<
-

ИСТОРИЧЕСКАЯ БИБЛІОТЕКА
I■<
-J
1' 'AV-x
-
'
;■
РЕВОЛЮЦІОННЫЙ
ТРИБУНАЛЪ
Bl ЭПОХУ ВЕЛИКОЙ ФРАНЦУЗСКОЙ РЕВОЛЮЦІИ
Воспоминанія современниковъ и документы
Редакція проф. Е. В . ТАРЛЕ
Часть первая
ННш-Иссмй.ЙЕ&т
Рч>ІІЧ»І1і»І I
„.„„■■.■а,
Г
Издательство „БЫЛОЕ“

БЫ ЛОЕ
ИСТОРИЧЕСКАЯ БИБЛІОТЕКА
Печатаются и готовятся къ печати:
Изъ серіи „1 марта 1881 года“.
1. А . И. Желябовъ. Матеріалы для біографіи и характе­
ристики. Его показанія и заявленія. Письма. Воспоминанія о
немъ Современниковъ. -
~
'
........ t
"
2. С. Л. Перовская. Біографическій очеркъ. Показанія.
Воспоминанія о ней.
3. Н. И. Кибальчичъ. Матеріалы для біографіи и характе­
ристики. Его показанія и заявленія. Его проектъ воздухопла­
вательнаго аппарата.-
.
4. И. I. Гриневицкій. Воспоминанія о немъ.
5. Веся Гельфманъ. Біографическій очеркъ В. И . Іохель-
сона съ приложеніемъ' показаній и заявленій Геси Гельфманъ.
6. Прокламаціи и воззванія, изданныя въ связи съ дѣломъ
1-го марта 1881 года.
7. Владимиръ Соловьевъ и 1 марта 1881 года. По неиз­
даннымъ даннымъ.
Изъ серіи „Рабочіе—соціалисты“.
3< ';
1. Жизнь русскаго рабочаго полвѣка тому назадъ. Авто­
біографія рабочаго соціалиста Герасимова.
х.
2. Ткачъ Петръ Алексѣевъ и его рѣчь.
,•
3. Степанъ Халтуринъ и «Сѣверно-русскі рабочій .Союз^»
Изъ серіи „Декабристы“.
1. 14 декабря 1825 года на Сенатской площади. Разсказы
участниковъ.
2. Возстаніе Черниговскаго полка. Разсказы участниковъ
и воспоминанія.
3. К . Ѳ. Рылѣевъ. Воспоминаніе о немъ И. А . Бестужева
4. П. И. Пестель. Біографическій очеркъ Н. П. Сильванскаго
5. П . Г . Каховскій. Эпизодъ изъ исторіи декабристовъ
П. Е . Щеголева.
6. И. И. Сухановъ, крайній лѣвый въ движеніи декабри­
стовъ. Біографическій очеркъ Й. И . Горбачевскаго.

БЫЛОЕ
ИСТОРИЧЕСКАЯ БИ1
о
Q
О
------------------------- ------------------------------ рг__ _ ____
: 1 Ц ‘ д Революціи Запада
и..«—.—--------
---
-s o s<---
РЕВОЛЮЦІОННЫЙ
ТРИБУНАЛЪ
ВЪ ЭПОХУ ВЕЛИКОЙ ФРАНЦУЗСКОЙ РЕВОЛЮЦІИ
В.\ТАРЛЕ
ЦІЯ ПрОФ.
Сентябрьскіе дни 1792 года—Секціи—Наростаніе террористическихъ настроеній
учрежденіе революціоннаго трибунала—Дѣло Шарлотты Кордэ—Процессъ
Маріи Антуанетты—Казнь жирондистовъ—Контръ-революціонныя
Воспоминанія современниковъ и документы
рѣчи—Законъ і'4 Фримэра.
Издательство „БЫЛОЕ“, Петроградъ
>М8

ПЕТРОГРАДЪ,
НИКОЛАЕВСКАЯ 82,
2022035924

ПРЕДИСЛОВІЕ.
Какъ извѣстно, эпохою террора называются обыкновенно
1793-1794 годы, — точнѣе, время отъ паденія жирондистовъ
(31 мая 1793 г.) до паденія Робеспьера (9 тѳрмидора-27
іюля 1794 г.). Нѣкоторые изслѣдователи склонны считать на­
чаломъ террора сентябрьскіе дни 1792 года (избіеніе толпою—
при попустительствѣ властей—политическихъ арестантовъ въ
парижскихъ тюрьмахъ); другіе относятъ начало этой грозной
годины къ 13 октября 1793 года, когда конвентъ постановилъ
отсрочить введеніе конституціи въ дѣйствіе и замѣнить ее
«революціоннымъ правительствомъ», иными словами,—факти­
ческой диктатурою комитета общественнаго спасенія. Относи­
тельно конечной даты разногласій нѣтъ. Робеспьеръ былъ душою
террористической системы и—(особенно послѣ убійства Марата,
13 іюля 1793 г.) —главнымъ вдохновителемъ террора; когда
Робеспьеръ 9 термидора (27 іюля 1794 г.) былъ объявленъ
внѣ закона и на другой день казненъ, то сразу рухнула вся
террористическая система, достигшая своего апогея именно въ
послѣдніе два мѣсяца жизни и владычества Робеспьера.
Въ предложенной книгѣ читатель будетъ поставленъ лицомъ
къ лицу съ документальными свидѣтельствами и показаніями
современниковъ, относящимися къ этой памятной эпохѣ. Въ за­
дачи редакціи не входило дать исторію террора въ эпоху фран­
цузской революціи; редакція только желала дать читателю, уже
знакомому, хотя бы въ главныхъ чертахъ, съ исторіей револю­
ціи, возможность услышать голосъ тѣхъ, кто переживалъ самыя
событія, ознакомиться не съ разсужденіями историковъ, а съ
нѣкоторыми источниками, которые, несмотря на весь захватываю­
щій интересъ, остаются обыкновенно внѣщоля зрѣнія широкихъ

4
круговъ читающаго общества. Но все же нѣтъ возможности не
предпослать предлагаемому матеріалу хоть нѣсколько словъ объ
исторической сущности французскаго террора. Двѣ школы до
сихъ поръ страстно спорятъ по поводу террора. -
Одна (Тэнъ,
Мортимеръ Терно,—въ новѣйшее время Валлонъ, Жоржъ Ле-
нотръ) смотритъ на терроръ, какъ на систему, пущенную въ
ходъ якобинскимъ меньшинствомъ для того, чтобы поработить
большинство націи, не раздѣлявшее ихъ взглядовъ; къ этой
системѣ пристроились затѣмъ всевозможные карьеристы, пре­
ступные элементы, темный сбродъ, любители чужой собствен­
ности, понимавшіе, что только подавивши всякую обще­
ственную самодѣятельность животнымъ страхомъ, они могутъ
держаться у власти. Другая шко'ла (въ срединѣ XIX вѣка
Луи-Бланъ, въ новѣйшее время Оларъ, Альберъ. Матьезъ),
признавая и наличность преступныхъ и карьеристическихъ
элементовъ среди руководителей и представителей террора,
въ то же время рѣшительно указываетъ на неисторичность и
необоснованность огульнаго отрицанія какихъ - либо, пусть
ошибочно - понятыхъ, но все же государственныхъ мотивовъ
въ созданіи и проведеніи этой системы. Историки этой школы
говорятъ, что терроръ возникъ, когда вся Европа шла походомъ
на Францію, когда Вандея, Ліонъ, Тулонъ подымали знамя
возстанія, когда сплоченные и могущественные кадры духовен­
ства цѣликомъ перешли въ лагерь контръ-революціи: они
говорятъ, что терроръ былъ порожденъ прежде всего патріо­
тизмомъ, желаніемъ отстоять свою родину отъ пруссаковъ,
австрійцевъ, сардинцевъ, англичанъ, со всѣхъ сторонъ напав­
шихъ на страну. Слово «революціонеръ» и слово «патріотъ»
были синонимами въ тѣ годы во Франціи, и дикія жестокости
террора въ глазахъ темной массы были отвѣтомъ на попытки
иностранцевъ и «измѣнниковъ» расчленить страну. Умалчивать
обо всемъ этомъ и только говорить объ убійствахъ и казняхъ
террора такъ же неосновательно, какъ, напримѣръ, изображать
лишь одного бойца, забывши изобразить другого: конечно,
получится картина буйнаго сумасшедшаго, поражающаго кула­
ками воздухъ. Такъ говорятъ историки этой школы.
Если бы историки этой школы одновременно больше под­
черкивали также губительнѣйшую роль, сыгранную безчислен-

5
ными темными и опредѣленно преступными элементами, при­
строившимися къ террору,—то ихъ концепцію можно было бы
признать болѣе подтверждаемой фактами, чѣмъ воззрѣніе первой
школы. Но тѣ, кто не желаетъ ни оправдывать, ни обвинять
террористовъ, а желаетъ понять ихъ,—тѣ должны упрекнуть
обѣ школы въ невниманіи къ очень важному фактору револю­
ціонной исторіи: терроръ проводился не только для того, чтобы
напугать и уничтожить внутреннюю политическую оппозицію,
не только для того, чтобы установить желѣзную диктатуру для
отпора внѣшнему непріятелю, но и для того, чтобы осуществить
такъ называемый «законъ о максимумѣ»,—другими словами,
чтобы поддержать таксацію, наложенную на всѣ предметы по­
требленія 29 сентября 1793 года. Другая черта, которая тоже
слишкомъ часто остается внѣ должнаго вниманія историковъ,
заключается въ томъ, что настроеніе голодныхъ, озлобленныхъ,
подозрительныхъ городскихъ массъ еще съ 1791 года, особенно
же съ 1792 г., съ начала войны, неудержимо толкало якобинцевъ
на путь кровавыхъ эксцессовъ и репрессій. Вотъ почему нѣтъ
возможности говорить о террорѣ систематическомъ, другими
словами, о революціонномъ трибуналѣ, не упомянувши пред­
варительно хотя бы о сентябрьскихъ убійствахъ 1792 года,
т. е . о террорѣ, лишенномъ даже тѣни законности. .
Читатель, поэтому, прежде всего ознакомится съ нѣкоторыми
показаніями, касающимися сентябрьскихъ дней.
Ниже читатель найдетъ списокъ источниковъ и литературы,
относящихся къ революціонному трибуналу и, вообще, къ эпохѣ
террора. Самымъ лучшимъ собраніемъ документовъ, относящихся
именно къ революціонному трибуналу, является до сихъ поръ
шеститомная монографія Валлона: это, по существу, не столько
изслѣдованіе, сколько именно собраніе документовъ. Много
даютъ и другія изъ обозначенныхъ ниже изданій,—особенно
изъ числа первыхъ пятнадцати. Условія составленія книги въ
Петроградѣ заставили пользоваться на ряду съ изданіями доку­
ментовъ и мемуаровъ эпохи также документами, приводимыми
въ полномъ видѣ въ тѣхъ или иныхъ трудахъ, которые воз­
можно было добыть въ нашихъ книжныхъ хранилищахъ. Между
прочимъ пришлось воспользоваться и названной ниже книгою
Biré, которая является, конечно, не источникомъ,—но умѣло

6
и талантливо подобранной компиляціей по источникамъ въ
формѣ дневника воображаемаго современника террора.
Величественная и кровавая эпоха, пережитая Франціей,
оставила слѣды свои во многихъ и многихъ документахъ.
Далеко не всѣ они изданы и, если этой книжкѣ суждено
потребовать другого изданія, то она будетъ дополнена нѣкоторыми
данными, болѣе выпукло, болѣе разносторонне и безпристраст­
но характеризующими разсматриваемый періодъ.
Въ заключеніе редакція приводитъ названія изданій, лег­
шихъ въ основу предлагаемой книжки.
Переводъ исполненъ А. А. Овсянниковымъ, Г. А. Дюпер-
рономъ, М. В. Тарновскою, М. Френкелемъ.
Редакторъ—Е. Тарле.
БИБЛІОГРАФІЯ.
Dictionnaire des individus envoyés à la mort judiciairement, révolu-
tionnairement et contre-révolutionnairement pendant la Révolu­
tion, particulièrement sous le règne de la Convention Nationale.
Par L. Prudhomme. T. 1. 2 . Paris, 1796, 8°. (Histoire générale dos
crimes commis pendant la Révolution Française).
Camille Desmoulins. Le vieux Cordelier. Paris (Ebrard), 1834, 8° (второе
изданіе).
Collection complette (sic!) du Moniteur Universel de Paris. Deuxième Pé­
riode. Milan (J. P. Giegler), vol. 14 (1805)-24 (1806), 8°.
Bûchez et Roux. Histoire parlementaire de la Révolution Française.
Paris (Paulin), 1837, 8°, vol. 34, 35.
Wallon, H . Histoire du Tribunal Révolutionnaire de Paris. Paris, 1880,
8°, 6 vol.
Moore, John. Journal durant un séjour en France. Vol. 1. 2. Philadelphie
(M. Carey), 1794, 8°. Перепечатано также въ Revue de la Révolu­
tion, T.T. 7 и 8, 1886.
Documents pour servir à l’histoire de la Révolution Française. Sous la
direction de Ch. d’Héricault et de G. Bord. Paris (Santon), 1885, 8°.
Vaissière, P. de. Lettres d’Aristocrates. 2-me édition. Paris (Perrin), 1907,8°.
Dauban. Les prisons de Paris pendant la Révolution. Paris 1870, 8°.
Mortimer-Ternaux. Histoire de la Terreur 1792—1794. Paris (Michel-
Lévy), 1863—1869, 8°, 7 vol.
Actes des Apôtres, 112, 115—132, 137—153, 179—198, томъ 146.
Dauban, C. A. Paris en 1794 et en 1795. Paris (H. Plon), 1869, 8°.

7
Biré, Edm. Journal d’un bourgeois de Paris pendant la Terreur. Vol.
1—4 . Paris (Perrin), 1895, 8°.
Bliard, Pierre. Fraternité révolutionnaire. Paris (Emile-Paul), 1908, 8°.
Lockroy, Ed. Journal d’une bourgeoise pendant la Révolution. Paris
(Calmann-Lévy), 1881, p. 8°.
Lenôtre, G. La Guillotine pendant la Révolution. Paris (Perrin), 1893, 8°.
Chéreau, Ach. Guillotin et la Guillotine. Paris, 1870, 8°.
Lenôtre, G. Paris révolutionnaire. N -lle édition. Paris (Perrin), 1903, 8°.
Biré. La légende des Girondins. Paris-Bruxelles-Genève (Société de la
Librairie Catholique), 1881, 8°.
Savine, A . et Bournand, F. Le 9 Thermidor. Paris (Louis-Michel), 1905,8°.
Legrand, Léon. L’Hospice national du Tribunal Révolutionnaire. („Revue
des Questions Historiques' 1890).
B’Héricault, Ch . La Révolution de Thermidor. Paris (Didier), 1876, 8°.
Fleischmann, H. Les Femmes et la Terreur. Paris (Fasquelle), 1910, 8°.
Fleischmamn, H. La Guillotine en 1793. Paris (Librairie des Publications
Modernes), 1908, p. 8°.
Campardon, E. Histoire du Tribunal Révolutionnaire de Paris. Paris
(Poulet-Mallassis), 1862, p. 8°, 2 vol.
Billard, Max. Les Femmes enceintes devant le Tribunal Révolutionnaire.
Paris (Perrin), 1911, 8°.
Guillaume, James. Etudes révolutionnaires. I série. Paris (P. Stock),
1908, p. 8°.
Lenôtre, G . Le Tribunal Révolutionnaire. Paris. 1906, 8°.
✓
E. В . Тарле. Рабочій классъ во Франціи въ эпоху революціи 2 т.
Птр. 1909—1911.
Н. И. Карѣевъ. Парижскія секціи. Птр. 1915.

Глава первая.
Сентябрьскіе дни 1792 года.
Какъ извѣстно, 1—3 сентября 1792 года толпою, вор­
вавшеюся въ тюрьмы и госпитали Парижа, гдѣ находились
политическіе заключенные, подозрѣваемые въ роялизмѣ,—эти
арестанты въ большинствѣ были перебиты. Вмѣстѣ съ ними
погибло не мало и постороннихъ роялизму лицъ. Только 3
сентября власти приняли рѣшительныя мѣры къ подавленію
безчинствъ. Министра юстиціи, Дантона, долго обвиняли въ
попустительствѣ этимъ эксцессамъ, но онъ всегда съ него­
дованіемъ отвергалъ эти обвиненія. Мы даемъ, прежде всего,
показаніе англичанина Мура, находившагося въ эти дни въ
Парижѣ, и затѣмъ письма: очень революціонно настроенной
свидѣтельницы къ мужу и другое—аристократа, писавшаго въ
эти дни изъ Парижа своему другу. Всѣ эти разнохарактер­
ныя показанія даютъ живую картину происходившаго.
1.
Пять часовъ вечера ’).
Самыя ужасныя преступленія совершаются сейчасъ въ
тюрьмѣ Аббатства, совсѣмъ близко возлѣ того отеля, въ ко­
торомъ я пишу. Ничего подобнаго невозможно отыскать ни
въ какихъ лѣтописяхъ преступленій.
Чернь, называемая здѣсь народомъ, совершенно однако
недостойная какого бы то ни было имени, имѣющаго хотя бы
малѣйшее отношеніе къ человѣческой природѣ, орда ужасныхъ
чудовищъ взломала тюрьму Аббатства и теперь избиваетъ уз­
никовъ.
Девять часовъ вечера.
Нѣсколько часовъ они были заняты этимъ ужаснымъ дѣ­
ломъ; тюрьма переполнена узниками. Кромѣ имѣвшихся здѣсь
еще до 10 августа, довольно значительное количество ихъ было
9 Moore, Journal durant un séjour en France, I, 156.

9
прислано позже; многіе лишь на основаніи легкаго подозрѣнія;
много несчастныхъ священниковъ уже совершенно безъ всякаго
опредѣленнаго обвиненія, лишь только потому, что они священ­
ники; меня увѣряли, что много гражданъ попало туда лишь
благодаря ненависти и личной мести лицъ, составляющихъ
сейчасъ Парижскую коммуну. Если бы даже было основаніе
предполагать, что въ тюрьмѣ Аббатства имѣются одни лишь
виновные, каковой возможности никто, однако, и не допускаетъ,
то и это предположеніе развѣ бы могло оправдать такое
поруганіе закона, человѣческаго достоинства и народной со­
вѣсти? Тюрьма должна быть самымъ священнымъ изъ всѣхъ
убѣжищъ; тѣмъ болѣе причинъ смотрѣть на такое поруганіе,
какъ на святотатство, какъ если бы дѣло касалось храмовъ и
алтарей, потому что всѣ обвиненные въ какихъ-либо престу­
пленіяхъ содержатся въ тюрьмѣ до тѣхъ поръ, пока ихъ либо
оправдаютъ, либо признаютъ виновными; тамъ, въ ожиданіи
этого, они находятся подъ защитой законовъ и народной со­
вѣсти. Сегодня, болѣе чѣмъ когда-либо естественно думать,
что среди узниковъ имѣется много невинныхъ, такъ какъ они
были захвачены во время возстанія, опрометчиво, лишь по
незначительнымъ подозрѣніямъ и, вѣроятно, по большей части,
изъ личной мести. Какая, однако, ужасная мысль! Сейчасъ ихъ
избиваютъ всѣхъ, безъ разбора!
Какъ же могутъ граждане этой громадной столицы оста­
ваться пассивными зрителями подобныхъ преступленій.
Весьма вѣроятно, что это лишь приведеніе въ исполненіе
плана, созданнаго недѣли двѣ-три тому назадъ; эти произ­
вольные аресты имѣли цѣлью вызвать ложные слухи объ измѣнѣ
и предполагаемыхъ бунтахъ, распространяемыхъ, чтобы вызвать
ярость въ народѣ; чтобы использовать ропотъ, происходящій
отъ дурныхъ вѣстей съ фронта, приказывали стрѣлять изъ пушекъ
и бить въ набатъ, чтобы увеличить тревогу и страхомъ пара­
лизовать несчастныхъ гражданъ; а въ это время банда, набранная
изъ злодѣевъ, идетъ избивать тѣхъ, кого ненависть, месть или
угрызенія совѣсти предаютъ анафемѣ и разрушенію, но которыхъ
не могъ уничтожить ни законъ, ни правосудіе.
Сейчасъ, вѣроятно, за-полночь, а рѣзня все продолжается!
Великій Боже!

—
10
3 сентября.
Ужасныя дѣйствія, начатыя вчера послѣ полудня, все еще
продолжаются въ Аббатствѣ; они распространились и на тюрьму
ла Форсъ, и на Консьержери, и на Шателэ, словомъ, на всѣ
парижскія тюрьмы, включая сюда и Бисетръ, расположенный
за милю отъ города.
Всюду идетъ непрекращающаяся рѣзня. Народу былъ данъ
такой отчетъ:
«Былъ организованъ ужасный заговоръ, составленъ планъ
герцогомъ Брауншвейгскимъ и нѣкоторыми измѣнниками изъ
Парижа, согласно которому, какъ только новый наборъ будетъ
законченъ и всѣ мужчины, назначенные на фронтъ, выѣдутъ
изъ Парижа, эти самые измѣнники, скрывающіеся уже давно
подъ маской патріотизма, станутъ во главѣ довольно значи­
тельной толпы, разсѣянной въ данное время по Парижу и его
окрестностямъ, все люди уже давно хотя и никому неизвѣстные,
оплачиваемые; что эти невѣдомые предводители, во главѣ
невѣдомой толпы, должны были открыть тюрьмы, вооружить
узниковъ, пойти въ Тампль, освободить королевскую фамилію
и провозгласить короля; а также убить всѣхъ патріотовъ,
оставшихся въ Парижѣ и возможно большее количество жен­
щинъ и дѣтей тѣхъ, которые пошли сражаться съ врагами
своей родины».
Вотъ какую нелѣпую сказку распространяли въ народѣ,
чтобы оправдать избіеніе въ тюрьмахъ, возбудить чернь къ
продолженію этой рѣзни и помѣшать всякому сопротивленію.
Сильное впечатлѣніе, произведенное манифестомъ герцога
Брауншвейгскаго, соединенное съ другими причинами тревоги,
укрѣпляетъ довѣріе къ только что прочитанной баснѣ и до­
пускаетъ избіеніе.
Кто то сказалъ мнѣ сегодня, что «тѣмъ мужчинамъ, ко­
торымъ приходится разлучаться со своими женами и дѣтьми,
вполнѣ естественно позаботиться объ ихъ безопасности и при­
нять самыя сильныя мѣры, чтобы уберечь ихъ отъ ножа убійцъ».
Одинъ изъ моихъ друзей сказалъ мнѣ, что, проходя мимо
Аббатства, онъ видѣлъ, какъ убивали нѣкоторыхъ узниковъ:
ихъ били сначала по головѣ, а затѣмъ прикололи пиками;
затѣмъ онъ видѣлъ, какъ много труповъ вытащили на удицу

11
и взвалили на телѣгу. Такъ какъ мы были довольно близко
отъ Аббатства, въ то время когда онъ мнѣ это разсказывалъ,
то онъ прибавилъ, что если я только хочу, то могу туда пойти
безбоязненно. Мы вмѣстѣ пошли на улицу Аббатства и я увидѣлъ
у дверей около двухсотъ человѣкъ, стоявшихъ въ качествѣ
обыкновенныхъ зрителей; но, какъ только я подошелъ ближе,
я почувствовалъ такой ужасъ передъ тѣмъ зрѣлищемъ, сви­
дѣтелемъ котораго я долженъ былъ сдѣлаться, что я тотчасъ
же повернулъ обратно и покинулъ эту улицу вмѣстѣ со многими
другими людьми, которые, какъ мнѣ казалось, раздѣляли мой
ужасъ.
Но почему, однако, не протестуютъ противъ такой жесто­
кости? Гдѣ министръ юстиціи? Почему начальникъ національной
гвардіи не получилъ приказанія идти въ тюрьмы съ вооруженной
силой? Почему позволяютъ этимъ убійцамъ продолжать ихъ
преступленія съ увѣренностью, какую можетъ имѣть лишь
исполнитель закона, въ то время, когда онъ караетъ преступ­
ника, котораго приговорилъ судъ.
Ужасное избіеніе узниковъ происходило также и въ
ла Форсъ; кто-то на улицѣ, разсказывая мнѣ подробности,
прибавилъ, что народъ все-таки внесъ извѣстную долю справед­
ливости въ свою месть, потому что всѣ арестованные за долги,
или же за легкія преступленія, были отдѣлены отъ прочихъ
и пощажены, и что жертвы были только среди измѣнниковъ
и хорошо извѣстныхъ преступниковъ. Бывшій со мною мой
лакей, слышавшій этотъ разговоръ, злорѣчиво вставилъ свое
словечко: «ну, не говорилъ ли я вамъ, господинъ, народъ спра­
ведливъ!» Какъ разъ въ этотъ моментъ я увидѣлъ приближаю­
щуюся толпу и узналъ, что она несетъ надѣтую на пику го­
лову принцессы де-Ламбалъ, а тѣло ея волочитъ по улицамъ.
Я убѣжалъ отъ этого ужаснаго зрѣлища и тотчасъ же
отправился къ г. Франсуа, депутату національнаго собранія,
котораго я хорошо зналъ. Я нашелъ его очень опечаленнымъ
происходящими позорными и варварскими сценами. Я сказалъ
ему, что мы уже заручились паспортами отъ отдѣла Quatre-
Nations, но что намъ дали понять, что насъ все-таки могутъ
остановить у заставы. Я извѣстилъ его, что уже писалъ по
этому поводу министру Ле Брёнъ, но что я былъ бы очень

—
12—
доволенъ, если-бы онъ поговорилъ съ нимъ самъ, для того,
чтобы я получилъ приказъ, благодаря которому мы бы могли
избѣгнуть всѣхъ затрудненій, могущихъ намъ представиться
либо у парижскихъ заставъ, либо въ другихъ городахъ по пути
нашего слѣдованія.
Въ тотъ же вечеръ я разговаривалъ со многими изъ на­
ходившихся въ тюрьмѣ во время убійства г-жи де Ламбаль.
Эта несчастная женщина находилась въ постели, когда
ей велѣно было предстать передъ чѣмъ-то вродѣ трибунала,
засѣдавшимъ на дворѣ тюрьмы и назначеннымъ народомъ, какъ
ей сказали, для суда надъ узниками.
Однако лицо, которому было поручено передать ей это
извѣстіе, сказало ей, что ее предполагаютъ перевести въ Аб­
батство; она отвѣтила, что если ее приговорили къ тюремному
заключенію, то она чувствуетъ себя одинаково хорошо, какъ
въ этой, такъ и во всякой другой тюрьмѣ и что, будучи не
совсѣмъ здоровой, она бы хотѣла остаться въ постели.
Тогда ей объявили, что она должна немедленно встать,
чтобы предстать передъ трибуналомъ. Она попросила людей
въ формѣ національной гвардіи, принесшихъ ей это новое
извѣстіе, выйти, чтобы дать ей возможность одѣться, послѣ
чего она послѣдуетъ за ними; они вышли и черезъ нѣсколько
минутъ отвели ее къ мнимымъ судьямъ. Говорятъ, что эти
судьи старались вынудить у нея хоть какое-нибудь признаніе,
которое бы послужило поводомъ для обвиненія королевы,
однако эта надежда была обманута; но такъ какъ противъ
нея не было никакого опредѣленнаго обвиненія, то ее вер­
нули обратно, какъ говорятъ многіе, безъ малѣйшаго намѣ­
ренія со стороны судей убить ее. Весьма вѣроятно, что если
они и отдали приказъ объ убійствѣ, то они и не приняли ни­
какихъ мѣръ, чтобы спасти ее, такъ какъ въ то время, когда
ее повели изъ тюрьмы въ числѣ другихъ жертвъ, пригово­
ренныхъ къ смерти и приводившихъ ее въ ужасъ, одинъ изъ
убійцъ ударилъ ее по головѣ, а другой отсѣкъ ей саблей го­
лову. Затѣмъ нѣсколько убійцъ, ее окружавшихъ, отнесли ея
трупъ на смежный дворъ, откуда, послѣ цѣлой массы надру­
гательствъ, о которыхъ стыдъ не позволяетъ писать, кровавая
чернь потащила его по улицамъ. Голова, насаженная на пику,

13—
была отнесена въ Тампль, съ обдуманной заранѣе цѣлью на­
пугать видомъ этой ужасной вещи королевскую фамилію, въ
особенности же королеву. Право, я думаю, что нужно соз­
дать какой-нибудь новый языкъ, чтобы можно было выразить
словами столь неслыханное злодѣяніе!
Однако этотъ послѣдній поступокъ настолько утонченъ,
что онъ не можетъ исходить изъ кипучей злобы черни; его
должны были выдумать тѣ, которые возвели жестокость въ
систему и спеціализировались въ затрагиваніи самыхъ чув-
ствительныхѣ струнъ человѣческаго сердца.
Лица, охранявшія королевскую фамилію, подумали въ
первый моментъ, что замышляется какое то насиліе надъ
членами этой семьи. Муниципальные комиссары подошли къ
толпѣ, обратились къ ней съ рѣчью и всякими способами
пытались помѣшать ей проникнуть во дворъ Тампля; указы­
вая на трехцвѣтную ленту, пересѣкавшую дверь, они гово­
рили, что надѣятся, что такіе хорошіе патріоты, какъ тѣ, изъ
которыхъ состоитъ толпа, отнесутся съ должнымъ уваженіемъ
къ такой патріотической преградѣ.
Они прочитали толпѣ надпись на этой лентѣ: «Граждане,
вы, умѣющіе соединить справедливую месть съ любовью къ по­
рядку, уважайте эту преграду; безъ нея невозможна охрана;
она отвѣчаетъ за насъ».
Приказанія, по которымъ дѣйствовала эта толпа, не ка­
сались, очевидно, королевской фамиліи; иначе они бы, конечно,
не остановились ни передъ патріотической лентой, ни
передъ любовью къ порядку.
Одинъ изъ нихъ сказалъ: «что они вовсе не хотѣли произ­
водить какое-либо насиліе надъ заключенными въ Тамплѣ; но
они настоятельно требовали, чтобы одинъ изъ нихъ былъ впу­
щенъ во дворъ, для того, чтобы продемонстрировать передъ
окнами камеръ принесенную ими голову, чтобы тѣ, которые
составляли заговоры противъ родины, были свидѣтелями того,
къ какому ужасному результату привели ихъ преступленія».
Офицеры согласились на это варварское требованіе; толь­
ко двое изъ нихъ догадались пойти и предупредить королев­
скую фамилію, немедленно послѣ чего голова была пронесена
сначала передъ окнами королевы, а затѣмъ и по всему двору.

—
14—
Мнѣ говорили, что королева сейчасъ же упала въ обмо­
рокъ, а сестра короля (ш-me Elisabeth) до сихъ поръ еще
сильно потрясена этимъ ужаснымъ зрѣлищемъ.
Всѣмъ была извѣстна дружба, существовавшая между ея
величествомъ и принцессой де Ламбаль; эта необычайная при­
вязанность заставила злополучную женщину, находившуюся
въ безопасномъ мѣстѣ, вернуться во Францію къ королевѣ,
несчастья которой требовали дружескихъ уѣшеній. Повиди­
мому, эта геройская привязанность послужила единственной
причиной убійства г-жи де Ламбаль, потому что ея дочь,
г-жа де Турзель, и многія другія дамы, находившіяся въ тюрь­
мѣ, были пощажены. Ярость, выказываемая этими злодѣями
по отношенію къ королевѣ насколько ужасна, настолько же
и несправедлива. Убивъ ея подруту только за то, что та была
ея другомъ, они сочли еще недостаточнымъ то горе, кото­
рое должно было причинить ей подобное извѣстіе, понадоби­
лось еще разорвать ей сердце самымъ ужаснымъ зрѣлищемъ.
Изъ Тампля голову г-жи де Ламбаль понесли въ Палѳ-
Рояль, очевидно для того, чтобы ее признали живущіе тамъ.
Впослѣдствіи, я говорилъ по этому поводу съ лицами, кото­
рыя въ то время тамъ находились.
Несмотря на то, что г-жа Ламбаль приходилась близкой
родственницей владѣльцу этого дворца ’), горе, причиненное
этимъ зрѣлищемъ, какъ я слышалъ, не очень сильно повре­
дило его здоровью.
Слухи объ этой рѣзнѣ достигли Бисетра, и несчастные,
заключенные тамъ въ большомъ количествѣ, приготовились къ
защитѣ. Мнѣ говорили, что туда должны были доставить нѣ­
сколько пушекъ для того, чтобы обезпечить народу полнѣй­
шую безопасность во время этой рѣзни. Слухи такъ много­
численны и такъ разнообразны, что совершенно невозможно
остовѣрно узнать ни количество жертвъ, ни какія - либо
другія подробности Попробую произвести разслѣдованіе о
многихъ фактахъ, о которыхъ я имѣю лишь неопредѣленныя
и сомнительныя свѣдѣнія.
Во Франціи, съ самаго начала революціи и особенно съ
*) Филиппъ-Эгалитэ.

15—
10 августа, происходили такія вещи, которыя, въ связи съ
тѣми, которыя сейчасъ происходятъ, способны заставить
сильно призадуматься самаго яраго поборника свободы и за­
ставить его хорошо взвѣсить всѣ обстоятельства, прежде чѣмъ
начать побуждать къ сверженію или же къ перемѣнѣ власти
въ какой бы то ни было странѣ, гдѣ законъ и порядокъ имѣ­
ютъ еще хоть сколько-нибудь сносное вліяніе.
Разсужденіе это не должно примѣняться къ такой сча­
стливой конституціи, которая въ себѣ самой содержитъ вѣр­
ное, ясное и благое лекарство противъ злоупотребленій и без­
порядковъ, неизбѣжныхъ при перемѣнѣ обстоятельствъ даже и
при самомъ лучшемъ образѣ правленія. Главное достоинство
удачно составленной конституціи состоитъ въ томъ, что она
располагаетъ такими цѣнными средствами для самоисправленія.
Не надо, однако, опрометчиво пользоваться этими средствами;
не надо примѣнять и лекарства, если нѣтъ въ томъ крайней
нужды; но если мнѣ скажутъ, что ихъ никогда не должно
примѣнять, то я признаю, что я не смогу понять преимуще­
ства, которое даетъ конституціи наличность этихъ неоцѣни­
мыхъ средствъ; сокращая ихъ, можно было бы выгадать развѣ
только то, что правительственный аппаратъ оказался бы упро­
щеннымъ.
Если возстаніе есть предлагаемое средство, то гипотеза
мѣняется; и, независимо отъ какой бы то ни было личной
причины, всякій безпристрастный человѣкъ очень основательно
поразмыслитъ, прежде чѣмъ принять мѣры, отъ которыхъ за­
виситъ счастье или несчастье многихъ милліоновъ его согра­
жданъ.
При той отвратительной системѣ притѣсненій, подъ гне­
томъ которой стонала Франція до революціи, системѣ, гдѣ
многочисленное сословіе было избавлено отъ налоговъ и, не
будучи свободнымъ само по себѣ, изощрялось въ самыхъ
разнообразныхъ притѣсненіяхъ по отношенію къ другимъ,
бывшимъ еще въ большей невблѣ, чѣмъ они; при системѣ,
гдѣ другое сословіе владѣло лучшими участками въ націо­
нальной территоріи и гдѣ судьбы и состоянія были такъ раз­
личны, что въ большинствѣ случаевъ чудовищныя вознагра­
жденія получали тѣ, которые едва только прикасались къ

—
16—
тѣмъ дѣламъ, которыя имъ поручались, въ то время, какъ
человѣкъ, вѣрный своимъ обязанностямъ, прозябалъ въ самой
ужасной бѣдности; при системѣ, гдѣ воля одного человѣка
могла повелѣвать закономъ, и одного его приказанія было до­
статочно для того, чтобы вырвать любого гражданина изъ
лона его семьи и бросить его въ тюрьму на много лѣтъ, а
иногда и на цѣлую жизнь, — при этой системѣ, въ странѣ,
гдѣ существовалъ подобный образъ правленія, возстаніе, бу­
дучи единственнымъ средствомъ, можетъ быть не только оправ­
дано, но, начиная съ момента, когда къ этому представится
удобный случай, является даже обязанностью каждаго чело­
вѣка. любящаго свою родину и человѣческій родъ.
Необходимость полной перемѣны правленія во Франціи
не будетъ никѣмъ оспариваться; и революція, начатая въ
1789 г., будетъ одобрена большей частью тѣхъ людей, которые
готовы порицать событія 20 іюня и 10 августа, находя ихъ
совершенно излишними и несправедливыми.
Направить необузданную чернь во дворецъ короля, для
того, чтобы, терроризируя его, помѣшать ему использовать право
возраженія, veto, присвоенное ему конституціей, которая
предоставила ему и свободное пользованіе этимъ правомъ, это
то, чего никогда нельзя будетъ оправдать; убить его охрану,
отрѣшить его отъ власти, бросить его со всей семьею въ
тюрьму только потому, что его стража хотѣла воспротивиться
вторичному вторженію черни во дворецъ—всего этого, я думаю,
никакой безпристрастный человѣкъ не сможетъ никогда одо­
брить и этого никакія измѣны, на которыя будто бы указы­
ваютъ бумаги, найденныя у него въ кабинетѣ 10 августа, не
смогутъ никогда оправдать.
На Людовика XVI никогда не смотрѣли, какъ на без­
принципнаго человѣка, или, какъ на человѣка съ необуздан­
нымъ честолюбіемъ. Я не могу помѣшать себѣ думать, что
онъ былъ очень удовлетворенъ конституціей и что всѣмъ из­
вѣстная набожность его никогда бы не позволила ему нару­
шить клятвы, для уничтоженія этой конституціи.
Но тѣ, которые вызывали возстанія, наложили неизгла­
димое пятно на свою родину и втянули ее, вѣроятно, въ
пропасть полную ужасовъ и несчастій.

-
17-
Чернь служила имъ орудіемъ для распространенія ужаса
и для достиженія власти; при ея же посредствѣ они надѣются
сохранить себѣ эту власть; но такое орудіе часто бываетъ ги­
бельнымъ для тѣхъ, кто его употребляетъ; этимъ орудіемъ ни­
когда ни они, ни другіе не будутъ управлять по своему же­
ланію. Это все равно, что сказать океану, взбаламученному
бурями: мы хотимъ, чтобы волны поднялись на извѣстную вы­
соту и тамъ остановились. Великій Боже! И если эти кро­
вавые подстрекатели сейчасъ и остановятся, то развѣ не до­
стигли они уже самыхъ ужасныхъ крайностей! Какую отъ этого
пользу можетъ ожидать Франція для своего правленія? Какое
измѣненіе будетъ достойно цѣны того позора, который нало­
жили на націю всѣ ужасы прошедшей ночи и этого постыд­
наго дня 3 сентября?
2.
Парижъ, 2 сентября 1792.
Кто хочетъ добиться благополучнаго конца, тотъ долженъ
умѣть найти и средства. Прочь варварское человѣчество! На­
родъ поднялся, народъ, ужасный въ своемъ гнѣвѣ, мститъ за
преступленія, совершенныя въ теченіе трехъ лѣтъ сплошного
предательства. Дорогой другъ! я бросаюсь въ ваши объятія,
чтобы выплакать море слезъ; но прежде всего дайте мнѣ
воскликнуть: Франція спасена! Эти слезы я проливаю надъ
жалкой участью нашихъ несчастныхъ братьевъ-патріотовъ,
которые пали, сраженные мечемъ пруссаковъ. Верденъ оса­
жденъ и продержится не больше двухъ дней. Восторгъ на­
шихъ жестокихъ аристократовъ представляетъ разительный
контрастъ съ нашимъ глубокимъ уныніемъ. Слушайте, содро­
гайтесь: около 12 часовъ дня раздались призывные пушечные
выстрѣлы; загудѣлъ набатъ, раздался барабанный бой. По
улицамъ снуетъ толпа. У всѣхъ лихорадочное настроеніе; па­
тетическія прокламаціи муниципалитета обращали на себя
вниманіе толпы и взывали къ ея чувствамъ: «Летите на по­
мощь вашимъ братьямъ! Къ оружію, къ оружію»! Всѣ суе-
1) Lockroy, Journal d’une bourgeoise, стр. 287 и сл.
2

—
18
тятся, бѣгутъ. Наконецъ, сегодня удается отправить 40.000 че­
ловѣкъ, которые бросятся на пруссаковъ либо подъ Верде­
номъ, либо ближе, если пруссакамъ удастся продвинуться.
Воинственный пылъ, охватившій всѣхъ парижанъ, подобенъ
чуду: отцы семействъ, граждане, солдаты, санъ-кюлоты, всѣ
готовы ринуться въ бой. Народъ заявилъ: мы оставляемъ дома
нашихъ женъ, нашихъ дѣтей, среди враговъ, такъ очистимъ
же отъ нихъ свободную землю. Дорогой другъ, дрожащей рукой
я набрасываю здѣсь покрывало на тѣ преступленія, которыя
совершилъ народъ, принуждаемый къ этому всѣми тѣми, чьей
жертвой онъ былъ въ теченіе послѣднихъ трехъ лѣтъ.
Мрачные заговоры, которые повсюду раскрываются, от­
крываютъ всѣмъ глаза на то, что ожидаетъ всѣхъ патріотовъ:
если они не будутъ уничтожать другихъ, они сами будутъ уни­
чтожены. Какая роковая неизбѣжность, какая убійственная под­
польная работа нашихъ враговъ. Отрубленныя головы, убитые
священники... Я не въ состояніи описать вамъ всего, хотя мой
разумъ и подсказываетъ мнѣ, что пруссаки и короли посту­
пили бы въ тысячу разъ хуже. Если бы народъ... О! не­
счастный народъ, не клевещите на него!
Повѣритѳ-ли вы? Я была отъ шести до восьми въ
Тюльери. Повсюду громадная толпа народа, взволнованная, но
застывшая въ холодной дисциплинѣ. Въ Парижѣ больше не
чувствуется ночь; сейчасъ же вслѣдъ за дневнымъ свѣтомъ,
зажигается иллюминація, и въ тюльерійскомъ саду можно
было видѣть двѣ великолѣпныя огненныя пирамиды надъ боль­
шимъ прудомъ и ярко-освѣщенные павильоны въ большихъ
аллеяхъ. На террасѣ фѳльянтинцевъ было свѣтло, какъ днемъ,
она была полна людей: женщинъ, дѣтей, мужчинъ; всѣ они
были готовы на самыя великодушныя и вмѣстѣ съ тѣмъ на
самыя ужасныя рѣшенія. Депутаты собранія, окруженные сол­
датами, прошли мимо насъ; они шли предложить народу свой
совѣтъ—добиться мира. Семнадцать человѣкъ, среди которыхъ
были по слухамъ депутаты, были задержаны у заставы, и ихъ
вернули въ Аббатство. Во дворѣ возбужденная толпа, выло­
мавъ двери тюрьмы, избавила всѣхъ задержанныхъ отъ необ­
ходимости вернуться въ тюрьму. Какой ужасный случай! Я
слыхала, какъ Камбонъ намеками обвинялъ стражу въ томъ,

—
19
что она выпустила князя де Пуа. Либо дайте намъ непод­
купный національный конвентъ, либо—пусть трусливые фран­
цузы попадутъ въ сѣти, разставленныя имъ пруссаками; это
нисколько не хуже, чѣмъ имѣть продажныхъ народныхъ пред­
ставителей. Они были неподражаемы сегодня вечеромъ. Я слы­
хала тысячи одобрительныхъ возгласовъ. Если бы удалось
устроить засѣданія Собранія вдали отъ Парижа, какъ этого
добиваются глупцы, Нероны и Медичи возстали бы изъ
праха. Мы наняли коляску, такъ какъ возбужденіе толпы и
наступившая уже ночь внушали мнѣ скрытый страхъ. Когда я
садилась въ коляску, меня остановила знакомая г-на де Сильери,
которая разсказала мнѣ, что этотъ патріотъ вернулся сегодня
вечеромъ изъ Реймса въ такомъ возмущенномъ состояніи, что
едва дышалъ. У насъ совершенно нѣтъ оружія; насъ предали
врагу связанными по рукамъ и ногамъ.
Г-нъ д’Орлеанъ является выборщикомъ, а всѣ наши
выборщики — хороши. Составленъ списокъ депутатовъ, кото­
рыхъ общественное мнѣніе считаетъ достойными попасть въ
національный конвентъ; это лучшее, что можетъ дать Франція.
Если бы вы видѣли Парижъ такимъ, какимъ я его видала
сегодня, вы не посмѣли бы сомнѣваться въ республикѣ. Это
положительно неистовое мужество и самое совершенное со­
гласіе, такъ какъ среди ста тысячъ мужчинъ, которые оспа­
ривали другъ у друга честь вступить въ ряды войскъ, не
было ни одного фѳльянтинца. Они всѣ попрятались по по­
гребамъ.
Когда я вернулась домой въ половинѣ девятаго — при­
чемъ за всю дорогу отъ конца улицы св. Евстафія до дома
я имѣла возможность наблюдать то же самое настроеніе на
улицахъ, полныхъ народа—я застала у себя милую Тибержъ
съ Габріѳлью, которыя рѣшились укрыться у насъ изъ-за
аристократическаго духа, царящаго у нихъ дома. Онѣ пере­
ночевали у насъ. Онѣ увѣряютъ, что нѣкоторое количество
простого народа, въ полномъ порядкѣ исполняетъ роль по­
лиціи, и что были совершены ужасныя дѣла. Сегодня ночью
все совершенно спокойно. Не слышно шума, барабаннаго
боя, набата, всего того, что является предвѣстникомъ тяже­
лыхъ событій. Мои мысли такъ напряжены, что я едва ли

—
20—
засну; у меня такъ разболѣлась голова, что я не могу про­
должать письмо. Тысяча и тысяча нѣжныхъ словъ тому дому,
гдѣ вы нашли пріютъ. Я такъ уважаю г. Блашетта, что я
мысленно устраиваю заговоръ противъ его покоя. Я назна­
чаю его членомъ конвента. Намъ нужны настоящіе патріоты
и настоящіе мужчины. Дорогой другъ, передайте мои изви­
ненія и мой привѣтъ достойной супругѣ этого доблестнаго
друга свободы. Я бы хотѣла, чтобы уже было завтра.
Мы всѣ бы погибли, если Провидѣніе республики не
совершало-бы ежедневно чудесъ. Набатъ долженъ звучать во
всѣхъ концахъ Франціи, а департаменты должны бы были
держать себя съ тѣмъ же достоинствомъ, какъ и столица,
чтобы не стать жертвою врага. Мы всѣ умремъ, если мы
не будемъ единодушны. У насъ есть армія, у насъ есть на­
ціональная гвардія, у насъ имѣется масса гражданъ, которые
собираются дать бой врагу. Но пусть во главѣ войскъ не
будутъ стоять предатели, и тогда побѣда будетъ на нашей
сторонѣ. Я боюсь, что будетъ голодъ, если побѣда не будетъ
рѣшительной, такъ какъ ихъ будетъ двѣсти тысячъ человѣкъ
на нашей границѣ. Дорогой другъ! Въ какихъ ужасныхъ усло­
віяхъ мы живемъ! Но не безпокойтесь нисколько. Если даже
австрійцы и пруссаки будутъ у самыхъ воротъ Парижа, я не
сдѣлаю ни одного шага назадъ. Я буду провозглашать съ еше
большимъ спокойствіемъ: побѣда за нами!
Моя душа объята страхомъ и ужасомъ; я не знаю, что
я должна чувствовать. Вотъ подробности, которыя я узнала
отъ шести каменыциковъ, которые только что вернулись съ
работы. Группа простонародья, въ предвидѣніи неминуемой
опасности, которая угрожала бы намъ въ томъ случаѣ, если бы
удался какой-нибудь заговоръ, или въ случаѣ приближенія
пруссаковъ, когда изъ тюремъ бѣжали бы всѣ преступники,
обошла въ сопровожденіи судей всѣ тюрьмы. Были осмотрѣны
всѣ камеры. При этомъ были убиты всѣ воры, всѣ под­
дѣлыватели ассигнацій, всѣ контръ-революціонеры; убиты были
даже всѣ тѣ заключенные, которые были посажены въ тюрьму
за долги, проигравшіе тяжбы, молодежь, обвиненная въ легко­
мысленныхъ поступкахъ. Тюрьмы были совершенно очищены
отъ заключенныхъ, даже Бисетрская больница, гдѣ еще проис-

—
21
ходятъ эти ужасы. Національная жандармерія и остальныя
войска говорили гражданамъ: «товарищи, мы оставляемъ на
васъ нашихъ женъ, нашихъ дѣтей; охраняйте ихъ отъ вну­
тренняго врага, который можетъ убить ихъ, покуда мы бу­
демъ воевать съ врагомъ внѣшнимъ». Всѣ эти новыя казни,
варварскія, но справедливыя, были произведены въ полномъ
спокойствіи. Нѣсколько священниковъ были предоставлены на­
родной мести. Мои каменыцики видѣли груды труповъ у две­
рей тюремъ. Мое глубокое человѣколюбіе заставляетъ меня
проливать слезы надъ участью виновныхъ, а также и тѣхъ
несчастныхъ, которые пострадали невинно,, заодно съ винов­
ными. Господи! будь милостивъ къ народу, который напра­
вляютъ на путь убійствъ; не зачти ему это въ вину.
Мой другъ, душа моя въ смятеніи. Пруссаки, будь ихъ
хоть сто тысячъ, должны погибнуть, такъ какъ они являются
вторыми виновниками этихъ ужасовъ, вызываемыхъ ихъ наг­
лымъ наступленіемъ на насъ. Съ какимъ подъемомъ поки­
нули Парижъ наши храбрые добровольцы! Они рѣшили уме­
реть или вернуться побѣдителями.
Прощайте, дорогой другъ; наши каменыцики, которые
были свидѣтелями всего этого, передавали намъ свои новости
съ какимъ то поразительнымъ простодушіемъ и съ искрен­
нимъ сожалѣніемъ, что народъ долженъ былъ прибѣгнуть къ
такимъ ужаснымъ мѣрамъ и долженъ былъ самочинно рас­
правляться для того, чтобы избавиться отъ всѣхъ своихъ вра­
говъ, предателей и заговорщиковъ.
Парижъ, 3 сентября 1792.
Дорогой, дорогой другъ, самое совершенное спокойствіе
было послѣдствіемъ дѣйствій народнаго судилища, поддержан-
t наго національной гвардіей и пятнадцатью судьями, избран­
ными изъ среды той же толпы. Бисетръ занялъ весь день. Ни
въ одной изъ тюремъ нѣтъ больше живого существа: одни по­
гибли, другихъ освободили.
Сказать-ли вамъ? Моя душа потрясена и глубоко затро-

—
22—
нута этимъ ужаснымъ зрѣлищемъ. Увѣряютъ, что имѣлись на
лицо доказательства обширнаго заговора, въ которомъ должны
были принять участіе всѣ эти заключенные. Г. Петіонъ ру­
чался за безопасность столицы только до вчерашней полу­
ночи. Во всякомъ случаѣ надо вѣрить, что Провидѣніе еще
разъ спасло насъ.
Вотъ характерная черточка для обрисовки того уваже­
нія, которымъ пользуются депутаты. Журно, который имѣлъ
дѣло съ Гранжневомъ, находился въ Аббатствѣ. Сейчасъ же
делегировали въ Собраніе какого то канонира, чтобы убѣ­
диться, что онъ дѣйствительно депутатъ, и послѣ этого его
препроводили въ Собраніе съ оказаніемъ ему всяческихъ по­
честей, связанныхъ съ его званіемъ. Г-жамъ де Ламбаль и
Турзель, которыя находились въ тюрьмѣ ла Форсъ, не уда­
лось воспользоваться тѣмъ же преимуществомъ, и онѣ оказа­
лись въ числѣ жертвъ; но двѣнадцатилѣтняя дочь послѣдней
и г-жа Битъ, находящаяся въ интересномъ положеніи, были
поручены охранѣ народа и были спасены.
Утверждаютъ, что непріятель долженъ былъ отступить
къ Лонгви и что скоро онъ будетъ разбитъ. У насъ имѣется
несомнѣнное преимущество, но подробности еще не доста­
точно выяснены; вотъ почему я ожидаю дополнительныхъ
свѣдѣній, такъ какъ люблю снабжать васъ лишь достовѣр­
ными новостями. Но такъ какъ мои надежды вполнѣ обосно­
ваны, я поскорѣе хотѣла васъ обрадовать. Отряды войскъ
отправляются съ извѣстными промежутками, для того, чтобы
легче было снабжать ихъ продовольствіемъ; они такъ востор­
женно настроены, что можно ожидать блестящихъ побѣдъ,
Франція спасена; но необходимо, чтобы наши храбрые братья
изъ департаментовъ подражали намъ въ нашей преданности.
Мы знаемъ только одно—пользу родины; у насъ только одно
есть чувство—любовь къ ней. Ея спасеніе—самое наше боль­
шое желаніе и цѣликомъ занимаетъ наши мысли. Утвержда­
ютъ, что кровавый трибуналъ переносится въ Орлеанъ. Со­
браніе декретировало переводъ заключенныхъ въ укрѣплен­
ный замокъ въ Сомюръ. Оно лишь кратко упомянуло въ
своемъ протоколѣ о послѣднихъ событіяхъ и перешло къ оче­
реднымъ дѣламъ.

23—
Обоихъ Мошорѳновъ постигла участь остальныхъ ви­
новныхъ; а вчера утромъ былъ гильотинированъ командиръ
швейцарцевъ, осужденный трибуналомъ 17-го августа. Что
касается Монмореновъ, ихъ осудилъ народъ.
Въ дворахъ тюремъ валялись груды труповъ, которые
затѣмъ были всѣ отправлены на телѣгахъ въ Кламаръ. Мы
не выходили изъ дома. Чувствительность Огюста, а также и
моя, не давали намъ силы выйти, изъ опасенія, что мы по­
встрѣчаемся съ печальной колесницей.
У насъ остается только одинъ исходъ — побѣдить или
умереть. Народъ настолько проникнутъ этой истиной, что всѣ
готовы превратиться въ героевъ для того, чтобы уничтожить
пруссаковъ, австрійцевъ и всѣхъ тѣхъ, кто только ни пой­
детъ разорять и унижать нашу Францію. Всѣ работаютъ въ
окопахъ и въ лагеряхъ, что должны опоясать Парижъ, съ
тѣмъ порывомъ, который вы могли наблюдать на Марсовомъ
полѣ. Петіонъ и Манюель все еще продолжаютъ быть избран­
ными вождями населенія. Составъ муниципалитета подвергся
нѣкоторымъ измѣненіямъ; но я недостаточно хорошо освѣ­
домлена насчетъ этого. Я собиралась, дорогой другъ, писать
вамъ это письмо еще утромъ, потому что въ положеніи, ко­
торое мы теперь переживаемъ, пріятно лично убѣдиться въ
состояніи столицы и въ томъ, что еще живы тѣ, кого мы
любимъ. Чувствуется, что всѣ происходящіе ужасы должны,
наконецъ, привести насъ къ концу нашихъ бѣдъ и должны
рѣшить судьбу великаго народа, который слишкомъ долгое
время былъ игрушкой въ рукахъ интригановъ и заговорщи­
ковъ. Всѣ вполнѣ довѣряютъ исполнительному совѣту, кото­
рый нами управляетъ.
Наши выборы въ полномъ ходу, и вы найдете въ Ré­
volutions de Paris всѣ свѣдѣнія для руководства выборами.
Проповѣдники вполнѣ солидарны съ защитниками свободы въ от­
ношеніи распространенія этихъ свѣдѣній. Въ воскресенье была
сказана проповѣдь, которая вызвала восхищеніе всего Парижа.
Среди несчастныхъ убитыхъ священниковъ я, къ счастью,
никого не знаю. Пока выѣздъ изъ Парижа запрещенъ, но я
надѣюсь, что это распоряженіе будетъ отмѣнено, и что сво­
бода передвиженія будетъ возстановлена.

—
24—
3.
(Парижъ), 5 сентября (1792).
Убійства продолжались всю ночь съ понедѣльника. За­
кончили ихъ только вчера, въ 4 часа утра, въ тюрьмѣ Аббат­
ства; затѣмъ еще весь день они продолжались въ Бисетрѣ.
Считаютъ, что погибло по крайней мѣрѣ 10.000 человѣкъ 12),
среди нихъ не менѣе 500 или 600 священниковъ, заключен­
ныхъ въ кармелитскомъ монастырѣ 3), въ семинаріяхъ С. Вик­
торъ и С. Фирменъ 4). Г-жа де-Ламбаль была убита въ по­
недѣльникъ около полудня. Ея голову носили по всему Па­
рижу. Г-жа де Турзель подверглась той же участи. Король
и королева еще живы, но ихъ заставили смотрѣть, какъ про­
носили мимо нихъ голову г-жи де Ламбаль. Прошедшая ночь
была болѣе спокойной. Носились слухи, что будутъ убиты
всѣ тѣ, которые подписали петицію противъ событій 20-го іюня;
ихъ число доходитъ до 20.000. Собраніе послало вчера ко­
миссаровъ во всѣ секціи, чтобы предупредить это несчастье.
Всѣ добровольцы и федераты отправляются, что должно лучше
всего способствовать установленію спокойствія. Кажется, какъ
будто собираются принять нѣкоторыя мѣры предосторожности.
Охрана тюремъ не будетъ больше такой тягостной. Невѣроятнѣе
всего то обстоятельство, что во время убійствъ Парижъ со­
хранялъ самое полное спокойствіе, за исключеніемъ окрестно­
стей тюремъ. Лица прохожихъ совершенно не казались взвол­
нованными; можно было думать, что ничего особеннаго не
происходитъ. Странный народъ, эти парижане!
Вчера вечеромъ я былъ въ Собраніи. Тамъ было полу­
чено офиціальное сообщеніе о взятіи крѣпости Верденъ и го­
рода Сенъ’Михіэль. Уланы достигли даже Варенна, гдѣ они
искали г-на Сосъ, но къ счастью его тамъ не было Они за-
1) Vaissière, Lettres d’aristocrates, стр. 548.
2) Число жертвъ преувеличено; погибло отъ 1400 до 1500 человѣкъ, со­
гласно даннымъ Мортимера-Терно и Гранье де Кассаньяка.
3) Семинарій С. Фирмена на улицѣ С. Викторъ. Здѣсь было убито
92 священника, въ кармелитскомъ монастырѣ—115.
4) Ж.-Б. Сосъ (Sauce), въ качествѣ прокурора коммуны, сыгралъ вид­
ную ролъ при арестѣ Людовика XVI; пруссаки искали его не въ Вареннѣ, а
въ С. Михіелѣ, который они заняли 3 сентября и гдѣ Сосъ былъ регистрато­
ромъ уголовнаго трибунала.

—
25—
хватили всѣ кассы и сейчасъ же отправились походомъ на
Сентъ-Менеху.
Аббатъ Сикаръ подвергался вчера большой опасности 1).
Вчера вечеромъ онъ поднялся на трибуну. Онъ говорилъ съ
большимъ благородствомъ и достоинствомъ о свободѣ религіи,
которая никакъ не можетъ считаться преступленіемъ, и обо
всемъ, что произошло. Во время засѣданія я содрогалась отъ
ужаса при извѣстіи, которое мнѣ кажется подозрительнымъ,
что одна женщина отравила 400 улановъ при помощи бо­
ченка вина. Собраніе привѣтствовало гонца, который принесъ
это извѣстіе. Было постановлено, что убійцы Дезилля заслу­
жили благодарность родины.
Робеспьеръ сдѣлалъ въ коммунѣ доносъ на Бриссо,
Гюадэ, Лакруа и на всю комиссію двадцати-одного, которая
очень не нравится и на которую сдѣланы доносы во многихъ
секціяхъ. Но вчерашняя миссія нѣсколько повысила акціи Со­
бранія, которыя упали очень низко.
4. *2)
(Бисѳтръ, сентябрь 1792).
Въ виду отсутствія кавалера, моего родственника и ва­
шего поставщика новостей, я позволяю себѣ написать вамъ
эти строки, во-первыхъ, для того, чтобы узнать о вашемъ здо­
ровья, о которомъ я очень безпокоюсь въ виду современныхъ
событій, а во-вторыхъ, для того, чтобы сообщить вамъ, если
вы объ этомъ еще не освѣдомлены, нѣсколько фактовъ, слиш­
комъ знаменательныхъ, чтобы я могъ думать, что они никогда
не дойдутъ до васъ и что они смогутъ остаться по ту сторону
рѣки забвенія.
Знайте, что начиная съ 20 іюня по 10 августа Парижъ
пользовался лишь призракомъ спокойствія. Но поел h этого
памятнаго дня, оливковый кустъ, этотъ символъ мира, былъ
съ корнемъ вырванъ изъ нѣдръ столицы. Измѣна швейцар­
цевъ настолько вскружила головы, что трудно себѣ предста-
*) Аббатъ Рокъ-Амбруазъ Кюкюронъ, назыв. Сикаръ (1742—1822), зна­
менитый воспитатель глухонѣмыхъ, авторъ воспоминаній о дняхъ 2-го и
3-го сентября.
2) (Vaissière, op. eit.) .

—
26—
•>
вить, когда снова можно ожидать спокойныхъ временъ. Новый
временный муниципалитетъ 1), который замѣнилъ собою
прежній и который объявилъ себя національнымъ собраніемъ,
возбуждалъ нѣкоторое время другъ противъ друга представи­
телей обѣихъ сторонъ. Но когда декретъ, изданный народными
представителями, казалось, привелъ все въ порядокъ, упразд­
нивъ новыхъ законодателей, вдругъ распространяются слухи,
что необходимо раскрыть двери всѣхъ тюремъ, для того, чтобы
съ одной стороны обрушиться на всѣхъ санъ-кюлотовъ Па­
рижа, въ то время, какъ съ другой стороны враги двигались
гигантскими шагами съ цѣлью лишить продовольствія этотъ
огромный городъ. Взятіе Лонгви начало ввергать въ смятеніе
населеніе города, члены муниципалитета верхомъ объѣзжаютъ
городъ, успокаивая народъ; и вмѣстѣ съ тѣмъ, изъ боязни
разгромовъ, принимается рѣшеніе убить всѣхъ преступниковъ,
уличенныхъ въ преступленіяхъ, что и было сдѣлано или по
крайней мѣрѣ —начато. Это зрѣлище продолжалось въ столицѣ
цѣлыхъ два дня. Среди убитыхъ около 200 священниковъ,
не пожелавшихъ присягнуть, которые были арестованы послѣ
обысковъ ночью 29-го, 30-го и 31-го и были заключены въ
кармелитскомъ монастырѣ и въ семинаріи кардинала Ле­
муана *2); они пали жертвою своего упрямства. Эти обыски,
которвіе во всякое другое время были бы названы преслѣдо­
ваніями 3), дали мнѣ возможность познакомиться съ аббатомъ
Наварромъ, старавшимся избѣжать казни; несмотря на раз­
личіе нашихъ убѣжденій, я потащилъ его съ собой въ Би-
сетръ, чѣмъ и спасъ его отъ преслѣдованія со стороны его
враговъ. Но не прошло и двухъ дней, проведенныхъ у меня
дома, какъ мы увидѣли, что къ намъ идетъ толпа въ 3000 че­
ловѣкъ приблизительно, вооруженныхъ, чѣмъ попало. День и
ночь, которые прошли въ убійствахъ, были невѣроятно тяжелы
для насъ и ужасны. Экономъ тюрьмы, человѣкъ, который
всѣхъ ненавидѣлъ и котораго въ свою очередь ненавидѣли всѣ,
палъ первой жертвой, а за нимъ 200 заключенныхъ постигла
та же участь. Настоятельница, бывшая монахиня изъ Опи-
*) Коммуна 10-го августа.
2) Это семинарій С. Фпрмѳнъ.
3) Непереводимая игра словъ: perquisition и persécution.

-
27—
таля, еле избѣгла смерти за неосторожно высказанныя слова.
Служитель при нѣсколькихъ экономахъ, присвоившій 1000 лив­
ровъ, былъ изобличенъ и приведенъ въ Парижъ для суда.
Наконецъ, послѣ долгихъ поисковъ въ погребахъ и другихъ
мѣстахъ, они, пробывъ въ Бисетрѣ три дня, удалились. Я
могу считать себя счастливымъ, что вышелъ невредимымъ изъ
этой исторіи; меня многіе поздравляли. Не знаю, буду ли я
и впредь такъ же счастливъ. Въ ожиданіи этого рокового
момента, который я ожидаю, какъ Мэнаръ, не желая его и
не боясь его, я имѣю честь пребывать съ уваженіемъ и
признательностью.
Глава вторая.
Секціи.
Участки, на которые былъ раздѣленъ Парижъ въ раз­
сматриваемую эпоху, являлись не только полицейскою, но
и слѣдственною властью по политическимъ преступленіямъ.
Предлагаемыя страницы даютъ достаточное представленіе о
той роли, какую секціи играли при началѣ террора, а также
въ разгарѣ его. Второй документъ вводитъ насъ, такъ ска­
зать, въ бытовую исторію террора: мы слушаемъ писателя и
ученаго Мореллэ, разсказывающаго, какъ онъ хлопоталъ до­
бывая себѣ столь необходимое свидѣтельство о достаточной
революціонной благонадежности. Такъ какъ именно секціи
сплошь и рядомъ арестовывали и доносили революціонному
трибуналу на отдѣльныхъ лицъ, то часто онѣ оказывались
какъ бы преддверіемъ къ эшафоту.
1. ')
Пятница 26 октября 1792.
«Какъ только конвентъ открылъ свои дѣйствія, уже 24-го
сентября, онъ постановилъ, по предложенію г. Бюзо, учредить
') Biré, Journal d’un bourgeois de Paris, томъ I, стр. 163.

28
комиссію изъ шести членовъ съ порученіемъ «изыскать сред­
ства для того, чтобы предоставить въ распоряженіе конвента
гражданскіе отряды, навербованные во всѣхъ 83 департамен­
тахъ». Членъ и докладчикъ этой комиссіи, Бюзо, доложилъ
результаты своей работы въ засѣданіи 8 октября. Вотъ его
заключенія: «Каждый департаментъ долженъ послать въ Па­
рижъ по четыре пѣхотинца и по два кавалериста на каждаго
депутата, засѣдающаго въ конвентѣ отъ даннаго департамента,
что дастъ въ общемъ 4470 національныхъ гвардейцевъ. Люди,
предназначенные для составленія этихъ отрядовъ, избираются
генеральными совѣтами изъ числа гражданъ, которымъ округи
или коммуны выдали свидѣтельства о благонадежности. Избраніе
ихъ предводителя предоставлено національному Собранію».
Хотя день, когда долженъ обсуждаться докладъ Бюзо,
еще не назначенъ, проектъ департаментской гвардіи уже под­
вергается самой яростной критикѣ со стороны всѣхъ тѣхъ,
кто считаетъ неоспоримой истиной памятныя слова генерала
Беррюэ: «Населеніе Парижа составляетъ всю Республику».
Недѣлю тому назадъ комиссары 48-ми секцій были допущены
въ засѣданіе національнаго конвента и заявили депутатамъ,
что имъ слѣдовало бы отклонить этотъ непріемлемый и опас­
ный проектъ. Я нисколько не сомнѣваюсь, что наши депу­
таты дѣйствительно отвергнутъ его, хотя огромное большин­
ство Собранія и считаетъ его полезнымъ и даже необходи­
мымъ. Но что изъ этого? Какъ я уже неоднократно убѣждался,
конвентъ пользуется только кажущимся авторитетомъ. Дѣй­
ствительная власть принадлежитъ народу, этому мятежному мень­
шинству, которое замѣняетъ количество—смѣлостью и которое
представлено коммуной и секціями.
Рискуя въ противномъ случаѣ ничего не понять изъ
пооисходящаго вокругъ, необходимо отдать себѣ полный от­
четъ о происхожденіи и организаціи секцій, а также о проис­
хожденіи и организаціи коммуны. Сначала займемся секціями,
такъ какъ именно онѣ образовали коммуну.
До 1789 года Парижъ былъ раздѣленъ на 21 кварталъ.
Правила, изданныя королемъ 23-го апрѣля 1789, для
созыва трехъ сословій города, раздѣлили городъ на 60 окру­
говъ; это раздѣленіе просуществовало до закона 27 іюня 1790.

—
29
При изданіи этого закона учредительное собраніе замѣ­
нило округа 48-ю секціями. Каждая изъ нихъ заключала въ
себѣ активныхъ гражданъ *) даннаго округа, которые должны
были собираться въ первичныя собранія и избирать выбор­
щиковъ второй степени въ пропорціи одного выборщика на
100 присутствовавшихъ или отсутствовавшихъ гражданъ, имѣв­
шихъ право голоса. По замыслу законодателя 1790 года, сек­
ціи не имѣли другихъ функцій, кромѣ избранія представите­
лей и выполненія вспомогательныхъ обязанностей въ качествѣ
мѣстнаго полицейскаго органа. Засѣданія секцій не должны
были быть публичными; онѣ не должны были также быть не­
прерывными. Онѣ не могли собираться иначе, какъ съ осо­
баго приглашенія муниципалитета. Казалось, слѣдовательно,
что были приняты всѣ мѣры къ тому, чтобы секціи дѣйство­
вали въ опредѣленныхъ рамкахъ и чтобы онѣ не могли за­
ниматься посторонними вопросами. Но, если вѣрно то, что
сказалъ Боссюэ, что человѣческій разумъ всегда гдѣ нибудь,
да коротокъ, это особенно вѣрно въ отношеніи разума учре­
дительнаго собранія. Дѣйствительно, послѣ того какъ оно де­
кретировало въ I главѣ изданнаго имъ закона только что при­
веденныя нормы, оно помѣстило въ гл. IV пунктъ, согласно
которому муниципалитетъ обязывался собирать всѣ 48 секцій
въ томъ случаѣ, если восемь секцій потребовали бы этого, и
для того, чтобы облегчить гражданамъ возможность пользо­
ваться этимъ правомъ, другой пунктъ предусматривалъ для
каждой секціи постоянный комитетъ изъ 16 комиссаровъ, ко­
торые должны были собираться не рѣже, чѣмъ разъ въ не­
дѣлю.
«Нужно было быть слѣпымъ, чтобы не видѣть, что эти
постоянные комитеты пожелаютъ играть большую роль, что
они будутъ стараться поминутно вызывать общія собранія и
что всегда будетъ легко найти въ городѣ, столь глубоко за­
дѣтомъ революціонными вспышками, восемь секціи для того,
чтобы заставить муниципалитетъ созвать всѣ остальныя.
Именно это и случилось. Вотъ уже два года, какъ секціи
1) Активными гражданами считались всѣ тѣ французскіе подданные,
которые достигли 25 лѣтъ и платили прямую подать въ размѣрѣ цѣны трехъ
рабочихъ дней.

30—
составляютъ въ рукахъ ихъ предводителей могущественный эле­
ментъ для агитаціи и всякаго рода мятежей. Именно въ ихъ
средѣ вырабатывались самые антиконституціонные предложе­
нія, здѣсь же подготовлялись почти всѣ революціонныя мани­
фестаціи и организовывались почти всѣ возстанія.
Декретъ 18 мая 1791 запрещалъ общественнымъ орга­
низаціямъ составлять коллективные адреса и петиціи
Но
секціи по закону нельзя считать общественными организаціями.
Онѣ воспользовались умолчаніемъ закона по ихъ адресу для
того, чтобы представлять Національному Собранію коллектив­
ные адреса и петиціи, для того чтобы вліять на голосованія
и навязывать свои пожеланія.
Благодаря созданію постоянныхъ комитетовъ изъ 16 ко­
миссаровъ, о чемъ я уже говорилъ, скоро между отдѣльными
комитетами, а затѣмъ и между самими секціями установилась
ежедневная переписка и другого рода сношенія. Такимъ пу­
темъ они могли сообразовать свои дѣйствія и сдѣлаться все­
могущими.
Въ минувшемъ іюлѣ, какъ разъ тогда, когда подготовля­
лись событія 10-го августа, муниципалитетъ рѣшилъ учредить
центральное бюро для сношеній между всѣми 48-ю секціями
Парижа, Это бюро, которое имѣло цѣлью «сдѣлать болѣе дѣя­
тельными и скорыми сношенія между секціями», засѣдаетъ въ
городской ратушѣ. Сорокъ восемь комиссаровъ обязаны еже­
дневно являться туда для того, чтобы получать въ свою оче­
редь рѣшенія другихъ секцій, Этотъ приказъ муниципалитета
изданъ 17-го іюля.
Главарямъ якобинской партіи такимъ образомъ удалось
централизовать усилія секцій и придать имъ то могущество,
которое всегда является слѣдствіемъ объединенія власти. Это
былъ уже большой успѣхъ; для того, чтобы его дополнить,
оставалось только добиться публичности и непрерывности за­
сѣданій, въ которыхъ законъ отказывалъ секціямъ. Въ дѣй­
ствительности, однако, еще задолго до 10 августа многія изъ
Ч Декретъ 18 мая 1791, п. 1: „Право петицій принадлежитъ всякому
отдѣльному лицу безъ права передачи. Слѣдовательно, опо не можетъ быть
использовано коллективно общественными, судебными, административными и
муниципальными организаціями, секціями коммунъ и обществами гражданъ.“

31
секцій устраивали публичныя засѣданія; онѣ открыли двери
всѣмъ гражданамъ, безъ соблюденія ценза, установленнаго
конституціей; онѣ устроили трибуны для публики. Тѣ секціи,
которыя не хотѣли допускать постороннихъ, были всегда во
время собраній окружены агитаторами низкаго пошиба, жен­
щинами, дѣтьми, которыя осаждали двери и провожали сви­
стками лицъ, извѣстныхъ своими умѣренными взглядами. Вотъ
почему, когда 5-го августа Колло д’Эрбуа, Мари - Жозефъ
Шенье и еще два комиссара секціи Библіотеки были допу­
щены въ засѣданіе законодательнаго собранія и потребовали,
чтобы собранія секцій происходили въ присутствіи всѣхъ гра­
жданъ, Колло д’Эрбуа привелъ въ качествѣ аргумента, не
допускавшаго возраженій, тѣ безпорядки, которые происхо­
дили вокругъ секцій, подчинявшихся закону.
Въ настоящее время засѣданія всѣхъ секцій—публичны и
кромѣ того онѣ стали непрерывными. Эта непрерывность собраній
узаконена законодательнымъ собраніемъ 25-го іюля по требова­
нію лица, внесшаго петицію, и по предложенію г. Тюріо. Объ­
явленіе, напечатанное въ Moniteur’ѣ отъ 6 августа гласитъ:
«Засѣданія сорока восьми секцій объявляются непрерыв­
ными ».
Петіонъ, мэръ
Р у а й э, секретарь-регистраторъ.
Публичность и непрерывность засѣданій предоставили на
произволъ демагоговъ худшаго сорта тѣ секціи, въ которыхъ
они не составляютъ большинства. Дѣйствительно, если одна
изъ секцій не на высотѣ, когда составляющіе ее граждане
заподозрѣны въ умѣренности взглядовъ, граждане, принадлежащіе
къ другимъ кварталамъ, заполняютъ трибуны упрямой секціи,
братаются съ якобинскимъ меньшинствомъ въ залѣ, прерываютъ
ораторовъ, принимаютъ участіе въ преніяхъ и срываютъ голосо­
ванія. Еще болѣе опасны послѣдствія непрерывности засѣданій.
Такъ какъ залы засѣданій остаются открытыми день и ночѣ,
агитаторамъ очень легко выбрать моментъ, когда мирные граждане
ушли спать, для того чтобы выбрать импровизированныхъ пред­
сѣдателя и секретаря и проголосовать, среди единомышлен­
никовъ, всѣ предложенія, которыя имъ желательно провести.

32
Бываетъ, что предложеніе, отклоненное въ девять часовъ вечера,
принимается въ два часа ночи. Такія неожиданныя голосованія,
въ которыхъ часто участвовало совершенно незначительное
меньшинство, умненько используются на слѣдующій день, пере­
даются изъ секціи въ секцію, сообщаются коммунѣ и иногда
представляются національному конвенту, какъ выраженіе воли
народа.
Я указалъ на происхожденіе парижскихъ секцій; я об­
рисовалъ характеръ и значеніе ихъ поступковъ. Какъ эти по­
ступки переходятъ въ дѣйствіе, объ этомъ не стоитъ вспоминать,
такъ какъ въ такомъ случаѣ пришлось-бы повторить исторію
революціи съ конца 1790 года. Я только хочу отмѣтить здѣсь
названія всѣхъ сорока восьми секцій, существовавшихъ 10
августа 1792 года съ указаніемъ количества активныхъ
гражданъ и выборщиковъ второй степени. Затѣмъ я укажу на
измѣненія, которыя съ тѣхъ поръ произошли.
Когда Парижъ былъ раздѣленъ на шестьдесятъ округовъ,
каждый изъ нихъ носилъ названіе церкви, въ которой созывались
первичныя собранія въ 1789 году. Они назывались: округъ
Filles-Saint-Thomas, округъ Сенъ-Рокъ, округъ Корделье
ит.д.
Учредительное собраніе, замѣнивъ шестьдесятъ округовъ
сорока восемью секціями, не пожелало сохранить эти названія,
которыя вызывали религіозныя воспоминанія; сначала оно со­
биралось связать названіе каждой изъ секцій съ именемъ зна­
менитыхъ людей, погребенныхъ въ предѣлахъ данной секціи.
Но отъ этой мысли пришлось отказаться, и тогда остановились
на названіяхъ, заимствованныхъ у памятниковъ, площадей и
улицъ. Округъ Fі11еs-S аіпt-Thоmаs превратился въ секцію
Библіотеки, Сенъ-Рокъ въ Палэ-Рояль, округъ Корделье сталъ
называться секціей Французскаго Театра и т. д.
Число
Списокъ 48 секцій къ 10 августа 1792 г.
Названіе секцій
активныхъ
выборщиковъ
гражданъ
второй степени
I. Тюльери
1700
17
II. Елисейскихъ полей
900
9

—
33
!) Эта секція вначалѣ называлась Гранжъ-Батѳльеръ, отъ 1790 по 2
августа 1792, когда она приняла имя Мирабо. Въ засѣданіи конвента отъ
11 декабря 1792 »одинъ изъ секретарей прочелъ постановленіе секціи бывшей
Мирабо, которая, не желая больше носить имя человѣка, предавшаго родину,
и стремясь дать гражданамъ 84-го департамента доказательство ихъ привязан­
ности, назвала себя секціей Монъ-Блана“.
III. Ле Руль
1300
13
IV. Палэ-Рояля
2400
24
V. Вандомской площади
1200
12
VI. Библіотеки
1500
15
VII. Мирабо *)
900
9
VIII. Лувра
2000
20
IX. Оратуара
1900
19
X. Хлѣбнаго рынка
1900
19
XI. Почты
1800
18
XII. Площади Людовика XIV
1400
14
XIII. Фонтенъ-Монморанси
1100
11
XIV. Бонъ-Нувель
1600
16
XV. Понсо
2300
23
XVI. Моконсейль
1700
17
XVII. Рынка Инносанъ
1100
11
XVIII. Ломбардцевъ
2500
25
XIX. Арси
1800
18
XX. Фобуръ-Монмартръ
700
7
XXI. Пуассоньеръ
800
8
XXII. Бонди
1400
14
XXIII. Тампля
1700
17
XXIV. Попенкуръ
1300
13
XXV. Улицы Монтрейль
1500
15
XXVI. Кензъ-Вентъ
2000
20
XXVII. Гравилье
3300
33
XXVIII. Фобуръ-Сенъ-Дени
1300
13
XXIX. Улицы Бобуръ
2300
23
XXX. Анфанъ-Ружъ
1800
18
XXXI. Короля Сициліи
1800
18
XXXII. Отель-дѳ-Виль (Ратуши)
1700
17
XXXIII. Пласъ-Рояль
1900
19
XXXIV. Арсенала
1400
14
XXXV. Острова Сенъ-Луи
1100
11
XXXVI. Нотръ-Дамъ
1700
17
XXXVII. Генриха IV
900
9
XXXVIII. Инвалидовъ
1100
11.
XXXIX. Фонтенъ-де-Гренѳлль
2100
21
XL. Четырехъ Націй
3900
39
XLI. Французскаго Театра
2600
26
XLII. Круа Ружъ
1600
16
3

34-
XLIII. Люксембурга
ХЫѴ. Термъ Юліана
XLV. Св. Женевьевы
XLVI. Обсерваторіи
XLVII. Ботаническаго Сада
2100
21
2000
20
2800
28
1700
17
2200
22
1200
12
XLVIII. Гобеленовъ
Всего 82900
829
Многія изъ этихъ секцій перемѣнили свои названія съ
10 августа , вотъ ихъ списокъ:
Прежнія названія.
Новыя названія.
III. Ле Руль
Республики
IV. Палэ-Рояль
Бюттъ-дэ-Муленъ
V. Вандомской площади
Пикъ
VI. Библіотеки
Девяносто второго (года)
IX. Оратуара
Французской гвардіи
XI. Почты
Соціальнаго контракта
XII. Площади Людовика XIV Майль
XIII. Фонтенъ-Монморанси
Мольера и Лафонтена
XV. Понсо
Друзей родины
XVI. Моконсейль
Бонконсейль
XVII. Рынка Инносанъ
Рынка
XXVIII. Фобуръ-Сенъ-Дени
Сѣвернаго предмѣстья
XXIX. Улицы Бобуръ
Реюніонъ
XXX. Анфанъ-Ружъ
Марэ
XXXI. Короля Сициліи
Правъ Человѣка
XXXII. Отель-де-Виль
Дома Коммуны
XXXIII. Пласъ-Рояль
Площади Федератовъ
XXXV. Острова Сенъ-Луи
Братства
XXXVI. Нотръ-Дамъ
Ситэ
XXXVII. Генриха IV
Понъ-Нефъ
XLI. Французскаго Театра
Марсели
хыѵ. Термъ Юліана
Борепера
XLV. Св. Женевьевы
Французскаго Пантеона
XLVII. Ботаническаго Сада
Санъ-кюлотовъ
XLVIII. Гобеленовъ
Финистера
Болѣе важное измѣненіе, чѣмъ измѣненіе названій, про­
изошло послѣ 10-го августа. Въ засѣданіи 11-го августа за­
конодательное собраніе уничтожило различіе между активными
гражданами и не-активными; оно постановило, что для при­

—
35
сутствованія въ засѣданіяхъ секпій достаточно быть «францу­
зомъ не моложе 21 года, проживать не менѣе года, жить на
свои средства или на доходы отъ собственнаго труда и не
быть въ услуженіи».
Этотъ декретъ удвоилъ число первичныхъ избирателей,
составлявшихъ парижскія секціи, и довелъ его до 192.000 *).
Демагогическій элементъ, который уже и безъ того былъ крайне
могущественнымъ въ секціяхъ, когда онѣ заключали въ себѣ
только активныхъ гражданъ, былъ теперь полнымъ хо­
зяиномъ.
Мирные граждане и тѣ, надъ которыми тяготѣло обвине­
ніе умѣренности, тѣ, которые въ свое время состояли въ націо­
нальной гвардіи, тѣ, которые подписали петицію двадцати ты­
сячъ или петицію восьми тысячъ, удаляются и уступаютъ поле
>) До декрета 11-го августа 1792 число первичныхъ выборщиковъ па­
рижскаго департамента доходило до 96.700, а не до 95.000, какъ ошибочно
говоритъ Мортимеръ-Терно. На каждыхъ 100 активныхъ гражданъ прихо­
дился одинъ выборщикъ второй степени; чтобы получить количество первыхъ,
достаточно, слѣдовательно, помножить на 100 число выборщиковъ второй
степени, перечень которыхъ напечатанъ въ Almanach Royal за 1792 годъ.
Этотъ перечень называетъ для сорока восьми секцій столицы 829 выборщи­
ковъ и 138 для загородныхъ кантоновъ парижскаго департамента, всего, слѣ­
довательно, 967 человѣкъ. Вотъ названія загородныхъ кантоновъ департамента
въ 1792 году: Нантѳрръ, Пасси, Коломбъ, Клиши, Сенъ-Дени, Пьеррефиттъ,
Пантенъ, Бѳлльвиль, Монтрейль, Венсеннъ, Шарантонъ, Вильжюифъ, ПІуази-
лѳ-Руа, Буръ-ла -Ренъ, Исси и Шатильонъ. Гранье де Кассаньякъ допустилъ
важную ошибку въ первомъ томѣ своей исторіи жирондистовъ, стр. 289: „Въ
ноябрѣ 1791 года, говоритъ онъ, были произведены выборы новаго мэра Па­
рижа. Друзья Лафайетта выдвинули его кандидатуру на эту должность, и онъ
инкогнито прибылъ въ Парижъ въ назначенный для выборовъ день, 17 ноября.
Но его разочарованіе было очень велико, такъ какъ онъ собралъ только
3000 голосовъ. Пѳтіонъ, его побѣдитель, въ свою очередь собралъ 9 тысячъ;
произошло это потому, что населеніе Парижа, несмотря на призывы клубовъ
и прессы, придавало такъ мало значенія праву выбирать мэра, что изъ
200.000 зарегистрированныхъ выборщиковъ къ урнамъ явилось всего 12 ты­
сячъ“. Первичные выборщики загородныхъ кантоновъ не принимали участія
въ выборахъ мэра Парижа; только выборщики сорока восьми секцій были
призваны подать свой голосъ, и мы видали, что число ихъ не превышало
92.900; отсюда далеко до цифры въ 200.000 . Ошибка рѣдко проходитъ въ
одиночествѣ; Гранье де Кассаньякъ допустилъ и вторую въ вышеупомянутыхъ
строкахъ. Петіонъ былъ избранъ мэромъ Парижа не 17-го ноября 1791; вы­
боры происходили въ продолженіе четырехъ дней, съ 13 по 16-ое, и закон­
чились 16-го ноября назначеніемъ Петіона. Онъ вступилъ въ исполненіе
своихъ обязанностей черезъ день, 18-го ноября. За него было подано не
9000 голосовъ, а всего 6708. Всего было только 10632 голосующихъ, а не
12.000, и голоса распредѣлились слѣдующимъ образомъ: Петіонъ 6708, Ла-
файеттъ 3123, Дандрэ 77. Остальные голоса получили Робеспьеръ, Фрѳто,
Камю и др.
«•

—
36—
сраженія интриганамъ, революціонерамъ низшаго класса, сен­
тябрьскимъ дѣятелямъ.
2.
Печатаемые ниже отрывки принадлежатъ перу аббата
Морелла (Morellet)х), разсказывающему, при какихъ условіяхъ
ему приходилось получать свидѣтельство о благонадежности (cer­
tificat de civisme) и попутно набросавшему описаніе париж­
ской коммуны въ сентябрѣ 1793 года. Разсказъ его въ до­
статочной степени правдоподобенъ и подтверждается основ­
ными документами этой эпохи.
«Свидѣтельства о благонадежности, форма которыхъ мѣ­
нялась нѣсколько разъ, сначала должны были выдаваться ко­
митетомъ, называвшимся тогда комитетомъ обществен­
наго спасенія каждой секціи; затѣмъ они одобрялись
общимъ собраніемъ каждой секціи и, наконецъ, утверждались
или отклонялись генеральнымъ совѣтомъ коммуны въ городской
ратушѣ.
«Я получилъ свидѣтельство отъ своей секціи «Елисей-
скихъ полей» и въ началѣ іюля я снесъ его въ ратушу; за­
тѣмъ я заходилъ туда семь или восемь разъ, но всегда без­
результатно, такъ какъ моихъ бумагъ не могли найти. Пере­
мѣщались канцеляріи отдѣловъ, и еще не подошла моя оче­
редь. Мнѣ предлагали притти черезъ недѣлю, затѣмъ черезъ
двѣ недѣли. Въ концѣ концовъ, послѣ неоднократныхъ без­
полезныхъ хожденій въ теченіе іюля, августа и первыхъ не­
дѣль сентября, какъ-то утромъ, 17-го сентября, я получилъ
изъ совѣта письмо, приглашавшее меня явиться въ ратушу,
чтобы подвергнуться предварительному опросу на предметъ
выдачи удостовѣренія.
«Просьба о выдачѣ свидѣтельства о благонадежности
стала скоро очень опаснымъ шагомъ для тѣхъ, кто не имѣлъ
въ ней успѣха: дѣло въ томъ, что, согласно декрету отъ
18 сентября, предписывалось арестовывать неблагонадеж-
*) Разсказъ Мореллэ, см. сборникъ Dauban’a
„Les prisons de Paris“,
тр. 43.

—
37-
ныхъ людей, каковыми объявлялись всѣ, кому было отказано
въ выдачѣ свидѣтельства о благонадежности. Благодаря этому
распоряженію, значительное число гражданъ было дѣйстви­
тельно арестовано въ самой коммунѣ, послѣ того, какъ они
получили отказъ въ своей просьбѣ; но эта опасность еще не
была извѣстна. Я безъ страха отправился на испытаніе. Хотя
я и былъ духовнымъ лицомъ, но никогда не служилъ въ ка­
чествѣ такового; я былъ писателемъ, всегда занятымъ полез­
ными работами, всегда защищалъ въ своихъ писаніяхъ на­
родное дѣло и всѣ виды свободъ, совмѣстимыхъ съ обществен­
нымъ порядкомъ, при хорошемъ управленіи; поэтому я былъ
спокоенъ относительно успѣха моего ходатайства, опасность
котораго я оцѣнилъ только заднимъ числомъ.
«Итакъ, къ шести часамъ вечера я отправился въ ратушу.
Тамъ я увидѣлъ, что оба крыла зала, расположенные амфи­
театромъ, были переполнены женщинами изъ народа, сидѣв­
шими съ вязаньемъ въ рукахъ и штопавшими куртки и брюки;
у большей части изъ нихъ были горящіе глаза и солдатскій
видъ, —вообще фигуры, достойныя кисти Гогарта, которымъ
платили за присутствіе на спектаклѣ и за рукоплесканія въ
удачныхъ мѣстахъ.
«Около семи часовъ собрался совѣтъ коммуны; предсѣ­
датель вмѣстѣ съ главными чиновниками и секретарями распо­
ложился на отдѣльной эстрадѣ, или трибунѣ; справа отъ него
сидѣли на скамьяхъ члены совѣта, посылаемые каждой секціей,
а слѣва, на другихъ скамьяхъ, просители свидѣтельствъ о
благонадежности.
«Сначала былъ оглашенъ протоколъ вчерашняго засѣ­
данія, гдѣ, въ числѣ прочихъ событій, отмѣчалось удовлетво­
реніе, испытанное всѣми патріотами при извѣстіи объ арестѣ
мэра Байи х), народнаго врага, пролившаго кровь гражданъ
на Марсовомъ полѣ; это было какъ бы заранѣе высказанное
осужденіе и смертный приговоръ несчастному Байи, встрѣ­
ченные криками «браво!», привѣтствіями и живѣйшей радостью
всей аудиторіи, особенно женщинъ.
«Когда былъ оглашенъ другой пунктъ протокола, упо-
і) Вайи былъ арестованъ въ Мэлёнѣ 17 сентября 1793 года.

—
38—
минавшій о декретѣ отъ предшествовавшаго дня, согласно
которому коммуна постановляла, что красивыя женщины не
должны впредь осаждать канцеляріи ратуши, добиваясь по­
милованія аристократовъ, всталъ прокуроръ коммуны Геберъ
съ жалобой на несоблюденіе этого декрета. Онъ напиралъ на
обольстительныя чары этихъ Цирцей, которыя, будучи курти­
занками при старомъ режимѣ, прибѣгали къ тѣмъ же сред­
ствамъ для совращенія и республиканскихъ душъ.
«Кто-то изъ служащихъ этихъ канцелярій, въ виду об­
виненія, что они позволяютъ прекраснымъ просительницамъ
соблазнять ихъ, сдѣлалъ заявленіе о невыполнимости предло­
женной мѣры: въ силу необходимости, ратуша открыта для
всякаго рода публики и для всѣхъ женщинъ, старыхъ и моло­
дыхъ, безобразныхъ и красивыхъ, приходящихъ для уплаты на­
логовъ или для покупки національныхъ имуществъ и др. цѣлей.
Но прокуроръ вновь началъ свою брань противъ красивыхъ
женщинъ аристократокъ, къ величайшему удовольствію и при
повторныхъ рукоплесканіяхъ всѣхъ присутствовавшихъ тутъ
старыхъ и безобразныхъ женщинъ.
«Послѣ чтенія протокола послѣдовало появленіе и при­
вѣтствія пяти секцій, приходившихъ одна вслѣдъ за другой
представить контингентъ ихъ перваго набора молодежи отъ
восемнадцати до двадцати пяти лѣтъ и требовать оружія, по­
мѣщеній подъ казармы и инструкторовъ.
«Каждый изъ этихъ отрядовъ входилъ съ барабаннымъ
боемъ, а нѣкоторые изъ нихъ съ оркестрами военной музыки.
Каждый изъ нихъ произносилъ рѣчь устами какого-нибудь
оратора, дававшаго клятву отъ имени своихъ товарищей очи­
стить почву свободы отъ приспѣшниковъ деспо­
товъ; свергнуть всѣхъ тирановъ съ ихъ троновъ;
спаять ихъ кровью зданіе свободы и пр... На это
предсѣдатель отвѣчалъ въ томъ же духѣ. Затѣмъ, онъ рѣзкимъ
голосомъ запѣлъ гимнъ марсельцевъ, и вся зала съ восторгомъ
подхватила его,—развлеченіе, допускавшееся собраніемъ послѣ
рѣчи каждой секціи. Такимъ образомъ, пришлось выслушать
гимнъ пять разъ, и, кромѣ того, столько же разъ «ça ira»
(«пойдетъ!»), подъ аккомпанементъ рукоплесканій и топотъ
ногъ всей аудиторіи.

-
39—
«Послѣ пріема секцій, мы имѣли честь выслушать само­
восхваленіе раненаго солдата Пьера Компэра, который началъ
свою рѣчь слѣдующими словами: «граждане, я былъ въ
арміи и я получилъ рану; вотъ она (показываетъ
ее), и меня отправили дать присягу, чтобы я по­
клялся умереть на моемъ посту и истребить ти­
рановъ» и пр.
«Рукоплесканія, какъ принято говорить теперь, покрыли
эту рѣчь, и раненый герой былъ такъ польщенъ, что счелъ
должнымъ повторить ее. Ее выслушали еще разъ и снова
рукоплескали; но когда онъ въ третій разъ пожелалъ сказать
ее, ему дали понять, что съ него достаточно, и что нужно
предоставить мѣсто другимъ. Онъ все-таки остался стоять ря­
домъ съ предсѣдателемъ, наслаждаясь своей славой и окиды­
вая собраніе удовлетвореннымъ взоромъ.
«За нимъ выступило трое австрійскихъ дезертировъ, явив­
шихся предложить свои услуги французской респуб­
ликѣ. Предсѣдатель предложилъ имъ поднять руку, и каж­
дый изъ нихъ поднялъ очень высоко обѣ руки. Затѣмъ, пред­
сѣдатель сказалъ имъ: «клянетесь-ли вы служить
французской республикѣ и истреблять тира­
новъ?» Это имъ перевелъ по-нѣмецки стоявшій передъ ними
переводчикъ, на что они отвѣтили ja (да). Тутъ пожелали,
чтобы они произнесли торжественныя слова: мы клянемся,
мы клянемся и др.
«Я забылъ упомянуть, что среди ораторовъ секцій былъ
одинъ, который сказалъ: «мы клянемся равенствомъ,
свободой и братствомъ, единственной Троицей,
въ которую мы желаемъ вѣрить, и которую мы
считаемъ единой и нераздѣльной». Шумныя руко­
плесканія, шапки, летящія въ воздухъ въ честь новой святой
Троицы, — фактъ, поразившій меня, такъ какъ онъ подгото­
влялъ упраздненіе христіанской религіи, что и случилось до­
вольно скоро и что можно было исполнить безъ труда, осно­
вываясь на народномъ настроеніи.
«Наконецъ, наступила очередь просителей свидѣтельствъ.
Ихъ вызывали поименно, и они сходили со своего амфитеатра

—
40—
и становились на эстрадѣ передъ предсѣдателемъ и противъ
совѣта коммуны.
«Тогда предсѣдатель спрашивалъ: «имѣется-ли кто-ни­
будь, кто-бы зналъ гражданина и ручался за его благона­
дежность?» Если никто не отвѣчалъ, что случалось довольно
часто, то предсѣдатель говорилъ: «отложить». Если кто-
нибудь изъ совѣтниковъ коммуны говорилъ: «я знаю гра­
жданина и я ручаюсь за него, то предсѣдатель гово­
рилъ: «выдать».
«Вызвали меня. Въ тотъ моментъ, когда я поднимался
на эстраду, предсѣдатель задалъ вышеприведенный вопросъ
и, не слыша, чтобы кто-либо ручался за меня, такъ какъ въ
это время среди членовъ совѣта не было никого изъ моей
секціи, и самъ онъ, хоть и принадлежалъ къ ней, но не зналъ
меня, снова взялъ слово и сказалъ собранію: «я слышу,
какъ мнѣ шепчутъ на ухо, что благонадежность
этого гражданина подозрительна».
«Эту добрую услугу дѣйствительно оказалъ мнѣ нѣкій
господинъ Кюбьеръ, тотъ самый, что раньше именовалъ себя
Шевальэ-де-Кюбьеръ, который затѣмъ открещивался отъ дво­
рянства, какъ отъ убійства, и который прекрасно изгла­
дилъ это пятно, принявъ звучное имя Доратъ-Кюбьеръ.
Вотъ этотъ-то доблестный рыцарь, занимавшій постъ секретаря
коммуны и желавшій соединить съ нимъ благородное занятіе
доносчика, сказалъ предсѣдателю, что мои настроенія небла­
гонадежны. Для этого онъ очень ловко выбралъ моментъ, когда
онъ видѣлъ, что я стоялъ на эстрадѣ спиной къ предсѣдателю,
послѣ чего онъ вернулся къ своему столу, притворяясь, что
нисколько не интересуется вопросомъ о свидѣтельствахъ. Это
все я узналъ только при выходѣ отъ моего слуги, бывшаго
на собраніи вмѣстѣ со мной, который и наблюдалъ за этимъ
господиномъ.
«Слѣдуетъ сказать, что я видѣлъ раньше эту личность,
а именно въ первый разъ я съ нимъ встрѣтился дней восемь
или десять тому назадъ при снятіи печатей съ залы академіи,
директоромъ которой я состоялъ въ эпоху ея разгрома декре­
томъ конвента; я же былъ приглашенъ для присутствованія во
время этой операціи...

—
41
«Едва только предсѣдатель поднялъ вопросъ о сомнѣніи
въ моей благонадежности, какъ изъ среды совѣта ' коммуны
поднялся человѣкъ и сказалъ: «гражданинъ предсѣдатель, я
высказываюсь противъ выдачи свидѣтельства о благонадежно­
сти гражданину Морѳллэ, такъ какъ, сколько я помню, лѣтъ
пятнадцать или шестнадцать тому назадъ, онъ написалъ апо­
логію деспотизма.
«При этомъ обвиненіи я попросилъ слова, и, обращаясь
къ своему обвинителю, я сказалъ ему, что не знаю даже за­
главія труда, который онъ ставитъ мнѣ въ вину; что если и
существуетъ подобный трудъ, то нѣтъ основаній думать, что
онъ написанъ мною; что я не только никогда не писалъ въ
защиту деспотизма, но я провелъ всю свою жизнь, защищая
дѣло народа и свободы, свободы промышленности и торговли,
свободы слова и печати и свободы религіозныхъ взлядовъ, а
съ приближеніемъ революціи я защищалъ право третьяго со­
словія на двойное представительство и пр. Послѣ нѣкотораго
обмѣна мнѣній между мной и моимъ обвинителемъ, взялъ слово
предсѣдатель и произнесъ: отложить до той поры, пока ко­
миссары не дадутъ отчета о трудахъ гражданина Мореллэ; а
этими комиссарами будутъ граждане Віаларъ, Бернаръ и Па-
рисъ».
«Когда была вынесена резолюція, касающаяся меня, я
сошелъ съ эстрады и, скромно подойдя къ скамьямъ совѣта
коммуны, обратился къ одному изъ моихъ будущихъ судей
съ просьбой указать день и часъ, въ который я могъ бы
явиться къ нему на судъ. Онъ назначилъ мнѣ притти на слѣ­
дующій день, 18 сентября, въ полдень въ ту же самую залу
коммуны, гдѣ соберутся, по его словамъ, онъ вмѣстѣ со сво­
ими товарищами.
«Въ четвергъ утромъ я написалъ очень скромное и очень
благонадежное письмецо предсѣдателю Любену, сыну мясника
Любена, чья лавка находится у воротъ Сенъ-Мартенъ. Я объ­
яснилъ ему, что я, будучи добрымъ гражданиномъ, не имѣю
счастья быть ему извѣстнымъ только потому, что я недавно
живу въ его секціи; что я провелъ часть года въ деревнѣ;
что я воздерживался часто посѣщать собранія, потому что
мое прёжнее духовное званіе, хотя я никогда и не служилъ,

—
42—
мѣшало мнѣ быть тамъ полезнымъ; что меня знаютъ такіе-то
и такіе-то граждане секціи, которыхъ я ему перечислилъ. Я
высказалъ ему также свой протестъ на обвиненіе въ напеча­
таніи книги въ защиту деспотизма и пр.; но особенно я разъ­
яснялъ ему пріемъ Кюбьера и умолялъ не осуждать меня,
основываясь на показаніяхъ одного человѣка, котораго спра­
ведливо можно было подозрѣвать въ предубѣжденности. Онъ
сознался моему служителю, что это дѣйствительно Кюбьеръ
подсказалъ ему обвиненіе въ неблагонадежности, которое было
оглашено на собраніи, но что мнѣ надо немедленно повидать
моихъ комиссаровъ, докладъ которыхъ сможетъ выпутать меня
изъ затруднительнаго положенія».
Мореллэ такъ и не удалось добиться желаемаго свидѣ­
тельства. Онъ только даромъ потратилъ массу времени и крови
на бесѣды съ невѣжественными комиссарами о своихъ сочине­
ніяхъ. А затѣмъ онъ узналъ случайно, что ему не грозитъ ни­
какая опасность, такъ какъ онъ былъ бѣденъ и держать его
въ тюрьмѣ не представляется интереснымъ. На этомъ онъ и
успокоился.
Глава третья.
Наростаніе террористическихъ настроеній и
учрежденіе революціоннаго трибунала.
Собранія гражданъ въ сорока восьми секціяхъ, какъ и
собранія ихъ представителей въ парижской коммунѣ, станови­
лись съ конца 1792 года все раздражительнѣе и бурливѣе.
Возростающая быстро продовольственная нужда, полное обез­
цѣненіе ассигнацій, контръ-революціонныя возстанія, тяжкая
внѣшняя война — все это неимовѣрно усиливало тревогу и
разжигало страсти. Мы видѣли, что представляли собою сек­
ціи,—политическая власть, слѣдившая за исполненіемъ зако­
новъ и арестовывавшая подозрительныхъ. Приведемъ теперь
сводку самихъ законовъ террористическаго періода. Эта сводка,
составленная тогда же, вскорѣ послѣ казни Робеспьера, упо­

—
43
минаетъ о многихъ характернѣйшихъ актахъ и распоряженіяхъ,
■ускользнувшихъ отъ вниманія позднѣйшихъ изслѣдователей.
1.
Списокъ части законовъ о смертной казни, и револю­
ціонныхъ законовъ, изданныхъ національнымъ конвентомъ за
время его правленія.
4 декабря 1792. Декретъ, гласящій о томъ, что каждый,
кто предложитъ или попытается установить во Франціи мо­
нархію или другое какое-либо правленіе, посягающее на власть
народа, будетъ приговоренъ къ смертной казни.
5 декабря. Декретъ, приговаривающій къ смерти экспор­
теровъ зерна.
16 декабря. Декретъ, гласящій о томъ, что каждый, кто
предложитъ или попытается сломить единство Революціи, бу­
детъ приговоренъ къ смертной казни.
10 марта 1793. Декретъ, касающійся образованія чрез­
вычайнаго уголовнаго трибунала:
Образовывается комиссія изъ шести членовъ національ­
наго конвента, которымъ будетъ поручено разсмотрѣніе всѣхъ
документовъ и составленіе о нихъ докладовъ, а также редактиро­
ваніе и представленіе обвинительныхъ актовъ; наблюденіе за
слѣдствіями, которыя будутъ производиться въ чрезвычайномъ
трибуналѣ; вести непрерывную корреспонденцію съ народнымъ
обвинителемъ и съ судьями о всѣхъ публичныхъ дѣлахъ, ко­
торыя будутъ присланы въ трибуналъ, и давать о нихъ отчеты
народному конвенту.
Имущество приговоренныхъ къ смертной казни переходитъ
къ Республикѣ, которая и будетъ заботиться о пропитаніи
вдовъ и дѣтей, если у тѣхъ не окажется другого имущества.
Посылаемые въ округи комиссары уполномочиваются при­
водить въ трибуналъ заговорщиковъ.
1 7 марта. Декретъ, гласящій о томъ, что обвиняемые въ
препятствованіи рекрутскому набору будутъ приговорены къ
смертной казни.
18 марта. Декретъ, гласящій о немедленномъ освѣдо­
мленіи министра юстиціи о зачинщикахъ, подстрекателяхъ и

—
44
соучастникахъ покушенія на Леонарда Бурдона, имѣвшаго
мѣсто въ Орлеанѣ, и объ объявленіи этого города на осад­
номъ положеніи.
19 марта. Декретъ, по которому объявляются внѣ закона
всѣ тѣ, которые принимали или будутъ принимать участіе въ
производившихся и происходящихъ контръ-революціонныхъ
смутахъ и мятежахъ во время рекрутскихъ наборовъ.
26 марта. Декретъ объ отобраніи оружія у лицъ, при­
знанныхъ подозрительными.
27 марта. Декретъ, объявляющій внѣ закона аристокра­
товъ и враговъ революціи, повелѣвающій вооружить гражданъ
хотя бы пиками и о наказѣ чрезвычайному трибуналу открыть
свои дѣйствія черезъ день.
29 марта. Декретъ, гласящій о томъ, что тѣ, которые
вызовутъ своими статьями уничтоженіе и оскверненіе собствен­
ности, будутъ наказаны: 1)—смертной казнью, если преступленіе
послѣдуетъ за подстрекательствомъ; 2)—къ шести годамъ за­
ключенія въ тюрьмѣ, если преступленіе не послѣдуетъ.
Всякій, кто будетъ уличенъ въ составленіи или печатаніи
сочиненій или статей, способныхъ вызвать разложеніе народ­
наго представительства, возстановленіе монархіи или какого
либо другого правленія, посягающаго на власть народа, бу­
детъ препровожденъ въ чрезвычайный трибуналъ и пригово­
ренъ къ смерти.
5 апрѣля. Декретъ, отмѣняющій ту часть декрета 10 марта,
въ которой говорится о томъ, что чрезвычайный трибуналъ
можетъ разбирать заговоры и національныя преступленія лишь
по обвинительному декрету, вынесенному конвентомъ, и ко­
торый даетъ право государственному обвинителю арестовывать,
преслѣдовать судомъ и присуждать всѣхъ обвиняемыхъ въ ука­
занныхъ преступленіяхъ на основаніи доноса конституціонной
власти или гражданъ.
ч/П апрѣля. Еще декретъ, запрещающій продажу звонкой
монеты подъ страхомъ наказанія тюрьмою на шесть лѣтъ.
2 іюня. Декретъ, гласящій о томъ, что администрація въ
округахъ обязана вновь посадить въ тюрьмы всѣхъ тѣхъ граж­
данъ, которые были арестованы по подозрѣнію.

—
45—
у 26 іюня. Декретъ, повелѣвающій судьямъ гласное и все­
народное судопроизводство.
2 іюля. Декретъ, по которому присяжнымъ революціон­
наго трибунала жалуется 18 ливровъ вознагражденія въ день.
12 іюля. Декретъ, по которому г. Ліонъ объявляется на
осадномъ положеніи.
I августа. Декретъ, гласящій о томъ, что военнымъ ми­
нистромъ будутъ отправлены въ Вандею всевозможныя горючія
вещества для поджога лѣсовъ, кустарниковъ и пашенъ.
Что лѣса будутъ вырублены, притоны мятежниковъ уни­
чтожены, хлѣбъ сжатъ рабочими дружинами, для доставки его
въ тылъ арміи, а скотъ отобранъ.
Въ тотъ же день. Декретъ, гласящій о томъ, что иму­
щество тѣхъ лицъ, которыя были и будутъ объявлены внѣ
закона, объявляется достояніемъ республики.
*^12 августа и 17 сентября. Декреты, приказывающіе аре­
стовывать подозрительныя личности.
5 сентября. Декретъ, по которому чрезвычайный трибу­
налъ раздѣляется на четыре отдѣленія.
7 сентября. Декретъ, по которому объявляются измѣн­
никами родины и внѣ закона тѣ французы, которые согласи­
лись или согласятся принять на себя общественныя должно­
сти въ той части французской территоріи, которая занята не­
пріятелемъ.
Въ тотъ же день. Декретъ, по которому комиссары кон­
вента, посланные по округамъ, должны увѣдомлять комитетъ
общественнаго спасенія о тѣхъ мѣрахъ, которыя они должны
были принять по отношенію къ чиновникамъ, не пользующимся
довѣріемъ народа.
14 сентября. Декретъ, гласящій о томъ, что всѣ четыре
отдѣленія чрезвычайнаго трибунала будутъ работать ежедневно
и поперемѣнно-
16 сентября. Декретъ, гласящій о томъ, что револю­
ціонный трибуналъ будетъ имѣть свои собственныя тюрьмы.
а
ix 21 вандемьера, годъ II. Декретъ, гласящій о томъ, что
} конвентомъ будетъ образована чрезвычайная комиссія изъ
\ пяти членовъ для наказанія военнымъ порядкомъ и безотла-
I гательно ліонскихъ контръ-революцГонёровк

—
46
Г. Ліонъ будетъ разрушенъ, всѣ дома богачей сломаны,
останутся лишь дома бѣдняковъ.
Самое имя г. Ліона будетъ вычеркнуто изъ карты горо­
довъ Республики.
Рядъ сохранившихся домовъ отнынѣ будетъ называться
Вольнымъ городомъ.
Имущество, принадлежавшее богачамъ и контръ-револю-
ціонерамъ г. Ліона, будетъ роздано патріотамъ въ видѣ на­
грады.
8 брюмера. Декретъ, гласящій о томъ, что чрезвычайный
уголовный трибуналъ впредь будетъ называться революціон­
нымъ трибуналомъ.
8 брюмера. Декретъ, обязывающій предсѣдателя рево­
люціоннаго трибунала, въ случаѣ, если процессъ затянется
долѣе трехъ дней, спросить у присяжныхъ, при началѣ засѣ­
данія, достаточно ли имъ ясно дѣло и въ случаѣ утвердитель­
наго отвѣта немедленно вынести приговоръ.
9 брюмера. Декретъ, уполномочивающій народныхъ пред­
ставителей принять всѣ необходимыя мѣры для скорѣйшаго
наказанія контръ-революціонеровъ г. Ліона.
Власть ихъ простирается и на смежные округа.
14 фримера. Объ образѣ правленія временномъ и рево­
люціонномъ.
15 фримера. Декретъ, касающійся ареста не перечислен­
ныхъ въ законѣ 17 сентября подозрительныхъ лицъ и упол­
номочивающій революціонные и наблюдательные комитеты не­
медленно принять необходимыя мѣры безопасности по отно­
шенію арестовываемыхъ.
14 нивоза. Декретъ, одобряющій всѣ мѣры, принятыя
народными представителями до и послѣ взятія Тулона.
22 нивоза. Декретъ, гласящій, что уголовные трибуналы
въ правѣ вѣдать контръ-революціонные проступки, согласно
полномочіямъ, даннымъ имъ со стороны народныхъ предста­
вителей.
16 вантоза. Декретъ, обязывающій государственнаго обви-
' "'нителя съ революціонномъ трибуналѣ преслѣдовать авторовъ и
( распространителей рукописныхъ памфлетовъ на рынкахъ и ба-
і зарахъ, посягающихъ на свободу французскаго народа и на

-
47—
національное представительство, а также и организаторовъ и
участниковъ заговоровъ противъ народной безопасности и
лицъ, старающихся внушить недовѣріе къ поставщикамъ при­
пасовъ и продовольствія для Парижа.
23 вантоза. Декретъ, гласящій о томъ, что революціон­
ный трибуналъ будетъ продолжать преслѣдованіе организато­
ровъ и участниковъ заговоровъ, замышляемыхъ противъ фран­
цузскаго народа и его свободы.
Въ тотъ же день. Декретъ по которому объявляются из­
мѣнниками родины и караются, какъ таковые, всѣ тѣ, кото­
рые будутъ изобличены въ томъ, что способствовали тѣмъ или
другимъ образомъ подкупу гражданъ въ Республикѣ, низложе­
нію власти и упадку духа народа; вызывали волненія съ цѣлью
помѣшать прибытію припасовъ въ Парижъ, давали пріютъ
эмигрантамъ; тѣ, которые попытаются открыть тюрьмы, ввести
въ Парижъ войска, съ цѣлью погубить народъ и свободу; тѣ,
которые попытаются пошатнуть или измѣнить форму респуб­
ликанскаго правленія.
Въ виду того, что національный конвентъ облекается со
стороны французскаго народа національнымъ авторитетомъ,
всякій, кто завладѣетъ его властью, посягнетъ на его безо­
пасность или величіе непосредственно или косвенно, является
врагомъ народа и будетъ приговоренъ къ смертной казни.
Всякое сопротивленіе революціонному и республикан­
скому правленію, центромъ котораго является національный
конвентъ, есть преступленіе противъ народной свободы; вся­
кій, кто окажется въ этомъ виновнымъ или попытается ка­
кимъ-либо образомъ его унизить, разрушить или запутать
его дѣла, будетъ приговоренъ къ смерти.
Будетъ назначено шесть комиссій для немедленнаго суда
надъ содержащимися въ тюрьмахъ врагами революціи; коми­
теты общественнаго спасенія и всеобщей безопасности усло­
вятся между собой объ ихъ созиданіи и устройствѣ.
Наблюдательные комитеты, оставившіе на свободѣ лицъ
своего округа, замѣченныхъ въ недостаткѣ патріотизма, бу­
дутъ расформированы и замѣщены новыми.
Каждый гражданинъ обязанъ обнаруживать заговорщи­

—
48—
ковъ и лицъ, стоящихъ внѣ закона, если ему извѣстно мѣсто
ихъ пребыванія.
Всякій, укрывающій ихъ у себя или гдѣ либо въ дру­
гомъ мѣстѣ, будетъ наказанъ, какъ ихъ сообщникъ.
15 жерминаля. Декретъ, гласящій о томъ, что всякій
отданный подъ судъ заговорщикъ, который будетъ противиться
національному правосудію или же порицать его, будетъ осу­
жденъ немедленно, не ожидая разбора его дѣла.
7 преріаля. Декретъ, согласно которому не будутъ браться
въ плѣнъ англичане и ганноверцы.
22 преріаля. Декретъ, гласящій о томъ, что народный
обвинитель революціоннаго трибунала уполномоченъ преслѣ­
довать судебнымъ порядкомъ всѣхъ, учинявшихъ преступныя
дѣйствія въ мастерскихъ для изготовленія ассигнацій, оружія,
пороха и селитры.
г
22 преріаля. Декретъ, уполномочивающій революціон­
ный трибуналъ карать враговъ народа.
Врагами народа являются тѣ, кто старается либо силой,
либо хитростью посягнуть на народную свободу.
Врагами народа считаются и тѣ, которые будутъ стараться
возстановить монархію или попытаются унизить или уничтожить
народный конвентъ, являющійся центромъ революціоннаго и рес-
* публиканскаго правленія.
Наказаніемъ за преступленія, поступающія для разбора
дѣла въ революціонный трибуналъ, является смерть.
ѵ
Никто изъ приведенныхъ въ трибуналъ не можетъ быть
освобожденъ и избавленъ отъ суда до тѣхъ поръ, пока не бу­
детъ вынесено рѣшеніе совѣта, переданное затѣмъ въ комитетъ
общественнаго спасенія для его разсмотрѣнія.
26 преріаля. Декретъ, гласящій о немедленномъ приве­
деніи въ исполненіе парижскимъ революціоннымъ трибуналомъ
приговора относительно Амираля и дѣвицы Рено, относительно
обвиненныхъ въ сообщничествѣ съ Батцомъ и съ заговоромъ
съ за границей.
4 преріаля годъ III. Декретъ объ образованіи военной
комиссіи для суда по дѣламъ, имѣющимъ отношеніе къ заго­
вору, учиненному въ первыхъ числахъ этого же мѣсяца (за-
і сѣдающей въ Парижѣ, на улицѣ Капуциновъ).

49
15 вандемьера годъ IV. Декретъ объ образованіи трехъ
военныхъ совѣтовъ для суда надъ организаторами и главными
подстрекателями заговора отъ 12, 13 и 14 того же мѣсяца.
27 вандемьера годъ IV. Созданіе военнаго совѣта въ
И Парижѣ, по постановленію комитета общественнаго спасенія
(засѣдающаго въ домѣ Ле Дрене, на улицѣ Провансъ).
24 фрюктидора годъ IV. Образованіе военной комиссіи,
засѣдающей въ Тамплѣ, для суда надъ плѣнными, взятыми въ
лагерѣ Гренель, въ ночь съ 23 на 24 указаннаго мѣсяца».
2.
Ясно было, что каждый изъ этихъ законовъ, при бди­
тельности и подозрительности секцій, вызоветъ много процес­
совъ. Мысль объ особыхъ судахъ по политическимъ престу­
пленіямъ еще съ осени 1792 года носилась въ воздухѣ и уже
тогда (въ сентябрѣ 1792 г.) былъ учрежденъ дѣйствовавшій
нѣкоторое время чрезвычайный судъ. Но только 10 марта
1793 г. былъ образованъ въ окончательномъ видѣ тотъ ре­
волюціонный трибуналъ, которому суждено было оставить по
себѣ такую кровавую память въ исторіи Франціи. Вотъ декретъ,
создавшій это судилище.
Д/ - 10 марта 1793 года «національный конвентъ, согласно
/ предложенія гражданина Дантона и заслушавъ докладъ своего
Г законодательнаго комитета, постановляетъ слѣдующее:
Раздѣлъ первый: о составѣ и объ организаціи чрез­
вычайнаго уголовнаго трибунала.
I. Въ Парижѣ учреждается чрезвычайный уголовный три-
буналъ, вѣдѣнію котораго подлежатъ всѣ контръ-революціон-
ныя предпріятія,- всѣ покушенія противъ свободы, равенства,
единства и недѣлимости республики, внутренней и внѣшней
безопасности государства, а также всѣ заговоры, направлен­
ные къ возстановленію королевской власти или къ возстано­
вленію всякой иной власти, посягающей на свободу, равен­
ство и суверенитетъ народа, будутъ-ли обвиняемые граждан­
скими или военными чиновниками или простыми гражданами.
II. Въ составъ трибунала входятъ одинъ присяжный за­
сѣдатель и пять судей, руководящихъ судебнымъ слѣдствіемъ
4

50—
и примѣняющихъ законъ, послѣ того какъ присяжные выска­
жутся по существу дѣла.
III. Рѣшеніе суда дѣйствительно только въ томъ случаѣ,
если число судей будетъ не менѣе трехъ.
IV. Тотъ изъ судей, кто будетъ избранъ первымъ, пред­
сѣдательствуетъ на судѣ, а, въ случаѣ его отсутствія, его мѣ­
сто заступаетъ старѣйшій по возрасту.
V. Судьи назначаются національнымъ конвентомъ отно­
сительнымъ большинствомъ голосовъ, которое, тѣмъ не менѣе,
не должно быть ниже одной четверти общаго числа подан­
ныхъ голосовъ.
VI. При трибуналѣ будетъ состоять общественный обви­
нитель и два помощника или замѣстителя, назначаемые на­
ціональнымъ конвентомъ, какъ и судьи и тѣмъ же самымъ
способомъ.
VII. Въ завтрашнемъ засѣданіи національный конвентъ
назначитъ двѣнадцать гражданъ изъ департамента Парижа и
изъ четырехъ, смежныхъ съ нимъ департаментовъ, для несенія
обязанностей присяжныхъ засѣдателей, а также четырехъ ихъ за­
мѣстителей изъ того же департамента, замѣняющихъ присяжныхъ
засѣдателей въ случаѣ ихъ отсутствія, отвода или болѣзни.
Присяжные засѣдатели должны нести свои обязанности до пер­
ваго мая текущаго года, а національный конвентъ долженъ
принять мѣры для ихъ замѣщенія и къ составленію списка
присяжныхъ засѣдателей изъ гражданъ всѣхъ департаментовъ.
VIII. Дѣятельность полиціи общественной безопасности,
принадлежащая по декрету отъ 11 августа текущаго года му­
ниципалитетамъ и административнымъ властямъ, распростра­
няется на всѣ преступленія и проступки, перечисленные въ
статьѣ первой настоящаго закона.
IX. Всѣ протоколы доносовъ, сообщеній и арестовъ на­
правляются административными властями въ видѣ копій въ
національный конвентъ, который передаетъ ихъ въ комиссію
изъ своихъ членовъ, обязанную разсмотрѣть ихъ и предста­
вить ему докладъ о нихъ.
X. Должна быть образована'? комиссія изъ шести членовъ
національнаго конвента, которая будетъ обязана разсматривать
всѣ документы, дѣлать о нихъ доклады, составлять и пред-

—
51
ставлять обвинительные акты, наблюдать за слѣдствіемъ, ве­
дущимся при чрезвычайномъ трибуналѣ, поддерживать пра­
вильную переписку съ общественнымъ обвинителемъ и судьями
по всѣмъ общественнымъ дѣламъ, направляемымъ въ трибу­
налъ, и представлять о нихъ отчетъ національному конвенту.
XI. Обвиняемые, которые пожелаютъ отвести одного или
нѣсколькихъ присяжныхъ засѣдателей, должны изложить при­
чины отвода въ одной и той же бумагѣ, и трибуналъ долженъ
разсмотрѣть основательность ея.
XII. Присяжные засѣдатели голосуютъ и публично, внятно
излагаютъ свою декларацію, принятую абсолютнымъ большин­
ствомъ.
• XIII. Приговоръ приводится въ исполненіе безъ передачи
въ кассаціонный трибуналъ.
XIV. Обвиняемые, скрывшіеся и не явившіеся въ те­
ченіе трехъ мѣсяцевъ послѣ суда, будутъ считаться эмигран­
тами и будутъ подлежать той же отвѣтственности, какъ лич­
ной, такъ и имущественной.
Судьи трибунала избираютъ большинствомъ голосовъ
одного секретаря (greffier) и двухъ судебныхъ приставовъ
(huissiers). Секретарь имѣетъ двухъ канцелярскихъ служите­
лей (commis), утверждаемыхъ въ этой должности судьями.
г
Раздѣлъ второй: кары.
I. Судьи чрезвычайнаго трибунала устанавливаютъ на­
казаніе, опредѣленное уголовнымъ кодексомъ и послѣдующими
законами по отношенію къ изобличеннымъ подсудимымъ; если
установленныя преступленія подойдутъ подъ разрядъ тѣхъ, ко­
торыя должны быть наказуемы карами исправительной поли­
ціи, то трибуналъ самъ устанавливаетъ эти кары, не переда­
вая обвиняемыхъ въ полицейскіе трибуналы.
II. Имущество приговоренныхъ къ смертной казни пере­
ходитъ въ собственность республики; вдовы и дѣти (осужден­
ныхъ) будутъ обезпечены, если они не имѣютъ имущества въ
другомъ мѣстѣ.
III. Лица, изобличенныя въ преступленіяхъ или въ про­
ступкахъ, не предусмотрѣнныхъ уголовнымъ кодексомъ и позд­
нѣйшими законами, или наказаніе за кои не опредѣлено за­
конами, а отсутствіе у нихъ гражданскихъ чувствъ (incivisme)

—
53—
и самое пребываніе ихъ на территоріи республики можетъ по­
служить поводомъ къ общественнымъ волненіямъ и агитаціи,- —
приговариваются къ ссылкѣ.
IV. Исполнительный совѣтъ (conseil exécutif) долженъ
озаботиться о помѣщеніи для трибунала.
V. Содержаніе судьямъ, секретарямъ, канцелярскимъ слу­
жащимъ и судебнымъ приставамъ будетъ одинаково съ содер­
жаніемъ, установленнымъ для судей, секретарей, канцелярскихъ
служащихъ и судебныхъ приставовъ уголовнаго трибунала де­
партамента Парижа» ).*
3.
Уже съ ранней весны 1793 года дѣло явно шло къ уста­
новленію въ той или иной формѣ революціонной диктатуры.
Лозунгомъ дня стало — жесточайшее подавленіе контръ-рево­
люціонныхъ выступленій; съ другой стороны, конвентъ рѣши­
тельно не хотѣлъ, чтобы даже въ разгарѣ этой борьбы прин­
ципу частной собственности — въ деревнѣ или городѣ, все
равно—былъ бы нанесенъ какой-либо ударъ.
Всѣ эти настроенія характерно сказались въ рѣчи монта­
ньяра Бертрана, произнесенной имъ 18 марта 1793 г., по по­
воду покушенія на члена конвента Бурдона *2).
Б а р р е р ъ. Одинъ изъ нашихъ коллегъ палъ отъ меча
убійцы; городъ съ многочисленнымъ населеніемъ молчалъ при
видѣ этого покушенія, часть національной гвардіи, которой
спеціально была поручена охрана народныхъ представителей,
явилась орудіемъ этого преступленія; въ городѣ, съ болѣе
чѣмъ 40-тысячнымъ населеніемъ, нашелся только одинъ че­
ловѣкъ, который заставилъ себя выслушать и отклонилъ по­
слѣдніе удары, наносимые Леонарду Бурдону. И что же! въ
то время, какъ вы должны бы были изыскивать мѣры для
отвращенія всеобщей опасности, ваши комитеты защиты и
*) Collection du Louvre, г. ХШ, стр. 589 и Moniteur 12 марта 1793..
2) Moniteur, т. 22, стр. 207. Засѣданіе 18 марта 1793.

—
53
общественной безопасности присоединились вчера вечеромъ
ко многимъ изъ нашихъ коллегъ; до трехъ часовъ ночи они
обсуждали мѣры, которыя необходимо принять при такихъ
тягостныхъ обстоятельствахъ; они уполномочили меня пред­
ложить вамъ декретъ, который бы покаралъ преступный му­
ниципалитетъ и еще болѣе преступную національную гвардію
и въ то же время вознаградилъ человѣка, который одинъ
имѣлъ мужество помѣшать довершенію покушенія.
Мы вамъ предложимъ еще много мѣръ общественной
безопасности, потому что вы должны наносить сильные удары
въ такой моментъ, когда вокругъ васъ скопилось столько вра­
говъ и заговорщиковъ. Вы должны разстроить планъ заговора
эмигрантовъ, которые, будучи разбиты на фронтѣ, сложили
свое оружіе и вернулись въ Францію, чтобы своимъ жалкимъ
видомъ и словами чрезмѣрнаго патріотизма вызвать возстаніе,
Юрта
заѣ-.
ихъ:
а также и заговоръ священниковъ, этихъ непримиримыхъ., вра-..
говъ революціи, потому что при фанатизмѣ свобода б^ЙЙЛИО
лишь химерой. Вы должны еще разрушить надежды тоі офорта
людей, которые, находясь въ бездѣйствіи, наблюдаютъ за і ами
и за народомъ. Эта безучастная и выжидающая партій
дитъ за вашими дѣйствіями для того, чтобы использовать
вы не будете сомнѣваться въ существованіи и въ связи между
этими разнообразными заговорами, когда узнаете, чт<| север-. .. ..
шенно однородные заговоры обнаружены почти во ві
стяхъ республики. Вы еще не имѣете свѣдѣній отъ ос:
вашихъ комиссаровъ; однако уже извѣстно, что въ Вандей­
скомъ департаментѣ изступленныя толпы находятся въ состоя­
"rjps.
:ъ. .
ніи явной контръ-революціи; что кровавое знамя возстанія и
контръ-революціи поднято во всѣхъ округахъ Бретани; и что
же! еще возможно найти средство отъ столькихъ бѣдствій, но
имъ необходимо воспользоваться: все, вплоть до преступленій
нашихъ враговъ, будетъ содѣйствовать спасенію свободы, если
вы выкажете твердость, единодушіе и смѣлость.
Часть собранія считаетъ себя — и вполнѣ основательно,
въ состояніи возстанія, другая часть—не считаетъ себя воз­
ставшей. Отъ этихъ двухъ совершенно противоположныхъ по­
ложеній происходятъ внутренніе раздоры и вражда между тѣми,
которыхъ обвиняютъ въ чрезмѣрномъ патріотизмѣ и тѣми, кото-

54—
рыхъ революція лишь только потянула за собой. Въ быстромъ
теченіи революціи одни либо нисколько не мѣняются, либо со­
размѣряютъ свои движенія сообразно законамъ обычнаго вре­
мени; другіе, болѣе дѣятельные, находятъ въ себѣ силу двѣ­
надцати человѣкъ, да и работаютъ за шестерыхъ, и это пре­
увеличеніе необходимо при каждомъ внезапномъ переломѣ.
Въ революціи каждый долженъ быть на своемъ мѣстѣ, оно
не можетъ быть одинаково для всѣхъ. Не всѣ умы равны,
не всѣ души имѣютъ одинаковыя стремленія, не всѣ одина­
ково видятъ угрожающую имъ опасность. Учтите же, на осно­
ваніи этого перечня, ваше теперешнее положеніе; началась
контръ-революція, заговоры раскрываются со всѣхъ сторонъ,
возстаніе распространяется, вы же выносите рѣшеніе лишь
послѣ событій, тогда какъ ваша обязанность предвидѣть и
предупреждать ихъ. Ваше положеніе таково, что если кон­
вентъ не удержитъ революціоннаго движенія, свобода обра­
тится вспять; конвентъ не долженъ размышлять, онъ долженъ
дѣйствовать, долженъ побѣждать. Что подумаете вы объ арміи,
если вы увидите, что въ виду непріятеля тамъ начинаютъ ссо­
риться; если вы услышите, какъ одни солдаты говорятъ дру­
гимъ: «вы чрезмѣрные патріоты, вы слишкомъ торопитесь идти
въ битву»; другіе же начнутъ укорять тѣхъ въ медлительности.
Конечно, такая армія должна быть разбита непріятелемъ, на­
ходящимся въ лучшемъ согласіи. Итакъ, впередъ всѣ вмѣстѣ,
это вѣдь не трудно.
Я не собираюсь залечивать болѣзни палліативными сред­
ствами, здѣсь нуженъ ножъ хирурга, и операцію нужно произ­
вести не въ Орлеанѣ, а во всей республикѣ, даже и въ са­
момъ конвентѣ, который, къ сожалѣнію, разошелся во мнѣ­
ніяхъ во многихъ важныхъ вопросахъ: 1) вопросъ объ уси­
леніи власти департаментовъ, вопросъ, противорѣчащій прин­
ципамъ и ненужный, который долго волновалъ Парижъ и его
департаменты; 2) процессъ короля вызвалъ большія несогла­
сія во мнѣніяхъ во время собранія; думали, что слѣдующій
послѣ казни день будетъ днемъ, когда мнѣніе большинства
станетъ мнѣніемъ.всѣхъ, и одно лишь запечатлѣется въ нашихъ
воспоминаніяхъ; однако въ душахъ остался осадокъ, который
трудно уничтожить, и этотъ осадокъ—ненависть; уничтожимъ

55—
же его. Самый городъ Парижъ былъ предметомъ споровъ и
раздоровъ между разными республиканскими депутатами: по
мнѣнію однихъ, нужно было сдѣлать изъ Парижа все, по
мнѣнію другихъ — ничего. Сдѣлать его главой республики
было бы политическимъ заблужденіемъ, сдѣлать же его ни­
чѣмъ — политическимъ преступленіемъ. Нужно сдѣлать изъ
Парижа то, чѣмъ онъ долженъ быть; онъ самъ займетъ свое
естественное мѣсто въ республикѣ, и тотъ здоровый духъ, ко­
торый уже нѣсколько дней одушевляетъ эту столицу, даетъ
мнѣ надежду на то. Его патріотизмъ оказалъ великія услуги
Франціи. Не будь возстанія въ такомъ громадномъ городѣ,
какъ Парижъ, революція бы не состоялась; деспотизмъ былъ
гигантомъ, его могла свергнуть лишь эта громада. Но потоки,
питающіе поля, часто оставляютъ послѣ себя стоячія, зло­
вонныя лужи, и вотъ въ этомъ-то смыслѣ недоброжелатели за-
.
хотѣли воспользоваться огромнымъ населеніемъ Парижа. Уже
къ концу учредительнаго собранія и при законодательномъ со­
браніи старались до самаго дна взболтать эти стоячія и зло­
вонныя лужи, которыя вызвали вредныя политическія испа­
ренія, снѣдающія насъ уже въ теченіе четырехъ мѣсяцевъ.
Вы являетесь революціоннымъ собраніемъ, однако вы еще
только три дня были въ состояніи революціи съ начала сессіи:
первый день, когда вы основали республику; второй — когда
вы ее объявили единой и нераздѣльной; третій—когда вы при­
говорили къ смерти тирана. Все остальное полно предубѣжде­
ній, интригъ, раздоровъ, составляющихъ несчастье революціи;
забудемъ жэ эти причины ссоръ и разногласій; въ революціи
нужно видѣть лишь завтрашній день, набросивъ покровъ на
предыдущій. Будемъ же заботиться о томъ, чтобы не потерять
Парижа. Докажемъ, что конвентъ сумѣетъ удержать свободу
тамъ, гдѣ сна была завоевана.
Другимъ предметомъ безпокойства и тревоги для депар­
таментовъ, является нарушеніе права собственности. Необхо­
димо извѣстить департаменты, что вы не потерпите ни малѣй­
шаго нарушенія права собственности, земельной или промыш­
ленной. (Аплодисменты). Священники, говоря намъ о благахъ
будущаго свѣта, цѣнящіе, однако, сами лишь блага этого свѣта,
видя, что ихъ лишаютъ тѣхъ безчестныхъ богатствъ, которыми

56
они пользовались, хотятъ заставить грабить богатыхъ собствен­
никовъ. Переворотъ, какъ они говорятъ, былъ созданъ не для
нихъ, и вотъ почему они проповѣдуютъ отмѣну всякой соб­
ственности. Родственники эмигрантовъ говорятъ въ свою оче­
редь: «если разорили наши семьи, нужно разорить и другія»;
потому что столь страстно желаемую месть они могутъ найти
только въ анархіи, или же въ деспотизмѣ, который вернетъ
имъ ихъ имущество, о которомъ они жалѣютъ, и бездѣлушки,
которыя они оплакиваютъ. Необходимо же, чтобы вы издали
точный декретъ, касающійся права собственности, который
разрушилъ бы маневры тѣхъ и другихъ и разсѣялъ бы всѣ
тревоги, и тогда, я надѣюсь, вы не станете болѣе обвинять
своихъ коллегъ въ преувеличеніи; но, если это понадобится,
то у всѣхъ васъ долженъ найтись этотъ преувеличенный па­
тріотизмъ, потому что, помните, что мы живемъ во времена,
далеко не обычныя.
Катонъ, во время волненій въ Римѣ, также примѣнялъ
всегда лишь законы, написанные для мирнаго времени; онъ
не былъ революціонеромъ. Вотъ что ему отвѣтилъ Цицеронъ:
«Катонъ, твой умъ и твоя добродѣтель заставляютъ тебя за­
бывать, что мы живемъ во времена далеко не обычныя.
Когда корабль разбитъ бурей, каждый спасается, какъ мо­
жетъ». Оставьте же въ покоѣ всѣ полу-мѣры; вы должны
открыть революціонныя дѣйствія; если же вы не примете
этой мѣры, то мы погибли.
Если бы я не считалъ безразсудными людей, говорящихъ
сами не зная что, объ аграрномъ вопросѣ, я бы предложилъ
мѣру, которую вы сами часто примѣняли при подобныхъ об­
стоятельствахъ. Мѣра эта была бы смертная казні для лицъ,
проповѣдующихъ законъ, нарушающій всякій общественный
строй, совершенно не выполнимый, который, разрушая про­
мышленность, привелъ бы къ гибели людей, надѣющихся на­
житься на немъ. Я предлагаю казнь... (Многіе изъ лѣвыхъ,
а вскорѣ и все собраніе, встаютъ и кричатъ; Смертная казнь.—
Раздается отдѣльное восклицаніе: нельзя-ли безъ декретовъ эн­
тузіазма!).
Барреръ: По-истинѣ, если и найдется движеніе, кото­
рое никакъ не можетъ быть слишкомъ скороспѣлымъ для того,

—
57
чтобы оказать честь конвенту, то это, во всякомъ случаѣ, то
движеніе, которое имѣло мѣсто. Если вы также единогласно
издали декретъ, грозящій смертной казнью всякому, предло­
жившему возстановить монархію, сила чувства могла бы вы­
звать такой же энтузіазмъ съ цѣлью предупредить распадъ
общественнаго строя. Да, я надѣюсь, что вы нашли великое
средство для народнаго успокоенія, которое тотчасъ же за­
ставитъ умолкнуть тревоги гражданъ, увеличитъ національную
казну и удвоитъ ваши ресссурсы противъ вашихъ враговъ,
потому что вы сами, какъ и республика, можете существо­
вать только, основываясь на національномъ имуществѣ. Какъ
же вы его продадите, если вы не успокоите собственниковъ?
Какъ же вы пріобщите къ вашей республикѣ богатыхъ лю­
дей, если вы не убѣдите ихъ дать свои капиталы подъ эту
національную землю? Итакъ, я объявляю смертную казнь вся­
кому, кто подниметъ аграрный вопросъ.
Все собраніе поднимается для новыхъ овацій. Предсѣда­
тель объявляетъ, что предложеніе Баррера принято.
Нѣкоторые изъ членовъ вносятъ поправки. Собраніе при­
нимаетъ поправку Левассера, въ слѣдующихъ выраженіяхъ:
Національный конвентъ объявляетъ, что всякій, кто пред­
ложитъ или попытается ввести аграрные законы, или же другіе
законы и средства, пагубные для земельной, торговой и промыш­
ленной собственности, будетъ приговоренъ къ смертной казни.
Глава четвертая.
Дѣло Шарлотты Кордэ.
Насильственное изгнаніе и затѣмъ арестъ жирондистовъ
изъ конвента (31 мая—2 іюня 1793 г.) окончательно раз­
вязало руки приверженцамъ террористической системы. А ве­
черомъ 13 іюля послѣдовало убійство Марата Шарлоттою-
Маріею Кордэ,—и этотъ актъ необычайно способствовалъ уси­
ленію террористическихъ настроеній въ Парижѣ и провинціи,
такъ какъ Шарлотта Кордэ (въ офиціальныхъ бумагахъ она
именуется Маріей Кордэ) была въ неосвѣдомленной массѣ
принята за агента монархистовъ. Ея процессъ, разбиравшійся

—
58
въ революціонномъ трибуналѣ, является первымъ по времени
значительнымъ дѣломъ, которое прошло предъ этимъ судили­
щемъ 1).
1.
Шарлотта Кордэ была помѣщена въ тюрьмѣ Аббатства,
въ маленькой комнатѣ, которую передъ ней занимала въ пер­
вые дни своего ареста г-жа Роланъ, а затѣмъ Бриссо. Днемъ
и ночью стража находилась у нея въ комнатѣ. Съ перваго
же дня она запротестовала противъ присутствія жандармовъ
во время ея сна. На слѣдующій день она повторила свой
протестъ въ письмѣ, въ которомъ одновременно просила раз­
рѣшенія написать съ нея портретъ, и протестовала противъ
ареста Фошэ, ея предполагаемаго соучастника, такъ какъ она
никогда не говорила съ нимъ о своемъ намѣреніи *2).
Такъ какъ преступленіе было очевидно, и Шарлотта Кордэ
созналась въ немъ, то тюремный режимъ былъ ослабленъ и
заключенной дали письменныя принадлежности, надѣясь, что
она станетъ писать и откроетъ свои сокровенныя мысли.
Она, дѣйствительно, написала письмо къ Барбару, при­
чемъ помѣтила его такъ:
ï) Wallon, I, 198—220 . Wallon даетъ наиболѣе точный текстъ этого и
другихъ значительныхъ процессовъ трибунала.
2) 15 іюля 1793, П-й годъ республики.
„Граждане, входящіе въ комитетъ общественной безопасности.
„ Такъ какъ мнѣ осталось жить еще нѣсколько мгновеній, то могу ли
я надѣяться, граждане, что вы позволите написать съ меня портретъ; я хо­
тѣла бы оставить моимъ друзьямъ эту память обо мнѣ. А, кромѣ того, если
цѣнятъ изображенія достойныхъ гражданъ, то любознательность иногда заста­
вляетъ добиваться портретовъ великихъ преступниковъ, что служитъ къ увѣ­
ковѣченію ужаса ихъ преступленій; если вы соблаговолите оказать вниманіе
моей просьбѣ, то, пожалуйста, пришлите ко мнѣ завтра художника-спеціа-
листа по миніатюрамъ; я снова повторяю свою просьбу разрѣшить мнѣ спать
одной; прошу васъ повѣрить моей признательности.
Марія Кордэ.
„Я слышу непрерывные крики на улицѣ объ арестѣ моего соумышлен­
ника Фошэ; я видѣла его только изъ окна и то болѣе двухъ лѣтъ тому на­
задъ; я его не люблю и не уважаю, такъ какъ считала его всегда человѣ­
комъ съ экзальтированнымъ воображеніемъ и полнымъ отсутствіемъ харак­
тера; это—свѣтскій человѣкъ, которому я менѣе всего довѣрила бы свой
проектъ; если это заявленіе можетъ ему помочь, я утверждаю истинность
его
*.
(Шэронъ-дэ-Вилье, стр. 283).

—
59—
«Въ тюрьмѣ Аббатства, въ бывшей комнатѣ Бриссо, на
второй день приготовленія къ вѣчному покою».
Въ этомъ письмѣ она разсказываетъ о своемъ путеше­
ствіи въ Парижъ, о своемъ преступленіи и мотивахъ, выну­
дившихъ ее рѣшиться на него; иронизируетъ надъ тѣми, кто
ищетъ ея соучастниковъ, не понимая возможности единолич­
наго рѣшенія въ подобномъ дѣлѣ; ободряетъ себя мыслью о
томъ, что ея самопожертвованіе дастъ миръ ея странѣ. Она
надѣется насладиться покоемъ «въ Елисѳйскихъ поляхъ вмѣ­
стѣ съ Брутомъ и другими древними героями».
15 іюля предсѣдатель трибунала Монтанэ допросилъ
первыхъ свидѣтелей; 16-го этотъ допросъ продолжался и на­
чался допросъ Шарлотты Кордэ. Послѣ обычныхъ вопросовъ
объ ея имени и фамиліи и пр., предсѣдатель спросилъ ее объ
ея путешествіи въ Парижъ и о цѣли этого путешествія.
—
У меня не было другого намѣренія,—отвѣтила она,—
и я пріѣхала только для убійства Марата.
—
Какіе мотивы могли васъ заставить рѣшиться на
столь ужасный поступокъ?
—
Его преступленія.
—
Въ какихъ преступленіяхъ упрекаете вы его?
—
Въ разореніи Франціи и въ гражданской войнѣ, ко­
торую онъ зажегъ по всему государству.
—
На чемъ основываете вы это обвиненіе?
—
Его прошлыя преступленія являются показателемъ
его преступленій настоящихъ. Это онъ устроилъ сентябрьскія
убійства; это онъ поддерживалъ огонь гражданской войны,
чтобы быть назначеннымъ диктаторомъ или кѣмъ-нибудь инымъ,
и опять-таки онъ же покусился на суверенитетъ народа, за­
ставивъ 31 мая нынѣшняго года арестовать и заключить въ
тюрьму депутатовъ конвента».
Затѣмъ предсѣдатель подвергъ ее допросу о ея сноше­
ніяхъ съ Дюперрэ въ теченіе перваго и второго дня по при­
бытіи ея въ Парижъ и, далѣе, перешелъ къ третьему дню,
дню совершенія преступленія.
—
Что вы дѣлали въ теченіе третьяго дня?
—
Утромъ я гуляла одна въ Палэ-Роялѣ.

—
60—
—
Что вы дѣлали въ Палэ-Роялѣ? Покупали вы что-
нибудь тамъ?
—
Да: приговоръ по дѣлу убійцъ Леонара Бурдона и
столовый ножъ въ чехлѣ, съ черной ручкой, обыкновенной
величины, стоимостью сорокъ су,
—
Зачѣмъ вы купили этотъ ножъ?
—
Чтобы убить Марата.
—
Что вы дѣлали въ остальную часть дня?
—
Около 11 ч. или ll1/s ч. я поѣхала въ фіакрѣ къ
Марату.
—
Что вы сдѣлали по пріѣздѣ къ нему?
—
Я просила принять меня для переговоровъ.
—
Говорили вы съ нимъ?
—
Когда я просила свиданія съ нимъ, стоя въ его при­
хожей, то бывшія тамъ двѣ или три женщины сказали мнѣ,
что я не могу войти къ нему. Я настаивала на этомъ, и одна
изъ женщинъ передала Марату, что съ нимъ желаетъ гово­
рить какая-то гражданка. Мнѣ отвѣтили, что меня не могутъ
принять. Тогда я отправилась домой, куда и вернулась около
полудня.
—
Какъ вы провели остальную часть дня?
—
Я немедленно написала письмо Марату.
—
Что вы писали ему въ этомъ письмѣ?
—
Я старалась увѣрить его, что у меня имѣются инте­
ресныя для него свѣдѣнія относительно положенія дѣлъ въ
Кальвадосѣ.
—
Что вы дѣлали въ остальную часть дня? Не были ли
вы въ національномъ конвентѣ?
—
Я не выходила изъ дома и не ходила въ націо­
нальный конвентъ. Я даже не знаю, гдѣ онъ находится.
Затѣмъ, спохватившись:
—
Я вышла въ 7 ч. вечера и направилась къ Марату.
—
Застали вы его?
—
Да.
—
Кто васъ ввелъ къ нему?
—
Тѣ же женщины, которыя утромъ не пустили меня
къ нему.
—
О чемъ вы разговаривали, войдя къ нему?

—
61—
—
Онъ спросилъ меня о характерѣ волненій въ Канѣ.
Я отвѣтила ему, что восемнадцать депутатовъ конвента пра­
вятъ тамъ въ согласіи съ департаментомъ; что всѣ мобили­
зуются для освобожденія Парижа отъ анархистовъ; что четыре
члена департамента повели часть армій въ Эврё. Онъ запи­
салъ фамиліи депутатовъ, находящихся въ Канѣ, и четырехъ
должностныхъ лицъ департамента Кальвадосъ.
—
Назовите фамиліи депутатовъ и должностныхъ лицъ,
о которыхъ вы говорили Марату?
—
Фамиліи депутатовъ: Горса, Ларивьеръ, Бюзо, Бар­
бару, Лувэ, Бергуэнъ, Петіонъ, Кюсси, Салль, Лесажъ, Ва-
лади, Кэрвэлэганъ, Гюадэ и пятеро другихъ, фамилій которыхъ
я не помню; должностныя лица Кальвадоса—это президентъ
Левекъ, генеральный прокуроръ Бугонъ, Мэниль и Лёнорманъ.
—
Что отвѣтилъ вамъ Маратъ?
—
Что въ скоромъ времени онъ заставитъ всѣхъ ихъ
гильотинировать въ Парижѣ.
—
Каково было дальнѣйшее теченіе разговора?
—
Это было его послѣднее слово. Въ тотъ моментъ я
его убила».
Предсѣдатель задаетъ вопросъ, какимъ способомъ она
убила Марата:
—
Я убила его ножемъ, купленнымъ въ Палѣ-Роялѣ.
Я вонзила его ему въ грудь.
—
Когда вы наносили ударъ, хотѣли ли вы убить?
—
Да, таково было мое намѣреніе.
—
Такой жестокій поступокъ не могъ быть совершенъ
женщиной вашего возраста безъ подстрекательства со стороны
какого-нибудь лица.
—
Я ни съ кѣмъ не говорила о моемъ замыслѣ; я по­
лагала. что я убиваю не человѣка, а хищнаго звѣря, пожи­
равшаго всѣхъ французовъ.
—
Откуда заключаете вы, что Маратъ былъ хищнымъ
звѣремъ?
—
На основаніи всѣхъ мятежей, поднятыхъ имъ, и на
основаніи убійствъ, виновникомъ которыхъ былъ онъ.
—
Что произошло съ вами послѣ убійства?
—
Я была задержана при выходѣ изъ комнаты. Меня

—
62—
допрашивали въ боковомъ залѣ. Около полуночи я вышла изъ
него и меня доставили въ тюрьму Аббатства.
—
Ну, а къ министру внутреннихъ дѣлъ вы шли тоже
съ цѣлью убить его?
—
Нѣтъ, я не считала его настолько опаснымъ.
При дальнѣйшемъ допросѣ предсѣдатель особенно ста­
рался установить соучастниковъ Ш. Кордэ и выяснить ея связи
съ жирондистами.
■— Когда вы познакомились съ Барбару и вышепере­
численными товарищами его?
—
Желая закончить дѣло г-жи Форбенъ, я отправилась
къ Барбару, который, какъ я знала, былъ другомъ ея семей­
ства, и я просила его выступить въ защиту ея интересовъ
въ Канскомъ округѣ. Онъ сказалъ мнѣ, что необходимо по­
лучить бумаги, которыя она отправила въ министерство вну­
треннихъ дѣлъ.
—
Какимъ образомъ и гдѣ познакомились вы съ дру­
гими депутатами?
—
Такъ какъ всѣ они жили въ интендантствѣ, то я,
отправляясь трижды на свиданіе съ Барбару, въ то же самое
время видѣла и остальныхъ.
—
Разговаривали вы только съ нимъ или съ нѣкото­
рыми другими депутатами?
—
Въ послѣдній разъ, когда я была въ интендантствѣ,
я говорила со многими изъ нихъ.
—
О чемъ шелъ разговоръ?
—
О томъ пылѣ, съ какимъ жители Кана записываются
въ войска для похода противъ парижскихъ .анархистовъ.
—
Кого подразумѣваѳте вы подъ этимъ словомъ «анар­
хисты ».
—-
Тѣхъ, кто стремится уничтожить всѣ законы, чтобы
установить свою власть.
Далѣе предсѣдатель допрашивалъ ее о дѣйствіяхъ депу­
татовъ въ Канѣ, о ихъ печатныхъ произведеніяхъ, о томъ,
читала ли она въ этихъ произведеніяхъ призывы къ убійству
Марата, Робеспьера, Дантона и другихъ депутатовъ Горы:
—
Эти произведенія никогда не проводили подобныхъ
принциповъ.

—
63
—
Если эти произведенія не заключали въ себѣ подоб­
ныхъ принциповъ, то вамъ они должны были быть внушены
или этими депутатами, или ихъ креатурами: вѣдь не можетъ
лицо вашего пола и вашего возраста рѣшиться отправиться въ
Парижъ, чтобы убить тамъ человѣка, котораго она даже не знаетъ.
—
Достаточно было четырехъ лѣтъ преступленій, чтобы
мнѣ съ нимъ познакомиться, и мнѣ не было необходимости
знать, что думаютъ о томъ другіе.
Тогда судья задаетъ ей вопросъ, не читала ли она га­
зету Горса «Французскій Патріотъ»?
—
Я была подписчицей только газеты Перлэ, но я
иногда читала «Французскій Курьеръ» и «Всемірный Курьеръ»
Горса и прочла болѣе пятисотъ другихъ брошюръ всякаго
рода, за и противъ революціи.
Предсѣдатель затѣмъ допрашиваетъ ее относительно двухъ
арестованныхъ депутатовъ—Фошэ и Дюпѳррэ—и добивается,
знакома ли она съ епископомъ департамента Кальвадосъ.
—
Изъ моего окна я видѣла, какъ онъ проходилъ мимо,
но онъ никогда не заходилъ къ моей матери и я никогда не
разговаривала съ нимъ, для этого я недостаточно уважаю его.
При допросѣ о роли Дюперрэ, котораго предсѣдатель
очень хотѣлъ сдѣлать соучастникомъ убійства Марата, Ш. Кордэ
показала, что Дюперрэ былъ у нея всего лишь два раза, а
не пять разъ, какъ это показывали нѣкоторыя лица, и что
вообще она съ нимъ даже не разговаривала о Маратѣ. На
вопросъ о томъ, откуда она узнала адресъ Марата, она ска-
ззля;
—
Я велѣла кучеру фіакра свезти меня къ Марату.
Онъ не зналъ его квартиры. Я предложила ему справиться о
ней. Онъ навелъ справки и свезъ меня туда.
—
Кажется, въ вашихъ предыдущихъ отвѣтахъ вы ска­
зали, что отправились туда пѣшкомъ.
—
Нѣтъ, я ходила пѣшкомъ не къ Марату, а къ Дю­
перрэ.
—
Кто написалъ карандашемъ адресъ, найденный при
васъ въ моментъ ареста,-- адресъ Марата?
—
Я записала его сама, послѣ того какъ узнала его
отъ перваго кучера, возившаго меня къ Марату.

64
—
Какимъ образомъ вы рѣшились отправиться въ первый
разъ къ Марату въ іР/г ч. утра, если, имѣя свѣдѣнія о
депутатѣ, вы должны были предполагать, что онъ находится
на своемъ посту?
—
Я справилась въ своемъ отелѣ, каждый ли день Ма­
ратъ посѣщаетъ конвентъ, и когда мнѣ отвѣтили, что едва ли
это такъ, я отправилась къ нему. Если бы я не застала его
дома, то я собиралась убить его въ самомъ конвентѣ.
—
А не узнали ли вы отъ Дюперрэ, что Маратъ бо­
ленъ и не можетъ быть въ конвентѣ?
—
Нѣтъ, не думаю; я полагаю, что узнала это у жиль­
цовъ въ отелѣ, такъ какъ я не разговаривала съ Дюперрэ о
Маратѣ.
Когда предсѣдатель сталъ вновь настаивать на томъ, что
она убила Марата по наущенію лицъ, которыхъ она не хо­
четъ указать, Ш. Кордэ отвѣтила:
—
Это значитъ плохо понимать человѣческое сердце.
Гораздо легче выполнить подобный планъ въ силу собственной
ненависти, чѣмъ ненависти другихъ лицъ.
Затѣмъ предсѣдатель спросилъ ее:
—
Не правда-ли, вы сказали, что въ Канѣ желаютъ
единства и недѣлимости республики?
—
Народъ и должностныя лица присягнули на вѣрность
единой и недѣлимой республикѣ; это написано на всѣхъ ихъ
знаменахъ, и они злы только на анархистовъ и желаютъ
освободить парижанъ.
Тогда ей снова былъ заданъ вопросъ, не писала ли она
въ тотъ день писемъ:
—
Я начала писать одно письмо, но не закончила его,
и оно у меня въ карманѣ.
Затѣмъ она попросила разрѣшить ей закончить это письмо
и переслать его адресату.
—
А кому адресовано это письмо?
—
Барбару.
Она передала письмо предсѣдателю. Послѣ того, какъ
оказалось, что въ письмѣ нѣтъ интересныхъ для слѣдствія
данныхъ, допросъ былъ законченъ, и предсѣдатель выяснилъ,

—
65
что она избрала своимъ защитникомъ гражданина Дульсэ.
Послѣдняго извѣстили, что судъ надъ Шарлоттой Кордэ со­
стоится на слѣдующій день, въ 8 ч. утра.
16 іюля Ш. Кордэ перевели въ тюрьму Консьержери,
Тамъ она написала вторую часть своего письма къ Барбару,
разсчитывая, что первая часть будетъ ему переслана. Она про­
ситъ передать письмо главному генеральному прокурору
департамента Бугону:
—
По многимъ соображеніямъ, — пишетъ она,— я не по­
сылаю это письмо ему: прежде всего, я не увѣрена, нахо­
дится ли онъ въ данный моментъ въ Канѣ; кромѣ того, я
боюсь, что онъ будетъ удрученъ извѣстіемъ о моей смерти,
такъ какъ по природѣ онъ очень чувствителенъ. Однако, я
считаю его настолько хорошимъ гражданиномъ, что онъ утѣ­
шится надеждою на внутренній миръ. Я знаю, насколько онъ
желаетъ его и я надѣюсь, что, облегчая достиженіе мира, я
выполнила его завѣтное желаніе *).
Въ тотъ же вечеръ она писала своему отцу:
—
Дорогой отецъ, простите меня за то, что я распоря­
дилась своей жизнью безъ вашего разрѣшенія. Я отомстила
за много невинныхъ жертвъ, я предупредила много другихъ
несчастій: когда народъ опомнится, онъ порадуется, что его
освободили отъ тирана. Если я старалась убѣдить васъ, что
я ѣду въ Англію, то это происходило потому, что я надѣя­
лась сохранить incognito; но пришлось признать это невоз­
можнымъ. Я надѣюсь, что васъ не будутъ безпокоить; во вся­
*) Бугонъ-Лонгрэ зналъ Ш. Кордэ въ Канѣ и, повидимому, они были
связаны взаимной любовью. Послѣ паденія жирондистовъ, онъ принялъ уча­
стіе въ движеніи противъ Парижа, былъ арестованъ въ Реннѣ и осужденъ
на смерть. Въ послѣднемъ письмѣ къ матери онъ, между прочимъ, говоритъ
слѣдующее:
„О, если бы въ послѣднія мгновенія я могъ, подобно моей дорогой
Шарлоттѣ, убаюкать себя сладкой и обманчивой иллюзіей и увѣровать въ
близкій возвратъ порядка и мира въ моемъ отечествѣ... Но нѣтъ, я уношу
съ собой раздирающую сердце мысль, что эта кровь будетъ литься еще болѣе
широкими потоками.
„О, Шарлотта Кордэ! О, моя благородная и великодушная подруга!
Память о тебѣ все время заполняла мой умъ и мое сердце; ожидай меня, я
скоро соединюсь съ тобой! Желаніе отомстить за тебя давало мнѣ силы жить
до сегодняшняго дня; я думаю, что я выполнилъ этотъ священный долгъ. Я
умираю довольный и достойный тебя“. (Ватель, т. I, стр. ССХІ—ССХѴ). Дит.
у Wallon’a, 1. с.
5

—
66—
комъ случаѣ, полагаю, вы найдете себѣ въ Канѣ защитниковъ.
Себѣ я пригласила защитникомъ Гюстава Дульсэ; подобное
покушеніе не допускаетъ никакой защиты; это дѣлается лишь
для проформы. Прощайте, дорогой отецъ; я прошу васъ за­
быть обо мнѣ или, скорѣе, порадоваться моей участи; при­
чина ея прекрасна. Я обнимаю сестру, которую я люблю
всѣмъ своимъ сердцемъ, и всѣхъ моихъ родныхъ; не забы­
вайте слѣдующій стихъ Корнеля:
«Не эшафотъ позоритъ насъ, а преступленье»!
Завтра въ 8 ч. утра меня судятъ; сегодня 16 іюля.
Кордэ.
17 іюля, въ 8 ч. утра, Шарлотту Кордэ доставили въ
трибуналъ. Когда, послѣ обычныхъ вопросовъ, предсѣдатель
спросилъ ее, есть ли у нея защитникъ, она отвѣтила:
—
Я выбрала друга, но съ того момента я не слышала
разговоровъ о немъ. Очевидно, онъ не имѣлъ мужества взять
на себя мою защиту.
Тогда ей дали казеннаго защитника Шово-Лагарда, быв­
шаго въ залѣ засѣданій. Затѣмъ былъ прочтенъ обвинитель­
ный актъ и приступили къ опросу свидѣтелей. Во время по­
казаній подруги Марата, Симоны Эвраръ, Ш. Кордэ, можетъ
быть, подъ вліяніемъ слезъ этой женщины, воскликнула:
—-
Это я убила его!
—
Кто побудилъ васъ совершить это убійство?
■— Его преступленія.
—
Что вы считаете его преступленіями?
—
Тѣ бѣдствія, причиной которыхъ онъ быль съ на­
чала революціи.
—
Назовите тѣхъ, кто побудилъ васъ совершить это
убійство?
—
Никто! У меня одной зародилась эта идея.
При показаніяхъ разныхъ свидѣтелей, описывающихъ
обстоятельства убійства, Шарлотта Кордэ кратко подтвердила
ихъ: «это вѣрно».
Когда ей задали вопросъ, въ какомъ положеніи въ дан­
ное время находится Канъ, она отвѣтила:

—
67—
—
Тамъ образованъ центральный комитетъ отъ всѣхъ
департаментовъ, собирающихся двигаться на Парижъ.
—
Что дѣлаютъ бѣжавшіе депутаты?
—
Они ни во что не вмѣшиваются и ждутъ прекраще­
нія анархіи, чтобы вернуться на свои посты.
—
Чѣмъ занимаются они?
—
Они составляютъ пѣсни и прокламаціи, призывающія
народъ къ единенію.
—
Что говорили они въ Канѣ, объясняя свое бѣгство?
—
Они говорили, что ихъ изводили трибуны (конвента).
—
Что говорятъ они о Робеспьерѣ и Дантонѣ?
—
Они считаютъ ихъ и Марата виновниками граждан­
ской войны.
—
Кого вы чаще всего посѣщали въ Канѣ?
—
Очень немногихъ. Я была знакома съ муниципаль­
нымъ чиновникомъ Ларю и священникомъ монастыря св. Іоанна.
—
Къ какому священнику въ Канѣ вы ходили на испо­
вѣдь, — къ присягнувшему на вѣрность конституціи или къ
неприсягавшему?
—
Я не ходила ни къ тому, ни къ другому, такъ какъ
у меня не было исповѣдника...
—
На что вы разсчитывали, убивая Марата?
—
На прекращеніе безпорядковъ и, если бы меня не
задержали, на отъѣздъ въ Англію.
—
Давно-ли у васъ зародился этотъ планъ?
—
Со времени дѣла 31 мая, дня ареста народныхъ де­
путатовъ.
—
Бывали-ли вы на тайныхъ собраніяхъ депутатовъ,
бѣжавшихъ въ Капъ?
—
Нѣтъ.
—
Значитъ, вы узнали, что Маратъ — анархистъ, изъ
газетъ, которыя вы читали?
—
Да. Я знала, что онъ губитъ Францію. Я убила од­
ного человѣка для спасенія ста тысячъ другихъ. Кромѣ того,
онъ скупалъ серебро. Въ Канѣ задержали одного человѣка,
который покупалъ для него серебро. Я же была республи­
канкой еще задолго до революціи и никогда не страдала от­
сутствіемъ энергіи.

—
68—
—
Что понимаете вы подъ словомъ энергія?
—
Тѣхъ, кто отбрасываетъ въ сторону личные интересы
и умѣетъ жертвовать собой для своей родины.
Послѣ допроса новыхъ свидѣтелей, предсѣдатель снова
вернулся къ вопросу о соучастникахъ преступленія:
—
Какимъ образомъ хотите вы увѣрить насъ, что у васъ
не было совѣтниковъ, разъ вы заявляете, что считаете Марата
виновникомъ всѣхъ несчастій, потрясающихъ Францію, того са­
маго Марата, который не переставалъ разоблачать предателей
и заговорщиковъ?
—
Это только въ Парижѣ были ослѣплены Маратомъ;
въ другихъ департаментахъ его считали чудовищемъ.
—
Какъ могли вы считать чудовищемъ Марата, допу­
стившаго васъ къ себѣ исключительно изъ чувства человѣко­
любія, такъ какъ вы написали ему, что васъ преслѣдуютъ?
—
Какое мнѣ дѣло до того, что онъ оказался гуман­
нымъ по отношенію ко мнѣ, если онъ былъ чудовищемъ по
отношенію къ другимъ?
—
Неужели вы думаете, что убили всѣхъ Маратовъ?
—
Разъ умеръ этотъ, другимъ будетъ страшно.
Далѣе, когда, при осмотрѣ вещественныхъ доказательствъ,
ей предъявили ножъ, она отвернулась и воскликнула: «Да, я
узнаю его, я узнаю его!» На вопросъ предсѣдателя, не упраж-
нялась-ли она въ нанесеніи удара ножемъ, такъ какъ, при го­
ризонтальномъ ударѣ, рана не была-бы смертельной, она от­
вѣтила: «я ударила такъ, какъ пришлось, не припаравливаясь».
А когда Фукьэ-Тенвиль вновь вернулся къ этому вопросу и
сказалъ:
—
Должно быть, вы достаточно упражнялись передъ
этимъ преступленіемъ. — она крикнула:
—
О, чудовище! Онъ принимаетъ меня за убійцу!
Затѣмъ были прочитаны письма, написанныя ею въ
тюрьмѣ къ Барбару и къ ея отцу.
По кончаніи чтенія начались пренія сторонъ. Государствен­
ному обвинителю Фукьэ-Тенвилю было не трудно поддерживать
обвиненіе, болѣе трудная задача выпала на долю защитника.
Онъ самъ разсказываетъ о волненіи, охватившемъ его, когда
предсѣдатель далъ ему слово.

—
69—
«...При этихъ послѣднихъ словахъ,—говоритъ онъ, — когда
я поднялся для произнесенія рѣчи, въ залѣ засѣданія сначала
всталъ какой-то глухой и неясный гулъ, какъ-бы отъ изу­
мленія; а затѣмъ, если только такъ можно выразиться, во­
царилось какъ бы молчаніе смерти, ледянымъ холодомъ про­
никшее мнѣ въ душу.
«Пока говорилъ рѣчь обвинитель, присяжные засѣдатели
совѣтовали мнѣ воздержаться отъ рѣчи, а предсѣдатель совѣто­
валъ доказывать, что подсудимая — сумасшедшая. Всѣ они
желали, чтобы я унизилъ ее.
«Что касается Шарлотты Кордэ, то выраженіе ея лица
оставалось неизмѣннымъ. Она только глядѣла на меня такъ,
словно хотѣла сказать, что не желаетъ быть оправданной. Къ
тому же, послѣ всѣхъ преній, я не могъ въ этомъ сомнѣваться,
да и оправданіе было невозможно, такъ какъ, независимо отъ
ея сознанія, имѣлись налицо очевидныя доказательства пре­
думышленнаго убійства. Однако, твердо рѣшившись выполнить
свой долгъ, я не хотѣлъ сказать ничего, въ чемъ могли бы
меня упрекнуть моя совѣсть и подсудимая: и неожиданно мнѣ
пришла мысль ограничиться однимъ замѣчаніемъ, которое могло
бы въ народномъ собрати или въ собраніи законодателей по­
служитъ основой для полной защиты, и я сказалъ:
«Подсудимая хладнокровно сознается въ ужасномъ пре­
ступленіи, совершенномъ ею; она хладнокровно сознается въ
томъ, что давно замыслила его въ самыхъ ужасныхъ для
вины обстоятельствахъ: однимъ словомъ, она сознается во
всемъ и даже не старается оправдываться. Вотъ, граждане
присяжные засѣдатели, вся ея защита. Это невозмутимое спо­
койствіе и это полное отрицаніе своей личности, не указы­
вающія совершенно на угрызенія совѣсти даже, такъ сказать,
передъ лицомъ смерти; это возвышенное спокойствіе и са
моотверженіе въ извѣстномъ отношеніи неестественны: они
могутъ быть объяснены только экзальтированнымъ политиче­
скимъ фанатизмомъ, который и вложилъ ей въ руку кинжалъ.
И вы, граждане присяжные засѣдатели, должны рѣшить, ка­
кова должна быть тяжесть этого моральнаго разсужденія на
вѣсахъ справедливости. Я обращаюсь къ вашему благора­
зумію».

70-
«По мѣрѣ того, какъ я говорилъ, такимъ образомъ,—до­
бавляетъ Шово-Лагардъ, — на ея лицѣ горѣло чувство удовле­
творенія:
*.
Предсѣдатель, дѣлая резюме преній, поставилъ передъ
присяжными три слѣдующихъ вопроса:
<1. Установлено-ли, что между 7 и 8 часами вечера
сего 13 іюля депутатъ національнаго конвента Жанъ-Поль-
Маратъ былъ убитъ у себя въ ваннѣ ударомъ ножа въ грудь,
отъ какового удара онъ мгновенно умеръ?
«2. Является-ли виновницей этого убійства жительница
Кана въ деп. Кальвадосъ, Марія-Анна-Шарлотта Кордэ, быв­
шая Дорманъ, 25 лѣтъ отъ роду, дочь бывш. дворянина
Жака-Франсуа Кордэ. бывшаго Дорманъ?
«3. Совершила-ли она это убійство съ преступнымъ и
заранѣе обдуманнымъ намѣреніемъ?»
На всѣ вопросы присяжные отвѣтили: «да».
Государственный обвинитель требовалъ наказанія смертной
казнью, къ чему и была приговорена Ш. Кордэ. Выслушавъ
совершенно хладнокровно свой приговоръ, она обратилась къ
своему защитнику со слѣдующими словами:
«Милостивый государь, я весьма благодарна вамъ за му­
жественную и достойную васъ и меня защиту. Эти господа
(она указала на судей) конфискуютъ мое имущество..., но я
хочу выказать вамъ наибольшее доказательство моей благодар­
ности: пожалуйста, заплатите за меня мой тюремный долгъ—
я разсчитываю на вашу щедрость».
Доставленная обратно въ Консьержери, Ш. Кордэ ска­
зала. тюремщику Ришару и его женѣ:
«Я надѣялась позавтракать вмѣстѣ съ вами, но судьи
такъ долго задержали меня тамъ, наверху, что вы должны
извинить меня за то, что я не сдержала слова».
Она отказалась отъ исповѣди у священника, заявивъ
ему: «поблагодарите тѣхъ, кто былъ настолько вниматель­
нымъ, что направилъ васъ ко мнѣ; я имъ весьма призна
тельна, но я не нуждаюсь въ вашихъ услугахъ».
Во время суда она замѣтила художника Гоэ, старав­
шагося набросать ея портретъ; послѣ приговора она по­
желала его видѣть, и онъ былъ введенъ къ ней. Ему и

—
71—
обязаны ея портретомъ, сохранившимся въ Версальскомъ му­
зеѣ. Когда палачъ со своими помощниками явился за ней,
она сидѣла еще въ обществѣ художника и писала на листкѣ
книги. Она просила разрѣшенія окончить записку, затѣмъ
сложила ее и просила доставить по адресу. Тамъ было на­
писано:
«Гражданинъ Дульсэ-де-Понтэкуланъ поступилъ трусливо,
отказавшись меня защищать, когда это было такъ легко вы­
полнить. Тотъ, кто принялъ на себя мою защиту, провелъ ее
наиболѣе достойнымъ образомъ, и я буду ему благодарна до
своего послѣдняго мгновенія.
Марія де Кордэ».
Слѣдуетъ замѣтить, что Дульсэ не былъ виноватъ въ
уклоненіи отъ защиты: онъ даже не зналъ, что Ш. Кордэ
выбрала его своимъ защитникомъ.
Затѣмъ она срѣзала у себя прядь волосъ и дала ее на
память и въ знакъ благодарности художнику, сама переодѣ­
лась въ красную рубашку—позорное одѣяніе убійцъ—и от­
правилась къ мѣсту казни (17 іюля).
У рѣшетки Консьержери ее ожидала телѣга. Огромная
толпа, состоявшая главнымъ образомъ изъ «фурій гильотины»,
встрѣтила III. Кордэ дикими криками и провожала до эша­
фота. Скопленіе народа было такъ велико, что телѣга двига­
лась къ мѣсту казни въ теченіе двухъ часовъ. И весь этотъ
путь осужденная была совершенно спокойна и по внѣшности
безмятежна. Одинъ молодой нѣмецъ, Адамъ Люксъ, такъ опи­
сываетъ послѣднія минуты ея жизни:
«Меня занимала мысль только объ ея мужествѣ, когда
на улицѣ Сентъ-Онорэ я замѣтилъ приближеніе ея телѣги; но
каково же было мое изумленіе, когда, кромѣ ожидаемой мною
неустрашимости, я замѣтилъ это неизмѣнно кроткое выраженіе
лица, въ то время, какъ кругомъ раздавались дикіе вопли!..
А этотъ столь мягкій, столь проникновенный взоръ! Эти жи­
выя, влажныя блестки, сверкавшія въ ея прекрасныхъ глазахъ,
въ которыхъ отражалась душа, столь же мягкая, сколь и не­
устрашимая; чудные глаза, могущіе тронуть далее камни!
Единственное въ своемъ родѣ и вѣчное воспоминаніе! Взоры

72—
ангела, проникшіе глубоко въ мое сердце, наполнившіе его
сильнѣйшимъ, невѣдомымъ мною до тѣхъ поръ волненіемъ, вол­
неніемъ, сладостность котораго равнялась горечи; и это чув­
ство изгладится только при моемъ послѣднемъ издыханіи!
«Въ теченіе двухъ часовъ, начиная съ момента отъѣзда
и до прибытія къ эшафоту, она сохраняла ту же твердость
духа, ту же непередаваемую кротость: а на своей телѣгѣ,
безъ поддержки, безъ священника-утѣшителя она подверга­
лась непрерывной брани со стороны толпы, недостойной званія
людей. Ея не мѣнявшіе своего выраженія глаза, казалось,
иногда пробѣгали по этой толпѣ въ надеждѣ найти тамъ хоть
одного человѣка...»
При видѣ гильотины она поблѣднѣла, но сейчасъ же
овладѣла собой. Когда подручный палача обнажилъ ея плечи,
она покраснѣла отъ стыда, затѣмъ положила голову подъ ножъ
гильотины. Подручный палача, показывая отрубленную голову
народу, ударилъ ее по щекѣ.
Глава пятая.
Законъ о подозрительныхъ.
Вскорѣ послѣ убійства Марата было рѣшено расширить
дѣятельность революціоннаго трибунала.
Въ началѣ засѣданія конвента, 5 сентября, Мерлэнъ (изъ
Дуэ) предложилъ, отъ имени законодательнаго комитета, уси­
лить наличный составъ трибунала:
« Этотъ трибуналъ,—говорилъ онъ,—перегруженъ дѣлами;
со всѣхъ сторонъ въ него направляютъ обвиняемыхъ,—и
онъ не справляется со всѣмъ. Однако, необходимо, чтобы
предатели и заговорщики возможно скорѣе получали возмездіе
за свои преступленія: безнаказанность или промедленіе въ на­
казаніи тѣхъ, кто находится въ рукахъ правосудія, придаетъ
смѣлость тѣмъ, кто еще подготовляетъ заговоры. Народу не­
обходимо быстрое правосудіе».
Предложенный имъ декретъ былъ утвержденъ.

-
73
Этотъ декретъ J), частично пополненный декретомъ отъ
14 сентября, раздѣлялъ трибуналъ на четыре секціи, пользо­
вавшіяся равными правами и работающія одновременно. Число
судей доводилось до 16, считая предсѣдателя и вице-предсѣ­
дателя; число присяжныхъ—до 60; замѣстителей—до 5; су­
дебныхъ приставовъ, канцелярскихъ служащихъ и экспедито­
ровъ—до 8.
Каждый мѣсяцъ судьи и присяжные распредѣлялись по
жребію между четырьмя секціями; кромѣ того, они могли за­
мѣнять другъ друга. Предсѣдатель трибунала или делегиро­
ванный судья допрашивали по каждому дѣлу подсудимаго,
выслушивали свидѣтелей, а затѣмъ, по жребію, рѣшалось, въ
какую секцію должно было поступить дѣло. Предусматрива­
лось, чтобы всѣ секціи имѣли по возможности равное коли­
чество дѣлъ.
.
Однако, этого показалось мало. Въ тотъ же день,51' ‘сен­
тября въ конвентъ явилась депутація коммуны съ т;/е,бова- "~- -
ніемъ созданія въ Парижѣ революціонной арміи,г. которая
должна будетъ объѣхать департаменты и въ качествѣ г^ав^аго
боевого оружія имѣть при себѣ революціонный тниб^йалъ съ
гильотиной.
J?f '
...
Подъ давленіемъ толпы, ворвавшейся вслѣдъ за! допута-■
ціей въ конвентъ, отдѣльные депутаты предлага^Шйдуюііфі-
мѣропріятія:
•'7
Б і л ь о—въ тотъ же день организовать революціонную
армію и арестовать всѣхъ неблагонадежныхъ;
Б а з и р ъ—объявить декретомъ Францію въ состояніи
революціи;
Леонаръ Бурдонъ—предложить комитету обществен­
наго спасенія представить къ вечернему засѣданію декретъ о
томъ, что революціонная армія содержится на счетъ богатыхъ
лицъ и преслѣдуетъ двоякую цѣль: і) извлечь продукты изъ
складовъ, гдѣ они хранятся, 2) арестовать злоумышленниковъ;
при ней долженъ быть трибуналъ, обязанный въ суточный
срокъ разсматривать дѣла о заговорѣ.
») Wallon, I, 278—295.

—
74—
Дантонъ, подъ рукоплесканія петиціонеровъ и собранія,
сказалъ слѣдующее:
«Вы только что провозгласили передъ лицомъ Франціи,
что она еще находится въ состояніи подлинной революціи,
активной революціи. Прекрасно! Эту революцію нужно завер­
шить... Недостаточно имѣть революціонную армію, будьте ре­
волюціонерами вы сами»...
А по поводу революціоннаго трибунала онъ сказалъ:
«Необходимо, чтобы .революціонный трибуналъ былъ
раздѣленъ на достаточно большое количество секцій, чтобы
ежедневно по одному аристократу и преступнику платили го­
ловами за свои преступленія».
Далѣе онъ требовалъ:
1. Чтобы было поставлено на голосованіе предложеніе
Бильо о созданіи революціонной арміи;
2. Чтобы былъ изданъ декретъ о томъ, что парижскія
секціи собираются на чрезвычайныя собранія по воскресеньямъ
и четвергамъ и что каждый гражданинъ на этомъ основаніи
можетъ требовать поденнаго вознагражденія въ 40 су;
3. Чтобы конвентъ ассигновалъ въ распоряженіе воен­
наго министра 100 милліоновъ на изготовленіе оружія, осо­
бенно ружей;
4. Чтобы былъ составленъ докладъ относительно способа
все большаго расширенія дѣятельности революціоннаго три­
бунала.
Эти предложенія были приняты при всеобщемъ одобреніи.
Бильо-Вареннъ внесъ новое предложеніе:
«Мое второе предложеніе,—сказалъ онъ,—заключается
въ томъ, чтобы съ сегодняшняго же дня подвергнуть аресту
всѣхъ контръ-революціонеровъ и всѣхъ неблагонадежныхъ; для
проведенія этой мѣры, я требую доклада о контръ-револю-
ціонномъ декретѣ, который подъ страхомъ смертной казни за­
прещаетъ государственнымъ чиновникамъ производить ночью
домашніе обыски и аресты,—о томъ декретѣ, который былъ
проведенъ Жансоннэ, когда онъ съ этой трибуны излагалъ
свои убійственные для свободы софизмы, имѣя на устахъ пре­
красныя слова философіи и человѣчности, а въ сердцѣ—пре­
дательство. Мы должны искать нашихъ враговъ въ ихъ бер­

-
75
логахъ. И дня и ночи едва хватитъ для ихъ арестовъ. Я
требую доклада объ этомъ декретѣ. Я требую, чтобы тѣ же
мѣропріятія были распространены на всѣ коммуны республики
и чтобы считали подозрительнымъ каждаго дворянина и ка­
ждаго священника, которые, по принятіи декрета, не окажутся
на мѣстахъ въ своихъ муниципалитетахъ».
Это предложеніе было дополнено Базиромъ, который,
указавъ, что почти всѣ дворяне эмигрировали и священники
сосланы, отмѣтилъ новую группу подозрительныхъ:
«Это — лавочники, крупные коммерсанты, биржевики,
бывшіе прокуроры, судебные пристава, наглые слуги, интен­
данты и дѣльцы, крупные рантье, сутяги по духу, профессіи
и воспитанію».
Чтобы арестовать ихъ, необходимо имѣть хорошіе рево­
люціонные комитеты. И Базиръ резюмировалъ свое предло­
женіе слѣдующимъ образомъ:
«1. Пусть генеральному совѣту коммуны будетъ пору­
чено получить списокъ революціонныхъ комитетовъ и дано
право назначать изъ этого списка лицъ для замѣщенія, пол­
ностью или частично, тѣхъ, за которыми онъ знаетъ недоста­
точность гражданскихъ чувствъ (incivisme).
«2. Пусть эти, такимъ путемъ реорганизованные коми­
теты, будутъ уполномочены немедленно приступить къ аресту
и разоруженію подозрительныхъ лицъ.
«3. Пусть въ силу этого имъ будетъ предоставлена сво­
бода дѣйствій безъ вмѣшательства какой-либо иной власти».
Въ Moniteur говорится, что эти предложенія были при­
няты единогласно.
Таковы были предварительныя стадіи пресловутаго закона
о подозрительныхъ.
Но это было еще не все. Не успѣли проголосовать пред­
ложеній Бильо-Варенна и Базира, какъ явилась депутація отъ
клуба якобинцевъ также съ требованіемъ созданія револю­
ціонной арміи: «Пусть эта армія будетъ раздѣлена на нѣ­
сколько секцій; пусть за каждой секціей слѣдуетъ грозный
трибуналъ и страшный инструментъ законной мести; пусть эта
армія и ея трибуналы функціонируютъ до той поры, пока

76
почва республики не будетъ очищена отъ предателей и пока
не умретъ послѣдній изъ заговорщиковъ».
Немного погодя явилась депутація отъ секціи Единства,
требовавшая, на ряду съ образованіемъ революціонной арміи,
созданія «двѣнадцати походныхъ революціонныхъ трибуналовъ,
уполномоченныхъ производить немедленный судъ на мѣстѣ
преступленія съ соблюденіемъ тѣхъ формъ, какія они сочтутъ
по своему убѣжденію необходимыми».
Послѣднее слово принадлежало комитету общественнаго
спасенія; отъ имени его говорилъ Барреръ, представившій
проектъ декрета:
«Въ теченіе нѣсколькихъ дней,—- сказалъ онъ,—повиди­
мому все говорило о движеніи въ Парижѣ. Перехваченныя
письма, какъ заграничныя, такъ и для аристократовъ внутри
государства, сообщали о непрерывныхъ усиліяхъ ихъ агентовъ
поддерживать непрерывное движеніе въ томъ городѣ, который
они называютъ великимъ городомъ. Прекрасно! Они по­
лучатъ это послѣднее движеніе! Но они получатъ его въ органи­
зованномъ видѣ, приведеннымъ въ порядокъ арміей, которая
скажетъ, наконецъ, то великое слово, которымъ мы обязаны
парижской коммунѣ: «Поставимъ терроръ въ порядокъ дня»...
Роялисты желаютъ крови; прекрасно: они будутъ имѣть кровь
заговорщиковъ, Бриссо, Маріи Антуанетты. Они желаютъ
подготовить движеніе: прекрасно! они испытаютъ результаты
его. Это не будетъ незаконная месть, будутъ работать рево­
люціонные трибуналы... Роялисты желаютъ помѣшать работамъ
конвента Заговорщики! Конвентъ помѣшаетъ вашей работѣ!
Они хотятъ погубить Гору... Прекрасно! Гора васъ раздавитъ!»
Послѣ этого былъ принятъ декретъ о созданіи въ Па­
рижѣ революціонной арміи изъ шести тысячъ пѣхотинцевъ и
тысячи двухсотъ артиллеристовъ. Что касается походныхъ три­
буналовъ съ гильотиной, то комитетъ общественнаго спасенія
умолчалъ о нихъ, предпочитая свой трибуналъ съ четырьмя
секціями. Онъ хотѣлъ только усилить его дѣятельность и го­
товилъ для него жирондистовъ и Марію Антуанету. Більо-Ва-
реннъ требовалъ головъ двухъ бывшихъ, министровъ—Лебрёна
и Клавьера—и хотѣлъ присоединить къ нимъ сына Людо­
вика XVI:

—
77—
«Когда падутъ ихъ головы и голова Маріи Антуанеты,—
говорилъ онъ,- то скажите державамъ, объединившимся про­
тивъ васъ, что мечъ, висящій надъ головой сына тирана, дер­
жится только на ниточкѣ; и если онѣ сдѣлаютъ еще одинъ
шагъ, онъ будетъ первой жертвой народа. Только такими силь­
ными мѣрами удастся укрѣпить новое правительство».
Въ этомъ же засѣданіи много говорилось объ иностран­
цахъ и внутреннихъ врагахъ. На слѣдующій день, 6 сентября,
декретомъ предписывалось арестовать иностранцевъ, живущихъ
во Франціи. Иностранцы же, принадлежащіе къ числу поддан­
ныхъ воюющихъ странъ, подлежали смертной казни, въ слу­
чаѣ появленія ихъ на ■ территоріи Франціи послѣ опубликова­
нія декрета.
Изъ внутреннихъ враговъ на первомъ мѣстѣ стояли дво­
ряне и священники.
Все дворянство попадало въ проскрипціонные списки.
Если они эмигрировали, съ ними поступали по закону; если
они не эмигрировали, то говорилось, «что они остались въ
республикѣ лишь для содѣйствія коварнымъ замысламъ тира­
новъ». Законъ и тутъ оставался въ силѣ.
Что касается священниковъ, то не признающіе граждан­
скаго устройства духовенства считались преступниками и ихъ
ссылали, или имъ грозили болѣе тяжкія кары.
Декретъ 17 сентября 1793 г. гласилъ, «что статьи за­
коновъ, касающіяся эмигрантовъ, полностью примѣнимы къ
ссыльнымъ», — и, по декрету отъ 29 и 30 перваго мѣсяца
П-го года (20—21 октября 1793 г.), священники, у кото­
рыхъ найдутъ какія-нибудь контръ-революціонныя изображе­
нія, должны, наравнѣ съ духовными лицами, взятыми съ ору­
жіемъ въ рукахъ или съ иностранными паспортами, пре­
даваться смертной казни.
Антонелль, одинъ изъ присяжныхъ засѣдателей, напеча­
талъ свои замѣтки «о двухъ величайшихъ бичахъ человѣче­
скаго общества—духовенствѣ и дворянствѣ».
Онъ, сравнивая ихъ между собой, приходитъ къ выводу:
«Предполагая себя членомъ революціоннаго суда, при­
званнымъ высказаться революціоннымъ образомъ противъ свя­
щенниковъ и бывшихъ дворянъ, оставшихся во Франціи, я

—
78—
чувствую, что, по совѣсти, я объявилъ-бы священниковъ бо­
лѣе виновными въ прошломъ' что касается настоящаго вре­
мени, то я считаю священниковъ еще болѣе опасными и бо­
лѣе подозрительными» (стр. 64).
«Было признано, — говоритъ одинъ изъ свидѣтелей на
процессѣ Фукьэ-Тенвиля,— что при революціи было четыре
званія, которымъ не давали пощады, а, именно, богатымъ,
дворянамъ, священникамъ и конституціоналистамъ».
Было еще много другихъ лицъ, считавшихся врагами
республики. Ихъ давно уже именовали подозрительными,
о нихъ говорили и на засѣданіи 5 сентября, а 17 сен­
тября противъ нихъ былъ опубликованъ слѣдующій декретъ:
«Ст. I. Немедленно по распубликованіи даннаго декрета,
всѣ подозрительныя лица, находящіяся на свободѣ на тер­
риторіи республики, подлежатъ аресту.
<Ст. II. Считаются подозрительными:
1. Тѣ, кто своимъ поведеніемъ, своими связями, своими
разсужденіями или писаніями выказали себя сторонниками ти­
раніи, федерализма или врагами свободы;
2. Тѣ, кто не сможетъ представить въ предписанной за­
кономъ отъ 21 сего марта формѣ удостовѣренія о своихъ сред­
ствахъ къ существованію и выполненіи своихъ гражданскихъ
обязанностей;
3. Тѣ, кому было отказано въ удостовѣреніи о благо­
надежности;
4. Общественныя должностныя лица, устраненныя или
смѣщенныя со своихъ должностей національнымъ конвентомъ
или его комиссарами и не возстановленныя въ своихъ пра­
вахъ, особенно тѣ, кто былъ смѣщенъ или долженъ быль быть
смѣщенъ на основаніи закона отъ 14 сего августа;
5. Тѣ изъ бывшихъ дворянъ, считая мужей, женъ, от­
цовъ, матерей, сыновей или дочерей, и агентовъ эмигрантовъ,
кто не проявлялъ своего постояннаго влеченія къ революціи;
6. Тѣ, кто эмигрировалъ въ промежутокъ времени между
1-мъ іюля 1789 года и опубликованіемъ закона отъ 8 апрѣля
1792 года, хотя-бы они вернулись во Францію въ срокъ, на­
значенный этимъ закономъ, или раньше».
Наблюдательные комитеты, установленные закономъ отъ

—
79—
21 марта 1793 года, были обязаны составить списки по­
дозрительныхъ лицъ и изготовить приказы объ ихъ арестѣ
(ст. Ill); въ недѣльный срокъ арестованныхъ надлежало пре­
проводить въ департаментскія тюрьмы, гдѣ ихъ и содержали
за ихъ собственный счетъ (ст. V—VIII). Гражданскіе и уго­
ловные суды могли держать подъ арестомъ, въ качествѣ не­
благонадежныхъ, обвиняемыхъ въ проступкахъ, по отношенію
къ которымъ было объявлено, что нѣтъ данныхъ для предва­
рительнаго обвиненія, или тѣхъ, кто былъ оправданъ въ воз­
веденныхъ на нихъ обвиненіяхъ (ст. X).
Далѣе, Шометтъ, комментируя законъ, предложилъ въ
совѣтѣ коммуны (10 октября 1793 г.) признать подозри­
тельными:
1. Тѣхъ, кто въ народныхъ собраніяхъ мѣшаетъ ковар­
ными рѣчами, шумными криками и ропотомъ проявленію на­
родной энергіи:
2. Тѣхъ, кто будучи болѣе осторожными, говорятъ за­
гадочно о бѣдствіяхъ республики, сожалѣютъ о судьбѣ на­
рода и всегда готовы распространять дурныя вѣсти съ при­
творной печалью;
3. Тѣмъ, кто, смотря по обстоятельствамъ, мѣняли свое
поведеніе и языкъ; кто, умалчивая о преступленіяхъ рояли­
стовъ и федералистовъ, съ жаромъ распространяются о лег­
кихъ ошибкахъ патріотовъ, и, чтобы казаться республикан­
цами, выказываютъ притворную суровость и строгость, кото­
рыя исчезаютъ немедленно, какъ только дѣло коснется какого-
нибудь умѣреннаго или аристократа;
4. Тѣхъ, кто сожалѣетъ объ откупщикахъ и алчныхъ тор­
говцахъ, противъ которыхъ законъ обязанъ принимать свои мѣры;
5. Тѣхъ, кто, имѣя постоянно на устахъ слова: свобода,
республика и отечество, часто посѣщаютъ бывшихъ дворянъ,
контръ-революціонныхъ священниковъ, аристократовъ, фелья-
нтинцевъ и умѣренныхъ, и заботятся объ ихъ судьбѣ».
Изъ другихъ аналогичныхъ статей интересно отмѣтить
слѣдующую:
8. Тѣхъ, кто, не совершивъ ничего противъ свободы, не
сдѣлалъ ничего и для нея».

—
80
Въ засѣданіи 14 сентября Мерлэнъ провелъ раздѣленіе
труда для четырехъ секцій трибунала: поочередно двѣ секціи
судили, а двѣ другія подготовляли слѣдственный матеріалъ. И съ
этого дня обѣ секціи трибунала открыли правильныя засѣданія,
одна въ залѣ Свободы, а другая—въ залѣ Равенства.
Трибуналъ долженъ былъ быть пополненъ на основахъ
декрета отъ 5 сентября. Съ этой цѣлью комитеты обществен­
наго спасенія и общей безопасности представили конвенту
списокъ кандидатовъ. По утвержденіи его конвентомъ, со­
ставъ трибунала оказался слѣдующимъ *):
Предсѣдатель трибунала:
Эрманъ, предсѣдатель трибунала въ Па-де-Кале.
Товарищъ предсѣдателя:
Дюма, изъ Лонъ-ле-Соньэ, департамента Юры.
Судьи:
Селльэ, судья трибунала.
Добсанъ, тоже.
Б р ю л э, судья трибунала V-го округа департамента Па­
рижа, помѣщающагося въ церкви св. Женевьевы.
Коффиналь, судья трибунала.
Фуко, тоже.
Бравэ, судья изъ департамента Высокихъ Альпъ.
Делье жъ, судья трибунала.
Сюблѳир.асъ, секретарь трибунала округа Юзэ (Usez),
департамента Гарды.
Селѳстенъ-Ле-Фецъ, начальникъ Арраскаго округа.
Вѳртейль, помощникъ общественнаго обвинителя въ
трибуналѣ.
Ланнъ, старшій прокуроръ округа Св. Павла.
Рагмеи, юристъ изъ Лонъ-ле-Соньэ.
Массонъ, старшій канцеляристъ трибунала.
Денизо, судья трибунала Ѵ-го округа.
Арни, авторъ пьесы «Завоеванная Свобода».
1) Этотъ списокъ даетъ представленіе о соціальномъ положеніи членовъ
грознаго судилища.

—
81-
Давидъ, изъ Лиллж, депутатъ (député-suppléant) въ на­
ціональномъ конвентѣ.
Мэръ, судья трибунала І-го округа.
Государственный обвинитель.
Фукьэ-Т енвиль.
Замѣстители.
Ф-леріо-Леско, замѣститель при трибуналѣ.
Грэбоваль, судья въ трибуналѣ.
Руайэ, командированный собраніемъ выборщиковъ въ
Шалонѣ-на -Сонѣ.
Нолэнъ, національный комиссаръ Ѵ-го округа въ Па­
рижѣ.
Л і ан донъ, судья въ трибуналѣ.
Присяжные засѣдатели.
Антонелль, бывшій депутатъ въ законодательномъ со­
браніи отъ департамента Бушъ-дю-Ронъ.
Бенуатрэ, отъ секціи Люксембурга.
Сервьеръ, сапожникъ той-же секціи.
Ф о в е т т и сынъ, изъ города Юзэ, командированный собра­
ніемъ выборщиковъ секціи Санъ-кюлотовъ департамента Гарды.
Люмьеръ, членъ революціоннаго комитета секціи Музея.
Ф о в е л ь, отъ секціи Пантеона, на ул. Св. Іакова.
О в р э, служащій на почтовыхъ каретахъ, отъ секціи Почты.
Фэно, выборщикъ отъ г. Парижа.
Готьэ, изъ Шенешеню. департамента Эры и Луары.
Ренаръ, отъ секціи Соціальнаго контракта..
Ренодэнъ, музыкальный мастеръ, отъ секціи Фран­
цузской Гвардіи.
Мейеръ, членъ директоріи департамента Гарды.
Шатлэ, маляръ, отъ секціи Пикъ.
*
Клэмансъ, служащій въ отдѣлѣ изготовленія ассигнацій,
Жераръ, художникъ, съ улицы дэ Пули близъ Лувра х).
’) Это знаменитый художникъ Жераръ, ученикъ Давида, который і,-
устроилъ его присяжнымъ, чтобы избавить отъ призыва въ войска.
6

—
82—
Ф і е в э, отъ революціоннаго комитета секціи Музея.
Леонаръ Пти-Трессэнъ, изъ Марселя.
Трэпшаръ, отъ секціи Музея.
Топино-Лебрёнъ, изъ Марселя, Лувръ.
Пр іолъ, членъ наблюдательнаго комитета, улица Кон-
трескарпъ.
Жираръ, золотыхъ дѣхъ мастеръ, улица С. - Онорэ.
Субербьель, хирургъ, улица С.- Онорэ.
Пресслэнъ, портной, улица Ранпаръ-С .-Онорэ.
Дидьэ, красильщикъ изъ Шуази на Сенѣ.
Оанба,■ маляръ.
Вилл ат ъ, улица Бакъ.
Клиспи, ювелиръ, улица Св. Людовика у Дворца.
Кретьэнъ, нынѣшній присяжный засѣдатель.
Лёруа, тоже.
Тумэнъ, тоже.
Поль-Жанъ-Луи-Лапортъ, начальникъ округа Лас-
сэ въ департаментѣ Маиенны.
Ганнэ, нынѣшній присяжный засѣдатель.
Журдейль, тоже.
Брошэ, тоже.
Гарньэ, секція Горы.
Мартэнъ, хирургъ, улица Савойи.
Гермёръ, изъ департамента Финистеръ.
Дюфуръ, улица Сентъ-Круа-де-ля-Бретоннери.
Мерсье, улица Баттуаръ.
Обри, портной, улица Мазарини.
Компань, золотыхъ дѣлъ мастеръ изъ Галлереи Театра
Республики.
Бильонъ, столяръ, улица Фобуръ-Сенъ-Дени.
Ж и монъ, портной, секція Рынка.
Баронъ, шляпникъ, Торговый дворъ.
Пріёръ, маляръ, у воротъ Сень-Дэни.
Лоіэ, пирожникъ, секція Французскаго Театра.
Дюйлэ-отецъ, улица Сентъ-Онорэ, No 336.
Дёвезъ, столяръ, секція Республики.
Бу ас со (или Дебуассо), выборщикъ г. Парижа.
Мопенъ, тоже.

—
83—
Кам юсъ, артистъ, предмѣстье Сенъ-Дени.
Франсуа-Викторъ Эгуэнъ, изъ Монпельэ.
Пикаръ, бывшій предсѣдатель секціи Тюльѳри.
Никола, типографъ, улица С.-Онорэ.
Дюмонъ, земледѣлецъ изъ Кагора.
Бессонъ, командированный собраніемъ выборщиковъ
въ Сенъ-Дидье, департаментъ’ Верхней Марны.
Гравьэ, продавецъ уксуса въ Ліонѣ.
П эй апъ, изъ департамента Дромы, служащій въ секре­
таріатѣ комитета общественнаго спасенія конвента.
Жиллиберъ, негоціантъ изъ Тулузы, рядомъ съ Биржей.
Б экю, докторъ въ Лиллѣ.
Секретарь.
Фабрисіюсъ (Никола-Жозефъ) ..
Канцеляристы.
Вольфъ.
Таверньэ.
Гужонъ.
Фи льёль.
Дюкрэ.
Ар дуэнъ.
Дер безъ.
Судебные пристава.
Таверньэ.
Бушэ.
Тир аръ.
Дэгэнье.
Оврэ.
Монэ.
Наппъэ.
Эрвэ.
Привратникъ.
Ляфіефвиль.
По словамъ секретаря Париса (онъ же Фабрисіюсъ), эти
списки были составлены главнымъ образомъ по указаніямъ
Фукьэ-Тенвиля и Леско-Флеріо. Судей и присяжныхъ должны
были выбирать по жребію, но «вмѣсто жеребьевки происхо­
дилъ подборъ. Это особенно практиковалось въ большихъ дѣлахъ»
(напр. Гебера, Дантона и др.) . Изъ присяжныхъ наиболѣе
солидными, какъ ихъ называли, считались: Трэшпаръ,
Ренодэнъ, Брошэ, Леруа, Пріёръ, Обри, Шарлэ, Дидьэ, Виллатъ,
Лапортъ, Готьэ, Дюплеи, Люмьэръ, Дэбуасс ои Ренаръ.

—
84—
Глава пятая.
Процессъ Маріи Антуанеты 4.
Законъ ѳ подозрительныхъ далъ революціонному трибу­
налу рядъ знаменитыхъ жертвъ; одной изъ первыхъ была
Марія Антуанета.
Послѣ казни Людовика ХѴі, его семья продолжала оста­
ваться въ заключеніи въ башнѣ Тампль въ качествѣ заложни­
ковъ. Были разные проекты освободить зак - ченныхъ, но они
рушились благодаря предательству и привод и только къ болѣе
строгому содержанію заключенныхъ.
Положеніе королевской семьи ухудшилось еще болѣе,
когда стало извѣстно, что арміи коалиціи собираются возста­
новить во Франціи королевскую власть. Измѣна Дюмурьэ и
капитуляція Майнца и Валансьена рѣшили судьбу Маріи
Антуанеты.
1-го августа Баррѳръ сдѣлалъ докладъ въ конвентѣ о за­
говорѣ Европы противъ французской свободы, и немедленно же
былъ изданъ декретъ, въ которомъ между прочимъ говорилось:
«Ст. 6. Марія Антуанета предается чрезвычайному трибу­
налу; она должна быть немедленно переведена въ Консьержери».
Остальныя статьи декрета предписывали ссылку «всѣхъ
лицъ семейства Капэ, за исключеніемъ двухъ дѣтей Людо­
вика Капэ и лицъ, принадлежащихъ къ его семьѣ и ожи­
дающихъ суда». Принцессу Елизавету также должны были
сослать только «послѣ суда надъ Маріей Антуанетой».
Особенно интересна послѣдняя статья этого декрета:
«Статья 11. Къ 10 августа сего года должны быть раз­
рушены гробницы и мавзолеи бывшихъ королей, сооруженные
въ церкви Сенъ-Дени, въ храмахъ и другихъ мѣстахъ на
протяженіи республики».
Въ слѣдующую ночь, по распоряженію полицейскихъ
властей, королева была перевезена изъ Тампля въ Консьержери.
«2-го августа,—пишетъ ея дочь,—въ 2 часа ночи насъ
разбудили, чтобы прочесть моей матери декретъ конвента,
предписывающій, согласно требованію прокурора коммуны,
1) Wallon, I, 296—303; 308—352.

—
85—
чтобы она была доставлена въ Консьержери для участія въ
своемъ процессѣ. Она непоколебимо выслушала чтеніе этого
декрета и не сказала имъ ни слова; тетя и я немедленно по­
просили разрѣшенія послѣдовать за моей матерью, но намъ
не оказали этой милости. Пока она складывала свои платья,
стражники не покидали ея, и ей даже пришлось одѣваться
въ ихъ присутствіи. Они потребовали осмотра ея кармановъ,
что она и разрѣшила; они порылись въ нихъ и взяли все,
что въ нихъ было, хотя это были сущіе пустяки. Сдѣлавъ
изъ всего этого свертокъ, они сказали, что перешлютъ его въ
революціонный трибуналъ, гдѣ свертокъ и будетъ вскрытъ у
нея на глазахъ. Ей они оставили только носовой платокъ и
флаконъ, т. к. боялись, что ей можетъ сдѣлаться дурно. Моя
мать, нѣжно обнявъ меня, совѣтовала быть мужественной, за­
ботиться хорошенько о моей тетѣ и повиноваться ей, какъ
второй матери, вновь повторила тѣ же совѣты, что давалъ мой
отецъ; затѣмъ, бросившись въ объятія тети, она поручила ея
заботамъ своихъ дѣтей. Я не отвѣтила ей ничего, настолько
я была потрясена мыслью, что вижу ее въ послѣдній разъ;
тетя же сказала ей очень тихо нѣсколько словъ. Затѣмъ, моя
мать вышла, не глядя на насъ, конечно, изъ опасенія, что
присутствіе духа покинетъ ее. У подножья башни она еще
разъ остановилась, такъ какъ стражники подписывали тамъ
протоколъ о томъ, что освобождаютъ привратника отъ ея лич­
ности. Выходя, она ударилась головой о рѣшетку, т. к. не
подумала наклониться; ее спросили, не сдѣлала ли она себѣ
больно: «О, нѣтъ!—отвѣтила она,—въ настоящее время ничто
не можетъ причинить мнѣ боль». Она сѣла въ повозку вмѣ­
стѣ со стражникомъ и двумя жандармами» т).
!) Разсказъ о событіяхъ, происшедшихъ въ Тамплѣ
съ 13 августа 1792 г. до смерти дофина Людовика ХѴИ
(герцогини Ангулѳмской). Колл, мемуар.,
касающихся француз­
ской республики, т. XIX, стр. 223.—О пребываніи Маріи Антуанеты
въ Консьержери имѣется разсказъ тамошней служанки Розаліи Ламорльѳръ.
Онъ напечатанъ Лафономъ д’Оссоннъ: „Мему аръ о несчастіяхъ ко­
ролевы Франціи“ и воспроизведенъ Компардономъ: „Марія Антуа-
нѳта въ Консьержери", стр. 141 и слѣд. Валлонъ цитируетъ ихъ въ
главѣ Тюрьмы Парижа: Терроръ, т. II, стр. 50 и ел. Описаніе раз­
ныхъ предметовъ, относящихся къ туалету королевы, сдѣланное Р. Ламор­
льѳръ, подтверждается „Мемуаромъ о расходахъ вдовы Капэ
въ Консьержери
*
и „Инвентаремъ вещей, оставшихся

—
86.
—
Изъ Консьержери Марія Антуанета всячески пыталась
завязать сношенія съ Тамплемъ, чтобы имѣть извѣстія отъ
своихъ дѣтей.
«Черезъ нѣсколько дней послѣ описаннаго событія,—пи­
шетъ ея дочь,—моя мать, желая получить новости о насъ,
обратилась съ просьбой доставить ей (изъ Тампля) нѣкоторыя
необходимыя для нея вещи, въ томъ числѣ и ея вязанье,
такъ какъ она начала вязать пару чулокъ для моего брата.
Мы ей отправили и вязанье и весь шелкъ и шерсть, бывшіе
у насъ, такъ какъ мы знали, насколько она любила зани­
маться дѣломъ: и раньше она постоянно работала, за исклю­
ченіемъ пріемныхъ часовъ. Поэтому она сдѣлала огромное
количество вышивокъ для мебели, даже цѣлый коверъ и без­
конечное число всякаго рода шерстяныхъ вязаныхъ вещей.
Мы собрали все, что только могли собрать, но потомъ мы
узнали, что ей ничего не передали будто бы изъ опасенія,
какъ бы она не нанесла себѣ пораненія (ne se fît mal) спи­
цами» !).
Переводъ королевы въ Консьержери означалъ скорый судъ
надъ ней. Его ждали со дня на день. Фукьэ-Тенвиль даже
послѣ смерти Маріи Антуане ты“, хранящимся въ архивѣ, No 121,
первый пакетъ, No 106, и No 534, одиннадцатый регистръ.
’) Разсказъ о событіяхъ, происшедшихъ въ Тамплѣ,
стр. 225. Въ первые дни не наблюдалось такой строгости: „Когда ночью
2 августа,—говоритъ Р. Даморльеръ,—королева была доставлена изъ Тампля,
я замѣтила, что съ ней не захватили ни бѣлья, ни платья. На другой день и
всѣ слѣдующіе дни эта несчастная государыня просила дать ей бѣлье, но
г-жа Ришаръ, опасаясь скомпрометировать себя, не осмѣливалась предложить
ей или датъ его. Наконецъ, стражникъ Мишонисъ, бывшій по природѣ доб­
рымъ человѣкомъ, отправился въ Тампль, и, на десятый день заключенія, изъ
башни принесли свертокъ, который королева быстро развернула. Это были
прекрасныя батистовыя рубашки, носовые платки, косынки, черные шелковые
чулки, утренній бѣлый капотъ, нѣсколько ночныхъ чепчиковъ и много мот­
ковъ лентъ разной ширины. Королева пришла въ умиленіе, просматривая это
бѣлье, и, повернувшись къ г-жѣ Ришаръ и ко мнѣ, сказала: „По тщательной
упаковкѣ всего этого, я узнаю вниманіе и руку моей бѣдной сестры Елиза­
веты“... (Марія Антуанета въ Консьержери, стр. 189).
Р. Ламорльеръ подтверждаетъ также разсказъ дочери королевы о недо­
вѣріи къ послѣдней тюремщиковъ: „Королева испытывала большое лишеніе.
Ей не дали ни одного сорта вязальныхъ спицъ, а она крайне любила занятія
и работу. Я замѣтила, что время отъ времени она вытягивала толстыя нити
изъ холста бумажнаго цвѣта, приколоченнаго къ рамѣ вдоль стѣнъ. Она рукой
выравнивала эти нити, затѣмъ дѣлала изъ нихъ очень ровную нитку (lacet),
причемъ колѣни замѣняли ей подушку, а нѣсколько булавокъ—спицы“ (тамъ
же, стр. 190).

-
87—
писалъ жалобу конвенту, что «онъ еще не получилъ никакихъ
документовъ, касающихся Маріи Антуанеты и заключенныхъ
депутатовъ». Обвинительный актъ противъ депутатовъ долженъ
былъ составить самъ конвентъ; что же касается королевы,
то полагали возможнымъ обойтись безъ этихъ формальностей.
«Марія Антуанета,—говорилъ Шарльэ,—такая же жен­
щина, какъ и всякая другая; незачѣмъ составлять обвини­
тельный актъ противъ нея; достаточно, чтобы комитетъ обще­
ственнаго спасенія передалъ общественному обвинителю до­
кументы по ея дѣлу».
25 августа Фукьэ-Тенвиль вновь заявилъ, что онъ не
можетъ, за неимѣніемъ документовъ, дать ходъ дѣлу Маріи
Антуанеты, Бриссо, Верньо, Жансоннэ; а Амаръ, въ свою
очередь, защищалъ комитетъ:
«Комитетъ,—говорилъ онъ,—занимается непрерывно изу­
ченіемъ этихъ документовъ; онъ немедленно представитъ вамъ
докладъ. Я прошу переслать ему это письмо».
Только 3 сентября Амару было поручено подвергнуть
первому допросу королеву въ связи съ разговорами о заго­
ворѣ, имѣющимъ цѣлью освободить королеву.
Амаръ желалъ установить ея связь съ врагами Франціи.
Допросъ шелъ слѣдующимъ образомъ:
В. Имѣете ли вы какое-нибудь представленіе о совре­
менныхъ событіяхъ и о положеніи политическихъ дѣлъ?
О. Вамъ должно быть извѣстно, что въ Тамплѣ мы ни­
чего не знали и здѣсь я знаю не болѣе того.
В. Вы, конечно, знали р дѣлѣ Кюстина; не знаете ли
вы чего нибудь о его проектахъ?
О. Я знала, что онъ содержится въ той же тюрьмѣ, что
и я; но я не знаю ни основаній, ни причинъ этого.
В. Не узнавали-ли вы окольнымъ путемъ о томъ, что
творится въ вашемъ семействѣ?
О. Ни коимъ образомъ; я знаю только, что мои дѣти на­
ходятся въ добромъ здравіи; вотъ все, что я объ этомъ знала.
В. Кто сообщалъ вамъ новости о вашихъ дѣтяхъ? •
О. Чины администраціи.
В. Не узнали-ли вы частнымъ образомъ чего-нибудь о
нашихъ побѣдахъ надъ австрійцами?

-
88-
О. Я часто слышала вѣ Тамплѣ, какъ разносчики газетъ
кричали: «большая побѣда»,—то съ одной стороны, то съ дру­
гой, но большаго я не знала.
В. Не представлялось-ли вамъ какой-нибудь возможности
извѣстить ваше семейство о вашемъ положеніи и воспользо­
ваться связями вашихъ друзей?
О. Никогда, вотъ уже цѣлый годъ. Наше положеніе въ
Тамплѣ дѣлало это невозможнымъ.
В. Правда-ли, что вы не сохранили никакой; связи тай­
ными путями съ внѣшнимъ міромъ?
О. Никакой; хотя и слѣдовало-бы имѣть ее.
В. Интересуетесь-ли вы военными успѣхами нашихъ вра­
говъ?
О. Я интересуюсь только военными успѣхами народа мо­
его сына; это для васъ ближайшая родня, когда вы—мать.
В. Какой національности вашъ сынъ?
О. Развѣ вы можете въ этомъ сомнѣваться? Развѣ онъ
не французъ?
В. Итакъ, разъ вашъ сынъ является просто частнымъ
лицомъ, то вы заявляете, что отказались отъ всѣхъ привиле­
гій, которыя нѣкогда давалъ суетный титулъ королей?
О. Нѣтъ ничего прекраснѣе и для насъ, чѣмъ счастье
Франціи.
В. Значитъ, вы очень довольны, что больше нѣтъ ни
короля, ни королевской власти?
О. Да будетъ великой и счастливой Франція! Вотъ все,
что намъ надо.
В Вы, значитъ, должны желать, чтобы у народа больше
не было угнетателей и чтобы всѣхъ членовъ вашего семейства,
пользующихся насильственной властью, постигла участь угнета­
телей Франціи?
О. Я отвѣчаю за своего сына и за себя, я не отвѣт­
ственна за другихъ».
Амаръ, говоря объ угнетателяхъ Франціи, намекалъ на
Людовика XVI. Желая запутать королеву въ дѣла, на кото­
рыхъ было построено обвиненіе короля, онъ поставилъ во­
просъ иначе:
«В. Вы никогда не раздѣляли убѣжденій вашего мужа?

—
89—
О. Я всегда выполняла свой долгъ.
В. Однако, вы не можете скрыть, что при дворѣ суще­
ствовали люди, интересы которыхъ были противоположны ин­
тересамъ народа?
О. Какъ въ настоящее время, такъ и тогда, я выпол­
няла свой долгъ во всемъ, что я ни дѣлала.
В. Какимъ образомъ согласовать вашъ долгъ съ бѣг­
ствомъ въ Вареннъ, бѣгствомъ заранѣе обдуманнымъ?
О. Если бы намъ дали закончить нашу поѣздку и по-
зволили-бы выполнить то, что мы задумали, намъ воздали бы
должное.
В. Съ какимъ намѣреніемъ вы покидали центръ Франціи?
О. Мы хотѣли имѣть нѣкоторую видимость свободы, ко­
торой мы были лишены съ октября 1789 г., но никогда не
собирались покинуть Францію.
В. Зачѣмъ же, возвратившись изъ Версаля, вы обѣщали
народу, что будете жить съ нимъ въ дружбѣ и что вамъ нра­
вится жить въ Парижѣ?
О. Мы предприняли нашу поѣздку, чтобы вернуться туда,
въ народную среду, болѣе свободно.
В Какъ согласовать это бѣгство съ вопросомъ, задан­
нымъ вами наканунѣ бѣгства парижскому миниципалитету:
«ну, что? все еще говорятъ, что мы хотимъ покинуть Парижъ?»
О. Этотъ вопросъ я задала не парижскому муниципали­
тету, а одному адъютанту Лафайета, такъ какъ, обязанная
слѣдовать за отъѣзжающими, я не должна была подать и виду,
что я знаю это.
В. Какимъ образомъ, подготовивъ 21 числа все для бѣг­
ства, вы могли отвѣтить приглашавшимъ васъ присутствовать
на церемоніи праздника Тѣла Господня, что вы раньше при­
сутствовали на ней и будете присутствовать?
О. Я не помню, чтобы я лично давала подобный отвѣтъ;
я должна была послѣдовать за своимъ мужемъ и дѣтьми и мнѣ
нечего было отвѣчать. Я особенно настаиваю на томъ, чтобы
не вѣрили, что вопросъ о нашемъ бѣгствѣ былъ сдѣланъ мною
представителямъ муниципалитета; всегда и во всѣ времена мы
давали примѣръ должнаго уваженія къ конституціоннымъ вла­
стямъ.

—
90—
В. Какимъ образомъ, сознавшись, что вы желали только
счастья и величія французскаго народа, вы могли проявлять
также горячее желаніе употребить всѣ средства для соедине­
нія съ вашимъ семействомъ, которое находится въ войнѣ съ
французскимъ народомъ?
О. Мое семейство—это мои дѣти; я могу быть счастлива
только съ ними, а безъ нихъ—нигдѣ.
В. Значитъ, вы считаете вашими врагами тѣхъ, кто воюетъ
съ Франціей?
О. Я считаю своими врагами всѣхъ, кто можетъ быть
несправедливымъ къ моимъ дѣтямъ.
В. Какого рода несправедливости могутъ быть сдѣланы
вашимъ дѣтямъ?
О. Какія бы то ни было.
В. Немыслимо, чтобы вы не считали, сообразно вашимъ
взглядамъ, особой несправедливостью по отношенію къ ва­
шему сыну упраздненіе королевскаго достоинства. Что вы
скажете на это?
О. Если Франція должна быть счастливой съ королемъ,
то я желаю, чтобы этимъ королемъ былъ мой сынъ; если же
она должна оставаться безъ короля, то я буду дѣлить съ сы­
номъ его счастье.
В. Разъ Франція преобразована въ республику, согласно
выраженному желанію двадцати пяти милліоновъ человѣкъ и
всѣхъ народныхъ секцій, то вы заявляете, что желали бы
жить вмѣстѣ съ сыномъ въ республикѣ въ качествѣ част­
ныхъ лицъ и чтобы республика отбросила далеко со своей
территоріи всѣхъ напавшихъ на нее враговъ? '
О. Я могу только повторить свой отвѣтъ на предыдущій
вопросъ».
При второмъ допросѣ отъ королевы также не добились
никакихъ интересныхъ показаній, но тѣмъ не менѣе, въ связи
съ разговорами о заговорѣ въ ея пользу, подвергся преслѣ­
дованію завѣдующій тюрьмами Мишонисъ и былъ арестованъ
вмѣстѣ съ женой тюремный надзиратель Ришаръ, который
очень внимательно относился къ королевѣ J). Онъ былъ за-
!) Розалія Ламорльеръ разсказываетъ: «пока г-жа Ришаръ служила на
своемъ мѣстѣ, королеву кормили очень хорошо, смѣю сказать, даже изысканно.

91—
мѣненъ привратникомъ тюрьмы Ла-Форсъ, Бо (Baült), а коро­
леву стали охранять съ большей строгостью *).
9-го сентября, по распоряженію комитета общественной
безопасности, былъ произведенъ обыскъ въ камерѣ королевы,
и у нея отобрали остававшіяся при ней кольца и драгоцѣн­
ности, въ томъ числѣ, такъ называемое, «кольцо съ талисма­
номъ», такъ какъ «подозрѣвали, что оно содержитъ ядъ и съ
которымъ она разсталась съ большимъ трудомъ» *2).
Для нея покупалось все лучшее; и на рынкѣ три или четыре торговки, узна­
вавшія тюремнаго надзирателя, со слезами вручали ему отборную дичь и луч­
шіе фрукты: «это для нашей королевы»,—говорили онѣ (стр. 195). —
Ришаръ былъ освобожденъ вмѣстѣ съ женой 1-го фримэра П-го года и воз­
становленъ на своемъ посту.
*) «Ея любовь къ цвѣтамъ, по ея собственному признанію, была на­
стоящей страстью. Вначалѣ мы время отъ времени ставили букетъ цвѣтовъ
на ея маленькій дубовый столикъ. Г. Лебо не осмѣлился больше разрѣшать
это удовольствіе. Онъ такъ меня боялся въ первые дни своего прибытія, что
распорядился соорудить большую ширму, въ семь футовъ высотой, для того,
чтобы скрыть отъ моихъ взоровъ плѣнницу, когда я приносила ѣду или уби­
рала комнату. Эта ширма, однако, не была поставлена. Лебо удовольствовался
ширмой, которую мы устроили королевѣ при г-жѣ Ришаръ. Она имѣла только
четыре фута вышины, образовывала родъ полузановѣса вокругъ постели ко­
ролевы и нѣсколько укрывала ее отъ жандармовъ, когда ей приходилось спра­
влять свои нужды, для чего ей не было предоставлено ни малѣйшей сво­
боды» (стр. 190).
2) Генеральный совѣтъ, 10 сентября, Moniteur отъ 13сент.—Рапортъ
полицейскихъ властей нисколько не опровергаетъ этихъ подозрѣній. («П р о-
ц е с е ъ Бурбоновъ», т. II, стр. 199).—«На четвертый или пятый день ея
пребыванія въ Консьержери, администрація отняла у нея ея часы, привезен­
ные ею изъ Германіи, когда она прибыла къ намъ, чтобы стать женой до­
фина. Меня не было, когда ей причинили это горе, но г-жа Ришаръ гово­
рила объ этомъ въ нашей комнатѣ и передавала, что королева очень плака­
ла, отдавая эти золотые часы.
«Къ счастью; комиссары не знали, что она носила очень цѣнный оваль­
ный медальонъ, надѣтый на шею на маленькомъ черномъ шнуркѣ. ,Въ этомъ
медальонѣ хранилась прядь кудрей и медальончикъ молодого короля/Онъ былъ
завернутъ въ маленькую перчатку желтой кожи, которую раньше носилъ
дофинъ».
«Королева, по прибытіи изъ Тампля, сохранила еще два красивыхъ
кольца съ брилліантами и обручальное кольцо. Эти два кольца съ брилліантами
какъ то невольно служили для нея развлеченіемъ. Сидя и мечтая, она сни­
мала и надѣвала ихъ, перемѣщала съ одной руки на другую по нѣскольку
разъ въ теченіе минуты».
<По случаю предполагавшагося заговора было нѣсколько обысковъ въ
ея маленькой камерѣ; вскрывали ея рабочій ящикъ, обыскивали ее самое,
перевернули кресла и постель. Эти злые люди, увидавъ блескъ брилліантовъ
на ея двухъ кольцахъ, взяли ихъ у нея и сказали, что они будутъ ей возвра­
щены, когда все кончится».
«Съ той поры эти визиты въ ея темницу происходили во всякій часъ
дня и ночи; архитектора и представители администраціи каждую минуту из­
слѣдовали прочность желѣзныхъ рѣшетокъ и стѣнъ. Я замѣчала, что они по-

—
92—
Самое Марію Антуанѳту предполагали перевести въ дру­
гую камеру, которая была спеціально для нея передѣлана, но
состоялся-ли этотъ переводъ, неизвѣстно.
2.
3-го апрѣля, послѣ доклада Амара и изданія декрета о
составленіи обвинительнаго акта противъ жирондистовъ, Бильо-
Вареннъ обратился со слѣдующимъ мемуаромъ къ конвенту:
«Національный конвентъ, — говорилось въ мемуарѣ,—
далъ великій образчикъ строгости по отношенію къ предате­
лямъ, замышляющимъ гибель своей страны; но ему остается
издать еще одинъ важный декретъ. Женщина, позорище чело­
вѣчества и своего пола, вдова Капэ должна, наконецъ, ис­
купить свои преступленія на эшафотѣ. Уже всюду печатаютъ,
что она была доставлена въ Тампль, судима тайно и что ре­
волюціонный трибуналъ оправдалъ ее; какъ будто женщина,
пролившая кровь многихъ тысячъ французовъ, можетъ быть
оправдана французскимъ судомъ! Я прошу революціонный три­
буналъ вынести рѣшеніе о ея судьбѣ въ теченіе этой недѣли».
Соотвѣтственный декретъ былъ изданъ—юстиціи остава­
лось повиноваться.
Однако, Фукьэ-Тенвиль. въ виду того, что допросы Маріи
Антуанеты не дали никакихъ серьезныхъ данныхъ противъ
нея, написалъ 5 октября предсѣдателю конвента письмо:
«Гражданинъ предсѣдатель,
Имѣю честь увѣдомить конвентъ, что декретъ, изданный
имъ 3-го сего мѣсяца о томъ, чтобы революціонный трибу­
налъ немедленно и непрерывно занялся вопросомъ о судѣ
надъ вдовой Капэ, былъ переданъ мнѣ вчера. Но до сего-
стоянно были озабочены и толковали между собой: не можетъ-ли она
выйти отсюда? выйти оттуда?—Ни мы, ни она не имѣли ни минуты
покоя».
«Изъ опасенія кікого-нибудь внутренняго предательства или какой-
нибудь неожиданности со стороны внѣшняго міра, они все время находи­
лись при насъ въ Консьержѳри. Они безъ церемоній ѣли за столомъ при­
вратника, и каждый д«нь мнѣ приходилось готовить большой обѣдъ на пят­
надцать или восемнадцать человѣкъ этихъ господъ». (Заявленіе Розаліи Ла-
морльѳръ, стр. 195—197).

93—
дняшняго дня мнѣ не переданъ ни одинъ документъ, касжю-
щійся Маріи Антуанеты, такъ что, при всемъ желаніи три­
бунала выполнять декреты конвента, онъ находится въ не­
возможности выполнить этотъ декретъ, пока онъ не будетъ
имѣть документовъ» і)********х).
Тогда то нѣкоторые члены коммуны повели гнусное раз­
слѣдованіе, планъ котораго, повидимому, былъ составленъ
Симономъ и Геберомъ и сущность котораго заключалась въ
установленіи грязныхъ отношеній между Маріей Антуанетой
и ея сыномъ. Это разслѣдованіе будетъ еще фигурировать въ
процессѣ королевы. Пока же оно являлось только побочнымъ
матеріаломъ а основными документами оставались тѣ, которые
были собраны для процесса Людовика XVI.
19-го числа І-го мѣсяца (10 октября) Фукъэ-Тенвиль
попросилъ у комитета общественнаго спасенія представить ему
эти документы, и на слѣдующій день (11 октября) комитетъ
ему отвѣтилъ слѣдующее:
«Согласно вашему письму отъ вчерашняго дня, мы увѣ­
домляемъ васъ, гражданинъ, что на сегодняшнемъ засѣданіи
комитетъ общественнаго спасенія уполномочилъ нашего това­
рища, хранителя національнаго архива, передать вамъ всѣ на­
ходящіеся въ архивѣ документы по процессу Капэ и доку­
менты, которые должны были служить для слѣдствія по дѣлу
его вдовы. Въ случаѣ возникновенія какого-нибудь новаго за­
трудненія для продолженія этого дѣла, благоволите увѣдомить
насъ, чтобы мы могли принять всѣ мѣры для содѣйствія ва­
шему усердію.
Подписали: Бильо-Вареннъ, Эро,
Колло-д’Эрбуа, Робеспьеръ».
і) Архивъ 290, дѣло 179, док. 12; «Процессъ Бурбоновъ», стр. 246;
Кампардонъ, «Марія Антуанета въ Консьержери», стр. 65 (двт.
у Валлона). Фукьэ-Тэнвиль лично отправился 22-го І-го мѣсяца (13 октября)
въ Архивъ за документами, но, не найдя тамъ хранителя архива, онъ оставилъ
ему письмо, имѣющееся въ дѣлѣ (док. 9).
«Государственный обвинитель революціоннаго трибунала приходилъ,
чтобы взять только документы, найденные 21 іюня 1791 г. во дворцѣ въ
Тюльери, въ комнатѣ бывшей королевы. Такъ какъ судъ надъ ней назна­
ченъ на 9 ч. утра завтрашняго дня (понедѣльникъ), то гражданинъ Бодэнъ
очень обяжетъ его присылкой этихъ документовъ завтра, въ семь часовъ, утра
въ его кабинетъ во дворцѣ Правосудія. Онъ дастъ необходимыя расписки въ
полученіи и возвратитъ документы немедленно послѣ суда».

94—
21 числа I-го мѣсяца (12 октября) королеву доставили
въ залу засѣданій трибунала для допроса предсѣдателемъ въ
присутствіи государственнаго обвинителя. Предсѣдателю надо
было только повторить пункты обвиненія, выставленные про­
тивъ Людовика XVI, и затѣмъ подыскать въ словахъ коро­
левы сознаніе въ соучастіи.
На вопросъ объ имени, возрастѣ, профессіи, національ­
ности и мѣстожительствѣ она отвѣтила, что ее зовутъ Маріей
Антуанетой, родомъ она изъ австрійской Лотарингіи, 38 лѣтъ,
вдова короля Франціи,
В. Гдѣ она жила въ моментъ ареста,
О. Она не была арестована: за ней пришли въ націо­
нальное собраніе, чтобы отправить ее въ Тампль.
В, До революціи вы имѣли политическія сношенія съ
королемъ Богеміи и Венгріи, а эти сношенія были противны
интересамъ Франціи, осьйтавшей васъ всякими благами.
О. Король Богеміи ея братъ; она поддерживала съ нимъ
только дружескія но отнюдь, не политическія сношенія; если
бы она поддерживала политическія сношенія, то они велись
бы въ интересахъ Франціи, къ которой она принадлежала,
благодаря семьѣ своего мужа.
В. Не довольствуясь невѣроятнымъ расточеніемъ финан­
совъ Франціи, плодовъ народнаго пота, на ваши удовольствія
и ваши интриги, вы, но соглашенію съ безчестными мини­
страми, переправили императору милліоны, чтобы помочь ему
дѣйствовать противъ народа, который васъ кормилъ.
О. Никогда. Она знаетъ, что это обвиненіе часто.пуска­
лось противъ нея; но она слишкомъ любила своего супруга,
чтобы расточать деньги своей страны; ея же братъ не ну­
ждался въ деньгахъ Франціи; къ тому же, въ силу тѣхъ же
принциповъ, которые связывали ее съ Франціей, она не дала
бы ему денегъ.
В. Со времени революціи вы ни на одно мгновеніе не
переставали устраивать махинаціи съ иностранными державами
по отношенію къ нашимъ внутреннимъ дѣламъ, и противъ сво­
боды, даже тогда, когда мы имѣли только видимость этой сво­
боды, которую безусловно желаетъ французскій народъ.
О. Начиная съ революціи, она сама прекратила всякую

—
95—
заграничную корреспонденцію и она никогда не вмѣшивалась
во внутреннія дѣла.
На вопросъ, не пользовалась ли она тайными агентами
для переписки съ иностранными державами и не былъ ли
Делессаръ этимъ главнымъ агентомъ, она отвѣтила:
—
Никогда въ жизни.
Сдѣлано замѣчаніе, что ■ея отвѣтъ, повидимому, неточенъ,
такъ какъ установлено, что въ бывшемъ дворцѣ Тюльери
происходили тайныя ночныя совѣщанія, на которыхъ она была
предсѣдательницей и гдѣ выясняли, обсуждали- и утверждали
отвѣты иностраннымъ державамъ, а также учредительному и
законодательному собраніямъ.
О. Предыдущій отвѣтъ совершенно точенъ, ибо устано­
влено, что шумъ объ этомъ комитетѣ подымался всякій разъ,
когда желали обмануть народъ или позабавить его; никогда
она не знала о комитетѣ, да онъ и вовсе не существовалъ.
Сдѣлано замѣчаніе, что все-таки, кажется, что когда былъ
поднятъ вопросъ о томъ, станетъ ли Людовикъ Капэ сан­
кціонировать или наложитъ свое veto на декреты, изданные въ
теченіе ноября 1791 года, касающіеся ея братьевъ, эмигран­
товъ и мятежныхъ и фанатичныхъ священниковъ, то это именно
она, вопреки горячимъ настояніямъ тогдашняго министра юсти­
ціи Дюрантона, убѣдила Людовика Капэ наложить свое veto на
эти декреты, тогда какъ утвержденіе ихъ помѣшало бы бѣд­
ствіямъ, перенесеннымъ съ той поры Франціей; это доказы­
ваетъ съ очевидностью, что она участвовала въ этихъ совѣ­
тахъ и тайныхъ совѣщаніяхъ.
О. Въ ноябрѣ Дюрантонъ не былъ министромъ; кромѣ
того, ея мужъ не нуждался въ давленіи, чтобы поступать
сообразно тому, что онъ считалъ своимъ долгомъ; она не при­
надлежала къ совѣту, а только тамъ обсуждались и рѣшались
подобнаго рода дѣла.
Такъ какъ обвинителямъ было необходимо установить
вліяніе Маріи Антуанеты на королевскія рѣшенія, то ей былъ
поставленъ новый рядъ вопросовъ:
В. Это вы научили Людовика Капэ искусству того
глубокаго притворства, съ какимъ онъ слишкомъ долго обма­
нывалъ добрый французскій народъ, который и не прѳдпола-

—
96—
галъ, что преступность и коварство могутъ быть доведены до
чакой степени.
О. Да, народъ былъ обманутъ,, жестоко обманутъ, но
только ни ея мужемъ, ни ею.
В. А кѣмъ же былъ обманутъ народъ?
О. Тѣми, кому это было выгодно, а имъ (т. е . королю
и королевѣ) не было никакого расчета обманывать народъ.
В. Кто же это тѣ, кому было выгодно обманывать народъ?
О. Она знаетъ только то, что было въ интересахъ ея съ
мужемъ, а имъ было выгодно просвѣщать народъ, а не обма­
нывать.
Сдѣлано замѣчаніе, что она не даетъ прямого отвѣта на
вопросъ.
О. Она отвѣтила бы прямо, если бы знала имена этихъ
лицъ.
В. Вы были главной виновницей предательства Людо-
Капэ; это благодаря вашимъ совѣтамъ и, возможно,
вашимъ домогательствамъ, онъ пожелалъ бѣжать изъ Франціи,
чтобы стать во главѣ бѣшеныхъ людей, желавшихъ растер­
зать свою родину.
О. Ея мужъ никогда не желалъ бѣжать изъ Франціи;
всюду слѣдовала за нимъ, но если бы онъ пожелалъ уда­
литься изъ своей страны, она употребила бы всѣ возможны
средства, чтобы отговорить его отъ этого; но его намѣрѳні
было совсѣмъ не таково.
В. Какова же была цѣль поѣздки, извѣстной подъ на­
званіемъ поѣздки въ Вареннъ?
О. Получить свободу, которой онъ не могъ располагать
здѣсь, на виду у людей, и объединить, дѣйствуя оттуда, всѣ
партіи для счастья и спокойствія Франціи.
В. Почему же въ такомъ случаѣ вы путешествовали подъ
фальшивымъ именемъ русской баронессы?
О. Потому что мы не могли выѣхать изъ Парижа, не
перемѣнивъ своихъ именъ.
В. Не было ли въ числѣ лицъ, оказывавшихъ содѣйствіе
бѣгству, Лафайета, Байи и архитектора Ренара?
О. Первые двое были бы послѣдними, къ содѣйствію ко­
торыхъ они обратились бы; хотя третій и находился въ это

—
97—
время въ ихъ распоряженіи, но они никогда не воспользова-
ЛИСЪ Г.МЪ ДЛЯ этой цъли.
Ей ѣлаетса указаніе, что отвѣтъ прбтиворѣчитъ заявле­
ніямъ лицъ, бѣжавшихъ вмѣстѣ съ ними; а изъ этихъ зая­
вленій выходить, что въ то время, какъ всѣ бѣглецы сошли
внизъ черезъ помѣщеніе одной изъ служанокъ обвиняемой,
возокъ Лафайета находился на одномъ изъ дворовъ и что
Лафайетъ и Байи сторожили, въ то время какъ Ренаръ ру­
ководилъ выходомъ бѣглецовъ.
О. Она не знаетъ, какого рода заявленія могли сдѣлать
бывшія съ нею лица; она знаетъ только то, что она встрѣ­
тила на площади Карусели Лафайета; но онъ ѣхалъ своей
дорогой, и она вовсе не собиралась останавливать его. Что
касается Ренара, то она можетъ увѣрить, что не онъ руко­
водилъ выходомъ изъ дворца; она одна отперла дверь и вы­
вела всѣхъ.
Дѣлается замѣчаніе, что, согласно признанію въ томъ,
что она отперла двери и вывела всѣхъ, не остается никакого
гох.
-
: іи въ томъ, что она руководила Людовикомъ Капэ въ
его поступкахъ и убѣдила его бѣжать.
О. Она не думаетъ, чтобы открытая дверь доказывала,
что руководишь общимъ поведеніемъ кого-нибудь; ея мужъ
желалъ и считалъ своимъ долгомъ удалиться отсюда со своими
дѣтьми; она должна была слѣдовать за нимъ въ силу долга
и своихъ чувствъ; и она должна была сдѣлать все, чтобы
устроить безопасный выходъ.
В. Вы никогда, ни на минуту не переставали желать
уничтоженія свободы; вы желали царствовать какой бы то ни
было цѣной и вернуться на тронъ цо трупамъ патріотовъ.
О. Они (т.- е. король и королева) не имѣли нужды воз­
вращаться. на тронъ, такъ какъ они находились на немъ; они
всегда, желали только блага Франціи и счастія; пусть она бу­
детъ счастлива, и они будутъ довольны».
Рѣчь предсѣдателя Эрмана резюмировавшая процессъ
Марія Антуанеты, была такова.
«Сегодня данъ великій примѣръ всему міру, и, конечно,
7

,—98
-
для народовъ, населяющихъ его, онъ не будетъ потерянъ. На­
конецъ то удовлетворены столь попранные разумъ и природа:
равенство торжествуетъ.
«Та женщина, которую недавно окружалъ изысканнѣйшій
блескъ, какой только, могли придумать гордость королей и
низость рабовъ, та женщина въ настоящее время занимаетъ
въ народномъ трибуналѣ мѣсто, которое два дня тому назадъ
занимала другая женщина, и это равенство обезпечиваетъ ей
нелицепріятную справедливость х)».
И, въ доказательство нелицепріятія, онъ признаетъ всѣ
данныя обвинительнаго акта:
«Если бы,—говоритъ онъ,—желать устнаго подтвержде­
нія всѣхъ этихъ фактовъ, то слѣдовало бы поставить обви­
няемую передъ судомъ всего французскаго народа».
Далѣе, онъ взываетъ къ «тѣнямъ нашихъ братьевъ, уби­
тыхъ въ Нанси, на Марсовомъ полѣ, на границахъ, въ Вандеѣ,
въ Марселѣ, въ Ліонѣ и Тулонѣ, вслѣдствіе адскихъ махи­
націй этой современной Медичи».
Что касается фактическихъ доказательствъ, то за ними
онъ отсылаетъ къ дѣлу Людовика XVI. Тѣ данныя, которыя
позволили осудить его, осуждаютъ и ее:
«Надо запомнить одно общее соображеніе: именно, со­
знаніе обвиняемой въ томъ, что она пользовалась довѣріемъ
Людовика Капэ».
И, сказавъ нѣсколько словъ объ оргіи королевскихъ гвар­
дейцевъ, о путешествіи въ Вареннъ, о днѣ 10 августа, объ
обожаніи, которымъ мать окружала своего сына, онъ закон­
чилъ слѣдующимъ «общимъ соображеніемъ»:
«Антуанету обвиняетъ французскій народъ; всѣ полити­
ческія событія послѣднихъ пяти лѣтъ свидѣтельствуютъ про­
тивъ нея».
Затѣмъ онъ поставилъ вопросы для присяжныхъ; они
сводились къ двумъ положеніямъ: сообщничество съ внѣшними
и внутренними врагами 2).
!) Бюллетень, No 21, стр. 124 и Процессъ Бурбоновъ,
т. П, стр. 835 (цит. у Валлона).
3) Шово-Лагардъ, Историческія замѣтки и др., стр. 45.

99
Присяжные вернулись послѣ часового обсужденія вопро­
совъ и дали на нихъ утвердительный отвѣтъ.
Затѣмъ ввели Марію Антуанѳту и прочли ей резолюцію
присяжныхъ, а государственный обвинитель потребовалъ при­
мѣненія къ ней смертной казни.
На вопросъ предсѣдателя, нѣтъ ли у нея какихъ-либо
заявленій по поводу примѣненія законовъ, упомянутыхъ имъ,
«она покачала головой въ знакъ отрицанія».
Защитники, арестованные послѣ своихъ рѣчей, были при­
ведены жандармами для выслушанія приговора присяжныхъ.
На вопросъ о примѣненіи наказанія, Шово-Лагардъ промол­
чалъ, а Тронсонъ-Дюкудрэ будто бы сказалъ:
«Гражданинъ предсѣдатель, такъ какъ заявленіе присяж­
ныхъ совершенно точно, а законъ въ этомъ отношеніи вполнѣ
опредѣлененъ, то я докладываю, что моя ролъ по отношенію
ко вдовѣ Капэ закончена 1)>.
Предсѣдатель, подсчитавъ голоса судей, объявилъ, что
подсудимая приговорена къ смертной казни.
«Мы слушали его,—говоритъ Шово-Лагардъ,—въ страш­
ной тревогѣ; одна королева выслушала его спокойно, и можно
было только замѣтить, что въ ея душѣ подымается какое то
возмуіЦѳніѳ, показавшееся мнѣ весьма знаменательнымъ. Она
не высказала ни малѣйшихъ признаковъ страха, негодованія
или слабости. Она была словно сражена неожиданностью.
Она сошла по ступенькамъ, не проронивъ ни слова, не сдѣ­
лавъ ни одного жеста, и прошла черезъ залъ засѣданій, какъ
бы ничего не видя и не слыша. И только подойдя къ рѣ­
шеткѣ, за которой стоялъ народъ, она величественно подняла
голову» *2).
«Выраженіе лица осужденной, — говоритъ «Бюлле­
тень»—нисколько не измѣнилось. Въ четыре съ половиной
часа утра ее доставили обратно въ мѣсто заключенія при
Консьержери 3)».
(25-го І-го мѣсяца, среда, 16 октября 1793 года).
’) Бюллетень, 2-ая часть, No 32, стр. 127, и Moniteur отъ 0-го
Х-го мѣсяца (28 октября 1793 г.) .
2) Шово-Лагардъ, Историческія замѣтки и др., стр. 46.
3) Бюллетень, No 32, стр. 128 .

—
100 —
Г-жа Бо, жена новаго привратника, характеризуетъ ее за-
время '
.
. js;1
Ііоиеь: ржерч точно такъ же; « Борол ж я. -
говоритъ опа, вышла изъ трибунала очень поздно ночью.
Ея мужество не было поколеблено; ея поведеніе попрёжиему
было благородно, но скромно и безропотно Мой мужъ встрѣ­
тилъ ее при возвращеніи изъ суда; она попросила у него
принадлежностей для письма, что и было немедленно испол­
нено Въ тотъ же день, онъ сказалъ мнѣ: «-твоя бѣдная ко­
ролева писала письмо; она дала мнѣ его. но я не могъ пе-
редать его по адресу. Его надо было обя •; тельно снесть
Фукьэ» 1).
Упомянутое выше письмо было адресовано сестре- коро­
левы Елизаветѣ 2). Вотъ оно:
„1 6 сего октября, 4*/2 часа утра“.
«Вамъ, сестра моя, я пишу въ послѣдній разъ. Меня
только что приговорили не къ позорной смерти,—она, позорна
лишь для преступна".оь-ъ, — а къ возможности соеди
лсъ
вашимъ братомъ; невинная, какъ и онъ, я надѣюсь проявить
ту же твердость духа, какую онъ проявилъ въ свои послѣднія
мгновенія. Я спокойна, какъ бываютъ спокойны люди, когда,
совѣсть ни въ чемъ не упрекаетъ; мнѣ глубоко жаль поки­
нуть моихъ бѣдныхъ д ей; вы знаете, что я жила только для
нихъ; а въ какомъ ,
.
оженіи я Оставляю васъ, моя добрая,
и нѣжная сестра, васъ, пожертвовавшую по своей
всѣмъ, чтобы быть съ нами! Изъ рѣчей на процессѣ я узнала,
что мою дочь разлучили съ вами; увы! бѣдное дитя, я не
осмѣливаюсь писать ей, такъ какъ, она не получитъ моего
письма; я не знаю даже, дойдетъ ли это письмо до васъ.
«Примите здѣсь мое благословеніе для нихъ обоихъ. Я
надѣюсь, что когда нибудь, когда они подрастутъ, они смо­
гутъ соединиться съ вами и вполнѣ насладиться вашими нѣж-
*) Точный разсказъ о послѣднихъ минутахъ заклю­
ченія королевы, г-жи Бо, вдовы послѣдняго привратника королевы: на­
печатавъ гри о л. тарахъ Клер и. (Коллекціи мемуаровъ, относящихся
къ французской революціи), стр. 528.
2) Музей архива, NoNo 1332 и 1384 (завѣщаніе Людовика XVI и
письмо Маріи Антуаноты), цит. Валлономъ.

—
101 —
ними заботами. Пусть они оба думаютъ о томъ, что я не
переставала имъ внушать: что первой основой жизни являются
принципы и точное выполненіе своихъ обязанностей; что ихъ
обоюдная дружба и довѣріе составятъ ихъ счастіе; пусть моя
дочь пойметъ, что въ ея возрастѣ она должна помогать сво­
ему брату совѣтами, какіе смогутъ ей внушить ея большій
опытъ и ея дружба.
«Пусть мой сынъ въ свою очередь выказываетъ своей
сестрѣ всѣ заботы и оказываетъ всѣ услуги, какія только мо­
жетъ -внушить дружба; пусть, наконецъ, они оба прочув­
ствуютъ, что въ какомъ бы положеніи и гдѣ бы ни оказа­
лись они, только въ своемъ единеніи они будутъ дѣйстви­
тельно счастливы.
«Пусть они берутъ примѣръ съ насъ! Сколько утѣшенія
въ нашихъ несчастіяхъ дала намъ наша дружба! А въ счастіи
вы наслаждаетесь имъ вдвойнѣ, когда можете раздѣлить его
съ другомъ; и гдѣ вы найдете болѣе нѣжнаго, болѣе близкаго
друга, чѣмъ въ своей собственной семьѣ?
«Пусть мой сынъ никогда не забываетъ послѣднихъ
словъ своего отца, которыя я особенно горячо повторяю
ему—пусть онъ никогда не будетъ стремиться мстить за нашу
смерть.
«Мнѣ надо сказать вамъ объ одной очень тяжелой для
моего сердца 'вещи. Я знаю, сколько непріятностей вамъ при­
чинилъ этотъ ребенокъ; простите его, моя дорогая сестра;
подумайте о его возрастѣ и о томъ, какъ легко сказать ре­
бенку, что захочется, и даже то, чего онъ не понимаетъ. На­
станетъ день, я надѣюсь, когда онъ отлично пойметъ всю
величину вашей ласки и вашей нѣжности къ нимъ обоимъ.
«Мнѣ остается еще довѣрить вамъ мои послѣднія мысли;
я хотѣла было записать ихъ съ начала процесса, но, помимо
того, что мнѣ не давали писать, ходъ процесса былъ такъ
стремителенъ, что у меня для этого, дѣйствительно, не было
времени.
«Я умираю, исповѣдуя апостолическую римско-католи­
ческую религію, религію моихъ отцовъ, въ которой я была
воспитана и которую я всегда исповѣдовала,—умираю, не
ожидая никакого духовнаго напутствія, не зная даже, суще-

—
102 —
ществуютъ ли здѣсь еще пастыри этой религіи; и даже то-
мѣсто, гдѣ я нахожусь, подвергло бы ихъ слишкомъ большой
опасности, если бы они хоть разъ вошли сюда.
«Я искренно прошу прощенія у Бога во всѣхъ грѣхахъ,
содѣянныхъ мною съ перваго дня моего существованія. Я
надѣюсь, что, по своей благости, Онъ приметъ мои послѣднія
моленія, равно какъ и тѣ, что я уже давно шлю ему, чтобы
онъ соблаговолилъ присоединить мою душу къ своему мило­
сердію и благости.
«Я прошу прощенія у всѣхъ, кого я знаю, и особенно
у васъ, моя сестра, за всѣ тѣ обиды, которыя, помимо моего
желанія, я могла нанести.
«Всѣмъ моимъ врагамъ я прощаю зло, которое они мнѣ
причинили.
«Здѣсь я прощаюсь съ моими тетками и со всѣми моими
братьями и сестрами.
«У меня были друзья; мысль о томъ, что я разлучаюсь
навсегда съ ними и съ ихъ горестями, вызываетъ одно изъ
самыхъ глубокихъ сожалѣній, которое я уношу съ собой въ
часъ смерти. Пусть, по крайней мѣрѣ, онѣ знаютъ, что до
послѣдней минуты я думала о нихъ.
«Прощайте, моя добрая и нѣжная сестра; о, если бы
это письмо дошло до васъ! Думайте всегда обо мнѣ; отъ всего
сердца я обнимаю васъ и этихъ бѣдныхъ и дорогихъ дѣтей.
«Боже мой! Какъ мучительно покинуть ихъ навсегда!
Прощайте, прощайте! Я хочу заняться только своими духов­
ными обязанностями.
«Такъ какъ я не свободна въ своихъ дѣйствіяхъ, то,
можетъ быть, ко мнѣ приведутъ священника, но я заявляю,
здѣсь, что я не скажу ему ни слова и поступлю съ нимъ,
какъ съ существомъ совершенно чуждымъ для меня» 1).
Въ дополненіе къ этому письму интересно привести отры­
вокъ воспоминаній прислужницы королевы:
«Около семи часовъ утра привратникъ посовѣтовалъ мнѣ
сойти къ королевѣ и спросить ее, не желаетъ ли она поку­
шать. Войдя въ камеру, гдѣ горѣло двѣ свѣчи, я замѣтила
О Она думала, что приведутъ присягнувшаго священника.

—
103 —
жандармскаго офицера, сидѣвшаго въ лѣвомъ углу; прибли­
зившись къ государынѣ, я увидѣла, что она лежитъ на по­
стели, одѣтая во все черное.
«Повернувшись лицомъ къ окну, она опиралась головой
на руку.
«Государыня,—сказала я ей дрожа,—вы ничего не ку­
шали вчера вечеромъ и почти ничего не ѣли въ теченіе дня.
Что желаете вы скушать сегодня утромъ?» Королева сильно
плакала; она отвѣтила мнѣ: «дочь моя, мнѣ больше ничего не
надо, для меня все кончено». Я осмѣлилась добавить: «госуда­
рыня, въ моей плитѣ сохранился бульонъ и вермишель; вамъ
нужно подкрѣпиться, позвольте мнѣ принести вамъ что-нибудь».
«Слезы королевы потекли вдвое сильнѣе, и она мнѣ ска­
зала: «Розалія, принесите мнѣ бульону». Я сходила за нимъ,
она усѣлась, но смогла проглотить только нѣсколько ложекъ;
предъ лицомъ Бога я свидѣтельствую, что ея тѣло не полу­
чало другой пищи, и я могла убѣдиться, что она совершенно
обезсилѣла.
«Незадолго до разсвѣта къ королевѣ явился уполномо­
ченный правительствомъ священникъ и предложилъ ей испо­
вѣдаться. Ея величество, узнавъ отъ него лично, что онъ при­
надлежитъ къ числу священниковъ Парижа, совершающихъ
требы, поняла, что онъ давалъ присягу, и отказалась отъ его
услугъ. Въ домѣ говорили объ этомъ обстоятельствѣ» 1).
Королева вышла изъ трибунала въ Г1/2 часа утра. Съ
пяти часовъ начали бить тревогу во всѣхъ секціяхъ; въ 7 ч.,
согласно распоряженію Фукьэ-Тенвиля і)2), вооруженныя силы
были готовы, а пушки были разставлены при входѣ на мосты,
і) Кампардонъ, „Марія Антуанета въ Консьержѳри“,
стр. 200.— „Ей дали,—говоритъ дочъ Маріи Антуанѳты,—для напутствія
присягнувшаго священника. Послѣ того, какъ она кротко отказала ему, она
больше не слушала того, что онъ ей говорилъ и не желала воспользоваться
его услугами. Она опустилась на колѣни и одна долго молилась Богу, не­
много покашляла, затѣмъ легла и проспала нѣсколько часовъ. На слѣдующій
день, зная, что священникъ изъ церкви Св. Маргариты находится въ тюрьмѣ,
какъ разъ противъ нея, она приблизилась къ окну, взглянула на его окно и
упала на колѣни. Мнѣ говорили, что онъ далъ ей отпущеніе грѣховъ или
свое благословеніе“. („Разсказы о событіяхъ, случившихся въ
Тамплѣ“, стр. 236).
3) Онъ предписалъ эскорту явиться ровно въ восемь утра во дворъ
Дворца Правосудія, сообщивъ, что каэнь состоится въ 10 часовъ.

—
104 —
на площадяхъ и перекресткахъ, начиная отъ Дворпа Право­
судія до площади Революціи 1).
Въ газетѣ Прюдомма былъ помѣщенъ разсказъ о послѣд­
нихъ минутахъ королевы.
«Въ 7 часовъ утра,—говоритъ онъ,— гражданинъ Сан­
сонъ, исполнитель рѣшеній суда, явился въ камеру королевы.
«Вы приходите рано, сударь, — сказала она,—развѣ вы не мо-
гли-бы опоздать?—Нѣтъ сударыня. У меня приказъ явиться.
Она была уже совершенно готова, т. -е . одѣта въ бѣлое, по
примѣру своего покойнаго мужа въ день его казни»... *2).
<Въ ея тюремную камеру пришли и сказали: «вотъ па­
рижскій священникъ, спрашивающій, не желаете-ли вы испо­
вѣдаться». Было слышно, какъ она повторила шопотомъ: «па­
рижскій священникъ!.. Ихъ больше не существуетъ». Испо­
вѣдникъ приблизился къ ней и сказалъ: «не желаете-ли вы,
сударыня, чтобы я сопровождалъ васъ?»—«Какъ вамъ угодно,
сударь». Но она совершенно отказалась отъ исповѣди и ни
слова не проронила въ теченіе всей дороги» 3).
Марія Антуанета вышла изъ Консьержери въ 11 ч. утра.
Прюдоммъ разсказываетъ, что когда она увидѣла телѣгу, под­
жидавшую ее, какъ послѣднюю изъ осужденныхъ, она вздрог­
нула отъ неожиданности и почувствовала приливъ возмущен­
ной гордости; во затѣмъ она покорилась и этому униженію,
какъ и всѣмъ остальнымъ. Телѣга, на которой она помѣща­
лась &ъ посланнымъ къ ней священникомъ, была окружена
большимъ отрядомъ пѣшихъ и конныхъ жандармовъ: это былъ,
конечно, конвой для охраны, а не для почета; бывшіе при
этомъ два офицера революціонной арміи, отецъ и сынъ Грам-
моны, давали толпѣ сигналъ для издѣвательствъ надъ коро­
левой.
1) Moniteur отъ 6-го П-го мѣсяца (28 октября).
2) Розалія Ламорльэръ добавляетъ о костюмѣ королевы слѣдующее:
„ Готовясь отправиться на смерть, надѣла только простой полотняный
чепчикъ безъ бахромы и траурной отдѣлки; имѣя лишь одну пару башмаковъ,
она сохранила свои черные чулки и прюнелевые башмаки, которые она не
стоптала за 76, дней пребыванія съ нами.
„ Я покинула ее, не осмѣлившись проститься или сдѣлать почтительный
поклонъ, изъ опасенія скомпрометировать ее или опечалить. Я ушла
къ себѣ въ комнату, чтобы выплакаться и помолиться Богу за нее“.
г) Прюдоммъ, „Парижскія Революціи “, т. XVII, стр. 95.

—
105 —
Разсказъ изъ другого источника передаетъ, что на улицѣ
С. -Оноре, почти противъ Кальвинистской церкви, малень­
кій мальчикъ на рукахъ у матери сдѣлалъ королевѣ просто­
сердечный поклонъ и послалъ ей ручкой поцѣлуй.
«При этомъ неожиданномъ зрѣлищѣ, — добавляетъ ав­
торъ,—государыня покраснѣла отъ волненія и ея глаза на­
полнились слезами» 1).
Въ теченіе всего этого медленнаго шествія, королева про­
должала оставаться спокойной. Объ этомъ говоритъ и авторъ
1) Лафонъ д’Оссоннъ, „Тайные мемуары о несчастіяхъ и
смерти королевы Франціи“ (1825 г.), стр. 324 . Вотъ еще показаніе:
„ Открывается рѣшетка отъ воротъ и показывается жертва, блѣдная,
но по прежнему величественная. Позади ея идетъ палачъ Сансонъ, держа
концы толстой веревочки, стягивающей за спиной локти царственной осу­
жденной. Она сдѣлала нѣсколько нужныхъ шаговъ, чтобы дойти до подножки
телѣги, къ которой была приставлена маленькая лѣстница съ четырьмя или
пятью отупеньями. За палачемъ. указывающимъ королевѣ, куда надо поста­
вить ногу, шелъ его помощникъ. Сансонъ хотѣлъ поддержать страдалицу. Ко­
ролева медленно обернулась, сдѣлала отрицательный знакъ и уже одна гото­
вилась сѣсть на сидѣнье, лицомъ къ лошади, когда оба палача указали, что
надо сѣсть въ обратномъ направленіи; въ это же время священникъ взби­
рался на телѣгу. Все это требуетъ времени. Палачъ — и это обстоятельство
поражаетъ меня—съ видимой заботливостью пускаетъ развѣваться по вѣтру
веревки, которыя онъ держитъ въ рукахъ. Онъ помѣстился за королевой,
прислонившись къ стѣнкѣ телѣги; его помощникъ въ другомъ концѣ; оба они
стояли, держа въ рукахъ свои треуголки. По выѣздѣ со двора, телѣга мед­
ленно продвигалась среди толпы, собравшейся по пути слѣдованія, при чемъ
никто не кричалъ, не ропталъ и не говорилъ оскорбленій. Только при въѣздѣ
на. улицу С.-Оноре, послѣ долгаго переѣзда, стали раздаваться крики. Свя­
щенникъ говоритъ мало или ничего не говоритъ. У меня было время разсмо­
трѣть наружность королевы и ея костюмъ. На ней была верхняя бѣлая юбка,
нижняя—черная, нѣчто въ родѣ ночной бѣлой кофты, черныя шелковыя лен­
точки у кистей рукъ, гладкая бѣлая кисейная косынка, чепчикъ съ черной
лентой; волосы ея были совсѣмъ сѣдые, коротко остриженные вокругъ чеп­
чика; цвѣтъ лица блѣдный съ легкимъ румянцемъ на скулахъ, глаза красные,
рѣсницы неподвижно прямыя... Когда телѣга подъѣхала къ воротамъ якобин­
цевъ — въ то время это былъ проходъ — королева еще ни слова не сказала
священнику... На аркѣ воротъ была большая вывѣска съ надписью: „М а-
стѳрская революціоннаго оружія для пораженія тира­
новъ“.
Я подумалъ, что королева не сразу разобрала эту надпись, такъ
какъ она неожиданно повернулась къ священнику и, повидимому, задала ему
вопросъ; онъ поднялъ на одно мгновеніе распятіе изъ слоновой кости, отъ
котораго онъ не отрывалъ глазъ. Въ тотъ же моментъ Граммонъ, сопрово­
ждавшій все время телѣгу, поднялъ шпагу, помахалъ ею во всѣ стороны и,
поднявшись на стрѳмянахъ, прокричалъ громко нѣсколько словъ, которыхъ
я не могъ разобрать; затѣмъ онъ повернулся къ колесницѣ смерти и сказалъ
съ бранью: „вотъ она, негодница Антуанета, она... друзья мои“. Послышалось
нѣсколько пьяныхъ криковъ. По условному знаку одного изъ нашихъ друзей,
я смѣщался съ толпой: приходилось отказаться отъ всякой надежды на спа­
сеніе королевы“. (Бошэпъ, „Людовикъ XVII“. т. II, стр. 130 —132). —Цит.
у Wallon’а.

—
106 —
«Меча мстителя», описывающій событіе весьма схоже съ опи­
саніемъ Прюдомма:
«Въ 10 ч. утра многочисленные патрули обходили улицы.
Въ 11 ч. Антуанета вышла изъ тюрьмы, одѣтая въ утренній
бѣлый пикейный капотъ. Она очень быстро поднялась на те­
лѣгу палача; рядомъ съ ней помѣстился конституціонный свя­
щенникъ Женэ; многочисленные конные и пѣшіе отряды
эскортировали телѣгу.
«Дорогой Антуанета равнодушно смотрѣла на войска,
образовывавшія въ количествѣ болѣе тридцати тысячъ чело­
вѣкъ двойныя шпалеры вдоль улицъ, по которымъ она ѣхала.
На ея лицѣ не было замѣтно ни подавленнаго состоянія духа,
ни гордости; казалось, она совершенно безразлично относилась
къ крикамъ «да здравствуетъ республика! » которые непрерывно
раздавались на ея пути. Въ общемъ, она мало говорила со
своимъ исповѣдникомъ, который почти все время обращался
къ ней; она же отвѣчала односложно:
«Прибывъ въ 121/* часовъ на площадь Революціи, она
внимательно осмотрѣла бывшій дворецъ Тюльери, гильотину
и статую Свободы. Она мужественно взошла на эшафотъ;
послѣ ея смерти, палачъ показалъ народу ея голову при ты­
сячекратно повторенныхъ крикахъ: «да здравствуетъ респу­
блика! ».
Прюдоммъ дополняетъ этотъ разсказъ:
«Подымаясь на эшафотъ, Антуанета нечаянно наступила
на ногу гражданина Сансона, и палачу стало настолько больно,
что онъ вскрикнулъ: «ай!» Она обернулась къ нему со словами:
«сударь, я прошу у васъ прощенія, я сдѣлала это нечаянно».
Возможно,— говоритъ онъ,—что она устроила эту сцену, чтобы
возбудить интересъ къ памяти о себѣ» х).
Реберъ, такъ много поработавшій надъ процессомъ, тор­
жествуетъ въ 299 номерѣ своего «Отца Дюшена». Достаточно
процитировать заголовокъ его:
«Величайшая радость изъ радостей Отца Дюшена, послѣ
того, какъ онъ увидѣлъ собственными глазами голову самки
veto, отдѣленную отъ ея... шеи потаскухи!»
9 Прюдоммъ, „Парижскія революціи“, т. XVII, стр. 96 .

—
107 —
Особенно раздражало писателей подобнаго рода спокой­
ное поведеніе королевы. Такъ, членъ конвента Гиффруа, по­
дражатель «Отцу Дюшану», въ своемъ «Ружиффѣ» воскли­
цаетъ:
«Я бью въ мой набатъ въ уши всѣхъ французовъ объ
адской Маріи Антуанетѣ. Она появилась въ Консьержери съ
наглостью д.... Юпитера. Эти св.... боги стараго режима об­
ладаютъ неисправимой гордыней.
«Заставьте ее сдѣлать впередъ прыжокъ карпа съ руками
за спиной».
«Марія Антуанета сохранила въ дорогѣ свирѣпое
спокойствіе».
Въ заключеніе приводимъ письмо одного изъ присяж­
ныхъ Трэншара, къ сожалѣнію не передаваемое на русскій
языкъ по своей безграмотности:
«Я увѣдомляю тебя мой братъ что я былъ однимъ изъ
присяжныхъ которые судили хищнаго звѣря который сожралъ
большую часть республики, ту которую называли бывшей ко­
ролевой ».
Глава седьмая.
Казнь жирондистовъ »).
31 мая, 1 и 2 іюня 1793 года рядъ народныхъ вол­
неній въ Парижѣ принудилъ конвентъ нарушить личную не­
прикосновенность жирондистскихъ депутатовъ.
Раздраженные голодомъ городскія толпы, возбужденныя
якобинскою агитаціей, громко обвинявшія жирондистовъ въ
измѣнѣ, въ желаніи расчленить Францію,—были удовлетворены
игнаніемъ жирондистовъ изъ конвента и домашнимъ арестомъ
нѣкоторыхъ изъ нихъ. Но послѣ убійства Марата, послѣ обо­
стренія террора осенью 1793 года, вопросъ о судьбѣ жирон­
дистовъ снова сталъ на очередь. Рѣшено было ихъ казнить,—
и государственный обвитель Фукьэ-Тенвиль взялся выполнить
*) Wallon, т. I, гл. XII.

—
108 —
это порученіе, несмотря на всю трудность довести дѣло до
юридическаго рѣшенія въ желательномъ смыслѣ.
Процессъ жирондистовъ явился въ полномъ смыслѣ слова
юридическимъ убійствомъ, открывшимъ собою длинный рядъ
послѣдующихъ дѣяній того-жѳ рода.
Начало процесса не сулило обвиненію никакихъ пер­
спективъ.
Процессъ жирондистовъ затягивался. Дебаты длились уже
шесть дней и могли протянуться еще столько же времени.
Дѣятельность жирондистовъ протекала открыто, поэтому всѣ
свидѣтели, въ какомъ бы числѣ они ни явились, могли бы
установить только ненависть къ жирондистамъ якобинцевъ. А
жирондисты могли всегда сказать: «вы судите насъ за наши
убѣжденія. Вы обвиняете насъ въ заговорѣ, потому что мы
мыслимъ иначе, чѣмъ вы».
Вожаки опасались, что присяжные поддадутся вліянію
такихъ краснорѣчивыхъ и опытныхъ ораторовъ, какъ Верньо,
Гюадэ, Жансоннэ, Бриссо, и что вся исторія съ заговоромъ
окажется пуфомъ. Поэтому они рѣшили кончать дѣло воз­
можно скорѣе 1).
На засѣданіи клуба якобинцевъ 7-го брюмера (28 октября)
Геберъ сказалъ:
«Я предлагаю отправить въ конвентъ депутацію съ просьбой
закончить судъ надъ Бриссо и его соумышленниками въ те­
ченіе сутокъ».
Предложеніе было проголосовано и было постановлено
«итти всѣмъ» и пригласить и трибуны послѣдовать за ними.
Дѣйствительно, на слѣдующій день якобинцы явились въ кон­
вентъ и ихъ ораторъ Одуэнъ сказалъ:
«Граждане-представители, всякій разъ какъ общество
друзей свободы и равенства испытываетъ тревогу, оно идетъ
высказать ее на вашемъ лонѣ. Не удивляйтесь этому. Съ той
поры, какъ враги не находятся больше въ вашихъ рядахъ,
здѣсь, какъ и у якобинцевъ, мы пребываемъ среди друзей сво­
боды и равенства. Вы создали революціонный трибуналъ,
уполномоченный карать заговорщиковъ. Мы полагали, что
і) Wallon, I, 406 -428 .

—
109 —
увидимъ, какъ этотъ трибуналъ, раскрывая преступленія одной
рукой, станетъ поражать его другой рукой, но онъ все еще
порабощенъ формами, компрометирующими свободу. Когда
арестованъ виновный, совершившій убійство, надо ли намъ
считать число ранъ, нанесенныхъ имъ своей жертвѣ, чтобы
убѣдиться въ его преступленіи? Прекрасно! Но развѣ труднѣе
судить преступленія депутатовъ? Развѣ мы не видѣли, скелетъ
федерализма? Убитые граждане, разрушенные города — вотъ
ихъ преступленія! Чего ждутъ для гибели этихъ чудовищъ?
Не того ли, чтобы утонули въ крови народа? Тотъ день, ко­
торый освѣтитъ государственное преступленіе, не долженъ
больше давать свѣта заговорщикамъ. На вашей сторонѣ ш а-
ximuш общественнаго мнѣнія, разите же! Мы предлагаемъ
вамъ:
1. Освободить революціонный трибуналъ отъ формаль­
ностей, которыя глушатъ совѣсть и мѣшаютъ убѣжденію;
2. Добавить одинъ законъ, который позволилъ бы при­
сяжнымъ заявлять, что они достаточно познакомились съ дѣ­
ломъ; тогда, и только тогда предатели будутъ поражены а
терроръ будетъ въ порядкѣ дня».
По предложенію Осслэна, бывшаго перваго предсѣда­
теля перваго революціоннаго трибунала (трибуналъ 17 августа
1792 г.), конвентт немедленно постановилъ, что присяжные
могутъ потребовать прекращенія преній, когда вопросъ будетъ
достаточно ясенъ для ихъ совѣсти. Иниціатива въ данномъ
случаѣ должна была исходить отъ присяжныхъ. Но въ томъ
же за сѣданіи конвента былъ принятъ и второй декретъ, раз­
рѣшавшій предсѣдателю трибунала, послѣ трехъ дней судого­
воренія, поставить вопросъ о желательности прекращенія пре­
ній и фактически прекратить ихъ. А такъ какъ дѣло жирон­
дистовъ шло уже пять сутокъ, то декретъ можно было не­
медленно примѣнить къ нимъ.
Одновременно въ конвентъ поступило и письмо Фукьэ-
Тенвиля, составленное въ духѣ заявленія якобинцевъ.
Хотя оно и пришло уже тогда, когда вопросъ былъ раз­
рѣшенъ въ желательномъ для якобинцевъ смыслѣ но все
конвентъ отнесся къ нему очень сочувственно, такъ какъ ог<->

-
По­
являлось лишнимъ подкрѣпленіемъ только что изданнаго де­
крета
Къ этому декрету была добавлена, по предложенію Бильо-
Варенна, вторая статья. Поясненія къ ней сдѣлалъ онъ самъ:
«Когда вы создали трибуналъ, долженствовавшій судить
заговорщиковъ, то мятежная шайка, главные вожди которой
понесутъ наказаніе, сообразное ихъ преступленіямъ, прибѣгла
ко всякаго рода уловкамъ для того, чтобы этотъ трибуналъ
получилъ названіе чрезвычайнаго трибунала: у нихъ была
своя цѣль — они хотѣли связать его формальной стороной
дѣла. Но мы, желающіе, чтобы онъ судилъ по-революціон­
ному, называемъ его революціоннымъ. Проникнитесь хоро­
шенько той истиной, что заговорщики совершенно не оста­
вляютъ матеріальныхъ слѣдовъ своихъ преступленій. Свидѣтели
даютъ показанія объ отдѣльныхъ фактахъ, но какая нужда въ
свидѣтеляхъ при наличіи заговора, засвидѣтельствованнаго
всѣмъ народомъ? Подражайте самимъ заговорщикамъ. Такъ въ
Ліонѣ безъ всякихъ формальностей были перебиты патріоты.
Того, кто проходилъ мимо караула, не имѣя въ карманѣ до­
казательствъ своей преступности, немедленно же хватали и
разстрѣливали. Вспомните слова Саллюстія: «При заговорѣ
нельзя быть достаточно строгимъ». Слабость губитъ революцію.
Я предлагаю вамъ дать этому трибуналу названіе, которое онъ
долженъ носить, т. е. пусть онъ будетъ названъ революціон­
нымъ трибуналомъ».
*) Вотъ это письмо:
„ Медлительность, съ каковой проходятъ въ чрезвычайномъ уголовномъ
трибуналѣ разсматриваемыя тамъ ■ дѣла, вынуждаетъ насъ представить вамъ
нѣсколько соображеній; мы представили достаточно доказательствъ нашего
усердія, чтобы не бояться обвиненій въ небрежности: насъ тормазятъ формы,
предписываемыя закономъ.
„Вотъ уже пять дней, какъ начался процессъ обвиняемыхъ вами депу ­
татовъ, и выслушано только девять свидѣтелей; каждый, давая показанія, же­
лаетъ дать историческій очеркъ революціи; затѣмъ обвиняемые отвѣчаютъ
свидѣтелямъ, которые въ свою очередь дѣлаютъ возраженія. Получается споръ,
тянущійся слишкомъ долго благодаря болтливости подсудимыхъ, а, между тѣмъ,
развѣ каждый обвиняемый не пожелаетъ, послѣ этихъ частныхъ споровъ,
произнести еще общую защитительную рѣчь? Такимъ образомъ, этотъ про­
цессъ. окажется безконечнымъ. Кромѣ того, возникаетъ вопросъ, къ чему
нужны свидѣтели? Тѣхъ, чей процессъ идетъ, обвиняетъ конвентъ и вся
Франція; доказательства ихъ вины очевидны; каждый въ душѣ своей убѣжденъ
въ ихъ виновности; а трибуналъ ничего не можетъ сдѣлать по своей волѣ и
обязанъ выполнять законъ: конвентъ долженъ устранить всѣ формальности,
мѣшающія дѣйствовать закону“. (Moniteur отъ 30 октября 1793 г.).

—Ill—
Предложеніе было принято, и декретъ былъ обнародо­
ванъ въ слѣдующемъ видѣ:
<Ст. 1 -ая . Послѣ трехъ дней преній, предсѣдатель
имѣетъ право спросить присяжныхъ, достаточно ли дѣло
уяснено ихъ совѣстью. Если они дадутъ отрицательный от­
вѣтъ, то слѣдствіе должно продолжаться до той поры, пока
они не заявятъ, что могутъ вынести рѣшеніе.
<Ст. 2 -ая . Чрезвычайный трибуналъ долженъ впредь
именоваться революціоннымъ трибуналомъ».
Декретъ былъ немедленно отправленъ въ трибуналъ, и
въ самомъ началѣ новаго засѣданія (30 октября, 9 брюмера)
общественный обвинитель потребовалъ прочтенія его. Трибу­
налъ приказалъ занести его въ свои протоколы, а предсѣда­
тель, немедленно примѣнивъ его, сказалъ:
«Граждане-присяжные, на основаніи закона, чтеніе ко­
тораго вы только что слышали, я васъ спрашиваю, достаточно
ли дѣло уяснено вашей совѣстью».
Присяжные удалились для совѣщанія и, возвратившись,
заявили, что дѣло недостаточно ясно.
Въ преніяхъ былъ затронутъ рядъ дѣлъ, въ которыхъ
была замѣшана политика Бриссо, Вѳрньо, Гюадэ, Жансоннэ и
уже поставленныхъ внѣ закона скрывшихся депутатовъ. Что
касается другихъ депутатовъ, сидѣвшихъ на скамьяхъ подсу­
димыхъ, то было трудно установить причастность ихъ къ этой
политикѣ.
«Трудно было судить партію жирондистовъ на основаніи
поведенія ея вождей. Слабость ихъ была въ отсутствіи еди­
ненія по многимъ кардинальнымъ вопросамъ, и при всѣхъ
важныхъ голосованіяхъ они дѣйствовали вразбродъ: такъ
не единодушно голосовали они 10 августа, въ процессѣ ко­
роля, при обвиненіи Марата, при учрежденіи революціоннаго
трибунала и пр. Фактически, ихъ объединилъ декретъ, напра­
вленный противъ нихъ.
Среди нихъ было много лицъ, едва упоминавшихся въ
обвинительномъ актѣ или въ показаніяхъ свидѣтелей; были
лица, привлекавшіяся за незначительныя дѣла или за дѣла,
лишенныя доказательствъ. Дюперрэ и Фошэ были арестованы
въ связи съ дѣломъ Шарлотты Кордэ; Лакозъ—за полученіе

—
112 -
писемъ отъ своего двоюроднаго брата; Валазэ — за то. что
принт>маьъ у 'себя своихъ товарище’.
Впжэ пезад•.••это .до
31 мая предлагалъ перенести засѣданія конвента въ Версадь;
Фонфредъ, пощаженный 2 іюня, сожалѣлъ, что не попалъ въ
проскрипціонный списокъ; Дюшатель голосовалъ противъ осу­
жденія короля на смерть и т. д., и т. д
Основанія для привлеченія ихъ всѣхъ, какъ мы видимъ,
были слишкомъ различны, а по отношенію ко многимъ ихъ
и совсѣмъ не было. Тѣмъ не менѣе, пренія продолжались, и
предсѣдатель воспользовался ими, чтобы заставить говорить
тѣхъ изъ подсудимыхъ, о которыхъ, такъ сказать, не было
вопроса.
Какое то письмо изъ Марселя обвиняло Дюпро и Мен-
віелля въ мятежѣ, возникшемъ въ этомъ городѣ Въ подтвер­
жденіе обвиненія Фукьэ-Тенвель прочелъ письмо Дюпро: оно
доказывало, какъ сказалъ обвиняемый, что раньше онъ не
былъ сторонникомъ 31 мая; но теперь онъ одобряетъ его.
Менвіелль, согласно обвинительному акту, долженъ былъ
знать, что происходило въ Марселѣ, такъ какъ, по собствен­
ному признанію, онъ поддерживалъ сношенія съ Рэбэкки.
Лестеръ-Бовэ, подобноЛакозу, подписалъ протестъ отъ 21 іюня
противъ актовъ 31 мая и послѣдующихъ дней: <Какъ!--во­
склицалъ Фукьэ-Тенвиль,—развѣ можно было изображать на­
родъ Парижа, въ видѣ народа разбойниковъ и убійцъ, послѣ
того, какъ его видѣли 2-го іюня во всемъ его величіи?
Антибуль, во время процесса короля, голосовалъ протонъ
обращенія къ народу и за тюремное заключеніе:
Предсѣдатель. У васъ была связь съ Рэбэкки и
Барбару?
Антибуль. Очень небольшая.
Предсѣдатель. Не въ силу ли этой близости вы за­
нимали ту сторону скамей конвента, которыя назывались Бо­
лотомъ?
Антибуль. Прибывъ въ конвентъ, я помѣстился на
Горѣ; но такъ какъ оттуда было недостаточно хорошо слышно
ораторовъ, я пересѣлъ ближе къ трибунѣ.
Предсѣдатель. Каково было ваше мнѣніе о декретѣ
съ обвиненіемъ противъ Марата?

—
113 —
Антибуль. Я голосовалъ противъ него.
Предсѣдатель. Не подписали ли вы протеста отъ
21 іюня?
Антибуль. Нѣтъ.
Въ такомъ же родѣ и допросъ Лэарди.
Предсѣдатель. Лэарди! Каково было ваше мнѣніе о
декретѣ съ обвиненіемъ противъ Марата?
Лэарди. Я голосовалъ за декретъ.
Предсѣдатель. Не грозили ли вы кулакомъ Горѣ во
время этихъ скандальныхъ для республики засѣданій, бывшихъ
дѣломъ шайки (Бриссо)?
Лэарди. Я этого не помню.
Предсѣдатель. Съ момента вашего прибытія въ на­
ціональный конвентъ, не проявляли-ли вы контръ-революціон­
ности поступками, жестами или интригами?
Лэарди. Нѣтъ.
Предсѣдатель. Каковъ былъ вашъ взглядъ по поводу
суда надъ Капэ?
Лэарди., Я голосовалъ за его заточеніе въ тюрьму; но
я полагаю, что здѣсь меня привлекаютъ не за мои убѣжденія.
Предсѣдатель. Васъ привлекаютъ здѣсь не за ваши
убѣжденія; но такъ какъ они являются результатомъ тайныхъ
совѣщаній у Валазэ, на которыхъ присутствовали вы, то по­
лезно познакомиться съ ними».
Въ это время государственный обвинитель замѣчаетъ:
«Соображеніе обвиняемаго о томъ, что онъ не думаетъ,
что находится здѣсь за свои убѣжденія, заставляетъ меня ска­
зать присяжнымъ слѣдующее: если-бы здѣсь шелъ вопросъ о
вполнѣ опредѣленномъ преступленіи, я не сталъ-бы настаивать
на этомъ предметѣ; но такъ какъ рѣчь идетъ о заговорѣ про­
тивъ государства, съ нимъ можно ознакомиться только изъ по­
казаній сообщества обвиняемыхъ, а это сообщество можетъ
быть установлено лишь изъ идентичности ихъ убѣжденій, что
является естественнымъ выводомъ изъ плана, выработаннаго
на тайныхъ совѣщаніяхъ у Валазэ».
Картина все та же. Ихъ судятъ не за ихъ убѣжденія,
но изъ ихъ убѣжденій дѣлаютъ выводы для ихъ осужденія.
Фошэ былъ осужденъ за то, что, будучи епископомъ, пори­
8

—
114 —
цалъ въ пастырскомъ посланіи брам священниковъ, не сняв­
шихъ съ себя своего сана. Силлери соединили съ Петіономъ,
Дюмурьэ съ герцогомъ Орлеанскимъ за то, что онъ въ учре­
дительномъ собраніи, въ докладѣ о возмущеніи полка Шатовьё
въ Нанси, одобрилъ репрессіи противъ солдатъ и т. д . Оче­
видно, однако, эти дополнительные опросы подсудимыхъ до­
статочно выяснили картину «заговора», такъ какъ, послѣ че­
тырехчасового перерыва, Антонелли поднялся и заявилъ отъ
имени своихъ товарищей:
«Я заявляю, что совѣсть присяжныхъ достаточно уяснила
себѣ дѣло».
Этими словами все было кончено: они только прекра­
щали допросъ подсудимыхъ, но не допускали «защиты»; и
предсѣдатель, отказавшись лично резюмировать дебаты и по­
ставить вопросы относительно каждаго подсудимаго въ отдѣль­
ности, сказалъ:
«Граждане присяжные засѣдатели, существовалъ заговоръ
противъ единства и недѣлимости республики, противъ блага и
безопасности французскаго народа».
Это былъ даже не вопросъ, а констатированіе факта.
«Виновны-ли въ этомъ заговорѣ Жанъ-Пьеръ Бриссо,
Пьеръ-Викторьенъ Верньо и пр.?
«Именемъ закона я предлагаю вамъ, граждане присяж­
ные засѣдатели, удалиться для обсужденія вопроса въ совѣ­
щательную комнату».
Послѣ трехъ часовъ совѣщанія, присяжные вернулись
въ залъ засѣданій. Предсѣдатель задалъ имъ вопросъ о ви­
новности. Всѣ отвѣтили: «да». Многіе высказали мотивы
своего рѣшенія, а одинъ изъ нихъ, Брошэ, произнесъ слѣ­
дующую рѣчь:
«Неудивительно, что мы много разъ видѣли республику
на краю гибели, благодаря адскимъ кознямъ ея коварныхъ
враговъ.
«Судебное слѣдствіе въ этомъ замѣчательномъ процессѣ
должно было убѣдить вмѣстѣ со мной и народъ, присутство­
вавшій съ интересомъ въ этомъ помѣщеніи во время всѣхъ
преній, что онъ отогрѣлъ у себя на груди ядовитыхъ змѣй,
которыя, послѣ четырехъ лѣтъ постоянства и усердія въ прі­

—
115 —
обрѣтеніи и сохраненіи драгоцѣннѣйшаго изъ благъ, свободы
и равенства, замыслили темными дѣяніями удушить эту са­
мую свободу какъ разъ въ томъ мѣстѣ, которое создало ее.
Этотъ великодушный и благородный народъ долженъ былъ
видѣть, съ какимъ коварствомъ для достиженія своей цѣли и
подъ какими нелѣпѣйшими предлогами обвиняемые призывали
въ своихъ тайныхъ совѣщаніяхъ вооруженныя силы департа­
ментовъ на Парижъ, стремясь этимъ способомъ объединить
департаменты противъ этой необъятной столицы, создатель­
ницы и охранительницы священнаго пламени свободы, и за­
хватывая въ ихъ домахъ и бросая въ тюрьмы ея наиболѣе
горячихъ защитниковъ, чтобы этимъ путемъ зажечь граждан­
скую войну въ самомъ Парижѣ; губительный планъ, который
уничтожилъ-бы всѣ наши самыя дорогія надежды и навсегда
упрочилъ-бы рабство французскаго народа. Но недреманное
око патріотовъ, этихъ смѣлыхъ людей, дерзавшихъ говорить
о республикѣ въ 1789 году, не потеряло ихъ изъ вида
и, прослѣдивъ за ними въ ихъ ночныхъ преступныхъ убѣжи­
щахъ, оно разбило ихъ заговоры, поймавъ ихъ въ западни,
которыя они разставили честности своихъ гражданъ. Суровое
возмездіе, которое ихъ постигнетъ, пусть устрашитъ невѣр­
ныхъ уполномоченныхъ, думающихъ рано или поздно попы­
таться подражать имъ: что касается ихъ соумышленниковъ,
то со временемъ они предстанутъ передъ революціоннымъ
трибуналомъ, установленнымъ, чтобы обрушивать мечъ зако­
новъ на всѣ эти виновныя головы.
«Резюмируя, я заявляю, что существовалъ заговоръ про­
тивъ единства и недѣлимости республики и особенно противъ
Парижа, который, пріобрѣтя уже славу колыбели революціи,
пріобрѣтетъ однажды славу города, зачавшаго всемірную рес­
публику.
«Вслѣдствіе этого, по долгу и совѣсти я заявляю, что
двадцать одинъ обвиняемый виновны, какъ творцы и соуча­
стники этого заговора».
Когда были введены подсудимые, предсѣдатель прочелъ
имъ вердиктъ присяжныхъ и предложилъ выслушать рѣчь го­
сударственнаго обвинителя.

—
116 —
Фукьэ-Тенвиль требовалъ для всѣхъ наказанія смертной
казнью.
Дальнѣйшая картина описана присутствовавшимъ на за­
сѣданіи Семпроніемъ-Гракхомъ Вильятомъ:
«Я сидѣлъ вмѣстѣ съ Камилломъ Дэмуленомъ на скамьѣ
передъ столомъ присяжныхъ; когда они возвращались изъ со­
вѣщательной комнаты, Камиллъ пошелъ поговорить съ Анто-
неллемъ, входившимъ однимъ изъ послѣднихъ. Удивленный
волненіемъ отражавшимся на его лицѣ, онъ сказалъ довольно
громко: «ахъ! Боже мой! мнѣ очень жаль тебя, вѣдь это та­
кая страшная обязанность!» Затѣмъ, услышавъ приговоръ при­
сяжныхъ, онъ неожиданно бросился ко мнѣ въ объятія, му­
чительно волнуясь: «ахъ! Боже мой! Боже мой! Вѣдь это мой
«Разоблаченный Бриссо» убиваетъ ихъ!» По мѣрѣ
того, какъ входятъ подсудимые для выслушанія приговора,
всѣ взоры устремляются къ нимъ. Глубокое молчаніе царило
во всемъ залѣ; государственный обвинитель закончилъ свою
рѣчь требованіемъ смертной казни; несчастный Камиллъ, раз­
строенный, не владѣя собой, бормоталъ: «я ухожу, я хочу
уйти!» и онъ не могъ выйти.
«Едва было произнесено роковое слово смерть, какъ
Бриссо .опустилъ руки, а голова его внезапно склонилась на
грудь. Блѣдный и трепещущій Жансоннэ потребовалъ слова
по поводу примѣненія закона; онъ говорилъ слова, но ихъ
не было слышно. Буало въ изумленіи поднялъ свою шляпу
въ воздухъ и крикнулъ: «я невиненъ!» и затѣмъ, обратив­
шись къ народу, сталъ горячо взывать къ нему. Осужден­
ные сами собой подымаются со своихъ мѣстъ: «народъ, мы
невинны! Васъ обманываютъ!» Народъ остается недвижимъ,
ихъ же тѣснятъ жандармы и заставляютъ усѣсться. Валазэ
вытаскиваетъ спрятанный на груди кинжалъ и разитъ себя въ
сердце; онъ умираетъ. Силлери роняетъ свои костыли и кри­
читъ съ радостнымъ лицомъ и потирая руки: «сегодня самый
прекрасный день въ моей жизни!»
«Было уже поздно,—продолжаетъ Вильятъ,—горѣли фа­
келы, судьи и публика были утомлены долгимъ засѣданіемъ
(была полночь), все придавало этой сценѣ мрачный, тре-

-
117 —
вожный и страшный характеръ; Камиллъ Дэмуленъ чувство­
валъ себя еще хуже.
«Бойэ-Фонфредъ повернулся къ Дюко и обнялъ его:
смой другъ, это я виноватъ въ твоей смерти!» Его лицо было
омочено слезами. Дюко, обнимая его, сказалъ: «утѣшься, мой
другъ, мы умремъ вмѣстѣ». Аббатъ Фошэ, совсѣмъ подавлен­
ный, казалось просилъ прощенія у Бога. Ласурсъ, въ проти­
воположность Дюпра, дышалъ мужествомъ и энергіей. —Дру­
гой разсказъ приписываетъ Ласурсу слѣдующія слова древняго
мудреца: «я умираю въ тотъ моментъ, когда народъ потерялъ
свой разумъ; а вы, вы умрете въ тотъ день, когда онъ обрѣ­
тетъ его ».
«Карра сохранилъ свою твердость; Верньо казался уто­
мленнымъ длительностью такого раздирающаго зрѣлища».
Сходя по роковымъ ступенямъ,—говоритъ Дезессаръ,—
они одновременно запѣли патріотическія пѣсни, и всѣ ихъ
голоса слились въ гимнѣ свободѣ. Они такъ передѣлали гимнъ
марсельцевъ: «Надъ нами занесенъ кровавый ножъ тираніи».
Бюллетень революціоннаго трибунала, вы­
ходившій подъ наблюденіемъ Фукьэ-Тенвиля, описываетъ эту
сцену иначе: «Шумъ среди подсудимыхъ усилился. Многіе иро­
нически кричатъ: «да здравствуетъ республика!» Предсѣдатель
приказываетъ жандармамъ выполнить свой долгъ и вывести
подсудимыхъ. Эти выходятъ, бросая народу ассигнаціи и крича:
«Къ намъ, наши друзья!» Въ залѣ засѣданія проявляется об­
щее негодованіе. Народъ топчетъ ногами ассигнаціи и рветъ
ихъ на клочки, при крикахъ: «да здравствуетъ республика!»
Пожалуй, точнѣе всего эта сцена изложена въ протоко­
лахъ судебнаго засѣданія:
«Затѣмъ предсѣдатель спросилъ подсудимыхъ, не мо-
гутъ-ли они сказать что-нибудь по поводу примѣненія за­
кона. Въ этотъ моментъ всѣ подсудимые съ крикомъ подня­
лись со своихъ мѣстъ; нѣкоторые даже кричали: «да здрав­
ствуетъ республика!» Они дѣлали жесты и движенія, которые,
принимая во вниманіе ихъ крики и число, не давали возмож­
ности продолжать обсужденіе дѣла въ ихъ присутствіи, и по­
надобилось очень большое число жандармовъ, чтобы сдержать
ихъ. Къ крикамъ подсудимыхъ присоединились крики публики

—
118 —
изъ зала засѣданій, выражавшей свое негодованіе противъ тѣхъ
людей, которыхъ готовился поразить мечъ закона въ наказа­
ніе за ихъ вѣроломство и ихъ измѣны. Не было больше воз­
можности продолжать обсужденіе дѣла въ присутствіи озна­
ченныхъ подсудимыхъ, такъ какъ они своими криками и отвѣт­
ными криками публики внесли такой безпорядокъ въ засѣданіе
суда, что трибуналъ былъ вынужденъ вооруженной силой уда­
лить подсудимыхъ, чтобы окончательно рѣшить дѣло и вынести
вердиктъ. Когда обвиняемые вышли и воцарилось спокойствіе,
предсѣдатель приступилъ къ подсчету голосовъ».
Одинъ лишь мертвый Валазэ остался лежать на эстрадѣ.
Фукьэ-Тенвиль требовалъ, чтобы гильотинировали и этотъ
трупъ, но трибуналъ не внялъ его требованію:
«Трибуналъ, выслушавъ рѣчь государственнаго обвини­
теля, предписываетъ помѣстить трупъ названнаго Валазэ въ одну
изъ телѣгъ, которая будетъ сопровождать къ мѣсту казни те­
лѣги съ его соумышленниками; а послѣ ихъ казни онъ дол­
женъ быть погребенъ въ общей могилѣ со своими осужден­
ными соумышленниками ».
Злобный авторъ «Меча-мстителя» говоритъ, что
«Валазэ, убивая себя, былъ единственнымъ среди двадцати
одного преступниковъ, выказавшимъ наличность характера. Въ
теченіе недѣли, пока тянулись пренія, никто изъ нихъ не про­
явилъ энергіи. Они отрицали все, обвиняли другъ друга, и
даже не обладали (да простятъ мнѣ это выраженіе) до­
блестью преступленія; но достаточно говорить о нихъ:
устранимъ съ глазъ читателей отвратительный тазъ, въ кото­
рый эти чудовища изрыгнули свои вѣроломныя покушенія».
О послѣднихъ минутахъ жирондистовъ писалось много,
хотя и было мало очевидцевъ ихъ пребыванія въ изолиро­
ванной камерѣ. Приводимъ разсказъ Ріуффа, одного изъ по­
добныхъ свидѣтелей:
«Они всѣ были спокойны безъ хвастливости, хотя никто
не обольщалъ себя надеждой; духъ ихъ былъ такъ высокъ, что
было невозможно подойти къ нимъ съ общими мѣстами обыч­
ныхъ утѣшеній. Бриссо, серьезный и задумчивый, имѣлъ видъ
мудреца, борющагося съ несчастіемъ, и если на лицѣ его ри­
совалось нѣкоторое безпокойство, то было ясно, что его без-

—
119 —
покоитъ только отечество. Жансоннэ, сосредоточенный въ своихъ
мысляхъ, казалось, боялся осквернить свой ротъ произнесеніемъ
именъ убійцъ; у него не вырвалось ни слова о его положеніи, но
онъ высказывалъ здравыя соображенія о счастьи народа, за ко­
торый онъ давалъ обѣты. Верньо, временами суровый, временами
менѣе серьезный, декламировалъ намъ кучу забавныхъ стиховъ,
которыми была полна его память, а нѣкоторыхъ изъ насъ онъ
усладилъ послѣдними блестками своего возвышеннаго красно­
рѣчія, уже утраченнаго для міра, такъ какъ варвары помѣшали
ему говорить. Въ глазахъ Валазэ было что-то божественное;
кроткая и ясная улыбка не сходила съ его устъ; онъ какъ-бы
заранѣе наслаждался своей славной смертью; было видно, что
онъ уже свободенъ и что онъ нашелъ въ великомъ рѣшеніи
гарантію своей свободы. Въ послѣдній день, передъ уходомъ
въ трибуналъ, онъ вернулся назадъ и далъ мнѣ бывшія при
немъ ножницы, сказавъ: ото опасное оружіе, они боятся,
какъ-бы мы не покусились на насъ самихъ». —Достойная Со­
крата иронія, съ которой онъ произнесъ эти слова, произвели
на меня впечатлѣніе, въ которомъ я не разобрался, какъ слѣ­
дуетъ; но когда я узналъ, что современный Катонъ поразилъ
себя кинжаломъ, спрятаннымъ подъ его плащемъ, я совер­
шенно не былъ удивленъ и думалъ, что я предугадалъ это;
онъ скрылъ этотъ кинжалъ при обыскѣ, такъ какъ ихъ, пе­
редъ тѣмъ какъ вести въ судъ, обшаривали, словно послѣд­
нихъ преступниковъ. Верньо выбросилъ ядъ, сохранившійся
у него, и предпочелъ умереть вмѣстѣ съ товарищами.
<На этой суровой картинѣ выдѣляются два брата, Фон-
фредъ и Дюко, и внушаютъ еще болѣе нѣжный и живой
интересъ; ихъ молодость, дружба, неизсякаемая до послѣдней
минуты веселость Дюко, изящество его ума и наружности,
дѣлали еще болѣе отвратительнымъ бѣшенство ихъ враговъ.
Дюко пожертвовалъ собой ради брата; онъ отправился въ
тюрьму, чтобы раздѣлить съ тѣмъ его участь. Часто они об­
нимали другъ друга и въ этихъ объятіяхъ почерпали новую
силу. Они покидали все, что можетъ сдѣлать цѣнной жизнь —
огромное состояніе, любимыхъ женъ, дѣтей, и все-таки они
не оглядывались назадъ, а устремляли свои взоры на отече­
ство и свободу.

—
120 —
«Только одинъ разъ Фонфредъ отвелъ меня въ сторону
и потихоньку отъ брата плакалъ навзрыдъ, вспоминая имена
тѣхъ, кто разбиваетъ самыя стоическія сердца, имена своей
жены и дѣтей. Братъ замѣтилъ это. «Что съ тобой?»—спро­
силъ онъ его. Фонфредъ, словно стыдясь своихъ слезъ и
осушая ихъ, отвѣтилъ: «ничего, это онъ разсказываетъ мнѣ».
Они обнялись, поцѣловали другъ друга и стали еще тверже.
Фонфредъ утеръ свои льющіяся слезы, его братъ удержался
отъ слезъ, готовыхъ пролиться, и оба они снова стали под­
линными римлянами.
«Всю страшную ночь, протекшую послѣ ихъ осужденія,
звучали ихъ пѣсни, и если они прерывали пѣніе, то дѣлали
это, чтобы поговорить о родинѣ, а иногда, чтобы услышать
какую-нибудь остроту Дюко.
Графъ Беньо, сидѣвшій одновременно съ Ріуффомъ въ
Консьержери, добавляетъ нѣсколько деталей относительно жи­
рондистовъ, бывшихъ вмѣстѣ съ нимъ въ его камерѣ:
«Въ день суда, — говоритъ онъ, — мы оставались одни
(т. е. бнъ самъ и Ламуреттъ). Второго ноября, около двухъ
"часовъ ночи, мы услышали, какъ съ трескомъ открылась дверь
въ нашу камеру. Въ нее вошли поспѣшно три тюремныхъ
надзирателя съ факелами въ рукахъ. Они составили опись
5 небольшого количества мебели нашихъ товарищей и сочли
долгомъ унести ее. Мы спрашиваемъ ихъ,.состоялся ли судъ.
Qhh отвѣчаютъ, что нѣтъ, но что наши товарищи не вер­
нутсябольше, въ тюрьму, каковъ бы ни былъ исходъ про-
- Hécc^JIgBXH^'" часъ этой экспедиціи былъ грустнымъ объ-
яснейіемъ' Словъ надзирателя, но трудно отбросить надежду на
ТО, -Чего такъ сильно желаешь. Мы старались облегчить свое
горе отъ утраты товарищей, обольщая себя надеждой, что
Дюко, Фонфредъ и Фошэ не осуждены. Эта увѣренность
относительно послѣдняго даже возрасла, когда въ 71/г часовъ
утра онъ прислалъ за своимъ молитвенникомъ, ускользнув­
шимъ отъ описи тюремныхъ надзирателей. Мы предполагали,
что, быть можетъ, нѣкоторыя изъ жертвъ въ эти послѣднія
мгновенія были обуреваемы религіозными воспоминаніями, и
Фотиэ оставался при нихъ въ роли утѣшителя. Мы ошибались,
Фошэ раздѣлялъ почетную участь своихъ товарищей и желалъ

—
121 —
посвятить свои послѣднія минуты выполненію одной изъ обя­
занностей своего сана».
Болѣе многочисленны очевидцы послѣднихъ минутъ жи­
рондистовъ. Вотъ разсказъ «Бюллетеня Трибунала»:
«На слѣдующій день, 10-го числа, около полудня, осу­
жденные были доставлены къ мѣсту казни. Со времени казни
Лалли въ 1766 г. и Дерю въ 1777 г. не приходилось ви­
дѣть такой огромной толпы зрителей; мосты, набережныя, .
площади и улицы были переполнены народомъ; окна были
полны гражданъ обоего пола. Во время пути, они (жирон­
дисты) слышали крики тысячъ голосовъ: «Да здравствуетъ
республика! Долой предателей»! Никто изъ нихъ не выра­
жалъ безпокойства, за исключепіемъ Бриссо и Фошэ (они
*
были въ двухъ различныхъ повозкахъ), выраженіе лицъ ко­
торыхъ было угрюмо и задумчиво. Нѣкоторые другіе, осо­
бенно Менвьель и Дюпрэ многократно во время пути пѣли
хоромъ вмѣстѣ съ зрителями». —Другой разсказъ передаетъ,
что несчастный Буало кричалъ народу: «Не смѣшивайте меня
съ бриссотинцами! Я не раздѣляю ихъ убѣжденій, я—честный
монтаньяръ!»
«Около часа дня, продолжаетъ Бюллетень, осужден-
....
ные прибыли на площадь Революціи. Бойэ-Фонфредъ и Дю-
ко обнялись, когда спускались съ телѣги; это повторили й
другіе осужденные, бывшіе уже у подножія эшафота.
вымъ на эшафотъ взошелъ Силлѳри; онъ сосредоточена^
*®
—-—
клонился зрителямъ направо и налѣво; тѣ, кто смѣнялъ его
въ этой фатальной операціи, обращались къ публикѣ съ отры­
вистыми фразами, которыхъ нельзя было разобрать. Лэарди,
крикнувшій: «Да здравствуетъ республика!» былъ
услышанъ, благодаря силѣ легкихъ, которыми его наградила
природа. Другіе, ожидая своей очереди, пѣли: «скорѣе смерть,
чѣмъ рабство, таковъ девизъ французовъ»! Послѣднимъ былъ
казненъ Вижэ. Послѣ казни, длившейся тридцать восемь ми­
нутъ, зрители махали шляпами и болѣе десяти минутъ звучали
тысяча разъ повторенные крики: «Да здравствуетъ республика!»
Такъ погибли жирондисты, открывъ собою шествіе ре­
волюціонеровъ, идущихъ на казнь подъ рукоплесканія толпы
и умирающихъ со словами: «Да здравствуетъ республика»’.

—
122 —
Глава восьмая.
Контръ-революціонныя рѣчи.
Революціонный трибуналъ одинаково сурово каралъ не
только контръ-революціонные поступки или писанія, но и
рѣчи, направленныя къ подрыву авторитета властей. И обыч­
ной карой за нихъ была смерть.
Вотъ нѣсколько примѣровъ 2):
23 сентября. Антуанъ Массонъ, пріемлющій конституцію
священникъ изъ Сенъ-Сѳрнэнъ-дю-Пленъ (Сона и Луара) по
обвиненію своихъ прихожанъ былъ представленъ департамент­
скими властями въ революціонный трибуналъ за то, что от­
говаривалъ молодежь отъ поступленія на военную службу;
онъ говорилъ, что національное собраніе состоитъ изъ воровъ,
пренебрежительно относился къ своимъ муниципальнымъ вла­
стямъ; отказался во время одной процессіи отъ эскорта изъ
четырехъ національныхъ .грардейцевъ, заявляя,—а это была
правда,—что они пьяны. Напрасно, въ доказательство своей
благонадежности (civisme), онъ ссылался на то, что однимъ
изъ первыхъ пріобрѣталъ національныя имущества. Его спро­
сили, на какія средства онъ покупалъ эти національныя иму­
щества, разъ онъ имѣлъ всего лишь девятьсотъ ливровъ го­
дового дохода со своего прихода? Засѣданіе суда представляло
собой арену борьбы, въ которой бѣдному священнику прихо­
дилось выдерживать натискъ десяти, сговорившихся противъ
него свидѣтелей. Конечно, онъ былъ побѣжденъ.
24 сентября. Луиза-Катерина-Анжелика Рикаръ, вдова
Лёфевра, теща Петіона, была привлечена за то, что «руко­
плескала бѣгству министра Лебрена и говорила: «тѣмъ лучше,
не надо желать крови»;—она же заявляла, что бриссотисты
и жирондисты были хорошими республиканцами. «Да,—воз­
разилъ ей ея собесѣдникъ,—когда національный топоръ опу­
стился на трупы ихъ всѣхъ. Она говорила, когда ей пере­
давали, что осужденный Тондюти, отправляясь на казнь,
1) Wallon, II, 90—207.

— 123—
крикнулъ: «Да здравствуетъ король!», что слѣдовало бы всѣмъ
раздѣлять эти взгляды и что для всеобщаго блага нуженъ
король; что «конвентъ и его свита поѣдаютъ больше, чѣмъ
старый режимъ». Она отрицала эти разговоры, а когда ей
сказали о Тондюти, она -ограничилась восклицаніемъ: «Ахъ,
несчастный!»
В. По какимъ мотивамъ вы воскликнули это?
О. Изъ чувства человѣчности.
Она была осуждена и въ тотъ же день казнена.
5 октябри. Жакъ и Пьеръ Белланжэ, братья-близнецы,
погонщики быковъ при арміи. Они прибыли изъ Меца въ Па­
рижъ, чтобы вернуться оттуда въ Кальвадосъ. Проходя мимо
караула секціи Инвалидовъ, они попросили указать имъ мѣсто
для ночевки. Гражданинъ Жанъ-Дэни, по прозвищу «Безъ
печали», свелъ ихъ туда. Передъ тѣмъ, какъ лечь спать,
они ему дали на выпивку. Они пили и сами и, можетъ быть,
даже слишкомъ много, такъ какъ «Безъ печали», перемѣ­
нивъ свою роль, донесъ на нихъ, что они будто бы говорили
«что они отомстятъ за смерть короля и посадятъ на тронъ
дофина; что они ищутъ артиллеристовъ, такъ какъ ихъ не
хватаетъ въ Кальвадосѣ; что они оплакивали смерть короля,
но надѣются скоро имѣть другого»; кромѣ того, они восхва­
ляли Шарлотту Кордэ, говоря, «что это была честная жен­
щина, которая поступила хорошо, убивъ оборванца».
Признанные виновными и приглашенные высказаться по
поводу примѣненія закона, они сказали: «если вы осудите
насъ на смерть, мы умремъ не какъ роялисты, а какъ честные
республиканцы».
«И они сдержали слово», говоритъ редакторъ Бюлле­
теня.
«Всю дорогу, по пути къ мѣсту казни, они не переста­
вали кричать: «Да здравствуетъ республика! Да здравствуютъ
честные граждане!» Взойдя на эшафотъ, Пьеръ Белланжэ въ
ту минуту, какъ роковой ножъ («ножъ молчанія», говорить
другой авторъ), готовился поразить его, все 'еще повторялъ:
«Да здравствуетъ республика!»

—
124 —
15-го числа І-го мѣсяца (6 октября) Жанъ-Батистъ-
Франсуа Гишаръ, конституціонный священникъ изъ Сенъ-
Бартэлеми, округа Розэ (д. Сены и Марны). Онъ, судя по
обвинительной рѣчи Фукьэ-Тенвиля, призывалъ къ возстано­
вленію королевской власти (ему ставили въ вину разговоры
о томъ, что король умеръ какъ мученикъ, и что если бы ему
позволили сказать проповѣдь о его смерти, онъ заставилъ бы
плакать всѣхъ слушателей);—онъ старался опорочить консти­
туціонныя власти (муниципалитетъ своей коммуны); —онъ при­
зывалъ ножъ убійцъ на головы депутатовъ конвента, голосо­
вавшихъ за смерть тирана;—онъ отказывался причащать сво­
ихъ прихожанъ;—онъ отказывался читать во время пропо­
вѣди посланія конституціоннаго епископа и декреты націо­
нальнаго конвента, въ нарушеніе закона отъ 4 декабря
1792 года;—онъ устроилъ крестный ходъ въ честь Людо­
вика XIII. —«Это,—говорилъ онъ на допросѣ, — было исполнено
изъ страха не понравиться жителямъ округа». Онъ былъ каз­
ненъ на слѣдующій день.
21 числа (12 октября), другой присягнувшій священ­
никъ, Никола-Франсуа Бартэлеми, изъ Сенонжа (д. Вогезъ),
былъ привлеченъ къ суду директоріей своего департамента.
Его обвиняли въ томъ, что онъ принималъ присягу, дѣлая
фанатическія ограниченія: онъ трижды присягалъ и трижды
отказывался отъ присяги; онъ отказывался читать посланія
конституціоннаго епископа; пожималъ плечами, читая съ ка­
ѳедры декреты конвента; выражалъ самое живое сожалѣніе по
поводу смерти короля и пр. Въ день праздника въ честь
святого коммуны онъ покинулъ среди улицы крестный ходъ
и ушелъ со святыми дарами, къ великому соблазну прихожанъ.
Этотъ поступокъ онъ призналъ, но заявилъ, «что вооружен­
ные люди, которые слѣдовали за крестнымъ ходомъ и сопро­
вождали его, были мертвецки пьяны».
Признанный виновнымъ въ рѣчахъ, клонящихся къ по­
срамленію и роспуску національнаго представительства и въ
стремленіи къ возстановленію королевской власти, онъ былъ
приговоренъ къ смерти и казненъ на слѣдующій день.
«Бартэлеми,—говоритъ Дю-Лакъ,— отказался отъ услугъ

—
125 —
исповѣдника (т. е . присягнувшаго священника); онъ просилъ,
чтобы ему положили на колѣни распятіе; онъ глядѣлъ на него
съ сокрушеніемъ сердца и, казалось, былъ сильно занятъ
другой жизнью: утѣшительная надежда и сладостная мысль,
что въ лотереѣ вѣчности выигрываютъ всѣ билеты».
26 числа (17 октября), Іоахимъ Пишленъ, гренадеръ
29 пѣхотнаго полка и Ж.- Б. Никло, капралъ того же полка,
привлечены за то, что кричали въ гостиницѣ: «Да здрав­
ствуетъ король! Да здравствуетъ Антуанета!» и когда распла­
чивались по счету, то, давая ассигнаціи, говорили: «вотъ
деньги твоей г... республики». Одинъ изъ нихъ даже, похло­
пывая себя по головѣ, сказалъ: «если бы такихъ головъ было
много, то конвентъ улетѣлъ бы къ чорту>. Оба отрицали эти
разговоры. Никло заявлялъ, что онъ неспособенъ на подобныя
рѣчи: въ ихъ полку находятся только честные солдаты. Пиш­
ленъ также отрицалъ все. Тѣмъ не менѣе, присяжные осу­
дили ихъ даже по вопросу о предумышленности, поставлен­
ному предсѣдателемъ въ пользу обвиняемыхъ.
2-го брюмера (23 октября). Судился Ж. О. Брюлэ,
конституціонный священникъ изъ Сенъ-Лорана въ Ножанъ-
ле-Ротру; онъ покинулъ свое мѣсто, такъ какъ оно должно
было быть упразднено, и прибылъ въ Парижъ въ поискахъ за
другимъ мѣстомъ—мѣстомъ конторщика въ банкѣ.
Его обвиняли въ томъ, что онъ сказалъ, «что отдалъ бы
свою жизнь за вдову Капэ и что монархическое правитель­
ство лучше республиканскаго». Онъ тщетно отрицалъ эти
различныя заявленія. Онъ былъ казненъ въ день своего осу­
жденія вмѣстѣ съ Пастурелемъ, священникомъ изъ Сентъ-Илера.
3-го брюмера (24 октября) судился дровосѣкъ Рэми Мар­
тенъ, муниципальный чиновникъ коммуны Шолепсёйль (д-та
Сены и Марны), обвиняемый въ томъ, что высказывалъ го­
рячія пожеланія о возвращеніи бывшихъ сеньёровъ (дворянъ);
Что обѣщалъ опрокинуть вверхъ дномъ конвентъ; когда же

—
126 —
ему задом вопросъ, держалъ ли онъ такія рѣчи, онъ отвѣ­
тилъ;
«Нѣтъ, никогда; напротивъ, онъ въ восхищеніи отъ того,
что все перемѣнилось, такъ какъ раньше онъ много голодалъ;
конституція же сдѣлала ему много добра».
Но трибуналъ его отправилъ на эшафотъ.
Въ тотъ же день судился еще одинъ молодой артилле­
ристъ, 21 года, Клодъ Жансонъ. Выпивая со своими товари­
щами въ кабачкѣ у заставы Анферъ, онъ говорилъ всякую
всячину, а въ томъ числѣ слѣдующія рѣчи, которыя судья
такъ резюмировалъ при допросѣ:
(Онъ говорилъ), «что конвентъ это—кучка оборванцевъ,
а королева—честная женщина; что онъ не требуетъ себѣ па­
раднаго костюма (habit), но если бы у него была сабля, то была
бы с авная игра въ вечер'ъ (день) казни вдовы Капэ и
о немъ тогда заговорили бы.
«Что онъ напился по этой причинѣ и что ему н... на
свою судьбу; что ему нѣтъ ни чести, ни выгоды сражаться
за республику; что пенсія, выдаваемая искалѣченнымъ сол­
датамъ, не просуществуетъ десяти лѣтъ и что его родители
находятся въ Ліонѣ; что республика отобрала его достояніе
и что отечество отниметъ все и ничего не отдастъ обратно».
О. Онъ никогда не имѣлъ намѣренія говорить подобныя
рѣчи, а, кромѣ того, онъ пилъ цѣлый день и даже нака­
нунѣ.
В. Ему указываютъ, что его слышали многіе изъ его
товарищей и что опьяненіе не является извиненіемъ, такъ
какъ патріотъ остается патріотомъ даже въ пьяномъ видѣ, и
что только аристократы и контръ-революціонѳры, скрывающіе
свои чувства, выбалтываютъ ихъ, будучи пьяны».
Когда дѣло слушалось въ судѣ, то, предсѣдатель, пови­
димому, еще болѣе слѣдователя пораженный слѣдственнымъ
матеріаломъ, поставилъ передъ присяжными вопросъ о преду­
мышленности, принимая во вниманіе, что состояніе опьяненія
бы.іо смягчающимъ вину обстоятельствомъ. Но присяжные
засѣдатели отвѣтили утвердительно, и молодой артиллеристъ
былъ тоже приговоренъ къ смертной казни.

—
127 —
11 брюмера (1-го ноября) судился національный жан­
дармъ Никола Леруа, по обвиненію въ агитаціи противъ на­
бора.
Согласно судебному слѣдователю, онъ говорилъ молодымъ
людямъ чтобы «они были покойны; что ихъ нельзя заставить
ни записываться въ войска, ни тянуть жребій». Это онъ отри­
цалъ и, по его словамъ, онъ говорилъ: «оставайтесь спокой­
ными, пока васъ не предупредятъ»; онъ добавлялъ, что былъ
пьянъ.
Леруа разсчитывалъ освободиться скорѣе изъ тюрьмы,
написавъ письмо Фукьэ-Тенвилю, въ которомъ онъ говорилъ:
...«я
васъ прошу бросить лучъ вашей гуманности на защит­
ника отечества, который проситъ васъ ускорить надъ нимъ
судъ или освободить его».
Будучи осужденъ, онъ хотѣлъ броситься на судей: его
связали и держали въ такомъ состояніи до часа казни, ко­
торая не заставила себя ждать.
Въ тотъ же день судился часовщикъ Андрэ Дэшанъ по
доносу, что онъ говорилъ, будто все разстроено; что Франція
никогда не сможетъ превратиться въ республику; что не было
болѣе счастливаго правительства, чѣмъ монархическое; что въ
муниципалитетъ входятъ только преступники; что депутаты
Маратъ и Робеспьеръ — висѣльники. Онъ отрицалъ это. Онъ
именовалъ себя республиканцемъ. Онъ былъ отцомъ шести
человѣкъ дѣтей. На это не было обращено ни малѣйшаго
вниманія.
Послѣ своего осужденія, онъ сказалъ: «пусть моя кровь
ороситъ дерево свободы»!
15-го брюмера (5 ноября) судился подмастерье-кровель­
щикъ Жанъ Лепажъ, родомъ изъ Марсака (д. Нижней Луары),
работающій въ Савиньи на Оржѣ; на него донесъ въ рево-
люпіонный трибуналъ наблюдательный комитетъ Корбейля за
то, что онъ выражалъ радость по поводу освобожденія отъ
блокады арміи роялистовъ въ Вандеѣ и за то, что онъ кри­
чалъ: «Да здравствуетъ Людовикъ XVII и все королевство!»
16 брюмера судился другой человѣкъ изъ народа—еле-

—
128 —
сарный подмастерье Антуанъ Бруссъ, который, шествуя съ трех­
цвѣтнымъ флагомъ, говорилъ, что сожжетъ его, что... на него,
и укрѣпилъ вмѣсто него бѣлый флагъ. Донесшіе на него до­
бавляли, что онъ хвасталъ, что имѣетъ деньги отъ графа
Артуа и что онъ спрашивалъ ихъ:
«Кто изъ васъ желалъ бы поступить добровольцемъ,
принимая во вниманіе, что завтра будетъ федерація и его
другъ король Пруссіи будетъ въ союзѣ съ нами и что стоить
подождать только недѣлю, какъ это произойдетъ; что онъ вы­
нулъ изъ кармана десять золотыхъ по шести ливровъ и цѣ­
ловалъ ихъ, оплакивая судьбу бывшаго короля, котораго онъ
называлъ «мой бѣдный Капэ».
Это были поступки и рѣчи пьянаго человѣка. На до­
просѣ онъ показалъ, что былъ пьянъ и ничего не помнитъ.
Казалось, что о немъ забыли, пока онъ три мѣсяца сидѣлъ
въ тюрьмѣ. Его несчастная жена, доведенная со своими двумя
дѣтьми этимъ заключеніемъ до нищеты, надѣялась добиться
его освобожденія слѣдующимъ письмомъ къ Фукьэ-Тенвиллю:
«Гражданину государственному обвинителю.
Гражданинъ,
«Мать семейства обращается къ вамъ, она взываетъ къ
вашей благотворительности, вашей гуманности.
«Жена Брусса, слесарнаго подмастерья, сидящаго въ те­
ченіе трехъ мѣсяцевъ въ тюрьмѣ Аббатства, умоляетъ вашего
состраданія, дабы вамъ было угодно познакомиться съ дѣ­
ломъ, благодаря которому онъ попалъ на вашъ судъ.
«Нѣсколько выраженій подъ вліяніемъ опьяненія, под­
сказанныхъ ему его же товарищами, являются причиной пре­
ступленія, въ которомъ его обвиняютъ, преступленія, которое,
будучи взвѣшено вашей строгой юстиціей, не можетъ раз­
сматриваться, какъ предумышленное.
«Гражданинъ, Бруссъ имѣетъ только свое занятіе для
собственнаго пропитанія и для поддержанія существованія
своей жены и дѣтей, у которыхъ нѣтъ больше хлѣба. Онъ
самъ лишился всего и подавленъ отчаяніемъ.
«Обратите вниманіе, гражданинъ, на положеніе четырехъ

—
129 —
несчастныхъ, которые, будучи раньше счастливы, благодаря
работѣ одного изъ нихъ, въ настоящее время находятся въ
самой ужасной нищетѣ.
«Бруссъ никогда не былъ дурнымъ гражданиномъ. Его
подлинное преступленіе—то, что онъ напился, а его чувства
были всегда чувствами настоящаго республиканца.
«Когда онъ получитъ свободу, его жизнь будетъ безу­
пречна и не станетъ возбуждать подозрѣній. Будучи хоро­
шимъ слесаремъ, онъ можетъ зарабатывать на жизнь и про­
кормить свое семейство.
«Благоволите, гражданинъ, вернуть его къ его работѣ;
это значитъ дать ему жизнь и подарить республикѣ одного
лишняго полезнаго работника.
«Благоволите смилостивиться надъ нимъ. Если онъ сдѣ­
лалъ ошибку, то уже достаточно сильнымъ наказаніемъ для
него являются три мѣсяца тюрьмы и нищеты.
«Его защитникъ передалъ вамъ, гражданинъ, мемуаръ,
къ которому приложены копіи удостовѣреній мастеровъ, у
которыхъ онъ раньше работалъ».
Фукьэ-Тѳнвиль дѣйствительно познакомился съ дѣломъ
бѣднаго рабочаго. Онъ отправилъ его въ трибуналъ и заста­
вилъ осудить его на смерть. Это былъ одинъ изъ тѣхъ четы­
рехъ, которые ѣхали на роковой телѣгѣ вмѣстѣ съ герцогомъ
Орлеанскимъ.
21 брюмера (11 ноября). Жанъ Руа, винодѣлъ въ услу­
женіи, обвинялся въ томъ, что говорилъ у воротъ Сенъ-Дени,
въ одной изъ группъ.
«Что въ 1790 году всякій любилъ короля и что Парижъ
былъ очень хорошо иллюминированъ, когда король принялъ
конституцію, и что, конечно, если-бы пожелали имѣть короля,
то сейчасъ же имѣли-бы миръ, а что безъ короля никогда не
будетъ ни мира, ни конституціи».
Несчастный передъ тѣмъ много пилъ; этихъ выраженій
онъ не помнилъ:
«Онъ вспоминаетъ только свои слова о томъ, что ино­
странныя державы объявили намъ войну изъ-за конституціи
1789 года, и что теперь онѣ продолжаютъ эту войну, чтобы
9

—
130 —
посадить намъ короля; что когда его спросили: «итакъ, вы
желаете короля?»—онъ отвѣтилъ «нѣтъ».
Тѣмъ не менѣе, присяжные признали установленнымъ:
«Что въ августѣ мѣсяцѣ сего года передъ воротами Сенъ-Дени
въ Парижѣ были сдѣланы предложенія или попытки къ возста­
новленію королевской власти во Франціи».
И Жанъ Руа, какъ установленный виновникъ этихъ пред­
ложеній или попытокъ, былъ осужденъ на смерть.
22 брюмера (12 ноября). Судилась Марія Шаль, вдова
Франсуа Фонтэнъ-Мэрвэ, бывшая дворянка (шестидесяти-двухъ
лѣтъ), доставленная въ трибуналъ департаментомъ Сарты за
аристократическія рѣчи. Ее обвиняли въ томъ, что она дер­
жала ихъ передъ артиллеристами и волонтерами 5-го париж­
скаго батальона, которые, квартируя у нея во Флешѣ, при­
творялись, что раздѣляютъ ея чувства. У нея былъ двадцати­
восьмилѣтній сынъ, кавалерійскій офицеръ, по всей вѣроят­
ности эмигрантъ. Она говорила, что не знаетъ, гдѣ онъ на­
ходится, что она ему не писала и не посылала денегъ. И
дѣйствительно, у нея не открыли никакихъ слѣдовъ писемъ,
зато нашли экспромтъ: «Королю, носящему красный
колпакъ», сочиненіе графини Бофоръ:
«Людовикъ, этимъ колпакомъ, дѣтищемъ кровожадной
партіи, нисколько не унижена наслѣдственная корона, вѣн­
чавшая твое благородное чело. О, смѣлый, чувствительный и
гуманный король, весь міръ, восхищаясь тобой, повторяетъ:
«въ твоей рукѣ все становится скипетромъ, а на твоей го­
ловѣ все становится короной».
Кромѣ того, были найдены письма, «не содержащія ни­
чего, кромѣ фанатизма и роялизма». Въ нихъ говорилось о
несчастномъ днѣ 20 іюня, о бѣдствіяхъ, угрожавшихъ луч­
шему изъ королей и пр. По мнѣнію государственнаго обвини­
теля, эти письма доказывали, что она находилась въ перепискѣ
съ фанатичными священниками, сосланными или эмигрировав­
шими, или съ другими подозрительными личностями; отсюда
онъ заключалъ, «что она дѣйствительно злоумышляла противъ
блага республики».
Ее казнили.

—
131 —
11-го фримера (1 декабря). Судился Жанъ Обри (24 или
25 лѣтъ), причетникъ, преподаватель латыни въ Куломмьэ и
фельдфебель своей роты, по доносу, что онъ говорилъ въ ка­
раулѣ, что слѣдуетъ подняться всѣмъ и требовать короля.
Большое количество его согражданъ свидѣтельствовали, что
онъ хорошій республиканецъ; а самъ онъ, узнавъ о доносѣ,
лично явился отдаться въ руки правосудія, чтобы парировать
доносъ. Онъ не сохранилъ воспоминанія о рѣчахъ, приписы­
ваемыхъ ему, потому что тогда онъ былъ слегка на-веселѣ.
Однако, онъ помнилъ,, что, узнавъ о пораженіи нашихъ армій,
онъ говорилъ, что надо итти на войну всѣмъ.
В. Не говорилъ-ли онъ, что республика п..... ; что не
надо больше якобинцевъ, что слѣдуетъ возстать всѣмъ и вы­
брать единогласно короля изъ страха, чтобы иностранныя дер­
жавы не посадили также короля?
Онь отрицаетъ это; онъ любитъ республику, и въ дока­
зательство онъ ссылается на то, что его товарищи изъ Ку­
ломмьэ утвердили его въ чинѣ фельдфебеля.
Вѣроятно, онъ повторилъ эти объясненія передъ трибу­
наломъ, бюллетеней котораго у насъ не хватаетъ, начиная съ
8-го фрюктидора. Однако, онѣ не были встрѣчены лучше, чѣмъ
на предварительномъ слѣдствіи.
«Обри, выслушавъ свой приговоръ, сталъ ропіать и угро­
жать трибуналу, судившему его; однако, очень скоро рукоплес­
канія народа и повторные крики: «да здравствуетъ народъ! да
здравствуетъ республика!» покрыли его голосъ и помѣшали вы­
слушать его слова».
Въ тотъ же день привлекался виноторговецъ-трактирщикъ
съ бульвара Пуассоньѳръ, Себастіанъ Модюи за то, что дурно
говорилъ о первомъ наборѣ и выражалъ намѣреніе, въ случаѣ,
если-бы его забрали, перейти къ вандейцамъ. На допросѣ онъ
слѣдующимъ образомъ объяснялъ дѣло:
О. «Одинъ гражданинъ, кажется швейцаръ сосѣдняго дома,
сказалъ ему, что слѣдовало-бы вооружить всѣхъ св.... аристокра­
товъ и отправить въ Вандею; онъ же въ отвѣтъ тому сказалъ,
что было-бы опасно воспользоваться этимъ планомъ, такъ какъ
аристократы не стоятъ за республику, и, приводя примѣръ,
онъ пояснилъ: «предположимъ, что я аристократъ и что меня

— 132—
отправляютъ въ походъ; развѣ я не могу перейти на другую
сторону?»
Однако, это объясненіе не было принято ни судебнымъ
слѣдователемъ, ни трибуналомъ.
«Выслушавъ свой приговоръ, Модюи крикнулъ три или
четыре раза въ отчаяніи: «я умираю невиннымъ!» Но огром­
ная толпа, присутствовавшая на разбирательствѣ дѣла, должна
была успокоить совѣсть присяжныхъ своими рукоплесканіями
и дружными криками: «да здравствуетъ республика!» Это сан­
кція народа».
«Такимъ образомъ карали не только за слова, но желали
наказывать и за самыя мысли. И для государственнаго обвини­
теля, состояніе опьянѣнія при наличіи контръ-революціонныхъ
рѣчей, было не смягчающимъ вину обстоятельствомъ, а, на­
противъ, силой изобличающей; она, вѣдь, выясняла то, что
таилось на днѣ души: in vino veritas. Въ одномъ процессѣ
по дѣлу Жака Бретань (26-го вантоза—16 марта 1794 г.),
было сказано о подсудимомъ, «что онъ самъ заявляетъ, что
эти рѣчи были слѣдствіемъ опьяненія; но если-бы эти контръ-
революціонныя чувства не были ему свойственны, онъ не про-
явилъ-бы ихъ такъ публично».
Въ другомъ дѣлѣ ссылались на Жанъ-Жака Руссо:
«Установлено,—какъ это говоритъ знаменитый Руссо,—
что результаты опьяненія позволяютъ видѣть человѣка тако­
вымъ, каковъ онъ въ дѣйствительности; такимъ образомъ, па­
тріотъ, возбужденный на нѣкоторое время невоздержаніемъ,
проявляетъ только патріотизмъ, переходящій естественныя гра­
ницы; а аристократъ, напившись, предается откровенному из­
ліянію своихъ контръ-революціонныхъ чувствъ».
Слѣдуетъ все-таки сказать, что трибуналъ не всегда при­
нималъ теорію государственнаго обвинителя. Изъ двухъ упомя­
нутыхъ случаевъ, одинъ изъ подсудимыхъ былъ оправданъ, а
другой приговоренъ только къ ссылкѣ. Но молодой Клодъ
Жансонъ былъ приговоренъ къ смерти 3-го брюмера (24 ок­
тября), и такихъ примѣровъ много въ послѣдующемъ періодѣ.
На ряду съ многочисленными смертными приговорами
встрѣчается много приговоровъ къ ссылкѣ или къ болѣе лег-

—
133 —
кимъ наказаніямъ, потому-ли, что трибуналъ устранялъ идею
заговора, бывшую основой его компетенціи, и разсматривалъ
преступленіе независимо отъ нея, или потому, что онъ не счи­
талъ преступленіе достаточно выявленнымъ. Въ этомъ послѣд­
немъ случаѣ онъ могъ приговаривать и неоднократно приго­
варивалъ, на основаніи дискреціонной власти, коей онъ поль­
зовался по своему уставу или къ ссылкѣ, или къ заключенію
въ тюрьмѣ до установленія мира. Въ другихъ же случаяхъ,
согласно заявленію присяжныхъ, онъ выносилъ просто-на­
просто оправдательный приговоръ, или даже заявлялъ зара­
нѣе, что дѣлу не слѣдуетъ давать дальнѣйшаго хода, и вы­
пускалъ подсудимаго на свободу. Изъ числа оправдательныхъ
приговоровъ приведемъ два, связанныхъ съ заключеніемъ и
смертью Маріи Антуанеты.
Первый относится къ ея смерти.
Казнь Маріи Антуанеты вызвала извѣстное преклоненіе
передъ ней, иногда доходившее даже чуть не до религіознаго
культа. Власти, естественно, боролись съ проявленіемъ подоб­
ныхъ чувствъ.
И вотъ, въ день казни, нѣкто Ант. Мэндо, старьевщикъ
и одновременно жандармъ, былъ арестованъ и направленъ въ
революціонный трибуналъ по обвиненію въ томъ, что онъ
желалъ омочить свой носовой платокъ въ крови, стекавшей
съ эшафота. Кромѣ того, на груди у него были замѣчены на­
царапанные знаки религіознаго культа. Онъ установилъ, что
это—татуировка, которой уже пять или шесть лѣтъ; что же
касается основного пункта обвиненія, это онъ заявилъ, что
попалъ подъ эшафотъ подъ напоромъ толпы. Первый пунктъ
обвиненія былъ отброшенъ (26-го вандемьера—17 октября),
а подсудимаго недѣлю продержали въ тюрьмѣ, чтобы имѣть
время навести справки о «его нравственности». Такъ какъ
никакихъ уликъ не оказалось противъ него, то его и выпу­
стили на свободу (7-го брюмера, 28 октября).
Другое, значительно болѣе серьезное дѣло, было дѣло о
заговорѣ, имѣвшемъ цѣлью освобожденіе Маріи Антуанеты изъ
Консьержери. Главный участникъ де-Ружвилль не былъ аре­
стованъ. Но въ трибуналъ были отправлены многіе изъ тѣхъ,
кого по разнымъ основаніямъ подозрѣвали въ сообщничествѣ

-
134 —
съ нимъ: чиновникъ полиціи Франсуа Данжэ; преподаватель
Николя Лебэфъ, бывшій учитель риторики гимназіи въ Лизьэ
Жанъ-Франсуа Лэпитръ; производитель строительныхъ работъ
Жанъ-Батистъ Венсанъ; архитекторъ Никола Мари-Жанъ-
Бюньо,—четверо послѣднихъ были членами парижской ком­
муны; Софья Лэбонъ, вдова Дютіиэля; чиновникъ полиціи
Жанъ-Батистъ Мишонисъ; помощникъ прокурора парижской
коммуны Клодъ-Франсуа Моэлль; членъ коммуны и полицей­
скій чиновникъ Огюстэнъ-Жермэнъ Жобэръ и торговецъ дро­
вами Пьеръ Фонтэнъ.
Обвиняемые отрицали какое-либо участіе въ заговорѣ и
не было найдено никакихъ данныхъ противъ нихъ. Ихъ до­
просъ раскрылъ только нѣсколько подробностей относительно
заключенія королевской семьи,—подробностей, нѣкоторыя изъ
которыхъ были, возможно, вѣрны, о чемъ, во всякомъ случаѣ,
ходили слухи.
Позднѣе, Моэлль сдѣлалъ въ одномъ очень цѣнномъ для
справокъ описаніи признаніе о своихъ сношеніяхъ (съ заго­
ворщиками).—Данжэ былъ крайне обходителенъ съ молодымъ
Капетомъ (Людовикомъ XVII). Слѣдователь спрашивалъ его,
правда ли, что онъ водилъ того на прогулку по террасѣ
башни; говорилъ ли онъ ему: «я очень хотѣлъ бы видѣть
васъ на мѣстѣ вашего отца»; цѣловалъ ли онъ его; соста­
влялъ ли онъ вмѣстѣ съ Туланомъ проектъ бѣгства Маріи
Антуанеты и принцессы Елизаветы. Мишонисъ, который ввелъ
Ружвилля въ Консьержери, заявлялъ, что онъ съ нимъ не­
знакомъ; что какъ въ этой тюрьмѣ, такъ и въ Тамплѣ онъ
видѣлъ Марію Антуанету только въ присутствіи жандармовъ.
Вдова Дютильёля, у которой жилъ Ружвилль, присутствовала
на обѣдѣ у Фонтэна, гдѣ было задумано посѣщеніе Консьер­
жери; по этому поводу она сдѣлала слѣдующее заявленіе:
«Я хорошо помню, что за этимъ обѣдомъ кто то, чье
имя я сообщила наблюдательному комитету, сказалъ Мишо-
нису: «должно быть, Марія Антуанета сильно измѣнилась и
много куритъ». На это Мишонисъ возразилъ: «но она доста­
точно беззаботна; она совсѣмъ не измѣнилась, только у ней
почти совсѣмъ побѣлѣли волоса».

— 135-
Всѣ они были временно освобождены, за исключеніемъ
Мишониса и Тулана.
Глава девятая.
Законъ 14-го Фримера1)-
Трибуналъ 10-го марта вначалѣ довольно снисходительно
примѣнялъ притѣснительные законы, составлявшіе револю­
ціонный кодексъ; но въ скоромъ времени переворотъ 31 мая
двинула его по наклонной плоскости жестокостей. Законъ
17-го сентября былъ блестящимъ проявленіемъ того настрое­
нія, которое требовалось отъ судей и присяжныхъ; это въ до­
статочной степени выявлено въ докладѣ Сенъ-Жюста отъ 19-го
числа І-го мѣсяца (10 октября). Что онъ былъ понятъ три­
буналомъ, доказываютъ казни Маріи Антуанеты, жирондистовъ,
г-жи Роланъ, Байи и др. Согласно декрету, трибуналъ полу­
чилъ названіе революціоннаго; въ свою очередь и пра­
вительство, послѣ упомянутаго доклада Сенъ-Жюста, стало на­
зываться революціоннымъ. Декретъ 14-го фримера объ­
единилъ всю организацію власти соотвѣтственно ея наимено­
ванію.
Подобно тому, какъ декретъ отъ 14-го числа І-го мѣ­
сяца вызвалъ появленіе декрета 14-го фримера, такъ докладъ
Сенъ-Жюста былъ дополненъ докладомъ Бійо-Варенна. Раньше,
чѣмъ предложить формы новаго правительства, Бійо-Варѳннъ
указываетъ, какимъ духомъ должно быть оно преисполнено,
какая сила должна его двигать и, какъ слѣдствіе, насколько
должна быть усилена суровость революціоннаго трибунала.
«Граждане,—говорилъ онъ,—на засѣданіи 19-го числа
послѣдняго мѣсяца (вандемьера) вы заложили основы прави­
тельства подготовительнаго (préparatoire) и революціоннаго.
Вамъ не хватаетъ еще дополненія къ этой мѣрѣ. Вамъ не­
достаетъ принудительной силы, которая является основнымъ
принципомъ существованія, движенія и выполненія.
«Существуетъ истина, которую надо сказать здѣсь. Два
1) Wallon. 11, 208—219 .

—
136 —
подводныхъ камня сопровождаютъ дѣтство и старость респу­
бликъ. Это анархія, которая при ихъ зарожденіи неотдѣлима
отъ ихъ слабости; опять таки анархія влечетъ за собой ихъ
разслабленіе во времена упадка и, если она тянется слиш­
комъ долго, то незамѣтно приводитъ къ рабству».
И далѣе онъ рисуетъ картину Франціи въ томъ видѣ, какъ
она представлялась ему черезъ нѣсколько мѣсяцевъ послѣ рево­
люціи: всюду дѣйствовали законы, лишенные твердости, оди­
наковая апатія охватила всѣхъ правительственныхъ чиновъ,
частные интересы продолжали оставаться единственнымъ дви­
гателемъ гражданской дѣятельности и пр.
«Граждане, — продолжалъ онъ,—отъ васъ зависитъ по­
нять, что если революціи необходимы для того, чтобы сло­
мить ярмо рабства, то правительственная сила становится
незамѣнимой для скрѣпленія основъ свободы».
Итакъ сила ставится на первый планъ.
« При революціи народъ и законодатель въ моменты кри­
зиса одни должны быть въ состояніи вырваться изъ круга и
привести въ него всю массу мятежниковъ и недоброжелате­
лей, слишкомъ сильныхъ, чтобы сдерживаться или покоряться
благодаря обычнымъ путямъ воздѣйствія».
А среди этихъ мятежниковъ самыми ненавистными были
основатели республики, сторонники жирондистовъ или феде­
ралисты, какъ говорили тогда:
«Всѣ комбинированныя усилія державъ Европы не при­
несли столько вреда свободѣ и отечеству, сколько принесла
шайка федералистовъ. Самый опасный убійца это тотъ, кто
живетъ въ домѣ. Однако, большое количество виновныхъ не
подверглось наказанію, и администрація еще не очищена отъ
нихъ».
Нужна организація, которая уничтожила бы ихъ
всѣхъ однимъ ударомъ:
«Въ правительствѣ, какъ въ механизмѣ, все, что не
точно скомбинировано, какъ въ числовыхъ, такъ и въ про­
странственныхъ отношеніяхъ, приводитъ къ дурной работѣ
и вызываетъ безчисленныя поломки. Вредное сопротивленіе и
разрушительное треніе уменьшаются по мѣрѣ упрощенія ме­
ханизма. Лучшая гражданская конституція та, которая ближе

—
137 -
всего стоитъ къ процессамъ природы, допускающей только
три принципа въ своихъ движеніяхъ: двигательную волю, су­
щество, которое оживляется этой волей, и дѣйствіе этого
индивида на окружающіе объекты. Такимъ образомъ, каждое
хорошее правительство должно имѣть волевой центръ, рычаги,
непосредственно прикрѣпляющіеся къ нему, и вспомогательныя
тѣла, на которыя дѣйствуютъ эти рычаги, чтобы передать
движеніе до крайнихъ оконечностей. Благодаря этой точности,
дѣйствіе ничего не теряетъ ни въ своей силѣ, ни въ напра­
вленіи, при болѣе быстрой и урегулированной передачѣ. Все
же находящееся за предѣлами этого центра является излиш­
нимъ, паразитичнымъ, безсильнымъ и Лишеннымъ единства».
Преклоняясь передъ единствомъ правительственной ма­
шины, онъ считаетъ предательствомъ со стороны учредитель­
наго собранія то, что оно установило двѣ власти. При един­
ствѣ же центральной власти необходимо установить единство
власти также и въ департаментахъ.
«Недавній примѣръ, оставившій такіе глубокіе слѣды
федерализма и контръ-революціонности, служитъ для васъ до­
статочнымъ предупрежденіемъ необходимости измѣнить орга­
низацію департаментовъ ».
У нихъ будетъ отнята вся политическая дѣятельность и
они будутъ сведены къ заботамъ о взиманіи налоговъ и объ
общественныхъ учрежденіяхъ. Какъ же будетъ дѣйствовать
правительство, единое по своей конституціи? Для него необ­
ходимо то, что докладчикъ называетъ «принудительнымъ дви­
гателемъ»; ибо, говоритъ онъ:
«Всякое законодательство безъ принудительной силы на­
поминаетъ тѣ прекрасныя статуи, которыя кажутся одуше­
вленными, хотя въ нихъ нѣтъ вовсе дыханія жизни: это ме­
ханическая вещь, которой не хватаетъ главной пружины».
Эта главная пружина—терроръ.
«Если тираны, — говоритъ онъ,—дѣйствуютъ терроромъ,
то этотъ терроръ разитъ только народъ. Существуя злоупо­
требленіями и царствуя при помощи насилія, они не могутъ
спать спокойно на своихъ тронахъ, не поставивъ большин­
ство своихъ подданныхъ предъ выборомъ между покорностью
и смертью. Напротивъ, при зарожденіи республики, когда ходъ

— 138-
революціи вынуждаетъ законодателя поставить терроръ въ по­
рядокъ дня, это дѣлается, чтобы отомстить врагамъ народа; и
эшафотъ, который нѣкогда существовалъ для жалкихъ и сла­
быхъ, становится, наконецъ, тѣмъ, чѣмъ онъ долженъ быть:
могилой предателей, интригановъ, честолюбцевъ и королей.
Онъ не счелъ нужнымъ упомянуть о томъ, что, на ряду
съ королями и прочими «честолюбцами», казнено немало и
простыхъ людей—крестьянъ, рабочихъ и т. д . Онъ продол­
жаетъ:
«Благодаря тому, что сначала топоръ не угрожалъ пре­
ступленіямъ по оскорбленію народа, правительство, вмѣсто
того, чтобы очиститься, продолжало быть вулканомъ преступ­
ности и заговоровъ. Я повторяю: возрожденіе народа должно
начаться со стороны людей, наиболѣе стоящихъ на виду; не
только потому, что они должны давать примѣръ, но и потому
что обладая наиболѣе наэлектризованными страстями, они
образуютъ наименѣе чистый по нравственности классъ, осо­
бенно при переходѣ отъ длительнаго состоянія рабства къ
царству свободы».
Въ дальнѣйшемъ онъ считаетъ нужнымъ защитить про­
ектируемое правительство отъ упрековъ въ анархизмѣ.
«Докажемъ,—говоритъ онъ,—что это клевета, и добро­
вольно подставимъ дѣйствіе революціонныхъ законовъ вмѣсто
непрерывныхъ колебаній столь большого количества интере­
совъ, комбинацій, воль, страстей, которые сталкиваются между
собой и раздираютъ грудь отечества. Конечно, это не будетъ
правительство желѣзной руки деспотизма, но это будетъ
царство справедливости и разума. Это правительство будетъ
страшно для заговорщиковъ, будетъ обуздывать государствен­
ныхъ агентовъ, будетъ строго къ нарушенію ими служебнаго
долга, грозно для злыхъ, попечительно къ угнетеннымъ, без­
пощадно къ угнетателямъ, благосклонно къ патріотамъ и бла­
годѣтельно для народа».
Верховная власть была передана въ руки конвента, т. е.
его центральнаго комитета, и его-то онъ приглашалъ дѣй­
ствовать, напрягая всѣ свои силы:
«Всѣ вмѣстѣ держите крѣпко бразды государства: похо­
дите на связку прутьевъ; подобно ей, почерпайте вашу силу

-
139 —
изъ вашего единенія, и пусть самымъ тяжкимъ преступленіемъ
будетъ и честолюбивое стремленіе подняться выше другихъ, и
измѣна народному дѣлу. Да не будетъ пощады подобнымъ по­
кушеніямъ, да не будетъ неприкосновенной личность виновнаго,
кто бы онъ ни былъ»...
Это уже предостереженіе народнымъ представителямъ!
. . .«Это —политическая чудовищность. Только при добро­
дѣтели не страшна неприкосновенность, только при ней она
законна. Итакъ, необходимо,—и вы это рѣшили,—необходимо,
чтобы Дамокловъ мечъ впредь парилъ надъ всей поверхностью.
Развѣ это важно для тѣхъ, кто шествуетъ, не уклоняясь съ
пути»?
На этихъ то принципахъ покоился декретъ, въ тотъ же
день (29 брюмера—19 ноября) поставленный на обсужденіе
конвента и принятый полностью 14-го фримера (4-го декабря).
Конвенту передавалась вся власть. Національный кон­
вентъ становился «единственнымъ центромъ правительствен­
наго воздѣйствія». Для этого въ его распоряженіи были
«комитетъ общественнаго спасенія» и «комитетъ общей безо­
пасности». Подъ непосредственнымъ наблюденіемъ перваго
были «всѣ образовавшіяся общества и государственные чи­
новники»; второй наблюдалъ за «всѣмъ, что относилось къ
отдѣльнымъ лицамъ и къ общей полиціи».
Декретъ разсматривалъ также вопросъ о наблюденіи и
примѣненіи законовъ. Наблюденіе за выполненіемъ револю­
ціонныхъ законовъ въ департаментахъ было предоставлено
исключительно округамъ. Примѣненіе революціонныхъ зако­
новъ было ввѣрено не только муниципалитетамъ, но и на­
блюдательнымъ комитетамъ или революціоннымъ комитетамъ,
которые оказывались такимъ образомъ связанными іерархи­
чески съ государственными властями и были обязаны давать
отчетъ каждые десять дней округу.
Спрашивается, чѣмъ являлся этотъ округъ, въ которомъ
были сосредоточены для департаментовъ и наблюденіе за ре­
волюціонными законами, и примѣненіе ихъ? Это былъ совѣтъ,
но совѣтъ, потерявшій своего выборнаго представителя.
Главный прокуроръ округа былъ замѣненъ національнымъ
агентомъ, т. е. человѣкомъ по выбору комитета обществен-

—
140-
наго спасенія или его делегатовъ. Прокуроръ коммуны былъ
также упраздненъ; упразднены были и генеральные совѣты,
предсѣдатели и главные прокуроры департаментовъ, сыгравшіе
такую важную роль въ дѣлѣ сопротивленія департаментовъ рево­
люціи 31-го мая. Въ директоріи департамента предсѣдательство­
валъ въ теченіе мѣсяца посмѣнно каждый изъ ея членовъ.
Согласно закону, конвентъ былъ единственнымъ центромъ
правительственнаго воздѣйствія, но всякое правительственное
дѣйствіе принадлежало комитету общественнаго спасенія, ко­
торый обслуживался: 1) въ департаментахъ комиссарами, из­
бранными конвентомъ и подотчетными передъ комитетомъ;
2) въ каждомъ округѣ — національными агентами, существо­
вавшими только благодаря комитету. Такимъ образомъ, рево­
люціонное правительство, установленное закономъ 14-го фри-
мера ІІ-го года было фактической диктатурой комитета обще­
ственнаго спасенія.
Новые декреты добавили еще строгости къ мѣрамъ про­
тивъ предполагаемыхъ враговъ революціи:
22-го фримѳра (12 декабря 1793 г.): декретъ о преслѣ­
дованіи лицъ, препятствующихъ или желающихъ препятство­
вать республиканской революціи;
26-го фримера (16 декабря): декретъ, объявляющій внѣ
закона французовъ, занявшихъ или собирающихся занять об­
щественныя должности въ частяхъ французской территоріи, за­
хваченной иностранными державами или внутренними мятеж­
никами;
30-го фримера (20 декабря): декретъ, обязывающій уго­
ловные трибуналы департаментовъ немедленно принять въ свое
вѣдѣніе,—въ революціонныхъ формахъ,—безъ предварительнаго
слѣдствія передъ обвинительной властью,—всѣ преступленія по
подстрекательству солдатъ къ побѣгу, по соучастію въ эми­
граціи, по выдѣлкѣ и распространенію фальшивыхъ ассигна­
цій и фальшивой монеты.
Добавить должно къ этому декретъ 9-го нивоза (29 де­
кабря), декретъ, который вынуждалъ давать присягу дѣву­
шекъ или женщинъ, принадлежавшихъ къ бывшимъ рели­
гіознымъ конгрегаціямъ для женщинъ.

—
Ul—
«Преобразованіе правительства не отмѣчено рѣзкой пере­
мѣной дѣятельности революціоннаго трибунала въ Парижѣ:
дѣло въ томъ, что со времени революціи 31-го мая, прави­
тельство въ Парижѣ было тѣмъ, во что его превратилъ законъ
14-го фримера, а трибуналъ съ давнихъ поръ испытывалъ его
вліяніе.
Къ мѣсяцу брюмеру были исчерпаны большія политиче­
скія дѣла. Роялизмъ былъ пораженъ въ лицѣ Маріи Антуа­
неты; революція 1789 года—въ лицѣ Байи; умѣренная рес­
публика и такъ называемый федератизмъ—въ лицѣ жиронди­
стовъ; люди 10-го августа и даже 2-го сентября, рѣшившіеся
оправдываться,—въ лицѣ Манюэля. Осужденіе Ошаро, Брюнэ,
Ламарльера и пр., послѣ Кюстина, поставили терроръ въ по­
рядокъ дня по отношенію къ генераламъ. Трибуналу на нѣко­
торое время пришлось ограничиться текущими дѣлами, казня
гражданъ по одному лишь подозрѣнію въ неблагонадежности.
У трибунала было столько дѣлъ, что Фукьэ-Тенвиль,
оцѣнивая это увеличеніе работы, обратился съ просьбой и
добился у конвента увеличенія жалованія для выполнителей
судебныхъ приговоровъ:
«Независимо отъ жалованья, установленнаго закономъ
отъ іюня мѣсяца текущаго года для выполнителей судебныхъ
приговоровъ, ежегодно будетъ выплачиваться сумма въ 1600
ливровъ для двухъ помощниковъ, по 800 ливровъ каждому.
«Палачъ г. Парижа будетъ получать ежегодно на четы­
рехъ помощниковъ по 1000 ливровъ каждому. Кромѣ того,
пока французское правительство будетъ революціоннымъ, онъ
будетъ ежегодно получать 3000 ливровъ».
Имѣется и другой признакъ роста судебныхъ пригово­
ровъ: это то, что Бюллетень революціоннаго трибунала, не
поспѣвая за ними, оставилъ почти четырехъ-мѣсячный про­
пускъ въ опубликованіи дѣлъ осужденныхъ. Было уже 1-ое
жерминаля, а онъ дошелъ только до 8-го фрюктидора. И
вотъ, 1-го жерминаля начинался процессъ, сильно возбужда­
вшій общее любопытство—процессъ «Отца Дюшена» и его
его соучастниковъ. Издатель, не желая погрѣшить передъ своей
публикой, прервалъ печатаніе процесса Барнава и Дюпоръ-
Дютертра на 11 -мъ номерѣ третьей части и въ четвертой ча-

-
142 —
сти началъ печатать 1-го жерминаля процессъ Гебера и его
сподвижниковъ, расчитывая, быть можетъ, имѣть время вер­
нуться къ старымъ процессамъ. Но въ скоромъ времени онъ
увидѣлъ, что его настолько опередили, что 9-го термидора
онъ печаталъ еще дѣла отъ 14-го преріаля. Печатаніе про­
долженія своихъ списковъ онъ возобновилъ только при вто­
ромъ и третьемъ революціонныхъ трибуналахъ опубликова­
ніемъ процессовъ дѣятелей Нанта, Карье и самого Фукьэ-
Тенвиля.
Эти пробѣлы очень досадны, несмотря на партійность
редактированія текста. Относительно преній въ трибуналѣ у
насъ нѣтъ никакихъ матеріаловъ, кромѣ случайныхъ и очень
краткихъ замѣтокъ въ Мопііепг’ѣ и другихъ листкахъ.
Протоколы же засѣданій ограничиваются списками именъ под­
судимыхъ, судей, присяжныхъ засѣдателей и свидѣтелей. Къ
счастью, въ нѣкоторыхъ коллекціяхъ, очень рѣдкихъ и не ли­
шенныхъ пробѣловъ, встрѣчаются оттиски судебныхъ рѣше­
ній, содержащіе обвинительные акты» 1).
’) Wallon, 1. с.

ОГЛАВЛЕНІЕ.
Предисловіе.................................... ..........................................................
3
Библіографія..........................................................................................
6
Гл. 1. Сентябрьскіе дни 1792года........................................
8
» 2. Секціи........................................................................................... 27
» 3, Наростаніе терроростическихъ настроеній и
учрежденіереволюціоннаготрибунала.... 42
»
4. Дѣло Шарлотты Кордэ................................................ 57
»
5. Законъ о подозрительныхъ....................................... 72
»
6. Процессъ Маріи Антуанеты.................................. 84
»
7. Казнь жирондистовъ.....................................
108
»
8. Контръ-революціонныя рѣчи..................................... 122
»
9. Законъ 14 фримера ....................................................... 135

•
*