А. П. КАЖДАН
СОЦИАЛЬНЫЙ
СОСТАВ
ГОСПОДСТВУЮЩЕГО
КЛАССА
ВИЗАНТИИ
Х1-ХПвв

АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ
А. П. КАЖДАН
СОЦИАЛЬНЫЙ
СОСТАВ
ГОСПОДСТВУЮЩЕГО
КЛАССА
ВИЗАНТИИ
XI-XIIbb,
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
МОСКВА 1974

В монографии рассматриваются структура и эволюция
господствующего класса Византии в период наивысше¬
го расцвета византийского общества и византийской
государственности. Социальный состав господствующе¬
го класса автор исследует на материале почти 300 се¬
мей (около 2300 человек).
Это позволяет по-новому поставить вопрос о так
называемой «загадке Комнинов». Автор показал, на¬
сколько более широкой и прочной стала социальная
база императоров этой династии и сколь существенную
роль сыграла консолидация ведущей группировки гос¬
подствующего класса.
К
10603-061
042(02)
БЗ-ЗО-5-74
© Издательство «Наука», 1974 г.

ПРОБЛЕМА, ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ,
МЕТОД ИССЛЕДОВАНИЯ
Закономерный интерес к положению трудящихся масс
Византийской империи заслонил от исследователей на не¬
которое время проблему «византийской феодальной знати».
Действительно, историческая наука сделала очень много
для того, чтобы выяснить статус зависимого и свободного
крестьянства, ремесленников и городской бедноты в Ви¬
зантии.
Если в ряде случаев этот статус не поддается однознач¬
ному определению, причина отнюдь не в отсутствии иссле¬
довательского рвения: можно говорить о скудости или о
противоречивости источников, о нормальном расхождении
взглядов, о дискуссионности, но отнюдь не об отсутствии
внимания.
Другое дело — положение господствующего класса. По¬
пыток сколько-нибудь последовательного рассмотрения
материала источников, освещающих эту тему, насколько
я знаю, не делалось.
К Византии с полным основанием можно отнести горь¬
кие слова Степана Борисовича Веселовского, сказанные по
иному поводу,— слова о том, что обычным путем исследо¬
вания «происхождения, состава и социальной природы
класса служилых землевладельцев» остается «характери¬
стика класса при помощи заимствованных у предшествую¬
щих историков или выбранных сознательно, а иногда и
без участия сознания готовых признаков, которые автор
считает существенными и характерными». Это приводит,
по справедливому заключению С. Б. Веселовского, к мыш¬
лению «предвзятыми категориями», избавить от которого
3

может лишь «настойчивое и терпеливое собирание и изу¬
чение фактов» *.
Если оставить в стороне экстремистское утверждение,
будто в Византийской империи никогда не сложилась
«родовая знать», «сословная аристократия» 1 2, все византи¬
нисты в той или иной форме признают существование но¬
билитета.
В византиноведении довольно прочно укоренилось
представление о том, что византийская знать всегда состоя¬
ла из двух разрядов: аристократии по происхождению и
аристократии по службе, не имевшей знатных предков и
проникавшей в высшие круги общества или в силу импе¬
раторской милости, или в результате покупки должностей3.
Перенося эту характеристику из сферы «крови и проис¬
хождения» в область социально-экономических отношений,
исследователи говорят опять-таки о двух разрядах: управ¬
ляющем классе, «бюрократии», которая постоянно попол¬
нялась из числа выходцев из низов, и военной аристокра¬
тии провинций, которая вместе с тем была знатью по рож¬
дению 4. Провинциальная землевладельческая аристокра¬
тия естественно и последовательно рассматривается как
феодальная5.
Из этих общих предпосылок исходит, в частности,
Г. Г. Литаврин, когда, анализируя расстановку сил в сере¬
дине XI в., выделяет прежде всего столичную чиновную
знать (с ее верхушкой — синклитом) и землевладель¬
ческую провинциальную аристократию, а помимо того —
1	С. Б. Веселовский. Исследования по истории класса служилых
землевладельцев. Л., 1969, стр. 7.
2	П. В. Безобразов. Очерки византийской культуры. Пг., 1919,
стр. 12.
3	R. Guilland. Recherches sur les institutions byzantines, I. Berlin,
Amsterdam, 1967, p. 15. Те же две группы: сословие наследствен¬
ной знати и социально мобильное чиновничество, выделяют
обычно и в обществе Римской империи. См. 7. Gag6. Les classes
sociales dans l’Empire romain. Paris, 1964, p. 355 sq.; P. Remon-
don. La crise de l’Empire romain. Paris, 1964, p. 162; A. Η. M. Jo¬
nes. The Later Roman Empire, vol. II. Oxford, 1964, p. 529 f.;
A. Babil. Aspectos sociales del Bajo Imperio.— «Latomus», 24, 1965,
p. 891.
4	R. Jenkins. Social Life in the Byzantine Empire.— «The Cambridge
Medieval History», vol. IV, pt. 2. Cambridge, 1967, p. 88, 99 f.
5	F. Veldzquez-Gaztelu. Evoluzion de la Nobleza en la Cristiandad
Oriental.— «Hidalguia», 16, 1968, № 86, p. 98.
4

«высший церковный клир» и торгово-ростовщические и
ремесленные верхи 6.
Именно это традиционное представление положено и
в основу схемы западногерманского византиниста
X. Г. Бека, который противопоставляет служилой знати
провинциальную родовитую аристократию, обладавшую
огромными богатствами, прежде всего земельными 7. Наря¬
ду с этими двумя разрядами X. Г. Бек констатирует еще
существование «наследственной сенаторской знати», неод¬
нородной по своему составу, включавшей большое число
«новых людей» 8. Ученик X. Г. Бека Г. Вайс также разде¬
ляет византийскую знать на служилое дворянство (Dienst-
adel) и провинциальную аристократию, понимая под
Dienstadel тот слой, который достиг высокого социального
статуса благодаря императорской службе 9.
С некоторыми видоизменениями, но по существу ту же
концепцию мы находим в основе социального анализа
Ч.	Брэнда: помимо придворной аристократии и провинци¬
альной землевладельческой знати, он выделяет еще слой
имперских чиновников, занимавших более низкое место
на иерархической лестнице в XII в.10
М. Я. Сюзюмов оперирует примерно теми же катего¬
риями византийского нобилитета с той только разницей,
что свердловский историк гораздо решительнее подчерки¬
вает социально-экономическую природу каждой из этих
категорий. По его мнению, в Византии VIII—XI вв. суще¬
ствовала прослойка аристократии, имевшая тенденцию
превратиться в феодальных сеньоров, а также констан-
6	Г. Г. Литаврин. Восстание в Константинополе в апреле 1042 г.—
ВВ, 33, 1972, стр. 35-39.
7	Н· G. Beck. Ideen und Realitaeten in Byzanz. London, 1972, X,
S. 18 f.
8	Ibid., X, S. 19 f; cp. XII, S. 24.
9	G. Weiss. Joannes Kantakuzenos — Aristokrat, Staatsmann, Kai¬
ser und Monch — in der Gesellschaftsentwicklung von Byzanz
im 14. Jahrhundert. Wiesbaden, 1969, S. 7. В новой работе (G. Weiss.
Ostromische Beamte ijn Spiegel der Schriften des Michael
Psellos. Miinchen, 1973) Г. Вайс противопоставляет военную знать
и чиновничество XI в. (см. особенно стр. 171), настоятельно
подчеркивая при этом, что политическая борьба тех лет не сво¬
дилась к соперничеству двух этих сил и что представители обе¬
их социальных группировок могли находиться в обоих лагерях
(стр. 96, 99 и др.).
10	Ch. М. Brand. Byzantium Confronts the West. Cambridge, Mass.,
1968, p. 7.
5

Тинопольский патрициат, извлекавший колоссальные дохо¬
ды от торговли и ростовщичества; менее определенно
М. Я. Сюзюмов говорит о третьем разряде — о «землевла¬
дельческих кругах, тесно связанных · с императорским
домом», о «бюрократии», которая была заинтересована
«в эксплуатации населения через ренту-налог» и. По всей
видимости, независимо от М. Я. Сюзюмова (не зная его
работ) к сходным представлениям пришла Э. Арвейлер,
противопоставившая «интеллектуальную элиту» больших
городов, которая выдвигала из своей среды административ¬
ные кадры для государства и церкви, и «ориентальное»
сельское население, подчиненное крупным собственни¬
кам 11 12.
Г. А. Острогорский отчетливее, чем кто-либо другой,
показал, что проблема византийской знати — историческая,
что византийская аристократия не оставалась все той же,
но меняла свою природу и структуру. Он считает, что
в Поздней Римской империи крупная земельная собствен-
ность все более крепла, но в конце VI — начале VII в.
наступил кризис, подорвавший позиции старой аристокра¬
тии, так что в VII—IX вв. общество временно приобрело
относительно гомогенный характер. Расходясь с П. Лемер·
лем (см. ниже), Г. А. Острогорский считает, что именно
концентрация земли в руках немногих порождает социаль¬
ную дифференциацию и ведет к образованию «нового ари¬
стократического класса», вырастающего из фемной (про¬
винциальной) верхушки, из военных командиров и
администраторов в фемах. Аристократия, экономические
позиции которой укрепляются в X в., сочетает богатство
(особенно земельное) со служебным положением. В XI в.
единый до того нобилитет раскалывается на две группы:
военно-провинциальную знать и гражданскую знать столи¬
цы. Как и большинство его предшественников, Г. А. Ост¬
рогорский видит в процессе роста провинциальной знати
феодализацию. При Комнинах, однако, старые аристокра¬
тические фамилии сходят со сцены, их сменяют новые
семьи более скромного происхождения. Типичным предста¬
11	М. Я. Сюзюмов. Проблемы иконоборчества в Византии.— «Учен,
зап. Свердловского пед. ин-та», 4, 1948, стр. 67 и сл. Ср. его же.
Борьба за пути развития феодальных отношений в Византии.—
ВО. М., 1961, стр. 43—47.
12	Я. Ahrweiler. L’Empire byzantin. Formation, evolution, decadan-
ce.— «Recueil de la societe J. Bodin», 31, 1973, p. 189 sq.

вителем знати XII в. является «рыцарь»-прониар, принад¬
лежавший к низшей или средней прослойке «джентри» 13.
Вариант той же концепции мы встречаем у К. Тумано¬
ва: он полагает, что в Восточной Римской империи вооб¬
ще не существовало знати как наследственного привиле¬
гированного сословия, но лишь «ненаследственная группа
чиновничества». Однако в IX—X вв. в Анатолии вырастают
«квазифеодальные семьи» или группа квазиаристократи-
ческих семей земельных собственников, осуществляющая
квазифеодальный контроль над фемными войсками. В отли¬
чие от Г. А. Острогорского К. Туманов подчеркивает закав¬
казское, преимущественно армянское происхождение новой
византийской знати 14. По П. Каранису, в Византии сущест¬
вовала придворная знать, высшие военные командиры
и монашество; все три разряда были земельными собст¬
венниками 15. Впрочем, его материал относится к XIII в.
П. Лемерль в отличие от большинства византинистов
рассматривает господствующий класс империи как однород¬
ную группу. По его мнению, византийские динаты не были
по своему генезису непременно богачами и тем более
земельными собственниками. «Они образовали класс,
сильный в социальном отношении», и уже следствием
этого было их стремление овладеть экономической мощью.
Он причисляет к этому классу духовенство, высших чинов¬
ников, архонтов больших городов 16. Но его наблюдения,
как и наблюдения П. Караниса, относятся не к рассмот¬
ренному в этой книге периоду: П. Лемерль говорит о X в.
13	G. Ostrogorsky. Observations on the Aristocracy in Byzantium.—
DOP, 25, 1971, p. 3—12. Мысль о том, что родовитая знать в Ви¬
зантии появилась только в середине IX в., была выдвинута еще
А. Гфрэрером (A. Gfrorer. Byzantinische Geschichten. Graz, 1872—
1879, Bd. II, S. 488). Gp. H. Скабаланович. Византийское государ¬
ство и церковь в XI в. СПб., 1884, стр. 12.
14	С. Toumanoff. Caucasia and Byzantium.— «Traditio», 27,	1971,
p. 140—144. Некоторые попытки характеристики византийской
знати были предприняты и мною {А. П. Каждан. Византийская
культура. М., 1968, стр. 49—52, 58—61. Ср. немецкий перевод:
А. Р. Kashdan. Byzanz und seine Kultur. Berlin, 1973, S. 45 f., 50—
52; ср. «История Византии», т. II. Μ., 1967, стр. 296—299); даль¬
нейший анализ заставил меня кое в чем изменить свои взгля¬
ды.
15	Р. Charanis. The Aristocracy of Byzantium in the XHIth Centu¬
ry.— «Studies in Roman Economic and Social History». Princeton,
1951, p. 336.
16	P. Lemerle. Esquisse pour une histoire agraire de Byzance.— RHt
219, 1958, p. 279; 220, 1958, p. 93.
7

Историография поражает своим (единообразием. Не
только отсутствует прямая дискуссия, но и характеристики,
даваемые господствующему классу Византийской империи,
предложенные разными исследователями, отличаются меж¬
ду собой лишь нюансами. В самом деле, почти все исследо¬
ватели признают существование провинциальной землевла¬
дельческой знати, которую отличали аристократическое
происхождение и военные функции. Расхождения просту¬
пают лишь в том, что для одних эта феодальная знать
оказывается непосредственной преемницей позднеримской
аристократии, тогда как другие видят в ней «новый класс»
(подчас даже этнически новый), возникающий после пе¬
риода относительной гомогенности общества в VII—IX вв.
Все исследователи признают также наличие знати иного
рода — облеченной властью и связанной с Константинопо¬
лем или вообще с большими городами. Происхождение не
определяет принадлежности к этой знати — исследователи
единодушно подчеркивают «вертикальную динамику»,
«подвижность», «открытость» этой части нобилитета 17>
расходясь между собой лишь в том, что для одних социаль¬
но мобильная знать совпадает с господствующим классом
17	См. особенно: Я. G. Beck. Ideen..., X, S. 14, 20; XI, S. 12; XII,
S.	58. Ср. также: В. Guilland. La noblesse byzantine. Remar¬
ques.— REB, 24, 1966, p. 41; А. П. К аж дан. О социальной приро¬
де византийского самодержавия.— «Народы Азии и Африки»,
1966, № 6, стр. 57 и сл.; Р. Engel. A Bizanci nemesseg szuletese.—
«Annales Bibliothecae Universitatis de Rolando Eotvos nominatae»,
3, 1966, p. 300; D. Jacoby. Les archontes grecs et la feodalite en
Moree franque.— TM, 2, 1967, p. 466; F. H. Tinnefeld. Kategorien
der Kaiserkritik in der byzantinischen Historiographie. Munchen,
1971, S. 184. К сожалению, мне осталась недоступной работа:
T.	F. Carney. Bureaucracy in Traditional Society. Romano-Byzan-
tine Bureaucracies Viewed from within. Kansas, 1971. О социаль¬
ной мобильности в Поздней Римской империи см.: R. Mac Mul¬
len. Social Mobility and the Theodosian Code.— JRS, 54,	1964,
p. 50; K. Hopkins. Elite Mobility in the Roman Empire.— «Past and
Present», 32, 1965, p. 13; W. Ceran. Stagnation or Fluctuation in
Early Byzantine Society.— BS, 31, 1970, p. 200—203. Впрочем, это¬
му представлению противостоит традиционная картина поздне¬
римского общества с неподвижной социальной структурой (см.,
например: Р. Charanis. On the Social Structure of the Later Ro¬
man Empire.—Byz., 17, 1944—1945, p. 39), где уже в III в. нали¬
цо могущественные «бароны» и вотчины «феодальной знати»
[например: Н. Dannenbauer. Die Entstehung Europas, Bd. I. Stutt¬
gart, 1959, S. 23. Лишь для имперской дворни допускает Г. Да-
ненбауэр «низкое происхождение» (ibid., S. 29. Ср. F. Wieacker.
Recht und Gesellschaft in der Spatantike. Stuttgart, 1964, S. 22)],
8

в целом (всегда или иа каком-то отрезке времени), тогда
как для других — лишь со столичным чиновничеством, с
патрициатом или с интеллектуалами.
Сущностью всех рассмотренных выше концепций яв¬
ляется отделение и противопоставление (в той или иной
форме) «службы» и «землевладения»: первое выступает
как функция социально-мобильного слоя чиновничества,
второе — как принадлежность родовитых семей. Процесс
сращения службы и землевладения — в результате при¬
своения земли сословием «сильных» (П. Лемерль) или пу¬
тем овладения властью сословием земельных собственни¬
ков (Г. А. Острогорский)—рассматривается как распад
собственно византийской общественной структуры. Но мо¬
жем ли мы на самом деле так резко противопоставить два
этих феномена? Не были ли они, напротив, органически со¬
единены в Византии, и не выступала ли здесь «служба» од¬
ним из факторов, конституировавших понятие знатности?
Существовала ли, иными словами, в Империи ромеев знат¬
ность вне службы — и если существовала, то на каких
уровнях (магнаты или средние феодалы) ?
Как это ни странно, в византиноведческой литературе
не было предпринято попыток определить, что понимается
под господствующим классом или зн^ью. Этими понятия¬
ми византиноведы пользовались как априорно ясными,
тогда как уже опыт историков западноевропейского сред¬
невековья показывает, с какими трудностями мы сталкива¬
емся при самом определении предмета своего анализа.
В самом деле, что такое феодальная знать? Можно ли
вместе с М. А. Баргом сказать, что «самый решающий
признак знатности — принадлежность к классу, живущему
за счет труда зависимых классов» 18, и, таким образом, по¬
ставить знак равенства между господствующим классом
и знатью? Можно ли, наоборот, пойти за Л. Женико и ог¬
раничить знатность родовитостью, усматривая источник
аристократизма в одном лишь происхождении, в «крови»,
и противопоставляя знатным (nobiles) незнатных воинов
(milites)?19
1β М. А. Барг. Буржуазная историография о социальной структуре
средневекового общества (генезис и социальная динамика средне¬
вековой знати).— ВИ, 1966, № 12, стр. 91.
19	L. Genicot. L’economie rurale Namuroise au Bas Moyen 5ge, vol. II.
Louvain, 1960, p. 5—7, 16, 22. Еще решительнее отстаивает этот
принцип Л. Верье: L· Verriest. Institutions m6di6vales. Bruxelles,

Обладание правами и властью — также весьма важный
критерий средневековой знатности, и именно этот критерий
выдвигают на передний план исследователи брабантского
материала П. Бонэнфан и Ж. Деспи. Ни свобода, ни даже
крупная собственность, с их точки зрения, не служат доста¬
точным определением знатное™ — главным признаком ока¬
зывается обладание сеньорией, т. е. правами на землю и
особенно на личность трудящегося на земле населения 20.
Ж. Дюби также видит в сеньориальной власти и правах бана
определяющий фактор знатности, хотя и подчеркивает,
сколь нечетко отмечена в реальной действительности грань
перехода от знатного к худородному 21.
При этом если франко-бельгийские медиевисты при оп¬
ределении феодальной власти ставят ударепие на сеньори¬
альных правах, на отношении феодала к крестьянину,
то западногерманские школы К. Босля и Г. Теленбаха уде¬
ляют преимущественное внимание причастности знатных
к верховной власти, их «соучастию» в функционировании
государства. По словам К. Босля, баварская знать выделя¬
лась среди других слоев общества не только земельными
богатствами и обладанием господскими правами над зави¬
симым населением («сеньориальная власть» в дефиниции
Ж. Дюби), но и тем, что находилась на королевской
службе 22.
Таким образом, понятие феодальной знати является от¬
нюдь не простым, не априорно ясным. Чтобы избежать сме-
1960. Кстати сказать, Л. Женико со временем пересмотрел одно¬
значность своего вывода и наряду с «кровью» ввел в дефиницию
знатности такие понятия, как статус, связанный с держанием
«свободной» земли, и образ жизни (L. Ginicot. Naissance, foncti-
on et richesse dans Tordonnance de la socidte medievale.— «Prob-
lemes de stratification sociale». Gand, 1968, p. 87).
20	P. Bonenfant, G. Despy. La noblesse en Brabant aux XIIе et XIIIе
siecles.— «Le Moyen age», 64, 1958, p. 58—60.
21	G. Duby. La societe aux XIе et XIIе siecles dans la region macon-
naise. Paris, 1953, p. 130.
22	K. Bosl. Franken um 800. Strukturanalyse einer frankischen Ko-
nigsprovinz. Munchen, 1969, S. 63. M. А. Барг («Проблемы со¬
циальной истории в современной западной медиевистике». М.,
1973, стр. 116) остроумно связывает это различие политическо¬
го и юридического аспектов проблемы с тем, что франко-бель¬
гийская историография изучает широкие слои знати, тогда как
западногерманские школы направляют свои усилия на описание
верхушечного слоя знати, так называемой имперской аристокра¬
тии, Reichsadel.
10

шения понятий, мы должны прежде всего разграничить
три термина: господствующий класс, знать (аристократия
или нобилитет) и элита. Господствующий класс есть со¬
вокупность эксплуататоров. Вычленяя его как целое,
мы можем сказать, что в средневековом (феодальном)
обществе он обладал основной массой земель, присваивал
основную часть прибавочного продукта непосредственных
производителей и осуществлял административно-судебную
власть над населением (через государство или в рамках
сеньории). Купечество (городской патрициат) и высший
слой министериалов, несомненно, принадлежали к господ¬
ствующему классу развитого феодального общества. Ниж¬
няя граница этого класса — размыта и подвижна, так что
определение его не в социально-экономическом, а в кон¬
кретно-историческом аспекте наталкивается на серьезные
препятствия.
Знать — понятие скорее правовое, нежели социально-
экономическое; со знатностью связаны определенные при¬
вилегии, которые в конкретных условиях оказываются раз¬
личными. Нищий nobilis — типичная фигура средневеко¬
вья 23, его принадлежность к господствующему классу
довольно условна, но по статусу он знатный, даже если вы¬
нужден сам обрабатывать свой участок. Напротив, купцы
и «неблагородные» milites не принадлежали к аристо¬
кратии 24.
Наконец, элита, верхушечный слой знати, отличается
тем, что обладает, помимо сеньориальных прав, какою-то
долей публичной власти. Эта привилегия может быть «уде¬
лена» (делегирована) или присвоена, но может выражаться
в прямом соучастии в государственной власти. Естествен¬
но, что нижняя грань, отделяющая элиту от остальных ка¬
тегорий знати, весьма условна.
Исследование господствующего класса в Византии
представляет собой двуединую задачу, или, иначе говоря,
распадается на две части, тесно между собой связанные.
Прежде всего необходимо выяснить, как византийцы и их
23	Ю. Л. Бессмертный. Феодальная деревня и рынок в Западной
Европе XII—XIII вв. М.. 1969, стр. 91—103.
24	О разграничении нобилей и milites см.: A. Borst. Das Rittertum
im Hochmittelalter.— «Saeculum», 10, 1956, S. 216. Впрочем, раз¬
граничение это прослеживается далеко не повсеместно: по-ви¬
димому, в Макопэ (Бургундия) оба термина были тождествен¬
ными.
11

соседи представляли себе господствующую верхушку Импе¬
рии ромеев, ее отличительные черты и состав. Тем самым,
может быть, удастся избежать перенесения на «свой» ма¬
териал априорных понятий, выработанных на ином исто¬
рическом опыте, на опыте иной страны или иной эпохи
(поскольку эта страна или эпоха изучены лучше, сдела¬
лись своего рода образцом). Подобное перенесение поня¬
тий может оказаться плодотворным методом в одних случа¬
ях, но в других — чреватым опасностями и ведущим к схе¬
матизации. Общества древности, описанные в категориях
XIX в., предстают подобиями буржуазного мира, что ведет
к иллюзии цикличности исторического процесса; перенос
исторических категорий, удовлетворяющих условиям об¬
щественной жизни раннесредневекового королевства фран¬
ков, на страны Средиземноморья, Восточной Европы или
Передней Азии порождает иллюзию абсолютного едино¬
образия средневекового мира.
Хорошо известно, что современная медиевистика стре¬
мится изучать прошлое «имманентно», подходя к нему с
«адекватными ему критериями» 25. Но можем ли мы быть
уверенными, что «имманентный образ знати», создавае¬
мый византийскими авторами, отвечает реальности?
На первый взгляд, ответ кажется положительным: действи¬
тельно* кто как не законодатели и публицисты средневе¬
ковья должен был знать, на какие социальные группировки
распадается их собственная общественная среда? И все-
таки подобное рассуждение убедительно только на первый
взгляд. Поскольку социальные грани являются не только
исторической реальностью, но и результатом историко¬
логической абстракции, современник, вычленяя те или иные
общественные группировки, мог обращаться (и в самом де¬
ле обращался) не только к своему практическому опыту,
но и к традиции. Иначе говоря, он осмыслял современный
ему порядок в понятиях, выработанных в предшествующую
эпоху и, следовательно, в другой общественной среде. В еще
большей степени подобные ограничения следует относить к
свидетельствам зарубежных наблюдателей, которые, как
правило, осмысляли византийскую действительность в
привычных им социальных и политических категориях 26.
25	См. А. Я. Гуревич. Категории средневековой культуры. М., 1972,
стр. 7 и сл.
26	А. П. Каждан, М. А. Заборов. Гийом Тирский о составе господ-
22

Короче говоря, имманентный образ византийской зна¬
ти не следует абсолютизировать: важные как особая фор¬
ма самосознания, суждения современников по этому воп¬
росу должны быть подвергнуты взаимопроверке (сопостав¬
лениям между собой) и проверке с помощью иного метода
исследования.
Другая трудность, возникающая при анализе «само¬
оценки» византийцами своего господствующего класса,
состоит в том, что источники, которыми мы для этого рас¬
полагаем, далеки от юридической строгости. Законода¬
тельные памятники, деловые документы, трактаты, как
правило, не касаются вопроса о характере и составе ви¬
зантийской верхушки — исследователю приходится обра¬
щаться к нарративным источникам, к сочинениям мора¬
листов и публицистов, которые лишь попутно затрагива¬
ют интересующую нас тему. Византийская социальная
структура доходит до нас преломленной в социальном со¬
знании, и потому встречающиеся в памятниках определе¬
ния могут оказаться противоречивыми, даже взаимоиск¬
лючающими.
Частичное преодоление обеих трудностей может быть
достигнуто лишь при использовании массового материала,
при сведении, сопоставлении и противопоставлении, если
не исчерпывающего, то, во всяком случае, представитель¬
ного круга свидетельств.
Опыты характеристики византийской знати на основе
«самооценки» уже предпринимались, но они как раз были
осуществлены на изолированном, не на массовом мате¬
риале.
П. Каниве показал, опираясь преимущественно на
Феодорита Киррского, что, по представлениям византий¬
цев V в., богатство, происхождение и служба были теми
«тонкими различиями», которые отделяли аристократию
от остальной массы населения 27. Г. Вайс, основываясь на
ствующего класса в Византии (конец XI—XII в.).—ВВ, 32, 1971,
стр. 48 и сл.
27	Р. Canivet. Categories sociales et titulature la'ique et ecclesiastique
dans l’«Histoire Philothee» de Theodoret de Cyr.— Byz., 39, 1969/
/70, p. 230. Ливаний, представитель антиохийских куриалов IV в.,
отмечал как признаки благородства иные качества: помимо бо¬
гатства, это образованность, щедрость общественных раздач и
красноречие (/. Н. W. G. Liebeschuetz. Antioch. City and Impe¬
rial Administration in the Later Roman Empire. Oxford, 1972, p. 1),
13

Кантакузине и привлекая некоторых более ранних авто^
ров (Пселл, Никита Хониат, Никифор Хумн), пришел к
выводу, что аристократии как закрытого сословия в Ви¬
зантии не знали, но в то же время отчетливо представля¬
ли себе и наличие особого слоя элиты, и понятие знатно¬
сти. Некоторая неопределенность в представлениях о
знати объясняется, по Г. Вайсу, как размытостью грече¬
ской социальной терминологии, так и свойственной визан¬
тийскому обществу социальной мобильностью. Принад¬
лежность к знати определяли в общественном мнении три
фактора: происхождение, чиновность и богатство 28.
В отличие от опытов П. Каниве и Г. Вайса, основанных
на довольно ограниченном материале источников, в насто¬
ящем исследовании предпринята попытка систематизиро¬
вать характеристики знати, предложенные многими писа¬
телями на протяжении целой эпохи. Это позволяет сфор¬
мулировать задачу, постановка которой невозможна, по¬
куда объектом анализа остается один автор или когда
исследователь ограничивает себя выборочными и потому
случайными высказываниями. Сопоставляя суждения
разных лиц, следует попытаться выявить различия в этих
суждениях, что может объясняться как разным представ¬
лением о знати и знатности у разных общественных про¬
слоек, так и постепенным изменением «образа знатности»
в византийском общественном сознании. Та однотипность
характеристики знати V и XI—XIV вв., какая бросается
в глаза при сличении выводов П. Каниве и Г. Вайса, долж¬
на быть либо хорошо обоснована, либо поставлена под со¬
мнение и отвергнута.
Эта однотипность, кстати сказать, может создаться
в результате использования слишком широких и слишком
неопределенных критериев. Действительно, о каком богат¬
стве идет речь? Имеется ли в виду только земельная
собственность или также движимая собственность городско¬
го типа? Предполагает ли земельная собственность сочета¬
ние с частной властью? То же самое относится и к чинов¬
ности: не только ранги западноевропейской средневековой
знати коренным образом отличались от византийских ран¬
гов, но и в самой Византии иерархия IX—X вв. строилась
на совершенно ином принципе, нежели при Комнинах. На¬
полняя понятия «чиновности», «богатства» и «происхож-
28	G. Weiss. Joannes Kantakuzenos..., S. 5—8, 54—60.
U

дсния» конкретным содержанием, мы сможем отчетливее
выявить своеобразие нобилитета на каждом этапе его исто¬
рии.
Вторая сторона исследования — это попытка перейти
от оценочного (качественного) к количественному анализу
византийского господствующего класса. Я надеюсь, что это
даст возможность не только проверить имманентный образ
византийской знати на более объективном материале, но и
поставить некоторые новые задачи.
В изучении западноевропейской средневековой знати
переход к количественному анализу уже совершился29.
Я далек от мысли, будто приложение количественных
оценок к исследованию французской или английской сред¬
невековой знати сразу же привело к разрешению всех спор¬
ных вопросов. Отнюдь нет,— но, обострив противоречия
и обнажив дискуссионные моменты, современная медие¬
вистика смогла при этом поставить такие задачи, которые
до тех пор не возникали вовсе. Предпринимаются также
попытки использовать количественный анализ и в изуче¬
нии позднеримской аристократии 30.
Естественной основой всякого количественного анали¬
за того или иного социального слоя является анкета. Разу¬
29	См. обзоры: Ю. Л. Бессмертный. Некоторые проблемы социаль¬
но-политической истории периода Каролингов в современной за¬
падноевропейской медиевистике.— СВ, 26, 1964, стр. 104—116;
М. А. Барг. Буржуазная историография о социальной структу¬
ре.., стр. 82—99; G. Duby. Une enquete a poursuivre: La noblesse
dans la France medievale.— RH, 226, 1961, p. 1—22. L. Ginicot.
La noblesse dans la societe medievale.— <<Le Moyen age», 71, 1965,
p. 539-560.
30	Μ. T. W. Arnheim. The Senatorial Aristocracy in the Later Roman
Empire. Oxford, 1972. Некоторые попытки количественной оцен¬
ки собственно византийской знати см.: А. П. К аж дан. Характер,
состав и эволюция господствующего класса в Византии XI—
XII вв. Предварительные выводы.—BZ, 66, 1973, S. 47—60. Эти
«предварительные выводы» теперь в ряде случаев могут быть
уточнены и исправлены, но я не стану на этом специально оста¬
навливаться. В очень близкой по теме и задачам монографии
Г. Вайса (см. выше, прим. 9) автор оперирует по-прежнему «ме¬
тодом примеров», что ведет к несколько иным характеристикам
византийского чиновничества, нежели полученные мною:	по
Г. Вайсу, чиновные семьи происходили преимущественно из
провинции (стр. 10, 79), недолго удерживали достигнутое высо¬
кое положение (стр. И), были земельными собственниками
(стр. 138 и сл.). В дальнейшем я воздерживаюсь от прямой по¬
лемики с Вайсом, книга которого стала мне доступной уже по¬
сле сдачи моей работы в издательство.
15

меется, никакой готовой анкеты — описи господствующего
класса Византии — в нашем распоряжении нет. Она мо¬
жет быть «воссоставлена» как вторичный источник на ос-
новб наличных, сохранившихся текстов — подобно
тому, как франко-бельгийские историки восстанавливают
спцски знати для тех или иных районов Бургундии, Намю¬
ра, Брабанта. Мы должны, однако, ответить на вопрос,
выполнима ли эта задача на византийском материале.
Конечно, о представителях господствующего класса мы
знаем несравнимо больше, чем о византийских крестьянах
и ремесленниках. Они попадали в поле зрения историков,
ораторов, эпистолографов, поэтов, авторов житий и соста¬
вителей документов куда чаще, нежели простые тружени¬
ки. Однако достаточно ли велика эта частота, чтобы мы
могли получить представительные результаты?
Положение византиниста, составляющего подобную
анкету, нельзя считать благоприятным. Он не располага¬
ет никакими источниками, непосредственно пригодными
для статистической обработки. Не сохранились ни специ¬
фические генеалогические памятники типа родословных
росписей, ни описи фьефов илй списки вассалов — мас¬
совые списки византийских аристократов отсутствуют.
Деловые акты дошли в крайне скудном числе: византини¬
сту кажутся сказочными те богатства, которыми распола¬
гает медиевист-западник, обладающий возможностью при¬
влечь для изучения одной только области тысячи грамот.
Византинист не в состоянии обследовать состав свидете¬
лей, оставивших свои подписи на документах,— а именно
эта методика открыла возможность изучения западноев¬
ропейской знати в ряде районов. Нам придется собирать
наш материал в источниках, мало пригодных для стати¬
стической обработки,— прежде всего в нарративных.
Разумеется, упоминания отдельных лиц (кроме при¬
надлежавших к элите) в хрониках, переписке или скуд¬
ных официальных документах всегда спорадичны и
случайны. Нельзя быть уверенным, что составленная по
этим данным анкета окажется достаточно представитель¬
ной. Кроме того, нарративные источники лишь в редких
случаях открывают возможность проследить жизненный
путь того или иного лица — обычно же они выхватывают
из его жизни один или два-три момента. До какой-то
степени скудость нарративных источников восполняется
данными легенд моливдовулов, свинцовых вислых печатей.
16

Это хотя й не исчерпывающий, по все же массовый ма¬
териал.
Анкета, явившаяся предметом анализа в этой работе,
составлена на базе сохранившихся спорадических упоми¬
наний во всех доступных мне памятниках. Она построена
по следующим принципам.
Элементарной единицей анкеты является отдельное
лицо, «биография» которого включает сведения об адми¬
нистративной карьере (должности и титулы), имущест¬
венном статусе, родственных связях, участии в оппози¬
ционном движении, причастности к интеллектуальной
жизни. Замужние женщины как самостоятельные «еди¬
ницы» не учитываются, но включаются в анкету вместе
с их мужьями.
Составление элементарных единиц анкеты представля¬
ло немалые трудности. Не говоря уже о необходимости
собирать материал по распыленным источникам, приходи¬
лось решать или; хотя бы ставить следующие задачи:
1.	Определять должности и титулы учтенных лиц,
что затруднялось, с одной стороны, досадным безразличи¬
ем нарративных памятников к административной терми¬
нологии (опускание титулов и должностей, использование
перифрастических формул вместо технических, перенесе¬
ние более поздней терминологии на раннее время, атри¬
буция функций, выполнявшихся данным лицом в другое
время, прямые ошибки), а с другой — скверной сохран¬
ностью памятников, особенно сигиллографических (де¬
шифровка легенд печатей во многих случаях спорна);
2.	Идентифицировать учтенных аристократов, что
затруднялось, с одной стороны, спорадическим опусканием
патронимов в источниках, а с другой — наличием боль¬
шого числа омонимов. Последнее обстоятельство усугуб¬
ляется ограниченностью набора преномов:	Алексеи,
Андроники, Василии, Иоанны, Константины, Мануилы,
Михаилы, Никифоры, Феодоры заметно доминируют над
остальными, сравнительно редкими именами. К тому же
каждая семья пользовалась еще более ограниченным на¬
бором имен (Василий у Цирифонов, Иоанн у Хрисан-
фов) — явление, хорошо известное и на Западе, и в Арме¬
нии. Встречая омонимов, мы всегда должны решать, что
перед нами — одно лицо или же дед и внук, дядя ц пле¬
мянник. На грамоте 1199 г. стоят подписи двух Констан¬
тинов Схинов (ММ, 6, р. 143. 20—21, 144. 4—5), служи-
17

шлих по морскому ведомству (один — парафаласитом, дру¬
гой— нотарием секрета моря),—и это совпадение должно
служить поучительным предупреждением против поспеш¬
ных отождествлений. Идентификация омонимов, извест¬
ных по моливдовулам, остается тем более сомнительной,
поскольку печать «привязывается» к тому или иному
хронологическому отрезку с помощью такой хрупкой
нити, как характер иконографии и шрифта. Соответствен¬
но спорной обыкновенно остается установленная на си-
гиллографическом материале карьера вельможи.
Я старался по возможности избегать неоправданных
отождествлений 31, что, правда, могло привести к извест¬
ному возрастанию числа учтенных лиц.
Основным объектом анализа будут, однако, не эти
элементарные единицы, а их совокупности — семьи
(в дальнейшем термины «семья», «фамилия», «линьяж»
и «род» условно употребляются как равнозначные). Таким
путем я рассчитываю преодолеть скудость сведений, со¬
хранившихся об отдельных лицах, и в какой-то мере
элиминировать случайность, которая неминуемо должна
была бы явиться результатом скудости сведений. Однако
выделение семьи в качестве объекта анализа порождает
со своей стороны ряд затруднений. Прежде всего выделе¬
ние семей всегда условно. При решении этой задачи ис¬
следователь оказывается в затруднительном положении
потому, что он, как правило, не располагает достаточными
данными для построения генеалогических стемм и облада¬
ет сведениями о действительном родстве только в несколь¬
ких наиболее видных аристократических родах. Там, где
прямь!е сведения отсутствуют, я объединяю элементарные
единицы в семьи по принципу общности патронима.
Условность этого принципа проявляется, во-первых, в
том, что мы всегда рискуем рассмотреть как одну семью
группу лиц, не являвшихся близкими родственниками, но
в силу каких-то причин носивших одинаковое фамильное
имя. Во-вторых, в Византии XI—XII вв., как, впрочем, и
на Западе в те же столетия, еще не утвердилась строго
31	Об опасности произвольных идентификаций см.: А. КаЫап. John
Doukas: An Attempt of De-Identification.— «Le parole e le idee»,
11, 1969, № 3—4, p. 242—247 (и дополнения: P. Karlin-Hayter, 99.
Jean Doukas.—Byz., 42, 1972, p. 259—265), а также: A. Kazdan,
la. Ljubarskij. Basile Maleses encore une fois.— BS, 34,	1973,
p. 219 sq.
18

патрилинейная система передачи фамильного имени: то,
что мы называем патронимом, могло перениматься не
только от отца, но и от матери, и даже от бабушки по ма¬
теринской линии; братья могли носить разные патрони¬
мы 32. Следовательно, та группа лиц, которая выступает
и анкете в качестве семьи, не есть семья или патронимия
ι$ строгом смысле слова.
Однако условность объединения в семьи по фамиль¬
ному (патронимическому) признаку не так велика, как
это кажется на первый взгляд. Поскольку фамильные
имена появились в Византии лишь накануне исследуемого
мной периода (см. гл. 4), трудно думать, что они были уже
сильно расщеплены между разными семьями: неродствен¬
ные однофамильцы были редкостью, и! потому включение
их в одну семью не может привести к существенному
искажению перспективы. Далее, родственные группы,
объединенные одной фамилией, даже не представляя
собой патрилинейный линьяж, тем не менее оставались
группой родственников — только родство их билатерально
и отделение агнатов от когнатов осуществлено нечетко.
И византийском общественном сознании XI—XII вв. по¬
нятие γένος, рода, распространялось на них не в меньшей
мере, чем на прямую патронимию. Мы вправе рассмат¬
ривать лиц, носящих общий патроним, за редким исклю¬
чением как родственную группу, хотя и билатеральную,
а гпатически-когнатическую.
Далее, выделение семьи в качестве основного объекта
анализа допустимо лишь при презумпции, что семья (и
тем более условная семья) нашей анкеты выступает как
некая социально-политическая общность. Думаю, что по¬
добная презумпция правомерна: материал анкеты свиде¬
тельствует, что за вычетом некоторых исключений учтен¬
ные мной аристократические семьи отличались известной
однородностью; нарушение этой однородности, как мы уви¬
дим, подчиняется своеобразным правилам и отражает зако¬
номерности общественно-политического развития.
Выбирая семью как основной объект анализа, я не
включал в анкету тех лиц, патронимы которых неизвестны,
'· На это обстоятельство обратил внимание уже С. Д. Пападимит-
риу («Об авторе дидактического стихотворения «Spaneas».— «Ле¬
топись ист.-филол. об-ва при Новоросс. ун-те», VIII, 5,	1900,
стр. 358—360). Ср. также: D. I. Polemis. The Doukai. London, 1968.
p. 2 f.
19

если только факт их родства с какой-либо фамилией не был
специально зафиксирован в источниках. Я отказался так¬
же (сознавая всю условность такого подхода) от учета в
анкете (кроме нескольких исключений) тех лиц, патронимы
которых названы, но которые выступают как «уникаль¬
ные», как единственно известные представители своих
линьяжей; в таком случае мы имеем дело (хотя ошибки,
разумеется, возможны) не с аристократической семьей,
а скорее с отдельным лицом, достигшим на одно поколение
заметного положения. Такая «знать одного поколения» не
включается в анкету.
Полной византийской просопографии еще нет 33, но уже
создан ряд частных просопографических исследований, на
которые можно было опереться. Они могут быть разделены
на два типа:	работы, посвященные отдельным семьям
(библиографию см. в гл. 3), и работы, посвященные отдель¬
ным должностям и титулам и содержащие списки должно¬
стных лиц XI—XII вв. и попутную характеристику их
служебной карьеры. Сюда относятся прежде всего работы
Р. Гийана, как включенные в его сборник: R. Guilland.
Recherches sur les institutions byzantines, I—II. Amsterdam,
Berlin, 1967 — так и опубликованные позднее и распадаю¬
щиеся на две части работы:
А. О титулах
Etudes sur Phistoire administrative de Г Empire byzantin.
(1)	Le curopalate.—«ΒΥΖΑΝΤΙΝΑ», 2, 1970.
(2)	Le sebastophore.— REB, 21, 1963.
Contribution a la prosopographie de l’Empire byzantin.
(1)	Les patrices.—JOB, 20, 1971; ЗРВИ, 13, 1971; «Rivista di studi
bizantini», 8—9, 1971—1972.
(2)	La patricienne a ceinture.— BS, 32, 1971.
Б. О должностях
Les logothetes.— REB, 29, 1971.
Etudes sur l’histoire administrative de l’Empire byzantin.
(1)	Le logariaste, le grand logariaste.— JOB, 18, 1969.
(2)	Le questeur.— Byz., 41, 1971.
33 Это обстоятельство специально подчеркнул П. Вирт в предисло¬
вии к: Reallexikon der Byzantinistik (Bd. I. Amsterdam, 1968
S. 2). Первый том «Позднеримской просопографии» охватывав*
только IV столетие (The Prosopography of the Later Roman Em:
pire, vol. I. Cambridge, 1971). Начата работа над поздневизантий¬
ской просопографией — см.: Е. Trapp. Specimen eines prosopo
graphischen Lexikons der Palaiologenzeit.— JOB, 22, 1973, S. 169—
205.
20

(3)	Le maitre des requetes.— Byz., 35, 1965.
(1) L’orphanotrophe.— REB, 23, 1965.
(5) Le mystique.— REB, 26, 1968.
Contribution a rhistoire administrative de TEmpire byzantin.
Le chartulaire et le grand chartulaire.— RESEE, 9, 1971.
If роме того, существенны работы других исследователей:
А. О титулах
Г>. Фер/анчиН. 1. Севастократори у Византии.— ЗРВИ, И, 1968;
2. Деспоти у Византии и зужнословнским земл»ама. Београд,
1960.
/ . S tier non. Notes de titulature et de prosopographie byzantines.
Sebaste et gambros.— REB, 23, 1965.
A. Dolger. Protonobilissimat, in:	F. Dolger. Byzantinische Dip-
lomatik. Ettal, 1956.
J. Verpeaux. Les oikeioi.— REB, 23, 1965.
Б. О провинциальной администрации
I). A. Zakythenos. Meletai peri tes dioiketikes diaireseos kai tes epar·
chikes dioikeseos en to Byzantino kratei.— EEBS, 17—19,
1941—1949.
/\ Lemerle. Philippes et Macedoine orientale. Paris, 1945.
Г. Laurent. 1. La chronologie des gouverneurs d’Antioche sous le
seconde domination byzantine.— «Melanges de l’Universite
S. Joseph», 38, 1962; 2. Le statut de la Crete byzantine avant
et apres de joug arabe.— «Kretika chronika», 15—16. 1961—1962.
//. Ahrweiler. 1. L’administration militaire de la Crete byzantine.—
Byz., 31, 1961; 2. L’histoire et la geographie de la region de
Smyrne entre les deux occupations turques.— TM, 1, 1965.
A.	Bon. Le Peloponnese byzanLin jusqu’en 1204. Paris, 1951.
N. Banescu. Les duches byzantins de Paristrion (Paradounavon)
et de Bulgarie. Bucarest, 1946.
B.	Златарски. Наместници-управители на България през цару-
ването на Алексия I Комнин.— BS, 4, 1932.
Ja. Ферлуга. Византиска управа у Далмацщи. Београд, 1957.
П. Арутюнова-Фиданян. 1. Византийские правители фемы Иверия.—
«Вестник общ. наук АН Арм. ССР», 1973, № 2; 2. Византийские
правители Эдессы в XI в.— ВВ, 35, 1973.
Г. von Falkenhausen. Untersuchungen iiber die byzantinische Herr-
schaft in Siiditalien vom 9. bis ins 11. Jahrhundert. Wiesbaden,
1967.
В. Об отдельных народах на территории Византии
( . Toumanoff. Caucasia and Byzantium.— «Traditio», 27, 1971.
Λ. Adontz. Etudes armeno-byzantines. Lisbonne, 1965.
.1. П. Каждан. 1. Армяно-византийские заметки.— «Историко-фи¬
лологический журнал», 1971, № 4; 2. Славяне в составе гос¬
подствующего класса Византийской империи в XI—XII вв.—
«Славяне и Россия. К 70-летию со дня рождения С. А. Ники¬
тина». М., 1972.
И. Janin. Les Francs au service des «Byzantins».— EO, 29, 1930,
№ 157.
21

Marquis de la Force. Les conseillers latins du basileus Alexis Comne
ne.—- Byz., 11, 1936.
Г. Об отдельных событиях
P. Gautier. 1. L’obituaire du typicon du Pantocrator.— REB, 27,
1969; 2. Le synode de Blachernes (fin 1094). Etude prosopogra-
phique.— REB, 29, 1971.
Большой просопографический материал содержится
также в общих работах по истории XI—XII вв., из которых
важнейшие:
Н. Скабаланович. Византийское государство и церковь в XI веке.
СПб., 1884.
F. Chalandon. Les Comnene, vol. Г—II. Paris, 1900—1912.
В. Златарски. История на Българската държава през среднитц
векове, т. II. София, 1934 (переиздано в 1972 г.).	!
Наконец, существенны просопографические комментан
рии в изданиях текстов и печатей (В. Лорана, Ж. Дарузеса^
П, Готье и др.), перечислить которые здесь невозможно.]
Как истории семей, так и истории должностей и титулов
отличаются от анкеты, являющейся предметом анализа в
данной работе. Титул или должность не являются ее кон¬
ституирующим принципом:	здесь изучается не то:
какие лица отправляли некоторую должность или носили
известный титул, но какими социальными характеристика¬
ми обладала определенная группа лиц, условная семья —
и в том числе какими титулами и административными
функциями. Что касается семейных списков, то от них на¬
ша анкета, казалось бы, отличается лишь количественно,
лишь тем, что включает не одну семью, а ряд («много»)
семей. Но это количественное отличие как раз и приобрета¬
ет качественную природу.
Действительно, пока исследователь имеет дело с отделы
но взятой семьей, его представления о социальной особен:
ности находящейся в поле его зрения группы лиц произм
вольны, его критерии оценок спекулятивны. Рассматриваем
мая сама по себе, такая аристократическая фамилия ш
обнаруживает своей социальной однородности, но распадам
ется на отдельные клеточки (индивидуумы), как будто бь
не зависимые друг от друга, поскольку они отличаются
индивидуальной судьбой, своим cursus honorum, брачным]
связями и пр. Когда же мы переходим на следующую сту
пень и приступаем к рассмотрению семей как определен
ных общностей, сопоставимых с другими общностями-семь
22

я ми, то обнаруживается возможность квалифицировать их,
г. е. выявить определенные социальные типы внутри ви¬
зантийской знати.
Итак, если на первом этапе мы устанавливали индиви¬
дуальные биографии (я сознаю всю относительность этого
понятия) — элементарные единицы анкеты, а на втором
объединяли их в группы, в семьи (которые, как я поста¬
раюсь показать дальше, обладали известной социальной
однородностью), то на третьем задачей становится класси¬
фикация с_емей. Обнаруживается, что не только каждая
семья обладает своим социальным лицом (довольно устой¬
чивым), но и возможно выделить несколько категорий
(разрядов) семей, в социальном отношении сходных между
собой,— то, что следует называть типами семей.
К анкете семей следовало бы присоединить список лиц,
принадлежавших к знати одного поколения. Я не сделал
этого, прежде всего опасаясь причислить сюда знатных лю¬
дей, чьи предки или потомки просто не нашли отражения в
источниках (см. выше). Исключение составили два специ¬
фических разряда в составе византийского господствующе¬
го класса: евнухи (изучение их состава облегчено трудами
1\ Гийана) и иноземцы. Мы увидим далее, что изменение
характера и роли обоих этих разрядов может служить су¬
щественным дополнением к истории «типов семей».
Я хочу еще раз повторить, что составленная мной анке¬
та неполна. Она неполна, во-первых, потому, что источники
не дают возможности восстановить весь «наличный состав»
византийской знати. Если бы выборка была равномерной,
это не сказалось бы существенным образом на результатах
анализа, коль скоро мы ставим своей задачей выяснение
соотношения различных элементов («типов семей»)
и составе господствующего класса. К сожалению, выборка
неравномерна и представляет верхушку византийского об¬
щества в смещенном виде.
Прежде всего это проявляется в том, что Константино¬
поль в анкете несомненно заслонил провинцию. Не только
нарративные источники имеют перед глазами прежде все¬
го столицу, но даже число печатей, происходящих из про¬
винциальных центров, сравнительно невелико. Актовый
материал провинциальных архивов ничтожен и не дает
практически почти никакого представления о местных фео¬
далах. Исключением может служить лишь комплекс до¬
кументов греческой епископии св. Агафы в калабрийском

городе Оппидо (см. о Нем в гл. 4). Мы имеем все основания
считать, что анкета отражает не состояние всего господ¬
ствующего класса, а лишь его элиты, связанной с Констан¬
тинополем.
Далее, рыцари и министериалы, городской патрициат и
другие незнатные группы господствующего класса пред¬
ставлены в анкете только в момент своего перерождения в
нобилитет, т. е. в тех случаях, когда нам сообщают о карье¬
ре прежнего слуги или купца.
Естественно, что эти исключительные случаи не дают
представления даже о численной доле соответствующих
групп, не говоря уже об их общественном весе, имущест¬
венных правах и т. п.	i
Короче говоря, историк византийской знати, подобно
ученым школы К. Босля и Г. Теленбаха, с трудом может]
выйти за пределы имперской знати, верхушечного слоя
класса феодалов,— но это объясняется лишь характером
доступных нам источников, а отнюдь не убеждением, чтс|
за пределами элиты «ничего» не существовало.	з
Во-вторых, анкета неполна потому, что биография каж*^
дого из учтенных лиц изобилует лакунами. Правда, я расн
считываю, что принцип «семейной коррекции», т. е. распрон
странение на всю семью сведений о каждом из ее сочленов!
(наличие земельной собственности, родственные связ^
и т. п.), до какой-то степени смягчит указанную неполноту.
Применение же принципа семейной коррекции оправдыва¬
ется презумпцией однородности каждого линьяжа.
В-третьих, сфера землевладельческих отношений — в
отличие от источников западноевропейских, среди которых
преобладают грамоты,— византийскими памятниками за¬
трагивается крайне редко. Моливдовулы, а в известной сте¬
пени и нарративные свидетельства, представляют нам гос¬
подствующий класс в его административном функциониро¬
вании, а не в роли земельного собственника. Сохранились
лишь спорадические и довольно неопределенные известия
о землях византийской знати. Но если мы не знаем абсоН
лютных размеров и доходности византийского землевладе¬
ния, то у нас остается возможность исчисления относитель¬
ных размеров земель, т. е. степени обеспеченности землей
разных разрядов знати.
К этим недостаткам анкеты, носящим более или менее
объективный характер, следует присоединить пороки субъ¬
ективного происхождения. Во-первых, еще не все источни
24

Mi изданы 34 и соответственно составление полной визан¬
тийской просопографии и генеалогий остается делом буду¬
щего. Во-вторых, при распыленности материала в разно¬
образнейших источниках трудно рассчитывать, что один
человек в состоянии собрать все данные, содержащиеся
даже в опубликованных памятниках. В-третьих, в анкете
должны иметь место просчеты, вызванные спорными иден¬
тификациями, дискуссионными толкованиями или прямы¬
ми ошибками (о более частных трудностях в обработке
анкеты см. гл. 3).
Однако настолько ли велика погрешность, вытекающая
из объективных и субъективных трудностей, чтобы вовсе
отказаться от составления подобной анкеты? Как-никак
после составления анкеты мы будем иметь дело с массовым,
хотя и не исчерпывающим материалом. Мы будем иметь
дело с тысячами лиц, с сотнями семей, — хотя, разумеется,
не со всеми лицами и даже семьями, входившими в состав
господствующего класса. Мы, следовательно, сможем при¬
менить метод выборочных подсчетов, позволяющий элими¬
нировать отдельные частные погрешности. Мы сможем —
хотелось бы надеяться — поставить некоторые новые во¬
просы и получить ответы на вопросы, уже поставленные,—
ответы, пусть дискуссионные, по все же обоснованные не
отдельными случайными примерами, как это имеет место
м современной византинистике. Надо только помнить, что
и статистическая обработка источника не в состоянии дать
ответ на все возможные вопросы 35.
Но может быть, следовало отложить составление такой
пикеты до завершения публикаций и частных просопогра-
н Это относится как к памятникам риторики, эпистолографии и
поэзии (некоторые рукописи мне удалось использовать в ходе
работы), так и к печатям, «Корпус» которых, подготовлявшийся
покойным В. Лораном, только начинает выходить. До сих пор
еще окончательно не обработана обширная коллекция византий¬
ских печатей Эрмитажа, несмотря на совокупные труды
В. С. Шандровской и ее сотрудников.
” В последние годы все чаще можно слышать скептические вы¬
сказывания в адрес просопографического метода (см., например:
W. den Boer. Die prosopographische Methode in der modernen
Historiographie der hohen Kaiserzeit.— «Mnemosyne», 22,	1969,
S. 277. Cp. 7. H. W. G. Liebeschuetz. Antioch..., p. 180 f.). Конечно,
он не является средством разрешения всех проблем — надо от¬
четливо представлять его возможности. Но как раз для изучения
господствующего класса статистическая обработка данных про¬
сопографии может оказаться плодотворной.

фических штудий? Конечно, в каком-то смысле это было бы
правильнее и, во всяком случае осторожнее. И все-таки я
думаю, что подобная робость ошибочна, более того — недо¬
пустима. Прежде всего я глубоко сомневаюсь, что может
наступить момент, когда завершится публикация всего
круга источников и прекратится приток новой информации.
Как бы то ни было, этот радостно-печальный момент еще
далеко. Но дело не только в подобном сомнении.
Новые публикации дают в руки ученого новый матери¬
ал — это банальность. Но использование нового (да и ста¬
рого) материала окажется ограниченным, если мы не по¬
пытаемся разработать также и новые методы его освоения.
Настоящая работа и ставит своей основной задачей разра¬
ботку методики анализа положения и состава византийско¬
го господствующего класса.
Исследование посвящено византийскому господствую¬
щему классу в ограниченный исторический период — в
XI—XII вв., точнее от 976 г. (воцарение Василия II) до
1204 г. (захват Константинополя крестоносцами). Ограни¬
чение хронологических рамок (во всяком случае на данном
этапе изучения проблемы) — необходимость, которую не
надо специально оговаривать, хотя, спору нет, полная кар¬
тина эволюции господствующего класса в Византии была
бы более заманчивой. Выбор же XI и XII вв. объясняется
рядом обстоятельств. Это прежде всего наличие относитель¬
но большого количества источников (для более раннего
времени их объем еще меньше); затем — возникновение
фамильных имен, весьма редких до X в., что сделало воз¬
можным изучение семей и применение принципа семейной
коррекции; далее — сохранение Византией положения од¬
ной из ведущих европейских держав — после 4204 г., когда
объем источников, особенно грамот, несколько возрастает,
Византия теряет эту позицию; преобладание моливдовулов
XI—XII вв. в массе византийского сигиллографического
материала; наконец, предположение автора — предположе¬
ние, которое как раз и нуждается в особенной проверке, —
что в эти столетия совершается существенная пере¬
стройка господствующего класса Византии, а это обстоя¬
тельство, коль скоро оно окажется справедливым, придает
и эпохе, и отражающему ее исследованию столь привлека¬
тельную динамичность,

СОВРЕМЕННИКИ
о СОСТАВЕ ГОСПОДСТВУЮЩЕГО КЛАССА
В ВИЗАНТИИ ΧΙ-ΧΙΙ ВВ.
Христианская фразеология, принятая идеологами Визан¬
тийского государства, исходила из признания равенства
всех людей и их общности. В X в. Николай Мистик тракто¬
вал империю .как κοινότης, общину как совокупность
людей, соединенных общностью судьбы (PG, 111, col. 297
НС). Эта формула встречается и. позднее, например у Ни¬
киты Анкирского 1. Разумеется, это равенство осмыслялось
как сверхреальное, как мистическое единство рода челове¬
ческого перед богом: по своему происхождению все люди —
потомки одного человека, Адама, независимо от того, кто
они — цари, архонты или живущие подаянием нищие 2.
И пред Страшным судом предстанут все: цари, патриархи,
архонты и их подчиненные (Сим. Бог. Катах., 3, стр. 138.
122-124).
Сверхреальному равенству не противоречит реальное
общественное неравенство. Писатели XII в. нередко под¬
черкивают естественность неравенства: подобно тому, как
в музыке, рассуждает Продром, гармония создается сме¬
шением неравных тонов, «так и всей нашей жизни прови¬
дение таинственно придает стройность благодаря неравен¬
ству положений» (PG, 133, col. 1295 А). И в другом месте
1	/. Darrouzls. Documents inedits d’ecclesiologie byzantine. Paris,
1966, p. 216.22, 226.15.
2	Кек., стр. 286. 12—13. Г. Г. Литавриы, издатель и переводчик,
понимает последний термин иначе: «хлеб себе добывающие».
Правильный перевод см.: Р. М. Бартикян. Некоторые замечания
о «Советах и рассказах» («Стратегиконе») Кекавмена.— «Вест¬
ник общ. наук АН Арм.ССР», 1974, № 2, стр. 88.
27

он заявляет, что зайцам не скакать со львами, голым нё
состязаться с катафрактами, а слабым не тянуться за ве¬
ликими 3,— неравенство коренится в самой природе, соз¬
давшей одних львами, а других зайцами.
Еще детальнее аргументирует ту же мысль Евстафий
Солунский. Он полемизирует с анонимными противниками,
утверждавшими, будто существование могущественных и
подвластных не совместимо с общественной свободой. Эти
защитники равенства, иронизирует Евстафий, готовы осу¬
дить неравенство учителя и ученика, . пастыря и паствы.
Разве не должны дети повиноваться родителям, рабы —
господам? Евстафий насмешливо советует домовладельцам
сравняться судьбой с рабами, а старцам играть в те же иг¬
рушки, что и дети 4. Жизнь, заявляет Никифор Хрисоверг,-
протягивает людям разные руки: кому десницу, полную;
щедрых даров, кому шуйцу со скудными подарками илщ
вовсе пустую (В, л. 249 об.).
Если неравенство — общественная реальность, то ра^
венство — ее преодоление, общественный идеал. В ^идеале
бог и царь относятся к людям как к равно любимым детям.;
Если бог, по словам Григория Антиоха, повторяющего пат¬
риотические рассуждения, дарует свои блага (воздух, воду,,
солнце) в общее пользование — и праведникам, и грешниц
кам (Fontes, 2, р. 188. 7—12), то десница царя равно воз¬
дает высоким и смиренным (р. 189. 9—12). И вельможа в;
идеале подражает царю: если поверить Антиоху, Андроник
Каматир одинаково относился ко всем людям — и к про-|
цветающим, и к «низким» (5, л. 382). Равенство оказывает-|
ся скорее этическим, чем общественным понятием — идеа-!
лом равного отношения к неравным социальным группам.]
Пусть могущественные, рекомендует Михаил Хониат, не
притесняют смиренных, а те в свою очередь пусть не дер-j
зят, а относятся к сильным с соответствующим почтением!
(Мих. Аком., 1, стр. 184. 10—17). Он напоминает, что бед¬
няки и могущественные созданы из той же самой глины щ
подчиняются тому же царю (стр. 185. 16—19), но, теоре¬
тически «равные», они были противопоставлены друг дру¬
гу всей социальной действительностью.
3	Theodori Prodromi De Manganis. Padova, 1972, p. 56. 225—228.
4	Евст. Соч., стр. 28. 57—88. Аргументация отнюдь не новая:
в IX в. ее разрабатывал Фотий (А. П. Каждан. Социальные Ц
политические взгляды Фотия.— «Ежегодник Музея религии в
атеизма», 2, 1958, стр. ИЗ и сл.).
28

Наличие господствующей верхушки отчетливо осознава¬
лось византийцами: в ходу были многочисленные и разно¬
образные термины для обозначения знати5. Проблема, од¬
нако, в том, чтобы выяснить, что скрывается за этими тер¬
минами, подчас восходящими к глубокой древности.
Определяя состав высшего слоя византийского обще¬
ства («достойных свидетелей», как он их именует), автор
новеллы императрицы Ирины не обращается к понятию
родовитости. Византийская «знать» на рубеже VIII — IX вв.
состояла, в его понимании, из священников, двух категорий
служилых людей (архонтов и πολιτευόμενοι ), воинов,
состоятельных лиц и, разумеется, тех, кто живет в благо¬
честии 6. Византийское право вообще сохраняло римские
нормы расчленения общества по чисто имущественному
принципу: на богатых и бедных, причем под бедными четко
понимались лица, чье имущество не превышало 50 но-
мисм 7 (оценка богатства, таким образом, производилась не
и земельной, а в денежной форме). На практике, однако,
разграничение оказывалось более сложным.
В новеллах императоров X в. население предстает со¬
стоящим из динатов (могущественных) и «убогих» (бедня¬
ков или трудящихся) 8. Эта Стратификация опирается на
два объединенных признака: динатами названы те, кто рас¬
полагает средствами и кто вместе с тем обладает админи¬
стративной властью. П. Лемерль, основываясь на указе
ί)34 г., где в число динатов включаются магистры, патри-
кии, синклитики, архонты, епископы, игумены, приходит
к выводу, что могущественные — исключительно чиновная
и церковная хзнать, а не владельцы латифундий9. На самом
s R. Guilland. Recherches..., I, p. 132 sq.
0 Jus, 3, p. 57.37—58.3. Cm. Per, 1, N2 358. А. Гийу распространяет
принципы, положенные в основу новеллы Ирины, и на XI в.
(A. Guillou. Saint Nicolas de Donnoso. Citta del Vaticano, 1967,
p. 12, 39), однако я постараюсь показать, что к XI в. произошли
серьезные перемены.
7 К. Е. Zacharid von Lingenthal. Geschichte des griechisch-romi-
schen Rechts. Aalen i. W., 1955, S. 276, A. 926). О разграничении
апоров и евпоров в VII в. см. Е. Э. Липшиц. Эклога. М., 1965,
стр. 33.
8	О термине см. М. Я. Сюзюмов. О понятии «трудящийся» в Ви¬
зантии.— ВВ, 33, 1972, стр. 3—6. См. еще: С. /. Ruijgh. Enige
Griekse adjectiva die «arm» betekenen.— «Antidoron. Festschrift S.
Antoniadis». Leiden, 1965 (мне недоступно).
9	P. Lemerle. Esquisse pour une histoire agraire de Byzance.— RH,
219, 1958, p. 217 sq. См. возражения: А. П. Каждан. Еще раз об
29

Деле термин «динат» шире: в той же новелле 934 г. гово¬
рится о динатах, которые подчиняют убогих своей власти,
пользуясь не административными привилегиями, но именно
своим богатством и частными средствами — как сказано в
указе, с помощью рабов, мистиев и иных слуг (Jus, 3,
р. 247. 2—6). Лев VI противопоставляет в «Тактике»
(II, 17) убогого не чиновнику, но богачу (PG, 107, col. 685
В. Ср. Аттал., стр. 276. 6).
Именно в «Тактике» представление об открытости ви¬
зантийской знати развито особенно детально: «Как живот¬
ных по их собственным делам и нравам,— рассуждает
Лев VI,— мы разделяем на благородных и безродных, так
и о благородстве людей нужно судить не по их предкам,
а по их собственным делам и успехам». Стратиги, продол¬
жает император, должны быть отмечены собственной, а не
родовой доблестью. Он даже считает, что стратиги, не
гшевшие славных предков, лучше будут выполнять свои
обязанности, стремясь подвигами возместить безвестность
отцов (II, 22-24.- PG, 107, col. 688 АВ).
Однако уже самое противопоставление в византийской
общественной мысли X в. благородства как совокупности
достоинств наследственному благородству «крови» натал¬
кивает на мысль, что второе понятие отнюдь не было чуж¬
до византийцам того времени. Сопоставим с «Тактикой»
аналогичный памятник, возникший на рубеже VI и VII вв.
и послуживший в значительной мере источником «Такти¬
ки»— приписываемый Маврикию «Стратегикон». Автор
раннего руководства по военному делу считает необходи¬
мыми полководцу свойствами благочестие и справедли¬
вость — вопрос о родовитости военачальника перед ним не
встает 10. Да и в той же самой «Тактике» мы обнаружива-
аграрных отношениях в Византии IV—XI вв.— ВВ, XVI, 1959,
стр. 95, прим. 8. Ср. G. Ostrogorsky. Observations on the Aristoc¬
racy in Byzantium.— DOP, 25, 1971, p. 7.
10	Mauritius. Arta militara. Bucure^ti, 1970, p. 44.13. Cp. G. Ostro¬
gorsky. Observations..., p. 4f. О социальной позиции автора
«Стратегикона» см. 3. В. Удальцова. Еще раз о Стратегиконе
Псевдо-Маврикия.— СВ, 32, 1969, стр. 74—76. В этой связи пока¬
зательно еще одно отличие «Тактики» от «Стратегикона»: со¬
храняя в принципе те же карательные меры, что и автор VI—
VII вв., Лев VI вводит наказание архонтам за эксплуатацию
стратиотов в архонтском хозяйстве (В. В. Кучма. Состояние
дисциплины в византийской армии по «Тактике Льва».-- «Учен,
зап. Пермского гос. ун-та», 143, 1966, стр. 124—127). Не следует
ли усматривать параллелизм в появлении обоих новшеств?
30

ΐ'Μ недвусмысленное свидетельство существования наслед¬
ственной знати. «Ничто не препятствует,— провозглашает
Лев VI (IV, 3.—PG, 107, col 700 В),— чтобы командира¬
ми становились богатые и благородные по происхождению
и по доблести». Как ни своеобразна эта ограничительная
формулировка, в ней отражено существование в Византии
на грани IX — X вв. благородных по происхождению.
«Пусть назначается стратитом,— читаем мы в другом ме¬
сте (II, 25),—хороший, благородный, богатый [чело¬
век]» и·
Некоторые писатели конца X—XI в. сохраняют тра¬
диционные представления о знатности, рассматривая бо¬
гатство и должностное положение (вместе или параллель¬
но) как факторы, определяющие принадлежность к ноби¬
литету. По мысли Симеона Богослова, люди разделены на
две части: к одной он относит слабых и бедных, к другой—
архонтов и богатых (Сим. Бог. Катех., 1, стр. 250.107—
112). Славные (Ινδοξοι) и богатые (Сим. Бог. Гимны,
2, стр. 158.377, 402.32), архонты и богатые — вот кто осу¬
ществляет власть (Сим. Бог. Тракт., 1, стр. 180. 89, 248.
30—32, Гимны, 2, стр. 120. 141), причем под архонтом он
разумеет именно вельможу, придворного, царского слугу,
но не феодального сеньора (см. ниже). С одобрением
говорит Симеон о человеке, вознесенном по воле импера¬
тора от «последней бедности» к богатству и славным чи¬
пам, и сравнивает его с истинным монахом, призванным
пред лицо Христа (Сим. Бог. Главы, II, 8, стр. 73). Подоб¬
но Симеону рассуждал, если верить Скилице, император
Михаил VI, который, расточая похвалы полководцам,
особенно выделил одного из них, достигшего высокого по¬
ложения не благодаря родству или поддержке, но собст¬
венными подвигами (Скил., стр. 483. 15—17). В данной
(вязи несущественно, насколько справедливо суждение
Михаила VI о данном военачальнике (Катакалоне Кекав-
мене),— важно, что принцип «возвышения из низов»/
представлялся в известных кругах в середине XI в. отнюдь
не предосудительным.
А вместе с тем вертикальная мобильность вызывала
насмешки уже у современников Симеона Богослова. Симе¬
он Логофет издевается над магистром и стратигом Диси-
11	PG, 107, col. 688 В. О двойственности «Тактики» в этом вопросе
см. В. В. Кучма. «Тактика Льва» в исторической литературе,—
ВВ, 30, 1969, стр. 165.
П

нием, ставя ему в упрек его низкое происхождение: этот
преуспевший вельможа, оказывается, в молодые годы зара¬
батывал пропитание, ставя больным клистиры 12. Логофе¬
ту вторит Христофор Митиленский, возмущенный проник¬
новением в ряды духовенства привратников, виноградарей,
пастухов, дровосеков, торговцев хлебом и овощами, баш¬
мачников и продавцов старых сандалий: эти невежды
путают и священнические облачения, и молитвы 13. Напро¬
тив, воззрения Кекавмена чрезвычайно близки в этом
вопросе к высказанным Симеоном.
Кекавмен делит все население на три разряда. Высший
из них — те, кто имеет власть судить и у кого есть
παρρησία свобода речи перед императором; такие люди
вместе с тем и богаты (Кек., стр. 120. 16—24). Второй
разряд —средние, «не имеющие свободы речи», третий —
«совсем низкие» (стр. 120. 26—29). В другом месте Кекав¬
мен отмечает как характерные свойства вельможи поло¬
жение, богатство, чины и благородство (стр. 204. 7—9).
Богатым и благородным именует он Петра de Turra, «пер¬
вого человека [своей] земли» (стр. 186. 18). Но благород¬
ство (ευγενία) в понимании Кекавмена — не родо¬
витость, а этически окрашенное свойство, высокая нравст¬
венность: «благородных» он противопоставляет взяточни-
кам-человекоубийцам и осквернителям могил (стр. 130.
17—20), а «неблагородными» считает спесивцев, (воров,
гадателей, магов (стр. 286. 13—15). Кекавмен, как и Си¬
меон Богослов, нигде не выдвигает «кровь», родословие в
качестве признака, определяющего социальный вес чело¬
века, но противопоставляет бедным богатых (стр. 222. 31),
а «остальным» чиновных (стр. 274. 14). Богатство и чи¬
новность (в соединении с моральными достоинствами)
определяли для Кекавмена, как и для Симеона, принад¬
лежность к верхам общества.
Социальные функции богатства особенно подчеркнуты
современником Кекавмена Симеоном Сифом в «Стефаните
и Ихнилате». Правда, это переводный памятник; к тому
же приводимые ниже слова вложены в уста «счастливей¬
шего купца», и тем не менее они должны были отражать
12	В. Г. Васильевский. Два надгробных стихотворения Симеона Ло¬
гофета.— ВВ, 3, 1896, стр. 578.
*3 Christophoros Mitylenaios. Die Gedichte. Leipzig, 1903, № 63. 6—10,
23—40. См. Д. Шестаков. Три поэта византийского ренессанса.-^
«Учен. зап. Казанского ун-та», 73, 1906, № 7—8, стр. 14.
32

представления какой-то части византийского общества о
социальном престиже. По мысли Сифа (или «счастливей¬
шего купца»), три вещи необходимы в жизни: независи¬
мое имущество, слава среди людей и удача. Они создаются
честным приобретением богатства, разумным распоряже¬
нием тем, что приобретено, раздачей части его нуждаю¬
щимся (что полезно для будущей жизни) и уклонением от
возможных бедствий14 *. Конечно, принципы жизненного
поведения Сифа расходятся с практикой, рекомендованной
мистиком Симеоном: богатство у последнего (как, впро¬
чем, и милостыня) выступает с «обратным знаком», но для
обоих Симеонов богатство — важнейший признак земного
благополучия.
Если Симеон Богослов и Кекавмен пренебрегают родо¬
витостью, то ряд писателей середины XI в.— подчас про¬
тиворечиво и неодпозпачно — допускает этот признак как
один из конституирующих понятие знатности.
У Пселла мы встречаем подчас традиционные форму¬
лы, в которых богатство и чиновность определяют принад¬
лежность к общественным верхам: в ямбах против Сава-
ита он противопоставляет беднякам богачей, высшее чи¬
новничество (судей, стратигов.), высшее духовенство и,
наконец, священных государей (Пс. Соч., 1, стр. 230. 278—
280). Богатство, если и не тождественно знатности, все же
рядополагается ей (стр. 97. 1—3); несчастье приводит
к тому, что человек теряет и богатство, и знатность (Сафа,
МВ, 5, стр. 494. 5).
По мнению Я. Н. Любарского, Пселл, хотя и отмечал,
следуя принципам биографического жанра, -род описывае¬
мых им лиц, однако не считал, что происхождение сколько-
нибудь существенно определяло судьбу и поступки его
героев 1δ. Впрочем, формулировка Я. Н. Любарского отра¬
14 L. О. Sfoberg. Stephanites und Ichnelates. Uppsala, 1962, p. 151.4—
152.5. В русском переводе E. Э. Гранстрем и В. С. Шандров-
ской («Стефанит и Ихнилат». Л., 1969, стр. 115) греч. δόξα
передано как «уважение», хотя в языке того времеш! δόξα
тесно связана со знатностью. См., например, επί δόξης καί
γένους εύγενους Ан. К., 1, стр. 45.1. Греч, πόρος переведено
«торговля», тогда как его значение шире (букв.: «переправа,
путь, средство, доход») — Сиф говорит вообще о честном источ¬
нике богатства. Переводчицы несколько «окупечили» слова
Сифа.
Я. Н. Любарский. Исторический герой в «Хронографии» Миха¬
ила Пселла.— ВВ, 33, 1972, стр. 98.
2 А. П. Каждая
S3

жает лишь одну сторону противоречивой позиции Пселла.
Действительно, Пселл постоянно отождествлял благород¬
ство с моральными достоинствами и талантами человека.
Унаследованное от отцов и дедов «родовое» благородство
должно сочетаться, по представлениям Пселла, с собствен¬
ными деяниями (Сафа, МВ, 5, стр. 192. 15—18), родови¬
тость — переплетаться с моральными достоинствами. Ха¬
рактеризуя Константина Кавасила, историк замечает, что
тот, хотя и не родился эллином, тем не менее по морально¬
му складу принадлежал к «лучшему роду», а вместе с тем
пользовался уважением за давнюю знатность (Пс. Хрон.,
1, стр. 108, § 36. 10—14). Он осуждает Василия II, унич¬
тожившего первенствующие роды, сравнявшего их с
остальными и окружившего себя людьми, которые не вы¬
делялись ни нравственной высотой, ни родовитостью, ни
образованностью (стр. 18, § 30. 5—9). В его письмах идет
речь о благородстве как происхождения, так и души (Пс.
Соч., 2, стр. 94. 17), он призывает своего адресата укра¬
сить род просвещенностью, образом жизни и доброде¬
телью (стр. 262. 12—13) и утверждает, что человека дела¬
ет прекрасным его душа, его тело, его нрав, его образ
мыслей, величественная природа и благородные стремле¬
ния (стр. 101. 15—18). Более того, Пселл возглашает —
вполне в духе традиции,— что родовитость, конечно, вели¬
кое качество, но выше нее стоят личные свойства человека
(Пс. Хрон., 2, стр. 134. § 84. 12—14). Подчас Пселл проти¬
вопоставляет родовитости и образованность, и даже пол¬
ководческий талант (Пс. Соч., 1, стр. 8. 11—13).
Вместе с тем Пселл знает, что для многих его совре¬
менников родовитость была непререкаемой ценностью. Он
подчеркивает, что императрице Зое подыскивали жениха
из знатных (Пс. Хрон., 1, стр. 122, § 11. 11 —12), отвергая
людей неблагородного происхождения 16. Да и сам он го¬
тов видеть в знатности достоинство: он прямо прославляет
жену Михаила VII Марию за древность рода (2, стр. 177,
§ 9. 5—6). Родовитость, по мнению Пселла, дает право на
16	Пс. Хрон., 1, стр. 126, § 18. 4—6. В греческом тексте:
ό μέν Ыа τύχην ήχίμαστο, b be βιά γένος καταπεφρόνητο Первую по¬
ловину этой фразы французский переводчик Э. Рено понимает:
«Один оказывался лишенным должности под ударом судьбы».
Это неверно. ’Ητίμαστο и καταπεφρόνητο выражают параллель¬
ные действия, а τύχη здесь не «удар судьбы», но «состояние,
положение». Διά τύχην ήτίμαστο «отвергался из-за [своего] со¬
стояния, из-за своего положения в обществе».
84

чины, й он отмечает как йеобычное, что молодой Констан¬
тин Монохмах, превосходивший других родовитостью, не
получил высоких должностей (1, стр. 125, § 15. 20—23).
И наоборот, он негодует, узнав, что некий торговец сде¬
лался законником и, не отмыв рук, взялся за священные
книги — за Дигесты и Кодекс (Пс. Соч., I, стр. 71. 27—
29). Он с возмущением отзывается о каком-то «подонке»,
запятнавшем благородный синклит, о человеке низкород-
пом, начинавшем царским прислужником, но втершемся
в число вельмож (Пс. Хрон., 2, стр. 35, § 135. 1—2, стр. 36,
§ 136. 1—5). То же выражение — подонок — употребляет
Пселл и в рассказе о Романе Воиле, возведенном с улич¬
ных перекрестков к «оси» Ромейского государства 17. Если
Пселл сравнительно благоприятно оценивает незнатного
Михаила IV (1, стр. 56, § 7. 2-6, стр. 85, § 54. 15-16),
то его все-таки поражает, как человек худородный, до¬
стигнув такого положения, не потерял рассудок, но ока¬
зался достойным высокой судьбы (1, стр. 57, § 10. 2—4).
Обычно Пселла возмущает не столько факт перехода чело¬
века в иной социальный разряд, сколько стремительность
этого перехода, пропуск промежуточных 1ступеней (Пс.
Соч., 1, стр. 72. 9—10): поэтому-то он осуждал Михаила VI
за нарушение порядка в раздаче Должностей: вместо того,
чтобы возводить чиновника на следующую ступень, васи-
левс поднимал его через ступень или даже через не¬
сколько (Пс. Хрон., 2, стр. 83, § 2. 1—4).
Самый принцип вертикальной мобильности Пселл не
собирается осуждать? Он с несомненным одобрением отно¬
сится к мероприятиям Константина IX, который соблаго¬
волил назначать высших чиновников не по принципу ро¬
довитости; не из одних первых родов пополнял он син¬
клит, государственные канцелярии, судебные ведомства,
но и из других разрядов,— если это были достойные люди.
Разве можно, продолжает Пселл, зачислять в стратиотские
списки только потомков стратиотов, пренебрегая другими
подходящими кандидатами? Разве можно пополнять син¬
клит по одному принципу родовитости и допускать во дво¬
рец только прославленных родством, даже если их ум
ущербен и их отличают лишь спесивость и чванство?
(Сафа, МВ, 4, стр. 430. 28-431. И).
17	Пс. Хрон., 2, стр. 38, § 139. 2; § 140. 10—11. Та же формула: 2,
стр. 58, § 177. 3—6.
85
2*

И вместе с тем мобильность современного ему общест¬
ва кажется Пселлу чрезмерной. Он напоминает о том, что
в процветавших государствах древности знатные и благо¬
родные были отделены от людей незнатных. «У нас же,—
восклицает Пселл,— это благо в пренебрежении, и благо¬
родству не придают ни малейшего значения». В Византии,
если верить Пселлу, начальниками часто становятся куп¬
ленные у варваров рабы и власть вручается не Периклам
и Фемистоклам, а лишенным чести Спартакам 18 *. Мы уви¬
дим дальше, что гневный выпад Пселла — полемическое
преувеличение, но его тенденция показательна. На Западе
в XII "в. и трубадуры, и идеологи горожан критиковали
общественный порядок с демократических позиций, проти¬
вопоставляя родовитости истинное благородство — благо¬
родство духа и личного подвига 1Э. Пселл, напротив, ощу¬
щает недостаток аристократизма в византийском общест¬
ве, его смущает и возмущает византийская социальная
открытость.
Близкую позицию в оценке знатности занимал совре¬
менник Пселла Атталиат. И для него благородное проис¬
хождение является ценностью, так что он не забывает
отметить, что достоинства его любимого героя Никифора
Вотаниата коренились в знатности его рода (Аттал.,
стр. 56. 1—5). Он удивляется, что Константин IX, будучи
человеком знатного рода, тем не менее предавался недо¬
стойным развлечениям (стр. 47. 15—20). И вместе с тем
он, подобно Пселлу, видит в благородстве прежде всего мо¬
ральное свойство: Роман Диоген, обладавший многими
достоинствами, прямо-таки дышал благородством (стр. 99.
7—10), а Константин X, наоборот, обнаружил неблагород¬
ные черты характера (стр. 72. 8—10). И в общем виде
Атталиат подчеркивал, что благородство Фабиев проис¬
18	Пс. Хрон., 2, стр. 35, § 134. 4—17. См. N. Bees. Byzantinisches
uber Spartakus.— BNJb, 2, 1921, S. 158. Г. Г. Литаврин (Кек.,
стр. 79) рассматривает этот пассаж иначе — как свидетельство
того, что Пселл — «безусловный сторонник демократической
ормы правления».
, Ginicot. La noblesse dans la societe medievale.— «Le Moyen
age», 71, 1965, p. 554. О противопоставлении доблести и богатства
в поэзии трубадуров см. Р. А. Фридман. «Кодекс» и «законы»
куртуазного служения даме в любовной лирике трубадуров.—
«Учен. зап. Рязанского пед. ин-та», 34, вып. 2, 1966, стр. 65 и сл.;
Е. Kohler. Trobadorlyrik und hofischer Roman. Berlin, 1962,
S. 129 f.
36

текало не из одной только их родовитости, но также из
блеска их деяний (стр. 218. 17 — 19).
И может быть, к тому же кругу представлений восхо¬
дит передаваемая Гийомом Тирским характеристика кон¬
стантинопольца Иоанна Карианита, современника Пселла:
он был благородным «по плоти», но еще более благород¬
ным по своим нравам (PL, 201, col. 219 CD).
Итак, писатели XI в. либо вообще не упоминают о родо¬
витости, либо рассматривают ее как свойство менее ценное,
нежели личные достоинства. Принцип социальной открыто¬
сти сохраняет эффективность. Возмущение вызывает не
применение его, но чрезмерно прямолинейное применение,
пренебрежение последовательностью степеней, внезапность
возвышения.
Новые тенденции дают о себе знать на рубеже XI и
XII вв. Аристократический характер хроники Скилицы
отмечался неоднократно 20. В соответствии со своей общей
концепцией писатель придает большое значение родови¬
тости. Он возмущен тем, что Константин VIII ставил на
высшие должности скопцов и пьяниц, пренебрегая выдаю¬
щимися людьми — выдающимися по родовитости, добро¬
детели и опыту (Скил., стр. 370. 26—30). Он заставляет
Константина Даласина выразить . удивление тем, что
Михаил IV, человек «трехгрошовый», стал царем, тогда
как было много добрых людей знатного рода, принадлежа¬
щих к блестящим домам (стр. 393. 33—35). С глубоким
уважением он относится к военачальникам, прославлен¬
ным родовитостью и мужеством (стр. 483. 96—97). Скили-
ца отмечает, что Мануил Эротик был родовит, доблестен и
мужествен (стр. 323. 5—6), что Василий Тарханиот пре¬
восходил всех македонцев родовитостью, разумом и опыт¬
ностью (стр. 494. 36—38), что Феодор Стравомит и Полис
принадлежали к людям родовитым и славным (стр. 467.
87—88. Ср. стр. 442. 74).
Мы видим, что Скилица рядополагает родовитость, как
правило, не богатству, а личным достоинствам — уму, опы¬
20	Г. Г. Литаврин (Кек., стр. 72 и сл.) видит в Скилице защитника
интересов военной знати. Ср. еще: И. Дуйчев. Преписката на па¬
па Инокентия III с българите.—ГСУ, ИФФ, 37, вып. 3,	1942,
стр. 79; А. П. Каждая. Из истории византийской хронографии
X в.— ВВ, XX, 1961, стр. 124; F. Н. Tinnefeld. Kategorien der Kai-
serkritik in der byzantinischen Historiographie. Miinchen, 1971,
S. 120 f.
37

ту, мужеству. Επίσημοι, «славные»,— для историка те,
кто отличается телесными и духовными достоинствами
(стр. 333. 92—93). Патрикия Иоанна он именует мужем
славным и знаменитым своей образованностью (стр. 320.
27—28). Другая характерная черта Скилицы — интерес к
провинциальной аристократии: как раз провинциальная
знать оказывается в его изображении и родовитой, и бо¬
гатой. В Антиохии при Михаиле IV было арестовано один¬
надцать заговорщиков — мужей, отличавшихся богатст¬
вом и принадлежавших к знатным родам (стр. 395. 14—
15). Скилица говорит о трех благородных и богатых му¬
жах из Малой Азии — Гудели, Вайане и Провате (стр. 396.
25—26). Михаил IV, по свидетельству хрониста, награж¬
дал македонцев знатного рода и выдающихся своими под¬
вигами (стр. 492. 74—75. Ср. еще стр. 494. 37).
И для Никифора Вриения благородное происхожде¬
ние — неоспоримая ценность21. Алексей Комнин, по его
словам, происходил из знатных и своими подвигами добил¬
ся славы (Вриен., стр. 155. 3). Вриений и Василаки—
благородные и знатные люди (стр. 9. 24). Знатное проис¬
хождение и богатство — необходимые элементы положи¬
тельной характеристики (стр. 24. 4—5, 92. 8—9, 107.
9—10), заступающие место другой пары — чиновности и
богатства, которыми оперировали Симеон Богослов и Ке-
кавмен. Впрочем, чинами не брезговали и аристократы
Вриения: он подчеркивает, что Никифор III гарантировал
побежденным архонтам-мятежникам чины и земельные
владения (стр. 147. 16—18).
Анна Комнина в общей формулировке утверждает, что
историк должен прославлять своих героев не за их род или
«кровь», но за образ жизни и за доблесть (Ан. К., 1,
стр. 125. 16—18). Однако на практике в ее представлении
благородство определяется чином и происхождением
(стр. 16. 9). Нет ничего удивительного, замечает Анна, что
некоторые незнатные люди прикидываются «славными и
благородными по рождению» (стр. 44. 31—45. 1), ибо для
писательницы, как и для ее мужа, знатность — явное до¬
стоинство. Она не преминула подчеркнуть, что Анна Да-
ласина — знатная женщина (стр. 125. 13—14) и мать бла¬
городных сыновей (стр. 76. 18), а Ирина Дукена проис¬
21	A. Carile. La «Hyle historias» del cesare Niceforo Briennio.— «Ае-
vum», 43, 1969, p. 246—248.
38

ходит из знатной семьи (стр. 111. 21). Знатными называет
она Василия Куртикия (2, стр. 26. 13) и Антиоха (стр. 137.
15), верных сподвижников Алексея I, отмечая при этом
и их личные достоинства.
Особенно примечателен в этой связи рассказ о позор¬
ном поражении Аспиета, неопытного полководца, послан¬
ного для борьбы с Танкредом. Оправдывая Алексея I,
Анна замечает, что ее отец был введен в заблуждение
знатностью Аспиета: знаменитый род и славное имя в зна¬
чительной мере определили назначение этого человека
(3, стр. 58. 22—29). И немногим ниже Анна еще раз гово¬
рит, что родовитость Аспиета и слава рода, к которому он
принадлежал, послужили одним из оснований назначить
его стратопедархом (стр. 59. 19). Следовательно, для
Алексея I и в какой-то мере для оправдывающей его до¬
чери знатность являлась своего рода гарантией воинской
доблести.
И современник Анны Феофилакт Ифест, прославляя
царицу Марию, не забывает отметить, что не только ее
родители, деды и прадеды, но и «тысячи тысяч предков»
занимали блестящее положение22.
От XII в. сохранились памятники византийской юри¬
дической мысли — толкования канонистов Аристина, Зо-
пары и Вальсамона. К сожалению, по интересующему нас
вопросу византийские правоведы высказываются редко и
суждения их не отличаются оригинальностью. Так, Валь-
самон, сохраняя критерии римского права, разделял насе¬
ление империи по имущественному признаку — на бога¬
тых, менее состоятельных и совсем бедных (PG, 137, col.
173 С). Мы видели, что уже и в XI в. этот принцип не был
ни основным, ни, тем более, единственным основанием
социального членения, и сам Вальсамон в другом случае
выделяет в составе общества почтенных и простых (PG,
138, col. 616 А), понимая под почтенными, скорее всего,
наделенных чинами.
Более того, у писателей XII в. начинает проступать
(в резком противоречии с идеями Симеона Сифа) скепти¬
ческое отношение к богатству. Фебдор Продром признает
достоинствами мужчины знатность рода, красоту и силу —
22	PG, 126, col. 260 В. См. В. Leib. La Paideia Basilike de Theophy-
lacte, archeveque de Bulgarie, et sa contribution a l’histoire de la
fin du XIе siecle.— REB, 11, 1953, p. 198 sq.

богатства в его каталоге нет. Разумеется, строки из анти-
кизированного романа «Роданфа и Досикл» (II, 234—240,
251—255) 23, непосредственно восходящие к классической
традиции, могли бы быть сброшены со счетов, если бы они
не находили подкрепления в других сочинениях Продро¬
ма: поэт ценит богатство, но лишь социально окрашенное,
лишь то, которое сочетается со знатностью, чиновностью
или интеллектуальными достоинствами. Он прославляет
знатное происхождение новорожденного Алексея Комни¬
на, внука Иоанна И, и одновременно восхищается принад¬
лежащими младенцу богатствами: тут и шитые золотом
одежды, и обширные земли, населенные подвластными
людьми, и высокие дома, и толпы вооруженных слуг и
конюхов 24. Матери Алексея Ирине принадлежали драго¬
ценные одеяния, роскошные ложа 25. У Лизика, товарища
Продрома, занимавшего, видимо, высокий административ-'
ный пост,—торжественные выезды, серебряная упряжь,
обильный стол (PG, 133, col. 1286 А), и сам поэт непрочь
иметь многолюдную челядь, чтобы она ухаживала за его
лошадьми, подавала еду и вино, приготовляла шелковое
платье (col. 1356 А). Но Продром негодует, встречая сына
торговки или поварихи, тупого и едва умеющего высмор¬
каться, разъезжающим по Месе и распоряжающимся не¬
сметными богатствами, тогда как человек, по родовитости
сравнимый с Кодром, а по образованности — с Платоном,
вынужден ходить пешком (col. 1293 В). Иными словами,
богатство в глазах Продрома не только отделилось от знат¬
ности, но и противостоит ей: если потомки Кодра подчас
бедны, то ремесленники, напротив, богаты, однако их бо¬
гатство дурное и низкое.
Родовитость, по Продрому, важное качество государя
и вельможи. Комнины в его восторженном описании —
божественный, золотой, царский и великий род, соединив¬
шийся со славнейшими родами (col. 1352 А). Его герои
постоянно именуются благородными26, и если Григорий
23	Л. Herscher. Scriptores erotici graeci, vol. II. Lipsiae, 1859,
p. 312 sq.
24	А. П. К аж дан. Два новых византийских памятника XII столе¬
тия.- ВВ, XXIV, 1964, стр. 79.8, 80.35-40, 83.179.
25	F. G. Boissonade. Anecdota nova. Paris, 1844, p. 379. 23—24.
26	PG, 133, col. 1351 A, 1399 A; L. Sternbach. Spicilegium Prodrome-
um — «Rozprawy Akademii umiejgtnosci. Wydz. filol.», 24, 1904,
p. 349.6, 355.218.
40

Каматир сам не принадлежит к родовитым, то ЙродроМ
прославляет род его жены и «предводителя рода» — цари¬
цу Ирину Дукену 27. В понятие благородства вкладывает¬
ся непременно и длина генеалогии. Я человек жалкой
судьбы, говорит Продром о себе, но среди моих друзей
Кодры по благородству и Александры по удаче28. Преда¬
тельство Исаака Комнина, бежавшего к сельджукам,—
прежде всего нарушение кодекса родовой чести: он бежал
к врагам, покинув свой род, он недостоин своего рода, он
единственный глупец среди мудрых сородичей (PG, 133,
col. 1349 АВ). Род, следовательно, налагает на человека
определенные обязательства, благородный должен быть
достоин своего происхождения.
Из двух византийских историков XII в. один, Иоанн
Киннам, странным образом почти не касается вопроса о
зпатности. О византийских деятелях, в том числе о полко¬
водцах, он часто говорит: «хороший» (Кинн., стр. 54. 14,
163.	19—20, 216. 3—5, 293. 17—18), «опытный» (стр. 70.
6—8, 94. 17—18, 293. 9—11), «мужественный» (стр. 48.
2), «ловкий» (стр. 108. 21—23), «разумный» (стр. 151.
20), «воинственный» (стр. 258. 3); он называет их чины и
должности, но упоминания знатности редки, и довольно
неопределенны. Он говорит об έπιφανέστεροι ромеях,
служивших под начальством Михаила Гавра и Иосифа
Вриения (стр. 238. 10—12), и о Котерце, одном из των
εττι δόξης (стр. 49. 23), но в обоих случаях речь идет ско¬
рее о славе, чем о родовитости. Мария, дочь оевастократора
Исаака, названа женщиной, выдающейся своей родови¬
тостью и красотой (стр. 135. 1—2),— но это особый слу¬
чай, поскольку Киннам повествует, что Фридрих Барба¬
росса, искавший «благородную» супругу, подумывал о
сватовстве к Марии. Дальше она именуется просто пре¬
красной (стр. 203. 5), ее родовитость не вспоминается.
И только о некоем Сотасе, бежавшем из «скифского» пле¬
на, недвусмысленно сказано: отличался богатством и родо¬
витостью (стр. 95. 19—21) —формула, напоминающая
стереотипы Вриения. Любопытно при этом, что патроним
Сотаса не аристократический и, возможно, даже не. грече¬
ский.
27	Л. Majuri. Anecdota Prodromea dal Vat. gr. 305.— «Accademia dei
Lincei. Rendiconti. Cl. di sc. morali», 17, 1908, p. 531. 13—15.
28	L. Petit. Monodie de Theodore Prodrome sur Etienne Skylitzes met-
ropolitaine de Trebizonde.— ИРАИК, 8, 1903, стр. 6. 7—9.
41

Однако нельзя сказать, что Киннама вовсе не занимали
вопросы происхождения. Во-первых, он несколько раз
упоминает о незнатном рождении своих героев: император¬
ского секретаря Фомы (стр. 19. 13—15); другого Фомы,
евнуха, который начал свою карьеру с того, что вскры¬
вал больным вены (стр. 296. 23—297.12); хартулария
Василия (стр. 132. 3—4). Во-вторых, Киннам довольно
часто отмечает знатность иноземцев: венгры и сербы
именуются όνομαστότατοι (стр. 11. 18—19, 108.15—16);
латинянка, жившая в Венгрии, выделялась богатством
и иной περιφανεία (стр. 12. 19—20); родственный термин
έπιφανής приложен и к венгерскому перебежчику Васаку
(Вашашу) (стр. 242.14). Этим же эпитетом охарактеризо¬
ваны турок Фаркус (стр. 59.9—10) и итальянец Кастр
(стр. 145.8—9); о другом итальянце, правителе Капуи,
сказано, что он был родом περιφανής и έπίοοξος (стр. 37.12).
Наконец, немцы названы έπισημότεροι (стр. 71.11), а об
одной аламаннке говорится, что она происходила из вели¬
кого и воинственного рода (стр. 100.1—2).
Почему Киннам обычно опускает родовитость при
характеристике византийской верхушки и охотно под¬
черкивает знатность иноплеменников, сказать трудно.
Может быть, «фигура умолчания»— показатель извест
ного антиаристократизма секретаря Мануила I: он как
бы подчеркивал, что среди соратников государя были ли¬
ца, вышедшие из низов и верно служившие империи,
тогда как περιφανείς и тому подобные — это презренные
варвары. В таком случае позиция Киннама могла бы быть
оценена как реакция на аристократическую историогра¬
фию рубежа XI и XII в. Но это — не более, чем гипотеза 29.
Во всяком случае, сочинение Киннама не дает материала
для того, чтобы судить, как представляли себе знать
византийцы XII в.
Значительно более красноречивы суждения его совре¬
менника и соперника Никиты Хониата. Если в некоторых
случаях Хониат противопоставляет «толпе» начальствую¬
щих (Ник. X, стр. 316. 3—4, 428. 2—3) или пребывающих
29	Вопрос о мировоззрении Киннама изучен еще недостаточно. По
мнению Μ. М. Фрейденберга («Труд Иоанна Киннама как исто¬
рический источник».— ВВ, XVI, 1959, стр. 50), «Киннам как бы
апеллирует к военным слоям». Сопоставление его с Хониатом
как будто позволяет предполагать известный рационализм Кин¬
нама (см. А. П. Каждан. Еще раз о Киннаме и,Никите Хониа-
те.— BS, 24, 1963, стр. 30).
42

но дворце (стр. 551. 15—21), не упоминая об их «благород¬
стве», то в других случаях родовитость рассматривается ис¬
ториком как свойство, отличающее «выдающегося» от
человека презренной судьбы* Он говорит о лицах, гордых
своим происхождением и богатством, которые считали не¬
достойным предстать перед тем же судом, что и бедняки
(стр. 429. 16—20), о людях «почтенной крови» и знамени¬
тых (стр. 180. 10). Благородное происхождение сочетается
в представлении Хониата с талантами военачальника: по
его словам, вместе с Алексеем III из Константинополя бе¬
жали происходившие из фракийских городов люди знатно¬
го рода и славные воинскими подвигами (стр. 808. 13—15).
Вместе с тем родовитость ставится бок о бок с чиновным
положением: Мануил I посылает послами в Антиохию чле¬
нов синклита и людей родовитых (стр. 151. 17—18). Знат¬
ные родом и занимавшие высокие должности поддерживали
просьбу кесарисы Марии о примирении с братом (стр. 313.
3). Среди сподвижников Алексея Врана были люди блестя¬
щего происхождения и занимавшие высокие должности
(стр. 508. 14—15), й Исаак II посылал с ответственными
поручениями людей, превосходящих других и должностя¬
ми (κατ* άξίωσίν), и родовитостью (стр. 511. 14). Анало¬
гичной формулой — «блистающие родовитостью и должно¬
стями» — определяет Хониат и ближайшее окружение
Фридриха Барбароссы (стр. 525. 23—24). Он констатирует
благородное происхождение как Ирины-Берты29а, так и
некоторых византийских вельмож (стр. 120. 21 — 22, 180.
12-13).
Родовитость и богатство и особенно часто родовитость
и высокое положение на чиновной лестнице объединены
или, во всяком случае, рядоположены у Хониата. И хотя
во многих местах писатель негодует, осуждая аристокра¬
тов, разряженных в, золото, украшающих себя прическа¬
ми, но никогда не слышавших боевой трубы (стр. 232. 15—
19.	Ср. еще стр. 750. 11 — 13, 754. 10—13), в целом он от¬
лает свои симпатии именно этому социальному слою, от¬
мечая мужество и энергию Кантакузинов (стр. 240. 14—
16, 255. 2—3), Ватацов (стр. 251. 14, 340. 12—14) и осо¬
бенно Андроника Кондостефана, которому в сущности
29а Ник. Xстр. 73.1. Знатное происхождение Ирины-Берты посто¬
янно прославляют византийские авторы, например Василий Ох¬
ридский (Fontes, 2, р. 324.7) и Продром (PG, 133, col. 1361 С,
1396 А).
43

посвящена вся У книга «Истории». Описывая террор Анд¬
роника I, Хониат особенно ставит в вину узурпатору, что
тот всеми способами старался погубить самых выдающих¬
ся людей, принадлежавших к его собственному роду
(стр. 441. 2—4), что в тюрьмы были брошены представи¬
тели блестящих родов, взятые за случайный проступок или
неосторожное слово (стр. 449. 16—19), тогда как приспеш¬
ников Андроника историк именует «дурным сбродом»
(стр. 349. 11, 354. 14). В панегирической характеристике
Фридриха Барбароссы Хониат специально отмечает, что
германский государь был достоин уважения не только за
свою родовитость, но и за жаркую любовь к Христу
(стр. 545. 6—8),— формулировка, кстати сказать, прямо
противоположная той, что мы видели в «Тактике» Льва VI,
где с родовитостью в лучшем случае только мирятся.
Если аристократическое богатство Хониат, как мы виде¬
ли, ценит, то богатство само по себе, без благородства, не вы¬
зывает его уважения: писателю смешон скупец Каломодий,
меняла, спавший на денежном мешке (стр. 692. 20—24).
Итак, родовитость — ценность для Хониата, и это под¬
черкивается враждебным отношением к выскочкам. Хониат
высмеивает Иоанна Спиридонаки, человека презренной
судьбы, ремесленника, который, прислуживая и прислужи¬
ваясь, достиг высоких постов30. Он издевается и над нор¬
манским графом Алдуином, который не принадлежал к
благородному и блестящему роду, но вознесся благодаря
своим военным успехам: этот человек, равнявший себя с
Александром Македонским, попал в плен к ромеям
(стр. 470. 16-471. 1).
Но вот что неожиданно: в речах и письмах Никиты Хо¬
ниата развита несколько иная концепция знатности, неже¬
ли в его «Истории». И в этих произведениях родовитость
рассматривается как реальный и существенный институт:
оплакивая умершего сына, Хониат вспоминает свои надеж¬
ды на то, что сын займет его место и «обессмертит наш род»
(Ник. X. Речи, стр. 52. 20—21); Иоанна Велисариота он
провозглашает светильником рода (стр. 164. 20). Но как по¬
нимается здесь родовитость?
30	Ник. X., стр. 708.8—13. Никифор Хрисоверг также подчеркивает
безродность и бедность Спиридонаки (Никиф. Хр., стр. 17. 5. Ср.
стр. 16.29-30).
44

Подчас в речах Хониата встречается вполне традици¬
онное рядоположение родовитости и богатства: так, оратор
прославляет Феодора I, приведшего пленных турок — не
простолюдинов, но знатных родом и богатых (стр. 137. 12—
13). В других случаях суждения Хониата более своеобраз¬
ны. Обращаясь к своему сослуживцу Феодору Троху, импе¬
раторскому секретарю, Хониат констатирует, что родона¬
чальники Троха не свершали великих дел — напротив, тот
сам их (ретроспективно) возвеличил: словно по лествице
Израиля, поднялись они вместе с ним, сопричастные воз¬
вышению родового благородства (стр. 17. 3—8). Здесь все
показательно: и то, что Трохи, семья отнюдь не аристокра¬
тическая, объявлены благородными, и то, что благородство
определяется служебным положением одного из них, поло¬
жением, кстати сказать, совсем не вельможным. Но особен¬
но важно ретроспективное понимание знатности: не потому
благороден человек, что его предки — аристократы, а его
предки становятся благородными из-за его высокого поло¬
жения. Близкая формулировка и в послании Василию Ка-
матиру, представителю чиновной фамилии. Римлянин
Брут, рассуждает Хопиат, был человеком хорошего проис¬
хождения, выдающимся скорее разумом, чем физической
энергией (стр. 202. 17—18),—подобно Бруту, и Каматир
-велик своим благородством (стр. 203. 4). Как в случае
Троха, здесь благородство сопряжено не с военной добле¬
стью, а с гражданской службой. Кстати сказать, в «Исто¬
рии» Хониат характеризовал Григория Каматира, поло¬
жившего начало возвышению семьи, как человека незнат¬
ного (Ник. X., стр. 13. 22—24).
Подобная метаморфоза совершается и с родом Ангелов.
В речах это великий род (Ник. X. Речи, стр. 54. 33) и цар¬
ственный (стр. 36. 16—17) — в «Истории» Хониат, наобо¬
рот, подчеркивает, что филадельфиец Константин Ангел,
их родоначальник, не был родовит, но сделал карьеру на
своей красоте (Ник. X., стр. 126. 5—9). Вопрос о знатности
Хониат поднимает вновь в панегирике Феодору Ласкарю.
Конечно, говорит оратор, Феодор принадлежал к знатному
роду, мало чем уступавшему Ангелам (Ник. X. Речи.,
стр. 130. 30—31),— характеристика двусмысленная и пото¬
му, что Ласкари — молодая фамилия, возвысившаяся толь¬
ко в конце XII в., и потому, что оценка родовитости самих
Ангелов у Хониата двузначна. А вместе с тем Хониат под¬
черкивает, что Феодор получил власть не по «родовому на¬
45

следству»,, но от бога за собственную доблесть и труды
(стр. 130. 27—28. Ср. стр. 131. 4—5). Божья десница воз¬
несла Феодора на престол, повторяет Хониат в другом ме¬
сте (стр. 121. 15—17).
Вот почему, когда Хониат провозглашает, что сторон¬
ники Алексея III принадлежали не к простонародью, а к
самому влиятельному слою ромейского общества, выдающе¬
муся родовитостью (стр. 56. 25—27), остается проблема¬
тичным, что именно подразумевает он под родовитостью.
Итак, если в «Истории» знатность связывается преиму¬
щественно с военно-аристократическими фамилиями, то в
речах и письмах Хониат говорит прежде всего о знатности
чиновничьих семей и соответственно ставит доблесть и
труды выше родовой чести, приписывая им даже способ¬
ность к ретроспективному «аноблированию» рода. Чем
объясняется переплетение двух разных концепций знатно¬
сти в творчестве одного писателя? По всей вероятности,
«История» — более субъективное и личное произведение,
тогда как в речах уже по закону жанра писатель стоял бли¬
же к официозной точке зрения; мы увидим далее и в дру¬
гих произведениях византийской риторики на рубеже XII
и XIII вв. сходные мысли.
Византийские риторы нередко упоминают о достоинст¬
вах рода своего героя: так, Никита Евгениан, говоря о вос¬
питании Стефана Комнина, вспоминает о его «отчем роде»,
отличавшемся высоким разумом (Г, л. 6). Что это — дань
традиции или нечто большее? Активно прославляет благо¬
родство панегирист Мануила I Евстафий Солунский31. Опи¬
сывая переселение сельджуков в Византию, он выделяет в
их среде два слоя: простой народ и тех, кто первенствует в
родовитости и выделяется мужеством (Fontes, 1, р. 77.22—
23). В характеристике Евстафия благородное происхожде¬
ние не только поставлено в один ряд с воинскими доблестя¬
ми, но и выдвинуто как важнейший критерий социальной
стратификации. Восхваляя покойного Никифора Комнина,
писатель прежде всего обращает внимание на высокий род
умершего, который проистекал «из первых источников бла¬
городства», и уже после этого переходит к небесному и бо¬
жественному его разуму (Евст. Манас., стр. 301. 404—406).
31	О социальных воззрениях Евстафия см. А. П. Каждан. Византий¬
ский публицист XII в. Евстафий Солунский.—ВВ, XXVIII, 1968,
стр. 60—77.
46

В эпитафии Мануилу I превозносится слава его предков —
тот корень, из которого вырос этот прекрасный плод (Евст.
Соч., стр. 197. 58—59); Мануил состязается в подвигах со
своими предками (стр. 197. 74—77); с самых пеленок он
поднимается к высшим доблестям по следам предков, в под¬
ражание отцу (стр. 197. 90—93). И в других речах Евста¬
фий постоянно напоминает об «образце»,, каким были для
Мануила его дед и отец (Fontes, 1, р. 71. 25. Ср. еще р. 29.
2—6, 66. 15, 68. 1). Славу юного Алексея II он соизмеряет
с «родовыми достоинствами» (р. 89. 14), говоря о нем как
об отображении отцовских добродетелей (р. 122. 26. Ср. р.
90.	25). Евстафий заставляет византийце© удивляться тому,
что Андроник I, человек знатного рода, видящий божест¬
венное к себе расположение, мог совершать жестокие пре¬
ступления32. И одновременно Евстафий (как и Никита
Хониат) подчеркивает, что узурпатор ненавидел всех тех,
кто блистал родовитостью (Евст. Сол., стр. 70. 11—12).
Осмысляя родовитость как одну из высших социальных
ценностей, Евстафий безоговорочно осуждает выскочек.
Ему ненавистен Стефан Айохристофорит, тщетно добивав¬
шийся «благородного супружества» и беззастенчиво притя¬
завший на высокие посты (стр. 44. 23—46. 15). И подобно
Продрому, Евстафий довольно настороженно относился к
богачам: во всяком случае, он специально обратил внима¬
ние на то, что как раз богатые бежали из Солуни, не же¬
лая защищать город (стр. 76. 21).
Подлинный апофеоз родовитости — это монодия Кон¬
стантина Манаси уже известному нам Никифору Комнину.
Писатель не удовлетворяется констатацией благородства и
«высокой крови» покойного (Евст. Манас., стр. 305. 79—
80), он утверждает, что Никифор происходил от царей, но
не от Пелопса или Кекропа, негодных людишек, неистин¬
ных эллинов; Никифор — потомок двух семей (Комнинов и
Дук), которые, смешав героическую кровь, создали пре¬
краснейший из родов, гордый не мифами, не происхождени¬
ем от нечестивых божеств, но силой, великим умом и воин¬
ским дарованием (стр. 305. 80—97). Если кто-нибудь захо¬
чет подняться к началам рода Никифора и познакомиться
с первыми корнями, ему представится новый список геро¬
ев, куда более величественный и божественный, чем ката-
2 Евст. Сол., стр. 36.24—29. В моей только что цитированной статье
о Евстафии (стр. 63) эти слова по недоразумению отнесены к
Алексею II.
47

логи всевозможных богорожденных (стр. 306. 103—106). й
это относится не только к Комнинам и Дукам, но и к родне
матери Никифора, происходившей от Энея (стр. 308. 166—
167). Конечно, Манаси не забывает о личных достоинствах
предков Никифора (см., например, стр. 307. 152—153), но
акцент стоит именно на родовитости — на родовитости, бо¬
лее ценной, чем происхождение от «эллинских богов»
(впрочем, для потомка богов Энея как будто сделано ис¬
ключение) . В соответствии с этим Манаси осуждает Михаи¬
ла VI, который, словно дешевыми глиняными горшками,
пренебрегал потомками евпатридов, ведущими свой род от
героев33. При этом традиционное, понимание благородства
как этической категории свойственно и Манаси: тот триж¬
ды знатен, кто ненавидит злонравие и направляет жизнь
по стезе добродетели 34; моральные достоинства и благочес¬
тие возвышают «смиренную кровь» и делают человека ро¬
довитее Кодра35.
Однако не все современники Евстафия и Манаси испы¬
тывали такое же восхищение перед родовитостью. Оплаки¬
вая Андроника, второго сына Иоанна И, Михаил Италик
упоминает его высокий титул, его воинские достоинства,
его быстрый разум (Мих. Итал., стр. 130. 6—12), но ни сло¬
вом не касается родовитости покойного. В другой монодии,
посвященной Андронику, сыну Алексея I, Италик вспоми¬
нает, что его герой принадлежал к первому и царскому роду
(стр. 85. 6),—но только для того, чтобы отметить: Андро¬
ник не отличался той надменностью родовитых и чинов¬
ных, которая обычно сопутствует высокому положению.
Лишь вскользь говорит Италик о царском происхождении
Мануила I (стр. 278. 19—25). Ирина Дукена, по словам пи¬
сателя, принадлежала к царскому роду —ее предки были
царями и стратигами, ее потомки — цари и кесари
(стр. 148.13—18). Но, приведя эту традиционную формулу,
Италик позволяет себе — как и в монодии сыну Алек¬
сея I — совсем нетрадиционное отступление. Мифы, заме-
33	Constantini Manassis Breviarium metricum. Bonnae, 1837, vers.
6354—6357. Cp. еще: Э. Курц. Еще два неизданных произведения
Константина Манасси.— ВВ, XII, 1906, стр. 82.107—108; К. Ног-
па. Das Hodoiporikon des Konstantin Manasses.— BZ, 13, 1904,
S. 330.184, 331.190.
34	К. Нота. Eine unedierte Rede des Konstantin Manasses.— «Wie¬
ner Studien», 28, 1906, S. 177.121—125.
35	Ibid., S. 176.112-117.
48

*iaei од, возводят роды к Пелеям и Эакам, а через ййх #
Зев-су, поднимаясь таким образом снизу вверх,— мы же,
спускаясь сверху вниз, приходим к вершине всего рода, к
царице Ирине (стр. 148. 18—24). Высказывание Италика
полемично — он смеется над генеалогическими разыска¬
ниями не столько мифологов, сколько своих современников
(см. ниже), и вершину рода помещает не в прошлом, а в
настоящем. В панегирике Михаилу Куркуасу Италик,'
иронизируя, восклицает, что мог бы возвести его происхож¬
дение к Аршакидам, словно к Эакидам, и перечислить успе¬
хи, богатства, престолы и чины его предков, восславив его
выше героев эпоса и мифа (именно так, напомню, поступа¬
ет Константин Манаси), но не станет этого делать, ибо род
Михаила—есть бог (стр. 72. 9—16). Издатель, П. Готье,
делает из этого вывод о скромном происхождении Михаила
Куркуаса (стр. 72, прим. 16),— но, может быть, формули¬
ровка Италика порождена его скептическим отношением к
родовитости, связанным, видимо,, с его «демократическим»
представлением, что царю должны равно служить все раз¬
ряды людей — стратиги, корабельщики, крестьяне, ученые
(стр. 174. 11—13)?
Сходные мысли высказывает и Евфимий Торник, прос¬
лавляя покойного логофета Димитрия Торника. Конечно,
замечает писатель, род Торников исстари славен и возвели¬
чен в исторических сочинениях, но герой эпитафии не лю¬
бил этим чваниться, оставляя такое занятие тем, кто наду¬
вается от своего благородства и попусту преисполняется
спеси; сам он ставил выше родовитости мудрость, достой¬
ное поведение и красоту нрава (Евф. Тор., стр. 96. 18—28).
И Георгий Торник, митрополит Эфесский, в обширней¬
шем панегирике Анне Комниной не останавливается на
древности рода Анны, отмечая лишь, что ее ребенком заво¬
рачивали в царские пеленки (Геор. Тор., стр. 229. 23). До¬
стоинства ее родителей, говорит он дальше, явились пред¬
метом похвал тысяч риторов — так зачем ще уделять им
особую часть энкомия? (стр. 233. 29—30). Достаточно наз¬
вать их имена — остальное все знают (стр. 235. 13—15).
Торник, правда, отводит Алексею I и его жене многослов¬
ный экскурс (см. стр. 241. 17), но там нет упоминания об
их родовитости. Рассказывая о первом женихе Анны Кон¬
стантине Дуке, оратор перечисляет среди его достоинств
красоту облика, царственность души, силу и мужество;
Константин — сын царя (стр. 251. 20—24), но специальной
49

похвалы роду Дук в панегирике нет. И только о втором
женихе Анны;, о кесаре Никифоре Вриении, Торник заме¬
чает, что юноша принадлежал к знатному роду, постоян¬
но добивавшемуся царской власти (стр. 253. 16—17),—
однако в чем состояла эта знатность, из контекста неясно.
Андроника Комнина, будущего императора, Торник
прославляет за царственное происхождение, тут же пере¬
ходя к его личным достоинствам — целомудрию, справед¬
ливости, мужеству, разуму (стр. 109. 9—11); Андроника
Гифарда он наделяет благородством души (стр. 151. И).
Восхваляя севаста Алексея, внука Анны Комниной, Тор-
ник придает его достоинствам силу ретроспективного дей¬
ствия: доблести Алексея делают счастливым корень, его
взрастивший, семя, принесшее этот плод (стр. 164. 16—
17),— писатель имеет в виду мать героя. Но Алексей — не
только слава матери, но украшение рода (стр. 165.25—166.
1). Не родовитость определяет прирожденные достоинст¬
ва аристократа, но* напротив, его личные достоинства воз¬
величивают род36.
Михаил Хониат хорошо знал, что его современники вы¬
соко ставят родовитость. Он рассказывает, что его брат
Никита пользовался большим успехом и многие хотели вы¬
дать за него своих родственниц: кто — дочь, а кто — сест¬
ру. Одни соблазняли его блестящим родословием или кра¬
сотой (подчас же тем и другим), иные отмеряли щедрое
приданое (Мих. Аком.,1, стр. 351. 4—6). Михаил, таким об¬
разом, довольно четко противопоставляет богатству личные
свойства и родовитость. Внутри этой пары — достоинства
и происхождение — он ставит на первое место достоинст¬
ва: много есть, рассуждает писатель, знатных и богатых,
чья слава порождена не изобилием средств и не царской
кровью, но исключительно их добродетелью (1, стр. 336.
12—15). Димитрия Торника он призывал уподобиться отцу
и деду, быть справедливым, как они, чтобы те, кому не по¬
счастливилось ^лицезреть предков Димитрия, могли соб¬
ственными глазами видеть в нем отпрыска «доброй крови»
(2, стр. 357. 11 — 13). «Добрая кровь» Торника скорее обра¬
зец, чем залог его благородства. Превознося личные качест-
36	Мысль о том, что человек — украшение рода, встречается и у
других писателей XII в., например у Никифора Василаки (Fon-
tes, 2, р. 234.16) и Евстафия Солунского (Евст. Манас.,
стр. 294.142).
50

на (но личные качества, связанные со знатностью), Михаил
столь же страстно, как и его младший брат, ненавидит выс¬
кочек, что толпятся вкруг императорского трона и добива¬
ются должностей, движимые исключительно жаждой нажи¬
гал (1, стр. 352. 27-353. 4).
Михаил Хониат в известном смысле аристократичен, до
какой-то степени близок к своему другу Евстафию Солун-
с кому — другие современные ему риторы подчас развива¬
ют иную концепцию. По суждению Василия Педиадита, за¬
дачей панегирика не должно быть превознесение предков
героя: можно подумать, будто он сам не обладает добле¬
стью, как те несчастные дети, что не сумели совершить ни¬
чего достославного и оттого восхваляют успехи отцов, на¬
деясь из отцовского величия урвать кое-что для себя (Э, л.
374). Еще резче отстаивает ту же идею Иоанн Сиропул: по
(то словам, только тот разыскивает знатных предков, кто
бессилен прославиться собственными подвигами. В отличие
от Никиты Хониата, пытавшегося в речах восхвалять родо¬
витость Ангелов, Сиропул не желает возвеличивать пред¬
ков Исаака II: достаточно, что его собственные достоинства
неисчислимее песчинок37.
Для Григория Антиоха знатность тесно переплетается
с чиновностью: он противопоста1вляет «низкородному пле¬
мени» влиятельных членов герусии-синклита (Fontes, 2, р.
199.26—28), который он' вообще высоко ценит38. Поэтому
принцип вертикальной подвижности кажется Антиоху ре¬
зонным — он только подчеркивает, что продвижение по
служебной лестнице должно совершаться с умеренной по¬
степенностью (3, л. 252 об.). И точно так же Никифор Хри-
соверг, полагавший, что благородное происхождение закла¬
дывает прочные основания для счастливого продвижения
(В, л. 247), настаивал, что подъем к высоким чинам не дол¬
жен быть внезапным, что «темным» людям не годится нео¬
жиданно приобретать известность, что каждому надлежит
пройти все ступени (В, л. 249—249 об.). А вместе с тем ха¬
рактерное для византийских порядков избрание патриарха
по жребию он одобрительно называет божьим судом 39.
37	М. Bachmann. Die Rede des Johannes Syropnlos an den Kaiser Isa¬
ak II. Angelos. Miinchen, 1935, S. 11.20—24.
38	О взглядах Антиоха см. А. П. Каждан. Григорий Антиох. Жизнь
и творчество одного чиновника.— ВВ, XXVI, 1965, стр. 90 и сл.
39	Э, л. 25. О воззрениях Хрисоверга см. А. П. Каждан. Никифор
Хрисоверг и Николай Месарит,— ВВ, 30, 1969, стр. 98—102.
51

Суммируя высказывания историков, ораторов и поэтов
XI—XII вв., мы можем констатировать, что в византий¬
ском общественном мнении знатность конституировалась
из четырех элементов: родовитости, чиновности, богатства
и доблестей. Ни один из этих элементов сам по себе не
был достаточным для того, чтобы определить принадлеж¬
ность к аристократии, но нельзя и сказать, что знатность
в каждом конкретном случае предполагала наличие всех
четырех элементов. Более того, у разных византийских
публицистов состав и соотношение «элементов аристокра¬
тичности» оказываются различными — в зависимости от
воззрений писателя и от его эпохи. В грубых чертах эво¬
люция этих представлений вырисовывается следующим
образом (я говорю «в грубых чертах», отлично сознавая,
насколько полученные мной результаты нуждаются в про¬
верке и уточнении).
В середине XI в. господствуют две концепции. Соглас¬
но одной из них, отражающей, по всей видимости, воззре¬
ния столичного чиновничества (Симеон Богослов,
Кекавмен, Симеон Сиф), основные примеры знатности —
богатство и служебное положение; «кровь», происхожде¬
ние в этой системе не находит места. Вторая концепция
представлена в сочинениях Атталиата и особенно Пселла:
и тот и другой, довольно безразлично относясь к богат¬
ству и чиновности (как к критериям аристократизма),
рассматривают родовитость как ценность, но выше родо¬
витости ставят моральные достоинства.
Представляется вполне вероятным, что на рубеже XI
и XII в. происходит известная «аристократизация» пред¬
ставлений о знатности (Скилица, Никифор Вриений и от¬
части Анна Комнина). В середине XII в. эту тенденцию
продолжают прежде всего Феодор Продром, Константин
Манаси и Евстафий Солу некий, панегиристы Мануила I;
какие-то ее элементы прослеживаются в «Истории» Ни¬
киты Хониата и в творчестве его старшего брата. Родови¬
тость в глазах этих писателей превращается в необходи¬
мый, а подчас даже в наиважнейший критерий благород¬
ства. Что же касается богатства, то оно как бы дифферен¬
цируется: аноблированное богатство расценивается высо¬
ко, но богатство незнатных выскочек не принимается за
достоинство. Пути «богатых» и «знатных» (иными слова¬
ми, купеческой верхушки и феодальных земельных соб¬
ственников) отчетливо начинают расходиться.
52

С середины XII в. и особенно на рубеже XII и XIII вв.
становится заметной другая тенденция. Она проявляется,
с одной стороны, в известном индифферентизме к родови¬
тости (Киннам), в сознательном противопоставлении
личных достоинств родовитости (Василий Педиадит,
Иоанн Сиронул). С другой стороны, вновь усиленно под¬
черкивается значение чиновности и, соответственно, вер¬
тикальной динамики без социальной ломки: писатели
конца XII в., осуждая выскочек, признают естественность
«нормального» восхождения по ступеням служебной ле¬
стницы. Выдвигается теория ретроспективного воздей¬
ствия знатности: человек, достигший высокого положения,
оказывается, бросал аристократический отсвет и на своих
предков, даже если они и не принадлежали к нобилитету.
Такая антиаристократическая реакция могла исходить
из разных общественных кругов. По всей видимости^
Михаил Италик представлял наиболее «демократическое»
крыло этих критиков, тогда как в творчестве Григория
Антиоха нашли выражение интересы высшего чиновни¬
чества. Никита Хониат в ораторско-эпистолярной деятель¬
ности отдал дань этой цовой тенденции — она была по
сути дела не «новой», а «старой», возвращавшей обще¬
ственное сознание к нормам середины XI в..
Хотя понятие родовитости в Византии XI—XII вв.
отнюдь не поглотило более широкое понятие знатности,
тем не менее интерес к генеалогическим разысканиям стал
в эту пору весьма заметным. Составление фиктивных ге¬
неалогий не было, разумеется, новооткрытием XI в.: в IV
столетии не кто иной, как Иероним, утверждал, что отец
св. Паулы происходил от Агамемнона, что Юлий Фест
Гиметий был потомком Юлия Цезаря, а Фабии — совре¬
менники Иеронима — могли считать своим предком Кунк¬
татора 40. В IX в. Фотий составил фракийскому крестья¬
нину Василию, занявшему константинопольский престол,
отличное родословие, делавшее его потомком знаменитых
династий древности41. Эту легенду, помимо Льва VI42,
40	Μ. Т. W. Arnheim. The Senatorial Aristocracy in the Later Roman
Empire. Oxford, 1972, p. 12, 107.
41	Cm. N. Adontz. L’age et l’origine de Basile I.—Byz., 9, 1934,
p. 232 sq. Даже H. Адонц, считающий, что Фотий серьезно зани¬
мался разысканием предков Василия, признает его генеалогию
«весьма спорной» (Ibid., р. 238).
42	A. Vogt, 7. nausherr. Oraison funebre de Basile Ier par son fils
Leon VI le Sage. Roma, 1932, p. 44.23.
53

сохраняли Генеоий и автор «Жизнеописания Василия» 43.
В XI в. таких фиктивных генеалогий становится мно¬
го. Пселл называет среди предков Кирулария Гераклидов,
Пелопидов, Кира Персидского, Креза, Дария Гистаспа и
еще какого-то Арсама или Арсака (Пс. Соч., 1, стр. 318.
29—319. 2),—но эти слова, включенные в обвинительную
речь против Кирулария, следует понимать, скорее всего,
как насмешку 4\ хотя и насмешка должна была иметь под
собой какую-то почву. Чуть позднее Атталиат насчитал
у знатной семьи Фок 72 поколения, включая «знаменитых
Фабиев», обоих Сципионов и Эмилия Павла (Аттал.,
отр. 217 и сл.). Немногим скромнее Вриений, по словам
которого Дуки происходят от современников Константина
Великого 45. В середине XII в. Цец обращался к Никифору
Сервлию как к потомку Цезарей Сервилиев (Цец. Эп.,
стр. 31. 15—17). Впрочем, современник Цеца Михаил
Италик, как мы видели, потешался над модой на генеало¬
гии, над стремлением считать своим родоначальником
Пелея или Эака. Возможно, что в конце XII в. мода на
длинные родословия сошла: когда Евфимий Торник воск¬
лицает, что его герой принадлежал к роду, прославлен¬
ному в древних исторических книгах (см. выше), он не
решается пуститься в историко-мифологические разыска¬
ния.
Когда Никита Хониат в речи к Исааку II говорит
о происхождении от Юлиев Цезарей и от Августов (Ник.
X. Речи, стр. 36.17, 40.17—18), он относит эту фиктивную
генеалогию не к какой-либо византийской фамилии, а к
Маргарите-Марии Венгерской, жене императора. Создалось
ли это родословие в Византии или сложилось еще в Эстер-
гоме, при венгерском дворе, решить затруднительно. Чуть
позднее в освобожденной от византийской власти Болга-
43	А. П. Каждан. Из истории византийской хронографии X в.— ВВ,
XXI, 1962, стр. 102.
44	Случайно ли, что Пселл ищет предков Кирулария (помимо ми¬
фических Гераклидов и Пелопидов) в варварском мире?
Я. Н. Любарский («Пселл в отношениях с современниками».—
ВВ, 35, 1973, стр. 95) показал, что уже в более раннем ирониче¬
ском «сиикрисисе» Пселл противопоставил знатность патриарха
собственному безродному происхождению. Ср. также: «История
Византии», т. II. М., 1967, стр. 280.
45	Вриен., стр. 13.6—10. См. D. /. Polemis. The Doukai. London, 1968,
p. 3.
54

рШ появляется легенда, возводящая Асеней к какой-то
знатной римской семье 46.
Итак, со всеми необходимыми оговорками я осмелива¬
юсь высказать гипотезу, что известная аристократизация
византийского общественного сознания в осмыслении поня¬
тия знатности имела место в конце XI — середине XII в.,
что совпадает с правлением Комнпнов. После этого, воз¬
можно, наступила некоторая реакция.
Здесь не место обсуждать спорный вопрос, когда на
Западе сложилась наследственная аристократия и образо¬
вались замкнутые, закрытые социальные разряды — про¬
изошло ли это к XII в., как думал М. Блок, или раньше,
как считают его критики47. Во всяком случае, западные
наблюдатели, по-видимому, воспринимали византийское
общество более открытым, нежели их собственное, что
создавало у них своеобразную иллюзию равенства в Рома-
нии, равенства, которое, надо оговориться, воспринима¬
лось феодальными наблюдателями с обратным знаком,
с негативной оценкой. В этом отношении чрезвычайно
показателен один эпизод, переданный Никитой Хониатом.
Когда византийские послы осенью 1189 г. явились к
Фридриху Барбароссе48, он приказал им сесть и вместе
46	См. И. Дуйчев. Преписката па папа Инокентия III..., стр. 21 и
комментарий. Ср. G. Prinzing. Die Bedeutung Bulgariens und Ser-
biens in den Jahren 1204—1219. Miinchen, 1972, S. 30 f.
47	См. литературу, указанную в гл. I. Своеобразную трактовку ис¬
тории западной знати предложил Р. Саусерн: по его мнению, к
началу XI в. старая кровная аристократия исчезла и в XI—
XIII вв. не было наследственной знати (R. W. Southern. The Ma¬
king of the Middle Ages. London, 1956, p. 110 f.).
48	Отождествление этого посольства с известными по латинским
хроникам наталкивается на ряд трудностей. Ф. Дэльгер разли¬
чает посольство в октябре 1189 г. во главе с великим логофе¬
том и четырьмя севастами (Per., 2, № 1598) и посольство в но¬
ябре 1189 г. (там же, № 1599). Рассказ Хоииата он относит ко
второму посольству. Однако «История перегринов» сообщает в
соответствующем месте не о посольстве, а о послании (literas)
Исаака II (Ист. Фрид., стр. 145), тогда как в описании посоль¬
ства великого логофета подробно повествуется о речи Фридри¬
ха, наполнившей византийских послов страхом (стр. 143 и сл.
Ср. также у Псевдо-Ансберта: там же, стр. 49 и сл.). Скорее все¬
го, именно эти, октябрьские, переговоры отразились в анекдоте
Хониата. О посольствах осенью 1189 г. см. К. Zimmert. Der
deutsch-byzantinische Konflikt vom Juni 1189 bis Februar 1190.—
BZ, 12, 1903, S. 58—63. Анекдот Хониата имеет в виду К. Ци-
мерт, когда пишет, что послам было отказано и во внешнем
55

6	ними усадил их слуг, включая поваров й конюхов. Пос¬
лы возражали, говоря, что слугам не следует сидеть перед
императором (достаточно и того, что сидят господа), но
Фридрих настоял на своем.
Рассказ Хониата, по всей видимости, основан на дей¬
ствительном происшествии — во всяком случае, мы нахо¬
дим параллель к нему в сообщении Одо Дейльского о
посольстве Димитрия и Мавра к Людовику VII (Per., 2,
№ 1354). Византийские послы, свидетельствует Одо, стоя
ожидали ответа и не садились без приглашения. Лишь
получив его, они поставили принесенные с собой табуреты
и уселись. И далее Одо замечает: позднее он познакомился
с греческим обычаем, заключавшимся в том, что слуги
(clientela) всегда стояли при сидящих господах — стояли
недвижимо, склонив голову, молча и глядя на господина,
готовые повиноваться ему по первому знаку 40.
Фридрих, усадив clientela, нарушил тем самым mos
Graecorum. Весьма показательно, чем он при этом руко¬
водствовался. «Он поступил так,— комментирует Хони-
ат,— чтобы высмеять ромеев и показать, что они не при¬
нимают во внимание доблесть и родовитость, но, подобно
свинопасам, которые всех свиней, и жирных, и более то¬
щих, загоняют в хлеву в одно стойло, они всех мерят
одной меркой» (Ник. X., стр. 537.3—15). Мы видели, что
это было совсем не так, и самый протест послов, не желав¬
ших сидеть рядом со слугами, весьма показателен,— но
сейчас нам важно не абсолютное, а относительное «равен¬
ство» византийского общества, не его действительное со¬
стояние, а его восприятие западноевропейцем. Для
западного наблюдателя XII в. византийское общество
оказывалось недостаточно иерархичным.
По сути дела, аналогичное представление западного
наблюдателя о неразвитости иерархии в Византии переда¬
ет и английский хронист Радульф Когесхейл, обвиняющий
Андроника I в бесчеловечной надменности на том осно¬
вании, что император не разрешал никому садиться в
уважении (ibid., S. 59); этот эпизод он связывает с октябрьским
посольством.
49	Одо Дейлъ., стр. 24—26. Западные хронисты вообще подчерки¬
вали слепое повиновение византийцев своим господам: см., на¬
пример, L. ВгёЫег. Histoire anonyme de la premiere croisade. Pa¬
ris, 1924, p. 24. Еще ярче тот же эпизод изложен Робертом Мона¬
хом (RHG осс., 3, р. 746).
56

своем присутствии — независимо от сословия, разряда
или должности 5\ Что дело здесь не в надменности Андро¬
ника, ясно хотя бы из описания Альбертом Ахенским
приема у Алексея I (PL, 166, col. 419 D); кроме того,
известно, что как раз Андроник разрешил иерархам си¬
деть при царе (Ник. X., стр. 358.5—6),—но в данной
связи меня интересует не степень достоверности западного
хрониста, а его убеждение, что василевс не принимал
в расчет социальную иерархию. Об Исааке Комнине Кипр¬
ском рассказывают сходные истории: он никому не раз¬
решал обращаться к нему без приказа; вельможи шли
пешком рядом с его конем; встречные должны были па¬
дать ниц 50 51,— так гипертрофированно воспринималась на
Западе византийская автократия.
Передаваемая Уолтером Малом новелла также рисует
византийское общество социально подвижным. Один кон¬
стантинопольский сапожник влюбился в прекрасную за¬
казчицу, но не мог добиться взаимности. Тогда он распро¬
дал имущество и стал воином, «сменив свое низкое состоя¬
ние на статус знатного человека». Но отец красавицы
все-таки воспротивился притязаниям башмачника-воина,
и тогда тот вступил в пиратскую шайку 52.
Одо Дейльский считал не родовитость, а богатство наи¬
более характерной чертой господствующего класса импе¬
рии. Он утверждает, что в Константинополе царит безза¬
коние и что в городе столько господ, сколько богачей
(Одо Дейль., стр. 64); знатные и богатые, по его рассказу,
встречали в Константинополе Людовика VII (стр. 58).
Мы можем подойти к сопоставлению Византии и За¬
пада с другой, византийской стороны. Мы убеждаемся, что
иерархичность западноевропейского общества удивляла
византийцев. Киннам описывает как нечто невиданное
иерархию крестоносцев, у которых титулы, словно ступе¬
ни, нисходили от персоны государя вниз, и каждый ниже¬
стоящий по природе подчинялся и повиновался возвышав¬
шемуся над ним (Кинн., стр. 68.20—69.3). Сообщая об
освобождении Нур ад-дином в 1159 г. пленных латинян,
Киннам четко отделяет двух «славнейших» \ (έτασημότατοι
50	Radulfi de Coggeshale. Chronicon anglicanum. London, 1875,
p. 75 sq.
51	Benedictus Peterburgensis. Gesta Henrici II et Ricardi I, vol. L
London, 1864, p. 262.
52	Walter Map. De nugis curialium. Oxford, 1914, p. 183 sq.
57

крестоносных вождей (это были тулузский граф
Бертран, внебрачный сын Альфонса Журдэна, и великий
магистр тамплиеров Бертран де Бланшфор) от остальных
благородных (ευ γεγΌνότες) рыцарей53. Параллель¬
ную формулу мы находим в рассказе Скилицы, согласно
которому ромейские войска в XI в. состояли из местной
знати («славных» — έπισημότεροί, του τόπου -) г из «доб¬
лестных и воинственных» и из простонародья (Скил.,
стр. 491.23—25). Примечательно, что в описании кресто¬
носного войска «славные» противопоставлены благород¬
ным, людям «хорошего рождения», тогда как в визан¬
тийской армии им противостоят доблестные; в одном
случае действует принцип родовитости, в другом — этиче¬
ский критерий.
Такое отношение византийского. писателя к западной
иерархической структуре отнюдь не означает, что Импе¬
рия ромеев вовсе не ведала иерархии. Многочисленные
тактиконы IX—X вв. регулировали соотношение чинов
при константинопольском дворе: каждому вельможе было
отведено соответствующее место в придворных церемониях.
Иерархия тактиконов строилась по чиновному принци¬
пу — место человека определялось в зависимости от по¬
жалованного ему чипа и занимаемой им должности54.
Многочисленные наставления публицистов (от Пселла до
Хрисоверга) не нарушать последовательности ступеней
при продвижении по служебной лестнице соответствовали
нормам тактиконов. Иерархия византийской знати суще¬
ствовала, но она конституировалась иначе, нежели на За¬
паде: в ее основу были* положены не ленные права и родо¬
витость, а служебное положение, что в общем и целом
соответствовало вертикальной мобильности византийского
общества.
Но принцип родовитости стал пробивать себе дорогу и в
структуре византийской иерархии. Никита Хониат пере¬
дает весьма показательную историю: Филиппа, любовница
Андроника Комнина, не желала расстаться с ним, высоко
ценя то, что он принадлежал к славному роду, и не согла¬
шалась на брак с Константином Каламаном, несмотря на
53	Кинн., стр. 188.10—13. См. R. Grousset. Histoire des croisades, t. II.
Paris, 1935, p. 416.
54	Cm. N. Oikonomidbs. Les listes de preseance byzantines des IXе et
Xе siecles. Paris, 1972, p. 286 sq.

его титул севаста (Ник. X., стр. 183.15—17). Правда,
Филиппа — латинянка, дочь антиохийского князя, и мож¬
но было бы предложить, что рассказ Хониата отражает
западные, не ромейские предубеждения. Однако мы зна¬
ем, что и в Византии XII в. неравенство происхождения
могло служить препятствием для заключения брака.
В середине XII в. Стефан Айохристофорит не только не
смог жениться на знатной даме, но и был сурово наказан
за свои посягательства (Евст. Сол., стр. 44.26—29). При
этом следует учитывать, что Стефан отнюдь не принадле¬
жал к «низко рожденным лидерам толпы», как это обыч¬
но считают исследователи, доверяя аристократическому
высокомерию враждебных Стефану писателей 55. Даже по
свидетельству Евстафия, он вышел из средних слоев, из
семьи податного сборщика (стр. 44.22); по-видимому, один
из его предков — Лев Айохристофорит — был в XI в. (?)
протоспафарием и коммеркиарием (Сиг., стр. 668, Виз.
мол., 1, № 377а). Примерно в то же время Феодор Меса-
рит, императорский секретарь, собрался жениться на даме
из рода Вриениев — император счел это дерзостью и по¬
велел считать брак недействительным (PG, 138, col. 173 С).
Тот же Киннам дает отчетливое представление о су¬
ществовании иерархии в Византии. По его словам, Ману-
ил I послал навстречу Балдуину III Иерусалимскому
сперва славных лиц, затем еще более славных и, наконец,
своих зятьев (Кинн., стр. 185.7—11). Из этого места не¬
ясно, на чем основывалась «слава» (δόξα), служившая
критерием большей и меньшей знатности,— другой пас¬
саж Киннама отчетливее свидетельствует об этом крите¬
рии. Во время приема Мануилом I султана Килич-Арсла-
на II придворные, говорит историк, занимали места по
обычаю — каждый в соответствии со своим родом и по¬
ложением (стр. 206.3—5).
Итак, в середине XII в. принцип старых тактиконов
был нарушен: место в византийской иерархии стало опре¬
деляться (и это уже сделалось «обычаем») не только и,
может быть, даже не столько чиновностью, сколько при¬
надлежностью к знатному роду. Необходимо выяснить,
что за родовитость была положена в основу византийской
иерархии середины XII в.
55	См. Ch. М. Brand. Byzantium Confronts the West. Cambridge,
Mass., 1968, p. 60.
59

Как известно, преобразование византийской элитарной
титулатуры было осуществлено Алексеем I. Никогда не
оформлявшаяся единым указом, реформа состояла из
серии, частных актов и мероприятий, подчиненных, одна¬
ко, единой системе. У реформы было две стороны: во-пер¬
вых, старая титулатура (магистр, патрикий, протоспафа-
рий), лежавшая в основе табели о рангах IX—X вв.,
выходит из употребления к началу XII в.56 Так, титул
протоспафария известен до 1115 г.57, патрикия — до
1118 г.58, магистра — до 1117/8 г.59 Во-вторых, вводится
ряд новых титулов: севастократор, протосеваст, севаст и
т. и. Когда-то Ш. Лебо высмеивал реформу титулатуры.,
называя ее ребячьим средством, бессильным укрепить
императорскую власть: де Сегюр, напротив, видел в раз¬
даче «пустых титулов» искусный маневр, направленный
на то, чтобы смирить придворных 60, да и в новое время
в мероприятии Алексея I редко усматривают нечто боль¬
шее, чем раздачу «звонких титулов» в условиях инфляции
старой титулатуры. Правда, уже Г. А. Острогорский свя¬
зал реформу Алексея I с отмиранием бюрократического
централизма61. А. Хольвег, повторив эту формулировку,
попытался раскрыть механизм действия новой титулату-
56	Е. Stein. Untersuchungen zur spatbyzantinischen Verfassungs-
und Wirtschaftsgeschichte.— «Mitteilungen zur osmanischen Ge-
schichte», 2, 1924, S. 30 f. Cp. R. Guilland. Recherches..., II, p. 110;
A. Hohlweg. Beitrage zur Verwaltungsgeschichte des Ostromi-
schen Reiches unter den Komnenen. Miinchen, 1965, S. 35, A. 5.
57	Лавра., № 60. 74. А. Хольвег (вслед за Э. Штейном) полагал,
что титул протоспафария дожил лишь до 1093 г., Р. Гийан —
до 1098 (см. предыдущее прим.).
58	Е. Meyer. Italienische Verfassungsgeschichte von der Gotenzeit
bis zur Zunftherrschaft, Bd. II. Leipzig, 1909, S. 161, A. 183 (ука¬
зано Э. Штейном и за ним А. Хольвегом). Следует, впрочем,
учитывать, что приводимый Э. Майером пример относится не к
Византии, а к норманской Италии.
,59 Ch. Ktenas. Та keimeliarcheia tes en Hagio Orei Atho hieras ba-
silikes, patriarchikes kai stauropegikes mones tu Docheiariu.—
EJEBS, 7, 1930, p. 106, № 3. Предположение Э. Штейна, повто¬
ренное А. Хольвегом, о сохранении титулов магистра и прото¬
магистра до конца XIV в. ошибочно: протомаистры и маистры
XIV в.— цеховые старейшины (см. А. П. Каждан. Новые мате¬
риалы по внутренней истории Византии X—XV вв.— ВВ, XIII,
1958, стр. 307).
60	См. А. П. Каждан. Загадка Комнинов.— ВВ, XXV, 1964, стр. 62.
61	G. Ostrogorsky. Geschichte des byzantinischen Staates. Miinchen,
1963, S. 303.
60

ры: он отметил, что новые титулы не несли в себе слу¬
жебной характеристики и не были связаны с отправлением
административных функций62. Другую сторону новой
системы титулов подчеркнул Л. Стирнон, показав, что
комниновская титулатура определялась степенью родства
с императором63.
Итак, установившаяся на рубеже XI и XII вв. новая
система рангов основывалась на принципе родовитости,
но родовитость эта понималась как близость к царствую¬
щему дому, как родство с императором: в середине XII в.
титул севастократора предназначался преимущественно
для царских сыновей, протосеваста — для ближайшего из
племянников, «гамброса» (зять) и севаста — для мужей
царских сестер и племянниц. Не аристократическое про¬
исхождение как таковое, а связь (родство или свойство)
с государем определяло место в иерархии рангов. Недаром
Киннам в цитированном выше месте ставит царских зятьев
выше всех «славных» лиц, и когда он говорит о вельмо¬
жах, занимавших места в соответствии о их родом, он
имеет в виду, скорее всего, близость их рода к царю.
Мы попробуем теперь приблизиться к понятию визан¬
тийской знатности с помощью еще одного метода, кото¬
рый можно было бы назвать эмпирическим. Если считать,
что в Византии XI—XII вв. не существовало правового
понятия знатности, что это понятие, однако, сложилось в
общественном сознании, было бы продуктивно рассмотреть,
какие роды византийцы сами причисляли к знатным и не¬
знатным; мы могли бы, таким образом, почувствовать, чем
они руководствовались в конкретном определении знатно¬
го и незнатного и, главное, было ли это определение од¬
нозначным.
Когда Пселл называет Пафлагонцев — семью купцов
и менял (Скил., стр. 390.76—77) — людьми темного про¬
исхождения (Сафа, МВ, 5, стр. 125.16—18. Ср. еще стр. 123.
30—31) или когда Вриений характеризует ираклийца
Маврика, человека богатого, имевшего множество слуг и
рабов, как не принадлежащего к благородным (Вриен.,
стр. 93.22—94.5),— эти суждения вполне отвечают сред¬
невековым представлениям о нобилитете. Корабельщики
типа Маврика, несомненно входившие в состав господ¬
ствующего, эксплуататорского класса, не рассматривались
62	A. Hohlweg. Beitrage..., S. 39.
63	См. особенно: L. Stiernon. Notes de titulature et de prosopographie
byzantines. Sebaste et gambros.— REB, 23, 1965.
61

как знатные персоны,— покуда особые обстоятельства не
меняли их статуса и не превращали их потомков в ари¬
стократическую фамилию. Если Атталиат утверждает, что
Никифор Вриений Старший вышел из неродовитой семьи
и что его предки были «темными» людьми (Аттал.,>
стр. 287.24), не занимавшими даже малых должностей
в армии (стр. 288.4—5), то это можно списать на счет
его враждебности к Вриепию, поскольку известны Врие-
нии-стратиги в IX в.64 Впрочем, можно было бы допу¬
стить, что Никифор не имел к Вриениям IX в. никакого
отношения, но уже в середине XI в. другой Никифор
Вриений (его отец?) был одним из виднейших полковод¬
цев 65.
Петралифы, которые в XII в. стали одной из знатней¬
ших семей империи, которые удостоились титула севасто-
кратора, выступают в поздней традиции как незначитель¬
ная семья из Дидимотики66. В этом случае произвольность
оценки еще менее оправдана, чем в предыдущем.
Аналогичный произвол можно заметить в определении
конкретных семей и лиц как знатных. Разумеется, есть
ряд случаев, когда соответствующие эпитеты прилагаются
действительно к наиболее заметным линьяжам. Знатность
Комнинов подчеркивал еще Пселл (Пс. Хрон., 2, стр. 85,
§ 5. 3—5, стр. 95, § 22. 18—19). Неоднократно и в самых
разных источниках идет речь о знатности Палеологов67.
Диогены — древняя и процветающая семья (Пс. Хрон., 2,
стр. 157 § 10.2), Кондостефаны — знатные (Вриен. стр.
106. 12). Из знатных происходили Василий Куртикий
64	Стратиг Пелопоннеса (Constiantine Porphyrogenitus. De admini-
strando imperio, vol. I. Washington, 1967, cap. 50. 10—21), стра¬
тиг Диррахия (Ja. Ферлуга. Византиска управа у Далмацищ.
Београд, 1957, стр. 65). Патрикий Вриений — современник Ми¬
хаила III (Н. Delehaye. Synaxarium ecclesiae Constantinopoli-
tanae. Bruxelles, 1902, p. 347. 17).
65	См. о нем: S. Wittek-De Jongh. Le cesar Nicephore Bryennios,
l’historien, et ses ascendants.— Byz., 23, 1953, p. 467.
66	E. Follieri. II poema bizantino di Belisario.— «La poesia epica
e la sua formazione». Roma, 1970, p. 632. 226—227. Cp. H. G. Beck.
Geschichte der byzantinischen Volksliteratur. Miinchen, 1971,
S. 152.
67	Ник. X., стр. 120. 21—22; «Тимарион» (A. Ellissen. Analekten der
mittel- und neugriechischen Literatur. T. 4. Leipzig, I8601), S. 50.
10—12. Cp. Ottonis et Rahewini Gesta Friderici I imperatoris. Han¬
nover, Lipsiae, 1912, p. 144; Romoaldi Annales.— MGH, SS, 19,
p. 428.
62

(Ан. К., 2, стр. 26. 13) и Антиох (стр. 137. 15). И Анна
Комнина и Вальсамон свидетельствуют о знатности Роге-
риев68. Знатным называл Калликл Иоанна Арвандина69.
Согласно житийному памятнику, Феодор Гавр происходил
от знатных лиц70. Древним родом считались * Синадины
(Ан. К., 1, стр. 66. 14—15. Ср. Скил. Прод., стр. 172. 2).
Пселл именовал Василия Мелисина благороднейшим (Са¬
фа, МВ, 5, стр. 310. 1—2). Род Торников считался
благородным и знаменитым (Евф. Тор., стр. 96.
18). К знатным в XI в. причисляли Вурцов (Сафа, МВ, 5,
стр. 347. 9), Аргиров (Пс. Хрон., 1, стр. 32, § 1. 2), Скли-
ров (стр. 141, § 50. 2—3. Ср. Пс. Соч., 2, стр. 102. 11—13),
Фок (Вриен., стр. 106.12). Об Аспиетах Анна говорит, что
они происходили от царской крови (Ан. К., стр. 58. 28—
29). Арабский поэт X в. Абу Фирас включает Валантов
(Валандов) в число наиболее известных византийских
фамилий71, и век спустя Вриений называл Аваландов
знатным родом (Вриен., стр. 106.12). К знатнейшим линь-
яжам X в. принадлежали и Вардалии72. Мы слышим так¬
же о знатности Мономахов (Пс. Хрон., 1, стр. 124, § 14.
1—3. Ср. Аттал., стр. 18.6), Радинов73, Соломонов (Ан.
К., 3, стр. 69. 22—24), Алопов74 75.
Аристократический характер этих семей как будто бы
не вызывает сомнения, но когда Никита Стифат именует
Галатонов «богатыми и знатными людьми» 7\ когда Ски-
лица упоминает о знатном происхождении Феодора Стра-
68	Ан. К., 3, стр. 101. 14; К. Нота. Die Epigrammen des Theodoros
Balsamon.— «Wiener Studien». 25, 1903. № 28 5—6.
69	L. Sternbach. Nicolai Calliclis carmina.— «Rozprawy Akademii
umiejetnosci. Wydz. fiol.», 21, 1903, p. 325, № 11. 8.
70	А. Й. Пападопуло-Керамевс. Symbolai eis ten historian Trape-
zundos.— BB, XII, 1906, стр. 135. 7.
71	N. Adontz, M. Canard. Quelques noms de personnages bvzantins
dans une piece du poete arabe Abu Firaz (Xе siecle).— Byz., 11,
1936, p. 454, vers. 11.
72	Ibid., vers. 8. Имя транскрибируется B.rdalis, что точно соот¬
ветствует греч. Βαρδαλής , однако издатели (ibid., р. 455) ут¬
верждают, будто византийская история пе знает имени Б.рла-
лис, и исправляют его на Пастилас, имея в виду стратига Ни¬
кифора Пастила. Поправка излишняя.
73	Е. Miller. Poesies inedites de Theodore Prodrome.— «Annuaire de
PAssociation pour encouragement des etudes grecques en Fran¬
ce», 17, 1883, p. 55. 14-16.
74	С. Д. Попадимитриу. Феодор Продром. Одесса, 1905, стр. 347.
75	7. Hausherr. Un grand mystique byzantin.— «Orientalia christiq-
ца», 12, 1928, § 2. 1-6.

вомита и некоего Полиса (Скил., стр. 467.87—88.
Ср. стр. 442.74), когда Цец прославляет «всеблагородст-
во» Алексея, племянника протовестиария Псила (Цец. Эп.,
стр. 46. 17, 49, 11), или родовитость Феодора Костомира
(стр. 104. 1—2), — мы оказываемся в затруднении, ибо
об этих линьяжах почти ничего не знаем. Можно ли при¬
числять к знатным в XII в. род АкрополиТов — на основа¬
нии характеристики, которую дал им в XIII в. писатель
сам принадлежавший к этой семье?76 Были ли знатным!
Кладоны (Евст. Сол.,стр. 56. 15)? Принадлежали ли Хал
куци на самом деле к семье, славнейшей во всей Элладе,-
или это преувеличение Михаила Хониата (Мих. Аком.
2, стр. 278. 12-13)?
Более того, мы сталкиваемся подчас с противоречивой
оценкой аристократичности отдельных родов. Я уже го¬
ворил, что знатность Ангелов и Каматиров воспринима¬
лась по-разному (см. выше). О Дуках Вриений писал как
о знатнейшей семье, восходившей к окружению Констан¬
тина Великого (Вриен., стр. 13. 6—10). Пселл, Анна Ком¬
нина и Николай Калликл, хотя и не шли так далеко, все
же возводили генеалогию Дук к полководцам начала X в.77
Напротив, Зонара писал о Константине X Дуке: «Этот
царь кичился знатными предками, древними Дуками, а
именно Андроником, Панфирием и особенно Константи¬
ном. Однако род их давно и полностью погиб — в ту пору,
когда Константин пытался захватить власть..., в правле¬
ние Константина Багрянородного... Не осталось от них ни
одного мужчины, и ему (Константину X) они приходились
предками по женской линии, так что он не может считать¬
ся чистым Дукой, а лишь причастным к неподлинному
родству с Дуками»78. Вотаниатов Атталиат считал знат¬
ным родом (Аттал., стр. 287.19—21. Ср. стр. 233.20), тог¬
да как Пселл утверждает, что они из незнатных были воз¬
76	Georgii Acropolitae Opera, vol. I. Lipsiae, 1903, p. 49. 18—19.
77	Пс. Хрон., 2, стр. 140, § 6. 3—5. An. К., 1, стр. 111. 21—23;
L. Sternbach. Nicolai Calliclis carmina, № 6. 23—24.
78	Зон., 3, стр. 675.18—676.8. См. H. Скабаланович. Византийское
государство и церковь в XI веке. СПб., 1884, стр. 86 л сл.;
D. Polemis. The Doukai, р. 9, η. 2. Мне кажутся гиперкритиче¬
скими сомнения П. Готье (рец. на кн. Д. Полемиса: REB, 27,
1969, р. 342), утверждавшего, что в X в. «дука» вообще не рас¬
сматривалось как патроним,— это противоречит всем генеалоги¬
ям XI—XII вв. и эпосу о Дигенисе.
64

вышены Михаилом VII7Э. Если Ватацов Скилица причис¬
ляет к адрианопольской аристократии (Скил., стр. 343.
72—74), то столетием позже Никита Хониат видел в Ва¬
силии Ватаце незнатного человека (Ник. X., стр. 522. 22).
Одного и того же Малеина Евстафий Солунский называл
знатным (Евст. Сол., стр. 56.15), а Хониат — незнатным
(Ник. X., стр. 384. 18—20). Никифор Василаки именовал
Аристинов известной фамилией80, однако Георгий Торник
в письме к Алексею Аристину подчеркивал, что дяди его
адресата знамениты не мирским блеском, но благочестием
(Геор. Тор., стр. 176.17—177.2). Пселл, по его собствен¬
ным словам, женился на небогатой провинциалке, которой
он вместо украшений дарил быков и овец (Сафа, МВ, 5,
стр. 457. 1 — 4), тогда как в другом случае он гордится тем,
что в жилах его дочери Стилианы текла царская кровь, до¬
ставшаяся ей от благородной матери (стр. 63. 26—29).
Таким образом, в понимании византийцев XI—XII вв.
знатность оказывается неоднозначным, нечетко определя¬
емым феноменом. С одной стороны, одни и те же семьи
получают противоречивую оценку то как знатные, то
как незнатные. С другой — понятие аристократичности
прилагается равноправно и к Комнинам, и к Псилам, хотя
очевидно, что в XI—XII вв. «степень знатности» Комни-
нов и Псилов была совершенно различной. Короче говоря,
византийцы эмпирически ощущали существование особо¬
го общественного слоя, определяемого как нобилитет, —
но грань между знатностью и незнатностью, равно как и
градации внутри аристократии, оказывалась размытой.
До сих пор мы рассматривали, каким образом знать
вычленялась из остального населения империи. Теперь мы
перейдем к изучению тех социальных градаций, которые
выделялись византийскими писателями внутри обществен¬
ной верхушки. Первый способ социальной классификации,
которым они пользовались, можно было бы назвать функ¬
циональным, поскольку критерием членения оказывались
в этом случае общественные функции различных группи¬
ровок.
79	Пс. Хрон., 2, стр. 183, § 18. 21—25. Абу-л-Фарадж утверждает,
что дед императора Никифора III Вотаниата был крестьянином,
который достиг высоких должностей, но кончил в бедности
(Ваг Hebraeus. Chronicon syriacum. Lipsiae, 1789, p. 275 sq,).
80	A. Garzya. Encomio inedito di Niceforo Basilace per Alessio Ari-
steno.- BF, 1, 1966, p. 100. 147-149.
3 А. П. Каждая
65

Естественным для средневековья было разделение
общества на мирян и клир, мы встречаем его и в Византии,
например у Василия Охридского (Fontes, 2, р. 312. 16).
Несколько более сложная система градаций представлена
в «Геопониках» (§ 6), где выделены три составные части
государственной жизни: на первом месте поставлено вой¬
ско, на втором — священство, на третьем — земледелие81.
В соответствии с этим в составе знати Пселл нередко вы¬
деляет два разряда: членов синклита и духовенство (Сафа,
МВ, 4, стр. 328. 31; Пс. Соч., 1, стр. 276. 10—11); подчас
же духовенство противопоставляется у Пселла сразу двум
категориям знати: вельможам (οί εν τέλει) и синкли-
тикам (Пс. Хрон., 1 стр. 127, § 22.2—4, Сафа, МВ, 4,
стр. 364.1—2). Анна тоже знает два функционально раз¬
граниченных разряда: войско и духовенство (Ан. К., 2,
стр. 192. 15—16). По свидетельству Акрополита, после
падения Константинополя в Никею устремились знатные
мужи и избранное духовенство82,— видимо, верхушка ви¬
зантийского общества на рубеже XII — XIII вв. представ¬
лялась историку состоящей из светской и духовной знати.
Иногда функциональная стратификация оказывается
усложненной, «многоступенчатой»: рядом с синклитиками
и духовенством (или монашеством) появляются горожане.
Атталиат перечисляет четыре категории столичного насе¬
ления: члены синклита, «люди рынка», клир и назиреи,
т. е. монахи (Аттал., стр. 270.5—9). Продолжатель Ски-
лицы, пересказывая Атталиата, сокращает его формулу
до трехчленной: архонты, горожане и духовенство (Скил.
Прод., стр. 177. 23—24). У Пселла — аналогичная формула
общественной стратификации: синклитики, монашество и
еще две категории — городской плебс и те, кто занимается
земледелием и торговлей (Пс. Хрон., 2, стр. 108, § 37.
10—16). В другом месте он разделяет константинопольцев
на знать и плебс, внутри.которого выделены самостоятель¬
ные (αυτουρΤοΟ лица и ремесленники (Пс. Соч., 1, стр. 283.
12-20).
Функциональную формулу иного типа предлагает
Евстафий Солунский; население Солуни он разделяет но
классическому западноевропейскому принципу на воинов,
81	Н. Beckh. Geoponica. Lipsiae, 1895. Ср. русский перевод:
Е. Э. Липшиц. Геопоники. М.— Л., 1960, стр. 37.
82	Georgii Acropolitae Opera, vol. I, p. 11. 7—8.
66

священников и простой народ83. Сходна с этим Предложен¬
ная Продромом формула: духовенство, синклит и войско84
(в другом месте он усматривает среди жителей Констан¬
тинополя воинов, ремесленников — они, видимо, соответст¬
вуют «народу» Евстафия — и наконец, «занимающихся
науками» 85, интеллектуалов, которым в данном контексте
принадлежит место духовенства). Аналогичной формулой
пользуется и Анна Комнина, сообщая, что для разбора
дела богомила Василия были созваны синклит, стратиоты
(видимо, речь идет о полководцах) и старейшины церкви
(Ан. К, 3, стр. 221. 18-20).
К трехчленной схеме Евстафия близка более детализи¬
рованная формула, которую мы встречаем в речи Никиты
Хониата, относящейся уже к никейскому периоду. Подоб¬
но Евстафию, он ставит на первое место воина, затем свя¬
щенника, далее монаха. За обоими духовными разрядами
располагаются «прочие», принадлежащие к «народному
сборищу» и, наконец, живущие весами й обменом (Ник. X.
Речи, стр. 124. 8— 125. 6). В этом пространном перечисле¬
нии «народ», стоящий выше купцов,—по-видимому, не
чернь, не «малые»: как и во многих западных схемах,
настоящие труженики остались вне поля зрения Хониата
и, по всей вероятности, также Евстафия.
Другой вид двучленной функциональной стратифика¬
ции не включает духовенство. В этом случае выделяются
воины и гражданские лица86. Транспланированный на гос¬
подствующую верхушку, этот принцип дает в византий¬
ских условиях противопоставление стратиотов и синкли-
тиков87 или вельмож и полководцев88. Пселл прямо заяв¬
83	Евст. Сол., стр. 6. 13—14. Более абстрактны его другие трехчлен¬
ные формулы: «большие, средние, малые» (стр. 32.8), «избран¬
ные, средние, толпа» (Евст. Соч., стр. 207.25—26).
84	A. Majuri. Anecdota Prodromea..., р. 524. 22—24.
85	С. Gallavoti. Lauretiani codicis altera analecta.— «АШ della Acca-
demia Naz. dei Lincei», 346, 1949, ser. VIII. Rendiconti. Cl. di
sc. morali, stor. e filol., 4, p. 376. 18—19.
86	Пс. Хрон., 1, стр. 3, § 3.24, стр. 112; § 44. 4—5, стр. 117; § 1.4, 2,
стр. 23; § 112. 9—11, стр. 73; § 3. 2—3, стр. 116; § 53. 9, стр. 120;
§ 60. 8—9; Ник. X., стр. 791. 7—8.
87	Пс. Хрон., 1, стр. 122, §11. 12—14, 2, стр. 142; § 7. 25—29, стр.
145; § 14. 8—9; G. Weiss. Forschungen zu den noch nicht edier-
ten Schriften des Michael Psellos.— «ΒΥΖΑΝΤΙΝΑ», 4, 1972, S. 49.
18-19.
88	Пс. Хрон., 2, стр. 27, § 120. 13—14; Кинн., стр. 26. 3—4.
67
3

лял, что народ, синклитики и стратиоты составляют опору
императорской власти — в данной формулировке для кли¬
ра не нашлось места89. Особенно резко противопоставле¬
ние гражданской знати и воинов проступает в жалобах
сторонников Исаака Комнина, переданных Скилицей.
Они говорили, что несправедливо награждать горожан, не
ведающих военной опасности, в то время как воины, с дет¬
ских лет защищающие родину, не знающие покоя, лиша¬
ются царской милости90. По-иному расставляет акценты
Кекавмен, скорее сопоставляя, чем противопоставляя чи¬
новника и командира: он с равным уважением относится
и к стратиоту, готовому пролить свою кровь, и к энергич¬
ному нотарию или «секретику» (Кек., стр. 276. 13—
14).
Что противопоставление гражданских и военных чинов
не сводилось только к публицистическим высказываниям,
свидетельствует формуляр императорских хрисовулов вто¬
рой половины XI в. Уже в грамоте Константина X от
1060 г. очень четко разграничены три категории должно¬
стных лиц: финансовые (сакеларии, логофеты геникона и
стратиотской казны, начальники сакелы и вестиария и
т. п.) (Лавра, № 33. 86—92), военные (доместики схол,
дуки, катепаны, стратиги, таксиархи и пр.) (№ 33. 92—
95) и судебно-контрольные (судьи, эпопты, стратевты,
анаграфевсы и другие чиновники) (№ 33. 95—98). Такое
же трехчленное деление — в хрисовулах Михаила VII от
1074 г. (№ 36. 23—33), Никифора III от 1079 г. № 38.
53—65) и Алексея I от 1081 г. (№ 43.43—53).
В отличие от этого хрисовул Михаила VI от 1057 г.
совершенно опускает клаузулу о . военных, перечисляя
лишь финансовых чиновников (№ 32.41—48) и кратко
упоминая столичных и фемных судей (№ 32.49—50).
Только финансовые чиновники фигурируют и в более
поздних грамотах Алексея I — от 1082, 1084 и 1086 гг.
(№ 44. 35-38, 45. 35-39, 48.48-52).
89	Пс. Хрон., 2, стр. 83, § 1. 11—12. См. об этом: Я. G. Beck. Ide-
en..., XIV, S. 1. Ср. еще: Пс. Соч,, 1, стр. 279. 22—25.
90 Спил., стр. 486. 6—10. Ср. Зон., 3, стр. 656. 14—17, а также: Ат-
тал., стр. 236.15—19. О противопоставлении синклитиков и
стратиотов см. Aik. Christophilopulu. Не synkletos eis to Byza-
ntinon kratos.— «Epeteris tu archeiu tes historias tu helleniku
dikaiu», 2, 1949, p. 56.
68

Рассматривая византийские формулы функциональной
стратификации общества (и знати), мы можем отметить
две их особенности. Во-первых, духовенство либо вовсе
выпадает из этих формул (так, в цитированном выше
определении Пселла церковь не названа среди столпоь
императорской власти), либо стоит в них на втором месте,
после воинов. Правда, в официальных церковных докумен¬
тах и в специфической ситуации порядок может оказаться
обратным: так, в протоколе собора 1166 г. мы читаем о том,
что богословские споры охватили все общество: сперва
названы епископат и духовенство, затем синклит и при¬
дворные, наконец, простонародье (PG, 140, col. 204 В).
Думается, такие исключения лишь подтверждают правило.
Л. П. Рейбо высказал мысль, что в конце XIII в. в ви¬
зантийских формулах стратификации клир выдвигается
на первое место91. Основанием для этой гипотезы послу¬
жило ему отречение патриарха Афанасия от сентября
1309 г. (Per. натр., 4, № 1666), где социальные разряды
перечислены в следующем порядке: иерархи и синклити-
ки, духовенство (священники и монахи) и воины, богатые
и бедные (PG, 142, col. 493D). Думаю, что строить столь
ответственное заключение на основании одного высказы¬
вания было бы рискованным; к. тому же отречение Афана¬
сия — специфически церковный документ, и порядок пере¬
числения в нем немногим отличается от формулы собора
1166 г. Следует учитывать также враждебное отношение
Афанасия к епископату92, отчего трудно ожидать, что он
и в самом деле ставил иерархов во главе общественной
пирамиды. Но какой бы ни была ситуация в конце XIII в.,
в формулах XI—XII вв. духовенство оказывается на вто¬
ром плане.
Во-вторых, византийские схемы не ограничиваются
только противопоставлением духовенства и воинов, подоб¬
ных oratores и bellatores западноевропейских трехчленных
функциональных формул93. Хотя западная конструкция
91	L.-P. Ray baud. Le gouvernement et radministration centrale de
FEmpire byzantin. Paris, 1968, p. 15.
92	R. Guilland. La correspondance inedite d’Athanase, Patriarche de
Constantinople.— «Melanges Ch. Diehl», I. Paris, 1930, p. 131—134.
33 См. об этом: О. Л. Вайнштейн. Некоторые черты средневековой
историографии — СВ, 25,	1964, стр. 253 и сл., и особенно:
J. Le Goff. La civilisation de FOccident medieval. Paris, 1964,
p. 319—325.
69

трех сословий не чужда византийской политической мысли
(случайно или нет, но ею пользуются преимущественно
такие идеологи аристократии, как Евстафий Солунский
и Продром), специфической особенностью значительной
части рассмотренных суждений является чуждое западно¬
европейскому общественному сознанию классического
средневековья восприятие синклитиков как отдельной
общественной группировки, отличной и от воинов, и от
церковных иерархов; в некоторых случаях формулы этого
типа оказываются усложненными и речь идет даже о не¬
скольких категориях чиновничества.
Наряду с расчленением общественных группировок по
функциям мы находим у византийских писателей еще
один принцип социальной классификации: византийская
знать подразделяется ими в соответствии с социальным
статусом, с общественным положением отдельных ее груп¬
пировок.
Никита Хониат в описании триумфального шествия
1167 г. следующим образом представляет процессию:
непосредственно за иконой богоматери двигались родст¬
венники царя, затем члены герусии (синклита), управ¬
ляющие делами государства и, наконец, люди, наделенные
блестящими чинами й отмеченные царской благосклон¬
ностью 94.
Итак, Хониат выделяет в составе византийской верхуш¬
ки три группировки. Первые две из них довольно ясны:
это царская родня и чиновники-администраторы. Третья
определена менее четко: к ней отнесены лица, видимо, не
выполнявшие государственных функций, но тем не менее
наделенные титулами в соответствии с отчетливо выра¬
женной монаршей волей.
В друтом месте Хониат еще раз перечисляет входящие
в состав господствующего класса группировки. Он рас¬
сказывает о заговоре Алексея Ангела против его брата
Исаака II в 1195 г. Заговор этот завершился успешным
переворотом, поскольку его поддержали разные силы.
В центре заговора стояли родственники царя и простона¬
родье, кормившееся из рук Алексея (Ник. X., стр. 593.
94	Ник. X., стр. 206. 2—5. Конец этой фразы понят немецким пе¬
реводчиком Ф. Граблером иначе (Die Krone der Komnenen,
ubersetzt von F. Grabler. Graz, Wien, Koln, 1958, S. 202). См.
возражения: А. П. Каждан. Немецкий перевод Никиты Хониа-
та.— ВВ, 32, 1971, стр. 253.
70

19—20). Затем к ним присоединились войско, домашние
слуги царя и «вознесенные до чина советника», т. е. члены
синклита (стр. 594. 3—5). Если оставить в стороне просто¬
народье и войско как категории, стоящие за пределами
знати, мы вновь видим три разряда господствующего клас¬
са, примерно отвечающие составу участников шествия
1167 г.: царская родня, синклитики и домашние слуги ца¬
ря, которые в какой-то мере адекватны титулованным
и пользующимся благосклонностью государя лицам перво¬
го списка.
Подобно Никите Хониату, Гийом Тирский выделяет
в составе правящей верхушки Византийской империи три
разряда: царских родичей, придворных администраторов
(«первенствующие в священном дворце») и челядинцев
(императорских «министериалов»). При этом Гийом почти
ничего не говорит о земельных собственниках и крайне
осторожно прилагает к византийской знати термин
nobilis 95.
Рассмотрим сведения византийских писателей о каж¬
дом из этих разрядов.
Вопрос о специфической роли царской родни в Визан¬
тии поставлен сравнительно недавно96. При этом речь шла
преимущественно об особой «семейственной политике»
(Familienpolitik), осуществлявшейся Комнинами. Я поста¬
раюсь ниже показать, что изменения заключались не толь¬
ко в переходе Комнинов к новой политике, но и прежде
всего в образовании нового социального слоя, обладавше¬
го особым общественным статусом. Именно наличие тако¬
го слоя (со своими специфическими интересами) и сде¬
лало «семейственную политику» реальностью.
Если я не ошибаюсь, представление о царских роди¬
чах как об особой социальной категории появилось в
Византии незадолго'до XII в. У Симеона Богослова мы не
встречаем упоминания такой общественной группировки.
Очень подробно описывая окружение. Зои и Феодоры,
95	См. подробно: А. П. Каждан, М. А. Заборов. Гийом Тирский...,
стр. 50—52.
96	См. особенно:	A. Hohlweg. Beitrage..., S. 15—34. Ср. также:
Я. Н. Любарский, в кн.: Анна Комнина. Алексиада. М.. 1965,
стр. 10 и сл.; «История Византии», т. II. М., 1967, стр. 296 и сл.;
Я. G. Beck. Ideen..., XIII, S. 321; 7. Verpeaux. Hierarchie et pre-
s6ance sous les Paleologues,—TM, 1, 1965, p. 437; G. Ostrogorsky.
Observations..., p. 10.
7J

Пселл перечисляет жезлоносцев и мечников, секиронос-
цев, фаворитов, свиту, синклит и «избранный разряд»
(Пс. Хрон., 1, стр. 118, § 3.5—11), но особой группировки
«родственников» (как это отмечено Хониатом в описании
процессии 1167 г.) при дворе императриц Пселл не заме¬
чает.
Писатели XI в., говоря о ближайшем окружении импе¬
раторов, пользуются, как правило, неопределенным тер¬
мином οι περί τον βασιλέα 97 или же сходными с ним οι τά
πρώτα έν βασιλείοις φέροτες (Скил., стр. 477. 81), οι έγγύτατοι
(Аттал., стр. 160.9), οι προκατεσηΧκότες (Пс. Хрон., 2, стр. 88,
§ 9.3). В стратификации византийского общества Пселл
определенным образом помещает синклит на первом ме¬
сте 98, Синклит для него — ведущее государственное учреж¬
дение, обсуждающее вместе с императором основные
проблемы (Сафа, МВ, 4, стр. 323. 25—26). И в представ¬
лении Атталиата синклит практически поглощает всю гос¬
подствующую верхушку общества: Михаил VII обращает¬
ся к горожанами синклитикам (Аттал., стр. 186.21—22);
в избрании Никифора III участвуют синклитики, духо¬
венство и торговцы (стр. 270.5—9. Ср. еще стр. 298.1—2);
первые среди синклитиков — высший общественный слой
(стр. 304.16). Иногда вместо термина «синклитики» (или
вместе с ним) оба писателя пользуются менее четким поня¬
тием οι έν τελεί".
Это не значит, конечно, что родственники правящего
государя не играли никакой роли в XI в. Скилица знает
нескольких «зятьев» Романа III, занимавших важные
посты 10°. Многочисленные царские родственники подви-
зались при Михаиле IV: его братья, племянник Констан¬
тин (Скил., стр. 413. 9—10; Пс. Хрон., 1, стр. 92, § 10. 16),
зять Стефан (Скил., стр. 398. 93), евнух Антоний, родст-
07 Пс. Хрон., 1, стр. 5, § 5.13, стр. 46; § 19. 23—24, стр. 83; § 51. 4,
2, стр. 171; § 42.8; Аттал., стр. 74.24, 210.6, 268.16. Ср. также
у Вриения на рубеже XI и XII вв.: Вриен., стр. 47. 1, 83. 3.
98	Пс. Соч., 1, стр. 244.14—17. Об истолковании этого пассажа см.
Aik. Christophilopulu. He synkletos..., p. 68 sq.
99 Пс. Хрон., 2, стр. 145, § 15.4—5; Аттал., стр. 201. 13—24, 211.
16—17. Уже Г. Г. Литаврин (Кек., стр. 76 и сл., 80) справедли¬
во подчеркнул заинтересованность Атталиата и Пселла в делах
синклита.
100	Скил., стр. 376. 73, 86—88, стр. 377. 15—16 ( = стр. 379. 76—77),
стр. 388. 20—21.
79

Ёённик царя (стр. 400.29—30). По сообщению Пселл&,
«вся родня» Михаила получила высокие должности
(Пс. Хрон., 1, стр. 111, § 42. 4—7) — недаром после его
смерти братья Михаила опасались, как бы царская власть
не перешла другому роду (стр. 86, § 1. 5—6). Но можно ли
говорить о восприятии родни Михаила IV как устойчивой,
сложившейся группировки? Родичи Михаила предстают
скорее жадной семьей, дорвавшейся до власти и делящей
титулы и посты101. Тот же Пселл говорит, что при дворе
Зои и Михаила высшие должности принадлежали отчим
слугам императрицы и родственникам ее мужа (стр. 53,
§ 1. 9—12): следовательно царские родичи не представ¬
ляются ему особым общественным разрядом, их влияние
осуществляется — наряду с влиянием царских слуг — по¬
стольку, поскольку они наделены чинами. К тому же
Михаил не любил своей родни (стр. 89, § 7. 9—12), да и
влияние их оказалось непродолжительным: после перево¬
рота 1042 г. представителей этого «тиранического рода»
сместили.
Столь же непродолжительным было влияние родствен¬
ников Михаила VI, которые выступали советниками
императора (Пс. Соч., 1, стр. 278. 6—7).
Если при константинопольском дворе XI в. царская
родня еще не сформировалась, как кажется, в устойчивую
группировку, то в среде военной аристократии, претендо¬
вавшей на царскую власть, родственные связи приобре¬
тали тенденцию стать социальным фактором. В 1047 г.
узурпатор Лев Торник раздавал командные посты в армии
«близким к нему по крови» 101а. И точно так же Исаак
Комнин, подняв в 1057 г. мятеж, окружает себя кровными
родственниками (Пс. Хрон., 2, стр. 87, § 8. 8—9). Один из
ближайших к Исааку Комнину полководцев Катакалон
Кекавмен также опирался на слуг и родных (Скил.,
стр. 469.43—45. Ср. еще стр. 490.20).
Правда, придя к власти, Исаак Комнин, если верить
Пселлу, поставил свою родню на ту же ступень, что и
прочих (Пс. Хрон., 2, стр. 128, § 71. 4), но тем не менее в
101	См. враждебную оценку родни Михаила IV у Пселла (Сафа,
МВ, 4, стр. 313.24—27; 5, стр. 125—126.2) и Кекавмена (Кек.,
стр. 286.18—29).
101а Скил., стр. 441.52—53. Однако Пселл, описывая лагерь Тор-
ника (Пс. Хрон., 2, стр. 18, § 104.15—17), не отмечает этого об¬
стоятельства.
73

рассказе о кратковременном правлении Исаака I писатель
неоднократно вспоминает о его роде (стр. 143, § 9. 7),
о царской родне (стр. 137, § 89. 6). Комнинов Пселл вос¬
принимает как единую семью, происходящую от царского
корня и служащую опорой государства (Сафа, МВ, 5,
стр. 432. 22—433. 11. Ср. стр. 315. 23). Вриений приводит
эпизод, хотя и вымышленный, по всей видимости, однако
весьма существенный в этой связи: по его словам, Исаак
уговаривал своего брата Иоанна стать наследником пре¬
стола. Это было бы, рассуждал государь, полезно не толь¬
ко нашим «кровным», но и всем ромеям (Вриен., стр. 21.
8—9). Соответственно и жена Иоанна вспоминала «обо всем
нашем роде» (стр. 21. 21. Ср. еще стр. 23. 14).
Излагая историю Михаила УН, современники время
от времени вспоминают о его родне (Аттал., стр. 239.15;
Вриен., стр. 101.14, 134.7—9). Особенно подробен в этом
пункте Пселл: Михаил, по его словам, уделил большую
долю власти братьям (Пс. Хрон., 2, стр. 177, § 10. 3—4),
прислушивался к советам дяди (стр. 177, § 10. 5—7),
пользовался помощью двоюродных братьев (стр. 165, § 28.
5—	6), и вообще дело шло к установлению коллективного
фамильного управления, κοινοπραξία του γένους (стр. 165,
§ 28. 5—6). Надо думать, Пселл несколько идеализировал
обстановку: во всяком случае, известно, что Константий,
брат Михаила VII, находился в очень стесненном поло¬
жении (Вриен., стр. 125. 1—3, Аттал., стр. 305. 1—3).
Как бы то ни было, и в это время царские родичи еще не
превратились в стабильную группировку: согласно Врие-
нию, вся родня Михаила VII погибла (Вриен., стр. 100.
6—	15, 101. 4), а по Атталиату, фаворит государя Никифо-
рица удалил от него всю родню (Аттал., стр. 200. 15—18).
Современник Никифорицы и, возможно, сторонник его
политики, Кекавмен настоятельно советует держать в узде
царских родственников и не давать им творить несправед¬
ливость (Кек., стр. 286. 5—6). Он приводит в пример
родню Михаила IV, произвол и жадность которой сделали
императора ненавистным для всех, так что люди покля¬
лись уничтожить его род (стр. 286. 26—28).
Никифор III издал хрйсовул, в котором он убеждал
своих преемников не подвергать наказанию приверженцев
умерших царей: в качестве этих приверженцев он дважды
называет царских слуг и царскую родню (Jus, 3, р. 335. 15,
336.	5—6). Любопытно при этом, что Атталиат, излагая
74

содержание указа Никифора, опустил упоминание царской
родни и говорил только об императорских слугах102.
Новый принцип, по-видимому, пробивал себе дорогу,
но насколько он был слаб еще в конце XI в., свидетельст¬
вует Анна Комнина. Она сообщает, что кесарь Иоанн Дука
советовал Никифору III жениться на грузинской принцес¬
се Марии именно потому, что она была чужестранкой в
Византии и у нее не было родни, которая стала бы доку¬
чать василевсу (Ан. К., 1·, стр. 107. 25—26). Некоторое
время спустя отец Анны руководствовался противополож¬
ным принципом и видел в родне и свойственниках не до¬
кучную толпу, а опору престола.
Алексей I в изображении его дочери выступает окру¬
женным родственниками и свойственниками103. Разбор
обвинений в адрес Иоанна, сына севастократора Исаака
Комнина, происходит в присутствии одних только родст¬
венников — писательница специально подчеркивает отсут¬
ствие кого-либо из чужих104. Подчас Анна сопоставляет
или противопоставляет царскую родню другим группиров¬
кам знати. Родичи императора постоянно действуют бок
о бок со стратиотами или с военачальниками105. Анна опи¬
сывает, как вокруг трона становятся родственники и свой¬
ственники Алексея, а справа и слева от них — «другие
воины» (Ан. К., 2, стр. 181. 21—24). И еще раз упоминает
Анна родственников и свойственников василевса вместе
с «другими» лицами высокого положения, принадлежа¬
щими к стратиотскому разряду (стр. 127. 12—15). В пред¬
ставлении Анны родня императора теснейшим образом
связана с высшим командным составом армии.
Зонара подчеркивает другой аспект взаимоотношений
Алексея I с родней: родственники императора награждав
102	Аттал., стр. 317. 18. См. Per., 2, № 1047; V. Tiftixoglu. Gruppen-
bildungen innerhalb dcs konstantmopolitanischen Klerus wahrend
der Komnenenzeit.— BZ, 62, 1969, S. 32, f. В моем изложении указа
(А. П. Каждан. Деревня и город в Византии IX—X вв. М.,
.1960, стр. 77), к сожалению, много неточностей, вызванных тем,
что я упустил из виду существование подлинного текста хри-
совула и пользовался только пересказом Атталиата.
103	Ан. К., 1, стр. 118.24—25; 2, стр. 132.1—2, 135. 6, 145. 3—4, 150.
21—22, 169. 22; 3, стр. 72. 5, 87.12.
104	Ан. К., 2, стр. 151. 5—6. Противопоставление царской родни
«чужим» см. еще: Ан. К., 1, стр. 100. 6—7. О терминологии Ан¬
ны см. A. Hohlweg. Beitrage..., S. 28, А. 3; S. 29, А. 1.
105	Ан. К., 2, стр. 26.7-10, 192.8-10, 222.14; 3, стр. 191. 30-31,
208. 25-29.
75

лись щедрыми выдачами из казны, имели огромные по¬
местья, заводили свиту, достойную царей, а не частных
лиц (Зон., 3, стр. 767. 2—8).
Никита Хониат, как и Анна, рядополагает царскую
родню лицам, занесенным в стратиотские каталоги
(Ник. X., стр. 129. 19—21). В Антиохии для участия в
турнире Мануил Г отобрал своих родственников и других
лиц, отлично владевших копьем (стр. 142. 4—6, 14—15^-
Родственники призывали Мануила к войне с сельджуками
(стр. 232. 13—16), и многие из них пали в сражении у Ми-
риокефала (стр. 238. 24—239. 1). По мнению Хониата,
Мануил поддерживал родичей (стр. 115. 11, 256. 9—10.
266. 11 —13), и в его рассказе о правлении Алексея II
царская родня опять-таки на виду (стр. 315.21—22, 330.
21). Правда, Хониат не однозначно расценивает ее роль:
то он говорит об огромном влиянии родственников на мо¬
лодого государя (стр. 292.23—293.1), то, наоборот, об
оттеснении на задний план царской родни, обладавшей при
Мануиле высшими должностями (стр. 293. 6—8).
Царская родня как специфическая группировка упо¬
минается Хониатом и в описании правления Исаака II
(стр. 499. 4—5, 538. 7—8). Его брат Алексей III постоянно
окружен родичами (стр. 703. 6, 727. 10—11). Для подав¬
ления мятежа Иоанна Толстого в 1200 г. он собирает преж¬
де всего свою родню, а затем других воинов из своего
окружения (стр. 698. 2—3). Алексея III даже обвиняли в
том, что он раздает провинции в управление родственни¬
кам (стр. 631. 18). При дворе Алексея IV сохранялись
«остатки царского рода» (стр. 742. 6—7). Наконец, говоря
о краткосрочном правлении Алексея V Мурчуфла, Хониат
упоминает знатных царских родственников и «остальное
войско» (стр. 754. 3).
Царскую родню выделяют и прйдворные риторы (см.,
например, Евф. Тор., стр. 86. 16—17, 115. 5—6). Николай
Месарит, описывая победу над мятежным Иоанном Тол¬
стым, подобно Хониату, обращает внимание на то, что под¬
держку Алексею III оказали прежде всего его родичи и
отцовская челядь106. Подробнее высказывается Никифор
Хрисоверг: повествуя о тех же событиях, он говорит об
106	Nikolaus Mesarites. Die Palastrevolution des Johannes Komne-
nos. Wurzburg, 1907, S. 42. 13—14.
Z6

участии в них царских домочадцев, возвышенных Алексе¬
ем III и окружавших его, а также верных слуг!07.
Как уже было сказано, Гийом Тирский выделяет цар¬
скую родню, окружавшую императора. В сообщениях о
царствовании Алексея I, правда, царские родичи обойдены
молчанием,— но, может быть, это случайность. Иоанн II,
по рассказу Гийома, прибыл в Антиохию в сопровождении
сыновей и челядинцев (PL, 201, col. 613 А) и покинул этот
город вместе с сыновьями, родичами и челядинцами
(col. 615 С). Сородичи присутствовали — вместе с ближ¬
ними, первенствующими священного дворца и военачаль¬
никами — на совете, созванном умирающим Иоанном II
(col. 634 CD). Гораздо чаще эта категория знати упомина¬
ется в рассказе Гийома о Мануиле I: родственники импе¬
ратора и первенствующие священного дворца (col. 635 CD),
первенствующие и родичи (col. 738 В). Историк подчерки¬
вает, что послы Мануила были его родичами (col. 743 В,
780 С). В битве при Мириокефале пало много знати, в том
числе родичи государя 107 108. О царской родне вспоминает он
и в связи с Алексеем II (col. 858 А, 859 А).
И Псевдо-Ансберт, помимо неопределенных терминов
для византийской знати (principes, proceres, primores),
постоянно использует слова, обозначающие разную сте¬
пень родства греческих аристократов с государем: consan-
guineus, patruelis, generus (sic!), fratris filius, filiu»
patrui sui [Ист. Фрид., стр. 37, 38, 28 (cp. стр. 51), 65].
Из ряда приведенных выше мест в сочинениях византий
ских авторов XII в. можно видеть, что люди царской
крови не только противопоставляются армии, но и по¬
стоянно сопоставляются с ней. Они лучшая часть ар¬
мии, но они прежде всего ее часть. Армия по от¬
ношению к ним το λοιπόν στράτευμα, ετεροι ύπασπισταί,
οι άλλοι όπόσοι τω στρατιωτιχω συντάγματι σο^κατειλεγμένοι.
Совсем по-иному выглядит сопоставление царской родни
с синклитиками. Упоминая рядом две эти категории,
византийские писатели XII в. обращают внимание на их
противоположность, но не отмечают общности.
107	Никиф. Хр.у стр. 7. 28—31.
108	PL, 201, col. 826 В. О гибели родичей царя при Мириокефале
знают и другие латинские хронисты: Ромуальд Салернский
(MGH, SS, 19, р. 442), ПсевДо-Бенедикт (Benedictus Peterbur-
gensis. Gesta..., 1, p. 129).
77

По свидетельству Анны, Григорий Таронит поносил
не только первенствующих синклита и войска, но и самих;
родственников и зятьев императора (Ан. К., 3, стр. 76.2—
4). В этой фразе противопоставление выражено синтакси¬
чески отчетливо: ού μόνον ... άλλα καί, тогда как обычно
при сопоставлении армии и родичей царя Анна огра¬
ничивается простым соединительным ш\. Зонара, кото¬
рый, как мы помним, враждебно относился к возвышению
родни Алексея I, вместе с тем осуждал политику импера¬
тора, лишившего синклитиков политического влияния
(Зон., 3, стр. 766.17—19).
Сопоставление царской родни и синклитиков много¬
кратно встречается у Хониата, и, насколько я могу судить,
первая категория не поглощается второй (Ник. X.,
стр. 108.12—13, 280.2—4). Мануил I, рассказывает Хо-
ниат, при выборах патриарха Михаила II. совещался со
своей родней, с членами синклита, с высшим духовенст¬
вом (стр. 70. 5—8). Во время процессии 1167 г. синклити-
ки, как было сказано, шли обособленно от царской родни..
За Феодором Кастамонитом, фаворитом Исаака II, сле¬
довал, по рассказу Хониата (стр. 574.18—19), простой
народ, синклитики и люди царской крови — здесь это
опять-таки несмешиваемые категории. И в окружении
Алексея III писатель выделяет (стр. 607.20—21) близких
к царю по крови и тех, кто занимает высшие государствен¬
ные посты. Правда, по крайней мере в одном случае Хо>
ниат говорит о персонах, сверкавших царским происхожде¬
нием и выдающихся по должностям (γένει βασιλεία) διαπρεπείς:
•και λαμπροί κατ’άξίωσιν) (Ник. X., стр. 113.16—17): тут неяс¬
но, имеем ли мы дело с тождеством или с сопоставлением.
Хониату соответствует Киннам. По его словам, в
1147 г. Людовика VII встречали как люди, близкие к
императору по крови, так и высшие администраторы
(Кинн., стр. 82. 21—22). И здесь это две разные катего¬
рии [напомню, что Одо Дейльский совсем по-иному опре¬
делил состав встречавших Людовика лиц (см. выше) —
царской родни среди них он не отметил]. Евфимий Мала-
ки противопоставляет родственников государя и членов
герусии 109. Евфимий Торник изображает стоящую у по¬
стели умирающего логофета Димитрия толпу заплаканных
109	К. Р. Mpones. Euthymiu tu Malake dyo enkomiastikoi logoi eis
ton aytokratora Manuel I Komnenon.— «Theologia», 19, 1941-
1948, p. 534. 5-6.
78

царских родичей и рядом с ними членов сидклита (Евф.
Тор., стр. 112. 2—6).
Гражданская знать отнюдь не представлялась визан¬
тийцам социально однородным разрядом. Скилида особен¬
но резко противопоставляет в ее среде две группы. Рас¬
сказывая о приходе к власти Михаила VI, не любимого
историком за враждебное отношение к военной аристо¬
кратии, Скилица замечает прежде всего, что новый госу¬
дарь возвел на более высокие ступени избранных членов
синклита110, а обещаниями склонил на свою сторону
плебс (Скил., стр. 482. 79—81); здесь между плебсом и
синклитом никого нет. Но вслед за тем Скилица неожи¬
данно сообщает, что отношение Михаила VI к синклиту
было отнюдь не таким благоприятным и что на государ¬
ственные должности он выдвигал не синклитиков, а кан¬
целярских скорописцев-тахиграфов (стр. 483.	89—91).
Те же две группы видит и Пселл, утверждающий, что
Кируларий опирался не на членов «первого совета», не на
армию, не на администраторов («тахиграфы» Скилицы),
но на свою клику и плебс (Цс. Соч., 1. стр. 279. 22—25).
Совершенно другой принцип разделения верхушки
чиновничества наметил в XII в.· Никита Хониат: по его
наблюдению, в составе синклита имелись знатные, но
обнищавшие семьи (Ник. X., стр. 338. 11), и именно эта
часть синклитиков поддерживала Андроника I. Видимо,
тот же слой Хониат именует в другом месте дурными
членами синклита (стр. 315.14—15), перенося тем самым
вопрос из сферы экономических отношений в область мо¬
рали. И но Евстафию Солунскому, Андроника I поддержи¬
вали подонки синклита (Евст. Сол., стр. 44. 13—14,
48. 1-2).
Последний разряд знати, известный Хониату и Гийому
Тирскому,— по всей видщмости, личные слуги (министе-
риалы) государя, приближенные, придворные в узком
смысле слова. Никита Хониат отделяет вельмож (οι έ
τελεί) от служащих при царском дворе (Ник. X.,
стр. 139. 19). Чаще мы встречаем эту категорию в сопо¬
ставлении с царской родней. По словам Продрома, на
пиру у василевса ликуют родичи и рабы 11 последним
110	Аналогичная формула приложена к другому государю, к кото¬
рому Скилица тоже настроен недоброжелательно,— к Констан¬
тину IX (Скил., стр. 423. 50).
111	Theodori Prodromi De Manganis. Padova, 1972, p. 38. 79—80.
79

термином, разумеется, обозначены слуги. Анна нротййб-
поставляет кровных родственников Алексея I «отчим слу¬
гам» (Ан. К., 2, стр. 180.25—27). Та же формулировка
и у Хониата: отчии служители и близкие по крови
(Ник. X., стр. 292.6—7). При дворе Мануила I — его
служители и родственники (стр. 287. 16), и те же кате¬
гории при дворе Исаака II (стр. 563. 3—4) и Алексея III
(стр. 675. 5—6). Иной раз придворные противопоставля¬
ются не царским родичам, но шире — знати вообще
(стр. 499. 20-22).
Грань между гражданской знатью (синклитиками) и
приближенными-министериалами могла быть проведена
двояким образом. Во-первых, она могла определяться
функциональной ролью, характером их службы:	одни
были заняты на государственных должностях, другие —
при дворе. Однако Византия не знала столь четкого функ¬
ционального разграничения между государственной и
придворной службой: лица, занимавшие чисто придворные
должности (паракимомена — хранителя императорской
опочивальни, протовестиария — начальника царского гар¬
дероба, пинкерна — кравчего и т. п.), выполняли сплошь
и рядом важнейшие государственные поручения. Отсутст¬
вие резкой грани проступает в том любопытном явлении,
которое как раз имело место в XII в., когда многие при¬
дворные должности превращаются в элитарные титулы, не
связанные с придворной службой (см. ниже, гл. 3). Я
абстрагируюсь сейчас от того обстоятельства, что среди
придворных чинов многие были связаны с охраной двор¬
ца, с гвардейской службой и по характеру своих функций
принадлежали не к чиновничеству, а к стратиотам.
Во-вторых, различие могло носить «генетический»
характер: под приближенными можно понимать служи¬
лую знать первого поколения, фаворитов, выдвинутых
императорской властью из «низов», лиц, не имевших
знатных предков. Разграничение «старой» знати и служи¬
лой знати первого поколения тоже имело нечеткий,
условный характер по двум причинам: с одной стороны,
понятие «низов» в этом случае, как свидетельствует рас¬
смотренное выше дело Стефана Айохристофорита, оказы¬
вается довольно размытым: под «низами» византийские
авторы могли разуметь и чиновничество средней руки; с
другой стороны, императорский фаворит-выскочка дале¬
ко не всегда сходил со сцены, не оставив своей родне ни
80

Состояния, ни общественного положения (или вовсе нб
оставив потомства),— в ряде случаев знатная персона
первого поколения оказывалась основателем аристократи¬
ческой семьи; сам будучи (по своему прошлому, генети¬
чески) министериалом, он имел сыновей и внуков, по
рожденцю, воспитанию и унаследованному состоянию
принадлежавших к гражданской, а то и к военной знати
империи.
Терминология, прилагавшаяся к придворным, оказы¬
вается неопределенной и неоднозначной: она не столько
отделяет императорских министериалов от остальной
знати, сколько еще более стирает грань между ними.
Основными терминами для обозначения придворных были
«раб» в разных синонимических вариантах112 113 и ближний
οικείος) из.
Верными рабами (Ан. К., 1, стр. 77. 17—18) и ближай¬
шими царя (Вриен., стр. 146. 10—12) именуются фавори¬
ты Никифора III Борил и Герман114, которые и в самом
деле были императорскими челядинцами, бывшими раба¬
ми (Скил. Прод., стр. 185.30—186.2). Среди «ближай¬
ших» Алексея I Анна называет Георгия, сына (?) Декана,
Евстафия Камица и главного виночерпия Михаила
(Ан. К., 2, стр. 154.16—17). По-видимому, и при Иоан¬
не II Евстафий Камиц и Георгий, сын Декана, принадле¬
жали к числу императорских слуг и оба были включены
в поминальный список Пандократорова монастыря 115.
О виночерпии Михаиле (его .патроним не назван) Анна
рассказывает подробно, и мы можем получить представ¬
ление о жизненном пути и функциях одного из царских
112	О терминологии рабства см. Я. Kopstein. Zur Sklaverei im aus-
gehenden Byzanz. Berlin, 1966, S. 31—55.
113	Cm. iP. Lemerle. Actes de Kutlumus. Paris, 1945, p. 48. Ж. Bepno
в специальном исследовании (/. Verpeaux. Les oikeioi.— REB,
23,	1965) опирается преимущественно на источники XIII—
XIV вв., тогда как ранние свидетельства собраны им неполно
и трактуются подчас неточно. Ср. еще: Г. Г. Литаврин, в кн.:
Кек., стр. 356, прим. 149.
114	См. о них: В. С. Шандровская. Печать с именем Борила.— «Со¬
общения Гос. Эрмитажа», 31, 1970, стр. 46 и сл., а также:
И. Дуйчев. Образи на двама бългэри от XI век.— «Наследова¬
ния в чест на Д. Дечев». София, 1958, стр. 748—751; Б. Кре-
киК. О називу «скити» за балкански словени код Ана Комне-
не.— «Годшшьак филоз. фак. у Нови Саду», 8, 1964/65, стр. 1—3.
115	Р. Gautier. L’obituaire du typicon du Pantocrator.— REB, 27,
1969, p. 259 sq.
81

Мйнйстериалов на рубеже XI и XII вв. Это был человек,
с детских лет воспитанный при дворе и обученный воен¬
ному делу (Ан. К., 3, стр. 40. 16—17). Он выступает как
лицо, облеченное специальным доверием императора:
когда войска Мануила Вутумита были посланы против
Боэмунда в 1099—1100 г., Михаил участвовал в экспеди¬
ции. Он был подчинен Вутумиту, но вместе с тем облечен
правом тайно сообщать обо всех делах императору
(стр. 40.20—22). Позднее Михаил был отправлен с ана¬
логичным поручением к дуке Кипра Константину Евфор-
вину, но этот влиятельный вельможа сумел избавиться от
соглядатая — император отозвал Михаила в Константино¬
поль (стр. 41. 2—18).
Видимо, министериалом был и Феодорица, раб царя,
владелец проастия, упомянутый в уставе Пандократора в
1136 г. В этом документе для обозначения раба употреб¬
лен редкий термин	σθλαβόπωλος116, словно автор уста¬
ва ищет особое слово, отличное от распространенных
δούλος или οίκέτης, обремененных традиционной
смысловой нагрузкой.
В этих случаях (как и в ряде других, перечислять
которые здесь не имеет смысла) рабы и ближние — дей¬
ствительно царские миннстериалы, а вместе с тем оба
термина прилагались и к высшей знати, и к видным чи¬
новникам. Опять-таки не претендуя на полноту, ограни¬
чусь несколькими примерами: Мануил Комнин в середине
XI в. назван ближним (Вриен., стр. 25. 16—17), как и
логофет дрома Иоанн в 1086 г. (Лавра, № 48. 18); в то
же самое время, при Алексее I, логофет геникона Михаил
Кутрик (Куртикий?) именовался рабом императора (Jus,
3, р. 398.18—19). Рабами василевса называют себя в гра¬
мотах и такие заведомые аристократы, как Андроник
Кантакузин в 1175 г. (ММ, 4, р. 318. 2, 29—32) или Алек¬
сей Пигонит 117.
Четкое значение термину οικείος придает Симеон
116	А. Дмитриевский. Описание литургических рукописей, храня¬
щихся в библиотеках православного востока, т. 1: Typika. Киев,
1895, стр. 698.10. Об этом термине см. А. П. Каждая. «Работор¬
говец моей царственности» — миф или действительность?— «Эл¬
линистический Ближний Восток, Византия и Иран». М., 1967,
стр. 83—87.
117	М. Gudas. Byzantiaka engrapha tes en Atho hieras mones tu Ba-
topediu.- EEBS, 4, 1927, p. 216, № 8 B. 14—15.

Богослов, рисуя образ человека, который пребывает при
царском дворе, облачается в одежды, достойные царя,
является ближним василевса и слышит непосредственно
от него приказы и пожелания (Сим. Бог. Главы, стр. 71.
8—11, гл. II, §1). Ближний у Симеона — не просто слуга,
но доверенный слуга, особо приближенный к государю.
Иногда наши источники говорят о ближних как об
особой категории лиц. Жалоба Константина VII на ближ¬
них, которые его забыли118, несколько неопределенна,
но уже Кекавмен рассматривает οικείοι ανθ-ρωτιοι как
своеобразный разряд людей (Кек., стр. 286.1) — наряду
с чиновными лицами и царскими родичами. В некоторых
случаях подобные отношения близости-верности пере¬
даются без эпитета οικείος, одним только словом άνθρωπος,
«человек». Выражение «человек царя» появляется довольно
рано, уже у Феофана 119.
Термин οίκείωσις, «близость», в специфическом зна¬
чении применяли в XI в. в Южной Италии, где им обозна¬
чали общность всех ромеев 12°. Чаще, однако, он связыва¬
ется с особой формой близости — с близостью к импера¬
торскому престолу. В этой близости есть две стороны.
Она раскрывается прежде всего как обязанность, как
верность подданного государю. Пселл рассказывает, что
Михаил VI упрекал его в отсутствии дружбы и близости
(П.с. Хрон., 2, стр. 92, § 16.1—2). Но вместе с тем
οίκείωσις или οίκειότης — особая привилегия, вытекающая
из статуса верности.
Какая-то часть знати «несла» (т. е. обладала), если
пользоваться фразеологией устава монастыря Предтечи Фо-
веру, близость василевсу121. Еще отчетливее позитивное
содержание близости выступает в рассказе Вриения о том,
118	J. Darrouzcs. Epistoliers byzantins du Xе siecle. Paris, 1960,
p. 318. 28.
119	Theophanes. Chronographia, vol. I. Lipsiae, 1883, p. 465.2. См. об
этом: Ф. И. Успенский. Староболгарская надпись Омортага.—
ИРАИК, 6, 1900, стр. 217 и сл. О несколько неопределенном тер¬
мине βασιλικοί άνθρωποί см. Н. Glykatzi-Ahrweiler. Recherches
sur I’administration de I’Empire byzantin aux IXе—XIе siecles.
Paris, 1960, p. 74. Cp. p. 28, n. 9. В термине «человек» H. Вейс
видел синоним лидзия, вассала (N. Bees. Note sur quelques in¬
scriptions de Tegee.— «Bulletin de Correspondence Hellenique»,
31, 1907, p. 379).
120	A. Guillou. Studies on Byzantine Italy. London, 1970, I, p. 17.
121	A. И. Пападопуло-Керамевс. Noctes Petropolitanae. СПб., 1913,
стр. 6.24—25.
88

как полководец Алексей Комнин, будущий император,
обещал Тутаху «близость к василевсу ромеев» в благо¬
дарность за военную помощь (Вриен., стр. 87. 6). То же
словоупотребление у Никиты Хониата: Феодору Стипио-
ту, говорит он, судьба даровала высокие почести и близость
к царю (Ник. X., стр. 78.11—12). И в другом месте он,
обобщая, сетует на дурных людей, корыстно добивающих¬
ся близости к царям (стр. 296. 22). Близость к автократо-
рам отмечает анонимный поэт среди достоинств Андро¬
ника Кондостефана (Марк, код., стр. 154, № 242. 18).
Внутри разряда, условно названного «приближенны¬
ми», прослеживаются некоторые специфические группы.
Никита Хониат, наблюдательности которого мы обязаны
столь многим, выделяет две из них. По его словам, Ма-
нуил I был благосклонен, во-первых, к служившим в его
покоях евнухам, во-вторых, к прислужникам-варварам,
уроженцам чужеземных стран, говорившим на чужих
языках (Ник. X., стр. 266. 20—22). Именно их Мануил
считал самыми преданными слугами, и они обогащались,
словно вожди великих племен, несмотря на свою необра¬
зованность и плохое знание греческого языка (стр. 267.
4-8).
Евнухи и иноземцы отличались по своему статусу от
двух первых разрядов византийской знати: царских род¬
ственников и синклитиков. Принципиальное отличие со¬
стояло в том, что они не имели прочных корней в визан¬
тийском обществе и потому, казалось бы, должны были
преданнее служить своему господину-василевсу, чья
милость являлась их единственной или, во всяком слу¬
чае, главнейшей опорой. К тому же как евнухам, так и
иноземцам соблазнительный путь к престолу был зака-
122	Р. Engel. Allam es uralkodo osztaly a IX—XI. szazadi Bizanc-
ban.— «Annales Bibliothecae Universitatis de Rolando Eotvos
nominatae», 2, 1964, old. 220—222. П. Энгель останавливается
преимущественно на общественных отношениях VIII—X вв.,
не ставя вопроса о переменах в структуре господствующего
класса при Комнинах. С представлением о принципиальной
лояльности евнухов полемизирует Ж. Вальтер (G. Walter. La
vie quotidienne a Byzance au siecle des Comnenes. Paris, 1966,
p. 95), указывая на их участие в ряде мятежей. По его мне¬
нию, отсутствие у скопцов сексуальных радостей делало их
более склонными к интеллектуальной жизни, и в частности к
административной деятельности.
84

Не только евнухи — в силу их особых физических
свойств,— но и иноземцы воспринимались византийским
общественным мнением как особая общественная груп-
пиррвка. Византийцы часто противопоставляли себя, ро¬
меев, пришлому элементу. В XI в. Кекавмен наставлял
василевса не возвышать чужеродных в ущерб ромеям,
если только иноплеменники не происходили из королев¬
ского рода (Кек., стр. 278. 8—10). Проблема отношения
к иноземцам продолжала обсуждаться и в XII в. Если
Никита Хониат возмущался засилием полуварваров в им¬
перии (Ник. X., стр. 273. 14), то его современник Евста¬
фий Солунский восхвалял Мануила I как раз за то, что
император привлекает людей из всевозможных стран на
службу ромеям (Fontes, 1, р. 81. 5—11).
Известным своеобразием отличаются формулировки Ни¬
киты Хониата, касающиеся категорий знати при Андро¬
нике I. Рассказывая о заседании совета, собранного Ан¬
дроником еще до убийства Алексея II, Хониат выделяет
в его составе две группы. Одна из них — это «стоящие
вкруг», вторая — те, кто сидел вместе с Андроником и ку¬
да относились знатные родом и наделенные высокими чи¬
нами (Ник. X., стр. 350. 3—4). В другом случае историк
перечисляет в окружении Андроника знатных родом, импе¬
раторских «верных», вооруженных секирами варваров
и облаченных в пурпур жезлоносцев (стр. 447.17—19).
Самому Андронику Хониат приписывает следующее пе¬
речисление категорий знати: близкие к царю по крови,
«верные», ему, а также «стоящие вкруг», куда относятся
члены герусии и прочие слуги Империи ромеев.
Хотя как будто бы основные, уже знакомые нам раз¬
ряды знати продолжают упоминаться в этих формулиров¬
ках, соотношение между ними несколько смещено: царская
родня и синклитики несколько потеснены императорски¬
ми «верными»: οι 5Ανδρονίκω τηροΰντες εύνοιαν или теми,
кому ή тгрЬ; έμέ τυίστις εύνοιαν έπεβράβευσε. Слово εύνοια,
«верность», встречалось^ и в описании процессии 1167 г.,
но в ту пору лица, чье отношение к государю опре¬
делялось этцм понятием, занимали, как кажется, более
скромное место, чем при Андронике: они поставлены там
уже после синклитиков, тогда как при Андронике вер¬
ные явно опередили членов герусии.
Формулы Хониата и Гийома Тирского, подкрепленные
свидетельствами других современных им писателей рису¬
55

ют своеобразный состав господствующей верхушки
Византийской империи. Снова я должен подчеркнуть, что
и при такой системе стратификации синклитики (чинов¬
ничья, или служилая, знать) выступают как особая со¬
циальная категория, при этом — в отличие от формул
Атталиата и Пселла — синклитики в XII в. предстают
перед нами как аристократия второго порядка. Далее,
можно констатировать существование особой социальной
категории царских родичей (не известной до середины XI
столетия), которые воспринимались в XII в. как высший
слой военной знати. Наконец, особо подчеркнута роль
разряда императорских министериалов.
Мы могли бы сказать, что в политическом сознании
современников (как византийцев, так и иноземных наб¬
людателей) византийская знать оказывается наделенной
своеобразными чертами. Если пользоваться негативным
определением, ни иерархия ленов, ни земельная собствен¬
ность как таковая не выступают в качестве важнейших
критериев принадлежности к аристократии или положе¬
ния в рядах нобилитета. Обращаясь к позитивному опре¬
делению, мы должны констатировать, что современники
мыслили в качестве византийской аристократии совокуп¬
ность тех лиц, кто так или иначе был сопричастен высшей
государственной власти. Именно поэтому они выделили
как ее элиту группировку царских родичей, за которыми
следовали синклитики-администраторы и ближние-при-
дворные.
Нам предстоит теперь выяснить, в какой мере эти
категории византийского общественного сознания отвеча¬
ли реальности.

ОПЫТ ОБРАБОТКИ АНКЕТЫ
Публикация анкеты семей византийского господствующего
класса XI—XII вв. по техническим причинам оказывает¬
ся невозможной (на это потребовалось бы 60—70 автор¬
ских листов) — приходится ограничиваться лишь почерп¬
нутыми из нее данными и их систематизацией. Соответст¬
венно я не в состоянии развернуть аргументацию и огра¬
ничиваюсь лишь выборочными ссылками на источники и
литературу: там, где даю поправки к текстам или пере¬
сматриваю традиционные суждения, или же в тех случаях,
которые мне представляются особенно важными. Это до¬
садно прежде всего потому, что такая анкета могла бы
послужить вспомогательным материалом для составления
справочного пособия по византийской просопографии,
нужда в котором, я думаю, ощущается каждым исследо¬
вателем, но которое до сих пор остается в числе desiderata;
она могла бы послужить своего рода пробным камнем,
способным выявить трудности, стоящие перед подобным
предприятием, и задачи, какие предстоит решать в ходе
составления такого пособия. Но есть и другая немаловаж¬
ная причина, заставляющая сожалеть, что сами материа¬
лы анкеты не увидят света: это затруднит проверку извле¬
ченных из нее выводов, поскольку вся предварительная
работа по собиранию сведений, идентификации лиц, опре¬
делению их соотношения между собой и т. п. остается
недоступной читателю; субъективные ошибки и промахи
(а они неминуемы в работе такого масштаба, особенно
если она выполняется не коллективом сотрудников) по¬
гребены в рукописном черновике. И если я все-таки реша¬
ет

юсь предложить на суд исследователей работу в столь уре-
занпом виде, это оправдывается убежденностью в том, что,
во-первых, выработка метода исследования — сама по себе
существенный момент исследовательского процесса, а во-
вторых, статистическая обработка до какой-то степени
элиминирует — при убедительной методике — частные
субъективные погрешности.
В анкете учтены следующие византийские семьи
(ниже приводится список в порядке количественного убы¬
вания известных нам членов семьи; список сопровожда¬
ется указанием основной литературы, относящейся к каж¬
дой семье; спорадические упоминания отдельных лиц в об¬
щих и специальных трудах не учитываются, опущены и
некоторые работы об отдельных лицах, не носящие просо-
пографического характера; греческая форма патронима
указывается в единственном числе).
1.	Комнины (Κομνηνός) — 76 человек
Опыт генеалогии Комнинов, ныне устаревший, см. Ch.
Ducange. Historia byzantina. Paris, 1680, p. 169—191. До¬
полнения к нему: С. Д. Пападимитриу. Об авторе дидакти¬
ческих стихов Spaneas.— «Летопись ист. -филол. об-ва при
Новоросс. ун-те», VIII, вып. 5, 1900, стр. 357 и сл. Напи¬
санная в 1937 г. при Брюссельском университете диссер¬
тация С. де Жонг «Генеалогия Комнинов в Византии»
подготавливается к печати Л. Стирноиом. Ср. также:
F.	Chalandon. Les Comnene, t. 1—2. Paris, 1900—1912;
A.	Hohlweg. Beitrage zur Verwaltungsgeschichte des Ost-
romischen Reiches unter den Komnenen. Munchen, 1965;
G.	Murnu. L’origine de Comnene.— AR, BSH 11, 1924;
К. I. Amantos. He katagoge ton Komnenon.— «Thrakika»,
10, 1938; K. J. Heilig. Die Verwandschaft der Theodora im
byzantinischen Kaiserhaus, in: Th. Meyer u. a. Kaisertum
und Herzogsgewalt im Zeitalter Friedrichs I. Stuttgart, 1952;
P. Schreiner. Eine unbekannte Beschreibung der Pammaka-
ristoskirche (Fethiye Camii).—DOP, 25, 1971; L. Stier-
non. Notes de titulature et de prosopographie byzantines. Ad¬
rien (Jean) et Constantin Comnene.— REB, 21, 1963;
W. H. Rudt de Co(llenberg. L’empereur Isaac de Chypre et
sa fille.— Byz. 38, 1968.
2.	Дуки (Δούκας) — 38
D. Polemis. The Doukai. A contribution to Byzantine Pro-
sopography. London, 1968; A. Kazdan. John Doukas:
an Attempt of De-Identification.—«Le parole e le idee»,
88

11,	1969, № 3—4; P. Kalrin-Hayter. 99. Jean Doukas.—
Byz., 42, 1972.
3.	Каматиры (Καματηρός) — 33
V. Laurent. Un sceau inedit du protonotaire Basile Kama-
teros.— Byz., 6, 1931; G. Stadtmiiller. Zur Geschichte der
Familie Kamateros.— BZ, 34, 1934; G. Ladas. Bibliogra-
phikai tines semeioseis. Peri ton Kamateron.—«Ho syllektes»,
2, 1952—1958 (мне недоступно); В. G. Шандровская. Гри¬
горий Каматир и его печать в собрании Государственного
Эрмитажа.— ВВ, XVI, 1959.
4.	Ангелы (’Άγγελο;) — 31
Г. А. Острогорский. Возвышение рода Ангелов.—«Юби¬
лейный сб. Русского археол. об-ва в Югославии». Бел¬
град, 1936 (немецкий перевод: G. Ostrogorsky. Zur by-
zantinischen Geschichte. Darmstadt, 1973, S. 166—182);
L.	Stiernon. Notes de prosopographie et de titulature by-
zantines. Constantin Ange (pan)sebastohypertate.— REB,
19, 1961; V. Laurent. Le sebastocrator Constantin Ange
et le peplum du Musee de S. Marc a Venise.— REB, 18,
1960 (возражения: M. S. Theocharis. Sur le sebastocrator
Constantin Ange et l'endyte du Musee de S. Marc a Veni¬
se.— BZ, 56, 1963).
5.	Катакалоны (Κατακαλών) — 29
N. Banescu. Sceau inedit de Katakalon, katepano de
Paradounavon.— EO, 39, 1936, № 184; N. Banescu. Sceau
de Demetrios Katakalon, katepano de Paradounavon.—
EO, 43, 1940.
6.	Кондостефаны (Κοντθ7τέφανος) — 29
H.	Gregoire. Notes epigraphiques. XII: La familie de Kon-
tostephanos et le monastere d'Elegmi.—«Revue de l'inst-
ruction publique en B'elgique», 52, 1909, № 3.
7.	Склиры (Σκληρός) — 29
8.	Антиохи (5Αντιοχος) — 27
J.	Darrouzes. Notice sur Gregoire Antiochos. — REB, 20,
1963.
9.	Ксиры (Ξηρός) — 27
10.	Ватацы (Βατάτζης) — 25
K.	Amantos. He oikogeneia Batatze.—EEBS, 21,
1951.
11.	Торники (Topvtxto;) — 25
H. Акинйн. Филологические разыскания 4. Вена, 1938
(на арм. яз. Указано Р. М. Бартикяном); N. Adontz.
Etudes armeno-byzantines. Lisbonne, 1965, p. 251—263;

J.	Darrouzes. Georges et Demetrios Tornikes, Lettres et
discours. Paris, 1970, p. 7—43.
12.	Владиславичи — 23
V.	Laurent. La prosopographie de l'Empire byzantin. —
EO, 37, 1934, № 176; В. H. Златарски. История на Бъл-
гарската държава през средните векове, т. 2. София,
1934, стр. 535.
13.	Палеологи (Παλαιολόγος) — 23
V. Laurent. La genealogie des premiers Paleologues.—
Byz., 8, 1933; 0. Lampsidis. Zur Biographie des Georgios
Palaologos des Megas Hetarei arches.—Byz., 40, 1970.
14.	Даласины (Δαλασσηνός) — 22
N. Adontz. Etudes..., p. 163—177; V. Laurent. Une titu-
lature abusive: Anne Iere Dalassene.— AR, BSH 27, 1946;
S.	Runciman. The End of Anne Dalassene—«Annuaire de
Tlnstitut de philologie et d’histoire orientales et slaves»,
9, 1949.
15.	Ксифилины (Ξιφιλϊνος) — 22
M.	Leumann. Der Name Xiphilinos.— BZ, 29, 1929/30;
S. Skopetas. Historia ton Xiphilinon. «Archeion Pontou»,
19, 1954 (мне недоступно); К. G. Mpones. Ioannes ho Xip¬
hilinos, ho nomophylax, ho monachos kai he epoche aytu.
Athenai, 1938; A. Papadopulos-Kerameus. Xiphilinos, pro-
toproedros kai pronoetes Lakedaimonias.—BZ, 14, 1905.
16.	Вриении (Βρυέννιος) — 21
J.	Seger. Byzantinische Historiker des X. und XI. Jahr-
hunderts, I. Miinchen, 1888; S. Wittek-De Jong. Le ce-
sar Nicephore Bryennios, l'historien, et ses ascendants.—
Byz., 23, 1953; A. Carile. II problema della identificazione
del cesare Niceforo Briennio.—«Aevum», 33, 1964; Э. Курц.
Евстафия Фессалоникийского и Константина Манасси
монодии на кончину Никифора Комнина.— ВВ, XVII,
1910 (1911).
17.	Тарониты (Ταρωνιτης) — 20
N.	Adontz. Etudes..., р. 197—264; V. Laurent. Alliances et
filiation des premiers Taronites.— EO, 37, 1938, № 189—
190; A. Leroy-Molinghen. Les deux Jean Taronites de
l^«Alexiade»,— Byz., 14, 1939.
Г 18. Карандины (Καραντηνός) — 19
)?Кроме того, известно 4 Сарандина (разграничение этих
двух (?) фамилий затруднительно).
19.	Месопотамиты (Μεσοττοταμίτης) — 18
20.	Пепагомены (Πελαγωμένος) — 18
90

P. Schreiner. Eine griechische Grabinschrift aus dem J.
1186Λίη Corridonia. Mil einem Anhang iiber die Pepagome-
noi.— JOB, 20, 1971.
21.	Хиросфакты (Χοφοσφάκτης) — 18
22.	Радины (Ταδηνός) — 17
К.	Amantos. Radenos.— Ell., 3, 1930
23.	Синадины (Συναδηνός) — 17
V. Laurent. Andronic Synadenos ou la carriere d’un haut
i'onctionnaire byzantin au XIIе siecle.— REB, 20, 1962.
24.	Вурцы (Βούρτζης) — 16
25.	Кастамониты (Κασταμονίτης) — 16
26.	Мелисины (Μελισσηνο'ς) — 16
S. Maslev. Les lettres de Theophylacte de Bulgarie a Ni¬
ce phore Melissenos.— REB, 30, 1972.
27.	Пселлы (Ψελλος) — 16
Я. H. Любарский. Михаил Пселл. Личность и мировоз¬
зрение.— ВВ, 30, 1969; A. Leroy-Molinghen, Р. Karlin-
Hayter. A Basileopator’s Descendant.— Byz., 38, 1968;
A. Leroy-Molinghen. La descendance adoptive de Psel-
los.— Byz., 39, 1969 (1970).
28.	Алопы ^Αλωπός) — 15
29.	Анзасы (>Ανζας) — 15
Ν. Svoronos. Les privileges de Teglise a l’epoque des
Comnene.— TM, 1, 1965, p. 327, n. 12.
30.	Пакурианы (Πακουριάνος) — 15
А. Шанидзе. Грузинский монастырь в Болгарии и его
типик. Тбилиси, 1971, стр. 257—278; А. Шанидзе. Великий
доместик Запада Григорий Бакурианис-дзе и грузинский
монастырь, основанный в Болгарии. Тбилиси, 1970;
Р. Katicic. Hai pros Pafcurianus epistolai tu Tbeopylaktu
archiepiskopu Achridos.— EEBS, 30, 1960 (1961); Г. Г. Ли-
таврин. Относительные размеры и состав имущества про¬
винциальной византийской аристократии во второй поло¬
вине XI в.- ВО (2). М., 1971.
31.	Сервлии (Σερβλίας) — 15
32.	Тарханиоты (Ταρχανιώτης) — 15
Р. Schreiner. Eine unbekannte Beschreibung der Pamma-
karistoskirche...., S. 229, A. 27.
33.	Хрисоверги (Χρυσοβέργης) — 15
M. Treu. Nicephori Chrysobergae ad Angelos orationes tres.
Breslau, 1892, p. 38.	'
34.	Кантакузины (Καντακουζηνός) — 14
91

D. M. Nicol. The Byzantine Family of Kantakuzenos (Can-
tacuzenus). Washington, 1968.
35.	Филокалы (Φιλόκαλης), Филокалиты — 14
36.	Хониаты (Χωνιάτης) — 14
J. L. van Dieten. Niketas Choniates. Erlauterungen zu den
Reden und Briefen nebst einer Biographie. Berlin, New
York, 1971, S. 8-15.
37.	Хумны (Χουμνος) — 14
J. Verpeaux. Notes prosopographiques sur la famille Chou-
mnos.— BS, 20, 1959.
38.	Каппадоки (Καττ'ττάδωξ, Καπτταδοκης) — 13
39.	Мономахи (Μονομάχος), Мономахиты, Мономаха-
ты — 13
В.	Л. Янин, Г. Г. Литаврин. Новые материалы о проис¬
хождении Владимира Мономаха.— «Историко-археоло¬
гический сборник». М., 1962, стр. 218.
40.	Аваланды (’Αβαλάντης), Аваландии, Валандии — 12
41.	Арвандины ^Αρβαντηνός) — 12
42.	Вотаниаты (Βοτανειάτης) — 12
G. Р. Begleris. Но aytokrator tu Byzantiu Nikephoros ho
Botaneiates protoproedros kai dux Hellados kai Pelopon-
nesu. Athenai, 1916; G. Buckler. A Sixth Century Bota¬
neiates.— Byz., 6, 1931.
43.	Гавры (Γαβρ5ς) — 12
A.	A. M. Bryer. A Byzantine Family: the Gabradas.—
«University of Birmingham. Historical Journal», 12, 1970.
44.	Катафлороны (Καταφλώρον) — 12
45.	Куртикии (Κουρτικίος) — 12
46.	Макремволиты (Μακρεμβολίτης) — 12
47.	Месариты (Μεσαρίτης) — 12
48.	Сгуры (Σγουρός) — 12
49.	Спанопулы (Σπανόπουλος), Спаны — 12
B.	Л. Янин. Актовые печати Древней Руси X—XV вв.,
т. 1, М., 1970, стр. 52 и сл.
50.	Алиаты (5Αλυάτης) — И
51.	Аргиры (’Αργυρός) — 11
A. Guillou. Studies on Byzantine Italy. London, 1970,
№ VIII.
52.	Артавасды (Άρτάβασδος) — И
53.	Арцруниды (Сенекеримы) — 11
54.	Василаки (Βασιλάκης) — 11
A. Garzya. Un lettre du milieu du XIIе siecle: Nicephore
Basilakes.— RESEE, 8, 1970.
92

55.	Враны (Βρανάς) — 11
56.	Даватины (Δαβατηνός) — И
57.	Диогены (Διογένης) — 11
ivt. Mathieu. Les faux Diogenes.— Byz., 22, 1952.
58.	Иаситы (Ίασίτης) — 11
K.	Amantos. Iasites-Diasites.— Ell., 3, 1930. См. допол¬
нения В. Лорана (там же).
59.	Костомиры (см. ниже, стр. 191) — 11
60.	Аристины (^Αρίστηνο'ς) — 10
61.	Доксопатры (Δοξοττατρής) — 10
V. Laurent. L’oeuvre geographique du moine sicilien Nil
Doxopatris.— EO, 36, 1937, № 185.
62.	Кавасилы (Καβάσιλας) — 10
G. I. Theocharides. Demetrios Dukas Kabasilas kai alia
prosopographika ex anekdotu chrysobullu tu Kantaku-
zenu.— Ell., 17, 1962. p. 6, n. 1.
63.	Мавроподы (Μαυρόπους) — 10
64.	Пантехни (ΙΙαντεχνής) — 10
65.	Петралифы (Πετραλίφας) — 10
66.	Пигониты (ΙΙηγ*ωνίτης) — 10
EL Gregoire. Nicetas Pegonites, vainqueur du roi bulgare
Jean Vladislav.— Byz., 12, 1937.
67.	Рожеры (Φογέριος) — 10
L.	Stiernon. Notes de titulature et de prosopographie by-
zantines. A propos de trois membres de la famille Roge-
rios.— REB, 22, 1964; Б. OepjaHqnh. Апанажни посед
кесара JoBaHa Porepnja.— ЗРВИ, 12, 1970.
68.	Анемады (5Ανεμας), Анемы — 9
69.	Аспиеты ^Ασπιέτης) — 9
J. Laurent. Armeniens de Cilicie: Aspietes, Oschin, Ursi-
nus.— «Melanges G. Schlumberger», t. I. Paris, 1924.
70.	Вахрамии, Врахамии (Βραχάμιος) — 9
N. Adontz. Etudes..., p. 147—152.
71.	Докианы (Δο/έιανός) — 9
72.	Дросы (Δρόσος), Дросины — 9
73.	Зон ары (Ζο^ναράς) — 9
74.	Камицы (Καμύτζης) — 9
75.	Махитарии (Μαχητάριος) — 9
V. Laurent. Legendes sigillographiques et families byzan-
tines.— EO 35, 1932, № 167, p. 348 sq., N. Adontz. Etu¬
des..., p. 137—141.
76.	Опы (Ώπο;) — 9
77.	«Пафлагонцы» (ΙΙαφλαγών) — 9
93

Г. Г. Литаврин. Восстание в Константинополе в апреле
1042 г.— ВВ, 33, 1972, стр. 39-41.
78.	Пофы (Πόθος) — 9
79.	Сиропулы (Συρόπουλος) — 9
80.	Стипиоты ( Στυττπειώτης), Стипы — 9
П. Вирт считает Стипиотов и Стинов разными фамилиями:
Р. Wirth. Leon Styppos oder Styppeiotes?— BF, 3, 1968.
81*. Стравороманы (Στραβορωμανός) — 9
P. Gautier. Lc dossier d’un haut fonctionnaire d’Alexis
Ier Comnene, Manuel Straboromanos.— REB, 23, 1965.
82.	Триакондафилы (Τριακοντάφυλλος) — 9
83.	Цирифоны (Τζιρίθων) — 9
84.	Акрополиты (^Ακροττολίτης) — 8
85.	Варисы (Βαρύς) — 8
86.	Евгенианы (Εύγενιανός) — 8
87.	Гавалы (Γαβαλάς) — 8
88.	Гудели (Γουδέλης) — 8
S. Lampros. Ho byzantinos oikos Gudele.— NE, 13, 1916.
89.	Иканаты (Πκανάτος) — 8
90.	Каспаки (Κάσπαξ) — 8
91.	Кекавмены (Κεκαυμένος) — 8
Г. Г. Литаврин. Советы и рассказы Кекавмена. М., 1972,
стр. 49—61.
92.	Кируларии (Κηρουλάριος) — 8
Я. Н. Любарский. Пселл в отношениях с современниками
(Пселл и семья Кирулариев).— ВВ, 35, 1973.
93.	Мануилиты (Μανουηλίτης) — 8
94.	Панайиоты (Παναγιώτης) — 8
95.	Скилицы (Σκυλίτζης) — 8
96.	Скутариоты (Σκουταριώτης) — 8
97.	Фоки (Φωκάς), Фокады — 8
Ν. М. Panagiotakis. Не byzantine oikogeneia ton Pleuston.
Symbole sta genealogika ton Phokadon.—«Dodone», 1, 1972.
98.	Франкопулы (Φραγγόπουλος) — 8
V. Laurent. Legendes sigillographiques et families byzan-
tines.— EO, 34, 1931, «N2 164, p. 469—473 (дополнения:
ibid., 35, 1932, № 167, p. 346 sq.).
99.	Халкуци (Χαλκούτζης) — 8
100.	Эксамилиоты (Έξαμιλιώτης) — 8
101.	Авторианы (Αύτωρειανός) — 7
102.	Айофеодориты (ζΑγιοθεοδωρίτης) — 7
А. Π. Каждая. Братья Айофеодориты при дворе Мануила
Комнина.— ЗРВИ, 9, 1966.
94

103.	Апокапы (Άποκάπης), Апухапы — 7
104.	Атталиаты (’Ατταλειάτης) — 7
Е. Th. Tsolakis. Aus dem Leben des Michael Attaleiates.—
BZ, 58, 1965.
105.	Влахерниты (Βλαχερνίτης) — 7
106.	Галатоны (Γαλάτων) — 7
107.	Главы (Γλαβάς) — 7
108.	Ириники (Είρηνι/ο'ς) 7
109.	Кампанарии (Καμπανάριος), Кампаны—7
110.	Критопулы (Κριτόπουλος), Критоплы — 7
111.	Маврики (Μαυριξ) — 7
112.	Мавродзомы (Μαυροζώμης) — 7
113., Маланины (Μαλακίνός), Малаки — 7
114.	Пиры (Πιρρός) — 7
115.	Рубениды (Τουπένης) — 7
N. Adontz. Etudes.·., p. 177—189; W. H. Riidt-Collenberg.
The Rupenides, Hethumides and Lusignans. Paris, 1963.
116.	Арпады — 6
117.	Вальсамоны (Βαλσαμών) — 6
118.	Веривои (Βεριβόης) — 6
119.	Дельфины (Δελφινάς) — 6
120.	Карамалы (Καράμαλλος) — 6
121.	Кефалы (Κεφαλάς) — 6
G. Rouillard. Un grand beneficiaire sous Alexis Comnene:
Leon Kephalas.— BZ, 30, 1930.
122.	Липариты (Λιπαρίτης) — 6
123.	Маниаки (Μανιακής) — 6
124.	Марулы (Μαρούλης) — 6
125.	Мацуки (Ματζοόκης) — 6
126.	Мермендолы (Μερμένδολος) — 6
127.	Педиадиты (Πεδιαδίτης), Педианиты —6
128.	Соломоны (Σολομών) — 6
129.	Трипсихи (Τρίψύχος) — 6
130.	Трифилии (Τριφύλλιος) — 6
131.	Трихи (Τρίχας) — 6
132.	Феодороканы (Θεοδωροκάνος) — 6
Ν. Adontz. Etudes..., ρ. 153—162
133.	Хрисанфы (Χρύσανθος) — 6
134.	Хрисы (Χρυσός) — 6
135.	Цинцилуки (Τζιντζιλούκης) — 6
136.	Эротики (Ερωτικός) — 6
137.	Эхмалоты (Αιχμάλωτος) — 6
138.	Аплухиры ('Απλούχειρ) — 5
95

P. L. М. Leone. Michaelis Hapluchiris versus cum excerp-
tis.- Byz., 39, 1969 (1970), p. 252 sq.
139.	Апокавки (’Απόκαυκος) — 5
140.	Вардалии (Βαρδαλης) — 5
141.	ВелисариотЫ (Βελισσαριώτης) — 5
142.	Деканы (Δεκανός) — 5
143.	Каламаны (Καλαμάνος) — 5
V. Laurent. Arete Doukaina, la Kralaina.— BZ, 65, 1972.
144.	Карианиты (Καριανίτης) — 5
145.	Карики (Καρίκης) — 5
146.	Кипарисиоты (Κυπαρισσιώτης)— 5
147.	Коковасилии (Κοκκοβασίλειος) — 5
148.	Котерцы (Κοτέρτζης) — 5
149.	Кратеры (Κρατερός) — 5
150.	Ксифии (Ξιφίας) — 5
151.	Куркуасы (Κουρκούας) — 5
152.	Ласкари (Αάσκαοις) — 5
153.	Малеины (Μαλεΐνος) — 5
154.	Мосхи (Μόσχος) — 5
155.	Панареты (Πανάρετος) — 5
156.	Пахлавуни — 5
157.	Перивлептины (Περιβλεπτινός), Перивлептиты — 5
158.	Проваты (ΙΙροβατας) — 5
159.	Промундины (Προμουνδινος) — 5
160.	Раули (Ταούλ) — 5
A. Ch. Ghatzes. Hoi Raul, Ral, Ralai. Kirchhain N. L.,
1909.
161.	Романиты (‘Ρωμανίτης) — 5
162.	Саракинопулы (Σαρακηνόπουλος) — 5
163.	Смирней (ΣμυρναΤος) — 5
164.	Спондилы (Στυονδύλης) — 5
165.	Татикии (Τατίκιος) — 5
166.	Тесаракондапихи (Τεσσαρακοντάπηχυς), Саран-
допихи — 5
167.	Халды (Χάλδος) — 5
168.	Харсианиты (Χαρσιανίτης) — 5
169.	Хасаны (Χασάνης) — 5
170.	Хрисилии (Χρυσήλιος) — 5
171.	Цикандилы (Τζίκανδύλης) — 5
172.	Циты (Τζίτας) — 5
173.	Айозахариты ^Α^ιοζαχαοίτης), Трисайозахари-
ты — 4
174.	Алфеи (^Αλφεος) — 4
96

175.	Анийский дом—4
176.	Арменопулы (Άρμενόπουλος) — 4
177.	Аттики (’Αττικός) — 4
Р. Wirth. Ein verkanntes nomen gentile der Komnenen-und
Laskaridenara.— BF, 3, 1968.
178.	Вириоты (Βηριώτης) — 4
179.	Воиоанны (Βοϊωάννης) — 4
180.	Галины (Γαληνός) — 4
181.	Гимны (Γυμνός) — 4
182.	Дермокаиты (Δερμοκαΐτης) — 4
183.	Дрими (Δριμύς) — 4
184.	Евлампи (Εύλάμπης) — 4
185.	Кавканы (Καυκάνος) — 4
186.	Канавы (Καναβός) — 4
187.	Киннамы (Κίνναμος) — 4
188.	Комиты (Κομίτης) — 4
189.	Ламбросы (Λαμπρός) — 4
190.	Лаханы (Λαχανας) — 4
191.	Лизики (Λιζιξ) — 4
192.	Лихуды (Λειχούδης) — 4
193.	Малеси (Μαλέσης) — 4
Η. Duye. Un haut fonctionnaire byzantin du XIе siecle:
Basile^Maleses.— REB, 30, 1972; A. Kazdan, Ja. Ljubar-
skij. Basile Maleses encore une fois.— BS, 34, 1973.
194.	Мандалы (Μανδάλης) — 4
195.	Метаксы Μεταξας) — 4
196.	Монастир(иоты (Μοναστηριώτης) — 4
197.	Музалоны (Μουζάλων) — 4
198.	Нестонги (Νεστόγγος) — 4
199.	Никевсы (Νίκεύς) — 4
200.	Палатины (ΠαλατΤνος) — 4
201.	Педиасимы (Πεδιάσιμος) — 4
V. Laurent. Legendes sigillographiques et families byzan-
tines. EO, 35, 1932, № 167, p. 329 sq.
202.	Пекулы (Πεκοόλης) — 4
203.	Сарониты (Σαρωνίτης) — 4
204.	Сплинарии (Σπληνάριος), Сплиниары — 4
205.	Стифаты (Στηθατος) — 4
206.	Халуфы (Χαλούφης) — 4
207.	Хамареты (Χαμάρετος) — 4
N. Bees. Hoi Chamaretoi. Athenai, 1903 (мне недоступно).
208.	Хамтуны (Χαμτοΰν), Хамдунии — 4
209.	Хиты (Χύτης) — 4
4 А, П. Каждая
97

210. Хрисоваландиты (Χρυσοβαλαντιτης) — 4
211. Эксазины-Иалеи (Έξαζηνος Ταλέας) — 4
212.	Агриты (Άγρίτης) — 3
213.	Айостефаниты (‘Αγιοστεφανίτης) — 3
214.	Айохристофориты (‘Αγιοχριστοφορίτης) — 3
215.	Аксухи (’Αξουχος) — 3
K.	Μ. Mekios. Ho megas domestikos tu Byzantiu Ioannes
Axuchos kai ho protostrator hyios aytu Alexios. Athenai,
1932.
216.	Алакасеи (’Αλακασεύς) — 3
217.	Амасианы (’Αμασείάνο;) — 3
218.	Апибитиумы (’Απίμταθιούμ) — 3
219.	Артокомиты (’Αρτοκομιτης) — 3
220.	Валаниты (Βαλανίτης), Валианиты — 3
221.	Вероиты (Βεροΐτης) — 3
222.	Вихкаци (Βηχκάτζης) — 3
223.	Вутумиты (Βουτο^μίτης) — 3
224.	Гиды (Γίδος) — 3
225.	Гифарды (Γκράρδος) — 3
226.	Горгоплуты (Γοργοπλοΰτος) — 3
227.	Гранаты (Γρανάτος) — 3
228.	Дисипаты (Δισύπατος) — 3
229.	Евфии (Ευφυής) — 3
230.	Ивирицы (Ίβηριτζης) — 3
231.	Казаны (Καζάνης), Газаны — 3
232.	Камелавкады (Καμηλαυκας) — 3
233.	Касианы (Κασιανός) — 3
234.	Кафары (Καθαρός) — 3
235.	Кенхри (Κεγχρής) — 3
236.	Кирицы (Κυρίτζης) — 3
237.	Кладоны (Κλάδων) — 3
238.	Лалаконы (Ααλάκων) — 3
239.	Ламбины (Λαμττηνός) — 3
240.	Лапарды (Λαπαρδάς) — 3
L.	Stiernon. Theodora Comnene et Andronic Lapardas
sebastes.— REB, 24, 1966.
241.	Левуны (Λεβούνης) — 3
242.	Манкафы (Μαγκαφας) — 3
243.	Месаникты (Μεσανύκτης) — 3
244.	Метриты (ΜεΤριτης) — 3
245.	Митилинеи (ΜιτυληναΤος) — 3
246.	Морохарзаны (Μωροχαρζάνης) — 3
247.	Мосиле (Μωσηλέ), Мусиле, Моселе — 3
98

248.	Мунданы (Μουντάνης) — 3
249.	Несторицы (Νεστορίτζης), Несторы — 3
250.	Олинфины (Όλυνθηνός) — 3
251.	Опсикианы (Όψικκχνος) — 3
252.	Пендактены (Πεντακτένης) — 3
253.	Пикриды (Πικρίδης) — 3
254.	Просухи (Προ?ούχ) — 3
255.	Псилы (Ψύλλος) — 3
256.	Рапсоматы (Ταψομμάτης) — 3
257.	Романаки (Τωμανάκης) —3
258.	Сапоны (Σαπονας), Сапонопулы — 3
259.	Сергопулы (Σεργόττουλος) — 3
260.	Синаиты (Σιναΐτης) — 3
261.	Скевины (Σκευηνας), Скевлины —3
262.	Стровилы (Στρόβηλος) — 3
263.	Фиалиты (Φιαλίτης) —3
264.	Фурнитарии (Φουρνιτάρης) — 3
265.	Цанцы (Τζάντζης) — 3
266.	Элеодориты (Έλεοδωρίτης) — 3
267.	Авксентиоты (Αύξεντιώτης) — 2
268.	Агалианы ^Αγαλλιανός) — 2
269.	Адралесты (’Αδράλεστος)— 2
270.	Айны (νΑοίνος) — 2
271.	Айоевфимиты (‘Αγιοευφημ ί της) —2
272.	Акапыы (άκαπνης) — 2
273.	Амиропулы ^Αμιρόπουλος) — 2
274.	Анфимиоты ^Ανθημιώτης) — 2
275.	Аплесфары (^Απλεσφάρης) — 2
276.	Арианиты (’Αριανιτης) —2
277.	Астикомиты (’Αστυκωμιτης) —2
278.	Атцикомиты ^Ατζίκωμίτης) — 2
279.	Вариподы (Βαρύπους) —2
280.	Васйраканиты (Βασπρακανιτης) — 2
281.	Вафириты (Βαθυρρείτης) —2
282.	Вебечиоты (Βεμπετζιώτης) — 2
283.	Воилы (Βοΐλας) —2
284.	Вринги (Βρίγγας) —2
285.	Гавриилакиты (Γαβριηλακίτης) — 2
286.	Герарды (Γηράρδος) —2
287.	Дасиоты (Δασιώτης) —2
288.	Еврипиоты (Εύριπιώτης) — 2
289.	Ионополиты (Ίωνοπολίτης) — 2
290.	Калоифы (Καλοήθης) —2
99
4*

291.	Капандриты (Καπανδρίτης) —2
292.	Караджи (Καρατζάς), Карацы —2
293.	Кармаликии (Καρμαλίκιος) — 2
294.	Кацамунды (Κατζαμούντης) — 2
295.	Киминианы (Κυμινειανός) — 2
296.	Клавдиополиты (Κλαβδιοτολίτης) — 2
297.	Кокины (Κόκκινος) — 2
298.	Кондомиты (Κοντομύτης) — 2
299.	Копсины (Κοψηνός) — 2
300.	Кудомиты (Κουτζομύτης) —2
301.	Лакапины (Λακαπηνός) —2
W.	G. Brokkaar. Basil Lacapenus. —«Studia byzantina et
neohellenica Neerlandica», 3, 1972 (мне недоступно).
302.	Лепендрины (Λεπενδρινός) — 2
303.	Ливады (Λιβαδάς) — 2
304.	Лимениты (Λιμενίτης) —2
305.	Мавроматы (Μαυρομμάτης) или Макроматы — 2
306.	Мадариты (Μαδαρίτης) — 2
307.	Макрохиры (Μακρόχειρ) — 2
308.	Манганы (Μαγγάνης) — 2
309.	Me литы (Μέλης) — 2
310.	Месимеры (Μεαημέρης) —2
311.	Монферратский дом —2
G. Usseglio. I marchesi di Monferrato in Italia ed in
Oriente durante i secoli XII e XIII. —«Biblioteca della
societa storica subalpina», 101, 1926 (мне недоступно).
312.	Мукупелы (Μουκουπέλης) — 2
313.	Мурчуфлы (Μούρτζουφλος) — 2
314.	Офеомахи (Όφεομάχος) — 2
315.	Офриды (Όφρυδας) —2
316.	Падиаты (Παδιάτης) —2
317.	Парсакутины (Παρσακουτηνός) —2
318.	Плакины (Πλακηνός) — 2
319.	Полиевкты (Πολύευκτος ) —2
. 320. Протевонты (Πρωτεύων) — 2
321.	Родии (Τόδιος) —2
322.	Сагматы (Σαγματάς) — 2
323.	Самухи (Σαμούχ) —2
324.	Скривы (Σκρίβας) — 2
325.	Стравомиты (Στραβομύτης) — 2
326.	Схины (Σχοινάς) —2
327.	Тривлатиты (Τριβλαττίτης) — 2
328.	Ураны (Ουρανός) — 2
100

329.	Фетталы (Θετταλός) — 2
330.	Халкотувы (Χαλκοτοΰβης) — 2
331.	Эмилианы (Αιμιλιανός) —2
332.	Антипапы (’Αντίπαππος) —1 или 2
333.	Апотиры ^Αποτυρας) —1 или 2
334.	Кавалурии (Καβαλλοόριο;) — 1 или 2
335.	Ампелы, Абелы (^Αμπελάς) '— 1
336.	Гонгилы (Γοχχόλιοζ) — 1
337.	Каситиры (Κασιτηρας) — 1
338.	Криниты (Κρηνίτης) — 1
339.	Ксилиниты (Ξυλινίτης) — 1
340.	Хароны (Χάρων) — 1
Наш список учитывает 340 семей общим числом чуть бо¬
лее 2300 человек. Список составлен, как уже было сказано,
чисто эмпирически: туда включены византийские семьи
XI—XII вв. (от 976 до 1204 г.), известные, по крайней
мере, по двум представителям. Такие семьи, как, напри¬
мер, Катакурианы, представленные только одним челове¬
ком, не включены в список, хотя севаст, ректор и мегадук
Алексей Катакуриан был родственником Комнинов1 и,
несомненно, принадлежал к элите. Исключение сделано
для тех фамилий, которые были известны еще до царство¬
вания Василия II: они (№ 335—340) включены в анкету:
несмотря на то, что в XI—XII вв. встречается только по
одному их потомку.
Приведенные цифры надо считать условными. Разу¬
меется, за время от 976 г. (вступление на престол Васи¬
лия II) до 1204 г. (падение Константинополя), которое
охватывает наша анкета, знать Византийской империи на¬
считывала много больше 2300 человек. Если Комнины
представлены в нашем списке 76 лицами, а какие-нибудь
Халкотувы или Плакины — только двумя, объяснение та¬
кой разницы нужно искать не в одной лишь плодовито¬
сти линьяжа Комнинов (Комнины и в самом деле были
плодовиты), но и в том, что Комнины были больше на ви¬
ду и лучше «учитывались» разнообразными источниками.
Мы могли бы рассматривать число 2300 как естественную
выборку, достаточно представительную для того, чтобы вы¬
нести суждение о составе и характере господствующей
1	Известен по печати. См. Сиг., стр. 670. Р, Гийан (R. Guilland.
Recherches sur les institutions byzantines t. II. Berlin, Amster¬
dam, 1967, p. 216) считает чтение «ректор» спорным.
101

верхушки Византийской империи, — однако и в это пред¬
положение приходится вносить ограничение. Во-первых,
я уже говорил о трудностях идентификации (см. гл. 1):
неточные отождествления могли сказаться и на общем ис¬
числении «известных» лиц, и особенно на относительной
численности отдельных семей. Во-вторых, сравнительное
обилие сведений о некоторых семьях не отвечает их дей¬
ствительной социальной роли или длительности их суще¬
ствования, но объясняется исключительно благоприятной
источниковедческой ситуацией: так, Пселлы, Хониаты или
Месариты засвидетельствованы исключительно щедро, по¬
скольку к ним принадлежали плодовитые писатели, часто
упоминавшие своих родственников.
Общая численность семей (340), по всей видимости,
гораздо ближе к действительности, нежели общая числен¬
ность лиц (надо только помнить о тех географических и
социальных ограничениях, которые были выше сделаны:
априори Константинополь представлен лучше провинции,
а элита — лучше других слоев господствующего класса),—
разумеется, «потерять» отдельных людей легче, чем целую
семью. Правда, и такие случаи возможны, и новые находки
подчас знакомят исследователей с семьями, которые каза¬
лись потерянными.
Очень показательна в этом отношении история
изучения семьи Нестонгов: до недавнего времени этот
линьяж не был известен ранее XIII в., когда Нестонги
играли очень заметную роль. Лишь И. Дуйчев выдвинул
гипотезу, что Нестонги — болгары по происхождению — по¬
падают на византийскую службу уже в начале XI в. 2; те¬
перь В. Лоран опубликовал печать монахини Нестонгисы
и сообщил о наличии нескольких печатей XI в. с именем
Нестонгов (Корпус, 5,3 № 2014), что прекрасно подтвер¬
дило гипотезу Дуйчева.
Другая трудность при определении численности се¬
мей состоит в том, что мы не всеща можем разграничить
патроним и личное прозвище — в тех случаях, когда проз¬
вище-патроним восходит к географическому названию
(Митилинеи, Смирней, Родии и т. п.) или к племенному
(Франкопулы, Сиропулы и пр.). У нас всегда остается
опасность посчитать за одну семью то, что в действитель¬
2	И. Дуйчев. Последният защитник на Срем в 1018 г.— ИИБИ, 8,
1960, стр. 309—320.
102

ности было конгломератом лиц, происходивших из одного
города или из одного этноса.
Социальный вес учтенных в анкете семей неравно¬
ценен — трудность, однако, заключается в том, чтобы най¬
ти критерии для выражения этой неравноценности. Преж¬
де всего обилие упоминаний членов семьи, при всех сде¬
ланных выше оговорках, отражает степень общественной
активности и длительность функционирования данного
линьяжа. Входящие в первую двадцатку фамилии за ред¬
ким исключением принадлежали к наиболее значитель¬
ным в эту эпоху, хотя подчас столь важные семьи, как Ак-
сухи, оказываются в конце списка. Не абсолютизируя это¬
го наблюдения, мы можем ориентировочно считать, что
при наличии соответствующей коррекции порядковый но¬
мер в нашем списке — в грубом приближении — отражает
общественную значимость семьи.
Для того, чтобы более обоснованно определить «сте¬
пень знатности» отдельных семей, мы обратимся к изуче¬
нию их элитарной титулатуры 2\ Мы выясним по нашей
анкете, каков был высший титул, пожалованный членам
различных семей, и попробуем на основании полученных
данных расположить учтенные семьи в порядке убывания
знатности. Метод этот при всей его подкупающей просто¬
те содержит, однако, немало подводных камней.
Я уже не буду повторять свои ламентации по поводу
неполноты анкеты: поскольку мы имеем дело с семьями,
а не с отдельными лицами, неполнота отчасти скрадыва¬
ется. Сложнее другое: византийская титулатура в XI—
XII вв. не была стабильной. Некоторые титулы постепен¬
но девальвировались, а затем и вовсе исчезали: магистр
при Алексее I был совсем не то, что магистр при Васи¬
лии II, севаст при Ангелах не походил на севаста при
Алексее I. Более того, на рубеже XI и XII вв. произошла
коренная ломка элитарной титулатуры (см. выше), так
что титулы при Комнинах и Ангелах вообще не находят
себе соответствия в титулах середины XI в. Следователь¬
но, титулы разного времени несоизмеримы. К тому же в
разное время одна и та же семья имела разное значение.
Все это заставляет разделить избранную эпоху на несколь-
2а На возможность применения такого метода анализа мое вни¬
мание обратила К. В. Хвостова, и я рад поблагодарить ее за
плодотворный совет.
103

ко более или менее однородных периодов и определять
степень знатности порознь для каждого периода. При
этом, однако, приходится не забывать, что многие данные
мы почерпываем из печатей и некоторых других источни¬
ков, не поддающихся строгой и точной датировке. Таким
образом, и эти выводы оказываются весьма условными.
Для царствования Василия II (976—1025) 3 мы будем
руководствоваться титулярной шкалой X в., когда основ¬
ными титулами византийских вельмож были: магистр, па-
трикий и протоспафарий. Стоящие ниже их по табели о
рангах титулы (спафарий, спафарокандидат и т. п.) в на¬
шей анкете слишком редки, чтобы отводить их обладате¬
лям особое положение: мы объединим все титулы ниже
спафария в один разряд. Точно так же в один разряд мы
объединяем титулы выше магистра (проэдр, куропалат).
Титул веста приравниваем к магистру, а анфипата — к
патрикию.
К первому разряду относятся Лакапины (проэдр) и
Склиры (куропалат). Сохранилась еще печать проэдра
Феодора, чей патроним В. Лоран читает АЛАКА. ЕА и вос¬
станавливает Алакерей, хотя сам же замечает, что такое
фамильное имя неизвестно (Орг., № 120). Судя по фото,
шестая буква могла бы быть не только Р или Ф, как допу¬
скает издатель, но и С. В таком случае патроним Феодо¬
ра — Алакасей. Лоран датировал моливдовул X—XI вв.,
но мне кажется невозможным, чтобы Алакасей при Васи¬
лии II получили титул столь высокого ранга,— поэтому
думаю, что печать относится к более позднему времени,
когда титул проэдра потерял прежний блеск — по край¬
ней мере, к середине XI в.
Ко второму разряду (весты и магистры) принадлежат:
Вотаниаты, Вурцы, Даласины, Дельфины, Малеины, Пар-
сакутины, Тарониты, Ураны, Фоки, и может быть, Арцру-
ниды 4. По печатям X—XI вв. магистрами были Катакало-
ны и Аргиры. Титул магистра носил, по свидетельству
Пиры, и Горгоплут — это могло быть и при Василии II,
3	Спорной остается возможность присоединить данные печатей,
датированных X—XI вв., л данные Пиры, относящиеся преи¬
мущественно к первой половине XI в.,— возможно, уже ко вре¬
мени после смерти Василия II.
4	Сенекерим Арцруни был, согласно Кекавмену, магистром (Кек.,
стр. 282.5—9), но Скилица сообщает, что его титул — только
патрикий (Скил., стр. 354. 94—97).
Щ

но скорее уже после его Смерти. Сохранилась печать Ми¬
хаила Антипапы, вестарха и проноита Афин, которую
Г. Шломберже датировал X—XI вв.5 До 40-х годов XI в.
вестарх — специфически придворный титул, который дава¬
ли евнухам 6,— поскольку Михаил Антипапа — не при¬
дворный, а гражданский наместник, его моливдовул дол¬
жен относиться ко времени уже после Василия II. Нако¬
нец, ко второму разряду, видимо, нужно причислить и Вла¬
диславичей, поскольку Мария, жена Ивана-Владислава,
получила высший придворный титул опоясанной патрикии.
Третий разряд — анфипаты и патрикии. Сюда причис¬
ляются: Аваланды, Амиропулы, Аргиры 7, Арианиты, Ва-
ланиты, Вихкаци, Дуки, Карандины, Комнины, Ксифии,
Куркуасы, Пакурианы, Пигониты, Торники, Феодорока-
ны, Халды, Хрисилии. Кроме того, по Пире известны Ало-
пы и Триакондафилы, а по печатям X—XI или первой
половины XI в.—Дросы, Канавы, Малеси и Мермендолы.
Все шесть фамилий могут быть отнесены как к этому, так
и к следующему периоду.
К четвертому разряду (протоспафарии) можно от¬
нести Воиоаннов, Ивириц, Малакинов, Пофов, Тархани-
отов, Эхмалотов, а по печатям X—XI и первой половины
XI в. и по Пире также Апокавков, Камелавкадов, Ката-
флоронов, Саракинопулов и Эротиков.
Наконец, последний разряд составляют: Айозахариты,
Дрими и Спанопулы (спафарокандидаты по печатям
X—XI вв.) и Кипарисиоты (спафарии по печати
Χ-ΧΙ вв.).
Следующий период охватывает время от смерти Васи¬
лия II до воцарения Алексея I (1025—1081). Изучение
элитарной титулатуры в этот период осложняется двумя
обстоятельствами. Во-первых, за избранные годы на прес¬
толе сменился ряд фамилий (Аргиры, Пафлагонцы,
Мономахи, Вринги, Комнины, Дуки, Диогены, Вотаниаты),
что каждый раз, естественно, приводило к переоценке зна¬
чения ряда линьяжей. В дальнейшем, однако, я вынужден
абстрагироваться от этого обстоятельства и рассматривать
5	G. Schlumberger. Melanges d’archeologie byzantine. Paris, 1895,
p. 253, № 101. Первоначально он относил этот памятник даже к
X в. (Сиг., стр. 170. Ср. еще Виз. мол., [1], № 55).
6	N. Oikonomides. Les listes de preseance byzantines des IXе et X®
siecles. Paris, 1972, p. 299.
7	По печати X—XI вв. они имели титул магистра.
105

титулатуру учтенных семей независимо от их причастно¬
сти к престолу; это приведет к известному смещению
перспективы, так как кратковременный подъем того или
иного линьяжа будет выглядеть как возвышение на весь
период. Во-вторых, в рассматриваемое время происходит
как интенсивная девальвация традиционных титулов,
оставшихся в силе при Василии II, так и внедрение
новых чинов. При этом отсутствие тактиконов XI в. ослож¬
няет ориентировку в создавшейся подвижной ситуации.
' К первому разряду мы отнесем титулы кесаря, севаста,
новелисима и куропалата. Титул кесаря известен в семьях
Пафлагонцев и Дук, севастами были Комнины и Кирула-
рии. Чин новелисима и куропалата засвидетельствован на
печатях Иоанна Ватаца XI в.8 9.— по всей видимости, эти
печати следует отодвинуть уже к концу XI в. Еще
более сложен вопрос о протоновелисимах XI в.: в «Ти-
пуките» упомянут протоновелисим Феодор Даласин, юрист
при дворе Евдокии (1067 г).0,— заметка кажется подозри¬
тельной, поскольку титул новелисима, не говоря уже о
протоновелисиме, был до воцарения Алексея I крайне ред¬
ким, предназначенным для высших военачальников. Лельзя
ли предположить, что автор «Типукиты» переместил
Феодора Даласина к несколько более раннему времени,
чем это было в действительности? Впрочем, по печати из¬
вестен протоновелисим Иоанн Ксир, который на другой
печати назван диикитом Пелопоннеса и куратором Запада
и «Лугувардии» 10: связь Иоанна с итальянскими землями
не позволяет относить его деятельность ко времени много
позднее середины XI в. Если идентификация и датировка
моливдовула верны, протоновелисимами в середине XI в.
8	Печать куропалата Иоанна Ватаца (/. Barnea. Sigilii bizantine
de la Noviodunum.— «Studii §i cercetare de numismatic a», 4,
1968, p, 245, № 7) Й. Барня отнес к концу XII в., но, по авто¬
ритетному суждению В. Лорана, памятник — XI столетия (за¬
метка о статье БДрня: BZ, 62, 1969, S. 231). В. Лоран (там же)
отождествляет куропалата Иоанна Ватаца с одноименным но-
велисимом, известным также по моливдовулу; к сожалению при¬
веденная им ссылка (Каталог, 1, стр. 246, № 16) ошибочна.
9 Basilicorum libri LX, ed. G. E. Heimbach, vol. 5. Lipsiae, 1850,
p. 224 n. Cm. F. Dolger. Byzantinische Diplomatik. Ettal, 1956,
S. 28.
10	Ват. собр., № 111. См. V. von Falkenhausen. Untersuchungen
tiber die byzantinische Herrschaft in Suditalien vom 9. bis ins
11. Jh. Wiesbaden, 1967, S. 131.
106

были Даласины и Ксиры. Во всяком случае, в этих семьях
засвидетельствованы чины'проэдра и протопроэдра. Титул
куропалата известен у Вахрамиев, Вотаниатов, Вриениев,
Иаситов и Кекавменов.
Второй разряд составляют протопроэдры и проэдры.
Чин протопроэдра имели Василаки, Диогены, Ксифилины,
Пселлы, Стравороманы, Тарханиоты, и, согласно печати
XI в., Мелисины; Лихуды достигли титула проэдра или
протопроэдра. Проэдрами были Алиаты, Алопы, Атталиаты,
Владиславичи, Мономахи (по печати — протопроэдры),
Радины, Сервлии, Склиры, Феодороканы, Хиросфакты,
Цикандилы, Эксамилиоты, а по печатям — Алакасеи
(см. выше), Амасианы, Атцикомиты, Каматиры, Каста-
мопиты, Ксифии, Сиропулы. Не исключается, что из пос¬
ледней группы часть должна быть отнесена к несколько
более позднему времени: так, печать проэдра Ксифия
(Ват. собр., № 62) Лоран отнес ко второй половине XI в.,
ее владелец мог быть и современником Алексея I.
Третий разряд составляют магистры, представленные
в так называемом Анийском доме и семьях Арианитов,
Вихкаци, Докианов, Малеси, Маниаков, Пахлавуни, Пи-
гонитов, Пофов, Уранов, Франкопулов, возможно Горго-
плутов (см. выше), Пакурианов и Апокапов и. Кроме того,
на печатях XI в. титул магистра встречается в родах
Алфеев11 12, Аплесфаров, Гудели, Евгенианов, Мавриков,
Макремволитов, Нестонгов, Промундинов.
К четвертому разряду мы отнесем прежде всего вестар-
хов, а именно Антипап (см. выше), Вурцов, Даватинов,
Кавалуриев, Лизиков, Монастириотов, Несториц, Сарони-
тов, Сплинариев, Хасанов, а, судя по печатям XI в., также
Авксентиотов и Панайиотов. Далее следуют весты: Агалиа-
ны, Анзасы, Апокапы (если они не были магистрами),
Катафлороны, Торники и по печатям — Махитарии. Чины
анфипатов встречаются на печатях Катакалонов, Крате¬
ров, Пендактенов; анфипатом был и основатель (?) семья
11	Если верно отождествление Василия Апокапа с магистром Ва¬
силием «Подунайским» (N. Banescu. Les duches byzantins de
Paristrion (Paradounavon) et de Bulgarie. Bucarest, 1946, p. 84
sq.). Если же эта идентификация неверна, Апокапы принадле¬
жали к следующему рангу — вестов.
12	Г. Шломберже, издатель печати магистра и веста Константина
Алфея (Сиг., стр. 162), не датировал ее. Судя по титулатуре,
памятник — XI в.
107

Евлампи,— если только анфипат Евламп, отец патрикия
Михаила 13 14, может быть причислен к этой семье. Патрикия
этого времени: Аваланды (если к этой семье принадле¬
жал и Константин Адровалан), Гавры, Кавасилы, Ка¬
рандины, Ламбросы, Мацуки, Опы, Пиры, Скривы, Таро-
ниты, Халды, Хрисилии и, возможно, Вринги и, а также
известные по печатям XI в. Антиохи, Гавалы, Главы,
Доксопатры, Каппадоки, Пепагомены, Скутариоты, Хал-
котувы 15, Хрисоверги. По-видимому, к этому же разряду
должен быть отнесен и титул ректора, который носили
представители семей Ливадов и Сагматов.
К последнему разряду мы отнесем ипатов, протоспафа-
риев и менее значительные чины. Титул ипата, исчезнув¬
ший было в X в., возрождается после 1039 г.; ипаты XI в.
стояли по табели о рангах выше протоспафариев 16. Этот
титул носили Воилы, Кармаликии и Триакондафилы (по
печати), а возможно также, Халкуци, если относить к это¬
му времени моливдовул Иоанна Халкуци, датированный
Г. Шломберже «примерно X в.» (Сиг., стр. 353). Во всяком
случае, Никита Халкуци, согласно практику XI в., носил
титул протоспафария. Ранг протоспафария-имели Аргиры
(от византийских Аргиров следует отличать барийских,
представленных в середине XI в. в частности магистром),
Вариподы, Дельфины, Ивирицы, Кенхри (на короткое
время удостоены титула патрикия, который затем был от¬
нят), Мукупелы, Никевсы, Палатины, Соломоны, Спано-
пулы. На печатях XI в. названы протоспафарии Айохрис-
тофориты, Акапны, Веривои, Куртикии, Протевонты, Фи-
локалы, Хрисоваландиты; возможно, что к этому же
столетию относятся печати Деканов, Кампанариев (если
к этой семье принадлежал Константин Кампа..., чей пат¬
роним издатель восстановил: Кампануд или Кампаруд 17,
Кокинов, Цинцилуков и Эмилианов. По печатям XI в.
13	Н. Omont. Notes sur les manuscrits grecs du British Museum.—
«Bibliotheque de l’ecole des chartes», 45, 1884, p. 346.
14	H. Скабаланович. Византийское государство..., стр. 71, 154.
15	Печать Феофилакта Халкотува Г. Шломберже отнес к эпохе
Комнинов (Сиг., стр. 326), но титул патрикия характернее для
более раннего периода.
16	N. Oikonomides. Les listes..., р. 296.
17	Я. Я. Лихачев. Историческое зпачение итало-треческой иконо¬
писи изображения богоматери СПб., 1911. Приложение, стр. 9,
№ 34.
108

известны спафарокандидаты Авторианы, Арвандины,
Элеодориты и спафарий Опсикиан.
Степень знатности загадочного ранга exaugustus (Вой-
оанны) остается неясной.
Следующий период охватывает царствование Алек¬
сея I (1081—1118). Это было время, когда старые титулы
(магистр, патрикий, протоспафарий) еще оставались в
употреблении, но подверглись сильной девальвации — выс¬
шие ранги практически не имели никакого соприкоснове¬
ния с системой, существовавшей при Василии II. Хотя
тактиконы рубежа XI и XII в. неизвестны, отчетливые
представления о последовательности высших титулов дают
нам протоколы церковных соборов, где светские участники
перечислены в соответствии с их рангами 18.
Первый разряд аристократии составляли в этот период
обладатели титулов от севаста и выше. Сюда относились
прежде всего Комнины (севастократоры), Вриении и Ме-
лисины (кесари), Катакалоны и Тарониты (паниперсевас-
ты), Ангелы (севастоипертаты) и носившие чин севаста
Арвандины, Вотаниаты, Докианы, Дуки, Каматиры, Киру-
ларии, Маниаки, Пакурианы, Палеологи, Филокалы, Ци-
кандилы, и, по-видимому, Склиры. Более сложен вопрос о
севастах, известных по печатям. По моливдовулу
XI—XII вв. известен севаст Синадин (Метр, печ., № 700).
Печати севаста Иоанна Алиата датируют то XI—XII вв. 19,
то XII в. (Метр, печ., № 713), то началом XIII в.
(Ват. собр., № 69) — было бы рискованно считать его
современником Алексея I. К этому или к следующему пе¬
риоду относится моливдовул севаста Феодора Диаватина
(Даватина) 20. Печать севаста Иоанна Врана датирована
XI—XII вв. (Метр, печ., № 593), но и он, скорее всего, жил
позднее Алексея I. Тем более это относится к севасту
Никифору Каспаку (см. ниже).
Второй разряд — протоновелисимы и новелисимы.
Протоновелисимы представлены Камицами, Кондостефа-
нами, Опами и Стравороманами. Протоновелисимом был и
Константин Гавр, ошибочно названный протосевастом в
18	Особенно важны протоколы Влахернского собора 1094 г. См.
Р. Gautier. Le synode de Blachernes (fin 1094). Etude prosopo-
graphique.— REB, 29, 1971.
19	G. Schlumberger. Sceaux byzantins inedits.— «Revue numisnici-
tique», 9, 1905, p. 332, № 233; Метр, печ., № 579, 701,
20	Виз. мол., [1], № 493g,
т

житии его дяди Феодора 21. По печатям XI—XII вв. извест¬
ны протоновелисимы Пиры и Враны; впрочем, как всегда,
датировки сигиллографических памятников дискуссионны,
и в частности печать протоновелисима Николая Врана
В. Лоран относит ко времени Алексея I (Метр, печ.,
№ 739), а Ф. Дэльгер — ко второй половине XII в.22 Но-
велисимы при Алексее I — Даватины, Зонары и Иканаты.
Ко времени Алексея I относится, скорее всего, печать но-
велисима Иоанна Ватаца (см. выше); по печатям
XI—XII вв. известны новелисимы Гудели, Мермендолы
и Цанцы.
Третий разряд составляют протокуропалаты и куропа-
латы. Ранга протокуропалатов достигли Варисы и Карад-
жи, а судя по печатям XI—XII вв.— Карамалы [впрочем,
чтение патронима не бесспорно — см. Метр. печ. (№ 381) ].
Печать протокуропалата Михаила Цита Г. Шломберже
издал не датируя (Сиг., стр. 492). Куропалатами на рубеже
XI и XII вв. были Антиохи, Василаки, Иаситы, Месиме-
ры, Скилицы, Синадины (если не считать их севастами,—
см. выше), Татикии, Хиросфакты. Р. Гийан называет куро-
палатом также после 1Ό92 г. Куртикия23,— но он не
сообщает источника этих сведений. К XI—XII вв. относят
моливдовулы с титулом куропалата Деканов, Лалаконов,
Макремволитов, Триакондафилов и Хамтунов. Возможно,
что к этому же времени следует относить недатированные
печати куропалатов Аристина и Малеси.
К четвертому разряду мы причисляем протопроэдров,
проэдров и придворные титулы севастофора и ректора. В
ранге протопроэдра находились Аваланды, Вурцы, Карики,
Кастамониты, Ксиры, Манганы, Митилинеи, Никевсы, Со¬
ломоны 24, Тарханиоты, Эксамилиоты, а по сигиллографи-
21	А. И. Пападопуло-Керамевс. Symbolai eis ten historian Trape-
zountos.— ВВ, XII, 1906, стр. 136. 32—33. Печать протоновелисима
Константина Гавра см. Каталог, 1, стр. 239, № 98.
22	F. Dolger. Byzantinische Diplomatik, S. 31.
23	R. Guilland. Etudes snr l’histoire administrative de PEmpire by-
zantin. Le curopalate.— «ΒΥΖΑΝΤΙΝΑ», 2, 1970, p. 204 sq.
24	В 1092 г. на заседании собора присутствовал протопроэдр,
судья Иоанн Соломон (PG, 119, col. 761 ВС. См. Per. патр., 3,
№ 963). В. Грюмель, однако, не считает του Σολομουντος
патронимом и предположительно видит в этом имени название
монастыря (Per. патр., 3, р. 221), что невероятно: Иоанн не мог
быть протопроэдром монастыря Соломона. Иоанн Соломон,
один из первенствующих синклита, известен Анне Комниной
(Ан. К., 3, р. 69.22—24).
110

ческим данным — Васдраканиты. Проэдрами были Аристи-
ны (если не относить к этому времени печать куропалата
Аристина,— см. выше), Артавасды, Влахерниты, Кефалы,
Кладоны, Пантехни (возможно, протопроэдр), Пиры (если
они не были в эту пору протоновелисимами), Радины (по
печати XI—XII вв.— протопроэдр), Родии, Смирней, а по
печатям XI—XII вв.— Анзасы, Вириоты, Месопотамиты,
Цирифоны (может быть, протопроэдр). Титул севастофора
известен у Мунданов и Пепагоменов, ректора — у Скута-
риотов (по печати XI—XII вв. также проэдр).
Пятый разряд составляют девальвированные титулы
X—	XI вв. Их обладатели образовали ряд подгрупп. Про-
товестархами были Евлампи, Панареты и (по печати
XI—	XII вв.) Алопы; протовестами— Ксифилины, Мацуки
и (по печати) Кондомиты 25; вестархами — Айоевфимиты,
Карандины (если только они не достигли более высокого
ранга куропалата,— см. выше), Махитарии, Офеомахи,
Халкуци, Хрисоверги, а по печатям Алиаты (если молив-
довул севаста Алиата относится к более позднему време¬
ни,—см. выше), Амиропулы, Владиславичи, Дросы, Ко-
миты; вестами — Карианиты, Кипарисиоты, Полиевкты,
а по печатям — Артокомиты, Пофы, Скевины 26, Спондилы
и возможно — Дрими 27, магистрами — Анзасы (если пе¬
чать с титулом проэдра относится к более позднему време¬
ни,—см. выше), Вириоты (титул проэдра на печати
XI—XII вв.—см. выше), Карамалы (печать XI—XII вв.
усваивает им более высокий титул протокуропалата — см.
25	Г. Шломберже датировал печать лротовеста Кон [до] ми [т] а
XII—XIII вв. (Сиг., стр. 598), но титул протовеста не засвиде¬
тельствован позднее 1104 г. (A. Oikonomides. Les listes..., р. 294).
26	Вест Лев Скевлин известен по моливдовулу, датируемому то
XI—XIII (Каталог, 2, стр. 393, № 288), то ХП-ХШ вв. (Сиг.,
стр. 699), однако титул веста выходит из употребления после
Алексея I.
27	Печать веста Льва Дрими А. Мордтман датировал временем
Ангелов (A. Mordtmann. Molybdobulla byzantina eparchion Eu-
ropes.— «Ho en -Xonstantinupolei hellenikos philologikos syllo-
gos», 17, 1886. Parartema, p. 145). В. Златарский («Ансбертови-
ят «жулан или сатрап на България» не е бил Добромир
Хриз».— ГСУ, ИФФ, 29, 6, 1933, стр. 13 и сл.) идентифицировал
его с названным в хронике Псевдо-Ансберта «жупаном или
сатрапом Болгарии». Н. Бэнеску датировал его деятельность
концом комшгаовской эпохи (A. Banes си. Les duches byzan-
tins..., p. 151 sq.). Однако титул веста заставляет относить мо-
ливдовул к более раннему времени.
111

выше), Копсины, Олинфины, Промундины; протанфипата-
ми — Евфии; анфипатами — Плакины, а по печати — Сти-
пиоты; патрикиями — Морохарзаны, Романиты, Харсиани-
ты, а по печатям XI—XII вв.—Мосхи; дисипатами —
Пекулы; ипатами — Мавроподы; протоспафариями — Гим¬
ны (на печати XI —XII вв.— патрикий) и Кекавмены, а
по печатям XI—XII вв.— Аргиры (протоспафарий Хри-
сотриклина), Сгуры и Хумны.
Как уже было сказано, старая титулатура (от протовес-
тарха и ниже) выходит из употребления после Алексея I.
В период от смерти Алексея I до смерти Мануила I
(1118—1180) титул севаста понемногу терял прежнее
значение, отчего я уже не включаю севастов в первый раз¬
ряд знати. Сюда входили Комнины (севастократоры), Арпа-
ды (кесарь и некоторое время деспот — наследник престо¬
ла) , Ангелы и Рожеры (кесари), Кондостефаны (панипер-
севаст), Анемады (протосевастоипертат), Ватацы (севас-
тоипертат) и, возможно, Аксухи, если Иоанн Аксух дейст¬
вительно достиг ранга протосеваста 28, а не только севаста,
как его титулует Никита Хониат (Ник. X., стр. 14. 14).
Ко второму разряду (севастам) относятся семьи Аксу-
хов (если они не принадлежали к первому), Арвандины,
Аспиеты, Вотаниаты, Враны, Вриении, Гавры, Дуки, Ка-
ламаны, Каматиры, Камицы, Кантакузины, Ксиры, Лапар-
ды, Палеологи, Петралифы, Тарониты, Халуфы, Циканди-
лы. Возможно, что к этому времени относится упоминание
севаста Алексея Тарханиота29, а также печать севаста
Феодора Даватина (см. выше). От этих севастов-аристо-
кратов, по всей видимости, отличается пансеваст Николай
Кампан (Кампанарий?) известный по грамоте 1179/80 г.30
житель Солуни; он, скорее всего, принадлежит к группе
провинциальных севастов, известных по памятникам конца
XII в., и я позволяю себе отнести его (нарушив всего на
один год хронологию) к последнему периоду. Возможно,
28	На титуле речи Николая Мефонского. См. Е. Martini. Catalogo
di manoscritti greci esistenti nelle biblioteche italiane, I, 2. Mi¬
lano, 1896, p. 252.
29	Он назван как зять ктиторов храма Паммакаристос в позднем
описании этой церкви. См. Р. Schreiner. Eine unbekannte Ве-
schreibung..., S. 221. 9. К сожалению, даты жизни ктиторов неиз¬
вестны.
30	М. Gudas. Byzantiaka engrapha tes en Atho hieras mones tu
Batopediu.— EEBS, 4, 1927, p. 215, № 8, B. 2—4.
112

что к этому же разряду знати принадлежали Мелисины,·—>
если печать Марии Мелисины, опоясанной патрикии, в са¬
мом деле датируется эпохой Комнинов 31 и если эта титу-
латура сохранила в XII в. прежнее значение.
Третий разряд составляют Айофеодориты (протоновели-
симоипертаты); протоновелисимы — Макремволиты, Пан-
техни и Трипсихи, а по печатям XII в.— Катакалоны и
Элеодориты; новелисимы — Манганы.
К четвертому разряду принадлежат протокуропалаты —
Карианиты, Скилицы, Торники, а по печатям XII в.—
Вардалии 32 и Перивлептины; куропалаты — Клавдиополи-
ты, Липариты, Маврики, Маниаки, Месариты, Монасти-
риоты (может быть, протокуропалат), Сплинарии и, воз¬
можно, Хрисоверги 33.
Последний разряд составляли в это время протопроэд-
ры — Стравороманы и (по печати XII в.) Веривои, а также
проэдры, известные по моливдовулам — возможно, XII в.:
Астикомиты и Спанопулы 34.
Последний период охватывает 1180—1204 гг. Высший
разряд знати включал в себя прежде всего линьяжи Комни¬
нов и Ангелов, получавшие (помимо императорских) ти¬
тулы севастократоров; ранга деспота достигли Ласкари, Па¬
леологи и, может быть, Ватады и Кондостефаны (возможно,
31	Сиг., стр. 607. См. Я. Guilland. Contribution a l’histoire admini¬
strative de l’Empire byzantin. La patricienne a ceinture.—BS,
32, 1971, p. 275.
32	He принадлежал ли к этой семье севаст Константин Вардахл?
См. С. Д. Пападимитриу. Феодор Продром. Одесса, 1905, стр. 309.
33	Куропалат Василий Хрисоверг упомянут в грамоте (ММ, 4,
стр. 62. 6), датировка которой затруднительна. Ф. Дэльгер да¬
тировал ее 1223 г. (F. Dolger. Chronologisches und Prosopogra-
phisches zur byzantinischen Geschichte des 13. Jhs.—BZ, 27,
1927, S. 302, A. 4), Э. Арвейлер — 1133 г. (Я. Ahrweiler. L’histoi¬
re et la geographie de la region de Smyrne.— TM, 1, 1965, p. 128).
4. Брэнд ошибочно считал Василия податным сборщиком в
Смирне в 1194 г. (Ch. М. Brand. Byzantium Confronts the West.
Cambridge, Mass., 1968, p. 105).
34	Иоанн Спанопул — владелец печати, изданной, но не датиро¬
ванной В. Л. Яниным («Актовые печати Древней Руси. X—
XV вв.», I. М., 1970, стр. 52—53), который читает на легенде —
протопроэдр, ноАЕАРО следует восстанавливать: (προ) έδρ(ω)
Иоанн был проэдром, а не протопроэдром. Проэдр и примики-
рий Иоанн известен по печати, которую Г. Шломберже дати¬
ровал XII—XIII вв., читая патроним ^владельца — Спал (Сиг.,
стр. 701). Не следует ли восстанавливать: Спанопул?
113

что Кондостефаны имели также титул^ севастократора) 35,
севастократорами были, по-видимому, и Петралифы36, ранг
кесаря получили Кантакузины, Монферраты и, может
быть, Мавродзомы 37, протосеваста — Враны, паниперсе-
васта — Дуки, севастоипертата — Ватацы (если они не
достигли ранга деспота) и Сгуры, протопансеваста —
Эксазины-Иалеи.
Севасты, составляющие второй разряд знати, представ¬
лены большим числом фамилий: Айостефаниты, Айохрис-
тофориты, Велисариоты, Воиоанны, Вотаниаты, Гавры,
Даласины, Дермокаиты, Ириники, Каматиры, Кампанарии
(см. выше), Кастамониты, Кратеры (видимо, уже после
1204 г.), Мавродзомы (если они не были кесарями,—
см. выше), Макремволиты, Месариты, Педиадиты, Пигони-
ты, Радины, Раули, Рожеры, Сергопулы, Сплинарии,
Схины, Тарониты, Торники, Тривлатиты, Трипсихи, Фи-
локалы, Халкуци, Хониаты, Хумны, Цикандилы, а возмож¬
но также Аспиеты38 и Мономахи39. По печатям конца
XII или XII—XIII вв. известны Герарды, Каспаки40 и
35	Деспоту Андронику Кондостефану посвящена неизданная эпи¬
тафия Григория Антиоха. См. D. /. Pole mis. Anepigraphoi sti-
choi eis ton thanaton Ioannu Brienniu tu Katakalon.— EEBS, 35,
1966/67, p. 107, η. 1. Севастократор Никифор Кондостефан умер
до 1217 г. (см. ММ, 4, стр. 291. 9—10) — может быть, он дейст¬
вовал уже после 1204 г. (см. Б. Фер)анчиН. Севастократори у
Византии.— ЗРВИ, И, 1968, стр. 173).
36	Никифор Комнин-Петралиф дважды назван севастократором в
сигилии около 1200 г. (/. Bompaire. Actes de Xeropotamou. Pa¬
ris, 1964, № 8)', и я не вижу оснований сомневаться в право¬
мерности атрибуции ему этого титула (Б. Фер)анчи%. Севасто¬
кратори..., стр. 147, прим. 26). К тому же в «Житии Феодоры
Петралифы» упомянут другой севастократор — Йоанн Петра-
лиф (PG, 127, col. 904 АВ).
37	Восточные авторы называют Мануила Мавродзома «одним из
великих кесарей Рума» (Я. W. Duda. Die Seltschukengeschichte
des Ibn-Bibl. Kopenhagen, 1959, S. 30, Cp. P. Wittek. Von der
byzantinischen zur tiirkischen Toponymie.— Byz, 10,	1935,
S. 24),— но можно ли это понимать буквально?
38	В хронике Магна пресвитера названы послы Исаака II к Са-
лах-ад-дину:	«Севастат, Аспион и старец Константин» (MGH,
SS, 17, р. 512). По-видимому, речь идет о севасте Аспиете.
39	Псевдо-Анеберт упоминает в неясном контексте севаста Ма¬
нуила, «сына Мономахия Иосифа Вриения» (Ист. Фрид.,
стр. 65). Ф. Дэльгер, впрочем, понимал это место иначе, раз¬
деляя севаста Мануила и Иосифа, сына Мономаха Вриения
(Per., 2, № 1603).
40	Печать севаста Никифора Каспака В. Лоран датировал XI—
XII вв. (Метр, печ., № 537) — вряд ли, однако, титул севаста
114

Саракинопулы. Может быть, сюда же следует отнести не¬
датированную печать севаста Льва Панарета и печать
севаста Михаила Триха, которую Г. Шломберже датировал
ΧΙ-ΧΙΙ вв.?
Третий разряд знати на рубеже XII и XIII вв. прото-
новелисимоипертаты: . Авторианы, Антиохи, Апотиры,
Вальсамоны, Гавалы, Галатоны, Дисипаты, Катафлороны,
Костомиры, Ксифилины, Месопотамиты, Пиры, Спанопу-
лы, Тесаракондапихи и известные по печатям Главы и
Франкопулы, а может быть и Смирней41.
К четвертому разряду можно отнести протоновелиси-
мов: Валанитов, Влахернитов, Дрими, Маниаков (если к
ним можно отнести Льва Маникиата) — и новелисимов
(по печатям XII—XIII вв.): Кавасилов и М1адаритов.
Пятый разряд составляли куропалаты: Смирней (если
только они не принадлежали к более высокому разряду
протоновелисимоипертатов,— см. выше) и Хрисы (по
печати XII—XIII вв.); протопроэдры: Куртикии и Касити-
ры (по печати XII—XIII вв.), а также Анзасы, один из
которых титулован как десмиотат (неясный чин).
Попробуем свести эти наблюдения в таблицу, где
принадлежность к первому разряду выражается баллом 5,
ко второму — 4, к третьему — 3, к четвертому — 2, к пя¬
тому — 1, а отсутствие титула — нулевым баллом. Семьи
располагаются в таблице в порядке убывания «степени
знатности». Итоговая цифра является функцией двух аргу¬
ментов: длительности «аристократического» функциониро¬
вания семьи и высоты достигнутого общественного статуса.
Таким образом, из 340 учтенных семей 257 имеют в
своей среде обладателей титулов разного ранга. Если пред¬
положить, что элитарная титулатура соответствует обще¬
ственному статусу семьи, можно считать, что наша табли¬
ца (со всеми необходимыми оговорками) отражает сте¬
пень знатности византийских аристократических семей.
Разумеется, не следует абсолютизировать цифру итогово¬
го балла и думать, что Вотаниаты были в два раза более
знатными, чем Пакурианы, в три раза,— чем Аваланды
мог появиться в семье Каспаков, не состоявшей в родстве с
Комнинами, ранее конца XII в.
41	В грамотах 1196 г. назван протоновелисимоипертат Иоанн
Смирн (Лавра, № 67. 95, 68. 4, 36); патроним на грамоте напи¬
сан сокращенно:	του Σμυρν— не возможно ли восстановле¬
ние Σμυρν [αίου] ?
115

«Балл* высшего титула
Фамилия
976—
1025
1025—
1081
1081—
1118
1118—
1180
1180—
1204
Итого¬
вый
«балл»
1. Комнины
3
5
5
5
5
23
2. Вотаниаты
4
5
5
4
4
22
3. Дуки
3
5
5
4
5
22
4. Тарониты
4
2
5
4
4
19
5. Каматиры
0
4
5
4
4
17
6. Цикандилы
0
4
5
4
4
17
7. Ангелы
0
0
5
5
5
15
8. Ватацы
0
0
4
5
5
14
9. Вриении
0
5
5
4
0
14
10. Гавры
0
2
4
4
4
14
11. Катакалоны
4
2
5
3
σ
14
12. Кондостефаны
0
0
4
5
5
14
13. Палеологи
0
0
5
4
5
14
14. Склиры
5
4
5
0
0
14
15. Враны
0
0
4
4
5
13
16. Даласины
4
5
0
0
4
13
17. Макремволиты ....
0
3
3
3
4
13
18. Мелисины
0
4
5
4
0
13
19. Маниаки
0
3
5
2
2
12
20. Тарханиоты
2
4
2
4
0
12
21. Ксиры
0
5
2
4
0
11
22. Пакурианы
3
3
5
0
0
И
23. Торникй
3
2
0
2
4
И
24. Арвандины
0
1
5
4
0
10
25. Кастамониты
0
4
2
0
4
10
26. Кируларии
0
5
5
0
0
10
27. Пигониты
3
3
0
0
4
10
28. Радины
0
4
2
0
4
10
29. Филокалы
0
1
5
0
4
10
30. Владиславичи . *. . . .
4
4
1
0
0
9
31. Кантакузины
0
0
0
4
5
9
32. Малеси
3
3
3
0
0
9
33. Петралифы
0
0
0
4
5
9
34. Пиры
0
2
4
0
3
9
35. Рожеры
0
0
0
5
4
9
36. Стравороманы
0
4
4
1
0
9
37. Алопы
3
4
1
0
0
8
38. Антиохи
0
2
3
0
3
8
116

«Балл» высшего титула
Фамилия
976-
1025
1025—
1081
mi¬
nis
1118-
1180
1180—
1204
Итого¬
вый
*балл»
39. Аспиеты
0
0
0
4
4
8
40. Вурцы
4
2
2
0
0
8
41. Докианы
0
3
5
0
0
8
42. Иаситы
0
5
3
0
0
8
43. Камицы
0
0
4
4
0
8
44. Ксифилины
0
4
1
0
3
8
45. Мономахи
0
4
0
0
4
8
46. Сплинарии
0
2
0
2
4
8
47. Аваланды
3
2
2
0
0
7
48. Василаки
0
4
3
0
0
7
49. Воиоанны
2
1
0
0
4
7
50. Гудели
0
3
4
0
0
7
51. Даватины
0
2
5
0
0
7
52. Катафлороны . . . \ .
2
2
0
0
3
7
53. Ксифии
3
4
0
0
0
7
54. Мермендолы
3
0
4
0
0
7
55. Триакондафилы ....
3
1
3
0
0
7
56. Трипсихи
0
0
0
3
4
7
57. У раны
4
3
0
0 '
0
7
58. Феодороканы
3
4
0
0
0
7
59. Хиросфакты
0
4
3
0
0
7
60. Аргиры
4
1
1
0
0
6
61. Арианиты
3
3
0
0
0
6
62. Вихкаци
3
3
0
0
0
6
63. Карандины
3
2
1
0
0
6
64. Кекавмеиы
0
5
1
0
0
6
65. Кратеры
0
2
0
0
4
6
66. Месариты
0
0
0
2
4
6
67. Опы
0
2
4
0
0
6
68. Пофы
2
3
1
0
0
6
69. Саракинопулы ....
2
0
0
0
4
6
70. Сгуры
0
0
1
0
5
6
71. Спанопулы
1
1
0
1
3
6
72. Франкопулы
0
3
0
0
3
6
73. Халкуци
0
1
1
0
4
6
74. Эксамилиоты
0
4
2
0
0
6
75. Айохристофориты . . .
0
1
0
0
4
5
76. Аксухи
0
0
0
5
0
5
117

«Балл» высшего
титула
Итого¬
вый
«балл»
Фамилия
976—
1025
1025—
1081
1081—
1118
1118—
1180
1180—
1204
77.	Алиаты	 О
78.	Анемады 		 О
79.	Анзасы	 О
80.	Арпады	 О
81.	Валаниты .·....	3
82.	Вахрамии	 О
83.	Гавалы	 О
84.	Главы	 О
85.	Дельфины	 4
86.	Кампанарии	 О
87.	Лакапины	 5
88.	Ласкари	 О
89.	Маврики	 О
90.	Мавродзомы	 О
91.	Манганы	 О
92.	Месопотамиты .... О
93.	Монферраты	 О
94.	Панареты	 О
95.	Пантехни	 О
96.	Пафлагонцы	 О
97.	Синадины	 О
98.	Скилицы	 О
99.	Смирней	 О
100.	Халды	 3
101.	Хрисилии	 3
102.	Хрисоверги	 О
103.	Хумны	 О
104.	Эксазины-Иалёи ... о
105.	Авторианы	 О
106.	Айостефаниты .... о
107.	Алакасеи	 О
108.	Амасианы 		 О
109.	Амиропулы	 3
110.	Арцруниды	 4
111.	Атталиаты	 О
112.	Атцикомиты	 О
ИЗ. Велисариоты	 О
114. Влахерниты	 q
4
1
0
0
5
0
0
5
0
5
2
2
0
1
5
0
0
5
0
5
0
0
0
2
5
5
0
0
0
5
2
0
0
3
5
2
0
0
3
5
1
0
0
0
5
1
0
0
4
5
0
0
0
0
5
0
0
0
5
5
3
0
2
0
'5
0
0
0
5
5
0
2
3
0
5
0
2
0
3
5
0
0
0
5
5
0
1
0
4
5
0
2
3
0
5
5
0
0
0
5
0
5
0
0
5
0
3
2
0
5
0
2
0
3
5
2
0
0
0
5
2
0
0
0
5
2
1
2
0
5
0
1
0
4
5
0
0
0
5
5
1
0
0
3
4
0
0
0
4
4
4
0
0
0
4
4
0
0
0
4
0
1
0
0
4
0
0
0
0
4
4
0
, 0
0
4
4
0
0
0
4
0
0
0
4
4
0
2
0
2
4
118

«Балл* высшего титула
Фамилия
976—
1025
1025-
1081
1081-
1118
1118—
1180
1180—
1204
[Итого¬
вый
«балл»
115. Герарды
. . 0
0
0
0
4
4
116. Деканы
. . 0
1
3
0
0
4
117. Дермокаиты . . .
. . 0
0
0
0
4
4
118. Диогены
. . 0
4
0
0
0
4
119. Дрими
. . 1
0
1
0
2
4
120. Дросы
. . 3
0
1
0
0
4
121. Зонары
. . 0
0
4
0
0
4
122. Иканаты
. . 0
0
4
0
0
4
123. Ириники . . . .
. . 0
0
0
0
4
4
124. Кавасилы ....
. . 0
2
0
0
2
4
125. Каламаны ....
. . 0
0
0
4
0
4
126. Каспаки
. . 0
0
0
0
4
4
127. Лапарды
. . 0
0
0
4
0
4
128. Лихуды
. f 0
4
0
0
0
4
129. Малеины
. . 4
0
0
0
0
4
130. Монастириоты . .
. . 0.
2
0
2
0
4
131. Парсакутины . .
. . 4
0
0
0
0
4
132. Педиадиты ....
. . 0
0
0
0
4
4
133. Пепагомены . . .
. . 0
2
2
0
0
4
134. Иромундины . . .
. . 0
3
1
0
0
4
135. Пселлы
. . 0
4
0
0
0
4
136. Раули
. . 0
0
0
, 0
4
4
137. Сервлии
. . 0
4
0
0
0
4
138. Сергопулы ....
. . 0
0
0
0
4
4
139. Сиропулы . . . .
. . 0
4
0
0
0
4
140. Скутариоты . . . ,
. . 0
2
2
0
0
4
141. Схины
. . 0
0
0
0
4
4
142. Тривлатиты . . . ,
. . 0
0
0
0
4
4
143. Трихи
. . 0
0
0
0
Х 4
4
144. Фоки
. . 4
0
0
0
0
4
145. Халуфы
. · 0
0
0
4
0
4
146. Хониаты
. · 0
0
0
0
4
4
147. Цанцы
. . 0
0
4
0
0
4
148. Элеодориты . . . .
0
1
0
3
0
4
149. Айофеодориты . , .
0
0
0
3
0
3
150. Алфеи
0
3
0
0
0
3
151. Анийский дом . . .
0
3
0
0
0
3
152. Аплесфары
0
3
0
0
0
3
119

а Балл» высшего титула
Итого¬
вый
«балл»
Фамилия
976—
1026
1025— 1 1081—
1081 | 1118
1118—
1180
1180—
1204
153.	Апокапы	 О
154.	Апотиры .......	О
155.	Аристины	 О
156.	Вальсамоны	 О
157.	Варисы	 О
158.	Галатоны	 О
159.	Горгоплуты	.....	О
160.	Дисипаты	 О
161.	Евгенианы	 О
162.	Евлампи	 О
163.	Ивирицы	 2
164.	Канавы	 3
165.	Карадщи ......	О
166.	Карамалы	 О
167.	Карианиты	 О
168.	Костомиры	 О
169.	Куркуасы	 3
170.	Лалаконы	 О
171.	Махитарии		 О
172.	Мацуки	 О
173.	Месимеры	 О
174.	Митилинеи	 О
175.	Нестонги	 О
176.	Никевсы	 О
177.	Пахлавуни	 О
178.	Соломоны	 О
179.	Татикии	 О
180.	Тесаракондапихи	...	О
181.	Хамтуны	 О
182.	Циты	 О
183.	Авксентиопы	 О
184.	Агалианы	 О
185.	Антипапы ......	О
186.	Апокавки	 2
187.	Артавасды	 О
188.	Вардалии ......	О
189.	Васпраканиты	....	О
190.	Веривои	 О
3
0
0
0
3
0
0
0
3
3
0
3
0
0
3
0
0
0
3
3
0
3
0
0
3
0
0
0
3
3
3
0
0
0
3
0
0
0
3
3
3
0
0
0
3
2
1
0
0
3
1
0
0 ,
0
3
0
0
0
0
3
0
3
0
0
3
0
3
0
0
3
0
1
2
0
3
0
0
0
3
3
0
0
0
0
3
0
3
0
0
3
2
1
0
0
3
2
1
0
0
3
0
3
0
0
3
0
3
0
0
3
3
0
0
0
3
1
2
0
0
3
3
0
0
0
3
1
2
0
0
3
0
3
0
0
3
0
0
0
3
3
0
3
0
0
3
0
3
0
0
3
2
0
0
0
2
2
0
0
0
2
2
0
0
0
2
0
0
0
0
2
0
2
0
0
2
0
0
2
0
2
0
2
0
0
2
1
0
1
0
2
120

«Балл* высшего титула
Фамилия
976—
1025
1025—
1081
mi¬
nis
ms-
mo
1180—
1204
Итого¬
вый
«балл*
191. Вириоты .......
0
0
2
0
0
2
192. Вринги
0
2
0
0
0
2
193. Доксопатры .....
0
2
0
0
0
2
194. Кавалурии	·
0
2
0
0
0
2
195. Камелавкады ....
2
0
0
0
0
2
196. Каппадоки
0
2
0
0
0
2
197. Карики .
0
0
2
0
0
2
198. Кефалы
0
0
2
0
0
2
199. Кипарисиоты ....
1
0
1
0
0
2
200. Клавдиополиты . . .
0
0
0
2
0
2
201. Кладоны
0
0
2
0
0
2
202. Куртикии
0
1
0
0
1
2
203. Ламбросы
0
2
0
0
0
2
204. Лизики
0
2
0
0
0
2
205. Липариты ......
0
0
0
2
0
2
206. Мадариты
0
0
0
0
2
2
207. Малакины
* 2
0
0
0
0
2
208. Мун даны
0
0
2
0
0
2
209. Несторицы
0
2
0
0
0
2
210. Панайиоты
0
2
0
0
0
2
211. Пендактены
0
2
0
0
0
2
212. Перивлептины ....
0
0
0
2
0
2
213. Родии
0
0
2
0
0
2
214. Сарониты
0
2
0
0
0
2
215. Скривы
0
2
0
0
0
2
216. Халкотувы
0
2
0
0
0
2
217. Хасаны
0
2
0
0
0
2
218. Цирифоны
0
0
2
0
0
2
219. Эротики .......
2
0
0
0
0
2
220. Эхмалоты
2
0
0
0
0
2
221. Айоевфимиты ....
0
0
1
0
0
1
222. Айозахариты
1
0
0
0
0
1
223. Акапны
0
1
0
0
0
1
224. Артокомиты
0
0
1
0
0
1
225. Астикомиты
0
0
0
1
0
1
226. Вариподы
0
1
0
0
0
1
227. Воилы
0
1
0
0
0
1
228. Гимны
0
0
1
0
0
1
т

«Балл» высшего титула
[Итого¬
вый
«балл»
Фамилия
976—
1025
1025—
1081
1081—
1118
UU-
ll 80
1180—
1204
229.	Евфии	 О
230.	Кармаликии	.....	О
231.	Каситиры	 О
232.	Кенхри	 О
233.	Кокины	 О
234.	Комиты	 О
235.	Кондомиты	 О
236.	Копсины	 О
237.	Мавроподы	 О
238.	Морохарзаны . ..." О
239.	Мосхи	 О
240.	Мукупелы	 О
241.	Олинфины	  О
242.	Опсикианы	 О
243.	Офеомахи	 О
244.	Па латины	 О
245.	Пекульт	 О
246.	Плакины 	 О
247.	Полиевкты	 О
248.	Протевонты	 О
249.	Романиты	 О
250.	Скевины	 О
251.	Спондилы	 О
252.	Стипиоты	 О
253.	Харсианиты	 О
254.	Хрисоваландиты ... О
255.	Хрисы . 		 О
256.	Цинцилуки	 О
257.	Эмилианы	 О
0
1
0
0
1
1
0
.0
0
1
0
0
. 0
1
1
1
0
0
0
1
1
0
0
0
1
0
1
0
0
1
0
1
0
0
1
0
1
0
0
1
0
1
0
0
1
0
1
0
0
1
0
1
0
0
1
1
0
0
0
1
0
1
0
0
1
1
0
0
0
1
0
1
0
0
1
1
0
0
0
1
0
1
0
0
1
0
1
0
0
1
0
1
0
0
1
1
0
0
0
1
0
1
0
0
1
0
1
0
0
1
0
1
0
0
1
0
1
0
0
1
0
1
0
0
1
1
0
0
0
1
0
0
0
1
1
1
0
0
0
1
1
0
0
0
1
122

или в семь раз,— чем Карамалы. Но, во всяком случае, из
этой таблицы видно, что, по крайней мере, около 30 се¬
мей — с баллом 10 и более — обладали высшими титула¬
ми на протяжении всего или почти всего рассмотренного
периода времени, тогда как другие либо недолго принад¬
лежали к элите, либо не достигали высших разрядов.
Этой группе семей противостоят остальные, которые
по учтенным в анкете данным не обладали элитарными
титулами. Группа семей без титулов неоднородна. В нее
входит некоторое число линьяжей явно аристократиче¬
ского характера, как, например, Дасиоты, состоявшие в
родстве с Комнинами и Палеологами; старые роды, по¬
терявшие прежнее значение уже к середине XI в. (Мо-
силе и Ксилиниты); некоторые провинциальные фами¬
лии (Лимениты, Мандалы и др.). Однако часть «семей
без титулов» вовсе не принадлежала к знати — во всяком
случае, по доступным нам данным. Таковы, по-видимому,
Вафириты, Еврипиоты, Калоифы, Кафары, Лаханы, Ме-
таксы, Рапсоматы42, Сапоны, Фетталы, а может быть
также, Агриты (всего 10 семей), данных о социальном
положении которых нет. Остальные семьи этой группы
представлены полководцами, гражданскими чиновника¬
ми, церковными администраторами.
Уже анализ «степени знатности» показал, что в XI—
XII вв. некоторые аристократические семьи обладали
значительной устойчивостью, оставаясь в рядах элиты
на протяжении длительного отрезка времени. Вопрос об
устойчивости знатных родов является одним из наиболее
существенных при изучении византийского господствую¬
щего класса. Действительно, сколь далеко заходила на
практике та вертикальная подвижность, которая посту¬
лируется на основании отдельных частных наблюдений?
Если в теории византийская знать, как мы видели, не
представляла собой закрытого, юридически ограниченно¬
го сословия, значит ли это, что и на практике высокое
общественное положение не наследовалось и аристокра¬
тические семьи непрерывно сменяли одни других в безо¬
становочном калейдоскопе?
,42 Я. Н. Любарский (Анна Комнина. Алексиада. М., 1965, стр. 24)
причисляет Рапсомата к «провинциальным магнатам», но дан¬
ных об этом нет. Известно лишь, что среди них — домовладе¬
лец в Константинополе и священник на острове Косе.
123

Мы рассмотрим сейчас сведения 6 длительности ак¬
тивного функционирования учтенных нами линьяжей,
отчетливо понимая условность доступных нам результа¬
тов. Собственно говоря, прямые генеалогии могут быть
установлены только для немногих фамилий (Комнины,
Дуки, Вотаниаты, Палеологи и т. п.), да и то с обширны¬
ми лакунами. То, что имеется в нашем распоряжении,
это по сути дела не история семей, но история семейных
имен, а семейное имя, условно именуемое патронимом,
могло передаваться и по женской линии. Но оно все-таки
передавалось в среде родственников, и общность имени
отражало родство, даже если не всегда родство патрили-
'нейное.
Другая трудность заключается в том, что мы, как
правило, йе располагаем прямыми данными о начале или
о конце деятельности той или иной семьи, и всегда можем
допустить (особенно когда имеем дело с семьями, изве¬
стными по небольшому числу представителей), что тот
или иной линьяж появился раньше и сошел со сцены
позднее, чем это следует из доступных нам памятников.
-Однако в данном случае подобная неполнота не столь уж
опасна: мы должны только помнить, что имеем картину,
несколько сдвинутую в одном направлении, а именно:
получаемая длительность существования линьяжей ока¬
зывается равна или меньше действительной. Иными
словами, составленная ниже таблица имеет тенденцию
преуменьшить длительность существования знатных
родов.
Наконец, датировка деятельности ряда семей (прежде
всего тех, что известны преимущественно по сигиллогра-
фическим данным) практически невозможна.
Ниже мы помещаем список поддающихся датировке
знатных византийских семей. Они располагаются в по¬
рядке их ориентировочного появления, по периодам, при¬
чем внутри периода семьи размещаются в соответствии
с длительностью их бытования:	сперва державшиеся
только до царствования Василия II, затем — до середи¬
ны XI в. и т. д.
С VIII в. сохранялось 6 семей, из них две (Воилы и
Ксилиниты) известны до середины XI в., одна — Моси-
ле — по прямому свидетельству источников впала в бед¬
ность при Василии II (Jus, 3, р. 312. 25—28), хотя и упо¬
минается еще в XII в.; еще одна семья — Трифилии—
124

дожила до Мануила I, а две (Мелисины и Тесараконда^
пихи)— до рубежа XII—XIII вв.
С IX в. удержалось 24 семьи: Лакапины сошли со
сцены при Василии II, хотя их имена еще появляются
на печатях XI в.; Фоки теряют прежнее значение при
Константине VIII (уноминаемые в XII столетии Фоки
не принадлежали к аристократии); до середины XI в.
прослеживаются Хасаны; пять семей известно до царст¬
вования Алексея I: Аргиры, Морохарзаны, Хиросфакты,
Цанцы и, видимо, Склиры (если считать, что чародей
Сиф при Мануиле I не принадлежал к этой семье); мо¬
жет быть, сюда же надо отнести еще два линьяжа (Кон-
домиты и Лалаконы); пять семей сохранялись на протя¬
жении XII в.; Куркуасы, Лизики, Малеины, Палатины43
и Стипиоты, а девять — вплоть до рубежа XII—XIII вв.:
Вотаниаты44, Вриении, Галины, Дуки45, Каматиры, Ка-
ситиры, Катакалоны, Куртикии, Мономахи.
Из 37 фамилий, известных с X в., Родии, во всяком
случае, не принадлежали первоначально к знати (среди
них — купец, переписчик книг, клирик); к тому же имя
могло быть тогда прозвищем, а не патронимом (см. ни¬
же). Карамалы времен Алексея I очень далеки от Кара--
малов начала X в.; кроме того, восстановление патрони¬
ма на двух печатях Карамалов (?) XII—XIII вв. про¬
блематично (см. ниже). Неясно далее, можно ли возво¬
дить Маниаков середины XI в. (тюрок или греков?) к
армянину Маниаку IX столетия. Что касается Педиаси-
мов, то в XI—XII вв. они известны главным образом по
глухим печатям, что делает их датировку весьма ус¬
ловной.
Остается 33 семьи. Из них две (Парсакутины и Ха-
роны), видимо, не пережили Василия II; сюда можно
было бы прибавить и Малакинов, если не считать их
потомками Малаки, державшихся до начала XIII в. До
43	Впрочем, недостаточно ясно, в какой связи с современником
Михаила III Сионом Палатином находились его однофамильцы
середины XI в.
44	Вотаниаты впервые упоминаются в надписи 571 г.,—но Арте-
мон Вотаниат-Крувели не принадлежал к аристократии. В IX в.
они засвидетельствованы лишь печатью спафария и анфипата
Андрея Вотаниата.
45	Степень родства Дук XI в. с их однофамильцами IX—X вв.
недостаточно ясна (см. выше).
125

середины XI в. прослеживается пять линьяжей: Вринги,
Ивирицы, Криниты, Ураны, Эротики, до Алексея I — де¬
вять: Аваланды, Адралесты, Алакасеи, Ампелы , Вахра-
мии, Гимны, Сарониты, Цирифоны, Эксамилиоты. На
протяжении XII в. встречаются Вардалии, Варисы, Вур-
цы, Гонгилы, Кладоны (пять семей), а на рубеже XII—
XIII вв. И; Айозахариты, Антиохи, Дермокаиты, Каран¬
дины, Каспаки, Марулы, Монастириоты, Радины, Сараки-
нопулы, Тарониты, Халкуци, а также Акрополиты, которые,
возможно, уже в X в. владели недвижимостью в Констан¬
тинополе.
Со времени Василия II ведут свое начало 52 линья-
жа.	Среди них известно шесть семей, доживших до серо
дины XI в.: Арианиты, Дельфины, Кавканы, Несторицы,
Пафлагонцы, Феодороканы; сюда следовало бы присое¬
динить Рубенидов, покинувших Византию после 1079/
/80 г.; хотя позднее они выступают на византийской
службе, но уже как вассалы и иноземцы. До царствова¬
ния Алексея I додержались шесть семей: Вихкаци, Ке-
кавмены, Кируларии, Халды, Хрисилии, Эхмалоты. Судя
по печатям XI—XII вв., сюда могут быть отнесены еще
пять семей: Амиропулы, Ксифии, Месаникты, Нестонги,
Триакондафилы. До середины XII в. известны Алопы,
Владиславичи, Диогены, Ксиры, Пекулы и, по всей ви¬
димости, Тарханиоты — всего шесть фамилий. Наконец,
ряд семей прослеживается до конца изучаемого периода:
Алиаты, Апокавки, Арцруниды, Валаниты, Ватацы, Вои-
оанны, Гавры, Галатоны, Главы, Даласины, Дрими, Ка
василы, Кампанарии, Канавы, Комнины, Кондостефаны^
Мавроподы, Макремволиты, Мануилиты, Пакурианы,
Пигониты, Пофы, Синадины, Смирней, Торники, Фило-
калы, Хрисоверги — 27 родов.
К этой группе примыкает еще шесть семей, начало
которых засвидетельствовано сигиллографическими па¬
мятниками, датируемыми X—XI вв. Из них Кипарисио-
ты дожили до Алексея I, Евгенианы и Сапоны — до
XII	в., Кратеры, Панайиоты и Хрисы— до рубежа XII—
XIII	вв.
Из 85 семей, выступающих с середины XI в. (точнее
с периода от 1025 до 1081 г.), семь не встречаются после
этого времени: Агалианы, Кавалурии, Кармаликии, Ка-
цамунды, Кенхри, Сагматы и Скривы; сюда следует при¬
бавить и Пахлавуни: они, правда, известны при Алексее I,
126

но уже как независимые правители. Только в первой
половине XI в. упоминаются Горгоплуты и Офриды. Че¬
тыре семьи (Антипапы, Атцикомиты, Вариподы и Про-
тевонты), судя по печатям, тоже не пережили XI столе¬
тие. Таким образом, за рамки этого периода не вышли
14 фамилий.
До царствования Алексея I известны: Анийский дом46,
Апокапы, Атталиаты, Вутумиты, Евлампи, Иаситы, Ка-
мелавкады, Куцомиты, Мермендолы, Месимеры, Никев-
сы, Стравомиты, Халкотувы — всего 13 фамилий. Сюда
следует, скорее всего, прибавить еще четыре линьяжа
(Васпраканиты, Лихуды и, возможно, Малеси и Скеви-
ны), верхняя граница деятельности которых определяет¬
ся по печатям XI—XII вв.
18 родов доживает до середины XII в. (1118—
1180 гг.): Арвандины, Василаки, Гудели, Доксопатры,
Дросы, Карианиты, Котерцы, Липариты, Маврики, Ма-
хитарии, Метаксы, Опы, Сервлии, Соломоны, Спондилы,
Стравороманы, Хрисоваландиты, Цинцилуки. Сюда мож¬
но присоединить Даватинов и Мукупелов, последние
представители которых засвидетельствованы моливдову-
лами XII в.
Наконец, большая группа фамилий встречается
вплоть до последнего периода — от 1180 до 1204 г. Сюда
относятся: Айны, Айостефаниты, Анзасы, Аплесфары,
Аристины, Арменопулы, Веривои, Враны, Докианы,
Ионополиты, Каппадоки, Кастамониты, Катафлороны,
Кефалы, Киннамы47, Ксифилины, Лепендрины, Манда-
46	Гагик Анийский погиб в 1079/80 г. Иоанн, сын Гагика, дейст¬
вовал в Ани и в Ивирии, а потом вместе с сыном Ашотом по¬
селился в Константинополе. Вардан Великий («Всеобщая исто¬
рия». М., 1861, стр. 132) не датирует этих событий — можно ли
думать, что Иоанн и Ашот (похороненный в Константинополе)
не пережили отца и деда?
47	Гипотеза о парфяно-армянском происхождении Киннамов
(Я. Grigore. Notes complementaires.— Byz., 7, 1932, p. 320. Cp.
А. Я. Сыркин. Поэма о Дигенисе· Акрите. М., 1964, стр. 93;
Г. М. Бартикян. Византийский эпос о Дигенисе Акрите и его
значение для византиноведения. Ереван, 1970, стр. 34) зиждет¬
ся только на сходстве их патронима с именем парфянского
узурпатора (около 40 г. до н. э.1). По мнению X. Г. Века
(Я. G. Beck. Geschichte der byzantinischen Volksliteratur. Mun-
chen, 1971, S. 72, A. 3), они известны с X в.—на самом деле
с XI (первое упоминание у Пселла: A. Garzya. Versi е un opu-
scolo inediti di Michele Psello. Napoli, 1966, p. 25. 2—3).
127

лы48, Маниаки49, Мацуки, Мосхи, Палеологи, Панареты
(впрочем, печать севаста Льва Панарета недатирован¬
ная — см. выше), Педиадиты, Пиры, Проваты50, Псел-
лы51, Сгуры, Спанопулы, Сплинарии, Стифаты, Татикии,
Франкопулы, Хумны, Цикандилы. По-видимому, сюда же
следует причислить и Ламбросов, последний из которых
засвидетельствован печатью XII—XIII вв. Если отвлечь¬
ся от специально оговоренных спорных случаев, мы полу¬
чаем 37 линьяжей.
Большие трудности для датировки начала деятельно¬
сти порождают те семьи, первые представители которых
засвидетельствованы печатями XI в., ибо мы распределя¬
ем XI в. между тремя периодами. Ориентировочно отно¬
сим сюда одну семью (Эмилианы), известную по печатям
только XI в., одну (Пендактены), дожившую до Алексея I,
пять (Авксентиоты, Акапны, Алфеи52, Артокомиты,
Вириоты), чьи печати датируются XI и XII вв., одну
(Фетталы), известную еще в середине XII в., 12 линья¬
жей встречаются еще на рубеже XII и XIII вв.: Айохри-
стофориты, Амасианы, Гавалы, Комиты, Музалоны, Оп-
сикианы 53, Пикриды, Сиропулы, Скутариоты, Трихи (пе¬
чать севаста Триха не X—XI вв., а скорее всего, конца
XII в.—см. выше), Хиты, Элеодориты. Видимо, сюда же
надо прибавить и Метритов — они засвидетельствованы
на печатях XII—XIII вв.
Среди 48 семей, засвидетельствованных от царствова¬
ния Алексея I, пять — неизвестны позднее этого царст-
48	Если считать, что потомками Манд адов, действовавших около
1079/80 г., были землевладельцы в районе Милета, которые жи¬
ли в начале XIII в. (ММ, 6, стр. 158. 28).
49	Если относить к этой семье протоновелисима Льва Маникиата
(Лавра, N° 67. 4—5, 68. 6).
50	На грамоте Исаака II от 1192 г. стоит скрепа Федора ΤθΓ>
Προματοΰ (ММ, 3, стр. 37. 4), что, видимо, нужно исправлять
Προβάτου. Впрочем, независимо от конъектуры. Проваты за¬
свидетельствованы в это время (Евст. Сол., стр. 92. 34—35).
51	Иоанн Апокавк вспоминал, что он учился в Константинополе
у покойного философа Пселла (В. Г. Васильевский. Epirotica.—
ВВ, III, 1896, стр. 265. 10—12),— этот Пселл должен был жить
в конце XII в.
52	Г. Шломберже (Сиг., стр. 614) датировал печати Алфеев вре~
менем Комнинов и даже XII—XIII вв.— на самом деле они XI
и XII вв.
53	Г. Шломберже (Сиг., стр. 684) отнес моливдовул спафария Оп-
сикиана к XI—XII вв. В действительности он изготовлен рань-
ще.
128

вования: Евфии, Митилинеи, Офеомахи, Промундины и,
видимо, Родии,— если считать Родиев X в. незнатными
людьми или же их имя — не патронимом, а прозвищем
(см. выше). Гранаты известны при Алексее I, а также
по недатированным печатям. 17 фамилий додержалось
до середины XII в.: Анемады, Арпады, Артавасды, Вебе-
чиоты, Вероиты, Зонары, Иканаты, Киминианы, Коко-
василии, Манганы, Плакины, Полиевкты (неясно, впро¬
чем, идет ли в середине XII в. речь о преноме или о пат¬
рониме) , Псилы, Романиты, Скилицы, Харсианиты и,
видимо, Деканы. Возможно, что сюда же относятся и Пе-
ривлептины, засвидетельствованные еще печатью XII в.
22 семьи известны в последнем периоде:	Авторианы,
Айоевфимиты, Аксухи, Ангелы, Апибитиумы, Аспиеты,
Влахерниты, Камицы, Кантакузины, Караджи, Карики,
Копсины, Левуны, Месопотамиты, Пантехни, Пепагоме-
ны, Петралифы, Раули, Рожеры, Стровилы, Циты, Экса-
зины-Иалеи. Сюда, видимо, следует прибавить Карама-
лов и Олинфинов, засвидетельствованных печатями
XII—XIII вв. (чтение патронима на моливдовулах Кара-
малов спорно — см. выше).
Печатями XI—XII (или конца XI) вв. открываются
сведения о семи фамилиях, из которых одна (Самухи)
известна только по моливдовулам XI—XII вв., две —
также по моливдовулам XII в. (Астикомиты и Хамтуны),
одна — по моливдовулам XII—XIII вв. (Анфимиоты);
три фамилии (Ливады, Мунданы, Фурнитарии) засвиде¬
тельствованы в конце XII — начале XIII в.
Из тех семей, которые попадают в наше поле зрения
в середине XII в., пять не прослеживаются за пределами
этого периода (Гифарды, Дасиоты, Касианы, Мелиты и
Синаиты), а 21 известна и позднее: Айофеодориты, Ап-
лухиры, Аттики, Вальсамоны, Велисариоты, Гавриила-
киты, Ириники, Казаны, Каламаны, Клавдиополиты,
Костомиры, Критопулы, Лапарды, Мавродзомы, Месари-
ты, Падиаты, Просухи, Романаки, Трипсихи, Халуфы,
Хрисанфы. Сюда (или к последней группе семей) нужно
причислить Мадаритов и Фиалитов, известных по печатям
XII в. и по точным упоминаниям в конце XII в.
Наконец, последняя группа линьяжей известна толь¬
ко на рубеже XII и XIII'вв. Это — Апотиры, Герарды,
Гиды (их родство с советником Алексея I проблематич¬
но), Дисипаты, Калоифы, Капандриты, Кокины, Ласка-
5 А. П. Каждая	229

ри, Мавроматы, Макрохиры, Манкафы, Монферраты (их
пребывание в Византии было весьма кратковременным:
в два приема на протяжении 1179—1187 гг.), Мурчуфлы,
Сергопулы, Схины, Тривлатиты, Хамареты, Хониаты
(начало административной деятельности Хониатов при¬
ходится на самый конец царствования Мануила I) — все¬
го 18 семей.
Сводим эти данные в таблицу 1.
Какими бы оговорками ни сопровождать эту таблицу,
вывод, который из нее следует, представляется довольно
однозначным и — в свете состояния историографии —
несколько неожиданным: таблица отнюдь не обнаружи¬
вает кинематографической быстроты в смене родов, вхо¬
дящих в состав византийской аристократии XI—XII вв.,
напротив, ее -состав оказывается довольно устойчивым.
Только 45 семей (по данным таблицы) относятся к «ро¬
дам одного периода», т. е. к линьяжам, не переходящим
в следующий период; при этом следует учитывать, что
18 из них появились в последний период и их дальней¬
шая судьба не учитывается (в их числе, к примеру, Лас-
кари —императорская династия XIII в.), да к тому же ката¬
строфа 1204 г. не могла не оказать существенного воз¬
действия на структуру господствующего класса. Из 121
семьи, которая была известна при Василии II (пункты
1—4), 52 дожили до конца XII столетия, т. е. продержа¬
лись два века. Вместе с тем византийская знать не пред¬
стает по этой таблице закрытым сословием. «Степень
родовитости», т. е. древность происхождения разных се¬
мей, была неодинаковой; наряду с сохранением древних
фамилий, прослеживаемых от VIII и IX столетий, мы
можем наблюдать в XI—XII вв. внедрение в состав знати
новых семей: так, наряду с 52 «старыми» родами в кон¬
це XII — начале XIII в. зафиксировано 119 относитель¬
но новых фамилий; правда, из них 50 вошло в силу уже
в середине XI в., а 28 — при Алексее I, так что их «мо¬
лодость» оказывается довольно условной. Как бы то ни
было, процесс пополнения рядов знати проходил в иссле¬
дуемый период довольно заметно.
Другая особенность в изменении структуры знати за¬
ключается в том, что «степень знатности» отдельных се¬
мей менялась — и подчас довольно резко. Оставаясь в
рамках знати в широком смысле слова, те или иные
семьи могли за это время «выпасть» цз рядов элиты или7
180

Таблица 1
Длительность существования
аристократических семей XI—XII вв.
Семьи, известные до:
Семьи,
известные с:
царствова¬
ния Васи¬
лия JI
(970— 1C 25)
середины
XI в.
(1020—1081)
царствова¬
ния Алек¬
сея I
(1081—1118)
середины
XII в.
(1118—1180)
конца
XII в.
(1180—1204)
Всего
1. VIII в.
2
2
2
6
2. IX в.
3
5-7
5
9
24
2. X в.
2-3
5
9
5
10—11
33
4. 976—1025
(включая
печати
Χ-ΧΙ
вв.)
6—7
6-12
6—8
27—30
57
5. середины
XI в.
(включая
печати
XI в.)
10—15
12—23
18—19
49—50
107
6.1081-1118
(включая
печати
ΧΙ-ΧΙΙ
вв.)
5-7
17—20
22—28
55
7. середины
XII в.
(включая
печати
XII в.)
5
21-23
28
8. конца
XII—на¬
чала XIII
в.
18
18
Итого: . . .
%
3
1
32
10
58
17
64
20
171
52
328
131
5*

наоборот, подняться до ее уровня. Состав знати в Визан¬
тии XI—XII вв. не был неизменным, и взаимное соотно¬
шение отдельных родов в разные периоды времени ока¬
зывалось разным, и все-таки мы в состоянии констатиро¬
вать скорее стабильность, нежели текучесть господствую¬
щей верхушки византийского общества.
Византийская знать была неоднородной не только по
«степени знатности» и «степени родовитости», но и по
своим общественным функциям.
Среди учтенных в анкете семей довольно отчетливо
выделяются две группы: одну можно услойно назвать
гражданской знатью, другую — военной. К разряду «во¬
енных» мы будем относить как полководцев в прямом
смысле (доместики схол, сгратопедархи, мегадуки и
т. п.— вплоть до командиров отдельных соединений),
так и лиц, занятых в военной администрации (дуки, ка-
тепаны, стратиги и т. п.). К «гражданским» причисляем
чиновников судебного и фискального ведомства, нотари-
ев и грамматиков, а также гражданскую администрацию
провинций (преторы, фемные судьи и пр.). Некоторые
функции занимают промежуточное положение и могут
отправляться представителями обоих разрядов знати.
К ним принадлежат прежде всего дипломатические, ко¬
торые исполнялись людьми самого различного социаль¬
ного статуса — от ближайших родичей царя до профес-
сионалов-переводчиков 5\ Далее, сюда относятся долж¬
ности полицейской сферы — от великого друнгария виг-
лы 54 55 до начальников тюрем, манглавитов и т. п.; возмож¬
54	В докладе на XII Византиноведческом конгрессе Д. Оболенский
справедливо отметил, что «дипломатия Византийской империи
еще ждет своего историка» (D. Obolensky. The Principles and
Methods of Byzantine Diplomacy.— «Actes du XIIе Congres In¬
tern. d’etudes byzantines», 1. Beograd, 1963, p. 45),—его доклад,
впрочем, рассматривал отношения Византии с другими государ¬
ствами, а не состав (и тем более не социальный состав) визан¬
тийских посольств. И. П. Медведев, опирающийся на более
поздний материал, обращается к организации дипломатической
службы (И. П. Медведев. К вопросу о принципах византийской
дипломатии накануне падения Византии.—ВВ, 33, 1972, стр.
131 и сл.), но и он не ставит вопрос о социальном лице визан¬
тийских послов. Ср. еще L.-P. Ray baud. Le gouvernement et
l’administration centrale de TEmpire byzantin sous les premiers
Paleologues. Paris, 1968, p. 212—215.
55	О друнгарии виглы см. R. Guilland. Recherches..., I, p. 563—587.
Среди друнгариев XI—XII вв. наряду с Комнинами — предста-
132

но, что пост великого этериарха (начальника отряда
дворцовой гвардии) также мог замещаться лицами обоих
разрядов. Хартуларии могли быть в разных ведомст¬
вах — как военных, так и гражданских. Наконец, не все¬
гда возможно различить функции провинциальных наме¬
стников: кем можно считать фемного дуку и анаграфев-
са— военным администратором или податным сбор¬
щиком?
Прямые определения общественных функций визан¬
тийских аристократов, к сожалению, очень редки. Хоте¬
лось бы расширить круг лиц, которых мы могли бы
«функционально» определить. Соблазнительно было бы
использовать в этих целях иконографию печатей, что
иногда делают исследователи, в том числе крупнейший
знаток византийских моливдовулов В. Лоран. Так, изда¬
вая печать проэдра Иоанна Месопотамита с изображени¬
ем богородицы (Ват. собр., № 61) и привлекая неиздан¬
ную печать магистра Иоанна Месопотамита (обе отнесе¬
ны им ко второй половине XI в. и атрибуированы одному
лицу), Лоран пишет: «Отсутствие святых воинов на
этих памятниках позволяет думать, что проэдр Месопо-
тамит принадлежал к гражданской администрации» 56.
На первый взгляд, такой метод представляется оправ¬
данным: действительно, на печатях полководцев часто
встречаются изображения св. Георгия, свв. Феодоров и
св. Димитрия в воинском обличии; напротив, на печатях
гражданских лиц — фигуры богородицы, Иоанна Пред¬
течи, архангела Михаила, св. Николая, св. Василия и
других цивильных героев христианского предания. Од¬
нако мы можем говорить лишь об относительной частоте
употребления воинских и гражданских эмблем: воинские
эмблемы встречались у гражданских лиц и, наоборот,
гражданские — у военных. Можно привести сколько уго¬
дно примеров разрыва между общественной функцией и
эмблемой — ограничусь несколькими.
Прежде всего, возможны двойные эмблемы. На печа¬
ти Феодора Ириника, ипата философов, т. е. вполне
гражданского лица, представлены богородица и два свя-
вители таких «гражданских родов», как Каматиры, Ксифллины,
Макремволиты, Зонары.
56	€р. еще:	К. Regling. Byzantinische Bleisiegel. III.— BZ, 24, -
1923/4, S. 102 f.
133

тых воина (один из которых — Феодор) 5\ На печати
куропалата Иоанна Триакондафила (социальные функ¬
ции неясны) фигурируют св. Николай с книгой и св. Ди¬
митрий с копьем 57 58.
Далее, ца моливдовулах гражданских чиновников
можно видеть св. Георгия (например у судьи Пофа Моно-
маха) 59, св. Димитрия [у нотария Каппадокии Иоанна
Аргира (Сиг., стр. 586)], свв. Феодоров [у хартофилака
Мануила Кирица (Корпус, 5, 1, № 105)], св. Евстафия
с копьем [у прпмикирия и китонита (может быть, при-
микирия китоннтов?) Евстафия Ксифия] 60 или какого-
то неопределенного воина [у коммеркиария Константина
Липарита (?) (Орг., № 248)]. Наоборот, у полководцев
нередко встречается эмблема богородицы [у Самуила-
Алусиана, проэдра и дуки61, стратига Хиоса Льва Кипа-
рисиота (Сиг., стр. 196), стратига Христофора Гудели
(Орг., № 336), у стратига Василия Палатина (Ват. собр.,
№ 145)], реже —цивильных святых: Николая [у так-
сиарха Иоанна Сага (?)] 62, Ёвстратия [у стратига Нико¬
лая (Ват. собр., № 147)], архангела Михаила (у страти¬
га Михаила Авксентиота) 63.
На моливдовулах Комнинсв, семьи, несомненно при¬
надлежавшей к военной знати, встречаются не только
фигуры Феодора, Георгия или Димитрия, но и богороди¬
цы (у севаста Иоанна, протосеваста Феодора), и, напро¬
тив, на печати Феофилакта Сплиниара, принадлежавше¬
го к сугубо гражданской семье Сплинариев-Сплиниаров,
эмблемой служит св. Георгий64, равно как в «штатском»
линьяже Пантехни в ходу была эмблема св. Димитрия65.
57	Виз. мол. [2], № 116.
58	Сиг., стр. 710 и сл. Ср. Виз. мол. [1], № 391.
5J Сиг., стр. 522. Воинские эмблемы (св. Георгий, свв. Георгий и
Феодор) известны и у других членов этой вполне гражданской
семьи. См. Сиг., стр. 681.
60 Сиг., стр. 716. Ср. Виз. мол., [1], № 374.
81	В. Златарски. Моливдовул на Самуила Алусиана.— «Известия
на Българския археологически институт», 1,	1922—1923,
стр. 86—99.
62	Каталог, 1, стр. 222 и сл., № 56.
63	Виз. мол., [2], № 85.
64	Каталог, 1, стр. 205, № 6. Издатель читает патроним
CnAHNIAPHN, но Δ явно следует исправить на А.
65	G. Schlumberger. Melanges d’archeologie byzantine. Paris, 1895,
p. 249, № 93 ( = Виз. мол. [1], № 677); idem. Sceaux byzantins
inedits.— «Revue numismatique», 9, 1905, p. 337 sq., № 248.
134

Таким образом, использование сигиллографических
эмблем для определения социальных функций отдельных
лиц оказывается затруднительным: мы можем говорить
только об известной вероятности того, что владелец пе¬
чати со св. Георгием был военным, а обладатель молив-
довула со св. Николаем — гражданским чиновником. Мо¬
жет быть, изучение совокупности эмблем, характерных
для данной семьи, пролило бы какой-то свет на семейные
функции, но в каждом отдельном случае дополнительные
влияния (например, преном одноименного патрона —
св. Феодора или св. Евстафия), подчас не уловимые для
исследователя (семейные традиции, дружеские связи),
приводили к нарушению соответствия функций и эмбле¬
мы. Вот почему я предпочел отказаться от использования
иконографии печатей для установления функционально¬
го статуса аристократических семей и ограничился пря¬
мыми определениями.
К числу «гражданских» относятся следующие знат¬
ные семьи XI—XII вв. (в скобках указывается число
учтенных в анкете гражданских чиновников, в примеча¬
ниях — отклонения и спорные случаи): Каматиры (20—
21) бв, Ксиры (15) 66 67 68, Ксифилины (12) м, Сервлии (9—
10), Анзасы (R). Иирифоны (7—8), Алопы (7), Хирос-
факты (6—8) 69, Эксамилиоты (6—7), Акрополиты, Ап-
тавасды, Зонары70 71, Пселлы (6), Спанопулы (5—6) 7\
66	Один из Каматиров — Авраамий — был стратигом. согласно не¬
опубликованной печати Херсонесского музея (А. Ф. Вишнякова.
Свинповые печати византийского Херсонеса.— ВДИ, 1939, № 1,
сто. 129), если только чтение легенды верно. Андр-оник Каматир
в XII в. занимал (наряду с типично гражданскими должностя¬
ми) пост друнгария виглы.
67	Среди Ксиров также этериарх Варда (Per.. 2, N° 1168), дука и
анаграфевс Михаил (ММ, 4, стр. 324. 8—9, 327. 3—4. О дате
этой грамоты см. выше).
68	Олин из членов семьи, Варда, был стратигом Фессалийцев (т. е.
Солуни), судя по печати XI в. (Метр, печ., N° 526). Кроме того,
Константин Ксифшгин, а по позднему свидетельству, и
Иоанн — друнгарии виглы.
69	Лев Хиросфакт командовал войсками при Романе III {Скил.,
стр. 380. 92—94). Г. ТПломбелже упоминает недатитюваннуто пе¬
чать Григория, стпатига Оптиматов и вместе с тем придвор¬
ного — начальника Хрисотриклина (Сиг., стр. 636).
70	Один из них был друнгарием виглы и протасикритом — началь¬
ником императорской канцелярии.
71	Один из них, Константин Спан, был триакондархом (A. Guillou.
135

Мацуки, Промундины 12, Радины 73, Хрисоверги (5), Ари-
стины (4—5), Айофеодориты, Варисы, Доксопатры, Ев-
лампи, Кампанарии, Кируларии74, Мавроподы, Месари-
ты, Мономахи75, Пепагомены76, Пофы, Романиты, Хал-
куци (4), Авторианы, Влахерниты, Мермендолы (3—4),
Айохристофориты, Апибитиумы, Атталиаты, Аплухиры,
Евгенианы, Иканаты77, Карианиты, Макремволиты78,
Мануилиты79, Морохарзаны, Мосхи, Сгуры, Сплинарии,
Хрисоваландиты (3), Лизики, Пекулы, Смирней (2—3),
Агалианы, Акапны, Алфеи, Велисариоты, Вринги, Гава-
лыд Галатоны, Евфии, Ириники, Киннамы, Манганы,
La Theotokos de Hagia-Agathe (Oppido). Citta del Vaticano,
1972, № 27. 17 — 18), т. e. офицером, командовавшим тремя десят¬
ками.
72	Помимо двух Промундинов — чиновников в 1088 г. (ММ, 6
стр.'54. 15—16, 25—26), трое известны по печатям, на легендах
которых патроним расшифрован неверно; 1) судья Константин,
чье фамильное имя издатель прочитал Амундин (W. de Gray
Birch. Catalogue of Seals in the Department of Manuscripts in the
British Museum, V. London, 1898, p. 46); 2) протонотарий Ана-
толика Иоанн (Сиг., стр. 267), чей патроним можно восстановить
τω П[ροΐμουντήίνω]; 3) нотарий и мистограф Иоанн (Сиг.,
стр. 547): вместо τω Гро. μυ, видимо, надо читать Προμ[ο]υ[ντήνω].
73	Одного из них, Георгия, Продром называет стратилатом (Е. Mil¬
ler. Poesies inedites de Theodore Prodrome.— «Annuaire de l’As-
sociation pour encouragement des etudes grecques en France»,
17, 1883, p. 55.14—16, 29) — его пост неизвестен.
74	Константин и его сын Михаил были великими друнгариями
виглы. Вместе с тем они определенным образом — гражданские
чиновники: первый — судья (Пс. Соч., 2, р. 46. 13—14, 47. 20—
30), второй — логофет. Помимо того, в стихотворении (XII в.?)
упоминается стратиг Кируларий, сын свиноторговца (К. Dyobu-
niotes. Та hyp’arithmon 117 kai 103 kat^loipa.— NE, 16, 1922, p. 45,
13—14).
75	Только Георгий Мономахат был дукой Иллирика при Никифо¬
ре III (Ан. К., 1, стр. 57. 19—21).
76	Феодор Пепан назван дукой и анаграфевсом фемы Миласы
(ММ, 4, стр. 329. 17—20). Во-первых, насколько правомерно
считать имя Пепана сокращением патронима Пепагомен; во-
вторых, кем был дука и анаграфевс — гражданским или воен¬
ным администратором?
77	Некий Иканат отличился при осаде Мосинополя в 1155 г.
(Кинн., стр. 155. 13—14). Киннам говорит о нем: «Иканат по
прозвищу» — имеет ли он в виду фамильное имя?
78	Помимо того, друигарий виглы и архонт Преспы.
79	Помимо того, известен хартуларий Иоанн Мануилит (Мануи-
лат) (В. Бенешевич. Описание греческих рукописей монасты¬
ря св. Екатерины на Синае, I. СПб., 1911, стр. 271. 2—3)—ско¬
рее всего, тоже гражданский чиновник.
189

Махитарии^0, Никевсы, Пантехни, Пикриды, Родии, Сер-
гопулы, Сиропулы, Скилицы 81, Соломоны 82, Спондилы83,
Схины, Тесаракондапихи, Тривлатиты, Тридсихи84, Три-
филии, Хрисанфы (2) и, наконец, Цанцы (1—4) 85 и По-
лиевкты (1—2) 86. Таким образом, мы отмечаем 81 семью,
которые, по всей видимости, принадлежали к граждан¬
ской знати: это совершенно очевидно по отношению к
таким линьяжам, как Каматиры, Ксиры или Ксифилины,
представленные большим числом гражданских админи¬
страторов; более сложен вопрос о «малочисленных» ро¬
дах. Однако и ко многим семьям, от которых дошли све¬
дения только о двух чиновниках, такая характеристика
вполне приложима: по косвенным данным мы можем
утверждать, что Велисариоты, Ириники, Пантехни или
Соломоны никоим образом не относились к военачальни¬
кам, но по всем своим интересам и связям были сугубо
штатскими людьми. Думаю, что, прилагая данное опре-
80	Помимо того, среди них друнгарий виглы и спафарокувикула-
рий — придворный. Исключением является Василий, судья и
катепан Мелитины и Ликанда по печати XI в. (Сиг., стр. 282 и
сл.) —однако и он, видимо, сочетал военно-административные
функции с судейскими (гражданскими).
81	Среди Скилиц два несомненных гражданских лица: царский
секретарь Георгий в 1166 г. (PG, 140, col. 277 В) и (неизвест¬
ный по имени) начальник школы св. Павла [L. Petit. Monodie
de Theodore Prodrome sur Etienne Skylitzes, metropolitaine de
Trebizonde.—ИРАИК, 8, 1902 (1903), p. 8. 77—79]. Кроме того,
Иоанн Скилица, хронист, был друнгарием (или великим друн-
гарием) виглы, т. е. занимал «промежуточную» должность. На¬
конец, Георгий — при Мануиле I управитель Сердики
(В. Н. Златарски. Георги Скилица и написаното от него житие
на св. Ивана Рилски.— «Изв. на истор. дружество», 13, 1933,
стр. 50—53. Ср. I. Dujcev. Medioevo bizantino-slavo, 2. Roma,
1968, p. 217). He решая вопрос о его тождестве с омонимом-сек-
ретарем, отмечу, что он — человек образованный, литератор —
был скорее гражданским, чем военным администратором.
82	Среди Соломонов один друнгарий флота, однако неясно, что на
легенде его печати — преном или патроним.
83	Может быть, их даже три,— если прибавить протосинкела Па-
распондила.
84	Среди Трипсихов также этериарх и примикирий вардариотов,
выполнявших придворно-полицейские обязанности.
85	В IX в. Цанцы — стратиги, но к XI столетию их статус из¬
менился. Помимо прямого сообщения о судье Николае Цанце
(ММ, 6, стр. 55. 23—24), сохранилось еще несколько неиздан¬
ных печатей Цанцов, которых В. Лоран называет крупными
чиновниками (Корпус, 5, 1, р. 217).
86	В одном случае неясно, преном это или патроним.
137

Деление ко всей группе в 81 семью, мы не допустим гру¬
бой ошибки.
Однако имеется довольно многочисленная подгруппа
семей (общим числом 46), в которой только один граждан¬
ский чиновник. Достаточно ли этого, чтобы отнести под¬
группу к гражданской знати? В ряде случаев такое за¬
ключение правомерно, и мы получаем косвенные данные,
подтверждающие подобную характеристику. Так, Кла-
доны представлены чиновником и, кроме того, начальни¬
ком тюрьмы, которого также можно числить по граждан¬
скому ведомству. Шесть или восемь семей (Кратеры,
Куцомиты, Ливады, Псилы, Сагматы, Стровилы, а также,
видимо, Киминианы и Педиадиты) имели в своей среде,
помимо чиновника, также и придворного (см. ниже). По
всей вероятности, к гражданской знати принадлежали и
14 семей, представленные чиновником и церковными
деятелями, в том числе церковными администраторами,
среди них Вальсамоны и Хониаты (см. об этом ниже).
Ксилиниты и Хасаны известны как гражданские чинов¬
ники еще до избранного нами периода. Нужно ли специ¬
ально подчеркивать, что такая семья, как Кенхри, тесно
связанная с Пселлами, принадлежала к гражданской
знати? (Остальные 20 «семей одного чиновника»: Айоев-
фимиты. Антипапы, Анфимиоты, Апотиры, Артокомиты,
Гавриилакиты, Горгоплуты, Клавдиополиты, Комдомиты,
Копсины, Мадариты, Макрохиры, Мелиты, Офеомахи,
Офриды, Панареты, Фиалиты, Фурнитарии, Хиты, Элео-
дориты.) Я склоняюсь к тому, чтобы — ориентировочно
и условно — причислить эту подгруппу к гражданской
аристократии, хотя, разумеется, отдельные отклонения
от правила здесь неминуемы.
Еще с большими оговорками в разряд гражданской
аристократии могут быть включены Вириоты, Галины,
Карамалы, Каспаки, Катафлороны, Лихуды, Малеси,
Пафлагонцы, Проваты, Протевонты, Скевины, Стифаты,
Ураны, Филокалы, Хумны, Эротики (всего 16 фамилий),
которые будут специально рассмотрены ниже.
Второй большой разряд среди учтенных в анкете се¬
мей — военная знать, куда можно отнести следующие
линьяжи: Комнины (29) 87, Дуки (20—22) 88, Кондосте-
87	Наряду с полководцами в семье были придворные (кравчии:
Алексей и Константин) и великие друнгарии виглы (Стефан и,
138

фаны (19) 89, Ватацы (13), Вриении (12—13), Ангелы,
Катакалоны (12), Владиславичи (11), Палеологи (9—11),
Враны (8), Петралифы(7), Анемады, Аспиеты, Вахра-
мии, Даватины, Кантакузины, Синадины90, Тарханиоты
(6), Гавры, Пакурианы (5), Кавасилы (4—5), Апокапы,
Феодороканы, Опы (3—5), Вихкаци, Главы, Докианы,
Кавканы, Камицы, Касианы, Коковасилии, Критопулы,
Стравороманы91, Цикандилы (3), Гиды, Фоки (2—3),
Аксухи, Алакасеи, Арианиты, Вебечиоты, Веривои, Вои-
оанны, Вутумиты, Гифарды, Дасиоты, Дермокаиты, Ка-
ламаны, Котерцы, Ксифии92, Ласкари, Мавродзомы,
Месаникты, Палатины, Парсакутины, Пахлавушг, Про-
сухи, Саракинопулы, Халды, Халкотувы, Халуфы, Экса-
зины-Иалеи (2). Рожеры, даже если оставить в стороне
дуку Дамации славонца Рогерия, должны быть включены
в разряд военной знати: основатель семьи — несомнен¬
ный военачальник. Его сын Иоанн, правда, был, по пред¬
положению Б. Ферьянчича, не наместником области
может быть, Константин, занимавший вместе с тем пост дуки
Верии); паракимомен Иоанн, кровный родственник император¬
ского дома, управлявший при Иоанне II «государственными
делами» (Ник. X., стр. 13. 13—15),— скорее придворный, чем
гражданский чиновник; к тому же, по позднему свидетельству,
он — сын сестры Алексея I (S. Lampros. Theonas agnostos chro-
nograpbos tes Trapezuntos.— NE, 1, 1904, p. 192. 1-6), т. e. не
«прямой» Комнин. По словам Вриения, братья Исаак и Иоанн
Комнины в юности получили высшие посты: эпархии, коман¬
дование фалангами и стратигии (Воиен., сто. 18.20—19.1).
X.	Мадлен (Я. Madler. Theodora, Michael Stratiotikos, Issak Kom-
nenos. Plauen in V., 1894, S. 13) считал их эпархами города —
на самом деле они наместники эпархий-фем.
88	Я. Р Лихачев. («Историческое значение...», Приложение,
стр. 26. № 8. Не учтено в монографии Д. Полемиса о Дуках)
издал моливдовул Гпрото?]спафария, великого нотария и
судьи (?) Харсиана Михаила Дуки. Иоанн Дука был логофетом
дрома при Исааке II, а Андроник — логофетом секретов, воз-
можио, тоже в конце ХТТ в. См. D. Pole mis. The Doukai, p. 194.
Кроме того, вестиарит Исаак Дука,— видимо, придворный.
89	Помимо того, известен Алексей Кондостефан — хартуларий.
90	Филит Синадин был судьей Тарса на рубеже X и XI вв.
91	Лвое из них были великими этериархами.
92	Пноэдр Ксифий известен по моливдовулу второй половины
XI в. с изображением Иоанна Предтечи. В. Лоран (Ват. собр.,
№ 62) на основании иконографического мотива считает его
гражданским чиновником — заключение весьма рискованное.
Примикирий и китонит Евстафий Ксифий (по печатям) —
придворный.
139

Струмицы, а феодальным владельцем территории к во¬
стоку от Вардара93. Двое Рожеров: Алексей и Андро¬
ник — были придворными, связанными с императорской
охраной; первый — вестиаритом, второй — начальником
примикириев и стратиотов Влахернского дворца. Несом¬
ненные военачальники — и Монферраты, хотя прямые
сведения есть только об одном из них — Конраде. Воена¬
чальником был и первый из Рубенидов, современник
Василия II; позднее, при Иоанне II, его потомки некото¬
рое время служили в византийской армии. Всего 64
семьи.
Опять-таки большие затруднения создает подгруппа
знатных семей, имевших в своей среде только одного
зафиксированного полководца. В их составе семь родов,
давших, ряд военачальников в IX и X вв.: Адралесты,
Ампелы, Криниты, Лалаконы, Малеины, Хароны и,
еозможно, Сарониты. Затем — семьи, происходившие от
иноземных полководцев: болгар (Нестонги, Несторицы
и, возможно, Гудели), печенегов (?) (Караджи), армян
(Анийский дом). Вероиты имели в своей среде, помимо
полководца, также и вестиарита — придворного, занятого
в царской охране. Остальные 10 «семей одного полковод¬
ца»: Авксентиоты, Амиропулы, Кавалурии, Казаны, Ка-
рики, Кацамунды, Ламбросы, Лепендрины, Падиаты,
Харсианиты. По-видимому, военные функции свойствен¬
ны также и Раулям: во всяком случае, основатель семьи
был (военным?) советником Алексея I. Всего — 24 семьи.
Третий большой разряд — семьи, которые выступают
е XI в. как военная знать, а затем превращаются в знать
гражданскую. Сложность этого разряда заставляет рас¬
смотреть данные о нем более подробно.
Аргиры — одна из крупнейших военно-аристократи¬
ческих фамилий середины IX—X в. В первой трети XI в.
засвидетельствовано три Аргира-стратига (последний —
протоспафатшй Поф, около 1029—1032 гг.); X—XI вв.
датировал Г. Шломберже и печать Константина, страти-
га Самоса94 (от греческих Аргиров отличаются одно¬
именные им барийпы, один из которых стал византий¬
ским наместником Италии при Константине IX). Но уже
93	Б. Фер]анчиН. Апанажни посед кесара 1ована Porepnja.— ЗРВИ,
12, 1970, стр. 199.
94	G. Schlumberger. Melanges..., р. 231, № 56.
140

Роман Аргир, будущий император Роман III, служил
эпархом и великим экономом св. Софии. Это можно было
бы счесть исключением, однако известна печать (укра¬
шенная образом св. Димитрия) протоспафария Иоанна
(видимо, XI в., Г. Шломберже отнес ее к эпохе Комни-
нов — см. Сиг., стр. 586), ногария Каппадокии. В 1097 г.
клирик Стефан Аргир был примикирием солунских но-
миков (т. е. нотариусов) (Лавра, № 53. 35—36, 42).
Склиры — старая военно-аристократическая фамилия,
оставалась и в конце X—XI в. семьей полководцев и на¬
местников провинций: в это время засвидетельствовано
6—9 военачальников Склиров. Но уже в середине XI в.
Николай Склир — наместник Эгейского моря, по всей ви¬
димости, гражданский чиновник. Николаи Склиры изве¬
стны и по печатям: судья Эгейского моря, великий ске-
вофилак Влахерн и прот пресвии, начальник прошений.
Оставляя открытым вопрос об их идентификации, под¬
черкну, что все эти лица заняты на гражданской службе.
При Алексее I Склиров-полководцев нет, если не счи¬
тать севаста Андроника, наместника Фракии и Македо¬
нии, названного в копии хрисовула 1104 г. (Лавра,
стр. 296); зато встречаются: логофет дрома Андроник,
великий друнгарий виглы Николай (или Никита), а на
печатях —судья и великий хартуларий Константин и его
омоним — судья Македонии. Возможно, что Василий
Склир был около 1110 г. игуменом афонского монастыря
Каракалу.
Даласины в XI в.— военная знать. До 1081 г. извест¬
но 6—7 полководцев. К этому, видимо, нужно прибавить
Никифора, дисипата и стратига, известного по печати,
которую Р. Гийан отнес к XII—XIII вв.95 Однако титул
дисипата характерен для более раннего времени. При
Алексее I я знаю лишь одного Даласина-полководца:
великого друнгария флота Константина. Позднее воена¬
чальники из этого линьяжа не зафиксированы. Первый
из Даласинов — гражданских лиц, юрист протоновелисим
Феодор, датируется временем около 1067 г. Я указал уже
на трудности такой датировки. Далее, сохранилась пе¬
чать эпарха Феодора Даласина, которого В. Лоран считал
современником Алексея I (Метр, печ., № 683). Третий
95 R. Guilland. Recherches..., II, р. 81.
141

Феодор, начальник «ближайших» (придворная долж¬
ность), был судьей в 1196 г.
Семь семей, «военных» в XI в., приобретают новый;
статус при Алексее I. Сюда относятся:
Аваланды, военная знать середины X в. Двое Ава-
ландов были полководцами при Василии II90 * * * * * 96. Печать-
протоспафария и стратига Каппадокии Валандия
Г, Шломберже датировал XII в. (Сиг., стр. 278 и сл.) —
титул протоспафария препятствует столь поздней дати¬
ровке: видимо, Валандий жил не позднее середины XI в.,
до захвата Каппадокии сельджуками97. При Алексее I
протопроэдр Аваланд служил в гражданской админист¬
рации 98.
Вурцы — полководцы, известные с царствования Ни¬
кифора II и на протяжении XI в. представленные 5 вое¬
начальниками. Шестой — Варда Вурц, который при
Алексее I действовал против сельджуков. Но уже з
1118 г. Константин Вурц — чиновник на Крите (ММ, 6,
стр. 96. 29—30). В XII в. Вурцы известны: один из них
был племянником протовестиарита (Цец. Эп., стр. 5. 8—
9), т. е. придворного, другой — афинским митрополитом99 100.
Иаситы представлены двумя полководцами середины
XI в. Печать Льва Иасита, анфипата, патрикия, веста и
стратига, Б. А. Панченко (Каталог, 1, стр. 204, № 5) от¬
нес ко времени Комнинов 10°, но титулатура заставляет
думать об XI в. или о царствовании Алексея I. При Алек¬
90 Друнгарий флота Никита по помете 996 г. на Парижской руко¬
писи (см. Н. Ahrweiler. L’histoire et la geographie..., p. 178);пат-
рикий Аваланд, погибший в Италии в 1017 г. (см. MGH, SS, 5,
р. 57).
97	См. также печать X в. Валандия, наместника Анатолика (N. Вй-
nescu. О colec(ie de sigilii bizantine inedite.— «Academia Roma-
na. Memoriile sectiunii istorice», ser. 3, t. 20, 1939, p. 119 sq.),
и неизданная печать наместника Ликанда Валандия (см. Кор¬
пус, 5, 2, р. 265).
98	Ioakeim Iberites. Byzantinai diathekai.— «Orthodoxia», 5, 1930,
p. 618.
99	/. Darrouzes. Obit de deux metropolites d’Athenes, Leon Xeros et
Georges Bourtzes, d’apres les inscriptions du Parthenon.— REB,
20, 1962, p. 190. Другой митрополит, Лев Вурц, известен только
по недатированному моливдовулу. См. R. G. Davidson. The Mi¬
nor Objects.— «Corinth», 12, 1952, «№ 2777.
100	Известна также печать протопроэдра Льва ..асита (Сиг.,
стр. 574), может быть, Иасита.
142

сее I, во всяком случае, некий Иасит был практором
Болгарии — податным сборщиком, а Иосиф Иасит, игу¬
мен Патмосского монастыря, пользовался большим влия¬
нием на императора 101.
Большие трудности представляет история семьи Кур-
тикиев. Они представлены флотоводцем Михаилом (при
Василии II), военачальником Василием, современником
Никифора III и Алексея I, и Михаилом, протоспафарием
и стратигом. Г. Шломберже (Сиг., стр. 649) идентифици¬
рует обоих Михаилов, но напрасно — дреном Михаил
был широко распространен в семье Куртикиев: В. Лоран,
издавший глухую печать Михаила Куртикия, специаль¬
но подчеркивает, что памятник принадлежит XI в. и не
имеет отношения к наварху, действовавшему около
976 г. При Алексее I Куртикии, по-видимому, уже стали
гражданскими чиновниками: я склонен относить к этой
семье логофета геникона Михаила «Кутрика», поставив¬
шего подпись на новелле 1094 г. (Jus, 3, р. 398. 19—20).
Во всяком случае, в конце XII в. Николай Куртикий —
провинциальный чиновник, составивший опись для Латр-
ского монастыря (ММ, 4, стр. 329. 20—21).
Тарониты — полководцы от Василия II до Алексея I
(6 человек). Со времени Алексея I известны: Иоанн —
начальник прошений в 1094 г; Иоанн — претор и анагра-
февс Фракии и соседних областей в 1102 г., Иоанн — го¬
родской эпарх в 1107 г. (вопрос об их тождестве открыт;
на мой взгляд, второй из них, во всяком случае,— другое
лицо, нежели одноименные столичные вельможи);
Иоанн — дикеодот и эпарх в 1147 г., отличный от его
омонимов на рубеже XI и XII вв., но, видимо, идентич¬
ный севасту Тарониту, градоначальнику (т. е. эпарху),
упомянутому в середине XII в. (Цец. Эп., стр 124. 19—
20); Григорий, возглавлявший при Иоанне II граждан¬
скую администрацию.
Хрисилии представлены четырьмя полководцами до
1081 г. Зато при Алексее I Феодор Хрисилий, ученый
человек, был, скорее всего, податным сборщиком в Болга¬
рии (PG, 126, col. 493 В).
101	См. о лем: Е. L. Branusse. Но kathegumenos tes mones Patmu
Joseph Jasites kai he archaiotere anagraphe cheirographon tes
mones.— «Deltion tes christianikes archaiologikes hetaireias», 4,
1964, p. 347-351.
143

Наконец, Эхмалоты известны как полководцы при
В|асилии II (Лев — сторонник Варды Склира и Орест, сра- »
жавшийся против болгар в 1015 г.), а при Алексее I —
как судья (Jus, 3, р. 352. 29) и как протонотарий (ММ,
6, стр. 29. 22—23).
О десяти семьях мы узнаем, что они перешли в раз¬
ряд гражданской знати к середине XII в.
Алиаты дали 5 полковрдцев на протяжении XI в. По¬
следний из них погиб в 1108 г. в битве с норманнами
(Ан. К., 3, стр. 105. 22—29). В 1158 г. известен Фома,
чиновник ведомства вестиария (ММ, 6, стр. ИЗ. 17—18),
а в конце XII в.— служащий секрета великого логариас-
та Иоанн и каниклий Андроник; впрочем, последнего
автор парафразы к Никите Хониату называет евнухом
и варваром (Ник. X., стр. 632. 22—23), так что его при¬
надлежность к семье Алпатов проблематична.
- Антиохи за время от Василия II до Алексея I пред¬
ставлены четырьмя военачальниками (в их числе — ве¬
ликим этериархом), к которым следует прибавить троих,
засвидетельствованных печатями X, XI и XI—XII вв.
При этом печать Феохариста Антиохита, протоспафария,
манглавита и начальника крепости, которую Г. Шлом-
берже отнес к XI—XII вв. 102, судя по титулу протоспа¬
фария, не могла быть изготовлена позднее начала XII
столетия. Кроме того, при Алексее I известен военный
инженер Антиох и другой Антиох — Михаил, примики-
рий внешних вестиаритов, т. е. придворный, ведавший
дворцовой охраной. Последнее упоминание Антиоха-
военного относится к 1094_г. При Мануиле I Григорий
Антиох был императорским секретарем и судьей, в конце
XII в. он стал великим друнгарием виглы. Антиохит, ко¬
торый, по словам эпитафии XII в., всю жизнь поддержи¬
вал бедняков103, мог быть чиновником (орфанотрофом).
Василаки в короткий период между 1071 и 1081 гг.
выдвинули двух или трех полководцев. Их функции при
Алексее I неизвестны. В середине XII в. мы встречаем
промежуточную фигуру — Константина Василаки, кото¬
рый был и воином, и книжником (Fontes, 2, р. 236. 11 —
12); он занимал штатский пост казначея иноземных де-
102	G. Schlumberger. Sceaux byzantines inedits.— REG, 13, 1900,
p. 486, № 187.
103	Марк, код., p. 45, № 82.11.
144

йег (р. 235. 21) и погиб на войне с сицилийскими нор¬
маннами. Некто Василаки — секретарь Мануила I;
Иоанн Василаки, племянник Цец’а — незначительный
чиновник в провинции в середине XII в., Михаил — ло-
гариаст в районе Милета в начале XIII в., Никифор
(брат названного выше Константина) — писатель и бо¬
гослов.
Диогены — одна из известнейших полководческих се¬
мей в XI в. (6—8 имен). Последний из Диогенов-воена-
чальников Никифор, наместник Крита при Алексее I.
В середине XII в. мы знаем только Иоанна Диогена, при¬
дворного оратора Мануила I.
Карандины дали 5 полководцев от Василия II до
Алексея I. К ним надо прибавить двух Карандинов, из¬
вестных по сигиллографическим памятникам:	Варду,
протоспафария и стратига — по печати XI в., и Михаила,
дисипата и стратига — по печати X—XI вв. (если только
патроним восстановлен правильно),— итого 6 или 7 чело¬
век. Последний из них — Михаил, дука Крита, упомяну¬
тый в надписи, которая датируется то 1088/9 г.104, то около
1094 г.105 В XII в., до Исаака II, жил примикирий Иоанн
Карандин, а на рубеже XII и XIII рв. Карандины высту¬
пают как церковные деятели: Мануил, диакон и магистр
философов (может быть, будущий патриарх Мануил I
Сарандин), митрополит Кесарии Василий (низложен
в 1217 или даже 1232 г.) и милетский священник Кон¬
стантин.
Липариты, потомки Оратия Липарита, дали в середи¬
не XI в. полководца 106 и наместника провинций Аштеанк
и Аршаруник 107. Около 1171 г. Василий Липарит был
судьей. Может быть, к XI в. должна быть отнесена печать
коммеркиария Константина Ли[па]р[ит]а (Орг., №. 248),
на легенде которой патроним восстановлен условно.
104	V. Laurent. Le Statut de la Crete byzantine avant et apres sa li¬
beration de joug arabe (961).— «Kretika chronika», 15/16, 1961/2,
p. 394, n. 40.
105	H. Glykatzi-Ahrweiler. L’administration militaire de la Crete.—
Byz., 31, 1961, p. 223 sq.
106	О Липарите Багваши см. В. У. Копалиани. Политические взаи¬
моотношения Византии и Грузии (70-е годы X — 20-е годы
XII в.). Тбилиси, 1971, стр. 45 и сл., 51—56, 59—62.
107	Ивана, сын предыдущего. См. о нем: Ф. Жордания. К материа¬
лам по истории Грузии XI—XII вв.— «Чтения в имп. Общест¬
ве истории и древностей российских», III, ч. 174, 1895, стр. 8.
145

Маврики известны с 1066 г. (и по печатям XI в.),
когда они дали 2—3 полководцев и флотоводцев. Один
из них служил еще Алексею I. В середине XII в. мы
встречаем грамматика (секретаря) Иоанна Маврика, а по
печатям XII в.— Константина, претора Пелопоннеса и Эл¬
лады; оба они — гражданские чиновники. По сообщению
Гийома Тирского, Маврезий (может быть, испорченное
Маврик?) был придворным Мануила I, которому император
в конце жизни поручил управлять государством (PL, 201,
col. 791 А),— свидетельство недостаточно ясное.
Мелисины в XI в. представлены 3—4 полководцами
(последний — Никифор, кесарь при Алексее I); кроме
того, сохранились печати XI в. Никифора — дуки Триа-
дицы и его омонима — моностратига (?) Ана[то]лика;
их идентификация с кесарем возможна, но не обязательна.
В XII в. Мелисины — гражданские чиновники: по печати
XII в. известен логофет Феодот (впрочем, некоторые эле¬
менты чтения легенды условны — см. Орг., № 316), в конце
XII в. Иоанн был судьей.
Торники за время до 1081 г. выдвинули 7 военачаль¬
ников; в это же время жил судья Торник (преном неиз¬
вестен) и, судя по печати XI в.,— симпон Роман Торник.
В царствование Алексея I мы встречаем двоих Торников
в армии, но ни тот, ни другой не занимали ответствен¬
ных постов, в середине XII в.— Георгия, митрополита Эфес¬
ского, и его брата Димитрия, служившего в Браничеве
(неизвестно, на какой должности). В конце XII в. Ди¬
митрий и его сын Константин находились на высоких
постах в центральном аппарате, а Георгий был магистром
риторов.
Семья Цитов представлена полководцем при Алексее I
и дукой Михаилом Цитом, владельцем недатированной
печати. При Мануиле I и Алексее II евнух Цит был при¬
дворным, а в самом начале XII в. двое Цитов служили в
ведомстве секрета моря.
Наконец, учтено три линьяжа, в которых первые упо¬
минания гражданских чиновников относятся только к ру¬
бежу XII и XIII вв.
Вотаниаты — полководцы от царствования Василия II
до воцарения Никифора III: известно 5 человек. Кроме
того, сохранилась печать Евстратия, патрикия и анфипа-
та, стратига Зевела. Евстратий, скорее всего, жил при
Алексее I, когда существовал (хотя бы номинально) стра-
146

тигат Зевела (Ан. К., 3, стр. 135, 6), т. е. Библа; позднее
печать с титулом патрикия и анфипата не могла быть
изготовлена. О функциях Вотаниатов в XII в. мы
ничего не знаем, и только в 1197 г. встречаем
Иоанна Вотаниата в роли тавулария (писца) на Крите,
что заставляет говорить о вырождении рода, если только
Иоанн и в самом деле потомок аристократической фами¬
лии XI в.
Маниаки в середине XI в. представлены двумя пол¬
ководцами. В 1196 г. Лев Маникаит был великим прими-
кирием и отправлял судебные функции. Однако, как уже
было сказано, остается проблематичной возможность его
причисления к Маниакам.
Месопотамиты — два военачальника Алексея I. Печать
Иоанна Месопотамита, магистра и проэдра, В. Лоран
датирует концом XI в. и считает Иоанна гражданским?
чиновником (Ват. собр., № 61), однако аргумент — отсут¬
ствие изображений святых воинов — явно недостаточен
для такого вывода. При Исааке II Константин Месопота-
мит — каниклий и фактический управитель государства,
позднее поставленный митрополитом Солуни. Два брата
Константина участвовали вместе с ним в управлении го¬
сударством. В конце XII в. известны чиновники Михаил,
Иоанн и Феодор Месопотамиты — может быть, среди
них были братья Константина.
Всего мы насчитываем 23 семьи военной знати, изме¬
нившие свои общественные функции (семьи «переходно¬
го типа» или пережившие метаморфозу).
Кроме того, намечается подгруппа из 12 «семей одного)
полководца», которые также в более позднее время вы¬
двинули гражданских администраторов. Распределяем их
по тому же принципу.
Кипарисиот — полководец по печати X—XI вв. При
Алексее I два Кипарисиота — гражданские чиновники.?
Монастириот — полководец середины XI в. Начиная
от царствования Алексея I и до Исаака II известно три
гражданских чиновника.
Стравомит — полководец середины XI в. При Алек¬
сее I — гражданский чиновник.
Каппадок — военачальник при Михаиле VII (возмож¬
но, что в то же время другой Каппадок был придвор¬
ным). В середине XII в. —два гражданских чиновника.
Кастамонит — один из первых военачальников Алек¬
247

сея I, дука флота. В середине XII в. Алексей Кастамонит
был незначительным чиновником, в конце XII в. Кастамо-
ниты занимали высокие посты в гражданской админи¬
страции; один из них, Евстафий, был придворным (ве-
стиаритом), выполнявшим фискальные поручения (ММ, 6,
стр. 129. 10-11, 142. 27).
Левун — полководец Алексея I. Варда Левун выступа¬
ет как катепан Смирны (ММ, 4, стр. 63.32—33). Как
дата его деятельности, так и характер должности порож¬
дает споры: Ф. Дэльгер датировал подписанный им доку¬
мент 1223 г., Э. Арвейлер — 1133 г. 108 Документ подписан
им вместе с другим катепаном Смирны Иоанном Галином:
«один без сомнения преемник другого», — пишет Э. Ар¬
вейлер; Иоанна Галина она безоговорочно отождествляет
с другим Галином (без пренома!), дукой Фракисийской
фемы (Цец. Эп., стр. 19. 8), что само по себе не строго,
Левуна же называет «простым катепаном города». Из тек¬
ста, однако, скорее следует, что катепанов в Смирне было
одновременно двое; во всяком случае, Варда Левун — невы¬
сокий провинциальный чиновник, может быть,— из местной
знати (Исаак Левун, смирнский архонт, действовал еще
в 1225 г.— см. ММ, 4, стр. 190. 2).
Марулы известны на высоких армейских постах начи¬
ная с царствования Константина VII. В середине XI
столетия Марул — видный военачальник. В середине XII в.,
напротив, Василий Марул служил протонотарием. Замечу,
что трое Марулов известны в церковной иерархии (см. ни¬
же).
Эротики, которые по формальным данным принадле¬
жат к этой подгруппе, будут рассмотрены ниже.
Арменопул — полководец Михаила IV 109. С ним обыч¬
но идентифицируют дуку Павла Арменопула, владельца
печати XI в. (Метр, печ., № 152),—идентификация ри¬
скованная, поскольку мы не знаем даже пренома первого
Арменопула. Скорее всего, полководцев Арменопулов в
XI в. было двое. Абстрагируясь от половецкого стратиота
Масута Арменопула, упомянутого в практике 1181 г.
(Лавра, № 65. 52), который никак не мог принадлежать
108	См. Н. Ahrweiler. L’histoire et la geographie..., p. 128.
109	Ljetopis popa Dukljanina. Zagreb, 1950, str. 88. H. Адонц
(N. Adontz. Etudes..., p. 402—405) считает рассказ Дуклянского
священника легендарным,' а в Арменопуле усматривает Ашота,
сына Григория Таронита.
148

к старой аристократической семье, чье имя он себе ус¬
воил, отметим существование на рубеже XII—XIII вв.
чиновника секрета моря Василия Арменопула.
Валанит — на рубеже X и XI вв. стратиг. В конце XII в.
Никита Валианит был грамматиком (секретарем) , второй
половиной XII в. датируется и деятельность Льва Валиа-
нита, писателя и преподавателя Константинопольского
патриаршего училища.
Лев Дрими, известный по печати (вероятно, первой
половины XI в.), был стратигом 110 111. В конце XII в. мы
встречаем Димитрия Дрими, виддого гражданского чинов¬
ника.
Георгий Пир — отважный воин при Алексее I, его
посты нам, однако, неизвестны. В 1196 г. Феодор Пиро¬
пул («сын Пира») был судьей.
Скорее всего, сюда же относятся Айозахариты, Аплес-
фары, Дельфины, Катафлороны, Кекавмены и Стипиоты,
о которых специально пойдет речь ниже.
По всей видимости, к этому же разряду должны быть
причислены и семьи военной аристократии, которые
в более позднее время представлены церковными иерар¬
хами и администраторами. Сюда относятся две семьи.
Первая из них — Куркуасы, которые были виднейшими
полководцами в X в. и, во всяком случае, сохранили свое
значение до царствования Василия II, когда Иоанн Кур-
куас служил катепаном Италии. Неясной фигурой явля¬
ется упомянутый Ромуальдом Салернским «катипан
Куриак» (MGH, SS, 19, р. 407) (1066/7 г.) — нельзя ли
в его имени видеть испорченное «Куркуас»? Сложность,
правда, состоит еще и в том, что амальфитанский хронист
называет соответствующее лицо не Куриаком, а Бенна-
том; к тому же дукой-катепаном Италии был в эти годы
Абулхарис 1И. Вновь мы встречаем Куркуасов только в се¬
редине XII в., когда они дали двух церковных деятелей,
в том числе'патриарха Михаила II.
Вторая семья — Апокавки. Один из них может быть
110	В. Лоран упоминает также стратига Феодула Дрими (V. Lau¬
rent. Bulletin de la sigillographie byzantine.— Byz., 5, 1930, p. 613,
n. 2). В работе А. Мордтмана, на которую он ссылается
(A. Mordtmann. Molybdobulla byzantina eparchion Europes.—
«Но en Konstantinupolei hellenikos philologikos syllogos», 17,
1886. Parartema), Феодул не упомянут.
111	V. von Falkenhausen. Untersuchungen..., S. 107.
149

точно размещен во времени — это Василий, стратиг Ко¬
ринфа около 996 г. Видимо, к X—XI вв., относятся две пе¬
чати Апокавков-стратигов: Льва и Касиана. Двух Апокав-
ков — церковных деятелей мы встречаем уже в конце
XII в.
Наконец, две сейьи пережили своеобразную эволюцию:
полководцы в XI в., они становятся гражданскими чинов¬
никами в XII столетии, а на рубеже XII и XIII вв. мы
вновь застаем их на военных постах.
Пигониты дали двух военачальников до 1081 г. (по¬
следний— дука Эдессы в 1065 г.). Сюда надо присоеди¬
нить еще двоих, известных по печатям XI в. В середине
XII в. мы встречаем двух Пигонитов на гражданских по¬
стах: практора Самоса (до 1157 г.) и сборщика налогов
около 1180 г. Но в 1180 г. Алексей Пигонит был дукой
Солуни, а в начале XIII в. Константин — дукой Берии.
Арцруниды переселились в Византию в 1021/2 г.
Сенекерим Арцруни стал стратигом 'Каппадокии (наме¬
стником Севастии). В 1025 г. наместничество перешло его
сыну Давиду, а в 1035 г.— брату Давида — Атому 112.
Атом и его брат Абусахл правили в Севастии еще
в 1079/80 г. При Алексее I Феодор Сенахирим был при¬
дворным императора, осуществлявшим передачу земель
монастырям,— т. е. выполнял гражданские функции. Од¬
нако неясно, состоял ли он в родстве с Арцрунидами.
В начале XII в. мы вновь встречаем двух Сенахиримов —
полководца и наместника Никополя (омонимы или одно
лицо?).
Таким образом, мы можем констатировать существова¬
ние довольно большой группы военно-аристократических
семей, меняющих свои общественные функции и перехо¬
дящих в ряды гражданской знати.
Помимо трех рассмотренных выше больших разрядов
знати, наша анкета учитывает несколько более малочис¬
ленных разрядов, по всей видимости, не имевших само¬
стоятельной функциональной сущности и примыкавших
к основным группам или распределявшихся между ними.
Первый из «малых» разрядов — это семьи, чьи (изве¬
стные нам) социальные функции были связаны с церк-
вью. Таких семей учтено 16. Они разнородны по своей
112	Матф. Эд., стр. 52. Иначе повествует Аристакэс Ластивертци:
по его словам, Давид умер, не оставив наследника, и его удел
перешел Гагику Анийскому (Аристакэс Ластивертци. Повест¬
вование. М., 1968, стр. 85).
150

социальной природе, хотя скудость данных и заставляем
быть очень осторожным в выводах. Об одних мы знаем,
что они включали в себя лиц, наделенных элитарными
титулами: протоспафария (Малакины — Малаки), патри-
кия и анфипата (Пендактены), вестарха (Комиты) и
даже севаста (в начале XIII в.— Айостефаниты). Кирицы
могли быть потомками турмарха X в. Музалоны, видимо,
тоже занимали видное положение: Музалониса, «архон-*
тиса Росии», владелица загадочной печати, была, скорее
всего, женой архонта (наместника) небольшого города
Росия на Киммерийском Боспоре из. Кое-кто из этих се¬
мей достиг высоких постов в церкви: патриарха (Аттики
и Музалоны), архиепископа Болгарии (Ламбины), архие¬
пископа Лемноса и Маронии (Пендактены); из семьи Пе-
диасимов (некогда близкой к Иоанну Цимисхию) вышел
монастырский прот — многие семьи представлены диако¬
нами и нотариями патриаршей канцелярии (Калоифы,
Кафары, Кирицы, Малакины, Метаксы, Фетталы) и ку-
вуклисием (Самухи). В то же время мы знаем только, что
один из Сапонов был провинциальным диаконом, а из»
Рапсоматов —священником на острове Косе.
Даже если не все эти семьи принадлежали к знати
(помимо Сапонов и Рапсоматов, так можно сказать и о
патриарших диаконах, если мы не имеем дополнительных
сведений об их семьях, как, например о Кирицах), часть
из них — во всяком случае, обладатели чинов — принад¬
лежала к ней. Можно ли решить, к какому из «больших»
разрядов — военной или гражданской знати — должны
быть причислены эти семьи?
Чтобы хотя бы ориентировочно приблизиться к реше¬
нию этого вопроса, следует отдать себе отчет в том, из
какого разряда знати выходили византийские церковные
деятели. Вернемся к составленным нами спискам.
Из 81 семьи, отнесенной к разряду гражданской знати,'
31 (40%) выдвинули из своей среды церковных деятелей:
Хрисоверги (8), Мавроподы (5), Айофеодориты, Ириники;
Каматиры, Ксифилины, Месариты, Хрисанфы (3), Анзасы,
Доксопатры, Ксиры, Пантехни, Пофы, Радины (2), Авто-
рианы, Аристины, Варисы, Велисариоты, Влахерниты, Га- 113113	А. П. Каждая. Византийский податной сборщик на берегах Ким¬
мерийского Боспора в конце XII в.— «Проблемы общественно-
политической истории России». М., 1963, стр. 94 и сл. Иначе —
В. Л. Яяин. Актовые печати..., I, стр. 24—26.
151

ла^оны, Кируларии, Макремволиты, Мануилиты, Мермен-
долы, Мономахи, Мосхи, Пселлы, Сиропулы, Скилицы, Со¬
ломоны, Спанопулы (1). В совокупности это дает 60 человек
(цифра, разумеется, имеющая только относительное зна¬
чение) .
Из 46 семей «одного чиновника» 14 (31%) были связаны
с церковной иерархией и администрацией: Дросы (4), Хо-
ниаты, Хрисы (3), Костомиры, Митилинеи (2), Вальса-
моны (1—2), Айны, Вафириты, Дисипаты, Панайиоты,
Педиадиты (см. выше), Плакины114, Романаки, Трихи
(1) — итого 23—24 человека.
Из 64 военно-аристократических фамилий только в 10
(15%) известны церковные деятели. Это Кавасилы, Ком¬
нины, Халды (2), Даватины, Докианы, Дуки, 'Катакалоны,
Критопулы, Саракинопулы, Тарханиоты (1) — всего 13
человек. При этом на самом деле наша цифра завышена,
так как поставление Михаила VII Дуки митрополитом
Эфеса явилось результатом насильственного акта и не
свидетельствует о связи рода Дук с церковью. Адриан
Комнин стал архиепископом Болгарии после долгой служ¬
бы наместником, а афонский прот Иларион был, строго
говоря, родственником Алексея I 115, но не прямым Ком-
нином.
Из 24 семей «одного полководца» только две (8%) —
Сарониты и Харсианиты 116 — дали по одному церковному
деятелю.
Что касается семей «переходного типа» (от военной и
гражданской знати), то из 23 линьяжей 8 (35%) имели
в своей среде церковных деятелей общим числом около
10 человек. Однако показательно, что ни одно духовное
лицо в этих семьях до Алексея I не засвидетельствовано:
Константин Даласин, священник или епископ, известен
по печати, отнесенной к концу XI в. (Корпус, 5, 2^
№ 1082); Василий Склир был, видимо, игуменом мона¬
стыря Каракалу около 1110 г.; деятельность Николая
Склира, великого скевофилака Влахерн и прота пресвии
(по печати), В. Лоран относит к концу XI в. (Корпус, 5,
2, № 1202) — впрочем, его идентификация с омонимом —
114	Они представлены синклитиком и диаконом.
115	Ph. Meyer. Die Haupturkunden fur die Geschichte der Athosklo-
ster. Leipzig, 1894, S. 170. 1—8.
118	При этом стратиг Евстафий Харсианит — современник Алек¬
сея I, митрополит Лев жил в середине XII в.
152

великим друнгарием при Алексее I — остается проблема¬
тичной (напомню, что на должность прота пресвии назна¬
чался, по-видимому, мирянин) 117. Современниками Алек¬
сея I были и игумен Патмосского монастыря Иосиф
Иасит и клирик Стефан Аргир. Все эти лица жили в то
время, когда уже началось превращение Даласинов, Скли-
ров и Иаситов в гражданскую знать. В четырех остальных
семьях (Карандины, Мелисины, Месопотамиты, Торники)
духовные лица появляются только на рубеже XII и
XIII вв., т. е. тогда, когда эти линьяжи уже порвали со
своим военным прошлым.
Наконец, из 12 семей «одного полководца», претерпе¬
вающих аналогичное превращение, Марулы представлены
тремя духовными лицами. Из них Иоанн Марул был эк¬
зархом Милетской митрополии в начале XIII в. (ММ, 6,
стр. 153. 17), а двое известны по печатям — XI и XI—
XII вв. (Корпус, 5, 1, № 458 и № 135). В этой связи не
исключено, что Марулы в действительности не были воен¬
ной знатью. Кроме того, церковных деятелей дали Каста-
мониты и Валаниты (по .одному человеку); оба относятся
только к концу XII — началу XIII в.
Наконец, Куркуасы и Апокавки представлены духов¬
ными лицами — соответственно середины и конца XII в.
(см. выше). В семьях Пигонитов и Арцрунидов церковных
иерархов и администраторов не было.
Суммируя, можно сказать, что военная знать выдвину¬
ла только 13 семей (включая Марулов), связанных с цер¬
ковной администрацией, тогда как гражданская знать (я
учитываю и гражданскую знать, которая возникла из во¬
енной аристократии где-то в конце XI в.) — 57. Постули¬
руем, что связь с церковью у гражданской знати была
гораздо более тесной, гораздо более органичной, чем у
военной аристократии, и соответственно позволим себе
предположить, что большая часть «малого» разряда так
называемой «церковной знати» тоже относилась к той
категории нобилитета, которая бьига связана с граждан¬
ской администрацией,
Другой «малый разряд» мы можем назвать придвор¬
ным. Разряд этот лишен гомогенности; он распадается на
две подгруппы, одна из которых связана с функциями
117 См. также /. Darrouzes. Recherches sur les OPHPHIKIA de l’Eg-
lise byzantine. Paris, 1970, p. 314, n. 5.
153

военными (царская охрана), другая — с гражданскими
(обслуживание личных нужд императора). К первой при¬
надлежали вестиариты (и их примикирии), представлен¬
ные Гранатами, Ивирицами, Кармаликиями, Кефалами и
Лапардами. Из них Лев Кефала, «отчий слуга» Алек¬
сея I, по прямому высказыванию Анны (Ан. К., 2, стр. 23.
28—29), и Андроник Лапарда были видными полководца¬
ми, достигшими высоких титулов,— соответственно проэд-
ра и севаста. К той же категории, видимо, надо причис¬
лить и должность стратора (Метриты) 118. Промежуточное
место занимает этериарх, протоспафарий Хрисотриклина
Воила. Вторая подгруппа представлена севастофором
(Мунданы), ректором (Скутариоты), паракимоменами-
евнухами (Лакапины, Ионополиты). Лакапины — семья,
хорошо известная со второй половины IX в. Из Лакапи-
нов вышел император Роман I. И в X в., по всей видимо¬
сти, Лакапины не принадлежали к военной знати. Вель¬
мож, именуемых «рабами» императора, или «ближайших»,
я не причислял к придворным, ибо этими эпитетами могли
обозначаться лица самых разных разрядов (см. выше).
Придворные функции не были монополией особого
разряда знатных семей — они исполнялись и представи¬
телями тех семей, которые занесены нами в два «боль¬
ших» разряда. Гражданская знать занимала следующие
должности: севастофора (Пепагомены), ректора (Лива-
ды, Пепагомены, Сагматы), паракимомена (Кратеры —
уже после 1204 г.), препозита (Стровилы), спафарокуви-
кулария (Гал атоны, Пепагомены), пинкерна-кравчего
(Сергопулы), хранителя царской палатки (Куцомиты),
придворного служащего с неясными обязанностями (Анза-
сы). «Слуга императора Михаила» IV Лев Параспондил
(Спондил) возглавлял центральное управление в середине
XI в. Слуга Феодоры Ксилинит стал при Михаиле VI ло¬
гофетом дрома. Из этих семей происходили и некоторые
евнухи (Сгур, Псил), в том числе и выполнявшие военные
поручения (Киминиан, Педиадит). Все эти лица, если от¬
влечься от евнухов, облеченных особым доверием импера¬
торов (о них пойдет речь ниже), были заняты в сфере лич¬
ного обслуживания императора. Исключение составляли
118 Николай Метрит — стратор по печати, которую Г. Шломберже
отнес к XII—XIII вв. (Сиг., стр. 596). Обычно считают, что
должность стратора сохраняется лишь до начала XI в. См.
N. Oikonomides. Les listes..., р. 298.
1U

лишь Трипсихи, которые занимали должности примикирид
вардариотов и этериарха — командиров частей дворцовой
охраны.
Военно-аристократические семьи давали, как правило,
придворных иного рода. Это великие этериархи (Дуки,
Палеологи, Стравороманы — отец и сын) и вестиариты
(Ватацы, Вероиты, Докианы, Петралифы, Рожеры, Ци-
кандилы), начальник иримикириев и стратиотов Влахерн-
ского дворца (Рожеры), т. е. должностные лица, связан¬
ные с охраной императора. Возможно, что братья Рубен
и Торос при Иоанне II были придворными: по свидетель¬
ству Вахрама Эдесского, они разделяли трапезу импе¬
ратора и охотились вместе с ним 119, при этом о Торосе
он прямо говорит, что тот жил во дворце и служил в ар¬
мии 12°. Функции Феодора Аарония (семья Владислави¬
чей) недостаточно ясны (Ан. К., 3, стр. 89. 20—22), а
Михаилица Стипиот, ближайший слуга Иоанна II 121,—
вообще проблематичная фигура.
Большие трудности порождает печать Иоанна, сына
деспота Ватаца и «порфиросияющей» Евдокии Комниной
(Метр. печ. № 400). Его идентифицируют обычно с Иоан¬
ном Комниным Ватацом, великим доместиком при Алек¬
сее III, а его мать — с Евдокией, сестрой Мануила I,
вышедшей за Феодора Ватаца 122. Отец Иоанна, Феодор,
следовательно, носил титул деспота — скорее всего, в цар¬
ствование своего шурина (возникает вопрос, не было ли
это до пожалования титула Беле) 123. Сам Иоанн назван
на печати тата — согласно А. Гейзенбергу, должность
тата — видимо, воспитателя наследника,— появилась толь¬
ко в XIII в.124, но Р. Гийан, опираясь на моливдовул Иоан¬
на, относит ее возникновение уже ко времени Комни-
119	RHG, Doc. arm., 1, р. 501. 328—332.
120	Ibid., р. 503. 385—388. По другому переводу, Вахрам называет
Рубена «интендантом (sic!) дворца» Иоанна II (Vahram Ra-
poun. Ghronique du royaume armenien de la Gilicie a l’epoque des
croisades. Paris, 1864, p. 10).
121	P. Gautier. L’obituaire du typicon du Pantocrator.— REB, 27, 1969,
p. 240. 57—58.
122	R. Guilland. Recherches..., II, p. 16.
123	См. А. П. Каждан. Севастократоры и деспоты в Византии XII в.
Несколько дополнений.— ЗРВИ, 14/15, 1973, стр. 43 и возраже¬
ния: Б. Фер]анчи%. Join jeflHOM о почецима титуле деспота.—
ЗРВИ, 14/15, 1973, стр. 51 и сл.
124	A. Heisenberg. Aus der Geschichtc und Literatur der Palaiologen-
zeit. Miinchen, 1920, S. 48 f.
155

нов 125. Во всяком случае положение тата Иоанна Ватаца,
если он жил в XII в., было исключительным.
Помимо того, двое Комнинов известны на должности
кравчего, а Евстафий Ксифий (см. выше), по всей ви¬
димости, служил примикирием китонитов,— судя по печа¬
ти, датированной XII—XIII вв.
Немногочисленные данные, относящиеся к семьям
переходного типа, в какой-то мере отвечают этому наблю¬
дению. При Алексее I, в 1094 г., т. е. до метаморфозы
семьи, Константин Антиох занимал пост великого этери-
арха, а Михаил Антиох — примикирия внешних вестиа-
ритов, тогда как в конце XII в. вестиарит Евстафий
Кастамонит выполнял фискальные функции (ММ, 6,
стр. 129. 10—11, 142. 27). Фигура Маврезия (Маврика?),
familiaris Мануила I, остается загадочной.
Таким образом, ни «церковные», ни «придворные»
семьи не представляли собой самостоятельных обществен¬
ных разрядов. Церковные семьи, по-видимому, в своем
большинстве принадлежали к гражданской знати (в даль¬
нейшем мы будем исходить из этого допущения), при¬
дворные же довольно отчетливо разделяются на две кате¬
гории: одна может быть отнесена к гражданской, другая —
к военной аристократии.
Есть некоторое количество знатных линьяжей, обще¬
ственные функции которых не могут быть определены с
желаемой точностью. Рассмотрим их подробнее.
Франкопулы представляют очень пеструю картину:
в середине XI в. Эрве Франкопул — наемник, вестиарит,
один из виднейших полководцев империи, в XII в.— Иоанн,
придворный оратор, в конце XII в.— Константин, коман¬
дир эскадры, по печати XII—XIII вв.— Николай, мистик,
т. е. императорский секретарь. Однако патроним, означав¬
ший «сын франка», т. е. норманна, мог прилагаться к вы¬
ходцам из разных семей 126 * 128. Осторожнее было бы не счи¬
тать Франкопулов XII в. потомками Эрве.
Если Гимнов («Голяков») рассматривать как одну
семью, то в ней было бы по одному судье, стратигу кре-
125	R. Guilland. Etudes sur l’histoire administrative de l’Empire by-
zantin. Sur quelques titres du Bas Empire byzantin.— JOB, 16,
1967, p. 149.
128 См. V. Laurent. Legendes sigillographiques et families byzanti-
nes.—EO, 1931, № 164, p. 469.
156

йости и церковному деятелю, так что говорить об опре¬
деленных социальных функциях невозможно.
Семья Триакондафилов известна по печатям, что
делает картину ее развития во времени весьма пробле¬
матичной. Один из них, Лев, был несомненным граждан¬
ским чиновником, но издатель датирует его моливдовул
IX в.127 Дата, впрочем, спорная. Другие Триакондафилы
связаны с управлением Болгарией: Иоанн й Феодул были
преторами и гражданскими чиновниками. В. Н. Златар-
ский отнес их деятельность к 30-м годам XI в.128, но их
титулы — проэдра и протопроэдра — заставляют скорее
думать о XII столетии127 128 129. Напротив, печать спафария,
ипата и стратига Иоанна издатели относят к XII в. 13°,
тогда как титулатура указывает на более раннее время.
Гражданские функции в семье преобладали.
Первый из известных Вариподов служил в середине
XI в. в византийской администрации Южной Италии —
прямых сведений о его должности нет, но, видимо, он
принадлежал. к офицерам ромейской армии. По печати
XI в. известен монах и синкел Варипод. Ясная картина
не вырисовывается.
Скевины или Скевлины — семья, данные о которой
весьма проблематичны по ряду причин. Во-первых, пат¬
роним дошел до нас в двойном написании, и мы не можем
быть уверены, что речь идет об одной фамилии. Во-вто¬
рых, должности Скевинов принадлежат к числу «проме¬
жуточных»: некий Скевин был при Романе III мангла-
витом (Пира, 56.	12) —императорским «гвардейцем»;
по печати XI—XII вв. (с изображением св. Николая)
известен хартуларий Василий Скевлин или Скевин131.
Из Вириотов один — судья и нотарий Николай — да¬
тируется точно 1088 г. По печати известен проэдр Иоанн,
судья вила и эпарх: этот памятник Г. Хунгер отнес ко
второй половине XI в., а П. Готье —ко времени Алек¬
127	W. de Gray Birch. Catalogue of Seals..., p. 55.
128	В. H. Златарски. История на Българската държава през сред-
ните векове, т. II. София, 1934, стр. 39 и сл.
129	N. Banescu. Les duches byzantins..., p. 153—155.
130	I. Mititelu, I. Barnea. Sigilii de plomb byzantine de la Dunarea
de jos.— «Studii §i cercetare de istorie veche», 17, 1966, № 1,
p. 48 sq.
131	Б. А. Панченко (Каталог, 3, стр. 52, N° 337) восстанавливает
патроним τω [Σ]κε [βλ(ί)] ν (ω)-	—но чтение [Σ]κε [υη] ν (α)
столь же возможно.
157

сея I 132. Другой проэдр Иоанн Вириот (Сиг., стр. 555.
См. поправку: Орг., р. 152) занимал пост «начальника
ближайших» — придворный, связанный с выполнением
гражданских (судебных) обязанностей. Его печать — эпо¬
хи Комнинов (по Г. Шломберже). Еще один Иоанн
Вириот, владелец печати XI—XII вв., был дукой (Орг.,
№ 288), т. е. военным. Вопрос о тождестве трех Иоаннов
не может быть решен, последовательность их жизни
не установлена. Ориентировочно мы могли бы считать
Вириотов «гражданской» семьей, один из членов которой
(в виде исключения?) занял полководческий пост.
В начале X в. мы знаем Константина Карамала, стра-
тига, но в 1088 г. Лев Карамал — судья и великий хар-
гуларий геникона, т. е. податного ведомства. Гражданским
чиновником был и Георгий Карамал — анфипат, патри-
кий, вест и эфор — по-видимому, императорских курато-
рий (Орг., № 309); его печать — XI в., а судя по титула-
туре — даже второй половины XI в. Можно было бы
думать, что Карамалы при Алексее I стали уже граждан¬
ской знатью, но известен моливдовул протостратора Кара¬
мала, датируемый Г. Шломберже XII—XIII вв. (Сиг.,
стр. 632). Впрочем, патроним восстанавливается условно,
и отнесение владельца печати к семье Карамалов* остает¬
ся проблематичным.
Семья Галинов известна (по печати) с IX в., когда
жил великий доместик, примикирий и протовестиарий
Галин. Судить о социальном лице первого Галина трудно:
он был, скорее всего, придворным (примикирий и прото¬
вестиарий в IX в.— придворные должности), облеченным
высшим военным командованием. Дальнейшая судьба
Галинов тоже не очень ясна. Некий Галин, адресат Це-
ца,— Дука Фракисийской фемы, но, судя по письму,
в круг его интересов входят судебная (Цец. Эп., стр 19.
12—13) и податная (стр. 20. 10—16) компетенция. При¬
мерно в то же время (в 1133 г.) Иоанн Галин был вместе
с Вардой Левуном (см. выше) катепаном Смирны — ви¬
димо, незначительным провинциальным чиновником.
В семье два церковных деятеля:. Константин — архидиа¬
132	Я. Hunger. Zehn unedierte byzantinische Beamten-Siegel.— JOB,
17, 1968, S. 185; P. Gautier. Le synode de Blachernes..., p. 242.
Отожествление с Иоанном (без патронима), проэдром, эпархом
и друнгарием виглы при Алексее I (Per., 2 № 1091), при распро¬
страненности пренома Иоанн вряд ли возможно.
158

кон и эконом епископии Акмоны (в митрополии Лаодокии
Фригийской) в конце XI в., и Феодор (или Феодосий) —
митрополит Сардский во второй половине XII в. Несмот¬
ря на наличие в семье дуки, Галины конца XI—XII в.
скорее принадлежали к гражданской, чем к военной
знати.
Первые достоверно известные Каспаки — монахи в
начале XI в. (чтение имени стратилата Солуни 943 г.
Катакалона Каспака остается проблематичным) 133. По
печатям XI в. мы знаем двух чиновников: протонотария
Василия и примикирия протонотариев (преном не сохра¬
нился)— В. Лоран отождествляет их (Орг., № 50, 59),
что мне кажется произвольным. В 1173 г. Никифор Кас-
пак был судьей вила. В эту довольно однородную картину
вкраплен командир флота (фаласократор) при Алексее I,
но в целом семья все-таки скорее «гражданская», нежели
военно-аристократическая.
В социальных функциях Катафлоронов много спорно¬
го. В 30-е годы XI в. некто Катафлорон был назначен
наместником Месопотамии — неясно, однако, стратигом
или судьей; скорее, может быть, судьей, поскольку Пселл
был его подчиненным (Сафа, МВ, 5, стр. 459. 18—20).
В 1079 г. Иоанн Катафлорон — нотарий и ана^рафевс
Солуни и окрестных областей (Лавра, № 39. 1); издатели
расшифровывают в его титуле также «стратиг», но это
неоправданно 134. Далее, известны практор 1089 г. и ма¬
гистр риторов (умер в 1160 г.). От всех этих гражданских
лиц отличен Иоанн — протоспафарий, архигет Запада,
известный по печати (видимо, XI в.; Г. Шломберже дати¬
ровал ее временем Комнинов — см. Сиг., стр. 326). Ориен¬
тировочно можно считать Катафлоронов гражданской
знатью. В семье также два церковных иерарха.
Двое Айозахаритов были полководцами при Васи¬
лии II. По печати X—XI вв. (с изображением св. Нико¬
лая) известен Мануил Айозахарит, начальник Хрисотрик-
лина — видимо, придворный. Можно ли причислить к
этой семье нотария Евстафия Трисайозахарита, владель¬
ца печати XII—XIII вв.? Об эволюции рода говорить
невозможно.
133	См. G. Rouillard. Note prosopographique et chronologique.— Byz.,
8, 1933, p. 116.
134	А. П. Каждая, Б. Л. Фонкич. Новое издание актов Лавры и его
значение для византиноведения.— ВВ, 34, 1973, стр. 36.
159

Кекавмены появились в Византии при Василии II, и
основатель семьи, в прошлом полунезависимый топарх
Товия или Тегика (в Армении), стал стратигом фесса¬
лийской Ларисы. Стратигом был и родственник его сына
Иоанн Маис, неудачно занимавшийся откупом налогов.
Крупнейшим полководцем середины XI в. был Катакалон
Кекавмен. Наконец, Михаил Кекавмен служил комендан¬
том пограничных крепостей при Алексее I. Таким обра¬
зом, военная линия семьи Кекавменов довольна заметна.
Вместе с тем Василий, протасикрит и судья, был граждан¬
ским чиновником, и, скорее всего, то же относится к про-
тохартуларию Константину, известному по печати. К со¬
жалению, время жизни того и другого не поддается
точной датировке: они — протоспафарии и, следовательно,
жили не позднее начала XII в. Можно было бы гипотети¬
чески предположить, что семья эволюционировала от во¬
енной к гражданской знати.
Состоящая в свойстве с Кекавменами семья Дельфи¬
нов представлена двумя полководцами при Василии И.
При Михаиле VII Никулица Дельфин, протоспафарий и
земельный собственник в Ларисе, занял должность архи-
гета и анаграфевса кондаратов и моряков — по всей ви¬
димости, в гражданском ведомстве. Сыновья Никулицы
находились на службе в Константинополе — неизвестно,
однако, на какой. Вероятно, Дельфины превращаются из
военной аристократии в гражданскую знать.
От Стипиотов — полководцев и дипломата, живших в
конце IX — середине X в., Стипиоты конца XI в. отстоят
слишком далеко, чтобы говорить об их прямой связи. При
Комнинах Стипиоты — чиновники: один служил в секре¬
те великого логариаста, другой был каниклием и протоно-
тарием. Вместе с тем около 1116 г. Михал Стипиот — пол¬
ководец: по словам Анны, он происходил из знати (Ан. К.,
3, стр. 192.5—9, 199.3). В середине XII в. двое Стипов
были связаны с церковной иерархией,— но, как уже отме¬
чалось, единство Стипиотов и Стипов поставлено недавно
под сомнение. Можно ли считать Стипиотов военно-ари¬
стократической семьей, превращавшейся при Алексее I
в «гражданский» линьяж?
Из немногочисленных известных Аплесфаров один
(Георгий) —несомненный гражданский чиновник, грам¬
матик в 1196 г. Другой (тоже Георгий) известен по печа¬
ти с изображением св. Георгия. Он носил титул магистра
160

и жил не позднее начала XII в. Он был, по всей видимо¬
сти, родственником эмира Двина и Персармепии Абу-л-
Уевара — Аплесфара Скилицы (после 1055/6 г. он был
вынужден дать византийцам заложником своего племян¬
ника). Можно ли предположить, что первые Аплесфары
были полководцами?
Ураны в середине X в. принадлежали к чиновничест¬
ву: Михаил Уран ведал уплатой жалованья войскам. Ни¬
кифор Уран при Василии II начинал как гражданский
чиновник — каниклий, но потом стал полководцем, наме¬
стником Антиохии и, может быть, даже доместиком схол.
Его потомок Михаил был поставлен дукой Антиохии при
Михаиле VI, его дяде, активном противнике военной ари¬
стократии.
Эротики в середине X в. явно принадлежали к столич¬
ному чиновничеству: среди них — эпарх Феофил и препо¬
даватель высшей школы Никита. Гражданский чиновник
и судья — Василий, известный но печати времени Κόμ¬
η инов. В этой довольно однородной среде — один стратиг
(тоже Феофил), действовавший около 1035—1042 гг.
Семье так называемых Пафлагонцев принадлежит
особое место в византийской истории. Выходцы из состоя¬
тельных торгово-ростовщических кругов (многие среди
них — евнухи), они при Василии II и Романе III заняли
гражданские и придворные посты: орфанотрофа, архон¬
та царской опочивальни [позднее (?) — протовестиария],
а после захвата власти Михаилом IV также и военные:
доместика схол, дуки Антиохии, дуки Солуни, этериарха.
Несмотря па обилие военно-административных постов и
реальное военное командование (в 1040 г. Стефан, зять
Михаила IV, неудачно командовал в Сицилии), Пафла-
гонцсв нельзя считать военной аристократией. Один из
родственников Михаила IV — епископ Никомидии.
Начальный этап семьи Филокалов до какой-то степени
па поминает историю Иафлагонцев. Основатель семьи
вышел из крестьян и стал придворным — протовестиари-
ем Василия II — видимо, он евнух. По печати XI в. мы
знаем Евмафия (или Евстафия) — начальника Хрисот-
рнклппа и судыо. Но в 1066 г. Андроник Филокал — на
важном посту катепана Болгарии. Позднее в роду опять-
таки встречаются как гражданские (эпарх, каниклий,
мистик, логофет секретов), так и военные функционеры
(стратоподарх, мегадук, дуки). Всего среди них 5 воен¬
6 А. П. Каждан
т

ных и 6—7 гражданских лиц. И опять-таки Филокалы —
не военная знать: по словам Анны, Евмафий, ближайший
сподвижник Алексея I, стратопедарх и; дука Кипра, не
имел военной подготовки и не умел стрелять из лука —
он зато искусно заманивал врагов в засаду и применял
военные механизмы (Ан. К., 3, стр. 142.19—23).
Проваты XI в. кажутся семьей полководцев: двое из
них командовали войсками — в 1040 и в 1072 гг. Однако
первый из них — евнух Георгий, который, по-видимому,
принадлежал к придворным кругам. В 1192 г. Феодор Про¬
ват (не Промат — см. выше) был чиновником.
Константин Лихуд, вышедший из зажиточной семьи,
был сугубо гражданским человеком — ритором и право¬
ведом, которого Константин IX поставил во главе управ¬
ления. По словам Пселла, он командовал вместе со стра¬
тегами, истолковывал спорные законы, назначал на выс¬
шие должности, направлял сбор налогов (Сафа, МВ, 4,
стр. 400.27—401.7). С 1059 г. Константин — патриарх.
Поздние авторы считали его евнухом. Его сын (?) Сте¬
фан — в 1047 г. катепан Васпуракана.
Малеси, адресат Пселла, был фемным судьей. При
Романе IV Василий Малеси — гражданский чиновник, ло¬
гофет вод 135. Тем не менее он сражался при Манцикерте
в 1071 г. Иоанн, патрикий и стратиг, известен по печати, ко¬
торую издатель смело датировал первой половиной XI в.136
Один из Протевонтов, Феодор, был фемным судьей,
согласно печати XI в., другой, Никифор,— дукой Болгарии
около 1054 г. Его естественно считать военачальником, но
в «Житии Лазаря Галесийского» (AASS, Novembris III,
р. 544 А) упомянут Никифор, сын протевонта (видимо,
надо читать Протевонта, понимая слово как патроним, э
не название должности), который был фемным судьей.
Цинцилуков мы встречаем впервые в середине XI в.,
когда монах Косьма Цинцилук пользовался большим вли¬
янием на Михаила IV и Константина IX. При Алексее I
Андроник занимал пост наместника Лаодикии (Латтакии)
135 Должность логофета вод упоминается только в связи с Васи¬
лием Малеси. Э. Арвейлер приравнивает логофета вод к пара-
фаласиту, ведавшему навигацией. См. Я. Ahrweiler. Fonctionnai-
res et bureaux maritimes a Byzance.— REB, 19, 1961, p. 250.
13β I. Barnea. Sceaux de deux gouverneurs inconnus de theme de Pa-
ristrion.— «Dacia», 8, 1964, p. 245—247. Почему Й. Барня считает
Иоанна Малеси стратигом Паристриона, мне непонятно.
162

й Сирии. В 1163 г. хартуларий Василий — податной чи¬
новник. В то же время при Мануиле I — а может быть,
уже при Иоанне II — хартуларий Василий служил воена¬
чальником. Был ли он чиновником, ставшим полководцем,
или же принадлежал к армейским хартулариям, сказать
нельзя: тождество обоих хартулариев Василиев также не
может быть доказано. Кроме Косьмы, в семье известен
еще один церковный деятель — прот Григорий (по молив-
довулу XI—XII вв.).
Арвандины в XI в.,— по-видимому, незначительные
провинциальные чиновники: один — комендант крепости
Нисибис в 1066/7 г., другой — протонотарий Халдии (по
печати). О функциях Арвандинов при Алексее I и позд¬
нее сведения довольно туманны: Ордерик Виталий упо¬
минает «Равендина», протоспафария императора, которо¬
му лаодикийцы сдали свой город (PL, 188, col. 745 В). Он,
видимо, полководец. При Алексее I и еще при Мануиле I
в 1165 г., известны Арвандины, состоявшие в близком род¬
стве с царствующим домом, однако мы не знаем, какие
должности они занимали.
Начало семьи Деканов .относится, по-видимому, еще
к XI в.: сохранилась печать протоспафария Панфирия
Декана, которая, судя по титулу, не могла быть изготов¬
лена позднее начала XII в. Панфирий — придворный,
препозит ки[тона?], т. е. спалышчий. По неизданным
печатям известен анаграфевс Никифор Декан137. При
Алексее I Георгий и Никифор Деканы (или сыновья Дека¬
на) — полководцы, а при Иоанне II некто Декан — ору¬
женосец императора.
Социальное лицо Татикиев проступает не более опре¬
деленно. Основатель семьи — сын невольника, слуга
(мияистериал) Алексея I, ставший придворным (великий
примикирий внутренних вестиаритов) и полководцем138.
В дальнейшем Татикии встречаются и на гражданской
службе (племянник Татикия Константин— асикрит и
анаграфевс), и на военной.
Первые известные нам Хумны — церковные админи¬
страторы (диаконы св. Софии в середине XI в. и в первой
половине XII в.); возможно, что к той же семье принад-
137	Р. Gautier. L’obituaire..., р. 257.
138	См. о нем: /. France. The Departure of Tatikios from the Crusa¬
der Army.— «Bulletin of the Institute of Historical Research», 44,
1971, p. 137—147.
163
6*

Лежал и начальник китона (придворный) Иоанн, живший
около 1087 г. 139 Изменение наступает при Андронике 1,
к которому был близок севаст и хартуларий Феодор Хумн.
Он, скорее всего, гражданский чиновник, занимавшийся
налоговым делом,— а вместе с тем в конце царствования
Андроника он командовал войсками. При Исааке II
Хумн — хартуларий царских конюшен. Большие трудно¬
сти создает упоминание в грамоте 1192 г. «покойного
севаста Хумна», который причинял ущерб итальянским
купцам (Per., 2, № КИО); тождествен ли он Феодору?
Согласно Ч. Брэнду, Феодор Хумн действовал против
Псевдо-Алексея, «вероятно, в 1193 г.»140. Если дата верна,
речь идет о двух разных Хумнах, поскольку другой скон¬
чался до 1192 г.
Наконец, Стифаты в XI в. известны как гражданские
лица: Никита — богослов, близкий к Михаилу .Ιίiipy.ua-
рию; Николай — нотарнй в 1087 г. Однако в 1186/7 г.
Константин Стифат занимал военно-административный
пост наместника Анхиала и участвовал в мятеже Алексея
Врана. Никита Хониат говорит о нем как об известней¬
шем астрологе (Ник. X., стр. 505.23) — нельзя ли счи¬
тать, что он тоже был гражданским лицом, поставленным,
подобно Феодору Хумну, на военный пост?
В состав рассмотренной нами «промежуточной» груп¬
пы входят очень разнородные семьи. Социальные функ¬
ции первой подгруппы (Франкопулы, Гимны, Триакон-
дафилы, Вариподы) не поддаются однозначному опреде¬
лению. Скевины, Вириоты, Карамалы, Галины, Каспаки,
Катафлороны—скорее всего, принадлежали к граждан¬
ской аристократии: известия о «полководцах» в рядах
второй подгруппы оказываются на поверку немногочис¬
ленными и проблематичными. Третья подгруппа (Айоза-
хариты, Кекавмены, Дельфины, Аплесфары и Стипио-
ты) — по-видимому, военачальники, превращающиеся в
гражданскую знать, хотя их метаморфоза несколько за¬
туманена из-за состояния источников.
Наиболее интересной и неожиданной оказывается
Последняя подгруппа. В общем мы могли бы назвать ее
знатью гражданской и придворной (в этих семьях доволь¬
но часты евнухи), отдельные представители которой за-
139	В изданном тексте о Σ'υμν... (ММ, 6, стр. 33.32), что, видимо,
надо исправить: Χούμν[ος].
140	СИ. М. Brand. Byzantium..., р. 98.
164

штмали воспио-адмттпистративные посты. Эта подгруппа
довольно четко обнаруживает три хронологических среза.
Первый охватывает царствование Василия II и (прежде
всего) середину XI в. На это время падают опыты полко¬
водческой деятельности Уранов, Эротиков, Пафлагонцев,
Филокалов, Проватов, Лихудов, Малеси и Протевонтов141.
Характерной чертой этих линьяжей является то, что, не¬
смотря на воинские должности их отдельных представи¬
телей, эти семьи не становятся военной аристократией и
сохраняют своп старые связи (напомню о близости Лпху-
дов и Малеси к Пселлу, а Уранов — к Михаилу VI Врип-
ге). Все эти лппьяжп продержались недолго, кроме Фн-
локалов, сохранявших «смешанную природу» до самого
начала XIII в.
С правления Алексея I на военных постах выступают
Цинцилуки, Арваидины, Деканы и Татикии. Татикии и
Деканы вышли из придворных, Арваидины — из провин¬
циальных чиновников и наместников крепостей, Цинци¬
луки, видимо, тоже «новые» люди. Дальнейшие функции
Арвандинов недостаточно ясны, остальные три линьяжа
и на протяжении XII в. сочетают военные и гражданские
обязанности.
В конце XII в. на военные посты вновь выдвигаются
представители чиновных семей. Это отчетливо обнаружи¬
вается на примере’ семьи Хумнов, менее ясно — у Стифа-
тов. К тому же еще две семьи (Пигониты и Арцруниды),
расставшиеся на рубеже XI и XII вв. со своей прежней
полководческой ролью, в конце XII столетия снова воз¬
вращаются к ней (см. выше).
Еще один «малый» разряд — семьи, известные только
дипломатами. Сюда относятся при Алексее I и в первой
половине XII в. Вардалии (в X в. они были видными пол¬
ководцами), в середине XII в.— Синаиты, в конце XII в.—
Амасианы и Герарды. Как уже было сказано, дипломати¬
ческие поручения выполняла и военная, и гражданская
знать. По учтенным в анкете данным, дипломаты
XI—XII вв. вышли из 6 «гражданских», 9—11 «военных»
ы 2 «переходных» семей, так что об общественных функ-
141 Если бы считать дредставителями одной семьи Феодора Даф-
нопата X в. и патрикия Евстафия Дафномила, стратига Дир-
рахия при Василии II, Дафнопатов-Дафномилов можно было
бы присоединить к этому списку. Однако осторожнее воздер¬
жаться.
165

цйях четырех «дипломатических» лидьяжей мы судить не
можем.
Следующий «малый» разряд — семьи, социальное по¬
ложение которых известно только по упоминанию лиц,
занятых торгово-ремесленной деятельностью. Сюда
относятся трц семьи: Еврипиоты, один из которых был
корабельщиком (пистиком) при Алексее I (ММ, 6, стр.
82. 8—9), а другой — диаконом (по недатированной пе¬
чати) ; Лаханы, среди которых — диакон, ведавший мель¬
ницами (Цец. Эп., стр. 152. 16—17, 153. 16—20), Кокиды,
в числе которых — купец (ττραγματευτής) (по печати) 142.
Кокины, во всяком случае, обладали элитарной титулату-
рой, хотя и невысокой,— также по печати известен Васи¬
лий Кокин, протоспафарий.
Прямые сведения о торгово-ремесленной деятельности
других знатных фамилий крайне скудны и относятся
почти исключительно к гражданской знати. Помимо Паф-
лагонцев (см. выше), это можно сказать о Р.одиях143,
Врингах144, Кирулариях145 146 и Педиадитах14в. Варисы,
Вринги, Кондомиты и представитель «переходной» семьи
Торников занимали пост симпона. Возможно, что сюда
же нужно относить семьи Лизиков и Пантехни, в которых
были врачи. Что же касается солунского скорняка Сина-
дина (см. выше), то это скорее однофамилец знатного
рода, нежели принадлежавший к нему человек. Таким
образом, если три «купеческие» семьи и относились к зна¬
ти, то, во всяком случае, не к военной аристократии.
Следующий «малый» разряд — это семьи, о которых
мы не знаем ничего, кроме того, что они были земельны¬
ми собственниками в провинции, главным образом в го¬
родах.
142	Виз. мол., [1], № 468.
143	Сохранилась печать купца Родия (Ват. собр., № 135).
144	В 963 г., сопротивляясь Никифору Фоке, Иосиф Вринга опирал¬
ся на торгово-ремесленную верхушку Константинополя. О Ми¬
хаиле Вринге сохранилась легенда, что он жил продажей ло¬
жек (Я. А. Скабаланович. Византийское государство и церковь
в XI в. СПб., 1884, стр. 71).
145	В эпиграмме (XII в.?) идет речь о Кируларии-стратиге, сыне
свиноторговца.
146	Вдова Михаила Педианита (Педиадита?), торговца, вела в
1090 г. тяжбу со своими родственниками-синклитиками
(К. М. Rhallis. Zwei unedierte Novellen des Kaisers Alexios Kom-
nenos. Athen, 1898, S. 9 f. См. о дате: P. Gautier. Le synode de
Blachemes..., p. 241, n. 3).
166

Камелавкады обладали землями в Солуни (Лавра,
№ 59. 30—32). О другом члене этой семьи сообщается,
что он после смерти «благородной супруги» женился на
своей рабыне (Пира, 49.25). Последнее упоминание
в 1110 г.
Скривы владели проастием в Редесто (ММ, 5, стр. 304.
19—20. Ср. стр. 327. 12) - до 1077 г.
Капандриты — диррахийская знать в 90-е годы XII в.
Алексей Капандрит с помощью вооруженных людей при¬
нудил выйти за него замуж вдову другого местного ари¬
стократа (PG, 119, col. 889 С).
Мавроматы (или Макроматы) — тоже семья диррахий-
ской знати в то же время. Косьма Мавромат занимал
видное положение (в столице?) в 80-е годы XII в.147
Лименитов мы застаем в 1118 г. как землевладельцев на
Крите: об Ахилии Лимените мы знаем, что он построил
водяную мельницу, причинив ущерб , соседним хорафиям
(ММ, 6, стр. 96. 14—20). Лимениты на Крите известны
еще на рубеже XII и XIII вв.
Мандалы около 1079/80 г.— провинциальная аристок¬
ратия в Каппадокии. Матфей Эдесский называет их
«ромейскими вождями». Они обладали собственным зам¬
ком 148. В начале XIII в. Мандалы владели землей в рай¬
оне Милета (ММ, 6, стр. 158. 28). Нельзя ли предполо¬
жить, что они покинули Каппадокию под натиском сель¬
джуков?
Филадельфиец Феодор Манкаф, возглавивший в 1189 г.
мятеж в Филадельфии, принадлежал, вероятно, к мест¬
ной знати. Семья Манкафов в. начале XIII в. владела
землями близ Милета (ММ, 6, стр. 151. 30—33, 152. 6—7).
И в других семьях мы встречаем отдельных лиц, кото¬
рые подходят под категорию провинциальных земельных
собственников (я включаю сюда только тех, о ком неиз¬
вестно, что они были чиновниками или военачальниками).
Рассмотрим сохранившиеся о них данные.
Никулица Дельфин до своего назначения архигетоми
анаграфевсом (см. выше) был, по всей видимости, земель¬
ным собственником в Ларисе. Ватацы в XI в. обладали
земельной собственностью в Македонии, во всяком слу¬
147	7. Darrouzes. Un recueil epistolaire du XIIе siecle.— REB, 30,
1972, p. 212 sq., № 52.
148	Матф. Эд., стр. 183 и сл.
1G7

чае в Редесто. Георгий Войтех — из рода Кавканов—
принадлежал около 1072 г. к «первенствующим» в Скоп¬
ле. Возможно, что опытный мореход Маврик происходил
из городской знати Ираклии Понтийской. Малеины изве¬
стны как землевладельцы в Солуни в конце XI в.; в конце
XII в. они, видимо, принадлежали к филиппопольской
знати. Может быть, из тех же социальных кругов проис¬
ходил и Михаил Кастамонит (конец XI в.), состоятель¬
ный человек, имевший много рабов149. Все эти лица
относятся к военной аристократии или к «переходным»
семьям до их метаморфозы. Только Иоанн Ксир (живший
на рубеже XI и XII вв.), именуемый одним из «первенст¬
вующих» в Пелопоннесе,— представитель «гражданской»
семьи.
Вторую подгруппу составляют семьи, которые на ру¬
беже XI и XII вв. добились (или добивались) уста¬
новления независимых «княжений». Это — Вахрамии,
Рубениды, Пахлавуни, Вурцы, Гавры и несколько позднее
Тарониты (мы встречаем их независимыми правителями
в Приевфратье в середине XII в.) все военно-аристок¬
ратические линьяжи.
Третья подгруппа — провинциальные собственники
(и должностные лица?) на рубеже XII—XIII вв. Сюда
относятся: в Солуни Михаил Ласкарь, один из виднейших
местных архонтов, и пансеваст Николай Кампан (Кам-
панарий?) (о социальном лице жившего в то же время в
Солуни Лепендрина данных пет), в Адрианополе — один
из местных nobiles Михаил Костомир, на Евбее — севаст
Халкуци, в Верии — местный архонт Георгий Пакуриан,
к Диррахии — севаст Константин Воиоанн, перебравший¬
ся на Керкиру севаст Алексей Педйадит, в районе Миле¬
та—протопансеваст Михаил Налей, севаст Михаил Дермо-
каит и, может быть, землевладелец Михаил Карац, в Ад-
рамитии—Кефал. Возможно, что смирнский архонт Иса¬
ак Левун жил уже несколько позднее. Состав этой
подгруппы Цной, нежели первых двух: пять военно-ари¬
стократических семей (Лепендринов и Караджей я не
149	Р. Браунинг (R. Browning. The Patriarchal School at Constanti¬
nople in the Xllth Century.— Byz., 32, 1962, p. 202) называет
его чиновником в Элладе, но источник («Житие Мелетня Но¬
вого») молчит об этом.
168

включаю) и пять — «гражданских». Другое обстоятельст¬
во, обращающее на себя внимание,— обилие высоких эли¬
тарных титулов (типа севаста) у лиц этой группы.
Вернемся назад и; пересмотрим состав севастов на ру¬
беже XII и XIII вв. (см. выше). Из 33—35 семей, достиг¬
ших титула севаста (данные печатей не учитываются), по
крайней мере, семь не связаны со службой в центральном
ведомстве — это провинциальные севасты. Нельзя ли
предположить, что один из высших византийских титулов
присваивает себе в это время верхушка провинциальны^
землевладельцев?
Наконец, четвертая подгруппа — те семьи, которые в
сложных условиях IV крестового похода пытались создать
самостоятельные государства:	Сгуры в Пелопоннесе,
Аспиеты в Филиппополе, Мавродзомы на западе Малой
Азии; сюда же пужио отнести и Вранов, получивших в лен
Дидимотику и Адрианополь. Из них Сгуры — гражданская
знать, остальные — военная аристократия. К той же под¬
группе, видимо, принадлежат и Хамареты, социальное
лццо которых неизвестно.
Последний «малый» (совсем уже малый) разряд состав¬
ляют семьи тех, кого можно было бы назвать министери-
алами. Пожалуй, лишь в одной семье эти функции выра¬
жены отчетливо — у Олинфцнов; там мы встретим «слу¬
гу» племянника Алексея I, доместика жены Иоанна II и
по печати XII—XIII вв.— остиария (придворного). Впро¬
чем, отдельные семьи числят в своих рядах министериа-
лов, и подчас мы можем видеть, как из министериалов
вырастают знатные роды.
Из имперских слуг выдвигаются Кавасилы (при Ва¬
силии II), Спондилы (середина XI в.), Кефалы, Татикии,
Вутумиты, Аксухи и, видимо, Деканы (при Алексее I).
Харсианиты были слугами Анны Даласипы, матери
Алексея I. Известны также министериалы частных лиц:
основателем семьи Дросов стал, видимо, секретарь Аарона,
сына Ивана-Владислава; среди слуг Исаака Комнина —
выходцы из семей Кастамонитов и Романитов, слугой
«крадены Ареты» был Хрисоваландит; Григорий Антиох
одно время находился на частной службе; Хрисанфы, по-
видимому, служили Кантакузинам и Сергопулам. Иными
словами, между министериалами и чиновниками не было
непроходимой грани: не только из слуг императора и его
родни поднимались чиновные семьи (особенно при Алек¬
169

сее I), но й люди из знатных родов (особенно в XII в.)
нередко оказывались частными слуйами.
Наконец, за пределами всех этих разрядов остаются
семьи, социальная характеристика которых невозможна
или чисто гипотетична. Сюда относятся Мурчуфлы, архон¬
ты из столицы, по определению поздней «Морейской
хроники» 150, Васпраканиты, которые могли принадлежать
к военной знати, поскольку их земельные владения были
переданы Льву. Кефале; старые военно-аристократические
фамилии (Гонгилы, Каситиры, Мосиле), переживавшие
в XI—XII вв. несомненный упадок; венгерский королев¬
ский род Арпадов, который так, видимо, и не слился с
византийской знатью; Канавы151, Перивлептины152 и
Хамареты153, которые, может быть, были чиновниками;
Месимеры — возможно, занятые на придворной службе 154,
наконец, Агриты, Астикомиты, Атцикомиты, Мукупелы,
Опсикианы, Хамтуны и Эмилианы, о социальных функ¬
циях которых мы даже не можем строить предположений.
В предыдущей главе мы констатировали: в византий¬
ском общественном сознании с конца XI в. сложилось
представление, что родственники императорского дома
составляли особую общественную категорию. В родстве
с Комнинами состояли следующие военно-аристократиче¬
ские линьяжи: Аксухи, Ангелы, Анемады, Ватацы, Вла¬
диславичи, Враны, Вриении, Гавры, Дасиоты, Докианы,
150	The Chronicle of Morea. London, 1904, p. 50. 732—733. Хониат
называет Мурчуфла протовестиарием Алексея III (Ник. X.,
стр. 745. 8), продолжатель Сигиберта из Жамблу — секретарем
(MGH, SS, 6, р. 474), а Роберт де Клари —бальи Алексея IV
(Robert de С lari. La Conquete de Constantinople. Paris, 1924,
p. 53). Сообщение поздней стихотворной хроники о том. что
константинопольский мегистан Алексей Мурчуфл занимал пост
мегадука (G. Muller. Byzantinische Analekten'.— SBAW, 9, 1852,
S. 373. 225—227), недостоверно.
151	Михаил Канак был смирнским чиновником в 1133 г. (?) (ММ,
4, стр. 62. 7—8). Может быть, следует читать «Канав»?
152	Феофилакт Ифест обращался за помощью к Иоанну Перивлеп-
тину (PG, 126, col. 452D, 464А),— но достаточно ли этого, чтобы
считать Иоанна крупным чиновником?
153	Лев Хамарет назван на печати проэдром Лакедемона — значит
ли это, что он был гражданским администратором Пелопон¬
неса?
154	Василий Месимер — «ближний человек» Алексея I, но я уже
указывал, что за подобными эпитетами далеко не всегда скры¬
ваются придворные или министериалы.
170

Дуки, Каламаны, Камицы, Кантакузины, Катакалоны,
Кондостефаны, Лапарды, Монферраты, Пакурианы, Па¬
леологи, Петралифы, Рожеры, Синадины, Халуфы, Цикан-
дйлы и, возможно, Тарханиоты. По существу мы вправе
отнести сюда и Арпадов. Вместе с самими Комнинами это
составит 28 фамилий. Далее, в родство с Комнинами
вступили «переходные» линьяжи, но в период, когда мета¬
морфоза еще не совершилась: Антиохи, Вотаниаты, Дала-
сины, Диогены, Иаситы, Куртикии, Мелисины, Тарониты,
а также семьи Арвандинов и Татикиев, которые, во всяком
случае при Алексее I, отправляли военные функции. Это
дает еще 10 семей. В родстве с Комнинами находился и
Балдуин, сын антиохийского князя, который командовал
правым флангом византийских войск при Мириокефале в
1176 г., а также известный по печати мегадук Алексей
Катакуриан.
Этим военно-аристократическим линьяжам противо¬
стоят лишь Кируларии и Каматиры — две семьи граждан¬
ской знати, породнившиеся с Комнинами. При этом род¬
ство Каматиров с Комнинами было довольно далеким:
Хониат писал, что Григорий Каматир женился на одной
из родственниц Алексея I (Ник. X., стр. 14. 3—4); ее зва¬
ли Ирина Дукена, и Д. Полемис предположительно счи¬
тает ее дочерью протостратора Михаила Дуки 15\
а Ж. Даррузес — племянницей или кузиной жены импе¬
ратора155 156. Строго говоря, Каматиры состояли в родстве
не с Комнинами, а с Дуками, и потомки Григория имено¬
вались Дуки-Каматиры 157.
Ангелы, естественно, сохраняли родство с семьями
комниновской военной аристократии (Анемады, Ватацы,
Враны, Дуки, Камицы, Комнины, Кондостефаны, Мон¬
ферраты, Палеологи, Петралифы, Синадины, Цикандилы).
Однако показательно, что «новое» родство они искали, как
правило, в иной социальной среде: они породнились с
«новой» семьей Ласкарей, которые только теперь, с конца
XII в., начинают выполнять полководческие функции; их
близкими родственниками стали Каматиры; в родстве с
155	D. Polemis. The Doukai, р. 78 f.
156	Геор. Тор., стр. 44.
157	Я не учитываю в этом списке Эротиков, которые были в род¬
стве с Комнинами еще в начале XI в., и Аргиров, которые
лишь предполагали породниться с Алексеем Комнином (брак
не состоялся).
171

ними состояли Кастамониты, Мелисины и Торники,5В,
которые к этому времени превратились в гражданскую
знать, и Раули, о чьей полководческой деятельности мы
не слышим со времени Алексея I. К этому списку следует
прибавить Михаила Стрифна, который был податным чи¬
новником и наместником фем Эллада и Пелопоннес, а с
некоторыми натяжками — Алексея Мурчуфла159 и Льва
Сгура: оба они стали — последовательно — мужьями Ев¬
докии, дочери Алексея III, но уже после бегства импера¬
тора из Константинополя. Таким образом, династия
Ангелов искала и обретала родственные связи в иной об¬
щественной среде, чем Комнины. По-видимому, этот про¬
цесс начался еще при Андронике I, чьим зятем стал некий
Роман (патроним не назван — видимо, он не принадле¬
жал к знатному роду), происходивший с Нижнего Дуная
(Евст. Сол., стр. 64. 20—22).
Мы можем с полным правом констатировать, что Ком-
ниновский клан (т. е. совокупность линьяжей, состоявших
в родстве с Комнинами) конституировался из военно¬
аристократической знати. При этом процесс его формиро¬
вания (при Алексее I) хронологически совпадает с дру¬
гим процессом, обнаруженным нашей анкетой,— с про¬
цессом превращения части военной аристократии в
гражданскую знать. Попробуем теперь поставить вопрос
шире и попытаемся понять, как сказалось образование
Комниновского клана на положении «военных» семей
вообще. По данным анкеты (см. выше), метаморфозу «из
военной в гражданскую знать» пережили: в XI в. — В—4
семьи, при Алексее I — 8—11 семей, не позднее середины
XII в. — 9—13 семей, не позднее рубежа XII—XIII вв. —
3—8 семей. Ни в одной из учтенных семей мы не встре¬
чаем полководцев позднее царствования Алексея I. Вме¬
сте с тем, кроме трех семей — Склиров, Даласинов и
Аргиров (причем, как я старался показать, случай с Да-
ласинамн довольно проблематичный),— первые упомина-
158	Константин Торник был женат на знатной женщине из рода
Комнинов (Евф. Тор., стр. 108. 9—10), но этот брак приходит¬
ся уже на конец XII в., когда Комнины перестали быть царст¬
вующим домом.
159	Западные хронисты называют его родственником Ангелов. См.
Annales Colonienses Maximi.— MGH, SS, 17, p. 815; Chronica Alb-
rici monachi.—MGH, SS, 23, p. 883; Radulfi cle Coggeshale Chro-
nicon anglicanum. London, 1875, p. 149.
m

н и я гражданских лиц в а тих семьях приходятся на время
Алексея I или его преемников. Можно считать вполне
правдоподобным, что метаморфоза совершилась в основ¬
ном на рубеже XI и XII столетий.
Каковы же были судьбы византийской военной ари¬
стократии, оставшейся вне клана Комнинов и не пережив¬
шей эту метаморфозу?
При Василии II (или после Василия II) перестают
функционировать в качестве военных 160 8 семей (Адра-
лссты, Амиропулы, Ксифии, Малеины, Мосиле, Парсаку-
тины, Хароны и — по печатям конца X—XI в. — Сараки-
нопулы), в середине XI в., до 70-х годов, — 14 (Ариани-
ты, Веривои, Воилы, Воиоанны, Главы, Дермокаиты, Иви-
рицы, Кавалурии, Криниты, Ламбросы, Лепендрины, Ме-
саникты, Фоки, Халды), а также 6 тех гражданских семей,
которые временно приобрели полководческие обязанности
(Лихуды, Малеси, Пафлагонцы, Протевонты, Ураны,
Эротики), в 70-е годы XI в. — 10 (Гимны, Гудели, Кавка-
ны, Кацамунды, Несторицы, Пахлавуни, Рубениды, Саро-
питы, Феодороканы, а также — Проваты, полководцы из
«гражданских»). Печати XI в. отмечают деятельность пол¬
ководцев из семи семей: Авксентиотов, Кармалцкиев,
Метритов, Палатинов, Нестонгов, Триакондафилов и Хал-
котувов — далее в качестве военачальников не известных.
Позднее царствования Алексея I как полководцы не
встречаются Алакасеи, Ампелы, Анийский дом, Апокапы,
Васпраканиты, Вахрамии, Вихкаци, Вутумиты, Гранаты,
Даватины, Кавасилы, Караджи, Карики, Кефалы, Хар-
сианиты, Эксазины-Иалеи — всего 16 фамилий, к которым
можно прибавить еще Лалаконов (печать XI—XII вв.).
До середины XII в. сохраняются 8 семей: Вебечиоты,
Вероиты, Деканы, Коковасилии, Котерцы, Опы, Страво-
романы и Цинцилуки, а до конца XII в.— только три:
Аспистьг, Филокалы и Франкопулы (если бьт, повторю,
последних считать одной семьей).
Итак, из 73 полководческих семей (не вошедших в
клан Комнинов и не переживших метаморфозы), действо¬
вавших в период с 976 по 1118 г., при Василии II пере¬
стали быть полководцами 11%, в середине XI — 51%
(в том числе 14% в 70-е годы), яри Алексее 1 — 23%, до
*60 Многие из этих семей встречаются и4 позднее, но об ИХ воен-
£ШХ функциях ничего неизвестно.
т

середины XII в. сохранились 11% и до конца столетия —
всего 4%. Мы можем сказать, что оттеснение полковод¬
ческой знати от ее функций происходило накануне и в
царствование Алексея I весьма интенсивно. Приток же
новых фамилий в ряды военной аристократии был после
Алексея I невелик: за время от 1118 по 1180 г. мы можем
отметить лишь 5 семей и 6—8 — с 1180 по 1204 г.
Совершенно иной была судьба линьяжей, вошедших в
Комниновокий клан. Правда, среди них восемь семей пере¬
шло в ряды гражданской знати (Антиохи, Вотаниаты, Да-
ласины, Диогены, Иаситы, Куртикии, Мелисины и Тарони-
ты), потеряв при этом престиж (Диогены) и вскоре вовсе
сойдя со сцены (Иаситы), но остальные роды проявляли,
как правило, большую устойчивость. Среди них полковод¬
ческая деятельность позднее середины XI в. не засвиде¬
тельствована только у Докианов; временем Алексея I за¬
вершаются данные о военных функциях 4 семей: Арванди-
нов, Владиславичей, Пакурианов и Тарханиотов; до сере¬
дины XII в. есть сведения о четырех: Анемадах, Таврах,
Татикиях и Цикандилах. Зато 14 фамилий удержалось на
полководческих постах до 1204 г.: Ангелы, Ватацы, Вра¬
ны, Вриении, Дуки, Камицы, Кантакузины, Катакалоны,
Комнины, Кондостефаны, Палеологи, Петралифы, Роже-
ры, Синадины. Приток новых родов в середине XII в. про¬
должался: с этого времени известны 7 семей (см. ниже).
Сопоставим данные о Комниновском клане и о военной
аристократии вне клана Комнинов (см. табл. 2).
Мы можем констатировать: Комниновский клан был не
только совокупностью военно-аристократических родов
(при совершенно незначительной доле гражданской зна¬
ти) , но и имел тенденцию к тому, чтобы монополизировать
военное командование. Военная знать XI в., не вошедшая в
состав клана Комнинов, оттесняется от полководческих
функций, частично превращаясь в гражданскую знать.
Рассмотрим теперь данные о притоке новых полковод¬
ческих фамилий (по периодам). Список составляется не
по первому упоминанию семьи, а по первому упоминанию
полководческих функций семьи. В список включаются и
семьи типа Уранов, т. е. гражданские по своей природе,
но претендовавшие на отправление военачальнических
должностей. Данные будут распределены по трем кате¬
гориям: 1) «чистая» военная аристократия, 2) военная
знать, пережившая метаморфозу, 3) клан Комнинов.
174

Таблица й
Динамика военнсй аристократии в XI—XIt ев.
Комниновский
клан
Военная знать вне
клана Номнинов
Перестают быть полководцами:
в середине XI в
1 (3%)
37 (53%)
при Алексее I
4 (13%)
17 (24,5%)
в середине XII в
4 (13%)
8 (11,5о/0)
Сохраняются до 1204 г. . . . . . .
14 (47%)
3 (4%)
Появляются в середине XII в. . . .
7 (24%)
5 (7%)
Итого:
30
70
К первой категории относятся:
Семьи, существовавшие к 976 г.: Адралесты, Алака-
оеи, Ампелы, Вахрамии, Воилы, Танталы, Дермокаиты,
Явирицы, Каситиры, Криниты, Лалаконы, Малеины, Моси-
ле, Парсакутины, Сарониты, .Фоки, Хароны и, может быть,
Палатины — 17—18 семей (семьи, позднее не встречаю¬
щиеся, не включены в список).
Семьи, чьи полководческие функции начинаются при
Василии II: Амиропулы, Арианиты, Вихкаци, Воиоанйы,
Главы, Кавасилы, Кавканы, Ксифии, Месаникты, Нестон-
ги (?), Несторицы, Рубениды, Саракинопулы (?), Ураны,
Халды, Феодороканы — 16 семей;
в сер. XI в.: Анийский дом, Апокапы, Васпраканиты,
Веривои, Вутумиты, Гимны, Даватины, Кавалурии, Каца-
мунды, Котерцы, Ламбросы, Лепендрины, Лихуды, Малеси,
Опы, Пафлагонды, Пахлавуни, Проваты, Протевонты,
Стравороманы, Филокалы, Франкопулы, Халкотувы, Эроти¬
ки — 24 семьи (напомню, что среди них 7 «гражданских»
семей, выдвинувших отдельных лиц на военные посты);
в XI в. (по печатям): Авксентиоты, Гудели, Кармали-
кии, Метриты — 4 семьи;
при Алексее I: Аспиеты, Вебечиоты, Вероиты, Деканы,
Караджи, Кефалы, Коковасилии, Раули (?), Харсианиты,
Эксазины-Иалеи —10 семей;
в середине XII в.: Гифарды, Касианы, Критопулы, Мав-
родзомы, Падиаты, Просухи — 6 семей;
175

на рубеже XII—XIII ни.: Гиды, Казаны, Стифатьт п
Хумны, а также Арцруниды и Πηγοιπιτκι, возвращающиеся
к военным функциям — 4—6 семей.
Ко второй категории принадлежат:
существовавшие к 976 г.: Аваландьт, Аргиры. Вурцы,
Куркуасы, Марульт, Склиры - - 6 семей;
при Василии II: Айозахариты, Алпаты, Λпокаи'кп, Арц-
руниды, Валаниты^ Дельфины, Карандины, Кекавмены,
Пигониты, Торники, Хриоилии, Эхмалоты— 12 семей;
в X —XI вв. (по печатям): Дрими, Катафлороиы, Кн-
парисиогы ■*— 3 семьи;
в середине. XI в.: Арменоиулы, Василаки, Каппадоки,
Кастамопиты, Липариты, Маврикп, Мапиаки, Монагтп-
риоты, Стравомиты — 9 семей;
по печати XI в.— Аплесфарьг, Гранаты, Триакондафп-
лы — 3 семьи;
при Алексее I: Карики, Левуны, Месопотамиты, Пнрьт,
Стипиоты, Цинцилуки, Циты — 7 семей.
' К третьей категории принадлежат:
существовавшие к 976 г.: Вотаниаты (?), Вриении, Ду¬
ки, Катакалоны, Куртикии, Мелисииы, Тароштты — 7 се¬
мей;
при Василии II: Антиохи, Ватацы, Владиславичи, Гав-
ры, Даласины, Диогены, Комнины, Кондостефапы, Паку-
рианы, Тарханиоты—10 семей;
в середине XI в.: Арвандиньт, Враны, Докияньт, Иаситьт,
Палеологи, Синадины, Цикандилы — 7 семей;
при Алексее I: Ангелы, Анемады, Камицы, Катттакузи-
ны, Петралифы, Рожеры, Тати-кии — 7 семей;
в середине XII в.: Аксухи, Дасиоты, Каламаны, Лапар-
ды, Монферраты, Халуфы и, может быть,. Арпады — 7 се¬
мей;
в конце XII — начале XIII в. (в клане Ангелов): Ласка-
ри — 1 семья.
Анализируя таблицу 3, мы можем отметить две осо¬
бенности в развитии семей, составлявших клан Комнинов:
во-первых, если остальные семьи особенно интенсивно выд¬
вигаются в середине XI в. (31% всех учтенных семей),
линьяжи клана Комнинов появляются в этот период в срав¬
нительно малом числе (18%). Во-вторых, появление новых
семей, родственных Комнинам, при Алексее I и в середине
XII в. протекает с ровной интенсивностью (по 18%), тогда
как новые семьи военной знати вне клана Комнинов появ-
176

Таблица Я
Становление военной знати в XI—XII вв.
Семьи, существовав¬
шие
[.«Чистая»
военная
.гнать
II. Воен¬
ная знать,
пережив-
тая мета¬
морфозу
lull раз¬
ряд вместе
Г/Г. Клан
Комично?
Всего
к 976 г
17-18
(21,5%)
6 (16%)
23-24
(20%)
7 (18%)
30-31'
(20%)
при Василии II .
16 (20%)
12—15
(37%)
28-31
(25%)
10
(25,5%)
38—41
(25%)
η середине XI в. .
24—28
9—12
33—40
7 (18%)
40-47
(32%)
(29%) .
(31%)
(29%)
при Алексее I . .
10
(12,5%)
7 (18%) '
17 (15%)
7 (18%) 24 (14%)
в середине XII в.
на рубеже XII —
6(7,5%)-
6 (5%)
7 (18%) 13 (8%)
XIII вв. . . . . .
4-6
(6,5%)
4-6 (4%) 1 (2,5%)
5-7 (4%)
■Итого-
77-8/i
34—40
111-124
4 39
150—163
ляются все реже и реже: 15% при Алексее I и всего 5%
при его преемниках.
Сопоставим полученные результаты с данными о станов¬
лении гражданской знати. Мы разделим ее на две катего¬
рии: 1) «чистую» гражданскую знать и 2) образующуюся
в результате метаморфозы военной аристократии. В список
включаются, таким образом, частично те семьи, которые
уже попали в таблицу военной знати, но уже в своей иной,
гражданской ипостаси. Включены и родичи Комнинов и
Ангелов. Деятельность в церковной иерархии приравнива¬
ется к гражданской. Семьи неясного статуса (Перивлеп-
титты, Канавы, Хамареты) из списка исключены.
К первой категории принадлежат:
существовавшие к 976 г.: Вринги, Каматиры, Ксили-
ттиты, Лакапины, Мономахи, Радины, Ураны, Халкуци,
Хиросфакты, Эротики — 10 семей;
при Василии И: Галатоны, Кируларии, Ксиры, Пафла-
гонцы, Пофы, Филокалы, Хрисоверги, Эксамилиоты (в се¬
редине X в. — на военной службе) — 8 семей;
177

в X—XI вв. (по печатям): Антийапы, Дросы, Евгениа-
ны, Мермендолы — 4 семьи;
в первой половине XI в.: Горгоплуты, Кампанарии,
Мавроподы, Офриды — 4 семьи 161;
в середине XI в.: Агалианы, Анны, Айостефаниты, Алог
пы, Анзасы, Аристины, Атталиаты, Варисы, Диксона,тры,
Евлампи, Ионополиты, Кенхри, Ксифилины, Куцомиты,
Ламбины, Лизини, Лихуды, Малеси, Махитарии, Мацуки,
Морохарзаны, Мосхи, Педиадиты, Пикриды, Проваты,
Пселлы, Сагматы, Сгуры, Сервлии, Скевины, Соломоны,
Спанопулы, Сплинарии, Спондилы, Стифаты, Хасаны162,
Хриооваландиты, Хумны, Цинцилуки, Цирифоны (их со¬
циальное лицо с X в. неясно) —40 семей;
в XI в. (по печатям): Айохристофориты, Акапны, Ал¬
феи, Артокомиты, Вафириты, Каспаки, Макремволиты,
Протевонты, Сиропулы, Трихи, Хрисы, Элеодориты — 12
семей;
при Алексее I: Авторианы, Айоевфимиты, Акрополиты^
Апибитиумы, Артавасды, Вириоты, Влахерниты, Галины,
Евфии, Зонары, Иканаты, Карамалы, Карианиты, Кафары,
Киминианы, Кладоны, Кошжны, Маланины (вернее — Ма-
лаки), Маиганы, Мануилиты, Метажсы, Митилинеи, Муза-
лоны, Никевсы, Офеомахи, Панайиоты, Панареты, Пантех-
ни, Пекулы, Пендактены, Пепагомены, Плакины, Поли-
евкты, Промундины, Псилы, Родии, Романиты, Саноны,
Сжилицы, Скутариоты, Смирней, Стровилы, Трифилии и
Цанцы (две последние семьи в IX в. полководцы) —44;
в XI—XII вв. (по печатям): Анфимиоты, Кондомиты
(в IX в.—полководцы), Ливады, Мунданы, Педиасимы,
Самухи — 6 семей;
в середине XII в.: Айофеодориты, Аплухиры, Аттики,
Вальсамоны, Велисариоты, Гавриилакиты, Ириники, Кин-
намы, Клавдиополиты, Костомиры, Мелиты, Месариты, Ро-
манаки, Трипсихи, Фетталы, Хрисанфы — 16 семей;
в конце XII — начале XIII в.: Апотиры, Гавалы, Диси-
паты, Калоифы, Кирицы, Кратеры, Мадариты, Макрохи-
ры, Сергопулы, Схины, Тесаракондапихи (в IX в.— полко¬
водцы), Тривлатиты, Фиалиты, Фурнитарии, Хиты, Хо-
ниаты — 16 семей.
161 Эти семьи, известные впервые преимущественно по Пире, в
таблице будут причислены к фамилиям середины XI в.
182 Впрочем, они известны как гражданские- чиновники уже по
печати IX—X вв.
178

Ко второй категории принадлежат:
семьи, в которых гражданские чиновники известны
при Василии II: Айозахариты, Аргиры — 2 семьи;
в середине XI в.: Даласины, Дельфины, Катафлороны,
Склиры — 4 семьи;
при Алексее I: Аваланды, Арцруниды, Вурцы, Иаситы,
Кекавмены, Кипарисиоты, Куртикии, Монастириоты, Сти-
пиоты, Стравомиты, Тарониты, Хрисилии, Эхма лоты — 13
семей;
в XI—XII вв. (по печатям): Триакондафилы — 1 семья;
в середине XII в.: Алиаты, Антиохи, Василаки, Диоге¬
ны, Каппадоки, Карандины, Кастамониты, Куркуасы, Ле-
вуны, Липариты, Маврики, Марулы, Мелисины, Пигониты,
Торники, Циты — 16 семей;
в конце XII—начале XIII в.: Аплесфары, Апокавки,
Арменопулы, Валаниты, Вотаниаты, Дрими, Маниэки, Ме-
сопотамиты, Пиры — 9 семей.
Сводим полученные цифры в таблицу 4.
Таблица 4
Становление гражданской знати в XI—XII вв.
Семьи, существовавшие
I. «Чис¬
тая»
граждан¬
ская
знать
II. Военная
знать
после .
метаморфозы
Всего
Воен¬
ная
знать
%
к 976 г. .
10
10 (5%)
20
при Василии II ... .
12
2
14 (7%)
25
в середине XI в
56
4
60 (28,5%)
29
при Алексее I
50
14
64 (30,5%)
14
в середине XII в. ...
16
16
32 (15,5%)
8
на рубеже XII и XIII вв·
16
9
25 (13,5%)
4
Итого
160
45
205
Легко можно видеть, что темп становления гражданской
знати был иным, нежели темп становления военной ари¬
стократии. Во-первых, приток новых семей гражданской
знати при Василии II был относительно низким в сравне¬
нии с притоком новой военной аристократии. Во-вторых,
после Василия II приток новых семей гражданской знати
179

оказывается более равномерным (с известным возрастани¬
ем темпа при Алексее I), чем у военного разряда. Образо¬
вание Комниновского клана, претендующего на монополию
военно-административных функций, влечет за собой замы¬
кание воинской элиты и ограничение притока новых семей
в ее ряды. Показательно, что все 5 новых полководческих
семей середины XII в. (помимо семей, допущенных в Ком-
ниновский клан) не занимали крупных постов (кроме
Алексея Гифарда, дуки Фракисийской фемы) и все стояли
вне элитарной титулатуры. В конце XII в. приток новых
семей вне правящего клана несколько активизируется (сле¬
дует учитывать, что последний период почти вдвое короче
предыдущего), к тому же некоторые новые люди (Гиды,
Мавродзомы, Хумны) достигают очень высокого положе¬
ния.
Мы видели выше, что византийская аристократия XI —
XII вв. оказывается не столь нестабильной, как можно бы¬
ло бы предполагать. Сейчас нам предстоит выяснить «сте¬
пень стабильности» разных разрядов знати. В своих расче¬
тах я буду опираться на те же списки, по которым были
построены таблицы 3 и 4, показывающие становление ви¬
зантийской знати. Тем самым исследуемый материал бу¬
дет несколько отличаться от положенного в основу пер¬
вой таблицы — «Длительность существования аристо¬
кратических семей»: сейчас я не включаю семей неясного
функционального статуса, а за исходную точку принимаю
не первое упоминание семьи, а первое упоминание в дан¬
ной функции (полководца или гражданского чиновника),
что ведет к некоторому сокращению срока существования
отдельных родов.
Материал разделяется на четыре'разряда: 1) «чистая»
военная знать, 2) военная знать, пережившая метаморфо¬
зу, 3) клан Комнинов, 4) «чистая» гражданская знать.
Фиксируем прежде всего длительность существования
линьяжсй этих четырех разрядов.
Из семей «чистой» военной знати, известных до 97fi г.,
сохранились до Василия II 2 семьи, до середины XI в.—
4, до Алексея Т — 3 (и еще по печатям XT—ХТТ вв. 2),
до середины XII в. — 1 (и по печатям XTI в. — 1), до ру¬
бежа ХП-ХШ вв. — 2 (и по печати XII-XIII ви. — 1);
при Василии II (кроме Уранов): сохранились до сепс-
дины XI в. 4 семьи, до Алексея I — 2 (и по печатям XI
XII вв,.— 3), до середины XII в.— 1 (Рубениды — это осо¬
750

бый случай), (и по печати «эпохи Комнинов» — 1), до ру¬
бежа XII—XIII ®в.—2 (и по печатям XII—XIII вв.—2);
в середине XI в. (Франкопулы и семьи типа Уранов не
включены): не пережили этот период — 3—4 семьи (од¬
на — Пахлавуни — известна при Алексее I, но в качестве
независимых правителей) (й по печати XI в. известна —
1), сохранились до Алексея I — 6, до середины XII в.—4,
до рубежа XII—XIII вв.— 2. В число этих последних двух
фамилий включаю также Гудели (Авксентиотов, Карма-
ликиев и Метритов не включаю из-за трудности опреде¬
ления времени их бытования);
при Алексее I: сохранились до середины XII в.— 5 се¬
мей, до рубежа XII—XIII вв.— 5 семей;
в середине XII в.: не пережила этот период 1 семья, со¬
хранились до рубежа XII—XIII вв.— 4 (и по печати XII—
XIII -вв.— 1);
на рубеже XII—XIII вв.: 2 семьи.
Из семей военной знати, «переживших метаморфозу»,
известных до 976 г., сохранились до Алексея I — 3 семьи,
до середины XII в.— 2, до рубежа XII—XIII вв.— 1;
при Василии II: сохранились до середины XI в.— 1
семья, до Алексея I — 3, до рубежа XII—XIII вв. — 7
(и по печати XII—XIII вв. — 1);
на рубеже X—XI вв. (по печатям): сохранились до
Алексея I — 1 семья, до рубежа XII—XIII вв.— 2.
в середине XI в.: сохранилась до Алексея I — 1 семья,
до середины XII в.— 4, до рубежа XII—XIII вв.— 4;
в XI в. (по печатям): сохранилась до Алексея 1 — 1
семья (и по печатям-XI—XII вв.—1), до рубежа XII —
ΧΙΙΤ вв.— 1;
при Алексее I: сохранились до середины XII в.—3
семьи, до рубежа XII—XIII вв.— 4.
Из семей клана Комнипов, известных до 976 г., все 7
сохранились до рубежа XII—ХШ вв.;
при Василии II: сохранилась до Алексея 1-1 семья,
до середины XII в.— 3, до рубежа XII—XIII вв.— 6;
в середине XI в.: сохранились до Алексея I: 1.семья, до
середины XII в.— 1, до рубежа XII—XIII вв.—5;
при Алексее I: сохранились до рубежа XII в. — 2 семьи,
до рубежа XII—XIII вв.— 5;
в середине XII в,: не пережили этот период 3 семьи,
сохранились до рубежа ХТТ—ХШ вв.— 4;
на рубеже XII—XIII вв.: 1.
181

Из семей гражданской знати, известных до 976 г., сохра¬
нились до середины XI в.— 3 семьи ( и по печатям XI в.—
1), до Алексея 1 — 1 (и по печати «эпохи Комнинов» — 1),
до рубежа XII—XIII вв. — 4;
при Василии II: не пережила этот период 1 семья, сохра¬
нились до Алексея I — 2, до середины XII в.— 1, до рубежа
XII-XIII вв.— 4;
на рубеже X—XI в. (по печатям) сохранились: до Алек¬
сея 1 — 1 семья, до середины XII в.—2 (1 — Антипапы —
не поддается определению);
в первой половине XI в.: не пережили этот период 2
семьи, сохранилась до середины XII в,— 1, до рубежа XII—
XIII вв.— 1;
в середине XI в.: не пережили этот период 7 семей, сох-’
ранились до Алексея I — 6, до середины XII в.— 8 (и по
печати XII в.— 1), до рубежа XII—XIII вв.— 16 (и по пе¬
чати ХИ-ХШ BB.-1);
в XI в. (по печатям): не пережила этот период 1 семья,
сохранились до середины XII в.— 2, до рубежа XII —
XIII вв.— 5 (4 семьи не поддаются определению);
при Алексее I: не пережили этот период 6 семей (и 4
известны по печатям XI—XII вв., в том числе Карамалы,
которые, может быть, жили и поеднее), сохранились до се¬
редины XII в.— 17—18, до рубежа XII—XIII ©в.— 15—16;
в XI—XII вв. (по печатям): сохранились до рубежа
XII—XIII вв.— 2—3 семьи (3 не поддаются определению);
в середине XII в.: не пережили этот период 2 семьи,
сохранились до рубежа XII—XIII вв.— 14 семей;
на рубеже XII—XIII в©.: 16 семей.
Чтобы получить наглядную картину различия между
разрядами, вычислим «показатель стабильности». Для этого
обозначим длительность существования каждой семьи сле¬
дующими баллами: семья, просуществовавшая от периода
ранее 976 г. до царствования Василия II — 1, до середины
XI в.— 2, до Алексея I — 3, до середины XII в.— 4, до рубе¬
жа XII—XIII вв.— 5; соответственно семья, просущество¬
вавшая от Василия II до середины XI в., — 1, до Алек¬
сея I—2, до середины XII в.— 3, до рубежа XII—XIII
вв.—4. И т. д. Семьи, не выходящие за рамки одного пе¬
риода, оцениваются нулевым баллом. Линьяжи, появив¬
шиеся на рубеже XII—XIII вв., в расчет не принимаются.
Сумму баллов по каждому разряду разделим на число уч¬
тенных семей, и частное даст «показатель стабильности».
182

Показатель стабильности аристократических семей ΧΪ—Χΐί ее.
«Чистая» военная знать	 130/66 = 2
Военная знать, пережившая метаморфозу		 108/40 =2,7
Клан Комнинов	.	 104/38 = 2,74
Всего по военной знати	 334/144 = 2,32
Гражданская знать		 229/135 = 1,7
Таблица нуждается в пояснении. Показатель стабиль¬
ности военной знати, пережившей метаморфозу, смещен и
выражен более высокой цифрой, чем следовало бы, посколь¬
ку в этот разряд не попадают семьи, берущие начало после
Алексея I,— те семьи, которые дают наименьшие баллы,—
однако на суммарном показателе стабильности военной
знати это обстоятельство не сказывается, если только смот¬
реть на этот разряд генетически, а не ретроспективно и не
причислять его к гражданской знати. Сделав такую поправ¬
ку, констатируем,, что военная знать, вопреки моим преж¬
ним предположениям, оказывается несколько более ста¬
бильной, чем гражданская; особенно стабильными — и это
естественно — были семьи Комниновокого клана. При этом
средняя цифра не должна скрывать того обстоятельства,
что в среде гражданской знати прослеживается много
устойчивых линьяжей, продержавшихся на протяжении
всего периода,— снижение показателя стабильности обу¬
словлено тем, что в гражданском разряде оказывается
большое число недолговечных семей, дающих нулевой балл.
Вернемся теперь к спискам семей по степени знатности,
составленным первоначально без учета их принадлежности
к общественным (функциональным) разрядам. Легко ви¬
деть, что среди первых 29 фамилий таблицы степеней знат¬
ности (с баллом 10 и выше) только 8 семей, не принадле¬
жавших к клану Комнинов. Именно этот разряд, если гово¬
рить о двух столетиях в целом, оказывается, как можно
было ожидать, наиболее престижным. Если мы возьмем бо¬
лее значительную группу — 74 первых фамилий (с баллом
6 и выше),— то в ней окажется: 39 полководческих, 19
гражданских и 16 «промежуточных» линьяжей. Престиж¬
ное преобладание военной аристократии отчетливо просту¬
пает из этого соотношения.
Но это — в целом. В различные периоды соотношение
могло меняться. Мы рассмотрим поэтому данные о степени
183

Та блица б
Число семей высшей степени знатности
1
при Ba-va
силии II
е середи¬
не XI в.19*
при
Алексее I
« середи¬
не XII в.
в кон-це
XII — на¬
чале
XIII в.
Клан Комнинов .
8(22%)
VO
cN
CD
СО,
СО
CD
"σ*
о
νο
О4'
25 (89%) 221в5(43%)
Вне клана Комни¬
нов:
военная знать .
17(47%)
0(17%)
6(19%)
1 (4%)
7 (14%)
знать переход-
' ного типа . . .
4(11%)
4(11%)
2 (6%)
—
2 (4%)
гражданская
знать
7(20%)
13(36%)
5(15%)
2 (7%)
20 (о£%
Итого . . .
36
36
32
28
51 *
знатности по периодам, учитывая только два высших раз¬
ряда знатности, оцениваемые баллом 5 и 4.
Вероятно, из всех таблиц, содержащихся в этой работе,
таблица семей высшей степени знатности наименее дале¬
ка от действительности, ибо по самой природе вещей источ¬
ники должны отражать судьбы элиты с максимальной аде¬
кватностью. А вместе с тем только что приведенная табли¬
ца, пожалуй, и наиболее выразительная: разница между
периодами, какие бы оговорки ни делать, проступает с
большой четкостью. В царствование Василия II граждан
ская знать составляет лишь пятую часть всей элиты (сле¬
дует учесть, что так называемые семьи переходного типа,
равно как и будущие линьяжи клана Комнинов — за ис¬
ключением, может быть, Синадииов,— в это время вхо¬
дили в военную аристократию). В середине XI в. доля
гражданской знати в составе элиты возрастает примерно
вдвое (к 36% таблицы следует прибавить еще Кирулари-
ев, сосчитанных в составе клана Комнинов), и почти
столь же значительно увеличивается удельный вес семей
будущего клана Комнинов. При Алексее I — дальнейший 163 164 165163	Ввиду малочисленности первых двух разрядов знатности при
Василии II в этом столбце учитываются три первых разряда.
164	Не учитываю два линьяжа: Амасианов· и Атцикомитов.
165	Учитывается родня как Комнинов, так и Ангелов.
184

рост влияния Комниновского клана, подготовленный, по¬
вторю еще раз, уже в предшествующий период, и резкое
сокращение доли гражданской знати. Апогей Комнинов и
их родичей — середина XII в.: теперь элита состоит по¬
чти целиком (около 90%!) из этих семей — как граждан¬
ская знать, так и военная аристократия вне клана Комни-
иов представлена в элите единицами. Последний период
знаменует новую ломку структуры элиты: доля родствен¬
ников царствующего дома резко сокращается (несмотря
на то, что таблица учитывает не только родню Ангелов, но
и Комнинов, а это неминуемо ведет к относительному воз¬
растанию процента линьяжей, включенных в первую гра¬
фу) — напротив, гражданская знать достигает небывалого
уровня (при этом нужно учесть, что часть ее скрывается
как среди царских родичей, так и в графе «знать переход¬
ного типа»,— действительный процент превосходил циф¬
ру таблицы).
Этимология византийских патронимов — плохо изучен¬
ная область. Работы X. Морица, С. Д. Пападимитриу и
Ф. Кукулеса 166, на которые я в очень значительной сте¬
пени опирался, обнаруживают всю сложность истолкова¬
ния генезиса византийских имен и возможность противо¬
речивого их объяснения. Опыт же использования патрони¬
мов для изучения социальной структуры Византии, на¬
сколько я знаю, никогда не предпринимался. Нижеследу¬
ющие наблюдения должны быть приняты с очень большой
осторожностью — и все же, как мне кажется, они не бес¬
плодны.
Я оставляю в стороне имена негреческого происхож¬
дения, равно как не поддающиеся объяснению. Осталь¬
ные патронимы классифицируются на основе их семантики
следующим образом: 1. Восходящие к античной или биб¬
лейской традиции; 2. Образованные от преномов; 3. Обра¬
зованные от слов, обозначающих человеческие качества
(свойства), части тела, предметы и имеющие а) насмешли¬
вый, б) позитивный, в) безразличный характер; 4. Обра-
166	II. Moritz. Die Zunamen bie den byzantinischen Hislorikern und
Chronisten, T. 1—2.— «Programm des k. hmnanistischen Gym¬
nasiums in Landshut fur das Schuljahr 1896/7 und 1897/8»;
С.	Пападимитриу. Рецензия на кн." X. Морица.— ВВ, 5—6,
1898—1899; Ph. Kukules. Byzantinon tinon epitheton semasia
kai orthographia.— EEBS, 5, 1928; Ph. Koukoules. Vie et.civili-
- station byzant ines, t. 6. Athe'nes, 1955, p. 452—468.
185

зованные от названия должностей; 5. Образованные от на¬
звания профессий; 6. Образованные от топонимов. Не все
эти группы одинаково продуктивны для изучения соци¬
альной природы византийской знати; априори не прихо¬
дится ждать многого от патронимов первых двух групп.
У семей Комниновского клана можно выделить патро¬
нимы: 1) произведенные от античных имен (Диогены);
2)	обозначающие свойства и т. п.: насмешливо [Кондо-
стефаны (бук.: «короткие Стефаны») и, возможно, Ками-
цы167 и Лапарды168] или безразлично (Вриении) 169;
3)	восходящие к названиям должностей (Дуки) или про¬
фессий (Кируларии — «свечники», может быть, Анема-
ды 170 и Палеологи 171) и 4) возникшие от географичес¬
ких названий. Последняя группа заслуживает специаль¬
ного комментария. Во-первых, все образующие топонимы
(там, где мы их можем локализовать) относятся к восточ¬
ным — малоазийским и сирийским — областям империи:
Антиохи (впрочем, имя Антиох давно уже употреблялось
107 Н. Вейс производил имя от греч. καμμόω, «моргать, прикры¬
вать один глаз» (N. Bees. Philologikai parasemeioseis tes en te
Konstantinupolei mones tu Pantokratoros Christu.— «Ekklesiasti-
kos pharos», 3; 1909, p. 234 sq.), но по Готье —оно турецкого
корня (Р. Gautier. L’obituaire..., р. 256).
168	Традиционное объяснение — «ломбардец» (V. Laurent. Legen-
des sigillographiques..., 2, p. 343); иное предложено Ф. Кукуле-
сом, согласно которому оно происходит от слова, обозначаю¬
щего яму со стоячей водой (iPh. Kukules. Byzantinon tinon
epitheton..., p. 11).
169	Этимология спорна. По X. Морицу —от слова, означающего
«весло, руль» (Н. Moritz. Die Zunamen..., 2, S. 32), по H. Тома-
дакису — «широкобородый» (N. В. Tomadakes. Но Iosephos Вгу-
ennios kai he Krete kata to 1400. Athenai, 1947, p. 20. См. воз¬
ражения: D. Polemis. The Doukai, p. 112, n. 4); по Э. Трапу —
«изобилующий» (рец. на кн. Д. Полемиса.— JOB, 19, 1970,
S. 293).
170	Согласно Ф. Кукулесу, Анема — торговец катушками (Ph. Ku¬
kules. Byzantinon tinon epitheton..., p. 3). Однако не предпола¬
гает ли этимология Ф. Кукулеса чересчур детализированного
разделения труда? X. Мориц производил патроним от корня,
означающего «ветер» (Н. Moritz. Die Zunamen..., 2, S. 19). Иног¬
да считают, что Анемады — потомки Анемы, сына критского
эмира в X в. (F. Chalandon. Les Comnene, 1. Paris, 1900, p. 240).
171	Хотя это слово могло иметь значение «торговец старьем», оно
осмыслялось современниками как «имеющий давних предков».
См. L. Brehier. La civilisation byzantine. Paris, 1950, p. 6. Cp.
H. Gregoire. La cariere du premier Nicephore Phocas.— «Pros-
phora eis St, Kyriakiden». Thessalonike, 1953, p. 232, n. 2.
m

как преном), Арвандины i12, Вотаниаты, Даласины, Доки-
аны, Кантакузины, Синадины и, видимо, Катакалоны 173.
Во-вторых, эти топонимы могут быть разделены на две
группы: названия больших географических пунктов (Ан-
тиохи, Катакалоны и, может быть, Синадины; сюда жена-
до прибавить и Ангелов — см. ниже) и названия деревень,
крепостей или поселков (Арвандины, Вотаниаты, Даласи¬
ны, Докианы, Кантакузины, Комнины, а возможно также,
Дасиоты, Иаситы и Тарханиоты, чьи патронимы — судя
по суффиксу — восходят к неизвестным локальным назва¬
ниям) 174. Имя Мелисинов также скорее топонимического
происхождения, нежели восходящее к названию профес¬
сии 175.
Фамильных имен клана Ангелов слишком мало для ка¬
ких-нибудь обобщений. Два среди них — топонимического
происхождения: Кастамониты и, видимо, Ангелы 175а, оба
происходят от «больших» географических понятий на во¬
стоке империи. Три патронима — насмешливы: Камати-
ры—«рабочие волы», Сгуры—«кудрявые» и, возможно,
Мурчуфлы 176; этимология Ласкарей спорна, но возможно,
172	Имя происходит, видимо, от названия северосирийской крепо¬
сти ар-Равандан.
173	Предлагаемая X. Морицом этимология («волшебник») (Н. Mo¬
ritz, Die Zunamen..., 2, S. 13) произвольна (см. С. Пападимит¬
риу. Рецензия..., 2, стр. 169). С. Пападимитриу считал имя
иностранным, но Пселл (Хрон., 2, стр. 84, § 3. 13—14), говоря о
Катакалоне Кекавмене, понимает это имя как «происходящий
из Колонии».
174	Ср. С. Пападимитриу. Рецензия..., 1, стр. 729. Имя Иаситов
X. Мориц связывал с топонимом Иас (Я. Moritz. Die Zunamen...,
2, S. 36. Gp. К. Amantos. Iasites-Diasites.—Ell., 3, 1930/ S. 208;
IP. Gautier. La curieuse ascendance de Jean Tzetzes.— REB, 28,
1970, p. 217, n. 52), но см. возражения X. Г. Бека (Я. G. Веек.
Kirche und theologische Literatur im byzantinischen Reich.
Miinchen, 1958, S. 677, A. 1).
175	Согласно С. Пападимитриу (Рецензия..., 1, стр. 729, 732; 2,
стр. 170), Мелисурш — «пчеловоды», но имя Мелисинов восхо¬
дит к топониму.
175а А. П. Каждая. Армяно-византийские заметки.—ИФЖ, 1971,
№ 4, стр. 102—104.
176	Никита Хониат объясняет это имя как прозвище, данное Алек¬
сею Дуке в насмешку за обыкновение хмурить брови (Ник. X.,
стр. 742. И—13). Ф. Кукулес предлагает другую этимологию —
«черномазый» (Ph. Kukules. Byzantinon tinon epitheton...,
p. 14 sq.). Впрочем, оно засвидетельствовано на портуланах как
топоним—см. A. Delatte. Les Portulans grecs, 2.— «Memoire de
l’Academie de Belgique. Cl. des Lettres», 53, 1958, p. 53.
187

тгто это имя произошло от названия профессии 177. Мы при¬
соединяем ниже эти семьи к тем разрядам, к которым они
принадлежали генетически.
У «чистой» военной знати прослеживаются патронимы
следующих типов: 1) античного происхождения (Харо-
иы); 2) образованные от преномов (Касианы, ФокииФео-
дороканы — последние, может быть, с армянским суффик¬
сом); 4) обозначающие свойства и т. п.: насмешливо [Гим-
ны-«голяки», Дермокаиты (см. ниже), Кавалурин — «ло¬
шадники», Ксифии - «меч рыба», Лалакоиы — «крикуны»,
Мавродзомы— «черный сок», Месаникты — «полуночи и
ки», Страворомапы— «кривые Романы»; к этому же типу
относится имя Адралестов 17*, тогда как отнесение сюда
Кавасилов — сомнительно 179 ], безразлично (Кефалы —
«головы», Опы—«лица») или позитивно (Ламбросы—
«блестящие»); 4) восходящие к названиям должностей
(Деканы, Критопулы — «сыны судьи», Метриты — «мер¬
щики») или профессий (Амиелы—«виноградари» 18",
Иалеи—«стеклоделатели». Отнесение сюда Алакасеев 181
и Фок182 безосновательно. Имя Дермокаитов означает
«шкурожоги», но это, конечно, не профессия, а насмешли-
177	По Ф. Кукулесу, «учитель» (из каппадокийского диалекта) —
см. Ph. Kukules. Byzantinon tinon epitheton..., p. 11 sq., но, ви¬
димо, более обоснованно предположение Ф. Юсти, согласно ко¬
торому имя Ласкарей — иранское, означающее «воин» (F. Ju-
sti. Iranisches Namenbuch. Marburg, 1895, S. 183).
178	Ф. Кукулес читает ‘Αδράλεστος и связывает со значением
«грубый, жесткий» (Ph. Koukoules. Vie..., 6, р. 485), но у Скили-
цы стоит ’Αδράλεσ^ος (Скил., стр. 214. 78, 292.43), и в таком
случае имя надо связывать с глаголом αδρανώ, «бездейство¬
вать».
179	Ф. Кукулес (Ph. Koukoules. Vie..., 6, р. 486) рассматривал пат¬
роним как сокращение прозвища Κακοβάσίλας «дурной Васи¬
лий», не учитывая, что Кавасилы были иноземцами.
180	Основателем семьи около 970 г. был крестьянин.
181	X. Мориц считал, что Алакасей — прядильщик (Н. Moritz. Die
Zunamen..., 2, S. 30), G. Пападимитриу (Рецензия..., 1, стр. 728)
выводил из топонима. По-видимому, более основательно мне¬
ние Д. Моравчйка (письмо от 28.XI 1969), который связывал с
монгольским именем Алакки (Gy. Moravcsik. Byzantinoturcica,
II. Berlin, 1958, S. 60) и предполагал турецко-монгольское про¬
исхождение патронима.
182	Л. Брейе считал, что имя Фок означает изготовителей глиня¬
ных очагов (L. ВгёЫег. La civilisation..., р. 6), но это объясне¬
ние искусственно; Фока как личное имя известно уже в IV—
V вв. (The Prosopography of the Later Roman Empire. Cambrid¬
ge, 1971, p. 699).
188

воо прозвище. Фамилия Халкотувы образована от слова,
обозначающего «наколенник»,— но как осмыслить патро¬
ним: «мастер, делающий наколенники» или «воин в нако¬
ленниках»?); 5) из топонимических имен четыре ведут в
Малую Азию (Васпраканиты, Парсакутины^ Халды и
Харспаниты),. одно — в Северную Македонию (Веронты)
и одно, видимо, в Константинополь (Авксентиоты); взя¬
тые в ином аспекте, они разделяются на восходящие к
крупным пунктам (Васпраканиты, Веронты, Халды, Хар-
еманиты - всего 4) и к небольшим местностям (Мароаку-
тииы и связанные с неизвестными топонимами Вутумиты
и Сарониты — всего 3).
В семьях переходного типа патронимы разделяются на
восходящие: 1) к античной традиции (Алиаты183), 2) к
личным именам (Василаки), 3) к свойствам и т. п.: на¬
смешливо [Аваланды—«имеющие кошель», Аиокавки —
«сожженные» (и Кекавмеиы — «обожженные» — с явной
греческой этимологией, несмотря на свое армянское проис¬
хождение) 184, Дрими — «острые», 1Гиры — «рыжие», Скли-
ры— «суровые», Стравомиты— «косоносые»; сюда же, ви¬
димо, относятся Пигониты (от новогреч. πηγούνι, «под¬
бородок») и, может быть, Мяврики— «загорелые»], и ней¬
трально (Аргиры — «серебро», Триакондафилы — «роза»
и, может быть, Маниаки, если они были греками, — от сло¬
ва «рукав»?); 4) явных имен профессионального проис¬
хождения в этой группе нет: Эхмалоты—«пленники»;
слово означает статус, состояние, но не профессию. С. Па-
падимитриу, правда, полагал, что патроним Дельфины
образован от названия профессии185. О Стипиотах см. ни¬
же; 5) к географическим названиям: крупные [Каппа-
доки и Месопотамиты, а также Кастамониты (см. выше),—
все восточньщ] и небольшим (Кипарисиоты 186 и, видимо,
183	С. Пападимитриу. Рецензия..., 1, стр. 727. Но X. Мориц произво¬
дил имя от вифинского местечка Алиата (Я. Moritz. Die Zuna-
теп.*., 2, S. 40, 43).
184	Следует напомнить о существовании эпархии Лаодикии Кекав-
мены в Писидии (С. Пападимитриу. Рецензия..., 2, стр. 170), а
также монастыря Кекавменов (L. Petit. Actes cle Xenophon.—
.BB, X, 1903, Приложение, № 1. 221).
185	С. Пападимитриу. Рецензия..., 1, стр. 732; 2, стр. 170.
186	Имя не от слова «кипарис», но от топонима Кипарисий, кото¬
рых было несколько, как-то: в Вифинии (Ан. К2, р. 69.26—
27) или близ Смирны (ММ, 4, стр. 217.31—32). Кипарисий —
также район в Константинополе (Я. Janin. Constantinople...,
р. 377).
189

Валаниты; судя по суффиксу, сюда надо прибавить Стш
пиотов, хотя, может быть, патроним следует связывать с
термином στιππουργός — «льноткач» или «мастер, обра¬
батывающий коноплю» 187; имя Карандинов X. Мориц про¬
изводил от топонима Карана в Галатии или Малой Арме¬
нии 188, Вурцы обычно возводят к араб, burgi189, но не ис¬
ключается и происхождение от топонима Вурцо, или Со-
тириополь, близ Трапезунда). Сюда же относится неболь¬
шая группа имен монастырского происхождения; Монас-
тириоты, Айозахариты и, возможно, Катафлороны (от
обителей св. Захарии и св. Флора).
Переходим к последнему разряду — к гражданской
знати.
1.	По всей видимости, библейского происхождения
имена Гавалов 190 и Соломонов; второе, впрочем, могло
произойти от пренома. Гавриилакиты в конечном счете
восходят к библейскому, но, может быть, посредствующее
звено нужно искать в географическом наименовании.
2.	Античная традиция породила Аристинов, Галинов
(от имени врача Галена), Уранов, и, видимо, Сервлиев.
3.	От преномов происходят Агалианы, Полиевкты,
Романаки, Романиты, Сергопулы, Хрисанфы.
4.	Как насмешливые имена можно рассматривать,
помимо Каматиров, Сгуров и, видимо, Мурчуфлов (см.
выше), патронимы: Алопы (от «лиса»?), Варисы —«тяже¬
лые», Горгоплуты —«быстро обогатившиеся», Доксопат-
ры — «имеющие мнимую родину», Кладоны — «ветвистые»
(?), Кондомиты и Куцомиты —«курносые», Копси-
ны — «урезанные», Ксиры — «сухие», Лизики — «тще¬
душные » 191, Лихуды —«лижущие», Мавроподы —«чер-
187	См. И. Ф. Фихман. Египет на рубеже двух эпох. М., 1965,
стр. 26, прим. 90.
188	Н. Moritz. Die Zunamen..., 2, S. 39.
189	P. Peeters. Sainte Sousanik, martyre en Armeno-Georgie.— AB,
53, 1935, p. 257.
190	X. Мориц возводил патроним к названиям сирийского (?) го¬
рода Гавалы (Н. Moritz. Die Zunamen..., 2, S. 42) — по-видимо¬
му, имеется в виду финикийский Блбл. С. Курусис, полагая,
что имена на -άς не имеют обычно топонимического проис¬
хождения, связывает патроним с библейским Гаваилом, хотя и
допускает, что семья могла быть из лидийского города Гавалы.
См. S. Kuruses. Manuel Gabalas eita Matthaios metropolites Ephe-
su. Athenai, 1972, p. 297—299.
191	Ph. Koukoules. Vie..., 6, p. 477. С. Пападимитриу (Рецензия...,
2, стр. 173) производил патроним от термина λίξιος — вас-
190

ноногие», Макрохиры — «длиннорукие», Мацуки —«боль"
шие дубинки», Офриды — «надменные», Пендакте-
ны —«имеющие пять гребней», т. е. «заботящиеся о при¬
ческе», Пепагомены — «твердые», Пикриды (от «горечь»),
Пофы (от «томление»), Пселлы — «заики», Псилы (от
«блоха»), Скилиц^ы (от «собачка»), Спанопулы —«безбо¬
родые», Сплинарии — «больные селезенкой», Спонди-
лы — «ловкие»192, Тесаракондапихи —«в 40 локтей», Хри-
соваландиты — «златосумы», «богатые», Эротики — (от
«любовный») и, может быть, Кирицы (см. ниже). Имя
Мунданов можно было бы производить от прилагатель¬
ного μουντός — «темный», однако естественнее связы¬
вать это имя с Мунданиевым монастырем (район Кизика).
Патроним Костомиры Ф. Кукулес объяснял как произ¬
водный от греческого глагола σκοτώνω —> κοστώνω —
«убивать» и означающий: «с убитыми (разбитыми) бедра¬
ми», «хромоногий»193. Объяснение искусственное. Разно¬
бой в написании имени (Κοστομίρης, Κο>στομοίρης, Κοστομύρης)
свидетельствует, что сами византийцы воспринимали имя
не как связанное с μηρός, «бедро», но как чужеродное;
скорее всего, оно славянское (ср. Βολοντίμοφον — Вла¬
димир) 194.
5.	От нейтрального обозначения свойств ведут проис¬
хождение имена: Акапны—«бездымные», Мелиты (от «мед»),
Карамалы — «черноволосые», Кенхри (от «просо»), Пла-
кины (от «брусок, плитка»), Трифилии —«трехлистые»
(т. е. «клевер»?), Трихи (от «волосы»), Хриеы (от «золото»,
но может быть, и славянское теофорное — от Хоре, как
Хрисилии?); возможно, что сюда (или в следующую груп¬
пу?) должны быть включены Антипапы.
6.	Патронимы, образованные от позитивных свойств:
Айны —«непьющие», Аплухиры — «щедрые», Евгениа-
ны — «благородные», Евлампи — «благосветные», Ефвии
— «одаренные», Ириники — «миролюбивые», Калоифы
сал, но имя Лизиков засвидетельствовано много раньше появ¬
ления термина.
192	С. Пападимитриу. Рецензия..., 2, стр. 175 и сл. Нельзя, однако,
сбрасывать со счетов существование персо-турецкого имени Ис-
фендияр, в греческом написании XIII в. Σφόνδυλός (см. Gy. Мо-
ravesik. Byzantinoturcica, II, S. 294).
193	Ph. Koukoules. Vie..., 6, p. 479. Gp. Ph. Kukules. Byzantinon tinon
epitheton..., p. 9.
194	Qregoras. Byzantina historia, v. 3. Bonnae, 1855, p. 514. 17.
m

— «добронравные», Кафары — «чистые», Кратеры —«силь¬
ные», Маланины — «нежные», Мономахи — «единобор¬
цы», Офеомахи — «змееборцы», Панареты — «облада¬
ющие всеми добродетелями», Стифаты—«широкогрудые»,
Трипсихи —«имеющие три души», т. е. «много риско¬
вавшие», Филокалы — «добролюбы», Хрисоверги —
«обладатели золотого прута», Элеодориты —«дарящие
милосердие». Может быть, к этой группе принадлежат
Дросы — Дросины (от «роса», хотя встречается женский
преном Дросина). Махитарии —если это не армянское
имя (от Мхитар) —греческое слово:	«воинственный».
7.	От наименования должностей произошли фамилии:
Дисипаты, Иканаты и Протевонты; следует ли причислить
сюда и Кириц (от κύριο; — «господин») или их имя вос¬
ходит к глаголу κυρίσσω, «бодать»?
8.	Профессионального происхождения имена: А поти¬
ры — торговцы сыром, Вальсамоны—бальзамииаторы, ди¬
нары — поясники, Кампайарии — литейщики колоколов,
Метаксы — ткачи по шелку, Пантехни — мастера на все
руки, Пекулы — чесальщики шерсти, Сагматы — седельные
мастера, Сапоны — мыловары, Скевины — мастера посуды
(σκεύη), Схиньт — канатчики, Тривлатиты — ткачи три-
влатиев, дорогих тканей, Фурнитарии — булочники195,
Халкуци — медники, Хиты — литейщики, Хиросфакты —
свинобои (мясники). Имя Кен филинов происходит от сло¬
ва «меч», но означает ли оно изготовителей мечей? Воз¬
можно, что к этому разряду нужно присоединить и Лива¬
дии — «сдающих или продающих луга».
9.	Имена, восходящие к «большим» топонимам: Атта-
лиаты, Аттики, Ионополиты, Клавднополитьт, Митилинел,
Никевсы, Пафлагонцы (если это не прозвище), Родии,
Смирней, Стровилы, Фетталы, Хониаты и, видимо, Ал¬
феи (от реки на Пелопоннесе); из них 5 по малоазийским
названиям (Пафлаготщы и 4 — от городов), два — от горо¬
дов малоазийекого побережья, три — от острова и остров¬
ных городов, три — от местности в Греции. Имя Стровилов,
впрочем, могло происходить и от названия района в Кон¬
стантинополе.
190 См. Ph. Koukoules. Vie..., 2. 1, р. 184. X. Мориц допускал, что
Фурнитарии — печники (Н. Moritz. Die Zanamen..., 2, S. 30). Объ
яснение Евстафия Солунского — от φόρου νοτάριος, «рыноч¬
ный нотаций» — не более, чем каламбур (см. Ват. сбор., р. 204).
192

10.	Имена, восходящие к «малым» топонимам: Галато-
ны (от пафлагонской деревни Галаты), Карианиты (не от
Карии 196, а от деревни Кариана в Македонии), Ксилини-
ты, Лакапины. Проваты — возможно от болгарского город¬
ка Проват (Провадия); имя Киминианы могло быть обра¬
зовано и от κύμινον ? «тмин», и от какого-нибудь топо¬
нима; возможно, что топонимического происхождения и
патроним Мадариты. Ламбины — от селения Ламби: то ли
деревня в Малой Азии, то ли городок на Крите. Вопреки
Псевдо-Симеону имя Радинов не следует связывать с то¬
понимом Рада на востоке империи — оно славянского
корня 197.
11.	К константинопольским кварталам и пригородам
восходят имена: Акрополиты198, Анфимиоты199, Влахер-
ниты, Макремволиты (от Большого Эмвола—торговых ря¬
дов) , Мануилиты (от монастыря магистра Мануила), Ску-
тариоты (от дворца Скутарий), Фиалиты (от Фиалы — близ
Константинополя), Эксамилиоты, а также, вероятно, Ве-
лисариоты 200 и Манганы201. Более проблематична связь
196	Я. Moritz. Die Zunamen..., 2, S. 36. См. поправку С. Пападимит-
риу (Рецензия..., 2, стр. 172).
197	Объяснение Псевдо-Симеона (Theophanes Continuatus. Bonnae,
1838, р.707. 9—10), автора, весьма склонного к псевдо-ученым
этимологиям, принимает и X. Мориц (Я. Moritz. Die Zunamen...,
2, S. 40), однако славянское происхождение имени четко запе¬
чатлено на легенде печати симпона Радина, названного «сосу¬
дом радости»— της χαρδς τό δοχ·Τον (Метр, печ., № 736). Имя
Рад встречалось в славяно-валашской среде на византийской
территории еще в XII в. (Лавра, № 66. 13).
198	С. Пападимитриу (Рецензия..., 2, стр. 172) возводил патроним к
ливийскому городу Акрополю. Объяснение искусственное, осо¬
бенно в свете того, что Акрополиты (еще в X в.) приобрели
дом Ивирицы (Th. Preger. Scriptores originum Constantinopolita-
narum, vol. 2. Lipsiae, 1907, p. 150. 1—2),— возможно, тот самый,
что стоял близ Акрополя (Скил., стр. 198. 46—47). Патроним мог
происходить от места их обитания.
199	В. Лоран, наоборот, предполагает, что они дали свое имя про-
астию (?) в окрестностях столицы (V. Laurent. Sceaux byzantins
inedits.—ЕО, 36, 1933, № 169, p. 42 sq.); на самом деле квартал
Анфимия, давший имя семье, получил название от деятеля
V в. То же название носило и предместье на азиатском
берегу (Я. Janin. Constantinople byzanline. Paris, 1964, p. 309,
483).
200	Имя могло возникнуть от виллы Велисария в предместье Кон¬
стантинополя Пантихии.
201	По X. Морицу, имя обозначает мастера, изготовлявшего военные
механизмы (Я. Moritz. Die Zunamen..., 2, S. 13 f.); иначе —
7 А. П. Каждан
193

Месаритов с Месой — главной улицей и Вафиритов — с мо¬
настырем Феодора Вафирикиата близ Константинополя.
12.	Ряд имен монастырского происхождения; помимо
Манганов, Мануилитов и — весьма гипотетически — Вафи¬
ритов, сюда относятся: Айоевфимиты, Айостефаниты, Ай-
офеодориты, Айохристофориты, Вириоты (от монастыря
Вира на р. Марице), Мунданы (см. выше), Панайиоты (от
монастыря Всех святых).
13.	Несколько имен топонимического происхождения
неясны; Артокомиты восходят, видимо, к названию город¬
ского квартала (булочников) или деревни; Педиадиты и
Иедиасимы — жители долины.
Сводим эти данные в таблицу 6.
Таблица обнаруживает прежде всего, что патронимы,
не имеющие социального смысла, т. е. восходящие к биб¬
лейской и античной традиции, образованные от преномов,
от насмешливо или нейтрально окрашенных свойств, вы¬
ражены в обоих столбцах примерно одинаковым процен¬
том, тогда как фамильные имена, содержащие в себе
социальную характеристику, по-разному представлены в
обоих разрядах. Во-первых, доля фамильных имен про¬
фессионального происхождения — от наименований торго¬
во-ремесленных профессий — у гражданских семей по таб¬
лице почти вдвое выше (13% и 7,5%), чем у военных;
при этом таблица несколько скрадывает это различие, так
как я причисляю Кирулариев (линьяж из клана Комни-
нов) к военной знати, хотя они были типично штатской
семьей; к тому же таблица учитывает как раз в этой гра¬
фе довольно много спорных и сомнительных этимологий
военно-аристократических патронимов. Во-вторых, в сре¬
де военной знати имена, образованные от «малых» топо¬
нимов, имеют значительно больший удельный вес, чем у
гражданской знати (22% против 6%); напротив, кон¬
стантинопольская топонимика обильнее представлена
в гражданской среде (8,5% против 1,5%). В-третьих, мо¬
жет быть, не случаен и больший процент имен монастыр-
Ф. Кукулес, связывавший фамильное имя с другим значением
корня — «ворожба», «пререкания» (Ph. Koukoules. Vie..., 6, р. 486).
Следует учесть наличие в Константинополе квартала Манганов
и Манганского монастыря св. Георгия. Распространенность пре-
нома Георгия в семье (Ан. К., 1, стр. 89. 23—24; PG, 140, col. 253
D) — другие преномы неизвестны! — наводит на мысль о связи
Манганов с монастырем св. Георгия,
Щ

Таблица б
Этимология патронимов знати
Имена
Клан
Комнинов
«Чистая»
военная
знать
Военная
знать пере¬
ходного типа
Первые три
разряда
вместе
Гражданская
знать
Восходящие к библей¬
ской или античной
традиции ·
1
1
1
3 (4%)
5-7(4,5%)
Образованные от пре-
номов

2-3
1
3—4 (4.5%)
6-8 (5%)
Образованные от
свойств ит. и.
а) насмешливо . .
3
8-9
8
19—20 (28%) 31—32 (24%)
б) нейтрально . .
1
2
2—3
5-6 (7%)
8-9 (6,5%)
в) позитивно . . .
—
1
—
1 (1,5%)
19-20 (15%)
Образованные от наз¬
вания должностей . .
1
3

4 (5,5%)
3 (2%)
Образованные от наз¬
вания профессий . .
1-3
2-3
1
4-7 (7,5%) 16-18 (13%)
Топонимическое про¬
исхождение:
а) от «больших» то¬
понимов ....
4
4
3
И (15%)
12—13(10%)
б) от «малых» . . .
6-10
3
3—5
12-18 (22%)
7-8 (6%)
в) от константино-
польских ....

1

1 (1,5%)
Ю (8,5%)
г) от монастырей
(не считая пункта
ч«В»)	·
—
—
2-3
2-3 (3,5%)
7 (5,5%)
'Итого
17—23 27—30 21—25
65—78
124—135
ского происхождения в гражданской среде (5,5% против
3,5 %), тогда как военная знать чаще носит имена, возник¬
шие из наименования должностей (5,5% против 2%). На¬
конец, «большие» топонимы представлены в ономастике
военной знати в полтора раза чаще, чем у лиц гражданско¬
го статуса (15% и 10%). Все это позволяет предполагать,
7*
195

что гражданская знать по своему генезису теснее связана
с торгово-ремесленной деятельностью и с Константинопо¬
лем, а может быть также, с монастырской организацией,
тогда как корни военной знати уходят в провинцию и осо¬
бенно в мелкие поселения, деревни и крепости; примеча¬
тельно, что в семьях Комниновского клана процент имен,
образованных от «малых» топонимов, достигает примерно
40%. В этом сказываются, по-видимому, две ономастиче¬
ские тенденции: в одних случаях имена указывают на
происхождение из деревень, крепостей и т. п., в других
же, как это постоянно имело место на Западе, патроним
подчеркивает территориальную собственность. Разграни¬
чить два эти тенденции я не вижу возможности.
Я не остановился до сих пор на социально-психоло¬
гическом аспекте различия, вскрытом таблицей: имена-
прозвища, содержащие позитивную характеристику,
практически отсутствуют в военно-аристократической сре¬
де (1,5%), тогда как гражданская знать пользовалась
ими довольно широко (15%). Чем объясняется подобное
довольно неожиданное разграничение? Может быть, граж¬
данская знать стремилась при помощи благозвучных пат¬
ронимов возместить ту нехватку социального престижа,
которую она ощущала при соприкосновении с аристокра-
тамй-воинами? Позитивно звучащие фамильные имена
в общественном сознании как бы восполняли недостаток
реального влияния.
Уже рассмотренный материал показывает, что разгра¬
ничение военной и гражданской знати в Византии XI—
XII вв., равно как и противопоставление так называемого
Комниновского клана остальной военной аристократии,
не были поверхностным, случайным феноменом. Речь идет
об особых общественных разрядах, отличавшихся суще¬
ственными чертами. Попробуем теперь наметить некоторые
признаки, позволяющие характеризовать каждый из раз¬
рядов. Для удобства анализа мы будем выделять далее
следующие группы: 1. Комниновский клан и дом Анге¬
лов, 2. «Чистую» военную знать вне клана Комнинов,
3.	Военную знать, пережившую метаморфозу и превратив¬
шуюся в гражданскую, 4. Гражданскую знать. Объектом
анализа явятся следующие моменты: 1. Отношения соб¬
ственности, 2. Происхождение, 3. Отношение к церков¬
ной иерархии, 4. Место в культурной жизни, 5. Проблема
лояльности.
196

Уже во введении я говорил о том, что наши источники
весьма скупо освещают проблемы земельной собственности.
Мы не располагаем данными о размерах поместий визан¬
тийской аристократии и о характере ее прав на землю. И
все-таки кое-какие материалы, позволяющие коснуться
этих проблем — в общем виде,— наша анкета содержит.
Выделение крупных поместий при таком состоянии источ¬
ников довольно затруднительно: мы будем относить сюда
прежде всего владения, оговоренные в Договоре о разделе
империи 1204 г., и владения, в состав которых входили го¬
рода или крепости.
Из 38 семей клана Комнинов — семью Ангелов в даль¬
нейшем я рассматриваю как принадлежащую к другому
клану — крупные земельные владения зафиксированы у
Арпадов, Вотаниатов, Вранов, Даласинов, Дук, Камицов,
Кантакузйнов, Комнинов, Кондостефанов, Мелисинов и, по-
видимому, у Рожеров. Монферраты, по всей видимости, по¬
лучили в лен Солунь, а Гавры обладали чуть ли не незави¬
симым княжеством. Всего — 13 семей. Кроме того, мы слы¬
шим о земельной собственности Аксухов, Антиохов, Вла¬
диславичей, Диогенов, Докианов, Каламанов, Кирулариев,
Пакурианов, Петралифов (лен от крестоносцев)—итого
9 семей. Арвандины и Иаситы выступают монастырскими
ктиторами; у Анемадов и Синадинов были иронии. Упоми¬
наются далее богатства Палеологов, Татикиев и Вриениев
(точнее — жены кесаря Никифора, Анны Комниной), но
характер имущества не определен. Оставляя эти три упо¬
минания в стороне, мы получаем 26 семей, чья земельная
собственность так или иначе фиксирована в источниках,
т. е. 68%.
Переходя к дому Ангелов и связанным с ним линьяжам
(кроме старых, «унаследованных» от Комнинов), мы мо¬
жем отметить, что только Раули — бесспорные крупные
собственники 202. Сами Ангелы выступают как монастыр¬
ские ктиторы, обладатели прав на взимание налогов и соб¬
ственники дворцов в Константинополе. Состоятельным
человеком, владевшим «рабами», назван один из Каста-
монитов. Таким образом, из 6 даже из 8 семей (если
считать Сгуров и Мурчуфлов) только две определенным
202	Чистым недоразумением надо считать то, что я не включил
Раулей в число земельных собственников в моей статье «Харак¬
тер, состав и эволюция господствующего класса в Византии
XI—XII вв.» (ΒΖ, 66, 1973, S. 50 f.).
197

образом охарактеризованы как земельные собственники,
что составляет 33 или даже 25 %.
Общее число семей военной аристократии я принимаю
за 70 (я не включаю сейчас сюда «гражданские» семьи ти¬
па Уранов). Из них крупной собственностью обладали в
XI в. Анийокий дом и Пахлавуни, а в конце XII в., по-ви¬
димому, Мавродзомы; сюда можно прибавить Вахрамиев,
создавших iB конце XI в. полунезависимое княжество; Ма¬
ле и ны и Фоки были крупными собственниками до конца
X в.— при этом сведения о земельных владениях Малеинов
встречаются и позднее. Кроме того, есть сведения о землях
Аспиетов,, Васпраканитов, Вихкаци, Бойлов, Вутумитов,
Гимнов, Дермокаитов, Ивириц, Кавалуриев, Казанов, Ке-
фалов, Ламбросов, Опов, Саронитов, Стравороманов, Хал¬
дов, Хароианитов, Эксазинов-Иалеев, а также о харистикии
у Главов. Всего — 25 фамилий, или 36%.
Гражданскую знать я исчисляю в 160 семей. Я включаю
сюда также Кирулариев, Каматиров и Огуров, что до ка¬
кой-то степени нестрого, поскольку они уже фигурировали
как родичи Комнинов и Ангелов,— однако землевладель¬
цами они были или не были также и до установления род¬
ства с царствующим домом. Крупные земельные владения
у этого разряда знати составляли, понвидимому, исключе¬
ние: их можно отметить у Лакапинов в начале правления
Василия II и, надо думать, у Пафлагонцев при Михаи¬
ле IV. Кроме того, имеются прямые сведения о землях Ало-
пов, Артавасдов, Атталиатов, Гавалов, Галатонов, Горго-
плутов, Кирулариев, Лихудов, Пикридов, Пселлов, Романи-
тов, Трифилиев, Филокалов, Халкуци, Хиросфактов, Эро-
тиков. Влахернит, который, по словам Феофилакта Ифеста,
скрывал многочисленных париков Охридской архиеписко¬
пии (PG, 126, col. 500В), мог быть как чиновником, так и
местным землевладельцем. Всего 18 или 19 семей. При
этом подчас речь идет явно о небольших владениях: хора-
фий Артавасда, проастий Пикрида, «владеньице» Хирос-
факта. Несколько семей выступает ктиторами церквей и
монастырей: помимо уже названных Алопов, Атталиатов,
Галатонов, Лихудов и Филокалов,, это Анзасы, Каспаки,
Мацуки и Радины (я не включаю сюда дарителей движимо¬
сти, как Адриан Мелит). Изредка упоминается еще облада¬
ние так называемыми не-вещными правами:	Михаил
Пселл располагал василикатом, харистикием, солемнием,
патронатом, Ксиры — харистикарии, Галатоны владели
198

«эпи скепсис» — какими-то широкими правами на импера¬
торский домен. Костомиры и Мавроподы выступали арен¬
даторами земли. Таким образом, 25 или 26 семей так или
иначе соприкасались с земельным владением (включая
аренду), т. е. 16—17%. Зато довольно солидная группа сре¬
ди них обозначена как собственники недвижимости в про¬
винциальных городах (Метаксы) и особенно в Константи¬
нополе (Акрополиты, Атталиаты, Иканаты, Кондомиты,
Мавроподы, Мономахи, Ыикевсы, Пантехни, Пселлы, Си-
ропулы, Скилицы, Соломоны, Стровилы, Хониаты).
Вопрос о земельной собственности «переходного» раз¬
ряда осложняется тем обстоятельством, что нам необходи¬
мо вносить коррекцию на время, т. е. выяснять, принадле¬
жала эта собственность семье до или после метаморфозы.
Из 45 семей Аргиры и Мэниаки, обладавшие крупной соб¬
ственностью в середине XI в., сохранили земли и позднее;
Арцруниды, Вурцы и Склиры были крупными собственни¬
ками до метаморфозы; до метаморфозы имели земли Васи-
лаки, Дрими, Карандины 20\ Эхмалоты и, по-видимому,
Дельфины. Итого 10 семей, или 22%. После своего превра¬
щения только две семьи (4,5%) отмечены как собствен¬
ники: Месопотамиты— как обладатели усадьбы и Каппадо-
ки — как харистикарии.
Разумеется, умолчание источников ни в коей мере не
означает не-ообственности: на основании наших данных
никогда нельзя было бы утверждать, что тот или иной
линьяж не обладал землями. Наши цифры говорят об отно¬
сительной частоте земельной собственности, и мы могли
бы, опираясь на них, сделать два вывода: 1. Гражданская
знать была менее связана с земельной собственностью, не¬
жели военная аристократия, а внутри последней линьяжи
клана Комвинов оказываются наиболее частыми и наибо¬
лее значительными земельными собственниками. Остается,
правда, решить, были они таковыми до 1081 г. или стали
после переворота Алексея I, присвоив земли своих против¬
ников. 2. Обладание не-вещными правами на землю (кроме
пронии) представляется более типичным для гражданской,
чем для военной знати. 203203	Согласно Пире (53,2), жена сына Парандина обещала в дар
Феофилу Эротику земельный участок. Видимо, следует читать
«Карандина».

Попробуем, далее, выяонить, откуда, из какой этно-
географичеокой среды вышли фамилии Ко мвин о веко го
клана.
Прежде всего мы можем выделить в их среде ряд семей
иноземного происхождения. Это выходцы с Запада — Мон-
ферраты, Рожеры, Петралифы; Лайарда, скорее всего, не
относится к этой группе. Далее — турки: Татикии и Аксу-
хи, венгры: Арпады и венгеро-русская семья Каламанов,
болгары — Владиславичи, выходцы с Кавказа: Тарониты и
Пакурианы; грузинская принадлежность Иаситов пред¬
ставляется проблематичной. Возможно арабское происхож¬
дение Анемадов и арабо-турецкое — Камицов. Фамильные
имена Цикандилов и Халуфов, видимо, негреческие.
Очень значительна группа семей, связанных с Малой
Азией: Дуки — из Пафлагонии, Диогены — из Каппадокии,
Палеологи — из Великой Фригии, Вотаниаты — из Анато-
лика. Гавры и Далаоины (может быть, армяне?) происходи¬
ли из восточных областей Малой Азии, Ангелы — из Фила¬
дельфии или даже из Амидской области. По-видимому, ма-
лоазийского происхождения были Докианы, Синадины,
Кантакузины и Катакалоны, а Арвандийы, возможно, вы¬
ходцы из Месопотамии.
Другие семьи — из Македонии. Это — Вриении и Вата-
цы, эллинизированные армяне Куртикии и эллинизирован¬
ные славяне Враны. С Адрианополем был связан и Лайар¬
да. Вопрос о происхождении Комнинов спорен: их.связы¬
вают с Малой Азией или с Фракией.
О Кирулариях известно только, что патриарх Михаил
родился в каком-то маленьком городке.
Данных о родичах Ангелов мало. Недостаточно ясно про¬
исхождение Ласкарей: этимология имени ведет на восток
(может быть, даже в ираноязычные области), но вместе с
тем нельзя исключить возможность того, что они выдвину¬
лись из городской знати Солуни. Зато Каматиров (в XII в.,
во всяком случае) определенным образом связывали с Кон¬
стантинополем и Алексея Мурчуфла тоже считали констан¬
тинопольским архонтом. О происхождении Раулей, Кас-
тамонитов и Торников см. ниже: в конце XII в. Торники
уже не воспринимались как кавказцы, их считали выход¬
цами из беотийских Фив.
Среди «чистой» военной знати вне клана Комнинов до¬
ля негреков весьма велика. Помимо Кавасилов, прямо наз¬
ванных иноземцами (однако их этнос не определен), сюда
т

относятся: выходцы с Запада (если судить по патронимам
Гиды и Гифарды, а также Гранаты и Палатины; происхож¬
дение Падиатов из Падуи кажется мне сомнительным; сю¬
да надо прибавить Раулей, позднее породнившихся с
Ангелами), арабы (Вебечиоты и, скорее всего, Амиропулы
и Саракинопулы), тюрки (Просухи и, видимо, Казаны) и,
возможно, печенеги (Караджи и Алакасеи). Болгарами бы¬
ли Кавканы, Нестошм, Несторицы, а также, возможно,
Воилы и Гудели. Славянское происхождение Воиоаннов и
Главов (выходцы из Македонии) вполне вероятно, славя¬
нами или влахами были Веривои, албанцами — возможно,
Арианиты. Происхождение Вутумитов из сербского города
Бутома-Будвы остается проблематичным. К кавказскому
кРУгу (преимущественно армянскому) принадлежали:
Анийокий дом, Апокапы, Аепиеты, Вахрамии, Вихкаци,
Ивирицы, Коковасилии, Криниты, Мосиле, Пахлавуни, Ру-
бениды, а возможно, Васпраканиты, Даватины, Котерцы,
Феодороканы.
Из Малой Азии вышли Малеины, Парсакутины, Стра-
вороманы, Фоки и, видимо, Халды и Харсианиты (судя по
патронимам). Вероиты,—возможно, выходцы из Верой
(Македония). Кармаликии — солуняне. Мавродзомов иног¬
да считают пелопоннесцами, поскольку следы их имени
сохранились в мессенской топонимике. Наконец, Авксенти-
оты могли быть родом из Константинополя.
Казалось бы, отделение семей переходного типа от «чис¬
той» военной знати —в данном случае чрезмерная акри¬
бия: ведь и они начинали свой путь как военно-аристокра¬
тические роды. Однако известные различия мы можем на¬
метить. Циты — «варварское» имя (может быть, степня¬
ки?), и Эхмалоты (патроним обозначает «пленных») —
тоже, возможно, чужеземцы, но племенная принадлежность
их неизвестна. Выходцев с Запада в этой среде нет. Араба¬
ми были Аплесфары и, скорее всего, Марулы (патроним —
метатеза имени Амрул?), болгарами — Хрисилии, кавказ¬
цами — Арцруниды, Кекавмены, Курку асы, Липариты,
Тарники, позднее породнившиеся с домом Ангелов, и, ви¬
димо, Арменопулы и Левуны. Происхождение двух семей
спорно;: в Маниаках видят то армян, то тюрков, то греков;
Дельфины могли быть греками, болгарами или армянами.
Из Малой Азии вели происхождение Аргиры (из Харсиа-
на?), Василаки (Пафлагония; может быть, они армяне),
Вурцы, Склиры (Малая Армения), а если судить по нат-
201

рбйймам, также Йастамонйты (в родстве с Ангелами),
Каппадоки и Мосопотамиты 204. Особо отмечу Мавриков—
выходцев из Ираклии Понтийской.
При некоторой нюансировке все три разряда обнаружи¬
вают довольно много общих черт в своем происхождении.
Среди них велика доля негреков: как иноземцев, так и
уроженцев Византии (армяне, славяне, влахи, албанцы
и пр.) — разграничить эти две категории не всегда возмож¬
но. Доля негреков кажется большей, чем была в действи¬
тельности, ибо источники, естественно, чаще фиксировали
негреческое происхождение чем происхождение из того или
иного греческого центра. Ориентировочные цифры таковы:
выходцы с Запада — 8 («переходные» семьи не представле¬
ны; видимо, рыцарские латинские семьи не имели тенден¬
ции превратиться в гражданскую знать), арабо-турецкие
семьи — 9, венгры, русские, печенеги — 4, болтары, маке¬
донские славяне, влахи, албанцы — 12, кавказцы — 25.
Семьи византийского корня происходят главным образом из
внутренних областей Малой Азии (19—20) и из Македо¬
нии (4) (сюда надо прибавить и часть славянских семей,
как Враны и Главы, и некоторые армянские, как Курти-
кии). Из приморских городов Малой Азии вышла 1 семья,
из Со луни — 1 или 2 (причем Кармалйкии не играли серь¬
езной роли, а Ласкари выдвинулись в самом конце XII в.),
из Пелопоннеса — 1 (Мавродзомы, заметные лишь с кон¬
ца XII в.), и, может быть, 1 —из Константинополя.
Ни об одной фамилии из клана Комнинов не сказано,
что она происходит из Константинополя, хотя возможно,
что две семьи, родственные Ангелам, но принадлежавшие
к гражданской знати, рассматривались как константино¬
польские. В составе клана Комнинов мы не находим также
ни солунян, ни пелопоннесцев, ни жителей приморских
малоазийских центров, которые изредка встречаются среди
других «военных» линьяжей.
Совершенно иная картина обнаруживается при рассмот¬
рении происхождения гражданских родов. Имя Хумнов —
видимо, негреческое, но их этнос неясен. Имя Промунди-
нов — латинское. Спанопулы отнюдь не испанцы,—патро¬
ним означает «безбородый». Арабо-турецкого происхожде¬
ния Самухи, Сиропулы и Хасаны, славянского — Костоми-
204	Они скорее выходцы из приевфратской фемы Месопотамии, не¬
жели из одноименной балканской.
202

ры и Радины, а также, возможно, Проваты; представление
о болгарском происхождении Анзасов не подкрепляется ни¬
какими данными. Армянами были Лакаштны и, возможно,
Махитарии, Морохарзаны, Цанцы и Цирифоны; Цинцилу-
ков считают то армянами, то влахами. Имя Мосхов не свя¬
зано с соответствующим этниконом, но означает «мускус».
Принадлежность Мелитов к армянам сомнительна.
Ряд семей малоазийского происхождения: из Паф л аго¬
нии — помимо Пафлагонцев, Галатоны и Мавроподы, а так¬
же, судя по патрониму, Ионополиты; из Трапезунда — Кси-
филины и, может быть, Влахерниты; из Смирны — возмож¬
но, Артаваоды (армяне?) и Смирней; из Хон — Хониаты;
из Клавдиополя, видимо, Клавдиополиты; Музалоны были
(во всяком случае, позднее, в XIII в.) связаны с Адрамити-
ем.	Большая часть этих семей происходит из городов,
частью из приморских. Родом из Константинополя были
Велиюариоты, Куцомиты и Пселлы, а возможно также,
Кампанарии, Карианиты, хотя топоним ведет в Македо¬
нию, Скилицы и Соломоны. Атталиаты могли быть выход¬
цами из Атталии, но первый известный представитель
семьи происходил из столицы. Мономахи — то ли из Кон¬
стантинополя, то ли с Родоса, Никевсы — из Никеи или
из столицы, Лихуды — из столицы или из малоазиатского
городка Кузина. От константинопольских кварталов, двор¬
цов или соседних местечек произведены патронимы 10—12
семей. К «константинопольцам» можно прибавить еще Ка-
матиров и Мурчуфлов.
Родом из Македонии были Метаксы (Редесто), возмож¬
но,— Варисы (Адрианополь), Вириоты (из Виры на р. Ма-
рице); из Солуни или Фессалии,—возможно, Фетталы;
афинского происхождения могли быть Аттики, Тесарокон-
дапихи (позднее —в Константинополе) и Хрисанфы; с Пе¬
лопоннесом связаны Ксиры и Хиросфакты, а может быть,
и Алфеи. Наконец, скорее всего, с островов происходили
Алопы и Родии (Родос), Митилинеи (Лесбос), Стровилы
(Стровил— или из Константинополя); Ламбины были ро¬
дом с Крита.
Условно мы могли бы выразить эти данные в цифрах.
Среди гражданской знати отмечено: латинян — 1 семья,
арабо-турецких — 3, славянских и валашских — 3—4, кав¬
казских — 5—7; из малоазийских приморских городов —
5—6; из других мест Малой Азии — 5—7, из Константино
поля — 15—21; из македонских приморских центров — !,
203

из других мест Македонии — 2, из Греции — 6, с остро¬
вов — 5.
Сведем эти цифры в таблицу, выразив их также в про¬
центах.
Таблица 7
Происхождение семей знати
Гражданской
Военной
Выходцы с Запада
1 (2%)
8 (9%)
Арабо-турецкие
3(5%)
9(10,5»/*)
Венгры, русские, печенеги
—
4(5%)
Болгары, македонские славяне, вла¬
хи, албанцы
3-4(6%)
12(14%)
Кавказцы
5-7(10%)
25—26 (29%)
Из внутренней Малой Азии ....
5-7(10%)
19-20(23%)
Из приморских городов Малой Азии
5-6 (9,5%)
1(1%)
Из Македонии
2(4%)
4(5%)
Из приморских городов Македонии
1 (2%)
1-2 (1,5%)
Из Константинополя
15-23(33%)
1(1%)
Из Греции
6(Юо/0)
1(1%)
С островов .............
5(8,5%)
—
Итого
51-65
85—88
Таблица обнаруживает явное различие в происхожде¬
нии военной и гражданской знати, несмотря на то, что в
некоторых случаях она имеет тенденцию это различие сгла¬
дить (так, в одной графе идут семьи из внутренней Малой
Азии, тоща как, по всей видимости,, «гражданские» семьи
вышли из городов, а «военные» — из сельских местностей).
Основная часть военных семей — кавказцы и малоазийцы
(52%), семьи из Болгарии и Македонии составляют 19%,
почти 25% приходится на долю настоящих чужеземцев.
Напротив, среди гражданской знати главенствуют семьи,
вышедшие из Константинополя, Греции,, островов и при¬
морских центров Малой Азии и Македонии — 63% (про¬
тив 3,5% в среде военной знати!); кавказцы и малоазийцы
дали 20%, семьи из Болгарии и Македонии — 10% (пер¬
вые в 2,5 раза меньше, вторые — вдвое); особенно сильно
204

падает доля чужеземцев — до 7%, т. е. в 3,5 раза. Мы мо¬
жем констатировать, что военная и гражданская знать вы¬
ходили из разной этно-географической среды.
Вопрос об отношении к церковной иерархии 205 был рас¬
смотрен выше, в связи с распределением семей знати по
разрядам. Там я отметил, что в «гражданской» среде
36,5% семей входило в церковную иерархию, тогда как в
«военной» (без семей переходного типа) —только 13,5%.
В действительности различие должно быть еще большим,
ибо я старался показать, что к гражданской знати принад¬
лежал и «малый» разряд «церковных» семей (16). Что же
касается клана Комнинов, то там церковные иерархи засви¬
детельствованы в 8 семьях из 39, что дает 20,5%.
Роль в культурной жизни также оказывается неодина¬
ковой у разных разрядов. Среди царских родичей Комни¬
ны пробовали силы в литературном творчестве, но скорее
выступали меценатами (как и Вриении), нежели литера¬
торами. У Антиохов 206 ΰ Диогенов литературная деятель¬
ность приходится уже на XII в., на время метаморфозы
этих фамилий. Напротив, в немногочисленном клане Анге¬
лов довольно много писателей: это прежде всего Каматиры
и Торники в XII в., но также Кастамониты и, видимо, Сгу-
ры (Иоанн Сгур, живший не позднее XIII в.,—церковный
поэт). Наконец, Лев Рауль — переписчик рукописи Феофи-
лакта.
Как и Комниновский клан, остальная военная аристо¬
кратия стояла далеко от писательства. Среди Котерцов
были меценаты и образованные люди. Никифору Просуху
принадлежали стихи в честь Марии Египетской, но время
жизни поэта неизвестно. Иоанн Халд — переписчик руко¬
писи. Большую роль играли лишь Пахлавуни, но не в гре¬
ческой, а в армянской культуре. Несколько более активны¬
ми в сфере культуры оказываются представители «пере¬
ходных» семей (Василаки, Вурцы, Карандины, Катафлоро-
ны, Кекавмены) — в основном, правда, уже после
метаморфозы.
205	Уже X. Г. Бек отметил, что Дуки и Комнины дали сравнитель¬
но мало церковных деятелей (Я. G. Beck. Ideen und Realitaeten
in By zanz. London, 1972, XIV, S. 20. Cp. D. I. Pole mis. Рец. на кн.:
Nicefero Basilace. Encomio di Adriano Comneno. Napoli, 1965.--*
JHS, 89, 1969, p. 156), он однако рассматривал вопрос в полити¬
ческом, а не в социальном аспекте, говоря о малочисленности
, иерархов, происходящих из императорских семей.
206	Отнесение к Антиохам Симеона Сифа довольно проблематично,
205

Совершенно по-другому обстояло дело в среде граждан¬
ской знати. Здесь прежде всего ряд крупных и менее зна¬
чительных литераторов: в семьях Аплухиров, Атталиатов,
Аттиков, Евгенианов, Зонар, Киннамов, Мавроподов, Мак-
рем]волитов, Мелитосв, Месаритов, Митилинеев, Музалонов,
Пселлов, Оиропулюв, Скилнд, Трихов, Хониатов. Есть све¬
дения о стихотворстве М а леей, о том, что С ар гону л был ри¬
тором; Калоифы и Скутариоты представлены авторами
схед; Костомиры, Маланины (Малаки), Стифаты — церков¬
ными писателями. Здесь также правоведы: Аристин, Валь-
самон, Доксопатр, Ксифилин, Офрцда; автор военных трак¬
татов — Уран, врачи — Лизик и Пантехви. О других изве¬
стно,, что они образованные люди, как философы Иринин и
Смирней, ученики Итала — Сервлии, Соломон, составитель
комментария к Феофилакту — Сапонопул, учитель — Ан-
зас, переписчик книг — Евлампий, заказчик книг — Поф, и
даже автор доноса на Итала — Каспак. Образованными
людьми были Авторианы, Велисариоты, Кладоны, Лихуды
и, видимо, многие другие.
Было бы банально напоминать о том, что мятежи и заго¬
воры составляли характерную черту византийской полити¬
ческой жизни XI—XII вв. История византийских инсур-
генций могла бы составить предмет специального исследо¬
вания — здесь, однако, речь пойдет лишь об одной стороне
этого явления, а именно: какие разряды византийской зна¬
ти были более и какие — менее активными участниками
антиправительственных выступлений.
В анкете учтены сведения об оппозиционных выступле¬
ниях 27 семей Комниновского клана. Они распределяются
во времени следующим образом: при Василии II — Гавры,
Куртикии, Мелисины и Тарониты, в середине XI в.— Ва-
тацы, Владиславичи, Вотаниаты, Вриении, Гавры, Даласи-
ны, Диогены, Дуки, Кируларии, Комнины, Куртикии,
Мелисины, Пакурианы, Синадины, Тарониты, Тарханио-
ты; при Алексее I — Антиохи, Владиславичи, Вотаниаты,
Диогены, Куртикии, Тарониты, Анемады, а также Иаситы
(замешаны в ересь Итала). Именно эти последние почти
все при Алексее I либо вовсе сходят со сцены, либо пере¬
живают метаморфозу. В середине XII в., помимо столкно¬
вений внутри рода Комнинов, отмечу только выступления
Гавров и Рожеров, зато после 1180 г. семьи Комниновского
клана активизируются: за короткий промежуток времени
выступали Аксухи, Дуки, Ватацы, Враны, Вриении, Ка-
206

мицы, Кантакузины, Комнины, Кондостефаны, Лапарды,
Палеологи.
Из семей клана Ангелов Торники участвовали в мяте¬
жах в середине XI в., т. е. задолго до превращения в цар¬
ских родичей (см. ниже). Ангелы, лояльные при Комнинах,
свергли Андроника I в 1185 г. Наконец, выступления
Мурчуфла и Сгура относятся уже к критическому 1204 г.
Участие в мятежах принимали по данным анкеты
24—27 прочих военно-аристократических семей: при Ва¬
силии II — Адралесты, Вахрамии, Ксифии, Фоки и, может
быть, Главы; в середине XI в.— Веривои, Воиоанны, Воилы,
Гимны, Главы, Гудели, Кавасилы, Кавканы, Кацамунды,
Ламбросы, Месаникты, Несторицы, Стравороманы; сюда
же можно причислить отложившихся Вахрамиев и Рубе-
нидов. При Алексее I известны выступления Васпракани-
тов, Кариков и Эксазинов-Иалеев; один из Коковасилиев,
Баграт, содержался при Алексее I в оковах, но бежал.
Возможно, что в середине XII в. были мятежные настрое¬
ния в семье Касианов. Наконец, в конце XII в. Просухи вы¬
ступали активными сторонниками Андроника I — может
быть, они поддержали его переворот. Примерно к 1180 г.
относится так называемое дело Лепендрина, но его суть
неизвестна. Открытый мятеж поднимал Мануил Мавро-
дзом. Аспиеты попали в опалу при Исааке II, а затем пыта¬
лись установить независимое княжение в Филиппополе,—
но уже после 1204 г. Таким образом, почти все сведения о
мятежах «чистой» военной знати после смерти Мануила I
не бесспорны.
Из семей переходного типа в заговорах были замешаны
14—16 фамилий: при Василии II — Айозахариты (правда,
быстро перешли на сторону императора), Алиаты, Вурцы,
Дельфины, Склиры и Эхмалоты, в середине XI в.— Аргиры,
Василаки, Вурцы, Кекавмены, Куркуасы, Маниаки, Пиго-
ниты, Склиры, Стравомиты, Торники; под подозрением
находился Никулица Дельфин и, видимо, Арцруниды, с
которыми хотел расправиться Роман IV; при Алексее I —
Кекавмены и Склиры: в середине XII в. Феодор Стипиот
подвергся опале, а Никифор Василаки — обвинению в
ереси; наконец,, Дрими выступают как сторонники Андро¬
ника I. Последние четыре случая, если не все пять, относят¬
ся к семьям после метаморфозы.
И опять-таки материал, касающийся гражданской
знати, складывается в иную картину. Всего мы слышим
207

об активности 21—29 семей. На время Василия II прихо¬
дится опала Лакапипов'и Мономахов; в середине XI в. в
различных мятежах и заговорах участвовали Варисы,
Макремволиты, Проваты, Протевонты, Пселлы, Тесара-
кондапихи, Эротики, а Константин Мономах находился в
ссылке. При Алексее I среди заговорщиков — Ксиры и
Соломоны; Влахерниты, Доксопатры и Сервлии были заме¬
шаны в ереси (две последние семьи — в числе учеников
Итала), Зонары и Метаксы находились в оппозиции, а Ге¬
оргий Мономахат был смещен Алексеем I. К середине
XII в. относятся еретические выступления Аттиков, Ири-
ников и, возможно, Ламбинов. В числе активных сторонни¬
ков Андроника I Айохристофориты, Аплухиры, Апотиры,
Мацуки, Трипсихи, и, возможно, Ксифилины и Месариты,
— наоборот, в оппозиции к нему были Велисариоты и Ди-
сипаты. После Андроника I, однако, мы слышим только об
участии Стифата в мятеже и об отказе Радина занять им¬
ператорский престол.
Понимая всю условность этих цифр, попробуем свести
полученные данные в таблицу 8.
Различие в степени интенсивности выступлений воен¬
ной и гражданской знати очевидно. При Василии II граж¬
данская знать не проявляла заметной оппозиционности,
тогда как военные линьяжи не раз поднимали голову. В
середине XI в. военная знать была особенно беспокойна;
впрочем, и гражданские семьи ведуг себя довольно актив¬
но. При Алексее I активность военной знати идет на спад,
тогда как гражданская знать находится в оппозиции. Се¬
редина XII в.— время стабилизации, и количество выступ¬
лений сокращается по всем разрядам. Наконец, в последний
период гражданская знать действует особенно активно,
главным образом, видимо, поддерживая переворот Анд¬
роника I. Таблица не передает одного существенного разли¬
чия: в деятельности гражданской знати идеологическая
борьба, и в частности еретические учения, занимала куда
большее место, чем в активности «военных».
Таблица позволяет также ставить вопрос об особенно¬
стях позиции клана Комнинов. При Василии II эта группа
семей выступает сравнительно мало: то ли их политический
потенциал еще невелик, то ли они в основном поддержива¬
ют режим Василия И. Зато в середине XI в. они наиболее
активны. При Алексее I они, как ни странно, выступают
чаще других родов, в середине XII в. (подобно другим раз-
208

Таблица 8
Число семей, участвовавших в оппозиционных движениях
&
Б
о
S
со
о?
е
JC
8
е
а
I
О)
3
3
о ^
si
с. ^
<υ
-•1
Ю
\о
см
*
*
00
νο
ον
СМ^
*
*
*
СМ
4-
оо
со
,	ч
sp
о4'
Ю
СО
СМ,
ю
t^
ю
9?
ю
\?
©n
VO
<=N
ю
ОсГ
см,
оо
см
"Г*
vj<
CM
CD
ю
Nt
sf
о
0х-
§,
NO
о
NO
О4»
Со
ON
Ю
*
СМ
Ю
СМ
со
00
СМ
тн
П
~ «
·“· l-H
η X
h
• · ф
и
H
fc£
Ф
«
cd
F
ed
И
4
В
о
cd
PQ
Я g
Он
e w
о
К
ф
<
Я
Рн
И
X д
Ф к>
td rs
' Я. ф
ф 5"
л Я
ф О
о К
PQ PQ
о.
δ
fej
В том числе Нируларии.	** Добавлены Нируларии.	*** Добавлены семьи переходного типа.

радам) больше молчат, чем действуют, а после 1180 г. во
дут себя куда активнее других военно-аристократических
родов.
Итак, можно видеть, что военная и служилая знать
действительно составляли в XI—XII вв. особые социальные
группировки в составе господствующего класса Византий¬
ской империи. Возникает вопрос о взаимоотношении меж¬
ду этими двумя группировками. Данные анкеты на этот
счет довольно скудны, но все-таки позволяют сделать не¬
которые наблюдения.
По всей видимости, военная аристократия XI в. искала
родства внутри своей группы. Таковы браки Дермокаи-
тов — с Ламбросами и Рубенидами, Ксифиев — с Ивирица-
ми, Дельфинов с Кекавменами, Аргиров со Склирами и
Карандинами, Василаков с Даватинами (помимо Паку-
рианов), Склиров — с Куркуасами, Фоками и, может быть,
Вурцами. И точно так же гражданская знать заключает
браки по преимуществу в своей среде: в XI в. Вринги были
в родстве с Уранами, Пселлы — с Кенхри, Кируларии —
с Макремволитами, Радины — с Мономахами, Педиади-
ты — с Плакинами, в XII в.— Айофеодориты — с Вальса-
монами, Спанопулы — с Сервлиями 207, Малаки — с Торни-
ками, Костомиры — с Месопотамитами, Хониаты — с
Велисариотами и Веривоями, Галины —с Хрисовергами.
Вместе с тем браки вне своих разрядов в XI в. были
вполне возможны. Мономахи состояли в родстве с Арги-
рами, Склирами и Торниками, Макремволиты — с Дуками,
Радины — с Парсакутинами, Аргирами, Таронитами,
Педиадиты — с Пирами. В XII в. мы слышим как будто
только о родстве Ксиров с обедневшим родом Мосиле.
Впрочем, отсутствие информации может быть связано с
тем, что в XII в. военная аристократия почти полностью
совпадает с кланом Комнинов; о военной знати вне клана
мы знаем очень мало.
Клан Комнинов имел довольно четкую тенденцию
превратиться в эндогамную группу, внутри которой семьи
были сцементированы перекрестными браками. Скажем,
Катакалоны состояли в родстве с Дуками, Вриениями,
Палеологами, Вриении, помимо того,— с Ватацами и
Тарханиотами, Ватацы — с Ангелами, Дуками, Докиана-
207 Вальсамон упоминает Анну Спанопулину, которая была род¬
ственницей (племянницей?) Марии, дочери του Σερκλίου
(PG, 104, col. 1188А) — надо читать Σερβλΐου, Сервлия.
210

ми, Палеологи — с Ангелами, Дуками, Куртикиями, Даси-
отами, Кондостефаны — с Ангелами, Дуками, Рогериями,
Рогерии — с Дуками, Даласинами, Иаситами, Петрали-
фы — с Ангелами и Антиохами, Вотаниаты — с Диогенами,
Синадинами, Цикандилами, Дуками. Этот список можно
было бы расширить и продолжить. В XI в., когда формиро¬
вание Комниновского клана еще не было завершено, мы
можем фиксировать брачные связи с линьяжами военной
аристократии, не вошедшей в клан: так, Владиславичи
породнились не только с Диогенами, Кондостефанами и
Дуками, но также с Фоками, Куркуасами и Аваландами;
Дуки — с Каппадоками, Даласины — с Харонами, Паку-
рианы — с Василаками, Вотаниаты и Синадины — со
Стравороманами, Мелисины — с Вурцами. Некоторые
семьи гражданской знати также вступают в родство с
линьяжами будущего Комниновского клана: Хиросфак-
ты — с Вриениями, Эротики — с Комнинами, Кируларии —
с Комнинами, Дуками, Иаситами, Макремволиты — с Ду¬
ками, Каматиры (при Алексее I) — с Дуками же 208.
В XII в. такие «внешние» браки становятся все более редки¬
ми и совпадают обычно с упадком семьи: так, Мелисины
состояли в родстве с Ксирами и Мосиле,— но мы видели,
что Мелисины переживают метаморфозу и перестают быть
военно-аристократической фамилией. То же можно сказать
и о родстве Даласинов с Каппадоками. Более того, к XII в.
относятся два свидетельства о непреодолимых трудностях,
вставших перед выходцами из служилой знати (Месариты,
Айохристофориты), когда они попытались породниться с
военно-аристократической элитой. Только Ангелы в конце
XII в. порывают с комниновской эндогамностью, вступая
в браки с представителями гражданской знати (см. выше).
Наша анкета особо учитывает две группы в составе
византийского господствующего класса: иноземцев и евну-
хов-придворных. Я останавливаюсь на этих двух разрядах,
поскольку они, с одной стороны, занимали важное место в
обществе, а с другой — они бросались в глаза современни¬
кам и потому относительно часто фиксируются источни-
208 Каматиры состояли в родстве и с Кантакузинами, как можно
судить по печати севаста Василия Каматира, Кантакузина по
матери (Виз. мол. [1], № 496 а). Издатель не датировал памят¬
ник. В. Лоран (рец. на кн. Д. Найкола.—ΒΖ, 65, 1972, S. 98)
идентифицирует его с одноименным участником собора 1166 г.,
но преном Василия был очень распространен в семье Каматиров.
211

нами. Понятие «иноземец» в византийских условиях
далеко не однозначно: мы будем разуметь далее под ино¬
земцами не только прямых иммигрантов, но и негреков
вообще, в том числе родившихся на территорий Византии,
ощущавших себя и ощущавшихся современниками как
ромеи. Под эту рубрику подходят многие кавказцы, славя¬
не, влахи и представители некоторых иных племен.
Судя по анкете, иноземная знать составляла важный
элемент византийского господствующего класса. Мы насчи¬
тали свыше 80 фамилий иноземного происхождения з
XI—XII вв. Принимая общее число аристократических
семей в Византии этих столетий примерно за 840, можно
допустить, что иноземные фамилии составляли около
четверти общего числа знатных родов.
Эта группировка была чрезвычайно разнородной. Она
была разнородной прежде всего этнически, состояла из
представителей самых разных племен и народов. На пер¬
вый взгляд кажется, будто латинский элемент был наибо¬
лее значительным среди них, однако такое заключение было
бы поспешным: в списке латинян представлено довольно
большое число лиц, пребывание которых в Византии ока¬
залось эпизодическим. На 59 отдельных лиц в нашем
списке отмечено только 10—11 огречившихся семей
(Франкопулы, Раули, Рожеры, Петралифы, Гифарды,
Монферраты, Герарды, Гиды, а, судя по патрониму, также
Гранаты, Палатины и, может быть, Промундины; отнесе¬
ние сюда Лапард и Падиатов вряд ли правомерно), и, сле¬
довательно, по числу семей латиняне занимают далеко не
первое место. Наибольшим числом родов представлены
кавказские народы — армяне и грузины, разграничение
между которыми было в ту пору далеко не всегда возмож¬
ным. Можно отметить около 30—40 семей армяно-грузин¬
ского происхождения (бесспорно кавказское происхожде¬
ние Анийского дома, Арцрунидов, Апокапов, Аспиетов,
Вахрамиев, Вихкаци, Ивириц, Кекавменов, Коковасилиев,
Кринитов, Куркуасов, Куртикиев, Лакапинов, Липаритов,
Мосиле, Пакурианов, Пахлавуни, Рубенидов, Таронитов,
Торников; с большей или меньшей степенью вероятности
сюда относят Арменопулов, Васпраканитов, Даватинов,
Левунов, Маниаков, Махитариев, Морохарзанов, Котерцов,
Феодороканов, Цанцов, Цирифонов и, может быть, Арта-
васдов и Цинцилуков. Кавказского или малоазийского
происхождения — Вурцы, Гавры, Вардалии, Василаки,
212

Даласины, Склиры, Фоки. Причислить сюда Дельфинов,
Иаситов, Мелитов, Мосхов и Тарханиотов, как это иногда
делается, вряд ли возможно) и примерно 30 отдельных
армян и грузин на византийской службе. Далее следуют
южные славяне: 16 семей (Воилы, Радины, Главы, Хриси-
лии, Кавканы, Воиоанны, Владиславичи, Несторицы,
Нестонги, Гудели, Враны, Костомиры, а возможно также,
Дельфины, Проваты, Хрисы и Веривои; причислять сюда
Анзасов, видимо, нет оснований) и свыше 20 отдельных
лиц. Латиняне дали как уже упомянуто, до И семей, ара¬
бы— 7—11 (Амиропулы, Саракинопулы, Аплесфары, Си-
ропулы, Вебечиоты и, может быть, Марулы и Анемады;
Хасаны, Казаны, Хамтуны и Халуфы могли быть, судя по
имени, арабами или турками), турки — 5 (Татикии, Аксу-
хи, Просухи, Самухи и, может быть, Камицы), степня¬
ки — 3 (Караджи, Алакасеи и, может быть, Циты. Не сле¬
дует ли причислить сюда Кацамундов?), венгры — 2 (Др¬
иады и Каламаны; последние, собственно говоря, венгро¬
русского происхождения), влахи, возможно, тоже 2
(Веривои и Цинцилуки, но первые могли быть славянами,
а вторые — армянами); албанцы — 1 (Арианиты). Осталь¬
ные народы (скандинавы, русские, аланы, чехи) представ¬
лены только отдельными лицами.
Наиболее устойчивая этническая группа — это народы
Кавказа, преимущественно армяне, инфильтрация которых
в состав господствующего класса Византии началась задол¬
го до изучаемого нами времени. Приток кавказцев в им¬
перию оставался интенсивным на протяжении всего XI сто¬
летия, но значительно сократился после Алексея I. При
Мануиле I армянские военачальники сражаются в визан¬
тийской армии, но это скорее вассалы или даже союзники.
В конце XII в. в поле нашего зрения вновь оказываются
знатные византийцы армянского происхождения, хотя
и в небольшом числе: полководец Савватий и патриарх
Феодосий Воррадиот.
Из южнославянских семей две ведут свое начало от бо¬
лее раннего периода. Интенсивный приток южных славян
(прежде всего болгар) имел место в царствование Васи¬
лия II, что было тесно связано с завоеванием Болгарии: с
этого момента начинают свою историю 7 или 8 семей
(т. е. половина общего числа южнославянских фамилий),
кроме того, зафиксировано 8—9 отдельных лиц; от середи¬
ны XI в, 5 семей и 4 отдельных лиц (славянское проис¬
213

хождение двух семей проблематично). После этого начина¬
ется заметный спад славянской аристократии: в 1068—
1081 гг. зафиксирована лишь одна новая семья и трое от¬
дельных лиц, а при Комнинах, кроме семьи Костомиров (с
середины XII в.), можно отметить лишь случайные и эпи¬
зодические упоминания славян на византийской службе.
Более того, эллинизированные славянские семьи, кроме
Радинов и Вранов, теряют свое значение: в середине
XI в.— 3, в 1068—1081 гг.— 5, на рубеже XI—XII вв. не
менее трех. Правда, некоторые из них (Воиоанны, Главы,
Веривои, Проваты) вновь попадают в наше поле зрения в
конце XII в., частично как представители местной (провин¬
циальной) знати.
Приток латинян, спорадический до начала XI в., уси¬
ливается в середине этого столетия, когда можно отме¬
тить 6 случаев; в 1068—1081 гг.—7, при Алексее 1 — 21,
при Иоанне II — 3, при Мануиле I — 15, в конце XII в.—
12. При этом следует учитывать, что само понятие «лати¬
няне» весьма сложно и включает в себя различные народ¬
ности, не всеща, впрочем, отличимые в византийской тер¬
минологии. Среди иммигрантов в Византию преобладают
норманны (15 человек), выходцы из Южной Италии (6—
8 человек), представители Средней и Северной Италии:
тосканцы, пизанцы, генуэзцы, венецианцы (11 человек);
выходцы из Англии, Франции, Германии, Испании и Антио¬
хийского княжества представлены единицами. При этом
прочным включение в состав византийской знати было
лишь среди норманнов: из семей «латинского» происхож¬
дения одна — немецкая (Герарды), не занимавшая видно¬
го положения, одна (Монферраты) вышла из Северной
Италии, но она как раз и не закрепилась в империи, и толь¬
ко норманны дали пять эллинизированных семей, Ччасть ко¬
торых (Рожеры, Петралифы и Раули) принадлежала к
элите. Норманские огречившиеся семьи сохраняли свое
значение до самого конца XII в.
Арабское проникновение было значительным при Ва¬
силии II и в середине XI в.: мы можем отметить в это вре¬
мя не менее 14 сирийских иммигрантов или вассалов; сюда
же, видимо, можно прибавить и семью Сиропулов, извест¬
ную по печатям XI в. При Комнинах зафиксировано появ¬
ление двух семей арабского происхождения: Вебечиотов и
Халуфов (?); продолжали функционировать Сиропуды, а
также несколько отдельных лиц — не менее трех.
214

Турецкая иммиграция приходится на иной отрезок Бре¬
мени. Она начинается со второй половины XI в. (засвиде¬
тельствовано трое лиц) и становится особенно активной
при Комнинах. Со времени Алексея I ведут свой род Тати-
кии и Камицы; кроме того, на службе у этого императора
было не менее трех полководцев-турок. На царствование
Иоанна II падает возвышение Аксухов и, возможно, нача¬
ло Самухов. При Мануиле I, помимо семьи Просухов, из¬
вестно не менее 4—5 турок-военачальников. В конце XII в.
засвидетельствовано 3 или 4 турок, но это либо эпизодиче¬
ские, либо сравнительно мало заметные фигуры.
Степняки — печенеги, торки, половцы — находились в
довольно большом числе на византийской службе в середи¬
не XI в. и при Алексее I. Затем их следы исчезают, и толь¬
ко в конце XII в. мы встречаем в византийских войсках по¬
ловецкого полководца Альпамиша. Две семьи, появившие¬
ся до середины XI в., не пережили царствования Алексея I,
и только третья семья степняков (Циты), начинающая свой
путь при этом государе, додержалась до XIII в., хотя и
не занимала в ту пору особенно высоких постов.
Эволюция влахов, которых, напомню еще раз, трудно
отделить от славян, сходна с движением печенежско-поло¬
вецкой знати: заметное место они занимают в XI в., в
XII в. сходят со сцены (если отвлечься от Цинцилуков,
принадлежность которых к влахам довольно проблематич¬
на), и, почвидимому, появляются вновь в конце XII столе¬
тия.
Скандинавы, представленные 10—12 именами, действо¬
вали с конца X в. до начала царствования Алексея I; ала¬
ны (6 лиц) —с середины XI в. до правления Алексея I.
Русские, венгры и чехи, напротив, приходятся преимуще¬
ственно на XII столетие. Из этих народов почти никто не
сливался с византийцами и не образовал эллинизирован¬
ных фамилий; исключение составляла по сути дела лишь
русско-вентерокая семья Каламанов (пребывание рода Ар-
падов в Византии можно считать эпизодическим).
Иноземная знать была разнородна и по своему «со¬
циальному генезису». Одни из этих фамилий принадле¬
жали к царским или княжеским семьям, как-то: Влади¬
славичи, Монферраты, Арцруниды, Пахлавуни, Липариты,
Арпады, Каламаны. Царским происхождением гордились
также Аспиеты. Из феодальной среды вышли Рожеры,
Петралифы, Раули, Пакурианы, Торники, Тарониты и ряд
215

иноземцев, не образовавших в Византии устойчивых
фамилий. Наряду с этим в состав иноземной знати вклю¬
чались и некоторые лица, поднявшиеся с низших ступеней
общественной лестницы, вплоть до императорских «мини-
стериалов» и вольноотпущенников. Эта категория лиц
особенно заметна среди южнославянской знати (Мануил
Ивач, Борил и Герман, семья Месимеров, Канчу и Травл,
если двое последних были болгарами) и турецкой (Тати-
кии и Аксухи); к этой же категории принадлежали и Ка-
василы, этническая принадлежность которых неизвестна.
Иноземная знать была разнородна, наконец, и по сво¬
им социальным функциям. Одни из иноплеменников —
чужестранцы в полном смысле слова, наемники, чьи обя¬
занности ограничивались известным сроком, а права исчер¬
пывались получением жалования. Значительная часть ино¬
земцев известна нам лишь в одном поколении: по той или
иной причине они не утвердились в Византийской импе¬
рии. Эпизодичность службы типична прежде всего для
скандинавов и русских, для аланов и для многих народов
Западной Европы: англичан, французов, немцев, испанцев,
итальянцев, кроме южноитальянских норманнов.
Другие иноземцы, становясь советниками императоров,
командирами гвардейских частей, константинопольскими
вельможами, прочнее оседали в Византии. Иные из них
вступали в родственные связи с византийской знатью, в
том числе с членами императорского дома, и постепенно
делались «своими» в византийской правящей элите. Сюда
относятся царские родичи:	Владиславичи, Каламаны,
Рожеры, Петралифы, Раули, Тарониты, Торники, Паку-
рианы, Аксухи, Татикии.
Наконец, третья группа иноземцев, по-видимому, име-
. ла тенденцию превратиться в землевладельческую провин¬
циальную аристократию. В самом деле, именно в связи с
этой группой наши источники, как греческие, так и ино¬
язычные, постоянно говорят о пожаловании земельных
владений, в том числе деревень и городов. В качестве ви¬
зантийских землевладельцев выступают: русские князья
Василько и Мстислав Юрьевичи, «тавроскифский династ»
Владислав, Эрве Франкопул, норманские фамилии Петра-
лифов, Рожеров и Раулей, Монферраты, генуэзец Балдуин
Гверчо, «франк» Оттон, и выходец с Запада Молискот,
печенег Кеген, венгры — Арпады и Каламаны, Богута
Моравский, многочисленные закавказские семьи (Арцру-
216

ниды, Пахлавуни, Пакурианы, Аспиеты и другие), арабы
ибн-Утайр и Мансур ибн-Лулу, славяне Владиславичи,
Враны, Гудели (а также Костомиры, Воиоанны, Воилы,
Кавканы, Дельфины и серб Вакхин, засвидетельствован¬
ные как провинциальные магнаты), турки — Камицы и
Аксухи, и некоторые другие. Определенная тенденция к
образованию ленных или независимых княжений заметна
у Русселя де Байоля и Петра Алифы, у Филарета Вахра-
мия и некоторых армянских князей конца XI и XII в.
Разумеется, недостаток конкретных данных, с одной
стороны, а с другой — известная условность социальных
градаций в рамках господствующего класса Византийской
империи не позволяют в каждом отдельном случае распре¬
делять тех или иных лиц по этим трем категориям. Одна¬
ко принципиальное наличие самих категорий в среде ино¬
земной знати — наемников, провинциальных землевла¬
дельцев и приближенных, сравнительно быстро сливаю¬
щихся с имперской элитой,— как будто, можно считать
реальностью.
По своим функциям аристократы из числа иноземцев
принадлежали главным образом к военной знати., Это от¬
носится в первую очередь к .семьям и отдельным лицам,
действовавшим в XI в. В середине XI в. большая группа
чужестранцев играла первостепенную роль в византийской
армии: Маниак (?), Кеген, аколуф Михаил (?), Роберт
Крепин, Эрве Франкопул, Руссель де Байоль, Жоселин,
Арно, Хачатур, Филарет Врахамий. Характерная черта
поведения большинства из них — тенденция к самостоя¬
тельности. В царствование Никифора III и особенно при
Алексее I число иноземных полководцев по-прежнему ве¬
лико, но их самостоятельность значительно ограничена.
Борил и Герман при Никифоре, Набит, погибший в самом
начале правления Алексея, Григорий Пакуриан, Татикий,
Монастра — это скорее слуги императора, нежели полу¬
независимые наемники типа Русселя или Филарета. Заго¬
воры Константина Умбертопула и Пундеси, замечание
Анны Комниной о неверности Марина — вот робкие следы
прежней самостоятельности иностранных командиров.
Эволюция особенно наглядно проступает при изучении
судеб знати латинского происхождения. Так, в середине
XI в. мы можем насчитать не менее 15 латинян-полковод-
цев (при том, что известен лишь один латинянин-перевод¬
ник), а при Алексее 1 — 12 полководцев и 5 советников.
217

многие из которых могли выполнять военные функции.
Если при Мануиле I численно латиняне практически не
уступали латинским аристократам при дворе Алексея I,
то их функции становятся несколько иными: среди них
6 полководцев (причем только два крупных, но зато дей¬
ствовавших эпизодически: Балдуин и Райнерий Монфер-
рат), два или три гражданских чиновника, 5 дипломатов
и один переводчик. На конец XII в., помимо кратковре¬
менной деятельности Конрада Монферратского, прихо¬
дится существование семьи Гидов, один из которых зани¬
мал пост великого доместика; кроме того, зафиксировано
3 военачальника (впрочем, свидетельства не очень ясны),
6 дипломатов, один переводчик и патриарх-венецианец.
Возможно, что аналогичную эволюцию переживают и
арабские семьи, которые в XI в. представлены по преиму¬
ществу полководцами (есть только один нотаций), тогда
как в XII в. среди них встречаются лица интеллектуаль¬
ных профессий.
Сокращение роли латинян в командовании византий¬
ской армией сопровождалось при Мануиле I известным
увеличением роли турок-полководцев. Однако и из турок,
кроме эллинизированной семьи Аксухов, никто не занимал
высших командных постов. Только с конца царствования
Мануила как будто намечается новое возрастание роли
латинских полководцев: Балдуин Антиохийский и Райне¬
рий Монферрат оказываются на самых высоких должно¬
стях. Хпорадически эта тенденция дает себя знать и при
Ангелах. Может быть, следует также констатировать и
некоторое возрождение в конце XII в. роли степняков и
южнославянских фамилий в армии и гражданской адми¬
нистрации.
Обследование истории византийских евнухов в составе
господствующего класса в XI—XII вв. 209 также позволяет
сделать некоторые выводы. Из учтенных 56 скопцов 29
(т. е. 52%) приходятся на время от 1025 до 1081 г. При
этом скопцы занимают подчас самые важные государст¬
венные должности, выступая, как паракимомен Николай,
Иоанн Орфанотроф, логофет Иоанн, Никифорица или
209	Данные о византийских евнухах с большой полнотой собраны
Р. Гийаном (R. Guilland. Recherches..., t. 1, р. 165—380). Сведения
о царствовании Василия II здесь не учитываются; отмечу лишь,
что роль их была немалой.

Иоанн Сидений, фактическими руководителями импера¬
торской политики. Евнухи выполняют обязанности доме¬
стика схол, стратопедарха, стратига-автократора, дуки
Ивирии, Антиохии и Болгарии, великого этериарха и друн-
гария виглы. Вместе с тем они на командных постах и в
гражданских ведомствах.
При Алексее I число евнухов на видных постах до¬
вольно значительно: 12 человек, т. е. 21% всего списка.
Однако среди них лишь Лев Никерит, стратиг и дука ряда
областей (Пелопоннес, Подунавье, Кипр), по сути дела
принадлежал к административной элите. Кроме него, двое
были великими друнгариями, а один — патриархом.
Остальные — придворные слуги, медик, лица, во всяком
случае, не относившиеся к высшей знати.
В середине XII в. зафиксировано лишь 5 евнухов
(9%), причем двое из них — церковные иерархи, один —
воспитатель царевича, а двое — придворные. Ни один из
евнухов в то время не командовал войсками. По-видимому,
при Комнинах евнухи отстраняются даже от дворцовой
службы и заменяются знатной молодежью. Именно в кон¬
це XI в. возникает тот обычай ромейских василевсов, о ко¬
тором говорит Вриений, — набирать себе слуг из сыновей
знатных и состоятельных мужей (Вриен., р. 18. 17—19).
В соответствии с этим исчезают специфические скоп¬
ческие чины и должности. В середине XII в. не встреча¬
ется должность паракимомена, термин этот приобретает
значение аристократического титула, который жалуется
не одним только евнухам 210. Протовестиарий в IX—X вв.
всегда был скопцом. Уже в XI в. эта исключительность
пропадает. В XII в. титул протовестиария становится, как
правило, достоянием высшей аристократии, отнюдь не
евнухов211. Должность препозита, встречающаяся еще в
1087 г., относится ко двору не государя, а Анны Даласи-
ны; в XII столетии исчезает и эта должность212. Напротив,
виночерпии приобретают в XII в. большее значение, чем
раньше, но это звание жалуют теперь не скопцам, а знат¬
ным людям и даже императорской родне213. Последний
спальничий-евнух упоминается при Алексее I — затем
спальничии появляются только при Никейском дворе, но
210	Ibid., t. I, р. 206 sq.
211	Ibid., p. 216.
212	Ibid., p. 365.
213	Ibid., p. 242.
219

это уже отнюдь не одни только скопцы214. По-видимому,
объем прав папин в XII в. сократился; к тому же доступ
к этой должности был открыт, как кажется, не для одних
евнухов 215. Наконец, должность примикирия с конца XI в.
перестает быть скопческой216. Одновременно Алексей I
создал должность великого примикирия, на которую назна¬
чали не евнухов217.
Хотя Гийан218 и замечает, что о евнухах при Комнинах
мы слышим реже, чем раньше, он не видит принципиаль¬
ного характера перемен: он подчеркивает, что Иоанн II
не изменил отношения к скопцам и что Мануил I был к
ним благосклонен. Дело, однако же, не в благосклонности,
а в вытеснении их из армии и государственного аппарата.
В конце XII в. восстанавливается старое положение,
существовавшее до Комнинов. За последние 20—25 лет
зафиксировано не менее 10 евнухов (18%), причем из них,
по крайней мере, четверо командовали войсками. В эти
годы восстанавливается и специфически скопческая долж¬
ность паракимомена (Никифор при Андронике I и Иоанн
Ионополит при Алексее III), вышедшая было из употреб¬
ления при Комнинах.
Откуда происходили евнухи? Территориально, по дан¬
ным анкеты, из малоазийских областей империи: Пафла-
гонии, Писидии, фемы Вукелариев, с острова Лесбоса.
Происхождение из Греции и Константинополя не зареги¬
стрировано ни разу. Социально скопчество не было одно¬
родным. Иногда современники прямо подчеркивают их
низкое происхождение, некоторые вышли из купеческой
среды, многие — из «министериалов» государя либо вель¬
мож, иные были иноземцами. Однако часть скопцов при¬
надлежала к известным семьям гражданской знати (Ксй-
линиты, Педиадиты, Проваты, Спондилы).
214	R. Guilland. Recherches..., t. 1, р. 240.
215	Ibid., р. 253 sq.
216	Ibid., p. 308 sq.
217	Ibid., p. 312.
218	Ibid., p. 187; cp. F. Chalandon. Les Comnene, v. 2, p. 225.

ХАРАКТЕР, СОСТАВ И ЭВОЛЮЦИЯ
ГОСПОДСТВУЮЩЕГО КЛАССА
В ВИЗАНТИИ XI—XII ВВ.
Господствующий класс Византийской империи XI —
XII вв. представлял собой открытую социальную катего¬
рию: в Византии не существовало юридически определен¬
ного класса-сословия, доступ в которое регламентировал¬
ся бы установленной правовой процедурой; вертикальная
мобильность общества оставляла возможность для инди¬
вида подняться или, точнее, быть· поднятым с любой об¬
щественной ступени до самых высоких государственных
постов. В социальной практике постоянно имело место
восхождение и нисхождение семей по социальной лестни¬
це, выдвижение новых фамилий, упадок и исчезновение
старых!. Вертикальная мобильность была здесь не теорети¬
ческой возможностью, но общественной реальностью.
Однако противоречивое двуединство («амбивалент¬
ность») византийского общественного порядка, заметное
во многих его проявлениях, отчетливо проступает и в этом
пункте: вертикальная мобильность сосуществует с со¬
циальной стабильностью, и многие знатные семьи на про¬
тяжении XI—XII вв. прочно удерживаются на достигну¬
тых позициях, продолжая из поколения в поколение вы¬
полнять все те же общественные функции.
Было бы весьма важно выяснить, совпадали ли фа¬
мильные имена нобилитета и простонародья, т. е. суще¬
ствовали ли аристократические и простонародные ветви
одной семьи, и сколь велика была частота таких совпаде¬
ний. Такая частота могла бы служить одним из показате¬
лей реальности принципа вертикальной подвижности
византийского общества.
221

К сожалению, патронимы византийских крестьян и
рядовых горожан XI—XII вв. нам почти неизвестны.
Тем большее зцачение имеет список крестьян, проживав¬
ших в 1073 г. в малоазийской деревне Варне и в окрест¬
ных селениях (ММ, 6, р. 7. 17—13. 26); в этом списке
значится 34 крестьянских патронима, среди которых лишь
два: Сапуна (р. 7. 33) и Карамалина (р. 8. 16) — сопри¬
касаются с нашей анкетой. Небольшой список патмосских
крестьян от 1089 г. (восемь имен) не дает ни одного сов¬
падения с анкетой (р. 56. 14—24). Мы можем в редких
случаях отметить совпадение аристократического патро¬
нима с крестьянским именем: так, в середине XI в. на
востоке империи жили крестьяне Ласкари \— но сразу же
отмечу, что возвышение рода Ласкарей относится только
к концу XII в., и значит в этом случае мы имеем скорее
несовпадение, чем совпадение. Фамилия Дука встречает¬
ся у лиц явно неаристократического происхождения: у ка¬
лабрийского священника Льва и у сицилийского нотария,
преном которого не сохранился1 2, но оба случая относятся
к Италии и, следовательно, являются исключительными.
Зато у Алопов известны однофамильцы-парики в районе
реки Меандра в XI в. Около 1097 г. в Солуни жил скорняк
Лев Синадин.
При всей скудости наших данных можно, как будто бы,
предположить, что учтенные в анкете патронимы, как пра¬
вило, не совпадают с известными нам фамильными име¬
нами рядовых обитателей Византийской империи. Это
обстоятельство свидетельствует, что в общественной прак¬
тике граница между господствующим классом и крестья¬
но-ремесленным, трудовым населением империи оказыва¬
лась более устойчивой, нежели мы могли бы предполо¬
жить, основываясь на бросавшихся в глаза современни¬
кам, но все-таки единичных фактах социального дина¬
мизма.
Рассмотренные в предыдущей главе данные анкеты
подтверждают это предположение: мы констатировали
устойчивость, а отнюдь не «кинематографическую быстро¬
ту» смены родов в составе правящей верхушки.
1	В. Бенешевич. Завещание византийского боярина XI в.— ЖМНП,
9, 1907, май, стр. 228. 34, 229. 1.
2	D. Polemis. The Doukai, р. 190, 193.
222

При всем том принадлежность к аристократии была в
Византии фактом не права, а общественного сознания.
Она определялась совокупностью нескольких факторов, из
которых важнейшими были чиновность, богатство, родо¬
витость и — в идеале — высокий нравственный уровень.
При этом в конкретных случаях отсутствие того или ино¬
го (тех или иных) «факторов знатности» не препятство¬
вало восприятию данного лида или данной семьи как
знатной.
Фактор происхождения был в Византии XI—XII вв.
относительно новым. Самые линьяжи, аристократические
семьи-роды, складываются и оформляются общностью
фамильных имен, по всей видимости, на протяжении
X в.
Уже не раз обращалось внимание на то обстоятельство,
что на ранних византийских печатях, как правило, отсут¬
ствуют патронимы3. Я попытался показать, базируясь на
выборочных подсчетах, что фамильное имя, редкое еще
на моливдовулах X в., становится нормальным элементом
легенд XI—XII столетий4. Однако я, к сожалению, не рас¬
членил данных, относящихся к XI и к XII в., что привело
к некоторому затуманиванию полученных мной результа¬
тов. Привожу поэтому две новые таблицы, основанные на
коллекциях, образцово изданных В. Лораном. Разумеет¬
ся, эти подсчеты выборочные, и они должны будут подвер¬
гнуться проверке и пересмотру после завершения Корпуса
византийских печатей.
■Приводимые ниже цифры условны. Не говоря уже о
трудности датировок, патроним не всегда поддается рас¬
шифровке. В ряде случаев легенда так повреждена, что
издатель затрудняется решить, стоит ли на ней патроним
или элемент титулатуры. Поэтому в примечаниях я ого¬
вариваю наличие спорных случаев. Имена духовных лиц,
фамилии которых, как правило, опускаются, в таблицы
не включены.
В Ватиканской коллекции византийские печати рас¬
пределяются по векам следующим образом:
3	Ват. собр., стр. 198; В. С. Шандровская. Памятники византий¬
ской сфрагистики в Эрмитаже.— ВВ, 29, 1968, стр. 245, прим. 2.
4	А. П. Каждан. Об аристократизации византийского общества
VIII—XII вв.—ЗРВИ, 11, 1968, стр. 52 и сл,

Молиедовулы без патронимов
VIII и
XI вв. ,
	285 6XI в
. . . . И8 9 10 11IX—X
вв. . . .
	5е
XI—XII вв. ...
. . . . 2®
X в. .
		57
XII в
X—XI
вв. . . .
	5
XII —XIII вв. . .
Молиедовулы с
патронимами
VIII и
IX вв. .
\ 10
XI в
, . . .18й
IX—X
вв. . . ,
XI—XII вв
, . . . З12
X в. .
XII в
. . . 1013
Χ-ΧΙ
вв. . . .
	1
XII—XIII вв. . . .
. . . 214
Коллекция
картину:
К. Оргидана представляет
Молиедовулы без патронимов
следующую
VIII и IX вв. .
	6315 16 17XI в
	1718
IX—X вв. ...
	15
XI—XII вв. .
	16
X в
	32*«
XII в
	И
X—XI вв. . . .
	4917
ХП-ХШ вв.
5	Сюда можно прибавить 3 спорных случая (Ват. собр., № 105, 115,
187) и 13 печатей VII—VIII вв.
6	И спорный случай: № 117. *
7	И 3 спорных случая: № 109, 134, 135.
8	И 8 спорных случаев: № 19, 58, 126, 127, 147, 149, 300, 302.
9	И спорный случай: № 128.
10	Строго говоря, это прозвище,, а не патроним: № 185.
11	К этому можно прибавить две печати, где только патроним без
пренома (№ 62, 183), а также 4 спорных случая: № 53, 65, 85,
194.
12	И одна печать, где только патроним: № 309.
13	И два спорных случая: № 40, 174.
14	И одна печать, где только патроним: № 184.
15	К этому надо прибавить 4 спорные легенды (Орг., № 55, 631,
633, 635) и 20 печатей VII—VIII вв.
16	Печати № 186 и 187 Лоран атрибуирует одному лицу, отчего
в подсчете они приняты за одну.
17	Печати № 21 и 22 считаются за одну. К сумме можно приба¬
вить еще два спорных моливдовула: № 51, 175.
18	И 6 спорных случаев: N° 12, 24, 60, 74, 193, 536.
224

Моливдоеулы с патронимами
VIII и IX вв	I19 20 21 22IX—	X вв	нет
X	в	220
X—	XI вв	521
XI	в. . 		№
ΧΙ-ΧΙΙ вв. .	.	 2423 24XII	в		41м
XII—XIII вв	. .	1
Проделанные сейчас расчеты прежде всего подкреп¬
ляют полученный мною раньше вывод, а именно, что мас¬
совое употребление фамилий в Византии начинается с XI в.
Вместе с тем мы можем несколько уточнить его: в XI в.
остается широко распространенным употребление молив-
довулов без патронима, тогда как в XII в. моливдовулы
с патронимами решительно преобладают над печатями
без фамильных имен.
В. С. Шандровская (см. выше, прим. 3) высказала
мысль, что «фамильные наименования на печатях уста¬
новились позже, чем в письменных источниках». Это, по-
видимому, недоразумение:	сопоставление двух хрони¬
стов — Феофана и Никиты Хониата — также свидетель¬
ствует, что между VIII и XII столетиями в Византии
внедряется обычай носить фамильные имена25. Этот обы¬
чай, по всей вероятности, следует связывать с тенденцией
к укреплению понятия родовитости.
Новелла Василия II от 996 г. дает представление о том,
что византийцы в конце X столетия расценивали свою
аристократию как только складывающуюся: законодатель
еще удивляется, более того — он возмущен тем, что неко¬
торые семьи сохраняют выдающееся положение на протя¬
жении семидесяти и даже ста лет (Jus, 3, р. 309. 20).
Писатели XI в. далеко не всегда включают «кровь» в оп-
19	Один только патроним: № 238. Впрочем, патроним ли это?
20 Еще 2 печати с одними только патронимами: № 101, 211.
21 Еще 3 легенды с одними патронимами (№ 133, 293, 468) и один
спорный случай: № 126.
22	Сюда можно добавить 4 спорных случая (№ 104, 240, 248, 312),
легенду, где неясно — патроним или прозвище (№ 69), и 2 пе¬
чати, где только патроним: № 50, 408.
23	Печати № 121 и* 122 считаются за одну. Можно прибавить 3
спорные печати (№ 73, ИЗ, 340) и печать с одним патронимом:
№ 311.
24	Печати №2 478 и 479 идут за одну. Кроме того, 3 спорных слу¬
чая (№ 112, 117, 306) и 3 печати с одними патронимами: № 410,
427, 460.
25	А. П. Каждан. Об аристократизации..., стр. 52.
8 А. П. Каждан
225

ределение знатности, и лишь с середины XI в., а особенно
с конца столетия, родовитость становится в общественном
сознании необходимым элементом аристократизма, хотя
в публицистике (особенно в конце XII в.) мы нередко
встречаем полемику с этим принципом и тезис о превали¬
ровании достоинств над «кровью».
Вопрос о богатстве также не имеет однозначного реше¬
ния. Как правило, ценностью оказывается не богатство
как таковое, но богатство, включаемое в уже наличную
знатность. Если человек знатен, то его богатства заслу¬
живают восхищения; если же он, напротив, не благороден,
то и богатства не только ему не на пользу, но и просто
недостойны и даже неуместны. Можно было бы сказать,
что в общественном сознании византийцев богатство не
столько окрашивает знатность, сколько само должно быть
окрашено знатностью.
Такое отношение к богатству в среде византийской
аристократии имело определенные социально-экономиче¬
ские корни. Несмотря на разнообразные свидетельства о
земельных владениях светских и церковных собственников
в Византии размеры этих земельных владений в XI—
XII вв. были за редким исключением невелики. На мате¬
риале византийских завещаний XI в. Г. Г. Литаврин по¬
казал, что недвижимость не могла быть главным источни¬
ком денежных доходов аристократии 26 и что, следователь¬
но, этот главный источник нужно искать за пределами
поместий. По-видимому, такое же положение сохранялось
и в XII в.: движимость, т. е. деньги и драгоценности,
оказывалась наиболее бросающейся в глаза частью иму¬
щества византийского аристократа. Гийом Тирский рас¬
сказывает о приданом, которое Феодора, племянница
Мануила I, принесла своему мужу Балдуину III, королю
иерусалимскому:	100 тыс. nepnejpoB (золотых монет),
не считая 10 тыс. перперов на свадебные расходы, а также
одежды, драгоценности, ковры, шелковые ткани, вазы
стоимостью в 40 тыс. золотых монет; о принадлежащей
Феодоре недвижимости мы ничего не узнаем, и эта осо¬
бенность состава ее имущества еще более подчеркивается
тем обстоятельством, что от своего жениха племянница
26	Г. Г. Литаврин. Относительные размеры и состав имущества
провинциальной византийской аристократии во второй половине
XI в.-ВО (2). М., 1971, стр. 164—168.
226

Манушта получала в качестве предбрачного Дара город
Лккон (Сен-Жан д’ Акр) 27. В глазах латинских авторов
богатства византийских правителей Эдессы и Самосаты
состояли прежде всего из сокровищ, золотых и серебряных
сосудов и т. п. (Альберт Ахенский: PL, 166, col. 451 В;
Гийом Тирский: PL, 201, col. 303D), и в греческих мона¬
стырях латиняне обнаруживают золото, серебро, драго¬
ценности и шелковые ткани (Гийом Тирский: PL, 201,
col. 861В).
Речь идет, разумеется, об относительном (в сравнении
с западноевропейскими сеньорами) преобладании движи¬
мости в составе имущества византийской аристократии,
но и это относительное преобладание должно иметь свое
объяснение. Его можно было бы искать в своеобразии
природных условий гористых районов Балкан и Малой
Азии с их небольшими долинами, неблагоприятными для
создания крупного домениального хозяйства, однако такое
объяснение — частичное и даже кажущееся. Проблема
состоит, как правильно отметил Г. Г. Литаврин, в том, что
денежные богатства византийской знати намного превос¬
ходили возможности накопления, создаваемые размерами
их земель.
И тут мы подходим к одному из наиболее важных и
наиболее спорных вопросов византийской истории — к
вопросу о структуре собственности господствующего клас¬
са Византии. Византийский господствующий класс осу¬
ществлял феодальную монополию земельной собственности
не через частное право, не через совокупное владение част¬
ными поместьями, а через государственную собственность.
Наиболее последовательно взгляды сторонников теории
государственной собственности на землю в Византии28
рассмотрены Г. Г. Литавриным, который отметил ряд не¬
четкостей и противоречий в этой теории29. И тем не менее
•7 PL, 201, col. 734 АВ. См. R. Grousset. Histoire des croisades, 2.
Paris, 1935, p. 397 sq.
■K Основные работы: G. Ostrogorskij. Quelques problemes d’histoire
de la paysannerie byzantine. Bruxelles, 1956, p. 11—24; А. П. Каж-
дан. Деревня и город в Византии IX—X вв. М., 1960, стр. 138—
168. Наличие государственной собственности в Византии и тра¬
диции этого института в Болгарии признает также Л. В. Горина
(«Социально-экономические отношения во Втором Болгарском
царстве». М., 1972).
;м’ Г. Г. Литаврин. Проблема государственной собственности в Ви¬
зантии X—XI вв.— ВВ, 35, 1973. Ср. еще: Я. G. Beck. Res Pub-
327
8*

мне кажется, что нет никаких оснований отказываться от
нее, несмотря на всю аргументацию Г. Г. Литаврина и
других ее противников. Нужно только разобраться, о чем,
собственно говоря, идет речь.
Под государственной собственностью я разумею далее
не императорские домены, в существовании которых как
будто, никто не сомневается, но dominium directum госу¬
дарства на всю территорию страны как выражение фео¬
дальной монополии на землю. При решении этого вопроса
мы должны руководствоваться не «общечеловеческими»
принципами (которые в действительности оборачиваются
принципами римского права или буржуазными правовыми
отношениями), а нормами, существовавшими в средние
века, постоянно сопоставляя и противопоставляя Визан¬
тию тому миру, который был ей современен. Так, понятие
государственного суверенитета, которым оперируют про
тивники теории государственной собственности на землю 30к
есть не-средневековое — я бы даже сказал, антисредневе-
ковое понятие; сопоставление византийских землевладель¬
цев, плативших государству «налог», с абстрактными и
вневременными налогоплательщиками31 опять-таки коре¬
нится в пренебрежении средневековой спецификой.
Далее, рассматривая вопрос о земельной собственности,
мы должны помнить об «амбивалентности» византийских
общественных порядков, о их противоречивом двуединстве,
при котором «слово» и «факт» далеко не всегда оказыва¬
лись адекватными.
После этих двух методологических оговорок попробую
определить те явления, которые я рассматриваю как сви¬
детельства наличия в Византии государственной собствен¬
ности. Как ни парадоксально, эти свидетельства приходит¬
ся искать не в сфере «высказанного права». Правовые па¬
мятники в Византии оставались, как правило, в рамках
римского законодательства; они создают иллюзию неиз¬
менности социальной и экономической структуры Визан¬
тии, иллюзию применимости к ней положений римских
lica Romana. Vom Staatsdenken der Byzantiner. Munchen, 1970,
S. 38 f.; M. Я. Сюгюмов. Суверенитет, налог и земельная рента
в Византии.— АДСВ, 9, 1973, стр. 57—65.
30	М. Я. Сюзюмов. Рец. на кн. А. П. Каждана.—ВВ, XXI, 1962,
стр. 214 и сл.
31	/. Karayannopulos. Рец. на кн. Г. Острогорского.— BZ, 50, 1957,
S. 171.
228

юристов и законодателей первых веков империи. Я сказал
«иллюзию», но, разумеется, в какой-то мере правовые
кормы и реальность совпадали: конечно, византийцы в
XI—XII вв. продавали, арендовали, меняли землю и мог¬
ли в этих сделках руководствоваться положениями рим¬
ских юристов (сразу же оговорюсь: продавали, арендовали
к меняли землю также английские вилланы XIII—XIV вв.,
что еще не делает их земельными собственниками). «Вы¬
сказанное право» гарантировало византийцу его собствен¬
ность не хуже, чем римское или буржуазное законодатель¬
ство, и в быту, конечно, целые поколения могли распоря¬
жаться землей «по-римски». И все-таки констатация этого
факта не исчерпывает всей сложности византийской дейст-
нительности, а освещает только одну из ее сторон.
Первым проявлением государственной собственности на
землю в Византии является уплата налога, или централи¬
зованной ренты, основной массой населения империи. Ко¬
нечно, в буржуазном государстве налог вытекает из прин¬
ципа суверенитета, но в средние века уплата (даже номи¬
нальная: перчатки, шпоры, каплун и т. п.) — признак
зависимости. Почему в применении к Византии мы должны
руководствоваться буржуазными, а не средневековыми
нормами? Сами византийцы поступали по-иному: недаром
юрист Атталиат называл «подлинно свободными» не тех,
кто получил вольную передачей золотого кольца или обря¬
довой пощечиной (он имеет в виду разные формы ману-
миссии), но тех, кто был свободен от страха перед повин¬
ностями (Аттал., стр. 284. 6—9). Хрррсовул Алексея I от
1084 г. свидетельствует, что в Византии понятия уплаты
и несвободы были между собой тесно связанными. Из этого
хрисовула мы узнаем о передаче императором его брату
Адриану прав на государственный канон на полуострове
Касандра, что сразу же вызвало беспокойство лаврских
монахов: они боялись, как бы их не сочли париками того,
кому они, словно не имеющие своей земли, подчиненные
ΰττοτελεις) и податные (ύττόφοροι) люди, будут вносить на¬
лог, т. е. париками Адриана (Лавра, № 46. 12—20). Импе¬
ратор специальной грамотой заверрш монахов, что в их
положенирр не произойдет никаких перемен.
Обратимся к самой материальной стороне византшнжо-
го налога. Хорошо известно, что он не ограничивался вне¬
сением денежных сумм, но состоял из выполнения опреде¬
ленных личных услуг, т. е. барщин и натуральных повин¬
229

ностей. Достаточно просмотреть клаузулы иммунитетных
грамот, чтобы увидеть, сколь многообразные отношения
связывали налогоплательщика с государством. Мы могли
бы сказать, что государственные повинности в принципе
не отличались от частноправовой ренты как в Византии,
так и в других средневековых государствах. Именно это
тождество и дает право, как мне кажется, называть визан¬
тийские государственные повинности централизованной
рентой-налогом.
Во всяком случае, никто, пожалуй, не станет отрицать,
что в Византии налоговая система играла столь большую
роль, как ни в одной европейской стране раннего средне¬
вековья. Очень большая (если не самая большая) доля
прибавочного продукта непосредственных производителей
присваивалась в Византии централизованно — будем ли
мы считать, что это совершалось на основе dominium
directum государства или на основе суверенитета.
Поскольку отношения налогоплательщика и государ¬
ства не исчерпывались абстрактно-вещной формой налога,
но принимали характер натуральных или личных повин¬
ностей (услуг), они вели к установлению зависимости или
прикрепленности (к тяглу, к общине и т. п.). Эта зави¬
симость выражалась в четком разграничении податного
населения империи на ряд податных категорий, обязан¬
ных особым типом натуральных повинностей, в прикреп¬
лении крестьян и стратиотов к месту их обитания (обрат¬
ной стороной этого было бегство и подчас стремление
укрыться в монастырских владениях), в возложении на
соседей ответственности за уплату податей с выморочного,
надела. Все эти явления отнюдь не характерны для отно¬
шений «обыкновенного» налогоплательщика с сувереном.
Ни в чем, пожалуй, византийское dominium directum
не проявлялось так отчетливо, как в конфискациях земли.
Противники теории государственной собственности, прав¬
да, считают, что конфискации проводились на законном
основании, а именно в случае государственных преступле¬
ний или мошенничества. Разумеется, конфискация земли
рассматривалась в Византии как наказание — вопрос толь¬
ко в том, кто соизмерял преступление и наказание и ка¬
кими гарантиями располагал собственник. Нужно ли спе¬
циально подчеркивать, что ничего подобного Великой
хартии вольностей или «Золотой буллы» венгерского ко¬
роля Андраша II византийская действительность не соз¬
230

дала и никакой санкции «пэров» здесь не требовалось для
лишения феодала его собственности?
При этом далеко не всегда конфискация сопровождала
серьезное наказание — казнь или ссылку. Она могла быть
простым актом немилости, как это следует из рассказа
Мануила Страворомана. Все имущество его отца было
взято в казну, сообщает Стравороман, добавляя, что такое
случалось и с другими. Конфискация произошла без ве¬
дома императора, т. е. была осуществлена непосредствен¬
но чиновниками. Отец Мануила не подвергался аресту:
по словам его сына, он вскоре растратил то, что у него
оставалось, и умер, а семья познала бедность32.
Еще более показательна история Евстафия Малеина.
Малоазийский магнат хлебосольно встретил в своих вла¬
дениях Василия II. Император похвалил его, но увез
Евстафия в Константинополь и не выпускал его оттуда,
кормя и держа, по словам хрониста, словно зверя в стойле,
покуда Малеин не умер; после его смерти Василий кон¬
фисковал имущество магната (Скил., стр. 340. 88—95).
Конечно, мы можем предполагать, что Василий II руко¬
водствовался соображениями государственной пользы, но
никаких данных об измене Малеина у нас нет. Негаран-
тированность магнатского землевладения проступает в
обоих эпизодах с большой четкостью.
Даже церковная земля — вопреки нормам канониче¬
ского права — не была свободна от угрозы конфискации.
Давно уже вошел в научный оборот казус, описанный
Феофилактом Ифестом:	деревня, издавна (άρχηθεν)
принадлежавшая Болгарской архиепископии, была у нее
конфискована (άπο^πασθέν — PG, 126, col. 533D —
536А). Д. Ксаналатос рассматривал этот казус как необыч¬
ное, событие, противоречащее общему принципу неотъем¬
лемости церковной земли33. Г. Г. Литаврин ищет другое
32	Р. Gautier. Le dossier d’un haut fonctionnaire d’Alexis Ier Comne-
ne, Manuel Straboromanos.—REB, 23, 1965, p. 183. 30—184. 11.
33	D. Xanalatos. Beitrage zur Wirtschafts- und Sozialgeschichte Ma-
kedoniens. Miinchen. 1937, S. 31. M. Я. Слозюмов (рец. на кн.
А. П. Каждана.— ВВ, XXI, 1962, стр. 214) идет еще дальше и
считает, что Феофилакт в этом письме «возвращается к теории
о неприкосновенности церковных земель» (ср. Г. Г. Литаврин.
Проблема государственной собственности..., стр. 57). Ряд приме¬
ров конфискации имущества у византийского чиновничества
приведен в книге Г. Вайса (G.. Weiss. Ostromische Beamte im
Spiegel der Schriften des Michael Psellos. Miinchen, 1973, S. 153),
m

объяснение: деревня, думает он, была незаконно присвое¬
на Феофилактом, и потому архиепископ не оказывал
серьезного сопротивления ее конфискации34. Однако эта
догадка лежит за текстом: в тексте же говорится, что вла¬
дение было отнято у церкви, как и владения «всех архон¬
тов» (в этой местности), и «рабы императора» были из¬
гнаны с земли, которую они называли своею. Целью кон¬
фискации было пожалование (χοφίζεσθ-αι) владений
кому-то другому, хотя император, замечает Феофилакт,
не должен был бы никого предпочитать церкви, к тому же
искони владевшей этой деревней. Феофилакт не протесту¬
ет против отнятия деревни («ведь она отнята и у всех дру¬
гих») и только просит сохранить за церковью постройки
и усадьбу.
Но то, что Д-. Ксаналатос считал исключительным со¬
бытием, в действительности случалось нередко. В грамоте
претора и анаграфевса Евфимия от 1095 г. обрисована
история некоторых владений монастыря Эсфигмен. Неког¬
да монастырь получил проастий Портарею от семьи про-
тоспафария Феодора Гимна; затем этот проастий был
отписан (προαφο:>ια& ,ναι) практором севастократору
(т. е. Исааку Комнину), а взамен монастырю отмерили
в деревне Мунзяпы землю размером в 412,5 модиев. После
того эта земля оказалась (!) отнятой (άιτοαττασθεισαν —
тот же термин, что и у Феофилакта) и переданной Строи-
меру, которому назначили весь проастий Мунзяны,— мо¬
настырю же выделили другую землю в проастии Моруса 35.
Перед нами — монастырская, в теории неотъемлемая
земля. Никаких преступлений монахи не совершали.
И тем не менее государство на протяжении 10—15 лет
несколько раз отбирает земли у обители и передает их
другим собственникам, компенсируя, правда, братию
пожалованием других владений.
Конфискация имущества или части имущества после
смерти владельца была, по словам Михаила Хониата,
обыденным в Византии (Мих. Аком., 1, стр. 176. 26) делом.
В другом месте он пишет, что жена его племянника умер¬
ла и теперь бедняге следует позаботиться, чтобы имущест¬
вообще подчеркнувшего социальную и имущественную неста¬
бильность этого слоя.
34	Г. Г. Литаврин. Болгария и Византия в XI—XII вв. М., 1960,
стр. 83—86.
35	/. Lefort, Actes d’Esphigmenou. Paris, 1973, № 5. 4—18.
232

во покойной не пропало, — ведь на Еврипе налагают пеню
(έζημιώθη) на вещи жены и вдовец может лишиться
всего ее имущества (2, р. 322. 1—4).
Верховная собственность государства находила свое
выражение и в том, что установление или перемена титула
собственности нуждались в санкции (конфирмации) вла¬
стей. Кирилл Филеот рассказывал Алексею I, что он вме¬
сте с братом унаследовал «от предков» небольшую церковь,
которую они превратили в монастырей. Монастырскую
землю (кроме ничтожных «стихов» — т. е. пунктов, зане¬
сенных в описи) они приобрели «собственными трудами».
Выслушав рассказ, Алексей решает, что земля обители
Филеота — государственная, и обещает пожаловать
(άποχαρίζομαι) ее братьям. «Если казна, — заявил
император в заключение,—имела какое-то право на эту
землю, я снимаю его, поскольку она пожалована (букв.:
превращена в так называемую «логисиму») моей царст¬
венностью» 36. Таким образом, само по себе приобретение
недвижимости братьями еще не создавало собственности —
собственность возникла лишь в результате императорского
пожалования (уже принадлежавшей монастырю) земли.
При продаже земли подчас требовалась санкция чинов¬
ника: так, согласно грамоте 1193 г., жители одного крит¬
ского селения продавали виноградник с ведома логариаста
Михаила Хрисоверга (ММ, 6, стр. 124 ел.). И аналогичным
образом Атталиат подчеркивает, что он купил усадьбу в
Константинополе по царскому приказу при рассмотрении
сделки назначенными для этого судьями (ММ, 5, стр. 297.
24—28). Хорошо известная концепция «справедливой
цены», предполагавшая, что занижение покупателем нор¬
мы может привести к расторжению сделки, была бы
немыслима без представления о верховных правах госу¬
дарства на недвижимость. Византийское государство, как
известно, постоянно контролировало земельных собствен¬
ников, проверяя и пересматривая объем их прав.
И тут мы должны коснуться одной из наиболее слож
ных сторон проблемы государственной собственности —
соотношения между землей и налогом. Естественно, что
в нормальном случае землевладелец уплачивал государст¬
ву налог, и в этом смысле Византия не отличалась от
36	Е. Sargologos. La Vie de Saint Cyrille le Phileote moine byzantin,
BruxeUes, 1904, p. 231.25-232.3.
233

других государств с развитой налоговой системой. Налог
(или рента-налог) был реализацией монопольной собст¬
венности господствующего класса на землю, однако в
политическом самосознании византийцев взаимоотноше¬
ния «недвижимость — налог» приобретали извращенный
характер, и земля рассматривалась как обеспечение по¬
винностей, услуг или налога. Этот (по своей природе
сеньориальный, а не публичноправовой) принцип вопло¬
щался в том, что первоначальной, исходной оказывалась
налоговая ставка, тогда как земля выделялась в соответ¬
ствии с этой ставкой. Наделяя землей Лавру в 1109 г.,
Алексей I распорядился прежде всего отвести монастырю
территорию, соответствующую налоговой ставке (την υπέρ
των δημοσίων τελών έφαρμνζου? αν Την), вслед затем —
подаренную и, наконец, участки, выделенные из так на¬
зываемых излишних угодий. Землемеры после специаль¬
ных расчетов определили, что на уплачиваемый Лаврой
налог приходится 12 427 модиев (Лавра, № 58. 10—15,
26-29).
Именно потому, что в теории всякая земля рассматри¬
валась как государственная, могло иметь место то странное,
с нашей точки зрения, смещение терминологии, когда
частная земля приравнивается к государственной. В самом
деле, в решении Алексея I от 1099 г. свободными пари¬
ками названы не имеющие своей земли (γήν ίδιαν)37; та же
формула встречается в решении Мануила I от 1145 г.—
с той только разницей, что парики названы не имеющими
государственной земли (γήν δημοπακήν) 38.
В своих возражениях сторонникам теории государст¬
венной собственности Г. Г. Литаврин придает большое
значение 114-й новелле Льва VI, где законодатель ут¬
верждал, что всякая недвижимость—ύποδημόσιος, и на
основании этого разрешал беспрепятственную покупку
земли каждому, кто выполняет государственные повин¬
ности (Jus, 3, р. 220.21). По мнению Г. Г. Литаврина,
ύποδηιχόσιο; не означает «принадлежащий государству»
(как я переводил это слово), но лишь «облагаемый ди-
37	ММ, 6, с-тр. 95. 3. Ср. М. Gedeon. Byzantina chrysobulla kai pitta-
kia.— «Ekklesiastike Aletheia», 4, 1888, p. 405; Лавра, № 46, 19.
38	MM, 6, стр. 105. 7—8. См. G. Ostrogorskij. Quelques probletnes...,
p. 31. Критическое замечание Г. Г. Литаврина («Проблема го¬
сударственной собственности...», стр. 55, прим. 27) является
лишь выражением несогласия, но не разбором источников,
234

мосием» (государственным налогом) 39. Действительно,
δημόσιος χάνων или τά δημόσια—государственный налог,
но слово δημόσιος само по себе, как имя существитель¬
ное, — «государственная казна». Предлог υπό означает,
помимо многого другого, подчинение (например в рас¬
пространенной формуле τελεΐν υπό τινα, «находиться
в чьем-либо подчинении»); поэтому лексически ύποδημό-
σιος —скорее «находящийся под казной (= государст¬
вом)», нежели «находящийся под налогом». Но в свете
сказанного выше я не склонен придавать большое значение
разнице переводов:	«находящийся под казной» ^«при¬
надлежащий государству») в данном контексте и есть пла¬
тящий налог, и наоборот: земля, обязаннаяналогом, и есть
земля «несвободная», тяглая, а такой в принципе была
вся византийская территория.
Но мне кажется, что при всех расхождениях в трак¬
товке правовой природы византийской поземельной соб¬
ственности как противники, так и сторонники теории госу¬
дарственной собственности единодушны в одном: значи¬
тельная часть прибавочного продукта непосредственных
производителей присваивалась в Византии централизо¬
ванно и затем распределялась в разных формах среди
знати. Такими формами были регулярное жалование и
праздничные подарки, нерегулярные выдачи (в деньгах
и в натуре), пожалование солемниев — определенных квот
из налоговых сборов с деревень или областей, так назы¬
ваемые ие-вещные права (пронии, харистикии), патро-
натные права на деревни, монастыри и пр. Частные -зе¬
мельные владения были здесь лишь одной из многих форм
богатства знати, и соответственно понятие «дворянской»
земли в Византии не сложилось. Вернее говоря, оно скла¬
дывалось в XII в.: указом Мануила I было запрещено
передавать императорские земельные дарения лицам,
не принадлежавшим к числу синклитиков и стратиотов
(Per., 2, № 1333, 1398); тем самым, закреплялось сущест¬
вование привилегированной сословной собственности фео¬
дального типа. Однако вскоре после смерти Мануила его
указ был отменен.
Итак, альтернативное понимание богатства как факто¬
ра, определяющего знатность, и отсутствие прямых фор¬
39	Г. Г. Литаврин. Проблема государственной собственности...,
стр. 55,
235

мул, связывающих знатность с земельной собственностью,
объясняется, скорее всего, тем, что византийский господ¬
ствующий класс мыслил себя прежде всего соучастником
в государственной феодальной собственности на землю,
а не совокупностью частных феодальных собственников;
хотя существование византийской сеньории с зависимыми
крестьянами и феодальной рентой не вызывает никаких
сомнений, размеры этих сеньорий были, по всей видимо¬
сти, невелики, а их социально-экономическая роль не шла
в сравнение с ролью соответствующего института в Запад¬
ной Европе.
Третий фактор знатности — чиновность. В Византии,
как и на средневековом Западе, существовала иерархия ран¬
гов, но обе иерархии были основаны на разных принципах.
Западноевропейская феодальная иерархия (герцоги, гра¬
фы, шатлены и т. д.) определялась характером земельной
собственности сеньора и тесно с ней связанным объемом
прав и привилегий, или, иными словами, объемом частной
власти. Византийская иерархия определялась до XI в.
местом человека на служебной лестнице, а с рубежа XI и
XII вв.—родством с правящей династией или близостью
к ней; то и другое было превращенной формой соучастия
в публичной власти.
Зто отнюдь не означает, что в Византии не было вовсе
частной власти сеньоров. И в этом отношении «амбива¬
лентность» византийского общественного порядка тоже
давала себя знать: наряду с разветвленным государствен¬
ным аппаратом, опиравшимся на многочисленную армию
столичных и провинциальных чиновников, существовали
«дворы» вельмож с их вассалами и министериалами, где
отправлялись судебные и фискальные функции.
До недавнего времени вопрос о слугах и вассалах част¬
ных лиц в Византии практически не поднимался; теперь,
как будто, можно считать выясненным, что частная служ¬
ба имела место и в Византийской империи, хотя этерии —
дружины — были здесь относительно рыхлыми, неустой¬
чивыми, подвижными40.
40	См. об этом: А. П. Каждан. Деревня и город..., стр. 117—119
(здесь и ссылки на более ранние работы); Г. Г. Литаврин. Бол¬
гария и Византия в XI—XII вв., стр. 237—239, 243—245; его же.
Был ли Кекавмен, автор «Стратегикона», феодалом?—ВО (1).
М., 1961, стр. 230—233; В. А. Арутюнова. К вопросу об «άνθρωποι»
в «Типике» Григория Пакуриана — ВВ, XXIX, 1968,
236

К сожалению, данные о византийском вассалитете
XI —XII вв. крайне скудны. Можно было бы приводить
примеры существования частных дружин и их участия
в военных операциях, но это навряд ли даст какое-то
представление о их роли и месте в обществе. Бросается
в глаза терминологическое многообразие в обозначении
вассалов и министериалов. Термин λίζιος (лат. ligiub)
прилагался, как правило, к таким иноземным вассалам
императора, как Боэмунд (Ан. К., 3, стр. 125.28) или
Раймунд Антиохийский (Кины., стр. 35.23; Ник: X.,
стр. 36.6—8). Словом άνθρωπος, «человек» (лат. homo),
также подчас обозначали латинян, но вместе с тем и ви¬
зантийцев: мы слышим, например, о Евстафии Харсиа-
ните, «человеке» императрицы (ММ., 6, стр. 41.34—35),
о «людях» Иасита (PG, 126, col. 516 АВ). В более общем
виде говорит об άνθρωποι Кекавмен: если произойдет воз¬
мущение против царя, наставляет писатель, займи со
своими «людьми» какую-нибудь крепость, сохраняй вер¬
ность императору, чтобы были почтены им и ты, и твои
дети, и твои «люди» (Кек., стр. 248.17—20). В уставе Гри¬
гория Пакуриана подчеркнуто, что он воевал за Романию
вместе с немногочисленными сородичами и верными свои¬
ми людьми (Бакур., стр* 22.13. Ср. еще стр. 106.13—14) —
он называет их προίφιλέστατοι, «дружественние», и сло¬
во φίλοι, «друзья» (лат. amici) также обозначало вас¬
салов: подобно тому, как Пакуриан действовал с сороди¬
чами и «людьми», основное ядро войск Алексея Врана
составляли сородичи и друзья (Ник. X., р. 503.11—12).
Феодальный смысл понятия «дружбы» отчетливо просту¬
пает в рассказе Никиты Хониата о том, как император
направил в Анкону своих посланцев, чтобы привлечь
к «дружбе» тех, кого именуют лидзиями (р. 262.22). В дру¬
гом месте писатель замечает, что попавшему в беду Андро- -
нику Комнину никто не помог — ни друг, ни оружено¬
сец, ни слуга (стр. 171.11—12); весь контекст, в котором
стр. 64—72; Н. G. Beck. Ideen und Realitaeten in Byzanz. London,
• 1972, XI, S. 14—32; G. Ostrogorsky. Observations..., p. 12—17;
7. Ferluga. La ligesse dans l’Empire byzantin.— ЗРВИ, 7, 1961,
p. 97—123; Б. Фер^анчиН. Апанажни посед кесара 1ована Роге-
pnja.— ЗРВИ, 12, 1970, стр. 196—198. Об этерии в XIV в. см.
G. Weiss. Joannes Kantakuzenos — Aristokrat, Staatsmann, Kaiser
and Monch — in der Gesellschaftsentwicklung von Byzanz im
14. Jh. Wiesbaden, 1969, S. 138—155.
237

находится здесь слово φίλος, заставляет понимать его
скорее^ техническом значении «дружинник», нежели
в абстрактном — «товарищ».
Если слово φίλος как бы подчеркивает «верностную»
сторону вассалитета, то другие термины, напротив, ста¬
вят акцент на подчиненности. Сюда относятся такие сло¬
ва, как οικέται, δούλοι («рабы»), θεραπευτικόν и родст¬
венные, οίκίδιον, έξυπηρετουριένοι («слуги»), υποχείριος («под¬
ручный») и т. п. Эти термины проходят перед нами в уже
знакомом контексте: Катакалон Кекавмен героически сра¬
жается вместе со своими слугами и родней (Скил., стр.
469.43—45), а Андроник I решает предать казни слуг и
родню тех, кого он считал изменниками (Ник. X.,
стр. 436.22—23); Георгий Палеолог идет в бой в со¬
провождении собственных «рабов» (Вриен., стр. 165.17),
а слуги кесаря (Никифора Вриения) и багрянородных
преисполнены боевого пыла (Ан. К., 3, стр. 111.22—24).
Более того, терминология Анны Комниной показывает,
что термины οίκέτης и υποχείριος понимались византийца¬
ми как синонимы слова лидзий (стр. 125.28—30).
Еще одна группа терминов специально характеризует
военные функции вассалов. Это — ύπασπισταί и δορυφόροι
(«оруженосцы»), οπλιτικόν («войско») и более специальное
слово — βεοτιαριταί. Мы слышим о том, как дука Антиохии
Никифор Вотаниат отражает натиск сельджуков при по¬
мощи местного населения и своих оруженосцев (Ат-
тал., стр. 96.9), а во время мятежа 1181 г. όπ-
λιτικόν кесарисы Марии выступает как [активная сила
(Ник. X., стр. 309.1. Ср. стр. 307.21), причем его
важная часть — латинское δορυφορικόν (стр. 310.6). Что
касается термина «вестиариты», то он заимствован из
придворного обихода — вестиаритами именовались воен¬
ные слуги государя. К вестиаритам прилагаются уже зна¬
комые нам термины —ύποχείριος, «человек» (Косм., стр.
26.12-13, ср. стр. 46.24-25).
Византийцы попытались создать новый термин
для обозначения вассалов — έθελόδουλοι, «добровольные
рабы», который Киннам прямо отождествляет со словом
«лидзий» (Кинн., стр. 223. 5—6), но который применялся
редко и по преимуществу в риторической литературе 41.
41	Ср. еще у Никифора Василаки (Fontes, 2, р. 343. 6), у Манасси
ф.Курц. Еще два неизданных произведения Константина Манас-
238

Многообразие и неустойчивость терминологии визан¬
тийского вассалитета могли бы явиться показателем
неустойчивости самого института, если бы мы не знали,
какими большими пуристами вообще были ромеи в сфере
терминологии. Устав монастыря богородицы Спасительни¬
цы мира, памятник, неоднократно привлекавшийся для
характеристики вассалитета XII в., показывает, насколько
развитым он был. Вестиариты монастыря — это министе-
риалы, которые должны защищать его от возможных бед¬
ствий и выполнять поручения игумена (Косм., стр. 72.
13—23). Среди них грамматик (секретарь) (стр. 53. 4—5),
кравчий (стр. 52.36), протовестиарий (стр. 61.38),
т. е. невоенные слуги. Вестиариты наделены землей — как
правило, на срок жизни, и лишь как исключение могут
передавать свои владения детям (стр. 52.38—39). Зато
они освобождены от повинностей (стр. 72.7 —10). Они мо¬
гут перейти к другому господину (подвижность византий¬
ских этерий особенно заметно проступает в источни¬
ках XIV в.), но в таком случае лишаются своих земель
и принудительно выселяются из эпискепсиса Неокастро,
где они были размещены' (стр. 72.24—29). Условный
характер землевладения вестиаритов проступает в уставе
с большой четкостью.
Письмо Михаила Хониата, написанное не раньше кон¬
ца 1198 г., знакомит нас с византийской коммендацией:
направляя человека с письмом к влиятельному вельможе,
Михаил пишет, что податель письма хотел бы стать одним
из «близких» людей вельможи (Мих. Аком., 2, стр. 109.
22—110. 3); он богат и пользуется уважением у местных
жителей и у преторов и, по мнению Хониата, сможет сво¬
ими делами еще более укрепить положение сиятельного
мужа (стр. 110.8—12).
В XII в. обычай «коммендации» был широко распро¬
страненным 42, однако в политическом сознании отноше¬
ние к частной службе оказывалось довольно скептическим:
Григорий Антиох, во всяком случае, трактовал ее как
позорную обязанность и приравнивал к рабству 43. Разу¬
меется, на практике слуги вельмож, обладавшие подчас
си.—ВВ, XII, 1906, стр. 93, 155), у Григория Антиоха {Э, л. 394,
401).
42	См. А. П. Каждая. Один неточно истолкованный пассаж в «Ис¬
тории» Иоанна Киннама.— RESEE, 7, 1969, № 3, р. 469—473.
43	А. П. Каждая. Григорий Антиох.— ВВ, XXVI, 1965, стр. 83 и сл.
239

земельной собственностью, достигали влиятельного поло-
женин: так, Иоанн Клавдиополит (?), ближний протосе-
васта и протовестиария (Алексея Комнина?), носил титул
куропалата (Марк, код., стр. 129 № 114.4—7), а Михаил
Олинфин, слуга севаста Алексея, сына севастократора
Исаака и племянника Алексея I, был магистром (Милост.,
стр. 28. 24-26).
Вопрос о частной юрисдикции в XI—XII вв. кажется
дискуссионным. Такое представление складывается пото¬
му, что в литературе существует тенденция отожествить
византийскую экскуссию с западноевропейским иммуни¬
тетом и видеть в ней санкцию передачи феодалу судебных
прав 433. На самом деле экскуссия была прежде всего си¬
стемой податных льгот44, и византийское государство
XI—XII вв. отнюдь не жаловало сеньорам и монастырям
чего-либо большего, чем ограниченная подсудность,
т. е. высвобождение тех или иных владений и лиц из-под
контроля локальных судей и подчинение их центральным
судебным ведомствам. Однако на практике византийские
земельные собственники осуществляли в своих владениях
и судебные, и административные права.
Юридическим основанием этого было традиционное
представление о том, что господин, с одной стороны, ответ¬
ствен за деяния слуг — свободных и несвободных
(PG, 119, col. 1000В), а с другой — является их учителем
и наставником45. В соответствии с этим Пира (51,1) дава¬
ла господину право судить мистия, кроме тех тяжб, в
которых господин сам был заинтересован. Наиболее пока¬
зательное свидетельство о существовании сеньориальной
юрисдикции — рассказ Хониата об издании Андроником I
новеллы, отменяющей береговое право. Выступая в синк-
43а Эта идея, выдвинутая П. А. Яковенко («К истории иммуните¬
та в Византии». Юрьев, 1908), была развита и подкреплена преж¬
де всего Г. А. Острогорским («К истории иммунитета в Визан¬
тии».— ВВ, XIII, 1958. Об иммунитете XI—XII вв.— стр. 65—73.
Ср. франц. пер.: Pour l’histoire de Timmunite a Byzance.— Byz.,
28, 1958). Работа H. C. Schlieper. The Immunity System in By¬
zantium.— «А Journal of East European History», 6, 1966 — мне
недоступна.
44	См. А. П. Каждая. Экскуссия и экскуссаты в Византии X—
XII вв.— ВО, [1]. М., 1961, стр. 186—216 и рец. Э. Шильбаха:
ВШЬ, 19, 1966, S. 444—446.
45	N. Vees. Vie de S. Theoclete, eveque de Lacedemoine.— «Византий¬
ское обозрение», 2, 1916. Приложение, стр. 24. 23—25.
240

лите, император возложил ответственность за безопасность
на побережье в равной мере на правителей эпархий и на
земельных собственников, аргументируя тем, что те и
другие имеют служителей и подвластных (Ник. X.,
стр. 426. 3—6). Выслушав императора, вельможи тут же
послали гонцов с письмами к управителям своих имений
и к хвоим заместителям в провинциях (стр. 427.7—9).
Таким образом, частная власть существовала в Визан¬
тии, по не она доминировала в системе административно^
го управления. Господствующий класс осуществлял свое
господство прежде всего через государство, и потому место
человека в обществе и степень его знатности выражались
не его территориальными и сеньориальными правами, но
его сопричастностью к государственной власти.
Последний фактор знатности — высокий нравственный
уровень — существовал, разумеется, не как реальность,
а лишь как общественный идеал: было бы, вероятно, из¬
лишним напоминать о тех критических оценках, которые
встречало у моралистов XI—XII вв. поведение императо¬
ров и элиты, отчего, однако, ни императоры, ни элита
не переставали быть важнейшим ядром аристократии.
Да и сам моральный идеал византийской знати XI—XII вв.
не поддается однозначному определению — он видоизме¬
нялся под влиянием времени, социальных симпатий вы¬
сказывающегося автора и, видимо, литературных тра¬
диций.
Византийские моралисты XI—XII вв. наметили, по¬
жалуй, три основных типа идеального поведения. Первый
из них — это индивидуалистическая осторожность, сопря¬
женная с негативной оценкой дружеских связей и с куль¬
том внешней по отношению к индивиду власти. Представ¬
ленный ярче всего у Кекавмена, этот тип поведения нашел
свое превращенное выражение в религиозной этике Си¬
меона Богослова с ее принципом индивидуалистического
спасения. Он отвечал характеру византийской чиновной
знати, воспитанной в атмосфере общественной нестабиль¬
ности, сделавшей эгоистичную осторожность нормой и
склоняющейся перед идеей автократии — самодержавия 4в. 44® А. П. Каждая,. Предварительные замечания о мировоззрении
византийского мистика X—XI вв. Симеона.— BS, 28,	1967,
стр. 18—37.. Г. Г. Литаврин, давая иную, нежели я, оценку со¬
циальной принадлежности Кекавмена и противопоставляя его
Симеону (Кек.у стр. 95, прим. 13), тем не менее рисует этиче-
ι/49 А, Д, Каждая
241

Второй тип поведения отвечал чаяньям константино¬
польских интеллектуалов. Он отличался от конструкций
Симеона и Кекавмена уже тем, что опирался не только
и не столько на Писание или на творения христианских
мистиков, сколько на античные традиции, и вместо просте¬
ца и аскета, выражающего, однако, волю св. духа, вы¬
двигал на передний план идеал образованного, талантли¬
вого и энергичного человека. Дерзкая предгуманистическая
самоуверенность в том, что знание вместе с красноречием
и силой убеждения способны перевернуть мир, звучит у
Пселла (Пс. Соч., II, р. 203. 19—22) и, пожалуй, еще ре¬
шительнее у Михаила Италика, который убеждает Ирину
Дукену, что образованный человек в делах куда полезнее
профессиональных чиновников — логариастов и пронои-
тов, которые не знают ни геометрии, ни науки счета 4\
Пселл противостоит Симеону и Кекавмену еще и своим
культом дружбы, который, думается, отнюдь не был ли¬
цемерной маской, но принципиальной общественной пози¬
цией 48, а также довольно скептическим отношением к
принципу императорской власти (см. Пс. Хрон., 1, стр. 58,
§ И. 1-5, стр. 131, § 27. 31-31).
Наконец, третий тип поведения соответствовал, пожа¬
луй, западноевропейскому рыцарскому идеалу, включая
в себя как важнейшие составные моменты прославление
воинской удали и феодальной верности, с которой до ка¬
кой-то степени сливалось понятие φ^λια, «дружба».
Своеобразной чертой «рыцарской» конструкции идеально¬
го поведения было то, что византийские моралисты этого
направления оставались интеллектуалами, высоко ценив¬
шими античные традиции и светские знания; они сохра¬
няли, подобно Пселлу, критическое отношение к автокра¬
тии. Один из представителей этого направления — Евста-
ский идеал Кекатшена примерно теми же чертами: он «делает
акцент не на положительных, а на отрицательных последствиях
дружбы» (стр. 101); «недоверие Кекавмена к людям граничит
с маниакальностью» (стр. 103), «Кекавмен исполнен пиетета
перед императорской властью» (стр. 70) и т. д.
47	Мих. Итал., стр. 94. 20—95. 10.
48	F. Tinnefeld. «Freundschaft» in den Briefen des Michael Psellos.—
JOB, 22, 1973, 151—168. См. также работы Я. H. Любарского под
общим названием «Пселл в отношениях с современниками»
(Пал. сб., 23, 1971, стр. 125—143; ВВ, 35, 1973, стр. 89—102;
RESEE, 10, 1972, р. 17—32 и др.).
242

фйй Солунский46; во многом отличавшийся от него Никита
Хониат тем не менее усматривал идеал поведения в отва¬
ге, сочетавшейся со знаниями, и вместе с тем в личной
верности. Рассказанная им история Пупака, «оруженосца»
Иоанна Аксуха, отличившегося при осаде Корфу, весьма
показательна, ибо в ней обнаруживается столкновение
традиционной и «рыцарской» этики. Пунак жил в Анхиа-
ле, где принял и снабдил припасами и проводниками Ан¬
дроника Комнина, бежавшего из Константинополя, за что
сам был схвачен и подвергнут публичному бичеванию;
затем глашатай водил его на веревке, провозглашая Пупа¬
ка врагом василевса. Но тот стойко вынес позор и муки;
он весело смотрел кругом и заявлял, что не предал и не
прогнал благодетеля, но ухаживал за ним, как только мог,
и отправил в путь радостным (Ник. X., стр. 172. 7—17).
Итак, можно сказать, что византийская знать XI —
XII вв. отличалась по своему характеру от западноевро¬
пейской аристократии: ее родовитость еще не оформилась,
и она не превратилась в класс-сословие; ее богатства не
сводились к земельным угодьям, а монополия земельной
собственности осуществлялась через государственное
dominium directum; ее* ранги (степень знатности) опреде¬
лялись не объемом земельных владений и частной власти,
но положением на служебной лестнице и — позднее —
близостью к императорскому дому; ее поведенческий идеал
диктовался, с одной стороны, принципом индивидуалисти¬
ческого эгоизма, а с другой, — интеллектуальными тради¬
циями, восходившими к античной культуре. А вместе с тем
на все это можно взглянуть другими глазами, если рас¬
сматривать те же явления не в ракурсе достигнутого, осу¬
ществленного, но под углом зрения развивающихся тен¬
денций, в перспективе социального движения: понятие
родовитости складывалось и укреплялось; частная земель¬
ная собственность знати имела тенденцию превратиться
в привилегированную сословную собственность; частная
власть формировалась и несомненно должна была — вме¬
сте с земельным богатством — стать одним из определяю¬
щих моментов знатности; «рыцарский» поведенческий
идеал пробивал себе дорогу в общественном сознании.
49	А. П. Каждан. Византийский публицист ХИ в. Евстафий Солуй-
ский.- ВВ, XXVIII, 1968, стр. 60- 84.
А.. П. Каждан
243

Эта внутренняя противоречивость общественной дей¬
ствительности и общественного сознания находит двоякое
разрешение: во-первых, в неоднородности состава визан¬
тийской знати; во-вторых, в ее динамике, в ее перестройке
на протяжении изучаемого периода.
Как мы видели (см. гл. 1), в специальной литературе
господствует представление, что византийская знать
разделялась на социально-мобильное чиновничество и ро¬
довитую (наследственную) провинциальную аристокра¬
тию. Я старался показать, что в византийской действи¬
тельности XI—XII вв. грань пролегала иначе; она опреде¬
лялась не наличием или отсутствием службы, а типом
этой службы. Основными разрядами византийской знати
были военная аристократия и знать, занятая на граж¬
данской службе.
Разумеется нельзя утверждать, что грань между эти¬
ми двумя разрядами была непроходимой. Византийское
общество, вообще чуждое строгих определений и границ,
не могло создать барьера, в котором бы не образовались
трещины и проходы. Однако граница между этими раз¬
рядами — довольно четкая и нарушается в общественном
масштабе (т. е. не считая изолированных и исключитель¬
ных случаев) только в определенных исторических ситуа¬
циях — на протяжении рассматриваемого периода трижды.
Военная и гражданская знать различаются не только
своими общественными функциями, но также в генетиче¬
ском и социальном плане. Гражданская знать происходит
преимущественно из Константинополя, приморских горо¬
дов Малой Азии, из Греции и с островов; напротив, воен¬
ная знать — это выходцы из внутренних областей Малой
Азии, из Армении и Приевфратья, из Македонии; в их
среде большое место принадлежит негрекам (кавказцам,
славянам, норманнам, арабам, туркам и т. п.).
С землевладением военная знать связана более прочно,
нежели гражданская, и масштабы ее земельной собствен¬
ности, по всей видимости, больше. Напротив, гражданская
знать довольно часто предстает перед нами обладательни¬
цей не-вещных прав и собственности на городскую недви¬
жимость. Вместе с тем гражданская знать, которая и по
своему происхождению тесно связана с торгово-ремеслен¬
ной верхушкой городов, принимает участие в торговле
и ремесле, тогда как у военной знати этот род деятельно¬
сти практически не прослеживается.

Военная знать сравнительно далека от церковной
иерархии; наоборот, из рядов гражданской знати постоян¬
но выходят как епискоды, так и церковные администра¬
торы, особенно диаконы св. Софии 50. Может быть, в этой
особенности социальной основы византийской церковной
иерархии и следует искать объяснение того подчеркнутого
X. Г. Беком факта, что византийская церковь обладала
меньшим политическим весом, чем западноевропейская 51.
Впрочем, это лишь один из многих факторов: византий¬
ская церковь XI—XII вв. была и экономически менее
мощной организацией, чем ее западная сестра.
Если военная знать стояла в стороне, за редкими ис¬
ключениями, от интеллектуальной жизни, то гражданская
выдвинула из своей среды большое число писателей, юри¬
стов, медиков и просто образованных, «книжных» людей.
В целом военная знать более стабильна, нежели граж¬
данская, вопреки тому обстоятельству, что социально-био¬
логический фактор — гибель в войнах — должен был бы
увеличить смертность в военно-аристократической среде;
однако нельзя сказать, что военная знать — наследствен¬
ная, а гражданская — социально подвижна: хотя часть
гражданских родов не переживает одно-два поколения, сре¬
ди них немало семей, сохранявших влиятельное положе¬
ние столетиями.
Возникает вопрос, в какой мере состав господствую¬
щего класса Византийской империи XI—XII вв. исчер¬
пывается этими двумя разрядами. Постановка вопроса
нуждается в уточнении, я бы сказал,— в расчленении.
Что касается византийской элиты, то она, надо думать,
в общем и целом уловлена нашей анкетой — у нас нет
оснований предполагать, что в империи существовала ка¬
кая-то знать высокого ранга, сопоставимая по уровню
с западными герцогами и графами, которая бы оставалась
вне элитарной титулатуры и вне имперской службы. Вме¬
сте с тем нет никаких сомнений и в том, что господствую¬
щий класс империи не сводим к тем 340 фамилиям,
50	В. Тифтиксоглу в интересной статье (V. Tiftixoglu. Gruppenbil-
dungen innerhalb des konstantinopolitanischen Klerus wahrend
der Komnenenzeit.— BZ, 62, 1969) прослеживает политическое
различие между епископатом и константинопольскими диакона¬
ми. К сожалению, наша анкета не дает инструмента, чтобы вы¬
яснить социальные корни этого различия.
51	Я. G. Beck. Ideen..., XIV, S. 19 f.
245
10*

которые удалось уловить в сети анкеты (следует учиты- ’
вать, что 340 семей — это цифра для всего периода, на
каждом отдельном отрезке времени число их оказывается
значительно меньшим). Мы не можем вычислить точно,
какой процент населения Византийской империи состав-
лялрг эти 340 семей. А. Поппе определяет численность
византийцев в XI в. в 20 млн. человек52, по расчетам
Д. Якоби, в 'Константинополе жило до 400 тысяч 53, но та
и другая цифры грубо ориентировочны. Как бы то ни было, .
даже избегая точного цифрового выражения, мы можем ]
констатировать, что 340 семей должны были составить ·
сравнительно малую часть населения империи. Незначи- |
тельность этой цифры обнаруживается при сопоставлении j
с численностью западноевропейского дворянства: при j
значительно меньшем общем населении страны число дво- \
рянских , фамилий, будь то в Южной Италии или во !
Фландрии, в Англии или во Франции, неизмеримо выше, 1
чем нами учтено для Византии.	:
Это обстоятельство отчасти может быть объяснено ;
вертикальным динамизмом господствующего класса импе¬
рии, наличием в его составе «знати одного поколения» — -
людей, вознесенных «из низов» и не сумевших закрепить j
свой новый статус за потомками. Но как мы видели, ди- j
намизм византийской верхушки XI—XII вв. не следует ]
преувеличивать, и, видимо, такое объяснение остается
недостаточным. Нам остается думать, что источники не
доносят до нас сведения о целых социальных слоях. Ка¬
ких же именно?
Разнообразные информаторы — современники настой¬
чиво пишут об особой категории императорских слуг,
придворных. Анкета не позволяет говорить о семьях при¬
дворных как об особом социальном разряде: те семьи
царских слуг, которые попадают в поле нашего зрения,
довольно четко распадаются на две категории — военных
(гвардейских) и связанных с функционированием дворца
как особого комплекса; первая категория совпадает
с военной знатью, вторая — с гражданской. Поэтому нам
остается рассматривать «придворное» состояние как вре¬
менное, переходное: царский слуга мог незаметно сойти
52	А. Рорре. Padstwo i kosciol па Rusi w XI wieku. Warszawa, 1968,
str. 204—205.
53	D. Jacoby. La population de Constantinople a l’epoque byzanti-
ne.— Byz., 31, 1961, p. 107.
246

со сцены, не оставив знатного потомства, но мог стать
основателем аристократической фамилии. Таких случаев
зафиксировано довольно много.
Значительно более важен разряд провинциальных соб¬
ственников, из которых, по всей видимости, и складыва¬
лась основная — численно — часть господствующего
класса. Не входя в элиту, они, как правило, не попадают
и в анкету, хотя мы фиксируем время от времени их сле¬
ды: либо возвышение той или иной семьи из провинци¬
альных собственников, либо превращение какой-то чинов¬
ной семьи в провинциальную знать.
Некоторые свидетельства источников все-таки позволяют
прикоснуться к этому слою.-Кекавмен проти вопоставляет
человеку, обладающему чинами и властью (έξο^σιάζων),
того, кто живет частной жизнью (ίδιάζων) 54. ?Ιδιάζειν
είς τolxov (Кек., стр. 188.20) —это значит сто¬
ять в стороне от государственной деятельности. (Η έν
οικία ίδιάζοντες не имеют ни чина от господа, ни долж¬
ности от царя, хотя подчас и располагают деньгами и по¬
лучают от фемных архонтов доходные назначения (стр.
238.1). Частный человек может подчинить себе «народ
области» (стр. 232.9 —10) и даже творить суд над ним55.
Более сложное для понимания место —упоминание
Кекавменом «верховного главы местности» (ύπερέχουσα
κεφαλή είς τον τόπον) (стр. 198.15), имеющего возмож¬
ность лично обращаться к императору (стр. 200.1)
и обладающего достаточными средствами, чтобы влиять
на городскую толпу (стр. 200.9—17). Г. Цанкова-Петкова
видела в этом «главе» местного феодала 56, Г. Г. Литав-
рин (Кек., стр. 469, прим. 599) говорит о нем как о «выс¬
шем чиновном представителе».
Наиболее близкое к Кекавмену свидетельство при¬
надлежит Скилице. По его словам, Константин Даласин
54	Кек., стр. 244. 15. См. перевод Бека: IPrivatmann, частное лицо
(Я. G. Beck. Vademecum des byzantinischen Aristokraten. Graz,
Wien, Koln, 1956, S. 110) Cp. еще: Г. Цанкова-Петкова. Югозапад-
ните български земи през XI в. според «Стратегикона» на Ке-
кавмен.— ИИБИ, 6, 1956, стр. 602, а особенно: Г. Г. Литаврин.
Был ли Кекавмен..., стр. 222—225. Ср. Кек., стр. 503, прим. 358.
55	Кек., стр. 232. 19—21. См. Г. Г. Литаврин, А. П. Каждан. По по¬
воду книги П. Лемерля о «Советах и рассказах» Кекавмена.—
ВВ, XX, 1961, стр. 286.
56	Г. Цанкова-Петкова. Югозападните български земи..., стр. 605 и
особенно прим. 3.
247

при Константине VIII, а затем при преемниках этого
государя жил в своем «доме» в Армениаке (Скил.,
стр. 373.19—20. Ср. стр. 393.31—32): έν τω ίδίω οικω,τ—
говорит Скилица почти теми же словами, что и Кекавмен.
Но поскольку здесь идет речь об определенном человеке,
хорошо известном по другим свидетельствам, мы можем
сказать, что статус частного лица был для Даласина не
принципиальным, а временным: он носил титул патрикия
и принадлежал к семье, весьма деятельно служившей
Василию II. Да ласины были служилой аристократической
семьей, имевшей земли, а не семьей провинциальных маг¬
натов, не знавших царской службы. В свете рассказа Ски-
лицы остается возможность истолковать свидетельство Ке-
кавмена как относящееся к такому «временному» со¬
стоянию, и негативное определение архонта у Симеона
Богослова и Скилицы как будто бы позволяет говорить,
что в XI в. «частно живущего магната» воспринимали как
отрицательную фигуру. Архонты, говорит Симеон, —
слуги и друзья царя, получающие от него дары и чины 57,
сопровождающие царя, а не пребывающие'в собственных
проастиях 58. И Скилица вторит Симеону Богослову,
приводя угрозу паракимомена Василия Варде Склиру:
всемогущий управитель империи требовал от полководца
повиновения, если только тот не хотел из архонта превра¬
титься в «домоседа», живущего в собственном жилище
(Скил., стр. 315.85—86). «Жить в своем проастии, в своем
доме» было в общественном сознании византийца XI в.
не только противопоставлено службе архонта, но и почти
приравнивалось к наказанию.
Но вместе с тем термин «архонт» мог означать не
только должностное лицо. Архонты, лишенные земельной
собственности, о которых писал Феофилакт Ифест ,(см.
выше),— конечно, не чиновники, а местные землевладель¬
цы. В близком смысле употребляет этот термин Пакуриан,
сообщая, что брат передал ему деревню Сравикий близ
Серр и поставил его господином, наследником и архонтом
кастрона и деревни (Бакур., стр. 30.9—16). Впрочем,
архонт Пакуриан — хотя и несомненный земельный соб¬
ственник, но вместе с тем — и, может быть, прежде
того — титулованное лицо и императорский полководец.
57	Сим. Бог. Тракт., 2, стр. 188. 460—466.
58	Там же, стр. 166. 133—136.
248

Казалось бы, провинциальные магнаты могут скрывать¬
ся под термином δυναστής. Атталиат, например, пере¬
дает, что византийские власти побаивались, как бы чурки
не получили поддержки со стороны ромейских городов,
деревень и династов (Аттал., р. 192. 16—17). И точно
так же Скилица пишет о «династах Востока» (Скил.,
стр. 330. 16). Но как раз этот пассаж позволяет уточнить,
кого византийцы разумели под династами, ибо Зонара,
пересказывая Скилицу, говорит в этом случае о коман¬
дирах восточных войск (Зон., 3, стр. 548. 11 — 12).
В нарративных источниках XI—XII вв. сохранился
ряд сведений, которые могут быть отнесены к провинци¬
альной знати. Сведения эти двоякого рода. Первая груп¬
па — свидетельства просопографического характера, т. е.
упоминания отдельных лиц, живших в провинции и пред¬
ставлявшихся наблюдателям знатными. Таков, к примеру,
Лев Мазид,— по всей видимости, служивший в армии
солунянин, которого Евстафий Солунский называет не¬
безвестным (Евст. Сол., стр. 76. 34—35). Может быть,
крупным земельным собственником в Ларисе был Нику-
лица Дельфин, хотя в последнее время Г. Г. Литаврин
(Кек., стр. 515, прим. 909) склоняется к тому, чтобы счи¬
тать и его представителем местной администрации. Зе¬
мельными собственниками в Малой Азии были братья
Мандалы (Матф. Эд., стр. 277), не занимавшие, судя по
Матфею Эдеоскому, никаких государственных должно¬
стей. Свидетельства такого рода я в меру сил учитывал в
«анкете» и попытался проанализировать в соответствующем
месте. Другая группа — это случаи восприятия местной
знати как особой категории, упоминания о провинциаль¬
ных аристократах во множественном числе. Мы сгруппи¬
руем эти свидетельства по районам.
Михаил VI поставил во главе западных контингентов
некоторых македонцев знатного рода (Скил., стр. 412.
74). Среди знатных адрианопольцев выделялись Катака-
лон Тарханиот и Никифор, сын Вриения (Ан. К., 2, стр.
194.2—5). Иоанна Вриения поддерживали «первенствую¬
щие» Адрианополя (Вриен., стр. 180.17) и вообще ар¬
хонты македонских городов (стр. 110.10—11). В Адриа¬
нополе имелись «иллюстрии», занимавшие командные
посты в армии (Скил., стр. 343. 73). Еще в начале XIII в.
во фракийских городах жили знатные люди, отличавшие¬
ся в военном деле (Ник. X., стр. 808.13—15). В Филиппо-
249

поле были выдающиеся граждане (Ник. X., стр. 527.11),
в Аркадиополе — люди богатые и славные (стр. 810.17),
в Солуни — «имеющие первенство» (Скил., р. 343.68—
69), в Фивах — могущественные, знатные по происхож¬
дению, обладающие высокими чинами59 60, в Коринфе —
первенствующие и знатные (стр. 101. 3, 14), в Скопле —
первенствующие (Скил. Прод., стр. 163. 13—15).
Мануил I посылал приказания лицам, обладающим
властью в Малой Азии (Кинн., стр. 191.9—10), но это,
по всей вероятности, его наместники, подобно тем проте-
вонтам, которым писал Андроник I (Ник. X., стр. 362. 13).
И Исаак Комнин Кипрский рассылал письма протевонтам
Азийской земли (стр. 611. 17). У Вриения мы читаем о
малоазийских εύποροι, ссужавших деньги император¬
скому полководцу (Вриен., стр. 65.11 —12),— но кем бы¬
ли эти «богачи»? Скилица говорит об архонтах, живущих
в феме Анатолии, и называет некоторых из них поименно
(Скил., стр. 488.63—66): все названные им лица — про-
эдр Роман Склир, Вурц, Вотаниат и дети Василия Арги-
ра — не провинциальные магнаты, а представители им¬
перской элиты.
В Никее известны лица чиновные и знатные (Ник.
X., стр. 371.2), в Антиохии Фригийской — могуществен¬
ные (стр. 655.11), в городке Гавадония — свои δυναστεύ-
ντες (Вриен,. стр. 63.4—8), в Амисии — динаты (Ври¬
ен., стр. 90. 10. Ср. стр. 88.1), в Трапезунде — светлей¬
шие (Ан. К., 3, стр. 75. 22), в Эдессе — maiores или
сенаторы, по терминологии Альберта Ахенского (PL, 166,
col. 448D, 449А), в Мелитине — магнатыв0, в Антиохии —
первенствующие, знатные, вельможи (Скил., стр. 395.
14—15; Вриен., стр. 96.13, 98.10).
Этот список позволяет сделать следующие предвари¬
тельные заключения. Во-первых, какая-то часть провин¬
циальных магнатов принадлежала к императорским ари¬
стократическим фамилиям: вряд ли нужно специально
подчеркивать, что Комнины, Дуки, Кондостефаны и дру¬
59 Ник. X., стр. 99. 5—6. Сохранилась печать Калона, архонта Фив,
датируемая X—XI вв. (D. A. Zakythenos. Meletai peri tes dioike-
tikes diaireseos kai tes eparchikes dioikeseos en to Byzantino kra-
tei.— EEBS, 17, 1941, p. 252 sq.), но этот архонт скорее чиновник,
чем беотийский магнат.
60	Bar-Hebraeus. Chronicon ecclesiasticum, 1. Parisiis, Lovanii, 1872,
col. 428.
250

гие семьи этого ранга обладали земельной собственностью
в провинции. В Договоре о разделе империи 1204 г. наз¬
ваны, по-видимому, крупнейшие феодальные владения
византийской знати: они принадлежали (помимо некото¬
рых монастырских поместий) Кондостефанам, Камицам,
Раулям, Вранам, Кантакузинам61 — все это имперская
элита, ближайшие семьи к императорскому дому.
Во-вторых, провинциальная знать чаще связывается
с городами, чем с областями и фемами. Области, пред¬
ставленные в нашем списке,— это Македония, Фракия,
Малая Азия (и специально Анатолии); города охватывают
как Фракию и Македонию (Адрианополь, Филиппополь,
Аркадиополь), так и собственно Грецию (Фивы, Коринф);
назван ряд малоазийских городов (Никея, Антиохия
Фригийская, Амасия, Трапезунд и Гавадония) и сирий¬
ско-месопотамские центры (Антиохия, Мелитина, Эдесса).
Провинциальная знать, не связанная ни с городом, ни
с императорской службой, в этом списке не фиксируется,
политическая фразеология тех лет практически игнорирует
эту социальную категорию. И тем не менее она несом¬
ненно существовала. "Опубликованные сравнительно не¬
давно грамоты из южноитальянского города Оппидо от
третьей четверти XI в. позволяют до некоторой степени
познакомиться с составом господствующей верхушки не¬
большого района византийской Калабрии. Эта группа
характеризуется в грамотах как «достойные доверия»
(άξιολό^οι) и включает в свой состав, по мнению издателя,
А. Гийу, священников, монахов и монахинь, архон¬
тов и чиновников62. Следует сразу заметить, что
термин архонты не встречается в грамотах. Термин
ai-LoXofot встречается в грамотах из Оппидо дважды (№ 32.
13; 37.10) и оба раза в сочетании со словом «свидетели»;
я не уверен, что этого достаточно, чтобы вместе с А. Гийу
трактовать его как обозначение «социального класса».
А. Гийу, основываясь на изданных им актах, составил
список представителей господствующего класса, куда вхо¬
дят свыше £ священников, 7 монахов и монахинь, около
100 «архонтов» и 10 чиновников. Возможно, что не все
61	См. A. Carile. Partitio terrarum imperie Romanie.— «Studi Vene-
ziani», 7, 1965, p. 218. 24, 219. 40, 219. 58 и комментарий к этим
местам (р. 246 sq., 251, 261).
62	A. Guillou. La Theotokos de Hagia-Agathe (Oppido). Citta del
Vaticano, 1972, p. 33 sq.
251

лица, причисленные издателем к архонтам, были в дей¬
ствительности феодалами. Так, цангарий (сапожник)
Георгий Армянин, по-видимому, продавший свой виног^
радник Николаю Макеларию (№ 14.1—3), вряд ли при¬
надлежал к знати. Вопрос о социальной принадлежности
всех 100 с лишним деятелей и свидетелей должен еще
стать предметом специального анализа, но несомненно,
что часть их принадлежала к тем средним земельным соб¬
ственникам, к той провинциальной феодальной знати,
которая постоянно ускользает от нас в силу своеобразия
сохранившихся источников. Так, монахиня Комито, вдо¬
ва Иоанна Эротика, обладавшая хорафиями, виноградни¬
ками, плодовыми деревьями, лесными угодьями и водами
(№ 47.4), принадлежала к этому слою, как и лица, но¬
сившие титулы комита (Гийу передает его comte, «граф»).
В актах прослеживается и несколько семей местной знати,
в том числе Вервикарии [среди них комиты Николай
(№ 3.10, 39.1), Василий (№ 25.11 — 12) и Стефан (№ 42.
13)], Маврокондарии [среди них турмарх Ксенион
(№ 37.10—11)], Гемеларии, Сергоны и другие. При этом
показательно, что патронимы местной знати за редким
исключением не совпадают с фамильными именами кон¬
стантинопольской аристократии; исключением же слу¬
жат, кроме Эротиков, высшие чины местной администра¬
ции — протоспафарий Элпидий Варипод (№ 34.5) и триа-
кондарх Константин, сын НикифораСпана (№27.17 —18).
Таким образом, мы могли бы предположить, что зе¬
мельные собственники средней руки и провинциальные
администраторы, выходившие из их кругов, не принадле¬
жали к имперской элите и именно поэтому оставались за
пределами тех опытов социальной стратификации, кото¬
рые предпринимались византийскими писателями.
По-видимому, к господствующему классу могут быть
причислены и вожди племенных групп, живших на тер¬
ритории империи63, какая-то часть министериалов (не
только императора, но и высшей знати) и торгово-ремес¬
ленная верхушка, тесно связанная с гражданской знатью.
Однако все эти разряды остаются по сути дела за преде¬
63	См. о них: Н. Ahrweiler. Le sebaste, chef de groupes ethniques.—
«Polychronion». Heidelberg, 1966, p. 34—38 (преимущественно no
более поздним данным).
252

лами «анкеты», и для их изучения нужно изыскивать
другие пути и методы. Иными словами, обследованные
мной источники позволяют судить лишь о судьбах вер¬
хушечного слоя византийской аристократии.
Таким образом, если оставаться в пределах доступного
нам материала источников, мы не можем утверждать, что
экономическое могущество как таковое определяло в Ви¬
зантии XI—XII вв. принадлежность к господствующему
классу. Конечно, здесь существовала определенная про¬
слойка земельных собственников, не связанных с государ¬
ственными функциями, но обладавших (в общественной
практике) властью на своих территориях, однако она мы¬
слилась византийскими политическими писателями как
исключение из правила. Конечно, могущество аристокра¬
тических фамилий очень тесно было связано с их богат¬
ствами, как движимыми, так и недвижимыми, но мы бы
не решились утверждать вместе с Ф. Веласкесом-Гасте-
лу64, что главной опорой византийской знати была зе¬
мельная собственность. Проблема гораздо более сложна,
чем ее представляет однозначная формулировка испан¬
ского историка.
Господствующий класс Византийской империи обла¬
дал монополией земельной собственности, но реализация
этой монополии отличалась известным своеобразием: час¬
тично она осуществлялась в форме частной собственно¬
сти, частично же — через государство. Поэтому, когда мы
говорим, что в Византии соучастие в высшей власти по¬
нималось как важный конституирующий признак принад¬
лежности к господствующему классу, то мы имеем в виду
не только политический аспект проблемы, но и его эко¬
номическую сторону. Если в западноевропейских госу¬
дарствах классического средневековья собственность
конституировалась в очень большой мере через феодаль¬
ную иерархию и вассально-ленную систему, то в Визан¬
тии соответствующая роль принадлежала государствен¬
ному механизму: он осуществлял власть над трудящимся
населением и вместе с тем выполнял функции по присвое¬
нию и распределению если не всего, то довольно значи¬
тельной части прибавочного продукта.
64 F. VeMzquez-Gaztelu. Evoluzion de la Nobleza en la Cristiandad
Oriental.— «Hidalguia», 16, 1968, № 86, p. 117.
253

Еще и еще раз следует повторить: в Византии суще¬
ствовали провинциальные земельные собственники, не
сопричастные государственной власти, как существовали
«министериалы» и городская торгово-ремесленная вер¬
хушка. Они могли обладать богатством и пользоваться
влиянием. Но они не принадлежали к первым фамилиям
империи и не мыслились современниками как составной
элемент господствующего класса.
То, что в Византии XI—XII вв. господствующий
класс формировался прежде всего как правящий класс,
как класс, занятый государственным управлением, как
соучастник высшей (государственной) собственности на
условия труда и в конечном счете на самих трудящихся,
определяло его характер социально открытой группы с
размытой и диффузной нижней границей. «Благород¬
ство» (кровь) — наследственно по самой природе, соб¬
ственность — наследственна в соответствии с правовыми
нормами, хотя и подвержена перераспределению. Знат¬
ность, зиждущаяся на благородстве происхождения и на¬
следственной собственности, имеет тенденцию к «замы¬
канию», к стабилизации, к образованию устойчивой
кастово-сословной структуры. Напротив, знатность, осно¬
ванная в первую очередь на сопричастности государствен¬
ной власти, оставляет возможность для проникновения
в среду нобилитета новых людей и новых фамилий.
Тенденция к ограничению вертикальной динамики озна¬
чает в этих условиях кризис системы, попытку прорыва
принципа.
Рассмотрение «анкеты» показало, что структура и со¬
став византийской знати XI—XII вв. не оставались неиз¬
менными. В меньшей степени эти изменения нашли вы¬
ражение в самосознании византийцев, в их системе пред¬
ставлений о собственной аристократии. Что сознание
консервативнее действительности — трюизм, который не
следовало бы повторять, если бы не то обстоятельство,
что в византиноведении прочно укоренилась иллюзия о
неизменности социальной структуры империи, и в частно¬
сти —о неизменности природы и состава знати (см. гл. 1).
Византийское самосознание, особенно юридическое, отли-'
чалось чрезвычайной приверженностью к традиции, и
все-таки, мне кажется, мы в состоянии прощупать не¬
которые перемены и в сфере «высказанного» — в опреде¬
лениях характера и состава знати. Реальная же действи¬
254

тельность поддается довольно четкой периодизаций,
позволяющей прослеживать шаг за шагом эволюцию если
не всего господствующего класса, то, во всяком случае,
его элиты.
Исходным пунктом нашего анализа является почти
50-летнее царствование Василия II (976—1025). Уже бли¬
жайшие поколения, последовавшие за Василием, оценили
его правление как время суровой расправы с аристокра¬
тией. В самом общем виде об этом писал Пселл, утверж¬
дая, что Василий уничтожил выдающиеся роды и окружил
себя незнатными и необразованными людьми (Пс. Хрон.,
1, стр. 18,	§ 30.5—9). У Скилицы нет столь четкой
формулировки, но и он говорит о гневе ромейских меги-
станов на Василия (Скил., стр. 332.59), о расправах
императора с вельможами (стр. 331.49—51, 336.92—96,
340.91—95 и др.), об антидинатском законодательстве
(стр. 340.95—96, 347.76—80). Зонара (в добавлениях
к Скилице) переносит вопрос из социальной в этическую
сферу: он подчеркивает надменность императора (Зон., 3,
стр. 554.7—9), его пренебрежительное отношение ко
всем людям, так что подданные не чтили, а боялись его —
как воины, так и гражданские лица, ибо царь руковод¬
ствовался не обычаем и законом, но своеволием и свое¬
нравием (стр. 561.6—11)*. После чего Зонара добавляет
(следуя, видимо, за Пселлом), что Василий II приближал
к себе людей, не руководствуясь их родовитостью или
образованностью (стр. 561.13—14). Под пером армянско¬
го историка Матфея Эдесского метафора Пселла материа¬
лизуется и уничтожение знати приобретает физический
характер: император, опасавшийся за свой престол, при¬
казал удавить наиболее значительных людей и повесил
их тела, прикрытые одеждой, зацепив железными крю¬
ками за горло (Матф. Эд., стр. 44).
Впрочем, оценка деятельности Василия II как анти-
аристократической — не единственная ее оценка у визан¬
тийских писателей: по словам Вриения, император умел
ценить благородство (Вриен., стр. 18.2). Однако в науч¬
ной литературе суждение Вриения было оставлено в пре¬
небрежении: современные исследователи пошли за Псел¬
лом. Не углубляясь в историографию вопроса, отошлю к
двум авторитетным ученым: Г. А. Острогорский недву¬
смысленно называет.Василия «врагом знати», а Г. Г. Ли-
таврин — «решительным проводником политики столич-
255

ной сановной знати»65. Й в самом деле, долгие войны
Василия с мятежными аристократами, равно как его ме¬
роприятия в защиту крестьянского землевладения, дают
основания для подобных суждений.
Полученные нами результаты решительным образом
расходятся с укоренявшейся и общепринятой оценкой
Василия II. Прежде всего оказывается, что никакой рас¬
правы с аристократическими семьями в это время не про¬
изошло: конечно, за долгое царствование, надо думать, не
один вельможа был смещен и наказан, но почти нет
знатных семей, которые именно при Василии II сошли
с исторической сцены. Вытеснение старой аристократии,
представленной Фоками, Малеинами, старшими Дуками
и некоторыми другими родами, блиставшими в X в., со¬
вершается не столько при Василии II, сколько после его
смерти: Аргиры и Склиры, в частности, продолжали иг¬
рать немалую роль в середине XI столетия.
Далее, до сих пор оставался в тени другой, несомнен¬
но менее броский и менее заметный для современников
процесс — становление новой военной аристократии, в том
числе Комнинов и ряда семей их будущего клана,
которая впервые дает о себе знать с царствования Васи¬
лия И. Если по нашей анкете 24% семей военной знати
ведут свое начало от царствования Василия II, то линья-
жи гражданской знати, известные с этого времени, исчис¬
ляются всего 7%. Мне думается, что анкета не позволяет
характеризовать Василия как врага военной знати или
выразителя интересов столичного чиновничества — в со¬
ставе элиты этого времени гражданская знать занимает
лишь пятую часть, тогда как военная аристократия гос¬
подствует в ней.
Иными словами, правление Василия II было менее
всего деструктивным по отношению к знати: старые семьи
отнюдь не были «уничтожены» (хотя некоторые из них
потеснены), а вместе с тем проходил активный рост новых
военно-аристократических линьяжей, составивших опору
Василия II в эпоху, полную войн и междоусобиц. В этой
связи, πο-вщшмому, возникает потребность в пересмотре
оценки Василия II как защитника «убогих» против маг¬
натов: в самом деле, пресловутый указ об аллиленгии,
65	G. Ostrogorsky. Geschichte des byzantinischen Staates. Miinchen,
1963, S. 253. Gp. «История Византии», т. II. Μ., 1967, стр. 219.
256

возлагавший на динатов обязанность платить налоги За
выморочные крестьянские участки, можно расценивать
не столько как «новый тяжелый удар» по магнатам 66, но
как меру, вновь открывавшую динатам путь в недра об-'
щин и дававшую им средства к овладению крестьянской
землей (в соответствии с византийским принципом: кто
платит, тот собственник). Г. А. Острогорский говорил о
«протестах магнатов» против аллиленгия — Скилица же*
сообщает об этом несколько иначе: протестовал патриарх
Сергий, архиереи и подвижники (Скил., стр. 347.78—80,
ср. стр. 365.96); но почему мы должны считать, что
патриарх выражал интересы военной аристократии, а не
наоборот, столичного чиновничества?
Как известно, отношение Василия II к монастырско¬
му землевладению было двойственным: он то санкциони-'
ровал, то запрещал рост монастырской собственности 67.‘
Он, во всяком случае, пожаловал Ивирской обители
остров Новых, перешедший затем Лавре св. Афанасия, и
лаврские акты также свидетельствуют, что частные лица
продолжали дарить и продавать монастырям свои земли.
В 993 г. Лавра приобрела остров Гимнопелагисия (Лавра,
№ 10), до 1008/9 г. монастырь Рудаво св. Акиндина ку¬
пил у жителей деревни Радохоста участок земли под мель¬
ницу (№ 14), в 1014 г. Константин и Мария Лагуди
передали Лавре свои владения (№ 18), около 1016 г.
вдова кувуклисия Иоанна подарила Лавре земли на остро¬
ве Скиросе (№ 20).
Второй период охватывает время от смерти Василия II
до переворота Алексея I (1025—1081 гг.)— немногим
более 50 лет. Это время характеризуется прежде всего
66	G. Ostrogorsky. Geschichte..., S. 255. Ср. «История Византии», т. II,
стр. 220.
67	От Василия II сохранились две новеллы о монастырской собст¬
венности: в 988 г. он отменил указ Никифора Фоки, ограничив¬
ший рост монастырских владений, в 996 г., напротив, запретил
большим монастырям приобретать новые земли. См. Р. Charanis.
Monastic Properties and the State in the Byzantine Empire.— DOP,
4, 1948, p. 61. Это противоречие породило гипотезу, что новелла,
датированная 988 г., на самом деле принадлежит не Василию II,
а Иоанну Цимисхию (см. ιР. Lemerle. Esquisse pour une histoire
agraire de Byzance.— RH, 219, 1958, p. 281 n. 1), однако иссле¬
дование рукописной традиции императорских новелл X в. при¬
водит к выводу об ее аутентичности. См. N. Svoronos. La Synop¬
sis Major der Basiliques et ses appendices. Paris, 1964, p. 97, 155,
η. 1.
257

резким подъемом значения гражданской знати. Доля граж¬
данской знати в составе элиты подскочила с 20% (при
Василии II) до 36%. Приток новых семей гражданской
знати также резко возрастает: 28,5% зафиксированных
в анкете семей ведут начало с этого периода.
Дело, однако, не ограничивается чисто количествен¬
ными показателями: гражданская знать середины XI в.
выдвигает из своей среды, может быть, и не очень мно¬
гочисленную, но все же довольно заметную группу, пре¬
тендующую на то, чтобы играть роль полководцев. Имен¬
но в это время впервые за изучаемую эпоху совершается
прорыв грани между военной и гражданской знатью,
причем прорыв в одном направлении — чиновничество
пытается овладеть полководческими функциями. Парал¬
лельное явление резкое возрастание роли придворных
евнухов, достигающих высоких постов как в администра¬
ции, так и в армии. Изменяется и положение иноземцев:
при Василии II это были преимущественно кавказцы и
славяне, вливавшиеся в ряды византийской знати, -как
бы инкорпорируемые ею; в середине XI в. иноземцы (сре¬
ди которых много латинян) — скорее наемники на служ¬
бе императора ромеев, нежели византийские аристократы
иноземного происхождения. Наконец, на это время прихо¬
дится потеря полководческого статуса большой группой
военно-аристократических фамилий.
Но было бы односторонне, если бы мы видели только
эту сторону общественного развития Византии середины
XI в., только упрочение позиций гражданской знати. Уже
в то время, т. е. до переворота 1081 г., складывается
могущественная группа военно-аристократических фами¬
лий, выступающая в дальнейшем как клан Комнинов, каы
разряд «царских родичей». Если при Василии II семьи
этого клана (будущего клана, ибо до 1081 г. он не сфор¬
мировался как таковой!) составили 22% элиты, то в се-<
редине XI в. их доля достигала 36%—и это несмотря на
общее уменьшение роли военной знати.
Был ли Комниновскии клан политическим конгломе¬
ратом военно-аристократических родов, которых связали
и соединили довольно случайные брачные союзы, или же
он еще до 1081 г. обладал какими-то специфическими
особенностями, выделявшими его из остальной военной
знати? Этот вопрос легче поставить, чем на него ответить.
Обращает на себя внимание! одно обстоятельство: именно
*258

среди линьяжей этого круга широко распространены пат¬
ронимы «западноевропейского» типа, т. е. восходящие
к названиям мелких местечек (по нашим данным, 40%
всех фамильных имен, тогда как у прочей военной знати
на долю патронимов этого типа выпадает лишь 15%, а
у гражданской знати — 6%). Можно высказать предполо¬
жение, что семьи Комниновского клана по своему гене¬
зису были теснее связаны с деревней, с провинциальным
землевладением, нежели военная знать вне клана.
Таким образом, переворот 1081 г. был социально-эко¬
номически подготовлен еще в середине XI в.— образо¬
ванием могущественной группы военно-аристократических
родов (по всей видимости, генетически — провинциаль¬
ных землевладельцев), которая вступила в конфликт
с политически господствовавшей в то время гражданской
знатью.
Царствование Алексея I (1081 — 1118) охватывает
несколько меньший период, чем каждый из предыду¬
щих,—37 лет. На это время приходятся сдвиги колоссаль¬
ной важности в структуре византийской элиты. Они не
сводимы к так называемой семейственной политике (см.
гл. 1), но имеют гораздо более глубокий общественный
смысл. Суть процесса состоит в консолидации господ¬
ствующей феодальной элиты.
На рубеже XI—XII вв. образуется (или, вернее ска¬
зать, оформляется как некое единство) узкая группа
правящих родов, связанных родством и свойством с им¬
ператорской династией,— то, что я условно называю
кланом Комнинов. В составе элиты ему принадлежит
теперь 60%. Источники этого времени говорят о Комни¬
нах и их родне как о крупнейших земельных собственни¬
ках империи: по словам Зонары, их поместья напомина¬
ли города, у них была свита, какую прилично заводить
царям, а не частным лицам (Зон., 3, стр. 767.2—8).
Конечно, какую-то часть своих поместий победители по¬
лучили в результате конфискаций земель противников и
присвоения государственных угодий, но не исключена
возможность, что Комнины (в широком смысле) и до пе¬
реворота были наиболее значительными земельными соб¬
ственниками.
Впрочем, Комниновский клан состоял не только из
провинциальных магнатов сирийско-малоазийского про¬
исхождения. В него вливаются и некоторые «новые лю¬
259

ди» — как иноземные наемники, так и царские мини-
стериалы (по-видимому, именно при Алексее I приток
«слуг» в ряды знати был особенно значительным).
Изменился и конституирующий принцип элиты:	те¬
перь не служебное положение определяло элитарный ти¬
тул, но родство с императорским домом. Элита еще не
замкнулась, не стала сословием, доступ в которое обуслов¬
ливается происхождением, «кровью», проникновение в
нее было возможным (принцип открытости знати оставал¬
ся в силе), — но оно осуществлялось не через службу, а
через включение в Комниновский клан. Мойшо было бы
сказать, что теперь не служба, чин, должность давали
доступ к высшим общественным ступеням, но наоборот,
принадлежность к элите открывала доступ к высшим ти¬
тулам и должностям.
Комниновский клан монополизирует важнейшую госу¬
дарственную функцию — военно-административную дея¬
тельность. Военная аристократия вне клана Комнинов по¬
степенно теряет значение: она либо вовсе сходит со сцены,
либо переходит в состав служилой знати.
Военная знать вне клана Комнинов занимает при Алек¬
сее I еще довольно большое место: если в середине XI в.
на ее долю в элите пришлось 28%, то при Алексее I —
25% — цифры, разумеется, одного порядка. Гораздо более
показательны другие данные — резкое сокращение притока
новых военно-аристократических семей: в середине XI в.
зафиксирована очень высокая цифра новых военно-аристо¬
кратических родов — 29%, тогда как с царствования
Алексея I ведут свое начало лишь 14% семей военной
зпати.
Но еще более показателен для новых тенденций процесс
превращения части военной аристократии в гражданскую:
начинающийся еще до 1081 г., он достигает своего апогея
именно при Алексее I.
Переход части военной аристократии в ряды граждан¬
ского чиновничества был отмечен, некоторыми писателями
второй половины XI в., жившими еще до переворота Алек¬
сея Комнина. Атталиат говорил о переходе воинов на граж¬
данскую службу, о превращении их в «адвокатов и законо¬
ведов» (Аттал., р. 76.9—12). Эту мысль развивает вслед
за ним Продолжатель Скилицы (Скил. Прод., стр. 112.
8—11). Оба связывали эту тягу к «фискальству и сутяж¬
ничеству», помимо всего прочего, с личными наклонностя¬
260

ми императора Константина X, любившего заниматься
судопроизводством. Однако мы имеем дело не со случайным
явлением, характерным для единичного царствования,—
переход части военной аристократии в другую социальную
категорию носит систематический и довольно массовый ха¬
рактер.
На первый взгляд, это наблюдение поражает. Казалось
бы, и именно так рассуждал Атталиат, переход от военных
занятий к судейской и фискальной службе должен объяс¬
няться пренебрежительным отношением государей к воен¬
ному делу. Не думаю, однако, что Алексею I может быть
брошен подобный упрек. Разгадку, видимо, следует искать
в другом: со второй половины XI в. в Византии происходи¬
ла аристократизация военного дела, оно становилось спе¬
цифической функцией феодальной элиты, оформившейся
при Алексее I как группа царских родичей.
Аристократизация военного командования находит свое
выражение в двух дополнительных явлениях: в вытесне¬
нии евнухов из сферы военного командования и в ограни¬
чении самостоятельности иноземных наемников.
Время Алексея I — в полном смысле переходный пе¬
риод; намеченные тогда тенденции получают логическое
завершение при двух его преемниках — сыне и внуке
(1118—1180 гг.), чьи царствования охватывают более 60
лет. Теперь Комниновский клан безраздельно доминирует в
составе, элиты — на его долю приходится 89%, тогда как
прочая военная знать представлена 4%. Высшее военное
командование практически оказалось сосредоточенным в
руках царской родни. Приток новых семей в ряды военной
знати становится совсем ничтожным: за этот относительно
длинный период появилось только 8% военно-аристокра¬
тических семей. Сравнительно ровный темп появления но¬
вых семей гражданской знати (при Алексее I — 30,5%,
правда, в большей мере в результате метаморфозы военно¬
аристократических фамилий) подчеркивает ту катастро¬
фу, которую пережила военная знать, не вошедшая в клан
Комнинов.
Евнухи в это время вытесняются не только с полковод¬
ческих постов, но и из гражданской администрации, сохра¬
няя свое место лишь в специфических областях дворцовой
жизни. Серьезные перемены происходят и в положении
иноземных наемников. Мануил I пользовался устойчивой
славой латинофила, что подчеркивал не только Никита
^ А. П. Каждая
т

Хониат, но и ряд латинских авторов. Гийом Тирский заяв¬
лял, что Мануил был настолько благосклонен к латинскому
народу, что пренебрегал «гречишками», изнеженными ш
женственными, и опирался в важных делах на одних ла¬
тинян. Ему вторит Роберт Оксеррский, по словам которого,,
Мануил так любил латинян, что с ними ходил в походы и
их -ставил на высшие дворцовые должности. И Уолтер Маи
подчеркивал, что Мануил собирал в свою столицу франков:
самых разных народностей 68. В свете этих единогласных
суждений представляется неожиданным, что в действитель^
ности мы не встречаем при Мануиле I на ведущих военных
постах большого числа выходцев с Запада. Латиняне этого
времени — дипломаты или сравнительно незначительные:
командиры, чей политический вес не идет в сравнение с
влиянием Эрве Франкопула, Русселя де Байоля или нор¬
манских советников Алексея I. Только эллинизированные
латинские семьи (Рожеры и Петралифы), потомки смешан¬
ных браков, дали несколько видных полководцев.
Латиняне — наиболее опасные среди иноземных наем¬
ников — оказались оттесненными от военного командова¬
ния. В отличие от них турки-полководцы приобретают · в
середине XII в. сравнительно большое значение.
Замыкание, консолидация или аристократизация эли¬
ты проявляется далее, в том что брачные связи между во¬
енно-аристократическими семьями и синклитиками, кото¬
рые в XI в. были обыденным явлением, в XII в. не только
редки, но и расцениваются как оскорбительные для эли¬
ты. По-видимому, в XII в. предпринимаются попытки
юридически оформить специфическую аристократиче¬
скую собственность. Указом Мануила I было запрещено
передавать представителям других социальных слоев зем¬
ли, пожалованные синклитикам и воинам. С этим связа¬
но, надо думать, и упрочение понятия знатности в визан¬
тийской общественной мысли XII в.
Таким образом, мы имеем дело с явлением гораздо бо¬
лее общезначимым, более широким, нежели «семействен¬
ная политика»,— речь должна идти именно о серьезных со¬
циальных сдвигах, о перестройке господствующего класса
Византийской империи, о его, если можно так выразиться.
68	PL, 201, col. 857 D; MGH, SS, 26, р. 246; Walter Map. De nugis
curialium. Oxford, 1914, p. 87. Cp. еще у Продолжателя Сигиберта
дз Жамблу: MGH, SS, 6, р. 421.
262

прйближении к западноевропейским «феодальным стандар¬
там».
Конец «семейственной политики» Г. Бек69 и вслед за
ним А. Хольвег 70 связывают уже с деятельностью Мануи-
ла I. По всем данным нашей анкеты, это преждевременно.
Еще на соборе 1166 г. среди 29 виднейших титулованных
особ 23, т. е. около 80%, принадлежали к элите и носили
патронимы Комнинов, Дук, Кондостефанов, Палеологов,
Вриениев, Кантакузинов, Ватацов и Ангелов, тогда как в
числе 16 вельмож более низкого ранга — лишь один пред¬
ставитель этих фамилий — Михаил Ангел (PG, 140,
col. 252 D).
Реакция приходится на последний период — от смерти
Мануила I до падения Константинополя (1180—1204 гг.),
охватывающий чуть меньше четверти века. Комниновский
клан теряет свое монопольное положение — в составе эли¬
ты ему принадлежит лишь 43%, т. е. меньше, чем при
Алексее I, хотя в эту цифру включены родичи как Ком¬
нинов, так и Ангелов. То физическое уничтожение аристо¬
кратических родов, которое имело место при Андронике I,
должно было привести к таким последствиям.
Другая характерная черта этого времени — новое воз¬
растание роли гражданской знати. Ее доля в составе эли¬
ты достигает 39%, что превосходит не только цифры се¬
редины XII в. (7%) или царствования Алексея I (15%),
но даже середины XI в.— времени, казавшегося апогеем
столичного чиновничества (36%). Представители граж¬
данской знати, породнившись с Ангелами, проникают
теперь на самые высокие ступени элитарной лестницы. Но
речь идет не только об элите; несмотря на краткость по¬
следнего периода, за это время выступает на сцену доволь¬
но много новых линьяжей гражданской знати (13,5%
общего их числа — против 4% военной аристократии).
Снова, как в середине XI в., в среде гражданской знати
возникает стремление присвоить себе военные функции.
И может быть, тот скепсис по отношению к родовитости,
который проявлялся у некоторых писателей конца XII в.,
в какой-то форме выражает феномен «деаристократиза-
ции» элиты, возвращение к принципам середины XI в.
69	Н. G. Beck. Ideen..., XIII, S. 321.
70	A. Hohlweg. Beitrage zur Verwaltungsgeschichte des Ostromischen
Reiches unter den Komnenen. Miinchen, 1965, S. 32 f.
11*

Вертикальная мобильность, видимо, усиливается, й
соответственно отменяется указ Мануила I о привилеги¬
рованном землевладении знати. Евнухи возвращаются на
потерянные было позиции, и иноземные полководцы снова
появляются на высших командных постах.
Все это заставляет пересматривать вопрос о социаль¬
ной позиции императоров конца XII в.: они, по всей ви¬
димости, не продолжали политику Комнинов, но верну¬
лись или пытались вернуться к социальной системе XI
столетия.
Если это верно, то и вопрос о социальной роли Андро¬
ника I получает новое освещение: его террористическая
политика — не только проявление его личного деспотиз¬
ма. По-видимому, социальная перестройка, осуществляв¬
шаяся Комнинами, натолкнулась на сопротивление опре¬
деленных слоев господствующего класса, заинтересован¬
ных в сохранении старой системы; победа Андроника
оказалась победой этих слоев, а уничтожение Комнинов-
ского клана или его значительной части — элементом их
социальной и политической программы.
И наконец, последний вопрос, встающий в этой связи:
если конец XII столетия ознаменовался возвращением к
старой социальной системе, то причины глубокого упадка
Византии накануне 1204 г. надо искать не в торжестве
феодальных тенденций, как это делается со времен
Ф. И. Успенского 71, а скорее в том, что эти феодальные
тенденции, осуществлявшиеся Комнинами, оказались
недостаточно устойчивыми и потерпели поражение от тех
сил, которые отстаивали старые порядки.
Однако было бы неверно сводить все перемены, совер¬
шавшиеся в конце XII в., только к реакции на «феодалист-
скую» политику Комнинов. Рассматривая состав элиты
на рубеже XII—XIII вв., мы видим среди носителей вы¬
сокого титула «севаста» не только вельмож илц высоких
чиновников, но и — впервые — людей, явным образом не
связанных с государственным аппаратом. Некоторая часть
севастов конца XII в.— провинциальные (городские или
сельские) собственники. Мы можем догадываться, что
именно в это время локальная знать оформляет этим вы-
71	Ф. И. Успенский. Уклон консервативной Византии в сторону
западных влияний.— ВВ, XXII, 1916, стр. 35. См. разбор вопроса
об упадке Византии в конце XII в.: А. П. Каждан. Загадка Ком¬
нинов.— ВВ, XXV, 1964.
264

б0Кйм титулом свой возросший политический авторитет,
подготавливая ту вспышку феодальной децентрализации,
которая последовала за событиями 1204 г.
*
Примененные в работе новые методы исследования
позволили пересмотреть ряд традиционных суждений о
господствующем классе в Византии XI—XII вв. и поста¬
вить некоторые новые проблемы. Не оправдалось пред¬
ставление о четком различии родовитой провинциальной
и социально-открытой столичной зиати. Самое представ¬
ление о вертикальном динамизме византийского общества
нуждается в ограничении. Не оправдалась и оценка цар¬
ствования Василия II как деструктивного по отношению
к военной знати. Вместе с тем мы получили возможность
представить себе социальное различие между военной ц
гражданской аристократией и те коренные социальные
преобразования в структуре элиты, которые происходили
при Алексее I и которые состояли в консолидации военно¬
аристократической верхушки в клан Комнинов. Мы по¬
лучили возможность говорить об изменении удельного
веса гражданской и военной знати; на разных этапах исто¬
рии XI—XII вв., что объясняет во многом перипетии по¬
литической борьбы. Мы смогли прощупать и некоторые
подспудные процессы, как упрочение будущего Комни-
новского клана накануне переворота 1081 г. дли форми¬
рование провинциального магнатства (провинциальных
севастов) в конце XII в. Мы проследили отличие социаль¬
ной опоры династии Ангелов от предшествующей дина¬
стии и смогли поставить вопрос о возвращении Византии
после 1180 г. к традициям середины XI в. Наконец, мы
смогли проследить, как по-разному трактуется понятие
знатности в сочинениях разных публицистов XI—XII вв.
Не мне судить, что из этих суждений верно, гипоте¬
тично или ошибочно. Но мне кажется, что оба положен¬
ных в основу исследования метода — анализ византий¬
ского политического «самосознания» и социальная просо-
пография в статистической обработке — найдут дальней¬
шее применение и развитие. И если это будет так, я могу
чувствовать себя удовлетворенным.
К сожалению, я работал над решением этой задачи
один. Отсюда — многие промахи и просчеты. Тем более
265

дорога мне помощь всех тех, к кому я обращался за со¬
ветом, кто прочитал работу в рукописи. Я не перечисляю
их имена — в книге и так много длинных списков! Но
именно благодарностью всем им — византинистам и ме¬
диевистам, противникам и сторонникам моих взглядов —
всем, кто своей критикой и помощью способствовал за¬
вершению этой монографии, я хотел бы ее окончить72.
72	Едва эти строки были написаны, тяжелая болезнь оторвала ме¬
ня от работы. Утомительный труд подготовки рукописи к пе¬
чати пришелся на долю моих учеников, прежде всего И. С. Чи-
чурова и М. В. Бибикова. Им я обязан тем, что книга смогла без
задержки выйти в свет.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ РУКОПИСЕЙ
В — Cod. Vindob. phil. gr. 321.
Г —Cod. Palat. Heidelb. Wittenb. 2.
ГИМ, 53/147.
ГИМ, 458/437.
Э — Cod. Escor. Y-II-10:
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
Ан. К.
Аттал.
Бакур.
Ват. собр.
Виз. мол., [1] —
Виз. мол.* [2] -
Вриен.	—
Геор. Тор. —
Евст. Манас.—
Евсгп. Сол.
Евст. Соч.
Евф. Тор.
Зон.
Ист. Фрид.
1. Источники
Аппе Сотпёпе. Alexiade, I—III. Paris, 1937—1945.
Michaelis Attaliotae Historia. Bonnae, 1853.
Typicon Gregorii Pacuriani. Thbilisiis, 1963.
V. Laurent. Les sceaux byzantins du MSdailler
Vatican. Citta del Vaticano, 1962.
K. Mx Konstantopulos. Byzantina molybdobulla to
en Athenais Ethniku nomismatiku Museiu. Athe-
nai, 1917.
- К. M. Konstantopulos. Byzantina molybdobulla.
Sylloge А. К. P. Stamule. Athenai, 1930.
Nicephori Bryennii Commentarii. Bonnae, 1836.
Georges et Demitrios Tornikes. Lettres et discours.
Paris, 1970.
Э. Курц. Евстафия Фессалоникийского и Кон¬
стантина Манасси монодии на кончину Никифора
Комнина.— ВВ, XVII, 1910 (1911).
Eustazio di Tessalonica. La espugnazione di Tessa-
lonica. Palermo, 1961.
Eustathii methropolitae Thessalonicensis opuscule*
Frankfurt a. M., 1832 (переиздано — Amsterdam,
1964).
J.	Darrouzes. Les discours d’Euthyme Tornikes.—
REB, 25, 1968.
Johannes Zonaras. Epitome historiarum, III. Bonnae,
1897.
A. Chroust. Quellen zur Geschichte des Kreuzzuges
Kaiser Friedrichs I. Berlin, 1928.

Каталог, 1—3
Кек.
Кинн.
Корпус
Косм.
Лавра
Марк. код.
Метр. печ.
Милост.
Мих. Аком.
Мих. И тал.
ММ
Ник. X.
Ник. X. Речи
Никиф. Хр. -
Одо Дейлъ.
Орг.
Пира
Нс. Соч.
Нс. Хрон.
Per.
Per. патр., 3
-Б. А. Панченко. Каталог моливдовулов. —
ИРАИК, 8, 1903; 9, 1904; 13, 1908.
Г. Г. Литаврин. Советы и рассказы Кекавмена
М., 1972.
Joannis Cinnami epitome rerum ab Joanne et Ale-
xio Comnenis gestarum. Bonnae, 1836.
V. Laurent. Le corpus des sceaux de Г Empire
byzantin. 5, 1—3. Paris, 1963—1972.
L. Petit. Typicon du monastere de la Kosmosotira
pres d’Aenos.— ИРАИК, 13, 1908.
• Actes de Lavra2. 1. Paris, 1970.
S. Lampros. Ho Markianos kodix 524.— NE 8,
1911.
■ V. Laurent. Les bulles m6triques dans la sigillo-
graphie byzantine. Athenes, 1932.
L.	Petit. Le monastere de Notre-Dame de Pitie en
Macedoine.— ИРАИК, VI (1900), выл. 1.
Michael Akominatu tu Choniatu ta sozomena, I —
II. Athenai, .1879—1880.
Michel Italikos. Lettres et discours. Paris, 1972ft
F. Miklosich-J. Muller. Acta et diplomata graeca
medii aevi sacra et profana, I—VI. Vindobonae,
1860—1890.
-	Nicetae Choniatae Historia. Bonnae, 1835.
-	Nicetae Choniatae orationes et epistulae. Berolini
et Novi Eboraci, 1972.
Nicephorl Chrysobergae ad Angelos orationes tres.
Breslau, 1892.
Odo of Deuil. De profectione Ludovici VII in Ori-
entem. New York, 1948.
-	V. Laurent. Documents de sigillographie byzantine.
La collection C. Orghidan, Paris, 1952.
-	Peira in Jus, I. Lipsiae, 1856.
-	MicKaelis Pselli Scripta minora, 1—2. Milano,
1936—1941.
-	Michael Psellos. Chronographie, 1—2. Paris, 1926—
1928.
-	F. Dolger. Regesten der Kaiserurkunden des Ost-
rSmischen Reiches, I—V. Miinchen — Berlin, 1924—
1965.
V. Grumel. Les regestes des actes du patriarcat de
Constantinople, I (3). Paris, 1947.
m

Per. патр., 4
Сафа, MB
Сиг.
Сим. Бог.
Гимны
Сим. Бог.
Главы
Бил. Бог.
. Катех.
Бил. Бог.
Тракт.
Бкил.
Скил. Прод.
Цец. Эп.
Fontes
Jus
II. П е р и о
АДСВ
ВВ
вди
ВИ
ВО
ГСУ, ИФФ
жмнп
ЗРВИ
ИИБИ
ИРАИК
ИФЖ
Пал. сб.
СВ
AASS
АВ
V. Laurent. Les regestes des actes du patriarcat
de Constantinople, I (4). Paris, 1971.
-	C. Sathas. Bibliotheca Graeca medii aevi, I—VII.
Venezia — Paris, 1872—1894.
-	G. Schlumberger. La sigillographie de l’Empir.
byzantin. Paris, 1884.
-	Symion le Nouveau Theologien. Hymnes, I—III.
Paris, 1969—1973.
-	Symion le Nouveau Theologien. Chapitres th6olo“
giques, gnostiques et pratiques. Paris, 1957.
-	Symion le Nouveau Theologien. Gat6cheses, I—III.
Paris, 1963-1965.
-	Symion le Nouveau Theologien. Traites theologiques
et ethiques, I—II. Paris, 1966.
-	Ioannis Scylitzae Synopsis historiarum. Berolini
et' Novi Eboraci, 1973.
-	E. Th. Tsolakes. He synecheia tes Chronographias
tu Ioannu Skylitse. Thessalonike, 1968.
-	Joannes Tzetzes. Epistulae. Lipsiae, 1972.
-	Fontes rerum byzantinarum, ed. W. Regel, 1—2·
Petropoli, 1892—1917.	.
-	C.E. Zachariae a LingenthaL Jus Graeco-Romanum,
I—VII. Lipsiae, 1856—1864.
ические и серийные издания
-	Античная древность и средние века.
-	Византийский временник.
-	Вестник древней истории.
-	Вопросы истории.
-	Византийские очерки.
-	Годишник на Софийския университет. Историко¬
филологически факултет.
Журнал Министерства народного просвещения.
■	Зборник Радова византолошког института.
-	Известия на Института за българска история.
-	Известия Русского археологического института в
Константинополе.
-	Историко-филологический журнал.
-	Палестинский сборник.
-	Средние века.
-	Acta Sanctorum Bollandiana.
■	Analecta Bollandiana.
269

AR, BSH
BF
BNJb.
BS
Byz.
BZ
DOP
EEBS
Ell.
EO
JHS
JOB
JRS
MGH, SS
NE
PG
«
PL
REB
REG
RESEE
RH
RHC, Doc.
arm.
RHC, occ.
SBAW
TM
—	Acad6mie Roumaine, Bulletin de la Section His-
torique.
—	Byzantinische Forschungen.
—	Byzantinisch-neugriechische Jahrbucher.
—	Byzantinoslavica.
—	Byzantion.
—	Byzantinische Zeitschrift.
—	Dumbarton Oaks Papers.
—	Epeteris Hetaireias Byzantinon Spudon.
—	Hellenica.
—	Echos d’Orient.
—	Journal of Hellenic Studies.
—	Jabrbuch der osterreichischen Byzantinistik (до 19 т.:
Jahrbuch der osterreichischen byzantinistischen Ge-
sellschaft).
—	Journal of Roman Studies.
—	Monumenta Germaniae Historica. Scriptores.
—	Neos Hellenomnemon.
—	J. P. Migne. Patrologiae cursus completus. Series
graeca.
—	J. P. Migne. Patrologiae cursus completus. Series
latina.
—	Revue des 6tudes byzantines.
—	Revue des 6tudes grecques.
—	Revue des etudes Sud-Est Europeennes.
—	Revue historique.
— Recueil des historiens des croisades. Documents
arm6niens.
— Recueil des historiens des croisades. Historiens
occidentaux.
—	Sitzungsberichte der bayerischen Akademie der
Wissenschaften.
—	Travaux et memo ires.

УКАЗАТЕЛЬ ПОЗДНЕАНТИЧНЫХ
И СРЕДНЕВЕКОВЫХ ИМЕН
Аарон см. Владиславичи
Абу-л-Усвар, Аплесфар 161
Абу-л-Фарадж 65
Абулхарис 149
Абу Фирас 63
Аваланды, Аваландии, Валанды 63, 92, 105, 108, 110, 115, 117,
126, 142, 176, 179, 189, 211
Авксентиоты 99, 107, 120, 128, 140, 173, 175, 181, 189, 201
Авторианы 94, 109, 115, 118, 129, 151, 178, 206
Агалианы 99, 107, 120, 126, 136, 178, 190
Агриты 98, 123, 170 ·
Адралесты 99, 126, 140, 173, 175, 188, 207
Адровалан Константин 108
Айны 99, 127, 152, 178, 191
Айоевфимиты 99, 111, 121, 129, 138, 178, 194
Айозахариты 96, 105, 121, 126, 149, 159, 164, 176, 179, 190, 207
Айостефаниты 98, 114, 118, 127, 151, 178, 194
Айофеодориты 94, ИЗ, 119, 129, 136, 151, 178, 194, 210
Айохристофориты 98, 108, 114, 117, 136, 178, 194, 208, 211
Лев 59
Стефан 47, 59, 80
Акапны 99, 108, 121, 128, 136, 178, 191
Акрополиты 64, 94, 126, 135, 178, 193, 199
Георгий 66
Аксухи 98, 103, 112, 117, 129, 139, 169, 170, 176, 197, 200, 206, 213,
215-218
Иоанн 112, 243. См. еще Комнины, Иоанн Толстый
Алакарей см. Алакасеи, Федор
Алакасеи 98, 104, 107, 118, 126, 139, 173, 175, 188, 201, 213
Феодор 104
Аланка 188
Алдуин 44
Алексей I, Алексей II см. Комнины
Алексей III, Алексей IV см. Ангелы
Алексей V см. Мурчуфлы
Алиаты 92, 107, 111, 118, 126, 144, 176, 179, 189, 207
Андроник 144
Иоанн, севаст 109
Иоанн, чиновник ведомства логариаста 144
271

Фома 144
Алопы 63, 91, 105, 107, 111, 116, 126, 135, 178, 190, 198, 203, 222
Алусиан Самуил см. Владиславичи
Алфеи 96, 107, 119, 128, 136, 178, 192, 203
Константин 107
Альберт Ахенский 57, 227
Альпамиш 215
Альфонс Журдэн 58
Амасианы 98, 107, 118, 128, 165, 184
Амиропулы 99, 105, 111, 118, 126, 140, 173, 175, 201, 213
Ампелы 101, 126, 140, 173, 175, 188
Амрул см. Марулы
Ангелы 45, 51, 64, 89, ЮЗ, 109, 111—113, 116, 129, 139, 170—172,
174, 176, 177, 184, 185, 187, 196-198, 200-202,205, 207, 210,211,
218, 263, 265
Алексей III 43, 46, 70, 76-78, 80, 155, 172, 220
Алексей IV 76, 170
Евдокия 172
Исаак II 43, 51, 54, 55, 70, 76, 78, 80, 114, 139, 145, 147, 164,
207
Константин 45
Михаил 263
Андраш II 230
Анемады, Анемы 93, 112, 118, 129, 139, 170, 171, 174, 176, 186, 197,
200, 206, 213
Анзасы 91, 107, 111, 115, 118, 127, 135, 151, 154, 178, 198, 203, 206,
213
Анийский дом 97, 107, 119, 127, 140, 173, 175, 198, 201, 212
Антиохи, Антиохиты 39, 63, 89, 108, 110, 115, 116, 126, 144, 171,
174,176, 179, 186, 187, 197, 205, 206, 211
Григорий 28, 51, 53, 114, 144, 169, 239
Константин 156
Михаил 144, 156
Феохарист 144
Антипапы 101, 107, 120, 127, 138, 178, 182, 191
Михаил 105
Анфимий 193
Анфимиоты 99, 129, 138, 178, 193
Апибитиумы 98, 129, 136, 178
Аплесфары 99, 107, 119, 127, 149, 160, 161,164,176,179,201,213
Георгий 160
Аплухиры 95, 129, 136, 178, 191, 206, 208
Апокавки 96, 105, 120, 126, 149, 150, 153, 176, 179, 189
Василий 150
Иоанн 128
Касиан 150
Лев 150
Апокапы, Апухапы95, 107, 120, 127, 139, 173, 175, 201, 212
Василий 107
Апотиры 101, 115, 120, 129, 138, 178, 192, 208
Арвандины 92, 109, 112, 116, 127, 163, 165, 171, 174, 176, 187, 197, 200
Иоанн 63
Аргиры 63, 92, 104, 105, 108, 112, 117, 125, 140, 171, 172, 176, 179,
189, 199, 201, 207, 210, 256
272

Василий 250
Иоанн 134, 141
Константин 140
Поф 140
Роман III 72, 135, 141, 157, 161
Стефан 141, 153
Аргиры барийские 108, 140
Арета см. Каламаны
Арианиты 99, 105, 107, 117, 126, 139, 173, 175, 201, 213
Аристины 65, 93, 110,111, 120, 127, 136, 151, 178, 190, 206
Д ττοτίροίτ QQ βζ
Арменопулы 97, 127, 148, 176, 179, 201, 212
Василий 149
Масут 148
Павел 148
Арно 217
Арпады 95, 112, 118, 170, 171, 176, 197, 200, 213, 215, 216
Бела-Алексей 155
Артавасды 92, 111, 120, 129, 135, 178, 198, 203, 212
Артокомиты 98, 111, 121, 128, 138, 178, 194
Арцруниды, Сенекеримы, Сенахиримы 92, 104, 118, 126, 150, 153,
165, 176, 179, 199, 201, 207, 212, 215, 216
Абусахл 150
Атом 150
Давид 150
Сенекерим Арцруни 104, 150
Феодор 150
Асени 55
Аспиеты 39, 63, 93, 112, 114, 117, 129, 139, 169, 173, 175, 198, 201,
207, 212, 215, 217
Аспион см. Аспиеты
Астикомиты 99, ИЗ, 121, 129, 170
Атталиаты 95, 107, 118, 127, 136, 178, 192, 198, 199, 203, 206
Михаил 36, 52, 54, 62, 64, 66, 72, 74, 75, 86, 233, 249, 260, 261
Аттики 97, 129, 151, 178, 192, 203, 206, 208
Атцикомиты 99, 107, 118, 127, 170, 184
Афанасий, патриарх 69
Ашот, внук Гагика 127
Бакуриани см. Пакурианы
Балдуин Антиохийский 171, 218
Балдуин Гверчо 216
Балдуин III Иерусалимский 59, 226
Беннат см. Куриак
Бертран де Бланшфор 58
Бертран Тулузский 58
Богута Моравский 216
Борил 81, 216, 217
Боэмунд 82, 237
Вайан 38
Вакхин 217
Валанды, Валандии см. Аваланды .
Валаниты, Валианиты 98, 105, 115, 118, 126, 149, 153, 176, 179,
190
273

Лев 149
Никита 149
Вальсамоны 95, 115, 120, 129, 138, 152, 178, 192, 206, 210
Феодор 39, 63, 210
Вардалии 63, 96, ИЗ, 120, 126, 165, 212
Вардан Великий 127
Вард ах л Константин ИЗ
Вариподы 99, 108, 121, 127, 157, 164
Элпидий 252
Варисы 94, 110, 120, 126, 136, 151, 166, 178, 190, 203, 208
Васак, Вашаш 42
Василаки 38, 92, 107, 110, 117, 127, 144, 145, 176, 179, 189, 199, 201,
205, 207, 210—212
Иоанн 145
Константин 144
Михаил 145
Никифор 50, 65, 145, 207
Василий I 53
Василий II 26, 34, 101, 103-106, 109, 124-126, 130, 140, 142—
146, 149, 159-161, 165, 169, 173—175, 177, 179—182, 184, 198, 206--
208, 213, 218, 225, 231, 248, 255—258, 265
Василий, богомил 67
Василий Ноф, паракимомен 248
Василий Охридский 43, 66
Василий «Подунайский» 107
Василий, хартуларий 42
Василько Юрьевич 216
Васпраканиты 99, 1И, 120, 127, 170, 173, 175, 189, 198, 201, 207,
212
Ватацы 43, 65, 89, 112—114, 116, 126, 139, 155, 167, 170, 171, 174,
176, 200, 206, 210, 263
Василий 65
Иоанн 106, 110
Иоанн Комнин-Ватац 155, 156	^
Вафирикиат Феодор 194
Вафириты 99, 123, 152, 178, 194
Вахрам Эдесский 155
Вахрамии 93, 107, 118, 126, 139, 168, 173, 175, 198, 201, 207, 212
Филарет 217
Вебечиоты 99, 129, 139, 173, 175, 201, 213, 214
Велисарий 193
Велисариоты 96, 114, 118, 129, 136, 137, 151, 178, 193, 203, 206,
208, 210
Иоанн 44
Вервикарии 252
Веривои 95, 108, ИЗ, 120, 127, 139, 173, 175, 201, 207, 210, 213,
214
Вероиты 98, 129, 140, 155, 173, 175, 189, 201
Вириоты 97, 111, 121, 128, 138, 157, 158, 164, 178, 194, 203
Иоанн 157, 158
Николай 157
Вихкаци 98, 105, 107, 117, 126, 139, 173, 175, 198, 201, 212,
Владислав, тавроскифский династ 216
274

Владиславичи 90, 105, 107, 111, 116, 126, 139, 170, 174, 176, 197,
200, 206, 211, 213, 215-217
Аарон 169
Алусиан Самуил 134
Феодор Аароний 155
Влахерниты 95, 111, 115, 118, 129, 136, 151, 178, 193, 198, 203, 208
Воилы 99, 108, 121, 124, 154, 173, 175, 198, 201, 207, 213, 217
Роман 35
Воиоанны 97, 105, 109, 114, 117, 126, 139, 173, 135, 201, 207, 213,
214, 217
Константин 168
Войтех Георгий 168
Вотаниаты 64, 92, 104, 105, 107, 109, 112, 114-116, 124, 125, 146,
147, 171, 174, 176, 179, 187, 197, 200, 206, 211, 250
Андрей 125
Евстратий 146
Иоанн 147
Никифор III 36, 38, 65, 68, 72, 74, 75, 81, 143, 146, 217, 238
Вотаниат-Крувели Артемон 125
Враны 93, 110, 112, 114, 116, 127, 139, 169—171, 174, 176, 197, 200,
202, 206, 213, 214, 217, 251
Алексей 43, 164, 237
Иоанн 109
Николай 110
Врахамии см. Вахрамии
Вриении 59, 62, 90, 107, 109, 112, 116, 125, 129, 170, 174, 176, 186,
197, 200, 205, 206, 210, 211, 263
. Алексей 50
Иоанн 249
Иосиф 41
Никифор Младший 38, 41, 50, 52, 54, 61, 63, 64, 74, 83, 139, 197,
219, 238, 250, 255
Никифор Старший 38, 62, 249
Никифор, его отец? 62
Вринги 99, 105, 108, 121, 126, 136, 166, 177, 190, 210
Иосиф 166
Михаил VI 31, 35, 48, 68, 73, 79, 83, 154, 161, 165, 166, 249
Вурцы 63, 91, 104, 107, 110, 117, 126, 142, 168, 176, 179, 199, 201,
205,	207, 210-212, 250
Варда 142
Константин 142
Вутумиты 98, 127, 139, 169, 173, 175, 189, 201
Мануил 82
Гавалы 94, 108, 115, 118, 128, 136, 178, 190, 198
Гавриилакиты 99, 129, 138, 178, 190
Гавры 92, 108, 112, 114, 116, 126, 139, 168, 170, 174, 176, 197, 200,
206,	212
Константин 109, 110,
Михаил 41
Феодор 63, 110
Гагик Анийский 127
275

Галатоны 63, 95, 115, 120, 126, 136, 151, 154, 177, 193, 198, 203
Галины 97, 125, 138, 158, 159, 164, 178, 190, 210
Иоанн 148, 158
Константин 158
Феодор (Феодосий?) 159
Гемеларии 252
Генесий 54
Георгий Армянин 252
Герарды 99, 114, 119, 129, 165, 212, 214
Герман 81, 216, 217
Гиды 98, 129, 139, 176, 180, 201, 212, 218
Гийом Тирский 37, 71, 77, 79, 85, 146, 226, 227, 262
Гимны 97, 112, 121, 126, 156, 164, 173, 175, 188, 198, 207
Феодор 232
Гифарды 98, 129, 139, 175, 201, 212
Алексей 180
Андроник 50
Главы 95, 108, 115, 118, 126, 139, 173, 175, 188, 201, 202, 207, 213,
214
Гонгилы 101, 126, 170, 175
Горгоплуты 98, 104, 107, 120, 127, 138, 178, 190, 198
Гранаты 98, 129, 154, 173, 176, 201, 212
Гудели 38, 94, 107, 110, 117, 127, 140, 173, 175, 181, 201, 207, 213,
217
Христофор 134
Даватины, Диаватины 93, 107, 110, 117, 127, 139, 152, 173, 175,
201, 210, 212
Феодор 109, 112
Даласины 90, 104, 107, 114, 116, 126,141,153, 171, 172, 174, 176,
179, 187, 197, 200, 206, 211, 213, 248
Анна 38, 169, 219
Константин, магнат 37, 247, 248
Константин, друнгарий флота 141
Константин, священник 152
Никифор 141
Феодоры 106, 141, 142
Дасиоты 99, 123, 129, 139, 170, 176, 187, 211
Дафномил Евстафий 165
Дафнопат Феодор 165
Деканы 96, 108, 110, 119, 129, 163, 165, 169, 173, 175, 188
Георгий 81, 163
Никифор 163
Панфирий 163
Дельфины 95, 104, 108, 118, 126, 149, 160, 164, 176, 179, 189, 199,
201, 207, 210, 213, 217
Никулица Младший 160, 167, 249
Никулица Старший 207
Дермокаиты 97, 114, 119, 126, 139, 173, 175, 188, 198, 210
Михаил 168
Диаватины см. Даватины
Дигенис Акрит 64
Димитрий, посол 56
276

Диогены 62, 93, 105, 107, 119, 126, 145, 171, 174, 176, 179, 186, 197,
200, 205, 206, 211
Иоани 145
Никифор 145
Роман IV 36, 162, 207
Дисиний 31
Дисипаты 98, 115, 120, 129, 152, 178, 192, 208
Докианы 93, 107, 109, 117, 127, 139, 152, 155, 170, 174, 176, 180,
197, 200, 210
Доксопатры 93, 108, 121, 127, 136, 151, 178, 190, 206, 208
Дрими 97, 105, 141, 115, 119, 126, 176, 179, 189, 199, 207
Димитрий 149
Лев 111, 149
Феодул? 149
Дросы, Дросины 93, 105, 111, 119, 127, 152, 169, 178, 192
Дуки 47, 50, 54, 64, 88, 105, 106, 109, 112, 114, 116, 124, 125,
138, 152, 155,171, 174, 176, 186, 197, 200, 205, 206, 210, 211, 222,
250, 256, 263
Андроник Старший 64
Андроник, логофет 139
Иоанн, кесарь 75
Иоанн, логофет 139
Ирина, императрица 38, 41, 48, 49, 242
Ирина 171
Исаак 139
Константий 74
Константин X 36, 64, 68, 261
Константин Старший 64
Константин, жених Анны Комниной 49
Лев 222
Михаил VII 35, 65, 68, 72, 74, 147, 452, 160
Михаил 139
Михаил, протоспафарий 171
Панфирий 64
Дуки-Каматиры 171
Евгенианы 94, 107, 120, 126, 136, 178, 191, 206
Никита 46
Евдокия, императрица 106
Евламп, анфипат 108
Евлампи 97, 108, 111,-127, 136, 178, 191, 206
Еврипиоты 99, 123, 166
Евстафий Солунский 28, 46—48, 50—52, 59, 65—67, 70, 79, 85, 192,
242 249
Евфии 98, 112, 122, 129, 136, 178, 191
Евфимий, претор 232
Евфорвин Константин см. Катакалоны
Жоселин 217,
Зонары 93, 110, 119, 129, 133, 135, 178, 192, 206, 208
Иоанн 39, 64, 75, 78, 249, 255, 259
Зоя, императрица 34, 71, 73
277

Иалеи см. Эксазины-Иалей
Иаситы 93, 107, 110, 117, 127, 142, 143, 153, 171, 174, 176, 179, 187,
197, 200, 206, 211, 213, 237
Иосиф 143, 153
Лев 142
Ибн-Утайр 217
Иван-Владислав 105, 169
Ивач Мануил 216
Ивирицы 98, 105, 108, 120, 126, 154, 173, 175, 193, 198, 201, 210,
212
Иероним 53
Иканаты 94, 110, 119, 129, 136, 178, 192, 199
Иоанн I Цимисхий 151, 257
Иоанн II см. Комнины
Иоанн, кувуклисий 257
Иоанн, логофет 218
Иоанн, логофет дрома 82
Иоанн Орфанотроф см. Пафлагонцы
Иоанн, патрикий 38
Иоанн Сидений 218
Иоанн, сын Гагика 127
Иоанн, эпарх 158
Ионополиты 99, 127, 154, 178, 191, 203
Иоанн 220
Ирина, императрица 29
Ирина-Берта 43
Ириники 95, 114, 119, 129, 136, 137, 151, 178, 191, 206, 208
Феодор 133
Исаак I см. Комнины
Исаак II см. Ангелы
Итал Иоанн 206, 208
Италик Михаил 48, 49, 53, 54, 242
Ифест Феофилакт 39, 170, 198, 205, 206, 231, 232, 248
Кавалурии 101, 107, 121, 126, 140, 173, 175, 188, 198
Кавасилы 93, 108, 115, 119, 126, 139, 152, 169, 173, 175, 188, 200,
207, 216
Константин 34
Кавканы 97, 126, 139, 168, 173, 175, 201, 207, 213, 217
Казаны 98, 129, 140, 176, 198, 201, 213
Каламаны 96, 112, 119, 129, 139, 171, 176, 197, 200, 213, 215, 216
Арета 169
Константин 58
Калликл Николай 63, 64
Калоифы 100, 123, 129, 151, 178, 191, 206
Каломодий 44
Каматиры 64, 89, 107, 109, 112, 114, 116, 125, 133, 135, 137, 151,
171, 177, 187, 190, 198, 200, 203, 205, 211
Авраамий? 135
Андроник 28, 135
Василий 45
Василий Каматир-Кантакузин 211
Григорий 40, 45, 171
Камелавкады 98, 105, 121, 127, 167
278

Камицы 93, 109, 112, 117, 129, 139, 171, 174, 176, 186, 197, 200, 206,
213, 215, 217, 251
Кампа... Константин 108
Кампанарии, Кампаны 95, 108, 114, 118, 126, 136, 178, 192, 203
Николай 112, 168
Канавы 97, 105, 120, 126, 170, 177
Михаил (Канак?) 170
Кантакузины 43, 91, 112, 114, 116, 129, 139, 169, 171, 174, 176,
187, 197, 200, 207, 211, 251, 263
Андроник 82
Иоанн VI 14
Канчу 216
Капандриты 100, 129, 167
Алексей 167
Каппадоки 92, 108, 121, 127, 147, 176, 179, 199, 211
Караджи, Карацьт 100, 110, 120, 129, 140, 168, 173, 175, 201, 213
Михаил 168
Карамалина 222
Карамалы 95, 110, 111, 120, 123, 125, 129, 138, 158, 164, 178, 182,
191
Георгий 158
Константин 158
Лев 158
Карандины 90, 105, 108, 111, 117, 126, 145, 153, 176, 179, 190, 199,
205, 210
Варда 145
Василий 145
Иоанн 145
Мануил 145
Михаил 145
Карианиты 96, 111, ИЗ, 120, 127, 136, 178, 193, 203
Иоанн 37
Карики 96, 110, 121, 129, 140, 173, 176, 207
Кармаликии 100, 108, 122, 126, 154, 173, 175, 181, 201, 202
Касианы 98, 129, 139, 175, 188, 207
Каситиры] 101, 115, 122, 125, 170, 175
Каспаки 94, 114, 115, 119, 126, 138, 159, 164, 178, 198. 206
Василий 159
Катакалон 159
Никифор, севаст 109, 114
Никифор, судья 159
Кастамониты 91, 107, 110, 114, 116, 127, 147, 148, 153, 169. 172% 176,
179, 187, 189, 197, 200, 202, 205
Алексей 148
Евстафий 148, 156
Михаил 168
Феодор 78
Кастр 42
Катакалоны 89, 104, 107, 109, ИЗ, 116, 125, 139, 152, 171, 174.
176, 187, 200, 210. См. также Каспаки, Кекавменьт, Тарханиоты
Константин Евфорвин 82
Катакуриан Алексей 101, 171
Катафлороны 92, 105, 107, 115, 117, 127, 138, 149, 159, 164, 176, 179.
190, 205
279

Иоанны 159
Кафары 98, 123, 151, 178, 192
Кацамунды 100, 126, 140, 173, 175, 207, 213
Кеген 216, 217
Кекавмены 94, 107, 112, 117, 126, 149, 160, 164, 176, 179, 189, 201,
205 207 210 212
Кекавмен, писатель 27, 32, 33, 38, 52, 68, 73, 74, 83, 85, 104, 237,
241, 242, 247, 248
Василий 160
Катакалон 31, 73, 160, 187, 238
Константин 160
Михаил 160
Кенхри 98, 108, 122, 126, 138, 178, 191, 210
Кефалы 95, 111, 121, 127, 154, 168, 169, 173, 175, 188, 198
Лев 154, 170
Килич-Арслан II 59
Киминианы 100, 129, 138, 154, 178, 193
Киннамы 97, 127, 136, 178, 206
Иоанн 41, 42, 53, 57, 59, 61, 78, 238
Кипарисиоты 96, 105, 111, 121, 126, 147, 176, 179, 189
Лев 134
Кирицы 98, 151, 178, 191, 192
Мануил 134
Кируларии 94, 106, 109, 116, 126, 136, 152, 166, 171, 177, 184, 186,
194, 197, 198, 200, 206, 210, 211
Константин 136
Михаил I, патриарх 54, 70, 164, 200
Михаил, логофет 136
Клавдиополиты 100, ИЗ, 121, 129, 138, 178, 192, 203
Иоанн 240
Кладоны 64, 98, 111, 121, 126, 138, 178, 190, 206
Кокины 100, 108, 122, 129, 166
Василий 166
Коковасилии 96, 129, 139, 173, 175, 201, 207, 212
Баграт 207
Комито 252
Комиты 97, 111, 122, 128, 151
Комнины 6, 14, 40, 47, 48, 55, 62, 65, 71, 74, 84, 88, 101, 103, 105,
106, 108, 109, 112, ИЗ, 115, 116, 123, 124, 126, 132, 134, 138, 142,
152, 155, 156, 158-161, 170-177, 180-187, 194, 196-200, 202,
205-208, 210, 211, 214, 215, 219, 220, 250, 256, 258—261, 263—265
Адриан, брат Алексея I 229
Адриан, архиепископ 152
Алексей I 38, 39, 48, 49, 57, 60, 68, 75, 77, 80, 82, 84, 103, 105—
107, 109—112, 125—130, 139—150, 152-154, 156, 160, 162, 163,
165, 166, 169-184, 199, 206-208, 211, 213-215, 217-220, 229,
233, 234, 240, 257, 259—263, 265
Алексей II 47, 76, 77, 85
Алексей, внук Иоанна II 40, 240
Алексей, кравчий 138
Алексей, севаст 240
Анна 38, 39, 49, 50, 52, 63, 64, 66, 67, 75, 76, 78, 80, 81, 110,
1fiO 1fi9 1Q7 917 9ЧЯ
Андроник I 44, 47,’ 50, 56-58, 79, 81, 85, 164, 172, 207, 208, 220,
280

237, 238, 240, 243, 250, 263, 264
Андроник, сын Алексея I 48
Андроник, сын Иоанна II 48
Евдокия 155
Иоанн II 40, 48, 77, 81, 139, 140, 143, 155, 163, 169, 214, 215, 220
Иоанн, брат Исаака I 74, 139
Иоанн, паракимомен 139
Иоанн, севаст 134
Иоанн, сын севастократора Исаака 75
Иоанн Толстый 76
Ирина 40
Исаак I 68, 73, 74, 139
Исаак Кипрский 57, 250
Исаак, брат Алексея I 75, 232, 240
Исаак, севастократор 41, 169
Константин, дука 139
Константин, кравчий 138
Мануил I 42, 43, 46-48, 52,59, 76—78, 80, 84,85, 112, 125, 130,
144—146, 155, 156, 163, 207, 213-215, 218, 220, 226, 227, 234,
235, 250, 261-264
Мануил 82
Мария, дочь севастократора Исаака 41
Мария, кесариса 43, 238
Никифор 46, 47, 48
Стефан 46, 138
Феодор 134
Феодора 226
Кондомиты 100, 111, 122, 125, 138, 166, 178, 190, 199
Кондостефаны 62, 85, 109, 112-114, 116, 126, 138, 171, 174, 176,
186, 197, 207, 211, 250, 251, 263
Андроник, деспот 114
Андроник, мегадук 43
Андроник, хартуларий 139
Андроник 84
Никифор 114
Константин I 54, 64
Константин VII Багрянородный 64, 83, 148
Константин VIII 37, 125, 248
Константин IX см. Мономахи
Константин X см. Дуки
Константин, посол 114
Копсины 100, 112, 122, 129, 138, 178, 190
Костомиры 93, 115, 120, 129, 152, 178, 191, 199, 202, 206, 210, 213,
214, 217
Михаил 168
Феодор 64
Котерцы 41, 96, 127, 139,	173,	175,	201,	205,	212
Кратеры 96, 107, 114, 117,	126,	138,	154,	178,	192
Криниты 101, 126, 140, 173, 175, 201, 212
Критопулы, Критоплы 95,	129,	139,	152,	175,	188
Ксилиниты 101, 123, 124,	138,	154,	177,	193,	220
Ксиры 89, 107, 110, 112, 116, 126, 135, 137, 151, 177, 190, 203, 208,
210, 211
Варда 135,
281

Иоанн, пелопоннесец 168,
Иоанн, протоновелисим 106,
Михаил 135
Ксифии 96, 105, 107, 117, 126, 139, 173, 175, 188, 207, 210
Евстафий 134,139,156
Ксифилины 90, 107, 111, 115, 117, 127, 133, 135, 137, 151, 178,
192, 203, 206, 208
Варда 135,
Иоанн 135,
Константин 135
Куриак 149
Куркуасы 96, 105, 120, 125, 149, 153, 176, 179, 201, 207, 210-212
Иоанн 149
Михаил II, патриарх 49, 78, 149
Куртикии 92, 108, 110, 115, 121, 143, 171, 174, 176, 179, 200, 202,
206, 211, 212
Василий 39, 62, 143
Михаил 143
Михаил Кутрик 82, 143
Николай 143
Кутрик Михаил см. Куртикии
Куцомиты 100, 127, 138, 154, 178, 190, 203
Лагуди 257
Лазарь Галесийский 162
Лакапины 100, 104, 118, 125, 154, 177, 193, 198, 203, 208, 212
Роман I 154
Лалаконы 98, 110, 120, 125, 140, 173, 175, 188
Ламбины 98, 151, 178, 193, 203, 208
Ламбросы 97, 108, 121, 128, 140, 173, 175, 188, 198, 207, 210
Лапарды 98, 112, 119, 129, 154, 171, 176, 186, 200, 207, 212
Андроник 154
Ласкари 45, 96, ИЗ, 118, 129, 130, 139, 171, 176, 187, 188, 200, 202,
222
Михаил 168
Феодор I 45, 46
Лаханы 97, 123, 166
Лев VI 30, 31, 44, 53, 234
Левупы 98, 129, 148, 176, 179, 212
Варда 148, 158
Исаак 148, 168
Лепендрины 100, 127, 140, 168, 173, 175, 207
Ливады 100, 108, 129, 138, 154, 178, 192
Ливаний 13
Лизики 40, 97, 107, 121, 125, 136, 166, 178, 190, 191, 206
Лиминиты 100, 123, 167
Ахилий 167
Липариты 95, ИЗ, 121, 127, 145, 176, 179, 201, 212, 215
Багваши 145
Василий 145
Ивана 145]
Константин 134, 145
Оратий 145
282

Лихуды 97, 107, 119, 127, 138, 162, 165, 173, 175, 178, 190, 198, 203,
206
Константин, патриарх 162
Стефан 162
Людовик VII Французский 56, 57, 78
Мавр, посол 56
Маврезий 146, 156
Маврики 61, 95, 107, ИЗ, 118, 127, 146, 168, 176, 179, 189, 202
Иоанн 146
Константин 146
Маврикий 30
Мавродзомы 95, 114, 118, 129, 139, 169, 175, 180, 188, 198, 201,
202
Мануил 114, 207
Маврокондарии 252
Ксенион 252
Мавроматы, Макроматы 100, 130, 167
Косьма 167
Мавроподы 93, 112, 122, 126, 136, 151, 178, 190, 199, 203, 206
Магн, пресвитер 114
Мадариты 100, 115, 121, 129, 138, 178, 193
Мазид Лев 249
Маис Иоанн 160
Макеларий Николай 252
Макремволиты 92, 107, 110, ИЗ, 114, 116, 126, 133, 136, 152, 178,
193, 206, 208, 210, 211 -
Макроматы см. Мавроматы
Макрохиры 100, 130, 138, 178, 191
Малаки, Малакины 95, 105, 121, 125, 151, 178, 192, 206, 210
Евфимий 78
Малеины 65, 96, 104, 119, 125, 140, 168, 173, 175, 198, 201, 256
Евстафий 231
Малеси 97, 105, 107, 110, 116, 127, 138, 162, 165, 173, 175, 178, 206
Василий 162
Иоанн 162
Манаси Константин 47—49, 52
Манганы 100, 110, ИЗ, 118, 129, 136, 178, 193, 194
Мандалы 97, 123, 127, 128, 167, 249
Маниаки 95, 107, 109, ИЗ, 115, 116, 125; 128, 147, 176, 179, 189, 199,
201, 207, 212, 217
Маникиат Лев 115, 128, 147
Манкафы 98, 130, 167
Феодор 167
Мансур ибн-Лулу 217
Мануил I см. Комнины
Мануил, магистр 193
Мануилиты 94, 126, 136, 152, 178, 193, 194
Иоанн МануиЯат 136
Маргарита-Мария Венгерская 54
Марин 217
Мария «Аланка» 34, 39, 75
Мария Египетская 205
Мария, жена Ивана-Владислава 105
283

Марулы 95, 126, 148, 153, 176, 179, 201, 213
Василий 148
Иоанн 153
Матфей Эдесский 167, 249, 255
Махитарии 93, 107, 111, 120, 127, 137, 178, 192, 203, 212
Василий 137
Мацуки 95, 108, 111, 120, 128, 136, 178, 191, 198, 208
Мелетий Новый 168
Мелисины 91, 107, 109, ИЗ, 116, 125, 146, 153, 171, 172, 174, 176,
179, 187, 197, 206, 211
Василий 63
Иоанн 146
Мария ИЗ
Никифор 146
Феодор 146
Мелисурги 187
Мелиты 100, 129, 138, 178, 191, 203, 206, 213
Адриан 198
Мермендолы 95, 105, 110, 117, 127, 136, 152, 178
Месаникты 98, 126, 139, 173, 175, 188, 207
Месариты 92, 102, ИЗ, 114, 117, 129, 136, 151, 178, 194, 206, 208,
211
Николай 76
Феодор 59
Месимеры 100, 110, 120, 127, 170, 216
Василий 170
Месопотамиты 90, 111, 115, 118, 129, 147, 153, 176, 179, 199, 210
Иоанн, каниклий 147
Иоанн, проэдр 133, 147
Константин 147
Михаил 147
Феодор 147
Метаксы 97,	123,	127, 151,	178,	192,	199, 208
Метриты 98,	128,	154, 173,	175,	181,	188
Николай 154
Митилинеи 98, 102, 110, 120, 129, 152, 178, 192, 203, 206
Михаил III	62,	125
Михаил IV	см.	Пафлагонцы
Михаил VI см. В ринги
Михаил VII см. Дуки
Михаил, аколуф 217
Михаил, виночерпий 81, 82
Михаил, патрикий 108
Молискот 216
Монастириоты 97, 107, ИЗ, 119, 126, 147, 176, 179, 190
Монастра 217
Мономахи, Мономахиты, Мономахаты 63, 92, 105, 107, 114, 117, 125,
136, 152, 177, 192, 199, 203, 208, 210
Георгий 136, 208
Иосиф? 114
Константин IX 34—36, 79, 140, 162, 208
Мануил? 114
Поф 134
284

Монферраты 100, 114, 118, 130, 140, 171, 176, 197, 200, 212,
214—216
Конрад 140, 218,
Райнерий 218
Морохарзаны 98, 112, 122, 125, 136, 178, 203, 212
Мосиле, Мусиле, Моселе 98, 123, 124, 170, 173, 175, 201, 210—212
Мосхи 96, 112, 122, 128, 136, 152, 178, 203, 213
Мстислав Юрьевич 216
Музалоны 97, 128, 151, 178, 203, 206
Феофано Музалониса 151
Мукупелы 100, 108, 122, 127, 170
Мунданы 99, 111, 121, 129, 154, 178, 191, 194
Мурчуфлы 100, 130, 170, 187, 190, 197, 203
Алексей V Дука 76, 170, 172, 187, 200, 207
Набит 217
Нестонги 97, 102, 107, 120, 126, 140, 173, 175, 201, 213
Нестонгиса 102
Несторицы, Несторы 99, 107, 121, 126, 140, 173, 175, 201, 207, 213
Никевсы, 97, 108, 110, 120, 127, 137, 178, 192, 199, 203
Никерит Лев 219
Никита Анкирский 27
Никифор II см. Фоки
Никифор, паракимомен 220
Никифорица 74, 218
Николай, паракимомен 218
Николай Мефонский 112 .
Николай Мистик, патриарх 27
Николай, стратиг 134
Нур ад-дин 57
Од о Дейльский 56, 57, 78
Олинфины 99, 112, 122, 129, 169
Михаил 240
Опсикианы 99, 109, 122, 128 170
Опы 93, 108, 109, 117, 127, 139, 173, 175, 188, 198
Ордерик Виталий 163
Оттон 216
Офеомахи 100, 111, 122, 129, 138, 178, 192
Офриды 100, 127, 138, 178, 191, 206
Падиаты 100, 129, 140, 175, 201, 212
Пакурианы 91, 105, 107, 109, 115, 116, 126, 139, 171, 174, 176, 197,
200, 206, 210—212, 215—217
Георгий 168
Григорий 217, 237, 248
Палатины 97, 108, 122, 125, 139, 173, 175, 201, 212
Василий 134
Сион 125
Палеологи 62, 90, 109, 112, 113, 116, 123, 124, 128, 139, 155, 171,
174, 176, 186, 197, 200, 207, 210, 211, 263
Георгий 238
Цанайиоты 94, 107, 121, 126, 152, 178, 194

Панареты 96, 111, 118, 128, 138, 178, 192
Лев 115, 128
Пантехни 93, 111, ИЗ, 118, 129, 134, 137, 151, 166, 178, 192, 199, 206
Парандин? 199
Параспондил Лев см. Спондилы
Парсакутины 100, 104, 119, 125, 139, 173, 175, 189, 201, 210
Пастила Никифор 63
Пафлагонцы 61, 93, 105, 106, 118, 126, 138, 161, 165, 166, 173, 175,
177,192, 198, 203
Антоний 72
Иоанн Орфанотроф 218
Михаил IV 35, 37, 38, 72-74, 148, 154, 161, 162, 198
Стефан 72, 161
Пахлавуни 96, 107, 120, 126, 139, 168, 173, 175, 181, 198, 201, 205,
212 215 217
Педиадиты 95, 114, 119, 128, 138, 152, 154, 166, 178, 194, 210, 220
Алексей 168
Василий 51, 53
Михаил Педианит 166
Педиасимы 97, 125, 151, 178, 194
Пекулы 97, 112, 122, 126, 136, 178, 192
Пендактены 99, 107, 121, 128, 151', 178, 191
Пепагомены 90, 108, 111, 119, 129, 136, 154, 178, 191
Пепан Феодор 136
Перивлептины, Перивлептиты 96, 113, 121, 129, 170, 177
Иоанн 170
Петр А лифа 217
Петр de Тшта 32
Петралифы 62, 93, 112, 114, 116, 129, 155, 171, 174, 176, 197, 200,
211, 212, 214-216, 262
Иоанн 114
Никифор Комнин-Петралиф 114
Феодора 114
Пигониты 93, 105, 107, 114, 116, 126, 150, 153, 165, 176, 179,. 189, 207
Алексей 82, 150
Константин 150
Пикриды 99, 128, 137, 178, 191, 198
Пиры, Пиропулы 95, 108, 110, 111, 115, 116, 128, 176, 179, 189,
210
Георгий 149
Феодор 149
Плакины 100, 101, 112, 122, 129, 152, 178, 191, 210
Полиевкты ίσο, 111, 122, 129, 137, 178, 190
Полис 37, 63
Пофы 94, 105, 107, 111, 117, 126, 136, 151, 177, 191, 206
Проваты 38, 96, 128, 138, 162, 165, 173, 175, 178, 203, 208, 213,
214, 220
Георгий 162
Феодор Промат? 128, 162
Продром Феодор 27, 39, 40, 41, 47, 52, 67, 70, 79
Промундины 96, 107, 112, 119, 129, 136, 178, 202, 212
Иоанны 136
Константин 136
Просухи 99, 129, 139, 175, 201, 207, 213, 215
Ж

Никифор 205
Протевонты 100, 108, 122, 127, 138, 162, 165, 173, 175, 178, 192, 208
Никифор 162
Феодор 162
Псевдо-Алексей 164
Псевдо-Ансберт 55, 77, 111, 114
Псевдо-Бенедикт 77
Псевдо-Симеон 193
Пселлы 91, 102, 107, 119, 128, 135, 138, 152, 178, 191, 198, 199, 203,
206, 208, 210
Михаил 14, 33—37, 52, 54, 58, 61—66, 69, 72-74, 79, 83, 86, 127,
159, 162, 165, 187, 198, 242, 255
Стилиана 65
Псилы 65, 99, 129, 138, 154, 178, 191 .
Алексей 64
Пундеси 217
Пупак 243
Равендин см. Арвандины
Радины 63, 91, 107, 111, 114, 116, 126, 136, 151, 177, 193, 198, 203,
208, 210, 213, 214
Георгий 136
Радульф Когесхейл 56
Раймунд Антиохийский 237
Ряттрлмяти QQ	' 1 ζΐ
Раули 96, 114,’ 119, *129, 140, 172, 175, 197, 200, 201, 212, 214-216,
251
Лев 205
Роберт де Клари 170
Роберт Крепин 217
Роберт Монах 56
Роберт Оксеррский 262
Рогерий, славонец 139
Рогерии см. Рожеры
Родии 100, 102, 111, 121, 125, 129, 137, 166, 178, 192, 203
Рожеры, Рогерии 63, 93, 112, 114, 116, 129, 139, 155, 171, 174, 176,
197, 200, 211, 212, 214—216, 262
Алексей 140
Андроник 140
Иоанн 139
Роман I см. Лакапины
Роман III см. Аргиры
Роман IV см. Диогены
Роман, зять Андроника I 172
Романаки 99, 129, 152, 178, 190
Романиты 96, 112, 122, 129, 136, 169, 178, 190, 198
Ромуальд Салернский 77, 149
Рубениды 95, 126, 140, 168, 173, 175, 180, 207, 210, 212
Рубен 155
Торос 155
Руссель де Байоль 217, 262
Саваит 33
Савватпй 213
287

Саг? Иоанн 134
Сагматы 100, 108, 126, 138, 154, 178, 192
Садах ад-дин 114
Самухи 100, 129, 151, 178, 202, 213, 215
Сапоны, Сапонопулы 99, 123, 126, 151, 178, 192, 206
Сапуна 222
Саракинопулы 96, 105, 115, 117, 126, 139, 152, 173, 175, 201, 213
Сарандины см. Карандины
Сарандопихи см. Тесаракондапихи
Сарониты 97, 107, 121, 126, 140, 152, 173, 175, 189, 198
Сгуры 92, 112, 114, 117, 128, 136, 154, 169, 178, 187, 190, 197, 198,
205
Иоанн 205
Лев 172, 207
Сенекеримы см. Арцруниды
Сервлии 91, 107, 119, 127, 135, 178, 190, 206, 208, 210
Мария 210
Никифор 54
Сергий, патриарх 257
Сергоны 252
Сергопулы 99, 114, 119, 130, 137, 154, 169, 178, 190, 206
Сигиберт из Жамблу 170, 262
Симеон Богослов 31—33, 38, 52, 71, 82, 83, 241, 242, 248
Симеон Логофет 31, 32
Синадины 63, 91, 109, 110, 118, 126, 139, 166, 171, 174, 176, 184, 187,
197, 200, 206, 211
Лев 222
Фи л ит 139
Синаиты 99, 129, 165
Сиропулы 94, 102, 107, 119, 128, 152, 178, 199,202, 206, 213, 214
Иоанн 51, 53
Сиф Симеон 32, 33, 39, 52, 205
Скевины, Скевлины 99, 111, 122, 127, 138, 157, 164, 178, 192
Василий 157
Лев 111
Скилицы 94, 110, 113, 118, 129, 137, 152, 178, 191, 199, 203, 206
Георгий 137
Иоанн 31, 37, 38, 52, 58, 63, 65, 68, 72, 79, 104, 137, 161, 188,
247—250, 255, 257
Скилицы Продолжатель 66, 260
Склир Сиф 125
Склиры 63, 89, 104, 107, 109, 116, 125, 141, 153, 172, 176, 179, 189,
199, 201, 210, 213, 256
Андроник 141
Варда 143, 248
Василий 141, 152
Константин 141
Николай 141, 152
Николай (Никита?) 141
Роман 250
Скривы 100, 108, 121, 126, 167
Скутариоты 94, 108, 111, 119, 128, 154, 178, 193, 206
Смирн? Иоанн 115
Смирней 96, 102, 111, 115, 118, 126, 136, 178, 192, 203, 206

Соломоны 63, 95, 108, 110, 120, 127, 137, 152, 178, 190, 199, 203,
206, 208
Иоанн 110
Сотас 41
Спал? Иоанн ИЗ
Спанопулы, Сданы 92, 105, 108, ИЗ, 115, 117, 128, 135, 152, 178,
191, 202, 210
Анна 210
Иоанн ИЗ
Константин 252
Никифор 252
Спиридонаки Иоанн 44
Сплинарии, Сплиниары 97, 107, ИЗ, 114, 117, 128, 136, 178, 191
Феофилакт 134
Спондилы 96, 111, 122, 127, 137, 169, 178, 191, 220
Лев Параспондил 137, 154
Стиииоты, Стипы? 94, 112, 122, 125, 149, 160, 164, 176, 179, 189, 190
Михаил 160
Михаилица 155
Феодор 84, 207
Стифаты 97, 128, 138, 164, 176, 178, 192, 206, 208
Константин 164,
Никита 63, 164
Николай 164
Стравомиты 100, 127, 147, 176, 179, 189, 207
Феодор 37, 63
Стравороманы 94, 107, 109, ИЗ, 116, 127, 139, 155, 173, 175, 188, 198,
201, 207, 211
Мануил 231
Стрифн Михаил 172
Стровилы 99, 129, 138, 154, 178, 192, 199, 203
Схины 100, 114, 119, 130, 137, 178, 192
Константины 17
Танкред 39
Тарониты 90, 104, 108, 109, 112, 114, 116, 126, 143, 168, 171, 174,
176, 179, 200, 206, 210, 212, 215, 216
Ашот 148
Григорий 148
Григорий 78
Григорий 143
Иоанн 143
Тарханиоты 91, 105, 107, 110, 116, 126, 139, 152, 171, 174, 176, 187,
206, 210, 213
Алексей 112
Василий 37
Катакалон 249
Татикии 96, 110, 120,128, 163,165,169,171, 174, 176, 197, 200,213,
215-217
Константин 163
Тесаракондапихи 96, 115, 120, 125, 157, 178, 191, 203, 208
Торникп 63, 89, 105, 107, ИЗ, 114, 116, 126, 146, 153, 166, 172, 176,
179, 200, 201, 205, 207, 210, 212, 215, 216
Георгий, магистр риторов 146
289

Георгий, мйтрополит Эфесский 49, 50, 65, 146
Димитрий 49, 50, 78	146
Евфимий 49, 54, 78
Константин 146, 172
Лев 73
Роман 146
Торос см. Рубениды
Травл 216
Триакондафилы 94, 105, 108, 110, 117, 126, 157, 164, 173, 176, 179,
189
Иоанн, куропалат 134
Иоанны 157
Лев 157
Феодул 157
Тривлатиты 100, 114, 119, 130, 137, 178, 192
Трипсихи 95, 113, 114, 117, 129, 137, 155 178, 192, 208
Трисайозахарит Евстафий 159
Трифилии 95, 124, 137, 178, 191, 198
Трихи 95, 119, 128, 152, 178, 191, 206
Михаил 115, 128
Трох Феодор 45
Тутах 84
Умбертопул Константин 217
Уолтер Man 57, 262
Ураны 101, 104, 107, 117, 126, 138, 161, 165, 173, 175, 177, 180, 181,
190, 198, 206, 210
Михаил, чиновник 161
Михаил, дука 161
Никифор 161
Фаркус 42
Феодора, императрица 71, 154
Феодорит Киррский 13
Феодорица 82
Феодороканы 95, 105, 107, 117, 126, 139, 173, 175, 188, 201, 212
Феодосий Воррадиот, патриарх 213
Феофан 83, 225
Феофилакт Болгарский см. Ифест Феофилакт
Фетталы 101, 123, 128, 151, 178, 192, 203
Фиалиты 99, 128, 138, 178, 193
Филеот Кирилл 233
Филиппа, принцесса антиохийская 58, 59
Филокалы 92, 108, 109, 114, 116, 126, 138, 161, 162, 165, 173, 175
178, 192, 198
Андроник 161
Евмафий 162
Евмафий (Евстафий?) 161
Фоки 54, 63, 94, 104, 119, 125, 139, 173, 175, 188, 198, 201, 207, 210,
211, 213, 256
Никифор II 142, 166, 257
Фома, евнух 42
Фома, секретарь 42
Фотий, патриарх 28, 53
290

ФраиκοιIу.!ΐiii 94, 102, 107, 115, 117, 128, 156, 164, 173, 175, 181, 212
Иоанн 156
Константин 156
Николай 156
Эрво 156, 216, 217, 262
Фридрих Барбаросса 41, 43, 44, 55, 56
Фурнитарии 99, 129, 138, 178, 192
Халды 96, 105, 108, 118, 126, 139, 152, 173, 175, 189, 198, 201
Иоанн 205
Халкотувы 101,· 108, 121, 127, 139, 173, 175, 189
Феофилакт 108
Халкуци 64, 94, 108, 111, 114, 117, 126, 136, 168, 177, 192, 198
Иоанн 108
Никита 108
Халуфы 97, 112, 119, 129, 139, 171, 176, 200, 213, 214
Хамареты 97, 130, 169, 170, 177
Хамтуны 97, 110, 120, 129, 170, 213
Хароны 101, 125, 140, 173, 175, 188, 211
Харсианиты 96, 112, 122, 129, 140, 152, 169, 173, 175, 189, 198, 201
Евстафий 152, 237
Лев 152
Хасаны 96, 107, 121, 125, 138, 178, 213
Хачатур 217
Хиросфактьт 91, 107, 110, 117, 125, 135, 177, 192, 198, 203, 211
Григорий 135
Лов 135
Хиты 97, 128, 138, 178, 192
Хониаты 92, 102, 114, 119, 130, 138, 152, 178, 192, 199, 203, 206,
210
Михаил 28, 50—52, 64, 232, 239
Никита 14, 42-47, 51-56, 58, 59, 65, 67, 70-72, 76, 78-80.
84, 85, 112, 164, 170, 171, 187, 225, 237, 240, 243, 261
Хрисанфы 17, 95, 129, 137, 151, 169, 178, 190, 203
Хрисилии 96, 105, 108, 118, 126, 143, 176, 179, 201, 213
Феодор 143
Xрисоваландиты 98, 108, 122, 127, 136, 169, 178,-191
Хрисоверги 91, 108, 111, ИЗ, 118, 126, 136, 151, 177, 192, 210
Василий ИЗ
Михаил 233
Никифор 28, 44, 51, 58, 76
Христофор Митиленский 32
Хрисы 95, 115, 122, 126, 152, 178, 191, 213
Хумны 92, 112, 114, 118, 128, 138, 163—165, 176, 178, 180, 202
Иоанн 164
Никифор 14
Феодор 164
Цанцы 99, 110, 119, 125, 137, 178, 203, 212
Николай 137
Цец Иоанн 54, 64, 145, 158
Цикандилы 96, 107, 109, 112, 114, 116, 128, 139, 155, 171, 174, 176,
200, 2И
291

Цинцилуки 95, 108, 122, 127, 162, 165, 173, 176, 178, 203, 212, 213,
215
Андроник 162
Василий 163
Григорий 163
Косьма 162, 163
Цирифоны 17, 94, 111, 121, 126, 135, 178, 203, 212
Циты 96, 120, 129, 146, 176, 179, 201, 213, 215
Михаил 110, 146
Эксазины-Иалеи 98, 114, 118, 129, 139, 173, 175, 188, 207
Михаил И алей 168
Эксамилиоты 94, 107, 110, 117, 126, 135, 177, 193, 198
Элеодориты 99, 109, ИЗ, 119, 128, 178, 192
Эмилианы 101, 108, 122, 128, 170
Эротики 95, 105, 121, 126, 138, 148, 161, 165, 171, 173, 175, 177, 191,
198, 208, 211, 252
Василий 161
Иоанн 252
Мануил 37
Никита 161
Феофил, стратиг 161
Феофил, эпарх 161
Эхмалоты 95, 105, 121, 126, 144, 176, 179, 189, 199, 201, 207
Лев 144
Орест 144

ОГЛАВЛЕНИЕ
Глава 1. ПРОБЛЕМА, ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ, МЕТОД ИС¬
СЛЕДОВАНИЯ
Глава 2. СОВРЕМЕННИКИ О СОСТАВЕ ГОСПОДСТВУЮЩЕ¬
ГО КЛАССА В ВИЗАНТИИ ΧΙ-ΧΙΙ ВВ	 27
Глава 3. ОПЫТ ОБРАБОТКИ АНКЕТЫ	 87
Глава 4. ХАРАКТЕР, СОСТАВ И ЭВОЛЮЦИЯ ГОСПОДСТ¬
ВУЮЩЕГО КЛАССА В ВИЗАНТИИ ΧΙ-ΧΙΙ ВВ. .	221
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ РУКОПИСЕЙ ...	267
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ	267
УКАЗАТЕЛЬ ПОЗДНЕАНТИЧНЫХ И СРЕДНЕВЕ¬
КОВЫХ ИМЕН	271
Александр Петрович Каждая
Социальный состав
господствующего класса Византии
XI —XII вв.
Утверждено к печати
Институтом всеобщей истории Академии наук СССР
Редактор издательства Ф. Н. Арский
Художник Сацков. Художественный редактор Ю. П. Трапаков
Технические редакторы Ф. М. Хенох, Т. С. Жарикова
Сдано в набор 16/V 1974 г. Поди, к печ. 5/VIII 1974 г.
Формат 84х108‘/з2. Бумага типографская М 2. Уел. печ. л. 15,33.
Уч.-И8Д. л. 17. Тираж 4000. Т-12263. Тип. эак. 664. Дека 1 р. 02 к.
Издательство «Наука»
103717 ГСП, Москва, К-62, Подсосенский пер., д. 21
2-я типография Издательства «Паука»,
121099, Москва, Г-99, Шубинский пер., 10.