НАУЧНЫЙ
ПОДПИСНАЯ НАУЧНО-ПОПУЛЯРНАЯ СЕРИЯ
АН. Кочетов
ИСКУССТВО
И РЕЛИГИЯ
вшишша
НОВОЕ В ЖИЗНИ, НАУКЕ, ТЕХНИКЕ

НОВОЕ В ЖИЗНИ, НАУКЕ, ТЕХНИКЕ
ПОДПИСНАЯ НАУЧНО-ПОПУЛЯРНАЯ СЕСИЛ
НАУЧНЫЙ АТЕИЗМ
9/1984
Издается ежемесячно с 1964 г.
А. Н. Кочетов,
доктор философских наук
ИСКУССТВО
И РЕЛИГИЯ
Издательство «Знание» Москва 1984

ББК 86.3
К55
Автор: КОЧЕТОВ Алексей Николаевич — доктор
философских наук, профессор кафедры марксистско-ленинской
философии Московского государственного педагогического
института им. В. И. Ленина. Ему принадлежит ряд монографий,
содержащих критический анализ религиозной идеологии, а
также посвященных вопросам эстетики.
Кочетов А. Н.
К55 Искусство и религия. 2-е изд., доп.— М:
Знание, 1984.—64 с— (Новое в жизни, науке,
технике. Сер. «Научный атеизм»;- № 9).
И к.
В брошюре сопоставляются две формы общественного сознания —
искусство и религия. Автор прослеживает, как в истории
материалистической философии и борьбе с богословскими теориями о
«божественной» сущности искусства раскрывалось истинное понимание
глубины противоречия между этими двумя общественными явлениями.
Искусство и религия показаны как антагонисты в сферах
познавательной, психологической и общественно-исторической, вскрыты
тенденции их эволюции в современности.
0400000000 ББК 86.3
2
© Издательство «Знание», 1984 г.

ВВЕДЕНИЕ
Бывая в Ленинграде, я обязательно посещаю Эрмитаж.
И это для меня не просто встреча с необозримым
собранием прекрасного, а прежде всего встреча с тремя его
шедеврами: Мадонной Литтой, Вольтером Гудона и со
скульптурными миниатюрами Родена.
Мадонна Леонардо да Винчи, являющаяся, по
мнению одного из исследователей творчества художника —
Э. К. Липгарта, «самым драгоценным сокровищем
Эрмитажа»1, расположена на отдельном небольшом
стенде — на том самом, который был отведен ей еще в
1865 году, когда она стала собственностью музея. Стенд
стоит под прямым углом к выходящему на Неву окну
второго этажа. Собранный этим окном с огромного
пространству ничем не заслоненного неба мягкий боковой
свет бережно оттеняет все детали гениального
произведения, к созданию которого 26-летний Леонардо
приступил осенью 1478 года2.
Однажды, когда зачарованный безупречной чистотой
профиля матери, нежно склонившейся к прильнувшему
к ее груди младенцу, ее чуть уловимой раздумчивой
улыбкой, теплотой ее взгляда из-под полуопущенных
век, тончайшими переливами света и тени, которые не
может передать ни одна репродукция, я стоял перед
Мадонной, мое внимание было отвлечено разговором,
ведшимся за моей спиной двумя посетителями. Голоса
были молодые, и беглый взгляд, брошенный через
плечо, подтвердил произведенное ими впечатление:
девушка и паренек школьного или лишь недавно
оставшегося позади школьного возраста. Собственно, говорил он,
1 Липгарт Э. К. Леонардо да Винчи и его школа. Л., 1928,
с. 4.
2 См.: Гуковский М. А. Мадонна Литта. Л.-—М, 1959,
с. 29.
о

она отвечала односложно, видимо, полностью
поглощенная обаянием картины. Суть его высказываний
сводилась к тому, что только глубокое религиозное
чувство могло породить такое чудо. Отсюда следовали
более широкие выводы об исключительно высокой роли,
которую сыграла религия в развитии человеческой
культуры...
Духовный мир современного советского человеку
сложен и многогранен. Он складывается и развивается
под воздействием множества факторов, <:реди которых
определяющими являются различные стороны
социалистического общественного бытия, комплексное
воздействие развитого социализма. Содержание сознания,
направленность эмоциональной сферы каждого отдельного
человека, его духовные интересы, степень его жизненной
активности далеко не безразличны для нашего
общества. Основная линия духовного развития советского
человека — это последовательное обогащение его
сознания научными знаниями, раскрывающими перед ним
правдиво и глубоко мир, овладение духовными
ценностями, высокой моралью коммунизма, формирование
сознательности и нувства личной ответственности перед
обществом, созидающим строй гуманизма и
справедливости. На это направлены и вся система нашего
образования, и средства массовой информации, и наша пе^
чать, и наше искусство.
«Формировать, возвышать духовные потребности
человека, — говорил товарищ К. У. Черненко в докладе
на июньском (1983 г.) Пленуме ЦК КПСС,— активно
влиять на идейно-политический и нравственный облик
личности — важнейшая, миссия социалистической
культуры. Этим определяется мера ответственности
художника, чей талант партия ставит высоко, видит в нем
вдннейшее достояние общества»3.
Воспитательный процесс только тогда эффективен,
когда он ведется с учетом данных критического
анализа объекта воспитательного воздействия — того
сознания, на которое направлены усилия воспитания. Надо
знать, какие стороны этого сознания следует
поддерживать и развивать, какие идеи, представления,
убеждения в нем ложны, а тем самым и объективно вредны,
подлежат преодолению. Однако сама оценка всех со-
3 Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС, 14 —
15 июня 1983 года. М., 1983, с. 47.
4

ставных частей, сторон индивидуального сознания
возможна лишь при правильном понимании природы,
Сущности тех сторон, сфер общественного сознания,
которые в их индивидуальном преломлении и выступают в
своей совокупности как духовный мир данного человека.
Заметим, что все сказанное относится в полной мере и
к самовоспитанию, к той аналитической, творческой
работе над своим духовным миром, которая в условиях
духовного раскрепощения в социалистическом обществе
становится свойственной в той или иной мере все более
широкому кругу людей.
Вопросы соотношения искусства и религии являются
одной из наиболее сложных и малоизученных проблем
структуры общественного, а следовательно, и
индивидуального сознания. На практике в реальных своих
проявлениях, в сознании и эмоциональной сфере каждого
верующего человека эстетическая и религиозная часть
настолько тесно переплетены, что могут казаться
неразрывно, органически связанными. А ведь правильное
понимание проблемы соотношения этих двух общественных
явлений имеет важное теоретическое, идеологическое,
историко-культурное и пропагандистское значение.
Можно определенно утверждать, что эта проблема стала
существенной стороной современной борьбы идей.
Острота проблемы определяется в первую очередь
теми традициями, которые складывались в этом
вопросе в течение столетий. Ведь на всем протяжении
истории эстетической мысли, вплоть до недавнего времени,
почти безраздельное господство религиозного сознания
приводило к тому, что наибольшее внимание вопросам
соотношения искусства и религии уделяли теологи и
непосредственно примыкающие к теологии
представители философского идеализма. Объясняется это не только
господством религиозного мировоззрения и тем местом,
которое занимали в обществе религиозные организации,
церковь. Обеспечив себе командные высоты в области
идеологии, отцы церкви требовали, как правило, от
искусства художественного воплощения насаждаемых
религией иллюзорных представлений. Однако ничем иным
при этом, кроме земных красок, земных образов,
пользоваться художник не может. А эта необходимость
прибегать при изображении сферы божественной к земным
краскам вступала в непримиримое противоречие с
основополагающими положениями религиозного сознания,
5

всегда резко противопоставляющего небесное земному.
Более того, даже искренне желая изобразить
«божественное», художник неизбежно наделял это божественное
человеческими чертами, чувствами, стремлениями, что
вело к принижению божественного, к стиранию
принципиальной границы между естественным и
сверхъестественным. Все это заставляло теологов прибегать к
различным ухищрениям в попытках «примирить», а то и
«отождествить» религию и искусство. На этом пути в
конкретно-исторических условиях церковь доходила до
прямого запрета отдельных видов и жанров искусства
(запрет на изображение бога и человека в иудаизме и
исламе). Тут были и попытки отрицать само право на
существование искусства, независимого от религии,
вплоть до решительного запрета всякого светского
искусства как «дьявольского наваждения» и физического
уничтожения его носителей (преследование скоморохов
на Руси). Тут и отнесение искусства к категории
существенных средств «богопознания», с трактовкой
реалистических черт художественного произведения с позиций
богословской символики. Ведущей идеей теологии было
и остается утверждение примата религии по отношению
к-искусству, сведение последнего в лучшем случае к
служебной роли интерпретатора религиозных идей.
Отрицая или крайне ограничивая самостоятельность
художественного творчества, теология единодушно
отрицает эстетико-познавательную сущность искусства,
то есть его способность воспроизводить, оценивать,
утверждать или отрицать объективные свойства
действительности, быть учебником жизни.
Важно отметить, что близость к постановке вопроса
в теологии проявляют не только те направления
буржуазной философии, которые в той или иной форме
перепевают или интерпретируют, так сказать,
«классические» положения богословия, но к теологии, как это на
первый взгляд ни странно, оказываются очень близки
и многие «новейшие концепции» буржуазной философии
и социологии. Так, враждебность церкви к искусству,
правдиво отражающему действительность, сродни
враждебности к великим произведениям классики и в целом
к реализму у современных «левых». Они отрицают право
искусства на отражение, оставляя за художником лишь
функцию «выражения», то есть закрывают искусству
путь к раскрытию действительности, к передаче правды
б

переживания и мироощущения, свойственных
современному человеку в современных социальных условиях.
Как церковь, утверждая наличие лишь «небесных»
ценностей, признавая красоту только «божественного»,
жила всегда в страхе перед победой ценностей земных,
человеческих и преследовала искусство, утверждающее
эти земные ценности, так и современные теоретики и
практики «модернизма», кичась своей мелкобуржуазной
псевдореволюционностью, отказываются от изображения
действительности, в чем своеобразно проявляется их
страх перед подлинной революционной практикой, перед
сознательной борьбой масс за социализм4.
Обращаясь к нашей советской действительности, мы,
к сожалению, найдем примеры того, как отсутствие
ясности в понимании природы искусства и религии, их
социальных функций, конкретных форм их соотношения
и взаимовлияния на различных этапах истории
культуры и у различных народов мешает формированию
верного подхода к этим общественным явлениям, а тем
самым препятствует выработке сознательного отношения
к религиозным пережиткам, становлению
последовательного научного материалистического мировоззрения,
формированию коммунистической сознательности,
активной жизненной позиции. На ряд подобных ошибочных
и ложных взглядов, имевших место в нашей литературе,
неоднократно указывала партийная печать. Так, в
редакционной статье журнала «Коммунист», посвященной
60-летию выхода в свет работы В. И. Ленина «О
значении воинствующего материализма», была подчеркнута
та роль, которую должна в деле атеистического
воспитания в современных условиях играть советская
художественная интеллигенция. «В атеистической
пропаганде,— писал «Коммунист»,— особенно велика роль
художественной литературы, ибо сегодня в отличие от того
времени, когда писалась ленинская работа,
религиозность ориентируется уже не столько на темноту и
невежество, сколько на морально-психологические
обстоятельства жизни личности. Поэтому активными бойцами
фронта воинствующего материализма и атеизма должны
быть не только ученые, но и писатели, журналисты,
литературные критики. Существенно и то, что
религиозность закрепляют не только мировоззренческие, но и на-
4 См.: Арсланов В. Эстетика «бунта»,—Коммунист, 1976,
№ 7, с. 111.
7

ционалистические предрассудки... В этой связи мы не
мажем закрывать глаза на некоторые богоискательские
мотивы, прозвучавшие в известных
литературно-художественных произведениях.,. Эстетизация религиозных
образов, церковных деятелей, вымученная
романтизация «старчества», отождествление национальных
традиций и обрядов с традициями и обрядами церковными —
все это явления, находящиеся в вопиющем
противоречии с ленинским пониманием значения воинствующего
материализма и атеизма в нашем обществе»5.
Мы не можем равнодушно относиться и к таким
явлениям, как встречающийся подчас повышенный
интерес к религиозной атрибутике (ношение молодежью в
виде «дани моде» нательных крестов,
коллекционирование икон и других предметов религиозного культа
лицами, никакого отношения к искусствоведению не
имеющими), нездоровое увлечение некоторыми
произведениями восточной литературы, носящими мистический
или религиозно-апологетический характер и т. д.
Одним из участков нашего фронта культуры
являются памятники старины, на сохранение и
реставрацию которых Советская власть обращает
исключительное внимание. Многие произведения старинного
русского и национального зодчества, старинные живопись и
скульптура, предметы, созданные для участия в
культовых церемониях, часто вызваны были к жизни талантом
народных умельцев, трудом известных и безвестных
мастеров и художников. Эстетическая их ценность
несомненна, и надо только радоваться тому, что они все
шире участвуют в формировании художественного
вкуса, в эстетическом воспитании масс. Однако та
разъяснительная работа, которая ведется в старинных соборах
и в музейных собраниях произведений древней
живописи и которая должна активно способствовать
коммунистическому воспитанию тех, кто знакомится с этими
памятниками прошлого, нередко заставляет желать
лучшего. В подавляющем большинстве случаев старинное
зодчество и изобразительное искусство создавались в
условиях почти безраздельного господства религиозной
идеологии и по тем задачам, которые ставила
заказчица-церковь перед художником, должны были
служить популяризации религиозных догм и усилению их
бездействия на сознание масс. При отсутствии у неко-
8 Коммунист, 1982, № 4, с. 63—64.
8

торых экскурсоводов и авторов каталогов и
путеводителей, справочников для туристов и другой массовой
литературы специальной подготовки в области научного
религиоведении нередко получается так, что вместо
комплекса эстетико-атеистических знаний посетителю
преподносятся в лучшем случае лишь некоторые
искусствоведческие сведения, а в худшем и
религиозно-апологетические взгляды.
Автору брошюры довелось в одном московском
музее слышать рассказ экскурсовода о распятии XIV века.
Сообщив экскурсантам легенду об обстоятельствах
«крестной смерти» Христа, экскурсовод заявила, что
именно этот его «подвиг» является причиной почти
двухтысячелетие™ существования христианства, и
добавила: «Что может быть благороднее, чем пожертвовать
собою для блага людей?!» Трудно понять — чего в
такой «постановке вопроса» больше: дремучего
невежества, апологии христианства или просто кощунства?
Поставить в один ряд с пожертвовавшими свои жизни во
имя Родины Зоей Космодемьянской и Александром
Матросовым «подвиг» мифического Христа!
Все это говорит о важности и актуальности
правильного понимания проблемы соотношения искусства и
религии. Существующая по этому вопросу советская
литература небогата6 и, как правило, сразу после выхода
Становится библиографической редкостью.
Главное внимание в этой литературе уделено
различным формам взаимодействия, взаимовлияний,
переплетений, взаимопроникновений искусства и религии.
Несомненно, изучение всех возможных форм их
взаимодействия важно и необходимо. Однако продуктивным,
дающим в каждом конкретном случае правильную
картину, такое изучение взаимодействия искусства и
религии может быть только в том случае, если в его основе
лежит верное понимание сущности как того, так й
другого из этих двух интересующих нас общественных
явлений. Мы говорили выше, что вопросами этого
принципиального характера в истории человеческой мысли
6 См. работы: В е й м а н а СТ., Трофимова П, С, У г-
рнновича Д. М., Яковлева Е. Г., Михновского Д. В.,
3 о ц а В. А., Букина В. Р., Глаголева В. С. и других
ученых. Есть работы, посвященные взаимоотношению религии и церкви
с отдельными видами искусства. (Чудновцев М. И. Церковь
и театр. М., 1970; Антонова О. А. Музыка и церковь. М,
1977).
9

занимались главным образом богословы, остро
заинтересованные в подчиненности искусства религии,
питающие страх перед тем земным, которое может быть
внесено художественным творчеством в сознание человека.
В истории же материалистической философско-эстетиче-
ской мысли вопросы соотношения искусства и религии,
как правило, не становились предметом
самостоятельного рассмотрения: длительное засилье церкви (речь идет
не только о христианских направлениях) не давало
возможности открыто противоречить богословской
постановке вопроса. Однако зачатки верного решения
вопроса имеют место уже при зарождении атеизма.
Отдельные стороны проблемы затрагивались
философами-материалистами и представителями свободомыслия,
носителями прогрессивной эстетической мысли. Уже в
VI веке до н. э. Ксенофан в своей знаменитой формуле
раскрыл «тайну» божественного мира: не боги
сотворили людей, а человек своей фантазией породил богов по
образу и подобию своему! Прогрессивная эстетика
всегда в той или иной форме утверждала право
искусства на не зависимое от религии существование и
боролась за признание его самостоятельной ценности.
Однако подлинно научное решение вопроса
соотношения искусства и религии могла дать лишь
философия пролетариата — диалектический и исторический
материализм. Марксизм подошел к проблеме с позиций
интересов пролетариата, с позиций необходимости
преодоления всего того, что мешает подготовке и
проведению социалистической революции, созданию
бесклассового общества. Одновременно марксизм способствует
укреплению и развитию сил и процессов,
содействующих прогрессу человечества, который на данном
историческом этапе немыслим вне перехода от капитализма к
социализму. Но такая позиция не волюнтаристская, не
искусственно надуманная. Базируясь на открытых
марксизмом объективно действующих законах
общественного развития, марксистский подход к проблеме
искусства и религии является и единственно объективно
правильным, единственно научным. К. Маркс и Ф. Энгельс
уделили особое внимание таким чертам
художественного творчества, как реализм, правдивость и глубина
образного отражения действительности, с одной стороны,
и ложность, иллюзорность религиозного мировоззрения
и мировосприятия — с другой. Уже в своих ранних ра-
Ю

ботах они, критикуя господствующее в то время в
теологии, у большинства философов-идеалистов и у
теоретиков реакционного романтизма представление о
неразрывности искусства и религии, о признании истинным
лишь искусства, утверждающего религиозную
идеологию, приходят к выводу о взаимной противоположности
искусства и религии, эстетического и религиозного в
сознании. Противоположность эта основана, по мнению
К. Маркса и Ф. Энгельса, на коренном различии их
гносеологической природы и социальных функций.
Отсюда неизбежность противоположности и их социальной
судьбы: рост позитивной роли искусства в
общественном прогрессе и в самой духовной жизни людей, с одной
стороны, и обреченность религии в поступательном ходе
истории — с другой. Эти точки зрения,
сформулированные уже в ранних работах, уточнялись и
конкретизировались К. Марксом и Ф. Энгельсом в дальнейшем,
уже в ходе их совместной работы, но никогда в своей
сущности ими не пересматривались7.
В. И. Ленин специально не обращался к
рассмотрению вопроса о соотношении искусства и религии. Но
в его трудах мы находим глубокие методологические
основы для решения проблемы: учение о гносеологических
корнях искусства и религии, основные положения
партийной тактики в отношении к этим общественным
явлениям, мысли о роли искусства в идейной борьбе с
пережитками религии в ходе строительства
коммунистического общества. Ленинский подход к проблеме нашел
воплощение в теоретических трудах и в практической
деятельности соратников В. И. Ленина, выдающихся
представителей нашей партии и государства — В. Д.
Бонч-Бруевича, А. М. Горького, М. И. Калинина, Н. К.
Крупской, А. В. Луначарского, Ем. Ярославского и#др.,
в лучших произведениях советского искусства.
Ленинские идеи в этой области творчески развиваются в
решениях съездов и пленумов ЦК КПСС, в ряде
директивных партийных документов.
Прежде чем перейтц к более подробному
рассмотрению проблемы взаимоотношения искусства и религии,
необходимо сделать еще два замечания.
7 См.: Михновский Д. В. К. Маркс о взаимоотношении
искусства и религии (работы 1835—1844 гг).—В кн.: Научный
атеизм. Вопросы методологии и социологии. Вып. 3. Пермь, 1974,
с. 127—128.
11

Первое замечание касается содержания терминов,
которыми обозначаются рассматриваемые нами
общественные явления, В подавляющем большинстве
случаев в тексте эти термины берутся в том широком и
глубоком смысле слова, в том значении, которое
придавалось им К. Марксом, Ф. Энгельсом и В. И. Лениным,
Искусство -— это могучее средство познания, орудие
верного, глубокого отражения и преобразования
действительности, мощный фактор прогресса. Искусство в
дальнейшем изложении — это и тот процесс
художественного творчества, в ходе которого происходит это
познание, и результаты этого творчества: произведения
искусства, непосредственно «говорящие» с человеком,
участвующие в формировании его сознания.
Естественно, в рамки такого понимания искусства не
укладываются всевозможные «измы», особенно в наиболее
выраженных крайних своих формах. Реакционный
романтизм, уводящий от действительности в красивую сказку,
столь же далек от истинного искусства, Как и
«воспевающий» разлагающуюся плоть натурализм или
нарочитый отказ от какого-либо содержания у
абстракционистов. Истинным искусством, не увядающим, а
обретающим с течением времени все более широкую
аудиторию, может быть только реалистическое искусство в
широком смысле этого слова, искусство правды,
искусство глубоко содержательное, облеченное в самый
широкий спектр жанрового и образного разнообразия.
Прекрасными его образцами являются лучшие произведения
классики — мировой, русской, советской, а также
народного творчества. Именно правдивость, способность
ставить и решать в яркой образной форме существенные
вопросы общественного бытия, воспевать красоту
человека, вести борьбу за его счастье отграничивают
подлинное искусство от лишь претендующих на звание ис-
куертва поделок, рисующих действительность лживо,
порой клеветнически, прикрывающихся болтовней о
«полной свободе художника» и на самом деле ничего
общего с искусством не имеющих. Именно это высокое,
подлинное искусство правды и имеется в виду, когда
речь идет об искусстве в противопоставлении его
религии.
Не менее важно для решения нащей проблемы и
верное понимание термина «религия». За последнее
время стало (не без влияния западной пропаганды) «мод-
12

ньт» у некоторых представителей интеллигенции при
употреблении этого слова спрашивать: «А что вы,
собственно, понимаете под этим термином? Какое
содержание вкладываете вы в понятие «религия»?»
Известно, что в мировой литературе существует более ста
различных определений религии. Значительная их часть так
или иначе повторяет теологическую точку зрения на
религию как результат «божественного откровения»,
открывшего людям путь в вечную жизнь за гробом, как
особое качество психики, заложенное богом только В
человеке и являющееся основным признаком, отделяющим
человека от других живых существ, и т. д. и т. п. Очень
часто встречаются попытки отождествить религию и
духовный мир человека, религию и мораль, оправдать
существование религии наивным рассуждением «надо же
во что-то верить», и пр. и пр. Для того чтобы решать
вопрос о соотношении искусства и религии, необходимо
оперировать строго научными понятиями, без чего дело
в лучшем случае ограничивается пустым
бессодержательным разглагольствованием.
Под религией мы имеем в виду такую форму
общественного сознания, которая на соответствующих
ступенях исторического развития ложно, искаженно
отражает бытие человека, трансформирует реальное
бессилие общественного человека перед природными и
социальными (эксплуатация) силами в иллюзорную
зависимость этого человека от созданного религиозной
фантазией мира сверхъестественного. Религия в первую
очередь — вера в реальность сверхъестественного и
убежденность в возможности вмешательства этого
сверхъестественного (существа, свойства, связи) в жизнь
природы, общества, человека. Только последовательно
научное, марксистско-ленинское понимание религии, ее
сущности, ее корней и социальных функций дает
возможность вскрыть ее истинную природу, непримиримо
противостоящую и искусству и науке. Не случайно
классики марксизма-ленинизма, обращаясь к вопросам
религии, всегда не только не противопоставляли одну
конкретно-историческую религию другой, а подчеркивали
характерные для всех религий черты: наличие веры в
сверхъестественное, близость к философскому
идеализму, Ложное, искажающее действительность отражение
последней, а следовательно, аитинаучность, реакционную
общественную роль.
1Э

Такое содержание вкладывает автор брошюры в два
этих так чгасто встречающихся на ее страницах термина.
Однако автор всегда имеет в виду и следующее. При
несомненной реакционности любой религиозной идеоло-
гии мировые религии (буддизм, христианство, ислам),
различные религиозные течения в конкретной
исторической обстановке (в особенности это касается эпохи
средневековья) неизбежно включали в практику
деятельности своей организации, в том числе и
непосредственно в культовую практику, в высшей степени
разнородные неспецифические для религиозного сознания, вне-
религиозные элементы культуры, традиции и ценности.
В той или иной мере и форме этими включениями
могли быть и на самом деле были элементы и других форм
общественного сознания — морали, права, философии и
особенно искусства, которое крайне необходимо религии
для утверждения и популяризации своих идей и
представлений. Этими элементами могут быть и
проникающие в религиозную, в том числе и каноническую,
литературу положения стихийной диалектики, даже
некоторые богоборческие и атеистические идеи (Екклесиаст,
книга Иова в Библии), художественные произведения
вполне «земного» содержания («Песня песней» царя
Соломона в Библии, драма поэта «Чандрагамина Ло-
кананда» и поэма Калидасы «Облако — вестник» в
каноническом сборнике ламаизма «Данджуре» и др.),
предписания медицинского и санитарно-гигиенического
характера, отдельные прогрессивные социальные идеи.
Однако наличие таких «включений» ни в какой мере не
изменяет принципиальную оценку самой религиозной
идеологии, являющейся ядром, основным содержанием
любого канонического религиозного сочинения. Так же
и произведение искусства, воспроизводящее
определенный религиозный сюжет, может обладать высокими
художественными качествами.
поиск истины
Путь к решению вопроса о взаимоотношении искусства
и религии был нелегок и тернист. Мы уже говорили о
том, что почти полная монополия на ее решение долгое
время находилась в руках теологов. Мы не будем
касаться этапа формирования элементов' религиозного и
художественного мышления в условиях первобытного об-
14

щества, отсылая интересующихся к специальной
литературе по этому весьма сложному вопросу1, в котором
больше догадок, чем соображений, основанных на
фактическом материале. Машина времени еще не
изобретена, и наблюдать за тем, что двигало нашим далеким
предком, когда он изображал на скале сцену охоты —
желание обеспечить магическим путем успех этой охоты
или удовлетворить свои зарождающиеся эстетические
потребности,— пока еще никто не может.
Не касаясь также дискуссии с теологами2 и не
рассматривая конкретных форм взаимодействия,
взаимопроникновения и переплетения искусства и религии з
истории человечества3, обратимся к тому, как
складывался правильный, научно обоснованный подход к
проблеме в философской мысли Нового времени.
У нас нет возможности останавливаться на
гуманистических идеалах эпохи Возрождения, сыгравших
значительную роль в утверждении критического отношения
к столь характерному для средневековья союзу религии
и искусства. Но то, что было сделано
непосредственными предшественниками1 марксизма, должно быть
отмечено. Не оставив исследований, специально
посвященных вопросу соотношения искусства и религии,
французские материалисты XVIII века внесли тем не менее
1 См., например: Еремеев А. Ф. Генезис художественной
и религиозной; социальных потребностей.— В кн.: Социальные
функции искусства и религии. Свердловск, 1976; Маркович М. М.
Пути возникновения искусства и религии в первобытном
обществе.—В кн.: Искусство и религия. М., 1977; Окладников А, "П.
Утро искусства. Л., 1967; Еремеев А. Ф. Происхождение
искусства. М., 1970.
2 См., например: Михновский Д. В. Теология и
материализм о соотношении искусства и религии.— В кн.: Научный атеизм.
Вопросы методологии и социологии. Пермь, 1971.
3 Некоторые конкретные стороны этого вопроса освещены в
статьях: Свиридова И. Н. К вопросу об искусстве и религии
народов древнего мира; Крылова Н. Б. Борьба религиозного й
светского мировоззрения в культуре феодализма.— В кн.:
Искусство и религия. М., 1977; Руднева Т. А. Средневековая модель
отношения человека и мира и ее воплощение в искусстве;
Солодовников Г. И. Искусство — мифология — религия.— В кн.:
Социальные функции искусства и религии. Свердловск, 1970.
Деева Н. Н. К вопросу о связях Древней Греции и Востока в
культуре и религии; Шурыгин Я. И. Канон и его
преодоление в искусстве Древней Руси.— В кн.: Культура и религия. Л.,
1977. В кн.: Лихачева В. Д. и Лихачев Д. С.
Художественное наследие Древней Руси и современность. Л., 1971; в
работах Алпатова М В. и др.
15

в решение этого вопроса существенный вклад. Вклад
этот определяется тем, что к остро поставленной
проблеме человека они подошли с позиций разработанных
в их трудах атеистических взглядов. Атеизм был
прямым логическим следствием их философского
мировоззрения. Истинным и прекрасным они считали
соответствие природе, религию же как результат невежества и
преднамеренного обмана со стороны заинтересованных
в ее существовании людей они прямо
противопоставляли знанию и искусству,- способствующему познанию
природы, в том числе и природы самого человека. Они
полагали, что и религия и знание (наука), являясь
антиподами, порождены одним источником — воздействием
внешнего мира на чувства человека. Объясненное в этом
мире складывается кирпичиками в величественное
здание Знания, необъясненное, вызывающее страх,
порождает отвратительные заблуждения религии. Только
знание и его высшее проявление — философия — могут
вытеснить религиозные заблуждения. Отсюда то
огромное значение, которое они придавали просвещению, в
том числе и искусству. В. И. Ленин высоко ценил
публицистику атеистов XVIII века, говоря о ней: «Бойкая,
живая, талантливая, остроумно и открыто нападающая
на господствующую поповщину...»4. Искусство должно
перестать быть лишь приятным развлечением для
аристократов. Оно должно помогать людям ярко и глубоко
воспринимать внешний мир и самих себя, служить
важным звеном взаимосвязи сознания человека с внешним
миром, миропозианця. Религия как заблуждение,
ложная трактовка мира противостоит просвещению,
поддерживает несправедливые, антигуманные порядки
феодального общества. Несущим истину и красоту
устремлениям искусства прямо противоположны, по мнению
П. Гольбаха, «туманные и противоречивые идеи
теологии», запретившие людям рассуждать, сбивающие их с
пути. «Чем больше мы станем почитать эти
заблуждения,-— писал Гольбах,— тем больше они будут
воздействовать на паши страсти, смущать нашу мысль, делая
нас совершенно безрассудными, и влиять на все наше
поведение»5.
Материалистическая, атеистическая позиция этих
замечательных мыслителей привела к тому, что они
4 Л е н и н В. И Полн. собр. соч., т. 45, с. 26.
5 Гольбах П. Избр. произв. В 2-х т. Т. 1. М., 1963, с. 539.
16

отошли от обычного подчеркивания того общего, что
формально роднит искусство и религию (влияние на
разум человека, на его мировоззрение и поведение), и
подходят к эстетическому и религиозному в сознании
как к настолько противоположным феноменам, что даже
нигде не употребляют такого противоестественного, по
их мнению, словосочетания, как «религиозное
искусство»8. Они относятся к искусству как к средству
просвещения и воспитания высоких нравственных принципов.
Для них религия — прямой антагонист знанию,
просвещению — явление, наносившее и наносящее
человечеству величайший вред, источник всех человеческих
бедствий. Она антагонист и подлинной морали. «...Имя
божье,— писал Гольбах,— всегда было на земле
предлогом для разнуздывания людских страстей.
Честолюбие, обман и тирания, объединившись между собой,
использовали его, чтобы довести народы до ослепления и
поработить их... Согласно утверждению служителей
религии, все позволено, когда надо отомстить за дсе-
вышнего, и, таким образом, божество существует, как
будто лишь для того, чтобы оправдывать и прикрывать
гибельнейшие злодеяния»7. Гольбаху вторит Д. Дидро:
«Везде, где признают бога, существует культ, а где
есть культ, там нарушен естественный порядок
нравственного долга, и нравственность падает»8.
Опираясь на свою материалистическую позицию,
Д. Дидро разрабатывает и свое понимание прекрасного,
прямо противоположное теологическим измышлениям о
божественной его сущности и «внеземном»
происхождении. Прекрасное, по Дидро, также имеет свою
первопричину во внешнем, материальном мире, ибо вре идеи
и представления человека берут начало в его земном
окружении. Ощущение красоты в сознании человека
вовсе не результат божественного «озарения», а
чувство, возникающее при соприкосновении человека с
объективно прекрасным. «Думаю я или не думаю о фасаде
Лувра, все части, которые его образуют, имеют,
независимо от этого, ту же самую форму и так же
расположены одна относительно другой. Есть ли люди, которые
6 См.: Леонычев Г. М. Атеизм и эстетику французских
материалистов XVIII века.—В кн.: Искусствр и религия, с, 111.
7 Гольбах П. Избр. произв., т. I, с. 629—630.
8 Д и д р о Д. Избранные атеистические произведения. М.#
1956, с. 288.
1275-2
17

на него смотрят, или нет,— его фасад не перестанет от
этого быть менее прекрасным...»9 Дидро подчеркивает,
что эстетические представления, так же как и все
остальное в человеческом сознании, «имеют опытное
происхождение», они независимы от наличия или
отсутствия в этом сознании идеи бога. В этом положении
Дидро звучит уверенность в том, что эстетические
представления (а следовательно, и возможность искусства)
существовали тогда, когда еще не было религии.
Подводя итоги рассмотрению проблемы
эстетического сознания, Г. М. Леонычев с полным основанием
пишет: «Искусство как предметно-практическое
воплощение эстетического сознания, по убеждению французских
мыслителей, раскрывает правду жизни; религия
скрывает, сознательно затемняет ее, подчиняя реальное
бытие вымышленному существу. Противоположность,
таким образом, между религией и искусством состоит в
том, что если первое мистифицирует природную и
общественную действительность, то второе —
демистифицирует ее. Поэтому именно гносеологическую сторону
общей философской теории французских материалистов
можно считать наиболее веским теоретическим
аргументом, показывающим несовместимость и даже
взаимоисключение эстетического и теистического мышления,
искусства и религии» 10. Однако дело не только в
гносеологической, то есть познавательной стороне этой
несовместимости, искусство стало для разрушающей
феодализм прогрессивной буржуазии оружием духовного
наступления на старый мир. Поэтому, подчеркивает
Г. М. Леонычев, «об искусстве и религии можно
говорить не только как о противоположностях, а как об
антагонистах, духовных антиподах, имеющих прямо
взаимоисключающие интересы и назначения»11.
* * ф
Следующим важным шагом вперед были взгляды
русских революционных демократов и Людвига
Фейербаха.
9 Д и д р о Д. О прекрасном.— В кн.: История эстетики.
Памятники мировой эстетической мысли. Т. 2. М., 1964, с. 311.
10 Леонычев Г. М. Атеизм и эстетика французских
материалистов XVIII века.— В кн.: Искусство и религия, е.. 114.
11 Там же.
18

У русских революционеров-демократов, так же как
у французских материалистов XVIII века, не было
специальных работ, посвященных анализу соотношения
искусства и религии, но косвенно все они в той или иной
форме этой проблемы касались. Это объясняется рядом
причин, в том числе и условиями жесточайшей цензуры,
когда борьба прогрессивных сил с идеализмом и
религиозной идеологией в легальной литературе могла
вестись почти исключительно эзоповским языком и в
форме решения вопросов эстетики, искусства и
литературной критики. Исключение составлял лишь «Колокол», на
страницах которого велась открытая беспощадная
критика реакционной роли русского православия. Однако
и в подцензурной литературе точки зрения В. Г.
Белинского, Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова, Д. И.
Писарева, М. А. Антоновича и др. по вопросу, нас
интересующему, были для «вдумчивого читателя» высказаны
достаточно определенно. Уже в ранних своих
выступлениях, в дневниках, письмах и т. д. большинство из
названных мыслителей высказывали сомнения в ценности
религии и церковных установлений, в пору же своей
философской зрелости большинство из них были
убежденными материалистами-атеистами, что и легло в
основу решения ими вопроса о соотношении искусства и
религии. В критике гегельянской эстетики выковывались
новое представление о сущности прекрасного как
свойства самой действительности, знаменитая формула
Чернышевского «прекрасное есть жизнь».
«...Художник,— писал Д. И. Писарев,— подобно всем остальным
смертным, почерпает из опыта все свое внутреннее
содержание и, следовательно, все мотивы своих
художественных произведений»12. Отсюда следует, что в
искусстве нет места мистике, сверхъестественным явлениям,
если стоять на последовательно материалистической
точке зрения, а русские революционеры-демократы на
ней именно и стояли. Искусство — не способ познания
божественного и не его выражение, не воплощение
гегелевской абсолютной идеи, а способ, путь познания
действительности, оно — прямая противоположность и
идеализму и религии.
Целый ряд идей по поводу соотношения искусства
и религии, высказанных революционными демократами,
13 Писарев Д. И. Литературно-критические статьи. М.,
1940, с. 319.
19

вошли прочно в наши представления по этому вопросу.
В религии отражаются отношения общественной жизни
людей (Олимп, по А. И. Герцену,—- зеркало греческого
республиканского строя), фантазия в религии отлична
от фантазии в искусстве тем, что человек, создав
образы сверхъестественного, верит в их реальное
существование и в свою зависимость от них (Д. И. Писарев),
искусство не послано человеку «свыше», а родилось из
«естественной потребности человека» (Д. И. Писарев),
в познавательной сфере искусство находится в одном
лагере с наукой, и то наслаждение, которое оно несет,
должно играть огромную общественную роль на службе
революции, просвещения и воспитания народа (Н. Г.
Чернышевский, Н. А. Добролюбов, В. Г. Белинский,
М. А. Антонович) 13. «Отнимать у искусства право
служить общественным интересам,— писал В. Г.
Белинский,— значит не возвышать, а унижать его, потому что
это значит — лишать его самой живой силы, т. е.
мысли, делать его предметом какого-то сибаритского
наслаждения, игрушкою праздных ленивцев» и.
Религия подменяет истинное знание (даваемое
наукой и искусством) «грубыми и нелепыми вымыслами»
(А. И. Герцен), религия — тормоз общественного
прогресса, препятствие на пути к революции, оплот
реакции, опора монархии (А. И. Герцен), церковь проявляет
«каменное равнодушие к народному делу» и готова
сотрудничать с «третьим отделением» в борьбе против
истинных патриотов России. Какое-либо положительное
влияние церкви и религии на образование и воспитание
категорически отрицалось, хотя некоторые из
революционных демократов (А. И. Герцен, В. Г. Белинский) и
полагали, что в учении Христа были провозглашены
некоторые прогрессивные социальные идеи. В
определении же социальной функции реально существующего
христианства в целом наиболее последовательные из
революционных демократов высказали идеи, вплотную
приближающие их к точке зрения по этому вопросу
марксизма. Наблюдается даже явная близость в
используемой терминологии. А. И. Герцен назвал религию
13 См.: Ситницкая- Е. А. Русские революционные
демократы о соотношении искусства и религии.— В кн.: Искусство и
религия, с. 120—122.
14 Белинский В. Г, Поли. собр. соч. В 13-ти т. Т. 10. М.,
1956, с. 311.
20

потиром 15 с опиумом, ширмами, которые «препятствуют
народу ясно видеть, что творится на земле, заставляя
поднимать взоры к небесам»16.
Как логический вывод из этого, русскими
революционными демократами подчеркивалось резко
отрицательное в целом влияние религии на культуру, в
частности на культуру России, которой (культуре России)
православие прививало «педантизм и мертвую
схоластику» (Н. А. Добролюбов), мешая перенимать
положительное из культуры западной. Указывалось и на такой
факт, как варварское уничтожение православием всего
того, что оно относило к «язычеству» — вс*
классическая цивилизация, философия, наука, искусство,
давалась резкая отповедь духовной цензуре, попыткам
«господствующей эстетики сделать искусство и литературу
средством пропаганды этико-религиозных идей...
Подлинное искусство несовместимо с религией»17. Однако
церковь широко прибегала и прибегает к использованию
средств художественного воздействия на своих
прихожан, и этот факт получил у революционных демократов
свою суровую оценку, Они неоднократно высказывали
свое резко отрицательное отношение к церковной
обрядности, в частности к церковному браку. Д. И. Писарев
указывал, что «с помощью пения, живописи, музыки и
других видов искусства церковь стремится укрепить у
верующих религиозные настроения, одурачить их — в
этом подлинное назначение религиозных обрядов».
Открытую ненависть и отвращение вызывало у В. Г.
Белинского церковное венчание, являющееся, с его точки
зрения, подлой профанацией, святости отношений тех,
кто вступает в брак.
А подлинное искусство, отражая реальный
человеческий мир и людские страсти, всегда противилось
стремлению церкви подчинить себе художника. В выходе
искусства из-под влияния церкви видел В. Г. Белинский
величие немеркнущих произведений эпохи Возрождения.
Победа реализма, гимн человеку, утверждение великих
идей гуманизма — вот что дает им бессмертие* А само
искусство — великая сила, могущая нанести сокрушаю-
15 Чаша для причастия в православном культе.
16 Герцен А. И. Поли. собр. соч., т. 20. М.— Пг., 1923,
с. 78.
17Ситницкая ЕА. Русские революционные демократы о
соотношении искусства и религии с. 125.
21

щие удары религии и церкви. В статье
«Популяризаторы отрицательных доктрин» Д. И. Писарев
подчеркивал значение литературы для распространения
атеистических идей. «Благодаря литературной деятельности
Вольтера,— писал он,— те антиклерикальные идеи,
которые до того времени переходили потихоньку от
одного мыслителя к другому, получили небывалое
распространение и сделались общим достоянием всей читающей
Европы» 18.
Общая философская и политическая платформа
русских революционных демократов, конечно, не могла не
сказаться и в рассматриваемой нами области их
деятельности. Их идеалистические представления в сфере
общественной жизни не дали им возможности увидеть
социальные корни искусства и религии, вскрыть
объективные закономерности развития этих продуктов
духовной жизни людей. Но они стояли на четких классовых
позициях как идеологи русского крестьянства в
условиях назревавшей в России крестьянской революции, и
это дало им возможность вплотную подойти к
последовательному научному решению интересующего нас
вопроса, достичь наибольшего в домарксистской
философии. Подводя итог изложенному, Е. А. Ситницкая в
своей статье справедливо замечает: «...в каком бы
аспекте ни рассматривала русские революционные
демократы соотношения искусства и религии, они всегда
показывают их противоположность, полярность,
несовместимость, подчеркивая, что подлинное высокое
искусство призвано играть прогрессивную роль в жизни
общества, тогда как религия — помеха и тормоз
общественного прогресса... Эстетическое и атеистическое
наследие революционных демократов, не уступающее по
живости, образности, боевитости атеистической
литературе Франции XVIII века, сохраняет свое значение и
для нашего времени, может быть с успехом
использовано в атеистическом воспитании» 19,
* * *
Становление взглядов немецких буржуазных
радикалистов происходило в русле критики гегелевской фи-
"Писарев Д. И. Избр. философские и
общественно-политические статьи. ,М., 1949, с. 536.
19 Ситницкая Е. А. Русские революционные демократы о
соотношении искусства и религиии, с. 128, 129,
22

лософской системы вообще и, в частности, учения
Гегеля о соотношении между «тремя царствами
абсолютного духа» — искусством, религией и философией,
которые отличались, по мнению Гегеля, лишь формами
осознания своего объекта, абсолютного. Однако при
анализе конкретного исторического материала Гегель
усматривал и сущностные различия между искусством
и религией и даже наличие противоположностей между
ними. Эти позиции были подмечены и развиты
младогегельянцами, особенно Б. Бауэром и Л. Фейербахом.
Фейербаха интересуют главным образом
соотношения этих явлений в познавательном процессе и в
истории культуры.
Объединяя воедино «духи искусства и науки»,
Фейербах противопоставляет их «отрицательно
религиозному духу». Религия, по Фейербаху, заставляет человека
подходить к миру «практически», то есть с позиций
достижения личных, «корыстных», «эгоистических» целей.
В христианстве это — «спасение души». Верующий
смотрит на мир через призму своей религиозности,
то есть субъективно, искаженно. «Истинная
образованность и истинная задача человека заключается в том,
чтобы брать вещи и трактовать их так, как они
есть...»20. Такое отношение к миру Фейербах называет
объективным, лишенным эгоизма, бескорыстным или
теоретическим, радостным, эстетическим. Это —
«сознание рода», то есть общее всем людям, верное восприятие
объективной реальности.
Противопоставляя искусство и науку религии в их
познавательной специфике, Фейербах следует
материалистической традиции, разработанной просветителями
XVIII века. Традиция эта трактовала познавательный
процесс как чистое созерцание, не вводя в него
практику как важнейший элемент познания. Этот недостаток
свойствен и Фейербаху. Однако полностью игнорировать
активность субъекта в познавательном акте, будучи
учеником Гегеля, Фейербах не мог. И он ищет
возможность соединить свою позицию метафизического
материалиста с признанием определенной роли тех сторон
познавательного процесса (конкретная образность и
чувственно-эмоциональный характер восприятия, роль
воображения), которые, с его точки зрения, свойствен-
20 Фейербах Л» Избранные философские произведения.
Т. И. М, 1955, с. 532.
23

пы религиозному отношению к миру. Он «открывает» в
религии, точнее, в психологии религии наличие черт,
органически присущих искусству. Элемент чувственный,
эстетический совершенно чужд философии (наука),
оперирующей лишь абстрактными, внечувственными
категориями, без которых верное понимание мира
невозможно. Так прокладывается линия различения науки и
искусства, в котором, как и в религии, чувственный
эстетически^ элемент наличествует. Далее, если атеисты
до Фейербаха считали, что религия возбуждает в
человеке только отрицательные эмоции (зависимость, страх),
то он подходит к вопросу более глубоко и вдумчиво,
признавая возможность возбуждения и положительных
эмоций (радость, благодарность, любовь), что-де еще
более роднит ее с искусством.
Одновременно Фейербах, не отказываясь от показа
принципиальной противоположности искусства и
религии, значительно глубже, чем его предшественники,
подошел к анализу качественных различий в том, что их
роднит. Он показывает, что воображение в религии
«имеет свои корни в чувстве зависимости»21, в страхе,
нужде, а не есть «свободная сила художника»22. Далее,
фантазия религиозная сочетается с требованием
религии верить в реальность созданного этой фантазией:
религия в противоположность искусству «выдает свои
вымышленные существа за существа действительные».
Наконец, в противоположность образованию, культуре
(искусство тоже сюда относится), которые дают
реальные пути к достижению человеком счастья, религия
предлагает лишь чисто иллюзорное «достижение» в виде
награды на «том свете» за пережитое на земле. «Но
идеал,— говорит Фейербах,— каким он является в
качестве предмета религии и, в частности, христианской
религии, не может быть нашим образцом»23.
В. И. Ленин высоко оценил два из вышеприведенных
положений Фейербаха. В «Конспекте книги Фейербаха
«Лекции о сущности религии» Ленин отмечает:
«Искусство не требует признания его произведений за
действительность» 24. Ленин пишет: «Религия дает человеку
21 Фейербах Л. Избранные философские произведения,
т. II, с. 710.
22 Т а м же.
23 Т а м же, с. 777.
24 Л е н и н В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 53.
24

идеал (332). Человеку нужен идеал, но человеческий,
соответствующий природе, а не сверхъестественный».
При рассмотрении взаимоотношений искусства и
религии в историко-культурном аспекте Фейербах уделяет
особое внимание теистическим религиям, особенно
христианству, в котором, продолжая традицию Гегеля: —
Гейне, видит в первую очередь «отчуждение» от плоти,
чувственности, а потому и искусства. Оно — это
отчуждение — выражается во враждебности ко всему
недуховному, к телу, к наслаждению действительностью, а
также в особой ненависти к изобразительным
искусствам, эту действительность воспроизводящим. Фейербах
прямо указывает на «противоречие между сущностью
искусства и сущностью католицизма». Очень важна
мысль Фейербаха о том, что «уже в силу присущего ей
аскетизма христианская религия никогда не была и
не могла быть... источником художественного
вдохновения»25. Чрезвычайно плодотворен данный Фейербахом
анализ соотношения в сознании индивида религиозной
веры с мотивами художественного творчества и с
переживанием художественных произведений. «Философ, —
пишет Д. В. Михновский,— категорически отвергает
правомерность утверждения о связи художественного
творчества с религиозной верой, которое исходит из того
единственного основания, что данный художник
является в то же время верующим. Художника, с молитвой
берущегося за кисть, Фейербах сравнивает с солдатом,
который обращается к богу перед тем, как начать
убивать своих ближних. Если произведения, вышедшие из-
под кисти, пера или резца верующего, обладают
подлинной художественной ценностью,— это значит, что он
творил вопреки своему религиозному чувству
(независимо от того, сознает ли он это субъективно), полагает
Фейербах»26. Религиозное в художественном
произведении имеет лишь подчиненное значение: сущностью
является истина, красота.
Восприятия христианином произведений подлинного
искусства столь же противоречивы сами по себе и
противоречат требованиям религии. «Художественное
воздействие искусства не усиливает,— интерпретирует Д. В.
28 М и х н о в с к и й Д. В. Л. Фейербах о соотношении
искусства и религий.— В кн.: Вопросы научного атеизма, этики и эстетики.
Л., 1931, с. 24.
26 Т а м ж е, с. 24.
25

Михновский Фейербаха,— а ослабляет и даже
разрушает его, собственно, религиозное воздействие.
Художественная ценность произведения, созданного на
религиозный сюжет,— антагонист — конкурент его
религиозной ценности»27* Отсюда вывод — подлинно
художественное творчество, воспроизводящее красоту
жизни, зовущее к наслаждению этой красотой, не может
быть подлинно религиозным, Мы видим здесь снова
общность взглядов Фейербаха и французских
мыслителей XVIII века.
Будучи материалистом-метафизиком, несмотря на
большое количество верных и тонких мыслей и
наблюдений, Фейербах не смог понять социальной
обусловленности противоположности искусства и религии, не смог
и понять перспектив этих двух явлений в дальнейшем
ходе общественного прогресса. Более того, дав
убийственную характеристику существующим религиям, он
взялся за конструирование «новой религии», которая
должна была, по его идее, поглотить науку и искусство.
Эту идею «религии человека», «религии любви»
беспощадно раскритиковал Ф. Энгельс в своей знаменитой
работе о Фейербахе.
И все же, несмотря на всю непоследовательность и
недостатки своей позиции, Фейербах дал наиболее
полный, глубокий и всесторонний анализ проблемы
соотношения искусства и религии во всей домарксистской
материалистической философии, и многие его мысли в этой
области не потеряли своей ценности и для нашего
времени.
* * *
Последовательно научный подход к решению
проблемы соотношения искусства и религии стал
возможном только с позиций диалектического и исторического
материализма. Домарксистская философия, обобщая
множество точных наблюдений, высказывая ряд
приближающихся к истине догадок, оставалась в области
общественных явлений в русле идеализма, и это
обстоятельство лишало ее возможности верно решить вопрос
о соотношении таких двух общественных явлений, как
искусство и религия.
Может показаться странным, но до последнего вре-
27 М и х н о в с к и й Д. В, Л. Фейербах о соотношения
искусства и религии* с. 25*
26

мени взгляды основоположников марксизма и В. И.
Ленина по интересующей нас проблеме не были
предметом систематического изучения историков как эстетики,
так и атеизма. Лишь в последнем десятилетии в
различных сборниках появился ряд публикаций,
принадлежащих деру Д. В, Михновского, плодотворно
работающего в этой области. В 1976 году им была написана для
сборника «Искусство и религия» (М., 1977) статья
«Проблема взаимоотношений искусства и религии в
трудах К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина»,
основные положения которой с любезного разрешения ее
автора мы широко используем в дальнейшем
изложении.
Созданная К. Марксом и Ф. Энгельсом теория науч-
ного коммунизма коренным образом изменила взгляд
на природу общественной жизни. Как только стало
ясно, что человеческое сознание лишь порождение
«извращенной реальности», то есть антигуманного,
основанного на эксплуатации общественного строя, то и основное
внимание было перенесено на критический анализ этой
«реальности» и на пути смены ее гуманным
общественным строем. Открылась возможность не только вскрыть
структуру общества, в том числе и ее «духовную»
сферу, но и рассмотреть место различных сторон этой
сферы в революционной переделке отжившего
общественного строя. Гуманизм из расплывчатого
«человеколюбия», вмещающего в себя все, что угодно, включая
иллюзию «загробного воздаяния», превращается в
научно обоснованную, опирающуюся на диалектико-мате-
риалистический фундамент, часть коммунистической
теории. Не ханжеский аскетизм- христианства
противопоставляется теперь «естественной природе человека», а
интересы класса, способного стать «могильщиком
буржуазии» и заложить основы бесклассового общества,
противопоставляются классовым интересам пытающейся
сохранить свое господство буржуазии, и с учетом этого
классового конфликта подвергаются анализу формы
общественного сознания. Одной из важнейших проблем
общественного прогресса становится проблема
отражения мира, верного его видения.
Маркс и Энгельс видели в религии средство
духовного опустошения человека, закрепления его
подневольного существования в обществе. А эстетическое
сознание и создаваемое им искусство рассматривались класг
27

сиками марксизма как «одна из важнейших форм
освоения, познания действительности, стимулирующая ее
преобразование»28. Религиозное сознание всегда
связывалось ими с идеологией, интересами и целями
реакционных общественных сил, а носителями
художественно-эстетического развития были в их глазах
прогрессивные классы, общественные слои и группы.
Это была принципиально новая постановка вопроса
в подходе к проблеме соотношения искусства и религии,
являющаяся исходной предпосылкой и методом
исследования различных конкретных аспектов этого
соотношения. В теснейшей связи с этой общей постановкой
вопроса стоит разработка основоположниками марксизма
проблем реалистического творческого метода,
глубокого внутреннего родства религии с некоторыми
нереалистическими художественными направлениями и целый
ряд других более частных вопросов.
Марксизм вскрыл ведущее и существенное качество
соотношения между искусством и религией — их
коренную противоположность в плане гносеологическом
(познавательном) и в плане их социальных функций.
Этот подход дает методологическую основу для
исследования всех остальных аспектов их взаимоотношений.
Важнейшим вкладом В. И. Ленина в решение
проблемы была разработка им теории познания, в
частности, тот ее раздел, который рассматривает практику
как критерий истины, а также раскрытие
гносеологических корней философского идеализма и религии.
В. И. Ленин последовательно противопоставляет
ложность искаженного отражения действительности,
даваемого религией, истинному отражению, свойственному и
науке и искусству. Весьма существенна для нас
ленинская трактовка различия между здоровой творческой
фантазией, без которой невозможны ни научное, ни
художественное творчество, и «больной», нарушающей
«логику вещей» религиозной фантазией, порождающей
веру в сверхъестественное и убежденность во
вмешательстве этого сверхъестественного в ход природных и
социальных процессов и в жизнь отдельных живых
существ.
Большое методологическое значение имеет ленинское
йМихновский Д. В. Проблема взаимоотношений
искусства и религии в трудах К. Маркса, Ф, Энгельса и В. И. Ленина,—
В кн.; Искусство и религия. М.а 1977.
28

пожшение о том, что «...идея бога29 всегда усыпляла
и притупляла «социальные чувства», подменяя живое
мертвечиной, будучи всегда идеей рабства (худшего,
безысходного рабства)»30. Прямо противоположна, по
мысли В. И. Ленина, переданной в воспоминаниях
К. Цеткин, социальная роль настоящего, большого
искусства, которое «должно объединять чувство, мысль и
волю... масс, подымать их. Оно должно пробуждать в
них художников и развивать их»31.
Исключительную методологическую ценность для
понимания сложности сочетания элементов религии с
другими идеологическими формами, в том числе и с
искусством, в прошлом человечества, имеет положение
В. И. Ленина, выдвинутое в полемике с
«богостроителями»: «Было время в истории, когда, несмотря на такое
происхождение и такое действительное значение идеи
бога32, борьба демократии и пролетариата шла в
форме борьбы одной религиозной идеи против другой»Ч
Значит, в религиозную форму в прошлом могли
облекаться и воплощенные в художественных произведениях
гуманистические идеи: «Тот факт, что художественное
развитие человечества проходило длительное время в
рамках религиозных форм, вовсе еще не означает, будто
именно религия определяла содержание и
направленность этого развития»34.
Наконец, высказанные В. И. Лениным в письмах к
А. М. Горькому идеи в значительной мере развиваются
и дополняются в статьях о Л. Н. Толстом. В целом,
подытоживая и суммируя ленинские мысли о
передовом прогрессивном искусстве, особенно об искусстве
социалистического реализма, и ленинскую критику
религии, можно сформулировать следующие выводы
общеметодологического характера.
29 Из контекста следует, что термин «бог» означает здесь
любые представления о сверхъестественном.
30 Л е н и н В. И. Поли. собр. соч., т. 48, с. 232.
31 Цеткин К. Воспоминания о Ленине. М., 1959, с. 11.
32 Предыдущая фраза гласит: «Бог есть (исторически и
житейски) прежде всего комплекс идей, порожденных тупой
придавленностью человека 1г внешней природой и классовым гнетом, — идей,
закрепляющих эту придавленность, усыпляющих классовую борьбу»
(Ленин В. И. Поли, бобр, соч., т. 48, с. 232).
33 Л е н и н В. И. Поли. собр. соч., т. 48, с. 232.
34Михновский Д. В: Проблема взаимоотношений
искусства и религии в трудах К.' Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина,
С 27,
29

Любые проявления в творчестве художника
религиозно-мистических взглядов и настроений наносят вред
реалистическому художественному отражению
действительности. В рамках критического реализма еще
возможно диалектическое сочетание таких непримиримо
враждебных по своей сущности моментов, как
народность и реализм, с одной стороны, и элементы
религиозно-мистических взглядов и настроений — с другой.
Искусство же социалистического реализма по природе
своей атеистично. В этом одна из важных сторон его
качественного превосходства над всеми исторически
предшествовавшими ему формами реализма в искусстве.
Коммунистическая партийность художника является
условием и предпосылкой плодотворности метода
социалистического реализма, метода, выражающего идеологию
рабочего класса, создающего искусство, отстаивающее
интересы рабочего класса (а в условиях социализма —
всех трудящихся), являющееся проводником политики
партии, опирающееся на марксистско-ленинскую
теорию. Эмоциональность, образную силу передового
искусства можно рассматривать как одну из форм
выражения партийности художника. И наоборот, идейно-
эмоциональная природа художественной деятельности,
обслуживающей интересы реакционных сил общества,
часто проявляет близость к религии как в плане
гносеологическом, так и функционально-социальном35.
Вся совокупность высказываний В. И. Ленина о
передовом искусстве, особенно об искусстве
социалистического реализма, с одной стороны, и о религии — с
другой, позволяет сделать вывод «о коренной
внутренней противоположности друг другу этих двух
общественных явлений. Диаметрально противоположна та
идейно-эмоциональная основа, на которой каждое из
них вырастает. Диаметрально противоположно то
направление, в котором каждое из них влияет на
формирование общественной психологии масс. Диаметрально
противоположно, наконец, политическое, классовое
значение этого воспитательного воздействия»36;
35 Ми хн о веки й Д. В. В. И. Ленин об атеистической
природе искусства рабочего класса.—В кн.: Научные труды
лесотехнической академии. Вып. 101* Лч 1963, с. 131—132,
38 Та ж же, с. 133.
за

КАК ЖЕ СООТНОСЯТСЯ ХУДОЖЕСТВЕННОЕ
И РЕЛИГИОЗНОЕ СОЗНАНИЯ?
Дать верный, научно обоснованный ответ на вопрос о
соотношении искусства и религии оказалось под силу,
как мы уже говорили, лишь марксистско-ленинскому
учению об обществе. Это стало возможным потому, что
марксизм-ленинизм смог правильно раскрыть
закономерности общественной жизни, установить, что в ней
первично, определяюще, а что вторично, производно.
Методологической основой проблемы соотношения
художественного и религиозного сознания является
научно обоснованное К. Марксом, Ф. Энгельсом и В. И.
Лениным решение основного вопроса философии
применительно к общественной жизни.
Материалисты прошлого оказывались бессильны
тогда, когда они пытались объяснить те или иные
факты или явления социальной сферы бытия. В этой сфере
они оставались, как правило, идеалистами, полагая, что
общественный процесс не имеет в своей основе каких-
либо объективных, лежащих вне сознания людей
причин, а полностью зависит от этого сознания. Само же
это сознание, по их мнению, совершенно свободно и
независимо от той материальной основы, без которой в
действительности само существование общества просто
невозможно. «Подобно тому,— сказал Ф. Энгельс в
своей речи на могиле Карла Маркса,— как Дарвин открыл,
закон развития органического мира, Маркс открыл
закон развития человеческой истории: тот, до последнего
времени скрытый под идеологическими наслоениями,
простой факт, что люди в первую очередь должны есть,
пить, иметь жилище и одеваться, прежде чем быть в
состоянии заниматься политикой, наукой, искусством,
религией и т. д.; что, следовательно, производство
непосредственных материальных средств к жизни и тем
самым каждая данная ступень экономического развития
народа или эпохи образуют основу, из которой
развиваются государственные учреждения, правовые
воззрения, искусство и даже религиозные представления
данных людей и из которой они поэтому должны быть
объяснены,— а не наоборот, как это делалось до сих
пор»1.
Однако марксизм не ограничился установлением
> Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 19, с. 350—351.
31

этого «простого факта», который был недоступен
мыслителям прошлого. Марксизм показал, что само
содержание духовной жизни людей в конечном счете
отражает процесс создания материальных ценностей,
взаимоотношения различных социальных групп в этом
процессе, в первую очередь их производственные отношения.
Так, в анатомии общества были обнаружены две
большие сферы человеческой деятельности: общественное
бытие и общественное сознание. Первое — первично,
второе — вторично. Первое отражается в различных
формах второго, причем в каждой форме — в своей
специфике. Однако, возникнув, сознание способно
оказывать значительное обратное влияние на бытие. Эти
основополагающие открытия марксизма дали возможность
подвергнуть явления духовной жизни людей
последовательно научному анализу.
Формы общественного сознания отличаются друг от
друга не только особенностями самого процесса
отражения бытия й сознании, но и предметом отражения —
той или иной стороной, гранью бытия, которая
подвергается отражению. Так, политические взгляды наиболее
прямо и непосредственно отражают классовые интересы,
складывающиеся вокруг отношения общественных групп
к средствам производства. Так как классовые интересы
буржуазии направлены на то, чтобы сохранить
собственность на средства производства, а тем самым и
возможность дальнейшей эксплуатации пролетариата, то и
политические взгляды буржуазии прямо
противоположны политическим взглядам пролетариата,
стремящегося лишить, буржуазию средств производства и положить
конец ее экономическому и политическому господству,
самой возможности эксплуатации чужого труда. И если
эта прямая противоположность далеко не всегда ясно
видна, то причина этому — постоянное стремление
буржуазии скрыть свои подлинные глубоко антигуманные
интересы, замаскировать их различными средствами
обмана и лжи. Кроме того, недостаточная политическая
зрелость пролетариата в той или иной конкретной
стране в определенное время, отсутствие или слабость
марксистской партии, могущей сформулировать подлинные
интересы трудящихся, также способствуют тому, что это
коренное противоречие не всегда оказывается явно
выраженным. То же может быть сказано о таких формах
общественного сознания, как право и мораль.
32

Но есть формы общественного сознания, в которых
общественное бытие отражается не так прямо и
непосредственно, как в политических взглядах, в правовых
нормах или в этических требованиях. Именно к таким
формам и относится искусство и религия, точнее,
художественные взгляды и религиозные представления и
идеи.
Рассмотрим то, что их роднит и что и как их
разделяет.
Поставим вопрос: так ли неправы те, кто
подчеркивает наличие общих черт, роднящих эти два
общественных явления? Есть ли действительно между ними нечто
общее? Ответ может быть только один: несомненно,
есть!
Во-первых, как мы уже говорили, и искусство и
религия являются формами общественного сознания,
то есть отражают общественное бытие. Объект
отражения у них, если брать общественное бытие данного
общества в данную эпоху в целом,— общий. И уже это
неизбежно определяет наличие общего, и в целях
наглядности представим себе два зеркала, поставленных так,
что в них отражается один и тот же предмет.
Бесспорно, что как бы ни отличались по своему материалу,
способу изготовления, форме, величине и т. д. эти два
зеркала, неизбежно в даваемых ими отражениях мы
найдем много общего. Однако, забегая вперед,
подчеркнем и следующее существенное обстоятельство: сходство
отражений, вызванное единством отражаемого, вовсе не
означает, что отражения будут обязательно
одинаковыми. И чем более конструктивно отличаются друг от
друга зеркала, тем более будут отличаться и отражения
одного и того же предмета. Следует также иметь в
виду, что отражение, даваемое зеркалом* носит
пассивный характер и воспроизводит только внешнюю
поверхность, внешние формьь отражаемого предмета. Этим
замечанием мы еще раз подчеркиваем-сугубую условность
используемого нами лишь для наглядности сравнения
рассматриваемых форм общественного сознания.
Однако сходство искусства с религией далеко не
исчерпывается тем, что оба они отражают и отражают,
в общем, один и тот же предмет.
Сама специфика отражения в обоих случаях имеет
тоже большое сходство. Отражение это в отличие от
других форм общественного сознания происходит, как
33

правило, в виде образов. Если, скажем, наука (в том
числе и философия) отражает действительность
теоретически, вскрывая ее наиболее общие, сущностные
черты, формулирует законы, лежащие в основе явлений
той или иной сферы объективного бытия, то
художественная и религиозная формы общественного сознания
отражают действительность как бы в ее
непосредственных формах и красках. Они рисуют ее в виде отдельных
существ, живущих в определенных условиях,
находящихся в определенных отношениях, в виде целых,
зачастую очень сложных картин — как непосредственно до*
ступных нашему восприятию, так и зримых нашим
«внутренним оком», то есть создаваемых с активным
участием фантазии того, кто воспринимает
художественное произведение или верит религиозным догмам.
Обращаясь к, так сказать, классическим формам
искусства и религии, мы всегда найдем в них
представления о героях (в широком смысле этого слова — герои
книг, спектаклей, киноискусства, «лирические герои»
и т. д.) или о божествах (опять-таки в широком смысле
слова — боги добрые и злые, всемогущие и «местного
значения» и пр.), причем эти представления
максимально конкретизированы, что всегда облегчало церкви
использование изобразительного искусства для
пропаганды религиозных идей и воспитания религиозных чувств.
Образный характер отражения действительности
искусством и религией влечет за собой еще две
особенности, сближающие эти формы общественного сознания:
1) очень большую роль фантазии в создании как
художественных, так и религиозных образов и 2) путь к
разуму и рассудку человека идет у искусства и у религии
в первую очередь через его чувства.
Фантазия является одной из органических и
неотъемлемых сторон любой сознательной деятельности людей,
важным орудием творческой переработки человеком
материала отражаемой им действительности. Однако
характер, масштабы и границы применения фантазии
при отражении общественного бытия различными
формами общественного сознания весьма разнообразны.
Без фантазии невозможно абстрагирование мысли от
конкретных данных, получаемых человшшм из внешнего
мира, невозможно обобщение этих данных, формирование
общих понятий. В. И. Ленин писал: «...и в самом
простом обобщении, в элементарнейшей общей идее («стол»
34

вообще) есть известный кусочек фантазии. (У*1се уегза:
нелепо отрицать роль фантазии и в самой строгой
науке: ср. Писарев о мечте полезной, как толчке к работе,
и о мечтательности пустой)»2.
Представители науки в процессе проникновения в
реальную действительность прибегают к фантазии — к
созданию модели клетки, атома и т. д., к построению
гипотезы, дающей удовлетворительное объяснение
сущности исследуемого явления, процесса и т. п. Но в науке
фантазия обязана быть жестко подчиненной данным
опыта, фактам; нарушая это требование, ученый встает
на зыбкий путь беспочвенного фантазирования, который
неизбежно уведет его от истины, от создания
правильной, точной картины, верно воспроизводящей данный
раздел действительности. Таким образом, роль
фантазии в научном поиске строго ограничена. В той или
иной мере это относится и к ряду других форм
общественного сознания.
В противоположность этому и в искусстве, и в
религии фантазия находит почти безграничные возможности
для своего проявления и применения. На первый взгляд
и это также значительно их сближает. Фантазию —
творческое воображение художника — не ограничивает
ни пространство, ни время. Писатель, живописец,
сценарист, кинорежиссер могут легко «перенести» нас из
сегодняшнего дня на столетия вперед или назад,
заставить «покинуть» не только Землю, не только пределы
Солнечной системы, но и нашу Галактику, помочь
«преодолеть» земное притяжение, наделить человека
техническим могуществом и духовными способностями, о
которых он на деле не может и помышлять. Религиозная
фантазия создает целые несуществующие миры, целые
мнимые сферы «бытия», противопоставляя их реальному
миру и стремясь опровергнуть научную картину
Вселенной 0 целом.
Религиозная фантазия населяет отраженную
действительность сверхъестественными, то есть «надпри-
родными» существами, приписывает реальным
предметам и явлениям сверхъестественные, мнимые качества и
связи, наделяет свои порождения беспредельной властью
над природой и человеком, рассматривает весь мир как
результат «божественного творения», как сферу прояв-
ления «божественной воли».
2 Л е н и н В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с, 330.
35

Итак, мы обнаружили ряд черт общих или близких
и у искусства и у религии: способность в особой
специфической форме отражать общественное бытие,
образный характер этого отражения, огромную роль
фантазии в создании образов и представлений, обращение в
значительной мере к эмоциональной стороне сознания
(об этом подробнее речь пойдет ниже).
Но достаточно ли всего этого для того, чтобы
беспредельно сближать искусство и религию, считать эти
черты сходства определяющими, дающими основание
для отождествления этих двух форм общественного
сознания?
Если вдуматься в характер черт общности, которые
были выше названы, становится ясным, что эти черты
не затрагивают коренных, существенных сторон
сличаемых нами явлений. Если главным в любой форме
общественного сознания является отражение ею
общественного бытия, то и различаться эти формы должны в
первую очередь тем, как именно отражается ими это
бытие, насколько — независимо от используемой формы
отражения — правильно само это отражение, сколь
глубоко и точно в нем раскрывается сущность бытия в
целом и отдельных его сторон, какие именно стороны и
сферы бытия в первую очередь находят отражение. Для
того чтобы соотнести сущностные черты искусства и
религии, надо суметь преодолеть черты их
эмоционального воздействия, оторваться от магии непосредственно
чувственных образов, Необходимо найти то общее, что
свойственно всем без исключения формам проявления
искусства, с одной стороны, и религии — с другой.
Сделать это возможно, только отойдя от всего того
конкретного, случайного, индивидуального, в обличий
которого являются нам искусство и религия, поднявшись на
уровень теоретического анализа, применив оружие
абстрактно-логического мышления, начхав оперировать
философскими категориями. Лишь тогда можно вскрыть
сущность искусства и сущность религии, найти
свойственные как тому, так и другому особые закономерности
их возникновения, развития ц существования, верно
сопоставить природу того и другого.
Исчерпать такой сравнительный анализ сущностных
сторон искусства и религии в одной небольшой главе
невозможно: Поэтому мы ограничимся лишь кратким
36

сравнительным рассмотрением характера
познавательных их возможностей, то есть гносеологического
аспекта соотношения, особенностей психологического
воздействия их на сознание и их общественно-исторических
функций.
А) Как именно отражается общественное бытие
в искусстве и религии
Мы установили, что по той форме, в которой
отражается действительность искусством и религией, эти два
общественных явления во многом схожи. Эта схожесть, как
мы видели выше, часто заслоняла собой существенные
стороны различия. Однако схожесть формы далеко не
определяет схожесть того содержания, которое в
данной форме выступает, с содержанием другого порядка,
выступающего в близкой форме. Когда речь идет об
отражении действительности, определяющим будет не
форма ее отражения, а то, что именно отражается и
насколько правильно отражается. Лишь выяснив, как
соотносится отражение с той объективной реальностью,
которая отражается, мы можем сопоставить
познавательные особенности различных форм общественного
сознания, в данном случае — искусства и религии.
Используя приведенную выше аналогию, можно
сказать, что искусство — это зеркало, правильно, глубоко
и многогранно отражающее существеннейшие стороны
действительности, помогающее их понять и верно
оценить, а также (не всегда, но во многих случаях)
указывающее те пути, которые ведут к изменению
действительности для блага человека.
Религия — это зеркало, всегда искажающее
действительность и всегда ложно ориентирующее человека
как в его отношении к действительности, к обществу, к
другим людям, так и в отношении избираемых им
жизненных путей и идеалов.
Только последовательно научный диалектико-мате-
риалистический подход к религии сделал возможным
глубокое проникновение в «тайну» соотношения
искусства и религии. Религия, учит марксизм, не просто
заблуждение, результат невежества и обмана. Конечно,
в возникновении и существовании религии и
невежество и обман играют определенную роль. Однако
возникает она закономерно, в результате определенных при-
37

чин, которые неизбежно ведут к возникновению
религиозного сознания. Ф. Энгельс убедительно вскрыл эти
причины в своей полемике с Е. Дюрингом. «...Всякая
религия,— писал Ф. Энгельс,— является не чем иным, как
фантастическим отражением в головах людей тех
внешних сил, которые господствуют над ними в их
повседневной жизни,— отражением, в котором земные силы
принимают форму неземных. В начале истории
объектами этого отражения являются прежде всего силы
природы... Но вскоре, наряду с силами природы, вступают
в действие также и общественные силы, — силы,
которые противостоят человеку в качестве столь же чуждых
и первоначально столь же необъяснимых для него, как
и силы природы, и подобно последним господствуют над
ним с той же кажущейся естественной
необходимостью»3. Обратим внимание: в религиозном
отражении общественного бытия людей «земные силы
принимают форму неземных», то есть естественное — давящие
человека реальные силы (как природные, так и
социальные) — религиозной фантазией
трансформируется в сверхъестественное, «надприродное», выступающее
в образе существ (боги, ангелы, черти, русалки и пр.),
качеств или свойств реальных вещей (вера в то, что
обнесенная вокруг горящей избы икона может погасить
огонь или локализовать пожар), связей между
реальными вещами и явлениями. В. И. Ленин в своей
знаменитой работе «Социализм и религия» так формулирует
причину возникновения и существования религии:
«Бессилие эксплуатируемых классов в борьбе с
эксплуататорами так же неизбежно порождает веру в лучшую
загробную жизнь, как бессилие дикаря в борьбе с
природой порождает веру в богов, чертей, в чудеса и т. п.»4.
Искусство рассматривается
марксизмом-ленинизмом как одна из основных форм духовного освоения
действительности, познания ее сущности, основных
тенденций ее развития, орудия перестройки ее в интересах
человека. В отличие от религии, предметом отражения
которой в форме веры в сверхъестественное является
бессилие общественного человека перед природой и
чуждыми, враждебными ему социальными силами,
предметом искусства является, по словам Н. Г.
Чернышевского, «все, что есть интересного для человека в жиз-
а Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 328—329.
4 Лен^н В. И. Поли. собр. соч., т. 12, с. 142.
38

ни»5, то есть все богатство проявлений мира, входящее
в сферу практически-конкретного интереса людей.
Художественному сознанию свойствен целостный
всесторонний характер, раскрывающий индивиду его
«родовую сущность» (Маркс), воспитывающий в нем
социальное чувство принадлежности к обществу, к
определенному классу. Искусство — если это действительно
подлинное искусство — расширяет и обогащает
«практически-духовный опыт человека, оно раздвигает границы
«непосредственного опыта» индивидов, являясь мощным
орудием формирования человеческой личности»6.
Художественное освоение мира (Маркс) с помощью
искусства приводит к тому, что мир предстает перед человеком
«осмысленным, эстетически обработанным, картина
действительности в большом, подлинно классическом
произведении искусства обладает упорядоченностью,
стройной логикой, красотой, даже если речь идет о
воспроизведении низменных или уродливых явлений жизни»7.
Таким образом, искусство в познавательном плане в
корне противоположно религии. Их соотношение можно
приравнять к соотношению правды и лжи со всеми
вытекающими отсюда последствиями. И хотя формы
отражения действительности наукой и искусством различны, в
познавательном отношении они оказываются в одном
лагере, лагере, противостоящем религии. Но они и не
отождествимы, хотя по своим функциям — сообщать
правду — очень близки, можно сказать, совпадают.
Наука раскрывает сущностные стороны бытия в теории,
в закономерностях и в законах, в гипотезах, в понятиях
и категориях, моделях и схемах.
Искусство — в художественных образах, несущих в
себе существенные стороны бытия и показывающих
тенденции его развития. Если это подлинное искусство,
то в содержании художественного образа всегда можно
найти соответствие смыслу объективной
действительности, раскрытие ее значения для нас, как бы далеко
от непосредственно доступных нашему восприятию
явлений ни отвлек нас художник полетом своей фантазии.
И еще: в отличие от науки познавательный процесс в
6 Чернышевский Н. Г. Поли. собр. соч., т. 2. М., 1949,
с. 91.
'Недошивин Г. Искусство (художественное творчество).—
Философская энциклопедия, т. 2, с. 3274
1 Т а м же, с. 328.
39

искусстве всегда связан с художественным
наслаждением, которое, в свою очередь, усиливает
познавательные возможностц и воспитательное воздействие
искусства.
Есть и еще одно важное обстоятельство, отличающее
познавательные возможности искусства. Во многих
областях бытия искусство способно успешно
конкурировать в отношении раскрытия истины с наукой. Ф.
Энгельс подчеркивал, что произведения Оноре Бальзака
дали ему больше сведений о современной писателю
экономической жизни Франции, чем все посвященные этой
эпохе работы историков и экономистов, вместе взятые.
Но в одной, чрезвычайно важной области бытия
познавательные возможности искусства стоят вне
всякой конкуренции. Эта область —* познание самого
человека. Как известно, отдельной специальной «науки о
человеке» не существует. Человеком занимается весьма
обширный комплекс наук, точнее, даже ряд комплексов:
общественные науки, биологические,
психолого-педагогические и некоторые другие, пограничные с «чисто» че-
ловековедческими. Анатом, физиолог, философ,
социолог, филолог, искусствовед, историк, религиовед,
психолог и иже с ними — представители этого обширного
комплекса человековедения как бы «растаскивают»
человека и его биологическое и социальное бытие по
элементам, «беспощадно» разрушая целое. Без этого
невозможен был бы тщательный анализ каждой отдельной
сферы и стороны сложнейшего человеческого бытия.
Живой, цельный человек в этом анализе исчезает*
И трудно себе представить, насколько духовно были бы
беднее люди, если бы они не могли пользоваться тем
«божественным благодеянием», которое, по меткому
выражению Ромена Роллана, дарит им искусство.
Наверное, главное в познавательной, а тем самым и
в воспитательной силе искусства — это раскрытие
неповторимости, оригинальности, неисчерпаемости живой,
цельной человеческой личности, раскрытие, подобное
тому, которое мы иногда находим (если повезет нам
встретить человека в высоком смысле этого слова) в
жизни. Однако искусство делает это зачастую более
всесторонне, ярко и впечатляюще, ибо совершает это
раскрытие (может быть, лучше сказать — открытие)
художник, умеющий схватить сущностные,
наиважнейшие черты, стороны, грани эпохи и вычеканить их в жи-
40

вой, волнующий, становящийся бесконечно близким нам
художественный образ. В области человековедения с
познавательной точки зрения искусство играет особую,
исключительно важную роль. Оно как бы помогает
«влезть в душу» другого, разбить жесткую скорлупу
эгоизма, индивидуализма, себялюбия, понять, что
«другой» — это тоже человек, человек, имеющий право на
счастье, на достойную человека жизнь. Большой
художник выступает всегда как философ-человековед,
преломляющий опыт жизни народной в логически
переработанный, освещенный разумом творца и поднятый его
чувством, сплавленный его талантом образ. И через этот
образ нам раскрывается мир, недоступный другим
средствам познания.
Недаром наша партия с таким пристальным,
дружеским и требовательным вниманием следит за
успехами литературы и искусства, считая творческую
интеллигенцию своим верным и активным помощником, высоко
оценивая ее участие в процессе совершенствования
зрелого социализма, в формировании нового человека.
«Самых признательных слов,— говорил товарищ
К. У. Черненко в докладе на июньском (1983 г.)
Пленуме ЦК КПСС,— заслуживают литераторы, музыканты,
художники, работники театра и кино, которые активно
развивают великую многонациональную культуру нашей
Родины. Для миллионов людей добрыми спутниками на
дорогах жизни стали многие произведения
последних лет... Исходной в творчестве художника была и
остается его гражданская позиция. Лишь партийный
подход помогает постигать ведущие тенденции
современности. Истинный талант не отгораживается от жизни,
не допускает ни лубочного приукрашивания
действительности, ни искусственного выпячивания теневых
явлений» 8.
Искусство передает опыт жизни народа,
преломленный фантазией художника, освещенный его разумом и
чувством, сплавленный его талантом в «зримый»,
живой, волнующий образ. Поэтому не случайно
исключительное место в таком важнейшем документе нашего
времени, как одобренные Пленумом ЦК КПСС 10
апреля и Верховным Советом СССР 12 апреля 1984 года
«Основные направления реформы общеобразовательной
8 Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС, 14 —
15 июня 1983 года, с. 47.
41

и профессиональной школы», придается задаче
значительного улучшения художественного образования и
эстетического воспитания учащихся. «Необходимо
развивать,— говорится в документе,— чувство прекрасного,
формировать высокие эстетические вкусы, умение
понимать и ценить произведения искусства, памятники
истории и архитектуры, красоту и богатство родной
природы. Лучше использовать в этих целях возможности
каждого учебного предмета, особенно литературы,
музыки, изобразительного искусства, эстетики, имеющих
большую познавательную и воспитательную силу»9.
И тот же документ подчеркивает, что незыблемой
основой коммунистического воспитания учащихся
«является формирование у них марксистско-ленинского
мировоззрения. Важно, чтобы преподавание и
обществоведческих, и естественнонаучных дисциплин
вырабатывало у учащихся стойкие материалистические
представления, атеистические взгляды, умение правильно
объяснять явления природы и общества, действовать в
соответствии с нашими мировоззренческими принципами»10.
Религия прямо противостоит й науке и искусству по
своей познавательно-оценочной сущности, а
следовательно, и по своей воспитательной роли. «...Учению
религии, например, о прошлом земли и о сотворении
мира,— пишет В. И. Ленин,— не соответствует никакой
объективной реальности»11. По учению теологов,
задача религиозной веры — «познание человеком бога»,
то есть «познание» несуществующего, ибо бог есть лишь
порождение религиозной фантазии, способной создавать
сверхъестественные объекты, то есть «существа... вне
времени и пространства»12, по учению самой же
религии, «непредсказуемые и непознаваемые». Подчеркивая
нереальность религиозны^ образов, В. И. Ленин
одновременно вскрывает сущность главной идеи всех
развитых религий — идею бога: «Бог есть (исторически и
житейски) прежде всего комплекс идей, порожденных
тупой придавленностью человека и внешней природой и
классовым гнетом,— идей, закрепляющих эту
придавленность^ усыпляющих классовую борьбу»13. Вот этот
9 Материалы первой сессии Верховного Совета СССР
одиннадцатого созыва, 11—12 апреля 1984 г. М, 1984, с. 59.
10 Т а м же, с. 57.
11 Ленин В. И Поли. собр. соч., т. 18, с. 194.
12 Там же, с. 193.
13 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т..48, с. 232,
42

комплекс идей и трансформируется религиозной
фантазией в образ творца и правителя мира — бога, причем
породившая эту фантазию реальная, земная тупая
придавленность человека внешней природой и классовым
гнетом превращается в чувство зависимости от
могущественного в представлении верующего и
беспощадного к нему в случае нарушения божественных
предписаний сверхъестественного существа — бога. Таким
образом, в отличие от домарксистских атеистов, которые
считали религию просто результатом невежества и
обмана, религия с последовательно научных позиций
является закономерным порождением бессилия человека
перед природными и социальными силами, ложным
мировоззрением, закрепляющим это бессилие. Религиозная
фантазия — это «ложная фантазия» (В. И. Ленин), в
которой отражение общественного бытия происходит
всегда в резко искаженной, ложной форме веры в
сверхъестественное. В результате религия всегда
вступает в непреодолимое противоречие с жизненной
правдой, подменяет истинный смысл жизни ложными
иллюзиями, указывает ложные пути решения волнующих
человека вопросов. Она требует смирения и покорности
перед всеми формами земного зла, обещая в награду
вечное блаженство «за гробом». Она — «опиум народа»
(К. Маркс).
Художественная и религиозная формы сознания
коренным образом противоположны и по своему
отношению к образам, порожденным соответственно
художественным или религиозным воображением. Конспектируя
«Лекции о сущности религии» Фейербаха, В. И. Ленин
дважды отчеркнул жирной чертой и пометкой «ЗеЬг
ди1!» м следующую фразу Фейербаха: «Бездонно
человеческое невежество, и безгранична человеческая сила
воображения; сила природы, лишенная, вследствие
невежества, своего основания, а благодаря фантазии —
своих границ, есть божественное всемогущество»15.
Религия требует слепой веры в реальное, объективное
существование порожденных религиозной фантазией
сверхъестественных существ, свойств и связей. За
малейшее сомнение в реальности не только бога и
богоматери, но и дьявола средневековая церковь отправляла
«еретика» на костер. Требование веры в объективную
14 «ЗеЬг ди1!» — «Очень хорошо!» — Ред.
"Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 59,
43

реальность сверхъестественного является важнейшим
моментом искажения религиозным сознанием картины
мира и особенно места в нем человека. Без этой веры
не может существовать и убеждение в зависимости
человека от божественной сферы «сверхбытия», а тем
самым и покорность перед этой сферой. Религия требует
абсолютного и беспрекословного принятия на веру всех
ее основных догматов.
Художник никогда не требует признания созданных
им образных отражений действительности за саму
действительность, даже зачастую нарочито
подчеркивает вторичность изображаемого, прибегая к
откровенной условности. Он не имитирует действительность, не
заставляет поверить в буквальность образа. По мере
своего эстетического развития человек постепенно
приучается к этой условности, свойственной всем видам
искусства и в то же время различной для разных его
видов и жанров. Только совсем юные зрители детского
театра могут поверить в реальность происходящего на
сцене и даже «включаются» в своей непосредственности
в действие, предупреждая героев об опасности, посылая
злые реплики в адрес отрицательных персонажей.
Сказанное выше справедливо и для тех случаев,
когда художник вводит в свое произведение образы
сверхъестественного, созданные первоначально
религиозной фантазией. Вспомним «Явление Христа народу»
Иванова, «Христос в пустыне» Крамского, «Демона»
Врубеля. Эти сюжеты использованы художниками для
раскрытия и передачи глубоко человеческих, земных,
актуальных идей и чувств, а вовсе не для утверждения
религиозной идеологии. Возьмем грандиозную картину
А. А. Иванова «Явление Христа народу», над которой
художник работал в течение 20 лет, в частности во
время своего пребывания в Италии, где он был свидетелем
революции 1848 года. Христа, по существу, на картине
нет. Он так удален от зрителей, что не мешает
сосредоточить внимание на широком, густо «заселенном»
переднем плане, где в психрлогически острых фигурах
выражена идейная суть произведения. Посмотрите, как по-
разному слушают эти старцы и подростки, выходцы из
разных слоев общества, представители разных
национальностей Иоанна Крестителя, вещающего о пути к
спасению. Идейный центр картины — раб, на
измученном лице которого слились воедино и проблеск надеж-
44

ды на поворот в его судьбе и саркастическая усмешка:
знаем мы этих проповедников справедливости! Недаром
выставленная в 1859 году картина вызвала восторг
передовых людей и ненависть консерваторов и
реакционеров. Один из последних — критик В. В. Розанов
ядовито дал картине меткую характеристику: «Разве это
«явление Христа народу»? Это же затмение Христа
народом — вот что это такое»16. Вспомним и черта в
«Ночи перед рождеством» Н. В. Гоголя. Вся история с
оседланным кузнецом Вакулой чертом понадобилась ее
автору для того, чтобы показать силу большой любви,
показать, что для подлинного чувства нет преград, что
настоящий мужчина может даже черта заставить
служить себе, добиваясь взаимности любимой.
Утверждая реальность сверхъестественного, религия
принижает, обезоруживает человека в подлинной
борьбе за благо. Не скрывая условности изображаемого,
искусство раскрывает правду жизни, верно ориентирует
человека, утверждает его веру в свои силы.
Сущность самой религиозной идеологии ничуть не
меняется в условиях социализма, когда породившие ее
социальные корни подорваны, классовый корень —
бессилие перед эксплуататорами — уничтожен, когда
духовенство и религиозный актив заявляют о том» что
строительство коммунизма «богоугодно», отождествляют
социализм и христианство, когда религиозные организации
принимают участие в борьбе за мир. Пережитки религии
при социализме столь же антинаучны, столь же
искажают правду жизни, как и прежде. Партия оценивает
религиозные предрассудки и настроения среди
некоторой части населения как один из наиболее цепких,
живучих пережитков прошлого.
На диаметрально противоположных оценках
марксизмом искусства и религии строится все отношение к
ним нашей партии: всемерная поддержка искусства и
литературы, с одной стороны, и кропотливая, тактичная,
настойчивая работа по преодолению пережитков в
сознании части советских людей с использованием
разнообразных средств идейного воздействия — с другой.
«Нельзя ослаблять работу и с такой специфической
группой населения, как верующие,— говорил товарищ
К. У. Черненко на июньском (1983 г.) Пленуме ЦК
16 Цит. по кн.: Гомберг-Вержбинская Э. Передвиж»
инки —Л.-М., 1961, с. 10.
45

КПСС.— Под влиянием религии еще остается часть
людей и часть, прямо скажем, не такая уж малая.
Многочисленные идеологические центры империализма
стремятся не только поддерживать, но и насаждать
религиозность, придать ей антисоветскую,
националистическую направленность» 17«
Б) Противоположность воздействия искусства
и религии на сферу человеческой психики
Современная наука определяет психику как
субъективное отражение объективного мира 18. Сознание —
высший уровень развития психики, свойственный только
человеку. Для каждого индивидуума содержание,
степень эмоциональности, особенности психики личного
плана определяются многими факторами, начиная от
всею хода развития человеческого общества,
существующих В данное время социально-исторических условий,
микросреды и кончая всем комплексом средств
воспитательного воздействия, личными особенностями
индивида,
Мы коснемся здесь только некоторых сторон
воздействия искусства и религии на психику человека.
Для каждой человеческой личности так же, как для
социальной группы и общества в целом, характерны
постоянно эволюционирующие состояния, в которых
выражена зависимость от условий их существования и
которые являются источником их активности. Эти
состояния отражаются в сознании как потребности,
мотивирующие поведение социальной группы или личности в
данных конкретных условиях.
Стремление удовлетворить духовные потребности
путем обращения к искусству и к религии во многом
внешне сходно. Это внешнее сходство, как мы видели
выше, часто в истории человеческой мысли принималось
за ведущую особенность, позволяющую «сближать»
искусство и религию вплоть до их отождествления. Да и
сейчас еще в спорах вокруг искусства и религии оно
зачастую переоценивается. Осознанное человеком
несовпадение реальной действительности с выработанным
на данный момент общественным и личным идеалом
17 Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС, 14 —
15 июня 1983 года, с. 60.
18 Общая психология. М, 1973, с. 63.
46

может быть идеально (то есть в сознании) «преодолено»
как средствами художественной фантазии, так и
средствами, предлагаемыми религией. Это «преодоление»
выступает в форме утверждения надежды на
возможность осуществления идеала. Однако этим, собственно,
и ограничивается сходство искусства и религии как
средства идеального (субъективного) преодоления
несоответствия между действительностью и идеалом. Далее
начинается их полная противоположность.
Прежде всего коренным образом различаются сами
идеалы. В. И. Ленин, конспектируя книгу Л. Фейербаха
«Лекции о сущности религии», записал, что «человеку
нужен идеал, но человеческий, соответствующий
природе, а не сверхъестественный» 19. Идеалы, составляющие
важнейшую сторону содержания всякого истинного ис-
кусства, складываются в самой жизни, выражая ее про*
грессивные тенденции. В них обобщен проецируемый в
будущее гуманизм, забота о благе человека. Религия,
требуя пренебрежения к земной жизни как к чему-то
лишь временному, преходящему, низменному,
греховному, возводит в идеал «небесное», «божественное», и
видит ценность человека лишь в приближении его к этому
небесному вплоть до слияния с ним в «загробном
существовании». Так реальные представления о
человеческом благе подменяются иллюзией достижения блага
путем подчинения злу («любовь к врагам»,
«непротивление злу», «смирение и покорность»), то есть в
антигуманном в сущности своей поведении, а реальные
поступки заменяются иллюзией воздействия на мир
сверхъестественного, культовой практикой, молитвой и
покаянием.
Главным приемом психологического снятия остроты
чувства несоответствия действительности идеалу в
религии является утешение, то есть примирение со злом
действительности ради иллюзии достижения слияния с
идеалом после смерти. Неосуществимые в условиях
антагонистического строя (социальная справедливость,
полнота счастья) или неосуществимые вообще
(бессмертие, вечная молодость, абсолютный, безмятежный покой
и т. д.) заветные желания людей смогут быть
реализованы, по учению религии, в «ином», «высшем» мире.
Религиозное утешение способно хотя бы временно сни-
19 См.: Ленин В. И. Поли, собр. соч., т. 29, с. 56,
47

жать или притуплять отрицательные эмоции, оказывать
определенное психотерапевтическое воздействие на
верующего.
В. И. Ленин неоднократно подчеркивал реакционную
роль религиозного утешения в условиях
антагонистического общества. Еще в 1902 году в статье
«Политическая агитация и «классовая точка зрения» В. И. Ленин
писал: «Святыня православия тем дорога, что учит
«безропотно» переносить горе! Какая же это выгодная, в
самом деле, для господствующих классов святыня!
Когда общество устроено так, что ничтожное
меньшинство пользуется богатством и властью, а масса
постоянно терпит «лишения» и несет «тяжелые обязанности»,
то вполне естественно сочувствие эксплуататоров к
религии, учащей «безропотно» переносить земной ад ради
небесного, будто бы, рая»20. В более поздних работах
В. И. Ленин неоднократно возвращался к этому
важнейшему марксистскому положению, нашедшему у
К. Маркса блестящую по краткости формулу:
«Религия — опиум народа». Так, в работе «Крах II
Интернационала» (1915 г.) В. И. Ленин писал: «Справедливо
указывал Фейербах защищавшим религию тем
доводом, что она утешает человека, на реакционное значение
утешений: кто утешает раба, вместо того, чтобы
поднимать его на восстание против рабства, тот помогает
рабовладельцам... Поп должен утешать угнетенных,
рисовать им перспективы (это особенно удобно делать
без ручательства за «осуществимость» таких
перспектив...) смягчения бедствий и жертв при сохранении
классового господства, а тем самым примирять их с этим
господством, отваживать их от революционных,
действий, подрывать их революционное настроение,
разрушать их революционную решимость»21. Эта важнейшая,
основная социальная функция религии остается
неизменной и для современного буржуазного
антагонистического общества. В, И. Ленин отмечает роль
религиозного утешения, и, в общепсихологическом плане: «В
религии,— пишет он,— ищут утешения (атеизм-де 1гоз1-
1оз*)»22. Этим «де» Ленин подчеркивает ложность,
предвзятость представления об атеизме как «бездуш-
20 Ленин В» И': Поли. собр. соч., т. 6, с. 265.
21 Л е н и н В. И. Поли. собр. соч., т. 26, с. 237,
22 Л е н и н В. И. Поли, собр, соч.4 т. 29, с, 54,
* Т^озИоз — безотраден, — Ред>
48

нам», примитивном мировоззрении, якобы лишающем
человека «светлых перспектив». Такое представление Об
атеизме всячески насаждается богословами,
служителями культа, буржуазными идеологами.
В условиях социализма религиозное утешительство
несколько меняет свой характер. Религия остается
«опиумом», то есть мировоззрением, извращенно
толкующим мир, антинаучным и поэтому глубоко
реакционным, чуждым и враждебным сознанию передовых
строителей коммунизма. Утешение становится в значительной
мере психологическим фактором воздействия на
индивидуальное сознание верующего, ибо сам социальный
строй направлен на благо человека, над людьми нет
давящих их социальных сил, перед которыми онц
бессильны. Однако, став орудием индивидуального
«снятия» остроты тяжелых человеческих переживаний,
религиозное утешение не лишается своего реакционного
характера. Достаточно представить себе глубоко
религиозную мать тяжело больного ребенка, истово
возносящую молитвы богоматери с просьбой помочь в
преодолении болезни. Известное психотерапевтическое
воздействие такая молитва матери дает. Ну а реальные
результаты?!
Совершенно иную роль в воздействии на психику
играет искусство. Уже самый идеал здесь в корне
противоположен религиозному. Он выводится из жизненной
практики и как бы проецируется в будущее, освещая
человеку путь в это земное будущее. Искусство (если это
действительно настоящее, правдивое искусство) не
снимает, не притупляет противоречия между
действительностью и идеалом. Оно, наоборот, всячески усиливает
осознание этого несоответствия, а тем самым порождает
стремление практически изменить мир, стимулирует
участие человека в революционно-преобразующей
деятельности.
Эта психологическая функция искусства свойственна
в полной мере лучшим произведениям мировой
художественной культуры, обеспечивает ее произведениям
бессмертие. Л. Н. Толстой, с огромной силой
раскрывающий духовный мир своих современников,
показывает, что кругом тоже люди, стремящиеся к счастью и
этого счастья достойные, но не могущие быть
счастливыми в мире, где господствуют Каренины и Вронские.
Шекспир, поставивший перед человеком в упор жгучий
4Э

вопрос «быть или не быть?», ринуться в бой за победу
добра с готовностью, если придется, отдать в этой битве
жизнь, или уйти по-тараканьи в свою щель и с
безразличием взирать оттуда на торжество зла. Бетховен с
его грандиозными обобщениями темы борьбы добра с
темными силами мира, с его проникновенной
человечностью и с непревзойденным могуществом воздействия
на нас его «Оды Радости»! Наконец, Рафаэль, сумевший
найти такое художественное воплощение темы
гуманизма, что оно в течение половины тысячелетия
продолжает будить в людях самые светлые, самые глубинные
чувства, готовность сделать все, чтобы защитить жизнь
от любой грозящей ей опасности. И самое
замечательное то, что по мере роста политической, духовной
зрелости человечества шедевры классического искусства
не только не блекнут, но воспринимаются глубже, ярче
и действеннее. В. И. Ленин четко определил сущность
психологического воздействия искусства,
непосредственно связанного с его общественной ролью.
Совершенно закономерно то, что в условиях
социализма постоянно растет роль искусства в формировании
активной жизненной позиции человека. Партия с
настойчивым вниманием следит за развитием искусства
социалистического реализма, искусства глубоко партийного,
последовательно отстаивающего идеалы коммунизма,
являющиеся выражением коренных интересов народа.
Партия постоянно заботится не только о глубине его
идейного содержания, но и о той художественной
форме, без которой невозможно действенно передать
мысли художника тем, к кому искусство обращено.
Бесконечно разнообразны эмоциональные краски,
которыми оперирует художник, воздействуя на наше
сознание. Обращаясь к природе и к человеку,
искусство воспевает их, волнуя нас их возвышенностью,
величием и неисчислимыми оттенками красоты. Вызывая
нашу улыбку, искусство помогает преодолевать мелкие
недостатки в поведении людей и с
убийственно-беспощадной силой сатиры высмеивает все безобразное,
реакционное, вставшее на пути прогресса, на пути к
прекрасному,
Значительно уже диапазон эмоций в культовом
«общении» с миром сверхъестественного. Главная эмоция,
которую вырабатывает религия и на которую она
опирается,— это страх, приниженность, чувство бессилия,
50

ничтожности перед божеством. «Раб божий» — это
далеко не образное выражение. Это — точное определение
и мировоззренческого кредо, и
эмоционально-психологического состояния верующего. Даже «положительные»
эмоции этого «раба» — такие, как достигнутые в ходе
молитвы чувства радости от того, что ты «услышан
богом», чувства благоговения,— не свободны от основы
своей — чувства зависимости и страха перед карой за
любой поступок, «оскорбляющий» божество. Талько
божественное-де гармонично, совершенно и прекрасно.
Все же земное лишено, мол, гармонии, греховно,
осуждаемо. Радость земного бытия —■ чувство, которое
упорно изгоняется- религией из сознания верующего. Автору
этих строк довелось слышать в проповеди,
произнесенной в великопостные дни в одной из московских
церквей, призыв к верующим: вернувшись домой после
причастия, «не включать телевизор или радио... посидеть
смирно и скромно, ибо те, кто сейчас радуется, будут
«там» рвать на себе волосы, а отказавшихся от
прельщении жизни ожидает радость вечная». Темга «крестоно-
шения» стала одной из важных тем современной
церковной проповеди. «Для каждого христианина,— читаем
в официальном органе русской православной церкви
«Журнале Московской патриархии»,— ...единственный
путь к вечной радости — путь величайшей скорби
креста»23. «Не жалея красок и не скупясь на описание
ужасов, травмирующих психику верующих,
проповедники говорят о страданиях, якобы понесенных Христом
ради «спасения человечества от греха вечной
погибели»,— пишет известный исследователь современного
православия Н. С. Гордиенко.— Прихожан призывают
всегда помнить о крестных страданиях «богочеловека»,
почаще осенять себя крестным знамением, непременно
носить нательные крестики и регулярно приходить в храм
на поклонение Христу и возвеличенному им кресту»24.
Таким образом, воздействие искусства и религии
и в сфере чувственно-эмоциональной прямо
противоположны. Религия вырабатывает смирение и
покорность, боязнь любого действия, которое может быть
истолковано как сопротивление «воле божьей», требует
отказа от самостоятельности в мнениях и оценках, осо-
Журнал Московской патриархии, 1974, № 8, с. 67.
Гордиенко Н. С. Чему учат с амвона. Л., 1975, с. 74.
51

бенно б области морали (ведь «первородный грех»,
якобы довлеющий над зсем человечеством, явился, по
утверждению Библии, результатом пренебрежения
Адама и Евы к божьему запрету вкусить яблоко с
дерева познания добра и зла: компетенцию определения,
хороши или дурны поступки людей, бог хотел оставить
только за собой!). Религия лишает человека активности,
вырабатывает рабский, неспособный к борьбе со злом
характер.
Искусство — важнейший фактор формирования
человека коммунистического общества. Оно играет в
условиях нашей страны исключительно важную роль в
идейдо-политическом, трудовом и нравственном
воспитании советских людей. Вклад искусства в
формирование замечательных качеств, характеризующих сегодня
советского человека, неоценим.
В) Противоположность общественно-исторических
функций искусства и религии
На основании сказанного выше не составляет большого
труда оценить общественно-политическую роль как
искусства, так и религии. Являясь неотъемлемой частью
духовной культуры человечества, специфической формой
познания действительности, искусство на всем
протяжении истфрии человечества играет роль могучего орудия
прогресса, средства духовного развития людей.
Отличаясь от науки по своему предмету, по форме
отражения й духовного освоения действительности, искусство
стоит в одном ряду с наукой, будучи также способным
правильно, объективно отражать мир в его сущностных
чертах и тем самым объединять и направлять людей в
их революционно-преобразующей деятельности.
Искусство расширяет и обогащает практический и духовный
опыт человека, помогая преодолевать узкие рамки
непосредственного восприятия мира индивидом,
способствуя его социализации, формируя его личностные
качества. Сосредоточивая в себе огромный материал
духовного опыта человечества, произведение искусства
передает этот опыт не в дидактической сухой форме, а в
ярких красках самой действительности, бесконечно
раздвигая границы видения мира индивидом, делая его
сопричастным к практически-духовному опыту
человечества и тем с^амым принося ему высокое эстетическое
наслаждение, радостное чувство единения с самыми вы-
52

сокими, прекрасными чертами человеческой сущности,
с борьбой человечества за красоту, добро и счастье.
Играя огромную роль в формировании способности
человека к эстетическому восприятию действительности,
искусство тем самым формирует активную жизненную
позицию, делая человека подлинным человеком,
помогает всестороннему развертыванию всех его духовных
возможностей.
Прогрессивная функция искусства может полностью
реализоваться только в условиях освобождения
трудящихся масс от экономического и духовного
порабощения. Только при социализме возможности искусства как
орудия прогресса обретают свою действительность.
Только при социализме шедевры мирового искусства
получают широчайшую массовую достойную их аудиторию
и могут с полной силой проявить свою
социально-воспитательную роль. Только при социализме создаются
условия для расцвета, качественно нового этапа развития
самого искусства — социалистического реализма, при
котором, опираясь на раскрытые
марксизмом-ленинизмом принципы партийности и народности, художник
получает возможность особенно глубоко осознать
действительность в ее поступательном движении и отдать все
свои силы формированию духовного мира миллионов,
познать красоту бытия и способствовать ее
всестороннему расцвету, стать активным помощником партии в
созидании гармонически развитой личности,
сочетающей в себе духовное богатство, моральную чистоту и
физическое совершенство.
Прямо противоположна этому общественная роль
религии. В. И. Ленин подчеркивал, что изречение
Маркса «религия есть опиум народа» «...есть краеугольный
камень всего миросозерцания марксизма в вопросе о
религии»25 и называл религию «...врагом культуры и
прогресса...»26. Классики марксизма-ленинизма уделяли
раскрытию реакционной сущности религии и ее
общественной роли тормоза исторического прогресса
исключительное внимание, ставя преодоление религии в
прямую зависимость от экономического освобождения
трудящихся, от победы над эксплуататорами и от
роста культуры масс после достижения этой победы.
Марксизм отбрасывает просветительство в области борь-
25 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 17, с. 416.
26 Т а м же, с. 420.
53

бы с религией, требует подчинить эту борьбу решению
главных основных вопросов революционного
преобразования общества, везде и всегда подчеркивая
реакционную роль религии в общественной жизни людей.
Сами религиозные идеи и представления,
порожденные как природным, так и социальным гнетом над
человеком, всегда были и есть, как указывал В. И. Ленин,
идеями, закрепляющими этот гнет, усыпляющими
классовую борьбу, то есть идеями и представлениями
неизменно реакционными. Этому вовсе не противоречит тот
факт, что отдельные общественные движения могли в
ходе истории прибегать к религиозным аргументам как
к своему идейному оружию. Идеи, чувства, настроения
прогрессивных сил — в условиях полного господства
религиозной идеологии — могли выступать в
религиозной форме главным образом как «ересь», то есть в
оппозиционном господствующей религии виде. То же
относится и к роли религии в современной национально-
освободительной борьбе. Как было подчеркнуто в
материалах XXVI съезда КПСС, религиозные лозунги могут
выдвигаться как реакционными, так и прогрессивными
силами. Суть не в самом лозунге, а в общественном
содержании, направленности движения и сил, которые
эти лозунги выдвигают. Всегда следует видеть
действительное содержание тенденций, скрытых под
религиозной оболочкой.
Следует также иметь в виду, что в истории
художественной культуры религиозные сюжеты нередко служили
средством выражения художником идейно-эмоциональ-
нбго содержания весьма далекого от религии, даже
часто противоположного ей.
Наконец, даже тогда, когда художник (например, в
европейском средневековье или в Древней Руси)
выполнял прямой заказ церкви, он всегда вынужден был для
изображения «божественного» обращаться к формам и
краскам земной жизни, внося неизбежно в
произведение, предназначенное для утверждения и популяризации
религиозных взглядов, свой эстетические, этические
взгляды, свое земное понимание прекрасного,
человечности, справедливости. Именно это сделало лучшие
произведения художников прошлого, имевшие религиозное
назначение, ценным эстетически и для нас своим
гуманистическим содержанием, близкими нам человеческими
чувствами.
54

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Завершая наш разговор о соотношении искусства и
религии, хочется остановиться еще на двух вопросах. Это,
во-первых, вопрос о тенденциях, которые характеризуют
социальные позиции этих двух форм общественного
сознания в современном мире, и, во-вторых, о сегодняшней
судьбе так называемого «религиозного искусства».
Если оглянуться на прошлое, нетрудно заметить
одну любопытную закономерность: религия никогда не
могла обойтись без художественных средств выражения
своих догматов и без использования тех или иных форм
искусства для усиления эмоционального воздействия на
верующих в целях укрепления их религиозных взглядов
и чувств. Искусство же всегда было готово выступать
независимо от религии, пробивая себе пути к сознанию
людей, несмотря на все запреты, которые воздвигала
на этом пути религия и церковь. Канонические книги
иудаизма, христианства, ислама, а вслед за ними и
теологи всех этих религиозных направлений или просто
отрицали право на существование искусства, особенно
изобразительного («Пятикнижие Моисея» или Тора в
Библии, Коран), или обрушивались на некоторые виды
искусства (Тертуллиан проклинал театр и все
изобразительное искусство, обзывая их дьявольским обманом
и наваждением, мешающим людям «видеть бога»), или
загоняли искусство в узкие рамки канонических
требований, резко сокращавших свободу художественного
творчества и тормозящих процесс искусства. К. Маркс
указывал, что иудаизм воспитывал в людях «презрение
к теории, искусству, истории, презрение к человеку, как
самоцели» *.
С развитием буржуазных отношений в Европе былое
могущество церкви и е§ абсолютное господство в
духовной жизни общества рушатся. Искусство вырывается на
свободу, утверждая красоту земной жизни, ниспровергая
аскезу и культ страдания христианства, воспевая право
человека на счастье, гуманизм. Этот разрыв
религиозных пут происходит вначале в рамках еще не
отброшенной религиозной сюжетики. Блестящими примерами
этого было изобразительное искусство и музыка эпохи
Возрождения и Нового времени. В этом отношении
очень интересна судьба «Страстей по Матфею» Иоганна
* Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 411.
55

Себастьяна Баха, которого многие и сейчас считают
«религиозным композитором». На самом же деле, в
этом прекраснейшем произведений Баха
сконцентрировано «все лучшее, что было создано рейессансной
музыкой»2. В нем Бах, по выражению Гегеля, открыл
подлинно рафаэлевскую красоту музыки. Бах создал
произведение, наполненное человеческими страстями,
глубоко земными, жизненно правдивыми. Этим
произведением Бах, как и всем своим творчеством, далеко
опередил свое время, не был признан при жизни, после
смерти полностью забыт и был возрожден только в
начале прошлого века, и не церковью, а в концертных
залах. Очень характерно заявление известного историка
церковной музыки — Карла фон Винтерфельде,
приведенное Альбертом Швейцером в его книге о Бахе:
«Именно необычайно сильное воздействие его (Баха)
искусства на чувства слушателей, именно те
художественные средства, которыми он достигает этого,
исключают чудесные произведения Баха из церкви — дома
молитвы»3. Права О. А. Антонова, утверждая, что «на
примере творчества таких композиторов, как Бах,
Гендель, Бетховен, знаменующих собой важные вехи
истории развития европейской музыки, мы убеждаемся, что
именно вне связи с церковью музыка смогла стать
выразительницей волнующих проблем современности — в
глобальных, общечеловеческих масштабах,
охватывающих целые эпохи. По-новому используя церковные
жанры и сюжеты и в то же время обогащаясь светскими
зканрами и средствами выражения, она достигла все
новых и новых высот совершенства»4.
В какой-то мере эта закономерность может быть
отнесена и к изобразительному искусству, которое
достигло тоже новых высот совершенства, только вырвавшись
из-под диктата средневековой церкви. Е. Г. Яковлев
справедливо подчеркивает ту мысль, что «...и у
искусства и у религии существуют свои, имманентные законы
развития. В процессе исторического развития
человеческий культуры они развиваются самостоятельно, но
взаимодействуя»5. В реальной истории, по мнению
2 Антонова О. А. Музыка и церковь. М., 1977, с. 9.
3 Цит. по: Антонова О. А. Музыка и церковь, с. 13.
4 Антонова О, А. Музыка и церковь, с. 18.
"Яковлев Е. Г. Искусство и мировые религий (система
искусств в структуре мировых религий). М., 1977, с. 31.
БЗ

Е, Г. Яковлева, каждая религия выбирает для себя
«ведущее искусство», получающее наиболее широкое
применение в системе культовых действий данной
религии, Для буддизма и ислама это прикладное искусство,
дця .христианства — живопись и пластика. То, что
обычно именуется религиозным искусством, Е. Г. Яковлев
считает определенной системой или «духовно-культурной
целостностью», в которой осуществляется
взаимодействие искусства и религии. Это — «...множество друг с
другом связанных и координированно действующих
отношений, определяющих их специфическое
существование»6. При этом между ними существует постоянное
противоречие, которое, хотя и носит характер
антагонистический, характер «органической несовместимости»,
не приводит в определенных исторических границах к
разрушению этой системы.
Думается, что, несмотря на некоторую
тяжеловатость, определение сути взаимодействия искусства и
религии как системы отношений. двух органически
несовместимых явлений, даваемое Е. Г. Яковлевым, более
удачно, чем использование словосочетания «религиозное
искусство». Мы помним из истории атеистической
мысли, что прибегать к такому термину ни французские
материалисты, ни русские революционные демократы,
ни основоположники марксизма, ни В. И. Ленин не
стремились.
Судьбы религии и искусства в современности еще
раз подтверждают глубокое их противоположение в
ходе общественного прогресса. Прав С. А. Кропотов,
утверждающий, что «искусство поступательно
развивается», что есть все основания говорить о прогрессе
искусства, о совершенствовании способов, приемов
художественного отражения мира. И в то же время нет
никаких оснований для утверждения4 «прогресса», когда
речь идет о судьбе религии в современном обществе.
Она лишь приспосабливается к изменяющимся условиям,
модернизируется, сохраняя неизменной свою сущность7.
Это — одно из проявлений глубокого кризиса религии,
кризиса, порожденного радикальными переменами в
6 Яковлев Е. Г. Искусство и мировые религии (система
искусств а структуре мировых религий), с. 50.
7 См.: Кропотов С. А. К понятию художественного и
религиозного прогресса.—В кн.: Социальные функции искусства и
религии. Свердловск, 1976, с. 99.
57

мире, начало которым полбжено Великой Октябрьской
социалистической революцией, образованием мировой
социалистической системы, крахом колониализма,
подъемом революционный борьбы пролетариата в
капиталистических странах, активизацией
национально-освободительных движений, ростом влияния коммунистических и
рабочих партий, широким распространением* идей
марксизма-ленинизма8. Вносят свой вклад в углубление
кризиса религии научно-техническая революция и общий
культурный прогресс человечества. Кризис религии
проявляется в освобождении от влияния религии и церкви все
более широких масс людей и общественной жизни в
целом; в падении авторитета церкви, в понижении уровня
религиозности масс и их религиозной активности; а
сокращении воспроизводства религии в новых поколениях;
в острой нехватке лиц, желающих стать
профессиональными служителями культа9.
И наоборот, те же причины, которые вызвали кризис
религии, являются причинами прогресса духовной жиз-
ди человечества, в частности, прогресса искусства.
В своей интересной книге «Искусство в век науки» А. В.
Гулыга, полемизируя с теми, кто полагает, что «в
искусстве нет прогресса», приводит целый ряд аргументов,
обосновывающих противоположную точку зрения.
Конечно, считает он, в этом вопросе невозможны прямые
аналогии, скажем, с поступательным движением
экономики, науки, техники, социальных отношений. Здесь
есть своя специфика. «Прогресс,— пишет А. В. Гулы-
га,— в любой области человеческой жизни, взятой как
целое, во всех ее противоречивых взаимосвязях, нельзя
графически изобразить в виде прямой линии... Но в
целом общество идет вперед, общий баланс приобретений
и потерь всегда в конечном итоге оказывается в пользу
человечества» 10.
Каково же значение для современности тех
шедевров, которые были созданы столетие назад, в эпоху
абсолютного почти господства религии и оказались в той
или иной мере с ней в силу исторической неизбежности
связанными?
Хочется для ответа на этот вопрос позволить Себе
вернуться к личному опыту общения с искусством. Бу-
8 См.: Научный атеизм. М., 1973, с. 114—115.
9 См. там же, с. 116—120.
10 Гулыга А. В. Искусство в век науки. М., 1978, с. 8,
58

дучи юношей, я страстно стремился к тому, чтобы
побывать в Дрездене — встретиться с «Сикстинской
мадонной». Приход к власти в Германии фашизма сделал,
казалось, невозможным осуществление этой мечты. Но
война привела меня в Дрезден, сделала офицером
Советской военной администрации земли Саксония. Более
того, мне было приказано заниматься искусством,
помогать созданию новой демократической культуры
новой Германии. Но мадонны не было. Заботливые руки
московских художников-реставраторов возвращали ее
наряду с другими, едва не погибшими в сырых
штольнях шедеврами, к жизни.
Я встретился с ней лишь через 17 лет после отъезда
из Дрездена на Родину, будучи гостем города на
праздновании 20-летия освобождения немецкого народа от
фашизма. Она очень хорошо расположена в новой
экспозиции восставшей из руин Дрезденской картинной
галереи: на торцовой стене, замыкающей анфиладу зал, по
мере вашего продвижения она как бы идет вам
навстречу. И вот я, наконец, встретился с нею. Как
будто сбылась юношеская мечта. Но что же в ней
особенного?! Молодая, не блещущая особой красотой
женщина с ребенком на руках. Справа и слева фигуры папы
Сикста и Варвары... Что же в ней особенного?! Почему
она заняла такое исключительное место в истории
мирового искусства? В чем секрет ее славы?
Величие шедевра не лежит на поверхности. Нужно
определенное время, чтобы проникнуть в его тайну.
И когда снова и снова всматриваешься в эти простые,
неброские черты материнского лица, тайна начинает
раскрываться, мадонна смотрит своими удивительными
проникновенными глазами прямо в душу и спрашивает
своим настойчиво требовательным взором: «А что ты
сегодня сделал, чтобы ребенок, которого я несу в мир,
не был бы испепелен водородной бомбой?!»
Более пяти с половиной столетий тому назад великий
Рафаэль сумел найти для выражения гуманизма такой
глубочайшей силы образ, что его могущество не только
не тускнеет в веках, а делается, наоборот, все более
активным, наступательным, требовательным. Ибо
произведение подлинного искусства — это далеко не
только художник и его время. Это и те люди, для которых
художник творил, а люди эти не стоят во времени на
59

месте. Человечество становится более зрелым, оно
мудреет в своей нелегкой истории, и высокое произведение
искусства, воплотившее великую гуманистическую идею,
становится с течением времени все более близким, и
нужным человечеству.
ЛИТЕРАТУРА
К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве. В 2-х т. М., 1983.
К- Маркс, Ф, Энгельс, В. И. Ленин о религии. М., 198Э.
В. И. Л е и и н о литературе и искусстве. Изд. 6-е. М., 1979.
Материалы XXVI съезда КПСС. М., 1981.
Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС, 14—15
июня 1983 года. М., 1983.
Материалы первой сессии Верховного Совета СССР
одиннадцатого созыва, 11—12 апреля 1984 г. М., 1984,
♦ * *
Вопросы научного атеизма. Вып. 30. М., 1982.
Искусство и религия. Сборник трудов. Л., 1979-
Культура и религия. Л., 1977,
Музеи в атеистической пропаганде. Л., 1977.
Социальные функции искусства и религии (сравнительная
характеристика). Свердловск, 1977.
Антонова О. А. Музыка и церковь. М., 1977.
3 о ц В. А. Духовная культура и атеистическое воспитание.
М., 1978.
Михновский Д. В. Искусство в атеистическом воспитании.
Л., 1980.
Т э н а с в А. Культура и религия. М., 1975.
Угринович Д. М. Искусство и религия. М,, 1982.
Яковлев Е. Г. Искусство и мировые религии. М., 1977,

СОДЕРЖАНИЕ
Введение 3
Поиск истины 14
Как же соотносятся художественное и религиозное сознания? 31
а) Как именно отражается общественное бытие в
искусстве и религии 37
б) Противоположность воздействия искусства и религии
на сферу человеческой психики 46
в) Противоположность общественно-исторических
функций искусства и религии •♦,...♦ 52
Заключение ,.....,.,.,*,« 65
Литература # , » « 60
Алексей Николаевич КОЧЕТОВ
ИСКУССТВО И РЕЛИГИЯ
Каримова
Редактор В. В. Бойко
Мл. редактор И. Ф. Игн;
Хупож. пеляктпп Т. С! Р г
Гл. отраслевой редактор 3. М. Кг
Редактор В. В. Бойко
Мл. редактор И. Ф. Игнатьева
Худож. редактор Т. С. Егорова
Техн. редактор А. М. Красавин;
Корректор Н. Д. М е л е ш к и н а
ИБ № 6754
Сдано в набор 11.07.84. Подписано к печати 24.08.84. А 12073. Формат бума*
ги 84X108732. Бумага тип. №' 3. Гарнитура литературная. Печать высокая.
Усл. печ. л. 3,36. Усл. кр.-отт. 3,57. Уч.-изд. л. 3,39. Тираж 46 780 экз.
Заказ 1376. Цена 11 коп. Издательство «Знание». 101835, ГСП, Москва, Центр,
Проезд Серова, д. 4. Индекс заказа 841109.
Типография Всесоюзного общества «Знание». Москва, Центр, Новая пл., д, 3/4,

УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ!
В 1985 году в серии. «Философия» будет
опубликовано 12 брошюр» Среди них:
Кедров Б. М., академик АН СССР
К. МАРКС О НАУКЕ И ТЕХНИЧЕСКОМ ПРОГРЕССЕ
В брошюре раскрываются взгляды К. Маркса на
научное познание и на социальную роль науки как не^
посредственной производительной силы общества. По*
казывается значение этих взглядов для понимания сущ*
ности современной научно-технической революции, для
прогресса в теоретическом освоении и практическом
преобразовании действительности, для усиления связи
науки с жизнью, с коренными проблемами развитого
социалистического общества.
ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА: СУЩНОСТЬ, ПУТИ
РЕШЕНИЯ
СБОРНИК
В брошюре рассматривается современная экологиче--
ская ситуация как результат взаимодействия общества
и природы, сложившегося в условиях НТР;
раскрывается неспособность капитализма решить
экологические проблемы в интересах всего общества. Авторы
убедительно показывают, что только коммунистическая ци»-
вилизация создает социальную основу для оптимизации
природопользования, рассказывают о мерах,
предпринимаемых в этом плане социалистическими странами.
Левяш И, Я., доктор философских наук
ОБЩЕСТВЕННЫЙ ПРОГРЕСС И ГУМАНИЗМ
В брошюре общественный прогресс рассматривается
как процесс социального освобождения человека труда
от стихийных природных и враждебных социальных
62

сил. Автор раскрывает революционно-практический
смысл марксистско-ленинского гуманизма,
воплощенного в практике реального социализма, пути решения
проблем создания нового общества. Показывается
коренная противоположность социалистического гуманизма и
воинствующего антигуманизма буржуазной идеологии и
действительности.
Панов В. Г., доктор философских наук
у истоков логического мышления
Автор рассматривает проблему происхождения
сознания как переход от чувственного восприятия
внешнего мира живыми организмами к разумному
отражению действительности людьми. В работе показывается,
почему для первобытного мышления характерно
одухотворение внешней природы, даются ответы на многие
вопросы и загадки, связанные с переходом от
мифологического к логическому мышлению.
Жуков Н. И., доктор философских наук
ФИЛОСОФСКИЕ ОСНОВАНИЯ КИБЕРНЕТИКИ
Использование достижений кибернетики — важный
фактор научно-технического прогресса. Оно позволяет
интенсифицировать все виды деятельности людей,
повышать эффективность народного хозяйства в целом.
В брошюре рассматриваются важнейшие вопросы
теоретической кибернетики. Раскрываются ее предмет и
объект, основные понятия, анализируется место
кибернетики в системе научного знания. Автор показывает роль
категорий и принципов кибернетики в решении
актуальных проблем современной науки и техники.
Фролов И. Т., член-корреспондент АН СССР
О СМЫСЛЕ ЖИЗНИ
В брошюре дается научное решение вопроса о
смысле жизни марксистско-ленинской философией с позиций
реального гуманизма. Раскрываются биологический,
социальный и нравственно-гуманистический смысл
человеческой жизни, говорится о гуманистическом идеале,
определяющем смысл человеческой жизни в ее
индивидуальных, личностных и социальных параметрах.
Показывается нравственное философское понимание смер-
63

ти и бессмертия человека. Автор критически
анализирует современные буржуазные идеалистические и
вульгарно-натуралистические концепции жизни и смерти
человека.
Подписная цена на год — 1 руб. 32 коп.
Индекс серии в каталоге «Союзпечати» — 70066*

11 коп.
И*-деке 70075
вгаииин
НОВОЕ В ЖИЗНИ, НАУКЕ, ТЕХНИКЕ