бисмарк обещал ей нейтрали¬
тет в случае войны с любой державой, сделав ограничение лишь
для Австрии.
Когда в конце 1887 г. Франц-Иосиф как-то упомянул об обя¬
зательствах Германии по румынскому союзу, Бисмарк возразил,
что, собственно говоря, он дал свою подпись под этим договором
только для того, чтобы поощрить Румынию заключить союз с
Австрией. «Что же касается войск, то у нас их немного оста¬
нется для Румынии...» 205
После этой дипломатической акробатики мы поймем, почему
такой серьезный человек, как Швейниц, мечтал о том, чтобы в
Германии временно установилось «более бюргерское» и «менее
гениальное» политическое руководство.
Договор с Россией был подписан. Он получил название «дого¬
вора перестраховки»: застраховав себя с помощью тройственного
союза, Бисмарк как бы перестраховывал себя договором с Росси¬
ей от ее вмешательства во франко-германские отношения.
Но статья первая была принята в суженной формулировке,
которая не удовлетворяла Бисмарка: русско-германский договор
не давал канцлеру безусловной гарантии русского нейтралитета.
Он мог рассчитывать на него лишь в оборонительной войне, а до¬
говор был ему нужен прежде всего для агрессии.
Итак, Бисмарк не добился своего. Он не смог вовлечь Россию
в фарватер своей политики. Летом 1887 г. он возобновил давле¬
ние на Россию. Осенью оно достигло высшего напряжения. Бис¬
марк вновь принялся интриговать в Болгарии. Он продолжал
работать и над укреплением англо-австро-итальянского блока и
над вовлечением в него Турции. Он повысил пошлины на хлеб.
Его пресса предприняла кампанию против русского государствен¬
ного кредита. Бисмарк запретил Рейхсбанку и другим государ¬
ственным учреждениям принимать в залог русские ценные бума¬
ги. Но все было напрасно.
Угрожая России и нарушая ее интересы, Бисмарк потерпел
полное фиаско. Вместо того, чтобы добиться безусловного обяза¬
тельства России соблюдать нейтралитет в войне между Герма¬
нией и Францией, он только ускорил заключение франко-рус-
ского союза, предотвращению которого он в течение всего своего
канцлерства посвящал все силы своего изобретательного ума, столь
опытного в дипломатической интриге.
«Исторические записки», 1946, кн. 18.
205 G. P., Bd. VI, N 1162, помета № 5.
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА РОССИИ
ОТ ОКОНЧАНИЯ БЕРЛИНСКОГО КОНГРЕССА
ДО ЗАКЛЮЧЕНИЯ ФРАНКО-РУССКОГО СОЮЗА
(1878—1893 ГГ.)’
1. МЕЖДУНАРОДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ РОССИИ
ПОСЛЕ БЕРЛИНСКОГО КОНГРЕССА
Русско-турецкая война была предпринята царским правительст¬
вом в значительной мере для того, чтобы укрепить свое поло¬
жение внутри страны. Война была выиграна, но вместо укрепле¬
ния авторитета царской власти она привела к росту всеобщего
недовольства. В стране возникла революционная ситуация. Внут¬
ри страны тучи сгущались. Царизм стоял на пороге 1-го марта
1881 г. Финансы русского правительства находились в плачевном
состоянии. Бюджет сводился со значительным дефицитом. Угро¬
жала инфляция и расстройство денежного обращения. Внешний
кредит был подорван.
Война еще раз подтвердила блестящие боевые качества рус¬
ского солдата и русского офицера, но вместе с тем она вскрыла
вопиющие недостатки в материально-технической части армии,
ужасающую коррупцию интендантства, неподготовленность выс¬
шего командования. К концу войны снабжение армии пришло в
полнейшее расстройство, ее санитарное состояние стало катастро¬
фическим.
Не менее тяжелым было и международное положение России,
которая пребывала в состоянии полной изоляции. Англия, а по
существу и Австро-Венгрия были прямыми ее врагами. Германия
на словах выступала в роли «честного маклера», а на деле под¬
держивала Австро-Вепгрию и вела политику, враждебную России.
Что же касается Франции, то она в те годы слишком боялась
Германии, чтобы отважиться на проведение политики, неугодной
германскому правительству.
В период после Берлинского конгресса опасность для интере¬
сов России грозила прежде всего со стороны Англии. Правитель¬
ство Биконсфилда (1874—1880 гг.) воспользовалось русско-ту¬
рецкой войной, изоляцией и ослаблением России для того, чтобы
усилить свою экспансионистскую активность на всем Востоке:
в Турции и на Балканах, в Иране и в Туркмении, в Афганиста¬
не и в Китае.
Последние три десятилетия XIX в. характеризуются резким
усилением колониальной экспансии капиталистических держав,
что было связано с начавшимся переходом капитализма в его
империалистическую фазу. Раньше всего и сильнее всего это
* Публикуется впервые.
174
обострение экспансионистской политики проявилось в Англии.
Английский капитализм в расширении колониальных владений и
сфер влияния искал средства укрепить свое положение, подор¬
ванное конкуренцией более молодых капиталистических стран —
Германии, США и др. Английская экспансия проявлялась и в
Африке, и в Азии, и в Европе. Об агрессивной войне, затеян¬
ной в 1878 г. английским правительством против Афганистана,
ниже придется говорить подробнее. В то же время подготовлялся
захват Египта. Пустая шумиха английской печати насчет «защи¬
ты» Турции от России имела одной из своих целей прикрытие
того грабежа Оттоманской империи, который учиняли сами анг¬
личане. «Из-за денежных интересов западных спекулянтов Анг¬
лия и Франция решили свергнуть с престола вассала Порты!» —
писал в своем дневнике Милютин, имея в виду египетского хе¬
дива !. Но наиболее угрожающий для России характер англий¬
ская агрессия приняла в самой Турции. В то время, как анг¬
лийская печать во время и после русско-турецкой войны кричала
о попытках России захватить проливы, в действительности ими
старалось овладеть английское правительство. Об этих сокровен¬
ных замыслах Биконсфилд писал лорду Дерби еще до русско-
турецкой войны — 4 сентября 1876 г. Он говорил в этом конфи¬
денциальном письме, что при решении восточного вопроса «Кон¬
стантинополь с соответствующим районом должен быть нейтра¬
лизован и превращен в свободный порт под защитой и опекой
Англии» 2. Когда немного позже, осенью 1876 г., русское прави¬
тельство, понимавшее, куда клонят англичане, предложило ввести
в Мраморное море соединенную эскадру всех великих держав,
английский кабинет отклонил это предложение, которое было рас¬
считано на то, чтобы оградить проливы и турецкую столицу от
посягательств Англии.
После русско-турецкой войны Англия фактически оказалась
хозяйкой проливов. «При теперешнем положении дел,— записал
Милютин в своем дневнике 22(10) марта 1879 г.,— Англия уже
владеет фактически и Константинополем, и проливами. Настоя¬
щий хозяин в столице Турции не султан, а представитель Анг¬
лии». «Флот английский,— продолжал Милютин,— хотя бы и вы¬
шел из Мраморного моря, может во всякое время снова войти в
проливы и даже в Черное море; никто ему воспрепятствовать
не может. Турецкие батареи на берегах Босфора и Дарданелл,
конечно, не откроют огня по британскому флоту» 3. Характерно,
что в 1879 г. русское правительство обсуждало проект обраще¬
ния к великим державам с предложением принять по общему
соглашению постановление, что «в случае окончательного распа¬
1 Дневник Д. А. Милютина, т. III. М., 1950, с. 147.
2 Мопурсппу W. F. and Buckle G. The Life of B. Disraeli, vol. VI. London —
New York, 1920, p. 52.
3 Дневник Д. А. Милютина, т. Ill, с. 127.
175
дения турецкой империи не будет допущено занятие Константи¬
нополя и проливов ни одною из больших держав» 4.
С Берлинского конгресса Бикопсфилд возвратился в Англию
в роли триумфатора. Мало того, что Биконсфилд добился пере¬
смотра Сан-Стефанского договора и тем самым содействовал ос¬
тавлению значительной части болгарского народа под гнетом Тур¬
ции. Без единого выстрела он захватил Кипр, ловко ограбив ту
самую Турцию, «защитником» которой он себя изображал. Кипр¬
ская конвенция от 4 июня 1878 г. (н. ст.) давала Англии воз¬
можность вмешиваться во внутренние дела Турции и являлась
довольно своеобразным союзным договором — из числа таких, ко¬
торые легко превращаются в протекторат одного «союзника» над
другим. В империалистической концепции Биконсфилда Восток
мыслился в качестве центра колониальных интересов Англии и
превращение Турции в английского вассала составляло одну из
главнейших составных частей экспансионистских замыслов бри¬
танского правительства. Англичане явно собирались фактически
ликвидировать принцип закрытия проливов для иностранных воен¬
ных кораблей. На Берлинском конгрессе английская делегация
огласила декларацию, в которой давалось произвольное толко¬
вание постановлений Лондонской конвенции 1871 г. В этой декла¬
рации за постановлениями Лондонской конвенции относительно
закрытия проливов отрицался характер взаимного обязательства
великих держав. В декларации объявлялось, что обязательства,
принятые английским правительством на основе этой конвенции,
сводятся исключительно к обязательствам перед турецким султа¬
ном. Иначе говоря, английское правительство отрицало, что обя¬
зательство уважать принцип закрытия проливов было дано дер¬
жавами не только Турции, но также и друг другу. Отсюда сле¬
довало, что, по мнению английского правительства, с разрешения
султана британский флот может войти в Черное море. Британ¬
ская дипломатия явным образом намеревалась обеспечить Англии
возможность в случае надобности вводить в проливы военно-
морской флот.
Такое намерение английского правительства означало для Рос¬
сии угрозу на будущее. Что же касается настоящего, то налицо
был факт посерьезнее всяких деклараций на международных кон¬
грессах: эскадра английского военно-морского флота стояла в
Мраморном море. Иначе говоря, не было никаких препятствии
военного порядка, которые могли бы помешать английскому фло¬
ту войти в Черное море и приблизиться к берегам Южной Рос¬
сии,— ибо Россия на Черном море в 1878 г. военным флотом не
располагала. 10 августа (29 июля) 1878 г. английский министр
иностранных дел лорд Солсбери в беседе с русским поверенным
в делах Бартоломеем заявил о желании английского правитель¬
ства заключить с русским правительством соглашение о немед¬
4 Дневник Д. Л. Милютппа, т. III, с. 120.
176
ленном отводе русских войск и английского флота от Константи¬
нополя \ В связи с эвакуацией турками 19(7) июля Шумлы,
а затем 8 августа (27 июля) также и Варны царь отдал приказ
главнокомандующему генералу Тотлебену о начале отвода русских
войск из окрестностей Константинополя. В тот же день, 10 авгу¬
ста (29 июля), поверенному в делах в Лондоне было поручено
уведомить Солсбери, что со своей стороны русское правительст¬
во ожидает немедленного отвода английского флотав. Вслед за
этой телеграммой несколькими днями позже Министерство иност¬
ранных дел направило Бартоломею письмо, в котором разъясня¬
лась русская позиция по вопросу об отводе вооруженных сил:
«является несомненным, что со своей стороны мы не упустим
абсолютно ничего, чтобы прийти к соглашению с английским
правительством и с Портой в целях наибольшего возможного ус¬
корения отвода русской армии и английского флота от Констан¬
тинополя. Характер инструкций, которые Лайард (посол в
Константинополе.— В. X.) получит из Лондона, окажет на это чув¬
ствительное воздействие»,— так гласило письмо русского Мини¬
стерства иностранных дел поверенному в делах в Лондоне 7. Нетруд¬
но видеть, что английское правительство, стремясь сделать вопрос
об отводе вооруженных сил предметом специального англо-рус¬
ского соглашения, рассчитывало тем самым лишить Россию важ¬
ного средства воздействия на Турцию, посредством которого Рос¬
сия могла добиваться от Турции выполнения тех постановлений
Берлинского трактата, которые туркам выгодно было саботиро¬
вать,— ибо возможная задержка в эвакуации русских войск была
именно таким средством. Когда Бартоломей начал обсуждать с
Солсбери подробности предложенного английской стороной согла¬
шения об отводе вооруженных сил, то выяснилось, что при отво¬
де русских войск из окрестностей Константинополя английское
правительство готово было отвести свой флот только в Галлиполи,
т. е. в Дарданелльский пролив. Совсем же вывести флот из про¬
лива оно намеревалось только после отвода всех русских войск
в пределы Восточной Румелии и Болгарии 8. Русское правитель¬
ство сообщило в Лондон, что, по его мнению, нет оснований
для задержки флота в Галлиполи9. Позже, 29(17) сентября, по¬
веренному в делах в Лондоне было поручено сообщить англича¬
нам, что русское правительство ставит отвод русской армии в за¬
5 Телеграмма Бартоломея от 10 августа (29 июля) 1878 г. (АВПР, ф. Кан¬
целярия, д. «Лондон, 1878 г.»).
® Телеграмма МИД поверенному в делах в Лондоне от 10 августа
(29 июля) 1878 г. (там же).
7 Телеграмма МИД поверенному в делах в Лондоне от 13 (1) августа
1878 г. (там же).
8 Телеграмма поверенного в делах в Лондоне от 13 (1) августа 1878 г.
(АВПР, ф. Канцелярия, д. «Лондон, 1878 г.»),
9 Депеша МИД от 15 (3) августа 1878 г. поверенному в делах в Лондоне
(там же).
177
висимость от точного выполнения Турцией условии Берлинского
трактата 10.
Фактически английский флот оставался в Мраморном море до
весны 1879 г.— и вплоть до этого времени имела место непосред¬
ственная военная угроза русскому югу. Русское правительство на
протяжении второй половины 1878 г. не один раз запрашивало
от своего посольства в Лондоне информацию по вопросу о том,
готовится ли Англия к войне против России в близком време¬
ни и. Чувство тревоги ни на минуту не покидало правящие кру¬
ги Петербурга.
2. МИССИЯ ГЕНЕРАЛА СТОЛЕТОВА В КАБУЛ
Вскоре после того, как в феврале 1878 г. английский военный
флот вошел в проливы и в те дни, когда английское и австро¬
венгерское правительства вели интриги, направленные на пере¬
смотр Сан-Стефанского мирного договора, в Петербурге со своей
стороны принялись искать такие рычаги, посредством которых и
Россия могла бы оказать контрдавление на своих противников.
В связи с этим, когда в Англии 28 марта 1878 г. был объявлен
призыв резервистов, русское правительство в ответ на это в мае
1878 г. предприняло сосредоточение войск Туркестанского воен¬
ного округа в районах Чарджуя (на Амударье), Джамы и в Алай¬
ской долине. А затем последовал, говоря словами Маркса, «шах¬
матный ход русских в Афганистане» 12. В конце апреля 1878 г.
русское правительство вынесло решение о направлении в Кабул
миссии во главе с генерал-майором Столетовым. Миссия выехала
из Ташкента 9 июня (28 мая) 1878 г. и лишь в начале августа
прибыла в столицу Афганистана. Добраться туда скорее не позво¬
лили пути и средства сообщения Средней Азии того времени.
Предпринимая эти меры — сосредоточение войск и отправ¬
ку миссии, русское правительство не только подготовляло себе
плацдарм, с которого оно могло посредством ответных действий
в Средней Азии отстаивать позиции России на Балканах. Рус¬
ское правительство вместе с тем пыталось предотвратить этими
мерами английскую экспансию, направленную непосредственно в
Среднюю Азию, в первую очередь на подчинение Афганистана,
а затем и Туркмении, на которую царское правительство имело
собственные виды. Английская агрессия против Афганистана или,
точнее говоря, новый очередной этап этой агрессии начался еще
в 1875 г., когда англичане захватили Келат. В 1876 г. они захва¬
тили Кветту, а затем утвердили свою власть над всем Белуджи¬
станом, произведя, таким образом, охват афганских владений с
10 Телеграмма МИД поверенному в делах в Лондоне от 29 (17) сентября
1878 г. (там же).
11 Телеграмма МИД поверенному в делах в Лондоне от 23 (II) августа
1878 г. (там же).
12 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 34, с. 74.
178
юга. В январе — марте 1877 г. в Пешаваре состоялась англо-
афганская конференция и тут английские представители сообщи¬
ли афганцам о том, что вице-король Индии желает, видите ли,
оказывать эмиру «действенную помощь» против «опасности вме¬
шательства извне», хотя эмир и не думал просить англичан о
какой-либо помощи. В обмен за эту совершенно непрошенную
«помощь» англичане требовали от эмира согласия на размещение
английских агентов на тех границах Афганистана, «в отношении
которых британское правительство берет на себя обязательство
оказывать помощь в их защите»13. Речь шла о границах с Рос¬
сией. Афганские представители в Пешаваре, наученные печаль¬
ным опытом англо-афганских отношений, отказались принять анг¬
лийские предложения, прямо заявив посланникам вице-короля, что
удовлетворение притязаний Англии фактически означало бы ко¬
нец независимости Афганистана 14. Следует добавить к этому,
что в то же самое время английские агенты весьма активно
орудовали в Туркмении. Если учесть все это, то будет ясна кар¬
тина широкой английской экспансии в Средней Азии, усилившей¬
ся в связи с осложнениями на Ближнем Востоке, связавшими
руки России. На конференции в Пешаваре представители вице-
короля угрожающе намекали афганцам, что, если английские до¬
могательства будут отвергнуты, англичане захватят Герат и Кан¬
дагар 15. Тем не менее эмир Шир-Али отклонил английские тре¬
бования, не поддавшись этим запугиваниям.
Следует решительно отвергнуть английскую версию, будто бы
появление русской миссии в Кабуле и явилось причиной, побу¬
дившей правительство Биконсфилда начать войну против Афга¬
нистана. Такого рода концепция основана на грубой фальсифика¬
ции фактов. Стремление Англии к захвату Афганистана выясни¬
лось еще во время первой англо-афганской войны в 1839—
1842 гг. Ближневосточный кризис 1875—1878 гг. создал условия
для возобновления английских попыток захватить эту страну. Со¬
средоточение англо-индийских войск у горных проходов, ведущих
в Афганистан из Индии, и пешаварская конференция свидетель¬
ствуют о том, что военная и дипломатическая подготовка вой¬
ны против Афганистана производилась английскими правящими
кругами задолго до прибытия генерала Столетова в афганскую
столицу.
Летом 1878 г. английский посол в Петербурге обратился в
российское Министерство иностранных дел с запросом относитель¬
но сосредоточения русских войск в Средней Азии. Ему ответили,
что эти военные меры вызваны враждебным поведением анг¬
лийского правительства по отношению к России и что они будут
отменены в случае, если Англия изменит свое отношение к Рос¬
13 Hanna. The Second Afgan War. Westminster, 1899, p. 137.
14 Ibid., p. 132 u след.
15 Ibid., p. 140.
179
сии 16. Посылка миссии Столетова имела целью поддержать эми¬
ра Шир-Али в его борьбе против Англии. Однако царское пра¬
вительство при этом не было склонно идти в этой поддержке
настолько далеко, чтобы вызвать риск военного столкновения с
Англией.
В конце августа 1878 г. Столетов был вызван из Кабула для
доклада царю. Покинув Кабул, он оставил во главе миссии ге¬
нерала Разгонова. После прибытия Столетова, в октябре 1878 г.,
в Ливадии под председательством Александра II состоялось сове¬
щание, для участия в котором был вызван из Лондона русский
посол в Англии Петр Шувалов 17. На этом совещании было по¬
становлено, что Россия не может оказать Афганистану военную
помощь, как это предлагали туркестанский генерал-губернатор
Кауфман и Столетов. Было, однако, принято решение предпри¬
нять в Лондоне попытку обеспечить независимость Афганистана
дипломатическими средствами, оградив его, таким образом, от
покушений со стороны Англии. Русское правительство рассчиты¬
вало использовать при этом то беспокойство, которое вызвало в
английских правящих кругах пребывание русской миссии в Кабу¬
ле. В ноябре 1878 г. английские войска напали на Афганистан
н англо-афганская война началась. Вскоре же, в начале декабря,
русское правительство предприняло в Лондоне дипломатическое
выступление в целях противодействия английской экспансии. 9 де¬
кабря 1878 г. Горчаков телеграфировал Шувалову, что царь го¬
тов дать эмиру «совет — стараться положить конец нынешнему
столкновению с Англией», но при условии, что Англия «будет
уважать независимость Афганистана». Если такое предложение,
продолжал Горчаков, будет принято лордом Солсбери, посол мо¬
жет ему обещать, что русская миссия немедленно покинет Аф¬
ганистан 18. Предложение Горчакова Шувалов изложил Солсбери,
причем неожиданно выяснилось, что английский министр был
убежден в том, что русская миссия уже покинула Кабул. Солс¬
бери не сумел скрыть своего удивления и тем самым полностью
разоблачил всю несостоятельность легенды, распространявшейся
тогда английской пропагандой и гласившей, будто бы именно
пребывание русской миссии явилось причиной, побудившей Анг¬
лию начать войну против Афганистана.
Высказав Шувалову свое неудовольствие по поводу того, что
русская миссия все еще находится в Кабуле, Солсбери принялся
рассуждать насчет того, что понятие «независимость» можно-де
понимать различно. Он заявил также, что Англия во всяком
случае потребует допуска постоянного английского посольства в
16 Письмо Горчакова Бартоломею от 18 (6) июля 1878 г. (АВПР, ф. Канце¬
лярия, д. «Лондон, 1878 г.»).
17 Телеграмма МИД послу в Париже Орлову для передачи Шувалову от
19 (7) сентября 1878 г. (там же).
18 Телеграмма Горчакова Шувалову от 9 декабря (27 ноября) 1878 г.
(АВПР, ф. Канцелярия, д. «Лондон» 1878 г.»).
180
Кабул и «исправления границы» между Афганистаном и Британ¬
ской Индией, причем он имел в виду захват Хайберского перева¬
ла и других стратегических пунктов большой важности, откры¬
вающих пути для вторжения в Афганистан, обладание которыми
позволяло бы Англии перманентно держать Афганистан под угро¬
зой английского нашествия. Что касается существа русского пред¬
ложения, изложенного ему Шуваловым, то Солсбери обещал доло¬
жить о нем кабинету 1Э.
На другой же день, 12 декабря, Солсбери сообщил Шувалову
ответ английского правительства. Ответ этот гласил, что кабинет
не может принять предложение царя и отвергает всякое вмеша¬
тельство России в англо-афганский конфликт. Солсбери выразил
пожелание, чтобы русская миссия была отозвана из Кабула «без
промедления» 20. Шувалов заявил Солсбери, что такая позиция
английского правительства делает отозвание русской миссии из
Кабула «невозможным» 21. Шувалов намекнул также на возмож¬
ность посылки русских войск в Мерв 22.
Такого рода язык оказался более доходчивым до сознания
английского правительства. Через несколько дней в результате
последовавших переговоров Шувалов в обмен за обязательство
русского правительства отозвать свою миссию из Кабула все-
таки добился от Солсбери подтверждения обязательства Англии
соблюдать прежние англо-русские соглашения относительно Аф¬
ганистана. Английское правительство дало официальное завере¬
ние в том, что оно будет рассматривать все соглашения между
Россией и Англией по вопросу об Афганистане и Средней Азии
«как обязательные для обеих сторон». Соответствующее соглаше¬
ние было оформлено посредством обмена письмами между Шу¬
валовым и Солсбери 19(7) декабря 1878 г.
Что же представляли собой эти прежние соглашения, кото¬
рые теперь официально подтверждались обеими сторонами? Длин¬
ный ряд нот, которыми, начиная с 1872 г., обменивались Анг¬
лия и Россия по вопросу об Афганистане, завершился англий¬
ским меморандумом от 25 октября 1875 г. В этом документе
английское правительство заявляло, в частности, что политика,
проводимая доселе обоими правительствами, имела целью «совме¬
стно поддерживать целостность Афганистана», причем англий¬
ское правительство тут же высказывалось в своем меморандуме
за необходимость продолжения этой политики и в будущем. В этом
же меморандуме устанавливалось, что во всех переговорах, проис¬
ходивших между Россией и Англией, Афганистан рассматривался
19 Депеша Шувалова от 11 декабря (29 ноября) 1878 г. (там же, д. 80, т. I,
лл. 161—165).
20 Депеша Шувалова от 12 декабря (30 ноября) 1878 г. (там же, лл. 169,
170).
21 Там же, л. 173.
22 Письмо Шувалова от 2\ (12) декабря 1878 г. (там же, д. 81, т. I, л. 240).
181
«исключительно как независимое государство, которое должно ос¬
таться вне действия России». Русское правительство не ответило
на этот меморандум, который и остался, так сказать, «послед¬
ним словом», произнесенным в нотной переписке по вопросу об
Афганистане. Таким образом, в англо-русской нотной переписке
по вопросу об Афганистане так и не была устранена только что
цитированная формула, исключавшая Афганистан из сферы влия¬
ния России, но отнюдь не из сферы влияния Англии. При всем
том необходимость соблюдать «целостность» оно делало это безо¬
говорочно, а в отношении «независимости» — более двусмыслен¬
но. Таково было содержание «прежних соглашений», обязатель¬
ность которых ныне была подтверждена в письмах, которыми
обменялись Шувалов и Солсбери. Еще 15(3) декабря 1878 г.
русской миссии в Кабуле было послано указание покинуть аф¬
ганскую столицу.
Это указание совпало по времени с решением эмира Шир-
Али оставить Кабул ввиду приближения английских войск к сто¬
лице Афганистана и искать убежища в России. Эмир и русская
миссия покинули Кабул одновременно. Они двинулись на север
по направлению к русской границе, но, как известно, эмиру Шир-
Али не пришлось достигнуть русских пределов. Он заболел в пути
и умер от гангрены в Мазар-и-Шерифе 21(9) февраля 1879 г.
Несмотря на данное русскому правительству обязательство
уважать независимость Афганистана, Биконсфилд возвестил в
парламенте о намерении английского правительства осуществить
«исправление границ» между Британской Индией и Афганиста¬
ном и водворить в Афганистане английскую миссию. Сообщая
об этих намерениях английского правительства, Шувалов в своих
донесениях отмечал «бесстыдство» англичан 23 и с сомнением за¬
давал вопрос, «достаточно ли словесных заявлений» 24 с их сторо¬
ны относительно готовности соблюдать независимость Афганиста¬
на. Сомнения Шувалова полностью разделялись и в Петербурге,
и в связи с этим русское правительство предприняло еще один
шаг, рассчитанный на то, чтобы несколько сдержать английскую
экспансию в Средней Азии. 12 февраля (31 января) 1879 г. Гор¬
чаков поручил Шувалову25 в случае, если английские захваты
не ограничатся Хайберским проходом, Курамской долиной и, «мо¬
жет быть, Кандагаром», сделать английскому правительству но¬
вое представление. Шувалов должен был заявить, что ввиду нару¬
шения Англией ее обязательств по старым соглашениям, которые
устанавливали независимость Афганистана, Россия со своей сто¬
роны возвращает себе свободу действий в Средней Азии. Предуп-
23 Телеграмма Шувалова от 6 декабря (24 ноября) 1878 г. (АВПР, ф. Кан¬
целярия, д. «Лондон, 1878 г.»).
24 Письмо Шувалова от 15 (3) декабря 1878 г. (там же).
25 Совершенно секретная депеша Горчакова от 12 февраля (31 января)
1879 г. (там же).
182
рождая об этом английское правительство, писал Горчаков Шува¬
лову, «мы имеем в виду остановить его, если это возможно» 2в.
Как известно, эти усилия русского правительства, направленные
на сохранение независимости Афганистана, не увенчались успе¬
хом. В мае 1879 г. английское правительство навязало Афга¬
нистану Гандамакский договор, который превращал весь Афга¬
нистан в английский протекторат. «Независимость» Афганистана
была нарушена так же, как и его «целостность». После этого
царское правительство, опасаясь распространения английской экс¬
пансии на Туркмению, стало подготавливать военную экспедицию
в Ахал-Теке и далее на Мерв.
3. ПЕРЕГОВОРЫ ПЕТРА ШУВАЛОВА С АНДРАШИ
Однако экспедиция в Туркмению была сложным делом, подготов¬
ка которого требовала месяцев. Между тем, положение русского
правительства на Балканах было таково, что требовало с его
стороны немедленного воздействия на главного противника, т. е.
на ту же Англию.
Как известно, исполнение значительной части постановлений
Берлинского трактата было возложено на международные комис¬
сии, составленные из представителей подписавших трактат дер¬
жав. На такого рода «Европейскую комиссию», как она была на¬
звана в трактате, согласно статье 2-й Берлинского трактата была
возложена задача по болгаро-турецкому и болгаро-румынскому
разграничениям. Другая «Европейская комиссия» должна была
разработать статут Восточной Румелии и временно заведовать
финансами этой области. Князь Болгарии, согласно трактату
(статье 3-й), утверждался турецким правительством «с согласия
держав». Их согласие требовалось (по статье 17-й) и для назна¬
чения турецким правительством генерал-губернатора Восточной
Румелии. Временное управление Болгарией вручалось российско¬
му комиссару, но для наблюдения за ним к нему были пристав¬
лены (согласно статье 6-й) турецкий комиссар и консулы, «для
сего назначенные прочими державами, подписавшими трактат».
Державы-сигнатарии должны были также (согласно статьи 9-й)
определить размер дани, которую княжество болгарское обязано
было платить сюзеренному турецкому правительству. По статье
16-й Порта была обязана ставить в известность державы-сиг¬
натарии в случае, если бы она приняла решение ввести турец¬
кие войска в Восточную Румелию. Далее, статья 21-я трактата
предусматривала посредничество великих держав в случае, если
Греция и Турция не смогут достичь соглашения относительно
исправления греко-турецкой границы — фактически речь шла об
уступке Турцией Фессалии. Наконец, статья 61-я обязывала Пор¬
26 Совершенно секретная депеша Горчакова от 12 февраля (31 января)
1879 г. (там же, д. 80, лл. 40—53).
183
ту осуществить «улучшения и реформы» в областях, населен¬
ных армянами, обеспечить безопасность армян от черкесов и
курдов и периодически сообщать о мерах, принятых ею для этой
цели, державам-сигнатарням, «которые будут наблюдать за их
применением». Коротко говоря, установленный Берлинским трак¬
татом порядок исполнения содержащихся в нем постановлений
был таков, что отдавал это дело под опеку великих держав —
«европейского концерта». Даже те области Балканского полуост¬
рова, которые в течение девяти месяцев должны были оставаться
оккупированными русскими войсками, т. е. Болгарское княжест¬
во и особенно Восточная Румелия, также не миновали, как мы
видим, этой иноземной опеки со стороны Англии, Франции, Гер¬
мании, Австро-Венгрии и Италии. Эти державы не проливали
крови, но их правительства присвоили себе право вмешиваться
в дела Балканского полуострова и в отношения между Россией
и Турцией. Военный министр Д. А. Милютин записал в своем
дневнике следующие впечатления от работы комиссий по разгра¬
ничению на Балканском полуострове: «Рассказы Бобрикова рель¬
ефно выказывают крайнюю недобросовестность английских и ав¬
стрийских офицеров и пассивное подчинение им французских и
итальянских. Как ни горячо представители наши ген.-л. Анучин,
ген.-м. Бобриков и полк. Боголюбов... отстаивали интересы осво¬
бождаемых христианских областей, как пи отличались они перед
всеми другими превосходством своих знаний и искусством аргу¬
ментации, во всех вопросах брало верх большинство, покорное
заранее полученной инструкции держаться заодно с англичана¬
ми» 27. Такова была обстановка и во всех других международ¬
ных комиссиях по исполнению трактата. Дневник Милютина за
летние месяцы 1878 г., да и дальше, пестрит жалобами на «на¬
хальство» и «возмутительные проделки» англичан28, которые
«окончательно забрали Турцию под свою опеку» 29. Когда турец¬
кое правительство после разных проволочек очистило, наконец,
в июле — августе 1878 г. крепости Шумлу, Варну и Батуми, ко¬
торые оно удерживало внутри зон русской оккупации и которые
оно обязано было передать России, русское правительство нача¬
ло (в августе) отвод русских войск из окрестностей Константи¬
нополя, из Фракии, Македонии и из района Эрзерума. Однако в
ряде эвакуированных русскими пунктов турки тут же учиняли
резню славянского и армянского населения. Терпеть такое поло¬
жение — значило для русского правительства ставить на карту
свое влияние на Порту, свой престиж среди всего славянства и
среди армян. Русское правительство не могло без борьбы сдать
свое влияние на Балканах и в Армении.
Поскольку русское правительство оказалось изолированным во
всех комиссиях, созданных для исполнения постановлений Бер¬
27 Дневник Д. А. Милютина, т. III, с. 77.
28 Там же, с. 77, 78, 02 и др.
29 Там же, с. 92.
184
линского трактата, оно было лишено возможности использовать
этот аппарат, созданный Берлинским конгрессом. В руках русско¬
го правительства было, правда, такое мощное средство давления
и на султана, и на Англию, и на Австро-Венгрию, как наличие
русской оккупационной армии, занимавшей значительную часть
европейской Турции, 15 сентября русская главная квартира была
отведена в Адрианополь, и после этого эвакуация русских войск
из Турции была приостановлена. Однако, хотя русское прави¬
тельство и использовало такой рычаг давления, как приостановку
эвакуации, но оно прибегало к этому средству с большой неохо¬
той, опасаясь, что задержка с эвакуацией русских войск может
втянуть его в новые международные осложнения. Оно решило
предпринять попытку помочь себе дипломатическими средствами
и вывести себя из состояния изоляции. При этом оно надеялось
сделать это на старых путях соглашения «трех императоров» —
казалось бы достаточно скомпрометированного во время русско-
турецкой войны в результате враждебности Австро-Венгрии и
провокационного поведения Германии. Однако, невзирая на этот
печальный опыт, царское правительство решило искать выхода
из изоляции путем сближения опять-таки с Веной и Берлином.
Такое решение было принято после того, как Горчаков в августе
1878 г. сдал дела Гирсу и уехал лечиться за границу. Теперь в
качестве советников царя по вопросам внешней политики высту¬
пали Гире и Милютин — пожалуй, в первую очередь этот по¬
следний. Кроме того, как мы уже видели, осенью 1878 г. около
царя некоторое время находился посол в Лондоне граф Петр
Шувалов, бывший второй уполномоченный русского правительст¬
ва на Берлинском конгрессе.
В сентябре Шувалов во время своего отпуска посетил Вену,
где был любезно принят императором Францем-Иосифом и Анд-
раши, которые распространялись перед ним о своем желании
поддерживать с Россией самые дружественные отношения 30. Те¬
перь царское правительство решило было послать Шувалова в
Австро-Венгрию с важным дипломатическим поручением.
Из дневника Милютина явствует, что именно эти три санов¬
ника — Милютин, Гире и Шувалов — присутствовали в Ливадии
на совещании у царя при обсуждении вопроса относительно зон¬
дажа в Вене и в Берлине. Было решено, что Шувалов отпра¬
вится из Крыма к своему посту в Лондон через Австро-Венг¬
рию и Германию и по пути повидается с австро-венгерским ми¬
нистром иностранных дел графом Андраши, а затем в случае
надобности также и с Бисмарком. Как сообщает в своем дневни¬
ке Милютин, главной целью Шувалова должно было быть про¬
щупывание настроения австро-венгерского кабинета с тем, чтобы
убедиться, «есть ли в самом деле возможность восстановить же¬
30 Татищев С. С. Император Александр II, его жизнь и царствование, т. II.
СПб., 1903, с. 533.
185
лаемое кн. Бисмарком прежнее единство в действиях трех импе¬
рий в отношении Турции, дабы побудить ее к скорейшему ис¬
полнению всех условий Берлинского трактата и тем устранить
причины, заставляющие нас, против воли, держать значительные
силы за Балканами» 3‘. Ниже мы увидим, насколько и в каком
смысле было правильным утверждение Милютина относительно
пожеланий Бисмарка. Из сказанного же ясно, что «единство в
действиях трех императоров» во всяком случае отвечало жела¬
ниям самого русского правительства.
Инструкции Шувалову, изложенные в весьма секретной депе¬
ше Гирса от 20 октября (1 ноября) 1878 г.32, с очевидностью
свидетельствуют о намерении русского правительства вновь обра¬
титься к старой внешнеполитической комбинации — к союзу трех
императоров. В инструкциях говорилось, что, по мнению царя,
для устранения затруднений, связанных с исполнением Берлин¬
ского трактата, «нельзя найти более действенного средства, чем
установление согласия между тремя императорскими дворами в
целях совместных действий».
В беседах с Андраши Шувалову поручалось остановиться на
следующих вопросах. Он прежде всего должен был изложить ав¬
стро-венгерскому министру те мотивы, которые заставили русское
правительство «временно приостановить отход нашей армии в свя¬
зи с беспорядками, угрожавшими безопасности христиан в тех
районах, из которых мы должны были уйти, и побуждавшими
их к массовому бегству». Далее Шувалов должен был дать по¬
нять, что отвод русских войск произойдет не раньше, чем Турция
подпишет с Россией «дополнительный к Берлинскому трактату
акт, который согласно этому трактату мы имеем право заклю¬
чить непосредственно с Турцией с целью урегулировать финансо¬
вые и другие вопросы, которые касаются только нас». «Пока
этот акт не будет заключен, наши вооруженные силы не могут
быть сведены к оккупационному корпусу, предусмотренному Бер¬
линским договором». Под финансовыми вопросами разумелась
выплата Турцией военного возмещения, обусловленного Сан-Сте-
фанским прелиминарным договором. Далее, Шувалов должен был
в беседе с Андраши констатировать, «что ни Греция, ни Сербия,
ни, в особенности, Черногория еще не вступили во владение»
теми территориями, которые отходили к ним от Турции по по¬
становлению Берлинского конгресса. Шувалов должен был выра¬
зить надежду, что граф Андраши «сумеет понять трудности на¬
шего положения и что Венский кабинет не откажет нам в своей
моральной поддержке во всех тех случаях, когда настоятельные
и независимые от нашей воли соображения, которые к тому же
мы будем неуклонно сообщать австро-венгерскому правительству,
станут препятствовать или задерживать отвод нашей армии».
31 Дневник Д. А. Милютина, т. III, с. 100.
32 Проект инструкций графу Шувалову, утвержденный царем от 1 ноября
(20 октября) 1878 г. (АВПР, ф. Канцелярия, 1878, д. 81).
186
В заключение в инструкции говорилось о том, что «все эти
вопросы вызывают необходимость обмена мнениями между каби¬
нетами Вены, Берлина и нашим кабинетом. Общность взглядов,
а быть может, и действий, если таковая могла бы быть уста¬
новлена, представляется нам в настоящее время более желатель¬
ной, чем когда-либо». Если бы переговоры Шувалова с Андраши
увенчались успехом, Шувалову поручалось сообщить об их ре¬
зультатах Бисмарку и договориться с ним «относительно наиболее
практичных мер для дальнейших шагов, основанных на согла¬
шении трех императорских дворов». Шувалову предоставлялось,
однако, самому судить о целесообразности этого последнего шага.
11 ноября 1878 г. Шувалов прибыл в Вену. Его миссия до
сего времени почти не описана в исторической литературе. Край¬
не беглое упоминание, имеющееся у Татищева в его биографии
Александра II33, существенно искажает факты, приписывая ини*
циативу ноябрьского визита Шувалова графу Андраши. Между
тем миссия Шувалова заслуживает внимания как первая после
Берлинского конгресса попытка русского правительства восста¬
новить соглашение трех императоров. Осложнения, наступившие
во взаимоотношениях Австро-Венгрии и Турции в связи с пере¬
дачей Боснии и Герцеговины, были, по-видимому, тем об¬
стоятельством, которое в представлении русского правительства
делало момент удачным для зондажа возможности установления
контакта с Веной и Берлином.
В момент прибытия Шувалова в Вену Андраши находился
в Будапеште, и Шувалову пришлось отправиться в венгерскую
столицу. Там 12 ноября 1878 г. у него состоялась встреча с
Андраши. Содержание этой беседы нам известно из донесения
Шувалова34. Шувалов указал Андраши на желательность сбли¬
жения между Россией и Австро-Венгрией и заверил его, что царь
намерен точно придерживаться постановлений Берлинского конг¬
ресса. Он обращал внимание Андраши на трудности, которые
проистекают для России из насилий, чинимых турками над хри¬
стианским населением областей, эвакуируемых русскими войска¬
ми, и из факта массового бегства этого населения от турок вслед
за уходящими русскими. Он жаловался на то, что турки сабо¬
тируют выполнение постановлений Берлинского трактата каса¬
тельно передачи Подгорицы и некоторых других районов Черно¬
гории и т. д. Из донесения Шувалова следует, что он при этом
просил Андраши как о совместном дипломатическом воздействии
на Турцию в целях урегулирования спорных вопросов в жела¬
тельном для России смысле, так и о согласии на продление сро¬
ка пребывания русских войск на турецкой территории.
В ответ на заявление Шувалова Андраши начал пространно
говорить о том, что общественное мнение Австро-Венгрии уже и
33 Татищев С. С. Указ. соч., с. 533.
34 Письмо Шувалова Гирсу № 1 от 12 поября (31 октября) 1878 г. (АВПР,
ф. Секретный архив, д. 37, 38, 40, лл. 26—39).
187
так обвиняет его в излишних симпатиях к России. Он заверял
Шувалова, будто он не поддается этому нажиму. Со своей сторо¬
ны он обвинял русских представителей на Балканах в агитации
за единую Болгарию, т. е. против Берлинского трактата, как из¬
вестно, расчленившего страну. Ответ на вопросы Шувалова Анд-
раши обещал дать на следующий день 35. Действительно, 13 но¬
ября Андраши встретился с Шуваловым и сделал ему следую¬
щее сообщение. Он заявил Шувалову, что о безопасности хри¬
стианского населения вне пределов Болгарского княжества, со¬
гласно Берлинскому трактату, должна заботиться не одна Россия,
а «вся Европа». Он решительно высказался против продления
сроков русской оккупации — разве что на несколько дней или
недель — и прямо и цинично рекомендовал бросить беженцев на
произвол судьбы. Он отказал России в каком-либо содействии
также и в вопросе о заключении русско-турецкого договора, под¬
тверждающего те статьи Сан-Стефанского договора, которые не
были заменены постановлениями Берлинского трактата — и в чис¬
ле этих статей статьи о возмещении издержек и убытков, при¬
чиненных России войной. Андраши заявил, что этот вопрос Ав¬
стро-Венгрии не касается, это, дескать, дело России и Турции.
Словом, по всем пунктам Шувалов получил полный отказ. Един¬
ственный вопрос, в котором Андраши готов был оказать неко¬
торую помощь,— это вопрос о турецко-черногорских отношениях.
Он согласился с тем, что Россия не эвакуирует территорий, рас¬
положенных к югу от В. Румелии, пока турки не уйдут из Под¬
горицы и других районов, переходящих к Черногории. Таков был
ответ австро-венгерского министра иностранных дел на просьбы
царского правительства.
Еще перед отъездом в Пешт, во время своего краткого пре¬
бывания в Вене, 11 ноября 1878 г. Шувалов повидал герман¬
ского посла в Австро-Венгрии кн. Рейса. Шувалов поставил Рей¬
са в известность о цели своего предстоящего визита к Андраши
и просил сообщить об этом Бисмарку. На другой же день в Пеш-
те, тотчас после вышеописанной беседы с Андраши, Шувалов
получил ответ германского канцлера. Бисмарк сообщал, что он
будет весьма удовлетворен, если бы было достигнуто соглашение
между Шуваловым и Андраши. Никакой активности, однако, Бис¬
марк, как явствовало из этого сообщения, проявить не собирался.
«Как Вы видите,— доносил Шувалов Гирсу,— (Бисмарк) остает¬
ся верен своей роли первосвященника; он соглашается благосло¬
вить соглашение, но он ничего не делает для того, чтобы его
достигнуть» зв. Сочтя тщетными надежды на помощь Бисмарка
и на то, что он окажет на Андраши воздействие в смысле, жела¬
тельном для России, Шувалов отказался от визита к германскому
канцлеру.
35 Письмо Шувалова Гирсу от 13 (1) ноября 1878 г. (там же, лл. 40—45).
36 Письмо Шувалова Гирсу № 2 от 12 ноября (31 октября) 1878 г. (там же,
лл. 24-25).
188
Так закончилась эта неудачная попытка русского правитель¬
ства восстановить соглашение «трех императоров». Неточно ут¬
верждение Татищева, будто бы Андраши дал Шувалову обяза¬
тельство — при условии, что пребывание русских войск в Болга¬
рии не продлится слишком долго,— не присоединяться к проте¬
стам других держав против действий России. Во-первых, в бесе¬
дах Шувалова с Андраши речь шла о пребывании русских войск
не в Болгарском княжестве, а в Турции, вне пределов княже¬
ства. Во-вторых, Андраши, согласно донесению Шувалова, заявил
последнему следующее: «Я не стремлюсь ни причинять вам труд¬
ности, ни присоединяться к протестам, которые могут быть на¬
правлены против вас». Если вывод русских войск замедлится на
несколько дней или недель, то он, Андраши, не усмотрит в этом
опасности, однако на длительное продление русской оккупации
Австро-Венгрия «не сможет согласиться» 37. Конечно, заявление,
сделанное в такой форме, трудно назвать «обязательством».
4. БОРЬБА ПО ВОПРОСАМ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ
В ПРАВЯЩИХ КРУГАХ РОССИИ
Говоря о миссии Шувалова, необходимо отметить, что в правя¬
щих кругах России после Берлинского конгресса не было едино¬
душия в отношении направления внешней политики правительст¬
ва. В этой связи следует прежде всего сказать несколько слов о
тех людях, которые оказались у руля внешней политики цариз¬
ма после русско-турецкой войны и Берлинского конгресса. Во
главе Министерства иностранных дел формально все еще стоял
кн. А. М. Горчаков. Когда-то Горчаков был одним из самых лов¬
ких и блестящих дипломатов своего времени. Но теперь это был
уже дряхлый старик — в 1878 г. ему минуло 80 лет. Раз или два
еще будет иметь место его активное вмешательство в политику,
но в общем после Берлинского конгресса роль Горчакова все
более сходит на нет, а с лета 1879 г. он совсем отстраняется
от дел, хотя номинально и остается министром до 1882 г.
Вместо него министерством с 1878 г. фактически руководил
товарищ министра Н. К. Гире, в 1879 г. официально назначен¬
ный управляющим Министерством иностранных дел. После отстав¬
ки Горчакова в 1882 г. Гире был назначен министром. То был
чиновник и по личному положению и по натуре. Весьма неглу¬
пый, до крайности осторожный Гире умел до известной степени
нонять объективные интересы царской политики. Но так уж был
устроен его ум, что всего яснее видел он трудности и наиболее
слабые стороны своей собственной позиции. Робость и нереши¬
тельность были едва ли не доминирующими его свойствами.
37 Письмо Шувалова Гирсу от 13 (1) ноября 1878 г. (там же, лл. 40—45).
Шувалов пишет, что сделанную им запись их беседы он зачитал Андра¬
ши. Таким образом, можно полагаться па точность этой записи.
189
Гире был человеком без связей и без состояния, очень доро¬
живший своим положением. Страх за свое место, страх перед
сильными мира сего никогда не покидал его. Царя Александра II
он боялся панически. Когда Гире уезжал на доклад к царю, бли¬
жайший помощник его граф Ламздорф шел в Церковь молиться
за благополучный исход доклада. Но Гире боялся, как это будет
показано ниже, не только царя. Он боялся Бисмарка, в зависи¬
мость от которого он поставил политику России. Он боялся Кат¬
кова, который именно за эту зависимость от Германии и напа¬
дал на Гирса. Пуще всего Гире боялся ответственности. А между
тем на него, на его слабые плечи, была возложена формальная
ответственность за внешнюю политику огромной страны.
В 1878—1881 гг., т. е. в последние годы царствования Алек¬
сандра II, рядом с Гирсом мы видим другую фигуру, во всех
отношениях более крупную. Мы имеем в виду военного министра
Д. А. Милютина. Милютин участвовал в целом ряде походов, но
по своему складу он был больше профессором военного искусст¬
ва и вместе с тем первоклассным военным организатором, но не
полководцем и не боевым генералом. Он никогда не занимал
командных должностей. Милютин был занят прежде всего завер¬
шением преобразования русской армии, намеченного и начатого им
еще в 60-х годах. С введением всеобщей воинской повинности
(в 1874 г.) это преобразование пошло было полным ходом, но
затем было прервано русско-турецкой войной. По ее окончании
Милютин больше всего заботился о том, чтобы новых таких по¬
мех не наступило. Это было для него главным. Милютин пе об¬
ладал дипломатическим опытом, но в отличие от Гирса был воле¬
вым человеком. Пока он оставался у власти, т. е. пока жил Алек¬
сандр II, Милютин более всех других царских сановников может
считаться подлинным руководителем внешней политики России.
Каковы были внешнеполитические установки этих людей?
Вернувшись с Берлинского конгресса, Горчаков застал в Рос¬
сии большое возбуждение в дворянско-буржуазных кругах. Глаша¬
таем поднявшегося недовольства выступали московские славяно¬
филы с И. Аксаковым во главе. Начатая ими кампания была
направлена против Министерства иностранных дел и особенно
против русской делегации на Берлинском конгрессе, позволив¬
шей западным державам отнять у России плоды ее победы, при¬
чем среди этих западных держав особенно сильные нападки де¬
лались на Германию и на Бисмарка.
Сам Горчаков, озлобленный против Бисмарка, вернулся с Бер¬
линского конгресса с убеждением, что германская ориентация
русской политики себя изжила и что необходим поворот в сто¬
рону сближения с Францией. Защищаясь от нападений пансла¬
вистской печати, Горчаков все неудачи русской политики стал
приписывать провокационной и предательской политике «честно¬
го маклера». Связанная с Горчаковым петербургская газета «Го¬
лос» включилась в антигерманскую кампанию в славянофильской
190
печати. Германский посол в Петербурге генерал Швейниц писал,
что русское правительство «с удовольствием смотрит на то, что
недовольство общественного мнения обращается не против него,
а против иностранных держав» "8.
Франко-германская военная тревога 1875 г. показала, что рус¬
ское правительство рассматривает дальнейшее усиление Германии
как невыгодное и даже опасное для России. Во время восточно¬
го кризиса 1875—1878 гг. выявилось и другое обстоятельство.
Подобно тому, как Россия считала себя заинтересованной в том,
чтобы защитить Францию в случае франко-германской войны,
совершенно так же Германия намеревалась поддерживать целост¬
ность и великодержавность Австро-Венгрии. Русско-германские
отношения были тесно переплетены с общеевропейской ситуаци¬
ей. Полемика русской и германской печати объективно отражала
тот факт, что Россия и Германия оказывались в противополож¬
ных политических лагерях. Осенью 1879 г. был заключен австро¬
германский союз. Это событие, казалось бы, не могло не форси¬
ровать франко-русское сближение.
Однако на деле такого сближения не последовало. В тот мо¬
мент, сразу после Берлинского конгресса, франко-русский союз
был еще невозможен, и франкофильство Горчакова, как показали
факты, для того времени, т. е. для конца 70-х и начала 80-х го¬
дов, практически было беспочвенным. На пути франко-русского
сближения стоял целый ряд препятствий, которые сразу устра¬
нить было невозможно. Наиболее важных было два. Первым был
страх перед Германией «умеренных республиканцев», стоявших
тогда у власти во Франции. Долголетний царский посол в Пари¬
же кн. Орлов остроумно заметил про французского министра
иностранных дел Ваддингтона, что он «не только англичанин по
рождению и воспитанию, но еще и пруссак из страха» 39.
Этот страх имел своей основой не только военную мощь Гер¬
манской империи. Осложнения с восточным соседом Франции
могли серьезно затруднить осуществление обширных колониаль¬
ных эахватов, отвечавших интересам французской финансовой
олигархии. Активная колониальная политика была для Франции
чревата конфликтом с Англией. Пусть тот же Ваддингтон стре¬
мился осуществлять колониальные захваты по соглашению с Анг¬
лией — раз Франция встала на путь широкой колониальной экс¬
пансии, осложнения с Англией были делом всегда возможным.
А раз так, то значит отношения с Германией — с сильнейшим
соседом на континенте — приобретали для Франции особое значе¬
ние, ибо то или иное развитие этих отношений могло либо осла¬
бить, либо упрочить позиции Франции в борьбе против коварного
Альбиона. Нужен был целый ряд сдвигов во внутреннем положе¬
нии Франции, начавшихся в 1885 г. и имевших своим результа¬
38 G.P., Bd. Ill, N 443.
39 Русско-германские отношения, 1873—1914. М., 1922, с. 89.
191
том ослабление группировки так называемых «умеренных рес¬
публиканцев», чтобы руководители французской дипломатии вер¬
нулись к политике Деказа и вновь начали ориентироваться на
сотрудничество с Россией, уже не считаясь с тем, что это раз¬
гневает германское правительство.
Вторым препятствием для франко-русского союза был англо¬
русский антагонизм. Соперничество с Англией и интересы восточ¬
ной империи заставляли Россию не столько искать сотрудниче¬
ства Франции, сколько добиваться от Германии гарантии безопас¬
ности русской западной границы, т. е. обеспечения тыла на слу¬
чай конфликта с Англией. Фактически «газетная война», проис¬
ходившая между русской и немецкой печатью в 1878—1879 гг.,
ни на йоту не подвинула франко-русский союз.
«Газетная война» не ограничивалась полемикой вокруг пове¬
дения Бисмарка на Берлинском конгрессе, вокруг вопроса о том,
предал ли русских «честный маклер» или же, как, не моргнув
глазом, заявлял сам Бисмарк, именно ему русские обязаны абсо¬
лютно всем, что все-таки удалось сохранить от постановлений
Сан-Стефанского договора. Очень скоро правящий помещичий
класс был весьма болезненно задет еще двумя мероприятиями
Бисмарка, грубо нарушавшими экономические интересы русско¬
го дворянства. В самом начале 1879 г. Бисмарк воспользовался
несколькими случаями чумы в станице Ветлянской Астрахан¬
ской губернии, чтобы под предлогом ветеринарных мер предо¬
сторожности запретить ввоз русского скота в Германию. Затем в
конце того же года в Германии последовало введение пошлин на
импортируемый хлеб. Германский посол в Петербурге генерал
Швейниц записал в своем дневнике, что мероприятия против
ветлянской чумы вызвали в России больше ненависти к Герма¬
нии, нежели вся та поддержка, которую Германия оказала Авст¬
ро-Венгрии в восточном вопросе. Эти мероприятия, говорит Швей¬
ниц, «образуют прямо-таки поворотный момент в отношении рус¬
ских к немцам» 40.
Экономические мероприятия Бисмарка, ущемлявшие интересы
русских помещиков, вызвали серьезные противоречия между Рос¬
сией и Германией. Но и в 80-х годах Германия по-прежнему
оставалась важнейшим рынком для русского хлеба и сырья. Поэ¬
тому в условиях аграрного кризиса конца 70-х — начала 80-х го¬
дов интересы помещичьего класса требовали поддержания дру¬
жественных отношений с Германией.
К русско-германскому сближению толкала и монархическая
солидарность обоих дворов, страх правящих классов обеих стран
перед революцией. Большое значение имела также давняя взаим¬
ная заинтересованность России, Германии и Австро-Венгрии в гос¬
подстве над польскими землями. Такой политический курс дол¬
40 Schweinitz II. L. Denkwiirdigkeilen des Botschafters General von Schwei-
nitz, Bd. II. Beilin, 1927, S. 40.
192
жен был вместе с тем обеспечить безопасность западной границы
России, а тем самым — выигрыш времени для реорганизации ар¬
мии и свободу рук для борьбы против Англии, проведения ак¬
тивной политики в Средней Азии. Преобразование армии, кото¬
рое почиталось Милютиным за основную задачу, тормозилось не¬
достатком средств. «Наша слабость по сравнению с нашими про¬
тивниками,— писал Гире Шувалову 5 января 1879 г. (24 дек.
1878 г.),— заключается, главным образом, в том, что, как извест¬
но, наши финансы истощены. В связи с этим лучшее средство
для того, чтобы вновь стать достаточно сильными и иметь воз¬
можность импонировать нашим противникам, заключается в вос¬
становлении нашего финансового равновесия, а для этого прежде
всего необходимо избегать бесполезных и неуместных осложне¬
ний».
Всеми этими соображениями и определялась внешняя политика
царского правительства под руководством Милютина и Гирса — по¬
литика последних лет царствования Александра II.
5. КОНСТАНТИНОПОЛЬСКИЙ МИРНЫЙ ДОГОВОР
И ВОССОЗДАНИЕ БОЛГАРСКОГО ГОСУДАРСТВА
Начало 1879 г. принесло русскому правительству некоторое об¬
легчение в области внешней политики. Поскольку султан затяги¬
вал подписание мирного договора, который должен был урегули¬
ровать вопросы, не затронутые Берлинским трактатом, Россия
прибегла к давлению: задержала эвакуацию своих войск из Ос¬
манской империи. Эта мера возымела свое действие, и, наконец,
8 февраля (27 января) 1879 г. в Константинополе был подписан
мирный договор. Договор устанавливал, что условия Берлинского
трактата заменили те статьи прелиминарного Сан-Стефанского
договора, которые подверглись пересмотру на Берлинском конг¬
рессе. Остальные же условия Сан-Стефанского договора были
«окончательно определены» новым, Константинопольским догово¬
ром 41.
Согласно этому договору, военное вознаграждение, причитаю¬
щееся России от Турции, было определено в сумме 802 млн.
500 тыс. франков, не считая претензий русских подданных за
убытки, понесенные ими во время войны. ОЙэщая сумма таких пре¬
тензий не должна была превышать 26,75 млн. франков. Кроме того,
Турция должна была оплатить России часть расходов по содержа¬
нию турецких военнопленных.
Эти постановления имели политическое значение: при край¬
ней финансовой слабости турецкого правительства наличие у
Турции финансовых обязательств перед Россией являлось в ру¬
41 Текст см.: Сборник действующих трактатов, конвенций и соглашений,
заключенных Россией с другими государствами, т. IV. СПб., 1896,
с. 324-327.
7 В. М. Хвостов
193
ках русского правительства рычагом для давления на Турцию,
эффективность которого не следует недооценивать.
Согласно договору, обе стороны взаимно обязались не пресле¬
довать и не допускать никаких преследований против российских
или турецких подданных, заподозренных в сношениях с неприя¬
тельскими армиями во время войны. Объявлялась полная амни¬
стия всем турецким подданным, замешанным «в последних собы¬
тиях, имевших место в областях европейской Турции», т. е., ина¬
че говоря, всем участникам национально-освободительного дви¬
жения против турецкого владычества. Турецкие власти, согласно
договору, обязаны были не чинить препятствия всем тем, кто по¬
желал бы покинуть Турцию вместе с эвакуируемыми русскими
войсками. Эти постановления договора (статьи 8 и 9) также име¬
ли некоторое значение с точки зрения обеспечения престижа рус¬
ского правительства на Востоке. Добавим к этому, что вскоре,
7 мая (25 апреля) 1879 г., русскому правительству удалось до¬
биться от султана заявления о том, что он в настоящее время
не имеет намерения вводить турецкие войска в Восточную Руме-
лию, на что он имел право, согласно постановлениям Берлинско¬
го трактата. Таким образом, после ухода русских войск в Восточ¬
ной Румелии в качестве единственной вооруженной силы осталась
местная милиция, вооруженная русским правительством, «дабы
дать болгарам возможность, подобно албанцам, отстаивать свою не¬
зависимость»,— как говорилось в указаниях, преподанных глав¬
нокомандующему русскими войсками Тотлебену 15(3) ноября
1878 г.
После подписания мирного договора русские войска в течение
февраля — марта 1879 г. эвакуировали все турецкие территории,
за исключением провинции Восточная Румелия и Болгарского
княжества, где на основании Берлинского трактата (статьи 22-й)
русские имели право оставаться в течение 9 месяцев после ра¬
тификации этого трактата, т. с. до апреля 1879 г., после чего
они имели еще трехмесячный срок для осуществления эваку¬
ации.
22(10) февраля 1879 г. в Тырнове русский комиссар в Болга¬
рии кн. Дондуков-Корсаков открыл болгарское Учредительное со¬
брание, призванное принять первую конституцию болгарского го¬
сударства, возрожденного благодаря победам русского оружия, ос¬
вободившего Болгарию от турецкого гнета, тяготевшего над нею в
продолжение многих веков. Русский комиссар предложил Собра¬
нию проект «Органического устава», выработанный русскими вла¬
стями в Болгарии, затем подвергнутый пересмотру в Петербурге
н утвержденный царем 42. Открывая Собрание, Дондуков-Корса¬
ков заявил, что этот проект имеет своей целью только облегчение
трудов Собрания, что члены Собрания ни в какой мере не связа¬
42 Козьменко И. В. Петербургский проект Тырновской конституции
1879 г. — «Исторический архив», т. IV. М.— JI., 1949.
194
ны им, так что Собранию принадлежит право свободно решить
вопрос о характере конституции43. В день годовщины Сан-Сте-
фанского договора Собрание вручило комиссару адрес, в котором
депутаты торжественно заявляли о том, что болгарский народ ни¬
когда не забудет «великого значения этого священного дня, ко¬
торый будет для них... символом беспримерной в истории брат¬
ской любви народа русского к болгарам». Собрание было настрое¬
но крайне враждебно к постановлениям Берлинского конгресса,
воспрепятствовавшего осуществлению Сан-Стефанского договора,
расчленившего Болгарию и оставившего часть болгарского народа
под ненавистным турецким игом. В предварительных полуофици¬
альных переговорах с депутатами русский комиссар не без труда
уговорил их встать на почву берлинских решений 4\ т. е. при¬
ступить к обсуждению конституции для Болгарского княжества в
тех урезанных территориальных пределах, которые были ему от¬
ведены конгрессом.
Как известно, Тырновское собрание приняло конституцию
Болгарского княжества. Согласно этой конституции, Болгария
становилась конституционной монархией, в ней вводилось всеоб¬
щее избирательное право, устанавливалась свобода печати, собра¬
ний и ассоциаций. Вопрос о вассальных отношениях князя к
султану был обойден молчанием. Русский комиссар утвердил кон¬
ституцию, и она вступила в силу.
29(17) апреля 1879 г. на основе этой конституции в Тырнове
открылось Великое народное собрание для выборов князя. Рус¬
ское правительство провело на этот пост своего кандидата —
представителя одного из мелких немецких княжеских домов, прин¬
ца Александра Баттенбергского, причем порукой верности этого
немецкого принца России и славянскому делу в глазах царского
правительства являлись родственные связи Баттенберга — он до¬
водился племянником русской императрице. Вскоре выявилась
полная несостоятельность такой «гарантии». По прибытии князя
в Болгарию русский комиссар отбыл в Россию, и русское вре¬
менное управление в Болгарии закончилось. В июле последние
части русских войск покинули как Великую Румелию, так и Бол¬
гарию 45.
Эвакуация русских войск вновь ухудшила положение русско¬
го правительства на Балканах. После эвакуации стало еще бо¬
лее затруднительным, урегулирование остававшихся неразрешен¬
ными вопросов, связанных с исполнением Берлинского трактата.
Дело шло в первую очередь о делимитации границ Болгарии,
Сербии, Греции и Черногории, в чем Россия была весьма заинте¬
ресована, особенно поскольку дело шло о границах Болгарии.
43 Овсяный II. Р. Русское управление в Болгарии в 1877—1879 гг., т. II.
СПб., 1906, с. 59-60.
44 Там же, с. 57—58.
45 Там же.
195
Положение русских представителей в комиссиях по разгра¬
ничению ухудшилось также и ввиду возросшей враждебности
германского правительства. «Во всех комиссиях наши делегаты
не находят поддержки ни в ком. Германия уже положительно
является везде заодно с Австрией»,— писал в своем дневнике Ми¬
лютин 7-го августа (26 июля) 1879 г.46
6. РУССКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО
И НОВОЕ «СОГЛАШЕНИЕ ТРЕХ ИМПЕРАТОРОВ»
Среди множества проявлений враждебной политики германского
правительства — «газетной войны», карантинных мероприятий
против русского экспорта, подготовки нового таможенного тари¬
фа, предусматривавшего повышение пошлин на ввозимый в Гер¬
манию хлеб, враждебных в отношении России высказываний Бис¬
марка в беседах с иностранными дипломатами — именно позиция
германских представителей в комиссиях по исполнению Берлин¬
ского трактата явилась непосредственным поводом для известно¬
го письма, которое Александр II направил кайзеру Вильгельму
15 (3) августа 1879 г. и которое вызвало в свое время немало
шума и суеты в деятельности дипломатии обеих стран.
В этой обстановке, когда враждебность Германии, казалось,
возрастала изо дня в день, Горчаков, находясь на курорте в Ба¬
дене, дал интервью корреспонденту французской газеты «Солей»,
в котором выразил пожелание, чтобы Франция «была сильной».
Несомненно, что Горчаков был не одинок в правящих сферах
России, когда он высказывался в пользу сближения с Франци¬
ей,— а его интервью, конечно, могло быть понято только как вы¬
ступление в пользу такого сближения. Однако правительство
Александра II не пошло по тому пути, по которому был склонен
пойти Горчаков. Александр II и его ближайшие советники —
Гире, Милютин, Адлерберг, Шувалов — думали не о сближении с
Францией, а о восстановлении дружбы с Германией и о согла¬
шении с ней. И когда Александр И, раздраженный враждебным
поведением германской дипломатии, жаловался кайзеру на «пове¬
дение различных германских дипломатических агентов в Турции»,
которое, по словам царя, «вот уже несколько времени как про¬
является, к несчастью, в духе, враждебном России»,— царь дей¬
ствительно был преисполнен забот по поводу ухудшения русско-
германских отношений. «Я считаю обязанностью,— писал он
Вильгельму,— обратить Ваше внимание на печальные последст¬
вия, которые это может иметь для наших отношений доброго со¬
седства, озлобив обе нации одну против другой, как и начинает
это делать печать обеих стран» 47.
Вскоре после того, как было отправлено письмо, царю была
48 Дневник Д. А. Милютина, т. III, с. 151.
47 Татищев С. С. Указ. соч., т. II, с. 665—667.
196
доложена памятная записка, представленная бывшим русским по¬
сланником в Афинах Сабуровым, который летом 1879 г. на не¬
мецком курорте Киссенген встречался с Бисмарком и дважды —
22(10) и 26(14) июля — имел случай беседовать с ним. В своей
записке, датированной 25(13) августа 1879 г., Сабуров, резюми¬
руя свои впечатления от этих разговоров с Бисмарком, приходил
к выводу, что «наши отношения с Германией двигаются к кризи¬
су более серьезному, чем мы склонны думать» 48. Записка Сабу¬
рова произвела на царя большое впечатление. Она «пролила но¬
вый свет на обстановку», как писал граф Ламздорф, один из
руководящих чиновников Министерства иностранных дел 49.
Вместе с тем в министерстве пришли к заключению, что в
словах Бисмарка «сквозь горечь тех жалоб, которые канцлер из¬
ложил Сабурову, можно рассмотреть известную тенденцию к тому,
чтобы отвести бурю посредством откровенных объяснений» 50.
Между тем подоспел срок для отъезда царя из Петербурга в
Варшаву на маневры. Александра II сопровождали туда Гире и
Милютин. В Варшаву к царю прибыл посланец от кайзера фельд¬
маршал фон Мантейфель, который вручил Александру II ответ
Вильгельма на его письмо. Письмо было составлено в дружест¬
венных выражениях, но содержало встречные упреки по адресу
русского правительства. Впечатление русского Министерства ино¬
странных дел от этого письма передает «исторический обзор»,
составленный Ламздорфом. «Это письмо,— говорится в обзоре,—
вводило отношения между двумя государствами на прискорбный
путь взаимных упреков, которые неизбежно нанесли бы тяжкий
ущерб их старинной дружбе» м. Всемерно стремясь наладить от¬
ношения с Германией, Гире подсказал царю мысль об организа¬
ции личного свидания обоих монархов 52.
Александр II с готовностью подхватил эту мысль. Он обратил¬
ся к Вильгельму с предложением объясниться лично, и это пред¬
ложение было принято немецким кайзером. 3 сентября (22 авгус¬
та) 1879 г. царь и кайзер встретились на пограничной станции
Александрово. Они объяснились и расстались весьма дружествен¬
но — но их личные настроения мало отразились на взаимоотно¬
шениях обоих правительств и на позиции германского канцлера,
который продолжал вести политику, враждебную России.
Бисмарк возражал как против поездки Мантейфеля, так и
против того, чтобы кайзер отправился на свидание с царем.
И когда Вильгельм, вопреки своему обыкновению, ослушался со¬
48 Русско-германские отношения 1873—1914, с. 65—66.
49 «Исторический обзор», составленный гр. Ламздорфом (АВПР, ф. Сек¬
ретный архив, д. 101/109. л. 50). «Обзор» содержит резюме первой фазы
русско-германских переговоров о возобновлении «соглашения трех им¬
ператоров».
50 Там же.
51 Там же.
52 Там же.
197
вета своего канцлера и послал Мантейфеля в Варшаву, Бисмарк
30 августа 1879 г. отмежевался от миссии Мантейфеля посредст¬
вом заметки в официозной газете «Norddeutsche Allgemeine
Zeitung», смысл которой сводился к тому, что поездка Мантей¬
феля была предпринята без согласования с рейхсканцлером и
имеет чисто протокольный характер.
Бисмарк в это время энергично подготовлял заключение авст¬
ро-германского союза. Он уже давно пришел к выводу, что меж¬
дународная ситуация, создавшаяся в 1870—1871 гг. в результате
разгрома Франции, образования Германской империи, заключения
Франкфуртского мира и аннексии Эльзаса и Лотарингии, чрева¬
та возможностью франко-русского сближения и даже тройствен¬
ной австро-франко-русской коалиции. Затем подоспели события
1875 г., когда Бисмарк предпринял попытку возобновить агрессию
против Франции и когда русское правительство, невзирая на на¬
личие «соглашения трех императоров», заключенного в 1873 г.,
заняло позицию явно благоприятную для Франции. Эти события
укрепили руководителя германской политики в таком убеждении.
Результатом этого была поддержка, оказанная Бисмарком Австро-
Венгрии во время восточного кризиса 1875—1878 гг., а затем —
подготовка союза с нею.
Австро-венгерское правительство и прежде всего министр ино¬
странных дел граф Андраши были готовы подписать союзный до¬
говор с Германией. Упорное сопротивление Бисмарк встретил со
стороны своего кайзера, не желавшего заключить договор, направ¬
ленный против царя. Бисмарк запугивал кайзера мнимой враж¬
дебностью России по отношению к Германии. Письмо царя он
попытался изобразить перед Вильгельмом в качестве грубого вы¬
пада против Германии и германского кайзера, доказывая, будто
Александр угрожает войной. Свидание в Александрово потому и
было для Бисмарка нежелательным, что явилось добавочным пре¬
пятствием к достижению намеченной им цели — заключению сою¬
за с Австро-Венгрией. В целях подготовки союзного договора с
Австро-Венгрией германский канцлер 21 сентября 1879 г. прибыл
в Вену, где его ожидала пышная и теплая встреча. Во время пре¬
бывания в Вене он достиг договоренности с Андраши о тексте
союзного договора.
Переговоры были довольно бурными. Бисмарк первоначально
добивался от Австро-Венгрии такого соглашения, которое было бы
направлено одновременно и против России, и против Франции,
однако Андраши наотрез отказался от договора, непосредственно
направленного против Франции. Бисмарк уступил: австро-герман¬
ский союзный договор был принят в формулировке Андраши и по
форме заострен против одной России. Первая статья договора гла¬
сила: «В случае, если бы одна из обеих империй, вопреки надеж¬
дам и искреннему желанию обеих высоких договаривающихся
сторон, подверглась нападению со стороны России, обе высокие
договаривающиеся стороны обязаны выступить на помощь друг
198
другу со всею совокупностью вооруженных сил своих империй ii
соответственно с этим не заключать мира иначе, как только со¬
обща и по обоюдному согласию». В случае нападения на одну из
договаривающихся сторон не России, а какой-либо другой держа¬
вы, Германия и Австро-Венгрия обещали друг другу благожела¬
тельный нейтралитет, если только к нападающему не присоеди¬
нится Россия. В случае такого присоединения немедленно всту¬
пала в силу статья 1-я, согласно которой каждая из договари¬
вающихся держав обязывалась вступить в войну на стороне сво¬
ей союзницы. Австро-германский договор должен был оставаться
секретным.
Чтобы сломить сопротивление кайзера, Бисмарк по возвраще¬
нии из Вены 26-го сентября 1879 г. созвал прусский совет ми¬
нистров и получил от своих коллег согласие заявить императо¬
ру, что прусское правительство коллективно подаст в отставку
в случае, если союзный договор с Австрией не будет подписан.
Кайзер сдался, и 7-го октября 1879 г. в Вене графом Андраши и
германским послом князем Рейсом был подписан австро-герман¬
ский союзный договор на только что изложенных условиях. Бис*
марк составил проект письма кайзера царю, имевшего целью за¬
маскировать истинную цель поездки канцлера в Вену и существо
австро-германского союза и представлявшего редкостный образец
дипломатической мистификации. Кайзер собственноручно перепи¬
сал предложенный ему проект и, скрепив его своей подписью,
послал царю.
Австро-германский союзный договор, как видно из сказанного
выше, по форме имел оборонительный характер. Этот договор
предусматривал обоюдную военную помощь в случае нападения
России на одного из союзников. Но кому принадлежало решение
вопроса о том, имеет ли в каждом данном случае место «напа¬
дение»? Фактически, поскольку война скорее всего могла возник¬
нуть из-за каких-либо австро-русских конфликтов на Балканском
полуострове, т. е. возникнуть из-за столкновений между Россией
и Австрией, решение вопроса о том, кто на кого напал, на деле
оказывалось за германским правительством. Иначе говоря, Бис¬
марк мог сам решать вопрос о том, кого считать нападающей
стороной, а это означало на практике, что он имел возможность
придать договору агрессивный характер. На деле австро-герман¬
ский договор стал становым хребтом агрессивного милитаристско¬
го блока, возглавляемого Германией и направленного против Рос¬
сии и Франции.
Заключая союз с Австро-Венгрией, Бисмарк не закрывал гла¬
за на таящиеся в нем опасности, но он рассчитывал, что ему
удастся их избежать и предотвратить франко-русское сближение.
Он надеялся, что ему удастся безнаказанно проделать этот враж¬
дебный России шаг, воспользовавшись ее ослаблением и ее поли¬
тической изоляцией. Он не собирался совершенно рвать с Росси¬
ей и впрягаться в колесницу антирусской политики Австро-Вен-
199
1гри. Посредством австро-германского союзного Договора он при¬
вязывал к себе Австро-Венгрию, обещав ей при определенных ус¬
ловиях помощь против России. Таким образом, он создал себе в
лице Австро-Венгрии союзника против России. Но теперь он рас¬
считывал воспользоваться этим, воспользоваться возрастающей
стесненностью положения России, чтобы приковать к себе также и
ее и удержать от сближения с Францией. Почти до самого конца
80-х годов германскому канцлеру удавались эти хитрые маневры,
удавалось разыгрывать австро-русские и англо-русские противоре¬
чия в свою пользу, ставя и Россию, и Австро-Венгрию в зависи¬
мость от благорасположения Германии. Из сказанного явствует,
что Бисмарк был заинтересован в том, чтобы после заключения
австро-германского союза возобновить соглашение «трех импера¬
торов».
Как мы видели, русская дипломатия догадывалась о таких на¬
мерениях германского канцлера. Тем не менее не удивительно,
что поездка Бисмарка в Вену не на шутку встревожила русские
правящие круги, а мистификаторское письмо кайзера не внесло
успокоения, так как не было принято всерьез. Из Варшавы царь
направился в Ливадию, куда вскоре был вызван Сабуров, пред¬
ставивший здесь еще пять записок, более подробно излагавших
его летние разговоры с Бисмарком и те выводы, которые Сабу¬
ров из них извлекал. Основной его вывод сводился к призпанию
необходимости начать переговоры с Германией, с тем чтобы вос¬
становить с ней дружественные отношения 53.
Эта точка зрения была одобрена царем, Гирсом, Милютиным,
и Сабурову было дано поручение отправиться в Германию, с тем
чтобы начать переговоры с Бисмарком в целях нормализации от¬
ношений. Было постановлено, что в случае, если Бисмарк выка¬
жет склонность заключить соглашение, Сабуров должен был под¬
держать эту мысль. При этом русское правительство предпочита¬
ло заключить с Германией соглашение вдвоем, без Австрии. Са¬
буров, которого прочили послом в Константинополь, вскоре полу¬
чил назначение на пост посла в Берлине; Гире и Милютин при¬
нимали при этом все меры к тому, чтобы держать Горчакова как
можно дальше от тех переговоров, которые было поручено вести
Сабурову.
Бисмарк встретил Сабурова любезно. Но он поставил услови¬
ем, чтобы соглашение было тройственным, чтобы в нем кроме
России и Германии участвовала также Австро-Венгрия. Перего¬
воры, которые начались между Сабуровым и Бисмарком, а затем
и новым австро-венгерским министром иностранных дел бароном
Гаймерле, оказались чрезвычайно длительными. Они продолжа¬
лись около полутора лет 54. Не сразу русское правительство со¬
53 Русско-германскне отношения 1873—1914 гг., с. 69—85.
54 Сказкин С. Д. Конец австро-русско-германского союза. Изд. 2-е. М., 1974,
с. 153-196.
200
гласилось на привлечение Австро-Венгрии. Нелегко было достиг¬
нуть соглашения между Россией и Германией. Еще больше зат¬
руднений и проволочек причиняло австро-венгерское правитель¬
ство, долго колебавшееся стать на путь соглашения с Россией
и восстановления союза «трех императоров». Для правящих кру¬
гов монархии Габсбургов вопрос об ориентации внешней политики
Австро-Венгрии стоял следующим образом: либо Австро-Венгрия
могла продолжать сотрудничество с Англией в целях совмест¬
ной борьбы против России в интересах австрийской экспан¬
сии на Балканах, либо же Австро-Венгрия могла попытаться до¬
стигнуть соглашения с Россией о том или ином размежевании
интересов на Балканском полуострове. В Австро-Венгрии шла
внутренняя борьба за тот или иной курс внешней политики. При
этом немецкая буржуазия Австрии и венгерское дворянство, пред¬
ставителем которого являлся Андраши, предпочитали антирус¬
ский курс, в то время как австрийская земельная аристократия
и славянские круги стояли за соглашение с Россией. Пока в Ве¬
не имелась надежда на тесное сотрудничество с Англией против
России, Андраши, как и его преемник Гаймерле, не желал идти
на мировую с главным соперником Австро-Венгрии.
Однако в апреле 1880 г. наступило событие, сделавшее Авст-
ро-Венгрию более сговорчивой. В Англии произошла смена пра¬
вительства: пал кабинет Биконсфилда, и к власти пришло пра¬
вительство либеральной партии во главе с Гладстоном.
В своей программной предвыборной речи, произнесенной 27
ноября 1879 г., Гладстон заявил, что он будет проводить поли¬
тику экономии в расходах, сохранения мира, поддержания евро¬
пейского концерта, т. е. согласованных действий шести великих
держав. Он заявил далее, что намерен «избегать ненужных обя¬
зательств, способных запутать» Англию 55. На практике вся эта
фразеология свелась к попытке проводить в наиболее последова¬
тельной форме традиционную политику английской буржуазии —
бить своих противников чужими руками. Гладстон собирался
проводить эту политику более последовательно, чем Биконсфилд,
который заключил англо-турецкий союз и установил англо-авст¬
рийское сотрудничество. Сразу же после своего вступления в
должность новый министр иностранных дел лорд Гренвиль 4 мая
1880 г. направил английским послам при правительствах пяти
великих держав циркулярную телеграмму, в которой высказывал¬
ся за объединенные усилия держав с целью положить конец
проволочкам турецкого правительства в исполнении постановле¬
ний Берлинского трактата касательно уступок, которые были в
нем предусмотрены со стороны Турции в пользу Греции, Черно¬
гории и армян5в. Это означало, что в вопросе об исполнении
Берлинского трактата Англия отходит от поддержки Турции,
55 Temperley Н. and Prnson L. Foundations of British foreign policy (1792—
1902). Cambridge, 1938, p. 391—392.
56 Ibid., p. 395-396
201
практиковавшейся Биконсфштдом, и приближается к русской точке
зрения.
Осенью 1880 и в начале 1881 г. правительство Гладстона сов¬
местно с русским правительством принудило Турцию уступить
Греции Фессалию и осуществить, наконец, исправление границы
Черногории, предусмотренное Берлинским трактатом. Как он это
сообщал английскому послу в Петербурге, Гладстон был склонен
«как можно меньше ссылаться на Кипрскую конвенцию» 57 и яко¬
бы даже подумывал о том, чтобы совсем отказаться от нее.
«Мысль, что интересы Англии требуют поддержания Оттоманской
империи силой оружия, не составляет основы или части нашей
политики» 58,— писал Гладстон.
Рассчитывать на поддержку Англии Австро-Венгрия теперь
уже не могла — во всяком случае эта поддержка стала более сом¬
нительной, чем при Биконсфнлде, хотя уже и тогда у англичан
постоянно имелось стремление толкнуть Австро-Венгрию на пер¬
вую линию огня против России, а самим остаться в стороне.
А теперь и того хуже: вырисовывались перспективы англо-рус¬
ского соглашения 59— иллюзорные, но успевшие напугать австро¬
венгерские правящие круги.
Некоторое время австрийцы не хотели верить тому, что Анг¬
лия изменила свою политическую тактику в отношении Турции.
Ввиду этого русско-германо-австрийские переговоры о заключе¬
нии соглашения «трех императоров» протянулись еще свыше года
после прихода Гладстона к власти. Однако, в конце концов, авст¬
ро-венгерскому правительству пришлось убедиться, что от Англии
ему нечего ждать помощи.
6(18) июня 1881 г. был, наконец, подписан австро-русско-
германский договор, вошедший в историю подобно договору
1873 г. под громким названием «Союза трех императоров», хотя
на самом деле он отнюдь не являлся союзом в подлинном смыс¬
ле этого слова.
Согласно статье первой этого договорав0, все три договари¬
вающиеся стороны взаимно обязались соблюдать благожелатель¬
ный нейтралитет в случае, если одна из них окажется в состоя¬
нии войны с четвертой великой державой. В переводе с языка
дипломатических формул на более простой эта статья фактически
означала, что Россия обязывается перед Германией соблюдать
нейтралитет во франко-германской войне, а Германия и Австро-
Венгрия гарантируют то же самое России на случай англо-рус¬
ской войны. Последующий абзац статьи первой распространял га¬
рантию нейтралитета и на случай войны одной из трех держав с
Турцией, при том, одпако, непременном условии, чтобы между
57 Temperley Н. and Penson L. Op. cit., p. 151.
58 Ibid., p. 398.
59 Сказкин С. Д. Указ. соч., с. 158 п след.
в0 Русско-германские отношения 1873—1914 гг., с. 131 и след.
202
всеми тремя участниками договора было предварительно заклю¬
чено соглашение касательно результатов этой воины.
На практике по условиям международной обстановки того вре¬
мени это постановление договора означало, что Австро-Венгрия и
Германия обязывались соблюдать нейтралитет в случае новой рус-
ско-турецкой войны, при условии, что их интересы — прежде все¬
го интересы Австро-Венгрии — будут заранее обеспечены чем-то
вроде нового издания Рейхштадского и Будапештского соглаше¬
ний, посредством которых Австро-Венгрия оградила свои интере¬
сы и обеспечила себе компенсацию перед войной 1877—1878 гг.
Согласно статье второй, Россия, в согласии с Германией, за¬
являла «о своем твердом решении уважать интересы Австро-
Венгрии, вытекающие из ее нового положения, обеспеченного ей
Берлинским трактатом», причем под «новым положением» Авст¬
ро-Венгрии подразумевалась оккупация Боснии и Герцеговины.
Далее эта статья гласила, что все три участника договора «дают
взаимное обещание в том, что какие-либо изменения в террито¬
риальном «статус-кво» в Европейской Турции могут произойти
не иначе, как по их взаимному соглашению». Подписывая такое
обязательство, как Россия, так и Австро-Венгрия как бы взаим¬
но страховались от разных неприятных неожиданностей, которых
каждая из них могла ждать со стороны своей соперницы.
Согласно статье третьей, «все три двора признают европейский
и взаимообязательный характер принципа закрытия проливов Бос¬
фора и Дарданелл для военных кораблей, основанного на междуна¬
родном праве, подтвержденного трактатами и формулированного
в декларации второго уполномоченного России на заседании Бер¬
линского конгресса от 12 июля» el. Это постановление означа¬
ло, что Германия и Австро-Венгрия присоединяются к русскому
толкованию принципа закрытия проливов и отклоняют тем са¬
мым английское толкование этого принципа, изложенное Солсбе-
ри на Берлинском конгрессе и сводящееся к тому, что обяза¬
тельство соблюдать этот принцип державы приняли только перед
турецким султаном, но не друг перед другом и только на тот
случай, если этот принцип будет выражен в «свободно принятом»
решении султана. Присоединяясь к русской точке зрения, Гер¬
мания и Австро-Венгрия отрицали тем самым за Англией право
вводить свой флот в проливы и Черное море по соглашению с
Турцией.
Далее, статья третья постановляла, что Россия, Германия и
Австрия будут сообща следить за тем, чтобы Турция не допуска¬
ла исключения из правила закрытия проливов, предоставляя про¬
ливы для военных операций какой-либо воюющей державы.
В случае нарушения этого условия или чтобы предотвратить та¬
ковое, если бы предвиделась возможность такого нарушения, все
три правительства обязывались предупредить Турцию, что они в
81 Там же.
203
подобном случае будут считать, что Турция находится в состоя¬
нии войны с той державой, в ущерб которой будет нарушен
принцип закрытия проливов, и что с этого момента Турция ли¬
шается гарантии ее территориальной неприкосновенности, обес¬
печенной Берлинским трактатом.
Это последнее постановление статьи третьей было очень важ¬
ным для русского правительства. Оно означало гарантию дипло¬
матического содействия Германии и Австро-Венгрии в предотвра¬
щении пропуска Турцией английского военного флота в Черное
море.
Было постановлено, что договор «трех императоров» должен
оставаться секретным.
Каков смысл этого договора? Коротко говоря, смысл этот сво¬
дится к тому, что Германия посредством него гарантировала
себе нейтралитет России в войне с Францией, а Россия —г ней¬
тралитет Германии и Австро-Венгрии в войне с Англией и Тур¬
цией — с последней при условии специального договора, заранее
лимитирующего в интересах Австро-Венгрии результаты возмож¬
ной победы. Вместе с тем договор имел своей целью установле¬
ние австро-русского сотрудничества на Балканах. Помимо статьи
второй этой цели должен был служить особый протокол, состав¬
лявший приложение к договору, конкретизировавший статью
вторую и содержавший постановления относительно тех балкан¬
ских проблем, по которым между тремя правительствами было
достигнуто определенное соглашение.
Согласно этому протоколу, Австро-Венгрия сохраняла за собою
право аннексировать оккупированные ею турецкие провинции
Боснию и Герцеговину «в тот момент, который она найдет для
этого подходящим». Далее, все три державы обязывались в случае
надобности совместно предпринять шаги к тому, чтобы убедить
Турцию отказаться от занятия своими войсками Восточной Руме-
лии и Балканского хребта, на что ей давал право Берлинский
трактат. Россия в интересах болгар всячески старалась предот¬
вратить реализацию этого права. Три державы соглашались также
«не противиться возможному соединению Болгарии с Восточной
Румелией в пределах территориальных границ, указанных им
Берлинским трактатом, в случае, если бы этот вопрос был вы¬
двинут силою вещей». Они взаимно согласились «отклонять бол¬
гар от всяких агрессивных действий по отношению к соседним
провинциям, а именно к Македонии, и объявить им, что в подоб¬
ном случае они действовали бы на свой риск». Три правитель¬
ства условливались снабдить своих представителей и агентов на
Востоке общей инструкцией, «предписывающей им стремиться
сглаживать их разногласия в каждом отдельном случае друже¬
скими переговорами, а в случае, когда это не будет достигнуто,
сноситься по этому поводу со своими правительствами» 62.
•- Русско-гермаиские отношения 1873—1914 гг., с. 131 и след.
204
Если внимательно рассмотреть пункты протокола, то не трудно
убедиться в том, что он, с одной стороны, обеспечивал интересы
Австро-Венгрии в Боснии, Герцеговине и Македонии, через кото¬
рую пролегает путь из Австро-Венгрии на Салоники, а с дру¬
гой — интересы Болгарии и России, предусматривая меры по пре¬
дотвращению появления турецких войск в Восточной Румелии и
обязывая державы не противиться воссоединению Восточной Ру¬
мелии с Болгарией.
Уязвимое место всей дипломатической комбинации, нашедшей
свое выражение в русско-австро-германском договоре от 6(18)
июня 1881 г., заключалось в том, что согласие трех императо¬
ров могло держаться лишь до тех пор, пока не обострятся вновь
австро-русские противоречия, смягчившиеся после окончания во¬
сточного кризиса 1875—1878 гг. Иначе говоря, соглашение «трех
императоров» было прочно лишь постольку, поскольку положение
на Ближнем Востоке оставалось более или менее спокойнымвз.
7. ЭКСПЕДИЦИЯ В ТУРКМЕНИЮ
И АФГАНСКИЙ КРИЗИС 1885 Г.
Главным побудительным мотивом к заключению договора с Гер¬
манией был для царского правительства страх перед Англией и
перед возможностью англо-австро-турецкого блока, направленного
против России. Опасность со стороны такого блока ослабела вме¬
сте с уходом Биконсфилда. Более того, одно время могло ка¬
заться, что на Балканах появилась даже возможность англо-рус¬
ского сотрудничества на базе отказа нового английского кабинета
от политики поддержки Турции против балканских народов. Од¬
нако в Афганистане английская экспансия не прекращалась. Не¬
смотря на частичное изменение Гандамакского договора 1879 г.,
Афганистан и по новому англо-афганскому договору 1880 г. ос¬
тался под протекторатом Англии. Утверждение английского влия¬
ния в Афганистане побуждало царское правительство поторопить¬
ся с утверждением своей власти в Туркмении.
В 1879 г. оно организовало так называемую Ахал-Текинскую
экспедицию, которая должна была преградить англичанам путь
на север.
Первоначально русские войска не смогли добиться успеха,
и в 1880 г. поход в Туркмению пришлось предпринимать вторич¬
но. В 1881 г. русские войска под начальством Скобелева взяли
Ахал-Текинский оазис. В 1884 г. в состав России вошел Мерв,
где взяли верх сторонники присоединения к русскому государст¬
ву. Русские войска подошли, таким образом, почти вплотную к
пределам Афганистана, который — особенно после англо-афган¬
ской войны — составлял, по английским понятиям, сферу исклю¬
чительного влияния Англии.
63 История дипломатии, т. II. М., 1963, с. 159—161.
205
Английские агенты в Афганистане усиленно провоцировали аф¬
ганское правительство на конфликт с Россией. Английское пра¬
вительство не желало установления дружественных добрососед¬
ских отношений между Россией и Афганистаном и было заинте¬
ресовано в осложнении отношений Афганистана с его северным
соседом. В 1884 г. эмир Абдурахман, находившийся под влияни¬
ем Англии, направил свои войска в оазис Пенджде, населенный
туркменами из племени сарыков, и занял его, в то время, как к
этому оазису приближались русские войска из состава туркмен¬
ской экспедиции. Абдурахман просил при этом у английского
правительства военной помощи, чтобы удержать Пенджде. Дей¬
ствиями афганцев руководили английские офицеры, однако в бо¬
лее серьезной военной помощи англичане отказали эмиру, заявив
ему, что и без поддержки английских войск, «какое бы место ни
было занято афганскими войсками, русские не посмеют тронуть
его» в4. В марте 1885 г. русские войска вошли в непосредствен¬
ное соприкосновение с афганскими войсками, занявшими турк¬
менские земли оазиса Пенджде. В последних числах марта аф¬
ганцы переправились на левый берег р. Кушки, которая разде¬
ляла расположение русских и афганских войск, и в результате
этого произошел бой, в котором афганцы потерпели поражение.
Эмир Абдурахман пишет в своей автобиографии, что едва начал¬
ся бой, «узнав об этом, английские офицеры сейчас же бежали
в Герат совместно со всеми своими войсками и свитой». Афган¬
ские войска вынуждены были оставить занятую ими туркмен¬
скую территорию. Не удивительно, что поражение, понесенное
афганцами в результате неуклюжей английской провокации, уро¬
нило престиж и влияние Англии в Афганистане 65.
Английское правительство требовало, чтобы при предстояв¬
шем разграничении Россия передала Афганистану Пенджде,
а также некоторые другие туркменские территории. Русское пра¬
вительство отказалось выполнить это требование, ссылаясь на то,
что земли эти населены туркменами и никогда не принадлежали
Афганистану. В результате вмешательства Англии в отношения
между Россией и Афганистаном англо-русские отношения, не¬
сколько улучшившиеся после падения Биконсфилда, вновь стали
весьма напряженными и после боя на р. Кушке на некоторое
время возникла даже опасность войны. В своей таблице главней¬
ших кризисов в международной политике великих держав
Ленин отмечает: «1885: Россия на волосок от войны с Анг¬
лией» вв.
Планируя войну против России, английское правительство и
64 Автобиография Абдурахман-хана, эмира Афганистана, т. I. СПб., 1901,
с. 325—326. Ср. для последующего: Афганское разграничение. Перегово¬
ры между Россией и Великобританией. 1872—1885, ч. 1. СПб., 1886, с. 34
и след.; ч. 2, док. № 23 и след.
®5 Автобиография Абдурахман-хана, эмира Афганистана, т. I, с. 326—327.
•• Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 28, с. 668.
206
его военные органы намечали главный удар нанести ей со сто¬
роны Черного моря, подобно тому, как это было в Крымской
войне. При этом английское правительство проектировало тесное
сотрудничество с Турцией, руками которой англичане рассчиты¬
вали воевать против России в Закавказье. Далее предполагалось,
что Турция пропустит английский военный флот в Черное море,
намечался десант на Кавказском побережье и морская диверсия
против Одессыв7. Предполагалось также нападение на Влади¬
восток.
Опасность заключалась для России в том, что она была тогда
почти безоружна не только на Дальнем Востоке, но и на Чер¬
ном море. Правда, в 1881 г. на особом совещании под председа¬
тельством нового царя Александра III было постановлено при¬
ступить к сооружению черноморского флота. Но к 1885 г., когда
разразился англо-русский конфликт, первые русские черномор¬
ские броненосцы еще только были спущены на воду и до их
вступления в строй было далеко. Что касается английских пла¬
нов в отношении удара по Кавказу, то следует иметь в виду,
что Кавказ являлся базой для операций русских войск в Турк¬
мении, коммуникации которых шли через Красноводск, по Кас¬
пийскому морю, на Баку, уже соединенный железной дорогой с
центральной Россией, в то время, как железная дорога Орен¬
бург — Ташкент еще не была построена.
При сложившейся обстановке русское правительство пред¬
приняло попытку расстроить английские военные планы дипло¬
матическими средствами. В этих целях русская дипломатия ис¬
пользовала договор 1881 г., который в 1884 г. был продлен на
новое трехлетие. В апреле 1885 г. царское правительство обра¬
тилось к германскому и, напомнив ему о статье 3-й договора
«трех императоров», предложило совместно воздействовать на
Турцию, как это было предусмотрено в этой статье.
Германское правительство на этот раз выполнило свое дого¬
ворное обязательство и мобилизовало при этом для давления на
Турцию не только Австро-Венгрию, но и Италию, к этому време¬
ни ставшую союзницей Германии по «тройственному союзу»,
заключенному в 1882 г. К этому делу была привлечена также и
Франция, отношения которой с Англией осложнились после того,
как английские войска оккупировали Египет. В итоге русская дип¬
ломатия предотвратила англо-турецкий сговор и обеспечила со¬
блюдение Турцией принципа закрытия проливов для иностран-
вых военных кораблей88. Кавказ и русское черноморское побе¬
режье оказались неуязвимыми для Англии. Русское правительст¬
67 G. В., Bd. IV, N 778; Ср. Катков М. Н. Собрание передовых статей «Мос¬
ковских ведомостей» за 1885 г. М., 1898, с. 152—153, 158 п след.
68 Подробнее см.: G. P., Bd. IV, N 764, 765, 767, 768, S. 113-116; Bd. VII,
N 1376. S. 24-27; D. D, ser. 1, t. VI, N 6, 8, 10, 12, 14, p. 6-14; SchAne-
mann K. Die Stellung Oesterreich-Ungarns in Bismarks Biindnispolitik.—
«Archiv fiir Politik und Geschichte». Berlin, 1926, Hf. 7—8, S. 118*
207
во принимало также дипломатические шаги к обеспечению стро¬
гого нейтралитета Швеции и Дании.
В последующих переговорах английское правительство должно
было отказаться от своих требований в отношении Пенджде и
признать оазис владением России. В обмен Россия согласилась
на переход к Афганистану Зульфагарского перевала, на который
афганцы также заявляли претензии. Достигнутое соглашение
было зафиксировано в протоколе, подписанном в Лондоне 10 сен¬
тября (29 августа) 1885 г.69
Течение афганского кризиса оправдало договор «трех импера¬
торов» с точки зрения интересов царской дипломатии. В этой
связи встает вопрос о тех мотивах, которые побудили Бисмарка
выполнить в данном случае свои обязательства, что он делал,
как известно, далеко не всегда. Противники Бисмарка и прежде
всего Гольштейн, когда-то ближайший сотрудник канцлера, поз¬
же явившийся одним из тех, кто содействовал его отставке, упре¬
кали Бисмарка за то, что, оказав содействие России, он воспре¬
пятствовал якобы возникновению англо-русской войны. Они до¬
казывали, что это было ошибочным с точки зрения интересов
Германской империи70. Апологеты Бисмарка совсем напротив не
могли достаточно нахвалить проявленное им «миролюбие». Доку¬
менты свидетельствуют, однако, что противники Бисмарка на¬
прасно порицали своего старого шефа, а апологеты напрасно его
хвалили. Бисмарк так же, как и Гольштейн, считал англо-рус¬
скую войну выгодной для Германии и, помогая России обеспечить
закрытие проливов, он заботился вовсе не о предотвращении анг¬
ло-русской войны. Он заботился совершенно о другом — о предот¬
вращении англо-русского соглашения, ибо, оставшись без под-
поддержки, русское правительство могло, по его мнению, пойти
на уступку и на сближение с Англией и переориентировать свою
политику против Германии. «Если бы возник англо-русский
союз,— писал Бисмарк в докладной записке кайзеру,— он смог
бы в любой момент усилить себя посредством присоединения
Франции». Этот союз «стал бы основой такой коалиции, ничего
опаснее которой для Германии нет и быть не может» 71-73.
8. БОЛГАРСКИЙ ВОПРОС В 1879—1886 гг.
Отношение болгарского народа к России определялось той ролью,
которую сыграл русский народ в освобождении Болгарии. Па¬
мять о героических сынах русского народа, положивших свою
жизнь за свободу Болгарии, сохранялась в сознании болгарского
народа. Память эта живет в его сознании и поныне.
вэ Афганское разграничение, ч. 2, с. 379.
70 См. Holstein F. Lebensbekenntnis in Briefen an eine Frau. Berlin, 1932,
S. 164, а также в воспоминаниях Лерхенфельда (Lerchenfeld-Koefering //.
Erinnerungen und Denkwiirdigkeiten. Berlin, 1935, S. 142—143).
7*-73 G. P., Bd. IV, N 777.
208
Берлинский конгресс, подвергнув пересмотру условия Сан-Сте-
фанского договора по настоянию Англии, Австро-Венгрии и Гер¬
мании, оставил значительную часть болгарского народа под гне¬
том Турции. Завершение национального освобождения болгар¬
ского народа и его воссоединение большинству болгар, не без
основания, представлялись невозможными без содействия России.
С другой стороны, русский народ и русская прогрессивная
общественность продолжали с неизменным сочувствием относить¬
ся к братскому болгарскому народу и его национальным инте¬
ресам.
Но если говорить об отношениях между правительствами, то
здесь положение было совершенно иным. Царское правительство
в 1879 г. поставило ставку на кн. Александра Баттенбергского.
А вскоре после этого царскому правительству пришлось убедить¬
ся в том, что поддерживаемый им Баттенберг глубоко враждебен
России.
В скором времени после водворения Баттенберга в Болгарии
между ним и Народным собранием возникли серьезные ослож¬
нения. В Собрании большинством располагала либеральная пар¬
тия. Эта партия и ее лидеры — Цанков, Каравелов и др., принад¬
лежавшие преимущественно к мелкобуржуазной интеллигенции,
ориентировались в то время на Россию, считая, что завершение
национального воссоединения Болгарии может совершиться
только с русской помощью. Интересы либеральной партии совпа¬
дали с интересами России и требовали поддержания русского
влияния на Балканах. В области внутренней политики эта партия
требовала сохранения Тырновской конституции, которая сразу
же вызвала неудовольствие кн. Александра. Баттенберг привез с
собой в Болгарию все навыки прусского лейтенанта и очень скоро
стал проявлять абсолютистские замашки. За спиной князя стояла
антинародная партия консерваторов, представлявшая интересы
болгарского крупного капитала, экономически связанного с За¬
падной Европой и, главным образом, с Австро-Венгрией и в силу
этого глубоко враждебная России.
Уже через несколько месяцев после своего приезда в Болга¬
рию Баттенберг стал замышлять ликвидацию Тырновской консти¬
туции. Между либеральным большинством Народного собрания и
князем с конца 1879 г. на этой почве начался конфликт, при¬
чем князь искал поддержки у царского правительства. Баттен¬
берг писал Александру II, прося содействия в осуществлении
своих замыслов касательно ликвидации Конституции 1879 г.74-77
Ответные письма царя свидетельствуют о том, что русское пра¬
вительство предостерегало князя от каких бы то ни было coup
d’Etat и самое большее допускало возможность добиваться пере¬
смотра конституции легальным путем, неизменно «оставаясь на
74-77 Письма кн. Болгарского от 20 (8) сентября 1879 г. и от 9 декабря
(27 ноября) 1879 г. (АВПР, ф. Канцелярия, д. «Болгария», 23).
209
почве закона» 7\ В марте 1880 г. Баттенберг приезжал в Петер¬
бург с тем, чтобы попытаться лично воздействовать на русские
правящие круги я добиться их согласия на задуманный им госу¬
дарственный переворот. Однако ему не удалось получить одобре¬
ния своих планов. Русское правительство старалось отклонить
Баттенберга от мысли о государственном перевороте и советовало
придерживаться существующей конституции 79.
Дипломатический агент в Софии Давыдов, пытавшийся под¬
держать Баттенберга, получил отставку. Инструкции новому аген¬
ту Кумани были составлены в духе тех советов, которые были
даны Баттенбергу во время его пребывания в России. Правда,
по требованию князя был одновременно отозван из Болгарии
русский генерал Паренсов, находившийся на болгарской службе
и занимавший должность военного министра. По мере своих воз¬
можностей Паренсов противодействовал попыткам организации
государственного переворота, за что и навлек на себя ненависть
Баттенберга 80. Вместо Паренсова на болгарскую службу вступил
другой русский генерал — Эрнрот, который и был назначен во¬
енным министром болгарского правительства вместо Паренсова.
Главным виновником срыва попыток Баттенберга заручиться
согласием царя на государственный переворот являлся Милютин.
В своем дневнике Милютин следующим образом излагает при¬
чины, побудившие его встать на защиту Тырновской конститу¬
ции: «Отнять у Болгарии дарованное ей под русским знаменем
политическое устройство,— значит играть в руку австрийцам и
другим врагам славянства и нашим»81. Были все основания
предполагать, что Народное собрание при сравнительной демокра¬
тичности Тырновской конституции будет в известной мере отра¬
жать действительные настроения болгарского народа и, следова¬
тельно, будет настроено дружественным образом в отношении
русского народа. Именно вследствие этого английские, австро¬
венгерские и германские представители в Софии всемерно под¬
держивали Баттенберга в его стремлениях упразднить конститу¬
цию и стать абсолютным монархом82. В связи с этим русское
правительство, с точки зрения влияния России в Болгарии, было
заинтересовано в сохранении конституции, не говоря уже о не¬
популярности самого факта возможной ее отмены.
По возвращении из Петербурга Баттенберг ввиду позиции,
занятой русским правительством, счел себя вынужденным сфор¬
78 Письмо Александра II кн. Болгарскому от 10 октября (28 сентября)
1879 г. и от 29 (17) декабря 1879 г. (АВПР, ф. Секретный архив, 1879,
д. 40/44, лл. 10—13, 42 и сл.).
79 Дневник Д. А. Милютина, т. III, с. 178, 190, 232 и др.
80 Паренсов П. Из прошлого. Воспоминания офицера Генерального штаба,
ч. IV. СПб., 1908, с. 260—261 и др.
81 Дневник Д. А. Милютина, т. III, с. 209.
82 Corti A., Count Е. Alexander von Battenberg. Sein Kampf mit dem Zaren
und Bismark. Wien, 1920, S. 89; Сказкин С. Д. Указ. соч., с. 234, 235; Днев¬
ник Д. А. Милютина, т. III, с. 178—179.
210
мировать либеральное министерство во главе с Цанковым, а за¬
тем — с Каравеловым.
Однако царское правительство не удержалось на занятой им
позиции. Это и не удивительно, ибо симпатии царя, естественно,
склонялись на сторону князя, а отнюдь не на сторону Народного
собрания. Правда, когда Баттенберг вновь прибыл в Петербург
на похороны Александра II в марте 1881 г., новый царь Алек¬
сандр III, подобно своему предшественнику, даже по свидетель¬
ству иностранных источников83, отказался оказать Баттенбергу
активную поддержку в деле изменения конституции. Но не желая
вмешиваться в болгарские дела, он, тем не менее, выразил Бат¬
тенбергу свое согласие с его отрицательной оценкой болгарской
конституции. И Гире и Милютин предостерегали как русских
военных на болгарской службе, так и русских дипломатических
агентов в Софии от вмешательства во внутренние дела Болгарии.
О позиции нового царя и русского правительства свидетельствует
инструкция, данная новому дипломатическому агенту Хитрово и
датированная 20(8) апреля 1881 г. В этой инструкции, утверж¬
денной царем, Гире писал: «Не иначе как с величайшим благо¬
разумием и только законным путем можно при случае искать
улучшения существующего в Болгарии положения посредством
конституционной реформы». Далее Гире указывал, что необходи¬
мо избегать потрясений, и добавлял, что, «кажется, вопрос о Кон¬
ституции в настоящее время устранен под влиянием наших сове¬
тов умеренности» 84.
Русское правительство ошиблось: не прошло и месяца, как в мае
1881 г. Баттенберг совершил государственный переворот, приос¬
тановив действие конституции, и установил самодержавное прав¬
ление.
Русское правительство оказалось неподготовленным к этому
событию, явившемуся для него неожиданностью 85. Лишь отдель¬
ные русские и, прежде всего Эрнрот, были замешаны в осущест¬
влении планов Баттенберга. Сам Эрнрот впоследствии заявил в
печати, что он не получал никаких указаний из Петербурга
относительно отмены Конституции и даже не ставил русское пра¬
вительство в известность об этих планах 86.
Однако русское правительство не дезавуировало Эрнрота и не
возражало, когда Баттенберг назначил этого русского генерала
главой нового — антиконституционного — правительства. Таким
образом, русское правительство оказалось соучастником реак¬
ционной политики Баттенберга. Эта политика противоречила ин¬
тересам России и задаче поддержания русского влияния в Болга¬
рии, но зато вполне отвечала политической природе самого
83 Corti A., Count Е. Op. cit., р. 108—109.
84 Сказкин С. Д. Конец австро-русско-германского союза. М., 1928, с. 239—
240.
85 Там же, с. 240—241.
86 «Русская старина», 1886, ноябрь, с. 477.
211
царского правительства и встречала с его стороны искренние сим¬
патии, хотя многие его представители и понимали всю рискован¬
ность такой политики с точки зрения престижа России в Болга¬
рии. Александр III, встав на путь поддержки абсолютистских
тенденций князя, руководствовался своими политическими симпа¬
тиями и антипатиями, своей ненавистью к «паршивому либера¬
лизму». Неповоротливый тяжелодум, каким был Александр III,
он не сразу сообразил, что по существу ему гораздо легче иметь
дело с болгарскими либералами, чем с консерваторами, ибо по¬
следних экономические интересы влекли к Австрии. Баттенберг
ловко использовал русское влияние в Болгарии в своих целях и
при этом рассчитывал убить сразу двух зайцев — подкрепить
себя в решающий момент авторитетом России и в то же время
нанести удар этому самому авторитету, упрочивать который на
долгий срок этот немецкий принц отнюдь не собирался.
Консервативная партия уже в конце 1881 г. начала развивать
активную деятельность во вред русскому влиянию. Наиболее
серьезный конфликт разыгрался по вопросу о железнодорожном
строительстве в Болгарии. Австро-Венгрия была заинтересована
в том, чтобы в первую очередь был построен проходивший по
болгарской территории участок железнодорожной линии, связы¬
вавший Вену с Константинополем через Белград, Ниш, Софию,
Адрианополь, которую строило находившееся в руках австрийско¬
го капитала Общество восточных железных дорог. Болгарские
консерваторы горой стояли за то, чтобы Болгария была как мож¬
но скорее соединена с австрийской железнодорожной сетью, и на¬
чали кампанию за первоочередную постройку железнодорожной
линии, составлявшей болгарский участок дороги Вена — Констан¬
тинополь. Русское правительство не было заинтересовано в пост¬
ройке дороги, которая должна была открыть Болгарию и весь
Балканский полуостров для австрийского капитала, австрийской
торговли и австрийского политического влияния. Русское прави¬
тельство добивалось, чтобы возможно скорее приступили к про¬
кладке железной дороги по совсем иному направлению от Дуная
(от Рущука или от Систово) к Софии. Эта железная дорога долж¬
на была связать Болгарию с Россией, и интерес русского прави¬
тельства к сооружению этой линии понятен 8Т. Русское правитель¬
ство, придавая железнодорожному вопросу большое значение, все
же не считало его вопросом первой важности.
Народное брожение против князя и консервативной клики
между тем усиливалось, подогреваемое агитацией либералов.
Князь мог держаться, только опираясь на поддержку царского
правительства, и продолжал управлять посредством министерства
с участием русских генералов— за Эрнротом последовал Крылов,
затем летом 1882 г.— Соболев и Каульбарс. В то же время Бат¬
тенберг в конце 1882 г. и в 1883 г. особенно энергично работал
87 Сказкин С. Д. Указ. соч., с. 255, 265.
212
над укреплением своих связей с Австро-Венгрией, с тем чтобы
опереться на нее против того самого русского правительства,
которое его до сего времени так поддерживало.
В Болгарии нарастало возмущение против князя и придвор¬
ной клики. В конце концов и царское правительство поняло двой¬
ную игру Баттенберга. В 1883 г. русское правительство вновь
изменило курс и добилось от князя восстановления Тырновской
конституции. Либералы вернулись к власти. Но отношения рус¬
ского правительства с кн. Александром стали теперь крайне
напряженными. В Вене были готовы поддержать Баттенберга,
но России боялись и поэтому не решались открыто выступать
против нее.
В сентябре 1885 г. в Пловдиве (Филиппополе), главном го¬
роде Восточной Румелии, произошло народное восстание. Восстав¬
шие изгнали турецкого губернатора, провозгласили воссоедине¬
ние «обеих Болгарию) и направили кн. Александру приглашение
распространить свою власть на Восточную Румелию. Александр
согласился, будучи заранее посвящен в планы пловдивских пов¬
станцев.
Воссоединение северной и южной Болгарии, представляя на¬
рушение Берлинского трактата и ущемляя интересы Турции,
легко могло быть чревато международными осложнениями. Реак¬
ция царского правительства на румелийский переворот хорошо
известна. Следует сказать, однако, что было бы грубой ошибкой
упускать из виду тот факт, что в принципе русское правитель¬
ство осталось сторонником единства Болгарии, за которое оно
боролось и в Сан-Стефано, и на Берлинском конгрессе. Однако
русское правительство не намеревалось втягиваться в осложнения
из-за авантюры Баттенберга. Александр III со своей обычной
грубостью сформулировал политику своего правительства: «Они
нас не слушали,— писал он о болгарских правителях,— так пусть
теперь сами расхлебывают кашу, ими же заваренную» 88. И царь
отозвал из Болгарии русских офицеров, служивших в болгарской
армии и явившихся в 1879 г. ее создателями и организаторами.
Создавшееся положение стало предметом обсуждения на кон¬
ференции послов великих держав в Константинополе и в перего¬
ворах между правительствами. Было решено сохранить в силе
букву Берлинского трактата. Восточная Румелия оставалась
турецкой провинцией, однако только номинально: ее губерна¬
тором султан должен был назначить болгарского князя. Факти¬
чески в обеих частях Болгарии— северной и южной — устанав¬
ливалась единая власть8Э. На такой основе и был выработан
послами и Портой проект урегулирования румелийского вопроса,
апробированный всеми державами, подписавшими Берлинский
88 Письмо Александра 111 ген. Обручеву от 24 сентября 1885 г.— «Красный
архив», 1937, № 46, с. 180—181.
89 G. P., Bd. V, N 059.
213
трактат, за исключением Англии и Франции. Англия настаивала
на том, чтобы генерал-губернатором Румелии султан назначил
Александра Баттенбергского, а Франция заявляла, что в вопросе
о Восточной Румелии она присоединится к такому соглашению,
которое получит одобрение всех держав. В декабре 1885 г.
русское правительство настояло при этом, чтобы в указе султана
о назначении губернатора был назван не «князь Александр»,
а «князь болгарский». Это означало, что во главе южной Болгарии
благодаря воздействию России, был поставлен не лично Баттен-
берг, а глава болгарского государства.
Здесь не место описывать сербо-болгарскую войну, начатую
14 ноября 1885 г. сербским кн. Миланом, желавшим получить
компенсацию ввиду расширения соседней Болгарии. Австро-
Венгрия поддерживала кн. Милана и снабдила его денежными
средствами90. Однако, невзирая на эту поддержку, войска Ми¬
лана понесли полное поражение от болгарской армии, и только
грубое давление Австро-Венгрии заставило Баттенберга согласить¬
ся на заключение мира с Сербией на основе статус-кво, существо¬
вавшего до начала войны 91.
Баттенберг после нанесенного ему австрийцами дипломатиче¬
ского поражения стал еще больше домогаться их благожелатель¬
ства. Вследствие этого в Болгарии его престиж падал. Либералы-
цанковисты не без согласия представителей русского правитель¬
ства подготовили заговор против князя и в ночь с 20 на 21 ав¬
густа 1886 г. совершили дворцовый переворот. Баттенберг был
низложен и выдворен за пределы Болгарии. Его сменило времен¬
ное правительство во главе с митрополитом Климентом, состав¬
ленное из цанковистов. Но их торжество было непродолжитель¬
ным. Прошло всего лишь несколько дней, и в Софии произошел
новый переворот. Правительство Климента было свергнуто, и его
заменило регентство во главе со Стефаном Стамбуловым, которое
придерживалось австрийской ориентации и немедленно пригласи¬
ло Александра Баттенбергского возвратиться на болгарский трон.
Следуя этому призыву, Баттенберг вернулся в Болгарию, но не
решался остаться там без согласия царя и обратился к нему с
телеграммой, содержавшей, так сказать, ходатайство о прощении.
Александр III ответил более чем холодно, и, получив такой от¬
вет, Баттенберг побоялся принять власть в свои руки. В первых
числах сентября он вторично уехал из Болгарии — на этот раз
навсегда. Но Стамбулов остался, а вместе с ним осталось прави¬
тельство, не менее враждебное России, чем правительство сверг¬
нутого князя.
Диктатура Стамбулова, утвердившаяся в Болгарии, оказалась
не в состоянии подорвать братские узы, связывающие два сла¬
вянских народа — русский и болгарский. Но что касается царско¬
90 Corti А.у Count Е. Op. cit., р. 208, 224; Schiinemann К. Op. cit., S. 152; G. Р.,
Bd. V, N 957, S. 9.
91 Corti Л., Count Е. Op. cit., p. 227.
214
го правительства, то его влияние в болгарских правящих кругах
оказалось вытесненным влиянием западных держав и в первую
очередь — Австро-Венгрии.
В смысле общего влияния русского правительства на Балка¬
нах урон, причиненный событиями в Болгарии, лишь частично
компенсировался, во-первых, ростом в Сербии оппозиции против
хозяйничания Австро-Венгрии, а во-вторых, улучшением русско-
турецких отношений. Это улучшение объяснялось резким обост¬
рением отношений Турции с Англией в результате прогреческой
позиции, занятой правительством Гладстона в вопросе о Фессалии
в 1880—1881 гг., а главное, вследствие беззаконной оккупации
Египта английскими войсками, последовавшей в 1882 г.
С этого времени (т. с. с 1882 г.) английское влияние уже от¬
нюдь не доминировало в Константинополе. Наиболее влиятель¬
ными державами стали там теперь Россия и Германия, причем
влияние последней поддерживалось отчасти и тем, что она с
1883 г. поставляла Турции военных инструкторов, а также ору¬
жие заводов Круппа и Маузера. Из числа задач, которые стави¬
ла себе русская дипломатия после Берлинского конгресса, сбли¬
жение с Турцией принадлежало к тем, которые были разрешены
наиболее успешно. Это не случайно. Турецкое правительство по¬
нимало, что Россия далека от мысли об отторжении каких-либо
турецких земель, в то время как Англия, не удовлетворившись
захватом Кипра, только что захватила Египет, составлявший одно
из вассальных владений султана.
После свержения Баттенберга, а вслед за ним и цанковистов
и утверждения в Болгарии регентства, враждебно настроенного в
отношении России, перед царским правительством встал вопрос
о том, как вернуть себе влияние на болгарское правительство.
Оно начало с того, что направило в Болгарию в качестве времен¬
но управляющего дипломатическим агентством в Софии, а факти¬
чески в качестве чрезвычайного представителя царя генерала
Каульбарса, который должен был восстановить прежние отноше¬
ния между русским и болгарским правительствами. Миссия Ка¬
ульбарса потерпела крах вследствие непримиримой враждебно¬
сти Стамбулова и стоявшей за ним крупной болгарской буржуа¬
зии, связанной с венской биржей, а также вследствие дипло¬
матической неумелости и неопытности царского посланца.
Русскому правительству пришлось убедиться, что на Стамбулова
никак не повлияешь, покуда он не почувствует, что против него
готовы применить силу. Однако русское правительство отвергало
мысль о введении в Болгарию своих войск. Гирсу очень хотелось,
чтобы нажим на Стамбулова осуществили не русские войска,
а «союзные императорские дворы», действуя дипломатическими
методами92. Если Стамбулов не считается с Россией, рассуждал
92 Письмо Гнрса Муравьеву от 20 (8) сентября 1886 г. и телеграмма Гирса
Лобанову и Шувалову от 25 (13) сентября 1886 г. (АВПР, ф. Канцеля¬
рия МИД, д. «Берлин», 1886 г.).
215
Гире, то, быть может, он испугается, если на него хором прикрик¬
нут целых три императора. Германское правительство было до
некоторой степени склонно пойти в этом вопросе навстречу Гирсу.
Но австро-венгерское правительство отказалось от этого и пред¬
ложило принять принцип невмешательства в болгарские дела. Это
предложение было с его стороны понятным: правительство Стам-
булова столь же соответствовало интересам Австро-Венгрии, на¬
сколько оно было враждебным в отношении России. Идея Гирса
побудить Австро-Венгрию помочь России в болгарских делах
была совершенно утопичной: зачем было Австро-Венгрии способ¬
ствовать усилению своей соперницы и собственными руками раз¬
рушать столь благоприятно складывавшуюся для нее обстановку?
Несколько иной была позиция германского правительства.
С одной стороны, оно боялось толкнуть Россию на сближение с
Францией и в силу этого опасалось полностью отказать ей в
поддержке в болгарском вопросе. С другой стороны, оно не жела¬
ло ослаблять австро-германский союз и ставить преданные этому
союзу элементы в правящих кругах Австро-Венгрии в затрудни¬
тельное положение. Уже вследствие одного этого безоговорочная
поддержка России со стороны Германии была исключена. Учесть
обе эти заботы сразу — было делом нелегким. Та политическая
линия, которая вытекала из этого, оказалась весьма сложной и
двуличной.
В первые недели после падения Баттенберга германский
канцлер обнаружил столь несвойственные ему обычно колебания
в выборе политического курса. Он начал с того, что во время
свидания с Гирсом в Франценсбаде обещал поддержать Россию
в дипломатическом воздействии на болгарских регентов. Затем
под влиянием резких протестов австро-венгерского министра ино¬
странных дел графа Кальноки Бисмарк с этой позиции, предус¬
матривавшей вмешательство Германии в болгарский вопрос в
интересах России, вдруг соскользнул на другую позицию, сво¬
дившуюся к предоставлению России «свободы действий» в Бол¬
гарии, т. е., иначе говоря, отказался от вмешательства Германии
в болгарский вопрос. Однако он счел необходимым к формуле о
«свободе действий» сделать добавление о необходимости для Рос¬
сии предварительно согласовать эти «действия» с Австро-Венг¬
рией. Ясно, что при таких условиях от содержания этой формулы
осталось немного 93.
Но вот в ноябре до Бисмарка (через французское правитель¬
ство) дошли слухи, что представители влиятельных (хотя и не
официальных) русских кругов ведут в Париже какие-то беседы,
стараясь выяснить возможность франко-русского сближения.
Этот зондаж производили люди, связанные с известным москов¬
ским журналистом Катковым, как раз в это время открывшим в
своей газете «Московские ведомости» кампанию против внешней
93 Письма Муравьева Гирсу от 20 (8) и 25 (13) сентября 1886 г. (АВПР,
ф. Канцелярия МИД, д. «Берлин», 1876 г.); G. P., Bd. V, N 10, 13.
216
политики Гирса, ориентирующегося на сближение с Германией.
Это известие не преминуло произвести на Бисмарка большое
впечатление и побудило его вновь изменить линию своего пове¬
дения. Постоянное добавление ко всем его беседам с русскими о
необходимости предварительного соглашения с Австрией было
теперь отброшено. Бисмарк стал намекать, что в понятие «сво¬
бода действий» он готов включить даже и военную оккупацию
Болгарии русскими войсками, независимо от того, как отнесется
к этому Австро-Венгрия.
К этому времени безнадежность миссии Каульбарса оконча¬
тельно выяснилась, и он был отозван, так и не убедив болгар¬
ских регентов в том, что им следует уступить свои места другим
людям. Вместе с ним Болгарию покинули все русские консулы.
В Западной Европе распространились совершенно ложные слу¬
хи о том, что русское правительство якобы замышляет военную
оккупацию Болгарии. В связи с этими слухами австро-венгерский
министр иностранных дел Кальноки 13 ноября 1886 г. выступил
перед «делегациями» 94 с заявлением, в котором он дал понять,
что появление русских войск в Болгарии означало бы для Авст-
ро-Венгрии войну против России 9\ Это заявление означало
конец «союза трех императоров», конец, который подготовлялся
всем ходом болгарских событий и связанным с ним обострением
австро-русского соперничества.
В течение болгарского кризиса между английским правитель¬
ством, во главе которого стоял уже не Гладстон, а новый лидер
ториев, лорд Солсбери, и австро-венгерским правительством все
время происходила сложная игра, сущность которой хорошо
выразил английский публицист Чарльз Дилк: Австрия, писал он,
заверяет Англию, что она будет в восторге сделать первый шаг
в действиях против России, как это ей предлагает лорд Солсбери,
но только она сделает этот шаг после того, как лорд Солсбери
положит почин, предварительно сделав второй шаг96. Кальноки
боялся, что если «первый шаг» в самом деле сделает Австро-
Венгрия, то английское правительство ее подведет, само не сдви¬
нувшись с места, предпочтя загребать жар австрийскими руками.
К чему бы привела эта игра в прятки, если бы русские войска
в самом деле вступили в Болгарию,— об этом гадать бесполезно.
Русское правительство никогда не принимало решения об окку¬
пации Болгарии. Ему была нужна не бисмарковская формула о
«свободе действий», а активная дипломатическая поддержка со
стороны Германии, но как раз этого-то германское правительство
и не желало ему предоставить.
94 Для обсуждения общих имперских дел оба парламента — и австрий¬
ский и венгерский — выделяли каждый по особой «делегации». Эти «де¬
легации» периодически собирались в Вене и заседали порознь одна от
другой.
95 Schulthess europaischer Geschichtskalender, 1886. Nordlingen, 1886,
S. 256-261.
96 Dilke Ch. Present Position of European politics. London, 1887.
217
1 9. БОРЬБА КАТКОВА
ПРОТИВ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ ГИРСА
Потеря влияния на болгарское правительство явилась серьез¬
ной неудачей царской дипломатии. Соглашение «трех императо¬
ров» потерпело крах, а вместе с тем серьезное поражение понес¬
ла и внешняя политика царского правительства, которая с 1881 г.
ориентировалась на Германию и Австро-Венгрию. В свое время
эта политика была выработана и начала осуществляться факти¬
чески тремя лицами — царем Александром II, Милютиным и Гир-
сом. После убийства Александра II Милютин вскоре получил
отставку, но новый царь и Гире продолжали старый политиче¬
ский курс. Против этого курса внутри русских господствующих
классов нарастала оппозиция, а неудачи, которые царское пра¬
вительство потерпело в Болгарии, помогли этой оппозиции развя¬
зать открытую кампанию против политики правительства, хотя
действительные источники ее недовольства проистекали отнюдь
не из болгарского вопроса.
Летом 1886 г. Катков, редактор газеты «Московские ведомо¬
сти», начал кампанию против политики Гирса. Закипела жаркая
борьба вокруг основных вопросов внешней политики России. Гер¬
манская ориентация Гирса отвечала интересам помещичьего клас¬
са. Правда, введенные в Германии в 1879 г. таможенные пошли¬
ны на импортный хлеб, вновь повышенные в 1885 г., жестоко
задевали русских аграриев и вызывали в них раздражение против
Германии. Однако это раздражение не могло серьезно повлиять
на русско-германские отношения, ибо Германия по-прежнему ос¬
тавалась важнейшим рынком для русского хлеба и сырья.
В 1879 г. она поглощала 30% русского экспорта. В условиях
жестокого аграрного кризиса 80-х годов найти замену для гер¬
манского хлебного и сырьевого рынков было совершенно невоз¬
можно, и в интересах помещиков надо было во что бы то ни стало
держаться за этот рынок. В силу этого помещичьи интересы тре¬
бовали дружественных отношений с германским правительством,
дабы предотвратить те трудности, которые оно могло чинить и
действительно чинило на германском рынке русским аграриям в
угоду прусским юнкерам. Монархическая солидарность в свою
очередь влекла русскую аристократию и двор к Германии, и в той
или иной мере этот мотив тоже оказывал свое влияние на внеш¬
нюю политику, равно как и упадок старого славянофильства, на¬
ступивший в 80-х годах.
Была еще и другая общественная группа, сочувствовавшая
политической линии Гирса. Это были банковские и биржевые
круги, в первую очередь петербургские, весьма близкие к ним же¬
лезнодорожные грюндеры и часть русской машиностроительной
промышленности, именно та ее часть, которая работала на им¬
портном угле и на импортном металле. Сюда относились прежде
,всего владельцы петербургских заводов, а также так называемых
218
переделочных заводов в западных губерниях. Еще во времена
Горчакова газета «Голос», умеренно либеральный орган Краев-
ского, была одновременно и рупором Министерства иностранных
дел, и рупором железнодорожных грюндеров Полякова, Гюнцбур-
га и компании. Петербургская биржа выказывала к Гирсу не¬
изменное благоволение, проявляя его на свой лад: на известия об
укреплении его позиции она отвечала повышением курсов 97.
Еще недавно, в 70-х годах, биржа и железнодорожные грюн-
деры, как это было в то время во всей Европе, находились в зе¬
ните своего процветания. В княгине Юрьевской они имели хода¬
тая при русском дворе, либеральная таможенная и финансовая
политика Рсйтерна, равно как и практика сдачи железнодорож¬
ных концессий частному капиталу, полностью отвечали их ин¬
тересам. Но в 80-х годах внутри русской буржуазии на первое
место стала быстро выдвигаться другая группировка, которая
была заинтересована в экономической политике, во многом диа¬
метрально противоположной той, которая была выгодна желез¬
нодорожным воротилам и финансировавшим их банкам. Владель¬
цы металлургических и угольных предприятий Урала и Донец¬
кого бассейна, в котором как раз тогда начиналось быстрое раз¬
витие промышленности, были заинтересованы вовсе не в том, что¬
бы получать как можно дешевле из-за границы рельсы, паровозы,
вагоны и уголь, а в том, чтобы оградить свои заводы и шахты от
конкуренции иностранного угля и металла. Они требовали пере¬
хода к протекционизму, и в этом с ними были согласны москов¬
ские и ивановские текстильные фабриканты, добивавшиеся за¬
щиты от конкуренции иностранных тканей. Финансовые затруд¬
нения, связанные с подготовкой к войне, заставили правительство
Александра II в 1876 г. вступить на путь повышения пошлин.
В 80-х годах требования протекционистов еще более, чем фис¬
кальные мотивы, толкали правительство к дальнейшему повы¬
шению пошлин, которые сплошь и рядом принимали запретитель¬
ный характер. В 1882 г. был пересмотрен либеральный тариф
1868 г., а затем последовали одно за другим новые повышения
пошлин98. Однако в обстановке борьбы за рынки, обостренной
мировой депрессией 80-х годов, и эти — крайне высокие — пош¬
лины казались заинтересованным промышленникам недостаточ¬
ными, и протекционистские круги русской буржуазии не пере¬
ставали требовать дальнейшего их повышения. Эти круги нашли
себе влиятельного и искусного представителя в лице Каткова.
Русский промышленный протекционизм и усилия русского
промышленного капитала по возможности монополизировать рус¬
ский внутренний рынок, освободившись от иностранной конку¬
ренции, весьма серьезно задевали интересы германской промыш¬
ленности. До 80-х годов она, можно сказать, царила на русском
97 Ламздорф В. Н. Дневник, 1886—1890. М.—Д., 1926, с. 82.
98 Соболев М. Н. История русско-германского торгового договора. Пг., 1915,
с. 13-19.
219
рынке. В 1879 г. 48% русского импорта поступало из Германии.
Теперь германский капитал начал быстро терять свое былое по¬
ложение на русском рынке: в 1889 г. доля Германии в русском
импорте понизилась до 33%, причем абсолютная ценность гер¬
манского экспорта в Россию за те же годы упала с 266 до
124 млн. руб."
Громче всех жаловалась на свою участь германская тяжелая
промышленность — металлургическая и угольная. В числе недо¬
вольных был сам Крупп, но особенно большие потери несли про¬
мышленники Верхней Силезии. И Бисмарк, в качестве верного
защитника интересов германского капитала, не остался глух к их
жалобам.
Начиная с 1885 г., когда недовольство немецких промышлен¬
ников особенно возросло, германское правительство предпринима¬
ет зависящие от него меры для того, чтобы удержать царское
правительство от дальнейшего повышения таможенных пошлин.
Оно не раз самым серьезным образом грозило русскому прави¬
тельству, что повышение пошлин повлияет на отношение Герма¬
нии к России. Германское правительство заявляло русскому, что
на повышение русских пошлин Германия ответит новым повы¬
шением пошлин на хлеб и даже таможенной войной против Рос¬
сии. В то же время Бисмарк намекал новому царскому послу в
Берлине графу Павлу Шувалову, что в обмен за снижение рус¬
ских тарифов он готов предоставить России «свободу действий»
не только в Болгарии, но даже и в проливах 10°. Германскому пра¬
вительству не удалось сломать русскую таможенную стену, но
ему в ряде случаев удавалось воспрепятствовать ее дальнейшему
повышению. В 1886 г. оно добилось отказа русского правитель¬
ства от уже подготовленного повышения пошлин на уголь и ме¬
талл. В конце 1885 г. съезд русских железоводчиков не ограничи¬
вался уже требованием повышения пошлин, а добивался установ¬
ления квоты импорта иностранного металла в качестве переход¬
ной меры к полному запрещению его ввоза через 7 лет. Катков
в своей газетё утверждал, будто «злые языки» говорят, что про¬
ект закона о повышении пошлин на железо «вносился даже в
Государственный совет, но тотчас же по требованию князя Бис¬
марка был взят оттуда обратно» 101.
Катков и его газета далеко не всегда были настроены враж¬
дебно по отношению к Германии. В 1878—1879 гг. в антигер-
99 Statistical abstracts for the foreign countries, 1879—1889, N 17. London,
1911, p. 114—115.
100 Письма Шувалова Гирсу от 20 мая и 27 июня 1886 г. (АВПР, ф. Кан¬
целярия, д. «Берлин», 1886 г., 1).
101 «Московские ведомости», № 218; в № 137 от 1 июня (20 мая) 1886 г. Кат¬
ков язвительно спрашивал: «Неужели Силезия русскому министерству
ближе чем Урал?»; в № 163 от 27 (15) июня 1886 г., где Катков писал о
том, что намеченное повышение пошлин отложено «вследствие, как гово¬
рят, настояний из Германии». См. также № 141 от 5 июня (24 мая) и
№ 196 от 30 (18) июля 1886 г.
220
майской кампании, которую тогда вела большая часть русской
прессы, Катков, правда, тоже принимал участие, но при этом
линия его газеты отнюдь не выделялась из типического поведе¬
ния большинства других органов русской печати. В дальнейшем,
в первой половине 80-х годов, он порой был склонен прямо-
таки славословить Бисмарка, восторгаясь его внутренней полити¬
кой, реакционность которой была любезна сердцу Каткова 10\
Только с 1886 г. Катков выступает в качестве решительного про¬
тивника германской ориентации русской политики и начинает
борьбу против Гирса — ее носителя. Катков открыл в своей газе¬
те кампанию против «Союза трех императоров», требуя разрыва
соглашения с Германией. Катков приходил к выводу о необходи¬
мости франко-русского сближения.
Поскольку царское правительство ориентировалось на Герма¬
нию в своей внешней политике, оно вынуждено было в какой-то
мере считаться с немецкими интересами в таможенных вопросах.
Поднятая Катковым кампания против немецкой ориентации рус¬
ской внешней политики имела своей целью побудить царское
правительство покончить с тем приспособлением русской та¬
моженной политики к интересам Германии, которое в известных
пределах правительство считало необходимым 103. Для достиже¬
ния своей цели Катков доказывал, что сближение с Германией
не принесло России никакой пользы — прежде всего в болгар¬
ском вопросе. Хотя Катков резко критиковал русскую политику
в Болгарии, но по существу интересовало его, собственно говоря,
беспрепятственное проведение таможенной политики «в нацио¬
нальном духе». В этом убеждает простое сопоставление дат. Пер¬
вое обострение болгарского кризиса приходится на вторую поло¬
вину 1885 г. и первых трех месяцев 1886 г. Катков уже в то
время полагал, что «Союз трех императоров» с точки зрения Рос¬
сии себя не оправдал 104. Но тогда это обстоятельство не побу¬
дило его начать борьбу против внешней политики правительства
и открыть в своей газете кампанию против Германии. Он ограни¬
чивался отдельными колкостями, вроде замечания насчет того,
что Германия слишком дорого ценит свою дружбу, декламациями
против политики «европейского концерта» и т. д.105 И только
в конце июля 1886 г. Катков вдруг поднял страшный шум по
поводу того, что германский «союзник» предает русские инте¬
ресы на Востоке. Он вспомнил об этом в момент, который был
относительно самым спокойным в смысле положения болгарского
102 Катков М. Н. Собрание передовых статей «Московских ведомостей» за
1885 г. М., 1898, с. 1, 148 и др.
103 В этой связи становится понятной ошибочность тезиса Покровского о
«соперничестве русского и прусского помещиков на хлебном рынке»,
как об «основном смысле» русско-германского конфликта второй поло¬
вины 80-х годов (см.: Против антимарксистской концепции М. Н. По¬
кровского, ч. II. М.—JI., 1940, с. 360—367).
104 «Московские ведомости», 1886, № 87.
105 «Московские ведомости», 1886, № 35, 72 и др.
221
вопроса на всем протяжении болгарского кризиса 1885—1887 гг.
Очевидно, что в такую минуту вовсе не болгарские дела, а нечто
другое заставило Каткова начать поход против русско-германского
сближения. Что именно побудило к этому московского журнали¬
ста? Ответ на это подсказывается тем фактом, что как раз на
май—август 1886 г. приходятся, с одной стороны, полемика
Каткова с германской печатью по вопросу о повышении пошлин
на уголь и железо, а с другой — временный отказ русского пра¬
вительства от нового повышения этих пошлин. В это же время
Катков ведет борьбу против экспорта в Россию германского капи¬
тала — против проектов Круппа об основании филиала в Нико¬
лаеве, против «переделочных» заводов в Петербурге, Либаве, Со-
сновицах и др. Еще в марте 1886 г. Катков утверждал, что «уго¬
релая французская печать» клевещет на восточную политику Рос¬
сии 10в, а 24 июля 1886 г. Катков открыл свой поход против
Гирса и «Союза трех императоров» 107 и принялся пропагандиро¬
вать смену германской ориентации русской политики на француз¬
скую. Из появившейся в этот день статьи Каткова читатели мог¬
ли узнать, что Франция никогда не выступит против России,
в то время как германский канцлер на каждом шагу Россию об¬
манывает. Катков иронически писал, что в случае англо-русского
столкновения Бисмарк гарантирует России неприкосновенность
Московского Кремля от нападения британского флота, а с Англии
он одновременно что-нибудь да сорвет за предоставление ей сво¬
боды действий в тех районах, которые являются для нее фактиче¬
ски доступными. Еще резче все это было развито в нашумевшей
статье от 31 июля 1886 г. В этой статье Катков писал, что в то
время как Бисмарк уладил все интересующие его дела, «нас,
между тем, вытеснили с Балканского полуострова». «Мало того,
нас именем дружбы обязуют даже в нашем народном хозяйстве
согласовываться с надобностями не своими, а чужой страны...»
Катков настаивал на сближении с Францией. Французские ре¬
ваншисты ухватились за эту статью, и известная в свое время
французская журналистка Адам перепечатала ее в своем журнале
«Нувель ревю» 108. Нельзя приписывать начатую Катковым кам¬
панию разоблачениям Сабурова, который выдал Каткову государ¬
ственную тайну, рассказав о существовании договора «трех импе¬
раторов» и о его возобновлении в 1884 г. Это разоблачение было
сделано Сабуровым уже через несколько месяцев после того, как
Катков открыл кампанию против Гирса — зимой 1886 г.109
Современники понимали смысл пропаганды Каткова. Гире
объяснял германскому поверенному в делах, что «поворот в пове¬
дении Каткова связан с тем, что он лично заинтересован в пред¬
108 «Московские ведомости». 1886. № ?>, 8, 83.
107 «Московские ведомости». 1886. № 190.
108 «Nouvclle revue», 1886, 15 aout.
109 К. П. Победоносцев и его корреспонденты, т. 1. М.— Пг., 1923, с. 690—
691.
222
приятиях и спекуляциях ультрапротекционистских промышлен¬
ников, которые сердиты на Германию за то, что она не хочет
согласиться с дальнейшим повышением наших пошлин на железо
и уголь. Даже сам император на днях согласился со мной,—
продолжал Гире,— что политическое направление Каткова часто
определяется весьма материальными причинами и целями» ио.
10. РОССИЯ И ОПАСНОСТЬ
ФРАНКО-ГЕРМАНСКОЙ ВОЙНЫ В 1887 г.
В то время как в России развертывалась борьба между Катко¬
вым и Гирсом, в Западной Европе в конце 1886 и в особенности
в январе 1887 г. обстановка приняла угрожающий характер —
надвинулась опасность франко-германской войны. Царское пра¬
вительство вынуждено было решать вопрос о том, какую пози¬
цию следует занять в случае, если война в самом деле разразит¬
ся.
Широко распространенную легенду относительно миролюбия
политики Бисмарка в период после франко-прусской войны не¬
обходимо полностью отбросить как одно из произведений буржу¬
азных фальсификаторов истории. Политика Бисмарка в 70—
80-х годах носила агрессивный характер, и мысль о новом, на этот
раз уже полном, разгроме Франции не покидала германского
канцлера 11 *. В конце 1886 г., с точки зрения интересов герман¬
ских милитаристов, сложилась благоприятная обстановка для
начала войны против Франции: нельзя сказать, чтобы внутреннее
положение Германии делало войну нежелательной для герман¬
ского правительства; соотношение вооруженных сил Франции и
Германии давало немцам верные шансы на успех112; наконец,
крикливая буланжистская агитация в пользу реванша доставляла
германскому правительству материал для того, чтобы обмануть
народные массы Германии, изобразив агрессивную войну против
Франции в качестве «оборонительной».
Но Бисмарк допускал возможность войны лишь при том ус¬
ловии, что она останется локализованной. Цель франко-герман¬
ского поединка должна была привести, по его мнению, к тому,
чтобы обессилить Францию «на 30—40 лет», как он однажды
выразился в откровенной беседе. Нейтралитет Австро-Венгрии
после заключения австро-германского союза был обеспечен. С Анг¬
лией он в данном вопросе не особенно считался ввиду ее воен¬
110 G.P., Bd. V, N 977; ср. Bd. V, N 979, Bd. XIII, S. 73; Ibbeken R. Das aus-
senpolitische Problem. Staat und Wirtschaft in der deutschen Reichspoli-
tik 1880—1914. Schleswig, 1928, S. 135.
1.1 Хвостов В. М. Россия и германская агрессия в дни европейского кризи¬
са 1887 г.— «Исторические записки», 1946, № 18.
1.2 Ballhausen Lucius von. Bismarckerinnerungen, S. 354, 355, 357, 358; Wal-
dersee A. Denkwiirdigkeiten, Bd. 1, S. 308, 309, 311; G. P., Bd. VI, N 1234,
S. 154 (примечание).
223
ной слабости на суше. Дело было в первую очередь за Россией.
Именно она могла стать серьезнейшим препятствием для герман¬
ской агрессии в Европе. Если бы война с Францией осложнилась
участием России и превратилась для Германии в войну на два
фронта, тогда обстановка изменилась бы коренным образом и
военный успех Германии становился в этом случае более чем
сомнительным. Поэтому обеспечение нейтралитета России явля¬
лось для Бисмарка обязательной и важнейшей предпосылкой для
развязывания войны против Франции. Несмотря на наличие согла¬
шения «трех императоров», первая статья которого обеспечивала,
казалось, такой нейтралитет, Германия никак не могла быть в
нем вполне уверенной. Дело в том, что уже вскоре после заклю¬
чения договора 1881 г. в русских правящих кругах и прежде
всего у Александра III безоговорочная формулировка обязатель¬
ства России сохранять нейтралитет во франко-германской войне
стала вызывать опасения. В русских правящих кругах было
распространено мнение, что новый разгром Франции приведет
к гегемонии Германии в Европе и подорвет безопасность Рос¬
сии. В связи с этим в 1884 г. при переговорах о продлении со¬
глашения «трех императоров» на новое трехлетие — с 1884 по
1887 г.— Гире, стремясь обеспечить согласие царя на продление
соглашения, добился от Бисмарка письменного заверения в том,
что Германия ни в коем случае не намеревается напасть на
Францию1!3. После этого политическая природа статьи первой
австро-русско-германского соглашения, несмотря на неизменность
ее текста, фактически существенно изменилась: обязательство
России касательно нейтралитета отныне существовало одновре¬
менно с официальным заявлением Германии об отсутствии у нее
намерения совершить нападение на Францию.
Наиболее надежный метод нейтрализовать Россию заключался
для Бисмарка в том, чтобы связать ей руки на Востоке. Стрем¬
ление запутать Россию в болгарских или других балканских во¬
просах привело к тому, что Бисмарк с ноября 1886 г. начал про¬
воцировать царское правительство на активную политику в Бол¬
гарии и в проливах. Для наблюдательных современников было
ясно, что в случае, если Россия будет связана новыми осложне¬
ниями на Востоке, то безопасность Франции окажется под угро¬
зой. В этом смысле доносил своему правительству в 1886 г.
французский посол в Берлине де Курсель114. Если бы Россия
увязла в какой-либо авантюре на Балканах, то вольно ли, неволь¬
но ли, но она была бы вынуждена гарантировать Германии свой
нейтралитет и позволить ей разгромить Францию, что обеспечи¬
ло бы гегемонию Германии во всей Западной Европе.
Русское правительство не поддавалось на провокации Бисмар¬
ка и в своей балканской политике было далеко от мыслей о
1,3 Копия телеграммы Бисмарка Швейницу, врученная Швейницем Гпрсу
(АВПР, ф. Секретный архив, д. 108).
114 D. D., t. VI, N 217, 281.
224
каких-либо рискованных авантюрах. Но оно жаждало дипломати¬
ческого содействия германского правительства для урегулирова¬
ния тех многочисленных осложнений, которые доставлял ему
болгарский вопрос. В конце 1886 г. царское правительство и
лично Александр III были озабочены возможностью возвращения
Баттенберга в Болгарию. И вот в начале января 1887 г. русское
правительство послало в Берлин Петра Шувалова, брата нового
русского посла в Германии Павла Шувалова. Петр Шувалов при¬
был со специальным поручением царя — просить, чтобы герман¬
ский император не позволил Баттенбергу возвратиться в Болга¬
рию, если бы тот возымел такое намерение. Бисмарк тут же
обещал такое содействие и вскоре на этот счет русскому прави¬
тельству было дано формальное обязательство.
Но Шувалов не ограничился выполнением поручения царя.
Вместе с братом он завел с Бисмарком разговор о замене согла¬
шения «трех императоров», срок которого истекал летом 1887 г.,
двойственным русско-германским договором без участия Австро-
Венгрии. Братья Шуваловы совместно с Бисмарком 10 января
1887 г. составили проект такого договора. Согласно этому проек¬
ту, Германия должна была признать за Россией «исключительное
право осуществлять влияние в Болгарии, а также в Румелии в
случае, если эта последняя объединится с Болгарией». Далее
устанавливалось, что «Россия может рассчитывать на дружест¬
венный нейтралитет Германии, если забота об интересах России
заставит российского императора обеспечить закрытие проливов
II сохранить в своих руках ключ от Черного моря». Со своей
стороны Германия «сможет рассчитывать на такой же дружест¬
венный нейтралитет России во всяком конфликте, который мог
бы возникнуть между Германией и Францией». Проект преду¬
сматривал, что «Россия и Германия, признавая, что существова¬
ние Австро-Венгерской империи необходимо для поддержания
европейского равновесия, обязываются ничего не предпринимать
против ее территориальной целостности, за исключением случая
агрессии со стороны Австрии». Наконец, согласно проекту, Гер¬
мания и Россия «признают необходимость сохранения независи¬
мости Сербии» «под скипетром короля Милана» 115.
Беседа с Шуваловыми окрылила Бисмарка. На другой же
день, 11 января 1887 г., он выступил в рейхстаге с речью, пол¬
ной угроз по адресу Франции и почти подобострастной в отно¬
шении России. Это выступление явилось началом целой серии
агрессивных мероприятий германского правительства против
Франции.
Германское правительство и прежде всего его глава не знали
при этом, что в Петербурге проект Бисмарка и Шуваловых не
получил одобрения. Бисмарк не подозревал, что Шуваловы дей¬
ствовали без инструкций, по своей инициативе и своему разуме¬
G. P., Bd. V, N 1063.
8 В. М. Хвостов
225
нию и на свой собственный риск. Даже Гире при всей своей
склонности к соглашению с германским правительством нашел,
что Шуваловы зашли слишком далеко. Он не одобрял возвраще¬
ния к активной политике на Ближнем Востоке. Для него, как и
для Александра III, соглашение с Германией было лишь средст¬
вом обеспечения безопасности России от Англии, отчасти от Ав¬
стро-Венгрии, но отнюдь не орудием дальнейшей экспансии на
Ближнем Востоке. Ламздорф, который к этому времени стал
ближайшим сотрудником Гирса, отметил в своем дневнике, что
записка Шувалова «чрезвычайно слаба». «Он предлагает согла¬
шение о соблюдении благожелательного нейтралитета в случае
войны между Францией и Германией с сохранением неприкосно¬
венности Австрии, независимости Сербии под скипетром Милана
и все это лишь для того, чтобы за нами было признано право
исключительного влияния в Болгарии и Румелии, когда послед¬
няя будет к ней присоединена, а также для обеспечения нейт¬
ралитета Германии на случай, если бы мы пожелали настаивать
на соблюдении принципа закрытия проливов» 11в. «Я не могу
скрыть от министра своего удивления по поводу того,— продол¬
жает Ламздорф,— что государственный деятель, бывший послом
и ведший переговоры на Берлинском конгрессе, мог составить
столь малосерьезиый проект».
Что касается Гирса и Ламздорфа, то, возражая против проек¬
та Шуваловых, они, однако, полностью одобряли самую мысль о
возобновлении соглашения с Германией — без Австрии, посколь¬
ку соглашение с ней оказывалось невозможным после осложне¬
ний, наступивших осенью 1886 г. между нею и Россией. Иначе
думал Александр III. У него явились колебания относительно са¬
мой необходимости возобновлять договор — хотя бы даже и с
одной Германией. Гирса такая позиция царя устраивала еще ме¬
нее, нежели проект Шуваловых. Ламздорф в своем дневнике
17(5) января 1887 г. следующим образом отзывается о настрое¬
нии царя: «По-видимому, интриги Каткова или какие-нибудь
другие пагубные влияния опять сбили нашего государя с пути».
«Его величество высказывается не только против Тройственного
союза, но даже против союза с Германией» 117. На следующий
день Ламздорф сделал в своем дневнике следующую запись:
«Вчера государь, говоря о национальных антипатиях к Германии,
сказал министру: «Прежде я думал, что это только Катков, но я
убедился, что это вся Россия»» 118.
17(5) января, по указанию царя, Гире сообщил Павлу Шува¬
лову, что он «смотрит на предложение его брата князю Бисмар¬
ку, как на частный разговор двух друзей, который не может
иметь никакого официального характера». Нехотя Гире предпи¬
116 Ламздорф В. Н. Дневник, 1886—1890, т. II, с. 30—31.
117 Там же, с. 34—35.
118 Там же, с. 36.
226
сал Шувалову воздерживаться пока от высказываний по вопросу
о возобновлении соглашений с Германией «ввиду нашей неуве¬
ренности в их судьбе»119. Положение Гирса пошатнулось.
В Петербурге шли разговоры о его предстоящей отставке120.
Как сообщает Ламздорф, от расстройства Гире лишился сна.
Между тем международная обстановка осложнялась. Нажим
германского правительства на Францию и германские угрозы по
адресу Франции приближались к кульминационной точке. 22 ян¬
варя 1887 г. Бисмарк предписал наместнику Эльзас-Лотарингии
предпринять репрессивные меры против неблагонадежных фран¬
цузских элементов в аннексированных провинциях и при этом
сообщил штатгальтеру, что «он считает вероятным, что война
возникнет не в слишком-то отдаленном времени» 121. В эти же
дни германскому поверенному в делах в Париже было предло¬
жено сообщить имеющиеся у него сведения относительно военных
приготовлений Франции. Германский канцлер, очевидно, знал,
что ничего более серьезного ему услышать не удастся — только
этим можно объяснить, что он просил сведений относительно мас¬
совых закупок французским правительством леса на постройку
бараков для размещения войск в пограничных районах и мате¬
риалов для изготовления мелинита 122. Канцлер раскрыл при этом
в своем письме к поверенному в делах, зачем ему собственно го¬
воря нужны эти сведения. Бисмарк писал, что его «занимает во¬
прос», «не следует ли обратить внимание французского прави¬
тельства на то, что его военные приготовления заставляют сомне¬
ваться в его мирных намерениях» 123. Слухи о том, что в Берлине
готовятся сделать французскому правительству какое-то угрожаю¬
щее представление, проникли в печать. Со своей стороны немец¬
кие правительственные органы заявляли о том, что необходимо
получить от французского правительства объяснения по поводу
сооружения бараков близ границы. С таким требованием 23 ян¬
варя 1887 г. выступила «Националь цайтунг». На другой день
после этого, 24 января, разразилась паника на парижской и бер¬
линской биржах 124. В последующие дни германское правительст¬
во пошло еще дальше. 26 или 27 января 1887 г. им было приня¬
то решение призвать под знамена и сосредоточить на француз¬
ской границе в Лотарингии 73 ООО резервистов к 7 февраля
1887 г. под предлогом учебных сборов 125. В последующие дни
начальник германского генерального штаба Мольтке, его замести¬
119 Там же, с. 34—35.
120 Там же, с. 36, 47, 50; Toutain Е. Alexandre III et la Republique Fran^ai-
se. Paris, 1929, p. 168.
121 Hohenlohe-Schilingsfiirst Chi. Denkwiirdigkeiten, Bd. II. Stuttgart — Ber¬
lin, 1931, S. 404.
122 G.P., Bd. VI, N 1242.
123 Ibidem.
124 D. D., t. VI, N 408, p. 417—418.
115 Телеграмма Шувалова от 29 (17) января 1887 г. (АВПР, ф. Канцелярия
МИД, д. «Берлин», 1887 г., 1). Ср. Waldersee A. Op. cit., Bd. I, S. 311.
227
8*
тель Вальдерзее и начальник императорского военного кабинета
совместно наметили кандидатов на высшие командные должности
в предстоящей войне12в. 28 января Бисмарк заявил французско¬
му послу, с которым он не встречался до этого в течение не-
скольких недель, что если генерал Буланже станет председателем
совета министров или президентом республики, то последует вой¬
на 127. 2 февраля Бисмарк повторил это английскому послу128.
Через 2 дня после встречи с французским послом Бисмарк сооб¬
щил о своей беседе с ним на заседании прусского совета минист¬
ров и при этом заявил о «возможности возникновения войны в
течение ближайших же недель». На этом же заседании он изве¬
стил министров, что, поскольку рейхстаг соберется только после
выборов, «на следующей неделе в прусский ландтаг должен быть
внесен закон, санкционирующий выпуск займа в 300 млн. марок
на покрытие первых военных надобностей». «Это означает вой¬
ну»,— записал в своем дневнике один из членов прусского прави¬
тельства Люциус фон Балльгаузен129. В ближайшие дни зако¬
нопроект был одобрен прусским советом министров130.
В такой обстановке 21 января 1887 г. французский министр
иностранных дел Флуранс посетил русского посла в Париже ба¬
рона Моренгейма. Флуранс был очень взволнован. Он заявил
послу, что прибыл для того, чтобы обратить его внимание на не¬
оспоримые симптомы агрессивных намерений Германии. Сообщая
в Петербург об этой беседе, Моренгейм одновременно информи¬
ровал русское правительство о том, что, по «дошедшим слухам»,
французское правительство желало бы иметь уверенность в мо¬
ральной поддержке русского правительства на случай, если бы
Германия предъявила французскому правительству требование
относительно разоружения Франции131. По-видимому, это по¬
желание было доведено до сведения русского посла через журна¬
листа Ганзена, имевшего тесные связи с французским министер¬
ством иностранных дел. Ганзен сообщает в своих мемуарах о
том, что Флуранс обращался к нему с просьбой переговорить об
этом с русским послом.
Гире намеревался дать Флурансу весьма сдержанный ответ,
сообщив ему, что русское правительство не сомневается в миро¬
любии Бисмарка. Однако Александр III держался иного мнения.
Возможно, что царь находился под влиянием аргументации Кат¬
кова, который как раз в эти дни представил Александру III
записку с протестом против каких бы то ни было обязательств
России перед Германией относительно соблюдения нейтралитета
126 Waldersee A. Op. cit., S. 313—315.
127 D. D., t. VI, N 415, p. 426.
128 Ibid., N 419, p. 433.
129 Ballhausen Lucius von. Op. cit., S. 366.
130 Ibid., S. 367.
131 Ламздорф В. H. Дневник, 1886—1890, с. 45—46; Goriainow С. The alliance
of the three Emperors.— «American Historical Review», 1918, january.
228
в случае франко-германской войны 132. Какова бы ни была тут роль
Каткова, во всяком случае царь отклонил проект ответа Морен-
гейму, представленный ему Гирсом. Александр наложил на этот
проект следующую резолюцию: «Мы ничего не знаем про наме¬
рения князя Бисмарка, так что же мы будем их (т. е. францу¬
зов.— В. X.) успокаивать. От Бисмарка можно всего ожидать» 133.
На просьбу французов о моральной поддержке в случае, если
Германия потребует разоружения Франции, царь реагировал сле¬
дующей пометкой на донесении Моренгейма: «Конечно, да» 134.
Гире не сообщил Моренгейму об отношении Александра III к
тем заявлениям, которые французы сделали русскому послу.
Гире ограничился тем, что в тот же день (22 января 1887 г.)
поручил Шувалову осведомиться у Бисмарка, «имеют ли сведения
Моренгейма какое-либо основание» 135.
26(14) января, выполняя поручения министра, Шувалов
встретился с германским канцлером. Во время этой беседы речь
шла о двух вопросах: во-первых, об опасности войны между Гер¬
манией и Францией; во-вторых, об ответе германского кайзера
на обращение царя по поводу возможности реставрации Баттен-
берга. В отношении военной опасности канцлер с обычным сво¬
им лицемерием рассыпался перед Шуваловым в самых успокои¬
тельных заверениях. По делу Баттенберга Бисмарк дал самые
категорические заверения в желательном для царя смысле, кото¬
рые через несколько дней (30 января) были подтверждены лич¬
ным письмом императора Вильгельма царю13в. В этой беседе
Шувалов ни словом не упомянул о заключении русско-герман¬
ского соглашения. «Его величество,— писал в связи с этим Гире
Шувалову в письме от 2 февраля (21 января) 1887 г., отвечая
на донесение посла о его беседе с Бисмарком,— высоко оценил
Вашу сдержанность в деликатном вопросе о возобновлении нашего
секретного соглашения». «Император не считает момент подхо¬
дящим для того, чтобы начинать переговоры на этот счет». При
существующих напряженных отношениях между Германией и
Францией, продолжал Гире, России не следует торопиться свя¬
зывать себе руки 137.
Молчание Шувалова относительно договора имело большее
значение, чем все то, что он сказал в беседе с германским канц¬
132 Записка Каткова от 20 (8) января 1887.— «Красный архив», 1933, № 58,
с, 77—79.
133 Ламздорф В. Н. Дневник, 1886—1890, с. 39.
134 Там же, с. 45—46.
135 Телеграмма Гирса Шувалову от 10 (22) января 1887 г. (АВПР, ф. Кан¬
целярия МИД, д. «Берлин», 1887 г., 2). Ср. Ламздорф В. Я. Указ. соч.,
с. 43, 46, 49; Toutain Е. Alexandre III et la Republique Frangaise, p. 175—
176; D. D., t. VI (прим. 2).
138 Письмо Шувалова Гирсу от 26 (14) января 1887 г. (АВПР, ф. Секрет¬
ный архив, д. № 105, 111, 112); G. P., Bd. V, N 1033.
137 Письмо Гирса от 2 февраля (21 января) 1887 г. (АВПР, ф. Секретный
архив, МИД, д. № 107).
229
лером. Это молчание поколебало канцлера в его расчетах купить
нейтралитет России.
На другой день, 27 января 1887 г., Бисмарк вызвал одного
из наиболее доверенных своих журналистов Морица Буша. Он
предложил Бушу выступить в печати во враждебном России
духе. В ходе беседы Бисмарк заметил, что если Россия и позво¬
лит Германии разбить Францию, то она во всяком случае «вряд
ли дозволит нам так использовать победу, чтобы основательно
ослабить Францию на ближайшие 30 или 40 лет, как это следо¬
вало бы сделать» 138.
Но германский канцлер в результате визита Шувалова был
только поколеблен в уверенности, что он в состоянии обеспечить
себе нейтралитет России на случай войны против Франции. Он
еще не полностью освободился от иллюзий на этот счет. В связи
с этим и угрозы по адресу Франции еще продолжались после
разговора с Шуваловым в течение полутора недель. Молчание
Шувалова несомненно означало оттяжку решения. Эта оттяжка
вызывала у Бисмарка сомнение в благополучном исходе дела и
возбуждала тревогу. Но молчание все-таки не отказ. Бисмарк
ждал.
Однако в соответствии с полученной им инструкцией Шувалов
и в последующие дни ничего не сообщал германскому правитель¬
ству относительно судьбы проекта русско-германского договора.
«Согласно Вашим желаниям, я продолжаю хранить самое полное
молчание в деликатном вопросе о возобновлении пашего соглаше¬
ния»,— доносил Шувалов Гирсу 15(3) февраля 1887 г. В конце
концов, слишком долгое промедление с ответом сделало для Бис¬
марка очевидным, что проект Шувалова не получил одобрения
со стороны русского правительства. В связи с этим в начале
февраля наступило разряжение франко-германских отношений,
и 6 февраля французский посол в Германии смог сообщить свое¬
му правительству о наступившем успокоении 139. 20 февраля в
заграничном официозе русского правительства, брюссельской га¬
зете «Норд», появилась статья, которая положила конец всяким
сомнениям относительно позиции России в франко-германском
конфликте. В этой статье было напрямик заявлено о том, что
Россия, в случае новой франко-германской войны, не сможет со¬
блюдать такой же благожелательный (в отношении Германии)
нейтралитет, как в 1870 г., так как петербургский кабинет ни
при каких условиях не может допустить нового ослабления Фран¬
ции. Чтобы иметь на этот случай руки свободными, Россия будет
избегать всякого копфликта с Австро-Венгрией и Англией и
предоставит болгарские дела их собственному течению 140. Отказ
русского правительства гарантировать нейтралитет России в слу-
138 Busch М. Tagebuchblatter, Bd. III. Leipzig, 1899, S. 214.
139 D. D., t. VI, N 426, ср. N 435.
uo «Le Nord», 1887, 20 fevrier; Schulthess H. Europaischer Geschichtskalender.
Nordlingen, 1887, S. 433.
230
Ч-de воины между Германией и Францией расстроил расчеты гёр-*
майского правительства на локализацию этой войны. Тем самым
Россия спасла Францию от угрожавшей ей опасности. Россия
еще раз предотвратила возможность нападения Германии на
Францию — как она однажды уже сделала это в 1875 г.
11. ЗАКЛЮЧЕНИЕ РУССКО-ГЕРМАНСКОГО ДОГОВОРА
«ПЕРЕСТРАХОВКИ»
В результате позиции, занятой русским правительством в отно¬
шении франко-германской войны, оно почти тотчас же оказалось
перед фактом сильнейшего нажима со стороны Германии. Гер¬
манское правительство рассчитывало добиться своего от России
не мытьем, так катаньем. 17 февраля 1887 г. канцлер телеграфи¬
ровал германскому послу в России Швейницу, что поскольку
предложение Шувалова осталось без всякого отклика, то он за¬
ключает, что это предложение не имело успеха 141. Он запретил
Швейницу начинать с русскими какие бы то ни было разгово¬
ры о русско-германском соглашении, не желая создавать в Петер¬
бурге впечатления, что Германия в этом соглашении особенно
нуждается 142. На самом деле Бисмарк задумал угрозами побу¬
дить русское правительство ввести свою политику в угодное ему
русло. В тот же день 17 февраля германскому послу в Констан¬
тинополе было предписано прекратить всякую поддержку рус¬
ской дипломатии в болгарском вопросе. Причем Бисмарк пояснил
послу, что эта директива вызвана «неясностью относительно по¬
ведения России» в случае франко-германского конфликта. Послу
вместе с тем предписывалось оказывать поддержку английской
политике 143.
Вслед за этим германское правительство стало подготовлять
новый удар России, приступив к подготовке законопроекта,
предусматривающего дальнейшее повышение пошлин на хлеб,
причем эта подготовка сопровождалась антирусской кампанией в
печати. Швейниц сообщает в .своем дневнике, что 27 февраля
1887 г. он получил из Берлина извещение «о начале газетной
и таможенной войны» 144. При этом Швейницу было предписано
сделать Гирсу следующее сообщение: «Мы потеряли надежду по¬
лучить от России справедливую оценку наших усилий облегчить
ей разрешение болгарских затруднений... До сих пор мы сопро¬
тивлялись требованиям нашего сельскохозяйственного населения,
которое добивается защиты своих интересов. Мы избегали воз¬
буждать русское общественное мнение. Теперь, видя, что мы не
141 G. P., Bd. V, N 1007.
,42 Ibid., N 1068, 1070. , ,
143 Ibid., N 1007, 1034, 1068, 1070; Radowitz J. Aufzeichnungen und
Erinnerungen, Bd. II. Berlin — Leipzig, 1925, S. 226—227; Schweinitz H.
Op. cit., Ва. II, S. 334—335.
Schweinitz H. Op. cit., Bd. II, S. 365.
231
встречаем взаимности й что подготовляемые таможенные меры
направлены против пас, нам становится трудно не заниматься
своими собственными интересами» 145. Отныне Россия оказыва¬
лась под непрерывным давлением со стороны Германии, причем
это давление осуществлялось и в чисто дипломатической, и в эко¬
номической, и в финансовой областях.
Германское правительство пыталось силой поставить Россию
на колени, но в то же самое время оно не прекращало дипло¬
матического зондирования, стараясь выяснить, не склонно ли
русское правительство пойти, наконец, на уступку и заключить с
Германией сделку, гарантировав ей свой нейтралитет. 23 февраля
1887 г. сын канцлера, Герберт Бисмарк, занимавший должность
статс-секретаря иностранных дел, поручил германскому послу в
Петербурге высказаться перед русскими в том смысле, что было
бы совершенно ошибочно предполагать, что после победоносной
войны с Францией Германия станет чинить России препятствия
на Черном море: «наши интересы ни в коем случае не будут за¬
тронуты, если Россия распространит свое господство на Черном
море из южной Болгарии до проливов» 146. 2 марта Швейниц,
беседуя с Гирсом, упомянул о том, что в 1884 г. при возобнов¬
лении «Союза трех императоров» русское правительство выража¬
ло опасения, как бы Германия не напала на Францию. Бис¬
марк, рассказывал Швейпнц Гирсу, вспомнил об этом обстоя¬
тельстве. Канцлер готов и сейчас подтвердить сделанное им тогда
заявление, что он скорее уйдет в отставку, нежели согласится
совершить такое нападение. «Но если вопреки всякому предви¬
дению,— продолжал Швейниц,— если вопреки намерениям Гер¬
мании война все же начнется, что тогда произойдет? Этот вопрос,
по мнению канцлера, следовало бы углубить» 147. Не теряя вре¬
мени, посол тут же и взялся за такое «углубление». Он принялся
заверять Гирса, что русским не следует сомневаться «в искрен¬
ности внутреннего убеждения канцлера относительно невозмож¬
ности полного уничтожения Франции». Ведь еще и сегодня поль¬
ский вопрос доставляет большие трудности, и пример Польши
доказывает, что в случае победы* Германии будет трудно «сохра¬
нить господство над такой страной, как Франция».
Эти слова трудно читать без улыбки. Нечего сказать, хоро¬
шее это было успокоение: знать, что всю Францию Бисмарк
аннексировать не собирается! К тому же последующие слова
Швейница обнаруживают, что, говоря о трудностях господства
«над такой страной, как Франция», Бисмарк имел в виду именно
невозможность полной и формальной аннексии французской тер-
145 Документы из личного архива Швейница («Archiv fur Politik und Ge-
schichte», 1923, Bd. I. S. 77).
146 Цит. no: Triitzschler von Falkenstein H. Bismarok und die Kriegsgefahr
des Jahres 1887. Berlin, 1924, S. 62.
147 АВПР, ф. Секретный архив МИД, д. № 107. Запись этой беседы Гирса
со Швойницем, написанная рукой Ламздорфа.
232
ритории: «Германия,— продолжал Швейниц развивать мысли
канцлера,— предпочитает ограничиться тем, что включит Фран¬
цию в сферу своего влияния, стараясь привлечь ее на свою сто¬
рону полнейшим великодушием»,— «как Австрию после 1866 г.»
Что и говорить, программа канцлера не страдала отсутствием
размаха.
Если сопоставить письмо Герберта Бисмарка Швейнпцу и эту
беседу Швейница с Гирсом, то получается совершенно определен¬
ная программа русско-германской сделки: германское правитель¬
ство любезно предоставляло царю свободу рук на Востоке в об¬
мен за такую же свободу рук для Германии в отношении Фран¬
ции.
В менее официальных беседах эта программа развивалась
германской дипломатией с еще большей откровенностью. В нача¬
ле марта германский посол в Константинополе Радовиц, беседуя
со своим русским коллегой Нелидовым, «откровенно предложил
соглашение обеих сторон на основе их взаимных интересов. На¬
ши интересы сосредоточены на Востоке» — резюмировал слова
Радовица Гире. «Германия их полностью признает и предостав¬
ляет нам полную свободу действий. Ее интересы лежат на Рей¬
не, и она ожидает нашего нейтралитета на случай возникновения
войны там» 148.
Получив донесение Нелидова, Гире сообщил в Берлин Шува¬
лову о предложениях Радовица и вновь высказал при этом свое
давнее пожелание о том, чтобы германское правительство помог¬
ло России разрешить болгарский вопрос в желательном для нее
смысле. В письме Гирса не было, однако, ни намека на возмож¬
ность соглашения с Германией на началах, предложенных Радо-
вицем. Тем не менее Гире, поскольку это от него зависело,
продолжал вести линию на возобновление соглашения с Герма¬
нией, хотя и на другой основе, нежели та, которую предлагал
немецкий дипломат. Главной причиной, которая не позволяла
русскому правительству согласиться на сделку, намеченную в
проекте Бисмарка и Шуваловых от 10 января 1887 г. и теперь
вновь предложенную Радовицем, была заинтересованность России
в сохранении Франции как независимой великой державы.
Поскольку Россия продолжала вести независимую политику,
германское правительство старалось вредить ей по мере своих
возможностей и сил. Оно поощряло Стамбулова пригласить в
Софию Баттенберга и советовало болгарским регентам восстано¬
вить его па престоле. Оно рекомендовало им провозгласить пол¬
ную назависимость Болгарии, порвав вассальные отношения к
султану. Оно подсказывало болгарским правителям также и раз¬
ные другие столь же провокационные действия. Бисмарк интри¬
говал не только в Софии, но и в Лондоне: он уговаривал англий¬
ского премьер-министра Солсбери со своей стороны поощрить
148 АВПР, ф. Канцелярия МИД, д. «Берлин», 1887 г., II.
233
болгарских правгтелей на такие поступки, которые явились бы
провокацией по адресу царя. Он втайне работал над организа¬
цией англо-австро-итальянского блока в целях противодействии
России на Ближнем Востоке и Франции в Средиземном море и
в Северной Африке и побуждал Солсбери пригласить турецкого
султана присоединиться к этому блоку, желая вовлечь и Турцию
в антирусскую группировку 149.
Работая над созданием коалиции против России, германское
правительство, однако, свои собственные руки стремилось сохра¬
нить при этом свободными. «Мы не можем ставить наши решения
о войне или мире с Россией в зависимость от Англии или Тур¬
ции»,— писал по этому поводу германский канцлер150. Стара¬
ясь вовлечь Турцию в англо-австро-итальянскую «Средиземномор¬
скую антанту», образовавшуюся как раз в это время, он отказы¬
вал Турции в принятии ее в Тройственный союз, поскольку в
этом союзе участвовала сама Германия. Смысл этих маневров и
ухищрений Бисмарка можно охарактеризовать словами Солсбери,
по мнению которого, «кпязь Бисмарк желал войны с Францией»,
а когда Бисмарку стало очевидно, что Россия не согласится га¬
рантировать свой нейтралитет, «князь постарался посеять вражду
между Россией и Болгарией, надеясь, что в таком случае руки
царя будут слишком заняты, чтобы позволить ему вмешаться в
пользу Франции» 1М. Даже один германский автор был вынуж¬
ден признать, что, поощряя возвращение Баттепберга, Бисмарк
стремился «поджечь фитиль у болгарской мины и вызвать всеоб¬
щий взрыв» — иначе говоря, разжечь англо-австрийскую войну
против России 15\
В связи с этим французское правительство, которое оценива¬
ло положение так же, как и Солсбери, 15 февраля 1887 г. об¬
ратилось к русскому правительству со своего рода призывом
и предостережением. Флуранс поручил французскому послу в
России довести до сведения русского правительства следующее:
«Если Россия попадет в ловушку, которая расставлена для нас,—
для нас и для нее; если она ввяжется в большую войну на Восто¬
ке, мы тотчас подвергнемся нападению на нашей восточной гра¬
нице. Изобретая одну хитрость за другой и предлог за предлогом,
Германия сосредоточила 120 тыс. человек на расстоянии выстре¬
ла от французской границы» 153. Гире заверил французов, что Рос¬
сия не ввяжется в копфликт па Востоке 154.
Тем не менее в Париже продолжали тревожиться. В середине
марта Флуранс писал: «Мне кажется, что отношение Германии
149 Cesil G. Life of Salisbury, t. IV, p. 25—27; Corti A., Count E. Op. cit.,
p. 294, 298.
150 Holborn H. Deutschland und die Turkei 1878—1890. Berlin, 1926, S. 53—54.
1M Cecil G. Op. cit., t. IV, p. 26 (Доклад Солсбери королеве от 4 апреля
1887 г.).
152 Rachfahl F. Deutschland und die Weltpolitik, Bd. I. Stuttgart, 1923, S. 678.
153 D.D., t. VI, N 441.
154 Ibid., N 447; Toutain E. Op. cit., p. 189-192.
234
К России и Ёолгарии су!цествейно изменилось». «Теперь она го¬
това одобрить все эксцессы (болгарских правителей.— В. X.) и
подстрекать их на то, чтобы уязвлять самолюбие русского наро¬
да и его государя» 155.
Гире и Ламздорф, решительно отклоняя проект Шуваловых,
оставались ревностными сторонниками соглашения с Германией,
хотя и не на основе развязывания русской агрессии на Востоке,
а германской — на Западе. Они старательно сочиняли записки,
в которых пытались доказать царю необходимость возобновить
переговоры о русско-германском соглашении и обосновывали не¬
целесообразность союза с Францией, которого добивался Катков.
Гире и Ламздорф при этом ссылались на то обстоятельство, что
«республиканское правительство не раз выказывало себя немец¬
ким из страха»1Ь6. Что касается позиции царя, то 28 января
1878 г. он несколько поколебался в отрицательном отношении к
договору с Германией и уведомил Гирса, что по «чрезвычайно
важному» вопросу о русско-германском договоре у него «еще не
установилось определенного мнения» и «окончательно» он сказать
ничего не может. Во всяком случае царь заявлял, что предпочи¬
тает «Тройственному союзу двойственный с Германией» 157. В та¬
ком положении вопрос о заключении русско-германского договора
оставался без движения около двух месяцев. Вскоре влияние Кат¬
кова снова пересилило: «Все неудовольствие Бисмарка ясно,— пи¬
сал Александр 111,— он понял, что раздавить Францию ему не да¬
дут, вот и все» 158.
Однако враждебные действия германского правительства не
замедлили доставить России серьезные трудности. Прежде всего
это сказалось на отношениях России с Турцией. «Наш посол в
Константинополе свидетельствует,— писал Ламздорф в одной из
только что упомянутых записок,— что германское влияние явля¬
ется решающим у султана. Расположение султана меняется в со¬
ответствии со степенью интимности, существующей между импе¬
раторским кабинетом и Берлином» ,59. Ухудшение русско-турец¬
155 D. D., t. VI. N 470. В «Grosse Politik» отсутствуют какие-либо данные об
этом этапе в болгарской политике Бисмарка. Издатели «Grosse Politik»,
придерживаясь лживой версии, изложенной Бисмарком в его мемуарах,
опубликовали по болгарскому вопросу только документы, относящиеся
к таким периодам германской политики в Болгарии, когда Бисмарк под¬
держивал русских. Ввиду этого большие фазы в развитии болгарского
вопроса в «Grosse Politik» почти не нашли освещения. Так, например,
отсутствуют документы за время с января по апрель 1886 г., за март,
октябрь и ноябрь 1887 г. Понятно, что германская публикация дает фаль¬
сифицированное представление о политике бнсмарковского правитель¬
ства в Болгарии.
156 АВПР, ф. Секретный архив МИД, д. 101/109.
157 Ламздорф В. Н. Указ. соч., с. 56.
158 Там же, копия резолюции царя на донесении Шувалова от 7 марта
(23) февраля 1887 г.
159 «Исторический обзор», написанный рукой Ламздорфа (АВПР, ф. Сек¬
ретный архив МИД, д. № 107).
235
ких отношений было существенным ударом для Петербурга, по¬
скольку русское правительство рассматривало русско-турецкое
сотрудничество в качестве лучшей гарантии безопасности России
на Черном море.
Новые осложнения ждали Россию и в Болгарии. Выше уже го¬
ворилось о той провокационной политике, которую вел Бисмарк
в Софии. Выдвинутая царским правительством на болгарский пре¬
стол кандидатура кн. Мингрельского потерпела фиаско. Такая же
судьба постигла и другой прожект, придуманный Гирсом: заме¬
нить болгарское регентство во главе со Стамбуловым, состоявшее
из людей, продавшихся Австро-Венгрии, одним «временным» ре¬
гентом. Проекты эти были мертворожденными, и создается впе¬
чатление, что Гире выдвигал их просто потому, что считал не¬
обходимым хоть «что-то» да предпринять в целях разрешения
болгарского вопроса. У него не хватало духу откровенно распи¬
саться в неспособности вернуть утерянные в Болгарии позиции.
В связи с неудачами русской политики в болгарском вопросе Не¬
лидов сообщал: «Если бы... берлинский кабинет стал поддержи¬
вать» русские предложения «перед Портою, я не сомневаюсь, что
это послужило бы к скорейшему и успешному с ее стороны со¬
глашению, наперекор уверениям великого визиря (англофила Ки-
амиля-паши.— В. X.), который представляет султану Россию со¬
вершенно уединепною, бессильною предпринять какие-либо реши¬
тельные действия в Болгарии и, следовательно, обязанною в кон¬
це концов согласиться на решение этого вопроса в приятном
Европе, а не одной России смысле» 1в0. Александр III лаконично
резюмировал положение, создавшееся для него теперь в Констан¬
тинополе: «Толковать с султаном все равно, что воду толочь. Не
стоит» 1в1.
В Петербурге не без основания опасались, что Бисмарк интри¬
гует также и в Вене, занимая и там резко враждебную России по¬
зицию. Еще в конце февраля советник российского министерства
иностранных дел Жомини указывал в записке на имя Гирса, что
без соглашения с Германией Россия «не будет иметь возможности
использовать влияние князя Бисмарка, чтобы заставить Австрию
умерить свою враждебность по отношению к нашим интересам» 182.
В конце концов все эти трудности на Ближнем Востоке позво¬
лили Гирсу добиться согласия царя на возобновление переговоров
с Германией относительно замены соглашения «трех императо¬
ров», истекавшего в июне 1887 г., новым договором. Соглашение
с Германией в том смысле, как это предлагали Бисмарк и Шува¬
ловы в январе 1887 г., было признано в Петербурге неприемле¬
160 Депеша Нелидова № 74 от 28 (16) апреля 1887 г. (АВПР, ф. Канцеля¬
рия, д. «Константинополь», 1887 г., I).
161 Помета царя на депеше Нелидова № 74 от 28 (16) апреля 1887 г. (АВПР,
ф. Канцелярии, д. «Константинополь», 1887 г.).
162 Записка Жомини от 27 (15) февраля 1887 г. (АВПР, Секретный архив
МИД, д. № 107).
236
мым. Приходилось думать об иной основе для такого соглашения.
19 марта после двухмесячного молчания Гире, наконец, заго¬
ворил со Швейницем о желательности возобновления договора
между Россией и Германией, без участия Австро-Венгрии. Гире
подчеркнул, что это возможно только при условии строжайшей
секретности163. Он боялся, как бы о переговорах не проведал
Катков. Катков оставался опасным, несмотря на то, что как раз в
это время наметилось охлаждение к нему со стороны царя в свя¬
зи с тем, что Катков в своей газете разоблачил существование
договора «трех императоров» 164.
13 апреля 1887 г. Гире приступил к предварительным перего¬
ворам о заключении русско-германского политического договора с
германским поверенным в делах Бюловым. В беседе с Бюловым
Гире начал с жалоб на положение дел в Константинополе. Он
указал, что с августа 1886 г. по февраль 1887 г. Порта придер¬
живалась скорее русской ориентации, но теперь она поддерживает
Стамбулова, и султан в качестве сюзерена Болгарии отказывает¬
ся назначить на место Стамбулова нового, приемлемого России
регента. Гире жаловался, что султан не верит больше в возмож¬
ность русско-германского соглашения и поэтому обращает мало
внимания на пожелания и интересы России. «Это вина Катко¬
ва»,— отметил Бисмарк на полях донесения Бюлова. Далее Гире
заявил, что об оккупации Болгарии Россия не помышляет и мо¬
жет приступить к ней только в «исключительной крайности».
Ввиду этого, по его мнению, только путем совместного воздейст¬
вия держав на Порту и на самих болгарских регентов можно до¬
биться их отставки и освободить место для «временного регента»,
назначенного султаном из числа таких кандидатов, на которых
царь мог бы дать согласие 1в5.
С осени 1886 г., продолжал Гире, России в ближневосточ¬
ных делах обеспечена поддержка Франции. Но на Вену и на Рим
можно воздействовать только через германское правительство.
Если бы удалось договориться с Германией, то в оппозиции к
России оставалась бы одна Англия. Гире утверждал, что оппози¬
163 G. P., Bd. V, N 1076.
164 Феоктистов Е. За кулисами политики и литературы 1848—1896. JL, 1929,
с. 253—256, 258 и др. Немного позже, в конце мая, Гирсу удалось еще
более ухудшить отношение царя к Каткову. В дальнейшем царь снова
вернул свое благоволение московскому журналисту, но это случилось
за несколько дней до смерти этого противника германской ориентации
российской внешней политики. Катков умер в июле 1887 г. (Феоктистов.
Указ. соч., с. 260). Для характеристики обоих конфликтов Каткова с
царем (в апреле и мае 1887 г.) ср. также «Письма Победоносцева к
Александру III, 1883—1894, т. II. М., 1926, с. 141—144, 150; см. также:
К. П. Победоносцев и его корреспонденты, т. 1. М., 1923, с. 644—645,
684—685, 688, 689—693, 711—720, 793—794. 30 мая 1887 г. последовало
увольнение в отставку генерала Богдановича, которого считали правой
рукой Каткова. См. также: D. D., t. VI, N 552, 653; G. P., Bd. V, N 1094,
Bd. VI, N 1213; Schweinitz Н. Op. cit., Bd. II, S. 346.
165 G. P., Bd. V, N 1034, 1035.
237
цию Англии Россия сумеет сломить, оказав на нее нажим в Сред¬
ней Азии 166.
Затем Гире перешел непосредственно к вопросу о возобновле¬
нии договора с Германией и довольно прозрачно намекнул Бюло-
ву, что согласие царя на заключение договора находится в зави¬
симости от услуг, которые Германия захочет оказать России в
болгарском вопросе1в7. Пометы Бисмарка свидетельствуют, что
он в общем был согласен со всем, о чем его просил Гирс, но счи¬
тал полезным «выждать» 168.
24 апреля 1887 г. Гире совместно с вызванным для этой цели
в Петербург Павлом Шуваловым докладывал царю по вопросу о
договоре с центральными державами и получил официальное со¬
гласие царя на возобновление договора с одной Германией, без
привлечения Австро-Венгрии 169. 29 апреля Гире в беседе со
Швейницем изложил ему общие основы будущего договора: Рос¬
сия обязывается перед Германией соблюдать нейтралитет в слу¬
чае франко-германской войны «без оговорки, что Германия не
нападет на Францию», удовлетворяясь прежним заявлением, сде¬
ланным германским правительством в 1884 г. относительно того,
что оно не имеет намерения нападать на Францию. В инструкции
Шувалову Гире поручал послу заявить Бисмарку, что «наше обя¬
зательство соблюдать нейтралитет в случае войны между Германи¬
ей и Францией не может обозначать, что мы остаемся равнодуш¬
ными свидетелями смертельного удара, нанесенного одной из вою¬
ющих сторон»170. В обмен Гире просил у пемцев обязательства,
что Германия: 1) признает право России на «исключительное
влияние в Болгарии», 2) будет всеми дипломатическими средст¬
вами противодействовать всякому несогласованному между Гер¬
манией и Россией изменению существующего порядка на Балка¬
нах и 3) обязуется способствовать соблюдению султаном принци¬
па закрытия проливов. Гире не соглашался на пожелание немец¬
кой стороны относительно гарантии территориальной целостности
Австро-Венгрии, предусмотренной в проекте Шуваловых и Бис¬
марка от 10 января. Гире предлагал удовольствоваться завере¬
нием, что покушение на Австро-Венгрию не входит в намерения
русского правительства. Гире высказывался против включения в
договор каких-либо условий, касающихся захвата проливов171.
В инструкции Шувалову Гире указывал, что не следует включать
в договор статью о согласии Германии на установление контроля
России над проливами, если это согласие придется покупать ка-
кими-либо дополнительными уступками. Но если последних не по¬
166 G. P., Bd., V. N 1034.
167 Ibid., N 1072.
168 Ibid., N 1034, 1072; пометы Бисмарка (особенно № 4, 6 и 9 к док. № 1034
и № 1 к док. № 1072).
169 Ibid., N 1073.
170 Письмо Гирса Шувалову от 3 мая (21 апреля) 1887 г. (АВПР, ф. Секрет¬
ный архив МИД, д. № 107).
171 G. P., Bd. V, N 1076, S. 229-230.
238
требуется, то подтверждение Бисмарком такого согласия призна¬
валось полезным172. Такое отношение Гирса свидетельствует о
том, как мало интересовал главу русской дипломатии вопрос о за¬
хвате проливов, совершенно не входивший в рассматриваемый пе¬
риод в сферу практической политики русского правительства.
В Петербурге был составлен проект договора, отвечающий
только что изложенным идеям, и в начале мая 1887 г. Шувалов
привез этот проект в Берлин в качестве базы для переговоров с
Бисмарком 173.
Те изменения, которые претерпел в ходе переговоров проект
Гирса, глубоко симптоматичны для природы русско-германских
отношений того времени.
В начале мая 1887 г. Павел Шувалов прибыл в Берлин и
11 мая приступил к обсуждению с Бисмарком привезенного им
из Петербурга проекта русско-германского договора. И тут почти
с первых же слов еще раз подтвердилось, что объективная меж¬
дународная обстановка оставляет для русско-германского согла¬
шения довольно узкие рамки.
Первая статья первоначального русского проекта гласила:
«В случае, если одна из высоких договаривающихся сторон ока¬
жется в войне с третьей державой, другая будет со своей стороны
соблюдать благожелательный нейтралитет и приложит усилия к
локализации конфликта» 174. Вокруг этой-то статьи и сосредото¬
чились основные разногласия.
Бисмарк заявил Шувалову, что он не может допустить напа¬
дения России на Австрию. Он открыл портфель, извлек из него
документ и к величайшему изумлению Шувалова прочитал ему
текст австро-германского союзного договора, согласно которому в
случае нападения России на Австро-Венгрию последней была обе¬
спечена военная помощь Германии. Бисмарк лицемерно рассы¬
пался в сожалениях по поводу того, что обстановка 1879 г. при¬
нудила его заключить этот союз, но подчеркнул, что теперь он
бесповоротно связан этим союзным договором. Ссылаясь на это,
Бисмарк предложил ограничить содержание первой статьи буду¬
щего русско-германского соглашения, оговорив, что содержащиеся
в ней обязательства не распространяются на случай нападения
России на Австрию.
Русский посол принялся протестовать: «Если неожиданные
осложнения на Балканах испортили бы наши отношения к Авст¬
рии, кто же смог бы определить, которая из сторон является на¬
падающей?» — спрашивал Шувалов. «Опасения, что Россия напа¬
дет на Австрию,— заявил он,— совершенно неосновательны, разу¬
меется при условии, что венский кабинет будет считаться с на¬
шими интересами на Балканском полуострове» 175. Иначе говоря,
172 Письмо Гирса Шувалову от 3 мая (21 апреля) 1887 г. (там же).
173 G. P., Bd. V, N 1076.
174 Ibid., N 1076, S. 230.
175 Русско-германские отношения 1873—1914. М., 1922, с. 99—103.
239
Шувалов не хотел согласиться на такую редакцию, при которой
русско-германский договор предоставил бы германскому прави¬
тельству положение арбитра, призванного в случае австро-русско¬
го конфликта решать вопрос о том, кто является нападающей
стороной. Вместе с тем в составленной министерством иностран¬
ных дел инструкции Шувалову прямо указывалось, что «следует
обязательно избежать согласия на гарантию безопасности Авст¬
рии», ибо такая гарантия приведет к тому, что Австрия сможет
безболезненно творить на Балканах все, что ей вздумается 17в.
Однако Шувалову пришлось убедиться, что Бисмарк не усту¬
пит и, видя, что ничего другого ему не остается, Шувалов, скре-
пя сердце, согласился на германские требования.
Но зато в ответ он поспешил и со своей стороны также
внести «уточнения» в статью первую. Он предложил Бисмарку до¬
бавить к ней еще одно ограничение, определяющее, что нейтрали¬
тет России не распространяется на случай «нападения Германии
на Францию». Теперь уже наступила очередь Бисмарка преда¬
ваться разочарованию по поводу поведения своего партнера. Свои
разговоры с Шуваловым Бисмарк начал с заверения, что Герма¬
ния совсем не собирается нападать на Францию177. И в то же
время Бисмарк оказывался крайне недовольным, когда Россия от¬
казывалась соблюдать нейтралитет в этом, по его словам, совер¬
шенно невероятном случае!
Но все возражения канцлера оказались тщетными. Шувалов
настаивал, что раз уже в договор вводится ограничение прини¬
маемых обязательств, то это должно быть сделано и в отношении
нейтралитета России в случае нападения Германии на Францию.
Шувалов дал понять, что гарантия великодержавности Франции
в той или иной форме является для русского правительства обя¬
зательным условием для заключения договора с Германией.
Дискутируя таким образом с Шуваловым по поводу проблем,
связанных с возможной европейской войной, Бисмарк не скупил¬
ся соблазнять русское правительство различными выгодами на
Востоке, в достижении которых он, якобы, был готов ему содей¬
ствовать. В первой же беседе он предложил Шувалову добавить
к договору сугубо секретную статью, в которой он готов был обе¬
щать царскому правительству содействие в случае, если бы оно
решилось овладеть Босфором. В дальнейшем ходе переговоров
Бисмарк по собственному почину предложил включить в договор
еще одно добавление — пункт об обязательстве Германии не да¬
вать согласия на реставрацию Баттенберга на болгарском пре¬
столе 178.
178 Письмо Гирса от 24 (12) мая 1887 г. (АВПР, ф. Секретный архив,
д. № 107). На необходимости поддерживать у австрийцев «спасительный
страх» перед Россией очень настаивал посол в Вене Лобанов (его
письма Гирсу от 10.V (28.IV) и ll.VI (30.V) 1887 г. (там же, д. № 108).
177 Русско-германские отношения, с. 93.
178 Там же, с. 97—115.
240
Примечательно, что, приглашая Россию овладеть Босфором и
указывая — добавим при этом — на соглашение с Турцией, как на
путь к достижению этой цели, Бисмарк в то же самое время спо¬
собствовал англо-турецкому сближению179. Обещая России, со¬
гласно новому русско-германскому договору, свой нейтралитет в
случае нападения на нее Австрии, Бисмарк по условиям австро¬
германского союза обещал в то же время Австрии вооруженную
помощь в случае нападения на нее со стороны России. Он избе¬
гал при этом всяких уточнений того, что следует считать «агрес¬
сией». Решение вопроса о том, кто на кого «напал» в каждом
данном случае, германское правительство и здесь, как и при за¬
ключении австро-германского союза в 1879 г., всецело оставляло
за собой и предлагало своим партнерам положиться на его лояль¬
ность, в которой эти партнеры со своей-то стороны отнюдь не
были уверены 180.
При создавшемся положении вещей каждая сторона — и Рос¬
сия и Австрия — должна была основательно подумать, раньше
чем решиться на войну. Во всяком случае ни одна сторона не
решилась бы этого сделать без предварительной консультации с
германским правительством. Но, стараясь предотвратить австро¬
русский поединок, их столкновение один на один, германское
правительство посредством нового договора продолжало вносить
посильную лепту в дело подготовки коалиционной войны против
России с обязательным участием Англии. Пытаясь заманить Рос¬
сию в авантюру на Востоке, обещая ей содействие в захвате
Босфора и даже Константинополя, обещая препятствовать англий¬
скому флоту войти в Черное море 18!, германское правительство
одновременно поощряло консолидацию англо-австро-итальянской
антанты, ставившей цели, диаметрально противоположные и пря¬
мо враждебные тем, которые выдвигал русско-германский дого¬
вор. Значит, одной рукой германское правительство приглашало
Россию двинуться на Восток, а другой рукой оно подталкивало
Англию, Австрию и Италию оказать ей энергичный отпор.
Наконец, необходимо вспомнить, что в 1883 г. германское пра¬
вительство присоединилось к австро-румынскому союзу, согласно
которому обязалось оказать Румынии военную помощь в случае
нападения России.
Теперь, по договору с Россией, Бисмарк обещал ей нейтралитет
в случае всякой войны с любой державой, сделав ограничение
лишь для войны против Австрии.
Когда в конце 1887 г. австрийский император Франц-Иосиф
упомянул об обязательствах Германии по союзу с Румынией,
179 Trtitzschler von Falkcnstein Н. Op. cit., S. 88—89.
180 «Красный архив», 1922 г., т. 1, с. 100; G. P., Bd. V, N 1087, S. 247—248;
Bd. V, N 1100, Bd. VI, N 1180, помета № 13; ср. Hoffmann Н. Fiirst Bis¬
marck 1890—1898, Bd. II. Stuttgart — Berlin, 1922.
181 Согласно ст. 3 русско-германского договора, перенесенной в него без
изменений из договора «трех императоров».
241
Бисмарк возразил, что, собственно говоря, он дал свою подпись
под этим договором только для того, чтобы поощрить Румынию
заключить союз с Австро-Венгрией. «Что же касается войск, то у
пас нх немного найдется для Румынии...» 182
Ввиду такой дипломатической акробатики становится понят¬
ным, почему такой опытный дипломат, как Швейниц, мечтал о
том, чтобы в Германии временно установилось «менее гениаль¬
ное» политическое руководство.
Договор с Россией был подписан Шуваловым и Бисмарком 18
(6) июня 1887 г. Он получил название «договора перестрахов¬
ки»: застраховав себя с помощью тройственного союза, Германия
как бы перестраховывала себя договором с Россией от ее вмеша¬
тельства во франко-германские отношения.
Содержание договора перестраховки сводится к следующему:
согласно статье первой, в случае если бы одна из договариваю-
щихся сторон оказалась в состоянии войны с третьей великой
державой, другая сторона обязывалась соблюдать благожелатель¬
ный нейтралитет и приложить все старания к локализации конф¬
ликта. Далее говорилось, что это обязательство не относится к
войне против Австрии или Франции, в случае если бы таковая
возгорелась вследствие нападения на одну из этих держав одной
из договаривающихся сторон.
В статье второй устанавливалось, что Германия признает
«права, исторически приобретенные Россией на Балканском полу¬
острове, и особенно законность ее преобладающего и решающего
влияния в Болгарии и в Восточной Румелии». Обе стороны обя¬
зывались не допускать никаких изменений территориального ста¬
тус-кво на Балканском полуострове без предварительного согла¬
шения между ними и противодействовать всякой попытке нару¬
шить это статус-кво без их согласия.
Статья третья, касавшаяся вопроса о закрытии проливов, вос¬
производила третью статью договора 1881 г. с той разницей, что
вместо трех договаривающихся сторон теперь говорилось о двух.
Договор был заключен на три года и должен был сохраниться
в тайне.
К договору был приложен дополнительный совершенно сек¬
ретный протокол, согласно которому Германия обещала оказывать
России содействие в восстановлении в Болгарии законного прави¬
тельства и не давать согласия на реставрацию Баттенберга. Кро¬
ме того, в случае, если бы русское правительство оказалось вы¬
нужденным принять на себя защиту входа в Черное море в целях
ограждения интересов России, Германия обязывалась соблюдать
благожелательный нейтралитет и «оказывать моральную и дипло¬
матическую поддержку тем мерам», к каким русский император
«найдет необходимым прибегнуть для сохранения ключа к своей
империи».
182 G. P., Bd. VI, N 1162, помета № 5.
242
Как видим, статья первая была принята в договоре в сужен¬
ной формулировке, которая далеко не удовлетворяла германское
правительство: русско-германский договор не давал Германии без¬
условной гарантии русского нейтралитета. Германское правитель¬
ство могло рассчитывать на нейтралитет России лишь в оборони¬
тельной войне, но договор-то был ему нужен прежде всего в целях
агрессии.
Итак, Бисмарк не добился своего. Он не смог вовлечь Россию
в фарватер своей политики. Летом 1887 г. германское правитель¬
ство возобновило давление на Россию, а осенью того же года это
давление достигло высшего напряжения. Германская дипломатия
вновь принялась интриговать в Болгарии, поддержав избрание на
болгарский престол австрийского ставленника принца Фердинан¬
да Кобургского, совершенно неприемлемого для России. Герман¬
ская дипломатия продолжала работать над укреплением англо-ав-
стро-итальянского блока и над вовлечением в него Турции. Но все
было напрасно.
Угрожая России и нарушая ее интересы, германское прави¬
тельство потерпело неудачу. Вместо того, чтобы добиться безус¬
ловного обязательства России соблюдать нейтралитет в войне
между Германией и Францией, оно лишь ускорило заключение
франко-русского союза, предотвращению которого Бисмарк в те¬
чение долгих лет своего канцлерства посвящал все силы своего
изобретательного ума, столь опытного и изощренного в диплома¬
тической интриге.
12. КРИЗИС РУССКО-ГЕРМАНСКИХ ОТНОШЕНИЙ
В КОНЦЕ 1887 г.
ПРЕДПОСЫЛКИ ФРАНКО-РУССКОГО СОЮЗА
Договор «перестраховки» не улучшил русско-германских отноше¬
ний. Германское правительство не получило по нему главного —
гарантии безусловного нейтралитета России в случае франко-гер¬
манской войны, не ограниченного никакими условиями относи¬
тельно того, кто является нападающей стороной. К тому же рус¬
ское правительство продолжало проведение мероприятий, направ¬
ленных на ослабление экономических позиций германского капи¬
тала в России. 24(12) мая 1887 г. был обнародован подписанный
еще 26(14) марта императорский указ о запрещении иностран¬
ным подданным владеть недвижимостью в западных губерниях
России. Этим указом иностранным подданным запрещалось также
занимать должности управляющих именьями. На деле это запре¬
щение было направлено, главным образом, против немцев. За¬
трудняя проникновение германского капитала, оно вместе с тем
затрудняло и деятельность германской разведки в России. Тогда
же, весной 1887 г., последовали постановления о повышении пош¬
лин на железо, сталь и металлические изделия, а затем на уголь
и кокс, против чего так долго и упорно возражало германское
правительство, защищая интересы германских промышленников.
243
Были также подняты пошлины на аммиак, нашатырь, аммиачные
соли, отчего пострадали интересы германской химической про¬
мышленности. Затем были введены ношлины на хмель, повышено
обложение галантереи и ряда других товаров.
Летом 1887 г. русское правительство поддержало Францию в
египетском вопросе, в борьбе против оккупации Египта Англией.
После совместных протестов, заявленных турецкому правительст¬
ву послами России и Франции, султан отказался ратифицировать
конвенцию, только что подписанную его правительством с пред¬
ставителем английского правительства Друммондом Вольфом, из¬
вестную в истории под именем конвенции Друммонда Вольфа и
предусматривавшую легализацию султаном беззаконной и само¬
чинной оккупации Египта английскими войсками183. В августе
1887 г. в Россию приезжал в частном порядке один из лидеров
французских реваншистов Поль Дерулед, причем его визит сопро¬
вождался различными общественными манифестациями русско-
французской дружбы и взаимных симпатий. Швейниц, старав¬
шийся улучшить русско-германские отношения и ради этого в
своих донесениях стремившийся скорее преуменьшить значение
этих фактов, не мог не признать, что «за последнее время силь¬
нее обозначается сближение России и Франции» 184. Все это вы¬
зывало тревогу в германском правительстве. И в сентябре и ок¬
тябре 1887 г. оно доводило о своем недовольстве до сведения
русского правительства, причем Бисмарк поручил германскому
представителю в России предостеречь Гирса, что «против стрем¬
лений, направленных к заключению франко-русского союза, Гер¬
мания постарается защитить себя другими коалициями» 185.
После короткого перерыва, летом 1887 г. германское прави¬
тельство возобновило давление на Россию. Вместе с правитель¬
ством Австро-Венгрии оно тайно поддержало избрание Фердинан¬
да Кобургского на болгарский престол. В дополнение к тем мето¬
дам давления, которые Бисмарк применил весной, он предпринял
попытки подорвать русский государственный кредит. Средства
для достижения этой цели, как ему казалось, у него имелись:
Германия была тогда главным кредитором царского правительст¬
ва, и в германских руках в 1887 г. было сосредоточено 60%
русских государственных и частных иностранных обязательств 18в.
Летом 1887 г. германская печать открыла поход против русского
кредита, требуя мер по освобождению германского фондового рын¬
ка от русских ценных бумаг и стараясь посеять в публике сомне¬
ния в платежеспособности русского правительства. 11 октября
1887 г. прусское правительство предписало всем прусским госу¬
дарственным учреждениям продать принадлежавшие им русские
ценные бумаги. В ноябре последовал указ Рейхсбанку о запреще¬
183 D. D., t. VI, N 580, 553, р. 562, N 561.
184 G. P., Bd. VI, N 1216; ср. Schweinitz Н. Op. cit., Bd. II, S. 348.
185 G. P., Bd. V, N 1117—1119, 1123; Bd. VI, N 1218.
186 Ibid., S. 109.
244
нии ему принимать русские ценные бумаги. В декабре 1887 г.
рейхстаг принял закон о новом (третьем по счету) повышении
пошлин на хлеб.
С той же целью — оказать давление на Россию — осенью
1887 г. германская печать начала бить тревогу по поводу пере¬
дислоцирования нескольких соединений русской армии из внут¬
ренних губерний в западные приграничные районы России. Это
мероприятие русского правительства было составной частью ши¬
рокого плана коренного изменения дислокации русской армии,
который был выработан Милютиным еще в 70-х годах. План этот
исходил из стратегической обстановки, сложившейся после фран¬
ко-прусской войны и образования Германской империи, в резуль¬
тате чего у западной границы России вместо сравнительно слабой
Пруссии появилось мощное государство, развязавшее гонку во¬
оружений невиданного ранее масштаба. Вследствие этих событий
и последующего ухудшения русско-германских отношений защита
западной границы стала наиболее сложной и важной задачей обо¬
роны Российской империи. Учитывая медленность сосредоточения
русской армии, вследствие недостаточности железнодорожной се¬
ти и огромного пространства страны, русское правительство по
предложению Милютина еще до русско-турецкой войны приняло
решение сконцентрировать возможно большее количество войск в
западных губерниях. Для реализации этого плана были предпри¬
няты перемещения на западную границу ряда соединений из
внутренних губерний, с Кавказа и из Южной России, невзирая на
то, что содержание войск обходилось там дешевле, чем в запад¬
ных районах.
Следует иметь в виду, что после крымской и кавказских
войн весьма значительные силы русской армии были расположе¬
ны на юге и что перемещение части войск, расположенных на юге
и в центре, в западные губернии представляло собой весьма серь¬
езное мероприятие, означавшее коренное изменение дислокации
русской армии, которое производилось постепенно, начиная с мо¬
мента окончания русско-турецкой войны. Несомненно, что кон¬
центрация войск на западных границах была также средством
давления на Австро-Венгрию с тем, чтобы умерить враждебность
ее политики в Болгарии и вообще на Балканах. Известно, что в
1887 г. германский генеральный штаб в лице Мольтке и Вальдерзее
предлагал начать вместе с Австро-Венгрией превентивную войну
против России. Эти планы не получили одобрения со стороны
германского правительства. Но уже само наличие таких планов,
ставших известными в Петербурге, делало русские военные при¬
готовления вполне понятными. При этом русское правительство
отнюдь не собиралось в самом деле нападать на Австро-Венгрию,
а тем более эти русские военные мероприятия не преследовали
агрессивных целей против Германии, сближения с которой рус¬
ское првительство так упорно добивалось. Но германское прави¬
тельство умышленно раздувало значение и извращало смысл из¬
245
менения дислокации русской армйи, дабы создать себе повод гро¬
зить России ответными военными мероприятиями и добиваться от
рейхстага увеличения ассигнований по военному бюджету.
В результате враждебных мероприятий, предпринятых гер¬
манским правительством против русских финансов, а также в ре¬
зультате принятия закона о повышении пошлин на хлеб и враж¬
дебной кампании в печати в ноябре—декабре 1887 г. русско-гер¬
манские отношения достигли значительного, еще невиданного на¬
пряжения. В связи с этим Александр III в ноябре 1887 г., воз¬
вращаясь домой из Дании, где он был с фамильным визитом у
датской королевской семьи, под предлогом болезни своих детей
отказался от поездки морем и решил ехать по железной дороге че¬
рез Германию. При этом он по пути на один день остановился
в Берлине. Бисмарк встретил царя довольно своеобразно: как раз
к его приезду он издал упомянутый указ Рейхсбанку, направ¬
ленный против русских фондов 187. Во время пребывания царя в
Берлине между ним и Бисмарком состоялась беседа, во время ко¬
торой канцлер старался доказать, что он не причастен к избранию
Фердинанда Кобургского и что поступившая к царю переписка,
обнаружившая противное, является фальшивкой. Бисмарк жало¬
вался на русскую печать и на манифестации франко-русской
дружбы, намекая, что от их прекращения зависит предоставление
Германией дипломатической поддержки России в Болгарии и во¬
обще на Балканах. Он хвастался военной мощью Германии и,
прямо заявив царю, что генеральный штаб требует превентивной
войны против России, заверял, что он, Бисмарк, войны не допу¬
стит. Так чередовал он в этой беседе по своему обычаю угрозы и
посулы разных выгод. Александр III заявил Бисмарку, что не
имеет намерения заключать союз с Францией, и обещал принять
меры против антигерманских выпадов в русской печати188.
Приезд царя в Берлин непосредственным образом не изменил
политической обстановки. Однако скоро германское правительство
поняло, что ему не удается заставить русское правительство ввес¬
ти свою политику в угодное германскому канцлеру русло. Герман¬
ское правительство использовало созданную им тревожную атмо¬
сферу, чтобы провести в рейхстаге новый военный закон, предус¬
матривавший увеличение резервных формирований, что давало
Германии в военное время лишних 600 тыс. солдат. В начале
1888 г. оно сбавило тон в своих отношениях с Петербургом.
Есть существенная разница между политическим напряжени¬
ем начала 1887 г. и по внешности не менее острым положением
в конце этого года. Когда в начале 1887 г. германское прави¬
тельство обостряло отношения с Францией (и тоже использовало
тогда это обострение для проведения военного закона и для воз¬
187 G. P., Bd. V, N 1141—1142; Schweinitz Н. Op. cit., Bd. II, S. 358.
188 G.P., Bd. V, N 1129, 1133, 1057 (помета Бисмарка № 11); Bd. VI, № 1176
(помета № 6); Ballhausen Lucius von. Op. cit., S. 404, 405; Radowitz J. Op.
cit., S. 276.
246
действия на выборы в рейхстаг), то оно в самом деле было готово
довести дело до локализованной войны с Францией. Во время обо¬
стрения русско-германских отношений в конце 1887 г. дело об¬
стояло иначе. Генеральный штаб в лице Молыке и Вальдерзее в
это время действительно планировал начало войны против Рос¬
сии, однако Бисмарк воспрепятствовал осуществлению этой аван¬
тюры 189. В противоположность генеральному штабу канцлер не
желал войны с Россией — и не по недостатку агрессивных тен¬
денций, их у него всегда было достаточно, а просто из осторож¬
ности. Известно, что Бисмарк чрезвычайно боялся войны против
русского народа — именно против народа, ибо гнилость русского
царизма он очень хорошо понимал и как раз поэтому считал ца¬
ризм наиболее желательным для себя в России строем 190. Гер¬
манское правительство хотело только запугать Россию, но это ему
не удалось. Оно думало добиться отказа России от поддержки
Франции, а на деле ускорило то, чего оно больше всего боялось и
чему много лет успешно препятствовало: оно дало лишний толчок
для сближения России с Францией. Его интриги против русского
кредита потерпели полный провал. Правда, развязанная герман¬
ским правительством антирусская кампания привела к тому, что
германский денежный рынок оказался для России закрытым. Но
в 1887 г. свободных денег на мировом рынке было много. Сред¬
ства, которые были нужны царскому правительству и в которых
ему отказывал Берлин, оно нашло в Париже. В 1887 г. царское
правительство заключило первый заем во Франции на крупную
сумму в 500 млн. золотых франков и провело конверсию бумаг
общества поземельного кредита. В 1888—1889 гг. с помощью
французского денежного рынка была проведена крупная опера¬
ция по конверсии прежних русских займов. В 1889 г. русское
правительство заключило во Франции два больших займа, один
на 700 млн. франков, другой на 1 млрд. 242 млн. франков. В по¬
следующие годы (до 1896 г.) Россией было заключено во Фран¬
ции не менее 10 крупных займов, и роль главного кредитора
царской России от Германии перешла к Франции. Следующим
шагом в деле франко-русского сближения явились закупки Рос¬
сией оружия во Франции: в 1889 г. русским правительством был
размещен во Франции заказ на изготовление 500 тыс. винтовок
Лебеля.
Предпосылки франко-русского союза коренились во всей евро¬
пейской ситуации, как она сложилась в результате франко-прус¬
ской войны, воссоединения Германии и, наконец, заключения ав¬
стро-германского союза. В январе 1887 г. Александр III еще раз
выразил существо этой ситуации в беседе со Швейницем: «не под¬
лежит сомнению,— заявил царь,— что мы не можем допустить но¬
вого ослабления Франции». Два фактора тормозили, однако, за¬
189 G. P., Bd. VI, N 1163, 1164, 1165.
190 См.. наприм,ер, Сказкин С. Д. Указ. соч., а также предисловие редактора
к «Дневнику Д. А. Милютина», т. IV.
247
ключение франко-русского союза, причем действие каждого из них
в конце 80-х годов ослабело. Первым препятствием было англо¬
русское соперничество, которое, увеличивая потребность России в
безопасности западной границы, поддерживало германскую ориен¬
тацию внешней политики Гирса. Однако события 1886—1887 гг.,
осложнившие русско-австрийские и русско-германские отноше¬
ния, по существу положили этой ориентации конец — несмотря
на заключение договора «перестраховки» и на то, что русско-анг¬
лийские противоречия продолжали развиваться своим чередом.
Другим тормозом для заключения франко-русского союза был
страх Франции перед Германией. В конце 1886 г. этот страх
побудил Фрейсинэ донести Бисмарку о деятельности друзей Кат¬
кова, зондировавших во французских правящих кругах почву от¬
носительно возможности франко-русского союза. В начале 90-х го¬
дов этот страх во Франции, однако, несколько ослабел. Установ¬
ление же тесных финансовых связей между царским правительст¬
вом и французской финансовой олигархией создало новые основа¬
ния для политического союза.
С точки зрения своей экономической структуры французский
капитализм был для русского царизма весьма подходящим союз¬
ником, поскольку царизм систематически нуждался в иностран¬
ных займах, а в 80—90-х годах XIX в. ни одна страна не имела
таких возможностей для вывоза капитала и финансирования цар¬
ской России, как Франция. В Германии не имелось таких из¬
лишков капиталов для экспорта, а в Англии эти излишки шли
преимущественно в колонии.
В качестве одного из важных факторов, содействовавших сбли¬
жению между Россией и Францией, нельзя не отметить наличие
у обеих общего противника на колониальной арене в лице Анг¬
лии. Правда, столкновение интересов России с Англией имело
место в совсем иных районах, нежели столкновение интересов
Англии и Франции. Тем не менее в ряде случаев между Россией
и Францией установилось сотрудничество против Англии. Одним
из важнейших примеров такого сотрудничества является деятель¬
ность русских и французских представителей на Парижской кон¬
ференции по вопросу о режиме Суэцкого канала, открывшейся
30 марта 1885 г. Французские представители при поддержке рус¬
ских и немецких включили в проект выработанной конференци¬
ей конвенции статью, предусматривающую международный над¬
зор за исполнением постановлений конвенции со стороны «пре¬
бывающих в Египте агентов держав» — сигнатариев конвенции.
Представители английского правительства резко возражали про¬
тив такой статьи, и когда она тем не менее была принята, сде¬
лали оговорку, заявив, что постановления конвенции, могущие
стеснить свободу действий Англии как оккупирующей державы,
не должны применяться.
Солидарные действия России и Франции в Константинополе,
направленные на срыв конвенции Друммонда Вольфа, также сви¬
248
детельствовали о сотрудничестве России и Франции в египетском
вопросе, причем Германия в египетских делах, наоборот, поддер¬
живала Англию.
В начале 1888 г. русское правительство выступило с заявле¬
нием о незаконности пребывания на болгарском престоле принца
Фердинанда Кобургского. Царское правительство добилось того,
что султан в качестве сюзерена Болгарии не утвердил избрание
Фердинанда, как это требовалось по условиям Берлинского трак¬
тата, чем было предопределено и непризнание Фердинанда de ju¬
re всеми подписавшими Берлинский трактат державами, даже и
теми, которые фактически Кобурга всячески поддерживали. Удов¬
летворившись этим морально-политическим успехом, царское пра¬
вительство на практике отказалось от активной борьбы против не¬
законного режима в Болгарии.
В июне 1889 г. один из наиболее деятельных агентов рус¬
ского министерства иностранных дел на Балканах, посланник в
Бухаресте, Хитрово признал, что «деятельность противников
принца Фердинанда и его правительства совершенно почти пре¬
кратилась», что «настоящий режим значительно упрочился и про¬
должает укрепляться». Это приводило Хитрово к убеждению, что
поддержка болгарской оппозиции русским правительством «пред¬
ставляет собою лишь совершенно непроизводительную трату денег
и деятельность совершенно бесполезную, способную лишь созда¬
вать нам бесполезные затруднения без всяких шансов серьезных
результатов» 191. В Петербурге это поняли еще раньше. Поэтому
не удивительно, что в начале 1888 г. наступила некоторая нор¬
мализация русско-австрийских, а рикошетом и русско-германских
отношений. Нормализация эта была довольно неустойчивой. Со¬
знавая, что ему нечем заменить уходившую русскую дружбу и что
во время кризиса 1887 г. он сам способствовал потере благорас¬
положения России, Бисмарк старался сохранить от этой дружбы
все, что еще было возможно спасти. На рубеже 1889 и 1890 гг. он
начал с русским правительством переговоры о возобновлении до¬
говора «перестраховки», срок которого истекал ближайшим летом.
Российское министерство иностранных дел в лице Гирса от¬
неслось к намерению канцлера весьма сочувственно. Гирса под¬
держал министр финансов Вышнеградский: обеспокоенные успе¬
хом русских займов во Франции, берлинские банкиры стали пред¬
лагать русскому правительству деньги на более выгодных для нее
условиях, чем французы, и Вышнеградский находил, что интере¬
сы русского правительства требуют проведения такой политики,
которая давала бы ему возможность по собственному выбору
пользоваться то парижским, то берлинским денежным рынком 192.
В Германии политика Бисмарка, направленная на возобнов¬
ление договора «перестраховки», встретила решительную оппо¬
191 Павлович П. П. Авантюры русского царизма в Болгарии. М., 1935, с. 153,
156.
192 Ламздорф В. П. Дневник 1886—1890, ч. 1, 1926, с. 137.
249
зицию со стороны генерального штаба. Прусские военные круги
имели собственную политическую концепцию, весьма отличную от
политики канцлера. Начальник генерального штаба Мольтке, его
преемник на этом посту с 1888 г. Вальдерзее и другие предста¬
вители военных кругов полагали, что Германии не удастся из¬
бежать войны на два фронта и что все усилия Бисмарка, на¬
правленные на изоляцию Франции, до сих пор не имели успеха,
да и в дальнейшем также обречены на неудачу. В кругах гене¬
рального штаба считали, что вместо того, чтобы тратить время
на безнадежные, с их точки зрения, попытки договориться с
Россией, следует усилить тройственный союз путем привлечения
к нему Англии и скорее начать против России превентивную
войну, пока она еще не закончила своих военных приготовле¬
ний. Новый германский император Вильгельм II, вступивший на
престол в 1888 г. и ненавидевший Бисмарка, паходнлся под влия¬
нием этих идей генерального штаба. Как Бисмарк отмечает в сво¬
их мемуарах в июне 1889 г., Вильгельм II отдал распоряжение,
чтобы печать выступила против русских конверсионных операций
на берлинском фондовом рынке: «он не желает, чтобы еще боль¬
шие суммы немецких денег, затраченные на покупку русских бу¬
маг, попали в Россию, которая оплачивает ими только свои воен¬
ные приготовления». На возражения сына канцлера Гербертп
Бисмарка, указывавшего кайзеру на необходимость согласовать
меры против русских финансовых операций как с министром фи¬
нансов, так и с рейхсканцлером, «...его величество, — рассказывает
Бисмарк,— распорядился, чтобы мой сын срочно написал мне о
желании императора открыть в печати кампанию против русской
финансовой операции и через адъютанта распорядился передать
заместителю отсутствовавшего как раз в это время министра
финансов, что совету старейшин берлинской биржи следует дать
указание воспрепятствовать займу» 1Э3.
13. КОНЕЦ РУССКО-ГЕРМАНСКОГО ДОГОВОРА
Уже в конце 1889 г. русская дипломатия начала готовиться к пе¬
реговорам о возобновлении договора «перестраховки», срок дейст¬
вия которого истекал летом 1890 г. 31 (19) декабря 1889 г.
Александр III одобрил предложение Гирса о необходимости во¬
зобновления русско-германского договора, однако без дополни¬
тельного секретного протокола и с рекомендацией не спешить с
переговорами 194. Возобновление протокола Гире и Ламздорф счи¬
тали нецелесообразным, полагая, что вопрос о Баттенберге
(ст. 1-я) отпал, а статью вторую (о сохранении «ключа от свое¬
го дома») применять на деле России не придется 195. Царь со¬
193 Бисмарк О. Мысли и воспоминания, т. III. М., 1940, с. 112—113.
194 Ламздорф В. Н. Дневник 1886—1890, с. 246.
195 Записка В. Н. Ламздорфа от 6 августа 1889 г., одобренная Гирсом
(АВПР, ф. Секретный архив, д. № 122).
250
гласился с мнением своего министерства иностранных дел. В фев¬
рале 1890 г. Гире вызвал Шувалова в Петербург для обсуждения
вопроса о возобновлении русско-германского договора.
Перед отъездом из Берлина Шувалов 24 (12) февраля имел
продолжительную беседу с Бисмарком, во время которой обсуж¬
дался вопрос о возобновлении договора. Вопрос был затронут по
инициативе Шувалова, но Бисмарк сразу и решительно высказал¬
ся в пользу возобновления договора. В ходе беседы оба собесед¬
ника напомнили друг другу основные вехи своей политики. Бис¬
марк, как всегда, повторил, что Германия якобы не заинтересо¬
вана в том, чтобы препятствовать русской политике в проливах
и в Болгарии, но что она «будет защищать целостность австро¬
венгерской территории». Шувалов со своей стороны подчеркнул
постоянный тезис русского правительства о том, что «террито¬
риальная целостность Франции является необходимым условием
европейского равновесия».
Бисмарк, положение которого у кайзера было в это время
уже поколеблено, по-видимому, пытался побудить царское прави¬
тельство выступить перед Вильгельмом II в его поддержку. Бис¬
марк пугал Шувалова, что с его отставкой восторжествуют «анг¬
лийские влияния» при германском дворе, и договорился до того,
что в окружении императрицы-матери будто бы составлен «на¬
стоящий заговор английских радикалов и германских социали¬
стов!» 19в. Этот фантастический заговор в изображении Бисмар¬
ка оказывался направленным против него и против России...
В этой беседе Бисмарк предложил сделать русско-германский
договор бессрочным: «было бы лишним,— сказал он,— фиксиро¬
вать срок договора. Его текст является, так сказать, выражением
твердого и непоколебимого положения».
Александр III был склонен согласиться с этой мыслью. Чи¬
тая донесение Шувалова об этой беседе, царь написал на по¬
лях: «Это было бы, быть может, и возможно, но только при
таком решении было бы необходимо установить, при каких случа¬
ях мы можем и отказаться от этого соглашения, и за сколько
времени вперед предупредить друг друга» 19\ В конечном итоге
Гире и царь предпочли все же установить для договора опреде¬
ленный срок его действия, хотя готовы были согласиться на срок
более продолжительный, чем это было установлено в 1887 г.,
а именно на пять лет вместо трех 198. В беседе с Шуваловым
перед его отъездом в Петербург Бисмарк по своему обыкнове¬
нию повторял, что «совершенно не заинтересован ни в Болгарии,
ни в Константинополе. Вы можете,— говорил он,— делать там
все, что вы хотите, я не буду в числе тех, кто станет вам ме¬
шать. Мы будем защищать лишь целость австро-венгерской тер¬
196 Goriainow С. Op. ей., р. 340—341.
197 Записка Шувалова о беседе с Бисмарком 24 (12) февраля 1890 г. (АВПР,
ф. Секретный архив, д. № 122).
198 Ламздорф В. Н. Указ. соч., с. 292.
251
ритории» 199. Но Гире не имел намерения воспользоваться этими
заявлениями главы германского правительства. В Петербурге
было твердо решено на этот раз возобновить договор без допол¬
нительного протокола. В инструкции Шувалову говорилось, что
«ввиду того, что все три пункта его (т. е. протокола.— В. X.)
не могут быть применены при настоящем положении вещей, его
величество предпочитает, чтобы они были опущены» 200. В наме¬
рения русского правительства захват проливов не входил в каче¬
стве сколько-нибудь практической возможности. Гире готов был
расстаться и с частью 2-й статьи основного договора, в которой
говорилось о признании «преобладающего» и «решающего» влия¬
ния России в Болгарии201. Если выкинуть секретный протокол
и постановление о «преобладающем и решающем» влиянии в Бол¬
гарии, то в договоре осталось бы следующее: ст. 1-я о взаим¬
ном нейтралитете, которая практически обеспечивала русскому
правительству средство для некоторого воздействия на Австрию
в балканских делах и гарантировала германский нейтралитет в
случае войны России с Англией; остаток ст. 2-й о поддержа¬
нии статус-кво на Балканах и, наконец, ст. 3-я о закрытии про¬
ливов.
В марте 1890 г. Вильгельм II уволил Бисмарка. Хотя глав¬
ные причины отставки коренились в отношениях кайзера и канц¬
лера и в вопросах внутренней политики, но разногласия по во¬
просам русско-германских отношений также сыграли свою роль.
Как раз к моменту отставки Бисмарка, 17 марта 1890 г., Па¬
вел Шувалов возвратился из Петербурга в Берлин, снабженный
полномочиями на возобновление русско-германского договора. Та¬
ким образом, германское правительство в самые дни отставки
старого канцлера было поставлено перед необходимостью при¬
нять срочные решения по данному вопросу.
19 марта 1890 г. Герберт Бисмарк сообщил императору о
следующем заявлении, будто бы сделанном ему Шуваловым: «пос¬
ле того, как император Александр узнал, что ваше величество
не откажется от предоставления отставки кн. Бисмарку, он ре¬
шил воздержаться от возобновления тайного договора, так как
столь секретное дело не может быть обсуждаемо с новым рейхс¬
канцлером» 202. Это заявление Г. Бисмарка было отъявленной
ложью. Шувалов доносил о своей беседе с канцлером совсем ина¬
че: «Конечно,— писал он Гирсу,— я хотел бы поговорить о не¬
которых вопросах, которые мы подняли в Петербурге и с кото¬
рыми, не правда ли, нам следовало бы теперь несколько повре¬
199 Записка Шувалова о беседе с Бисмарком 24 (12) февраля 1890 г. (АВПР,
ф. Секретный архив, д. № 122).
200 Ламздорф В. П. Указ. соч., с. 292.
201 G. P., Bd. VI, N 1372.
202 G. P., Bd. VII, N 1366—1367. Ту же версию развивает Бисмарк в своих
мемуарах (Бисмарк О. Указ. соч., т. III, с. 99, 109). Ср. Radowitz J. Op.
cit., Bd. II, S. 314.
252
менить. Расставаясь с князем, я не преминул напомнить ему о
нашем интимном разговоре». Шувалов имел в виду разговор, со¬
стоявшийся между ним и Бисмарком 24 февраля, перед отъез¬
дом Шувалова в Россию, когда между ними было решено начать
переговоры о возобновлении тайного договора. «Я не скрыл от
него,— продолжал Шувалов,— как нежелателен для нас возмож¬
ный поворот в германской политике в тот именно момент, когда
как с его, так и с нашей стороны было достигнуто полное со¬
гласие относительно пользы возобновления договора, столь, по-
видимому, соответствующего условиям и потребностям обоих на¬
ших государств» 203. И только. Но ни о какой возможности от¬
каза от переговоров с новыми людьми Шувалов не упоминал.
Что касается Бисмарка, то он действительно апеллировал в этом
разговоре с Шуваловым к русской помощи. Шувалов доносил, что,
по словам Бисмарка, «император ставит ему, между прочим,
в упрек проводившуюся им до сих пор русофильскую политику»
и что «в сфере внешней политики на императора оказывает воз¬
действие Вальдерзее или какой-либо другой генерал». Все пове¬
дение Бисмарка Шувалов понял как попытку «вызвать с нашей
стороны демонстрацию, которую он мог бы использовать как до¬
казательство того, что только он один является гарантией доб¬
рых отношений между нашими государствами» 204. Шувалов от¬
говаривал свое правительство от того, чтобы идти навстречу Бис¬
марку. Он считал, что отношения последнего с императором
слишком уж обострились, русское вмешательство все равно оста¬
нется безрезультатным и только осложнит отношения русского
правительства с кайзером 205. Именно так и взглянули на дело в
Петербурге, хотя у самого царя, по-видимому, были некоторые
колебания20в. Царь не любил Бисмарка, звал его «обер-скот»,
но Вильгельма II он презирал и относился к нему с еще боль¬
шим недоверием, чем к старому канцлеру.
Поняв, что Бисмарк пытается интриговать с помощью рус¬
ских, Вильгельм II принял свои меры. Получив донесение Бис-
марка-младшего, в котором тот сообщал о мнимом отказе русско¬
го посла продолжать переговоры о договоре, Вильгельм тотчас
же вызвал к себе Шувалова. Он так торопился, что послал за
ним поздно ночью с предложением приехать на следующий день,
т. е. 21 марта к 8 часам утра. Шувалов никак не мог объяс¬
нить себе причин такой необычной спешки. Перепугавшись, он
решил, что, вероятно, получены сведения о скоропостижной смер¬
ти или убийстве Александра III. Когда Шувалов прибыл во дво¬
рец, Вильгельм со всей энергией постарался уверить посла, что с
уходом Бисмарка политика Германии по отношению к России
останется неизменной, что он «вынужден крайне сожалеть», если
203 Ламздорф В. Н. Указ. соч., с. 281.
204 Там же, с. 273, ср. с. 279.
205 Там же, с. 273, 281.
206 Там же, с. 274.
253
русское правительство отказывается от переговоров относительно
договора, и что он со своей стороны готов его возобновить 207.
Однако новый рейхсканцлер генерал Каприви отказался от во¬
зобновления договора «перестраховки». Каприви был одним из
представителей прусской военной касты и придерживался поли¬
тической линии генерального штаба. Война с Россией представ¬
лялась ему неизбежной. Каприви считал, что «возобновление до¬
говора, правда, сделало бы Россию несоюзоспособной, но его усло¬
вия,— не столько по букве, сколько по духу,— не согласуются с
Тройственным союзом, с договором, который у нас существует с
Румынией, и с воздействием, которое Германия оказывает на
Англию»; «разглашение договора» поставило бы под угрозу суще¬
ствование Тройственного союза и могло бы «отдалить от нас
Англию». Пользуясь этими аргументами, Каприви 27 марта убе¬
дил Вильгельма II отказаться от слова, только что данного им
Шувалову 208. Коротко говоря, точка зрения Каприви сводилась
к тому, что не стоило тормозить образование враждебного Гер¬
мании франко-русского блока, поскольку такие попытки были
связаны с риском ослабить свою собственную военную группи¬
ровку.
Русское правительство было весьма заинтересовано в возоб¬
новлении договора. Не говоря о более общих соображениях, это¬
го требовали и потребности текущей политики. С января 1890 г.
велись переговоры между царским правительством и турецким
великим визирем об устранении из Болгарии Фердинанда 209. По¬
мощь Германии могла оказаться весьма ценной. Следует отме¬
тить, что с точки зрения русского правительства, ст. 3-я каса¬
тельно закрытия проливов, несомненно, была наиболее ценной
частью договора. Как уже указывалось, Гире и Ламздорф не
придавали цены широковещательным обещаниям германского
правительства, содержавшимся в дополнительном протоколе, от
которого они намеревались отказаться 210, понимая провокацион¬
ный характер его постановлений.
Как реагировало русское правительство на отказ новых гер¬
манских правителей от договора с Россией? Согласно германским
документам, опубликованным в «Die Grosse Politik», Гире, узнав
об отказе германского правительства от возобновления договора,
трижды обращался в Берлин с просьбой в той или иной форме
возобновить взаимные письменные договорные обязательства:
31 марта 1890 г., 14 мая и, наконец, в сентябре 1890 г.211 Одна¬
ко версия «Die Grosse Politik» противоречит документам архива
русского МИД и дневнику Ламздорфа. Согласно русским источни¬
кам, Шувалов 26 (14) марта 1890 г. телеграфировал Гирсу о
207 Ламздорф В. Н. Указ. соч., с. 283.
208 G. P., Bd. VII, N 1369; ср.: N 1379.
209 Ламздорф В. П. Указ. соч., с. 275; то же, 1891—1892, с. 132—134.
210 Там же. 1886-1890, с. 89, 149-150, 161, 267.
G. P., Bd. VII, N 1370, 1372, 1612.
254
разговоре, который он имел с Гербертом Бисмарком. Сын бывше¬
го канцлера, еще остававшийся некоторое время на службе, сказал
Шувалову, что он подал императору мысль перенести перегово¬
ры о возобновлении договора из Берлина в Петербург, возложив
их на Швейница, ввиду полного незнакомства с этим вопросом
преемников обоих Бисмарков. Вильгельм II, по словам Бисмарка-
младшего, согласился с этим предложением212. После этого,
27 марта 1890 г., состоялся тот доклад Каприви Вильгельму, во
время которого новый канцлер убедил кайзера отказаться от до¬
говора с Россией213. Из русских источников мы узнаем, что
28 (16) и 30 (18) марта Шувалов сообщил Гирсу, что Швейниц
выехал в Петербург без полномочий на подписание договора из-
за того, «что только что получившие назначение лица еще не¬
достаточно знакомы с положением... чтобы теперь же дать свои
подписи» 2и. Следует иметь в виду, что Вильгельм, видимо чув¬
ствуя неловкость своего положения, просил Шувалова вообще не
посылать в Петербург никаких сообщений по вопросу о догово¬
ре 215. При всей смехотворности этой просьбы и всего поведения
молодого кайзера, его просьба тем не менее могла оказать влия¬
ние на поведение Шувалова. С 1 апреля (20 марта) 1890 г.
дневник Ламздорфа прерывается вплоть до 13 (1) апреля и не
содержит записи разговора между Гирсом и Швейницем, имевше¬
го место по приезде Швейница в Петербург 31 (19) марта.
В архиве российского МИД имеется письмо Гирса Шувалову с
сообщением об этой беседе. Гире сообщал послу, что Швейниц
подтвердил все то, о чем доносил Шувалов 21в. В немецких до¬
кументах, а именно — в донесении Швейница содержится совер¬
шенно иное изложение этой беседы. Швейниц сообщил в Берлин
о том, что он «дал Гирсу понять, что его правительство сейчас
не намерено возобновлять договор». Более того, по словам Швей¬
ница, русский министр, обескураженный этим отказом, выразил
горячее желание, почти просьбу, возобновить в письменной фор¬
ме хотя бы часть содержавшихся в договоре обязательств217.
Если теперь снова обратиться к дневнику Ламздорфа, самого
близкого сотрудника Гирса, то становится ясным, что Швейниц
доносил неточно, так как из дневника Ламздорфа видно, что еще
в мае в русском министерстве иностранных дел не получили уве¬
домления об отказе германского правительства от возобновления
договора. Ламздорф писал в дневнике о том, что «полное молча¬
ние берлинского кабинета касательно возобновления наших тай¬
ных договоров», наводит его «на размышления» 218. Еще 28 (16)
212 Ламздорф В. Н. Указ. соч., с. 294.
213 G.P., Bd. VII, N 1369.
214 Ламздорф В. Н. Указ. соч., с. 296—297; Телеграмма Шувалова Гирсу от
30 (18) марта 1890 г. (АВПР, ф. Секретный архив МИД, д. 123).
215 Radowitz J. Op. cit., Bd. II, S. 323.
2,e АВПР, ф. Секретный архив, д. № 123, л. 54.
217 G. P., Bd. VII, N 1370, S. 12, 13.
218 Ламздорф В. Н. Указ. соч., с. 309—310; ср. также с. 300, 362.
255
мая Гире оставался в неведении об отказе германского прави¬
тельства, так в этот день он отправил Шувалову письмо с пору¬
чением выяснить «причины этого таинственного молчания» 219. Из
этого письма ясно, что Гире и Ламздорф даже в конце мая все
еще были уверены в том, что Швейниц ожидает полномочий, в то
время как германское правительство давно поручило Швейницу
уведомить через Шувалова русское правительство об отказе от
возобновления договора. «Из моих же конфиденциальных бесед с
генералом Швейницем,— писал Гире Шувалову,— для меня ясно,
что он еще не получил предписания приступить со мной к об¬
суждению вопроса о нашем тайном договоре» 220. Получив это
поручение, Шувалов, который был осведомлен об истинной пози¬
ции немцев, начал под разными предлогами откладывать это
исполнение 221. Пока с ним велась переписка по этому вопросу,
4 июня (23 мая) 1890 г. Швейниц, наконец, сделал Гирсу сооб¬
щение об отказе германского правительства от возобновления до¬
говора 222. Таким образом, из русских источников вытекает с со¬
вершенной очевидностью, что как Швейниц, так и Шувалов, по
каким-то причинам долгое время не сообщали русскому прави¬
тельству об отказе германского правительства от возобновления
договора «перестраховки». Приходится предположить, что оба они,
будучи сторонниками русско-германского сближения, намерева¬
лись выиграть время — Шувалов в надежде, что но*вые руково¬
дители германской политики изменят свою точку зрения, а Швей¬
ниц — чтобы постепенно подготовить русское правительство к
этому отказу. В обширной немецкой литературе по вопросу о
договоре «перестраховки» не обращено внимания на тот факт, что
русское правительство не сразу узнало об отказе немецкого парт¬
нера от договора. Между тем при таких условиях два обращения
Гирса к Швейницу с предложением возобновить договор выгля¬
дят существенно иначе, чем по документам немецкой публика¬
ции. Они оказываются только напоминаниями, попытками уско¬
рить приступ к делу в связи с затяжкой начала переговоров,
а вовсе не просьбами, заявленными после полученного отказа.
Узнав, наконец, 4 июня (23 мая) об отказе германского прави¬
тельства продлить договор, Гире намеревался поручить Шувалову
выяснить в Берлине у Вильгельма возможность замены договора
обменом нотами, в которых констатировалось бы «сохранение
основ своего соглашения как по вопросам, касающимся Балкан¬
ского полуострова, так и на нерушимости принципа закрытия
Босфорского и Дарданелльского проливов» 223. Шувалов, хорошо
осведомленный о настроении германского правительства, не сове¬
товал возвращаться к этому вопросу, и Александр III согласил¬
219 Ламздорф В. Н. Указ. соч., с. 311.
220 Там же.
221 Там же, с. 312-313.
222 Там же, с. 313-314; G. P., Bd. VII, N 1382.
223 Ламздорф В. Н. Указ. соч., с. 321—322.
256
ся с его мнением, отклонив, вопреки советам Гирса, подобную
попытку 224. В августе Вильгельм II приезжал в Россию с прото¬
кольным визитом к царю. Сопровождавший его Каприви заявил
тогда Гирсу, что отказ от договора по существу ничего не изме¬
няет в отношениях, что он намерен продолжать прежнюю поли¬
тику и т. д.225 После этого в сентябре 1890 г. русское прави¬
тельство действительно сделало единственную попытку получить
от Каприви «нечто письменное», добившись от него подтвержде¬
ния тех заявлений, которые новый германский канцлер сделал
Гирсу при личном свидании.
Мысль получить от Каприви такой документ принадлежала
Ламздорфу. Каприви в этот момент не было в Берлине, и Ламз-
дорф посоветовал Гирсу поручить Муравьеву воспользоваться
этим для того, чтобы переслать Каприви запись его разговора с
Гирсом в форме памятной записки. Такой способ передачи с точки
зрения дипломатической практики делал бы довольно естествен¬
ным получение от канцлера письменного ответа, подтверждающе¬
го получение записки и тем самым как бы выражающего его
согласие с ее содержанием и ее апробацию22в. Гире согласился
с предложением Ламздорфа, но в письме к Муравьеву (который
замещал находившегося в отпуске Шувалова) он подчеркнул, что
ему «следует избегать всяких явных настояний» 227. Муравьев
перестарался,— исполнил это поручение неловко и был дезавуи¬
рован Гирсом 228.
Не подлежит сомнению, что Гире, в противоположность Алек¬
сандру III, очень хотел возобновить договор с Германией. Но и
его огорчало не столько то, что между Россией и Германией не
будет больше формального договора, сколько самый факт и форма
отказа. «Приведенные мотивы,— пишет Ламздорф,— так мало
убедительны», «что они произвели на министра крайне неприят¬
ное впечатление; признаюсь, что мое еще более тягостно». «Их
(немцев.— В. X.) образ действий в этом вопросе не только не
успокоителен, но даже не корректен»,— записал Ламздорф даль¬
ше. «Я чувствую себя оскорбленным, хотя и не несу никакой
ответственности» 22в. Александр III был, напротив, удовлетворен
тем, «что Германия первая не желает возобновить трактата». Но
факт разрыва и ему показался подозрительным: «взгляды ново¬
го канцлера на наши отношения довольно знаменательны. Мне
кажется, что Бисмарк был прав, говоря, что политика импера¬
тора переменится с его, Бисмарка, уходом». «Нам надо быть го¬
224 Там же, с. 324—325, 328.
225 Там же, с. 332 и сл.; G. P., Bd. VII, N 1612.
129 Личная записка Ламздорфа Гирсу (АВПР, ф. Секретный архив, 1890 г.,
№ 123, л. 279).
227 Личное письмо Гирса Муравьеву 3 сентября 1890 г. (АВПР, ф. Секрет¬
ный архив, № 123, лл. 185—187).
228 Ламздорф В. Н. Указ. соч., с. 334—335.
229 Там же, с. 314—315.
9 В. М. Хвостов
257
товыми ко всяким случайностям»,— заключил оп в другой раз 230
Заметим, что русская дипломатия очень хорошо поняла истинные
причины разрыва договора: Шувалов сообщал, что Канриви «ис¬
пугался двойной игры, которую в случае подписания нашего до¬
говора ему пришлось бы вести по отношению к Австрии, на
союз с которой он, очевидно, смотрит серьезнее, чем его пред¬
шественник» 231. Гире считал, что «одним из главных симпто¬
мов» «происшедшей в германской политике очевидной переме¬
ны» является «сближение с Англией» 232. Оба эти соображения
были совершенно правильными.
Отказ Германии от договора «перестраховки» ускорил заклю¬
чение франко-русского союза. Вопрос о сближении с Францией
являлся предметом упорной борьбы в русских правящих сферах,
которую ярко рисует, например, дневник Ламздорфа. Отказ Гер¬
мании возобновить договор ослаблял позиции противников фран¬
ко-русского союза. Более того, они сами стали внутренне коле¬
баться. 16 (4) ноября 1890 г. Гире и Ламздорф восхищались
«замечательной речью» «молодого депутата по фамилии Делькас-
се», доказывавшего необходимость франко-русского союза 233. До
разрыва договора «перестраховки» совершенно невозможно пред¬
ставить себе Гирса и Ламздорфа, этих двух поборников сближе¬
ния с Германией, в роли восторженных слушателей Делькассе.
Тем более Александр III, который никогда не был привержеп-
цем дружбы с Германией, стал склоняться к необходимости тес¬
нейшего сближения с Францией. Мы уже видели, что в отказе
Германии от договора он усмотрел «перемену» в политике Гер¬
мании и необходимость для России «быть готовым ко всяким
случайностям» 234.
«Мы не можем больше рассчитывать на помощь Германии в
Болгарии»,— писал Муравьев 18 июля 1890 г. Позиция Германии
по всем вопросам текущей политики, продолжал он, опреде¬
ляется «отставкой Бисмарка, серьезным сближением с Англией и
более лояльным, чем прежде, отношением к Австро-Венгрии».
«К отношениям с Австро-Венгрией Каприви относится гораздо
серьезнее, чем Бисмарк», и он «решил твердо поддерживать ее
повсюду» 235. Таково было впечатление русского дипломата, на¬
блюдавшего германскую политику на месте, в Берлине. Несом¬
ненно, что русские источники, показывая меньшую заинтересо¬
ванность русского правительства в договоре, нежели это можно
было заключить из «Grosse Politik», заставляют скромнее оце¬
230 Ламздорф В. Н. Указ. соч., с. 317, 328.
231 Там же, с. 320; ср. донесение Лобанова на с. 330.
232 Там же, с. 329; ср. донесение Шувалова на с. 324.
233 Там же, с. 337.
234 Там же, с. 328. 19 июня германский поверенный в делах доносил, что в
отношении русских правящих сфер к Франции наступила «решитель¬
ная перемена» (G. P., Bd. VII, N 1489).
235 АВПР, ф. Канцелярия МИД, д. «Берлин», 1890 г.
258
пить значение самого этого договора. Но эти же самые источни¬
ки показывают, что отказ от договора был тем не менее весьма
болезненно воспринят в Петербурге — и притом не столько из
сожаления о тех гарантиях, которые договор предоставлял Рос¬
сии, сколько потому, что отказ от него был понят в качестве
симптома перемены германской политики в направлении, враж¬
дебном России.
14. ЗАКЛЮЧЕНИЕ ФРАНКО-РУССКОГО СОЮЗА
Все же на заключение союза с французской республикой цар¬
ское правительство решилось не сразу. В первой половине 1891 г.
французское правительство зондировало в Петербурге относитель¬
но возможности заключения союзного договора, но потерпело
неудачу.
В связи с этим царскому правительству в Париже было от¬
казано в очередном займе. Было бы неправильно представлять
дело так, что уже тогда, в начале 90-х годов XIX века, Россия
попала в тяжелую финансовую зависимость от Франции. Это слу¬
чилось много позже. В 90-х годах положение было иным. В во¬
енном союзе были заинтересованы обе стороны. Но Франция была
заинтересована больше, чем Россия, и в силу этого тогда, в на¬
чале 90-х годов, именно она, а отнюдь не Россия домогалась
заключения союза и выступала в роли просительницы. Тем не
менее, как видим, уже с самого начала Франция имела возмож¬
ность оказывать на царское правительство давление финансового
порядка.
Трудно сказать, явился ли бы отказ в займе достаточным
средством для того, чтобы склонить царское правительство к
заключению договора с Францией, но одновременно подоспели со¬
бытия совсем иного порядка, которые тоже лили воду на мель¬
ницу сторонников франко-русского союза. В мае и июне 1891 г.
последовало демонстративное возобновление Тройственного союза
и появились признаки сближения участников этого союза с Анг¬
лией. Это последнее обстоятельство побудило царское правитель¬
ство пойти навстречу Франции и заключить с ней если не союз¬
ный договор, то политическое соглашение, предусматривающее
проведение согласованной политики. Переговоры на этот счет на¬
чались между Гирсом и французским послом в Петербурге
Лабуле 16(4) июля 1891 г. 27(15) августа 1891 г. между
французским министром иностранных дел Рибо и русским по¬
слом во Франции Моренгеймом было заключено соглашение, обла¬
ченное в форму обмена письмами. В этих письмах обе стороны
выражали готовность «совещаться между собой по каждому во¬
просу, который может угрожать всеобщему миру», и в случае,
«если бы мир оказался действительно в опасности, и в особенно¬
сти в том случае, если бы одна из двух сторон оказалась под
угрозой нападения, обе стороны уславливаются договориться о
259
9*
мерах, немедленное и одновременное проведение которых., ока¬
жется в случае наступления означенных событий настоятельным
для обоих правительств» 23в.
Это соглашение, конечно, еще не было союзом в полном смыс¬
ле этого слова. Это был скорее консультативный пакт, и приня¬
тые обязательства звучали довольно неопределенно.
Первоначальный проект соглашения, предложенный францу¬
зами, имел в виду только соглашение о мерах против угрозы,
исходящей от одной из держав тройственного союза. В оконча¬
тельном тексте речь шла о мерах против угрозы миру без огово¬
рок относительно того, от кого исходит эта угроза. Такая суще¬
ственная перемена редакции была принята в результате настоя¬
ний русской стороны, причем, расширяя сферу действия
соглашения, русская дипломатия в первую очередь имела в виду
распространить соглашение и на случай борьбы против Англии.
Соглашение от 27(15) августа было секретным, однако визит
эскадры французского военно-морского флота в Кронштадт в июле
1891 г. явился большой публичной демонстрацией франко-рус¬
ского сближения и сделал его очевидным для всех.
В 1892 г., в связи с новым увеличением германской армии,
русское правительство решилось на дальнейший шаг. В Петербур¬
ге между заместителем начальника французского генерального
штаба генералом Буадефром и начальником русского генерального
штаба генералом Обручевым состоялись переговоры о заключении
военной конвенции. Буадефр привез с собой из Парижа проект
французского генерального штаба 237. Этот проект имел в виду
обоюдную мобилизацию России и Франции в случае мобилиза¬
ции всего тройственного союза «или одной Германии» и не пред¬
усматривал каких-либо обязательств на случай мобилизации одной
Австро-Венгрии. Если бы русское правительство приняло конвен¬
цию в таком виде, то оно не получило бы поддержки Франции
в случае мобилизации одной Австро-Венгрии. Ввиду этого Обру¬
чев отклонил французское предложение, предложив со своей сто¬
роны иные основы для конвенции, согласно которым Россия
и Франция должны были немедленно и одновременно провести
мобилизацию не только в случае мобилизации тройственного сою¬
за в целом или одной Германии, но и любой державы тройст¬
венного союза (т. е. также и Австро-Венгрии или Италии). Эти
русские поправки были приняты, и 10 августа (29 июля) Обручев
и Буадефр подписали военную конвенцию, согласно которой в
случае, «если Франция подвергнется нападению Германии или
Италии, поддержанной Германией, Россия употребит все свои на¬
личные силы для нападения на Германию.
236 Ламадорф В. Н. Дневник 1891—1892, с. 171, 177—178; Livre Jaune. UAl¬
liance Franco-Russe. Paris, 1918, p. 15—16.
237 Зайончковский А. М. Подготовка России к мировой войне в международ¬
ном отношепии. JI., 1926, с. 73.
260
Если Россия подвергнется нападению Германии или Австрии,
поддержанной Германией, Франция употребит все свои наличные
силы для нападения на Германию». Таково было содержание
первой статьи подписанного документа. Первоначальный фран¬
цузский проект гласил: «в случае нападения тройственного сою¬
за или одной Германии...»
В статье второй, которая подверглась наиболее существенным
изменениям, предусматривалось, что «в случае мобилизпции сил
тройственного союза или одной из входящих в него держав,
Франция и Россия немедленно по поступлении этого известия
и не ожидая никакого предварительного соглашения, мобилизу¬
ют немедленно и одновременно все свои силы и придвинут их
как можно ближе к своим границам». Первоначальный француз¬
ский проект этой статьи имел в виду случай «мобилизации сил
тройственного союза или одной Германии...».
Третья статья гласила: «Силы, которые должны быть направ¬
лены против Германии, будут со стороны Франции равняться
1 300 ООО человек, со стороны России — от 700 ООО до 800 000 че¬
ловек.
Эти силы будут целиком и со всей быстротой введены в дело,
так, чтобы Германии пришлось сражаться сразу и на востоке и
на западе». Таковы были важнейшие положения франко-русской
конвенции, подписанной 5(17) августа 1892 г. представителями
генеральных штабов — генералами Обручевым и Буадефром 238.
Ссылаясь на опасения, вызываемые новым законом об усиле¬
нии германской армии, французы торопили с ратификацией кон¬
венции. Однако Гире на некоторое время затормозил это дело.
Царь послал ему конвенцию на заключение и Гире продержал
документ у себя несколько месяцев. Предлогом для этой прово¬
лочки явилась для Гирса неустойчивость внутреннего положения
Франции в эти годы, обнаружившаяся в связи с так называемым
«панамским скандалом».
Вскрытие преступлений, связанных с этим грязным делом,
вызвало резкое обострение политической борьбы, и доверие к
стабильности французской политики было на некоторое время по¬
дорвано.
Русско-германские отношения тем временем продолжали ухуд¬
шаться. Давно уже длившиеся таможенные конфликты привели,
наконец, в 1893 г. к таможенной войне между Россией и Герма¬
нией, причем обе стороны ввели у себя запретительные боевые
пошлины. Принятый в этом же самом году германским рейхста¬
гом закон о новом значительном усилении армии также не спо¬
собствовал улучшению отношений. В связи с этим было решено,
что русский военно-морской флот отдаст визит французскому
флоту, и в 1893 г. русская эскадра посетила Тулон, где ей была
238 цит. до: Зайончковский А. М. Подготовка России к мировой войне в
международном отношении, с. 73.
261
оказана торжественная встреча. В декабре 1893 г. Александр III
одобрил проект военной конвенции, формальпая ратификация ко¬
торой состоялась в январе 1894 г. Тем самым был окончательно
оформлен франко-русский союз. Он был в конечном счете отве¬
том на австро-германский союз 1879 г., превращенный в 1882 г.
с присоединением Италии в так называемый тройственный союз.
Заключение франко-русского союза означало существенный сдвиг
в европейском международном положении. До этого Франция
была изолирована. Германия стояла во главе значительной груп¬
пировки держав. Теперь положение пзмепплось, и великие дер¬
жавы европейского континента разбились на две военно-полити¬
ческие группировки, вне которых пока оставалась Англия.
ФРАНКО-РУССКИЙ СОЮЗ
И ЕГО ИСТОРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ
Свыше ста лет назад, в те дни, когда во Франции бушевала ре¬
волюция 1848 г., Ламартин назвал союз между Россией и Фран¬
цией «требованием природы и географической закономерностью».
На исходе второй мировой войны, когда народы Советского Союза
плечом к плечу с французским народом боролись против гитле¬
ровских захватчиков, 12 декабря 1944 г. французская газета
«Орор» вспомнила эти слова Ламартина и назвала союз с Рос¬
сией «традиционной политикой для Франции». Газета приходила
к выводу, смысл которого в том, что Франция должна придержи¬
ваться этой политики независимо от существующего в России об¬
щественного строя.
Высказывания «Орор» довольно ярко рисуют то значение, ко¬
торое действительно приобретал на протяжении многих и многих
десятилетий неоднократно возобновлявшийся союз между Фран¬
цией и моей страной: Но пока в этом докладе я ставлю себе
более узкую и более ограниченную задачу: рассмотреть историче¬
ское значение того франко-русского союза, который существовал
с 1893 по 1917 г. Я не касаюсь ни эфемерного соглашения 1859 г.,
ни договоров 1935 и 1944 гг. Я ограничусь только одним замеча¬
нием по поводу тех союзов, заключение которых падает на эти
даты: то обстоятельство, что на протяжении столетия обе страны
четыре раза взаимно связывались союзными обязательствами, за¬
ставляет историка вдуматься в смысл заявления «Орор». Огра¬
ничиваясь сегодня только рассмотрением союза 1893—1917 гг.,
нельзя терять из виду того факта, что сближение России и Со¬
ветского Союза с Францией неоднократно возникало вновь и
вновь после временных разрывов или размолвок.
Во Франции Вторую республику, республику Ламартина, сме¬
нила империя Наполеона III, вторую империю сменила Третья
республика, дожившая до капитуляции 1940 г. После этой ката¬
строфы и режима Виши у власти встало правительство генерала
де Голля и возникла Четвертая республика. В моей стране прои¬
зошли перемены еще гораздо более глубокие: Россию царскую
сменила Россия Советская, возник Союз Советских Социалистиче¬
ских Республик. Перемен было множество, но союз двух великих
держав Европы периодически возобновлялся, несмотря на изме¬
нения их политического и общественного строя.
263
Мюнхенская сделка с Германией фактически ликвидировала
советско-французский договор — последовала катастрофа 1940 г.
Но прошло еще несколько лет и франко-советский союз был во¬
зобновлен.
Конечно, характер неоднократно возобновлявшегося союза ме¬
нялся вместе со сменой режимов и менялся весьма радикально.
Это совершенно бесспорно и естественно. Не может не привлечь
внимание историка то обстоятельство, что, невзирая на все пере¬
мены, самый факт союза двух стран переживал все те огромные
потрясения, которые испытывала Европа за последние сто лет.
Ясно, что многих факторов, вызвавших к жизни франко-русский
союз в конце XIX в., в 1935 г. уже не существовало. Это обстоя
тельство заставляет историка искать какую-то постоянную причи¬
ну, всякий раз вызывающую одинаковое следствие: союз России
(СССР) и Франции.
Однако раньше, чем говорить об этой общей причине, я хотел
бы сказать о том коренном различии, которое существует между
франко-русским союзом конца XIX и начала XX в. и франко-со-
ветским союзом 1935 и 1944 гг. Это коренное различие заключает¬
ся в том, что в 1893 г. в союз вступили две державы с одина¬
ковой системой хозяйства. И Россия, и Франция являлись тогда
капиталистическими государствами. То направление в историче¬
ской науке, к которому я принадлежу,— марксистское направле¬
ние — исходит из положения, что на рубеже XIX и XX вв. капи¬
тализм вступил в высшую стадию своего развития — в стадию
империализма. Свойственная капитализму конкуренция и вызы¬
ваемый ею процесс гибели более слабых предприятий приводят
к концентрации производства и к образованию монополий. Капи¬
тализм принимает монополистический характер. В своем замеча¬
тельном труде «Империализм, как высшая стадия капитализма»
Ленин подверг анализу современный монополистический капита¬
лизм, иначе называемый нами, марксистами, империализмом.
Союз 1893—1917 гг. являлся союзом двух империалистических
государств, направленным против третьего, тоже империалистиче¬
ского, государства — Германии. Этот союз явился ответом на
военный блок, еще ранее образованный Германией в целях борь¬
бы против России и Франции.
В отличие от франко-русского союза франко-советские догово¬
ры 1935 и 1944 гг. были заключены между государствами с раз¬
личным экономическим и общественным строем. В то время как
основы экономического и общественного строя Франции остались
прежними, на месте царской России возникло Советское социали¬
стическое государство. Ясно, что эта важнейшая перемена не мог¬
ла не влиять на характер союзных отношений между обеими
странами. Договоры 1935 и 1944 гг. не преследовали никаких им¬
периалистических целей, они не были направлены против немец¬
кого народа и их исключительной целью было обеспечение
безопасности и предотвращение агрессии.
264
Я упомянул об этом для того, чтобы избежать довольно рас¬
пространенной ошибки, состоящей в затушевывании принципи¬
ального различия между франко-русским союзом и франко-совет¬
скими договорами. Это различие действительно очень велико.
Но чем оно больше, тем острее становится перед историком во¬
прос: какова же все-таки та причина, которая заставляла обе
страны вступить в союзные отношения, невзирая на гигантские
изменения, происходившие в обеих странах, невзирая на глубо¬
чайший переворот, произведенный в моей стране Великой Ок¬
тябрьской социалистической революцией. Очевидно, налицо была
причина, был фактор, очень могущественный по своему влиянию.
Какая же это причина? Отыскать ее нетрудно: то была угроза
со стороны германского милитаризма. Эта угроза была налицо и
в 1893, и в 1935, и в 1944 гг.
Происхождение этой угрозы отнюдь не случайно. Она появи¬
лась как закономерный результат развития капиталистического
общества. При объяснении генезиса этой причины франко-рус¬
ского сближения историк-марксист исходит из того факта, что
развитие отдельных стран в условиях капитализма происходит
неравномерно. Вторая половина XIX в. характеризуется чрезвы¬
чайно быстрым развитием более молодых капиталистических
стран, каковыми в то время были США и Германия. Они развива¬
лись значительно быстрее, нежели страны более старого капита¬
лизма — Англия и Франция. К 1871 г. Германия достигла весьма
запоздалого национального объединения, причем уже самое созда¬
ние милитаристской Германской империи нарушает сложившееся
ранее равновесие сил в ущерб прежде всего Франции, а также
России и другим державам Европы.
С переходом капитализма в империалистическую стадию не¬
равномерность развития особенно усиливается. Быстро растущий
германский капитализм усиливает борьбу за рынки сбыта и источ¬
ники сырья. Он ищет их в Европе и за океаном. В Европе он, в
частности, ведет ожесточенную борьбу против русского капита¬
лизма за овладение внутренним рынком России. Он чувствует
себя обделенным, обеспеченным хуже, чем старые страны, сырьем
п рынками сбыта.
Этот бурный экономический и политический рост Германии
Франция и Россия, а затем и Англия ощущают как угрозу. И это
не без оснований. Германия действительно поставила вопрос о
своей гегемонии в Европе и о создании обширной колониальной
империи, о коренном переделе мира в свою пользу. Она вступила
на путь создания военного блока под своим руководством, а те,
кто чувствовал себя в опасности, ответили тем же. Вот, коротко
говоря, происхождение франко-русского союза. Отсюда вытекает
и его историческое значение.
Хорошо известно, что этот взгляд среди историков различных
стран далеко не является общепризнанным. Я попытаюсь его под¬
твердить.
265
Но сначала необходимо сказать два слова о той исторической
концепции, которую мпогие историки противопоставляют только
что изложенной. Эта противоположная концепция гласит, что
франко-русский союз возник вовсе не как ответ на угрозу со сто¬
роны Германии, но как объединение двух агрессивных держав
против якобы миролюбивой Германии в целях войны — реванша
со стороны Франции и осуществления притязаний царской Рос¬
сии на Востоке. Количество историков, которые разделяют эту
точку зрения,— хотя порой и с существенными оговорками,—
очень велико, особенно в Германии и в англосаксонских странах.
При этом все они с большей или меньшей эрудицией пытаются
подтвердить документами и фактами мысли, развитые много лет
тому назад самым крупным из политиков, когда-либо выдвинутых
германским милитаризмом,— Бисмарком. Называя Германию на¬
сыщенной страной («Deutschland ist ein saturiertes Land»),
заинтересованной в мире, Бисмарк заявлял, что имеются якобы
две силы, угрожающие миру Европы: французский реваншизм
и русский «панславизм». Полемизируя со своими преемниками,
Бисмарк заявлял при этом в своих мемуарах, что Германии не
следовало бы мешать русской экспансии на Востоке и что, посту¬
пая таким образом, она сможет воспрепятствовать сближению
России с Францией. Его преемники утверждали, что сделать это
было немыслимо и что союз России и Франции был неиз-
бежеп.
Однако эти концепции находятся в грубом противоречии с
фактами. Франко-русский союз 1893 г. был империалистическим
военным блоком, да и не мог быть ничем иным, ибо он был за¬
ключен на заре империализма между двумя империалистически¬
ми державами. Но это орудие русского и французского империа¬
лизма служило целям их борьбы против наседавшего на них гер¬
манского империализма и прежде всего — в Европе. Что касается
русской политики на Ближнем Востоке, то все, вероятно, согла¬
сятся, что в конце XIX в. кульминационной точкой русской ак¬
тивности в этом направлении является русско-турецкая война.
Но эта война ira на йоту не подвинула вперед сближение Рос¬
сии с Францией. Напротив, она даже осложнила франко-русские
отношения. Если же говорить о последующей русской политике
в Болгарии, то наибольшая активность России здесь падает на
80-е годы — период действия «Союза трех императоров» и рус-
ско-германского договора «перестраховки», т. е. на период рус¬
ско-германской дружбы. После заключения франко-русского сою¬
за последовало отнюдь не развитие экспансии царской России
на Балканах, а наоборот,— капитуляция царского правительства
в наиболее остром из балканских вопросов того времени: мы име¬
ем в виду признание Фердинанда Кобургского, против которого
русское правительство столько лет вело ожесточенную борьбу.
Как видим, концепция французского историка фрапко-русского
союза Жоржа Мишона, выводившего франко-русский союз из вос¬
266
точного вопроса, находится в противоречии с фактами *. И наобо¬
рот, нельзя не согласиться в данном случае, например, с италь¬
янским исследователем, который пишет, формулируя свои мысли
с большой четкостью: «было бы ошибкой полагать, что франко¬
русский союз был заключен французами в надежде на близкий
реванш, а русский для осуществления их стремлений на Балка¬
нах и на Дальнем Востоке» 2.
Легко видеть, что основные причины сближения России и
Франции следует искать вовсе не на Востоке. Искать их нужно
в Европе. Франкфуртский мир, франко-германская военная тре¬
вога 1875 г., заключение австро-германского и Тройственного со¬
юзов, франко-германские осложнения в 1887 г., закрытие для
России германского денежного рынка и русские займы во Фран¬
ции, отказ Германии от договора с Россией в 1890 г., угроза
сближения Тройственного союза с Англией в начале 90-х го¬
дов — вот те события, каждое из которых содействовало сближе¬
нию России и Франции.
Представляется несомненным, что всякая активизация России
на Ближнем Востоке, как свидетельствуют факты, скорее отда¬
ляла Россию от Франции. Втягивая Россию в конфликт с Анг¬
лией и Турцией, активная политика на Востоке побуждала цар¬
ское правительство искать сближения с Германией ради нейтра¬
лизации Австро-Венгрии и обеспечения своей западной, наиболее
уязвимой границы. Но если это и бесспорно, то встает тем не
менее вопрос: не заключается ли смысл тех только что перечис¬
ленных событий, которые действительно вызывали сближение
России с Францией, как раз в том, что Франция готовила реванш,
а Россия ее поощряла, в то время как Германская империя пре¬
бывала в обороне?
Чтобы убедиться в противном, достаточно вспомнить о том,
какие события впервые поставили Россию на сторону Франции
против Германии. Таким событием явился Франкфуртский мир¬
ный договор. Никто не решится утверждать, что во Франкфурте
Германия оборонялась!
Между тем именно победы Пруссии в войне 1870 г. привели
к изменению позиции русского правительства в отношении Фран¬
ции: если до войны русское правительство видело во Франции
оплот Парижского трактата 1856 г., то уже в ходе войны в Пе¬
тербурге в лице Франции стали усматривать желанный противо¬
вес Германии. В Петербурге укрепилось мнение, что дальнейшее
ослабление Франции невыгодно для России и что, наоборот, уси¬
ление Франции всецело отвечает русским интересам. Документы
бывшего Министерства иностранных дел царской России об этом
свидетельствуют со всей очевидностью. Этот новый курс был на¬
веян именно франкфуртским миром и нашел свое отражение в
1 Michon G. L’alliance franco-russe 1891—1917. Paris, 1928, p. 1, 15, 16, 21, 107.
2 Albertini L. Le origini della guerra del 1911 vol. I. Milano, НИ2, p. 83.
267
инструкции Горчакова Орлову, назначенному после франко-прус¬
ской войны русским послом в Париже. Эта инструкция датирова¬
на 11 декабря 1871 г. и является директивой русскому послу,
впервые назначенному во Францию после падения империи и
после франко-прусской войны. Эта инструкция 3 предусматривала
желательность согласия с Францией, поскольку Россия не имеет
с ней никаких противоречивых интересов и, наоборот, много об¬
щих интересов в обеспечении взаимной безопасности и сохране¬
нии равновесия в Европе. Эта инструкция представляется доста¬
точно интересной для того, чтобьх процитировать из нее значи¬
тельные отрывки:
«Вы знаете мотивы,— писал Горчаков Орлову,— которые за¬
ставили нас желать соглашения с Францией, в убеждении, что
обе страны не имеют никаких интересов, которые являлись бы
неизбежно враждебными, что они, напротив, имея много тождест¬
венных интересов, могли бы и должны были бы найти взаимную
выгоду в соглашении, которое будет способствовать их безопас¬
ности, их процветанию и поддержанию разумного равновесия в
Европе.
Эта система зиждется на национальных и рациональных ин¬
тересах обеих стран. Мы имеем при этом в виду Францию, абстра¬
гируясь от каких бы то ни было партийных, личных или дина¬
стических вопросов.
Такие принципы носят постоянный характер. Они стоят выше
каких-либо преходящих обстоятельств.
Если бы Французская империя оценила их, она избегла бы
бедствий, которые ее постигли» 4.
Далее в инструкции говорилось: «Мы желаем, чтобы Фран¬
ция оправилась от своих бедствий, восстановила свои развалины,
залечила свои внутренние раны, обрела силы и снова заняла
место, которое принадлежит ей в Европе». «Если от нас зависит
облегчить ей эту задачу — в нашем дружеском содействии не
будет недостатка». Таким образом, в инструкции прямо подчер¬
кивалась заинтересованность России в восстановлении сил Фран¬
ции. В то же время послу предписывалось внушать в Париже,
чтобы там не возлагали на Россию надежд в смысле поддержки
каких-либо реваншистских замыслов и не пытались спекулиро¬
вать на осложнении русско-германских отношений. Эти директи¬
вы были изложены в инструкции в самых категорических выра¬
жениях:
«Здесь не чужды, возможно, идеи реванша против Германии.
Эта идея существует. Каким бы осторожным ни было нынешнее
правительство, оно может оказаться под властью общественного
мнения. Добрая воля, которую высказывают перед нами, может
иметь целью вовлечь нас в общность интересов и действий, мо¬
3 АВПР, ф. Канцелярия, 1871 г., д. 94.
4 Там же.
268
жет быть даже скомпрометировать нас и спровоцировать ослож¬
нения. Для нас важно, чтобы французское правительство не дела¬
ло себе никаких иллюзий на этот счет.
Не желая загадывать о будущем, мы полагаем, что в настоя¬
щий момент мир является всеобщим желанием и потребностью.
Мы считаем, что Франция первая заинтересована в его поддер¬
жании для того, чтобы не подвергать опасности внутреннюю ра¬
боту, необходимую для ее спасения. Для нас мир представляет
первостепенный интерес, которым наш августейший монарх будет
руководствоваться при всяком возможном случае» 5.
Установка на поддержку Франции и на ее усиление как про¬
тивовеса Германии при одновременном отказе в поддержке вой¬
ны-реванша проводилась русским правительством весьма после¬
довательно. Известные слова Горчакова корреспонденту француз¬
ской газеты «Солей» — «необходимо, чтобы Вы были сильны¬
ми»,—выражали стабильный курс русской политики конца прош¬
лого века.
Все это имело мало общего с задачами русской политики на
Востоке. Более того, сближение с Францией и в реальной дейст¬
вительности, и в субъективном представлении русского прави¬
тельства не только не помогало, а, напротив, препятствовало
успехам русской восточной политики. Гарантии этих успехов рус¬
ское правительство на протяжении всех последних трех десяти¬
летий XIX в. искало в соглашении не с Францией, а с Герма¬
нией: договоры трех императоров 1873, 1881 и 1884 гг., а равно
и русско-германский договор 1887 г. должны были обеспечить
западную границу на случай осложнений на Востоке. В ходе
русско-турецкой войны и Берлинского конгресса выяснилась не¬
пригодность этого обеспечения — политика Германской империи
вызвала в Петербурге разочарование: вслух поощряя Россию на
экспансию в восточном направлении, германское правительство
у нее за спиной заботилось о том, чтобы Россия встретила на
Востоке максимальные трудности. И тем не менее за дружбу с
Германией как за средство поддержки русской политики на
Ближнем Востоке еще долго и упорно цеплялись в Петербурге,
считая, что Россия не может обеспечить своих интересов на Вос¬
токе, если ее силы и внимание будут отвлечены оттуда к запад¬
ной границе. Когда в 90-х годах франко-русский союз был заклю¬
чен, последовало не развитие, а свертывание русской активности
на Ближнем Востоке. Целью стало всемерное сохранение «статус-
кво» в Турции и на Балканах. В период ближневосточных ослож¬
нений 1894—1897 гг. Россия выступала паладином этого статус-
кво, угроза которому в эти годы исходила исключительно от
Англии.
Мало того, что сближение с Францией не рассматривалось в
Петербурге как средство экспансии на Ближнем Востоке. Ближ¬
5 Тан же.
269
невосточная экспансия, ослабляя Россию на ее западной грапице,
увеличивала зависимость от Германии и оказывалась для России
главным препятствием на пути сближения с Францией.
После франкфуртского мира новый толчок для этого сближе¬
ния дало осложнение франко-германских отношений в 1874—
1875 гг., т. е. возобновление германской угрозы Франции. Рус¬
ская дипломатическая переписка свидетельствует — в дополне¬
ние к множеству известных источников — о том, что и в Петер¬
бурге и в Париже политику Германии рассматривали именно как
угрозу Франции, где эта германская угроза вызывала серьезней¬
шие опасения, сознание собственной слабости и неподготовленно¬
сти к борьбе с Германской империей, не говоря уже о полной
безнадежности самой провоцировать войну реванша. Не имея воз¬
можности излагать вопрос более подробно, я только приведу не¬
сколько типических примеров такой оценки. 17 января 1874 г.,
в разгар известного инцидента, вызванного выступлениями фран¬
цузских епископов, русский посол Орлов сообщал Горчакову о
своей беседе с маршалом Мак-Магоном, сменившим в 1873 г.
Тьера в качестве главы французского государства. Маршал зая¬
вил русскому послу, «что Франция сделает все возможное, чтобы
разоружить берлинскую обидчивость». «Со слезами на глазах,—
продолжает Орлов,— он сказал мне, что в течение долгих лет
Франция не будет в состоянии воевать». «Печальное, но спра¬
ведливое признание»,— резюмировал посол слова Мак-Магона 6.
Несколько позже, 4 февраля, советник посольства Окунев доно¬
сил Горчакову о беседе с министром ипостранных дел герцогом
Деказом. «Франция, безусловно, нуждается в мире,— говорил Де-
каз,— она хочет его любой ценой» 7.
С точки зрения происхождения франко-русского союза инте¬
ресен эпизод, происшедший между германским канцлером и рус¬
ским послом Убри 14 февраля 1874 г.— на другой день после
прибытия в Петербург Франца-Иосифа, за которым, как известно,
последовала совместная русско-австрийская демонстрация в поль¬
зу Франции. В этот день Убри был приглашен к Бисмарку. Сле¬
дует учесть, что в это время между Россией и Германией суще¬
ствовали некоторые разногласия, касавшиеся Турции, правда,
по вопросам второстепенным, но все же имевшим значение для
русского правительства.
Канцлер начал разговор с заявления, что он хотел видеть
посла, дабы «объяснить то, что происходит в Константинополе».
Однако после этого вступления канцлер весьма пространно за¬
говорил о вещах, не имеющих, казалось бы, никакого отношения
к положению дел в Константинополе. Он завел речь о Ватикане
и Франции как о двух силах, враждебных Германской империи.
® АВПР, ф. Канцелярия, 1874 г., д. 113, л. 17; Борисов Ю. В. Русско-фран¬
цузские отношения после франкфуртского мира. М., 1951, с. 164.
7 АВПР, ф. Канцелярия, 1874 г., д. 113, л. 22.
270
Оба вопроса — о Ватикане и о Франции — были тесно связаны:
во Франции у власти стояли клерикалы с Мак-Магоном во главе,
а с другой стороны, вдохновляемая Ватиканом католическая пар¬
тия центра весьма досаждала Бисмарку фрондой в самой Герма¬
нии. По поводу Франции канцлер произнес перед послом длин¬
ный монолог. Он начал с того, что Франция «постоянно кричит
о реванше. Подобные отношения не могут продолжаться долго.
Нужно, чтобы они стали отношениями добрососедства, или они
прекратятся совсем. Германия не может оставаться индифферент¬
ной к подобным заявлениям во Франции; она не может исполнять
роль мишени. Она должна ответить на эти атаки». «...Только заяц
не отвечает, когда его травят со всех сторон» 8.
Продолжая распространяться на эту тему, Бисмарк заявил,
что «взял себе за правило всегда и везде систематически противо¬
действовать французской политике» 9. «Как только Франция ска¬
жет «белое», — заявил канцлер, — я вынужден сказать «черное»,
одним словом, высказываться отрицательно по поводу всего того,
о чем она высказывается положительно». «Это делается,— про¬
должал он,— только как оппозиция Франции, о которой идет речь
в данном случае. Но мы не имеем в виду других целей». Тут
германский дипломат неожиданно вернулся к турецким делам.
«В Константинополе мы не думаем выступать иначе, как с нашей
обычной сдержанностью. Это именно то, что я намеревался ска¬
зать официально, чтобы Вы смогли информировать Ваше прави¬
тельство» 10.
Возникает вопрос: что означает такое странное построение бе¬
седы? Зачем понадобилось Бисмарку прочитать русскому послу
длинную лекцию о франко-германских отношениях, чтобы сказать
напоследок ту весьма несложную фразу о Константинополе, ради
которой канцлер, по его же собственным словам, и вызвал рус¬
ского посла? Бисмарк искусственно смешал в беседе две темы,
из которых тема о Франции, на первый взгляд, не имела отно¬
шения к официальному предмету беседы — поведению Германии в
Константинополе. Однако в устах мастера дипломатической игры
такое смешение вопросов не могло быть случайным. Излагая пос¬
лу политику Германии в отношении Франции и одновременно да¬
вая русским некоторые заверения о поведении Германии в вос¬
точном вопросе, рейхсканцлер преследовал определенную цель.
Он предлагал русскому правительству принять германскую поли¬
тику в отношении Франции к сведению, т. е. по существу согла¬
ситься с нею, и как бы связывал это с позицией Германии в вос¬
точном вопросе. Пройдет около года, и в известной миссии
Радовица эта связь, на которую здесь был сделан лишь тонкий
намек, будет высказана с гораздо большей определенностью. Оба
8 Там же, д. 23. л. ЮГ».
9 Там же.
10 Там же, л. 107.
271
эпизода — и этот менее известный эпизод 1874 г., и более извест¬
ный — миссия Радовица в Петербурге — говорят об одном и том
же: о попытке купить безучастность России к судьбам Франции.
В обмен предлагалось непротиводействие Германии русской по¬
литике на Ближнем Востоке. Однако намек канцлера, сделанный
з феврале 1874 г., был отклонен в Петербурге, так же как потер¬
пел провал и более глубокий зондаж Радовица в начале следую¬
щего года.
Свое донесение о беседе с канцлером Убри сопроводил конфи¬
денциальным письмом Горчакову, в котором сообщал свои впечат¬
ления от беседы. Наиболее сильное впечатление произвело на
Убри «чувство ненависти, которым руководствуется Бисмарк в
своих отношениях с Францией. Систематическая оппозиция, кото¬
рую он объявил ей,— лучшее доказательство этого. И нужно по¬
нять, что опа может завести очень далеко» и. Убри придавал та¬
кое значение этому разговору, что в тот же день написал Горча¬
кову еще третье донесение — личное письмо, в котором писал:
«Политика, которую Бисмарк подчеркивает в отношении Фран¬
ции, кажется мне опасной. Если события будут развиваться в
этом направлении, Европа может в соответствующий момент ока¬
заться перед лицом тяжелых осложнений» 12.
Отвечая 21 февраля 1874 г. на донесение Убри, Горчаков пи¬
сал послу о франко-германских отношениях: «Вся Европа хочет
мира». «Я уверен, что нет ни одной державы, которая не выска¬
зала бы громкого осуждения тому, кто неоправданным и преступ¬
ным образом лишит мир этого благополучия. Наш друг канцлер
несомненно дважды подумает об этом, прежде чем принять на
свою голову такую громадную ответственность» 13. Как видим,
Бисмарк получил из Петербурга холодный душ — так же, как
это случилось и в 1875 г. в беседах с Радовицем в Петербурге
и в особенности во время пребывания царя и Горчакова в Бер-
липе в мае 1875 г. В руководящих сферах Петербурга смысл гер¬
манской политики был совершенно ясен. Вот как понимал Гор¬
чаков существо миссии Радовица: «Легкость, с которой поднима¬
лась Франция,— писал Горчаков,— беспокоила Бисмарка».
«В 1874 году он послал Радовица с чрезвычайной миссией в Пе¬
тербург, чтобы прозондировать нас насчет соглашения, которое
имело бы своей основой поддержку наших целей на Востоке со
стороны Германии» 14.
Купить нейтралитет России во франко-германском конфликте
ценой поддержки русской политики на Востоке германскому пра¬
вительству не удалось. Этот эпизод, как и миссия Радовица, сви¬
детельствует о том, что франко-русское сближение не только не
11 АВПР, ф. Канцелярия, 1874, д. 113, л. 450. Цит. по: Борисов Ю. В. Указ.
соч., с. 174.
12 АВПР, ф. Канцелярия, 1874, д. 23, л. 450.
13 Там же, д. 26, л. 11.
14 Там же, д. 68, 75.
272
служило ни в какой мере русским интересам в Турции и на Бал¬
канах, но напротив того — препятствовало русской экспансии в
этих районах, мешая русскому правительству обеспечить себе
поддержку Германии, в которой царское правительство было
крайне заинтересовано, но за которую оно не намеревалось упла¬
чивать ту цену, которую с него требовали. Оно не соглашалось
выдать Францию Германии и тем самым поставить себя перед
фактом германской гегемонии в Западной Европе. Если и имеется
связь между франко-русским сближением и русской политикой
на Востоке, то связь эта по своему характеру прямо противопо¬
ложна той, которую хотели бы усмотреть Мишон или другие ис¬
торики, придерживающиеся сходной с ним точки зрения. Отноше¬
ния с Францией были скорее помехой для русской экспансии на
Востоке.
Несколько позже, в том же 1874 г., вслед за историей с епи¬
скопами и с неблагоприятными для Германии результатами вы¬
боров в Лотарингии, последовали новые немецкие придирки к
Франции в связи с испанским вопросом. По поводу этих приди¬
рок русский посол в Париже в донесении по начальству следую¬
щим образом резюмировал 30 июля свое мнение о германской по¬
литике: «Вопросы, которые я перед собой ставлю, таковы: не со¬
держатся ли зародыши близкой войны в нынешней политике Бер¬
линского кабинета в отношении Франции?» 15
Все шире распространялось мнение, что Франция находится
под угрозой со стороны Германии, что Франции при этом обеспе¬
чена поддержка со стороны России. В такой обстановке последо¬
вала миссия Радовица в Петербург. Автор настоящего доклада
уже имел случай следующим образом суммировать свое понима¬
ние этого ваяшого дипломатического эпизода. «Международное по¬
ложение в 1874 г. складывалось явно неблагоприятно для Бис¬
марка. Надо было принимать более действенные меры для изо¬
ляции Франции. И Бисмарк решил начать с обработки наиболее
опасного из ее заступников — с России» 1б. Итоги миссии Радо¬
вица сводятся к следующему: «Когда за туманные посулы Гор¬
чакова попросили отказаться от дипломатической поддержки
Франции, русский министр решил показать, что Бисмарку не
удастся его провести» 17.
Я позволю себе привести еще одно свидетельство русской дип¬
ломатической переписки, подтверждающее, что соглашение с Гер¬
манией и предательство Франции открывали перед Россией неко¬
торые перспективы экспансии на Востоке, в то время как сближе¬
ние с Францией делало такую экспансию более затруднительной.
Я имею в виду письмо Убри Горчакову от 9 марта 1875 г. В этом
письме Убри докладывал о своей беседе с Рейсом, германским по¬
слом в Петербурге, возвращавшимся к своему посту после длите¬
,s Там же, д. 113, л. 304; Борисов Ю. В. Указ. соч., с. 186.
1в История дипломатии, т. II, с. 17.
17 Там же, с. 18—19.
273
льного отпуска, во время которого в Петербурге орудовал Радо-
виц. Рейс пришел к Убри повидать его перед отъездом из Берли¬
на в Петербург. Он сообщил русскому послу о том, что в письме
из Петербурга Радовиц написал заместителю статс-секретаря Бю-
лову о результатах своей миссии. Радовиц писал, что в малой по¬
литике Востока согласие (России и Германии.— В. X.) восстанов¬
лено и что он (Бюлов.—В. X.) может теперь продолжать большую
политику, иначе говоря, политику европейскую. Рейс многозначи¬
тельно добавил: «Если спокойствие на Востоке восстановлено, то
оно может там легко быть и вновь нарушено, ввиду положения и
состояния этих стран. Но согласие трех дворов (русского, герман¬
ского и австро-венгерского.— В. X.) всегда будет иметь смысл.
Это согласие — скала, о которую все разбивается, и было бы удач¬
ным и разумным распространить его не только на Восток, но и
вообще во всех направлениях». О каких направлениях, кроме вос¬
точного, мог говорить германский дипломат? Он, конечно, мог
иметь в виду только политику в отношении Франции.
Передав слова Рейса, Убри продолжал: «Меня поразило сов¬
падение (этих слов.— В. X.) с замечанием, сделанным Бюловом,
о возможности возбуждения на Востоке». «Разрешите мне,— про¬
должал Убри,— извлечь из этого некоторые выводы»...«Радовиц,
как я это и предполагал, имеет целью своей миссии установление
согласия на почве восточных дел. Рейс (по возвращении в Петер¬
бург.— В. X.) будет преследовать ту же цель в европейских во¬
просах. Чтобы достигнуть нуяшых результатов, будут использо¬
вать Восток, который нас более непосредственно интересует, под¬
черкивая опасности, которые он таит в себе. Такова, мне кажется,
в данный момент политическая программа Бисмарка в отношении
нас» 18. Иначе говоря, русский дипломат полагал, что, обещая ло¬
яльно вести себя в восточных делах и пугая в то же время воз¬
можными осложнениями в этом чувствительном для России райо¬
не, германская дипломатия хотела получить от России обязатель¬
ство согласовать с Германией свою политику в Европе. Это могло
означать только одно: прекратить поддержку Франции!
Несколько позже, когда в самом деле начались осложнения на
Востоке, в интимной беседе с прусским министром Люциусом
фон Балльгаузеном германский канцлер следующим образом изло¬
жил свои замыслы:
«Для нас при осложнениях на Востоке может только встать
вопрос о получении от России гарантий Эльзаса и использовании
этой комбинации, чтобы еще раз основательно обработать фран¬
цузов» 19.
Последующие события 1875 г., связанные с возникновением
тревоги по поводу возможности франко-германской войны, в ли¬
18 АВПР, ф. Канцелярия, 1875 г., д. 20, лл. 95—96.
19 Ballhausen Lucius von. Bismarck-Erinnerungen. Stuttgart—Berlin, 1921,
S. 93.
274
тературе трактуются различно. Но как бы мы ни понимали эти
события и, в частности, действительные цели германской полити¬
ки,— два простых, но важных факта являются бесспорными: во-
первых, то, что Россия поддержала Францию против Германии,
во-вторых, что в дальнейшем это обстоятельство сыграло значи¬
тельную роль в постепенной подготовке франко-русского союза.
Один часто забываемый эпизод, относящийся к началу 1877 г.,
т. е. уже ко времени восточного кризиса 70-х годов и подготовки
русско-турецкой войны, ярко вскрывает связи, существовавшие
между восточным вопросом и положением Франции перед лицом
Германии20. Эпизод этот показывает, какой опасности подверга¬
лась Франция в тех случаях, когда Россия оказывалась втянутой
в конфликты на Ближнем Востоке, и до какой степени тем самым
русская активность на Востоке вредила франко-русскому сотруд¬
ничеству.
После срыва — 23 декабря 1876 г.— Константинопольской
конференции и после заключения австро-русской конвенции
15 января 1877 г., когда угроза русско-турецкой войны надвину¬
лась вплотную, германское правительство, широко используя пе¬
чать, развязало новую кампанию против Франции. Поводом по¬
служили слухи об усиленном сосредоточении французских войск
вблизи германской границы. Одновременно германский канцлер
обратился к английскому правительству с предложением заклю¬
чить англо-германский союз, направленный против Франции и
России. Он заверил, что Франция подготовляет вторжение в Гер¬
манию и что для предотвращения этой опасности Германия долж¬
на принять меры предосторожности. С французской стороны, про¬
должал канцлер, меры эти несомненно будут истолкованы как
провокация, и, возможно, последует война. На этот случай анг¬
лийскому правительству и предлагалось заключить оборонитель¬
ный и наступательный союз. Как он всегда это делал, когда хотел
чего-либо добиться от своих «друзей», Бисмарк и в данном случае
отыскал рычаги для давления на Англию: он принялся пугать ан¬
гличан, что в случае их отказа принять немецкие предложения
Германия вынуждена будет ориентироваться на Россию и, чтобы
заслужить ее благосклонность, станет активно поддерживать рус¬
скую политику на Ближнем Востоке.
Германское правительство не достигло желаемого эффекта.
Британский кабинет отклонил немецкое предложение. Поднятая
«рептильной» германской печатью и инспирированная канцлером
военная тревога привела совсем не к тому результату, которого
добивалось германское правительство. Как и в дни военной тре¬
воги 1875 г., английский кабинет не желал допускать дальнейше¬
го ослабления Франции. Испугавшись перспективы нового гер-
20 «Slavonic Review», t. IV, 1926, док. N 12, p. 746; донесения Петра Шува¬
лова от 19 и 20 февраля 1877 г. (АВПР, ф. Канцелярия, д. 71, т. II,
лл. 589, 590).
275
майского натиска на Францию, кабинет Биконсфилда неожидан¬
но для Берлина решил пойти навстречу усилиям русского прави¬
тельства, в те дни весьма стремившегося достигнуть компромисса
с Англией по восточному вопросу. Русское правительство хотело
бы, добившись хотя каких-нибудь уступок от Турции в пользу ее
славянских подданных, сохранить престиж и избежать войны.
В феврале 1877 г. в Лондоне начались англо-русские перего¬
воры, которые закончились составлением протокола, смысл кото¬
рого сводился к солидарной рекомендации Порте со стороны «ев¬
ропейского концерта» осуществить реформы в интересах ее хри¬
стианских подданных,— правда значительно более скромные, не¬
жели те, которых от нее требовали [на Константинопольской кон¬
ференции. 31 марта представители шести великих держав в Лон¬
доне подписали согласованный англо-русский проект.
Тут германский канцлер сообразил, что созданная им угроза
франко-германской войны может привести к англо-русскому и ту¬
рецко-русскому примирению. Этого он более всего опасался. Чтобы
предупредить столь неприятный для йего оборот дела, он, во-пер¬
вых, тут же подбодрил русских. Он предложил русскому прави¬
тельству помочь достать денег на первые военные надобности и
действительно устроил России 1заем через Блейхредера. Одновре¬
менно он забил отбой перед французами. В конце марта канцлер
заявил французскому послу, что немцы поведут себя совершенно
так же, как англичане перед битвой при Фонтенуа: они будто бы
заявят — «стреляйте первыми, господа французы».
Осложнения на Востоке связали бы руки России и позволили
бы Германии расправиться с Францией. Однако неожиданный ре¬
зультат немецкого зондажа в Лондоне показал, что угроза фран¬
ко-германской войны приостановит развитие восточного кризиса
и обострение англо-русского антагонизма. Опасаясь, что в этом
случае ситуация обернется неблагоприятно для Германии, Бис¬
марк приостановил нажим на Францию. Лишь только это прои¬
зошло, Биконсфилд потерял интерес к компромиссу с Россией,
Порта отвергла лондонский протокол, а еще через некоторое
время Россия объявила войну Турции.
Так влияли друг на друга в непрерывном взаимодействии две
международные проблемы — франко-германские отношения и
восточный вопрос. Поглощение России делами Ближнего Востока
грозило Франции усилением германской опасности. А это в свою
очередь вызывало в России, а также и в Англии стремление смяг¬
чить взаимный антагонизм на Ближнем Востоке.
Как видим, связь между восточным вопросом и состоянием
франко-германских и франко-русских отношений совсем не та,
что ‘утверждают Мишон, Покровский и другие историки. Русская
активность на Востоке мешала России поддерживать Францию и
именно так расценивалась в Берлине и приветствовалась там.
Восточный кризис 1875—1878 гг., а также франко-германская
военная тревога 1875 г. выявили расстановку сил на европейском
276
континенте. В 1875 г. Германии противостояли Россия и Фран¬
ция. В восточном кризисе 1875—1878 гг. против России оказались
не только Турция и Англия, но и Германия и Австро-Венгрия.
Ответ германского канцлера на запрос царя через генерала Верде-
ра еще в 1876 г. сделал для русского правительства довольно яс¬
ной истинную позицию Германии: она оказывалась на стороне
Австро-Венгрии.
Эта фактическая расстановка сил, по крайней мере для одной
из наметившихся группировок, получила свое закрепление в ав¬
стро-германском союзном договоре 1879 г. С присоединением Ита¬
лии к австро-германскому блоку и с заключением Тройственного
союза завершилось формирование военного блока, возглавляе¬
мого Германией и направленного против России и Франции. Тем
самым германское правительство, совместно с австро-венгерским
и итальянским, положило почин созданию военной группировки
государств, противопоставляющих себя двум другим государствам
Европы. После создания такого блока было бы вполне естествен¬
ным ожидать, что те державы, против которых была направлена
эта германская группировка, со своей стороны примут соответст¬
вующие ответные меры. Трудность для историка представляет во¬
все ле объяснение того факта, что после заключения австро-гер-
манского и Тройственного союзов Россия и Франция, со своей
стороны, создали военный блок,— трудность заключается скорее
в объяснении причин того, почему этот ответный блок был заклю¬
чен только через 11 лет после создания Тройственного союза.
Причину этого приходится искать в трех различных сферах
международной обстановки 80-х годов прошлого века. Во-первых,
в области политики Франции. Правые «умеренные» республикан¬
цы, стоявшие у власти во Франции и представлявшие крупный
французский капитал, заинтересованные в колониальных захва¬
тах, чрезвычайно боялись Германии, но они и нуждались в ней,
потому что активная колониальная политика приводила Францию
в столкновение с Англией — особенно в Египте — и отвлекала во¬
оруженные силы Франции, и без того уступавшие германским, от
франко-германской границы в Тунис, Индокитай и в другие ко¬
лониальные страны. Страшась всего, что может прогневить Бер¬
лин, французские правители того времени чуждались сближения
с Россией, опасаясь, что это ускорит наступление той самой гер¬
манской угрозы, предотвращение которой и должно было соста¬
вить цель этого сближения. Орлов остроумно назвал Ваддингтона,
типичного представителя правореспубликанских кругов, «прусса¬
ком из страха» 2!. Русско-гермапо-австрийские договоры 1881 и
1884 гг. служат примером того, как нежелание или неспособность
Франции противостоять вместе с Россией германской угрозе мо¬
жет содействовать русско-германскому сговору. Франции и позже
приходилось таким образом платить за пресмыкательство части
21 «Красный архив», 1922, т. 1, с. 89.
277
своих правящих кругов перед Берлином. Дело в том, что восточ¬
ный сосед нередко имел возможность предложить Германии боль¬
ше, чем западный. Так было и в 80-х годах прошлого века — но
и не только тогда.
Во-вторых, причину отсрочки заключения франко-русского
союза следует искать в англо-русском антагонизме, обострившем¬
ся после русско-турецкой войны на Ближнем Востоке, а после
англо-афганской войны также и в Средней Азии. На случай
столкновения с Англией России было чрезвычайно важно обеспе¬
чить нейтралитет Германии, а через нее и ее союзницы Австро-
Венгрии. Следовательно, для русского царизма было рискованно
еще более осложнять русско-германские отношения, к чему неиз¬
бежно вело бы сближение с Францией. После Берлинского конг¬
ресса под аккомпанемент антигерманской шумихи русской печати
царское правительство искало сближения не с Францией, а с Гер¬
манией.
Плодом этой политики явился не фрапко-русский союз, а ре¬
цидив союза трех императоров в 1881 г. и его последыш — русско-
германский договор 1887 г.
Потребовалась новая германская угроза Франции, создавшая¬
ся в начале 1887 г., чтобы сдвинуть с места дело франко-русского
сближения.
В конце 1886 г. с точки зрения интересов германского милита¬
ризма, так же как и в 1875 г., сложилась благоприятная обстанов¬
ка для новых угроз по адресу Франции и, при известных усло¬
виях, для войны против нее. Как свидетельствуют мемуары Лю-
циуса фон Балльгаузена22 и генерала Вальдерзее23, соотношение
вооруженных сил давало Германии верные шансы на успех,— ко¬
нечно, в случае войны с Францией «один на один» 24.
Германское правительство допускало возможность выступле¬
ния против Франции лишь при том обязательном условии, что
война останется локализованной. Нейтралитет Австро-Венгрии
после заключения австро-германского союзного договора был Гер¬
мании обеспечен. С Англией в данном вопросе считались меньше
ввиду ее военной слабости на суше.
Основным фактором в расчетах германского правительства
при определении отношений с Францией была Россия — так же
как и в 70-х годах. Именно она могла стать самым серьезным
препятствием для германской агрессии против Франции. Если бы
война с Францией осложнилась участием России и превратилась
для Германии в войну на два фронта, тогда обстановка измени¬
лась бы коренным образом и военный успех Германии, считав¬
шийся несомненным в войне с одной Францией, становился более
чем сомнительным. Поэтому обеспечение нейтралитета России яв-
22 Ballhausen Lucius von. Op. cit., S. 354—355.
23 Waldersee A. Denkwiirdigkeiten. Bd. I. Stuttgart—Berlin, 1925, S. 308—309.
2* G. P., Bd. VI, N 1234, S. 154.
278
лилось для германского правительства обязательной и важнейшей
предпосылкой для серьезного нажима на Францию, не говоря уже
о войне против нее.
Несмотря на наличие соглашения «трех императоров», первая
статья которого обеспечивала, казалось, такой нейтралитет, Гер¬
мания не могла быть вполне уверенной в позиции России. Дело в
том, что уже вскоре после заключения договора 1881 г. содержав¬
шаяся в нем формулировка обязательства России сохранять ней¬
тралитет во франко-германской войне стала вызывать опасения в
русских правящих кругах. В связи с этим в 1884 г. при перегово¬
рах о продлении соглашения «трех императоров» на новое трех¬
летие — по 1887 г.— русское правительство добилось от герман¬
ского правительства письменного заверения в том, что Германия
ни в коем случае не намеревается напасть на Францию. После
этого политическая природа статьи первой австро-русско-герман¬
ского соглашения, несмотря на неизменность ее текста, фактиче¬
ски существенно изменилась.
Обязательство России касательно нейтралитета ныне сущест¬
вовало параллельно с официальным заверением Германии об от¬
сутствии у нее намерения совершить нападение на Францию.
Ясно, что в случае возникновения франко-германской войны суж¬
дение о том, с чьей стороны последовала агрессия, оставалось
фактически за русским правительством, интересы которого не до¬
пускали ослабления Франции.
Наиболее надежный метод нейтрализовать Россию германское
правительство и его глава усматривали в такой ситуации, когда у
России руки оказались бы связанными осложнениями на Ближ¬
нем Востоке. В связи с этим германское правительство стреми¬
лось запутать Россию в болгарских и других балканских делах.
С этой целью оно — в особенности с ноября 1886 г.— начало про¬
воцировать царское правительство на активную политику в Бол¬
гарии и проливах. Для наблюдательных современников было яс¬
но, что в случае, если Россия будет связана новыми осложнения¬
ми на Ближнем Востоке, безопасность Франции окажется под уг¬
розой. В этом смысле доносил своему правительству в 1886 г.
французский посол в Берлине де Курсель 2\
Если бы Россия увязла в какой-либо авантюре на Балканах,
то волей-неволей ее нейтралитет был бы Германии гарантирован,
и Франция оказалась бы выданной на произвол своего восточно¬
го соседа, превосходившего ее военной мощью. Тем самым ге¬
гемония Германии была бы обеспечена во всей Западной
Европе.
Правильное понимание событий 1887 г., так же как и событий
1875 г., впервые еще в 20-х годах дал американский историк
Фуллер 2в.
D. P., ser. I, t. VI, N 281.
Fuller /. V Bismarck’s diplomacy at ils zenith. Cambridge, 11)22, p. 368.
279
Я не имею сейчас возможности подробно излагать эти собы¬
тия 27. Скажу только, что никогда после 1870 г. Франция не под¬
вергалась такой опасности, как в январе и в начале февраля
1887 г. Что касается известного инцидента Шнебеле, то тогда
Франции реальная опасность как раз уже не грозила. Исход¬
ным моментом начатой германским правительством кампа¬
нии против Франции явилась речь рейхсканцлера в рейхстаге
11 января 1887 г. Кульминационным пунктом этой кампании яви¬
лось предпринятое в конце января и в начале февраля сосредото¬
чение войск близ французской границы в Лотарингии, куда было
направлено 73 тыс. резервистов. Кронпринц Фридрих, будущий
император Фридрих III, записал в своем дневнике 22 января
1887 г., что, по словам Бисмарка, война с Францией «ближе, чем
он ожидал».
«Он думает, — писал кроппринц, — что в России, в случае вой-
пы с Францией, он может быть уверен — поскольку можно доверять
царю». Люциус фон Балльгаузен, один из членов прусского прави¬
тельства, сообщает в своем дневнике, что 4 февраля на заседании
прусского совета министров Бисмарк известил своих коллег, что.
поскольку рейхстаг распущен и соберется только после выборов,
«на следующей неделе в прусский ландтаг должен быть внесен за¬
кон, санкционирующий выпуск займа в 300 млн. марок на покры¬
тие первых военных надобностей». «Это означает войну» 28,—
резюмировал Балльгаузен.
Вся эта кампания осуществлялась в то время, когда у герман¬
ского канцлера создалось убеждение, что ему удалось обеспечить
нейтралитет России. Основанием для такой уверенности явился
проект русско-германского договора, который был составлен Бис¬
марком и братьями Шуваловыми в Берлине 10 января 1887 г.29
Проект предусматривал «дружественный нейтралитет России во
всяком конфликте, который мог бы возникнуть между Германией
и Францией». В обмен Россия получила щедрые обещания в от¬
ношении ее интересов в Болгарии и в проливах.
Однако проект этот не получил одобрения со стороны петер¬
бургского правительства, и русскому послу в Берлине Павлу Шу¬
валову были даны указания воздерживаться от дальнейших пе¬
реговоров по поводу этого проекта30. Более того, 20 февраля в
заграничном официозе русского правительства, в брюссельской
газете «Норд» появилась статья, которая положила конец всяким
сомнениям относительно позиции России во франко-германском
конфликте. В этой статье было прямо заявлено о том, что в слу¬
чае новой франко-германской войны Россия не будет соблюдать
27 Хвостов В. М. Россия и гермапская агрессия в дни европейского кризиса
1887 г.— «Исторические заппски», 1946, кн. 18, с. 200—254.
28 Ballhausen Lucius von. Op. cit., S. 366.
29 G. P., Bd. V, S. 214—215.
30 Хвостов В. М. Россия и германская агрессия в дни европейского кризи¬
са 1887 г.— «Исторические заппски», 1946. кн. 18. с. 224—225.
280
благожелательный нейтралитет в отношении Германии, как это
было в 1870 г., и ни при каких условиях не сможет допустить но¬
вого ослабления Франции. Чтобы иметь на этот случай руки сво¬
бодными, Россия будет избегать конфликта с Австро-Венгрией и
Англией и предоставит болгарские дела их собственному течению.
Отказ русского правительства от авантюр на Ближнем Востоке,
на которые его так усердно подталкивало германское правитель¬
ство, обеспечивал Франции возможность получить поддержку
России и привел к расстройству агрессивных замыслов герман¬
ских милитаристов в отношении Франции. Франция была спасе¬
на от надвигавшейся опасности. Значение России для безопасно¬
сти Франции было еще раз подчеркнуто. Было подчеркнуто и то,
что ослабление Франции нанесет серьезный ущерб интересам
России. События 1887 г. означали важнейший шаг к заключению
франко-русского союза.
Вскоре германское правительство убедилось, что братья Шу¬
валовы действовали на свой собственный страх и риск, чего 10 ян¬
варя, в день составления проекта русско-германского договора,
немцы никак не могли предполагать. Когда германское прави¬
тельство узнало, что Россия не собирается покинуть Францию, во¬
прос о займе отпал, а вместо этого с немецкой стороны последовал
жесткий нажим на Россию. В целях этого нажима в болгарском
вопросе был усвоен враждебный России курс. России стали гро¬
зить повышением пошлин на хлеб и действительно осуществили
это повышение к концу года. Началась кампания против русско¬
го государственного кредита и усиленная работа по созданию
англо-австро-итальянской антанты на Ближнем Востоке и на Сре¬
диземном море.
Русское правительство до некоторой степени поддалось этому
нажиму. В мае был подписан известный русско-германский дого¬
вор «перестраховки». Однако формулировка первой статьи этого
договора обеспечивала Германии русский нейтралитет во франко¬
германской войне лишь в случае нападения Франции на Герма¬
нию. Это не устраивало германское правительство — тем более,
что решать вопрос о том, кто на кого напал, в случае возникнове¬
ния франко-германской войны, стало бы, очевидно, само русское
правительство.
Известны последствия германской кампании против русского
государственного кредита: займы, в которых царскому правитель¬
ству отказывали в Берлине, оно получило в Париже — в избытке
и на более льготных условиях.
Отказ нового канцлера Каприви возобновить в 1890 г. договор
«перестраховки» был новым толчком в направлении к франко¬
русскому союзу. Русское правительство было готово возобновить
этот договор с Германией, а отказ Каприви весьма задел и обеспо¬
коил его. Правда, версия, изложенная в «Grosse Politik», будто
бы русское правительство после официального отказа германской
стороны от возобновления договора несколько раз обращалось к
281
германскому правительству с просьбой пересмотреть свое реше¬
ние, является неточной. Но тем не менее остается несомненным,
что в Петербурге были и обижены отказом, и обеспокоены изме¬
нением германской политики.
Следует учесть при этом, что еще до отставки Бисмарка, гото¬
вясь к предстоящим переговорам с Германией о возобновлении рус¬
ско-германского договора, русское правительство пришло к выво¬
ду, что оно откажется от дополнительного протокола, предусмат¬
ривающего поддержку Германии в обеспечении России контроля
над проливами. Отказ от этого протокола был вызван тем, что ни¬
кто в Петербурге не собирался всерьез применять его постанов¬
ления на деле. В свое время в 1887 г. протокол восприняли в Пе¬
тербурге как попытку Бисмарка втянуть Россию в авантюру на
Востоке. Протокол и тогда не вызвал в Петербурге особого энту¬
зиазма и был принят только потому, что считали все-таки нецеле¬
сообразным упустить случай зафиксировать официально обяза¬
тельство германского правительства оказать поддержку России в
важнейших вопросах ближневосточной политики.
Симптомы сближения Тройственного союза с Англией были
последним толчком, вызвавшим оформление франко-русского со¬
трудничества. Сначала, в 1891 г., это произошло посредством об¬
мена письмами между русским послом в Париже Моренгеймом и
министром иностранных дел Третьей республики Рибо, а затем в
форме военной конвенции. В промежутке между этими двумя со¬
бытиями — соглашением 1891 г. и ратификацией военной конвен¬
ции — развитие франко-русского сближения форсировали опять-
таки факты, связанные с опасностью со стороны Германии и воз¬
главляемого ею военного блока: новый германский военный за¬
кон 1893 г. и начало торговой войны между Россией и Германией.
Если соглашение 1891 г. не было направлено специально про¬
тив Германии и государств германского блока, если, говоря ины¬
ми словами, это соглашение было направлено потенциально так¬
же и против Англии, то основной документ франко-русского сою¬
за — военная конвенция — направлен специально и исключи¬
тельно против Германии и других государств Тройственного
союза.
Взаимное стремление русского и французского империализма
воспрепятствовать усилению Германии привело к тому, что в
1900 г. на совещании начальников генеральных штабов России и
Франции было достигнуто соглашение, предусматривающее защи¬
ту Австро-Венгрии на случай покушения Германии на «некото¬
рые ее провинции»,— то было время, когда в весьма широких
кругах были распространены ожидания предстоящего распада
Австро-Венгрии. Постановление о защите Австро-Венгрии было
зафиксировано в протоколе совещания. В параграфе первом гла¬
вы V этого протокола говорится: «оба начальника генеральных
штабов изучили затем условия, в которых военная конвенция
1892 г. могла бы быть примененной в случае, если Россия и Фран¬
282
ция будут вынуждены одновременно мобилизовать свои армии,
чтобы воспротивиться, если нужно силой, расширению Германии
в ущерб целостности австро-венгерской монархии» 31. Лишь вре¬
менно в 1900—1904 гг. франко-русский союз несколько заострил¬
ся против Англии.
Франко-русский союз, конечно, служил орудием для царской
империалистической политики на Дальнем Востоке, а равно и для
французской империалистической политики в Северной Африке.
Что касается русской политики на Ближнем Востоке, то здесь
франко-русский союз чаще всего давал осечки. Он не помог Рос¬
сии ни в дни боснийского кризиса, ни в дни демарша Чарыкова.
И не случайно именно на арене восточной политики имели место
рецидивы русско-германского сотрудничества вроде Потсдамского
соглашения 1910 г. Что касается дальневосточной политики Рос¬
сии, то, когда мы говорим о важном содействии, которое оказал
этой империалистической политике франко-русский союз, мы
имеем в виду финансовое содействие со стороны французского ка¬
питала, без которого во второй половине 90-х годов экспансия
русского царизма на Дальнем Востоке вряд ли была бы возмож¬
ной в тех масштабах, в каких она происходила.
Но если говорить о русско-японском конфликте, то известно,
что Франция оказала тут России весьма недостаточную с точки
зрения царского правительства поддержку. Период русско-япон-
ской войны и ее подготовки ознаменовался такими фактами, как
Мюрцштегское соглашение и переговоры близ острова Бьерке.
Часто рассматривают франко-русский союз как прикрытие
для образованного по инициативе русской дипломатии в 1912 г.
балканского блока. В действительности положение было обрат¬
ным. Балканский блок был создан для поддержки франко-русско¬
го союза и англо-франко-русской антанты. Балканский блок был
создан русской дипломатией на случай европейской войны в це¬
лях организации против германской группировки третьего фрон¬
та с юга, а вовсе не для войны против Турции, которая была раз¬
вязана балканскими союзниками России. Петербургское прави¬
тельство не желало этой войны, хотя и не решилось обуздать
своих балканских друзей, опасаясь вызвать недовольство у неко¬
торых из них и страшась их перебежки в германский лагерь.
Как бы ни оценивать действия франко-русского союза в нача¬
ле XX в., одно во всяком случае не подлежит сомнению — главной
пробой и важнейшим применением этого союза была война про¬
тив Германии, начавшаяся в 1914 г. Это важнейшее практическое
применение союза подтверждает, конечно, тот вывод, который вы¬
текает из рассмотрения причин его образования и из самого тек¬
ста франко-русской военной конвенции: союз был направлен про¬
тив Германии. Он обусловил ту мощную поддержку, которую
31 АВПР, ф. Секретный архив. Протокол совещания начальников генераль¬
ных штабов России и Фрапцпи в 1900 г.
283
французские войска на Марне получили от русских войск, насту¬
павших на Восточную Пруссию, где тысячи и тысячи русских
солдат армии генерала Самсонова нашли свою гибель. Если побе¬
доносный исход битвы на Марне был в не малой мере определен
событиями на полях Восточной Пруссии, то оборонительные сра¬
жения русской армии на Восточном фронте в 1915 г. имели ог¬
ромное значение для развертывания вооруженных сил и улучше¬
ния военной подготовки Франции и Англии. Приняв на себя в
кампании 1915 г. основной удар германских вооруженных сил,
русская армия внесла свой вклад в дело победы над Германией,
достигнутой союзниками тремя годами позже. Совершенно так же
в кампании 1916 г. события под Верденом, на Сомме и на берегах
Изонцо были связаны с событиями в Галиции и на Карпатах. На¬
ступление войск русского юго-западного фронта нанесло Австро-
Венгрии и Германии тяжелый удар. Неоспоримость этих фактов
избавляет нас от необходимости излагать их более подробно.
Историческое значение франко-русского союза хорошо иллю¬
стрируется всей историей французской дипломатии в период
между двумя мировыми войнами. Широко известно то значение,
которое приобрел в деятельности французской дипломатии после
первой мировой войны вопрос об обеспечении безопасности Фран¬
ции. Известно, что обеспечения этой безопасности пытались ис¬
кать в ослаблении Германии посредством отторжения Рейнской
области. Когда это не удалось, безопасность Франции француз¬
ская дипломатия пыталась найти в союзе с Америкой и Англией.
Вотум американского сената показал нереальность этого пути.
Последовали бесконечные попытки обеспечения этой безопасности
в рамках Лиги наций посредством усиления гарантий, предусмот¬
ренных уставом Лиги. Женевский протокол 1924 г., план Тардье,
план Эррио останутся памятниками неудач всех этих попыток.
О чем говорит все это?
Если обратиться к истории французской дипломатии до 1914 г.,
то почти не встречается самый термин «безопасность». Не встре¬
чается он потому, что франко-русский союз решал наилучшим
образом проблему, проистекавшую для Франции из многочислен¬
ных франко-германских противоречий и из значительного прево¬
сходства сил — экономических и военных — ее восточного соседа.
В период между двумя мировыми войнами французская дип¬
ломатия в конце концов, быть может неохотно, пришла вновь к
идее соглашения с великой державой Восточной Европы. В 1935 г.
был заключен франко-советский договор. Он возник в условиях
совершенно отличных от тех, в которых был заключен союз 1893 г.
Франко-советский договор мог бы стать основой для предотвраще¬
ния германской агрессии, а может быть, и основой системы кол¬
лективной безопасности в Европе, к которой стремились Совет¬
ское правительство и такие выдающиеся государственные деяте¬
ли Франции, как Луи Барту.
284
К несчастью для всей Европы, мюнхенская политика перечерк¬
нула франко-советский договор. Печальные последствия всем
памятны. Вторая мировая война еще раз показала, что события
на Восточном фронте Германии оказывают решающее влияние на
обстановку на Западном фронте. Война показала, что судьбы Па¬
рижа связаны с судьбами городов Украины и России. Кровь, про¬
литая под Сталинградом, служила освобождению не только нашей
земли, но и земли Франции; а борцы французского движения Со¬
противления сражались не только за французский народ, но и за
народы Советского Союза.
Вопрос об историческом значении франко-русского союза
имеет, конечно, не только историческое, но и актуальное полити¬
ческое значение. Я, кажется, дошел до того предела, где история
соприкасается с политикой, и я не хотел бы переступать этот пре¬
дел. Однако было бы неправильно, если бы историк, освещая ис¬
торическое значение такого крупного факта, как франко-русский
союз, умолчал о том, что совместно пролитая двумя народами
кровь в борьбе против германского милитаризма оставила глубо¬
кие следы в народном сознании и чувства неизгладимых нацио¬
нальных симпатий. И эти чувства сложились и живут. Они живут,
несмотря на то,— более того — вопреки тому, что франко-русский
союз 1893 г. был союзом двух империалистических государств и
служил империалистическим целям, а договор 1935 г. был анну¬
лирован мюнхенским предательством. Историческое значение
франко-русского союза осталось бы невыясненным, если бы мы
не учли важного исторического факта: в сознании пародов обеих
стран существует уверенность в том, что дружба между Фран¬
цией и Советским Союзом явилась бы неоценимым вкладом в дело
укрепления безопасности Европы. Об этом факте недавно публич¬
но напомнил один из крупнейших политических деятелей совре¬
менной Франции. Говоря о крови, пролитой русским народом за
свободу Франции на полях сражений, Эдуард Эррио заявил: «Это¬
го я никогда не забуду». Не забудет и советский народ крови,
пролитой совместно с ним французами в двух мировых войнах.
Десятый Международный конгресс историков в Риме. Сентябрь 1955. Докла¬
ды советской делегации. М., 1956.
ФРАНКО-ПРУССКАЯ ВОЙНА
И ФРАНКФУРТСКИЙ МИР (1870—1871 ГГ.)
ПОЗИЦИИ РОССИИ, АВСТРО-ВЕНГРИИ И ИТАЛИИ
ВО ВРЕМЯ ФРАНКО-ПРУССКОЙ ВОЙНЫ
С самого начала военные действия развивались крайне неудачно
для французской армии. Прусское командование значительно опе¬
редило французское в сосредоточении сил и, когда в первые дни
августа 1870 г. немецкая армия перешла в решительное наступ¬
ление, французы еще не успели закончить мобилизацию и сосре¬
доточение войск на границе. Ввиду этого французскому командо¬
ванию пришлось отказаться от наступательных действий, что оз¬
начало провал его стратегического плана, предусматривавшего
стремительное вторжение в Германию. Французы упустили ини¬
циативу — ее перехватил противник. Пруссаки нанесли 4 августа
при Вейсенбурге и 6 августа при Вёрте поражения южной
группировке французов, которой командовал маршал Мак-Магои,
а при Шпихерне (в тот же день 6 августа) — северной, главной
их группировке, находившейся под командованием маршала Ба-
зена.
Вслед за тем быстрым движением вперед прусское командова¬
ние помешало соединению обеих французских армий. Этим оно
обеспечило себе возможность разбить их порознь. 18 августа не¬
мецкие войска нанесли армии Базена тяжелое поражение при
Сен-Прива и Гравелоте и вслед за этим заблокировали ее в крепо¬
сти Мец, под защиту которой она вынуждена была укрыться.
Мак-Магон получил от императора приказ идти на выручку
Меца, но немцы воспрепятствовали осуществлению этого плана.
Армия Мак-Магона была оттеснена пруссаками к Седану и там
окружена вместе с находившимся при ней Наполеоном III. 2 сен¬
тября французский император капитулировал со всей армией
Мак-Магона.
Успех пруссаками был достигнут в немалой мере благодаря их
численному превосходству: все сражения франко-прусской войны
(за единственным исключением битвы 16 августа при Марс-ля-
Туре) были ими выиграны при значительном численном перевесе
над противником. Главным политическим фактором, без наличия
которого никакие военные преимущества Пруссии не позволили
бы обеспечить этот перевес, была возможность сосредоточить все
силы на одном фронте: против Франции. Если бы пруссакам при¬
шлось дробить силы, отвлекая часть их против Австро-Венгрии,
то никакие преимущества перед французами в быстроте военных
перевозок и сосредоточении сил или в маневрировании не могли
286
бы дать численного превосходства на полях сражений и на театре
войны в целом.
Таким образом, успех Пруссии был в значительной мере обес¬
печен тем, что война с Францией протекала как локализованная
война на одном-единственном фронте.
В дни франко-прусской войны основная дипломатическая про¬
блема была одной и той же и для французских, и для прусских
дипломатов. Останется ли война локализованной или же после¬
дует вмешательство других держав? Над этой проблемой труди¬
лись дипломаты обеих воюющих сторон. Французское правитель¬
ство стремилось получить помощь Австро-Венгрии и Италии;
прусское — добиться их нейтралитета. Наибольшее значение при
решении вопроса о выступлении или нейтралитете Австро-Венг¬
рии имела позиция России. Никто так много не поработал над
тем, чтобы обеспечить Пруссии благожелательность России, как
император французов. По сравнению с его «трудами» усилия дип¬
ломатии Бисмарка покажутся, пожалуй, скромными.
Вторая империя и в 60-х годах не переставала противодейст¬
вовать царской России на Востоке. Политика крымской коалиции
Францией отнюдь не была оставлена. В Петербурге боялись уси¬
ления Пруссии, но там не позабыли и о том, что император Напо¬
леон III был одним из творцов унизительного для России Париж¬
ского трактата. Свежи были в памяти и попытки Наполеона III
вмешаться в русско-польские отношения во время польского вос¬
стания 1863 г. Наполеон III проявлял враждебность к России,
пренебрежение к интересам царского правительства. Следствием
этого было сближение России с Пруссией.
Учитывалось в Петербурге также и то обстоятельство, что по¬
ражение Пруссии в войне с Францией неминуемо привело бы к
усилению Австро-Венгрии. В случае победы Франции Горчакову
рисовалась перспектива вмешательства в войну Австро-Венгрии и
«победоносного марша австро-французских армий на Берлин»,
а в качестве ее неизбежного следствия «попытка восстановления
Польши, в которой, вероятно, примет участие и Турция» \ Для
царского правительства уже в одном этом заключалось достаточ¬
ное основание, чтобы предпочесть победу Пруссии. Еще в 1868 г.
Александр II дал королю Вильгельму обязательство в случае
франко-прусской войны сосредоточить крупную армию на гали¬
цийской границе и тем принудить Австро-Венгрию воздержаться
от поддержки Франции. В первые же дни войны русское прави¬
тельство подтвердило свое намерение удержать Австрию от вступ¬
ления в войну, а также от усиления своих вооруженных сил и
довело об этом до сведения венского правительства. Царь заверил
прусского короля в том, что в случае вмешательства Австрии в
войну Россия окажет Пруссии военную помощь 2.
1 АВПР, ф. Канцелярия, 1870 г., л. 41.
2 Там же, л. 40.
287
23 (11) июля 1870 г. в «Правительственном вестнике» появи¬
лась декларация о нейтралитете России. Последняя фраза этой
декларации была весьма многозначительной: «Императорское
правительство всегда готово оказать самое искреннее содействие
всякому стремлению, имеющему целью ограничить размеры воен¬
ных действий, сократить их продолжительность и возвратить Ев¬
ропе блага мира». Указание на «ограничение размеров военных
действий» означало призыв к Австро-Венгрии не вмешиваться в
франко-прусскую войну.
Хотя переговоры об австро-французском союзе и не привели к
положительному результату, однако выступление Австро-Венг¬
рии на стороне Франции отнюдь нельзя было считать исключен¬
ным. Император Франц-Иосиф, эрцгерцог Альбрехт, победитель
итальянцев при Кустоцце, военные, феодально-аристократические
и клерикальные круги Австрии жаждали реванша. Французское
правительство уже в дни переговоров в Эмсе возобновило перед
Габсбургской монархией настойчивые просьбы о заключении
союза.
Политическая линия антипрусских элементов, сильных при
дворе и в церкви, встречала, впрочем, в Австро-Венгрии оппози¬
цию со стороны австрийской буржуазии. Она относилась отрица¬
тельно ко всякому антинемецкому выступлению. Еще более актив-
по противодействовало вмешательству в войну венгерское дво¬
рянство. Оно усматривало в Пруссии опору против ненавистного
ему славянства и опасалось, что успешный реванш позволит Габ¬
сбургам отнять у господствующего класса Венгрии те привиле¬
гии, которые он получил по австро-венгерскому соглашению
1867 г., превратившему Австрию в дуалистическую Австро-Венг¬
рию. Вот почему венгерский премьер граф Андраши продолжал
решительно противиться союзу с Францией и военному выступ¬
лению Австро-Венгрии.
Но исход внутренней борьбы в правящих кругах Австро-Вен¬
грии был решен позицией русского правительства. В течение
первого месяца войны усилия русской дипломатии были направле¬
ны на предотвращение австрийского реванша. Со своей стороны
Бисмарк без устали работал над тем, чтобы осложнить австро¬
русские отношения. Он не останавливался перед клеветой и
ложью, сообщая в Петербург об австрийских военных приготов¬
лениях на русской границе и планах отторжения русской Поль¬
ши. После поражения французской армии при Седане вопрос о
вмешательстве Австро-Венгрии окончательно отпал.
Что касается Италии, то, как уже было сказано, король Вик¬
тор-Эммануил первоначально склонялся к союзу с Францией. Од¬
нако на пути этого союза стояли серьезные препятствия. Сооб¬
ражения внутренней политики не позволяли Наполеону III заде¬
вать духовенство, следовательно, он не мог пойти на ликвидацию
папского государства. Между тем национальное объединение Ита¬
лии оставалось незаконченным до тех пор, пока Рим не был вклю¬
288
чен в состав единого итальянского государства. С другой стороны,
Италия находилась в столь сильной финансовой зависимости от
Франции, что ссориться с Наполеоном III итальянскому прави¬
тельству тоже было нелегко. Оживленные переговоры о франко-
австро-итальянском союзе, которые велись перед войной, были
прерваны началом военных действий между Францией и Прусси¬
ей. Бисмарк тем не менее опасался выступления Италии и даже
вел переговоры с Маццини и другими представителями итальян¬
ских республиканцев: в случае выступления Италии на стороне
Франции Бисмарк собирался деньгами и оружием поддержать рес¬
публиканское восстание в Италии. В конечном итоге внешнеполи¬
тическую позицию Италии во время франко-прусской войны опре¬
делил опять-таки Седан. После катастрофы французской армии
были оставлены всякие планы помощи Франции. Вместо этого
итальянские войска 20 сентября вступили в Рим. Наступил конец
светской власти римского папы. Завершилось объединение
Италии.
Иначе, чем на Австрию и Италию, военные успехи Пруссии
повлияли на русскую дипломатию. Теперь Горчаков стал думать
о средствах скорейшего прекращения войны, дабы ослабление
Франции не стало уже чрезмерным. В Петербурге не ожидали,
что пруссакам удастся так быстро и так основательно разбить
Францию. Там с возрастающей опаской взирали на усиление
Пруссии. Уже под влиянием первых успехов прусской армии,
за несколько дней до битвы при Седане, царь написал письмо
прусскому королю, убеждая его не навязывать Франции унизи¬
тельного мира. Ответ Вильгельма I был мало утешительным.
Король указывал, что «общественное мнение вряд ли позволит
ему отказаться от аннексий». Действительно, Бисмарк, генераль¬
ный штаб и сам король при горячем сочувствии юнкерства и
большей части буржуазии решили навязать Франции тяжелый,
грабительский мир, отобрав у нее Эльзас и Лотарингию.
После Седана французский поверенный в делах де Габриак,
стараясь склонить Горчакова к активной дипломатической под¬
держке Франции, указывал ему на чрезвычайное усиление Гер¬
мании, опасное для интересов России. Впрочем, такого рода опа¬
сения усиливались среди русских господствующих классов и по¬
мимо стараний французской дипломатии.
В результате революции 4 сентября во Франции установи¬
лась республика. Сформировалось временное правительство из
буржуазных республиканцев и орлеанистов, принявшее название
«правительства национальной обороны». Горчаков посоветовал но¬
вому французскому правительству возможно скорее заключить
мир. Он обещал, что царь снова напишет Вильгельму и посове¬
тует ему соблюдать «умеренность» в отношениях с Францией.
Горчаков добавил даже, что в случае созыва европейского кон¬
гресса Россия достаточно громко возвысит свой голос в пользу
Франции. По просьбе Горчакова де Габриак показал ему проект
10 В. М. Хвостов
289
телеграммы, в которой он собирался сообщить своему прави¬
тельству о беседе с русским министром. В телеграмму де Габ-
риак включил было такую фразу: «Россия не допустит мира, не
основанного на нашей территориальной целостности». Горчаков,
однако, поспешил пресечь такое истолкование его слов: «Не до¬
пустить какого-либо положения,—сказал он,—это для великой
державы значит обратиться к оружию, чтобы воспрепятствовать
этому. Россия не сможет идти так далеко» 3. Из Петербурга в
Берлин действительно вновь были поданы советы, поскорее за¬
ключить с Францией мир на умеренных условиях. Однако даль¬
ше таких советов не пошли.
Что касается Англии, то правительство Гладстона отнюдь не
собиралось вмешиваться в войну на континенте. Оно удовольство¬
валось тем, что получило (в августе) от обеих воюющих сторон
подтверждение обязательства соблюдать нейтралитет Бельгии.
Английские правящие круги были рады ослаблению второй, пос¬
ле Англии, морской и колониальной державы, каковой тогда яв¬
лялась Франция. И это тем более, что Франция являлась хозяй¬
кой Суэцкого канала, который после открытия по нему навигации
(в 1869 г.) сделался кратчайшим путем из Европы в Британскую
Индию.
Между тем военные действия развивались по-прежнему бла¬
гоприятно для пруссаков. После Седанского сражения они начали
частью сил наступление на Париж, почти не встречая сопротив¬
ления. Другая часть сил прусской армии была скована блокадой
Меца и засевшей в нем большой армии Базена. 19 сентября нем¬
цы закончили окружение Парижа. Но здесь их ожидал многочис¬
ленный гарнизон и ожесточенное сопротивление, опиравшееся на
патриотический подъем населения великого города и особенно па¬
рижских рабочих. Осада французской столицы сковала вторую по¬
ловину сил немецкой армии.
7 октября 1870 г. один из членов «правительства националь¬
ной обороны», Гамбетта, обосновался в г. Туре и развил энергич¬
ную деятельность по формированию новых армий. Положение
пруссаков стало осложняться. Бисмарк боялся вмешательства
иностранных держав. Особенно сильно он опасался России. Он на¬
стаивал, чтобы прусское командование скорее кончало с Пари¬
жем, требовал беспощадной бомбардировки города и гневался на
фельдмаршала Мольтке за то, что у пруссаков не хватало для
этого осадной артиллерии.
Как раз в это время (в сентябре и октябре) Тьер по поруче¬
нию «правительства национальной обороны» объезжал столицы
великих держав, хлопоча об их вмешательстве в пользу Франции
или хотя бы о посредничестве в целях заключения мира. В Лон¬
доне Тьер был хорошо принят, но не добился ничего существен¬
3 Gabriac J. J. P. Souvenirs Diplomatiques de Russie et d’Allemagne. Paris,
1896, p. 9-12.
290
ного, равно как и в Вене. От активного вмешательства прави¬
тельство Австро-Венгрии наотрез отказалось. Такой же ответ ожи¬
дал его в Италии. В Петербурге Тьер был принят любезно, и ему
было сказано, что царь желает мира. «Он окажет вам помощь,
чтобы завязать переговоры, но не больше», — заявил Тьеру Горча¬
ков. Царь действительно направил новое письмо Вильгельму.
Ответ пруссаков заставил себя довольно долго ждать. Когда
он, наконец, поступид, Горчаков вызвал Тьера и сообщил ему, что
«мир возможен». Он дал понять, что считает приемлемыми те
мирные условия, которые, по его сведениям, будут предложены
Пруссией. «Надо иметь мужество заключить мир»,— закончил
Горчаков.
По возвращении во Францию Тьер 30 октября прибыл в Вер¬
саль, где находилась прусская главная квартира. Здесь он встре¬
тился с Бисмарком, и между ними начались переговоры о заклю¬
чении перемирия.
Тьер составил для себя совершенно определенный план дейст¬
вий. Он намеревался торговаться с Бисмарком как можно упор¬
нее и дольше, но, дойдя до того предела, когда станет ясным,
что Бисмарк больше не уступил ни на йоту, — капитулировать
перед Пруссией. Тьер горел желанием скорее развязать руки для
расправы с нараставшим революционным движением рабочего
класса. Ради этого он был готов принять выдвинутые Бисмарком
тяжелые условия. Короче говоря, Тьер был готов предать нацио¬
нальные интересы Франции для спасения классовых привилегий
французской буржуазии. «Правительство национальной обороны»,
которое на деле являлось правительством национальной измепы,
собиралось следовать по этому же пути.
Но правительство в тот момент не посмело выполнить свои
предательские намерения. Оно испугалось гнева народных масс
Парижа, громко требовавших продолжения борьбы с врагом.
Весть о предполагаемом сговоре Тьера с Бисмарком была одной из
причин парижского восстания 31 октября 1870 г. Под давлением
народа правительство сочло себя вынужденным отвергнуть мир¬
ные предложения, привезенные Тьером из прусской главной квар¬
тиры.
Так называемая «турская делегация» правительства и преж¬
де всего глава этой делегации Гамбетта не разделяли капитулянт¬
ских настроений своих коллег. Поскольку осада Меца и Парижа
сковывала силы пруссаков, планы Гамбетты по созданию новых
вооруженных сил имели шансы на успех.
Правда, 27 октября изменник маршал Базен сдал Мец немцам
вместе со всей своей армией. Капитуляция Базена значительно
осложнила обстановку для Франции: прусские силы, дотоле ско¬
ванные осадой Меца, теперь освободились для активных дейст¬
вий. Тем не менее новые армии, организованные турской деле¬
гацией, храбро продолжали борьбу, хотя из страха перед народ¬
ными массами деятели турской делегации не решались полностью
291
1 о*
использовать подъем народного патриотизма в борьбе против
прусских захватчиков.
Однако 28 января 1871 г. «правительство национальной из¬
мены» положило конец всякому сопротивлению: оно заключило
перемирие с немцами.
ОТМЕНА НЕЙТРАЛИЗАЦИИ ЧЕРНОГО МОРЯ
Царское правительство отказалось от какого-либо коллективного
выступления держав перед правительством Пруссии, о чем хлопо¬
тали правящие круги в Вене. Одно время Горчакова занимала
мысль о вынесении вопроса об условиях мира на международный
форум посредством созыва конгресса. Однако и от этого в Петер¬
бурге вскоре же сочли за благо отказаться.
Царское правительство решило использовать обстановку, сло¬
жившуюся в результате победы Пруссии, чтобы освободиться от
стеснительных условий Парижского мира. Еще в сентябре 1870 г.
Бисмарк подтвердил обещание: оказать России полную поддерж¬
ку в деле отмены постановления Парижского трактата о нейтра¬
лизации Черного моря, ограничивавшего ее право содержать там
военно-морской флот. Поражение Наполеона III устранило со
сцены одного из инициаторов злополучного трактата и создавало
благоприятную обстановку для ревизии этого документа.
31 октября 1870 г. русское правительство обратилось к пра¬
вительствам всех держав — участниц Парижского договора — с
заявлением, в котором указывалось на неоднократные нарушения
его условий другими державами. Нельзя допускать, говорилось
далее, чтобы трактат, нарушенный во многих существенных его
постановлениях, оставался обязательным «по тем статьям, кото¬
рые касаются прямых интересов» России. Статью, ограничивав¬
шую количество и размеры военных кораблей, которые прибреж¬
ные державы могли содержать в Черном море, русское прави¬
тельство объявляло утратившей силу.
Наибольшее негодование заявление русского правительства
вызвало в Англии и Австро-Венгрии. Прусское правительство по
договоренности с английским предложило созвать конференцию
по вопросу об односторонней отмене Парижского трактата. Гор¬
чаков подчеркнул в своем ответе, что решение русского прави¬
тельства является твердым и окончательным. Русское правитель¬
ство, впрочем, не отказывалось от конференции. Но оно дало по¬
нять, что согласно на нее лишь при условии, что выполнение
пожеланий России будет заранее ей обеспечено и конференция
сведется к формальному утверждению нового статута Черного
моря.
Конференция собралась в Лондоне в январе 1871 г. Всем было
заранее ясно, что в сложившейся обстановке никто не рискнет
всерьез противиться русским требованиям. Действительно, кон¬
292
ференция, хотя и не без бурных дебатов, приняла отмену поста¬
новлений трактата 1856 г. согласно требованиям России. Отменя¬
лись три статьи, ограничивавшие количество военных кораблей,
которые могли содержать на Черном море прибрежные государ¬
ства (Россия и Турция), а также их право возводить укрепле¬
ния на его побережье. Австрийский и английский уполномочен¬
ные постарались добиться на конференции невыгодного для Рос¬
сии постановления о режиме проливов. Предложенный ими проект
соответствующих статей начинался с подтверждения принципа
закрытия проливов для военных кораблей иностранных госу¬
дарств. Но дальше, по их мысли, должна была следовать статья,
в которой устанавливалось, что султан имеет право в качестве
«временной меры» открывать проливы для доступа в Черное
море судов неприбрежных держав, когда того потребуют выгоды
и безопасность Турции.
Русский уполномоченный Бруннов протестовал. Этот проект
позволял иностранным флотам входить в проливы и в Черное
море, но преграждал русским кораблям выход в Средиземное
море. Бруннов предлагал заменить выражение «неприбрежные
державы» выражением «дружественные державы» и соответствен¬
но выбросить слова о пропуске судов в Черное море, так как для
России речь шла также и о выходе из него и доступе в Среди¬
земное море. Но, натолкнувшись на сопротивление англичан,
Бруннов не настаивал.
В Петербурге его образ действий вызвал удивление и неудо¬
вольствие. Однако Бруннов, дав однажды свое согласие англича¬
нам, мешкал взять его назад.
Тут в борьбу вмешался уполномоченный Турции. В Констан¬
тинополе поняли, что Англия и Австро-Венгрия своей редакцией
хотят навязать Порте определенную политическую ориентацию и
ограничить независимость ее политики. Порта воспротивилась
этому притязанию.
Английское и австро-венгерское правительства добивались
также предоставления англичанам военно-морской базы в Синопе
на турецкой территории в качестве компенсации за отмену ней¬
трализации Черного моря. Этот проект также был отклонен Тур¬
цией. О его неприемлемости для России нечего и говорить.
Что же касается режима проливов, то в конце концов было
достигнуто соглашение о замене слов «неприбрежные державы»
словами «дружественные и союзные». В итоге Лондонская конфе¬
ренция подтвердила принцип закрытия проливов для иностран¬
ных военных кораблей, но султан получил право открывать про¬
ливы для военных кораблей «дружественных и союзных» ему дер¬
жав в тех случаях, когда он «найдет это необходимым для обес¬
печения исполнения постановлений Парижского трактата». Даже
и в этой окончательной, смягченной редакции конвенция 1871 г.
существенно расширяла иностранным флотам доступ в Черное
море по сравнению с конвенцией 1841 г. Конечно, это не могло
293
не ослабить безопасности черноморского побережья России. Кон¬
венция была подписана 13 марта 1871 г. Она регулировала ре¬
жим проливов вплоть до первой мировой войны.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ ПРЕЛИМИНАРНОГО МИРНОГО ДОГОВОРА
В ВЕРСАЛЕ
Пока в Лондоне заседала эта конференция, на континенте про¬
изошли важные события. 18 января 1871 г. было прокламирова¬
но образование Германской империи. Завершилось объединение
Германии «сверху» с реакционной прусской монархией во главе.
26 февраля 1871 г. в Версале был подписан прелиминарный мир¬
ный договор. По условиям этого договора Германия должна была
получить Эльзас, Восточную Лотарингию и 5 млрд. франков кон¬
трибуции. Бисмарк сначала хотел взять 7 млрд., но под воздей¬
ствием русского правительства умерил свои претензии до пяти.
Оккупационные войска должны были оставаться в Восточной
Франции вплоть до выплаты всей контрибуции.
Аннексия Эльзаса и Лотарингии и 5-миллиардная контрибу¬
ция, наложенная на побежденного, окончательно разоблачили пе¬
ред широкой общественностью разных стран изменение характе¬
ра войны, совершившееся после Седана и событий 4 сентября.
С этого времени война превратилась для Германии из нацио¬
нальной в захватническую и несправедливую. Горчаков в годич¬
ном отчете о деятельности министерства иностранных дел сле¬
дующим образом оценивал условия мира: они таковы, писал он,
что было бы затруднительно счесть установленный ими мир дли¬
тельным. «Немецкие государи,— продолжал он,— настояли на
том, чтобы искать обеспечения своей безопасности в ослаблении,
разорении и унижении своего противника».
ПАРИЖСКАЯ КОММУНА И МЕЖДУНАРОДНАЯ ДИПЛОМАТИЯ
Парижская коммуна 1871 г., эта первая в истории человечества
попытка установления диктатуры пролетариата, не могла не ока¬
зать глубокого влияния на международные отношения.
В первые дни после 18 марта 1871 г. и царь Александр II,
и британский кабинет, и Бисмарк полагали, что это восстание
является лишь повторением безрезультатных парижских вспышек
31 октября 1870 г. и 22 января 1871 г., подавленных прави¬
тельством. В германской главной квартире были даже довольны,
предполагая, что ввиду парижских событий Тьер, который стал
теперь главой правительства, и министр иностранных дел Жюль
Фавр станут уступчивее при выработке условий окончательного
мирного договора. Переговоры относительно этих условий нача¬
лись вскоре после подписания Версальского прелиминарного дого¬
вора. Тьер, не колебавшийся предать родину, чтобы скорее окон¬
чить военные действия и развязать французскому правительству
294
руКИ ДЯя подавления рабочих, после toro, кай воейные действйй
приостановились и войска освободились для расправы с револю¬
цией, стал очень упорно торговаться по поводу условий мира.
А между тем предстояло еще уточнить порядок и сроки уплаты
контрибуции, а также многие другие важные вопросы.
Бисмарк сразу же после событий 18 марта предложил пра~
вительству Тьера свою поддержку против Парижа. 21 марта цар¬
ский посол в Берлине Убри телеграфировал канцлеру Горчакову:
«Вчера вечером видел графа Бисмарка. Он признал серьезность
положения в Париже, но не слишком этим озабочен. Он сообщил
мне под большим секретом, что предложил Тьеру свое содействие
для преодоления кризиса в случае, если тот будет об этом про¬
сить. Войск под Парижем достаточно».
После переговоров между уполномоченным версальского пра¬
вительства и представителем германского командования в Руане
28 марта была заключена конвенция: версальскому правительству
было разрешено увеличить свою армию в Парижском районе до
80 тыс. человек, т. е. удвоить ее по сравнению с условиями
прелиминарного мира. Кроме того, должна была начаться репат¬
риация французских военнопленных, часть которых могла посту¬
пить в распоряжение версальского командования. Через некоторое
время Бисмарк разрешил Тьеру еще больше увеличить армию,
предназначенную для действия против революционного Парижа.
Правительство Коммуны в лице Клюзере попыталось вступить
в переговоры с германскими оккупационными властями, стремясь
обеспечить себе их нейтралитет. Бисмарк, сломив сопротивление
Вильгельма I, согласился на эти переговоры. Он телеграфировал
германскому представителю при версальском правительстве гене¬
ралу Фабрице: «Прикажите ответить Клюзере, что вы готовы вы¬
слушать предложения, которые он намерен вам сделать, и довести
их до моего сведения. Желательно было бы выпытать у него, из
каких средств Коммуна рассчитывает уплатить контрибуцию».
В апреле состоялись переговоры между Клюзере и представите¬
лем германского канцлера. Бисмарк явно хотел использовать эти
переговоры для того, чтобы шантажировать версальское прави¬
тельство, побудить его к скорейшему заключению окончательного
мирного договора, подороже продать версальцам свою помощь
при подавлении Коммуны.
Фавр попытался было обратиться в Петербург с жалобой и с
просьбой к Горчакову переговорить по этому вопросу с Бисмар¬
ком: «Производя давление и отказывая нам в моральной поддерж¬
ке, которую она сначала предоставила, а затем отняла, Пруссия
становится пособницей Парижской коммуны,— писал возмущен¬
ный Фавр в Петербург Габриаку.— Мы докажем это перед лицом
всего мира, если нас к этому принудят».
Русский канцлер заявил французскому послу, что считает уп¬
реки Фавра необоснованными. Он предложил версальскому прави¬
тельству поспешить с окончательным заключением мира и лояль-
295
iio выполнить вытекающие из него обязательства. То же самое
сказал Габриаку и Александр II. Фавр вынужден был сми¬
риться.
Тактика Бисмарка по отношению к французскому правитель¬
ству после революции 18 марта была довольно сложной. Он де¬
лал все, что от него зависело, чтобы облегчить Тьеру подавле¬
ние Коммуны. Но в то же время он не хотел упустить случай
использовать затруднительное положение французской буржуа¬
зии. Он намеревался вырвать у нее еще некоторое количество
добавочных уступок. В торге насчет этих уступок и заключались
переговоры, которые велись относительно текста мирного договора
сначала в Брюсселе, а затем во Франкфурте-на-Майне. Во время
этих переговоров Бисмарк не прочь был напугать Тьера тем, что,
чего доброго, свяжется с правительством Коммуны. Поддерживал
же он в 1866 г. связи с венгерскими революционерами! Он ста¬
рался терроризировать орлеаниста Тьера также и угрозой пере¬
дать всю плененную французскую армию Наполеону III. «Нельзя
острить так кровожадно»,— возразил ему Тьер.
Лидер французской реакции на самом деле побаивался, как
бы Бисмарк не установил контакта с павшим императором; что
Бисмарк свяжется с Коммуной — этого Тьер всерьез, конечно, не
опасался. И действительно, Бисмарк до конца всемерно помогал
ему раздавить Коммуну.
По мере того, как для правящих кругов всех стран выясни¬
лись характер и масштабы парижских событий, буржуазная дип¬
ломатия оказывалась перед совершенно новой задачей: борьбой
против первого в мире опыта диктатуры пролетариата. Не уди¬
вительно, что вместе с армией, печатью, церковью и другими
средствами борьбы, которыми располагают буржуазное общество
и государство, на борьбу против Коммуны была мобилизована и
дипломатия.
Диктатура пролетариата в Париже, горячее сочувствие Ком¬
муне со стороны Генерального совета I Интернационала, радост¬
ное возбуждение среди революционной общественности — все это
внушало глубокую тревогу монархам и руководящим буржуазным
деятелям Европы. Росло убеждение, что существующему социаль¬
ному и политическому строю грозит серьезная опасность. Бисмарк
рассказывал, что весть о провозглашении Коммуны заставила его
провести первую бессонную ночь за все время войны. Волнова¬
лось и царское правительство. «Можно быть уверенным,—писал
Габриак 7 мая Фавру,— что Россия сделала и сделает все от нее
зависящее, чтобы добиться от Пруссии предоставления нам необ¬
ходимых облегчений для подавления восстания. Горчаков только
что объявил это мне официально и с гораздо большей ясностью,
чем при нашей последней беседе... Он сказал мне, что импера¬
тор, так же как и он сам, понимает необходимость прийти нам
на помощь для подавления мятежа, который своими разветвле¬
ниями угрожает всему европейскому обществу». Первая проле¬
296
тарская революция вызвала к жизни союз всех буржуазных и
дворянских правительств, независимо от разделявших их противо¬
речий и вражды.
6 мая 1871 г. во Франкфурте-на-Майне начались перегово¬
ры между Фавром и Бисмарком относительно заключения окон¬
чательного мирного договора. Эти переговоры оказались непосред¬
ственно связанными с вопросом о подавлении парижского восста¬
ния. 9 мая 1871 г., т. е. накануне заключения мира, Бисмарк из
Франкфурта-на-Майне сообщил Мольтке: «В силу тайного устно¬
го дополнительного соглашения мы допустим прохождение (вер¬
сальских войск) через наши линии и заблокируем Париж с нашей
стороны». И действительно, в решающие дни борьбы между Ком¬
муной и версальцами германское командование не пропускало в
осажденный Париж продовольствия. Оно после захвата города ни¬
кому не позволяло бежать оттуда от расправы версальских пала¬
чей. Зато версальские войска оно пропустило через оккупирован¬
ную немцами зону к северным предместьям столицы. Вопреки
предостережению Маркса, Коммуна не подготовилась к обороне
против нападения с этой стороны. Она легкомысленно понадея¬
лась на «нейтралитет» пруссаков.
Бисмарк настойчиво требовал от Тьера скорейшей ликвида¬
ции Парижской коммуны. Но не только Бисмарк боялся сосед¬
ства революционной Коммуны для новосозданной Германской им¬
перии. Орган секций Интернационала в Париже писал в апреле,
что все европейские правительства принимают меры к тому, что¬
бы революция не перекинулась в другие страны. Вся надежда
международной дипломатии, продолжала газета, возлагается на
Германскую империю, которая должна выступить в качестве за¬
щитника «порядка» во всем мире. Россия, Австрия и Италия зая¬
вили германскому правительству, что интервенция немецких
войск против Парижа будет одобрена всеми великими державши.
Разгром Коммуны, подавление величайшего рабочего восста¬
ния XIX столетия вызвало торжество всей международной реак¬
ции. «Мне не нужно вам говорить,— писал 24 мая из Петербур¬
га Габриак Фавру,— с каким облегчением общественное мнение
встретило здесь новость о вступлении наших войск в Париж. Ев¬
ропейское общество чувствует себя освобожденным от ужасного
кошмара, который давил его в течение двух месяцев».
ФРАНКФУРТСКИЙ МИР
10 мая 1871 г. во Франкфурте-на-Майне был заключен мир меж¬
ду Францией и Германией. Франкфуртский мирный договор под¬
тверждал те основные условия, которые были установлены еще в
версальских прелиминариях от 26 февраля. Франция уступила
Германии Эльзас и часть Лотарингии и обязывалась уплатить
5 млрд. контрибуции. Помощь пруссаков против Коммуны была
куплена Тьером ценой ухудшения условий договора как в отно¬
297
шении способа уплаты контрибуции, так и сроков вывода герман¬
ских войск с французской территории.
То был грабительский мир. На только что созданную Герман¬
скую империю он наложил моральное и политическое клеймо в
глазах демократических кругов во всех странах. Да и у прави¬
тельств других государств, и в правящих сферах различных стран
ограбление Франции породило страх и подозрительность в отноше¬
нии нового германского государства. Какие же причины побудили
Бисмарка совершить захват французской территории?
Правители новосозданного германского государства были
убеждены, что война 1870—1871 гг. не ликвидирует векового ан¬
тагонизма между Германией и Францией. Будучи уверенными в
неизбежности новой войны с Францией, они стремились исполь¬
зовать свою победу для обеспечения Германии наиболее выгод¬
ной стратегической границы. «Я не строю никаких иллюзий,—
откровенно объяснял Бисмарк через три месяца после подписания
Франкфуртского мира Габриаку, переведенному из Петербурга в
Берлин.— С нашей стороны было бы абсурдом брать у вас Мец,
который является французским. Я не хотел оставлять его за
Германией. Но генеральный штаб запросил меня, могу ли я га¬
рантировать, что Франция не станет брать реванш. Я ответил,
что, напротив, я вполне убежден, что эта война является лишь
первой из тех, которые разразятся между Германией и Франци¬
ей, и что за ней последует целый ряд других. Мне ответили,
что в таком случае Мец явится гласисом, за которым Франция
может разместить сто тысяч человек. Мы должны были его сохра¬
нить/ То же самое я скажу и об Эльзасе с Лотарингией: брать
их у вас было бы ошибкой, если бы миру суждено было быть
прочным, так как эти провинции являются для нас обузой».
«Они станут как бы новой Польшей,— ответил французский дип¬
ломат,— Польшей, с Францией, стоящей за нею». «Да,— согла¬
сился германский канцлер,— Польшей, с Францией позади нее» 4.
Захват Эльзаса и Лотарингии по условиям того времени дей¬
ствительно давал Германии стратегические выгоды. Пока францу¬
зы владели Эльзасом, они располагали удобным плацдармом втор¬
жения в Южную Германию. Католический Юг, где имелись силь¬
ные антипрусские настроения, был самым уязвимым местом толь¬
ко что созданного единого германского государства. Его верность
имперскому единству представлялась тогда довольно сомнитель¬
ной. После перехода Эльзаса к Германии французы оказывались
отброшенными за Вогезы. Теперь между Францией и Германией
кроме рубежа по р. Рейну высилась еще цепь Вогезских гор,
труднопроходимых для большой армии. Таким образом, Эльзас
имел важное оборонительное значение.
Наоборот, стратегическое значение Лотарингии было наступа¬
тельным. В Лотарингии немцы приобретали плацдарм, который
4 D. D., 1 ser., t. I, N 42.
298
приближал их к Парижу как раз на кратчайшем операционном
направлении и значительно облегчал повторение «опыта»
1870 г.— удара на Париж через так называемую «вогезскую
дыру», т. е. равнинное пространство между Вогезами на юге и
Арденнами на севере. Стратегическим ключом к нему являлась
крепость Мец, которая теперь перешла в руки Германии.
По условиям прелиминарного договора от 26 февраля 1871г.
богатый рудою район Лотарингии, расположенный к западу от
Тионвиля, остался за Францией. Во время переговоров об окон¬
чательном мирном договоре Бисмарк, учитывая значение рудных
богатств, предложил французскому правительству следующий об¬
мен: Германия согласится на исправление границы у Бельфора,
которого, по стратегическим соображениям, чрезвычайно добива¬
лись французы, а за это они уступят Германии рудный бассейн
к западу от Тионвиля. Сначала Бисмарк встретил отказ. Интерес¬
но, что Бисмарк, беспощадно торговавшийся о сроках уплаты каж¬
дого миллиарда контрибуции, отнесся к данному отказу спокойно.
«В случае надобности,— писал он,— я лучше откажусь от расши¬
рения нашей границы, нежели сорву из-за этого все соглаше¬
ние» 5. Вскоре, впрочем, французы передумали, и обмен состоял¬
ся. Франция получила исправление границы у Бельфора и отдала
Германии железорудный район. Весь этот эпизод показывает, что
рудные богатства Лотарингии учитывались при заключении мира.
Но вместе с тем он же свидетельствует, что решающую роль при
аннексии играла не железная руда, а соображения стратегическо¬
го порядка. Это и не удивительно: нужно лишь вспомнить, что в
1871 г. лотарингская руда еще не имела своего нынешнего эко¬
номического значения. Она получила его только в конце 70-х го¬
дов, после открытия рентабельного способа переработки руд, бога¬
тых фосфором.
Бисмарку было совершенно ясно, что аннексия французской
территории еще больше осложнит франко-германские отношения.
Создавшаяся объективная обстановка заставила Бисмарка решать
следующую политическую задачу: стоит ли пытаться разрядить
напряженность франко-германских отношений? Или же целесооб¬
разнее позаботиться о создании максимально выгодного театра
для будущей войны? Бисмарк решил вопрос именно в последнем
смысле.
Такое решение в значительной мере подсказали соображения
внутренней политики. Если стратегические интересы Германской
империи имели определяющее значение для условий Франкфурт»
ского мира,, то они в свою чередь были связаны в политике
Бисмарка с внутриполитическими интересами господствующих
классов новосозданной империи — юнкерства и крупного капита¬
ла. Интересы германской реакции, усиленные страхом господст¬
вующих классов перед рабочим движением, поднимавшимся так¬
5 G. P., Bd. I, N 15.
299
же и в Германии, были направлены на всемерное укрепление
милитаризма. Осуществление этой важнейшей внутренней задачи
германско-прусских реакционеров облегчалось напряженностью во
внешних отношениях германского государства и осложнялось в
случае их разрядки. Агрессивная политика вовне и реакционная
внутри Германии были связаны друг с другом самым тесным об¬
разом.
Конечно, не аннексия двух провинций породила франко-гер¬
манский антагонизм. И до этой аннексии самые различные фран¬
цузские правительства веками вели борьбу за то, чтобы не до¬
пустить образования единого германского государства. После того
как в 1871 г. единство Германии было достигнуто, буржуазная
Франция мечтала бы об ослаблении Германии даже и в том слу¬
чае, если бы Эльзас и Лотарингия остались французскими. Но
аннексия придала движению за реванш в некотором роде обо¬
ронительный и популярный характер. Вместе с тем она придала
ему такую силу внутри Франции, какой без этого реваншизм
никогда бы не приобрел. Именно так смотрел на дело Маркс.
«Если французский шовинизм,— писал он,— пока существовала
прежняя система государств, находил известное материальное
оправдание в том, что с 1815 г. столица Франции — Париж,
а тем самым и сама Франция оказывалась, после немногих про¬
игранных сражений, беззащитной, то какую новую пищу получит
этот шовинизм, как только граница пройдет на востоке — у Во¬
гезов, а на севере — у Меца» в. Франкфуртский мир был актом
большого исторического значения — в нем были заложены первые
семена войны 1914—1918 гг.
В начале франко-прусской войны Маркс дал глубочайший
анализ ее последствий. В письме Комитету германской социал-
демократии 11 сентября 1870 г. Маркс писал о захвате Пруссией
Эльзаса и Лотарингии: «Военная камарилья, профессура, бюргер¬
ство и трактирные политики утверждают, что это — средство на¬
всегда оградить Германию от войны с Францией. Напротив, это —
вернейший способ превратить данную войну в европейскую ин¬
ституцию. Это — действительно наилучшее средство увековечить
в обновленной Германии военный деспотизм как необходимое ус¬
ловие господства над Польшей Запада — Эльзасом и Лотарингией.
Это — безошибочный способ превратить будущий мир в простое
перемирие до тех пор, пока Франция не окрепнет настолько, чтобы
потребовать потерянную территорию обратно...
Тот, кто не совсем еще оглушен теперешней шумихой или
не заинтересован в том, чтобы оглушать германский народ, дол¬
жен понять, что война 1870 г. так же неизбежно чревата войной
между Германией и Россиещ как война 1866 г. была чревата
войной 1876 года» 7.
® Маркс К. и Энгельс Ф Соч., т. 17, с. 271—272.
7 Там же.
300
Франко-прусская война завершила целый ряд глубоких пере¬
мен в политическом положении Европы. Осуществилось нацио¬
нальное объединение Германии. Этот акт, прогрессивный сам по
себе, был совершен «сверху», под эгидой прусской монархии. Со¬
здалась новая великая держава, находившаяся под руководством
агрессивных, милитаристских сил. В трех войнах — с Данией,
Австрией и Францией — держава эта продемонстрировала и свою
военную мощь и свои захватнические аппетиты. В то же время
закончилось национальное объединение другой страны — Италии.
Оно тоже завершилось не путем народной революции, а победой
савойского дома. Раньше восточными соседями Франции были
бессильные мелкие государства, а западным соседом России —
сравнительно небольшая Пруссия, к тому же поглощенная не¬
прерывным соперничеством с Австрией. Теперь у границ России
и Франции возникла мощная военная держава — Германская им¬
перия.
Для Франции обстановка изменилась не только на восточной,
но и на юго-восточной ее границе. И здесь после войн 1859—
1871 гг. вместо восьми мелких итальянских государств Франция
очутилась в соседстве с объединенным Итальянским королевст¬
вом. Сходные перемены претерпело и положение Австро-Венгрии.
Словом, раньше между великими державами континента имелась
рыхлая прослойка из слабых, мелких государств. То был своего
рода буфер, несколько смягчавший толчки при соприкосновении
великих держав. Теперь вместо этого буфера явились две новых
милитаристских монархии. С их появлением территории великих
держав вплотную примкнули друг к другу. Международное по¬
ложение стало более напряженным. Притом такая напряженность
не была преходящим явлением: она стала неотъемлемым свойст¬
вом новой международной обстановки.
История дипломатии, т. 1, изд. 2-е. М., 1959.
ЗАПОВЕДЬ ИСТОРИИ:
НЕ ХОДИ С МЕЧОМ НА МОСКВУ!
Советская страна отмечает знаменательную дату — 150-летие Оте¬
чественной войны народов России против наполеоновского на¬
шествия.
«...Когда Наполеон,— писал Ленин,— создал французскую им¬
перию с порабощением целого ряда давно сложившихся, круп¬
ных, жизнеспособных, национальных государств Европы, тогда из
национальных французских войн получились империалистиче¬
ские, породившие в свою очередь национально-освободительные
войны против империализма Наполеона» !. Война 1812 г. была
величайшей из этих национально-освободительных войн.
В героической борьбе против превосходящих сил сильнейшей
армии того времени народы нашей страны не только отстояли
Родину, не только разбили, но почти без остатка уничтожили вра¬
жескую армию, создали предпосылки для освобождения от фран¬
цузского ига всей Европы. На полях России решались истори¬
ческие судьбы Европы: если бы Наполеон победил, он создал бы
для себя возможность завоевания мирового господства; его пора¬
жение же обеспечивало условия самостоятельного национального
развития европейских государств.
Отечественная война 1812 г. вошла навсегда в историю чело¬
вечества как образец беззаветного героизма и поистине несгиба¬
емой воли народов нашей страны в борьбе за независимость
Родины.
Национальный подъем, охвативший Россию, не уничтожил,
конечно, всех классовых противоречий, он лишь временно ото¬
двинул их на задний план с тем, чтобы после окончания борь¬
бы против внешнего врага они вспыхнули с удвоенной силой.
Война 1812 г. усилила борьбу крестьянства против крепост¬
нического строя. Война и ее последствия содействовали появле¬
нию движения декабристов. Тем самым война 1812 г. объективно
содействовала росту революционного движения в России. Это вы¬
текало из природы освободительной борьбы.
Наполеон напал на Россию, уже подчинив большую часть
Западной Европы и поставив ее ресурсы себе на службу — по¬
добно тому, как в нашу эпоху это сделал Гитлер, подготовляя
агрессию против Советского Союза. И все же Наполеон был по¬
бит так же, как побит был и Гитлер.
1 Ленин В. И. Полы. собр. соч., т. 30, с. 5—6.
302
Два урока всемирно-исторического значения дала война
1812 г. Во-первых, народ, отстаивающий свою свободу и незави¬
симость,— непобедим. Во-вторых, Отечественная война 1812 г.—
пример обреченности всяких притязаний агрессоров на мировое
господство. Отечественная война 1812 г. является одним из убе¬
дительных подтверждений этих двух уроков истории.
Одним из убедительнейших, но отнюдь не единственным!
Шведское вторжение XVIII в., сокрушенное под Полтавой, на¬
полеоновское нашествие, затем в наше, советское время интер¬
венция четырнадцати государств, пытавшихся задушить молодую
рабоче-крестьянскую республику, наконец, агрессия германского
фашизма — с очевидностью свидетельствуют о неминуемом раз¬
громе каждого, кто поднимает руку на нашу страну. История ог¬
ненными буквами записала на своих скрижалях эти грозные пре¬
дупреждения завоевателям!
Один из видных германских генералов эпохи первой мировой
войны — Гренер — писал: «Кто хочет познать стратегический ха¬
рактер Восточного театра военных действий, тот не должен прой¬
ти мимо исторических воспоминаний. У врат огромной равнины
между Вислой и Уралом... стоит предостерегающая фигура Напо¬
леона I, чья судьба должна внушать всякому нападающему на
Россию жуткое чувство перед наступлением в эту страну».
Справедливые слова! Но не станем обольщаться. История дей¬
ствительно дает уроки, но не всегда этим урокам следуют. Когда
Наполеон задумал поход в Россию, он прекрасно знал о поучи¬
тельном примере Карла XII и о Полтаве. В> Витебске, в начале
кампании 1812 г., маршалы убеждали Наполеона остановиться.
Главный интендант французской армии граф Дарю в течение не¬
скольких часов доказывал Наполеону безнадежность наступления
на Россию. Немного позже другой генерал, пасынок и любимец
императора, Евгений Богарне на коленях умолял Наполеона вер¬
нуться и не губить себя. Но завоеватель не внял ни советам, ни
просьбам!
А разве гитлеровским генералам не был известен опыт прош¬
лых агрессоров? Имелись, наконец, заветы Бисмарка, кумира не¬
мецкой буржуазии, который считал войну против России «вели¬
чайшим бедствием». «Примеры Карла XII и Наполеона,— писал
Бисмарк,— доказывают, что самые способные полководцы лишь с
трудом выпутывались из экспедиций в Россию». Тем не менее фа¬
шисты совершили нападение на СССР.
Из этих исторических фактов также необходимо извлечь
урок — на этот раз друзьями мира. Ибо факты эти повелительно
призывают к неустанной бдительности и необходимости активной
борьбы с целью предотвращения новой войны.
Наиболее реалистично мыслящие представители империали¬
стического лагеря сознают значение уроков истории, предостере¬
гающих агрессора. 30 мая этого года один из крупнейших воен¬
ных авторитетов западного мира британский фельдмаршал Монт¬
303
гомери заявил: «Первое правило, начертанное на первой странице
книги войны, гласит: не ходи на Москву. Различные лица, Напо¬
леон и Гитлер пробовали это, и попытка не принесла им добра».
Но голоса благоразумия в империалистическом мире переме¬
жаются с призывами к войне.
В современных условиях бурного роста миролюбивых сил
опасность эта может быть предотвращена. Война перестала быть
фатальной неизбежностью. Но для того, чтобы возможность пре¬
дотвращения войны претворить в действительность необходима
постоянная и полная боевая готовность всех миролюбивых сил.
Агрессоры бывали биты насмерть в прошлом, когда страна
наша была много слабее, чем сейчас. Ныне Советский Союз стал
велик и могуч, как никогда. Только политические безумцы могут
рассчитывать одолеть Союз Советских Социалистических Респуб¬
лик, который имеет верных союзников в лице государств мировой
социалистической системы.
История предупреждает агрессоров, давая примеры их гибели
на просторах нашей Родины. Но она предупреждает и друзей
мира. Она говорит им: авантюристы не всегда слушают мои уроки!
Да, это так. И это зовет советских людей к бдительности,
к всемерному укреплению обороны, к мобилизации всех сил на
борьбу за мир.
«Известия», 1962, 17 октября.
ВЕЛИКИЙ ПОДВИГ НАРОДА *
В истории есть события, которые навсегда сохранятся в памяти
человечества. Среди таких событий немеркнущей славы сияет ге¬
роическая эпопея борьбы народов России с захватнической напо¬
леоновской армией. Отечественная война 1812 г. составляет одну
из самых ярких, волнующих страниц национально-освободитель¬
ной борьбы русского, украинского, белорусского и других наро¬
дов нашей страны. Сражаясь против наполеоновских полчищ, ве¬
роломно вторгшихся на нашу землю, народные массы России
показали всему миру, на какие великие испытания и жертвы спо¬
собен народ, когда он отстаивает свою независимость, как бес¬
предельно велика его любовь к Родине, как непримирима его не¬
нависть к чужеземным завоевателям.
Широко и торжественно отмечая 150-летие Отечественной вой¬
ны 1812 г., мы, советские люди, гордимся подвигом своих пред¬
ков, сумевших в тяжелых условиях крепостнического режима
спасти страну от иностранного порабощения. Народ, и прежде
всего многострадальный крепостной крестьянин, над которым тяго¬
тел гнет помещиков и царского самодержавия, развил в борьбе с
грозным врагом поистине исполинскую силу. И эта сила разгро¬
мила самую могущественную армию того времени, привела к кру¬
шению всю гигантскую наполеоновскую империю.
На долю народов нашей страны в 1812 г. выпала историче¬
ская миссия — преградить путь агрессору, рвавшемуся к мирово¬
му господству. В трудной и упорной борьбе, полной лишений и
невзгод, они не только отстояли Отечество от наполеоновских
полчищ, но и сыграли решающую роль в избавлении всей Европы
от наполеоновского ига. Это был поистине великий героический
подвиг народов России!
Другим,— совсем иным, нежели сегодня,— был мир в начале
прошлого столетия. Насилие и произвол эксплуататоров царили
над всей землей. С того времени произошли крупнейшие измене¬
ния, свершились глубочайшие социальные перевороты. Великая
Октябрьская социалистическая революция, а затем социалистиче¬
ские революции в ряде стран Европы и Азии открыли новую эпо¬
ху в развитии общества. Трудящиеся России под руководством
Владимира Ильича Ленина и созданной им Коммунистической
* Доклад на торжественном собрании в Кремлевском Дворце съездов
18 октября 1962 г.
305
партии открыли для всего человечества пути к коммунистическо¬
му переустройству общества.
Советский народ прошел через великие испытания, преодолел
огромные трудности. Самыми суровыми испытаниями явились две
больших войны — гражданская война и Великая Отечественная
против германского фашизма. Могучий советский народ сломил
все препятствия на своем пути и только еще больше закалился в
борьбе с жестокими и сильными врагами, одержал блестящие
победы, покрыл себя вечной славой.
События 1812 года — теперь уже далекое прошлое. Но мы, со¬
ветские люди, достигшие невиданных высот общественного и
культурного развития, первооткрыватели космоса, свято храним
все героическое и прогрессивное из наследия нашей истории.
Мы не Иваны, не помнящие родства. У трудового народа, дейст¬
вительного творца истории, есть своя родословная — родословная
созидателей и строителей, тех, кто в течение столетий пахал
землю и сеял хлеб, добывал руду, строил дома; это — родословная
революционеров, боровшихся за торжество Октябрьской револю¬
ции, героев гражданской и Великой Отечественной войн, людей,
построивших социализм в нашей стране и прокладывающих ныне
дорогу в светлый мир коммунизма; это — родословная тех, кто
сделал возможным весь последующий прогресс нашей страны,
грудью отстояв ее независимость в борьбе против чужеземных
захватчиков.
Мы, советские люди, не забывали и никогда не забудем о
подвигах бойцов, которые полтора столетия назад в суровых боях
защитили независимость нашей Родины. Национально-освободи¬
тельная война 1812 г. и ее герои вызывают восхищение и гор¬
дость не только у советских людей, но также у всех, кто ныне
борется за свободу и независимость народов,— в Азии, Африке,
Латинской Америке, повсюду на нашей планете.
* * *
Владимир Ильич Ленин учил нас рассматривать всякую войну
как прямое продолжение политики господствующих классов. Вой¬
на против России, подготовленная и развязанная в 1812 г. реак¬
ционными силами крупной французской буржуазии, явилась пря¬
мым продолжением ее агрессивной политики.
Расправившись с демократическими силами внутри страны,
эта контрреволюционная буржуазия, опираясь на штыки, взяла
курс на установление политического и экономического господства
в Европе и во всем мире. Ради этой цели она развязывала одну
войну за другой.
Правительство Наполеона Бонапарта, ставленника реакцион¬
ных кругов французской буржуазии, наделенного неограниченной
властью и обладавшего незаурядными полководческими способно¬
стями, подчинило влиянию Франции большую часть стран евро-
306
Венского континента. Италий, Австрийская империя, Пруссия и
другие государства — одно за другим лишались национальной
самостоятельности. На народы этих стран было надето ярмо по¬
рабощения.
Ленин дал глубокий анализ как завоевательной политики На¬
полеона, так и освободительной борьбы народов против француз¬
ских захватчиков. «...Когда Наполеон,— писал Ленин,— создал
французскую империю с порабощением целого ряда давно сло¬
жившихся, крупных, жизнеспособных, национальных государств
Европы, тогда из национальных французских войн получились
империалистские, породившие в свою очередь национально-осво¬
бодительные войны против империализма Наполеона» \
К 1812 г. из больших государств Европы не покоренными
Наполеоном оставались только два — Англия и Россия. Против
Англии Наполеон организовал экономическую блокаду. Он зак¬
рыл для ее товаров все европейские рынки. Россию же Наполеон
решил подчинить силой оружия, ибо она являлась главным пре¬
пятствием на пути императора французов к мировому господству.
Незадолго перед вторжением в Россию Наполеон хвастливо зая¬
вил: «Через 5 лет я буду господином мира; остается одна Рос¬
сия, но я — раздавлю ее» 2.
Война против России была одной из самых несправедливых,
грабительских наполеоновских войн. Французскому народу война
против России не была нужна. Она ему не пранесла ничего, да
и не могла принести, кроме новых сирот и вдов. Война требова¬
лась только французскому императору и господствующему клас¬
су, на который он опирался. Французская буржуазия стремилась
превратить Россию в вассальную страну. Она хотела лишить ее
экономической и политической самостоятельности, навязать ее на¬
родам свое иго. Поэтому в войне 1812 г. решался коренной вопрос
дальнейшего развития нашей страны: быть ей или не быть неза¬
висимым государством? Более того: исход войны определял буду¬
щее не только России. Он определял судьбы всей Европы. Разо¬
бьет Россия Наполеона — тогда европейским народам можно бу¬
дет от него освободиться; падет она — и на континенте Европы
исчезнет главная сила, способная бороться против наполеоновско¬
го владычества.
Наполеон понимал, разумеется, что завоевание России с ее
обширной территорией и многочисленным населением потребует
значительно больших сил и средств, чем те войны, которые он
вел до этого против государств Западной Европы. Для осущест¬
вления своих захватнических планов в отношении России Напо¬
леон выкачал из Франции и из порабощенных им стран все, что
было необходимо для нового похода. Он обеспечил себе для на¬
шествия на Россию ресурсы почти всей Европы — так же как это
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 30, с. 5—6.
2 Pradt D. de. Histoire de l’ambassade dans le grand duche de Varsovia en
1812. Paris, 1815.
307
сделал позже, уже в наш век, другой захватчик — Гитлер, когда
он готовил войну против Советского Союза.
В ночь на 24 июня 1812 г. более чем 600-тысячная фран¬
цузская армия без объявления войны вероломно вторглась на
территорию нашей страны.
То была сила — по тем временам — невиданная! Наполеон
развязал кампанию, равной которой по размаху еще не знала ми¬
ровая история. В вооруженных силах с обеих сторон участвовало
около миллиона человек. Театр военных действий по условиям
той эпохи не имел себе равных по своей глубине и по протяжен¬
ности фронта.
Двинув против России эти огромные силы, Наполеон рассчи¬
тывал закончить войну в короткий срок. Он исходил из своей
военной доктрины — в одном-двух генеральных сражениях до¬
биться разгрома армии противника и решить посредством их
исход всей войны. Доктрина эта на опыте, на практике оправда¬
ла себя в странах Запада. Французский император был уверен,
что ему удастся так же быстро уничтожить русскую армию, как
он уничтожил прусскую и австрийскую, открыть путь к Москве и
победоносно закончить войну. «Не пройдет и месяца, как мы бу¬
дем в Москве»,— говорил Наполеон. Во Франции была даже зара¬
нее выбита медать «Французский орел на Волге». Совершенно не
ожидалось там, что эта хищная птица растеряет перья, так и не
долетев до русской великой реки.
Стратегический план войны Наполеона против России — это
своего рода план «молниеносной войны», который позже стремил¬
ся применить к нам Гитлер, еще более позорно битый на полях
нашей родной земли.
Борьба с нашествием грозной армии Наполеона была в выс¬
шей степени тяжелым испытанием для народов нашей Родины.
Война началась для России в крайне невыгодной стратегической
обстановке, при чрезвычайно неблагоприятном соотношении сил.
Это произошло в основном по вине царского режима. Царское
правительство не подготовило страну к обороне. Западные грани¬
цы России защищались совершенно недостаточными силами. Там
было сосредоточено немногим более 200 тыс. человек, разбросан¬
ных на широком фронте и разделенных на три армии, без долж¬
ного обеспечения взаимодействия между ними. Все это создало
для русской армии исключительные трудности и привело в начале
войны к оставлению значительной территории. Отступление рус¬
ских войск, как справедливо отмечал еще Маркс, было делом не
свободного выбора, а суровой необходимости.
Отечественную войну 1812 г. можно разделить на два периода.
Первый охватывает оборонительные действия русской армии и ее
отступление через Смоленск, Москву и далее вплоть до района
Тарутина южнее столицы.
Второй период, начавшийся с середины октября 1812 г., после¬
довал за коренным переломом в войне. То был период изгнания
308
наполеоновской армии из России и полного разгрома агрессора.
В первый период войны могущественному противнику удалось за¬
хватить Литву, Белоруссию, Смоленщину, подойти к Украине и
даже занять Москву. И все же, несмотря на такое проникнове¬
ние в глубь России, врагу не удалось сломить сопротивление
русского народа и его армии. Военная доктрина Наполеона уже
на первом этапе войны потерпела провал. Врагу не удалось раз¬
бить порознь разобщенные в начале войны войска первой и вто¬
рой русских армий.
В условиях невыгодно сложившейся обстановки первого пе¬
риода войны русское командование сумело избежать генерального
сражения. Искусно маневрируя, обе русские армии успешно со¬
единились под Смоленском, сохранив свои силы. Объединение
основных сил России было важным событием Отечественной вой¬
ны 1812 г.
Основной просчет Наполеона состоял в том, что по его предпо¬
ложениям ему в России так же, как и на Западе, будут противо¬
стоять только регулярные войска. В действительности же агрессор
встретил сопротивление всего народа.
Для народа России война с самого начала приобрела характер
освободительной борьбы против иностранных захватчиков. Народ¬
ные массы своим безошибочным чутьем поняли, какое страшное
иго порабощения несет наполеоновское вторжение. Это пробудило
в них великую энергию и неиссякаемую силу. Это определило бес¬
компромиссный характер борьбы с агрессором, активное участие
в ней широких народных масс, всенародную помощь армии. Весь
народ, действительно весь народ, поднялся на священную Отече¬
ственную войну.
Участие народа в борьбе с врагом по своим формам и прояв¬
лениям было многообразным. Уже на первом этапе войны населе¬
ние массами уходило из городов и деревень, которые занимались
противником. Люди уходили в леса и районы, отдаленные от воен¬
ных действий. Они забирали с собой свое добро, угоняли скот,
уничтожали посевы. Это привело к тому, что захватчики вскоре
же стали испытывать острый недостаток в продовольствии и фу¬
раже. Стали голодать солдаты, гибнуть лошади.
Но народное сопротивление агрессору этим не ограничилось.
Вскоре стали возникать партизанские отряды. Крестьяне брались
за оружие, где не было ружей — за вилы, топоры. Они нападали
на отдельные французские отряды, на обозы, уничтожали их.
Партизанское движение являлось ответом простых людей России
на разбойничье вторжение наполеоновских полчищ. Партизанское
движение возникло и развивалось по инициативе самих народных
масс. Царское правительство боялось вооруженного народа. «Не
по распоряжению начальства,— писал декабрист И. Д. Якуш-
кин,— жители при приближении французов удалялись в леса и
болота, оставляя свои жилища на сожжение... Каждый чувство¬
вал, что он призван содействовать в великом деле». Борьба рус¬
309
ских, украинских, белорусских партизан росла й Ширилась tio
мере продвижения армии Наполеона в глубь страны.
Одной из активных форм участия народа в войне явилось на¬
родное ополчение. Охваченные благородным стремлением защи¬
тить Родину от чужеземных поработителей, представители раз¬
личных народов России массами вступали в ряды ополченцев. За
короткое время народное ополчение стало для противника гроз¬
ной силой. Часть ополченцев была плохо вооружена и слабо об¬
учена. Тем не менее они храбро сражались наравне с солдатами
регулярной армии.
Не позволив Наполеону навязать генеральное сражение в не¬
выгодных условиях начального этапа войны, русское командова¬
ние дало ему такое сражение, но оно дало его лишь тогда, когда
армия Наполеона оказалась ослабленной и удалилась от своих
баз, что крайне затрудняло пополнение потерь.
Крупнейшим событием Отечественной войны 1812 года яви¬
лось грандиозное Бородинское сражение.
Оно развернулось 7 сентября на знаменитом ныне поле рус¬
ской славы. Здесь на небольшом пространстве скрестили оружие
120 тыс. русских и 135 тыс. французских солдат. Русская армия,
предводительствуемая выдающимся полководцем М. И. Кутузо¬
вым, в упорной и кропотливой борьбе развеяла миф о непобеди¬
мости наполеоновской армии. Сражение принесло Наполеону
только огромные, а главное, в отличие от русских, невосполни¬
мые потери.
Бородинское сражение было великим вкладом в конечную
победу русских войск. Оно в значительной мере предрешило побе¬
ду России в войне. Сам Наполеон вынужден был признать: «Из
пятидесяти сражений, мной данных, в битве под Москвой выказа¬
но наиболее доблести и одержан наименьший успех... Русские в
этот день получили право называться непобедимыми».
Бородино — это памятник самоотверженности русского наро¬
да, ярчайший пример массового героизма и патриотизма. «Неда¬
ром помнит вся Россия про день Бородина!» — какой советский
человек не знает этих лермонтовских слов!
Подвиг героев Бородина явился для последующих поколений
вдохновляющим примером патриотического выполнения священ¬
ного долга перед Родиной. Спустя почти 130 лет, на овеянном
славой Бородинском поле, в октябре 1941 г. советские воины
грудью защищали подступы к Москве от нашествия фашистских
орд Гитлера.
В жесточайшей борьбе с фашистским агрессором новое поко¬
ление людей, взращенное Коммунистической партией, продемон¬
стрировало необычайное величие духа. В условиях победившего
социализма полностью проявились высокие черты советского пат¬
риотизма, приумножившего героические традиции народа и при¬
давшего им качественно новое содержание.
В 1812 г., несмотря на успех, одержанный под Бородином,
310
русская армия вынуждена была возобновить отход. Чем это было
вызвано? Кто был виновником того, что блистательный успех рус¬
ской армии не был реализован до конца?
Основная причина состояла в том, что царское правительство
не подготовило своевременно стратегических резервов, не сосредо¬
точило их к театру военных действий. А без резервов нельзя
было сразу перейти к наступательным действиям, ибо это было
сопряжено с необходимостью второго большого сражения, требо¬
вавшего пополнения наличных сил.
В создавшейся обстановке для русского командования главной
проблемой являлось пополнение и усиление армии. 13 сентября
на военном совете в Филях в речи, полной стратегического
смысла и гражданского мужества, Кутузов отчетливо высказал
эту основную идею. Он говорил: «Первою обязанностью постав¬
ляю сберечь армию и сблизиться к тем войскам, которые идут к
нам на подкрепление». Не видя возможности до подхода резервов
рисковать вторым большим сражением, Кутузов счел себя вынуж¬
денным отступить и оставить Москву. «Доколе будет существо¬
вать армия,— сказал он,— и находиться в состоянии противиться
неприятелю, до тех пор сохраним надежду благополучно завер¬
шить войну, но когда уничтожится армия, погибнет Москва и
Россия» 3.
Проведение искусного флангового маневра позволило после
оставления Москвы скрытно перевести русские войска с Рязан¬
ской на Калужскую дорогу и сосредоточить их в районе Тарути¬
но. Пополнение армии значительными свежими силами, оружием,
продовольствием, фуражом дало возможность в короткие сроки
завершить процесс коренного изменения в соотношении сил обеих
сторон, успешно начатый на Бородинском поле. Теперь русская
армия могла перейти к активным наступательным действиям.
Выделенные из состава армии подвижные отряды Давыдова,
Фигнера, Сеславина, Кудашева, Дорохова непрерывно наносили
смелые удары по тылам и гарнизонам противника. Они перереза¬
ли его коммуникации, лишали французские войска возможности
добывать продовольствие и фураж, уничтожали живую силу
врага.
Многочисленные крестьянские партизанские отряды разверну¬
ли активную деятельность в районах Подмосковья и на коммуни¬
кациях вражеской армии — на Смоленщине, в Белоруссии и в
Литве.
Талантливые военачальники русской армии в лице Кутузова
и его сподвижников — Багратиона, Барклая-де-Толли, Раевско¬
го, Дохтурова, Коновницина и других — понимали значение пар¬
тизанской борьбы и всемерно содействовали ее развертыванию.
По указанию Кутузова крестьянские партизанские отряды вопреки
3 Михайловский-Данилевский А. И. Описания Отечественной войны
1812 года, ч. II. СПб., 1840, с. 286, 290.
311
мнению большей части царских сановников снабжались оружием
и боеприпасами. С чувством высокого уважения произносим мы
имена выдающихся руководителей партизанских отрядов, вышед¬
ших из простого народа,— Герасима Курина, Егора Стулова, Фе¬
дора Потапова, Ермолая Четвертакова, Степана Еремеенко, зна¬
менитой русской женщины — крестьянки Василисы Кожиной.
Нельзя не вспомнить, что в тех же местах, где действовали
партизанские отряды в 1812 г., в годы Великой Отечественной
войны против фашистских захватчиков снова, с еще большей си¬
лой, полыхало пламя партизанской борьбы. По дороге к Можай¬
ску воздвигнут памятник народной героине партизанке Зое Кос¬
модемьянской.
В результате действий русской армии и партизан противник
оказался заблокированным в спаленной пожаром Москве. Напо¬
леоновские войска попали в труднейшее положение.
Насколько губительными были для Наполеона действия пар¬
тизан, свидетельствует и тот факт, что он обратился к Кутузову
с претензией. Наполеон, который дочиста ограбил Москву и дру¬
гие захваченные города, обвинил Кутузова в том, что он, видите
ли, ведет войну не по правилам. Наполеон предлагал Кутузову
прекратить партизанские методы борьбы и заключить мир. Куту¬
зов ответил: «Трудно остановить народ, ожесточенный всем тем,
что он видел.., народ, готовый жертвовать собой для Родины и
который не делает различий между тем, что допустимо или не
допустимо в обычных войнах».
Наполеоновская армия, задавленная в тисках всенародной
войны, мучительно искала выхода из создавшегося положения.
Но судьба ее была уже предрешена.
Ровно сто пятьдесят лет тому назад, 18 октября, русские
войска нанесли сильный удар по авангарду Мюрата. В ту же
ночь наполеоновская армия покинула Москву и двинулась на Ка¬
лугу с тем, чтобы отступать не по старому пути, а по местности,
еще не разоренной.
На своем пути армия захватчиков встретила непреодолимую
преграду: окрепшую русскую армию. Кутузов предвидел, куда
пойдет Наполеон. Русская армия оказалась как раз вовремя и как
раз в нужном месте, чтобы встретить врага и нанести ему пора¬
жение.
24 октября у Малоярославца произошло сражение. Здесь в
упорном и ожесточенном бою русские войска окончательно вырва¬
ли у противника стратегическую инициативу. Наполеоновская ар¬
мия вынуждена была повернуть на север и отступать по Смолен¬
ской дороге, вокруг которой лежала опустошенная войной земля.
После победы под Малоярославцем началось преследование
наполеоновской армии. За полтора месяца непрекращавшихся бо¬
ев, среди которых были крупные сражения — под Вязьмой, Крас¬
ным, на Березине,— в осенне-зимних условиях армия прошла бо¬
лее 1000 километров.
312
При преследовании отступавших ЬраЖеских войск вместе с
регулярной армией активно действовали казаки, партизаны и
ополченцы. И они сыграли роль одного из решающих факторов
при изгнании Наполеона из России.
Преследуя врага, русская армия в конце ноября 1812 г.
в междуречье Днепра и Березины почти полностью уничтожила
армию Наполеона. Лишь жалким остаткам так называемой «вели¬
кой армии» удалось спастись. Из Вильно Кутузов доносил в Пе¬
тербург: «Война окончилась — за полным истреблением неприя¬
теля».
Борьба народов России в Отечественной войне 1812 г. увенча¬
лась блестящей победой. Истинным героем этой войны был народ.
Его сыны — в мундирах регулярной армии, в серых поддевках
ратников ополчения, в крестьянской одежде партизан — своей са¬
моотверженной борьбой сорвали захватнические устремления На¬
полеона, спасли страну от угрозы иноземного порабощения. Дуби¬
на народной войны, как образно писал Лев Толстой, высоко под¬
нялась и со всей беспощадностью, с грозной и величественной
силой гвоздила французские войска до тех пор, пока не погибло
все нашествие.
Народы многонациональной России предстали перед всем ми¬
ром как неодолимая сила. Русская армия под водительством Ку¬
тузова стяжала вечную славу своей непоколебимой стойкостью,
отвагой и высоким военным искусством в борьбе с иноземными
поработителями.
Всего полгода длилась Отечественная война 1812 г., но она
оказала глубокое влияние на последующий ход российской, евро^
пейской и всей мировой истории.
«С 1812 г.,— писал В. И. Ленин,— начинается упадок военно¬
го могущества Н[аполео]на I»4. Сокрушительный разгром на¬
полеоновской армии в России воодушевил народы Западной Евро¬
пы на борьбу за восстановление своей национальной независимо¬
сти. «Уничтожение огромной наполеоновской армии, — отмечал
Энгельс,— при отступлении из Москвы послужило сигналом к
всеобщему восстанию против французского владычества на За¬
паде» \
Наступательные действия русской армии в Западной Европе
в следующем, 1813 г. явились логическим завершением нацио¬
нально-освободительной борьбы народов России. Они имели ис¬
ключительно важное политическое и военное значение. Русский
народ оказал величайшую помощь народам западноевропейских
стран в свержении наполеоновского гнета.
На Западе предпринимается немало попыток извратить и при¬
низить историческое значение победы, одержанной народами Рос¬
сии в борьбе с наполеоновской агрессией. Фальсификаторы исто¬
4 Ленинский сборник, т. XI. М.—JI., 1931, с. 50.
5 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 22, с. 30.
313
рии обычйо говорят 0 ХоЛоДё й голоде», как об определяющих
факторах, приведших будто бы к гибели наполеоновскую армию.
Но это было совсем не главное. Осень 1812 г. была на ред¬
кость теплой. Суровые морозы застигли отступавшие французские
войска уже на берегах Березины.
Решающим явилось то, что трудовые люди России всем серд¬
цем и всей душой были преданы Родине. И когда на Отчизну по¬
сягали иноземные захватчики, когда Отечеству грозила потеря
независимости, тогда народ — часто вопреки царизму — брался за
оружие, шел на врага с испепеляющим гневом, громил и сокру¬
шал его. Великий национальный подъем, созданный им высокий
боевой дух армии обеспечили в 1812 г. самую высокую эффек¬
тивность в осуществлении всех мероприятий русского командова¬
ния и явились важнейшим фактором, обеспечившим выигрыш
войны.
Разгромив огромную армию захватчиков, народ ощутил свою
силу. В нем окрепли чувства национальной гордости и достоинст¬
ва, усилилось его стремление к скорейшему освобождению от кре¬
постнического гнета. Участие в народной войне разбудило рево¬
люционные силы. Крестьянин, освобождавший Россию от Наполе¬
она, захотел сам стать свободным. Шире развернулась борьба
крестьянства против крепостного права. Многие участники Отечест¬
венной войны 1812 г. пополнили ряды декабристов. «Двенадцатый
год,— писал Белинский,— был великою эпохой в жизни России».
Восстание декабристов — детей 1812 г.— явилось той вехой, после
которой стало непрерывно нарастать революционное движение
против самодержавия.
Герой Отечественной войны 1812 года Денис Давыдов писал:
«Россия еще не поднималась во весь исполинский рост свой и
горе ее неприятелям, если она когда-нибудь поднимется».
Исторический опыт убедительно свидетельствует о неизбеж¬
ной гибели всех агрессоров, нападавших на нашу страну.
Примеры походов Карла XII, Наполеона, интервентов 14 го¬
сударств против молодой Советской республики в годы граждан¬
ской войны, наконец, фашистской Германии весьма поучительны.
Наш народ неизменно ломал хребет любому захватчику.
В славной летописи героического прошлого нашей Родины
Отечественная война 1812 года занимает почетное место. Под¬
виги Отечественной войны так же бессмертны, как бессмертен на¬
род, их свершивший.
Да не померкнет в веках память о героях Отечественной
войны 1812 года!
«Правда», 1962, 19 октября.
ПРЕСТУПЛЕНИЕ ИМПЕРИАЛИЗМА
1914 год... Полстолетия миновало с того дня, как заговорили
пушки первой мировой войны. Она длилась четыре года и унесла
огромное количество жертв. 10 миллионов человек было убито,
20 миллионов ранено. Польша, Литва, Западная Белоруссия, За¬
падная Украина, северо-восточная часть Франции, часть Бельгии
подверглись страшному разрушению. Обширные полосы этих
районов, по которым проходил фронт, были превращены в пу¬
стыню.
Спустя всего двадцать пять лет, в 1939 г. началась вторая ми¬
ровая война. В первой мировой войне главными видами оружия
были артиллерийское орудие и пулемет. Во второй к ним присое¬
динились самолет, танк и автомат. Число погибших возросло в со¬
ответствии с усовершенствованием оружия. К убитым на фронте
присоединились жертвы среди гражданского населения: авиация
превратилась в одно из главных средств войны, и это привело к
тому, что стала стираться разница между фронтом и тылом.
Если бы общественная система, породившая обе мировые вой¬
ны, не имела никаких других пороков, кроме свойства вызывать
подобные бойни, то одного этого было бы более чем достаточно
для беспощадного осуждения такой системы. Две мировые войны
и десятки миллионов человеческих жертв, принесенных на страш¬
ный их алтарь,— это обвинительный акт империализму как си¬
стеме, чреватой массовым истреблением людей.
К началу XX в. почти весь мир был поделен между импе¬
риалистическими государствами, превращен в их колонии и сфе¬
ры влияния. Львиная доля добычи досталась Великобритании —
величайшей колониальной империи мира. За ней следовали Фран¬
ция и Россия. Германские империалисты, запоздавшие к разделу
ввиду позднего национального объединения самой Германии, счи¬
тали себя обделенными. Они властно требовали для себя «места
под солнцем», употребляя нашумевшее в свое время выражение
князя фон Бюлова, с 1900 по 1909 г. занимавшего пост канцле¬
ра Германской империи при кайзере Вильгельме II.
Германская империя, созданная «железным канцлером» Бис¬
марком, «второй рейх», по терминологии гитлеровцев, стала гото¬
виться к войне за передел мира, чтобы сокрушить могущество
Англии, Франции и России и установить свое мировое господст¬
во. Готовя войну, Германия опиралась на союз с Австро-Венгри¬
315
ей. Многонациональная «лоскутная» империя Габсбургов грозила
развалиться под ударами национально-освободительного движе¬
ния населявших ее народов, преимущественно славянских. Ее
правящая верхушка стремилась поработить соседние славянские
государства Балканского полуострова, дабы уничтожить очаги сла¬
вянской независимости и тем сохранить свое господство над юж¬
ным и западным славянством.
Англия, Франция и Россия в свою очередь сплотились в им¬
периалистический блок. Тройственная англо-франко-русская Ан¬
танта противостояла германо-австрийскому союзу. Участвовавшие
в ней державы стремились отстоять свои империалистические по¬
зиции и одолеть Германию как опаснейшего конкурента, поку¬
шавшегося на колониальное и иное имущество, веками награб¬
ленное членами Антанты. Заодно они намеревались поделить
между собой страны Ближнего Востока и прихватить кое-какую
другую добычу.
Между обеими милитаристскими группировками развернулась
гонка вооружений, ранее не виданная во всей истории человече¬
ства, но, впрочем, превзойденная империалистами последующего
времени. В этой гонке вооружений стороны бдительно следили за
противником. В 1914 г. германские мйлитаристы пришли к выво¬
ду, что они опередили Антанту й степени готовности к войне.
Однако в Берлине понимали, что превосходство это недолговечно.
Три-четыре года пройдет, и царское правительство завершит
свою большую военную программу, успешно осуществлявшуюся
с помощью обильных средств богатого французского союзника.
В Большом генеральном штабе, мозговом центре германо¬
прусской армии, в правительстве и в окружении кайзера при¬
шли к выводу: не ждать! Не терять времени, ударить скорее, пока
Антанта не наверстает упущенного и не обгонит Германию. Не
ждать, ибо потенциально Антанта много сильнее, чем Германия
со своим единственным верным союзником. Тем более считалось
невозможным мешкать, что союзник этот, Австро-Венгрия, пока
еще стоял на ногах, но мог вот-вот рухнуть под ударами на¬
ционально-освободительной борьбы угнетенных народов.
События 1914 г. остались до наших дней наглядным и поучи¬
тельным примером смертельной опасности, таящейся в гонке во¬
оружений, которая легко приводит к искушению ударить первым
и поскорее в целях упреждения противника. Только разоружение
может устранить эту опасность. Но пятьдесят лет назад среди
власть имущих никто всерьез о разоружении даже и не думал.
Выстрел молодого серба Гаврилы Принципа, сразивший в бос¬
нийском городе Сараево 28 июня 1914 г. наследника австрийско¬
го и венгерского престола эрцгерцога Франца-Фердинанда, дал
германо-австрийскому блоку предлог начать войну. «Немецкая
буржуазия,— писал В. И. Ленин,— распространяя сказки об обо¬
ронительной войне с ее стороны, на деле выбрала наиболее удоб¬
ный, с ее точки зрения, момент для войны, используя свои по¬
316
следние усовершенствования в военной технике и предупреждая
новые вооружения, уже намеченные и предрешенные Россией и
Францией» *.
Первая мировая война была войной между империалистами и
носила несправедливый характер. Виновниками войны были им¬
периалисты всех стран. Непосредственно же начала ее наиболее
агрессивная Германия. Только Сербия, ставшая жертвой австро¬
германской агрессии, вела в 1914—1918 гг. войну за националь¬
ную независимость.
Война, как известно, закончилась военным поражением гер¬
манского империализма и его союзников. Военный потенциал этих
стран оказался слабее потенциала стран Антанты.
Решающее влияние на исход войны оказала Великая Октябрь¬
ская социалистическая революция. Она вырвала народы России
из мировой бойни, утвердила на одной шестой земли власть ра¬
бочих и крестьян. В историй человечества началась новая эра.
Первую мировую войну, как и вторую, породил империализм.
Но это страшное дитя нанесло жестокий удар своему родителю.
Первая мировая война знаменовала собой начало общего крй&иса
капиталистической системы, продолжающегося по сей день. Вой¬
на потрясла мировое капиталистическое хозяйство, разбудила от
политического сна к политической жизни и борьбе многомилли¬
онные массы трудящихся в различных странах, включая ко¬
лонии.
Марксисты давно предвидели, что развитие капитализма при¬
ведет к мировой войне. Первая мировая война и история ее
возникновения являются убедительным подтверждением истин¬
ности марксистской теории, силы марксистского научного ана¬
лиза. Еще в 80-х годах прошлого века Ф. Энгельс предсказал
неизбежность «всемирной войны». «И это была бы,— писал он,—
всемирная война невиданного раньше размера, невиданной силы.
От восьми до десяти миллионов солдат будут душить друг друга
и объедать при этом всю Европу до такой степени дочиста, как
никогда еще не объедали тучи саранчи... Только один результат
абсолютно несомненен: всеобщее истощение и создание условий
для окончательной победы рабочего класса» 2. Это ли не точная
картина первой мировой войны и ее последствий?! И эта карти¬
на была нарисована Энгельсом более чем за четверть века до
наступления предвиденных им событий. Какой поразительный
пример силы научного предвидения в области общественных яв¬
лений!
Хотя Маркс, Энгельс и Ленин знали, что война в конечном
итоге ускорит наступление революции, однако никто из них не
считал войну обязательной предпосылкой революции, которая на¬
ступила бы и без войны в результате нарастания классовой борь¬
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч.. т. 26. с. 16.
2 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 361.
317
бы. И Маркс, и Энгельс, и Ленин всегда прилагали все усилия к
тому, чтобы избежать войны и тех ужасов, которые она несет
для трудящихся. Никто из создателей марксизма-ленинизма не
допускал и мысли о том, что война может быть оправдана с
точки зрения построения нового общества и высшей цивилиза¬
ции на развалинах и на трупах рабочих и крестьян, павших
жертвами войны.
Марксисты — не пацифисты, отрицающие всякую войну. Рево¬
люционные марксисты различают войны справедливые и неспра¬
ведливые. Первая мировая война была с обеих сторон империа¬
листической, несправедливой, как отмечалось в написанном
Лениным в октябре 1914 г. Манифесте ЦК партии большевиков
«Война и российская социал-демократия». Поэтому основным ло¬
зунгом большевистской партии стал ленинский лозунг превра¬
щения империалистической войны в гражданскую, в революцию
против господствующих классов. Если нельзя было предотвра¬
тить войну, то следовало использовать ее в интересах проле¬
тариата.
Что же касается средств борьбы против войны в условиях
капиталистического строя, то в качестве одного иа наиболее на¬
дежных основоположники марксизма предлагали всеобщее разо¬
ружение. Говоря о гонке вооружений, Энгельс писал: «Неуже¬
ли нет другого выхода из этого тупика, кроме опустошительной
войны, какой еще не видел мир?» 3 Энгельс считал, что выход име¬
ется: «Я утверждаю: разоружение, а тем самым и гарантия мира,
возможно...» 4 И это было написано в 1893 г., когда общественные
силы, выступающие за мир и разоружение, были неизмеримо
более слабыми, чем в наше время.
Основоположники марксизма выступали за разоружение в це¬
лях избавления человечества от ужасов войны даже тогда, когда
уровень военной техники еще не позволял войне причинить раз¬
рушения в таких масштабах, которые вопреки фальшивым ут¬
верждениям догматиков, прямо вытекают из заветов Маркса и
Ленина.
В. И. Ленин с первых дней Советской власти повел энергич¬
ную борьбу за мир. В Декрете о мире Советское правительство
предложило всем воюющим странам заключить всеобщий демо¬
кратический мир — мир без аннексий и контрибуций. Когда стра¬
ны Антанты отказались от мирных переговоров, Советское прави¬
тельство приступило к мирным переговорам с Германией и ее
союзниками. Ленин повел беспощадную борьбу против «левых»,
за заключение Брестского мира, решительно выступил против
тактики «подталкивания революции» посредством революционной
войны, а когда мир был, наконец, отвоеван, провозгласил устами
народного комиссара Чичерина с трибуны Генуэзской конферен
3 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 22, с. 387.
4 Там же.
318
ции еще раньше выработанный им принцип мирного сосущество¬
вания двух различных общественных систем и программу далеко
идущего мирного урегулирования, экономического сотрудничест¬
ва и экономического соревнования со странами капиталистиче¬
ского мира.
Первая мировая война разразилась в такую эпоху, когда не
было социалистических государств, когда рабочий класс был еще
недостаточно организован, расколот оппортунистами. Предотвра¬
щение мировой войны было тогда делом крайне трудным, прак¬
тически оно оказалось невозможным. Оно оставалось таким даже
и ко времени начала второй мировой войны. Хотя тогда уже
существовало наше социалистическое государство, оно было един¬
ственным, изолированным в капиталистическом окружении. По¬
ложение изменилось только в современную эпоху, когда рост сил
мира, создание мировой социалистической системы и особенно
рост могущества СССР сделали возможным предотвращение но¬
вой мировой войны.
Уроки прошлого, опыт истории двух мировых войн, развязан¬
ных империалистами, учат необходимости напрячь все силы ради
борьбы за мир, чтобы не допустить третьей войны, которая в от¬
личие от первых двух будет ракетно-ядерной войной невероятной
разрушительности, в которой жертвы будут исчисляться уже не
десятками, а сотнями миллионов. Задача заключается в том, что¬
бы спасти мир.
Изменившееся соотношение сил в мире открывает возмож¬
ность навязать капиталистическим странам политику мирного со¬
существования. Никто теперь не может не принимать во внима¬
ние огромной мощи социалистического лагеря и прежде всего
Советского Союза. Миролюбивая политика Советского правитель¬
ства привела к большому успеху — подписанию в Москве Догово¬
ра о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в кос¬
мическом пространстве и под водой. Мировая демократическая
общественность единодушно одобрила этот важный шаг вперед в
деле сохранения мира. От Декрета о мире до Московского до¬
говора наша политика тверда и неизменна. Она — в интересах
всего человечества. В сознании народов социализм и мир не¬
отделимы.
«Известия», 1964, 1 августа.
ПОБЕДА РОССИИ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ 1812 Г.
КАК ПРЕДПОСЫЛКА ОСВОБОЖДЕНИЯ ЕВРОПЫ
ОТ НАПОЛЕОНОВСКОГО ВЛАДЫЧЕСТВА *
Каждый, кто стремится к дружественным отношениям между на¬
родами наших двух стран, не может не дорожить памятью о не¬
которых знаменательных событиях прошлого. Мы имеем в виду
те исторические факты, которые говорят о сотрудничестве меж¬
ду народами России и Германии. Война 1813 г., безусловно, при¬
надлежит к числу наиболее ярких свидетельств такого сотрудни¬
чества. Оно проявилось в совместной борьбе против иноземного
завоевателя, поработившего значительную часть европейских на¬
родов, включая и свой собственный, и стремившегося к мирово¬
му господству. На фоне последующих многочисленных конф¬
ликтов и двух мировых войн, в которые народы наших стран
были вовлечены империалистами, любая страница в книге исто¬
рии, повествующая о дружбе и сотрудничестве, не может не
привлекать внимания каждого, кто хочет мира и согласия между
нашими странами.
Но не только эти соображения делают юбилей войны 1813 г.
актуальным и притягательным. Мы живем в эпоху могучих на¬
ционально-освободительных движений, когда один за другим на¬
роды рвут цепи колониального рабства и освобождаются от ино¬
земного владычества. И Советский Союз, и Германская Демокра¬
тическая Республика оказывают всемерную помощь народам, бо¬
рющимся за свою независимость. Мы полны к ним глубокого со¬
чувствия. Марксистско-ленинское учение признает за каждым
народом неотъемлемое право на независимость и национальный
суверенитет.
Находясь на стороне народов, борющихся против иностранно¬
го владычества, мы не можем не вспомнить тех больших событий
в жизни наших стран, когда мы сами вынуждены былж с ору¬
жием в руках отстаивать свою национальную независимость,—
хотя и в иной обстановке — бороться за ту же цель, за которую
ныне борются народы Азии, Африки и Латинской Америки. На¬
ционально-освободительное движение нашего времени побуждает
нас вспомнить о тех временах, когда мы сами — русские и нем¬
цы — тоже вели борьбу за свою национальную независимость.
И Россия, и Германия прошли через империалистическую ста¬
дию развития. Но в нашей истории был не только империализм
* Совместно с Н. И. Казаковым.
320
и империалистические войны. Она знала и самоотверженную борь¬
бу за национальную самостоятельность и даже за национальное
существование. Эти важные моменты нашего прошлого род¬
нят нас с народами, недавно освободившимися от иностранного
гнета или еще борющимися за свое освобождение: и нам са¬
мим приходилось испытывать то, что они переживают сегодня,—
гнет иноземного поработителя.
Война 1813 г., так же как и война 1812 г., была сложным
и противоречивым явлением, как, впрочем, и всякое обществен¬
ное явление. В этой войне немецкий народ боролся за освобож¬
дение от чужеземного наполеоновского гнета, за национальную
самостоятельность. Он пользовался при этом поддержкой со сто¬
роны других народов, которым тоже угрожала наполеоновская
империя, и больше всего — поддержкой народов России. Объек¬
тивно для Германии речь шла о том, пойдет ли ее капитали¬
стическое развитие самостоятельно, или же Германия станет при¬
датком французского капитализма. При этом часть господствую¬
щего дворянского класса выступила на защиту национального
суверенитета против поработителя — Наполеона, стараясь возгла¬
вить национальный подъем, другая же часть встала на путь на¬
ционального предательства, опасаясь, что всенародная борьба про¬
тив завоевателя может перерасти в борьбу против феодальных
привилегий и монархии.
Когда ход борьбы привел к разгрому наполеоновской импе¬
рии, феодальный класс постарался плоды победы обратить себе
на пользу. В значительной мере он преуспел в этом. Война за¬
кончилась реставрацией Бурбонов во Франции и укреплением ре¬
акционных монархий в России, Пруссии, Австрии и в других
странах, причем карта Европы была перекроена согласно их же¬
ланиям. Но война принесла с собой также буржуазные реформы
в ряде стран, включая Пруссию, и огромный рост политической
активности народных масс, приобретших политический опыт в
борьбе против наполеоновской империи. За войнами 1812—1814 гг.
повсюду последовал рост революционного движения, которое в
России, например, вылилось в восстание декабристов.
Само собой разумеется, что историк-марксист обязан излагать
и анализировать события освободительных войн во всей их кон¬
кретности и сложности. Войны эти, по замечанию Маркса, соче¬
тали в одно и то же время элементы «...возрождения с духом
реакционности» \ Но изучая участие в войнах против Наполеона
сил прогрессивных и сил реакционных, вскрывая прогрессивные
и реакционные последствия этих войн во всей их сложности и
противоречивости, историк вправе выделить то, что оказало наи¬
большее влияние на дальнейший ход исторического развития и
представляется для нас сегодня наиболее актуальным. Война
1813 г. освободила Германию от иностранного гнета, обеспечила
1 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 10, с. 436.
\ 1 В. М. Хвостов
321
германским государствам независимое национальное развитие.
Иначе говоря, это была национально-освободительная война.
И именно это является наиболее важным для нас сегодня. Имен¬
но этим актуальна война 1813 г., и отсюда вытекает наше
стремление отметить ее юбилей в отличие от многих десятков
различных войн, которые велись германскими монархами и о ко¬
торых в наше время вспоминают только на уроках истории.
Историческая значимость войпы 1813 г. как войны освободи¬
тельной сходна со значимостью войны 1812 г., юбилей которой в
1962 г. широко отмечался в Советском Союзе.
Ленин дал исчерпывающее определение как природы завое¬
вательных войн Наполеона, так и освободительной борьбы наро¬
дов против французских захватчиков. «...Когда Наполеон,— писал
В. И. Ленин,— создал французскую империю с порабощением
целого ряда давно сложившихся, крупных, жизнеспособных, на¬
циональных государств Европы, тогда из национальных француз¬
ских войн получились империалистские, породившие в свою оче¬
редь национально-освободительные войны против империализма
Наполеона» 2. Из этих ленинских положений и исходят историки-
марксисты в своем анализе войн 1812—1814 гг.
То обстоятельство, что русский народ и русская армия устоя¬
ли летом 1812 г. перед натиском Наполеона, а затем разгромили
его полчища, сыграло крупную роль в борьбе немецкого народа
за национальную свободу. Победоносное окончание Отечествен¬
ной войны 1812 г. существенно повлияло на исход борьбы за вос¬
становление независимости Германии (т. е. германских госу¬
дарств).
Поход Наполеона в Россию явился закономерным следствием
всей предшествующей агрессивной политики императора францу¬
зов, который настойчиво и последовательно шел к осуществлению
своей цели — завоеванию мирового господства. Еще в 1804 г. он
заявил, что покой в Европе станет возможен только «с воцаре¬
нием одного императора, одного главы..., который распределит
все государства между своими наместниками» 3. К 1812 г. эта
система была Наполеоном фактически установлена в большей
части Западной Европы. Полное бессилие Пруссии перед лицом
завоевателя привело к тому, что вся Германия оказалась вклю¬
ченной в эту систему, означавшую господство французского ка¬
питализма над западной частью европейского континента.
Помимо прямого и неприкрытого грабежа Наполеон культи¬
вировал жесткую, последовательно проводимую экономическую
эксплуатацию завоеванных областей. Подобная политика умаляла
практические результаты антифеодальных мероприятий, прове¬
денных Наполеоном в некоторых европейских странах на первом
этапе своего господства. Но не в этих мероприятиях, а в уста¬
2 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 30, с. 5—6.
3 Цит. но: Казаков II. //. Внешняя политика России перед войной 1812 г.—
В кн.: 1812 год. Сб. статей. М., 1962. с. 11.
322
новлении господства наполеоновской империи, т. е. фактически в
превращении Европы в сферу эксплуатации французской буржуа¬
зии, состояла цель политики Бонапарта.
Наполеон представлял интересы крупной буржуазии, которая
расправилась с революцией у себя во Франции. Он действовал
теми методами, которые в дальнейшем получили наименование
бонапартизма. За Везер и Эльбу, а тем более за Вислу и Неман
он нес народам не освобождение от феодальных пут, а подчи¬
нение императору французов и французскому капиталу. Не борь¬
ба между феодальным и буржуазным порядками составляла основ¬
ное содержание наполеоновских войн, а борьба за самостоятель¬
ное национальное развитие (быстрее или медленнее ведшее к
торжеству национального капитализма), против подчинения этого
развития интересам французского капитала.
До кампании 1812 г. созданная Наполеоном система полити¬
ческого угнетения и экономического порабощения Европы пред¬
ставлялась прочной и монолитной, но для ее закрепления На¬
полеону надо было уничтожить все крупные силы, еще оставав¬
шиеся независимыми от него.
К 1812 г. в Европе оставались лишь две независимые вели¬
кие державы — Россия и Англия. В силу обстоятельств полити¬
ческого, стратегического и географического порядка именно Рос¬
сии пришлось принять на себя главный удар вооруженных сил
Наполеона, стремившегося завершить порабощение Европы.
В июне 1812 г. для России наступила очередь помериться си¬
лами с французским завоевателем. Войну с Россией Наполеон
считал самым крупным и самым трудным делом, которое он ког¬
да-либо предпринимал4. Он понимал, что покорение России с ее
обширной территорией и многочисленным населением потребует
значительно больших сил и средств, чем те, которые он исполь¬
зовал до этого в войнах против государств Западной Европы.
Для нашествия на Россию Наполеон использовал ресурсы почти
всей Европы — так же, как это сделал позже, уже в наш век^
другой захватчик — Гитлер, когда он готовил войну против Со¬
ветского Союза. Наполеон бросил против России более чем
600-тысячную армию. Этой огромной силе царская Россия на
первом этапе войны могла противопоставить на западной границе
лишь 210 тыс. человек.
Чтобы понять значение войны 1812 г. для последующей борь¬
бы за освобождение Германии, необходимо прежде всего воспро*
извести стратегическую концепцию этой войны.
План Наполеона в русской кампании 1812 г. строился на идее
стремительного сокрушения противника посредством немногих
мощных ударов, т. е. был направлен на решение исхода войны
в одном-двух генеральных сражениях. То была обычная напо¬
леоновская стратегия. План исходил из расчета на тактическое
4 Ванда.гь А. Наполеон и Александр I, т. III. СПб., 1913, с. 345.
323
11*
превосходство французской армии над старыми армиями феодаль¬
ных монархий. Эта наполеоновская доктрина, оправдавшая себя
в прошлых войнах, потерпела в России полнейший провал.
Русское командование не позволило Наполеону разбить по¬
рознь русские силы, разделенные на главном театре военных
действий на две армии, разобщенные в начале войны. Ценой
оставления территории оно сумело объединить силы обеих армий
под Смоленском. Русское командование вообще не позволило На¬
полеону навязать себе генеральное сражение, которое Наполеон
стремился дать в крайне невыгодных для России условиях на¬
чального этапа войны. Русское командование дало Наполеону та¬
кое сражение, но лишь тогда, когда армия Наполеона оказалась
ослабленной длительным походом и оторванной от своих баз, что
крайне затрудняло восполнение потерь, в то время как русская
армия имела возможность возместить их с гораздо меньшими
трудностями.
Грандиозное Бородинское сражение явилось крупнейшим со¬
бытием Отечественной войны 1812 г. Оно было важнейшим вкла¬
дом в конечную победу русских войск. Дальновидные стратеги¬
ческие соображения побудили великого полководца М. И. Кутузо¬
ва отказаться от нового сражения на подступах к Москве и
сдать ее противнику. Обращаясь к членам военного совета, со¬
бранного в Филях для решения участи Москвы, Кутузов произнес
свою знаменитую фразу: «С потерей Москвы не потеряна еще
Россия». Он прежде всего стремился сберечь армию как важней¬
шую опору национального сопротивления. Решение, принятое
полководцем, вскоре себя полностью оправдало. Кутузов пошел на
столь ответственный шаг, как сдача древней столицы — второго
города империи, ибо, по его убеждению, дело шло «не о славе
выигранных только баталий». Цель войны была для него «устрем¬
лена на истребление французской армии». И этой цели Кутузов
достиг.
Совершив фланговый марш — маневр с Рязанской дороги на
Калужскую и преградив противнику пути на юг, Кутузов стал
готовить свою армию к новым боям.
Важный просчет Наполеона состоял в том, что, по его пред¬
положениям, ему предстояло в России столкнуться только с ре¬
гулярными войсками царского правительства. В действительности
же агрессор встретил активное сопротивление народа. Чрезвычай¬
ный патриотический подъем обеспечил высокий моральный дух не
только русской армии. Иностранное вторжение пробудило вели¬
кую энергию в народных массах. Агрессия породила, во-первых,
прямое участие крестьян в вооруженной борьбе в форме широ¬
чайшего партизанского движения, во-вторых,— всенародную по¬
мощь армии в форме добровольного вступления в ее ряды и в
ряды ополчения, в напряженной работе военных заводов и во
многих других формах. Наконец, немалое значение имел массо¬
вый уход населения из деревень и городов при приближении не¬
324
приятеля, разорение собственных жилищ, угон скота, вывоз про¬
довольствия, уничтожение посевов. Все это оставляло наполеонов¬
скую армию без продовольствия и фуража и особенно гибельно
отразилось на кавалерии и на тягловой силе артиллерии.
Развернувшаяся народная война резко осложнила положение
завоевателя. Если уже на первом этапе войны она чрезвычайно
затрудняла его действия и жестоко изматывала его, то позднее,
когда партизанское движение получило более организованные
формы, положение «Большой армии» стало невыносимым. В ре¬
зультате операций регулярной русской армии и народной пар¬
тизанской войны противник оказался заблокированным в спален¬
ной пожаром Москве.
18 октября 1812 г. русские войска нанесли сильный удар по
авангарду Мюрата к югу от Москвы под Тарутиным, и в ту же
ночь наполеоновская армия вынуждена была покинуть Москву,
чтобы начать свое бесславное отступление из пределов России.
С этим днем связан резкий перелом в ходе Отечественной вой¬
ны 1812 г.
Освобождение Москвы явилось переломным моментом не толь¬
ко в ходе Отечественной войны народов России, но и во всем
течении наполеоновских войн. Уже через год после этого собы¬
тия, 18 октября следующего года, союзные армии нанесли сокру¬
шительный удар по наполеоновским войскам в сражении под
Лейпцигом и вынудили императора французов ретироваться за
Рейн. Под Лейпцигом пробил «час освобождения Германии»5.
Выйдя из Москвы, Наполеон, как известно, попытался открыть
себе путь в южные изобильные губернии России. Но в сражении
под Малоярославцем он потерпел неудачу и был вынужден от¬
ступить на запад по разоренной Смоленской дороге. После побе¬
ды под Малоярославцем началось стремительное преследование
наполеоновской армии. За полтора месяца непрекращающихся
боев, среди которых были крупные сражения — под Вязьмой,
Красным, на Березине,— русская армия прошла около тысячи ки¬
лометров, преследуя врага. К концу ноября 1812 г. русская армия
почти полностью уничтожила армию Наполеона в междуречье
Днепра и Березины. Из Вильно Кутузов доносил в Петербург:
«Война окончилась — за полным истреблением неприятеля». Из
600-тысячной армии Наполеона, вторгшейся в Россию, за Неман
сумели уйти лишь ее жалкие остатки — около 25—30 тыс. чело¬
век.
Война началась в 1812 г. при резком перевесе сил в пользу
французов. По мере того как они растягивали свои коммуника¬
ции, удалялись от баз и несли потери при наступательных дей¬
ствиях, по мере того как, с другой стороны, русские войска
объединили свои силы посредством успешного маневрирования,
5 Михайловский-Данилевский А. Записки о походе 1813 года. СПб., 1834,
с. 445.
325
подтянули резервы, получили всенародную поддержку п помощь
от охватившей весь театр военных действий партизанской вой¬
ны — произошло решительное изменение в соотношении сил бо¬
рющихся сторон.
Великий национальный подъем и обусловленный им высокий
боевой дух русской армии содействовали в 1812 г. исключитель¬
ной эффективности в осуществлении всех мероприятий командо¬
вания и явились одним из важнейших факторов, обеспечивших
исход войны.
Победа России в войне 1812 г. явилась событием всемирно-
исторического значения. «С 1812 г.,— писал В. И. Ленин,— начи¬
нается упадок военного могущества Н[аполео]на I»®. Прежде
всего разгром наполеоновского нашествия на Россию резко осла¬
бил военную мощь его империи и тем самым положил предел
экспансионистским притязаниям французского императора на ми¬
ровое господство. По словам английского агента при Главном
штабе русской армии Роберта Вильсона, отступление Наполеона
из России и понесенные им невосполнимые потери кадровых
войск представляют «наиблагоприятнейший случай в моральном,
политическом и военном отношениях для успеха в общем пред¬
приятии, какового случая с начала революционной войны еще не
было». Вильсон говорит, что поход в Россию не мог не рас¬
строить «всю деятельность и все ресурсы Франции надолго и
гораздо долее, нежели сколько нужно нам времени, чтобы достичь
нашей цели» 7, т. е. уничтожить владычество Наполеона в Европе.
Но победа русских войск не только лишила Наполеона огром¬
ной армии, силами которой был им предпринят поход в Россию.
Вторым следствием русской победы явилось то, что она развеяла
ореол непобедимости, которым был до этого окружен Наполеон.
Победа продемонстрировала на весь мир возможность успешной
борьбы против Наполеона и победы над ним. Тем самым победа
русских войск мобилизовала силы порабощенных Наполеоном на¬
родов на борьбу за свое освобождение. «Уничтожение огромной
наполеоновской армии при отступлении из Москвы,— указывал
Ф. Энгельс,— послужило сигналом к всеобщему восстанию про¬
тив французского владычества на Западе» 8.
Третьим последствием победы народов России в Отечествен¬
ной войне 1812 г. было ее влияние на правительства стран
Центральной Европы. Нет необходимости говорить о само собой
разумеющемся факте, что поворот прусского правительства к борь¬
бе против Наполеона и разрыв австро-французского союза яви¬
лись результатом поражения, понесенного Наполеоном в России,
а также национального подъема, который в свою очередь стиму¬
лировался именно этим поражением.
® Ленинский сборник, т. XI. М.— Л., 1931, с. 50.
7 Цит. по: Дубровин II. Отечественная война в письмах современников
(1812-1815 гг.). СПб., 1882, с. 454-455.
8 Маркс К и Энгельс Ф. Соч., т. 22, с. 30.
326
В начале 1813 г. нелегко было предвидеть и предсказать,
в каком направлении будут развиваться европейские события, тем
более, что Наполеон тщательно скрывал от своих союзников мас¬
штабы постигшей его в России катастрофы. В русских прави¬
тельственных кругах в то время отсутствовала всякая уверен¬
ность в позиции венского двора, связанного с Наполеоном родст¬
венными узами. Многие боялись даже удара со стороны Австрии
в тыл наступающих русских войск ®.
Решение о заграничном походе русской армии с особой остро¬
той поставило вопрос о привлечении на сторону России подне¬
вольных союзников Наполеона. Усилия в этом смысле предпри¬
нимались еще до начала кампании 1812 г. С началом Отечест¬
венной войны 1812 г. царское правительство поставило перед
собой задачу — расколоть наполеоновскую коалицию. Русское
главное командование, как известно, неоднократно обращалось с
воззваниями к немецкому народу, призывая его восстать против
наполеоновского ига и объединиться с Россией в общей борьбе за
национальную независимость. Эти воззвания русского командова¬
ния в настоящее время изданы довольно полно 10.
Те военные и государственные деятели Пруссии, которым
была дорога ее независимость (Штейн, Шарнгорст, Клаузевиц
и др.)» давно искали союза с Россией. После отступления фран¬
цузов из Москвы бывший русский посол в Берлине граф X. А. Ди¬
вен, извещая по поручению Александра I прусское правительст¬
во об отклонении Россией мирных предложений Наполеона, пи¬
сал: «Тем, что мы завлекли Наполеона в глубину России, мы
вернули вам свободу действий, и вы можете воспользоваться ею
так, как это предписывают вам ваши собственные интересы и
общее благо Европы. Объединитесь для этой великой цели с
Австрией, укажите ей на общность интересов ваших стран, на
возможность свержения Наполеона и освобождения Европы» и.
Но практически распад коалиции начался только после пораже¬
ния Наполеона в кампании 1812 г.
Быстрое продвижение русских войск в западном направлении
побудило прусского генерала Иорка (вопреки воле Фридриха
Вильгельма III) заключить с русским командованием 30 декаб¬
ря 1812 г. Таурогенскую конвенцию, положившую начало новому
фазису в русско-германских отношениях. Вследствие этой конвен¬
ции Наполеон лишился содействия 16-тысячного корпуса прус¬
ских войск.
Вслед за тем успешные операции русских войск на Нижней
и Средней Висле обеспечили подписание 30 января 1813 г. со¬
9 Из писем Н. М. Лонгинова к графу С. Р. Воронцову.— «Русский архив»,
1912, № 5, с. 52, 61.
10 Листовки Отечественной войны 1812 г. Сб. документов. М., 1962, с. 121
и др.
11 Цит. по: Duncker М. Aus der Zeit Friedrichs des Grossen und Friedrich
Wilhelms III. Leipzig, 1876, S. 447—448.
327
глашения с фельдмаршалом Шварценбергом, согласно которому
40-тысячный австрийский корпус оставлял Варшаву и отходил в
Галицию. Тем самым Австрия практически выпадала из числа
военных противников России, что еще более изменяло в ущерб
Наполеону стратегическое положение на центральном фронте.
Под давлением новых побед русской армии и бурного роста
в стране национально-освободительного движения прусский ко¬
роль вынужден был резко изменить свою внешнеполитическую
ориентацию, что и нашло отражение в подписанном с Россией
28 февраля 1813 г. Калишском союзном договоре. Союз с Прус¬
сией образовал новое звено шестой антинаполеоновской военной
коалиции, к которой 27 июня 1813 г. присоединилась в Рейхен-
бахе и Австрия, обязавшаяся в случае неудачи своего мирного
посредничества в переговорах с Наполеоном «прибегнуть к ору¬
жию, дабы достигнуть великой цели» 12. И только 21 сентября
1813 г. в Теплице был подписан союзный договор, окончательно
оформивший русско-прусско-австрийскую коалицию против Напо¬
леона, к которой вскоре примкнула и Англия. Таким образом,
победа России в Отечественной войне 1812 г. привела к корен¬
ной перегруппировке сил на международной арене.
Но наступила эта перегруппировка не сразу, и практически
к моменту окончания кампании 1812 г. Россия была еще изоли¬
рована. Между тем, хотя война 1812 г. и нанесла сильнейший
удар по военному могуществу Наполеона и его политическому
престижу, она все-таки не уничтожила полностью военного потен¬
циала наполеоновской империи. У великого полководца еще оста¬
вались ресурсы для продолжения вооруженной борьбы в Европе.
Сколь же велико было ослабление военных сил Бонапарта в
результате поражения в России? Перед началом войны с Россией
общая численность вооруженных сил Наполеона (включая войска
союзников) достигала более миллиона человек 13, из которых око¬
ло 600 тыс. составляли «Большую армию», предназначенную для
действий в России. Убитыми и плепными Наполеон потерял там
свыше 500 тыс., и, таким образом, в его распоряжении остава¬
лось около половины тех вооруженных сил, которыми он распола¬
гал перед началом русского похода.
Из числа этих оставшихся у него сил наиболее крупные кон¬
тингенты (около 270 тыс. человек) 14 Наполеон вынужден был
держать в Испании, где продолжалась упорная борьба с испан¬
ским народом. 30-тысячный корпус находился в Италии, и только
в начале 1813 г. он во главе с генералом Бертраном был дви¬
нут на центральный фронт, т. е. в Германию 15.
12 Мартенс Ф. Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией
с иностранными державами, т. III. СПб., 1874—1902, с. 105—106.
13 Бескровный Л. Г. Отечественная война 1812 г. М., 1962, с. 260.
14 Fain S. Manuscrit de 1813, t. I. Paris, 1824, p. 33.
15 Богданович М. История войны 1813 г. за независимость Германии, т. 1.
СПб., 1863, с. 153.
328
К февралю 1813 г. Наполеон лишился содействия 56 тыс.
австрийцев и пруссаков (корпуса Шварценберга и Иорка). Кроме
того, значительные силы наполеоновской армии были распылены
по крепостям, лежащим по Висле, Одеру и Эльбе. Только во
время своего отступления от Кёнигсберга до Познани Мюрат оста¬
вил в Торне, Модлине, Замостье, Грауденце и Данциге 54 тыс. че¬
ловек. При растущем возбуждении покоренных народов вывести
войска из крепостей не представлялось возможным, а использо¬
вать их в нолевых условиях можно было лишь в небольшой
части.
Из войск, сохранившихся у Наполеона после бегства из Рос¬
сии, практически он мог использовать на германском театре
(в начале 1813 г.) довольно незначительные силы. Сосредоточен¬
ная на Эльбе в начале 1813 г. армия Евгения Богарне состояла
всего из 50 тыс. человек 1в.
Однако, возвратившись во Францию, Наполеон развил бурную
деятельность по созданию новой армии. Для пополнения сил пред¬
полагалось призвать 350 тыс. человек, в их числе: 100 тыс. из
состава первого призыва национальной гвардии, 100 тыс. из остав¬
шихся резервистов призыва 1809—1812 гг. и полтораста тысяч
за счет досрочного призыва контингента призывников 1814 г., что
вместе с очередным набором 1813 г. должно было дать около
500 тыс. солдат17. Из этих контингентов Наполеон мог немед¬
ленно использовать 100-тысячную национальную гвардию, сфор¬
мированную им незадолго до русского похода и получившую за
это время необходимую боевую подготовку, и около 100 тыс.
призывников 1813 г., уже собранных в главных депо страны и
полностью вооруженных и обмундированных. В их ряды он наме¬
ревался влить некоторое число испытанных в боях кадровых сол¬
дат и офицеров из частей испанской армии 18. Мобилизационные
мероприятия Наполеона к открытию весенней кампании 1813 г.
увенчались определенным успехом, и он оказался в состоянии
выставить против союзников почти 200-тысячную армию 19. Одна¬
ко, если мы сравним эту цифру с размерами «Большой армии»,
двинутой в поход 1812 г., то нам станет ясной степень ослаб¬
ления военного потенциала наполеоновской империи в результате
понесенного в России поражения. Да и боевые качества новых
формирований были несравненно ниже, чем войск 1812 г.
И все же Наполеон был еще в состоянии возобновить крова¬
вую борьбу.
Чтобы предупредить дальнейшее наращивание сил наполео¬
новской империи и возобновление активных операций наполео¬
новских армий, противникам Наполеона необходимо было про¬
,в Богданович М. Указ. соч., с. 76.
17 Там же, с. 153.
18 Fain S. Op. cit., t. I, p. 34.
19 Новицкий В. Лейпцигская операция 4—7 октября 1813 г.— «Военный
мир», 1913, № 11, с. 31.
329
должать войну и начать против него возможно более быстрое и
безостановочное наступление. По условиям обстановки, сложив¬
шейся на рубеже 1812 и 1813 гг., эту задачу могла выполнить
только русская армия,— несмотря на ее крайнее утомление после
похода 1812 г. Прусская армия, за исключением корпуса Иорка,
и австрийская армия, точнее их командование, политически еще
не были готовы к тому, чтобы атаковать Наполеона. Поэтому
переход русских войск, достигших Немана, в наступление на
Восточную Пруссию и Польшу имел решающее значение для
судеб Европы, затрудняя Наполеону накапливание сил, не давая
ему передышки, не позволяя ему собраться с силами. В этом —
еще один, четвертый, результат победы русской армии с точки
зрения ее влияния на борьбу за освобождение Германии. Русские
войска составляли, по выражению Ф. Энгельса, «основпое ядро»
военных сил союзников, «вокруг которого лишь позднее сгруппи¬
ровались пруссаки, австрийцы и остальные» 20.
Решение русского правительства о перенесении военных дей¬
ствий за границу явилось важнейшим военным и внешнеполити¬
ческим актом, резко изменившим всю европейскую ситуацию.
Трудно сказать, как развивались бы события, если бы русские
войска остановились у своих западных границ, предоставив дело
дальнейшей борьбы с Наполеоном правительствам его европей¬
ских вассалов. Несомненным является, однако, что эта борьба
потребовала бы в таком случае неизмеримо больше времени и
гораздо больше жертв.
Перенесение военных действий в Западную Европу было сме¬
лым и рискованным предприятием, особенно если принять во
внимание усталость русской армии, прошедшей с непрерывными
и жестокими боями более чем 1000-километровый путь от стен
Москвы до западных границ империи.
Однако последствия победы русских в 1812 г. этим еще не
исчерпываются. Во время кампании 1812 г. в России Наполеону
пришлось вести войну, хотя и много меньшего масштаба, и на
другом театре военных действий — в Испании. Сковав основные
силы наполеоновской армии, а затем подвергнув их полпому раз¬
грому, Россия значительно способствовала успеху борьбы испан¬
ских партизан и английской экспедиционной армии в Испании,
что было тогда же признано и с английской стороны (например,
лордом Уэльслеем в палате лордов в 1813 г.) 21. Таково пятое
следствие русской победы. Она усиливала тревогу Наполеона за
свой тыл за Пиренеями и отвлекала туда его силы из Германии.
Известно, что в правящих кругах царской России существо¬
20 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 7, с. 502.
21 The Parliamentary debates from the year 1803 to the present time (1803—
1825), vol. XXIV. London, 1825, p. 19—37; Зак JI. А. Из истории англий¬
ской политики в отношении Германии в последний период наполеонов¬
ских войн (конец 1812—1813 г.) — «Ученые записки по новой и новей¬
шей истории» (Ин-т истории АН СССР). М., 1957, вып. III, с. 479.
330
вала партия мира во главе со статс-секретарем А. С. Шишковым.
Эта партия предлагала заключить мир с Наполеоном, предоставив
Европу самой себе. Партия эта считала, что Наполеон, потеряв
громадную армию, легко согласится на мирное урегулирование и
пойдет на широкие уступки в пользу победителя и что чреватый
многими опасностями зарубежный поход отвечает скорее интере¬
сам Пруссии и Австрии, чем России.
Партия мира не добилась успеха. Русское правительство про¬
должало войну частью из опасения, что Наполеон, оправившись,
возобновит нападение на Россию, частью же ради приобретения
руководящего положения в Европе. Пока Наполеон не был пол¬
ностью разбит, пока борьба с ним продолжалась, доминировал
первый мотив, и действия русского правительства отвечали обще¬
му стремлению, в том числе и со стороны Германии, к ликвида¬
ции наполеоновской империи. После сокрушения наполеоновской
империи положение резко изменилось.
Что касается прогрессивных элементов русского общества, то
передовые русские люди рассматривали уже и Отечественную
войну 1812 г. как часть общей борьбы народов Европы, порабо¬
щенных Наполеоном. «Нашествие на Россию было событие евро¬
пейское, едва ли не мировое,— писал, папример, поэт и общест¬
венный деятель П. А. Вяземский.— Страдапия, бедствия народа
во время войны, пожертвования, великодушно им принесенные..,
имели целью не только обеспечение независимости Русского госу¬
дарства, но и умиротворение и спасение Европы» 22. В докладе
академика Н. М. Дружинина дан прекрасный анализ отношения
русского общества к кампании 1813 г.
Характеризовать роль русского народа в свержении наполео¬
новского ига можно было бы словами фельдмаршала А. В. Гней-
зенау. В письме к Александру I он писал: «Если бы не превос¬
ходный дух русской нации, если бы не ее ненависть против чуж¬
дого угнетения..., то цивилизованный мир погиб бы, подпав под
деспотизм неистового тирана» 23.
Великий русский революционер-демократ Н. Г. Чернышевский
имел все основапия сказать о роли своего народа в 1813 г.:
«...нет, не завоевателями и грабителями выступают в истории
политической русские, как гунны и монголы, а спасителями —
спасителями от ига монголов... и другого ига — французов и
Наполеона» 24.
Освободительная война 1813 г. против наполеоновского господства. М., 1965.
22 Вяземский П. А. Полн. собр. соч., т. VII. СПб., 1882, с. 442.
23 Цит. по: Тарле Е. Нашествие Наполеона на Россию. М., 1943, с. 359; см.
также: Delbruck Н. Das Leben des Feldmarschalls Neidhardt von Gneise-
nau. Berlin, 1894.
24 Чернышевский //. Г. Полн. собр. соч., т. XIV. М., 1949, с. 48.
ДИПЛОМАТИЧЕСКАЯ БОРЬБА
В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Первая мировая воина, начавшаяся 1 августа 1914 г., была
порождена острыми противоречиями империализма.
«...Европейская и всемирная война имеет ярко определенный
характер буржуазной, империалистической, династической войны.
Борьба за рынки и грабеж чужих стран, стремление пресечь ре¬
волюционное движение пролетариата и демократии внутри стран,
стремление одурачить, разъединить и перебить пролетариев всех
стран, натравив наемных рабов одной нации против наемных
рабов другой на пользу буржуазии — таково единственное реаль¬
ное содержание и значение войны» \ Так определял В. И. Ленин
природу первой мировой войны. «Национальный элемент в тепе¬
решней войне представлен только войной Сербии против Авст¬
рии...— указывал В. И. Ленин.— Только в Сербии и среди сербов
мы имеем многолетнее и миллионы «народных масс» охватываю¬
щее национально-освободительное движение, «продолжением» ко¬
торого является война Сербии против Австрии». Однако «нацио¬
нальный момент сербско-австрийской войны никакого серьезного
значения в общеевропейской войне не имеет и не может иметь» 2.
Во время войны главные усилия тайной дипломатии обоих
воюющих лагерей были направлены на вербовку союзников и на
заботы о межсоюзнических отношениях: о методах совместного
ведения войны, о координации военных действий между союзни¬
ками, о финансировании войны, о поставках оружия и военных
материалов, наконец, о начертании контуров будущего мирного
договора, о разделе ожидаемой добычи.
ВЫСТУПЛЕНИЕ ЯПОНИИ
Что касается привлечения союзников, то эта задача стоила
дипломатии обеих сторон немалых трудов. Не заставила себя
уговаривать только Япония, которая сама начала военные дей¬
ствия против Германии. Японские империалисты быстро оценили
обстановку. Силы всех европейских держав оказались скованны¬
ми войной в Европе. В этих условиях Япония получала более
широкую возможность развивать свою экспансию на Дальнем
Востоке.
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 26, с. 1.
2 Там же, с. 240—241.
332
Уже 15 августа 1914 г. японское правительство без долгих
дипломатических предисловий предъявило Германии ультиматум.
В нем было выдвинуто требование, чтобы Германия «без всяких
условий и без всякой компенсации» передала японцам Цзяоч-
жоу — якобы «в целях возвращения его Китаю». Для ответа был
дан срок восемь дней. Японское правительство заявляло, что это
«дружеское предложение» делается им исключительно в целях
укрепления мира в Восточной Азии, причем Япония якобы не
преследует целей территориальной экспансии.
Германское правительство оставило ультиматум без ответа.
Тогда 23 августа 1914 г. Япония ооъявила Германии войну.
Начав военные действия, она захватила Цзяочжоу, железную
дорогу Циндао — Цзинань, а также ряд находившихся во владе¬
нии Германии островов на Тихом океане. Усиление Японии
вызвало большое неудовольствие не только в США, но и у
японского союзника — Великобритании. Особенно сильно было
негодование в британских доминионах — в Австралии и Новой
Зеландии.
В Лондоне с самого начала отнеслись подозрительно к не¬
прошенному усердию Японии. Английской дипломатии было ясно,
что Япония использует войну в Европе лишь для того, чтобы
укрепить свои колониальные позиции на Дальнем Востоке. Она
не помышляет о том, чтобы нести какую-то долю тягот борьбы
против Германии.
Англичане не ошиблись. Главной задачей Янонии после за¬
хвата германских колоний стало использование европейской вой¬
ны для экспансии в Китае. После захвата Цзяочжоу и островов
Япония не принимала никакого участия в войне, которая проис¬
ходила в Европе, если не считать поставки России боеприпасов
и военного снаряжения. При этом вместе с современным воору¬
жением России навязывался устарелый хлам.
Тем не менее русское правительство приветствовало присо¬
единение Японии к Антанте: это давало некоторые дополнитель¬
ные гарантии против японского нападения на дальневосточные
владения России.
ВЫСТУПЛЕНИЕ ТУРЦИИ
Воюющие стороны продолжали борьбу за вовлечение Турции в
свой лагерь. Из-за влияния на эту страну продолжалось ожесто¬
ченное состязание между Антантой и австро-германским блоком.
Младотурецкое правительство склонялось к германской ориента¬
ции. Однако оно встречало противодействие: финансово-экономи¬
ческая зависимость Турции от Антанты оставалась весьма значи¬
тельной. К тому же нетрудно было убедиться, что берлинская
дипломатия лишь в целях маскировки заверяла, будто стремится
к сохранению территориальной целостности Турции. По призна¬
нию германского министра инострапных дел Ягова, это должно
333
было продолжаться лишь до тех пор, «пока мы не укрепимся
в наших зонах и не будем готовы к аннексиям» \
Турция в 1914 г. не могла ждать ничего доброго от победы
ни той ни другой из воюющих сторон. Антанта грозила ее расчле¬
нить, Германия — превратить в своего вассала. Но собствнные
захватнические пантюркистские вожделения младотурок распро¬
странялись на территории, принадлежавшие России и Англии.
Пантюркисты намеревались захватить Кавказ, Крым, а наиболее
ретивые толковали даже о «долинах Волги и Камы» 4. Заявля¬
лись панисламистские претензии на Египет и другие арабские
страны Северной Африки, на Индию и т. д. Пантюркистские и
нанисламистскис притязания толкали младотурок к союзу с Гер¬
манией.
Впрочем, решение принято было в Константинополе не без
колебаний и не без борьбы. Великий визирь (глава правитель¬
ства) принц Саид-Халим-паша был сторонником союза с Герма¬
нией. В руководящем младотурецком триумвирате Энвер и Та-
лаат являлись германофилами, но Джемаль слыл приверженцем
Антанты.
Накануне войны сторонники Германии в турецких правящих
кругах пересилили: 22 июля 1914 г. военный министр Энвер-
паша без ведома ряда членов правительства заявил германскому
послу о намерении Турции вступить в союз с соседней Болга¬
рией и с державами Тройственного союза. В том же смысле вы¬
сказался и великий визирь.
У германского посла Вангенгейма имелись сомнения насчет
целесообразного союза с Османской империей, и он об этом теле¬
графировал в Берлин. Но кайзер решил иначе. На полях теле¬
граммы своего посла он написал: «Теоретически верно, но в на¬
стоящий момент неуместно. Теперь речь идет о том, чтобы добыть
каждую винтовку, которая может стрелять по славянам на Бал¬
канах на сторопе Австро-Венгрии. Поэтому надо согласиться на
турецко-болгарский союз с присоединением к пему Австро-Венг¬
рии... Это все же лучше, чем по теоретическим соображениям
толкать Турцию па сторону Антанты» 5.
2 августа 1914 г. в глубокой тайне был подписан германо¬
турецкий союзный договор. Суть его сводилась к следующему.
Если Россия вмешается в австро-сербский конфликт и Германия
выступит на стороне Австрии, Турция также обязана объявить
войну России. Договор отдавал турецкую армию в полнейшее
распоряжение Германии. Это предусматривалось ст. 3 договора:
В случае войны германская военная миссия останется в распо¬
3 Brandenburg Е. Von Bismarck zum Weltkrige. Berlin, 1924, S. 393. Письмо
Ягова Вангенгейму от 28 июля 1914 г.
4 Готлиб В. Тайная дипломатия во время первой мировой войны. М., 1960,
с. 41.
5 Die Deutschen Dokumenten zum Kriegsausbruch, Bd. I. Berlin, 1921, N 117,
S. 135-136.
334
ряжении оттоманского правительства. Оттоманское правительст¬
во обеспечит осуществление действенного влияния и действитель¬
ной власти этой миссии в операциях турецкой армии. Германское
правительство обещало Турции содействие в захвате части Закав¬
казья, Эгейских островов и ряда других территорий. 2 августа
в Турции была объявлена мобилизация.
Тем не менее на другой день после подписания секретного
договора с Германией турецкое правительство опубликовало дек¬
ларацию о нейтралитете Османской империи. Этот акт объясняет¬
ся тем, что Турция в военном отношении была не подготовлена.
«Мы объявили себя нейтральными только для того, чтобы выиг¬
рать время: мы ждали момента, когда наша мобилизация закон¬
чится и мы сможем припять участие в войне» ®, писал впослед¬
ствии Джемаль-паша.
Характерно для нравов младотурецкой дипломатии, что, под¬
писав союз с Германией, Энвер тотчас же завязал переговоры с
русским послом Гирсом и с военным агентом генералом Леонтье¬
вым, предлагая им заключить союз против Германии. Энвер зая¬
вил Леонтьеву, что Турция питает будто бы к России самые дру¬
жественные чувства. Она-де не связана с Гермапией каким-либо
союзным договором и, более того, готова предоставить свою
армию в полное распоряжение России и направить ее против
любого врага по указанию из Петербурга. За это Энвер тре¬
бовал возвращения Турции Эгейских островов и части болгарской
Фракии.
Российский министр иностранных дел Сазонов с большим по¬
дозрением отнесся к предложению Энвера, не веря в его искрен¬
ность.
В дальнейшем выяснилось, что, предлагая России союз, Энвер
прибег к самому примитивному обману. На самом деле он гото¬
вился к нападению на Россию и лишь ждал прихода германских
военных кораблей, прорывавшихся к проливам из Средиземного
моря. По замыслу немцев и турок, эти корабли должны были
изменить соотношение сил на Черном море и угрожать южно-
русскому побережью. Британский флот, господствовавший на
Средиземном море, не помешал германским кораблям прорваться
к цели: английское правительство радо было затруднить русскому
союзнику путь к проливам и Константинополю. 10 августа «Ге-
бен» и «Бреслау» вошли в Дарданеллы. Через несколько дней
на них был поднят турецкий флаг, а командир «Гебена» был
назначен командующим военно-морскими силами Турции. Теперь
не только турецкая армия, по и флот оказались под немецким
командованием.
Царское правительство хотело избежать войны с Турцией. Она
создала бы ему еще лишний фронт и отвлекла бы в Закавказье
силы, до крайности необходимые для борьбы против Германии.
в Джемаль-паша. Записки. 1913—1919. Тифлис, 1923, с. 101—102
335
Чтобы отсрочить, а быть может, и предотвратить выступление
Турции, Сазонов 12 августа предложил союзникам России гаран¬
тировать Турции в случае соблюдения ею нейтралитета и демо¬
билизации армии территориальную неприкосновенность, посте¬
пенную отмену режима капитуляций, возвращение острова
Лемнос.
Грей согласился предложить Турции гарантию территориаль¬
ной неприкосновенности — правда, лишь на время текущей вой¬
ны 7. Однако он отказался передать ей Лемпос и отменить режим
капитуляций. Это урезанное предложение не достигало цели:
такой гарантии оказалось недостаточно для того, чтобы добиться
соглашения с турецким правительством.
9 сентября турецкое правительство сообщило всем державам,
что оно приняло решение с 1 октября 1914 г. отменить режим
капитуляций. Попытка Турции освободиться от империалистиче¬
ской кабалы привела к своеобразному дипломатическому резуль¬
тату. Иностранные послы, аккредитованные в Константинополе,
немедленно вручили турецкому правительству тождественные
ноты с протестом против «произвольной отмены капитуляции».
Опасение лишиться без соответствующих компенсаций империа
диетических привилегий в Турции объединило против нее даже
жесточайших врагов, находившихся в состоянии войны друг г
другом.
После вручения этих нот германская дипломатия принялась
убеждать турок, что для них самое лучшее — скорее выполнить
союзные обязательства и пачать войну. Тогда в отношении стран
Антанты вопрос о капитуляциях отпадет сам собой, с державами
же Тройственного союза Турция якобы всегда сможет догово¬
риться.
Со своей стороны дипломатия Антанты теперь тоже не отка¬
зывалась обсуждать вопрос об отмене капитуляций — лишь бы
Турция обязалась соблюдать нейтралитет в течение всей войны.
Переговоры о режиме капитуляций продолжались на протяжении
всего сентября.
После поражения немцев на Марне стало очевидно, что война
затянется. Это привело к тому, что деятельность дипломатии по
вербовке союзников стала еще более напряженной. И октября
Германия предоставила Турции заем. Было условлено, что Тур¬
ция вступит в войну тотчас же после фактического получения
предоставленных ей средств.
Однако к этому времени у многих членов турецкого прави¬
тельства возрос страх перед войной. В их числе теперь оказался
и великий визирь. Поражение Германии на Марне и успехи рус¬
ских войск в Галиции усиливали эти опасения. Ввиду этого
Энвер и немецкое командование решили поставить страну перед
7 Международные отношения в эпоху империализма. Документы из архи¬
вов царского и Временного правительств. 1878—1917 гг., сер. III, т. VI,
ч. I. М.-Л., 1935, № 100, 118, 119, 172, 173.
336
свершившимся фактом. 29 октября 1914 г. турецкий флот под
командованием немецкого адмирала Сушона вышел в море и без
объявления войны неожиданно обстрелял русское побережье —
Севастополь, Одессу, Феодосию и Новороссийск. В тот же день,
29 октября, русский посол в Константинополе получил предписа¬
ние затребовать свои паспорта.
Многие члены турецкого правительства были перепуганы про¬
вокационными действиями Энвера и германского адмирала. Вели¬
кий визирь грозил подать в отставку и его лишь с трудом уго¬
ворили остаться на своем посту. 1 ноября к Сазонову по поруче¬
нию визиря явился турецкий поверенный в делах Фахреддин-бей.
Министр встретил его словами: «Я собирался послать вам наши
паспорта».— «А я приношу вам мир»,— заискивающим тоном
заявил турецкий дипломат. Он прочитал Сазонову телеграмму
главы турецкого правительства, в которой тот выражал свое со¬
жаление о случившемся. Сазонов ответил, что первым условием
восстановления мира должно быть немедленное выдворение из
Турции всех немецких офицеров8. Этого требования великий
визирь уже не мог выполнить — если бы даже и хотел.
Послы Антанты покинули Константинополь. 2 ноября 1914 г.
в ответ на нападение турецкого флота Россия объявила Турции
войну, 5 и 6 ноября за ней последовали Англия и Франция. Так
германские империалисты и их агенты ввергли турецкий народ
в губительную авантюру.
ВЫСТУПЛЕНИЕ ИТАЛИИ
Ожесточенная дипломатическая борьба развернулась между
воюющими группировками за привлечение Италии. Итальянское
правительство с самого начала войны сомневалось, на чью сто¬
рону склонится победа. Оно намеревалось следовать за тем из
крупных хищников, от которого вернее можно было поживиться
куском добычи. Италия не собиралась выполнять свои союзниче-
кие обязательства по договору о Тройственном союзе. Итальян¬
ское правительство заявило в Вене и в Берлине, что война с
Сербией вызвана нападением Австро-Венгрии, а Тройственный со¬
юз является оборонительным. Оно указывало, что Австрия с Ита¬
лией предварительно не консультировалась, как это следовало бы
сделать, руководствуясь буквой и духом союзного договора.
В случае, если Австро-Венгрия совершит на Балканах какие-либо
приобретения, Италии полагается компенсация. При этом
итальянская дипломатия ссылалась на условия статьи седьмой
ее договора с Германией и Австро-Венгрией. Воевать же Италия
не обязана! Такова была аргументация, усвоенная итальянской
дипломатией. 3 августа 1914 г. итальянский король сообщил
Вильгельму II, что обстоятельства возникновения данной войны
8 Там же, № 445—447, с. 457—460.
337
не подходят под формулировку casus foederis в тексте договора
о Тройственном ссиозе 9 На полях депеши короля Вильгельм в
собственноручной пометке обозвал своего коронованного собрата
негодяем. В тот же день, 3 августа, итальянское правительство
опубликовало декларацию о нейтралитете.
Однако итальянский министр иностранных дел маркиз ди Сан-
Джулиано тут же доверительно сообщил германскому послу, что
если бы Италию достаточно вознаградили, то она готова была бы
«рассмотреть способы оказапия поддержки своим союзникам». На
другой день, 4 августа, итальянское правительство столь же кон¬
фиденциально сообщило Сазонову о позиции, занятой им по отно¬
шению к центральным державам. При этом, свидетельствует
Сазонов, ему было заявлено, что «ввиду малой надежды получить
желаемое от Германии и Австрии. Италия могла бы вступить в
обмен мнений с нами на означенной почве» 10.
Итальянское правительство, таким образом, не ограничилось
тем, что принялось шантажировать центральные державы. Оно
вступило в переговоры и с Антантой, выясняя, сколько та ей
даст за объявление войны Германии и Австрии. Начался двойной
шантаж, сопровождаемый длительным торгом. Уже в августе пра¬
вительства Антанты предложили итальянцам Трентино, Триест и
Валону. Антанте было легче набавлять цену: притязания Италии
в первую очередь распространялись на австрийские территории,
на Албанию и Турцию, т. е. на врагов Антанты, либо же на
нейтральные страны, торговать территориями которых Антанта
считала вполне позволительным. Положение Германии было зна¬
чительно сложнее: для Италии самыми ценными приобретениями
были бы именно австрийские владения, уступка которых, разу¬
меется, наталкивалась на сопротивление со стороны союзного
австро-венгерского правительства. Германия могла, правда, су¬
лить Италии земли в Северной Африке за счет Франции. Кроме
того, она соблазняла Италию Корсикой и Савойей.
Пока шли все эти переговоры, итальянские империалисты не
дремали: в октябре 1914 г., не теряя времени, Италия захватила
остров Сасено, расположенный у входа в Валонский залив. В де¬
кабре она оккупировала и саму Валону на албанском побережье
Адриатики.
Премьер Саландра дал своеобразное политическое и даже «мо¬
ральное» обоснование припципам итальянской дипломатии. В ок¬
тябре 1914 г. он публично заявил, что итальянское правитель¬
ство устранило из своей политики «всякую заботу, всякий пред¬
рассудок, всякое чувство, которые не были бы внушены
исключительно лишь одной безграничной преданностью родине,
итальянским священным эгоизмом» и. Бюлов в своих мемуарах
9 Die Deutschen Dokumenten zum Kriegsausbruch, Bd. IV, N 755, S. 12.
10 «Международные отношения в эпоху империализма...», т. V. М.— JL,
1934, № 521, с. 400.
11 Salandra A. Italy and the Great War. London, 1932, p. 153.
338
в мепее возвышенном стиле охарактеризовал сущность политики
Саландры. «Он только хотел в большой мировой сумятице что-
нибудь заработать для своей страны» 12,— писал германский ди¬
пломат.
Ввиду крайней уязвимости Италии с моря, на котором господ¬
ствовал англо-французский флот, и экономической зависимости
от Антанты, итальянское правительство предусмотрительно воз¬
держивалось от войны на стороне центральных держав. Практи¬
чески для него речь шла о том, соблюдать ли нейтралитет или
же воевать на стороне Антанты против своих союзников. Решал¬
ся этот вопрос итальянскими правителями в зависимости от двух
главных факторов: с которой из воюющих сторон можно больше
сорвать и у кого больше шансов на победу.
Наступление немцев через Бельгию в августе 1914 г. поддер¬
живало в Италии склонность к нейтралитету и к переговорам с
Германией. Да и вообще получить мзду за нейтралитет было без¬
опаснее, чем за военное содействие.
Но битва на Марне и приостановка немецкого наступления
изменили положение. Саландра стал угрожать своим союзникам,
что «общественное мнение» вынудит его стать на сторону Антан¬
ты. Итальянский премьер требовал, чтобы Австро-Венгрия опла¬
тила Италии соблюдение ею нейтралитета уступкой своей собст¬
венной территории — Трентино и даже Триеста. Германское пра¬
вительство усилило свой нажим на Вену. В декабре в Рим был
назначен в качестве посла бывший канцлер кн. Бюлов, который
располагал в Италии большими связями.
Не прекращая переговоров в Вене, итальянское правительство
в начале марта 1915 г. усилило свой торг с Антантой. Кроме
Трентино, Триеста, Валоны, о. Сасено, далматинского побережья
с его островами, колониальных уступок в Африке и прочих
прежних своих претензий Италия потребовала еще образования
в центральной части Албании автономного княжества со столи¬
цей в Дураццо, явно рассчитывая поставить в зависимость от
себя значительно урезанную территориально и ослабленную Ал¬
банию. Согласно планам итальянского правительства Северная
Албания подлежала бы разделу между Сербией и Черногорией,
Южная — отходила бы к Греции. Валона с округой аннексиро¬
валась самой Италией. Кроме того, Италия претендовала па заем
в Лондоне в сумме 50 млн. ф. ст. Наконец, Италия настаивала
на заключении военной конвенции: в Риме желали иметь гаран¬
тию, что Россия не ослабит своего нажима на галицийском фрон¬
те, а англо-французский флот поможет в борьбе против австрий¬
ского флота.
Англия готова была все это обещать. Однако Россия, прини¬
мая во внимание свои тесные связи с Сербией, протестовала
против передачи Италии территорий, населенных южными славя¬
12 Billow В. Denkwurdigkeiten, Bd. III. Berlin, 1931, S. 220.
339
нами. Французское правительство тоже скупилось на оплату но¬
вого союзника — оно лишь с неохотой шло на усиление своего
соперника на Средиземном море.
Вскоре, однако, итальянское правительство получило новое
средство для давления на Антанту. 8 марта 1915 г. в Вене на
коронном совете было наконец принято решение о предоставле¬
нии Италии территориальных компенсаций даже за счет собст¬
венных владений Габсбургского дома. Между Италией и цент¬
ральными державами начался спор о том, сколько именно должна
получить Италия и когда должна состояться передача уступае¬
мых территорий: немедленно или же только после окончания
войны.
Под давлением Англии пошла на уступки и царская Россия:
она согласилась отдать итальянцам значительную часть Далма¬
ции. Таким образом, Антанта удовлетворяла почти все притяза¬
ния итальянского империализма. 26 апреля 1915 г. в Лондоне
был наконец подписан договор с правительствами держав Антан¬
ты. Италия обязывалась через месяц начать войну против своих
бывших союзпиков. Для этого Англия предоставляла ей взаймы
ту сумму, которой она домогалась.
3 мая итальянское правительство расторгло договор о Трой¬
ственном союзе. Тогда Бюлов, чувствуя, что почва в Риме уходит
у него из-под ног, пошел на самый решительный дипломатиче¬
ский ход. «9 мая,— повествует он в своих мемуарах,— я заста¬
вил императорского и королевского посла барона Маккио у меня
на вилле «Мальта», куда я пригласил его для переговоров, на¬
писать под мою диктовку заявление, которое в тот же день долж¬
но было быть секретным порядком нереслапо итальянскому пра¬
вительству и в котором было сказано, что Австро-Венгрия готова
уступить населенную итальянцами часть Тироля (Трентино),
а также Градиску и западный берег Изонцо, где имеется чисто
итальянское население; Триест должен стать имперским свобод¬
ным городом с итальянским университетом и итальянским муни¬
ципалитетом; Австрия признает суверенитет Италии над Валоной
и заявит о своей политической незаинтересованности в Албании.
Мне пришлось,— пишет Бюлов,— применить сильпое давление,
чтобы заставить боязливого Маккио совершить тот шаг, который
еще в январе... мог бы иметь желательные последствия» 13.
Запасшись такого рода документом, Бюлов немедленно сооб¬
щил о нем лидеру итальянских «нейтралистов» Джолитти. Тот
срочно прибыл в Рим. Тотчас по приезде Джолитти 320 депута¬
тов парламента из 508, т. е. большинство, демонстративно завез¬
ли ему визитные карточки с выражением солидарности. Опираясь
на большинство в парламенте, Джолитти заявил королю и Са-
ландре, что не согласен с политикой, намеченной в Лондонском
договоре от 26 апреля. Саландра подал в отставку. Казалось,
дело Германии выиграно.
13 Btilow В. Op. cit., S. 234.
340
Но в этот момент крайние шовинисты, сторонники войны, во
главе с бывшим социалистом, ренегатом Бенито Муссолини, писа-
телем-шовинистом д’Аннунцио, за которыми стояли влиятельные
капиталистические тузы, организовали угрожающие демонстра¬
ции за вступление в войну против Германии. Кампания была
оплачена французским золотом. Ныне стало известно, что Муссо¬
лини был связан также и с царской охранкой. Опираясь на шо¬
винистов и зарождавшееся фашистское движение, король не при¬
нял отставки Саландры. Джолитти был вынужден покинуть Рим.
Напуганный парламент 20 мая 1915 г. предоставил правительст¬
ву чрезвычайные полномочия. Теперь Саландра стал хозяином
положения. 2\\ мая Италия объявила войну Австро-Вепгрии.
Хищнические цели войны итальянские империалисты прикры¬
вали пышной риторикой. На деле же Италия воевала за захват
преимущественно чужих земель, за империалистические интере¬
сы крупного капитала и династии. «Италия революционно-демо¬
кратическая, т. е. революционно-буржуазная, свергавшая иго Ав¬
стрии, Италия времен Гарибальди, превращается окончательно на
наших глазах в Италию, угнетающую другие народы, грабящую
Турцию и Австрию, в Италию грубой, отвратительно реакцион¬
ной, грязной буржуазии, у которой текут слюнки от удовольст¬
вия, что и ее допустили к дележу добычи» 14. Так писал
В. И. Ленин.
ВЗАИМООТНОШЕНИЯ ДЕРЖАВ АНТАНТЫ В 1914—1915 гг.
Борьба за вербовку новых союзников осложнялась соперничест¬
вом между основными членами воюющих группировок. В лагере
центральных держав Германия пользовалась безусловным пре¬
восходством в силе. Это упрощало межсоюзнические отношения.
Однако и в этом лагере имели место значительные трения, как
это вскрыли, например, австро-германские переговоры относи¬
тельно компенсаций для Италии.
Несравненно более сложными были отношения в рядах Антан¬
ты. 5 сентября 1914 г. между Россией, Англией и Францией
было подписано соглашение, по которому все три державы при¬
нимали обязательство «не заключать сепаратного мира в течение
настоящей войны» и не «ставить мирных условий без предвари¬
тельного соглашения с каждым из других союзников»'5. Это со¬
глашение было равносильно союзному договору: три члена Ан¬
танты обязывались сообща вести войну и не выходить из нее
иначе, как по взаимному согласию. Антанта превратилась в фор¬
мальный союз.
Это не значит, однако, что противоречия впутри Аптанты
исчезли или ослабли. Споры из-за предоставления Италии южно¬
14 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 27, с. 15.
15 Международные отношения в эпоху империализма...», т. VI, ч. 1, № 220,
с. 214.
341
славянских областей являются одним из примеров осложнений,
вызванных дележом еще не захваченной добычи.
С самого начала войны между союзниками возникли также
разногласия по вопросам стратегического плапа войны. Основным
фронтом правительства Англии и Франции считали Западный.
Русской армии они отводили самую неблагодарную роль: она
должна была оттягивать на себя силы противника в те моменты,
когда этого требовали соображения англо-французского коман¬
дования. Действительно, в августе — септябре 1914 г. русское на¬
ступление на Восточную Пруссию помогло спасти Париж и обес¬
печило успех французов на Марпе. Зато России оно стоило вели¬
чайших жертв.
Тяжелая роль, которую западные союзники навязали России,
была следствием зависимости русского царизма от англо-француз¬
ского капитала, которая отчасти существовала уже и раньше,
а во время войны резко возросла. Войпа 1914—1917 гг. предъяви¬
ла к промышленности огромные, ранее невиданные и непредви¬
денные требования на поставку оружия, боеприпасов, особенно
артиллерийских снарядов, и других военных материалов. Отста¬
лая экономика царской России не успевала удовлетворять эти
требования. Летом 1915 г. недостаточное снабжение боеприпасами
привело к отступлению русской армии, оставшейся без снарядов.
Царскому правительству приходилось обращаться к Англии и
Франции. Просьбы прислать боеприпасы и вооружение летели из
Петербурга и из русской ставки в Париж и Лондон. Западные
державы посылали некоторые военные материалы. Но они делали
это скупо и медлительно.
Не менее туго продвигались и переговоры об объединении
военных усилий союзников на обоих главных фронтах. Русское
командование обычно откликалось на потребности Западного
фронта. Если в 1914 г. русские операции в Восточной Пруссии
помогли выиграть битву на Марне, то в 1916 г. блестящее на¬
ступление Брусилова способствовало спасению Вердена и стабили¬
зации итальянского фронта.
Напротив, Англия и Франция в деле координации боевых
усилий союзников не проявляли должной оперативности и даже
союзнической лояльности. Весной 1915 г. германское командова¬
ние перенесло главный удар на Восточный фронт. Результатом
этого было отступление храбро сражавшейся, но плохо вооружен¬
ной и еще хуже снабженной русской армии. Тем не менее она
ускользнула от подготовлявшихся противником клещей и продол¬
жала борьбу. Достигнутый Германией крупный оперативный ус¬
пех не создал коренного перелома в ходе войны. Начальник гер¬
манского генерального штаба генерал Фалькенгайн побоялся про¬
должать наступление в глубь России. Он считал, что наступление
на Москву завело бы германскую армию «в область безбрежного».
Приняв на себя в кампании 1915 г. главный удар немецких
полчищ, Россия обеспечила Англии и Франции время для полно¬
342
го развертывания их сил, для мобилизации ресурсов и промыш¬
ленности. Благодаря этому к 1916 г. немцы уже потеряли то
преимущества, которыми они располагали, начиная войну: в ко¬
личестве и качестве вооружения, в боевой подготовке резервных
формирований и т. д.
Но Англия и Франция со своей стороны почти ничего не
предприняли для того, чтобы облегчить летом 1915 г. положение
русской армии. Западные союзники не захотели своевременно
предпринять крупное наступление на французском фронте. И ког¬
да с большим запозданием все же началось наступление в Шам¬
пани, то оно оказалось мизерным по своим масштабам и резуль¬
татам.
Бесконечные проволочки в дипломатических переговорах меж¬
ду странами Антанты по вопросам координации фронтов способ¬
ствовали затяжке войны. В ставке французского главнокоманду¬
ющего в Шантильи в течение 1915 г. состоялись межсоюзниче¬
ские военные совещания. Здесь были приняты решения об одно¬
временном наступлении весной 1916 г. на всех фронтах против
Германии и Австро-Венгрии. Однако к осуществлению этих реше¬
ний западные союзники приступили с запозданием и недостаточ¬
но организованно. Между тем уже в 1916 г. Антанта не только
численно, но и технически стала сильнее Германии. Несогласо¬
ванность действий союзников помогала немцам держаться. Вот
что пишет по этому поводу в своих мемуарах Ллойд Джордж:
«Я пришел к выводу, что мы могли бы добиться победы уже в
1916 г. или, самое позднее, в 1917 г., если бы стратегическое ру¬
ководство военными действиями проявило больше воображения,
здравого смысла и солидарности». Британский министр не оши¬
бался.
Много места в межсоюзнической политике занимали вопросы
финансирования войны. После начала войны во Франции был
объявлен мораторий по всем платежам. Царскому правительству,
располагавшему значительными вкладами во французских бан¬
ках, в течение последних месяцев 1914 г. пришлось затратить не¬
мало усилий, чтобы добиться от французского союзника возмож¬
ности получить свои же деньги и использовать их для оплаты
военных поставок и других расходов. Среди последних основное
место занимала выплата процентов по иностранным займам. Та¬
ким образом, французы не выплачивали России того, что они
были ей должны, но с России они долги получали.
Но главным кредитором всех стран Антанты на первых же
этапах войны стали английское правительство и английский ка¬
питал. Во время войны Франция выставила большую армию и ее
военно-экономические возможности были напряжены до предела.
К тому же она была ослаблена, потеряв значительную террито¬
рию, в том числе важные промышленные районы. Все это умень¬
шило финансовую мощь Франции. Она потеряла способность пре¬
доставлять своим союзникам значительные кредиты. Мало того.
343
Франция сама вынуждена была прибегнуть к лондонскому денеж¬
ному рынку. К нему же пришлось обратиться и царской России.
Ей требовались огромные и все возраставшие средства в иност¬
ранной валюте на закупку за границей вооружения, боеприпасов
и других военных материалов.
Британское правительство и банкиры Сити ссужали деньги.
Предоставляемые средства расходовались русским правительством
на нужды войны, которая велась Россией совместно с Англией.
Кредиты, отпущенные Англией, использовались преимущественно
для расчетов по военным заказам в самой же Англии и в США.
И тем не менее английский империализм давал деньги на крайне
тяжелых условиях. Английский банк требовал от царского пра¬
вительства передачи ему золота на значительную долю ссужаемой
суммы в качестве обеспечения долга. Таким образом, военные
займы служили средством для перекачивания из России в Анг¬
лию возможно большей части крупного золотого запаса, которым
располагало до войны царское правительство 16.
В январе 1915 г. в Париже состоялось совещание трех мини¬
стров финансов по вопросам финансирования войны. Царский ми¬
нистр Барк считал, что на 1915 г. России потребуется иностран¬
ный кредит в 100 млн. ф. ст. Он хотел получить их в виде дол¬
госрочного займа, без предоставления какого-либо материального
обеспечения. Ллойд Джордж, занимавший тогда пост британско¬
го министра финансов, требовал передачи золота. После долгих
споров 5 февраля 1915 г. было подписано соглашение. России
предоставлялся кредит французским и английским правительст¬
вами равными долями на общую сумму 100 млн. ф. ст. Фактиче¬
ски кредит был открыт каждой страной только на 25 млн. ф. ст.,
т. е. русское правительство получило лишь половину обещанного.
Другое соглашение касалось совместного поддержания золотого
запаса Английского банка. В случае если этот запас, насчитывав¬
ший 90 млн. ф. ст., в результате платежей Америке или иных
причин спустился бы ниже 80 млн., Россия и Франция обязаны
были ссудить банку золото — до 6 млн. ф. ст. каждая. Было так¬
же заключено соглашение о централизации размещения военных
заказов всех союзников в Соединенных Штатах и платежей по
ним. Все это решено было производить через посредство Лондо¬
на. Такой порядок устраивал пагубную конкуренцию между стра¬
нами Антанты, гонявшимися за американскими поставщиками.
Но он привел в дальнейшем к установлению фактического конт¬
роля английского правительства над русскими и французскими
военными заказами.
Наконец, на совещании был установлен порядок оказания фи¬
нансовой помощи малым союзным странам. Решено было, что по¬
мощь эта будет оказываться всеми тремя великими державами
18 О финансовых отношениях России с союзниками см.: Сидоров А. Л. Фи¬
нансовое положение России в годы первой мировой войны (1914—1917).
М., 1960.
344
Антанты равными долями. При этом Россия вносила свою долю
в рублях. Достигнутая договоренность получила громкое наимено¬
вание соглашения «об объединении финансовых ресурсов трех со¬
юзных держав и их взаимной поддержке в борьбе с общим вра¬
гом». Оно закрепило руководящее положение Англии в финанси¬
ровании государств Антанты 17.
Важным дополнением к соглашению трех министров явилась
сделка, заключенная английским правительством 15 января 1915 г.
с банкирским домом Моргана: отныне все закупки английского
правительства в США должны были производиться через эту фи¬
нансовую группу.
Царское правительство еще ранее разместило в США крупные
военные заказы. При посредстве англичан в США было дополни¬
тельно заказано большое количество вооружения и военных ма¬
териалов для русской армии за счет английских кредитов. Заказы
эти были выполнены с большим опозданием и не оказали помощи
русской армии в самый тяжелый для нее период кампании
1915 г.18 Платить за них тем не менее пришлось.
Постепенно США превратились в главного поставщика ору¬
жия и боеприпасов для всех государств Антанты. Англия же за¬
хватила себе влиятельную роль посредника.
Финансовая зависимость, порожденная экономической слабо¬
стью царской России, приводила к тому, что представители ца¬
ризма за границей — дипломатические, финансовые и военные —
все чаще переходили в своем общении с союзниками и с США на
язык унизительных просьб. Один из советских исследователей
следующим образом резюмирует политические последствия усиле¬
ния зависимости царизма от английского и французского капита¬
ла: «Заставляя русских крестьян и рабочих воевать за интересы
англо-французских капиталистов, правительство Николая II ока¬
зывалось неспособным даже серьезно поставить вопрос о соответ¬
ствующей финансовой помощи, хотя министры царского прави¬
тельства очень хорошо понимали, какие цели преследует давление
союзников на Россию. На секретном заседании совета министров
19 августа 1915 г. государственный контролер П. А. Харитонов в
следующих словах охарактеризовал позицию союзников: «Значит,
с ножом к горлу прижимают нас добрые союзники — или золото
давай, или ни гроша не получишь. Дай бог им здоровья, но так
приличные люди не поступают». Союзники, говорил другой рус¬
ский министр (Кривошеин), «восхищаются нашими подвигами
для спасения союзных фронтов ценою наших собственных пора¬
жений, а в деньгах прижимают не хуже любого ростовщика» 19.
30 сентября 1915 г. царское правительство получило новый
заем у своего английского союзника. Он составил 300 млн. ф. ст.,
17 Там же, с. 251, 252, 258, 259.
18 Там же, с. 260.
19 Там же, с. 267.
345
т. е. около 2 млрд. руб., которые предоставлялись в течение 12 ме¬
сяцев, не более чем по 25 млн. ф. ст. ежемесячно, начиная с
октября 1915 г. Впрочем, кредиты фактически были открыты толь¬
ко до апреля 1916 г. «В отношении обязательства снабдить рус¬
ское правительство кредитами на шесть месяцев с апреля по
октябрь 1916 г., приведение в исполнение настоящего соглашения
зависит, однако, от возможности для английского правительства
располагать средствами платежа в Америке, достаточными для по¬
крытия всех тех обязательств различных союзных правительств
в Америке, покрытие которых взяло на себя английское прави¬
тельство». Чтобы доставить Англии возможность «располагать
платежными средствами» для расчетов с Америкой, царское пра¬
вительство соглашалось предоставить Англии для этой цели золо¬
та до 40 млн. ф. ст. Вывозиться из России золото должно было
только в случае необходимости. Но наличие такой «необходимо¬
сти» определялось не русским правительством. Это было доверено
Английскому банку.
В дополнительном соглашении русское правительство «при¬
знало, что в будущем все предложения относительно поставок для
России, подлежащих производству либо в Британской империи,
либо в Америке, будут рассматриваться в Лондоне». Ни одна по¬
ставка для России, платежи за которую должны быть произведе¬
ны из предоставленных Англией кредитов, не могла производить¬
ся без консультации «с компетентным должностным лицом, на¬
значенным английским правительством». Так закреплялась анг¬
лийская опека над военными заказами русского царизма и над
расчетами по ним20. То был в высшей степени важный этап в
усилении зависимости царской России от западного империа¬
лизма.
4 октября 1915 г. было подписано соглашение о предоставле¬
нии России кредита Францией. Он был значительно меньше анг¬
лийского — всего 562 млн. руб.
После того как в конце 1914 г. на западе установилась по¬
зиционная война, в обоих лагерях пачались поиски наиболее уяз¬
вимого участка у противника, удар по которому позволил бы уско¬
рить победу. Хотя французское и английское командование счи¬
тали решающим Западный фронт, но в лагере Антанты имелись
сторонники перенесения главного удара на другие театры воен¬
ных действий и особенно на Ближний Восток. Оттуда, по мнению
сторонников этой точки зрения, можно было вернее поразить
Германию. К так называемым «восточникам» во Франции при¬
надлежали генералы Галлиени и Франше д’Эспере. Но особенно
сильны были «восточники» в Англии. Там к их числу принадле¬
жали столь влиятельные люди, как военный министр Китченер,
Черчилль и Ллойд Джордж.
20 Международные отношения в эпоху империализма..., т. VIII, ч. II
М.- Л., 1935, № 824х 834, с. 409, 410, 418, 420.
346
Этот стратегический вопрос был предметом переговоров меж¬
ду английским и французским правительствами. 3 января 1915 г.
было принято решение начать операции против Дарданелл. «За¬
падники» — Жоффр, Мильеран и Френч — противились. Они дра¬
лись за каждую дивизию, снимаемую с Западного фронта. Дар¬
данелльская операция была начата союзниками с недостаточными
силами и потерпела полную неудачу. Это стало очевидным уже
весной 1915 г.
Однако до своего провала дарданелльская операция успела
дать толчок к завершению межсоюзнических переговоров о судь¬
бах проливов.
ЗАХВАТНИЧЕСКИЕ ПЛАНЫ ДЕРЖАВ АНТАНТЫ
Переговоры о дележе будущей добычи начались в стане Антанты
вскоре же после начала войны. 14 сентября 1914 г. Сазонов изло¬
жил послам союзных держав Палеологу и Бьюкенену основные
вехи будущего мира. Программа эта предполагала разгром Гер¬
манской империи и ее союзников. Ее содержание было таково:
1) главной целью союзников является сокрушение германской
мощи; 2) территориальные изменения должны определяться на¬
циональным принципом; 3) к России присоединяется нижнее те¬
чение Немана и Восточная Галиция (т. е. часть Западной Укра¬
ины); Познань, Силезия и Западная Галиция включаются в со¬
став Польши, которую предполагалось «восстановить» в качестве
государства, зависимого от царской России; 4) Франции возвра¬
щается Эльзас-Лотарингия, передается «по ее усмотрению» часть
Рейнской области и Палатината; 5) значительно увеличивается
территория Бельгии за счет Германии; 6) Дании возвращается
Шлезвиг и Голыптиния; 7) восстанавливается Ганноверское ко¬
ролевство, аннексированное Пруссией в 1866 г.; 8) Австро-Венг¬
рия превращается в триединую монархию, состоящую из Австрии,
Чехии и Венгрии; 9) Сербии передаются Босния, Герцеговина,
Далмация и Северная Албания; 10) Болгария вознаграждается
за счет Сербской Македонии; 11) к Греции присоединяется Юж¬
ная Албания; Валона отходит Италии; 12) производится раздел
германских колоний между Англией, Францией и Японией;
13) Германия и Австрия уплачивают военную контрибуцию2|.
26 сентября Сазонов выдвинул дополнительные требования: Рос¬
сия должна получить гарантию свободного прохода своих военных
кораблей через проливы. Никаких притязаний на захват турецкой
территории русское правительство тогда не предъявило.
Вопрос о разделе Турции был впервые поставлен английской
дипломатией. Отвечая на предложение Сазонова, Грей высказал
мнение, что если Турция присоединится к Германии, то «она
должна перестать существовать» 22. Что касается предложений
21 Там же, т. VI, ч. 1, № 256, с. 247—249.
22 Там же, № 329. с. 328-329.
347
Сазонова, то большую их часть Грей готов принять. Он высказал¬
ся, однако, за включение в будущую «мирную» программу также
требований о выдаче германского флота и нейтрализации Киль-
ского канала. Он настаивал на необходимости учитывать терри¬
ториальные интересы Италии и Румынии. Но Грей возражал про¬
тив перехода Рейнской области к Франции. Таким образом, с пер¬
вых же месяцев войны наметились англо-французские противоре¬
чия, столь широко развернувшиеся впоследствии.
Из-за дележа турецкого наследства уже в 1914 г. между союз¬
никами развернулась дипломатическая борьба. Удар по турецкой
армии русским легче всего было нанести через Персию, обойдя
турецкий правый фланг. Английское правительство стремилось
не допустить этого. 9 ноября в беседе с Бенкендорфом Грей ста¬
рался убедить посла, что русское правительство не должно исполь¬
зовать персидскую территорию для военных действий против Тур¬
ции. Одновременно Грей развивал излюбленные мотивы обоих за¬
падных союзников: Россия не должна отвлекать силы с герман¬
ского фронта. Борьба с Германией определит и результат войны
против Турции. Для вящей убедительности Грей добавил, что
если Германия будет разбита, то судьба Константинополя и про¬
ливов будет решена в соответствии с интересами России. Такие
посулы свидетельствовали, что активность русской армии на гер¬
манском фронте, невзирая на успех, одержанный на Марне, была
крайне необходима для союзников на Западном фронте.
Вскоре мысли Грея повторил король. Георг V выразился даже
более определенно: он прямо заявил Бенкендорфу, что Констан¬
тинополь «должен быть вашим». Но в официальной английской
ноте от 14 ноября, адресованной русскому правительству, на пер¬
вое место выступил основной мотив: необходимо максимальные
силы направить на германский фронт, а на турецком ограничить¬
ся обороной. К этому присоединялось заверение, что вопрос о
проливах и Константинополе «должен быть разрешен в согласии
с Россией» 23. Это звучало не слишком обнадеживающе.
Тупик, создавшийся на Западном фронте, побудил союзное ко¬
мандование искать других стратегических направлений для сокру¬
шения противника. 25 февраля 1915 г. британские и француз¬
ские корабли приступили к обстрелу фортов, расположенных у
входа в Дарданелльский пролив. Полагая, что дарданелльская
операция увенчается полным успехом, греческий премьер Венизе-
лос заявил посланникам Антанты, что Греция намеревается всту¬
пить в войну против Германии и ее союзников и послать в про¬
ливы десантные войска и флот. Царское правительство встрево¬
жилось, как бы его западные союзники не передали Константи¬
нополь грекам. Поэтому оно категорически воспротивилось уча¬
стию греческих войск в дарданелльской экспедиции.
23 Международные отношения в эпоху империализма..., т. III. М.—Л., 1934,
ч. II, № 484, 506, 511, с. 42-46, 73, 74, 77-79.
348
«Опасность» эта, впрочем, отпала, ибо король Константин, ко¬
торый держал сторону Германии и являлся поборником нейтра¬
литета, 6 марта 1915 г. вынудил Венизелоса подать в отставку.
Греция осталась нейтральной.
В случае успеха дарданелльской операции России грозил пе¬
реход проливов в фактическое распоряжение Англии и Франции.
Обе они между тем не обнаруживали особого желания скрепить
данные ими обязательства формальным договором с Россией отно¬
сительно судеб проливов и турецкой столицы. Французы при этом
были не более торопливы, чем англичане.
В связи с началом дарданелльской операции Сазонов 4 марта
1915 г. потребовал от союзников официальных обязательств о пе¬
редаче проливов России. Он припугнул своих друзей: если союз¬
ники будут продолжать свои возражения против таких обяза¬
тельств, заявил русский министр, то он вынужден будет подать в
отставку. Не исключено, что его заменят лицом, которое является
приверженцем «старой системы союза трех императоров» 24. Меж¬
ду тем в воздухе и без того носились слухи о наличии при царском
дворе влиятельной клики во главе с императрицей, добивавшейся
сепаратного мира с Германией. Угроза подействовала.
12 марта 1915 г. Англия официальной нотой обязалась пере¬
дать России город Константинополь с примыкающей территорией,
включающей западное побережье Босфора и Мраморного моря,
Галлипольский полуостров, Южную Фракию по линию Энос —
Мидия. Россия должна была получить также восточное побережье
Босфора и Мраморного моря до Исмитского залива, острова Мра¬
морного моря и острова Имброс и Тенедос в Эгейском море. Но
Россия получала все это только по окончании войны и лишь в
том случае, если Англия и Франция также осуществят свои пла¬
ны в азиатской Турции и в других областях. В качестве основ¬
ной платы за передачу России проливов и Константинополя анг¬
личане требовали присоединения нейтральной зоны Персии к сфе¬
ре английского влияния25; это означало бы переход в руки Англии
несметных нефтяных богатств. Царское правительство ответило
согласием, приняв в основном английские условия.
Французский империализм инвестировал в Турции крупные
капиталы. В ее разделе он был заинтересован меньше, чем анг¬
лийский. Поэтому на передачу проливов России французское пра¬
вительство шло с большой неохотой. Лишь 10 апреля оно согласи¬
лось с условиями англо-русской сделки, также рассчитывая на
захваты в Азиатской Турции.
«...Настоящая война,— указывал В. И. Ленин,— является не
только со стороны Германии и Австро-Венгрии, но и со стороны
Англии и Франции (действующих в союзе с царизмом), империа¬
листской войной... войной, направленной исключительно к захва¬
там ж<\ т. VII. М.- JI.. 1935, ч. I. № 301, 312. с, 394, 406.
Там же. Лс 299. 351, 352. с. 392. 393, 452— 'i56.
349
ту колоний, грабежу конкурирующих стран и к ослаблению про¬
летарского движения путем натравливания пролетариев одной
страны на пролетариев другой» 2в.
Впрочем, с реализацией захватнических планов за счет Тур¬
ции Антанте пришлось подождать: дарданелльская операция про¬
валилась.
ЗАХВАТНИЧЕСКИЕ ПЛАНЫ ГЕРМАНИИ
Захватнические планы Германии по своему размаху превосходи¬
ли даже замыслы Антанты. Германские империалисты требовали
коренного передела мира. Весьма характерны два документа, по¬
явившиеся в 1915 г. и вышедшие из среды господствующих клас¬
сов Германии: меморандум шести могущественных экономических
организаций (Центральный союз германских промышленников, юн¬
керско-кулацкий Союз сельских хозяев и др.) и так называемый
профессорский меморандум. Меморандум шести хозяйственных
организаций требовал приобретения обширных колониальных вла¬
дений путем захвата английских, французских, бельгийских и
других колоний; возложения на Антанту репарационных плате¬
жей; протектората над Бельгией; присоединения французского
побережья Ла-Манша до р. Соммы; захвата железорудного бас¬
сейна Бриэй, крепостей Верден и Бельфор и расположенных меж¬
ду ними западных склонов Вогезов. При этом рекомендовалась
конфискация в присоединяемых областях всех средннх и круп¬
ных земельных владений и передача их в руки немцев с возме¬
щением собственников за счет Франции.
Обширные аннексии предусматривались и на востоке за счет
России: после войны, мечтали авторы записки, промышленный
подъем «потребует расширения сельскохозяйственной базы». На¬
мечался захват русских прибалтийских губерний и «территорий,
расположенных к югу от них». Изложенный документ является
лишь одним из примеров целого потока захватнических проектов,
частью появлявшихся на страницах печати, частью предназначен¬
ных только для правящих кругов.
Правящие классы Германии были охвачены шовинизмом, меч¬
тали об установлении своего мирового господства. Правда, в отли¬
чие от тех, кто восхвалял до небес мощь «непобедимого тевтон¬
ского меча», канцлер Бетман-Гольвег предпочитал выражаться
осторожнее, подчеркивая, что Германия ведет якобы не завоева¬
тельную войну. На деле, однако, он твердо решил в той или иной
форме поставить под господство Германии огромные территории.
Новейшие исследования полностью выявили масштабы захват¬
нических планов германского правительства. В самом начале вой¬
ны, 9 сентября 1914 г., эти планы в специальной записке изложил
сам канцлер. В основе его программы лежала идея «срединной
Европы» под гегемонией Германии. Эту идею, наиболее извест¬
28 Ленин В. II. Полн. собр. соч., т. 26, с. 128.
350
ным пропагандистом которой выступал пастор Науман, еще до
войны поддерживали крупнейшие монополисты — Ратенау (элек¬
тропромышленность) и фон Гвиннер (преемник Сименса в «Дой¬
че банк»). Программа Бетман-Гольвега предусматривала необхо¬
димость столь полного разгрома и ослабления Франции, чтобы она
уже никогда не смогла подняться в качестве великой державы.
Бетман предлагал отторгнуть у Франции Бельфор, западный
склон Вогезов, бассейн Бриэй, заставить Францию уплатить кон¬
трибуцию и пойти на заключение торгового договора, который по¬
ставил бы ее в полную экономическую зависимость от Германии.
У Бельгии предполагалось отобрать Льеж. Насчет Антверпена
Бетман сомневался. Но вся Бельгия должна была стать «вассаль¬
ным государством», зависимым от Германии. Бетман намечал соз¬
дание среднеевропейского экономического союза в составе Австро-
Венгрии, Франции, Бельгии, Голландии, Дании, Польши, а воз¬
можно также Италии, Швеции, Норвегии «под фактическим не¬
мецким руководством».
Германская программа намечала «оттеснение России» на вос¬
ток27, для чего у нее предполагалось отторгнуть Польшу, Фин¬
ляндию, Прибалтику. В последующем аппетиты завоевателей
распространились на Украину и даже Кавказ. Все эти районы пред¬
полагалось на деле превратить в колонии германского империа¬
лизма — частью посредством прямой аннексии, частью посредст¬
вом создания «буферных государств», полностью зависимых от
рейха28. В правительственных кругах Берлина возникла идея
выселения поляков из польских областей, входивших в состав
Пруссии, а также из пограничной полосы, простиравшейся от ста¬
рой русско-германской границы до линии Варта-Нарев и, кроме
того, охватывавшей район Сувалки. Кроме поляков из этой поло¬
сы предполагалось также поголовно выселить евреев и аннексиро¬
вать ее. России рассчитывали навязать кабальный торговый дого¬
вор, который превратил бы ее в аграрный придаток германского
капитализма2в. О судьбе остальной части «Царства Польского»
шли долгие споры между германским и австро-вепгерским пра¬
вительствами и решение было вынесено лишь в конце 1916 г.,
когда было решено создать из «Русской Польши» марионеточное
государство.
23 апреля 1917 г. канцлер обсуждал вопрос о целях войны с
министром иностранных дел и верховным командованием герман¬
ской и австро-венгерской армий. Было решено присоединить к
Германии захваченные ее войсками Курляндию и Литву, стре¬
миться к присоединению также и остальных прибалтийских зе¬
мель.
Хотя рейхсканцлер особенно подробно излагал проекты созда¬
ния «срединной Европы», это не значило, что он был против ко¬
21 Fischer F. Grift nach der Weltmacht. Diisseldorf, 1962, S. 107—115.
28 Ibid., S. 122—127, 149-167.
29 Ibid., S. 124-125.
351
лониальных захватов на других континентах. Много внимания
уделялось созданию обширной сферы влияния на Ближнем Вос¬
токе, куда кроме Турции, включая ее арабские области, должен
был войти Египет, а возможно, и Персия. Не меньшее место в
колониальных планах германского правительства занимали проек¬
ты создания колониальной империи в Центральной Африке за
счет Бельгийского и Французского Конго, а также прилегающих
к ним английских, французских и португальских колоний.
По мере того как война затягивалась, шансы на победу Гер¬
мании уменьшались. В этой связи в Германии усилилось течение,
стоявшее за «умеренный» «мир по соглашению».
К течению, выступавшему «за мир по соглашению», в полити¬
ческих кругах Германии примыкали некоторые леволиберальные
группировки, часть партии центра и социал-демократы. Отнюдь не
отвергая аннексий, социал-шовинисты, как и чисто буржуазные
сторонники «мира по соглашению», считали опасным шуметь на¬
счет захватнических притязаний Германии. Они были озабочены
поддержанием в массах иллюзий насчет «оборонительного» харак¬
тера войны. Естественно, что при таких условиях они были не¬
сколько умереннее в своих захватнических аппетитах по сравне¬
нию со сторонниками войны до полного разгрома противника.
Имелись также тенденции к сговору с западными державами за
счет России. Такой сговор некоторым рисовался, особенно в рядах
социал-демократии, как наиболее привлекательный вариант «мира
по соглашению». Такой вариант не только не исключал, но, нао¬
борот, обязательно предполагал обширные захваты чужих земель
на востоке.
В конце 1916 г. под влиянием затяжки войны и осложнения
политической обстановки большая часть левых либералов, вклю¬
чая партию прогрессистов, а также католический центр склони¬
лись к идее «мира по соглашению». Влияние Февральской ре¬
волюции в России, борьба большевиков против империалистиче¬
ской войны, их лозунги мира без аннексий и контрибуций рево¬
люционизировали рабочие массы в Германии.
Все более активно действовала оформившаяся в начале 1916 г.
группа «Спартак» — организация германских левых социал-демо¬
кратов во главе с К. Либкнехтом, Р. Люксембург, Ф. Мерингом,
К. Цеткин, В. Пиком. Спартаковцы вели революционную пропа¬
ганду, организовывали массовые антивоенные выступления, руко¬
водили стачками, разоблачали империалистический характер вой¬
ны и предательство оппортунистических лидеров социал-демокра¬
тии. Вместе с тем руководители группы «Спартак» допускали
серьезные ошибки в некоторых вопросах теории и тактики, за что
их критиковал В. И. Ленин.
В 1917 г. борьба в Германии по вопросу о войне достигла наи¬
большего напряжения 30.
30 Эггерт 3. К. Борьба классов п партий в Германии в годы первой мировой
войны. М., 1957, с. 174, 175.
352
Что касается притязаний австро-венгерского империализма, тс
он добивался господства над всеми Балканами, подавления неза¬
висимости славянских народов и их освободительного движения.
Грабительскую природу войны со стороны германского импе¬
риализма разоблачил В. И. Ленин. «...Когда немецкие буржуа
ссылаются на защиту родины, на борьбу с царизмом, на отстаива¬
ние свободы культурного и национального развития, они лгут...—
указывалось в написанной Лениным резолюции совещания руко¬
водящих деятелей большевистской партии,— ибо на деле австрий¬
ская буржуазия предприняла грабительский поход против Сербии,
немецкая — угнетает датчан, поляков и французов в Эльзас-Лота¬
рингии, ведя наступательную войну с Бельгией и Францией ради
грабежа более богатых и более свободных стран, организуя на¬
ступление в момент, который ей казался наиболее удобным для
использования последних ее усовершенствований в военной тех¬
нике, и накануне проведения так называемой большой военной
программы Россией» 31.
«21 ТРЕБОВАНИЕ» ЯПОНИИ К КИТАЮ
Война в Европе создавала для Японии благоприятную ситуацию.
В ее руках оказались германские владения в Китае и на Тихом
океане. К концу 1914 г. японцы решили, что пришло время для
решительного натиска на Китай.
В начале декабря 1914 г. японский министр иностранных дел
Като выступил с публичным «разъяснением» японской политики.
Раньше, в своем ультиматуме Германии от 15 августа 1914 г.
японское правительство возвестило, что оно забирает Цзяочжоу с
единственной целью вернуть его Китаю. Теперь Като сообщал,
что это предложение, оказывается, было сделано германскому
правительству лишь в целях мирного разрешения вопроса. Нем¬
цы не откликнулись на этот призыв. «Раз война началась, то об
участи Циндао можно говорить только тогда, когда война кончит¬
ся. Никаких обязательств по этому поводу Япония на себя ни пе¬
ред одним иностранным правительством не принимала» 32.
Впрочем. Япония не собиралась довольствоваться захватом
германских владений на Дальнем Востоке. Речь шла о судьбах
всего Китая. 18 января 1915 г. китайскому правительству была
вручена нота, содержавшая 21 требование, которые были сведены
в пять групп.
Первая группа японских требований касалась превращения
Шаньдуна из сферы германского в сферу японского влияния. На¬
иболее важная статья этой группы гласила: «Китайское прави¬
тельство обязуется дать полное согласие на все условия, о кото¬
рых японское правительство может в будущем сговориться с гер-
31 Ленин В. II. Поли. собр. соч., т. 26, с. 5.
32 Международные отношения в эпоху империализма..., т. VI, ч. II, с. 25.
VH2 в. М. Хвостов
353
майским правительством относительно всех прав, интересов п
концессий, которыми Германия в силу договоров или иначе обла¬
дает в отношении провинции Шаньдун».
Вторая группа требований предусматривала аналогичную
участь для Восточной Внутренней Монголии и углубляла закаба¬
ление Южной Маньчжурии. Срок аренды Порт-Артура, Южно-
Маньчжурской и Аньдун-Мукденской железных дорог предлага¬
лось продлить еще на 99 лет. Японские подданные получали
право приобретать земли в Южной Маньчжурии п Восточной
Внутренней Монголии, свободно селиться в этих провинциях и
заниматься там любого вида промышленной и коммерческой дея¬
тельностью. Китаю предлагалось дать согласие на предоставление
японцам ряда горных концессий. Китай должен был также обя¬
заться без согласия японского правительства не выдавать концес¬
сий на строительство железных дорог в этих своих провинциях и
не заключать иностранных займов под залог получаемых с них
доходов. Китаю, наконец, предлагали передать Японии контроль
и управление железной дорогой Гирин — Чанчунь.
Третья группа обеспечивала привилегии японского капитала в
Ханьепинской компании, угольно-металлургическом комбинате,
владевшем копями на р. Янцзы. Компания должна была превра¬
титься в смешанное японо-китайское общество. «Без предвари¬
тельного согласия Японии Китай не будет ни распоряжаться по
собственному усмотрению всякого рода правами п собственно¬
стью упомянутой компании, ни побуждать ее распоряжаться ими
(по собственному усмотрению) до 2007 г.». Ханьепинской компа¬
нии передавалась монополия на разработку горных богатств, рас¬
положенных «по соседству» с ее предприятиями.
Четвертая группа сводилась к основному требованию, в ко¬
тором за фразами об охране территориальной целостности Китая
скрывалось ограничение его государственного суверенитета в
пользу Японии.
Но самые тяжелые условия содержались в пятой группе. При¬
нятие этих требований означало бы прямое признание Китаем
японского протектората. Вот те статьи, в которых были изложе¬
ны важнейшие домогательства этого рода: «Статья 1. Китайское
центральное правительство будет приглашать влиятельных япон¬
цев в качестве советников по политическим, финансовым и воен¬
ным делам». «Статья 3. ...Необходимо, чтобы полицейские учреж¬
дения в важных местах Китая управлялись совместно японцами и
китайцами или чтобы полицейские учреждения этих мест прини¬
мали на службу многочисленных японцев...». «Статья 4. Китай бу¬
дет приобретать в Японии определенное количество вооружения
(примерно 30% или более того), в котором нуждается китайское
правительство, или же в Китае будет создан, на началах совмест¬
ной работы, китайско-японский арсенал. Имеют быть приглашены
японские технические эксперты и приобретены японские матери¬
алы». Тут же содержалась статья, превращавшая провинцию
354
Фуцзянь, расположенную на материке против Формозы (Тайва¬
ня), в сферу японского влияния. Захватив порты Франции, япон¬
цы рассчитывали ослабить военное значение Филиппин и Гонкон¬
га. Наконец, предусматривалось право япопских подданных зани¬
маться в Китае миссионерской пропагандой, что могло служить
дополнительным путем для внедрения японского влияния. Если
бы «21 требование» было осуществлено, Китай был бы полностью
закабален японским империализмом.
США попытались защитить от наседавшей Японии свои импе¬
риалистические позиции в Китае. Ради этого они оказали ему
некоторую дипломатическую поддержку. В марте 1915 г. государ¬
ственный секретарь Брайян направил японскому правительству
ноту, в которой возражал против японских требований.
Россия тоже высказала недовольство требованиями Японии
С ее стороны вызвали особые возражения пункты, предусматри¬
вавшие приглашение в Китай японских советников и участие
японцев в управлении полицией.
Правительство Юань Ши-кая затягивало ответ япопскому пра¬
вительству. Тогда в подкрепление своих требований Япония уси¬
лила войска в Шаньдуне, Маньчжурии и в некоторых других
пунктах.
Английский посол в Токио запросил, не сделано ли это с
целью давления на Китай. На этот вопрос со стороны японского
министра иностранных дел последовала весьма своеобразная реп¬
лика: «Нет,— заявил министр,— войска посланы не с целью давле¬
ния, а потому, что неизвестно, какой ответ даст Юань Шикай» ”.
Со своей стороны, китайское правительство настаивало на воз¬
вращении ему Цзяочжоу и допущении Китая к будущим японо¬
германским мирным переговорам. В ответ на проволочки 7 мая
1915 г. со стороны Японии последовал ультиматум. В случае от¬
клонения его требований японское правительство грозило при¬
нять любые меры, которые Япония «сочтет необходимыми». Прав¬
да, опасаясь вмешательства Америки, японское правительство по¬
решило умолчать на этот раз о большей части требований пя¬
той группы. Из них остался только пункт, касающийся провин¬
ции Фуцзянь.
США пытались было организовать вмешательство держав. Од¬
нако ни Россия, ни Англия в условиях войны против Германии
не решались ссориться с Японией. 8 мая Китай принял япон¬
ский ультиматум.
Через несколько дней правительство США известило Токио,
что оно не признает таких соглашений между Японией и Кита¬
ем, которые нарушают американские интересы или равенство прав
всех наций в Китае. Этим заявлением США и ограничились.
Они, следовательно, не оказали Китаю на деле ровно никакой
действенной помощи.
33 Там же, т. VII, ч. I, № 365, с. 475.
355
ВСТУПЛЕНИЕ В ВОЙНУ БОЛГАРИИ
Одновременно с борьбой за политическую ориентацию Италии и
с событиями на Дальнем Востоке развертывалась борьба за Бал¬
каны. Здесь наибольшее значение имела позиция Болгарии.
Во-первых, из всех балканских стран она обладала наиболее силь¬
ной армией. Во-вторых, по своему географическому положению
она являлась плацдармом, с которого можно было ударить с тыла
как по Сербии и Румынии, так и по Греции. Выступление Бол¬
гарии на стороне центральных держав создало бы для Сербии
крайне тяжелое положение и, казалось, отнимало у Румынии воз¬
можность примкнуть к Антанте. И наоборот, присоединение Бол¬
гарии к Антанте обеспечивало Сербии тыл и позволяло ожидать,
что болгарскому примеру последуют Румыния и Греция.
Итак, Болгария в условиях войны 1914 г. оказывалась клю¬
чом ко всему Балканскому полуострову. Поэтому Сазонов с пер¬
вых же дней войны уделял исключительное внимание привлече¬
нию этой страны на сторону России. В этом он видел решающий
шаг к восстановлению балканского блока, разрушенного второй
Балканской войной. Достигнуть соглашения с Болгарией Антан¬
та могла только одним путем: заставить Сербию и Грецию усту¬
пить Болгарии области, отнятые ими у нее в 1913 г. Уже с ав¬
густа 1914 г. Сазонов настойчиво советовал сербскому и грече¬
скому правительствам пойти на уступки Болгарии. В Греции эти
советы были совершенно безнадежны: они лишь укрепляли пози¬
ции германофилов — нейтралистов, во главе которых стоял сам
король. Антантофилы, руководимые Венизелосом, были склонны
вступить в войну, но, конечно, не для того, чтобы самим пла¬
тить за это уступкой территории, которая принадлежала Греции.
Не удивительно, что Англия, весьма дорожившая поддержанием
тесных связей с Грецией, отнюдь не одобряла политики русского
правительства и даже ей противодействовала.
Больше шансов было у Сазонова в Белграде. Сербия воевала»
ее положение по сравнению с нейтральной Грецией было несрав¬
ненно более стесненным. Пашич соглашался отдать Болгарии часть
сербской Македонии, если война закончится победой Антанты и
Сербия получит от Австрии ее южнославянские области. Разуме¬
ется, такой неопределенной перспективой трудно было соблазнить
болгарское правительство: чтобы примкнуть к Антанте, ему нуж¬
но было получить нечто более осязаемое. Но кроме Македонии,
а также Западной Фракии, которой владела Греция, союзники
обещали Болгарии лишь Восточную Фракию к западу от линии
Энос — Мидия, т. е. намеревались вознаградить ее за счет Тур¬
ции. Это обещание можно было выполнить опять-таки только пос¬
ле победы. Однако болгарский премьер Радославов определенно
давал понять, что лишь немедленная передача Македонии могла
бы побудить Болгарию выступить на стороне Антанты. На это с
сербской стороны отвечали, что сербское правительство скорее
356
«предпочтет оставить всю Сербию австрийцам, чем уступить кло¬
чок Македонии болгарам» 34.
Несравненно более сильными были в Софии позиции цент¬
ральных держав. Царь Фердинанд был на их стороне. С первых
дней войны австрийская и германская дипломатия уговаривала
болгарское правительство напасть на Сербию. Дипломатии цент¬
ральных держав помогали обстоятельства: основные территориаль¬
ные притязания Болгарии распространялись на союзника Антан¬
ты — Сербию. Германия и ее союзники сулили Болгарии всю Ма¬
кедонию и даже часть Старой Сербии. В случае присоединения
Румынии к Антанте Болгарии обещали, кроме того, не только
возвратить Южную Добруджу, но передать и северную часть этого
края. Однако Болгария еще не успела подготовиться к войне. Пока
что она предпочла остаться нейтральной, не присоединяясь окоп
чательно к центральным державам.
Окончательно решило исход борьбы за Болгарию изменение
военной обстановки. За неудачей дарданелльской экспедиции по¬
следовало отступление русской армии, которая оставила почти всю
Галицию, Польшу, Литву, часть Белоруссии. Затем началось со*
средоточение на подмогу австрийцам германских войск против
Сербии. Военные успехи Германии преодолели страх болгарских
правящих кругов перед Антантой. Царь Фердинанд и его клика
пошли на соблазнительный для них, хотя и в высшей степени
опасный, риск. 3 сентября было подписано турецко-болгарско*
соглашение, а 6 сентября — союзный договор между Болгарией,
Германией и Австро-Венгрией. Так создался Четверной союз.
Весьма остро стоял и вопрос о Греции. С кем она пойдет?
С Германией или с Антантой? Выборы в греческий парламент в
августе 1915 г. снова привели к власти Венизелоса. Когда в сен¬
тябре надвинулась непосредственная угроза нападения Болгарии
на Сербию, греческий премьер заявил посланникам Антанты, что
готов выполнить обязательства Греции, предусмотренные греко¬
сербским союзным договором 1913 г., но при условии, что союз¬
ники придут Греции на помощь и высадят в Салониках 150-ты¬
сячную армию. Английское и французское правительства приня¬
ли предложение Венизелоса. Было решено послать в Салоники
войска с Галлипольского полуострова35; к этому времени беспер¬
спективность дарданелльской операции была уже совершенно оче¬
видна. Однако французское правительство с большим трудом до¬
билось от главнокомандующего Жоффра распоряжения о посылке
в Салоники 64 тыс. человек, включая и эвакуированных Венизе-
лосом: не хватало 22 тыс. Пока шли эти переговоры, король
Константин вторично уволил Венизелоса и подтвердил сохране¬
ние нейтралитета. Практически в Салониках союзники успели
34 Там же, т. VI, ч. II, № 508. с. 75.
35 На Галлипольском полуострове в ходе дарданелльской операции держа¬
вы Антанты высадили десант.
357
12**
Высадить сравнительно небольшие силы. Эта медлительность Анг¬
лии и Франции немало способствовала тому, что в ночь на 14 ок¬
тябри Ьо.марии напала па Сербию, открыв военные действия.
Одновременно австро-германские силы, действовавшие на балкан¬
ском фронте, предприняли наступление на Сербию с севера.
В конце октября в Салониках было всего 80 тыс. союзных войск.
Эти силы не сумели предотвратить поражение Сербии и воспре¬
пятствовать установлению территориальной связи между Герма¬
нией п Турцией. Вся территория Сербии была захвачена Герма¬
нией и ее союзниками. Остатки сербской армии эвакуировались
па остров Корфу.
ВЫСТУПЛЕНИЕ РУМЫНИИ
С самою начала войны в Бухаресте происходила дипломатиче¬
ская борьба, сходная с той, которая велась в Константинопо¬
ле, Риме, Софии и Афинах. Обе воюющие группировки стара¬
лись привлечь Румынию на свою сторону, предлагая ей разнооб¬
разные приманки за счет своих врагов. Союзный договор 1883 г.,
связывавший Румынию с Тройственным союзом, к началу войны
успел потерять почти всякое реальное значение. Он был расша¬
тан румыно-венгерской борьбой в Трансильвании и румынскими
национальными притязаниями на эту область, находившуюся под
властью Венгрии. Попытки как Вены, так и Берлина воздейство¬
вать на Будапешт, чтобы добиться от венгров уступок трансиль¬
ванским румынам, имели мало успеха. Однако германская и ав¬
стрийская дипломатия с первых дней июльского кризиса 1914 г.
попытались помочь делу, подкупив Румынию: они обещали от¬
дать ей Бессарабию. Ответ румынского премьера Братиану гла¬
сил, что Румыния пойдет на захват Бессарабии лишь в одном слу¬
чае — если Россия будет разбита.
Одновременно с Германией царская Россия тоже начала соб¬
лазнять румынское правительство: она предлагала ей Трансиль-
ванию. Но румынская правящая верхушка предпочитала выждать
дальнейшего хода военных событий. Воздерживаясь пока от вступ¬
ления в войну, она решила на ближайшее время удовольство¬
ваться возможно более выгодной продажей своего нейтралитета.
Братиану стремился получить Бессарабию от самой России в ка¬
честве платы за этот нейтралитет. Он встретил поддержку в Па¬
риже и в Лондоне: там находили вполне естественным запла¬
тить Румынии за счет союзной страны. Русское правительство
отклонило эти домогательства.
Больше успеха имел Братиану, запрашивая у Антанты компен¬
сации за счет Австро-Венгрии. 1 октября 1914 г. было заклю¬
чено русско-румынское соглашение, по которому Россия гаранти¬
ровала территориальную целостность Румынии и признавала за
ней право на австро-венгерские территории с румынским населе¬
нием. Румыния могла взять эти территории «в момент, который
358
она сочтет удобным» зв. Иначе говоря, румынские правители мог¬
ли соблюдать нейтралитет до тех пор, пока победа русского ору¬
жия не доставит нм легкой добычи. Гарантия территориальной
целостности обеспечивала Румынию от попыток болгарского ре¬
ванша: в Софии правительство только и думало, как бы вернуть
Южную Добруджу. Румынскому правительству удалось добиться
займа на лондонском рынке; это тоже была плата за нейтрали¬
тет. Впрочем, торгуясь с Антантой, румынская дипломатия не
зевала и в Берлине; Германии также приходилось платить Румы¬
нии — и за нейтралитет и за пропуск снаряжения в Турцию.
Весной 1915 г. румынское правительство потребовало у Антан¬
ты признания своих притязаний не только на Трансильванию, но
и на все австро-венгерские территории до Прута и Тисы. Это тре¬
бование натолкнулось на противодействие правительств России и
Сербии. Они не соглашались отдать Румынии украинские и серб¬
ские земли. Царское правительство само претендовало не только
на Галицию, но и на часть Буковины, а сербская монархия — на
все южнославянские области. Как раз в это время русское коман¬
дование просило западных союзников предпринять наступатель*
ные действия, дабы отвлечь силы противника от русского фронта.
Вместо этого те посоветовали добиться военной помощи со сторо¬
ны Румынии. Царское правительство уступило настояниям союз¬
ников и пошло навстречу некоторым румынским требованиям.
Пока шли русско-румынские переговоры, началось отступле-
ние русской армии. Неудачная для русских кампания 1915 г.
побудила Братиану снова уклониться от участия в войне. Но с
новым поворотом военного счастья вновь изменилась и позиция
румынского правительства. Неудача немцев под Верденом и на¬
ступление Брусилова высоко подняли в 1916 г. шансы Антанты.
17 августа 1916 г. был заключен договор между Румынией и
четырьмя державами Антанты. Румыния брала обязательство
вступить в войну против Австро-Венгрии. За это ей обещали
Трансильванию, большую часть Буковины и Банат. Русское ко¬
мандование считало вступление Румынии в войну бесполезным.
28 августа 1916 г. Румыния объявила войну Австро-Венгрии.
Но уже 10 октября в русскую ставку прибыли уполномоченные
румынского короля с просьбой о помощи. Австро-венгерские вой¬
ска, усиленнные немецкими, неудержимо наступали на Румынию.
Русской армии пришлось взять на себя оборону румынского фрон¬
та. Союзная салоникская армия так и не шелохнулась, чтобы ока¬
зать румынам какую-либо помощь.
ПЛАНЫ РАЗДЕЛА АЗИАТСКОЙ ТУРЦИИ
Одновременно с дипломатической борьбой за вербовку союзников
между Антантой и центральными державами продолжалось со¬
перничество внутри лагеря Антанты. Оно было продолжением
38 Международные отношения в эпоху империализма..., т. VI, ч. I, № 340,
с. 341, 342.
359
борьбы, развернувшейся в 1914—1915 гг. вокруг договора о про¬
ливах.
После долгого и сложного торга союзники наконец договори¬
лись о разделе Азиатской Турции. Инициатива принадлежала
вападным державам. С английской стороны переговоры между
ними вел Сайкс, с французской — Пико. 9 марта 1916 г. результа¬
ты сговора между Сайксом и Пико были сообщены царскому пра¬
вительству. То был план захвата Антантой большей части Осман¬
ской империи, включая часть чисто турецких областей. Сазонову
очень не понравилось, что между будущими русскими, француз¬
скими и английскими владениями не оставлено какого-либо бу¬
ферного государства. Да и помимо этого у него возник целый
ряд возражений. Последовали новые переговоры. Только после
длительной дискуссии и ряда поправок русское правительство
признало англо-французское соглашение. 26 апреля состоялось
подписание франко-русского соглашения (в дальнейшем одобрен¬
ного Англией) о размежевании обоюдных претензий на Азиат¬
скую Турцию. 9 и 16 мая последовало заключение окончательных
соглашений между Англией и Францией по тому же самому во¬
просу. Два последних документа и вошли в историю под наимено¬
ванием «соглашение Сайкс — Пико».
Англия получала Месопотамию с Багдадом, но без Мосула.
Большая часть Аравийского полуострова признавалась сферой
английского влияния. В Палестине устанавливался международ¬
ный контроль, но Англии предоставлялись порты Хайфа и
Акка.
Франции по этому разделу отходили Сирия, Ливан, Малая
Армения, Киликия, значительная часть Курдистана и даже часть
Восточной Анатолии. В качестве сферы влияния она приобретала
сверх того часть Аравии, расположенную к северу от границы
Неджда, и Мосульскую область.
России доставались районы Трапезунда, Эрзерума, Баязета,
Вана и Битлиса, часть Курдистана и полоса вдоль Черноморско¬
го побережья к западу от Трапезунда. Все это — сверх того, что
ей было предоставлено по соглашению о Константинополе и про¬
ливах. Французские железнодорожные концессии на территории,
отходившей к России, сохраняли силу.
Доли Италии не определили, поскольку, начав войну с Австро-
Венгрией, она все еще мешкала с объявлением войны Германии.
В августе 1916 г. она наконец решилась на этот шаг, и после
этого ей был выкроен на карте большой кусок Южной и Юго-
Западной Анатолии, включавший Адалию, Конью, Айдин и Смир¬
ну. Словом, от Турции уцелела только Центральная и Северная
Анатолия.
С самого начала войны Англия развила активную деятель¬
ность своей агентуры среди арабов, подвластных Османской импе¬
рии. Во главе агентуры стоял знаменитый разведчик полковник
Лоуренс. Этой восточной дипломатией британского империализма
360
руководило не столько министерство иностранных дел, сколько
органы разведки.
Французский империализм через Пико развил в Сирии анало¬
гичную деятельность. Вот как гласила инструкция, которую полу¬
чил Пико: «Племенам, которые выскажутся в благоприятном для
нашего дела смысле, вы раздадите оружие и амуницию и органи¬
зуете из них отряды, способные тревожить нашего неприятеля.
Находясь посредством разведывательных органов в тесном кон¬
такте с арабами, вы будете направлять и согласовывать их дви¬
жения. Наконец, вы создадите при себе совет, состоящий из де¬
легатов различных вождей, и будете направлять их стремле¬
ния».
Вся эта политика активно поддерживалась капиталистами,
имевшими интересы на Ближнем Востоке. Она была направлена
на колониальное порабощение арабских стран. Но ее империали¬
стическая сущность маскировалась поддержкой расширявшегося
арабского национального движения, поскольку оно было направ¬
лено против Османской империи. Правительства Англии и Фран¬
ции не скупились перед арабами на лживые обещания независи¬
мости. После войны вся фальшь этих заверений была полностью
разоблачена фактами английской и французской политики, поста¬
равшейся превратить арабские области бывшей Османской импе¬
рии в свои протектораты и колонии.
ФИНАНСОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ СТРАН АНТАНТЫ В 1916 г.
14 июля 1916 г. в Лондоне открылась вторая конференция ми¬
нистров финансов держав Антанты. Рибо и Барк по-прежнему
представляли Францию и Россию; Англия была представлена
своим министром финансов Мак-Кенной (Ллойд Джордж к этому
времени перешел в министерство снабжения, а в декабре 1916 г.
был назначен премьер-министром). Участников конференции ста¬
ло теперь уже четверо — прибавилась Италия, отсутствовавшая
в Париже на февральской конференции 1915 г. Ее представлял
министр финансов Каркано. Французское правительство, уже
страдавшее от недостатка средств и тяготившееся английской опе¬
кой, предложило союзникам создать общую организацию для со¬
гласованного размещения заказов всех государств Антанты и рас¬
четов по ним, а также для совместного изыскания средств на
оплату поставок из Америки. Осуществление этого проекта раз¬
рушило бы руководящее посредническое положение английского
империализма внутри Антанты в деле финансирования войны и
закупок в США. Не удивительно, что Мак-Кенна категорически
отклонил французский проект.
Конференция ограничилась созданием в Лондоне комиссии по
взаимной информации о размещаемых всеми членами Антанты
крупных заказах. 24 августа на англо-французском совещании в
Кале была достигнута договоренность о предоставлении Англией
361
займа Франции на сумму 150 млн. ф. ст., обеспеченного переда¬
чей Англии «взаймы» французского золота на 50 млн. ф. ст.37
Еще больше, чем Франция, нуждалась в средствах Россия.
Барк и Сазонов очень стремились к освобождению ог англо-
французской монополии на кредитование России. Сделать это
можно было только посредством прямого обращения к Уолл-стри¬
ту. Однако получить деньги в США царскому правительству не
удалось. «В ответ на наши запросы,— сообщал Барк,— Америка
предъявляет к нам слишком стеснительные требования, вроде
ипотеки на железные дороги и двойного обеспечения» 38. При¬
ходилось волей-неволей обращаться к старым кредиторам —
Франции и Англии.
В результате переговоров между Барком и Рибо Франция по¬
высила ежемесячные кредиты России со 125 млн. франков до
150 млн. Но право распоряжаться этими кредитами было ограни¬
чено: средства по ним отпускались всякий раз только с согласия
французского министра снабжения на производство во Франции
платежей за изготовленные там предметы для нужд русской
армии 39.
Наиболее важными были для царского правительства перего¬
воры с англичанами. Барк вел их, опираясь на успехи, достиг¬
нутые русскими армиями Юго-Западного фронта. И тем не менее
Мак-Кенна оказался скупым и упорным до крайности: «Я могу
открывать вам кредит,— говорил он Барку,— лишь в мере дейст¬
вительной для меня возможности расплачиваться на американ¬
ском рынке. Я взял уже почти силою все американские ценные
бумаги не только у английского правительства, но и у частных
лиц... Я скоро исчерпаю все свои ресурсы»,— торговался англий¬
ский министр. «Что я тогда буду делать?» — спрашивал он. Он го¬
тов был предоставить лишь минимальные кредиты, а о белее
значительных предлагал отложить разговоры до ноября. «Если же
вы хотите получить все кредиты сейчас, дайте мне 30% золота.
За 30% золота я дам вам кредиты на все 100%. Не иначе!» Это
был язык шекспировского Шейлока.
«За 30% золота я и без вас где угодно, в Америке найду
кредит»,— отвечал русский министр. В Лондоне он узнал, что
Франция практически не передала ни одного франка золота в
обеспечение полученных ею кредитов. А с России золото требова¬
ли. Неприглядную картину являл собой этот торг между союзни¬
ками!
Барк и особенно сопровождавший его генерал Беляев указа¬
ли англичанину, что если его скаредность приведет к новым про¬
белам в снабжении русской армии, то генерал Алексеев, началь¬
ник штаба верховного главнокомандующего, изменит свои страте¬
37 Сидоров A. JI. Указ. соч., с. 343.
38 Там же, с. 340.
39 Там же, с. 345.
362
гические планы. В этих словах звучала скрытая, но действенная
угроза: отказ русского командования от наступательных операций
повредил бы положению английской армии на Западном фронте.
Мак-Кенна испугался и немедленно же согласился на предо¬
ставление сразу всего просимого у него кредита в 150 млн. ф. ст.
(около 1500 млн. руб. по золотому паритету). Но уступив в
этом вопросе, на передаче золота английский министр продолжал
настаивать. Барк отказался дать свое согласие на это требование
и уехал из Лондона, не подписав соглашения. Царский генерал
Михельсон, участвовавший в переговорах, с полным основанием
расценил позицию английского правительства как «желание...
идти дальше по пути захвата экономического влияния в Рос¬
сии...» 40.
Но кредиты Лондон все же должен был предоставлять, дабы
русская армия, пока продолжалась война, могла содействовать
победе над Германией. В августе 1916 г. английское правитель¬
ство решило сделать еще одну уступку: вместо 40 млн. ф. ст. оно
готово было удовольствоваться золотфмГ на 20 млн. ф. ст. (сверх
обусловленного по соглашению 1915 г.'), но с тем, чтобы перевод
его из России последовал по первому требованию Английского
банка. Тон переговоров достиг при этом предельной напряжен¬
ности.
Наконец 27 октября 1916 г. посол Бенкендорф и Грей подпи¬
сали соглашение о кредитах. Золото подлежало передаче только
в том случае, если бы золотой запас Английского банка упал
ниже 85 млн. ф. ст., и во всяком случае не ранее 1 января
1917 г. Всего англичане выкачали из России до Февральской
революции золота на 60 млн. ф. ст. (40 млн. по соглашению*
1915 г. и 20 млн.— по соглашению 1916 г.) 41.
Царское правительство разместило огромные заказы в Соеди¬
ненных Штатах. Оно вело там переговоры о кредитах с Морганом,.
«Нейшнл сити бэнк» и с некоторыми менее крупными фирмами*
Было заключено несколько соглашений, но все довольно скромно¬
го масштаба. Общий размер американских кредитов до Февраль¬
ской революции не превышал 250 млн. руб.42 Большая часть рус¬
ских заказов американской промышленности была оплачена не за*
счет займов, заключенных в США, а через Лондон из кредитов,,
предоставленных Англией.
В 1916 г. в США Россия могла бы получить и значительно*
большие суммы. «Нейшнл сити бэнк» был весьма заинтересован
в делах с Россией. Он открыл там свои отделения. Очень харак¬
терно замечание, сделанное Вандерлипу, президенту этого банка,,
сенатской комиссией по обследованию военной промышленности:
«Вы как бы взяли Россию как вашу сферу влияния, а Морганы
40 Там же, с. 357.
41 Там же, с. 368, 369.
42 Там же, с. 392.
363
взяли Англию и Францию?» В этих словах содержалось преувели¬
чение. Но оно сигнализировало о факте совершенно бесспорном —
возраставшем интересе американского капитала к эксплуатации
богатств России.
МЕЖСОЮЗНИЧЕСКИЕ КОНФЕРЕНЦИИ
НА РУБЕЖЕ 1916—1917 гг.
Конференция представителей союзных командований, состояв¬
шаяся в Шантильи в ноябре 1916 г., постановила предпринять
согласованное наступление союзников на всех фронтах. Срок был
намечен близкий — февраль 1917 г. Вскоре затем планы на 1917 г.
обсуждались тремя западными членами Антанты в Риме — харак¬
терным образом, без участия представителей России. По предло¬
жению Ллойд Джорджа было условлено увеличить снабжение
русской армии, но потребовать за это от царского правительства
формирования и отправки на фронты новых дивизий43. И, нако¬
нец, делегации всех четырех союзных великих держав собрались
еще на одну конференцию — в Петрограде. Она открылась 1 фев¬
раля (19 января) и закончилась 20(7) февраля 1917 г. Англий¬
скую делегацию возглавил Мильнер, член военного кабинета,
французскую делегацию — министр колоний Думерг, бывший
премьер, русскую — новый министр иностранных дел Покровский.
Представители русского командования считали невозможным на¬
чинать большое наступление раньше мая. Царское правительство
просило должного снабжения, кредитов для его оплаты и мер по
укреплению быстро падающего курса рубля — ведь поддерживало
же оно своим золотом курс фунта стерлингов. На словах союзни¬
ки на конференции пошли ему довольно далеко навстречу. Но
английская делегация подчеркнула, что рекомендации конферен¬
ции не являются обязательными для ее правительства. Делегация
доложит кабинету о работе конференции и лишь тогда он примет
свое решение. Короче говоря, царскому правительству конферен¬
ция не дала ничего, кроме посулов на будущее. Но участия в
запланированном наступлении союзники требовали от России са¬
мого активного. Петроградская конференция была последней меж¬
дународной встречей, в которой участвовали представители рус¬
ского царизма.
В начале 1917 г. между русским и французским правитель¬
ствами было заключено еще одно соглашение об условиях буду¬
щего мира. Оно имело форму обмена нотами. Русский министр
иностранных дел 14 февраля выразил готовность поддержать
Францию в ее претензиях на Эльзас-Лотарингию и Саарский
угольный бассейн. Остальные германские земли на левом берегу
Рейна должны были составить «автономное и нейтрализованное
государство». Оно будет занято французскими войсками впредь до
43 Ллойд Джордж Д. Военные мемуары, т. III. М., 1935, с. 269.
364
выполнения Германией (и ее союзниками) всех требований буду¬
щего мирного договора. Французское правительство в ответной
ноте от 11 марта подтверждало соглашение о Константинополе
и проливах и признавало свободу России в определении ее за¬
падных границ. Соглашение вызвало недовольство английского
правительства. Оно было недовольно тем, что франко-русская
сделка состоялась без его участия, и не желало столь значитель¬
ного усиления Франции. Вследствие этого оно возражало против
передачи под ее господство левого берега Рейна.
ПОВОРОТ В ХОДЕ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Два с лишним года военных действий — с августа 1914 г. по
конец 1916 г.— не принесли решающей победы ни той, ни другой
стороне. Военные достижения Германии на первый взгляд были
более значительными, чем успехи Антанты. Германия заняла всю
Бельгию и значительную часть Франции, Польшу, часть Прибал¬
тики и Белоруссии, разгромила Сербию и Румынию. Всему этому
Антанта могла противопоставить лишь победу на Марне, спасение
Вердена и русские победы над австрийцами и турками. Террито¬
риальные захваты держав Антанты по своему значению и разме¬
рам далеко уступали немецким. Но что удалось Антанте, так это
срыв германского стратегического плана и расчетов на короткую
войну. В конечном счете это предопределило победу союзников.
Германия была лучше подготовлена к войне. Но у Антанты было
больше экономических ресурсов, больше людей и денег. Сорвав
план Шлиффена и затянув войну, державы Антанты обеспечили
себе время для мобилизации своих потенциально превосходящих
сил, догнали Германию по своей военной подготовке, свели тем
самым на нет главное ее преимущество и в конце концов одоле¬
ли ее.
Но в конце 1916 г. было еще далеко не ясно, «чья возьмет».
Тем не менее оба воюющих лагеря стали чувствовать потреб¬
ность скорее закончить войну. В конце 1916 г. и в начале 1917 г.,
говоря словами Ленина, совершался «... поворот в мировой поли¬
тике от империалистской войны... к империалистскому миру...» 4\
Две основные причины вызывали у империалистов потребность
прекратить затеянную ими войну: истощение материальных ре¬
сурсов и рост революционного настроения народных масс.
Отсюда возникали все учащающиеся попытки завязать пере¬
говоры о мире — общем или сепаратном. Обе отмеченные причины
поворота от империалистической войны к империалистическому
миру в той или иной мере ощущались во всех воюющих странах.
Но наиболее остро они дали себя знать в странах германской
группировки, а из держав Антанты — в царской России.
44 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 30, с. 339—340.
365
Несмотря на все военные успехи Германии, война затягива¬
лась. А в войне на истощение шансы неизбежно складывались
в пользу Антанты. Британский флот постепенно создал вокруг
Германии кольцо блокады. В деятельности английской диплома¬
тии немалое место занимали теперь переговоры с нейтральными
странами об ограничении их экспорта в Германию. При господст¬
ве Англии на морях отказ грозил европейским нейтралам прекра¬
щением всякого подвоза. Гораздо больше забот доставляли Антан¬
те США, которые на первых этапах войны решительно протесто¬
вали против английской блокады: большая часть торговли США
шла по Атлантическому океану. Английская блокада нарушала
американские торговые интересы самым чувствительным образом.
Она прерывала нормальный торговый обмен со значительной
частью Старого Света, а перед войной в одну только Германию
шло около 15% экспорта США. Блокада принудительно ограничи¬
вала торговые связи США с Европой. Правительство США требо¬
вало, чтобы Англия уважала «свободу морей». Под влиянием про¬
тестов США английское правительство 20 августа 1914 г. заявило,
что при осуществлении блокады оно будет придерживаться Лон¬
донской декларации 1909 г. «О правилах морской войны». Декла¬
рация эта устанавливала довольно либеральный режим, ограничи¬
вая контрабанду незначительным числом товаров и обеспечивая
свободу доступа торговых судов в нейтральные порты.
Однако в дальнейшем английское правительство поспешило
освободиться от норм международного права, стеснявших его в
неограниченном применении блокады. Английская дипломатия
воспользовалась нарушениями установленных норм морской вой¬
ны, допущенными Германией. Она использовала немецкие безза¬
кония, чтобы 3 ноября 1914 г. объявить все Северное море воен¬
ной зоной и стеснить доступ к нейтральным портам Нидерландов
и Скандинавии, через которые шло еще довольно обильное снаб¬
жение Германии 45.
Вопреки протестам нейтралов английское правительство посте¬
пенно усиливало блокаду. Учитывая интересы США, хлопок долго
не включали в число запрещаемых товаров. Но затем и он был
объявлен контрабандой. Правда, на поставках немцам каучука
сами англичане наживались почти до конца войны. Но в целом
английское правительство значительно расширило список товаров,
объявленных военной контрабандой. В интересах войны против
Германии все меньше и меньше уважения проявляло оно к нейт¬
ральному флагу. 7 июня 1916 г. английское правительство офи¬
циально и публично отказалось от Лондонской декларации 4в. Па¬
рижская конференция Антанты в 1916 г. учредила комитет, за¬
нявшийся составлением перечня контрабандных товаров и «чер¬
ных списков» фирм, поддерживавших торговлю с Германией.
Этим фирмам грозил бойкот, отказ в кредитах и иные кары.
45 Каверин //. Н. За кулисами английской блокады. М., 1955, с. 68—71 и др.
46 Там же, с. 104.
366
В особый, «серый список» вносились фирмы, состоявшие на подо¬
зрении.
После вступления в войну Италии все сухопутные грапицы
Гермапии и со союзников, за исключением немецко-голландской,
немецко-датской и швейцарской, превратились во фронты. Это
привело к тому, что эффективность апглийской блокады возросла.
Она вынудила Германию обходиться недостаточными ресурсами
продовольствия и стратегического сырья стран Центральной и
Юго-Восточной Европы. Правда, захват Румынии несколько осла¬
бил эффективность блокады Германии. Но зерновые и нефтяные
ресурсы Румынии были совершенно недостаточны по масштабам
огромных потребностей Германской империи, Австро-Венгрии и
их союзников.
Еще более трудным было положение царской России. Сырья
и людей в стране было достаточно. Но экономическая отсталость
приводила к тому, что это сырье нелегко было добыть, еще труд¬
нее переработать и уже совсем тяжело подвезти к месту потреб¬
ления, будь то фронт или же крупные городские центры. Слабость
промышленности и расстройство транспорта делали экономиче¬
ское положение царской России отчаянным и усиливали револю¬
ционный подъем. Огромное значение имело то обстоятельство, что
только в России уже имелась пролетарская партия нового типа,
партия большевиков, способная и готовая вести массы на решаю¬
щие классовые битвы.
Германское правительство и его дипломатия учитывали поло¬
жение царской России и сделали из него свои выводы. Уже с
1915 г. с германской стороны началось дипломатическое зондиро¬
вание возможности сепаратного мира между Россией и Германией.
При этом Берлин использовал датского и шведского королей,
в особенности же — немецкую агентуру, наводнявшую придвор¬
ные круги Петербурга. Германское правительство добивалось от
турецкого официального согласия на изменение режима проливов
в интересах России.
Германская дипломатия и разведка рассчитывали опереться
на давние симпатии наиболее реакционных кругов царской Рос¬
сии к Германии и Австрии и их отвращение к союзу с Англией.
Весной и летом 1915 г. в Петербург в целях зондажа возмож¬
ностей сепаратного мира по поручению Бетмана ездил датский
судовладелец Андерсен, друг датского короля, от которого и исхо¬
дила инициатива, поддержанная германским канцлером. В качест¬
ве посредника была также использована фрейлина русского двора
Васильчикова, которую война застигла в Австрии, где она про¬
живала в своем имении. У Васильчиковой были связи в придвор¬
ных кругах не только русской, но и австрийской столицы. Она
переправила Николаю II три письма: в них сообщалось, что гер¬
манский кайзер готов заключить мир. В декабре 1915 г. фрейлина
пробралась в Россию и пыталась добиться аудиенции у царя. Од¬
нако слухи о ее деятельности проникли в публику, и Васильчи-
367
кову из осторожности поспешили выслать из Петербурга. Велись
переговоры также через германских родственников царицы.
Но вот в начале 1916 г. председателем совета министров царь
назначил Штюрмера — представителя крайней реакции, чиновни¬
ка, известного своими немецкими симпатиями. То была победа
германофильской камарильи при царском дворе. В июле в Сток¬
гольме состоялось свидание между банкиром Варбургом, неофи¬
циальным агентом германского правительства, и товарищем пред¬
седателя Государственной думы Протопоповым, близким другом
Распутина. Варбург зондировал почву по поводу возможностей
заключения мира между Германией и Россией. Протопопов со¬
общил об этой беседе некоторым членам Думы и по вызову Ни¬
колая II доложил обо всем и ему.
Все это было строго конспиративной и неофициальной дип¬
ломатией. Министр иностранных дел Сазонов относился к ней
резко отрицательно, однако при дворе она находила поддержку.
Мысль о сепаратном мире поддерживал Распутин. В июле 1916 г.
Сазонов получил отставку. Штюрмер «по совместительству» при¬
нял портфель министра иностранных дел. В сентябре 1916 г. царь
назначил Протопопова управляющим министерством внутренних
дел. С назначением Протопопова, прямого ставленника Распути¬
на, на министерский пост почва для сепаратного мира стала в
Петербурге особенно благоприятной.
Германское правительство само нанесло удар собственным за¬
мыслам. 5 ноября 1916 г. Германия и Австро-Венгрия издали де¬
кларацию о создании «независимой» Польши, но только из поль¬
ских губерний, отвоеванных у России47. Ни в Берлине, ни в
Вене не помышляли об освобождении польских земель, присоеди¬
ненных в свое время к Пруссии и Австрии. Польша мыслилась
в Берлине не иначе, как под опекой Германии.
Николай был весьма раздражен этим актом. Царское прави¬
тельство объявило, что считает декларацию недействительной.
Она издана, указывало русское правительство, лишь с целью про¬
вести в русской Польше набор для пополнения австро-герман¬
ских армий. Вместе с тем русское правительство еще раз под¬
твердило свое решение «образовать целокупную Польшу» под
скипетром русского царя. Под флагом «восстановления Польско¬
го государства» царизм в свою очередь замышлял подчинение
польских земель, принадлежавших его противникам.
В кругах русской буржуазии нарастала оппозиция царизму.
В Государственной думе Штюрмеру не позволили говорить и за¬
ставили покинуть трибуну. 14(1) ноября Милюков обвинил в
Думе Штюрмера в измене. Лидер кадетов высказал мысли, раз¬
делявшиеся в империалистических правящих кругах Англии и
47 Ursachen und Folgen. Vom deutschen Zusammenbruch 1918 und 1945 bis
zur staatlichen Neuordnung Deutschlands in der Gegenwart, Bd. I. Berlin,
1958, N 20, S. 39.
368
Франции. Николаю пришлось уволить Штюрмера. На посту ми¬
нистра иностранных дел его заменил Покровский, а в качестве
главы правительства — А. Трепов.
Стремление к сепаратному сговору с немцами было присуще
отнюдь не одним только придворным кликам царской России. Оно
проявлялось и в Англии. В ноябре 1916 г. один из лидеров кон¬
сервативной партии — лорд Ленсдаун, занимавший пост минист¬
ра иностранных дел в начале XX в.— выступил с доверительной
запиской, предназначенной для узкого «избранного» круга. Ленс¬
даун доказывал, что необходимо возможно скорее достигнуть со¬
глашения с Германией. Его проект был отклонен кабинетом. Тем
не менее в Англии многие склонны были ставить под подозрение
способность либерального правительства вести войну с должной
энергией и даже его союзническую лояльность. Правительство
Асквита обнаруживало неспособность и нежелание вести войну
с полным напряжением сил.
В декабре 1916 г. кабинет Асквита должен был уйти. Ллойд
Джордж сменил его под лозунгом войны до полной победы.
В Германии наблюдалась крайняя нехватка продовольствия.
Потери на фронтах были огромные. В народе нарастали револю¬
ционные настроения. Канцлер Бетман-Гольвег и его правитель¬
ство были озабочены тем, как бы ослабить недовольство в стра¬
не. Одним из пригодных для этого средств им рисовались па¬
цифистские жесты и маневры «в пользу мира». После взятия
Бухареста в декабре 1916 г. германская дипломатия сочла мо¬
мент благоприятным, чтобы, опираясь на этот успех немецкого
оружия, выступить с предложением о заключении мира. 12 декаб¬
ря 1916 г. германское правительство обратилось к правительст¬
вам нейтральных держав. В своей ноте оно выражало готовность
«немедленно приступить к мирным переговорам». При этом под¬
черкивались победы и мощь центральных держав, а об основе
возможных переговоров о мире говорилось в самых туманных
выражениях: «Предложения,— гласила нота,— которые они
(центральные державы.— Авт.) предоставят при этих перегово¬
рах и которые будут направлены к тому, чтобы обеспечить су¬
ществование, честь и свободу развития их народов, могут явить¬
ся подходящей основой для восстановления длительного мира» 48.
Выступление германской дипломатии было рассчитано на од¬
ну из следующих двух целей. Во-первых, в случае отклонения
Антантой предложения Берлина этот мнимо миролюбивый жест
позволил бы уверять массы, что германское правительство жаж¬
дет мира и что войну затягивает противник. Как раз в это вре¬
мя по настоянию Тирпица и военного командования в Германии
велась подготовка к открытию «беспощадной» подводной войны.
Мирное предложение и ожидавшееся его отклонение должны бы¬
ли помочь переложить на Антанту ответственность за пиратские
*8 Ibid., N 40, S. 69.
369
действия германских подводных лодок. Во-вторых, в случае со¬
гласия Антанты, германская дипломатия надеялась использовать
мирные переговоры, чтобы внести раскол в ряды противников и
заключить сепаратный мир с кем-либо из них за счет других
членов противной коалиции. Проявление «мирной инициативы»
не помешало германскому правительству в ноябре 1916 г. согла¬
совать с Австро-Венгрией те требования, с которыми централь¬
ные державы выступят на предложенной немцами мирной кон¬
ференции. То была широкая аннексионистская программа.
Но дипломатия держав Антанты разгадала игру Бетмана. На
другой же день после того, как стала известна германская нота,
премьер и министр иностранных дел Франции Бриан охарак¬
теризовал ее как попытку внести раскол в ряды союзников. И го¬
сударства Антанты отвергли германское предложение.
Отказ свой державы Антанты облекли в усвоенную их дипло¬
матией либеральную фразеологию. Ответ последовал 30 декабря
1916 г. Он гласил, что мир невозможен «до тех пор, пока не обес¬
печено восстановление нарушенных прав и свобод, признание
принципа национальностей и свободного существования малых
государств» 49. Разумелось восстановление Бельгии, Сербии, лик¬
видация Габсбургской и Османской многонациональных империй,
союзных с Германией, возвращение Эльзас-Лотарингии и еще
многое другое, для германского империализма совершенно не¬
приемлемое.
Тем не менее немцы продолжали зондировать возможности
сепаратного мира. В феврале 1917 г. австро-венгерский министр
иностранных дел Чернин получил через представителя нейтраль¬
ной страны предложение о сепаратном мире с Россией. Было ус¬
ловлено о тайной встрече русских и австро-венгерских предста¬
вителей. В начале марта принц Макс Баденский получил от
тетки Николая И, герцогини Кобургской, сведения, что одна из
русских великих княгинь готова взять на себя посредничество
между германским правительством и царем. 13 марта Макс Ба¬
денский написал Николаю II письмо, в котором, запугивая его
революцией, уговаривал заключить мир как можно скорее. Пись¬
мо не дошло по адресу: помешала та самая революция, которой
принц собирался напугать царя!
Крах надежд на мирные переговоры и на раскол Антапты
усилил в Германии позиции тех группировок, которые считали,
что войну надо любыми средствами довести до победного конца.
Такую точку зрения отстаивало вновь назначенное верховное ко¬
мандование в лице генералов Гинденбурга и Людендорфа, а так¬
же крайне правое меньшинство рейхстага. По мнению паиболее
агрессивного крыла германских империалистов, решающим сред¬
ством борьбы должна была стать «неограниченная подводная вой-
49 Papers relating to the Foreign Relations of the United States, 1916. Suppl.
The World War. Washington, 1929, p. 124, 125 (Далее: FRUS).
370
на», т. е. потопление в определенных зонах торговых судов, под
чьим бы флагом они ни шли.
Канцлер опасался последствий этой меры. Он боялся спрово¬
цировать войну с Америкой. Едва ли не главной опорой политики
имперского канцлера были правые лидеры социал-демократии во
главе с социал-шовинистом Шейдеманом. Внутренняя борьба
между Бетман-Гольвегом и крайними милитаристами приводила
к колебаниям. На протяжении 1915—1916 гг. приказы кайзера
то ослабляли подводную войну, то вновь ее усиливали.
Подводная война нанесла Англии тяжкий ущерб. Однако она
не сокрушила ее морского могущества и не смогла довести ее до
голода. Зато подводная война ускорила наступление политиче¬
ских событий, для Германии весьма опасных.
ВОЙНА В ЕВРОПЕ И ПОЛИТИКА США.
ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ США
В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ
От начала войны в Европе до вступления США в войну про¬
тив Германии прошло более двух с половиной лет. По возникно¬
вении войны Вашингтон заявил о нейтралитете Соединенных
Штатов. Политика правительства Вильсона была сложной. Для
американского империализма была бы невыгодна полная победа
ни той, ни другой воюющей группировки. Америка предпочитала
видеть Европу расколотой на два соперничающих лагеря. Ни по¬
беда и гегемония Германии, ни полное торжество Англии и Рос¬
сии не улыбались правящим кругам США. Но победа Германии
представлялась им наименее приемлемой: она прпвела бы к ге¬
гемонии единственной державы во всей Европе. Известны были
также и колониальные планы германского империализма в Ла¬
тинской Америке, например в Бразилии. Не исключалась и воз¬
можность германо-японского союза против США. Победа Антанты
тоже не представлялась желательной. С Англией имелись глубо¬
кие противоречия. Они не исчерпывались проблемой блокады и
свободы морей. Они вызывались также соперничеством в Латин¬
ской Америке и рядом других причин. Но все же победа Антан¬
ты, хотя и неприятная для США, была для них менее одиозной,
чем победа Германии. Ведь в случае торжества Антанты было
обеспечено возрождение англо-русского и англо-французского
соперничества.
Итак, американский империализм не хотел германской геге¬
монии. В конце 1915 г. полковник Хауз следующим образом вы¬
сказался по поводу перспективы немецкой победы: «США не мо¬
гут пойти на то, чтобы союзники потерпели поражение,— писал
он.— Нельзя допустить, чтобы Германия установила над всем ми¬
ром свое военное господство. Мы, конечно, будем следующим объ¬
ектом нападения, и доктрина Монро будет значить меньше, чем
клочок бумаги».
371
Но наиболее предпочтительным концом войны было бы для
США отсутствие в ней победителей. Таким образом, поток паци¬
фистских фраз Вильсона и его выступления с целью примире¬
ния воюющих держав имели под собой весьма реальную почву:
вся его дипломатия пацифистских деклараций отвечала заинте¬
ресованности американского империализма сохранить в Европе
две соперничающие группировки великих держав.
Обострение империалистических противоречий между европей¬
скими державами американские империалисты использовали для
дальнейшего закабаления Латинской Америки. Еще до начала
войны в Европе США вслед за Кубой, Панамой и Доминиканской
Республикой установили фактический протекторат над Гондурасом
и Никарагуа. В 1914 г. американская морская пехота оккупиро¬
вала Гаити.
Самым крупным актом империалистической агрессии США в
Латинской Америке явилась интервенция в Мексике50. С помо¬
щью Вашингтона в феврале 1913 г. там был свергнут президент
Мадеро, осуществивший ряд прогрессивных реформ. В стране ус¬
тановилась реакционная диктатура Уэрты. Сначала новая власть
полностью удовлетворяла американских дельцов и правительство
США.
Народ оценивал Уэрту иначе. Против диктатора поднялось
мощное движение, главной опорой которого было крестьянство.
В стране началась гражданская война. На юге действовали кре¬
стьянские отряды Сапаты; на севере, в штате Чиуауа, власть
была захвачена крестьянским вождем Вильей; на крайнем севе¬
ро-западе движение возглавлял либеральный помещик Карранса.
Но вскоре и правительство США разочаровалось в Уэрте:
обнаружились тесные связи его с англичанами. Британский по¬
сланник Лайонел Карден установил с ним тесный контакт. Пре¬
зидент Вудро Вильсон отказался признать Уэрту и отозвал из
Мексики американского посланника. Правительство США решило,
воспользовавшись внутренней борьбой в Мексике, подчинить свое¬
му влиянию мексиканское правительство, поставить во главе его
своих людей и вытеснить из этой страны англичан.
Если до сих пор американская дипломатия действовала в Мек¬
сике преимущественно посредством поддержки заговоров и мя¬
тежей, то весной 1914 г. президент Вильсон перешел к вооружен¬
ной интервенции.
Вудро Вильсон, профессор государственного права и набож¬
ный пуританин, проповедник «строгой морали», «справедливости
и демократии», был великим мастером прикрывать демократиче¬
ско-пацифистскими лозунгами политику, преследующую чисто
империалистические цели.
Английское правительство в пику американцам признало Уэр¬
50 Альперович М. С. и Руденко Б. Т. Мексиканская. революция 1910—
1917 гг. и политика США. М., 1958.
372
ту, правда, в качестве временного президента. Уэрта поддержи¬
вал интересы английского нефтяного магната лорда Каудрея, и в
Вашингтоне опасались, что он предоставит английским капита¬
листам концессии на выгодных условияхм. Американские неф¬
тяные магнаты — Синклер, Рокфеллер, Догени — были встревоже¬
ны. Послание президента Вильсона конгрессу от 27 авгу¬
ста 1913 г. сообщало об отказе в признании Уэрты, требовало его
отставки и проведения в Мексике «свободных выборов». Эти кра¬
сивые словечки уже в те времена служили пропагандистско-дип¬
ломатическим облачением для политики, направленной на ут¬
верждение господства американского империализма.
Учитывая угрожающую обстановку в Европе, английское пра¬
вительство стремилось ладить с США. Оно отступилось от Уэр¬
ты. Правда, Вильсон со своей стороны тоже кое в чем пошел на¬
встречу англичанам: он отказался от имевшегося проекта пере¬
смотра англо-американского договора Хэя—Паунсфота о режиме
Панамского канала. Договор устанавливал равенство обложения
для кораблей под любым флагом. Теперь США намеревались до¬
биваться для американских судов освобождения от уплаты по¬
шлин при проходе через канал. Английское судоходство по кана¬
лу было очень значительно. Проектировавшийся американцами
пересмотр договора в духе, желательном для американских судо¬
владельцев, означал бы для Англии тяжелую и убыточную дискри¬
минацию. Вильсон не без труда убедил сенаторов отказаться от
притязаний на пересмотр договора. Этот отказ и был ценой, уп¬
лаченной Англии за отказ от поддержки Уэрты и лорда Каудрея.
Ближайший личный советник Вильсона полковник Хауз отметил
в своем дневнике по поводу панамских пошлин: «Нам важно
именно сейчас не осложнить отношений с Великобританией...
лучше уступить в вопросе о Панаме, нежели потерять поддерж¬
ку Англии в нашей мексиканской, центрально- и южноамерикан¬
ской политике» 52. Иначе говоря, США стремились добиться со¬
гласия Англии на их гегемонию в Латинской Америке. Биограф
Хауза профессор Сеймур пишет, что советник президента спешил
использовать выгоды, создаваемые войной в Европе, для торже¬
ства политики панамериканизма. Последняя понималась как обес¬
печение руководящей роли США во всей Америке.
Что касается Южной Америки, то попытка упрочения «пан¬
американского сотрудничества» натолкнулась там на упорное со¬
противление «АВС» (абэцэ), как именовали три крупнейшие юж¬
ноамериканские республики — Аргентину, Бразилию, Чили.
Положение республик Центральной Америки было куда более
опасным, чем их южных соседей. Не составляла исключения и
Мексика как непосредственный сосед США. В апреле 1914 г.
американский десант под пустячным предлогом захвагил мекси¬
51 The intimate papers of Colonel House, vol. I. London, 1926, p. 199—200.
52 Ibid, p. 210.
1 3 H. М. Хвостов
373
канский порт Веракрус после боя с войсками и населением го¬
рода. Оккупанты оставались в порту до октября.
Еще в июле Уэрта был вынужден сложить полномочия и уе¬
хал в Европу. Но после его падения внутренняя борьба в Мек¬
сике не прекратилась. Она продолжалась между либералами-кон-
ституционалистами во главе с Каррансой, который стал прези¬
дентом, и демократическим крестьянским движением, возглавляе¬
мый Вильей и Сапатой.
Стремясь упрочить свое положение в стране, правительство
Каррансы 7 января 1915 г. издало декрет, запрещавший иност¬
ранцам без специального разрешения мексиканского правитель¬
ства вести разведку нефтяных месторождений и производить бу¬
рение скважин. Были введены также новые правила регистрации
нефтяных предприятий. Иностранные нефтяные магнаты сочли
их неприемлемыми. В марте 1915 г. Карранса намеревался вве¬
сти прогрессивно-подоходное обложение иностранных предприя¬
тий. Последовал резкий протест правительства США, и Карран¬
са отступил. Он воздержался от осуществления задуманного ме¬
роприятия 53.
Тем не менее президент Вильсон решил произвести против
Мексики вооруженную интервенцию. Она предпринималась пре¬
имущественно в интересах нефтяных монополий. Вторжение аме¬
риканских войск должно было на этот раз произойти с суши, че¬
рез южную границу США. В качестве предлога для нападения
на Мексику американская дипломатия использовала пограничное
столкновение с отрядом войск Вильи. В марте 1916 г. части аме¬
риканской армии под командованием генерала Першинга пере¬
шли границу Мексики и начали продвижение в глубь страны.
Мексиканское правительство направило государственному де¬
партаменту ноту с протестом против нарушения национального
суверенитета. Оно требовало эвакуации войск и пересмотра по¬
литики США, с тем чтобы впредь она проводилась в духе ува¬
жения к мексиканской нации54. Правительство предало свой
протест широкой гласности. Оно заявило, что не хочет войны и
что если война возникла, то она является результатом предна¬
меренной политики США55. Однако «гуманист» Вильсон не
обратил никакого внимания на протесты Мексики.
Карранса обратился к оружию. Мексиканские части оказали
интервентам успешное сопротивление. Весь народ был охвачен
ненавистью к захватчикам — янки. Мужественное сопротивление
мексиканского народа было одной из причин, заставивших
правительство США отступить. Развитию интервенции в тот пе¬
риод помешала и война с Германией.
Практически политика американского империализма на на¬
чальных этапах мировой войны сводилась к тому, чтобы нажи¬
53 FRUS, 1915. Suppl. The World war. Washington, 1928, p. 870—983.
54 Ibid., p. 493—497, 501, 502, 513, 515—517.
55 Очерки новой и новейшей истории Мексики. 1810—1945. М., 1960, с. 294.
374
ваться на военных поставках, под флагом нейтралитета выжи¬
дать результатов взаимного истощения обеих воюющих группи¬
ровок и оскудения Европы, а тем временем развивать империа¬
листическую экспансию в Латинской Америке. Но в последующем
эта политика претерпела значительное изменение.
СБЛИЖЕНИЕ АМЕРИКАНСКОГО ИМПЕРИАЛИЗМА
С ДЕРЖАВАМИ АНТАНТЫ
В то время как США вели свой натиск на страны Карибского
бассейна и на Мексику, международная военно-политическая об¬
становка внесла свои поправки в первоначальную позицию Виль¬
сона. Уже к зиме 1914/15 г. стали ясны два факта: во-первых,
что война требует совершенно невиданного количества военного
снаряжения и боеприпасов, во-вторых, что она затягивается и
что, следовательно, потребность эта будет весьма длительной.
В ноябре 1914 г. представитель Моргана отправился в Лондон для
переговоров с британским правительством о финансировании во¬
енных заказов союзников в США. С начала 1915 г. в США стали
в изобилии размещаться военные заказы Антанты, и перед аме¬
риканским капитализмом открылся новый рынок огромных раз¬
меров. Германия таких крупных заказов разместить не могла по
той простой причине, что в Германию гораздо труднее было про¬
везти американскую продукцию. Английская блокада стеснила
доступ к немецким портам. Это мероприятие имело неисчислимые
последствия. Английское морское первенство, нарушив торговлю
с Германией и направив поток американской военной продукции,
продовольствия и сырья в порты Антанты, привязало США к со¬
юзникам новыми крепкими узами: американские монополии были
заинтересованы в максимальных военных прибылях. Поражение
Антанты нанесло бы сильнейший экономический ущерб ее кре¬
дитору — американскому империализму и тем самым политиче¬
ский удар Вильсону и демократической партии — допустить та¬
кое поражение правительство США никак не могло.
Американский капитал мощным потоком устремился в страны
Антанты. Вот что писал государственный секретарь Лансинг пре¬
зиденту в сентябре 1915 г.:
«Несомненно, Мак-Аду 58 обсуждал с вами необходимость пре¬
доставления государственного займа воюющим странам, закупа¬
ющим в столь больших количествах товары в нашей стране, во
избежание серьезных финансовых осложнений... Если европей¬
ские страны не смогут найти средств для оплаты избытка своего
импорта над экспортом, им придется прекратить закупки, и наш
нынешний экспорт соответственно сократится. Результатом яви¬
лось бы сокращение производства, промышленная депрессия, из¬
быток капиталов и избыток рабочей силы, многочисленные банк¬
56 Министр финансов США.
375
13*
ротства, дезорганизация финансов, волнения среди трудящихся
классов и их тяжелое положение.
Я считаю..., что есть лишь одно средство избежать этого по¬
ложения, чреватого столь серьезным потрясением экономики на¬
шей страны,— это широкий выпуск обязательств правительства¬
ми воюющих стран. У нас есть и деньги для займа и желание
предоставить его» 57. В 1915 г. Англия и Франция получили в
США первый крупный заем на сумму в 500 млн. долл. (около
1 млрд. руб.).
Впрочем, этого займа далеко не хватило на оплату гигант¬
ских поставок державам Антанты. За первым займом последова¬
ли новые. Но в основном с Америкой англичане расплачивались,
продавая там американские ценные бумаги, до войны в огромном
количестве находившиеся в английских руках. В результате это¬
го массового перехода к американцам американских фондов про¬
изошло освобождение США от положения должника Англии и
их превращение в страну-кредитора. «Американские миллиарде¬
ры,— писал В. И. Ленин,— ...нажились больше всех. Они сделали
своими данниками все, даже самые богатые, страны. Они награ¬
били сотни миллиардов долларов» 58.
Влиятельнейшие капиталистические круги во главе с Морга¬
ном требовали от Вильсона поддержки щедрого покупателя и
должника США — Антанты. Если бы даже Вильсон этого и хотел,
он не мог противостоять требованию монополий. В случае, если
бы Англия была разбита и последовал крах финансового благопо¬
лучия США — пресловутого «просперити»,— могущественная
пресса деловых кругов главную ответственность за это возложила
бы на президента.
Военная подготовка велась в США полным ходом. Под шумок
моральных проповедей, которые Вильсон читал и воюющим сто¬
ронам и американскому народу, президент вел интенсивные при¬
готовления к войне. Деятельность американской дипломатии в
годы первой мировой войны в очень большой мере служила об¬
работке общественного мнения. Протесты и ноты в защиту прин¬
ципа «свободы морей» должны были убедить демократически
настроенного рядового американца в невозможности терпеть на¬
силия и глумления немецких милитаристов.
Огромную роль в агитации за выступление США на стороне
Антанты сыграла кампания против беспощадной подводной вой¬
ны, проводимой Германией. Эта война была предпринята герман¬
ским командованием как попытка приостановить поток американ¬
ских товаров по тому единственному руслу, в которое их напра¬
вило английское морское первенство, т. е. к портам Антанты. По¬
топление «Лузитании», «Арабика» и особенно «Сассекса» вызва¬
ло энергичные протесты США. В мае 1916 г. подводная война
57 FRUS, The Lansing Papers, vol. I. Washington, 1939, p. 144, 145.
58 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 37, с. 50.
376
была ослаблена по требованию Бетмана. Это было сделано из
опасения толкнуть США в ряды противников Германии. И дейст¬
вительно, в Америке сторонники вовлечения США в войну возла¬
гали на действия германских подводных лодок главные свои на¬
дежды. «Кажется странным,—писал в 1915 г. американский
посол в Лондоне Пейдж полковнику Хаузу, ближайшему совет¬
нику Вильсона,— но единственным разрешением вопроса явилось
бы новое оскорбление вроде «Лузитании», которое вынудило бы
нас вступить в войну» 59.
На протяжении первых лет войны Вильсон и Хауз не раз вы¬
ступали с посредническими предложениями. Хауз ездил в Европу
зондировать почву для мира. Последняя попытка такого рода
была предпринята Вильсоном через Хауза зимой 1915/16 г.,
когда этот ближайший советник президента посетил Европу. Он
изложил Грею позицию правительства США; она была зафиксиро¬
вана в меморандуме от 22 февраля 1916 г., составленном совме¬
стно Хаузом и Греем. Из этого документа видно, что Вильсон
готов был взять на себя инициативу созыва мирной конференции,
однако при условии, если Франция и Англия считают момент
для этого подходящим. Если бы союзники согласились принять
участие в конференции, а Германия отказалась или же заняла бы
в ходе ее «неразумную» позицию, которая привела бы к срыву
конференции, то США вступили бы в войну на стороне Антанты.
Хауз уверял, что конференция обеспечила бы мир на условиях,
выгодных для союзников. Имелись в виду их территориальные
притязания в Европе. Германия же должна была получить ком¬
пенсации «вне Европы», т. е. в колониальной сфере в0.
Не удивительно, что Грей оставил это предложение без по¬
следствий. Ведь одной из целей Англии как раз было изгнание
Германии из колониальной сферы. Вообще Грей предпочел бы
добиться победы таким образом, чтобы условия мира диктовали
союзники, а вовсе не США. Если бы не американские империа¬
листы, Англия могла рассчитывать на решающее слово. Впрочем,
сам Вильсон ослабил предложение своего уполномоченного. Вме¬
сто твердого обещания вступить в войну в случае отказа Герма¬
нии от американского предложения Вильсон довольно туманно
заявил, что США, «вероятно», сделают это!
Цель США по-прежнему заключалась в том, чтобы не допус¬
тить преобладания в ущерб для американского империализма ни
одной из воюющих сторон, а особенно— Германии. Для предот¬
вращения такой возможности уже тогда готовилась почва для
вступления США в войну на стороне союзников. Вот что писал
об этом Хауз: «Если Берлин отклонит американские предложе¬
ния, то тем не менее цель вмешательства будет достигнута. Если
центральные державы будут упорствовать, то... очевидно, станет
59 The intimate papers of Colonel House, vol. II. London, 1926, p. 85.
eo Ibid., p. 200-202.
377
необходимым присоединиться к союзникам». Но, готовясь к войне,
президент еще избегал говорить об этом открыто. Он не упус¬
кал из виду настроения масс. Президентскую избирательную
кампанию 1916 г. Вильсон провел под знаменем нейтралитета и
воздержания от вступления в войну.
Его расчет оказался правильным: он победил республиканцев,
открыто звавших к войне. Вскоре после своего переизбрания пре¬
зидентом осенью 1916 г. Вильсон решил произвести еще один
пацифистский маневр. Он, однако, немного промешкал, и Гер¬
мания опередила его своим «мирным предложением» от 12 декабря.
Вильсон был недоволен этим обстоятельством. Чтобы несколь¬
ко поправить дело, он, не дожидаясь официального ответа союз¬
ников на германский демарш, 18 декабря со своей стороны обра¬
тился к воюющим державам. В своей ноте Вильсон констатиро¬
вал, что по заявлению обеих сторон, они борются только за
политическую и экономическую свободу, за независимость малых
наций и за мир. Обе стороны, продолжал президент, не пред¬
лагают, однако, конкретных условий мира. Президент приглашал
восполнить этот досадный пробел.
Нота Вильсона вызвала недовольство германского правитель¬
ства. Германская дипломатия опасалась, что Вильсон хочет вы¬
ступить в роли международного арбитра и навязать Германии
неприемлемые условия мира, выгодные для США. 26 декабря
германское правительство ответило Вильсону, что мир должен
быть достигнут путем прямых переговоров между участниками
войны.
Антанта сначала также была недовольна выступлением Виль¬
сона. Но, узнав об отрицательном ответе Германии, дипломатия
союзников сообразила, что немцы сами возложили на себя от¬
ветственность за срыв мирного посредничества президента. Пре¬
красно понимая, что теперь из этого посредничества все равно
ничего не выйдет, межсоюзническая конференция в Лондоне в
декабре 1916 г. решила дать американскому президенту самый
предупредительный ответ. 10 января 1917 г. Вильсону была по¬
слала нота союзных держав. В ней перечислялись конкретные
условия мира, как того просил президент. Условия эти были
таковы: восстановление независимости Бельгии, Сербии, Черно¬
гории; эвакуация немцами территорий, занятых ими во Франции,
в России, в Румынии; «уважение национальностей» и их прав,
что подразумевало возвращение Эльзаса и Лотарингии Франции
и расчленение Австро-Венгрии и Османской империи. Что касает¬
ся Австро-Венгрии, то в ноте содержалось требование освободить
чехов и словаков. Из нее вытекала также необходимость отторже¬
ния у Австро-Венгрии польских областей. Насчет турок было
сказано крепче: необходимо «изгнание вон из Европы» Осман¬
ской империи, чуждой западной цивилизации. Польский вопрос
предполагалось решить в духе царского правительства: «восста¬
новить» Польшу под протекторатом царской России. Заканчивался
378
ответ союзников указанием на необходимость реорганизации Ев¬
ропы в целях создания гарантий безопасности, свободы и т. д.
Конечно, все эти декларации насчет «уважения к националь¬
ностям» являлись только дипломатическим и пропагандистским
маневром. Нужно было угодить Вильсону и продемонстрировать
свое миролюбие. Это облегчало президенту задачу, которую он
теперь себе ставил: подготовку вступления США в войну с Гер¬
манией, когда этого потребуют американские интересы.
Между тем германская дипломатия проявляла поистине изу¬
мительную неуклюжесть. Немцы сами в изобилии давали Виль¬
сону предлоги для войны. Так, например, английская разведка
перехватила телеграмму, адресованную ведомством иностранных
дел германскому посланнику в Мексике. Ему поручалось пред¬
ложить мексиканскому правительству присоединиться к Герма¬
нии и напасть на Соединенные Штаты! Преступления германских
шпионов и диверсантов в США также восстанавливали американ¬
ское общественное мнение против Германии. Из числа руководи¬
телей германского шпионажа в США особенно «отличился» фон
Папен, состоявший военным атташе при германском посольстве.
31 января 1917 г. германское правительство сообщало
Вильсону свои условия мира. Германия требовала установления на
востоке границы, обеспечивающей стратегические и экономиче¬
ские интересы Германии и Польши. «Забота» о Польше на деле
объяснялась, конечно, намерением Германии превратить ее в
своего вассала. Колониальный вопрос предлагалось урегулиро¬
вать таким образом, чтобы Германии были обеспечены колониаль¬
ные владения, соответствующие численности ее населения и ее
экономическим интересам. Восстановление Бельгии обусловлива¬
лось созданием гарантий для «безопасности» Германии; вопрос
этот подлежал урегулированию между обеими странами. Оккупи¬
рованные области Франции Германия соглашалась освободить,
но при условии «исправления границ» с учетом стратегических и
экономических соображений, а также денежной компенсации.
Вообще возвращение завоеванных территорий (которых у Гер¬
мании было гораздо больше, чем у ее противников) должно было
сопровождаться денежными и экономическими компенсациями.
Предусматривались также компенсации немецким предприятиям
и частным лицам, потерпевшим ущерб в результате войны. Нако¬
нец, Германия требовала отказа от всех договоров и мероприя¬
тий, стесняющих свободу торговли, и обеспечения свободы мо¬
рей61.
Одновременно (31 января) Германия известила США о возоб¬
новлении неограниченной подводной войны. Вильсон ответил по¬
сланием к конгрессу. Обличая Германию в нарушении торжест¬
венно принятых ею на себя обязательств, президент заявлял о
61 FRUS, 1917. Suppl. I, Washington, 1931, р. 37i—35; Ludendorff Е. Kriegfiili-
rung und Politik. Berlin, 1922, S. 251—252.
379
разрыве дипломатических отношений с нею. Это произошло
3 февраля 1917 г. Бесчинства германских подводных лодок энер¬
гично использовались правительством США и буржуазной прес¬
сой в целях пропагандистской подготовки войны.
Весной 1917 г. Антанту постиг ряд крупных неудач. Во-пер¬
вых, подводная война поначалу оказалась весьма чувствительной.
Перед Англией встал призрак голода. Во-вторых, после Февраль¬
ской революции началось разложение царской армии. Русский
народ стремился выйти из навязанной ему империалистической
войны. Возросли давнишние, самые страшные опасения прави¬
тельства Соединенных Штатов: как бы Германия не одержала
победы! 6 апреля 1917 г. Соединенные Штаты Америки объяви¬
ли войну Германии.
Начав неограниченную подводную войну, германские милита¬
ристы значительно облегчили своим врагам вовлечение в войну
Америки. Немцы сделали это как раз в такой момент, когда про¬
тивная империалистическая группировка была ослаблена револю¬
цией в России.
БУРЖУАЗНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
|В РОССИИ
Царская Россия являлась слабейшим звеном империалистиче¬
ской системы. Накануне войны страна была охвачена революци¬
онным подъемом. В условиях войны все ее противоречия еще
более обострились. К экономической и технической отсталости
присоединялась явная неспособность насквозь прогнившего бюро¬
кратического режима организовать силы страны для борьбы с
германским империализмом. Политическое положение в России
становилось до крайности напряженным. В народных массах, нес¬
ших на себе всю тяжесть войны, нарастало грозное брожение.
В то время как в придворных кругах вынашивались планы сепа¬
ратного мира, дабы, покончив с войной, задавить революцию реп¬
рессиями, буржуазия в лице партий Государственной думы,
с августа 1915 г. объединившихся в «прогрессивный блок», в сою¬
зе с частью генералитета в 1916 г. стала на путь подготовки
дворцового переворота. Предполагалось заменить Николая II его
братом Михаилом. Заговору буржуазии было обеспечено содей¬
ствие Антанты. В конце 1916 и в январе 1917 г. английский
посол Бьюкенен настойчиво пытался убедить царя уступить тре¬
бованиям «прогрессивного блока», составлявшего большинство
Государственной думы, т. е. капитулировать перед буржуазией.
Дипломатия Антанты рассчитывала создать правительство, более
способное «организовать победу» и предупредить возможность
сепаратного мира. И английский посол Бьюкенен и французский
Палеолог находились в тесном контакте с лидерами «прогрессив¬
ного блока», а также с участниками образовавшейся в царской
семье великокняжеской фронды против Николая II. Правительства
380
Англии и Франции не стеснялись вмешиваться во внутренние
дела России. Бьюкенен подавал советы Николаю, в каком направ¬
лении следует ему изменить свою политику. Палеолог довольство¬
вался аналогичными беседами с министром иностранных дел.
Бьюкенен собирал лидеров буржуазии у себя в посольстве за
обедом, где и обсуждались планы дворцового переворота. Палео¬
лог шел тут дальше. Он беседовал с великой княгиней Марией
Павловной о свержении царя и даже о возможности его убийства.
Фактически и тот и другой дипломат, как и посол США Фрэн¬
сис, были участниками заговора, направленного на изменение
внутренних порядков в том государстве, при главе которого они
были аккредитованы, и даже на физическое устранение самого
этого главы!
В. И. Ленин прямо писал, что состоялся «заговор англо-фран¬
цузских империалистов, толкавших Милюкова и Гучкова с К0 к
захвату власти в интересах продолжения империалистической
войны, в интересах еще более ярого и упорного ведения ее,
в интересах избиения новых миллионов рабочих и крестьян
России для получения Константинополя... Гучковыми, Сирии...
французскими, Месопотамии... английскими капиталистами
и т. д.» 82
Этот заговор, продолжал В. И. Ленин, совпал с глубоким про¬
летарским и массовым народным движением «революционного
характера за хлеб, за мир, за настоящую свободу» 83. Это совпа¬
дение облегчило торжество революции.
Дипломатия Антанты и русская буржуазия надеялись, что пе¬
реворот сверху поможет предотвратить нараставшую в России на¬
родную революцию. Этим надеждам не суждено было сбыться.
12 марта (27 февраля) 1917 г. в России совершилась буржуазно¬
демократическая революция. Царизм пал. Он был свергнут на¬
родным восстанием; застрельщиком революции был пролетариат,
который возглавил движение солдатских и крестьянских масс.
Большевики героически руководили борьбой на улицах Пет¬
рограда. Боевое единение рабочих и солдат вылилось в создание
единой революционной организации — Совета рабочих и солдат¬
ских депутатов. Но рядом с Советом, олицетворявшим на том эта¬
пе революционно-демократическую диктатуру пролетариата и
крестьянства, возникло, в силу предательских действий меньше¬
вистско-эсеровских лидеров, Временное правительство, представ¬
лявшее орган господства буржуазии и помещиков. В стране обра¬
зовалось двоевластие.
Временное правительство пришло к власти с твердым намере¬
нием продолжать войну и прежнюю империалистическую поли¬
тику 84. Власть буржуазии не изменила империалистического
62 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 31, с. 16.
63 Там же, с. 17.
в4 Рубинштейн Н. Л. Внешняя политика Временного правительства. М.,
1946; Иоффе Л. Русско-французские отношения в 1917 г. М., 1958.
381
характера той войны, которая была начата при царизме. С этой
точки зрения для Антанты все обстояло как будто благополучно.
Первые заявления нового министра иностранных дел Милюкова
с полным удовлетворением были приняты правительствами Анг¬
лии и Франции.
Но факт двоевластия возбуждал у них чрезвычайные опасе¬
ния; особенно пугало их начавшееся разложение царской армии,
не желавшей более проливать кровь за чуждые народу интересы.
Дипломаты Антанты и США продолжали бесцеремонно вме¬
шиваться во внутренние дела России. Они настаивали, чтобы
Временное правительство самым жестоким образом подавило ре¬
волюцию и прежде всего устранило большевиков. С другой сто¬
роны, через английских и французских социал-шовинистов II Ин¬
тернационала правительства Англии и Франции пытались воздей¬
ствовать на Советы, дабы побудить меньшевиков и эсеров как
можно энергичнее поддерживать Временное правительство и по¬
литику войны «до полной победы».
На первый взгляд после Февральской революции внешнюю по¬
литику России стали направлять новые люди: вместо профессио¬
нальных дипломатов из рядов царской бюрократии во главе ми¬
нистерства иностранных дел стал видный депутат Государствен¬
ной думы, лидер кадетов профессор Милюков. Но заместитель
министра остался прежний — Нератов. Не претерпел сначала су¬
щественных изменений и состав послов и посланников. Только
на посту посла в США старого чиновника заменили (да и то не
сразу) представителем «общественных кругов» Бахметьевым
(по курьезному совпадению у него даже фамилия была почти
такая же, как у прежнего посла Бахметева). Внешнеполитиче¬
ские взгляды Милюкова практически вряд ли существенно отли¬
чались от взглядов таких министров царизма, как Сазонов.
Временное правительство сформировалось 15 марта. Через два
дня Милюков обратился с циркулярной телеграммой ко всем
дипломатическим представителям России. Он сообщал им о со¬
вершившихся событиях и предлагал возбудить вопрос перед со¬
ответствующим правительством о признании Временного прави¬
тельства России. Тут же он заверил, что оно «будет относиться
с неизменным уважением к международным обязательствам, при¬
нятым павшим режимом». Милюков подтверждал, таким образом,
что Россия будет продолжать вести войну в рядах Антанты ради
империалистических целей, зафиксированных в тайных межсоюз¬
нических договорах, что она будет платить по долгам царского
правительства. Союзные правительства и капиталистическая
пресса союзных стран были удовлетворены заявлением Милю¬
кова.
21 марта Милюков предложил русским послам потребовать у
союзных правительств, чтобы те со своей стороны подтвердили
новому русскому правительству верность обязательствам, приня¬
тым ими на себя по отношению к России.
382
22 марта союзные державы признали Временное правитель¬
ство, о чем вскоре же было объявлено нублично.
Первые же внешнеполитические акты Временного правитель¬
ства показывали империалистическую природу его политики. Она
тут же и была разоблачена В. И. Лениным. Он показал, что Вре¬
менное правительство «связано по рукам и ногам англо-француз¬
ским империалистским капиталом» 65. «Новое правительство,—
писал Ленин уже 17 марта,— не может дать мира как потому,
что оно является представителем капиталистов и помещиков, так
и потому, что оно связано договорами и денежными обязательст¬
вами с капиталистами Англии и Франции» вв. Ленин указывал
на необходимость «разъяснить массам народа, ждущим мира, не¬
возможность добиться его при данном правительстве» ®7.
Рабочие Петрограда уже чувствовали, что дело обстоит имен¬
но так. Ноты Милюкова удовлетворили Антанту, но они вызвали
раздражение в рабочих и солдатских массах. Меньшевистско-эсе¬
ровские лидеры Петроградского Совета опасались, что воинствен¬
ный и откровенно империалистический язык милюковской дипло¬
матии вызовет взрыв народного негодования и поведет к углуб¬
лению революции. А этого меньшевистские и эсеровские лидеры
боялись больше всего на свете. Исполком Совета потребовал от
Временного правительства новых заявлений, способных успокоить
массы. На этом настаивала контактная комиссия, являвшаяся
специфическим органом периода двоевластия, призванным обеспе¬
чить какое-то единство политики или хотя бы его видимость.
Милюков сначала возражал, но вынужден был уступить. В ре¬
зультате в свет было выпущено «Обращение Временного прави¬
тельства к российским гражданам» от 9 апреля (27 марта) 1917 г.
В этом документе наряду с повторением обещания о соблюдении
обязательств, принятых перед союзниками, фигурировали фразы
об отсутствии у «свободной» России стремлений к господству над
другими народами, к отнятию у них их национального достояния
и к захвату чужих территорий. В обращении провозглашалось,
что Россия хочет мира «на основе самоопределения народов».
Теперь меньшевики и эсеры были довольны. Они полагали,
что обращение удовлетворит широкие слои населения, жаждав¬
шие мира, но обманутые их демагогией и остававшиеся пока под
их влиянием.
Но зато империалисты Антанты были раздражены докумен¬
том от 9 апреля. Рибо, председатель совета министров Француз¬
ской республики, заявил русскому послу Извольскому, что если
Временное правительство, заявляя об отказе от захвата чужих
территорий, отказывается от приобретения Константинополя,
то Франция и не подумает следовать его примеру. Она не отка-
®5 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 31, с. 21.
вв Там же, с. 2.
в7 Там же.
383
жется от намеченных ею целей войны. И притом она не удоволь¬
ствуется одним только возвращением Эльзаса и Лотарингии.
Рибо стремился сделать так, чтобы не было худа без добра.
Если Россия колеблется в союзнической верности и начинает го¬
ворить о мире, то надо хотя бы ее заявление об отказе от аннек¬
сий использовать для похорон всех обязательств перед ней пасчет
Константинополя и проливов. Такие же намерения проявила и
английская дипломатия, и прежде всего посол в Петрограде Бью¬
кенен.
Но слабость Временного правительства, проявившаяся во всем
случившемся, вызывала и в Париже и в Лондоне величайшее
неудовольствие и крайнюю тревогу. Приехавший в Петербург
французский социалист-шовинист Альбер Тома предложил Милю¬
кову предпринять какие-либо шаги, дабы успокоить французское
правительство в отношении надежности России как союзника.
Тома подсказал следующий метод: поскольку обращение от 9 ап¬
реля не было нотифицировано иностранным правительствам, надо
восполнить этот пробел и разослать его им. При этом Милюков
договорился с Тома, что он сопроводит этот документ нотой и в
ней еще раз подтвердит готовность Временного правительства
воевать до победы.
Словом, от Сциллы народного гнева Временное правительство
попадало к Харибде — немилости своих империалистических хо¬
зяев. Страх вызвать их неудовольствие породил новый доку¬
мент — знаменитую в своей одиозности ноту Милюкова от 1 мая
(18 апреля) 1917 г., опубликованную в печати 3 мая. В ноте го¬
ворилось о намерении довести войну «до решительной победы».
Теперь союзники были удовлетворены. Но зато в Петрограде
снова поднялось народное возмущение. Из ноты вытекало со всей
очевидностью, что перспектива мира отодвигается правительством
на неопределенный срок — до решительной победы, приближения
которой весной 1917 г. отнюдь не чувствовалось. Ответом трудя¬
щихся на ноту Милюкова явились грандиозные народные демон¬
страции 3 и 4 мая. Они проходили под лозунгами «Долой войну!»,
«Долой Милюкова!», «Опубликовать тайные договоры!», «Вся
власть — Советам!». Результатом народного движения была реор¬
ганизация Временного правительства в коалиционное с Керен¬
ским во главе.
Милюков в новое правительство не вошел. Его заменил Тере¬
щенко — миллионер, сахарозаводчик, более известный в качестве
любителя балета, нежели знатока дипломатии и международной
политики. В отличие от Милюкова Терещенко полагал, что необ¬
ходимо ладить и держать контакт с меньшевистско-эсеровскими
деятелями Советов, надо усвоить их фразеологию и широко ее
применять. Линия Терещенко как министра заключалась в том,
чтобы, продолжая вести империалистическую войну и империа¬
листическую политику, говорить о мире, об отказе от империа¬
лизма, от аннексий и т. п. «Он хотел всех надуть», свидетельст¬
384
вует о новом министре управляющий делами Временного прави¬
тельства В. Д. Набоков.
В. И. Ленин еще в Апрельских тезисах указал на лживость
демагогических заверений Временного правительства об отказе
от аннексий и т. н. «Никакой поддержки Временному правитель¬
ству» 68 — гласил лозунг Ленина. В. И. Ленин разоблачил и по¬
литику Временного правительства нового состава, так же как он
разоблачил ранее политику Милюкова. Коалиционное правитель¬
ство, указывал Ленин, «не может отказаться от аннексий —
независимо от того, каков будет личный состав его...»69. «Только
взявши — при поддержке большинства народа — всю государст¬
венную власть в свои руки, революционный пролетариат совмест¬
но с революционными солдатами, в лице Советов рабочих и сол¬
датских депутатов, создаст такое правительство, которому пове¬
рят рабочие всех стран и которое одно в состоянии быстро закон¬
чить войну истинно демократическим миром» 70. Февральская ре¬
волюция и лозунги большевиков получили широчайший резонанс
во bcgm мире. В рабочем классе всех стран быстро нарастало
стремление к незамедлительному заключению мира без аннексий
и контрибуций.
Не только русская буржуазия и ее Временное правительство,
но и правительства Антанты и их дипломаты развернули травлю
большевиков и лично В. И. Ленина. Разжигание этой травли ста¬
ло одним из важных предметов деятельности дипломатических
представительств Антанты в Петрограде. Бьюкенен передавал
Временному правительству клеветнические материалы для снаб¬
жения ими русской буржуазной печати.
События в России совпали с провалом апрельского наступле¬
ния французской армии. За ним последовали волнения среди сол¬
дат. Тем сильнее настаивала Антанта на переходе в наступление
русских войск. Наступление это стало невозможным, и начинать
его было бессмысленно и даже опасно с точки зрения интересов
русской буржуазии: в солдатских массах росло неудержимое
стремление покончить с войной и скорее, как можно скорее вер¬
нуться по домам. В армии распространялось понимание антина¬
родного характера войны. Старая армия развалилась и больше
не могла наступать. Вопреки этой очевидности Временное прави¬
тельство готовило наступление, покорное велениям союзников.
Хозяйственная разруха и продолжение войны все усиливали
зависимость России от союзников. С Временным правительством
они стали считаться еще меньше, чем с царским в последние ме¬
сяцы его существования. Английское правительство отказалось
утвердить рекомендации Петроградской конференции. Оно до пре¬
дела сократило кредиты России. Кабинет считал, что, пока рус¬
ская армия не станет наступать, не стоит одалживать деньги рус¬
68 Лянин В. И. Поли. собр. соч., т. 31, с. 114.
89 Там же, с. 291.
70 Там же, с. 292.
385
скому правительству. Правительства Англии и Франции стали
решать вопросы большой политики без участия представителей
России и не считаясь с ее интересами. В апреле 1917 г. на кон¬
ференции в Сен-Жан де Мориенн (на франко-итальянской гра¬
нице) Ллойд Джордж и Рибо без участия представителей Вре¬
менного правительства решили удовлетворить домогательство
итальянского правительства и отдать Италии Смирну и прилегаю¬
щую юго-западную часть Малой Азии 71.
Союзники не посчитались с мнением Временного правитель¬
ства также и в вопросе о Греции. Французское правительство
решило втянуть Грецию в войну, дабы активизировать салоник¬
ский фронт с помощью греческих войск и упрочить свое влияние
в стране, в которой французский капитал имел крупные интере¬
сы. Для достижения обеих этих целей надо было избавиться от
короля Константина, стоявшего за нейтралитет и связанного с
немцами. В Греции продолжалась острая борьба между сторонни¬
ками нейтралитета, возглавлявшимися королем Константином, тя¬
готевшим к Германии, и Венизелосом, лидером антантофильской
партии. В Лондоне относились к проекту привлечения Греции
сдержанно, но противодействовать союзной Франции не стали.
Летом 1917 г. «верховный комиссар Антанты», опираясь на де¬
сант, высаженный с союзных кораблей в Пирее, сверг Константи¬
на и вручил власть Венизелосу. Новое правительство объявило
войну центральным державам.
ПОЛОЖЕНИЕ АВСТРО-ВЕНГРИИ
Положение монархии Габсбургов и правящих классов Австро-
Венгрии в 1917 г. было лишь немногим лучше, чем в России.
Голод и развал транспорта усиливали недовольство рабочего
класса и угнетенных наций. Боеспособность армии катастрофи¬
чески падала. Австрийские фронты держались в основном с по¬
мощью находившихся там германских частей. В конце 1916 г.
умер Франц-Иосиф. Его наследник Карл не питал симпатий к
Германской империи. Стремясь любой ценой спасти свою корону,
он был готов заключить сепаратный мир. 12 апреля 1917 г. новый
австро-венгерский министр иностранных дел граф Чернин пред¬
ставил Карлу доклад, в котором доказывал, что существует лишь
один-единственный способ избежать революции — как можно ско¬
рее заключить мир. Содержание этого доклада было сообщено
Вильгельму II.
Еще раньше, но уже в строгой тайне от Берлина Карл начал
переговоры с Антантой через своего шурина, принца Сикста Бур¬
бона, служившего офицером в бельгийской армии. Карл изъявлял
готовность содействовать возвращению Франции Эльзаса и Ло¬
71 Окончательно соглашение с Италией было оформлено в «Лондоне обме¬
ном письмами в августе 1917 г.
386
тарингии. Для себя он требовал лишь восстановления довоенных
границ. Пуанкаре и Ллойд Джордж отнеслись к австрийским
предложениям с большим вниманием. От России переговоры дер¬
жали в секрете. Но предложения Сикста встретили возражения
со стороны Италии: она не желала отказываться от захвата Три¬
еста, Далмации и Трентино. Миссия принца Сикста потерпела
неудачу.
«МИРНЫЕ» МАНЕВРЫ ГЕРМАНСКОГО ИМПЕРИАЛИЗМА В 1917 г.
В самой Германии почва все сильнее начинала колебаться под
ногами господствующих классов. Февральская революция в Рос¬
сии оказала на Германию глубокое воздействие. В апреле в Бер¬
лине и Лейпциге произошли грандиозные забастовки на военных
заводах. Кое-где имели место попытки создать Советы. В августе
вспыхнуло восстание на военном флоте. Ресурсы Германии под¬
ходили к концу. А между тем на Западном фронте ожидалось
появление свежей американской армии.
Германская дипломатия пробовала прибегнуть ко всяческим
маневрам, чтобы спасти положение. Весной 1917 г. она использо¬
вала вождей немецкой социал-демократии, не меньше канцлера
боявшихся революции. Шейдеман принялся подготовлять созыв
международной социалистической конференции. Германские им¬
периалисты рассчитывали, что на этой конференции им удастся
склонить русских меньшевиков и эсеров, составлявших тогда
большинство Петроградского Совета, к сепаратному миру с Гер¬
манией.
Германский план был разоблачен большевиками. Но меньше¬
вики и эсеры были готовы принять участие в конференции, хотя
созыв ее явным образом был продиктован интересами германского
империализма. Местом конференции был намечен Стокгольм.
Правительства Англии и Франции помешали созыву Сток¬
гольмской конференции. Немецкий маневр был сорван.
Между тем среди германской буржуазии усиливалось течение
в пользу скорейшего окончания войны компромиссом. Сторонни¬
ки «мира по соглашению» усилились. К ним примыкали теперь
помимо социал-демократов прогрессисты (либералы, стоявшие ле¬
вее национал-либеральной партии) и большая часть католическо¬
го центра.
19 июля 1917 г. эти три партии провели в рейхстаге резолю¬
цию о необходимости мира по обоюдному соглашению и без ан¬
нексий. Не следуй думать, что все сторонники этой резолюции
действительно отказывались от захватов. Большинство их,
и прежде всего канцлер Бетман-Гольвег, намеревались осущест¬
вить их в завуалированной форме, под видом создания «автоном¬
ных» государств с марионеточными режимами, возглавляемыми
ставленниками германского империализма. То была попытка спа¬
сти германский империализм.
387
Правое меньшинство рейхстага, состоявшее из консерваторов
и национал-либералов, за которыми стояло верховное командова¬
ние и которые опирались на юнкерство и тяжелую индустрию,
встретило, однако, резолюцию в штыки. Несмотря на яростные
протесты, им не удалось помешать принятию резолюции рейхста¬
гом. Но за несколько дней до окончательного голосования край¬
ние империалисты добились от кайзера отставки Бетман-Голь-
вега. Новый канцлер, Михаэлис, был послушной марионеткой
Людендорфа.
Со стороны правительств Англии, Франции и США резолю¬
ция рейхстага не встретила сочувственного отклика.
Бывший советник германского посольства в Париже фон дер
Ланкен предлагал Бриану (в тот момент не занимавшему поста
в правительстве) встретиться в Швейцарии для секретных пере¬
говоров. Но французское правительство дало указание Бриану
воздержаться от встречи с Ланкеном.
В августе 1917 г. Ватикан устами самого папы предложил
свое посредничество для заключения мира. Папа действовал в
интересах австро-германского блока. Он не хотел гибели династии
Габсбургов, издавна связанной с церковью неразрывными нитя¬
ми. Однако державы Антанты не вняли призыву Ватикана.
НАСТУПЛЕНИЕ КЕРЕНСКОГО.
ЗАПАДНЫЕ СОЮЗНИКИ И РОССИЯ В 1917 г.
Временное правительство оказалось в еще большей зависимости
от Антанты, нежели царизм. Это проистекало из прогрессировав¬
шей военной слабости, из потребностей снабжения страны и
фронта, из вечной нужды в финансовой поддержке. При таких
условиях Временное правительство и его военный министр Керен¬
ский подчинились настояниям Антанты. 1 июля 1917 г. они вновь
бросили русские войска в наступление. Это наступление было
безнадежной, глупой и преступной авантюрой. Она стоила России
совершенно ненужных кровавых жертв и закончилась полной не¬
удачей. И все же русский фронт продолжал сковывать 1597г
неприятельских дивизий — на I6V2 больше, чем западный!72
С лета 1917 г. нажим Антанты па Временное правительство
все усиливался. Особенно настаивала Антанта па самой энергич¬
ной и жестокой расправе с революцией. На это у Керенского уже
не хватало сил.
Разочаровавшись в Керенском, англо-французская дипломатия
попыталась поддерживать Корнилова. Не только дипломатические
и военные представители Антанты, но и находившиеся на рус¬
ском фронте английские танковые подразделения участвовали в
корниловском мятеже. Вмешательство во внутренние дела России
в интересах контрреволюции производилось с возрастающей бес¬
72 Рубинштейн II. Л. Указ. соч., с. 53.
388
церемонностью. Американская печать еще в мае сообщала о за¬
ключении англо-японского соглашения о совместном нападении
на Россию в случае ее выхода из войны 73.
Временное правительство, оставленное Англией и Францией
без финансовой поддержки, старалось опереться на США. В июне
1917 г. в Россию прибыла специальная американская миссия во
главе с сенатором Рутом для изучения способов оказания помощи
Временному правительству. Комиссия железнодорожных экспер¬
тов во главе со Стивенсом изучала вопрос о повышении провозо¬
способности Сибирской железной дороги. Американцы надеялись
поставить дорогу под свой контроль. Правительство же Керен¬
ского рассчитывало противопоставить США Англии. Оно добива¬
лось у США кредитов, думая ослабить свою зависимость от анг¬
лийского империализма. К США перешла от Англии роль глав¬
ного кредитора России.
Осенью 1917 г. между Англией, США и Францией было дости¬
гнуто соглашение о разграничении их деятельности в деле «помо¬
щи» России. США брали на себя реорганизацию русских желез¬
ных дорог, Англия — морской транспорт, Франция — армию74.
Вскоре соглашение было видоизменено: «помощь» Мурманской
дороге отходила к Англии, а западным и юго-западным доро¬
гам — к Франции. Этот сговор империалистов Антанты предпо¬
лагал не только широкое вмешательство во внутренние дела Рос¬
сии, но и начало ее раздела на сферы влияния. 9 октября 1917 г.
послы Англии, Франции и Италии посетили Керенского и вручи¬
ли ему коллективную ноту. Три правительства требовали восста¬
новления боеспособности армии и расправы с революцией. Ке¬
ренский и рад был бы выполнить требования союзников, но он
был уже совсем беспомощен.
Между тем внутреннее положение в России становилось все
более напряженным. Кризис нарастал. 7 ноября (25 октября)
1917 г. совершилась Великая Октябрьская социалистическая ре¬
волюция. Империалистическое Временное правительство было
свергнуто восставшим народом. Образовалось Советское социали¬
стическое правительство. Россия стала на путь выхода из импе¬
риалистической войны.
История дипломатии, т. III. М., 1965.
73 Там же, с. 52.
74 АВПР, ф. Канцелярия, 1917, д. 71, л. 901. Телеграмма Севастопуло из
Парижа № 1018 от 13 октября (30 сентября) 1917 г.
БИБЛИОГРАФИЯ НАУЧНЫХ ТРУДОВ И СТАТЕЙ
АКАДЕМИКА В. М. ХВОСТОВА
К вопросу об истории и современности в школьном курсе обществове¬
дения.— «Научно-педагогический сборник Восточно-педагогического инсти¬
тута». Казань, 1926, N 1.
Купеческая Казань.— В кн.: Старая и новая Казань. Казань, 1926.
Рец.: Friedrich F. Geschichtspunkte fur die Beurteilung eines erziehen-
den Geschichtsunterrichts; idem. Aus der Praxis der Hamburger Schulen.—
In: Die ewige Revolution. Berlin, 1925; «Обществоведение в трудовой школе»,
1929, № 1.
Ближневосточный кризис 1895—1897 гг.— «Историк-марксист», 1929,
т. 13.
Рец.: Jostok P. Der Ausgang des Kapitalismus. Miinchen, 1928.— «Исто¬
рик-марксист», 1929, т. 14.
Рец.: Новак К. Ф. Версаль. М., 1930.— «Историк-марксист», 1930, т. 15.
Рец.: Fay S. В. The origines of the World war, v. I. N. Y., 1929.— «Исто¬
рик-марксист», 1930, т. 18—19.
Проблемы захвата Босфора в 90-х годах XIX в.— «Историк-марксист»,
1930, т. 20.
Предисловие к «Записке А. И. Нелидова в 1882 г. о занятии проли¬
вов».— «Красный архив», 1931, т. 3 (46).
От переговоров о разоружении к войне.— «Борьба классов», 1931, № 5.
Предисловие к статье «Проект захвата Босфора в 1896 г.» — «Красный
архив», 1931, т. 4-5 (47-48).
Южно-Африканский союз. Исторический очерк. БСЭ, 1931, т. 65.
Южно-Африканский союз. Рабочее движение. БСЭ, 1931, т. 65.
Рец.: Fay S. В. The origines of the World war, v. II. N. Y., 1929.— «Исто¬
рик-марксист», 1931, т. 22.
Предисловие к «Письму А. П. Моренгейма о французской политике на
Ближнем Востоке (1896 г.)».— «Красный архив», 1932, т. 3 (52).
Рец.: Kehr Е. Schlachtflottenbau und Parteipolitik 1894—1901. Berlin,
1930.— «Историк-марксист», 1932, т. 1-2 (23-24).
Колониальная политика и национально-освободительное движение в
колониях и полуколониях в эпоху промышленного капитализма.— В кн.:
Эпоха промышленного капитализма в документах и материалах. М., 1933.
П. А. Шувалов о Берлинском конгрессе 1878 г.— «Красный архив», 1933,
т. 4 (59).
Царское правительство о проблеме проливов в 1898—1911 г.— «Красный
архив», 1933, т. 6.
Рец.: Langer W. L. European alliances and alignments 1871—1890. N. Y.,
1931.— «Историк-марксист», 1933, т. 5 (32).
Рец.: Oncken H. Das deutsche Reich und die Vorgeschichte des Weltkrie-
ges, Bd. 1—2. Leipzig, 1933.— «Историк-марксист», 1933, т. 5 (33).
Германский империализм и война 1914 г.— «Известия», 1934, 28 июля.
Рец.: Фей С. Происхождение мировой войны, т. 1. М.— Д., 1933.— «Ис¬
торик-марксист», 1934, т. 4 (38).
Кризис внешней политики Бисмарка.— «Историк-марксист», 1934, т. 5
(39)-
Фашистская пресса Германии о двадцатилетии мировой войны (Об¬
зор).— «Историк-марксист», 1934, т. 6 (40).
390
Ред.: Фей С. Лроисхождение мировой войны, т. 1—2. М., 1933—1934.—
«Известия», 1934, 14 октября.
Рец.: Bulow В. von. Denkwiirdigkeiten. Bd. 1—4. Berlin, 1930—1931.—
«Исторический сборник», 1934, № 2.
Рец.: Mommsen W. Politische Geschichte von Bismark zur Gegenwart.
1850—1933. Frankfuhrt am Maine. 1935.— «Историк-марксист», 1935, т. И (51).
Начало итальянской колониальной экспансии и первая итало-абиссин-
ская война 1895—1896 гг.—«Историк-марксист», 1935, т. 12 (52).
Предисловие к кн.: Бюлов Б. Воспоминания. М., 1935.
Рец.: Международные отношения в эпоху империализма, т. VI, ч. 1.—
«Исторический сборник», 1936, № 5.
Ред.: Bismarck О. Die gesammelten Werke, Bd. VI. Berlin, 1935.— «Исто¬
рик-марксист», 1936, т. 3 (55).
Рец.: Hoffman R. J. S. Great Britain and the German trade Rivalry, 1875—
1914. Philadelphia, 1935.— «Историк-марксист», 1936, т. 6 (58).
Рец.: История XIX века. Под ред. Лависса и Рамбо, т. I—VIII. (Совме¬
стно с Р. А. Авербух и С. Б. Каном).— «Книга и пролетарская революция»,
1938, № 5—6.
Над чем работают советские историки (Автор о своей работе).— «Кни¬
га и пролетарская революция», 1938, № 12.
В кн.: Новая история, ч. 2. Учебник для вузов. Под ред. Тарле Е. В.,
Ефимова А. В., Нотовича Ф. И., Хвостова В. М. М., 1939 г. главы:
IV — Экономическое развитие капиталистических стран в период
возникновения империализма.
V — Германская империя в конце XIX в.
VI — Англия 1868—1895 гг.
IX — Австро-Венгрия 1867—1900 гг.
XII — Малые западноевропейские страны в конце XIX в.
XV — Международные отношения 1871—1900 гг. и борьба за раздел
мира.
XVI — Экономическое развитие в эпоху довоенного империализма.
XVII — Германия в период довоенного империализма.
XVIII — Англия 1895—1914 гг.
XIX — Франция 1902—1914 гг.
XXI — Австро-Венгрия 1900—1914 гг.
XXV — Малые западноевропейские страны в начале XX в.
XXVI — Япония 186»—1914 гг.
XXIX — Международные отношения 1900—1914 гг.
XXX — Итоги социально-политического развития Западной Европы и
США с 1870 по 1914 г.
Возникновение первой мировой империалистической войны.— «Истори¬
ческий журнал», 1939, № 7.
Пальмерстон, Генри Джон Темпл.— БСЭ, т. 44. М., 1939.
Первая мировая империалистическая война (1914—1918).— БСЭ, т. 44.
М., 1939.
Уроки истории.— «Известия», 1939, 1 августа.
Внешняя политика царской России в 1879—1894 гг.— В кн.: История
СССР, т. 2. М., 1940 (То же, 1949; 1954). То же. Киев, 1950 (на укр. языке).
История международных отношений (1870—1918). Краткий конспект
курса (ВПА им. В. И. Ленина). М., 1940.
Первая мировая империалистическая война (1914—1918). Международ¬
но-политический очерк (ВПА им. В. И. Ленина). М., 1940.
Международные отношения 1871—1900 гг. и борьба за раздел мира
(ВПА им. В. И. Ленина). М., 1940.
Рец.: Новая история, ч. 1. Под. ред. Е. В. Тарле, А. В. Ефимова и Ф. А.
Хейфеца (Совместно с А. Л. Нарочницким).—«Учительская газета». 1940,
29 апреля.
Франко-прусская война, Франкфуртский мир (1870—1871 гг.).— В кн.:
История дипломатии, т. 1. М., 1941.
391
Как германские империалисты уже «напобеждались» однажды до соб¬
ственной гибели. М., 1943; То же. Баку, 1942 (на азерб. языке).
«Пирровы победы» германского империализма. Из опыта первой миро¬
вой войны.— «Агитатор и пропагандист Красной Армии», 1942, № 15-16.
Как развивался германский империализм (Исторический очерк). М.,
1943; То же. М., 1944 (на латыш, яз.).
Разгром немцев под Ростовом в ноябре 1941 г. М., 1943.
Рец.: Маркс и Энгельс о реакционном пруссачестве. М., 1942.— «Боль¬
шевик», 1943, № 13.
История дипломатии, т. 2 (Совместно с Минцем И. И. М., 1945. То же.
Киев, 1948 (на укр. яз.); То же. Тарту, 1948 (на эст. яз.); То же. М., 1948
(на франц. яз.); То же. Рига, 1949 (на латыш, яз.).
Новая история. Учебник для 9-го класса средней школы. Под ред.
В. М. Хвостова и JI. И. Зубока. М., 1945 (Книга имела 14 изданий.).
История международных отношений (1871—1893). Вып. 1. Курс лек¬
ций в Высш дипл. школе. М., 1946.
Несколько справок (Письмо в редакцию) — «Новое время», 1946, № 3.
Режим генерала Франко в свете германских документов (Подпись:
Владимир Михайлов).— «Правда», 1946, 13 декабря.
Россия и германская агрессия в дни европейского кризиса 1887 г. (К
предыстории франко-русского союза).— «Исторические записки», 1946, кн. 18.
История международных отношений (1871—1917 гг.). Курс лекций
(Высшие военно-политические курсы). М., 1947.
К обсуждению проекта договора о разоружении и демилитаризации
Германии.— «Правда», 1947, 17 апреля.
Выступление Трумэна в Конгрессе (Подпись: В. Михайлов).— «Изве¬
стия», 1948, 24 марта.
Как подготовлялась вторая мировая война.— «Известия», 1948, И ап¬
реля.
Англо-германские переговоры 1939 г.— «Известия», 1948, 7 июля.
Борьба советской дипломатии за демократический мир.— «Большевик»,
1948, № 18.
О заявлениях американского и советского правительств.— «Красная
звезда», 1948, 15 мая.
Ред.: Документы и материалы второй мировой войны, т. I. Ноябрь
1937—1938 гг. М., 1948 (Подпись: В. Михайлов).—«Большевик», 1948, № 7.
Мировая печать об «Исторической справке» Совинформбюро.— «Боль¬
шевик», 1948, № 8.
Рец.: Документы и материалы кануна второй мировой войны, т. II. Ар¬
хив Дирксена (1938—1939) (Подпись: В. Михайлов).—«Большевик», 1948,
№ 10.
Образование Германской Демократической Республики — важный фак¬
тор укрепления мира (Подпись: В. Михайлов).— «Правда», 1950, 25 мая.
Североатлантический договор — орудие империалистической агрессии
(Подпись: В. Михайлов).— «Большевик», 1949, № 7.
Поучительные уроки истории (Подпись: В. Михайлов).— «Известия»,
1951, 31 августа.
Вторая годовщина Германской Демократической Республики (Подпись:
В. Владимиров).— «Известия», 1951, 7 октября.
Рец.: Кеппап G. F. American diplomacy 1900—1950. Chicago, 1951 (Под¬
пись: В. Михайлов).— «Коммунист», 1952, № 22.
Рец.: Maseng Е. Det klovde Norden mellon de store stater. Oslo, 1952
(Подпись: В. Михайлов).— «Коммунист», 1953, № 10.
Советские люди уверены в своем будущем. «Международная жизнь»,
1955, № 2.
К вопросу о национально-освободительном движении (Подпись: Ком¬
ментатор).— «Международная жизнь», 1955, № 4.
Десять лет победы над гитлеровской Германией (Подпись: Коммента¬
тор).— «Международная жизнь», 1955, № 5.
Положить конец холодной войне.— «Международная жизнь», 1955, № 6.
392
Западные державы препятствуют обеспечению европейской безопасно¬
сти и решению германского вопроса. О позиции США, Англии и Франции
на Женевском совещании министров иностранных дел (Подпись: В. Ми¬
хайлов).— «Международная жизнь», 1955, № 12.
Франко-русский союз и его историческое значение.— В кн.: Десятый
Международный конгресс историков в Риме. Сентябрь 1955. Доклады совет¬
ской делегации. М, 1956.
Ленинские принципы внешней политики.— «Международная жизнь»,
1957, № 4.
Основные этапы внешней политики Советского правительства за сорок
лет. Краткое изложение доклада на октябрьской сессии Отделения истори¬
ческих наук АН СССР, 29—31 октября 1957 г.— «Вестник АН СССР», 1957,
№ 12; «Вопросы истории», 1957, № 12; «Новая и новейшая история», 1957,
№ 4.
Внешняя политика германского милитаризма.— «Международная
жизнь», 1957, № 8. Пер. на нем. яз.— «Deutsche Aussenpolitik». Berlin, 1961,
Sonderheft 2.
Вступительное слово на заседании в Академии общественных наук, по¬
священном обсуждению вопросов внешней политики Советского государст¬
ва.— «Международная жизнь», 1957, № 9. То же в кн.: Вопросы внешней
политики СССР и современных международных отношений. М., 1958.
Рец.: Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами
США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечест¬
венной войны 1941—1945 гг., т. 1—2. М., 1957.— «Правда», 1957, 14 сентября.
Коренная проблема мировой политики.— «Правда», 1957, 4 декабря.
За прочный мир и мирное сосуществование.— «Мировая экономика и
международные отношения», 1958, № 2.
Ленинские принципы внешней политики.— В кн.: Вопросы внешней по¬
литики СССР и современных международных отношений. М, 1958.
О письме Исполнительного комитета Социалистической партии Австрии
(Подпись: Обозреватель).— «Правда», 1958, 31 июля.
Отчетный доклад о работе Института истории АН СССР за 1959 год.—
«Новая и новейшая история», 1960, № 2.
Некоторые итоги дискуссии по вопросам периодизации внешней поли¬
тики СССР«Международная жизнь», 1958, № 8. Пер. на рум. яз.: Bilan-
tul discutiei cuprivire la periodizarea politicii externe a URSS.— «Analele Ro-
mino — Sovietice, seria istorie», 1958, N 4 (24).
Сорок лет борьбы за мир. М., 1958.
Семилетний план и мирное сосуществование.— «Международная
жизнь», 1959, № 2.
О тех, кто забывает уроки истории (О документах советско-француз-
ских отношений в годы Великой Отечественной войны по германскому
вопросу).— «Правда», 1959, 27 апреля.
Это никогда не должно повториться. 20 лет со дня начала второй миро¬
вой войны.— «Правда», 1959, 1 сентября.
Не останавливаться на полпути.— «Правда», 1959, 27, сентября.
Поучительные уроки истории (К 20-летию возникновения второй миро¬
вой войны).— «Коммунист», 1959, № 12.
Франко-прусская война и Франкфуртский мир (1870—1871 гг.).— В кн.:
История дипломатии, т. 1. М, 1959.
Выступление на обсуждении отчетного доклада Е. К. Федорова на го¬
дичном собрании АН СССР 24—26 февраля 1960 г.— «Вестник АН СССР»,
1960, № 4.
В. И. Ленин в борьбе за мир — В кн.: Ленин и наука. М., 1960.
Международные отношения в 1871—1898 гг.; Международные отноше¬
ния в 1898—1914 гг.— В кн.: Новая история, т. 3. М., 1960.
Припертые к стене.— «Известия», 1960, 17 мая.
Советская историческая энциклопедия.— «Известия», 1960, 21 сентября.
Вступительное слово к научной сессии АОН при ЦК КПСС, ИМЛ и Ин¬
ститута истории АН СССР, посвященной 40-летию со дня образования
393
Итальянской коммунистической партии.— В кн.: 40 лет Итальянской ком¬
мунистической партии. М., 1961.
Выступление на Координационном совещании по актуальным пробле¬
мам славяноведения.— В кн.: Актуальные проблемы славяноведения. М.,
1961.
Переговоры о разоружении. К истории вопроса.— «Международная
жизнь», 1961, № 1, 2.
Выступление на обсуждении отчетного доклада Е. К. Федорова на го¬
дичном собрании АН СССР 2—4 февраля 1961 г.— «Вестник АН СССР», 1961,
№ 3.
Германская экспансия на Восток, ее история и идеологические корни.—
«Новая и новейшая история», 1961, № 3.
Историческая миссия нового мира.— «Известия», 1961, 31 июля.
Реваншизм и экспансия под маской интеграции.— «Международная
жизнь», 1961, № 7. Пер. на нем. яз.— «Deutsche Aussenpolitik». Berlin, 1961,
Sonderheft 1.
Современное состояние изучения в СССР истории европейских стран
народной демократии и задачи научно-исследовательской работы.— «Новая
и новейшая история», 1962, № 3.
Состояние научно-исследовательских работ, основные направления и
задачи в области изучения истории международного рабочего движения в
развитых капиталистических странах Европы и Америки. Доклад на Коор¬
динационном совещании историков. Москва, 22—25 июня 1962.— «Вестник
АН СССР», 1962, № 10.
Заповедь истории: не ходи с мечом на Москву! — «Известия», 1962,
17 октября.
Великий подвиг народа. Доклад на торжественном собрании в Кремлев¬
ском Дворце съездов.— «Правда», 1962, 19 октября; «Новая и новейшая ис¬
тория», 1962, № 6.
Десятая Пагуошская.— «Неделя», 1962, № 37.
За творческое содружество историков, философов, экономистов.— «Ком¬
мунист», 1962, № 12; То же. В кн.: Строительство коммунизма и обществен¬
ные науки. М., 1962.
Перспективы разоружения.— «Международная жизнь», 1962, №11.
Реваншизм и «интеграция». В кн.: Европейская безопасность и угроза
западногерманского милитаризма. М., 1962.
История дипломатии. Изд. 2-е, т. II. Дипломатия в новое время. 1871—
1914. М., 1963 г.
Историков ждет современность.— «Известия», 1963, 12 января.
Историческая наука на современном этапе.— «Коммунист», 1963, № 8.
Рапалльский договор и проблема мирного сосуществования.— В кн.:
Рапалльский договор и проблема мирного сосуществования. М., 1963.
Одиннадцатая Пагуошская (Совместно с JI. Арцимовичем, В. Кирилли¬
ным).— «Известия», 1963, 23 октября.
Жизнь учит — сотрудничество необходимо. К 30-летию установления
дипломатических отношений между СССР и США (Совместно с В. Исраэ
ляном).— «Правда», 1963, 16 ноября.
Доклад на Всесоюзном совещании историков. Москва, 1962 г.— «Новая
и новейшая история», 1963, № 2.
The foreign policy of the Union of Soviet Socialist Republics. (Совместно
с JI. H. Кутаковым).— In: Foreign policies in a world of change. N. Y., 1963.
Напишем историю социалистической Москвы (Совместно с А. Синицы¬
ным).— «Московская правда», 1964, 7 января.
Уроки истории.— «Советская Россия», 1964, И января.
О состоянии разработки истории внешней политики СССР и междуна¬
родных отношений современной эпохи.— «Новая и новейшая история»,
1964, № 2.
Борьба КПСС за ленинский курс социалистической внешней полити¬
ки.— В кн.: За чистоту марксизма-ленинизма. М., 1964.
394
Выступление по докладу П. Н. Федосеева и Ю. П. Францева «О мето¬
дологических вопросах исторической науки».— «Вопросы истории», 1964,
№ 3; То же.— В кн.: История и социология. М., 1964; «Вопросы философии»,
1964, № 5.
Преступление империализма — «Известия», 1964, 1 августа.
Пагуошский форум ученых (Совместно с М. Д. Миллионщиковым и
JI. А. Арцимовичем).— «Правда», 1964, 2 октября.
Китайский «счет по реестру» и правда истории (об установлении гра¬
ницы между Китаем и Россией).— «Международная жизнь», 1964, № 10.
Оградить мир от нового преступления империализма. К 25-летию нача¬
ла второй мировой войны.— «Коммунист», 1964, № 13.
Основные направления научных исследований и подготовка научно-пе¬
дагогических кадров по всеобщей истории.— В кн.: Всесоюзное совещание
о мерах по улучшению подготовки научно-педагогических кадров по исто¬
рическим наукам. М., 1964.
Foreign policy of the Soviet Union.— In: Vital speeches and documents
of the dates», vol. 5. New Dehly, 1964, N 10-11.
Der Kampf UdSSR gegen die Politik der raketen Atombewaffnung der
BHD.— «Dokumentation der Zeit». Berlin, 1964, Hf. 323; то же в кн.: Die Mul-
tilaterale Atomstreitmacht — eine Bedrohung der europaischen Sicherheit.
Berlin, 1964; то же.— «Sprawy miedzynarodowe». Warszawa, 1965, N 1.
Победа России в Отечественной войне 1812 г. как предпосылка освобож¬
дения Европы от наполеоновского владычества (Совместно с Н. И. Казако¬
вым).—В кн.: Освободительная война 1813 г. против наполеоновского гос¬
подства. М., 1965; то же в кн.: Der Befreiungskrieg 1813. Berlin, 1967.
Путь в Дюнкерк и Компьен.— «Международная жизнь», 1965, № 3.
Международный форум ученых (Совместно с М. Д. Миллионщиковым
и JI. А. Арцимовичем).— «Правда», 1965, 16 мая.
Current Status of disarmament problems.— In: Proceedings of the 14 th
Pugwash Conference on Science and World affairs, Venice, April 11—16,
1965, Venice, 1965.
История учит и воспитывает.— «Известия», 1965, 26 апреля.
Год признаний.— «Известия», 1966, 21 января.
Народы преградят путь реваншизму.— «Правда», 1966, 21 мая.
Atti del II Convegno degli storici italiani e sovietici. Roma, 28—30
maggio 1966.— «Rassegna sovietica». Roma, 1966, quaderno 2.
Европе не должна угрожать война.— «В защиту мира», 1966, № 6.
Вопрос, требующий положительного решения.— «Новое время», 1966,
№ 32.
Историческое значение Германской Демократической Республики (До¬
клад на научной сессии Комиссии историков Советского Союза и ГДР, про¬
ходившей в Москве 19—21 октября 1966 г.).—«Международная жизнь»,
1966, № 12.
Выступление на встрече с итальянскими историками.— В кн.: Пробле¬
мы советско-итальянской историографии. М., 1966.
L’activite scientifique de l’lnstitut d’histoire de l’Aoademie des sciences
d’URSS.— «Revue historique». Paris, 1966, N 1-2 (479).
Содружество братьев по классу. К 10-летию комиссии историков СССР
и ГДР (Совместно с JI. Штерном).— «Правда», 1967, 17 марта.
Краткое изложение выступления на научной конференции в Москве,
посвященной международному значению Великого Октября.— «Новая и
новейшая история», 1967, № 5.
Алексей Леонтьевич Нарочницкий (К 60-летию со дня рождения). (Со¬
вместно с С. Д. Сказкиным и Н. Н. Болховитиновым).— «Вопросы истории»,
1967, № 5.
Советская внешняя политика и ее воздействие на ход истории.— «Ком¬
мунист», 1967, № 10.
Рец.: 50 лет борьбы СССР за разоружение. Сб. документов. М., 1967 г.—
«Книжное обозрение», 1967, 5 августа.
395
Der Finfluss der Oktoberrevolution auf die Entwicklung der Welt.— «Mar-
xistische Blatter». Frankfurt a. М., 1967, Sept.-Okt.
Un evenement historique de portee mondiale.— «Monde diplomatique». Pa¬
ris, 1967, N 164.
Sociale aard en historishe betekenis.— «Nieuwe Rotterdamse Courant»,
1967, 4 November.
Fiinfzig Jahre sowjetisch-deutsche Beziehungen.— «Beitrage zur Geschich-
te der Arbeiterbewegung». Berlin, 1967, N 6; «Spektrum», Berlin, 1967, N 11-12.
Die neueste Geschichte des deutschen Imperialismus in der westdeutschen
historiographie.— «Zeitschrift fur Geschichtswissenschaft», Berlin, 1967, N 4.
Внешняя политика России (1878—1898).— В кн.: История СССР с древ¬
нейших времен до наших дней, сер. 1, т. 5. М., 1968.
Советский Союз и проблема европейской безопасности.— «Международ¬
ная жизнь», 1968, № 2.
Фундамент прогресса (О разработке нового учебного плана и школьных
программ).— «Книжное обозрение», 1968, 31 августа.
Мюнхенское предательство. Обращение Комиссии историков СССР и
ГДР к историкам всех стран (Совместно с JI. Штерном).— «Правда», 1968,
28 сентября.
Основные итоги работы секции «Великая Октябрьская социалистиче¬
ская революция и мировой революционный процесс».— В кн.: Международ¬
ное значение Великой Октябрьской социалистической революции. М., 1968.
Накануне Великой Отечественной войны. Подготовка Советского Сою¬
за к отражению фашистской агрессии (Совместно с Грылевым А.)«Ком¬
мунист», 1968, № 12.
Bilanz eines halben Jahrhunderts sowjetischer Aussenpolitik.— «Deutsche
Aussenpolitik». Berlin, 1968, Sonderheft 1.
Пятьдесят лет советско-германских отношений.— «Ежегодник герман¬
ской истории, 1968». М., 1969.
Рец.: Историография новой и новейшей истории стран Европы и Аме¬
рики. М., 1968.— «Правда», 1969, 6 февраля.
Граждане-патриоты, воины-интернационалисты.— «Московская правда»,
1969, 12 июня; то же.— «Правда Востока», 1969, 17 сентября.
Краснозвездная крепкая гвардия.— «Московский комсомолец», 1969,
4 июля.
Международное значение ГДР.— «Международная жизнь», 1969, № 7.
Пер. на нем. яз.— «Zeitschrift fur Geschichtswissenschaft», Berlin, 1969, N 8;
«Osteuropa Archiv», Stuttgart, 1970, N 1.
В. И. Ленин о принципах внешней политики Советского государства.—
«Коммунист», 1969, № 9. То же.— В кн.: Ленинская внешпяя политика Со¬
ветской страны. 1917—1924 г. М., 1969. Пер. на англ. яз.— In: Leninism to¬
day (A collection of Articles). М., 1970.
Уроки войны.— «Советская Россия», 1969, 31 августа.
Международное значение ГДР. Доклад на научной сессии, посвящен¬
ной 20-летию образования ГДР.— «Вестпик АН СССР», 1969, №11.
Fur die Zusammenarbeit der marxistischen Historiker aller Lander.—
«Zeitschrift fur Geschichtswissenschaft». Berlin, 1970, N 1-2.
Возникновение второй мировой войны.— «Новая и новейшая история»,
1970, № 2.
Знать, изучать Москву смолоду! — «Вечерняя Москва», 1970, 17 апреля.
На принципах великого Ленина (О внешней политике Коммунистиче¬
ской партии СССР).— «За рубежом», 1970, № 16.
Рец.: В. И. Ленин и советская внешняя политика. М., 1969. Политика,
верная ленинским заветам. Историческая Лениниана (Совместно с В. И. Ми¬
люковой).— «История СССР», 1970, № 6.
Важные вехи истории (О значении Потсдамского соглашения для по¬
слевоенного политического устройства в Европе).— «Известия», 1970,
17 октября.
Die Internationale Bedeutung des Sieges der Sowjetunion iiber den deut-
396
schen Faschismus.— «Beitrage zur Geschichte der Arbeiterbewegung». Berlin,
1970, N 4.
Historiker der DDR und der UdSSR erforschen deutschen Imperiali.—
«Spektrum», 1970, N 1.
Внешнеполитическая деятельность Коммунистической партии в годы
войны.— В кн.: Всемирно-историческая победа советского народа. 1941—
1945. М., 1971.
Выдающийся ученый (Об академике М. В. Нечкиной).— «Московская
правда», 1971, 25 февраля.
Основные вопросы внешнеполитической деятельности КПСС между
XXIII и XXIV съездами партии (Консультация к теме «Ленинская внеш¬
няя политика Советского государства — мощное орудие в борьбе за мир и
коммунизм на современном этапе»).—«Вопросы истории КПСС», 1971, № 3.
Сотрудничество КПСС и СЕПГ — воплощение принципов пролетарского
интернационализма (Совместно с В. И. Цапановым).— «Новая и новейшая
история», 1971, № 5; То же на нем. яз.: «Beitrage zur Geschichte der Arbeiter¬
bewegung», Berlin, 1971, N 4.
Наш курс —борьба за мир.—«Советская Россия», 1971, 18 июля.
Вступительное слово к научной конференции «XXIV съезд КПСС и
проблемы современных международных отношений».— «Международная
жизнь», 1971, № 7.
Участие в дискуссии на тему: «Система европейской безопасности: со¬
держание и пути обеспечения».— «Международная жизнь», 1971, № 10.
Предисловие к кн.: Высоцкий В. Н. Западный Берлин и его место в си¬
стеме современных международных отношений. М., 1971.
Воздействие внешней политики СССР на развитие современного мира.—
В кн.: Проблемы современного коммунистического движения. М., 1972.
Возникновение второй мировой войны.— В кн.: Вторая мировая война
и современность. М., 1972.
Современные проблемы европейской безопасности.— В кн.: Современ¬
ные проблемы европейской безопасности. Научная конференция в Москве
24—25 января 1972 г. М., 1972. То же. М., 1972 (на нем. яз.); то же. М., 1972
(на франц. яз.).
Профессор Сергей Александрович Никитин. К 70-летию со дня рожде¬
ния (Совместно с Ю. А. Писаревым, В. Г. Карасевым и др.).— «Новая и но¬
вейшая история», 1971, № 6; то же. В кн.: Славяне и Россия. М., 1972.
Конкретная, последовательная политика.— «Известия», 1972, 1 февраля.
XXIV съезд КПСС и задачи советской исторической науки. Доклад на
совещании в Отделении истории АН СССР 10—12 ноября 1971 г.— «История
СССР», 1972, № 2.
Реальная возможность (Выступление в Советском комитете за евро¬
пейскую безопасность).— «Век XX и мир», 1972, № 2.
Проблемы европейской безопасности — история и современность.—
«Век XX и мир», 1972, № 3.
К истории формирования русско-китайской границы (Совместно с
Л. Г. Бескровным и С. Л. Тихвинским).—«Международная жизнь», 1972,
№6.
Der proletarische Internationalismus — ideologische Grundlage des gemein-
samen Kampfes der internationalen Arbeiterklasse gegen den Imperialis-
mus.— «Beitrage zur Geschichte der Arbeiterbewegung», 1972, N 6.
Международные отношения в 1871—1898 гг.; Международные отноше¬
ния в 1898—1914 гг.— В кн.: Новая история 1870—1971. Изд. 2-е, исправлен¬
ное и дополненное. М., 1973.
Международно-политическое значение победы Советского Союза над
германским фашизмом. В кн.: Ежегодник германской истории. 1971. М.,
1973.
Проблемы истории внешней политики СССР и международных отно¬
шений. Избранные труды. М., 1976.
397
Могучее средство коммунистического воспитания (Об изучении в школе
Тезисов ЦК КПСС «50 лет Великой Октябрьской социалистической рево¬
люции». Из доклада президента АПН СССР на собрании учителей истории
и обществоведения и секретарей школьных парторганизаций Московской
области)«Учительская газета», 1967, 12 октября.
Педагогика — наука общественная (Изложение доклада президента
АПН СССР на заседании президиума АПН СССР).—«Учительская газета»,
1967, 21 ноября.
Великая сила марксизма — «Советская педагогика», 1969, № 8.
Научная основа просвещения (Доклад «Основные направления научно-
исследовательской работы в области педагогических наук на современном
этапе» на научной сессии АПН, посвященной современному состоянию и
задачам педагогических наук в СССР).—«Учительская газета», 1968, 8 фев¬
раля.
Постановление ЦК КПСС «О мерах по дальнейшему развитию общест¬
венных наук и повышению их роли в коммунистическом строительстве» и
задачи АПН СССР.— «Советская педагогика», 1968, № 1.
Основные направления научно-исследовательской работы в области пе¬
дагогических наук.— «Советская педагогика», 1968, № 4.
Что сдерживает развитие педагогики.— «Советская Эстония», 1968,
26 июля.
Школе, учителям (О методической помощи АПН СССР).— «Учитель¬
ская газета», 1968, 24 августа.
Фундамент прогресса (О разработке нового учебного плана и школьных
программ).— «Книжное обозрение», 1968, 31 августа.
Еще раз о правовом «ликбезе». Я и закон.— «Комсомольская правда»,
1968, 10 октября.
Педагогические знания — родителям.— «Учительская газета», 1968,
22 октября.
Проблеми на марксистско-ленинската педагогика пред академията на
педагогическите науки на СССР.— «Учителско дело». София, 1968, 5 но-
ември.
Горизонты исследования.— «Учительская газета», 1969, 27 марта.
Художественная литература и военно-патриотическое воспитание
школьников.— «Преподавание истории в школе», 1969, № 3.
Вместе со школой. Насущные вопросы развития педагогической нау¬
ки.— «Известия», 1969, 26 июня.
Школьный урок готовят ученые.— «Правда», 1969, 24 августа.
Какой быть школе? — «Советский Союз», 1969, N° 9.
Образование: проблемы и перспективы.— «Советская Латвия», 1969,
2 сентября.
Повышать уровень педагогических исследований.— «Советская педаго¬
гика», 1969, № 5.
Об основных направлениях деятельности АПН СССР.— «Школа и про¬
изводство», 1970, № 1.
Вступительное слово президента АПН СССР на Всесоюзных педагоги¬
ческих чтениях. Ленинград.— «Учительская газета», 1970 г., 24 марта.
По ленинскому пути. Вступительное слово на юбилейной сессии АПН
СССР, посвященной 100-летию со дня рождения В. И. Ленина.— «Советская
педагогика», 1970, № 4.
Школа сегодня и завтра.— «Московский комсомолец», 1970, 18 августа.
Вечно живая тема (Об изучении школьниками жизни и деятельности
В. И. Ленина).— «Учительская газета», 1970, 1 сентября.
Школа подскажет кем быть.— «Известия», 1970, 8 сентября.
Школа: пути совершенствования.— «Советская женщина», 1970, № 9.
О значении заключенного соглашения о научном сотрудничестве между
АПН СССР и Центральным институтом педагогики ВНР.— «Учительская
газета», 1970, 22 декабря.
398
Слово к читателям — «Политическое самообразование» 1971 N° 1
Педагогика — школе.— «Известия», 1971, 18 марта. ’ ’
Педагогика и требования жизни (Проблемы современного политехни¬
ческого образования и трудового воспитания в школе)«Учительская га¬
зета», 1971, 27 марта.
Вдохновенный труд (Доклад на расширенном заседании, посвященном
задачам АПН СССР в свете решений XXIV съезда КПСС).— «Учительская
газета», 1971, 20 мая.
XXIV съезд КПСС и задачи Академии педагогических наук СССР (До¬
клад на расширенном заседании Президиума АПН СССР. Май, 1971 г.).—
«Советская педагогика», 1971, № 7.
Здравствуй, новый учебный! — «Московский комсомолец», 1971, 1 сен¬
тября.
Школа, наука, жизнь.— «Ленинское знамя», 1971, 1 сентября.
Задачи социалистической педагогики в борьбе против буржуазных тео¬
рий обучения и воспитания.— «Советская педагогика», 1972, № 1.
All union centre of pedagogical studies.— «Social Sciences». М., 1972,
N 1.
Участие в авторских коллективах,
редакционных коллегиях,
комиссиях и комитетах, редактирование
Ред.: Ламздорф В. Н. Дневник. 1891—1892. М., 1934.
Ред.: Бюлов Б. Воспоминания. М., 1935.
Ред.: Новая история, ч. II. От франко-прусской войны и Парижской
Коммуны до победы Октябрьской революции в России и окончания импе¬
риалистической войны (1870—1918). Учебник для вузов (Совместно с Е. В.
Тарле, А. В. Ефимовым и Ф. И. Нотовичем). М., 1939.
Ред.: Международные отношения 1870—1918 гг. Сб. документов. М., 1940.
Ред.: Нарочницкий А. Л. Указатель литературы по новой истории
(1789—1918). Для преподавателей техникумов и рабфаков. М., 1940.
Чл. авт. колл, и редколл.: Новая история. Учебник для 9 кл. средней
школы, ч. 2. М., 1945—1975 гг. То же па казахском, литовском, латышском,
азербайджанском, татарском языках.
Чл. ред. колл.: История международных отношений и внешней поли¬
тики СССР. Курс лекций. М., 1947.
Чл. ред. комит.: Дипломатический словарь, т. I. М., 1948; т. II. М., 1950;
изд. 2-е, т. I—III. М., 1960—1954.
Ред.: Методическое пособие по новой истории для 9-го класса средней
школы, ч. II. М., 1953; изд. 2-е перераб. М., 1957; изд. 3-е. М., 1961.
Чл. ред. колл.: Из истории общественных движений и международных
отношений. Сб. статей в память академика Е. В. Тарле. М., 1957.
Гл. ред. журнала «Международная жизнь», 1954—1957 гг.
Чл. ред. колл, журнала «Международная жизнь», 1954—1972 гг.
Чл. ред. колл.: Тарле Е. В. Сочинения, т. 1—12. М., 1957—1962.
Чл. ред. комис.: Документы внешней политики СССР, т. 1—10. М.,
1957-1965.
Чл. ред. комис.: Переписка Председателя Совета Министров СССР с
президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Ве¬
ликой Отечественной войны 1941—1945 гг., т. 1—2. М., 1957.
Чл. авт. колл.: История СССР. Эпоха социализма. 1917—1957. Учебное
пособие, изд. 1-е. М., 1958; изд. 2-е. М., 1964.
Чл. ред. колл.: Из истории рабочего класса и революционного движе¬
ния. Памяти акад. А. М. Панкратовой. М., 1958.
Чл. ред. колл.: Международный политико-экономический ежегодник.
М., 1958-1959.
Чл. авт. колл.: История Коммунистической партии Советского Союза.
М., 1959; изд. 2-е. М., 1962; изд. 3-е. М., 1969; изд. 4-е. М., 1971; изд. 5-е. М.,
1973.
Чл. ред. колл.: Локарнская конференция, 1925 г. Документы. М., 1959.
399
Ред.: Новая история, т. 3. 1870—1918 (Совместно с И. С. Галкиным и
Н. Е. Застенкером). М., 1960.
Чл. ред. комис.: Внешняя политика России XIX и начала XX века.
Документы. Сер. I. 1801—1815 гг., т. 1. М., 1960; т. 4, 5, 7, 8. М., 1965—
1972‘
Чл. ред. комис.: История Великой Отечественной войны Советского
Союза, 1941—1945, т. 1—6. М., 1960—1965.
Ред.: Сорок лет Итальянской коммунистической партии (Совместно с
Ю. П. Францевым и Г. Д. Обичкиным. М., 1961.
Ред.: Сорок лет Французской коммунистической партии (Совместно с
Ю. П. Францевым и Г. Д. Обичкиным). М., 1961.
Чл. ред. колл.: Вопросы истории сельского хозяйства, крестьянства и
революционного движения в России. Сб. статей к 75-летию академика
Н. М. Дружинина. М., 1961.
Чл. ред. колл.: Советская историческая энциклопедия, т. 1—8. М., 1961—
1971*
Чл. ред. колл.: Рапалльский договор и проблема мирного сосущество¬
вания. М., 1963.
Ред.: Атлас новейшей истории зарубежных стран (Совместно с А. П.
Аверьяновым). М., 1964.
Чл. ред. колл.: Всесоюзное совещание о мерах улучшения подготовки
педагогических кадров по историческим наукам. Москва, 18—21 декабря
1962 г. М., 1964.
Чл. ред. колл.: Иванов Л. Морская политика и дипломатия империали¬
стических держав (Между первой и второй мировыми войнами). Избран¬
ные произведения. М., 1964.
Чл. ред. колл.: Международные отношения. Политика. Дипломатия.
XVI—XX вв. Сб. статей к 80-летию академика И. М. Майского. М., 1964.
Ред.: Покровский М. Н. Избранные произведения в 4-х кн., кн. 2, т. 3—
4. М., 1965; кн. 1, т. 1—2. М., 1966.
Чл. ред. колл.: Генезис капитализма в промышленности и сельском хо¬
зяйстве. Сб. статей к 80-летию академика Н. М. Дружинина. М., 1965.
Чл. ред. колл.: Тарле Е. В. Очерки истории колониальной политики за¬
падноевропейских государств (Конец XV — начало XIX в.). М.— Л., 1965.
Чл. ред. комис.: Великая Отечественная война Советского Союза. 1941 —
1945. Краткая история. М., 1965; Изд. 2-е, испр. и доп. Там же: От редакции.
М., 1970.
Чл. ред. колл.: Международные отношения после второй мировой вой¬
ны, в 3-х т., т. 3, 1956—1964. М., 1965.
Чл. авт. колл, и редколл. История внешней политики СССР, ч. I, 1917—
1945 гг. М., 1966; ч. II. 1945—1970 гг. М., 1971.
Чл. ред. колл, журнала «Вестник Академии наук СССР». 1966—1972.
Чл. ред. колл.: Критика западногерманского «остфоршунга». Там же.
Предисловие. М., 1966.
Чл. ред. колл, журнала «Новая и новейшая история». 1966—1972.
Чл. ред. колл.: Октябрь и гражданская война в СССР. Сб. статей к 70-
летию академика И. И. Минца. М., 1966.
Чл. глав. ред. серии «Научно-популярные труды по истории Москвы».
Сб. «Москва — фронту». М., 1966.
Ред.: 50 лет борьбы СССР за разоружение. 1917—1967. Сб. документов
(Совместно с К. В. Новиковым и Н. А. Таленским). М., 1967.
Чл. ред. колл.: История Москвы в годы Великой Отечественной войны
и в послевоенный период. 1941—1965. М., 1967.
Чл. ред. совета и ред. комис.: История СССР с древнейших времен до
наших дней. В 2-х сериях, 12-ти томах. Т. 7—10. М., 1967—1972.
Чл. ред. колл.: Международное значение Великой Октябрьской социа¬
листической революции. М., 1968.
Чл. ред. колл.: Советский Союз и Организация Объединенных Наций.
(1961—1965). М., 1968.
Чл. ред. колл.: Советско-германские отношения от переговоров в Брест-
400
Литовске до подписания Рапалльского договора. Сб. документов, т. 1 (1917—
1918). М., 1968; т. 2 (1919-1922 гг.). М., 1971.
Главн. ред. и чл. ред. коллегии: «Ежегодник германской истории». Сб.
статей. М., 1969—1973.
Чл. ред. колл: За антифашистскую демократическую Германию. Сб. до¬
кументов. 1945—1949; там же. От редакции. М., 1969.
Чл. ред. колл.: История Коммунистической партии Советского Союза.
В 6-ти т., т. 4. Коммунистическая партия в борьбе за построение социализ¬
ма в СССР (1921—1937 гг.), кн. 1 (1921—1929 гг.) М., 1970; кн. 2 (1929—
1937 гг.). М., 1971.
Чл. ред. колл.: Октябрьская революция и пролетарский интернациона¬
лизм. М., 1970.
Чл. ред. колл.: Проблемы истории общественного движения и историо¬
графии. М., 1971.
Чл. ред. колл.: СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны
(сент. 1938 г.—авг. 1939 г.). Документы и материалы; там же. Предисловие.
М., 1971.
Чл. гл. ред. колл.: Дипломатический словарь. Изд. 3-е (Совм. с А. А. Гро¬
мыко и И. Н. Земсковым), т. 1—2. М., 1971; т. 3. М., 1973.
Чл. ред. колл.: Вторая мировая война и современность. М., 1972.
Статьи, рецензии и отклики на научные труды
и творческую деятельность академика В. М. Хвостова
Рецензии на книгу: Сорок лет борьбы за мир. М., 1958. Попов В. И. «Новая
и новейшая история», 1958, № 3. Солонцов 3. «Международная жизнь»,
1958, № 7. Самойлов Д. «Мировая экономика и международные отношения»,
1958, № 7; Николаев И. Н.— «Вопросы истории», 1958, № 12.
Рецензии на книгу: История дипломатии, т. II. Дипломатия в новое
время. 1871—1914. Изд. 2-е. М., 1963. Исраэлян В — «Коммунист», 1963, № 5;
Манфред А. 3 — «Новая и новейшая история», 1963, № 6; Завьялов Л.—
«Известия», 28 августа 1963 г.; Кутаков Л.— «Правда», 9 сентября 1963 г.;
Леонтьев Б.— «Новое время», 1963, № 43; Иориш А. и Романов В.— «Меж¬
дународная жизнь», 1963, № 11; Богуш Е. Ю., Нарочницкий А. Л.— «Вопро¬
сы истории», 1964, № 7.
Cubrilouic V — «Jugoslovenski Istorijski casopis». Beograd, 1964, N 2;
Giertz H.— «Zeitschrift fiir Geschichtswissenschaft». Berlin, 1964, N 23; Ко J —
«Ceskoslovensky casopis historicky». Praha, 1964, N 3; Kumpf S.— «Deutsche
Aussenpolitik». Berlin, 1965, Hf. 3; Punderf M — «The American Historical Re¬
view», N. Y., 1965, v. 70, N 3; Sojdk V.— «Mezinarodm politika». Praha, 1964,
N 5.
Достойное пополнение Академии наук СССР (Сообщение об избрании
В. М. Хвостова и др. действительными членами АН СССР). «Известия»,
1964, 28 июня.
Новые члены Академии наук по Отделению истории.— «Новая и новей¬
шая история», 1964, № 5.
Новое пополнение Отделения истории АН СССР (Об избрании В. М. Хво¬
стова действительным членом АН СССР).— «Вопросы истории», 1964, № 9.
Академик Владимир Михайлович Хвостов (К 60-летию со дня рожде¬
ния).— «Новая и новейшая история», 1965, № 4.
Юбилей академика В. М. Хвостова.— «История СССР», 1965, № 4.
Академик Владимир Михайлович Хвостов (К 60-летию со дня рожде¬
ния).— «Преподавание истории в школе», 1965, № 5.
Владимир Михайлович Хвостов (К 60-летию со дня рождения).— «Вест¬
ник Московского университета. История», 1965, № 6.
К 60-летию академика В. М. Хвостова.— «Вопросы истории», 1965, № 8.
Чествование академика В. М. Хвостова.— «Вестник АН СССР», 1965,
№ 9.
Сообщение об избрании членами Сербской академии наук В. М. Хвосто¬
ва и др.— «Московская правда», 1965, 13 ноября.
401
Альтман В. В. Академик В. М. Хвостов (К 60-летию со дня рожде¬
ния).— В кн.: История и историки. М., 1966.
Сообщение об избрании В. М. Хвостова президентом Академии педаго¬
гических наук СССР. Краткая биографическая справка.— «Учительская га¬
зета», 1967, 31 августа.
Биографический очерк. В кн.: Гуржш I. О., Петренко В. С. Видатш ра-
дяньсю кторики. Кшв, 1969.
Поспелов П. Н., Сказкин С. Д., Остоя-Овеяный И. Д. Академик Влади¬
мир Михайлович Хвостов (Из цикла «Творческий путь советских уче¬
ных»).— «Новая и новейшая история», 1970, № 5.
Сведения об избрании В. М. Хвостова членом Сербской Академии наук
и членом-корреспондентом Германской Академии наук в Берлине.—В кн.:
Корнеев С. Г. Советские ученые — почетные члены иностранных научных
учреждений. М., 1973.
Владимир Михайлович Хвостов (Некролог).—«Правда», 1972, И марта;
«Известия», 1972, 10 марта.
Академик Владимир Михайлович Хвостов (Некролог).— «Вестник АН
СССР», 1972, № 5.
Владимир Михайлович Хвостов (Некролог).— «Вопросы истории», 1972,
№ 4.
Манфред А. 3., Поляков Ю. А. Крупнейший советский историк Влади¬
мир Михайлович Хвостов.— «История СССР», 1972, № 4.
Владимир Михайлович Хвостов (Некролог).—«Международная жизнь»,
1972, № 4.
Академик Владимир Михайлович Хвостов (Некролог).— «Новая и но¬
вейшая история», 1972, № 3.
Владимир Михайлович Хвостов (Некролог).— «Преподавание истории
в школе», 1972, № 3.
В. М. Хвостов (Некролог).—«Советская педагогика», 1972, № 5.
Stern L. V. М. Chwostow zum Gedenken.— «Zeitschrift fur Geschichtswis-
senschaft», Berlin, 1972, N 6.
Wladimir Michailowitsch Chwostow.— «Spiegel», Hamburg, 1972, N 13.
Нарочницкий A. JI. Жизненный путь и научная деятельность академика
В. М. Хвостова.— «Вопросы истории», 1975, № 12.
Вопросы истории внешней политики СССР и международных отноше¬
ний. Сборник статей памяти академика Владимира Михайловича Хвостова.
М., 1976.
* * *
О присуждении Государственных премий за выдающиеся работы в области
науки за 1942 год. Постановление Совета Народных Комиссаров СССР от
10 апреля 1942 года (Премия Первой степени присуждена авторскому кол¬
лективу за книгу «История дипломатии», т. I).— «Правда», 1942, 10 апреля.
Указ Президиума Верховного Совета СССР от 17 мая 1943 года о на¬
граждении В. М. Хвостова орденом Красной Звезды за успешное выполне¬
ние заданий правительства в области оперативной и организационной ра¬
боты Красной Армии.— «Ведомости Верховного Совета СССР», 1943 г., № 19.
Указ Президиума Верховного Совета СССР от 10 июня 1945 года о на¬
граждении В. М. Хвостова орденом «Знак Почета» за выдающиеся заслуги
в развитии науки и техники в связи с 220-летием АН СССР.— «Ведомости
Верховного Совета СССР», 1945, № 48.
О присуждении Государственных премий за выдающиеся работы в об¬
ласти науки за 1945 год. Постановление Совета Министров СССР от 26 июня
1946 года (Премия Первой степени присуждена за книгу «История дипло¬
матии», т. II. Сост. В. М. Хвостов и И. И. Минц. М.—JI., 1945 г.).—«Прав¬
да», 1946, 27 июня.
Указ Президиума Верховного Совета СССР от 30 октября 1954 года о
награждении В. М. Хвостова орденом Ленина за безупречную работу.—
«Известия», 1954, 4 ноября.
Указ Президиума Верховного Совета СССР от 28 июня 1965 года о на¬
граждении В. М. Хвостова орденом Трудового Красного Знамени в связи с
60-летием.— «Известия», 1965, 28 июня.
СОДЕРЖАНИЕ
Вступительная статья академика A. JI. Нарочницкого 1
Кризис внешней политики Бисмарка 17
Начало итальянской колониальной экспансии и первая итало-абис-
синская война 1895—1896 гг 46
Предисловие к книге Б. Бюлова «Воспоминания» 66
Как германские империалисты уже «напобеждались» однажды до
собственной гибели 92
Россия и германская агрессия в дни европейского кризиса 1887 г.
(К предыстории франко-русского союза) 120
Внешняя политика России от окончания Берлинского конгресса до
заключения франко-русского союза (1878—1893 гг.) 174
Франко-русский союз и его историческое значение 263
Франко-прусская война и Франкфуртский мир (1870—1871 гг.) . . . 286
Заповедь истории: не ходи с мечом на Москву 302
Великий подвиг народа 305
Преступление империализма 315
Победа России в Отечественной войне 1812 г. как предпосылка осво¬
бождения Европы от наполеоновского владычества 320
Дипломатическая борьба в годы первой мировой войны 332
Библиография научных трудов и статей академика В. М. Хвостова 390
Владимир Михайлович Хвостов
ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ
ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ РОССИИ
И МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ
В КОНЦЕ XIX—НАЧАЛЕ XX В.
Утверждено к печати
Отделением истории АН СССР,
Научным советом
по истории внешней политики СССР
и международных отношений,
Институтом истории СССР
Редактор издательства Е. В. Рубцова
Художественный редактор Н. Н. Власик
Технические редакторы Т. И. Жарикова,
Ф. М. Хенох
Корректоры Е. Н. Белоусова, Г. Н. Джиоева
Сдано в набор 26/Х 1976 г.
Подписано к печати 13/IV 1977 г.
Формат 60x907ie. Бумага типографская № 1.
Уел. печ. л. 25,5. Уч.-ияд. л. 29,3. Тираж 2800.
Т- 03276. Тип. зак. 1348. Цена 3 р. 09 к.
Издательство «Наука». 103717 ГСП,
Москва, К-62, Подсосенский пер., 21
2-я типография издательства «Наука».
121099, Москва, Г-99, Шубинский пер., 10
'] <■), О?
Su
0.0
лО
O^
_q ^
ш _
I—’S
L—J ш
Я
I ‘8