/
Автор: Макдональд Дж.
Теги: художественная литература роман романы детективные романы серия мастера остросюжетного детектива
ISBN: 5-7001-0121-1
Год: 1994
Текст
ББК 84.7 (США)
М15
Серия «Мастера остросюжетного детектива»
выпускается с 1991 года
Художник Л. А. Ликучев
Макдональд Джон
М15 След тигра. Детективные романы. — Пер. с англ. —
. «Мастера остросюжетною детектива». — М.: Центрполшраф,
Чг 1994.-495 с.
В сборнике произведений известного американского автора криминальных романов
Дж. Макдональдаперед читателями раскрывается жестокий и безжалостный мир чистогана
я «легкой наживы»; мир, в котором нет места благородным героям и чистой любви, мир,
который можно победить только его вое жестокими методами.
ББК 84.7 (США)
ISBN 5-7001-0121-1 О Состав и художественное оформление
торгово-издательское объединение
«Центрполшраф», 1994 г.
Глава 1
Стоял жаркий апрельский вечер — первый по-настоящему жаркий день
года. Я въехал в ворота и увидел, что Лоррейн уже вернулась домой.
Ее спортивный «порше», сверкающий бронзовой краской, стоял у гаража.
Я поставил в гараж свою машину, потом загнал туда же ее дорогую игрушку.
Закрыл ворота и вошел в дом. То обстоятельство, что машина моей
жены стояла у гаража, ничего не значило. Лоррейн могла пойти к соседям
или просто сидеть в спальне, с бутылкой и стаканом, набирая свою норму.
Звать ее не имело смысла. Если у Лоррейн было плохое настроение— что
случалось нередко, — она просто не отзовется. А потом скажет, что не
слышала.
Мужчина, закончив работу, обычно стремится домой. За последние не¬
сколько лет такое желание появлялось у меня все реже. Сегодня тепло до¬
машнего очага было бы мне очень кстати. Да и немудрено после такого
трудного дня.
Лоррейн и я женаты восемь лет. У нас не было детей. Все восемь лет
я работал управляющим на фирме ее отца, Э. Дж. Малтона, президента
строительной компании «Малтон Корпорейшн» — невысокого бледного
мужчины с глазами и ртом, как у рыбы, и голосом, напоминающим звуки
валторны. Он принадлежал к тем маленьким мужчинам, в характере кото¬
рых поразительная глупость сочетается с высокомерной убежденностью
в своей непогрешимости.
Откуда было мне знать, что сегодня в моей жизни снова появится Винс
Бискэй, который вынырнет из давно забытого прошлого, подобно тигру
из мрака джунглей, и принесет мне соблазн огромных денег. Если бы знал,
к чему приведет сегодняшний вечер, то уж, наверно, не спешил бы домой.
Скорее^ не вернулся бы совсем.
Но я, подобно преданному мужу, вошел в этот лишенный радости дом
№ 118 на Тэйлер-драйв, который подарили нам ко дню свадьбы родители
Лоррейн. Она сидела у себя в спальне перед зеркалом в желтом лифчике
и прозрачных трусиках, занимаясь маникюром. На столике рядом стоял
стакан виски, наполовину выпитый.
5
— Привет, — увидела меня в зеркале Лоррейн.
Я сел на кровать.
— Чем занимаемся?
— Как это — чем занимаемся? Делаю маникюр. Дураку понятно.
— Куда пойдем?
— А куда идти? Ирена готовит ужин.
— Кухня пустая.
— Значит, она пошла в сортир. Она мне не докладывает.
— Хорошо, Лорри, мне все ясно. Ты делаешь маникюр. Ужинаем дома.
Как прошел этот радостный день?
— Солнце пекло так, что Мэнди сказала садовнику залить бассейн. Вот
только вода оказалась слишком холодной.
Теперь я успел оценить степень ее опьянения. Судя по всему, Лоррейн
начала недавно и еще не успела зайти далеко. Стакан на столике был всего
лишь третьим или четвертым. Прошло два года после свадьбы, и я заме¬
тил, что увлечение спиртным стало у нее превращаться из привычки в
проблему. И она упорно отказывалась ее замечать. Проще всего объяснить
это тем, что она несчастлива. А поскольку мы женаты, вина ложится на
меня.
Четыре года назад, когда стало ясно, что детей у нас не будет, мы ре¬
шили усыновить малыша. Получили разрешение и оформили массу всяких
документов. Но за несколько дней до усыновления Лоррейн напилась до
такой степени, что проехала перекресток на красный сигнал светофора и
разбила машину. О катастрофе до сих пор напоминает крохотный шрам
в уголке ее прелестного рта. Лоррейн лишили водительских прав на год,
я заплатил огромный штраф, но самое главное — нас вычеркнули из спи¬
сков семейных пар, желающих усыновить ребенка. Сказали, что обстановка
в семье не благоприятствует воспитанию детей. С тех пор по взаимному
молчаливому согласию этот вопрос не возникал.
Я смотрел на свою жену и. в который раз поражался — как это
ежедневное пьянство не отразилось на ее красоте. Лоррейн была прелест¬
ной: девушкой и превратилась теперь в удивительно привлекательную жен¬
щину. Родители избаловали ее — в неменьшей степени, чем брата, — и она
стала несчастным, жадным, ленивым, вспыльчивым и жестоким челове¬
ком. Говорить про ее моральные устои не приходилось — они просто от¬
сутствовали. Иногда... в ней проглядывала такая прелесть... такая
врожденная доброта... Но это бывало очень редко. Время от времени мне
казалось, что мы сможем начать сначала и будем счастливы. Но это
только казалось.
Я встал, подошел к ней, поцеловал в душистый затылок и положил
ладони на обнаженные плечи. Лоррейн раздраженным жестом сбросила
мои руки.
— Я подумал, Лорри, что можно бы...
— Боже .мой, неужели тебе недостаточно этой выцветшей Лиз в
конторе?
б
— Ты ведь знаешь, что это неправда. — Я снова сел на кровать. Мне
хотелось рассказать жене о том, что случилось сегодня, что у меня отняли
единственное, чем я еще мог гордиться.
— Сегодня твой отец нарушил данное мне слово, отстранил меня от
руководства строительством на Парк-Террэс и решил сам заняться этим.
— Что в этом необычного?
— Господи, Лорри, постарайся хоть сейчас понять, о чем идет речь.
Твой отец обещал, что не будет вмешиваться в строительство жилых
домов в этом районе. Мы предполагали возвести на Парк-Террэс целый
квартал отличных, удобных и красивых коттеджей. Я не жалел сил,
работал, как вол, над этим проектом. Рынок изменился, Лорри. Он
перенасыщен. Клиенты ищут не просто жилые дома, а дорогие и
комфортабельные жилища. А он внезапно передумал и решил построить
еще сотню таких же мрачных и непривлекательных домов, как те, что
строились нами за последние годы. Компания потерпит фиаско. Убытки
будут огромными. Твой отец — и мы вместе с ним — вылетит в трубу.
Лоррейн посмотрела на него презрительным взглядом.
— Один ты знаешь, что делать, Джерри. У отца никогда не было
неудач. Одни успехи. И сейчас все будет в полном порядке.
— Чтобы успешно действовать на деловом поприще, не надо быть
гением. Твоему отцу везло, да и конъюнктура была благоприятной. На
этот раз одним везением не обойтись. Компания разорится. Если он решил
руководить строительством сам, я ухожу.
Ее глаза были полны неподдельного изумления.
— Каким же это образом?
— Пока не знаю. Чтобы начать свое дело, понадобятся деньги, и
немалые. Продам акции. Попытаемся сбыть этот мрачный дом — найдутся
дураки, которым он нравится.
— Дом принадлежит нам обоим, и я не дам согласия на продажу. Да
и вообще, перестань болтать. Если ты уйдешь от отца, где заработаешь
на жизнь?
Но я зарабатывал, и неплохо, до знакомства с Лоррейн. Когда
закончилась эта идиотская война и меня демобилизовали, я долго не мог
найти себе места. Переезжал из одного города в другой, пока не оказался
в каком-то дрянном мотеле на окраине Рено. Мы сидели за столом с
приятелями и строили планы ограбления казино. Зрелище огромных пачек
денег на столе кассира не давало нам покоя. Но я тут же понял, какое
это безумие, и вернулся в Вернон. Сначала было трудно, перебивался
случайными заработками, затем на деньги, которые оставили мне отец с
матерью, основал небольшую строительную фирму. «Джерри Джеймисон»
называлась она, «строительство и ремонт жилых домов». И я понял, что
нашел свое призвание. Фирма приобрела популярность и стала
процветающим предприятием.
Но однажды на пикнике для строителей-подрядчиков я встретил Лорри
Малтон. Она пришла эместе со своим отцом, Э. Дж. Малтоном. Мне
7
уже приходилось встречаться с ним, и мнение о нем было у меня не
слишком лестным. Малтон был самовлюбленным, не очень умным, хотя
и преуспевающим бизнесменом. Зато ни разу в жизни мне не приходилось
встречать девушку прелестнее Лоррейн. Блестящие, иссиня-черные волосы
и поразительно синие глаза. В тот вечер на ней были белые шорты,
подчеркивающие загорелую бархатную кожу длинных стройных ног, и
желтая шелковая блузка. Узкая талия, зрелые формы тела и грация
движений свели с ума всех холостяков, которые тут же слетелись к ней,
как пчелы на мед. Она весело улыбалась и ни разу даже не взглянула
на меня.
Я влюбился и ухаживал за ней весьма энергично. Мои намерения были
самыми серьезными. Не будь я так ослеплен ее красотой, то заметил бы,
возможно, ее раздражительность, высокомерие, жадность и страсть к
спиртному. Родители воспитали ее так, что Лоррейн с детства считала —
вселенная вращается вокруг нее. Но я не видел этого: очарование,
свойственное прелестным юным девушкам, скрывало недостатки.
Пятнадцатого августа мы сыграли свадьбу и после страстного медового
месяца, который провели на Бермудских островах, поселились вот в этом
доме; свадебном подарке ее родителей, недалеко от их дома. Скоро маленькая
процветающая фирма Джерри Джеймисона слилась со строительной
компанией Э. Дж. Малтона. Меня назначили управляющим с окладом в
тридцать тысяч долларов. Кроме того, я получил двести акций новой
корпорации. Мои рабочие, которыми руководил отличный мастер Ред
Олин, тоже стали работать у Малтона. Лоррейн и ее брат — ленивый и
тупой парень девятнадцати лет с прыщавым лицом — стали акционерами.
Мне казалось, что передо мной открылись ворота в рай. Энергия била
во мне ключом, и я готов был перевернуть горы. Еще бы, у меня красивая,
чувственная молодая жена, большой дом, под моим руководством
строительная корпорация, до этого момента едва сводившая концы с
концами, начала преуспевать и приносить немалую прибыль. Я надеялся,
что мы начнем строить современные удобные дома.
Прошло всего лишь восемь лет, и стало ясно, что радужные надежды
не сбудутся. У нас был дом, страховка и тысяча сто долларов на общем
с Лоррейн банковском счете — если только, разумеется, она не прошлась
сегодня по магазинам. За последние годы дивиденды, которые
выплачивала компания, были слишком щедрыми. Малтон не мог отказать
себе в удовольствии, и на Рождество все акционеры получали щедрые
дивиденды. А Лоррейн, как и ее мать, считала, что деньги для того и
существуют, чтобы их тратить.
— И все-таки я ухожу, — повторил я, словно втолковывая прописные
истины непонятливому ребенку.
Лоррейн отвернулась, подула на ногти, взяла щетку и принялась
расчесывать волосы.
— Ты надоел мне; Джерри, честное слово. Никуда ты не уйдешь. Пойди
займись чем-нибудь — холодный душ прими, что ли.
8
И в этот момент, когда у меня появилось страстное желание схватить
ее за плечо, встряхнуть, а то и ударить по лицу, раздался звонок.
— Кто это? — недовольно спросил я.
— Открой дверь и посмотри.
Я спустился по лестнице и открыл дверь. На крыльце стоял высокий
мужчина и как-то очень знакомо улыбался.
— Винс! — воскликнул я. — Сукин ты сын! Заходи, Винс!
Он вошел в прихожую, поставил чемодан, и мы пожали руки.
— Рад видеть тебя, лейтенант, — сказал он.
Последний раз я видел Винса через иллюминатор самолета на аэродр¬
оме в Юго-Восточной Азии, много лет назад. Самолет начал разгон, я
смотрел на Винса, стоящего рядом с джипом, положив руки на плечи двум
знакомым девушкам, с которыми мы провели последние недели.
Я сразу заметил, что Винс прожил эти годы лучше меня. Его лицо
было коричневым от загара, а рукопожатие — твердым и решительным.
Несмотря на высокий рост и мощное телосложение, его движения были
легкими и непринужденными, как у кошки, и, подобно киноактеру
Митчему, он производил впечатление человека, смелого до дерзости и
пренебрегающего опасностью. У Винса был широкий волевой подбородок
с ямочкой посередине и высокие скулы. Портили его лишь какие-то
странно плоские, подернутые пленкой глаза. Судя по покрою его костюма,
прическе, золотому перстню с красным камнем на мизинце левой руки, он
приехал из-за границы.
— Сейчас принесу выпить, — сказал я, — а потом провожу тебя в
комнату для гостей.
— Спасибо, лейтенант, — кивнул он и последовал за мной на кухню.
Там он оперся о буфет и внимательно следил за мной, не упуская из вида
ни одного моего движения.
Мы стали близкими друзьями во время этой странной войны в Азии.
Винсент Бискэй и я служили в подразделении «зеленых беретов» и
действовали за линией фронта, в тылу у врага. Для службы такого рода
требовалась дерзкая бесшабашность, и мы с Винсом оказались именно
такими парнями. В этих операциях обычно принимали участие только мы
и местные жители. Наша работа становилась иногда , очень нервной. Ты
лежишь, распластавшись на мокрой траве, а шаги вражеского патруля
раздаются всего в нескольких футах от тебя. Затаив дыхание, уткнувшись
лицом в землю, осмеливаешься поднять голову лишь после того» как шаги
стихнут вдали. Тогда можно выплюнуть изо рта переполнявшую его рвоту
страха. Старшим в нашей группе был капитан Бискэй.* Нам неизменно
везло, и мы всегда возвращались обратно с важными сведениями, которые
тут же передавались в штаб. За время войны я узнал много такого, чему
нас не учили в Форт-Беннинге.
И вот теперь, много лет спустя, Винс сидел у меня на кухне. Мы
подняли стаканы с шотландским виски, залпом осушили их, и я спросил,
как он жил после того, как вернулся домой.
9
— Сначала нужно было вернуться, Джерри. Эти узкоглазые едва не
прикончили нас. Через две недели после тебя я едва унес ноги.
— У тебя был мой адрес. Мог бы написать.
— Зачем?
— А как ты оказался здесь, в Верноне?
Винс плеснул виски себе в стакан, поднял его и посмотрел на свет через
янтарную жидкость.
— Решил навестить старого друга.
— У тебя вид преуспевающего человека. Чем ты занимался все эти
годы? Ведь мы не виделись больше десяти лет!
— Разными вещами, Джерри, самыми разными.
— Женат?
— Пробовал. Не получилось.
Ответы Винса были намеренно уклончивыми. Кроме того, у меня
создалось впечатление, что он внимательно изучает меня. Он сидел,
спокойно глядя по сторонам, но я чувствовал в нем какую-то огромную
напряженность, полную концентрацию. И тут я вспомнил, что таким
расслабленным и добродушным, с небрежной улыбкой на лице он всегда
был перед началом ответственной, исключительно рискованной операции.
В кухню вошла Лоррейн со стаканом в руке. На ней были бордовые
замшевые брюки, плотно облегающие бедра, и белая орлоновая блузка.
— Мне показалось, что ты с кем-то разговариваешь... — начала она и
тут же заметила Винса. — Здравствуйте!
— Познакомься, милая, это тот самый знаменитый Винс Бискэй, о
котором я тебе рассказывал. А это Лорри, моя жена.
И тут же ее манеры преобразились. Многие женщины с самого начала
увлекались Винсом. На щеках Лоррейн появился румянец, глаза заблесте¬
ли, и лицо озарила кокетливая улыбка. Я почувствовал укол ревности.
Стараясь продемонстрировать Винсу, какая у нас счастливая семейная
жизнь, я обнял Лоррейн за плечи, посадил рядом, налил ей виски с
содовой, шутил и смеялся. Но меня не покидало ощущение, что все это
театр, что обстановка остается натянутой и неестественной. Если супруги
любят друг друга, между ними протянуты невидимые нити теплоты и
интимности. Когда же муж и жена чужие, ласковые жесты, шутки и
притворное внимание друг к другу не заменят атмосферу семейного
счастья. Я не сомневался, что Винс, обладающий обостренной, почти
женской интуицией, сразу заметит равнодушие и скуку, которые царили в
нашем доме.
Я сказал Лоррейн, что Винс приехал с вещами и переночует у нас. Она
проявила неожиданный энтузиазм, оказалась гостеприимной хозяйкой,
провела Винса в лучшую комнату и показала, где ему расположиться.
Обычно Лоррейн не любит, когда у нас останавливаются гости, и ее
гостеприимство удивило меня.
Я предупредил Ирену, что у нас гость и стол нужно накрыть на троих.
Ирена — серенькая и преждевременно увядшая > женщина — была увлечена
ю
своей церковью и религией настолько, что у нее не оставалось времени на
остальное. Впрочем, это не мешало ей быть отличной кухаркой и при¬
слугой.
На лестнице послышались шаги. Винс и Лоррейн спускались в гости¬
ную. Я услышал смех Лорри — так она всегда смеялась при посторонних,
особенно когда ей хотелось казаться веселой и очаровательной. Но сейчас
в звуках ее смеха я почувствовал какие-то новые нотки, хриплую чув¬
ственность.
За ужином она была оживленной и шутила с Винсом, однако после не¬
скольких коктейлей начала терять контроль над собой. Ее глаза потускне¬
ли, дикция пропала, и она не принимала участия в нашей беседе. В десять
вечера Лоррейн пробормотала что-то вроде «спокойной ночи», глядя на
нас остекленевшими глазами, и, сжав в руке бокал с бренди, с трудом нача¬
ла подниматься в спальню, цепляясь одной рукой за перила.
— А теперь, — повернулся я к Винсу, — рассказывай, зачем приехал.
Глава 2
Ирена вымыла посуду, убрала со стола и отправилась домой. Стоял
теплый вечер, дверь во двор была открыта, и мухи бились о сетку, стара¬
ясь пробиться к яркой лампочке.
—■ А ты постарел, Джеймисон. — Винс посмотрел на меня с саркастиче¬
ской улыбкой. — Тебе сколько, сорок три? Я на год старше. Итак, ты заво¬
евал место в обществе, стал членом Торговой палаты Вернона. Может
быть, тебе уже не по плечу эта маленькая операция... которую я за¬
думал.
— Сначала расскажи о ней.
— Хорошо. Начнем с того, что я в США нелегально. Я сменил граждан¬
ство. Но у меня отличный паспорт — поддельный, однако лучше настоя¬
щего. Мой босс считает, что я поехал охотиться в Бразилию. Моя поездка
в Штаты пришлась бы ему не по вкусу. Он мог бы даже догадаться о цели
моего визита к тебе. Так вот, Джерри, я тут кое-что придумал. Понадоби¬
лось несколько месяцев, чтобы обдумать все, до мельчайших деталей. Два
смелых человека смогут провернуть все. Один — это я. А вот второй —
это человек, на которого я смог бы полностью положиться. Человек, без¬
условно надежный и по-своему честный. И тут я вдруг вспомнил о тебе,
Джерри.
— Может, хватит ходить вокруг да около?
Винс усмехнулся и приступил к делу. Рассказал мне о стране, граждан¬
ство которой принял. Я буду называть эту страну Валенсией. Она располо¬
жена в Южной Америке и уже много лет находится под властью жестокого
диктатора.
— После возвращения домой, Джерри, я не мог найти покоя — думаю,
мы все прошли через такой период. Ты помнишь, что у меня были
и
документы на право управлять самолетом. И вот я решил на все оставшие¬
ся деньги купить самолет и облететь Латинскую Америку. Целый год был
сплошным праздником и пролетел как сон. Но в Валенсии у меня стало
туго с деньгами. На вечеринке я встретил одного человека и разговорился
с ним. Он записал мой адрес и сказал, что позвонит. Я решил было, что
все это пустая болтовня — в Латинской Америке много обещают, но мало
делают. Но все обернулось по-другому. На следующее утро за мной при¬
ехал огромный «мерседес» с шофером. Он передал мне приглашение некое¬
го сеньора Мелендеса, который хотел побеседовать со мной. Оказалось,
что ему требуется надежный человек, говорящий на английском и испан¬
ском языках, летчик, готовый на опасную работу и не теряющий самооб¬
ладания при любой, самой опасной обстановке.
Он нанял меня восемь лет назад. Признаюсь, Джерри, работа оказалась
интересной и хорошо оплачиваемой. Но сначала он решил меня проверить.
Мне делались самые соблазнительные предложения. Однако я сразу понял,
в чем дело, и сумел избежать все ловушки. И теперь Винсент Бискэй —
доверенное лицо самого Мелендеса, личный пилот и телохранитель.
Если не считать нашего великого диктатора, генерала Пераля, мой
босс, сеньор Мелендес — самый могущественный человек в стране. Но он
не политик, всего лишь промышленник, холодный и безжалостный бизнес¬
мен. И все шло хорошо, однако за последние три года отношения между
генералом Пералем и миллионером Мелендесом начали ухудшаться. Пе-
раль опасается, что благодаря своему огромному состоянию Мелендес ста¬
новится для него слишком опасным, поэтому он изменил систему
налогообложения и принялся выкачивать из Мелендеса деньги. Империя
Мелендеса оказалась в опасности. Он понял, что диктатор хочет подрезать
ему крылья, и ему такое положение дел ничуть не понравилось. Теперь,
чтобы удержаться на плаву, Мелендесу поневоле пришлось заняться поли¬
тикой. А политика в Латинской Америке неизбежно означает связь с арми¬
ей. Понятно, Джерри?
— Кто, по-твоему, одержит верх?
— Самый важный вопрос, Джерри. Думаю, что победа будет на сторо¬
не Пераля. Его поддерживает военная хунта, генералы. Правда, Мелендесу
удалось переманить к себе молодых и честолюбивых офицеров, стремя¬
щихся к власти. Несмотря на то, что Мелендес подбирал их очень тщатель¬
но, я уверен, что среди них есть люди Пераля. Мелендес разработал план
военного переворота, причем с максимальной тщательностью; до мельчай¬
ших деталей. Переворот будет выглядеть как народное восстание, а завер¬
бованные Мелендесом армейские офицеры встанут на сторону народных
масс. В случае успеха власть перейдет в руки военной хунты, которая по¬
обещает всеобщие выборы. Выборы действительно состоятся, но исход их
предрешен — к власти придет кто-то из людей Мелендеса. На первый
взгляд кажется, что все легко и просто. На деле, однако, ситуация иная.
Диктатор Пераль крепко держится за власть, и в случае неудачного перево¬
рота за мою жизнь не дадут и ломаного гроша. Видишь, как все
12
переплелось. Тогда я решил предпринять определенные меры, чтобы уце¬
леть.
— Какие меры?
Бискэй допил виски и поставил стакан на стол.
— Информация, которой я располагаю, исходит непосредственно от са¬
мого Рауля Мелендеса. Ну, положим, не от Мелендеса, а из его постели.
Она неглупа, очень красива, весьма любопытна, и самое главное —
Мелендес ничего от нее не скрывает. От нее мне стало известно, что он
закупает за границей и прячет на одном из своих отдаленных ранчо боль¬
шое количество самого современного оружия. Мелендеса снабжает один
грек по имени Киодос. Грек живет в Штатах и продает оружие только за
доллары. У него отличные отношения с торговцами оружием во всем ми¬
ре. Таким образом, Мелендесу пришлось продать тайно, разумеется, и под
чужим именем некоторые свои активы в разных странах Латинской Амери¬
ки, и на полученные деньги он покупает оружие. А Киодос поставляет в
Валенсию, под видом оборудования и станков для строящихся заводов Ме¬
лендеса, современное пехотное вооружение, легкую артиллерию, ракетные
установки и бронетранспортеры. Таможня никогда не проверяет грузы, по¬
ступающие на имя самого крупного промышленника страны. Последнее
время я занимался тем, что обучал пеонов Мелендеса обращения- со стрел¬
ковым оружием. Но процесс закупки оружия — медленный, потому что
нужно немало времени, чтобы собрать достаточное количество долларов
и переправить их в США в уплату за вооружение. Так вот, старина, мне
стало известно, когда, где и как будет переправлена очередная крупная сум¬
ма денег. Теперь тебе все ясно?
— Это не для меня.
— Именно такого ответа я и ждал от тебя. Ты слишком честный и до¬
бродетельный, да и наши подвиги далеко в прошлом. Понял, что убедить
сразу мне тебя не удастся. Слушай дальше. Я договорился с Кармелой,
что не брошу ее в беде. Она тоже получит свою долю, правда, не слишком
большую. Деньги поделим мы — ты и я.
— Tbi не убедил меня, Винс.
— Пойми, Джерри, это не ограбление. Мы всего лишь перехватим де¬
ньги, с помощью которых властолюбивый миллионер намеревается сверг¬
нуть законное правительство, признанное другими странами, в том числе
и Соединенными Штатами, и предотвратим, таким образом, кровавую
братоубийственную войну. Если хочешь, это наш вклад в торжество демо¬
кратии.
— Не наш, Винс. То, что ты предлагаешь, — безумие. Особенно, когда
слушаешь такое предложение в своей кухне.
— Но это еще не все, Джерри. С риском для жизни, единственной ком¬
пенсацией за который было... время, приятно проведенное в компании пре¬
лестной Кармелы, я научил ее управлять самолетом. От нее требуется
совершить всего лишь один-единственный полет. После этого Мелендес не
сможет преследовать ее — он окажется в одной из тюрем Пераля или, если
13
ему повезет, в шести футах под землей. Твоя задача, Джерри, очень про¬
ста. Отсюда, от Вернона, не так уж далеко до Флориды. Я сообщу тебе,
когда приехать в Тампу. Мой план прост и потому надежен. Всего два че¬
ловека требуются для его осуществления. Мы забираем у курьера деньги,
и в это же время Кармела вылетает на самолете, предварительно сооб¬
щив — анонимно, разумеется, — генералу Пералю о подробностях готовя¬
щегося путча. Империя Мелендеса разваливается, мы делим захваченные
деньги и расстаемся навсегда. Обещаю тебе, что операция в Тампе пройдет
легко и бескровно. Никто не обратится в полицию с жалобой, поэтому она
не проявит интереса. Но мне нужен надежный человек, на которого я могу
полностью положиться.
Я задумался. Нужно объяснить Винсу, что он обратился не по адресу,
но как сделать это?
— Послушай, Винс, — начал я, — возможно, ты был прав. Я действи¬
тельно изменился за эти годы. Да, в прошлом мы бесшабашно шли на
самые рискованные дела, но это была война, и мы были молоды. Сейчас
мне даже в голову не придет так рисковать. Может быть, ты сочтешь меня
трусом, но я не могу принять твое предложение. Даже за... скажем, за со¬
тню тысяч долларов и то не соглашусь. Ведь я всего лишь рядовой бизнес¬
мен, живущий в маленьком городке. Ты — это другое дело. Тебя всегда
окружала атмосфера опасности и авантюр, и ты в ней живешь. А я — нет.
Винс оперся локтем на стол и внимательно посмотрел на меня.
— Значит, твоя жизнь полна семейного покоя и счастья? Скажи, почему
у тебя нет детей?
— Не твое дело.
— Верно. Но вот что я скажу тебе, Джерри, и это совершенно честно.
Если бы я приехал и увидел, что ты счастлив, поверь, тогда мой приезд
был бы только визитом к старому другу.
— Я доволен своей жизнью.
— Это неправда. Между прочим, Джерри, твоя жена — алкоголичка.
— И это не твое дело.
— Тогда позволь мне спросить тебя вот о чем. Как ты думаешь, сколь¬
ко сейчас стоит военная техника?
— Думаю, немало.
— Состояние Мелендеса измеряется сотнями миллионов долларов. По
моим расчетам, он вложил в организацию военного переворота не. меньше
пятидесяти миллионов. А в ближайшее время собирается переправить Кио-
досу миллиона три или три с половиной. По требованию грека эти деньги
состоят из подержанных банкнот, проследить их происхождение невозмож¬
но. Они никому не принадлежат. Киодос не станет разыскивать их, Мелен¬
дес исчезнет. Пераль не знает об этих деньгах — да они и не заинтересуют
его. А курьер, можешь мне поверить, уж никак не захочет обратиться к
властям. Такого случая больше нам не представится. Делить деньги будем
так: два миллиона мне; один — тебе, остальное получит Кармела, но не
больше полумиллиона. Остаток; делим пополам. Значит, ты получишь
14
не меньше миллиона долларов, скорее — миллион с четвертью. А дальше
сам решай. Можешь вложить их в свое дело в Верноне; но осторожно, что¬
бы не привлечь внимания налоговых инспекторов. Можешь уехать в Евро¬
пу и жить, окруженный роскошью. Вспомни, Джерри, какие опасные
операции мы с тобой задумывали и осуществляли. Они не идут ни в какое
сравнение с тем, что я предлагаю. Никакого риска. Колоссальный выи¬
грыш. Советую подумать, прежде чем отказать. Ты не будешь возражать,
если эту бутылку я возьму с собой?
Шаги Винса затихли на лестнице, хлопнула дверь его комнаты. Я остал¬
ся на кухне. Да, Винс изменился. Раньше в нем был заметен мальчишеский
оптимизм, бесшабашность сорвиголовы. Теперь он стал жестоким и равно¬
душным. Но и я изменился. Винс не ошибся. Разве мою жизнь можно на¬
звать счастливой? Последние годы Эдди медленно вытесняет меня с поста
управляющего. Разумеется, он мало что понимает в строительстве и не
сможет заменить меня, но все его поведение говорит о том, что он считает
себя наследным принцем. Если Малтон-старший умрет, Эдди унаследует
пакет акций отца, что даст ему возможность контролировать деятельность
корпорации. И тогда работать в ней станет невозможно. Правда, к этому
времени от нее вряд ли что останется. Миллион долларов. Как бы он мне
пригодился!
Миллион долларов — и я смогу уйти от Э. Дж. Малтона. Освободиться
от Лоррейн. Навсегда выбросить ее из своей жизни.
Может быть, ее место займет Лиз Адамс? Малтон взял ее на работу
три года назад. Морской летчик, ее муж, погибший в Юго-Восточной
Азии, оставил ей страховку, и Лиз потратила ее на приобретение специаль-’
ности. Она закончила секретарские курсы. Высокая, стройная, сероглазая
женщина со светлыми, блестящими, длинными волосами, падающими на
плечи, и редким чувством юмора, Лиз понравилась мне с первого взгляда.
Не знаю, по какой причине; но год назад Лоррейн начала преследовать ме¬
ня, намекая на мой роман с Лиз. Лишь тогда я присмотрелся к ней повни¬
мательнее и увидел красивый изгиб бедра, тонкую талию, длинные
изящные ноги и пухлые губы.
Однажды я пригласил ее в ресторан во время обеденного перерыва и
рассказал о намеках жены. Лиз рассмеялась.
— Ну и что? — сказала она. — Если вы предлагаете осуществить на
практике то, о чем ходят слухи, то я вынуждена отказаться. Лиззи не лю¬
бит служебных романов.
— У меня и мысли не было о простом романе, — возразил я. — Можно
вместе удрать в экзотический Самарканд или в Паго-Паго.
— Или на тропическую Аляску. Пошли обратно, перерыв уже кончился.
Мечты захватили меня. Миллион долларов, белый дом на острове, яхта
у причала и Лиз, плавающая в коралловой лагуне.
Какая чепуха, спохватился я наконец. По крайней мере» стоит поблаго¬
дарить Винса за то, что его безумное предложение укрепило мою реши¬
мость покинуть семейную корпорацию Малтона.
is
«1Ьоя жеиа — алкоголичка». Услышав эти слова, произнесенные холод¬
ным, насмешливым голосом, я рассердился. Но Винс был совершенно прав.
Пора уходить от Малтона. Попытаюсь начать сначала, пока еще не
поздно, пока есть время. Ведь мне всего сорок три.
Я встал и пошел спать. Соблюдать тишину не было необходимости.
Луи Армстронг со всем своим джазом мог маршировать по спальне взад
и вперед, не нарушив пьяный сон Лоррейн. Я подошел к ее кровати, накло¬
нился и посмотрел на нее. Во сне следы порока исчезли с ее лица. Она
походила на спящего ребенка.
Я лег в свою кровать и начал обдумывать предстоящий разговор с
Э. Дж. Малтоном.
Глава 3
Когда я вошел в контору в девять утра, Лиз сообщила, что «великий
маленький человек» еще не пришел. Шел дождь. Капли, стекающие по окну
рядом со столом секретарши, создавали впечатление, что природа плачет.
Мне было грустна
— Готов поспорить, что вчера он отказался от поставок многих видов
строительных материалов. — Я сел рядом с Лиз.
— Совершенно верно. И к тому же телексом.
— Лиз, я ухожу от него.
Она допечатала последнюю строчку и посмотрела на меня, сняв пальцы
с каретки пишущей машинки.
— Пожалуй, ты поступаешь правильно, Джерри.
— Вот как? Я не ожидал, что ты одобришь мое решение.
— Почему же? Совершенно ясно, что будет дальше. — Она взглянула
в сторону двери. — Доброе утро, мистер Мал тон.
В приемную вошел Э. Дж. Малтон в сопровождении сына Эдди.
— Доброе утра Какая погода, а? Настоящий рай для уток.
— Нам надо поговорить, мистер Малтон, — встал я.
— Одну минуту, Джерри, одну минуту. — Он скрылся за дверью своего
кабинета. За ним вошел Эдди и закрыл дверь. Эдди вышел только через
полчаса. Трудно было представить себе, о чем говорил президент корпора¬
ции со своим сыном целых тридцать минут.
— Заходи, Джерри! — позвал Малтон из глубины кабинета.
Я вошел и сел в кресло рядом с его огромным письменным столом.
— Прошу выслушать меня, мистер Малтон, — начал я.
— Что за вопрос, Джерри! Tta знаешь, с каким вниманием я прислуши¬
ваюсь к твоим предложениям.
— Вчера, мистер Малтон, я струсил и не дал вам должного отпора.
А сегодня вы отказались от размешенных мною заказов на поставки мате¬
риалов.
— Совершенно верна Джерри, отказался. Эти заказы были размешены
16
на основании пересмотренных тобой рабочих чертежей, без согласования
со мной. Ты нарушил правила, существующие в нашей корпорации.
— Тогда мне нужен ответ, мистер Малтон. Вы обещали не вмешиваться
в строительные работы?
— Обещал, но в разумных пределах. Ты не должен был выходить за
рамки правил, которыми руководствуется наша корпорация.
— Чепуха. Значит, вы отказываетесь от того, чтобы разрешить мне
строительство домов по разработанным мною строительным чертежам?
— Принимая во внимание огромный масштаб предстоящих работ, с мо¬
ей стороны было бы глупо идти у тебя на поводу.
— Тогда я выхожу из дела. Прямо сейчас.
— Ты подумай, Джерри, если мы начнем заниматься подобными экспе¬
риментами... Что ты сказал?
— Я сказал, что выхожу из дела, — терпеливо повторил я.
— Ты хочешь уволиться из моей корпорации?
— Почему же просто уволиться, мистер Малтон? У меня двести акций.
Восемь лет назад, когда ваша корпорация слилась с моей фирмой, вы
утверждали, что это для меня исключительно выгодная сделка. Значит, она
выгодна для обеих сторон. Вот полный список оборудования и имущества,
переданного вашей корпорации. Возместите их стоимость, мы пожмем
друг другу руки и мирно разойдемся.
Теперь он действительно прислушивался к каждому слову.
— Это невозможно, Джерри, — наморщил лоб Малтон, — совершенно
невозможно. Твои требования меня изумляют. У нас были разногласия, но
мы всегда приходили к обшей точке зрения. Для осуществления предстоя¬
щих работ понадобится каждый цент.
— Хорошо, есть и другой выход. Раз корпорация не может выкупить
свои акции, возместите их стоимость сами.
— Меня это не устраивает.
— В таком случае выделите мне пару грузовиков, оборудование и стро¬
ительные материалы на сумму, соответствующую стоимости акций.
— Строительство на Парк-Террэс тоже нуждается в оборудовании и ма¬
териалах.
— Боже мой, мистер Малтон, неужели до вас еще не дошло, что я не
хочу работать с вами?
— Не груби, Джерри. И не надо казаться глупее, чем ты есть на самом
деле.
— Итак, вы отказываетесь возместить мне стоимость акций?
— Отказываюсь.
— Считайте, что я больше у вас не работаю.
— Но ты по-прежнему мой зять. Если захочешь вернуться, для тебя
всегда найдется работа.
— По-вашему, корпорация будет существовать вечно?
— А почему бы и нет?
Я вышел из кабинета и хлопнул дверью.
17
Я зашел в «Мерчанте Мидлэнд Бэнк» к Колу Уордеру, посидел у него
в кабинете, поговорил о гольфе. На часах было чуть больше десяти. Нако¬
нец я поведал ему свою грустную историю. Оказалось, что Кол знаком
с ситуацией не хуже меня. Он был моим хорошим другом и обладал ост¬
рым чутьем прирожденного банкира. Кол отлично знал, в каком положе¬
нии оказалась корпорация Малтона, и понимал, что ждет ее в ближайшем
будущем. Он сказал, что попробует дать мне небольшой заем, обеспечен¬
ный двумя сотнями акций корпорации, однако гарантировать ничего не мо¬
жет. Правление банка, сказал он, неохотно ссужает деньги, если они
обеспечиваются акциями предприятий, находящихся в тяжелом положении.
Я также рассказал ему, что Лоррейн отказывается дать мне разрешение
на продажу дома. Кол — добрая душа — покачал головой, сказал, что его
симпатии на моей стороне, однако посоветовать мне он может лишь
одно — вернуться на работу и попытаться не допустить банкротства
фирмы.
В одиннадцать часов я вернулся домой. Винс сидел в гостиной и листал
журнал. Он сказал, что Ирена приготовила ему вкусный завтрак, что Лор¬
рейн, наверное, уже встала, потому что из ванной доносится шум текущей
воды.
Я поднялся в спальню. Лоррейн стояла перед огромным зеркалом со¬
вершенно обнаженная и вытиралась желтым полотенцем. Привычного ста¬
кана с виски нигде не было.
— Доброе утро, милый. Почему так рано? Боишься оставить меня на¬
едине со своим другом?
Я сел на кровать. Лоррейн бросила полотенце в ванную, выбрала оран¬
жевые трусики, натянула их и поправила эластичный поясок.
— Я вернулся домой так рано, потому что уволился. Теперь я безра¬
ботный.
— Ты сошел с ума! — Лоррейн уставилась на меня непонимающими
глазами.
— Почему же, я совершенно здоров. Для увольнения у меня были са¬
мые серьезные основания, но сейчас не время вдаваться в подробности.
Твой отец отказался выкупить мои акции. А без денег я не смогу основать
фирму. Лорри, мы уже давно не говорили с тобой серьезно. Прошу тебя...
если хочешь, умоляю о помощи. Давай продадим этот безобразный дом
и переселимся на некоторое время в дешевую квартиру. Ред Олин и его
рабочие согласны перейти ко мне. Поверь, мы быстро встанем на ноги.
Лицо Лоррейн было непроницаемым. Она просунула руки в лямки лиф¬
чика, наклонилась, руками поправила груди и застегнула его на спине. За¬
тем взяла сигарету со стола и закурила. Наконец посмотрела на меня.
— Теперь мне ясно, что ты спятил.
— Лорри, я прошу всего лишь...
— Ты хочешь, чтобы я сделала выбор между тобой и своей семьей?
Хорошо, Джерри, я его сделала. Выбираю семью. Сразу, решительно, без
малейших колебаний. Мне даже алиментов от тебя не нужно. Ты передашь
18
мне дом, обе машины, счет в банке и пять тысяч долларов наличными.
После этого ты свободен и можешь убираться куда угодно. Да, чуть не
забыла. Акции тоже передаешь мне. Уж если ты начал упрямиться, ми¬
лый, я отпущу тебя, но отпушу таким же нишим, каким ты был дб того,
как папа взял тебя на работу и стал платить тебе куда больше, чем ты
заслуживаешь.
— Спасибо, Лорри, с тобой приятно иметь дело.
— Так что твоя очередь выбирать. Или вернешься к папе, или я выбро¬
шу тебя на улицу без единого цента.
Она подошла к гардеробу и принялась выбирать платье. Меня так и
подмывало ответить, что я согласен на ее условия, но что-то предостерега¬
ло меня. Может быть, для своей операции Винсу понадобится, чтобы я
по-прежнему жил здесь.
— Ты ставишь меня в трудное положение.
— Сам виноват. — Лоррейн застегнула юбку и повернулась к зеркалу
боком, проверяя, нет ли моршин.
— Тогда я подумаю.
— Подумай, милый, подумай.
Она сошла вниз. Я остался в спальне, размышляя. Взял со столика пе¬
ред зеркалом флакон духов, откупорил его и понюхал. Сколько таких фла¬
конов можно купить на миллион долларов? Или проще купить
парфюмерную фабрику?
Спускаясь по лестнице, я снова услышал ее хрипловатый чувственный
смех. Он был не для меня, для Винса.
Войдя в столовую, я увидел, что Лоррейн приступила к завтраку, а
Винс налил себе кофе.
— А вот и наш безработный! — воскликнула Лоррейн с нескрываемым
сарказмом, увидев меня. — Он еще не рассказал вам о своих подвигах? Се¬
годня утром он решил уволиться с работы. Пошел к папе, что-то нагово¬
рил ему и в приступе праведного гнева потребовал расчета.
В глазах Винса промелькнул интерес.
— Ничего, проживем как-нибудь, — заметил я. — Найти хорошую рабо¬
ту — пара пустяков. Самое главное — я освободился от этого психопата*
— Папочка — очаровательный человек, — произнесла Лоррейн с обо¬
льстительной улыбкой, и тут я заметил, что у нее рот тоже как у форели,
только это не так заметно, как у ее отца.
Понадобилось немало усилий, чтобы оторвать Лоррейн от Винса.
Наконец я сказал, что хочу показать ему дом, построенный по моик
чертежам. Мы сели в машину и поехали за город. Дождь усилился.
— Значит, ты бросил работу? — с любопытством спросил Винс.
— Да, но это не значит, что я принял твое предложение. У меня другие
планы.
— Понятно.
— И все-таки, ради любопытства, расскажи подробнее об этой
операции з Тампе.
19
— Ради любопытства? Хорошо. Деньги Мелендеса перевозит дипкурьер
из соседней страны. Он предан Мелендесу душой и телом. Я ни разу не
встречался с курьером, но хорошо знаю его лицо по фотографии. Он
прилетит в Тампу седьмого или восьмого мая с документами для консула.
У него статус дипломата, поэтому он не подвергается таможенному досм¬
отру. Это будет его четвертая поездка с деньгами Мелендеса. Процедура
передачи денег никогда не меняется. В международном аэропорту Тампы
его встречает автомобиль консула с шофером и охранником. Не
исключено, что с момента приземления за ним следят и люди Киодоса.
Автомобиль едет к центру города. Там курьер размещается в отеле и
оставляет чемодан с деньгами в своем номере. Затем спускается к машине
и едет в консульство с дипломатическими бумагами. За это время люди
Киодоса забирают чемодан с деньгами из его номера.
— И все это происходит днем?
— Да. С того момента, когда деньги оказываются в руках людей
Киодоса, операция становится слишком. опасной. Они, подобно самому
греку, решительные и безжалостные парни. Мне не хотелось бы
связываться с ними. Так что деньги мы перехватим сразу после того, как
дипкурьер выйдет из аэропорта.
— Замечательно, Винс. Великолепно задумано! — заметил я, не скрывая
сарказма. — Вокруг сотни свидетелей, а мы грабим дипкурьера.
— Джерри, приятель, неужели ты считаешь меня таким идиотом?
Вспомни, я когда-нибудь работал грубо? Операция будет протекать
следующим образом. Ты приедешь в Тампу шестого мая и остановишься
в отеле «Шератон». К этому времени я уже приеду в Тампу и точно узнаю,
когда и каким рейсом прибывает курьер. Арендую или куплю солидный
черный автомобиль и приготовлю для тебя шоферскую форму серого
цвета. Она будет твоего размера.
— Нет!
— Подожди, я еще не кончил. Задолго до прибытия самолета в
консульство прибудет телеграмма, извещающая о том, что курьер
прилетит следующим рейсом. Я встречу его в аэропорту — между прочим,
я великолепно владею испанским. Итак, я встречаю курьера и у меня будут
наготове необходимые разъяснения — я не хочу вдаваться в подробности.
Tbi останешься в машине, стоящей прямо у выхода из здания аэропорта,
причем поставишь ее таким образом, чтобы курьер не обратил внимания
на номера. У меня есть герб его страны, который мы наклеим на дверцу
автомобиля. Можешь положиться на меня — он сядет в машину покорно
как ягненок.
— А вдруг не сядет?
— Ну, Джерри, положись на дядю Винса. Предположим, он откажется.
Ну и что? Разве ты совершил преступление?
— Что будет дальше?
— Еще до приезда курьера мы несколько раз проедем по маршруту,
чтобы ты познакомился с каждым светофором и каждым поворотом.
20
После того как я усажу его в машину, улучу удобный момент и ударю
его кастетом по голове. Затем вспрысну дозу демерола, которая гарантиру¬
ет сон в течение четырех часов. Далее убедимся, нет ли сзади людей Кио-
доса. Если нет, едем к центру города, туда, где стоит твоя машина. Курьер
будет лежать на полу, между сиденьями, с дипломатической почтой под
головой вместо подушки, накрытый одеялом.
— Вдруг за ним уже следят?
— Боже мой, Джерри, ты безнадежный пессимист. Это крайне малове¬
роятно, но у меня наготове и запасной план. Мы подъезжаем к больнице,
которую я уже выбрал. Взволнованно, на ломаном английском языке я об¬
ращаюсь с просьбой оказать помощь несчастному джентльмену, который
внезапно потерял сознание. Его везут в приемный покой, а мы следуем
за ним, прихватив с собой его багаж. Никто не заподозрит нас — если не
обратят внимания на номерные знаки. Ведь на черной машине они не бу¬
дут дипломатическими. Далее ты спускаешься через боковой вход к стоян¬
ке такси с чемоданом в руке. Я вернусь в машину, объяснив врачу, что
должен отвезти в консульство дипломатическую почту. Брошу машину на
стоянке, смешаюсь с толпой, а дальше, как и в нашем первоначальном пла¬
не, мы встретимся у «Шератона». Через час будем далеко за пределами
города. Есть замечания?
— Мне не нравится, что я буду в шоферской форме.
— Никто не смотрит на лицо, обращают внимание только на форму.
От тебя требуется всего лишь уверенность и профессиональное уважение
шофера к дипломату. А выбрал я тебя вот по какой причине. Дело в том,
что на короткое время ты остаешься наедине с чемоданом, набитым де¬
ньгами. Три миллиона долларов — огромная сумма и слишком велик со¬
блазн. Мне нужен человек, на которого я могу положиться.
— Понятно. А вдруг телеграмма запоздает или ей не придадут значе¬
ния? Тогда две машины будут встречать в аэропорту одного курьера.
— Это уж моя забота.
— У тебя будет оружие?
— Тебя это беспокоит?
— Не хочу, чтобы началась перестрелка.
— Если ты настаиваешь, я оставлю пистолет в своем чемодане. Итак,
ты согласен?
— Мне нужно подумать.
— У меня есть еще один план. Вместе с нашим голубком прямо из
аэропорта едем на север. После того как он придет в себя, я впрысну ему
новую дозу. Постараемся отъехать как можно дальше от Тампы. У этого
плана есть, впрочем, крупный недостаток. Мы будем слишком долго при¬
вязаны к черному автомобилю и курьеру. Самые непредвиденные обстоя¬
тельства могут нарушить наши планы. Остановит полиция за превышение
скорости. Произойдет несчастный случай. Прокол шины. Поломка двига¬
теля. Поэтому предлагаю отделаться от черного автомобиля как можно
быстрее. И от курьера — тоже.
21
— Согласен.
— В темноте все было бы легче. Но рейс прибывает днем. Я проверил
по расписанию. Пан-Америкэн-675 в 15.15 седьмого мая. Так что в три часа
дня в Валенсии развернутся драматические события. Пераль получит и
примется читать документы, а Кармела отправится в свой первый само¬
стоятельный полет.
— Где мы разделим деньги и расстанемся?
— Сначала нужно как можно дальше отъехать от аэропорта.
— Это верно. Значит, так: подъезжаем к моей машине и пересажи¬
ваемся в нее. А если придется ехать в больницу, я возвращаюсь к своей
машине и жду тебя в ней. Затем отправляемся в путь. Разделить деньги
можно в Клируотер или другом месте.
— Хорошо. У тебя есть еше предложения, Джерри?
Я задумался. Если Винсу удастся посадить его в машину, остальное бу¬
дет просто. Оставив курьера в больнице, мы собьем с толку не только воз¬
можных преследователей, но и самого курьера. Как он объяснит, что с ним
произошло? Да и в отель мне не хотелось возвращаться. Вот только шо¬
ферская форма...
— А если мы ограничимся шоферской фуражкой? Я надену серый ко¬
стюм. Подъехав к больнице, я оставлю фуражку в машине...
— Мне все-таки хочется, чтобы ты был одет как шофер.
— А мне — нет.
— Превосходно, — ухмыльнулся Винс. — На тебе будет одна фуражка.
Значит, договорились?
— Не торопись. Насколько надежна твоя информация о курьере?
— Стопроцентно надежна. Часть узнал от Кармелы, остальное — из
других источников. Проверил несколько раз. Когда Мелендес дал ему это
поручение, курьер перепугался до смерти и все рассказал жене. Так что на
мои .сведения можно положиться.
— Ты не думал о том, чтобы перехватить деньги еще до передачи их
курьеру? •
— Четверо вооруженных людей Мелендеса привозят чемодан с деньга¬
ми к трапу самолета и не уходят, пока самолет не взлетит.
— Вдруг один из них будет сопровождать его?
— Это намного усложнит дело. Каждый знает меня в лицо. Но тебе
в этом случае ничего не угрожает. Если начнется перестрелка, уезжай.
Брось артомобиль, пересядь в свою машину и отправляйся домой.
—;А ты бросил меня, когда я, раненный в плечо, упал в реку?
— Но ведь я даже не намекнул на это, правда, Джерри?
— Правда.
— Ну что, согласен?
— Tti когда улетаешь?
— Завтра в 13.15.
— Мой ответ изменит время вылета?
— Нет. В любом случае я вылетаю этим рейсом.
22
— Тогда я скажу тебе о своем решении перед вылетом.
— Если ты согласишься, Джерри, тебе придется найти правдоподобное
объяснение причины отъезда.
— Сошлюсь на поиски работы. Да, вот что еще, Винс... если я согла¬
шусь, мне понадобятся деньги. Мой бумажник пуст.
— Никакой проблемы. Денег у меня достаточно.
— Разумеется, если соглашусь.
— Да понял я, понял. Нас должно быть двое, Джерри. Всего двое. На¬
деюсь, что вторым будешь ты. Именно ты. Черт побери, это похоже на
песню.
— Возьми патент, Винс. Заработаешь кучу денег. — Я включил двигатель.
— Поздно. Меня уже опередили. «Один лишь ты...» помнишь?
— Помню. Только ради Бога, не вздумай петь.
— Вот что еще, Джерри. Пусть тебя не смущает моральная сторона
этой операции. Пераль — это дикий тигр, а Мелендес — хищная акула.
Тогда как мы с тобой — всего лишь пара ловкачей, пытающихся ухватить
жирный кусок. И при этом не дадим разразиться гражданской войне —
хотя это для меня не самое главное.
— У меня тоже возник вопрос, Винс. Один человек с такой суммой де¬
нег. Ты считаешь, это логично?
— Во-первых, он до смерти боится Мелендеса. Во-вторых, охрана толь¬
ко привлечет к нему внимание. Наконец, его доставляют к трапу самолета,
следят за ним во время промежуточной посадки и встречают в Тампе. Куда
он денется, даже если захочет?
Мы вернулись домой. Лоррейн куда-то уехала. Ирена приготовила по¬
есть. Мы сидели за столом и вспоминали прошлое. Я взглянул на Винса
и неожиданно понял, что никогда не знал его по-настоящему. Интересно,
подумал я, а кто-нибудь вообще знает его? Понимает, что он думает, как
настроен? Медленные, уверенные движения, характерные для крупных хищ¬
ников. Казалось, от него пахнет тигром. А тигры охотятся в одиночку и
никогда не собираются стаями...
Много лет назад, ночью, мы окружили вражеский патруль и погнали
его вниз по крутому склону, у подножия которого местные жители повты-
кали острые бамбуковые колья. На следующее утро мы отправились взгля¬
нуть. Шел мелкий дождь. Семь человек лежали, проткнутые острыми
кольями, а четверо были еще живы. Винс снял автомат, переставил регуля¬
тор на одиночную стрельбу и начал спускать вниз. Я видел его сквозь ту¬
ман мелкого дождя, смывшего, казалось, все цвета, кроме серого. В углу
рта. у него торчала сигара. Он перехоЛил от одного умирающего к другому
и стрелял им в затылок. Звуки выстрелов гасли в пелене дождя. Затем он
махнул рукой, я и сопровождавшие нас местные жители спустились вниз,
туземцы сняли с трупов оружие, боеприпасы, снаряжение, а также одежду,
которая могла им пригодиться.
И еще я вспомнил, что Винс любил уходить в джунгли один. Затем,
через час или через сутки, он возвращался.
23
— Смотрите, парни, я нашел отличный мост, который охраняет неболь¬
шая группа солдат, — говорил он и чертил план моста и подходов к нему.
Мы обсуждали, как лучше подобраться к мосту, уничтожить охрану, а по¬
том взорвать мост.
Тогда мне все казалось естественным. Но это было давно. С тех пор
прошло много лет, и все разговоры о государственных переворотах, воен¬
ных путчах и дипкурьерах с миллионами в чемоданах напоминали мне де¬
тективный фильм.
В воскресенье я отвез его в аэропорт. Мы оба молчали. Наконец я нару¬
шил тишину.
— Ладно, Винс. Давай попробуем.
Мне показалось, что он облегченно вздохнул.
— Отлично, Джерри. Остановишься в отеле «Шератон» и скажешь при
регистрации, что приехал на пару дней. Ты должен быть там не позднее
полудня шестого мая. Машину поставь рядом с отелем. Выбери имя попроще:
— Роберт Мартин.
— О’кей. Если что-нибудь изменится, я оставлю записку у портье. Оста¬
вайся в комнате и жди звонка.
Я затормозил у входа в аэропорт. Перед тем как выйти из машины,
Винс достал из бумажника десять пятидесятидолларовых банкнот и пере¬
дал их мне. Затем пожал руку и скрылся за стеклянными дверями, распах¬
нувшимися перед ним. На обратном пути я остановился у светофора. На
углу стояли двое полицейских. Я посмотрел на них и почувствовал легкое
беспокойство.
Вечером к нам ввалилась толпа знакомых. Впрочем, это были друзья
Лоррейн, а не мой. На протяжении ряда лет мне приходилось терпеть подоб¬
ные вторжения. Женщины с жадными глазами попытались заигрывать со
мной. Их смех напоминал звуки бьющегося стекла. С ними пришли мужья —
коричневые от загара, полупьяные и самоуверенные местные донжуаны.
Теперь, после принятого мной решения, я смотрел на них по-другому.
Они были чужими, откуда-то из прошлого.
Вечером перед тем, как лечь спать, я подошел к зеркалу в ванной и
внимательно посмотрел на себя. И увидел незнакомца с тонкими, плотно
сжатыми губами, равнодушным лицом и невыразительными глазами.
В доме было тихо. Уезжая, они взяли с собой Лоррейн. Теперь до поздней
ночи они будут пить, обниматься, потихоньку щупать чужих жен, глупо
шутить и смеяться.
Когда Лоррейн вернулась домой, я проснулся. Она споткнулась о крес¬
ло, пробормотала какое-то ругательство и включила все лампы в спальне.
Притворившись спящим, я следил за ней. С трудом держась на ногах, Лор¬
рейн разделась и упала на кровать. После того как она уснула, я встал
и выключил свет. В спальне пахло ее духами, табачным дымом, перегаром
и едким женским потом.
В моем новом мире для Лоррейн'не будет места.
А для Лиз Адамс?
24
Глава 4
Я приехал в Тампу во вторник, шестого мая. Зарегистрировавшись в
отеле под именем Роберта Мартина. Я взглянул на часы. Было десять
минут первого. Мне пришлось пройти пешком два с половиной квартала
от места парковки, и хотя я снял пиджак и перекинул его через руку,
рубашка промокла от пота и прилипла к спине. Я был на девяносто
процентов уверен, что в отеле меня ждет записка от Винса, в которой он
сообщает, что задуманная операция не состоится. Однако записки не было.
Я поднялся в свой номер. Оставалось только одно — ждать. За три дня
я проехал тысячу шестьсот миль. Выехав в субботу утром, я рассчитывал
проехать это расстояние за три дня, но дорога заняла немного больше
времени из-за проливных дождей на всем пути. В этой чертовой Тампе
стояла жара, как в парилке, но в комнате было довольно прохладно —
кондиционер работал превосходно.
Я взял книжку и попытался читать, но никак не мог сосредоточиться.
Отложив ее в сторону, я принялся ходить по комнате. Закуривая, тут же
тушил сигарету и брал новую. Я уже начал раскаиваться, что ввязался в
эту историю, к тому же Винс заставлял себя слишком долго ждать.
Двенадцать дней для меня прошли как в тумане. Лоррейн и ее родители
почему-то были уверены, что я одумаюсь и вернусь на работу. Но я зашел
в контору только за расчетом, после чего стал ходить в разные
строительные компании, делая вид, что ищу работу.
И буквально с первых шагов меня ждал, сюрприз. Джордж Фарр,
президент одной из самых известных и процветающих строительных фирм,
пригласил меня зайти и поговорить. Я пошел туда в полнейшей
уверенности, что получу вежливый отказ, но ошибся.
— Джерри, — сказал он, откинувшись в кресле, — при всем уважении
к твоему тестю, думаю, ты поступил правильно. Самое время было оттуда
убраться. А мне сейчас как раз нужен помощник. Понимаешь, врачи
советуют поменьше заниматься делами. Так что все получилось очень
кстати. Только учти, работы у тебя будет невпроворот: подгонять
мастеров, следить за расходованием материалов, воевать с архитекторами,
целовать в зад клиентов. В случае чего — я буду все время рядом. Значит,
так. Я даю тебе триста пятьдесят долларов в неделю, и можешь
рассчитывать на долю в прибылях. Начать можешь прямо сегодня.
Предложение Фарра звучало заманчиво, чертовски заманчиво. Приняв
его, я мог бы согласиться на условия Лоррейн и, получив развод, стать
свободным. «Да... да, это интересно, — пробормотал я. — Спасибо,
Джордж. Но мне надо все хорошенько обдумать».
— Мы строим сейчас агентство по продаже автомобилей, два мотеля,
супермаркет и жилой дом. У меня полно разных предложений, но без
помощника я не потяну. В общем, подумай.
— Я позвоню, Джордж.
Когда я отъехал от конторы Фарра, в голове моей была полная
25
сумятица. Пожалуй, лучше всего было бы сейчас послать письмо в Тампу:
«Уважаемый директор отеля «Шератон»! Бели кто-нибудь спросит Роберта
Мартина, вручите ему, пожалуйста, этот конверт».
«Винс, дружище! Возвращаю тебе пятьсот долларов. Мне очень жаль,
но сумма, о которой мы с тобой говорили, слишком велика. Спасибо, что
вытащил меня тогда из реки. Не обижайся».
Дома на меня опять накинулась Лоррейн:
— Я не понимаю, что происходит! О чем ты думаешь? На что мы
будем жить?
— У меня есть кое-какие планы.
— Отлично. У него грандиозные планы! Приезжала мама и сказала,
что отец ужасно расстроен. Они с папой не могут понять, как ты мог так
с ним поступить после всего, что он для тебя сделал. Она даже плакала.
— Лоррейн, оставь меня в покое.
— Я хочу знать, что ты собираешься делать!
— Я собираюсь на несколько дней уехать.
— Куда, черт возьми?!
— Встретиться кое с кем. Может быть, займу денег и начну
собственное дело.
— Да кто тебе даст денег?!
— Это уж не твоя забота. Дадут и попросят прийти еще. Послушай,
взяла бы ты свою бутылочку и пошла бы с ней наверх!
— Я имею полное право выяснить, что ты собираешься делать...
После этого разговора Лоррейн стала пить больше обычного, а я
старался как можно меньше бывать дома.
В пятницу, за день до отъезда, я вспомнил о Лиз и мне захотелось с
ней увидеться. Я зашел в закусочную напротив нашей конторы, позвонил
ей и пригласил выпить чашку кофе. Она ответила, что Малтон как раз
уехал и она свободна. Через несколько минут она уже сидела напротив
меня за столиком и подробно рассказывала о плачевных делах в их конторе.
Я слушал ее и думал о том, что из-за глупости и жадкости одного
человека рушится дело, в которое я вложил часть своей жизни. Хоть я и
воспринимал сейчас все эти новости немного отеграненно, все же в глубине
души шевельнулась досада.
Я видел, что Лиз тоже грустно.
— Без тебя у нас совсем тоскливо, Джерри. Особенно мне Ладно, это
все не важно. Лучше расскажи о себе
Я соврал ей, что ищу финансовую поддержку в надежде начать собст¬
венное дело.
— Надеюсь, тебе это удастся, Джерри. Может, взял бы меня тогда
секретаршей.
— Да, если я тебя возьму на работу, Лоррейн прямо завизжит от
радости.
Ее серые глаза с минуту испытующе смотрели на меня.
26
— А тебя на самом деле беспокоит, что на это скажет Лоррейн?
Наш разговор становился все более интимным. Никогда ранее мы не
касались этой темы. *
— Я хочу, чтобы ты знала, — произнес я твердо. — С Лоррейн у меня
все кончено.
— Как это понимать?
— Лиз, дело в том, что я тебе наврал. Ну, про то, что я ищу работу
и все такое... И насчет собственного дела —тоже.
Она нахмурилась.
— Я тебя не понимаю, — сказала она недоуменно.
— Я не могу пока ничего объяснить. Просто не хочу тебя во все это
впутывать. Давай поговорим абстрактно. Представь себе, что у меня вдруг
появится... ну, в общем, у меня будет много денег.
— Рада за тебя.
— Я уезжаю ненадолго. Может быть, вернусь богатым.
В ее взгляде вдруг появилось беспокойство.
— Джерри, только не делай ничего... никаких глупостей! Прошу тебя!
— Не беспокойся, это мои деньги. Все будет в порядке.
Ее рука лежала на столе. Я накрыл ее своей ладонью и крепко сжал.
В первый раз я взял ее за руку. По лицу Лиз было видно, что ей больно,
но она не сопротивлялась.
— Я скоро вернусь, Лиз. Вернусь с деньгами. И тогда мы сможем уехать.
— Куда?
— Да куда угодно. Куда нам захочется.
В серых глазах Лиз мелькнуло нескрываемое любопытство. Она была
явно взволнована.
— Здесь скучно жить, Джерри. И день ото дня становится все тоскли¬
вее. — Она облизнула сухие губы.
— Я думаю, потом мы сможем все официально оформить.
— Вот потом давай и поговорим об этом. Если ты достанешь денег,
конечно.
Я разжал пальцы. Ее тонкая рука еще с минуту безвольно лежала на
скатерти. Потом, словно очнувшись, она быстро допила свой кофе и вста¬
ла. На прощание она бросила на меня взгляд, полный такой отчаянной
надежды, что у меня невольно сжалось сердце.
— Я желаю тебе удачи, Джерри, — прошептала она. — Возвращайся
поскорей. Тогда поговорим.
Я уехал в субботу утром, после отвратительной ссоры с Лоррейн. Ма¬
шина неслась по мокрому шоссе на юго-восток сквозь проливные дожди.
Новоиспеченный мистер Роберт Мартин останавливался на ночь в дешевых
мотелях, спал на продавленных кроватях, задыхаясь от отвратительного
запаха неисправной канализации и грязного линолеума. По потолку мель¬
кали разноцветные огни неоновой рекламы и свет фар проносящихся за ок¬
ном грузовиков, из-за стены доносился истерический женский смех и
нескончаемый кашель коммивояжера, продающего пластмассовые игрушки.
27
В двадцать минут четвертого телефон наконец зазвонил. Я взял трубку
и услышал голос Винса. Он сказал, что сейчас придет, и через пару минут
раздался стук в дверь. Вошел Винс, высокий, загорелый и бодрый. На нем
была соломенная шляпа и темные очки в тонкой металлической оправе.
Закрыв дверь, он бросил на кровать коричневый полиэтиленовый
пакет.
— Да мы никак нервничаем сегодня, а? — усмехнулся он, бросив взгляд
на пепельницу, полную окурков.
— Ладно, прекрати! Ну что, черт тебя побрал?
Он развернул пакет и достал оттуда шоферскую фуражку. Я надел ее.
Фуражка была чуть-чуть тесновата, но со стороны это не было заметно.
— Где серый костюм? — спросил Винс. Я открыл шкаф. — Ладно, если
добавить сюда черный галстук, сойдет.
Он снял шляпу, очки и положил их на диван.
— Итак, наш приятель прилетает завтра шестьсот семьдесят пятым
рейсом в три часа дня.
— Ничего не изменилось? Все идет по плану? — В ту минуту мне
страшно захотелось отказаться от нашей безумной затеи.
— Да ладно, Джерри, не трясись, я тебя не узнаю! Значит, так.
Я достал черную машину. Мелендес думает, что я в Сан-Пауло, улаживаю
кое-какие его дела. Кармела наготове. Завтра, в три часа дня по местному
времени — а по нашему в четыре, — генерал Перапь получит подробней¬
шую информацию о подлом заговоре против него. Это будет гениальная
операция, Джерри! А мы с тобой получим по большому куску сладкого
пирога. Вот так, мой мальчик.
— Ну, а теперь что?
Винс встал, вытащил из кармана план города и развернул его на столе.
Маршрут был отмечен красным карандашом. Мы вышли на улицу.
У обочины стоял блестящий черный «крайслер». Я сел за руль, и мы по¬
ехали в аэропорт. Постояв несколько секунд у главного входа, разверну¬
лись и поехали дальше. Винс держал на коленях план города и часы,
указывая, с какой скоростью ехать на каждом участке пути. Маршрут был
весьма запутанным и заканчивался у въезда в больницу. Здесь мы разверну¬
лись, и я повторил весь маршрут без подсказок. Ошибся я только дважды.
С третьей попытки все получилось идеально. Затем мы подъехали к стоян¬
ке, где должен будет стоять мой автомобиль, проехали до универмага и
оттуда кратчайшим путем до 301 шоссе, ведущего на север. Эта часть
маршрута была простой, и мы решили не повторять ее дважды.
Дождавшись времени вечерних посещений, мы зашли через боковой
вход в больницу и отыскали коридор, ведущий в приемный покой. Винс
внес только одно изменение в свой первоначальный план. Он решил, что
будет неразумно бросить где-то машину, взятую напрокат. Лучше вернуть
ее и расплатиться, чтобы не привлекать внимания. Для того чтобы быстро
стереть с дверцы машины герб, на заднем сиденье будет лежать наготове
флакон с бензином. А герб он наклеит перед самым выездом в аэропорт.
28
В десять часов вечера мы расстались. Я вернулся в гостиницу, а Винс
поехал ночевать в другое место. В ту ночь я почти не спал. Утром, надев
белую рубашку, черный галстук и серый костюм, я выпил в отеле кофе
и расплатился за номер. Потом взял чемодан, пакет с шоферской фуражкой
и пошел к машине, на которой приехал в Тампу. Я запер чемодан в багаж¬
ник, отошел от машины и стал ждать. Через три минуты подъехал Винс
в черном «крайслере». Я сел за руль и положил пакет с фуражкой на заднее
сиденье. Мы еще раз проехали по маршруту, засекая время. От аэропорта
до больницы — двадцать восемь минут, плюс-минус две минуты, в зависи¬
мости от движения и светофоров на перекрестках. От больницы до стоянки
моей машины — три минуты. Там я буду сидеть с деньгами и ждать Вин¬
са. Он тем временем должен будет стереть герб с «крайслера», выбросить
дипломатическую почту и фуражку, расплатиться за автомобиль и пройти
пешком шесть кварталов. Мы рассчитали, что на это уйдет тридцать ми¬
нут. Для того чтобы доехать до универмага, где мы встретимся, мне пона¬
добится всего десять минут. Так что двадцать минут мне лучше не стоять
на месте, а покружить по улицам. Винс сделает вид, что ловит попутную
машину, а я остановлюсь и подхвачу его. Итак, всего — семьдесят три ми¬
нуты. Если все будет в порядке и самолет не опоздает, в четверть пятого
мы уже будем за городом.
В половине первого мы зашли в кафе и съели по паре сандвичей.
Я слегка успокоился. От меня требовалось совсем немногое — проехать по
маршруту, который я знал как свои пять пальцев. Винс нашел подходящее
место, где можно будет оставить диппочту, и мусорный ящик, куда он вы¬
бросит фуражку. Мы поехали к стоянке, и я пересел в свою машину. Винс
в «крайслере» следовал за мной. Возле бокового входа в больницу мы пе¬
реложили его чемодан ко мне в багажник. Винс осмотрелся по сторонам.
Прохожих не было. Он аккуратно наклеил гербовый знак на дверцу черной
машины. Я надел шоферскую фуражку и сел за руль «крайслера», а он —
на заднее сиденье. Не доезжая метров сто до входа в аэропорт, мы остано¬
вились. Винс вытащил металлическую коробочку, достал оттуда шприц и
наполнил его демеролом, втягивая жидкость через резиновую пробку
маленького пузырька.
— Ты точно знаешь дозировку?
— До одного кубика. Раньше семи вечера он не проснется. А даже если
бы и проснулся... Сеньор Зарагоса почти не говорит по-английски. Пока
он сможет что-то внятно объяснить, пройдет немало времени. Так что кон¬
сульство будет уже закрыто. В полной уверенности, что он прилетит за¬
втра, они будут встречать другой самолет. В общем, начнется полная
неразбериха.
— Значит, все зависит от того, сумеешь ли ты его усадить в машину.
— Я уж сумею, милый мой. Будь спокоен!
— А я все-таки не очень верю во все это. Слишком уж большие деньги!
— Ничего, поверишь, когда будешь их пересчитывать. — Он взглянул
на часы. — Еще шесть минут.
29
Вокруг нашей машины сновали люди. Мне почему-то казалось, что
на меня в этой дурацкой униформе все обращают внимание. Черный
«крайслер» раскалился на солнце как печка. Я весь взмок, тесная фуражка
стягивала голову как железный обруч.
— Поехали, — скомандовал Винс.
. Мы подъехали к главному входу и остановились, как и было задумано,
слева, где было поменьше народу. Без десяти три. Винс вышел из машины.
Тут к нему подошел полицейский.
— Эй, приятель, тут нельзя останавливаться, — громко сказал он.
Винс широко улыбнулся, поклонился и быстро заговорил по-испански.
— Не понимаю, что ты говоришь, но стоянка здесь запрещена, —
пожал плечами полицейский.
Винс, улыбаясь, похлопал по крыше автомобиля и, отчаянно жестику¬
лируя, объяснил: «Дипломатико! Дипломатико! Оффесьяль!»
Подошел еще один полицейский, оглядел нас и сказал:
— Да ладно, Гарри. Пусть останавливаются, где хотят.
И они ушли. Винс кивнул и скрылся за дверью аэропорта. Через пять
минут он .появился один.
— Радуйся, мой мальчик. Я только что позвонил в консульство. Мне
сказали, что ожидают сеньора Зарагосу завтра утром, в восемь пятьдесят.
У меня немного отлегло от сердца. Теперь можно хотя бы не беспоко¬
иться о том, что вот-вот появится машина из консульства.
— А рейс не задерживается?
— Точно по расписанию. — Винс поднял голову и посмотрел на захо¬
дивший на посадку самолет. — Похоже, это он и есть.
Винс хлопнул меня по плечу и, сверкнув белоснежной улыбкой, исчез
в дверях аэропорта.
Я не спускал глаз с дверей. Несколько минут показались вечностью.
Это чувство было мне знакомо. Ты сидишь в засаде, все давно готово,
остается только ждать. Вот-вот раздастся звук приближающихся грузови¬
ков или на дороге покажется вражеский патруль. А ты должен затаиться
и ждать и молить Бога и дьявола, чтобы тебя не заметили. А потом Винс
вскочит и откроет огонь, и грохот его автомата сольется с отрывистым
треском наших очередей...
Наконец в дверях аэропорта появился Винс в сопровождении невысоко¬
го коренастого человека в темном костюме и белой соломенной шляпе. В
руках у него был мешок с дипломатической почтой и портфель. Винс нес
большой черный чемодан с металлической окантовкой. Оживленно жести¬
кулируя свободной рукой, он что-то втолковывал своему спутнику. Взгляд
у того был встревоженный, он явно колебался. Винс настойчиво уговари¬
вал его.
Теперь настала моя очередь вступить в игру. Я с невозмутимым видом
вышел из! машины, открыл заднюю дверцу, затем подошел к Винсу и взял
из его рук чемодан, такой .тяжелый, что я прямо крякнул от неожи¬
данности.
зо
— Моменто! Альто! — Курьер попытался остановить меня резким
окриком.
Не обращая на его крик никакого внимания, я открыл переднюю дверцу
и водрузил чемодан на сиденье, а Винс взял Зарагосу под руку и повел его
к машине. Тот еще мгновение поколебался, потом пожал плечами и шагнул
к открытой дверце. Все в порядке! Сработало!
Но в этот самый момент я заметил двоих мужчин, стремительно при¬
ближавшихся к нам. Двое высоких, спортивного вида парней двигались
прямо на Винса. Они были уже в десяти шагах. И прежде, чем на солнце
блеснула темно-синяя сталь пистолета, я успел крикнуть:
— Винс, сзади!
Винс обернулся как пружина, но было уже поздно. Выстрел отбросил
его назад, но он сумел удержаться на ногах. Сработала его потрясающая
реакция. Схватив Зарагосу в охапку, он успел прикрыться им как щитом.
— В машину! — услышал я его крик и бросился к передней дверце.
А дальше все происходило как в замедленной съемке или, вернее, как в
кошмарном сне: ты бежишь, а ноги вязнут в чем-то липком, и ты не мо¬
жешь сдвинуться с места, и просыпаешься в холодном поту. Но сейчас все
происходило наяву, а я, как сквозь сон, слышал еще два выстрела, крики,
топот бегущих ног, женский визг. Не помню, как я сел за руль. Должно
быть, сработал дремавший во мне эти годы солдат. И очнулся я, только
повернув ключ зажигания.
Эти парни были уже совсем рядом. Я увидел, как раненый Винс из по¬
следних сил приподнял Зарагосу и толкнул его прямо на них. Один из пар¬
ней упал, сбитый с ног, второй отскочил в сторону, но, потеряв равновесие,
опустился на четвереньки. Винс рухнул на заднее сиденье, я нажал на газ,
и «крайслер» с визгом сорвался с места. Какой-то толстяк с криком отско¬
чил в сторону, а нам наперерез, размахивая руками, бросился полицейский.
Я услышал, как Винс захлопнул заднюю дверцу и мельком взглянул в зер¬
кальце. Парни куда-то бежали. Зарагоса лежал на тротуаре, а рядом валя¬
лись портфель и мешок с дипломатической почтой.^
Я втиснул машину в небольшой просвет на шоссе среди мчащихся авто¬
мобилей и погнал по весь опор, слыша с^ади.визг тормозов и разъяренные
гудки. На скорости восемьдесят миль !» час мы подъехали к повороту в
город. Я притормозил и резко свернул направо. Издалека доносился вой
сирен. Мы мчались, обгоняя все машины, то и дело выезжая на левую
сторону и заставляя встречный транспорт прижиматься к обочине. Через
несколько минут мы были уже в городе, и я сбавил скорость. Миновав
три квартала, мы остановились у светофора.
Я обернулся к Винсу, который полулежал на заднем сиденье.
— Как ты?
— Не знаю. Хлещет, как из резаного поросенка.
— Сможешь остановить кровотечение?
— Пробую. ТЪфу ты, черт!
— Что там с этим, как его, курьером?
31
Вспыхнул зеленый свет, и я тронулся с места.
— После второй пули, по-моему, был готов.
— Откуда взялись эти козлы, черт бы их взял?
— Одного я, по-моему, где-то видел, не помню только где. Это вряд
ли люди Киодоса. Наверное, пришли за бабками, как и мы с тобой.
Черт! — Он застонал от боли.
— Куда ты ранен?
— В плечо, под правую ключицу и в левое бедро.
— Вести машину можешь?
— Да ты что! Нет, конечно. Того гляди, потеряю сознание. — Только
сейчас я вспомнил про шоферскую фуражку, снял и бросил ее на пол.
— Ну что, заедем в больницу?
— Да ты не в своем уме. Это будет конец всему. Поехали отсюда по¬
быстрее, найдем укромное местечко, а там что-нибудь придумаем.
Я прибавил газу, обогнул больницу и подъехал к тому месту, где стояла
моя машина. Перетащив в нее черный чемодан, я вернулся к «крайслеру».
В его заднем стекле зияла дырка от пули. Я приоткрыл дверцу.
— Сможешь добраться до машины?
— Придется. — Голос Винса звучал глухо, а лицо стало серым, несмот¬
ря на загар. Из машины пахнуло сладковатым запахом крови. Левая шта¬
нина и пиджак Винса были пропитаны ею насквозь. Я помог ему вылезти
из машины и хотел перетащить его на себе, но он оттолкнул меня и мед¬
ленно пошел сам. Добравшись до моей машины, он упал на заднее си¬
денье. Переведя дух, он вытащил из кармана пузырек с бензином.
— Не нужно оставлять улик. — Я с трудом разобрал его слова. —
Сотри герб и отпечатки пальцев.
На тротуаре стоял маленький мальчик и с интересом наблюдал за мои¬
ми поспешными действиями.
— Это что, пуля? — спросил мальчик, указывая на пробитое стекло.
Вот ведь принесла нелегкая!
— Нет, один мальчишка бросил камнем. Кстати, очень похожий на те¬
бя. Может, это ты? — Мальчик подумал, потом повернулся и убежал. Я
огляделся по сторонам, бросил пузырек с бензином на асфальт, переложил
шоферскую фуражку в свою машину и хотел было вытащить ключи от
зажигания из «крайслера», но оставил их в замке — если кому-нибудь
взбредет в голову украсть машину, — это еще больше запутает следы.
Сев за руль своего «бьюика», я оглянулся на Винса.
— Ну, как ты?
Он полулежал с закрытыми глазами.
— Не теряй время даром, — услышал я его слабый голос.
Мы тронулись на север. Свернув с шоссе 92 на шоссе 301, мы очутились
за городом. Я взглянул на часы. Около четырех. Винса ранили в десять
минут четвертого. Выглядит он ужасно. Нужно срочно что-то делать.
Я свернул на обочину и остановился в тени деревьев. С шоссе нас не было
видно. Винс выбрался из машдны и лег на землю. Я стянул с него брюки.
32
Было ясно, что пуля не задела артерию, иначе он бы давно истек кровью.
Темная густая венозная кровь, пульсируя, медленно вытекала из круглого
отверстия на внутренней стороне бедра. Пуля прошла насквозь, оставив
сзади большую рваную рану. Я достал из своего чемодана початую бутыл¬
ку виски и плеснул на рану, потом вытащил белую рубашку, разорвал ее
на полосы и перевязал ногу.
— Чувствую райское благоухание, — пробормотал Винс.
— Заткнись. Давай-ка приподнимись, надо снять с тебя рубашку.
Рана на плече кровоточила меньше, но была куда более опасной. По-
видимому, пуля задела ключицу и порвала мышцы и сухожилия. Все, что
я мог сделать, — это повторить те же манипуляции и сделать перевязку.
После этого я помог Винсу одеть чистую рубашку и брюки и подвесил
его правую руку в повязке, перекинутой через шею, а пропитанную кровью
одежду закопал под кустами. Винс взял бутылку виски и отпил несколько
глотков. Цвет лица у него стал получше.
— Спасибо, доктор Джеймисон, — сказал он.
— Тебе нужен настоящий врач, Винс.
— Успеется.
— Черт, что же мы будем делать дальше?
— Поехали. Найдем местечко и там пересчитаем деньги.
Я помог ему сесть в машину, и мы выехали на шоссе 301. Винс велел
мне отъехать как можно дальше от Тампы. Вспомнив о шоферской фураж¬
ке, я выбросил ее из окна в придорожные кусты.
В пять часов, включив радио, я поймал передачу последних известий.
После обзора международных событий диктор с явным удовольствием
приступил к изложению чрезвычайного происшествия в Тампе. Должно
быть, у них редко происходит что-нибудь интересное.
Итак, сеньор Зарагоса мертв — убит пулей в сердце. Дипломат прибыл
в Тампу по служебным делам из Южной Америки трехчасовым рейсом.
Убийцы напали на него в тот момент, когда он стоял у здания аэропорта
рядом с черным лимузином. Внутри лимузина сидел шофер и разговаривал
с неопознанным мужчиной. Неизвестный мужчина «под градом пуль» ныр¬
нул в лимузин, который тут же скрылся. Убийцам также удалось улизнуть
на голубом «форде» с местными номерными знаками. Дипломатическая
почта и прочие документы остались лежать рядом с убитым. Мужчина,
находившийся рядом с «дипломатом» в момент нападения, по описанию
очевидцев, был высоким, крепкого телосложения брюнетом. На нем был
одет темно-коричневый костюм, соломенная шляпа и солнцезащитные оч¬
ки. По-видимому, он не говорит по-английски. Представитель консульства
не захотел прокомментировать происшествие. Полиция перекрыла все. до¬
роги и разыскивает черный лимузин и голубой «форд». Далее шло корот¬
кое и неточное описание нападавших.
Когда диктор перешел к спортивным новостям, я выключил радио.
— Значит, мы успели выехать из города до того, как полиция перекры¬
ла дороги, — заметил Винс.
2 Дж. Макдональд «След тигра»
33
— Похоже на то.
— Даю руку на отсечение, что консул сейчас в полном замешательстве.
Он сделает все, чтобы избежать широкой огласки.
— Почему?
— Подумай сам, Зарагоса — простой курьер, он для них — никто. Ни
один документ из диппочты не пропал. Они решат, что Зарагоса связался
с контрабандистами, которые его и пристрелили. Никому не нужен поли¬
тический скандал. Киодос, конечно, будет в ярости, но и он успокоится.
На его товар всегда найдется покупатель. К тому же начнутся события
в Валенсии, и он решит, что все это было связано с подавлением генералом
Пералем готовящегося переворота. Кстати, странно, что этот болван дик¬
тор ничего не сообщил о Мелендесе. Ну, ничего, скоро мы услышим и об
этой заварушке. В общем, не беспокойся, Джерри. Все о’кей.
— Ну, конечно, все идет отлично. У тебя в теле всего две дырки, курье¬
ра ухлопали, а те двое нас разыскивают. Все хорошо, просто великолепно!
— Ладно, Джерри. Давай, жми. Нам нужно уехать как можно подальше.
К шести часам вечера мы уже проехали Окалу. Я забыл включить ра¬
дио, а когда спохватился, диктор уже вовсю рассказывал о событиях в Ва¬
ленсии. Из приемника доносился его бархатно-сладкий голос: «... мало что
известно. Знаем только, что диктатор, генерал Пераль, опираясь на свою
немногочисленную, но преданную профессиональную армию, уже практи¬
чески подавил переворот, возглавленный Мелендесом. В столице введено
военное положение, жителям запрещено выходить на улицу. Как нам стало
известно из информированных источников, все заговорщики — за исключе¬
нием немногих, оказавших сопротивление, — находятся под арестом.
Штаб-квартира заговорщиков, находящаяся на фазенде Мелендеса «Де лас
Трес Мариас», окружена правительственными войсками.
Мы неоднократно предупреждали об опасности подобных событий для
всего свободного мира. По всей видимости, этот путч является еще одной
попыткой насаждения прокоммунистического режима в одной из развали¬
вающихся стран. Выяснилось, что заговорщики во главе с Мелендесом гото¬
вили этот переворот в течение нескольких месяцев, закупая крупные партии
оружия. Остается лишь гадать, каким образом просочилась информация о за¬
говоре; благодаря чему генерал Пераль успел принять ответные меры».
— Ну, конечно, что вам, дуракам, еще остается делать? — заметил Винс.
«Только что мы получили еще одно сообщение из Валенсии. Возможно,
это прольет свет на некоторые обстоятельства подавления путча. Личный
секретарь Рауля Мелендеса, очаровательная Кармела де ля Вега, по всей
видимости, получила сведения о готовящемся перевороте. По версии наше¬
го корреспондента, она и явилась тем лицом, кто, исполняя свой граждан¬
ский долг, предупредил генерала Пераля. Затем, опасаясь мести со
стороны заговорщиков, она вылетела на двухместном самолете, принадле¬
жавшем Мелендесу, в сторону северной границы страны. Кармела де ля
Вега не являлась профессиональным пилотом. Подлинных причин, толк¬
нувших ее на этот отчаянный шаг, мы уже никогда не узнаем, потому
34
что самолет разбился, заходя на посадку позле города Вьядидад. Кармела
де ля Вега погибла».
После небольшой паузы другой диктор с еще более сладким голосом
стал расхваливать преимущества нового дезодоранта. Я выключил радио
и взглянул на Винса. Его лицо ничего не выражало.
— Предупреждал ее, что нужно быть внимательнее, — произнес он на¬
конец. — Небось пыталась сесть в тридцати футах над землей и врезалась
в грунт. Вечно спешила.
— Как ты? Не пора нам остановиться? — спросил я.
— Да, пора бы. Из-за этого кровотечения страшно пить хочется.
Я остановился возле нового мотеля в Старке, штат Флорида. Уже стем¬
нело. Было крайне нежелательно, чтобы Винса кто-нибудь видел в таком
состоянии, и я оставил его в машине. За конторкой сидела полная женщи¬
на. Она любезно предложила мне двухкомнатный коттедж. Я объяснил ей,
что мой приятель очень устал и заснул в машине, и она позволила мне
зарегистрировать нас обоих. Мальчик-посыльный отпер наш домик, и я по¬
слал его принести льда. Как только он скрылся из виду, я помог Винсу
вылезти из машины и буквально втащил его по ступенькам. Мальчик через
порог передал мне лед, и я запер дверь, но тут же, вспомнив о черном
чемодане, внес его в комнату. Я тщательно проверил, хорошо ли запирает¬
ся наш коттедж, задвинул шторы и включил кондиционер. Винс, сидя в
кресле, большими глотками пил воду. Выпив пятый стакан, он почувство¬
вал себя получше.
— Давай я уложу тебя в кровать.
— Нет. Сначала посмотрим, что в чемодане. Вдруг он набит кир¬
пичами.
— Тйпун тебе на язык.
Я положил чемодан набок. Он был заперт, и замки выглядели весьма
внушительно. Пришлось взять из багажника монтировку. Взломав замки,
я откинул крышку. Сверху лежало старое тряпье. Я разгреб его трясущи¬
мися руками, и нашим взорам открылось удивительное зрелище.
Глава 5
Банкнота в один доллар выглядит скромно и непритязательно. У пяти¬
долларовой бумажки вид более солидный. Десятка внушает доверие и тре¬
бует к себе уважение, как лидер скаутов. Если поднести к уху
двадцатидолларовую банкноту, свернув ее в трубочку, тебе померещится
морской прибой и сладкая музыка, доносящаяся из ночных ресторанов.
Пятьдесят долларов самодовольно усмехаются, как толстяк, выигравший
на скачках. Так и видишь его, лоснящегося, с золотым перстнем на мизин¬
це. Ну, а сотенную купюру просто распирает от собственного величия. Она
надменна и не любит валяться рядом с какой-то мелочью.
Впрочем, количество банкнот тоже говорит о многом. Несколько
мятых бумажек, по одному доллару засунутых в грязный харман или
35
развернутых веером во время игры в железку. Потом идут трешки в то¬
щем бумажнике. Вслед за ними выступают всякие там пятерки, десятки
и двадцатки, набитые в портмоне из кожзаменителя. Ступенькой выше по¬
является платиновый зажим с пятидесятидолларовыми банкнотами, но¬
венькими и хрустящими. И, наконец, гордый конверт с внушительной
пачкой стодолларовых купюр, передаваемый из рук в руки в правитель¬
ственных коридорах.
А еше существуют банки. Вы подходите к окошечку кассира, а при виде
пачек денег у вас перехватывает дыхание. Вам знакомо это чувство?
Когда школьников приводят на экскурсию на монетный двор, добрый
дяденька разрешает какой-нибудь симпатичной девчушке подержать в руках
миллион долларов — совсем небольшую пачку банкнот по десять тысяч,
всего сто казначейских билетов. Этй купюры водятся где-то в таинствен¬
ных недрах федеральной банковской системы. Даже не верится, что милли¬
он можно так просто взять и подержать в руках. Но вот унести его оттуда
можно и не пытаться. Такие банкноты все равно никто не разменяет.
Ладно. Это было лирическое отступление. Совсем иначе выглядело со¬
держимое черного чемодана. Куда более реально. Джерри Джеймисон, ло¬
мавший замки и выбрасывающий из чемодана старое тряпье, — это был
прежний я. Но я, увидевший деньги в чемодане, — это был уже новый че¬
ловек. В ту самую минуту я всем своим нутром почувствовал, что мне
больше никогда не стать прежним Джеймисоном, как бы мне этого ни за¬
хотелось.
Сидя на корточках, я поднял глаза на Винса. Взгляды наши встрети¬
лись. Несколько мгновений мы обалдело смотрели друг на друга со сме¬
шанным чувством неловкости и какого-то дикого, сумасшедшего восторга,
потом оба отвели взгляд в сторону.
—Даже не знаю, что сказать в такой момент, — тихо произнес Винс.
— Надо не говорить, а считать. — Я сам не узнавал своего голоса.
Деньги были упакованы в толстые пачки, в четыре дюйма каждая. Пач¬
ки туго перевязаны и плотно уложены рядами. Я с трудом вытащил одну.
Верхняя и нижняя банкноты оказались стодолларовыми, не новыми, быв¬
шими в употреблении. Я несколько раз подбросил пачку на ладони, на¬
слаждаясь ее ощутимым весом, и передал Винсу. Он зажал ее между
коленями и провел большим пальцем по боковой стороне, пытаясь загля¬
нуть внутрь пачки. Деньги были плотно спрессованы. Винс взвесил пачку
на ладони.
— Здесь, похоже, бумажек пятьсот, — прикинул он.
— Значит, тысяч пятьдесят.
— И сколько таких пачек в чемодане?
Я начал вытаскивать их одну за другой, пересчитывая. Казалось бы,
следовало считать медленно, растягивая удовольствие. Но мой взгляд ли¬
хорадочно стремился вперед, и руки едва успевали за ним. Итак, шестьде¬
сят восемь пачек сотенных и еще одна пачка банкнот по пятьсот долларов,
такой же толщины.
Зб
— У меня просто в голове не укладывается, — хрипло произнес Винс
и откашлялся. — Джерри, вон та пачка с пятисотенными — в ней четверть
миллиона! Возьми карандаш и бумагу и валяй...
— Постой-ка, что там у нас? — На самом дне чемодана лежал листок
бумаги с цифрами, напечатанными вкривь и вкось, видимо, на старой и
разбитой пишущей машинке.
34.000 х 100 = 3.400.000
500 х 500 = 250.000
3.650.000
Я передал листок Винсу. Он не ошибся — в каждой пачке ровно по
пятьсот бумажек. Трудно поверить! Тридцать четыре тысячи сотенных!
Два миллиона — Винсу и один — мне.
— Значит, Кармела не в счет? — спросил я.
— Ну ты же слышал все по радио. Все, что больше трех миллионов,
делим пополам.
Итак, я стал владельцем миллиона трехсот двадцати пяти тысяч долла¬
ров. Я посмотрел на разбросанные по полу пачки.
— Давай одну распечатаем и разделим.
Мне не терпелось.
— Валяй.
Развязывая узел, я порвал верхнюю банкноту. Пачка, освободившись от
тугой бечевки, стала вдвое толще. Я на глаз разделил ее на две части и
пересчитал половину. Двести шестьдесят две бумажки. Я взял двенадцать
сотенных и переложил в другую стопку. Теперь поровну. Двести пятьдесят
своих банкнот я сунул себе в чемодан под одежду. Подумаешь, двадцать
пять тысяч. Так, мелочь! Сверху была порванная банкнота. Я показал ее
Винсу.
— Эту мы выбросим.
— Черта с два. Дай ее мне, а себе возьми одну из моих. Для друга
ничего не жалко. Закурим?
Я достал сигареты и зажигалку. Винс взял порванную купюру за уголок
и поднес ее к огню. Прикурив от нее, мы полюбовались, как она догорала
в пепельнице.
— Вот уж не думал, что смогу себе такое позволить, — заметил Винс.
И тут мы начали хохотать как безумные, до слез. Отсмеявшись, я
вспомнил, что должен Винсу пятьсот долларов и хотел немедленно вер¬
нуть. Но он гордо отказался, не желая даже слышать о такой мизерной
сумме. На мою долю пришлось двадцать шесть пачек. Пачку с пяти¬
сотдолларовыми банкнотами получил Винс.
— Мне будет их легче разменять, чем тебе, — объяснил он.
Я любовно сложил свои двадцать шесть пачек. Но при взгляде на долю
Винса где-то внутри у меня зашевелилось смутное недовольство. Впрочем,
это чувство появилось так же быстро и исчезло. Мы запомнили, сколько
пачек приходится на каждого, и я сложил все обратно в чемодан. При¬
37
шлось повозиться со сломанными замками, но они в конце концов защелк¬
нулись, и я запер чемодан в стенной шкаф. После этого принес Винсу ешс
пару стаканов воды, помог дойти до туалета и уложил в кровать. Он ска¬
зал, что боль немного уменьшилась, но тело стало неметь. Симптомы бы¬
ли мне знакомы. Они не предвещали ничего доброго.
Вспомнив, что нужно перекусить, я вышел из домика. В ночном баре
я купил два гамбургера и кофе. Отпирая дверь, я вдруг подумал о том.
что, пока меня не было, Винс забрал чемодан с деньгами и смылся.
Глупость, конечно, но в тот момент я был уверен, что не увижу его на
месте.
Нет, он спал. Я решил, что ему необходимо поесть, и разбудил его.
Он с трудом запихнул в себя гамбургер и отпил чуть-чуть кофе.
— Дальше-то что нам делать, — спросил я.
— Посмотрим, как будут заживать раны.
— Не думаю, что особенно быстро.
— Если все пойдет нормально, дней через десять я встану на ноги и
смогу уехать.
— Куда?
— Есть одно укромное местечко. Теперь, после того как Кармела прика¬
зала долго жить, мне не нужно никуда заезжать.
— Я смотрю, ты не особенно ее оплакиваешь?
— Ты очень догадлив.
— Так где же ты хочешь провести эти десять дней?
— По-моему, Джерри, надежнее всего, а главное — удобнее, у тебя дома.
Я задумался. По-своему он был прав, но мне совсем не хотелось вешать
на себя эту обузу. Распознать в нем таинственного мужчину, с которым
разговаривал курьер в Тампе, проше простого.
— Послушай, а в Штатах ты легально?
— На этот раз — да.
— А ты понимаешь, чем я рискую?
— Твой риск не лишен здравого смысла.
— Винс! Чем больше риск, тем больше вознаграждение.
Он посмотрел на меня и зевнул.
— Сколько?
— Еше одна пачка сотенных.
Он присвистнул.
— Дорогая у тебя, однако, жилплощадь!
Тот, прежний Джерри, который ломал замки у чемодана, никогда бы не
потребовал такого. Но я был уже другим человеком, куда более жестким.
— Есть другой вариант. Я могу найти тебе квартиру и раз в сутки при¬
носить еду.
г- И сколько мне это будет стоить?
— Нисколько.
Он закрыл глаза. Время шло. Я уже решил, что Винс уснул, но он про¬
сто дремал.
38
— Ладно, поехали к тебе. Получишь двадцать седьмую пачку, можешь
ею подавиться. Может, тебе удастся выманить у меня еще несколько за
эти десять дней.
— Да заткнись ты, Бискэй! Можно подумать, я тебя обобрал до нитки!
Это все равно была бы доля Кармелы. Кстати, ты забываешь, что я и
не подумал смыться, когда у вас там началась заварушка.
Он устало закрыл глаза.
— Спокойной ночи, старина. А взял я тебя именно потому, что был
уверен, что ты не смоешься.
На следующее утро Винсу стало гораздо хуже. Мы выехали в одиннад¬
цатом часу. В пути он часто впадал в забытье и громко стонал. Я остано¬
вился у придорожного кафе перекусить, но он не смог взять в рот ни
кусочка.
К вечеру у него начался жар, я заметил это по лихорадочному блеску
его глаз. Я потрогал ему лоб — как печка.
— Это из-за ноги, — сказал он.
— Нужен врач.
— Плевать, само пройдет. Tk»i знай рули, лейтенант!
Но еще через час, когда мы проехали Бирмингем, он начал бредить,
говорил что-то по-испански, попытался открыть дверцу и выпрыгнуть на
скорости шестьдесят пять миль в час. Я едва успел его удержать. Ехать
дальше в таком состоянии было невозможно.
Я остановился у первого попавшегося мотеля на окраине Бирмингема.
Втащить его в комнату стоило мне больших трудов. Но он же, черт возь¬
ми, тоже изрядно попотел тогда, выволакивая меня из реки! Нет, вру. Со¬
всем другая мысль пришла мне в голову в тот момент. Подлая такая
мыслишка: взять, запереть его в этой комнате и уехать, прихватив с собой
все денежки. Но это было бы безумием.
Я сунул в карман несколько банкнот и отправился в город; В Бирмин¬
геме я нашел врача и привез с собой в мотель. За пять тысяч долларов
он с готовностью согласился оказать помощь человеку, случайно ранивше¬
му себя из револьвера. Дважды. За пять тысяч долларов он был готов
на все и, разумеется, на то, чтобы не сообщать в полицию о таком стран¬
ном несчастном случае. Он промыл и перевязал раны, сделал уколы, и я
отвез его обратно. На прощание он сказал, что Винсу не стоит несколько
дней вставать с постели, а тем более путешествовать в машине.
На следующее утро Винс разбудил меня на рассвете. Он был еще очень*
слаб, но в полном сознании. Я передал ему слова доктора. Винс сказал,
что если я помогу ему добраться до машины, то он вполне может ехать
дальше. Я взял из номера четыре одеяла и оставил на столе сто долларов
для портье — на случай, если ему взбрело в голову сверить номер моего
автомобиля с записью в регистрационной книге.
Я устроил Винса на заднем сиденье, но ехать ему все равно было
тяжело. Лицо его пожелтело, глаза ввалились. Когда стемнело, я остано¬
вился у обочины и пару часов поспал. Потом мы снова тронулись
39
в путь и ехали всю ночь. Мимо пронеслись Спрингфилд, Престон и Канзас-
Сити и, наконец, в пять часов вечера, в субботу, мы добрались до Вернона.
Хорошо бы Лоррейн не оказалось дома, подумал я. Ни Лоррейн, ни Ире¬
ны не было. Я вытащил Винса из машины. Надо было поскорее поднять
его на второй этаж. Сам он идти не мог. Я взвалил его себе на спину,
но он оказался слишком тяжел, пришлось отказаться от этой затеи. Тогда
я потащил его волоком. Он помогал мне, как мог. Общими усилиями мы
добрались до свободной спальни. Там я раздел его и уложил в постель.
На все это ушло минут сорок. Теперь надо было куда-то спрятать де¬
ньги. Лоррейн чертовски любопытна и непременно захочет выяснить, где
я был и чем занимался. Она обнюхает все углы и доберется до чемодана
в багажнике. Единственное место, куда она не любит заглядывать, — это
подвал. Там у нас хранились дрова для камина, не меньше восьми кубомет¬
ров березовых и дубовых поленьев — сложенные штабелями до самого по¬
толка. Мы не разжигали камин с прошлой зимы. Камин — символ
семейного счастья и благополучия. Чего-чего, а этого у нас не было. Ну
что ж, нет худа без добра. Значит, никому не взбредет в голову копаться
в дровах. Я поставил чемодан к стенке и стал обкладывать его поленьями.
Я так спешил, что все руки у меня были в занозах и царапинах.
Закончив работу, я поднялся к себе в спальню и выдернул самые круп¬
ные занозы щипчиками, лежавшими на туалетном столике Лоррейн. Мне
страшно хотелось поскорее принять душ, но сначала нужно было решить,
куда девать двадцать пять тысяч, оставшихся в моем чемодане. Времени
на раздумья не было, и я переложил пять сотенных в свой бумажник,
остальные деньги запечатал в большой конверт и приклеил его клейкой
лентой к задней стенке письменного стола. Конверт был слишком толс¬
тым, и ящик не задвигался до конца, но я решил, что сойдет и так.
Начало седьмого. Я зашел проведать Винса. Он дремал и проснулся,
когда я присел на край кровати.
— Ну, как дела?
— Господи, Джерри, неужели мы уже приехали? По-моему, грешников
в аду держат на заднем сиденье автомобиля и катают по этому чертову
шоссе.
— Давай скорее решим, что сказать Лоррейн.
— Чем меньше ты ей скажешь, тем лучше.
— Но я же не могу ей вообще ничего не говорить.
— Тоже верно.
— Только ни слова про огнестрельное оружие. У нее буйная фантазия.
Она черт-те что может напридумывать, а после трех коктейлей об этом
будет знать вся округа. Надо выдумать что-нибудь поскучнее.
— Нет ничего скучнее, чем хирургическая операция. А Джерри? Как ты
считаешь?
— Во, отлично! Но какая?
— Ну, например, хронический — как его? — бурсит... Мне вскрыли на¬
рывы на плече и бедре и выпустили жидкость, или что они там делают?
40
— Ладно. Значит, так. В прошлый раз ты сказал мне, что ложишься
на операцию. И ей ты тоже об этом говорил. Можешь смело ей это ска¬
зать, она все равно спьяну ни черта не помнит. Итак, я ездил тебя наве¬
стить в больнице. Да, а где ты лежал?
— Скажем, в Филадельфии.
Да, вроде все сходится. Я решил забрать Винса, чтобы он отлежался
у меня. После такой пустячной операции это выглядит вполне правдопо¬
добно. Лоррейн не станет возражать — я видел в прошлый раз, какое Винс
произвел на нее впечатление.
— А деньги куда ты спрятал?
— Они в надежном месте.
Он испытующе посмотрел на меня.
— Приятно слышать, но все-таки где именно?
— Я же тебе ясно сказал: в надежном месте.
Винс с трудом приподнялся на локте. Заходящее солнце, пробивавшееся
сквозь щели жалюзи, отбросило полосатый отсвет на его осунувшееся ли¬
цо. Т^ехдневная щетина отливала медью.
— Старик, давай договоримся раз и навсегда. В этом чемодане чертова
прорва денег. Имея дело с такими деньгами, очень легко забыться и наде¬
лать глупостей. Я должен знать, куда ты их спрятал.
— В подвал, под дровами.
Винс вздохнул с облегчением и откинулся на подушку.
— Вот и отлично, молодец.
В этот момент я услышал знакомый рев мотора «порше» и, выглянув
в окно, увидел, как Лоррейн въезжает в гараж.
Я спустился по лестнице и встретил ее у входной двери.
— А, вернулся, — протянула она и направилась на кухню. Под ее синим
махровым халатом виднелся купальный костюм. Непросохшие темные во¬
лосы завились колечками на висках.
— Купалась?
— Нет, была на танцах. — Она достала из холодильника ведерко со
льдом. — Ну, как съездил?
— Отлично, дорогая. Знаешь, у нас гость.
Лоррейн бросила в стакан несколько кубиков льда и резко повернулась
ко мне.
— Какого черта...
— Помнишь, Винс нам говорил, что ложится на операцию, вскрывать
нарывы на плече и ноге?
— Что-то припоминаю. Ну и?..
— Я заехал к нему в больницу в Филадельфии.
Она с сомнением взглянула на меня.
— Ты, что же, специально отправился на машине в Филадельфию?
— Нет, я ездил по другим делам, оказался неподалеку и решил его про¬
ведать. Больница — не самое лучшее место в мире. Вот я и пригласил его
отлежаться у нас несколько дней. Ему нельзя вставать с постели.
41
— Бедолага!
— Ты не возражаешь?
— Да нет, ради Бога. Разве что Ирена будет недовольна. Она что-то
совсем разленилась в последнее время. Кстати, сегодня опять отпросилась
на полдня. Постой, а чем же мы будем кормить Винса?
— Да ему ничего особенного не нужно. Так, бульона с тостами и все.
А я могу поесть в городе.
— Я сегодня ужинаю в клубе. Перед уходом что-нибудь для него приго¬
товлю. — ТУг она впервые взглянула на меня повнимательнее. — Джерри,
ты ужасно выглядишь. Что это ты так осунулся?
— Устал. Все время был в дороге.
Лоррейн взяла свой коктейль и пошла наверх. Я немного постоял, соби¬
раясь с мыслями, но голова была пустая. Я решил принять душ и, подни¬
маясь по лестнице, слышал, как Лоррейн разговаривала с Винсом. Слов
я не разобрал, но, по-моему, она опять с ним кокетничала.
Когда я вошел в спальню, Лоррейн стояла возле кровати, где была раз¬
бросана моя измятая одежда, и держала в руках спичечный коробок. Она
уже успела пошарить у меня в карманах.
— А ты, однако, успел попутешествовать. Эти спички из мотеля в
Старке, штат Флорида.
Пи...
— Да нет, во Флориде я не был. Это спички из другого места. У них,
наверное, сеть мотелей с общими поставками.
— Слушай, на нашем счете в банке почти ничего не осталось. Ты соби¬
раешься вообще работать?
— У меня есть немножко денег, я положу их на счет. Нам придется
жить поскромнее, Лоррейн. Придется тебе с этим смириться.
— А если я не хочу с’этим мириться? Что тебе мешает с понедельника
вернуться в папину контору?
— Это не твоя забота. Я прошу тебя, потерпи немного.
— А это уж мое дело, захочу я терпеть или нет. Так ты не нашел новую
работу?
— Я выбираю.
— Ха, он выбирает! Значит, твои любимые друзья не подумали дать
тебе денег? Я так и знала. Нет, Джерри, ты точно чокнутый. Кстати, ска¬
жи, чего это Винс так плохо выглядит?
— Наверное, плохо перенес операцию.
— Зачем же ты его повез на машине от самой Филадельфии?
— Ничего, он крепкий мужик.
Лоррейн пожала плечами. Перед уходом в клуб она приготовила бульон
и тосты для Винса и, переодевшись в вечернее платье, сама отнесла ему
поднос наверх. Стоя у окна в комнате Винса, я наблюдал, как она села
в свой «порше» с откинутым верхом, покрыла свою хорошенькую головку
шелковой косынкой и уехала.
Я помог Винсу дойти до туалета и поставил на его ночной столик воду,
42
таблетки и часы. У меня было ощущение, что нам надо поговорить о чем-
то важном, но мой усталый мозг отказывался работать. Мне даже есть
не хотелось. Я отнес его поднос на кухню, выпил стакан молока и пошел
спать.
Глава б
Я проснулся в десять часов утра. Лоррейн еще спала. В доме было
тихо. Ирена по воскресеньям к нам не приходит. Я спустился и достал из
почтового ящика утреннюю газету, сварил себе кофе и стал читать.
Анализ событий в Валенсии занимал несколько страниц. Длинный и
нудный комментарий мог бы уложиться в одном абзаце. Восстание
полностью подавлено, склады оружия захвачены армией генерала Пераля,
организаторы переворота убиты или арестованы. Сам Рауль Мелендес
повесился в камере федеральной тюрьмы. Его земельные владения
перешли в ведение министерства внутренних дел. В столице отменен
комендантский час. Официальные круги полагают, что последние события
не окажут заметного влияния на туризм в Валенсии.
Только в конце одной заметки я нашел то, что меня интересовало.
После краткого сообщения о . трагической гибели Кармелы де ля Вега шел
параграф следующего содержания:
«Разыскивается также личный пилот и доверенное лицо Мелендеса,
уроженец США, принявший гражданство Валенсии, по имени Винсент
Бискэй. Установлено, что Бискэй покинул страну 4 мая, за четыре дня до
переворота. Дальнейшая его судьба неизвестна. Принимая во внимание его
давние и весьма близкие связи с Мелендесом, он вряд ли вернется в
Валенсию. Информированные источники полагают, что он может искать
политического убежища на Кубе, с которой Мелендес поддерживал тесные
связи. Знавшие Винсента Бискэя считают его «темной лошадкой», так
сказать «джентльменом удачи».
Описанию убийства курьера в Тампе также отводилось значительное
место, но нигде не проводилось параллели между этими двумя событиями.
Голубой «форд» был обнаружен в латинском квартале Тампы. Было
установлено, что за два часа до перестрелки его угнали с автомобильной
стоянки. Полиция нашла и черный лимузин, в котором таинственному
мужчине удалось скрыться от убийц. Выяснилось, что за сутки до
инцидента в аэропорту этот автомобиль был взят напрокат Даниэлем
Харландом, жителем города Тампа. На допросе в полицейском участке он*
заявил, что в тот день к нему подошел на улице незнакомый, хорошо
одетый господин и попросил ему помочь, пообещав пятьдесят долларов,
если тот возьмет для него напрокат самый дорогой черный лимузин и
зарегистрирует на свое имя. Харланд согласился. Они отправились вместе
в ближайшее агентство. Незнакомец вручил ему сначала сто долларов —
заплатить за машину—и потом еще пятьдесят, когда получил ключи.
Судя по тому, что в найденном «крайслере» одно стекло было пробито
43
пулей, а пол залит кровью, есть основания полагать, что ускользнувший
от убийц человек был серьезно ранен. Все врачи в округе предупреждены
об обязанности сообщать в полицию, если к ним обратится человек с
огнестрельными ранениями.
В обоих автомобилях обнаружены отпечатки пальцев, правда, нечеткие.
Пока неясно, смогут ли они быть использованы в ходе следствия.
Посол Валенсии в Вашингтоне сделал заявление, что данное
преступление не имело политической подоплеки, так как все официальные
бумаги в сохранности. По мнению посла, сеньор Альваро Зарагоса был
убит по личным мотивам.
Я поднялся наверх с газетой и кофе. Винс был в ванной. Когда он
открыл дверь, я едва успел подбежать и подхватить его. Он был смер¬
тельно бледен, губы плотно сжаты, зрачки расширены от боли. Я дотащил
его до кровати, понемногу он пришел в себя.
— Что ж ты меня не позвал?
— Хотелось немного размяться. Просто слишком долго стоял, пока
брился. Теперь уже все в порядке. — Он приподнялся, сел в постели, я
передал ему кофе.
— Ну, что пишут? Наши имена еще не попали на первые полосы? -*•
спросил Винс, заметив в моих руках газету.
— ТЪое уже попало.
Мне показалось, что Винсу опять стало плохо. У него перехватило
дыхание, и он чуть не выронил чашку, но тут же взял себя в руки.
— Тампа? — спросил он сдавленным голосом.
— Нет.
— А, ты, сукин сын! Удавить бы тебя за такие шутки. Я-то без тебя
знал, что про меня вспомнят в связи с переворотом. Дай-ка я взгляну.
Он прочитал заметку на последней странице и отбросил газету.
— Ладно. Все не так уж плохо, лейтенант.
— Я вот о чем хочу с тобой поговорить. Проснувшись сегодня, я все
время думаю об этом. Ты говорил, что узнал одного из парней?
— Вроде бы. Не уверен.
— А ты не думаешь, что он тоже мог тебя узнать? Может быть, по¬
этому они и начали перестрелку среди бела дня? Может быть, они
собирались только выследить его и потом отобрать деньги в каком-нибудь
укромном месте? А увидев тебя, поняли, что надо действовать быстро.
— И что?
— А они не могут узнать, где ты сейчас находишься?
Он поморщился.
— Один шанс из тысячи. Да нет, это совершенно невозможно. Теперь
ты успокоился?
— Да. И вот еще что. Пока ты не встанешь на ноги, все остается как
есть. Потом ты уедешь, но история может на этом не закончиться.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Винс, не прикидывайся дурачком. Tbi прекрасно понимаешь, к чему
44
я клоню. Представь, что меня вдруг поймают с миллионом долларов и
вежливо попросят объяснить, откуда у меня столько денег наличными. Ты
думаешь, мне удастся кого-нибудь убедить, что я нашел их в капусте? Или
выиграл на скачках? Или накопил за много лет? Они, конечно, заинтересу¬
ются, куда я в последнее время ездил, почему из этой поездки вернулся
вместе с тобой. Потом они спросят, куда ты отсюда направился, сколько
у тебя было денег, где ты их взял. Они ведь не отстанут, пока я им все
не расскажу. Из всего этого следует, что ты кровно заинтересован в том,
чтобы я не делал глупостей. То же касается и меня, если вдруг ты попа¬
дешься.
Мои слова его насмешили.
— Джерри, я уже приготовил для себя путь к отступлению. Я знаю,
как мне незаметно выехать из страны, знаю, куда направиться. У меня
есть новые документы. Как только я выйду из твоего дома, я превращусь
в другого человека, и все. Тогда ты, мой мальчик, можешь бегать по горо¬
ду и кричать про всю эту историю на каждом перекрестке. Мне будет уже
наплевать. Я заинтересован только в том, чтобы ты дней восемь, пока
я здесь, подержал язык за зубами. Да тебе и самому ни к чему трепаться.
— А как же ты вывезешь из страны столько денег?
— Есть надежный способ. Это все, что тебе положено знать.
— Черт, а если мне придется отсюда смываться?
Он нахмурился и с минуту помолчал, потом задумчиво произнес:
— Ну, ладно, давай прикинем, как тебе быть. Самолетом управлять ты
не умеешь, значит, надо искать другой способ. Поезжай в район Сан-Диего
или Браунисвилля — там до Мексики рукой подать. Возьми напрокат лод¬
ку для рыбной ловли. Высадись где-нибудь на тихом побережье в Мексике,
найди укромное местечко и спрячь там деньги. Потом возвращайся на лод¬
ке обратно и пересекай мексиканскую границу легально. Там отыщешь свои
деньги и езжай куда хочешь. Или вот еще способ. Можешь отправиться
в Нью-Йорк, открыть счета во всех банках, которые попадутся тебе по
пути. Положи в каждый банк по пятнадцать—двадцать тысяч. Потом сде¬
лай то же самое в Бостоне и Филадельфии. У тебя будет шестьдесят-
семьдесят чековых книжек. Лети с ними в Швейцарию. На таможне ска¬
жешь, что едешь по коммерческим делам. Открывай счет в швейцарском
банке. Когда осядешь где-нибудь, напишешь им, и они будут высылать те¬
бе ежемесячно определенную сумму. Будешь жить как король до конца сво¬
их дней. Или можешь испытать судьбу и попробовать переправить деньги
нелегально. Ъ>1 же рисковый тип. Тогда купи большой американский авто¬
мобиль и спрячь деньги под обшивкой. Потом плыви вместе с ним на ко¬
рабле в Европу. Менее опасный способ — накупить бриллиантов и продать
их за 1раницей. На этой операции можно понести, конечно, большие убытки,
потому что за границей бриллианты дешевле; чем в Америке: Но это тебя
не разорит, а главное — на границе никому в голову не придет их искать.
Ни один дурак не станет вывозить бриллианты из Америки, как раз наобо¬
рот... Дай-ка подумать. У меня есть куча вариантов. Например; такой...
45
— Хорошо, хорошо, Винс, достаточно.
— Знаешь, Джерри, вчера твоя жена пыталась воспользоваться моим
беспомощным состоянием и вытянуть из меня что-нибудь о твоих Планах
на жизнь. Она почему-то думает, что ты должен был говорить со мной
на. эту тему. Она очень переживает.
— У меня пока нет никаких планов.
— А все-таки?
— Ну, единственное,: что я точно сделаю, — так это с ней разведусь.
После бракоразводного процесса я еще немного выжду и потом уеду из
страны.
— Старик, меня не касается, что ты будешь делать после моего отъез¬
да. Но мне придется пробыть у тебя еще по крайней мере неделю, а то
и больше. Поэтому меня интересуют твои ближайшие планы. Мне бы не
хотелось, чтобы твоя жена стала вынюхивать, где ты берешь деньги на
жизнь. Почему бы тебе не вернуться на работу к ее отцу? Уйти ведь ты
всегда успеешь, а это бы ее успокоило на время.
Как ни противна была мне мысль об унизительном возвращении, но
я сразу понял, что Винс абсолютно прав. Лучше всего вернуться на старое
место, затаиться и переждать, не привлекая к себе внимания. Мысль о том,
что это ненадолго, будет согревать мою душу.
— Ладно. Выйду на работу с понедельника.
— Вот и умница.
Тем временем проснулась Лоррейн. Мы с Винсом еще поговорили, а
она тем временем принимала душ. Когда я зашел в спальню, Лоррейн
в ярко-оранжевой блузке и широких черных брюках сидела перед трюмо
и красила губы. Она не удостоила меня взглядом. Закончив с макияжем,
она принялась за прическу. Стянув темные волосы на затылке в тугой бле¬
стящий узел, она еще некоторое время любовалась в зеркало своей неотра¬
зимой внешностью и только потом обернулась ко мне.
— Доброе утро, дорогая, — поздоровался я.
— Привет. Как наш больной?
— Я принес ему кофе; но не мешало бы позавтракать.
— Сейчас приготовлю. Яичница сойдет?
—Вполне. И мне; если можно, тоже. Хорошо вчера повеселилась?
Она пожала плечами.
—.Обычна Те же самые люди.
— Лоррейн, дорогая, я тут все обдумал и решил вернуться в старую
упряжку.
— Ты вернешься к папе? — воскликнула она радостно и вся прямо
расцвела.
Я кивнул.
— Ты правильно решил. Честно говоря, я очень переживала. Ты зна- *
ешь, как я не люблю быть в подвешенном состоянии.
Она встала и подошла ко мне вплотную. Мне показалось, что она хочет
меня поцеловать, но она только потерлась щекой и сказала:
46
— Осторожнее, я уже накрасила губы.
Таким образом мир в семье был восстановлен, а на большее рассчиты¬
вать было уже глупо. Во время всех наших прежних ссор мы заходили
слишком далеко, наговорив друг другу слишком много гадостей, стараясь
ранить побольнее. Чувство давно умерло, и ссорились мы теперь просто
по привычке и так же равнодушно мирились. Мы словно играли свои не¬
большие назубок заученные роли в спектакле, идущем каждый день много
лет. Мы лениво изображали гнев, негодование, радость примирения, не ис¬
пытывая ничего, кроме тупого безразличия и скуки. Я вдруг вспомнил, как
Лиз сказала, что хотела бы выйти замуж за настоящего мужчину, и поду¬
мал, что тоже когда-то хотел жениться на настоящей женщине. Я мечтал
об этой женщине и надеялся, что нашел ее. На самом же деле я оказался
женат на упрямом, капризном, неряшливом и жестоком подростке. А она,
по-моему, была вполне довольна жизнью. Папочка и мамочка всегда под бо¬
ком, чтобы не дать ее в обиду. Ирена делает всю работу по дому, есть клуб
для развлечений, есть «порше» — дорогая игрушка моей маленькой Лорри.
Что еще нужно для безмятежной, уютной жизни со стаканом виски в руке?
— Джерри, милый, почему бы тебе не сходить сейчас же к папе? Он
так переживает. Tbi очень грубо с ним обошелся...
— После всего, что он для меня сделал! — закончил я фразу за нее, не
скрывая сарказма.
Она удивленно на меня взглянула.
— Да, именно это я и хотела сказать.
— Ну да. Дело было так. Стоял я как-то на углу с протянутой рукой
и просил милостыню. ТУт, откуда ни возьмись, появились твои родители и...
— Я тебя прошу, не начинай все сначала. От тебя не убудет, если ты
сходишь к папе и извинишься. Они уже, наверное, пришли домой из церк¬
ви. А я как раз приготовлю завтрак, когда ты вернешься.
Скрепя сердце, я отправился из дома № 118 на ТУйлер-драйв в дом
№ 112 по Тэйлер-драйв и нажал кнопку звонка. Дверь торжественно отво¬
рилась, и из темноты прихожей выплыла моя драгоценная теща, миссис
Эдит Малтон. Она благоухала лавандой и напоминала какое-то съедобное
морское существо, осторожно выглядывающее из своей расщелины в ко¬
ралловом рифе, опасаясь быть проглоченным.
Она окинула меня не особенно приветливым взглядом и сообщила, что
Эдвард пьет на кухне кофе.
Э. Дж. сидел в белоснежной рубашке с аккуратно закатанными рукава¬
ми, такой маленький, чистенький, бело-розовый, как маленький мальчик,
только что выкупанный и вылизанный заботливой мамашей.
— А доброе утро, доброе утро, — сказал он, отставляя в'сторону пус¬
тую чашку. — Садись, садись, хочешь кофе? Эдит, налей Джерри кофе.
— Мистер Малтон, если вы согласитесь принять меня обратно, я готов
завтра же приступить к работе, — выпалил я скороговоркой, в надежде ра¬
зом покончить с этим малоприятным делом. Но не тут-то было.
№ лица просияли. Они стали похожи на счастливых родителей, гордых
47
за свое чадо, прочитавшее без запинки заученную роль на рождественском
празднике. И Э. Дж. начал свою речь. Он сказал, что не держит на меня
зла и был уверен, что рано или поздно я осознаю свою ошибку и пойму,
что все, что он делает — правильно; и что он всегда считал меня благора¬
зумным молодым человеком; и они рады за Лоррейн, она так переживала,
бедная девочка. Она, конечно^ должна оставаться на стороне мужа, но ведь
у нас одна семья, и это ужасно, когда в семье начинаются раздоры. Они
готовы забыть это маленькое недоразумение; а те дни, когда я не ходил
на работу, он оформит как отпуск. Ха, ха, ха. И теперь мы будем работать
рука об руку и превратим Парк-Террэс в райский уголок. И тогда продадим
оба наших дома на Тзйл ер-драйв и переедем на Парк-Террэс.
Он вымотал мне всю душу, и когда я наконец выбрался на улицу, то
вздохнул с облегчением. Лоррейн и Винс уже позавтракали. Мой завтрак
успел остыть. Когда я доедал холодную яичницу, вошла Лоррейн и сооб¬
щила, что Дэйв и Нэнси Браунэлл ждут нас сегодня вечером к себе на ве¬
черинку.
— Они звонили еще в среду, но я сказала, что сама обязательно приду,
а что касается тебя, то я не знаю, вернешься ли ты к воскресенью.
В общем, приглашали нас обоих.
Семья Браунэллов жила на соседней улице; Ван-Дорн-роуд, так близко
от нашего дома, что можно было выйти от нас через черный ход, пройти
через участок Карла Гована и очутиться у Браунэллов. Лоррейн сказала,
что можно будет принести с вечеринки какой-нибудь еды для Винса.
Мы отправились к Браунэллам в начале третьего. Веселье было в самом
разгаре. Гости пришли с детьми. Около сотни детей с визгом носились по
зеленой лужайке между столами, ломившимися от вина, пива, соков и все¬
возможных закусок. Все гости, даже друзья Лоррейн вели себя вполне бла¬
гопристойна Мне хотелось расслабиться после приключений в Тампе; и я
прямиком направился к бару с крепкими напитками и уже через час здоро¬
во надрался. ТУг среди гостей я заметил Джорджа Фарра и Кола Уордера.
Я был еще не настолько пьян, чтобы не помнить, что Кол искренне пытал¬
ся мне недавно помочь, а Джордж Фарр готов был взять к себе на работу,
но тем не менее я зачем-то нагрубил им обоим. Потом съел половину
большого бифштекса и пошел домой... Но там я застал Лоррейн с двумя
подружками, Мэиди Пирсон и Ъгакер Вэлбисс, рассевшихся в кружок возле
постели Винса. Кокетничая и хихикая, они по очереди кормили его мясом.
На его лице застыло довольное выражение; он лениво жевал. Мне стало
противно; и я вернулся к Браунэллам. Там я накачался пивом, потом пере¬
шел на джин, дальше ие помню. Проснулся я в шезлонге; было уже темно,
дети давно разошлись по домам. Гости небольшими группками прогулива¬
лись по лужайке; их приглушенные голоса сливались с монотонным гулом
ночной улицы. Когда я спал, какой-то болван напихал мне в карманы жа¬
реных картофельных чипсов.
Пока я, чертыхаясь, чистил карманы, Тшкер каким-то чудом отыскала
меня в темноте и уселась на колени. Мы уже не первый год слегка
48
флиртовали друг с другом. Я приобнял ее, и она сообщила, что ее Чарли
отключился, а моя Лорри уехала с друзьями в клуб.
Бар был давно закрыт, а нам, как назло, ужасно захотелось выпить,
и мы пешком отправились к ней домой, где спал ее перебравший муж.
Ткнкер отпустила прислугу и наполнила стаканы. Мы сидели в темной гос¬
тиной и пили бренди, потом неожиданно для нас обоих очутились в посте¬
ли. Подумать только, подвыпивший, но вполне энергичный Джерри
Джеймисон занимался любовью с лучшей подругой своей жены. Все про¬
изошло быстро, бурно и совершенно бессмысленно, скорее из спортивного
интереса. Потом мы выкурили одну сигарету на двоих, и она, зевнув, ста¬
ла одеваться. Не переставая зевать, она проводила меня до дверей, поже¬
лала шепотом спокойной ночи и равнодушно поцеловала в губы.
Дома Винс полулежал в постели и читал. Он попросил холодного пива
и довольно ехидно посоветовал стереть с лица губную помаду.
Я умылся и лег в кровать. Интересно, куда Винс потратит свою долю,
думал я, засыпая. И что куплю я? Уж конечно, я не стану тратить деньги
на таких, как Ъгакер.
Наверное, я надеялся получить то, о чем мечтал, когда женился на Лор¬
рейн. Только боюсь, что с этим я уже опоздал.
Глава 7
Приехав с утра в контору, я застал там одну Лиз Адамс. Она медленно
сняла чехол с машинки и вопросительно на меня посмотрела.
Я подошел к ней и многозначительно кивнул. Лиз поняла меня без
слов. У нее перехватило дыхание, она резко побпевнепа, а поток залилась
краской.
— Пора собираться? — спросила она почти беззвучно.
— Пока еще нет. Мне придется немножко поработать, еще чуть-чуть.
Поговорим попозже.
— А чего мы должны ждать? Зачем?
— Долго объяснять. Верь мне.
Она взяла мою руку и прижала к щеке.
— Я тебе верю, Джерри. — Получилось в рифму, и она засмеялась.
Открылась дверь; и появился энергичный Э. Дж.
— Доброе утро, доброе утра Какой сегодня чудный день, чудный май¬
ский день. Зайди ко мне Джерри, и давай решим наши вопросы.
К половине одиннадцатого я был уже на Парк-Террэс. Мне пришлось
возиться два часа, чтобы устранить грубейшие ошибки, которые успел на¬
творить Малтон-младший в мое отсутствие. В половине первого я присел
на груду кирпичей поболтать с Редом Олином. Он только что закончил
обедать и раскуривал толстую черную сигару.
— А я ждал твоего звонка, Джерри. Думал, наш договор остается в
силе.
49
— Мне не удалось раздобыть денег, Ред. Понимаешь, не удалось.
— Жаль. А я уже подобрал ребят для работы, четырех отличных парней.
Господи! Если бы ты знал, как мне осточертела зга контора! Должен же
человек хоть немножко себя уважать. Будь я проклят, если построю хоть
один еще такой курятник. — Он кивнул в сторону ряда уродливых домов.
Я подумал о том, что Ред еще мог бы мне пригодиться.
— Между нами, Ред, я вернулся сюда временно. Мне, может, удастся
достать денег.
— Остается надеяться.
В этот момент мне пришло в голову, что это неплохая мысль: занять
как можно больше денег, а потом потихоньку добавлять свои. Конечно,
делать это надо очень осторожно, но зато я смогу заниматься своим люби¬
мым делом. Можно будет постепенно расширяться, не боясь разориться.
Отличная мысль!
Я купался в розовых мечтах и мысленно уже строил проекты, но в это
время увидел Малтона-младшего, с важным видом вылезавшего из
ярко-красного спортивного автомобиля. Находясь от меня в шестидесяти
футах, заглушая стук молотков, он заорал:
— Джеймисон, подойдите-ка сюда!
Ред усмехнулся. Я с изумлением уставился на Эдди и не тронулся с
места. Он подошел на двадцать футов ближе.
— Немедленно идите ко мне, Джерри! — завопил он снова.
Я достал сигарету и закурил.
— Если рабочие не успеют постелить крышу, дома изнутри все
промокнут, — обратился я к Реду.
— Ребята, что-то медленно работают, Джерри.
Малтон-младший угрожающе надвигался на меня. Его прыщавое лицо
дергалось от злости, и он закричал своим тоненьким, сорвавшимся на визг
голосом:
— В чем дело? Вы что, оглохли?
Я оглядел его с ног до головы с холодным презрением.
— Во-первых, здравствуй, Эдди.
— Когда я вас зову, вы должны немедленно... —закончить он не успел.
Зря он подошел ко мне так близко. Моя нога, помимо моей воли, уперлась
ему в грудь и резко выпрямилась. Падая, он попытался за меня
ухватиться, но не сумел и опрокинулся на спину на кучу песка. Кубарем
скатившись с нее, Эдди оказался на четвереньках, лицом ко мне. Его аж
перекосило от ярости, маленькие глазки пытались испепелить меня на
месте; Неуклюже поднявшись, он зашагал к своей машине. Мотор гневно
взревел, и надменный переросток скрылся за поворотом.
Ред стряхнул пепел с сигары и заметил:
— Не знаю, насколько это было умно.
— Я тоже не знаю, зато забавно.
— Да, зрелище было славное. Он тут всех достал, ходит туда-сюда и
командует писклявым голосом.
so
— Рсд, командовать здесь будешь только ты.
Пообедав на скорую руку, я возвратился в контору. Лиз встретила меня
веселым взглядом. Э. Дж. Малтон был так взбешен, что его голос звучал
уже не как валторна, а дребезжал как старый разбитый трамвай.
— Джеймисон, ты избил моего сына! В чем дело? Что ты себе позволя¬
ешь? Ты не имеешь права поднимать руку... — и так далее, и тому по¬
добное.
Я прервал его:
— Вы так и будете кричать или все-таки выслушаете меня?
— Я слушаю, говори.
— Я отсутствовал на работе совсем недолго, но за это время ваш сынок
наломал таких дров, что теперь там сам черт ногу сломит. Он перепутал
все сроки и объемы поставок, отдавал рабочим идиотские приказы. Работа
застопорилась, несколько лучших рабочих уволились. Мне придется целую
неделю вкалывать в поте лица, чтобы как-то исправить его ошибки. Мо¬
жет, он и хотел сделать как лучше, но у него нет никакого опыта. Он высо¬
комерный и глупый мальчишка. Сегодня он заявился на стройку и стал
на меня орать. Он думал, что я побегу к нему на задних лапках, буду ему
кланяться и твердить: «Да, сэр, слушаюсь, сэр». Заметьте, я его не бил,
а только усадил его маленькую дурацкую задницу в кучу песка. Рабочие
были очень довольны, а он помчался вам ябедничать. Так вот, передайте
Эдди, что, если ему вздумается выкинуть еще раз нечто подобное, я заде¬
лаю ему рот цементом.
— Да кто ты такой?!! — Э. Дж. задохнулся от возмущения.
— Я — ваш главный управляющий, если вам угодно. У вас на Парк-
Террэс идет серьезное строительство. Вы и так рискуете потерять послед¬
нюю рубашку, но если управлять работами будет ваш сынок, вы вообще
останетесь без штанов.
— Но Эдди... он... хороший мальчик.
— Тогда помогите ему это доказать. Пусть наденет рабочий комбине¬
зон и инструменты, мы договоримся с профсоюзом, и он поработает для
начала помощником каменщика.
Малтон прикусил губу и растерянно промямлил:
— Его мать никогда не... — Он осекся, но было поздно. Эти слова на¬
рисовали мне всю картину взаимоотношений в их семье. Э. Дж. уже никог¬
да не сумеет получить права голоса, что уж говорить о его сыне. Мне
вдруг стало жаль беднягу Мал тона. .Человек работал, работал всю жизнь,
а теперь удача отвернулась от него. Пожалуй, пока я работаю на него,
нужно работать по-настоящему, а не изображать бурную деятельность. К то¬
му же; занимаясь делом, мне удастся немного отвлечься от других проблем.
В среду, четырнадцатого мая я так заработался, что только в три часа
дня вспомнил, что надо перекусить. Я припарковал машину у небольшой
закусочной и заказал гамбургер. В ожидании еды я взял утреннюю газету.
Дома, за завтраком, я не успел ее всю пролистать и теперь открыл сразу
внутреннюю страницу. И тут же мне в глаза бросилось мое собственное
51
имя, напечатанное крупными буквами. Оно было в разделе местной хрони¬
ки, куда я никогда не заглядывал. Заметка называлась «В нашем городе»
и была написана Кончитой Райли. Я знал эту маленькую высохшую жен¬
щину. Она красила волосы в жгуче-черный цвет, носила огромные безвкус¬
ные сережки и была довольно едкой особой. Я вспомнил, что она была
среди гостей на вечеринке у Браунэллов. В местной хронике все имена писа¬
лись большими буквами.
«В городе ходят слухи о том, что в очаровательном гнездышке ДЖЕР¬
РИ И ЛОРРЕЙН ДЖЕЙМИСОНОВ на Ъйлер-драйв поправляется после
операции старый боевой товарищ ДЖЕРРИ ДЖЕЙМИСОНА. Ваш коррес¬
пондент не имел удовольствия лично повидать загадочного человека по
имени ВИНС БИСКЭЙ. Но молодые леди, ухаживавшие за ним во время
ужина, данного ДЭЙВОМ И НЭНСИ БРАУНЭЛЛ, утверждают, что это
настоящий мужчина, мечта любой женщины. ДЖЕРРИ и ВИНС вместе
воевали во Вьетнаме».
Я машинально откусил от гамбургера, но он словно приклеился к мое¬
му небу и не лез в горло. Видела ли эту заметку Лоррейн, показала ли
ее Винсу? В каком бы он сейчас ни был состоянии, ему надо немедленно
уезжать отсюда. Будь проклята эта Кончита Райли, мерзкая ищейка! Она
вечно путала все имена и фамилии, но на этот раз написала все без оши¬
бок. Глупо было надеяться, что имя Винса останется незамеченным теми,
кто внимательно читал хронику переворота Мелендеса.
Я быстро расплатился, сел в машину и погнал домой. Если Винс еще
не успел прочитать заметку, ему самое время сделать это. Как назло, за
квартал до дома мотор чихнул и заглох, завелся было снова, еще раз чих¬
нул и заглох окончательно. Я, оказывается, не заметил, что бензин был
на нуле. Утром я собирался заправиться, но совершенно забыл об этом.
Кое-как я подкатил машину к бордюру, благо дорога шла вниз под горку,
и пошел к дому пешком.
Наружная дверь была незаперта. Поднявшись по лестнице, застланной
ковровой дорожкой, я подошел к комнате Винса. Дверь была открыта. Но
тут я услышал характерные звуки, доносящиеся из глубины комнаты, и
остановился как вкопанный. Я облокотился плечом о стену, сжав челюсти
до желваков. На улице начинались мягкие сиреневые сумерки, где-то при¬
глушенно звонил телефон. А здесь, в каких-нибудь пятнадцати футах от
меня, раздавались звуки, спутать которые невозможно было ни с чем. Нет,
не нарастающий пронзительный скрип дешевой кровати, не грубый скрип
пружин. Я, оказывается, никогда не замечал такого звука. Это был мяг¬
кий, сдержанный звук, скорее даже шелест осторожно раскачиваемой доро¬
гой постели — звук, напоминающий учащенное дыхание. Меня прошиб
пот. Темп постепенно нарастал и достиг крещендо. Я стоял и слушал. Нет,
я не был извращенцем. Просто эти звуки вызывали в моем сознании отчет¬
ливые и рельефные образы. Я словно видел их воочию. Когда усилитель
и динамики полностью совпадают по своим характеристикам, получается
эффект присутствия.
52
— А-а-а-а, — стонала она. — Боже! — в экстазе шептала она. — А-а-а-
а, — кричала она.
Все затихло. Не знаю, сколько я простоял там, прижавшись к стене с
закрытыми глазами. Она заговорила, я не слышал слов, но интонация бы¬
ла предельно понятна. Ее вкрадчивый гортанный голос говорил о полном
удовлетворении и блаженстве. Винс отвечал ей лениво и самодовольно. Но¬
ги отказывались мне повиноваться, но все же, оттолкнувшись от стены,
я вошел в комнату.
Он лежал, затягиваясь сигаретой, глаза лениво полузакрыты. Она как
раз в этот момент тянулась за стаканом на ночном столике, не покидая
объятий его загорелых рук. Возле кровати на полу в беспорядке валялась
ее одежда. Ее голубые глаза чуть не вылезли из орбит, когда я возник
на пороге.
Выронив стакан, она одним прыжком выскользнула из кровати, схватив
в охапку свою одежду. Лицо ее подурнело, покрылось красными пятнами,
рот открылся как у форели, выброшенной на берег.
— Шпион проклятый! — как на базаре завопила моя драгоценная
женушка. — Ах ты гнусный, вонючий шпион. Мерзавец! — И нырнула
мимо меня в коридор. Обернувшись, я успел только заметить, как
промелькнули, качнувшись в полумраке, ее белые предательские ягодицы.
Винс поспешно закрылся простыней. Заложив руки за голову, с сигаретой
в углу рта, он невозмутимо следил за моими действиями. Я сделал шаг
к кровати и наступил на кубик льда из перевернутого стакана, он
выскользнул из-под ноги и, как выстрел, ударил в стену.
— Какая же ты скотина! — Мой голос прозвучал глухо, я старался,
чтобы он не дрожал.
— Ну, послушай, старина! О чем ты говоришь? Ты же давно ее не
хочешь, и она спокойно обделывает свои делишки, так почему бы не со
мной? Мне надо было скоротать еще один скучный вечер. Я бы, правда,
не сказал, что она меня очень сильно развлекла...
— Заткнись, скотина!
— Эй, лейтенант, пластинку, что ли, заело? Я, кстати, довольно дорого
плачу за гостеприимство в этом доме. По-моему, за свои деньги я могу
воспользоваться кое-какими услугами.
— Ты здесь больше не останешься.
— Нет, останусь, потому что я не в форме.
Отчеркнув заметку ногтем, я протянул ему газету. Его лицо
вытянулось, он сел в постели.
— Кто это сделал?
— Откуда, черт возьми, мне -знать? Кто-нибудь из твоих подружек.
Ъшкер Вэлбисс, Мэнди Пирсон. Может, Лоррейн. Откуда мне знать?
— Мне нельзя здесь больше оставаться. Какой-нибудь вшивый
репортеришка не упустит такого шанса, если он читает свою местную
газету и у него при этом хорошая память. А если завтра эта газета
попадет в Вашингтон, — нам точно крышка.
зз
— Ты должен уехать.
— Без твоей помощи мне это сделать не удастся. Джерри, ты должен
найти мне место, где я отлежусь. Если меня будут искать, придется тебе
придумать что-нибудь правдоподобное. А через пару-тройку дней я уеду.
Я молчал.
— Пойми, Джерри, я еще здорово хромаю и привлеку этим внимание.
Нам обоим это невыгодно.
Я смотрел в окно и думал.
— Ладно. У меня есть на примете одно тихое местечко, в сорока милях
отсюда. Называется Морнинг-Лейк. У ее родителей там коттедж в горах.
В мае и июне они туда не наведываются; боятся комаров. Я знаю, где
ключи. Могу тебя туда отвезти вместе с запасом продуктов. Если ты уже
в состоянии трахаться, то уж приготовить себе поесть как-нибудь сумеешь.
— Конечно, сумею.
Я обернулся на него. Он лежал, опираясь на здоровую руку, и
испытующе смотрел на меня.
— Значит, Винс, сегодня мы поделим деньги и расстанемся. Я помогу
тебе устроиться, а когда ты поправишься, ты. оставишь в коттедже все
как было и отвалила на все четыре стороны. Надеюсь, наши дороги
больше не пересекутся.
—Как мне оттуда выбраться?
— В двух милях от коттеджа — деревня. Я покажу тебе, когда мы туда
поедем. Ты сядешь в автобус.
— Меня это устраивает.
— Устраивает? — Я, холодно посмотрел ему в глаза. — Это еще одна
моя дополнительная услуга.
Он не сразу понял, что я. имею в виду. Потом усмехнулся.
— Возвращаю тебе твой комплимент, Джерри. Ты порядочная скотина.
Сколько ты хочешь?
— Еще одну пачку.
— А ты дорого, однако, ценила свои услуги.
— И еще одну пачку за... услуги, оказанные моей женой.
— На что ты становшпься похож, старик?
— На самого высокооплачиваемого сутенера в штате.
— Ну, ты и мерзавец! Ни одна шлюха на свете столько не стоит!
— Ничего, не разортлься.
-т- А что, если я скажу «нет»?
— В этом случае уеду я, а ты осганепося здесь. И, собираясь, я могу
вдруг неправильно сосчитать деньги. Могу ведь я допустить серьезную
олшбку?
Он откинулся назад, его рука нырнула под подушку и появилась с
маленьким пистолетом. Я таких маленьких пистолетов в жизни не видел.
Но направлена эта игрунка была мне прямо в живот.
— Ты можеоа допустить чертовски серьезную ошибку.
Я презрительно усмехнулся.
54
— Что же ты про него забыл, когда он был действительно нужен?
— Он был в кармане, а у меня руки были заняты Зарагосой. Не мог
же я попросить Зарагосу стоять смирно, пока залезу в карман! А вот в
машине я держал его наготове, пока не убедился, что ты не выкинешь ка¬
кой-нибудь фокус. Только потом я спрятал его в чемодан.
— Спасибо за доверие, старый верный Винс!
— Японская вещица, последняя модель. Они здорово умеют делать та¬
кие штучки.
— Ты что, меня за дурака принимаешь, Винс? Думал меня напугать.
Валяй, стреляй, а дальше что будешь делать?
— А ты умнеешь прямо на глазах, — сказал он и отложил пистолет в
сторону. — Хорошо, так и быть. Вы с красоткой Лоррейн получите еще
одну сотню тысяч. А мне лучше поскорее сматывать удочки, пока меня
здесь совсем не раздели.
— Быстро одевайся, собирай вещи, и мы выезжаем.
Я спустился в гостиную. Дверь в нашу спальню была заперта. Сколько
я ни стучал, ответа не последовало. В гараже у меня была канистра с бен¬
зином для сенокосилки, куда я не успел еще добавить масла. Спускаясь
с канистрой вниз по улице, я встретил Ирену, идущую от автобусной
остановки.
— Ирен, миссис Джеймисон неважно себя чувствует. Она не хочет есть,
а я поужинаю где-нибудь в городе.
— Да, но нужно еще кое-что погладить...
— С этим ведь можно подождать до утра?
— Да, конечно.
— Тогда пойдемте, я сейчас заправлюсь и подвезу вас до остановки.
— А, у вас кончился бензин? Я так и подумала, увидев там вашу
машину.
Я залил бак. С третьей попытки мотор завелся. Я подвез Ирену и по¬
просил ее зайти завтра утром. Выходя из машины, она как-то странно на
меня посмотрела и произнесла:
— Молитесь Богу, мистер Джеймисон, он услышит ваши молитвы. Мо¬
литва искупает любой грех. Господь всемилостив.
— Обязательно, Ирена, я так и сделаю.
Она повернулась и пошла к остановке. Я поехал на бензоколонку и всю
дорогу думал, что она успела заметить и о многом ли догадывается?
Расплатившись за заправку, я поехал домой и поставил машину в га¬
раж. «Порше» Лоррейн был на месте: Я зашел в дом и снова попытался
открыть дверь в спальню. По-прежнему заперта. Винс сидел на кровати
одетый, правая рука под пиджаком на перевязи, пустой рукав аккуратно
засунут в' карман, соломенная шляпа небрежно сцвинута на затылок.
Я отнёс вниз его чемодан. Винс спускался без моей помощи. Откидываясь
назад, чтобы держаться за перила здоровой рукой, он на одной ноге пере¬
прыгивал со ступеньки на ступеньку, морщась от боли. Преодолев лестни¬
цу, он был бледен как мертвец. Поделом, подумал я.
55
Он сидел на кухне; пока я ходил в подвал. На этот раз, разгребая дрова,
я предусмотрительно надел перчатки. Я вытащил из чемодана двадцать
девять пачек, положил их на место, где только что был чемодан, заложил
их опять поленницей, отбросил перчатки и отнес чемодан на кухню. Вес
его заметно убавился.
— Будешь пересчитывать? — спросил я ехидно.
— Если тебя это не затруднит.
— А ты не боишься, что она спустится?
— Нет, не боюсь. ТЬх сам прекрасно знаешь, что она не спустится.
Я открыл чемодан. Винс тщательно пересчитал деньги.
— О’кей.
Он надел темные очки, и мы пошли к моему «бьюику». Винс с трудом
сел в машину, а я тем временем положил его вещи на заднее сиденье.
Я повел машину длинным окружным путем, чтобы не ехать через город. Бы¬
ло уже шесть часов, когда я свернул на проселочную дорогу, круто спускаю¬
щуюся к коттеджу на берегу озера. Я хорошо знал эти места. Когда-то мы
с Лоррейн любили здесь бывать. Мне вспомнился один душный августовский
вечер. Мы были здесь одни. Сходили в деревню на танцы, потом, возвраща¬
ясь, всю дорогу шли обнявшись, смеялись. Часа в три ночи купались голыми
в черном, со звездными отсветами озере. Вода была, как парное молока
Подъехав к коттеджу, я внес в дом коробку с продуктами, купленными
по дороге; нашел распределительный шит и включил рубильник.
— Не забудь потом вырубить электричество.
— Ну, еще бы.
— Веди себя потише. Место здесь довольно уединенное, сезон еще не
начался, но кто-нибудь из соседей может вдруг появиться. Не устраивай
иллюминацию.
— Ладно.
Вот, пожалуй, и все Больше ничего в голову не приходило. Я повернул¬
ся попрощаться. Он стоял, опираясь о кухонный стол, с направленным
прямо мне в грудь японским пистолетом.
— Какого черта?
— Прощай и все такое прочее, — спокойно произнес он. — Просто мне
бы не хотелось, чтобы ты подходил ближе Tti что-то умнеешь на глазах
я становишься все более жадным, Джерри. А в соседней комнате чертовски
много денег, и рядом глубокое озеро. Так что давай поскорее распрощаем¬
ся. Я тебе больше не верю. Забавно все у нас получилось, а? Так что вы¬
брось дурь из головы и лучше здесь не появляйся, приятель.
— У меня ничего такого и в мыслях не была
— А могло бы и быть. Не будем испытывать судьбу. Адьос, амигито!
— Прощай. И чтоб тебе было неладно, скотина!
Я хлопнул дверью, сел в машину и погнал вверх по крутой дороге, чув¬
ствуя, как заносит заднее колесо на узких поворотах. Около семи я шел
уже по садовой дорожке к дому. Над Тзйлер-драйв опускались тихие уют¬
ные сумерки. В листве кустарников и вязов мирно жужжали мухи.
56
На кухонном столе таял на подносе лед. В пепельнице тлела испачкан¬
ная помадой сигарета. Я прислушался. В спальне работало радио, но дверь
была по-прежнему закрыта. Вернувшись на кухню, я собрал уцелевшие на
подносе кусочки льда, бросил в стакан и налил виски. Со стаканом и бу¬
тылкой в руках я поднялся в комнату для гостей.
Раньше мне, бывало, удавалось убедить себя в том, что Лоррейн была
мне верна. Зная в глубине души, что это не так, усилием воли я заставлял
себя выбросить из головы дурные мысли, поверить, что во мне просто
говорит ревность, что все это — игра воображения.
На этот раз все было иначе. Я смотрел на смятую постель, на перевер¬
нутый стакан с отбитым краем, на мокрое пятно, расползавшееся по ков¬
ру — и не мог отвести взгляда.
Я никак не мог понять, почему мне так больно. Я ведь думал, что дав¬
но уже разлюбил ее. Откуда же тогда это желание бежать куда глаза гля¬
дят и крушить все на своем пути?
Ну, в самом деле; что такого произошло? Несколько дней назад я пере¬
спал с Ъшкер — разве это что-нибудь для меня значило? Тис и Винс затащил
к себе в постель испорченную, вздорную, скучающую бабенку, прожигающую
последние остатки своей молодости, пока алкоголь не отнял у нее всю красо¬
ту и привлекательность. То, что было между ними, не должно значить для
меня больше; чем мое собственное приключение с Тшкер.
Допив стакан, я почувствовал, что алкоголь ударил мне в голову.
Я налил еще и выпил залпом. Потом пошел и принялся стучать в дверь
спальни. Я долбил в дверь кулаками, пока она не открыла. Лоррейн стоя¬
ла, потягиваясь, в прозрачном шелковом халате и смотрела на меня туман¬
ным взглядом.
— Ну, заходи, если тебе так невмоготу, — проговорила она с пьяной
усмешкой.
И я вошел.
Глава 8
Я отодвинул Лоррейн в сторону, прошел через спальню и тяжело опу¬
стился на пуфик возле ее туалетного столика.
— Герой-любовник уехал, — сообщил я и посмотрел на нее.
Она вытаращила глаза.
— То есть как это «уехал»?
— А ты думала, он здесь останется?
— Он не в состоянии никуда ехать. Где Винс? Что ты с ним сделал?
— Отвез в аэропорт.
— И куда он улетает?
•— А я его не спрашивал. Tfc>i что, хотела лететь с ним?
— Это мое дело — ехать с ним или оставаться здесь. С грязным
шпионом.
— Я тебя не выслеживал.
57
Она присела на кровать, глядя мне прямо в глаза.
— Нет, именно выслеживал. Специально прокрался в дом незаметно.
Я бы услышала машину. Я постоянно прислушивалась.
— У меня кончился бензин за два квартала до дома.
— Здорово придумал. Очень правдоподобно. Что, мозгов не хватает на
лучшую выдумку?
— Спроси Ирену. Она видела меня с канистрой в руках. Я подвез ее
до остановки.
Она смотрела недоверчиво.
— У тебя, правда, кончился бензин?
-Да.
— Значит, мне здорово не повезло. Надо же такому случиться! — Она
покачала головой, усмехаясь, как провинившийся, своенравный ребенок.
— Лоррейн!
— А?
— Лоррейн, послушай, ну зачем тебе все это нужно? Зачем ты каждый
день напиваешься до бесчувствия? Зачем ты легла в постель к Винсу?
Она сидела, безвольно опустив руки, но глаза смотрели дерзко и
упряма
— А почему бы нет? Он бы ничего не сказал, я бы ничего не сказала.
Все было бы шито-крыто. Подумаешь, маленькое развлечение!
Я вдруг заметил, что совершенно успокоился, и говорил вальяжным
менторским тоном.
— lb рассуждаешь аморально.
— А ты — как глупый святоша.
— Почему ты так много пьешь?
— Потому, что мне нравится так много пить. Вот почему. А вот зачем
ты отправил Ирену домой — мне непонятно. Я хочу есть.
— Лоррейн, дорогая, давай постараемся понять друг друга.
— Ну, валяй, разбирай меня по косточкам. Скажи мне, кто я такая. ТЬ
же меня застукал! И теперь у тебя есть полное право прочитать мне
длинную, нудную лекцию. Ну, давай же. lb ведь меня застукал! И мне,
разумеется, должно быть стыдно. Прости бедную грешницу! Помолись за
мою душу, как Ирена.
— Ну что ты кричишь? Я же стараюсь-говорить с тобой спокойна
— Правильно. Будь великодушен и снисходителен.
— Да при чем здесь снисходительность? Я.сам не безгрешен. Я...я тоже
тебе изменял.
— Наконец-то признался. С этой воблой, Лиз Адамс. Я всегда это
знала, а ты упорно отрицал...
— Нет, не с Лиз Адамс, Лоррейн. С твоей подругой Покер.
— Локер? — еле выдохнула она от изумления. — Когда? Где?
— В прошлое воскресенье. Вечером. У нее дома.
Лоррейн выглядела потрясенной, в глазах было смятение. Мне показалось,
что она сейчас разрыдается. Но она вдруг звонко расхохоталась.
58
О Боже! Тйнкер! Я умру! Мамочки! Что я с ней сделаю!
— Замолчи! — заорал я. — Возьми себя в руки.
Она все никак не могла успокоиться, встала, покачиваясь, зажимая рот
рукой и утирая слезы. Потом повернулась и пошла в ванную. Я догнал
ее на пороге и схватил за руку.
— Что с тобой? — кричал я ей прямо в лицо. — Сходи к психиатру.
Для тебя супружеская измена — все равно что игра?
Она вырвала свою руку и проворковала мне прямо в губы:
— Ну, конечно. Конечно, мой милый. Это и есть игра. Чудная, восхити¬
тельная игра! Как я люблю в нее играть... — Она распахнула халат, качая
бедрами, как шлюха, и пропела:
— Как только я встречаю подругу, мы обмениваемся с ней последними
новостями. И, будь уверен, у меня список длиннее. О, как я люблю это
дело! У меня бо-о-ольшой опыт по этой части. О-о-о! Дорогой, какой у
меня большой опыт!
Глядя в ее развратное лицо, на ее развратную улыбку, в ее развратные
глаза, я обзывал ее самыми грязными словами, какие только знал. Она
выбросила вперед руку и, как кошка, вонзила свои когти мне в лицо.
Я влепил ей пощечину и той же рукой что было сил толкнул ее в ванную.
На ней был длинный халат, доходивший до самого пола. Наверное, по¬
теряв равновесие, Лоррейн наступила на его шелковый край. Поскользнув¬
шись, она развернулась налево, лишив себя таким образом возможности
подставить при падении руки. Ванна находится прямо напротив двери. Ее
голова ударилась о край ванны с такой силой, что ванна загудела как мед¬
ный гонг. Она упала и осталась лежать на спине с головой, развернутой
под неестественным углом. Ее ногти беспомощно скребли кафель на полу.
Затем тело напряглось, несколько раз дернулось в конвульсиях, и замерло
навсегда. Глаза остались полузакрыты и, казалось, продолжали смотреть,
жалобно, как у ребенка. Только совершенно неподвижно. Мертвенно-голу¬
бой свет в ванной добавлял зловещий фон в эту картину. Моя рука инс¬
тинктивно дернулась к выключателю. За окном сгущались сумерки.
Тяжело дыша, я медленно вошел в спальню и бессильно опустился за
ее туалетный столик. Взгляд мой случайно наткнулся на собственное отра¬
жение в зеркале. На моей щеке остались три длинных царапины. Из самой
глубокой сочилась кровь и стекала по подбородку. В зеркале я увидел в
своей руке стакан и отставил его в сторону. Только сейчас я вдруг услышал
свое хриплое и судорожное дыхание.
Потом я подумал, что нет, я, конечно, ошибся, она не умерла —г
просто лежит без сознания. Сейчас откроется дверь и она выйдет, покачи¬
ваясь и ругаясь на чем свет стоит..
Поэтому я опять включил свет, вошел в ванную, с. опаской встал на
колени и приложил ухо к ее груди. Я был уверен, что сейчас услышу рит¬
мичные удары ее сердца. А услышал мертвую тишину.
, Вернувшись в спальню, я судорожно схватил стакан с виски, но сразу
же отставил его в сторону. Потом пошел к телефону на ее ночном столике,
59
сел на кровать и поднял трубку. Несколько секунд посидел, слушая длин¬
ные гудки, и думал, как это просто: набираешь цифру «ноль», вызываешь
полицию и говоришь, что просто слегка толкнул ее...
Я повесил трубку и вытер вспотевшие ладони о покрывало.
Думай, черт побери! Возьми себя в руки, постарайся протрезветь! Она
мертва! Все, конец! Ее больше нет. Она теперь — просто кусок неживого
мяса, труп для катафалка. Ей теперь нужно только немного органной му¬
зыки. Ей уже ничем нельзя помочь.
Давай выбирай, Джеймисон! Можешь сейчас же позвонить в полицию
и уповать на милосердие и правосудие. В лучшем случае ты получишь три
года за непреднамеренное убийство. Вряд ли ты выйдешь вообще сухим
из воды.
А как быть с деньгами в подвале?
А с вопросами, которые зададут о Винсе Бискэе?
Спокойно, Джеймисон! Возьми себя в руки, рассуждай логично и объек¬
тивно. И думай. Взвесь все «за» и «против».
Положить кусок мыла на пол, испачкать мылом ее каблук, прочертить
длинный след на полу. Оставить включенным кран и уйти из дома, обеспе¬
чив себе алиби. Потом вернуться и найти ее.
Но ведь полицейские обязательно проверят угол падения, силу удара
о край ванны, ширину следа, который оставило бы мыло в этом случае.
Может, и стоило бы попытаться, если бы не царапины на моем лице. Они
возьмут пробу из-под ее ногтей и сверят с моей группой крови. Тогда —
конец. Дураку ясно.
Другой вариант. Беги сегодня же ночью. Бери деньги и сматывайся.
Но тогда тебя будут искать. Искать и преследовать. Объявят розыск
по всей стране. А с такими деньгами нельзя, чтобы тебе наступали на пят¬
ки. Нет, ты должен сделать все чисто!
Было бы лучше, если бы она, например, уехала.
Да, в этом что-то есть. Надо хорошенько обдумать этот вариант.
Так, я застаю ее с Винсом в постели. Скандал. (Тогда она меня и оцара¬
пала.) А затем они вместе убегают. Это вполне соответствует репутации
Винса и ее тоже.
Думай, думай! Нельзя действовать сгоряча. Нужно продумать каждую
мелочь, составить план во всех подробностях, пункт за пунктом. По-мое¬
му, именно тогда я и придумал хитрый ход, который толкнул меня на все
последующие шаги, сделав мой план неуязвимым. Во всяком случае таким
он мне в ту минуту казался. А ход моих рассуждений был примерно таков.
Шесть лет назад, когда наши ссоры были неистовыми, когда я еще мог
чувствовать боль от ее оскорблений, до того, как скандалы стали неотъем¬
лемой частью нашей семейной жизни, между нами произошла очень непри¬
ятная сцена. Я уже не помню причину той самой ссоры, но тогда Лоррейн
впервые попыталась меня бросить. Вернувшись домой с работы, я нашел
ее записку. Она написала ее на полях книги, которую я тогда читал, и оста¬
вила на видном месте в гостиной.
60
Вслед за той ссорой наступило короткое перемирие; и она хотела вы¬
рвать из книги тот листок, но я решил его сохранить, рассчитывая испо¬
льзовать как аргумент на случай следующего скандала. Вспомнив о
существовании этой записки, я спустился в свой кабинет и отыскал ту кни¬
гу. Открыв нужную страницу, я перечитал ее послание; нацарапанное зеле¬
ными чернилами, с маленькими кружочками вместо точек над буквой «I»:
«Джерри, на этот раз я ухожу навсегда. Так будет лучше для нас обоих.
Не пытайся меня разыскивать. Я не вернусь». И вместо подписи —
размашистая буква «Л».
Насколько я помнил, никто не знал о существовании этой записки. Я
где-то читал о научных методах, позволяющих определить возраст чернил.
Записка была написана шесть лет назад. Правда, выглядела вполне новой
и свежей. Что, если рискнуть?
Вдруг я услышал шаги на крыльце. Я захлопнул книгу, поставил ее на
прежнее место на полке. Сердце бешено заколотилось.
Я пошел открывать, но не зажег света ни на крыльце; ни в холле. На
фоне уличного освещения вырисовывался женский силуэт. У меня отлегло
от сердца.
— Джерри?
— А, Мэнди, привет!
— Лоррейн дома?
-Нет.
— Наш проклятый телефон опять сломался. Представляешь, уже в
третий раз за последний месяц! Не знаешь, где ее найти?
— Она мне не сказала, куда уходит. Машина в гараже. Наверное; где-
нибудь поблизости.
— Нет, я не собираюсь бегать и ее искать. Если вернется до десяти,
пусть попробует мне дозвониться. Или, может быть, она зайдет ко мне
на пару минут?
— Я ей передам.
— Спасибо, Джерри. Ну, пока.
Она повернулась и вышла. Я вернулся в кабинет, достал книгу и
бритвой аккуратно вырезал страницу. Потом вернул книгу на место и
положил записку у зеркала на туалетный столик. Все выглядело вполне
правдоподобно. Она не вернется.
В погребе я нашел кусок брезента цвета хаки и толстую веревку.
Несколько секунд помешкал, не решаясь открыть дверь в ванную. Мне
вдруг показалось, что там должно было что-то измениться. Но все
оказалось по-прежнему. Расстелив брезент на полу возле ее тела, я присел
на корточки и вытер ладони о брюки. Никак не мог заставить себя
прикоснуться к ней. Потом взял за левое плечо и перевернул на брезент.
Тело уже начинало остывать, оно было еще не холодным, но уже и не
теплым — что-то среднее; вызывающее тошноту и омерзение. Я
перевернул ее еще раз, на спину, опустил раскинутые руки вниз и сложил
ноги вместе. Затем закатал тело в брезент, пропустил под ним веревку
61
и крепко связал щиколотки, колени, бедра, талию, грудь и шею. Когда я
встал, мои колени дрожали. Только потом я подумал, что ухитрился все
это проделать, ни разу не взглянув ей в лицо.
Прежде мне не раз приходилось слышать, что трупы могут казаться
неестественно тяжелыми. Но на этот раз она была не тяжелее, чем в тех
многочисленных случаях, когда мне случалось относить ее бесчувственное
тело после очередной пьянки. Я прислонил ее к стене, как делал до этого
сотни раз, нагнулся, подхватил ее рукой за колени и перекинул через плеча
Когда я выпрямился, она вдруг издала жуткий жалобный вздох. От
испуга меня прошиб холодный пот. Я остановился как вкопанный, пытаясь
убедить себя в том, что это просто вышел от давления воздух из мертвых
легких. Я спустился по темной лестнице на кухню и, положив ее на пол
бегом вернулся наверх, вытер в ванной пол, и с помощью крем-пудры
постарался сделать менее заметными царапины на лице.
Едва я успел закончить с этим, зазвонил телефон. Я поспешил в
спальню, дал телефону прозвонить еще раз, чтобы успокоить дыхание.
— Алло?
— Джерри, это опять Мэнди. Извини за беспокойство. Лоррейн еще не
вернулась?
— Нет еще.
— Ну, ладно. Скажи ей, что телефон у нас заработал.
— Ты знаешь...я... Мне надо сейчас уходить, Мэнди. Возможно, вернусь
домой поздно. Но я обязательно оставлю ей записку.
— А вы что, оставляете твоего больного друга одного? Может, мне
прийти и посидеть с ним до вашего прихода?
— Да нет, Мэнди, спасибо. Это ни к чему. Он все равно спит.
— Как ты считаешь, ему нравятся блондинки?
— Очень. И брюнетки, и рыжие — тоже.
— А ты сам, по-моему, стал чуть-чуть неравнодушен к рыжим, а
Джерри?
— Что ты имеешь в виду?
— Да так... До меня тут дошли слухи, что тебя видели с одной нашей
хорошей знакомой в одном шезлонге. А потом вы отправились куда-то в
более уединенное местечко, наверное, провести время поинтереснее.
— Брось, Мэнди, меня с кем-то спутали.
— Ага, скорее всего. .Ну, так ты оставишь записку, дорогой?
— Да, да, оставлю.
Я положил трубку, пошел в гостиную, сел за журнальный столик и
написал: «Лорри, тебя просила позвонить Мэнди. Больной спит. Я пойду
куда-нибудь схожу. Не знаю, когда вернусь. Я очень переживаю из-за твоих
слов. Надеюсь, что ты передумаешь». И подписался.
Записку я оставил на кухонном стрле и прижал ее солонкой. Взгляд мой
упал на сверток, лежавший в темной прихожей, и я произнес вслух:
— Дорогая, Мэнди очень хочет, чтобы ты ей позвонила. — Мой нерв¬
ный смешок, прозвучал отрывисто и зловеще в тишине опустевшего дома.
62
Я пошел в гараж, положил на заднее сиденье машины лопату и взгля¬
нул на светящийся циферблат своих часов. Без двадцати минут, десять. Во¬
круг было тихо — ни машин, ни пешеходов. Я перенес тело в машину и
положил на пол. Ее голова тяжело упиралась о дно автомобиля. Затем
накрыл сверток старым армейским одеялом, которое всегда держал в ба¬
гажнике. Но под ним четко проступали очертания человеческого тела. Я
снял одеяло, положил на труп лопату и накрыл заново. Теперь получилась
бесформенная куча.
Я запер дом и гараж и поехал в город. Припарковав машину возле оте¬
ля «Вернон», я тщательно ее запер и пошел в бар. Как обычно в будние
дни, посетителей там было мало — за столиками четыре-пять пар и три
человека возле стойки. Я присел на высокий табурет. Ко мне подошел бар¬
мен по имени Тимми.
— Добрый вечер, мистер Джеймисон.
— Если его можно назвать добрым! — проговорил я заплетающимся
языком, изображая вдребезги пьяного, и бросил на стойку стодолларовую
бумажку.
Он участливо взглянул на меня и поставил передо мной стакан виски.
— Что за жизнь, Тймми! Дерьмовый народ эти бабы. С ними плохо
и без них невозможно.
— Да, бывает, мистер Джеймисон.
Лоррейн часто выкидывала всякие фортели в отеле «Вернон», поэтому
IYimmh смотрел на меня с искренней жалостью.
— Будь я проклят, если вернусь сегодня домой. Может, мне снять здесь
номер?
— Да вы не горячитесь так. Может, все образуется, — проговорил он
успокаивающе.
Я допил виски и дал ему доллар на чай. Мне хотелось, чтобы он меня
запомнил. Пошатываясь, я направился к выходу и по дороге сильно уда¬
рился плечом о дверной косяк. Убедившись, что никто меня не видит, я
быстро уселся в машину и погнал к нашей стройке на Парк-Террэс. Впер¬
вые я был благодарен Малтону за его тупое упрямство. Я ведь неодно¬
кратно уговаривал его нанять ночного сторожа, доказывая, что урон,
наносимый мальчишками, разворовывающими рабочие инструменты, зна¬
чительно превышает расходы на содержание охранника. Вечно он жадничал.
Я знал, что завтра должны заливать бетоном опоры, фундамент и пол
гаражей следующих десяти домов. Все для этого было уже готово. Я не¬
сколько минут погулял по строительной площадке, пока мои глаза не при¬
выкли к темноте. На стройку, кроме мальчишек, могла забрести
какая-нибудь влюбленная парочка, но все было тихо. Только где-то в чет¬
верти мили отсюда, у ближайших населенных домов противными голоса¬
ми перекликались кошки, а над головой пролетел, заходя на посадку,
воздушный лайнер с мигающими огнями. Все спокойно.
С лопатой в руках я перешагнул натянутую веревку и выбрал место по¬
середине будущего фундамента, засыпанное грунтом. Г)рунт был довольно
63
рыхлым, поэтому копать было сравнительно легко. Но я очень торопился.
Быстро устав, я остановился на глубине примерно четырех футов.
Я подогнал машину с потушенными огнями как можно ближе к яме.
Потом вытащил труп за ноги и взвалил на плечи. Ее тело еле-еле умести¬
лось в яме; и я трясущимися руками стал забрасывать могилу землей. Изо
всех сил я старался отогнать прочь мысли о том, что я делаю, но безус¬
пешна Она стояла у меня перед глазами как живая — на солнце у бассейна,
в вечерном платье с обнаженными плечами, бегущая мне навстречу и смею¬
щаяся. А я еще должен был заставлять себя утрамбовывать могилу ногами.
Лишнего грунта осталось меньше, чем я ожидал — она заняла совсем
немного места. Я раскидал оставшуюся землю по площадке и загладил мо¬
гилу армейским одеялом, уничтожив свои следы.
Одиннадцать часов. Время пролетело незаметно. Я поехал домой, бро¬
сил лопату в подвал, достал из шкафа в прихожей два больших чемодана
и набил их ее вещами. Я старался класть то, что она, на мой взгляд, могла
бы выбрать сама. Самое лучшее и новое. Костюмы, юбки, блузки, туфли,
нижнее белье, драгоценности, духи, косметику. Я старался делать все так,
как делала бы она, уезжая в страшной спешке, оставив шкаф открытым
и разбросав остальную одежду по полу.
Я уже почти все закончил, когда раздался телефонный звонок. Я не
подходил. Телефон прозвонил одиннадцать раз и умолк. С чемоданами в
руках я спустился вниз и положил их в багажник ее спортивного «порше».
Между чемоданами я засунул норковое манто и поднял откидывающийся
верх автомобиля. Ключ был, как обычно, в замке зажигания. Подумав,
я вернулся в дом, переоделся в старые охотничьи штаны, кроссовки и тем¬
ный шерстяной свитер, а в карман сунул спортивный пистолет двадцать
второго калибра, к которому не прикасался по меньшей мере три года.
Девятизарядная обойма была полностью заряжена.
Как и в прошлый раз с Винсом, я кружным путем выехал на 167 шоссе,
ведущее в сторону Морнинг-Лейк. Маленькая, но увы, очень приметная
спортивная машина уверенно мчалась по горной дороге, ловко вписываясь
в крутые повороты. Проезжая через местечко Бринделл, я волновался, что
меня заметят и запомнят роскошный «порше». Но опасения мои были на¬
прасны. Улицы с редкими огнями были пустынны. Миновав деревню, я
свернул на узкую проселочную дорогу. Стояла такая тишина, что я побо¬
ялся подъехать к самому коттеджу. Не доезжая четверть мили, я выключил
мотор. Машина еще несколько метров прокатилась по инерции и останови¬
лась на крутом травянистом склоне в тени деревьев.
Не верилось, что я был здесь сегодня, всего несколько часов назад. Мне
казалось, что с тех пор, как я привез сюда Винса, минуло уже много дней.
Столько изменилось за это время — практически все. Я передернул затвор.
Зажимая в кармане пистолет, убрал палец со спускового крючка, боясь на¬
жать на него, если вдруг поскользнусь по дороге.
Яркий лунный свет, пробиваясь сквозь густую крону деревьев, освещал
каждый камешек, каждую сухую ветку у меня под ногами, когда я
64
пробирался по лужайке к дому. Этот отрезок я преодолел быстро и бес¬
шумно. Но дальше лежала густая черная тень от деревьев. Я замедлил ша¬
ги, осторожно нашупывая землю перед собой. Под ногой хрустнула ветка.
Я замер, затаив дыхание, и слушал. Меня начали одолевать комары. Со
стороны озера доносился плеск волн, бьющихся о скалистый берег. Где-то
далеко лаяла собака, и в горах заунывно ухала сова.
Я делал сейчас то, чему отлично выучился много лет назад, во время
наших ночных вылазок. И выучился на всю жизнь. Опустившись на одно
колено, я принялся внимательно разглядывать дом, чернеющий приземис¬
тым силуэтом на фоне серебристого озера и мерцающего звездного неба.
Я мысленно представил себе план расположения комнат и решил, что он
должен был выбрать спальню в юго-восточном углу коттеджа. Она нахо¬
дилась рядом с кухней и в ней была удобная двуспальная кровать. Левой
рукой я набрал горсть мелких камушков и вынул из кармана пистолет.
Одним рывком я пересек залитое лунным светом пространство перед
домом и прижался к каменной стене. Если бы Винс следил за мной, то
подстрелить меня на этом участке не составляло никакого труда. От этой
мысли у меня перехватило дыхание. Выждав несколько секунд, я продол¬
жил свой путь, обошел угол дома и очутился под окном вычисленной мной
спальни. Я услышал его дыхание, медленное и тяжелое. Похоже, он спал.
Я отступил на шаг и бросил камешком в листву ближайшего дерева. По¬
слышалось шуршание, камешек стукнулся о ветку и упал. После второго
камешка я прислушался и не услышал звука его дыхания. Я бросил третий
и стал ждать. Вот скрипнула кровать. Хрустнула половица. Я положил па¬
лец на спусковой крючок.
Отсчитав про себя три секунды, я отступил на один шаг и вскинул руку
с пистолетом. В черном проеме окна появился бледный овал его лица, едва
различимый сквозь шели жалюзи.
Я выстрелил три раза в центр этого белого пятна, упал на землю и
откатился к стене. Послышался глухой удар падающего тела, металличе¬
ский стук пистолета о деревянный пол и хриплый Тяжелый вздох. Я вы¬
ждал минут десять. Потом, используя ствол пистолета в качестве рычага,
раздвинул медную сетку, просунул палец и отодвинул щеколду. Потом
снял раму с петель и поставил ее, прислонив к стене дома, стараясь
держать голову ниже оконного проема. Из комнаты не доносилось ни зву¬
ка. Тогда, держа пистолет наизготове, я быстро заглянул внутрь. Разглядев
лежащее на полу тело, я подтянулся и влез в комнату. Задернул шторы
и включил свет.
Винс в нижнем белье лежал на боку, лицом в пол, согнув больную ногу.
Я подцепил его носком ботинка за плечо и перевернул на спину. Одна пуля
пробила ему верхнюю губу, вторая попала чуть левее носа и третья —
в уголок глаза. Мозговое вещество под действием давления заполнило об¬
разовавшиеся пустоты и придало его голове нелепую форму, раздув ее в
висках. Крови было совсем мало. Если бы пистолет был заряжен не целе¬
выми, а настоящими боевыми патронами, пули разнесли бы ему затылок.
3 Дж. Макдональд «След тигра»
65
Оставив свет включенным, я собрал его вещи в чемодан, отнес в маши
ну и положил в багажник рядом с вещами Лоррейн. Я решил не тратит:
времени на одевание и, взяв Винса за руки, стащил с темного крыльца :
машине. Пришлось повозиться, прежде чем удалось усадить его на перед
нее сиденье. После этого я вернулся в дом проверить, не осталось ли таь
вещей Винса. В ванной я обнаружил его станок для бритья. Черный чемо
дан стоял под кроватью. Деньги были на месте. Бритву и японский писго
лет я бросил в озеро, а чемодан поставил на место.
Я уже говорил, что хорошо знаю эти места, поэтому прекрасно ориенти
ровался в темноте: Проселочная дорога шла вдоль озера, спускаясь в полуми
ле отсюда к самому берегу. В этом месте мы с Э. Дж. прошлым летоь
ловили окуней. Там было так глубоко, что нельзя бросить якорь, и мы привя
зывали лодку к дереву. Чудная была ловля! На высоте в пятнадцать футо!
над вашей головой проносятся машины, а на семидесятифутовой глубине ле
ниво плавают в теплой голубой толще воды серебристые рыбы.
На берегу я включил фары и огляделся. Вокруг — ни огонька. И тут я
вдруг увидел, что дорогу отделяют от обрыва бетонные столбы с натянутым
между ними металлическим тросом. Я совсем забыл про ограждение. Меня
охватила паника. Что, если осуществить задуманное не удастся? Но, пройдя
вдоль ограждения, я нашел небольшой промежуток, на вид достаточный для
въезда небольшой машины. Можно попытаться протиснуть «порше» между
ограждением и нависавшим краем обрыва. Этот коридор над самой водой
становился все уже и уже; почти сходя на нет. Я подъехал к самому краю.
Дальше ехать было опасна Выключив фары, я оставил двигатель включен¬
ным и еле-еле сумел вылезти из машины — дверца упиралась в заграждение
и открывалась всего на несколько дюймов. Держась рукой за ограду, я реб¬
ром ладони включил первую скорость, а ногой медленно отпустил сцепление:
Машина потихоньку покатилась. Я захлопнул дверцу. «Порше» со скрежетом
двигался к краю. Дальше и дальше: Переднее колесо зависло над обрывом,
вниз посыпалась земля и мелкие камешки. Мне показалось, что машина за¬
стряла. Нет, двинулась дальше; качнулась, накренилась и полетела вниз. Пере¬
вернувшись в воздухе; она коснулась воды, подняв фонтан брызг,
прозрачнр-белых на фоне темного озера. Несколько мгновений машина задер¬
жалась на поверхности, затем вода медленно поглотила ее. По поверхности
озера пробежали волны и разбились о каменистый берег. Вода на глубине
вскипела крупными пузырями. И озеро успокоилось.
Перелезая через ограждение, я услышал звук приближающейся машины.
Я перебежал через дорогу, вскарабкался на четвереньках по крутому склону
и приник к земле. Мимо на бешеной скорости промчался грузовик и скрыл¬
ся в темноте:
Я спустился вниз и подошел к коттеджу. Там тщательно протер пол
от кровавых пятен, поправил жалюзи, стараясь сделать незаметными сле¬
ды от пуль. Потом отнес ящик с продуктами подальше в лес, ругая себя
за то, что забыл положить его в машину. Было уже двадцать минут треть¬
его, когда я залез под дом и задвинул чемодан в дальний угол.
бб
Заправив постель Винса и закрыв все окна, выключил свет. После этого
я запер дверь и спрятал ключ на прежнее место.
Я зашагал прочь до дороге, стараясь поскорее миновать деревню. Начав
задыхаться, пошел медленнее, потом снова ускорил шаг. Меня провожали
лаем собаки. Каждый раз, когда я слышал шум приближающейся машины,
я разворачивался и бежал ей наперерез, отчаянно размахивая руками в на¬
дежде, что кто-нибудь меня подвезет. Примерно в половине четвертого
возле меня остановился грузовик. Я залез в кабину. За рулем сидел малень¬
кий, тщедушный водитель.
— Поздновато для прогулки, приятель.
— Большое спасибо, что остановились. Подбросите до Вернона?
— Ладно. Это мне как раз по пути, — кивнул он. — Я говорю, поздно¬
вато гуляете.
— Да, действительно. Понимаете, в чем дело. Я должен быть в Верноне
завтра, рано утром. У меня сломалась машина. Здесь, в деревне, взялись
ее починить. Мы с ними вместе провозились два часа, потом они плюнули
и ушли. А я еще пытался сам что-то сделать. Потом бросил эту затею
и решил добраться на попутной. Моя жена приезжает завтра утренним по¬
ездом. Мне обязательно надо ее встретить... Она будет волноваться, а ког¬
да я спохватился, было уже слишком поздно просить кого-нибудь
подвезти, а взять машину напрокат я тоже не мог, потому что раньше уже
разбил пару машин. Последний автобус уже ушел. Поэтому я вышел на
дорогу и стал голосовать, но все неслись мимо как сумасшедшие, пока вы
не остановились, и вы не можете себе представить, как я вам благодарен,
и теперь я доберусь до Вернона, посплю пару часов на вокзале и встречу
жену... — Все это я выпалил одним духом.
— Ох-хо-хо, — только и смог он ответить на мою тираду.
В начале пятого он высадил меня в полутора милях от Тэйлер-драйв.
Через четверть часа я был уже дома. Я вымылся и переоделся в ту самую
одежду, которая была на мне, когда я заходил в бар отеля «Вернон».
Я чувствовал себя совершенно разбитым, голова гудела, ноги отказыва¬
лись повиноваться. Я налил полный стакан виски и заставил себя залпом
проглотить его. Потом взял бутылку и вылил остатки себе на рубашку.
В двадцать минут пятого я уже стоял перед дверью Малтона с запиской
Лоррейн в руках. Нажав большим пальцем кнопку звонка, я звонил, не от¬
рываясь, барабанил в дверь ногами и кричал во все горла
Глава 9
Дверь, наконец, распахнулась, и на пороге появился заспанный Э. Дж.
Его седые волосы были всклокочены, лицо покрыто красными пятнами от
негодования, а маленькие голубые глазки метали молнии. За его спиной
спускалась по лестнице моя сердитая и встревоженная теща, кутаясь в бле¬
стящий алый халат.
67
— Прекрати немедленно! — закричал на меня Э. Дж. — Слышишь ме¬
ня, немедленно! Ты перебудишь полгорода, черт бы тебя побрал! Что с
тобой? Ты пьян!
Покачиваясь, я вперился в него взглядом, глупо улыбаясь.
— Не настолько пьян, чтобы не суметь прочесть, дурачье!
— Суметь прочесть... суметь прочесть! О чем это ты?
— Читай сам, если ты грамотный, папаша! — Я сунул ему в руки за¬
писку Лоррейн.
Он повернулся к свету и стал читать, шевеля губами. Украдкой взглянув
на жену, он опустил записку в карман халата.
— Зайди-ка лучше в дом, Джерри.
Его тон резко изменился.
— В чем дело? Что здесь происходит? — За его спиной возникла Эдит
Малтон. Вцепившись в его руку, она извлекла из кармана записку и впи¬
лась в нее глазами.
— Что ты сделал с моей девочкой? — запричитала она.
Я ввалился с гостиную и рухнул в кресло, обводя их туманным взглядом.
— Свари-ка ему крепкий кофе; Эдит, — распорядился Э. Дж.
— И не подумаю. Пока не узнаю, что произошло.
— Ничего. Они просто поссорились. Бывает, — успокаивающим тоном
проговорил мой тесть.
— Нет, это не ссора, — замотал я головой. — Дураку ясно, как дважды
два. Там же все написано: А плюс Б равняется...
Он присел на кушетку и участливо смотрел на меня.
— Послушай, возьми себя в руки, Джерри. Лоррейн что, ушла от тебя?
— Ну, конечно. Взяла и ушла.
— Вы что, поссорились? Что это у тебя с лицом?
— Она мне разодрала лицо, Э. Дж.
— За что?
— Вы слышали о нашем госте? О моем старом боевом товарище;
Винсе?
— Да, Лоррейн упоминала его, — холодно произнесла Эдит.
— Возвращаюсь я домой сегодня вечером, раньше обычного. Черт, уже
вчера вечером. Сколько сейчас времени?
— Почти пять часов утра, сынок, — ответил Э. Дж.
— Так вот. Еду я вчера вечером домой, и здесь, на углу, у меня кончает¬
ся бензин.
— Я видела, как ты шел с канистрой, — сказала Эдит. — Я еще поду¬
мала, что это у тебя случилось: С тобой, по-моему, была Ирена.
— Да, я ее перехватил возле нашего дома. Не хотел, чтобы она подслу¬
шивала, как мы ругаемся.
— А из-за чего вы ругались? — поинтересовался Э. Дж.
— Я не хотел вам ничего рассказывать, но теперь придется. У меня
просто кончился бензин. У меня и в мыслях не было никого выслеживать.
Прихожу домой и застаю Лоррейн в постели с Винсом.
68
У Эдит вырвался возглас недоверия. Она выпрямилась, изображая
оскорбленное достоинство.
— Какая грязная ложь! Наша Лоррейн никогда бы, никогда...
— Помолчи, — заткнул ей рот Э. Дж. — Что дальше?
— Потом, как вы выразились, мы поссорились. Она меня поцарапала.
Я готов был убить их обоих, но не стал. Лоррейн заперлась в спальне,
а на Винса я не смог поднять руку. Он лежал в постели после операции.
Я пропустил пару стаканчиков и не стал возвращаться на работу.
— Да, я удивился, что ты не зашел в контору.
— Я и думать забыл о работе. Был в таком состоянии! Совершенно
подавлен. Я не мог сидеть дома. Пошел выпил. Потом вернулся домой.
Винс спал. Лоррейн не было дома. Заходила Мэнди Пирсон, хотела пого¬
ворить с Лоррейн. Я оставил Лоррейн записку, чтобы она ей позвонила.
Во время ссоры она кричала, что уйдет от меня. Я решил, что она меня
просто пугает. Я не мог найти себе места и поехал в отель, еще выпил.
Потом кружил по городу, пытался собраться с мыслями. Даже не заметил,
как пролетело время. Вернулся домой совсем недавно.
— Пьяным в стельку, — ядовито заметила Эдит.
— Будь добра, помолчи! — зарычал на нее Э. Дж.
— Ну так вот. Пришел домой и нашел эту записку. Она ушла. Машины
ее в гараже нет. Взяла с собой свои лучшие вещи и драгоценности. Мой
дружок тоже исчез, вместе со своим барахлом. Так что все понятно, как
дважды два. Они сбежали вместе, на ее машине.
Э. Дж. был очень взволнован. В комнате воцарилась гнетущая тишина.
— Уф-ф! — произнесла Эдит. — Все это — вранье. Наша маленькая
Лорри никогда бы, никогда не была способна...
Я вдруг почувствовал себя страшно усталым. Мне так все это надоело.
— Выслушайте меня спокойно, — тихо сказал я, — и я вам расскажу,
на что была способна ваша Лорри, а на что — нет. Ваша драгоценная ма¬
ленькая Лорри. Она уже пять лет пила, как извозчик. Она стала алкоголич¬
кой. Вам, ее родителям, не хочется признаваться себе в этом, но в глубине
души вы понимаете, что я прав. Да вы и сами все видели. Она проводила
целый день со стаканом в руке.
— Кто в этом виноват? — вызывающе спросила Эдит.
— Наверное, все-таки вы сами. Я женился на ней слишком поспешно.
Я мало знал ее и совсем не наводил о ней справок. Может быть, вы думае¬
те, что во время учебы в колледже она была пай-девочкой? Как бы не так!
Один из ее школьных приятелей как-то спьяну мне такого о ней порасска¬
зал! Она ложилась под любого парня. Мисс шлюха колледжа!
А сколько раз, как вы думаете, мне приводилось вытаскивать ее из разных
автомобилей во время вечеринок, с размазанной по всему лицу помадой,
полуодетую, напившуюся до невменяемого состояния?
— Не было такого! — упрямо твердила Эдит.
Э. Дж. устало посмотрел на нее. Он вдруг на глазах постарел на мно-
го лет.
69
— Джерри знает, о чем говорит, Эдит. И я всегда знал об этом.
Ее лицо вытянулось. Она стала похожа на старую, загнанную лошадь.
— Ты что же, не мог прибрать к рукам свою жену?
— А вы, что же, не могли нормально воспитать свою дочь? Ладно, да¬
вайте не будем друг друга обвинять. Это все равно ничего не изменит.
Просто вчера так случилось, что я впервые застал ее в постели с мужчиной.
— Она была... одета? — сдавленным голосом спросил Э. Дж.
— Она былая голая, как куриное яйцо.
-О!
Я поднялся. Мне хотелось поскорее поставить точку.
— В общем, она ушла. Наверное, все это могло подождать и до утра.
Но я хочу, чтобы вы знали. Я не собираюсь ее искать. Пусть едет, куда
хочет и с кем хочет.
— Ил никогда не любил ее, — сказала Эдит.
Я задумчиво посмотрел на нее.
— Вы правы. Нет, я никогда ее не любил. Только думал, что люблю.
Лоррейн казалась мне самой красивой девушкой на свете. Впрочем, она то¬
же себя такой считала. Любовь — забавная штука. Нельзя любить по-на¬
стоящему, если тебе не отвечают взаимностью. Поэтому я никогда не
любил ее. Она была неспособна ни на какие чувства.
— Ты так странно о ней говоришь... — вдруг заметил Э. Дж., — как
будто она уже. умерла.
Я смешался на мгновение.
— В некотором смысле для меня... Для меня Лоррейн действительно
умерла.
Эдит расплакалась. Она издавала какие-то странные звуки, больше сма¬
хивающие на гнусавое хихиканье. Даже плакать по-человечески не умела.
Э. Дж. пошел провожать меня до двери. Он весь сгорбился и выглядел
совсем потерянным.
— Я не знаю, что сказать, — тихо произнес он, отводя взгляд в
сторону.
— Я думаю, что говорить больше не о чем.
— Не знаю, где и когда мы допустили ошибку. Когда это началось?
У нее было все, чего бы она ни захотела. Мы делали все, что было в на¬
ших силах для нее и для Эдди. Джерри, я хочу, чтобы она вернулась.
Я позвоню в полицию и дам им номер и описание машины. Понимаешь,
Джерри, я хочу, чтобы она вернулась. Ъл помнишь номер «порше»?
— И-экс-93931, — сказал я. Он повторил его за мной. Будет довольно
сложно обнаружить этот номер, подумал я про себя. Для этого потребуют¬
ся аквалангисты с мощным фонарем.
— Лоррейн достаточно взрослая и в состоянии сама решить, что ей де¬
лать, — заметил я..— Если она не захочет вернуться, никакая полиция не
сможет ее заставить. Вряд ли они вообще станут ее искать.
—Но ведь она пропала, не так ли? А они занимаются такими людьми.
— Да, конечно.
70
— Ты можешь не приходить на работу завтра... сегодня.
— А вы все еше хотите, чтобы я у вас работал?
— А почему бы нет, Джерри? Почему бы нет?
— Мистер Малтон, вы не можете отдать мне записку?
— Зачем?
— Ну, просто мне хотелось бы сохранить ее. Вы не против?
Он кивнул, пошел в гостиную и вернулся с запиской. Я положил ее в
карман. Мы пожали друг другу руки. Знал бы он, кому протягивает руку!
У него была маленькая и мягкая ладошка, как у девушки.
— Ты так и не выпил кофе, — покачал он головой.
— Все нормально.
Я повернулся и пошел и еще некоторое время слышал за спиной завы¬
вающие рыдания Эдит. В предрассветных сумерках на востоке уже занима¬
лась робкая, бледно-розовая заря.
Мне не хотелось спать на кровати, которую мы делили с Лоррейн. Но
ложиться в постель, где я застал ее с Винсом, было еще хуже. В другой
комнате для гостей на кровати не было белья. Я постелил себе там и ус¬
нул, едва голова моя коснулась подушки. Уснул, как убитый.
Проснувшись в полдень, я не сразу сообразил, где нахожусь. А еще че¬
рез несколько секунд кошмар последних событий всей своей тяжестью об¬
рушился на мою голову. Нет! Я не мог это сделать! Я не мог убить ее
и похоронить, потом убить Винса и утопить его тело в Морнинг-Лейк. Это
сделал кто угодно, только не Джером Дэрвард Джеймисон! Только не я!
Только не эти самые руки! Мои руки выглядели такими же, как обычно;
и лицо в зеркале ванной выглядело как всегда. Только на лбу у самых во¬
лос виднелись следы от укусов москитов.
Все, что вчера мне казалось задуманным логично, тонко и умно, сегодня
в безжалостном свете утра выглядело нелепым и опасным. Было ощуще¬
ние, что весь мой план состоял из одних сплошных дыр, и сквозь эти дыры
любой идиот легко сможет увидеть истинную картину происшедшего. Де¬
ньги в подвале коттеджа и в моем собственном доме совсем не грели мне
душу. Теперь все изменилось. Нужно срочно найти им другое место. На¬
дежное место. И там их придется оставить надолго... до тех пор, пока все
не поверят, что Лоррейн сбежала с Винсом, и найти их не представляется
возможным. И когда все успокоятся, только тогда я смогу думать о том,
чтобы уехать.
Я принял душ, одел халат, побрился и спустился на кухню. Там сидела
Ирена и читала Библию. Увидев меня, она закрыла ее и встала.
— Хотите сейчас позавтракать, мистер Джеймисон?
— Да, пожалуйста, Ирена. Миссис Джеймисон нет йома.
— Я заметила, что в гараже нет ее машины.
— Она больше не вернется, Ирена.
Она помолчала, обдумывая мои слова.
— На все воля Господня, — кивнула она наконец.
— И мистер Бискэй тоже уехал. Они сбежали вдвоем.
71
В ее глазах в первый момент отразилось изумление. Впрочем, не слиш=
ком сильное.
— Это вавилонская блудница, мистер Джеймисон, — произнесла она—
поджав губы. — Я вижу гораздо больше; чем вы полагаете. Но говорите
об этом не считаю возможным. Мне было приятно у вас работать. Вь=
хотите; чтобы я осталась?
— Не знаю, смогу ли я содержать такой большой дом. Пока я не решу,
вы можете приходить по утрам, готовить завтраки и наводить порядок—
Этого будет вполне достаточно. Обедать и ужинать я могу вне дома.
Она кивнула и принялась готовить завтрак. Зазвонил телефон. Это ока¬
залась миссис Пирсон.
— Доброе утро, Мэнди.
— Боже мой, какой ты мрачный в такое прекрасное утро. Что, наша_
малышка вчера так напилась, что не смогла прочитать записку? Я вам зво¬
нила до полуночи.
— Не знаю уж, в каком состоянии она вернулась домой. Меня не была
Она собрала чемоданы и уехала, как она написала, навсегда. С Винсом...
Мэнди? Мэнди! ”Пл меня слушаешь?
— Да, да, дорогой, я тебя слушаю. Просто никак не могу все это пере¬
варить. Бедный мой Джерри.
— И бедная Лоррейн.
— Ну, в каком-то смысле — да.
— Я не хочу, чтобы она возвращалась, Мэнди. Я сыт по горло.
— Знаешь, хоть она и была моей лучшей подругой, но надо признать,
что временами она бывала такой несносной! У тебя просто ангельское тер¬
пение. Я даю ей две недели. Потом она, вот увидишь, вернется печальная,
загадочная и станет вовсю хаяться. Постарается все загладить и помирить¬
ся с тобой.
— Нет, на этот раз у нее ничего-не выйдет, — твердо сказал я, живо
представив, как она прыгает, завернутая в брезент, и с нее во все стороны
летят ошметки грунта, и внутренне содрогнулся.
— Она, наверное; скоро пришлет мне какую-нибудь веселую открытку
с весточкой. *П>1 захочешь узнать, откуда?
— Я — нет, а вот ее родители, конечно, захотят.
— Дорогой, а что. ты собираешься теперь делать? Наверное, продашь
дом и переедешь в какую-нибудь мрачную меблированную комнату?
— Вряд ли мне удастся продать дом без ее подписи. Может быть, буду
его сдавать. Не знаю. Поговорю с Арчи Бриллом.
— А! Я слышала, ои большой специалист по разводам. Можно ведь
в качестве аргумента представить тот факт, что она неизвестно куда уеха¬
ла. Или лучше — что ты уличил ее в неверности?
— Не знаю. Надо с кем-то посоветоваться.
— Несчастная Лоррейн. Этот твой дружок — настоящий кобель. Ну,
ничего; придет 'Пшкер и утешит тебя в горе. Да, дорогой?
— Как раз самое время.
72
— Извини меня. Я неудачно пошутила. Но вообще это уже ни для кого
не секрет. И растрепала это не я. А ты хотел сохранить все в тайне?
— Да мне в общем-то все равно.
— Ну, тогда не будем больше об этом говорить. Ох, меня сегодня про¬
сто замучают расспросами. Ну, пока, Джерри! Не расстраивайся.
Завтрак был уже готов. Пока Ирена накрывала на стол, я сказал ей,
что миссис Джеймисон оставила в спальне ужасный беспорядок, и попро¬
сил ее там прибраться. Я также поинтересовался, не видела ли Ирена за¬
писки, которую я вчера написал для Лоррейн. Выяснилось, что она уже
бросила ее в мусорное ведро. Она нашла записку, аккуратно разгладила
и протянула ее мне. Я положил записку рядом с прощальным посланием
Лоррейн в гостиной.
Я оделся и собирался уже было уйти, как вдруг вспомнил о деньгах,
которые засунул вчера в карман охотничьих брюк. Слава Богу, что я вовре¬
мя спохватился! Дотошная Ирена наверняка решит почистить брюки, и ее
хватит удар от такого количества денег. Я сложил деньги в аккуратную
пачку и пересчитал. Сто девяносто девять стодолларовых купюр. Пятьде¬
сят мы отдали врачу, а одну сожгли. Я вспомнил, как мы тогда смеялись.
Винс и я.
Я сейчас очень спешил, и мне было некогда искать надежный тайник,
чтобы спрятать эти деньги. Две банкноты я положил к себе в бумажник,
а остальные — в платяной шкаф, под стопку чистого белья.
Приехав на Парк-Террэс, я увидел, что бетонщики уже закончили залив¬
ку фундамента двух домов и приступили к третьему. Рабочие как раз за¬
равнивали то место, под которым была ее могила. Я смотрел, как сохнет
цемент, и думал о тех, кто будет жить в этом доме. И вдруг я похолодел
от мысли, что Малтон может разориться или его вдруг хватит удар, и
тогда эту стройплощадку займет другая компания. Другие проектировщи¬
ки, другие деньги. А значит, маленькие участки, маленькие дома. Как на¬
яву я услышал команду: «Разбейте фундамент того дома и уберите оттуда
обломки». И вот бульдозер вытаскивает тело Лоррейн из земли...
— Я слышал, что у тебя случилось, — раздался из-за спины голос Реда
Олина. — Сочувствую тебе, Джерри.
Ред меня напугал. Он всегда двигался бесшумно. Даже странно для та¬
кого крупного мужчины.
— Я вспоминаю, как впервые ее увидел. Мы ведь были тогда с тобой
вместе. Помнишь, Джерри?
— Да, на Риджмонт-роуд, она была на пикнике с отцом.
— Очень красивая женщина. Кто их вообще разберет, этих женщин! Го¬
ворят одно, делают другое, думают третье, а в один прекрасный день про¬
сто берут и уходят. И во всем этом — ни грамма здравого смысла.
— Да, ты прав.
— Ты-то сам остаешься здесь работать?
— Пока, наверное, поработаю. Еще не знаю.
— Думаешь, она вернется, Джерри?
73
— Не знаю, мне все равно.
— Я понимаю, каково тебе сейчас. Представляю себя на твоем месте
Потом мы поговорили о работе, и я поехал в контору. Там были толькс
Лиз и бухгалтер. Я пригласил ее выпить кофе в той же закусочной, где
мы сидели в прошлый раз. Она была какая-то подавленная.
— Ну что, теперь все... упростилось? — спросила она.
— В общем, да.
— Хорошо, что она ушла, Джерри. Она всегда тебе изменяла. Все об
этом знают.
— Это для меня не новость.
Она дотронулась до моей руки.
— Мы уедем отсюда, и все будет хорошо, Джерри. Мы никогда не бу¬
дем вспоминать о прошлом. Никогда.
— Да, уедем. Надо только немного подождать.
Когда я вернулся домой, мне вдруг стало ужасно одиноко. Восемь лет
мы прожили здесь с Лоррейн бок о бок. Ее присутствие чудилось мне на
каждом шагу. Мне все время мерещился ее голос, шум воды в душе и пе¬
сенка «Фрэнки и Джонни», которую она напевала в ванной. В спальне еще
летали в воздухе пылинки ее пудры и ощущался аромат ее духов.
Ирена прибрала спальню. Я сел на кровать и вдруг перед моими глазами
возникла отчетливая картинка: Лоррейн за рулем маленького спортивного
«порше», который мчит сквозь знойный вечер по горной дороге. На ветру
развеваются ее черные волосы и она, оборачиваясь, одаривает Винса бело¬
снежной улыбкой, полной желания. На заднем сиденье лежат их вещи, среди
них и черный чемодан. И Винс, лениво развалившийся, с самодовольной и
равнодушной ухмылкой на загорелом лице Это видение было таким реаль¬
ным, что на долю секунды я поверил в возможность их бегства вдвоем.
Словно куклы оживают и начинают двигаться на экране.
Конечно, я знал, что это плод моего воспаленного воображения. Над
ее могилой застывает бетон, а в закрытые окна «порше» тычутся носом
любопытные рыбы.
Я вышел из спальни. Слишком многое здесь напоминало о ней.
Сидя за столом в гостиной, я машинально водил карандашом по листку
бумаги и ломал голову, куда бы мне деть три миллиона шестьсот тысяч
долларов наличными. Надо найти надежное место — такое, чтобы мне не
пришлось волноваться за их сохранность. К тому же это должно быть ме¬
сто, откуда я смогу быстро достать деньги, если придется в спешке уехать.
Они должны пролежать там месяцев шесть, а то и год. К тому же деньги
не должны пострадать от сырости или огня. Их очень много, и это услож¬
няло задачу. Дома хранить их слишком опасно. Снять для них сейф в банке
невозможно. Ко мне и так сейчас все проявляли повышенное вни¬
мание.
Пожалуй, нужно их спрятать так, чтобы они были как .бы у. всех на
виду, но не так, как обычно хранят деньги. Идея стала обретать очертания.
Так, так... Что, если я сдам свои личные вещи на склад для хранения? Все
74
знают, что мне одному не под силу содержать такой большой дом, и никто
не удивится, если я стану избавляться от некоторых вещей. Допустим, я
возьму ящик с книгами, а деньги положу на дно, связывая по три пачки
вместе, чтобы по размеру они были похожи на книги. Когда же мне пона¬
добится уехать, я смогу быстренько взять этот ящик обратно. Или даже
попросить переслать его на мой новый адрес...
Вдруг раздался звонок в дверь. На крыльце стоял’мужчина в довольно
потрепанном бежевом костюме, засаленной шляпе, сдвинутой на затылок,
открывающей широкий выпуклый нос. Он был крепкий и приземистый,
а ширина его плеч потрясала воображение. Лицо выражало скуку и смире¬
ние и было мне очень знакомо.
— Не узнаешь меня, Джерри?
— Я... простите, что-то не могу...
— Колледж Вест-Вернон. Пол Хейсен.
— О Господи, ну конечно. Пол, извини меня, что сразу не вспомнил.
Заходи.
Впрочем, было неудивительно, что я его не узнал. Он был младше меня
на два курса. Когда я заканчивал колледж, Пол Хейсен был лучшим цент¬
ровым в нашей футбольной команде. Ему тогда было семнадцать лет,
играл он превосходно. Его никто не мог обойти. А я был полузащитником.
Хороший у нас тогда был сезон.
В гостиной он едва уместился в кресле и положил шляпу на пол.
— Что будешь пить?
— Пиво, если есть.
— Сейчас принесу.
— Только не надо стакан. Давай прямо банку или бутылку, Джерри.
Я принес две банки. Он сделал большой глоток, вытер рот рукой и
громко рыгнул. По его виду я решил, что он ищет работу.
— Чем я могу тебе помочь, Пол?
— Да нет, я здесь по делу, так сказать, с официальным визитом.
Э. Дж. Малтон сегодня с утра названивает моему шефу по поводу своей
пропавшей дочери. Вот шеф меня и послал сюда задать тебе несколько
дурацких вопросов.
— Так ты полицейский?
— Да. Лейтенант Хейсен. Работы невпроворот, платят гроши, а я не
знал, куда податься после Вьетнама, так и прижился в полиции. Много
раз видел тебя в городе, но как-то недосуг было подойти, поговорить.
— Так что ты хочешь узнать?
Он вытащил из кармана дешевую записную книжку, открыл ее на чис¬
той странице и щелкнул шариковой ручкой.
— Итак, она уехала прошлой ночью. Не знаешь, во сколько?
— Что-нибудь между десятью вечера и четырьмя часами утра. Меня не
было дома. Вернулся около четырех и нашел ее записку. Потом я пошел
к Э. Дж. и все ему рассказал. Я... я здорово был пьян.
— А где записка?
75
Я взял ее со стола и протянул ему. Высунув язык, он старательно пере¬
писал ее содержание. Я дал ему и вторую записку, написанную мной, объ¬
яснив, что оставил ее в десять вечера, уходя из дома. Он переписал и ее*
так же аккуратно.
— Здесь написано, что ты переживаешь из-за каких-то ее слов. Каких
именно?
— Она сказала, что хочет меня бросить.
— Вы поссорились? Почему?
— Да... — Я подумал, что Малтон вряд ли рассказал ему о связи меж¬
ду Лоррейн и Винсом. — Из-за нашего гостя... Она... была с ним —
как бы сказать — чересчур любезна. Они сбежали вдвоем.
— Откуда ты знаешь, что вдвоем?
— Пол, я, конечно, не знаю наверняка. Но подумай сам: я прихожу до¬
мой, их обоих нет, их вещей — нет, ее машины — тоже Мой дружок всегда
нравился женщинам. А Лоррейн в последнее время была какая-то странная.
— Странная?
— Много пила, держалась очень вызывающе. Вообще, если честно, на¬
ша семейная жизнь давно дала трещину.
— Детей нет?
-Нет.
— А у меня четверо, и пятый на подходе.
— Наверное, у нас все могло сложиться иначе, если бы Лоррейн могла
родить. Она просто не знала, на что убить свободное время.
— Теперь по поводу этого Бискэя. Сколько ему лет?
— Примерно наш ровесник.
— Женат?
— Вроде нет.
— Как зарабатывает на жизнь?
— Я точно не знаю, но он говорил, что работает кем-то вроде помощ¬
ника какого-то латиноамериканского промышленника.
— Как вы познакомились?
— Во Вьетнаме. Он был моим командиром в подразделении «зеленых
беретов». Потом мы много лет не встречались, а в апреле он меня разы¬
скал и прогостил здесь пару дней. Сказал, что скоро ложится на операцию.
Что-то с плечом. Вскоре после его отъезда у меня возникли разногласия
с Малтоном, и я уволился с работы. Поехал улаживать кое-какие свои дела
и натолкнулся на Винса. Он только что выписался из больницы и был не
в лучшей форме, поэтому я и пригласил его к себе
— Гае ты его нашел?
— В одной... он снимал квартиру в Филадельфии.
— Какой адрес?
— Я уже не помню. Улица называлась... что-то вроде... то ли Кашта¬
новая, то ли Ореховая... или Кленовая. Какое-то деревянное название. Он
дал мне адрес, когда был здесь в апреле.
— И просил к нему приезжать?
76
— Нет. Винс приезжал ко мне с деловым предложением. Но оно меня
не заинтересовало. И он сказал, что если я вдруг передумаю, то могу напи¬
сать ему в Филадельфию.
— В чем заключалось предложение?
— Какое-то дельце в Южной Америке. Мне показалось, что там не со¬
всем чисто. Это на него похоже. Он... довольно рисковый тип. Я не совсем
понял, о чем шла речь, по-моему, он собирался вступить в конфликт с за¬
коном. А это не в моем стиле.
Он попросил описать Винса, и я постарался сделать это как можно под¬
робнее.
— Как ты считаешь, он когда-нибудь привлекался к судебной ответ¬
ственности?
— Я не знаю.
— Ладно. Попрошу ребят в Вашингтоне проверить, нет ли в банке дан¬
ных его отпечатков пальцев. Если он в розыске, у меня будет повод задер¬
жать с ним и твою жену.
— Вряд ли она будет довольна.
— Зато будет доволен ее отец. Опиши, пожалуйста, ее машину.
Я описал и назвал регистрационный номер.
— Машина на ее имя?
— Да. И технический паспорт она взяла с собой. Машина шикарная,
и она вполне может ее продать.
— Не знаешь, куда они могли поехать? Может, есть какие-нибудь пред¬
положения на этот счет?
— Дай подумать. Он явно не был стеснен в средствах. Возможно, ре¬
шил вернуться в Южную Америку. Я, конечно, могу только догадываться,
но у меня почему-то такое чувство, что их уже нет в Штатах.
Нахмурившись, он листал свою записную книжку.
— Рад, что она уехала, Джерри? — Он бросил на меня быстрый испы¬
тующий взгляд.
— В каком-то смысле — да. Наша семейная жизнь в последнее время
совсем не клеилась. Я даже начал подумывать о разводе. С другой сторо¬
ны, теперь я по ней скучаю.
— Да, банальная история. Жена изменяет с лучшим другом. Немало
людей было застрелено в припадке ревности.
— Я не способен на такие решительные действия.
Он ухмыльнулся.
— Помнится, раньше ты был довольно решительным парнем.
— Скажи, Пол, а как пойдет расследование?
— Даже не знаю. В том, что жена тебя бросила, нет ничего противоза¬
конного. Она не оставила на произвол судьбы никаких детей и даже не за¬
брала твою машину. Поэтому у нас нет оснований ее задерживать.
Единственное, что я могу сделать, — это раскопать что-нибудь на Бискэя
и получить ордер на его арест. Это должно здорово испортить ей настрое¬
ние. И она может вернуться домой. Отец ее будет рад. А ты — нет?
77
— Пожалуй, не очень.
— Может быть, ты потом передумаешь?
— Вряд ли.
— Где ты нашел ее записку?
— В спальне.
— Можно туда подняться?
— Да, конечна
Я проводил его наверх и положил записку на туалетный столик. Е
можно было заметить от самой двери.
Развалистой походкой он прошелся по спальне, тихонько насвистыва-
и внимательно озираясь по сторонам.
— Уютное гнездышко, — заключил он.
— Слишком большое для двух человек.
— Ты останешься жить здесь?
— Пока — да. По крайней мере, на первых порах.
Он приоткрыл дверцу ее шкафа.
— А она оставила много шмоток.
— И забрала столько же с собой. Моя жена накупала шмотки вагонами.
— А в какой комнате жил Бискэй?
Я показал.
— В каком он был состоянии? Передвигался свободно?
— Рука на перевязи и довольно сильно хромал.
— Почему он хромал?
— По-моему, ему делали операцию и на бедре.
— Но ты точно не знаешь?
— Пол, ты разговариваешь как на допросе. Винс был не из тех людей,
которые любят делиться своими проблемами.
— Друг его приютил, а он увел у него жену. Порядочная скотина.
— Я не ожидал от него такого свинства.
— Бывают такие люди, которые ходят по головам.
— Да, Винс из таких.
Мы спустились в гостиную, он нахлобучил свою шляпу и пошел к двери.
— Мистер Мал тон дал нам несколько ее хороших снимков. Если мы
раскопаем что-нибудь на Бискэя, то отыскать их не составит большого
труда. Очень уж заметная машина и очень яркая женщина. Я видел ее пару
раз в городе; но не знал, что она твоя жена, пока не увидел фотография.
Она выглядит прямо как кинозвезда. Элизабет Тейлор.
— Все так говорили, и ей это нравилось.
— Ну, рад был тебя повидать, Джерри. Может, как-нибудь попьем
вместе пивка.
— С удовольствием, Пол.
— А тебе так и не выправили нос после той игры, я смотрю.
— Да, это Проктор тогда постарался.
— Хороший он защитник. Трудно было его остановить. Ладно, пока.
Еще увидимся.
78
Он сел в машину и, отъезжая, помахал мне рукой. Я вздохнул с облег¬
чением, как будто целый час находился без воздуха. Ничего, все обойдется.
Вряд ли возникнут какие-нибудь сложности. Я чуть было не* попался на
вранье про Филадельфию, но он вроде бы ничего не заподозрил. А глав¬
ное — он не взял с собой записку Лоррейн, только переписал ее в свой
блокнот. Подумав о том, что они легко могут определить возраст чернил,
я взял, порвал обе записки, да и спустил их в унитаз.
И в тот момент, когда они исчезли в потоке воды, я с ужасом понял,
что ведь никем еще пока не доказано, что записка написана ее рукой.
Г лава 10
После ухода Пола Хейсена, дождавшись вечера, я в сумерках отправил¬
ся в коттедж «Сутсус». Взял оттуда черный чемодан и привез домой. Разо¬
брав поленницу, я достал свою долю, запихнул ее в чемодан и запрятал
его на прежнее место. Было приятно осознавать, что все деньги теперь у
меня. От вида огромной массы туго перевязанных пачек сладко замирало
сердце.
В понедельник утром я поехал на Парк-Террэс и попросил Реда Олина
помочь мне сдать кое-какие вещи на хранение. Он отдал распоряжение
плотнику сколотить большой прочный ящик. К тому времени, когда я за¬
кончил обычный осмотр строительной площадки, ящик уже лежал у меня
в машине. Он был сделан из толстой фанеры и скреплен по бокам досками
и шурупами. По дороге домой я купил бечевки и плотной коричневой обер¬
точной бумаги.
Ирена уже ушла. Я запер все двери и упаковал деньги по четыре пачки
в оберточную бумагу, обвязав ее бечевкой. Получилось семнадцать корич¬
невых свертков. В каждом свертке по двести тысяч долларов, за исключе¬
нием последнего, в котором было четыреста тысяч банкнотами по пятьсот
долларов. Я плотно уложил пачки в ящик. Они заполнили его почти довер¬
ху. Я с трудом перетащил ящик в гостиную и доложил оставшееся про¬
странство книгами. Привинтив шурупами фанерную крышку, я написал на
ней красным фломастером свое имя.
Потом отыскал в телефонной книге номер склада и позвонил. Они вы¬
разили готовность принять мой ящик и пообещали тут же прислать грузчи¬
ков. Через час двое дюжих парней погрузили ящик на грузовик и увезли,
оставив мне маленькую оранжевую квитанцию с мелко напечатанным на
обороте текстом. Я внимательно прочитал каждое слово. Там была указа¬
на сумма страховки на каждый кубический фут. Мой ящик был размером
два на три. Значит, в случае утери я получу шестьдесят долларов. Что
ж, ладно.
Теперь нужно было придумать, куда спрятать квитанцию. Я долго бро¬
дил по дому, пока не нашел хорошее место. Однажды Лоррейн решила,
что ей непременно нужно научиться играть на флейте. Она приобрела
79
хорошую флейту и самоучитель. Десять дней в доме раздавались душераз¬
дирающие скорбные звуки, после чего она оставила эту затею навсегда.
Я отыскал кожаный футляр, вытащил мундштук, засунул туда свернутую
трубочкой квитанцию, вставил мундштук на место и положил футляр на
полку.
Покончив со всем этим/я развалился в кресле, вытянул ноги и закинул
руки за голову, мысленно анализируя свои действия. Вроде все чисто. Оста¬
ется только ждать, пока улягутся страсти, и тогда...
Внезапно я почувствовал на себе взгляд Лоррейн. Она смотрела на меня
со стены, выглядывая из рамки чеканного серебра. Я вскочил и снял со
стены ее портрет. Это была черно-белая фотография, снятая на Бермудах
во время нашего медового месяца. Она стояла, держась за руль английско¬
го велосипеда, и улыбалась совсем как живая. Казалось, сейчас вскочит
на велосипед и умчится, послав мне на прощание воздушный поцелуй. Ах,
какой у нас был медовый месяц на Бермудах!
Глядя на фотографию, я внезапно почувствовал дурноту. Голова кружи¬
лась. Я был весь во власти какого-то холодного ужаса, словно стоял на
снежной вершине, а под ногами не было ничего, кроме страшной, ледяной
пустоты. Дрожащими руками я поскорее перевернул фотографию лицом
вниз. Но она продолжала смотреть на меня. Я отступил в сторону, но она
все равно продолжала смотреть. И улыбаться. Это была странная улыбка.
Как будто она знала то, о чем я забыл.
Черный чемодан! Ну, конечно. Спасибо тебе, Лоррейн.
Я вытащил его из подвала и, потопав хорошенько ногами, поехал на
городскую свалку. Убедившись, что за мной никто не следит, бросил че¬
модан в груду всякого хлама.
Субботний день тянулся нудно и бесконечно. К вечеру я напился в оди¬
ночку и рано пошел спать. Так рано, что, проснувшись в восемь утра в
воскресенье, даже не страдал от похмелья. Бодро одев джинсы и футболку,
я приготовил завтрак и уселся читать воскресную газету.
Предстоящий день обещал быть таким же пустым и нескончаемым.
Я и раньше не любил проводить воскресенья дома с Лоррейн, но тогда
мне все же было, чем заняться.
В одиннадцать часов я вышел из дома и, не зная, чем бы еще заняться,
стал подравнивать живую изгородь на самом солнцепеке. И тут по другую
сторону ограды появилась Покер Вэлбисс. На ней была простенькая маеч¬
ка в бело-зеленую полоску и зеленые бермуды. Волосы горели на солнце
рыжим пламенем. Ее любопытный нос, уже успевший обгореть на май¬
ском солнце, был покрыт задорными веснушками. Соблазнительно покачи¬
вая бедрами, она подошла поближе.
— Упражняем мускулы? — кокетливо произнесла она, пожирая меня го¬
лодными глазами.
— Доброе утра
— Решила зайти проведать тебя. Сегодня ведь дата.
— Какая дата? — Я действительно не понимал, о чем она говорит.
30
— Прошлое воскресенье, глупый! Ты что, тогда спьяну все забыл?
Очень мило с твоей стороны!
— Ну что ты, я отлично все помню.
— Ах, спасибо, очень признательна!
Боже мой, мне казалось, что с того воскресенья прошла целая вечность.
В прошлое воскресенье с тем, прежним Джерри Джеймисоном произошло
какое-то приключение, которое я уже едва помнил.
— Похоже, ты не теряла времени даром и тут же побежала к Мэнди
Пирсон поделиться впечатлениями, а, Ткнк?
Она одарила меня взглядом оскорбленной невинности.
— Ну что ты! Никому я ничего не рассказывала!
— А Мэнди уже в курсе всех подробностей.
Обогнув изгородь, она подошла ко мне вплотную.
— Ты на меня сердишься, да? Я ей просто слегка намекнула. И вообще
ты, наверное, плохо теперь обо мне думаешь. Но я просто потеряла голо¬
ву, немножко перепила и к тому же мне чертовски надоел Чарли.
А вообще именно Чарли больше всех выиграл в этой ситуации. Целую не¬
делю я вела себя с ним как ангел. Слушай, сколько событий за последнюю
неделю! Не получил еще открытки от Лоррейн?
— Нет, еще не получил.
— По-моему, ты заработался и тебе пора присесть в тенек отдохнуть.
А где же ваша мебель для улицы?
— Представь себе, до сих пор лежит в подвале. Так что придется вы¬
пить на кухне. А где твой Чарли?
— Он устроил себе сегодня мальчишник. Развлекается в клубе. Сначала у
них там какие-то соревнования, а потом будут до ночи накачиваться пивом.
А своих маленьких чертят я отправила к матери Чарли до семи вечера. Вот
я и решила заглянуть к тебе и поболтать о Лорри. Ik на меня еще сердишься?
— Да нет, конечно.
Мы зашли на кухню. После яркого солнечного света здесь казалось со¬
всем темно.
— Хочу джина со льдом. У тебя тоник есть? Отлично. Я сама достану
лед, дорогой.
— Послушай, ТЪтк! Какого черта ты все растрепала Мэнди?
— О, мы с ней такие близкие подруги. У нас нет друг от друга никаких
секретов. А кроме того, я не рассказала ей, а только намекнула.
— И с Лоррейн вы такие же близкие подруги?
— Упаси Бог, нет! С ней можно попасть впросак. Запросто проболтает¬
ся Чарли.
Я начал наливать джин в высокий стакан и хотел уже остановиться и
наливать второй, как вдруг она прижала горлышко пальцем и держала,
пока стакан не наполнился до половины.
— Это мне, — сказала она. — Терпеть не могу тоник.
Мы чокнулись и отпили по глотку. Она наклонила набок голову и про¬
ворковала:
81
— Боже мой, Джерри, перестань наконец меня стесняться! А то мне
придется действовать самой.
Она отобрала у меня стакан и прижалась всем телом, нетерпеливо и
страстно целуя меня.
— Итак. — Она снова подняла свой стакан. — Будем друзьями.
— Мы и так друзья.
— Очень хорошие друзья?
— Угу.
— К тебе никто не должен прийти?
— Нет, а что?
— Дорогой, давай устроим пикник.
— Какой пикник?
— Ты меня поражаешь. Все нормальные люди по воскресеньям устраи¬
вают пикники. Где термос для льда?
Я нашел то, что она просила.
— Теперь у нас будет лед, почти полная бутылка джина, так... Стака¬
ны, сигареты, пять бутылок тоника. Собирай, собирай все в корзинку. Ну
как, идешь со мной на пикник?
— Хм... ну, давай.
— Что ты на меня уставился? Будь умницей, пойди и проверь, закрыта
ли дверь.
Я все еще не мог понять, куда она собралась.
— А где у нас будет пикник, Ъшкер?
— Да наверху же, дурачок! Что ты такой скучный сегодня? Я прихожу
тебя развеселить и утешить, приглашаю на пикник, а ты хлопаешь глазами
и пятишься как рак! Пошли. У нас будет замечательный пикник, без му¬
равьев. Терпеть не могу пикники с муравьями...
Ее голос удалялся вверх по лестнице.
После длинного и скучного занятия любовью с Тинкер я лежал со стака¬
ном джина под рукой, сигаретой в зубах, холодной пепельницей на груди
и чувствовал себя опустошенным и подавленным. Я слышал, как она шле¬
пала босиком по полу, гремела вешалками в шкафу Лоррейн, выдвигала
ящики. Осмотр оставшихся после Лоррейн вещей шел полным ходом. У
меня возникло желание запретить ей это делать, но лень было шевелить
языком. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы она оделась и поскорее
ушла.
Чувствовал я себя ужасна Только что мне казалось, что запрятал ре¬
альное осознание всего содеянного мною, весь этот ужас, в тайные глуби¬
ны моего «я» и наглухо забил туда двери. Но в состоянии депрессии,
неизменно следующем за любовным актом без любви, воля моя ослабла
и потайная дверь приоткрылась. И теперь я, содрогаясь от омерзения, за¬
глянул туда и увидел суть своих поступков и их истинный смысл.
И все это совершил я, Джерри Джеймисон, всегда считавший себя хоро¬
шим парнем. Ни в одном дурном сне я не мог бы себе представить, что
это может случиться со мной. Когда подобные вещи совершал кто-
82
нибудь другой в приключенческих фильмах, я твердо знал, что в конце его
неминуемо должна сразить пуля, и он, медленно развернувшись, эффектно
упадет на пыльную мостовую; или за ним с лязгом закроются навсегда
большие тюремные ворота.
Медленно, с неумолимой и жестокой неотвратимостью, в моем созна¬
нии всплывали два слова, определяющие мою новую, нынешнюю суть:
убийца, вор.
Неужели это я?! И в который раз мысленно прокручивал ход событий,
пытаясь найти звено этой цепи, разорвав которое я мог бы тогда предот¬
вратить такой исход. Мне хотелось убедить самого себя в том, что с само¬
го начала меня захлестнул вихрь событий, и я был бессилен что-либо изме¬
нить. Но снова и снова я видел десятки возможностей уйти, отказаться,
остаться порядочным человеком. Просто я не захотел этого. Мне навсегда
врезался в память момент, когда я впервые увидел деньги в чемодане. Так
вот, в этот самый момент я уже знал, что эти деньги все будут моими.
Чего бы это ни стоило. Так что незачем лгать самому себе, ища
оправданий.
Так кто же я все-таки, черт возьми, такой? Притворялся ли я всю жизнь
этаким славным парнем, будучи по сути своей подонком; и эта моя
суть — мое второе «я» — только ждала предлога выразить себя и стать
моим истинным лицом? Или восемь лет с Лоррейн изменили меня до неуз¬
наваемости? Или я просто оказался в ловушке, из которой не смог найтя
иного выхода, кроме преступления?
Оказался ли я сам легкой добычей для тигра, идущего на охоту, и, по¬
пав в ловушку, по собственной воле запутал сам себя по рукам и ногам,
не имея сил вырваться? Или сам я и есть этот тигр, готовый ради облада¬
ния добычей перегрызть глотки всем, кто стоит на его пути?
Но что ни говори, дело уже сделано, и ничего нельзя вернуть. Лоррейн
и Винс мертвы. И все это сделано мной. Так что, где бы я ни находился,
мне никогда уже не удастся освободиться от страха. И от воспоминаний.
И от мучительного омерзения.
Ъшкер вернула меня к реальности.
— Милый, она, должно быть, действительно уезжала в страшной
спешке.
— Что ты имеешь в виду?
— Она купила вот это только на прошлой неделе. Я была в магазине
вместе с ней. Это же не свитер, а просто мечта. Восемьдесят пять долла¬
ров пятьдесят центов. В жизни не держала в руках такого мягкого мохера.
Я приподнялся и посмотрел на нее. Она стояла в пушистом сером сви¬
тере. Не знаю, есть ли на свете менее соблазнительные вещи, чем свитер
на голой женщине. Видно было, что Танкер загорала совсем недавно. Ее
длинные полноватые ноги были розового цвета, а из-под свитера видне¬
лась полоска незагорелого тела, совершенно белого цвета, какое бывает
только у рыжеволосых женщин.
— Наверное, она про него просто забыла.
83
— Не понимаю, как о нем можно было забыть. — Тинкер оторвалась
наконец от зеркала. — У нас с ней примерно одинаковый размер, только
бедра у меня пошире. Милый, ты не мог бы мне дать его поносить? По¬
смотри, как он мне идет. Это мой цвет. Если она вдруг вернется, то навер¬
няка не будет возражать. Ну, а если не вернется, то я оставлю его себе
на память.
— Мне совершенно все равно. Бери ради Бога.
— Спасибо, дорогой. Ты такой славный.
Я сел в кровати и отпил из стакана большой глоток. Напиток пригото¬
вила мне Ъшкер. Это был почти чистый джин. Я почувствовал, как по
телу разливается приятное тепло. Мне захотелось выпить столько джина,
чтобы остановить жуткую карусель, раскручивавшуюся в моем мозгу. В
этой карусели мелькали яркие картинки с изображением Винса, Лоррейн
и денежных пачек.
Она выпросила еще один свитер, плиссированную юбку, целый мешок
бижутерии, две пары туфель и босоножки. У нее нога такая же, как у
Лоррейн, только чуть-чуть пошире; объяснила она. Потом она проголода¬
лась, надела желтый халат Лоррейн, спустилась вниз, приготовила яичницу
с беконом и вернулась с двумя тарелками. Мы поели, потом еще выпили,
и она улеглась в постель. Мы были уже здорово пьяны, и оба уснули.
Разбудил меня звонок в дверь. Я взглянул на часы. Шестой час. Рядом,
свернувшись клубочком и привалившись ко мне; лежала Тйнкер. Она вспотела
во сне и тихо посапывала. Я брезгливо отодвинул ее, в ответ она издала
жалобный звук. В дверь позвонили еще раз. Голова раскалывалась, во рту —
словно кошки обделались. К тому же я еще не протрезвел. Ноги были как
ватные и отказывались повиноваться. Поморщившись, я взглянул на Ткнкер.
Она спала с открытым ртом, на левом плече краснели два прыща.
Я накинул халат, пригладил волосы и, держась за перила, спустился
вниз. Звонок прозвенел в третий раз.
На пороге стояла встревоженная Лиз Адамс. Она вошла в прихожую.
— Слава Богу, ты дома, Джерри. У тебя все в порядке? Ты так странно
выглядишь.
— Никак не могу проснуться.
— ТЪл что, пьян?
— Да, есть малость.
— Джерри, меня сегодня допрашивали два человека. Задавали какие-то
странные вопросы о тебе. Я ничего не поняла, но мне показалось все это
подозрительным. Они из какого-то вашингтонского агентства, о котором
я никогда не слышала. Я подумала, что тебе стоит об этом знать...
Я стоял спиной к лестнице. Она увидела что-то у меня за плечом и
замолчала. Ее глаза широко раскрылись и лицо вдруг застыло и по¬
мертвело. Она перевела взгляд на меня. В ее глазах больше не было того
теплого света, который я не мог описать словами, но который был мне
теперь так нужен... И еще до того, как я успел обернуться, я уже знал,
что никогда больше не увижу в ее глазах этого удивительного сияния.
84
По лестнице босиком спускалась Ъшкер в накинутом на плечи желтом
халате, запахиваясь в него на ходу. Она остановилась на середине лестни¬
цы, заспанная и опухшая, со всклокоченными рыжими волосами и разма¬
занной помадой. Вид ее не оставлял сомнений, что она только что вылезла
из постели.
— Ох, — пробормотала она растерянно. — А я думала, это Мэнди.
Мэнди Пирсон. Ваши голоса так похожи. Мне так неловко.
Она «хотела уйти, но споткнулась о ступеньку, упала на четвереньки и
потеряла халат. Схватив его в охапку, неуклюже прикрылась им и, одарив
нас идиотской пьяной улыбкой, прошлепала вверх и скрылась.
Избегая моего взгляда, Лиз повернулась и пошла к двери. Что я мог
ей сказать? Через окно я смотрел ей вслед. Она медленно спустилась по
ступенькам и ушла по дорожке сада прочь из моей жизни.
Я закрыл дверь и поднялся наверх. Ткнкер сидела за туалетным столи¬
ком, надев уже халат как положено, и расчесывала свои жесткие рыжие
волосы. Она кротко взглянула на меня в зеркале.
— Похоже, я допустила большую промашку?
— Да.
— Это была та самая блондинка из вашей конторы? У тебя с ней, по-
моему, что-то было.
— Да, это она.
— Вряд ли она смотрит на такие вещи просто. Судя по ее виду.
— Tbi права.
— Мне жаль, что так получилось.
— Мне непонятно только одно, 'Пшк. Если ты действительно думала,
что это Мэнди, какого черта ты спустилась?
— О, мне хотелось видеть ее лицо. Она бы обалдела, увидев меня здесь.
К тому же от Лоррейн осталось много вещей, которые мне малы, а ей
были бы в самый раз. Она поуже в бедрах, как Лорри. Мэнди никому бы
ничего не сказала. Она такая забавная. У нас нет друг от друга секретов.
— Похоже на то.
— А ты очень нравишься Мэнди. Я думаю, она тоже была бы не прочь
нанести тебе маленький визит, мой дорогой.
— Слушай, чего ты, черт возьми, хочешь? Свести меня с Мэнди?
Она посмотрела на меня насмешливо.
— Боже мой, какой ты закомплексованный. Как старый ханжа. Мой
Чарли говорит, что во всех нас накопилось огромное количество стронция.
Ъ>1 знаешь об этом? Даже подумать страшно. Чтобы не думать, надо раз¬
влекаться. Потому что, когда развлекаешься, то больше ни о чем не дума¬
ешь. Мы с Мэнди, конечно, стараемся все это делать очень осторожно, но
все равно основательно подмочили себе репутацию. Но нас мало это вол¬
нует, так же как и Лоррейн. Черт, я вся такая потная. Можно, я приму
душ? У Лоррейн здесь не осталось купальной шапочки?
— В ванной, на верхней полке.
— Спасибо, котик.
85
Она сбросила халат и помчалась босиком в ванную. Я спустился на кух¬
ню и сварил себе крепкий кофе. Я не мог забыть выражение лица Лиз.
И, кроме того, все время думал об этих двух людях из Вашингтона.
Я налил себе вторую чашку горячего кофе, когда сверху спустилась Ткн-
кер. Взгляд ее уже не был мутным, она выглядела бодрой и энергичной.
Под мышхой она держала свою добычу, обернутую плиссированной юбкой.
— Дорогой, мне, наверное, надо было бы остаться и помыть посуду,
но я так опаздываю. Мне действительно пора бежать. Tki не обидишься?
— Беги, беги, ради Бога.
— Ну, не хмурься, мой котик. Мне очень жаль, что я испортила твой
служебный роман, правда.
-Да.
Она приблизилась ко мне, провела рукой по волосам и поцеловала в
висок.
— Ik просто прелесть, мой ангел. Эта скучная блондинка тебе все рав¬
но не подходит. Мы с Мэнди будем тебя развлекать, и наш Джерри забу¬
дет и думать о ней, правда?
Она ушла через черный ход. Я попробовал кофе, он был еще горячий,
и я отнес его наверх. Мне хотелось принять душ, но вид ванной поверг
меня в ужас. Там был настоящий потоп. Похоже, она плескалась тут как
тюлень. Вся ванная была наполнена горячим паром, запахом ее духов и
пота. Я распахнул окно и вытер пол.
Выждав полчаса, я все-таки помылся, допил кофе, заправил постель,
выпил три таблетки аспирина и переоделся во все чистое. И тут в дверь
опять позвонили. Я пошел открывать, надеясь в глубине души, что это
вернулась Лиз.
Но на пороге стоял Пол Хейсен, такой же огромный и бесстрастный.
Но на этот раз он как-то смущенно переминался с ноги на ногу.
— Заходи, Пол. Хочешь пива?
— Нет, спасибо. Не сейчас.
Он сел в прежнее кресло и так же бросил на пол шляпу и немного поер¬
зал, прежде чем приступить к делу.
— Джерри, я в несколько неудобном положении. Полицейским иногда
приходится выполнять не слишком приятную работу. Хочу быть с тобой
откровенным. Понимаешь, старушка Малтон не верит, что ее дочь могла
уехать, не попрощавшись с нею. И она обработала Э. Дж. Малтона в этом
направлении. Вчера они были у моего шефа. Тот поручил мне это. Супруги
Малтон сообщили, что ты давно был не в ладах с женой. Потом долго
ходили вокруг да около, пока наконец не подошли к цели своего визита.
Они считают, что ты мог убить Лоррейн и этого Бискэя.
— Что за чушь!
— Может, это и чушь, но я обязан все проверить. Что я и делаю.
Поэтому мне придется задать тебе несколько дурацких вопросов, чтобы
составить ответ начальству. Миссис Хинкли, которая живет напротив, ска¬
зала, что видела, как твоя жена в прошлую среду подъезжала к дому
м
около часа дня. С тех пор никто ее больше не видел. ТЫ приехал домой около
трех часов, у тебя кончился бензин. Это подтвердила миссис Ситтерсолл.
— Кто? А, Ирена. Да.
— Ты встретил ее, когда она направлялась к вашему дому, и сказал,
что твоя жена неважно себя чувствует. Зачем ты сказал это?
Я тяжело вздохнул и сказал ему, что опустил некоторые подробности,
пытаясь как-то спасти репутацию Лоррейн. Затем рассказал, как застал их
в постели, вернувшись домой.
— Иногда случается, что люди расстаются с жизнью в подобной си¬
туации.
— Я знаю, но мне и в голову не пришло их убивать. Он был не в луч¬
шей форме, а Лоррейн... У меня и раньше было немало поводов сомне¬
ваться в ее верности. На этот раз у меня просто были неопровержимые
доказательства, которыми можно было воспользоваться для развода. За¬
чем было ее убивать? Она заперлась в спальне. Я нашел в гараже канистру
с бензином и пошел заправить машину. Наткнувшись на Ирену, я решил,
что ей ни к чему знать, что происходит в нашем доме. Сам понимаешь,
при семейных ссорах посторонним лучше не присутствовать.
— Значит, ты отвез ее к автобусной остановке и заправил машину. Что
было потом?
— Я вернулся домой, немножко выпил и отправился прогуляться. Мне
хотелось побыть одному и привести мысли в порядок.
— Когда ты вернулся?
— Я не смотрел на часы. Не знаю, было уже темно. Винс спал, а Лор¬
рейн нигде не было видно, хотя ее машина стояла в гараже.
— Да, я разговаривал с Амандой Пирсон. Она заходила к вам в полови¬
не десятого. Сколько времени ты провел дома?
— Ну, минут пятнадцать—двадцать.
Я знал, что Мэнди заходила гораздо раньше. Она ошиблась, и. ее ошиб¬
ка могла сыграть мне на руку впоследствии.
— Как ты думаешь, где в это время была твоя жена?
— Откуда я могу знать? Она вечно ходит в гости по соседству. Может,
просто вышла погулять, а может быть, черт ее знает, пряталась где-ни¬
будь в доме. У меня и в мыслях не было ее разыскивать.
— Что ты делал дальше?
— Потом Мэнди позвонила по телефону. Я оставил Лоррейн записку
и опять ушел проветриться. Я тебе показывал эту записку. Потом разъез¬
жал по разным барам. Помню, заходил в бар отеля «Вернон». Ъшми, на¬
верное, это вспомнит. Ты должен понять мое состояние. Честно говоря,
Пол, я не имел права садиться за руль — мог кого-нибудь сбить или сам
разбиться насмерть. Но идти домой я тоже не хотел. Я все-таки сел
в машину и покружил по городу. Потом поехал на Морнинг-Лейк. Там у
Малтонов летний коттедж. Хотел там переночевать, но меня заели
комары.
— Ах, вот откуда у, тебя эти укусы.
87
— Да, оттуда. Так вот. Тогда я поехал домой. Я уже остыл и даже
думал с ней помириться. Во всяком случае, как-то найти общий язык. Но
их обоих уже не было, вместе с ее машиной. Видно было, что она собира¬
лась в страшной спешке.
— Да, миссис Ситтерсолл это подтвердила.
— Прочитав записку, я кинулся к Малтону и сгоряча наговорил им вся¬
ких резкостей. Очень глупо себя вел.
Он внимательно полистал свой блокнот.
— Нужно уточнить еще одну деталь. Миссис Ситтерсолл не заметила
на твоем лице никаких-царапин. А ты утверждаешь, что больше не виделся
с женой.
— Нет, царапины уже были. Просто, сам понимаешь, мне не хотелось
выходить с таким лицом на улицу. Вот я и замазал их крем-пудрой Лор¬
рейн. Ирена не особенно наблюдательна.
— На какой колонке ты потом заправлял машину?
Я ответил, с беспокойством понимая, насколько это дотошный и мето¬
дичный человек. Он обязательно проверит все мелочи.
— Теперь следующее; Джерри, — произнес он бесстрастно. — В пятни¬
цу к твоему дому подъехал грузовик, двое мужчин погрузили и увезли
большой ящик. Это заметила миссис Хинкли. Что было в этом ящике?
Я показал рукой на книжные полки.
— Книги и личные бумаги. Я собираюсь сдать на хранение и другие
личные вещи. Я хочу переехать из этого дома, Пол. Он для меня слишком
велик.
— У тебя есть квитанция?
— Конечно.
— Ты меня извини, Джерри, но я должен на нее взглянуть.
Я мог быстро достать ее, но мне не хотелось, чтобы он видел, откуда
я ее вынимаю. Будет чертовски сложно объяснить, зачем мне понадоби¬
лось прятать ее в таком странном месте.
— Постой. Дай мне подумать, куда я ее положил. Я что-то в последнее
время страшно рассеянный.
— Конечно, я подожду. А пока мне хотелось бы получить записку,
которую оставила Лоррейн.
Этого я и боялся.
— К сожалению, Пол, я ее выбросил. И свою записку — тоже. Ты же
их уже видел и даже переписал.
— Малтоны не уверены, что там был почерк их дочери.
— Да это была ее записка!
— Теперь доказать это будет непросто.
— Не понимаю. Что вы все привязались к этой записке? Лоррейн сама
подтвердит, что написала ее.
— Знаешь, если бы ты смог найти записку, это намного бы упростило
дело, Джерри. Вот и все.
Я выдвинул ящик письменного стола, делая вид, что ищу квитанцию.
88
Пол встал и посмотрел по сторонам.
— Ты не возражаешь, если я осмотрю дом?
— Что ты хочешь здесь найти?
— Ничего, просто чтобы я мог написать в отчете, что все осмотрел.
Мне все равно придется это сделать, но тогда у меня будет ордер на
обыск, Джерри.
— Так арестуй меня уж сразу за убийство.
— Не заводись. Пойми, такая уж у меня сволочная работа. Я вовсе не
думаю, что ты убийца, но мое мнение никого не интересует. Мне приказа¬
но представить факты, и я выполняю приказ.
— Ладно, валяй. А я пока поищу квитанцию.
Он пошел на кухню, затем я услышал, как он спускается в погреб. На
какое-то мгновение у меня все внутри похолодело, мне вдруг показалось,
что деньги все еше там. Голова плохо работала после джина и Танкер.
Я достал квитанцию из тайника, разгладил ее и, дождавшись возвращения
Пола, протянул ему. Он прочитал ее, кивнул и сунул в карман.
— Завтра с утра мы с тобой пойдем и вскроем ящик.
— А это еще зачем?
— Потому что иначе меня обязательно спросят, почему я этого не сде¬
лал. К тому же разве это так уж трудно?
— Ладно, ладно. Мы пойдем, посмотрим, нет ли там расчлененных
трупов, вытащим каждую вонючую книгу и прочитаем каждую ее воню¬
чую страницу.
— Я просто хочу тебе помочь и упростить расследование.
— Да, Пол, прости. Я все понимаю. Сам не знаю, почему завожусь.
Просто я расстроился, что выбросил эту проклятую записку.
— А может быть, она все еще в мусорном ведре?
— Нет. Я ее порвал и выбросил из окна машины.
— Да, плохо дело.
— Неужели все так серьезно?
— Да нет, не думаю. Не переживай.
Он был устрашающе педантичен. Он задал тысячу вопросов. Поднял
щетку с туалетного столика, выудил оттуда несколько спутанных рыжих
волосков и вопросительно взглянул на меня.
— Это... это просто... заходила подруга Лоррейн, миссис Вэлбисс. Ъш-
кер Вэлбисс. Лоррейн брала у нее взаймы какие-то вещи и забыла вернуть.
Вот Ткнкер и зашла. Я велел ей подняться и поискать то, что ей
нужно.
— И для этого ей необходимо было причесаться.
— Ну ладно, Пол, черт с тобой! Она зашла поболтать с Лоррейн, и
это закончилось несколько иначе, чем мы планировали. Я же мужчина, в
конце концов...
— Послушай, Джерри. Я советую тебе больше не врать мне. Даже по
мелочам. Не обманывай меня ни в чем, это очень важно.
— Хорошо, Пол. Извини, этого больше не повторится.
89
— Я хотел бы задать тебе несколько вопросов о миссис Адамс, которая
работает с тобой в конторе. До меня дошли слухи, что вас связывает до¬
вольно нежная дружба. Следствие может рассматривать это как мотив для
преступления.
— Бред какой-то. Лиз Адамс — замечательный человек. Я очень ей сим¬
патизирую. Вот и все. Между нами даже ничего не было. Я бы с удоволь¬
ствием женился на ней, а не на Лоррейн. Но жизнь распорядилась
иначе.
Он попросил меня составить по памяти список вещей, которые Лоррейн
забрала с собой. Потом он внимательно осмотрел мою машину. Проверил
все садовые инструменты. Долго растирал между пальцами кусочки земли
с лопаты, которой я закапывал Лоррейн. Стараясь ровно дышать, я на¬
блюдал за его действиями. Но ни о чем не спросил.
Когда он наконец ушел, было уже совсем темно. На прощание он по¬
вторил, что будет ждать меня в девять часов утра возле камеры хранения.
И еще раз извинился за беспокойство. Я, в свою очередь, попросил проще¬
ния за свою несдержанность.
Как я провел следующую ночь, лучше не вспоминать.
Глава 11
Когда я подъехал к зданию склада, Пол Хейсен уже был на месте. Я
принес с собой отвертку. Работники хранилища выразили недовольство по
поводу причиненного им беспокойства, но быстро успокоились, когда Хей¬
сен показал им полицейское удостоверение.
Я отвинтил крышку. Пол вытащил из ящика книги. Его взору откры¬
лись толстые коричневые свертки.
— Старые записи, — объяснил я, стараясь унять дрожь в голосе. —
Деловые бумаги, планы зданий, журналы по архитектуре и прочий хлам.
Сверху действительно лежало несколько таких свертков. Он развернул
один из них, просмотрел, потыкал другие пальцем.
— Развернуть другие пачки? — Мне оставалось только блефовать.
Он засунул руку в ящик и пошарил по дну.
— Не надо. В этом нет необходимости.
Мы положили книги на место, и я привинтил обратно крышку. Он по¬
благодарил служащих, и мы вышли на улицу. Он проводил меня до маши¬
ны и произнес доверительно:
— Бармен из отеля «Вернон» подтвердил, что ты заходил около десяти
вечера и уже был под градусом.
— Он прав.
— Он сказал, что не дал тебе вторую порцию виски и что ты все жало¬
вался на свои семейные проблемы.
— Да, тогда они у меня еще были.
— Я понимаю.
90
— Что вы будете делать дальше, Пол?
— Будем искать ее машину. Получается, что она исчезла при подозри¬
тельных обстоятельствах. Объявим розыск по всей территории США. Но
ты не волнуйся, огласки не будет. Это не попадет в газеты.
— А если вам не удастся в ближайшее время ее найти?
— Если в течение двух ближайших недель мы ее не найдем, то придется
проводить повторное расследование. Тебя пригласят на допрос.
— Да, видно, в покое вы меня не оставите.
— Оставим, как только выясним, что же с ней все-таки произошло.
— Понятно.
Я включил зажигание. Он повернулся было уйти, но, вспомнив что-то,
наклонился к окошку моей машины и сказал:
— Да, забыл тебе сказать. Забавная вышла штука с этим Бискэем.
— Что такое?
— Обычно ответ на запрос поступает очень быстро. Они сверяют свои
данные с картотекой ФБР и отвечают либо «да», либо «нет». А на этот
раз — полный молчок. По-моему, это связано с появлением в нашем горо¬
де двух приезжих.
— Каких приезжих?
— Я не знаю, кто они такие. Они к нам заходили, но ничего толком
не сказали. Мне кажется, они из министерства финансов. Похоже, в Ва¬
шингтоне заинтересовались всерьез этим Бискэем. Но это пока только мои
предположения. Они еще не успели тебя навестить?
— Нет еще.
Я поехал в контору. Лиз сидела на своем месте. Ее спокойный взгляд
скользнул по мне, не задерживаясь, выражая полное безразличие. А ведь
еще недавно я был частью ее жизни, ее надеждой на будущее. Но все это
было разрушено появлением на лестнице моего дома пьяной рыжей шлюхи.
Пышнотелой, деревенской, вульгарной, безмозглой шлюхи — доступной, как
полотенце в общественном туалете; и ординарной, как кофе из автомата.
Я потерял Лиз. Впрочем, за последнее время я вообще потерял почти
все. И самое страшное заключалось в том, что я с катастрофической ско¬
ростью терял самого себя. Правда, оставались еще деньги. И надежда на
золотое будущее.
Я спросил Лиз, у себя ли мистер Малтон.
Она встала, подошла к его двери и постучала. Потом, приоткрыв щел¬
ку, спросила у него что-то тихим голосом.
— Джерри, — закричал он. — Заходи, заходи.
Она открыла передо мной дверь. Я прошел так близко от нее; что уло¬
вил аромат ее тела. Так близко, что она невольно отпрянула. Брезгливо,
как от пьяного на улице
— Э. Дж., — сказал я, садясь в кресло, — меня уже замучили полицей¬
ские из-за того, что вы с Эдит вбили себе в голову, будто я убил Лоррейн.
Он явно не ожидал от меня такой откровенности. Он покраснел и что-
то промямлил в замешательстве Я смотрел ему прямо в глаза.
91
— Ээээ... Джерри, просто... мы, Эдит и я, просили полицию все вар»
анты... проверить все возможности. Наверное, они перестарались, они са¬
ми оказались... слишком уж усердными...
— Да бросьте вы, Э. Дж.
— Джерри, мы всегда были так близки с нашими детьми. То есть ^
имею в виду, у нас были очень хорошие отношения. Даже если Лоррей1=
на самом деле убежала с твоим... мм-м... другом, то все равно странно..-
то есть Эдит считает, что она бы обязательно предупредила нас об этом-
— Даже если?!! Если она сбежала... А куда же она, по-вашему, делась?
— Вот этим полиция и занимается.
— А мне куда деваться? Как вы понимаете, в этой ситуации мне очень-
трудно продолжать на вас работать. Я здесь в довольно двусмысленное
положении.
Он не поднимал на меня глаза, разглядывая свои маленькие бело-ро¬
зовые ручки и нежно потирая их одну о другую.
— Действительно, Джерри, мне кажется, что тебе лучше пока взять
отпуск, пока... пока все не уладится.
В это время открылась дверь, и в комнату решительным шагом вошел
Эдди. Он остановился возле меня как вкопанный, широко расставив ноги,
со свирепым выражением лица. Не знаю уж, какой кинозвезде он пытался
подражать — Кирку Дугласу или Берту Ланкастеру. Но похож он был
больше на Чарли Чаплина.
— Что ты сделал с моей сестрой, Джеймисон? — визгливо зарычал он.
Я бросил на него презрительный взгляд и зевнул.
Он топнул ногой. Никак не мог научиться вести себя как подобает
взрослому мужчине.
— Я задал тебе вопрос! Отвечай! — Его голос дрожал и срывался.
— Утри сопли, молокосос, — посоветовал я ему. Он поднял свою
хлипкую правую ручонку и изо всех сил размахнулся. Я слегка отклонил
голову назад и почувствовал на губах лишь слабый ветерок от его
мелькнувшего кулака. Потеряв равновесие, он плюхнулся ко мне на колени.
Я вытолкнул его коленом под зад. Он провизжал что-то невразумительное
и выскочил из кабинета, хлопнув дверью. Я взглянул на Э. Дж. Он
выглядел пристыженным.
— Эдди очень переживает, — извиняющимся тоном проговорил он.
— Я переживаю не меньше.
— Они были так близки.
— А почему вы все время говорите о Лоррейн в прошедшем времени?
Он выпятил свою рыбью нижнюю губу и покачал головой.
— Да, в прошедшем времени, — произнес он бесцветным голосом, —
и довожу этим Эдит до истерики. Но я ничего не могу с собой поделать.
Каким-то шестым чувством я ощущаю, что она мертва. И никакая логика
тут не помогает. Прошлой ночью я видел ее во сне, она была мертва.
— Ну, конечно, мертва, а как же! — усмехнулся я. — Мертвецки пьяна!
Загорает небось где-нибудь возле бассейна в Палм-Спрингс.
92
Я поднялся.
— Ну, хорошо. Я возьму отпуск. Но только с сохранением заработной
платы.
— Ну, разумеется, Джерри. Я не держу на тебя зла.
-А я держу. Вы видите какие-то сны, а меня из-за этого обвиняют
в убийстве. Кстати, прежде чем мне уйти в отпуск, я съезжу на объект
и кое-что там проверю. С вашего разрешения, конечно.
— Пожалуйста, пожалуйста.
Он остался сидеть, уставившись в одну точку, а я вышел. Я не обернул¬
ся взглянуть на Лиз Адамс. Дробное стаккато ее пишущей машинки звуча¬
ло уверенно и безостановочно. Оно сопровождало меня до самых дверей
на улицу.
Я сел за руль, но силы вдруг оставили меня. Только что в конторе я
был таким сильным и твердым, а сейчас вдруг все растерял, словно меня
уничтожили, растоптали. Плохо, что он видит такие сны. Мне же самому
ничего не снилось с тех пор... В общем, с тех самых пор. И я очень надеял¬
ся, что мне ничего такого не приснится, никогда, до самой смерти. Я чув¬
ствовал, что если они во сне придут за мной, Винс и Лоррейн, то мне
уже не удастся проснуться.
Ирена подала мне завтрак и рассказала, как ее допрашивал следователь.
А у меня перед глазами стояли толстые пальцы Пола Хейсена, ощупываю¬
щие перевязанные коричневые пачки с деньгами. А в ушах — глухой стук
падающего тела Винса с простреленной в трех местах головой. И еще я
вспомнил, что вырытая яма была ей слишком узка и как она лежала в
ней на боку. Она всегда спала на боку — но только не в такой холодной
яме и не в брезенте, а свернувшись под шелковым одеялом теплым клубоч¬
ком, уютная и взъерошенная. Высокая округлость бедра плавно ныряет,
переходя в узкую талию, гибко поднимаясь затем в длинную ровную ли¬
нию от талии до плеча. Люди не должны лежать в могиле так, словно
собрались поспать. Их нельзя так хоронить. А Винс спит в машине сидя.
Под водой.
Я встряхнул головой, как лошадь, отгоняющая слепней.
Приехав на строительную площадку, они подошли ко мне сзади, когда
я уже заканчивал объяснять Реду Олину, что следует делать дальше. Их
было двое. Они приехали на черном «мерседесе», взятом напрокат. Истин¬
ные янки, скучающие и невозмутимые, оба в дорогих костюмах, учтивые
и высокомерные. Высокий широкоплечий брюнет представился как Барнс-
ток. Такие хорошо подают в бейсболе — так забросит мяч, что в глазах
зарябит. Второго, шатена, звали Квиллан. Гкбкий, поджарый, с цепкими
руками. Видно, бывший защитник.
Я попросил их показать удостоверения и сказал, что никогда не слышал
об их агентстве.
— Мы не тратим денег на рекламу, — сказал Барнсток.
Я попросил их подождать пятнадцать минут, чтобы я мог закончить
работу и быть полностью в их распоряжении. Они согласились.
93
Потом Барнсток проводил меня до моей машины, и я поехал следом
за их «мерседесом». Мы остановились у бокового входа в отель «Вернон».
По дороге, в лифте, поговорили о погоде. Действительно, какое жаркое ле¬
то. Впрочем, это характерно для нашего штата... Мы зашли в небольшой
двухкомнатный номер на восьмом этаже и расположились в гостиной.
Барнсток вытащил магнитофон и поставил микрофон на журнальный сто¬
лик. Я сидел на кушетке. Квиллан устроился напротив меня, достал толс¬
тую зеленую ручку и положил на колени стенографическую тетрадь.
Барнсток подвинул стул по другую сторону журнального столика и сел
так, чтобы смотреть мне прямо в глаза.
— Мистер Джеймисон, — сказал Квиллан, — наша беседа не является
официальным допросом. Она может продолжаться достаточно долго. На¬
деюсь, вы не возражаете против магнитофонной записи?
— Нет, отчего же.
Квиллан кивнул Барнстоку. Тот нажал кнопку, медленно сосчитал до
десяти, перемотал пленку назад и прослушал свой голос. Затем снова вер¬
нул кассету на начало и произнес:
— Понедельник. Девятнадцатое мая. Одиннадцать часов двадцать ми¬
нут утра. Запись беседы Квиллана и Барнстока с Джеромом Джеймисоном
по делу Винсента Бискэя.
Квиллан задал первый вопрос:
— Мистер Джеймисон, я прошу вас рассказать об обстоятельствах ва¬
шей первой встречи с мистером Бискэем. Постарайтесь изложить все как
можно подробнее. Если нам понадобится что-либо уточнить, мы будем вас
перебивать и задавать дополнительные вопросы. Прошу вас.
Стараясь не упустить ни одной мелочи, я рассказал им абсолютно все
о периоде между нашей первой встречей с Винсом во Вьетнаме до того
момента, когда видел его из окна самолета, улетая в Америку. Они задава¬
ли вопросы вежливо, но не упускали из внимания ни одной подробности.
Под их нажимом я смог вспомнить такие случаи и имена, которые давно
и, как мне казалось, навсегда вылетели у меня из головы. В час дня мы
сделали небольшой перерыв и пообедали, не выходя из номера. У меня
осталась последняя сигарета, и Барнсток предупредительно заказал по те¬
лефону две пачки, бутерброды и кофе. В комнате мягко жужжал кондицио¬
нер, и я даже начал чувствовать себя здесь почти уютно.
Рассказывать о военном периоде мне было несложно. Мне нечего было
скрывать. Я воспринимал их дотошный интерес ко всем привычкам и вку¬
сам Винса как обычную формальность.
В четверть третьего мы закончили с нашими боевыми подвигами.
— Когда вы встретились с Бискэем в следующий раз? — спросил
Квиллан.
— Месяц назад.
Барнсток перебил меня, обращаясь к Квиллану:
— Эд, мне кажется, мы здорово сэкономим время, если сразу предупре¬
дим мистера Джеймисона, что нам известно, что Бискэй прилетел
94
в Вернон 25 апреля, в пятницу, в десять минут пятого, семьсот двенадца¬
тым рейсом из Чикаго. Он прилетел в США по фальшивому паспорту под
именем парагвайца Мигеля Брокмана, рейсом Мехико — Новый Орлеан. В
воскресенье, двадцать седьмого апреля, он улетел из Вернона рейсом две¬
сти двадцать восемь в час пятьдесят, следующим до Чикаго. Оттуда он
позвонил в Новый Орлеан и заказал билет до Мехико.
Всю эту информацию Барнсток выдал мне по памяти, никуда не загля¬
дывая. Мне стало несколько не по себе.
— Итак, — подытожил Квиллан. — Мы проследили все передвижения
Бискэя и поняли, что он приехал в нашу страну с единственной целью
встретиться с вами, мистер Джеймисон. Он предупредил вас о своем визи¬
те заранее?
— Нет.
— Тогда начнем с того момента, когда он у вас появился. В котором
часу это было и кто открыл дверь?
Я не мог вымолвить ни слова. Я понял, что меня загнали в угол. Они
ловко и методично подготовили мне ловушку, в которую я залез как без¬
мозглая мышь в мышеловку, да вдобавок сам услужливо ее захлопнул. Я
так непринужденно и откровенно выкладывал им все подробности событий
в Юго-Восточной Азии, демонстрируя при этом неплохую память на мель¬
чайшие детали, что теперь уже было слишком поздно менять тактику, ссы¬
лаясь на забывчивость или невнимательность. А лгать им, описывая
последние события, в той же легкой манере и без запинки я не мог из-за
боязни проговориться. К тому же я понимал, что мои способности к сочи¬
нительству неадекватны профессиональному уровню этих парней.
Не видя никакого выхода, я начал отвечать на вопросы. Мозг мой лихо¬
радочно работал, но все равно я запинался на каждом слове. И дело было
даже не в отдельных каверзных вопросах. Сама ситуация оказалась для ме¬
ня ловушкой. Они оба пристально смотрели на меня. Паузы становились
все длиннее. Магнитная лента крутилась, записывая тишину. Наконец они
переглянулись. Барнсток протянул руку и выключил магнитофон. Квиллан
закурил и встал со стула.
— Джеймисон, — проговорил он тихо. — В наши задачи не входит при¬
влечение вас к уголовной ответственности. И мы не собираемся передавать
эту пленку в полицию для заведения уголовного дела.
Я не мог не обратить внимания на то, что в обращении ко мне уже
было опущено слово «мистер». Для них я стал просто «Джеймисон».
— Не могли бы вы выразиться яснее?
— Яснее некуда. Итак, к вам пришел Бискэй. Он сделал вам деловое
предложение, а вы его приняли.
— Представьте себе, я не могу вспомнить, о чем идет речь.
— Странно. До сих пор память вам не изменяла. Заметьте, без малей¬
шего нажима с нашей стороны. Но мы можем заставить вас говорить
правду.
— Каким образом?
95
— Через сотрудничающую с нами организацию, Джеймисон. Полиции
Тампы посоветовали особенно не торопиться с расследованием убийства
иностранного подданного, мистера Зарагосы, в международном аэропорту,
которое произошло двенадцать дней назад, 17 мая. Полиция располагает
некоторыми фактами, но дело это довольно запутанное. Тем более что
южноамериканское правительство заинтересовано в том, чтобы спустить
его на тормозах. Так вот, полиция нашла лимузин, взятый напрокат, и пу¬
зырек с бензином, с помощью которого с дверцы машины был стерт герб.
Пузырек нашли в кювете, и на нем обнаружили два отчетливых отпечатка
указательного и среднего пальца левой руки. Их попытка идентифициро¬
вать эти отпечатки пока не увенчалась успехом. В картотеке ФБР они не
числились. Ну, а мы сверили эти отпечатки с вашими из военного архива,
и они совпали, Джеймисон. Полиция Тампы не сможет выйти на вас, если,
конечно, мы ей не поможем. И тогда они вынут из вас все, до мельчайших
подробностей. Не проще ли рассказать все нам?
Я смотрел на свою левую руку. Выбрасывая бутылочку, я думал, что
она разобьется. Но она не разбилась. Тогда я попытался раздавить ее каб¬
луком, но она выскользнула и упала в кювет, а я тогда очень спешил.
Я кивнул на магнитофон.
— Включайте, — сказал я Барнстоку. Он нажал кнопку.
— Я повторяю вопрос: в котором часу он к вам приехал и кто открыл
дверь?
— Около половины седьмого. Дверь открыл я.
— Теперь расскажите нам подробно обо всем, что здесь тогда произо¬
шло, о предложении, которое он вам сделал, о своей реакции на это пред¬
ложение и о причинах, пробудивших вас его принять.
Мой мозг напряженно работал, и вдруг мне показалось, что я нашел
выход. Впереди забрезжил призрачный луч надежды на спасение. Я решил
рассказать им все; не упоминая лишь о деньгах и оставляя в стороне перево¬
рот Мелендеса. Я объяснил, что в тот момент оказался на мели, отношения
с женой зашли в тупик, и у меня не было никакой уверенности в будущем.
— Что конкретно Бискэй просил вас сделать?
— Я должен был приехать на собственной машине в Тампу, во вторник,
шестого мая, и поселиться в отеле «Шератон» под именем Роберта
Мартина. Что я и сделал. Он объяснил, что в моих действиях не будет
ничего противозаконного. Все, что от меня требовалось, — это ждать
его в машине в определенное время на определенном месте в Тампе вече¬
ром, шестого мая. Он подъедет на другой машине, пересядет ко мне,
и мы уберемся из этого города. Я должен был отвезти его в аэропорт
Атланты.
— Сколько он вам за это предложил?
— Двадцать пять тысяч наличными.
— А вам не показалось, что это многовато за работу водителем?
— Показалось. Но у меня создалось впечатление, что он собирается со-
вершить нечто вроде операции по захвату самолета. А он объяснил, что
96
хочет иметь рядом человека, которому мог бы полностью доверять. По¬
этому он выбрал меня и готов заплатить любую сумму, лишь бы я согла¬
сился. Поймите, я долго отказывался* Но он все твердил и твердил, что
дело это абсолютно безопасное и мне не придется нарушать закон.
— Дальше. Он пришел к вам в гостиницу шестого мая?
— Да. Мы поехали на моей машине к тому месту, где я должен был
ждать его, у бокового входа в больницу. Он сказал, что выйдет оттуда.
— Мне показалось, что вы сказали, будто он должен был подъехать
на другой машине?
— Разве? Нет, я ошибся. Просто вышло так, что он действительно
подъехал на другой машине. А по первоначальному плану он должен был
выйти из больницы, а я — следить за выходом и включить мотор сразу
же, как увижу его на ступеньках. Затем мы пару раз проехали по маршру¬
ту, которым нам предстояло выбраться из города.
— Продолжайте. Что произошло далее?
— Я припарковал машину в указанном месте в четверть третьего попо¬
лудни. Машина была заправлена. Я сидел и наблюдал за выходом из боль¬
ницы. В три сорок пять, плюс-минус пару минут, рядом остановился
черный лимузин. Я не знал, что и думать. И тут я заметил в лимузине
Винса и вышел из машины. Из лимузина выбрался человек и быстро заша¬
гал вниз по улице. Он не оглянулся, поэтому лица его я не видел. Могу
только сказать, что это был высокий мужчина в сером костюме и шофер¬
ской фуражке. А возможно, он был не в костюме, а в шоферской униформе.
В руках у него была небольшая сумка. Винс истекал кровью. Он был
ранен в плечо и бедро, но мог передвигаться самостоятельно, хотя
и с трудом. Он торопился поскорее убраться из города. В лимузине лежал
большой черный чемодан. По его просьбе я переложил чемодан к себе в
багажник, где уже были наши с Винсом собственные вещи. Винс дал мне
бутылочку с бензином и попросил стереть герб с дверцы лимузина. Я так
и сделал, а пузырек потом выбросил в кювет. Мы очень быстро выбрались
из города.
Я рассказал, как оказал Винсу первую помощь. Назвал им места, где мы
останавливались, с какой скоростью двигались, о том, как у Винса началось
заражение, и о том, как по его просьбе мне пришлось подкупить врача.
— Вы, должно быть, слышали об убийстве Зарагосы. В прессе и по
радио сообщалось достаточно деталей, и вы не могли не понять, что в
этом убийстве был замешан Бискэй. Неужели вы его об этом не спросили?
Ведь в вашем контракте не шла речь об убийстве.
— Да, конечно. Винс заверил меня, что это не он убил Зарагосу. Он
объяснил мне, что неожиданно появились люди, которым пришла в голову
такая же мысль, что и ему. Они спутали ему все карты. ;
— Что за мысль?
— Отобрать кое-что у Зарагосы.
— Черный чемодан?
— Думаю, именно его.
4 Д*. Макдоналм «След тигра»
97
— Он не говорил вам, что было в этом чемодане?
— Нет. Но я знаю, что он был чертовски тяжелый.
— Когда он заплатил вам за работу?
— В первый же вечер после Тампы. В Старке, штат Флорида.
— Вам не пришло в голову, что в чемодане могут быть деньги?
— Я думал об этом, но для денег чемодан был чересчур тяжел.
— Он не упоминал какие-либо имена?
— Да. Какую-то женщину по имени Кармела. Я читал о ней потом в
газете. Она разбилась на самолете. Он сказал, что самолет принадлежал
человеку по имени Мелендес, на которого Винс работал.
— Другие имена?
— Возможно. Но я больше не помню.
— А как насчет человека по имени Киодос? Он называл это имя?
— По-моему, нет. Оно.мне ничего не говорит. То есть я не могу
утверждать, что он его не упоминал, просто я не помню.
— Какими купюрами он вам заплатил?
— Сотенными. Двести пятьдесят сотенных купюр. Он сказал, что я
могу спокойно их тратить, не опасаясь, что их номера переписаны.
— Почему вы не отвезли его в Атланту?
— Он был слишком плох...
— Поэтому вы предложили ему отлежаться у вас дома?
Я постарался , придать своему лицу растерянное выражение.
— Собственно... Это было не совсем мое предложение... Он сам меня
попросил. Я понимал; что рискую, но не знал, за что. Я ведь вообще мало
что понимал в этом деле. Вот я и попросил, чтобы он оплатил мой риск.
Мы... заключили сделку. И в конце концов сошлись еще на двадцати
тысячах. Причем деньги вперед.
— Какими купюрами он вам заплатил?
— Такими же, сотенными.
— Но вы все равно не додумались, что в черном чемодане деньги?
— Ну... я уже стал догадываться...
— Вы его об этом спрашивали?
— Да. Несколько раз. Он не хотел мне говорить. Когда он лежал без
сознания, я попытался туда заглянуть. Но чемодан был закрыт на замок.
Я даже подумал о том, чтобы сломать замок, но потом решил этого не
делать. Ведь он меня, взял потому, что доверял мне. И имел на то
основания. Мы через много испытаний прошли вместе. Я очень хорошо
к нему относился, пока... пока он не сбежал с моей женой.
— Мы коснемся этого позже, Джеймисон. Давайте вновь вернемся к
событиям в Тампе. Расскажите нам поподробнее все, что сможете
вспомнить. Меня юсобенно- интересует, казался ли Бискэй чем-то сильно
встревоженным, не говорил ли, что вас могут преследовать?
— Он довольно здорово нервничал.
— В чем это проявлялось? Какие именно его слова и действия привели
вас к этому выводу?
98
И мы пошли по второму кругу. Я придерживался своей версии о челове¬
ке в шоферской фуражке. Похоже, они в это поверили. Мне приходилось
быть все время начеку, чтобы не проговориться. Когда говоришь правду,
отвечать на вопросы очень легко. Но стоит один раз соврать — и нужно
следить за каждым своим словом, чтобы не попасться на мелочах. К тому
же я стремился производить впечатление спокойствия и расслабленности,
как при рассказе о военных событиях. Это было крайне утомительно, осо¬
бенно когда они своим видом показывали, что не вполне удовлетворены
моим повествованием.
В четыре часа мы сделали еще один десятиминутный перерыв. Они
ушли в спальню и там тихо совещались. Потом допрос был продолжен.
Теперь они интересовались тем, что было после того, как я привез Винса
к себе домой. Рассказ об этом я уже несколько раз отрепетировал с Полом
Хей сеном, поэтому чувствовал себя более уверенна
ТУт Барнсток задал мне каверзный вопрос:
— Джеймисон, а не кажется ли вам несколько нелогичным та что этот
Бискэй сбежал с вашей женой?
— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
— Ваша жена, по вашим же словам, любительница выпить и порядоч¬
ная потаскушка. А Бискэй разжился крупной добычей. Он — человек дале¬
ко не глупый. Ненадежная женщина могла оказаться для него чрезвычайно
опасной. Из вашего рассказа следует, что она именно та женщина, какую
он не взял бы с собой ни при каких обстоятельствах.
Они оба сверлили меня взглядом. Я проглотил слюну.
— Я понимаю, о чем вы говорите. Конечна это так. Но вы забываете
что он был еще не в лучшей форме А у нее вое же была машина. Я думаю,
он рассчитывал... спрятаться где-нибудь вместе с ней в укромном месте пока
не сможет уехать... один. Он читал газеты, которые я ему приносил, и пони¬
мал, что ему лучше поскорее убраться. А я был вовсе не расположен ему
в этом помогать. Вы, наверное сможете в этом меня понять. Да черт их
разберет! Он мог даже предложил» ей деньги. Она —довольна., жадная особа.
Кажется, они поверили, хотя я не был в этом полностью уверен. Потом
они перешли к другим вопросам. В семь мы поехали ко мне домой. Я до¬
стал деньги из письменного стола. Квиллан продиктовал их номера на
пленку. Я думал, что деньги они конфискуют. Но мне их вернули. Я стоял,
зажав деньги в руке.
— Думаю, вы их заработали, — насмешливо бросил Барнсток. — Не
забудьте внести их в декларацию. Это будет последним штрихом в этой
детективной истории. Может быть, мы еще вернемся.
Я проводил их до двери.
— Не можете ли вы объяснить мне, ребята, что же все-таки
произошло? Если эта конечна не противоречит вашим правилам.
Они повернулись ко мне с одинаковым выражением холодного
презрения на бесстрастных лицах. Квиллан вопросительно взглянул на
Барнстока, тот в ответ кивнул головой.
99
— ТЬой старый приятель попросту обвел тебя вокруг пальца,
Джеймисон, — сказал Квиллан. — Мы занимаемся этим делом из-за его
политической окраски. Наша . задача — доказать, что федеральное
правительство не замешано ни в какой секретной сделке по продаже или
поставкам оружия. "Ш помог Бискэю украсть очень большую сумму денег.
По меньшей мере миллион. Может быть, пять миллионов. Он заранее
приготовил себе убежище. У тебя такого убежища нет. Но, мой милый
друг, существует несколько группировок очень решительных людей,
которые знают об этой сумме и, возможно, знают также, кто ее украл.
И они ие остановятся ни перед чем, чтобы заполучить эти деньги. Мы
легко вышли на тебя. Они тоже могут на тебя выйти. Ты ходишь по
лезвию ножа, приятель. Они не станут возиться с магнитофоном, как мы.
Им нужно знать, где находится Бискэй и черный чемодан. И они будут
спрашивать до тех пор, пока ты не расколешься.
Я стоял и смотрел в окно, как они сели в «мерседес», зажгли фары
и уехали. Улица была пуста, 'на садовой дорожке лежали резкие и черные,
как смоль, тени от деревьев. Я запер все двери в доме, от души проклиная
Винса Бискэя. И самого себя.
Я позвонил в участок Полу Хейсену, но мне ответили, что он дома.
Я позвонил ему домой и спросил, могу ли я ненадолго уехать. Он вежливо,
но твердо отказал. Он ответил, что, если я уеду, меня вернут обратно.
В сердцах я швырнул телефонную трубку.
Глава 12
Мне ничего не оставалось делать, только ждать. Шли дни. Я не знал,
правду ли сказал Квиллан об угрожающей мне опасности или просто хотел
меня напугать. Но каждый раз, когда я думал о Винсе, мне казалось все
более и более вероятным, что он намеренно подставил меня своим
друзьям, чтобы убрать с дороги; Я перестал выходить по вечерам из дома.
Пробовал играть в клубе в гольф, но координация движений оставляла
желать лучшего, к тому же я никак не мог сосредоточиться. Вечерами я
пытался читать, но не мог вникнуть в смысл повествования. Я отклонял
все приглашения и отказывался от помощи друзей, которые стремились
меня поддержать.
Несколько раз ко мне заходил Пол Хейсен. Он ни разу не заговорил
со мной о Лоррейн. Двадцать восьмого мая, в среду, Пол пригласил меня
в полицейский участок, чтобы я написал официальное заявление. Он,
походя, сообщил мне, что Э. Дж. дал ему ключи от коттеджа и он уже
побывал там, но ие обнаружил следов пребывания Лоррейн.
У человеческого организма есть предел. Он не может бесконечно
оставаться в состоянии напряжения. Я впал в состояние апатии. Один раз
я позвонил домой Лиз Адамс. Как только она поняла, кто с ней говорит,
туг же бросила трубку. Я все больше и больше пил. Но напивался не до
полной невменяемости, а до того состояния, когда все острые углы сгла¬
живаются, а мысли становятся бесформенными и вялыми, и можно их не
бояться до следующего утра.
Временами я думал о деньгах, о толстых коричневых свертках на дне
ящика. И тогда я грезил о яхтах и коралловых лагунах, прекрасных жен¬
щинах и бриллиантах, об экзотических винах и мраморных дворцах неведо¬
мой далекой страны. Но постепенно мысль о деньгах перестала вызывать
у меня это сладкое замирание сердца и учащенное биение пульса. Мое ны¬
нешнее состояние было лишь жалким подобием того восхитительного ощу¬
щения, которое я испытал, впервые заглянув в черный чемодан. Теперь это
были просто бумажки, аккуратно связанные и запрятанные в фанерном
ящике. Я был сказочно богат, и что из того? Однажды я сел за стол в
гостиной и рассчитал, какой доход мог бы получать, положив деньги в
банк. Получилось двести шестьдесят тысяч в год. Около семисот долларов'
в день. Я испытал приступ отчаяния от того, что так глупо теряю время.
Но я никак не мог уехать и вынужден был сидеть и ждать. Наверное, мож¬
но было попытаться бежать, но тогда меня объявят преступником и скорее
всего поймают — вот чем все это закончится. Нет, лучше уж дождаться,
когда в один прекрасный день ко мне придет Пол, чтобы официально
снять с меня все подозрения. А пока надо набраться терпения. Когда мой
бумажник будет пустеть, я могу доставать по две банкноты из письменно¬
го стола. Расходы мои были невелики, этих денег должно хватить надолго.
Очень надолго.
Для отвода глаз я договорился о встрече с Арчи Бриллом, зашел к нему
в контору и поговорил о разводе. Он сказал, что я смогу начать бракораз¬
водный процесс примерно через два года.
Выйдя от него, я зашел в бар и там случайно посмотрел на себя в зерка¬
ло позади стойки. Арчи говорил мне, что я выгляжу неважно, да я и сам
подозревал об этом. Но в этом зеркале голубоватого оттенка я увидел со¬
вершенно изможденного человека с землистым лицом, ввалившимися гла¬
зами и глубокими морщинами возле рта.
Что я мог поделать? Ночами напролет я лежал без сна в комнате для
гостей, которая теперь была моей спальней, й слушал тяжелые и глухие,
как из подземелья, удары своего сердца. В моей жизни была одна сплош¬
ная пустота, которую нечем было заполнить. Весна перешла в знойное,
душное лето, и каждый мой день был похож на предыдущий как брат-
близнец. Все это медленно сводило с ума. Я сказал Ирене, что больше не
нуждаюсь в ее услугах. В доме теперь было пыльно и грязно, трава в саду
выросла и пожухла. Несколько раз мне звонила Тйнкер в надежде; что я
ее приглашу, но мне не хотелось ее' видеть.
Только один вечер врезался мне в память. 2 Я был пьян. В полночь
очнулся у телефона, с трубкой в руках, слушая длинней гудок. У меня бы¬
ло страстное желание позвонить кому-нибудь, всё равно кому, и сказать:
«Я убил ИХ. Это я убил’ИХ обоих». 'Т ^ 1 ? '
Отчаянным усилием воли я оторвал себя от телефона, едва отдавая себе
101
отчет в том, что был на волосок от гибели. Впервые в жизни я постиг
дикое желание исповедаться.
Я пошел к себе в спальню и стал делать то, чего не делал с тех пор,
как был ребенком. Я встал на колени возле постели, сложил руки, склонил
голову, закрыл глаза и попытался молиться.
— Господи, помоги мне, — шептал я.
Ответа не была Я был пустотой, вставшей на колени и взывающей
к другой пустоте. От шероховатого пола болели колени.
— Кто я?
И услышал свой собственный ответ. Убийца. Вор. Лжец. Пьяница.
Я уложил свое пустое тела в котором уже не было души, в постель
н постарался забыться в коротком сна больше похожем на умирание
На следующий день я не мог найти себе места. Бродил и бродил по
пустым комнатам моего заброшенного дома. Перед наступлением сумерек
на город обрушилась короткая, но бурная гроза. Я наблюдал за ней из
окон гостиной. Мой дом был похож на стойкий корабль, ведомый твердой
рукой сквозь бушующий шторм, освещаемый разрядами молний. Но небо
быстро прояснилось, и гроза, воинственно громыхая, ушла к юго-западу,
а последние лучи заката окрасили город золотом. Меня не покидало стран¬
ное, необъяснимое чувство ожидания или, вернее сказать, предчувствие ка¬
кой-то важной перемены. Я вдруг понял, что именно это ощущение не
давало мне покоя с самого утра. Я оделся с давно забытой тщательнос¬
тью, вышел на улицу н сел в машину. Что-то меня гнало из дома, и я
поехал, сам не зная куда.
Глава 13
Я остановился напротив ресторана «Сайдвиллер», примерно в восем¬
надцати милях к югу от Вернона, у самой границы штата, и зашел в бар.
Он стоял прямо возЛе шестирядного шоссе освещенного по обеим сторо¬
нам сумасшедшей, кричащей неоновой рекламой. Здесь, на небольшом от¬
резке вдоль шоссе. было все — рестораны и бары, клубы и мотели,
магазины сувениров и закусочные стриптиз-клубы и биллиардные
казино и кинотеатры, где можно посмотреть фильм, не вылезая из
машины.
Мне приходилось бывать здесь прежде во всякий раз с шумной компа¬
нией, после вечеринок. Ресторан «Сайдвиллер» был здесь одним из самых
шикарных. Перед его входом располагалась большая заасфальтированная
площадка, ведущая к массивным белым ступеням. На гигантской неоновой
рекламе был изображен плывущий по Миссисипи колесный пароход с вра¬
щающимися лопастями и мерцающими огнями. Когда вы подъезжаете на
машине к бару, к вам тут же выбегает швейцар, услужливо распахивает
перед вами дверцу, а затем другой служитель отгоняет машину на стоянку.
Внутреннее оформление бара полностью соответствует названию. Иллю¬
102
минаторы, медные колокола и корабельные штурвалы, навигационные
карты и красно-зеленые цепочки бегущих огней, а в довершение карти¬
ны — в игровой комнате крупье, одетые под матросов с Миссисипи, — и
вот вы уже как бы плывете на уютном старинном пароходе. Игра здесь
шла по-крупному и не всегда честно. Ни для кого в Верноне не было тай¬
ной, что бар так и кишит шулерами и проститутками, но это мало кого
отпугивало: здесь подавали превосходные напитки и еду по вполне умерен¬
ным ценам. Публику привлекали также выступления довольно известных
артистов на сцене этого заведения.
Я передал швейцару ключи от машины, положил в карман квитанцию
и вошел в заполненный до отказа уютный зал. Я сидел за стойкой и смот¬
рел на декольтированные плечи женщин, бледные в бегущем свете приглу¬
шенных огней, на сосредоточенные лица их кавалеров. С утра у меня
маковой росинки не было во рту, если не считать чашки кофе, и после вто¬
рой порции мартини голова моя поплыла. Я испытал ощущение вакуума,
словно сидел в замкнутом пространстве, и до меня сквозь невидимую, пере¬
городку доносились звуки внешнего мира: гул* возбужденных голосов,
игривый женский смех, жужжание миксера, постукивание льда о
стенки бокалов и приглушенный рокот грузовиков, доносившийся с
шоссе.
Дрожащие световые блики метались по залу, вспыхивая радужным бле¬
ском на бриллиантовых кольцах, браслетах и серьгах, золотых запонках
и зажигалках, разноцветных напитках и посуде. Блики отражались и сме¬
шивались с оранжевым пламенем огоньков, зажигавших сигареты.
Слева от меня какая-то компания встала из-за столика и направилась
к выходу, и метрдотель тут же посадил на их место новых посетителей.
Возле меня за стойкой тоже все время менялись люди. Я заказал третью
порцию мартини.
— Ты когда-нибудь видел такое? — сказал голос слева от меня.
Я обернулся и посмотрел на говорящего. Это был молодой крупный
парень в серой спортивной куртке и голубой рубашку расстегнутой на гру¬
ди. Он немного смахивал на немца: короткий светлый ежик на круглой
голове, мясистое лицо с маленькими голубыми глазками. Если он и был
немцем, то явно много лет скитаний по американским дорогам и десятки
тысяч стаканов виски давно превратили его в истинного американца.
Я подумал, что будь свет в баре немного поярче; я бы обязательно заме¬
тил тонкие красные сосудики на его носу и щеках.
— Что я должен видеть? — спросил я. Он кивнул на свой огромный
кулак, в котором что-то сжимал.
— У меня здесь муха. Отличная, жирная муха. Шикарные мухи водятся
в таких заведениях. А теперь смотри.
Рядом с его бокалом виски стоял стакан с водой. Он осторожно разжал
кулак и быстро накрыл стакан ладонью. Муха упала в воду и затрепыха¬
лась на поверхности. Парень взял соломинку и окунул муху под воду. Она
еще немного подергалась и замерла на дне:
юз
— Ты внимательно следишь за мной? — спросил парень.
— Ну и что? Ты поймал муху и утопил. Молодец.
— А теперь — что будет, если она пролежит в воде десять минут?
Я тебя спрашиваю: она сдохнет?
— Да она уже сдохла.
Он посмотрел на часы.
— Сейчас десять минут девятого. Когда стрелка будет на двадцати ми¬
нутах, я ее вытащу. Так ты говоришь, она сдохнет?
— Я говорю, она уже сдохла.
Он вытащил из своего бумажника двадцатидолларовую бумажку и по¬
ложил на стойку.
— Спорю, она останется жива.
— Вот эта муха будет жива через десять минут?!
— Жива, и даже сама улетит.
—■ И ты не подменишь муху и не скажешь, что имел в виду что-то
другое?
— Нет, зачем же мне wo делать? Все без обмана. Я говорю, эта муха
улетит, приятель.
Я положил свои двадцать долларов поверх его бумажки. Когда прошло
около восьми минут, он попросил у бармена солонку. По истечении десяти
минут он соломинкой вытащил муху из воды и стряхнул ее на стойку. Что¬
бы муху было получше видно, он поднес к ней зажженную спичку. Перед
нами на стойке лежал бесформенный черный комочек.
— Ну, сдохла?
— Конечно. Кто сомневался?
— Ну-ка, подожди хватать деньги, — сказал он и стал посыпать муху
солью до тех пор, пока она не скрылась под маленькой белой горкой. —
А теперь следи внимательно.
Я попивал себе мартини и смотрел на кучку соли, но ничего не происхо¬
дило. Парень заказал новую порцию:виски и содовую. Вдруг кучка зашеве¬
лилась, стала оседать, и на ее поверхности появилась муха. Стряхнув с
крылышек соль, она дернулась и улетела. Парень придвинул к себе деньги
и переложил их в свой бумажник.
-г Узнал об этом в Сан-Антонио пару лет назад. Клянусь, выиграл на
этом , уже тысяч пятнадцать долларов. С меня виски.
— Да, все было по-честному. Лопни мои глаза!
— Соль их быстро высушивает. А пятнадцать минут — слишком мно¬
го, муха подыхает. Меня зовут Рой Мэкси.
—- Джерри Джеймисон.
Мы обменялись рукопожатием.
Он оторвал шесть бумажных спичек и положил их на стойку.
Ставлю пять долларов, что ты не сможешь построить из этих спичек
четыре равносторонних треугольника.
— Нет; хватит с меня. Спасибо.
— Это тоже хороший источник дохода, Джерри.
104
Мы разговорились. Он сказал, что продает тяжелое оборудование. Я
начал было пить уже пятую рюмку, но поперхнулся и сказал ему, что мне
надо срочно что-нибудь поесть, чтобы не свалиться под стол.
— Я тоже проголодался, — согласился он, — но здесь мы есть не ста¬
нем. IVt неподалеку есть славное местечко, там готовят бифштексы
пальчики оближешь. Пошли? Я покажу.
— Ладно, валяй, Рой.
Мы забрали сдачу, оставили чаевые на стойке и вышли на оживленную
ночную улицу. Я шел впереди. Над выходом был большой тент, и две сту¬
пеньки оставались в тени. И тут я почувствовал сильный толчок в спину
холодным и твердым предметом, спутать который невозможно ни с чем.
— Теперь, Джерри, медленно вниз по ступенькам и на тротуар.
В десяти шагах стоял швейцар.
— Вам подогнать машины, господа?
— Не надо, мы сейчас вернемся, — сказал Мэкси.
— Какого черта? — прошипел я.
— Быстро на тротуар и через дорогу. Я тебя познакомлю с друзьями,
которые сгорают от нетерпения поговорить о Винсе.
Я повиновался. Моя реакция сейчас была замедленной. Я знал много
разных приемов, но судя по тому, как он держал револьвер, не касаясь мо¬
ей спины, я понял, что нас обучали в одной и той же школе. Я подошел
к краю тротуара. Мимо мчались машины. Когда появился просвет, он ско¬
мандовал мне идти, но я не сдвинулся с места. Я ждал, когда он толкнет
меня снова. И в тот момент, когда моей спины коснулся револьвер, я опер¬
ся о дуло, чтобы быть уверенным, что Мэкси в шаге позади меня, и, одно¬
временно развернувшись вправо, ребром ладони резко ударил его точно по
горлу. Прием сработал безотказно. Я попал прямо между нижней че¬
люстью и кадыком. Он не успел ни качнуться, ни попятиться, а рухнул
ничком как подкошенный, как мешок с овсом, как большая марионетка,
у которой перерезали одновременно все нитки. И остался лежать — ногами
в траве, животом поперек бордюра, головой на проезжей части, правая ру¬
ка — в кармане куртки. Мимо проносились машины, взгляд мой запечат¬
лел бледные пятна лиц, оборачивающихся поглазеть на эту неожиданную
сцену. Несколько мгновений я стоял неподвижно, не соображая, что делать
дальше. И тут заметил через дорогу напротив две мужские фигуры на фоне
желтого рекламного щита, бегущие прямо на меня. Через секунду их засло¬
нил новый поток машин. Я повернулся и бросился бежать. Я бежал по
тротуару вдоль встречного движения, слыша только мягкие шлепки кожа¬
ных подошв своих ботинок об асфальт, и мне казалось, что я плыву по
воздуху без малейших усилий, невесомый как ветер.
Я бежал до тех пор, пока не споткнулся и чуть не упал. И только тогда
услышал свое хриплое дыхание и согнулся от резкой боли в левом боку.
Сзади никого не было, и я медленно пошел вперед, не видя перед собой
ничего, кроме мерцающих и двоящихся у меня в глазах неоновых огней.
Отдышавшись, я понял, что уже иду в оживленном потоке пешеходов,
105
неторопливо двигавшихся в разные стороны, вдоль ярко освещенных зда¬
ний. Слившись с потоком гуляющих людей, я свернул направо и оказался
на аллее, ведущей на площадку для карнавалов. Здесь горели яркие фонари,
шум каруселей сливался с громкой музыкой духового оркестра, с голосами,
несущимися из громкоговорителей, шарканьем сотен ног и гулом возбуж¬
денной толпы. В воздухе витал запах опилок и дешевых леденцов. Моло¬
дые разомлевшие бедра под хлопчатобумажными юбками, снующие стайки
возбужденных юнцов, черные дерматиновые куртки с молниями, хлопанье
винтовок, подстреливающих облупленных уток из фанеры — десять центов
за три выстрела, и вы обязательно попадете! — и маленькие дети, уткнув¬
шиеся головами в плечи своих молодых отцов. Чувствовал я себя пресквер¬
но: ноги подгибались, левый бок был словно налит свинцом, но я напустил
на себя беспечный вид и смешался с толпой, погрузившись в море запахов,
сверкающих огней и всеобщего веселья.
Наконец, я заметил уголок, показавшийся мне более или менее безопас¬
ным, за пестрым обшарпанным павильоном, откуда я мог наблюдать за
широким проходом на аллею. Я стоял и ждал их появления. Я вспомнил,
как решительно они переходили дорогу, их зловещие черные силуэты на
фоне ядовито-желтого рекламного щита. Они надвигались неотвратимо,
непреклонно, как рок, как возмездие, как те двое в аэропорту Тампы. Мо¬
жет быть, это они и были, подумал я. Впрочем, я давно ждал встречи
с ними, понимая всю ее фатальную неизбежность. Как ни странно, я стал
постепенно успокаиваться. Пот высох, дыхание восстановилось, ноги пере¬
стали дрожать. Я закурил сигарету и стал наблюдать.
Внезапно возле меня появилась девушка. Я и не заметил, как она по¬
дошла. Короткие красные, как у тореадора, штаны, поношенные туфли,
обесцвеченные до белизны волосы, ярко накрашенные губы, белая сатино¬
вая блузка, туго облегающая большую грудь. Ее равнодушные коровьи
глаза оценивающе смотрели на меня. Возраст таких девиц определить
крайне сложно: ей может оказаться семнадцать лет с таким же успехом,
как и все тридцать. В руках она .держала потрепанную сумочку, покрытую
блестками, часть которых была давно утрачена.
— Может, постоим вместе? — спросила она низким грудным голосом.
— Может быть, — ответил я. Эти дамы никак не могут пройти мимо
одинокого мужчины.
— Меня зовут Бобби.
— Привет, Бобби. Меня — Джо.
— Привет, Джо.
Некоторое время мы молча и изучающе созерцали друг друга — древ¬
ний как мир обряд знакомства. Слово было за ней.
— У меня есть трейлер, — предложила она.
— Отлично. Это очень кстати.
Самое сложное дело в их профессии — запрашивать цену, важно не про¬
дешевить. Она колебалась, оглядывая мою одежду и обувь.
— Двадцать пять долларов, — решилась наконец она.
106
— Идет.
— Люблю парней, которые не торгуются из-за каждого цента.
Мне хотелось ей сказать, что ее прямота нравилась мне значительно
больше, чем кривляние всех этих Танкер и Мэнди. Она взяла меня в темно¬
те за руку и повела с собой. Там был узкий проход, и она пошла впереди,
вызывающе покачивая полными бедрами в облегающих красных штанах.
Мы оказались на задворках среди сваленных в кучи досок, афиш и тросов.
Группа парней, усевшись вокруг большого ящика, играла в карты при туск¬
лом свете покосившегося фонаря.
— Добрый вечер, Бобби, — обратился к ней сиплым голосом один из
них.
— Привет, Энди, — откликнулась она. Они продолжили свою игру. Ни
свиста, ни насмешек. Каждый занимается своим делом. Каждому — свое.
Неподалеку стояло несколько трейлеров. В некоторых из них горел
свет. Откуда-то доносился голос коменданта, аплодисменты, смех. Ее
трейлер был маленьким, сделанным из алюминия, с облупившейся кра¬
ской, колеса подперты почерневшими деревяшками. Рядом стоял серый
«форд». Она постучала и, не получив ответа, открыла дверь и зажгла свет.
От оранжевого абажура трейлер изнутри выглядел как большая тыква с
вынутой сердцевиной. Пахло дешевыми духами и вином. Она заперла
дверь и задернула занавески, отделив нас от внешнего мира.
— Располагайся, Джо. Хочешь выпить? Есть немного виски.
— Нет, спасибо. Я уже сегодня достаточно выпил.
— Да? А по тебе не скажешь. Не против, если я себе налью?
— Давай, конечно.
Я сел на единственный стул. Он был маленький и неудобный. Она плес¬
нула виски в зеленый пластмассовый стаканчик и села со стаканом на ку¬
шетку, выжидательно глядя на меня.
— За твое здоровье, — произнесла она, вздохнула и выпила залпом. —
Мне действительно нужно было выпить.
— Это твой «форд»? ТЬ сама перевозишь свой трейлер?
— Нет, меня за руль не пускают, постоянно твердят, что из меня еще
тот водитель. Это Чарли и Кэрол Энн так говорят. Чарли — приятель Кэ¬
рол Энн. Это его и машина, и трейлер. Скажу тебе, они самые лучшие
мои друзья. У нас тут все общее; мы всем делимся поровну. Я всегда сначала
соображаю,, прежде чем кого-то сюда приводить. Знаешь, какие бывают про¬
ходимцы! Ну, ты понимаешь. Ненавижу подонков. А ты мне понравился.
— Спасибо. Я рад.
— Так что все в порядке. Добро пожаловать. — Она отставила пустой
стакан, зевнула и начала расстегивать блузку. — Ты как любишь со све¬
том или без?
— Не надо, Бобби. Мне совсем не это от тебя нужна
Она напряглась, в глазах появилось недоверие и подозрительность.
— lb что это, черт возьми, задумал? Я не занимаюсь всякими там из¬
вращениями, парень.
107
Я вытащил свой бумажник, достал двадцатку и пятерку и протянул еШ
две бумажки. Она взяла их.
— Что тебе надо-то? — Она продолжала смотреть на меня с опаской —
Я показал ей квитанцию на машину.
— Мне надо, чтобы ты оказала мне одну небольшую услугу. Потом по—
лучишь еще двадцать долларов.
— А что надо делать?
— Знаешь бар «Сайдвиллер»?
— Конечно. Там, прямо у шоссе. Только я внутри никогда не была.
— Понимаешь, мне нужно было смыться от надоедливых друзей, и мнг
не хотелось бы на них там опять нарваться. Вот я и хочу, чтобы ты отда¬
ла эту квитанцию швейцару и попросила ключи от моей машины.
Я скажу тебе ее номер и опишу, как она выглядит. Швейцар, может быть,
спросит об этом. Скажешь ему, что владелец плохо себя почувствовал и
прислал тебя за машиной. Он позволит тебе ее забрать, тогда дашь ему
вот этот доллар и подгонишь машину сюда.
— Эта машина что, краденая?
— Нет.
— Покажи свое водительское удостоверение. — Я вынул его из бумаж¬
ника и протянул ей. — Тебя зовут Джером Джеймисон?
-Да.
— В какую историю я могу влипнуть с этой машиной?
— Ни в какую. Это моя машина. Мне просто надо скрыться от некото¬
рых людей.
— А они могут узнать твою машину?
-г Смотри по сторонам, если увидишь за собой хвост, не приезжай сю¬
да. Оставь машину где-нибудь на стоянке, возвращайся сюда окольными
путями и принеси мне ключи от машины.
Она подумала и покачала головой.
— Я не буду это делать. За двадцать долларов — не буду.
— А за сколько будешь?
— За пятьдесят.
— Почему ты считаешь, что это стоит пятьдесят долларов?
\т-'Догадываюсь, , что не меньше.
Я достал еще пятьдесят * долларов и вручил ей. Она спрятала их в
лифчик.
т—'Ладно, парень.,Мне только надо переодеться, чтобы идти к такому
шикарному заведению, как ты считаешь?
— Да, пожалуй.
— У меня есть подходящий костюм. — Она открыла узкую дверцу кро¬
шечного шкафа, достала темно-синий костюм и бросила его на кушетку.
Трейлер был так мал* что она чуть не задела меня, стаскивая свои красные
штаны. Застегнув юбку, она деловито расправила морщинки. — А я точно
не* нарвусь: на. полицейских?
— Точно не нарвешься.
108
Она заправила в юбку свою белую сатиновую блузку и надела пиджак.
Поправив волосы, она вопросительно обернулась ко мне.
— Годится?
— Прекрасно.
Я вместе с ней вышел из трейлера в темноту.
— Откуда ты придешь, Бобби?
— Вон оттуда. Придется объехать площадку и железнодорожные пути.
— Я тебя жду.
Я смотрел ей вслед. Она исчезла в тени деревьев, потом появилась сно¬
ва, освещенная огнями карусели, торопливо удаляясь от меня в своем тем¬
но-синем костюме. Я засек время. Пять минут идти до «Сайдвиллера»,
три минуты — получить машину и еще пять минут ехать назад. Если все
пройдет гладко, — всего — не больше пятнадцати минут.
Я приоткрыл дверь трейлера и выключил оранжевый свет. Опершись
на него спиной, я встал и закурил. Шум и музыка с карнавальной площад¬
ки были здесь едва слышны. На чистом небе ярко горели звезды. В сосед¬
нем трейлере базарными голосами ругались две женщины: <(Гы говорила,
что сделала это». — «Ничего я такого не говорила. Тебе померещи¬
лось». — «Врешь, я прекрасно слышала, как ты сказала». — «Заткнись
сейчас же». — «И не подумаю. Я слышала своими ушами, как ты сказала
это Питу». — «Ничего я Питу не говорила...»
Когда прошло десять минут, я выбросил окурок и отошел от трейлера
в тень ржавого грузовика.
И тут на железнодорожном переезде показался свет от фар автомобиля.
Он ехал прямо на меня. Я узнал свою машину, но отошел еще глубже в
тень. Мне хотелось убедиться, что сзади нет другого автомобиля. Машина
остановилась примерно в сорока шагах от меня, возле трейлера. Оставив
зажженными фары и не выключив мотора, Бобби вылезла из машины.
Я уже было пошел к ней, но остановился как вкопанный.
— Говорю вам, он должен был ждать меня здесь, — услышал я ее
голос.
— Шшшшш!
Я осторожно попятился в надежде незаметно проскользнуть между
трейлером и грузовиком, но, споткнувшись о трос, с грохотом упал на
лист ржавого железа. Я тут же вскочил на ноги, но было уже поздно. Пря¬
мо за моей спиной послышался приближающийся топот бегущих ног. Я
попытался бежать, но кто-то набросился на меня сзади, и мы вместе рух¬
нули в заросли зловонной крапивы. Пытаясь освободиться, я резко ткнул
его локтем в живот, но тут же получил сильнейший удар по голове. В гла¬
зах мелькнула ослепительная вспышка, но сознания я не потерял. Сначала
меня куда-то поволокли за ноги, потом крепко связали руки за спиной и
заставили идти.
Пришел в себя я уже возле своей машины. Она стояла, ярко освещенная
светом фар, отражающимся от алюминиевой стенки трейлера. Я услышал
голос‘Бобби:
109
— Чего это вы с ним делаете? У нас такого уговора не было, что вш
его...
Неясная тень метнулась к ней, и я услышал глухой звук удара по е=
лицу, потом увидел, как она бросилась бежать к своему трейлеру и упала
Пытаясь отползти в сторону, она завыла как беспомощное животное. М
дернулся было к ней, но они держали меня мертвой хваткой. После перво*
го удара я едва устоял на ногах.
— Поверните его чуть-чуть. Вот так. Отлично.
Левая сторона моей головы хрустнула, огни перед глазами взорвались
и погасли, и я погрузился в беспросветный мрак.
Глава 14
Я проснулся среди ночи от страшной головной боли. По знакомым по¬
лоскам света на потолке я понял, что нахожусь в своей спальне. Лоррейн,
видно, уже встала и пошла в ванную, оставив дверь открытой. Ну, вчера
была и вечеринка! Вот уж повеселились на славу!
Самое лучшее сейчас — повернуться на бок и постараться опять за¬
снуть. Но повернуться мне не удалось. Я страшно удивился и проснулся
окончательно. Пытаясь выяснить причину, я обнаружил, что лежу на кро¬
вати полностью одетый, а руки и ноги привязаны к четырем углам кровати.
А, все ясно. Значит, вечеринка была у нас дома, я ушел к себе и отру¬
бился, а какой-то шутник привязал меня к кровати.
— Лоррейн, — позвал я, и не получив никакого ответа, крикнул гром¬
че: — Лоррейн!
Ответа не было. Непонятно даже, дома ли она. Может, они решили
продолжить вечеринку в другом месте, и она уехала вместе с ними. Может,
это была именно ее идея связать меня, чтобы самой получить полную сво¬
боду действий. Вот дура!
Надо постараться заснуть.
Я попытался, но у меня ничего не вышло. Спать в такой позе оказалось
крайне неудобно. Снизу послышался какой-то шум. На первом этаже кто-
то был.
— Эй, — заорал я. — Эй, кто-нибудь!
На лестнице послышались торопливые шаги. Поднималось явно не¬
сколько человек. Кто-то вошел в комнату и начал шарить рукой по стене
в поисках выключателя. Зажегся яркий свет. Я зажмурился и, глуповато
улыбаясь, сказал:
— Какой-то болван с большим чувством юмора здорово меня привязал.
Будьте добры, отвяжите меня.
Вокруг моей кровати стояли трое мужчин. Ни одного из них я не знал.
Здоровый, краснорожий блондин — это, наверное, один из новых прияте¬
лей Лоррейн. Двое других были не в ее вкусе. Невысокие, смуглые и жи¬
листые, к тому же безвкусно одетые. Никто из них не улыбнулся.
но
— Да развяжите же меня, черт бы вас взял. Где Лоррейн?
Белобрысый стоял в ногах кровати и пристально смотрел на меня. Шея
у него была забинтована.
— Ты поступил очень остроумно, Джеймисон, послав за машиной ту
маленькую шлюшку. Но за лишние тридцать долларов она очень даже
охотно согласилась нам помочь.
Я тупо уставился на него.
— Не понимаю, о чем это вы. Кто вы такие? Где моя жена?
— Браво! Здорово сыграно, — усмехнулся блондин. — Мы пришли за
деньгами. Где они?
Теперь я все понял. Это ограбление. Это ж надо иметь такую наглость,
чтобы прийти в дом и связать хозяина. Боже мой, что же они сделали
с Лоррейн?
— Послушайте, — сказал я как можно спокойнее. — Мы не держим де¬
ньги дома. Разве что совсем немного. Берите все, что найдете, и уходите.
Двое чернявых заговорили друг с другом на непонятном мне языке.
Один из них достал из кармана самую толстую пачку сотенных, какую мне
доводилось в жизни видеть, и ткнул ею мне в лицо.
— Это мы уже нашли у тебя, Джеймисон. Но это действительно
немного. Где остальное?
— Какое остальное? Вы не могли найти в моем доме столько денег.
Все трое некоторое время молча разглядывали меня, потом отошли от
кровати и стали тихо совещаться. Я беспокоился о Лоррейн. Если они
пришли в ее отсутствие, она может в любую минуту сюда войти, ни о
чем не подозревая. Она не поймет, как вести себя в подобной ситуации.
Лучше поскорее отдать им все; что они хотят.
Эти трое, по-видимому, приняли решение. Взяв из ванной синюю губку,
они задернули шторы, белобрысый бугай оттянул мне нижнюю челюсть,
открывая рот, и запихнул туда губку. Потом прижали ее одним из моих
галстуков, связав концы за головой, чтобы я не смог ее выплюнуть. Сняв
с моей правой ноги ботинок и носок, они крепко привязали щиколотку к
кровати. Один из черных открыл перочинный нож, сел на кровать спиной
ко мне и стал резать мою ступню.
Пока я не почувствовал боль, я все еще думал, что это какая-то
затянувшаяся изощренная шутка, что это кто-нибудь из друзей нанял этих
идиотов, чтобы напугать меня до полусмерти. Но как только началась
боль, я понял, что это далеко не шутка и не розыгрыш. Я не мог
вырваться и попытался локализовать боль в ноге, но она поднималась все
выше и выше, охватив меня всего. Не осталось ничего, кроме страшной
боли. Я ревел сквозь кляп, дергался и кричал, глаза вылезали из орбит.
Но он не прекращал пытку. В ушах нарастал дикий звон. Потолок
закружился перед моими глазами, и я погрузился в темноту.
Очнулся я с мокрым от слез лицом. Они переглянулись, и он’снова
принялся за работу, склонившись над моей обнаженной ногой. Двое других
смотрели в сторону. Я пытался разорвать веревки, пока не затрещали
Ш
плечевые суставы и не онемели руки. Я беззвучно кричал, пока не
провалился в небытие.
Когда я снова пришел в себя, во рту уже не было губки, нога горела,
словно ее жгли на раскаленных углях, но эту боль уже можно было
терпеть.
— Так где же остальные деньги? — услышал я голос белобрысого.
Я задыхался, словно пробежал длинную дистанцию.
— Я не знаю, о чем вы говорите. Это... это какая-то ошибка. Забирайте
все, что хотите. Только... только не мучайте меня больше.
— Нет, мы будем тебя пытать, снова и снова, —- сказал он. — Мы
никуда не спешим. Будем пытать до тех пор, пока не получим деньги.
1Ут один из чернявых, но не тот, который меня пытал, подошел
поближе и сказал:
— Постойте-ка минутку. — Он включил ночник на моей тумбочке,
повернул мое лицо поближе к свету и заглянул мне в глаза. — Какое се¬
годня число, Джеймисон? — Он говорил с акцентом.
— Дайте подумать. Апрель. Какое-то апреля. Забыл.
— Что ты делал вчера?
— Вчера? Наверное, работал. — Я изо всех сил пытался вспомнить
вчерашний день, но безуспешно.
— Когда ты последний раз видел Винсента Бискэя?
— Винса? Боже мой, давно, тринадцать лет назад... Хотя...
— Хотя что?
— Мне вдруг показалось... Какое-то странное чувство... что я недавно
с ним встречался. Просто на секунду показалось... У него было на пальце
кольцо с рубином. Но это,, конечно, чушь.
— Тк уверен? — насмешливо спросил белобрысый.
— У тебя, друг мой, слишком тяжелая рука, — обратился к нему тот,
который задавал только что вопросы. — Я не думаю, что наш приятель
может так гениально симулировать. У него все симптомы травматической
амнезии, провал памяти. Ты отшиб ему мозги. Вряд ли он смог бы
молчать при такой боли.
Белобрысый верзила встревожился.
— И что это значит?
— Это значит, что память к нему будет возвращаться либо постепенно,
помаленьку, либо однажды он вспомнит все сразу. Может, через десять
минут, может, через десять дней, а может, через десять недель. До этих
пор мы ничего не сможем сделать. Пытать его бесполезно.
— Какая память? — спросил я.
Латиноамериканец бесстрастно посмотрел на меня, перевел взгляд на
часы и сказал:
— Сейчас три часа утра, суббота, четырнадцатое июня.
Я .тупо уставился на него.
Вы с ума сошли?
— Я говорю тебе правду* Тебе предстоит многое вспомнить. Начни с
112
Бискэя. Попытайся вспомнить про Бискэя. Потом —про деньги. Очень
большие деньги.
— Кто вы такие? Что вам нужно?
— Мы подождем, пока ты не вспомнишь все.
— Где моя жена?
— Ее давно уже здесь нет, больше месяца.
— Где она? Черт бы вас взял, куда вы ее дели?
— Мы здесь ни при чем. Где она — никто не знает.
Они отошли в дальний угол спальни и снова посовещались шепотом.
Тот, кто пытал меня, достал из аптечки бинт и аккуратно перевязал мою
ногу. После этого они с блондином ушли, я слышал, как они спускались
по лестнице. Третий с минуту колебался, пристально глядя на меня, потом
махнул рукой и вышел вслед за ними, по дороге выключив свет.
Бискэй и деньги. Я понятия не имел, как Винс жил все эти годы, и
чем он занимался. Четырнадцатое июня. Прошло два месяца, которые
полностью испарились из моей памяти. В это невозможно поверить. Но
я старался заставить себя думать об этом, соединить в памяти бессвязные
обрывки смутных воспоминаний. Воспоминаний о чем? Я не знал. Когда
я был ребенком, у нас жила маленькая, серая кошка. Ее звали Мисти. По¬
том она умерла, а я еще много недель продолжал ее видеть краем глаза.
Я видел ее постоянно, но когда быстро поворачивал голову, конечно, ее
там не было и быть не могло, потому что я видел собственными глазами,
как мой отец ее похоронил, и я сам поставил крестик на ее могиле.
И вот сейчас мои смутные воспоминания были в точности как та серая
кошка. Мне казалось, что в моей памяти всплывает нечто, но как только
я пытался ухватиться за кончик какой-то мысли, она бесследно исчезала.
Передо мной стояла лишь одна четкая картинка. Я гнал ее, но она упор¬
но появлялась снова. В залитой солнцем спальне перед зеркалом сидит об¬
наженная Ъшкер Вэлбисс и расчесывает свои рыжие волосы. Это был,
конечно, полный бред.
А еще какая-то медная сетка, пробитая в трех местах пулями. И кроме
этого — ничего. Как я ни напрягался.
Он сказал, что Лоррейн месяц как пропала. Значит, она уехала? Он, на¬
верное, врет. Зачем ей уезжать? И куда?
Правая нога пульсировала и горела. Я почувствовал, как во мне закипа¬
ет жгучая ярость от боли, унижения и, главное, от собственной беспомощ¬
ности. Что бы ни произошло в эти два месяца, испарившиеся из. моей
памяти, эти подонки не имеют права так надо мной измываться.
Я не стал больше мучить себя воспоминаниями, а начал думать,, как бы
освободиться от веревок. Думать об этом было гораздо легче и даже при¬
несло мне некоторое успокоение. Нужно действовать, а не лежать здесь как
тюфяк в ожидании своих палачей.
Я пошевелил по очереди обеими руками и здоровой ногой.’До узлов
на запястьях можно было дотянуться пальцами. Похоже; они привязали
меня моими собственными галстуками. Судя по положению кистей;
113
галстуки привязаны к каркасу кровати так туго, что я не мог даже припод¬
нять голову. Собрав все силы, я подвинулся вправо, чуть не вывихнув от
напряжения левое плечо. Зато теперь правая рука обрела некоторую свобо¬
ду. Я стал двигать ею из стороны в сторону, насколько позволял галстук,
пытаясь порвать его о край металлического каркаса. Но гладкая шелковис¬
тая ткань мягко скользила по полированной поверхности металла. Я еше
немного подвинулся и слегка изменил угол трения. После нескольких попы¬
ток я услышал треск ткани о какую-то неровность. Теперь главное — не
потерять эту маленькую зазубрину. Время от времени я прекращал свою
работу, отдыхая и одновременно прислушиваясь к звукам снизу. Узел стал
ослабевать, и я попытался порвать галстук, дернув изо всей силы. Но шел¬
ковые нитки были очень прочными, и я только затянул петлю на руке.
Теперь кисть онемела, а от напряжения заболело плечо.
От отчаяния, собрав остаток сил, я дернулся всем телом. Послышался
треск разрываемой материи, и моя рука оказалась на свободе. Я положил
ее на живот и дал ей немножко отдохнуть, расслабив все мышцы. Затем
я повернулся на другой бок и зубами развязал узел на левом , запястье. По¬
сле этого сел, потирая онемевшие руки, и тут услышал на лестнице шаги.
Нащупав на туалетном столике массивную стеклянную пепельницу, я
придвинул ее поближе и лег в первоначальное положение, задрав руки квер¬
ху. Мне оставалось только лежать и надеяться, что войдет только один
из них и не включит верхнего света. Я повернул голову к двери и прикрыл
глаза настолько, чтобы наблюдать за ним сквозь ресницы. Увидев его в
дверях, я застонал.
Он подошел к кровати и наклонился надо мной, но недостаточно низко,
чтобы я мог до него дотянуться. Я снова застонал. Он нагнулся пониже.
И тогда я правой рукой схватил его за затылок, а левой нанес изо всех
сил удар тяжелой пепельницей прямо в лицо. Пепельница выскользнула из
моей руки и упала на кровать. Он издал какой-то нечленораздельный звук
и покачнулся. Я поднял пепельницу и снова ударил его в лицо. Череп
хрустнул. Он ничком упал на меня и медленно сполз на пол. Это был тот
чернявый, который поставил мне диагноз. Теперь лицо его было изуродо¬
вано до неузнаваемости. Я свесился с кровати и обыскал его карманы. Пи¬
столета при нем не было, только маленький плоский перочинный ножичек
с одним лезвием. Им я перерезал узлы на ногах. Подвинувшись к краю
кровати, я сел, собираясь с духом, чтобы встать на свою больную ногу.
Потом поднялся, но как только коснулся пола носком правой ноги, комна¬
та качнулась и поплыла перед глазами. Я опустился на кровать, потом
сделал еще одну попытку. Теперь мне удалось вытерпеть боль, несмотря
на тошноту и головокружение.
Перочинный нож — это, конечно, слабое оружие. Как же это я до сих
пор не вспомнил о своем пистолете двадцать второго калибра! Я доковы¬
лял до письменного стола. В ящике его не оказалось. Я ведь бросил его
в... Опять провал в памяти. Куда — не помню. Помню только, что было
очень темно... Я потряс головой, тщетно пытаясь прояснить свои мысли,
114
но вызвал только приступ резкой боли в левом виске. Дотронувшись паль¬
цами до больного места, я нащупал большую рану и запачкал пальцы лип¬
кой горячей кровью.
Я достал из шкафа носок и медленно пошел в ванную, стараясь как можно
меньше опираться на правую ногу. Едва я повернул выключатель, как уви¬
дел на полу ванной, прямо перед собой, Лоррейн. Ее голова была поверну¬
та под каким-то неестественным углом. Я в ужасе отшатнулся, но она
вдруг стала таять и исчезла. Так бывает, когда долго смотришь на предмет,
а потом быстро переводишь взгляд и еще несколько мгновений видишь его
контуры. Только что здесь лежала мертвая Лоррейн, а потом ее отражение
растаяло на кафельном полу. По-моему, я начал терять рассудок.
Я открыл аптечку, достал большой стеклянный флакон с кремом и за¬
пихнул его в носок. Держа носок в руке, я покачал своим оружием. Пожа¬
луй, им можно нанести смертельный удар.
Их осталось двое. Во всяком случае, тех, кого я видел. Белобрысый здо¬
ровяк и тот, который резал мне ногу. Но их может оказаться и больше.
Я проковылял в спальню и посмотрел на этого, на полу. По-моему, он
еще дышал. Я выключил ночник и снял телефонную трубку. Услышал
длинный гудок. Набрал ноль. Послышался голос оператора. Я попросил
соединить с полицейским участком.
— Полицейский участок. Сержант Эшер.
— Соедините меня с лейтенантом Хейсеном. —■ Я с удивлением слышал
свой голос, произносящий фамилию, которую я никогда не слышал. Вер¬
нее, я знал когда-то одного Хейсена. Пола Хейсена, который был центро¬
вым в нашей команде в колледже.
— Он сегодня выходной.
И тут меня вдруг охватил страх. Он появился откуда-то изнутри, из
желудка,’и охватил меня мгновенно, как огонь охватывает лист бумаги.
Мною овладел холодный животный ужас.
— Алло? Алло? — твердил сержант. Я медленно опустил трубку на
рычаг.
Я не мог понять, откуда этот страх. Словно мчался на поезде сквозь
темный тоннель, а мимо мелькали не огни, а яркие эпизоды, значение ко¬
торых я никак не мог уловить. А поезд летел к обрыву.
На лестнице снова послышались шаги.
Рванувшись к стене; я снова наступил на больную ногу и на несколько
мгновений погрузился в темную пустоту со вспыхивающими и вертящими¬
ся искрами. Но я не упал. Придя в себя, я успел прижаться к стене рядом
с дверью. В дверном проеме показался высокий темный силуэт. И, размах¬
нувшись с удвоенной от страха силой, я обрушил на его голову тяжелый
флакон. В моей руке остался носок.с осколками стекла. Я отчетливо слы¬
шал при ударе хруст ломающегося черепа. Я сделал шаг, пытаясь схватить
его тело, но он был слишком тяжелый, и я боялся потерять равновесие;
опираясь на одну здоровую ногу. В общем, он выскользнул из моих рук
и упал с грохотом, гулким эхом разнесшимся по дому..
из;
Снизу послышался хриплый голос. Он спрашивал, в чем дело. Я стоял
на коленях в темноте возле трупа. Мои руки, дрожа, метались по его одеж¬
де, лихорадочно ощупывая карманы. Он лежал лицом вниз. Одним толч¬
ком я перевернул его на спину. Под пиджаком нащупал пистолет.
Холодная рукоятка с насечкой приятно остудила мою мокрую от пота ла¬
донь. Пистолет был с массивной рукояткой и длинным тяжелым стволом.
Я пополз на коленях к двери, но, задев больной ногой о мертвое тело,
упал вперед, животом на порог, высунувшись до пояса в коридор. Внизу,
в холле, горел свет, и фигура, поднимавшаяся по лестнице, выделялась на
его фоне четким силуэтом. Вот он уже на верхней ступеньке. У пистолета
был тугой спуск. И очень тихий выстрел. Сдержанный звук, словно кто-то
чихнул в носовой платок во время воскресной службы.
Человек на лестнице не успел сделать шаг вперед. Он коснулся пола
носком ботинка и медленно отвел ногу назад, прочертив правильный полу¬
круг, словно танцевал степ. Но он все же сделал шаг вправо и оказался
в коридоре. Опершись боком о стену, он издал душераздирающий вопль:
«Маааааам!» Он вопил, как заблудившаяся коза.
Я выстрелил еще дважды. Мне показалось, что каждый выстрел звучит
немного громче предыдущего, но третий выстрел все равно прозвучал не
громче; чем шлепок упавшей книги. Он сделал еще два шага, как лунатик,
в сторону лестницы, отвесил церемонный поклон и повис на перилах.
В тишине раздался хриплый стон и затих.
Я почувствовал, как мои губы раздвигаются в идиотской улыбке, какая
появляется на лице, если ты неуклюже сталкиваешься на улице со случай¬
ным прохожим. Когда-то очень давно я смотрел фильм об убийце, кото¬
рый пел песенку «Красивый, словно роза». Глупая такая песенка. Я стал
насвистывать ее сквозь зубы. Мой свист-отдавался эхом в тишине пустого
дома. Я помнил только припев и насвистывал его снова и снова. Я заполз
обратно в спальню, приставил дуло пистолета к виску этого белобрысого
и выстрелил, продолжая насвистывать. Не знаю, кто он был такой, но
поистине он был красивый, словно роза. То же самое я сделал с тем, у
которого было изуродовано лицо. Этот, второй, дернулся, засучил ногами
и поскреб одной рукой ковер, потом вздохнул и замер. Интересно, в какие
глубины его сознания ворвалась моя пуля, в какие черные коридоры он
нырнул. Не знаю, как его звали, хотя...
Я включил свет, стараясь не смотреть на них, и нашел свой ботинок
с носком. Натягивая их на больную ногу, я морщился от боли и до крови
кусал губы. Теперь наступать стало легче. По лестнице мне пришлось спу¬
скаться очень медленно и осторожно, ступенька за ступенькой, ставя впе¬
ред здоровую ногу... Что-то мне это напоминало...
Третий мертвец так и висел на перилах лицом вниз, руки скрещены, но¬
ги врозь. Инни, минни, майни, моза — ты красивый, словно роза. Сзади,
на шее; прямо посередине, у него была такая маленькая, аккуратная дыроч¬
ка,- как..стежок на кармане, как мячик в лунке, как розовый бутончик. На
верхней ступеньке, что-то мелькнуло и, подняв голову, я успел заметить
Иб
тающий силуэт обнаженной женщины, пытающейся запахнуть падающий
халат.
Электронные часы в холле показывали четверть пятого. В замке зажига¬
ния моей машины не оказалось ключей. Пришлось возвращаться и искать
у них в карманах. Мне повезло. Ключи оказались у того, кто висел на
перилах.
Я сел в машину.
И вдруг в моей голове стало проясняться, словно включился кинопроек¬
тор. Воспоминания словно падали с грохотом на мою голову, как огром¬
ные глыбы. У меня было ощущение человека, стоящего возле рушащегося
здания, пытающегося закрыть свою голову руками, ожидая, когда обва¬
лится крыша и сровняет его с землей. Будто со стороны я разглядывал
каждый обломок. Я знал, что это далеко не все, и многому еще предстоит
свалиться мне на голову. Но по отдельным фрагментам картина в моем
мозгу уже стала восстанавливаться. Маленький «порше» летит в озеро, ку¬
выркаясь в воздухе. Я выношу тело Лоррейн и кладу в машину. Ъшкер
и Мэнди. Пол Хейсен.
И деньги. Толстые, туго перевязанные пачки банкнот, плотно набитые
в черный чемодан. Я должен забрать их и уехать.. Немедленно.
Память услужливо подсказала мне, откуда их нужно достать.
Я поехал на Парк-Террэс. Остановившись возле груды кирпичей, я взял
один из них в руки и сломал замок на сарае, где хранились инструменты.
Я был уверен, что хорошо помню это место. Мне понадобится лом и лопа¬
та. Звезды на небе уже начали гаснуть, уступая место серым сумеркам.
Я попытался с силой ударить ломом, но у меня ничего не вышло, и я
с трудом устоял на ногах. Оставалось только поднимать лом как можно—
выше и позволять ему падать под собственной тяжестью. Я должен со¬
брать все свои силы и работать, не обращая внимания ни на что, кроме
ударов железа по серому бетону. Трудился я долго, очень долго. Потом
опустился на колени и ощупал руками отверстие, которое мне удалось про¬
долбить. Оно было размером с пол-яблока, вокруг все было в осколках
отбитого бетона. Я довольно часто промахивал6i. о
Для меня перестало существовать все в этом мире, кроме денег в земле
и страстного желания до них добраться. Моя одежда наскозь промокла
от пота. Иногда я падал и некоторое время лежал, отдыхая, набираясь
сил, чтобы снова поднять лом. Наконец, лом уткнулся в мягкий грунт.
Я остановился и огляделся по сторонам. Только сейчас я заметил, что
уже рассвело. Рукоятка стала липкой от крови. Я пошел в сарай и взял
длинный железный шест, чтобы сломать металлическую арматуру
бетонного фундамента. По дороге я упал вместе с ним, но заставил
себя снова подняться. Мне удастся это сделать. Во что бы то ни
стало.
Отверстие уже стало размером с мою голову. Вдруг за спиной раздался
голос.
— Господи, Джерри! Что ты здесь делаешь?
117
Я обернулся. Это был Ред Олин. Оказывается, солнце уже давно взо¬
шло. Я и не заметил.
— Я должен достать деньги, Ред.
— Какие деньги? О чем ты?
— Я закопал их здесь до того, как залили фундамент. Они в большом
черном чемодане. Там чертова уйма денег.
— Ты очень плохо выглядишь,
— Там целая куча денег, Ред. Около трех миллионов. Я не помню точ¬
но, сколько. Наличными. Я должен их достать и уехать отсюда.
Он ласково мне улыбнулся. 9
— Ну, конечно. Ты обязательно должен достать деньги. И уехать. Все
правильно.
Я улыбнулся ему в ответ. Мы всегда прекрасно ладили и понимали друг
друга с полуслова. Мы отлично работали вместе.
— Понимаешь, Ред, раз уж начал убивать людей, приходится смы¬
ваться.
— Да, конечно^ ты прав.
— Ты не поможешь мне? Я с тобой поделюсь.
— Конечно, Джерри, я тебе помогу. С удовольствием.
— Вдвоем мы живо управимся.
— Я вернусь через пару минут, Джерри. А ты пока продолжай откапы¬
вать эти деньги.
— Куда ты пошел?
— Я... понимаешь... Я не успел выпить кофе. После кофе я буду копать
гораздо быстрее: Я и тебе могу принести.
— Давай, только не задерживайся. Я тебе уже говорил, что мне надо
поскорее уехать.
Я уже успел выкопать довольно глубокую яму, когда вернулся Ред, . а
с ним все остальные: Пол Хейсен, другие полицейские и врач. Они хотели
меая увезти, но я попросил Пола за меня заступиться. Он велел им оста¬
вить меня в покое. Я отошел в сторону и наблюдал оттуда за их работой.
Молодые полицейские копали очень быстро.
— Ищите большой черный чемодан, — сказал я им.
Но из земли показалось совсем, совсем другое. И они увезли меня
оттуда.
Посвящается Говарду — он верил —
и Дженни, которая верила в Говарда
Глава 1
Сэм Боуден лежал на спине под высоким субботним солнцем. Глаза за¬
крыты, правая рука сжимает тающую прохладу полупустой банки пива.
Он ощущал близкое присутствие Кэрол. Ленч, который был умят на пик¬
нике, переваривался прекрасно. Джеми и Баки резвились в кустарнике на
холмике за небольшим пляжем, и Сэм знал, что скоро наступит момент,
когда одиннадцатилетний Джеми пошлет вниз шестилетнего Баки спро¬
сить, не пора ли уже снова в воду. Еще в прошлом году Нэнси бегала
бы и вопила вместе с младшими детьми.
Но сейчас Нэнси было уже четырнадцать, и в этом году она взяла с
собой гостя — пятнадцатилетнего парнишку по имени Пайк Фостер. Нэнси
и Пайк поджаривались на носу «Красотки Сиу-3», слушая по переносному
приемнику странную музыку, предлагаемую модным диск-жокеем. «Кра¬
сотка Сиу» стояла на якоре в тридцати метрах ниже по пляжу, нос метрах
в трех от берега, и музыку едва было слышно.
Солнце отсвечивает красным сквозь ресницы Сэма Боудена, а он пыта¬
ется почти с отчаянием доказать себе, что все нормально в его конкретном
мире. Все шло прекрасно. Это была их первая экспедиция на остров в этом
году. Боудены приедут сюда еще три или четыре раза в этом году, как
и каждый год, начиная с пятидесятого, когда они нашли этот остров'— за
год до рождения Баки. Это был удивительно маленький остров в двенадца¬
ти милях к северо-западу от побережья Нью-Эссекса. Он был слишком мал
для того, чтобы иметь название. Он заслужил лишь точку да предупрежде¬
ние о мелководье на картах. Здесь был холм, пляж и вполне достаточная
глубина сразу, за пляжем.
Все было под контролем. Брак был из тех, что считают лучшими. Все
были здоровы. С 1948 года он был компаньоном юридической фирмы. Их
дом, сразу же за деревней Харпер, в тринадцати милях от Нью-Эссекса,
был побольше, чем стоило приобретать, но он утешал себя тем, что стои¬
мость десяти акров земли постоянно росла. У них не было сбережений, 6
которых стоило бы говорить, только немного акций с довольно высокими
дивидендами. Но его страховая программа вселяла чувство безопасности.
121
Он поднял голову и, не открывая глаз, прикончил банку пива. Он сказал
себе, что нет никакой необходимости беспокоиться. Ни к чему впадать в
истерику. Просто нужно думать об зтом, как о еще одной проблеме, кото¬
рую нужно решить четко, спокойно, быстро и эффективно.
— Эй, — позвала Кэрол.
— А?
— Проснись и посмотри на меня, ты, инертная масса.
Перевернувшись, он поднялся на остром локте и искоса взглянул на
нее. «Ты выглядишь великолепно», — сказал он. Так оно и было на самом
деле. Бледно-голубой купальник подчеркивал смуглость ее кожи. Волосы
были черные, жесткие и блестящие — полученная в наследство капля ин¬
дейской крови, которая в свою очередь неизменно поставляла имена для
всех трех суденышек, которыми владели Боудены. У нее были красивые
большие и темные глаза. Нос с высокой переносицей и легкой горбинкой,
который она так не любила, всегда нравился ему. Ее тридцать семь лет
проявлялись только в морщинках (она щурилась от солнца), появившихся
в уголках глаз, да, возможно, в венах на кистях рук. Но не в длинной гиб¬
кой фигуре и округлых подвижных ногах.
— Я не вытягиваю ничего из тебя, — сказала она твердо. — Это серьез¬
ное дела Обрати внимание.
— Да, мэм.
— Это началось в четверг, когда ты пришел из офиса. Физически ты
присутствовал, но душа была далека И вчера то же самое. А сегодня еще
больше. Пятнадцать лет замужества, мой далекий друг, наделяют девушку
экстрасенсорными способностями.
— Звучит вызывающе. Эти способности великолепно у тебя прояв¬
ляются.
— Тою. Не умничай, Сэмюэл. Не надо скрытничать. Не уклоняйся от
ответа," сэр. Я хочу знать. Вот только что ты нахмурился куда больше;
чем просто от солнца. Мне известно, когда что-то гложет тебя.
— Во всем Нью-Эссексе я известен как Хитрый Сэм. Никто не знает,
что я думаю. Я могу не дрогнув вытащить и дополнить малый стрит. Но
у тебя ужасное...
— Пожалуйста, — сказала Кэрол совершенно другим голосом, и он по¬
нял, что должен будет рассказать ей. Из ледника он достал еще одну банку
пива и, открыв, предложил ей, но она покачала головой. Он отпил банку
на треть.
— Хорошо, но пойми, я от рождения мнительный. Все так хорошо, что
я боюсь сглазить. Мне хочется, чтобы наша драгоценная лодчонка удержа¬
лась на плаву.
— Я могу разделить вместе с тобой беспокойство о ней.
— Или, .возможно,, посмеяться надо мной со стороны. Надеюсь, что
так. Когда в четверг я вышел из офиса, со мной произошла странная вещь.
Но началось все не там. Все началось во время некоего путешествия за
море; которое ты, возможно, могла и запомнить.
122
Он знал, что Кэрол помнит. Существовало лишь одно путешествие;
когда еще в 1943 году старший лейтенант отдела военной юстиции Сэмюэл
Б. Боуден предпринял длительное морское путешествие на старом корабле
«П>аф де Бьянкамано», принадлежавшем ВМС США. Он погрузился на
борт с пентагоновской бледностью на лице и в конце концов закончил путе¬
шествие в штабе театра военных действий в Нью-Дели.
— Я не намерена забывать это, любимый. Тебя изрядно долго не было.
Порядочный кусок моей жизни. Скверный кусок, надо заметить.
— Ты давненько не слышала от меня забавных побасенок о войне на
боуденских вечеринках, но, может, ты случайно запомнила мой анекдот о
Мельбурне? Он был не очень смешной.
— Похоже. Дай-ка подумать. Ты сошел на берег, оказался замешан во
что-то, и корабль ушел без тебя, потому что ты должен был выступать
свидетелем. Ты еще так и не смог заполучить обратно свой сундучок, кото¬
рый мы упаковали с такой любовью и заботой.
— Я был главным свидетелем в военном трибунале. Дело об изнаси¬
ловании.
— Да, я помню. Но не могу вспомнить, как ты оказался в свидетелях.
— Нас было несколько человек. Мы сняли комнату в отеле, и я накачал¬
ся австралийским элем. Они гонят его из кувалд. Стояла июньская ночь,
и было холодно. В два часа ночи я решил, что мне нужно идти на корабль.
Уже почти полностью заблудившись, я услышал, как кто-то скулит в ал¬
лее. Я подумал, что это щенок или котенок, но оказалось, что это — де¬
вочка. Ей было четырнадцать.
Он знал, что особый полупьяный дух той ночи никогда не исчезнет из
его памяти. Огромный каменный город с широкими пустыми улицами и
редкими огнями. Звук его каблуков отдавался дробным звоном от пустых
стен. Он мурлыкал песенку «Выкатывай бочонок», звук был особенно че¬
ток, когда он проходил мимо аллей.
Он решил, что щенка или котенка можно будет тайком протащить на
корабль. А потом остановился и, ничего не понимая, уставился на бледные
дергающиеся ноги, грубый ритм насильника, услышал то же животное ску-
ление и сочный удар кулака по ее лицу. Вместе с пониманием пришла и
дикая злость. Он оторвал солдата от нее и, как только тот поднялся, уда¬
рил дико, изо всех сил — и попал в твердую выдающуюся челюсть. Чело¬
век слабо вцепился в него, потом соскользнул вниз и, к удивлению Сэма,
захрапел. Сэм выскочил из аллеи и через несколько минут остановил джип
берегового патруля.
Его задержали до трибунала. Девочка была крупной для своих четыр¬
надцати лет и выглядела полной простушкой. Ее отец заболел ночью, и
она шла к тетке за помощью, когда пьяный солдат Макс Кейди поймал
ее и затащил в аллею.
— Его повесили?
— Нет. Но к тому шло. Он был двадцатипятилетним штабным сержан¬
том с семью годами выслуги; включая более,двухсот дней участия
123
в боевых действиях на островах. Его вытащили оттуда с тяжелым случаем
тропической лихорадки и нервного расстройства и отправили на отдых в
лагерь под Мельбурном. Это был его первый выход в город. Он напился,
и она выглядела, старше своих лет и шла по улице в два часа ночи.
— Но даже если и так...
— Ему дали пожизненную каторгу.
Он вспомнил, как сержант выглядел на суде. Как зверь. Угрюмый,
злобный и опасный. И физически сильный. Сэм смотрел на него, и пони¬
мал, каким удачным оказался его удар. Кейди смотрел на Сэма через зал
так, будто с огромным удовольствием убил бы его голыми руками. Тем¬
ные волосы нависали ему на лоб. Жесткий рот и тяжелая челюсть. Ма¬
ленькие коричневые глазки глубоко сидели в обезьяноподобных глазницах.
Сэм мог сказать, о чем думал Кейди. Симпатичный чистенький тыловой
лейтенантик. Проныра в красивой униформе, никогда не слышавший бое¬
вого выстрела. И поэтому симпатичный лейтенантик должен был свернуть
с аллеи и идти своей дорогой, оставив настоящего солдата одного.
— Сэм, дорогой, ты хочешь сказать, что...
Ее лицо выглядело испуганным.
— А сейчас, пожалуйста, не пугайся. Не нервничай, малышка.
— Ты видел того человека в четверг? Его выпустили?
Сэм вздохнул:
— Никогда ты не даешь возможности мне договорить. Да. Его вы¬
пустили.
Он никак не ожидал, что Кейди вдруг вынырнет из глубин истории.
Он уже почти забыл все дело. Слишком много других впечатлений этих
заморских лет заслонили воспоминания о Кейди. Сэм вернулся домой в
1945 в чине капитана. Он хорошо поладил со своим полковником, челове¬
ком по имени Билл Стетч, и после войны приехал по приглашению Билла
в Нью-Эссекс и поступил в юридическую фирму.
— Расскажи мне об этом. Каким он был? Как он умудрился найти
тебя?
— Не думаю, что стоит об этом беспокоиться. Все может устроиться.
Но все равно, когда я шел в четверг к стоянке, человек, которого, по-мое¬
му, я никогда раньше не видел, пошел рядом со мной. Он все время очень
смешно ухмылялся мне. Я подумал, что он — сумасшедший.
— Нам /уже можно пойти? Можно? Уже пора? — пронзительно вопил
Баки, подбегая -к ним.
Сэм посмотрел на часы.
г-. Вы дурачитесь, мой маленький чумазый друг. Вам следовало быть
в воде пять минут назад.
— Эй, Джеми! Уже пора.
— Баки, подожди минутку, — сказала Кэрол. — Ты не должен заходить
за ту скалу. И ты, и Джеми. Понятно?
— А Нэнси заплывает;
— Когда ты сдашь те же тесты по спасению утопающих, что и она,
124
тоже сможешь заплывать, — сказал Сэм. — Не ворчи. И посмотри, смо¬
жешь ли ты держать голову внизу.
Они посмотрели, как мальчики влезли в воду. Нэнси и ее друг встали.
Она помахала родителям рукой, заправила свои темные волосы под ша¬
почку и пошла на корму «Красотки Сиу». Сэм смотрел на нее, видя, как
быстро формировалась ее тонкая фигурка, почувствовал грусть и старость.
И, как всегда, он поблагодарил своих богов за то, что Нэнси пошла в
мать. Мальчики пошли в него. Светло-рыжие волосы, костлявая фигура,
светло-голубые глаза, веснушки, крупные зубы. Было ясно, что, повзрос¬
лев, оба мальчика будут, как их отец, неисправимо тощими, неуклюжими,
жилистыми, высокими, медлительными и ленивыми людьми. Было бы
трагедией пожелать единственной дочери такую судьбу.
— Это был тот же сержант, правда? — спросила Кэрол тихонько.
— Тот же. Я уже забыл его имя. Макс Кейди. Его приговор пересмот¬
рен. Его отпустили в прошлом сентябре. Он отбыл тринадцать лет прину¬
дительных работ. Я бы его не узнал. Он ростом под сто семьдесят пять,
широк и коренаст. Он почти наполовину лыс, сильно загорел и выглядит
так, будто его и топором не пробьешь. Глаза соответствующие, челюсть
и рот тоже — но это все, что можно сказать.
— Он тебе угрожал?
— Открыто нет. Он владел ситуацией. И любовался собой..Он продол¬
жал твердить мне, что я так ничего и не понял -^ни тогда, ни сейчас.
И постоянно мне ухмылялся. Я не могу вспомнить, чтобы когда-то видел
настолько приводящую в замешательство ухмылку. Или такие белые, нена¬
стоящие зубы. Он отлично осознавал, что смущает меня. Он проводил ме¬
ня до стоянки, я сел в машину и завел ее. Тогда он потянулся,.как кошка,
вытащил ключи и, глядя на меня, улегся на стекло. В машине было, как
в печке. Я сидел весь в поту и не знал, какого черта мне делать. Я даже
не смог попробовать отобрать у него ключ. Чушь какая-то.
— А ты не мог выйти и сходить за полицейским?
— Думаю, мог. Но это выглядело не слишком... достойно. Будто бе¬
жишь жаловаться учителю. Поэтому я слушал. Он гордился тем, как на¬
шел меня. Когда его военный адвокат допрашивал меня, выяснилось, что
я получил свою юридическую степень в Пенсильванском университете. Так
Кейди поехал в Филадельфию, нашел кого-то, кто проверил списки выпуск¬
ников, и получил таким образом мой домашний и рабочий адреса. Он хо¬
тел дать мне понять, на что были похожи те тринадцать лет каторги. Он
называл меня лейтенантом. Называл в каждой фразе. «Лейтенант» звучало
у него как ругань. Он сказал, что сейчас июнь, так что у нас вроде как
годовщина. И еще сказал, что думал обо мне четырнадцать лет. И то, что
он рад моим успехам. Дескать, он не хотел бы обнаружить, что у меня
много проблем.
— Что... он хочет сделать?
— Все, что он сказал, это то, что он хотел, чтобы я понял всю картину
полностью. Я. там сидел, потел и, наконец, когда я потребовал ключ от
125
машины, он отдал мне его. И попытался дать мне сигару. У него быт
полный нагрудный карман сигар. Он сказал, что сигары хорошие, два¬
дцать пять, центов штука. А когда я отъезжал, он сказал, все еще
ухмыляясь:
— Мои наилучшие жене и детям, лейтенант.
— Как мерзко.
Сэм засомневался, должен ли он рассказывать жене остальное. А потом
понял, что да. Она должна знать все до конца, чтобы не быть беспеч¬
ной — если до этого дойдет.
Он погладил ее руку.
— А сейчас держись, Кэрол, дружок. Может быть, я все это придумал.
Надеюсь, что так. Но это — именно то, что гложет меня. Помнишь, я
пришел поздно в четверг. Кейди занял полчаса. У меня было достаточно
времени, чтобы рассмотреть его. И чем дольше я его слушал, тем сильнее
звенел маленький тревожный звонок, все громче и громче. Не нужно быть
специалистом по психоанализу. Когда человек какой-то не такой, всегда
видишь это. Я думаю, что мы все в каком-то смысле бежим в стаде.
И всегда можно обнаружить паршивую овцу. Я думаю, что Кейди не
в своем уме.
— Боже мой!
— Мне кажется, ты должна знать это о нем. Я могу ошибаться. Не
знаю, какие слова используют для этого доктора. Паранойя... Не знаю.
Но он не может обвинить себя. Я пробовал сказать ему, что он сам во
всем виноват. А он ответил, что если они такие большие, то значит н
взрослые, а та была всего лишь очередной азиатской сучкой. А я жизни
не знаю. Думаю, что он принадлежит к тому виду кадровых военных, ко¬
торые просто ненавидят офицеров. И полностью уверен в том, что случив¬
шееся в аллее абсолютно нормально... А я — вырвал тринадцать лет из
его жизни и должен заплатить за это.
— Но он же так не сказал?
— Нет. Так он не сказал. Он прекрасно повеселился, зная, что я, как
червь на крючке. Зачем же ему?..
Широко открыв глаза, Кэрол, казалось, всматривалась во что-то позади
него.
— Сколько он уже в Нью-Эссексе?
— Не знаю. У меня создалось впечатление, что уже несколько недель.
— У него была машина?
— Не знаю.
— Как он был одет?
-г Штаны хаки, не очень чистые. Белая спортивная рубашка с коротки¬
ми рукавами, без шляпы.
— Что-то случилось больше недели назад. Может быть, это ничего не
значит. Неделю назад — кажется, это было в среду. Утром. Дети были
в школе. Я слышала, как Мерилин заливается глупым лаем, и решила, что
она загнала на дерево ужасно опасного зверя — бурундука или что-то в
126
этом роде. Поэтому я не обращала внимания, пока та пронзительно не
взвизгнула. Тогда я вышла во двор. Она, поджав хвост, кругами отбегала
в поле, все время глядя на дорогу. Там стояла серая машина, какая-то раз¬
валюха, припаркованная к обочине, а на нашем каменном заборчике лицом
к дому сидел человек. Он был в добрых ста метрах от меня. Он оставлял
впечатление крепкого человека, был лысый и курил сигару. Я долго смот¬
рела на него, но он не двигался. Я не знала, что делать. Мне показалось,
что Мерилин гавкала на него, но не было уверенности, что он бросил в
нее камнем или чем-нибудь еще. Если бы он только сделал вид, что броса¬
ет камень, наша храбрая собака, друг человека, среагировала бы таким же
образом. И я не знала, является ли сидение на стене нарушением владений.
Стенка отмечает наши границы. Так что мы с Мерилин вернулись в дом,
и она тут же влезла под кушетку в гостиной. Тот человек чем-то обеспоко¬
ил меня. Знаешь, как бы понимаешь, что ты — одна. Я говорила себе, что
он — коммивояжер или что-то подобное, что ему просто понравился вид
и поэтому он остановился полюбоваться им немного. Когда я выглянула
во второй раз, он все еще был там. Но в следующий раз он исчез. Мне
не хотелось бы думать, что это мог быть... он.
— Мне тоже. Но, кажется, лучше решить, что это все же он. Проклятье,
нам следовало бы завести собаку получше.
— Лучше не делают. Мерилин не особо храбрая, но такая милая. По¬
смотри на нее.
Мерилин, разбуженная воплями и барахтаньем купающихся детей, по¬
лезла в воду. Она была стерилизованным сеттером с прекрасной шерстью
и красивыми формами. Урча, повизгивая от радости и возбуждения, она
гонялась за плавающими детьми.
— Сейчас, когда я расстроил тебя, — сказал Сэм с сердечностью, кото¬
рой сам не почувствовал, — я собираюсь перейти к светлой стороне дела.
Даже несмотря на то, что старые добрые Доррити, Стетч и Боуден имеют
дело с компаниями, недвижимостью и налогами, у меня есть друзья в по¬
лиции. Сэма Боудена достаточно хорошо знают в нашем маленьком милом
городке на сто двадцать пять тысяч и, возможно, уважают. Достаточно
для того, чтобы казалось, что однажды я смогу баллотироваться куда-
нибудь.
— Пожалуйста, перестань.
— Я пытаюсь сказать, что я — один из тех ребят. А ребята заботятся
о своих. Вчера я обедал с Чарли Хоппером, нашим блестящим молодым
адвокатом. И рассказал ему все.
— Готова спорить, ты подал это как шутку.
— Руки у меня не дрожали, я не выглядел загнанным зверем, но я дал
ему понять, что озабочен. Чарли же, похоже, не слишком озаботился. Он
записал имя и приметы. Помнится, он красиво выразился насчет того, что
ребята «приподнимут его». Это значит, что, кажется, законники найдут
столько возможностей в законах допечь нежелательного гражданина, что
он отбудет в более безопасные места.
127
— Но как же мы убедимся в том, что он уезжает и уже никогда не
вернется обратно?
— Лучше бы ты не спрашивала об этом, дорогая. Это как раз то, о
чем я сейчас думаю.
— Почему бы не засадить его в тюрьму?
— За что? Боже мой, было бы прекрасно, если бы ты смогла это еде-
лать, правда? Абсолютно новая система законов. Сажать людей за то, что
они могут сделать. Нью-Эссекс становится тоталитарным. Послушай, род-
ная. Кажется, я всегда выражаюсь доходчиво, говоря о юриспруденции.
Все мы, нынешние, стыдимся даже намека на увлеченность. Но я верю в
закон. Это скрипящая, неуклюжая, приводящая в бешенство структура.
В ней имеются несоответствия. Иногда я удивляюсь, как наша юридическая
система умудряется выжить. Но она — это базис, это нравственная основа.
Она строится на ненарушении свободы каждого гражданина. И, черт, она
действует гораздо чаще, чем отказывает. Множество маленьких людей пы¬
тались придать ей новую форму в середине века, но упрямый старый
монстр отказывается меняться. За всеми перегруженными повестками дня,
заработавшимися судьями и неработающим законодательством стоит со¬
лидная основа равенства перед законом. И мне нравится это. Я живу
этим. Я люблю это так, как человек может любить старый дом. Он
дорого обходится, трещит, требует массу топлива, но стены такие же
крепкие, как и в день постройки. Возможно, это — суть моей философии,
а дело Кейди можно уладить законными методами. Если закон не смо¬
жет защитить нас, значит, я посвятил себя мифу, й мне лучше будет
проснуться.
— Кажется, я должна любить тебя таким, как ты есть. Или, может
быть, именно потому, что ты такой старый крючкотвор. Мы, женщины,
более оппортунистичны. Я способна взять это твое ружье и сбить его вы¬
стрелом со стены, если бы он когда-нибудь вернулся.
:— П>1 только так думаешь. А не стоит ли этим двум старичкам влезть
в воду вместе q молодежью?
— Ладно. Но не начинай снова подшучивать над Пайком. Ты заставля¬
ешь его завиваться узлами.
—.Буду просто веселым отцом его подружки.
Они пошли к воде. Кэрол посмотрела на него и сказала:
— Не замыкайся в себе снова, Сэм. Давай мне знать, как идут дела.
— Я дам знать. И не беспокойся. Я просто суеверен. Слишком уж все
у нас хорошо.
— У нас все очень хорошо.
Когда они вошли в воду, Нэнси карабкалась по корме «Красотки». Ка¬
пельки воды блестели на ее голых.плечах. Ее бедра, еще недавно такие
худые; стали наливаться женственными формами. Она поймала равновесие
и чисто нырнула...
Кэрол тронула Сэма за руку.
— Та девочка... Сколько ей было?
12а
— Четырнадцать. — Он взглянул Кэрол в глаза, взял ее за руку и
слегка придержал. — Послушай. Прекрати думать об этом. Прекрати
сейчас же.
— Но ты ведь думал о том же.
— Только минуту, когда ты пришла к своему решению. А сейчас мы
оба отбросим эту больную мелкую мысль.
— Да, сэр. — Она улыбнулась. Но улыбка выглядела не такой и появи¬
лась не так, как обычно. Они еще мгновение смотрели друг на друга, а
потом вошли в воду. Он плыл изо всех сил, но не мог уплыть от малень¬
ких липких щупалец страха, присосавшихся к сердцу.
Глава 2
В следующий вторник утром Сэм Боуден сидел в своем офисе вместе
с молодым адвокатом по имени Джонни Кэрик, который работал на «Дор-
рити, Стетч и Боуден» меньше года. Они просматривали опекунский отчет
«Нью-Эссекс Бэнк энд Траст Компани», когда позвонил Чарли Хоппер и
сказал, что он здесь поблизости: удобно ли будет зайти на пару минут?
Сэм быстро закончил с Джонни и отправил его в каморку писать резю¬
ме по отчету. Он позвонил Элис на коммутатор и попросил портье, чтобы
мистера Хоппера направили к нему, как только тот появится.
Чарли пришел через несколько минут и закрыл за собой дверь офиса.
Это был тридцатилетний мужчина с добродушным некрасивым лицом,
весьма энергичный и честолюбивый, с намеренно вялыми манерами.
Он сел, достал сигареты и сказал:
—.Темные панели, приглушенные голоса и фолианты, берущие начало
от кодекса Хаммурапи. А также тихий шорох и сильный запах денег. Такой
шут-работяга, как я, должен входить сюда на цыпочках. Я между делом
и позабыл, как вы, учтивые клоуны, заставили свое дело выглядеть почти
респектабельным.
— Ты умрешь от скуки, Чарли. Я провел полжизни, тщательно оттачи¬
вая карандаши.
Чарли вздохнул.
— Я там, в самом вихре жизненной кутерьмы, посещаю все заседания
Общего совета, Управления по распределению и Управления по планирова¬
нию. Честный милый Сэмюэл. Скажи мне; почему ты больше не заходишь
в «Таверну у суда» Джила Брейди?
— Не было никаких дел в суде последнее время. А это —признак
умения.
— Знаю, знаю. Ну а я запустил машину в отношении твоего старого
дружка. Он живет в меблированных комнатах в доме двести одиннадцать
по Джекел-стрит на углу Маркет. Вселился пятнадцатого мая, заплатив
вперед до конца июня. Сейчас только одиннадцатое, и значит, он думает
еще ненамного остаться. Наши ребята в форме частенько проверяют там
129
•правильность регистрации. Он ездит на сером «шевроле» с западно-виргин¬
скими номерами, которому уже лет восемь. Вчера его выдернули из бара
на Маркет-стрит. Капитан Марк Даттон говорит, что он не поднимал шу¬
ма. Отнесся ко всему спокойно и терпеливо.
— Его отпустили?
— Им пришлось это сделать, больше ничего не оставалось. Они прове¬
рили Канзас и выяснили, что его выпустили в прошлом сентябре. Его за¬
ставили объяснить, где он взял деньги и машину, потом проверили и это.
Он приехал из небольшого провинциального городка возле Чарльстона, За¬
падная Виргиния. Освободившись, он вернулся туда. Его брат работал в
Чарльстоне и содержал дом. Когда Макс вернулся, они продали его и раз¬
делили деньги. Он получил около трех тысяч долларов и носит их в поясе.
Он оказался чистым в Чарльстоне, так же как и в Вашингтоне. Регистраци¬
онные бумаги и лицензия на машину в порядке. Они обыскали машину и
комнату. Оружия нет. Ничего необычного. Поэтому пришлось его от¬
пустить.
— Он назвал какую-то причину, почему он сюда приехал?
— Даттон устроил все таким образом, что, как мы и решили, ему при¬
шлось. ТЪоего имени не впутывали. Кейди сказал, что ему понравились
виды города. Даттон сказал, что его слова звучали очень спокойно и прав¬
доподобно.
— Ты дал Даттону понять ситуацию?
— Я не знаю. Думаю, что да. Даттон хочет, чтобы этот тип здесь
шлялся, не больше твоего. И поэтому они будут присматривать за ним.
Если он плюнет на тротуар, это обойдется ему в пятьдесят долларов. Если
он превысит скорость хоть на одну милю в час, ему придется заплатить.
Его заберут как пьяного, если увидят выходящим из бара. До него дойдет.
И он съедет. Они всегда съезжают.
— Чарли, я ценю то, что ты сделал. В самом деле. Но у меня такое
чувство, что он не собирается пугаться.
Хоппер затушил сигарету.
— У тебя плохо с нервами?
— Возможно. А возможно и то, что я не показал себя достаточно обес¬
покоенным на обеде в пятницу. Я думаю, что он — псих.
— Если это и так, то Даттон не заметил этого. Что, по-твоему, он со¬
бирается предпринять?
— Я не знаю. У меня такое чувство, что он попытается сделать мне
как можно больнее. Когда у тебя жена, трое детей и ты живешь в дере¬
вне—это может заставить тебя почувствовать некоторую неуверен¬
ность. — Он рассказал Чарли про случай с машиной и человеком на стене.
Кэрол помнила, что это была серая машина, и этот факт делал более веро¬
ятным то, что это мог быть Кейди.
— Может быть, он просто хочет заставить тебя серьезно подрожать.
Сэм заставил себя улыбнуться:
— Он преуспевает в этом.
130
— Может, тебе стоит попробовать что-нибудь еще, Сэм? Ъ>1 знаешь
людей из «Апекса»?
— Да, конечно. Мы использовали их.
— Это национальная организация. Кое-где они слабы, но здесь у них
есть несколько хороших людей, я сейчас думаю об одном конкретном
парне. Сивере, так его зовут. У него хорошая подготовка. Кажется,
в центре уголовных расследований. И работа в полиции тоже. Он
крепок, как лошадь, и хладнокровен, как змея. Это обойдется тебе до¬
рого, но деньги лучше вкладывать в хорошее место. Tti знаешь их на¬
чальника?
— Да. Андерсон.
— Позвони ему и узнай, сможет ли он дать тебе Сиверса.
— Похоже, я так и сделаю.
— У тебя есть адрес Кейди?
— Я записал его. Двести одиннадцать, Джекел-стрит, на углу Маркет.
— Правильно.
Сивере пришел в офис в четыре тридцать. Он тихо сидел и слушал
Сэма. Это был человек с квадратной головой и серым лицом. Ему можно
было дать сколько угодно лет — от тридцати пяти до пятидесяти. Над
ремнем выдавалась мягкая выпуклость. Его руки были очень большими
и очень белыми. Волосы у него были бесцветные, а глаза — скучного сине¬
вато-серого цвета. Он не делал ненужных движений, сидел неподвижно, как
могильный памятник, и слушал и заставлял Сэма чувствовать себя па¬
никером.
— Мистер Андерсон дал вам расценки? — спросил Сивере отсутствую¬
щим голосом.
— Да, дал. И я обещал ему немедленно отослать чек.
— Сколько времени мы должны вести Кейди, по-вашему?
— Я не знаю. Я хочу... получить постороннее мнение о том,.планирует
ли он нанести какой-либо вред мне или моей семье.
— Мы не читаем мысли.
Сэм почувствовал, что его лицо запылало.
— Я понимаю. И я не истеричная баба, Сивере. Мне пришло в голову,
что, наблюдая за ним, вы смогли бы найти какой-то ключ к тому, что
У него на уме. Я хочу знать, не появится ли он у моего дома.
— А если появится?
— Дайте ему столько свободы, сколько позволяет безопасность по-ва¬
шему. Если бы мы смогли набрать достаточно улик по поводу его намере¬
ний, чтобы посадить его, это бы помогло.
— Какие отчеты вы хотите получить?
— Устных отчетов вполне достаточно, Сивере. Вы можете начать сей¬
час же?
Сивере пожал плечами. Это был его первый жест за все время.
— Я уже начал.
131
В тот вечер, во вторник, дождь прекратился перед самым уходом Сэмг
из офиса. Вечернее солнце выглянуло, как раз когда он пересек трассу е
повернул на Маршрут 18. Дорога шла вдоль берега озера на протяжение
пяти миль, через район летних курортов, все больше расстраивавшийся с
каждым годом. Потом поворачивала на юго-запад по направлению к дере¬
вне Харпер, находящейся в восьми милях, проходя мимо часто стояшия
ферм и больших новых жилых районов.
Он въехал в деревню, объехал вокруг центральной деревенской площадк
и при свете повернул прямо на Милтон-Хилл-роуд к своему дому, стояще¬
му сразу за чертой деревни. Они долго искали, пока в 1950-м не нашли
этот сельский дом, а потом долго сомневались насчет цены. И несколько
раз подсчитывали, во сколько обойдется его модернизация. Но они оба:
и он, и Кэрол уже знали, что попались. Они влюбились в этот старый
дом. Он стоял на десяти акрах земли: все, что осталось от прежней фермы.
Там были вязы, дубы и ряд тополей. Изо всех передних окон был прекрас¬
ный вид на отлогие холмы вдали.
Архитектор и подрядчик проделали великолепную работу. Основной
дом был из кирпича, выкрашенного в белый цвет, и стоял довольно далеко
от дороги. Если стоять лицом к дому, то по правую руку проложили длин¬
ную дорожку, заворачивавшую к тому, что когда-то было и до сих пор
продолжало называться амбаром, даже несмотря на то, что в него сразу
стали ставить фордовский фургон и доблестный, благородный и решитель¬
ный «МП> Кэрол. Амбар был тоже кирпичный и покрашен белым. Верхняя
его часть, там где был сеновал, полностью принадлежала детям. Мерилин
никогда не могла взобраться по прислоненной к стене лестнице без тревож¬
ного визга, и ее всегда приходилось сносить на руках, с поджатым хвостом
и вращающимися глазами.
Когда Сэм свернул на дорожку, он обнаружил, что впервые захотел,
чтобы у них были близкие соседи. Отсюда можно было увидеть конек кры¬
ши дома Тернеров и несколько ферм на дальних склонах холмов — и все.
Вдоль дороги стояло много домов, но они были далеко друг от друга. До¬
мов было столько, что иногда казалось, будто вся центральная школа в
полном составе приземляется на земле Боуденов по выходным и воскресе¬
ньям. Но ни один дом не стоял достаточно близко.
Он заехал в амбар. Внутрь, прыгая, танцуя и улыбаясь, влетела Мери¬
лин, умоляя о долгожданном внимании. Сэм, погладив ее, пересчитал ве¬
лосипеды и выяснил, что из всех троих только Баки был дома. Мысль
о том, что Нэнси и Джеми где-то на дороге, взволновала его. Он всегда
беспокоился об этом из-за интенсивного движения. А сейчас появилась еще
одна причина. И все же он не знал, как можно запретить им выезжать.
Кэрол, пройдя полдороги через задний двор к амбару, встретила и поцело¬
вала его. Потом спросила:
— Ты узнал что-нибудь от Чарли?
— Да, я собирался позвонить тебе, но потом решил, что это может по¬
дождать.
132
— Хорошие новости?
— Весьма. Это долгая история. — Он внимательно посмотрел на
нее. — Ты выглядишь угрожающе разодетой, жена. Надеюсь, у нас нет ве¬
черинки, о которой я позабыл.
— Ах, это? Это для поддержания духа. Я волновалась и поэтому разо¬
делась с ног до головы. Я ведь обычно так и делаю, ты что, забыл? Все
статьи о счастливом браке твердят о том, что нужно одеваться для своего
мужа каждый вечер.
— Но не до такой степени.
Они вошли через кухню. Сэм приготовил себе изрядную порцию выпив¬
ки, чтобы потягивать ее, пока будет принимать душ и переодеваться. Ког¬
да он вышел из душа, пришла Кэрол, села на краю кровати и выслушала
его отчет о разговоре с Чарли и о найме Сиверса.
— Я хотела бы, чтобы он сделал что-то такое, за что его можно было
бы арестовать, но в любом случае я рада Сиверсу. Он выглядит... компе¬
тентным?
— Я бы не сказал. Он — не самый душевный парень, которого можно
встретить. Чарли, кажется, думает, что он лучше всех.
— Чарли виднее, правда?
— Чарли виднее. Перестань смотреть так напряженно, малышка. Коле¬
са пришли в движение.
— Он обойдется нам ужасно дорого?
— Не так чтоб уж слишком, — солгал он.
— Однажды я соберусь и выброшу эту синюю рубашку.
Он застегнулся, улыбаясь ей.
— Когда исчезнет она, исчезну я.
— Как страшно!
— Я знаю. Где дети?
— Баки в своей комнате. Они с Энди строят аэроплан, так они сказали.
Джеми — у Тернеров, его пригласили остаться на обед. А Нэнси должна
вернуться из деревни с минуты на минуту.
— Она одна?
— Они поехали с Сандрой на велосипедах.
Он подошел к бюро, отпил еще один большой глоток своего напитка
и, поставив стакан, посмотрел на Кэрол. Она улыбнулась.
— Я думаю, мы ничего не сможем поделать с этим, дорогой. Первые
поселенцы постоянно сталкивались с этим. Индейцы и звери. Тис и здесь.
Как зверь, спрятавшийся в лесу, возле реки.
Он поцеловал ее в лоб:
— Это скоро кончится.
— Лучше бы уже. В полдень я проголодалась, но, как ни странно, не
смогла проглотить ни куска. Хотела поехать в школу и посмотреть на всех
их. Но не поехала. Я выпалывала сорняки в полном бешенстве до тех пор,
пока автобус не высадил детей у дома.
Из окна спальни ему была видна дорожка, и он увидел Нэнси,
133
подъезжавшую к амбару и обернувшуюся помахать рукой и прокричать
что-то через плечо кому-то невидимому. Возможно, Сандре. Нэнси была
одета в синие джинсовые шорты и красную блузку.
— Вот и старушка Нэнс, — сказал он, — тютелька в тютельку.
— Она, говоря ее словами, в диком бешенстве от Пайка. Кажется, в
школе объявился новый талант. Нечто с почти платиновыми волосами.
Так что Пайк сейчас — глупяк.
— Глупяк?
— Для меня это тоже было внове. Кажется — это комбинация «глу¬
пый» и «шмяк». Перевод был дан с крайним нетерпением: «Ох, маммма!»
— Я принимаю это. Пайк Фостер — глупяк. Вне всякого сомнения. Он
слишком крупный и мускулистый для пятнадцатилетнего мальчика. И ког¬
да я пытаюсь завязать с ним разговор, он краснеет, пялит на меня глаза
и издает самый ужасный и бессмысленный смешок, какой я когда-либо
слышал.
— Он не знает, как себя вести с тобой. Вот и все.
— Во мне нет ничего непонятного. Двусложные слова ставят его в ту¬
пик. Истинное дитя телевизионного века. И этой чертовой школы, этих
чертовых педагогических теорий. И прежде чем ты дашь мне обычный са¬
модовольный ответ — я не вступлю в Ассоциацию родителей и учителей,
чтобы попробовать хоть что-нибудь сделать с этим.
Они спустились вниз. Нэнси сидела на стойке в кухне и говорила по
телефону. Она взглянула на них с выражением беспомощной скуки, при¬
крыла рукой трубку и прошипела:
— Я просто должна сегодня позаниматься.
— Тогда повесь трубку, — сказал он.
На задней лестнице раздался звук, похожий на то, как если бы с нее
скатилась очень тощая лошадь. Баки и его лучший друг Энди прогромыха¬
ли через кухню, вылетели через дверь в перегородке и направились к амба¬
ру. Пружина на двери вздохнула.
— Здравствуй, папа! — сказал Баки.
— Здравствуй, сын. Здравствуй, Энди.
— Привет, мистер Боуден.
— Куда вы, мальчики, направляетесь?
— Ну, мы — к амбару.
— Хорошо. Бегите, мальчики.
Нэнси, с увлечением слушая голос на другом конце линии, сбросила сан¬
далию с правой ноги. Голыми пальцами она рассеянно пыталась повернуть
ключ шкафчика под стойкой. Кэрол открыла стенную духовку и смотрела
на то, что там было, с двусмысленным и недружелюбным выражением.
Она была хорошим, но эмоциональным поваром. Она разговаривала с ин¬
гредиентами и посудой. Если что-то не выходило, то не по ее вине. Это
был акт обдуманного бунта. Проклятая свекла решила выкипеть досуха.
Пгупые цыплята не хотели становиться мягкими.
Сэм снова налил себе и перешел с выпивкой за столик. Он раскрыл
134
вечернюю газету, но прежде чем начать читать, оглядел кухню. У Кэрол
была крепкая хватка дизайнера. Множество нержавеющей стали. Большая
комната. Она занимала прежнюю кухню, буфетную и кладовую. Централь¬
ный островок с мойкой и плитой отделял рабочую часть от обеденной.
Шкафчики и пеналы были из темной сосны. Большое окно выходило на
лесистый холм за амбаром.
Разнокалиберные медные кастрюли висели на сосновой стене. У обеден¬
ного столика был небольшой камин полевого камня. Сначала Сэм не был
поражен. Он не чувствовал себя уютно в комнате. Слишком журнально,
говорил он. Слишком медленно и затейливо. Но сейчас она ему очень нра¬
вилась. В этой комнате проводили больше всего времени. Очень строгая
столовая белого дерева с синими стенами была оставлена для торжествен¬
ных случаев. Все пятеро удобно располагались и за кухонным столом.
Когда Нэнси повесила трубку и подняла свою сандалию, Сэм сказал:
— Слышал, у тебя появились соперницы, Нэнс.
— Что? Ах, это! Мама тебе сказала. Она — откровенно протухшая
штучка. Вся в рюшечках, ш шамой милой легкой шепелявоштью и страш¬
но большими глупыми глазами. Мы все подозреваем, что она косит под
Алису в стране Чудес. Все ребята определенно одурели возле нее. Ужасаю¬
щее зрелище. Отвратительное. Бедный старый Пайк. Он не может и двух
слов связать, и поэтому все, что ему остается делать, это кружить вокруг
нее, выпячивая все свои мускулы. Меня это не греет.
— Ну вот, очаровательно женственное выражение.
— Все так говорят, — сказала дочь жалобно. — Я просто начала
учиться.
— Что у вас будет завтра, дорогая? — спросила Кэрол.
— Экзамен по истории.
— Может, тебе будет нужна помощь? — спросил Сэм.
— Может быть, с датами, попозже. Ненавижу учить все эти замшелые
старые даты.
Он посмотрел на дверь, через которую ушла Нэнси. Такой прекрасный
и опасный возраст. Наполовину ребенок и наполовину женщина. А полнос¬
тью превратившись в женщину, она обещает стать необычайно красивой.
Что создаст свой круг проблем.
Уже заканчивая газету, он услышал, как Кэрол набирает номер.
— Алло, Лиз? Кэрол. Наш средний ребенок достаточно цивилизован?..
В самом деле? Хорошо. ТЪой Майк — настоящий ангел, когда он здесь.
По-моему, они все реагируют таким образом... Если можно, будь так доб¬
ра. Спасибо, Лиз... Джеми? Дорогой, я не хочу, чтобы вы с Майком оту¬
пели от учения. Ты слышишь?.. Хорошо, дорогой. Локти на стол не
класть, громко не чавкать и в полдесятого быть дома. До свидания,
золотце.
Она положила трубку, повернулась и виновато посмотрела на Сэма.
— Я знаю, что это глупо, но я начала волноваться. А позвонить так
легко.
135
— Я рад, что ты это сделала.
— Если я буду продолжать в том же духе, мы все станем неврасте¬
никами.
— Думаю, что это хорошая мысль — получше приглядывать за ними.
— Может, ты позовешь Баки и отошлешь Энди домой, дорогой?
В девять часов, увидев, что Баки лег в постель, Сэм спустился по кори¬
дору в комнату дочери. На шкафчике для одежды лежала стопка свежих
пластинок, тихо играла музыка. Нэнси сидела за столом перед открытой
книгой и тетрадью. Она была в своем розовом махровом халате Волосы
всклокочены. Дочь посмотрела на него взглядом, означавшим, что она
полностью выдохлась.
— Готова к датам?
— Кажется, да. Я, скорее всего, не вспомню и половины из них. Вот
список, пап.
— Ты даже цифры пишешь с наклоном влево?
— Это такая особенность.
— Уверен в этом. Разве уже не учат правописанию?
— Почерк должен быть разборчивым. Это все, что они говорят.
Он подошел к кровати, отодвинул неизменного кенгуру и сел.
Она получила Салли на свой первый день рождения, и с тех пор та
всегда и везде была с Нэнси в кровати. Нэнси больше не жевала ее уши.
Слишком мало осталось жевать.
— Мы будем заниматься на фоне музыки, исполняемой джентльменом
с больными аденоидами?
Нэнси потянулась к проигрывателю и повернула выключатель.
— Я готова. Давай, заправляй.
Он прошел по списку, она пропустила пять дат. Через двадцать минут
она назвала их все, независимо от того, в каком порядке он спрашивал.
Она была умным ребенком и способным. Ее разум был по-своему строго
логичным и упорядоченным, не творческим. Баки, казалось, больше похо¬
дил на Нэнси. Джеми был мечтателем, медлительным учеником с богатым
воображением.
ОЙ поднялся, отдал ей список и, поколебавшись, сел снова.
— Родительский час, — сказал он.
— Кажется, у меня совершенно чистая совесть, по крайней мере, сейчас.
— Это инструкция, детка, по поводу чужаков.
— Боже, мы говорили об этом триллионы раз. И с мамой тоже. Не
соглашайся кататься. Не ходи в лес одна. Никогда не езди автостопом.
И если кто-то смешно ведет себя, удирай, как ветер.
— Все. немного не так в этот раз, Нэнс. Это — один конкретный чело¬
век. Я уже было почти решил не говорить тебе, но потом подумал, что
это будет немного глупа Это человек, который ненавидит меня.
— Ненавидит тебя, папа!
Он почувствовал легкую досаду.
136
— Да, кто-то может ненавидеть твоего мягкого, любящего, жалкого,
старого отца.
— Я не имела в виду ничего такого. Но за что он?
— Когда-то давно я свидетельствовал против него. Во время войны. Без
моей помощи его бы не приговорили. С тех пор он был в военной тюрьме.
Сейчас его выпустили, и он в нашей округе. Мы с мамой уверены, что
он был здесь пару недель назад. Может, он ничего и не сделает, но мы
должны предполагать обратное
— За что его посадили в тюрьму?
Он посмотрел на нее некоторое время, оценивая ее запас знаний.
— Изнасилование Это была девочка твоего возраста.
— Боже мой!
— Он пониже меня. Размером с Джона Тернера. Такой же в объеме,
как Джон, но не такой же мягкий. Лысый, сильно загоревший, с дешево
выглядящими искусственными зубами. Одевается бедно и курит сигары.
Можешь это все запомнить?
— Конечно.
— Не позволяй ни одному человеку, подходящему под описание^ при¬
ближаться к тебе по какой бы то ни было причине.
— Я не буду. Боже мой, это так волнующе, правда?
— Именно то слово.
— Мне можно сказать ребятам?
Сэм поколебался:
— Почему бы и нет. Я собираюсь рассказать твоим братьям. Этого че¬
ловека зовут Кейди. Макс Кейди.
Он снова поднялся.
— Не занимайся слишком долго, цыпленок. Ты лучше справишься с эк¬
заменом, если больше поспишь.
— Не могу дождаться, чтобы рассказать обо всем ребятам.
Сэм улыбнулся и взъерошил ей волосы.
— Ой, большое дело! Драма входит в жизнь Нэнси Энн Боуден, деви¬
цы. Опасность подстерегает эту тощую девчушку. Настраивайтесь завтра
на нашу волну, чтобы узнать новую главу из жизни этой американской де¬
вочки, которая храбро улыбается, в то время как...
— Прекрати сейчас же!
— Тебе закрыть дверь?
— Эй, я совсем забыла! Я видела Джека в деревне. Он сказал, что у
него появилось место, и можно вытащить лодку прямо сейчас. Ты же зна¬
ешь, как он с этим, поэтому я сказала, что мы приедем и поработаем над
ней в эти выходные. Правильно?
— Великолепно, цыпленок.
Когда он спустился вниз, Джеми был уже дома. Кэрол как раз загоняла
его в постель. Сэм сказал ему обождать минутку.
— Я только что рассказал Нэнси о Кейди, — сказал он.
Кэрол нахмурилась и сказала:
137
— Но ты думаешь... Да, я понимаю. По-моему, это мудро, Сэм.
— А что происходит? — спросил Джеми.
— Послушай очень внимательно, сын. Я собираюсь рассказать тебе кое-
что и хочу, чтобы ты запомнил все, что я скажу.
Он объяснил Джеми.положение. Джеми внимательно слушал. Сэм за¬
кончил словами:
— Что же, расскажи и Баки, но я не знаю, какое это будет иметь для
него значение. Он живет в своем собственном марсианском мире. Поэтому
я хочу, чтобы ты смотрел лучше, чем обычно, за своим младшим братом.
Я понимаю, что это может несколько помешать вашему веселью, но это
все реально, Джеми. Это — не телешоу. Ты сделаешь это?
— Конечно. Почему его не арестуют?
— Он ничего не сделал пока.
— Бьюсь об заклад, они могли бы его арестовать. У полицейских есть
пистолеты, которые они отбирают у мертвых убийц. Понимаешь, потом
они идут к нему и кладут пистолет убийцы ему в карман. А потом его
арестовывают за ношение оружия без разрешения, понимаешь, и отправля¬
ют его в тюрьму. А потом несут пистолет в лабораторию, разглядывают
его через всякие штучки и обнаруживают, что это — оружие убийцы и как-
нибудь рано утром его сажают на электрический стул.
— Братец мой! — сказала Кэрол.
— Джеймс, мальчик мой, дело в том, что наша страна очень хороша
как раз тем, что в ней такие вещи невозможны. Мы не сажаем невинных
людей. Мы не сажаем людей только потому, что думаем, будто они могут
что-то натворить. Если бы это могло произойти, ты, Джеми Боуден, мог
бы однажды обнаружить себя в тюрьме только потому, что кто-то обо¬
лгал тебя.
Джеми хмуро обдумал сказанное, а потом кивнул:
— Этот Скутер Прескотт враз закрыл бы меня.
— Почему?
— Потому что, понимаешь, я сейчас могу отжаться двадцать восемь раз,
а когда смогу пятьдесят, то подойду к нему и расквашу его толстый нос.
— Он знает об этом?
— Конечно, я сказал ему.
— Лучше бы тебе пойти сейчас в постель, дорогой, — сказала Кэрол.
Уже у парадной лестницы Джеми обернулся и сказал:
— В. этом есть одна загвоздка. Скутер тоже отжимается от пола, про¬
клятие.
Когда он ушел, Кэрол спросила:
— Как Нэнси это восприняла?
— С пониманием.
— По-моему, это разумно — рассказать им.
— Я знаю, но это заставляет меня чувствовать себя немного неудач¬
ником. Я — король этого маленького племени. Должен был бы смочь
заставить Кейди бояться Бога. Но я не пойму, как это сделать. Не из-за
138
физической формы конторского типа. Он выглядит так, будто у него полно
мышц, которым еще не придумали названия.
— Это не Мерилин?
Сэм вышел в кухню и впустил ее. Собака, сияя и виляя хвостом, побе¬
жала к нему и бросилась к своей миске, потрясенно и недоверчиво разгля¬
дывая ее пустоту, затем повернулась и посмотрела на него.
— Ни косточки, девочка. Тк на диете, помнишь?
Она безутешно подплыла к миске с водой, потащилась в свой угол, три
раза обернулась и, вздохнув, свалилась на бок. Сэм сел возле нее на кор¬
точки и легонько ткнул пальцем в живот.
— Ты должна вернуть свою девичью фигуру, Мерилин. Тк должна из¬
бавиться от этого безобразия.
Она подняла на него глаза и дважды махнула длинной рыжей щеткой
хвоста. Потом зевнула, легонько взвизгнув под конец и показав длинные
белые клыки цвета слоновой кости.
Он встал.
— Огромный дикий зверь, которого пугают котята и терзают злобные
белки. Каждый день тяжел для четырехлетнего искреннего труса, правда,
Мерилин?
Она закрыла глаза и дважды мечтательно махнула хвостом. Он, зевая,
побрел обратно в гостиную. Кэрол посмотрела на него и зевнула.
— Я заразился от Мерилин, а ты — от меня.
— Ну я унесу это в постель.
— Проверь, отбилась ли Нэнси, — сказал он. — Я сейчас буду.
Он выключил свет и начал замыкать переднюю дверь, но потом от¬
крыл ее снова, вышел во двор и не спеша направился к дороге. Дождь
начисто отмыл воздух, остался только запах июня и скорого лета. Звезды
выглядели маленькими, высокими и заново отчищенными. Он услышал за¬
тихающий рык грузовика на Маршруте 18, а когда тот совсем затих, по¬
слышалась отдаленная песнь собаки с дальней фермы на том конце доли¬
ны. Возле уха запищал комар, и он отмахнулся от него.
Ночь была темной, небо высоким, и мир был таким огромным. А чело¬
век почти неизмеримо мал, слаб и раним. Его семейство было в постели.
Кейди жил где-то в этой ночи, дыша темнотой.
Он прихлопнул комара, прошел по росной траве к дому, закрыл дверь
и лег спать.
Глава 3
Сивере пришел к Сэму с докладом в четверг, в десять утра. Он сидел
в своей неподвижной манеру и выражение лица его не менялось, когда он
говорил бесцветным скучным голосом:
— Я взял его в шесть часов, когда он выходил из меблированных ком¬
нат. Он пошел в бар Николсона, тремя кварталами ниже по Маркет-стрит.
Он вышел один в семь тридцать, вернулся назад, взял машину, поехал к
139
Николсону, поставил машину во второй ряд, посигналил, оттуда вышла
женщина и села к нему. Толстая блондинка с громким смехом. Он поехал
обратно к меблированным комнатам, поставил машину на задворках, где
ее обычно держит. Они вместе вошли в дом и вышли оттуда приблизи¬
тельно через сорок минут. Они сели в машину, и я поехал за ними. Он
начал слишком часто сворачивать. Не могу сказать — то ли он заметил
меня, то ли был слишком умен, а может, они просто искали, где бы по¬
есть. Мне пришлось висеть все время сзади. Наконец они выехали из горо¬
да по Маршруту 18. Он свернул на проселок. Никакого движения. Он на¬
дул меня, притормозив за поворотом. Поэтому я вынужден был проехать
вперед. Когда меня не стало видно, я развернулся и выключил свет, но
он не появлялся. Это значило, что он умен. Я быстро вернулся назад, но
у него было слишком много возможностей повернуть. Поэтому я вернулся
к Николсону. Я выяснил, что он частенько туда ходит. Его там знают
только как Макса. Женщина — одна из этих личностей с Маркет-стрит.
Бесси Макгоуэн. Не совсем проститутка, но так близка к этому, что разни¬
цы не заметить. Он снова привез ее в меблированные комнаты в три утра.
Он был в порядке; но ее ему пришлось почти что вносить. Я отключился
и вернулся вчера, в десять тридцать утра. Он вышел в четверть двенадца¬
того, съездил в кулинарный магазин и притащил в комнату мешок еды.
В пять часов он отвез ее в одну из этих побитых меблирашек на Джеффер-
сон-авеню и зашел туда вместе с ней. Они вышли в семь, она переоделась.
Потом снова поехали к Николсону. В девять он вышел один и направился
к озеру. Он веселился. Он начеку каждую минуту. Он умен и хорош. Он
может смотреть во всех направлениях одновременно. И может передви¬
гаться. Я потерял его. Думал, что потерял. Потом он закурил свою про¬
клятую сигару прямо рядом со мной. Я чуть не выскочил из своих туфель.
Он хорошенько посмотрел на меня, ухмыльнулся и сказал: «Отличный ве¬
чер для этого», а потом снова пошел к Николсону. Он отвез даму обедать
в закусочную в пяти милях от города, у озера. Они снова вернулись в меб¬
лированные комнаты в три. Предполагаю, что они все еще там. Меня оду¬
рачили и даже не извинились. Чего вы хотите еще?
— Может, агентству стоит приставить к нему другого человека?
— Я лучший, мистер Боуден. Я не пытаюсь шутить с вами. Он сделает
следующего так же быстро, если не быстрее.
— Я не совсем понимаю. Разве имеет какое-то особое значение то, что
он видел и узнал вас? Разве вы не можете все равно следить за ним?
— Я могу приставить к нему целую команду, но даже тогда это может
не сработать. Т>и человека в трех машинах, вторая смена — и вы сможете
пасти его круглые сутки. Но есть слишком много способов стряхнуть нас.
Зайти в кино и выйти из любого входа. Зайти в универмаг, подняться на¬
верх, спуститься другим путем и выйти через другую дверь. Выйти через
кухню в любом заведении. Пойти играть в гостиницу. Есть слишком много
способов.
— Что же вы предложите, Сивере?
140
— Бросьте это. Вы только теряете деньги. Он ожидал слежки. Поэтому
он искал ее. И он будет продолжать искать. И каждый раз, когда он захо¬
чет уйти от нее, он найдет, как это сделать. Этот тип холоден и умен.
— Не много же вы помогли. Вы, кажется, не понимаете, что этот чело¬
век хочет навредить мне? Именно для этого он сюда и приехал! Он может
попытаться достать меня через мою семью. Что бы вы сделали?
Синевато-серые глаза, казалось, изменили свой цвет, стали светлее.
— Изменил бы его мысли.
-Как?
— Не ссылайтесь на меня. Я бы установил кой-какие контакты. Уложи¬
те его пару раз в больницу, и до него дойдет. Обработайте его чем-нибудь
вроде велосипедной цепи.
— Но... может, он ничего и не замышляет.
— В этом случае вы уверены.
— Извините меня, Сивере. Может быть, это слабость с моей стороны,
но я так не думаю. Я не могу действовать за рамками закона. Закон — это
то, чем я занимаюсь. И я верю в законный порядок.
Сивере поднялся.
— Это ваши деньги. Такой тип — животное. И вы боретесь с ним, как
с животным. В любом случае я бы так и сделал. Если вы измените свое
мнение, мы сможем поговорить частным образом. Это нельзя сделать че¬
рез агентство. Вы просто потеряете деньги, продолжая держать меня у не¬
го на хвосте.
Он остановился у двери и оглянулся, держа руку на ручке.
— Вы должны понять в этом одно. Вы насторожили закон. Если он
что-нибудь сделает, его заберут к чертям. Но опять же, может, тогда ему
уже будет до лампочки.
— Сколько будет стоить ваша команда сыщиков?
— Что-то около двух тысяч в неделю.
После ухода Сиверса Сэм попытался отвлечь себя работой, но его вни¬
мание постоянно возвращалось к Кейди. Когда он ехал в четверг вечером
домой, то решил, что ни к чему говорить Кэрол о том, что Сивере больше
на него не работает. Это будет трудно объяснить, и она только встрево¬
жится безо всякой необходимости.
Кэрол позвонила ему в три дня в пятницу. Когда он услышал ее тон,
рука изо всей силы сжала трубку. Она говорила абсолютно бессвязно.
— Кэрол, с детьми все в порядке?
— Да, да. Они в порядке. Это та... «эта глупая собака. — Ее голос пре¬
рвался. — Ты не мог бы приехать домой? Пожалуйста.
По дороге он остановился в офисе Билла Стетча и сказал ему, что дома
неприятности. Похоже, сбежала собака, и поэтому его сегодня уже не бу¬
дет. Он хорошо доехал до дома. День был серый. Кэрол быстро подошла
к амбару, дети — за ней. Кэрол выглядела измученной и серой. Нэнси бы¬
ла белой, как стена, с опухшими красными глазами. Джеми крепко сжимал
141
дрожащие губы. Баки, спотыкаясь, тер кулаками глаза и ревел таким хрип¬
лым голосом, что Сэм понял — он плачет уже давно.
Кэрол обернулась и резким голосом сказала:
— Нэнси, отведи мальчиков обратно в дом, пожалуйста.
— Но я хочу...
— Пожалуйста! — Кэрол редко так резко говорила с ними.
Они пошли обратно в дом. Баки все еще ревел. Кэрол снова поверну¬
лась к нему, в глазах ее стояли слезы.
— Сохрани меня Господь от еще одних таких сорока минут, как сегодня.
— Но что случилось? Сбежала? Или она умерла?
— Умерла. Она не убегала. Сразу же приехал доктор Лоуни. Он был
просто великолепен. Мы не могли уложить ее в машину, чтобы увезти.
Время было рассчитано идеально. Я услышала, как остановился школьный
автобус, потом уехал, и услышала крик Нэнси. Я выбежала так, словно
мною выстрелили из пушки. Позже я выяснила, что, когда автобус оста¬
навливался, Джеми выглянул из окна и увидел Мерилин, поедавшую что-
то во дворе. Она подскочила встретить детей, как обычно, а потом вдруг
начала скулить, кружиться и кусать себя за бока. Потом с ней началось
что-то похожее на конвульсии. Именно тогда Нэнси и закричала. — Слезы
текли по лицу Кэрол. — Когда я подошла, собака агонизировала. Никогда
не видела ничего более жалобного и пугающего. И все трое ребят смотре¬
ли на эта Я попробовала подойти к ней, но она так злобно лязгнула зуба¬
ми, что я не осмелилась дотронуться до нее. Я сказала детям не трогать
ее; побежала в дом и позвонила доктору Лоуни. Потом выглянула в окно,
у нее все еще были эти спазмы, дети стояли не очень близко, и я позвонила
тебе. Она каталась, корчилась и издавала самые ужасные визгливые звуки,
какие только можно услышать от собаки. Я не хотела, чтобы дети видели
это, но не могла увести их. Потом она начала останавливаться, как часы
или машина или что-то такое. Доктор Лоуни приехал перед самым концом.
Она умерла примерно через минуту. Он забрал ее с собой. Это было минут
двадцать назад.
— Он сказал, что ее отравили?
— Сказал, что выглядит похоже.
— Черт бы все побрал! — Его глаза жгло.
— И самому смотреть на это довольно тяжело, но видеть это детям!
Веселыми же обещают быть эти выходные.
— Ты сможешь посмотреть немного за детьми?
— Куда ты собираешься? А, съездить к ветеринару?
-Да.
— Пожалуйста, только недолго.
Доктор Лоуни был большой, спокойный беловолосый человек с ярко-
голубыми глазами и добродушными манерами. Когда Сэм вошел в прием¬
ную, сидящая за столом миссис Лоуни подняла голову, прошла в заднюю
комнату, сразу же вышла оттуда и сказала:
142
— Доктор хочет, чтобы вы немедленно прошли к нему, в самую даль¬
нюю комнату, мистер Боуден.
Ожидающая женщина с игрушечным черным пуделем на руках при¬
стально посмотрела на Сэма. Он прошел назад. Лоуни стоял за рабочей
скамьей. Мерилин лежала на забрызганном кровью деревянном столе в
центре маленькой комнаты. Шерстка ее, казалось, завяла. Она выглядела,
как темно-рыжая тряпка, виднелась только одна белая прорезь глаза.
Лоуни отвернулся от скамьи. Не было ни приветствий, ни любезностей:
— У меня не лучшее в мире лабораторное оборудование, Сэм, но я пол¬
ностью уверен, что это — стрихнин, и просто огромная доза. Его вложили
в сырое мясо. Возможно, просто надрезали кусок и всыпали кристаллы в
прорезь.
Одно ухо у нее завернулось. Сэм поправил его.
— Это все настолько безумно, что я чувствую себя больным.
Лоуни стоял с другой стороны стола, и оба они смотрели на мертвую
собаку.
— Слава Богу, такое не часто встречается. Я занимаюсь этим делом
часто и просто потому, что начал сходить с ума от животных с тех пор,
как стал ползать. Я считаю, что отравить животное более жестоко и бес¬
сердечно, чем убить человека. Они же не могут понять. Просто стыд и
срам, что дети видели это!
— Может быть, именно на это и рассчитывали.
— Что ты имеешь в виду под этим?
— Не знаю. Я не знаю, что я имею в виду.
— Сэм, хотел бы я, чтобы ты дал себя уговорить отдать ее в школу
собаководства в прошлом году.
— Все как-то казалось, что от этого слишком много забот.
— Тогда бы она никогда не тронула этого мяса.
— Мы держали ее на диете. Она была неисправимой попрошайкой.
И боялась собственной тени. Но она была чертовски удивительной соба¬
кой. Это была личность. Черт бы все это побрал!
— Понимаешь, ты не много сможешь сделать. Даже если бы ты смог
доказать, кто это сделал, его бы просто оштрафовали, и.не очень сильно.
Думаю я, ты не хочешь, чтобы я избавился от нее.
— Нет. Думаю, мне нужно забрать ее.
— Тогда почему бы тебе не вернуться назад и не решить, где ты хочешь
ее похоронить? Вырой достаточно большую яму, а я привезу ее, когда за¬
кончу здесь в пять. Я заверну ее во что-нибудь. Ни к чему детям снова
смотреть на нее: она не слишком красива.
— Не хотелось бы причинять тебе беспокойство.
— Беспокойство, черт! Копай могилу.
Когда Сэм вернулся домой, Кэрол уже удалось успокоить Баки. Он си¬
дел в гостиной, одеревенело уставившись в телевизор. Лицо его опух¬
ло, и сдавливающие горло рыдания, как сильная икота, сотрясали его
143
с равными промежутками. Кэрол была на кухне. Он с одобрением заметил,
что миски и подстилки Мерилин были убраны с глаз.
— Где Нэнс и Джеми?
— В своих комнатах. Доктор Лоуни узнал, что...
— Стрихнин.
Они говорили приглушенными голосами. Жена прильнула к его рукам,
и он обнял ее. Она говорила у его шеи:
— Я повторяю себе, что это была просто глупая собака. Но...
— Я знаю.
Она повернулась к мойке.
— Кто смог бы сделать такую ужасную вещь, Сэм?
— Трудно сказать. Кто-то со свихнутым умом.
— Но ведь она же не рыскала по округе, убивая цыплят или разрывая
клумбы. Она никогда не уходила со двора, разве только с детьми.
— Некоторые люди просто не любят собак.
Кэрол повернулась, вытирая руки посудным полотенцем, с угрюмым
и сосредоточенным выражением лица.
— Тебя никогда не бывает дома, когда приезжает школьный автобус,
Сэм. Мерилин узнавала его по звуку, когда он еще спускался с холма.
И, где бы она ни была, сразу бросалась к самому краю дорожки и сидела
там, ожидая, пока он остановится. Если бы кто-то проехал за автобусом
на машину он бы узнал это. А в следующий раз он мог бы приехать рань¬
ше автобуса и бросить эту отраву туда, где бы она наверняка нашла ее,
когда прибежала бы встречать автобус.
— Это могло быть просто совпадение
— Думаю, ты понимаешь, что это — нечто большее Думаю, ты чув¬
ствуешь это так же как и я. Собаки есть по всей Милтон-роуд. Я пыталась
вспомнить, у кого их нет, и оказалась, что только у Уилси. И они живут
больше чем в миле от нас, держат кучу котов, так что они никогда не
отравили бы собаку. Мы живем здесь уже семь лет, и я ни разу не слыша¬
ла ни о чем подобном. И, как только это случается в первый раз, почему
именно с нашей собакой?
— Ну, Кэрол...
— Никаких «ну, Кэрол». Мы оба думаем об одном и том же и ты это
знаешь. Где был этот удивительно компетентный частный сыщик?
Сэм вздохнул:
— Хорошо. Он больше не работает на нас.
— Когда он перестал?
— В среду вечером.
— А почему это он перестал работать?
Он объяснил ей доводы Сиверса. Она слушала внимательно, безо всяко¬
го выражения, механически продолжая вытирать руки полотенцем.
— И когда же ты узнал все это?
— Вчера утром.
— И вчера вечером ты не сказал ни слова. Я продолжала думать, что
144
все классно. Что ты все устроил. Я — не ребенок и не дура, и я не желаю,
чтобы меня... слишком опекали.
— Мне нужно было рассказать тебе. Извини.
— Значит, теперь этот Кейди может спокойно шататься, где он хочет,
травить нашу собаку и подбираться к детям. С кого, ты думаешь, он
начнет? Со старшей или с младшего?
— Кэрол, дорогая, прошу тебя...
— Я — истеричка? Ты, черт возьми, прав! Я — истеричка!
— У нас нет никаких доказательств, что это был Кейди.
Она швырнула полотенце в мойку.
— Послушай. У меня есть доказательство, что это был Кейди. Я нашла
его. Это — не то доказательство, что понравилось бы тебе. Не улика и не
свидетельство. Ничего юридического. Я просто знаю! Что ты за человек?
Это же твоя семья! Мерилин была частью твоей семьи. Ты что, собира¬
ешься изучить все прецеденты и подготовить иск?
— Ъл не знаешь, как...
— Я ничего не знаю. Все это происходит из-за того, что ты сделал ког¬
да-то давным-давно.
— Того, что я должен был сделать.
— Я не говорю, что не должен. Tbi говоришь, что этот человек ненави¬
дит тебя. Ты думаешь, что он ненормальный. Ну так сделай же с ним
что-нибудь!
Кэрол подошла на шаг ближе, злобно глядя на него. Потом лицо ее
исказилось — и вот она снова, вся дрожа, держала себя в руках. Сэм обнял
ее, отвел на скамейку у обеденного стола и сел рядом, держа ее за руку.
Она попыталась улыбнуться и сказала:
— Терпеть не могу хнычущих баб.
— У тебя самая серьезная причина в мире для расстройства, дорогая.
Я понимаю, что ты чувствуешь. И я понимаю, что у тебя есть причины
для недовольства. Я поставляю пищу, одежду и кров. Слишком цивилизо¬
ванно. Насколько дьявольски легче было бы разобраться с Кейди в более
дикие времена или в более дикой части света. Я — член социального ком¬
плекса. Он — чужак. Я бы собрал свою банду, и мы бы убили его. Я очень
хотел бы убить его. Я, может быть, даже оказался бы способен сделать
это. Ъ>1 реагируешь на примитивном уровне. Ты хочешь, чтобы я сделал
именно то, что говорят твои инстинкты. Но твоя логика скажет тебе, на¬
сколько это невозможно. Меня посадят в тюрьму.
— Я... я знаю.
— Ты хочешь, чтобы я был действенным и решительным. Это именно
то, чем я хочу быть. Я не думаю, что смогу отпугнуть его. Я не могу
убить его. От полиции помощи меньше, чем я ожидал, Есть две вещи, о
которых я думаю. Я могу встретиться в понедельник с капитаном Датто¬
ном и посмотреть, сможет ли он помочь так, как обещал Чарли. А если
окажется, что это не сработает, мы исчезнем из зоны его действия.
— Как?
145
— На следующей неделе заканчивается школа.
— Среда — последний день.
— Ты можешь выехать с детьми, найти место, где остановиться, и поз¬
вонить мне в офис, когда вы разместитесь.
— Но ты не должен...
— Мы можем закрыть дом. Я сниму комнату в гостинице, в городе-
Я буду осторожен. Не может же это продолжаться вечно.
— Но за это время...
— Я не уверен ни в чем. Но я могу предположить, как работает его ум-
Он не собирается спешить. Он собирается дать нам время обдумать все-
— Нельзя ли нам все равно быть поосторожнее?
— Я возьму «МП> на следующей неделе. Ты можешь отвозить детей
в фургоне и забирать их после школы. А я накажу им никуда не ходить.
И завтра вы потренируетесь стрелять из вудсмена.
Она взяла его руки в свои.
— Мне очень жаль, что я взорвалась. Я не должна была. Я ведь пони¬
маю, ты делаешь все, что можешь, Сэм.
— Хочу выкопать могилу для Мерилин. Доктор Лоуни должен привезти
ее сюда. Как ты думаешь, где?
— Как насчет того склона за амбаром, у осин? Там, где раньше похоро¬
нили птичку.
— Пойду переоденусь.
Сэм одел выцветшие, в пятнах краски хлопчатобумажные штаны и ста¬
рую голубую рубашку. Он чувствовал, что Кэрол права. Инстинкт подска¬
зал ей, что Кейди отравил собаку. Он находил смешным то, что ему прихо¬
дилось с охотой принимать это с такими незначительными доказательства¬
ми. Это противоречило его подготовке, всем его инстинктам.
Он заглянул в комнату Джеми. Пластиковое радио с перевязанным
клейкой лентой корпусом было включено. Сын сидел на кровати, листая
один из своих замусоленных оружейных каталогов. Он посмотрел на отца
и сказал:
— Это и в самом деле был яд?
— Да.
— И это сделал человек, который ненавидит нас?
— Мы не знаем, кто это сделал, сынок.
Его молодые глаза были синими, прозрачными и суровыми. Он протя¬
нул свой каталог.
— Видишь? Это — обрез. С латунным стволом. Мы с Майком собира¬
емся найти немного крутого пороху, взять этот обрез, а потом я хочу за¬
бить в него двойной заряд, наполнить его до краев тридцатью старыми
ржавыми гвоздями и всадить их этому старому Кейди в живот. Бах! —
Слезы стояли у него в глазах.
— Майк об этом знает?
— Я позвонил ему, пока тебя не было. Он тоже плакал, но делал вид,
что не плачет. Он хотел приехать, но я сказал ему, что не хочу этого.
146
— Не хочешь помочь мне выбрать место для могилы?
— Хорошо.
Они взяли из амбара лопату. Пирамида камешков удерживала малень¬
кий крест, обозначавший могилу Элвиса, усопшего попугайчика. Элвис сво¬
бодно летал по всему дому и знал два слова, когда четырехлетний в то
время Баки наступил на него. Чувство вины и ужаса держалось у Баки так
долго, что они начали за него волноваться.
Сэм начал рыть яму, а потом уступил очередь Джеми. Мальчик рабо¬
тал с полным неистовством и с суровым лицом. Пока Сэм стоя наблюдал
за ним, медленно подошла Нэнси.
— Это хорошее место, — сказала она. — Ты привез ее?
— Доктор Лоуни должен привезти ее.
— Я увидела вас из окна. Будь оно все проклято!
— Полегче, девочка.
— Мама думает, что это сделал тот человек.
— Я знаю, но доказательств нет.
Джеми перестал копать.
— Я мог бы выкопать яму побольше. Я мог бы выкопать яму для него,
бросить его туда вместе со змеями и другой гадостью, завалил бы ее кам¬
нями и притоптал бы хорошенько!
Сэм увидел, что мальчик запыхался.
— Теперь моя очередь. Дай-ка мне лопату.
Они стояли и смотрели, как он заканчивает. Приехал Лоуни. Он завер¬
нул собаку в старое порванное одеяло цвета хаки. Сэм вынул ее из машины
и принес к яме. Она была страшно тяжелой. Он быстро засыпал" ее и об¬
ровнял холмик лопатой. Доктор Лоуни отказался от предложения выпить
и уехал обратно в город.
Обед был безрадостным. Во время обеда Сэм сформулировал новые
правила. Он был почти готов к возражениям, но дети восприняли их без
комментариев.
Когда все дети уже улеглись, Сэм и Кэрол сели в гостиной.
— Для них это все так тяжело, — сказала Кэрол. — Баки больше всех.
Ему было два года, когда мы взяли ее, и она была как бы его собакой.
— Я завтра немного поезжу. И заставлю поработать их над лодкой,
это хоть немного их отвлечет,
— А стрельба?
— Похоже, тебя это стало интересовать. В прошлый раз ты восприняла
это без энтузиазма.
— Потому что тогда я не видела в этом особого смысла.
Они немного почитали. Он в беспокойстве поднялся и выглянул в ночь.
Слышалось отдаленное урчание июньского грома. Звук,, казалось, шед с
севера, из-за озера. У Мерилин всегда была стандартная реакция на гром.
Голова поднималась и. наклонялась, уши отлетали назад. Она поднима¬
лась, откровенно наигранно зевала, облизывалась, долго пыталась разгля¬
деть сбоку свои челюсти, медленно направлялась в общем направлении
J47
кушетки и с извиняющимся взглядом залезала под нее. Однажды, когда
сильный раскат грома раздался без предварительных предупреждений изда¬
лека, она пулей пролетела через комнату и, не рассчитав просвета, изо всея
сил стукнулась о нижний край кушетки. Она отлетела, пошатнулась, при¬
шла в себя и пролезла под кушетку. Смеялись все, кроме Баки.
— Это было как заколдованный круг, — сказала Кэрол.
Он обернулся и посмотрел на нее.
— Кажется, я знаю, что ты имеешь в виду.
— Неприкосновенные. А сейчас — что-то вырвалось из темноты и унич¬
тожило одного из нас. Волшебство больше не срабатывает.
— Жизнь на свете — весьма опасная профессия.
— Не философствуй передо мной. Позволь мне иметь свои странные
маленькие предрассудки. У нас был прекрасный рай для дурачков.
— И будет еще.
— Это будет не то же самое.
— У тебя был неприятный день.
Она встала и потянулась.
— И я собираюсь немедленно положить ему конец. Это был просто су¬
масшедший день. Кошмар. — Гром прогремел снова, уже ближе. — Давай-
ка закрывать лавочку, — сказала она.
— Я все сделаю. Tbi иди. Я сейчас поднимусь.
Когда она пошла наверх, он стал за домом и смотрел на небо на северо-
запад. За линией горизонта были видны розовые вспышки. Для всех них бы¬
ло бы легче, думал он, если бы Мерилин была храбрым, доблестным и
благородным животным. Но она была таким несчастным созданием, пол¬
ным тревог и дурных предчувствий, визжавшим от одной только угрозы
боли, постоянно в состоянии вины. Получилось так, словно все ее страхи
стали правдой и словно она всегда знала о том конце, который ожидает ее.
Глава 4
Все пятеро Боуденов завтракали вместе, в одно время. Они обсуждали
свирепость грозы, разразившейся ночью. Джеми и Баки вообще не слыша¬
ли ее. Нэнси сказала, что гроза разбудила ее, она надела халат, села у окна
и наблюдала за ней. Ни Сэм, ни Кэрол не упомянули о том, что Кэрол,
разбуженная грозой, испугалась молний и скользнула к Сэму в постель,
тесно прижимаясь к нему, чтобы унять свои страхи. О Мерилин не упоми¬
нали, но у Баки были темные круги под глазами.
— Расписание, — сказал Сэм. — Внимание всем Боуденам. Нэнси помо¬
гает матери вычистить кухню и убрать постели, а тем временем вы, маль¬
чики, помогаете мне найти все, что нужно для лодки, и загрузить это в
фургон. Потом мы немного потренируемся в стрельбе. На тебя ложится
обязанность повесить жестянки, Джеми. Потом мы едем работать на
лодке.
148
Тйр был на полдороги вверх по пологому холму за домом. Пулепогло-
тителем служил глиняный откос. Джеми взял из мусора полдюжины же¬
стянок, привязал к ним бечевку и повесил их на красный кленовый сук пе¬
ред глиняным откосом. Они расстреляли полторы коробки патронов для
автоматического пистолета двадцать второго калибра. Сэм и Нэнси были
лучшими стрелками. Джеми, как обычно, просто взвился, когда Нэнси «пе¬
рестреляла» его. Кэрол стреляла лучше, чем раньше. Она не пыталась
увильнуть от своей очереди. Она внимательно выслушивала все замечания,
которые делал ей Сэм. Она не вздрагивала так сильно. Сэм, стоя за ней
и немного сбоку, видел, как она сжимала зубы и хмурилась, сосредоточива¬
ясь. Дети вели себя гораздо тише, чем обычно. Раньше это была игра, в
которую они часто играли. Сегодня это было больше, чем игра. Теперь
она получила новый привкус, и они все почувствовали это.
В свою последнюю очередь Баки попал в три изрешеченные жестянки
с двадцати метров из восьми выстрелов. Он просто зарделся от гордости
и поздравлений.
— Мне унести жестянки? — спросил Джеми.
— Оставь их здесь, — сказал Сэм. — Может быть, мы еще немного по¬
тренируемся завтра после обеда. Если закончим лодку.
— А как же насчет их домашних заданий?
— Сегодня и завтра вечером, — сказал Сэм.
— Сегодня вечером я собиралась в драйв-ин, — сказала Нэнси обижен¬
ным тоном.
— Уже забыла новые правила? — спросил Сэм.
— Но папа, Боже мой, я ведь уже сказала «да».
— Ну а у кого же есть машина, чтобы забрать тебя в драйв-ин?
— Ох, его зовут Томми Кент, он старшеклассник, ему восемнадцать,
поэтому он может ездить ночью, и это вроде бы как двойное свидание:
Сандра едет с Бобби.
— Это та семья, у которой мебельный магазин? — спросила Кэрол.
— Да. И все будет хорошо, честно. Они заберут меня прямо здесь, и
мы приедем сразу же после фильма. Фильм с Джоном Уэйном. Я собира¬
лась попроситься в пятницу, но... из-за Мерилин забыла. Ну можно мне
поехать, пожалуйста? Только в этот раз?
Сэм посмотрел на Кэрол и заметил почти неуловимый кивок.
— Хорошо, но только в этот раз. А как у тебя прошла история?
— Кажется, отлично.
— Ну, дети, бегите готовьтесь. Мы немедленно едем на лодочный
причал.
Они побежали вниз, Сэм с Кэрол не спеша пошли за ними. Сэм
сказал:
— Tbi перечишь мне.
— Знаю. Но я думаю, что все будет хорошо. Ъл не можешь даже воо¬
бразить себе, сколько я уже слышу: Томми Кент, Томми Кент, Томми
Кент. И до и во время Пайкфостеровского периода. Он — школьная фигура.
149
Великий спортсмен. Это просто счастье для девочки средних классов —
встретиться с таким.
— Могу себе представить. Но хотелось бы, чтобы она уже устала о—
больших мускулов.
— Этот не такой тупой, как бедный Пайк. Томми обслуживал меня ■
магазине как-то в субботу, когда я покупала лампу для кабинета в про¬
шлом августе. Он — довольно уравновешенный молодой человек.
— Возможно, слишком уравновешенный, черт побери. Слишком опыт¬
ный для Нэнс. Ей только четырнадцать. Я не хочу, чтобы она гоняла ноча¬
ми на каких-то колымагах по этим драйв-инам. Как они их называют^
Страсть-плошадки. И все шутят насчет того, что никак не могут увидеть
фильм.
— Ну, перестань быть типичным отцом, дорогой. Если до сих пор мы
не привили Нэнс хороших моральных стандартов, то сейчас начинать уже
поздно. Ей почти пятнадцать. Сандра будет там же. И не найдется двух
настолько решительных молодых людей, чтобы разъединить их. Очень ве¬
роятно, что ее поцелуют.
— Мысль об этом выворачивает меня на изнанку.
— Будь храбрым, дорогой. Она будет в безопасности, и это лучше, чем
терпеть ее мрачность. Дезертирство Пайка сильно подорвало ее дух. А это
свидание поднимет его снова.
У этой чертовой машины наверняка нет тормозов, плохой свет и лы¬
сые шины.
— Так вышло, что это — абсолютно новый «плимут», двухдверный
седан.
— Я забыл сделать поправку на мебель. Что это с Джеми?
Джеми дал остальным двум уйти вперед. Он стоял у свежей могилы
Мерилин и ждал их. Когда они подошли к нему, он с жаром сказал:
— Нужен большой мраморный памятник. С датами и ее именем.
— Нам нужно что-то поставить, сын, — сказал Сэм. — Но ведь боль¬
шой мраморный знак будет претенциозен, не так ли?
Что ты имеешь в виду?
— Он должен быть проще. Держу пари, что если вы с Майком обыщете
русло ручья, то наверняка найдете хороший камень с плоской стороной.
А тогда, думаю, мы смогли бы выбить на нем ее имя.
Когда Джеми взглянул с сомнением, Кэрол сказала:
— Мне кажется, это выглядело бы очень мило, дорогой.
Джеми вздохнул:
— О’кей, мы поищем. Каждый раз как просыпаюсь, у меня такое чув¬
ство, что я ее увижу где-нибудь. Будто она где-то сбоку. Стоит только
достаточно быстро повернуть голову, и я смогу ее увидеть.
Кэрол крепко прижала его к себе.
— Знаю, мой родной. Мы все чувствуем себя так же.
Джеми посмотрел на отца из-под руки матери.
— Мы могли бы найти, где он ест, пробраться на кухню, подложить
150
ему что-то в пищу. А когда он съест ее, мы смогли бы посмотреть .через
круглое окошко, какие есть в дверях ресторанных кухонь, как он будет кор¬
читься, сбивая столы, а все будут кричать, пока он не затихнет и не
сдохнет...
— Эти штаны слишком хороши для работы у лодки, — сказала Кэрол
и слегка подтолкнула его. — Беги в дом и одень самые порванные джинсы,
какие сможешь найти в шкафу.
— Те, про которые ты сказала, что дело слишком далеко зашло, чтобы
их латать?
— Они подойдут лучше всего.
Джеми убежал, Кэрол сказала:
— Боюсь, нормально ли то, как работает его воображение. Кое-что из
того, что он выдает, просто шокирует.
— В одиннадцать цивилизация — всего лишь тонкий покров. Под ним
все дико.
— Сэр, вы говорите о детях, которых я люблю.
— Они бегают стаями, дразнят слабых и отличных от них, радуются
мыслям об ужасных пытках. Это — часть выживания, дорогая. В войну,
в больших городах, они выживают, в то время как те, что чуть постарше
и чуть больше размягчены нравственностью, исчезают.
— Иногда ты становишься удивительно объективен. Я думаю о Джеми.
У него такие неистовые идеи.
— Говоря о неистовых идеях — сможешь ты умудриться держать пи¬
столет постоянно под рукой, не делая это явно?
— Думаю, да. В моей большой соломенной сумке.
— Это не заставит тебя чувствовать себя слишком мелодраматично?
— Я не хочу, чтобы ты заставил меня стесняться этого. Это оружие.
Оно стреляет. И я совершенно не щепетильна. Ты показал мне, как работа¬
ет предохранитель. И я собираюсь держать один патрон в патроннике. Мое
семейство под угрозой, Сэмюэл, и я становлюсь такой же дикой, как Дже¬
ми. Когда я стреляла там, наверху, я не переставала сомневаться, смогу
ли направить его на человеческое существо, спустить курок, держа его
на мушке, и не дрогнуть. А потом подумала о Мерилин и поняла, что
смогу.
— Ты меня поражаешь.
Яхт-клуб Нью-Эссекса находился в четырех милях к востоку от города.
Там была вполне приличная бухта для яхт, док, собственный мол и длин¬
ное здание клуба с террасами, барами и танцзалом. Владельцы крейсерских
моторок называли истовых парусников «Магелланово племя». Парусники
называли владельцев моторок «химкоманда». Большие яхты останавлива¬
лись в Нью-Эссексе из-за хорошего обслуживания. Летом здесь были посе¬
тители из Майами и Форта-Лодердейл. Зимой некоторые владельцы боль¬
ших крейсерских яхт направлялись на юг.
После того как Сэм с Кэрол прошли школу «Красотки Сиу-2», шлюпки,
151
переделанной из устаревшего озерного парома, и перешли на «Красот*
ку-3», расшатанную двадцатишестифутовую крейсерскую яхту приблизи¬
тельно шестнадцати лет от роду, со съемным топом, они вступили в яхт-
клуб Нью-Эссекса. Взносы были высоки, а общественный распорядок на¬
сыщен. «Красотка» независимо от того, насколько свежи были ее краска
и лакировка, никогда не выглядела на уровне среди всего этого хрома, ме¬
ди, тикового и красного дерева. У нее был сияющий и сомнительный вид
приодевшейся прачки в опере.
Она, казалось, активно негодовала по поводу своего нового окружения.
При каждом отплытии она норовила вильнуть и стукнуть одно из великих
созданий, причаливших возле нее. У нее был один винт и шестидесятипяти¬
сильный морской двигатель, сделанный в месте, о котором почти никто
не слышал. Мотор был флегматичный, надежный и невообразимо тихий.
Он мог неспешно толкать «Красотку» со скоростью в десять узлов. Но
в яхт-клубе Нью-Эссекса двигатель тоже восстал. Дважды он глох в сере¬
дине бухты при возвращении и дважды им приходилось идти на буксире.
После этого Сэм завел пятисильный подвесной мотор, лежащий впереди
завернутым в толь.
Клуб был очень дорогой и слишком много его членов были исключи¬
тельно надутыми. И до него было долго добираться от Харпера. Когда
пришло время платить взносы за второй год, Сэм и Кэрол обговорили
все и были приятно поражены и удивлены, увидев, как легко человек мо¬
жет бросить клуб.
Они вступили в Лодочный клуб Харпера. Он был десятью милями бли¬
же, на берегу озера между Нью-Эссексом и Харпером в конце дороги, сво¬
рачивавшей с Маршрута 18. Здание клуба можно было бы более точно на¬
звать лачугой. Бухта была маленькая и переполненная. Лодочная верфь
Джейка Барнеса была рядом с клубом. Это было суматошное непринуж¬
денное предприятие. Он продавал лодки, бензин, масло, такелаж, рыболов¬
ные принадлежности и холодное пиво. Он был толстый сонный человек,
унаследовавший свое дело после смерти отца. Он был хорошим, но лени¬
вым мастером. У него были рахитичные приспособления, с помощью ко¬
торых он мог вытащить все что угодно на сто пятьдесят метров из воды.
Он хорошо разбирался в морских и подвесных моторах и, если на него
нажать, то мог сделать крупный ремонт корпуса. Его верфь представляла
собой невероятную мешанину из дерева, ржавого железа, пустых канистр
из-под масла, корпусов, слишком ветхих для ремонта, гниющих канатов
и проваливающихся крыш над складскими площадками.
Большинство членов Лодочного клуба Харпера были фанатичными са¬
модельщинами. Это, похоже, удовлетворяло Джейка. Он брал минималь¬
ную плату за вытягивание лодок на сушу. Он казался самым счастливым
человеком, когда мог стоять в грязной тенниске и промасленных штанах,
попивая собственное пиво и наблюдая за тем, как клиенты работают у сво¬
их лодок. Дети членов клуба обожали Джейка. Он рассказывал им всевоз¬
можнейшую ложь о своих приключениях.
152
«Красотка Сиу» милостиво приняла перемену. Здесь она выглядела поч¬
ти современной. После оперы прачка вернулась в соседский салун и была
удовлетворена. Морской двигатель больше не глох. А Сэма с Кэрол куда
больше веселили клубные дела. Общество было помоложе.
Сэм припарковал фургон за доком Джейка и проверил все, что они взя¬
ли. Наждачка, материал и состав для конопачения, краска для корпуса, па¬
лубная краска и лак.
Джейк с банкой пива в большой грязной руке засеменил, чтобы встре¬
тить их, когда они подошли к главному навесу.
— Привет, Сэм. Как вы, миссис Боуден? Здравствуйте, ребята.
— Вы ее вытащили? — спросила Нэнси.
— Конечно. Вон там, на последних салазках. Над ней нужно немного
поработать, это точно. Осмотрел ее вчера. Хочу показать тебе кое-что,
Сэм.
Они подошли к «Красотке». Вынутая из воды, она выглядела вдвое
больше и вполовину страшнее.
Джейк прикончил пиво, выбросил банку, достал из кармана нож и, от¬
крыв маленькое лезвие, подошел к транцу. Сэм наблюдал, как он вонзил
лезвие в заднюю часть киля, сразу же за опорой. Лезвие вошло с настора¬
живающей легкостью. Джейк выпрямился и многозначительно посмотрел
на Сэма.
— Прогнило?
— Немного прогнило. Последние два-три фута киля.
— Это опасно?
— Я бы сказал — если дать этому слишком далеко зайти, то потом
как-нибудь ребятам можно ждать кой-каких неприятностей.
— Нужно немедленно что-то с этим делать?
— Ну я бы не говорил так — немедленно. С такой занятостью, как у
меня в это время года, пройдет немного времени, раньше чем я смогу
{зяться за нее. А так, я бы сказал, что нужно срезать его где-то аж вот
так. Срежь всю эту секцию напрочь. Потом вырезать подходящий добрый
кусок дерева и прикрутить его прямо сюда, а потом наложить несколько
плоских скоб по обе стороны и привинтить их насквозь. Я проверил здесь
все остальное, она все еще в порядке.
— Когда это нужно сделать, Джейк?
— Я бы сказал, когда я ее вытащу в октябре, времени будет достаточ¬
но. Тогда вы сможете пользоваться ею все лето. Теперь, давай пойдем сю¬
да, и я покажу тебе, где есть большая течь. Прямо здесь. Смотри. Обшив¬
ка дала трещину и открыла вот эту самую щель. Вода затекает из нее как
раз вот в это место.
— Она не широковата для того, чтобы конопатить ее?
Джейк сунул руку под лодку и достал тонкий кусок дерева с поперечины
салазок.
— Я выстрогал этот кусок, и, кажется, он отлично подойдет. Я собирался
промазать его водонепроницаемым клеем и вставить сюда, но все как-то
1S3
руки не доходили. Думаю, ты и сам сможешь с этим справиться отлично.
Я покажу тебе, где горшок с клеем, Сэм. А сейчас я хочу, чтобы вы кой-
чего сделали сегодня, ребята. Только не сбегать, как прошлый раз, Баки.
Хорошо позачшцаешь и отрастишь себе крепкие мускулы. Вы взяли ста¬
рушку Мерилин помогать вам?.. В чем дело? Я что-то не то сказал?
— Пойдем возьмем клей, — сказал Сэм. По дороге к навесу он расска¬
зал Джейку о собаке.
Джейк метко плюнул в пустую банку из-под масла.
— Каким же нужно быть сукиным сыном, чтобы отравить собаку!
— Я знаю.
— Был тут один парень, еще до вас, когда отец был жив. Большинство
народу говорит, что рыба ничего не чувствует. Холодная кровь и все такое.
А он чистил свою рыбу здесь, снимал ее с крючка, измерял и разделывал,
еще трепыхающуюся. Казалось, он тащится от этого. В конце концов мы
прогнали его. Потеряли клиента на наживку. У некоторых людей все в по¬
рядке с совестью. Это просто дьявольщина для этих детей. Она была не
слишком боевой собакой, но уж точно любила друзей. Вот клей. Дай-ка
я достану его тебе. Возьми этот вот резиновый молоток и не старайся за¬
гнать деревяшку слишком быстро. Легонькими ударами, и держи ее ровно.
У Дона Лэнгли пару недель назад ощенилась сука сеттера. Снова сиганула
в кусты. Дон думает, что на этот раз ее подцепил какой-то дворняга, но
щенки просто умницы. Он хочет отдать их всех, когда их отлучат.
— Спасибо, Джейк, но, может быть, позже.
— Иногда лучше взять сразу же. Я бы сказал, чуть больше клея. Хоро¬
шенько полей ее. Tto всегда сможешь вытереть то, что выдавится.
Вставив выструганный клин под наблюдением всего семейства, Сэм
распределил работу. Все начали работать брусками с наждачкой. Пекло
солнце, и работа была утомительной. Через полчаса Сэм снял рубаху и
повесил ее на козлы. Легкий бриз с озера подсушивал пот на его худой
спине. Баки был неожиданно серьезным и прилежным.
Когда подошел Джил Бермэн и остановился возле него, Сэм использо¬
вал это как повод для перерыва. Джеми и Баки убежали с долларом поку¬
пать два пива и три кока-колы у Джейка.
— ТЬ>1 все-таки сумел организовать эту команду, —* сказал Джил. Джил
был сорокалетним вице-президентом «Нью-Эссекс Бэнк энд Траст Компа¬
ни». Он переехал в Харпер год назад. Это был крупный, прежде времени
поседевший мужчина. Его жена была живая рыжеволосая болтушка. Сэму
и Кэрол очень полюбились Джил с Бетти. «Самонадеянный мальчиш¬
ка», — говорила о нем Кэрол.
— Я потерял своих помощников из-за лодочных гонок сегодня после
обеда. Они готовятся.
— «Королева Джунглей» нуждается в ремонте?
— Разве он ей когда-нибудь не был нужен? На этот раз сухая гниль
в крыле. Проклятая старая калоша. И зачем мы ее только держим, не пой¬
му. Кэрол, Бетти связывалась с тобой по поводу следующей пятницы?
154
— Нет, пока нет.
— Вечеринка у старого большого Бермэна, ребята. Отбивные на углях
на заднем дворе. Массированная атака на мартини. Пьяные разговоры и
семейные драки после этого. Мы собираемся устроить ее для множества
отвратительных типов и потому нам нужны несколько друзей поблизости,
чтобы улучшить положение.
Кэрол посмотрела на Сэма, а потом сказала Джилу:
— Мы с удовольствием пришли бы, но могут появиться кой-какие пре¬
пятствия. Может быть, мне придется уехать из города. Можно мне будет
дать знать Бетти попозже на неделе?
— Хоть перед самым стартом. Это большой вечер.
Вернулись мальчики с кока-колой и пивом. Сэм отошел в сторонку по¬
говорить с Джилом о делах. Банк был попечителем многих имений, пред¬
ставляемых Доррити, Стетчем и Боуденом. Во время разговора Сэм лениво
поглядывал на свою семью. Кэрол снова повела всех работать. Нэнси но¬
сила очень короткие красные шорты, старые и выцветшие, и желтый по¬
лотняный лиф. Ноги ее, красивой формы, были длинные, стройные и заго¬
релые. Она терла наждаком обеими руками, плавно поворачиваясь в талии.
Гладкие молодые мускулы выдавались на ее спине под кожей и тканью.
После ухода Джила Сэм снова степенно работал, пока в час Кэрол не
объявила обеденный перерыв. Они съездят домой, поедят и снова вернут¬
ся. Именно тогда Нэнси скромно заявила, что она сказала Томми Кенту,
чем они будут заниматься, и что он, может быть, подъедет и поможет,
поэтому, если можно, она останется поработать, а они могут привезти ей
сандвич, пожалуйста.
Сэм отвез Кэрол и мальчиков домой. Майк Тернер сидел на переднем
крыльце, ожидая Джеми. Кэрол приготовила громадные сандвичи и ги¬
гантский кувшин чая со льдом. Заворачивая сандвич для Нэнси, она
спросила:
— Iti горишь желанием снова работать?
— Я хочу покрасить корпус до темноты.
— Я собираюсь уложить Баки поспать. Он полностью выдохся. Он за¬
визжит от одной мысли об этом, но отрубится через десять секунд. Поез¬
жай вперед, а я привезу мальчиков где-то через час.
Сэм взял «МГУ> и снова поехал на верфь. Он обошел навес, неся сандвич
и маленький термос чая со льдом. Нэнси сидела на корточках, зачищая
нижний изгиб корпуса, место, до которого трудно добраться. Она. улыбну¬
лась ему.
— Пока нет твоей голубой мечты?
— Пока нет, папа. Так уже не говорят.
— А как же правильно?
— Ну... он звучит во мне.
— Боже правый!
— Пожалуйста, поставь все это, папа. Я сначала хочу закончить здесь.
Он отошел и положил сандвич с термосом на козлы. Расстегивая
155
рубаху, он повернулся спиной к Нэнси. Он замер неподвижна держась кон¬
чиками пальцев за третью пуговицу. В десяти метрах от него, на низком
штабеле дерева сидел Макс Кейди. В руках у него была банка пивали сига¬
ра. Он был в желтой вязаной спортивной рубашке и сильно мятых брюках
дешевого оттенка цвета электрик. Он улыбался Сэму.
Сэм подошел к нему. Эти двадцать футов, казалось, заняли море време¬
ни. Улыбка Кейди не изменилась.
— Что ты здесь делаешь? — Сэм говорил намеренно тихо.
— Ну, я пью пиво, лейтенант, и курю эту вот сигару.
— Я не хочу, чтобы ты кантовался здесь.
У Кейди был спокойно-довольный вид.
— Вот, человек продает мне пива и я подумываю, может быть, нанять
лодку. С детства не рыбачнл. Рыбалка на озере хорошая?
— Чего ты хочешь?
— Эй, это твоя лодка? — Кейди показал сигарой, подмигнул с непри¬
стойной многозначительностью. — Хорошие обводы, лейтенант.
Сэм посмотрел назад и увидел Нэнси, сидящую на пятках. Короткие
шорты до предела натянулись вокруг юных бедер.
— Черт возьми, Кейди, я...
— У человека есть хорошая семья, такая вот лодка, работа, с которой
он может сняться, как только захочет. Должно быть, это мило. Выйти
на озеро и побездельничать там. Когда сидишь, то часто думаешь о таких
вещах. Знаешь... как бы грезишь.
— Зачем ты здесь? Чего ты хочешь?
Маленькие карие глаза изменились, но улыбка все еще открывала деше¬
вые белые зубы.
— Мы начали почтя что наравне тогда, в сорок третьем, лейтенант.
У тебя было классное образование, офицерское звание и маленькие золо¬
тые планки, но у каждого из нас была жена и ребенок. Ты знал это?
— Помнится, я слышал, что ты был женат.
— Я женился в двадцать. Мальчику было четыре, когда ты засадил ме¬
ня. Я видел его, когда ему было всего пару недель. Мэри бросила меня,
когда я получил пожизненное. Она даже никогда не приехала. Это делается
легко, когда у тебя пожизненное. Я подписал юридические бумаги. И боль¬
ше не получил ни одного письма. Но брат написал мне, как она снова вы¬
шла замуж. За паяльщика, там, в Чарльстоне, Западная Виргиния. Напло¬
дила целый выводок детей. Брат прислал мне вырезки, когда убили ребен¬
ка. Моего ребенка. Это было в пятьдесят первом. Ему было двенадцать,
и он слетел со своего мотороллера под почтовый грузовик.
— Мне очень жаль, что так случилось.
— Жаль, лейтенант? Iti, должно быть, хороший парень. Tii, должно
быть, в самом деле хороший парень. Вернувшись в Чарльстон, я высмот¬
рел Мэри. Она чуть мертвая не свалилась, когда узнала меня. Дети были
в школе, а паяльщик где-то паял. Это было в прошлом сентябре. Знаешь,
она потолстела, но все еще красивая женщина. Все женщины у Праттов
156
красивые. Горцы из окрестностей Эскдейла. Мне пришлось высадить
дверь, чтобы поговорить с ней. Тогда она побежала, схватила одну из этих
каминных штучек и попыталась стукнуть меня ею по голове. Я отобрал
ее, согнул два раза и выбросил в камин. Тогда она тихо вышла и села
в машину. У нее всегда был трудный характер.
— Зачем ты мне все это рассказываешь?
— Я хочу, чтобы ты понял, в чем дело, как я говорил тебе на прошлой
неделе. Я отвез ее в Хантингтон, всего около пятидесяти миль, и в тот
же вечер забрался к ней в будку, когда она звонила паяльщику. К тому
времени она уже желала только то, что я говорил ей, и она сказала, что
берет отпуск от него и детей. Я повесил трубку, когда она все еще вопила.
Я заставил ее написать мне любовное письмо с датой, в котором она про¬
сила меня забрать ее ненадолго. Я заставил написать его полным ругани.
Мы пробыли с ней около трех дней в отеле в Хантингтоне. К тому време¬
ни я уже устал от ее постоянного нытья и хныканья по своим детям и
паяльщику. Вся борьба уже закончилась, но у нее остались отметины еще
с первого дня, когда она пыталась удрать. Ты все усекаешь, лейтенант?
— Думаю, да.
— Когда она мне надоела, я сказал ей, что, если только она попробует
крикнуть легавого, я отошлю фотокопию ее письма паяльщику. А еще
подъеду и посмотрю, нельзя ли будет зашвырнуть парочку паялыциковых
детей под какой-нибудь почтовый грузовик. Это произвело на нее впечатле¬
ние. Мне пришлось влить в нее бутылок пять, раньше чем она вырубилась.
Тогда я отвез ее через Биг-Сэнд в Кентукки, а когда нашел одну из этих
непристойных забегаловок возле Грейсона, то вытащил ее и сунул в какую-
то развалюху, стоявшую там. Где-то через милю по дороге и выбросил
ее туфли и платье в поле. Я дал ей хороший шанс отработать дорогу
домой.
— Это все должно напугать меня.
— Нет, лейтенант. Это просто часть общей картины. У меня было мно¬
го времени подумать. Ты знаешь. Я вспомнил, как мы поженились. Я при¬
ехал в Чарльстон в отпуск. Мне было двадцать, это был 1939, и я служил
уже два года. У меня не было женитьбы в мыслях, но в субботу вечером
она приехала в город со своими. Ей только перевалило за семнадцать и
все, что я мог, глядя на них, понять, это то, что они были горцы. Мои
жили в Браунленде, раньше чем ^переехали в Чарльстон. Я шел за ними
по всему городу, не спуская глаз с Бетти. Когда сидел, я вспоминал по
ночам, как все было в тот субботний вечер, свадьбу, и как она приехала
в Луизиану, когда у нас были маневры перед отправкой. Она хотела быть
возле меня. Она была религиозна. Происходила из большого клана библей¬
ских крикунов. Но это не мешало ей проявлять огромный интерес к похо¬
дам на сено.
— Я не хочу слушать этого.
— Но ты будешь слушать, лейтенант. Ты хочешь слов. Я нашел слова
для тебя. Узнав от брата, что она снова вышла замуж, я спланировал все
157
точно так, как сделал это. Изменил лишь немного. Я собирался дер¬
жать ее неделю, вместо трех дней, но она слишком быстро перестала
бороться.
— Так, и что?
— Ты, должно быть, большой умный юрист, лейтенант. Я думал о ней
и, естественно, думал о тебе.
— И составил планы насчет меня?
— Вот, уже теплее. Но я не мог планировать насчет тебя потому, что
не знал, как ты стоишь. Я даже не был уверен, смогу ли я найти тебя.
Я надеялся, как черт, что тебя не убили и что ты не умер от болезни.
— Ты угрожаешь мне?
— Я не угрожаю тебе; лейтенант. Как я уже говорил, мы начали при¬
близительно одинаково. Сейчас ты на жену и троих детей впереди меня.
— А ты хочешь, чтобы мы снова сравнялись.
— Я так не говорил.
Они смотрели друг на друга, и Кейди все еще улыбался. Он выглядел
полностью расслабленным. Сэм Боуден не мог найти пути, как овладеть
положением.
— Ты отравил мою собаку? — спросил он и сразу же пожалел о своем
вопросе.
— Собаку? — Глаза Кейди округлились с деланным удивлением. —
Отравил твою собаку? Зачем, лейтенант? Ты клевещешь на меня.
— О, хватит уже!
— Хватит чего? Я отравил твою собаку не больше, чем ты посадил
переодетого легавого мне на хвост. Ты бы ведь никогда не сделал
этого.
— Ъ>1 сделал это, ты, грязный ублюдок!
— Мне нужно быть осторожным. Мне нельзя стукнуть тебя, лейтенант.
Меня закроют за нападение. Хочешь сигару? Это хорошие сигары.
Сэм беспомощно отвернулся. Нэнси перестала работать. Она стояла,
внимательно глядя на них, глаза ее сузились, она кусала нижнюю губу.
— В самом деле аппетитное дитя, лейтенант. Почти такая же сочная,
как твоя жена.
Сэм слепо развернулся и ударил. Кейди выпустил банку с пивом и лов¬
ко поймал удар ладонью правой руки.
— Тебе давался один тычок на всю жизнь, лейтенант. И ты его уже
сделал.
— Убирайся отсюда!
Кейди встал. Он вставил сигару в угол рта и так и говорил:
— Конечна Может, со временем ты и поймешь все, лейтенант. — Он
пошел к навесу, двигаясь легко и свободно. Он ухмыльнулся Сэму, потом
помахал сигарой Нэнси и сказал: — Как-нибудь увидимся, красавица.
Нэнси подошла к Сэму.
— Это он? Да? Папа! Ты дрожишь!
Сэм, не обращая на нее внимания, пошел за Кейди вокруг навеса. Кейди
158
сел за руль старого серого «шевроле». Он лучезарно улыбнулся Сэму с
Нэнси и уехал.
— Это тот самый, да? Он ужасен! От его взгляда у меня мурашки по
телу поползли, как от червей.
— Это Кейди, — сказал он. Голос его стал неожиданно хриплым.
— Зачем он пришел сюда?
— Оказать еше немного давления. Бог знает, как он обнаружил, что
мы здесь. Я рад, что мамы с мальчиками не было.
Они пошли обратно к лодке. Сэм посматривал на дочь, когда она шла
рядом. Ее лицо было серьезным и задумчивым. Эта проблема задевала
не только их с Кэрол. Детей она тоже трогала.
Нэнси подняла на него взгляд:
— Что ты собираешься делать с этим?
— Я не знаю.
— А что он собирается делать?
— Этого я тоже не знаю.
— Пап, ты помнишь, давно, когда я была маленькой, у меня были кош¬
мары после того, как мы сходили в цирк?
— Помню. Как звали ту обезьяну? Гаргантюа.
— Правильно. Там, где его держали, были стеклянные стены, ты дер¬
жал меня за руку — и тут он повернулся и посмотрел прямо на меня. Ни
на кого из других людей. А прямо на меня. И я почувствовала, как что-то
внутри меня свернулось и умерло. Это было нечто дикое, не имеющее ни¬
какого права быть в одном мире со мной. Tbi понимаешь, что я имею
в виду?
— Конечно.
— Этот человек немного такой же. Я имею в виду, у меня было чем-то
похожее ощущение. Мисс Бойс сказала бы, что я не реалистична.
— А кто такая мисс Бойс? Знакомое имя.
— Ох, она — наша учительница английского. Она говорит нам, что хо¬
рошая литература хороша потому, что показывает развитие характера, и
то, что не бывает полностью хороших и полностью плохих. А в плохой
литературе — герои на сто процентов героичны, а злодеи — на сто процен¬
тов плохи. Но мне кажется, что этот человек — полностью плохой.
Никогда раньше, думал он, мы не могли говорить на вот таком рав¬
ном, взрослом уровне без взаимной робости.
— Полагаю, что я бы мог понять его, если бы захотел. Он был в гряз¬
ном, жестоком деле; получил на войне нервное истощение; устал от боев
и сразу после этого получил пожизненное заключение на каторге. А такое
окружение превращает человека в зверя. Полагаю, что он не думал об
этом, как о награде за службу. Посему должен быть кто-то виноват.
А он не может обвинить себя. Я стал символом. Он не видит Сэма Боуде¬
на, юриста, владельца дома, семейного человека. Он видит лейтенанта, мо¬
лодого военного адвоката пуританской правдивости, разрушившего его
жизнь. Хотелось бы мне быть одним из этих твоих стопроцентных героев
159
по этому поводу. Хотелось бы мне не иметь в голове всех этих оговорок
и объяснений.
— У нас на психологии мистер Проктор говорил нам, что душевная бо¬
лезнь — это состояние, когда личность не может дать рационального объ¬
яснения реальности. Мне нужно было запомнить это. Так что, если мистер
Кейди не может быть рациональным...
— Я уверен, что он — умственно больной.
— Тогда разве не нужно его лечить?
— Закон в этом штате создан для того, чтобы защищать людей от не¬
справедливого помещения в лечебницу. Бумаги о помещении может подпи¬
сать близкий родственник — и человека положат на обследование, обычно
на шестьдесят дней. Или, если лицо совершает акт насилия либо неразум¬
но поступает в общественном месте, оно может быть заключено на основе
показаний служителей закона, бывших свидетелями насилия или неразум¬
ности. Другого пути нет.
Она повернулась и пробежала пальцами по зачищенной стороне
корпуса.
— Получается, здесь не много можно сделать.
— Мне бы очень хотелось, чтобы ты не пошла на свидание сегодня ве¬
чером. Я не приказываю тебе. Возможно, с тобой все будет в порядке, но
мы-то этого не будем знать.
Она, хмурясь, подумала над этим:
— Я останусь дома.
— По-моему, мы можем открывать краску.
— Хорошо. Ты собираешься рассказывать маме об этом?
— Да. Она имеет право знать все, что происходит.
Томми Кент появился за несколько минут до того, как вернулась Кэрол
с мальчиками. Это был длинноногий, хорошо выглядевший парень, вежли¬
вый, интересный и достаточно почтительный. Ему дали щетку, и они с
Нэнси красили одну часть корпуса, подтрунивая над плохой работой друг
друга. Сэм радовался, видя, как она с ним обращается. Никаких тающих
взглядов. Никакого оттенка обожания. Она была с ним резка, отгоражива¬
ясь дерзкой уверенностью, сознанием собственного достоинства и своей
привлекательности. Сэм удивлялся тому, как профессионально было отто¬
чено ее молодое оружие и как использовалось, создавая впечатление дли¬
тельной практики. Она обращалась с ним, как с немного непонятливым
старшим братом, что было, конечно же; абсолютно правильной тактикой
по отношению к такому столпу школы, как Томми Кент. Сэм, искоса по¬
глядывая на них со своего места у носа, смог заметить только один прокол
в ее полной естественности. Она не принимала ни одной позы и не занима¬
ла ни одной позиции, которая не была бы так или иначе невыигрышной
или неуклюжей. Она была осторожна, как на танцах. Он услышал, как она
отменила свидание. Ее тон был извиняющимся ровно настолько, чтобы не
показаться грубым. И достаточно неопределенным для того, чтобы разбу¬
дить подозрение и ревность. Сэм заметил, как потемнело лицо Томми,
160
когда Нэнси отвернулась от него, и подумал: «Молодой человек, она толь¬
ко забросила крючок. Она держит конец удочки кверху и прекрасно тянет.
А когда придет время, она так же прекрасно совладает с сетью, и ты бу¬
дешь биться на две лодки с вращающимися глазами и дрожащими жабра¬
ми. У Пайка Фостера никогда не было шансов, и сейчас она готова к игре
покрупнее».
После того как Кэрол приехала и заставила Нэнси прерваться на санд¬
вич и чай, все четверо усердно красили, а Сэм, купив два пива, отвел Кэрол
к одному из покосившихся доков Джейка и сел возле нее, едва не касаясь
ногами воды. Здесь он рассказал ей о Максе Кейди.
— Здесь! — сказала она с расширенными и округлившимися глаза¬
ми. — Прямо здесь?
— Прямо здесь, наблюдал за Нэнси, когда я вернулся. И когда я взгля¬
нул на Нэнси, мне показалось, что я вижу ее так же, как и он, и она никог¬
да не выглядела более раздетой, даже в том бикини, которое ты позволя¬
ешь ей носить, только когда мы на острове и без гостей.
Она сжала свои пальцы вокруг его руки с истеричной силой и, крепко
закрыв глаза, сказала:
— Это сведет меня с ума. О Боже, Сэм! Что нам делать со всем этим?
Ты говорил с ним? Ты выяснил про Мерилин?
— Я говорил с ним. Уже в самом конце я вышел из себя. Я попытался
ударить его. Я был ужасно эффектен. Я попытался ударить его, когда он
сидел. Я мог бы бросить в него теннистый мяч с тем же успехом. Испод¬
тишка. Его чертовы руки толщиной с мои ноги, и он быстр, как ласка.
— А как же насчет Мерилин?
— Он отрицал это. Но отрицал это так, словно говорил мне, что он
сделал это.
— Что еще он говорил? Он угрожал?
Мгновение Сэм боролся с искушением оставить историю жены Кейди
при себе. Но все-таки заставил себя рассказать ее, стараясь придать ей вид
бесстрастного репортажа, глядя при этом в зеленую воду залива. Кэрол
не перебивала. Когда он взглянул на нее, она, казалось, неожиданно тра¬
гично постарела. Он очень гордился тем, что в свои тридцать семь жена
сохраняла вид неопределенной тридцатилетней, а временами — радостной
и чудесной двадцатипятилетней. А сейчас он впервые увидел ее с поникши¬
ми плечами и костлявым лицом и понял, как она будет выглядеть, когда
станет очень старой.
— Это отвратительно, — сказала она.
— Понимаю.
— Бедная женщина. И что за отвратительный способ угрожать нам.
Намеками. Нэнси поняла, кто он?
— Она не замечала его почти до конца. Когда увидела, что мы разговари¬
ваем, догадалась. А когда я так глупо попытался стукнуть его, поняла. После
его отъезда мы поговорили. Она проявила здравый смысл. Я думаю, что
очень горжусь ею. Она с готовностью отменила сегодняшнее свидание.
6 Дж. Макдональд «След тигра»
161
— Я рада. Разве Томми не мил?
— Очень мил, но не начинай говорить так, будто ей восемнадцать.
Этот образчик лучше, чем Пайк. А она, кажется, способна хорошо справ¬
ляться с ним. Не знаю, где она научилась.
— Этому не научишься.
— По-моему, она унаследовала это от тебя, дорогая. Вот и я думал
себе о своих делах, искал свободное место в том кафетерии и...
Сэм пытался выглядеть радостным, но знал, что ничего не выходит.
Ее голова склонилась, и он увидел слезы, наполнившие ее черные ресницы.
Он положил свою руку на ее.
— Все будет хорошо, — сказал он. Она яростно кивнула. — Пей пиво,
малышка. Посмотри. Сегодня суббота. Светит солнце. Вокруг целое семей¬
ство. Мы выберемся. Им не побить Боуденов.
Ее голос звучал глухо:
— Возвращайся и помогай. Я ненадолго останусь здесь.
Взяв щетку, он оглянулся. Она выглядела маленькой там, на доке. Ма¬
ленькой, униженной и очень испуганной.
Глава 5
Он встретил Кэрол в пятницу в полдень, в конце апреля 1942 в кафете¬
рии «Хорн и Хардарт» возле кампуса Пенсильванского университета. Он
был на последнем курсе юридического института. Она была на старшем
курсе подготовительного факультета.
Не найдя свободных мест на первом этаже, он понес свой поднос на¬
верх. Здесь было почти так же переполнено. Он оглядел комнату и увидел
одинокую исключительно красивую девушку за столиком на двоих. Она,
казалось, читала учебник. Случись это годом раньше, он никогда не подо¬
шел бы и, поставив поднос на край стола, не спросил:
— Вы не возражаете?
Он не был особо застенчив, но в тоже время он всегда был неуклюж
в обращении с незнакомыми девушками. Но это был 1942, и в мире витал
новый безрассудный дух. Стандарты менялись быстро. Он упорно долбил
книги, был апрель, пахло весной, и она была в самом деле красивая
девушка.
— Вы не возражаете?
Девушка быстро и холодно взглянула на него и снова уставилась в кни¬
гу: «Давайте».
Он разгрузил свой поднос, сел и начал есть. Она уже пообедала и ела
творожный пудинг, набирая на вилку очень маленькие кусочки, чтобы про¬
длить удовольствие. Так как она не показывала никакого намерения под¬
нять глаза, он чувствовал себя вполне в безопасности, разглядывая ее. Ее
было приятно разглядывать. Длинные черные ресницы, хорошие бро¬
ви и высокие скулы. Странно жесткие черные волосы. Она была одета
162
в зеленый узловатый костюм и желтую блузку с редкими кружевами на
шее. Он с отчаянием подумал о своих более общительных друзьях и о том,
как вежливо и уверенно они могут завязать разговор. Скоро она закончит
свой пудинг и кофе и уйдет, возможно, бросив еще один холодный взгляд.
А он будет сидеть и думать о том, что мог бы сказать.
Вдруг Сэм узнал то, что она читала. Он пользовался этой книгой на
последнем курсе. «Психопатология» Дарфи. После нескольких немых репе¬
тиций он сказал с наиболее возможной небрежностью:
— Этот курс заставил меня попопеть.
Она глянула на него, как бы удивляясь тому, что обнаружила кого-то
за столиком. «Да?» — она снова смотрела в свою книгу. Это был не во¬
прос. Это был конец всего разговора.
Он попытался выбраться, сказав:
— Я... я был не согласен с расплывчатостью науки. Они используют
ярлыки, но не способны соизмерять вещи.
Она медленно закрыла книгу, заложив пальцем страницу. Посмотрела
на него и на его тарелку. Ему захотелось, чтобы он заказал что-то подо¬
стойнее, чем сосиски с бобами.
— Разве вы не знаете правил? — безразлично спросила она.
— Каких правил?
— Неписаных правил. Вам нельзя пытаться завязать разговор со сту¬
дентками в этом огромном университете. Мы — те серые, неряшливые
близорукие созданьица, которых вы, студенты-мужчины, называете книж¬
ными червями. Мы все недостойны вашего высокого внимания. Если доро¬
гой брат совершает социальную ошибку, приводя книжного червя в брат¬
ство, на него смотрят с отвращением. Поэтому предлагаю вам слетать в
Брин-Мор и попытать счастья там.
Он почувствовал, что его лицо взмокло и покраснело. Девушка снова
открыла свою книгу. Его неуклюжесть медленно превратилась в злость.
— Хорошо. Я заговорил с вами. Если не хотите говорить, так и скажи¬
те. Но красота не дает особого права быть грубой. Не я устанавливал эти
неписаные правила. И я не назначаю свиданий студенткам здесь потому,
что так случилось, что я помолвлен с девушкой в Нью-Йорке.
Не было никакого знака того, что она слышала его. Он набросился на
сосиску, и та, вылетев из тарелки, упала ему на колени. Когда он положил
ее обратно, девушка сказала, не поднимая глаз:
— Тогда зачем же пытаться приснять меня?
— Чертовски самоуверенно.
Она посмотрела на него и надула губы. Он увидел, что ее глаза были
такими темно-карими, что казались почти черными.
— Разве?
— Самоуверенно и самонадеянно. У меня нет никакого намерения сни¬
мать вас. А если и было, брат, то я уже излечился.
И она улыбнулась ему широкой ухмылкой беспризорника, рассмешив¬
шей его.
163
— Видите, вы отметили, что у вас была мысль.
— Нет!
— Для большинства людей в этом мире практически невозможно быть
хоть немного честными и откровенными. Вы так уж точно таким не вы¬
глядите.
— Я полностью честен с собой.
— Сомневаюсь. Давайте посмотрим, сможете ли вы им быть. Пред¬
ставьте себе, что, когда вы выступили со своим жалким гамбитом, я наки¬
нулась, как голодный окунь. И мы бы действительно серьезно поговорили
о курсе. Потом вы, увидев, что я как бы играю с этим пудингом, пошли
бы и принесли мне еще кофе, а я бы среагировала так, будто вы пробива¬
лись сквозь человеческую стену, чтобы принести мне изумруды. Потом мы
выходим вместе, и давайте скажем, что у вас занятия в два часа, а мы
прослоняемся столько, что у вас останется всего пять минут. Сейчас будьте
откровенны. Мы стоим лицом к лицу. И я, с жеманным видом, говорю,
что все было так ужасно интересно. Вот ваш шанс быть честным. Вы про¬
пустите занятия только для того, чтобы отвести меня в мое унылое ма¬
ленькое общежитие?
— Конечно, нет.
Она посмотрела на него со своей бесящей улыбочкой. Он обследовал
свой разум. Он вздохнул.
— О’кей. Да, пропустил бы. Но в этом есть что-то неточное и не¬
честное.
Она протянула руку:
— Поздравляю. Вы квазичестны. Меня зовут Кэрол Уитни.
Ее пожатие было твердым, и она быстро убрала руку.
— И дополнительная информация, я помолвлена с удивительным пар¬
нем, который сейчас в Пенсаколе учится летать. Поэтому ни жеманства,
ни трепещущих ресниц не будет.
— Сэм Боуден, — сказал он, улыбаясь ей. Он кивнул на книгу. — Этот
курс заставил меня попотеть.
— Отличное выздоровление. Кажется, вы мне нравитесь, Сэм Боуден.
Так случилось, что я очень хорошо с ним справляюсь. Насколько же давно
вы потели?
— Пару лет назад. Я сейчас в юридическом институте. Последний
курс.
— А что потом?
— Предполагаю, что-то связанное с войной. Клэр настаивает, чтобы я
закончил и получил степень вместо того, чтобы заниматься глупостями,
как она говорит. У ее отца завод в Джерси, и он завален военными кон¬
трактами. Клэр пытается все устроить так, чтобы я работал с ним. Он
не против и гарантирует бронь. Я еще не решил. Вам каждый рассказывает
личную историю?
— Я вызываю доверие. Мы с Биллом собираемся пожениться, как толь¬
ко ему приколют крылышки ВМС. Я не наследница оборонного завода в
164
Джерси, но если бы даже и была ею, то не стала бы удерживать его. Он
аж прыгает от этого. Думаю, я бы даже не пыталась.
Он все-таки взял ей еще кофе, и они все-таки вышли вместе, и он ска¬
зал ей:
— Я провожу вас до вашего унылого общежития.
— Нет сияющего авто с откидным верхом?
—■ He-а. Я из трудящихся классов. — Он медленно шагал с ней в но¬
гу. — Первые два года были богатыми. Потом умер отец. Работая летом
и по вечерам, я ухитрился продержаться. Я перестал работать последние
три месяца, потому что заработал достаточно, чтобы закончить, если буду
осторожен, и собираюсь вложить все свое время в книги. Создается смеш¬
ная ситуация, когда патриотизм вступает в конфликт с долларом.
— Что вы имеете в виду?
— Мы с братом должны поддерживать маму. У нее маленькие доходы.
Брат женат, но у него нет детей. Мама живет с ними в Пасадене.
А Джорджа должны вот-вот забрать в армию. Выплаты от вояк будут
не очень большие.
— Так что завод в Джерси выглядит неплохо.
— Или по крайней мере офицерское звание, если я смогу заработать его.
— У меня нет ни гроша. Я единственный ребенок. Мама умерла десять
лет назад. Отец может посылать достаточно, чтобы я держалась. Он про¬
работал всю жизнь на нефтяных месторождениях. Как только он может
наскрести достаточно, сразу же пускается в рискованные операции, всегда
прогорает, но не бросает.
Когда они дошли до общежития, Сэм задал смертельный вопрос. Она
заколебалась, потом сказала:
— Да, я буду обедать там завтра в это же время.
К концу недели они проводили вместе каждую свободную минуту.
Они говорили обо всем на свете. Они твердили друг другу, что у них
полностью платонические отношения. Они часто говорили о преданности
Биллу и Клэр. И они говорили, что Билл и Клэр не будут возражать про¬
тив честной дружбы между мужчиной и женщиной. Несмотря на то, что
он воровал время у своих книг, его ум был быстрее и свежее, чем когда
бы то ни было, и он работал с такой эффективностью, что знал — он от¬
лично со всем справляется. У них не было денег. Но в Филадельфии была
весна, и они гуляли бесконечные мили, просиживали в парках и говорили,
говорили, говорили. Только честная дружба. Было не важно, что, когда
он видел ее, у него перехватывало в горле.
Он исполнительно писал и звонил Клэр. Она писала Биллу и читала
ему письма Билла, а когда она пропускала интимные моменты, он напол¬
нялся темной яростью. Он говорил, что Билл выглядит хорошим парнем.
Он был убежден, что Билл хвастлив, легкомыслен и неизлечимо и навсегда
инфантилен. В отместку он читал Кэрол надушенные письма Клэр. И был
озадачен тем, какой поверхностной выглядела Клэр.
Все пришло к неизбежному повороту в маленьком городском парке, в
165
полночь, на фоне мягкой звездной ночи позднего мая. Они говорили о вой¬
не и детстве, о музыке, соснах и наилучшем воспитании собак. Потом она
сказала, что у нее в восемь занятия, они поднялись лицом друг к другу,
и ее лицо было слегка освещено далеким уличным фонарем. Последовала
весьма любопытная тишина, и он положил руки ей на плечи. Она пылко
подалась, вся оказалась у него в руках, и долгий голодный поцелуй так
взбудоражил их, что они качнулись и потеряли равновесие. Они сидели на
скамье, и он держал ее за руку во время длинной и удивительной паузы,
а она, запрокинув голову, смотрела на звезды прямо над ними. Они поце¬
ловались снова, и их стремление и настойчивость возрастали до тех пор,
пока она мягко не отстранила его.
— Просто ужасно будет рассказывать все это Биллу, — сказала она.
— И Клэр.
— Фу на Клэр.
— И на Билла. Это простая математическая проблема. Мы делаем двух
счастливых и двух несчастных вместо четырех несчастных.
— Самая старая в мире рационализация, дорогой.
— Пожалуйста, скажи это еще раз.
— Самая старая...
— Только последнее слово.
— Дорогой? Боже, я называла так неделями, только не вслух. Есть еше
много разных слов. Давай пройдем по всему списку. Tti первый.
Они просидели так всю ту ночь. Они закончили учебу. Кольца были
отосланы назад, и они поженились. Они были полностью и гордо убежде¬
ны, что не было в истории человечества двух других людей, которые были
бы больше влюблены или больше подходили друг другу во всех отношени¬
ях. У них была тихая гражданская свадьба. Неожиданный чек от ее отца
поддерживал их, пока он не получил офицерское звание и не прибыл в Ва¬
шингтон на службу. Снятая комната в кирпичном доме в Арлингтоне была
особым и интимным раем.
Она поехала с ним на западное побережье, и они пробыли вместе три
недели, пока он ждал в Кэмп-Анза отправки. Джордж к тому времени был
в армии уже шесть месяцев. Кэрол очаровала мать и невестку Сэма, и бы¬
ло решено, что ей лучше будет перебраться жить к ним, чем ехать в Техас
к своему отцу. Когда он уехал, она была на седьмом месяце беременности,
и он был очень рад тому, что она будет с его матерью и Бет.
Его отправили в начале мая 1943, а вернулся он в Штаты в сентябре
1945, капитан Боуден, темно-коричневый от сорока дней на синем полотне
чехла корабельного люка — вернулся в мир, который сильно изменился.
Джорджа убили в Италии в 1944. Его мать умерла двумя месяцами позже.
Отец Кэрол погиб в катастрофе на нефтяном месторождении в Техасе;
после продажи его имущества и оплаты похоронных расходов осталось
полторы тысячи долларов. Сэм подал прошение об увольнении, и его
удовлетворили в Калифорнии. Он перебрался в небольшой снятый домик
в Пасадене и заново познакомился с женой и дочерью, которой никогда
166
не видел. Через две недели после его прибытия они побывали на свадьбе
Бет. Она вышла замуж за немолодого уже человека, вдовца, который был
добр к двум одиноким женщинам.
А еще через две недели, после долгих телефонных разговоров с Биллом
Стетчем, они были уже в Нью-Эссексе, сняли дом. И Сэм зубрил, готовясь
к адвокатским экзаменам. А в канун Рождества Кэрол объявила с притвор¬
ной яростью и резкими замечаниями, направленными на всех военных во¬
обще и на некого капитана Боудена в частности, что она обнаружила себя
слегка беременной.
Сэм красил борт лодки длинными мазками, вполуха слыша болтовню
детей. Хорошие годы. Лучшие годы. Много любви и успеха, приятно по¬
стоянного, хотя и не особо эффективного.
Он обрадовался, когда Кэрол пришла из дока, и начал работать. Никто
не заметил, как Баки решил покрасить нижнюю сторону корпуса. У него
была большая щетка, и он любил полностью макать ее в краску. Он кра¬
сил прямо над головой. Кэрол вскрикнула, когда увидела era Баки был
одинаково мертвенно-белым, клоун в полном гриме. Все бросили красить,
взяли тряпки и скипидар и оттерли Баки. Он был полон визгливого негодо¬
вания и беспрестанно ерзал. Когда его достаточно зачистили, дети пошли
в клуб переодеться и искупаться за территорией дока. Кэрол с Сэмом за¬
канчивали покраску.
В понедельник утром, покончив с почтой и перенеся несколько встреч,
Сэм договорился о встрече с капитаном Марком Даттоном в полицейском
управлении Нью-Эссекса. Полицейское управление примыкало к муниципа¬
литету, и кабинет Даттона был в новом крыле. Он был капитан розыска,
обычного вида человек, в обычном сером костюме. Сэм встречал его рань¬
ше два или три раза на городских мероприятиях. У Даттона были седые
волосы и спокойные манеры. Его можно было принять за брокера, страхо¬
вого агента или рекламника — до тех пор, пока он не посмотрит прямо
на вас. Тогда вы видите глаза полицейского и взгляд полицейского — пря¬
мой, скептичный, полный твердой и усталой мудрости. Маленький кабинет
был чист. Стеклянная стена выходила в тесное помещение, где больше по¬
ловины столов пустовало, а стены были заставлены высокими серыми пап¬
ками с делами.
После рукопожатия Сэм сел, и Даттон сказал:
— Это то же, по поводу чего со мной виделся Чарли Хоппер?
— Да. Насчет Макса Кейди. Чарли, кажется, думал, что ваши люди
смогут... загнать его. Я не хочу просить особых привилегий, вы меня пони¬
маете. Но мне кажется, он опасен. Я знаю, что он опасен.
— Чарли — политик. Первое дело — сделать людей счастливыми. Вто¬
рое —- заставить их думать, что они счастливые.
— Вы не обещали ему ничего?
— Мы взяли Кейди и держали его, пока не проверили.
167
— Чарли говорил мне. Его нигде не разыскивают.
— Нет. Как говорят, он заплатил свой долг обществу. Он может отчи¬
таться за машину и деньги. Он не нищий. Из-за природы его единственно¬
го приговора мы завели на него карточку в папке для возможных пре¬
ступников.
— Капитан, возможно, что его где-нибудь разыскивают. Вот если бы
вы предприняли некоторые дальнейшие действия...
— Что вы имеете в виду?
Сэм пересказал историю Кейди с похищением и изнасилованием его
бывшей жены. С точностью тренированного юридического ума Сэм вспом¬
нил и передал все относящиеся к делу факты. Даттон подвинул записную
книжку поближе и записывал, пока Сэм говорил.
— Фамилии нет? — спросил Даттон.
— Нет, но ее нетрудно будет найти.
Даттон посмотрел в свои записи:
— Найти ее будет нетрудно. Позвольте мне спросить вас следующее.
Вы не думаете, что Кейди придумал эту историю, просто чтобы попу¬
гать вас?
— В своей работе, капитан, я слышал множество лжи. Я бы сказал,
что он говорит правду.
Даттон нахмурился и подергал мочку уха.
— Вы имеете дело с хитрым зверем. Если это правда, он дал вам доста¬
точно фактов, чтобы найти ее. Так что он должен быть очень сильно уве¬
рен в том, что она слишком напугана, чтобы подписать заявление. И еще;
я сталкивался с этими горцами. Они не склонны просить помощи у закона,
даже если и не напуганы.
— Но вы попробуете сделать это?
— Я пошлю это людям в Чарльстон и попрошу их посмотреть, что
можно сделать. Возможно, что она вообще больше не вернулась домой,
вы понимаете? Но возможно, и вернулась. Там дети. Я бы не слишком
надеялся на это, мистер Боуден.
— Если это не сработает, капитан, не могли бы вы все же заставить
его покинуть город?
Даттон кивнул:
— Мы уже делали это, не часто. Последний раз три года назад. Это
очень чистый город. Самый чистый в штате из городов такого размера.
Это не значит, что безупречно чистый, мистер Боуден. Но это значит, что
мы избавились от крупных преступников. Мы позволяем нескольким мел¬
ким мошенникам оставаться в деле потому, что всегда существует опреде¬
ленный уровень спроса. Когда же они пытаются стать слишком крупными,
пытаются легализовать свое предприятие или грубо обходятся с налого¬
плательщиками, мы ломаем их быстро и твердо. Когда пытаются вме¬
шаться крупные дельцы, мы защищаем нашу мелкоту. В ответ они делают
взносы в обе политические партии в Фонд помощи полиции и держат
нас в курсе относительно всех залетных, появляющихся в городе и
168
начинающих искать, чем поживиться. Я говорю откровенно и не для печа¬
ти. Доказательства можно найти в статистике ФБР. У нас низкий уровень
практически по каждому виду преступлений. Двадцать лет назад он был
одним из самых высоких в штате. Христиане постоянно пытаются при¬
жать нас к ногтю за заигрывание с нашими ручными мошенниками. Мы
держим маленького черта, которого мы знаем, и гоним большого, которо¬
го не знаем. Но им этого доказать невозможно. В Нью-Эссексе безопасно
ходить ночью по улицам. Для меня этого достаточно. Я знаю, что мы
делаем свое дело. Три года назад в город зарулили двое, типа Чикаго-
Майами-Лас-Вегас с противосолнечными очками, кожаными чемоданами и
парой блондинок, якобы секретарш, которые не могли даже толком печа¬
тать. Они взяли люксы в «Нью-Эссекс Хаус» и начали вращаться. Хотели
попробовать объединить наших ручных мошенников. Шеф Тернер, мэр
Хэскилл, член городского совета Голдмэн и я провели между собой совеща¬
ние. Мы поставили десять наших лучших людей на эту четверку. Мы ис¬
толковали закон по-своему. Оставь мы их в покое, у нас были бы неприят¬
ности. Большие скверные неприятности.
Поэтому мы причинили им неприятности первыми. Они не могли по¬
вернуться, не нарушив какое-нибудь указание, о котором и не слыхали. Мы
поставили в обоих номерах подслушивающие устройства, и это дало нам
еще несколько ключей. Оба раза, когда блондинки выходили из отеля, их
снимали, забирали за приставание к мужчинам на улице, крупно штрафова¬
ли, брали обычные в таких случаях анализы крови и осматривали. Никогда
не видел более сумасшедших экс-танцовщиц. Нужно было четыре дня и
пять тысяч шестьсот долларов штрафа, чтобы они убрались. Мы провери¬
ли маршрут, по которому они выехали из города и предупредили ребят
в округе и штате. Их забирали четыре раза за превышение скорости, пре¬
жде чем они пересекли границу штата. Превышение скорости и езда в пья¬
ном виде. У них у всех были права, но мы отобрали все, кроме одних,
так чтобы у них остался один водитель, одна из девушек, для транспорти¬
ровки их за пределы штата. Они больше не возвращались. Но рано или
поздно кто-нибудь снова попробует. Здесь деньги. А там, где деньги,
можно продать организованное зло.
— Не могли бы вы сделать то же с Кейди?
— Это можно сделать. Нужна куча людей и много времени. Я прове¬
рил его сам, пока он был в магазине. Он не испугается, и невозможно
оскорбить его достоинство — потому, что его у него нет.
— Вы сделаете это?
Даттон уравновесил карандаш на толстом указательном пальце, резко
взглянул на Сэма и сказал:
— Нет.
— Вы можете назвать мне причину, капитан?
— Я могу вам назвать много причин. Раз: у нас почти сто тридцать
тысяч население. Но у нас то же количество полицейских сил, в людях,
не в снаряжении, как тогда, когда население было восемьдесят тысяч.
169
У нас не хватает людей, снаряжения, низкая плата и слишком много работы.
Когда что-нибудь стрельнет, я должен вызывать людей на службу и изви¬
няться перед ними за то, что мы не можем платить все сверхурочные, ког¬
да они выходят. Матери постоянно устраивают демонстрации у муниципа¬
литета потому, что мы не можем поставить больше людей на переходах
у школ. Два: это нечто, что вы, как юрист, можете понять. Это может
создать интересный прецедент. Мы использовали бы незаконные методы,
много времени и людей, чтобы отвести явную угрозу всему городу, а не
просто одной личности. Если бы мы это сделали, нам стали бы задавать
вопросы. Если бы он нанял нужного стряпчего, простите мне этот термин,
здесь могло бы стать очень жарко. Люди, которых я бы назначил, были
бы очень удивлены этой дополнительной обязанностью. Три: вы — не жи¬
тель города. Вы работаете здесь, но ваш дом не здесь. Вы не платите го¬
родских налогов. Ваша фирма платит, но это дело не вашей фирмы. Как
личность вы не платите ни малейшей части моего жалованья.
Сэм покраснел и сказал:
Я не знал, что это будет звучать...
— Дайте мне закончить. Наконец. Я видел этого человека. Он выглядит
умным. Он не кажется одержимым жаждой убийства. Я думаю, он просто
попытается подавить на вас слегка. Но я не хочу, чтобы вы вышли из это¬
го кабинета, думая, что совсем не встретили понимания. Если этот Кейди
преступит черту где-нибудь в районе моей ответственности, я пригляжу за
тем, чтобы те, кто его арестовывает, и судья были правильно информиро¬
ваны. Они отделают его так крепко, как только позволяет закон.
— Большое спасибо, капитан. У вас есть время послушать, что еше он
сделал за последнее время?
— Было бы очень интересно.
Сэм рассказал ему о Сиверсе и о собаке.
Даттон откинулся назад, нахмурился и почесал резинкой на конце ка¬
рандаша нос.
— Если он раскусил Сиверса так быстро и стряхнул его так легко, то
у него талант на такие игры. У вас есть доказательства насчет собаки?
— Нет. Но после разговора с ним я уверен.
— Это, конечно, за нашими границами.
— Я это знаю.
Даттон подумал еще несколько мгновений.
— Мне очень жаль, мистер Боуден. Я не могу предложить больше ниче¬
го, кроме того, что уже сказал вам. Если вы искренне встревожены всем
этим, я советую вам увезти куда-нибудь семью.
— Мы уже говорили об этом.
— Может быть, это хорошая мысль. Он устанет от своей игры и через
некоторое время уедет из города. Давайте мне знать обо всех новостях. —
Он поднялся и протянул руку. Сэм поблагодарил его и вышел.
В три часа дня, проходя мимо офиса Билла Стетча, он заглянул туда
и увидел, что Билл один. Повинуясь порыву, он зашел и рассказал ему
170
все. Билл был потрясен, сочувствовал — и не сделал абсолютно никаких
конструктивных предложений. У Сэма создалось странное ощущение, что
Билл не хочет быть втянут в эту историю ни под каким видом. Он, каза¬
лось, держал себя в стороне.
— Бедная несчастная собака. В мире бывают злобные люди, Сэмми.
— Кейди — это мое особое предназначение.
Билл откинулся назад, глаза задумчивые. Он был гигантским человеком
с красным лицом, чисто белыми волосами и голубыми глазами. Его стул
и одежда были сделаны по особому заказу. Он оставлял впечатление
радостного лентяя, но Сэм узнал еще много лет назад, в штабе армии,
что манеры Билла скрывали сложный, хитрый и очень проницатель¬
ный ум.
— Это ставит тебя в очень неудобное положение, — сказал Билл.
—■ И это творит со мной смешные вещи. Будь я проклят, если бы я
когда-то смог бы увидеть себя идущим в полицию и вежливо просящим
их сделать что-то незаконное.
Стетч хихикнул.
— Эта старая обаятельная дева, держащая весы и время от времени
поглядывающая из-под повязки. И Сэмюэл Боуден — ее самый алчущий
обожатель. Много детей чувствуют то же самое, но до черта мало мужчин,
которые могут... продолжать так обожать ее.
Сэм почувствовал, что к нему относятся покровительственно, и это ра¬
зозлило его.
— Что ты имеешь в виду?
— Не возмущайся, Сэмми. Черт, когда это были просто Доррити и
Стетч, я знал, что нам нужны здесь какие-то благородные мотивы, чтобы
мы могли сохранить свой ханжеский вид. После того как ты поработал
со мной в Индии, я понял, что ты наш парень и лучше даже и придумать
нельзя. Мы с Майком Доррити — пара пиратов с лицензиями. Нам нужен
был баланс. Со звездными глазами.
— Да, черт возьми, Билл, мне не нравится...
— Спокойнее. Ты компаньон. Тл делаешь до черта хорошей работы.
Ты больше чем поддерживаешь свою сторону. Мы чертовски рады, что
взяли тебя. Это был умный ход. Но есть такие места в этом бизнесе, с
которыми тебе не справиться, и мы не даем тебе возможности заниматься
этим. Мы с Майком пачкаем этим руки. Это по части лазеек в законе.
Нам хорошо платят за то, чтобы найти лазейку, независимо от справедли¬
вости дела.
— Таких, как сделка Морриса в прошлом году?
— Именно таких, как сделка Морриса в прошлом году.
— Я-то думал, что от нее смердит.
— Еще как, мой мальчик. Вот почему я забрал ее у тебя прежде чем
ты потерял для нас клиента. И вел ее сам.
— Ты заставляешь меня чувствовать себя чертовым новичком.
Билл покачал головой.
171
— Tbi не новичок. ТЫ умный адвокат, Сэмми. И ты очень редкий эк¬
земпляр. Ты — хороший человек, который верит в себя и в то, что он дела¬
ет. Каждая юридическая фирма должна иметь по крайней мере одного та¬
кого. Но очень не многие имеют. Посему не обращай внимания на цинич¬
ного старого бандита. Мы не воруем на самом деле. Иногда мы показыва¬
ем людям, как они могут украсть, но это случается не часто. Продолжай
так же относиться к этой леди с весами. Но не ужасайся так сильно, когда
ты просишь полицию о незаконной услуге. Жизнь — это постоянный про¬
цесс компромиссов, Сэмми. Главное в том, чтобы выйти с другого конца,
все еще сжимая несколько клочков самоуважения. Конец лекции на сегодня.
Надеюсь, что ты разрешил свою маленькую неприятную проблему.
Вернувшись в свой офис, Сэм сидел за столом и думал о себе с презре¬
нием. Мечтатель с лучистыми глазами. Эйб Линкольн1 — любитель. Пре¬
ступные юристы воодушевленно защищают заведомых убийц. И о них не
думали, что они неэтичны. Вот человек добросовестно занимается земель¬
ными сделками. Потом он узнает, что может получить больше. Он входит
со шляпой в руках и говорит: «Покажите мне, как это можно расторг¬
нуть». Ты изучаешь технические подробности и расторгаешь сделку. Он
клиент. Он платит за услуги.
Но ведь это был честно составленный контракт, и с беспристрастной
точки зрения все эти тонкости — абсурд.
Перестань исходить кровью, Боуден. ТЫ взрослый человек. Прекрати
бегать вокруг, размахивая всеми своими флажками. Кейди стреляет твоих
детей, пока ты взываешь к своему диплому и ищешь в пыльных книгах
способы законно схватить его за руку.
Он позвонил в «Апекс» и оставил Сиверсу свой номер.
В четверть шестого, когда он уже уходил, позвонил Сивере, и они дого¬
ворились встретиться в баре в трех кварталах от офиса Сэма через десять
минут. Сэм позвонил Кэрол и сказал, что он будет поздно. Она сказала,
что с детьми все в порядке, что Баки снова плакал по Мерилин, когда вер¬
нулся из школы, но это продолжалось недолго. Все они пошли с Джеми
и Майком на ручей искать камень. Она взяла с собой большую соломенную
сумку. Они нашли хороший камень, и было ужасно трудно тащить его
обратна
Когда Сэм вошел, Сивере стоял в баре. Он подождал, пока Сэм возьмет
выпить, и они пошли в заднюю кабинку, далеко от музыкального автомата
и напротив мужского туалета.
— Я говорил сегодня с капитаном Даттоном. Он ничего не будет
делать.
— Я не вижу, как бы он смог. Если бы вы весили здесь куда как боль¬
ше; чем сейчас, это можно было бы устроить. Но он все равно сделал бы
это неохотна Между прочим, он отличный полицейский, этот парень.
1 Один из президентов США, по профессии адвокат, активно отстаивал права
расовых меньшинств.
172
Ткхий, простой и твердый как камень. Вы хотите вернуться к тому, о чем
вы говорили?
— Я... думаю, да.
Сивере слегка улыбнулся.
— Больше никаких разговоров о законных путях?
— Я имел их сегодня уже столько, что хватит надолго.
— Вы становитесь резче.
— Это от того, что произошло. В пятницу он приехал и отравил мою
собаку. Собаку детей. Доказательств нет. В субботу он приехал на лодоч¬
ную верфь, наглый до невозможности.
— Он поутихнет.
— Вы можете сделать то, о чем говорили?
— Это можно устроить за три сотни, Боуден. Я сам не буду изыски¬
вать таланты. У меня есть друг, а у того есть нужные связи. Он поставит
на него троих. Я знаю и место. Сзади дома двести одиннадцать по Джэ-
кел-стрит. У того места, где он ставит машину, есть забор и навес. Они
смогут ждать в углу, между навесом и забором.
— Что... они сделают?
— А что вы думаете? Изобьют его до полусмерти. С парой кусков тру¬
бы и велосипедной цепью они сработают профессионально. Он попадет в
больницу. — Взгляд Сиверса изменился, стал отсутствующим. — Меня
однажды били профессионально. О, я был крутым парнем. Я верил, что
другого вреда, кроме убийства, мне не причинить. Я думал выскочить из
этого, как Май Хаммер. Но все вышло не так, мистер Боуден. Это оставля¬
ет сильные отпечатки. Я так думаю, что это боль. И то, что они не оста¬
навливаются. То, что вы слышите себя умоляющим их, а они все равно
не останавливаются. Весь дух и вся гордость просто вылетают из вас. Два
долгих года я не стоил и гроша. Я был полностью здоров, но востояямо
дергался. Сильно дергался. Я не был готов к тому, чтобы меня снова ста¬
ли так обрабатывать. Потом я начал приходить в себя. Это случилось во¬
семнадцать лет назад, и даже сейчас я не уверен, что полностью стал пре¬
жним. А я покрепче, чем большинство. Нет и одного человека из пятидеся¬
ти — и, поймите, я знаю, что это реальная цифра, — который бы стоил
чего-нибудь после тщательного профессионального избиения. Они трясут¬
ся, как зайцы, всю оставшуюся жизнь. Вы поступаете правильно.
— А они не могут его случайно убить?
— Боуден, это профессионалы!
— Я понимаю. Но это может случиться.
— Раз из десяти тысяч. Даже если и так, мы — чистые. Приказы прохо¬
дят по слишком многим каналам. Даже если бы кто-то и захотел, чего
не будет, он не смог бы проследить цепочку до вас.
— Мне дать вам чек?
— Боже милостивый, нет! Наличные. Когда вы сможете взять их?
— Завтра, сразу после открытия банка.
— Принесите их завтра сюда в это же время.
173
— Как вы думаете, когда это случится?
— Завтра или в среду вечером. Не позже. — Он допил, поставил стакан
и выскользнул из кабинки.
Сэм взглянул на него, криво улыбнулся и сказал:
— Подобные вещи часто случаются? Похоже, я очень наивен.
— Это случается. Люди становятся слишком умными. Их нужно ис¬
правлять, а иногда это единственный способ дать им понять.
— Это — одно из любимых выражений Кейди.
— Тогда он будет полностью доволен.
— Чем?
— Тем, что ему дадут понять.
Он придержал все три рассказа до тех пор, пока мальчики не легли в
постель, а Нэнси не ушла в свою комнату готовиться к последнему экзаме¬
ну в году. Кэрол слушала со спокойным, отчужденным лицом. Они сидели
рядом на кушетке в гостиной. Она сидела подогнув под себя ноги, ее круг¬
лое теплое колено упиралось ему в бедро. Она все время вертела на руке
свой серебряный браслет.
— Значит, ты собираешься заплатить триста долларов за то, чтобы его
до смерти избили.
— Да. Но разве ты не видишь, что это — единственный...
— О, дорогой, не пытайся объяснять или извиняться. Я не это имею
в виду. Я восхищаюсь. Великолепно к этому отношусь. Я бы стригла газо¬
ны и стирала другим, чтобы заработать эти триста долларов.
— По-моему, женщины более первобытны.
— Это — да. Это — определенно да.
Он беспокойно поднялся:
— И все-таки это неправильно. Неправильно то, что такие веши
возможны.
— Почему?
— Представь себе; что разочарованный клиент решит, что мне необходи¬
мо такое же лечение. Если у него есть нужные связи, он сможет это сделать.
Это превратит мир в джунгли. А в нем должен быть закон и порядок.
Она подошла к нему, обвила руками его талию и сказала:
— Бедный Сэмюэл! Может быть, это и джунгли, дорогой. И мы знаем,
что в джунглях есть зверь.
— Я никак не могу выяснить. Если это и есть правильный способ ула¬
дить все; тогда все; на чем основана моя жизнь, очень хлипко.
Она скорчила рожу:
— Я — хлипкая?
— Только местами. Я имею в виду мою профессиональную жизнь.
— Разве ты не видишь, гусь ты, что это ненормальная ситуация? Логи¬
ка заведет тебя в тупик. В таких вещах нужно жить инстинктами.
А они — лучшее оружие женщины. И я знаю, что ты все сделал правиль¬
но. Мне хотелось бы, чтобы я сделала это вместо тебя. Ты очень хороший
человек, дорогой.
174
— Я слышу это слишком часто.
— Ты не должен рычать на меня!
— Хорошо. Я хороший человек. Я плачу триста долларов за то, чтобы
уложить другого человека в больницу.
— И ты все равно хороший человек. Tbi слишком много переживаешь.
Прекрати все эти философские теории. Просто помоги мне радоваться то¬
му, что я больше не боюсь. А это так хорошо — не бояться. Я еще немно¬
го боюсь потому, что это пока не произошло, но после этого я собираюсь
стать самой веселой женой в городе. Если это превращает меня в крово¬
жадную ведьму, пусть так и будет.
После того как Кэрол уснула, он тихонько выбрался из кровати и подо¬
шел к креслу у окна спальни. Тйхо и осторожно поднял шторы, зажег сига¬
рету и выглянул на серебристую дорожку и каменный забор. Ночь была
пуста. Четверо его невероятно ценных заложников судьбы крепко спали.
Земля вращалась, звезды были высоко. Все это реальность, сказал он себе.
Ночь, Земля, звезды и сон его семьи. И еще одно, что казалось таким важ¬
ным, было просто пыльным и архаичным кодексом, позволявшим людям
жить вместе в относительном мире и спокойствии. В древние времена дере¬
венские старейшины наказывали тех, кто нарушил табу. И все последую¬
щие законы были огромной, громоздкой надстройкой, возведенной на
основной идее того, что группа проводила наказание нарушителей. Это бы¬
ла племенная процедура с белыми париками, мантиями и клятвами. Про¬
сто так получается, что она не соответствует его нынешнему положению.
И все же две тысячи лет назад он мог бы прийти на совет-старейшин,
рассказать им о своей беде, получить поддержку племени — и хищника бы
забросали камнями до смерти. Значит, это действие было дополнением к
закону, то есть правомочным. Но и лежа в кровати, он все еще не мог
принять эту рационализацию.
Глава б
В среду Сивере ничего не сообщил, а Сэм не нашел ничего в газетах.
В четверг, в девять тридцать утра, ему позвонил Даттон.
— Это капитан Даттон, мистер Боуден. У меня есть новости о вашем
парне.
-Да?
— Мы забрали его за нарушение общественного порядка, возмущение
спокойствия и сопротивление аресту. Вчера ночью, около полуночи он по¬
пал в драку во дворе за тем домом на Джэкел-стрит. На него напали
три местных подонка. Они его хорошо отделали, прежде чем он смог
уйти. Один из них удрал, двое в больнице. Он швырнул одного из них
об навес. Повреждение спины и множественные ушибы. У другого сло¬
маны челюсть и запястье, сотрясение и выбито несколько ребер. Ему
175
разворотили щеку велосипедной цепью и сильно дали по глазам куском
трубы.
— Его посадят в тюрьму?
— Определенно, мистер Боуден. Полагаю, он был ошеломлен проис¬
шедшим, во дворе было темно, и когда он наткнулся на патрульного,
бежавшего через двор, то расплющил ему нос в лист бумаги. Второй
патрульный свалил его дубинкой, потом его забрали, зашили лицо, при¬
волокли в участок и закрыли в каталажку. На этой неделе вечерние заседа¬
ния ведет судья Джэмисон, посмотрим, что мы сможем дать ему сегодня.
Он требует адвоката. Хотите взяться?
— Нет, спасибо.
— Судья Джэмисон содействует нам не так много, как некоторые дру¬
гие, но думаю, что он набросится на него вполне прилично. Заскочите туда
сегодня вечером около восьми тридцати и сможете увидеть, как он
справится.
— Л буду там. Капитан, не рано ли еще спрашивать вас, как все вышло
в Чарльстоне?
— Нет. Все вышло так, как я говорил. С той женщиной говорили у
нее дома из полиции Чарльстона. Она подтвердила, что когда-то была за¬
мужем за Кейди. И утверждает, что не видела его со дня приговора. Она
утверждала, что даже не знает, что он освобожден. Очень плохо.
— Спасибо вам за то, что вы пытались сделать.
— Очень жаль, что больше ничего не вышло, мистер Боуден.
В четыре позвонил Сивере и попросил Сэма встретиться с ним на том
же месте. Сэм пришел первым. Он взял выпивку, пошел к той же кабинке
и сел ждать. Когда пришел Сивере, он сел напротив Сэма и сказал:
— Вам следовало бы потребовать возмещения.
— Что произошло?
— Они были слишком небрежны. Я передал им, что это крепкая обезь¬
яна. Они любовно пошлепали его, а когда он не свалился, они попытались
пошлепать его еще. Неожиданно оказалось слишком поздно. А он просто
вышиб дух из этих парней. Тот, который убежал, получил хук в живот
первым. Я слышал, что он до сих пор не может нормально дышать.
Слухи ширятся. Трудно будет найти ребят для следующей попытки.
Я слыхал, что, когда один из них пролетел сквозь стену навеса, звук был,
как от взрыва бомбы. Мне очень жаль, что все получилось так плохо,
мистер Боуден.
— Но его посадят в тюрьму.
— И выпустят оттуда.
— Что же мне тогда делать?
— Думаю, заплатить за еще одну обработку. Вам лучше отложить ты¬
сячу для этого. Он не даст застать себя врасплох в следующий раз.
К тому времени, когда Сэм добрался домой, Кэрол узнала многое из
вечерней газеты, из единственного абзаца на последней странице, где дава¬
лись имена двух, лежавших в больнице, и говорилось об аресте Кейди.
176
— Ъ>1 поедешь?
— Я не знаю.
— Съезди, пожалуйста, и выясни все, дорогой.
Зал вечернего суда был переполнен. Сэм сел сзади. Из-за постоянного
гула, шарканья ногами и непрерывных хождений он не мог слышать ни
слова из того, что происходило. Потолок был высокий, и от обнаженных
ламп получались резкие тени. Судья Джэмисон имел вид самого скучного
человеческого существа, какое Сэм когда-либо видел. Скамейки были узкие
и твердые, в комнате стоял запах сигар, пыли и дезинфекции. Когда появи¬
лась возможность, он пересел в третий ряд от переднего ограждения. Дело
Кейди начали в девять пятнадцать. Один из городских обвинителей, моло¬
дой адвокат, которого Сэм встречал на заседаниях коллегии, но имени так
и не смог вспомнить, Кейди и двое патрульных в униформе выстроились
перед судьей.
Сэм, напрягаясь изо всех сил, смог уловить только отдельные слова.
Адвокат Кейди серьезным тоном, казалось, напирал на тот факт, что напа¬
дение произошло на собственности, где Кейди снимал свою комнату. Пат¬
рульный с перевязанным носом давал показания неразборчиво и монотон¬
но. Когда шум в зале суда поднимался до слишком высокого уровня, судья
лениво стучал своим молотком.
Обвинитель и защитник вели дружескую беседу» некоторое время игно¬
рируя судью. Потом оба кивнули. Судья зевнул, снова постучал молотком
и произнес приговор, которого Сэм не расслышал. Кейди пошел со своим
адвокатом и заплатил деньги клерку за маленьким столом. Бейлиф начал
выводить его через боковую дверь, но Кейди остановился и оглянулся»
явно оглядывая зал суда. Пластырь выделялся яркой белой диагональю
на его щеке. Брови опухли и посинели. Сэм попытался пригнуться на
скамейке, но Кейди заметил его, поднял руку, улыбнулся и сказал явст¬
венно:
— Привет, лейтенант. Как оно?
И его увели. Сэм поговорил с тремя людьми, прежде чем выяснил, что
произошла Кейди был признан виновным в том, что ударил полицейскога
Два других обвинения были сняты. Его приговорили к ста долларам штра¬
фа и тридцати дням в городской тюрьме.
Он принес новости Кэрол. Они пытались убедить себя в том, что это
хорошая новость, но это их не успокаивала Улыбки были неловкие и бы¬
стро исчезали. Но в конце концов у них было тридцать дней без страха.
И тридцать дней в ожидании прихода страха. То, как обеспокоен был их
дух, даже Кейди не смог бы спланировать лучше.
Школа закончилась. Ограничения с детей были сняты. Началось золо¬
тое лето. Тридцать дней заключения Кейди официально начались девятнад¬
цатого июня. Его выпустят в пятницу, девятнадцатого июля.
Они еще раньше планировали, что Нэнси снова поедет в летний лагерь,
и она умоляла разрешить ей пробыть там в этом году шесть недель вместо
177
обычного месяца. Она будет в Миннаталле уже четвертый год и, возмож¬
но, последний. Шесть недель начнутся в первый день июля. Джеми поедет
во второй раз Гзннаталлу, лагерь для мальчиков в трех милях от первого
и под тем же руководством. Лагеря находились на берегу небольшого озе¬
ра в южной части штата, в ста сорока милях от Харпера. Лагерные планы
были решены на семейном совете еще в апреле, когда нужно было пода¬
вать заявки. После рассмотрения всех факторов просьба Нэнси о шести
неделях была удовлетворена. Тогда у Джеми возникли серьезные возраже¬
ния по поводу того, что он ограничен одним месяцем. Ему было указано,
что Нэнси разрешалось быть там не больше месяца, когда она была его
возраста. Он успокоился, получив гарантию, что в четырнадцать лет ему
тоже будет позволено пробыть там шесть недель. Баки выражал флегма¬
тичное негодование по поводу всего этого. Для него ничего не значило то,
что он начнет ездить через три года. Т^и года составляли половину всего
его возраста. Это была целая вечность. Он был жертвой ненамеренной
жестокости и ненужной дискриминации. Все разъедутся.
Когда его в последний раз обрекли на судьбу оставаться дома все лето,
он выступил с рядом жестких мнений о лагерях. Это просто ужасные ме¬
ста. Ik там должен спать в дождь. Лошади будут лягать тебя, а лодки
все протекают, и если ты не умываешься шесть раз в день, тебя колотят
и колотят.
После того как все решения были приняты, Нэнси начала медленно ме¬
нять свое мнение с приближением лета. Она телесно и эмоционально пре¬
вращалась из ребенка в женщину. Из ее отношения к этому стало ясно,
что она начинает думать о летних лагерях, как о детской забавке Боль¬
шинство из ее компании будет поблизости от Харпера все лето. Она назы¬
вала ребят, которые собирались работать на новой дороге строящейся су¬
перавтостраде которая будет пересекать Маршрут 18 в трех милях север¬
нее Харпера. Она подумывала о том, что, может быть, удастся найти ра¬
боту в деревне Но Сэм и Кэрол думали, что лучше для нее будет продлять
детство на еще одно лето плавания, катания на лошадях, рукоделия, приго¬
товления пшци на костре походов и песен у костра.
Нэнси не была замкнутой, не была она н нытиком. Когда ей стало
ясно, что она все-таки поедет, то впала в те что Сэм называл герцогским
состоянием. Это была величественная и покровительственная отчужден¬
ность, отмечаемая вздохами и едва слышным фырканьем. Она была выше
их всех и, конечно же она снизойдет до согласия с их мыслями независи¬
мого от того, какими детскими они выглядят.
Но в какой-то момент, в неделю суда над Кейди, произошла странная
смена отношения. Нэнси стала радоваться этому плану, была возбуждена
и находилась наверху блаженства. Перемена заинтриговала Сэм и Кэрол.
Однажды вечером Кэрол сказала Сэму:
— ТЬйна раскрыта. Я загнала ее сегодня утром в угол. Она укладывала
свое красное платье пытаясь скрыть всю операцию. Я заметила ей, что
это будет божественный наряд для карабкания по скалам. Она же твердо
па
и высокомерно ответила, что там бывают совместные вечера для груш
из обоих лагерей. Я сказала, что мне это, конечно же, известно, как извест¬
но и то, что максимальный возраст молодых джентльменов из ГЬннаталлы
пятнадцать лет и поэтому красное платье будет выглядеть, как выстрел
из ружья для крупного зверя по кузнечику. Чтобы не быть обвиненной в
недальновидности, она призналась, что Томми Кент будет работать в этом
году помощником директора по спорту в Пэннаталле.
— Хо!
— Да-да. Хо! За всеми отдыхающими тщательно присматривают, а за
женскими работниками в Миннаталле не так тщательно присматривают,
и ее Томми, возможно, близко подружится с какой-нибудь из старших со¬
трудниц лет восемнадцати или около того. И это разобьет сердце нашему
цыпленку.
— Это разумный риск. Но в любом случае я рад, что герцогское состо¬
яние закончилось. Двадцатого ей будет пятнадцать. На какой день это вы¬
падает?
— В этом году на субботу. Мы сможем подъехать с подарками, г- Она
остановилась и убито посмотрела на него. — Я не подумала раньше. Это
через день после...
— Я знаю.
— Как же там они будут? Джеми и Нэнс. Они будут в безопасности?
— Я думаю, он сможет выяснить, где они. Почти каждый сверстник
в деревне будет знать, куда они едут. Я уже думал об этом. Ъл же знаешь,
как там. Они ходят кучками. Большие крикливые стаи, полные мускульно¬
го энтузиазма. Я собирался проинструктировать детей и поговорить с ру¬
ководством, когда мы повезем их. Но то, что Томми будет там, может
упростить все. Я могу поговорить с ним. По-моему, мне этот парень нра¬
вится. Он выглядит умелым.
— Тогда тебе нужно поспешить. У них сегодня свидание; а завтра рано
утром он уезжает. Он должен поехать раньше; помочь готовить лагерь.
Они едут на благотворительный праздник с танцами в пожарной. Он за¬
едет за ней в восемь.
— Никогда не думал, что это все начинается так. рано.
— Мы, девки с индейской кровью, рано взрослеем.
В тот вечер Нэнси мгновенно расправилась с обедом и была готова в
четверть восьмого. Сэм поймал ее в гостиной.
— Очень по-сельски, — сказал он одобрительна
Я хорошо , выгляжу?
— Как называются эти штуки?
— Фермерские джинсы для девушек. У них покрой похож на мужские.
— Похож. Только, чтобы потешить праздное любопытство твоего пре¬
старелого родителя, как ты в них влезла?
— О, это просто! Видишь, здесь, на ногах сбоку? Скрытые молнии от
колена до лодыжки.
— Очень эффектная рубашка. Выглядит, как скатерть из итальянского
179
ресторана. Нэнс, дорогая, я предполагаю, что ты говорила Томми о нашей
проблеме.
— Ха, да.
— Когда он приедет, ты не могла бы сделать вид, что еще не готова?
Чтобы я мог немного поболтать с ним?
— 1Ъм будет полная машина ребят, пап. Что ты хочешь сказать ему?
Я имею в виду то, что я не хочу, чтобы ты выглядел...
— Я отведу его в сторонку, родная, и не скажу ничего такого, чего мож¬
но стыдиться.
Когда в восемь часов приехал Томми, еще было немного солнца, и дол¬
гие летние сумерки начинали собираться в синие тени под деревьями. Сэм
сошел с крыльца и встретил Томми на полдороги через двор к дому.
— Фермер Браун, я так полагаю, — сказал Сэм.
Томми был в комбинезоне, синей рабочей рубахе и соломенной шляпе:
— Староватая одежда, правда, сэр?
— Подходящая по случаю униформа. Нэнси будет готова через несколь¬
ко минут. Я хотел бы поговорить с тобой минутку, Томми.
Он поймал быстрый понимающий взгляд и через мгновение точно знал,
о чем думал Томми. Начинается неприятная сценка с папочкой, рассказыва¬
ющем о том, как молода его девочка и что не надо ее долго задерживать
и так далее.
— Д а, сэр?
—Нэнси говорят, что она сказала тебе о человеке который угрожает нам?
— Да, она говорила. Я не помню, как его зовут. Брейди?
— Кейди. Макс Кейди. Сейчас в тюрьме Но его выпустят девятнадца¬
того следующего месяца, lb достаточно взрослый, поэтому я выкладываю
все напрямую. Я думаю, что этот человек опасен. Я знаю это. Он хочет
задеть меня через мою семью. Так он сможет сделать мне больнее всего.
Ои может приехать в лагерь. Я хочу наложить на тебя дополнительную
ответственность. Я хочу, чтобы ты взял Джеми под свое крыло. Чтобы
ты смотрел за тем, чтобы он никогда не был один. Дал понять то же
и остальным. Думаю, что лучше всего будет сказать, что есть угроза его
похищения. Мы с женой обсудили все и решили, что он будет в большей
безопасности там, чем здесь, lb хочешь заняться этим?
— Да, сэр. А как насчет Нэнси?
— Вы будете в трех милях от другого лагеря. Я собираюсь поговорить
с ними, когда мы привезем ребят. Она старше Джеми и меньше шансов,
что она забудет об осторожности. Хотя, я думаю... что она — более веро¬
ятная цель. Я хочу попробовать решить эту проблему здесь, когда Кейди
выпустят. Если это получится, я сразу же сообщу тебе, Томми.
— Я так понимаю, что в окрестностях Миннаталлы не так много муж¬
чин, — сказал Томми с сомнением.
— Я знаю. Полагаю, ты частенько будешь видеть Нэнси. Напоминай
ей, чтобы она оставалась с компанией. Она видела Кейди. Это во многом
может помочь ей. — Ои дал Томми его детальное описание и сказал: —
180
Если вдруг так обернется дело, не действуй импульсивно и не геройствуй.
Ты крепкий парень и спортсмен, но тебе с ним не сравниться. У него раз¬
меры, реакция и жестокость медведя. Я не думаю, что его можно было
бы остановить даже трубным ключом.
— Я понимаю.
— И пойми еще вот что. Я не драматизирую.
— Я знаю, сэр. Я знаю о собаке. Я никогда не слышал раньше ни о
чем подобном. Я сделаю все, чтобы с ними обоими было все в порядке,
мистер Боуден. Я не провороню.
— Я это знаю. А вот и фермерша.
Он смотрел, как они идут к стоящей машине. Когда Нэнси приблизи¬
лась к ней, раздались долгие свистки. Они, крича и размахивая руками,
уехали, и Сэм вернулся на крыльцо.
Когда вышла Кэрол, неся ему неожиданную премию в виде большого
стакана джина с тоником, он сказал:
— Я думаю о маятниках.
Она села возле него на перила.
— Лекция Боудена.
— Ты всегда различаешь, да?
— Конечно, дорогой. Голос у тебя становится немного глубже, выго¬
вор — более тщательный. Кончай это.
— Если бы я мог прорепетировать, было бы лучше. Я подозреваю, что
мы стоим у конца очаровательных дней детской преступности. Мне кажет¬
ся, что растет очень необычное поколение детей. Хорошие дети, но стран¬
ные. Им до смерти надоело разложение старших и животная философия
сверстников. Они устали использовать пугало военной службы как обычное
оправдание бесчинств и беспорядка. Это очень моральная поросль детей.
Они искушены во всем, но по случаю практикуют умеренность. У них, ка¬
жется, есть чувство нравственной цели и далеких задач, с которыми, видит
Бог, все в порядке. Но они слегка ужасают меня. Я чувствую себя с ними
как мямлящий дегенерат. Томми хороший парень. Маятник качнулся в дру¬
гую сторону.
Кэрол бережно поставила стакан на перила и торжественно захлопала.
— Браво, браво.
— А сейчас хватит слушать меня, мы будем сидеть в этих сценических
сумерках и слушать жуков.
— Мириады насекомых, пожалуйста.
— У сверчков можно узнать температуру.
— Ты говорил мне это сотни раз.
— Еще один признак дряхлости. Банальность и повторения. И забывчи¬
вость, потому что я никогда не могу вспомнить формулу, которую нужно
использовать со сверчками.
— Давай просто скажем, что, когда сверчки поют, тогда достаточно
тепла
— Отлична
181
Они сидели в тишине, пока не пришла ночь. Джеми с несколькими дру¬
зьями играл в амбаре. Их высокие голоса перемешивались с песнями насе¬
комых. Сэм пытался полностью погрузиться в нежный ритм летней ночи,
но не мог остановить тиканье часов в глубине своего разума. Каждая се¬
кунда приближала их к возвращению опасности. И он знал, что Кэрол то¬
же прислушивается к этим часам. Это было, думал он, как сознание смер¬
тельной болезни. Она оживляет непосредственные красоты, обостряет удо¬
вольствия, в то же время пятная их мучительной горестью.
Когда зазвонил телефон, Кэрол пошла ответить и, вернувшись, ска¬
зала:
— Время расходиться. Сходи и разгони эту атомную команду, дорогой.
— Атомную?
— Гае ты был? Они конструируют атомный спортивный автомобиль.
Он разогнал группу. Огни велосипедов потянулись по дороге, планы на
завтра выкрикивались со всех сторон. Это был удивительный мир лета в
детстве. Телевидение, побыв немного источником беспокойства, снова было
взято под контроль. Лето — это время больших мускулов, время беготни
и криков. Лето было тем временем, когда большая рыжая собака должна
была бы бегать с ними, натыкаясь на загорелые ноги и сбивая их на зем¬
лю, с дрожью подвергаясь поездке в атомном спортивном автомобиле, за¬
хлебываясь от лая из-за невозможности залезть к ним на дерево, мешком
валясь по вечерам в свой угол, чтобы войти в мир грез и дергать ногами,
с высшей доблестью гоняясь там за всеми монстрами, которых ей удава¬
лось спугнуть.
Они выехали в лагерь рано утром в понедельник, первого июля. Боль¬
шинство родителей привезли своих детей в воскресенье. Они тоже сначала
планировали так, но потом, после семейных дебатов, Сэм решил взять в
понедельник выходной, с тем чтобы в воскресенье выехать на остров на
пикник. Они провели на острове великолепный день. По дороге домой под¬
нялся свежий бриз, и Баки, слишком поздно принявший свой бонамин,
провел последние полчаса путешествия перегнувшись через борт, сильно
негодуя по поводу своего желудка и будучи уверенным в черном преда¬
тельстве;
Рано утром возбуждение связало желудок Джеми в узел. Он не мог
есть. Списки были проверены. Майк Тернер вышел на дорогу сказать Дже¬
ми последнее прощай. Фургон был загружен, дом заперт, и они тронулись.
Баки заразился возбуждением остальных, но на обратном пути он впадет
в глубокое уныние, пока неизбежно не заснет на заднем сиденье. Они при¬
ехали в одиннадцать и сначала заехали в Миннаталлу, несмотря на проте¬
сты Джеми, столь пронзительные и горькие, что пришлось его сурово
одернуть. Насыщенный утренний распорядок был в полном разгаре. Под¬
руги Нэнси с прошлых лет приветствовали и звали ее. После того как Сэм
и Джеми перегрузили вещи Нэнси в ее хижину, он подъехал к администра¬
тивному коттеджу и поговорил с начальником лагеря, новым человеком
здесь. Он был моложе прежнего-начальника. Разговор получился не очень
182
удовлетворительный. Его звали Теллер. Сэм вскоре распознал этот тип.
Теллер очень напоминал тот сорт официозных общественных работников,
которые считают, что правила и формы важнее людей, с которыми они
работают. Он вел себя слегка покровительственно и было ясно, что он ду¬
мал, будто имеет дело с чрезмерно заботливым родителем.
— У Нэнси очень хорошая характеристика здесь, в Миннаталле, мистер
Боуден. Мы счастливы, что она снова с нами, и я уверен, что она проведет
счастливое и полезное лето.
— Я в этом тоже уверен, мистер Теллер, но дело не в этом, — говорил
Сэм терпеливо. — Я беспокоюсь о ее физической безопасности.
— Все наши отдыхающие находятся под тщательным присмотром, ми¬
стер Боуден. Они заняты каждую минуту. Гашение огней строго соблюда¬
ется, и у нас есть очень компетентный ночной охранник, он совершает об¬
ход лагеря четыре раза за ночь. Мы позволяем всем, кто носит значок
Миннаталлы «За заслуги», ходить в Шейдисайд по субботам после обеда.
Один из сотрудников сопровождает младших, но старшие девочки могут...
Сэм перебил, почувствовав, как он должен вести себя с Теллером:
— Она приезжает сюда не первый раз. Это уже четвертый год. Я пред¬
ставляю себе, что знаком со всеми этими деталями почти так же, как вы.
Нэнси не должна ходить в Шейдисайд вообще.
Теллер выглядел утомленным:
— Но это определенно несправедливо по отношению к ребенку, мистер
Боуден. Когда она увидит, что другим разрешено...
— Нэнси вполне сознательно отказывается от этих походов. Она... до¬
статочно взрослая для того, чтобы понимать тот факт, что ей может быть
нанесен вред.
Теллер покраснел:
— Я не знаю, насколько разумно пугать ребенка, мистер Боуден.
— Я и сам не проводил специальных исследований. Мы договорились?
Никаких походов в Шейдисайд для Нэнси?
— Да, мистер Боуден. Я уверен, что если у нее будут какие-то поруче¬
ния, то она сможет найти кого-нибудь, чтобы сделать для нее покупки.
— Я уверен, что она сможет найти полдюжины желающих. Она не не¬
популярный ребенок.
— В этом я уверен.
Положение в ГЬннаталле было более обнадеживающим. После того, как
вещи Джеми выгрузили и он был внесен в список, Сэм навестил мистера
Менарда. Он узнал Сэма с прошлого года.
" — Здравствуйте, мистер Боуден. Рад, что Джеми снова здесь.
— Я хотел бы поговорить с вами о...
— О возможном похищении? Томми Кент рассказал мне. Я предупре¬
дил всех сотрудников. Рассказал им, как вести себя. Мы не будем обра¬
щаться с Джеми не так, как с остальными. Но, не делая этого явно, мы
собираемся особо присматривать за ним и следить за всеми, кто появляется
183
в округе. Мы не хотим, чтобы вы беспокоились за него. И не нужно.
Я собираюсь поговорить с ним о том, как он может помочь нам.
— Я высоко ценю это. В женском лагере мистер Теллер заставил меня
почувствовать себя так, будто я просто паникер.
— Берт новенький и сейчас воспринимает себя слишком серьезно. Он
был воспитателем в детском саду. На самом деле он намного лучше
с детьми, чем можно было ожидать. Дети приведут его в порядок за неде¬
лю, а как только у меня появится возможность, я поговорю с ним.
— Я бы очень был вам обязан. Такого рода вещи... не очень хороши
для нервов.
— Любой, кто охотится за детьми, бьет по самому больному. Видит
Бог, беспокойства хватает и насчет того, что может произойти случайно.
Мой любимый кошмар — это то, что один из них утонул. Во время купа¬
ния я заставляю сотрудников считать головы каждую минуту.
— Томми Кент, кажется, хороший парень.
— Я скажу вам через месяц. У нас было много таких, что начинали
просто замечательно. Работали, как лошади, пока не исчезала новизна. По¬
том от них больше беспокойства, чем толку. Если Кент сможет выдержать
это — он драгоценность: — Менард подмигнул Сэму. — А если я замечу
больше, чем обычная забота о девочке Боуденов?
— Думаю, так и будет.
— Останетесь пообедать с нами сегодня?
— Спасибо, но нам надо отправляться назад, мистер Менард. Мы точ¬
но будем двадцатого и, возможно, тринадцатого тоже.
По дороге домой, после того как Баки уснул, Кэрол сказала:
— Я знаю, что это должно случиться, но теперь не могу разрезать
семью, правда. Это делает жизнь намного легче. Но и более пустой тоже.
Я с ужасом думаю о времени, когда они все разъедутся. Иногда я думаю
об этом днем, и дом кажется вдвое более пустым.
— Можно отсрочить этот день, друг жена.
-Как?
— С некоторым прилежанием и сотрудничеством, думаю, я смог бы
устроить так, что... хм... Тебе тридцать семь. Предположим, он закончит
школу в восемнадцать. Девятнадцать плюс тридцать семь. Да, дорогая,
тебе могло быть пятьдесят шесть, прежде чем дом полностью опустеет.
При том условии, что начнем работу над проектом немедленно.
— Похотливый подлец! Зверь!
— Только что поняла?
Она придвинулась к нему ближе. Пролетело с дюжину миль. Она сказа¬
ла задумчиво:
— Мы так игриво циничны по отношению к еще одному р-е-б-е-н-к-у.
Шутки о пеленках и Ассоциации учителей и родителей. Знаешь, если бы
этого... этого Кейди не было, я бы хотела иметь еще одного.
— Ты имеешь в виду что?..
— Думаю, да. Даже со всеми этими ковыляниями впереди, со всеми
184
стерилизациями, ночными кормлениями, и позже слежением, чтобы оно не
свалилось, и прочим. Да, думаю, да. Потому что они все такие разные.
Ты думаешь о том, каким будет следующий. Наши трое — я не знаю, как
сказать это, — они все люди.
— Я понимаю, что ты имеешь в виду.
— А делать людей — это что-то особенное. Это особая и пугающая от¬
ветственность.
— Ты говорила, что Баки был последним.
— Я знаю. Я говорила это три года. А потом перестала.
— Ты не невеста, дорогая, даже несмотря на то, что часто ею вы¬
глядишь.
— С остальными было легче.
— Тогда ты так не говорила.
— Они были легкими для нас,‘индейцев.
— Через двадцать минут ты снова начнешь вышивать мокасины.
— Нэнси будет поражена ужасом. А щдоъъ тихи», aw таЛвд-
га и говорить о безрассудстве.
— Но ты все еще готова пойти на все это?
— Не сейчас. Пока... мы еще не знаем.
— Думаю, мы узнаем и скоро.
— А когда все кончится, мы поговорим об этом снова, дорогой?
— Мы поговорим об этом снова.
— У тебя должно быть что сказать. Это и тебя привязывает. Это меня¬
ет твою жизнь.
— Когда дойдет до того, что я не смогу запомнить все их имена, я
с трепетом остановлю тебя.
Они были дома к четырем. Баки поднялся в состоянии ступора и
пьяной походкой пошел в дом. Небо было темное и низкое, а облака, каза-.
лось, проплывали прямо над верхушками вязов. Ветер был порывистый
и влажный. Он стучал в окна дома. Дом оставлял впечатление пустого.
Когда в шесть начался сильный дождь, Сэм вывел фургон наружу, чтобы
дождь смыл с него дорожную пыль. Июль пришел слишком быстра
И девятнадцать дней нельзя было продлить.
Глава 7
Сивере позвонил Сэму восьмого июля, утром в понедельник. Он
появился у него в офисе в десять тридцать.
— У меня есть новости, меня переводят с повышением в Калифорнию,
шефом одного из отделений бюро «Апекс».
— Поздравляю.
— Спасибо. Боюсь, что не смогу заниматься вашим делом, если вы,
конечно, решили продолжать.
185
— Да, я решил не останавливаться. Не могли бы вы уладить его перед
своим отъездом?
— Ага, понятно. Я думал об этом. Запишите, пожалуйста: Джо Танел-
ли, 1821, Маркет. Это небольшой склад. Он будет ждать вас в среду, сем¬
надцатого. Не называйте ему себя. Скажите, что от меня. Он в курсе дела.
Он просит пять сотен задатка. Так что не беспокойтесь, заплатите ему.
И после того, как он возьмется за дело, заплатите еще пятьсот. Он боль¬
шой спец в таких делах.
Ситуация показалась Сэму какой-то фантасмагорической. Он даже пред¬
ставить себе не мог, что подобный разговор может произойти в его каби¬
нете; А Сивере не особо и пытался скрыть предмет их разговора.
С таким же успехом он мог бы говорить о том, где лучше всего покупать
яйца.
— Хорошо.
Сивере погрузился в воспоминания. Раньше с этим было проще. К при¬
меру, в Чикаго, Канзас-Сити, Атланте или Бирмингеме. Цены были низки¬
ми. Десять зеленых за сломанную ногу. А если вам нужно было кого-то
убрать, это стоило максимум двести. А сейчас наемных убийц осталась
лишь горстка, и все они работают на мафию. Если вы даже выйдете на
такого человека, цена будет непомерно высокой. Можно, конечно, нанять
какого-нибудь малолетнего наркошу, но тот лишь испортит все. Только
профи работают чисто. А новички-любители всегда попадаются и сдают
человека, который их нанял.
Сэм вынужденно рассмеялся:
— Я не думал насчет этого, Сивере.
Сивере взглянул на Сэма.
— Не хочу волновать вас лишний раз, мистер Боуден, но думаю, вам
нужно это знать. Я навел справки через наше отделение в Уилминге. Мы
обмениваемся информацией, так уж у нас заведено. Так вот, семейка Кей¬
ди — это ещё те штучки. Их было четыре брата, два старше Максвелла
и один младше. И хотя у Макса не было судимостей до армии, его не назо¬
вешь ангелом, впрочем, как и его братцев. Он и в армию-то пошел из зала
суда. Порезал человека «розочкой» из-за женщины. А в суде ему предложи¬
ли на выбор: либо армия, либо тюрьма. Он выбрал армию. А старик Кей¬
ди практически не вылезал из тюрьмы. На свободе он занимался самого¬
новарением. Обладал необузданным нравом. Т^и года назад умер от уда¬
ра. В тридцатилетием возрасте женился на их матери, которой исполни¬
лось пятнадцать. Та была слабоумной по жизни. Старший брат погиб в
перестрелке с агентами ФБР восемь лет назад. Еще один брат был убит
во время бунта в тюрьме штата Джорджия, где отбывал пожизненный
срок за убийство с отягчающими обстоятельствами. Макс просто дикарь.
Такие думают иначе, чем все нормальные люди. По таким тюрьма плачет.
Они не делают различия между добром и злом. Они думают только о. том,
как бы не попасться. Поэтому, я думаю, здесь все средства хороши.
— И как это все называется?
186
— Психопатическая личность. Приходится применять термины. Иначе
просто его не назовешь. Этот человек из той породы людей, которые глу¬
хи к любым призывам к благоразумию.
Сивере поднялся.
— У меня еще куча дел перед отъездом. Я договорился с Джо, он все
устроит.
Прошло немало времени после ухода Сиверса, прежде чем Сэм смог
сосредоточиться на своей работе. Он был благодарен Сиверсу за предо¬
ставленную информацию, хотя в свете новых фактов Кейди выглядел еще
более зловещей фигурой. Он напоминал себе ребенка, которому кажется,
что страшная тень становится все большей и пугающей. Он-то считал Кей¬
ди более человечным, наделял его присущими каждому слабостями. Сэм
решил, что нет смысла рассказывать все это Кэрол, лучше будет сообщить
ей только о Танелли.
Была среда, двенадцатое июля. Кэрол, читавшая газету после обеда,
как-то странно взглянула на Сэма.
Он оторвался от чтения, поймав этот взгляд, и спросил:
— В чем дело?
— Как зовут того человека, с которым ты должен встретиться через
неделю?
— Танелли. Джо Танелли.
— Взгляни-ка на это.
Он взял газету и прочитал некролог Джо Танелли, скончавшегося в воз¬
расте пятидесяти шести лет в больнице от сердечного приступа. Последние
восемнадцать лет мистер Танелли занимался розничной торговлей в Нью-
Эссексе.
— Видимо, это не тот Танелли, дорогая.
— А если тот?
— Если даже так, то я свяжусь с кем-то другим по адресу, который
дал мне Сивере, — уверил он ее.
— Ты уверен?
— Абсолютно.
— Не думаю, что тебе следует ждать до следующей среды. Сходи туда
завтра вечером.
— Ты не забыла, завтра мы приглашены к Кимболлам?
— Я могу и одна пойти, а ты подойдешь позже.
— Я съезжу туда завтра днем. Выясню насчет этого Тшелли.
Несмотря на свой уверенный тон, в глубине сознания Сэм понимал, что
это тот самый Танелли. Злая судьба сыграла с ним плохую шутку, раздав
все козыри Максу Кейди.
Было полпятого дня. Стояла невыносимая жара. Сэм припарковал
машину возле дома Танелли. Выйдя из нее; он тщательно закрыл автомо¬
биль. В таких местах это было просто необходимым. Было непохоже; что¬
бы этот дом кому-то принадлежал. Входная дверь находилась на две
187
ступеньки ниже уровня тротуара. На небольшой запыленной витрине кра¬
совались несколько старых рекламных плакатов безалкогольных напитков
и сигар. На облупившейся позолоте витрины значилось: «Сигары, журна¬
лы, сладости». Эта сторона улицы пребывала в тени. Небольшая каменная
лестница вела к двери соседнего дома. Очень толстая рыжеволосая женщи¬
на сидела на верхней ступени и прихлебывала пиво из банки.
Он спустился и попробовал открыть дверь. Та оказалась заперта.
— Это по случаю смерти Джо, дорогуша, — сказала женщина зычным
голосом. Он взглянул на толстуху. Она оказалась моложе, чем ему показа¬
лось с первого взгляда. — Да, да. Джо помер. Кто-то надул его, и сердце
бедняги не выдержало. — Она захихикала.
— Вы не в курсе, когда они опять откроют?
— Да они и так открыты. Это просто закрыли парадную дверь по слу¬
чаю смерти Джо.
До него дошло, что она была порядком пьяна.
— Как же мне туда попасть?
— Если вы хотите туда попасть, док, то идите по аллее, затем сверните
налево и постучите в третью дверь. Но эти лошади просто загрызут вас
до смерти. А теперь представьте, что у вас есть лишние двадцать дол¬
ларов. А тут по соседству живет очаровательная блондиночка и умирает
со скуки.
— Нет, спасибо, как-нибудь в другой раз.
Она хмуро взглянула на него.
— Ох уж эти игроки на скачках. Вшивые игроки.
Сэм поблагодарил ее и направился туда, куда она ему сказала.
Подойдя к массивной двери, он постучал. Дверь слегка приоткрылась,
и оттуда высунулось круглое лицо с глазками-буравчиками.
— Чего надо?
— Я... я хотел бы поговорить с главным.
Он услышал шум голосов внутри.
— О чем?
— Я... я от Сиверса.
— Подождите минутку.
Дверь закрылась. Через минуту дверь снова отворилась.
— Здесь никто никогда не слышал ни о каком Сиверсе.
— Это знакомый Джо Танелли.
— Прекрасно. — Глазки, казалось, пробуравили его насквозь.
— Допустим... я хотел бы сделать ставку.
— Идите на ипподром.
— Подождите. — Но дверь уже плотно закрылась. Он подождал мину-
ту-другую и снова постучал.
— Послушай, приятель... — сказал человек, побледнев.
— Выслушайте меня. Джо должен был сделать для меня одно дело. Но
теперь это невозможно. Но я по-прежнему хочу, чтобы это было сделано,
и готов заплатить за это. К кому мне обратиться?
188
— Обращайся ко мне. Так в чем дело?
— Не могу же я таким образом с вами объясняться.
— Послушай, братишка. Я принимаю заказы, а не занимаюсь чьими-то
личными делами. Этим занимался Джо. У каждого свой путь в жизни.
Идите и скажите тем, кто вас послал, что вас сюда даже не пустили.
Дверь начала закрываться, но потом опять открылась.
— И не болтайся здесь. И больше не случись, а то кто-нибудь выйдет
и задаст тебе жару.
Дверь захлопнулась.
Сэм бродил в окрестностях Маркет-стрит аж до десяти вечера. Это бы¬
ло почти как в кино, когда герою постоянно попадаются на пути подобные
типы. Он заглядывал во все злачные места. Несмотря на то, что он не
имюуцздаьики заговаривать с первым встречным, тем не менее сейчас он
искал подходящего человека, которому мог бы поведать о своей беде, ска¬
зав, правда, что это произошло с его другом.
— Этому болвану лучше бы позвать пару дружков и уладить дело само¬
му. Или пусть выгонит жену. Так будет даже лучше.
Один из мужчин показался ему подходящей кандидатурой. Но когда он
задал ему вопрос, тот неожиданно ответил: «Пусть ваш друг подставит
другую щеку и станет на колени и хорошенько помолится Богу, чтобы тот
простил его и вернул заблудшую женщину в лоно церкви. Так ему станет
легче».
Обескураженный, он попробовал зайти с другого конца. Кто стоит у
руля преступного мира Нью-Эссекса?
Бармен с печальным лицом просветил его на этот счет.
— Шеф, не верьте этой телевизионной болтовне. В этом городе нет ни¬
какой организованной преступности и, надеюсь, что никогда не будет.
Здесь варится пара дел, можно найти также девочек. Но здесь нет босса,
и районы города никто не контролирует. Это все мелкая сошка, шеф.
— А как насчет таких, как, скажем, Джо Танелли?
— О мертвых плохо не говорят, но Джо ничего из себя не представлял.
Иногда он скупал краденое, если был уверен, что выйдет сухим из воды
в случае чего. Он просто достаточно хорошо знал, что никто не наступит
ему на пятки и он не в состоянии перейти кому-то дорогу. В нашем городе
в полиции работают крутые ребята, шеф.
— Так есть ли кто-нибудь покруче Джо?
— Я пытаюсь вам втолковать, а вы вроде как не слышите меня. Я еще
не закончил. Есть еще три-четыре человека, как Танелли. Они просто анге¬
лы. Того, о чем вы говорите, здесь просто нет. Этот город как будто нахо¬
дится под колпаком. И я молю Бога, чтобы ничего не изменилось. Когда-
то давным-давно я вляпался в переплет, торгуя некачественным пивом.
Мне это надоело, и я перебрался сюда.
Сэм почувствовал, что слегка опьянел.
— Я хочу рассказать вам, в чем мои проблемы.
— Позвольте я вам вначале кое-что скажу. Я знать ничего не хочу о
189
ваших проблемах. Меня не интересует, чем вы там занимаетесь. Чем мень¬
ше знаешь, тем спокойнее спишь.
— Но...
— Послушайте; если хотите продолжать разговор, то давайте посуда¬
чим о женщинах или бейсболе. Выбирайте.
Он поехал к Кимболлам на вечеринку. Гости расположились во дворе
за домом. Дорри Кимболл разогрела ему на углях кусок мяса. Тот напоми¬
нал ему подметку. Гости были увлечены какой-то замысловатой игрой, ко¬
торая, впрочем, не произвела на него впечатления.
Наконец ему представился случай поговорить с Кэрол.
— Огромный успех, — горько сказал он. — Меня погубила моя собст¬
венная самоуверенность. С таким же результатом можно пытаться прода¬
вать порнооткрытки на пороге воскресной школы.
— Тебе пришлось много выпить?
— Порядочно. Это была азартная игра. Я прочесал все сомнительные
забегаловки, не отнимая пальца от кнопки моего выкидного ножа. Как ме¬
ня только не называли за это время: док, браток и шеф. Ну да ладна
черт со всем этим.
— Tii можешь что-то предпринять?
— Утром можно позвонить Сиверсу. О Боже, какая ужасная вечеринка.
— Тсс, дорогой. Не так громка
— Когда мы пойдем уже домой?
— Я дам тебе звать.
— Проказница-судьба сыграла злую шутку с Джо Танелли. — После
выпитого у Кимболлов Сэм почувствовал себя по-настоящему пьяным.
Пошатываясь, он уставился на нее. — Злую шутку она сыграла со стари¬
ной Джо.
— Не сердись на меня.
— Я понял, что эта Да и ты, мне кажется, все понимаешь. Это перст
судьбы. Бедный Сэм Боуден. Такой хороший человек. Такой благородный
н справедливый. Настоящий праведник. И как он низко пал. Опустился до
того, что готов нанять убийцу. Нельзя давать ему спуску. Потому что
тогда старина Сэм не сможет осознать всю глубину своего падения. Нуж¬
на чтобы он сам дошел до этого. Чтобы он помнил об этом всю жизнь.
— Не надо, дорогой, прошу тебя.
— Боуден — олицетворение Законности и Порядка, так все называли
его в конторе. Он был подобен рыцарю Святого Грааля. Хрупкий тип. Мог
сломаться, но не согнуться. Никогда не шел на компромиссы со своей со¬
вестью. И что за жалкое зрелище он являет собой в эти дни. Блуждает
по трущобам, накачиваясь теплым пивом. Так недолго и в тюрьму за¬
греметь.
Она отвесила ему звонкую пощечину. От внезапной боли у него заслези¬
лись глаза. Когда он посмотрел на нее; то не нашел на ее лице ни следа
злости или обиды. Она неподвижно уставилась на нега
— Эй, ты чта — произнес он.
190
— Не знаю — от выпитого это у тебя или нет, но сейчас совсем непод¬
ходящее время жалеть себя, дорогой.
— Но я только...
— Был зол на себя, что не можешь примирить свою совесть с тем, что
задумал совершить. Поэтому и заговорил с пафосом.
— Это проявление трусости, ты права.
— Ну, что же ты замолчал.
— Я думаю.
— На это придется навалиться со всей силой. Ты не злишься на меня?
— Киплю от злости и жажду мести, — ответил он, поцеловав кончик
ее носа.
К его удивлению, Кэрол принялась рыдать. Когда она стала успо¬
каиваться, он понял причину ее слез. Они были вызваны тем, что ей
пришлось ударить его. Наши чувства стали обострены, а нервы оголены,
подумал он. Напряжение последних дней подмыло стены замка благо¬
получия.
В понедельник утром в местном отделении «Апекс» он узнал номер
телефона Сиверса. Из-за разницы во времени ему удалось дозвониться до
бюро Сиверса только в одиннадцать часов. Сиверса еще не было. И только
через три часа тот связался с Сэмом.
Хотя слышно было хорошо, казалось, что голос Сиверса звучит откуда-
то издалека. Было похоже на то, что он не питает интереса к делу Сэма.
— Сердечный приступ? Очень жаль.
— Мне ужасно неловко беспокоить вас, Сивере...
— Понимаю.
— Но к кому мне следует еще обратиться по этому же поводу?
— Даже не знаю.
— Что же мне делать?
— Попробуйте обратиться в какой-нибудь другой город. Может, там
вам удастся заполучить нужных людей. Это, правда, будет дороже стоить
и займет больше времени.
— Не могли бы вы мне помочь?
— Видите ли, я здесь загружен под завязку. И... если честно, я не могу
сделать что-либо официальным путем, по крайней мере по вашему делу.
Понимаете меня?
— Думаю, да.
— Я сделал все, что мог. Вам крупно не повезло.
— Может быть, мне самому попытаться найти кого-нибудь?
— Не стоит. Это было бы очень рискованна Вам лучше спрятать где-
нибудь своих близких на время.
— Понятно.
— Извините, но ничем больше помочь не могу.
Этот разговор оставил у Боудена печальный осадок. Это значило, что
им придется отступить и занять другую оборонительную позицию.
191
Этим же вечером он рассказал об этом Кэрол. К его удивлению, она
восприняла его сообщение более спокойно, чем он ожидал.
— В этом есть рациональное зерно, — сказала она, — но тогда мы бу¬
дем так разобщены. Нэнси и Джеми в лагере. Я и Баки вообще черт знает
где. Ты останешься один, и это пугает меня. Что будет с нами, если с
тобой что-то случится?
— О, я превращусь в самого отъявленного труса, дорогая. Сниму ком¬
нату в «Нью-Эссекс Хаус», и буду запираться на все замки с наступлением
темноты, и не открою двери, пока не смогу убедиться наверняка, кто там
стучит.
— И ты думаешь, что этим ты застрахуешь себя от всех нападений.
А нам когда возвращаться? Откуда мы будем знать, что все уже кон¬
чилось.
— Я думаю, что, когда он выйдет, он немедленно захочет наехать на
меня. И если он это сделает, в чем я уверен, тогда у нас будут доказатель¬
ства, и он опять отправится на длительный срок, в места не столь отда¬
ленные.
— Понимаю. У нас будет в распоряжении целых три года, а может,
и меньше, чтобы решить, что нам предпринять, когда его опять выпустят
на свободу. Прямо как в этом месяце Будем нервно улыбаться и неуклюже
шутить.
— Это должно сработать.
— Прости меня, но я хочу, чтобы ты прекратил вдалбливать мне в го¬
лову свою идею. Мы все надеемся, что этот план сработает. Но ведь нет
никаких письменных гарантий, не так ли.
— Да, это так. Но ты еще не знаешь, что с завтрашнего дня я с по¬
мощью капитана Даттона становлюсь дерзким и отчаянным парнем.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Он устроил мне разрешение на ношение огнестрельного оружия.
Я не ожидал, что его будет так легко уломать. В обеденный перерыв я
стану обладателем самой страшной н эффективной штуки, которую произво¬
дят Смит и Вессон. Эта игрушка будет находиться в кобуре с пружиной. Дат¬
тон утверждает, что вытащить его оттуда невозможно никому, кроме меня,
и, что если я буду действовать четко, он просто сам прыгнет мне в руку.
Кэрол захотелось немного сбить с него спесь.
— lb так очаровательно шутнл, с такой широкой, искусственной, само¬
уверенной улыбкой на лице
— Чего тогда ты, черт возьми, хочешь от меня? Чтобы я сцепил зубы
и смотрел непроницаемым взглядом? Конечно, я самоуверен. Ты же зна¬
ешь, я боюсь этого Кейди. Я боюсь его, как ребенок, которому приснился
страшный сон. При мысли о нем у меня все холодеет внутри. Я боюсь
его так, что завтрашним вечером наберу с собой столько патронов, чтобы
мне хватило их наверняка, чтобы наконец покончить с ним. Я чувствую
себя, как мальчишка, играющий в сыщихов-разбойников. Мне нужно быть
уверенным в себе. Я ведь только потому, что чувствую себя не в своей
192
тарелке, разыграл перед тобой этот спектакль. Я не желаю больше играть
роль жертвы, я хочу превратиться в охотника.
Он перестал расхаживать взад-вперед и, взглянув на нее, увидел, что
по ее щекам тихо катятся слезы. Он обнял ее и поцеловал в соленые от
слез глаза.
— Зря я сотрясал воздух, — пробормотал Сэм.
— Мне... не следовало говорить тебе то, что я. наговорила. Я просто
устала от того, с какой дурацкой веселостью мы воспринимаем все, что
с нами происходит. Я думала, это все нервы разыгрались, но похоже, это
у нас в крови. — Она виновато улыбнулась. — И я терпеть не могу, когда
мой муж такой серьезный, без проблеска юмора. Я рада, что у тебя будет
пистолет, честно.
— Я, мой пистолет и мой ослиный юмор.
— Я принимаю и то, и другое, и третье. С удовольствием.
— Итак, тогда вернемся к нашему плану. Мы выезжаем утром в пятни¬
цу. Находим местечко для тебя и Баки. И ночуем там. В субботу у девочки
день рождения, так что я остаюсь до воскресенья, а в воскресенье возвра¬
щаюсь в город...
— Почему бы не отправиться на двух машинах? По пути в лагерь мы
оставим одну в том месте, где буду жить я, и в воскресенье ты возьмешь
ее, чтобы добраться до города.
— Отличная мысль.
— Я буду очень скучать по тебе.
— Ты ведь будешь не одна.
Он нацепил на себя кобуру с короткоствольным револьвером. Эта сбруя
порядком досаждала ему. Он понял, что пройдет немало времени, прежде
чем он привыкнет к ней. Когда он шел по улице, ему казалось, что любой
прохожий может заподозрить его в ношении оружия, глядя на его оттопы¬
ривающийся пиджак.
Кэрол подвергла его тщательному осмотру.
— Видно, что у тебя оттопыривается под левой рукой, если присмот¬
реться. Но ты же вообще любишь носить пиджаки свободного покроя.
— Итак, рассказываю по порядку. Эта красотка вплыла в комнату и
уселась на стул, скрестив свои великолепные ноги. Затем она полезла в
карман за мелочью, вытащив на свет туго перетянутую пачку денег, кото¬
рой можно было заткнуть пасть бегемоту. Затем она склонилась над сто¬
лом и принялась считать стодолларовые бумажки.
Кэрол встала в позу, спросив:
— Что же было нужно этой шлюхе?
— Ах, да, после всех расчетов она сказала, что хочет, чтобы я убил
человека.
— Ъ»! согласился?
— Да, завтра, после обеда. Шутника нужно наказать. Понимаешь, я по¬
лучил задание. Я специализируюсь на убийствах плохих парней. Закон
бессилен что-либо поделать с ними. У них всюду есть связи. Поэтому
7 Дж. Макдональд «След тигра»
193
я выступаю в роли санитара. Я очищаю от них мир, как рыцарь, убиваю¬
щий огнедышащего дракона. Мне за это платят, и шикарные блондинки
благодарны мне за это.
— А этот плотоядный взгляд почти убедил меня.
— Пройдись на холм и увидишь, на что я способен, как только я немно¬
го освою эту штуку. Даттон говорит, что и целиться даже не нужно. До¬
статочно нажать на курок. Гае Бак? Я не хочу, чтобы он находился на
линин огня.
— Лиз Тернер забрала целый выводок детей на ярмарку.
— Очень благородно с ее стороны.
Взяв с собой три коробки патронов, кусок простыни и бечевку, Сэм по¬
шел к дереву и обвязал его простыней, имитируя корпус человека. Он наца¬
рапал сердце на левой стороне мишени. Сперва он был просто ошеломляю¬
ще медлителен и неточен. При выстреле револьвер издавал густой, утроб¬
ный звук. Он сделал порядка двадцати выстрелов на точность.
Кэрол вышла на холм и сказала:
— Ты похож на южноамериканского революционера, дорогой.
— С этой штукой не так легко управляться, как я думал.
— Почему ты стреляешь с такого близкого расстояния?
— Эта штука предназначена для близкого боя. Не знаю, насколько я
готов к показательной стрельбе, но все же попытаюсь.
— А это что?
— Сердце.
— Слишком маленькое, и его нужно начертить ближе к середине.
— Ладно, не командуй. Я стою здесь, вполоборота от мишени, как буд¬
то ничего не случилось. А ты подашь мне команду: «Давай».
— Давай!
Он ловко выхватил револьвер и, развернувшись лицом к мишени, пять
раз нажал на курок.
Две пули попали в область живота, а три кучно расположились в груд¬
ной области.
— Ого, — воскликнула она, — ни разу не промахнулся.
— Угу.
Кэрол слегка побледнела и судорожно сглотнула.
— У меня должно быть слишком живое воображение, дорогой, но это
выглядит так ужасно, как будто ты стрелял в живого человека.
— Оно и предназначено для этого. В нем нет ничего романтического.
Его цель убивать людей. У этой штуки максимальная убойная сила для
этого класса оружия.
Он перезарядил револьвер.
— Хочешь попробовать?
— Нет, лучше не надо.
— Ну как ты, лучше себя чувствуешь после этого?
— Да, Сэм, да. Однако трудно представить тебя... Я хотела сказать...
— Понимаю. Любящий, добрый старина Сэм. Даттон тоже осознает
194
это. Поэтому он намекнул мне кружным путем. Сказал, что во время вто¬
рой мировой войны и войны в Корее армия сталкивалась со случаями, ког¬
да солдаты отказывались стрелять, мотивируя это принципами христиан¬
ской морали. Он говорил, что таким образом они испытывали полицей¬
ских. Выбирали дюжего парня, с хорошей реакцией и хорошими показате¬
лями стрельбы в тире. Но когда доходило до настоящего дела, то все зави¬
село от него: выстрелит он в человека или же в противном случае сам
отправится на тот свет. Я не знаю, смогу ли я. Действительно не знаю.
Я могу изрешетить пулями это дерево совершенно хладнокровно. Но если
передо мной будет человек из плоти и крови... не знаю. Если бы у меня
был боевой опыт, то уверен, что смог бы. Мне нужно добиться автоматиз¬
ма движений, тогда я думаю, что, выхватив револьвер и прицелившись,
я наверняка нажму на курок.
Кэрол окинула его изучающим взглядом.
— А ты не сильно-то и притворяешься, Сэм.
— Ты хочешь сказать, что я не считаю себя дерзким, крутым парнем?
Да, это так. Я обычный работник умственного труда, ведущий сидячий
образ жизни. У меня есть семья, медицинская страховка и закладная на
наш дом. И эта новая роль идет мне как корове седло. И верхом баналь¬
ности звучит здесь фраза, что жизнь иногда делает неожиданные повороты
и преподносит нам сюрпризы. Но, если честно, то я чувствую себя как
кролик перед удавом.
Она подошла к нему и взяла его за руки:
— А я говорю тебе: ты не кролик. Ъ>1 такой же смелый, как и другие
мужчины. В тебе есть душевное тепло и сила. Ты умеешь любить и быть
любимым. Это редкий дар. Ты мой мужчина, и я хочу, чтобы ты таким
и остался. Всегда.
Он обнял ее и поцеловал. Глядя через ее плечо, он хорошо видел белую
мишень с нарисованным сердцем и пятью черными дырками от пуль.
Глава 8
Рано утром в пятницу они выехали на юго-восток, в сторону озер, где
находились чудные курортные деревеньки. Было похоже на то, что Баки
с готовностью воспринял мысль о том, что поездка туда ничем не хуже
летнего лагеря, к тому же Кэрол хотелось отдохнуть от ежедневной рабо¬
ты по дому.
К обеду они добрались до Сафферна, что в девяноста милях от Харпе¬
ра. В тихой столовой гостиницы, расположенной на берегу озера и носив¬
шей название «Вест Винд», их ждал вкусный обед. Здание гостиницы было
построено в викторианском стиле и оттого казалось старомодным и нем¬
ного несуразным.
Занятой маленький человек проводил их в комнату на четвертом этаже.
Комнаты соединялись с душем. Из них открывался чудесный вид на озера.
195
Цена была умеренной, и все — от мебели до ковриков — блестело чисто-
той и уютом. Плата включала в себя завтраки и обеды, пользование не¬
большим пляжем, прокат лодок, пользование площадкой для крокета и
теннисными кортами.
Правила проживания в гостинице запрещали привозить с собой живот¬
ных. Баки тут же вспомнил о Мерилин и загрустил. Сэм условился с Кэ¬
рол, что та будет ему писать прямо на работу, используя конверты без
обратного адреса «Вест Винд».
После того как Кэрол и Баки распаковали вещи и переоделись, они по¬
шли прогуляться по деревеньке. По возвращении они дождались, когда
освободится площадка для крокета. Кэрол играла очень собранно. Она
громко высказывала свою радость, когда ей удавалось выбить шар Сэма
за пределы поля, Сэм играл в паре с Баки, тем не менее победа была без¬
оговорочно на стороне Кэрол.
Ночью, когда они лежали в большой двуспальной кровати, Кэрол сказа¬
ла Сэму:
— Придется мне купить теннисную ракетку. А то мышцы стали очень
дряблыми. Нужно быть в форме.
— Дряблые, дряблые? Где? Здесь или, может, здесь?
— Перестань, дурачок.
— Как ты думаешь, тебе здесь будет хорошо?
— Не так чтобы очень. Без тебя мне одинаково неуютно везде.
Внезапно она захихикала.
— Чего ты?
— Вспомнила Баки. Как он величественно отклонил предложение тех
двух маленьких девчушек подружиться с ним.
— Тем не менее мне кажется, он играл с другими детьми.
— Да, но с таким покровительственным видом. Такой себе маленький
мужчина.
— Завтра нашей девочке исполнится пятнадцать лет.
— Пятнадцать лет. Ужасный возраст.
— Понимаю.
— Я не об этом. Когда мне было пятнадцать, я была отчаянно несчаст¬
ная. Я не могла выйти замуж за того человека.
— Кто это был?
— Дай слово, что не будешь смеяться надо мной. Это был Кларк
Гейбл. Я все продумала. Он должен был приехать в Техас на съемки филь¬
ма о нефтяных скважинах. Я собиралась прийти на съемочную площадку
в надежде, что. он увидит меня, улыбнется своей характерной вопроситель¬
ной улыбкой, приостановит работу и подойдет ко мне. Затем он знаком
позовет кого-нибудь и тот примчится к нему, а он укажет на меня и произ¬
несет следующую фразу: «Это новая исполнительница главной роли.
Устройте с ней контракт».
— А у меня был очень напряженный и волнующий роман с Сильвией
Сидни. Она любила свернуться клубочком у меня на коленях, точно как
196
котенок, и повторять, что ей безразлично то, что я вешу на десять кэп
больше нормы. Так кто над кем смеется?
— Извини, дорогой.
— Потом, конечно, был роман с Джоун Беннетт, затем кратковремен¬
ное увлечение Идой Люпино. И наконец Джин Харлоу. Джин любила подъ¬
езжать и ждать меня у моего ангара в своем роскошном «пирс-эрроу» с
откидным верхом. Когда я приземлялся на своем изрешеченном пулями са¬
молете после боя, записав на свой счет еще три сбитых немца, я направ¬
лялся к ее машине. Мне невероятно везло, потому что перед каждым выле¬
том я обвязывал свою руку ее черным чулком. Обычно она привозила с
собой шампанское в ведерке со льдом, и мы посещали все увеселительные
заведения Парижа. Мы здорово смотрелись, платиновая блондинка и высо¬
кий летчик-ветеран, в чьих глазах отражались те места, где он побывал,
в сочетании с отчаянной бравадой.
— Серьезно?
— Она ушла от меня к английскому майору. Вылетая на следующее за¬
дание, я забыл повязать черный чулок. Германский ас вынырнул из-за туч.
И когда мой горящий самолет пошел вниз, я отсалютовал ему, признавая
его превосходство, а он в ответ помахал крыльями, отдавая дань уважения
сбитому им противнику.
— О Боже!
— О, не смейся, мне очень больно вспоминать об этом.
— Боже, как я хочу, чтобы мы все были вместе. И как я не хочу, чтобы
наступило воскресенье, когда ты уедешь, а мне придется выдавливать из
себя улыбку, провожая тебя.
— Не думай об этом.
— Не могу.
— Пожалуй, тебе нужно развлечься.
— Хм-м, пожалуй.
Как было договорено ранее, перед обедом они забрали Джеми из
лагеря. Он был худым, коричневым от загара и тщательно умытым
и причесанным. Они проехали вдоль озера еще три мили до Минна-
таллы и забрали Нэнси. От нее пышело здоровьем, глаза ее свети¬
лись.
Затем они двинулись в маленький городок Олдермонт, в тридцати ми¬
лях к востоку. Там в местном отеле Сэм заказал праздничный обед в честь
Нэнси. Хозяйка отвела им отдельный кабинет, чтобы их никто не бес¬
покоил.
Нэнси трещала без умолку. В этом году лагерь был просто чудо. Бе
выбрали помощником председателя общественного комитета, а председате¬
лем был Томми Кент, так что они часто встречались. Том — просто моло¬
дец. Мистер Менард сделал из Томми личного помощника. Одна рыжая де¬
вочка отравилась диким виноградом, и ее отослали домой. Другая девочка
упала с лошади и вывихнула плечо, однако она осталась в лагере. У. них
197
была новая, быстроходная лодка. И они по очереди катались на ней. Том¬
ми постоянно был рулевым.
Когда Нэнси истощилась, настал черед Джеми. К нему в комнату посе¬
лили одного умного мальчика, с которым он подрался, и только мистер
Менард растащил их, хотя Джеми к тому времени дважды успел послать
своего соперника в нокдаун. Он также прошел школу молодого бойца.
Убил палкой змею. Смастерил лук из лимонного дерева; зачистив его
осколками стекла и натянув тетиву, смазал ее пчелиным воском.
После обеда Сэм вышел из-за стола и вытащил из машины подарки.
Нэнси была довольна всем. Были, как и всегда, скромные утешительные
подарки — один для Джеми, другой — для Баки. Так у них было заведено,
чтобы никто из детей не обижался.
Кэрол увела Баки с собой, оставив Сэма наедине с Нэнси и Джеми, да¬
вая ему тем самым возможность изложить им новый план. Он рассказал
им, что мать и Баки будут жить пока в Сафферне, попросив их об этом
никому не говорить. Нэнси спросила, может ли она рассказать об этом
Томми. Отец дал согласие. В случае непредвиденных обстоятельств они
могли позвонить матери в Сафферн или ему в контору либо в «Нью-Эссекс
Хаус».
Печально посмотрев на отца, Джеми произнес:
— Это похоже на бегство, правда?
— TVniie ты! — зашипела на него Нэнси.
— Ничего, Нэнси, ничего. Видишь ли, сынок, в каком-то смысле ты
прав. Но я не собираюсь прятаться. Я приму меры предосторожности, а
прятаться я не собираюсь. Ведь когда корабль тонет, то первыми на спаса¬
тельные шлюпки сажают женщин и детей.
— Томми и мистер Менард постоянно твердили мне, чтобы я не отрывал¬
ся от других детей. Хотел бы я, чтобы этот поганый уголовник пришел в
лагерь. Уж мы бы с ним управились. Мы бы набрали камней и бросили их
в него одновременно, по команде. Прямо в голову, потом мы бы связали
его и притащили на кухню, где пропустили через новенькую мясорубку!..
— Джеми, что ты говоришь! — воскликнула Нэнси.
— Если ей теперь пятнадцать, то значит ли это, что она может указы¬
вать мне?
— Ну, если ты говоришь такие слова, от которых ее может стошнить,
она имеет право возразить.
— Уж я-то приготовлю из него отличный фарш,— мрачно закончил
Джеми.
— Я согласен с Нэнси, что довольно разговоров на эту тему, юноша.
Итак, дети, картина вам ясна. Будьте бдительными. У него есть машина.
Его вот-вот выпустят из тюрьмы. Когда он обнаружит, что дом заперт,
ему не составит труда узнать у соседей, где проводят лето дети. Он знает
вас в лицо.
— Как-то странно подумать, что дома будет пусто, — сказала Нэнси.
198
Она робко притронулась к руке Сэма: — Будь, пожалуйста, поосторож¬
ней, папочка, хорошо?
— Обещаю тебе.
Вечером в воскресенье Сэм, в одиночестве пообедав в гриль-баре «Нью-
Эссекс Хаус», спустился в бар, пропустив стаканчик на сон грядущий. Он
вспомнил сцену прощания с Кэрол и Баки в «Вест Винд» и почувствовал
себя самым одиноким человеком в мире.
Громкий голос над ухом заставил его вздрогнуть:
— Выбрался в город, Сэм?
Он обернулся и, встретившись взглядом с улыбающимся Джорджи Фел¬
тоном, попытался изобразить на своем лице радость.
Фелтон был очень удачливым маклером по торговле недвижимостью.
Это был крупный, толстый мужчина. Он пользовался репутацией неверо¬
ятно скрытого человека, любителя тяжеловесных шуток. С женщинами он
был невероятно галантен. В мужской компании разыгрывал из себя этако¬
го весельчака. Он был членом огромного множества общественных органи¬
заций. Его семья состояла из пухлой Анджелы Фелтон и четверых малень¬
ких круглых Фелтонов. Он принадлежал к тому типу людей, которых всю
жизнь до смерти будут называть Джорджи. Кэрол терпеть его не могла.
Она не могла взять в толк, почему его считают хорошим маклером. Когда
они искали себе жилье, то он предложил ей несколько неприемлемых вари¬
антов, так что у нее возникло подозрение, не водит ли он ее за нос. Но
Джорджи был серьезен.
— Привет, Джорджи.
Джорджи хлопнул его по плечу и сказал бармену:
— Бенни, повтори мистеру Боудену.
— О нет, не надо.
— Да ладно тебе. Если ты еще в состоянии стоять на ногах, значит,
еще один тебе не помешает. Каким ветром занесло тебя сегодня вечером
в город? Свидание с роскошной блондинкой?
— Я живу в этом отеле.
Брови Джорджи поползли вверх:
— Ого! Сэм, старина, это характерно для лучших из нас. Не можешь
жить с ними вместе, но и без них плохо. Одно кривое слово — и этого
достаточно.
Сэм почувствовал, как в нем закипает злость. Ясное дело —у него не
было намерений посвящать Джорджи в свои проблемы.
— Все совсем не так, Джорджи. Двоих детей мы отправили в лагерь,
а младший поехал с Кэрол, поэтому дома никого нет.
Джорджи кивнул с пониманием: «Решил сЬдохнуть от семейной жиз¬
ни». Он заговорщицки подмигнул Сэму, так ткнув его локтем под ребро,
что тот чуть было не упал.
— Сэмми, я никогда не мог поступить так с Анджелой. Научи меня,
как это делать. — Он от души рассмеялся, закинув голову. — У тебя с кем-
то договорено. Хочешь попасть в немилость к дядюшке Джорджи.
199
— Да нет, Джорджи.
Джорджи вновь ткнул Сэма под ребра:
— Не тем ты занимаешься, Сэмми. Иногда приятно расслабиться,
встретить красивую женщину и все такое, понимаешь меня.
— Ради Бога, перестань тыкать меня локтем, Джорджи.
— А? Прости. Дурная привычка. Тут есть одно местечко по соседству.
Зайдем. Там по-настоящему кипит жизнь. А здесь как-то тухловато.
— Извини, Джорджи, но я собирался подняться и почитать перед сном.
— Да ладно тебе. Могли бы...
Джорджи внезапно прервался на полуслове. Он облизнул губы, уставив¬
шись на пиджак Сэма, откуда выпирала рукоятка револьвера. Он быстро
оправился.
— Какого черта ты таскаешь с собой эту штучку? — утробно прошеп¬
тал Джорджи с искаженным лицом.
— Такие дела, Джорджи. Один человек охотится за мной. Он может
объявиться в любую минуту.
— Ты шутишь. — Джорджи обеспокоенно оглянулся.
— Мы, адвокаты, наживаем себе врагов, — печально произнес Сэм.
— Этот человек... в городе?
— Он может войти в эту дверь в любую минуту.
— Ну, мне пора.
— Не говори об этом никому, хорошо, Джорджи?
— Ну, конечно, конечно, — он взглянул на часы, — было приятно
встретить тебя. — Он пятился назад.
Сэм почувствовал досаду. Джорджи обязательно разболтает. Разболта¬
ет первому встречному. Он допил и пошел спать.
Ни в понедельник, ни во вторник, ни в среду не произошло ничего осо¬
бенного. Дважды он звонил Кэрол из конторы. Несмотря на то, что она
пыталась выглядеть бодрой, он почувствовал в ее голосе нотки беспокой¬
ства и одиночества. В среду утром он получил длинное, многословное
письмо от нее. В нем она описывала других жителей гостиницы. Она на¬
шла себе партнершу по теннису, мощную девушку, муж которой служил
в морской пехоте за рубежом. Баки проявил такой интерес к игре, что ей
пришлось доставать ракетку и обучить азам тенниса. Баки жаловался на
плохой прием телепрограмм. В городке была хорошая библиотека. Она
скучает по нему. Они оба скучают по нему и по дому.
В четверг, в полдень, он решил, что хватит ждать. Настало время
мышке выскользнуть из норки.
В шесть часов ровно он прибыл в бар на Маркет-стрит. Бар представ¬
лял собой узкую комнату, обшитую фанерой и выкрашенную в темно-зеле¬
ный цвет. Вертящиеся кресла были обтянуты зеленым кожезаменителем.
Хромовое покрытие на зеркалах облупилось. Работал телевизор. На музы¬
кальном автомате висела табличка «не работает». В самом конце бара,
сгрудившись, сидели трое, разговаривая низкими, значительными голоса¬
ми. Они были единственными посетителями.
200
За баром находилась большая комната — коктейль-бар. 1Уда не прони¬
кал солнечный свет. Двумя янтарными пятнами бросались в глаза малень¬
кое пианино и старая, разбитая ударная установка. Две парочки умости¬
лись за столами. Официантка облокотилась о косяк двери, разделявшей
комнаты. Она была в зеленом платье и белом, застиранном переднике.
Ногтем большого пальца она ковырялась в зубах.
Бармен без устали, до блеска полировал стакан, поглядывая на экран
телевизора.
Сэм уселся так, чтобы видеть дверь, спиной к стене. Бармен продефили¬
ровал к нему, не отрывая взгляда от экрана. Он протер стойку возле Сэма.
— Что желаете, сэр?
— «Миллер», пожалуй.
Тот принес бутылку и стакан, взял у Сэма доллар и положил 65 центов
сдачи.
— Что так поздно?
— У нас всегда так. Поздно заканчиваем.
— Давно Макса не видели?
Взгляд бармена стал более внимательным:
— Это вы насчет какого Макса? У нас тут много Максов.
— Лысого, загорелого.
Бармен закусил губу:
— Ах, этот Макс. Видел его недавно. Минуточку. Ну да, в субботу вече¬
ром. Минут на десять заскочил. Пропустил пару стаканчиков и ушел.
У него проблемы. Избил полицейского, и его засадили в тюрьму на месяц.
— Как насчет Бесси Макгоуэн? Она здесь?
— Она всегда здесь. Хотел бы я, чтобы она сменила мой бар. Если вы
ее знаете, то вам должно быть известно, как она живет. Она может зайти
в любую минуту.
Один из посетителей позвал его, и бармен удалился. Через десять ми¬
нут, когда Сэм решил повторить, в бар вошла женщина. Одета она была
сногсшибательно. На ногах у нее были туфли на десятисантиметровом каб¬
луке, черные джинсы в обтяжку. Туалет дополнял широкий белый кожаный
пояс с позолоченной пряжкой и облегающий тело свитер в красно-белую
полоску. Если бы у нее была великолепная фигура, она имела бы опреде¬
ленный успех. Она же была женщиной средних лет, с копной волос на¬
столько полинявших от бесчисленных крашений, что они стали цвета выго¬
ревшей на солнце конопли. Одутловатое, заостренное лицо с густо накра¬
шенными губами. Неожиданно узкая талия резко контрастировала с мас¬
сивными, покачивающимися бедрами и огромной пудовой грудью.
Было ясно, что на ней под одеждой не было ничего, кроме лифчика,
который намертво зафиксировал грудь.
Она прошествовала в почти осязаемом облаке мускусных духов. На од¬
ном пальце она держала сумочку, которая почти касалась пола. Она была
невероятна в своей неестественности. Однако в ней не было и намека на
пафос. Она по-своему вела войну с надвигающейся старостью. Словом, она
201
была одета в типично похабной традиции времен покорения Дикого
Запада.
Она швырнула сумочку посреди бара и прокуренным и пропитым голо¬
сом произнесла: «Джолт» с содовой, Ник».
— Что, чек пришел? — осторожно спросил бармен.
— Да, да, пришел. Пришел чек. Давай, давай, ты, вошь подозритель¬
ная. Наливай, не скупись, за всю масть. — Она выложила на прилавок пя¬
тидолларовую купюру.
Доставая бутылку, бармен махнул в сторону Сэма:
— Тебя тут твой дружок спрашивал.
Женщина обернулась, вперилась в Сэма взглядом и подошла к нему.
Она театрально изобразила на своем лице преувеличенное удивление. Вбли¬
зи ее серые глаза оказались исключительно привлекательными.
— Боже мой, мужчина встал передо мной. Садись, старина, а то меня
удар хватит. — Усевшись рядом с ним, она с изумлением разглядывала
его. — Честно говоря, что-то я тебя не припомню. Может, напомнишь
мне. Провал в памяти.
Бармен поставил перед ней стакан с виски и водой и отсчитал ей
сдачу.
— С месяц тому назад, Бесси, вы отдыхали на побережье с одним чело¬
веком. Лысый такой. Зовут Максом. Вы говорили мне — это ваше люби¬
мое место.
— А, вспоминаю того Макса. Но по какому случаю мы могли с вами
общаться?
— Что вы имеете в виду?
— Вы такой весь чистенький, с модной прической, в отутюженных
брючках. Говорите; как выпускник колледжа. Вы, наверное, врач. Макс же
общается с бродягами. И больше ни с кем.
— Я думаю, нужно выпить.
— Он думает, нужно выпить.
Она придала своему лицу кокетливое выражение.
Сэм заслонился рукой от нависшего на него огромного бюста и быстро
спросил:
— Как давно вы видели Макса?
— Бог миловал. Он был в тюрьме. Сейчас, наверное, уже выпустили.
Я имею небольшой доход и хорошо уживаюсь с людьми. У меня много
знакомых, и я бываю в тысяче разных мест. И я хорошо лажу с большин¬
ством людей. Но дай я расскажу тебе об этом Максе Кейди. Он настоящий
человек. Надо отдать ему должное. Но он злобный, как змей. Ему напле¬
вать на всех, кроме себя. Знаешь, что он со мной сделал? — Она понизила
голос, ее лицо напряглось. — Мы были у меня. Мне было интересно уз¬
нать, что он за человек. Имею такую слабость. На мои расспросы он толь¬
ко отмахивался. Ну вот сидели мы и сидели, я налила ему и говорю: «Ну
ладно, хватит ходить вокруг да около. Валяй, рассказывай о себе. Что тебя
мучит? Расскажи это Маме».
202
Она залпом выпила виски, запила водой и крикнула Нику, чтобы тот
повторил.
— Что же он сделал? Набросился на меня с кулаками. На меня, Бесси
Макгоуэн. Прямо в моей квартире, после моей выпивки. Он гонял меня
по всей квартире. И постоянно скалился. Я думала, он убьет меня. Потом
все померкло.
Я очнулась на рассвете, лежа на полу, избитая до невозможности. Он
ушел. На карачках я добралась до постели. Когда проснулась по новой
if взглянула на себя в зеркало, то ужаснулась своему виду. Лицо синее. Все
тело ныло от боли, так что я передвигалась со стонами. Я вызвала врача
и сказала ему, что упала с лестницы. Три сломанных ребра. Сорок три
доллара я уплатила стоматологу. Только через неделю я смогла выйти на
улицу, да и то ковыляла, как старая кляча. Хорошо, что я вынослива, как
лошадь. Любая другая отдала бы концы. До сих пор не могу прийти в
себя. Когда узнала, что его посадили, купила бутылку и сама ее выпила.
Он не человек, этот Макс. Животное. Я ведь всего лишь задала ему вопро¬
сы. А если он не хотел отвечать, ему нужно было всего лишь сказать мне:
«Заткнись».
Она выпила второй стакан и заказала Нику еще. Сэм тоже заказал себе
пива.
— Значит, он вам не друг, Бесси.
— Если бы увидела его труп на улице, то на радостях напоила бы всех
знакомых.
— Он и мне не друг.
Она пожала плечами:
— С чего ты взял? Видел нас один раз, да и только.
— Мне так показалось.
— Не люблю дурных шуток. — Ее взгляд стал отчужденным.
— Меня зовут Сэм Боуден.
— Ну и что теперь... Ты сказал, Боуден?
— Он мог называть меня лейтенантом.
— Точно, так он и говорил.
— Бесси, мне нужна ваша помощь. Я не знаю, с какой стороны ждать
удара. Он хочет причинить мне вред. Мне важно знать, не намекал ли он
каким-то образом на это.
— Он забавный малый, Сэм. Все больше молчит; Не показывает своего
нутра. Но дважды он упоминал лейтенанта Боудена. И оба раза у меня
мурашки по коже бегали. Хотя толком он так ничего и не сказал. Один
раз он обмолвился, что ты его старый армейский товарищ, и чтобы пока¬
зать, как он любит тебя, он убьет тебя шесть раз. Он пил, а я попыталась
смеха ради сказать ему, что он по-настоящему никого не убьет.
— Что он ответил?
— Ничего. Просто посмотрел на меня и ничего не сказал. Ты понима¬
ешь, о чем это он говорил? Как это можно убить человека шесть раз?
Он посмотрел на дно стакана:
203
— Если у человека есть жена, трое детей и собака.
Она сделала попытку рассмеяться.
— Начал он с собаки. Отравил ее.
Она побелела как полотно:
— Господи Иисусе!
— Что он* еще говорил?
— Он еще раз вспомнил о тебе. Сказал, что придст время, и он до¬
берется до тебя, что окажет тебе услугу, что ты будешь умолять его
сделать ее.
— Не могли бы вы пройти со мной в полицию и дать письменные пока¬
зания на этот счет?
— За кого ты меня принимаешь, дорогуша?
— Так вы пойдете?
— Слушай, мой тебе совет. Напиши директору ФБР.
— У меня трое детей: девочке пятнадцать, одному парнишке —
одиннадцать, другому — шесть.
— Не трави мне душу. Во-первых, я там и так частенько бывала, во-
вторых, они и слушать не станут, в-третьих, жизнь — жестокая штука и
мне жаль, если у тебя возникли проблемы, но такова жизнь.
— Я умоляю вас...
— Эй, Ник! Оказывается, я не знакома с этим бродягой. Как это ты
допускаешь, чтобы у тебя так оскорбляли дам?
— Зачем вы так? — спросил Сэм.
Женщина поднялась со стула.
— Потише, Бесси, — сказал Ник.
Она взяла сдачу, оставив десятицентовик Нику.
— Возьми на чай, родной. Пойду, поищу забегаловку получше.
Она с силой захлопнула за собой двери.
Ник задумчиво изучал монетку.
— Как это вам удалось ее выпроводить? Не раскроете секрет?
— Не знаю.
Ник вздохнул:
— Когда-то она была мисс Индиана. Показывала мне вырезку из газе¬
ты. А когда я сказал, что вроде и штата такого тогда еще не было, она
так зарядила мне в глаз! Ну что ж, заходите еще.
Сэм вышел и пошел по Джекел-стрит. Дом номер двести одиннадцать
был трехэтажным, выкрашенным в коричневый цвет строением. В окне
виднелась надпись: «Сдаются комнаты». На веранде в кресле-качалке с за¬
крытыми глазами сидел старик. Воняло кислой капустой и грязным бель¬
ем. Наверху кто-то шумно скандалил. До Сэма доносился зычный, терпе¬
ливый мужской голос, надолго прерываемый пронзительной ответной
тирадой.
В холле его взору предстал узкий длинный стол, на котором рядом с
лампой-абажуром лежала стопка писем.
К нему навстречу вышла, тяжело ступая, изможденная старуха.
204
— Чего надо?
— Мистер Кейди здесь живет?
— Не-а.
— Мистер Макс Кейди.
-Не-а.
— Но он здесь жил?
— Ага. Но больше не живет. Ни за что не сдам ему больше комнаты.
Нам не нужно драк и полиции. Ни мне, ни Марвину. Нет, сэр. И уголовни¬
ков тоже. А он из этих. Сидел в тюрьме. В пятницу заявился и собрал
свои манатки. Я велела Марвину отнести их в подвал. Он не хотел платить
мне за стоянку машины у дома, но когда я пригрозила ему полицией, то
заплатил, как миленький, и укатил на своей машине, только его и видели.
— Он не оставил своего нового адреса?
— Нового адреса! Странно для человека, которому никто не пишет.
— Кто-нибудь еще спрашивал о нем?
— Вы первый и, надеюсь, последний человек. Нам с Марвином не по
душе такие люди.
В пятницу ничего не произошло. В субботу он поехал в Сафферн, в вос¬
кресенье они навестили Нэнси и Джеми, а в понедельник он, как обычно,
был на работе. Чтобы лишний раз не волновать Кэрол, он решил не гово¬
рить ей о его разговоре с Бесси Макгоуэн. Не произошло ничего и в поне¬
дельник, и во вторник.
В десять утра в среду раздался телефонный звонок от мистера Менарда.
Когда до него дошло, кто это звонит, у него чуть не остановилось сердце.
— Мистер Боуден. Джеми ранен, но рана несерьезная.
— Как это случилось?
— Вам лучше самому подъехать. Он сейчас на пути в больницу, так что
вам все-таки лучше подъехать в Опдермонтскую больницу. Повторяю, он
вне опасности. Рано или поздно с ваш захочет поговорить шериф Кантц.
— Немедленно выезжаю. Вы сообщили об этом моей жене?
— Она уехала раньше, чем я позвонил. Как только она приедет, я ото¬
шлю ее в больницу.
— Как Нэнси?
— Вместе с Томми Кентом сопровождают брата в больницу.
— Скажите, пожалуйста, что же случилось с парнем?
— В него стреляли.
— Стреляли?
— Он еще легко отделался. Могло быть и хуже. Рана на внутренней
стороне руки, на три сантиметра выше локтя. Он потерял немного крови,
и это, естественно, его напугало.
— Понятное дело. Приеду как можно скорее.
— Подробнее вам обо всем расскажет Томми Кент. Не едьте слишком
быстро, мистер Боуден.
20S
Глава 9
Кэрол уже полчаса находилась в больнице, когда туда приехал Сэм.
Войдя в палату, он застал там Кэрол, Нэнси и Джеми. Хотя Кэрол, каза¬
лось, полностью владела собой, он почувствовал, как дрожат у нее губы,
когда он целовал ее. Нэнси выглядела удрученной и обеспокоенной. Лицо
Джеми, несмотря на загар, было бледно-зеленого цвета. Левая рука была
перевязана. Он весь светился гордостью и возбуждением.
— Слушай, я ни звука не проронил, когда они зашивали мне рану, они
наложили мне шесть швов.
— Тебе больно?
— Немножко, но не сильно. Не терпится рассказать об этом ребятам
дома. Настоящая пуля. Прошла навылет и засела в стене зала собра¬
ний. После того, как шериф с ней разберется, ее отдадут мне. Я хочу,
чтобы она лежала рядом с деревянными фигурками в моей комнате, под
стеклом.
— Кто же это был?
— Хм, кто его знает. Тот человек, наверное — Кейди. Большинство ре¬
бят не слышали выстрела. Я не слышал, а жаль. Он стрелял издалека.
Картина стала проясняться.
— Расскажи мне; как все было с самого начала.
— Я работал по металлу. Ну и стащил у мистера Менарда бомбу из
стружки. Хотел показать ее Деви Джонстону, а потом незаметно положить
ее на место. Но меня поймали. Поэтому десять дней я должен был мыть
посуду. И это был последний день. Никто не любит мыть посуду. Особен¬
но металлическим ежиком. Меня наказали на десять дней — посчитали мой
поступок воровством, а почему?.. Вот я и сидел возле сарая и мыл под
краном посуду. Когда уже оставалось совсем немного посуды, я почувство¬
вал удар, бабах! И подумал, что кто-то хочет напугать меня. А потом по¬
чувствовал — рука теплая. Я посмотрел на руку — она вся в крови. Я за¬
вопил изо всех сил и помчался в домик мистера Менарда. Ребята, увидев,
что я в крови, тоже заорали и побежали туда. Там мне наложили жгут.
Й вдруг стало очень больно. Я даже немного поплакал. А потом пришли
Томми и Нэнси, и приехал шериф, и мы поехали сюда со скоростью миль
сто в час, да еще с включенной сиреной.
— Что сейчас? — спросил Сэм, повернувшись к Кэрол.
— Доктор Битти сказал, что ему нужно остаться здесь на ночь, а завт¬
ра его можно будет забрать.
— Будет шрам, — с жаром произнес Джеми. — Настоящий шрам от
пули. Интересно, будет он ныть к непогоде? По крайней мере я не знаю
ни одного мальчишки, у которого был бы шрам от пули.
В этот момент в палату впорхнула медсестра и сказала с улыбкой:
— Время для нашего ветерана принять таблетку — и бай-бай.
— Да не хочу я спать!
— Сестра, когда мы сможем снова его увидеть? — спросила Кэрол.
206
— В пять, миссис Боуден.
По лестнице они спустились в больничный холл. Кэрол, на лице кото¬
рой был написан ужас, повернулась к Сэму и тихим голосом, так, чтобы
Нэнси было не слышно, прошептала бескровными губами:
— Что теперь? Что? Когда он убьет одного из них?
— Не нужно, дорогая.
— Папа, сюда идут шериф Кантц с Томми.
— Нэнси, посиди, пожалуйста, с мамой там на диванчике.
Шериф оказался крупным мужчиной в джинсах и рубашке цвета хаки.
На поясе у него висел пистолет, в руках он держал широкополую шляпу.
Он задумчиво пожал Сэму руку. У него был усталый голос.
— Думаю, нам никто не помешает поговорить вот там в уголке. И ты,
Томми, присоединяйся.
Они сдвинули стулья.
— Я хотел бы задать вам пару вопросов, мистер Боуден. Похоже; , что
стреляли с расстояния метров в шестьсот пятьдесят. Для сведущего челове¬
ка, вооруженного винтовкой с оптическим прицелом, этот выстрел не пред¬
ставляет особой сложности. С поправкой на ветер я положил бы почти
каждый выстрел в мишень размером с тарелку. С юга дул порывистый
ветер. Мальчик стоял лицом на восток. Порывом ветра пулю отнесло
на несколько сантиметров. Его не пытались напугать. Его пытались
убить. Положи он пулю на пару сантиметров правее, и мальчик бы рухнул
замертво.
Сэм проглотил комок:
— Мне кажется, вы...
— Я говорю о фактах, мистер Боуден. Я говорю это не потому, что
хочу лишний раз доставить вам беспокойство. С вашей женой я не стал
бы, конечно, так разговаривать. Если бы ему удалось совершить задуман¬
ное — убить мальчика, — у нас были бы трудности с определением места,
откуда был произведен выстрел. Но он промахнулся, и пуля прошила стен¬
ку хибары, что дало нам траекторию полета пули. Она не могла быть пря¬
мой. Поэтому мы вычислили, что стреляли со стороны пригорка, который
дети называют Холмом Теней. Там много мест, с которых хорошо виден
лагерь. Мой заместитель Ронни Гидеон уже работает там. Он способный
парень, к тому же знает лес и умеет распознавать следы. И будьте увере¬
ны, он найдет место, откуда стреляли. Мы приехали слишком поздно — не
знали, кого конкретно искать. Я полагаю, вы подскажете нам, что это за
человек, мистер Боуден.
— Я не в силах доказать, что это он стрелял, что это он отравил соба¬
ку. Но я знаю наверняка, что это был Кейди. Макс Кейди. Прошлым сен¬
тябрем он освободился из тюрьмы. Ездит на старом «шевроле»-седане.
Позвоните капитану Даттону в Нью-Эссекс, и он даст вам всю информа¬
цию на него.
— Должно быть, крепко он вас ненавидит.
— Из-за меня его приговорили к пожизненному заключению. Но
207
выпустили через тринадцать лет. Он отбывал срок за изнасилование че¬
тырнадцатилетней австралийской девушки во время войны. У него вся се¬
мейка такая. Он злобен, и я думаю, он не просто сумасшедший.
— Он ловкий, хитрый, необузданный?
-Да.
— Что ж, давайте обсудим создавшееся положение. Допустим, мы его
возьмем. Он будет далеко отсюда. Никакого ружья, конечно, при нем не
будет. Он будет отрицать, что стрелял в мальчика. Видимо, случайный вы¬
стрел. Поднимет шум, что его преследуют. Не вижу поэтому никакой воз¬
можности задержать его с точки зрения закона.
— Просто прекрасно.
— Теперь, попробуем влезть в его шкуру. Хорошо. Все было тщательно
спланировано. Некоторое время уйдет у него на то, чтобы разведать обста¬
новку. Теперь ему нужно решить, как ему поступить после убийства ребен¬
ка. Он понимает, что подозрение падет на него. Здесь есть два пути: либо
быть беззастенчиво у всех на виду, если у полиции не будет никаких доказа¬
тельств, либо уйти в бега. Убийство ребенка привлечет к себе много вни¬
мания. Он не может быть полностью уверенным в том, что никто не заме¬
тил его даже на захолустных дорогах. Поэтому, я думаю, ему понадобится
нора, чтобы прятаться какое-то время. Он где-нибудь заляжет на дно. Там,
где никому и в голову не придет его искать.
— Вы большой оптимист.
— Я придерживаюсь фактов. Вы знаете, чего вам ожидать. Он зол, как
черт, на себя за свой промах и будет стараться побыстрее убраться из
округи. Вам нужно быть в это время максимально осторожным.
Шериф встал и устало улыбнулся:
— Я свяжусь с полицией Нью-Эссекса и выпишу ордер на его арест.
Думаю, для вас будет лучше, если мы вас прикроем.
— Это больно, а не смешно, шериф.
— Чем я могу быть полезен, сэр? — заговорил Томми.
— Не мог бы ты... да нет, я лучше сам. Съезжу за Баки. А ты лучше
оставайся с женщинами, Томми.
— Хорошо, мистер Боуден.
— И спасибо. Огромное спасибо.
В лагере Сэм обнаружил шерифа Кантца в домике мистера Менарда.
Ему представили его заместителя Ронни Гкдеона.
Менард был явно обеспокоен.
— Я не знаю, что бы мы могли сделать, чтобы избежать этого, мистер
Боуден.
— О, здесь нет вашей вины.
— Мне было очень трудно признать тот факт, что это было сделано
намеренно. Но вот шериф Кантц убедил меня в этом.
Шериф подбрасывал в воздух и ловил небольшой предмет.
— Это пуля. Сильно деформирована. Тридцатый калибр. Мистер Ме¬
нард выделил мне в помощь ребят, они и нашли ее.
208
— Мы объявили, что это была шальная пуля, а то и так все слишком
взволнованы. Не знаю даже, что скажут родители детей, когда узнают, что
шальная пуля попала в одного из ребят. Извините, мистер Боуден', мои
проблемы ничто по сравнению с вашими.
— Вы нашли то место, откуда стреляли?
— Да. С уступа скалы. Стрелял из положения лежа. В десяти метрах
над дорогой. Никаких следов от шин, ни одной гильзы. Нашли, правда,
изжеванный сигарный окурок. Он затушил его о скалу. Кончик сигары до
сих пор влажный.
—■ Если бы он убил мальчика, мы послали бы окурок на экспертизу.
Хотя не знаю, как бы это могло нам помочь.
— Кейди как раз курит сигары.
Шериф мягко взглянул на Сэма:
— Надеюсь, у вас есть разрешение на ношение этой штуки?
— Что? Ах, да, конечно.
— Итак, какие- у вас планы?
— Собираемся сегодня забрать Джеми из лагеря. Да, пожалуй, и Нэнси
следует уехать из лагеря.
— А потом домой?
— Нет. Я решил оставить моих старших детей с женой и младшим сы¬
ном... там, где они находятся сейчас.
— Кейди никак не может узнать, где это?
— Думаю, нет.
Шериф поджал губы:
— Ну что ж, хорошо. Пусть они остаются там, пока мы его не аресту¬
ем. Но предположим, нам не удастся его арестовать. Как вы узнаете, что
он оставил свою затею и уехал?
— Думаю, что никак.
— Не можем же мы спрятать вашу семью на веки вечные!
— Понимаю. Я думал об этом. Но что же мне делать? У вас есть ка¬
кие-нибудь идеи?
— Есть. Но не из лучших, мистер Боуден. Вообразите себе, что он тигр.
Вы хотите выманить его из чаши. Поэтому вы оставляете приманку и пря¬
четесь на дереве.
Сэм недоуменно уставился на него:
— Если вы думаете, что я способен использовать свою жену или детей
в качестве приманки...
— Я уже сказал вам, что мне самому не нравится эта идея. Ведь если
можно еще разгадать повадки тигра, то как быть с сумасшедшим?.. В этот
раз он пытался стрелять из винтовки с оптическим прицелом. В другой
раз он может придумать что-нибудь еще. Думаю, лучше всего будет надеж¬
но их укрыть. Для вас это — лучший выход.
Сэм посмотрел на чаек:
— Я хотел бы забрать вещи Джеми, мистер Менард.
— Его вещи собраны. Я перенес их в зал собраний. А Баки сейчас
209
с моей женой. Пойду схожу за ним. Очень сожалею, что все так получи¬
лось, мистер Боуден.
—'Хорошо еще, что так.
Сэм попрощался и поблагодарил шерифа. Шериф сказал, что есть хоро¬
шая возможность арестовать Кейди и допросить его. Однако это прозвуча¬
ло слишком неубедительно.
В четверть пятого Сэм вернулся в больницу. Нэнси была очень удивле¬
на, когда узнала, что она уже не будет в лагере. Девочка была очень разо¬
чарована, что ей не удалось попрощаться с ребятами, но вскоре она согла¬
силась, что это было логичным решением.
Из автомата Сэм позвонил Биллу Стетчу и предупредил его, что до
пятницы его не будет в конторе.
Они попрощались с Джеми и пообедали в отеле «Олдермонт». Сэм
предложил Кэрол с детьми вернуться в Сафферн. А он останется здесь и
приедет на следующий день вместе с Джеми.
Но когда он увидел, как не хочется жене расставаться с ним, он снял
две комнаты в отеле.
Несмотря на уговоры Томми Кента, что тот доберется в лагерь на ав¬
тобусе, Сэм настоял на том, что сам отвезет его. Нэнси хотела было по¬
ехать с ними, однако Сэм, которому не давало покоя состояние Кэрол, убе¬
дил ее остаться. Кэрол выглядела подавленной. Во время обеда она меха¬
нически поддерживала разговор, полностью уйдя в себя.
Когда они с Томми ехали в лагерь, он спросил всю дорогу молчавшего
парня:
— Как ты думаешь, Томми, я все правильно делаю?
-Сэр?
— Попробуй влезть в мою шкуру. Что бы делал ты?
— Я... Я думаю, я бы поступил, как вы.
— Мне кажется, ты что-то не договариваешь.
— Это не совсем так... но мне кажется, вы выжидаете, вместо того что¬
бы действовать.
— То есть я пассивен?
— Да, это я и хотел сказать. Хотя на вашем месте я бы тоже не знал,
что делать.
— Общественные, социальные структуры достаточно сильны, чтобы
уберечь меня от кражи со взломом, поджога моего дома. Обычные пре¬
ступники находятся под достаточно надежным контролем. Но они не спо¬
собны защитить нас от человека, действия которого иррациональны. Я
знаю, что обладаю достаточным влиянием для того, чтобы мою семью
охраняли круглосуточно. Но это-только распалит Кейди. Он примется ис¬
кать способы перехитрить охранников. И если полиция самоустранится от
этого дела, я могу нанять телохранителей. Но боюсь, что с тем же успе¬
хом. Это была бы не нормальная жизнь, а какая-то жуткая игра. Пред¬
ставь себе — жить в постоянном страхе
— Как вы думаете; он сможет-узнать, что они находятся в Сафферне?
210
— Понимаешь, в чем дело... У меня такое впечатление, что он постоян¬
но опережает меня на полшага, что ему ясно как Божий день то, что я
заберу Джеми и Нэнси из лагеря. Такое чувство, что он вернулся в Харпер.
— Как бы я не хотел, чтобы что-то случилось с Нэнси!
— Сафферн больше не кажется мне безопасным местом. Думаю, мы
уедем оттуда завтра.
— Да, думаю, так будет лучше.
Прежде чем совершить поездку длиной в десять миль из Олдермонта
в Сафферн, Сэм долго изучал карту. У Джеми было хорошее настроение,
к нему вернулся нормальный цвет лица. У него был непринужденный вид
ветерана войны, закаленного в боях. Кэрол по-прежнему была невесела.
Впереди на «МГ» ехали Сэм и Нэнси, за ними следовали Кэрол и оба маль¬
чика. Он избрал окружной путь до Сафферна и дважды делал остановки,
чтобы убедиться, что за ними никто не следит. Было яркое утро, воздух
был настолько прозрачен, что холмы были видны до мельчайших деталей.
Таким дням обычно сопутствует хорошее настроение. Сэм почти не сомне¬
вался, что Кейди будет арестован, и после этого, он был уверен, ему удаст¬
ся добиться психиатрической экспертизы Кейди. Возможно, также удастся
уговорить Бесси Макгоуэн дать показания.
Примерно в одиннадцать часов, когда они находились в сорока милях
от Сафферна, он глянул в зеркало заднего обзора, чтобы посмотреть, не
отстала ли Кэрол с детьми. Он глянул как раз в тот самый момент, когда
их фургон резко занесло в сторону, тот перевернулся, упав в глубокую ка¬
наву. Это было как в замедленной съемке. Сэм резко затормозил. Нэнси
обернулась и закричала. Он дал задний ход и, когда они достигли места
аварии, выскочил из машины и побежал к фургону. Взобравшись на маши¬
ну, он открыл дверцу. Баки ревел от испуга. Нэнси помогла ему вытащить
сперва Баки, затем Джеми и наконец Кэрол. Он заставил их всех укрыться
в густой, высокой траве у обочины дороги. Шоссе пустовало.
У Баки на лбу красовалась шишка размером с пол-ореха. У Кэрол из
губы текла кровь. Джеми вроде бы не пострадал. Кэрол билась в истерике,
и, казалось, дети были напуганы больше этим, чем самой аварией. На до¬
роге показался громыхающий небольшой грузовичок. Сэм побежал ему на¬
перерез. Маленький, печальный пожилой человек сидел за рулем. Он смот¬
рел прямо перед собой, не замечая Сэма, и тому пришлось отпрыгнуть
в сторону, чтобы его не задавило. Его трясло от злости, он посылал про¬
клятия вслед удаляющемуся грузовику.
Следующей машиной был запыленный седан. Машина остановилась.
Багажник был забит инструментами. Два здоровяка в рабочей одежде ле-
* ниво вышли из машины. К этому времени Кэрол полностью обессилела.
Она лежала на боку, прижав ко рту носовой платок Сэма.
— Кто-нибудь серьезно ранен?
— Нет, разбита губа и пара царапин. Они ехали довольно медленно.
Где им могут оказать помощь?
— Мы едем в город. Можем сказать Чарли Холлу, и он приедет сюда
211
со своей аварийкой. Эд, ты останься здесь, вернешься вместе с Чарли, а
я пока отвезу даму с детьми к доктору Эвансу.
— Мне вчера прострелили руку, — вдруг заявил Джеми.
Мужчины посмотрели на него отсутствующим взглядом. Мимо них, за¬
медлив скорость, проехала блестящая огромная машина. Сэм помог Кэрол
выбраться из канавы и усадил ее в седан. Та не сделала никакой попытки
протестовать. Так как места было мало, Джеми уселся Кэрол на колени,
а Баки примостился сзади, рядом с инструментами. Водитель сел за руль,
сообщив: «Доктор Эванс живет по левую сторону в белом домике, при
самом въезде в город».
Когда они тронулись, Сэм сказал тому, которого звали Эд:
— Я даже забыл поблагодарить его.
— Не думаю, что он обидится. Лучше расскажите, кто сидел за рулем
какой машины.
— Моя жена вела фургон, а я «МГ». Я случайно глянул и увидел, как
это случилось.
— Понятно. Нужно проявить чудеса ловкости, чтобы не съехать в кана¬
ву, когда у тебя нет переднего колеса.
— Переднего колеса? Я даже не обратил на это внимания.
— Оно должно валяться где-то поблизости. Наверное, откатилось на ту
сторону.
Через пять минут поисков они обнаружили его в двадцати метрах от
дороги. Эд заметил его по отблеску хромированного обода. Эд взглянул
на болты и, потрогав их пальцем, задумчиво хмыкнул: «Забавно».
— Что такое?
— Ничего не срезано. Резьба слегка сбита. Откуда вы едете?
— Из Олдермонта.
— Хм, думаю, здесь у вас было только три гайки, и они были подтяну¬
ты достаточно, чтобы зацепить резьбу. Ну и молодежь в наше время по¬
шла! Даже если гайки закручены не до конца, они не могут слететь. Ну
и молодежь!.. Сыграли с вами дурную шутку. Давайте посмотрим, может,
удастся найти колпак.
Через несколько минут после того, как Сэм нашел колпак, прибыла ава¬
рийка. Фургон быстро поставили на колеса и вытащили из канавы. Его
правое крыло было смято, и треснуло два стекла. Сэм выслушал информа¬
цию о том, где ему найти автомастерскую, и, поблагодарив Эда, поехал
к доктору.
Городок назывался Эллендон. Доктора звали Биско. Он пояснил, что
унаследовал практику от доктора Эванса. Это был небольшого роста чело¬
век с черными усами, в накрахмаленном белом халате. Говорил он с каким-
то странным акцентом.
Он провел Сэма в комнату для осмотра, закрыл за собой двери и пред¬
ложил Сэму сигарету.
— Мистер Боуден, ваша жена вообще-то человек нервный, эмоциональный?
212
— Нет.
— Тогда она, должно быть, недавно пережила сильное потрясение.
— Да, притом очень сильное.
Врач помахал сигаретой:
— Понимаю. Пулевое ранение у мальчика. Я осмотрел его рану, чтобы
проверить, не разошлись ли швы. И хотя это не мое дело, на вашем месте
я предпринял бы шаги, чтобы снять это напряжение, и чем быстрее, тем
лучше. Иначе она может не выдержать. Ее силы на исходе.
— Что вы хотите этим сказать?
— Уход от действительности, когда она поймет, что не может больше
ее выносить.
— Но она очень стойкий человек.
— Она же не бесчувственный тюфяк. Интеллигентная, с развитым
воображением. Она до смерти напугана, мистер Боуден. Я дал успокои¬
тельное. Вот, возьмите рецепт.
— Что с губой?
— Накладывать швы не потребовалось. Я остановил кровотечение. Че¬
рез несколько дней все заживет. А малыш доволен полученной шишкой.
Любуется ею перед зеркалом.
— Мне нужно зайти в мастерскую. Вас не затруднит, если я попрошу
оставить жену и детей до моего прихода?
— Что вы, что вы! Мисс Уокер выпишет вам счет. Пусть ваша жена
отдыхает, а дети пусть посмотрят на моих бельгийских зайцев.
Фургон стоял на яме. Хозяин станции сказал Сэму:
— Крупных повреждений нет. Прежде чем поставить колесо на место,
пришлось пройтись слегка напильником по резьбе. Не похоже, что рама
треснула. Мы залили масло. Рихтовка, конечно, дело длительное, но вы,
видимо, хотите вновь сесть за руль.
— Да, хотелось бы. Думаю, моя жена не захочет сейчас сесть за руль.
Не мог бы я оставить свой «МП> у вас на несколько дней?
— О чем речь?
— Когда машина будет готова?
— Минут через сорок.
— Можно выписать вам чек?
— Разумеется.
Он вернулся к доктору. Сестра провела его к Кэрол. Жалюзи в ее ком¬
нате были опущены, она лежала с закрытыми глазами, хотя и не спала.
На ее блузке засохло несколько капель крови. Открыв глаза, она слабо
улыбнулась.
— Мне стыдно за свое поведение. Но это — из-за аварии. Думаю, ты
понимаешь. Это из-за Джеми.
— Я знаю.
— Не перестаю думать об этом. ГУба у меня как? Сильно разбита?
— Ужасно, — сказал он, широко улыбаясь.
— Ты знаешь, когда я смотрю вниз, то вижу свою верхнюю губу. Она
213
разбита изнутри. Доктор положил мне туда какой-то тампон. Он очень
милый человек.
— Он дал тебе какое-то лекарство.
— Знаю. Из-за него мне кажется, я куда-то уплываю. Что с маши¬
ной?
— Ее починят через полчаса. Выглядит неважно, зато ездит.
— Отлично. Но... но я не хотела бы больше сидеть сегодня за
рулем.
— Я оставил «МП> здесь, так что поедем все вместе в фургоне.
— Хорошо, дорогой.
— Расскажи, как все произошло.
— С самого начала она плохо слушалась руля. А на поворотах откуда-
то спереди появился странный дребезжащий звук. А перед тем, как мы
опрокинулись, машина ужасно задрожала. Я сразу же попыталась нажать
на тормоза и посигналить тебе, когда увидела, что колесо покатилось впе¬
реди фургона. Когда до меня дошло, в чем дело, машина перевернулась,
и я ударилась обо что-то лицом. Что тебе сказали, в чем причина?
— Кто-то ослабил гайки.
Она взглянула на него и, закрыв глаза, впилась пальцами в его руку.
— О Боже, — прошептала она.
— Он знает, какая у нас машина. И знал, что ближайшая больница на¬
ходится в Олдермонте. Там на стоянке нет ночного сторожа. Если бы мы
выбрали главное шоссе, с оживленным движением, все могло бы закон¬
читься гораздо печальнее.
— Ну сколько мы еще будем ждать?
— Его арестуют.
— Его никогда не арестуют. Ты это знаешь — так же, как и я. А если
его и арестуют, то выпустят так же, как и в этот раз.
— Ну, не нужно, Кэрол, пожалуйста.
Она отвернулась от него. Ее голос звучал приглушенно, как будто доно¬
сился откуда-то издалека.
— Я помню, мне тогда было лет семь. Еще жива была моя мать. Мы
пошли всей семьей на карнавал. Там была карусель. Отец усадил меня на
белую лошадку. Вначале было чудесно. Тогда я не знала, что отец догово¬
рился с карусельщиком, чтобы тот как можно дольше не выключал ее. Че¬
рез некоторое время лица людей вокруг меня смешались. Когда я закрыва¬
ла глаза, мне казалось, что я упаду. Никто не слышал, как я ору. У меня
было такое ощущение, что карусель разгоняется все быстрее и быстрее,
а музыка становится все громче и громче.
— Дорогая, не надо!
— Я хотела, чтобы она остановилась. Хотела, чтобы это прекратилось.
Мне хотелось прекратить этот страх!
Она посмотрела на него с неподдельной мольбой во взгляде. Никогда
еще он не чувствовал себя таким беспомощным. Никогда он так сильно
не любил ее.
214
Глава 10
Когда они приехали в «Вест Винд», знакомый им маленький человечек
сочувственно покряхтел, глядя на побитую машину, на губу Кэрол и
шишку на лбу Баки. Джеми были даны соответствующие инструкции на¬
счет его раны. И хотя его распирало от желания похвастаться, он все же
нашел в себе силы сдержаться.
Когда все привели себя в порядок, Сэм еще раз позвонил Биллу Стетчу
в контору и рассказал ему об аварии. Внезапно он поймал себя на фразе,
которую произнес вслух: «Я знаю, что приношу массу хлопот, но речь идет
о деле сугубо личном, Билл, и я хотел бы взять отпуск на всю следующую
неделю».
На какое-то время Билл замолчал. Затем спросил:
— А Клара знает, что у тебя намечено по плану?
— Она полностью в курсе дел. И знает, что можно отложить на потом
и что не требует отлагательств. Она даст тебе всю нужную информацию.
К тому же Джонни Кэрик может помочь.
— Ладно, коллега. Надеюсь, ты все уладишь, как надо.
— Попытаюсь, и спасибо тебе, Билл.
После звонка Сэм прошел в комнату Кэрол и уселся за столиком. Что¬
бы лучше сосредоточиться, он взял ручку и лист бумаги и попытался логи¬
ческим путем выяснить, в состоянии ли Кейди вычислить их местопребы¬
вание. Он сделал короткий список людей, которым это может быть извест¬
но. Он расспросил Джеми и Нэнси, не рассказывали они кому-нибудь об
этом. Те торжественно поклялись, что нет, никому, кроме Томми. Но Том¬
ми ни за что никому не скажет. С помощью невинной лжи он разузнал
у владельца отеля, не наводил ли кто о нем справки. К его радости, оказа¬
лось, что нет. Перспектива, что Кейди мог выследить их здесь, была отда¬
ленной.
В конце концов Сэм пришел к выводу, что Сафферн — надежное место,
если, конечно, вести себя достаточно осторожно. Он понимал, что если бу¬
дет беспричинно волноваться, то не сможет действовать эффективно. Ему
нужна была база, откуда он мог действовать. С его точки зрения Сафферн
был подходящим местом.
В пятницу, субботу и воскресенье они наслаждались отдыхом. Отдых
и успокоительные таблетки сделали свое дело — подлечили нервы Кэрол.
Они купались в озере и когда светило солнце, и когда лил дождь, и даже
ночью при луне. Они много ели и много спали. И так постепенно, час за
часом, у Сэма созрело решение. Вначале он пытался отогнать его от себя.
Замысел был настолько чужд его натуре! Это означало крутой пересмотр
всех нравственных ценностей и понятий, которыми он жил. Но постепенно
в нем крепла уверенность в правильности решения. Он догадывался,
что эта внутренняя борьба с самим собой изменила саму манеру его
поведения.
215
Несколько раз он замечал, как задумчиво смотрит на него Кэрол. Он
знал, что выглядит угрюмым и рассеянным.
В понедельник утром, когда установилась невыносимая жара, он забрал
Кэрол с корта, и они пошли кататься на лодке. Небо на востоке имело
медный оттенок, что придавало ему зловещий вид. Иногда влажный вете¬
рок гнал рябь по воде. Кэрол устроилась на корме, свесив ноги в воду.
Сэм вырулил на середину озера. Прикурив две сигареты, он дал ей одну.
— Спасибо. Мне кажется, ты что-то замышляешь.
— Угу.
— Ну, что ж, пришло время раскрыть карты.
— Да. Но сначала я хочу спросить тебя, как ты сейчас себя чувст¬
вуешь?
— Думаю, лучше. С тех пор, как мы снова все вместе и ты убедил меня,
что здесь мы в полной безопасности. Но я не чувствую себя хорошо, когда
мы здесь, а дети на берегу, в полумиле отсюда. Мне неспокойно, пока я
их не увижу целыми и невредимыми.
— Понимаю.
— Почему это тебя интересует? Из вежливого любопытства?
— То, что я задумал, мне не сделать в одиночку.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я хочу убить Кейди.
— Я тоже хочу, но...
— Это не фигура речи. Я хочу сказать, что хочу заманить его в ловуш¬
ку, убить его и избавиться от трупа. Я хочу совершить убийство, и мне
кажется, я знаю, как это сделать.
Казалось, прошло немало времени, прежде чем жена оторвала взгляд
от него.
— Не убить, а привести приговор в исполнение!..
— Давай не вдаваться в термины. Убийство так убийство. Но если мы
не будем осторожны, все может сорваться. У тебя хватит духу помочь мне
в этом?
— Хватит. Это лучше; чем постоянно ждать и думать, кого из детей
мы потеряем. Можешь положиться на меня. Ожидание — вот что убивает
меня. Меня спасет действие.
— Я* на это и надеялся. Однако у тебя роль потяжелее моей.
— Расскажи мне свой план, — попросила Кэрол. Она подалась вперед,
ее темные глаза были напряжены, брови нахмурены, загорелые руки были
скрещены на коленях. Взглянув на нее, он подумал о том, как красивы ее
ноги и какая вообще вся она желанная и волнующая.
Порывы ветра развернули лодку. Небо все больше и больше наливалось
медью, и вода в озере казалась темной. На этом фоне на берегу четко вы¬
рисовывались белые домики.
Ему казалось, что они — участники какого-то спектакля. Это не Сэм
и не Кэрол. Он думал, что достаточно хорошо знает себя и свою жену.
Но пришло время перемен. В их отношениях возникло какое-то новое
216
качество, которое трудно было назвать здоровым, от него здорово попахи¬
вало гнильцой.
— Расскажи, что ты задумал, Сэм?
— У меня... есть только общая идея. Она связана с тем, что говорит
шериф. Я еще не думал над деталями. Значит, мы оставляем детей здесь.
Нэнси присмотрит за ними.
— А что мы им скажем?
— Придумаем что-нибудь. Чтобы это звучало правдоподобно. Мы с то¬
бой поедем домой. Придется рискнуть в надежде, что он приедет туда.
Нужно заставить его поверить, что ты одна в доме. Я уже думал над
этим. Если ты будешь находиться во дворике позади дома или он увидит
тебя в окне, это должно сработать.
— А где будешь ты?
— Я спрячусь где-нибудь в доме.
— Ты считаешь, он не заподозрит, что это ловушка? Разве он не почув¬
ствует этого?
— Возможно. Поэтому нужно все тщательно продумать.
— А что, если тебе забраться на чердак сарая?
— Это слишком далеко. Мне нужно находиться в доме.
— Если бы была какая-то система сигнализации...
— Помнишь, пару лет назад Сандра и Нэнси попросили натянуть про¬
волоку. Она так и висит.
— Я могу спать в комнате Нэнси. Ты мог бы настроить систему снова.
— Чтобы все выглядело правдоподобно, я придумала вот что. Ты уез¬
жаешь на «МГ». Я еду в фургоне. В условленном месте ты подсаживаешься
ко мне. Делаю покупки, а ты прячешься в фургоне. Затем еду домой, заез¬
жаю прямо в сарай и оставляю тебя там с едой.
— А если он не заметит, что я уехал?
— Одной машины все равно не будет. А если мы поступим иначе, он
может увидеть, как ты возвращаешься.
— Тогда я подожду до темноты и проскользну в дом.
— Лучший способ показать,. что я одна в доме — это действительно
быть мне там одной. И если он наблюдает за домом, он убедится, к свое¬
му удовольствию, что я одна. Тогда он и придет.
— Нужно быть уверенными, что мы справимся с ним.
— У меня есть старый «вудсмен», а у тебя твой новый револьвер. Есть
много способов обезопасить себя. Хотя бы развесить кастрюли на прово¬
локе, чтобы знать, что если он заберется, то наделает шуму.
— Ты сможешь справиться с этим, Кэрол?
— Смогу.
— Теперь еще одно. Допустим, наш замысел удался. Что тогда?
— А что бы ты сделал с грабителем, ворвавшимся в твой дом?
—- Пристрелил бы его. В полиции знают о нем. Он к тому же уголов¬
ник. Когда дело будет сделано, мы просто позвоним в полицию.
— Согласен... так будет лучше всего.
217
— Но если что-нибудь сорвется, нам придется плохо, так ведь?
— Да, конечно, ты права.
— Мы сделаем это, дорогой. Мы должны это сделать.
— Мы должны постоянно быть бдительными. Ни на минуту не рас¬
слабляться.
— А что, если ничего не произойдет?
— Должно, должно. Он не может позволить себе больше ждать. Он
хочет покончить с нами. Ну так что, вернемся домой завтра утром?
— Сегодня, дорогой. Пожалуйста, прошу тебя. Чем раньше мы при¬
мемся за дело, тем быстрее все закончится. Греби к берегу.
Они тронулись в путь после обеда. По дороге в Эллендон они обсужда¬
ли, поверила ли Нэнси в то, что они ей сказали. Шел сильный дождь, было
очень ветрено, поэтому им пришлось ехать медленно, то и дело объезжая
сломанные ветви деревьев на дороге. Нэнси с огромной серьезностью вос¬
приняла их поручение присматривать за братьями. Нэнси пыталась, прав¬
да, возразить против их отъезда домой, считая это неразумным. Но если
они уже так решили, то она готова взять на себя заботу о младших, обере¬
гая их от всяческих напастей.
Они добрались до своего жилища в начале шестого, поставили обе ма¬
шины в гараж и поспешили в дом. С деревьев капало. Когда они пересека¬
ли лужайку, до Сэма дошло, что он почти бежит, пригнувшись, стараясь
занять позицию между Кэрол и холмом. Он почувствовал облегчение,
лишь когда они дошли до крыльца. Ему показалось абсурдным, что в та¬
кую погоду Кейди сидит на холме, прижавшись щекой к холодному камню,
с пальцем на спусковом крючке, наблюдая за ними в оптический прицел.
С другой стороны, бдительность была совершенно не лишней.
Перед тем как стемнело, Сэм пошел на чердак их дома и тщательно
осмотрел холм с помощью бинокля. Он слегка разозлился на то, что хол¬
мы покрыты густой растительностью и что там слишком много огромных
серых валунов. Затем, когда он вернулся, они вместе прошлись по дому,
отмечая, какие места в нем наиболее безопасны, и пришли к выводу, что
таковыми являются кабинет и комната Нэнси. С наступлением темноты
он отважился выйти во двор. Сжимая в руках револьвер, он обошел дом,
останавливаясь в наиболее темных местах, приглядываясь и прислу¬
шиваясь.
Вернувшись в дом, он осознал, что отсутствовал слишком долго. Кэрол
прижалась к нему, и Сэм почувствовал, что она вся дрожит. Он тщательно
закрыл все окна и двери. Они улеглись в их спальне, положив оружие под
подушку и закрыв двери на замок. Их сон охраняла система сигнализации
из кастрюль, развешенных на проволоке по обе стороны лестницы.
Во вторник, шестого, после завтрака он проверил сигнализацию и вме¬
сте с Кэрол спустился за батареями. Прежде чем они вышли из сарая, он
тщательно осмотрел фургон.
218
Они двигались быстро, когда им приходилось пересекать лужайку
между домом и сараем. И каждый раз он вглядывался в сторону холма.
В нем все росла и росла уверенность в том, что Кейди засел там.
Они еще раз тщательно наладили и проверили систему сигнализации,
договорившись, что Кэрол даст три гудка по игрушечному телеграфу и он
откликнется тем же кодом. Кэрол будет покидать комнату Нэнси только
в случае крайней необходимости и на максимально короткий промежуток
времени, условились они. При первом же подозрительном шуме она даст
ему знать одним долгим гудком.
Они старались не разговаривать между собой и не смотреть друг другу
в глаза, как будто им было стыдно за игру, которую они затеяли. Впро¬
чем, они не чувствовали игрового азарта.
— Ну, думаю, мы в полной боевой готовности.
— Когда мне выходить?
— Этого-то я больше всего и боюсь. Не слишком быстро. Хотя мне
не хочется оставлять тебя одну надолго.
— Ну ладно. Сейчас одиннадцать часов. Давай в двенадцать ровно.
— Хорошо.
Она дотронулась до его руки:
— Днем не так страшно, честно. Я обещаю, что буду осторожной.
Он быстро поцеловал ее. Ее губы были сухими и холодными. Он по¬
дождал на крыльце, пока не убедился, что Кэрол закрыла двери на замок.
Затем быстро вывел «МГ» из гаража и укатил в поселок. Оставив машину
в мастерской Барлоу, он направился в супермаркет на другой конец посел¬
ка. Купил себе там мощный фонарик и еды.
По мере приближения двенадцати часов его тревога все нарастала
и нарастала. Когда пробило двенадцать, он покрылся холодной испа¬
риной.
В пять минут первого, когда его уже стало охватывать отчаяние, Кэрол
зашла в супермаркет и, остановившись, взглядом стала искать его. Заметив
его, она подошла.
— Черт бы побрал эту Бетти Хеннис, пришлось нагрубить ей, чтобы
избавиться от нее. Ты что-нибудь купил? Дай-ка взглянуть. Нам нужно
убить время, дорогой, если я пошла за покупками, то вернуться должна
не скоро. Да, тебе нужно взять что-то почитать.
Он не мог вспомнить, когда именно ему пришла в голову мысль отсту¬
пить от намеченного плана. Он думал, что им удастся справиться с Кейди.
Но так много поставлено на карту, что если что-нибудь сорвется... Да и
вообще, вся затея была не в их характере. У него сложилось впечатление,
что если все пройдет успешно, то для них мир превратится в джунгли, из
которых им никогда не выбраться.
— Дай, я сяду за руль, — сказал Сэм, когда они подошли к фургону.
— Что? Что ты собрался делать?
— Я собираюсь поехать с тобой в город и попробовать поговорить с
капитаном Даттоном.
219
— Он ничем нам не помог и ничем не поможет. Давай поступим по-
своему. — Ее голос дрожал.
— Нужно попытаться в последний раз, — горько и печально улыбнулся
Сэм. — Отнеси это на счет моей законопослушности и веры в торжество
закона.
— Он ничего для нас не сделал и запретит нам осуществить задуманное.
— Только не плачь.
— Но это отбросит нас назад! Опять мы будем сидеть и ждать, трясясь
от страха!
Им пришлось ждать Даттона минут сорок. В управлении полиции ми¬
мо проносились какие-то люди, без особого интереса глядя на них. Кэрол
сидела как истукан, ее лицо было отмечено печатью безнадежности. Нако¬
нец вышел секретарь и проводил их в кабинет Даттона.
Глава 11
Даттон учтиво поздоровался с ними.
— Вы слышали, что произошло...
— От шерифа Кантца поступил рапорт и запрос на Кейди. Вот ордер
на его арест. Ему недолго осталось гулять на свободе, если он еще где-то
здесь. Как ваш мальчик?
— В порядке, славу Богу.
— До каких же пор нам будет сопутствовать удача? — в лоб спросила
Кэрол.
Даттон посмотрел на нее быстрым оценивающим взглядом.
— Ваши дети в надежном месте?
— Надеемся, что да, — ответил Сэм. — Но кто может дать гарантии
в таком деле? Ведь Кейди — безумец.
— Согласен с вашей оценкой. Учитывая то, что случилось, это действи¬
тельно так.
Лицо Даттона оставалось непроницаемым, когда Сэм рассказал ему об
аварии.
— Все, что я могу сказать вам, это то, что я надеюсь, мы его скоро
схватим. Я просто не знаю, какие еще гарантии я могу предложить вам.
Я придал этому делу статус первостепенной важности. И если вы будете
вести себя осторожно, пока мы не...
— Вы хотите, чтобы мы спрятались, — резко бросила Кэрол.
— Можно и так выразиться, миссис Боуден.
— Вы хотите, чтобы мы затаились, а потом, когда его будут разыски¬
вать за убийство, вы бросите все свои силы на его поиски.
— Минуточку, миссис Боуден, я уже объяснил вашему мужу...
Кэрол вскочила со стула:
^ Слишком много объяснений и обещаний. Я не. хотела сюда идти.
Мне очень жаль, что я это сделала! Я знаю, что вы добрый и умный
220
человек, капитан. Вы опять поговорите с нами — и мы уйдем со слабой
надеждой, что ваши люди схватят его.
— Но послушайте...
— Не перебивайте меня. Я хочу, чтобы вы знали, капитан, мы собира¬
емся устроить ловушку для этого... животного. Я выступаю в роли при¬
манки. И мы возлагаем надежды на револьвер, разрешение на ношение ко¬
торого вы дали моему мужу. Я безмерно удивлена, что вы решились на
такой шаг. И вот, когда мы с мужем обо всем договорились, он почувст¬
вовал потребность снова прийти к вам. А я уверена, что это ничего
не даст.
— Кэрол...
— Спокойно, Сэм. В мире полно людишек, переполненных чувством
собственной значимости, но у которых начисто отсутствует воображение
и чувство сострадания. Дайте этому делу статус первостепенной важности,
а мы с мужем пойдем и сделаем так, как считаем это нужным. Если, ко¬
нечно, вы не процитируете сейчас нам какой-то закон, запрещающий даже
думать об этом. Моим детям грозит опасность. Если мне удастся убить
мистера Кейди, я сделаю это с удовольствием! Пошли, Сэм.
— Присядьте, миссис Боуден.
— Не понимаю, в чем...
— Сядьте, говорю я вам. — Впервые за все время в голосе полицейско¬
го прозвучали властные нотки. Кэрол села.
— Как же вы собираетесь заманить Кейди в ловушку?
— Здесь много «если». Если мне удастся проехать незамеченным в фур¬
гоне и проскользнуть в сарай. Если он-таки наблюдает за домом. Если сра¬
ботает наша система сигнализации. Если он удостоверится, что Кэрол
одна. Если я смогу убить его.
Даттон взглянул на Кэрол.
— Вы уверены, что он следит за домом?
— Думаю, да, — ответила Кэрол. — Может быть, это нервы. Но ду¬
маю, что это так. Мы живем довольно обособленно.
— Пожалуйста, подождите минутку, — сказал Даттон и быстро вышел
из кабинета.
— Прости, дорогой, — произнесла Кэрол дрожащими губами.
— Ты просто молодец.
— Я выставила себя на посмешище. Но он просто разозлил меня.
— Ты вела себя, как львица.
— Да что ты — как натуральный заяц.
Даттон вернулся через пятнадцать минут в сопровождении приземисто¬
го крепкого парня лет двадцати. Он был в белой рубашке и темно-синих
брюках. За ухом у него торчал карандаш.
— Это капрал Керсек, — представил Даттон молодого человека. — Не
женат, полон энергии, первоклассный стрелок и скучает по настоящему де¬
лу. Энди, это — чета Боуденов. Энди служил в пехоте в Корее. Я могу
выделить его вам в помощь на три дня. В общих, чертах он знаком
221
с вашим делом. Разработайте с ним план в деталях. Рекомендую прислу¬
шаться к его замечаниям. Удачи вам. Да, мистер Боуден.
— Что?
Даттон улыбнулся:
— У вас очень симпатичная жена и активная без меры.
Кэрол покраснела и сказала:
— Спасибо,. капитан Даттон.
Их разговор с Керсеком состоялся в небольшой комнатке. Сэм посвятил
его в свой план и в общих чертах обрисовал расположение дома, сарая
и прилегающего участка. Постепенно погружаясь в тему, Энди Керсек стал
более разговорчивым.
— Какое расстояние от дома до сарая, мистер Боуден?
— Тридцать метров.
— По-моему, лучше, если я буду сидеть в погребе, миссис Боуден. Мо¬
жете открыть мне окно, когда стемнеет, миссис Боуден.
— Там очень влажно.
— Ничего страшного.
Сэму понравилось, что тон Керсека был деловитым. Они договори¬
лись, что, оборудовав свое место, он переоденется в поношенные темные
вещи.
Перед въездом в деревню Керсек и Сэм вытянулись на полу фургона,
накрывшись автомобильным чехлом. Наконец он въехал в сарай, и Кэрол
вытащила сумку с покупками.
— Будь осторожна, —- тихо сказал Сэм.
Она кивнула, сжав губы. Они выбрались из фургона. Через запыленное
окно Сэм провожал взглядом Кэрол, которая быстро перебежала через лу¬
жайку со свойственной ей грацией. Он невольно залюбовался ею. Она от¬
перла дверь, зашла и закрыла ее за собой. Он повернулся к Керсеку и уви¬
дел, что тот весь напрягся.
— В чем дело?
— Он может поджидать внутри. Если это так, мы услышим ее крик.
Сэм выругал себя за то, что не подумал об этом. Они стояли в напря¬
женной тишину внимательно прислушиваясь.
Внезапно, напугав их, донеслись три быстрых коротких гудка те¬
леграфа.
-г- Все в порядке, — с облегчением вздохнул Сэм и взобрался по лестни¬
це, чтобы просигналить в ответ. Керсек оставил необходимые ему принад¬
лежности внизу у лестницы. Они поднялись наверх и расположились на
старой армейской раскладушке в окружении поломанных игрушек, недоде¬
ланных моделей и вырезанных из журналов картинок, которыми были об¬
вешаны стены. Они говорили вполголоса. Сэм рассказал Керсеку все, что
знал о Кейди.
Единственное затянутое паутиной окно выходило в сторону дома.
Сэм видел тонкие провода, соединявшие дом с сараем через дырку,
222
просверленную в раме окна в комнате Нэнси. Ему также было видно кусо¬
чек холма позади дома.
Каждый час Кэрол сигналила, что все в порядке. После того, как они
исчерпали тему Кейди, Керсек рассказал Сэму о войне в Корее, о том, как
его ранили и что он при этом испытывал. Время от времени они предава¬
лись чтению. Керсек выбирал себе какой-нибудь комикс из груды книг, ва¬
лявшихся в углу. Наконец читать стало невозможно из-за наступившей
темноты.
Кэрол просигналила в девять и десять. Керсек укутал гудок, опасаясь,
что его будет слышно слишком далеко в ночной тишине.
— Ну, что ж, мне пора, — проговорил Керсек. Он опять казался роб¬
ким и застенчивым.
— Я не хотел бы, чтобы с ней что-нибудь случилось, — сказал Сэм.
— Будьте спокойны. — Голос сержанта звучал уверенно.
Сэм на ощупь спустился вслед за ним. Керсек бесшумно растворился
в ночи. Хотя Сэм и усиленно напрягал глаза, он так и не увидел его. Кер¬
сек намазал лицо маскировочным составом в дополнение к темной одежде.
Он двигался с легкостью тренированного человека.
Слабый свет в комнате Нэнси погас в десять тридцать. Тщетно Сэм
пытался заснуть. Он вслушивался в звуки летней ночи, наполненной пени¬
ем сверчков, лаем собак и шумом редких машин на дороге.
Он проснулся с первыми лучами солнца и быстро отодвинул раскла¬
душку от окна.
Она не подала сигнала в шесть утра, и Сэм с трудом подавил в себе
желание просигналить первым. Между шестью и семью часами, казалось,
прошла вечность. Она не дала о себе знать и в семь часов. Дом казался
вымершим. Они лежат там внутри убитые, подумал он. В пять минут
восьмого его терпение лопнуло. Он первым подал сигнал. Прошло двад¬
цать секунд, и он снова потянулся было к кнопке, когда поступил обрат¬
ный сигнал. Он глубоко вздохнул и почувствовал себя виноватым за то,
что разбудил ее. Она так нуждалась в долгом, крепком сне.
Сэм позавтракал. Утро тянулось очень долго. Он заметил, как какой-то
коммивояжер остановился перед дверью их дома, постоял немного, затем
сел в машину и уехал. На лужайке перед домом кошка подкрадывалась
к птичке. Вот она распрямилась, как пружина, и прыгнула, но птичка
вспорхнула и улетела. На несколько секунд кошка уставилась вверх, затем
уселась и принялась умываться.
К полудню его тревога за детей достигла предела. Если каким-то обра¬
зом он узнает, где они... Хотя Кэрол пообещала звонить им дважды в
течение дня, и если что-то случится, она примчится к нему в сарай.
Этот день был самым длинным днем в его жизни. Он наблюдал, как
удлиняются тени. В шесть солнце зашло за гряду туч, и поэтому стемнело
раньше, чем обычно. В десять часов она подала последний сигнал, и через
несколько минут в ее окне погас свет.
223
Ему показалось, что прозвенел будильник, который вырвал его из объя¬
тий сна. Он вскочил на раскладушке. Было совершенно темно.
В течение нескольких секунд он пытался сбросить с себя тяжелые оковы
сна, не в состоянии представить себе, ни где он находится, ни почему беше¬
но колотится его сердце.
Когда Сэм пришел в себя окончательно, он попытался схватить писто¬
лет и фонарик, но в темноте это оказалось нелегким делом. Нащупывая
ступнями ног ступеньки лестницы, он неуклюже попытался слезть по лест¬
нице. Его нога соскользнула со ступеньки, пытаясь удержаться, он хотел
схватиться за перекладину рукой, но промахнулся и упал с трехметровой
высоты всем весом своего тела на одну ногу. Яркая и резкая, как вспышка,
боль пронзила его правую лодыжку. Слабея от боли, он полностью утра¬
тил чувство ориентации. Он застонал, и до него дошло, что длинный сиг¬
нал тревоги прекратился. Шаря руками по земле, он пытался отыскать вы¬
роненные им при падении оружие и фонарик.
Он нащупал, наконец, фонарь, нажал на кнопку, но света не было. Тут до
него донесся душераздирающий вопль, который, казалось, разорвал его серд¬
це на тысячу кусков. Затем последовал треск двух выстрелов из «вудсмена».
Он всхлипнул от страха и боли. Нащупав рукоятку револьвера, он схва¬
тил его и попытался встать, но вновь упал. Тогда он дополз до стены и
поднялся, держась за нее. В этот момент он услышал еще один ужасный
крик. Провод натянулся до предела, затем все оборвалось. Наступившая
тишина была еще более пугающей, чем крик.
Неизвестно откуда к нему вернулись силы, и он сначала заковылял, а
потом, прихрамывая, пустился бегом. На дворе стояла кромешная тьма.
В лицо ему ударили струи дождя. Ему казалось, что он бежит по пояс
в воде. Каждый шаг правой ногой отзывался острейшей болью.
Он упал на крыльце, собравшись с силами, поднялся, нащупал двери
и с отчаянием осознал, что они закрыты и что пройдет целая вечность,
прежде чем он обойдет дом и обнаружит место, куда вломился Кейди.
Этого они не предусмотрели. Еще одна трагическая ошибка. Но где же;
черт возьми, Керсек?
В этот момент до него донесся звук, который по идее должен был изда¬
вать человек, но он был совершенно диким, звериным. Это был настоящий
рык дикого бешеного зверя. Затем прогремел выстрел из оружия явно
большего калибра, чем «вудсмен», от которого задрожали окна.
Что-то с неимоверным грохотом скатилось по лестнице, приведя в
действие систему сигнализации из кастрюль и сковородок. Казалось, весь
дом содрогнулся.
Прежде чем он сделал какое-то движение, парадная дверь вылетела и
оттуда вынырнула массивная и крепкая едва различимая фигура, которая
опрокинула его на спину. Он чуть было не потерял сознание, когда полетел
вверх тормашками со ступенек крыльца. Сэм поднялся на колени, судорож¬
но ловя ртом воздух, услышал топот ног и увидел, как кто-то заворачивает
за угол дома. Он выстрелил три раза вслепую, не целясь. Поднявшись
224
на ноги, он доковылял до угла. Он еще не полностью восстановил дыхание
и поэтому остановился, прислушиваясь. Услышав, как что-то с невероят¬
ной скоростью ломится через заросли кустарника на склоне холма, он вы¬
стрелил наугад два раза и опять прислушался к шуму, который постепенно
удалялся, пока совсем не затих.
Когда он повернулся, чтобы идти обратно, то опять подвернул правую
ногу и упал. Он пополз по-пластунски и влез в открытую дверь, нашупал
выключатель и включил свет. Он услышал, как кто-то жалобно скулил от
страха и боли. Этот разрывающий сердце звук был точь-в-точь таким же,
какой он слышал так давно на аллее Мельбурна.
Звук не стихал по мере того, как он полз на четвереньках вверх по лест¬
нице. faa полпути наверх он выкинул ненужный уже ему револьвер. До¬
бравшись до второго этажа, он включил там свет. Керсек лежал в коридо¬
ре перед открытой дверью комнаты Нэнси. В комнате было темно. Оттуда
доносилось всхлипывание.
Керсек перегородил своим телом коридор. Его пистолет валялся в двух
метрах от него. Сэм постарался аккуратно перелезть через него. Керсек за¬
стонал, когда тот нечаянно зацепил его. Он включил свет в комнате. TVa-
летный столик был перевернут, настольная лампа разбита вдребезги.
Кэрол наполовину свесилась с кровати. На ней были только ее пижам¬
ные брюки. Курточка была сорвана. На ее спине он увидел две глубокие,
кровоточащие царапины. С каждым вздохом из ее груди вырывались
всхлипывания. Она пыталась сопротивляться, когда он попытался припод¬
нять ее с пола. Ее глаза были плотно закрыты.
— Кэрол! — резко произнес он — Кэрол, дорогая...
Она прекратила всхлипывать, затем с опаской приоткрыла глаза. Когда
она повернулась к нему, он заметил багровую ссадину, занимавшую почти
всю левую половину лица.
— Где ты был? — прошептала она. — Где ты был?
— С тобой все в порядке?
Она села и зарылась лицом в ладони.
— Он ушел?
— Да, дорогая, ушел.
— О Господи...
— С тобой все в порядке? Он... поранил тебя?
— Набросился, как животное, — убитым голосом произнесла она. —
От него и воняло, как от какого-нибудь животного. Я ничего не слышала.
Только какое-то царапанье в дверь. Я дала сигнал, выхватила из-под по¬
душки пистолет. Когда он вышиб дверь, как будто она была картонная,
я выстрелила, заорала и пыталась сопротивляться. ТУт он меня и ударил.
— Он... что-нибудь... сделал с тобой?
Она нахмурилась, как будто пытаясь сосредоточиться.
— О, я понимаю, о чем ты. Нет, хотя хотел. Но тут... вошел Энди. —
Она взглянула ему за спину. — А где Энди?
— Надень свою пижаму, дорогая.
S Дж. Макдональд «След тигра»
223
Огромным усилием воли она взяла себя в руки.
— Мне никогда не было так страшно. Прости. Но где был ты? Почему
ты не пришел?
— Я упал, — ответил он и пополз в коридор.
Керсек отрывисто дышал. Из уголка его рта вытекала струйка крови.
Из-под его правой подмышки как-то картинно неестественно торчала руко¬
ятка охотничьего ножа. Нос был вдавлен в лицо.
Сэм дополз до их спальни, взобрался на кровать и набрал телефонный
номер коммутатора.
— Сэм Боуден, с Милтон-Хилл-роуд. Вызовите срочно врача и поли¬
цию. Скажите им, чтобы поспешили. И карету «скорой помощи», пожа¬
луйста.
Через пять минут он услышал вой сирены, прорезавшей туманную ночь.
Глава 12
После того как Керсеку была оказана первая неотложная помощь и его
увезли в больницу, доктор Эллисон занялся царапинами на спине Кэрол.
Когда она легла в постель, он сделал ей укол демерола, и через минуту
она погрузилась в глубокий сон.
Осмотрев лодыжку Сэма, врач пришел к выводу, что перелома нет, а
только сильный вывих. Он сделал ему укол местной анестезии и туго пере¬
бинтовал ее.
— Попробуйте ступить на нее.
— Совершенно никакой боли, — удивленно сказал Сэм.
-г Не очень налегайте на нее при ходьбе. Ну и ночка выдалась для вас
сегодня!
— А что с этим полицейским, Керсеком?
Эллисон пожал плечами.
— Судите сами. Он молод и в отличной форме. У парня шок. Многое
зависит от того, насколько глубоко проникло лезвие. Его нельзя вынимать,
пока его не положат на операционный стол. Ну, мне пора. Эти полицей¬
ские сгорают от нетерпения побеседовать с вами.
Осторожно ступая на онемевшую ногу, он спустился вниз, где его уже
поджидал капитан Даттон. Со значительным видом он тихо разговаривал
о чем-то с крупным мужчиной в мешковатых брюках и кожаной куртке.
Даттон сдержанно кивнул Сэму.
— Это капитан Рикардо, мистер Боуден. Я вкратце ввел его в курс
дела.
— Я уже говорил с капитаном, когда он приходил сюда, — ответил Сэм.
— Как себя чувствует миссис Боуден?
— Она была на грани срыва. Доктор Эллисон сделал ей укол. Сказал,
что его действие будет ощущаться и завтра.
Сэм подошел к стулу.
— Мне было велено щадить свою лодыжку изо всех сил.
226
— Видимо, вам с Керсеком не удалось должным образом управиться
с этим типом.
— Хорошо еще, что так получилось. Если бы я действовал в одиночку,
все было бы гораздо хуже.
— Как вы вели наблюдение?
— Я находился на чердаке сарая. Ко мне был протянут провод игру¬
шечного телеграфа. Керсек сидел в погребе. На лестнице мы натянули про¬
волоку, на которой развешали посуду. Хотел бы я знать, каким образом
он проник внутрь.
— Мы уже выяснили как, — вступил в разговор офицер полиции шта¬
та. — Он взобрался на крышу сарая над кухней, порезал сетку от мух и
открыл щеколду.
Сэм устало кивнул:
— И поэтому Керсек ничего не слышал, как не слышал он и сигнала
тревоги. Первое, что он услышал, был ее крик и звук двух выстрелов, ко¬
торые она сделала.
— Два, — переспросил Рикардо, — вы уверены?
— Почти что да.
Рикардо обернулся к Даттону.
— Мы обнаружили две пули двадцать второго калибра: одну в дверной
коробке на уровне груди, другая засела в штукатурке на высоте человече¬
ского роста в другом конце коридора. Еще одна пуля тридцать восьмого
калибра угодила в плинтус в коридоре, отколов порядочную щепу.
— Я был уверен, Керсек сам справится с ним.
Рикардо пощипал себя за мочку уха.
— Управиться с грубым покупателем одно дело. Совсем другое дело,
когда перед тобой псих. В коридоре было темно. Ваш человек, видимо,
долго искал выключатель. И делал это впопыхах. А этот Кейди, вероятно,
вылетел из комнаты, как снаряд.
— Я тоже стрелял в него, — сообщил Сэм.
— Из револьвера, который мы обнаружили на лестнице?
-Да.
— Куда вы стреляли и сколько раз?
— Три раза и выстрелил на лужайке перед домом. Он сбил меня с ног,
и я упал с крыльца. Он побежал за угол дома. Затем я услышал, как он
поднимается на холм, и выстрелил ему вдогонку. Но он продолжал идти.
Мне было слышно.
Раздался телефонный звонок. Один из людей Рикардо снял трубку и
пригласил капитана Даттона к телефону. Тот какое-то время слушал, одно¬
сложно отвечая, затем повесил трубку. Он казался постаревшим, когда
вернулся.
— Мы так и не узнаем, как он попался, Рикардо. Он умер на операцион¬
ном столе.
— Чертовски жаль, — ответил Рикардо.
— Ваши планы?
227
— Это нелегкий участок для прочесывания. Очень много мелких дорог.
И, видимо, не скоро приступим к этому. Не знаю. Но я выслал заставы.
Собаки здесь не годятся, у нас нет ни одной его вещи. Сообщили, что
через полчаса в помощь прибудет еще полдюжины ребят. С первыми луча¬
ми солнца мы рассредоточимся и прочешем холм: посмотрим, сможем ли
мы взять след. У меня есть один парень, специалист по этой части. Будем
надеяться, что мистер Боуден зацепил его, а если нет, то, думаю, мы успе¬
ем прочесать всю территорию.
— С этим понятно. Как быть с газетчиками? Пока мои люди не подпу¬
скают их сюда.
Даттон сжал губы.
— Это убийство полицейского. Надо дать этому широкую огласку.
Можно дать фото налетчика.
Он резко поднял глаза на Сэма.
— Они хотят, чтобы вы сделали заявление, мистер Боуден. Если хотите,
я займусь этим.
— Буду вам благодарен.
— Тогда сделаю это сейчас же. Чем быстрее мы наладим с ними со¬
трудничество, тем дружелюбнее будут они. — Он вышел из дома и напра¬
вился к сараю, откуда доносился приглушенный гул голосов.
Рикардо расслабился на стуле. Он произнес задумчиво:
— Странные отношения существуют между сознанием и телом. В со¬
знании нормального человека есть некий тормоз, не дающий ему использо¬
вать мощь своего тела в полную силу. Два года назад двое моих парней
пытались задержать хрупкую женщину, которая весила килограммов пять¬
десят. Та решила разнести закусочную на Шерман-роуд. Что ей, впрочем,
неплохо удалось. Но для этого понадобилось не двое, а пятеро дюжих пар¬
ней, и после того, как им наконец удалось справиться с ней, двоих при¬
шлось госпитализировать. Из того, что сказал капитан Даттон, — этот
Макс Кейди не в своем уме.
— Да к тому же он крупный, с отличной реакцией и в превосходной
форме, — добавил Сэм.
Рикардо задумчиво рассматривал кончик зажженной сигареты.
— Какие-то люди по фамилии Тернер приходили сюда, но я отослал
их обратно. Это ваши друзья?
— Да, лучшие.
— Наверное; кому-то надо было бы побыть с вашей женой. Что, если
это будет миссис Тернер?
— Отлично.
— В каком доме они живут? — Рикардо встал.
— Соседнем, по этой же стороне. Большое спасибо.
— Пошлю за ними кого-нибудь из своих людей. — Он вышел.
Сэм остался один. От эмоционального и физического перенапряжения
он чувствовал себя разбитым. Он думал о том, как неудачно он действо¬
вал. Вначале упал с лестницы. Потом не смог зайти в дом. Человек
228
действия. Решительный. Не хватало только, чтобы он налетел в темноте
на веревку для сушки белья. С трудом верилось, что Керсека уже нет в
живых. Знающего, опытного Керсека. Но своей смертью он предотвратил
то страшное, что могло случиться.
Лиз Тернер вошла в комнату. Было видно, что она торопилась прийти.
Это была высокая блондинка, у которой за маской вялого безразличия
скрывались неистощимые запасы энергии.
— О Боже, Сэм, мы так перепугались! Здесь как будто шли боевые дей¬
ствия. Мне сказали, что с вами все в порядке и что полицейский погиб.
Как Кэрол? Где она?
— Ей сделали укол демерола. Она отключилась, но я не знаю, как дол¬
го это продлится. Я думал, если ты не против...
— Конечно, конечно. Я побуду с ней. Она в спальне. Ну, тогда я пошла.
Это был тот человек, о котором Джеми рассказал нашему Майку, который
отравил собаку?
Сэм кивнул. Она взглянула на него в последний раз и помчалась наверх,
перепрыгивая через две ступеньки.
Машины все прибывали и прибывали. Он взглянул в окно. Люди в фор¬
ме сновали туда-сюда между машинами. На востоке занималась заря.
С деревьев капало.
Зашел Рикардо и забрал Сэма во двор с собой. Он хотел, чтобы тот
детально описал ему, откуда и как тот стрелял.
— Все уже готовы, мистер Боуден? Когда рассветет достаточна мы тро¬
немся в путь. Десять человек станут в цепь и пойдут прочесывать холм. Не
думаю, конечно, что он вернется сюда, но на всякий случай я оставлю вам
одного человека. И вот вам ваш револьвер. Я его перезарядил.
В это время вспыхнула фотовспышка. Рикардо обернулся и со злостью
бросил:
— Что я вам, газетчикам, говорил, а?
Человек с невинными голубыми глазами произнес в ответ:
— Это первый раз, когда ребята Гутенберга опередили телевизионши-
ков. Любая газета ухватится за такое дело. Когда начинаем, нэп? Как на-
счет эксклюзивного интервью? Меня зовут Джерри Джекс.
— Не сейчас, — произнес Сэм и побрел в дом. Он слышал, как за его
спиной Рикардо вытолкал газетчиков назад к сараю.
Через окно кухни Сэм наблюдал, как люди выстроились в цепочку с
винтовками наизготовку и пошли вверх по холму. Солнце уже взошло. Он
пошел в спальню. Увидев его, Лиз прижала палец к губам. Кэрол глубоко
и медленно дышала, ее лицо было расслаблено, рот открыт. Лиз отложила
в сторону журнал и вышла с ним в холл.
— Она лежит неподвижно, — шепотом сообщила она.
— Скучная у тебя обязанность.
— Я ничего не имею против. Боже мой, что он сделал с ее лицом.
Ему не сиделось на месте Он вышел во двор. Было уже довольно тепла
Он услышал голоса и обернулся. Четыре полицейских тащили импрови¬
229
зированные носилки. Спустившись вниз, они швырнули их на землю. В них
лежал Кейди. Его лицо как-то странно ужалось. Глаза были полуоткрыты.
Ни один из трупов, какие довелось видеть Сэму, не выглядели более мерт¬
выми, чем этот. Когда они швырнули носилки, Кейди медленно перевер¬
нулся и уткнулся лицом в мокрую от росы траву. Рядом клацнул фотоап¬
парат со вспышкой.
— Мы нашли его на полпути к машине. Он спрятал ее за той грязной
дорогой, замаскировав ветками. В ней была винтовка с оптическим прице¬
лом, запасы пищи и спиртное. Один из наших ребят захватил их с собой.
— Вам пришлось застрелить его?
— Нет, нам оставалось только снести сюда тело. Мы сразу же обнару¬
жили следы крови. Один из ваших выстрелов достиг цели. Пуля попала
ему под мышку, разорвав артерию. Ему хватило сил пройти еще сто мет¬
ров, пока он не кончился от потери крови.
Они перевернули тело на спину. К губам прилипла травинка. Он убил
этого человека. Превратил примитивную и безжалостную силу в прах.
Сэм рылся в тайниках своей души, пытаясь отыскать чувство вины и
стыда, но обнаружил лишь дикое животное удовлетворение, смешанное с
чувством исполнения задуманного. Все инстинкты цивилизованного челове¬
ка отпали, обнажив чувство торжества над поверженным врагом.
— Скоро заберем его. А завтра составим протокол.
Сэм кивнул и побрел к дому. Не доходя до него, он обернулся и сказал
бесцветным голосом: «Спасибо».
Внезапно им овладела страшная слабость, и он уселся на стул. Он слы¬
шал, как Джерри Джекс говорит по телефону. У него не было сил даже
рассердиться на Джекса за то, что тот проник в его дом.
— Да, правильно. Мертв. Это сделал Боуден, — донесся до него обры¬
вок разговора.
Это сделал Боуден.
Сэм Боуден, которому хотелось запрокинуть голову и издать победный
клич, а потом плясать и петь вокруг поверженного врага.
Собравшись с силами, он поднялся наверх. Там он подождет, пока про¬
снется Кэрол, расскажет ей все, она опять уснет, а он поедет за детьми.
Глава 13
В День Труда семейство Боуденов, пригласив Томми Кента, вышло на
своей яхте в традиционное путешествие на остров.
Было тепло. Свежий ветер ласково обдувал их тела. Сэм сидел на под¬
стилке, в одной руке он держал сигарету, в другой — банку пива. Кэрол
лежала на спине; прикрыв рукой глаза.
Она сонно заворчала и перевернулась на живот, расстегнув бюст¬
гальтер.
— Натри меня, старина, — попросила она.
Он отставил в сторону пиво, открыл бутылочку с лосьоном и стал
230
аккуратно втирать его в кожу ее спины. Одна из редких женщин. Сплав
красоты и силы духа. И вновь в его памяти всплыл тот кошмар, который
ей довелось пережить. Случись такое с каким-либо маловпечатлительным
человеком, это не причинило бы ему сильной боли, но Кэрол это могло
сломать навсегда. Когда он подумал об этом, у него защипало глаза так,
что очертания ее тела размылись.
— Ум-мм, — довольно промычала она, когда он закончил.
— Ты ленишься сходить искупаться.
— Ах, ах, ах.
— Меня обманули. Когда я покупал тебя на невольничьем рынке в Найро¬
би, твой хозяин сказал, что ты здорова, как лошадь, и работаешь от зари до
зари. Ты показалась мне крепкой с хорошим зрением. У тебя были все зубы.
— Цена была подходящей, — мечтательно заметила она.
— Но они обманули меня.
— Ты помнишь табличку? Покупки не возвращаются.
— Я подумывал о том, чтобы продать тебя.
— Слишком поздно. Годы работы на тебя превратили меня в старую
каргу.
Он театрально вздохнул:
— Думаю, ты еше некоторое время сможешь приносить мне пользу.
-Ха!
— Не говори «ха». Это звучит нагло.
— Слушаюсь, хозяин.
Они всю свою жизнь наслаждались этой игрой, каждый раз выбирая
новые темы.
Он посмотрел на яхту и увидел, как Нэнси прыгнула с кормы и красиво
вошла в воду.
Кэрол села.
— Пойду-ка я, наверное, искупаюсь. Ты просто несносен. Сосешь пиво
и делаешь обидные замечания.
— Иди. Я подожду тебя здесь.
Она натянула на голову резиновую шапочку и, войдя в воду, медленно
поплыла. В этот день, в этот час, в эту минуту, подумал Сэм, я освободил¬
ся от дракона по имени Кейди. И я опять, к своему удивлению, чувствую
себя целостным.
Кэрол вышла, стряхивая с себя капли, и потребовала пива.
— У тебя опять задумчивый вид.
— А ты хотела, чтобы на моем лице не было и проблеска мысли, как
у идиота?
— О чем ты думаешь?
— О Кейди.
Улыбка слетела с ее лица.
— Зачем ты это делаешь? Я загнала все, что связано с этим, в самый
отдаленный уголок сознания, а ты так и хочешь вытащить его на свет.
— Я просто пытаюсь обнаружить в себе перемены. Я убил человека.
231
Я должен измениться. Не знаю, в какую сторону. Стать грубее, наверное.
Сентиментальности, безусловно, поубавилось. Я больше не добродушный
осел.
— Перемена есть, — сказала она.
— Ты видишь, в чем?
— Во мне, я имею в виду. Я знаю, чего я хочу от жизни. Быть счастли¬
вой, воспитать детей и, когда они вылетят из гнездышка, провести ста¬
рость с тобой в спокойной обстановке. Потом тихо отойти в своей посте¬
ли. Я хочу, чтобы ты еше пожил несколько лет после моей смерти, скучая
по мне, а потом мы снова соединимся. Такая вот у меня мечта. Ты не
согласен со мной?
— Если только тебе сопутствует удача, дорогая. В мире много зла. Кей¬
ди был одним из этих зол. А могло быть и что-то другое.
— Я знаю, дорогой. — Она сжала его руку и продолжала: — Я усвоила
одну вещь. Что все несчастья и напасти, обрушивающиеся на людей еже¬
минутно, не имеют ко мне никакого отношения. Со мной этого просто не
может произойти.
— Понимаю.
— Я знаю, что все наше благополучие покоится на тончайшей паутинке
случайностей и совпадений. Ну а теперь твоя очередь высказаться.
Сэм отхлебнул пива.
— Ну что же, хорошо. Я согласен с тобой, но есть еще нечто такое...
Это как когда ты выздоравливаешь после тяжелой болезни. И мир выгля¬
дит таким свежим и обновленным. И тебе хочется, чтобы это никогда не
кончалось. Я идеализировал свою профессию. Теперь я понял, что это все¬
го лишь инструмент, такой же, как и другие. Если им умело пользоваться,
с его помощью можно добиться многого. Но бывают случаи, когда он бес¬
полезен, тогда приходится действовать на свое усмотрение.
Бетти Лу, ты когда-нибудь задумывалась о том, чтобы иметь ребенка?
Он увидел, как лицо Кэрол стало серьезным и задумчивым. Она быстро
нашлась с ответом.
— Хотелось бы одного. Но я почти каждое утро ищу детей в капусте
и не нахожу там ничего.
— О, есть другой способ, как обзавестись ими, дорогая!
— Хотя на соседней ферме думают по-прежнему иначе.
Он поцеловал ее в губы:
— Это начинается вот так.
— Да? Ну что ж, это мне нравится.
Он рассмеялся, и она ответила ему улыбкой.
— Пойдем искупаемся, старушка, — предложил он.
Рука об руку они спустились к воде.
Семейная чета из пригородов. Мягкие цивилизованные люди, не отме¬
ченные следами пережитого страха и насилия.
Он что есть сил поплыл к яхте, с которой им махали руками и кричали
их дети.
Дорогой Эд!
Наконец-то кончились горячие деньки — мы выдали знаменитой чет¬
верке билет на тот свет, причем с «высочайшей эффективностью», как
выразился наш разлюбезный шеф Шайрес Вислый Зад. Честное слово, ты
бы лопнул со смеху, если бы понаблюдал за Шайресом, как он из кожи
лез, готовя представление.
Надо сказать, все прошло прекрасно: четверых в один день, тогда как
раньше больше трех не доводилось. К тому же среди них оказалась и жен¬
щина... Кстати, она всего лишь третья баба, казненная в нашем штате.
Я и не знал.
Вислый Зад не сомневался, что тюряга будет переполнена зрителями,
и довел всех до безумия. Я сбился со счета, проделывая эту процедуру
с чертовым манекеном. Крипи Стэйплс, как обычно, находился у рубиль¬
ника. Бонго и я занимались электродами, кожаными браслетами и капю¬
шоном. При тележке были Кристи и Бруэр. Доктором шефу пришлось
назначить старика Митча, потому что сам он отказался тратить время
на такую чепуху. Марано и Сид были конвоирами. Когда они по команде
«вводили» манекен, то ухмылялись, как идиоты, а Шайрес орал: «Ребята,
серьезнее!» Марано и Сид усаживали чучело на трон, а мы с Бонго прила¬
живали электроды и надевали на него браслеты. Шайрес начинал отсчет
по секундомеру, а Стэйплс делал вид, что пускает ток. Потом появлялся
Митч, прикладывал к манекену стетоскоп и объявлял его мертвым. Кри¬
сти и Бруэр вкатывали тележку, мы снимали браслеты и прочую дрянь.
На четыре раза нас еще хватило. А потом Шайресу пришлось всех подго¬
нять, чтобы начать игру по новой. Эдди, дружище, провалиться мне на
месте, впечатление было такое, будто Шайрес готовился к собственной
свадьбе.
Должен заметить, что зрителей и в самом деле набралось за стеклян¬
ной перегородкой много, как сельди в бочке. Пожалуй, казнь — зрелище
более увлекательное, чем, например, автогонки. Тут уж точно знаешь,
что каждый получит свое. Конечно же, были здесь официальные свидете¬
ли, специально назначенные, которые считали минуты в ожидании, когда
235
все это кончится. Ну и репортеры. Те, кто наблюдал казнь не в первый
раз, заметно выделялись. Они не старались шутить и выглядеть равно¬
душными. Вид у них был довольно кислый.
Шайрес боялся, что женщину не успеют привезти вовремя, но все обо¬
шлось. Ее ввели через те маленькие задние двери нашего Дома смерти,
которые предназначены для выноса трупов. По-моему, в толпе за перего¬
родкой обсуждали достоинства этой сексуальной дамочки по фотографи¬
ям в газетах. Но, увидев наяву, все были чертовски разочарованы. Бабенка
поправилась фунтов на двадцать, заплела волосы в косы и стала похожей
на святошу. Она вошла, глядя под ноги, сразу за священником, ровным
шагом, со сложенными перед собой руками. Губы ее что-то шептали. На
ней было белое платье, похожее, клянусь, на платье для конфирмации,
только попроще. Она даже не взглянула на трон, пока не взошла на сту¬
пеньку, и все время внимательно слушала священника. Перед тем как мы
застегнули браслеты, она перекрестилась и стала читать молитву. Воло¬
сы у нее на затылке были чисто выбриты, поэтому электроды легли
плотна За секунду до того, как на нее надели капюшон, она, похоже, за¬
метила зрителей за перегородкой и тихо сказала несколько слов. Мы с
Бонго слышали их. Эдди, дружище, я не могу привести эти слова в пись¬
ме, отправленном по американской почте.
Должен тебе сказать, с ней все прошло хорошо. Первого трупа было
достаточно, чтобы публика утратила бравый вид. Когда женщину увози¬
ли на тележке, я посмотрел наверх. Некоторые уже достали бутылки,
а кое-кто изготовился рвануть отсюда поскорее.
Следующим был Голден, тот самый костлявый парень, который так
забавно говорил и причинил тебе тогда столько хлопот. У этого типа
забрали очки, и он смотрел перед собой пустым дурацким взглядом. Он
еле передвигал ноги, поэтому Марано и Сиду пришлось буквально волочь
его костлявое тела Еще до того, как его ввели в зал, он обмочился. Ког¬
да же этот соколик оказался перед троном, то сперва остановился как
вкопанный, а потом пустил в ход руки. Поднялся такой шум, какого я
еще не слышал. В его мощном лексиконе не осталось ни одного нормаль¬
ного английского слова. Вены на шее вздулись, и он только клекотал: «Го,
го, го, го!», уставившись на трон. Марано и Сид подтащили его к сту¬
пенькам, приподняли, усадили и держали, пока мы не закрепили первые
браслеты. Он все еще пытался брыкаться, но сил у него осталось немно¬
го. Пока надевали капюшон, он продолжал орать: «Го, го!» Этот номер
программы тоже прошел хорошо, и ряды зрителей за перегородкой поре¬
дели так, что там стало совсем просторно.
Следующим был огромный парень, настоящий зверь. Сначала он вел
себя неплохо. С идиотской улыбкой этот кабан шел в каком угодно на¬
правлении, но только не в сторону трона. Когда к нему применили силу,
он, однако, не сопротивлялся. Шайрес заставил Дока вколоть ему такую
дозу, которая оглушила бы и лошадь. Так что он едва ли соображал, где
находится, и вообще вел себя как боксер, получивший сильный удар.
236
Мне показалось странным, что все идет так гладко, и не напрасно.
Один электрод оказался плохо закреплен. Ты ведь догадываешься, чем это
могло кончиться? Представь себе, что за сила была у парня, если он разо¬
рвал браслет на правой руке, как мокрую тряпку. Раньше такое считалось
вообще невозможным. Доктор дал нам время поставить на место элек¬
тродные пластины. Но мы не знали, как быть с его незакрепленной ру¬
кой. Представь себе, только с третьей попытки Стэйплс прикончил его.
Знаешь, после этого парня у меня на душе полегчало.
Чтобы найти браслет для правой руки, пришлось сделать маленький
перерыв. Только через пятнадцать минут из магазина принесли толстые
брезентовые ремни. Представляю, каково было Стассену ждать. Я бы
сказал, он вел себя хорошо, как и женщина, а Бонго считает, что даже
гораздо лучше. Смертельно бледный, со слегка приоткрытым ртом, он
шагал так быстро, что конвоиры едва поспевали за ним. Стассен вскочил
на подставку и помедлил самую малость, так что его замешательство
едва можно было заметить. Потом сел и положил руки на места Увидев
немногих оставшихся зрителей, он покраснел и крепко зажмурился. А ког¬
да Бонго надел на него капюшон, парень сказал: «Благодарю». Вот смех!
Бонго дернулся и сказал: «Пожалуйапа».
Мне кажется, тебе будут интересны такие подробности, дружище,
потому что ты сам долго пребывал в этом балагане. Как ты догадыва¬
ешься, сейчас, когда я пишу письмо, дом пуст Мэйбл, по обыкновению,
переехала на время к сестре. Она, разумеется, не возражает против до¬
полнительных заработков, получаемых мною за столь гнусные мероприя¬
тия. Видит Бог, у нас есть куда их истратить. Однако после казней она
не может со мной жить, словно я заболеваю какой-то нехорошей бо¬
лезнью. И это меня бесит.
Вот и все новости. Я рад, что эту четверку не растянули, скажем,
на две недели. Едва ли мужчина может столько времени жить без секса.
Ха, ха! Судя по всему, теперь до июля у нас не будет казней. У одного
уже есть две отсрочки, и его адвокаты сражаются еще за одну. Может
жить спокойно аж до осени. Слава Богу! Такое ощущение, что эта чет¬
верка высосала все мои силы.
Эдди, дружище, когда будет время, напиши, как ты чувствуешь себя
в отставке. И не забудь о пари. Ты болеешь за «Янки», а у меня есть
для тебя новости. Они и в этом году не собираются стать чемпионами.
Твой друг Вилли.
Глава 1
Неудивительно, что записи адвоката Райкера Димса Оуэна по поводу
дела «Волчьей стаи» были бережно сохранены его помощницей Лией Слэй-
тер —ведь она боготворила мистера Оуэна.
Хотя Райкер Диме Оуэн имел дурную привычку излагать свои мысли
237
чрезвычайно витиевато, дабы «прояснить собственные взгляды», данный
опус вызывает несомненный интерес.
Это было первое и, видимо, последнее дело, которое он вел под неусып¬
ным оком общественности, которая, как известно, видит мир сквозь силь¬
но искажающие линзы. Скорее всего выиграть дело не смог бы никто —
ведь «выиграть» здесь означало добиться любого приговора взамен смерт¬
ной казни.
На счету сорокалетнего Райкера Оуэна числилось немало успешных про¬
цессов. И когда решено было судить четверку в Монро, одном из тихих
и безмятежных городков, отчаявшиеся родители Кирби Стассена —
единственного подзащитного, чья семья имела достаточные средства, —
наняли именно Райкера Димса Оуэна. Они надеялись, что он спасет от
смерти их единственного сына, единственного ребенка, единственного цып¬
ленка, единственное оправдание прожитой жизни.
Кроме внушающего надежду списка выигранных дел, Оуэн обладал спо¬
собностью вызывать к себе уважение. Поэтому страх родителей за сына
до некоторой степени поуменьшился. Они, конечно же, понимали, что на¬
няли не волшебника и не героя, но образ Оуэна отождествлялся у них с
наивными представлениями об адвокатах, навеянными биографиями Фал¬
лона, Роджерса, Дэрроу и других великих представителей этой профессии.
В первые дни долгого судебного процесса многим репортерам казалось,
что они присутствуют при рождении легенды. Очевидно, так думал и сам
Оуэн. Но мало-помалу иллюзии репортеров улетучились. То, что они при¬
няли за блеск ума, оказалось набором заранее отрепетированных приемов,
а бьющая втлаза непосредственность и яркая индивидуальность — нарочи¬
той эксцентричностью. К концу процесса Оуэн потерпел полный провал —
его выставили бестолковым и претенциозным позером, скучным карликом-
фокусником, который с напыщенным видом вытаскивает из старомодной
шляпы дохлых кроликов.
И все же нельзя утверждать, будто он проиграл дело, поскольку невоз¬
можно доказать, можно ли было его выиграть вообще. Но тем не менее
записки Оуэна о сенсационном деле «Штат против Наннет Козловой, Кир¬
би Стассена, Роберта Эрнандеса и Сэнди Голдена по обвинению в злост¬
ном и преднамеренном убийстве» очень интересны. По крайней мере буду¬
щему адвокату наверняка полезно будет ознакомиться с точным отчетом
о процессе. А те, кого особенно интересуют зипаги человеческих отноше¬
ний, обнаружат в записях Оуэна плод размышлений довольно практическо¬
го ума о четырех молодых людях, которых адвокат так старательно
защищал.
Оуэн диктовал мисс Лии Слэйтер, своей новой помощнице. Она же за¬
писала многие устные беседы между адвокатом и его подопечными и
исполняла обязанности секретаря защиты на процессе.
Внимательный читатель обратит внимание на некоторые отступления
от норм сухого юридйческого языка. Причину этого следует искать не
только во внешней привлекательности мисс Слэйтер и ее увлечении
238
драматическими сенсациями, но и в Мириам, жене Оуэна, с которой он
прожил двадцать лет. Ведь каждый мужчина должен иметь возможность
продемонстрировать перед кем-нибудь свою значимость. И еще в некото¬
рой словесной неумеренности записей виновато, наверное, его подспудное
желание опубликовать со временем мемуары.
Отношение мисс Слэйтер к своему шефу не изменилось после всеобщего
разочарования в талантах защиты. Оуэн остался для нее яркой звездой.
Когда адвокат попытался выжать слезу у каменных присяжных заседате¬
лей, затуманились глаза Лии. Когда же вынесли приговор, ее карие глаза
округлились, а пальцы непроизвольно сломали желтый карандаш.
О том, какова была реакция Райкера Димса Оуэна на поражение, можно
только догадываться. Он не оставил никакого резюме в своих записях.
Вполне вероятно предположение, что он знал, каким будет приговор, чув¬
ствовал свой проигрыш и в поспешности заседания жюри нашел лишнее
тому подтверждение. Присяжные совещались всего пятьдесят минут, а это
обычно бывает, когда выносят приговор по поводу предумышленного
убийства без права на апелляцию.
Невозможно точно определить эмоциональное состояние мисс Слэйтер,
когда ее герой потерпел поражение. Пожалуй, есть основания предпола¬
гать, что она обладала известными способностями облегчать страдания
ближних. Ее обаяние, правда, подпорченное излишним подобострастием,
могло бы вернуть веру в себя кому угодно, но только не такому опусто¬
шенному человеку, каким оказался после суда Райкер Оуэн. Образно выра¬
жаясь, он свалился с карусели и угодил головой прямо в медный столб.
Начало записям положили первые встречи с родителями Кирби
Стассена.
Глава 2
Я так и не смог найти общий язык с родителями Кирби. Причины
вполне понятны. Я не раз сталкивался с этим. Кстати, каждый человек,
работающий с правонарушителями, знаком с таким явлением. Как прави¬
ло, родители не желают верить, что их дети — преступники. Всю свою
жизнь они знали о существовании пропасти, отделяющей солидное боль¬
шинство уважающих закон людей от больного, дикого и опасного мень¬
шинства, именуемого преступным миром. Однако они не могут поверить,
что их ребенок, их благопристойный наследник, оказался на той стороне
пропасти. Они считают, что преодолеть подобное препятствие ему не по
силам, следовательно, общество ошибочно обвиняет их дитя. Речь идет
всего лишь о ребяческой проделке, неправильно истолкованной. Одно из
двух: либо их отпрыска оклеветали, либо он попал под временное влияние
дурной компании.
Родительская близорукость приводит к неспособности понять, как легко
преодолевается эта пропасть. Пожалуй, в зрелом возрасте, когда привыч¬
239
ные правила морали завладевают им, труднее совершить подобный «пры¬
жок». Но й юности, в традиционные годы бунтарства, пропасть кажется
почти неуловимой чертой в пыли. Для молодости она — пустяк, а для
остального общества означает границу между жизнью и смертью.
Родители всей душой верят, что недоразумение можно как-то уладить
соответствующими извинениями, и они заберут сына с собой домой, где
он сможет спать в своей детской кроватке, хорошо питаться и забыть весь
этот кошмар.
Вальтеру Стассену, грузному напористому мужчине, привыкшему всегда
владеть ситуацией, кажется, лет сорок восемь. За четверть века он создал
процветающую, четко функционирующую империю по производству грузо¬
виков. Стассен-старший жил бережливо, много работал. Думаю, он не об¬
ладает ни осторожностью, ни догадливостью. Сейчас, возможно впервые
в жизни, Вальтер Стассен оказался в ситуации, которую он не может кон¬
тролировать. По-прежнему разговаривает властным тоном, правда, уже не
столь уверенно, как раньше.
Эрнестина, мать Кирби Стассена, годом или двумя моложе, с фигурой,
подточенной многочисленными диетами, обладает тривиальным умом за¬
всегдатая клуба. Нервная женщина, вероятно, вследствие наступления кли¬
макса. Подозреваю, что она находится на грани хронического алкоголизма.
Во время наших двух утренних встреч Эрнестина была явно под хмельком.
Если так оно и есть, то предстоящий процесс толкнет ее за роковую грань.
Я не заметил теплоты в отношениях мужа и жены. Казалось, они меря¬
ют все в своей жизни величиной дохода. Очень вероятно, что родники их
чувственности погребены под густой тиной супружеских измен. Вальтер и
Эрнестина, похоже, продолжают считать Кирби своей собственностью, ат¬
рибутом общественного положения. Им приятно иметь сильного, статного
сына-атлета, умного и благополучного. Родителей забавляли его проделки,
и они не раз вытаскивали его из затруднительных положений, в которые
он попадал. Похождения отпрыска давали им пищу для разговоров за кок¬
тейлями и свидетельствовали о независимом нраве сыночка. Не стоит гово¬
рить, что и по отношению к Кирби никогда не применялась какая-либо
система наказаний или поощрений. Возможно, тут и кроется причина тепе¬
решней критической ситуации.
Как и следовало предполагать, я натолкнулся на сильное сопротивле¬
ние^ когда объявил им о намерении защищать всех четверых преступников
вместе. Они не желали признать, что их бесценный Кирби Стассен был
связан с шайкой. Стассены не понимали, почему я обязан защищать лю¬
дей, оказавших такое ужасное влияние на их единственного сына. Пусть
суд назначит для них ещё одного защитника. Кирби привык пользоваться
всем самым лучшим.
Мне пришлось прибегнуть к аналогии, чтобы объяснить Стассенам, по¬
чему преступников выдали именно этому штату, почему их будут судить
за преступление, совершенное примерно в десяти милях от места, где мы
сейчас сидим.
240
— Представьте, что вы играете в покер, — пояснил я Вальтеру Стассе-
ну, — Перед вами разложены карты, и каждая означает преступление. Вы¬
бирают сильнейшую, которая должна сделать игру. Вот почему их решили
судить в этом штате. Здесь смертная казнь еще действует. Ребята соверши¬
ли в нашем городке самое жестокое преступление. Да и прокурору ловкос¬
ти не занимать.
— Почему именно это преступление самое выгодное для обвинения? —
спросил Стассен.
— Вы, конечно, следили за прессой, — пожал я плечами. — Свидетели,
четкая работа полиции, неопровержимые факты — все указывает на учас¬
тие в преступлении каждого из них.
— Я читала то место в газетах, где говорилось, что Кирби... — вме¬
шалась Эрнестина. — Он не мог это сделать! Но объясните: почему вы
отказались защищать одного Кирби?
— Штат будет возражать против судебных процессов над каждым обви¬
няемым в отдельности, миссис Стассен. Они вместе совершили преступле¬
ние, и судить их будут вместе. Я могу, конечно, защищать одного Кирби,
кого-то назначат защищать остальных. Может, этот адвокат одобрит мою
линию защиты, а может, и нет. Одно ясно — назначение второго адвоката
окажется твердой гарантией того, что все четверо попадут на электриче¬
ский стул.
— Какой линии вы собираетесь придерживаться? — хриплым голосом
спросил Вальтер Стассен.
Объяснение заняло немало времени. На основании предварительного
расследования я не надеялся найти в обвинении какие-нибудь недосмотры
и ошибки. Не был уверен и в виновности обвиняемых. Я сказал, что при¬
знаю совершенные ими преступления. В этом месте Эрнестина разрыда¬
лась и попыталась выскочить из комнаты. Муж грубо схватил ее за руку,
заставил сесть и рявкнул, чтобы она успокоилась.
Я поведал Стассенам о своем намерении показать, что четверо подза:
иштных встретились чисто случайно, что только из-за этой случайности,
их характеров и влияния друг на друга, усиленного чрезмерным употребле¬
нием стимуляторов, алкоголя и наркотиков, они отправились в своё страш¬
ное путешествие. Я собирался подчеркнуть, что шайка как единое целое
осуществляла действия, на которые неспособен каждый член группы в от¬
дельности. Я намерен был показать, как стихийны и нелогичны их поступ¬
ки, как мало смысла в совершенных ими убийствах.
— И если ваш замысел окажется верным, мистер Оуэн, — спросил
Стассен, — на какой приговор вы рассчитываете?
— Надеюсь, они отделаются пожизненным заключением.
Миссис Стассен вскочила.
— Пожизненное заключение! — закричала она. — Провести всю жизнь
в тюрьме? Я хочу видеть Кирби свободным! Мы за это вам платим!
Вы на их стороне. Ну ничего, вы не единственный адвокат — найдем
получше.
241
Вальтеру удалось кое-как утихомирить жену. Я устроил им свидание с
Кирби, которое продолжалось значительно дольше, чем обычно. Когда ми¬
стер Стассен пришел ко мне в контору, он выглядел так, будто постарел
сразу на много лет. Стассен сказал, что они согласны с моими доводами.
Он решил передать все дела опытному помощнику и снять в Монро квар¬
тиру, чтобы находиться поблизости от своего мальчика. Я заверил его, что
сделаю все возможное.
Получив подтверждение полномочий, я стал встречаться со всеми че¬
тырьмя обвиняемыми по очереди. Мисс Слэйтер записывала все, что мог¬
ло пригодиться для защиты.
Не знаю, способен ли я адекватно выразить на бумаге те чувства, кото¬
рые испытал при встрече с Эрнандесом. Этот молодой человек являет со¬
бой пример того животного начала, что есть в каждом человеке. В Эрнан¬
десе около пяти футов десяти дюймов, весит он фунтов двести тридцать.
Парень фантастически силен и необъятен во всех измерениях. Глядя на его
глубоко посаженные глаза и лицо со следами пороков, я с ужасом думал,
что ему нет еще и двадцати одного года.
Интеллект Эрнандеса на самом низком уровне. Но, в отличие от боль¬
шинства пустоголовых людей, в нем нет ничего детского и доброго. Он
полон едва сдерживаемой агрессивности. Его глаза мгновенно схватывают
каждое движение. Пребывание в одном помещении с этим представителем
рода человеческого удивительным образом действует на нервы. В его каме¬
ре, как в клетке со львами, пахнет мускусом.
Меня поразило, что его впервые арестовали за серьезное преступление.
У него были все данные стать рецидивистом: сиротский дом, три класса
школы. К двенадцати годам Эрнандес развился в настоящего мужчину и
начал жить, как мужчина. Кем он только не работал — и грузчиком в пор¬
ту, и батраком на ферме, и рабочим на складе, строил дороги и трубопро¬
воды. Короче, обычный бродяга с обычными неприятностями с полицией
из-за пьянства, хулиганства и всего прочего.
Разговаривал Эрнандес тонким, довольно высоким голосом, который
совершенно не соответствовал его фигуре. Речь самая примитивная. Какого
злодея потерял наш кинематограф! Аттила нашел бы ему применение!
Интересной и важной особенностью отношений к группе была привя¬
занность Эрнандеса к Сандеру Голдену. Они встретились в Тусоне пример¬
но за месяц до того, как Кирби Стассен, последний член шайки, присоеди¬
нился к ним в Дель-Рио.
Когда я спросил о Голдене, настороженность Эрнандеса на несколько
секунд ослабла.
— Сэнди — мой самый лучший друг, отличный парень! С ним не соску¬
чишься!
Я не стал интересоваться, что вызвало обезьяноподобный смех у этого
создания. Его позиция была проста: они пойманы, но игра стоила свеч,
они справили свой бал. Теперь ему безразлично, что с ним будет, кто его
защищает. Если Сэнди не возражает против меня, то и он не против.
242
Я знал, что он произведет на суде ужасное впечатление, но ничего не мог
предпринять.
Пока мы находились в камере, Эрнандес не сводил напряженного взгля¬
да с мисс Слэйтер, чем в конце концов привел ее в явное замешательство.
Она начала облизывать губы и нервно вертеть головой, как загнанное в
угол животное. Когда мы наконец вышли от Эрнандеса, она облегченно
вздохнула.
Сэнди Голдену двадцать семь, но выглядит он значительно моложе. Его
рост пять футов и восемь дюймов. У него резкие черты лица, кожа желто¬
ватого оттенка, мышиного цвета редкие волосы, ярко-голубые глаза за
большими очками, левая дужка которых перевязана грязной липкой лентой.
Сэнди производит обманчивое впечатление физически слабого человека,
но обладает какой-то внутренней энергией. Это стремительный человек,
все время пребывающий в движении, ни на минуту не закрывающий рот.
В нем не утихла ярость. Но ярость странная, я бы сказал, с интеллектуаль¬
но-философским налетом.
Интеллектуальный уровень Голдена довольно высок. Он обладает пря¬
мо ненасытным любопытством и хорошей памятью, но эти качества сведе¬
ны на нет неустойчивыми эмоциями, недостатком образования и почти
детской неспособностью долго удерживать внимание на одном предмете.
Кажется, он не сознает всей сложности своего положения. Речь не поспева¬
ет за полетом мысли Сандера Голдена. За время нашей беседы он прочи¬
тал мне в своей темпераментной, беспорядочной манере целую лекцию о
природе реальности, об отношении к преступлениям, о развлекательной
ценности уголовных дел, об особых правах личности и о насилии как необ¬
ходимом клапане для выпуска накопившейся энергии.
Я и не пытаюсь воспроизвести его речь, но должен заметить, что она
вызывает у слушателя утомление и раздражение. После нашего ухода мисс
Слэйтер точно, на мой взгляд, подметила, что разговаривать с Сэнди Гол¬
деном — все равно что палкой выгонять муху из комнаты.
Прошлое Голдена восстановить нелегко. Он уклоняется от моего любо¬
пытства, показывая явное нежелание обсасывать мелочи. Он сказал, что
семьи у него нет. Не верю, что его настоящее имя — Голден, но, похоже,
проверить это будет трудно, да и незачем. За ним числятся два ареста,
оба за наркотики. Голден утверждает, что у него десять тысяч близких
друзей, большинство которых живет в Сан-Франциско, Новом Орлеане и
Гринвич-Виллидж. Его речь представляет любопытную смесь жаргона бит¬
ников и болтовни психически неуравновешенных людей. При этом в ней
порой проскальзывают потрясающие сравнения.
Судя по всему, Голден не в состоянии объяснить, почему после долгого
мира с Законом он со своими новыми друзьями организовал то, что в до¬
кументах называется «разгулом террора». Кажется, он чувствует, что нача¬
ло положил инцидент с продавцом недалеко от. Увальда, и потом все пока¬
тилось, как снежный ком, словно та вспышка насилия привела в действие
какой-то механизм.
243
Пока мы разговаривали, он все время вскакивал со стула, гипнотизиро¬
вал нас взглядом своих ярко-голубых глаз, рассказывал о любви, громко
хрустел суставами пальцев.
Боюсь, что Сандера Голдена легко счесть просто смешным человечком,
жалким комедиантом. После того как мы вышли из камеры, мисс Слэйтер
отнесла его к «чокнутым». В этом определении что-то есть. Но за внешней
клоунадой скрывается ненаправленное зло.
Слишком банально говорить, что жизнь — серия случайностей и совпа¬
дений. Чтобы вычислить, как случилось, что эти четыре беспокойных че¬
ловека встретились и отправились в путешествие с юго-запада на северо-
восток в угнанных машинах и в точно заданное время пересеклись с Хелен
Вистер, пришлось бы задействовать самый большой компьютер.
Вистеров я знаю всю жизнь. Поэтому понимал, что ничто в прошлом
не могло подготовить Хелен к встрече с дьявольской четверкой. Тогда им
уже нечего было терять. Они знали, что район розыска все больше расши¬
ряется, и потеряли всякий контроль над собой. Стоит только представить
Хелен пленницей Эрнандеса, Голдена, Козловой и Стассена, как становится
понятными ужас и отчаяние девушки.
Хелен увезли ночью 25 июля, всего через несколько дней после офици¬
ального объявления о ее помолвке с Далласом Кемпом. Вероятно, та роко¬
вая суббота была для нее обычным днем молодой девушки, взволнованной
ожиданием свадьбы.
Утром 25 июля Хелен Вистер пробуждалась не спеша. Она села, потяну¬
лась так, что внутри что-то хрустнуло, широко зевнула и потерла пальца¬
ми глаза. Затем провела по взъерошенным волосам и посмотрела на пол,
где переливались солнечные блики, взглянула на часы. Десять тридцать.
Восемь с небольшим часов сна. Пора вставать, девочка. Тебе надо быть
в форме. До бракосочетания осталось девятнадцать дней. Почему это так
называется? Она почему-то представила цепи и все остальное. Забавно...
Она спустила стройные, загорелые ноги с кровати и прошлепала к бли¬
жайшему окну. Отодвинув штору, выглянула на улицу. Небо было ясным,
туманно-голубым. Спринклеры поливали зеленую лужайку, которая полого
спускалась к пруду с рыбами и саду. Высоко над коньком крыши дома
Эвансов, едва видимым за линией кленов, летел маленький красный само¬
лет. Хелен опять зевнула и, задрав светло-голубую сорочку, медленно поче¬
сала бедро. Ее ногти, двигающиеся по гладкой коже, издали шелестящий
звук.
По дороге к ванной комнате она стащила через голову сорочку и броси¬
ла ее на неубранную кровать. Дверь не закрыла, чтобы видеть себя в ог¬
ромном зеркале. В полумраке спальни ее загар казался еще темнее, а неза¬
горевшие грудь и живот — еще белее. Белые как снег, подумала девушка.
От этого нагота выглядела еще откровенней. Давай, девочка, смотри на
себя, критикуй. Что ты хочешь? Утешения? Ты так долго принимала себя
за что-то само собой разумеющееся, а теперь вдруг стала крутиться перед
зеркалом, спрашивая, это ли нужно мистеру Далласу Кемпу. Плечи назад,
244
девочка. Так чуть лучше. Дал, дорогой, тебе придется любить меня такой,
какая я есть, потому что это все, что я могу предложить.
Хелен усмехнулась и приняла позу женщин легкого поведения, какими
их изображают на календарях. Но она обладала слишком здравым смыс¬
лом, чтобы долго вертеться перед зеркалом. Рассмеявшись, Хелен напра¬
вилась в ванную комнату.
Стоя под горячим душем, Хелен Вистер думала о том, что ни глубокий
сон, ни продолжительный душ не принесут полного расслабления. В ней
оставался крошечный жадный сгусток сексуального напряжения, который,
по мнению мисс Вистер, являлся источником приятных ощущений.
Несколько минут она испытывала сильную зависть к невестам прошло¬
го, которые теряли девственность лишь в первую ночь медового месяца.
Они тоже, наверное, мучились от желания, но оно притуплялось страхами.
Хелен догадывалась, как это будет здорово с Далласом Кемпом.
Прошлая ночь не принесла им покоя. Они остановились по дороге до¬
мой для обычных поцелуев под луной и болтовней. Эти поцелуи увлекли
Хелен на край пропасти. Она извивалась в руках Кемпа, позволяя ему де¬
лать все что угодно. И если бы не пронзительный в тихой ночи автомо¬
бильный сигнал, парализовавший их ужасом, им пришлось бы расстаться
с договором, который они заключили.
После того как машина проехала, они сидели, отодвинувшись друг от
друга. Дыхание постепенно успокаивалось. Дал с раздражением заметил:
— Это был глупый договор, ты не находишь? Прежде мы...
— Но, дорогой, ведь это были не мы, а два совершенно других челове¬
ка. Сначала модный архитектор тайком водил к себе домой простодушную
блондинку. Тогда мы были глупыми людьми с глупым романом. И только
потом пришла настоящая любовь. Помнишь?
— Милая, я не улавливаю логики.
— Но это вовсе не логика, Дал, дорогой! Это чувство. Я люблю тебя
и собираюсь выйти замуж за человека, которого люблю. Я просто хочу
быть как можно более старомодной, застенчивой, лукавой, опасающейся
тебя потерять. Конечно, я не настолько цинична, чтобы пытаться заманить
тебя в ловушку. Неужели ты об этом подумал?
— Нет, нет. Я понимаю, что ты имеешь в виду. Но временами у меня
не выдерживают нервы. Дай мне несколько минут, чтобы прийти в себя.
Я снова буду готов шутить, петь и показывать карточные фокусы.
Только очутившись дома, Хелен поняла, почему не рискнула рассказать
Далу о намеченном на субботний вечер свидании с Арнольдом Крауном.
Они едва не нарушили договор, поэтому Хелен не считала ни время, ни
место подходящими для серьезного разговора. Это можно будет сделать
и сегодня. Далласа необходимо убедить, что встреча с Крауном очень
важна.
После душа Хелен Вистер сложила в спортивную сумку теннисный
костюм и купальник и, надев летнюю юбку, блузку и сандалии, спусти¬
лась вниз. Мать разговаривала по телефону об учреждении какого-то
245
очередного комитета. Они улыбнулись друг другу. Хелен поставила на под¬
нос сок, тост и кофе и вышла во внутренний дворик.
Джейн Вистер вышла вслед за дочерью с чашкой кофе, села за столик
из красного дерева и торжественно произнесла:
— Невеста была просто блистательна.
— И вся светилась от трепетного ожидания, — добавила Хелен. — По¬
чему бы тебе не учредить комитет для проведения моей свадьбы?
— Если бы я только могла, дитя мое. Как тебе нравится быть безра¬
ботной?
— Еще не поняла. Во всяком случае, сегодня я пальцем о палец не уда¬
рю. Вчера в конторе в мою честь устроили прощальный вечер. Пришлось
даже произнести речь.
— Беби, мы с твоим отцом думаем, что ты получила прекрасного
парня.
— Знаю.
— После всех твоих шалопаев, с которыми ты гуляла...
— Перестань.
— Какая программа на сегодня?
— Мы с Далом позавтракаем с Фрэнси и Джо в клубе, затем теннис
и плавание. Потом коктейли.
— А что вы с Далом делаете вечером?
— Вечером я собираюсь встретиться с Арнольдом Крауном, мам.
— Зачем? Что об этом скажет Дал?
— Я ему еще не рассказала.
— Не делай глупостей, Хелен.
— Ничего не могу поделать. Я чувствую себя ответственной за Крауна.
Я хорошо относилась к Арнольду и жалела его. Никогда не думала, что
он... влюбится. Что я могу сделать, если он все неправильно понял? Хотя,
конечно^ наши прогулки с самого начала были моей ошибкой. Я должна
была прекратить его ухаживания сразу: эти записки и звонки, постоянное
околачивание около дома и слежка за нами с Далом. Он прямо преследует
нас. Надеюсь, мне не придется быть жестокой, но его нужно убедить,- что
у него нет ни одного шанса.
Джейн Вистер улыбнулась дочери.
— С тех пор как тебе исполнилось одиннадцать лет, вокруг все время
слонялся какой-нибудь влюбленный Арнольд. Тк привлекаешь разных рас¬
тяп, дорогая. Tbi всегда была слишком добра к ним. — Улыбка исче¬
зла. — Но это взрослый мужчина, и боюсь, очень неуравновешенный. Если
уж встречаться, то где-нибудь в людном месте. Будь осторожна. Никуда
не ходи с ним вдвоем, понимаешь?
— О, он совершенно безопасен! Арнольд просто ужасно расстроен.
— Пусть отец или Дал уладят это дело.
— Я обещала Крауну, что встречусь с ним сегодня вечером. Я с ним
справлюсь. Не злись. Ведь это здорово, что он не будет больше прятаться
за каждым кустом, а я не буду вздрагивать при каждом телефонном звонке.
246
— Мне хотелось бы знать, как это Арнольду Крауну взбрело в голову,
что у него есть шанс получить такую девушку, как ты. Вистеры были...
— Перестаньте, миссис Вистер. Вам снобизм не идет.
— Но он тебе не пара. Он...
— ...владелец неплохой бензоколонки.
— А Даллас Кемп — один из лучших архитекторов штата.
Только около четырех у Хелен Вистер появилась возможность расска¬
зать Далласу Кемпу о встрече с Арнольдом Крауном. Сначала они плавали
в переполненном бассейне, потом Дал отнес подстилки на траву, где было
меньше людей.
— Ты начала командовать, когда мы играли парами, — лениво прого¬
ворил Дал.
— Но мы ведь выиграли.
— Потому что не послушали твоего совета.
-Фу!
— Женщина, как насчет пикника? Позаботишься о еде? Мне нужно еще
раз взглянуть на участок Джудлэндов.
— Очаровательное место для пикника. Жаль, что ты испортишь его до¬
мом. Конечно, принесу.
— Тогда до вечера, а?
— Дал, дорогой, сегодня вечером я собираюсь встретиться с Арноль¬
дом Крауном.
— Передай ему мои наилучшие пожелания.
— Конечно.
Внезапно он сел.
— Ты что, спятила?.. Я... я запрещаю тебе встречаться с этим
балбесом.
Она тоже села, пристально глядя на него.
— Ты что?
— Я запрещаю тебе.
— Ты думаешь, для чего, черт побери, я хочу с ним встретиться?
— Надеюсь, сказать ему, чтобы он оставил тебя в покое.
— Ну и что в этом плохого?
— Все. У него по поводу тебя какие-то фантазии. Его действия непред¬
сказуемы. Крауна нужно держать взаперти. Мой ответ — нет!
Ореховые глаза Хелен сузились.
— Мне двадцать три, Даллас. Я уже закончила школу и могу сама зара¬
батывать себе на жизнь. До этого момента я решала свои проблемы, как
считала нужным, и собираюсь делать это и дальше. Если ты приведешь
разумные доводы против моей встречи, я выслушаю. Но я не позволю кри¬
чать на себя и приказывать. Разве я недвижимое имущество? Я не принад¬
лежу тебе!
Произошла неожиданная ссора. Дал отвез Хелен домой раньше, чем со¬
бирался. Выходя из машины, она громко хлопнула дверцей. Кемп рванул
с места так, что шины завизжали.
247
Она опять приняла душ, переоделась, забралась в свой «остин» и от¬
правилась куда-нибудь пообедать.
В восемь тридцать, когда зажглись уличные фонари, Хелен Вистер
подъехала к заправочной Арнольда Крауна и остановилась у входа. В две¬
рях появился силуэт Арнольда Крауна.
— Я знал, что ты приедешь, Хелен.
— Я обещала. Нам нужно поговорить.
— Знаю. Мы должны поговорить, Хелен, это точно. Садись в мой
«олдс». С твоей машиной ничего не случится. Я только накину пиджак.
— Где мы будем разговаривать?
— Я думал, что мы будем просто кататься и беседовать, как раньше.
Она села в его машину. Арнольд Краун вел себя спокойнее, чем она
ожидала. Бедный Арнольд! Когда у него в голове возникала какая-нибудь
новая мысль, можно было почти услышать, как со скрипом крутятся ше¬
стеренки. Разве его просили влюбляться? В первый раз он отвез Хелен до¬
мой, потому что ее машина еще не была готова. Остановились выпить
кофе. Он казался таким одиноким!
Арнольд сел в машину, выехал со станции и повернул налево.
— Заметила, какой звук?
— Что? Да, мотор работает отлично.
— Тогда стучали клапаны.
-О...
Через несколько секунд он сказал:
— Владелец станции в Дивижн хочет продать ее. Я уже договорился
с банком.
— Это хорошо, Арнольд.
— Я так и думал. Одной станции будет недостаточно. Ты привыкла к
дорогим вещам.
— Я не хочу, чтобы ты так говорил!
— Но я должен так говорить. Видит Бог, я никогда не был так счаст¬
лив, Хелен. Наконец-то ты образумилась и перестала играть. Когда я про¬
читал в газете о твоей помолвке с Кемпом, говорю тебе, почти сошел с
ума. Да, я, наверное, вел себя как... ураган.
— Давай просто скажем, что ты постоянно напоминал мне о своем су¬
ществовании.
Он жестко усмехнулся.
— Видит Бог, когда ты так говоришь, у меня сердце кровью обли¬
вается.
— Арнольд, боюсь, у тебя сложилось неправильное представление о
том, почему я согласилась встретиться сегодня вечером.
— Это самое лучшее, что когда-либо происходило со мной. Знаешь, ког¬
да столько месяцев пришлось мучиться, и внезапно выглянуло солнце... Хе¬
лен, дорогая, у меня есть для тебя сюрприз.
— Мы не можем где-нибудь остановиться и...
— Я сделал открытие. Без тебя я ничто — живой труп. У меня вообще
248
ничего не остается. Вот почему, когда ты опять рядом, это похоже на вос¬
крешение.
Хелен выглянула из машины, чтобы определить, где они находятся.
Арнольд проехал пайк1 и повернул на шоссе 813, что вело на восток. Пока
не построили пайк, на этой трассе было оживленное движение. Теперь же
она превратилась во второстепенную дорогу, по которой изредка ездили
владельцы ближних ферм.
— Пожалуйста, найди место, чтобы остановиться. Я хочу серьезно по¬
говорить с тобой, Арнольд, чтобы ты понял...
Он сбавил скорость, но только через несколько миль Крауну удалось
найти подходящее место. Хелен увидела полуразрушенный амбар с пологой
крышей. Она повернулась к нему, опершись спиной о дверцу, и подняла
ноги на сиденье.
— Пожалуйста, не перебивай меня, пока я не закончу, Арнольд. Каким-
то образом у тебя сложилось неправильное представление о наших отно¬
шениях. Я не знаю, чья это ошибка. Мы ведь даже ни разу не поцелова¬
лись. ТЫ должен перебороть это заблуждение. Ты должен перестать меч¬
тать, потому что мечты не сбудутся. Ты должен перестать надоедать мне.
Я люблю Дала и собираюсь выйти за него замуж.
Лицо Крауна скрывала темнота. После долгого молчания Хелен услы¬
шала хриплый смех Арнольда.
— Это ты кое в чем ошибаешься, Хелен. С самого начала мы оказались
с тобой наедине...
— Никогда этого не было! ТЫ просто был одинок. Я думала, что тебе
нужен собеседник, вот и все.
— Неужели ты должна играть в эту игру до самого конца?
— Я собираюсь выйти замуж за Дала, и ничто не сможет изменить мо¬
его решения. И ты должен перестать звонить, писать и преследовать меня.
— Ты не права. Ты говоришь о том, что было, Хелен, все эти долгие
недели, до сегодняшнего вечера. Теперь все кончилось. Ты должна понять
это. Теперь все по-другому. Теперь только ты и я.
В его голосе было такое, от чего Хелен стало не по себе.
— Арнольд, попытайся понять.
— Ты единственное, что у меня есть, Хелен, мой единственный шанс.
Поэтому это должно произойти и не может быть иначе. Вот что ты долж¬
на понять. Это, как говорят, судьба.
— Пожалуй, тебе лучше отвезти меня...
— Сейчас наступило время рассказать тебе о моем сюрпризе.
— Сюрпризе?
— Я все тщательно обдумал, дорогая. Тебе должно понравиться. Телега
заправлена, в ней есть все необходимое. Смитти будет присматривать за
станцией. У меня с собой тысяча баков наличными. Впервые в жизни я
имею с собой такую сумму. В багажнике лежат два новых чемодана —
‘Пайк — застава на платных дорогах.
249
твой и мой. Оба наполнены только что купленными вещами, как раз таки¬
ми, какие тебе понравятся и подойдут. Так что тебе даже не надо заезжать
домой. Мы поедем в Мэриленд и там поженимся, а на медовый месяц от¬
правимся в Канаду. Ну, как сюрприз?
Она нервно рассмеялась.
— Но я собираюсь за Дала.
Внезапно рука в кожаной перчатке так сильно сжала ее запястье, что
Хелен вскрикнула от боли.
— Шутка затянулась, и она изрядно мне надоела, Хелен. Я больше не
собираюсь шутить. Так что хватит. Мы уезжаем прямо сейчас. Позже да¬
дим твоим старикам телеграмму. Ехать придется всю ночь. Поэтому тебе
необходимо выспаться, чтобы отдохнуть и быть готовой к нашей свадьбе.
•Арнольд отпустил руку Хелен и включил мотор. Как только «олдс»
тронулся с места, Хелен резко повернулась, распахнула дверцу и выпрыгну¬
ла из машины. Она пробежала четыре-пять шагов, пытаясь сохранить рав¬
новесие, как вдруг послышался хриплый крик и визг тормозов. Девушка
упала в темноту. Ее ослепил белый свет, словно внутри разорвалась
Глава 3
ДНЕВНИК ДОМА СМЕРТИ
Я, Кирби Палмер Стассен, стоял в прошлом феврале — шестнадцать
тысяч лет назад? — у окна на втором этаже студенческого общежития. На
мне был темно-серый джемпер и серые фланелевые брюки. Я курил сигару.
Окно было слегка приоткрыто, и я чувствовал влажное дыхание дня. Теп¬
лый дождь поливал Вулдлэнд-авеню. Наша комната на двоих была в луч¬
шем месте в общежитии — рядом с душем. Я жил с Питом Макхью. Мы
оба учились на последнем курсе.
Вторник, полдень. Пит в старом купальном халате растянулся на ку¬
шетке и что-то зубрил, заполняя голову мертвым, никому не нужным
вздором.
Я поставил пластинку с симфонией Ксавьеза. Название симфонии за¬
был. Помню только, что Клэр Бит Лус попросила Ксавьеза написать ее
в память дочери, погибшей в автомобильной аварии в Калифорнии. Если
бы я включил <1Гоккату для ударных» Ксавьеза, она больше бы подошла
к моему настроению, но Питу едва ли понравилась бы.
По противоположной стороне улицы медленно шла совершенно про¬
мокшая девушка в красном свитере и с весьма заметным задом, обеими
руками прижимая книги. Интересно, о чем думала девушка с развевающи¬
мися волосами?
Когда оглядываешься на события, в корне меняющие жизнь, оказывает¬
ся, что все прекрасно помнишь. Я думал тогда о хорошем испанском сло¬
ве, которое так часто употреблял Хемингуэй. Nada. Ничего. С ударением
250
на первом слоге. Na-a-ada.. В самом деле, мама, это ничего. И тот день,
и это емкое слово удачно вплетались в мое настроение.
Студенческая карьера Кирби Стассена оказалась прекрасной. Я появил¬
ся на сцене в роли отчаянного парня, готового перевернуть весь универси¬
тет. Никто, однако, не хотел замечать мою значимость и важность. Но
я не отчаивался. Если изобразить мои студенческие годы в виде графика,
то это будет крутая кривая, поднимающаяся с ноля и достигающая пика
в середине предпоследнего курса. Кирби Стассен — большой человек в сту¬
денческом городке. За кадром постоянно слышатся аплодисменты.
Отбросив эту мишуру — почести, спортивные призы и так далее; — я
впервые обнаружил, что не знаю, чем заниматься дальше.
Итак, в тот вторник лил дождь, навевавший легкое дыхание весны.
Ксавьез закончился, проигрыватель щелкнул, и в комнату ворвались звуки
внешнего мира — шум машин и бегающих внизу ребят с младших курсов.
— Все это чепуха, — объявил я.
— Что? — неопределенно поинтересовался Пит.
— Nada. Ноль, помноженный на ноль, даст ноль в квадрате.
— Ради Бога, Стасс, перестань изводить себя. Пойди развейся. Ты уже
давно сам не свой.
— Я тебе надоел? — вежливо спросил я.
— Tbi всем надоел, — ответил он и уткнулся в книгу.
Именно в этот момент все и произошло. Впервые за долгое, серое вре¬
мя на дне моей души что-то зашевелилось. Черт возьми, что меня тут
держит? Какой смысл в степени, которую я вот-вот получу? Какой смысл
в дальнейшей учебе на курсах менеджеров, которые выбрал для меня
старик?
В голове словно раздался щелчок. Я вдруг растворился в окружающем.
Пит, парни, бегающие внизу, машины на Вулдлэнд-авеню, незнакомая де¬
вушка в красном свитере — все это я. Я словно раздвоился: встал, не тро¬
нувшись с места, отряхнул с себя обыденщину. Сделав это, я понял, что
назад пути нет. У меня даже возникла ностальгия по утраченному. Будто
я возвратился в места, где прошло детство. Вот я стою, словно странник,
посреди собственной жизни. Мое дыхание ускорилось. Внутри, как пружи¬
на, то скручивается, то распрямляется возбуждение.
На чердаке я нашел свои чемоданы.
— Что, черт возьми, ты делаешь? — воскликнул Пит, когда я спустился
в комнату.
— Уезжаю.
— Судя по всему, ты собираешься на длинный уик-энд, старик.
— Очень длинный. Я уезжаю навсегда.
— Но ведь осталось всего четыре месяца, балбес ты этакий!
—- Отправляюсь на поиски удачи, сэр.
Пит снова уткнулся в книгу, но я видел, что время от времени он по¬
сматривает на меня.
Я всегда отличался аккуратностью. Возьму с собой один чемодан,
2S1
подумал я. На второй повесил бирку, чтобы его отправили в Хантстаун,
Баргеес-лейн, 18. После сортировки книг, одежды, пластинок образовалась
большая куча ненужных вещей, результат четырехлетней вольной жизни.
— Пит, иди сюда. Смотри.
Макхью подошел ко мне, отдав честь.
— Пожалуйста, отправь этот чемодан железной дорогой. Отсюда выбе¬
ри все, что нужно, а остальное раздай нуждающимся братьям.
Он опустился на корточки и вытащил из горы вещей белый свитер.
— Мы, бедные ребята, очень благодарны вам, эсквайр.
Мы пожали друг другу руки. Когда я выходил из комнаты, Пит копался
в вещах. Сначала я хотел пройти по всем комнатам, обняться и попро¬
щаться со всеми по законам студенческого братства. Однако, устыдившись
порыва, спустился вниз, вышел через черный ход, сел в «импалу» и уехал.
На моем банковском счету оставалось всего 80 долларов. В магазинчиках
недалеко от нашего городка я разменял три чека по 25 долларов и через
полтора часа после исторического решения уже мчался со скоростью 120
километров в час в Нью-Йорк, подпевая Дорис Дей, чей голос доносился
из приемника.
Меня не раз спрашивали потом газетчики: как все это случилось? Поче¬
му такой воспитанный американский юноша из порядочной семьи ступил
на стезю насилия? Женщины — их все еще называют сестрами-
плакалыцицами — самые худшие из инквизиторов. Они во всем пытаются
отыскать сексуальное зерно. Сесгры-плакальщицы! Мне кажется, все нача¬
лось в тот февральский день из-за дождя, музыки Ксавьеза и этого слова
«Nada».
Странно, когда я пытаюсь представить, что собираются со мной сде¬
лать (пристегнуть ремнями и убить меня, драгоценного, незаменимого,
уникального Кирби Стассена!), я готов растерзать того клоуна, который
назвал происшедшее «преступлениями «Волчьей стаи».
Наверное, я надеялся на что-то более достойное, чем казнь на электри¬
ческом стуле, которая сама по себе является серым и трагикомическим со¬
бытием. Электрический стул — подходящий финал для людей по имени
Магси Спиноза или Роберт Шак Эрнандес, но, по-моему, не очень подхо¬
дит Кирби Стассену. Я с негодованием думаю, что мою безвременную кон¬
чину назовут «казнью «Волчьей стаи».
Скорее всего любая попытка представить то, что со мной произойдет,
столь же бессмысленна, как старания бурундука засунуть за щеку кокосо¬
вый орех. Умом я понимаю: этого не миновать. Но человеческая натура
хочет верить, что в последний момент кавалерия перевалит через холм,
краснокожие рассыплются по кустам, надзиратель выдаст мне новый ко¬
стюм, билет на поезд, пожмет руку, и я в сопровождении торжественной
музыки, звучащей все громче и громче, шагну в закат.
Второе слабое место в газетных отчетах — ослиные попытки любитель¬
ского психоанализа. Чаще всего на меня вешали ярлык психопата. Очевид¬
но, этот диагноз освобождает общество от всякой ответственности за
252
такого индивида. Если изобразить меня необычным человеком, выставить
ненормальным, тогда станет ясно, что культура и образ жизни не винова¬
ты. Я болен, утверждают они. Я был болен с самого начала. Я прятал
злобу и страсть к насилию за вежливой маской покорности. Я самозванец
и обманщик. Вот чего они хотят. Если я такой, каким меня изображают,
то все программы по улучшению образований и развитию культуры ни
при чем.
Никогда не чувствовал себя обманщиком.
Я вспоминаю прожитые годы, углубляюсь в себя и не нахожу ни малей¬
шего факта, подтверждающего их диагноз. Я и не обнаружил в себе даже
намека на кровожадность. Однажды я чуть не разбил машину, чтобы не
наехать на бурундука. В другой раз передо мной нарочно задавили собаку,
и это убийство наполнило меня беспомощным гневом.
Мне удалось найти в памяти всего лишь одно далекое событие, которое
я до сих пор не совсем понимаю.
Разгар лета. Кирби Стассену двенадцать. На день рождения ему пода¬
рили ружье двадцать второго калибра, но его забрал отец, потому что
Кирби солгал.
В тот год он особенно сердился на меня. Меня побили мальчишки, и
я, плача, вернулся домой. Отец высек меня и велел неделю сидеть дома.
Мама обняла, поцеловала и сказала, что он поступил со мной жестоко.
Наверное, я ненавидел его тогда. Он был жесток со мной и с мамой. Мои
друзья гуляли, играли под солнцем, а я один сидел дома. Я никак не мог
успокоиться. Не помню почему, но я спрятался в шкафу в маминой комна¬
те и заснул. Дверь шкафа осталась слегка приоткрытой.
Меня разбудили звуки, доносившиеся из комнаты. Я сразу понял, что
время близится к вечеру. Шторы были закрыты, и спальню наполнял золо¬
той свет. Конечно, я знал, что мне не следовало сидеть в шкафу. Встав
на колени, я увидел в щелочку отражение родителей в туалетном зеркале.
До меня дошло, что это они издают разбудившие меня звуки. Однако я
не мог понять, что они делают. Сначала я чуть не умер от страха, думая,
что отец каким-то ужасным способом убивает маму и что она отчаянно
борется за свою жизнь. Оба тяжело дышали и яростно извивались в смер¬
тельной схватке. Мама испустила долгий стон, и я едва не закричал от ужа¬
са. Мне показалось, что она смирилась со своей участью.
В этот момент я вспомнил грязные ребячьи рассказы. Мои глаза к это¬
му времени привыкли к золотистому свету, из головы улетучился сон, и
я понял, что происходит. Мне не раз говорили, что и мои родители зани¬
маются этим, они ничем не отличаются от других людей. Однако до того
дня я не верил, что они могли тайно предаваться пороку.
Родители успокоились и затихли. Я чувствовал, что маме ужасно стыд¬
но. Она была самой лучшей женщиной в мире, но, являясь женой отца,
была вынуждена подчиняться его грязным желаниям. Я поклялся, что, ког¬
да мне вернут ружье, я убью отца и навеки освобожу ее от унижений и
боли, которая заставляет ее плакать. '
253
К моему удивлению, мама, встав с постели, нагнулась, легко поцелова¬
ла отца и дразнящим голосом сказала, что любит его. При этом она улыб¬
нулась. Достав две сигареты, мама зажгла их, дала одну отцу и направи¬
лась к шкафу. Меня охватила паника. Я забился в самый угол и спрятался
за ее шелковые платья. Она сняла с вешалки халат и закрыла дверь. Теперь
я не мог отчетливо слышать, о чем они говорят, но все же это обычный
разговор — что-то о ремонте машины, обо мне, что я ослушался, выйдя
на улицу. Потом они ушли и стали звать меня домой. Спустившись вниз,
я притворился, что только что проснулся. Я соврал, что заснул под кро¬
ватью, представив, что нахожусь в пещере. На родительские лица было
страшно смотреть. Я весь пылал от стыда. Отец вернул конфискованное
оружие и потрепал меня по голове.
На следующий день, захватив ружье, я отправился в лес неподалеку от
дома. Лег на лужайку лицом вниз и попытался не думать об Этом, но
Оно присутствовало в моем воображении — золотистый свет с грязной об¬
наженной возней в кровати. Я представил, что трава — это джунгли, а му¬
равьи — львы. Посмотрел на коробку с патронами. До клуба не больше
мили. Бассейн в такую жаркую погоду будет переполнен. Я направил
ружье под острым углом-вверх в направлении клуба и нажал на курок.
Перезарядил, опять выстрелил и так стрелял, тяжело дыша и дрожа от
возбуждения, пока не кончились патроны. Я будто видел, как они кричат,
падают, тонут, и голубая вода превращается в ярко-красную. Я зашвырнул
новенькое ружье в кусты. Плакал, колотил кулаками по стволу дерева, по¬
том упал на колени, и меня начало рвать.
Когда я вернулся домой, тошнота еше не прошла. Мама уложила меня
в постель. Я ждал, что за мной вот-вот придут, но никто так и не пришел.
На следующий день я разговаривал с парнем, который купался в тот день
в бассейне. Он сказал, что ничего особенного там не происходило. Двумя
неделями позже я нашел уже заржавевшее ружье и зарыл его. На расспро¬
сы отца отвечал, что одолжил кому-то. Потом началась школа, и он забыл
о нем. Отец долго мне снился. Голый, он стоял спиной к бассейну на выш¬
ке. На спине его появлялись маленькие черные дырочки. При появлении
каждой новой он вздрагивал. Я ждал, когда он упадет. Но он не падал,
а медленно поворачивался лицом ко мне, смеялся, делал неприличные же¬
сты, и я вдруг увидел, что в том месте, где должен находиться пенис, тор¬
чит большая медная пуля, сияющая на солнце.
Это воспоминание оказалось погребенным под осколками одиннадцати
лет жизни, но теперь мне удалось откопать его нетронутым. Я не знаю
того странного мальчика. Он живет в своем собственном мире; играя в
тайные игры. Фрейдовская мечта ясна до смешного. Я понимаю все, кроме
попытки убить отца. Интересно, куда делись маленькие патроны... полная
коробка патронов двадцать второго калибра в тот жаркий августовский
день?
Свет в камере никогда не гаснет. Лампочка утоплена в потолке и защи¬
щена густой сеткой из толстой проволоки. Один из охранников, смешной,
254
похожий на священника парень, сказал с профессиональной гордостью,
что, если на электростанции что-нибудь случится, автоматически включит¬
ся местный генератор, а на тот случай, если и он откажет, рядом стоит
еще один.
Камера смертников должна быть темницей с черными, запотевшими
стенами, исписанными отчаявшимися людьми в ожидании казни. Однако
моя камера — светлое, удобное и чистое помещение. Я было подумал, что
я первый в ней жилец, но охранник заверил, что она использовалась много
раз.
При старом начальстве заключенные, приговоренные к смертной казни,
жили так же, как и все остальные, только сидели в одиночках и не работа¬
ли. Теперь, когда построили новые помещения, мы, смертники, обитаем
за счет налогоплательщиков в этих новых камерах. У нас мягкие койки,
книги, телевизоры, радио, хорошая еда из специальной кухни и регулярные
медицинские осмотры. С тех пор как я здесь нахожусь, я поправился на
11 фунтов. Мы живем при постоянном свете, без контакта с другими за¬
ключенными и с охраной, которая всегда начеку. Всего нас здесь одиннад¬
цать, и мы занимаем чуть больше половины из двадцати камер
смертников.
Часто, развлекаясь, я пытаюсь представить себе, как социолог с Марса
изучает нашу тюрьму. Он мог бы подумать, что нами очень дорожат, сбе¬
регают для какого-то ритуального варварского жертвоприношения. Ацте¬
ки, например, целый год откармливали и холили девственниц перед тем,
как одну за другой отвести на вершину пирамиды, чтобы на рассвете выре¬
зать их сердца обсидиановым ножом. По-моему, эти девы отбирались слу¬
чайно. Меня не покидает мысль, что я тоже был выбран иррациональным
случаем для той сомнительной чести.
Я выяснил, что произойдет с Нан Козловой. Ее содержат в изолято¬
ре женской тюрьмы в ста милях отсюда. Все ритуалы приготовления
будут проведены там. Когда наступит время для уничтожения нашей
четверки, ее привезут сюда, и если не случится ничего непредвиденно¬
го, она прибудет за несколько минут до самого важного события в
своей жизни. Мой похожий на священника охранник ухмыляется и го¬
ворит:
— Дамы вперед.
Теперь вернусь к тому февральскому дню, когда я покинул университет.
Я въехал в Нью-Йорк около шести вечера. Сильный дождь к этому време¬
ни перешел в снег. Оставил машину в гараже на 44-й улице и начал звонить
в гостиницы, но в городе проходили какие-то конференции, и все было пе¬
реполнено. Я бросил обзванивать отели, истратив монет на целый доллар,
и набрал номер Гейба Шелвана.
Гейб ответил радостным, но все же озабоченным голосом. Я рассказал
о своих трудностях с жильем. Да, сказал он, ему нужно уходить, но я все
равно могу приехать. Спать можно на кушетке. Он позвонит позже, и я
должен дождаться звонка.
2S3
Шелван жил на 77-й, рядом со Второй авеню. Я поднялся на третий
этаж. Квартиру Гейб, как и обещал, оставил незапертой. Его жилище ока¬
залось меньше и грязней, чем я ожидал.
Гейб входил в наше студенческое братство. Прошлым летом он окончил
университет. Некоторое время работал в радиокомпании, пока не перешел
в рекламное агентство. Шелван напоминал оголодавшего Линкольна, толь¬
ко без бороды. В голове у этого нервного и очень честолюбивого парня
всегда крутилось несколько идей одновременно.
Устроившись и сделав себе коктейль, я позвонил домой. По шуму, до¬
носившемуся из трубки, я понял, что у стариков большая вечеринка. Судя
по голосу, Эрни была слегка навеселе.
— Что ты делаешь в Нью-Йорке? Дорогой, я не слышу ни слова. По¬
дожди, я пойду в спальню.
Я слышал, как она попросила кого-то положить трубку, когда она сама
подойдет к телефону наверху.
— Кирби? Ну что случилось, дорогой?
Я ответил, что бросил учебу. Ей это не понравилось, так как не входило
в материнские представления о моей жизни. Она попыталась выяснить
причину. Я бросил университет из-за девушки? Я объяснил, что устал от
зубрежки. Что я собираюсь делать? Хочу осмотреться и найти какую-
нибудь работу. Она сказала, что старик может позвонить нужным людям
в Нью-Йорке. Черта с два! Благодарю, но мне это не нужно. Эрни спроси¬
ла о деньгах. Я сказал, что чек не помешал бы, и дал адрес Гейба. Она
попросила подождать и пошла искать старика. Ждать мне пришлось долго,
и я понял, что Эрни все рассказала.
Я не ошибся. Отец грубо спросил:
— Сын, что это за детский лепет, черт возьми?
— Я почувствовал, что мне необходимо бросить учебу, и я ее бросил.
— Хорошенькое дело! Он почувствовал.
Единственное, что мне оставалось — слушать его рев. Я разрушил его
грандиозные планы, я подмочил репутацию Стассенов, я стал настоящим
лодырем. Больше мне не будет ни денег, ни пуховых перин. Я больше не
вытяну из него ни одного цента. Дурак, который бросает учебу за четыре
месяца до окончания диплома, не заслуживает иного отношения. Что я мо¬
гу сказать в свое оправдание?
— До свидания. — Я положил трубку.
Однако в четверг, через два дня, по почте пришел чек от Эрни на 500
долларов. Вместе с чеком я получил письмо, в котором своим угловатым
почерком она писала, в какое отчаяние повергло старика мое решение. Они
не знают, что теперь говорить знакомым, и т.д. и т.п. Я едва дочитал
письмо до конца.
Гейб позвонил в 8.30 и попросил немедленно приехать в итальянский
ресторан. Он ждал у гардероба, неторопливо меряя шагами холл.
Я начал быстро рассказывать, как очутился в Нью-Йорке, но он пре¬
рвал меня:
256
— Позже, Стасс. Окажи мне услугу. Нас за столом четверо. Тот тип —
Джон Пинелли. Блондинка — актриса Кэти Ките, его жена. Маленькая
брюнетка — моя близкая подруга Бетси Кипп. Сегодня вечером пришлось
окончательно отказать Пинелли. Теперь он прилипнет ко мне, как пиявка,
а я хочу смыться с Бетси. В нужный момент ты поможешь нам исчезнуть.
Идет?
Я согласился. Он дал второй ключ от квартиры и сказал, что поболта¬
ем позже. Гейб подвел меня к угловому столику рядом с баром. Меня ждал
заранее принесенный стул. Пинелли оказался большим рыхлым мужчиной
с бело-розовой кожей. Он больше походил на шведа, чем на итальянца или
испанца, или кем там он был. Обе женщины смотрелись роскошно. Бетси
была моложе, и это придавало ей особый блеск. Я слышал имя Кэти Ките
и не раз видел ее в кино и по телевизору. Прекрасные серебристо-белые
волосы она уложила в замысловатую прическу. Ее мраморные обнаженные
плечи сверкали слева от меня. Лицо напоминало лицо Марлен Дитрих, та¬
кое же удлиненное и слегка славянское. Длинная шея, прямая осанка. На
расстоянии она казалась даже высокой. Но когда вы подходили ближе, то
понимали, что перед вами маленькая женщина ростом около пяти футов
и четырех дюймов, а весит Кэти, я думаю, сто десять фунтов. Я так никог¬
да и не узнал ее истинного возраста. В первый вечер дал ей двадцать пять.
С тех пор я все время прибавлял, пока не дошел до тридцати семи. Созда¬
валось впечатление, что она может прекрасно владеть собой. Все движения
Кэти Ките были плавными и грациозными. Когда улыбка освещала лицо
миссис Ките, вы знали, что она прячется за этой улыбкой и наблюдает
за вами и за всем, что ее окружает.
Джон Пинелли уже изрядно выпил и продолжал пить. Он был похож
на быка, которого ударили по лбу. Время от времени Пинелли изумленно
встряхивал большой головой. Одновременно велись два разговора — один
между Гейбом, Бетси и Кэти, умный разговор о людях, которых я не знал
и который, судя по тому, что называли их только по именам, не имели
фамилий. Джон Пинелли выступал с монологом, большей частью таким
несвязным и невнятным, что почти ничего нельзя было понять. На него
никто не обращал внимания, так же, кстати, как и на меня. Из того немно¬
го, что я понял из обрывочных фраз, стало ясно, что Пинелли говорил
о великих фильмах.
Еда оказалась чудесной. Только мы с Бетси отдали ей должное. Пинел¬
ли не обращал на стол никакого внимания. Кэти Ките медленно съела не¬
сколько маленьких кусочков. Гейб, как всегда, слишком нервничал, чтобы
много есть.
Весь вечер казался каким-то нереальным. Около одиннадцати Гейб
сказал:
— Извините, нам пора.
Пинелли уставился на него мутными глазами и забормотал:
— Мне нужно поговорить с тобой, мой мальчик. Я должен объяснить,
почему я тебе необходим...
9 Дж. Макдональд «След тигра»
257
Я почувствовал, как что-то коснулось моего правого колена. Это Гейб
передал мне под столом деньги.
Он встал, отодвинул стул Бетси и попрощался:
— Поговорим позже, Стасс. Веселитесь, ребята.
Я оплатил счет на шестьдесят долларов. Гейб передал мне две пятиде¬
сятидолларовые банкноты, и я почувствовал себя неловко.
— Наверное, мне пора прощаться и...
— Останьтесь с нами, — приказала Кэти.
— Фламенко, — пробормотал Пинелли, — я хочу фламенко, дорогая.
Она знала, куда он хочет. Кэти назвала адрес таксисту. В зальчике ока¬
залось темно. Мы сели втроем с одной стороны круглого стола и стали
смотреть на маленькую сцену, где под очень яркими лампами на кухонном
столе сидел мужчина и играл сложную испанскую музыку на самой яркой
гитаре, какую я когда-либо видел. Его ногти были длиннее, чем женские.
Пинелли что-то нашептывал жене. В том баре мы выпили очень много
белого вина.
В два тридцать, когда музыка кончилась и Джон Пинелли обмяк, за¬
крыв глаза, Кэти вытащила из его кармана бумажник, достала две двад¬
цатки, засунула бумажник в свою отделанную золотом маленькую вечер¬
нюю сумочку, протянула мне деньги и сказала:
— Пойду поймаю такси.
Я помог поднять ей мужа. Поднявшись, он двигался довольно легко.
Такси уже нас ждало. Мы вернулись на Семидесятые, на этот раз около
Пятой авеню, и едва втиснулись в маленький лифт, который поднимался
очень медленно. Когда он остановился на нужном этаже, Пинелли медлен¬
но сполз по стенке на пол. Его голова свесилась на грудь, и он стал похо¬
жим на толстого ребенка. Мы не смогли его разбудить. Кэти начала хле¬
стать его по щекам до тех пор, пока из уголка рта не потекла кровь. Пи¬
нелли был слишком тяжел, чтобы его нести. Я взял, его на руки и поволок.
Кэти вышла первой и открыла дверь квартиры. Она пошла вперед, пока¬
зывая дорогу в спальню.
Мы раздели Пинелли на полу до трусов. На его губах пенились малень¬
кие розовые пузырьки. Мне удалось рывком поднять его на кровать.
— Все остальное я сделаю сама, — сказала Кэти.
Я вышел в гостиную. Пинелли жили в просторной квартире с высоким
потолком и большими окнами, из которых виднелись окна большого горо¬
да. В комнате пахло гостиницей, словно здесь долго никто не задер¬
живался.
Я смотрел в окно, когда она вышла из спальни.
— О, я думала, вы уже ушли.
Я повернулся. Кэти выглядела так же роскошно, как и в начале вечера.
Трудно было себе представить, что она только что уложила в постель пья¬
ного мужа.
— У меня ваша сдача, Кэтти.
— Положите на стол.
258
— У вас прекрасная квартира, — польстил я ей.
— Вы находите? Мы снимаем ее. Мы все время снимаем квартиры.
Кстати, как вас зовут?
— Кирби Стассен.
Она искоса презрительно посмотрела на меня.
— Я уже давно привыкла к вежливости, которая вызывается чувством
вины. Стассен, вы сегодня славно поработали. Мне даже показалось, что
вам жалко Джона. Я и не знала, что этот сукин сын Шелван нанимает
добрых людей.
— Я не работаю на Гейба, — возразил я.
— Значит, он одолжил вас у Стада Браунинга? Не придирайтесь к мело¬
чам, мой милый. От того, что вы не работаете на Шелвана, ваше поведе¬
ние не становится лучше.
— Не знаю, о чем вы говорите, миссис Пинелли. Вчера я еше учился
на последнем курсе колледжа. Сегодня, вернее, можно сказать, уже вчера,
бросил учебу и приехал в Нью-Йорк. Я знал Гейба по колледжу.' Отели
переполнены, и я остановился у него. Мы едва успели поздороваться.
Она пристально посмотрела на меня.
— Боже, он говорит правду!
— Из того, что произошло сегодня вечером, я понял немного. Извини¬
те, но мне никто ничего не объяснил.
— Сядьте; мой милый, и я открою вам прозу жизни. — Она взяла меня
за руки и подвела к длинной низкой кушетке. — Гейб сейчас не работает
в рекламном агентстве. Он собирает материал для больших телесериалов.
Стад Браунинг — продюсер, а Гейб называет себя менеджером. Гейб хочет,
чтобы Джон работал режиссером. Я предупреждала мужа, чтобы он не до¬
верял этому маленькому негодяю, но он сразу согласился и вложил все в
подготовку двух первых серий. Мой Бог, он отбирал актеров, занимался сце¬
нарием, всем. Для Джона это была большая сделка, но ему не повезло. Я
тоже собиралась сниматься у них. Они говорят, что все еще хотят снимать
меня. Сегодня вечером Гейб после того, как столько месяцев совершенно
бесплатно использовал Джона, вышвырнул его. Стад собирается сам стать
продюсером-режиссером, а Гейб Шелван — помощником режиссера. Гейб
выудил у Джо все, что ему было нужно. Вы попали в плохую компанию,
Стассен. У вас довольно честное лицо. Хотите быть актером?
— О Боже, нет!
— Вы не знаете, как это освежает, милый.
Кэти улыбнулась. Она сидела близко. Меня переполняло чувство вины.
Наверно, из-за выпитого вина я повел себя развязно: обнял ее и поцеловал.
Спина Кэти оказалась довольно костлявой. Было такое ощущение; будто я
поцеловал труп: Когда я отпустил миссис Ките, она зевнула и посоветовала:
— Пока вы еще мне не надоели, Стассен, отправляйтесь-ка домой.
Я отправился домой. Была ясная ночь. В окнах квартиры Гейба горел
свет. Дверь в спальню оказалась заперта. Мне постелили на кушетке. Меня
это тронуло — не думал, что Гейб способен побеспокоиться о других.
2S9
Утром я услышал, как он уходил. Часы показывали без двадцати де¬
сять. Когда снова открыл глаза, наступил уже полдень. Я прошлепал го¬
лый в ванную и с ужасом замер в дверях. Бетси Кипп в одном лифчике
и трусиках склонилась перед зеркалом, подкрашивая губы.
— Я закончу через минуту, Кирби, — мелодичным голосом пообещала
она. — У Гейба в шкафу есть несколько халатов.
Я надел халат и присел на двуспальную кровать. Бетси разложила на
ней чистую одежду — бледного цвета блузку и зеленый костюм из твида.
— Как спалось? — крикнула из ванной девушка.
— Неплохо.
— Жесткая кушетка. Я спала на ней несколько раз. Это я постелила
тебе.
— Благодарю.
Она вышла из ванной.
— Яйца, кофе и тост сгодятся на завтрак?
— Отлично.
— В два репетиция. Поэтому я спешу.
Когда я вышел из ванной, завтрак был уже готов. Кухня оказалась ма¬
ленькой. Сидя за столиком на двоих, можно было без труда дотянуться
до крошечной раковины, плиты и холодильника.
— Садись, Кирби. Кофе с сахаром, но без молока. Как тебе Кэти?
Роскошная старая шлюха, не правда ли?
— По-моему, она необычна.
— Не знаю, что ты в ней нашел необычного. Таланта у нее кот напла¬
кал, хотя наружность, согласна, хоть куда! Сейчас она, правда, стареет.
По-моему, Кэти выжала все возможное из того, чем обладает. Все удивля¬
ются, почему она до сих пор не вышвырнула Джона. Поговаривают, что
у нее против него что-то есть. Кэти сама об этом никогда не рассказывает.
— Она, наверное; очень обиделась на Гейба.
— Ну и глупо. Гейб делает то, что должен делать. У него тяжелый би¬
знес. Все его ужасно ругают и поручают грязную работу, такую, как вчера.
Боже; мне нужно бежать! Кирби, дорогой, ты не приберешь здесь?
У нас нет служанки. В шесть тридцать встречаемся в «Абсенте». Я приведу
тебе девушку. Докси Виз — очаровательная малышка, но очень чувстви¬
тельная. Ее сильно обидели, и она давно ни с кем не встречалась. Так что
будь с ней помягче. Хорошо? Спасибо, дорогой.
После ее ухода я начал наводить порядок в квартире. В шкафу висело
кое-что из одежды Бетси. Провозился почти до вечера, но в «Абсент» все
равно пришел раньше других. Когда рни появились, передо мной стоял уже
второй коктейль. Гейб выглядел усталым. Докси оказалась шатенкой лет
тридцати на’вид. Она двигалась словно сомнамбула. Бетси тоже была не
в духе — ей испортил настроение новый хореограф.
Поздно вечером у меня появилась возможность спросить Гейба о Джо¬
не Пинелли.
— Мы пытались дать ему отдохнуть, — ответил Шел ван. — Старина
260
Джон просто уже не тот, что раньше. Жаль, конечно. Он очень хотел сни¬
мать, но мы не можем рисковать — ведь играем с чужими деньгами.
— Что он теперь будет делать?
— Tbi беспокоишься о Джоне или о Кэти?
— Просто любопытно.
— Может, найдет что-нибудь, а может, нет. Не путайся с ними, Стасс.
Кэти на тысячу лет старше тебя и в тысячу раз круче.
— Интересно, что они придумают?
— А мне интересно, дружище, не осталось ли что-нибудь от вчерашней
сотни? Давай выкладывай.
Через три дня я получил работу. Гейб помог. Пришлось разбирать и
доставлять почту и бумаги, выполнять различные поручения. Из-за того,
что Бетси была подружкой Гейба, мне пришлось взять на себя обязанности
гулять с Докси Виз, этим живым трупом. Она рыдала по пустякам чаще
и сильнее, чем любая девушка, которую я знал. Бетси очень беспокоилась
о ней. Она предложила мне переспать с Докси, думая, что это поможет.
Я ответил, что я бы с удовольствием, но не могу даже взять ее за руку
и перевести через дорогу, чтобы она не разрыдалась. Я попробовал, но
все получалось неудачно и не помогло Докси.
Я опять стал беспокойным, настолько беспокойным, что сказал не то,
что нужно, не тому человеку в агентстве и через десять минут уже стоял
на улице с чеком в кармане. Работу искал без охоты. Как вдруг Шелван
и Докси отправились в Португалию на съемки. Бетси через два дня уехала
на побережье. Гейб разрешил остаться в его квартире.
Я продолжал думать о Кэти Ките, о ее спине, такой хрупкой, что я,
кажется, мог переломить ее, как спичку. Я безуспешно искал их номер в
телефонном справочнике. Вспомнил адрес. Правее кнопки висела табличка
«Пинелли». У меня не хватило смелости позвонить. На следующий день
в четыре часа она вышла из дома и попыталась поймать такси. Кэти не
заметила меня.
— Хэлло! — поздоровался я.
Кэти Ките посмотрела на меня и нахмурилась.
— А, школьник. Как вас зовут, мой милый?
— Кирби Стассен.
— Поймайте мне такси, дорогой.
Я остановил такси и сел вместе с ней в машину. Она слегка встрево¬
жилась.
— Интересно, что это вы делаете?
— В данный момент ничего. Я хотел узнать, как поживает ваш муж?
— Очень мило с вашей стороны, Стассен, — сказала она. — Но я соби¬
раюсь в парикмахерскую.
Кэти назвала адрес водителю.
— Я поеду с вами, а потом угощу коктейлем, —=■ предложил я.
— Я буду занята часов до шести.
— Я могу подождать.
261
— Ну что же, как хотите, дорогой.
У входа в парикмахерскую она показала мне отель на противоположной
стороне улицы и велела подождать там в холле или в баре. Я ждал сначала
в холле, затем в баре. Мне хотелось держаться смело, но не нагло. Войдя
в бар, она издали заметила меня и улыбнулась обворожительной улыбкой.
Высокая женщина, улыбаясь, шла ко мне, и я знал, что все это не для
меня, а для остальных посетителей.
В баре было не очень людно. Мы выбрали уединенный столик.
— Почему вы так печетесь о Джоне? — поинтересовалась Кэти.
— Не знаю, просто беспокоюсь.
— Вы сейчас работаете на Гейба?
— Он уехал в Португалию. Я живу в его квартире и ищу работу.
У меня была работа, но вовсе не та, о которой я мечтал. Все равно не
следовало вылетать оттуда. Джон работает?
— Нет. Я снялась в коммерческих роликах у одного отвратительного
типа, который готов выщипать волосы у вас на ногах, если это нужно для
съемки. Слава Богу, у меня еще хорошие ноги.
— У вас все хорошее, Кэти.
— А вы смелый мальчик, Стассен.
— Да, я смельчак. У вас есть планы?
— О, у меня всегда есть планы.
— Ваши глаза похожи на фиалки.
— Вечные комплименты! Мы собираемся в Мексику, Стассен, чтобы
снять квартиру на побережье в Акапулько. У Джона там старые друзья,
которые организовывают в Мексике кинофирму. Он надеется, что его
возьмут.
г- Я бы хотел побывать в Мексике.
— Почему вы так напоминаете мне кокер-спаниеля?
— Когда вы едете?
— Скоро. Бурманы вот-вот возвратятся из Италии и, естественно, захо¬
тят жить в своей квартире. К тому же я думаю, что пришло время увезти
Джона из этого города. Все двери перед ним закрыты. Секретарши полу¬
чили инструкции предлагать ему всякую ерунду. Шоу-бизнес, дорогой. До¬
бивай раненого. Поставь сорок прибыльных картин — и можешь давить
людей колесами. Но хотя бы две неудачи — ты труп.
— И для меня пришло время уезжать отсюда.
Она начала что-то говорить, затем остановилась и пристально посмот¬
рела на меня. У меня возникло странное ощущение, что она в первый раз
по-настоящему всматривается в меня.
— Надеюсь, вы можете водить машину, Стассен?
-Да.
— Джон ужасный водитель, а я ненавижу сидеть за рулем. Мы собира¬
лись лететь. Но теперь... Не возьметесь ли вы отвезти нас? Это деловое
предложение; Стассен. Мы оплатим ваши расходы плюс... ну, скажем, сто
долларов в конце поездки.
262
— Я отвезу вас бесплатно.
— Благодарю, не надо. Нам не нужен попутчик, нам нужен шофер,
Стассен. Тогда каждый будет знать свое место.
Я согласился отвезти их в Мексику. У Пинелли был огромный черный
«крайслер империал», модель двухлетней давности, оборудованный всеми
современными приспособлениями, включая кондиционер. Машина прошла
шесть тысяч миль. У «крайслера» были еше калифорнийские номера.
Перед поездкой я тщательно проверил автомобиль и сменил номера.
Отогнал свой «шевроле» на Джерси и продал за тринадцать сотен, почти
задаром, но торговаться не было времени. Итак, в кармане у меня лежали
почти шестнадцать сотен, все, за исключением двух сотен, в дорожных
чеках.
Пинелли взяли очень много вещей, главным образом для Кэти. В снеж¬
ный мартовский день накануне отъезда я загрузил машину. Большой ба¬
гажник заполнился до самого верха. Заднее сиденье я заложил чемоданами
почти до крыши, оставив место только для одного человека. Кэти считала
себя большим специалистом по укладке багажа. Поэтому она захотела все
упаковать по-своему.
В конце концов я не выдержал.
— Кэти, может быть, мне следует купить шоферскую кепку и форму,
чтобы лучше выполнять ваши распоряжения?
Она выпрямилась и взглянула на меня так холодно, как на меня еще
никто не смотрел.
— Постарайтесь выполнять свои обязанности без комментариев, Стас¬
сен, и мы поладим.
Мы стояли около «крайслера». Большие мокрые хлопья снега падали
на ее волосы. Меня подмывало отказаться от работы. С какой стати я
должен сносить оскорбления этой актрисы-неудачницы? Она решила опре¬
делить наши отношения еще в Нью-Йорке. На ресницы Кэти упала сне¬
жинка, но не растаяла. Мне хотелось взять Кэти за детские плечи, целовать
эти круглые фиолетовые глаза и чувствовать на губах снег.
— Да, слушаюсь, миссис Пинелли.
Уголки рта миссис Пинелли слегка приподнялись.
— Достаньте большой голубой чемодан снизу, а этот кожаный, пожа¬
луйста, положите на место. Мне понадобятся вещи из голубого чемодана
на юге.
Я переложил все вещи заново.
— Во сколько заехать завтра утром, Кэти?
— Давайте пораньше, часов в десять.
Я уехал на машине-громадине. Из-за большого веса она слегка просела.
Поставил «крайслер» в гараж й провел последнюю ночь в квартире Гейба,
разрабатывая маршрут. Я решил, что поездка займет семь дней. Тогда я
еще не знал, как ошибаюсь в своих расчетах. Подумал было послать домой
карточку, чтобы родители знали о моих планах, но потом решил, что бу¬
дет интереснее написать им из Акапулько. Открытка из Мексики окажет
263
чудесное влияние на папино кровяное давление. В четверть одиннадцатого
ясным, словно хрустальным, утром мы проехали через тоннель и направи¬
лись к Джерси-пайк. Дорога была сухая, машин попадалось не так уж мно¬
го. Стрелка спидометра постоянно находилась на семидесяти милях. Кэти
сидела рядом со мной, а Джон Пинелли — сзади. Они были угрюмы и не
испытывали никакого возбуждения от начала поездки, мне же хотелось
петь.
Я подумал, что следует познакомить их с маршрутом.
— По-моему, лучше всего ехать по триста первому шоссе, затем повер¬
нуть на запад на восьмидесятое. Пока мы...
— Отлично, — согласился Пинелли.
-— Каждый день, Стассен, с четырех часов, — сказала Кэти, — вы
должны начинать искать место для ночлега. Останавливаться будем между
четырьмя и пятью. Терпеть не могу находиться в дороге, когда стемнеет.
Ленч, пожалуйста, в час-два. Постарайтесь, чтобы мы обедали в прилич¬
ных местах.
Так началось наше путешествие. Выезд не раньше одиннадцати можно
считать удачей, а после четырех остановка на ночлег, 250 миль в день —
почти подвиг, даже на такой зверской машине, как «крайслер». Обычно
я тормозил около мотеля, Кэти протягивала деньги, и я шел заказывать
себе одноместный, а им двухместный коттедж. Затем выгружал багаж и
заносил его в дом. Мне оказывалась честь: я завтракал с четой Пинелли,
но обедали мы отдельно. На столе у них всегда стояло вино. Каждый вечер
Джон и Кэти просиживали в ближайшем ресторане до закрытия. Пинелли
никогда не менялись местами в машине. Кэти всегда сидела рядом со
мной. Каждый час она включала радио и крутила ручку настройки, затем
выключала. Я никак не мог понять, что она ищет. Каждый день, как мини¬
мум час, Кэти полировала ногти. Когда представлялась возможность, она
покупала с полдюжины журналов, очень быстро, как неграмотная, перели¬
стывала их и по одному выбрасывала в окно. Иногда она спала, но не
больше 10—15 минут. Джон Пинелли спал чаще, дольше и крепче, присло¬
нясь к чемоданам и громко храпя.
Пинелли считали меня частью машины. Это меня раздражало, но я не
мог ничего сделать. Хотелось выяснить, какие между супругами отноше¬
ния. Иногда Пинелли яростно спорили. Кэти поворачивалась назад и с ко¬
ленями взбиралась на сиденье. Они орали, словно глухие. Эта парочка
могла сказать друг другу все что угодно. Порой ссорились из-за денег. Их
финансовое положение интересовало также меня. Джон снял пару прибыль¬
ных картин. Помимо этого, он владел режиссерской долей в телешоу, кото¬
рое показывали уже три года и, судя по всему, будут показывать вечно.
Когда дела шли хорошо, он кое-что откладывал. По моим подсчетам, еже¬
годный доход Пинелли равнялся тридцати тысячам долларов. Но это была
лишь десятая часть того, что Джон зарабатывал раньше. Поэтому сейчас
супруги считали себя бедняками. Однако они ни на чем не экономили.
Эти бедняки полагали, что им не по карману купить свой дом, поэтому
264
снимали квартиры, но как-то в мотеле Джон дал пять долларов чаевых
мальчишке, который принес лед. В другом мотеле Кэти купила в сувенир¬
ном магазине две юбки ручной работы по шестьдесят долларов каждая.
Самая большая «денежная» ссора касалась того, следует ли Джону про¬
дать свою долю в телешоу и вложить вырученные деньги в мексиканское
дело или нет? Каждый раз, когда Пинелли обсуждали этот вопрос, они
словно срывались с цепи. При этом обменивались такими эпитетами, каки¬
ми бы я не наградил даже собаку. В ругани особенно преуспевала Кэти.
Она ругалась, как ломовой извозчик. За подобные оскорбления любой дру¬
гой мужчина давно убил бы ее на месте, а они минут через пятнадцать
после ссоры уже мирно дремали.
Иногда они выясняли, кто талантливее. Однажды Джон сказал жене,
что будь у нее даже в пятьдесят раз больше таланта, то и тогда он не
стал бы снимать ее даже в массовках. Твердил, что в вестернах даже кобы¬
лы обладают большим талантом. А она отвечала, что он превратился в
посмешище кинобизнеса. Но через какие-нибудь двадцать минут Пинелли
уже нахваливали друг друга.
Самые сильные скандалы возникали по поводу супружеских измен. Тог¬
да оба Пинелли исторгали такие слова, что я . подумывал, не съехать ли
мне на обочину. Он говорил, что любая шлюха по сравнению с нею Жанна
д’Арк и что если бы она записывала свои измены в дневник, книга получи¬
лась бы потолще телефонного справочника. Кэти кричала, что в сорок лет
он не приобрел элементарного вкуса, готов наброситься даже на крокодила
в юбке, лишь бы объект его ухаживаний отвечал на заигрывания. Супруги
начинали перебрасываться именами, датами, названиями городов и отелей,
но в конце концов выяснялось, что ни у одного нет доказательств. Джон
обзывал Кэти мороженой рыбой, дохлой сукой, тощей жердью, а она
его — толстым старым импотентом. Однажды, когда ссора зашла слиш¬
ком далеко и я подумал, что сейчас он бросится на жену, искра от папиро¬
сы упала ей на запястье. Кэти закричала так, будто лишилась руки. Джон
стал утешать и ласкать ее, а она плакала и выла, пока я не подъехал к
аптеке. Пинелли быстро вернулся с четырьмя различными снадобьями от
ожогов и сделал жене такую основательную повязку, словно у нее был
перелом.
Странные отношения у них были.
В мотеле к западу от Монтгомери, в штате Алабама, произошло еще
одно событие. Было не по сезону тепло. Вокруг пустого бассейна стояли
стулья. Перед ужином я сидел в теплых сумерках. Кэти подошла сзади,
дружески дотронулась до плеча и села рядом. Она сказала, что Джон спит,
и в первый раз назвала меня Кирби. Кэти излучала столько теплоты и
очарования, что казалось, будто я попал под душ от горячего шоколада.
Мы просидели у бассейна по меньшей мере два часа. Она вытянула из меня
все, что могла. Я рассказал о Кирби Палмере Стассене от начала до конца.
Кэти дала мне возможность почувствовать себя самым интересным челове¬
ком в мире.
265
— Что вы хотите, Кирби? К чему вы стремитесь?
— Не знаю, Кэти.
— Вы ищете развлечений?
— Возможно... Я хочу... попробовать все, что есть на свете.
Как последний кретин я думал, что между нами завязывается дружба.
Но на следующий день я опять превратился в Стассена — придаток
«крайслера». И у меня осталось ощущение, что Кэти использовала меня
для какого-то своего эксперимента.
Мы проехали по 79-му и 81-му шоссе и свернули в Ларедо. В Ларедо
с супругами случилось что-то очень интимное и ужасное. Не знаю, что они
сделали друг другу, но между ними все было кончено. Сомневаюсь, что
причиной явились взаимные оскорбления — они ведь и раньше говорили
друг другу невероятные вещи.
Перемена наступила внезапно. Пинелли вдруг стали вести себя ос¬
корбительно вежливо по отношению друг к другу. Теперь они говорили
только о дороге или погоде. Все скандалы прекратились. В Ларедо меж¬
ду ними оборвались какие-то важные нити, и, наверно, была доля мо¬
ей вины в их разрыве. Они внезапно превратились в совершенно чужих
людей.
Я так подробно останавливаюсь на моих отношениях с Джоном и Кэти
Пинелли потому, что они имеют прямое отношение к происшедшему поз¬
же. Это знакомство оказалось очень важным. Если бы я не отправился
с Пинелли в Мексику, я бы никогда не встретился с Сэнди, Нан и Шаком
в той пивнушке на окраине Дель-Рио. Если бы не Пинелли и то, что случи¬
лось в Мексике, я бы не созрел для встречи с Голденом, Козловой и Эрнан¬
десом. Я бы не был готов к тому, чтобы стать их неразлучным другом.
Когда вы уничтожаете кого-то, то будьте уверены, остаток жизни вы
проведете, мучаясь угрызениями совести. Наверное, боль можно заглушить
только с помощью дальнейших разрушений. То, что случилось со мной,
вероятно, следует считать просто самоубийством.
Жаль, что Кэти не сможет прочитать эти заметки. Не думаю, что она
поняла бы их или хотя бы попыталась понять. Если бы я сделал из этого
пьесу и дал ей прочитать, она бы сосредоточилась, нахмурившись и скри¬
вив губы, пролистала рукопись и, увидев, что это не развлекательное чти¬
во, выбросила бы в окно машины; потом принялась бы полировать ногти,
ссориться с Джоном, или свернулась бы калачиком и задремала.
Глава 4
Райкер Диме Оуэн-посвятил целую главу своих записей довольно пута¬
ному анализу личности Стассена-младшего.
Вначале мне показалось, что я смогу наладить с Кирби Стассеном хоро¬
ший контакт. Меня ввела в заблуждение схожесть нашего прошлого. Мы
вышли примерно из одного социального слоя. Он уравновешен, хорошо
266
воспитан, обращается со мной уважительно. Но временами его отношение
ко мне окрашивает странная насмешка.
С виду Кирби Стассен типичный американец. Как большинство совре¬
менных молодых людей, он высок. В нем почти шесть футов и два дюйма,
а весит около 195 фунтов. Похоже, войдя в возраст, он сильно располнеет.
Несмотря на то что сильный загар, приобретенный в Акапулько, сходит,
он все же красиво оттеняет здоровые белые зубы, голубые с прозеленью
глаза, волосы и брови, выгоревшие на солнце.
У Кирби Стассена широко поставленные глаза, нос слегка приплюснут
в переносице в результате автомобильной аварии, когда ему было семнад¬
цать лет. Из-за этого он немножко похож на буяна. У Кирби довольно
тяжелые черты лица. Можно сказать, что сейчас, в молодости, Стассен-
младший значительно привлекательнее, чем будет лет через десять, если
ему сохранят жизнь.
В прессе много писали о несоответствии примерного внешнего вида с
преступлениями, в которых он принимал участие. Некоторые репортеры
употребили выражение «детское лицо». Мне оно кажется неточным. Я бы
сказал «лицо с плаката». Его можно использовать для рекламы лыжных
курортов, круизов или завлечения новобранцев в армию. В наружности
этого молодого человека нет ничего зловещего. Он выглядит здоровым и
сильным мужчиной.
Как я уже сказал, Стассен уравновешенный юноша. Он имеет привычку
смотреть прямо в лицо, что очень нервирует собеседника. По-кошачьи
чистоплотен. Движения легки и точны. Он слушает внимательно и с уваже¬
нием, которое льстит собеседнику. Все время говорит мне «сэр».
На первых порах, когда я начал регулярно посещать своих подзащит¬
ных, со Стассеном я чувствовал себя легче, чем с остальными. Однако за
эти недели ситуация изменилась. Я могу общаться с Кирби Стассеном на
очень поверхностном уровне. Наши беседы напоминают забивание гвоздя
через мягкую сосновую доску в сталь. Первые несколько ударов даются
легко, однако дальнейшее проникновение невозможно.
Частично эту неудачу можно списать на обычную трудность контактов
между представителями разных поколений. Иногда мне кажется, что вели¬
кая депрессия явилась поворотной вехой в нашей культуре. Все молодые
люди, родившиеся в эти годы или после, относятся к нам, старшим, со
значительно меньшим уважением, что можно объяснить разницей в возрас¬
те. Мир наводнен новыми правилами поведения, и между нами все меньше
общего.
Я обсуждал эту проблему с самыми близкими друзьями. Судя по всему,
их тоже занимает это явление, но их объяснения меня не устраивают. Про¬
ктор Джонсон, врач-психиатр, заметил, что новое поколение, по его мне¬
нию, подверглось таким поразительным и противоречивым стрессам в со¬
циальной и культурной области, что молодые утратили шкалу ценности
идей и предметов. Они уверены: что бы они ни делали, общество будет
кормить и поить их, и поэтому у них нет потребности считать успешную
267
карьеру более важной, чем умение, скажем, кататься на водных лыжах.
Джонсон считает, что именно мы лишили их понимания реальности.
Джордж Тйболт, профессор социологии колледжа в Монро, называет
еще одну причину их неладов с нами: у них нет принципов поведения, осно¬
вывающихся на врожденной этической структуре. Он сказал, что наша мо¬
лодежь готова без конца менять эти принципы, приспосабливаясь к этало¬
нам поведения той группы, куда они попадают. Это, утверждает он, пре¬
красный механизм, который дает возмржность юному поколению отвечать
требованиям выживания в нашем обществе лучше, чем нам, старикам,
скисшим под гнетом тысяч можно и нельзя. Я сказал профессору, что на¬
хожу это объяснение довольно циничным. Он улыбнулся и процитировал
определение циника из словаря. Я его записал: «Проявляющий бесстыд¬
ство, наглость, грубую откровенность, вызывающе-презрительное отноше¬
ние к общепринятым нормам нравственности и морали. Склонный к мо¬
ральному скептицизму».
Пожалуй, все это отвечает духу нашего времени, особенно если судить
по прессе.
Но только эти рассуждения не раскрывают тайну Кирби Стассена. Вот
несколько выдержек из наших бесед, записанных мисс Слэйтер:
— Кирби, я хотел бы задать вам один вопрос. Как вы думаете, если
бы вы были одни или в другой компании, стали бы вы убивать Горация
Вечера?
— Ваш вопрос не имеет смысла, сэр.
— Почему?
— Я бы никогда не встретился с этим человеком в иных обстоятель¬
ствах. Поэтому я не могу ответить, что бы я сделал.
— Разве у вас недостаточно фантазии, чтобы представить свою встречу
с Горацием Вечером по-другому?
— Как по-другому, сэр?
— Скажем, вы — один и добираетесь автостопом, а Вечер подбирает
вас. Стали бы вы его тогда убивать?
— Ну, тогда какой же смысл его убивать?
— Вы хотите сказать, что в убийстве Горация Вечера был смысл?
— Нет, сэр. Просто так все сложилось. Такое случается раз в тысячу
лет. Я считаю теоретические вопросы неуместными, сэр.
— Представим игру. Вы можете придумать ситуацию, в которой вам
пришлось бы убить этого человека?
— Думаю, да. Вы хотите сказать, если бы я был один? Пожалуй, да.
Например, я совершаю побег, он подбирает меня, включает радио, слышит
о побеге и догадывается, кто я. И если мы в безлюдном месте, я, наверное,
мог бы совершить убийство. Я не уверен, но думаю, что смог бы.
— Вы .сознавали бы, что поступаете плохо?
— О, я знаю, что .это плохо, сэр. Ведь все, что совершается против зако¬
на, плоха
— Но почувствовали бы вы вину, угрызения совести, стыд?
268
— Это зависело бы от того, кем бы я его считал.
— Я вас не понимаю.
— Я хочу сказать, что если бы он был ценным человеком, то — да.
Но если он, ну... вы понимаете... пустое место, невежественный, глупый
крикун, стоит ли особенно мучиться, убив его?
— Он был человеческим существом, Кирби.
— Знаю, сэр. С желаниями, стремлениями и бессмертной душой. Но
при данном раскладе этот шутник был бы таким же бесполезным, как пле¬
вок на мокром тротуаре, и не более привлекательным на вид.
— Так вы допускаете существование «расклада»?
— А вы, сэр?
— Конечно, да! Опишите мне, кого вы считаете ценным человеком?
— Ну... того, кто не согласен с грубым режимом, сэр, кто пытается
вывести народ из той ловушки, в которой мы оказались. Как говорит Сэн¬
ди, тот, кто может дать любовь без меры.
— Считаете ли вы вашу четверку ценными людьми, Кирби?
— Боюсь показаться невежливым, но это глупый вопрос.
— По-моему, вы не считаете себя ценным...
— От нас столько же прока, сколько от этого Вечера.
— Но вы все же чувствуете себя вправе судить его?
— Кто его судит? Он был пустым местом. Таких, как он, двадцать мил¬
лионов, так что их даже не отличить друг от друга.
— Кирби, я пытаюсь нащупать контакт, найти точки соприкосновения,
чтобы мы могли все прояснить.
— Понимаю, сэр, но у нас это никогда не получится.
— Что вы имеете в виду?
— Ц>убы забиты, семантика плоха. Возьмем какой-нибудь предмет, ка¬
рандаш, например, или автомобиль, и мы отлично сможем понять друг
друга. Но когда вы обратитесь к любви, вине, ненависти, мы просто не
сможем прийти к общему мнению. Одни и те же слова имеют для нас раз¬
ный смысл. Я дважды прошел через то, что случилось в Мексике. Вы ни¬
когда не сможете понять этого.
— Не вижу связи.
— Если бы вы могли понять всю значимость того, что произошло со
мной в Мексике, вы бы сумели понять и все остальное.
— Я объяснил, как я собираюсь защищать вас.
— Да, сэр. То, что мы как бы подстегивали друг друга... возбуждали
друг друга. Вы хотите представить нашу встречу, все происшедшее чистой
случайностью. Думаете, это сработает, сэр?
— Иного способа я не вижу.
— О’кей. Если бы я был один, я, может быть, не смог бы убить этого
продавца. Глупый ответ на глупый вопрос, сэр. Надеюсь, он вам поможет
в защите.
— Моя цель — помочь вам, Кирби.
— Я тоже стараюсь помочь вам, сэр. Я с вами все время.
269
Вот как это было. Сначала я думал, что смогу выставить Стассена для
дачи показаний, но потом понял, что прокурор разорвет его в клочья. Он
сумеет опрокинуть, смять Кирби. Не уверен, что ему удастся поколебать
равновесие Стассена, но он бы сделал из Кирби чудовище.
Я использовал это слово, не подумав. Чудовище? Если он действитель¬
но чудовище, то ведь мы создали его. Он наш сын. Наши педагоги и психо¬
логи твердили, что мы должны многое разрешать ему, чтобы он мог сво¬
бодно выразить себя. Если он выбрасывает весь песок из песочницы, зна¬
чит, таким путем он снимает скрытое напряжение. Мы лишили его незыб¬
лемости границ — что правильно, а что нет. Мы испортили его полуразже-
ванными кусочками Фрейда, в чьем учении отсутствуют понятия
нравственного и безнравственного, а есть лишь понятия ошибки и понима¬
ния. Мы позволили скользким людям в высоких сферах оставаться безна¬
казанными после аморальных поступков, и мальчик слышал, как мы по¬
смеиваемся над этим. Мы называли поиски удовольствий благородным за¬
нятием и настаивали на том, чтобы учителя превращали учебу в развлече¬
ние. Мы проповедовали социальное приспособление, безопасность вместо
вызова. Мы отбросили вековые сексуальные и социальные табу и подмени¬
ли свободу вседозволенностью. В конце концов мы отравили его костный
мозг стронцием-90, велели ему выжить любой ценой и сложили руки в на¬
ивной уверенности, что он станет мужчиной. Почему же мы ужасаемся,
видя во взрослом человеке качества избалованного ребенка — эгоизм,
жестокость, пустоту?
Вальтер и Эрнестина Стассены никогда не смогут отождествить образ
своего любимого сына и эту непроницаемую личность. Противоречие убь¬
ет их.
Я думаю, что похожую ошибку совершила и Хелен Вистер, попав в руки
опасной четверки. Умная девушка, несомненно, увидела опасность, исходя¬
щую от Голдена, Козловой и Эрнандеса. В отчаянии она, естественно, об¬
ратилась к Кирби Стассену, почувствовав духовное родство и надеясь на
защиту. Он должен был казаться ей единственным спасением в кошмарной
ситуации: такой же парень, что и те, с которыми она встречалась.
Интересно, когда она догадалась об этой самой серьезной ошибке в сво¬
ей жизни?
Как жаль, что Даллес Кемп опоздал на какие-то несколько минут и не
застал Хелен Вистер и Арнольда Крауна у бензоколонки.
Глава 5
Расставшись с Хелен на закате той июльской субботы, Даллас Кемп
возвратился в свой домик — там'были его холостяцкое жилье и контора.
Его распирало от праведного гнева. Он знал, что разговаривал с Хелен
не лучшим образом, но это не давало ей права вести себя так глупо по
отношению к этому болвану Арнольду Крауну.
270
Кемп был высоким, стройным мужчиной двадцати шести лет, смуг¬
лым, с черной шевелюрой и преждевременными мешками под глазами. Хо¬
роший архитектор и большой труженик, он получил после учебы малень¬
кое наследство, на свой страх и риск открыл в родном городке контору.
Родители-пенсионеры переехали в штат Флорида, а старшая сестра жила
в Денвере с мужем и двумя маленькими детьми.
Первые полтора года оказались самыми трудными и беспокойными. Те¬
перь, на третий год самостоятельной работы, Даллас знал, что добился
успеха. У него работали чертежник и секретарша — неполный день. Даллас
Кемп превратился в модного архитектора. Его проекты выполнялись на
самом высоком уровне, а два последних получили призы на конкурсах. На¬
блюдательный и сообразительный, он знал, как сделать дом удобным для
человеческого обитания.
Всего несколько месяцев назад женитьба казалась ему чем-то далеким
и туманным. Он с головой ушел в работу, так что мысли о девушках его
не одолевали, и ему удавалось ловко отклонять частые и иногда шокирую-
щие предложения жен его клиентов. Когда желания по&еждазт, он угоняй
этот голод вдали от Монро, где жила искренне преданная ему женщина,
с которой они учились в школе и которая начинала блестящую карьеру
промышленного дизайнера.
Дал говорил себе, что, когда ему исполнится тридцать два, он займется
поисками жены. Он и сам не знал, почему выбрал именно этот возраст.
Не знал он и того, что Хелен Вистер нарушит его расписание.
Они познакомились на вечеринке у одного из клиентов Кемпа. Если бы
Даллас знал, что там будет так много гостей, он бы не пошел. На боль¬
ших вечерах всегда оказывались люди достаточно компетентные, чтобы,
выпив, критиковать современную архитектуру. Впрочем, и с другими проф¬
ессиями так же. На любом большом вечере он был абсолютно уверен, что
встретит несколько пьяных критиков, не желающих жить в современных
домах. Эти люди считали, что Даллас Кемп будет очень польщен тем,
что они, с их высоким художественным вкусом, обращаются к нему;
Считалось также, что он должен спорить и защищаться. Однако всесо¬
крушающая банальность их заявлений о созидательном творчестве, в ко¬
тором они абсолютно ничего не смыслили, вызывала у Кемпа только
скуку.
Даллас Кемп знал, что Хелен Вистер приходится дальней родственни¬
цей хозяйке и что сейчас, после окончания колледжа Смита, она работает
в городском муниципалитете. Ее отец, талантливый и удачливый хирург-
ортопед Пол Вистер, женат на богатой женщине, известной своим актив¬
ным участием в общественной жизни города.
На вечере Хелен сама подошла к нему с покровительственной улыбкой.
Это происходило зимой. На ней был вязаный костюм серо-зеленого цвета.
Ее прекрасные светлые волосы были пронизаны светом. Даллас Кемп
всегда чувствовал неловкость в присутствии таких привлекательных
женщин. Хелен Вистер была стройной и красивой девушкой. Он сразу же
271
приготовился к отпору — мосты через ров были немедленно подняты, луч¬
ники приготовились к бою.
— Мардж сказала, что вы построите им новый дом, мистер Кемп?
— Верна
— Они так взволнованы.
— Клиенты обычно волнуются.
Хелен пристально посмотрела на него, уверенность начала ей изменять.
— Вы сердитесь?
— Сержусь? Нет, конечно. Надеюсь, вы не собираетесь указывать, ка¬
кой дом я должен им построить?
Девушка рассмеялась. Потом спросила мелодичным чистым кон¬
тральто:
— А что, я должна? У вас нет собственных идей?
— Естественно, есть.
— Тогда вы не нуждаетесь в моей помощи.
— У меня сложилось впечатление, что я ее получу независимо от того,
нужна она мне или нет.
— Мистер Кемп, возможно, грубость подобает знаменитым архитекто¬
рам, но я не могу сказать, что она украшает вас.
Сказав это, она порывисто отступила от раздосадованного, уязвленного
Кемпа и примкнула к небольшой группе гостей. Даллас решил дождаться
конца вечера. Наконец, они с Хелен остались последними гостями. Пока
женщины убирали со столов, Кемп и Вилли Лейтон говорили о будущем
доме. Потом все отправились ужинать. За столом Даллас и Хелен обмени¬
вались колкостями.
Ночью, лежа в постели, Кемп сказал себе, что Хелен — невыносимая
женщина, испорченная, высокомерная, привыкшая командовать, тщеслав¬
ная—словом, благоуханная ловушка для простофиль мужчин.
Однако через несколько дней он позвонил ей и договорился о встрече,
успокоив себя тем, что делает это в интересах науки. Скоро он отыщет
ее ахиллесову пяту. Между ними, постоянно существовало напряжение —
эмоциональное и сексуальное. Они часто спорили до изнеможения. А когда
началась весна, оба со страхом обнаружили влечение друг к другу. Кемп
знал, что Хелен, в сущности, скромная девушка, и боялся, что она окажет¬
ся фригидной и способной только изображать здоровую страсть. Но их
первое сближение уничтожило такого рода сомнения: она была полна во¬
жделения. Их отношения в постели оказались очень похожими на то, что
возникло между ними в первую же встречу: схватка, желание защитить
свой «суверенитет» и жадное любопытство.
В конце концов увлечение переросло в настоящую любовь. Он должен
был признать: то, что казалось лишь рисовкой, на самом деле присуще
ей изначально. Хелен замечательная девушка. Он просто не сумел ее оце¬
нить. Обаяние, скромность и спокойная радость от сознания, что красота
ее несет счастье, —все делало ее неотразимой.
Они окунулись в глубину подлинных чувств. Великий, неожиданный
272
дар! Серьезность их романа делала женитьбу необязательной, и все же на¬
до было отдать дань обычаю. Они очень гордились друг другом. Но Дал¬
лас знал и недостатки Хелен — упрямство, несерьезное отношение к труду
и своему времени, которое она из жалости тратила на недостойных, по
его мнению, людей. История с Арнольдом Крауном была прекрасным то¬
му подтверждением.
Даллас Кемп умел гасить свой гнев и негодование. Он сразу сел за куль¬
ман. Белое пятно ватмана казалось островом в голубовато-серых сумерках.
Обдумывая, каким сделать камин дома Джудландов, Даллас увлекся рабо¬
той, и гнев его быстро иссяк.
В восемь часов он встал и потянулся, прогоняя усталость. Кемп вспом¬
нил о Хелен и Арнольде Крауне. Да, он повел себя не лучшим образом!
Просто оробел перед вздорным Крауном! Было бы разумнее поехать за
Хелен.
Кемп позвонил Вистерам. Номер оказался занят, В десять минут девя¬
того Даллас попробовал еще раз. Ответила мать Хелен.
— Джейн, это Дал. Хелен дома*}.
— Нет, Дал. Я только что вернулась домой. Ее машины нет. Хелен...
рассказала вам, что собирается делать вечером?
— Она сказала, что хочет встретиться с Арнольдом Крауном. Мы креп¬
ко поссорились по этому поводу. По-моему, это глупая затея.
— Я тоже так думаю, дорогой. Но вы же знаете нашу Хелен. Когда
она была маленькой, она в зоопарке все время хотела забраться в клетку
ко львам и погладить их... Думаю, что она сумеет справиться с Арноль¬
дом Крауном.
— Я... я надеюсь. Где они должны были встретиться?
— Понятия не имею.
— На его станции?
— Честное слово, я не знаю, Даллас.
— Мне не следовало горячиться. Нужно было поехать за ней,
— Да, тогда бы и я чувствовала себя спокойнее. Этот Краун не без¬
обидный юнец...
Повесив трубку, он сел в машину и поехал на заправочную станцию
Крауна. Поставив машину рядом с колонками, Даллас увидел маленький
черный «остин» Хелен, стоящий с выключенными фарами около дома.
В дверях показался мужчина.
Увидев, что Даллас выходит из машины, он направился к нему. Это
был коротышка лет сорока с несуразным бледным лицом, вымазанным
машинным маслом. На нагрудном кармане комбинезона — вышитая белы¬
ми нитками надпись: «Смитти».
— Краун на месте?
— Вы опоздали минут на пять—десять. Чем могу служить?
— Нет... думаю, ничем. Это машина мисс Вистер, не так ли?
—Та маленькая машина? Да, ее.
Подъехал автомобиль, и Смитти пошел обслуживать его. Даллас
273
взволнованно мерил шагами контору. Когда вошел Смитти, Кемп пустыми
глазами разглядывал образцы «дворников».
— Мисс Вистер уехала вместе с ним? — спросил Даллас.
— Да; мистер.
— Но если машина здесь, значит, они вернутся?
Маленький человек странно усмехнулся.
— Я бы не стал рассчитывать на это, мистер. Я хочу сказать, что они,
вероятно, вернутся, но не скоро. После закрытия станции я должен буду
загнать ее машину на станцию и помыть. Мисс Вистер оставила ключи.
А завтра кто-нибудь из парней отгонит ее в гараж Арнольда.
Даллас изумленно уставился на служащего.
— Зачем? Ничего не понимаю.
— Она ей не понадобится — вот зачем.
— Почему?
— Кому нужны в медовый месяц две машины, мистер? Они уехали на
«олдсе» Арнольда.
— Медовый месяц, — глупо повторил Дал.
Смитти присел на угол стола и дружелюбно улыбнулся.
— Знаете, мистер, нелегко было работать в последнее время с этим
влюбленным. Хелен довела его до ручки. Сначала они встречались регуляр¬
но, потом она неожиданно стала гулять с другим парнем. Арн словно с
ума сошел в эти два месяца. Придирался к любой ерунде. Я раз сорок со¬
бирался увольняться, честное слово. Но внезапно, слава Богу, у них все
наладилось. Уверен, вы никогда не встречали человека счастливее его.
Держу пари, Краун сегодня раз десять смеялся, непонятно от чего. Когда
бежишь с такой девушкой, это неудивительно. В багажнике «олдса» со вче¬
рашнего дня лежат чемоданы. Арнольд показал мне пачку денег толщиной
с сандвич, которые приготовил для путешествия. Она приехала, как он и
говорил, с полчаса назад, хорошенькая, как картинка, и такая же застенчи¬
вая. Ну прямо невеста. Я буду присматривать за станцией до его возвраще¬
ния. Арнольд объявил, что она выйдет за него замуж. Знаете, пока я не
видел, как они уезжают вместе, я не верил. Эта девушка из богатой семьи.
Если вы знаете ее машину, думаю, вы знаете и саму Хелен. Когда они
уезжали, у нее был такой застенчивый и счастливый вид! Арн будет хоро¬
шим мужем. Он — работяга, и нет ничего, чего бы он не сделал для своей
девушки.
Смитти перестал улыбаться и уставился на Далласа Кемпа.
— Вам нехорошо?
— Нет, благодарю вас., большое спасибо.
Кемп поехал в полицию, где громким голосом объявил дежурному сер¬
жанту, что произошло похищение. Он думал, что тотчас же ударят в коло¬
кола, что вокруг соберутся полицейские и начнут задавать десятки вопро¬
сов. А сержант всего лишь попросил его присесть. Из соседней комнаты
доносился монотонный стук телетайпа. Привели пьяного» записали данные
и увели. Сержант несколько раз что-то тихо отвечал по телефону.
274
Через десять минут в комнату вошел мужчина лет тридцати, с покаты¬
ми плечами, продолговатой головой, печально опушенными уголками рта
и сонными глазами. Полицейский был в белой рубашке с короткими рука¬
вами. От него сильно пахло потом.
Когда полицейский подошел к нему, Даллас вскочил на ноги.
— Я — лейтенант Рэзонер. Вы хотите заявить о похищении? Как вас
зовут и кто вы?
— Даллас Кемп, архитектор.
— Кого похитили?
— Хелен Вистер.
— Кто она?
— Мы должны пожениться... меньше чем через три недели.
Лейтенант посмотрел на Кемпа, вздохнул и, отвернувшись, позвал:
— Пойдемте со мной.
Он отвел Далласа в огромную комнату, где за тремя из десяти столов
сидели полицейские. Рэзонер уселся за один из пустых столов, Дал сел ря¬
дом. Скучным голосом полицейский лейтенант начал задавать вопросы и
записывать ответы.
После того как Даллас закончил рассказ, лейтенант бросил карандаш
на стол, откинулся на спинку стула и сцепил руки на затылке.
— Так что вы хотите от нас, приятель? Чтобы мы одолжили вам поло¬
тенце вытереть слезы?
— Я...я думаю, что вы должны найти их!
— Леди просто передумала. С ними это бывает, знаете ли.
— Нет, лейтенант. Все значительно серьезнее. Этот человек опасен.
— Я знаю Арна Крауна десять лет, приятель. Я бы сказал, это надеж¬
ный парень.
— Он вел себя как ненормальный по отношению к мисс Вистер.
— Вы имеете в виду, что он ездил за вами, звонил й все прочее?
-Да.
— Влюбленные всегда совершают странные поступки. Арн нарушил ка¬
кой-нибудь закон?
— Нет, но...
— Закона против того, чтобы убежать и жениться, не существует.
— Поверьте мне, она не собирается выходить за Арна Крауна.
— Конечно, вам так кажется, ведь она бросила вас. Поверьте; такое
происходит сплошь и рядом. Брошенные ребята, так же; как вы теперь,
не могут в это поверить.
— Лейтенант, вы поговорите с матерью Хелен?
— Зачем? Хелен солгала вам, она могла солгать и матери. Если бы она
была несовершеннолетней, мы могли бы что-нибудь предпринять.
В комнату вошел грузный мужчина. Он огляделся по сторонам, увидел
лейтенанта Рэзонера и, крикнув: «Лью! Быстро!»,,поспешно вышел.
Рэзонер встал.
— Мы не можем вам ничем помочь, приятель.
275
— Мне бы хотелось поговорить с вами еще о...
Рэзонер пожал плечами.
— Тогда подождите, но вам, дружище, возможно, придется долго
ждать.
Он быстро вышел из комнаты.
Даллас Кемп остался сидеть на жестком стуле. Было пять минут деся¬
того. Он пытался не думать о Хелен. Но только он представил себе ее
с Арнольдом Крауном, по спине начинали бегать мурашки. Кемп знал, что
надо позвонить Джейн Вистер. Интересно, можно ли воспользоваться теле¬
фоном лейтенанта Рэзонера? Только он набрался смелости, как в дверях
появился сам лейтенант и крикнул:
— Кемп! Идите сюда!
Его ввели в небольшую комнату, в которой находились четыре челове¬
ка. Двое из них разговаривали по телефонам.
Лейтенант Рэзонер сказал сидящему за столом пожилому мужчине:
— Барни, это тот парень, который заявил о похищении.
Человек по имени Барни встал.
— Возьми его с собой, Лью. Мы отправляемся на место.
Они вышли во двор. За рулем полицейского автомобиля ждал водитель.
Они втроем сели в машину.
— Что случилось? — поинтересовался Кемп. — С Хелен все в порядке?
Машина выехала из ворот и вклинилась в поток автомобилей.
— Расскажи о похищении, — приказал старший.
Лейтенант рассказал вкратце без всяких эмоций о происшедшем.
— Может, все-таки скажет^ что происходит? — не выдержал Даллас.
— Это капитан Тосс, начальник отдела по расследованию убийств, —
тихо ответил Рэзонер. — Шериф нашел тело мужчины. Предполагают; что
это Арнольд Краун.
— Авария? Хелен пострадала?
— То, что случилось с Крауном, — ответил капитан Тосс, — вовсе не
авария, а о девушке ничего не знаю.
Даллас Кемп заметил, что они свернули с главной дороги и на большой
скорости помчались на восток по 813-му шоссе.
— Кажется, за следующей грядой, сэр, — сказал водитель и начал сбав¬
лять скорость.
Они перевалили через гряду, и Кемп увидел неглубокую ложбину, в ко¬
торой беспорядочно сверкали огни скопившихся машин. Иа дороге стоял
полицейский, не разрешая любопытным останавливаться. Перед фарами
роились легкие жучки. ТУт.же урчала аварийная машина. Когда они вышли
из автомобиля, Рэзонер сказал:
— Не отходите от меня, Кемп.
— Я хочу знать, что случилось с...
— Ну, так давайте узнаем. Мы это и собираемся сделать.
Слева находился заброшенный амбар. В ста футах за амбаром, справа,
в глубокой канаве, неуклюже стоял «олдсмобил», завалившись на правую
276
сторону. Свет его фар окрасил траву канавы в яркий, какой-то искусствен¬
ный зеленый цвет. На дороге на коленях стояли люди, внимательно изучая
следы. Около красного тягача терпеливо дожидался мужчина в комбинезо¬
не с окурком в углу рта. Он держал руки в карманах. «Скорая помощь»
с открытой задней дверцей стояла параллельно «олдсу».
Кемп подошел с Тоссом и Рэзонером к небольшой группе людей, раз¬
глядывающих какой-то предмет, лежащий у машины. Холодный свет вы¬
светил тело. Вспыхнули камеры.
Кемп подошел достаточно близко, чтобы разглядеть лицо. Он сделал
глотательное движение и отступил на полшага назад. Тяжелые черты Ар¬
нольда Крауна были едва узнаваемы.
Грузный мужчина со звездой шерифа, в одежде цвета хаки и голубой
бейсбольной шапочке сидел на корточках.
— Привет, Барни. Привет, Лью, — поздоровался он с полицейскими и
проворно вскочил на ноги.
— Добрый вечер, ГУс, — ответил капитан Тосс. — Лью может его
опознать.
— Это Арнольд Краун, — уверенно произнес Лью. — Неужели все это
из-за того, что он угодил в канаву?
— Канава, похоже, вообще ни при чем. Его сначала избили, а затем
пырнули ножом.
Маленький чистенький мужчина поднялся с колен и кисло сказал:
— Больше мне здесь делать нечего. Можете грузить.
— Когда вы сможете дать заключение, док? — поинтересовался шериф.
— Завтра, завтра, — ответил маленький доктор, - вечером люди от¬
дыхают, а не вскрывают трупы.
Он рассмеялся лающим смехом и быстро скрылся в ночи.
Люди в белых халатах погрузили тело в машину «скорой помощи». Ше¬
риф дал знак человеку, стоявшему около тягача. Тот спустился в канаву,
прицепил к «олдсу» крюк, забрался в тягач и вытащил автомобиль на шос¬
се. В темноте мигали большие красные предупредительные огни его крана.
— Барни, имеются сидетели, прекрасные, хотя и нервные свидетели, —
объявил шериф. — Пошли.
Он направился к молчаливой группе на противоположной стороне доро¬
ги. Тосс и Рэзонер пошли за шерифом.
Кемп услышал, как Рэзонер негромко спросил у Тосса:
— Перед репортерами? Он обязан допрашивать без газетчиков.
— Обычно да. Но в год выборов честный Гус Карби становится другом
прессы.
Вспыхнул яркий свет. Молодая пара предупредительно вошла в осве¬
щенный круг. На парне лет восемнадцати были штаны цвета хаки и хлоп¬
чатобумажная майка. У него были сильные, загорелые руки, копна кашта¬
новых волос, густые бакенбарды и большое, мягкое, еще не сформировав¬
шееся лицо. Парень держал за руку маленькую девушку в джинсовых шор¬
тах и полосатой рубашке, ткань которой натягивалась на несдерживаемой
277
лифчиком молодой груди. В ее спутанных темных волосах светлели две
белые крашеные пряди. С узкого лица настороженно смотрели близко по-
саженные глаза. Широкий рот казался вялым и мясистым.
Полицейский вытащил из открытого окна микрофон с длинным шну¬
ром и протянул его шерифу.
— Работает отлично. Дважды проверял.
Шериф нажал кнопку, загорелась красная лампочка записи. Он поднес
микрофон ко рту и сухим голосом сазал:
— Двадцать пятого июля, десять сорок вечера. Шериф Карбн допраши¬
вает свидетелей на месте убийства Арнольда Крауна. Ну, давай, сынок.
Как тебя зовут, где живешь?
— Уф... Говард Крафт. Живу в двух милях отсюда, в Стар-Руте, почто¬
вый ящик восемьсот десять, шериф.
— А ты, девочка?
— Рут Меклер, — тонким детским голоском ответила девушка. —
Седэр-стрит, пятьдесят два, Даггсбур.
— А теперь, Говард, расскажи, как ты здесь очутился?
— Ну, у нас с Рут было свидание. Мы покатались сначала, а потом
приехали сюда. Мы... раньше мы приезжали сюда много раз. Я, как всег¬
да, поставил машину за амбаром, и мы... забрались по лестнице на чердак.
Один из репортеров захихикал. Девушка крепче прижалась к парню.
Карби выключил микрофон и повернулся к журналистам.
— Эти ребята могли смыться и молчать, но они позвонили нам. Если
хотите получить информацию, то заткнитесь. В противном случае я прове¬
ду допрос в своем офисе.
— Мы собираемся пожениться, — пояснила девушка.
— Продолжай, парень, — сказал шериф.
— Мы как раз сидели около проема. — Говард Крафт показал на ам¬
бар. Все повернулись и посмотрели на высокое прямоугольное окно разме¬
ром пять футов на три. Через его край свешивалось сено.
-г- Мы с Рути пробыли здесь, наверное, минут пятнадцать, когда подъ¬
ехал этот «олдсмобил» и остановился прямо перед нами. Они выключили
свет и мотор.
— Когда это было?
— По-моему, без десяти девять, шериф. В машине разговаривали муж¬
чина и женщина.
— Ты не слышал, о чем они говорили?
— Они спорили. Кажется, он пытался уговорить ее сделать что-то, а
она не хотела. Мы могли уловить только отдельные слова.
— Мы услышали слово «сюрприз», — сказала Рут. — Он говорил о
сюрпризе и деньгах. Еще мужчина сказал о тысяче долларов. Мы особенно
не прислушивались, что нам до них?
— Он пару раз сказал о женитьбе, — заметил Говард.
— Потом сразу включили фары, стали отъезжать, — продолжила
девушка.
278
— Мы выглянули, — прервал ее парень. —Видим, она выпрыгнула,
машина еще ехала небыстро. По-моему, девушка упала, а он заехал на
«олдсе» прямо в канаву. И все орал: «Хелен! Хелен! Хелен!» Тяжело было
смотреть. И вот тогда с запада подъехала другая машина. Фары их освети¬
ли, мы видели, этот большой парень в белом пиджаке стоял на коленях
возле своей блондинки.
— На ней была белая юбка и зеленая блузка, — добавила Рут.
— Потом машина резко затормозила, — продолжал Говард, — и оста¬
новилась футах в тридцати от парня с девушкой. Судя по всему, за рулем
сидел опытный водитель. Это был темно-зеленый, или темно-голубой, а
может, даже черный «бьюик», хорошая модель, кажется, прошлого года
выпуска.
— По-моему, темно-синий, — уточнила девушка.
— Из машины вышли четыре человека, — сказал Говард. — Среди них
была девушка. Они не закрыли двери и не выключили мотор. Эти люди
вели себя... как-то смешно.
— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался шериф.
— Извини, ГУс, — вмешался Барни Тосс.
Карби с раздражением повернулся к нему.
— В чем дело, Барни?
— Наверное, следовало бы перекрыть дороги, чтобы...
— Я уже сделал это после первого неофициального допроса. Все в по¬
рядке, сынок. Так что смешного ты заметил в их действиях?
— Ну, было похоже, что они вовсе не собираются помогать. Они смея¬
лись и шутили. Мне показалось, что четверо были пьяны.
— Ты разглядел их?
— Да, когда они остановились перед фарами собственного автомобиля.
Мы видели их довольно хорошо.
— Опиши их.
— Один большой смуглый тип, похожий на громилу. Все парии дши
в спортивных рубашках и штанах. У большого рубашка торчала.поверх
брюк. Дальше, худощавый парень в очках, лысоватый. Он все время под¬
прыгивал, шутил и странно смеялся. Третий — блондин, крепкий, высокий,
загорелый.
— По-моему, он немного похож на ЛЬба Хантера, только крупнее и
грубее.
— На девушке были коричневые штаны, желтая блузка и туфли на вы¬
соких каблуках, — продолжал Говард. — Длинные каштановые волосы.
Я бы сказал, что она хорошенькая.
— Да, она как хиппи напялила штаны, — подтвердила Рут.
— Что они сделали?
— Они подошли к блондинке и парню, тому* что загнал «олдс» в канаву.
Мы не могли слышать, что говорили остальные, но «очкарика» мы ясно
слышали. Он молол какую-то чушь, что-то вроде того, что, к счастью,
у них есть знахарь. И еше он сказал, что если люди разбрасываются
279
прекрасными блондинками, то страна находится в более тяжелом положе¬
нии, чем он предполагал. Этот тип опустился* на колени, взял блондинку
за руку, и заорал: «Скажи мне что-нибудь, дорогая! Ответь своему старому
другу!» Ну, это парню в белом пиджаке не понравилось. Он завопил:
«Оставь ее в покое!» — и так толкнул «очкарика», что тот едва через голо¬
ву не перевернулся. Но тут громила его самого сбил с ног, этого, в белом
пиджаке, и кинулся на него. Тот, в белом пиджаке, дрался, как помешан¬
ный, но они окружили его.
-Кто?
— Остальные трое, и девушка тоже. «Очкарик» в каждой руке держал
по камню, а у девушки был нож. Дрались молча. Мы слышали только,
как они дышат, бьют, и подошвы по асфальту скрипят. «Очкарик» при
этом смеялся. Это было чуть в стороне от блондинки. Все оказалось очень
серьезно и страшно. Мы вдруг поняли, что они убивают этого парня. Рути
начала плакать. Я ей велел замолчать. Я понимал, что они убьют и нас,
и кого угодно. Они превратились в зверей. Неужто люди могут так озве¬
реть? Что-то похожее я видел давным-давно, когда мне было двенадцать.
Стая собак гналась за олененком. Ферма была далеко, и у меня не было
ни ружья, ни какого другого оружия. Олененок кричал, ходил кругами...
Они окружили его, завалили и разорвали горло. И вот эта драка напомни¬
ла мне то убийство.
— Можешь последовательно описать события, сынок?
— Как это произошло? Все перемешалось. Блондин сбил того парня с
ног. Они дали ему встать. Потом худой ударил камнем. Парень в белом
пиджаке упал и встал уже с трудом. Больше он не отбивался. Только кри¬
чал: «Подождите! Подождите! Не надо!» Это было ужасно. Когда он уже
едва мог двигаться, здоровый тип схватил его за шею и нагнул над «олд-
сом». Девушка подошла ближе. Я не заметил нож, но видел, как у нее
локоть дернулся быстро взад-вперед. Парень в белом пиджаке закричал.
Громила отпустил его, а худой еще раз ударил булыжником. Когда он на¬
чал сползать с машины, блондин отшвырнул его в канаву. Только тогда
блондинка пришла в себя, села, ее лицо было на свету. По-моему, она не
понимала, где находится. Они подошли к ней. Говорили тихо, поэтому мы
ничего не слышали. Они помогли блондинке встать. Она не сопротивля¬
лась. Ей помогали спортивный парень и девушка. Они посадили ее в «бью¬
ик» и закрыли двери. Худой сел за руль. Машина тронулась с места, и
когда они доехали, до следующей гряды, то мчались уже со скоростью
семьдесят миль в час.
— Что вы сделали после этого?
— Тут же спустились и сели в мою машину. Я выехал на дорогу, оста¬
новился около канавы. Осветил зажигалкой лицо парня в белом пиджаке,
понял, что он мертв. Я не хотел, чтобы Рути видела его. Иногда по этой
дороге машины идут очень редко, через полчаса. Я быстро приехал домой
и позвонил вам. Это было в двадцать пять минут десятого. Затем мы вер¬
нулись сюда, чтобы встретить вас и все рассказать.
280
— Вы не заметили номера на «бьюике»?
— Нет, шериф. Могу только сказать, что машина не из этого штата,
но из какого, не знаю.
— Хочу поблагодарить тебя, Говард, и тебя, Рут, за помощь след¬
ствию.
Маленькая красная лампочка погасла.
— Мы можем идти, шериф? — спросил Говард.
-Да.
— Я попаду в газеты? — улыбаясь, спросила Рут.
— Конечно, дорогая, — ответил один из репортеров.
— Может, ответите еще на пару вопросов, ребята?
— Конечно, — согласилась девушка.
Кемп слышал, как один журналист сказал:
— Ал, неплохо сказано: «собачья стая». Только «волчья стая» мне боль¬
ше нравится! Преступление «Волчьей стаи».
— Это третье убийство на счету «Волчьей стаи», если это те же самые.
— Что ты имеешь в виду «если»? Все сходится. Ал.Усвальд, Нашвилл,
та же самая компания. Завтра, дружище, пресса, радио и телевидение
будут...
Голос репортера затих в летней ночи, Кемп ускорил шаг, чтобы догнать
Тосса и Рэзонера.
Тосс говорил:
— ...может также попыжиться, пока у него есть шанс. ФБР уже занима¬
ется ими. Но, пока он главный, старому ГУсу лучше не оступаться, иначе
с него сдерут кожу. Кемп? Поехали в город. Садитесь.
Он опять сидел между полицейскими. Водитель развернулся. Даллас
Кемп чувствовал, что его тело словно одеревенела
— Эти люди... они забрали Хелен.
— И деньги, Кемп.
— Что вы собираетесь делать?
— Попытаемся задержать их. Главный фокус, как их яайтя?
— Я слышал репортеров. Они говорили, что будто этих людей... разы¬
скивают за другие дела.
Рэзонер внезапно невесело рассмеялся.
— За другие убийства. Вы что, не читаете газет?
— Я...я что-то не припоминаю. На Юго-Западе?
— В Техасе, затем в Теннесси и теперь здесь, — объяснил капитан Тосс.
— Если до сегодняшнего вечера они еще не являлись самыми опасными
преступниками в Штатах, то теперь они ими стали. Трое мужчин и девуш¬
ка. И мы их еще не знаем. Сегодня вечером нам очень повезло — свиде¬
тели, приметы.
— Не понимаю, — произнес Кемп. — Что эти люди делают? Почему?
Кто они?
— Эти ребята усложняют нашу жизнь, — ответил Тосс. — В их дей¬
ствиях отсутствуют смысл и логика. Может, они откуда-то выскочили и
281
внезапно решили начать войну с обществом. Я не знаю мотивов. Готов
держать пари, что они и сами этого не знают. Они не грабят, а «резвятся»
и постараются принести как можно больше вреда. Если они будут действо¬
вать хитро, то сумеют натворить немало, прежде чем их поймают...
В этом я уверен на все двести процентов. Никто не знает, где и когда они
снова объявятся. Судя по всему, движутся они на северо-восток. Вчера их
разыскивала полиция восьми штатов.
— Наверное, мне следует... рассказать все родителям Хелен, — пробор¬
мотал Кемп.
— Не беспокойтесь, — успокоил его Рэзонер.
— Что вы хотите сказать?
— В «олдсе» нашли ее сумочку с документами. Гус не дурак, он знает,
кто такие Вистеры. Первым делом он послал к ним своего помощника и
ничего не сообщил прессе. Потом появится на сцене со стадом газетчиков
и выжмет из ситуации все, что возможно.
— А вдруг она сильно ударилась? — с тревогой спросил Даллас Кемп.
— Единственное, что вы и ее родители можете сделать, — это мо¬
литься.
Они отправились в управление. Капитан Тосс хотел немедленно доло¬
жить шефу полиции. Кемп больше не был им нужен. Он сел в свою маши¬
ну и поехал к Вистерам. По дороге включил новости местной радио¬
станции:
— ...убили Арнольда Крауна, владельца местной заправочной станции,
и похитили его знакомую, мисс Хелен Вистер, единственную дочь извест¬
ной в Монро семьи. Убийство и похищение произошли на пустынном
участке 813-го шоссе, примерно в десяти милях к востоку от города около
девяти с четвертью вечера. Преступление совершили трое мужчин и жен¬
щина. Шериф Густав Карби заявил, что вне всяких сомнений это та же
четверка, которая в прошлый вторник убила продавца около Увальда и со¬
вершила вчера еще одно убийство поблизости от Нашвилла. На дорогах
выставлены полицейские патрули. Ожидается, что четверо преступников
заперты в районе...
Кемп выключил радио. От ровного голоса диктора происшедшее не
могло стать реальнее. В этом кошмаре присутствовало безликое зло мол¬
нии, ударившей в Хелен. Жизнь без нее для Далласа Кемпа теряла всякий
смысл. Какая чудовищная несправедливость! Такие люди должны сущест¬
вовать только в книгах. Они не имеют права вторгаться в нашу жизнь и
отнимать у нас самое дорогое! Они с Хелен так здорово все задумали!
До свадьбы оставалось всего девятнадцать дней. Даллас уже заказал биле¬
ты в Мехико и номер в «Хилтон-Континентале». Нет, не может быть! Все
это кошмарный сон!
Когда он приедет к Вистерам, Хелен будет ждать его дома.
Перед домом Вистеров стояли машины. Кемп увидел искаженное горем
лицо Джейн Вистер. По ее щекам градом катились слезы. Мать Хелен вне¬
запно состарилась — она выглядела так, словно ей было 70 лет.
282
Глава б
ДНЕВНИК ДОМА СМЕРТИ
В Ларедо уже стояла жара. Джон и Кэти Пинелли вели себя чрезвычай¬
но вежливо по отношению друг к другу и ко мне. Как я уже сказал, мы
пробыли в этом городке полтора дня. Можно было и не останавливаться
в Ларедо так долго. Я еще раз тщательно проверил черный «крайслер».
Для того чтобы Кэти могла достать легкую одежду, пришлось разгрузить
и вновь загрузить весь багаж.
Ее вкусы в одежде были странными. В Нью-Йорке Кэти носила доро¬
гие, солидные туалеты. Но в дороге, по мере того, как она становилась
все более непринужденной, ее пристрастия менялись. Может, сказывались
годы, проведенные в Голливуде. А может быть, одежда, которую она но¬
сила в Ларедо, служила каким-то непонятным для меня наказанием Джона
Пинелли. Что-то у них сломалось, и сломалось оъоъчалсльъо, Ъ чгдоод-
вал, что их отношения никогда не станут прежними. Этот разлом изменил
и цель поездки, и все остальное. Наше путешествие стало совсем другим,
словно мы забыли, куда и зачем едем.
Когда Кэти собралась заняться покупками в центре Ларедо^ я подумал^
что мне предстоит стать свидетелем веселого зрелища. На ией были жел¬
товатого цвета шорты в обтяжку и желтая шелковая кофта с длинными
рукавами и китайским воротником. На голове белая соломенная шляпа,
как у кули, на руках белые перчатки, а на ногах красные туфли на шпиль¬
ках. Еще Кэти надела солнцезащитные очки в красной оправе. Говорю вам,
когда она вышла из машины, она произвела эффект разорвавшейся бомбы.
Челюсти у обывателей отвисли, а шеи вытягивались, когда она, не обра¬
щая на них никакого внимания, шла мимо. Не знаю, что она хотела дока¬
зать, й не думаю, что ей удалось бы доказать что-то. Как бы там ни было,
ее маленькие ножки были великолепны, и ни одна женщина не могла по¬
хвастать такой походкой.
В машине было жарко. Я решил подождать в тени. Кэти отсутствовала
почти час, и когда вышла из магазина, я сразу увидел ее. Кэти несла пакет,
завернутый в серебряную бумагу. Она шла ко мне, очаровательная, словно
куколка, покачивая бедрами. Я улыбнулся, но Кэти не ответила на улыбку.
Когда я открыл для нее дверцу машины, она сняла очки. На меня смотре¬
ли глаза женщины, которой исполнилось десять тысяч лет.
— Купили что-нибудь хорошее? -г спросил я.
— Что за вонючий, жаркий город! Пока я не умерла, отвезите меня
домой, Стассен.
По дороге я не нашел темы для разговора. Утром мы выехали доволь¬
но рано. Кажется, к половине десятого уже позавтракали и переехали через
реку. На таможне пришлось разгрузить багаж и внести все вовнутрь, затем
вынести все чемоданы и опять загрузить их в машину. Ни Кэти, ни ее
муж даже пальцем не пошевелили, чтобы помочь мне.
283
Итак, я включил кондиционер, и мы устремились по коричневой мекси¬
канской земле к Мехико. Мотор ровно урчал, машина плавно покачивалась,
и мы словно дрейфовали в молчаливой прохладе. Стрелка спидометра сто¬
яла на 70. Мир за окнами был похож на плохо снятый серый немой
кинофильм. Джон Пинелпи дремал на заднем сиденье. На Кэти были жел¬
товато-зеленые шорты, золотые сандалии, блузка в зеленую с белой полос¬
ку и очень темные очки в зеленой оправе. На ее ноги попадал холодный
воздух из кондиционера, по-моему, поэтому она поставила их на сиденье
и повернула колени ко мне. Упоминал ли я раньше о руках Кэти? Это
крестьянские руки с широкими толстыми ладонями и короткими пальцами.
FVm были мягкими и холеными, но никакой уход не мог скрыть их про¬
стецкой формы. Очень длинные, изогнутые ногти мало в этом помогали.
Но вы обращали на это внимание, только пристально вглядевшись. Стопы
ног тоже были широкими и отекшими.
Не знаю, что в то утро происходило в голове Кэти, но в машине повис¬
ла почти осязаемая ненависть. Кроме ненависти, тут еще витала какая-то
болезнь. Эта болезнь засела в голове Кэти, и она заразила ею меня. Кэти
передала мне часть того, что мир сделал с ней.
Я вел машину. В 10.10 мои руки крепко держали баранку. Внезапно ее
маленькая пухлая ручка прокралась своими толстыми пальцами на мое
правое бедро, словно большое мягкое насекомое.
Я перестал описывать эту сцену. Нужно время, чтобы обдумать ее са¬
мому. Наверно^ смешно, что я уйду из жизни, так и не поняв, что же
тогда произошло. Да, я учился в колледже. Я изучал различные философ¬
ские школы, постигал усилия человека понять себя в окружающем мире.
На одной чаше весов расположились те, кто говорит, что мы продукт хи¬
мических реакций, а то, что мы называем мыслью, — полностью очищен¬
ные инстинкты. На другой чаше — теория, что человек создан по подобию
Бога и поэтому божествен. Индивид — результат наследственности, окру¬
жения и еще чего-то.
Я тоже думал об этом, выступал на семинарах и собраниях. Но до по¬
следних нескольких недель эти мысли носили отвлеченный характер. Что
такое «я»? У меня есть имя — Кирби Палмер Стассен (назовите мое имя
много раз, и эти слова станут бессмысленными). Имя — ненадежный яр¬
лык и плохое средство самовыражения. Я существовал, я двигался во вре¬
мени и пространстве без всяких мыслей. Не я вошел в мир, а мир — в
меня. Мои чувства, голова и эмоции — все было примитивно просто.
За последний год жизни я совершил преступления против общества. Но,
хотя преступления совершены мной, точнее было бы сказано, что они слу¬
чились со мной. Я видел, как действуют на маленькой, ярко освещенной
сцене раскрашенные фигурки, дергающиеся на ниточках и издающие неле¬
пые звуки. То, что называется «я», играет на сцене в каждом действии —
главное действующее лицо этой бессмысленной драмы.
Пока я думал над этим, принесли обед. Я был голоден, я ел. В этом
284
смысле «я» — организм, превращающий пищу в энергию посредством за¬
глатывания, разжевывания и химических реакций. Другое «я» спит, восста¬
навливает силы. Третье «я» спало с женщинами и говорило с великой уве¬
ренностью о вечности. Сознание запечатлевало миллион миллионов вещей.
Память — игрушечный экскаватор, который копает наугад и выносит в
ковше не более десяти процентов того, что там должно быть.
Большинство людей быстро прекращают искать ответ на загадку своего
существования. У них начинает болеть голова. Они отправляются играть
в мужские игры, с рвением гоняются за долларами, сидят в клубе и тянут
к себе все, что можно. Если их заставить задуматься о себе по-настоящему,
они скажут, что самокопание — бессмысленное дело, занятие для дураков.
Мне не дали достаточно времени для разрешения больших загадок, но
я могу забавляться малыми. После моего, извините за выражение, участия
в деятельности «Волчьей стаи» кажется очень странным, что я испытываю
отвращение, описывая то, что Кэти Ките сделала со мной. Ну скажите,
какая разница, если я испишу несколько листов бумаги непристойностями?
Ведь меня все равно пристегнут ремнями и убьют током. Я не могу под¬
робно описывать то, что произошло после пересечения границы. Во многих
отношениях я жеманный, не в меру щепетильный человек. Убийца, но
щепетильный.
Она дрессировала меня, как зверя в цирке, при этом с меньшим уваже¬
нием, чем оказывают животным. Почувствовав ее руку, я автоматически
накрыл ее своей. Кэти отдернула руку. Урок первый — руку нельзя тро¬
гать. Урок второй — нельзя смотреть на нее даже долю секунды. Ее губы
неподвижны, на лице отсутствует всякое выражение, глаза невидимы за
темными стеклами очков. Урок третий — ошибки при вождении не поз¬
волены.
Помню, я смотрел далеко вперед, туда, где дорога плавится в воздуш¬
ных потоках. Я попытался освободиться от телесных ощущений. Я знал,
как можно ее остановить, но, находясь в плену болезненного очарования,
был бессилен что-то сделать. Я твердил себе, что она делает глупые, дет¬
ские, грязные вещи. Кэти повернулась, чтобы смотреть прямо в лицо спя¬
щему мужу. Я перепугался. Я чувствовал себя ребенком, которого купает
испорченная нянька. Я почти ощущал, как что-то невыразимое рождается
в ее сознании. Я оказался рядом с незнакомыми людьми, которых не мог
понять. Я думал, что на следующей остановке брошу их и они больше
никогда не встретят меня. Видит Бог, я хотел, чтобы моя решимость не
ослабла.
На убаюкивающей скорости в 70 миль в час машина скользила через
выгоревший, как на передержанной пленке, пейзаж.
Отодвинувшись как можно дальше от меня, Кэти свернулась в клубок
и заснула, положив голову на маленькую малиновую подушечку. Джон Пи-
нелли проснулся, откашлялся и спросил, где мы находимся. Дрессирован¬
ное животное Кирби ответило голосом слуги.
Новые мотели в Мексике позволяют американскому туристу покидать
свою страну с уверенностью, что ему не придется привыкать в чужому об¬
разу жизни. Его успокаивает та же самая банальная «смелая» архитектура,
те же самые большие асфальтированные автостоянки, смесители, пружин¬
ные замки и ковры во всю стену. Если не смотреть из окна мотеля, не
испытываешь тоски от вида обожженных гор, перегруженных осликов и
коричневых босых gente1.
В самом свежем путеводителе написано, что следующий мотель распо¬
ложен только в 60 милях. Портье улыбнулся, поклонился и сказал, что
мест нет и что он не может нас устроить. Я вернулся к машине и сказал
об этом Пинелли. Кэти быстро вышла из «крайслера», и я поплелся за
ней в здание конторы. Она подошла к стойке в своих зеленых шортах, бе¬
ло-зеленой блузке, темных очках в зеленой оправе и золотых сандалиях.
Вытащив из кошелька пачку денег, она положила на стойку двадцати¬
долларовую банкноту и произнесла ледяным тоном:
— Сегодня я проехала очень много миль. — Она положила на первую
банкноту вторую и добавила: — Я устала, и мы остановимся здесь. —
Бросив третью купюру, Кэти закончила: — Нам нужен двухместный номер
с двуспальной кроватью, номер для одного, отдельный, и немедленно лед.
— Да, сеньорита, — улыбаясь и кланяясь, залебезил портье. — Да,
конечно.
Он шипел, словно гадюка. Вышел мальчик и помог мне с чемоданами.
Когда мы возвращались к машине, я заметил:
— Если вы хотите, чтобы я действовал так...
— Вы не сможете, — сказала Кэти. — Вы не знаете, чего ожидать.
Я все время следила за его глазами.
Эти ее слова оказались последними в первый день нашего пребывания
в Мексике. Я решил, что ненавижу Кэти (наверно, подопытные собаки то¬
же ненавидели Павлова). Я чувствовал себя так, словно меня вываляли в
грязи. Она знала, как можно повелевать мною, как унизить мое мужское
достоинство, как сделать меня своей вещью. Она выпачкала мой образ, ко¬
торый сложился в моем воображении, — умного, немного наивного, слегка
мрачного, агрессивного, обаятельного молодого человека, отправившегося
в безумное путешествие в надежде наставить рога мужу-режиссеру, рыхло¬
му, бело-розовому Джону Пинелли.
В мотеле был бар, в котором я напился. Я врал, как Мюнхгаузен, двум
студенткам из Техасского университета, отдыхающим на весенних канику¬
лах. Мне удалось завлечь к себе в номер одну из них, ту, которая была
крупнее. Я прихватил бутылку. Опьянев, я сказал себе, что она будет пре¬
восходным лекарством от того, что сделала со мной Кэти. Девушка оказа¬
лась проворной и мускулистой. Спокойно она выносила только невинные
ласки, а чуть что начинала извиваться и хохотать, как сумасшедшая, вы¬
ставляя при этом твердые коричневые локти и колени. После того как я
кончил с ней, я чувствовал себя так, будто скатился с длинной лестницы.
1 Людей (исп.).
286
К 10.30 мы выехали из мотеля. У меня болела голова. Джон Пинелли
простыл. Кэти надела белые шорты, черную блузку, красные сандалии и
солнцезащитные очки в белой оправе.
Я поклялся, что не позволю ей опять играть в эту отвратительную игру.
Буду мужчиной, а не дрессированным животным... Так я пытался объяснить
свое желание остаться с ней. Я ждал случая дать ей отпор, но в наш второй
день в Мексике ничего не произошло. Мы остановились в четыре тридцать.
До Мехико оставалось полдня езды. Мотель не отличался от того, в кото¬
ром мы отдыхали прошлой ночью. Кругом благоухали мартовские цветы,
наполняя воздух сладким, вызывающим тошноту, запахом.
Вечером я встретил Кэти. Я направился в свою комнату, а она в бар.
Кэти шла по узкому проходу, с одной стороны огражденному стеной, а
с другой — большими арками. На ней было хлопчатобумажное платье в
смелую широкую полоску. В полумраке в ее волосах будто светилось рас¬
плавленное серебро.
— Кэти, — сказал я. Она слегка кивнула и попыталась обойти меня, но
я расставил руки на всю ширину прохода. Слегка наклонив голову и сло¬
жив руки на груди, Кэти смотрела на меня устало и терпеливо. Кэти Пи¬
нелли была хрупкой, но высокомерной женщиной. Внезапно я почувство¬
вал все свое ничтожество, неуклюжесть и неуверенность.
— Я сама во всем виновата, но вы надоели мне, Кирби, — сказала
она. — Не могли бы вы, дорогой, забыть об этом?
— Скажите: почему? Я просто хочу знать причину.
— Здесь не может быть никаких «почему». Даже если бы у меня были
слова, все равно бы не было никаких «почему». Однажды я швырнула в
камин картину, за которую Джон заплатил десять тысяч долларов. Он не
спросил, почему я это сделала. По одной прихоти я совершала такие по¬
ступки, от которых ваше детское личико позеленело бы, мой милый.
Я и сама не спрашивала у себя причины. О Боже, разве вся наша жизнь
мотивирована? Вы сами захотели следовать за нами. Вы пригласили себя
сами. Мы оба знаем, что вы шалунишка. Кто-нибудь вас спросил: «поче¬
му?» Так что и вы больше не приставайте ко мне со своими вопросами.
— Вы думаете, что мне приятно выслушивать это, Кэти?
— Мне наплевать, я не любопытна. Я не страдала от любопытства ни
прежде, ни сейчас.
— Джон, вероятно, спит. Почему бы вам не зайти ко мне, Кэти?
Она прикрыла рукой зевок. Я не мог понять, притворство это или нет.
В любом случае Кэти причинила мне боль.
— Я должна вам что-нибудь? — В ее голосе прозвучал гнев. — Маль¬
чик, если вы собираетесь искать логику в сексе и дальше, наполучаете шишек
на свою детскую головку, поверьте мне. У вас нет на меня ни малейших
прав, Стассен. Я вам ничего не должна, студент. В ваши обязанности вхо¬
дит лишь вести машину. И если вам так нужна причина моего поступка,
можете просто думать, что леди заскучала в поездке. А если вас интересуют
мотивы, то становитесь психоаналитиком и открывайте свое дела
287
— Я — человек, Кэти. Я не вещь и не подопытный кролик.
У нее был такой вид, словно меня здесь не было. Внезапно Кэти блесну¬
ла своим актерским искусством: в ее лице появилось хорошо разыгранное
сострадание.
— О, я причинила вам боль, мой дорогой? О Боже, какая я глупая! Ка¬
кая жестокая, бессердечная эгоистка! Клянусь, моя любовь, это больше ни¬
когда не повторится.
Она нырнула под моей рукой и быстро пошла по проходу. Я рванулся
было за ней. Кэти оглянулась со злобной насмешливостью, еще сильнее
вильнула бедрами и исчезла за углом.
Этого больше не случится. Я знал, что этого не случилось бы вообще,
если бы их отношения не изменились так резко и бесповоротно в Ларедо,
в этом отвратительном и грязном пограничном городке.
Мы приехали в Мехико. Пинелли остановились в «Хилтон-Континен-
тале». Наверное, Джон пытался пустить пыль в глаза тем людям, с кото¬
рыми хотел работать. Я увидел этих людей не в Мехико, а позже в
Акапулько. Мне заказали номер во «Фрэнсисе», рядом с посольством. В
Мехико у меня оказалось немного свободного времени. Они решили про¬
быть здесь несколько дней, а затем лететь в Акапулько. Я должен отогнать
туда машину. Я опять проверил «крайслер», разгрузил несколько сот
фунтов одежды, которую Кэти будет носить в городе.
Рано утром на второй день я выехал из Мехико. Мне поручили найти
дом Хиллари Чавеса. Там есть слуги. Насколько я понял, этот Хиллари
сделал состояние на каких-то широких экранных линзах. Он и его послед¬
няя жена зимовали в Монтевидео. Перед выездом Кэти, как всегда, высо¬
комерно сказала:
— Здесь две тысячи песо, Стассен. Потом отчитаетесь. Найдите дом,
распакуйте багаж и ждите. У них там пять спален, так что можете на
некоторое время выбрать любую, кроме комнаты для гостей — она нуж¬
на для развлечений. Покупайте мелочь, которая, по вашему мнению, нам
там понадобится. Вы знаете наши вкусы, так что к нашему приезду
вы можете подготовить слуг. Проверьте, чтобы все работало. Когда мы
будем готовы, мы позвоним, и вы встретите нас в аэропорту. Все
ясно?
— Да, сэр, да, миссис Пинелли!
— Стассен, я наняла вас вести машину, не так ли?
— Да.
— Значительно легче отдавать приказания, чем вести дела... по-при¬
ятельски, вы не находите?
— Раз вы так считаете, Кэти.
— Счастливого пути, Юфби.
— Благодарю вас, мадам.
Итак, вфный и надежный Стассен отправился на автомобиле высоко
в горы 1 апреля, в день дураков... Я перебрался через высокий перевал
и начал спускаться вниз и вниз — так целый день, одолевая гряду за грядой
298
через tierra Colorado1 — вниз и вниз, на плодородное тропическое по¬
бережье.
Нашел дом Хиллари Чавеса. Он находился к западу от города. Блед¬
ный, выцветший, голубой дом с красной черепичной крышей стоял на ска¬
ле высоко над дорогой. В скале был вырублен большой гараж. Гаражные
ворота вполне могли бы служить крепостными. Чтобы попасть в дом,
нужно было от гаража взобраться по сотне широких, плоских, извиваю¬
щихся бетонных ступеней. Когда я в первый раз с трассы увидел широкую
голубую полосу Тихого океана, ощущение было такое, будто меня ударило
по голове. Рыбацкие лодки возвращались к берегу, а на востоке виднелись
экзотические степи Акапулько.
Я хорошо изучил дом, всю его атмосферу и виды, открывающиеся из
окон. Самая замечательная и наиболее впечатляющая терраса была на
южной стороне и выходила на побережье. Всюду полы покрывал кафель,
а стены были прохладного зеленого и голубого цвета. Для того чтобы сде¬
лать вокруг маленькие клумбы, внизу привезли земли.
За клумбами ухаживал Армандо, жилистый потрепанный жизнью ста¬
рик с кожей кофейного цвета, который, казалось, всю жизнь проводит на
коленях. Питые зубы и единственный молочно-белый глаз не делали его
привлекательным. Кухарка Розалинда, его жена, была индианкой, квадрат¬
ной, как ящик, безо всякого чувства времени. Розалинда напоминала бес¬
страстного старого героя вестернов, переодетого в женское платье и в
парике из конского волоса, чтобы легче совершить побег. Однако ее улыб¬
ка, медленная, словно расцветающий цветок, была прекрасна.
У меня был разговорник и за плечами два года изучения испанского
в университете, а Розалинда знала, вероятно, слов пятьдесят по-английски
и обладала поразительным даром пантомимы. Так что мы понимали друг
друга. Армандо не пытался наладить контакт. Когда я приехал, они оба
спустились вниз. Нагрузившись, как ишаки, мы смогли занести наверх весь
багаж в два приема. Армандо сразу же влюбился в черную машину. Он
ходил вокруг нее кругами и тихо шипел. Мягкими тряпками любовно вы¬
мыл машину и отполировал ее так, что она сияла.
Розалинда заверила меня, что electricidad, agua i telefono1 2 в полном по¬
рядке и что они ждут сеньора и сеньору Пинелли. Я видел, что им одиноко
и скучно в доме, и они с радостью занялись подготовкой к приезду гостей.
Розалинда заявила, что, как только приедут Пинелли, в доме появится де¬
вушка, которая будет работать горничной. Ее зовут Надина, и она их даль¬
няя родственница. У меня не хватило запаса слов, чтобы объяснить ей мое
отношение к Пинелли. Я сказал, что мы друзья, хоть я и работаю на них.
Она улыбнулась и кивнула, ничего не поняв.
Помещения для слуг примыкали к дому с восточной стороны, где начи¬
нался пологий спуск со скалы. От их двери до кухни было всего шесть
1 Земля Колорадо (йен.),
2 Электричество, вода и телефон (мел.).
10 Дж. Макдональд «След тигра»
289
шагов. Я выбрал себе в большом доме самую маленькую спальню в севе¬
ро-восточном углу, которая не выходила на море. Багаж Пинелли сложили
в большой спальне, комнате двадцать на сорок футов* Через огромные
стеклянные двери можно было попасть на террасу, с которой открывался
вид на море. В спальне стояли две огромные двуспальные кровати черного
дерева.
Распаковав свои вещи, я пошел в хозяйскую спальню. Розалинда вешала
одежду Кэти в такой огромный шкаф, что он вполне мог бы служить туа¬
летной комнатой. Пишя на платья, костюмы, юбки и блузки, она негромко
с восторгом восклицала:
— Que Undo! Que bonito!1
Уже стемнело, поэтому берег океана я увидел только на другое утро.
Трудно представить себе более уединенный пляж. Две скальные гряды спу¬
скались к океану, между ними находилось 80 футов крупного коричневого
песка. С первой террасы к пляжу вели бетонные ступени вдоль скальной
стены. Между пляжем и террасой, в шести футах над океаном, располагал¬
ся солярий. Под него приспособили железобетонную плиту. Когда я выра¬
зил удивление по поводу платформы, Розалинда с помощью жестов объяс¬
нила, что это уже третья такая платформа: штормы разрушили две преды¬
дущие. Она сделала руками круговое движение, чтобы показать, как две
первые платформы взлетели высоко в воздух, и добавила, что и эта плита
будет когда-нибудь разрушена океаном. Наверное, Розалинда думала, что
глупо пытаться перехитрить океан.
Не могу забыть свое ощущение, когда я проснулся в своей спальне в
первое утро, услышал шум моря и увидел блики солнца на зеленоватой
стене. Я ощутил себя обновленным, для меня не было ничего невоз¬
можного.
Мне подали завтрак — папайю, поджаренные булочки, крепкий черный
кофе. Я спустился к океану и отплыл от берега так далеко, что голубая
вилла превратилась в игрушечный домик. Море вздыхало, волновалось,
сверкало. Я плавал и орал как сумасшедший. Потом лег загорать. После
душа Розалинда подала ленч. До трех дремал, а потом поехал в Акапулько
и купил инкрустированную серебром зажигалку и бумажник из змеиной ко¬
жи. В уличном кафе выпил черного пива и сидел, улыбаясь хорошеньким
девушкам, медленно идущим в сумерках, взявшись под руки. Птицы в это
время щебетали в больших зеленых деревьях, устраиваясь на ночлег.
Эти четыре дня до приезда Кэти и Джона оказались последними хоро¬
шими днями в моей жизни. Но, и зная об этом, я не смог насладиться
ими больше. Я не думал о будущем, а просто по-кретински не сомневался,
что все будет прекрасно. Это состояние эйфории не могло, конечно, длить¬
ся долго. Я послал родителям открытку, в лотерею выиграл двести песо,
усердно загорал, занимался испанским и ждал звонка от своих хозяев.
В полдень в пятницу встретил Джона и Кэти в аэропорту. С ними
1 Как красиво! Как мило! (исп.)
290
прилетели двое мужчин — Август Зоннингер и Фрэнк Рейс. Крепкий, лы¬
сый, маленький Август оказался властным и осторожным человеком. В
усыпанном перхотью берете, «бермудах», индейских сандалиях и спортив¬
ной рубашке с изображением пылающей рыбы он все время щелкал паль¬
цами, когда ему было что-то нужно. Сразу стало ясно, что он главный.
Остальные обращались с ним, как с королем. Фрэнк Рейс, высокий вялый
мужчина, напоминал аиста. Он был одет в хлопчатобумажный костюм, к
которому был со вкусом подобран галстук. Рейс разговаривал с неболь¬
шим английским акцентом и, судя по всему, пытался создать впечатление^
что все это гротескная игра и он участвует в ней ради развлечения. Фрэнк
был почти смешон. Кэти вела себя с ними, как девчонка. Это ей, по-моему,
не шло. Большим сюрпризом для меня оказался Джон Пинелли. Это боль¬
шое мягкое розово-белое существо пробудилось к жизни. Впервые я почув¬
ствовал его интеллект, быстрый, восприимчивый, способный к фантазии.
Они были настолько переполнены планами, что едва понимали, что на¬
ходятся в Акапулько.
Август Зоннингер и Фрэнк Рейс остались до следующего вторника, ког¬
да я отвез их и Джона Пинелли обратно в аэропорт. По-моему, Розалинда
не ожидала таких гостей. Она любила порядок, а они иъ ъарупила нккшк.
расписание. Дом им, кажется, не понравился. Они бесконечно говорили о
делах и ругались по мелочам.
Я узнал, что Кэти и Джон все еще лишь холодно вежливы по отноше¬
нию друг к другу. Из их споров я понял, что Джон продал долю в телешоу
и вступил в другое дело.
Они привезли с собой пачку сценариев и позвали меня в большую гости¬
ную в субботу вечером. Фрэнк Рейс встретил меня на террасе. Он усадил
меня и дал сценарий. У него и у Кэти тоже было по экземпляру. Зоннингер
сидел и ухмылялся.
— Пожалуйста, прочитайте слова Вильсона, старина, — сказал мне
Рейс, показав, откуда читать.
— Я ничего не знаю о...
— Просто читайте, старина.
Я чувствовал себя по-дурацки и стал читать так, как, по-моему, должен
был говорить Вильсон.
Вмешался Зоннингер.
•—Эй, вы!
— Да?
— Это не конкурс чтецов-декламаторов, — сказал он с легким европей¬
ским акцентом, — и не актерский показ. Просто читайте, пожалуйста, и
больше ничего.
Я пожал плечами и дочитал до конца, словно читал экономический от¬
чет. Они получили то, что хотели. Фрэнк Рейс и я прочитали наши роли
деревянными голосами. Кэти читала с чувством. Мне показалось, что она
сделала это превосходно. Но сценарий, по-моему, был ужасным. Там было
полно претенциозных поэтических выражений.. Репетиция продолжалась
291
до трех утра. Они ужасно ссорились, орали друг на друга и делали помет¬
ки в сценарии. Я не мог понять, как они переработали его. Если эта вещь
окажется первым фильмом «Сьерра Продакшн», то акции киностудии не
следовало бы покупать.
Второй раз на меня немного обратили внимание в понедельник около
одиннадцати. Я купался и загорал на плите, когда Фрэнк Рейс осторожно
спустился на пляж. Свое бледное узкое тело он натер кремом для загара.
Он нес с собой пляжное полотенце и сценарий. Когда он положил их, я
спросил:
— Эта вещь действительно так плоха, как мне кажется?
Он слегка испугался, затем улыбнулся.
— Они могут плохо читать, но хорошо играть, старина. Все довольны.
И, извините меня, мы — профессионалы. Люди, которые будут показы¬
вать эту штуку, тоже довольны, а они достаточно проницательны насчет
липы.
— В сценарии, кажется, слишком много болтовни.
— Мы немного урежем разговоры.
— Кэти будет играть главную роль?
— Да, старушка уже вжилась в эту роль, но существуют сложности со
съемкой и со светом. По-моему, мы правильно сделали, что взяли Джона.
Игра стоит свеч.
— Джона или его деньги?
Он пристально посмотрел на меня.
— Вы очень нахальны, молодой человек. Похоже, вам нравится гово¬
рить о том, чего вы совершенно не понимаете.
— Я просто ^спрашиваю. Другие что-то не очень спешили нанять Джо¬
на. Что, он неожиданно стал замечательным режиссером?
— Я расскажу вам немного больше, чем следует знать, старина. Пинел-
ли — режиссер высшего класса. Кроме творческого потенциала, режиссер
обязан обладать еще одним талантом — он должен руководить звездами,
делая так, чтобы они не воображали себя капризными детьми. Джон рань¬
ше умел все это делать. Утратив часть уверенности в себе, он прежде всего
лишился именно этого дара. Остальное же осталось нетронутым. Снимать
будет Зоннингер, я буду менеджером. Мы собираемся тесно сотрудничать
с Джоном, следить за тем, чтобы он берег свой талант. Все остальное он
легко сделает сам. После первого фильма к нему вернется уверенность.
Тогда он станет для нас особенно ценным, и мы начнем снимать новые
картины. Я надеюсь разбогатеть с его помощью, старина. В прошлом году
чиновники здорово обчистили мои карманы, так что я испытываю тоску
по деньгам.
— Значит, первый фильм должен быть безупречным.
— Он таким и будет.
— Надеюсь, — сказал я, хотя и не понимал, как им удастся этого до¬
биться. Мысль показалась мне глупой. Я подумал обо всех блестящих са¬
моуверенных людях, которые тратят целый год на постановку того, что
292
выдержит на Бродвее только три сеанса. Они убеждают друг друга, как
это здорово, до тех пор, пока сами не поверят в это.
Как бы то ни было, во вторник я отвез их в аэропорт, и, кроме нас
с Кэти, в доме остались лишь трое слуг. Кроме знакомых мне; появилась
горничная Надина — полная девушка с кожей шоколадного цвета и боль¬
шими босыми ногами. Когда к ней обращались, она засовывала в рот одну
из черных кос, кусала ее, вертела головой в разные стороны и хихикала.
Во время работы Надина что-то тихо напевала чистым мелодичным
голосом.
Все время меня не покидало ощущение отторгнутости от мира. Бетон¬
ные ступени напоминали веревочную лестницу, и когда мы взбирались в
дом, ее будто тоже затягивали наверх, и вы оставались одни.
Я встречался с Кэти чаше, чем предполагал. Мы вместе ели, и это, ка¬
жется, нравилось Розалинде. На столе всегда стояли свежие цветы. Кэти
не обращала на меня внимания. Она долго загорала на платформе; много
времени занималась собой и репетировала. Я не сказал ей о своих планах.
Отчитался за две тысячи песо, и она вручила мне обещанные сто долларов.
Кэти не спрашивала, что я собираюсь делать. Она давала мне мелкие пору¬
чения. Когда ей хотелось что-нибудь купить, я возил ее в город. Меня раз¬
дражало, что Кэти предпочитала теперь сидеть на заднем сиденье.
Наши отношения изменились на закате воскресного дня. Мы лежали на
платформе. Розалинда позвала Кэти к телефону. Она ждала звонка от
Джона и все больше раздражалась, что он не звонит. Когда Кэти верну¬
лась, ее лицо, несмотря на медно-золотой загар, было бледным, а руки
от ярости дрожали.
— Джон? — спросил я.
— Тихо. — Она легла спиной ко мне. Ясно виднелся изгиб бедра, заты¬
лок казался нежным, трогательным и беззащитным, как у ребенка. Лямка
от лифчика врезалась в кожу на спине.
Внезапно она поднялась на колени и повернулась ко мне.
— Пошли, — позвала она шепотом, почти неслышным в шуме прибоя,
Кэти смотрела на меня, словно сквозь прорезь прицепа, — Пошли, —
повторила она твердым голосом, не требующим пояснений. Затем, не
оглядываясь, быстро и легко начала подниматься по лестнице. Я пошел
за ней.
Мы вошли в хозяйскую спальню. Кэти закрыла тяжелые деревянные
ставни. На дальней стене оставались узкие полоски позднего солнца, на¬
полнявшего комнату золотистым светом. Когда она закрывала ставни, я
мог слышать ее быстрое дыхание и шорох ног по голубовато-зеленому ка¬
фелю. Кэти повернулась, маленькая и повелительная. Она протянула ко
мне руки, и реальность словно слилась с моими эротическими мечтами и
сделала настоящий миг сладким сном.
Наверное, будет смешно, если я потрачу хотя бы немного того малого
времени, которое мне осталось жить, на описание техники секса. Если
хотите, пойдите в публичную библиотеку и возьмите какой-нибудь
293
пользующийся дурной славой роман. Откройте там, где страницы больше
всего потрепаны и запачканы руками читателей, вставьте в текст имена
Кирби и Кэти. Наши писатели описывают любовь так, будто они обязаны
ознакомить с техникой половых сношений стадо марсиан или написать
учебник для идиотов.
Теперь, когда те события ушли достаточно далеко в прошлое, я в состо¬
янии хладнокровно описать наш роман. Вначале, как всегда бывает, удо¬
вольствие портила неловкость от незнания друг друга. Но со временем,
по мере того, как мы познавали друг друга физически, как в процессе экс¬
плуатации познаются особенности работы нового катера или спортивного
автомобиля, удовольствие росло. Как все любовники с момента рождения
человечества, получая все большее наслаждение, мы все чаще занимались
любовью. Такое напряжение неизбежно порождает гипнотическую ауру, пе¬
ред которой тускнеют все остальные стороны существования.
Теперь я должен описать ту перемену в Кэти, которая изумила ее саму.
Она много раз пыталась объяснить мне ее. Когда Джон позвонил из Мехи¬
ко, он начал дразнить ее, говоря, что Зоннингер постоянно требует взять
на главную роль более молодую актрису. Он попытался создать у нее чув¬
ство неуверенности, сказав, что, вероятно, придется подчиниться требова¬
ниям Зоннингера. Разъяренная Кэти нашла самое удобное орудие мести —
взяла в постель парня, который ничего для нее не значил. Это был бес¬
смысленный и самоубийственный поступок. Услуга, которую она потребо¬
вала от меня, не приведет ни к чему серьезному для нее. Так думала Кэти.
Но, к ее удивлению и ужасу, смешанному с радостью, чувство захвати¬
ло, и значительно быстрее^ чем она от себя ожидала. Теперь-то я знаю,
что главная причина заключалась не во мне, а в ее собственной уяз¬
вимости.
Ее отношения с мужем испортились настолько, что она начала подумы¬
вать, не все ли равно Джону Пинелли, жива она или нет. Несколько лет
уже она сражалась с возрастом, но сейчас появилась другая опасность. Кэ¬
ти позволила себе увлечься, что опасно для любой женщины. При этом
она успокаивала себя, что ей никто не нужен и что она не нужна никому.
Кэти быстро нашла способ маленькой грязной мести, не осознав, сколь
уязвимой стала она, бросившись в объятия обожающего ее молодого чело¬
века. Так много мужчин пытались использовать Кэти для собственной вы¬
годы, и вдруг нашелся один, чьим смиренным желанием было просто на¬
ходиться рядом, служить ей, любить ее.
Вдобавок ко всему этому в ее уязвимости существовал физический ас¬
пект. Натура страстная, она гасила свои желания, переплавляя их силу в
актерское вдохновение (за исключением редких случаев в прошлом, когда
она занималась любовью «по работе»). Джон не касался ее, рассказывала
Кэти, с тех пор, как мы уехали из Нью-Йорка. Так что она была готова.
А я обладал молодой силой, которую она вскоре сумеет подавить...
Это было маленькое чудо: женщина сначала медленно, затем все быст¬
рее молодела. Не следует забывать, что всю свою жизнь я никогда ничего
294
не отдавал другим, я ничего не знал об этом процессе. А в те шесть недель
я подошел очень близко к пониманию любви. Я чувствовал в себе и ро¬
бость, и ликование. В те шесть недель я был хорошим человеком. Я ни
перед кем не притворялся, не искал своей выгоды. Я только хотел любить
ее и смотреть, как она расцветает, наблюдать за этим чудесным явлением,
которое поражало нас обоих.
Теплые чары осени могут заставить цветок зацвести вновь. Так случи¬
лось и с моей Кэти. Грубость и холодность исчезли. Она смотрела на меня
нежными глазами, а шелковистое, благоухающее тело, всегда готовое при¬
нять меня, молодело вместе с ее сердцем.
Как все любовники, мы превратились в детей. У нас возник свой язык,
мы придумывали ритуалы, шутки, воздвигая таким способом стену, кото¬
рая ограждала нас от окружающего мира. Раньше я ни разу не слышал,
чтобы она громко смеялась. Теперь научился различать малейшие оттенки
ее настроения — от победной песни радости и непристойного хохота до
бархатного смеха наслаждения. В городе мы покупали друг другу нелепые
подарки. Будучи актрисой, она вмещала в себя дюжину женских характе¬
ров. Я знал, что, как только я постигну один, начнется вторая серия, затем
третья и так далее, как в магазинных витринах образцы сменяют друг
друга.
Мы купались, загорали, ездили в город посидеть и потанцевать в барах.
Мы изобретали сотни планов побега, все до единого несбыточные и фанта¬
стичные, и знали, что никуда не уедем, но боялись признаться в этом
вслух.
Кэти понимала, что удовольствие для меня — выполнять ее мелкие по¬
ручения. Поэтому она помогала мне придумывать работу. Торжественный
момент наступал, когда я расчесывал ее блестящие волосы щеткой, а она,
словно послушный ребенок, восседала за туалетным столиком и иг&тоэд-
ла за мной в зеркало. После ста движений щеткой из черепашьего панциря
я заворачивал эту щетку в нейлоновый чулок и еще тридцать раз проводил
по волосам Кэти, чтобы придать им особый блеск и снять потрескивающее
электричество. Мне разрешалось красить серебряным лаком ногти на ее
ногах, а она в это время смотрела на меня сверху вниз. Кэти посылала
меня в город по разным делам. Кэти превратилась в маленькую драгоцен¬
ность, данную мне на хранение. Ее искрящиеся счастьем глаза наполняли
меня радостью.
Мы часто играли в игру, которой, с небольшими вариациями, по-моему,
забавляются все любовники. Она объявляла чопорно, но с блеском озор¬
ства в глазах, что сегодня мы будем вести себя хорошо. И мы начинали
мучить себя фальшивой скромностью так долго, как это возможно. Но не¬
избежно наступал момент, когда наши глаза встречались. Я видел, как ее
рот смягчается, на шее появляется пульсирующая жилка, как никнет
голова, словно под тяжестью. И где бы мы в тот миг ни находились —
на пляже, в городе, за столом, — мы выбирали кратчайший путь к кро¬
вати. «Мы ужасные люди, — шептала она. — Никакой силы воли, мой
295
дорогой. Мы не можем сдержать низменные инстинкты, милый. Ну и
слава Богу».
Вначале мы сделали несколько слабых попыток скрыть наши отноше¬
ния от слуг. Но вскоре нам стало безразлично, что они думают. Треуголь¬
ник из очаровательной жены, старого толстого мужа и молодого, здорово¬
го любовника встречается в латинском мире сплошь и рядом. Джон Пинел-
ли вел себя грубо со всеми тремя слугами. И они выражали одобрение
нашему поведению различными способами, приводившими нас в восторг:
цветы от Армандо на обеденном столике, особые блюда, приготовленные
Розалиндой, хихиканье и румянец Надины. Они все, похоже, стали соучаст¬
никами любовного заговора.
За шесть недель в нашем напряженном романе случилось четыре пере¬
рыва. Четвертый, наверное, и нельзя назвать перерывом. Джон прилетал
четырежды. Первый раз один, второй — с Зоннингером и дважды с Зон-
нингером и Рейсом. После второго приезда он взял с собой Кэти на два
дня в Мехико. В ее отсутствие я слонялся по опустевшему миру, словно
брошенная собака. Назад она прилетела одна. Когда я встретил Кэти в
аэропорту, робость на ее лице стерла память о тех двух днях, будто их
и не было.
Меня беспокоило, что Джон Пинелли заметит перемену в ней и догада¬
ется о причине. Однако я не мог предугадать, что он в этом случае сделает.
Я не понимал, как он мог находиться в одной комнате с нами и не догады¬
ваться о наших чувствах. Кэти смеялась над моими страхами, говоря, что
я совершенно напрасно сомневаюсь в ее актерском мастерстве. Когда ря¬
дом находился Джон Пинелли, Кэти могла мгновенно выключить свою
бьющую через край радость и стать пугающе незнакомым человеком.
В четвертый раз он приехал с Зоннингером и Рейсом всего на одну ночь.
Они сильно напились и поздно легли. На заре Кэти разбудила меня, за¬
прыгнув в мою постель, смеясь и прижимаясь к моей груди. Она горячо
дышала, от чистых волос исходил приятный запах, а маленькое тело по¬
крывал шелестящий шелк.
Позвольте мне заметить, что в наших забавах отсутствовало даже ма¬
лейшее зла Скорее мы были озорными заговорщиками, как дети, соверша¬
ющие набег на фруктовый сад. Ей удалось очиститься с помощью любви.
А то, что случилось в машине по пути в Мехико... Однажды она заговори¬
ла об этом. Извинилась, расплакалась, и я немедленно ее простил. В те
дни она легко поддавалась слезам.
Когда Кэти спала в моих объятиях, я иногда вспоминал, что видел эту
женщину на больших экранах кинотеатров, в плоском маленьком мире те¬
левидения и знал, что все остальные мужчины тоже смотрели на нее. Это
были периодические неизбежные, эгоцентрические грезы совокупности
с электронной проекцией желания, и когда абсурдность желания стано¬
вится очевидной, ваше второе «я» защищается, говоря: «О, она костлявее,
чем кажется. Эти девчонки из шоу-бизнеса уделяют слишком много вни¬
мания постельным делам, и она, вероятно, лесбиянка». Неужели мне
296
так невероятно повезло и я держу в объятиях это почти мифическое
существо?
Я изучал ее лицо, ухо, раскрытые губы, правильной формы нос, брови,
невероятно гладкую кожу, веки и ресницы, похожие на маленькие золоче¬
ные проволочки. Я терпеливо ждал, когда глаза откроются, и знал, что
сначала, когда она выходит из тайных джунглей сна, они будут пустыми,
непонимающими, и лишь когда они остановятся на мне, в них проснется
радость. Я знал, что уголки рта приподнимутся, знал, что она потянется
в моих объятиях и зевнет, показывая изогнутый язык, а затем жадно потя¬
нется к моим губам, и я начну ласкать так, как это ей особенно нравится.
Любовники всегда убеждены, что их роман будет длиться вечна В люб¬
ви отсутствует время. Кэти нравилось, как я втирал крем для загара в ее
кожу, когда она лежала в бикини на плите над океаном. Я втирал крем
до тех пор, пока ее стоны и вздохи удовольствия не становились похожими
на мурлыканье кошки. Когда пекло становилось нестерпимым, мы броса¬
лись в море, чтобы остыть, а потом поднимались в дом и закусывали в
тени внутреннего дворика. После ленча перед послеобеденным отдыхом
она доставляла мне удовольствие, позволяя снять остатки крема с ее тела.
В доме находилась огромная душевая, отделанная кафелем. Она повязыва¬
ла голову тюрбаном из большого полотенца, и я намыливал ее нежным
мускусным мылом, которое Кэти обожала, и тер большой мягкой щеткой.
Она стояла покорная, словно ребенок, а я растирал ее стройное и зрелое
тело, пока кожа не начинала гореть. Это тоже входило в нашу любовную
игру. Ей нравилось, что я, разглядывая ее тело, получаю удовольствие.
Этот ритуал подготавливал нас к пиршеству в огромной кровати, после
которого мы, сильно уставшие, погружались в послеобеденный сон.
Неисчерпаемый мир любви рухнул второго июля. Я заснул, глядя на
Кэти и на стену за ее спиной. Но вскоре она яростно разбудила меня, ста¬
раясь быстро возбудить, кусая мой рот, издавая странное тихое жужжание,
царапая меня ногтями. У нее были круглые и безумные глаза. Неистовость
Кэти быстро разогнала остатки сна и вызвала почти немедленный ответ.
Она являлась передо мной во многих ролях, но эта для меня была новой.
Впрочем, игра стала частью нашей любви, и если Кэти впала в ярость,
близкую к безумию, я должен был играть по ее правилам. Она так извива¬
лась и металась, что поймать, оседлать и утихомирить ее на время, доста¬
точное, чтобы войти в нее, было на удивление трудной задачей.
В то мгновение, когда я достиг цели, прямо над собой я услышал звуки,
от которых мое сердце, кажется, остановилось. Я услышал низкое дикое
мычание, звериное дыхание и, обернувшись, увидел Джона Пинелли. Он
нависал над нами, держась за столбик кровати. Потом согнулся вдвое, и
его вырвало на кафельный пол. Я сразу все понял: она, проснувшись, уви¬
дела входящего мужа и использовала меня, чтобы причинить ему такую
боль, какую только можно причинить мужчине. Возбудив меня, она следи¬
ла за его реакцией, бросая открытый вызов. Ее неистовством руководила
ненависть, а не любовь.
297
Пинелли не смотрел на меня, и я знал, что не вынесу его взгляда.
Я бросился к стулу, схватил еще влажные плавки, висевшие на спинке, и
рывком надел их.
— Не оставляй меня, дорогой! — театрально воскликнула Кэти. — Не
бросай меня, милый друг!
И, развалившись на скомканных простынях, начала дико хохотать.
Когда я попытался пройти мимо Пинелли, Джон выпрямился и протя¬
нул по направлению ко мне тяжелую руку. Не знаю, что он хотел сделать
или выразить этим жестом. Мною овладел страх: я размахнулся и наот¬
машь ударил его, не знаю куда. Выскакивая за дверь, я слышал, как он
упал. В дальнем конце коридора стояла Розалинда, широко ракрыв глаза
и прижав коричневые кулаки к животу. Пробегая мимо нее, я увидел, как
она перекрестилась.
Во всем мире не было, места, где я мог бы спрятаться. Да и нельзя
убежать от памяти. В своей трогательной наивности я думал, что обладаю
самой яркой и самой несчастной памятью в мире. Мир редко бывает мило¬
стив к дуракам.
Я помедлил, затем выскочил на террасу и спустился к морю. Начался
высокий прилив. Я лег на платформу. Океан почти достигал плиты и бил¬
ся о нее. Я перевернулся на спину, и брызги полетели в лицо. На губах,
как от слез, появился соленый привкус. Долго мне казалось, что меня сей¬
час вырвет, но в конце концов тошнота прошла.
Передо мной, как и перед другими мужчинами, возникли мучительные
вопросы. Если моя любимая была способна на то, что она сделала, значит,
я ее вообще не знал. Если же так, значит, наша любовь была отвратитель¬
ным фарсом. Не правда ли, все молодые люди неизлечимо романтичны?
Однако жизнь лечит’ и неизлечимые болезни. Итак, один среди бушую¬
щего моря я праздновал окончание любви или обмана. Потому что я все
еще любил придуманную женщину — не эту, способную использовать меня
как орудие для мщения.
Наконец я велел себе трезво поразмыслить, о случившемся. Увядающая
актриса отважилась сыграть роль ingenue1, ведь ее публика была такой не¬
взыскательной. Ей захотелось повеселиться и поиграть, а под рукой ока¬
зался я. Я начал считать физические приметы ее старости, и почти невиди¬
мые звездочки шрамов от косметических операций, искусно сделанные зу¬
бы, начавшие седеть волосы, шероховатость кожи на внутренней стороне
бедер, опадающие маленькие груди, когда она забывала оттягивать плечи
назад, уродливые пальцы на ногах, обезображенные долгими годами ноше¬
ния слишком тесной обуви, открытая, откровенная грубость, с которой она
говорила о всем телесном.
Но даже ее недостатки были невыразимо дороги мне.
Я точно знал, что сделал бы искушенный человек, и, клянусь Богом,
я это. собирался сделать. После того как Джон Пиннели закончит сражение
1 Амплуа актрисы, играющей роли наивных девушек.4
298
с Кэти и уедет, я должен как можно дольше притворяться, будто ничего
не произошло. Их скандалы в машине заканчивались быстро. Ее маленькие
увлечения не могут значить очень много для него. Я буду поблизости, и
мы продолжим ту же самую сладостную игру.
Все, сказал я себе, будет таким же, как раньше. Интересно, почему меня
опять начало тошнить? Она будет ублажать меня, и мы будем развлекать
друг друга нашими маленькими играми, придумками, словами любви и
только нам приятными шутками. Но вот одно маленькое несоответствие:
на этот раз я буду знать, что это ничего не значит для нас обоих. Я свесил
голову через край платформы, и меня вырвало в пенный зеленый океан.
Когда рвота прекратилась, я спросил себя: сколько прошло времени?
По меньшей мере часа два. Я искоса посмотрел на солнце: может, и
больше.
Сквозь шум волн до меня донесся неясный звук. Пятнадцатью футами
выше плиты на консольных ступенях стоял мужчина и звал меня. Посмот¬
рев наверх и вопросительно подняв брови, я ткнул себя в грудь. Он сделал
странный мексиканский жест приглашения, больше похожий на то, что вас
не зовут, а прогоняют.
Я поднялся к нему. Это был большой человек в светлом, хорошо сши¬
том шелковом пиджаке, в сером галстуке-удавке и шляпе из соломы коко¬
сового ореха с пером, немного походивший на Дона Амече1.
— Мистер Кирби Стассен?
-Да.
— Я из полиции. Пойдемте, пожалуйста, со мной. — Он говорил по-,
английски очень чисто, тщательно подбирая слова. Я пошел за ним по
лестнице, думая, что Джон все-таки решил обратиться в полицию.
В гостиной находилось пять человек. Трое слуг выстроились в шеренгу.
Позади них виднелся толстый сонный полицейский. ТУт же был еще дру¬
гой большой мексиканец в белом льняном пиджаке. Этот тип немного по¬
ходил на Ричарда Никсона, только был крупнее. Спокойные ребята с пря¬
мым и скептическим взглядом.
Белый Пиджак двинулся ко мне и что-то быстро сказал Розалинде по-
испански. Она ответила. Я не мог понять, но разговор сопровождался
жестами. У меня перед глазами промелькнул Джон Пннелли, объятия его
жены, я сам, бегущий на пляж. Белый Пиджак постучал по часам и забро¬
сал Розалинду короткими вопросами. Розалинда отвечала с достоинством.
Амече сказал, тщательно подбирая слова:
— Эта женщина говорит, что вы были на пляжей когда все произошло.
-г Что произошло?
— Вы не слышали выстрелы?
— Я ничего не слышал! Что случилось?
— Пойдемте с нами, пожалуйста, — сказал Амече. — Пожалуйста, не
наступите в кровь, мистер Стассен.
1 Известный мексиканский актер.
29$
Я не собирался наступать в кровь. В комнате стоял запах пороха, как
будто после фейерверка в День Независимости. Запах крови и резкая вонь
от рвоты вызывали тошноту. Джон Пинелли лежал лицом вниз в футе
от кровати, на которой мы с его женой занимались любовью. Вокруг него
разлилось море крови. Вставная челюсть валялась в трех футах от его го¬
ловы, словно маленький кораблик, плывущий через это море.
Мне будто засунули в рот кляп. Я начал искать глазами Кэти, но не
мог найти ее.
Амече показал револьвер. Я не видел, откуда он его вытащил. Он дер¬
жал оружие за желтый карандаш, вставленный в дуло. Это была зверская
штука, кольт 45-го калибра с ореховой ручкой. Амече держал револьвер
так, чтобы я мог прочитать, что написано на серебряных пластинах, вде¬
ланных в ручку, сначала с одной стороны, затем — с другой.
На одной стороне я увидел: «Джон Пинелли, самый быстрый
стрелок».
На другой: «От Вэйда, Жанны и Сонни. Этот револьвер снимался в
«Бокс-Каньоне».
Я вспомнил этот фильм, который вышел несколько лет назад, хороший
вестерн. Я и не знал, что Пинелли как-то связан с ним.
— Вам знаком этот револьвер? — спросил Амече.
— Я его раньше не видел.
Он положил его на кровать и вытащил карандаш.
— Я расскажу вам, что случилось, мистер Стассен.
Обойдя лужу крови, Амече подошел к стене. Полицейский показал на
четыре находящиеся на большом расстоянии друг от друга царапины в
штукатурке; каждая примерно на высоте четырех футов от пола.
— Он стоял примерно там, где сейчас находится мой коллега, и четыре
раза выстрелил в женщину. Она металась по комнате и кричала. Одна пуля
ранила ее в руку, сюда. — Он коснулся своей левой руки, чуть ниже пле¬
ча. — Эта лужа крови из первой, не очень серьезной раны. Затем она, не
переставая кричать, очевидно, решила спрятаться под кроватью. Он на¬
гнулся, полез за ней, приставил дуло к телу, здесь. — Он прижал палец
к верху плеча, рядом с шеей. — Пуля пронзила ее насквозь. Силой выстре¬
ла ее наполовину выбросило из-под кровати. Он встал, обошел кровать,
перевернул ее на спину и выстрелил еще раз, в живот. Потом вытащил
ее полностью из-под кровати, вероятно, чтобы убедиться, что она мертва.
Револьвер был пуст. Он подошел к тому комоду и достал еще один пат¬
рон. Встал так, чтобы еще раз ее увидеть, и выстрелил себе в горло.
По мере того как полицейский объяснял случившееся, я все больше и
больше думал о том, чего я еще не видел и чего не хотел видеть... В Кэти
оказалось много крови. Маленькая, серая, сморщенная, голая, она лежала
на кафельном полу. Ее волосы перестали блестеть, щеки запали, глаза вы¬
шли из орбит, изо рта торчали маленькие зубы, груди почти исчезли. Пе¬
редо мной лежала старуха.
Я пятился до тех пор, пока она не исчезла из поля зрения. Из другой
300
части дома доносились голоса. Прибыли еще полицейские. Белый Пиджак
поспешно вышел из комнаты.
— Их вид не доставляет вам удовольствия? — спросил Амече. —
Давайте выйдем на террасу.
Я был рад уйти из комнаты, из этого зловония смерти. На террасе
я наконец передохнул.
Сев на металлический столик, полицейский вытащил пачку «Кента» и
предложил мне сигарету. Он проницательно посмотрел на меня.
— Они наняли вас?
— Привезти их сюда.
— Но это было несколько месяцев назад. Вы до сих пор работаете
на них?
— Всего лишь... мелкие поручения. Немного вожу машину. Они мне не
платили. Можно сказать, я был гостем.
— Конечно, гость. И выполняли... специальные желания хозяйки, да?
— Разве это запрещено?
— Нет, конечно нет. Но глупая беззаботность может быть представле¬
на противозаконной. Вас поймали?
-Да.
— Итак, мы имеем убийство и самоубийство. А сейчас я вам кое-что
расскажу о жизни, мистер Стассен. Это курорт. Мы любим... слухи об
интригах, но не грязное насилие и скандалы. У мистера Пинелли было
плохое здоровье, он находился в подавленном состоянии. Так что вы не
виноваты.
— Значит, я ни при чем?
— Ваши вещи уложат. Через десять минут вы покинете этот дом. На
первом же самолете улетите из Акапулько. Я не могу, конечно, настаивать,
но было бы разумно с вашей стороны покинуть и Мексику. Идите, одевай¬
тесь и уезжайте.
Я посмотрел на него, пожал плечами и отвернулся. После того как я
прошел с десяток футов, он сказал:
— Мистер Стассен! — Я оглянулся. — Она была слишком старая для
тебя, chico1.
...Кэти лежит под большой кроватью и кричит, кричит, придерживая
окровавленную руку. Джон Пинелли, наклонившись, заглядывает под кро¬
вать с нелепым револьвером в руке.
В мире нет ничего такого,, из-за чего стоит упорствовать. Я ушел. В
Мехико я приехал с тысячью долларов в кармане. Нашел дешевый отель
и напился до чертиков. Через четыре дня у меня осталось одиннадцать
долларов, а чемодан кто-то украл. Я послал домой телеграмму с просьбой
выслать денег. Эрни выслала сто долларов, на которые я купил одежду
и туалетные принадлежности. Некоторое время околачивался в городе,
останавливаясь в дешевых отелях и стараясь не думать о Кэти. Везде
1 Малыш (дог.).
30!
сильно напивался, чтобы воспоминания о ней притупились. Когда деньги
почти закончились, я уехал на автобусе в Монтеррей. Там познакомился
с семьей из Соноры, штат Техас. Муж, жена и двое маленьких детей путе¬
шествовали в пикапе.
У мужа воспалилась царапина на правой руке, а жена-мексиканка не
могла вести машину. Так что мы договорились.
Я пересек границу в Дель-Рио в воскресенье, в 19-й день июля. Владелец
пикапа почувствовал себя лучше и решил, что сможет довести машину до
Соноры самостоятельно. Мы расстались. У меня осталось чуть больше
пятнадцати долларов. Мне было наплевать, куда ехать и что делать.
Я решил отправиться автостопом на восток. Шел из города по 90-му шоссе
на восток, но меня никто не подбирал. Я медленно плелся по дорогу пока
не набрел на пивнушку. После длительного пребывания на солнце я ничего
не мог, разглядеть в полумраке.
Высокий пронзительный голос произнес:
— А вот и Джо Студент, решивший посмотреть Америку, перед тем
как остепениться.
Так я встретился с Сандером Голденом, Наннет Козловой и Шаком
Эрнандесом.
Глава 7
В толстой папке с делом «Волчьей стаи» первая запись о Наннет Козло¬
вой, оставленная Райкером Димсом Оуэном, наверное, является самой пре¬
тенциозной. Как и большинство мужчин, утверждающих, что они не пони¬
мают женщин, Оуэн склонен усложнять свои наблюдения, видеть тонкости
и замысловатости там, где их нет.
Но даже лихорадочная игра воображения в его отчете об этой мало¬
привлекательной молодой женщине не помешает успешной распродаже вос¬
поминаний, которые он собирался когда-нибудь написать.
Как большинство скучных, высокомерных людей, Райкер Оуэн обнару¬
живает склонность к эмоциям, а затем на их основе делает далеко идущие
и неточные философские выводы.
В первом же абзаце главы о Козловой заметен этот прием.
Настоящий профессионал — доктор, психоаналитик или адвокат —
никогда не станет утверждать, что в любом индивидууме заключено зло
в старомодном, библейском значении этого слова. Во время моих встреч
с Наннет Козловой я. заставлял себя не поддаваться этому ошибочному
упрощению. Фактически я отложил написание этих заметок до тех пор, по¬
ка не возникнет уверенность, что у меня сложилась по отношению к ней
объективная, а не эмоциональная или основанная на предрассудках
позиция.
Ей всего двадцать лет, но очень легко забыть, что она молодая
девушка.
302
Рост Наннет — пять футов шесть дюймов, а вес — чуть больше ста
двадцати футов. Грудь меньше средней, бедра довольно широкие и разви¬
тые. Пышная блестящая копна золотисто-каштановых волос ниже плеч,
которые она обычно носит распущенными. Неровная челка спускается
почти до густых бровей. Взгляд как у животного в клетке. Глаза Козловой
мутновато-зеленые. Смотрят прямо. Все время теребит волосы. То завора¬
чивает их, словно шарф, вокруг шеи, то тянет к губам или глазам. Манер¬
ность в движениях: сознательно подражает маленькой французской про¬
ститутке с лицом Гекльберри Финна. Французы, по-моему, называют этот
тип bardilatrie1. Черты ее лица просты, нос слегка приплюснут и довольно
массивен, рот широк и мягок, кожа грубая, с большими порами, особенно
заметными на широких скулах. Единственная косметика —- щедро наноси¬
мая темная губная помада. На лице и сильных руках маленькие шрамы,
которые встречаются у людей, ведущих бурную жизнь.
Перечитывая описание, я обнаружил, что проявил объективность, не на
все сто процентов. Само описание точное, но в случае с Козловой оно не
передает главного: у нее крайне вызывающий вид. Сандер Голден назвал
ее животным, и он близок к истине. Наннет неосознанно бросает сексуаль¬
ный вызов, излучает какое-то особое высокомерие, которое вызывает в
мужчине желание кое-что ей доказать. Не думаю, что она делает это осо¬
знанно. Может быть, во всем повинны железы и гормоны. Даже ее нео¬
прятность ощущается как необъяснимый вызов, возможно, вызов чув¬
ствам, которые разделяют все мужчины, хотя признают только немногие.
Знаю, что разговаривать с ней нелегко и в дальнейшем легче не станет.
Когда Козлова устремляет на вас взгляд своих зеленых глаз, проводит бле¬
стящими волосами по губам и медленно покачивает круглыми, твердыми
бедрами, она общается с вами сразу двумя путями, и только один из них
словесный. На какое-то время вы теряетесь, не можете вспомнить, что хо¬
тели сказать.
У Козловой было нелегкое детство. Родители, польские крестьяне, в
1945 году бежали в Западную Германию и оказались одной из тех счастли¬
вых семей, которые очень недолго жили в пересыльном лагере. С тремя
маленькими детьми они переехали в Соединенные Штаты и поселились
около Бассета в Небраске, арендовав ферму. Тогда Наннет было шесть лет!
В Небраске у Козловых родились еще трое детей. Наннет быстро выучила
английский язык, пошла в школу и начала работать на ферме. Строгость
родителей нередко переходила в жестокость.
Наннет созрела рано. В четырнадцать лет ее исключили из школы за
скандальное поведение со старшеклассниками, и она сбежала с батраком,
позже, бросившим ее в Сан-Франциско. Семья даже не пыталась ее оты¬
скать. Выдав себя за восемнадцатилетнюю, Наннет устроилась работать
официанткой. В шестнадцать лет она связалась с богемой в Сан-Фран¬
циско. За три последующих года Наннет прочно обосновалась в этом
1 Исполнительница неприличных песен (фр.).
303
полулегальном артистическом мире, где рождаются странный джаз, непо¬
нятная живопись, истерическая поэзия с их непременными атрибутами —
мистицизмом, беседами до одури в кафе, употреблением наркотиков, наси¬
лием и жалостью к себе. Время от времени она устраивалась на работу
и переходила от музыканта к поэту, от поэта к художнику как модель, муза
или подруга по постели. За это время Козлова изучила жаргон богемы.
Большинство ее друзей считало, что вовсе ни к чему, чтобы вас понимали
в разговоре.
В прошлом году художника, с которым она жила, убили на вечеринке.
Друзья прятали Наннет, но полиция настойчиво искала ее для допроса. Она
бежала в Лос-Анджелес и встретилась там с Сандером Голденом. После
одной полицейской облавы они с Голденом уехали из Лос-Анджелеса. Их
целью стал Новый Орлеан, где у Голдена были друзья. В Тусоне встретили
Эрнандеса и вместе добрались до Дель-Рио, где к ним присоединился Кир¬
би Стассен.
Нелегко оценить влияние Козловой на трех остальных мужчин, если не
принимать во внимание их недолгую преступную деятельность. Каждый
член этой компании, по-моему, служил катализатором для остальных.
В некотором смысле, вероятно, мужчины чувствовали необходимость по¬
красоваться перед девушкой, показать ей, что для них не существует ника¬
ких правил и ограничений. Однако для того чтобы оказывать на них какое-
нибудь влияние; ей следовало передать им свою собственную безрас¬
судность.
Из ее туманных намеков я, возможно, смогу восстановить ситуацию в
Дель-Рио. Наннет Козлова уже несколько лет жила с единственной
целью — повеселиться, как сказал бы Сандер Голден. Но слишком острая
пища притупляет вкус. Поэтому приходится добавлять все больше и боль¬
ше специй. Думаю, что она вполне могла принять непосредственное учас¬
тие в убийстве художника из Сан-Франциско, хотя Наннет и отрицает это.
Он получил несколько ударов в живот небольшим вертелом для жарения
мяса, а затем в затылок и горло — вилкой. В этой женщине скрыто столь¬
ко примитивного насилия, что в отместку за жестокость, причиненную ей
обществом, она могла бы пойти и на убийство. Убийство — это крайнее
средство, а Козлова всю свою короткую жизнь выбирала средства одно
радикальнее другого.
Кроме того, Сандер Голден пичкал ее стимуляторами по расписанию,
которое он выработал путем экспериментов. По его словам, это «самая
великая вещь после изобретения колеса»; регулярный прием мощных
транквилизаторов плюс неочищенный декседрин и барбитураты.
Наннет описывала это так: <1Гакого я еще не видывала. Вы полностью
под их контролем. Любой пустяк — камень или бутылка — кажется весе¬
лым, ярким и влажным, и ты смеешься и проникаешь в суть явлений, ко¬
торая остальным недоступна. Он немного изменил состав для меня и все
время спрашивал об ощущениях. Голден экспериментировал до тех пор,
пока не получилось то, что мне было нужно, и я могла летать сутками
304
напролет. Сэнди не мог много давать Шаку, потому что тот свирепел. Сэнди
сказал, что собирается разработать состав и для Шака и что необязательно,
чтобы все принимали одно и то же. Иногда у меня начинало бешено коло¬
титься сердце, и я немного пугалась. Но, что бы ты ни делал, все кажется
несерьезным. Понимаете, о чем я? Можно спрыгнуть с крыши и во время
падения смеяться. Мы давали наше лекарство Стассену и спрашивали об
ощущениях. Сэнди менял состав, но ему так и не удалось подобрать подхо¬
дящий. «Колеса» либо не в меру возбуждали Стассена, либо усыпляли».
Должен заметить по поводу Наннет Козловой еще одну вещь, перевер¬
нувшую все мои представления. То, что мужчины не понимают жен¬
щин, — трюизм. Но до встречи с Нэн Козловой меня вполне устраивало
общее правило, которое, на мой взгляд, подходило ко всем женщинам, на¬
чиная от проститутки и кончая принцессой. Я чувствовал, что женщины
стремятся к стабильности и безопасности. По-моему, это первобытное на¬
следство. Они — чистейшей воды консерваторы, приверженцы существую¬
щего порядка вещей. Они не любят риск, играют наверняка. Каждая жен¬
щина хочет иметь где-нибудь безопасное гнездышко, без него она тоскует,
стремится к нему любой ценой.
Но Наннет Козлова полностью выпадает из этого ряда. Она совсем
другая. Вот где нет никакого стремления к безопасности и стабильности.
Она согласна скитаться, не претендовать ни на какого мужчину, брать, что
дают, и довольствоваться малым.
Единственное логичное объяснение этого парадокса — ее отношение
к сексу. Я понял, что наша культура обладает сильным предубеждением
к сексу. Кровосмесительная практика древних египтян приводит нас в ужас.
Мы с отвращением узнаем, что правящая династия допускала браки между
отцами и детьми. Мы чувствуем крайнее превосходство над примитивными
народами и называем их сексуальные отношения «грязными обычаями».
Даже сейчас мы не можем понять открытое, простое отношение к неупоря¬
доченным сексуальным отношениям в Скандинавских странах. В ответ на
наши обвинения они, в свою очередь, осуждают нас за то, что называют
ханжеством. Скандинавы считают, что мы испорченные, люди. Они с
улыбкой говорят, что сексуальные отношения не стоит столь усложнять,
как это делаем мы.
Может быть, мы и испорченные, но лично я нахожу эту испорченность
удобной и правильной. Я уважаю воздержание. Сексуальный акт в своем
чистом смысле должен быть священным действом, актом посвящения, ри¬
туалом любви. Если согласиться, что в жизни должны существовать какие-
то ценности, разве секс не является критерием для оценки? Если в жизни
нет ничего важного, значит, эта жизнь неправильная, порочная.
Для Наннет Козловой сексуальные отношения не имеют эмоциональной
значимости. Для нее это просто способ получения удовольствия. Несколько
лет она являлась для окружающих ее мужчин элементарным удобством,
таким, как бесплатные ленчи в старых саунах. Если мужчина, с которым
она жила и который ее кормил, предпочитал, чтобы она блюла себя для
зоз
него из-за каких-то причуд или просто из-за привередливости, не позволяв¬
шей ему пользоваться чужой зубной щеткой, она не возражала. Если он
хотел делить ее с кем-то, она тоже была согласна. Наннет скучала от* раз¬
говоров о любви. Ревность была ей неизвестна. Она хотела, чтобы мужчи¬
ны желали ее. Похоже, это было единственным требованием, которое она
предъявляла к жизни. Наннет Козлова могла бы участвовать в дальних
походах римских легионов. Жизнь в обозе вполне бы устроила ее.
Таким образом, для меня она представляла воплощение примитивного
зла и отрицание большей части того, что мы имеем в виду, когда говорим
«женщина». Из рассказанного ею я делаю вывод, что она вовсе не уникум.
Какой ужас, если это правда! Это больше, чем протест против пуританских
принципов нашей культуры. Козлова не считает себя бунтовщицей. Она
уверена, что ведет себя честно и естественно. Если таких, как она, легион,
что произойдет со всеми нами? Что случится с миром? Она свела волшеб¬
ство жизни к низкому и грязному знаменателю и не чувствует ни стыда,
ни сожаления. Она, если использовать слово, которое Наннет не в состоя¬
нии понять, безбожна.
Непрофессионально с моей стороны чувствовать удовлетворение при
виде ее страха. Она боится смерти, как боятся животные. У нее не хватает
воображения постичь пожизненное заключение.
Наннет задает много вопросов. Она кусает полные губы и спрашивает:
что чувствует человек во время казни на электрическом стуле? Я отвечаю,
что все происходит очень быстро. Она интересуется, не смогу ли я спасти
их? Отвечаю, что попытаюсь. Затем она опять спрашивает: не больно ли
это? Наннет задает вопросы, как ребенок, ожидающий порки.
Эта четверка во время их скитаний по стране была странной группой
со сложными внутренними связями. Козлова с самого начала принадлежа¬
ла Сандеру Голдену. Я узнал, что их сексуальные отношения были редки
и для обоих одинаково рутинны, как и следовало ожидать от Голдена, чье
сексуальное желание за годы распутной жизни притупилось. Хотя она и
не была дорога Голдену, он не позволял Эрнандесу спать с ней. Голден
играл довольно жесткую и опасную игру. Эрнандес безумно хотел Козлову.
Голден, очевидно, старался доказать самому себе, что в состоянии держать
Эрнандеса в своей власти даже при существующем в их отношениях напря¬
жении. Он щеголял своим единоличным обладанием Наннет и отражал все
посягания Эрнандеса. Девушка принимала игру, лениво забавлялась ею и
еще больше усиливала напряжение, флиртуя с Эрнандесом, дразня его, как
сидящего в клетке медведя. Эрнандес не вырывался из клетки только бла¬
годаря огромному, уважению, которое он питал к Сандеру Голдену. А Сан¬
дер хотел проверить, насколько прочна эта клетка.
После того как к ним присоединился Кирби Стассен, Сандер Голден су¬
мел еще больше усилить давление на Эрнандеса, отдав девушку Стассену.
В результате весь угрюмый гнев Эрнандеса обратился больше на Стассена,
чем на Голдена. Я чувствую, что Эрнандес рано или поздно убил бы Кирби
Стассена, если бы напряжение не ослабло после похищения Хелен Вистер.
306
Впервые я узнал о вторжении этой четверки в наши края в воскресенье
утром, когда на первой странице газеты прочитал сообщение об убийстве
Арнольда Крауна и похищении дочери Пола Вистера. Из профессионально¬
го любопытства я следил за их преступным путешествием. До убийства
Крауна власти не знали точно, каков состав этой шайки. Большой удачей
оказалось, что убийство Крауна произошло перед глазами сокрытых свиде¬
телей. И все же пока личность ни одного из преступников не была установ¬
лена. В то воскресное утро я ожидал услышать об их поимке, но им очень
везло. Убийства носили отпечаток любительства и больной фантазии не¬
устойчивого ума. Везде и всегда люди сходили с ума, и это будет продол¬
жаться до конца мира. Необычно было одно: эти четверо безумцев нашли
друг друга.
В то жаркое воскресное утро, в 26-й день июля, я еще не знал, что мне
придется их защищать. Власти взялись за это дело очень энергично.
Глава 8
К десяти часам воскресного утра 26 июля штаб бригады ФБР, занимав¬
шейся делом «Волчьей стаи», переместился из Нашвилла в Монро. Не¬
сколько агентов осталось в районе Нашвилла собирать улики. Старший
Герберт Данниген, слегка заикающийся мужчина с наметившейся сединой
в каштановых волосах, прибыл в аэропорт Монро с четырьмя агентами.
Позже по его просьбе прилетели еще три агента из Вашингтона.
Данниген расположился в трех комнатах на третьем этаже здания Наци¬
онального банка Монро рядом с конторой местного отделения ФБР. Он
собрал всех служителей закона и недвусмысленно дал им понять, кто в
этом деле главный. Затем потребовал помощи и заявил, что вся информа¬
ция для прессы должна проходить через него.
Герберт Данниген был специалистом по делам о похищениях, расследо¬
вал такие преступления по всей стране. Он первым стал догадываться, что
это дело особенное.
Выступая перед местными полицейскими, он вовсе не был таким уве¬
ренным и бодрым, как выглядело со стороны. С недавних пор Данниген
начал чувствовать, что его общественный статус вроде тех декораций для
фильма, где есть только фасады зданий. Тонкие плоскости наклонялись и
оседали от сильного ветра, и Герберт Данниген метался, пытаясь укрепить
связи и сильнее натянуть канаты.
Он пришел в ФБР сразу после университета. Тогда работа в бюро еще
казалась ему полной опасностей и приключений. Но за годы службы Дан¬
ниген устал и от бюрократии, и от насилия. Преступники не менялись —
те же злобные, глупые недочеловеки. Жертвы? Они однообразно истерич¬
ны либо непоправимо мертвы. Газетчики утомляли, ибо писали одно и то
же. Куда он попал? В какое-то отхожее место общества.
К тому времени, когда он засомневался в правильности своего выбора,
появились Энн, дети, дом в Фолдс-Черч, привилегии высокого >поста и
307
перспектива выгодной пенсии. Поэтому он воспринимал раздражающее
ощущение бесцельной траты жизни и скуки как неизбежное. Когда Данни-
ген сидел дома и работал в отделении статистического анализа отдела
внутренних преступлений, у него хватало времени, чтобы делать прекрас¬
ные копии старинной американской мебели в маленькой мастерской в под¬
вале кирпичного дома в Фолдс-Черч. За работой он думал, что мог бы
прожить жизнь иначе. Например, стать адвокатом в маленьком южном го¬
родке, заниматься гражданскими делами, быть достойным участником раз¬
личных комитетов и одним из заправил местной политики.
Данниген попросил шерифа ГУстава Карби подождать в своем времен¬
ном штабе, дабы удостовериться, что люди шерифа занимаются своими
обычными делами: устанавливают связи, руководят патрулями, уже вы¬
ставленными на дорогах, оценивают работу, проделанную полицией.
После этого он вернулся в кабинет, закрыл дверь, сел за стол и посмот¬
рел на шерифа Карби. Еще один вестерновский шериф в сдвинутой на за¬
тылок шляпе. Неизбежный револьвер тридцать восьмого калибра с инкру¬
стированной серебром ручкой и крупное мясистое лицо политика с пустым
взглядом.
Данниген похлопал по воскресной газете и заметил:
— Итак, вы сняли все сливки, шериф?
— Что вы хотите? Громкое убийство, — зычно и самодовольно сказал
шериф. — Настоящий праздник для Карби.
— Вы действительно так глупы, шериф, или это мне показалось?
Карби подался вперед и взглянул Даннигену в лицо.
— Ну что ж, выскажите свое компетентное суждение.
— Хорошо, читать эти головорезы, я полагаю, умеют. Теперь они узна¬
ют, что те двое деревенских ребят дали их подробное описание. И вот,
если у них еще осталась капля мозгов, что они предпримут, шериф?
— Убьют девушку, тело зароют где-нибудь поглубже, избавятся от ма¬
шины, разделятся и бросятся в бега.
— Вы удивляете меня, шериф. И удивите еще больше, признав, что со¬
вершили ошибку.
— Нет, — ответил Карби. Его взгляд везапно стал проницательным и
настороженным. — Вы пришли со своими правилами и видите только одну
сторону медали, Данниген. Могу безо всякого риска предложить пари, что
еще до выхода утренних газет, девушка была мертва. Такой оборот дела
вполне соответствует предыдущим преступлениям. Согласны?
— Я слежу за ходом вашей мысли.
— Через три с небольшим месяца жители графства Микер отправятся
в кабинки, с зелеными шторами, чтобы двигать маленькие рычажки. Они
должны запошить имя. Карби до выборов, но у них короткая память, и
приходится помогать им. Это позволит мне продержаться еще четыре го¬
да, Данниген.
— Даже ценой жизни девушки?
— Не надо делать вид, словно вы съели что-то гнилое. Это будет мой
308
пятый срок. Я не политик, оказавшийся шерифом. Я страж закона, которо¬
му приходится заниматься политикой. У нас большой округ, мистер Дан-
ниген. Я сражался, как лев, чтобы увеличить бюджет. Ни одного медяка
не ушло на ветер. Во всем штате вам не найти более чистого графства.
Сейчас Монро разросся и поглотил городки-спутники. Это мое детище. Я
собираюсь присматривать за ним и никому не позволю соваться сюда. А
для этого мне необходимо стать легендой. Черт, вот почему этот маль¬
чишка Крафт мне позвонил. Он доверяет мне... Если какой-нибудь голо¬
дранец нанесет мне поражение, весь порядок погибнет. Никто не знает эту
работу так, как я. Произошло одно убийство, мистер Данниген, похищена
одна девушка, а в округе живет почти миллион людей. Еще толком ничего
не зная, вы наносите мне оскорбления.
— Моя работа...
— Подождите минуту. Между нами не такая уж большая разница в воз¬
расте. Подождите немного и подумайте, как бы вы работали, если бы каж¬
дые четыре года вам приходилось ждать, выберут ли вас те, из чьих нало¬
гов составлен ваш бюджет. Изменило бы это обстоятельство ваш стиль?
Данниген изучал хитрую ухмылку на лице Карби и понимал, что этот
человек начинает ему нравиться. Он усмехнулся:
— О’кей, шериф. Вашей должности, пожалуй, не следовало бы быть
выборной.
— Если бы это было так, я работал бы лучше. Теперь это ваш беби.
Когда у меня был шанс, я выжал из дела все, что мог. Сейчас мы сделаем
для вас все, что можно и чего нельзя, все, что вы хотите,' и сделаем это
как надо, на высшем уровне.
Под руководством Даннигена следствие продвигалось быстрее. Округ
оказался неподходящим местом для устройства застав на воротах', сущест¬
вовало, много крупных путей. Можно было предположить, что или благо¬
даря удаче, или благодаря хитрости «бьюику» удалось проскочить через
одну из дырок в сети. Вероятность того, что преступники еще находились
в оцепленной зоне, мала. Но она не сбрасывалась со счетов. Патрули не
были сняты.
Начали звонить жители. «Бьюик» с похожими пассажирами* видели в
сорока различных местах направляющимся во всех возможных направлени¬
ях. Звонки проверялись. Вполне могло оказаться, что преступники передви¬
гаются по ночам, а днем отсыпаются, поэтому полиция трех штатов про¬
верила мотели.
Вскрытие Крауна показало, что ножевые раны или повреждения мозга
каждое в отдельности могли служить достаточной причиной смерти. Раны
в живот нанесены были ножом с небольшим лезвием, около четырех дюй¬
мов длиной и полдюйма шириной, с одной остро заточенной стороной.
Нож, возможно, был с кнопкой.
Данниген со своими людьми опять допросил Говарда Крафта и Рут
Меклер. Они рассказывали о виденном так часто, что факты начали
309
приукрашиваться фантазиями. Благодаря ловким вопросам удалось отде¬
лить реальность от вымысла. Из памяти свидетелей извлекли дополни¬
тельные штрихи для словесного портрета. Художник при помощи молодой
пары попытался нарисовать преступников. Ребята были вполне удовлетво¬
рены портретом здорового парня, менее довольны изображением лысого
«очкарика». Портреты двух других нарисовать не удалось. Два получив¬
шихся рисунка разослали в тридцать городов Юго-Запада с настоятельны¬
ми просьбами, помочь в установлении личности.
Из десятков фотографий Хелен Вистер Данниген выбрал одну, по его
мнению, самую подходящую. Все снимки он разложил на столе.
— Красивая девушка, — заметил Данниген.
— Насколько я понял, она однажды стала королевой Дартмутского
зимнего карнавала, — сказал стоявший около него агент. — Светловолосая
куколка со слегка холодным взглядом, настоящая леди.
— Леди, попавшая в плохую компанию. Возьмите эту, — сказал Данни¬
ген. — Отдайте на телевидение. Не думаю, что кто-нибудь увидит леди
живой, но один шанс из десяти тысяч остается.
Когда «бьюик» резко затормозил, одно колесо оставило на дороге чер¬
ный след, по которому были узнаны сильно истертые шины фирмы «ГУдий-
ер Дабл Игл». Это не были «родные» шины автомобиля, как видно, владе¬
лец заменил их, когда старые износились. В любом случае — ценная улика.
К середине дня установили, что машина угнана с парковочной станции в
пятницу вечером в Глазго, штат Кентукки. Темно-голубой «бьюик» 59-го
года выпуска. Изрядно потрепанный. Владелец, водопроводный подряд¬
чик, заменил шины сразу после покупки автомобиля. Он оставил «бьюик»
на стоянке незапертым, с ключами за солнцезащитным щитком. По теле¬
тайпам немедленно передали номер и более точное описание машины.
Полиция Глазго прочесывала улицу за улицей рядом со стоянкой, посте¬
пенно расширяя круг поисков, пока не нашла красно-белый «шевроле» с
арканзасскими номерами,* машину, соответствующую описанию автомоби¬
ля, на котором было совершено убийство в Нашвилле.
Специалисты внимательнейшим образом осмотрели «шевроле». Судя
по всему, машину не берегли. Стрелка индикатора бензина находилась поч¬
ти на нуле; двигатель стучал. На боковом зеркале сохранилась половина
свежего отпечатка большого пальца. В задней пепельнице лежало несколь¬
ко окурков, сильно испачканных темно-красной губной помадой. Под пере¬
дним сиденьем валялась пустая бутылка из-под текилы1 со множеством за¬
тертых и всего несколькими отчетливыми отпечатками пальцев. Маленькое
пятнышко губной помады на горлышке совпадало с губной помадой на
окурках. В переднюю пепельницу засунули пустой спичечный коробок из
мотеля в ТЬюпело, штат Миссисипи. ТУда немедленно отправился агент.
Около восьми часов воскресного вечера Герберт Данниген зашел пообе¬
дать в гриль-бар отеля «Риггс» с молодым помощником по имени П>эйбо.
1 Крепкий мексиканский напиток.
310
Несмотря на усталость, Данниген был настроен благодушно.
— Дело начинает проясняться, — заметил он.
— Их личности все еще не установлены.
— Это вопрос времени. Установив, откуда угнали арканзасский «шевро¬
ле», мы выйдем на «форд», который они забрали у торговца черепицей.
«Форд» даст нам немного больше информации, чем «шевроле». Когда вы¬
ясним личность одного из них, получим нить к остальным.
— Думаете, они разделились, сэр?
— Кто знает. Но я не считаю, что это будет иметь какое-то значение.
Во всяком случае, думаю, что они пока вместе.
— Почему?
— Эти ребята страшно рискуют. Они считают себя неуязвимыми. Но
скоро у кого-то из них не выдержат нервы, и он сорвется. Думаю, мы
возьмем их всех вместе.
— Преступления так... бессмысленны.
— Все убийства совершены для развлечения, П>эйбо. Мы имеем дело
с четырьмя плохо подготовленными к окружающим условиям, неуравнове¬
шенными людьми, переполненными враждебностью к обществу. Что-то
сорвало крышку, может быть, простой случай. Возможно, этим случа¬
ем явился продавец черепицы. С того момента им уже нечего было те¬
рять.
— Убийство продавца произошло в прошлый вторник, сэр. Они все еще
на свободе. Страшно думать, что они там, в ночи. Интересно, на кого они
похожи, о чем говорят? Если мы их не схватим, они совершат новые пре¬
ступления.
— Возможно.
— А кто-то ходит и не догадывается, что встретится с этой четверкой.
— У вас живое воображение, Грэйбо.
Молодой агент слегка покраснел.
— Я просто думаю вслух.
— Не извиняйтесь. Воображение порой оказывается ценным качеством.
Оперативная работа может довести вас до определенной точки, а затем
нередко на помощь приходят интуиция и везение.
— Сэр, вы не собираетесь поговорить с Кемпом?
— С кем? А, с ее другом.
— Он весь день слонялся около нашей конторы.
— Этот разговор ничего не даст. Я... хотя думаю, мозйно выкроить
время.
К столу быстро подошел агент по имени Старк. Данниген и П>эйбо
с тревогой взглянули на него.
— Берт, кажется, мы вычислили большого парня. Из Феникса прислали
снимок, который можно показать ребятам. Он отсидел три месяца в прош¬
лом году за нападение. Роберт Эрнандес, чернорабочий. Единственное, что
не совпадает, — возраст. Ему только двадцать, хотя ребята из Феникса го¬
ворят, что выглядит он старше. Больше никаких сведений.
311
— Звучит неплохо. Думаю, мы можем сейчас проверить эти данные в
местном бюро и...
— Я уже начал проверку, Берт.
— Хорошо!
Только через час Данниген вспомнил о Кемпе. Он вышел из кабинета
и увидел, что Даллас Кемп все еше ждет.
Герберт Данниген вызвал в Далласе сильное разочарование, которое он,
разумеется, не хотел показывать. Впрочем, был Кемп проницателен и сра¬
зу оценил свои чувства со стороны: благодаря телевидению и его мудрым
и всесильным героям-суперменам он ожидал встретить какой-то идеализи¬
рованный образ представителя закона и порядка, излучавшего уверенность,
отеческую заботу.
Но перед ним сидел канцелярский служащий небольшого роста, явно
усталый и встревоженный. Бледное лицо человека, проводящего много вре¬
мени в помещениях, никотиновые пятна на пальцах и легкое заикание про¬
изводили неважное впечатление.
— Садитесь, мистер Кемп. Я не м-могу уделить вам много времени.
Наверное, вы ждете от меня успокоения. Единственное, в чем я могу вас
заверить... Мы возьмем их рано или поздно, хотя это вряд ли успоко¬
ит вас.
Даллас Кемп медленно опустился на стул. Со вчерашнего дня все его
движения стали медленными и осторожными. Кемпу казалось, что любая
поспешность лишит его самообладания. Он рассыплется на мелкие кусоч¬
ки. Или начнет кричать и уже не сможет остановиться.
— Видите ли, — сказал архитектор, — мы поссорились. В последний
раз, когда я ее видел, мы сильно поругались. — Он замолчал. — Я не это
хотел вам сказать.
— Я понимаю, ссора делает вашу боль еще острее.
Кемп почувствовал благодарность к собеседнику. Теперь он надеялся,
что сдержит набегавшие слезы.
— Я — архитектор.
— Знаю, и хороший, как мне сказали.
— Мне нравятся форма и порядок, изящество и достоинство. — Кемп
взглянул на свои огромные руки, сгибая длинные пальцы. — То, что случи¬
лось, не лезет ни в какие рамки, оно противоречит всему, что я знаю, мис¬
тер Данниген. Наверно, я искал этого разговора в надежде, что вы пообе¬
щаете благополучный исход. Теперь я вижу — вы не можете этого сделать.
— Я бы мог пообещать, но это ничего не значит.
— Я хочу что-нибудь делать. Прошло двадцать четыре часа. Я не могу
просто сидеть и ждать. Я хочу помочь. Дайте мне какую-нибудь работу.
— Это не кина Кемп. Здесь у героя нет шансов перехитрить злодеев
и спасти девушку. Вы должны ждать.
— Вы хоть что-нибудь знаете?
Данниген помедлил, протянул Кемпу снимок на необычной бумаге —
мягкой, глянцевой, желтоватой.
312
— Это один из них, — сказал Данниген. — Ребята опознали его.
Фотография состояла из крошечных точек, как изображение на телеви¬
зионном экране. Некоторые линии пропечатались неважно, однако лицо по¬
лучилось довольно ясным. Снимков было два — анфас и в профиль.
Лицо зверя, не знающего сострадания. Даллас Кемп почувствовал
тошноту.
— Это... один из них?
— Они избили и зарезали незнакомого человека, Кемп, безо всякой при¬
чины. Как вы думаете, будет выглядеть совершивший это?
— Я... не знаю. Наверное, как на этом снимке. — Он вернул фотогра¬
фию и улыбнулся. Но это была не улыбка, а гримаса напряжения. — Вряд
ли Хелен... или любой другой человек может объяснить что-нибудь такому
животному. Я подумал, что, если у нее был шанс поговорить с ними... на..
— Держитесь!
— Я... благодарю.
— Прошло двадцать четыре часа, Кемп. Нет смысла вас обманывать.
Молитесь, чтобы она была жива, чтобы ей сохранили жизнь. Они могут
это сделать. Но, если мы получим ее живой, вряд ли она будет в хорошей
форме. Надо смотреть в лицо реальности.
— Хорошо. Но... черт побери, все это будто произошло в дремучие
древние века. Такое просто не могло с ней случиться.
— В наш век? В век пластмассы, телевидения и благотворительных уч¬
реждений? Человеческая природа не изменилась, мистер Кемп. Вокруг всег¬
да будут ходить на задних лапах животные, внешне похожие на нас с вами.
Вы могли всю жизнь идти к этой истине, а теперь вам пришлось сойтись
с ней лицом к лицу.
Зазвонил телефон. Данниген снял трубку и прикрыл ладонью мембрану.
— Единственное, что нам остается, — ждать, — сказал он. — Попытай¬
тесь уснуть.
Закрывая за собой дверь, Кемп слышал, что Данниген сказал:
— Жаль, Джордж. Мне казалось, это хороший след.
В это воскресенье на большей части страны стояла жара. Все новости
в сравнении с преступлениями «Волчьей стаи» ничего не стоили. Обычные
утопленники, жертвы автомобильных аварий, скучные международные и
внутренние политические сообщения.
В преступлениях «Волчьей стаи» были все нужные элементы
сенсаций — убитый неудачливый ухажер, похищенная прекрасная и богатая
блондинка, женщина в брюках с ножом, сельская дорога, свидетели.
Итак, внезапное происшествие в Монро стало новостью номер один.
О «Волчьей стае» писали на первых страницах газет, им отводили много
времени на радио и телевидении. Многие хотели стать действующими ли¬
цами драмы.
Любой дурак мог посмотреть на карту и соединить Увальд и ТЪюпело,
а затем Нашвилл, Глазго и Монра Любой дурак мог продолжить эту
313
линию дальше в густонаселенный Северо-Восток и предположить, куда они
едут. В газетах появились карта... и фотография Хелен Вистер.
Остерегайтесь «Волчьей стаи». Ищите машину... Будьте бдительны...
Лето — лучший сезон для сумасшедших. Хелен Вистер видели в Карибу,
штата Мэн, привязанной в дереву. Ее били кнутами трое рослых мужчин.
Об этом заявил владелец машины, побоявшийся остановиться. Плачущую
Хелен Вистер видели в Майами, когда ее затащили в мотель на берегу
моря.
Т^ое ребят в Данвилле, штат Виргиния, купаясь, нашли мертвую блон¬
динку. Но она была мертва уже две недели и значительно моложе Хелен
Вистер. Еще одно дело. Для местной полиции.
Более тридцати ненормальных женщин пришли в полицейские участки
по всей стране, и каждая назвалась Хелен Вистер. Старшей было за семьде¬
сят. Раньше эта старуха утверждала, что она Амелия Иэрхарт.
Найти улики в этой безумной лавине лжесвидетельств казалось почти
невозможно. Множество истеричек требовали от полиции защиты. Всевоз¬
можные мистики и провидцы точно знали, где искать «Волчью стаю».
Все воскресенье по Монро катили праздные зеваки, тараща глаза. Они
стояли с разинутыми ртами перед заправочной станцией Арнольда Крауна
и заправлялись до тех пор, пока на станции не осталось ни капли бензина.
Полицейский у дома Вистеров не разрешал ни сворачивать, ни останавли¬
ваться рядом с домом. Но зеваки парковались вблизи, выходили из машин
и изучали дом. Некоторые сумели пробраться к лужайке за домом, вытоп¬
тав при этом цветы. Иные останавливались перед домом Далласа Кемпа
и с бесконечным идиотским терпением глазели на него. Но самой большой
достопримечательностью оказалось место на шоссе 813, где был убит Кра¬
ун. При повороте на это шоссе произошли две аварии, причем одна из них
серьезная. На расстоянии двухсот ярдов в обоих направлениях от амбара
дорога была заставлена автомобилями. Зеваки взбирались на чердак и
смотрели вниз. В качестве сувениров брали сено, запачканную смазкой тра¬
ву из канавы и камни размером с кулак. «Эй, Мэри Джейн, может, это
один из камней, которым его треснули, а?»
В конце концов на чердак забралось так много народа, что амбар начал
медленно оседать. Женщины закричали от страха, когда глухим треском
надломились деревянные опоры и амбар развалился. Трехлетнего Вальтера
Джеймса Локи задавили насмерть. Оказались сломанными один позвоноч¬
ник, восемь ног, три руки. Кроме того, было несколько незначительных
переломов, десятки вывихов, ушибов и ссадин. Полуденную жару разогна¬
ли сирены машин «скорой помощи». У амбара поставили полицейского,
чтобы он не подпускал людей, но всю вторую половину дня они шли и
шли, пытаясь растащить щепки.
В полночь доктор Пол Вистер сидел на кухне затихшего дома. От горя
его мозг работал медленно и тяжело. Он беспрестанно спрашивал себя
«Почему?..» и не мог найти ответа. Вистер дал жене снотворное и теперь
завидовал Джейн, которая спала.
314
Он не сразу заметил, что закипел чайник. Встав, сделал себе чашку рас¬
творимого кофе.
Пол Вистер совсем не был похож на талантливого хирурга. Большой,
крепкий мужчина с огромной головой и грубыми ручищами, поросшими
рыжими волосами, двигался неуклюже. Он глотал слова, внезапно и гром¬
ко смеялся. Люди, плохо знавшие Пола, считали, что он просто умный
тугодум. Знавшие его хорошо, а таких оказалось очень мало, видели его
доброту, преданность делу и гибкий ум. Они чувствовали, что солдатская
грубость — не более чем защита от тривиальности внешнего мира. Вистер
должен был быть сильным и выносливым хирургом, чтобы, например, на¬
пряженно работать восемь часов, восстанавливая волшебные свойства че¬
ловеческой руки, делать ее опять полезной, способной держать, хватать и
поворачивать. Он был профессионалом, уважающим живые материалы.
Большие рыжие руки, неловкие с чашками, ключами, галстуками, станови¬
лись надежными и точными под горячим ярким светом операционной. Ув¬
лечения, на которые оставалось мало времени, свидетельствовали о свойст¬
вах его ума. Вистер коллекционировал агаты и мог гордиться поистине эн¬
циклопедическими знаниями в этой области. Увлечение агатом вызвало по¬
вышенный интерес к Китаю. Пол Вистер знал двадцать тысяч основных
печатных иероглифов, употреблявшихся с III века по 1956 год, когда ком¬
мунисты пытались «революционизировать» китайский язык. Он перевел на
английский язык два тома ранней китайской поэзии. Эти книги вышли в
университетском издательстве de plume1. Пол Вистер был знатоком литера¬
туры и внимательно следил за последними достижениями в хирургии...
Он сидел на кухне и думал о дочери. Вистер был реалистом, человеком
доброго сердца, но без излишней сентиментальности. Обвинять себя в том,
что уделял дочери мало внимания, означало бы лгать самому себе. Отец
и дочь любили друг друга. Ему повезло с дочерью, что бывает не так уж
часто. Сыновья-близнецы доставляли куда больше хлопот.
И все же он чувствовал, что где-то допустил ошибку. Он стоял на капи¬
танском мостике маленького корабля, и потеря члена экипажа была на его
совести. Пол Вистер знал, что жизнь состоит исключительно из случайно¬
стей. Здоровье; любовь, чувство безопасности не зарабатываются, это не
награда за хорошее поведение, а лишь результат везения. Счастье вам
улыбнулось, и в слепой человеческой наивности вы думаете, что заслужили
его. Оно отвернулось от вас, и вы считаете, что обидели своих богов.
Вистер отпил дымящегося кофе и подумал о трагических происшестви¬
ях, случавшихся с другими, происшествиях внезапных, жестоких, бессмыс¬
ленных. Семья Сталлингов, например. Ард Сталлинг работал главным хи¬
рургом в городской больнице. У него была очаровательная жена по имени
Бесс, двое детей-подростков — мальчик и девочка, умные и обаятельные.
И вот словно через прорванную плотину хлынул поток несчастий. Ард и
Бесс гуляли по лесу, и неизвестно откуда взявшаяся шальная пуля попала
1 Под псевдонимом (фр.)-
315
ему в правую руку под дьявольским неудачным углом. Пол Вистер трижды
оперировал друга, пересаживая нервы и мускулы, все безуспешно. Этим не
кончилось... Сын Сталлинга возвращался на машине с девушкой из танце¬
вального клуба... Водитель встречного грузовика заснул, сын доктора и его
девушка погибли. А водитель грузовика отделался вывихом запястья и лег¬
кими порезами... У Бесс развилась злокачественная опухоль. С операцией
опоздали. Бесс умирала тяжело и мучительно.
Отец и дочь бежали от этого кошмара, но несчастье настигло их в Са-
марре. Туристский автобус съехал с шоссе в горах к востоку от Мехико.
Девушка и другие пассажиры погибли, только Ард Сталлинг почти не по¬
страдал... Через три месяца в подвале дома в Монро Ард ввел себе смер¬
тельную дозу морфия. Записки он не оставил, потому что ее некому было
оставлять. С того дня, когда ему в руку попала пуля, и до дня самоубий¬
ства прошло всего тринадцать месяцев. Словно та пуля разорвала охраня¬
ющий Сталлингов магический круг, и над ними сомкнулся мрак несчастья.
Сталлинги исчезли, будто их никогда не было. А люди кудахтали, качали
головами и говорили о фатальном невезении.
«Можно было бы спросить верующего — почему?» —подумал Вистер.
Тот бы ответил: «На то воля Божья». Он говорил бы о вещах
невидимых и недоступных нам. Так вот, не пытайтесь понять, а просто
соглашайтесь.
Все это, сказал он себе, голая софистика. Жизнь — цепь случайностей.
Счастье — случайность. Вас поражают добро и зло, и нет оснований до¬
искиваться причины. Существует божественный порядок, впрочем, не на¬
столько детальный, чтобы учитывать каждого человека. Если бы Бог сле¬
дил за каждым, то все люди были бы хорошими. Случилось так, что дья¬
вольская четверка увезла Хелен. Теперь винить некого. Сложилась игра слу¬
чайностей, разброс сорока шести тысяч хромосом в каждой живой клетке,
раскрут громадной рулетки воспроизводства. Так что если человек не мо¬
жет осознать, что вся его волшебная неповторимость — продукт случайно¬
стей, он не осознает и того, что несчастье — лишь обратная сторона моне¬
ты. Бог дает — Бог берет. Господь вдохнул в Хелен душу, дал ей сердце,
случайный генетический набор, и он может забрать все эти подарки с по¬
мощью случая. Бесполезно и глупо требовать, чтобы каждый случай был
объяснен. Это оскорбление Бога.
Пока Пол Вистер думал о дочери, кофе остыл. Ясно, что она выпрыг¬
нула или выпала из движущейся машины. Непрофессионалы считают, что
серьезные повреждения могут возникнуть только после пролома черепа.
Но значительно больше смертей* происходит, когда череп цел. Мозг —
желе, снабженное кровью. Сильный удар, такой, как, например, об асфаль¬
товую дорогу, может вызвать много фатальных последствий. Несколько
вен могут порваться из-за резкого движения мозга внутри костной оболоч¬
ки. Маленькое внутреннее кровоизлияние может медленно усилиться, уве¬
личивая давление до тех пор, пока это давление не перекроет маленькие
сосуды, сжав тоненькие стеночки. Когда убывающий приток крови совсем
316
прекратится, голодающие области мозга отомрут, и смерть медленно под¬
берется к той части мозга, которая контролирует сердце или легкие.
Может быть, думал он, это явилось бы для нее лучшим исходом. Если
давление будет медленно повышаться, она будет вести себя так, как если
бы ее накачали наркотиками.
Он думал о ней, как о Золотой Девочке. Пол Вистер мог отмести роди¬
тельскую гордость, но он знал: Хелен — гордая честная девушка с недо¬
статками, которые излечивает время. Она была упряма. Порой груба.
С людьми, которые ее раздражали позерством, пустой болтовней, по¬
сягающей на все ее время и внимание, вещи для нее действительно
ценные.
Мысль о смерти дочери была действительно невыносима, но ему при¬
шлось признать, что скорее всего ее уже нет в живых. Какая бессмыслица!
Какая утрата! Да, жизнь имеет привычку бесцельно тратить самое лучшее,
что у нее есть.
Вистер ополоснул чашку, выключил свет и медленно пошел в спальню,
развязывая на ходу галстук. Он остановился в удивлении у дверей в спаль¬
ню и спросил:
— Что ты делаешь, дорогая?
Джейн Вистер в бледно-голубом халате сидела в шезлонге рядом с туа¬
летным столиком в большой комнате перед спальней, которая служила ей
кабинетом и откуда широкая стеклянная дверь вела на миниатюрную
террасу.
Она попыталась по-детски спрятать то, что держала в руках, затем про¬
тянула ему альбом с фотографиями.
Пол сел на подлокотник шезлонга и наугад раскрыл альбом. Перед ним
оказалась цветная фотография двенадцатилетней Хелен с подругой, улыба¬
ющихся в объектив. В руках обе держали теннисные ракетки и маленькие
кубки.
— Помнишь? — спросила Джейн. — На кубке неправильно выгравиро¬
вали фамилию — Вестер. Хелен была в ярости.
Он закрыл альбом.
— Зачем это делать, дорогая?
— Я лежала и все вспоминала. Потом встала... чтобы посмотреть на
фотографии, вот и все. Я просто хотела на них. посмотреть. Я их давно
не видела, дорогой.
— Не мучай себя.
— Она везде улыбается. Никогда не нужно было ей улыбаться перед
объективом, никогда.
— Джейн, Джейн, перестань.
Ее лицо исказилось от гнева. Джейн сжала пальцы в кулак и ударила
мужа в бедро, воскликнув:
— Она была такая веселая, чертовски веселая!.. А когда была малень¬
кой, или смеялась, или свирепела так, что кровь приливала к лицу. И всег¬
да бегала... Не плакала, не дулась. Она была...
317
Дар речи покинул Джейн Вистер. Доктор бросил альбом на пол, обнял
жену большими, сильными руками, но не мог остановить ее рыданий.
Он не отпускал ее, пока первый порыв ее гнева не прошел и Джейн не
затихла.
Потом принес из спальни таблетку и стакан с водой. Лампа освещала
серое, покрытое* пятнами лицо жены.
Джейн Вистер медлила.
— Я долго буду спать? Если они... что-нибудь найдут, ты сможешь ме¬
ня растолкать?
— Да. Я смогу легко разбудить тебя, — солгал он.
— Tbi тоже чего-нибудь выпьешь? Тебе нужно поспать, дорогой. Тк вы¬
глядишь ужасно усталым.
— Я выпил уже одну, — солгал он опять.
Джейн проглотила таблетку и выпила полстакана воды. Пол Вистер от¬
ставил стакан в сторону, взял жену за руку и помог ей встать. Он снял
с нее халат, и она легла в постель. Доктор нагнулся и поцеловал Джейн
в лоб. Потом медленно разделся, снова подошел к кровати. Джейн дышала
медленно и глубоко.
— Джейн, — тихо позвал он. Жена не шевельнулась. — Джейн! —
сказал он громче. Ответа не последовало. Доктор надел халат, вернулся
на кухню и зажег огонь над чайником. Было почти два часа ночи.
В то время, как доктор Вистер бодрствовал на кухне в доме, где спали
его жена и сыновья, Даллас Кемп сидел за кульманом в своем кабинете,
стараясь довести себя до изнеможения работой. Они с Хелен планировали
жить здесь после возвращения из свадебного путешествия. А затем, через
год-другой, собирались строить свой дом. Они уже решили, какой дом им
нужен.
— Я — трудная клиентка, — говорила ему Хелен. — Свет, простран¬
ство, воздух, да. Но я не хочу жить у всех на виду, как на выставке;
Я не хочу, чтобы люди пялились на меня. Я не хочу, чтобы дом был огром¬
ным, потому что мне придется в нем убирать, а я не очень-то умею и
люблю мыть полы. Мне нужно, чтобы одна часть дома была... простор¬
ной, а другая — уютной. И еще я хочу, чтобы в нем могли резвиться дети,
чтобы у них был свой собственный угол, но не очень уединенный.
— А как насчет материалов?
— О, материалы должны быть такими, чтобы их приятно было тро¬
гать и смотреть на них с удовольствием. Дерево, камень и тому подобное.
Я хочу, чтобы можно было повесить в очаге горшок и посидеть на полу.
Мне не нравится в новых домах, что в них нельзя сидеть на полу. Понима¬
ешь? Я капризная клиентка.
— Капризная? Невозможная!
— Ты хороший архитектор. Воплоти мою мечту.
С тех пор он работал над чертежами. Кемп решил, что лучше поста¬
вить дом на склоне холма. Холм должен быть.крутым, но необязательно
высоким. С помощью стекла можно "получить свет, солнце и пространство,
318
которыми Хелен бредит, а большая консольная крыша перед домом не
позволит никому заглянуть внутрь.
После того как Даллас Кемп оставил Даннигена в его временном каби¬
нету он отправился домой и взялся за работу, делая наброски, пока не
приблизился к желаемому результату. Он уже втайне от Хелен подыскал
холмистый участок земли площадью в два акра к югу от города, заплатил
двадцать процентов стоимости и подписал купчую. Этот участок должен
был стать свадебным подарком.
Сейчас он работал над планами этажей. В доме будет три этажа. Дал
знал, что проект получается хороший. Когда он работал над чем-то хоро¬
шим, в нем возникало какое-то сладкое, щемящее чувство. Этот дом будет
алмазом, лучшим из того, что он когда-либо делал.
Кемп напряженно и усердно трудился. Он убедил себя, что если проект
удастся, то все кончится хорошо и они вместе будут жить в этом доме.
Но если чертежи не получатся, он потеряет Хелен навсегда. Это единствен¬
ная вещь, которую он может сделать, чтобы вернуть ее. Хелен вернется
в их собственный дом.
Яростно отдаваясь работе, он истощал свой интеллект, это было един¬
ственное спасение.
В 27-й день июля яркое, безупречно круглое солнце поднялось из Атлан¬
тического океана. Огромная и устойчивая область высокого давления по¬
крывала весь Северо-Восток и штаты Средней Атлантики, на западе дости¬
гая Иллинойса. Отдыхающие поздравили себя, что отпуск пришелся на эти
прекрасные дни. Работающие тоже не унывали, надеясь, что отличная по¬
года продержится долго.
Газеты, засунутые в дверные ручки, в сельские почтовые ящики, свален¬
ные в тяжелые кипы на перекрестках, выставленные в витринах магазинов,
кричали о «Волчьей стае». С насмешливым сожалением утренние обозрева¬
тели сообщали, что преступники все еще на свободе. В автобусах, в метро,
за столиками кафе и баров, около конторских кондиционеров и аппаратов
с кока-колой вся страна говорила о «Волчьей стае» и Хелен Вистер.
— Ужас, ужас! Бедные родители... Если парень собирался украсть
блондинку, он мог сделать это лучше, а, Барни? Помяни мои слова, когда
схватят этих бесов, окажется, что они алкоголики, Мари... Знаете, Бугси
способен на такое, он наглец... Это еще один пример катастрофического
падения нравов, джентльмены... Девка с ножом, это по мне, Ал, мне нра¬
вятся такие штучки... Не говорите мне, что это не входило в планы ее
и этих головорезов. Готов держать пари, что она им заплатила, чтобы они
убили ее дружка. Наверное, он шантажировал ее и архитектора. У нее ведь
достаточно денег? Она даже не сопротивлялась, так ведь?.
В четырехстах милях к северо-востоку от Монро в. западном углу штата
Пенсильвания расположился курорт Севен-Майл-Лэйк. Весь южный берег
озера с узкой полоской пляжа занимали киоски с мороженым, лодочные
319
станции, тиры, закусочные, коттеджи, пивнушки. Был разгар сезона. По
озеру с ревом носились катера с воднолыжниками, песчаные пляжи были
усеяны дымящимся мясом загорающих, пронзительно кричали дети, роняя
мороженое в пыль.
В центре ч курорта находились «Лэйкшор-коттеджи», которыми в тот
год управляли Джо Ренди с женой Кларой. Они сдавали коттеджи и торго¬
вали в маленьком магазинчике у дороги мороженым и всякой всячиной.
Джо, как всегда угрюмый, встал в одиннадцать. Он вышел позавтракать
и затем не спеша вернулся в магазин. В этот момент там никого не было,
кроме Клары, моющей стаканы.
— Кто, черт побери, звонил ночью? — проворчал он.
— Ъ>1 слышал? Неужели действительно слышал? Ты так налакался пи¬
ва, что храпел, как морж, и все же слышал звонок?
— Перестань ломать чертову комедию. Кто это был?
— Я сдала четвертый номер.
Он тяжело сел на стул и уставился на нее.
— Здорово! Она сдала четвертый номер! Молодчина! А завтра приедут
те ребята, которые заказали домик и заплатили задаток в пятьдесят долла¬
ров. Ты скажешь, извините, у нас все занято?
— Если ты такой умник, почему не встал?
— Если бы не было так жарко, я бы съездил тебе по роже, Клара.
— Если ты такой умник, зачем согласился вкалывать целое лето
задарма?
— Значит, раз доходы — мизер, ты решила еще уменьшить их?
— Я увеличила их, умник. Кто-то здесь должен иметь голову на плечах.
— И как же ты увеличила доходы?
Она выпрямилась и подбоченилась.
— Я сдала домик только на ночь. Парень поклялся, что они сегодня
уедут, и я ему поверила. Он позвонил на заре. Попросил два двухместных,
дал двадцать пять баксов и пообещал уехать вечером. Их можно не запи¬
сывать в журнал, Джо. Это наши деньги. Я успею прибраться до приезда
Шоэлокеров. О, да перестань напускать на себя кислый вид. И не думай,
что получишь эти деньги. Можешь сколько угодно выворачивать мне руки,
я все равно не скажу, где они.
— А если не съедут?
— Он пообещал, что съедут. Парень разговаривал очень вежливо. Он
даже не захотел сначала осмотреть номер. Я уже порвала карточку. Так
что не беспокойся.
— Им лучше съехать к вечеру, — угрюмо заявил Джо.
— Съедут, съедут, съедут!
— Перестань орать на меня.
— Пойди поправь замок на восьмом номере, а то он расшатался. Там
нужна только отвертка, но жильцы почему-то не могут поправить сами.
Джо Ренди по дороге к восьмому номеру прошел мимо четвертого. Тем¬
но-голубой «бьюик» стоял рядом с крыльцом, готовый к выезду. Шторы
320
были опущены. Из домика не доносилось ни звука. Что за отдых, подумал
он, ехать всю ночь и спать весь день. Но четвертак есть четвертак. Вот
дура, не могла вытянуть тридцатник.
Это был один из больших коттеджей. В комплекс входили шесть боль¬
ших и восемь маленьких домиков. Большие имели гостиную, ванную, две
спальни, маленькую кухню и застекленное крыльцо. В маленьких было
только по одной спальне. Старые, ветхие коттеджи с наступлением лета
пришлось заново выкрасить в ярко-желтый цвет с ярко-голубыми налични¬
ками с красными дверьми.
Из номера четыре весь долгий жаркий день не доносилось ни звука.
Между коттеджами в пыли бегали и кричали дети, в полуденном зное
жужжали насекомые, с озера доносился нескончаемый шум катеров.
Позже, когда начало темнеть, зажглись неоновые огни, и ночные звуки
пришли на смену дневному шуму.
В восемь тридцать, когда стало совсем темно, Джо Ренди начал нервни¬
чать. Он подошел к домику, решая, не следует ли ему напомнить жильцам
об их обещании съехать к вечеру. Посмотрев на коттедж, Джо развернулся
и поспешил в магазин.
— Эй, они уехали! — сказал он.
— Кто уехал, глупый?
— Жильцы из четвертого.
— Они ведь сказали, что уедут, так ведь?
— Да, но...
— Пойди к Шиллеру и попробуй купить коробку сахарных шишек у это¬
го грабителя. Они почти закончились.
— О’кей! О’кей!
— Ну, помалкивай. Вот два доллара и смотри не заходи в пивнушку.
Глава 9
ДНЕВНИК ДОМА СМЕРТИ
Я размышлял над тем, сколько времени займет мое полное умирание.
Под умиранием я подразумеваю нечто иное, чем просто физическую
смерть. Я имею в виду тот промежуток времени, как бы короток он ни
был, в течение которого люди будут помнить обо мне после того, как меня
не станет. В некотором смысле это можно назвать ограниченным бессмер¬
тием, хотя в таком определении и заключено противоречие. Ведь бессмер¬
тие абсолютно и неподвластно никаким ограничениям.
Конечно, в первую очередь обо мне будет помнить старик и Эрни. Мать
довольно крепкая женщина. Сейчас ей сорок семь, а доживет она, по-мое¬
му, лет до девяноста, то есть до начала третьего тысячелетия. Тот прода¬
вец, Гораций, сказал, что его младшему восемнадцать месяцев. Можно
почти безошибочно предположить, что его жена научит детей употреблять
наши имена с проклятьями. Скорее всего младший запомнит мое имя и IIII Дж. Макдональд «След тигра»
321
тоже протянет до девяноста, так что память о Кирби Палмере Стассене
доживет приблизительно до 2050 года. К сожалению, его внукам и правну¬
кам будет уже наплевать на меня. .Просто они будут смутно помнить,
что их деда убили, и все. Вряд ли кто-нибудь из знавших меня дотянет
до 2050 года.
Теперь рассмотрим физический аспект проблемы бессмертия. Материю
нельзя уничтожить. Странно сознавать, что где-то будет находиться каж¬
дая пылинка из моего глаза, каждый обрезок ногтей. Моя физическая сущ¬
ность будет продолжать существовать, в «Мемориап-Гроув», в Хантстауне.
Похороны будут очень и очень скромными, скорее всего безо всяких речей.
Конечно, поставят надгробие, Эрни настоит на этом. Очень маленькую
плиту, на которой будет высечено имя Кирби Палмера Стассена. Я мог
бы обмануть и успокоить себя тем, что мрамор продержится тысячу лет,
но если имя ничего не скажет тому, кто его прочитает, следовательно, я
в полном смысле слова умер. Скандал в Хантстауне, связанный с моим
именем, долго не забудут. Полагаю, найдутся старики, которые до 2100
года сохранят в памяти заплесневелую информацию о черных делах прош¬
лых поколений.
Я думаю, что старик и Эрни скоро избавятся от моих вещей — одни
хладнокровно выбросят на свалку, другие передадут в Армию спасения.
Эрни, наверное, оставит кое-что на память: детские башмачки, книжки с
картинками, но вряд ли отважится разглядывать их в присутствии старика.
Третий вариант моего условного бессмертия — дело случая. Преступле¬
ния, способы их совершения, ход судебных процессов в той или иной степе¬
ни изучают социологи и юристы. Я появлюсь, уверен, в каких-нибудь науч¬
ных работах. Все всякого сомнения, меня будут называть К. С. или Кирби
С., или, может быть, просто С. Но я могу учесть этот факт в своей игре.
Мой дневник, попади он в нужные руки, может послужить толчком для
написания какого-нибудь длинного трактата. Книги подобного рода в
большинстве случаев умирают вместе с профессором, понуждающим своих
студентов покупать их. На этом основании я могу предположить свою по-
лужизнь только, скажем, до 2000 года. Но существует еще незначительная
вероятность, что кто-нибудь опишет мое дело. Оно прослывет классиче¬
ским. Если получится очень хорошая работа, художественное произведение,
оно вполне может протянуть лет триста. Я бы сказал, это крайняя граница
моего бессмертия. Так что моя единственная надежда пережить «предел
сплетен» — какой-нибудь гений. Это даст 2260 год, фантастическое время.
И однажды роман обо мне прочтет последний человек на Земле. Он
узнает о преступлении трехсотлетней давности и выбросит последнюю
книгу, и тогда я уйду в небытие полностью и окончательно, словно никогда
не жил.
Много ли это — триста лет? Одна десятимиллионная возраста плане¬
ты. Примерно ту же самую пропорцию составляет отношение трех секунд
к одному году. На таких весах моя жизнь потянет разве что на четверть
секунды.
322
Райкер Диме Оуэн пришел поздним утром, чтобы выполнить свою ру¬
тинную обязанность: попытаться сделать из меня негодяя. Но на сей раз
он пощадил меня и не взял с собой застенчивую мисс Слэйтер, достигшую
брачного возраста. Меня привели в маленький, специально оборудованный
для встреч с адвокатами конференц-зал. Мы говорили с помощью микро¬
фонов, через двухдюймовое пуленепробиваемое стекло. Судя по всему, этот
насыщенный тугодум не понимает, что в суде будет выглядеть настоящим
ослом. Сегодня он говорил о сложности апелляции по моему делу, о своих
надеждах на отсрочку казни. Подозреваю, что старик на него постоянно
давит. Конечно, все усилия адвоката бесполезны. Райкер Оуэн знает об
этом, знаю об этом и я, но он улыбается мне через стекло, пытаясь под¬
нять мой моральный дух.
Оуэн еще раз напомнил, что Эрни и старик хотели бы повидаться со
мной и что свидание можно устроить, но я снова ответил, что не испыты¬
ваю желания видеть их. Никому из нас встреча не может судить ничего
хорошего. Оуэн спросил, напишу ли я им. Я попросил передать, что вполне
здоров, у меня хорошее настроение и что мне дают в разумных пределах
все, о чем я прошу. Сказал, что веду дневник, который после казни обеща¬
ли передать родителям.
Именно сейчас самый подходящий момент для обращения к вам, Эрни
и Дэд. Вряд ли вы поймете то, что я написал. Вряд ли даже попытаетесь
понять меня. Я сам себя не понимаю. Можете прочитать эти бумаги и сбе¬
речь их. Вдруг однажды вам удастся найти мудреца, которому можно до¬
верить эти записки. Он объяснит вам, почему все так случилось, и скажет,
что я мало чем отличался от сыновей ваших друзей. Все они потенциально
такие же, как я. Им просто повезло.
Позвольте мне также сказать, что я не пытаюсь огорчить вас своей от¬
кровенностью. Но писать в этом дневнике только то, что вы хотели бы
прочитать, не имеет смысла.
Я довел свой дневник до «Чабби П>иля» на окраине Дель-Рио. Много
времени и места посвятил эпизоду с Кэти Ките. Это даже не эпизод и не
отступление. Наши с ней отношения, по-моему, многое объясняют.
В полдень в воскресенье Сэнди Голден насмехался надо мной, но так,
чтобы не разозлить.
Я улыбнулся, глянув в темный угол, откуда донесся голос, купил в баре
бутылку холодного эля и подошел к столику с бутылкой в одной руке и
чемоданом в другой.
— Всем студентам нравится, когда их сразу признают за студентов, —
изрек голос. — Похоже на почесывание собаки за ухом. Садись, студент.
Это Нэн и Шак. Как тебя зовут?
— Кирби Стассен.
— Садись, Кирби, поболтаем. Мне достались скучные приятели. Я Сан¬
дер Голден —поэт, экспериментатор, этнограф. Обретаюсь на далеких
пастбищах духа. Садись, пощипли травку.
323
Я сел. Глаза постепенно привыкли к полумраку. Шак показался мне
безобразным монстром, Сандер Голден — грязным, нервным и смешным
жуликом. Он был чуть старше других — около тридцати, решил я. Тяже¬
лые очки, склеенные липкой лентой, криво сидели на тонком носу. Порчен¬
ные зубы, начал лысеть. Нэн — надутая, горячая девка с копной волос.
Она имела привычку смотреть вам прямо в глаза.
Пытаясь записать эти воспоминания, я обнаружил, что не могу решить
одну проблему. Невозможно придать на бумаге уникальность языка Сэнди.
Когда пытаешься просто записывать его слова, получается скучно. Его
мысль всегда обгоняет речь, и порой она почти бессвязна. В Сэнди живет
какое-то ощущение праздника. Это лучшее слово, которое я могу подо¬
брать. Он наслаждается на полную катушку каждой минутой и тащит вас
за собой. Вам кажется, что это колдун, который отколет какую-нибудь шу¬
точку в следующий миг.
На полу стояла бутылка текилы. Сэнди и девушка пили ее маленькими
глотками из крошечных фарфоровых чашечек, которые, как я обнаружил
позднее, были извлечены из потрепанного раздутого рюкзака.
Шак и Нэн не принимали участия в разговоре. Время от времени они
неодобрительно посматривали на меня. Я был для них чужаком, неизвест¬
ным экземпляром внешнего мира, и они исследовали меня.
Беседа с Сэнди касалась множества головокружительных тем. Я знал,
что он рисуется, и ожидал случая поймать его. Такая возможность появи¬
лась, когда он заговорил о классической музыке. Смутно помню только,
что разговор перешел от Брюгека к Муллигану, затем к Джамалу, а потом
перепрыгнул в прошлое примерно на столетие.
— Все эти старые композиторишки воровали друг у друга, — сказал
он. — Они хватали, что нравится. Дебюсси, Вагнер, Лист, черт, они при¬
знали, что воровали у Шопена. Возьми этого самого Баха. Он передирал
у Скарлатти.
— Нет, — равнодушно заметил я. Текила ударила мне в голову.
— Что ты имеешь в виду, говоря «нет»?
— Просто «нет», Сэнди. Ты перепутал. На Баха оказывал влияние Ви¬
вальди, Антонио Вивальди. Алессандро Скарлатти писал оперы. Он, мо¬
жет быть, повлиял на Моцарта, но не на Баха.
Сэнди застыл, как птица на ветке, глядя на меня, затем щелкнул
пальцами.
— Скарлатти, Вивальди... Я перепутал этих итальяшек. Tti прав, Кир¬
би. Вот что значит образование. Я думал, что вы проходили только груп¬
повое приспособление и выбор невест.
Он повернулся к остальным.
— Эй, животные, поболтайте с умным человеком. Шак, дай мне
рюкзак.
Шак нагнулся и взял с пола рюкзак. Сэнди положил его на колени, рас¬
крыл и вытащил пластмассовую коробку. Почти все шесть ее отделений
оказались наполненными таблетками.
324
Сэнди взглянул на часы, вытащил две таблетки и бросил их Нэн. Она
взяла их без единого слова. Он отложил две для себя. Затем выбрал три
и толкнул их мне по столу. Одна была маленьким серым треугольником
с закругленными углами, вторая — бело-зеленая капсула, а третья —
маленькая круглая белая таблетка.
— Приятного аппетита, — сказал он.
Я понял, что все трое внимательно следят за мной.
— Что это?
— Они достанут тебя, студент, но не зацепят. Чудеса современной ме¬
дицины.
Если у меня и осталось что терять, то я не мог вспомнить, что именно.
Я проглотил таблетки и запил их текилой.
— У тебя большие запасы, — заметил я.
В первый раз Нэн вступила в беседу:
— Боже, да у него по всему Лос-Анджелесу берлоги. Они снабжают до¬
ка Голдена.
Я пьянел постепенно, так что не уловил, когда кругом вдруг все измени¬
лось. Мое восприятие окружающего обострилось. Золотистый солнечный
свет, затхлый запах пива в комнате с низким потолком, искусанные ногти
Нэн, толстые волосатые запястья Шака, быстрые глаза Сэнди за изогну¬
тыми линзами — все стало резче и четче. Когда Сэнди говорил, я, кажется,
мог предугадать каждое слово за долю секунды до того, как он его скажет.
Мои руки начали ровно подрагивать. Когда я поворачивал голову, каза¬
лось, что она движется на шарнирах. Все в этом мире мне нравилось.
Я чувствовал особую значимость всего окружающего. Иногда мне каза¬
лось, что я смотрю на своих собеседников как в телескоп. Затем их лица
начали разбухать до размеров больших корзин. Шак превратился в забав¬
ное чудовище, Нэн стала красавицей, а Сэнди — гением. Они стали самой
лучшей компанией, которую я когда-либо встречал.
И разговоры! О Боже, как я мог говорить! Приходили правильные сло¬
ва, особые слова, так что мог говорить, как поэт. Мне не была нужна
больше текила. Фонтан красноречия не иссякал. Я положил дрожащие руки
на стол, наклонился вперед и рассказал им всю историю с Кэти. Рассказы¬
вая, жалел, что нельзя записать рассказ на магнитофон. Я выложил все
и постепенно затих.
— Смотрите, он поет с закрытым ртом, — с любовью сказал Сэнди.
— Очень много «Д»? — предположила Нэн.
— Он большой парень и может принимать большие дозы. Так, значит,
ты никуда не едешь, Кирби?
— Никуда. Свободен, как птица, — сказал я. В моих ушах звенело, и
я слышал биение собственного сердца, словно кто-то случал молотком по
дереву.
— Мы едем в Новый Орлеан, — твердо сказал Сэнди. — У меня там
веселые друзья. Ну и погуляем же в Орлеане! Будем плодотворно жить
в берлоге, дружище.
32S
— Наша компания увеличилась. Придется снять «грейхаунд»1, — кисло
заметила Нэн.
— Посмотри, какой он способный ученик, — возразил Сэнди. —
Освободим его голову от проблем, Нано. Где твоя человеческая доброта?
— Он нам не нужен, — стояла на своем Нэн.
Сэнди ударил ее по голове, да так сильно, что на мгновение глаза
девушки закрылись.
— Дура, — ухмыльнулся он.
— Ладно, он нам нужен, — согласилась она. — Приятель, тебе не надо
было бить меня по голове.
— Если тебе больше нравится Шак, куколка, я мог бы попросить его
сделать это.
Тогда я не знал, где она прячет нож, но чистое лезвие, белое, как ртуть,
с молниеносной быстротой оказалось в десяти дюймах от толстого горла
Шака.
— Ударь меня, Эрнандес, — взмолилась она, едва шевеля губами. —
Всего один раз.
— Бога ради, Нэн, — пробормотал с несчастным видом Шак, — спрячь
нож, а? Я же ничего тебе не сделал.
Бармен вышел из-за стойки и приблизился к ним.
— Эй, уберите это, — велел он. — Спрячьте нож. Мне не нужны непри¬
ятности.
Пока Нэн складывала нож и прятала его под столом, Шак встал —
неожиданно быстро и легко для такой туши.
— Тебе нужны неприятности? — спросил он.
— Нет, мне не нужны неприятности, паренек. — Владелец бара от¬
вернулся.
Шак одним движением схватил его за руку и рывком развернул.
— Значит, я перепутал, — сказал Шак. — Мне показалось, что ты
ищешь неприятности.
Бармен был мужчиной грузным и рыхлым. Его лицо посерело и покры¬
лось потом. Со стороны казалось, что Эрнандес едва удерживал бармена,
но я заметил, как глубоко впились его железные пальцы в мягкую, пухлую
руку.
— Не надо... неприятностей, — тихо попросил бармен прерывающимся
голосом.
— Прекрасно, — согласился Шак. — О’кей!
На секунду его лицо исказилось от усилия. Бармен издал блеющий
звук, закрыл глаза и опустился на одно колено. Шак поднял его и отпу¬
стил, легко толкнув по направлению к стойке.
— Философия агрессии, — нравоучительно проговорил Сэнди. — Она
разозлилась на меня и выместила гнев на Шаке, который отыгрался на
толстяке. Вечером дома тот побьет старую леди, а она — ребенка. Ребенок
1 Марка автобусов.
326
побьет собаку, собака разорвет кошку. Конец цепочки. Агрессия всегда кон¬
чается чьей-нибудь смертью, Кирби, запомни это. Смерть — последнее зве¬
но в цепи. Она могла бы воткнуть нож в горло Шака, и это был бы конец.
Бее мы животные. Пошли отсюда.
Мы вышли на улицу. Я нес дешевый мексиканский чемодан. У Сэнди
Голдена через плечо висел рюкзак. Нэн ташила похожую на барабан шляп¬
ную коробку, покрытую красным пластиком, имитирующим крокодиловую
кожу. Скудные пожитки Шака поместились в коричневом бумажном
пакете.
Мир был ясен, бессмыслен и равнодушен. Целый час мы пытались
остановить машину, но нас было слишком много. Нэн уселась на мой че¬
модан, а Сэнди принялся разглагольствовать о сексуальном подтексте, за¬
ключенном в американском автомобиле. Когда начало темнеть, остановил¬
ся грузовик. Нэн села в кабину, а мы забрались в кузов. Нас высадили
в Брэккетвилле, в тридцати милях от Дель-Рио. Водителю нужно было по¬
ворачивать на север. В каком-то вонючем кафе мы съели подозрительные
гамбургеры.
Я находился с этими людьми достаточно долго, чтобы понять истин¬
ные отношения между ними. Шак терпеливо обхаживал Нэн с вполне ясны¬
ми намерениями. И ей и Голдену было заметно его возбуждение, когда
он находился рядом с ней. Его желание было так сильно, что воздух, каза¬
лось, насыщался запахом муксуса.
Мы нашли место для ночлега в Брэккетвилле, по полтора доллара за
койку. Маленькие рассохшиеся домики размером восемь на десять футов,
крашенные под желтый кирпич, каждый с двуспальной железной кроватью,
просевшей, как гамак, одной сорокаваттной лампочкой под потолком,
грязной раковиной, одним стулом, двумя узкими оконцами и одной
дверью. На полу потрескавшийся линолеум. Уборная на улице, серые про¬
стыни, вместо вешалок вбитые в стенку гвозди, короче, райский уголок.
Комплекс состоял из шести домиков. Мы оказались единственными
жильцами и сняли три хижины. Четыре с половиной доллара за три крова¬
ти. Мы немного поболтали в домике Сэнди и Нэн. Шак сидел на стуле,
Сэнди и я — на кровати. Нэн — на полу. Сэнди снова раздал таблетки.
— Это смерть, парень, — заявил он. — Tbi погружаешься на шесть фу¬
тов туда, где можно говорить с червями.
Мы разошлись по своим хижинам. Я спал в среднем домике. Стараясь
не думаты о клопах, отключился так быстро, что даже не слышал, как она
вошла. Когда Нэн забралась в постель, я в испуге проснулся. Она раздра¬
женно толкала меня:
— Эй! Эй, ты! Эй!
Я спал так крепко, что совершенно забыл, где нахожусь. С почти невы¬
носимой радостью я обнял Кэти Ките и нашел ее губы. Но губы и кожа
были не те, а от волос несло какой-то кислятиной. Наконец до меня до¬
шло, что Кэти мертва, и я вернулся в реальность.
-Нэн?
327
— А ты думаешь, это маленький Бо Пип? — сонным и хриплым голо¬
сом ответила Козлова, механически лаская меня.
— Я и не знал, что понравился тебе, малышка.
— Заткнись. Сэнди сказал, чтобы я нанесла тебе визит. Поэтому я при¬
шла. Так что давай кончим с этим без разговоров.
Если бы со сна я не подумал, что это Кэти, наше сношение оказалось
бы невозможным. Но мне пришлось удовлетворить ее, потому что сделать
это было легче, чем отправлять ее назад с выражением благодарности Сэн-
ди. С механическим проворством она очень быстро кончила, скатилась с
меня и натянула штаны. Нэн даже не сняла блузку.
— Передай Сэнди мою благодарность, — кисло пошутил я.
— Сам передай, — ответила девушка. Входная дверь заскрипела и со
стуком закрылась. Не успев насладиться собственной горечью, я заснул.
Я понял мотивы Сэнди в понедельник около полудня, когда мы находи¬
лись на шоссе 90, в миле к востоку от Брэккетвилла, балдея от таблеток
доктора Голдена. Мы выставляли большие пальцы навстречу проносив¬
шимся машинам, оставлявшим в пыли замысловатые следы. Сэнди, как
хозяин, похлопал Нэн по твердому, обтянутому штанами заду и спросил:
— Этот цыпленок вчера ночью сделал все, как надо, Кирби?
— Она, она вела себя прекрасно, — неловко ответил я.
Угловым зрением я увидел, как побагровел Шак. Казалось, он вот-вот
расплачется.
— Сэнди! — воскликнул он. — Ведь ты никогда...
— Разве мы не должны научить этого благородного молодого человека
жизни, Шак? Ты что, хочешь лишить его образования?
— Я думал, что ты просто не хочешь делиться, и это было нормально.
Но если ты так поступаешь, то я...
— Что? — спросил Сэнди, подходя к Шаку.
— Я просто имел в виду...
— Ты хочешь попасть в Новый Орлеан или отправиться назад в ТУсон,
Эрнандес?
— Я хочу ехать с тобой, Сэнди, но...
— Тогда заткнись. О’кей?
Шак испустил глубокий и протяжный вздох отчаяния.
— О’кей. Будет, как ты скажешь, Сэнди.
Я понял, что Сэнди проверяет свою власть над Эрнандесом. Успокоив¬
шись, Шак взглянул на меня так, что мне стало не по себе.
В конце концов нам удалось остановить подходящую машину, на сей
раз пикап с двумя мужчинами в кабине. Мы вчетвером забрались в кузов.
Проехали, сорок миль до Увальда. После ужина и ночлега в домиках, не¬
многим лучших, чем в Брэккетвилле, у нас осталось меньше девяти
долларов.
— Если мы будем передвигаться с такой скоростью, — объявил Сэн¬
ди, — у нас отрастут длинные бороды или мы умрем с голоду, пока попа¬
дем на Бургундскую улицу.
328
— Можно остановиться и подработать, — предложил Шак.
— Никогда не произносите при мне это слово, сэр, — сказал Голден.
— Все потому, что нас так много, — объяснила Нэн. — Я же тебе гово¬
рила. Нам нужно разделиться. Мы бы с тобой доехали до Нового Орлеана
за день, честное слово.
— Нам слишком хорошо вместе, чтобы расставаться, — возразил
Сэнди.
— Это ты называешь хорошо? — угрюмо спросила она.
— Заткнись, — ответил Голден. — Вместе веселее. Во всяком случае; у
меня есть идея. Пора использовать наши таланты и достоинства. Нам
нужна своя машина, дети мои.
— Великая автомобильная кража, — угрюмо пробормотал Шак.
— Может, нам удастся просто одолжить ее.
— Как? — поинтересовался я.
— Век живи — век учись, студент, — ответил он.
Следующий день оказался вторником 21 июля. В этот день началась
наша «деятельность». Голден так зарядил нас вечером, что мы беспробуд¬
но проспали до полудня. Вскочили с кроватей, влили остатки текилы в
Шака.
Стоял ослепительный летний день. Сэнди потащил нас на восток по
шоссе. Он решил не начинать операции, пока .не найдется подходящее
местечко.
Все прошло точно по плану Сэнди. Нэн стала на обочине со шляпной
коробкой в руках, а мы залегли за кустами. Одинокий водитель в новом
бело-голубом грузовом «форде» с визгом затормозил, проскочив пятьдесят
ярдов, а потом так быстро вернулся, словно боялся, что ее подберет сле¬
дующий водитель. Нэн уселась на переднее сиденье, улыбнулась ему и по¬
просила, чтобы он переложил коробку назад. Мужчина взял коробку обеи¬
ми руками и, не вставая, развернулся. В этот момент она приставила нож
к его животу и, слегка поцарапав кожу, сказала, что, если он хоть чуть-
чуть пошевелится, она разрежет его, как рождественского гуся.
Нэн говорила так убедительно, что водитель даже не выпустил из рук
коробку. Она держала его в таком положении, пока мимо не проехали две
машины. Когда дорога в обоих направлениях стала пуста, Нэн позвала
нас. Мы подбежали к машине. Сэнди и я устроились на заднем сиденье.
Шак открыл дверцу и сильно ударил водителя кулаком чуть выше уха.
Парень завалился на бок. Шак отодвинул его, сел за руль, и через
секунду мы уже ехали по шоссе, не превышая скорости. Нэн проверила
бардачок и протянула Сэнди пистолет 32-го калибра, который тот засунул
в рюкзак.
— Люблю фургоны! — воскликнул Сэнди, и все мы облегченно за¬
смеялись.
Я не чувствовал ни малейшей вины или страха. Тогда мне казалось,
что это игра.
329
Владелец «форда» пошевелился, застонал и поднял голову.
— Что вы, ребята, делаете?..
Нэн приставила ему нож к ребрам.
— Вопросы потом, техасец, — сказал Сэнди. Когда мы проехали около
пяти миль, Сэнди велел Шаку затормозить. Шоссе в этом месте было пус¬
тынным. Мы свернули на едва заметную грунтовку. Трясясь по кочкам,
объехали голый холм и поставили «форд» носом к дороге. Мы очутились
словно за тысяч миль от последнего очага цивилизации. Несколько секунд
нас разглядывала ящерица, потом убежала. В голубом небе на высоте ре¬
активного самолета кружил стервятник. Шум машин, проносящихся по не¬
видимому шоссе, то возникал, то замирал вдали.
В двадцати футах от «форда» лежала куча камней. Нэн с Сэнди сели
на них. Я устроился на корточках неподалеку. Облокотившись о крыло ав¬
томобиля, Шак раскурил окурок сигары. Владелец машины, блондин лет
тридцати пяти с коротко стриженными волосами и плешью, стоял около
открытой двери, тер шею и растерянно моргал. Красные нос, лоб и плешь
шелушились. На светло-голубой спортивной рубашке виднелись пятна по¬
та. Короткие кривые ноги в серых штанах и черно-белых туфлях, на сполз¬
ший пояс нависал живот.
Под ярким солнцем сверкало золотое обручальное кольцо, а на правом
мизинце — массивный перстень — знак ложи.
Он попытался улыбнуться.
— Я думал, что маленькая леди путешествует одна.
— Как тебя зовут техасец? — поинтересовался Сэнди.
— Вечер. Гораций Вечер.
— Чем ты занимаешься, Гораций?
— Я менеджер «Блю Боннет Тайл Компани» из Хьюстона. Объезжал
нашу территорию с проверкой.
— И проверкой девочек, путешествующих автостопом? — усмехнулся
Сэнди.
—■ Ну, знаете, как бывает...
— Как, Гораций?
— Не знаю. Я просто увидел ее... — Толстяк сделал усилие собраться
с духом. Его улыбка стала более заискивающей. Легко было понять, что
он говорил; себе: <(Гы же продавец, ну вот, давай уговаривай, дружи¬
ще». — Наверное, вам, ребята, нужны деньги и машина. Все застраховано,
так что можете забирать. Я не причиню вам неприятностей, ребята, ни
капелыси. Подожду, сколько вы скажете, а потом заявлю о пропаже. При
этом я забуду номер. Ну как, по рукам?
— Брось бумажник, Гораций, — приказал Сэнди.
— Конечно, конечно. — Он вытащил бумажник и бросил. Бумажник
приземлился рядом со мной, и я передал его Голдену.
Сэнди пересчитал деньги.
— Двести восемьдесят два бакса, Гораций. Замечательно. Очень мило
с твоей стороны, дружище.
ззо
— Люблю иметь при себе много наличных денег, — похвастался
Гораций.
— Мм...м. Кредитные карточки, членские удостоверения. Ты весь начи¬
нен карточками, Гораций. «Американский легион» тоже?
— Я вступил в него сразу после войны. Служил в оккупационных вой¬
сках в Японии.
— Прекрасно. Являешься членом многих клубов?
— Ну, «Лоси», «Масоны», «Цивитан».
— Есть успехи в гольфе?
— Я играю в боулинг по классу «А». В прошлом году в среднем наби¬
рал сто восемьдесят три очка.
— За игрой пьешь пиво?
— Конечно, но ведь часть игры, по-моему...
— Гораций, у тебя отвратительная мозоль, ты находишься в паршивой
форме. Нужно пить меньше пива.
Вечер шлепнул себя по животу и рассмеялся. Но смех под жгучими лу¬
чами солнца быстро стих.
— Что это за жирная девка на фотографии, дружище?
— Моя жена, — довольно натянуто ответил Гораций.
— Лучше и ей не давать пива. Это твои дети?
— Да, двое. Этому снимку три года. Сейчас у меня еще родился сын.
Ему восемнадцать месяцев. Забирайте машину и деньги, ребята, и никаких
обид.
— Если мы заберем, ты назовешь это воровством?
Вечер посмотрел на Сэнди.
— А что же это такое?
— Ты удачливый бизнесмен, член многих клубов. У тебя появился шанс
одолжить нам машину и немного денег.
— Занять?
— Мы твои новые друзья. Веди себя с друзьями хорошо, техасец.
— Конечно. — Вечер сразу все понял. — Если хотите, я вам их
займу.
Он потихоньку двигался к открытой двери «форда». Я заметил движе¬
ние и думаю, что и Сэнди обратил на него внимание.
Внезапно Вечер нырнул в машину и раскрыл бардачок. Обеими руками
выгреб оттуда целый водопад торговых марок, использованный клинекс,
лосьон от солнца, дорожные карты. Наконец его руки стали двигаться
медленнее и затем замерли. Он затих, и мы услышали его хриплое дыха¬
ние. Толстяк медленно выбрался из машины и слабо улыбнулся вымучен¬
ной* улыбкой.
— Фу, как невежливо, дружище! — укоризненно произнес Сэнди.
Раздался треск разрываемой ткани — высоко в небе пронесся самолет.
Вечер стоял, отбрасывая короткую черную тень, и обильно потел. Ситуа¬
ция менялась, и Гораций сам был в этот виноват. Я почувствовал, как в
моем животе похолодело.
331
Шак медленно вытащил из кузова тяжелую, картонную коробку. Гора¬
ций тотчас же властно воскликнул:
— Осторожнее! Это спецзаказ. Импортированная из Италии черепица
для крыши бара.
Шак поднял ящик с большим усилием, но так грациозно, будто тот был
пустым. Он поднял ящик над головой и бросил. В белом солнечном свете
ящик медленно пролетел по дуге, перевернулся и грохнулся на камни. Из
него посыпались яркие черепки.
Этот ритуальный поступок обозначил перемену в ситуации. Вечер, оче¬
видно, почувствовал, что его положение быстро ухудшается, и предложил:
— Я просто спишу ее. Конечно, я дам взаймы машину и деньги. Вам,
понимаю, хочется развлечься.
Нэн зевнула, как кошка. Сэнди подобрал несколько камней и начал ак¬
куратно бросать их в оставшуюся целой черепицу, пока четвертый не попал
в цель.
Ситуация все больше накалялась. Мы приближались к какой-то черте.
Мне запомнился случай, очень похожий на этот. Пятеро четырнадцати¬
летних парней, в том числе и я, августовским субботним вечером поехали
на велосипедах к дому Крозьеров. На лето хозяева укатили куда-то в
Мэйн. Пол Битти, мой лучший друг в то время, был безнадежно влюблен
в Марианну Крозьер. Наша идея, смешная, озорная и слегка романтиче¬
ская, заключалась в том, чтобы залезть в дом, найти комнату Марианны
и оставить там таинственное послание от анонимного обожателя.
Мы забрались в дом через подвал. Было жутковато. Медленно, не отхо¬
дя друг от друга и разговаривая шепотом, мы двинулись вперед, освещая
дорогу фонариками. Время от времени останавливались и прислушивались.
Огромный старый дом был полон скрипов и привидений. К тому времени,
когда мы нашли комнату Марианны, каждый из нас окончательно осмелел
и начал рисоваться перед другими. Толстяк Кэри принялся прыгать на кро¬
вати, сопровождая прыжки грязными комментариями. Гуси Эллисон от¬
крыл все краны и закупорил раковины и ванны. Шум воды добавил нам
еще больше смелости. Кип Макаллен начал выливать на кровать возлюб¬
ленной Пола содержимое пузырьков и флаконов из аптечки и с туалетного
столика. Некоторое время Пол возмущался, негодуя на осквернение святы¬
ни, и пытался остановить беспорядок, но скоро его охватил дух анархии.
Этот дух рос и расцветал в нас. Мы слонялись по дому, пытаясь пере¬
щеголять друг друга в вандализме. При этом звали друг друга поглядеть,
чтобы другие являлись свидетелями особенного нарушения правил прилич¬
ного поведения. Когда как минимум через три часа мы покинули дом, дро¬
жа от возбуждения, смеясь и крича, каждый пытался перещеголять другого
в рассказах о содеянном. После нас остались руины — разбитые, перепач¬
канные^ порванные дорогие книги, зеркала, занавеси, лампы, статуэтки,
одежда. Позже в местной газете записали, что вода, залившая дом, нане¬
сла ущерб в пятнадцать тысяч долларов, да и другие убытки составили
двадцать пять тысяч. Мы жили в ужасе целый месяц. Придумали такое
332
сложное алиби, что оно бы ни выдержало и десяти минут серьезного до-
проса. Но все мы были из приличных семей, и нас никто не собирался
допрашивать. К счастью, через несколько недель трое из нас уехали в част¬
ные школы. Если бы мы все остались в Хантстауне, мы бы сами выдали
себя.
Я хочу подчеркнуть — мы не собирались наносить дому Крозьеров
убыток в сорок тысяч долларов. Мы придумали романтическое приключе¬
ние. Теплым вечером оседлали скакунов на колесах, как благородные рыца¬
ри, а через несколько часов нас словно поразила какая-то ужасная болезнь.
Насилие аккумулирует энергию разрушения и порождает новые и новые
вспышки зла.
Очень смутно, словно во сне, припоминаю, как я взбираюсь на стул и
снимаю со стены в кабинете мистера Крозьера саблю. Когда я взмахнул
саблей, раздался свист рассекаемого воздуха. На низком столике я увидел
мраморный бюст бородатого мужчины. «Долой голову», — прошептал я
и нанес удар. Лезвие переломилось у самой рукоятки, бюст упал, и голова
разлетелась на куски.
После того погрома не прошло еще и десяти лет. И вот теперь я сидел
на корточках в пустынной местности и чувствовал, как во мне растет та
же энергия, ищущая безумный выход.
Бечер не вполне мог уяснить себе, что происходит. С одной стороны,
по-моему, он хотел верить, что происшествие закончится удачно и будет
о чем рассказать друзьям. Но подспудно в нем рос ужас, подсказывающий,
что нужно готовиться к худшему. Лицо продавца пожелтело, рот раскрыл¬
ся. Он напоминал человека, который стоял в яме со змеями и думал о
том, как наладить с ними контакт или стать невидимым.
Шак вытащил чемодан Вечера, бросил на землю и расстегнул его. Под
одеждой лежала бутылка, наполовину опорожненная. Сделав два длинных
глотка, Эрнандес закашлялся и передал бутылку Сэнди.
— Дай ее Горацию, — сказал Сэнди. — Он очень нервничает.
Шак протянул бутылку Вечеру.
— Пей, — приказал Сэнди.
— Выпивка теплая, — тихо ответил Гораций.
— Все до последней капли, парень, и без остановок. Иначе тебя ожида¬
ют неприятности. Пей, приятель.
Он оглядел нас, облизнул губы и запрокинул бутылку. Уровень жидкос¬
ти в бутылке начал понижаться. Бечер выпил почти все, и его желудок
взбунтовался. Он пошатнулся и упал на колени. Когда рвота прошла, Го¬
раций Бечер медленно встал и облокотился на машину. Его лицо приняло
желтовато-серый оттенок.
— Ты в плохой форме, — сказал Сэнди. — Нужно тренироваться. У ко¬
го есть идеи?
—- Кувырканье, — предложила Нэн.
— Не думаю, что я...
— Придется, Гораций. Вперед!
ззз
Шак приблизился к продавцу черепицы. Гораций перекувыркнулся. Вто¬
рой кувырок тоже удался, но он ушибся спиной о камни. Вечер остановил¬
ся, пытаясь отдышаться. Его била дрожь. Сэнди приказал продолжать. Те¬
перь он кувыркался не так быстра Когда задержался возле Шака, пытаясь
восстановить равновесие, тот сильно пнул его в зад. Гораций быстро ку- '
выркнулся и вскочил на ноги. Рубашка на спине была красной от крови.
— Делай это каждый день и будешь жить долго, — посоветовал Сэн¬
ди. — Будешь кувыркаться каждый день?
— Да, сэр, — ответил Гораций. 1
Он перестал сопротивляться и безропотно принимал унижения. Он на¬
деялся выдержать, вот и все.
Нэн опустилась на колени перед чемоданом, извлекла оттуда футляр
с туалетными принадлежностями, достала тюбик с кремом для бритья и
нажала кнопку. Длинный червь пены выполз на камни. Она улыбнулась
нам с Сэнди.
— Дай мне ту желтую рубашку, — велел Сэнди.
Голден снял с себя рубашку и надел желтую. Она была ему очень вели¬
ка и болталась, как на пугале.
— Старомодный цвет, — пожаловался он.
— Зато очень яркий, — успокоил я его.
— Могу списать и машину, — предложил Гораций. Он повторял эту
фразу-талисман, как молитву, без всякой надежды. Мозг, парализованный
страхом, не был в состоянии придумать ничего другого. — Я могу спи¬
сать е&
Сэнди подошел к рюкзаку и вытащил пистолет. Его голубые глаза игра¬
ли за стеклами очков. Вид оружия поставил все точки над «и». Я медленно
поднялся. Нэн стояла, наклонив голову. Шак не двигался. Его лицо ничего
не выражала
Сэнди схватил банку с кремом и бросил в продавца. Она ударилась в
грудь Вечера и упала на землю.
— Подними ее, Гораций. Прекрасно! Я люблю тебя, Гораций! Ты спин¬
ной хребет нового Юга. Отойди от своей славной машины. Дальше. Моло¬
дец! Сейчас мы поиграем в Вильгельма Телля. Поставь банку на голову,
Гораций.
Пиза Вечера расширились от ужаса.
— Вы не.можете... ,
— Поверь мне; дружище, я снайпер. Ставь ее на голову. Я люблю тебя,
Гораций, продавец, игрок в боулинг, примерный семьянин.
Вечер стоял с закрытыми глазами, держа руки по швам и слегка раска¬
чиваясь. Сэнди закусил губу. Я увидел, как ствол пистолета совершает кру¬
говое движение. Держа оружие в вытянутой руке, Голден тщательно прице¬
ливался.
Пистолет выстрелил негромко, как игрушечный. Гораций дернулся, и
банка упала на землю. Сэнди велел ему поднять ее и снова поставить на
голову. Еще раз прицелился. Раздался второй негромкий хлопок. Во лбу
334
Горация, слева, появилась маленькая черная дырочка. Продавец сделал шаг
вперед, как бы пытаясь сохранить равновесие, и рухнул на землю.
С этого момента для нас началась абсолютно новая жизнь. Мы очути¬
лись в положении людей, которые ходили взад-вперед через широкие две¬
ри, но они вдруг захлопнулись в тот момент, когда люди находились в
неблагоприятной для них стороне.
Нэн странно пискнула. Она стояла, уперев руки в бока. На лице было
отсутствующее выражение, словно после оргазма.
Сэнди выстрелил в воздух и спрятал пистолет в карман.
— Сто тысяч парней так похожи на него, что их не отличить даже под
электронным микроскопом, — проговорил он. — Я люблю их, каждый их
атом, люблю копаться в их маленьких скучных жизнях. Одним больше,
одним меньше... Их необходимо убить всех сразу и сразу же зарыть. Но
их целый сонм, не меньше китайцев, так что одному не одолеть.
Не знаю, целился ли он в лоб. Да это и не имеет особого значения.
Мы собирались убить его, мы уже чувствовали запах смерти. Беспомощ¬
ность Вечера толкала нас все дальше и дальше. Когда я садился в машину,
ноги дрожали. Случилось! Небо уже никогда не будет таким голубым.
Когда происходит такое событие, кажется, что нашел то, что давно искал.
Мы помчались на восток. За руль сел Сэнди, рядом с ним — Нэн, а
мы с Шаком расположились на заднем сиденье. Через пять миль мне стало
ясно, что Сэнди классный водитель. Он словно слился с машиной.
— Ну как, студент? — поинтересовался он.
— Не знаю.
— Ну-ка достань нашу портативную аптечку, Нано, — приказал он де¬
вушке. Я нехотя проглотил свою порцию. Границы реального мира начали
терять очертания. Через пятнадцать минут «Д» вдохнул в меня новые си¬
лы, и происшедшее показалось смешным. Я загудел, как высоковольтная
линия под током. Мы убегали от заходящего на западе солнца, которое
удлиняло тени. Взлетев на гребень высокой волны, мы с Сэнди по очереди
читали стихи — реквием в память Горация Вечера, торговца черепицей.
Мы заставили Шака и Нэн подпевать нам. Заправляясь, смело шутили с
парнем на заправке. Старина Гораций лежит мертвый в пустынной прерии,
и его не найдут и через месяц.
У нас были деньги и машина, которая летела со скоростью девяносто
миль в час. Каждая минута приближала нас на полторы мили к Новому
Орлеану.
Шак крепко заснул. Мы пробивали бесконечную дыру в сгущающихся
сумерках. Нэн крутила ручку настройки радио, меняя станции и не убавляя
громкость.
И вдруг в приемнике прогремело имя Горация Вечера. Сэнди выровнял
вильнувшую машину, ударил Нэн по рукам и опять настроил приемник.
Со всех частот стекались новости. Женщина из Кристалл-Сити любила
животных и ненавидела стервятников. Она • имела привычку ездить и искать
этих птиц, которые медленно кружились над умирающими животными.
335
Таким образом она спасала жеребят, телят, овец, раненых собак. Она уви¬
дела низко кружащихся черных птиц и таким образом обнаружила мертво¬
го мужчину, разбитую черепицу, следы шин, разбросанные вещи, бумаж¬
ник. Самые наглые стервятники уже рвали лицо мертвеца. Женщина про¬
гнала птиц, накрыла труп брезентом, положив по углам камни.
Она нашла телефон и позвонила в полицию. Очень быстро воспользо¬
вавшись документами из бумажника, полиция передала по радио описание
и номер машины. Через час к ним явился какой-то водитель грузовика и
сказал, что видел голубовато-серый автомобиль, выезжавший на шоссе как
раз в том месте, где обнаружили труп. Я тоже вспомнил какой-то грузо¬
вик. Он проехал мимо, когда мы уже набрали скорость. Водитель заявил,
что машину видел менее часа назад, она направлялась на восток, и в ней
сидели двое мужчин и женщина. Это произошло без четверти шесть.
Теперь у нас было все, что нужно, но мы не могли этим воспользовать¬
ся. Шак монотонно ругался. Сэнди съехал на обочину, выключил фары и
радио.
— Эта машина нам теперь едва ли пригодится, — заявил он.
— Пойдем пешком? — спросил Шак.
— Нужно разделиться, — настаивала Нэн.
— У нас есть машина. За ночь мы можем уехать далеко, — рассуждал
Сэнди. — Очень важно поскорее выбраться из этих мест. Что-то мне рас¬
хотелось ехать на восток. Там болота, очень мало дорог, их легко пере¬
крыть. Поехали в Нью-Йорк. Отличный городишко. В нем легко можно
затеряться.
— На этой машине? — поинтересовалась Нэн.
— Кто сказал, на этой машине? Давайте повернем на север, поедем по
нормальной второстепенной дороге и где-нибудь обменяем машину.
Мы включили свет и достали карты. Нашли хорошее место для разво¬
рота и тронулись в долгий путь к Нью-Йорку. Я заменил Сэнди, чтобы
он немного поспал. Мне хотелось побыстрее избавиться от «форда». Каж¬
дая пара фар таила потенциальную опасность.
К двум часам ночи мы проехали более пятисот миль и прибыли в ма¬
ленький городок под названием Лафкин. Над придорожной закусочной кра¬
совалось множество знамен. Наверное, в Лафкине что-то праздновали. Мы
проехали с сотню ярдов и остановились. Сэнди с Шаком отправились на
поиски подходящей машины. Сэнди сказал, что мне это еще предстоит
изучить. Мы с Нэн остались в «форде», прячась от света проходящих
машин.
— Я говорила, говорила ему, что лучше разделиться, — с негодованием
бубнила Нэн. — Так нет же, ему нужна толпа, публика.
— Можешь уйти в любой момент, хоть, сейчас, — предложил я. Она
сказала мне, какую непроизносимую вещь я могу себе сделать. Наступило
враждебное молчание. Я продолжал вспоминать, с каким волшебством в
шелушащемся красном лбу Вечера появилась черная дырочка с маленьким
пенным ободком крови вокруг.
336
Внезапно подъехала машина с выключенными фарами и остановилась
перед нами. На мгновение загорелись тормозные огни, и послышался го¬
лос Сэнди.
— Пересаживайся сюда, парень, да побыстрее.
Нэн и я забрались в новую машину. Шак сидел за рулем. Они угнали
старый разбитый «олдс», в котором воняло, как на ферме; а левый край
сзади сильно просел. «Форд», в котором находился Сэнди, проехал вперед,
а мы последовали за ним в сторону Накогдочеза. Сэнди сбавил скорость,
когда ехали по маленькому мосту через реку Анжелика. В обоих направле¬
ниях дорога была пустынной. За мостом находился поросший кустарником
длинный склон. Мы притормозили, и «форд» съехал по склону, гремя и
подпрыгивая на кочках. Через несколько минут в лучах фар «олдса» по¬
явился улыбающийся Сэнди. Шак вылез из машины. Они затерли на обо¬
чине следы «форда». Как оказалось, Сэнди и Шак прихватили номер с ка¬
кого-то автомобиля. Мы приспособили его на «олдс», а старый выбросили
в кусты.
Сэнди опять сел за руль, и мы помчались вперед. Двигатель тарахтел,
но Голден был в восторге.
— Мы сначала украли номер. Потом долго ждали, пока не вышел ка-
кой-то пьяница. Он остановился около своей машины. Мы спрятались у
него за спиной. Как только он достал ключи, трахнули его по голове Нам
повезло — машина работает неплохо, да и бак полон.
Примерно через сто пятьдесят миль мы въехали в штат Арканзас. Мо¬
тор перегрелся. На востоке стал светлеть горизонт.
Сэнди опять достал карты. Когда мутное солнце взошло уже высоко,
мы свернули с пыльной дороги в лес и улеглись спать: Сэнди на переднем
сиденье, Нэн — на заднем, Шак и я растянулись на земле. Лесная земля
приятно пахла глиной. Я почувствовал, что туго натянутые внутри меня
пружины слабеют, и мир гаснет. Мне хотелось, чтобы сон был вечным.
Вечером Сэнди разбудил меня пинком. Мы побрились, умылись в ледя¬
ном ручье, что протекал рядом. Нэн отошла футов на двадцать вниз по
течению, разделась, намылилась и залезла в мелкую заводь. Она не заме¬
тила (или ей было наплевать), что Шак ни на секунду не спускал с нее
глаз. Когда она снова натянула штаны, из его горла вырвалось не то мы¬
чание, не то стон.
Я несколько раз взглядывал на Козлову, пока она мылась. Наннет мог¬
ла бы быть доисторической женщиной в диораме музея естественной ис¬
тории. Современная культура выкрасила ее губы в красный цвет и отмети¬
ла шрамом живот. Но все остальное — диковатые черты лица, плавный
переход талии в бедра, шафранные соски, треугольник волос на лоне — все
это не изменилось за пятьдесят тысяч лет.
Я не мог хотеть ее. Ее бросили мне, как бросают пачку сигарет другу.
Когда привыкаешь пить кислоту, кислое красное вино кажется протухшей
водой. Я почувствовал, как подходят другу другу Нэн и Шак. Сэнди
называл их животными. Они родились с большим опозданием. Оба
337
принадлежали далекой истории, когда миром правило грубое насилие, а
люди блуждали по пустынной земле, яростно совокуплялись, сражались
друг с другом, жарили на костре у входа в пешеру окровавленное мясо.
Все мы были созданы не для нашей эпохи. Но их несоответствие време¬
ни отличалось от несоответствия моего и Голдена. Существует органиче¬
ское несоответствие у тех, чьи тела неприспособлены к жизни. В глубинах
мозга других скрыта слабость интеллекта. Несоответствие Сэнди носило
нравственный и социальный оттенок, из-за чего ему было трудно приноро¬
виться к нормам общества и культуры. Я — воплощение эмоционального
и душевного несоответствия. Это можно выразить кратко. ^ меня нет спо¬
собности любить. Человек, неспособный любить, — то же самое, что одна
из тех машин, которые ради шутки делают механики-весельчаки. Крутятся
колесики, вспыхивают лампочки, поршни ходят вниз-вверх. Слышится
громкий, но бесполезный шум. Такая машина, выйдя из под контроля, мр-
жет стать опасной. Однажды я подошел очень близко к тому, чтобы полю¬
бить. Я имею в виду, конечно, Кэти. После Кэти бесцельная машина зара¬
ботала на полных оборотах.
Мы ехали в арканзасских сумерках на восток, я чувствовал себя отупев¬
шим, одеревеневшим, бездушным. Мой мозг был комнатой, где мебель
обили пыльно-черным бархатом.
Я спал, когда они угнали в каком-то маленьком арканзасском городке
машину получше, новый красно-белый «шевроле». Они взяли его на стоян¬
ке частного клуба. Смутно помню пересаживание из машины в машину.
Еще в памяти сохранился напряженный голос Сэнди, взахлеб рассказываю¬
щего о ночных приключениях.
Itaxo пробираясь в темноте между автомобилями, они набрели на ма¬
шину, в которой какая-то парочка занималась любовью. Оба были окуре¬
ны. Не успел Сэнди сказать и слово, как Шак распахнул заднюю дверцу,
схватил этого жеребца за шею, ударил его и засунул под машину. Женщи¬
на захныкала: «Артур! Артур! Где ты, беби?» Наш монстр ответил: «Я
здесь». Он нырнул в машину, как фулбэк1, прорывающийся по центру. Че¬
рез пять секунд девка поняла, что в ее жизнь вошло что-то новое, и ей
это не понравилось. Она завопила, словно ее резали, поэтому монстру при¬
шлось стухнуть и ее. Пока все это происходило, Сэнди вытащил Артура
из-под машины и обыскал. Обнаружил пятьдесят восемь баков, но ключей
не было. Когда Шак вылез наружу, Голден заставил его засунуть Артура
обратно в машину. Следующая машина оказалась с ключами.
Итак, подумал я, к нашему послужному списку добавилось еще и изна¬
силование. После того, что мы сделали с Горацием, это было так же серь¬
езно, как мелкое хулиганство. После Горация для нас уже не существовало
места, где можно спрятаться.
1 Игрок в американском футболе; совершающий в основном прорывы и ставя¬
щий блоки.
338
Я опять заснул. Когда проснулся, Шак и Нэн спали, а Сэнди на боль¬
шой скорости гнал «шевроле». На круглом его желваке отражались лам¬
почки приборного щитка. Мимо проносились темные холмы. Сэнди пел
«Я работал на железной дороге». Но только две последние строчки, повто¬
ряя их снова и снова: «Фи фай фиддли-я-ох, фи фай фиддли-я-ох, ох, ох,
ох, ох». Итак бесконечно. Сейчас все стало частью воспоминаний того дня:
ночь, шум мчащегося автомобиля и голос Сэнди, как звуковое сопровожде¬
ние к фильму.
На рассвете мы остановились у конторы мотеля недалеко от ТЬюпело,
штат Миссисипи.
— Нам требуется чистый американский юноша, — сказал Голден, —
который благодаря сияющей внешности вне всяких подозрений. Покажи,
на что ты способен, Кирби.
Я вышел из машины и зевнул, потягиваясь и потирая лицо. Из меня
получился бы неплохой мальчик на побегушках. Над входом горел красный
свет — знак того, что свободные места имелись. После трех долгих звон¬
ков я услышал какое-то движение. Беременная круглолицая блондинка в до¬
машнем халате из красного атласа открыла дверь, тупо посмотрела на ме¬
ня и спросила:
-Да?
Я записал в книгу: «Мистер и миссис Иван Сандерсон, мистер Кеннет
Тйнан и мистер Теодор Стэрджен». Скудость моей фантазии можно спи¬
сать на утреннюю дремоту. Во время процесса эта запись предоставила
прокурору чудесную возможность проявить остроумие.
Я заплатил восемнадцать долларов за два двухместных номера в этом
дрянном мотеле, полном старой мебели и ржавых труб. Стоя в грязном
душе, я чуть не заснул. Когда забрался в постель, Эрнандес храпел, как
лошадь, но мне это нисколько не помешало заснуть.
С заходом солнца мы выехали из мотеля. Сэнди раздал бодрящие таб¬
летки, и мы засветились от стимулированной радости, паря в облаках, об¬
мениваясь плоскими шутками. Даже напряжение между Шаком и Нэн
ослабло. Девушка пела хриплым неестественным голосом непристойные
французские песенки, которым ее научил бывший сожитель. Сэнди долго
подражал Морту Салю.
Мы проезжали через Нашвилл. Я не собираюсь описывать тамошний
эпизод. Он достаточно освещен в газетах. Это было вызывающее тошноту,
грязное, бессмысленное» жестокое и кровавое дела Не могу считать убий¬
ство Горация Бечера очень грациозным и изысканным, но в нем был хоть
какой-то смысл, который полностью отсутствовал во втором случае. Это
убийство явилось признаком отчаяния. Я принял в нем непосредственное
участие. После Нашвилла Сэнди перестал называть меня студентом.
Последний раз он назвал меня так во время похищения Хелен
Вистер.
В Нашвилле я узнал еще кое-что о нашей четверке и понял, что нас
поймают. Раньше мне казалось, что нам удастся улизнуть, пробраться в
339
Нью-Йорк и разделиться. Но Нашвилл показал, что мы сами себя погу¬
бим. Когда наши проблемы упрощались, мы их искусственно усложняли
и делали так, чтобы нас искали с еще большим рвением. Даже если бы
Сэнди не потерял на месте убийства пистолет Горация Бечера, думаю, все
равно эти два убийства как-нибудь бы связали. Но Голден практически по¬
дарил им эту улику, хотя полиция и потратила много времени на проверку.
Потеря пистолета, по-моему, и явилась именно тем усложнением проблем,
которых и без того хватало.
После Нашвилла мы оказались связанными одной веревочкой. Даже
Сэнди стал намного сдержаннее. Мы решили, что позже разойдемся. Но
думаю, каждый понимал, что такого случая не представится, а если даже
и представится, мы сами не захотим им воспользоваться.
Угон автомобиля, изнасилование, похищение и убийство. Эти страшные
слова не воспринимались мной серьезно. Это слова для обыкновенных пре¬
ступников. Со мной все по-другому, потому что я, Кирби Палмер Стассен,
уникален. Для меня эти слова имеют иное значение. Я не участвовал в
грязных преступлениях, я вел программу социальных экспериментов. Пос¬
ле ее завершения я собирался читать интересующимся лекции о смысле
жизни и смерти.
Когда мы поспешно забрались в машину, я и Нэн оказались на заднем
сиденье. Думаю, мы отъехали от Нашвилла миль двадцать, когда произо¬
шло нечто любопытное. Судя по всему, Нэн из моего молчания поняла,
что мне не по себе. Возможно, что в темных тайниках ее души возникло
неясное желание облегчить мою боль. Она взяла мою правую руку, засуну¬
ла ее за вырез блузки и крепко прижала к маленькой теплой груди. Легкое
движение соска под ладонью было таким отвратительным, словно в руку
попало какое-то шевелящееся насекомое. И тут мне очень живо и ярко
вспомнилось, что сделала недавно эта моя рука. Стекло с моей стороны
было наполовину опущено. Я отодвинулся от Нэн, открыл полностью
окно, высунул голову, и меня тут же вырвало. Сильный ветер взъерошил
волосы и осушил слезы. Когда я принял прежнее положение, почувствовал
слабость и головокружение.
Никто не произнес ни слова. Шак выудил из рюкзака последнюю бу¬
тылку текилы. Сэнди пить не захотел. Шак, Нэн и я передавали ее друг
другу, пока не выпили. После текилы Нашвилл стал казаться в тумане,
но я знал, что со временем вновь он вернется в память невыносимо яркий.
Я знал, что тот последний крик будет вечно звучать в моей голове
Сегодня опять приходил священник. По мере приближения часа распла¬
ты его все чаще натравливают на меня. Губернатор подписал приказ о каз¬
ни. Сегодня я сказал священнику, что занят и не смогу уделить ему даже
десяти минут из вежливости. Я хочу закончить дневник. Он строго посмот¬
рел на меня и посоветовал посвятить время своей бессмертной, душе Я
ответил, что полностью с ним согласен, но займусь душой по-своему, и
что я почти ожидаю найти ее где-нибудь на этих страницах. Он ушел, ка¬
чая коротко стриженной головой.
340
Глава 10
Любопытно отметить, что в уик-энд, за которым почти немедленно по¬
следовали заключительные речи обвинения и защиты и обращение судьи
к присяженым заседателям, Райкер Диме Оуэн использовал драгоценное
время и силы для диктовки последних глав своих заметок по делу «Волчьей
стаи».
Конечно, если бы он занимался в те выходные подготовкой своего за¬
ключительного выступления, результат мог бы быть лучше. Но, возможно,
к этому времени Оуэн понял, как поняли самые проницательные зрители
и репортеры, что он проиграл дело. Но все равно решение Оуэна вызывает
недоумение. Зная его явную тягу к самолюбованию, наиболее логично бы¬
ло бы посвятить выходные работе над заключительным словом, которое,
как он надеялся, займет подобающее место в одном ряду с бессмертными
речами его идола Дарроу1. Аккуратность, с какой мисс Лия Слэйтер отпе¬
чатала записи Оуэна — без помарок, забитых букв, опечаток, — кажется
трогательной. Очевидно, когда она делала ошибку, то перепечатывала всю
страницу. Конечно, так и должны печататься официальные документы.
Однако личные записи печатаются так аккуратно только тогда, когда ма¬
шинистка считает их автора гениальным. Теперь ясно, что преданная по¬
мощница была слепа и не разглядела беспомощности своего босса.
Несомненно, последнее выступление Райкера Димса Оуэна на процессе
можно считать второсортным. Если предположить, что дело не мог бы
выиграть никто, можно, по меньшей мере, сказать, что нашлись бы люди,
сделавшие работу качественнее.
Предъявление улик, перекрестные допросы свидетелей используются
для того, чтобы сфокусировать внимание на мелочах, а основные вопросы
оставить в тени. Джон Куэйн — умный, упорный, неутомимый прокурор.
Нельзя допустить, чтобы он пользовался абсолютной свободой. Я должен
защищать своих клиентов, сея разумное сомнение по ходу процесса, вопре¬
ки моему плану защиты, основывающемуся на некоторых интересных мо¬
ментах дела Леба-Леопольда1 2.
Джон Куэйн великолепно чувствует мое стремление ослабить, насколько
возможно, обвинение. Таким образом, я должен постоянно быть начеку,
чтобы не оказаться в одной из его ловушек. Хотя у меня опытные помощ¬
ники, это все же очень утомительное занятие.
Полагаю, я обнаружил несколько слабых мест в показаниях юнцов —
Говарда Крафта и Рут Меклер. Самое главное — заявление Говарда о том,
что первый удар нанес Краун.
1 Д а р р о у Кларенс (1857—1938) — известный американский адвокат.
2 Прогремевшее на всю Америку в 1924 году дело об убийстве двумя юношами
товарища.
341
Умышленное убийство подразумевает наличие мотива, возможности и
умысла. Причем преднамеренность может длиться всего лишь долю секун¬
ды. Если убийца имел основательную причину держать в руке камень,
преднамеренность доказать трудно. Но если он искал камень, нагнулся и
подобрал его, то в этот промежуток времени и возникла преднамерен¬
ность. Однако, если его ударили или как-то иначе нанесли повреждение пе¬
ред тем, как он подобрал камень, вероятность доказательства умысла
уменьшается.
Если бы мне разрешили защищать этих людей перед судьей, присяжны¬
ми заседателями и зрителями, которые никогда не слышали об их грешных
подвигах, то правосудие не оказалось бы, как сейчас, фарсом. Вся нация
наблюдает за этими четырьмя человеческими существами. Разгневанный
народ требует крови. Осязаемое давление ощущается в зале суда. Если бы
Стассен, Голден, Эрнандес и Козлова прибыли с какой-нибудь отдаленной
планеты и были мерзкими созданиями с щупальцами, за ними даже тогда
не наблюдали бы с таким любопытством и отвращением. Их судят за все:
за продавца, за Нашвилл, за Арнольда Крауна и Хелен Вистер, а не за
одного Крауна.
Интересно наблюдать, как по-разному ведут они себя. Стассен в хоро¬
шо сшитом фланелевом костюме, с вежливыми, какими-то расслабленны¬
ми манерами естественнее выглядел за столом прессы. Время от времени
он пишет мне короткие записки, некоторые из них дельные. Я заметил,
что он часто смотрит прямо в глаза присяжных. У меня сложилось впечат¬
ление; что Стассен, наверное, хочет сбить их с толку.
Вынужденная роль праздного зрителя — самое трудное занятие для
Сандера Голдена. Он нервничает и постоянно дергается, не забывая играть
на публику. Голден все время что-то нашептывает другим обвиняемым, по¬
ка его не призывают замолчать. Это повторяется по пять раз ежедневно.
С явной насмешкой разглядывает каждого из присяжных, пока тот не от¬
водит глаза. Своим неровным почерком Голден написал мне не одну глу¬
пую записку с множеством грамматических ошибок.
Девушка сидит тихо и играет волосами. Она кусает ногти, зевает, гром¬
ко вздыхает, закидывает ногу на ногу, почесывается и снова зевает. Иногда
рисует много раз одно и то же лицо, глупое лицо хорошенькой девушки,
наверное, из какого-то комикса.
Роберт Эрнандес сносит все происходящее с равнодушием и терпением.
Медведь в клетке вел бы себя в зале суда примерно так же. Он смотрит в
пол перед собой. Волосатая рука расслабленно лежит на столе. Присяжные,
глядя на него, не сомневаются: это преступник, разве можно ошибиться?
Я попытался проанализировать осязаемый ток ненависти, исходящий
от зрителей, что происходит довольно редко даже в делах об убийствах.
Думаю, мне понятна ее причина. Ненависть возникает от того, что они
совершали насилие без причины, низвели жизнь до какой-то ничтожной де¬
шевой веши. Эти ребята убивали не ради выгоды. Все их приключения
принесли им меньше пятнадцати сотен долларов, и находка большой
342
суммы у Крауна оказалась случайностью, которую они, конечно, не могли
предвидеть.
Если человека лишают жизни, для этого должны существовать очень
серьезные мотивы. Поэтому того, кто оценил жизнь на рынке слишком
дешево, следует наказывать за совершение великого зла.
И еще они превратили в дешевку любовь. Это их второе непроститель¬
ное преступление. Неукротимая похоть, если она переполняет человека и
заставляет совершать идиотские поступки, может быть частично понята
и таким образом прощена. Но низведение сексуального акта до значимости
рукопожатия требует сурового наказания.
Унижая жизнь и любовь, они угрожали унизить каждого мужчину и
каждую женщину, которые попались бы им на глаза.
Итак, ненавистная четверка сидела в зале суда. Знаменитые художники
рисовали их для больших журналов, а репортеры изощрялись в остроумии.
Сто тысяч отцов с опозданием выпороли своевольных дочерей-подростков,
и многие из них после этого ушли из дому. Возросло число автомобильных
краж. Больше, чем обычно, стало изнасилований. Злобные юнцы забили
насмерть нескольких человек.
Все это также входило в представление «Судебное разбирательство».
Мне пришлось постараться, чтобы преодолеть эмоциональное преду¬
беждение против этих четырех испорченных молодых людей. Но, несмотря
на все свои усилия, должен признаться, что я все же испытывал к ним
отвращение из-за того, что они разрушали самые излюбленные иллюзии
общества. Глубоко в душе я хотел для них сурового наказания. Но я не
могу позволять эмоциям влиять на мой профессиональный долг.
Эти четверо нисколько не заботились даже о малейшей романтической
окраске отношений между собой. Их единственным отличием от животных
является то, что они передвигаются на двух ногах, а не на четырех. Еще
сто лет назад животных судили за убийство, осуждали и казнили.
Мне не удалось найти никакого логического рассуждения, которое поз¬
волило бы мне смягчить отношение к подзащитным. Это первая помеха.
Вторая — прокурор Джон Куэйн. Третий решающий фактор — впечатле¬
ние, произведенное этими людьми на присяжных заседателей, что, разуме¬
ется, не поддается моему контролю. И последнее — в моей защите присут¬
ствует философский подход. При каждом удобном случае я стараюсь под¬
черкнуть роль фактора случайности во всем происшедшем.
В последнем слове попытаюсь использовать аналогию, которая, наде¬
юсь, не покажется очень грубой. Она должна подействовать. Я разобрал
садовые ножницы. Два лезвия, два кольца. Одно лезвие будет изображать
девушку, другое — Эрнандеса, одно кольцо — Стассена, второе —
Голдена. Я соберу ножницы на глазах присяжных и покажу, что три эле¬
мента не могут представлять собой орудие. Только когда собраны все че¬
тыре, у вас инструмент, способный стричь кусты или перерезать горло.
Итак, есть ли смысл в том, чтобы взять эти четыре элемента, сейчас не
соединенные воедино и, следовательно, не представляющие собой опасности,
343
и уничтожить каждый в отдельности? Ответственность за преступления не¬
сет четверка, действовавшая как новое существо и совершившая поступки,
которые трое не совершили бы и не смогли совершить. Так, может, обще¬
ство удовлетворится тем, что эти четыре элемента никогда не соединятся
вместе в орудие разрушения? Если ножницы уничтожат прекрасный куст,
можно ли винить в этом одно лезвие?
Моим самым большим желанием должно быть стремление не использо¬
вать, как поступило бы большинство коллег, дело «Волчьей стаи» в инте¬
ресах карьеры. Моя обязанность — бороться за то, чтобы этих людей при¬
говорили к пожизненному заключению, чтобы их признали виновными, но
с правом на апелляцию. Это единственное, чего можно добиться. Если бы
я хотел использовать громкое дело, известное всей стране, в своих целях,
я бы выбрал линию защиты, дающую меньше шансов на успех, но больше
возможностей показать свое мастерство.
В такие ответственные моменты хочется иметь рядом доброго и отзыв¬
чивого человека. Жена не является таковой. У нее нет ни интереса, ни зна¬
ний в области права. Я не могу открыться и коллегам.
Доктору Полу Вистеру повезло больше, чем мне, потому что с ним ря¬
дом был друг. Сомневаюсь, что я сумел бы выдержать обрушившийся на
него удар...
Глава 11
К полудню 27 июля, в понедельник, Герберт Данниген принял решение
вывести свою специальную группу из Монро. Все пути расследования здесь
были использованы. Теперь уже никто не сомневался, что разыскиваемые
выскользнули из сети. Он оставил одного агента для связи и вылетел со
своими людьми в Вашингтон. Из столицы легче управлять розыском и
контролировать прессу. Известные журналисты, несколько репортеров с
радио и телевидения в понедельник же улетели из Монро. Город потерял
для них свою притягательность. Волка нет, значит, овцы могут опять вый¬
ти на лужок.
И Даллас Кемп, и семья Вистеров восприняли такой массовый исход
как дурной знак: вероятно, Хелен Вистер нет в живых. Присутствие вла¬
стей давало какую-то надежду. В присутствии командира солдаты чувству¬
ют себя увереннее, но, как только он покидает войска, начинаются разгово¬
ры о неминуемом поражении.
К трем часам дня в понедельник уже прошло 40 часов с момента похи¬
щения Хелен Вистер. Как говорят криминалисты, шансы на благополучный
исход были близки к нулю.
Шериф ГУс Карби сидел в просторном кабинете на втором этаже здания
суда в красном вращающемся кресле. Шляпа сдвинута на затылок, пояс
расслаблен после позднего и сытного ленча.
На бледно-серых стенах в рамках висело множество доказательств
344
ретивости шерифа в служебных делах. На столе в изящной серебряной
оправе, врезанной в подставку вишневого дерева, находилась расплющен¬
ная пуля 38-го калибра, которая в 1949 году вошла в ключицу ГУса Карби,
зацепила верхушку правого легкого, дошла до лопатки. Эта пуля принесла
Г\су победу на выборах: будучи раненным, он сломал преступнику оба за¬
пястья и обезоружил его.
ГУс Карби громко вздохнул, наблюдая, как его любимый помощник Ролли
Спринг работает с картой. Ролли, худощавый маленький мужчина, отец семе¬
рых детей, очень преданный делу, обладал единственным недостатком — без
долгих раздумий наносил удары дубинкой из орехового дерева.
Новая и очень большая карта Соединенных Штатов закрывала боль¬
шую часть доски объявлений. Она была черно-белой, так что линия, прове¬
денная Спрингом красным мелком, ярко выделялась.
За работой Ролли следил также местный газетчик Мэйсон Ивз. Этот
человек запоздал родиться. Он представлял собой классический тип старо¬
го репортера. Сообразительный режиссер немедленно пригласил бы его на
роль репортера, разгоняющего банду преступников в старом вестерне.
Мэйс вел колонку в «Наблюдателе». Он научился так хорошо прятать меж¬
ду строк свою всепроникающую иронию, что умному читателю его статьи
доставляли истинное удовольствие, а глупое большинство принимало все
за чистую монету.
Мэйс Ивз был единственным газетчиком, которому Гус Карби полнос¬
тью доверял. Только Мэйс понимал, что делает ГУс и как он это делает.
В свое время тексты речей, составленные Ивзом, и его разумные советы
помогли ГУсу выиграть выборы.
— Ты должен понять, — говорил ГУс, — что я простой шериф.
— Конечно, конечно, — откликнулся Мэйс, сидящий за столиком у од¬
ного из больших окон. — Простой маленький старый шериф, который пы¬
тается протянуть еще один срок. Простой выпускник одной из высших по¬
лицейских школ с одной из самых больших в штате библиотек по кримина¬
листике. Расскажи мне еще, какой ты олух.
— Черт побери, Мэйсон. Несколько очень умных людей занимаются
той же самой работой — изучают карты и все такое.
— И если у них появляются какие-нибудь идеи, они прорабатывают их
на заседаниях. Они большие специалисты по протиранию штанов, ГУс.
ГУс опять вздохнул.
— У меня есть парочка идей. Я мог бы поделиться ими с тобой, Мэйс.
— Выслушаю и постараюсь разбить тебя в пух и прах.
ГУс встал, затянул ремень и подошел к карте. Ролли Спринг продолжал
чертить.
Несколько секунд Карби молча изучал красную линию от Увальда до
Монро.
— Сейчас я просто высказываю свои предположения. Об одном из
убийц кое-что известно. Эрнандес. Из его досье видно, что это серьезный
тип. И еще. Ребята с амбарного чердака слышали заумные разговоры
345
другого, очкарика. Он неглуп, поэтому давай предположим, что он являет¬
ся главарем. Этот тип играет на публику, его поступки импульсивны. Он
сидел за рулем, когда они остановились, чтобы убить Крауна и забрать
Хелен Вистер. В убийстве продавца тоже присутствовал элемент непредска¬
зуемости, словно они некоторое время играли с ним. По-моему, эти ребята
наркоманы. Во всяком случае; в деле пахнет травкой. Но они не пользуют¬
ся серьезными наркотиками, чтобы окончательно не обезуметь и не по¬
пасться. Пока все ясно?
— Пока ты сказал не так уж много.
— Думаю, они воспользуются второстепенными дорогами. Все немно¬
гочисленные патрули находятся на главных дорогах. Можно беспрепят¬
ственно ехать по второстепенным дорогам. Неприятности у них возникнут
только в маленьких городках. Если вести себя осторожно, то можно оста¬
ваться в безопасности в самом густонаселенном районе страны.
— Довольно убедительно, шериф.
— Пока им везет, они не оставят эти дороги, будут менять машины,
передвигаться ночью, отсыпаться днем. Не думаю, что они разделятся, хо¬
тя вероятность не исключена.
— Я тоже так не думаю. Они не захотят заново метать кости —
расклад их устраивает.
— Давай суммируем все факты и посмотрим, что это нам даст. Если
продлить линию, она выйдет на Нью-Йорк. Предположим, они направля¬
ются в Нью-Йорк. Почему бы и нет, черт побери? Если вы хотите зате¬
ряться, спрячьтесь в самую большую толпу, какую можете найти.
— Если только они не захотят спрятаться у кого-нибудь из них дома.
Карби вернулся к столу. Он взял мягкий карандаш и линейку, подошел
к карте; замерил что-то и начертил черную дугу к северо-востоку от
Монро.
— Это четыреста миль, — сказал он. — Допустим, что к воскресному
утру они проехали это расстояние и залегли на день. Ребята могли выбро¬
сить мертвую девушку или забрать ее с собой. Вчера ночью они снова от¬
правились в путь. Судя по всему, они направляются в Пенсильванию. Не¬
сомненно, будут менять машины. Итак, у них имеется неизвестная нам ма¬
шина с пенсильванскими номерами. Не думаю, что она окажется каким-
нибудь хламом. В этом штате у них есть преимущество: можно быстро
пересечь его, минуя контрольные пункты.
— Помню время, когда вообще не было платных дорог, — сказал Мэй¬
сон. — Уйма времени требовалась, чтобы проехать Пенсильванию.
— Итак, допустим, что к сегодняшнему утру они добрались до Пен¬
сильвании и опять спрятались. — ГУс Карби нарисовал на карте продолго¬
ватый овал, почти касающийся границы штата Нью-Джерси. — Предпо¬
ложим, сейчас они где-то здесь.
— Звучит убедительно, ГУс, — усмехнулся Мэйсон скептически.
— Давай считать, что с момента убийства Арнольда Крауна, кроме уго¬
на машины, они ничего не сделали. Мы знаем, что они слушали радио
346
в «бьюике». Даже накачанные наркотиками и уверенные в себе, эти типы
знают, что являются самыми знаменитыми преступниками за последние
двадцать лет. Им только невдомек, что эта известность играет им на
PW.
— К чему ты клонишь, ГУс?
— Теперь я должен противоречить самому себе. Если они держатся
главных дорог, я проиграл. Если же они едут по второстепенным дорогам
через Джерси, я прав. Они хотят попасть в Нью-Йорк, и они почти у цели.
Они знамениты, накачаны наркотиками. В три часа утра мало кому придет
в голову ехать в Нью-Йорк. Сейчас почти до девяти светло. Они где-то
рядом с Пенси-пайком, откуда можно попасть к Джерси-пайк. Летом по
вечерам там оживленное движение. Поставь себя на их место. Что бы ты
сделал?
Мэйсон Ивз покусал губы, кивнул:
— Ладно, ГУс. Я мог бы рискнуть проехать через пайк и добраться до
города к полуночи. Я бы, наверное, бросился в Нью-Йорк, когда цель так
близка, вместо того, чтобы ждать еще день.
— Возможно. Но они проделали большой путь. Может, девушка утоми¬
лась, может, им всю ночь пришлось сражаться с разбитыми пенсильван¬
скими дорогами, и они устали. Короче, по-моему, они остановились в рай¬
оне Гаррисберга.
— Й>1 собираешься высунуться со своей версией? Если да, то как ты
это сделаешь?
— Вы едете через пайки, и у вас возникают проблемы. Нужно отме¬
титься в двух местах. Первый раз на въезде. Там имеется телефонная связь
с контрольными вышками, откуда могут передать по радио в полицейские
патрульные машины. Второй раз вас могут проверить полицейские пат¬
рульные машины. Сегодня понедельник. Так что на дорогах обычное дви¬
жение плюс отпускники. Если вы кого-то ищете, надо выбрать самый прос¬
той вариант.
— Согласен.
— Итак, предположим, ребята из полиции на двенадцати пропускных
пунктах из Гаррисберга. Они настороже. Караулят приличную машину с
пенсильванскими номерами, в которой трое мужчин и две женщины.
— По-моему, таких машин будут сотни.
— Значительно меньше^ чем ты думаешь. Ведь это не совсем обычная
компания. Машин с одним, двумя или тремя пассажирами будет девяносто
девять из ста. Когда в машине четверо пассажиров, чаще всего это или
две пары, или четверо мужчин, или четыре женщины, не считая детей. Я
бы приказал проводить обычные дорожные проверки так, чтобы патрули
тоже участвовали в поиске нашей четверки.
Ивз немного подумал.
— Как, по-твоему, еще есть время?
— Думаю, Данниген бы клюнул и занялся этим. А может, все уже
сделано?
347
— Сомневаюсь, ГУс. Чего ты боишься? Tfei много раз высовывался зна¬
чительно дальше, чем сейчас.
Карби опять сел и усмехнулся.
— Ты ничего не понимаешь, Мэйс. Если моя интуиция не сработает,
то никто никогда о ней не узнает. Но если все получится, как я сказал,
то сразу начнут трубить в трубы.
Несколько секунд на лице у Мэйсона Ивза было выражение недоумения.
Потом он улыбнулся.
— О’кей, честолюбивый подлец. Так вот зачем ты вызвал меня! Чтобы
я написал, что Карби ставит на дорогах капканы на «Волчью стаю».
— И еще ты мог бы уговорить Петерсона передать это по радио, —
смиренно добавил ГУс Карби.
— И чтобы он связался с телевидением. Я нарву свежего лавра и сде¬
лаю тебе венок. Теперь можно звонить Даннигену.
— Я позвонил ему час назад, — почти прошептал шериф Карби. —
Кажется, ему идея понравилась. Когда нас соединили, в трубке раздался
щелчок: разговор записывался на пленку. У меня тоже есть магнитофон,
Мэйс. Думаю, что, если все удастся, у Петерсона будет прекрасная лента
для ^адио, поэтому я тщательно подбирал слова. Я вставил фразу о том,
как чудесно жить в обществе, где самые крупные полицейские советуются
с простыми шерифами.
— Ъл когда-нибудь думал стать губернатором, ГУс?
— Только по ночам, когда не мог заснуть. Во время бессонницы о чем
только не передумаешь...
На шоссе № 30 между Йорком и Ланкастером, недалеко от реки Саскуэ¬
ханна в довольно живописной местности расположился «Шэйди-
сайд-мотор-мотель»: горячая вода, облицованные кафелем ванные комна¬
ты, бесшумные замки, мягкие матрацы, хорошая кухня. Шесть довольно
безобразных маленьких кирпичных домиков стоят вдали от шоссе у подно¬
жия холма, засаженного яблонями.
Домики построил больше двадцати лет назад Ральф Вивер. Всю жизнь
он возделывал эти восемьдесят акров земли, подобно отцу и деду. Когда
его окончательно скрутил артрит, он вложил все свои сбережения в строи¬
тельство шести домиков, несмотря на возражения жены Пэрл. Вивер умер
от удара через два года после окончания строительства последнего доми¬
ка. Соседи думали, что вдова распродаст имущество — ведь здесь ее ничто
не удерживало. Авария, болезнь и война унесли жизни всех четверых ее
детей, они даже не успели жениться. Соседи думали, что она продаст мо¬
тель и будет экономно жить на крошечный доход.
Однако Пэрл продала не всю землю, а оставила себе пять акров и сама
стала вести небольшое дело. В свои семьдесят два года Пэрл Вивер облада¬
ла прямой мощной фигурой и громким пронзительным голосом. Раз в не¬
делю Пэрл Вивер ездила на своем древнем «додже» в Йорк за покупками.
Каждый год она засаживала небольшой огород и все, что не могла
348
использовать летом, заготавливала на зиму. Голодные путешественники за
шестьдесят центов получали деревенский завтрак, достойный Гаргантюа.
Летом двухместные домики сдавались по пять долларов, а одномест¬
ные — по четыре. В отличие от прежнего времени, когда помимо коттед¬
жей приходилось сдавать даже свободные спальни в большом доме, посто¬
яльцев стало меньше. Последний раз Пэрл сдала спальню в доме три года
назад, но по-прежнему продолжала содержать дом, как и коттеджи, в об¬
разцовой чистоте.
Каждое лето она зарабатывала все меньше и меньше, но надеялась, что
сумеет протянуть до смерти. Пэрл не хотела бросать дом, где прошла вся
жизнь. Единственной уступкой одиночеству стал купленный шесть лет на¬
зад телевизор.
В воскресенье ночью Пэрл сдала два домика, хотя надеялась на боль¬
шее. Постоялец из одноместного собрался уезжать очень рано, до завтрака,
а молодая пара попросила приготовить завтрак к восьми. Это даст еще
доллар двадцать центов.
Ее спальня находилась у входа, прямо над вывеской, в ночное время
освещавшейся лампой. Ночной звонок был проведен в ее комнату. Когда
кто-то звонил, Пэрл Вивер сразу же вставала и выглядывала в окно. При¬
ехавшие стояли на свету. Она приглядывалась, не пьяны ли они. Еще она
была очень осторожна с молодыми, хихикающими парочками. Если посе¬
тители ей не нравились, она открывала окно и кричала тртонш* тотоздм,
пронзающим ночь: «Закрыто! Уезжайте! Уезжайте!» Никто не отваживал¬
ся оспорить решение, высказанное с такой уверенностью.
В понедельник утром незадолго до рассвета ее разбудил звонок. Через
окно Пэрл увидела хороший автомобиль и мужчину, спокойно стоявшего
рядом. Он был как будто прилично одет.
— Подойдите ко входу, — закричала Вивер. — Я сейчас.
Она надела халат и спустилась вниз. Включила яркую лампочку над
крыльцом и вновь оглядела мужчину. Перед ней находился молодой чело¬
век привлекательной наружности, со следами усталости на лице.
Пэрл пригласила его в дом. Он сказал, что ему нужно, она назвала цену
и заставила записать имена путешественников в регистрационный журнал.
Парень не захотел предварительно осмотреть домики. Пэрл заверила, что
в них чисто и есть все необходимое. Она велела молодому человеку занять
два крайних коттеджа справа и не шуметь, потому что люди спят. Еще
Пэрл спросила, когда они уедут. Он ответил, что точно не знает, но ближе
к концу дня.
Когда машина отъехала, хозяйка прочитала имена, которые парень за¬
писал в журнал: «Мистер и миссис Дж.Д.Смит, мистер У.Дж.Томпсон, ми¬
стер Г.Джонсон — все из Питтсбурга».
Пэрл поджала губы. Что-то ей не понравилось. Молодой человек очень
устал, но все же вымученно улыбался. Несколько раз он глупо рассмеялся
без видимой причины. Руки у него оказались довольно грязными, что не
соответствовало первому впечатлению, да еще дрожали, когда он писал,
349
так что буквы получились довольно корявыми и фамилии — очень уж они
оказались простыми. С другой стороны, множество людей носит самые
обычные фамилии. Поэтому они называются распространенными. И люди
с такими фамилиями вполне могут оказаться вместе, в прекрасной машине.
Пэрл Вивер вернулась в спальню и легла в кровать. Через час она вста¬
ла — уехал жилец из одноместного домика, который уже не раз останавли¬
вался у нее. На прощание он махнул рукой, и она помахала в ответ.
В восемь тридцать пришла завтракать молодая парочка. Она кормила их,
пока они не запросили пощады. Пэрл была глубоко удовлетворена тем,
что они уехали, прилично позавтракав, вероятно, впервые за год.
Четверо спящих постояльцев поставили машину между домиками. Это
была коричнево-желтая машина с двойными фарами, на большом радиато¬
ре будто застыла ослепительная ледяная улыбка.
Ее всегда раздражало, когда люди долго спят, даже если позади у них
целый день пути. Дневной сон она считала барством. Человеку следует на¬
ходиться под божьим солнцем. Пэрл Вивер собиралась сегодня съездить
в Йорк, но ей не хотелось оставлять постояльцев одних. Поездку можно
отложить на завтра. Как всегда, когда ей приходилось менять планы, у
нее испортилось настроение.
После четырех она услышала шум старого водяного насоса, и ей стало
ясно, что те люди в конце концов встали. Она вспомнила, что не предупре¬
дила молодого человека о завтраке. Веселенькое время для завтрака —
четыре часа дня! Но если они захотят, она их накормит. Ей нельзя пренеб¬
регать двумя долларами и сорока центами. Она зашла на кухню, чтобы
убедиться, что у нее хватит еды на четверых. Яиц достаточно, а кукурузно¬
го хлеба полным-полно. Правда, бекона маловато, но есть овсянка для тех,
кто захочет, и кофе. Все будет отлично.
Пэрл Вивер повесила фартук на кухонную дверь, пригладила волосы и
направилась в сторону домиков. Футах в двадцати она услышала, как хлоп¬
нули дверцы автомобиля и заработал мотор.
Машина взревела и, казалось, прыгнула на нее. В голове Пэрл промель¬
кнула обжигающая мысль о смерти. Ей показалось, что она стоит на
месте; замерев от ужаса. На самом деле Пэрл нырнула влево, вытянула
руки, чтобы смягчить падение. Автомобиль задел ее крылом, и она перека¬
тилась на спину, высоко взмахнув ногами.
До того как слезы выступили у нее на глазах, она увидела притормозив¬
шую перед выездом на шоссе машину. Старуха слишком перепугалась, что¬
бы догадаться запомнить номер. Она сосредоточилась на лицах пассажи¬
ров. Мужчина, такой безобразный, что его можно показывать на ярмарках
в клетке: Человек за рулем в очках с небольшой лысиной. В его лице с
острым подбородком было что-то лисье. ТУг машина повернула на
Ланкастерское шоссе и скоро превратилась в блестящую точку.
Рядом с собой Пэрл Вивер услышала, как рыжая белка насмехается над
ней. Пгаза Пэрл прояснились. Она увидела белку, сидящую на низкой толс¬
той ветви и смотрящую вниз.
350
— Пытались убить меня! — сказала она белке. — Ну и ну!
Белка успела выслушать два первых слога перед тем, как пронзитель¬
ность голоса испугала ее, и она скрылась в дупле высоко на дереве.
I Пэрл Вивер очень медленно поднялась и поковыляла к дому. Плечо, по¬
хоже, было вывихнуто, рука онемела. Правая лодыжка начала распухать.
Голова кружилась.
— Хотела предупредить их о завтраке, а они чуть не сбили меня, —
ворчала старуха.
Она вошла в гостиную и села в кожаное кресло. В этом кресле всегда
сидел Ральф.
— Почему? — горько спрашивала она восточный коврик, фарфоровых
кошечек, лампу с абажуром, телевизор. Она не могла забыть взрыв смеха
из бешено лягавшейся машины. — Неужели чтобы повеселиться? Или...
они не хотели, чтобы их видели?
Что-то в ее голове стало проясняться. Пэрл смотрела на экран телеви¬
зора. Какой ужас! Бедная девочка. А ведь они очень похожи на тех пре¬
ступников...
— Боже всемогущий! — тихо пробормотала она. — Они могут вернуть¬
ся, чтобы добить меня.
Старая женщина вскочила с кресла. Она не успокоилась до тех пор, пока
не заперла все двери и не достала ружье Ральфа, которое все время хотела
продать и почему-то не продала. Прошло не менее пятнадцати минут, пре¬
жде чем она поняла, что эти люди не вернутся. Пэрл Вивер отказалась
от телефона шесть лет назад. Ей пришлось прошагать почти полмили по
шоссе до дома Брумбаргеров, захватив на всякий случай ружье.
Спустя две минуты после того, как Пэрл Вивер добралась до соседей,
в полицейском участке раздался телефонный звонок. Через пятьдесят ми¬
нут все ранее оповещенные посты на въездах к дорожным заставам полу¬
чили ночную информацию. Следовало искать «меркурий» 38-го или 39-го
года выпуска, коричнево-желтый, с противотуманными фарами, радиоан¬
тенной, пенсильванскими номерами. Пассажиры — трое мужчин и одна
женщина. Старая леди была наблюдательна и уверена в своей памяти.
Лафингтаун, приятный городок в Пенсильвании, стоял у подножия гор¬
ной гряды. Житель Лафингтауна Михаэл Брус Хэллоуэлл презирал всех
остальных жителей городка. В школе мальчик учился под именем Карла
Ларча Хэллоуэлла. В школьной характеристике говорилось, что он очень
умен, обладает богатым воображением, но плохой организатор, трудно
сходится с ребятами, не спортсмен, любитель спорить и язвить. Учителя
считали этого хромого и близорукого прыщавого мальчика очень способ¬
ным, но опасным. Они с удовольствием избавлялись .от него спустя год.
Мускулистые одноклассники полагали, что из него можно сделать более
общительного парня, если при каждом удобном случае давать ему подза¬
тыльник. Но после побоев, вытирая с лица кровь, Карл обливал обидчиков
351
ледяным презрением и обзывал деревенщиной. Сестры считали его невы¬
носимым мальчишкой.
Все это не тревожило Карла Ларча. Он прочитал больше половины
книг из городской библиотеки. Мир книг нравился ему намного больше,
чем окружающая жизнь. Впечатления и мысли он записывал в тайный
дневник, с удовольствием думая, что, если о содержании записей узнают
в городе, разразится грандиозный скандал. Он был абсолютно уверен, что
однажды жители Лафингтауна удивятся, какой человек жил среди них, и
будут очень благодарны даже за его постоянное презрение к ним.
В то знаменательное лето Карл узнал, что книги могут приносить еще
большее удовольствие, если их читать вдали от городского шума. Поэтому
каждый день, когда погода благоприятствовала, он укладывал книги, днев¬
ник, бутерброды и термос с молоком в корзину, висящую на руле велоси¬
педа, и отправлялся за город.
Утром 27 июля Карл Ларч, тяжело дыша, добрался до поворота на
песчаную дорогу, превращавшуюся в узкую тропинку. Перед тем как спря¬
тать велосипед в кустах, он заметил следы машины. Любители пикников
или любовники, подумал мальчик. Кем бы они ни были, они занимались
глупостями, это уж наверняка.
Карл спрятал велосипед и, взяв свои вещи, пошел вниз по короткому
крутому склону к ручью, перешел через него по камням и взобрался на
холм, где была широкая и ровная поляна в тени старых деревьев. Ему нра¬
вился открывавшийся отсюда вид на холмы, еще не изгаженные человеком.
Он провел долгий летний день на поляне, читая, записывая и размыш¬
ляя. Когда заходящее солнце предупредило, что наступает вечер, Карл бро¬
сил последний взгляд на мягкие очертания холмов и спустился к ручью.
Переправляясь через ручей ярдах в тридцати ниже места, где шел утром,
он боковым зрением заметил что-то непривычное. Повернув голову, обнару¬
жил около маленьких круглых валунов выступающие из воды женские ноги,
потом запачканную и задранную белую юбку, плавный изгиб спины в плот¬
но прилегающей зеленой блузке. Рука была зажата между валунами. Лица
не видно. Вода с холодной настойчивостью колыхалась на усыпанном ка¬
мешками изгибе спины и играла белокурой прядью волос.
Несколько секунд длилось оцепенение. Затем Карл выскочил на крутой
берег и бешено помчался к спрятанному в кустах велосипеду. Но тут его
пронзила мысль, что Вилл он, Менкен и Кристофер Фрай не стали бы в
такой ситуации вести себя, как трусы. Невозмутимость и бесстрашие явля¬
лись основными достоинствами этих литературных героев. Поэтому Карл
вернулся к женщине, опустился на колени и внимательно осмотрел ее.
Только после этого он достал велосипед и через двадцать минут подъ¬
ехал к полицейскому участку.
— Я хочу кое-что заявить, — высокомерно сказал он скучавшему за ис¬
царапанным столом полицейскому.
Полицейский презрительно взглянул на мальчишку.
— Что заявить, мальчик?
352
— Я нашел в холмах тело женщины. Она или мертва, или сильно ране¬
на. Босая блондинка лет, вероятно, двадцати, в белой юбке и зеленой блуз¬
ке. На песчаной дороге недалеко от места, где она лежит, остались следы.
Я бы сказал, что она лежит там со вчерашней ночи.
— Где ты видел эту женщину, парень?
— Мы быстрее доедем туда, чем я буду объяснять. Давайте возьмем
доктора, «скорую помощь» и еще полицейских, если нужно. Я поеду в пер¬
вой машине и буду показывать дорогу.
— Если это шутка...
Карл сказал ледяным голосом:
— Если бы мне нравилось шутить, я бы придумал что-нибудь по¬
смешнее.
Операция закончилась удачно, потому что за дело взялись профессиона¬
лы и потому что план был почти безупречным. Операция стала классиче¬
ской, попала в толстые журналы и использовалась в качестве примера для
обучения в полицейских школах.
Когда машину не берегут, она становится дребезжащей развалюхой. Но
если с ней обращаться хорошо, она может двигаться так тихо, что люди
в десяти футах ее не услышат.
Этот пикап представлял уникальную проблему. Шоссе, по которому на
высокой скорости мчится множество машин, не место для перестрелок. Не¬
возможно остановить машину, не вызвав гигантскую мешанину из автомо¬
билей. Если начнется погоня, неизбежны большие жертвы. Поэтому реши¬
ли тихонько красться за машиной, чтобы усыпить внимание четверки и
заманить ее туда, где можно будет спокойно взять.
В 5.22 разыскиваемая машина вошла в Пенси-пайк через 22-ю станцию
в Моргантауне. Служащий немедленно позвонил в ближайший контроль¬
ный центр и сообщил ее номер. Выяснилось, что автомобиль был угнан
в воскресную ночь в районе Питтсбурга. Любому полицейскому известно,
что номера и описания украденных машин рассылаются по всей стране,
но ловить машины почти бесполезно, потому что угонов слишком много.
Всего несколько патрульных с прекрасной памятью проверяют данные по
украденным машинам, пытаясь бороться со скукой на дежурстве. Но если
украденную машину ведет не вызывающий подозрения человек, его задер¬
живают крайне редко.
Как только сообщили о появлении разыскиваемой машины, объявили тре¬
вогу. Ближайшим патрульным машинам было приказано выйти на цель. В
течение двадцати минут, пока разыскиваемая машина ехала по Вэлли-Фордж,
за ней установили слежку. Обычная машина с двумя полицейскими в штат¬
ском подъехала к «Меркурию» достаточно близко, затем, чтобы не вызы¬
вать подозрений, отстала ярдов на четыреста. Примерно в миле от первой
шла патрульная машина. У каждого ответвления были выставлены патру¬
ли, которые держали связь с машиной, преследовавшей преступников.
Преследователи и преследуемые катили на постоянной скорости в
12 Дж. Макдональд «След тигра»
3S3
шестьдесят миль навстречу зарождавшимся далеко на востоке сумеркам.
Вместе с ними на той же скорости мчались другие машины — отдыхаю¬
щие, продавцы, люди, направлявшиеся в Филадельфию провести вечер.
На центральном контрольном пункте следили за большой электронной
картой. Ничего нельзя было передавать по радио, потому что в «Мерку¬
рии» могли услышать. Кроме того, любой намек по радио мог заставить
тысячи идиотов броситься сюда в надежде увидеть кровь.
За рулем четырехдверного «Меркурия» сидел загорелый молодой чело¬
век. Рядом с ним расположился очкарик. Эрнандес и девушка находились
сзади. Девушка казалась спящей.
В 6.35 «Меркурий» въехал на Нью-Джерси-пайк. Машины преследования
поменялись. Теперь за преступниками ехали трое хорошо вооруженных по¬
лицейских.
В 7.18 «меркурий» сбавил скорость и въехал на заправочную станцию.
С контрольного пункта спросили:
— Вы можете сейчас их взять?
— Здесь не очень удобно. У колонок много машин. Вокруг бегают дети,
но... подождите! Водитель вышел, а за руль сел очкарик. Тот, что вышел,
показывает на стоянку. Похоже, они припаркуются там. Сейчас, кажется,
все в порядке.
— Рядом с вами патрульная машина номер тридцать три. Через четыре
минуты подъедет... номер семнадцать, а через шесть — двадцать восемь.
— Поставьте семнадцатый так, чтобы преградить им дорогу обратно,
на всякий случай. Водителя будем брать прямо сейчас.
Кирби Стассен сначала зашел в туалет. Оттуда направился к сигаретно¬
му автомату, а затем к стойке, у которой толпились люди. Дождавшись
очереди, он заказал четыре гамбургера и четыре кофе. Девушка за стойкой
поставила ему на картонный поднос. Когда Стассен протянул руки к под¬
носу, на его запястьях ловко защелкнулись наручники.
Его ввели в комнату управляющего.и тщательно обыскали, завели руки
за спину и оставили под охраной полицейского.
Когда схватили Наннет Козлову, она начала брыкаться и извиваться с
такой силой, что полицейские едва удерживали ее. Наконец им удалось вта¬
щить девушку в комнату для обслуживающего персонала. Они держали ее
за руки, пока официантка по их приказанию вела обыск. Наннет была так
возбуждена, что ее пристегнули наручниками за запястья и лодыжки к тя¬
желому креслу.
Эрнандес и Голден оставались в машине. «Меркурий» стоял далеко от
здания, поэтому они не слышали криков Нэн. Не дождавшись спутников,
Голден вышел из автомобиля и рысцой устремился к кафе. Однако прятав¬
шийся в машине полицейский не дал ему достичь цели. Он ударил Голдена
так, как мешок с кирпичами мог бы ударить тряпичный манекен. Голден
рухнул как подкошенный. Очки слетели с него, но не разбились. В это же
время другой полицейский подполз к «Меркурию» и направил прямо в лицо
Эрнандесу револьвер 38-го калибра.
354
— Только пошевелись, — прошептал полицейский. — Только пошеве¬
лись.
Запястья Эрнандеса оказались такими толстыми, что с наручниками
пришлось повозиться.
Преступников рассадили по патрульным машинам и увезли. После не¬
обходимых формальностей всех четверых рассадили по камерам.
О том, что нашли Хелен Вистер, передавали по радио и телевидению,
начиная с семи часов вечера. В девятичасовых выпусках новостей появи¬
лось сообщение о захвате банды.
Стассены были на большом ужине. В девять включили телевизор. Ник¬
то не обращал на него внимания, пока кто-то не закричал: «Эй! Внима¬
ние!» Все замолчали. Эрни Стассен прослушала сообщение со стаканом
мартини и тарелкой в руках.
— Ерунда, конечно, — сказала она высоким, ровным голосом и начала
неестественно громко смеяться. — Нелепая ошибка.
Уолтер взял жену за руку и вывел из комнаты. По дороге она все время
говорила о смешной ошибке. У дома их уже ждали репортеры.
Репортер из Сан-Франциско, знакомый с миром, где жила Наннет, отко¬
пал несколько подробностей и достал фотографии той поры, когда та ра¬
ботала натурщицей. Одну из фотографий с пририсованными лифчиком и
трусиками стали показывать по всей стране.
В нескольких подвалах и кафе, где собирались знакомые Сандера Голде¬
на, говорили, что все происшедшее не похоже на него, что он мягкий и
смешной тип с извращенным интеллектом.
Дело «Волчьей стаи» стало постепенно угасать. Газеты попытались
оживить его, и им повезло. Сначала пресса занималась Эрнандесом, вслед
за ним появились еще три типажа: единственный сын богатых родителей,
зеленоглазая эмигрантка — бывшая натурщица и блаженный битник, раз¬
будивший ярость «Волчьей стаи».
Но мало-помалу и эти новости потускнели и переместились в самый
низ шестнадцатой страницы. Процесс снова всколыхнул интерес к четверке.
Пресса неплохо подготовилась к началу суда. Процесс принес городу Мо¬
нро примерно миллион долларов.
Глава 12
ДНЕВНИК ДОМА СМЕРТИ
Все произойдет ЗАВТРА, и это самое большое слово на свете. Оно засе¬
ло в тайных уголках моего мозга, то вспыхивая, то угасая. Прошлую ночь
я не спал вообще. Если удастся, не буду спать и сегодня. Чувствую, что
усталость может принести определенные моральные выгоды.
Человеческий мозг, осознавший свое уничтожение; отказывается при¬
нять факт, что ЗАВТРА он будет выключен как свет на чердаке. Но это
действительно случится, и ничто не может предотвратить неизбежного.
335
Я должен буду вытерпеть краткий церемониал — усесться на безобразном
троне, выслушать несколько бессмысленных слов священника, а затем со¬
браться с силами и ждать, когда будет приведено в действие то, за чем
мистер Франклин1 охотился с помощью воздушных змеев. Сотворенная че¬
ловеческими руками молния на этот раз будет использована с максималь¬
ной эффективностью. Иногда мне удается думать об этом так, будто я ста¬
ну наблюдателем, спокойным и любопытным. В следующий миг я вспоми¬
наю, что это буду Я, бесценное, незаменимое Я, и кислая тошнота подсту¬
пает к горлу. Я сгибаю и разгибаю руку. Какой чудесный и сложный меха¬
низм, гибкий, сильный. Им можно пользоваться еще пятьдесят лет.
Кажется непостижимым безумием, чудовищной утратой превращать ее в
холодное мертвое мясо. Мои глаза движутся, как хорошо отрегулирован¬
ный аппарат, фокусируясь с мгновенной точностью. В чем их вина? Почему
они остекленеют в вечном покое? В брюках лежит вялый и немного смеш¬
ной орган воспроизводства, которому больше не придется трудиться.
В тепле, в дали от яйцеклеток, дремлет сперма, не зная о своей и моей
неминуемой гибели. В чем ее вина? Разве можно быть уверенным, что из
нее не появился бы на свет Божий гений?
В каком-то ином, более разумном и справедливом мире, эти невинные
органы были бы спасены. Там, я думаю, существуют искусно направляе¬
мые потоки электронов, опытные доктора. Вина, личность, память — все
это уничтожается. Но невинное тело спасают, и новая личность, новая па¬
мять встраиваются в мозг.
Очень ясно осознаю еще одно чувство, привычное для всех осужденных.
Это особый род тоски по тому, что я уже никогда не сделаю, настоящая
ностальгия по будущему, словно я могу вспомнить, что значит быть ста¬
рым и смотреть на луну, держать на коленях детей, целовать жену, с кото¬
рой никогда не встречался. Эта печаль внутри меня. Я хочу извиниться
перед женой, хочу объяснить что-то детям. Мне жаль. Я никогда не приду
к вам, меня остановят по пути.
Вчера я порвал страницы, на которых записал обобщенную характери¬
стику человечества. Я ничего не знаю о людях, кроме того, что ЗАВТРА
они убьют меня.
Я могу сказать несколько очень простых фраз, которые, уверен, пра¬
вильны. Никто, ни один человек не может себя познать. Ни один человек
не может определить или открыть цель своего существования, но только
нелюбопытные, глупые люди не думают об этом.
И вот еще что. Мы все; каждый из нас, находимся очень близко от чего-
то странного, темного — каждый день и всю жизнь. Никто не может уга¬
дать, когда какая-то малость, случайность могут слегка изменить человека,
и он обнаружит, что его вынесло из привычного и тащит навстречу неиз¬
вестности, которая поглотит его.
1 Бенджамин Франклин — американский государственный деятель и уче¬
ный, исследователь электричества.
356
В ту давнюю ночь Сэнди осторожно проехал через Монро. Снова гнать
он начал только после поворота на 813-е шоссе. Было приятно мчаться
на большой скорости. Я хотел, чтобы между мной и Кэти стало как можно
больше пространства и времени. И еще отъехать подальше от продавца
и всего прочего.
Мир продолжал меняться все быстрее, двигаясь к какому-то неизвестно¬
му нам концу. Я старался не думать ни о прошлом, ни о будущем, а скон¬
центрироваться только на настоящем. Бессмысленно думать о возвраще¬
нии в нормальную жизнь. Я выпросил у Сэнди побольше таблеток. Они
уносят туда, где не происходит ничего плохого. Примерно то же бывает
в ранней юности после трех банок пива, когда вы и ваши пятнадцатилет¬
ние друзья мчитесь ночью с пляжа домой.
Как только Сэнди затормозил перед белым светом фар стоящего на
обочине автомобиля, словно поднялся занавес театральной сцены под от¬
крытым небом.
Сначала парень думал, что мы собираемся ему помочь, и мы, может,
даже помогли бы, если бы он вел себя по-другому. У нас не существовало
никакого плана. Происшедшее оказалось импровизацией. Крепкий и силь¬
ный парень очень беспокоился за девушку. Он повел себя неправильно, и
через некоторое время, как только у них с Шаком завязалась драка, я знал,
что мы убьем его.
Когда я влез в драку, он ударил меня в ухо так сильно, что небо закру¬
жилось, а колени ослабли. Как здорово, что он сделал это! Удар вызвал
во мне всплеск ярости и обеспечил некоторое самооправдание. Я участво¬
вал в убийстве, моя личность растворилась в группе. Словно проснувшись,
я увидел, как Нэн вонзает в него нож. Я словно заглянул на самое дно
ада. Кровь на ее кулаке и запястье казалась черной. Я ногой столкнул тело '
парня в канаву, чтобы он был подальше от нее. Нэн вся дрожала.
Девушка, которая была с убитым парнем, выглядела ошеломленной и
покорной. В свете фар я увидел шишку у нее на голове, спутанные и запач¬
канные кровью белокурые волосы.
— Маленькая леди вытащила счастливый номер и выиграла путешест¬
вие под луной. Отведите ее к машине; — приказал Сэнди.
Мы посадили девушку на заднее сиденье между мной и Нэн.
На переднем сиденье Шак, пригнувшись, считал при свете лампочек
приборного щитка деньги убитого парня.
— Мы разбогатели! — прокаркал Сэнди, когда Шак назвал сумму.
У меня дрожали колени. От удара разболелась голова. Костяшки паль¬
цев правой руки распухли и тоже болели.
— Одним болваном на свете меньше! — объявил Сэнди.
— Я думал, что ты любишь их всех, — сказал я.
— Люблю, люблю, дорогой мальчик. Бог их тоже любит, поэтому и
наделал так много. Нэн, дорогая, повернись и посмотри в то черное окно.
За нашей новой подругой кто-нибудь может приехать. Я хочу подальше
уехать. Промычи, если увидишь свет фар, Нано.
357
— Какого черта мы берем ее с собой? — возмутилась Нэн.
— Рыцарство, дорогая, старомодное, благородное рыцарство. У нее нет
ни средств передвижения, ни кавалера. Что я еще мог сделать?
— Нам нужно больше женщин, — заявил Шак.
В этот момент девушка заговорила.
— Пожалуйста, я хочу домой, — вежливо сказала она очень тихим, чис¬
тым детским голосом. Я слышал такой голос раньше. Это было на вече¬
ринке, где один из гипнотезеров-любителей обнаружил, что моя девушка
хорошо поддается внушению, и перенес ее в прошлое, кажется, в третий
класс. Она говорила таким же детским голосом.
Навстречу нам проехала машина, и я разглядел в свете фар лицо девуш¬
ки. Блондинка вежливо и серьезно смотрела на меня, но мне показалось,
что она вот-вот расплачется.
— Как тебя зовут, дорогая? — спросил я ее.
— Хелен Вистер.
— Сколько тебе лет, Хелен?
-Что?
— Сколько тебе лет?
— Мне... почти девять.
Сэнди заржал, а Шак пошутил:
— Это самая здоровая девятилетняя девка, которую я когда-либо...
— Заткнись! — велел я им. — От удара по голове иногда случается
сильная амнезия.
— У меня болит голова, и я хочу домой, пожалуйста, — сказала Хелен.
— Странно, — объявила Нэн.
— Сэнди, она могла получить сильную травму головы, — сказал я.
— Ах, какая досада! — усмехнулся Голден.
— Черт, какой тебе от нее толк? Мы могли бы оставить ее в одном
из маленьких городков.
— Очень интересно, — насмешливо сказал Сэнди. — Начинается про¬
цесс расслоения общества. Она пришла из другого класса, и он сразу это
признал. Неожиданно у него появилась сестра. Что она сделала, Кирби?
Пронзила твое сердце?
— Ладно, как ты собираешься с ней поступить?
-е- Я расскажу тебе, добрый самаритянин. Мы возьмем ее с собой. Если
ей станет хуже, выбросим, но не в городе. Если^ей не станет хуже или
она поправится, мы с ней позабавимся. Правильно, Шак?
— Позабавимся, Сэнди. Ты настоящий босс, — восторженно отозвался
Эрнандес.
— Пожалуйста, отвезите меня домой! — взмолилась Хелен.
— Мы везем тебя домой, дорогая, — сказал я. — Но это далеко.
— Далеко?
— О, мы будем ехать долго, много часов. Почему бы тебе не вздрем¬
нуть, Хелен? — Я обнял ее и положил голову себе на плечо.
— Иисус Христос! — воскликнула Нэн.
358
— Ревнуешь? — поинтересовался Сэнди.
— К этой полинялой чокнутой блондинке? Черт, нет, конечно!
Женщина-ребенок устроилась поудобнее. Она несколько раз тяжело
вздохнула и быстро, как маленькая, заснула.
Мы мчались сквозь ночь, и Сэнди напевал:
— Фи фай фиддли-я-ох, фи фай фиддли-я-ох, ох, ох, ох, ох.
Мы попали в ловушку. Мы были обречены быть вместе как жертвы
наводнения, плывущие на обломках крыши. То, что случится, произойдет
со всеми нами.
Девушка спала. От ее влажного дыхания моей шее стало мокро. В ответ
на ее беспомощность во мне что-то дрогнуло, и в то же время она вызыва¬
ла раздражение. Я повидал очень много этих живых и блестящих девушек,
таких очаровательных и несгибаемо честолюбивых. Эти роскошные девоч¬
ки со стальным взглядом были самыми дорогими проститутками в исто¬
рии человечества. Они предлагали сто двадцать фунтов здорового, чистого
высокомерного мяса, а расплачиваться приходилось язвой или коронарной
болезнью. Они не трудились подсластить сделку невинностью. В тот мо¬
мент, когда вы, загипнотизированный, надевали кольцо на ее гордо вытя¬
нутый пальчик, этого старомодного достоинства уже не было и в помине,
и его кончина праздновалась много раз — на вечеринках, лыжных уик-эндах,
на яхтах и в круизах. Подобная признанная и извиняемая многими распу¬
щенность являлась фактически их преимуществом. Найдя свою дорогу в
джунглях секса, они, вероятно, до такой степени испытывали сексуальный
голод, что могли пойти на невыгодный брак с ничего не обещающим мо¬
лодым человеком.
Я нашел ее руку, нащупал крохотный холодный камень на обручальном
кольце. Интересно, кто оказался ее добычей? Я чувствовал, что это не тот
крепкий тип, оставленный нами мертвым в канаве. Нет, она, как охотник
в заповеднике, имела широкий выбор дичи. Он — дружелюбный, вежли¬
вый, хорошо образованный, высокий и красивый. Он остроумен, но не на¬
столько, чтобы это могло повредить карьере. Его профессия даст им хоро¬
шее положение в обществе. Он зашел уже так далеко, что готов обменять
свою бессмертную душу на постоянный, законный и неограниченный до¬
ступ к ее дорогому белью.
Нет, это не для меня, подумал я. Я никогда не подчинюсь этой бездуш¬
ной рутине.
В течение долгой ночной поездки она просыпалась дважды и каждый
раз детским голоском просилась домой, в свою постель.
Сэнди нашел место для остановки — ветхие пыльные коттеджи на ку¬
рорте под названием Севен-Майл-Лэйк. Он обладал особым талантом в
выборе безопасных мест. Здесь можно хорошо зарыться. Несколько раз
Сэнди включал радио. Оказалось, весь свет ищет нас. По радио передали*
что мы схватили дочь богатого хирурга, которая собиралась выйти замуж
за архитектора. Мы узнали, что двое свидетелей видели* как мы совершили
убийство. Мы узнали, что его звали Арнольдом Крауном и что он владел
359
бензозаправочной станцией. Мир поведал нам, что мы презренные, бессер¬
дечные чудовища, которые, накачавшись наркотиками, разъезжают по
стране и убивают ни в чем не повинных людей.
Мы не могли узнать себя в описываемых людях. Сэнди выразил это сло¬
вами: «Они не должны позволить таким людям находиться на свободе».
У меня не возникло сложностей с неряшливой хозяйкой, сдавшей нам
коттедж. Единственное, что ее интересовало, — двадцать пять долларов
наличными. Мы выгрузили вещи, вошли в домик и включили свет. Спаль¬
ни находились по обе стороны маленькой гостиной. Нэн отвела Хелен в
ванную, получив от Голдена приказ не трогать ее.
Мы с Сэнди уселись на продавленную кушетку, откинувшись, к стене
и задрав ноги на кофейный столик. Шак стоял с бутылкой джина. В комнате
росло напряжение; и у. меня в животе появилось неприятное ощущение. Ма¬
ленькие глазки Шака с длинными ресницами напоминали мне глаза слона.
— Ну что, Сэнди? Как насчет этого? — хрипло спросил он.
— Заткнись, — ответил Сэнди.
— Конечно, Сэнди, конечно.
Нэн привела Хелен. За окнами начало сереть, и свет в комнате стал
как бы размываться. Хелен стояла, слегка повернув носки вовнутрь, грыз¬
ла ноготь на пальце правой руки, а левой теребила юбку и разглядывала
нас. Ее округлая грудь под зеленой без рукавов блузкой лишилась сексуаль¬
ной притягательности. Белая юбка была сшита, по-моему, из материала,
называемого дакрон. К двум большим карманам было пришито по огром¬
ной зеленой декоративной пуговице. Носки зеленых туфелек на высоких
каблучках были окованы медью.
— Садись, дорогая, — сказал ей Сэнди. — Присоединяйся к нашей
компании.
Она, как ребенок, скромно присела в плетеное кресло.
— Это не мой дом, — с обидой произнесла Хелен. — Вы обещали.
— Если не будешь хорошей девочкой, мы тебя отшлепаем, — пригро¬
зил Голден.
Нэн села в другое кресло, задрав ноги на стул и взирая на происходящее
с мрачной ухмылкой.
Шак не мог найти себе места.
-г Ну, как насчет этого, Сэнди? — умоляюще проговорил он.
1Ут я вспомнил, кого он мне напоминает. Когда-то давно, в Вермонте,
я с друзьями по летнему школьному лагерю тайком побежал на ферму по¬
смотреть, как огуливали кобылу. Когда, запыхавшись после долгого бега
по проселочной дороге, мы прибежали на ферму, жеребец находился в заго¬
не рядом с амбаром. Кобыла стояла в стойле. Пригнув уши, жеребец бегал
по загону, стараясь держаться как можно ближе к амбару. Его ноздри
раздувались, он ржал. Время от времени начинал бегать странной рысью,
высоко поднимая колени и нагнув голову.
В амбар нас не пустили. Мы слышали шум копыт, голоса людей, вы¬
крикивающих какие-то команды. Потом ликующе заржал жеребец...
360
— Иисус Христос, Сэнди! — с растущим раздражением сказал Шак.
— Заткнись, монстр! — прикрикнул на него Сэнди и повернулся ко мне.
В его голубых глазах плясало злое любопытство. — Ты нам много всего
рассказал в Дель-Рио, мальчик. Что дошел до конца, что теперь у тебя
умерли все чувства и что тебе наплевать на все. Помнишь?
— Конечно, помню.
— Но Нашвилл подействовал тебе на нервы.
— Разве?
— Может быть, ты жулик, студент? — Он назвал меня студентом в по¬
следний раз.
— Не понял.
— Может, ты просто играешь дурацкую роль, а внутри все еще напол¬
нен всякой ерундой?
— Хватит болтать, ради Бога, — возмутился Шак.
— Я не знаю, о чем ты говоришь, Сэнди, — соврал я, понимая, к чему
он клонит, но не зная, смогу ли я сделать это. И сейчас этого не знаю.
— Давай возьмем эту беби и посмотрим, не обманываешь ли ты себя.
Тебе достаточно сказать одно слово, Кирби, и мы прекратим. О’кей, Шак,
можешь взять этого ребенка в койку.
Шак улыбнулся и стремглав бросился к девушке:
— Пошли, беби. Давай!
Хелен смотрела на него с детским отвращением. Он схватил ее за руки
и сдернул с кресла. Девушка попыталась вырваться и начала плакать.
— Пошли, кукла. — Эрнандес положил тяжелую волосатую лапу на та¬
лию Хелен и почти с гротескной нежностью потащил к открытой двери
спальни.
Блондинка все повторяла тоненьким голоском:.
— Я хочу домой. Пожалуйста, я хочу домой.
Я сказал себе, что мне наплевать. Я сказал, что еще одно изнасилование
в истории человечества вряд ли имеет какое-нибудь значение. Она находит¬
ся в таком состоянии, что не поймет, что с ней произошло, и вряд ли что-
нибудь вспомнит потом. Я сказал себе, что отбросил всю жалость, все чув¬
ства. Я смотрел на Кэти, серую и сморщившуюся, залившую кровью ка¬
фельный пол, и это стало концом всякого милосердия.
Они дошли до двери.
Нэн рассмеялась, и меня затошнило от ее смеха.
— Ты выиграл, — сказал я Сэнди. — Ты выиграл, брат.
Он насмешливо посмотрел на меня.
— Не сегодня, Шак. Отпусти ее, чудовище. Эта беби принадлежит Кирби.
Но было уже поздно. Сэнди так долго испытывал терпение Шака, что
оно наконец лопнуло.
Шак толкнул девушку в спальню и остановился в дверном проеме.
— Иди к черту! — прохрипел он. — Она моя.
Сэнди вскочил и перешагнул через кофейный столик.
— Ты хочешь разозлить меня, Шак?
361
— Назад! Назад, или я убью тебя, приятель!
Я встал и двинулся на цыпочках к Эрнандесу.
— Ты сделаешь, что я тебе сказал, — тихо велел Сэнди.
— Все, баста! — объявил Шак. — Больше этого не будет.
Я подошел к стоящей на столе лампе. Ее подставка выглядела доста¬
точно внушительной, чтобы применить ее в качестве оружия.
1Ут не выдержала Нэн.
— Чертовы дураки! — Она бросилась Шаку на шею и прижалась к нему.
— Ты не получишь удовольствия от девчонки, которая не знает, как это
делать, — прошептала она. — Будь молодцом, Шак.
Лицо Эрнандеса прояснилось. Нэн оттащила его от двери, и они не¬
уклюже направились через гостиную в другую спальню.
— Что здесь происходит? — возмутился Сэнди.
— Закрой глаза и заткни уши, — сладким голосом ответила Нэн. За ни¬
ми захлопнулась дверь.
Я вошел в спальню к Хелен. Она стояла у окна и смотрела на меня.
По ее лицу текли слезы. Закрывая дверь изнутри, я посмотрел на Голдена.
Тот развел руки. Я запер дверь. Нэн спасла нашу компанию. Я не спрашивал
себя, заслуживала ли она спасения. Может, Хелен больше заслуживала спасения.
Я приблизился к ней и улыбнулся, чтобы успокоить.
— Он ушел, дорогая. Он больше не будет приставать к тебе.
— Я его боюсь. Почему вы не отвезете меня домой?
— Это очень далеко, Хелен. Сейчас тебе нужно отдохнуть.
— Правда?
— Правда.
Она вытерла глаза тыльной стороной ладони и попыталась улыбнуться.
— Хороша
— Тебе лучше поспать.
— У меня нет ночнушки.
— Ложись, не раздеваясь, дорогая.
— Вы останетесь здесь?
— Да, я останусь с тобой.
— Тогда о'кей. — Она забралась на кровать ближе к окну, вытянулась,
широко зевнула и потерла глаза.
— Он так меня толкнул, что я чуть не упала, — тихо пожаловалась она.
— Больше это не повторится. Спи, милая.
Я сел на другую кровать в нескольких футах от девушки. Хелен повер¬
нулась ко мне лицом, положив голову на сложенные ладошки. Я знал, что
при травмах головы многое говорят глаза. Ее левый зрачок был значи¬
тельно больше правого. Интересно, что это значило? Насколько опасно?
Мои пятки чувствовали слабую вибрацию, сотрясающую коттедж. Из
другой спальни были слышны приглушенные хлюпающие звуки.
Я смотрел на спящую Хелен. Курил, бросал окурки на блестящий, по¬
крытый лаком пол, тушил их ногой. Я не хотел спать. Стимуляторы отня¬
ли у меня сон.
362
Несколько раз я подходил к Хелен, чтобы убедиться, что она дышит. Да¬
же без губной помады и со взъерошенными волосами Хелен была красива.
Я думал о своей странной симпатии к спящей девушке. Я презирал тот
мир, что она представляла, и в то же время ощущал незнакомую мне
нежность.
Не хотелось думать о том, что с ней будет.
Я стоял без всякой цели у окна, глядя в щелочку между шторами на
маленький кусочек голубого озера. Послышался скрип кровати. Хелен оза¬
даченно смотрела на меня ясными глазами.
— Кто вы? — спросила она взрослым голосом.
Я сел у нее в ногах. Она отодвинула ноги и с опаской посмотрела на
меня.
— Вам лучше говорить тише, Хелен.
— Но кто вы? Где я? — Она робко коснулась пальцем места, где темне¬
ла запекшаяся кровь. Опухоль начала сходить. — Я попала в аварию?
— Что-то в этом роде. Вы где-то в Западной Пенсильвании, в Севен-
Майл-Лэйке, если это вам что-нибудь говорит.
— Ничего не говорит. Я путешествую?
— Ttaue, пожалуйста.
— Почему?
— Позже объясню, а пока поверьте, что это важно.
Она глядела поверх меня, нахмурившись.
— Подождите минуту! Они не хотели, чтобы я встречалась с Арноль¬
дом. Я их не послушала. Он сошел с ума. Я не могла говорить с ним.
Когда Арнольд тронул машину, я выпрыгнула... — Она коснулась уши¬
ба. — Это случилось тогда?
-Да.
Она посмотрела на маленькие золотые часики.
— Четыре часа дня?
— Да. Вы ударились головой вчера ночью.
Она гневно смотрела на меня.
— Господи, неужели из вас нужно вытаскивать каждое слово? Что, черт
возьми, я делаю в Пенсильвании?
— Вас похитили, — ответил я. Мой ответ прозвучал смешно, как в ме¬
лодраме.
— Вы что, серьезно? — изумилась Хелен.
-Да.
— Вы требуете у отца деньги?
— Нет. Вас похитили случайно, Хелен. Никаких предварительных пла¬
нов не существовало. Вас проста., похитили. Мы ехали, вы лежали без
сознания на дорога Мы взяли вас с собой.
— Вы были пьяны?
— Нет.
т- Сколько вас?
— Четверо. Одна девушка.
363
— Как вас зовут?
— Это не относится к делу.
Ова смотрела на меня, закусив губу. Видно было, что сознание в норме.
— Похищение — это ведь глупа Вам не кажется, что вы совершили
ошибку?
— Возможно.
— Если это было проста., шуткой, вы можете меня отпустить, так
ведь? Если вам не нужны деньги. Я обещаю, что у вас не будет неприятно¬
стей. Я скажу, что сама попросила вас подвезти.
— Другие не захотят вас отпустить, Хелен.
— Но их здесь нет. Я убегу через окно. У вас слишком порядочная на¬
ружность и речь для такого глупого фарса.
— Вы мне льстите, Хелен.
— Но если вам не нужны деньги, какой толк возить с собой девушку,
да еще без сознания?
— Вы были в сознании. Вы вели себя как послушный девятилетний
ребенок.
— Не может быть!
— Разве можно такое выдумать?
Она нервно пошевелилась и слегка покраснела.
— Вы со мной что-нибудь сделали, когда я была в таком состоянии?
— Нет, но это едва не случилось.
— Почему вы не отпустите меня?
Я посмотрел ей прямо в глаза.
— Им это не понравится, да и мне ваша идея не по душе. Мы убили
Арнольда Крауна.
Хелен закрыла лицо руками.
— Зачем вы это сделали?
— Трудный вопрос.
— Т^и мужчины и девушка. Вы те...
— Да, с недавних пор мы очень популярны.
Я думал, что она сломается, когда ситуация прояснится. К моему удив¬
лению, ова заставила себя улыбнуться.
— Значит, я влипла. Вам ведь нечего терять.
— Все так считают.
— Поэтому вам было все равно — подобрать меня или оставить на до¬
рогу убить Арнольда или нет?
— Все равно.
— Так вот что... Вам нужна такая свобода?
— Я не нуждаюсь в лекциях, мисс Вистер.
Она нахмурилась.
— Они знают, что я исчезла?
— От восьмидесяти до ста миллионов человек знают об этом.
— И они знают... кто меня похитил?
-Да.
364
— Какое горе для моих родителей и для Дала. Ладно. Я хочу выбраться
отсюда. Есть шанс?
— Мы являемся символами агрессии и враждебности, мисс.
— Как бы вы поступили, если б были один? Тогда бы это не произо¬
шло, да?
— Вы судите о книге по обложке.
— Я спрашиваю вас. Вы хотите помочь мне? Если нет, мне придется
использовать любой шанс. Я в таком же положении, как вы, — мне нечего
терять.
Ни слез, ни мольбы, ни истерик. Это была женщина в том же смысле слова,
в котором испанцы называют мужчину muy hombie1. Таких женщин немного. Ин¬
тересно, знает ли тот архитектор, что за чудо почти досталось ему?
Я нашел еще одну невспаханную борозду в своей душе и понял, что
помогу ей. Я стал превращаться в ходячую добродетель.
— Может быть, я смогу вам помочь. Может быть. Но вам придется
немного подыграть мне. Когда стемнеет, мы уедем. Вы должны притво¬
риться, что вы в полубессознательном состоянии и едва способны дви¬
гаться, ни на что не реагируете. Сумеете?
— Да, сумею.
— Когда придет время, я дам знак. Мы будем находиться в машине.
Не знаю, как вам в этом помочь, но убедительно изобразите, что вы при
смерти. Я вынесу вас из машины. Это единственный ’ шанс.
Она подумала.
— Предположим, приняв мою игру за чистую монету, они потеряют
бдительность, и у меня появится шанс бежать. Без туфель на шпильках
я бегаю, как ветер.
— Для вас это будет хорошо, но плохо для меня. Все должно быть
по-моему.
— Что, если я сейчас закричу?
— Мне придется ударить вас так, чтобы вы потеряли сознание. А в ма¬
шине при первом же вашем блеянии девушка воткнет лам в сердце нож.
— Как такой человек... как вы, оказался в подобной компании?
Я улыбнулся.
— Вы не такой, каким выглядите?
— С недавних пор.
— Но были когда-то.
— Был?
— Это глаза, по-моему, они все портят. Ваши глаза вызывают во мне...
странное чувство.
— У тебя очень большие зубы, Ба.
— Пожалуйста, пожалуйста, помогите мне, — взмолилась девушка.
— Я же сказал, что попробую.
— Было бы глупо умереть так...
1 Настоящий мужчина (i/c/i.).
365
Когда стало темнеть, я услышал шорох. Кто-то постучал в дверь.
Я открыл, дав Хелен сигнал лечь. В спальню заглянул Сэнди.
— Поцелуй ее и разбуди, прекрасный принц.
— Кажется, она не хочет просыпаться.
— Поднимай ее, парень!
Я в изумлении уставился на него. Этот маленький позер пытался вер¬
нуть потерянный авторитет. Прошлой ночью его сместили с поста коман¬
дира, и теперь ему не удастся снова стать лидером.
Я пожал плечами, подошел к кровати и потряс Хелен. Она хорошо си¬
мулировала сумеречное сознание. Я посадил ее, надел туфли и, поддержи¬
вая, вывел в гостиную.
— В плохой форме? — спросил Сэнди.
— По-моему, никакого улучшения...
Нэн повела ее в ванну. Когда они проходили мимо Шака, тот игриво
ущипнул Хелен за ягодицу и подмигнул мне.
— Ну как, док? Здорово было?
Нэн оглянулась через плечо и ощерилась.
— Так же здорово, как и тебе, бычара!
Но в ее голосе не слышалось настоящей злобы. Почувствовав это, Сэн¬
ди заявил:
— Я свяжу монстра, чтобы он не смог опять до тебя добраться, доро¬
гая Нано.
— Пожуй таблетки, дистрофик! — рявкнула девушка.
Шак заржал и хлопнул Сэнди по спине, так что у того очки слетели
с носа.
— Она нашла себе настоящего мужика, — гордо сказал Шак. — Вы со
Стассеном разделите блондинку, Сэнди.
— Не стучи мне по спине, чертов дурак! — заорал Голден.
Шак ударил его еще раз и засмеялся.
Когда Нэн вышла из ванной, глаза Хелен были полузакрыты, а голова
моталась из стороны в сторону. Она хорошо играла. Мы сложили в багаж¬
ник наши скудные пожитки и сели по местам. Нэн устроилась впереди
между Сэнди и Шаком. Голден сел за руль.
Через полчаса большая доза веселящих таблеток вернула Сэнди обыч¬
ный радостный оптимизм. Ему потребовалась новая машина, и мы въеха¬
ли в большой жилой район Питтсбурга, что показалось мне идиотизмом.
Сэнди отправился на поиски машины один. Он сказал, что помощь ему
не нужна, и через пугающе короткое время вернулся на новом «меркурии».
Вслед за этим у Сэнди возникла еще одна блестящая идея. Мы нашли
большую автосвалку, загнали туда «бьюик», сорвали номера и выбросили
их в темноту.
— Пусть попробуют догадаться, — сказал он. — Как дела у беби, Кирби?
— Не знаю. Судя по всему, неважно.
У нас появилась новая скоростная машина. Мы мчались на восток.
Для осуществления моего плана требовалась абсолютно пустая дорога.
Збб
В конце концов мы оказались на дороге совершенно одни. Я сильно сжал
руку Хелен. Она ответила мне таким же сильным рукопожатием и стала
хрипло и громко дышать.
— Что за черт? — повернулась к нам Нэн.
— Не знаю, — ответил я. — По-моему, она умирает.
Дыхание Хелен, почти заглушавшее шум мотора, шуршание шин и
свист ночного ветра, вдруг остановилось.
— Откинулась? — спросил Сэнди.
Не успел я ответить, как опять послышался хрип, сначала медленный,
затем все быстрее.
— Последнее, что мне хочется, — нервно произнес я, — это ехать рядом
с мертвой блондинкой. Давай выбросим ее, Сэнди. По-моему, здесь подхо¬
дящее место.
Он сбавил скорость, съехал на ровную грязную дорогу, ловко развер¬
нулся и выключил фары и двигатель. Хелен дышала, кажется, в три раза
громче.
Я быстро обошел машину, открыл дверь с ее стороны и взял под мыш¬
ки вялое тело.
Сэнди оказался рядом со мной.
— Куда ты ее тащишь?
— В кусты.
Мы говорили шепотом. Я услышал голос Нэи.
— О Боже, Шак, ты помешался на секса
Это сняло проблемы. Я очень тревожился о Нэн, ее маленьком ноже
и удовольствии, с которым она его использовала. Неожиданно земля куда-
то исчезла, мы с Хелен упали и покатились по крутому склону и оказались
в ледяном ручье. Я выругался и встал. Воды было по щиколотку. И тут
до меня дошло, что фальшивое громкое дыхание прекратилось. Я неловко
вытащил девушку на грязный берег. В ее безжизненности было что-то аб¬
солютно другое, и я понял, что это. Она ударилась о камни.
— Как ты там? — хрипло крикнул Сэнди. Он осторожно спускался че¬
рез кусты к ручью.
— Только вымок и ударился локтем. Давай выбираться отсюда.
— Подожди.
Сэнди нагнулся над девушкой и приложил ухо к ее груди.
— Сердце все еще бьется, приятель.
— Ну и что?
Он нашел камень величиной с небольшой мяч и сунул его мне
— Прикончи ее.
Я покрутил камень в руке и потрогал ее голову под мягкими волосами.
Сэнди пискнул, как цыпленок.
Я повернулся так, чтобы частично закрыть ему поле зрения, и сильно
Ударил камнем рядом с ее головой. Раздался вполне убедительный звук.
— Давай выбираться отсюда!
— Она...
367
— Шевелись! — заорал я. Мы вскарабкались наверх. Шак и Нэн копо¬
шились на заднем сиденье. Им было наплевать, идет машина или нет. Мы
выехали обратно на шоссе и вскоре уже спускались с длинного крутого
холма.
Прошло немного времени, прежде чем Нэн наклонилась к Сэнди:
— Она мертва?
— Как камень.
— А я жива.
— Ее ноги были лучше.
— Ну и где она сейчас? Ходит, бегает на этих ногах? — поинтересова¬
лась Нэн.
Мы мчались по холмистой равнине, проскакивали тихие, спящие города.
Наши фары освещали залатанные дороги.
— Фи фай фиддли-я-ох. Фи фай фиддли-я-ох, ох, ох, ох.
Это уже навсегда было с нами.
Я бы рассказал все до конца, но полагаю, не все относится к делу.
Я протянул руку к бумажному подносу, и профи защелкнули сталь на моих
запястьях. Они смотрели на меня, как доктор смотрит на опухоль. Холод¬
ное профессиональное любопытство плюс врожденное отвращение того,
кто предпочитает смотреть на здоровую ткань. Их взгляды превратили ме¬
ня из человека в неодушевленный предмет. А может быть, превращение
состоялось раньше, а я этого не заметил?
Я сказал все. ЗАВТРА превратилось в СЕГОДНЯ, и это мой конец. Се¬
годня третий день апреля.
Попытаюсь перенести все, что осталось на мою земную долю. Не уве¬
рен, что это получится. Должно быть, намного легче умирать за то, во
что веришь.
Глава 13
Через двенадцать дней после казни банды архитектор Даллас Кемп по¬
вез привлекательную пару лет под сорок показать свой участок на холме.
Из уверенных манер мужчины следовало, что у него есть деньги и успех.
Огромная корпорация недавно перевела его в Монро, н он подозревал, что
может провести здесь много лет. Поэтому ему хотелось построить свой
первый дом.
Жена была уравновешенной женщиной, в ее манерах сквозили теплота
и очарование. Когда они говорили между собой, возникала особая аура,
которая сопровождает только очень удачные браки.
Они остановили машины на обочине деревенской дороги и пошли
осматривать участок. В низких, затененных местах еще лежал снег. Земля
была влажной. Уже показались первые почки.
Покупателям участок понравился. Даллас Кемп оставил их на месте, где
368
будет стоять дом, спустился вниз за планом здания. Он сориентировал его
так, чтобы они поняли, какой вид открывается из окон.
Мужчина сказал:
— Это немного необычно, не так ли? Архитектор продает клиенту свой
участок.
— Я выбрал это место для конкретных людей, но они не смогли
воспользоваться им.
— Значит,—заметила, слегка нахмурившись, женщина, — этот дом
был спроектирован по другому заказу?
— Да. Но люди, для которых я сделал проект, никогда не видели черте¬
жи. Я так люблю проект, что... мне бы хотелось, чтобы дом был постро¬
ен. Я мог бы сделать новый проект для вас, но уверен, что лучше он не
будет.
— Прекрасный дом, мистер Кемп. Но^ как мы уже говорили в вашей
контора он должен быть побольше, — сказала женщина. — У нас четверо
очень подвижных детей.
— Дом спроектирован так, что к северной стороне можно пристроить
новое крыло.
— Тогда все в порядка — объявил муж.
— Я продам землю за ту же цену, которую заплатил, — сказал Даллас
Кемп. — Если вам участок не нравится, то пройдет много времени, прежде
чем я захочу показать его кому-нибудь еще. Я хочу продать дом и землю
хорошим людям.
— Вы будете сопротивляться всем изменениям, которые мы захотим
сделать перед тем, как спросим цену? — спросил муж.
Женщина повернулась к мужу и мягко прикоснулась к лацкану его тви¬
дового пиджака.
— Я хочу и дом, и участок, дорогой. Если мы не купим его, я буду
тосковать всю оставшуюся жизнь.
Мужчина улыбнулся Далласу Кемпу.
— По-моему, есть только один ответ: мы покупаем.
Договорившись о деталях, они спустились вниз. Стоя у машины, жен¬
щина заговорила о Хелен Вистер. Далласу Кемпу было жаль, что она сде¬
лала это, потому что позжа узнав больше о людях, живущих в Монро,
она будет помнить, что проявила бестактность, и это будет смущать эту
добрую женщину. Он знал, что это только совпадеяиа праздная беседа.
Она вдруг спросила:
— Это тот самый район, где прошлым летом произошло то ужасное
событие? Когда убили, мужчину и похитили дочь доктора?
— Нет, это случилось в другом месте
— Я читала, что их казнили на электрическом стуле недели две назад.
А как, кстати, звали ту девушку?
— Вистер. Хелен Вистер.
— Вы ее знали, мистер Кемп?
— Да, знал.
369
— Должно быть, это стало большим потрясением для города. Думаю,
что вы, местные жители, всегда лучше запоминаете детали таких преступ¬
лений. Я хочу сказать, вам больше известно, чем нам, потому что мы про¬
сто читали об этом в газетах. Они застрелили ее?
Даллас Кемп отвернулся, сделав вид, что он заслоняется от ветра, что¬
бы закурить сигарету.
— Согласно рассказу Стассена, она упала и ударилась о камень голо¬
вой. Однако вскрытие показало только незначительные повреждения чере¬
па. Смерть наступила в результате утопления. Очевидно, ночью она при¬
шла в себя, попыталась встать, может быть, и потеряла сознание. Можно
назвать это убийством, но их судили не за это.
— Что... -за ужасная история, — проговорила женщина. — Это... от
этого все становится еще хуже.
— Да, — согласился Даллас Кемп. — Они ушли и бросили ее.
Даллас Кемп попрощался с покупателями, сказав, что ему нужно еще
сделать некоторые обмеры. Они уехали в город. Кемп поднялся на холм,
прислонился к стволу старой березы и долго глядел на то место, где дол¬
жен был стоять дом.
Он стоял на холме и жалел, что молод и не может взглянуть на один
из своих ранних и лучших проектов глазами умудренного опытом старика.
У Далласа было ощущение; что,, когда он состарится, мысли о Хелен при¬
мут ностальгическое очарование, как старые любовные письма, и старый
человек будет улыбаться, вспоминая приятные события.
Но происшедшее так близко. Он угодил в ловушку на самом горьком
отрезке своей жизни и мог выбраться из нее мучительно медленно, как ми¬
нутная стрелка на часах. Время лишь делало ярче воспоминания, связанные
с ней.
По пути в город, отвлекшись, Кемп внезапно увидел коричневого щен¬
ка, прыгнувшего на дорогу к машине и не обращавшего особого внимания
на панические крики детей во дворе. Увлекшись игрой, он не сознавал
опасности.
Кемп резко вывернул руль. Взвизгнули шины. Даллас ожидал услы¬
шать глухой звук удара, но удара не последовало. Медленно проехав это
место; он посмотрел в зеркало и увидел мужчину, схватившего испугавше¬
гося щенка за шиворот.
Даллас Кемп продолжал ехать, но через милю руки так сильно задро¬
жали, что ему пришлось свернуть на спокойную улицу и остановиться у
тротуара. Ему казалось, что он не вынес бы убийства собаки. Он чувство¬
вал, что Бог пощадил его на этот раз.
Даллас закрыл глаза и прислонился лбом к рулю. Некоторое время он
думал, что находится на пороге открытия какого-то космического уравне¬
ния, в которое входят любовь, невинность, случайность и смерть. Но виде¬
ние ускользнуло прежде; чем он осознал его.
Кемп вапрямился и через некоторое время вспомнил, как заводить
машину.
Глава 1
Однажды, когда все уже было решительно позади и ничего нельзя было
ни переиграть, ни изменить, Пол Станиэл, сравнивая даты, вдруг обнару¬
жил, что он и Луэлл Хансон в один и тот же день, в тот же час купались
во Флориде, в двухстах километрах друг от друга; оба в один и тот же
жаркий майский полдень прошли по песку и окунулись в прохладную воду.
Но тогда он еще ничего не знал ни о ней, ни об озере в чащобе, где она
в тот день утонула.
А между тем это событие изменило его жизнь именно тогда, когда он
отчаянно искал выход, и позже он придавал особое значение тому обстоя¬
тельству, что хотя ее купанье в тихом озере окончилось смертью, он-то
плавал далеко от нее на дурацком пляже под Лодердейлом, отчаянно злил¬
ся, и все в нем прямо жаждало перемены, которая, как окажется, накрепко
соединит их судьбы, несмотря на то, что ее жизнь уже угасла.
Пол Станиэл был человеком хладнокровным, рассудительным и уме¬
ренным в желаниях, ему случалось выходить из себя, но он всегда умел
укрощать гнев и никогда не связывал воедино события, не относящиеся
ДРУГ к другу. Когда он обнаружил это роковое совпадение, ему уже было
известно, как н что происходило с ней. И хотя никогда не встречался с
Луэлл Хансон при жизни, он беседовал с людьми, знавшими ее видел ме¬
сто, где все разыгралось, читал ее письма, проникая таким образом в тай¬
ники ее мыслей и души. Снова и снова перед глазами вставала одна и та
же картина на берегу озера Дайкир. Он-видел, как старенькая машина спу¬
скается в жаркий полдень по заросшей песчаной дороге останавливается
у озера. Как из нее выходит женщина, оставив дверцу распахнутой, и, ста¬
щив с себя шелковое облегающее платье бросает его в машину. На ней
белый купальник, сандалии. Загорелая, со светлыми, золотистыми волоса¬
ми. Овальное лицо, высокая шея, небольшая грудь и тонкое длинное тело
производят обманчивое впечатление хрупкости. Но сильные бедре се широ¬
ки, ноги полные и упругие. Видел, как пристукнула на руке москита, потя¬
нувшись в машину, достала вещи и, захлопнув дверцу, бодро прошла к
небольшому песчаному пляжу. Расстелив полотенце положила на него ве¬
щи, сбросила сандалии и, заправляя на ходу волосы под голубую купаль¬
373
ную шапочку, направилась к воде. Лицо серьезное, задумчивое, какое быва¬
ет у женщины, когда она, оставшись одна, размышляет о двух мужчинах,
которые, может быть, влюблены в нее, и о том, кого из них любит
она.
А потом его внутренний взор отмечал, как она удаляется от берега,
энергично работая ногами, плавно загребая руками, при взмахе правой по¬
ворачивая голову для глубокого вздоха. Видел, как все происходило, и по¬
нимал, что у нее нет ни малейшей надежды. Потом взгляд его устремлялся
все ниже, в янтарно-голубоватый сумрак семиметровой толщи воды, на¬
блюдая, как постепенно опускается, как наступил конец, и она переворачи¬
вается, скользя вниз; на лице — опустошенность смерти; вот она касается
дна, покачиваясь в случайном подводном течении, и, наконец, тело
вытягивается на боку с открытыми глазами; видны блестящие окружья
зубов, последняя конвульсивная дрожь левой руки, поднимающиеся пу¬
зырьки воздуха, и потом — зловещая тишина в золотисто-коричневой
глубине.
Но его купанье в тот же день и час на ослепляющем безвкусицей пляже,
окруженном современными убогими мотелями, было совершенно иным.
Детективное агентство поручило это дело ему потому, что внешне он силь¬
но смахивал — и с этим скрепя сердце приходилось соглашаться — на
пляжных бездельников и мог легко затеряться среди них. Кожа у него до¬
статочно смуглая и быстро принимала загар. Волосы темные, глубоко по¬
саженные; ясные голубые глаза. Высокого роста, с длинными ногами, уз¬
кими бедрами, тело худощавое, стройное; но грудь — мощная, шея корот¬
кая, крепкая, плечи — могучие, мускулистые. Благодаря своей спортивной,
тренировочной внешности, с расстояния он казался гораздо моложе, чем
в действительности.
Объектом наблюдения оказался рыхлый, приземистый, инфантильный
тип из штата Мичиган — Джефри Роджерс. Был женат на богатой женщи¬
не; которая теперь жаждала развода, но Роджерс тянул, рассчитывая по¬
торговаться при личных переговорах, и не давал согласия. Выяснилось, что
он решил прогуляться с белокурой барменшей из ночного заведения в Де¬
тройте. Их выследили с помощью телефонного номера, который они оста¬
вили в авиакомпании, заказывая обратные билеты, и обнаружили в одном
из мотелей, в домике «П>, где зарегистрировались как супруги Джефри из
Лансинга.
Полу Станиэлу надлежало собрать по возможности больше доказа¬
тельств супружеской неверности, чтобы клиентка могла избавиться от Род¬
жерсах минимальными расходами. Ему пришлось снять в мотеле домик
подешевле для свободного наблюдения й за жильем, и за пляжем. Т^идца-
типятимиллиметровую фотокамеру он вмонтировал в сумку для рыболов¬
ных принадлежностей, зарядил цветной пленкой, а сбоку под замком выре¬
зал в сумке отверстие для объектива. Другое отверстие, достаточное, что¬
бы просунуть палец и нажать на спуск, прорезал сверху, возле ручек.
Выдержку поставил на солнечный свет и на расстояние от полутора метров
374
до бесконечности. Опасаться, что его заметят при фотосъемку порой даже
в двух шагах от них, не приходилось: парочка была совершенно поглощена
друг другом. Заурядная физиономия женщины компенсировалась весьма пыш¬
ными формами, правда, уж начинавшими увядать. Они беззаботно, без вся¬
кой опаски ласкались на пляжу валяясь на расстеленных полотенцах, пока
Пол слонялся поблизости, сделав несколько очень и очень компрометирующих
снимков. Увековечил их входящими в воду и выходящими из неу а один кадр
запечатлел террасу коттеджа, где Роджерс и дама расположились в шезлонгах
друг против друга. Через минуту они поднялись и вошли в домик, задернув
шторы, а Станиэл, забросив аппарат в свой домик, кинулся в воду. Заплыв
подалыыу покачиваясь на волнах, он раздумывал, сколько их понадобится
для того, чтобы смыть с него аромат этой парочки, и неожиданно осознал,
что работа такого сорта отныне для него непереносима. Необходимо что-то
менять, если ему, оказывается, плевать, чем заниматься, лишь бы платили.
Он отнес пленку в фотоательу заказав по одному снимку с каждого ка¬
дра, и подождал около часа в баре с кондиционером на той же улицу пока
электронная аппаратура обрабатывала пленку. Подписав счет, вышел и,
присев на скамейку, просмотрел на свет пленку и фотоснимки. Разумеется,
отнюдь не произведения искусства, но лица обоих, позы были видны от¬
лично, и характер отношений сомнений не вызывал.
Он возратился в офис и, молча положив перед Киллером пленки, сним¬
ки и фотокопии записей в регистрационной книге мотеля, уселся. Шеф рас¬
сматривал добычу.
— Что ж, эта бабочка недурна, — бормотал он. —И самоуверенна.
Смотриту вот хорошо схвачено: она открывает дверь, виден номер доми¬
ка, а он заходит с пляжным барахлом. Кстати, Чарли раздобыл копию
квитанций со станции проката машины. Из-за кредитной карточки Роджерс
подписывался настоящим именем.
Брезгливо вытянув губы, он вгляделся в один снимок:
— Как мы смогли это снять, парень? Вошли с ним в долю?
— В будущем меня ждет и это?
Киллер озадаченно спросил:
— Что вас гложет, Пол?
— В последнее время мне поручали только такую слежку, одно дело за
другим. Сыт уже по горло. Вы что здесь — занимаетесь только этим?
— Главным образом.
— Бога ради, дайте мне какое-нибудь приличное заданиу чтобы пере¬
дохнуть от грязи. Я же криминалист, й такая слежка мне противна.
— Вы немного переутомились, Пол. Примите витамин ББ — бутылка
и баба.
— Позвольте вопрос, мистер Киллер. Вы мною довольны?
— Справляетесь вполне успешна
— Тогда* пожалуйста, поручите мне дело* связанное с криминалистикой,
и как можно скореу иначе я вынужден буду уйти. Потом наверняка пожа¬
лею, но зато передохну от этой карусели в спальнях.
375
— Вы работаете в самой большой спальне на свете.
— Я готов примириться с этим, если хоть иногда стану получать на¬
стоящее задание.
Киллер вздохнул.
— Наверное, не следовало бы, да уж ладно, получите первое же дело,
которое подвернется. И сейчас есть для вас кое-что, но досье я не покажу,
пока вы в таком настроении. Зайдите утром, Пол, и самое лучшее, если
до этого немного расслабитесь, устроите маленький загул.
Решив не пренебрегать советами Киллера, Пол назначил свиданье под¬
вернувшейся красотке. Они прогулялись по пляжу, изрядно выпили, и ему
показалось, что все отлично и напряжение отступает. Провожая ее, зашел
в маленькую гостиную крохотной квартирки, и девица, не зажигая света,
кинулась ему на шею, жадно впиваясь в губы, и, царапая ногтями спину,
прильнула к нему всем телом. Первый миг сулил удовольствие, однако во
тьме она вдруг превратилась в ту женщину, с которой развлекался Роджерс
и которую он столько раз наблюдал в разных позах и положениях.
Оттолкнув ее» он с грохотом сбежал по лестнице, слыша злые,
разочарованные выкрики. Потом, опустошенный, равнодушный, бесцельно
погнал машину за город и. около часа мчался на север. Заметив дорогу,
спускавшуюся к берегу, к пустым участкам, отведенным на продажу,
свернул к стоянке и мимо кучек водорослей, мусора вышел к пустынному,
озаренному яркими звездами пляжу.
Усевшись на сухой, теплый песок, он с наслаждением вдыхал морские за¬
пахи. Алкоголь уже выветрился, но его не отпускало мучительное волнение;
тревожное ожидание, чем-то схожее с томлением взрослеющего подростка.
Зная себя, он понимал,, что в нынешнем качестве Пол Станиэл жить не в
состоянии, пока снова не обретет свое «я». Ему необходима работа — такая,
которой не приходится стыдиться, в которой он раскроет все свои способ¬
ности, энергию и смекалку. И еще он нуждался в женщине — понимающей
его запросы, требования к жизни. Чтобы между ними было взаимопонимание
без слов. Не женщина-ребенок, не имеющая представления о страсти и
наслаждении. И не опустошенная чувственными бурями, многоопытная
Магдалина. Просто тактичная, чуткая, сдержанная женщина, которая впервые
отдастся ему, лишь убедившись в том, что он способен оценить ее порыв,
а потом добровольно, с радостью и навсегда войдет в его жизнь, зная, что
будет любима. Неужели это слишком детское; романтичное представление? —
спрашивал он себя. Пусть она не блещет красотой, от которой захватывает
дух. Но должна обладать чувством собственного достоинства, считаться со
мной, а для меня главным в жизни станет она и моя работа. В конце
концов, нужен ведь какой-то смысл, цель, ради чего стоит жить.
Когда-то ему показалось, что нашел такую работу и желанную женщину,
но и то, и другое кануло в прошлое А сейчас, подумал он с горечью, его
положению позаввдуют миллионы мужчин — зрелый, крепкий парень, ничем
не связанный, хорошо зарабатывает, и не где-нибудь, а в райском округе
Майами, имея массу возможностей для полезных знакомств.
376
Он посмотрел туда, где полыхало бледно-розовое зарево огней Лодер¬
дейла, Хелендейла и огромного комплекса Майами. Все очень просто, брат¬
цы. Бросайте все и двигайте сюда, на побережье — величайшую в мире фа¬
брику развлечений и удовольствий. Огромный, бурлящий солнечный котел,
где к вашим услугам — профессиональная шлюха с пухлыми губами, хоро¬
шо прожаренный бифштекс, гитары, нырянье, игры на пляже, танцульки,
пьяное возбуждение, смех и рев оркестровых труб, месиво лоснящихся от
масла спин и высоко взбитых причесок. Милости просим, друзья-завистни¬
ки. Пожалуйте к совершеннейшему, отчаяннейшему одиночеству, какое толь¬
ко ведомо человеку.
Поднявшись, потянулся до хруста в костях, отчего набухли, напряглись
все мускулы, зевнул до боли в челюстях. Последняя чепуха, подумал он.
Последний день надежды на то, что могло бы случиться. Сплюнув на пе¬
сок, медленно побрел назад к машине.
Впоследствии, когда он уже знал все, что удалось выяснить о жизни
и смерти Луэлл Хансон, вспомнил про этот день и вечер. Конечно, тогда
все и началось. Может, стоит начать с того жаркого дня, когда старый
музыкант явился на яхту Хансона с сообщением, что его жена умерла...
Келси Хансон, удовлетворив желания плоти, развалясь и широко рас¬
крыв рот, храпел во сне на белом лежаке в солярии верхней палубы
собственной яхты, пришвартованной у берега озера Дарра. На нем были
лишь голубые, блестящие плавки.
Совершенно нагая девушка, растянувшаяся на большом полотенце пря¬
мо на теплом кипарисовом полу, поглядывала на него с неудовольствием,
чуть брезгливо. Девятнадцатилетняя студентка местного университета по
имени Ширли Фельдман. Ах, если бы он во сне был чуточку привлекатель¬
нее! Зевнув, она лениво повернулась, подставляя тело горячим лучам. Не¬
высокий деревянный борт закрывал ее от нескромного взгляда. Изящная,
загорелая девушка с узким чувственным личиком под высоким начесом
спутанных черных волос, с узкой талией, красивыми бедрами и крепкой
грудью. Солнце ласково прогревало кожу, но ощутимо припекало в обычно
прикрытых, укромных местечках. Вокруг валялись сандалии, желтое спор¬
тивное платье; изысканное белье; торопливо сброшенные в короткую паузу
между выпивкой и любовными утехами.
Если бы только он не спал так... некрасиво. Портится впечатление; по¬
думала она, будто попользовался шлюхой. Приходилось подбирать для се¬
бя соответствующую роль. Пожилой повеса (Келси было не менее тридца¬
ти) ищет новый, ясный смысл жизни с помощью интеллектуалки, способ¬
ной раскрыть его ложные эмоциональные представления и деликатно вну¬
шить ему это. Современный мужчина, неукротимый, без удержу удовлет¬
воряющий свои потребности самца. Так возникла ее роль наставницы,
которую они подробно обсудили с Дебби. Но когда Деб сдалась и —в пол¬
ном смысле слова — передала его Ширли, она объявила, что все его иска¬
ния — просто поза, голый расчет, Хансон записался на несколько лекций
377
и крутился возле колледжей для того лишь, чтоб позабавиться с легковер¬
ными девочками, которые попадутся на крючок заблудшей овце. Но все
не так, просто Дебби ошибалась, ей не хватило терпения, чтобы понять
его. Усмехаясь, Деб заметила, что тип вроде Келси способен даже распла¬
каться, если захочет, стоит ему представить себе разрезанную луковицу.
Если он действительно стремился только к этому, Ширли сможет вну¬
шить ему, что это не так уж важно, что он стал жертвой социально¬
сексуальной травмы, нанесенной каким-то пуританским, примитивным по¬
ниманием греха. Свободная от сексуальных предрассудков, Ширли доказы¬
вала ему, и не раз, что это всего лишь здоровое проявление дружеских от¬
ношений, целью которого является настоящая, полная кульминация; здесь
нечего стесняться, и чувства вины или стыда совершенно неуместны. Веро¬
ятно, это чертова жена Келси настолько повлияла на чувственную сферу
мужа. Значит, перед Ширли стоит приятная, милая и не очень трудная за¬
дача — доказать, что абсолютная раскованность и есть подлинная без¬
грешность и невинность.
Как ни странно, все эти рассуждения имели бы куда больше смысла,
если он во сне не выглядел бы так некрасиво.
Однако стоит взглянуть на ситуацию и с другой, более привлекательной
стороны. Импозантная внешность, деньги и «мерседес», бифштексы, вино
и яхта, безусловно, скрашивали жизнь темпераментной студентки на побе¬
режье; делали ее гораздо насыщеннее, чем ее тусклое существование в Нью-
Джерси. Если бы ей хотелось просто чахнуть над книгами, она могла бы
поступить в любой нью-йоркский университет, не уезжая далеко от дома.
Вот если бы во сне он казался по-детски беззащитным, сразу все пред-
ставилось бы в лучшем свете. А то сейчас он похож на курильщика сигар
из отеля для конгрессменов, и это вызывало в ней смутное чувство трево¬
ги, беспокойства.
В жаркой застывшей тишине послышался звук медленных шагов на
лестнице; ведущей снизу на верхнюю палубу. Охваченная странной пани¬
кой, она резко уселась, но тут же сообразила, что шаги могут принадле¬
жать всего лишь старому композитору, на которого родители Хансона
оставили большой дом на холме; отправляясь в длительную поездку вокруг
света. Она не торопясь встала и, подняв простыню, завернулась в нее, за¬
крепив на груди вроде саронга. Предоставить старому Хабаду Короли бес¬
платный стол и крышу над головой — типичный жест, патетическая де¬
монстрация культурной благотворительности.
Ждала, пока он поднимется. Когда-то у людей старшего поколения ста¬
рик пользовался любовью и успехом, хотя в трудах по истории музыки
его имя останется лишь в примечаниях и сносках. Хансоны, разумеется,
воображали, что, живя в их большом сарае, он станет сочинять. Только
все равно после его смерти никто не повесит там мемориальной доски.
Короди, добравшись до палубы, немного постоял, стараясь отдышать¬
ся, глядя на нее. На старике была широкополая шляпа, сандалии и корот¬
кие брюки, болтавшиеся на нем как на вешалке. Старческое тело усохло,
378
пергаментно-коричневая кожа обтягивала одни кости. Посредине голой
груди торчали белые пучки волос. Выцветшие, проницательные глаза из-
под широких соломенных полей внимательно изучали ее.
— Что вам нужно? — высокомерно бросила она.
— Сообщение для короля, прелестная дама, — провозгласил тот и, прошар¬
кав к лежаку, тренированным пальцем музыканта ткнул расслабленное тепа
Мгновенно проснувшись, Келси уселся, осоловело глядя на старика.
— Какого дьявола! В чем дело? — проворчал он.
— У вас здесь не работает телефон, поэтому рискнули побеспокоить ме¬
ня в большом доме, попросили передать сообщение. Вам нужно ехать в
клинику. Что-то случилось с вашей женой. Обратитесь к кому-то по имени
Уэлмо.
— Луэлл? Что с ней?
— Больше ничего не сказали.
Келси Хансон еще посидел не двигаясь, затем, опомнившись, бросился в
каюту, оставив дверь открытой. Старик снова стал разглядывать девушку.
— Что значит образование, а? Вот это воспитание! — бормотал он.
— А вам какое дело? Вы кто такой?
Старик усмехнулся:
— Зачем же злиться? Кто вас трогает?
Хансон выбежал уже в брюках и легкой рубашке. Небрежно взглянув
на них, кинулся к лестнице, проверяя на ходу карманы.
— А я? — раздраженно воскликнула девушка. — А мне куда?
Остановившись, Келси обернулся, бросив ей десятку, но она не успела
подхватить ее..
— Вызови такси, — крикнул он, сбегая по лестнице.
Ширли подняла деньги, стала подбирать одежду.
— Ну, старичок, вы свое сообщение доставили...
— Есть еще кое-что и для вас. Если, конечно, вам это небезразлично.
Человеческий голос — очень тонкий инструмент. Хотя по телефону не ска¬
зали прямо, но все и так было понятно. Его жена мертва.
Солнечный свет вдруг показался померкнувшим — она вздрогнула.
— Все-то вы знаете, — сказала она со вздохом.
Он пожал плечами.
— Знаю кое-что о лягушечках вроде вас. Хорошеньких лягушечках. Ни¬
чего не меняется. Глубокомысленные оправдания, чуточку сожаления от
сознания, что валандаетесь с таким пустым созданием, как этот бездель¬
ник. И кончите тем, от чего стараетесь убежать, девочка. Тем, от чего во¬
ротите нос — дом, муж, детишки. Вот и все!
— Вы же ничего обо мне не знаете!
— Сталкивался с такими лягушатами в сороковые годы, а ваш тип во¬
обще не изменился. Его жена умерла. Одевайтесь, причешитесь. Приходите
в большой дом, там вызовем такси.
Повернувшись, он заковылял к лестнице и, придерживаясь за перила,
стал тяжело спускаться вниз.
379
Глава 2
Сэм Кимбер без сил повалился в дубовое кресло в пустом кабинете ше¬
рифа Уэлмо и устало произнес:
— Тебе не кажется, Харв, что ты слишком рьяно занимаешься этой
утопленницей? Знаешь ведь, мне и так тяжело.
Харв печально покачал головой. Впрочем, это было обычное выраже¬
ние его лица.
— Знаю, Сэм, но что поделаешь. Нам необходимо выяснить, где была
Луэлл Хансон и почему. Hie ты видишь стенографистку с ее блокнотом?
Мы же здесь только вдвоем. Так каковы были ваши отношения с по¬
койной?
— Боже милостивый! — простонал Сэм Кимбер — высокий, благород¬
ной внешности, крепкий, со светлыми глазами, во взгляде которых сквози¬
ла искренность и сила. — Тын сам можешь ответить. Но раз уж характер
наших отношений должен определить я, то она, собственно, была мне же¬
ной, о чем все вы догадывались.
Уэлмо перекладывал бумаги на столе с места на место.
— Когда началась твоя интимная связь с покойной?
Сэм Кимбер вскочил, возмущенно и с удивлением глядя на Харва:
— Ради Бога, объясни, Харв, что...
Он осекся, прислушиваясь к тревожному сигналу где-то в подсознании.
И вдруг его озарило — все встало на свои места. Он уже не помнил, как
долго они знакомы, потому что считал Харва исключением из правила,
согласно которому всякая дружба неискренна и ограниченна. После многих
лет совместных рыбалок, охоты, карточных партий, выпивок, общих загу¬
лов с Харвом и благодаря определенному нажиму, о котором он позабо¬
тился, чтобы Харв несколько лет назад стал шерифом, ему казалось, что
их дружба останется прочной и незыблемой. Глядя в печальные глаза Хар¬
ва, он заметил где-то в их глубине особый, злорадный блеск и понял, что
сейчас, впервые за все годы, на поверхность вырвалась ревность и недобро¬
желательство. Ему стало горько: что ж, значит, и наша дружба оказалась
фальшивой. Сейчас впервые за все годы Уэлмо подвернулась возможность
помучить своего благодетеля, и это доставляло ему радость. В конце кон¬
цов, оба они начинали с нуля, и Харв, очевидно, считал, что все зависело
от везенья, а вовсе не от того, что Сэм оказался способнее.
Сэм, опустившись опять в кресло, положил ногу на ногу и с подчеркну¬
той любезностью произнес:
— Кто-нибудь другой, владеющий в трех округах такой же уймой леса,
земли и кое-чего еще, на моем месте начал бы качать права, требовать
адвоката, вздумай шериф коснуться его пальцем. Но мы с тобой, Харв,
всю жизнь были друзьями, правда?
— Я ведь только...
— Ты только выполняешь свои обязанности, присягу, данную избирате¬
лям. Я горжусь, что моим другом является человек, который
380
любой ценой выполняет свой долг и повышает тем самым шансы переиз¬
брания на новый срок.
Уэлмо, подавленный, смущенный, произнес:
— Никогда еще, Сэм, ты не говорил со мной так.
— Не было причины, повода. Ладно, время сейчас жаркое, и денек горя¬
чий, давай перестанем трясти друг друга, поговорим разумно. Тебе угодно,
чтоб я рассказал о Луэлл, хорошо, я готов. И все между нами останется,
сак раньше.
Но оба мы понимаем, подумал про себя Сэм, что это неправда, и даль¬
ше придется жить с сознанием нового открытия.
— Ведь это для твоей же пользы, Сэм, — сказал Уэлмо.
— Мне всегда претило говорить о женщине. Могу посудачить о хоро¬
шеньких девочках вроде тех двух из Аркедии, помнишь? Но Луэлл —
другое дело. Мы были знакомы до ее ухода от Хансона, но я не обращал
на нее особого внимания, думал: просто красивая молодая женщина, Келси
привез ее сюда из Бостона. Я знал, что оба они дружат с компанией моло¬
дежи, которая любит хорошо выпить. Об их разъезде в городе ходили раз¬
ные слухи, наверно, и до тебя дошла какая-нибудь версия, но можешь уз¬
нать правду, как мне рассказывала Луэлл. Одиннадцать месяцев назад, в
апреле прошлого года, они вместе с Киверами отправились прогуляться
до Бимини на огромной яхте Келси. Они были женаты три года, Келси
любил выпить, заигрывал с женщинами, но Луэлл все ждала и надеялась,
что он наконец повзрослеет и станет настоящим мужчиной. Сначала с ни¬
ми были еще Джейс и Бонни Вейте, но им пришлось почти сразу вернуться
Кажется, на следующий день яхта причалила к какому-то пляжу;
Луэлл и Стю Кивер на шлюпке отправились к берегу, а Келси и Лорна
Кивер остались на яхте. Луэлл захотелось доказать, что она доберется до
яхты с берега вплавь. Она доплыла, очень тихо поднялась на яхту и засту¬
кала Келси и Лорну в постели. Устроила грандиозную сцену,
однако Келси и Лорна не казались слишком смущенными. А когда
вернулся на шлюпке Стю и узнал, в чем дело, он тоже не очень возмутил¬
ся. Все немного выпили, а затем пошли намеки, и Луэлл вдруг поняла,
что ей предлагают разделить постель со Стю Кивером. Говорила,
что тут же протрезвела, и, увидев их похотливые глаза, многозначитель¬
ные ухмылки, слушая дурацкие речи, поняла, что для нее с этой компанией
покончено.
— Господи! — воскликнул Уэлмо.
— Как только яхта вернулась к причалу Бимини, Луэлл, собрав вещи,
сошла на берег и улетела в Лодердейл, а затем сюда. Пока Келси возвра¬
щался, она переселилась из большого дома в мотель, намереваясь вернуть¬
ся обратно на север. Келси приходил к ней, хныкая, умоляя, обещая, но
юна стояла на своем. Однако хотела поступать по справедливости и пред¬
ложила разойтись на один год, договорились, что пока останется здесь и
Келси будет регулярно выплачивать ей кое-какое содержание. Если за год
ничего не изменится, она начнет дело о разводе здесь, во Флориде. Он
381
согласился, так как Луэлл тогда невозможно было отговорить. И вот те¬
перь через месяц она собиралась подать на развод.
— А как Келен все объяснил родителям? — спросил Уэлмо.
— Хорошенький вопрос, но думаю, ты и сам можешь дать ответ. Ста¬
рая миссис боготворит Келси и считает всю историю просто мелкой супру¬
жеской размолвкой, но старик Джон Хансон уже давно пришел к выводу,
что его единственный сыночек не стоит и той веревки, на которой ему сле¬
довало бы повеситься. Старик любил Луэлл, считая ее последней надеждой
на то, что Келси встанет на ноги. Если бы развод состоялся, отец его тур¬
нул бы из гнезда, как бы ни скандалила мать. А как теперь — не знаю.
Когда родители в феврале отправились путешествовать, старый Джон на¬
казал Келси приглядывать за их землей, но тот вряд ли показал там нос.
— Ты подружился с Луэлл после того, как она переехала из большого
дома?
— Через месяц. Она сняла квартиру на Лимонной улице в доме миссис
Кэри и начала по полдня работать секретаршей у доктора Нила. Келси
давал ей деньги далеко не регулярно, но там, на севере, у нее во что-то
были вложены наличные, которые она могла забрать, семь тысяч с
мелочью. Она надеялась вложить эту сумму во что-нибудь здесь и
получать небольшой доход. Слышала от друзей, вроде бы все, до чего я
дотронусь, превращается в деньги, и, когда мы познакомились, обратилась
ко мне за советом. Я сказал, что инвестиции — не моя специальность.
Откровенно говоря, я ее считал такой же никчемной, как все эти Киверы,
Брай и им подобные. Возможно, я немного переборщил, был к ней суров,
и это оказалось последней каплей— она спрятала лицо в ладони и
разрыдалась. Красивая, молодая. И еще эти золотистые волосы...
Я постарался быть помягче^ покатал ее по округе, кое-что показал, и Луэлл
рассказала, как ее мечты развалились подобно карточному домику.
Я вложил ее деньги в дело, и семь тысяч немедленно стали приносить
девяносто долларов ежемесячно. Нам было хорошо вместе, с ней было
удивительно легко разговаривать.. Когда мы довольно долго появлялись
вместе, пошли слухи, но между нами еще ничего не было, ведь мне уже
сорок семь, у меня взрослые дети, и Китти умерла в пятьдесят третьем,
а Луэлл было всего двадцать семь. Вижу, ты умираешь от любопытства,
по-моему, даже немного вспотел, но можешь расслабиться — никаких
подробностей не будет. Я был в Джэксонвилле — давал показания и
должен был остаться там до понедельника из-за юридических разногласий;
сидел в номере гостиницы один, совершенно измотанный, загнанный в
угол; и тут я просто поднял трубку и позвонил ей; в пятницу, в
одиннадцать вечера, я вытащил ее из постели й сказал, как мне одиноко
и плохо, сообщил, где я, и попросил приехать как можно скорее. Она долго
молчала, а потом в трубке раздался щелчок — положила ее. В субботу,
после изнурительных споров о налогах, я дотащился до отеля, вошел в
свой номер — там сидела она, бледная, как стенка. Пытаясь улыбнуться,
хотела пошутить, но по лицу побежали слезы. Я ничего не понимаю
382
в любви, Харв. Кое-кто снисходительно принижает, опошляет это слово.
Мы его не употребляли. Но нам было хорошо вместе, и Луэлл оказалась
изумительной женщиной. Не знаю, женился бы я на ней, мы об этом не
говорили. Одно мне ясно — пока я жив, мне ее будет не хватать.
Помолчав, Харв, облизнув губы, спросил:
— А вчера?
— Ночью мы были на моей даче, каждый приехал на своей машине;
так как я рано утром должен был ехать по делам в Лейкленд, а она — на
работу. Я хотел, чтобы она бросила работу, но Луэлл сказала, что будет
чувствовать себя бездельницей. Она никогда не брала у меня ни цента, не
принимала дорогих подарков — только мелочи, а отдавала мне все; чем
располагала. Она уехала первая, а я, убравшись после завтрака, отправился
в Лейкленд. Возвращаюсь в город около трех, и первый, кого встречаю,
выйдя из машины, — Чарли Бест. Он и сообщил мне о смерти Луэлл.
Я был ошеломлен, а вечером напился, как никогда в жизни.
— Она не говорила, что будет делать после работы?
— Вечером мы собирались поехать в кино под открытым небом, я до¬
лжен был за ней заехать в шесть, хотели сначала пообедать. Не помню,
чтобы она говорила, что будет делать до шести.
— Ъл когда-нибудь ездил с ней туда поплавать?
— Ведь тебе известно, Харв, какой из меня пловец. Раза два ездили ту¬
да вместе, я смотрел, как она плавает. Поддразнивал ее, говорил: слишком
долго держу этот участок, пора его продавать, потому что ездят туда все,
кому не лень, загрязняют. А она не понимала, шучу я или говорю серьезна
Она поплавает, потом мы закусываем, и Луэлл дремлет на солнышке; а
я любуюсь ею, размышляя, насколько счастлив может быть иногда человек.
— Наверно, хорошо плавала?
— Скользила по воде как рыба, а когда выходила, дыхание было
ровным.
— Это всего лишь обычное расследование, Сэм.
— Тебе виднее, Харв. — Сэм Кимбер, поднявшись, выпрямился во весь
рост — сто девяносто восемь. — У меня к тебе небольшая просьба. Луэлл
и я доверяли друг другу. В этой истории с налогами она для меня вела запи¬
си, и сейчас мне нужны ее бумаги. Хотелось забрать их в ее квартире.
— Die они? Я распоряжусь, и тебе их передадут.
— Точно не знаю, я просил, чтоб не оставляла на виду.
— Как они выглядят?
— Понимаешь, Харв, мне лучше зайти самому.
Сэм подождал, надеясь, что держится естественно и непринужденно.
Никогда еще он не говорил с Харвом Уэлмо так осмотрительно, и это по¬
нятно: теперь он ему не доверял. Возможно, из-за этого процесса в связи
с налогами. Нетрудно догадаться, какие слухи дошли до Харва: у Сэма
Кимбера куча неприятностей, его собираются прижать за уклонение от
налогов и, если удастся, посадить в тюрьму. Однако, если Харв верит слу¬
хам, когда все уляжется, его ждут неприятные открытия. Что ж, парни
383
из Джэксонвилла грозили обвинением в мошенничестве, но не имели ни
малейшей надежды, чтобы это прошло в суде. Есть же правила, как посту¬
пают в определенных случаях. Они тайком, как обычно, разработали план,
начали вдруг ревизию и затребовали восемьсот двадцать две тысячи долла¬
ров — штрафы, задолженность по налогам. Такое кровопускание действи¬
тельно могло привести его к краху. Однако Сэм задействовал своих специа¬
листов по налогам, собственных законников, поставил их на линию огня,
и они начали считать. Последний иск составлял уже триста сорок тысяч,
а их встречная сумма — сто семьдесят тысяч, которые он обязуется упла¬
тить в рассрочку за три месяца. Джее Гейбл предполагал, что компромисс¬
ная сумма окажется около двухсот двадцати пяти тысяч. В конце концов,
как пояснил Джеймс, у них на руках его сводный и детальный личный счет,
и если затребуют больше, заставят избавиться от стольких прибыльных
предприятий, что это будет означать — убить курицу, несущую золотые
яйца. Основательно его выпотрошат, но, откровенно говоря, достать та¬
кую сумму — проблема несложная.
Однако существовало одно небольшое обстоятельство, которое он увел
у них из-под носа, и если оно отразилось бы на его счету, кануло бы в
их ненасытной утробе. Сто шесть тысяч наличными. Когда началась про¬
верка, ревизоры по суду получили разрешение заморозить все его счета,
о которых было известно, но два самых важных ускользнули, в основном
потому, что Сэм был слишком осторожен. Так что он быстренько съездил
в два соседних городка, сложил деньги в голубую аэрофлотовскую сумочку
и начал думать, что, черт возьми, с ними делать. После раздумий, забра¬
ковав несколько ненадежных тайников, он просто отдал сумочку Луэлл, по¬
просив спрятать, а чтобы успокоить ее любопытство, сказал, что там де¬
ньги, но сколько — не говорил. Объяснил, что деньги — для покупки зем¬
ли, их синдикат передал ему в большой тайне, лично, в документах это
не отражено, и он не может рисковать, чтобы чиновники из налогового
управления зацапали сумму, использовав как доказательство уклонения от
налогов. Повторял: он сумеет доказать, что деньги ему не принадлежат,
но тогда придется раскрыть многое; и сделка, порученная ему, сорвется.
Для Луэлл этого было достаточно, она обещала спрятать в надежное ме¬
сто и забыть о них. Смешно, подумал Сэм, глядя, как Харв не может ре¬
шиться, но из-за смерти Луэлл эти деньги словно потеряли значение. Вроде
осталось гораздо меньше вещей, на которые их можно потратить. Все рав¬
но эта крупная сумма наличными пригодится для будущих операций.
Харв наконец решился и, вздохнув, написал миссис Кэри записку с
просьбой пустить Сэма в квартиру, чтобы он взял личные вещи. Передал
листок Сэму со словами:
— Л велел ей держать квартиру на замке, пока суд не решит, кому при¬
надлежат вещи. Приедет кто-нибудь из ее родни. Наверное, договорятся
с Хансоном.
Сэм Кимбер с вежливой улыбкой, но решительно захлопнул дверь перед
носом миссис Кэри. Когда он оказался один в маленькой знакомой кварти¬
384
ре, на него вдруг нахлынула слабость, усталость. Опустившись на кушетку,
он прислушался, и ему почудилось — вот в кухонке раздается звяканье по¬
суды, ее веселое хмыканье, стук каблучков. В этой квартире они никогда
не занимались любовью, Луэлл раз и навсегда дала это понять. Но ее при¬
сутствие сейчас ощущалось почти осязаемо. И ему стало еще хуже, когда
начал осматривать шкаф с одеждой в спальне. Здесь стоял ее запах, и все
платья на вешалке так знакомы. Убедившись, что голубой сумочки в шка¬
фу нет, он устало сел на ее кровать, пытаясь решить, где еще поискать,
но обнаружил, что думает только о ней, представляя себе ее поддразнива¬
ние, теплую, влюбленную улыбку, кокетливые движения платья и бедер.
А иногда бывала так серьезна, печальна, что все его шутки, попытки раз¬
веселить оказывались тщетными. Из-за мягких черт лица, узкой талии, не¬
большой груди она производила впечатление хрупкости, но на самом деле
была крепкой и сильной. Ей не нравилась собственная фигура — бедра,
считала она, чересчур широкие, полные. Откровенно говоря, и бедра, и но¬
ги не назовешь совершенными, в самом деле широковаты, тяжеловаты,
хотя и не настолько, как думала она, — их сладкое, дорогое бремя для него
теперь утрачено навсегда. Сэм громко вздохнул, и этот звук в пустой ком¬
нате напугал его.
Через какое-то время, обшарив все возможные тайники, он убедился,
что сумочки в квартире нет, и открытие привело его в смятение Может, она
передала сумочку кому-нибудь на хранение? Но тогда она непременно попро¬
сила бы у него разрешения. Право решать она охотно предоставила ему и
не однажды повторяла, что в ее жизни он первый настоящий мужчина —
надежный, уверенный, рядом с которым она чувствует себя девчонкой.
Когда он выходил из квартиры, миссис Кэри стояла с ключом в руках
и с выражением осуждения на морщинистом лице.
— Довольно долго вы там пробыли. Нашли, что нужно?
— Спасибо, да.
Резко повернув ключ в скважине замка, она объявила:
— Вы достаточно стары, Сэм Кимбер, чтобы годиться ей в отцы.
— Вы совершенно правы, Марта.
— Не счесть, сколько раз вообще не ночевала дома. Возможно, была
с вами. А может, нет. Разве найдешь управу на старого сумасшедшего,
когда он начинает бегать за блондинками?
— Кто-нибудь побывал в квартире после того, что случилось?
— Разве что имел свой ключ. Если я начну регистрировать все прихо¬
ды-уходы, у меня ни на что не останется времени.
— Это ее ключ?
— Для каждой квартиры есть два ключа, а этот запасной. Передайте
' Харву, пусть пришлет ее ключ или даст деньги на новый.
— Вчера вы ее видели?
— Заметила. Мы особенно никогда не разговаривали. Видела ее; когда
возвращалась от доктора Нила, сразу после полудня, а потом, так через
полчаса, затарахтела на своей машине. В предыдущую ночь вообще не бы-
13 Дм. Макдональд «След татра»
385
ла дома, вернулась под утро в другом платье, не в том, в котором уходи¬
ла, вот я и подумала, что живет еще где-то, но полагаю, об этом вы знаете
больше меня.
— Пожалуй, знаю, — ответил Сэм, подмигивая ей так, что старуха за¬
дохнулась от возмущения, прошипев:
— Это уж слишком!
Выйдя из дома, он сел в свой огромный светлый «крайслер» и тихонько
двинулся по Лимонной улице,^включив на полную мощность кондиционер,
но перед тем опустил стекла, чтобы выветрить горячий воздух. Закрыв
опять окна, ощутил, как машина словно без его участия неестественно тихо
скользит сквозь ослепительный послеполуденный зной. Проехал через
центр городка, мимо застывших автомобилей, пустых тротуаров и сверка¬
ющих витрин. Подъезжая к повороту на стоянку позади своей конторы,
заколебался было, но направился дальше. В конце Лимонной улицы мино¬
вал небольшой парк за мавританскими крышами общественных зданий и
через несколько минут обнаружил, что город остался позади, а он направ¬
ляется к месту ее смерти. Минут через десять свернул направо. Че¬
рез восемьсот метров — поворот налево; на заросшую песчаную дорогу.
Ветки бились о машину, пока Сэм продирался еще двести метров до при¬
надлежавшего ему участка, а потом съехал на берег озера. Испокон веков
оно называлось Дайкир, но второй владелец, застроивший противополож¬
ный берег, переименовал озеро во Фламинго. Кимберу принадлежало во¬
семьсот метров этого берега, о котором никто не заботился и не благоу¬
страивал. Его радовало, что там никто почти не останавливается.
Если выехала из дому в половине первого, сюда добралась бы без чет¬
верти час. Остановилась точно здесь, где сейчас находится он. Купальник,
очевидно, надела еще дома, сверху натянула облегающее платье. Вышла
из машины, платье забросила внутрь. Отнесла вещи вниз, на песчаный пя¬
тачок пляжа: полотенце, пляжная сумка, транзистор — сложила. Потом
направилась к воде; заправляя волосы в купальную шапочку. Первые три
шага, затем она погружается по пояс, а дальше — глубина.
Он спустился к пляжику, размышляя, не хочется ли ему казнить себя
таким образом. Звала ли на помощь? Какое это теперь имеет значение?
Услышав звук мотора, поднял глаза к озеру и увидел голубую лодку с не¬
большим мотором, подвешенным снаружи. В ней находились двое тощих,
но крепких парнишек — загорелые, с выгоревшими добела волосами.
Сквозь стрекотанье мотора отчетливо послышался голос одного из них:
— Утонула точно там, недалеко от того типа на берегу. А у Юджа при
себе только очки для нырянья да ласты. И нашел ее на дне со второй по¬
пытки. Раньше; чем фараоны успели спустить лодку, чтоб искать. По-мое¬
му, как раз на этом месте.
Паренек повыше отключил мотор, и лодка резко остановилась. Оба
склонялись над водой..
— Здесь глубоко? — спросил тот, что пониже.
— Юдж говорил — метров семь.
386
— Долго была под водой?
— Достаточно.
— А как этот чертов Юдж вообще обо всем догадался?
— Увидел кучу людей, подошел. В лодке у него, как всегда, лежали ла¬
сты, очки. Сам-то я пришел позже, ее уже не было. Зато видел, как отъез¬
жала «скорая».
— Джимми, если она была одна, как же узнали, что утонула?
— Ну ты и дурак все-таки.
— Почему это?
— Другие ведь тоже приезжают сюда поплавать, так? И видят, машина
пустая, полотенце, вещи, транзистор играет, а вокруг никого. Посмотрят
вокруг, начнут волноваться, кричать — никто не отвечает. Ночью был
дождь, и на песке видны следы, идущие к воде. Ну, кто-то и съездил на
заправочную станцию, позвонил шерифу. Сбежалась толпа. Но пришел
Юдж и отыскал ее. Говорят, у нее начались судороги.
Сэм Кимбер медленно вернулся к машине; отъехал. В газетах писали
тоже самое. Все отлично сходится. Кроме мелкой загвоздки с
исчезнувшими ста шестью тысячами. И ведь никому не рассказать о
пропаже. Именно поэтому кажется, что-то здесь не в порядке. Вернувшись
в город, запарковал машину на стоянке возле конторы, открыл задний ход
и поднялся на личном маленьком лифте. Здание было четырехэтажное, он
поставил его пять лет назад, когда решился уехать из опустевшего дома,
построенного для Китти. Исполнителем была строительная компания, он
взял ссуду из федеральных средств. Вложенные деньги давно себя
оправдали, так как он сдавал помещения на трех этажах в аренду
различным компаниям и учреждениям. Четвертый этаж оборудовал под
холостяцкую квартиру для себя и собственный деловой офис.
Пройдя на кухню и открыв банку холодного пива, он подошел к окну,
посмотрел в сторону озера Ларра. Там, в большом доме Хансонов, Луэлл
прожила несколько коротких лет с Келси. Люди по ту сторону озера
располагали иными деньгами, солидные, старинные состояния,
переведенные сюда, солидные, старые компании с севера. Мои-то деньги
другие; подумалось ему. Деньги, которые загребает парень из небогатой
семьи, если ему повезет и выберется в подходящий момент из болота в
старом фургоне; с молотком и с карманами, полными гвоздей, если ему
хватит здоровой наглости, чтобы поверить в удачу.
Вспомнив, что забыл пообедать, съел кусок сыра и открыл вторую
банку пива. И снова нахлынули воспоминания о Луэлл — у него не было
сил сопротивляться. В этой квартире она никогда не чувствовала себя
свободно, по дороге сюда или обратно беспокойно ерзала на переднем
сиденье. Лучше , всего было у него на даче; там не приходилось
подсознательно прислушиваться к окружающим звукам, и она ощущала
полную раскованность, оставалась сама собой.
Не выпуская банки из рук, он быстро прошел через большую гостиную,
о которой Луэлл заметила, что выписанный из Орландо женоподобный
387
декоратор выбрал обои, подходящие только для холла киноклуба. Открыв
звуконепроницаемую дверь, он очутился в приемной своего офиса,
услышал стук машинки, который внезапно умолк, так как Энджи Пауэлл,
вскочив от неожиданности, схватилась за сердце. Миссис Ниммитс,
сидевшая за столиком в углу, объявила:
— Мистер Сэм, клянусь, если вы войдете в эту дверь сорок раз за
минуту, Энджи сорок раз подскочит в полуобмороке.
— Я же не представляла, что вы там, — отправдывалась Энджи.
Сэм Кимбер прошел в свой просторный кабинет, сопровождаемый
Энджи за спиной, с кучей бумаг в руках. Она закрыла за собой дверь.
Усевшись за стол, Сэм прикончил пиво и, выбросив банку в корзинку для
бумаг, спросил:
— Ну-с, какие новые погромы нас ждут сегодня?
У нее была дурная привычка сообщать в первую очередь наименее
важные сведения, причем после каждого ожидала инструкций, делая
пометки в блокноте. Энджи Пауэлл — высокая, пышущая здоровьем
девушка, которой не было и двадцати. Сплошная кровь с молоком,
рост — сто восемьдесят два без каблуков, огромные глаза цвета лаванды,
сверкающие белизной зубы и темно-золотые локоны. Отличная пловчиха,
ныряльщица, лыжница, прыгунья, конькобежка, танцорка и секретарша.
Выглядела огромной, везде ее было чересчур много. Жила вместе с
матерью, тоже приличной великаншей, и с отцом — настолько маленьким,
тщедушным, запуганным, что его практически и не замечали. Была
единственным ребенком. Вот уже три года Энджи служила у Сэма,
последние два года — в качестве секретарши и была ему абсолютно
преданна, всегда в ровном, веселом настроении, хотя, к сожалению, не
имела понятия о юморе.
Когда-то давно, еще до связи с Луэлл, Сэм, — возможно, из
любопытства или из упрямства, свойственного скалолазам: покорить
просто потому, что она существует, — в первый и последний раз
попытался соблазнить ее, пригласив в дружеской беседе в свою жилую
часть. Обняв девушку, почувствовал, как она съежилась, сникла и
задрожала. Поцеловал — вроде бы притронулся к напуганному ребенку.
Глядя на него лавандовыми глазами, полными слез, она прошептала:
— Вам я .не могу залепить.
— Что-о?
— Не знаю, как быть. Когда мальчишки начинают приставать, я им
даю затрещину. Пожалуйста, пустите, мистер Сэм.
Отпустил ее.
И всегда даешь затрещины?
— Я обещала Богу и мамочке никогда в жизни не делать ничего
мерзкого.
— Мерзкого?
— Разрешите, мистер Сэм, я возьму расчет.
~ Что, если мы про это забудем и такое больше никогда не повторится?
388
Она задумалась.
— Тогда, наверное, мне можно не увольняться.
После того неприятного эпизода он, внимательно приглядываясь к ней,
задавая при случае вопросы, пришел к выводу, что эта огромная, веселая
девушка, очевидно, никогда не испытала ни малейшего намека на желание,
даже не задумываясь над этим, и, вероятно, уже не испытает. Это было
самое неправдоподобно бесполое существо во всей средней Флориде.
...Она дошла до последнего сообщения:
— Джее Гейбл несколько раз хотел связаться с вами, мистер Сэм.
— Передайте, чтобы зашел.
— Из Джэксонвилла?
— Ох, я не знал, что он''опять там. Соедините меня по телефону, если
получится.
— Сию минуту. Он поставил три номера, когда звонил в последний раз.
Уже повернувшись к двери, она сказала:
— Мистер Сэм?..
— Слушаю.
— Я... мне очень жаль вашу приятельницу.
— Спасибо, Энджи.
Когда девушка скрылась за дверью, он горько усмехнулся: голубую су¬
мочку лучше было бы отдать на хранение Энджи. Спрятала бы ее, ни за
что не раскрывая, никогда не упоминая о ней. Однако тут же устыдился:
с чего бы ему считать Луэлл менее достойной доверия? Выбирал из них
обеих, и Луэлл была умнее, не позволила бы себя обмануть, обвести во¬
круг пальца.
Зазвонил телефон — Джее. Изъяснялся, как обычно, настолько туманно,
намеками, что порой его трудно было понять.
— Сэм, мне позвонил наш общий друг; все выглядит вполне прилично,
и стоит окончательно определиться, пока я здесь; вообще день был весьма
интересный. Пожалуй, можно с уверенностью сказать, что пройдет наш
план, а сумма, на которой сейчас собираются остановиться, всего на де¬
сять тысяч больше моего предположения. Наши мальчики произвели осно¬
вательный нажим, да, можно с определенностью говорить о нажиме, что¬
бы склонить к разумной сумме. Завтра все решится, так что думаю, мне
следует остаться. Операция получается первоклассная, часам к десяти все
будет в порядке.
— Отлично, Джее.
— Но с трехмесячным сроком дела обстоят хуже. Возможно, потребу¬
ют шестьдесят дней, а у нас это вызовет осложнения.
— Если не выйдет, соглашайся на шестьдесят.
— По-моему, это единственное слабое место во всей операции, и неко¬
торые из новых друзей здесь со мной соглашаются. Будет невозможно из¬
бежать проверки счетов, но, откровенно говоря, это и к лучшему: весь год
будем знать, на каком мы свете, каждый год окажется зафиксированным
и закрытым.
389
— Меня это устраивает, дружище.
— А теперь — страшно, что так случилось с Луэлл. В самом деле, ужас¬
но, у меня даже сердце разболелось, когда услышал. Такая милая молодая
дама, всегда, веселая; прими хоть так, по телефону, мои глубочайшие собо¬
лезнования, Сэм.
— Спасибо, Джее.
— Это жестоко, когда на человека обрушивается такой удар. Разрешим
нашу проблему, и потом можешь отправляться в длительное путешествие,
нужно сменить обстановку, взглянуть на веши по-новому.
— Посмотрим. Позвони мне завтра, когда станет известен результат.
— Я в этой истории остаюсь пессимистом, но, думаю, завтра услышим
добрые вести, Сэм. До свидания.
Глава 3
В мае зной начинает свое пятимесячное нашествие на долины, озерные
районы средней Флориды. Пляжи на побережье переполнены отдыхающи¬
ми, и там веет прохладой, а глубоко в центральной части сонные городиш¬
ки обезлюдели, там остались лишь те, кто не может уехать, поддерживая
себя урчащими, нагоняющими по-больничному холодный воздух кондицио¬
нерами. Жара стоит тяжелая, безжалостная, изнурительная, и те, кто ее
выдерживает, напоминают забытую всеми стражу старой крепости, зато
они утешаются: мы не слабаки, у нас есть чувство ответственности, — и
подбадривают себя крепкими выражениями в адрес тех, кто сбежал отсю¬
да. Иногда проносятся сильные грозы, но после краткой иллюзии прохла¬
ды снова нависает духота и сонная тишь. В воздухе стоит непрерывный
стрекот насекомых, кваканье лягушек, изредка раздастся трель какой-
нибудь птахи. Загар бледнее, так как прямые лучи солнца непереносимы
и кожа покрывается пятнами. Прежде чем взяться за дверцу машины, при¬
ходится оборачивать руки платком. Жизнь начинается ранним утром,
оживление наступает и после захода солнца, но в продолжение дня улицы
городков пустынны, редкий прохожий тащится медленно, горбясь под тя¬
жестью зноя, щуря глаза от немилосердного солнечного света. У кого во
дворе есть бассейн, тот заказывает куски льда, чтобы охладить воду и по¬
плавать вечером. Дети капризничают и часто болеют. Старые дружеские
связи вдруг ни с того ни с сего рвутся.
В следующем мае все начинается снова, забываются прошлогодние му¬
чения, и солнце на первых порах сулит одни удовольствия.
В погребальной конторе, оснащенной разными охлаждающими установ¬
ками, было холодно, как в гробу. Но в церкви в центре города было жар-
но, полутьма не давала ощущения прохлады. Как в плохо освещенной пар¬
ной, думал Харв Уэлмо, возвращаясь к себе на службу. Хорошо, что ему
не обязательно присутствовать на отпевании, это напрасный жест. Хансо-
новская родня позаботилась о количестве провожающих. Кроме того,
пришли все, кто так или иначе работал на Сэма Кимбера. И еще любопыт¬
390
ные, зеваки. Получится внушительная процессия по пути на кладбище. Ес-
ли бы он не пришел, тоже ничего не случилось бы. Хотя, с другой сторо¬
ны, Сэм может обратить внимание. А в он в последние дни стал ужасно
мнительным.
Шериф Уэлмо медленно, с достоинством шагал по тротуару, перекинув
темный пиджак через руку, надвинув на крупный лоб серую соломенную
шляпу.
В приемной дожидался молодой человек. Уэлмо заставил его посидеть
еще минут десять, а потом велел впустить. Высокий, сильный парень, ши¬
рокие плечи, крепкая шея которого наводили на мысль о прошлом спорте-
мена-атлета. Кожа была оливкового цвета, а волосы настолько жгуче-чер¬
ные, что Уэлмо принял было его за кубинца. Но из-под густых черных
бровей смотрели глубоко посаженные ясные пытливые светло-голубые гла¬
за. На нем был легкий костюм, светлая рубашка с синей бабочкой. Де¬
ржался и выглядел очень вежливым, но с чувством собственного достоин¬
ства. Подождал, пока Уэлмо предложил ему сесть.
— Я здесь с визитом вежливости, шериф, — начал он. — Зовут меня
Пол Станиэл. Буду работать в ваших владениях, если не возражаете. Вот
мои документы.
Уэлмо внимательно их прочитал. Они удостоверяли, что податель — Пол
Станиэл имеет разрешение работать частным следователем в штате Флорида,
является служащим детективного агентства в Майами, название которого
шерифу доводилось слышать, паспорт на оружие за номером таким-то.
— Ну что ж, кажется, документы в порядке. Если вы занимаетесь ка¬
ким-то частным делом, можете мне сказать, в чем оно заключается, и от¬
правляться к своим заботам, рад был познакомиться. А если расследуете
криминальный случай, придется сотрудничать с нашей полицией, чтобы не
было недоразумений.
— Мне поручено незаметно произвести расследование, чтобы выяснить,
не имело ли место преступное действие, — осторожно пояснил Стани¬
эл. — Если в процессе работы обнаружится нечто, подтверждающее факт
преступления, я немедленно сообщу вам. Разумеется, я намерен связаться
с полицией города.
— Ну, знаете, может, нам и не хватает внешнего лоска, мистер Стани¬
эл, но я буду очень удивлен, если мы упустили нечто такое, ради чего нуж¬
но гонять парня из Майами. Округ у нас приличный, чистый. Так какое
же криминальное действие могло здесь произойти?
— Клиент желает получить доказательства того, что миссис Хансон не
была убита.
Уэлмо от изумления раскрыл рот:
— Убийство! Господи, ведь бедная девочка утонула!
Станиэл сухо рассмеялся:
— Может, не без чьей-то помощи? В этом загвоздка.
— Нельзя же просто так явиться и ворошить все из-за...
— Шериф, я, как и вы, не хочу никакого шума. Расследование будет
391
незаметным, тихим. Кажется, речь идет о несчастном случае. Я подгото¬
вил легенду, которая ни у кого не вызовет сомнений.
Он протянул шерифу письмо и визитку. Документ давал ему полномо¬
чия решить для страховой компании из Новой Англии вопрос о выплате
страховки, письмо представляло формальный запрос о расследовании и за¬
ключении полиции о смерти Луэлл Хансон-Лоример. Полис заключен на
двадцать пять тысяч, приводим его номер, дату, сообщалось в запросе,
присланном, видимо, в филиал Майами.
— Н-да... надеюсь, сойдет, — с сомнением проговорил Уэлмо.
— Я собираюсь сообщить свидетелям, с которыми буду говорить, что
страховка выплачивается в двойном размере, но только не в случае
самоубийства. Это позволит мне задавать деликатные вопросы.
— Не было здесь ни убийства, ни самоубийства.
— Возможно, так мы и доложим клиенту после расследования. Но нам
заплатили, чтобы выяснить это.
— Кому-то захотелось пускать деньги на ветер. Кто это?
Станиэл закусил губу.
— Мне дано право не разглашать имя клиента, шериф, но вам сказать
можно. Не вижу причин скрывать. В нашу фирму обратилась сестра
покойной — некая Барбара Лоример.
— Сестра? Та, что приехала на похороны?
— Да. Но я с ней еще не встречался.
— С чего ей стукнуло в голову бросаться деньгами?
— Понятия не имею.
Уэлмо кинул в его сторону скептический взгляд.
— Вы сказали: если что-то обнаружите (надеюсь, все же этого не
случится), то сразу сообщите мне. А вы способны разбираться в
юридических свойствах доказательств, улик?
Станиэл обдал Уэлмо таким холодным взглядом, что шериф
немедленно пересмотрел предполагаемый возраст посетителя, набросив
еще пять-шесть годков.
— Я окончил факультет права, шериф, и шесть лет был на службе в
качестве профессионального представителя закона.
— А почему оставили службу?
— Это имеет значение?
— Чисто дружеский вопрос.
— Дело было в крупном городе севера, где на высшие должности
насажали людей из ФБР. Тогда избиратели сменили городские власти, а
потом политики вытолкали профессиональных полицейских с руководящих
постов, а их места заняли судейские чиновники, так что не прошло и года,
как все развалилось. Частным сыском занимаюсь два года. Четыре месяца
назад меня перевели в Майами. Конечно, я с бблыпим удовольствием
предъявлял бы полицейский значок, но, уверяю вас, хорошо знаю правила
получения доказательств, разбираюсь в действиях полиции, а из газетных
сообщений мне известно, что та женщина утонула без свидетелей.
392
— Я задал чисто дружеский вопрос, — повторил Уэлмо.
Станиэл улыбнулся, и эта улыбка показалась Уэлмо исключительно
теплой для парня, от которого всего лишь минуту назад несло ледяным
холодом.
— Если все это просто истерия, постараюсь скорей закруглиться, чтобы
зря не тратилась. Но для начала, шериф, назовите, пожалуйста, трех са¬
мых близких для миссис Хансон людей.
— Трех? Ее муж. Доктор Нил, у которого она работала. И еще — некий
Сэм Кимбер... хороший приятель.
— Если у вас сейчас нет времени, я могу подойти попозже. Но мне хо¬
телось бы узнать что-нибудь об этой троице.
Уэлмо навалился на стол.
— Есть время, парень. Столько, сколько вам требуется.
Барбара Лоример с облегчением вздохнула, возвратившись в мотель по¬
сле заключительной части похорон — короткой церемонии у могилы. От¬
певание в церкви началось в два часа, а в половине четвертого она была
уже в своем номере. Быстро сбросив траурную, пропотевшую одежду, на¬
правила к постели струю от вентилятора и, раздевшись донага, с наслаж¬
дением вытянулась на простыне.
Надеюсь, Джейсон и Бонни Вейте не обидятся. Так настаивали, чтобы
она переехала в их дом на берегу озера, говорили, что в ее распоряжении
будет целое крыло для гостей. Келси Хансон тоже поддержал эту идею.
«Дорогая, я помогу уложить веши, а Джейс отвезет вас», — уговаривала
светловолосая Бонни. Пришлось быть просто невежливой, чтобы они на¬
конец отступились и оставили ее в покое.
Вспомнилась язвительная характеристика друзей Келси, которую Луэлл
дала в письме к сестре после ухода от мужа.
«Это очень милые люди, исключительно доброжелательные, щедрые,
хорошо воспитанные. Страшно мило встречают, и тебе кажется, что эти
мужчины, женщины изо всех сил стараются, чтобы ты им понравилась,
а они — тебе. У всех есть приличный доход и то, что, наверное, ты назвала
бы ароматом беспечной жизни. Мужья немного работают, не слишком ут¬
руждаясь, ровно настолько, чтобы показать, что ходят в офисы, чем-то
занимаются. Знают множество старых анекдотов и острот, неприличных
шуток и рассказывают их с большим искусством. И когда ты уже готова
подумать, что это лучшие люди на свете, они начинают меняться. Или
это ты сама замечаешь их подлинную суть. Кто знает. За красивыми лица¬
ми скрываются ограниченные, вульгарные интересы: кто, как, когда и где
напился. Возможно, это просто от скуки, пожирающей людей примитив¬
ных, но, по-моему, они все порченые. И Келси один из них, плоть от пло¬
ти. Слово «порченый» слишком старомодное, библейское, правда, Барб?
Никакая я не привереда. Моя забота — сохранить чувство собственного до¬
стоинства. Стараюсь запоминать, что и кому говорила, и кто мне что-ни¬
будь сделал. Как всюду, здесь есть и милые люди, и, может, несколько
393
вроде них живут в Хартворде или Плетсбурге. Но таков образ жизни Келси —
вовсе не мой, и наш разъезд, думаю, явился следствием его абсолютной уве¬
ренности, что со временем я к нему привыкла бы. Сейчас, всего через несколь¬
ко недель после отъезда, все прошлое кажется мне каким-то нереальным».
Отличное слово, подумала Барбара. Нереальным — потому что она не
увидела, не услышала ни малейшего намека на то, что Луэлл и Келси уже
почти год не жили вместе. Все вели себя так, словно Лу умерла в результа¬
те несчастного случая на прогулке, когда рядом не оказалось любящего мо¬
лодого мужа. И было немыслимо предположить, чтобы ее похоронили
где-нибудь еще, кроме семейного участка Хансонов. Она оставалась женой
Хансона. Скорбь Келси не назовешь наигранной: был мрачен, со страдаль¬
ческим лицом, неуверенными движениями. Действительно, производил впе¬
чатление безутешного мужа.
Другой нереальностью было отсутствие самой близкой родни. На похо¬
роны явилась толпа дальних родственников и знакомых. Судя по многос¬
ловной радиограмме с соболезнованиями, полученной от родителей Келси,
их судно находилось недалеко от Бомбея. Братьев и сестер у Келси не бы¬
ло. Какие-то кузены проживали в Калифорнии, вот и все. И для Лоримеров
тоже расстояние слишком велико, подумала она.
Прохлада и удобная поза придали ей сил для неизбежного телефонного
разговора. Соединили немедленно, и трубку взяла тетя Джейн.
—,Как прошли похороны, детка?
— Мама спит?
В трубке раздался слабый голос:
— Я услышала звонок и сразу подумала, что это ты, доченька, так что
подошла к аппарату в спальне.
— Как ты себя чувствуешь, мамочка?
— Думаю, в общем, терпимо. Относительно. Как прошло отпевание?
— Очень торжественно и трогательно. Огромная церковь, груды цветов
и масса народу.
— Луэлл всегда все очень любили, — встряла тетя Джейн.
— Как выглядела моя бедняжка? — спросила миссис Лоример. — У те¬
бя была возможность ее увидеть?
— Сегодня утром, мамочка, сразу же, как прилетела. Выглядит очень
спокойной.
— Эти служащие из похоронного бюро вечно кладут слишком много
грима.
— С Лу ничего такого не делали, в самом деле.
— А кладбище красивое, детка?
— В таком холмистом месте, очень ухоженное. Участок Хансонов весь
в тени от огромного, ветвистого дуба и покрыт испанским мхом.
Раздались надрывные всхлипывания и голос тети Джейн:
— Не клади трубку, Барби.
Минут через пять тетя сказала:
394
— Я уговорила ее прекратить разговор. Сегодня она очень слаба и
больше не выдержала бы. Но хочет знать, кто именно там был, сколько
машин, какие цветы, какой гроб и все остальное, где похоронили Лу, что
будет с вещами и так далее. Но сейчас я тебя не задерживаю, нужно пойти
к ней. Tbi все напиши и письмо отправь сегодня же, хорошо? И поторопись
домой.
— Тетя Джейн, возможно, мне придется остаться на пару дней.
— Почему, детка?
— Некоторые юридические формальности.
— Разве их нельзя поручить какому-нибудь местному адвокату?
— Мне ведь нужно знать, какие они, прежде чем поручать кому-то, не
так ли?
— Может, ты предоставила бы такие заботы мне и маме?
— Тетя, я не ребенок и не идиотка. Мне двадцать пять лет, и, надеюсь,
у меня есть чувство ответственности.
— Я не хотела тебя обидеть.
— Возможно, все-таки придется задержаться. Тогда я сообщу вам и, ко¬
нечно, приеду, как только смогу. И знаешь... мне ведь нелегко здесь.
— Понимаю, детка. Не сердись за мое ворчанье.
Положив трубку, Барбара вытянулась на постели, зная, что через мину¬
ту снова придется сделать усилие, чтобы принять душ. Надеялась, что по
телефону ее голос звучал увереннее, чем она чувствовала себя в действи¬
тельности. Выдумку насчет юридических формальностей надежной не назо¬
вешь. Интересно, как вели бы себя тетя Джейн и мама, узнав настоящую
причину, из-за которой она хочет остаться. Но им говорить нельзя, может,
все еще и неправда. Утрата сестры ужасна сама по себе, а тут еще прихо¬
дится думать, не была ли она убита. Но если подозрения подтвердятся,
конечно! им придется сказать.
Барбара сознавала, что мысли об убийстве, как бы отвратительны они
ни были, помогли ей выдержать этот немыслимый день похорон, полный
праведных, набожных слов. Если Лу погибла по чистой случайности, на
свете нет справедливости. Луэлл заслуживала гораздо большего. И, судя
по ее письмам, именно сейчас начинала обретать это новое счастье.
Действительно, нереальный день: ехать на заднем сиденье лимузина ря¬
дом с Келси, с шофером за рулем, первыми за катафалком, потом шество¬
вать за гробом Луэлл рука об руку с ее подавленным, страдающим мужем.
Снова проплывать в машине сквозь жаркое сиянье дня. Несколько прохо¬
жих, остановившись, смотрели им вслед. Ошеломительную тяжесть утра¬
ты притупил и стремительный бросок через континент. Ее выдернули из
удручающе серого, будничного майского дня в Бостоне, затем она парила
над пастельными красками земли в тихом, мерно скользящем самолете, и,
наконец, столкнули вниз, в сумасшедший, воняющий, душный город, где
милые люди упрятали под пальмовые листья венков из фольги ее един¬
ственную сестру, глядя на нее без стеснения, словно говоря: «Видишь, как
красиво мы все устроили».
395
Приняв душ, она заправляла легкую белую блузку в темную юбку, ког¬
да в дверь постучали. Подойдя ко входу, она спросила:
— Кто там?
— Станиэл.
— Одну минутку, пожалуйста.
Скользнув в босоножки, пригладив каштановые локоны, быстро махну¬
ла по губам помадой, заправила постель, сунула разбросанную одежду в
нижний ящик бельевого шкафа и открыла дверь. Все ее движения следова¬
ли друг за другом, легко переливаясь одно в другое, создавая впечатление
изящного танца.
Он стоял лицом к свету, и Барбара ясно видела его черты. Лицо не
вызывало того доверия, на которое она надеялась: слишком обыкновенное.
Неброский приятный мужчина, смуглый, одетый чересчур тщательно для
здешнего климата и обстановки. Поскольку они виделись впервые, обменя¬
лись сдержанным рукопожатием, и Барбара подумала — пришел, наверное,
к ней присмотреться. Но держится с достоинством, непринужденно, не ста¬
раясь понравиться. Бросалась в глаза единственная необычная особен¬
ность — впечатление физической силы, но не из-за могучих плеч, а благо¬
даря ловким, решительным действиям.
В комнате было два стула, Барбара взяла второй из-за письменного
стола, и они уселись друг против друга возле журнального столика.
— Может, из всего этого ничего не выйдет, — сказала она.
— Может, ничего, а возможно — что-то, но в любом случае мы в этом
убедимся, мисс Лоример.
— Вы принесли то письмо?
Он достал его из внутреннего кармана пиджака.
— Пусть остается у вас, у меня есть фотокопия.
— Вам не показалось, что тот отрывок какой-то... странный?
— Показалось.
Но произнес это настолько сдержанно, что ей пришлось достать из кон¬
верта листок и снова перечитать странное место, чтобы проверить себя.
Письмо пришло в тот же день, что и сообщение о смерти Луэлл.
Вот эти «странные» строки.
«Проблемы, проблемы, проблемы... И одна из них несколько необыч¬
ная, в ней перемешаны чувства, этика и какая-то тайна. Пытаюсь их отде¬
лить друг от друга и решить, что делать. Некоторые вещи, сестричка, я
могу доверить одной тебе, так что наберись терпения. Подробности позже.
Очень ловко и хитро меня вынудили нарушить обещание, намекнули, что¬
бы я —идиотка такая —дала понять человеку, доверившемуся мне, что
тайна раскрыта. Не вся, но достаточно, чтобы мне стало не по себе. Теперь
на сцене появилось третье лицо, и все настолько необычно, что я впервые
в жизни ощущаю какую-то угрозу, опасность. Ничего определенного. Про¬
сто пронзительное ощущение опасности за спиной. Конечно, дело касается
чего-то очень ценного, из-за чего же еще люди становятся коварными и
опасными? Могу втайне предпринять кое-какие шаги, чтобы сбить со
396
следа Б и В, или просто расскажу все А, а может, сделаю то и другое;
но в такой последовательности, чтобы не выглядеть совсем уж идиоткой.
Не сердись, Барб, если все это выглядит как эпизод из похождений Иена
Флеминга, но когда все останется позади, напишу подробнее».
Барбара с вызовом посмотрела на Пола Станиэла:
— Черт побери, этого совершенно достаточно! Лу плавала как рыба.
Человек, схваченный судорогой, тонет только в том случае, если ударится
в панику.
— Легкие полны воды, и на ней нет никаких следов насилия.
— Расследование закончено?
Ей стало не по себе, когда, заглянув в голубые глубоко посаженные гла¬
за и отведя взгляд, заметила в них насмешливые искорки.
— Могу преподнести донесение так, как это выглядит по телевизору,
мисс Лоример, если вас больше устраивает. — Изменив голос, он проба¬
сил: — Черт побери, милая дама, это больше, чем простое совпадение, или
я не частный сыщик Мэлони.
Затем продолжил обычным голосом:
— То есть необходимо заняться фактами. Если определенное предполо¬
жение мы сумеем подтвердить несколькими фактами, значит, предположе¬
ние превратится в уверенность.
— Не понимаю. Простите.
— Драматичные события случаются редко, мисс Лоример. Услышав о
таком факте, люди его запоминают. И хотя любой знает тысячи мелких,
будничных фактов, он тем не менее о них забывает. И часто вы вообще
ничего не узнаете. Ждете, наблюдаете, беседуете с людьми, раздумываете;
но все безрезультатно. Вам следует подготовиться и к такому исходу.
Он секунду помедлил.
— И знаете, вы сама — один из всех фактов.
— То есть?
— Рассмотрение жалоб, заявлений зависит от людей, которые жалуют¬
ся. Кажется, вы человек с принципами. Ваша сестра была такой же?
— С принципами? Она была очень уравновешенной, мистер Станиэл.
Не склонна к преувеличениям, не действовала исподтишка. У меня тоже
нет таких привычек.
— Следовательно, письмо приобретает большой вес, и ваше заявле¬
ние — больше оснований. Вы меня понимаете?
— Думаю, да.
— Мне хотелось бы узнать что-то о вас. И о вашей сестре.
— Сестры Лоример... — у нее перехватило дыхание, она торопливо взя¬
ла предложенную сигарету, наклонилась прикурить. — Луэлл была краси¬
вее. Надлежащее положение в обществе, но без соответствующего счета в
банке. О, иногда нам кое-что перепадало, например, скромное наследство
от двоюродных дедушек и тому подобное; но этого хватало лишь на то,
чтобы мы могли как-то перебиваться в университете; не более. Отец умер,
когда мы были детьми, он как раз начал большую, смелую сделку,
397
может, она была бы удачной, если бы не смерть. Мама из женщин, кото¬
рые не выходят замуж вторично. Так что с обеих сторон семейства посту¬
пала вынужденная милостыня, только называлась она по-другому. Дом
наш стоял в захудалом конце престижной улицы. Когда у матери начались
нервные припадки, к нам переехала незамужняя сестра отца, тетя Джейн.
Она подыскала квартиру и с тех пор живет с нами. Не хотелось бы ссы¬
латься на Генри Джеймса, но я с ним согласна: наихудшая бедность —
аристократическая, так как вам приходится притворяться, держаться на
плаву. Разбитая чашка из дорогого кофейного сервиза — вот вам настоящая
буря, поверьте. И постоянно перешиваете манжеты, воротнички, перекра¬
шиваете вещи в модные цвета сезона, доказывая свою принадлежность к
тому кругу, которому не соответствуете; чтобы сохранить связи. Четыре
женщины в одной квартире, мистер Станиэл. Не Бог весть как весело.
Лу оправдала ожидания. Келси был изысканный, импозантный и очень
богатый —это чтоб вы узнали и о нем. Состоялась скромная уютная
свадьба, которая выжала нас досуха. Но зато повезло. Хотя, как выясни¬
лось позже, вовсе не повезло. На всякий случай я захватила письма Лу.
Я берегу вещи — ленточки, письма, марки. У мамы больное сердце, быва¬
ют приступы, она может протянуть и шесть месяцев, и шесть лет. Я служу
в посреднической фирме — на работу и с работы. Мне может быть двад¬
цать пять или шестьдесят пять — никакой разницы.
Она с удивлением и страхом взглянула на него:
—У меня ведь нет привычки плакаться перед другими. Наверно, вино¬
ват этот сумасшедший день, безумная жара и перелет.
Загасив сигарету в маленькой пепельнице и чувствуя, что сейчас распла¬
чется; она встала, прошлась по комнате.
— Письма мне очень помогут, Барбара.
— Не обращайтесь со мной так доверительно!
— А вы не старайтесь изображать высокомерие и гордыню. Какое-то
время нам придется сотрудничать. Пол и Барбара — легче и проще. И для
меня польза: в качестве Барбары вы станете говорить свободнее, более
естественна
Резко повернувшись, она пристально посмотрела на детектива:
— Свободнее, чем сейчас? Нет, благодарю. Досотрудничалась до жалос¬
ти к себе, а это скверное чувство. Оказывается, нечего плакать по моей
сестре; нужно лить слезы надо мной.
— Как насчет писем?
Достав пачку из кармашка чемодана, она опять уселась напротив него.
— ТУг... разнообразная коллекция. Это, так сказать, письма официаль¬
ные. На домашний адрес мне сообщала обычные вещи, обращалась, глав¬
ным образом, к маме. А эти — очень интимные, личные — я получала в
конторе;.. Пол.
— Не: смущайтесь, Барбара. Мне поручено частное, деликатное дело,
оно касается смерти женщины, поэтому ее сфера чувств имеет важное
значение.
398
Он протянул руку, и Барбара вложила в нее пачку со словами:
— Не представляю, как вы здесь станете слоняться и задавать вопросы.
Пол объяснил, под каким предлогом явился в город, показав подготов¬
ленные для него бумаги от страховой компании. Сообразила гораздо быст¬
рее, чем Уэлмо, и удовлетворенно кивнула:
— Все будут думать: вы стараетесь доказать самоубийство, чтобы сбе¬
речь денежки своей фирме. Пол, а если я останусь здесь на несколько дней,
это не помешает? Не покажется ли кому-нибудь странным то, что мы бу¬
дем встречаться, разговаривать?
Он пожал плечами.
— В случае чего пойдет только на пользу. Воображаемая сумма стра¬
ховки должна достаться вам и вашей матери, поэтому мое расследование
вас тревожит. Не хотите спускать с меня глаз, чтобы убедиться, что я не
обведу вокруг пальца. Это обычный прием. Нужно подкинуть людям вер¬
сию, которая соответствует их представлениям, и тогда они разговорятся.
Она окинула его взглядом:
— Значит, вот почему вы постарались выглядеть таким обыкновен¬
ным... — Смутившись, она покраснела. — Я хотела сказать...
— Стараюсь выглядеть так, как выглядит человек, за кого я себя вы¬
даю, это помогает.
Понимая, что произносит банальную фразу, она все же сказала:
— Думаю, ваша работа очень увлекательна.
Выражение лица, даже осанка его мгновенно преобразились, и теперь
его уже нельзя было назвать посредственностью. Проявилась темная, горь¬
кая сила, отчаяние, ярость, одновременно и шокировавшие, и притягивав¬
шие ее. Но так же быстро он овладел собой, ответив:
— Иногда. Могу я узнать, какую сумму вы готовы вложить в рассле¬
дование?
— Я выжала со счета в банке тысячу, точнее, пятнадцать сотен, тыся¬
ча — для этой цели. В бостонском отделении вашего агентства мне сказа¬
ли, что следствие здесь... пройдет быстро. Я надеялась, тысячи хватит,
но сейчас мне кажется — нет. Пятьсот на дорогу и расходы. Обратный би¬
лет уже оплачен, а свободные дни беру за счет отпуска. Но нужны деньги,
чтобы остаться здесь.
Он опять утратил самоуверенность и снова показался моложе.
— Мне хочется сказать вот что. Звучит немного странно, но вам следует
знать. Если уясните себе заранее и обдумаете, то в дальнейшем останется
меньше вероятности наделать глупостей.
— Что ради Бога...
Он ответил холодным, открытым взглядом.
— Барбара, закон — это мерило могущества. Криминальное дело похо¬
же на цепь. Ее звенья — совокупность улик, их мотивы, доказательства и
обвинение; судебное разбирательство, процесс, приговор, обжалование,
подтверждение приговора, наказание. А деньги, влиятельность подобны ог¬
ромным клещам. Они могут разомкнуть любое звено цепочки, и все
399
дело рухнет. Барбара, здесь замешаны крупные имена города: Хансон,
Кимбер. Так что не будьте идеалисткой. Может случиться, что я соберу
обличительные факты для настоящего досье, передам в соответствующие
учреждения, но дальше я бессилен. А это мерило могущества особенно эф¬
фективно действует в таких провинциальных городках. Здесь нет независи¬
мых и неподкупных федеральных служащих, нет крупных газет, которые
отстаивают справедливость. На карту поставлено многое, наш мир не из
лучших, но другого ведь нет. Во всяком случае, кое-кого мы уже за¬
тронули.
— То есть может случиться, что вы установите, кто убил мою сестру,
но не сможете...
— Мы можем располагать обоснованными фактами, и все же этого бу¬
дет недостаточно. А вы сумеете жить с сознанием, что Икс живет счастли¬
во, беспечно и безнаказанно. Вы способны так жить?
— Я же подниму крик на весь мир...
— А вас обвинят в клевете или потребуют врачебного обследования и
поместят в психиатрическую лечебницу. Барбара, будем действовать спо¬
койно, рассудительно, заберемся так далеко, насколько удастся, а потом —
пусть решает суд. Или лучше вообще ничего не начинать.
Понурив голову, она долго молчала, а затем, едва заметно кивнув, с
горькой усмешкой взглянула на него:
— Барбара Лоример получила урок.
— Очень сожалею, что вам приходится извлекать уроки из такой си¬
туации.
-г Я могу быть вам чем-то полезной?
— Возможно, пока не знаю.
— Эти письма вы прочитаете сейчас?
— Просмотрю сегодня вечером. Кстати, я тоже живу в этом мотеле,
но по другую сторону, коттедж номер пятьдесят.
Посмотрев на часы, поднялся:
— У меня свидание с доктором Нилом. Вы на машине?
— Нет. Здесь же близко — два-три квартала до центра.
— И все станут глазеть на вас, сообщая друг другу, кто вы такая, а
самые смелые подойдут выразить соболезнование. Вы к этому готовы?
— Я... думала об этом.
— Может, вы немного поспите? Я заеду около шести и съездим поужи¬
нать в Лисберг или Окалу. Это недалеко — минут тридцать—сорок ез¬
ды. — Он улыбнулся. — Километры не в счет. Устраивает?
— Да, Пол, очень. Спасибо.
Глава 4
Доктор Руфус Нил был пятидесятилетним коротышкой, довольно пол¬
ным, но без намека на рыхлость. Упругий, словно резиновый мячик, непо¬
седливый, розовый и чопорный. С эйнштейновской седой гривой, с
400
расширенными зрачками, увеличенными толстыми стеклами очков, он
энергично пускал в ход широчайший набор разговорных средств, жестов,
мимики — надувал щеки, причмокивал, вращал глазами, всплескивал и
похлопывал руками, тыкал пальцами: Станиэлу он напомнил ребенка,
которому хочется писать, и он старается заглушить желание излишком
движений.
В его кабинете как раз перестилали линолеум, поэтому они уединились
в приемной для пациентов, и Станиэл поймал себя на мысли, что его мне¬
ние о низеньком докторе непрерывно меняется. Сначала он принял его за
шута, стремящегося во что бы то ни стало развлечь собеседника. Потом
ему показалось, что у Руфуса Нила начисто отсутствует чувство юмора.
В конце концов он пришел к выводу: доктор — закомплексованный, очень
застенчивый человек, который внешней суетливостью прикрывает свое доб¬
рое отношение к людям. Юмор был ему не чужд, только казался довольно
мрачным и производил еще больше впечатление, чем шутовские замашки.
Особенно раздражала одна дурная привычка Нила. Спросив о чем-ни¬
будь, он с тупым выражением на лице устремлял голову вперед, добавляя
неотвязное «что?».
— Доктор, вам не показалось, что Луэлл Хансон в последнее время бы¬
ла чем-то расстроена?
— Расстроена? Вы к чему клоните, Станиэл? Хотите сказать, выглядела
подавленной? Что? Ну нет! Воображение у вас разыгралось. Слишком!
Мне Луэлл нравилась. Хочешь не хочешь, но приходится наблюдать за пер¬
соналом. Служащие часто меняются, поэтому стараюсь заранее угадать,
когда потеряю следующего. Правда, ничего пока этим не добился.
— Вы полагали, что потеряете ее?
— Такую женщину? Что? Разумеется. Она считала дни. Бог ее надоу¬
мил уйти от этого хансоновского щенка. Решила выждать год, пока утих¬
нут слухи. Так что я знал — через год мне ее не видать.
— Она переживала из-за разбитого брака?
— А как вы думаете? Что? Такая женщина? Для нее брак — вещь серь¬
езная. Конечно, переживала. Чувствовала себя обманутой, разочарованной.
Вы сказали — расстроена, вот именно. Связалась с Сэмом Кимбером, это
ее тоже расстраивало. Я не моралист, Станиэл. Всем нам приходится всту¬
пать в конфликт с собственными представлениями, если, конечно, вы чело¬
век стоящий, порядочный. А Луэлл была таким человеком. Эта история
с Сэмом Кимбером многих удивила, главным образом, тех, кто знал его
лишь поверхностно. Я Сэма знаю давно. Он гораздо сложнее, чем кажется.
Бог знает, как у них начиналось. Как-то необычно. И все держали в тайне.
Но в таком небольшом городишке разве можно что-нибудь утаить? После
смерти Китти Кимбер Сэм ни с кем не связывался. Многие женщины по¬
ложили на него глаз. Но он охотился в других угодьях. И не часто, доложу
я вам. Думаю, Луэлл не считала себя женщиной, способной на легкие свя¬
зи. Спокойная, красивая, сдержанная и осмотрительная. Славная, здоровая
женщина в расцвете лет. Одинокая и ранимая, к тому же далеко от
401
родного дома. Стала терять уверенность, ощутила свою беззащитность.
А Сэм опять превратил ее в женщину. По-моему, она сама очень удиви¬
лась, когда поняла, что способна испытывать такую физическую зависи¬
мость. Думаю, с Сэмом она пережила гораздо больше, чем за годы заму¬
жества. Меня это не касается, вас и вашей страховой конторы — тоже, но
раз вы имеете в виду самоубийство, я назову кучу причин, почему эта ваша
идея не пройдет. Если ее мучило чувство вины, а в этом я не сомневаюсь,
то обретенное наслаждение подавляло его. Иногда она приходила на рабо¬
ту как во сне, витала в облаках, круги под глазами и улыбка, как у Моны
Лизы. Как практикующий врач, могу сказать, что только одна женщина
из десяти имеет такое физическое строение, везенье, чувственность, чтобы
оказаться в;ее положении. И это тоже не располагает к самоубийству, Ста-
ниэл, потому что физическое наслаждение означает победу жизни, и мыс¬
лям о смерти здесь нет места.
г- И в последнюю неделю?
— Хотите перебрать все мотивы самоубийства — один за другим? Что?
В прошлом месяце она понервничала из-за задержки менструации и попро¬
сила сделать тест на кроликах. Результат оказался отрицательным, и, ду¬
маю, на другой день она все забыла. А если и положительный, она не
стала бы ничего предпринимать, это не в ее характере. Я сделал ей полное
обследование — была чертовски здорова, ее жизнеспособности хватило бы
на трех женщин. Сэм нисколько не изменился, значит, интимная жизнь бы¬
ла в порядке. В деньгах не нуждалась: жалованье, кое-какие суммы от Кел¬
си и скромные доходы от акций позволяли ей даже ежемесячно посылать
кое-что матери. Деньги как мотив исключается. Брак ее так и так рассы¬
пался, и не только потому, что пришлось выбирать между мужчиной и
мальчишкой, но Хансон не очень-то и старался ее вернуть. Был чересчур
занят тем, чтобы опять войти в роль студента и возвратиться к маменьки¬
ной юбке. Я-то знал, чем все кончится. Пройдет их условный год, и Луэлл
подала бы на развод, уехала бы на север; а Сэм поймет, что она значит
в его жизни, женится и привезет обратно; потому что Сэм не выберет же¬
ну, пока.в голове у него, как пуля, не засядет мысль, что жить без нее
не может.
— Доктор, вы все время отклоняетесь.
— Дайте мне сказать. Еще одна причина — минутное душевное смяте¬
ние. У Луэлл совершенно не было неврастении. Крепкая как гранит. В по¬
следние недели? Что? Я бы сказал, что-то на уме у нее было. Но что имен¬
но,— не знаю.
— А как вы думаете?
Руфус Нил, соскочив, с гинекологического кресла, резко распахнул двер¬
цу шкафчика и, выхватив бутылку «Джека Даниэлса», открыл ее и поднял
с неизбежным вопросом: «Что?»
— Мне с водой, пожалуйста.
— Отметим конец работы.
Он разлил виски в большие бумажные стаканы.
402
— Мне нравится обо всем иметь собственное мнение. Возьмите исто¬
рию с Сэмом. Без причины слухи не возникают. Он рванулся вверх чер¬
товски быстро. Честность при этом — понятие относительное. А тут вдруг
налетел любовный вихрь. Луэлл отличалась высокими моральными требо¬
ваниями. Любовь. Никогда раньше она не встречала людей вроде Сэма
Кимбера. Теперь предположим — по мере их сближения она обнаружила,
что в своих коммерческих делах Сэм порой лавировал у опасной черты в
такой близости, что только жребий мог решить, считать его мошенником
или нет. Такое открытие могло расстроить женщину вроде Луэлл и, веро¬
ятно, расстроило. Понимала, что на Сэма повлиять невозможно. Так что
ее это должно было встревожить. В таком случае она задумалась бы на¬
счет их дальнейших отношений. Заметьте, я только предполагаю. Но здесь
есть люди, которые могли ей рассказать о Сэме несколько историй — не
очень красивых. Только из-за этого она бы с собой не покончила. Просто
или порвала бы с ним, или вообще ничего не предпринимала. Третьей воз¬
можности не существовало. Я понимаю: если сэкономите своей фирме
двадцать пять тысяч, будете пай-мальчиком, возможно, получите премию,
но это будет некрасивым и неправильным решением.
— Луэлл отлично плавала.
— Было тридцать градусов в тени. То озеро всегда чуть прохладнее
других. Судороги случаются и у отличных пловцов* Может, началась желу¬
дочная колика. Самоубийцы ведь, как правило, оставляют записку? Что?
— Только не в случае страхования жизни, доктор.
Нил энергично затряс головой:
— Нет, можете вылезать из кожи, ничего у рас не выйдет.
Станиэл, покосившись на доктора, вроде бы в шутку обронил:
— Наверно, мне было бы легче, если в условиях страховки был пункт
об убийстве.
— В этом было бы больше смысла, чем в самоубийстве.
— Было бы?
— Минутку! — гневно завопил доктор. — Я ни слова не сказал об убий¬
стве. Просто хотел подчеркнуть, что самоубийство — самая неправдопо¬
добная вещь, которую можно представить/
Станиэл, прислонясь к подоконнику, потягивал виски. Как профессио¬
нал, он давно привык распределять допрашиваемых по категориям на
основе своих собственных оценок. Удивительно, однако главным призна¬
ком оставалась всегда самоуверенность и самодовольство. Независимо от
социального, служебного, финансового положения, многие люди отлича¬
лись самовлюбленностью, считая свои суждейия бесспорными, не важно,
кем они были: мойщиками машин, президентами банка или служащими,
вроде доктора Нила. Это облегчало его задачи, ибо такие собеседники не
испытывали потребности преувеличивать или уменьшать свое значение в
его глазах. Говорили, что думают, а не то, что, по их мнению, вам хоте¬
лось бы слышать. Поэтому из. этих монологов можно извлечь полезные
сведения, а не попытки привлечь или отвести внимание. Если они
403
обманывали, то обычно по объяснимым причинам. С теми же, кто чувство¬
вал неудовлетворенность собой, работать было труднее. Воображали, что
окружающие их не понимают, хотя в действительности сами не понимали
других. И у президента банка, и у мойщика машин нередко обнаруживались
в незначительных дозах признаки тех болезней, которые психиатры именуют
неврастенией, паранойей, психозом. По необъяснимым причинам они вводи¬
ли в заблуждение и себя, и вас, вследствие искаженного представления о ре¬
альности. Такие клиенты не вызывали симпатии, так как по сути они не
нравились сами себе. Зато можно легко полюбить людей вроде Нила.
— Несчастный случай более правдоподобен, чем убийство?
— Конечно! Кто бы стал убивать Луэлл?
Станиэл с невинной улыбкой стал перечислять:
— Вы — потому что влюбились в нее и не могли вынести ее связь с
Сэмом Кимбером. Хансон — так как понимал, что она не захочет вернуть¬
ся, когда кончится год. Сэм Кимбер — ибо многое рассказал ей о своих
деловых махинациях и она пригрозила, что заявит на него. Или кто-ни¬
будь, кому нужно было освободить дорожку к Сэму. Или какой-то пьяни¬
ца, оказавшийся случайно поблизости.
— Черт возьми, парень, у вас больное воображение.
— Реакция на чересчур нудные расследования в страховой фирме. Мне
поручают дело, касающееся красивой женщины, и я теряю над собой
контроль.
—■ Или это могла быть Марта Кэри, ее хозяйка, которая утопила квар¬
тирантку во славу целомудрия. Или кто-то из хансоновских студенток, что¬
бы не позволить супругам снова сойтись. Или один из приятелей Хансона,
которому Луэлл дала от ворот поворот, и он захотел отомстить. Что?
— У вас тоже вполне получается, доктор.
— Можно разыграть любую карту. Но это был несчастный случай. Во
Флориде ежегодно тонет чертовски много народу. Наверно, виновато по¬
вальное увлечение плаваньем. Здесь столько воды, что теряют осторож¬
ность. Целые оравы малышни сваливаются в пруды, озера, каналы и бас¬
сейны. Ребенок исчезает с глаз за тридцать секунд. В прошлом месяце у
меня тоже был случай. Двухлетний малыш. Принесли ко мне, но он слиш¬
ком долго был под водой, мозг уже серьезно пострадал. Умер на пятый
день. Может, для него и лучше.
— Вы производили осмотр тела Луэлл?
— Берт Долл ее осматривал, не я. Он хороший специалист. Судя по
степени цианоза, она, конечно, утонула. Берт предполагает, что она была
под водой не менее получаса. У Билли Гейна времени хватает, и он так
ее разукрасил, что гроб можно было оставить открытым. Отвратитель¬
ный, варварский обычай.
— Совершенно с вами согласен.
— Якобы из уважения к покойнику. Что? Какое же это уважение —
раскрашивать , оболочку? Новое лекарство от горя и печали?
404
— Слабо действующее.
— Но теперь вы соберете свои манатки или еще к кому наведаетесь?
— Мне нельзя появиться в фирме, пока не поговорю, по крайней мере;
с пятью горожанами, потом нужно расспросить кого-то, кто находится
там, чтобы я мог составить подробный отчет. А на пятки мне наступает
ее младшая сестра.
— Я с ней не говорил, но видел на похоронах. Красивая девушка.
— Боится, что страховая фирма постарается ее надуть. Никак не могу
убедить, что наша контора не унижается до обмана.
— Будете говорить с Сэмом Кимбером?
— Придется.
Нил надул щеки, похлопав себя по объемистому животу.
— Она его любила, парень. С Сэмом играйте с открытыми картами.
Меня вы старались подловить где могли, что ж, работа у вас такая. Но
если Сэм будет изображать беспечность, не вздумайте его недооценивать.
Станет улыбаться, притворится непонимающим, но если захотите обвести
его вокруг пальца — останетесь с носом. А он через десять минут возьмет¬
ся за телефон, сделает пару звонков, и вы можете искать новую работу.
— Спасибо за предупреждение.
— Он похож на старого крокодила. На берегу они выглядят так, словно
улыбаются. А на дне озера их ждет хорошо припрятанное мясо.
— Как насчет Хансона?
— Тот вам ничем не поможет, разве что попробует врезать в челюсть,
если будет пьян. И, как посмотришь на вас, совершит ошибку. Никогда
не следует связываться с пареньком, который выглядит на пять сантимет¬
ров ниже, чем в действительности. Думаю, весили бы килограмма семьде¬
сят два, если объем шеи не составлял бы сорок пять.
— Сорок четыре. Восемьдесят семь килограммов.
— Занимались спортом?
— Занимался — штанга и бокс. Тогда это была забава, а теперь распла¬
чиваюсь: приходится тренироваться, иначе будут не мускулы, а студень.
Благодарю за виски, доктор, и за беседу.
— Вы вели себя вполне прилична Не просили никаких советов. Заходи¬
те как-нибудь на неделе, постучите в заднюю дверь. В это время у меня
перерыв под знаком «Час Даниэлса». Желаю поражения вашей миссии и
всего хорошего лично вам, парень. х
— Спасибо, доктор. Не хочется никого раздражать. Есть такие городки,
где люди не выносят никаких расспросов.
— Здесь проблем не будет, Станиэл. ТУт — как вы сказали бы — разно¬
родная компания. Кроме нескольких старинных семейств у озера Ларра,
двух-трех фамилий в городе и пары-другой денежных мешков, владеющих
землей, все остальные переселенцы. Здесь все быстро растет, быстро меня¬
ется. Не в лучшую сторону. Население округа за десять лет увеличилось
вдвое. Границы его раздвигаются. По-моему, того города, каким он был
когда-то, больше нет. Просто торговый центр с домами вокруг.
405
Барбара Лоример безмолвно последовала за Станиэлом, когда он,
заехав, как обещал, повел ее к своему небольшому практичному седану.
В вечерних лучах солнца было заметно, что глаза девушки отекли, веки
покраснели, губы припухли.
— Удалось вам поспать? — спросил он, выезжая из города.
— Немного... Я... не представляла, что так внезапно разревусь. Надея¬
лась, слезы появятся позже. Но когда вы ушли, я подумала... забывшись,
как расскажу обо всем этом Луэлл. Так много нужно было ей сказать. И
тут сразу поняла, по-настоящему осознала, что больше никогда ничего не
смогу ей сказать, никогда. Эта страшная неотвратимость смерти встала
передо мной впервые. А сейчас опять все кажется нереальным. Пока то
страшное чувство отступило, но, конечно, вернется снова.
— Так бывает. Вас устраивает Окала?
— Все равно. Пол, вы теряли кого-нибудь, такого же близкого?
— Я уже привык.
— То есть?
— Простите, это звучит глупо. Мои родители живы, в штате Мичиган.
Я потерял старшего брата. Он был для меня идеалом. Я ничего не умел
делать, но хотел научиться всему только ради его похвалы. А когда вы¬
учился, его уже не стало. Но если мне что-то удается, я про себя говорю:
«Как это тебе, Джо?» И сразу вспоминаю утрату. Джо был одним из са¬
мых физически сильных людей, каких я знал. Когда был маленьким, я меч¬
тал стать таким же. Еще и теперь вроде бы жду его одобрения... И жены
я лишился — не таким же образом, но так же окончательно. И теперь ис¬
пытываю странное, чувства Если бы Дженни умерла, у меня было бы то
же ощущение бесповоротной неотвратимости, о котором вы сказали. Но
она жива, переехала в Техас. Уверен, больше мы с ней никогда не увидим¬
ся. Но она существует, и во сне я ее вижу по-прежнему, а проснувшись,
понимаю, что увидеть ее —самое последнее, чего мне захочется.
— Вы это рассказываете, , чтобы помочь мне?
— Или самому себе.
— Простите; мне не следовало вас прерывать. Расскажите еще о Дженни.
— Обычная история. В семье ей внушили, что она единственная и непо¬
вторимая. Ее учили всему, чему .вообще можно учить ребенка: танцы, му¬
зыка, живопись и так далее. И ее семейство не могло представить, что
такое сокровище достанется простому полицейскому. Если бы мы жили в
первобытном обществе; то .ее предназначили бы вожаку племени. Но
Дженни, казалось, думала иначе. И если у нас появились бы дети, наверно,
она была занята по горло заботами. Или нашла бы интересную работу.
Вероятно, наша жизнь не доставляла ей удовлетворения. Когда она решила
уехать, я ее не упрекал. Что поделаешь? Она страдала от скуки, раздража¬
лась, грустила. Теперь у нее большой дом, развлечения, детишки и даже
какоегто ранчо с ангорскими козами. Ее всегда любили.
— Она вас не любила.
— Это единственное; чему ее не научили. Говорила, что любит, верила
406
в это. А теперь любит техасца. Не знаю. Может, если человек слишком
Доверчив, он никого не может любить по-настоящему.
— Ну, мне это не грозит, — сухо рассмеялась Барбара.
Обогнав медленно тащившуюся машину, он с любопытством посмот¬
рел на нее. Когда увидел ее впервые, девушка показалась недотрогой, оби¬
дчивой, хмурой. Однако сейчас подумалось, что морщинки у рта и глаз
свидетельствуют о решительности и настойчивости. Солнце почти село, и
она щурилась под его последними лучами, вздернув подбородок, спокойно
сложив руки на коленях. Блестящие каштановые волосы с выгоревшими
светлыми прядками, серо-зеленые глаза, высокий лоб, удлиненный овал
лица. Сказала, что Луэлл была красивее, и, судя по фотографии, так оно
н было. Но Барбару отличала своеобразная прелесть, не такая броская.
Плавные линии рук и ног, ощущение покоя, исходившее от нее, когда она
просто сидела, производили впечатление лени, расслабленности, но если
она что-то делала, движения были ловкими и решительными. При первой
беседе с ней он подумал: холодная, рассудительная, лишенная чувственнос¬
ти. Но сейчас, сидя наедине с ней в машине, начинал замечать мелкие под¬
робности, на которые не обращаешь внимания при первой мимолетной
встрече; отметил округлость колен, изящные запястья, маленькое ушко. За
ужином ее настроение заметно поднялось, и Пол решил пересказать разго¬
вор с доктором Нилом, поймав себя на том, что старается ее рассмешить.
Однако Барбара сразу посерьезнела, когда он перечислил, чтб, по мнению
доктора, могло тревожить Луэлл в последние недели.
— Сходится с ее письмом, — сказала рна. — Сэм Кимбер доверил ей
какую-то тайну, а кто-то обманом из нее вытянул. А может, ее встревожи¬
ла сама тайна, то есть Кимбер объяснил ее по-своему, а Луэлл поняла,
что дела обстоят совсем иначе... Все перепутано, правда?
— Нужно поговорить со многими людьми.
— А как выяснить, что за тайна?
— Может, попробуем определить, чтб не было тайной. Как в кроссвор¬
де. Если есть две-три буквы, поиск ограничивается.
— Пол, ее убили, — сказала она изменившимся голосом. — Приехала
сюда, а они ее убили.
Хлынули слезы, и она спрятала лицо в ладонях. Затем поспешила в туа¬
лет. Вернувшись минут через десять, проскользнула в кабинку на свое ме¬
сто напротив него, обронив:
— Простите.
— Ничего.
— Вы не можете дать мне поручение на завтра? Я буду чувствовать
себя лучше, если появятся обязанности.
— Что-нибудь подберем.
— Прошу вас, отнеситесь ко мне серьезно.
— Подберем. Я ведь тоже далеко не продвинулся.
Вечером, уже в постели, он стал читать письма Луэлл к сестре. Одно
оказалось особенно длинным.
407
«Барб, когда я так пишу о Сэме, я словно хочу прояснить вещи и для
себя. По твоему последнему письму заметно, что ты многое читаешь меж¬
ду строк, и пора поговорить откровенно. Странно, я не решилась бы, если
не знала — прости, сестренка, — о твоих отношениях с Роджером. И ты
нашла мужество порвать с ним. У вас не было будущего, может, и у нас
нет тоже, но я настолько жадно живу настоящим, что не задумываюсь о
завтрашнем дне. По-моему, у вас с Роджером был такой же период. Каж¬
дый воображает, что его ослепление неповторимо, но, наверно, в опреде¬
ленном отношении у всех бывает одинаково. Только никто в этом не при¬
знается. Я очень стараюсь не слишком ехидничать. Ужасно хочется писать
слова с большой буквы и еще подчеркивать. А иногда, как школьнице, —
приписать: ха-ха! Но напишу с большой буквы только два слова: наверно,
я Грешная Женщина. Бесстыдная. Легче все объяснить одиночеством, ра¬
нимостью. Но решительно никто не сможет ответить, почему это был и
остается именно Сэм.
Я уже писала тебе о нем: возраст и другое. Но внешность не обрисова¬
ла. Рост — почти два метра. Продолговатое, очень бледное, отнюдь не
аристократическое лицо, а глаза светлые, почти бесцветные. Жесткие тем¬
ные волосы. Длиннющий дылда, весь из костей и мускулов, жилистый,
и в то же время есть в нем нечто свое, индивидуальное. Даже в том, как
двигается, ходит и одевается, садится на стул, встает. Кажется резким и
сильным, но я никогда в жизни ни при ком не чувствовала себя такой обла¬
сканной, защищенной.
Не старался мне понравиться, Барб. Не тот характер. Держался со
мной мило, в компании с ним было хорошо. И, по-моему, никто... ни я,
ни он даже не помышляли о чем-нибудь большем. И вот его так издергали
какие-то налоговые неприятности, что он вдруг позвонил мне по междуго¬
роднему. Голос был усталый, подавленный, отчаявшийся — попросил, что¬
бы я приехала к нему. Представляешь? Абсурд какой-то. Я положила труб¬
ку. Что он о себе воображает? Какая наглость! И все двенадцать часов,
пока укладывала вещи, пока ехала в аэропорт, чтобы успеть на рейс в
Джэксонвилл, твердила себе: это немыслимо. Ведь я не давала никакого
повода. С чего он решил, что стоит ему свистнуть, и я примчусь?
Понимаешь, я просто страшно перепугалась. Сэм был как могучий
зверь, излучал такую жесткую силу, что я себя чувствовала загипнотизиро¬
ванной, словно кролик перед удавом. Но он оказался таким нежным! И
вовсе не самоуверенным. А оба мы были счастливыми и робкими, словно
молодожены в медовый месяц, и это было самое неожиданное. Правда,
сейчас я уже вряд ли припомню подробности, сестричка. Столько было
всего! Если у меня и шевелились сомнения, расстаться ли с Келси, то те¬
перь они развеялись по ветру. Не хочется быть вульгарной, но Келси зани¬
мался любовью так, словно сражался за место в олимпийской команде. А
я была вроде послушного спортивного снаряда, покорно выполняя его же¬
лания и капризы, и мне часто казалось: если потом я похвалю его и поап¬
лодирую, он вскочит и станет раскланиваться. А когда я изображала
408
экстаз недостаточно бурно, Келси воспринимал это как оскорбление своих
способностей. А вот Сэм заботится обо мне. Никогда не думала, что муж¬
ские ласки могут заставить громко смеяться просто от счастья. Такие рас¬
сказы вызывали у меня и раздражение, и любопытство, и одновременно
мрачную уверенность в том, что чувственность мне неведома. Но Сэм раз¬
будил во мне настоящую ненасытность. Снова и снова мне нужно испыты¬
вать это чудо. Такая стала бесстыжая — достаточно Сэму только посмот¬
реть, и у меня подгибаются колени, охватывает истома. По-моему, я ни¬
когда и не знала себя. Впрочем, не уверена, я ли та женщина, в которую
меня превратил Сэм. Может, просто момент подвернулся, поветрие. Но
все равно это сладостная болезнь. Ничего мне не нужно, только чувство¬
вать рядом его жилистое, костлявое тело, теплые руки, слышать нежные
слова любви. До сих пор я и не жила в полную силу. Когда ты рассказыва¬
ла о вас с Роджером, мне лишь казалось, что я тебя понимаю. Но в затаен¬
ном уголке своей пуританской душонки испытывала ужас перед тем, что
моя маленькая сестричка придает такое значение чувственности, и даже
считала, что ты, пожалуй, слеплена из теста погрубее. И сейчас, Барб, я
понимаю, что ты хотела мне сказать, понимаю, чего тебе стоило так резко
все оборвать. Если мне вдруг сказали бы: никогда больше не увидишь Сэ¬
ма, я рвала бы на себе волосы, валялась в пыли и, усевшись на дороге,
выла бы, как собака.
Теперь, Барб, ты знаешь обо мне все самое лучшее и худшее. И может,
теперь нам легче понять друг друга. Единственное, что омрачает мое без¬
мерное счастье, — сознание вины. Мы стараемся скрывать наши отноше¬
ния, но, думаю, кто на меня взглянет, поймет все сразу. У Сэма в лесу
есть домик. Он называет его дачей, но там все отлично оборудовано и
очень уютно. Как раз сейчас пишу тебе на даче, а сама прислушиваюсь,
не раздастся ли шум машины на пыльной дорожке, и знаю, как запрыгает
сердце от радости, когда услышу. Ты бы видела мой наряд: на мне его
белая рубашка с подвернутыми рукавами, плечи свисают до локтей, но я
уверена, что Сэм сочтет этот туалет весьма сексуальным. Я чуть-чуть на¬
душилась, мои голые ноги розовеют от желания, и бегут мурашки по телу,
ожидающему ласк. Видишь, сестренка, научилась писать тебе больше, чем
решилась бы сказать с глазу на глаз. Но мне больше не с кем поделиться».
Прочитав остальные письма и погасив свет, Станиэл мысленно вернул¬
ся к этому посланию. Подумал о Роджере, и вдруг ему стало отчаянно
жаль, что он не знал Луэлл Лоример-Хансон. В письмах ее характер отра¬
жался настолько зрительно, ощутимо, что был уверен — она бы ему по¬
нравилась. Как все безнадежно и несправедливо.
Ночью ему снилась Луэлл. Сон был четкий, но похожий, :на кошмар,
и он проснулся в поту. Луэлл находилась в большом стеклянном сосуде
вроде лабораторных колб — нагая, погруженная в прозрачную жидкость,
с разметавшимися золотистыми волосами. Поворачиваясь, тихонько касалась
стенок сосуда, словно вода в нем была проточной. Потом вдруг раздался го¬
лос Дженни — с металлическим оттенком, как будто усиленный мегафоном:
409.
— Ты опоздал, Пол. Всегда опаздываешь или приходишь слишком ра¬
но. Но тебя невозможно убедить. Никогда этого не было и не будет.
Он вышел на лестницу, чтобы отобрать мегафон, пока она всех не пере¬
полошила. Но очутился в странном помещении, где доктор Нил, подпры¬
гивая и надувая щеки, хлопотал над телом, распростертым на доске. Это
была Барбара. Изо рта и носа ее хлынула вода. Нил золотыми ножничка¬
ми разрезал на ней платье. Широко улыбаясь, он сказал Станиэлу:
— Приготовьте вторую посудину, приятель. Она хотела, чтобы помога¬
ли мне вы.
Сон вызвал необъяснимое чувство вины. Пол в темноте посидел на по¬
стели, выкурил сигарету, слушая ворчанье вентилятора, заглушавшее дру¬
гие Ночные звуки. Казалось, его комната плывет в каком-то странном эки¬
паже, неуклонно устремившемся куда-то в ночь.
Глава 5
В номере джэксонвиллского отеля Джее Гейбл, вытирая с лица полотен¬
цем льющийся пот, успокаивал себя, что сердце у него в порядке, он же про¬
верялся у доктора. Не может ведь судьба подшутить над ним так жестоко:
умереть, когда все подготовлено и до мечты рукой подать. Сколько еще он
продержится? Временами его охватывал холод, озноб, опустошенность, и он
в ужасе решал — это конец. А потом вдруг накатывала горячая волна побед¬
ного торжества, и ему хотелось кричать, хохотать, сделать стойку на руках.
Хуже всего было, когда решение неожиданно отложили. Возможно, что-
то заподозрили, но спрашивать он не решался. С ребятами из налогового
управления нужна осторожность, тем более что договоренность с ними
вроде бы достигнута. Стоит однажды утаить от них свой кусок или хотя
бы дать повод усомниться, они тут же выгребали из-под курицы все золо¬
тые яйца, но оставляли ее в живых. Это означало, что готовы поладить
с вами даже тогда, если вы сдаетесь и согласны дойти до суда. Но как
только задумаете использовать связи, обмануть или не дай Бог решитесь
намекнуть на взятку, они печально улыбались и убивали курицу, ощипав
ее догола: Джее понимал, что дбшел до предельной черты, и ему остава¬
лось теперь только ждать.
Когда-то давно его сильно позабавил ответ Вилли Статона на вопрос,
почему тот грабит банки: потому что там деньги. Джее теперь отчетливо
сознавал, что его мотивы в точности те же. Угадал, где деньги, и пригото¬
вился взять улов. Будучи студентом факультета права, он подрабатывал
в качестве бухгалтера-кассира. После своего третьего, весьма успешного
процесса, где выступал адвокатом, он решил отказаться от судебной прак¬
тики, выбрав бухгалтерский учет, попытавшись получить звание общест¬
венного ревизора по налоговой отчетности, и добился его без особых хло¬
пот. И позже ни разу не пржалел. Налоговый чиновник, имеющий звание
общественного ревизора'по счетам, — птица редкая и ценная. Добившись
успеха, он сохранил премий скромный образ жизни, а побочные доходы
410
шли на выплаты служащим, выполнявшим для него черную работу. Теперь
у него своя контора на втором этаже здания Сэма Кимбера, и он оформля¬
ет половину коммерческих сделок в округе. Отыщите скрытую, но вполне
законную уловку, благодаря которой клиент неожиданно сэкономит пять¬
сот долларов из налогов за год, и на любой вечеринке в клубе тот станет
слагать гимны в честь Джеса Гейбла. И в результате складывается репута¬
ция: «Если у тебя затруднения, обратись к Джесу Гейблу».
Такие рекомендации были вполне заслуженными. Свои контакты с пар¬
нями из налогового отдела он удерживал на уровне взаимовыгодного со¬
трудничества. Никогда ради клиентов не шел на обман, подделку цифр.
В иное время, в другом месте Джее Гейбл мог бы стать проводником в
джунглях, с такой же непревзойденной уверенностью отыскивая любую
тайную тропу, обходя преграды, разбираясь во всех звериных следах, пред¬
чувствуя малейшее изменение погоды.
Он старательно, терпеливо лелеял надежду, копил деньги в ожидании
подходящего случая. Жены и детей у него не было, никаких'расточитель¬
ных привычек не имел. Он слышал истории о том, как незаметные личнос¬
ти пускались в азартные игры, и им дьявольски везло, но у него не было
такой склонности. Выбирая лишь абсолютно законные, солидные сделки,
он за последние три года был вынужден, скрепя сердце, отказаться от не¬
скольких выгодных дел. Но сейчас он имел полное право на благодарность
Сэма Кимбера.
В некотором смысле это будет просто нарушением этики. Когда Сэм
узнает всю правду — а этого не избежать, — он, наверно, придет в ярость,
но если подумает, то поймет причину. Джее возьмет у него только кусочек,
который все равно забрал бы кто-нибудь другой, и заодно поможет Сэму
выбраться из каши скорее, чем он выкарабкивался бы без него.
Проше говоря, налоговая проблема Сэма состояла в том, что ему при¬
дется продать что-то из активов. А он, Джее, окажется под рукой, чтобы
их подхватить. Нужно только подтолкнуть Сэма.
Если все пройдет удачно, Джее Гейбл станет обладателем очень круглень¬
кой суммы, и его жизнь изменится. Ему уже сорок два, и он слишком долго
ждал такого момента. Деньги достанутся ему законным путем. Дальнейшие
его мечты, связанные с богатством, пока представлялись смутно и напоми¬
нали красочное рекламное приложение из журнала. Джее Гейбл на палубе
собственной, построенной по заказу яхты подходит q рекордным уловом
тунцов к пристани. Джее Гейбл за рулем своего роскошного белого.«ягуа¬
ра». Джее Гейбл в Риме. И не совсем определенный, но обязательный образ
Девушки мечты рядом — на.палубе яхты, в машине; за столиком уличного
кафе — веселая, улыбающаяся, влюбленная. До конца жизни станет шесть
месяцев в году работать, а оставшиеся полгода развлекаться.
Порой мечты казались ему нереальными, невыполнимыми. Что он сей¬
час из себя представляет? Сорок два года, темные, редеющие волосы,
обвислый живот, карие близорукие глаза за стеклами очков. Серая кожа
лица, костюм из магазина готового платья; голос, сиплый от двадцати
411
ежедневных дешевых сигар, скверный желудок от многолетнего потребле¬
ния мороженых продуктов, небрежно содержавшаяся квартира с легкомыс¬
ленной служанкой, «шевроле» трехгодичной давности — и никаких увлече¬
ний. В последнее время его годовой доход составлял семьдесят тысяч, со¬
рок уходили на текущие расходы, и после уплаты налогов оставалось пят¬
надцать—восемнадцать тысяч, которые он переводил в ценные бумаги. В
субботу, примерно раз в месяц, он отправлялся в Тампу, под именем Ро¬
берта Уоррена снимал комнату в одном и том же отеле, набирал опреде¬
ленный номер, и ему присылали белокурую проститутку на одну ночь —
чистенькую, достаточно привлекательную и умелую. Услуга, на которую
может рассчитывать постоянный клиент, который хорошо платит, не до¬
ставляет никаких хлопот, не требует никакой экзотики. Иногда приходила
несколько раз одна и та же блондинка, но он даже именем ее не интересо¬
вался. Это же не Девушка мечты. Просто обыкновенные, в меру глупые
женщины, без конца болтавшие о своей дневной работе, детях в школе,
о мужчинах, которые их бросают. Вначале, когда он еще привыкал пользо¬
ваться этим телефоном, ему присылали чересчур юную, словно раз-навсег¬
да озябшую девушку или такую, что слишком много пила, а однажды по¬
явилась даже любительница-истеричка. После каждого такого случая он
предъявлял претензии, так что в последние четыре года ему не приходи¬
лось жаловаться. Ранним утром в воскресенье он отсылал девушку прочь,
потом до полудня отсыпался и, оплатив счет в отеле, уезжал домой.
Но деньги все преобразят. Синюшность лица сменится бронзовым зага¬
ром, станет плоским живот, обострятся рефлексы, деньги помогут найти
Девушку мечты, и когда она отыщется, станет любить его самого, а де¬
ньги окажутся лишь обрамлением, и тратить их они будут вместе. Он най¬
дет о чем с ней поговорить, сумеет ее развеселить. Все будут видеть их
всегда вдвоем и станут ему завидовать.
Он снова вытер полотенцем лицо, протер стекла очков. Раскрыв папку,
стал просматривать списки, колонки цифр, но сосредоточиться не мог. Как
только отложил папку, зазвонил телефон. Перекинувшись через постель,
он схватил трубку, не дожидаясь второго звонка.
— Джее?
— Так точно, Кларенс. В полной готовности и нетерпении.
— Все решено. Двести тридцать одна тысяча триста. Двухмесячная льгота
для выплаты. Официальное объявление появится в понедельник. Доволен?
— Кларенс, дружище, конечно. Сэма это основательно вытрясет, но, по-
моему, в общем решение справедливое. Его согласие можно считать авто¬
матическим. Я тебе очень обязан.
— Сожалею, что дополнительное рассмотрение затянуло решение, но тут
ничего не подпишешь. Компромиссные выплаты всегда вызывают подозри¬
тельность, поэтому потребовал дополнительного рассмотрения. Понимаешь,
нам не хотелось бы, чтоб Кимбер похвалялся, что легко отделался.
— Не так уж и легко, Кларенс. Ведь у вас в руках была полная картина
его финансового положения. Большей суммы он не потянул бы.
412
— Надеюсь, не стоит напоминать, что до официального объявления ты
ни о чем не знаешь?
— Немедленно, дружище, стану трубить на весь мир, чтобы ваша кон¬
тора никогда мне не доверяла.
— Я должен был тебя предупредить.
— Понимаю, парень.
Сразу после этого разговора Джее Гейбл набрал по междугороднему ко¬
ду номер Чарли Дилера в Центральном банке на Лимонной улице, номер
прямой связи, минуя коммутатор банка. Джее встревожился, когда трубку
подняла секретарша Дилера. Изменив голос, он скороговоркой отрекомен¬
довался как Уоррен из Джэксонвилла, зная, что по названию города тот
все поймет. Девушка сказала, что мистер Дилер на минутку вышел, а через
несколько секунд послышался голос Чарли:
— Алло? Я... ждал твоего звонка.
— Отстегнули два месяца для уплаты, так что давай навались.
— Что ж... наверное, можем начать.
— Чарли, я тебе со всей ответственностью говорю: сейчас нет времени
на раздумья. У тебя есть бланк с моей подписью, есть чеки, деньги на
расходы, так что будь добр, приложи все усилия и протолкни в вашем от¬
деле по кредитам. Мне нужно, чтобы уже сегодня все было на том специ¬
альном счету.
— Но, Джее!
— Чарли, нажим и просьбы уже позади, сделка заключена, и может,
я невежлив, но личный договор с твоей подписью у меня под рукой, у тебя
тоже есть копия, и если начну колебаться, можешь прищемить мне хвост
так же, как я тебе сейчас.
— Мне только неясно, откуда у тебя такая уверенность, что Сэм выбе¬
рет именно эту возможность?
— Это наилучший, первоклассный выход для него, и я ему докажу, а
мистер Сэм признает только первоклассные вещи.
— Сейчас займусь этим, — произнес Чарли немного увереннее.
— А я позвоню Сэму.
Джее заказал личный разговор с Сэмом Кимбером. Слышал, как
Энджи Пауэлл говорит телефонистке, что мистера Кимбера нет, она не
знает, когда вернется, и поэтому попросил к телефону Энджи.
— Привет, Джее, — послышался ее голос. — Честное слово, не знаем,
где он. Только что я звякнула на дачу, там никто не отвечает. Ты же зна¬
ешь, он всегда нам говорил, где его искать, но с тех пор, как утонула Лу-
элл, сам не свой. Какой-то прибитый, на все ему наплевать. Все бумаги
положила ему на стол, он был здесь утром целый час, а когда уехал и
я зашла за бумагами, ничего не подписал. Думаю, он их даже не просмот¬
рел. Понятия не имею, что он целый час делал. Вчера у нас было закрыто,
все ездили на похороны. Говорят, когда все разошлись, он там остался
сидеть в машине. Чем могу тебе помочь?
— Думаю, лучше всего, Энджи, если ты постараешься передать ему мое
413
сообщение. Скажи, что все проскочило. Что на шесть тысяч триста с не¬
большим хвостиком больше, чем я предполагал, и шестьдесят дней для
выплаты.
— Шесть тысяч триста сверх. Господи, Джее, уверена, еше неделю на¬
зад это его обрадовало бы, а сейчас, боюсь, что когда передам, он посмот¬
рит на меня отсутствующим взглядом.
— Скажи, что я выезжаю и вместе все обмозгуем и найдем первокласс¬
ный выход. И пожалуйста, звякни ко мне вниз, передай Бетти, что не поз¬
же трех буду в конторе и полчетвертого жду там Джимми и Роско. И оты¬
щи для меня, если удастся, след Сэма.
— Попытаюсь, Джее.
Когда Энджи. Пауэлл вышла из кабинета Сэма Кимбера, Пол Станиэл,
подняв глаза от журнала, вопросительно поднял брови. Энджи сказала:
— Это не он, мистер Станиэл. Кое-кто другой, кто тоже пытается его
поймать.
Она села за свой стол, и Станиэл слышал, как звонит какой-то Бетти
и передает поручения от некоего Джеса. Пожилая женщина из приемной
пошла вниз с грудой папок в руках, и Станиэл впервые в жизни остался
наедине с самой высокой девушкой* какую когда-либо видел. Он уже по¬
нял, что она сантиметра на два выше его метра восьмидесяти, хотя носит
сандалии без малейшего намека на каблук. И боялся даже представить ее
с девятисантиметровыми каблуками и высоким начесом из золотистых
волос.
Сначала он решил, что Сэм Кимбер с его ростом метр девяносто де¬
ржал ее только потому, что она отвечала его меркам. Однако во время
долгого ожидания сделал вывод, что девушка не просто украшение офиса.
Она работала как заведенная, уверенно выпроваживая посетителей, говори¬
ла по телефону, принимала мелкие решения. Темно-золотистые локоны при
ходьбе смешно подпрыгивали. На ней была белая блузка и лимонно-жел¬
тая юбка. Все в ней казалось чрезмерным — очень крупное лицо, чересчур
блестящие зубы, огромные глаза, как самостоятельные, существа. Прики¬
нул, что весу в ней килограммов семьдесят, но отметил, что тело отлично
тренированное, с атлетической мускулатурой. Вероятно, ей нет еще двадца¬
ти. Никаких колец на руках. Запах мыла и свежих цветов. Несмотря на
могучий рост и мышцы, на ловкую секретарскую сноровку, производила
странное впечатление детскости. Может, этому способствовал высокий яс¬
ный голос и серьезное отстраненное выражение лица.
Она быстро выхватила из машинки какой-то документ, разделила эк¬
земпляры, один положила на стол миссис Ниммитс. Его удивила отличная
организация дела в офисе. Помимо внушительного современного оборудо¬
вания, высокой-дисциплины труда, делового спокойствия, бросался в глаза
высокий уровень канцелярского автоматизма.
— Кажется, у мистера Кимбера очень широкие коммерческие интере¬
сы, — заметил Пол.
— Конечно. Мы поддерживаем контакты со многими фирмами, —
414
ответила с улыбкой Энджи. — Лес, обработка почвы, контракты и так далее;
Но сейчас как раз затишье. Время, чтобы подчищать хвосты. Строят очень
мало, и теперь как раз не заключаем никаких контрактов. Но мне гораздо
больше нравится, если все вокруг кипит и крутится: Я'до работы жадная.
— А мистер Кимбер как переносит эти дни?
По тому, как изменилось выражение ее лица, Пол сообразил, что, пожа¬
луй, далеко зашел.
— Я уже час назад сказала вам, мистер Станиэл, что являюсь личной
доверенной секретаршей мистера Кимбера, и если бы вы мне сказали, в
чем дело, возможно, избавила бы вас от долгого ожидания. По картотеке
я выяснила, что мы никогда не имели дела с вашим страховым агент¬
ством. И если вы рассчитываете на что-нибудь его подговорить, не успеете
сказать и трех слов.
— Не собираюсь его подговаривать, мисс Пауэлл. Это всего лишь
обычное расследование перед выплатой страховки.
Усевшись на край стола и сложив красивые, загорелые руки, она нахму¬
рилась:
— Если речь идет о рядовом деле, может, вам вообще не следует его
беспокоить.
— Расследование обычное, но в конкретном случае... его связь... отно¬
шения... это деликатная вешь, и, думаю, лучше мне поговорить с ним
лично.
Глаза ее расширились, губы поджались.
— Ваша страховка не касается случайно миссис Хансон?
Станиэл, стараясь скрыть удивление, повторил:
— Это деликатная вешь.
— Он не обрадуется, если вы беспокоите его по такому делу.
— Если кто-то отказывается сотрудничать, единственное, что остает¬
ся, — написать отрицательный отзыв.
— Значит, все же речь идет о ней.
— Я этого не говорил.
— Думаю, вам придется побеседовать с ним. Я ничего не знаю об этой
женщине. И знать не хотела.
Голос ее посуровел. Села к машинке, заложила новый лист.. Станиэл
подумал, что, вероятно, были задеты чувства этой красивой великанши/
— Вы давно работаете у мистера Кимбера?
— Тригода.
Он осторожно заметил:
— По-моему, совершенно естественно, что вы расстроены из-за Луэлл
Хансон.
Ее пальцы застыли на клавишах. Обернувшись, она изумленно посмот¬
рела на него.
— С чего бы мне расстраиваться из-за нее. Я не расстраиваюсь ни из-за
одной женщины мистера Сэма, пока она не попробует его как-то задеть.
А если и заденет, думаю, он способен о себе позаботиться. Желать
415
женщину — это мужское дело, и я не обязана это понимать, ведь так? Мо¬
гу испытывать грусть, сожаление; оттого что так устроено, но это бремя,
которое мужчина вынес из рая, вот он и грешит, а Бог сам решает, про¬
стить или нет. Не обязана я понимать н то, почему существуют женщины,
которые соблазняют мужчин и превращают их в мальчишек с грязными
наклонностями даже без церковного благословения, которое все-таки
оправдывает перед Богом эти мерзости. Но я не желаю ничего знать о
таких женщинах или интересоваться ими, мистер Станиэл. К сожалению,
Луэлл Хансон умерла на полпути своих грязных замыслов, не успев про¬
глотить мистера Сэма, который сейчас изображает печаль из-за неутолен¬
ного желания. Но это пройдет, появится новая, потом следующая, а когда
его плотский огонь пойдет на убыль, стану молиться, чтобы он примирил¬
ся с Богом и очистился от греха.
Речь была произнесена певучим голосом и немного смахивала на цер¬
ковную проповедь. Потом, мягко покачав головой, она добавила обычным
тоном:
— Нет у меня никаких оснований расстраиваться из-за такой женщины.
— Простите; я не знал.
— Большинство людей не понимают. Но меня это не волнует. Меня-то
грех не коснется, мистер Станиэл. Такая моя судьба, что вокруг толкутся
парни, подмигивают, пялятся и.пробуют лапать. Бог сотворил меня же¬
ланной для мужчин, чтобы так испытать. Я его агнец. Когда мне было
пятнадцать, я два дня и две ночи простояла на коленях, спрашивала его,
могу ли скрыть тело от всего света и провести жизнь в молитве. Но он
повелел мне жить здесь, в миру, чтобы одолевать искушение и соблазн,
потому что некоторые из искусителей еще могут обрести царство небесное.
Мое тело — храм Божий, и я держу его в чистоте; благолепии, оно оста¬
нется неоскверненным.
Она снова от распевной речи перешла к нормальному тону:
— Я и не надеюсь, что многие это поймут, мистер Станиэл.
— А мистер Кимбер понимает?
Она вздохнула:
— Так... немного. Только не позволяет мне читать ему мораль. Гово¬
рит, каждый должен идти своей дорогой и ко всему прийти в свое время.
Господи, наверно; он нескоро поймет, на какой скверный путь вступил. Я
иногда из-за мистера Сэма прихожу в отчаянье. Но потом выйду из дома,
пробегу или проплыву километра два, устану как следует, тогда становится
лучше Вы, мистер Станиэл, вроде бы здоровый, сильный человек, но пока
здесь сидите, выкурили уже две сигареты, это позор — сознательно вре¬
дить себе
Энджи нахмурилась и потрясла головой:
— Хотела бы я знать, худа он подевался. Может, вовсе сегодня не явит¬
ся. Ничего не могу вам обещать.
Пол поднялся.
— Можно мне позвонить попозже; вдруг вы узнаете что-то новое?
416
— Я попрошу миссис Ниммитс принести мне что-нибудь перекусить,
так что буду все время на месте. Хотите, чтобы я ему сказала, по какому
поводу вам нужно с ним встретиться?
Он улыбнулся:
— Все равно ведь скажете, не так ли?
— Естественно. Просто мне интересно, попросите ли, чтобы я ему ниче¬
го не говорила.
— Вы лучше знаете, что делать, мисс Пауэлл.
Без четверти одиннадцать Станиэл свернул на частную дорогу к владе¬
ниям Хансонов у озера Ларра. Буйная тропическая растительность совер¬
шенно скрывала главное здание поместья, так что с дороги его не разгля¬
деть; приблизившись, он увидел солидное нестандартное строение из кипа¬
рисового дерева, с белыми рамами. Низкое современное, пристроенное
крыло вступало в контраст с линиями более древней части. Припарковав¬
шись, Станиэл вышел из машины, посмотрел в сторону, озера, где сквозь
деревья проглядывал остов яхты. Обнаружилась извилистая тропинка —
белая полоска среди висячих усов испанского лишайника. За яхтой перели¬
валась голубая гладь озера. Отметив краем глаза машину Хансона на бере¬
гу, он направился к трапу яхты.
Когда он уже был на верхних ступеньках, на палубе появился Келси
Хансон в голубых блестящих плавках и закричал:
— Ни шагу дальше! Что нужно?
Станиэл, остановившись, оглядел его. Хансон был мускулистый, загоре¬
лый парень, волосы, брови, ресницы его выгорели добела. Держался враж¬
дебно, высокомерно. Несмотря на некоторую полноту, лицо было довольно
красивым. Напоминал телохранителя, изготовившегося вышвырнуть с пляжа
пятидесятикилограммового бродяжку. Станиэл обратил внимание; что загар
прикрывает физическую изношенность. Туловище уже заплывало жиром, и ес¬
ли бы не загар, лицо казалось бы опухшим, водянистым.
— Мне нужно поговорить о страховке вашей жены.
— А что с ней неясного?
— У меня несколько вопросов...
— Пришли их по почте, приятель.
— Это отнимет несколько минут вашего...
— Ты их уже использовал, приятель. Так что разворачивайся и вали
вниз.
Станиэл усмехнулся про себя, вспомнив советы доктора, подошел к
Хансону и громко, твердо проговорил:
— Вы глупец и бездельник, я расследую самоубийство вашей жены.
Я не какой-нибудь коммивояжер, у меня контакты с полицией. Если и
дальше станете глупить, так вас разогрею, что глаза на лоб полезут.
Когда он поднялся на палубу, Хансон попятился.
— Что же вы сразу не сказали, приятель?
— Именно это я сделал.
14 Дж. Макдональд ««След тигра и
417
—Вы не представляете, сколько бродяг здесь слоняется, и все норо¬
вят... Послушайте, но Луэлл вовсе не покончила с собой.
— Вот это я и должен установить, и если вы в состоянии уделить мне
немного своего драгоценного времени, мистер Хансон...
— Господи, у меня ничего и нет, кроме времени, старик.
Улыбка Хансона выражала и просительность, и похвальбу.
— Заходите, сядем где-нибудь в тени. Я не хотел вас оскорбить. Ничего
дурного. В последнее время я живу в постоянном напряжении.
Станиэлу был понятен его недуг. Праздность. Похоже, Хансон не спосо¬
бен испытывать никаких подлинных чувств. Злоба, радость, любовь, нена¬
висть, ревность — все эмоции испарились, подмененные притворством, су¬
дя по неуверенности в его глазах и по манере извиняться.
— Разумеется, ничего дурного, — подтвердил Станиэл, обмениваясь
рукопожатием.
Они вошли в жилое помещение, где Пол отказался и от кофе, и от ста¬
канчика. Они сидели в длинной гостиной, обшитой деревом, обставленной
тяжелой, массивной мебелью. Здесь же находилась музыкальная аппарату¬
ра, каменный камин и большой бар.
— Что означает эта глупость насчет Луэлл? — спросил Хансон. —
Кому стукнула в голову такая чудная идея?
— Пока можно говорить лишь о такой возможности. Насколько мне
известно, вы не жили вместе.
— Уже около года.
— Вы считали ее виноватой в том, что ваш брак навсегда распался?
— Минутку, минутку, я вовсе не уверен, что он распался бы навсегда.
— Полагаете, она бы одумалась?
— Что ж, я надеялся на это. Она могла вернуться в любое время. Была
ли Луэлл виновата? Наверно, оба мы наделали ошибок. Я слегка перебор¬
щил, и она меня застукала. Устроила из этого настоящий бедлам. Черт
возьми, с этими девчонками ведь ничего серьезного не бывает. Просто...
обычное дело. А Луэлл ничего этого не понимала, вроде бы и не знала
привычек нашего круга. Сначала я надеялся, что станет своей, и она, на¬
верно, тоже так думала. Как бы то ни было, мы условились расстаться
на год, и никто не докажет, что она ко мне не вернулась бы.
— А вы хотели, чтобы вернулась?
— Естественно!
— Несмотря на ее связь с Сэмом Кимбером?
Хансон дернулся как от удара.
— Оказывается, вы здесь принюхивались, мистер... — Он посмотрел на
визитку. — Мистер Станиэл. У вас нет никаких доказательств.
— Это несомненный факт, мистер Хансон.
— Наверно... наверно, так. Однако это такая вещь, о которой не хочет¬
ся думать. Я просто не в состоянии представить. Луэлл была такая...
осмотрительная. Разборчивая. Понимаете? Воспитанная. А этот Кимбер,
он же в два раза старше ее, обыкновенный неотесанный мужлан. Не могу
418
понять, как она напоролась. Месяцев шесть назад, когда о них стали сплет¬
ничать, я с ней говорил в последний раз. Хотел узнать, правду ли болтают.
Но она ничего не отвечала. Очень вежливо, спокойно улыбаясь, напомнила
о нашем уговоре. Пройдет, мол, год, и она скажет о своем решении. Я
говорю: ходят слухи, что ты спуталась с Сэмом Кимбером. А она отвеча¬
ет: всякое можно услышать, если долго прислушиваться, потом села в ма¬
шину и укатила. Тогда мы виделись в последний раз.
— Но она могла к вам вернуться, даже если все было правдой?
— Черт возьми, вам-то какое дело?
— Я лишь рассматриваю возможности, мистер Хансон. Что, если она
хотела вернуться, но боялась, что своим романом с Кимбером все ис¬
портила? И тогда из чувства вины, угрызений совести утопилась.
— Как бы не так! Прекрасно знала, что может ко мне вернуться.
— Потому что если вы ее не примете, отец лишит вас наследства?'
Хансон немного испугался:
— С кем это, к дьяволу, вы наговорились? Возможно, об этом болтали,
но все неправда. Конечно, старина Джон угрожал, но так он говорит с
тех пор, как мне исполнилось семнадцать. Да и мать никогда ему не позво¬
лит. С чего бы он решил именно теперь? Я бы ее принял обратно, потому
что... мне хотелось, чтобы она вернулась.
— По-вашему, она была непостоянна в чувствах?
— Луэлл? Не сказал бы. Она все воспринимала чересчур серьезно. И
не очень веселилась. Не знаю, имеет ли это значение.
— Значит, и к мистеру Кимберу относилась серьезно?-
— Наверно... да. Очевидно, серьезно.
— А если это он решил с ней порвать?
Хансон в раздражении уставился на него.
— Не понимаю, о чем речь, черт побери? Я вообще понятия не имел,
что она застраховалась. Кстати, кому достанутся деньги?
— Ее матери и сестре.
— Клянусь, Станиэл, я не в силах представить, чтобы Лу покончила с
собою, да еше таким способом. Она отлично плавала, не хуже меня. Нелегко
утопиться, если чувствуешь себя в воде; как дома. Все инстинкты взбунтуются.
— Но это все-таки вероятнее, чем несчастный случай?
— В него тоже верится с трудом, но все ведь твердят об этом. Логичнее
предположить, что кто-то ее утопил. Но и тогда полная бессмыслица.
Полдень. То озеро не такое большое, как здесь. Откуда узнаешь, что тебя
никто не видит. Оттуда, где утонула, видны дома на другом берегу. И
как могли ее утопить, не оставив на теле никаких следов? Лу казалась
хрупкой, но была сильной. Может, перегрелась на солнце или отравилась
чем-то и в воде потеряла сознание. Все, кому хотелось меня подколоть,
сообщали, как она в последнее время хорошела. Может, принимала какие-
то таблетки и перестаралась. Как, черт возьми, теперь это выяснишь?
— Если нам удастся найти основания для . самоубийства, не придется
платить страховку в двойном размере.
419
Хансон скривился.
— Понятно, приятель. С чего бы я стал помогать экономить ваши во¬
нючие денежки?
— Деньги страхового агентства, не мои.
— Если б оставила письмо, избавила бы вас от хлопот.
— Возможно, и оставила.
— Кому? Ничего не понимаю.
— Кимбер здесь пользуется большим влиянием, может, ему не понрави¬
лось бы, если называют его имя в такой связи, вам не кажется?
— У вас что — не все дома?
— А если послала какое-то письмо вам, Хансон? И вы скрываете это,
чтобы не выглядеть плохо в глазах общества.
Хансон сначала откровенно изумился, затем невесело рассмеялся.
— Разве можно выглядеть еще хуже, чем я сейчас? А Кимбер не такая
уж важная птица, да никогда ею и не будет.
Он вдруг сменил тему разговора. Станиэл уже давно привык ничему
не удивляться, но сейчас он начинал понимать, почему женщина, писавшая
те письма, могла поначалу восхищаться Келси Хансоном.
— Я немало думал и кое-что понял, Станиэл. В основном, о возможно¬
стях, шансах. Когда они исчезают, легче всего сказать, что ничего не стои¬
ли. Я не понимал, что Луэлл — это соломинка для. меня. Папа, наверно,
знал. Что Лу была для меня шансом, я понял тогда, когда она от меня
ушла, сообразил, что прозевал свой случай. Ну и сам себя уговаривал, что
она, собственно, не нужна была мне. Но доводы рассудка не всегда дей¬
ствуют. Мне захотелось снова заполучить эту возможность по имени Лу¬
элл. Так захотелось, что даже заболел. Не из-за папиных угроз, ради себя.
Я ведь от себя не в восторге, Станиэл, сознаю свою никчемность. Решил:
если пойму, отчего я такой, может, удастся найти выход... Записался на
лекции, старался отыскать какой-то смысл в жизни. Если нашел бы хоть
полуответы, хотел прийти к Луэлл, начать с ней другую жизнь. Но эти
ученые мужи не в состоянии дать ответы, не нашел я их и в мудреных
книгах. Кинулся даже к психиатру, и тот после четырех сеансов объявил,
что все дело в чувственной инфантильности, так как все мои проблемы
за меня решали другие. И добавил: если лечиться психоанализом, может,
года через два появятся результаты, но не обязательно. Тогда я вбил себе
в голову, что добьюсь всего собственными силами. И не добился ничего.
Изображал трагическую личность, чтобы охмурить несколько смазливых
студенток, говоря себе: займусь сексом с теми, кто знает в нем толк, а
может, у кого-нибудь из этих курочек позаимствую идею-другую. Но Лу
умерла. И вся трагикомедия, которую я разыгрывал, потеряла смысл.
И теперь не представляю, дьявол меня возьми, что с собой делать. Бедный
богатый мальчик! Придется как-то доживать век. Как-нибудь.
Он страдальчески улыбнулся.
— И ни одна проклятая минута, приятель, из предстоящих лет меня
не радует. Прошляпил я свой последний шанс.
420
— Пока не подвернется следующий.
— Где, парень?
Станиэл окинул взглядом комфортабельную гостиную с широкими
окнами с видом на голубое озеро.
— Где-нибудь, только не здесь. Вам тридцать? Лет через пять будете
выглядеть на пятьдесят.
— Жаль, что я вообще начал этот разговор. Незачем нарываться на ва¬
ши комплименты.
Мерное жужжание кондиционера заглушил звук сильного мотора и три
коротких гудка. Хансон быстро встал, вышел наружу, и Станиэл побрел
за ним. Внизу, метрах в шести от них, покачивался на волнах роскошный
спортивный катер из тикового и красного дерева. Женщина за рулем вы¬
ключила мотор и засмеялась. Сзади ее важно восседали двое малышей в
больших оранжевых спасательных жилетах, серьезно разглядывая их.
— Я сегодня за посыльного, дорогуша. У Лорны и у нас не работает
телефон, у тебя, наверно, тоже. Вечеринка у Стю и Лорны — около пяти.
Веснушчатая нервная энергичная молодая женщина. Кокетливо передер¬
нув плечами, она добавила:
— Золотко, возьми к ним и своего молчаливого дружка.
— Он здесь из-за страховки, — отмахнулся Хансон, даже не думая их
познакомить. — Потом расскажу.
— Мамочка, давай поедем быстрее, — попросил один из малышей.
Женщина, согласно кивая, включила мотор и, сделав широкий разво¬
рот, исчезла, оставляя сверкающий водный след.
— Никогда не любила Лу, — заметил Хансон.
— Что вы сказали?
— Миссис Брай. Наши соседи. Лу для нее была пустое место. Помню,
Лу объявила, что Сью совершенно примитивна. А чего она, к дьяволу, хо¬
тела от Сью? Чтобы та была советником в Белом доме?
Повернувшись к Станизлу, посмотрел на часы:
— Сожалею, ничем не могу помочь, приятель. Сейчас у меня партия
в теннис. Придется спустить с потом старую выпивку, чтобы залить новую.
Когда Станиэл спускался по трапу, Хансон крикнул вслед:
— Что-нибудь узнаете, дайте мне знать.
— Если хотите.
—■ Хочу. Спасибо.
Станиэл отправился сразу в мотель. Барбары в ее номере не было.
Оставив машину, он пешком пошел к центру и обнаружил ее у стойки в
первой закусочной, попавшейся по дороге. Сначала удивившись, она встре¬
тила его милой теплой улыбкой.
Когда официантка, приняв его заказ, отошла, он тихонько сказал Барбаре:
— Вы могли бы оказать мне одну неприятную и, пожалуй, немысли¬
мую услугу. Хансон принял меня за пронырливого наглеца. Вы могли бы
подтвердить это?
— С удовольствием.
421
— Спасибо. Стю и Лорна. Это супруги Кивер?
-Да.
— Может, звякнете им, скажете, что чувствуете себя одинокой, напроси¬
тесь на выпивку и ужин. Когда общество разогреется, начните ворчать на
меня, возмущаться тем, что я хочу доказать. Потом попытайтесь навести
Келси на мысль, что убийство, как ни абсурдно, выглядит вероятнее, чем
самоубийство. Затяните всех в эту игру, если удастся.
— Пол! Не думаете же вы, что кто-то из них...
— Нет. Но они здесь живут. Мы — нет. Здесь две возможности. Мо¬
жет, в разговорах выплывет нечто, проливающее свет на мотивы. Запоми¬
найте все, что услышите. А завтра все сказанное разнесется по городу и
опять может принести новости. Справитесь?
Она протянула руку ладонью вверх.
— В чем дело?
— Давайте десять центов. Нужно ведь позвонить им.
Вернулась очень довольная.
— Она обрадовалась моему звонку — значит, телефон у них заработал.
Стю заедет за мной в половине пятого по дороге домой и отвезет обратно,
когда все разойдутся;
— Если там что-то произойдет, найдите телефон, позвоните мне в мо¬
тель, выходите на дорогу, ждите — я за вами приеду.
— Постараюсь, Пол. А сейчас передо мной... я бы сказала, трудное де¬
ла Келси сказал, чтобы я позаботилась о вещах Лу. Я сама должна ре¬
шить, что переслать ему. Звонила миссис Кэри, и она сказала, что даст
ключ в любой момент. Вещи с пляжа принесли в квартиру. И ее машину
туда подогнали. Я говорила по телефону с Уолтером Эннисом, ее адвока¬
том. Вполне любезный человек. Он устроит, чтобы я получила деньги по
ее чековой книжке. Говорит, их немного, чуть больше восьмидесяти долла¬
ров. Нужно найти документы на машину, передать ему их вместе с ключа¬
ми, он ее продаст. И нужно отобрать веши, которые....послать домой, об
остальных он тоже позаботится. Но мне очень нелегко... идти в ее кварти¬
ру, Пол.
— Мне бы тоже хотелось туда заглянуть, если не возражаете.
— Я надеялась, что вы пойдете со мной.
— Только, возможно, мне придется на минутку оставить вас там одну.
— Это ничего. Нужно только начать, перешагнуть порог, а дальше я
справлюсь.
— Тогда за дело.
Глава 6
В половине третьего Станиэл должен был встретиться с тем человеком,
который первый обнаружил, что Луэлл Хансон, вероятно, утонула. Уил¬
лард Мапл с семейством проживал в многоквартирном доме километрах
в трех от озера Фламинго. По улице и во дворах с визгом бегали,
422
носились на велосипедах дети. Мапл оказался тошим мужчиной лет трид¬
цати с запавшими щеками и бледной татуировкой на обеих худых руках.
Когда явился Станиэл, он подстригал кусты. Они зашли для разговора в
тень гаража.
— В тот день, мистер Станиэл, моя смена кончалась в полдень. День
был жаркий, прихожу я домой, а Пег говорит: поедем искупаться. Ладно,
говорю. Но пока мы собирались, обедали, да еще Пег договорилась с сест¬
рой, что по дороге заедем за ними, получилось, что добрались до озера
минут двадцать второго. Пит и Эм, да один их ребенок, наших трое дети¬
шек да мы вдвоем — все втиснулись в наш старый фургончик.К озеру ве¬
дут три тропинки, и мы делаем так: если один пятачок заполнен людьми,
спускаемся по второй дорожке и так далее. Но там была только одна ма¬
шина, так что нас устраивал этот пляж. Фургон я приткнул в тень, вытрях¬
нулись из него, забрали веши и спустились к берегу. Там было расстелено
полотенце, рядом пляжная сумка, дамские сандалии, радио играет, и нигде
никого. Сначала мы ничего плохого не подумали, да еще четверо ребяти¬
шек устроили бедлам, с криком носились вокруг трухлявого пня, они, ви¬
дите ли, спрятали там в прошлый раз какие-то сокровища. Пит уверял,
что какая-нибудь парочка на минутку заскочила в кусты. Но моя Пег заме¬
тила женские следы, они шли к воде по песку, накануне прошел дождь,
и следы хорошо заметны. Тут уже стало страшновато. Мы хорошенько
осмотрелись вокруг — никого. Стали кричать по одному, а потом все вме¬
сте. После этого и детишки примолкли, и мы заговорили вполголоса. Пит
сказал: хорошо же мы будем выглядеть, если поднимем крик, что кто-то
утоп, а потом окажется, этот кто-то на лодке перебрался на тот берег.
А Эм говорит: если уехала, почему не выключила транзистор, а? Тогда
мы с Пег остались на пляже, а Пит вместе с Эм и детьми на фургоне
поехали к бензоколонке. Оттуда по телефону сообщили: похоже, какая-то
миссис Хансон утонула, сказали где. Имя мы уже знали, потому что по¬
смотрели в ее сумочку, которая лежала в пляжной сумке. Как мы договари¬
вались, Пит отвез Эм с детьми домой и вернулся так быстро, что поспел i
раньше спасателей, но уже набежало несколько зевак, они передали дру¬
гим, и началась давка. Может, то, что я скажу, покажется ужасным, но
когда все сбежались, я больше всего боялся, что подойдет по берегу та
сумасшедшая баба и спросит, что здесь, черт побери, происходит. Ну, ког¬
да спасатели приготовились, появляется лодка, и рядом парень в очках для
нырянья и с ластами. Парень орет, все на него смотрят, а он плывет на
боку и что-то тащит. Бросились ему навстречу, парень был крепкий, но
когда встал на дно и хорошенько разглядел, что приволок, кинулся в сто¬
рону, и его вырвало. Давали ей кислородную подушку, но и с двадцати
метров было видно, что это мертвому припарки. Прикрыли ее, положили
в «скорую», а народу собралось столько/ что им пришлось включить ту
чертову гукалку, чтобы выбраться оттуда. Помощник шерифа сказал, что
мы с Питом должны дать показания, раз это мы заявили о несчастье,
поэтому мы поехали в контору шерифа, ответили на вопросы и все
423
подписали. С тех пор мы там не купаемся и вряд ли туда поедем когда-
нибудь. После таких историй и вода кажется другой. Как вспомню, так
вроде слышу, как наяривает приемник, а она уже мертвая под водой.
Я столько раз уже все рассказывал, что вряд ли что-нибудь пропустил.
— Вы сами видели следы босых ног?
— Все их видели, хорошо рассмотрели.
— Она бежала к воде?
— Нет. Не сказал бы. Просто сложила веши и спокойно пошла в воду,
по-моему, ни быстро, ни медленно. Ровный шаг, всего пять следов, послед¬
ний на самом краю, даже пальцы чуть-чуть размыло.
— Из тех трех спусков к озеру эта дорожка лучше других?
— Ну, там больше места для парковки и машину легко развернуть. Ес¬
ли, скажем, там было бы четыре машины, наверно, мы проехали бы даль¬
ше, но если три или меньше, места хватит. И песок получше. Иногда при¬
возят лодки и спускают там в воду.
— Когда вы подъезжали, не заметили — кто-нибудь возвращался по
этой дороге?
— Место там открытое, я бы увидел любую машину, отъезжавшую по
этим трем дорожкам. Когда выбираешь, не переполнен ли пляж, на такие
веши обращаешь внимание.
— Вот рисунок того пляжа, мистер Мапл. Будьте любезны, отметьте на
нем, где находилось полотенце; приемник, пляжная сумка и ее машина.
— Отличная работа. Машина была здесь, капотом точно у этого дере¬
ва, с левой стороны пляжа. Полотенце аккуратно расстелено тут. А пляж¬
ная сумка на траве у кромки песка, приемник прислонен к сумке в тени
этого дерева. Сандалии стояли точно у полотенца — одна прямо, а вторая,
перевернутая, на первой, будто она их просто сбросила.
— Благодарю вас, мистер Мапл. Вы исключительно наблюдательны и
очень мне помогли.
— Только не ей. Пег твердит: если бы не возились так с обедом, могли
бы добраться туда к половине первого, я же отлично плаваю, так кого
угодно вытащил бы из воды, если недалеко от берега. А она-то была ря¬
дышком, самое большее — метров двенадцать—пятнадцать. Но сколько
ни повторяй «если бы», ничего уже не изменишь.
Когда Станиэл позвонил в контору Кимбера третий раз, Энджи Пауэлл
сказала, что он может заехать к шести, но, возможно, придется немного
и подождать. В половине четвертого он подъехал к квартире Луэлл. Барба¬
ра старалась держаться непринужденно, однако чувствовалось, как она на¬
пряжена. Она сидела на кухне, перед ней на столе стояла металлическая
шкатулка с замочком и коробка с бижутерией.
— Нужно, оказывается, разобрать гораздо больше вещей, чем я рассчи¬
тывала. Наверно, придется закончить завтра. Это я нашла в платяном
шкафу, а в коробке был ключик. Вот бумаги на машину для Энниса. Лич¬
ные документы. А это что? Бумага на акции, которые ей устроил Кимбер?
424
Станиэл рассмотрел ее.
— Это копия договора между компаньонами. Здесь указано, что ей при¬
надлежит двенадцатая часть недвижимости.
— Она получала девяносто долларов в месяц. Как с ними?
Он нашел соответствующий пункт контракта.
— Партнеры выкупят ее долю за ту сумму, которую orfa вложила. Семь
тысяч.
— И кто их получит?
— Завещания, вероятно, вы не нашли?
— Нет.
— Тогда, наверно, достанутся Хансону.
— Боже, ведь это несправедливо!
— Возможно, он откажется. Этот контракт вам тоже следует передать
Эннису. Очевидно, ему понадобится от Хансона что-нибудь вроде заявле¬
ния об отказе.
Через стол она протянула ему два кольца — обручальное и свадебное.
— И эти перстни. По-моему, этот бриллиант дорогой.
Взяв его в руки, Станиэл постарался вспомнить двухчасовой семинар
для полицейских, посвященный драгоценным камням. Пожалуй, один ка¬
рат. Высокая огранка, чисто-белая.
— Очевидно, весьма дорогой.
— Нужно вернуть ему?
— Почему вы спрашиваете меня, Барбара?
— Ненавижу жадность, желание заграбастать. Поэтому готова к сенти¬
ментальным жестам. Ладно, плевать, здесь действительно мало стоящих
вешей. Когда ушла от него, оставила все, что он ей покупал. И свадебные
подарки от его друзей. Такая она была. Все еще не могла решиться, требо¬
вать ли от него законное содержание. Гордая была. Наверно, это и мой
недостаток. Чрезмерная гордость. Хотелось бы отослать Келси его воню¬
чий бриллиант, ну а вдруг за него можно получить тысячу долларов? Ма¬
мины счета от врачей ужасны. И станут еще больше.
— Так оставьте его себе.
Она несмело улыбнулась.
— Именно такое подтверждение мне требовалось. Спасибо. Обручаль¬
ный перстень ему верну, там внутри инициалы. Он тоже с неплохим ка¬
мешком. Компромиссное решение. Их в моей жизни полно. А вот здесь
куча фотографий, отошлем ему. И свидетельство о браке — в его сундук
с трофеями. Вечером можно забрать с собой, и сразу отдам. Мебель чу¬
жая, взята в аренду. Не так уж много придется отправить домой парохо¬
дом. Пара багажных мест, ни серебра, ни гардероба.
— Когда все подготовите, я позабочусь об отправке.
— Спасибо, я лучше заберу с собой, заплачу за лишний вес, если потре¬
буется. Наверно, нужно сказать миссис Кэри, что завтра приду опять. И
она опять устроит, прежде чем впустить, целый спектакль.
— Она не дала вам ключ?
425
— У нес только один.
— А где ключ вашей сестры?
— Я не нашла.
Нахмурившись, он подошел осмотреть входную дверь. Замок при уходе
нужно было закрывать снаружи.
— В чем дело, Пол?
— Не понимаю. Значит, ключ она взяла с собой на озеро.
— Но его нет нигде: ни в кольце с ключами от машины, ни в косметич¬
ке, ни в пляжной сумке.
Он поднял трубку — телефон не работал.
— Если подумать, — сказала Барбара, — в этом есть что-то странное.
— Ключ мог оставить у себя шериф Уэлмо. И мне хотелось бы его об
этом спросить.
Оставив Барбару в мотеле переодеваться для вечеринки у Киверов, Ста¬
ниэл позвонил Уэлмо.
— Это ваш личный телефон, шериф?
— Говорите смело, Станиэл.
— В ходе расследования, шериф, вы составили опись вещей Хансон, об¬
наруженных у озера?
— Не очень подробно. То есть без деталей вроде румян, помады и про¬
чего. Но деньги, конечно, описали. Шесть долларов с мелочью. И прием¬
ник, и все остальное.
— Был там ключ от квартиры?
— Дайте вспомнить... нет, не было. Я еще его искал.
— Вам не показалось, что он должен был быть.
— Куча людей ни разу за год не запирают двери.
— Я справлялся у миссис Кэри. Луэлл всегда при уходе запирала замок.
Ее дверь необходимо закрывать ключом — там нет защелки. Вы не помни¬
те, ключи от машины оставила в зажигании у озера?
— Подождите-ка. —? Через минуту Уэлмо объявил: — Были там. Два
ключа от машины и два других на втором кольце. Но ни один из них не
подходит к входной двери квартиры. Не знаю, от чего они.
— Один, вероятно, от приемной доктора Нила. Миссис Кэри уверяет,
что ключ от квартиры Луэлл носила на этом кольце. Несколько раз Луэлл
открывала дверь в ее присутствии.
Уэлмо долго молчал, а потом Станиэл услышал глубокий вздох и
голос:
— Мне бы очень не хотелось, Станиэл, чтобы вы раздували историю
из такой глупости.
— Я не собираюсь ничего раздувать. Просто хочу знать, куда этот
ключ подевался. Как видите, расширяется поле для поисков возможных
мотивов.
— Вряд ли у нее было что-нибудь ценное. Могу вам сказать, у кого
этого ключа нет. У Сэма Кимбера. На другой день после ее смерти он
426
уговорил меня дать записку для миссис Кэри, чтобы впустила его в кварти¬
ру взять какие-то личные бумаги, подготовленные для него Луэлл. На¬
сколько мне известно, он это и сделал — взял их.
— Или сказал, что взял.
— В это время года у вас, кажется, немного работы, правда?
— Что вы имеете в виду?
— Если вам все нужно разжевывать, вы этого и не поймете. Скорее все¬
го исчезновение ключа объясняется совершенно просто. Вы уверены, что
способны определять улики?
— Шериф, я звоню вам не потому, что обнаружил улику для возобнов¬
ления расследования. Просто нужно было задать вопрос. Если узнаю что-
то новое, непременно сообщу вам.
— Будьте так любезны.
Положив трубку, Пол растянулся на гостиничной постели и принялся
проверять на прочность свои предположения. Икс — вот неизвестное в
уравнении, тот, кто ее утопил. Икс должен был знать, что в квартире Лу¬
элл имеется нечто ценное. Должен был идти за ней к озеру либо назначить
там свидание. Утопить ее, не оставив при этом ни единого следа на ней
или на песке вокруг. Должен был знать, который из трех ключей снять
с колец, и еше до этого выяснить, как незаметно проникнуть в квартиру.
Но если ему нужно было забрать что-то из квартиры, необходимо было
сначала ее утопить? Да, так как иначе одна Луэлл знала бы, кто забрал
это нечто из ее квартиры.
Или, может, Икс вообще заранее ничего не планировал, убил ее под
влиянием момента, а потом действовал по наитию, и ему повезло.
Ключ украли, позаимствовали, или он потерян. Либо его забрали
позже. Либо желание Кимбера попасть в квартиру было просто предлогом,
маскировкой.
В прошлом он строил версии гораздо прочнее этой и отвергал их,
считая ошибочными, притянутыми, ведущими к абсурду. Но сейчас
нутром чувствовал, что нынешняя гипотеза Обоснована. Что-то свершило
от нее в затылке. А это, подумалось ему, необходимое для сыщика
состояние — свербящий затылок.
А может быть, этот ключ стал для нее символом всех неудач в жизни,
вот она и забросила его в кусты и отправилась искупаться. И, качаясь в
волнах, решилась на отчаянный шаг, сделав первый судорожный глоток
озерной воды.
Убийство обычно происходит иначе. Обычно кто-то сидит оглушенный
в разгромленной, залитой кровью кухне, в Ужасе бормоча, что он вовсе
не хотел этого сделать.
Нельзя примешивать к расследованию чувства. Очень быстро
проделать, что нужно, перевести дыхание и навести порядок.
Но тут, подумал он, впутаться очень легко. Например, когда сейчас ста¬
раешься представить, как мягкие прядки волос Барбары облегают
маленькое ушко, как плавная, линия ее бедер переходит в тонкую талию.
427
Строгая, искренняя девушка, с большими запросами, сложная, очень
чуткая. Насколько все проще с глупенькими, загорелыми, беспечными
девочками на майамских пляжах, с готовностью виляющими бедрами, —
средством расслабиться на пляже и в баре для экс-полицейского,
угнетенного ежедневным вылавливанием карманных воришек в торговом
центре. Такая девушка требует живого сердца и настоящих цветов, а в его
распоряжении лишь марципан и воск.
И кто такой, черт побери, этот Роджер?
Неожиданно из подсознания выплыла уверенность, к чему подойдет
второй, неопознанный ключ — к замку на даче Кимбера.
И разговор с Сэмом Кимбером стал неизбежен.
Сэм Кимбер начинал обретать определенность. Станиэл чувствовал,
что этого человека нельзя недооценивать.
Джее Гейбл сидел без пиджака, в белой рубашке, обсыпанной сигарным
пеплом. Стол Сэма покрывали разложенные бумаги, а его хозяин, прикрыв
глаза, развалился на большом диване, обитом красной кожей, с жестянкой
пива в руке. Брюки и легкая рубашка были измяты, а впалые шеки и узкая
челюсть заросли суточной щетиной.
Джее посмотрел на него с досадой:
— По-моему, Сэм, ты вроде и не слушал, как нужно разматывать дело.
Тот лениво отозвался:
— Ты провернул хорошую операцию и, понятно, хочешь довести дело
до конца. Хорошо, Джее. Деньги им отдадим. Только не кипятись.
Джее подошел к дивану, посмотрел на него сверху вниз:
— Не в этом дело. Естественно, деньги они получат — всегда получают.
Дело в том, как их достать наилучшим образом. А это означает, что
проблемой нужно заняться немедленно. Я уже все продумал, но ты,
похоже, меня даже не слушаешь.
Кимбер зевнул/
— Пожалуй, мне лучше слушать сидя, иначе от тебя не избавиться.
Джее, придвинув стул к дивану, уселся лицом к Сэму.
— Ъ>\ не можешь продать ни одного участка, так как тебя сразу
объявят торговцем землей, и все, что получишь, уйдет в налоги как чистая
прибыль, понимаешь? А достались тебе земли страшно дешево. Если
сейчас раздобудешь четверть миллиона для уплаты, твои налоги за этот
год подскочат на двести двадцать тысяч, так что опять ты в проигрыше.
— Звучит все ужасно, — проворчал Сэм.
— Значит, будем действовать так: берем участок у озера Фламинго и кусок
земли за ручьем Битлс, объединяем их вместе. Если попытаемся сами связаться
со строительной фирмой в Джэксонвилле, это объявят мошенничеством.
Поэтому быстренько оглядимся и подыщем типов, у кого есть деньги и они
ищут участки. Дадим им понять, что могут заиметь эти участки, если
включат тебя в дела Пусть начинают строить, а потом за участки распла¬
тятся акциями. Ты должен рискнуть, Сэм, потому что ты завяз. Потом
вложишь в строительство такую же долю, как Чарли Диллер, для этого
428
возьмешь такой кредит, чтобы выплатить и налоги. А дальше, когда пройдет
время, можешь продать акции, вернуть долг и получить хорошую прибыль.
— Предположим.
— Сэм, ты меня внимательно слушал?
— По-моему, кто-то может получить отличные участки безо всякого
риска. Ведь все нужно оформлять документально, парень. Возможно, я не¬
сколько утратил интерес к делам, но из ума не выжил. К черту, нужно
поискать другой выход, получше.
— Ну конечно! — гневно воскликнул Джее. — С тебя же не спускают
глаз, как ястреб с цыпленка. Я тебе откровенно скажу, Сэм, а я в своем
деле заработал доброе имя, если попытаешься ловчить, я умываю руки.
Ты серьезный, ценный клиент, заплатил мне кучу денег, но если задумаешь
обойти закон, ребята из управления решат, что мы подготовили дело вме¬
сте. И как они станут ко мне относиться? Послушай, Сэм. Поверь мне!
До конца своих дней ты обязан оставаться незапятнанным, чистым...
— Как лилия, Джесси, как лилия.
Сэм, нехотя поднявшись, швырнул пустую жестянку от пива в корзинку
для бумаг. Вышел в приемную широкими, неторопливыми шагами, так
что Джесу пришлось поспешить за ним чуть ли не вприпрыжку.
— Идите домой, Энджи, — бросил Сэм, обойдя стол секретарши.
— Как только закончу.
Сэм прошел в свою холостяцкую квартиру, сопровождаемый Джесом,
наступавшим ему на пятки, достал из шкафа чистую одежду, бросил ее
на огромную кровать.
— Сэм, нужно, чтобы ты лично мне обещал действовать разумно, в
рамках закона.
Сэм, медленно растегивая пуговицы грязной рубахи, произнес:
— Летом человеку хочется смыть с себя грязь, он берет кусок желтого
мыла и идет к ручью, где вода по-настоящему глубокая, темная. Только
там комары, огромные, как колибри, с жалом вроде сверла. Обычные ко¬
мары меня не тревожат, а те бестии вонзаются до костей.
— Я ведь стараюсь только...
— Знаешь, что сделал бы ты? Вонял бы от пота, но не позволил себя
даже кольнуть.
Он прошел в ванную с Джесом и, сбросив одежду, белье, носки, кинул
их в кожаный мешок.
— Когда-то я подобрал у дороги журнал о гигиене жилья, какая-то ту¬
ристка вышвырнула из окна машины, в нем была картинка с огромнейшей,
белейшей, сверкающей ванной. И я поклялся когда-нибудь заиметь такую
же — ароматное мыло, и большие мягкие щетки с длинной ручкой, и поло¬
тенца — огромные, с простыню, мягкие, словно девичья кожа. Отмочу и
отмою каждую складочку тела и останусь там на все лето.
Регулируя температуру и напор воды в струях душа, он с какой-то нео¬
пределенной, улыбкой повернулся к собеседнику и продолжал среди пара
и шума воды:
429
— Смешно, когда парень надрывается, как идиот, чтобы оборудовать
лучшую ванную во Флорида
Встав под душ, задвинул стеклянную дверь огромной кабинки, и Джее
Гейбл огорченно побрел обратно в спальню, а оттуда в кухню. Открыл
банку пива, мучаясь чувством вины: этот проклятый Кимбер может нали¬
ваться пивом весь день, а живот остается плоским. Он же прямо физически
ощущал, как каждый глоток пива прибавляет неизбежный грамм веса и
жира, от которого ему не избавиться.
Через несколько минут он снова прошел в ванную. Сэм, стоя над ракови¬
ной, завернув вокруг бедер полотенце; брился обычной безопасной бритвой.
Зеркало было подвешено высоко, и огромная раковина из нержавеющей стали
тоже была закреплена в соответствии с ростом Кимбера. Джее всегда испы¬
тывал раздражение в квартире Сэма, чувствуя себя не на месте, словно кар¬
лик. На длинной спине Сэма виднелись редкие черные волосы, под смуглой
кожей перекатывались мускулы. Ноги покрыты густой растительностью.
— Где ты был весь день, Сэм?
— Ездил на дачу.
— Я тебя много раз пытался там застать.
— Несколько раз я слышал звонки. Не хотелось подходить.
— И что там делал?
— Немного побродил. Встал на рассвете. Поймал в пруду ерша, но пока
разделал, поджарил, аппетит пропал. Продам ее, наверно.
— Только не теперь. В этом году ты не можешь себе позволить прода¬
вать любую недвижимость.
Сэм ополоснул бритву, вытер ее, вложил в футляр и, поплескав в лицо
холодной водой, спросил:
— Как ты относишься к тому, что я хочу от нее избавиться?
— Только не отдавай в частные руки, Сэм.
— А что скажешь насчет скаутов?
— Нужно посмотреть, сколько тебе это принесет.
— Давай проворачивай. — Джее вышел вслед за ним из ванной. —
Я просто больше там не покажусь — никогда.
Он надел голубую рубашку, синие брюки. Прошел на кухню и, не спра¬
шивая Джеса, налил в стаканы — огромные, массивные, старинные —
две изрядные порции неразбавленного виски со льдом. Один подал Джесу,
подняв свой в приветственном жесте, сделал глоток и произнес:
— При полном параде; а идти некуда.
Взглянув на собеседника со странным выражением, с хмурой ирониче¬
ской улыбкой добавил:
— И я уже старый мужик.
— Ну что ты, Сэм!
Джее пошел за ним в гостиную. Повалившись на диван, Сэм сказал:
— Когда все здесь уляжется, отправлюсь куда-нибудь к черту на кулич¬
ки, может, к берегам Чили, и попытаюсь выловить там столетнего тунца,
о котором рассказывают байки.
430
— Что ж, возможно, удастся договориться с отделом морской биоло¬
гии в Майами, чтобы тебе предоставили скидку. Попробую, Сэм.
Сэм покачал головой.
— И все испортишь!
— Ты мне платишь, чтобы я заботился о подобных вещах. И я сэконо¬
мил тебе в десять раз больше, чем ты мне заплатил.
— Сегодня вечером я, возможно, махну в Орландо навестить рыжень¬
кую малышку, у которой не был уже три года. На это ты тоже устроишь
мне скидку, Джесси? А вдруг случится так же, как с той жареной рыбиной?
Когда все подготовлено, аппетит пропадает.
— Я только хочу убедиться, что будешь действовать по моему плану.
— Подумаю.
Джее, сидя на стуле, склонился к нему, держа стакан между коле¬
нями:
— Сэм, я могу быть с тобой абсолютно откровенным?
— Попробуй, посмотрим, что выйдет.
— Ты согласен, что я не совсем слабоумный?
— Только не в своей профессии, Джесси.
— Я вынужден напоминать об этом, так как ты чересчур беспечно от¬
носишься к своей финансовой ситуации. Черт возьми, я понимаю, четверть
миллиона ничто по сравнению с твоим общим имуществом, если ликвиди¬
ровать недвижимость постепенно и осторожно, в течение длительного вре¬
мени. Но сейчас, сразу —это серьезно. Согласен?
— Пожалуй.
— И еще не напоминал потому, что не нуждался ни в каких твоих рас¬
суждениях. Думаю, я тебя хорошо знаю. Tbi ведь себе на уме, многое скры¬
ваешь. Никогда не говоришь всей правды.
— Какой интерес показывать козыри и играть с открытыми картами?
— Сэм, мне нужно знать, что твой общий балансовый отчет, который
мы сделали, является исчерпывающим. Не прерывай меня. Я же не круг¬
лый идиот. Заглянул немного назад, на несколько лет. Попробовал пере¬
считать общую стоимость тем методом, которым иногда пользуются пар¬
ни из налогового управления: берут сумму доходов без налога, вычтут
примерные текущие расходы и сравнивают остаток с цифрами в отчетнос¬
ти. Мне бы не хотелось, чтобы такой метод испробовали на тебе, Сэм.
Кимбер шевельнулся.
— Теперь я весь во внимании. Давай дальше;
— Я просто... думаю, что у тебя за пазухой заначка. Не знаю —
сколько. Вероятнее всего, наличными. Может, только пятьдесят тысяч, а
может, и сто пятьдесят. Меня это тревожит.
— Это ты меня тревожишь, Джее.
— Любую сделку, любой твой шаг будут проверять. И не надейся, что
сможешь использовать хотя бы один из припрятанных долларов так, что¬
бы они не заметили. В общем, повторяю: сейчас не время ловчить.
Сэм, кинувшись к Джесу, обхватил ручищами его плечи и поднял со
431
стула. Стакан выпал из парализованной руки Джеса, и от неожиданности,
от боли Гейбл пронзительно завизжал. Выпрямившись, Сзм держал его в
воздухе, почти вплотную приблизив к себе напуганное лицо Джеса, так что
тому были видны набухшие мускулы на руках Сэма и жилы на шее. Со
зловещей улыбкой Сэм тихо спросил:
— И где же я держал эту кучу денег?
— В... в на-надежном месте. Господи! Пусти меня!
— Например?
— Не знаю! — в отчаянии завопил Джее. — Видит Бог, не знаю!
— Скажу тебе одну мелочь, — четко, с угрозой произнес Сэм. — Здесь
полная звукоизоляция. По-моему, ты врешь. Даю тебе шанс назвать то
определенное место, где, по-твоему, я спрятал деньги. Если соврешь, пере¬
ломаю все твои жирные пальцы на левой руке — один за другим. А потом
задам вопрос снова.
— Мы же знакомы уже...
Стальные пальцы вонзились глубже в его плечи.
— Давай говори!
— Боже милостивый, Сэм! Ты их отдал Луэлл!
Пронзив его взглядом, от которого Джее похолодел, Кимбер разжал
огромные руки, и Гейбл ударился пятками об пол, так что даже прикусил
кончик языка. Вздохнув, он опустился на пол, как усталый толстый ребе¬
нок. Двигая онемевшими пальцами, ощутил в них мурашки. «Боже милос¬
тивый!» — пробормотал он, всхлипнув в голос, так что этот резкий звук
напугал его самого.
Сэм, присев на корточки, посмотрел ему в глаза:
— Разберемся в этом как следует, мистер Джее Настоящий, абсолютно
до конца.
Джее вздохнул.
— Я буду защищаться.
— За минуту от тебя останется труп, лучше начни.
Джее, все еще считая его слова шуткой, взглянул Сэму в глаза, но на
его влажном, застывшем сером лице оставалось то же грозное выражение.
Он судорожно сглотнул.
— Когда я почти уверился, что у тебя есть наличные, начал думать,
куда ты их дел. Ведь не будешь держать их в сундуке под замком. Вспом¬
нил про одну твою поездку без всякой видимой причины и решил: ты куда-
то за этим съездил и привез сюда. Вероятно, где-нибудь спрятал. Может,
здесь, может, на даче. Я долго пытался угадать. Честное слово, Сэм, про¬
сто так... если засядет в голову заноза, не успокоюсь, пока не выясню.
Характер такой. Мне нужно было просчитать, существует ли угроза обви¬
нения тебя в мошенничестве, не грозит ли тебе тюрьма. До тюрьмы ты
не дойдешь. Но тебе необходимо ездить по делам. Не мог же ты возить
деньги с собой, пришлось бы их спрятать у кого-нибудь, кто быстро доста¬
вит их тебе, если запахнет паленым. Чем больше размышлял, тем скорее
росла уверенность, что этот «кто-то» — Луэлл. Вот я и решил ей на¬
432
мекнуть. Если деньги не у нее, она просто меня не поняла бы. А если у
нее —убедился бы.
— Тебе нужно было убедиться просто так. Когда же ты додумался?
— Недели три назад. Ты тогда ездил в Тампу. Я записался на прием
к доктору Нилу и сидел один в приемной. Наклонился к Луэлл, шепнул
ей на ухо: «Надеюсь, вы это надежно укрыли?» Если бы она стала недо¬
умевать, я сказал бы, что имею в виду свою врачебную карту. Но Луэлл
испугалась, раскрыла глаза и автоматически ответила: «Конечно, это в...»,
но осеклась и закончила: «О чем это вы?» Но было уже поздно. Я пошел
ва-банк, сказал, что говорю о тех деньгах. Закусив губу, она заявила, что
ты ее уверял, будто о них никто не знает. Я занервничал, испугался, что
расскажет тебе, как я ее подловил. И тут меня вызвал доктор; когда он
меня отпустил, я ее подождал и пригласил выпить кофе. Объяснил, что
я стараюсь как можно лучше защищать твои интересы в этой истории с
налогами, а ты такой тип, с тобой трудно работать, потому что всегда
что-то скрываешь. Рассказал, что догадался — где-то прячешь наличные,
сообразил, что передал их на хранение ей на случай, если дело решится
неудачно. Эти деньги ее потрясли: она не знала, сколько их, но была увере¬
на, что они чужие, не твои.
— И ты открыл ей глаза — объяснил, что я прячу деньги от налогов.
— Нет, Сэм! Ей-богу, как только услышал, что ей говорил ты, держал¬
ся твоей версии. Она мне обещала не вспоминать о нашем разговоре. Ду¬
маю, она встревожилась из-за денег, но потом успокоилась. Я сказал, что
мы давно уже сотрудничаем, и моя единственная забота — защитить тебя.
В голове Джеса мгновенно вспыхнула ослепительная молния, в ухе раз¬
дался болезненный звон, на губах лоявилась кровь. Лишь усевшись опять,
он понял, что Сэм его ударил. Он даже не заметил молниеносного движе¬
ния огромной руки.
— И ты, конечно, похвалялся, Джесси, какой ты сообразительный.
Перед кем?
— Не говорил ни слова! Клянусь, никому не сказал ни словечка! Ста¬
рался вообще забыть об этом, чтобы иметь свежую голову для сражения
с ребятами из Джэксонвилла.
Кимбер, все еще сидевший на корточках, медленно поднялся, протянул
руку, и Джее испуганно отшатнулся.
— Давай поднимайся, — успокоил его Сэм.
Джее ухватился за протянутую руку, и Кимбер дернул ее с такой силой,
что Гейбл взлетел над полом, подтащил к креслу и швырнул. Задыхаясь,
Джее вытащил платок, вытер лицо.
— Откровенно говоря, Сэм, за все пять лег никогда не видел тебя таким...
— Наверно, я вышел из себя, Джесси.
— Тебе не следовало бить меня.
Сэм подошел поближе.
— Это совет?
Лицо его по-прежнему было пепельно-серым, болезненным.
433
— Я только хотел...
— Ты вообще не понимаешь, в чем дело, идиот. Луэлл умерла, а те
деньги исчезли.
Джее, раскрыв рот, снова вытер лицо, повторил машинально:
— Исчезли.
— Сто шесть тысяч долларов наличными. Лет тридцать тому назад я
нанялся ловить омаров; и шли мы под парусом в Ки-Уэт. Один швед из
Сент-Питерсберга выиграл на палубе всю наличность — восемнадцать
долларов, мы не прошли и километра, как кто-то проткнул его ножом и
обобрал.
— Но это же не означает; что...
— А что это, по-твоему, означает?
— Может, она спрятала их получше, чем ты думал, Сэм.
— Они исчезли.
— Я... не знаю, что и думать. Это же... куча денег. Потерять их вот
так...
— Я потерял не только деньги.
— Не понимаю, какая связь между этими двумя событиями.
— Должен был кому-то рассказать, какой ты сообразительный и ловкий.
— Сэм, клянусь, никому даже не заикнулся. Может... может, она сама
кому-нибудь рассказала. Вероятно, была взволнованна, хотела посовето¬
ваться.
— Это ты ее взволновал.
— Сэм, я старался ради тебя.
Кимбер, испытующе глядя на него; кивнул и произнес, размышляя вслух:
— У тебя просто не хватило бы смелости забрать их или нанять кого-
то для этого. Но ты действовал у меня за спиной, подловил и взволновал
мою девочку.
— Сэм, я только...
— Довольно с меня твоей помощи, Джесси. Достань из своей картотеки
все бумаги, имеющие хоть что-нибудь общее с моим именем, все, что име¬
ет ко мне отношение, и завтра до конца рабочего дня передашь их Энджи.
— Подожди хоть минуту!
— 1Ъой контракт на аренду истекает в этом году, но будет лучше, если
ты уберешься из моего здания сразу же, как найдешь новое помещение.
— Сэм, ты сошел с ума.
— Когда бы ты ни встретил меня, переходи на другую сторону,
понимаешь?
— Выслушай меня!
— Что ты можешь сказать?
— Сэм, я тебе нужен. По части налогов никто для тебя столько не
сделает. Я получаю все сведения из первых рук и продумал в деталях, как
выбраться из твоей ситуации. Умоляю, пораскинь умом. Не поддавайся
чувствам. Остынь и подумай несколько дней. Что я такого ужасного
сделал?
434
— Позволь мне тебя выпроводить, Джесси.
— Ты подумаешь?
— Именно это я сейчас делаю.
— Не нужно спешить. Может случиться... я ведь могу шепнуть людям
из налогового управления, какие суммы исключил из твоего сводного отче¬
та и на что смотрел сквозь пальцы.
— С каждой минутой я узнаю о тебе все больше, Джесси.
Джее Гейбл направился к двери, вздрогнул, когда Сэм небрежно обнял
его рукой. Так они вышли в приемную. Энджи стучала на машинке, в сто¬
ронке сидел незнакомый мужчина в светлом костюме. Джее хотел повер¬
нуться, но не смог двинуть головой, так как Сэм железной рукой стиснул
его затылок. Когда они шли к выходу, Кимбер перехватил испуганный
взгляд Энджи.
— Энджи, будьте любезны, придержите дверь открытой, — попросил он.
— Не делай ничего, о чем потом пожалеешь, — пискнул Джее не очень
уверенно.
— Потому что ты будешь на меня жаловаться, — спокойно констатиро¬
вал Сэм.
Энджи держала дверь открытой. Это неправда, так не бывает, лихора¬
дочно соображал Джее. Все обернется шуткой. Невозможно, ведь рушится
огромная сделка всей его жизни — Чарли Диллер уже все подготовил.
И он ринулся к двери. В последнюю минуту Сэм ухватил его за пояс
брюк, подсек ноги, и через секунду Джее проехался на животе по гладким
плиткам коридора, пролетев мимо общественного лифта, царапая пол ру¬
ками, и больно стукнулся лбом о противоположную стену. Дверь за ним
с треском захлопнулась. Он, пошатываясь, встал на ноги. Дотронулся до
темени, увидел на пальцах кровь. В голове пронеслись обрывки всех кош¬
марных событий сегодня, и он с ужасом осознал неминуемую, безрадост¬
ную будущность. Опершись о стену, Гейбл, даже не пытаясь сдерживаться,
безутешно, в голос заплакал.
Глядя, как Энджи, возвращаясь к своему столу, сделала большой круг,
Сэм с усмешкой объявил:
— Вероятно, нам потребуются новые служащие по части налогов.
Джесси завтра пришлет все наши досье.
— Хорошо, мистер Сэм.
— Как зовут тех законников из Орландо? Какрй-то Броувер?
— Брунер и Маккейб, мистер Сэм.
— Добудьте их завтра, ко второй половине дня — пусть подъедут.
— Хорошо, мистер Сэм.
Только теперь Сэм обратил внимание на молодого мужчину в светлом
костюме с безучастным выражением на лице.
— А это кто . такой, черт побери, мисс Энджи?
— Мистер из страхового агентства — Пол Станиэл;
— Скажите, пусть войдет, — бросил Сэм, проходя,в свой кабинет.
435
Глава 7
— Садитесь, — предложил Сэм, открывая холодильник, встроенный в
деревянную панель стены. — Хотите пива, мистер Станиэл? Однажды, ког¬
да мне было, кажется, года двадцать три, я отхватил лакомый кусок зем¬
ли, и деньги для этого достал своим способом, не как денежные тузы из
Тампы. Иногда я охотился с владельцем того участка, а он из-за слабых
легких собирался продать его и переселиться куда-нибудь повыше к северу.
Пришлось мне урезывать себя во всем, чуть даже не отвык от еды, пока
наскреб сумму для аванса.. Те парни из Тампы понимали, что оставшуюся
сумму мне ни за что не осилить, и поджидали, когда я отступлюсь. Время
шло, вот и я решил их немного припугнуть. Как раз тогда появились такие
встроенные холодильники для офисов. В кармане у меня было всего долла¬
ров одиннадцать, и я отбил телеграмму фирме «Эберкромби и Фитч», что¬
бы немедленно доставили по такой игрушке каждому из них в качестве не¬
большого презента. Это их всполошило. За человеком, который может се¬
бе позволить подобный жест, явно кто-то стоит. Кинулись мне звонить,
а я говорю, что завтра отбываю в Калифорнию, хотя если бы мне предложи¬
ли кругосветное путешествие за один доллар, я и его не сумел бы наскрести.
Вот так нахрапом отхватил кусок за ту цену, которую назначил сам.
Открыв банки с пивом и передав одну Станиэлу, Кимбер сел за стол,
заметив:
— Обычно я не обрываю деловые отношения тем способом, какой вам
пришлось наблюдать, мистер Станиэл. Итак, что привело вас сюда?
Пол Станиэл повторил свою легенду, предъявил документы. Кимбер
выслушал и просмотрел бумаги с полным безразличием, полуприкрыв тя¬
желыми веками светлые, почти бесцветные, без всякого выражения глаза.
— Значит, вам нужно исключить самоубийство?
— Или доказать его, мистер Кимбер.
— Интересно. А ко мне вы зачем пришли?
— По-моему, общеизвестно, что вы были близким другом покойной.
— И то обстоятельство, которое следует исключить или доказать, дает
вам, разумеется, право задавать множество совершенно интимных во¬
просов.
— Это особенность моей профессии, мистер Кимбер.
— А вы хороший специалист, мистер Станиэл?
— Думаю, мной довольны.
— Дайте мне номер ее страховки, чтобы я мог позвонить в вашу конто¬
ру и сообщить, насколько умело, тщательно и так далее вы справляетесь
со своими тяжкими обязанностями.
— Буду вам очень обязан, мистер Кимбер.
— Надо же, и глазом при этом не моргнул! Выше всего я ценю одну
вещь: когда человек мастер своего дела. Наверняка за партией в покер вы
не дали бы мне спуску, мистер Станиэл.
— Боюсь, вы проиграли бы, мистер Кимбер.
436
— Только если станете блефовать, как сейчас. Потому что случайно мне
известно, что у Луэлл вообще не было такой страховки.
— Простите?
— Да кончайте вы с этим, ради Бога! Я в курсе всех ее личных финан¬
совых дел, Станиэл. Нет на свете двух людей, у которых было бы меньше
тайн друг от друга. Хотите, я расскажу кое-что? У нее была небольшая
страховка на две тысячи в коннектикутском отделении, обычное страхова¬
ние жизни. Но она столько снимала с нее из-за матери, что там ничего
почти не оставалось. Я просил разрешить мне добавить хотя бы столько,
чтобы не порвали с ней договор, но она не позволила. Не желала прини¬
мать от меня никаких денег.
Станиэл, помедлив, достал из бумажника свое настоящее удостовере¬
ние, передал Кимберу. Внимательно прочитав его, тот вернул документ
владельцу.
— Кто оплачивает расходы, мистер Станиэл?
— Ее сестра.
— Зачем?
— Думает, что Луэлл убили.
— На каком основании?
Снова поколебавшись, он открыл папку и, достав фотокопию письма
Луэлл Барбаре, показал отмеченный отрывок. Кимбер изучал его так до¬
лго, словно перечитывал много раз. Прикончив пиво, огромной ручищей
легко смял банку, будто она была из тонкой фольги, швырнул в корзинку
для бумаг.
— Тот, кого она обозначила буквой А, — это я. Б — тот мерзавец, ко¬
торого вы видели, когда вылетел отсюда на брюхе. Б ее и подловил, обвел
вокруг пальца. Очень мне хотелось бы знать, кто же В? Этот Б подловил
ее недели три назад. Могла бы мне сказать.
— Мистер Кимбер, вы думаете, ее убили?
— А вы?
— Я же перестал играть в прятки. Может, и вы бросите?
Кимбер резко развернул кресло, так что Станиэл видел лишь его спину
и левую половину лица.
— Как-то не хочется произносить это вслух. Стоит только об этом по¬
думать, все внутри у меня переворачивается. И в затылке ломит. Если все
выйдет наружу, я могу натворить ужасные вещи. Когда чувствовал свою
руку на затылке Джеса, пока Энджи шла к двери, мне подумалось, на¬
сколько проще было бы повернуть его в обратную сторону, вышвырнуть
через окно возле стола миссис Ниммитс, а потом слушать, как он заорет,
шлепнувшись на асфальт. С той минуты, как я узнал, что Лу умерла, что-
то и во мне умерло, мистер Станиэл. Абсолютно безразлично, что я де¬
лаю. А это для мужчины опасное состояние.
— Не могу сказать; мистер Кимбер, убили ее или нет, так как мне неиз¬
вестно, что было поставлено на карту. Кое о чем могу лишь догадываться.
Это вопрос доверия. Очевидно, что-нибудь для вас прятала, потому
437
что знаю — вы пришли за этим в ее квартиру, когда она умерла. Не пред¬
ставляю, что там было или чего уже не было. Вы сказали миссис Кэри,
что забрали то, за чем приходили. Однако мне кажется, кто-то побывал
там раньше вас.
Кимбер повернулся лицом к нему:
-Кто?
— Не знаю. Тот, кто забрал ключ. Он явно находился на одном кольце
с ключами от машины и еще двумя другими. Если его не забрали из канце¬
лярии Уэлмо, значит, взяли у нее возле озера. Мне известны ваши затруд¬
нения с налогами. Уэлмо считает, что вы забрали в квартире какие-то се¬
кретные бумаги, которые прятали у нее.
— С этой минуты для Уэлмо нет никакой будущности в данном округе.
— Он знает, кто и зачем меня нанял. Говорит, головой ручается, что
вы ее не убивали и не позволили бы убить. Считает все несчастным случа¬
ем. Но ему приходится быть осторожным. Положим, я выясню, что ее
убили. Тогда он должен объяснить окружному прокурору, почему оставил
без внимания важную информацию. Потому что вы приятели? Вот он и
решил говорить со мной совершенно открыто.
— Просто Харв недостаточно хитер. Думает, мне не подняться, со
мной покончено, и можно со мною не очень считаться. Может, он и
прав.
— Что вы имеете в виду?
— Если окажется, что ее кто-то убил, выплывет наружу то, что я пере¬
дал ей на хранение. Вот тогда наверняка мне конец.
— Что это было?
— Говорю с вами откровенно потому, что мне все безразлично. Джее
Гейбл может мне напакостить и наверняка это сделает. Какая разница, если
одним врагом станет больше? Это были деньги, парень. Скрытые от нало¬
гов, неучтенные деньги, которые совершенно случайно не попали в тот
счет, который мне предъявили. В голубой сумочке аэрокомпании с молни¬
ей, красиво упакованные. Сто шесть тысяч наличными.
— Почему вы их прятали у нее?
— А почему бы нет? Вдруг мне пришлось бы уносить ноги, я послал
бы за ней. Луэлл легче всего принести их, если дело обернется плохо.
Смешно, сегодня они опять были бы в моих руках, когда дело с моими
налогами улажено. Она не знала, что это за деньги, Станиэл. Единствен¬
ный раз я солгал ей. Может, эта ложь ее и убила. Не знаю — как, но чув¬
ствую это. Если бы сказал, что за деньги, упал бы в ее глазах, а мне хоте¬
лось, чтобы Лу считала меня совершенством. Возможно, отказалась бы
спрятать. Не знаю. У нее было твердое представление о том, как должны
вести себя люди. Пожалуй, теперь можно сказать и вслух — думаю, ее
кто-то убил.
— И я так думаю. По-моему, с тем ключом дожидались ночи. Миссис
Кэри всегда до поздней ночи сидит перед телевизором. Вход в квартиру
сзади.
438
— Одну минуту, Станиэл. Почему — дожидались ночи? Откуда могли
знать, что у меня нет своего ключа, что я не пойду в квартиру, узнав
о ее смерти? Я попал туда на второй день, но как они могли это пред¬
видеть?
— Убийцы не всегда поступают логично, мистер Кимбер.
— Давайте называть друг друга по имени, мы же теперь в одной лодке.
Конечно, если не подозреваете меня в том, что я совершил это или позво¬
лил совершить. Ведь можно подумать, что я ею натешился и порассказал,
как зарабатываю деньги, а она настолько возмутилась, что решила на ме¬
ня донести, и я не нашел другого способа остановить ее.
— Я думал об этом.
— На то вы и профессионал, чтобы подумать и об этом. Или она по¬
рвала со мной, а я не мог допустить, чтобы вернулась к Хансону. А деньги
забрал назад и перепрятал их. Вдруг у меня есть собственный ключ, но
мне показалось — будет лучше, если попрошу его у Харва Уэлмо. Как вам
это, Пол?
Станиэл, раскрыв блокнот, нашел нужную страницу.
— В тот день вы ездили в Лекленд, Сэм. В десять у вас была встреча
с неким Рихтером и владельцем конторы по продаже недвижимости Лоу.
Вы осматривали участки и все вместе отправились обедать, из.ресторана
вышли в два часа. Обратная дорога занимает пятьдесят минут. Около
трех, когда выходили из машины, к вам подошел некто Чарли Бест и сооб¬
щил, что Луэлл утонула в озере Фламинго.
Он закрыл блокнот.
— Нанять кого-нибудь? Никогда никому вы не дали бы в руки такое
оружие против себя.
— Эта сестричка не бросает деньги на ветер. А может, я избавился и
от человека, которого нанял, разве нет?
— В таком случае вы нашли бы лучшее место, чем озеро среди бела
дня, куда в любую минуту может кто-то заявиться. Судя по
обстоятельствам, убийство заранее не планировалось, Сэм.
— Но все прекрасно сошлось. Не будь этого письма сестре, ничто не
вызвало бы подозрений.
— Непредумышленные убийства иногда удаются не хуже, чем заранее
обдуманные.
— А как насчет Хансона?
— Я жду подтверждения еще от одного лица, где он был в данное
время. У Луэлл был ключ от вашей дачи?.
-Да.
— И ключ от приемной доктора Нила. Если предположить, что кто-то
взял ее ключ от квартиры с общего кольца, он должен был знать, как этот
ключ выглядел, или действовал методом исключения. Те два не были
никак обозначены.
В дверь постучали, и Энджи Пауэлл показалась в дверях.
— Мистер Сэм, у вас для меня есть еще что-нибудь?
439
— Боже мой, девочка, ведь уже больше семи.
— Матч начинается в восемь. Еше есть время. Может, вы подпишете
эти письма, чтобы я могла их отправить? — Она положила на стол
тонкую пачку бумаг.
Энджи стояла рядом, пока он просматривал листы, быстро ставя
подпись. Вежливо улыбнулась Станиэлу.
— Ну вот, пожалуйста, — произнес Сэм.
Энджи взяла бумаги.
— С мистером Маккейбом я говорила по его домашнему телефону, они
с мистером Брунером-младшим могут быть здесь завтра в три часа. Если
вам удобно.
— Очень хорошо. Вам будет не хватать Джеса?
— При чем здесь я, мистер Сэм? Может, вам без него станет хуже. Он
проделал для вас изрядную часть работы.
— И прозевал одну мелочь.
Она смущенно посмотрела на Станиэла.
— Я догадываюсь — какую, и если вам будет угодно, вы найдете время
и место, чтобы сказать мне. Только я думаю, что Джее... не доставит ли
нам он хлопоты, мистер Сэм?
— Непременно доставит.
— Доброй ночи, мистер Сэм. Доброй ночи, мистер Станиэл.
Девушка-великанша вышла, послышался шорох одежды, стук двери; в
прохладном воздухе после нее остался запах живых цветов.
Они помолчали, потом Станиэл сказал:
— Сэм, я уже отнял у вас достаточно времени...
— Подождите.. Письмо, которое она послала сестре... Мне
представляется, то лицо, знавшее о деньгах, человек, которого она
называет В, должен был узнать все от Джеса.
— Очевидно. Но и она тоже могла сказать кому-то.
— Составьте список людей, которые хотели бы мне навредить. И
включите в него мужчин, которые пробовали ухаживать за ней, но она их
отбила. Список получится огромный. Думаете, сможем его ограничить?
Станиэл кивнул.
— Завтра люди станут обсуждать убийство. И кто-то что-нибудь
вспомнит. Раньше этот факт ему ничего не говорил, а теперь начнет
раздумывать, потом кому-то передаст. Давление усилится.
— А я еше нажму на Джеса. Может, он сказал кому-то, даже не
понимая этого. Попробую освежить его память.
Последние лучи заходящего солнца вдруг погасли, закрытые огромной
тучей, и в комнате сразу стало темно. Послышался треск и раскаты грома.
Кимбер, поднявшись, посмотрел в окно. В полумраке был виден лишь его
силуэт с засунутыми в карманы руками.
— Весь день шло к грозе, — заметил он.
— А теперь не пройдет стороной? — спросил Станиэл.
— Нет, будет хороший ливень.
440
Когда дождь усилился настолько, что Станиэл перестал различать доро¬
гу, он осторожно съехал с обочины и выключил мотор. Из-за шума дождя
невозможно было разговаривать, на машину налетали мощные порывы
ветра. Сверкали молнии, но раскатов грома не было слышно. От их дыха¬
ния окна запотели изнутри. Он раскурил две сигареты, передав одну ей.
Ширли Фельдман, опираясь спиной о переднюю дверцу, сидела, поджав
под себя ноги на сиденье, на ней была темная блузка и светлые шорты.
Шум дождя вдруг сменился барабанным стуком крупы.
— Ой-й! — с восторгом взвизгнула Ширли. — Как в сказке!
Быстро повернувшись, она спустила стекло, затем, распахнув дверцу,
высунулась из машины и через секунду вернулась на сиденье с горстью та¬
ющей крупы в ладони. Захлопнув дверцу, стала подхватывать губами кру¬
пинки с ладошки.
— Гурманка несчастная, — сказала она с усмешкой.
— Поедем дальше, Ширли?
— Слишком хорошо на улице, мистер Станиэл, чтобы сидеть в душном
ресторане. Если проехать метров пятьсот, будет площадка для пикников,
там остановимся.
Добравшись, они вышли из машины. Дождь кончился. Ширли уселась
на бетонный стол, поставив ноги на скамейку, и велела ему посмотреть
вверх. Половина неба была черной, а вторая — чистая, усеянная звездами.
Гроза удалялась на запад, унося с собой слабые раскаты.
— Как я уже говорила, Келси мне нравится, — заговорила она. —
Кое-кто считает его пустышкой, но все не так просто.
— И в чем же диагноз оказался ошибочным?
— В понимании. Здесь была ошибка. Я не профессор философии, но
знаю, что многих людей беспокоит феномен праздного, пустого человека
в западной культуре. Рейсман пишет о личности, ориентированной — от
себя, которая, если приспособится к критериям коллектива, осознает свою
праздность. Чувствительный человек вроде Келси постоянно испытывает
такое сознание... никчемности. По-моему, он раздумывает, не стать ли ему
последователем Швейцера. Немного похож на того архитектора из романа
Грэма Грина, который отправился в резервацию для прокаженных, но хоть
убей не мог объяснить, что ему там нужно. Конечно, этот архитектор по
развитию на голову выше, чем Келси. Но бедняжка Келси не просто жи¬
вотное, способное мыслить. Он способен анализировать, но до известной
границы, а потом ему все начинает казаться зряшным, и он плюет на все.
Вы не поверите, но я считаю себя более сообразительной.
— Думаю, что да.
— Поэтому Келси стал для меня вроде подопечного. Придется сказать,
что я его получила из рук своей лучшей подружки — у нее лопнуло, терпе¬
ние. Знаете, она умная девочка, но, по ее мнению, Келси придуривается.
А это не совсем так. Конечно, многое он только изображает, но внут¬
ренне-страшно интересный. И еще она не поняла его сексуальную
сферу. Вообразила, что он ее просто использует. А сама сексуально
441
закомплексована, слишком занята собой. Считает себя совершенно объек¬
тивной, но стоит вам чуть засомневаться в ее разглагольствовании, сразу
злится и начинает орать... А Келси не хватает самоуверенности, он блуж¬
дает по свету с ужасным сознанием вины. Я рядом с ним чувствую себя
гораздо старше. Наверно, мне придется признать — человека не излечить
от сознания своей вины. Приходится только наблюдать их ужасную по¬
требность испытывать вину. Его жена была символом вины. Я уверена,
он ее вообще никогда не любил. По-моему, Келси и не может никого лю¬
бить, потому что сам себе не очень нравится.
— Думаете, он хотел бы уничтожить ее как символ?
— Кто знает. Ведь это был бы признак прогресса, правда? Значит, он
старался бы избавиться от неизбежности чувствовать вину. Я в основном
пробовала доказать ему, что по сути он вполне милый человек и был бы
в порядке, если бросит причитать и возьмется за какое-нибудь дело. И из-
за моей подружки чувствовал себя виноватым и передо мной. Никак не
вобьешь ему в голову: если два человека испытывают влечение, они имеют
право и обязаны испытать взаимное наслаждение. У Келси в самом деле
нездоровое отношение к сексу. Господи, большинство несчастий на свете
идет от того, что люди воображают, будто секс ужасно важная и серьезная
вещь... Нет, не думаю, чтобы он хотел ее уничтожить. Разве что в подсо¬
знании, но это было бы запрятано так глубоко, что сам он никогда не
догадался бы, скорее попытался бы уничтожить самого себя. И конечно,
он постепенно губит себя. Если он опять ко мне сунется, мне не хочется
его обижать, но я чувствую, у меня с ним все кончено. Наверно, я его пе¬
реросла.
— В тот день вы были с ним?
— Да. Утром зашел в библиотеку, у меня в одиннадцать по расписанию
лекция, но было наплевать. Дядя прислал изумительный сыр. Мы отправи¬
лись на яхту, были там уже перед двенадцатью. Съели сыр и кексы, выпили
море чудесного мексиканского вина. Болтали, ласкались, а потом пошли заго¬
рать на палубу и там заснули. Потом пришел Короли и сказал о телефонном
звонке. Келси умчался как сумасшедший, а Короли объявил, будто его жена
умерла. С тех пор у меня странное чувство. Конечно, я не стыжусь отноше¬
ний с Келси. Если ведете себя откровенно, вам нечего стыдиться. Конечно,
он меня не совращал. И я ему ничего не обещала. И мне это доставляло
удовольствие. Но все равно чувствую себя как-то неловко. Понимаете?
— Разумеется.
— Надеюсь, вы не станете рассказывать о нашем разговоре, правда?
— Я уже говорил вам, Ширли, меня интересует, не покончила ли с со¬
бой миссис Хансон. И не намекал ли когда-нибудь Келси, что она была
склонна к этому?
— Ни в коем случае! Эта женщина была абсолютно довольна собой,
уверяю вас. Господи, как мне противны такие идеальные люди. Не поверю,
что в ней была хоть капля искренности. Вышла замуж из-за денег и хотела
держать Келси , в абсолютном повиновении. Если он был достаточно
442
покорным, ему время от времени позволялось приблизиться к святыне, и
тогда она терпела его вроде бы животные потребности. А как только бед¬
няжка Келси обратил внимание на другую — более сговорчивую и искрен¬
нюю, —.Луэлл напустила на себя оскорбленность и ушла от него. Такие
ханжи никогда не кончают с собой, мистер Станиэл. Их приканчивают дру¬
гие, чтобы освободиться, а сами они никогда себя не убьют.
— По-вашему, ее кто-то убил?
— Хотелось бы так думать. У нее же все было рассчитано: хорошие
алименты, или раздел имущества, или еше что, а потом она вышла бы
за этого Кимбера. И все-таки, по-моему, она просто утонула.
— С тех пор вы встречались с Келси?
— Только минутку на похоронах, когда выразила ему сочувствие. Смот¬
рел на меня как на пустое место. Наверно, вернулся в ряды своего круга —
в университете не появляется. Вероятно, слоняется целыми днями по сво¬
им. Бедный парень. А теперь, мистер Станиэл, можете отвезти меня в го¬
род и накормить — я голодна как волк. Знаете, с тех пор как чувствую
себя неловко из-за Келси, я постоянно хочу есть и толстею. Может, это
какой-то вид компенсации организма, не понимаю. Придется над этим по¬
думать. Самое важное ведь — познать себя, вы согласны? Боже, если я
так реагирую на чувство вины, никогда себе не прошу.
Небо прояснилось, и его глаза привыкли к слабому свету. Ее маленькое
личико под огромной начесанной копной черных волос напоминало, мор¬
дочку зверька, настороженно выглядывающего из кустов. Выглядела
страшно юной, голосок звучал неуверенно. Однако в том же слабом ноч¬
ном свете обнаженные ноги поражали женственностью, были весьма со¬
блазнительны. Вот такие картинки и могут свести человека с пути истин¬
ного, и никуда от этого не денешься.
На вечеринке была точно дюжина человек вместе с Киверами, но Бар¬
баре минутами казалось, что их гораздо больше, а в иные мгновенья —
намного меньше. Дом Киверов стоял на берегу озера; старая жилая яхта
и китайская беседка соединялись крытой галереей, тянувшейся вдоль берега
озера. Добрую половину галереи занимал довольно глубркий бассейн.
Ей казалось, что всех собравшихся она уже знает по письмам Луэлл.
Чаше всего сестра упоминала фамилии Кивер, Вейте и Брай. Присутство¬
вала здесь и пара постарше — Джордж и Нина Фербрит, и еше двое супру¬
гов такого же возраста, как остальные; — Куп и Сэс Тумбе.
Вечеринка протекала в нарастающем ритме. Начиналось все чинно, бла¬
гопристойно, со словами сочувствия, как и следовало ожидать. Но не про¬
шло и часа, как количество и частота опрокидываемых стаканчиков превра¬
тили ритуальную беседу в шумную, безумную карусель, полную кривлянья,
выкриков, смеха, скрытых намеков, бессмысленных шуток — двенадцать
человек надрывались словно все пятьдесят. Барбара скоро поняла, что за¬
вязать общий разговор об убийстве нет ни малейшей возможности. Со¬
бственно, никакого общего разговора и не было. Обменивались громкими
обрывистыми фразами с теми, кто в беспрерывном круженье
443
оказался в данный момент рядом. Поэтому, когда ей подали крепчайшую
порцию мартини в высоком стакане, явно предназначавшуюся кому-то дру¬
гому, Барбара решила этим воспользоваться: девушку, поглощающую в те¬
чение вечера такие дозы, можно извинить за случайную бестактность. Если
она, пошатываясь, станет переходить от одного к другому с вопросом: не
кажется ли вам, что мою сестру убили? — люди пойдут навстречу бедняж¬
ке. И пошатыванье будет наполовину притворным, но если допьет этот
стакан, — совершенно естественным.
Когда она уже убедилась, что компания распадается на отдельные груп-
ки, грянула гроза, и все ринулись в беседку. Сгрудившись в плотную кучу,
все старательно изображали трезвость. Бонни Вейте вскрикивала при каждом
сверкании молний. Огромный гриль, расположенный в крытой галерее, не по¬
страдал от дождя, в беседке были накрыты столы, и вскоре все наполняли
тарелки салатом, жадно поглощали сочные куски полупрожаренной говяди¬
ны, стараясь перекричать раскаты грома. Барбара уже испробовала свой
трюк с вопросом на трех-пяти гостях, но без всякого успеха, не встретив,
вопреки ожиданию, ни удивления, ни возмущения. Вроде бы она интересо¬
валась исторической фигурой из пятого века, которую мучили проблемы
своего времени. Когда дождь ослабел и наполненные желудки несколько
приглушили громкие выкрики, вдруг сверкнула ослепительная молния и за¬
грохотал гром.. Теперь вскрикнула не только Бонни, но еще кто-то. Лампы
замигали, и свет погас везде — на крытой галерее, возле бассейна, на до¬
рожках и на яхте. Усилившееся завывание ветра вызывало примитивную,
усиленную ночной тьмой тревогу, началась толкотня, суматоха. Когда Бар¬
бара встала со стула, кто-то, пробегая мимо, столкнулся с ней, и она, поте¬
ряв равновесие, оказалась в чьих-то объятиях. Этот некто, властно обхва¬
тив ее плечи, вывел в галерею, свернув в сторону, в уголок, защищенный
густыми кустами. Некто положил ей на плечи руки со словами:
— Долой с торной дороги всполошенных туземцев, моя дорогая! Укро¬
емся в тени надежного закоулка.
В слабом ночном свете она узнала говорившего — Джордж Фербрит,
изысканный джентльмен в годах, с волнистыми седыми волосами, подтя¬
нутой фигурой, загорелый, с лукавым, ироничным выражением на лице.
Вспомнила и его жену Нину — худощавую грудастую брюнетку, с резким,
как у попугая, голосом, тщательно выговаривавшую слова, будто она бесе¬
довала с глухонемыми, читающими по губам.
Барбара собиралась выразить благодарность в таком же витиеватом
стиле; как и его призыв, но вместо этого услышала собственный жалобный
голос:
— Никто здесь не хочет говорить об убийстве моей сестры. — Она созна¬
вала, что пьяна и, как положено напившимся, одержима навязчивой идеей.
— Я готов говорить о чем угодно, как вам захочется, дорогая. — Держа
Барбару за руку, он вдруг поцеловал ее в губы — быстро, небрежно и с
властной настойчивостью. — Давайте взглянем на это как на разумное
предположение.
— Вы согласны? Правда, разумное?
— Если исходить из того, что мир Сэма Кимбера более суров и прими¬
тивен, чем наш круг. А она жила в его мире.
Он опять поцеловал ее властно, крепко, и она снова стерпела, принимая
поцелуи как плату за этот разговор во влажной темноте.
— Почему более суров? — спросила она, едва высвободив губы;
собственный голос показался ей каким-то странным, приподнятым, с при-
дыханьем. Впрочем, подумала она, в такой темноте это не имеет значения,
все равно никто ничего не видит.
— Ну, из-за денег и махинаций с ними и, возможно, потому, что люди
в мире Кимбера особого сорта. Какое это имеет значение?
С легкостью танцовщика он мягко повернул девушку, прижав к стволу
секвойи, и прильнул к ее губам с обстоятельностью гурмана.
Мелькнула неясная мысль, что ей следует воспротивиться, но подходя¬
щий момент был упущен, вроде бы перевернули сразу две страницы в кни¬
ге и забежали вперед. Одурманенная, отстраненная, полусонная, она отве¬
чала на поцелуи, слегка удивляясь: кто бы мог подумать, что он окажется
таким хорошим и таким умелым, что ему знакомы те мелкие уловки и
приемы, от которых человеку становится так хорошо; затем выплыла уве¬
ренность — это всего лишь шутка, ведь серьезные веши так не начинаются,
и нужно поскорее прекратить, но как прекратить, если вы чувствуете —
будет большой бестактностью оборвать все без того светского очарова¬
ния, с каким это сделает он. Ведь он опытнее Роджера, такой уверенный...
Нарастающий гул крови в ее ушах смешивался с беспорядочным вихрем
звуков, доносившихся из окружающей темноты: выкрики и смех, треск рву¬
щейся ткани, удары тел, всплески притворного возмущения. Почувствова¬
ла, как Фербрит, расстегнув блузку, прошелся губами по ее шее — она по¬
мотала головой, посмеиваясь над собственным участившимся дыханием;
накатила волна невесомости, и она не слишком удивилась, почувствовав,
как Фербрит, ловко обнажив ее левую грудь, жестом знатока и ценителя
взвесил ее в ладони.
Неожиданно загорелись все лампы, и глаза Барбары запечатлели застыв¬
шую, как на фотоснимке; группу людей в бассейне: совершенно нагая Нина
Фербрит, балансирующая на бортике бассейна, ее прямые; как палки, нот,
мальчишеские бедра и большие, желтоватые; как дыни, груди; голый Куп
ТУмбс, напоминающий старого сатира, хватающий Нину; сброшенная в кучу
одежда; трясущиеся и сталкивающиеся груди, животы, ягодицы; брызги воды
в неглубокой части бассейна. Время снова сдвинулось —и Нина Фербрит
спрыгнула в воду, Куп ТУмбс шлепнулся за ней, раздались испуганные и
насмешливые крики. Хозяйка, стремительно; как угорь, выскользнув из воды,
метнулась к контрольному щитку с выключателями. Барбара, оттолкнув
Фербрита, поправила блузку. Хозяйка щелкнула выключателем, и лампы
опять погасли под одобрительные овации присутствующих. Фербрит снова
навалился на нее, но Барбара, защищаясь, ударила его локтем в шею.
— Яхта, — прохрипел он.
445
— Что? — туповато переспросила она.
— Яхта! Крыша над головой, дорогое дитя! — раздраженно выкрикнул
он, хватая ее за руку. Она вырвалась. В слабом свете фонаря на дорожке,
не выключенного хозяйкой, казалось, что Фербрит исполнял какой-то та¬
нец с мелкими па, — вся его самоуверенность и лоск испарились. Ухватив
ее за руку, он поволок девушку за собой. Ее вдруг охватил ужас.
Свободной рукой Барбара стукнула его по затылку — повернувшись и
злобно шипя, он дал ей оплеуху. А потом откуда-то вынырнул Келси Хан¬
сон — одетый и мрачный. Заслонив широкой спиной Барбару, сделал лег¬
кий кружной выпад. Последовал резкий удар — не громкий, но безусловно
мощный. Лощеная, выхоленная, самоуверенная фигура плюхнулась в мок¬
рые кусты, стукнувшись головой о стальной шест фонаря.'Оглянувшись,
Хансон схватил Барбару за руку и потащил мимо бассейна, сквозь стеклян¬
ные двери, по мокрой траве к узкой и мокрой лесной тропинке. Она причи¬
тала на ходу, но Келси не обращал внимание на ее шепот. Мокрые листья
насквозь промочили ее одежду.
— Ты была права, Луэлл, — бормотал Келси Хансон. — Ах, как ты
была права, Л у, дорогая. Все они мерзавцы, я должен был тебя слушать.
Идем к себе домой, золотце.
Глава 8
Матч начинался в восемь. Энджи Пауэлл пришла так поздно, что, когда
переобулась, успела сделать лишь один бросок для разминки. Она была
признанной надеждой женской команды города. Соревнование шло на
одиннадцатой и двенадцатой дорожках. Это ее беспокоило: на одиннадца¬
той Энджи всегда не везло. Она была чуть кривовата, приходилось делать
бросок посильнее, а в результате — куча ошибок.
Энджи, улыбаясь, кивая направо и налево, здоровалась с подружками.
На ней были белые туфли из лосиной кожи, белые шерстяные носки, белая
теннисная юбочка в складку и белая блузка без рукавов, на которой сзади
голубыми нитками было вышито: «Кимберленд». Она сама вышивала над¬
пись, и буквы выглядели крупнее, красивее, чем отпечатанные по тра-
фарету.
Шар был белый, тяжелый — такими играют мужчины. Она тщательно
отработала особый, собственный стиль, чтобы максимально использовать
свой рост и силу. Бросая мяч, чувствовала себя ловкой, сильной и точной.
Ей нравилось, когда ее уверяли, что она играет в кегли, как мужчина.
Однако несколько месяцев назад один приятель заснял кинокамерой ее по¬
дачи, и она была разочарована своим видом. Золотые кудряшки подпрыги¬
вают, чересчур по-девчоночьи виляет бедрами, а когда снимали в профиль,
было видно, как безобразно трясутся груди. С тех пор она затягивала во¬
лосы белой повязкой, носила тесный бюстгальтер, тщательно контролиро¬
вала движения бедер.
446
В первой игре она понимала — дела идут плохо: один раз шар вообще
промазал, а еше дважды не смогла одним ударом повалить все кегли.
Нужно сосредоточиться. Ей мешали посторонние мысли — выражение ли¬
ца Джеса в тот момент, когда мистер Сэм его вышвырнул, поведение и
вид мистера Сэма, опасения, что Джее может наделать хлопот.
Нет, прочь все лишнее из головы. Пока шар летел, ей казалось, что
промажет, но в последнюю минуту он уложил все кегли. Энджи прыгала,
хлопала в ладоши, сияющими глазами обводя подружек. Вторую игру за¬
кончили с перевесом в шестьдесят очков, третью выиграли с преимуще¬
ством в сорок и стали победителями.
Линда спешила домой. Оставшиеся четыре подружки зашли, как всегда,
на бутерброды к Эрни. За А л мой заехал ее парень. Дженни и Стефани ста¬
ли выпытывать у Энджи, что произошло между мистером Сэмом и Дже-
сом Гейблом. Энджи старалась подавить раздражение, с какой стати им
об этом знать? Они же просто служащие. Им не понять, что такое настоя¬
щая преданность. Лишь бы о чем посплетничать.
Дженни обещала подвезти Стефани на своей машине. Энджи вышла с
ними, вроде бы собираясь тоже отправиться домой в своем маленьком се¬
ром «рено», но стоило им отъехать, вернулась обратно и, зайдя в телефон¬
ную кабинку, набрала номер конторы Джеса. Раздалось восемь гудков, потом
десять, и, когда она уже решила дождаться пятнадцати, Джее поднял трубку.
— Это Энджи, Джее. Энджи Пауэлл. Я так и знала, что ты еще ра¬
ботаешь.
— Хочешь сказать — знала, почему я должен работать.
— Думаю, что да. Хотела сказать тебе, что завтра до трех ты должен
принести почти все досье.
— Кому их передадут?
— Этого я действительно не знаю, Джее.
— Клянусь, он вел себя как спятивший. Ни с того ни с сего. Вышвыр¬
нуть меня... буквально вышвырнуть! Ты же была при этом. Видела когда-
нибудь что-то подобное?
— Никогда, Джее. Ни разу. Честное слово, он на себя не похож, с тех
пор как она умерла.
— Это уж точно.
— Но через какое-то время он опять станет прежним.
— Слишком поздно для меня.
— Это еще как посмотреть.
Он осторожно спросил:
— Что ты имеешь в виду, Энджи?
— Мне вообще не следовало бы с тобой говорить.
— Ну и..?
— Но в самом деле ты ему очень помогал. Я-то знаю, как ты ему
нужен.
— Конечно. Попробуй ему это сказать.
— Уже пробовала.
447
— Спасибо, Энджи. Старайся и дальше.
— По-моему, больше всего это зависит от тебя. Если ты еше хочешь
работать на него после того, что он сделал.
— Хочу. Поверь, меня не так легко оскорбить.
— Ну... у меня есть кое-какие идеи.
— Например?
— Думаю, они тебе подойдут. Но по телефону не могу сказать. И
встречаться нам не следует.
— Почему?
— Кто-нибудь увидит нас вместе, И будет нехорошо, если об этом узна¬
ет мистер Сэм. В нынешнем состоянии он, возможно, вообще не поймет,
что я встретилась с тобой только для того, чтобы помочь ему. Знаешь,
Джее, до тебя мне дела нет. Я просто хочу, чтобы у мистера Сэма был
первоклассный помощник в его неприятностях.
— Никто нас и не увидит вместе.
— И никому не скажешь, что мы встретимся?
— Ни единой душе.
— И что ты предлагаешь?
— Может, зайдешь ко мне?
— Ох, нет. Не годится, Джее.
— Сэм хочет меня видеть, звонил мне. Злой как черт. Нисколько не
успокоился.
— Зачем он хочет с тобой встретиться?
— Этого не говорил.
— Вы встречаетесь сегодня вечером?
— Нет. С ним невозможно говорить разумно. Если у тебя есть идеи
насчет него, ей-богу, я этого не забуду.
— Мне сейчас нужно домой — мама всегда меня поджидает, но потом
я могла бы снова улизнуть. Если мы немножко покатаемся в твоей
машине, я бы рассказала, что придумала. Может, что и получится. Если
ты сразу после полуночи подъехал бы на Тайлер-стрит к мебельному
складу, где был пожар, от моего дома там рукой подать.
— Понял, Энджи, поверь, я очень тебе благодарен.
— Может, ничего и не смогу сделать, Джее.
— Но меня радует и то, что ты готова попытаться.
— Только потому, что думаю о пользе для мистера Сэма.
— Разумеется, Энджи.
При выходе из кафе ее остановил Эрни:
— Ты ведь знаешь Пэм — мою младшую сестру. Ее приняли в
Джейнсвилл, как ей хотелось, а теперь она вообразила, что* нужно было
поступать в коммерческое училище. Вот я и хочу тебя расспросить о той
школе в Орландо, где ты училась.
Энджи, внимательно выслушав его, сказала:
— Не думаю, что это хорошо для девушки, проживающей не дома.
Я жила у своей тетки.
448
— Думаешь, выйдет там из нее что-то путное?
— Все зависит от того, насколько твердо она сделала выбор, Эрни. Там
могут научить, только если человек хочет трудиться. Я ведь туда поехала,
чтобы выучиться на медсестру.
— В самом деле, Энджи?
— Ну да. Собиралась идти в миссионеры. Училась хорошо — по анато¬
мии, по другим предметам, но оказалось, что я не выношу крови: увижу
каплю — и падаю как подкошенная. Пришлось перейти в коммерческое
училище, выучилась на секретаршу.
— Но это хорошее заведение?
— Конечно, Эрни, если человек хочет работать.
— Не уверен, хочет ли Пэм вообще где-нибудь работать. Энджи, я по¬
лучил бракованный секундомер, можем его сразу испробовать. -Как ты
смотришь, если махнем в воскресенье? Поставим воротца и устроим бег
с препятствиями.
Она с упреком посмотрела на него:
— Эрни, ты же знаешь меня!
Тот прищелкнул пальцами.
— Воскресенье. Совсем вылетело из головы, Энджи.
— В любой другой день, если тебе удобно, Эрни, — утром или после
работы.
— Дам тебе знать.
Усевшись в машину, она отправилась домой. Тротуар уже просох, но
в сточных канавах блестели лужи. Завела машину во двор, к задним две¬
рям, и прошла в кухню. Миссис Пауэлл восседала за кухонным столом,
размещая в тетради зеленые марки. Огромная, почти такого роста, как
Энджи, но до смешного толста — над туфлями громоздились складки жи¬
ра, а маленький, сжатый рот терялся среди обвислых щёк. Небольшой но¬
сик и такие же, как у дочери, лавандово-голубые глаза, обрамленные ко¬
роткими, щетинистыми ресничками. Несмотря на непомерный вес, она бы¬
ла весьма деятельной особой, участвовала в церковных службах и благот¬
ворительности, отличаясь твердостью устоев и подозрительностью, зорко
схватывая малейшее отклонение от норм и безжалостно обличая грехов¬
ность света. Джимми Пауэлл, ее безгласный, щуплый супруг, уже двадцать
лет служил на почте.
Миссис Пауэлл с явным неудовольствием смерила дочь с головы до ног.
— Должна сказать тебе, Энджела, что быть председателем совета по
нравственности печати — для меня работа весьма неблагодарная, я сегодня
целых полдня потратила на удаление скверных журналов и фотографий с
оголенными бабами из киоска при суде, а ты в это время слоняешься
ночью одна в короткой юбчонке, едва прикрывающий зад.
— Ах, мамочка, прошу тебя! Я же сто раз говорила, что...
— Конечно, ты всегда твердишь, что, когда плаваешь, на тебе одежды
еще меньше. Если встретишь на прогулке лагерь нудистов, наверно, тоже
все с себя сбросишь, и потому только, что все они голые. Я ведь старалась
15 Джон Макдональд «След тигра»
449
воспитать тебя доброй христианкой, а ты ходишь так, чтоб покрасоваться
и вызвать у мужчин мерзкие мысли.
— Мамочка, я же не могу отвечать за чужие мысли.
— И приходишь на двадцать минут позже, и заговариваешь мне зубы,
а откуда мне знать, что ты не валялась в кустах и не занималась дьяволь¬
скими забавами, не предавалась плотским утехам?
— Мама, мы с Алмой, Дженни и Стефани, как обычно, зашли к Эрни,
взяли сандвичи и заболтались, возможно, дольше, чем всегда.
— Опять о мерзостях?
— Мамочка!
— Знаю я этих конторских вертихвосток. И не возражай!
— Мам, а мы выиграли.
— Опять? Замечательно, Энджи!
— Во второй игре я взяла двести одиннадцать очков, и Дженни тоже
везло как никогда.
Она притворно зевнула, похлопывая себя по губам.
— Устала я сегодня, мамочка. И не надо за меня беспокоиться. —
Обойдя стол, она поцеловала мать. — Никогда не сделаю ничего такого,
за что тебе бы пришлось краснеть.
— Ты хорошая девочка, Энджи. Но я все равно за тебя волнуюсь. Дья¬
вол подстерегает на каждом шагу. Парень наговорит сладких слов; если
им поверишь, тут же окажется, что на уме у него одно — уложить тебя
на спину и творить с тобой те мерзости. Таков уж мир с тех пор, как нас
изгнали из рая. Я не эгоистка. Сто раз говорила тебе: лучше обойдусь без
внучат, лишь бы тебе не пришлось терпеть постыдные супружеские обязан¬
ности, когда жена вообще не имеет никаких прав, а какой-то мерзавец пре¬
вращает ее в сосуд скверны для своих животных потребностей. А она из
ночи в ночь засыпает в слезах, оттого что он ее опозорил и осквернил.
— Тебе нечего опасаться, мамочка. Я готова лучше умереть.
— Ты моя милочка, Энджи.
Приняв душ и натянув пижаму, Энджи скользнула в постель. Минут через
пятнадцать встала и, тихонько прошмыгнув к приоткрытой двери материн¬
ской спальни, с минуту слушала громкое, раскатистое храпенье. Постояла у
дверей отца, но оттуда не доносилось ни звука. Вернувшись в свою комнату,
быстро надела серый, в полоску комбинезон, синие теннисные туфли. Волосы
стянула повязкой, сунула в карман нитяные перчатки и вылезла через окно
наружу. Осторожно стянула вниз поднятые жалюзи. Чтобы попасть на Тай-
лер-стрит, ей нужно было только перебежать через школьную площадку.
Пригнувшись, она перемахнула через открытое пространство, останови¬
лась, прислушиваясь. Убедившись, что вокруг безлюдно и тихо, подошла
к качелям и, охватив одну стальную опору, сделав глубокий вдох, быстро
перебирая руками и ногами, полезла вверх. Достигнув вершины, сделав
рывок, правой рукой ухватилась за вторую опору и перенесла туда все те¬
ло. Несколько секунд провисела, ощущая упругость, силу каждой мышцы.
Затем скользнула вниз, посидела на корточках, обретая равновесие.
450
Она встала, распрямила плечи, положив руки на бедра. Снова стала са¬
ма собой, могучей и неуязвимой. Чувствовала себя Орлеанской Девой — с
ее улыбкой, копьем, латами, в отблесках пламени. И к этому чувству при¬
мешивались ощущение красной кобылицы, и она выгнула спину, отставив
зад: у нее крепкие копыта, чтобы рассекать траву в поле, мелкий, прият¬
ный пот от усилий, и она способна напрячь любую клеточку гнедого тела,
чтобы отдаться безудержному бегу.
Джее припарковался у тротуара рядом с обгоревшим скелетом мебель¬
ного магазина. Сам стоял возле темной машины — она видела красную
точку его сигары. Энджи неслышно подошла к нему сзади, постояла, раз¬
глядывая его, а потом дотронулась до плеча. С глухим блеяньем тот под¬
скочил и повернулся, воскликнув:
— Черт побери!
Энджи сурово произнесла:
— Извинись перед Господом небесным.
-Что?
— Ты выругался, Джее.
— Ах да. Верно, сожалею.
— Скажи это не мне.
— Господи, прости. Аминь. Правду сказать, Энджи, у меня чуть сердце
не разорвалось.
Увидев издалека проезжавшую запоздалую машину, Энджи пригнулась
за Джесовым авто.
— Что с тобой, Энджи?
— Я же тебе сказала. Представь, если кто-нибудь донесет мистеру Сэ¬
му, что я с тобой встретилась поздно вечером.
— Представляю. Как ты с ним ладишь? Он-то ведь чертыхается через
слово.
— Только не при мне. Никогда. Знает, что меня это расстраивает.
— Ты говорила, что мы поездим по городу...
— Думаю, можно поговорить и здесь, так даже лучше. Давай
пройдемся.
Вдали за перекрестком сквозь придорожные кусты мелькали огни машин,
проносящихся по шоссе номер двадцать семь. У задней стены обгоревшего
здания высилась груда досок, прикрытых толем, высотой около полутора
метров. Легко вскочив на нее и усевшись, она протянула Джесу руку. Упер¬
шись ногой в угол кадки, он вскарабкался наверх и, вздохнув, сказал:
— Я тебе прямо скажу, Энджи, впервые в жизни чувствую себя на¬
столько паршиво. Понимаешь, всегда у меня были только деловые отноше¬
ния, ничего личного. Но после этих пяти лет появилось чувство, что поми¬
мо бизнеса сложилась и более крепкая связь. С тех пор как кончил школу,
никто не осмеливался поднять на меня руку, и после того шока я весь день
не могу прийти в себя. Понимаю, какая трагедия на него свалилась, но
все равно он мог бы вести себя... с большим тактом, не при тебе и посто¬
роннем человеке.
451
— Ты его страшно разозлил, Джее.
— Это деловая операция, а он все перевел на личности. Не представ¬
ляю, с чего ты решила, будто сможешь смягчить его.
— А если не получится, что будешь делать?
— Не знаю, Энджи. В конце концов должен ведь я подумать и о себе.
Как я удержусь в своей профессии, если все знают, как обошелся со мной
Сэм? Я еще как последний идиот спустился вниз, весь в крови, напрочь
оглушенный, и объяснял направо и налево, что произошло. Полгорода уже
в курсе. И как я теперь взгляну в глаза остальным клиентам? Что мне
остается говорить? Только одно: Сэм потребовал, чтобы я сжульничал в
его налоговом конфликте, а когда я отказался, он меня вышвырнул.
— Это же все неправда, Джее.
— Я должен защищать свой бизнес. А с чего мне защищать человека,
выбросившего меня за дверь? Я должен оберегать и свои джэксонвиллские
связи. Могу хорошо потрудиться к выгоде своих клиентов, но только если
они меня уважают. Ему следовало об этом помнить, когда распускал руки.
Если тебе удастся наладить наши отношения, выгадает и Сэм, и я.
— Есть у меня кое-какие мысли, но сначала мне нужно побольше уз¬
нать, из-за чего, собственно, вы поругались?
Джее откусил кончик новой сигары, выплюнув его в темноту.
— Он хотел, чтобы я провернул для него отличную операцию, а сам
кое-что скрыл от меня, мне пришлось самому выяснять. Вот он и взбесил-
• ся. Что она — принцесса или еше кто?
— Джее, мистер Сэм сердился потому, что думал: раз ты догадался,
то, наверно, кому-нибудь рассказал?
— Честное слово, я ему поклялся, даже пальцем не...
Пораженный, он повернулся к ней:
— Ты, похоже, что-то об этом знаешь?
— Возможно, у меня есть свои способы догадываться.
— Например?
— Например, меня заинтересовало, почему ты столько времени посвя¬
щал тем старым досье. Из канцелярии их не брал, а работал с ними тогда,
когда мистер Сэм был в отъезде. Делал вид, что Занимаешься этим кон¬
фликтом с налогами, но проверял документы прошлых лет. И не забирал
к себе; в свою контору. Это выглядело странно, Джее. Все свои записки
с цифрами, расчетами комкал и бросал в мою корзинку. Я даже подумыва¬
ла, не поговорить ли об этом с мистером Сэмом. Джее, ты действительно
поступал нечестно.
— Я только делал свою работу.
— Те листочки, бумажки я собирала, они меня удивили, а потом все
встало на свои места. Ты подсчитал все доходы мистера Сэма, отбросил
налоги и его текущие расходы, сравнил с остатками на счету и понял: оста¬
валась сумма, о которой ты ничего не знал.
— ТЪг сообразительная девушка, Энджи.
— А знаешь, вряд ли я догадалась бы, если б ты с месяц назад не
452
сказал нечто странное. Вроде бы в шутку, но потом так внимательно сле¬
дил за мной, так что это ведь была не шутка?
— Что я тебе сказал?
— Но, Джее, ты должен помнить! Сказал, что я так же надежна, как
банк, только налогов не требую. Я ни сном ни духом не ведала, что ты
имеешь в виду. А позже эти слова натолкнули меня на мысли о наличнос¬
ти, и мне показалось, что именно такие деньги ты искал, но не знал, где
они. При первой возможности я обыскала квартиру мистера Сэма, и зна¬
ешь, что нашла? В шкафу стоял тщательно уложенный чемодан. А ведь
он никуда не собирался ехать. Там были все необходимые вещи, Джее. Но
никаких денег. И еще кое-что меня испугало.
— Что?
— Паспорт с его фотографией, но на другое имя. И всякие деловые бу¬
маги на то же имя. И долговые расписки на тридцать пять тысяч долла¬
ров. И кожаная зеленая чековая книжка без имени, с французской печатью,
на двадцать тысяч фунтов в цюрихском банке.
— Значит, я был прав.
— Но никаких денег. А на другой день я тебя спросила, нет ли у мисте¬
ра Сэма серьезных неприятностей.
— Я сказал тебе правду, Энджи, — если его обвинят в мошенничестве,
не знаю, как он вывернется. По-моему, такое обвинение было бы ошибкой.
Но любой процесс таит неожиданности, и всегда оставалась опасность, что
его засадят на год. Но, как оказалось, все прошло очень гладко.
— Эту опасность мистер Сэм никогда не принимал всерьез. Когда за
ним пришли бы, его уже давно бы тут не было. Но если ты обо всем
этом донесешь, его опять прижмут, и намного сильнее.
— Как только появится надежда уладить наши отношения — никому ни
слова.
— Не представляю, Джее, как ты собираешься их уладить. Ведь если
бы ты не начал действовать у него за спиной и не ляпнул ту глупую шутку,
я бы не догадалась ни о тех деньгах, ни о том, у кого они. Когда я с
ней говорила, чтобы проверить свою догадку, она была убеждена, что об
этом мне сказал ты. И похоже, ты, сам не сознавая, сделал это.
— Ты с ней разговаривала?!
— И обманула ее, но с добрыми намерениями. Как-то вечером случайно
зашла к ней, и она меня впустила — вся в шелку и кружевах, надушенная.
Я сказала: мне известно, что те деньги у нее, и она призналась — да. Я
ее обозвала бесстыдной распутницей, а потом выложила свое вранье. Ска¬
зала, будто ты собираешься донести на Сэма, чтобы изъять налоги с той
суммы, но Сэму ничего нельзя говорить — он может сотворить какую-
нибудь ужасную глупость и вызвать новые осложнения. Потом говорю:
ты мне обещал немного подождать, а пока я думаю, как заставить тебя
молчать, но мне, вероятно, понадобится ее помощь, я дам ей знать.
Джее изумленно уставился на нее. В слабом ночном свете его лицо вы¬
глядело светлым пятном, на котором четко выделялась оправа очков.
453
— Конечно, ему не пришлось бы скрываться, ни в коем случае, —
продолжала она. — Я храню этого человека и телом и душой. Не допушу,
чтобы, пока жив, нанесли ему вред. Ничто и никто.
Заметив, что Джее потихоньку сдвигается к краю штабеля, нащупывая
одной ногой опору, она быстро добавила:
— Значит, она и сегодня была бы жива, если б ты не действовал у него
за спиной, и поэтому, думаю, мистер Сэм уже никогда к тебе не пере¬
менится.
Джее дернулся вниз, но она, перевернувшись на живот и вытянув длин¬
ные ноги, охватила щиколотками его грудь и одну руку. Джее стоял на
земле, шатаясь, он мог стащить ее со штабеля вниз. Опустев лицо, она
ухватилась руками за верхние доски. Джее, задыхаясь, царапал слабыми
пальцами плотную ткань ее комбинезона, а она постепенно усиливала на¬
жим, чувствуя, как мускулы на ее длинных, гладких ногах твердеют, слов¬
но мрамор.
Джее внезапно бессильно обмяк. Подержав его еще с минуту, она раз¬
жала ноги, позволив телу упасть. Не торопясь, сползла со штабеля вниз
и, встав над ним, натянула бумажные перчатки. Склонившись над телом,
положила руку на горло, ощущая его быстрое, прерывистое дыханье. Вы¬
прямив его вялые, бессильные ноги, она резким рывком вскинула его коле¬
ни на плечо. Стала продвигаться мелкими шажками, придерживая на груди
колени, чувствуя, как мужская рука при каждом шаге легко касается ее бе¬
дра сзади. Подойдя к машине, левой рукой открыла дверцу со стороны
водителя и, сбросив тело, втиснула на сиденье перед рулем. Падая, он чуть
не нажал локтем на клаксон, и это напугало ее: склонив голову, она внима¬
тельно осмотрела все вокруг, прислушалась. Затем, пригнувшись, постави¬
ла тяжелые ступни на педали, попробовала выпрямить тело за рулем.
Джее сидел, сгорбясь, уткнувшись подбородком в грудь, и слабо хрипел.
Присев перед дверцей, она стащила перчатку с правой руки, а левой
рукой придержала его правое плечо, чтоб не падал. Твердыми, расставлен¬
ными пальцами правой руки зарылась в мягкую диафрагму слева, выше
ноздреватой точки пупка, точно под дугой последнего ребра. Ей мешала
рубашка. Расстегнув и распахнув ее, она опять погрузила пальцы глубоко
в мягкую плоть, стараясь проникнуть за край ребер. Вялость Джеса вызы¬
вала отвращение, но она, напрягаясь, старалась просунуть руку поглубже.
Пришлось опереться локтем, и наконец что-то поддалось, внутренние тка¬
ни стали мягко разрываться. Джее Гейбл издал стон и пошевелился.
— Ну-ну, — зашептала она. — Сейчас все кончится, вот-вот.
Подушечки ее пальцев упирались в твердые ребра, рука — глубоко в те¬
ле скрюченного мужчины. Она ощутила, как пульсирует горячая мышца,
величиной в два кулака, ударяется, упругая, как резина, о кончики указа¬
тельного и среднего пальцев.
Вот она — суть и основа Джесова бытия. Передохнув, она вдруг вновь
представила себя Жанной Орлеанской, стоящей среди вздымающихся язы¬
ков пламени, и опять примешивались ощущения красной кобылицы. От
454
напряжения руку схватила судорога, но она переждала ее. Джее шевельнул¬
ся. С усилием превозмогая себя, она отделила один палец и резко воткнула
его в сердце — оно дрогнуло, затрепетало, но палец продолжал давить, по¬
ка мышца не затихла. Джеса охватила долгая дрожь, из горла вырвался
слабый звук, похожий на позыв рвоты; А ее заливали волны сладостного
обжигающего чувства, лишающего сил. Вытащила -руку из глубокой ямки,
которая тут же исчезла. Ей пришлось на минутку присесть — закрыв гла¬
за, глубоко задышала ртом, а затем, натянув правую перчатку, ловго за¬
стегнула и заправила рубашку на трупе. Захлопнув дверцу и обойдя маши¬
ну, уселась с другой стороны и, прижавшись вплотную к Джесу, завела
мотор. Поставила передачу на малые обороты, и машина тихонько строну¬
лась с места. Она направилась вниз по Тайлер-стрит, зажгла фары и на
увеличивающейся скорости выпрыгнула из машины, захлопнув дверцу. До¬
бежав до школьного двора, встала в тень, следя за авто, которое начало
сворачивать налево. Колеса перевалились через край тротуара, а Энджи,
пробежав несколько метров, затаив дыхание, прислушалась: машина с тре¬
ском продиралась сквозь кусты, потом раздался глухой удар — шум лома¬
емых веток утих, но мотор продолжал работать.
Она была уже в постели, когда раздался звук сирены, сменившийся шу¬
мом мотора, затихшего неподалеку, — цель была достигнута. Энджи
вспомнила про синяк, но если его заметят, подумают, что он от удара о
руль. И если, сжимая его ногами, она повредила ребра, что ж, объяснение
напрашивается то же самое.
Убедившись, что полиция отбыла, забрав добычу, она встала в темно¬
те. Комната ее была маленькой и скромной. Из нижнего ящика письменно¬
го столика достала плоскую шкатулку с крупными деревянными четками.
Откинув крышку, поставила ее у окна. Высоко закатав пижамные брюки,
встала коленями на цветные четки, постепенно перенося вес, потом выпря¬
милась, соединив ладони, в типичной позе молящегося. Боль и одержи¬
мость нарастали, она отдавалась горячей волне, ожидая освобождения.
Когда боль стала непереносимой, перед закрытыми глазами заплясали зна¬
комые туманные клубки, застыли губы. Дыхание стало медленнее и глуб¬
же, веки затрепетали. Боль исчезла — теперь ее колени упирались в
легчайший пух.
Ей не требовалось подыскивать, выдумывать слова — они стояли перед
закрытыми глазами:
— Я Твой покорный воитель, Господи, твой благородный, карающий
меч справедливости. Дай мне силы, смирение и послушание, чтобы испо¬
лнить ТЪои веления. Я взяла жизнь у Иуды и стяжателя, как Iti велел.
Но я не столь бесповоротна, как святая Жанна. Мне пришла в голову еще
одна мысль, но не знаю, праведная ли. Помоги мне. Исполнение ТЪоих
велений не должно бы доставлять такое бурное, безмерное наслаждение.
Это дерзость. Мне следует действовать с холодной головой и печалью в
455
сердце, с молитвой об их душах. Но я забываю о молитве. Испытай меня.
Возьми меня. Наставь на путь истинный. Прости меня.
Медленно подняв расставленные, ладонями вверх руки, запрокинула го¬
лову назад. В чернейшей тьме страстно ждала наступления полной отре¬
шенности. Сначала застыли, затвердели и потеряли чувствительность паль¬
цы, онемение распространялось вниз, и ее дыхание стало замедляться. Уже
деревенеют плечи, спина, живот — все волокна мышц твердеют, как ка¬
мень, бедра, внутренности, все ткани превращаются в неподвижную скалу.
Когда стало неметь лицо, прежде чем окунуться в чернейшую тьму, бы¬
стро сказала себе тонким внутренним голоском: «Один час».
Выбираясь из темноты, почувствовала, как одновременно расслабляют¬
ся все мышцы. Руки ее упали, и она встала. Чувствовала себя одурманен¬
ной и слабой, но отдохнувшей и освеженной. Убрав шкатулку с четками
и улегшись в постель, спустила пижамные штанины. На коленях от долго¬
го, нечеловеческого давления отпечатались глубокие ямки, но боли не ощу¬
щалось. Научилась этому в двенадцать лет, тогда она читала про Орлеан¬
скую Деву, и плакала, и сама пробовала держать руку над пламенем свечи.
Когда не выдерживала боли, плакала снова — из-за своей слабости. Но
пробовала опять и опять и, наконец, однажды вечером положила руку вы¬
соко над пламенем и медленно-медленно опускала ее — со скоростью ми¬
нутной стрелки. И в тот вечер открыла тайну, как призывать на помощь
тьму, как превратить пламя в нежный поцелуй, а запах горелого мяса в
цветочный аромат — это было таинство святой Жанны. Но приходилось
скрывать слишком много ожогов, затвердевших белых шрамов на правой
руке от кисти до локтя. Перепробовала многое и в конце концов пришла
к выводу: четки выполняют эту роль не хуже, и пользовалась ими вот уже
восемь лет, утверждаясь в мысли, что из миллионов она и есть та един¬
ственная избранница.
Когда она уже погружалась в сон, невидимое сердце забилось в ее руке,
но теперь она сунула ладонь так, чтобы охватить его целиком, и когда
сжала, внезапно проснулась, вся охваченная ощущениями красной кобыли¬
цы: учащенное дыханье, легкость внизу живота, спина напряжена и изогну¬
та; кожа у нее свербела, соски на грудях набухли и были болезненно чув¬
ствительны. Она легла на спину, и тело ее постепенно расслабилось. Под¬
няв правое колено, изо всей силы трижды ударила кулаком по бедру. И
сразу же стала раздумывать, кого ей укажут следующего. А вдруг это ока¬
жется мистер Сэм, что она сделает? Хватит ли у нее сил, энергии? Мистер
Сэм — большой грешник, но скоро он прозреет и откажется от плотского
бесстыдства, а потом, увидит Истину и бросится на колени, умоляя о про¬
шении. А она опустится рядом и станет наставлять, что ему нужно
говорить.,
Подыскивая слова, которым она его научит, Энджи снова погрузилась
в глубокий, безмятежный сон совершенно здорового существа во цвете фи¬
зических сил.
456
Глава 9
Медленно, осторожно поднимаясь по трапу на яхту Хансона, Пол Ста-
ниэл не слышал ни звука, кроме ворчанья кондиционеров. На палубе загля¬
нул в каюту — там горела лампа под голубым абажуром, а на постели
кто-то спал.
— Пол? — Неуверенный голос донесся откуда-то справа.
Быстро обернувшись, он увидел, как Барбара Лоример поднялась с ше¬
злонга и нерешительно шагнула в его сторону, а когда он откликнулся,
бросилась к нему.
Обняв ее за плечи, он удивленно сказал:
— У вас же совершенно мокрое платье!
Раздался приглушенный не то смешок, не то всхипыванье:
— Было значительно хуже, сейчас уже немного обсохла. Боже мой, ка¬
кой безумный, ужасный вечер. — Она отстранилась. — Простите. Я не в
лучшей форме. Но не пьяна. Хотя и была недолго.
— По телефону у вас такой странный голос.
— Аппарат у постели Келси, а я ни за что на свете не хотела раз¬
будить его. Пол, пожалуйста, заберите меня отсюда. Я вам три раза
звонила...
Они направились к лестнице.
— Как раз был звонок, когда я зашел. Вы все взяли? А сумочка?
— Где-то оставила. Если в мотеле есть запасной ключ от номера, ниче¬
го страшного. Мне так стыдно за себя.
Спустившись на берег, Станиэл взял ее под руку и повел по дорожке.
— Знаете, Пол, эти люди вовсе не какие-нибудь развращенные чудови¬
ща — они просто глупые. Глупые, вульгарные, чванливые. И так усердству¬
ют! И мне пришлось вести себя тоже по-дурацки. Все вам расскажу, как
на исповеди.
— Не стоит.
— Мне это пойдет на пользу.
— Смотрите под ноги. Вот и машина.
Когда они свернули на дорогу в город, Барбара спросила:
—'Помогла вам чем-нибудь та студентка?
— Нет. Но оказалась совсем другой, не такой, как я представлял. Она
мне понравилась. С ней я чувствовал себя о’кей. Она еще не хлебнула горя,
но основные инстинкты у нее функционируют исправно, и они швыряют
ее, как стрелку компаса, которая всегда наконец успокаивается и показыва¬
ет верное направление. Но девочка противится этому изо всех сил. Все вре¬
мя из кожи лезла, стараясь ошеломить своими эмансипированными взгля¬
дами. Но меня этим не удивишь— нагляделся на ребятишек ее возраста,
которых подбирали одуревшими от наркотиков, больных. Такой работы
полицейским всегда хватает.
— Я... я тоже вытянула пустой номер. Заговорщик и сыщик из меня
хуже некуда.
457
Она вынуждена была прервать рассказ, так как они подъехали к
административному корпусу мотеля. Барбара пошла просить ключ и, вер¬
нувшись, подошла к окну машины:
— Этот кусок я пройду и одна. Может, поставите машину и минут че¬
рез десять зайдете ко мне дослушать остальное?
Дверь открылась сразу, как только он постучал. На ней был желтый
купальный халат, лицо умытое и румяное, а волосы закрывал тюрбан из
полотенца.
Когда они сели, Барбара виновато сказала:
— Уже час ночи. Выслушивание исповеди не входит в ваши обязаннос¬
ти. Поставьте в счет сверхурочные, Пол. На чем я остановилась? Ага. Кел¬
си вел меня, как показалось, несколько километров по мокрому лесу, а я
тащилась за ним, как идиотка, и насквозь промокла. Потом завел по той
лестнице в каюту и втолкнул в кресло. Смешал две крепких порции, один
стакан сунул мне. Поверьте, я только притворялась, что пью. А сам уселся
на постель и завел загадочный монолог. Не понимаю, как он сумел так
ужасно и молниеносно опьянеть. Кажется, был уверен, что я Луэлл. И бы¬
ло в нем что-то... страшное. Понимаете? У меня не было сил проявить
малейшее несогласие или протест. Этому Фербриту он ведь основательно
врезал, может, даже серьезно его ранил. Келси безостановочно говорил,
бормотал что-то, многое я вообще не разобрала. Но ясно было, что хотел
уговорить Лу вернуться. Все вроде бы изменится. И таращился на меня
влюбленными глазами, и твердил, как меня осчастливит, если возьмет к
себе в постель. Я тогда уже была трезва, клянусь. Если добраться до две¬
ри, можно бы сбежать, но он был к ней ближе. И вдруг Келси на полусло¬
ве замолк, повалился на бок и захрапел. Когда я совершенно убедилась,
что он спит, позвонила вам. И ждала, и опять звонила. А когда наконец
дозвонилась и вы обещали приехать, выбралась на палубу и опять ждала...
— А по нашему делу никаких результатов?
— Ничего, если не считать догадок Джорджа Фербрита о тайных дохо¬
дах Сэма Кимбера, его суровом, жестоком окружении и тому подобном.
Она нахмурилась, покачав головой.
— Ах, у меня столько всяческих оправданий: была опустошена свалив¬
шимся несчастьем. Как последняя идиотка, выпила тот огромный бокал
мартини. И во время грозы, в темноте, когда погас свет, все казалось ка¬
ким-то нереальным. А он — искушенный, зрелый, самоуверенный и очень
привлекательный. Понимаете, если мужчина хоть чуточку колеблется, из¬
виняется, не очень уверен в себе, легко сказать «нет». А если вас просто
куда-то несет... ах, к черту, Пол, оправдывайся хоть до Судного дня, все
равно всегда с отвращением придется помнить: пока я позволяла уносить
себя как спящую дурочку, воображая, что это какая-то идиотская забава,
тот старый лис между двумя поцелуями затащил меня в кусты. Меня в
холод бросает, когда подумаю — еще пара минут, и было бы уже поздно.
Отвратительные воспоминания!
458
— Но ведь свет загорелся, и этого не случилось.
— Господи, Пол, я же приехала сюда не для того, чтобы заниматься
самобичеванием. Когда-то пару раз я позволила себе сойти с пути истинно¬
го и оба раза горько раскаивалась, но никогда еще не чувствовала себя
развратной, дешевой девкой.
— Возможно, в том обществе что-то носится в воздухе.
Она ответила с улыбкой:
— Очень мило с вашей стороны. А мне стыдно. Ведь я считала себя
совершенно трезвым, рассудительным человеком, оказывается — нет. А
теперь еще вдобавок стыжусь этого... интимного стриптиза. Так что, воз¬
можно, возвращаюсь к былой трезвости.
— Кроме меня, вам не с кем поделиться.
— Естественно... И от этого еще хуже.
— Вы здесь ни при чем, Барбара, — просто я способный полицейский.
Изображаю на лице понимание, киваю в нужных местах, ловлю каждое
слово и сочувственно похмыкиваю. Люди рассказывают все.
— Охотно верю — конечно, рассказывают вам, бедняжка. А вам-то
хоть бы что.
— Иногда — верно, а порой и нет. Но если хочу узнать больше, всегда
в подходящий момент задаю необходимый вопрос.
— Например?
Он помедлил, облизнув пересохшие губы.
— Хорошо. Кто такой Роджер?
Застыв, она сжала губы. Их взгляды встретились, и он первым отвел
глаза, с тревогой ощутив, насколько натянута ниточка их взаимного
влечения.
— Вы действительно профессионал, Пол.
— Вопрос снимается. Это была ошибка.
Барбара взяла сигарету из пачки на столе. Под высоким тюрбаном ее
гладкое лицо выглядело как бесстрастная, пустая маска. Из остроугольно¬
го выреза халата ее шея вздымалась подобно тонкому, крепкому стеблю
с затененной впадинкой внизу. Биения жилки на шее заметно не было, но
он уверен — коснись губами, он почувствует взволнованный поток Kpoeii.
Его затопила волна мучительного желания, и, сдерживаясь, он напряг
мышцы, стиснул челюсти до скрипа в зубах. Барбара по-прежнему молча
смотрела прямо перед собой, серьезная и задумчивая. Вот она шевельну¬
лась на стуле, усаживаясь поудобнее. Каждое движение рук, ног, всего тела
поражало плавностью, изяществом, волнующее очарование излучали и
горько сжатые губы, прикрытые веки, упругие, широко расставленные гру¬
ди. Он уже не мог дальше обманывать себя, твердя, что это всего лишь
обыкновенная девушка, серьезная, но озабоченная и самовлюбленная.
Страсть открыла простор волшебству преображения, и он был не в силах
подавить желание открывать в ней все новые достоинства и совершенства.
Барбара печально и с вызовом посмотрела на него сквозь дымок от
сигареты.
459
— То письмо, конечно же. Вот видите — задаете необходимый вопрос, а
в ответ получаете нудную историю. Роджер весьма положительный тип,
серьезна Наверно, года на два старше вас, с печальными, терпеливыми глаза¬
ми. У вас он наверняка вызвал бы улыбку. Мужчина, наполовину уцененный:
трое детей и скучная, глупая, совершенно стандартная жена. Но очень просто¬
душная и беспомощная. Ну, вам же известны все стадии такой связи. Начнем
с того, что он мне понравился — как собеседник и сослуживец. Сидели с ним
весь день в одной и той же конторе; подсмеивались над одними и теми же
шутками. Потом обнаруживается — у вас так много общего, что все превра¬
щается в полунадуманную, романтичную любовь, сладкую и горькую, сме¬
шанную с печалью, так как оба понимаете — ничего изменить нельзя. И
все вокруг затягивается какой-то странной туманной завесой, так что вся¬
кие мелочи приобретают особый, многозначительный смысл. Потом по¬
степенно, шаг за шагом, вы оба убедите себя и друг друга в том, что вроде
бы заслужили, чтобы вместе лечь в постель. С этим связаны клятвы, инт¬
риги, колебания и девичий страх перед неизвестностью. И, разумеется, все
будет изумительно — наш кусочек счастья. Ах, мы так возвышенны, так
чисты, что мелкая вульгарность таких встреч нас не коснется!
— Что вы собираетесь делать?
— Все уже позади, Пол Станиэл. Мы очень быстро прошли стадию
вздохов и свиданий с выпивкой при свечах. Нас обоих весьма удивило, что
в результате таких встреч верх стала одерживать физическая близость, а
мы ведь никогда раньше не пробовали взглянуть на себя с этой стороны.
То, что должно было обозначать подтверждение, символ любви, преврати¬
лось в самоцель, и мы были так поглощены, заняты этим, что на любовь
не оставалось времени. Вся история тянулась уже долго, ц вот однажды
я, как обычно, пришла в наше убогое пристанище. Рождер в тот день за¬
паздывал. Я встала к окну и смотрела на людей внизу с высоты третьего
этажа. Напротив через улицу был бар. Оттуда вышли мужчина и женщи¬
на — немолодые. Они остановились; мне показалось, у них ссора. Вдруг
мужчина схватил женщину за воротник пальто и стал осыпать ее пощечи¬
нами, у той только голова моталась из стороны в сторону. Я еще со своей
возвышенностью брезгливо подумала, как это вульгарно, низко, жестоко
и позорно. Мужчина оттолкнул женщину, и она, сутулясь, с плачем побре¬
ла от бара. А тот, подбоченясь, постоял в дверях, глядя ей вслед, потом,
сплюнув, вернулся в бар. Отойдя от окна, я обвела глазами комнату, осве¬
щенную скудным зимним светом. Никакое это не гнездышко любви —
одна постель да голые стены вокруг. Нам уже не о чем было говорить.
И вдруг я поняла, что не представляю себе даже лицо Роджера. И в таких
комнатушках встречались тысячи и тысячи людей вроде нас, которые уто¬
ляли свою безудержную страсть, забывая лицо друг друга, не зная, о чем
поговорить. Это ведь гораздо вульгарнее, чем быть избитой на улице. И
неужели это я — в такой комнате? У меня было чувство, словно я пришла
в себя в больнице после болезни, ничего не понимая. Я сбежала оттуда
в страшной спешке, сознавая, что, если он еще застанет меня, вряд ли
460
когда-нибудь наберусь сил уйти. На следующий день после работы мы си¬
дели за чашкой кофе в переполненной забегаловке. И опять нам не о чем
было говорить. Такое получилось прощанье При случае я рассказала обо
всем Лу. Наверно, она старалась понять меня, но смотрела на меня как-то
странно — словно я призналась ей в воровстве. Или что* употребляю
наркотики. Моя исповедь оказалась напрасной. А меня перевели в другой
отдел.
Взглянув на него, Барбара иронически усмехнулась:
— Я-то воображала, что единсгвенная-неповторимая. И любая ситуа¬
ция, в которой окажусь, будет особой потому, что это я. А очутилась в
одной из самых банальных и жалких ситуаций на свете. Конторская лю¬
бовь. Если записать все, что говорили сначала мы и еще сто пар, наверно,
разница была бы только в именах. Все остальное — одинаково.
На глаза ее набежали слезы, они медленно текли по щекам, но выраже¬
ние лица не изменилось.
— Вы умеете так хорошо слушать, — сказала она, вытирая слезы рука¬
вом халата.
— От кого вы сейчас открещиваетесь?
— От обоих, Пол. От обоих.
— Теперь вы сможете заснуть?
— Почему вы думаете, что до этого я не смогла бы?
— Слишком большое напряжение, взвинченность. Сейчас уже, вижу,
прошло.
Он поднялся. Распахнув дверь в теплую темноту ночи, вдруг обернулся,
схватил ее за руки выше локтя и сразу ощутил неуверенность, ранимость,
подавленное волнение — все, что ее переполняло.
Пол дружески, мягко встряхнул ее.
— Выспитесь хорошенько, — произнес он и шагнул в темноту. Услы¬
шал, как закрылась дверь, и медленно двинулся к своему коттеджу, на¬
слаждаясь чувством собственной силы и самообладания. Ведь он мог ее
взять — была совершенно податлива и готова отдаться. Загнанная в угол
добыча, безжизненная, покорная жертва. Ей это не доставило бы радости.
Ничего, время и сон — лучшие целители.
Уже в постели мелькнула мысль: может, уже никогда больше не
повторится подобная доступность, и вся его самоуверенность испарилась.
Пожалуй, он выбрал неподходящее время для жалости. Широкий небосвод
бархатной ночи раскинулся над десятками тысяч разметавшихся, спящих
в тишине девушек с округлыми ногами — нежными, влажными от пота
и золотистыми от загара, — со сладким дыханием и мягкими, длинными
волосами, разбросанными на подушке. Ворочаясь на жестком холостяцком
ложе, он любил каждую и желал любую из них — без имени, без усилий,
без сожалений — сладостное поклонение в святилище девичества среди
таинственной ночи.
461
Глава 10
Шериф Харв Уэлмо, остановившись на потрескавшемся тротуаре
Тайлер-стрит, хмуро и раздраженно смотрел на Пола Станиэла.
— Черт побери, не могу же я действовать только на основании вашей
интуиции.
— Я просто обратил ваше внимание на то, что слишком много
совпадений.
— А для меня важны только факты, обнаруженные при расследовании.
Из конторы он вышел приблизительно без четверти двенадцать. Похоже,
собирался вернуться, если бумаги оставил разложенными на столе.
Обычно, говорят, все при уходе убирал. Возможно, началось сердцебиение,
приступ, а в помещении было душно, и он решил проветриться. Я знаю,
Сэм Кимбер вчера выгнал его и собственноручно вышвырнул из конторы.
Значит, он поездил немного, может, все еще чувствовал себя нехорошо, а
когда схватило сердце, не успел затормозить. Ноги на педали не было,
поэтому машина двинулась без особой скорости. Видите, там она
перевалила через тротуар, потом пошла туда, вот следы, к той пальме,
в которую и врезалась, но не сильно. Затем позвонила эта Энтри — из
окна спальни увидела машину среди кустов с включенными фарами и
работающим мотором. Наш человек проверил сообщение и вызвал
«скорую», но она уже не потребовалась. Черт меня побери, Станиэл, у
этого парня был горячий день: потерял важного клиента, произошла
бурная ссора. Кстати, врач говорит, что умер от инфаркта.
— Не волнуйтесь, шериф. Я только сказал о странных совпадениях.
Что ему здесь было нужно?
— По-моему, он просто собирался проехаться. Эта улица никуда не
ведет. Просто катался ночью.
— Он замешан в деле Луэлл Хансон.
— Каким образом? Почему? Потому что давно работал на Сэма
Кимбера? Станиэл, я уже говорил и повторяю снова: если раскопаете
какой-то факт, доложите мне, и я продолжу расследование. Дело еще не
закрыто. Но я просто не могу двигаться дальше, если нет ни единой
зацепки. Есть у вас факты?
— Пока нет.
— Тогда, простите, я должен вернуться в контору, у меня куча
неотложных дел. Кажется, приятель, вы собираетесь затянуть дело,
насколько удастся.
— На этот раз нет, шериф. Благодарю за содействие.
Бетти — секретарша Джеса Гейбла — оказалась небольшой, худощавой
женщиной с седыми волосами, холодным лицом и шармом насоса бензоко¬
лонки. Через силу позволила Полу Станиэлу воспользоваться телефоном. Он
позвонил наверх, Сэму Кимберу, объяснив, чего добивается, и тот попросил
к телефону мисс Бетти. Пол передал трубку. Слушая выразительный рокот
462
голоса Сэма, наблюдал за Бетти: выражение лица ее не изменилось, но на
лбу выступил пот, а по щекам пошли пятна. Положив трубку, она объявила:
— Все это очень странно.
— Внезапная смерть всегда бывает несколько странной.
— Ну что ж, проходите.
Она впустила его в кабинет Джеса. На большом столе громоздились
кипы списков, папок, документов.
— Шериф уже осмотрел помещение, — сообщила она. — Как только
мистер Греди освободится, он во всем разберется. Вы должны понимать,
что я соглашаюсь исключительно из любезности, ради мистера Кимбера.
По моему мнению, у вас нет никаких оснований находиться здесь. Делайте,
что вам нужно, поскорее — у меня есть и другая работа.
Скрестив на груди руки, она встала у стола.
Пол, усевшись в кресло Джеса, просмотрел бумаги на столе — похоже,
все они были связаны с обширным бизнесом Сэма Кимбера.
Среди папок оказался большой блокнот для заметок, первый, верхний
лист испещрен каракулями из букв и цифр. На приставном столике стоял
кнопочный телефон, рядом — другой блокнот, поменьше. Подтянув столик
поближе, он внимательно изучил первую страницу и после короткого раз¬
думья, поднявшись, решительно вырвал лист из блокнота.
— Ни один клочок бумаги не будет вынесен из конторы, — заявила се¬
кретарша.
Он подал ей листок. Бетти посмотрела на него, потом обратила расте¬
рянный взгляд на Станиэла:
— Здесь же одни каракули... И все равно вам нельзя его забирать.
— Есть у вас ксерокс или что-то подобное? Мне нужна копия. А ориги¬
нал спрячьте в надежное место.
Она возмущенно вздохнула, но предложила подождать в приемной и
вскоре принесла отличную копию. Забрав ее, Пол поднялся в офис Кимбе¬
ра. Энджи Пауэлл, свежая, веселая, в голубой юбке и бело-голубой полоса¬
той блузке, одарила его подчеркнуто сияющей улыбкой, и ему подумалось,
что такая любезность распространяется только на людей, пользующихся
расположением Кимбера.
Пройдя в кабинет, он плотно закрыл за собой дверь.
— Ну как там внизу?
— Ничего особенного.
— Надо бы поручить Брунеру и Маккейбу забрать оттуда досье. Я вот
все утро раздумываю: помогло ли то, что я сотворил, убить этого мерзав¬
ца?.. Что вы там обнаружили?
Станиэл положил перед ним листок и, обойдя стол, стоя над Кимбе-
ром, изучал его.
— Что это означает?
— Возможно, ничего. Может, здесь что-то из его записей за прошлую
неделю. Но вот здесь цифра двенадцать, она подчеркнута, а ведь из офиса
он ушел без четверти двенадцать.
463
— То есть это могла быть встреча, назначенная по телефону?
— Если так, то. другие записи могут помочь выяснить, с кем была
встреча.
Кимбер показал пальцем на небрежную зарисовку женской фигуры с
большим бюстом.
— Может, с женщиной? А это что за буквы — м-б-л?
— Не знаю, но смотрите сюда: Тайлер. Вот почему я заинтересовался
листком. Тайлер-стрит. Ведь он умер там.
— А перед этим словом инициалы — Э.П. Тайлер. Не может это быть
улица. Как странно, от этого «м-б-л» вроде дым нарисован... Почему?
— Понятия не имею.
— Постойте! На Тайлер-стрит был магазин мебели, он обгорел в пожа¬
ре около года назад. Господи, Станиэл, не слишком ли мы увлеклись? Тут
столько начиркано, можно отыскать все, что захочешь.
— Давайте съездим туда, посмотрим.
Кимбер, помедлив, пожал плечами:
— А почему бы нет?
Недалеко от штабеля досок, прикрытых толем, Сэм Кимбер обнаружил
сигару. Подняв ее, размял в пальцах.
— Сухая, — констатировал он. — Значит, в дождь ее здесь еще не бы¬
ло. Не могу разобрать — это марка, которую курил Джее, или нет. Вот
если бы увидеть обертку.
Станиэл нашел ее в траве. Кимбер подтвердил — Джее курил этот
сорт. Пол теперь осмотрел все вокруг с особой тщательностью и отыскал
еще окурок, такой же сухой, как незажженная сигара, а затем обнаружил
кучки пепла, которые в дождь были бы смыты, а значит, подтверждали,
что какое-то время Джее провел здесь.
— Ну, и что мы имеем? — спросил Сэм.
— Напрашивается всего лишь гипотеза: в полночь у него здесь была
встреча. Возможно, сидя на досках, ждал. Может, тот, другой, пришел, а
может, и нет. Снял обертку с сигары, откусил конец, но не закурил. Почему?
Вдруг ему стало плохо, отбросил ее, кое-как добрался до машины и отъехал,
прежде чем умереть. А может быть, тот другой сунул его в машину. Мо¬
жет, он умер от волнения, а они втиснули его внутрь и завели мотор.
Жаль, что на этом проклятом покрытии не остается никаких следов.
— Не много набралось, а?
— Мало, чтобы я мог обратиться к Уэлмо. Достаточно, чтобы передать
все в лаборатории полиции и обыскать это место до последней травинки.
Но для Уэлмо этого не хватит.
Они осторожно, медленно дошли до края тротуара, Станиэл вниматель¬
но следил, не появятся ли новые улики.
Кимбер, нахмурясь, оперся о машину.
— Кажется, мы оба думаем об одном и том же. У меня теперь нет
возможности припереть Джеса к стенке, а если бы припер, что-то из него
выжал бы. И кто-то лишил меня этой возможности. Так?
464
— Теперь очередь за вскрытием, если бы удалось склонить к этому
Уэлмо.
— Я его склоню, — мрачно пообещал Кимбер.
Он обошел машину, чтобы сесть за руль, но вдруг застыл как вкопанный.
— В чем дело?
— Идите сюда.
Станиэл в недоумении последовал за ним через дорогу, потом прошли
несколько метров до школы. Сэм показал на строение за школьным
двором.
— Видите тот дом? Серый? Там живут Пауэллы. Энджи. Энджи
Пауэлл. Э.П. Помните, в блокноте нарисована женщина?
Он впился глазами в собеседника:
— Видите, до чего можно дойти с вашими гипотезами? До идиотских
выводов.
— Вы уверены?
— Послушайте, я знаю Энджи, как...
— Вы сказали ей, что Джее, возможно, постарается вам напакостить.
— Да, и она расстроилась, потому что очень мне преданна. Вот и все.
Боже милостивый, Пол, если бы она стала карать любого, кто...
— В ней есть что-то странное. Знаете, она не одобряла вашу связь с
Луэлл.
— Странное? Она просто очень чувствительная, набожная,
неиспорченная девушка!
— Зачем же так кричать, Сэм?
Достав платок, Кимбер вытер лицо.
— Я уверен только в одном: мы ошибаемся. И все.
— Но Энджи многое знает о ваших личных делах, привычках, Сэм.
Могла узнать и о тех пропавших деньгах.
— Откуда?
— От Джеса.
— Господи, Станиэл, не знаю.
— Девушка сильная, молодая.
— Ее все любят.
-И в воде чувствует себя как рыба.
— Зачем бы ей понадобились те деньги?
— Дело в деньгах? Не знаю. Когда я первый раз дожидался вас в
приемной, она разговорилась. И показалась мне очень чудной. Я бы за
нее не поручился. Была очень встревожена, взволнована.
Кимбер опять вытер лицо.
— Представьте себе: ежедневно видите в конторе такую девушку.
Поневоле задумаешься — кровь с молоком, бюст, бедра. Ну я и
попробовал к ней подобраться. Это было еще до знакомства с Луэлл. Как
она на меня посмотрела! Впору было расплакаться. Сказала, что обещала
Богу и своей мамаше никогда не делать никаких мерзостей. В тот момент
даже решила уволиться. Не знаю, Пол. По-моему, мы свихнулись*.
16 Дж. Макдональд «След тигра»
465
— А по-моему, нужно действовать. Если мы на верном пути, следует
побольше узнать о ней. В работе полицейского важна позиция силы. Допра¬
шиваемый не может решить, что признавать, что отрицать. Надеюсь, если
с ней поговорить, я получу представление о том, насколько мы ошибаемся.
Или не ошибаемся. Успеем застать ее до обеденного перерыва?
— Времени еще достаточно.
— Скажите ей, чтобы пошла со мной обедать и помогла мне, но не
говорите в чем.
Вернувшись к машине, они уселись. Сэм Кимбер покрутил головой:
— Противно все это. Уверен, стоит мне войти в контору и увидеть ее,
сразу станет ясно, что мы здесь наговорили кучу глупостей.
Официантка проводила их в глубь зала к столику на двоих. Следуя за
Энджи, Пол заметил, как оборачиваются на нее все мужчины, обводя ее
взглядом ot непослушных локонов до красивых золотистых ног. Голубая
юбка волновалась вокруг бедер, подчеркивая округлости, а широкие плечи,
обтянутые бело-голубой полосатой блузкой, контрастировали с узкой
талией. ТУт и там раздавались возгласы:
— Привет, Энджи!
— Чао, Энджи!
— Добрый день, мисс Пауэлл.
Она здоровалась, кивала, сияя улыбкой. Станиэлу доставались
холодные, подозрительные взгляды.
Пол помог ей усесться, устроившись напротив. Улыбаясь, с сияющими
глазами она заметила:
— Я почти всегда вместо обеда обхожусь сандвичами, мистер Станиэл,
так что сегодня у меня знаменательное событие.
Официантка поставила стакан с водой.
— Вчера, Энджи, вы нас крепко обставили.
— Ну и ты не терялась, Клер. В два захода уложила весь ряд.
— А что было делать?.. Говядина в маринаде сегодня очень удалась.
— Хорошо, пусть будет говядина. Клер — это мистер Станиэл,
страховой агент. Клер Уикли.
— Очень приятно. Я сама сегодня ее брала, в самом деле вкусно.
— Значит, две говядины, — сказал Пол. — И кофе.
.—.Мне молоко, — вмешалась Энджи. Когда официантка отошла, она
взглянула на Станиэла уже без улыбки, испытующе. — Мистер Сэм
держался так загадочно, когда отправил меня с вами обедать, мистер
Станиэл.
— Лучше — Пол.
— А вы меня зовите Энджи, хорошо?
— Вчера вечером вы играли в кегли?
— У нас была встреча с командой Клер, мы начали плохо, а потом
повезло. О чем вы хотите со мной говорить, Пол?
— Энджи, на самом-то деле я не страховой агент.
466
— Как?
Он наклонился к ней через стол.
— Я должен расследовать убийство Луэлл Хансон.
— Что? — удивленно переспросила она. — Ну что вы, Пол! Если это
было убийство, здесь целыми днями ни о чем другом и не говорили бы.
— А разве убийство не могло быть?
— Ну... наверно, могло. Но вряд ли есть доказательства. Кому ее нуж¬
но убивать? Вы шутите со мной?
— Я говорю совершенно серьезно. И рассчитывал получить очень важ¬
ную информацию от Джеса Гейбла. Именно об этом я вчера говорил с
ним по телефону.
Как назло, точно в этот момент официантка принесла заказ, и он не
сумел проследить за реакцией девушки. Энджи с аппетитом принялась за
еду, а потом небрежно спросила:
— А что мог знать Джее?
— Энджи, я пригласил вас на обед не для того, чтобы выспрашивать,
что было известно Джесу об убийстве Луэлл Хансон.
— Фу, что за слово — «убийство». Что же тогда вы хотите спросить?
— О чем вы говорили вчера вечером с Джесом?
Если у нее и дрогнула рука с вилкой на пути к хорошенькому рту, то
заметить это было почти невозможно. Но выглядела уже не так при¬
ветливо.
— С чего вы взяли, будто я вчера говорила с Джесом?
— Он сказал, что вы должны встретиться.
Казалось, она ничуть не встревожилась — выглядела просто серьезной
и озабоченной, когда решительно произнесла:
— Я с ним не виделась.
— Почему же он так сказал?
— Не знаю, поможет ли вам это. Дайте мне чуть подумать.
Быстро доела обед и, отодвинув тарелку, оперлась локтями на стол.
— Рано или поздно я собиралась рассказать мистеру Сэму, но могу сей¬
час сообщить и вам, так как вижу, что вы на ложном пути. Вы следова¬
тель, значит, можете проверить мои слова. Вчера вечером во время матча
кто-то мне звонил, но я подойти не могла. Я знала, что звонил Джее, и
представляла зачем. После игры мы с подружками зашли к Эрни, посидели
и разошлись. Тогда я ему позвонила из автомата, номер его конторы я
знаю. Он был страшно расстроенный. Его мучило, что потерял такого кли¬
ента, как Сэм, и, думаю, он хотел, чтобы я помогла его вернуть. Хотел
увидеться со мною, вроде бы у него появились идеи, и нужно посовето¬
ваться. Я ответила: не хочу, чтобы меня видели с человеком, которого ми¬
стер Сэм выгнал. Он чуть не плакал, уверял, что я не прогадаю. Упраши¬
вал, умолял. Но честное слово, видеть его мне не хотелось. Потом он до¬
бавил, что в полночь отправится поездить и припаркуете^ недалеко от сго¬
ревшего магазина мебели, близко от нашего дома, там нас никто не уви¬
дит, поговорим, и я не пожалею. Но я не согласилась. Сейчас не знаю,
467
ездил он туда или нет, меня это не волнует. Но если инфаркт получил
на Тайлер-стрит, может, и приехал туда, надеясь, что я передумаю. Если
он сказал вам о встрече со мною, то просто выдал желаемое за действи¬
тельное. От Эрни я сразу поехала домой, немного поболтала с мамой, а
потом легла и, конечно, никуда не выходила. Можете спросить у наших.
Я уже засыпала, когда услышала сирену, но мне и в голову не пришло,
что это связано с Джесом, который умирает недалеко от нашего дома.
Она взглянула на него с неподдельным, естественным огорчением. Пе¬
ред ним было спокойное лицо стопроцентной американки, в уголках рта
небольшие морщинки, на высоком лбу — два пятнышка, оставшихся после
кори, над верхней губой золотистый пушок, у внешних уголков глаз мор-
шинки от прищура на солнце, крошки пирожного на энергичном подбород¬
ке. У корней упругих волос просвечивала белая кожа. Блузка без рукавов
обтягивала гладкие сплетения мышц, при движении напрягшихся под упру¬
гой кожей. Ему почудилось, что перед ним огромный, увеличенный образ
девушки, и вдруг ощутил резкий всплеск настороженности, тревоги. Что
он здесь, черт побери, делает, о чем говорит? Перед ним сидела, как уверя¬
ет Сэм Кимбер, воплощенная добродетель. Деньги, конечно, найдутся —
Луэлл наверняка их надежно припрятала, когда Джее напугал ее. У нее
начались судороги, наглотавшись воды, ударилась в панику и утонула. И
у Джеса был сердечный приступ. Энджи излучала доверительность, но По¬
лу сделалось грустно, как бывает, когда видите изумительный прибор, ис¬
пользуемый не по назначению. Эта девушка могла бы нарожать и вырас¬
тить кучу детишек, и еще осталось бы достаточно тепла и энергии, чтобы
удержать мужа. Но в механизме что-то дало сбой, и он использовался как
секретарша, партнерша по игре в кегли или победительница в беге. Он с
сожалением представил, как недолговечно ее физическое великолепие, и лет
через пятнадцать она превратится в засохшую карикатуру на женщину.
Сейчас она ему напомнила вазу с искусственными фруктами.
Однако, раз он полицейский, нужно довести тест до конца, хочется ему
этого или нет.
— Энджи, вы почти все объяснили.
— Ничего я не объясняла. Просто рассказываю вам.
— Ну, если просто рассказываете, добавьте еще — зачем вы вчера в
полночь прошли через школьный двор?
Она огорченно покачала головой:
— Пол, вы, вероятно, решились на какой-то глупый трюк, но клянусь,
не понимаю, на что вы намекаете. Если кто-то сказал, что видел меня там,
то это или дурак, или лжец.
Он вздохнул.
— Ладно, Энджи. Вопросов больше нет.
— Как бы там ни было, это безумство — думать, что миссис Хансон
убили. По-вашему, Джеса тоже убили? — Выдержав паузу, она прищури¬
лась: — Если вы. действительно думаете, что его убили, то, по-вашему, это
должна была сделать я?
468
— Не скрою, мне это приходило в голову.
— Вы, наверно, в самом деле сошли с ума, мистер Станиэл. Мне следо¬
вало бы рассердиться, хотя это просто смешно. Надо же! Вообразить, что
я убила их обоих. Да я и свободного времени не имею для этого. И живу
по Божьим заповедям. Не убий. Кому еше пришла в голову эта дикая
мысль? Неужели и мистеру Сэму?
— Он пытался допустить эту возможность, но не смог.
— Потому что он меня знает немного лучше. Я не сержусь, но все это...
глупость.
Она выглядела настолько естественно, что ему захотелось заставить ее
открыть свою сущность муштрованной фанатички, и Пол небрежно
заметил:
— Сэм опять успокоится, как только сойдется с другой женщиной. Ведь
вы о нем очень высокого мнения, может, могли бы доставить ему интим¬
ное утешение. Сильная, здоровая девушка, парня у вас нет, правда?
Было интересно наблюдать, как меняется ее лицо: оно застыло, губы
сжались.
— Ради мистера Сэма я готова ползти по раскаленным угольям. Но
ни за что не хочу вредить его бессмертной душе, предлагая для греха свое
тело. Даже речи такие мне омерзительны.
— Вы действительно верите, что связь Сэма с Луэлл Хансон напортила
кому-то из них?
— Ей — гораздо больше, чем ему, если такую развратную женщину во¬
обще можно еще испортить. Была настоящей шлюхой, она его и свела с
пути, адский огонь ждет ее грешное тело, оно будет гореть там вечно.
— Да что вы, Энджи? Это же просто слова. Кто вас так запугал? Ваша
мать? Как вы собираетесь вести нормальную жизнь?
— Я здесь не для того, чтобы вести нормальную жизнь.
Он насторожился:
— А для чего же?
— Чтобы... чтобы служить примером.
— Это не изменит мир.
— Сейчас настали греховные времена. Господь отвернулся от нас.
— И от вас тоже?
— Существует несколько избранных, кому Он являет свой лик.
— И это делает вас необыкновенной, правда?
Она, покраснев, опустила глаза:
— Грешно похваляться этим.
— Он вам указывает, что делать?
Кровь схлынула с лица, Энджи долго молчала, затем посмотрела ему
в глаза:
— Может, Он когда-нибудь и заговорит со мной. Я молюсь о том часе.
— Разве Бог не создал мужчину и женщину с определенной целью?
Энджи пристально смотрела на него:
— Думаете, вам удастся изменить мое отношение к плотскому греху?
469
— Ну, я считаю, что вы все же о чем-то тоскуете.
— И вы готовы мне помочь? Может, вы возьмете меня с собой в
Майами? Вы уже соблазняли других девушек своей сладкой речью и
голубыми глазами, мистер Станиэл?
— Но Энджи!
— И не думали об их бессмертной душе. Дурманили сладкими словами,
а потом оскверняли, позорили, и этого Бог вам не простит. Вы весь
черный от грехов, мистер Станиэл!
— Но мне кажется, я вполне приличный человек.
Слегка вздрогнув, она словно очнулась:
— По-моему, вы очень милый, Пол, серьезно. Только людям с разным
мышлением не следует говорить о набожности. — Она кокетливо
улыбнулась. — Я не изменю вас, а вы — меня. И пожалуйста, не говорите
при мне такие мерзкие веши, как только что. Мне противно.
—■ Хорошо, Энджи.
— Куда подевалась Клер? Мне пора.
Когда она отвернулась, ища глазами официантку, на внутреннюю стор¬
ону руки ниже локтя упал свет, и Пол заметил россыпь мелких, уже
побелевших рубцов-язвочек.
— Что с вашей рукой?
— Что? — поворачиваясь к столу, переспросила она.
Перегнувшись через стол, он схватил ее за кисть, разогнул руку.
— Вот эти шрамы?
С невероятной силой она выдернула руку, и Пол застыл от ужаса,
увидев третью маску Энджи Пауэлл: оскалившийся рот с крупными
зубами, прищуренными глазами, вздувшиеся жилы на гладкой коже шеи.
— Не смейте ко мне прикасаться, — свистящим шепотом произнесла
она, с усилием выговаривая каждое слово, словно язык не повиновался ей.
И почти сразу увидел, как она стремительно удаляется, огибая столики.
Прежде чем потребовать счет, Пол позвонил из ресторана Сэму.
— Ну как? — спросил тот.
— Первые пятнадцать минут я был на вашей стороне. А теперь — не
знаю.
— Что это означает?
— Это означает, что психопат ведет игру не по правилам. Только что
ушла. Откуда у нее шрамы-рубцы на руке?
— Такие белые пятна? Как оспины после прививки. Не знаю. Как-то
спросил у нее, она застеснялась, и я больше не спрашивал.
— Не понимаю, отчего она так из-за них взвилась. Сэм, даже если
обнаружится, что она невиновна, этой девушке потребуется помощь.
— Нил тоже мне как-то говорил об этом. А что я могу сделать, дьявол
меня возьми?! Работу свою выполняет, с людьми обходиться умеет.
Вот — как раз пришла...
— Сэм, как...
— Не кладите трубку.
470
Минуты через две он заговорил почти шепотом:
— Спокойная и ласковая, как киска. Говорит, обед был вкусный, но ее
шокировало, что оба мы вообразили, будто она кого-то убила. Она счита¬
ет это неудачной шуткой, Пол. Так что выбросьте Энджи из головы и вы¬
ясните, кто на самом деле убил мою девочку.
Эрни сказал:
— Да, помню, Энджи звонила. Вышла вместе с подружками, а затем
вернулась, зашла в телефонную кабинку, говорила довольно долго. Потом
мы немного поболтали, и она уехала. Рад помочь, мистер Станиэл, вовсе
не утруждаете. А почему вы об этом спрашиваете?
Щуплый, сутулый служитель кегельбана сказал:
— Вызывали Энджи? По этому телефону, вчера вечером — ни в коем
случае, мистер Станиэл. К этой стойке никто не подойдет, только я, и ник¬
то не дотронется до этого телефона, так что в конце месяца не бывает
счетов, о которых бы я не помнил. Если бы звонили сюда, то только по
этому телефону, а ей вчера никто не звонил.
В темной, душной прихожей небольшого серого дома высилась могучая
фигура матери Энджи Пауэлл, напоминавшей разъяренного бегемота. Про¬
нзительным голосом она втолковывала:
— Пришла сразу после одиннадцати, больше не выходила, и я
спрашиваю: вы отдаете себе отчет, какие вопросы мне задаете, имеете на
это право? Я воспитала приличную, неиспорченную девушку, у нас с ней
нет друг от друга секретов, и даже подумать нельзя, чтобы она тайком
вышла из дома. Ах, знаю я все о юных девицах в этом городу как они
выстраиваются в кустах и при любой возможности бросаются на каждые
брюки, но моя Энджела не такая.
— Это обычное расследование страховой фирмы.
— Надеюсь. Что же другое может быть? Обычное; да? Чтобы втянуть
Энджи во что-нибудь, с чем она не имеет ничего общего, только чтобы
покрутиться возле нее. И не рассчитывайте, приятель, потому что ни вы,
ни кто другой близко не подойдет к моей Энджи. Я с малых лет ее хорошо
воспитала. Ни один мужчина на свете не наложит свою вонючую лапу на
ее чистое тело. Мужчины днем и ночью думают только об одном, но Госп¬
оду хорошо известно, что в этом городе хватает потаскушек, готовых вас
осчастливить, только пальцем поманите, так что здесь вам нечего делать.
— Боюсь, миссис Пауэлл, у вас ошибочные представления.
Тяжело зависнув над ним, она иронически усмехнулась, дрогнув
толстыми щеками:
— Знаете, молодой человек, у меня всегда были ошибочные
представления. Сколько живу на свете; смотрю вокруг — и голова гудит
от ошибочных представлений.
Толстый, как колбаса, палец нацелился ему в лица
471
— И каждое из них оказывается правильным. Так что будьте любезны
убраться из моего дома.
Уже переступив порог, Станиэл обернулся:
— Кстати, отчего у нее на руке шрамики, рубцы?
— Умерщвление плоти, молодой человек. Умерщвление плоти для
изгнания дьявола, но вам этого не понять.
Попросив рганиэла подождать, доктор Руфус Нил за десять минут
выпроводил трех последних пациентов. Нил обожал холодное пиво, поэтому,
заперев приемную, он повез Станиэла в темный, прохладный бар в
центре города. Захватив большие кружки с темным пивом, они прошли в
одну из кабинок, обшитых деревом, и поставили их на поцарапанный
стол.
— Если человек медлит с разговором, значит, что-то лежит на
сердце, — заметил Нил. — Задрав подбородок и вращая глазами,
решительно спросил: — Так что вас беспокоит?
— Точное подтверждение, доктор, которое может быть связано с вашей
профессией. В расследовании несчастного случая или самоубийства
обнаружилось еще одно обстоятельство. Оно касается лица, о котором вы
можете судить как специалист. Итак, перейдем прямо к делу. Как по-
вашему, Энджи Пауэлл способна на убийство?
Нил даже подскочил от неожиданности и изумления. Чмокал, дергал
себя за ухо, потирал подбородок, возил кружкой по столу, пока наконец
не заговорил:
— Дайте мне опомниться. Что? Во-первых, психиатрия не моя
специальность. Во-вторых, появление Энджи на свет было вторыми родами,
когда я начал здесь практику. В-третьих, я люблю Энджи. Надеюсь, я ее
понимаю, так как знаю кое-что о ее детстве. Убийство? Это был бы весьма
жестокий способ выразить свой протест против чего-нибудь, правда?
— Если рассуждать логично. А Энджи рассуждает логично?
— Мери Пауэлл была плохой пациенткой. По-моему, с той минуты, как
узнала о своей беременности, начала обжираться. До этого была замужем
три месяца и стала вести себя так, словно малыш Джимми наградил ее
проказой. Несколько лет назад я лечил у него простату и совершенно точно
знаю,, что с того момента, как почувствовала себя беременной, она
отказалась от супружеских обязанностей. Всей душой ненавидела это, и
можно сказать, обжорство стало какой-то защитой от половых
отношений; но я не психиатр. Пока носила Энджи, набрала двадцать
килограммов, и роды были тяжелые. Но девочка оказалась хорошенькая,
здоровая. А Мери по-прежнему объедалась. И чем больше толстела, тем
набожнее становилась. Сейчас, пожалуй, весит килограммов сто тридцать,
и это самая мерзкая баба в городе.
— Свое отношение к сексу мать внушила и Энджи?
— Попробую объяснить. Энджи была веселой девчушкой, дети ее
любили. У соседей был мальчик, имя уже не помню, они давно переехали.
472
Энджи тогда было лет семь. У детей уже проявляется в этом возрасте сек¬
суальное любопытство — совершенно естественное явление во всем мире.
Примитивные племена в этом отношении гораздо более просвещенные,
чем мы, и не делают из секса большой науки. Однако мы, если замечаем
у детей такое любопытство, внушаем им, что занимаются чем-то сквер¬
ным. Такое же отношение и к мастурбации. Твердим, что она свойственна
больным детям, даже не допуская, что это вполне нормальная, естествен¬
ная ступень в сексуальном развитии индивидуума и всего лишь клинический
признак незрелости, если наблюдается у взрослого.
Как-то после полудня Мери Пауэлл случайно оказалась возле гаража,
а там Энджи и соседский мальчонка разглядывали друг друга. Для такой
ведьмы Мери достаточно прыткая. Мальчишку треснула по лицу, тот с ре¬
вом умчался домой без двух выбитых зубов, потом отодрала от забора
рейку и страшно избила дочь; сколько живу, не слышал даже, чтобы кто-то
так измолотил ребенка и тот не умер. Мери должны были посадить, и
посадили бы, но за ней стояла церковь. Три недели Энджи провела в боль¬
нице. Сломанные ребра, отбитая почка, синяки, ссадицы* рваные раны,
внутреннее кровоизлияние. Я осматривал, лечил ее, и это, наверно, был по¬
следний раз, когда мужчина видел Энджи в чем мать родила. С женскими
проблемами и сейчас ездят с матерью в Орландо, там врач — женщина.
Когда ее выпустили, напоминала тень, с запавшими глазами, замкнутая.
Мери целый год не пускала ее в школу. И еще два года она оставалась
незаметной, молчаливой тенью. Нетрудно догадаться, что девочка после
такого потрясения потом в переходном возрасте будет иметь , осложнения,
и в пятнадцать лет они у нее были. Ее привели ко мне прямо с уроков
в горячке, с загноившейся рукой. Более слабый организм не выдержал бы.
Я быстро отвез ее в больницу, и в первые сутки надежды почти не было.
Инфекция распространилась от ожога на внутренней стороне руки. Там бы¬
ли и другие ожоги —■ одни зажившие, другие в коросте. Я не представлял,
откуда они у нее. Наконец ввел немного пентотала, и тут же начался клас¬
сический приступ истерии: общее окоченение мышц, мраморная бледность,
бредовые видения, отождествление с Орлеанской Девственницей. Глупое
дитя держало руку в пламени свечи, и, судя по ожогам — раз пятнадцать.
— И выдерживала такую боль?
— Длительный приступ истерии с религиозной одержимостью содержит
в себе элементы самогипноза, так что вполне возможно, что и не чувство¬
вала боли. А я — идиот сентиментальный — рассказал Мери, чтобы помо¬
гла ребенку. Но Мери гордилась ею! Представляете?
— Умерщвление плоти. Изгнание дьявола.
Нил изумленно смотрел*на него.
, — В точности ее слова. Вы верно объяснили ее ожоги. Эта девушка...
у нее великолепные физические данные. Все железы функционируют пре¬
красно. Нормальная менструация, большие груди, и таз прямо создан для
родов, и женские гормоны вырабатываются исправно. Если бы ей хотелось
нормальных сексуальных отношений, но она их избегала, считая скверными,
473
то ощущала бы только вину и стыд из-за грешных помыслов. Но эта круп¬
ная, здоровая девушка настолько чувственно заморожена, что не испыты¬
вает ни желаний, ни любопытства или вины. Когда-то давно в нее забор¬
ной рейкой вколотили сознание, что секс ужасен и греховен. У нее он вызы¬
вает отвращение. А роскошное тело требует своего. Отсюда истерия, рели¬
гиозные видения. Ожоги от свечки. Матушку Пауэлл следовало бы скор¬
мить крокодилам за то, что сотворила с собственным ребенком.
— Этот внутренний конфликт может сделать ее опасной?
— Способной на убийство? Что? Возможно. При соответствующих об¬
стоятельствах. Но для нее это не было бы убийством. В ее понимании это
был бы праведный поступок.
— То есть — наказание, кара.
— Именно так.
— Но правовой ответственности за свои действия Энджи не несет, ибо
не отличает добра от зла. Скажите, доктор, может она вообразить, что
это Бог велит ей убивать?
— Бог, или Орлеанская Дева, или Отец небесный. Классическое разум¬
ное объяснение. Считала бы себя орудием, послушным велениям свыше.
— И могла бы при таких обстоятельствах пойти на обдуманное
убийство?
— Вроде бы да. И такой преступник по сравнению с обычным убийцей
имеет одно преимущество.
— Какое?
— Он абсолютно уверен в себе, поэтому не испытывает чувство вины.
Станиэл, надеюсь, вы ошибаетесь. Но говорили об убийствах. Вы имеете
в виду и Джеса Гейбла?
-Да.
— У меня в амбулатории есть его ЭКГ трехмесячной давности. Здоро¬
вое сердце. Харв Уэлмо уже звонил мне по этому поводу. Да и Берт Делл
тоже, наверно, осматривал* тело.
— Где проводили вскрытие?
— Наверно, в морге, потому что в больницу его даже не повезли.
Вы не могли бы уточнить результаты вскрытия?
Нил поднялся, выискивая десять центов:
— Берт обожает вскрывать и очень любит поговорить на эту тему.
Когда через пять минут он вернулся в кабинку, в руках держал снова
две кружки пива, но вид у него был мрачный.
— Какая-то бессмыслица. Разорвана диафрагма. И перикардиум по¬
рван, ему кажется, что сердце вроде бы ударено. Если у человека порок
сердца, перикардиум может лопнуть от сильного давления крови, но ника¬
ких следов чего-либо подобного нет. Перикардиум — это тонкая, прочная,
эластичная ткань.. А удар зафиксирован вдоль нижней части правого желу¬
дочка. Берт говорит что-то странное: похоже, Джее упал на что-то тупое,
вроде кола в заборе.
— Может, от удара кулаком?
474
Нил покачал головой:
— Энджи крупная девушка, но такой удар нанести не может. И мужчи¬
на не смог бы. Джее тогда должен был стоять на голове. Возможно, от
какого-нибудь выступающего предмета, когда машина налетела на дерево.
— Если удар сделан позже, отчего тогда он врезался в дерево?
— И не так уж сильно врезался, правда?
— Доктор, вы говорили Сэму Кимберу, что Энджи нуждается в
помоши?
Нил кивнул. Взлохматив пятерней непокорную шевелюру, стал нервно
протирать стекла очков.
— В прошлом году она работала у меня по субботам, приводила в по¬
рядок счета. Прежняя бухгалтерша сбежала.. После проверки обнаружи¬
лось: стянула у меня почти две тысячи и унесла ноги. А Энджи производи¬
ла странное впечатление. Она была... чересчур безупречна. Всегда улыбаю¬
щаяся, ловкая, исполнительная, уравновешенная. Словно ее где-то в спине
заводили ключиком. Иногда такой вид... неприступности свидетельствует
об экстремальном напряжении.
— У нее был ключ от вашей приемной?
— Ключ? Да. Сама открывала ее. А в чем дело?
— Да нет, ничего. Так о чем вы говорили?
— Я всюду сую свой нос — такой уродился. Мне захотелось выяснить,
насколько Энджи приспособилась к сексу. У меня нашлась учебная фото¬
графия нагого взрослого мужчины, двадцать на двадцать пять. Прекрасное
тело. Пособие по анатомии. Я сунул снимок между бумагами, передал ей.
Она тут же вернулась и возвращает фотографию, говорит, по ошибке по¬
пала в бумаги. Говорила естественным тоном, как медсестра. А я спраши¬
ваю: что это такое? Она снова смотрит на картинку и объявляет, что это
изображение мужчины в развевающихся белых одеждах. Она не лгала,
Станиэл, она так видела. Повстречав Сэма, я предупредил его, что девушка
больна. С матерью говорить бесполезно.
— Энджи разбирается в анатомии?
— Немного. Начинала учиться на медсестру, но через несколько месяцев
бросила школу. A-а, вы все еще думаете о Джесе? Я размышлял и над
этим. Мог бы я, например, нанести такое ранение? Как? Джее физически
был тщедушным, хилым. Я должен бы вытащить его из машины, согнуть
и, крепко держа, мог бы, подчеркиваю — мог бы глубоко вдавить диа¬
фрагму, так глубоко, чтобы достать сердце и нажать на него.
— Энджи сильная девушка.
— Но не чудовище же она!
— Могла бы совершить чудовищные поступки, если вообразила, что
действует по велению свыше. Если слышала праведные голоса. Мистика
какая-то! И привкус извращенности.
— Если бы это действительно имело место!
— Как ее можно заставить рассказать обо всем?
Нил пожал плечами.
475
— Снова пентотал. Гипноз. По-моему, Энджи — хороший объект для
внушения. Но это осуществимо лишь по ее желанию или по решению суда,
приятель. Что?
— Мне ее жаль, доктор.
— Конечно, Энджи — случай экстремальный. Но приберегите жалость
и для других. Эта идиотская культура изуродовала жизнь гораздо больше¬
му числу людей, чем вам кажется. Пуританское наследие внушает, что
секс — нечто скверное. А жизнь свидетельствует, что секс — необходимое
удовольствие. Вот и выкручиваемся,, изворачиваемся, урываем украдкой,
делаем из него подозрительную тайну. Лечим множество последствий —
фригидность, импотенцию, отчаяние. А те, кто наиболее пострадал от та¬
кой аномалии, хотят выдрать из своих мозгов все, что принимают за
скверну, но не могут и потому подвергают цензуре все, до чего доберутся,
а потом считают себя чистыми, праведниками. Столько отвратительного
крика вокруг простого, прекрасного и естественного акта оплодотворения.
Если объявить одежду противозаконной, мы излечились бы за одно поко¬
ление. Что?
Нил отвез Станиэла обратно в мотель. У стойки дежурного ему переда¬
ли записку Барбары — она находится в бассейне мотеля. Поздние солнеч¬
ные лучи оставались тяжелыми и ослепляющими, но на востоке собира¬
лись грозовые облака. Резкие порывы горячего ветра раскачивали верхуш¬
ки пальм. Металлические шезлонги под спущенными зонтиками пустовали,
и в небольшом бассейне была одна Барбара — в белой шапочке и желтом
купальнике, она мерила его из конца в конец, глубоко загребая руками и
энергично работая ногами. Заметила его, лишь когда Пол, пройдя вдоль
бассейна, встал в конце, поджидая ее. Остановилась, держась за бортик,
и, жмурясь, вытирая глаза, расцвела в улыбке.
— У вас неплохо получается, — похвалил ее Пол.
— Давно не тренировалась. А сейчас захотелось заняться чем-нибудь,
чтобы почувствовать усталость.
Выбравшись из бассейна, она распрямилась.
— Наткнулась на распродажу купальников — три девяносто пять.
Барбара направилась к шезлонгу, где было полотенце и босоножки,
двигаясь несколько скованно, как всякая женщина, знающая, что за ней на¬
блюдают. Сняв шапочку, встряхнула каштановыми волосами. Светлая, ма¬
товая кожа рук и ног слегка порозовела от свежего загара.
Обтерев лицо и плечи, Барбара села в тени зонтика и виновато посмот¬
рела на него:
— Пол, я вчера вечером наболтала кучу лишнего.
Притянув стул под зонтик, усаживаясь, он успокоил ее:
— Вам не в чем оправдываться.
— Я и не оправдываюсь. Но чувствую себя глупо и виновато.
— Просто у вас вчера был тяжелый день.
— Спасибо, что вы меня слушали. И при вас мне не хочется выглядеть
жалкой. Но я слишком себя скомпрометировала.
476
Он улыбнулся.
— Что значит слишком? Вам стало бы лучше, если каяться вздумалось
бы мне? А я умею очень красочно исповедоваться.
— Пол, я не думала...
— Например, вчера вечером. Сильное влечение —только не говорите; что
вы этого не испытывали. Вы стояли на грани нервного срыва. А я чуть было
не создал новое осложнение, и не уверен, что вы с ним справились бы.
— Не знаю... — Она прикусила губу. Но вы же это не сделали.
— Да, не сделал. Но когда вернулся к себе, горько пожалел. Какого чер¬
та! — твердил я. Что ты хочешь доказать, Станиэл? Только руку протяни,
а я отказался, и, может, больше никогда это не будет так просто.
— Но я...
— Барбара, я человек не очень приятный. Мне следовало бы вас утешить,
а я расстраиваю. Но тогда получалось, что мне нужно лишь одна Никаких
чувств, никаких моральных обязательств. Только эта простейшая, древняя,
как мир, жажда. Потом сделать ручкой и удалиться. Благодарю, мадам.
Бросив на него вымученный взгляд, она едва слышно произнесла:
— Наверно... может, я и не стою большего.
— Вы стоите намного большего... поэтому я и ушел.
С опущенными глазами, поникшая и печальная, она повторила:
— Немного я стою!
— Не будьте идиоткой! — рявкнул он.
Молча взглянув на него, Барбара кивнула, словно соглашаясь с
собственными мыслями.
— Влечение — да, это я чувствовала. Само по себе оно означает немно¬
гое. Но, наверно, для людей это единственная исходная точка. Мне это
льстит, Пол. Приятно, что вы хотите меня. Сейчас мне необходима такая
уверенность. Довольно долго я чувствовала себя потаскушкой. Не нрав¬
люсь себе.
— Мне вы нравитесь.
— Именно это мне хотелось услышать. Вы мне тоже нравитесь. Каза¬
лось бы, достаточно, чтобы я сказала — хорошо, утолим нашу жажду. Ко¬
му до этого дело? Но я не умею жить так... рассудочно.
— Но я ведь и не жду от вас этого. Боже мой, Барбара, я только...
Засмеявшись, она отвернулась.
— Вы не хотите себя связывать, а я, наверно, не могу обходиться без
постели. Разумное основание? Думаете, это мне нужно? Жалкие отноше¬
ния. Вроде торговой сделки, возможно, не совсем честной. Но не будьте
слишком пессимистичны, Пол. Может быть, когда отношения кончатся,
вы не сделаете ручкой, и мы всласть наговоримся, чтобы расставание было
достаточно впечатляющим и драматичным.
— Почему вы так безжалостны к себе?
— Потому что я обыкновенная, противная баба. А сейчас посидите и
подождите, пока все во мне уляжется.
Натянув шапочку, она так стремительно кинулась в воду, что это было
477
похоже на бегство. Плавала быстро, резко разворачиваясь у бортиков. На
востоке сверкали молнии, разрывая темные грозовые тучи.
Выйдя из воды, задыхаясь, повалилась в шезлонг, откинув голову и за¬
крыв глаза. Туго обтянутое желтым купальником тело упруго вздымалось
в ритме учащенного дыханья.
— А теперь... скажите... вы узнали... что-то новое?
— Пожалуй, уже знаю, кто ее убил.
Выпрямившись, широко раскрыв изумленные глаза, она на секунду
остановила дыхание. Пока он рассказывал о своих предположениях, их
проверке, выводах, у нее было достаточно времени, чтобы освободиться
от томительного напряжения. Барбара сидела наклонясь — локти на коле¬
нях — и, повернув к нему голову, слушала как загипнотизированная.
— Того мужчину тоже?
— Не знаю. Наверно.
— Но не ради денег.
— Думаю, что деньги взяла, но это не главное. Она воображает... что
их следовало убить. Джеса Гейбла нужно было убить потому, что он подо¬
зревал ее. Она очень хитрая и ловкая.
— Пол, но что нам теперь делать?
— Результаты вскрытия заставят шерифа задуматься. Но у меня нет
ни одной конкретной зацепки. Доктор Нил допускает такую возможность,
но я не думаю, что хоть кто-нибудь из живущих здесь и знающих ее спосо¬
бен подозревать девушку. Это такое... большое, веселое, здоровое дитя. И
Сзм Кимбер не в состоянии поверить. Не знаю, что теперь предпринять.
Поищу деньги. Попробую устроить ловушку — точно пока не представ¬
ляю. Она опасна. Я понимаю, стоит мне опять ее увидеть, начну во всем
сомневаться. А это ее делает .еще опаснее.
— По письмам Лу чувствуется, что она замечала в Энджи Пауэлл что-
то странное, ощущала при ней беспокойство, опасность.
— И у меня такое чувство.
Барбара нахмурилась.
— Мистер Кимбер ведь хочет добраться до истины, правда?
— Что вы имеете в виду?:
— Он сумеет ее обмануть, чтобы проверить вашу догадку? Если она
убила мою сестру за ее связь с Сэмом, что она сделает, если он объявит,
что я остаюсь здесь и стану его любовницей?
— Барбара, вы не смеете так рисковать!
— Какой же тут риск?. Лу и этот мистер Гейбл не подозревали, что
она.их убьет. А я знаю,:что она может попытаться разделаться со мной.
— Мне . это не нравится,
— Но вы ведь будете под рукой, сумеете ей помешать. Как иначе вы
докажете ее преступления? Что можно сделать?
— Лучше бы: роль следующей жертвы досталась мне.
— Как? Луэлл и мистер Гейбл были друзьями Сэма Кимбера. Вы¬
нет. Зачем ей волноваться из-за того, как поступаете вы?
478
— Все равно я против.
— Пол, вы обещали позволить мне помогать вам.
— Я имел в виду не такую помощь.
— Давайте посоветуемся с мистером Кимбером.
— Нужно подумать, Барбара.
Вдали прогремели раскаты грома, и, оглянувшись, они увидели, что с
востока на них катится тяжелая завеса дождя. Они ринулись под трехстен¬
ный навес за бассейном, и, пока бежали, их уже настигли крупные капли.
Порывы ветра заносили струи дождя под навес, загнав их в угол, где гро¬
моздились шезлонги. Стало прохладно, стемнело, казалось, стук дождя по
крыше отгородил их от всего мира.
— Если мистер Кимбер согласится, не мешайте, я попробую, —
прокричала Барбара.
— Если согласится и если вы обещаете делать только то, что я вам
скажу.
— Обещаю.
— Я боюсь за вас.
— Я буду очень осторожна, Пол. По-настоящему, действительно
осторожна.
Глава 11
Станиэл и Барбара Лоример подъехали к; зданию Кимбера утром в по¬
ловине восьмого. Личный вход, как Сэм и обещал, был открыт. Станиэл
запарковал машину подальше от здания, чтобы Энджи не обратила на нее
внимания. Кимбер говорил, что она часто приходит на службу раньше
восьми.
Сэм встретил их в халате и шлепанцах.
— Доброе утро. Ничего не поделаешь, но чувствую себя по-дурацки.
Что, по-вашему, она сделает? Вытащит нож?
— Думаю, она будет действовать как до этого. Полагаю, она назначила
встречу с Джесом и у нее было свидание*с Луэлл. Возможно, станет еще
осторожнее, но действовать, скорее всего, будет так,* как раньше. Барбаре
придется ждать, где ей назначит Энджи, а я буду рядом для страховки.
Глаза у Сэма были красные, он осунулся и казался очень усталым.
— Вы так самоуверенны: А ведь ваша версия построена на песке.
— Не совсем.
— Никаких зацепок, и вы это понимаете. Вы стараетесь доказать, что
она кого-то убила, а я хочу доказать, чтоб:ее вычеркнули из списка подо¬
зреваемых. Поэтому все и затеваем, но клянусь, чувствую себя при этом
премерзко.
— Думаете, мне это • доставляет радость? — уязвленная, спросила
Барбара.
Сэм ответил ей с улыбкой: -
— Лу обычно реагировала так же.
479
— Куда мне пройти... чтобы подготовиться? — спросила она.
— В ту дверь. Там спальня для гостей, мисс Барбара.
Когда она вышла, Сэм обратился к Станиэлу:
— Где лучше всего устроить наш маленький спектакль?
— В гостиной? Найдется там укромное местечко, чтобы я мог за всем
наблюдать?
— Шкаф вроде бы подойдет. А я схожу за льдом и бутылкой. Выпивка
ведь тоже дело греховное, безнравственное.
Из спальни вышла Барбара — с растрепанной прической и вызывающе
яркой помадой на губах. Халат был надет на ночную рубашку с оборочка¬
ми. Босая. Выглядела вполне вульгарно и фривольно.
— Годится? — спросила она.
Кимбер восхищенно покрутил головой:
— Мисс, судя по вашему виду, мы провели здесь неделю и, похоже, не
сомкнули глаз.
Барбара примостилась в углу кожаного дивана, Сэм нервно расхаживал
по гостиной, а Пол тем временем выбрал точное положение, при котором
из-за двери шкафа можно наблюдать за происходящим, оставаясь незаме¬
ченным.
В двадцать минут девятого Сэм прислушался возле двери и, обернув¬
шись к ним, отхлебнул из стакана:
— Это она. Никто не умеет печатать на машинке быстрее, чем она.
Возьмите стакан, мисс Барбара. Начинаем!
Когда Пол укрылся в шкафу, Сэм, открыв дверь в приемную офиса,
приветливо произнес:
— Доброе утро, Энджи. Зайдите ко мне на минутку.
Пол из засады видел, как девушка шагнула в гостиную с улыбкой,
которая тут же исчезла с лица.
— Энджи, это Барбара Лоример, младшая сестра Луэлл. Хочу вас
познакомить.
— Рада видеть, — сухо, немного хрипло произнесла Барбара.
Энджи кивнула — напряженная, послушная, выжидающая.
—Теперь Барби будет часто приезжать и оставаться здесь, вам придется
встречаться, Энджи. Хочу сказать вам: когда бы и что бы ни потребовала
мисс Лоример в мое отсутствие, ее просьба означает мой приказ.
— Дорогой, у меня опять пуст бокал, — капризно проговорила
Барбара.
— Вы меня поняли, Энджи? — осведомился Кимбер.
— Да, мистер Сэм, — последовал тихий ответ.
— Радость моя, тебе сейчас что-нибудь от нее нужно? — обратился Сэм
к Барбаре.
— Если надумаю, милый, я дам ей знать. До свидания, позже, Энджи.
— Это все, мистер Сэм?
— Пока все. Может, я потом загляну в контору. А может, вообще не
появлюсь.
480
Энджи с независимым видом, высоко подняв голову, удалилась. Дверь
медленно, но с громким стуком закрылась, щелкнув замком. Станиэл вы¬
брался из шкафа. Все трое смущенно воззрились друг на друга.
— Пол, она ни разу на меня не взглянула. Смотрела сквозь меня, как
на пустое место. Вы по-прежнему верите? Она кажется такой... милой, вос¬
питанной.
— Хлопнула дверью, — печально констатировал Сэм. — Ее очень рани¬
ла наша сцена — как удар ножом. Знаете, Пол, когда вы сами убедитесь,
что все что глупость, я признаюсь Энджи, как и зачем мы перед ней приду¬
ривались. Она поймет. Она девушка сообразительная.
Барбара молча вышла из гостиной. Как только она удалилась, Станиэл
сказал:
— А вы немного поостерегитесь, Сэм.
— Вы это серьезно?
— Вы же грешник. Возможно, именно сейчас вы лишились своего им¬
мунитета.
Сэм опустился в кресло.
— Пожалуй, я лишился всего на свете. Что предпримем теперь? Будем
просто ждать?
— Если она, как я считаю, выбита из равновесия, ждать придется
недолго.
— Ей известно, где остановилась Барбара. Я вчера упоминал при ней.
— Я не отойду от Барбары.
— Кажется, хорошая девушка. И беспокоится за вас.
— Мне она нравится.
— Если хоть немного похожа на Лу, вот вам идеальная жена.
— Пока у меня только клиентка, Сэм.
Вышла Барбара — в обычном платье, с сумкой, куда сложила халат и
ночную рубашку. Состроив гримаску, сказала:
— Я чувствовала себя потаскушкой. — Покачала головой. — А девушка
очень мила.
— Но подобна огромному магниту. Все стрелки компасов в округе по¬
казывают точно на нее, и это не просто совпадение обстоятельств.
— Как-то в Майами я познакомился с одним типом, который выглядел
праведнее самого епископа, — отозвался Сэм. — Белоснежные седины —
вы таких и не встречали. Искренний взгляд, ну прямо святой. Не пил, не
курил, не греховодничал. Прилично одет. Абсолютно порядочный человек.
И порядочно наживался на пенсионерах, продавая им мифические могиль¬
ные участки на принадлежавшем ему болоте в десять акров.
Они еще немного поговорили ни о чем, потом Пол отвез Барбару в
мотель. Там он перебрался в шестой номер, поближе к Барбаре, и прошел
в ее коттедж. Все еще думая о происшедшем, Барбара заметила:
— Эта девушка, кажется, совершенно сознательно держалась так, что¬
бы я почувствовала себя ничтожеством.
— Вы ведь изображали ничтожество.
481
— Может, прорезался мой скрытый доселе талант.
— Интересно, как и когда она себя выдаст?
— Вряд ли. Если она так хитра, как вы твердите, то не попадется на
вашу приманку. Вы же сказали ей, что подозреваете ее. Теперь она надолго
затаится, не станет рисковать.
— Только если не совсем уверена в себе. А с чего ей быть неуверенной?
До сих пор все сходило с рук. У таких особ возникает комплекс неуяз¬
вимости.
— Каких особ?
— Неуравновешенных — слышат голоса, повинуются указаниям свыше.
Теперь получит инструкции, что делать с вами. Сейчас или немного погодя
Сэм зайдет в контору и проговорится, что вы отправились в мотель.
Энджи задумается и что-то решит. А потом свяжется с вами. И повод бу¬
дет абсолютно убедительным.
— Откуда такая уверенность, Пол?
— В случае с Джесом она не теряла ни секунды.
— Значит, просто выжидаем?
— С терпением полицейского или преступника.
— И как долго?
— Если нужно, до завтра — до полуночи.
— А потом?
— Потом что-нибудь придумаю, как ее подтолкнуть, заставить сделать
следующий шаг.
Глава 12
В половине одиннадцатого в кабинет Кимбера тихо вошла Энджи Пау¬
элл, закрыв за собой дверь, подошла к столу, села на стул и устремила
на Сэма застывший взгляд;
— Что-нибудь не так? — спросил он.
— Все не так, мистер Сэм.
— То есть?
Закрыв глаза и глубоко вздохнув, она отбросила волосы со лба.
— Я просто больше не могу работать у вас.
— Почему?
— У вас теперь новая женщина, моложе прежней, а та еще не остыла
в гробу. И сейчас вам нечем себя оправдать.
—г А при чем здесь вы?
Она печально смотрела на него.
— Я больше не вынесу этого, мистер Сэм. Все накапливается. Думаешь,
что стало проще; и, вдруг оказывается еще хуже. Вы были ко мне очень
добры. Но мне нужно уйти отсюда, прежде чем меня обяжут покарать вас.
Теперь до него сразу дошел смысл сказанного, и по спине Сэма пробе¬
жали мурашки. На лице ее не было раскаяния или смущения, только —
усталость и смирение.
482
— Энджи, детка, вы... покарали Луэлл?
— И Луэлл, и Джеса — обоих.
— Но почему? — прошептал он.
Теперь ее взгляд выразил удивление.
— Они же погрязли в грехах. Она и вас свела на греховный путь.
А Джее был обманщик и развратник. Вас я считала, мистер Сэм, просто
слабым человеком, но не испорченным. Вы украли у государства и собира¬
лись скрыться с ворованными деньгами для того, чтобы не расставаться
с той женщиной. А голос сказал мне, что вас можно спасти, если я уберу
с вашего пути искушение, устраню ту женщину и те деньги.
— Голос сказал...
— Мне было указано на них, — произнесла она с особой гордостью.
— Энджи, Энджи. Боже милостивый, вы даже не понимаете, что
сделали.
— Сегодня утром я смотрела на вас и опять увидела печать греха. Но
раз вы были ко мне добры, я должна уйти прежде, чем мне прикажут по¬
карать вас.
— Но вас нужно... отправить туда, где вы не сможете наносить людям
вред.
Она опять вздохнула:
— Если это неизбежно, что ж...
— Хотите, поедем сейчас к Харву Уэлмо, и вы расскажете о Луэлл и
Джесе?
— Мне все равно. Сегодня все почти безразлично, мистер Сэм. Но, по-
моему, вам следует взять те деньги.
— Где они?
— В пруду возле вашей дачи. Я их положила в канистру и .бросила ее
в воду. Могу показать место. Этот Станиэл, он догадался, что я караю
людей. Я сразу поняла, как только на него посмотрела. Если он подъедет
туда за нами, я передам деньги и расскажу вам обоим, как все происхо¬
дило. Мне не хочется говорить с Харвом Уэлмо. Мистер Сэм, если я рас¬
скажу все вам и мистеру Станиэлу, вы сможете потом передать это
Харву?
— Да. Энджи, вы понимаете, что натворили? Вы знали, что я.собирал¬
ся жениться на Луэлл?
— Разве от этого грех уменьшился бы? Позвоните, пожалуйста, этому
Станиэлу, пусть едет за нами. От него я. ничего не смогу скрыть.
— Может, и Харву сказать, чтоб, ехал за нами?
— Попозже. Чтобы я успела вам все рассказать.
Берясь за трубку телефона, он почувствовал, что ладонь вся* влажная.
Набрал номер комнаты Пола в мотеле, тот отозвался лишь после шестого
гудка.
— Это Сэм.
— Меня не было в номере^услышал звонок на подходе.
— Всё... все совпало.
483
— Голос у вас странный.
— Я и чувствую себя странно. Хочет все рассказать нам. На моей даче.
Деньги забросила в пруд. Отсюда езды минут сорок. Поедете по автостра¬
де номер двадцать девять, потом на третьем повороте свернете на просе¬
лок с пометкой — частная дорога. Там с вами встретимся.
— Через час, скажите ему, — вмешалась Энджи.
— Через час. Найдете дорогу?
— Барбару оставлю здесь.
— Пол, шериф тоже подъедет туда.
— Просто так... просто пришла и созналась?
— Просто так. До встречи на даче.
Сэм положил трубку, посмотрел на девушку — сидела тихая, покорная,
сложив руки на коленях.
— Они вам ничего не сделают, Энджи, — никто.
— Это же не мое личное дело, — пояснила Энджи, зевая. — Стоит мне
заговорить об этом, сразу начинается зевота. Мистер Сэм, прежде чем
звонить Харву, вам не хочется узнать, куда я положила оставшиеся деньги,
которые не поместились в канистре?
— И где же они?
Она махнула рукой назад.
— Спрятала в вашей квартире. Ни за что не найдете, если я не покажу.
Сэм, поднимаясь с кресла, подумал, что сможет поверить в дикую
реальность, если будет держать в руках хоть что-то из проклятых денег.
Может, тогда сумеет осознать весь этот ужас.
Энджи тоже встала, обратившись к нему:
— Будьте добры, при миссис Ниммитс держитесь как обычно. Рано или
поздно она узнает, но не сейчас. Думаю, спуститься мы можем на вашем
лифте. А Харву позвоните из квартиры.
Все еще потрясенный, он кивнул. Энджи, остановившись у своего стола,
взяла сумочку из соломки. Сэм открыл перед ней дверь, с ужасом отмечая,
что она, как обычно, ослепительно улыбнулась миссис Ниммитс.
Дверь закрылась.
— Так где же? Можете прекратить улыбаться.
— В ванной. И пожалуйста, мистер Сэм, не нужно грубить.
Они прошли в ванную, и Сэм обвел взглядом сверкающий белизной
кафель.
— Тут негде спрятать деньги.
— Ну что вы! Я сунула их за ту панель наверху. — Она показала на
широкую, покрытую кафелем полку. Сэм стоял рядом с ней.
— За панель? —■ удивился он.
Стремительно отступив назад, она сумочкой, держа ее за один конец,
ударила его сбоку по голове. В сумочке была запрятана плоская железная
гиря, которую она заранее вытащила из полотняного мешочка, — гирей
она пользовалась при нырянии. Около девяти часов она выходила из
конторы, чтобы забрать ее из машины, и положила в сумочку. Шатаясь,
484
Сэм Кимбер опустился на колени. Она ударила еще раз — точнее и силь¬
нее, и он растянулся на полу. Положив сумку на полку, она обошла тело
и открыла краны над огромной, глубокой ванной. Потом присела на кор¬
точки возле Сэма, потянулась к правому карману и, достав ключи, поло¬
жила их в сумочку. Со сжатыми губами, осуждающе оглядела ванную —
мистер Сэм так похвалялся ею, она слышала его шуточки о двухметровой
ванне и душевой кабинке, где поместились бы сразу три-четыре человека.
Она уверена, здесь разыгрывались настоящие оргии. Мистер Сэм лежал,
уткнувшйсь лицом в пестрый коврик, словно спящий, и казался моложе
и беззащитнее. Ее охватила печаль, сожаление, но слишком поздно для того,
чтобы менять ее приговор. Список велик, и предстоит сделать еще многое.
Ванна почти наполнилась, и Энджи, окруженная влажным паром и тиши¬
ной, ощутила первые, еще слабые волны наслаждения, трепет красной кобы¬
лицы, подавлявшие четкие представления Орлеанской Девы. Схватив Сэма
под мышки, она подтащила его к ванне; положив голову на край, а потом,
держа за ноги, перевалила тело в воду по всей длине ванны, лицом вниз.
Крепко сжимая его затылок правой рукой, погрузила голову глубоко в воду,
чувствуя, как по пальцам скользят пузырьки воздуха. Ей казалось, что все
произойдет скорее, чем с остальными, но он вдруг забился в резких судоро¬
гах, так что пришлось напрячь все силы, чтобы его удержать. И тут ее зали¬
ла горячая, сладостная волна беспамятства, унося куда-то вдаль... Постепенно
сознание возвращалось, дыхание успокаивалось, жар отступил, и она
осознала, что мистер Сэм уже давно недвижим. Убрав руку, она встала —
ноги у нее подкашивались, чувствовала себя одурманенной. Вытерев руку
толстым полотенцем, посмотрела вниз — тело чуть шевелилось, так как
вода еше колыхалась, и она подождала, пока поверхность ее не застыла.'
Потом, захватив сумочку, погасила свет, вышла из ванной и немного
посидела в гостиной, закрыв глаза, пока вновь не обрела силу. Затем вста¬
ла и, открыв дверь, улыбаясь, шагнула в приемную. Придержав дверь,
стоя лицом к гостиной, произнесла:
— Конечно, я передам ей, мистер Сэм.
Подошла к столу миссис Ниммитс:
— Мистер Сэм неважно себя чувствует, собирается немного поспать и
просит его не беспокоить. Мне он велел съездить к нему на дачу за кое-
какими бумагами, которые там оставил. А вы будете хранить его покой,
хорошо?
— Конечно, Энджи.
— Я возьму его машину.
— Хорошо, Энджи.
Энджи спустилась в общем лифте и прошла к стоянке сзади дома. Вы¬
нув из сумочки ключи Сэма, подогнала его огромный бежевый «крайслер»
к своему «рено». Открыв багажник, достала сумку с вещами, положила
в «крайслер». В сумке были приготовлены купальник, две маски, акваланг.
По дороге она заехала к Скотти — в его лавочку спортивных принад¬
лежностей.
485
— Ты получила отгул да еше машину шефа в придачу? — поинтере¬
совался он.
— Возможно, не на весь день. Как насчет регулятора?
— Почистил, настроил и проверил, все в порядке. Все бесплатно.
А заправку двух баллонов записал на твой счет. Давай помогу отнести.
Надо же, ты их несешь, будто они не тяжелее твоей сумочки. С кем ты
едешь поплавать?
— Пока одна, Скотти.
— Ты ведь хорошо знаешь, что это опасно!
— Я буду очень осторожна, Скотти, в самом деле.
— Смотри, Энджи. Сегодня у меня никого, давай я запру этот хлам
и поеду с тобой. Через минуту буду готов.
— Спасибо, не надо, — отказалась Энджи, заводя мотор, и, помахав
ему рукой, отъехала.
Машину вела на большой скорости. Подъехав к даче, вышла, открыла
ворота, снова сел за руль, завела машину через обширную рощицу до са¬
мого дома и, объехав его, остановилась на берегу десятиакрового пруда
Сэма. Уровень воды был высок, так что всего сантиметров на тридцать
не доходил до узкого дощатого причала на сваях. Аккуратно складывая
вещи, она разделась, натянула вылинявший голубой купальник. Вокруг зу¬
дела черная мошкара. Сумку с платьем и другими вещами забросила в ма¬
шину. Пристегнув акваланг, приладила пояс с гирей, надела ласты, подхва¬
тив маску, ковыляя, прошла в конец причала и тяжело села. Сполоснув
в воде маску, надела ее, настроила регулятор, взяла в рот загубник и, по¬
вернувшись спиной, прыгнула в пруд. Нырнув, огляделась в воде — она
'оказалась не такой уж мутной. В середине пруда, на глубине примерно в
четыре метра, видимость была вполне хорошая. У выступающего в воду
конца причала глубина достигала двух метров.
Когда все было проверено и осмотрено, она спряталась под причалом.
Нашла на дне бугорок, где смогла упереться ластами в ил, и теперь вода
доходила ей до плеч. Подняла маску на лоб, выпустила загубник. Оперлась
о сваю, придерживаясь за нее.
Так, в спокойном, терпеливом выжидании, Энджи пока перебирала ва¬
рианты, как поступить с сестрой Луэлл, когда она покончит со Станиэлом.
В ночной тишине можно спустить мистера Сэма в его личном лифте и су¬
нуть в машину вместе с чемоданом, который он давно приготовил. Если
передать сестре Луэлл, что ее ждет Сэм, она сразу прибежит. Ее можно
впихнуть в багажник вместе с Сэмом, живую или мертвую, там будет вид¬
но. В озере Ларра есть не меньше трех достаточно глубоких мест, к кото¬
рым на машине удастся подъехать почти вплотную. Мистер Сэм ведь соби¬
рался скрыться с какой-то женщиной.
Через пять минут после отъезда Станиэла из мотеля Барбара решила
пренебречь его указаниями. Как можно сидеть тут совершенно беспомощ¬
ной и бездеятельной, когда решается все запутанное дело. Просто сидеть,
486
ждать и думать, думать. Дверь приказал закрыть на замок и строжайше
запретил открывать кому бы то ни было.
Набрала номер телефона шерифа Уэлмо.
— Это Барбара Лоример. Я так рада, шериф, что застала вас.
— Слушаю.
— Я наняла некоего мистера Пола Станиэла, чтобы...
— Да, я знаю об этом, мисс Лоример. Что ж, если вам угодно бросать¬
ся деньгами таким образом...
— Шериф, может, мы можем поехать туда вместе?
— Куда, мисс Лоример?
— Ну на тот участок в лесу, который принадлежит мистеру Кимберу?
— На дачу Сэма? А зачем нам туда ехать?
— Разве Кимбер еше не звонил вам? Примерно полчаса назад он свя¬
зался с мистером Станиэлом. Потом он собирался позвонить вам, чтобы
вы подъехали туда. Энджела Пауэлл созналась, что убила мою сестру. И
мистера Гейбла. Что-то спрятала в пруду, и сейчас они едут на дачу, она
хочет показать место. А мистер Станиэл тоже подъедет туда. Шериф! Ше¬
риф Уэлмо!
— Я слушаю вас, мисс Лоример. И раздумываю, не перебрали ли вы
пару рюмок.
— Я не пьяна! И теперь я беспокоюсь, почему мистер Кимбер не позво¬
нил вам. Мистер Станиэл считает, что мисс Пауэлл какая-то... фанатичка
и она очень, очень опасна.
— Энджи Пауэлл?
— Умоляю вас, перестаньте вздыхать и сделайте что-нибудь. Я знаю,
что мистер Станиэл поехал вслед за ними.
— И Сэм Кимбер передал Станиэл у всю эту... эту информацию?
— Ну конечно!
— Дайте мне свой номер телефона. Я поговорю с Сэмом и перезвоню
вам.
Барбара нервно металась по комнате. Прошла целая вечность, пока не
зазвонил телефон.
— Мисс Лоример? С минуты на минуту за вами заедет мой человек.
— Вернетесь сюда, и поедем вместе посмотреть, что там творится.
— Мистер Кимбер не подтвердил то, что я говорила?
— Расскажу в машине, — буркнул Уэлмо и положил трубку. Выбежав
из номера, Барбара увидела возле административного здания полицейскую
машину, откуда как раз выходил человек в форме. Торопливо подойдя к
нему, она представилась, села, и они рванулись с места.
Шериф Уэлмо встретил их возле здания окружного суда и уселся рядом
с ней на переднем сиденье.
— Давай жми по двадцать девятке, Пит, — приказал он, захлопывая
дверцу. — Какая-то идиотская ситуация, мисс Лоример.
— Вы говорили с мистером Кимбером?
— Я говорил с миссис Ниммитс из конторы Сэма. Она сообщила, что
487
Сэм неважно себя чувствует и лег поспать. Что Энджи только что уехала
в его машине. Мисс Лоример, парни вроде Станиэла иногда все преувели¬
чивают и раздувают воображаемые доказательства.
— Пол совершенно не такой!
— Это пока их не прижмешь к стенке, тогда они идут на попятную.
— Доктор Нил сказал Полу Станиэлу — он вполне допускает, что де¬
вушка опасна.
— Станиэл сказал вам, будто Нил так считает. А это вовсе не означает,
что Нил в действительности говорил ему такие веши, мисс.
Она возмущенно обернулась к нему.
— Мистер Станиэл выдумал и то, что результаты вскрытия Джеса
Гейбла выглядят очень странно?
Уэлмо нахмурился.
— Кое-кто здесь слишком много болтает.
— Вы пытались побеспокоить Сэма Кимбера, попросили его подтвер¬
дить мои слова?
Уэлмо взял микрофон с приборной доски.
— Здесь третий, говорит третий. Хорошо слышишь, Генри? Прием.
— Слышимость отличная, шеф.
— Как ты думаешь, Генри, Билли уже доехал в контору Кимбера? Прием.
— Сейчас уже наверняка там, шеф.
—■ Так ты туда звякни, прикажи Билли разбудить Сэма, мне плевать,
что он спит, и соедини Сэма со мной как можно скорее. Прием.
— Слушаюсь, шеф.
— Прием окончен, — рявкнул Уэлмо, бросая трубку.
— Нельзя ли ехать побыстрее, — попросила Барбара.
— Если увеличим скорость, мисс, сразу окажемся вне досягаемости этой
проклятой, отжившей век рации. Три года подряд даю заявку на современ¬
ное оборудование, а окружной комиссар каждый год урезает смету.
В полном молчании они катились дальше по черной ленте автострады
номер двадцать девять.
— Вызываю третьего, вызываю третьего, — ожила рация. — Как
слышно, шеф?
— Слушаю, Генри. Прием.
— Шеф, Билли туда вломился, но Сэма уже никто не разбудит. Черт
меня побери, Сэм Кимбер в полном облачении лежит утопленный в
собственной ванне. Возвращайтесь сюда как можно скорее, шеф.
Шериф молча бросил трубку.
— Прибавь газу, Пит, и как следует, — проворчал он. От резкого рывка
голова Барбары откинулась назад.
Пол Станиэл, заметив машину Кимбера за домом возле большого пру¬
да, припарковался рядом. Выйдя, очутился в спокойной тишине, нарушае¬
мой лишь чириканьем птиц или далекими криками лягушек. Прихлопнул
москита на шее.
488
— Сэм! — закричал он. — Эгей, Сэ-эм!
Никакого ответа. Обошел вокруг дома — все окна и двери заперты. По¬
стучал кулаком в заднюю дверь — полная тишина. Вернувшись к машине,
несколько раз нажал на клаксон. Глядя на пруд, стал размышлять, что де¬
лать. К узкому причалу была привязана лодчонка, полная воды. По бере¬
гам росла высокая трава, но вода казалась чистой.
Тишина приобретала зловещий оттенок. Похоже, с Сэмом Кимбером
что-то случилось, может, лежит где-то на дне пруда.
Он прошел в конец деревянных мостков, вгляделся в воду. Какая-то ры¬
бешка гонялась за добычей.
Станиэл повернулся, и тут его спугнул всплеск под мостиком. Не успев
опомниться, почувствовал, как что-то схватило его за щиколотки, и ноги под¬
косились. Ударившись о доски, он тяжело плюхнулся в воду, пытаясь ухва¬
титься за причал, но его относило в сторону. Попробовал освободить ноги,
но его ташили к центру озера. Извернувшись, он увидел над водой маску,
намокшую темно-золотистую гриву, лавандового цвета глаза за стеклами оч¬
ков, сузившиеся, настороженные. Она по-прежнему держала его ноги мертвой
хваткой. Попробовал дотянуться до нее — она разжала руки. Но стоило толь¬
ко рвануться к ней, снова обхватила его лодыжки, увлекая к середине водоема.
Три раза он кидался на нее, трижды отпускала руки, и каждый раз мо¬
стик все отдалялся. Схватив его ноги снова, она потащила Пола в глубину.
Под водой он попытался схватить ее за кисти, и опять она разжала руки.
Вынырнув на поверхность, глотнул воздуха, но его опять потянуло в воду.
И тут он понял, как Энджи утопила Луэлл Хансон, не оставив на ней ника¬
ких следов. Это одностороннее сражение могло иметь только один ис¬
ход — изнеможение, паника и смерть.
Вынырнув в очередной раз, вдохнув поглубже, он сам обрушился на нее
в глубине. Ухватился за край какой-то тряпки, протянул вторую руку, но
она ускользнула. С открытыми глазами в сером сумраке он силился дотя¬
нуться до нее, но стоило разглядеть ее, как она ускользала, описывая кру¬
ги — грациозная, увертливая и недоступная, словно акула. С ластами она
была гораздо подвижнее, к тому же ему мешала одежда. Продирась на¬
верх, к воздуху и свету, он с отчаянием думал, что у него столько же шан¬
сов уцелеть, сколько в схватке с акулой.
И опять все повторилось: рывок на поверхность, глоток воздуха, и сно¬
ва его увлекают под воду, раз от разу все глубже. Отчаянным усилием во¬
ли он стискивал зубы, чтобы не наглотаться воды. Берег был уже далеко.
Наконец в очередное погружение он не выдержал, разомкнул губы, и в лег¬
кие хлынула вода.
Теряя сознание, Пол как будто погружался в сон и, словно видя себя
со стороны, отметил, что она, плотно прижавшись, обхватила его и твер¬
дые пальцы вонзились ему в спину. Крепкие, гладкие ноги обвились вокруг
его бессильных, обвисших конечностей. В неясном желтом свете, помутнен¬
ным взором он фиксировал, как она, запрокинув странное, дикое лицо, при¬
держивая его тело, трется о него бедрами в отвратительной, безумной
489
пародии на сексуальный акт. Потом оставит его здесь и отправится за Бар¬
барой. Он подтянул вверх свою правую руку и, собрав остаток сил, ребром
ладони ударил по запрокинутой шее, и ее отнесло в сторону. Кашляя, за¬
дыхаясь, глотая и выплевывая воду, он рвался к свету; вынырнув, увидел
вдали дощатый мостик, поплыл к нему.
Она выскочила почти в метре от него, фыркая, мечась, словно огромная
раненая рыба. Маску, наверно, потеряла, и лицо было открыто — нечело¬
веческое, дикое, безумное. Закусив загубник, она кинулась к нему и, схватив
за руки, стащила под воду. Пол успел ухватиться за пристегнутый ремень
акваланга, подтащил к себе — разорванный купальник обнажил грудь — и
выдернул загубник. Оба сплетенных тела вынырнули, забарахтались, а по¬
том она стащила его вниз, в темноту.
Сопротивляясь толчкам, нажиму на ребра, он, кашляя, задыхаясь, из¬
вергал из себя воду, стараясь сказать им, чтобы кончали. Наконец нажим
исчез. Отдышавшись, он повернулся на бок и, открыв глаза, увидел перед
собой грязное, испуганное лицо Барбары, полное сострадания и волнения.
Она ласково погладила его по щеке, пробормотав несколько слов, из кото¬
рых он разобрал лишь одно — «дорогой». Попытался сесть — удалось —
и хрипло сказал Барбаре:
— А на этот раз как вы ухитрились вымокнуть?
Рядом вырос шериф Уэлмо, изумленно и хмуро крутя головой:
— Когда мы еще подъезжали, она увидала вас обоих в схватке. Я и
дверь не. успел открыть, а девчонка пулей рванулась вон. Когда вы погру¬
зились, она уже прыгнула с мостика. В жизни не видел, чтобы человек
мчался в воде с такой скоростью. Клянусь, подняла такие волны, что они
прямо бухали в берег.
— С вами все в порядке, Пол? Все хорошо? — заботливо повторяла
Барбара.
Он отряхнулся, как мокрый пес, чувствуя слабый озноб.
— Собиралась меня утопить.
— По привычке, — заметил Уэлмо. — Сэма тоже утопила.
— Здесь? — упавшим голосом спросил Пол.
— Нет. Именно в той огромной, сделанной по заказу ванне, которой
он так гордился.
— Где Энджи?
Вон она, — показал Уэлмо.
.Пол попытался встать, Уэлмо и Барбара помогли ему. Выпрямившись,
он опять содрогнулся от приступа кашля, поддерживаемый шерифом и де¬
вушкой. По лицу его катились слезы; Протерев глаза и оглядевшись, он
увидел лежащую на земле Энджи Пауэлл — руки ее были привязаны к
молодому деревцу, в стороне валялся акваланг. Купальник сверху был ра¬
зорван, свисали остатки креплений от баллонов, одна ласта еще держалась
на ноге. Мокрые пряди. залепили лицо, сквозь которые сверкал один
глаз — яростное око пойманного, хищного животного.
490
К ней подошел помощник шерифа с простыней в руках.
Уэлмо проворчал:
— Пит, мне начинает надоедать, как ты крутишься вокруг и пялишься
на нее.
Сплюнув, тот замямлил:
— Но ведь нужно...
— Глупости. Доложу вам, Станиэл, вытащить ее на берег — это была
нелегкая работа.
— И как вы справились?
— Подплыли на этой старой лодке туда, где вы сражались. Два раза
пришлось трахнуть ее по голове, чтобы втащить в лодку; Вас тогда мисс
Лоример уже отволокла к берегу. Пит пошел делать вам искусственное ды¬
хание, а я как раз снимал с нее акваланг, когда Энджи пришла в себя, пару
раз куснула меня, хотела бежать, но подоспел Пит. Она и его покусала,
да еще в лицо врезала, прежде чем мы повалили ее на землю.
Пит, осторожно склонясь, опять попытался прикрыть ее простыней —
она метнулась навстречу, послышалось клацанье зубов. Пит отскочил.
— Пора возвращаться, Пит, — объявил Уэлмо. — Ты же достал из ма¬
шины дубинку, тюкни ее еще разочек.
Пит, нерешительно взвесив на руке дубинку, беспомощно, оглянулся.
Вздохнув, шериф приблизился к нему. Барбара отвернулась. Забрав дубин¬
ку, Уэлмо склонился и чуть ли не бережно, легонько стукнул Энджи за
ухом. Закатив глаза, она распласталась на траве. Вдвоем они отвязали ее
от дерева, завернули в простыню и, втащив в зарешеченный* кузов, надеж¬
но привязали к скамье.
Через пять минут три машины направились к городу. Уэлмо вел машину
Кимбера, Пит — полицейское авто, Барбара села за руль седана Пола.
Станиэл, закрыв глаза, откинулся на спинку сиденья возле Барбары.
— Я уже решил, что она меня прикончит.
— И я тоже... так думала, — прошептала она.
— Она пряталась под причалом, стащила меня за ноги.
— Ужас!
— Вы приехали сразу за нами?
— Не знаю, я ни о чем не думала. Кинулась в воду, добралась до вас
и потащила к берегу.
-Как?
— Не представляю. Она старалась захватить, нас, пришлось отбиваться.
А потом подоспела лодка. Ужасно, она вовсе не была похожа на человече¬
ское существо. ;
— Но все равно это человек. Не надо .было бить ее по голове.
• — Мы же не могли им помешать.
— Но мы и не пытались.
— Я во всяком случае и не хотела пытаться, — сурово объявила
Барбара.
Доктор Руфус Нил ждал их в больнице. Сделав уколы успокоительного
491
Энджи, приставив к ней сиделку, он осмотрел Станиэла, назначил лекар¬
ства и велел лежать в мотеле.
— Вечером я загляну к вам. Приходится опасаться воспаления легких
или какой-нибудь инфекции, Станиэл. Присмотрите за ним, мисс Лоример.
Нужен хороший уход, чтобы...
— Доктор! Доктор Нил! — Оглушительный, рокочущий голос миссис
Пауэлл заполнил коридор. Ее могучая фигура возникла в дверях. — Что
за бессмыслицу мне здесь рассказывают? Выдумывают что-то об Энджи.
Hie моя девочка? Кто посмел обидеть мою детку?
Доктор Нил очень медленно, очень любезно шагнул ей навстречу:
— Кто ее обижает? Из нас — никто, Мери. Это ты ее обидела когда-то
очень, очень давно.
Доктор Нил заехал в мотель часов в девять. Выглядел очень усталым.
Присев на постели Пола, он горестно покачал головой.
— Какой переполох! Какой мерзкий скандал! Весь город будет гудеть
всю неделю. Несколько месяцев! Как бы то ни было, мне удалось заста¬
вить ее говорить спокойна Не разумно — только спокойно. Все записали.
Помощник шерифа заверил протокол, позвали еще кого-то, чтобы выяс¬
нить, выдержит ли Энджи процесс. Я-то думаю, что нет. Надеюсь, они
и не захотят довести дело до суда.
— Что с ней будет? — спросила Барбара.
— Неспособность отвечать за свои действия — понятие очень широкое;
можно включить в него массу вещей. Скорее всего; объявят это классическим
примером чего-нибудь, как только придумают подходящее название. Но глу¬
пой ее не назовешь. Задумано было так, будто Сэм уехал с вами, мисс Лори¬
мер. И никто никогда не обнаружил бы ни тела Станиэла, ни его машины.
Не было бы пяти убийств. Было бы пять наказаний — кара за грехи.
— Но вы ведь догадались бы, — возразил Пол.
— Может, я и догадался бы. Но тогда, возможно; она убила бы и меня.
Если вы однажды решитесь на покарание грешников, придется, наверно, вы¬
чистить весь мир. Что? Избавилась от троих, пока удача не отвернулась. Уэл-
мо говорит, что стало бы четверо, если б вы не встряхнули ему мозги.
— Или пятеро, — заметила Барбара, нахмурясь. — Мне следует ее не¬
навидеть, а я не могу. Получается так, словно Луэлл убило молнией.
— Она явилась на свидание первая. Договорились о встрече, что-то по¬
требовалось обсудить. Энджи оставила машину в стороне, надела акваланг
и, спрятавшись под водой, поджидала, когда ваша сестра решит попла¬
вать. А потом просто стащила ее на дно. Затем, забрав ключ от ее кварти¬
ры, вернулась к машине, проехала через лес и вернулась в контору. Уложи¬
лась в обеденный перерыв. Ночью забрала из ее квартиры те деньги. Вы¬
лезла через окно, когда родители заснули.
— А деньги где?
— Отвезла в лес и сожгла. ТЪердит — это были грязные, греховные
деньги. Беднягу Джеса Гейбла стиснула до бесчувствия, потом сунула ему
492
руку под ребра, сдавила сердце, затем сунула в машину и влезла обратно
в свою комнату через окно. Сэма Кимбера стукнула по голове сумочкой,
в которой была железная гиря, и утопила в его же ванне. Уверяет, что
выполняла свое предназначение, определенное свыше.
Нил опять тяжело вздохнул.
— Могу подвести итог всей истории. Она была вынуждена бороться с
чем-то внутри себя и вымешала все зло на людях.
— Как она себя чувствует сейчас?
— Спокойная, расслабленная. Не знает, что ее ждет, да это ее и не во¬
лнует. У этой девушки милый, приятный характер.
— Все ее любят, — продолжал Станиэл. — Все любят Энджи.
—■ Приехали уже репортеры из Майами и Джэксонвилла, — сообщил Нил.
— Мне пришлось сказать администратору, чтобы не соединяли с нашим
номером, — сказала Барбара. — Не знаю, что говорить. А что я могу ска¬
зать? Позвонила маме и тете, рассказала все. Они хотят знать — почему?
Никакого «потому» не существует. Вроде авиакатастрофы, или переверну¬
лась машина. Жизнь порой бывает непредсказуемой, не знаешь, когда и
где тебя застигнет. Что поделаешь.
Голос ее оборвался.
— Дать вам какие-нибудь таблетки? — забеспокоился Нил.
Содрогнувшись, она взяла себя в руки, выпрямилась.
— Нет, спасибо. Со мной все в порядке.
Нил вскочил.
— Ладно. Номер мой у вас есть. Если поднимется температура или ста¬
нет трудно дышать, позвоните. Что? Вот и хорошо.
В полночном сне Станиэл снова задыхался в желтой глубине; вокруг
него неустанно кружит оранжево-коричневая девушка, нагая, без акваланга,
с развевающимися волосами. Лицо у нее бесстрастное, отрешенное, она
скользит, как угорь, помогая себе резкими движениями сильных ног, из
раскрытого рта вырываются воздушные пузырьки.
Он проснулся от собственного выкрика. На абажур небольшой лампы
в углу комнаты было наброшено полотенце. Барбара поднялась с кресла
и, приблизившись, положила ему на лоб ладонь.
— С вами все в порядке? — спросила она шепотом.
— Просто приснилось что-то.
— Как дышится?
Он дважды глубоко вздохнул.
— Нормально. Вам не стоит здесь оставаться.
— Лучше еше посижу, мне не трудно. Спите, Пол.
Она вернулась в кресло.
'т- Я все думаю об одной смешной вещи. Очень странной.
— О чем?
— Когда я уже решил, что пришел конец, охватила меня такая...
злость... Хотел крикнуть ей: «Не теперь! Не сейчас, когда я такой...»
493
— Какой, Пол?
— Обманщик. Потому что занимаюсь не тем, на что я способен.
Возможно, многие люди думают так же. Мне казалось, что стану
заниматься прежним ремеслом. Занимаюсь. Но это такая же ситуация, как
если моряк по призванию наймется капитаном частной яхты. На
следующей неделе, возможно, мне придется расследовать тяжбу из-за
автоаварии и выяснить, носит жалобщик гипсовый ошейник потому, что
хочет выжать деньги, или он в самом деле ранен. Не знаю, мне просто
показалось ужасно несправедливым — умереть, не сделав то, чего хочется.
— Значит, нужно менять работу.
— Наверное... пожалуй.
— Благодаря Энджи?
— Что ж, можно сказать и так.
— Попытайтесь заснуть, Пол.
Когда он опять проснулся, в комнату сочился рассвет. Барбара стояла
у окна.
— Барбара?
Резко повернувшись, она подошла к нему. Когда пробовала ладонью
лоб, он обхватил руку и мягко притянул к себе, заставив сесть на постель.
— И еще кое о чем я подумал. Теряя силы, подумал о вас. И сразу
пришел в себя и решился на последнюю попытку.
-Да?
— Вот тогда я понял, что вы — моя судьба. Но кто знает, что
чувствуете вы...
Ее рука долго покоилась в мужской ладони. Потом она, вздохнув и
наклонясь, мягко коснулась его губ. Он гладил ее по спине, а она, дрожа
и крепче прижимаясь к его груди, все глубже погружалась в сладкий
поцелуй. Затем, прильнув щекой к его лицу и опять вздрогнув, сказала:
— Теперь !тебе ясно, что чувствую я.
— Барбара, родная, это не просто...
Она прикрыла его рот ладонью:
— Не хочу никаких обязательств. Не хочу ни о чем думать. Во всяком
случае не сейчас.
Снова поцеловав его, она громко, торжествующе засмеялась:
— Посмотри-ка, что я выловила из воды. Ты хорошо себя чувствуешь?
— Никакой лихорадки.
— Это немедленно нужно исправить, — шепнула Барбара.
В сероватом рассвете он видел, как она встала и, немного отвернув¬
шись, начала раздеваться — спокойно, без подчеркнутой стыдливости или
вызова. В серебристом свете выражение лица было задумчивым, с налетом
печали, губы изогнуты в нежной улыбке. Обернувшись, сделала
нерешительный шаг, а потом сразу кинулась в его раскрытые объятья —
великолепная, изумительная, благороднейшая женщина,* ожидающая от
него сейчас и навеки только безоглядной и добровольной преданности.
СОДЕРЖАНИЕ
СЛЕД ТИГРА
Роман
Перевод с английского И, Почиталина
5
МЫС СТРАХА
Роман
Перевод с английского С Марченко
121
КАПКАН НА «ВОЛЧЬЮ СТАЮ»
Роман
Перевод с английского С Манукова
235
УТОПЛЕННИЦА
Роман
Перевод с английского Я. Ромадиновой
373
Литераттрао-художествениое нздднне
Макдональд Джон
СЛЕД ТИГРА
Детективные романы
Vt/щкпр И, £ Попова
Художественный редактор А И. Моисеев
Техшпесай ред актор Л\ И. Витушкшш
Корректор Я. А Филатова
ЛР N1 070243 от 21.11.1991 г.
Подписано к печати с оригинал-макета 17.01.94.
Формат 60X84'/i«. Бумага книжно-журнальная оф¬
сетная. Гарнитура «Таймс». Печать офсетная. Уел.
печ. л. 32,55. Уч.-иэд. л. 43,95. Тираж 50 000 экз.
Заказ № 2421. С008.
ТОО «Россия — Великобритания». 170000, Тверь,
ул. Советская, 32.
Тсргово-ж
127018, Москва, Октябрьская уж, 18
Тверской ордена Трудового Красного Знамени
.50-*™ СССР