'

НОВЫЕ РАЗСКАЗЫ

ИЗДАБІЕ МАВРИКІЯ ОСИПОВИЧА ВОЛЬФА.
САНКТПЕТЕРБУРГЪ,

С

МОСКВА,

lit Гистшшиь Дворі, ЛШ 18, 19 a 20. ) eu Куэмеккищ. многу, д. 1'удакчва.

18 67.-

С О Д Е Р Ж А H I E .

Саша
Катерина
Седьскій портной
Очерки бурсацкой жизни
Петръ Яковлевъ
Ѳедоръ Петровичт.
ІСондратій Иванычъ
Уѣздные нравы
Мииоѣздовъ
Псарня
Охота на зайцевъ
Пчелобиты
Свадьба регента
Юрская Формаціи
Похороны
Дерев-енскія картины
Записки сельскаго хозяина

2011122662
ИЪ ТИПОГРАФ!И М. О. ВОЛЬФА (СПВ., RAPABA ИНАЯ, Л? 2 4 ) .

Стр.
1
127
135
187
209
217
285
293
313
311
333
347
357
365
403
413
423

,

-

САША.

I

Успинокііі. IL. L'.

САША.

I.

Женихъ и сватъ.
По случаю ненастной осенней погоды, не смотря
на воскресный день, жители уѣзднаго города К . безвыходно сидѣли дома, играя въ карты, или просто
глядя на дождь, бушевавшій на улицѣ.
Въ одномъ изь купеческихъ домовъ на пуховой
постели лежалъ самъ хозяинъ, недоброжелательно посматривая на жену, сидѣвшую у окпа съ подсолнечниками въ рукахъ. Купецъ сердито повертывался подъ
одѣяломъ, иногда крѣпко закрывалъ глаза, кряхтѣлъ
и, повидимому, старался заснуть; хозяйка, ни мало
не обращая на это вниманія, спокойно выплевывала
подсолнечники и разепрашивала старуху, лежавшую на
нечкѣ:

— Ну, Tw говорить, и пришла она въ лѣсъ.
— И пришла она въ лѣст,....
— Вонь какое дѣло!..,
— Будетъ ваыъ броднями-то заниматься! крикнулъ
купецъ: — наладили: въ лѣсъ аашла, въ бучило!...
/ городятъ околесную!
— Что-жт, мм тсбѣ мѣшаемъ, что-ль?
— Не. но ндраву мпѣ ваши бредни-то! тутъ объ
дѣлѣ не обдумаешь.... вопъ дождь-то льетт, какъ
нот, ведра; чѣмъ бы ѣхать торговать, а ты вотъ лежи,
да слушан ваши дрязги.... Вонь у Семеновых!, пенька
сѣла! какъ ость съ рукъ не идетъ.
— Ну, пусть сѣла. ГІамъ какое дѣло? Разсказывай
старушка; и пришла она въ лѣсъ....
— Точно,—продолжала разскащица:—въ лѣсъ пришла.... старуха зѣвнула: — только пришла она въ
этотъ лѣсъ....
— Бабу пнчѣмъ, къ примѣру, не усовѣстишь,
заговорилъ кугіецъ, вставая съ постели: — ни стыда
въ ней пѣтъ, ни совѣстн....
— А ты чего въ самомъ дѣлѣ лежишь? развѣ въ
дождь люди не Издать? Ишь какой баринъ!... не
глиняный авось.... взялъ бы да и поѣхалъ!
— Ну, а еще что бѵдетъ?
— Ничего, стало быть....
Купецъ молча надѣлъ сапоги, одѣлея въ чуйку и
лышелъ изъ комнаты.

— Эхъ, Господи! глядя съ крыльца на дождь говорил!, онъ самъ съ собою. — Какъ теперь ѣхать?
куда? на персти лошадь стапетъ!
Купецъ прошелгт, корридоръ и постучался въ дверь.
— Дома Иванъ Антонычъ? спросилъ онъ кухарку.
— Они на гитарѣ забавляются....
Купецъ вошелъ въ опрятную комнату съ цвѣтами
на оквахъ и картинами на стѣиахъ. На диванѣ, въ
халатѣ и съ гитарою въ рукахъ, сидѣлъ пожилой
мужчина высокаго роста, съ крупными и суровыми
чертами лица. Онъ посмотрѣлъ на поги купца и
убѣдившись, что онѣ чисты, сказалъ:
— Съ праздникомъ, Егоръ Ильичъ!
— И васъ также. А мепя выгнали бабы. Jlen,
было заснуть,—нѣтъ! почали трещать — конецъдѣлу!
а ужъ мнѣ ежели перва-иа-перво помѣшаютъ — шабашъ!... Какъ быть, Иванъ Антонычъ, съ погодкойто? Bora, телѣга съ красеымъ товаромъ давно стоить,
подъ сараемъ, надо бы ѣхать торговать — ничего не
придумаешь....
— Теперь мѣсяцъ уже на исходѣ, того и гляди
перемѣна будетъ,—замѣтилъ Ивапъ Антонычъ.
— Это все мы понимаемъ. Надо бы въ Оетропяты
ѣхать, къ Кадышкину,—долговъ вездѣ пропасть....
— Смотрите, не забудьте къ Русинымъ заѣхать.
—• Вы пасчегъ невѣсты? Да ужъ сказано. Ну ужъ
и дѣночка! рука отсохни, ковхветка! Только пе знаю,
Iе

каш» приданое: да что-нибудь иаберутъ
вся причина заводу хорошаго.... Вонь у Длиннобородом хороша дѣвка, а супротивъ Русинской — никуда не годится. Надо глядѣть характера. . . . Мы вогь какъ:
время еще терпитъ— я вотъ, какъ Богъ дасгь погода остепенится, сейчасъ въ Остропяты, оттуда къ
нимъ.... всю подноготную разузнаю
сколько приданию, когда можно пріѣхать.... Сыграйте что-нибудь.
Нванъ Антонычъ заиграть: а Во саду ли въ о город!».... » Купецъ началъ подпѣвать:
Расколиса сырой дубъ
П а четыре грани
Кто голубку обойметъ
Того душа пъ р а н . . . .

*

- — Видно не до пѣсенъ. Такая скука.; кажется, убѣжаль бы изъ дому. Пройду къ Сыромятникову, пасчетъ пеньки спрошу.... пенька совсѣмъ застряла!...
Вздохнувши нѣсколько разъ, купецъ медленно вышелъ.
Иванъ Антонычъ остался одинъ. Онъ началъ мечтать о /кенитьбѣ: дѣвица Русина представлялась ему
тихнмъ, кроткимъ созданіемъ, которое умѣетъ хорошо
стряпать, по воскресеньям!, ходить къ обЪднѣ и въ
досужее время сидитъ у окна и шьетъ. — Для развлеченія своей будущем супруги, Иванъ Антонычъ
назначал!, прогулку за городъ, гдѣ учатся солдаты, и
чтеиіе душеспаситсльныхъ книга..
Иванъ Антонычъ былъ бухгалтером'!, при городскому. казначемствѣ и жила, у купца Егора Ильича

на ' квартнрѣ. Какъ бухгалтера, и притомъ какъ человѣкъ самой степенной жизни, онъ пользовался во
всемъ городѣ большимъ почетомъ. — Онъ жилъ такъ
скромно, что, исключая своего начальника, ни къ кому
никогда не ходилъ въ гости, и кромѣ нѣкоторыхъ
городских!, сановниковъ, никого къ еебѣ не принимал!..—За это-то именно всѣ и уважали его. Наука—
умѣнье жить, по мнѣнію горожанъ, далась ему въ
совершенствѣ. При этомъ всЪ считали его за богача,
такъ какъ у него лежали въ баикѣ деньги. Не касаясь его прошлой жизни, которая болЪе чѣмъ на половину проведена была въ бѣдиости, трудахъ и лишеніяхъ, ибо онъ былъ сыиъ причетника, скажемъ вообще, что Иванъ Антонычъ прочностію своихъ нравственных!. правилъ и Физическаго преуснѣянія напомииалъ дубъ. Его не могли поколебать ішкакГя невзгоды и житсйскія бури: его опытность могла бы быть
нензмѣннымъ и вѣрньшъ оплотомъ въ несчастіяхъ и
всякаго рода испытаніяхъ судьбы. Безномощностъ и
бѣдность съ ранняго дѣтства, Физическое безобразіе,
котораго не могли простить ему люди, выковали
изъ него желѣзный тииъ съ одним!» лишь противодѣйствіемъ житейскимъ невзгодамъ. Предусмотрительная природа, кажется, поступала по одному и том)
же плану, сформировывая у жмвотныхъ рога, копыта,,
зубы и производя такое существо, какъ Иванъ Аптонычъ. Онъ былъ вполнѣ закончеянымъ произведеніемъ

враждебныхъ житейских!» стяхій, и потому думать,
что его можетъ сокрушить какое-нибудь пеечастіе.
или расшевелить какая-нибудь радость, было бы напрасно. За то постигпи его грозная нищета и тому
подобное, никто бы не яынесъ ударовъ судьбы съ
такнмъ спокойствіемъ, какъ Иванъ Антоеычъ. О т .
былъ въ полномъ смыслѣ русскій чсловѣк!». Иди Х О Т Ь
цѣлый мѣсядъ дождь, будь пѣчная зима, завали исправншкъ всѣ городскія улицы каменьями, кричи кто хочетъ надъ самымъ его ухомъ: карауль, разбой, ничему этому ни мало не удивится Иванъ Антонычъ.
Жизнь человѣческую бухгалтер!» уподоблял» морю, а
свою должность и хорошую квартиру счнталъ за прочную раковину, или, лучше сказать, за житейское судно, съ которым!», на случай крушснія и бѣдствій,
соединялись, въ родѣ спасительной лодки, лежавшія
въ баикѣ деньги. Означенное судно житейское стоило
Ивану Антонину всей суммы его душешшхъ сил»: ни
одно изъ чувствъ человѣчсскихъ не щадилось при постройка его, все шло на подпору тому долготерпѣнію,
котораго требовала бухгалтерская карьера.
Получивши хорошую должность и таішмъ образомъ окончивъ разсчетъ съ нуждами и людскимъ
презрѣнісмъ, Иваігъ Антонычъ началъ чувствовать въ
себѣ праздность силъ, который требовали какъ будто
бы новыхъ состязапій съ преградами; но такт» какъ,
благодаря прочной житейской раковинѣ, соетязаній

этихъ ne представлялось, то силы начинали бродить
и какъ будто размещаться по своимъ природным!»
мѣстамъ, хотя уже въ изуродованномъ видѣ. По временам!, въ душѣ его просыпалась потребность дружбы,
любви, но такт, болѣзиенно, что орглнизмъ не выносил» ихъ, и всѣ чувства снова становились въ прежнііі боевой порядок), противъ жизни. Но все-таки
Иванъ Антонычъ рѣшнлсл жениться. Жеискія существа съ своими придаными представлялись ему маленькими крѣпостями, запоеваніе которыхъ обойдется ему
очень дешево, какъ бухгалтеру. Въ послѣднее время
онъ разсчелъ, что изъ озиачееныхъ крѣпостей слѣдуегъ взять именно Александру Григорьевну Русину.
Онъ собралъ о ней самыя точния свѣдѣиія, и убѣдился, что она, по своему приданому, по своей скромности и эластичности натуры, вполнѣ окажется способною и достойною сидѣть въ его житейской раковинѣ.
Помечтавъ о женитьбѣ, Иванъ Антонычъ, наконец!,,
одѣлся и отправился въ гости кг» своему начальнику,
жившему подлѣ казначейства.
При появленіи его начальник!, возгласилъ:
— А ну-те-ко, Иванъ Антонычъ, объясните, что
значить: изъ боку пройде?
— Вы не такт, произносите, — скромно замѣтилъ
бухгалтер!,:—надо говорить — изъ боку, это двойственное число и значить по-русски изъ боковъ
Здравствуйте!

п.
\

Осенжій вежеръ.
Въ домѣ помѣщика Русина, въ небольшой комнатѣ,
съ кафельной лежанкой, сидѣла хозяйка съ своею пріятельницею богомолкою Анною Карпового, которая недавно возвратилась отъ святыхъ мѣстъ и теперь гостила у Русаныхъ.
Хозяйка вязала чулокъ. Богомолка читала книгу.
На столѣ горѣла сальная свѣча.
— Погребальный п*Ьсни читаю,—говорила странница} — ужъ какъ хорошо! Вотъ говорится здѣсь:
« погибшая овча азъ есмь! »
— Подлинно погибшая! сказала хозяйка. Въ это
время вошла дѣвушка лѣтъ 19-ти. Она сѣла за стоят,
и начала шить. Хозяйка продолжала:—вотъ такъ-то
Саша.... сердце мое все высохло по ней.... постоянно
у ней на умѣ нссчастія, страдэнія.... А то примется
морить себя голодомъ—

нѣтъ.... а женихи сватаются, вы не повѣрите какіе?
Одинъ конторщикъ—право, не лгу! да какой, еслибъ
вы знали?... хромой.
— Ахъ, милые мои! Что-жъ это такое?
— Вы ужъ не говорите никому.... другой помѣщицкій сынъ, да ужъ такой бѣдовый, какъ есть
разбойникъ.... все пьяный нрилетаетъ, да съ арашшкомъ....
— Батюшки!
— Просто жениховъ иѣтъ совсѣмъ.... А муженекъ-то мой, какъ выпьетъ, такъ оретъ на Сашу-то:
« Когда-жъ ты съ отцовскмхъ хлѣбовъ долой? Я тебя
за перваго мѣщаниеа выдамъ! » Шутка ли дѣло, что
несетъ дуракъ набитый! 'Гакъ вотъ, думаю н, отчего она такая?

— Когда же я морила себя голодомъ? сказала дѣ-

— Что дѣлать, Марья Сергѣевна, не отчаивайтесь:
вѣдь вотъ у вась сыиокъ есть: авось онъ номожетъ.
— Сынокъ пншетъ, Анна Карповна, что въ Петербург получай хоть ДВ1І тысячи въ годъ и то мало.
Еще спасибо, что онъ не желать. Все такъ-то пришлем, что-нибудь....

вушка.
— Ну, ты не спорь: мать не стаиетъ врать.
Однажды,—безъ менядѣлобыло, Анна Карповна: ѣздила
я в'ь Калугу.—такт» она цѣлую нсдѣ.ию не ѣла. .. каково вамъ покажется? А я замѣчаю, вотъ отчего она
такая стала: люди мы небогатые, приданаго у насъ

— И вы, Александра Григорьевна,—обратилась богомолка кг, невѣстѣ: — не огорчайтесь.... авось Богъ
пошлеть хорошаго человѣка.
— Нѣть, Анна Карповна, я зам ужъ не пойду.
— Ну, загадывай! перебила мать:—такъ вѣкъ
не проживешь....

— Мамаша! отчего же я нспремѣппо должна выходить замужъ?
— Вотъ какъ ты у отца съ матерью сидишь
одѣта, обута, ты и разсуждаешь тага. А что будетъ,
какъ мы-то чумремъ?
— Ну, тогда я уйду въ монастырь!
— Вотъ слушай дубрава, что лѣсъ говорить. Ты
такъ-то при людяхъ не изволь отличаться.... что ты
убогая какая, или вдова, въ монастырь-то хочешь?
одно средство — выйти замужъ.... и чѣмъ екорѣе,
ГГ.мъ лучше. В І І Д Ь ты ѵжъ не молода: годикъ, другой, красота-то твоя слиняетъ.... тогда ужъ всѣ,
даже и негодные женихи, будутъ обѣгатъ тебя....
Въ комиатѣ явился Русиігь. Онъ стоялъ у двери и
почесывалъ въ головѣ.
— Гдѣ былъ? спросила жена.
— Да у попа носидѣлъ....
— Что-жъ тамъ?
— Но рюмочкѣ выпили, побалакали.... Однако, на
дворѣ морозить.... Такія-то дѣла, — продолжалъ Русинъ, отдирая на стѣнѣ торчавшій кусокъ обоевъ.—
Что-жъ ужинать, что ли?
Дочь положила на столъ шитье и вышла. Черезъ
минуту она снова явилась и сказала:
— Вотъ письмо принесли.... не отъ братца ли?
Русинъ ношохалъ табаку, надѣлъ очки и, взгляну ici,
на адрееъ, скамлъ:

— Это отъ зятя. «Милые родители! Вы писали
намъ насчетъ жениха. Какъ мы не разыскивали, всѣ
наши старапія оказались тщетными. Въ нашей еторонѣ такое множество певѣстъ и тага мало жениховъ,
что никто не придумаетъ, что дѣлать! »4P
— Ну, да! сказалъ Русинъ: — все "^ювости у
насъ.... все радости
— Ты читай знай! перебила жена.
Русинъ продолжалъ: «Есть одинъ молодой помѣщикъ, но пьяница и просить десять тысяча». Есть
еще сына» богатаго дворника, но ищетъ такую, которая бы умѣла обращаться CJ» ироѣзжающнми, тага
что пѣтъ жениховъ вовсе! Ужъ вы кага-нибудь ищите
у себя.. .. Затѣмъ желаю вамъ всякаго благополучія. «
— Вотъ,—сказала» Русина», не снимая очковъ:—и
думай теперь, какъ хочещь....
— Что-жъ туп, думать? сказала жена:—нѣть, и
ее надо! Развѣ это отъ насъ заяиситъ?
— Да! у насъ все такъ-то! Я говорю одно: wirf;
остается завязать глаза да бѣжать изъ дому.
— То-то у тебя каменное сердце.... а все мать
одна мучайся, ночи не спи.. .
— Ну, матушка, и я не мало съ нодушкий-то
думаю.....
Наконець, подали ужшгь. Садясь за столъ, Русинъ
сказалъ:
— Саша, что-жъ ты не идешь?
Успишлий. II. Р.
2

— Я не хочу! отвѣчала Саша изъ другой комнаты.
— Отцовскаго хлѣба что-ли жалко? Отецъ, кажется, не жалѣетъ для васъ ничего.... Кажется, изъ
лослѣднихъ силъ лѣзу— Ну, продайте меня! чтонибудь т р ь авось и за меня.... Саша, будетъ капризничай!
— Я не хочу, панаша!...
— Ну, вѣдь, матушка, съ этими капризами но
проживешь. Да! вотъ отсцъ-то думаетъ о васъ да
ничего не выдумаетъ.
— Кушайте, Анна Карповиа,—говорила хозяйка:—
вы его не слушайте. У насъ вѣдь каждый день такая
исторія.
— Ну, да! поднимаясь изъ-за стола и крестясь,
сказалъ Русинъ:—вотъ ты умна: не придумаешь ли
ты чего повеселѣй.... а ужъ мнѣ — хоть завтра
умирать!
Русшгъ помолился Богу и отправился въ темную
залу, говоря со вздохомъ: охо-хо-хо-хо-хо!... Онъ
раздѣлся и легъ на диванъ, прислушиваясь, чтб будутъ говорить женщины. Но женщины вели себя очень
благопристойно и говорили о святыхъ мѣстахъ.
— До Оптыной пустыни-то сколько верстъ, матушка?
— Верстъ 300 будетъ. А какое благолѣпіе.
— Ну, да! говорилъ Русинъ самъ съ собою: —
благолѣпіе! ну, продавайте меня, ведите на базаръ!...
авось какой-нибудь прасолъ купить....

Женщины слышали это и продолжали, стараясь
казаться совершенно беззаботными:
— Вѣдь вы съ товарками ходили?
— Какъ же! насъ было семь человѣкъ
говорили, что дорогой разбойники есть; ну^мм прошли
благополучно!
— Нѣтъ! у насъ, они разбойники-то,—разеуждалъ
Русинъ.
Женщины ушли опять въ маленькую комнату.
Въ залѣ, гдѣ лежалъ Русинъ, было совершенно
темно. Вдругъ онъ услыхалъ чьи-то шаги и іфикнулъ:
— Кто это?
— Это я, папаша,—сказала д о ч ь : — я принесла
вамъ подушку.
— Ну, мнѣ хорошо и таит». Не надо!
— Вамъ неловко, папаша....
— Ну, матушка, ничего! Намъ старикамъ не о
подушкахъ думать, а о смерти. Не надо, говорю....
Дочери, наконецъ, удалось положить подушку.
— Намъ теперь пора и въ могилу!
Вскорѣ во всемъ домѣ наступила тишина ; только
подъ окнами снаружи шумѣли деревья
— Да, нора....—изрѣдка говорилъ Русинъ:—пора
на покой.... тамъ безъ меня какъ знаете, такт,
и кроите....
Богомолка ложилась спать въ комнатѣ Александры
Григорьевны. Она говорила дѣвѵшкѣ:

— Терпите, Сашенька; можетъ быть, вамъ Господь посыла en, искушеніе.... можстъ быть, Онъ хочетъ, чтобы вы такой же крестъ несли, какъ и я . . . .
Всномііите, какъ страдала Варвара Аристова мученица.... он% скрывалась въ горахъ, ,въ вертепахъ....
а что наши всѣ горести? Не стоить даже и говорить
о ігихъ.... мы малодушны

Вскорѣ весь дома» была» на ногахъ. Хозяина» стояла,
со свѣчей ВТ, передней и встрѣчалъ гостя.
— Ужт. извините, Грнгорій. Иврычъ,—говорил!»
входившій кунецъ, подавая руку хозяину. — Позвольте
пероночеватт» у ваеъ. Знавши доброту вашу и простипу, къ прнмѣру, осмѣлился побезпоконть....

— Хорошо ли вамъ спать, Анна Карповна?
— Ничего! Грѣшница — на подушкѣ лежу, надо
бы на гвоздяхі» по-настоящему!
— Анна Карповна! послышался голосъ изъ соеѣдиеЙ комнаты. — Прислушайтесь; никакъ кто-то стучитъ.

раздавайся ! . . .
Кунецъ начала, распоясываться.
— Вся причина—холодъ! такой холодъ.... не
судомъ воротигъ! того и гляди снѣгъ выпадетъ.
Кунецъ раздѣлся и вошелъ въ залу.
— Еще здравствуйте! Живы ли себѣ, здоровы ли?...
— Садись.
— Я нріѣхалъ къ вамъ, Григорій Йваинчъ, неспроста. Такъ та-съ! Нашолъ вашей дочкѣ жсиишка.
— ІІу, вотъ!
— Угадайте, кто?
— Ты все шутишь.... я вѣдь тебя знаю....
— Что за шутки! аль ужъ мы не крещеные. А
вы лучше послушайте про жениха, что я вамъ скажу.
Слышали, аль нѣтъ, бухгалтера при ішначсйствѣ....
хороша штука?
— Ну, что же тебѣ чаю, что ли, аль закусить?
— Такъ-то, Грнгорій Иванычъ! ай попался! купить встряхнула, полосами. — Вѣдь я вамъ теперь
довожусь никакъ сватъ?

Анна Карповна прислушалась,
вѣтра ничего не было слышно.

по кромѣ завмванія

— Это, матушка, вѣтеръ! крикнула богомолка: —
знаете ли, буря гудеть.... вамъ и почудилась.... ничего не слыхать.
— Анна Карповна,—сказала дѣвуиіка, кутаясь въ
одѣяло: — разскажите мнѣ про Варвару мученицу.
— Извольте.... Въ нѣкоторомъ царствѣ жилъ-бнлъ
царь нечестивый Діоскуръ.. .
— Анна Карповна, опять послышался голосъ за
стѣпой.
— Что вамъ угодно, Марья Сергѣевпа?
— Право стучитъ кто-то.... я хорошо слышу....
— A вѣдь и то, Марья Сергѣевна!

— Просимъ покорно; человѣкъ знакомый. авось....

— Ты скажи, сгановить что ли самоваръ-то?
— Да ужъ это дороже всего!...
Хозяинъ прошелъ въ спальню жены, плотно притворил!, за собою дверь и сказала, въ полголоса:
— Марья Сергѣевна, надо велѣть сановаръ поставить! купецъ Бучнлвнъ нріѣхалъ, жениха сватаете,
бухгалтера....
— Онъ, не бойсь, смѣется?
Ты

видишь, нарочно пріѣхалъ. Вели хоть Сащѣ
распорядиться пасчегъ закуски.
Хозяинъ опять вышелъ къ гостю.
— Анна Карповыа, матушка! говорила хозяйка.
— Чт<5, чтб такое?
— Женихъ за Сашу сватается. Какой-то булгалтеръ.
— Вотъ видите, Марья Сергѣевна: Богъ-то!...
— Саша, одѣнься, -пожалуйста! распорядись насади закуски.... Чтб это? ты никагь плачешь? Она
рехнулась!... Еще ничего пѣтъ, а ужъ она плач en,!
Одѣнься, говорю!...
Между тѣмъ, въ залѣ хозяинъ хлопоталъ около
гостя.
Чтб же, лошадь-то вдвинули на дворъ?
— Тамъ есть малый! Я приказала, ему. Ужъ кормочку лошади одолжите.... Я вѣдь ѣзжу съ товаромъ.... Былъ у Питюхшшхъ, стало быть, въ Солодовку заѣзжалъ, да тутъ заѣхали мы къ Ивапѵ Семе-

нычу и замѣшкались
Онъ оставлял!, мепя и ночевать, да думаю, надо еще къ Руоннымъ вѣсточкѵ
свезть
— Благодарю! Нну-у.... началъ тихо Русипъ,
облокачиваясь на столъ: — ч т б же, хорошій человѣкъ
бухгалтеръ?
— Да, аль вы не знаете? ІІо крайности, можетъ
быть, слышали: какъ же! богачъ, одно слово.... Я-то
его знаю, вотъ какъ себя! Нѣдь онъ у меня на квартирѣ три года живетъ! доволыю хорошо?
— У тебя на квартирѣ?
— Да какъ же! помилуйте! Bon,, вѣдь, чтб!? На
чтб же лучше!
Купецъ началъ поочередно засучать рукава. Вошла
хозяйка.
— Здравствуйте, Марья Сергѣевна!
— Я слышала, вы памъ привезли новость.... какой такой булгалтеръ?
— При казначействѣ служить, сударыня, по счетной части.
— Хорошій человѣкъ?
— Вотъ какъ: два раза хорошъ!... У меня на
квартирѣ живетъ.... ну, можете понять: въ банкѣ
лежать тысячи....
— Наш,, батюшка, Ёгоръ Ильичъ, былъ бы добрый человѣкт, — пуще всего....

— А чтб насчетъ доброты, —продолжалъ купецъ: —
тахъ, благороден!, — больше ничего!... Вотъ какое
Дѣло. О женихТ, толковать надо! а вы вотъ чтоглядите, есть ли у васъ приданое-то.... вотъ о чеыъ
перва-на-перво думайте....
— Ну ужъ, батюшка, иридаиаго у пасъ пѣтъ....
— A пѣтъ, и разговаривать даромъ! Bon иридаиаго онъ не возьмет.
ОПТ, и то супротив!, других'., меньше запрашивает.,, потому зпаетъ что вы
люди небогатые.... Опять дѣвочка ваша хороша,
онъ за дѣвочком гонится.... Наслышаиъ о ней
И что значить, хозяйка, къ иримѣру, то щ г о в
пс избалована, можлть ппрогъ испечь, рубашку сшить.
Вѣдь лт, немъ ума насыпано вонъ сколько! Вѣдь но
гонится за богачками! говорить: «ой найми пять
приел у гъ, а эта-то для дому і.ользнтольнѣй »': въ немъ
говорю, ума!.... Купецъ махнулъ рукой.
— Какъ же быть-то! придапаго'у насъ нѣтъ
платье одно, т. е. одѣяніе.
— Яозвольте-ко мпѣ поучить пасъ, какъ распорядиться: у яаеъ есть сынъ?
— Есть! даже два. Одннъ въ гшшазіи, другой ігь
Петербург!, служить.
— Такт, я насчетт, пегербургскаго-то.... Пишите
ему, что вотъ такт, и т а г а - б е з ъ разговору, чтобы
выслалъ 1,500 рублей.
'

— Тысячу-пятьсотт, рублей!!
— Мое дѣло сторона: какъ угодно, только что
упустите жениха — спокаетесь! Передъ истинным!,
І>огомъ, спокаетесь.... Я вѣдь вамъ по душѣ толкую!
— Не возьметъ ли онъ подешевле?
— Не знаю. Да что загадывать! Надо начать это
дГ.ло по-хриетіански : прямо, Господи благослови;
пишите сыну въ Питсръ, что тага и такт,.... скориича высылай, а я тѣмъ временем!,, вотъ путекъ,
Боп, дастъ, исправится, пріѣду къ вамъ съ же.шхомъ. Другъ друга посмотрите, поговорите.... вотъ
какъ надо дѣло начинать! Когда прикажете пріѣхать
къ вамі.? Я полагаю вокругъ Михайлова дня,' какъ
СНІІГЬ нападстъ. Запряжемъ саночки.... и съ Господом!,—
IIa столѣ кнпѣлъ самоваръ.

Явилась Александра

Григорьевна.
— Многолѣтннго здравія, барышня! Привезъ вамъ
еитцевт, на наряды, платков!,, модныхъ сѣтокъ, дѵховъ.
Наступило молчаиіе.
— Шпильки и запонки у васъ есть? спросила хозяйка.
— Все-съ: шпильки, запонки, гребешки, мыла
развыхъ сортов!,.... Теперь ужъ я не стану возъ
трогать, а что бѵдетъ нужно, завтра....
— Ну, что у васъ въ городѣ новенькаго? спросилъ
ХОЗЯИН!,.

— Да что новенькаго? То и новенькаго, что, къ
примѣру, Оболдуевъ снялъ мельницу, а у Горшеэдикова на дняхъ описывать будутъ имущество.... вотъ
и все.
Купель поставить чашку на столь и вытеръ усы.
— Григорій Иванычъ, какъ же насчетъ кормочку-то
лошади?
— Эй, Акулина! клнкнулъ хозяинъ: —позови инѣ
Карпа.
Явился старика,.
— Кармуша, ты далт, моей лошади корму? учтиво
спросилъ купецъ.
— Какъ же! даль цѣлую мѣру.
— Вотъ и дѣло!
дешную....

Пусть кушаете!

Уморили сер1

— Цѣлѵю мѣру.... а у васътамъиа возу собачка
привязана,
усмѣхаясь сказаль старит,:— махонькая
;
да злая какая....
— Она завсегда съ нами. Вотъ случай какой разъ
съ нами быль. Заѣхадъ я такь-то пе хуже теперешняго, ужъ поздно на постоялый дворъ.... только
примерно этакь, поужинали мы, легли спать.... а
леи, я къ стѣнкѣ, не спится мнѣ.... иу ничего
Слышу собачеика эта звякает, да и шабашь.... в с ш ъ
я, вышелъ на дворъ, гляжу: стоить человѣкъ у моего
возу.... Сейчасъ: — « Что за человѣкъ? « — « Работн и к . — « Ч т о н у ж н о ? « - « Д а . говорить, гляжу на

собачку.» Посмотрѣлъ я возъ, вижу: веревка развязана. . . .
— Иу-ко водочки,—иодчивалъ хозяннъ.
— Съ васъ перва.... извольте начинать....
— Ну, будь здоровъ!... спасибо, что пріѣхалъ....
право спасибо!
Купецъ усмѣхнѵлся.
— Ну-съ? объявилъ онъ, держа рюмочку: — имѣю
честь поздравить васъ съ пачатіемъ дѣла.— Хозяева
поклонились.—Дай Господи вамъ въ добромъ здравіи кончить. Барышня, позвольте васъ съ женихомъ
поздравить!
Купецъ выпилъ и, протягивая руку къ закускѣ,
проговорилъ:
— Ноложимъ, человѣкъ не молодой.... ну, да ничего, пожилой человѣкъ будетъ поосновательнѣе какого-нибудь вѣтрогона.... это ужъ травленый волкъ....
Вонь теперича говядину покупаете самъ,—все самъ....
ничего, такъ-то лучше! то и человѣкъ— нонѣ время
такое ! . . .
— Сколько ему будетъ лѣтъ?
— Да лѣтъ соронъ.
— Собой этаігь прыгожъ?
— Видный мужикъ! къ примѣру, складный.... все
при немъ! На лицо маленько суровь, этакь будто
изіі іюдлобья глядите! Иу, да эти люди бываютъ са-

ѵ

вше кредитные! À вы пишыте-ко сынку, и тѣмъ дѣло
покоичимъ.
— Что, господа«, купецъ,
спросила входившая богомолка.

у васъ четны есть?

— Есть, сударыня. У насъ все есть.
— А платки Французскіе есть? спросила горничная.
Все, все есть. Да аль ужъ сходить за товаром»?
Завтра воскресенье, можетъ быть, пойдете къ заутрени,
обратился купецъ къ хозяевам!,.
— Нынче поемотрѣть лучше! за одно будто...,
ты нлмъ и сонъ-то прогналъ!
— Эй, милая, волн принести моаіу молодцу нерхній коробь. Скажи: верхній — только всего!... мнѣ
хочется барыіішѣ уступить ситчику на платье! Ужъ и
ситцы получены— и модны, и добротны.... Я ужъ
ваш, самъ выберу. У насъ дѣло иойдетъ по совісти,
по домашнему.
Хозяинъ попотчивалъ гостя водкой. Вскорѣ явился
на столѣ коробь, и комната мало-по-малу наполнилась народомъ. Явились дворовые люди, какіе-тс старухи и старики.
— Вотъ-съ, напримѣръ,—объявилъ купецъ:—какова штука?
Всѣ начали ощупывать ситецъ. Купецъ стояль ііе(>едъ народомъ съ поднятым!, аршииомъ и наномипалъ
Моисея нередъ израильтянами.
— Каковъ ситецъ?

— Прочный ситецъ!
— А благороденъ какъ? возразилъ купецъ.
— Хорошъ!
— А вглядитесь краска какая! вся наскрость прошибла! Этотъ ужъ не поланяетъ: мой смѣло ш» щелоку! Объ цѣнѣ разговаривать нечего. Прикажите рѣзать. На платье имъ надо 13 аршшгь. Всѣ замолкли.
Купецъ разорвалъ ситецъ. — Теперь чотки? вамъ
чотки? Вотъ извольте: самыя степеяныя и подорогія;
будете, сударыня, молиться, вспомяните обо миѣ;
чотки стоятъ гривенннкъ, я уступаю пятачекъ: на
спасеніе души пойдетъ.... когда-нибудь умирать надо!
Богомолка купила чотки, надѣла ихъ на руку и
вдругъ тяжело вздохнула, какъ бы говоря: «теперьто наступило самое богомолье! теперь поклоны пойдутъ настоящіе: чотки не обманешь! « И всѣ окружавшіе богомолку вздохнули, какъ будто жалѣя ее.
— Вамъ платокъ? обратился купецъ къ горничной.— Прошу покорно! Не смотрите лучше: плохаго
не дамъ! а извольте прикинуть на голову, къ лицу
ли будетъ?
Горничная накинула платокъ на голову, завязавъ
концы у подбородка.
— Ііу-съ? спросилъ купецъ.
Всѣ оть удовольствія засмѣялись:
лицу горпичиой новый платокъ.
УСПЕИСКІЙ. H. P .

такъ былъ къ
3

— Только теперь смотри,—замѣтилъ купецъ: — па
крылечко порѣже выбѣгай.
Всѣ засмѣялись.
— Иѣтъ, въ самомъ дѣлѣ, иродолжалъ купецъ-—
отъ души говорю. Потому, къ примѣру, иародъ молодой.... жалости преподобно! А надо, какъ въ ихъ
возрабтѣ: теперь въ колоколъ заблаговестили, сейчасъ
нъ церковь.... анъ, глядь опосля, и я в н и ъ —вотъ
онъ! ІІонѣ женихи тоже м у д р е н ы стали.... Помады
вамъ, Александра Григорьевна, надо, полагаю, взять?
— Помады надо.
— Извольте: А Л Ь Ф О Н С Ъ Галле! положим?,, не модные духи, иу да для деревни сойдетъ. Кто васъ тутъ
будетъ разбирать? Совѣтую взять. А вотъ вамъ
шпильки и запонки.
— Крестики есть у васъ? спросила дворовая старуха.
— Есть, бабушка, и крестики. Тебѣ надо подешевле. Вотъ, иапрнмѣръ, — распятіе.
Приложись, бабушка! сказалъ кто-то.
— Нѣтъ, бабушка, погоди прикладываться,—предостерегъ купецъ: — ты спроси у кого-нибудь богоявленской воды да покропи его, тогда и приложись..
Іеперь онъ не святой, а тогда будетъ святой. Всякое
Дѣло требует/, понятія: нельзя очертя голову....
Продажа окончилась; коробъ былъ отнесенъ, дворовые разошлись, восхищаясь покупками.

— Вѣдь вотъ, Григорій Ивановичъ, будемъ говорить про покупателей: всякаго наскрозь надо вндѣть!
Ежели теперь старушка: надо выбирать, что потемнѣе
да поскромнѣе. Дѣвушка — этой надо повеселѣе
Опять старушка старушкѣ розь, и дѣвушки ие всѣ
равны: ежели благородная особа — гляди, что понѣжпѣй, простая—давай почуднѣй.... вотъ я двадцать
лѣтт, торгую, каждаго человѣка доля?CHT, взвѣситъ.
Напримѣръ, ваше семейство: люди вы небогатые,—
стало быть, во всем/, сами знаете толкъ: обмануть
васъ не приходится, да и выгоды нѣтъ.
Купцу приготовили постель на полу. Ложась спать,
онъ еще |кш> подтвердил?, хозяину:
— Такъ напишите сыну. Запрос?, въ карманъ не
лѣзетъ. Вотъ женихъ, какъ познакомится съ вашей
дочкою, увидитъ, что она дѣвица хозяйственная, можетъ быть, и уступить.
— Надо писать.... что скажетъ сынъ? говорил?,
хозяинъ.
— А вы какъ думаете дочки-то? отъ нихъ зачешется вт, головѣ-то
хуже этого-товару нѣтъ.
III.
Письмо.
Черезъ недѣлю Русины получили изт, Петербурга
письмо отъ сына, который извѣщалъ, что он?, съ удо-

вольствіемт, готовт. помочь сестрѣ, хотя должент. войти
вт. долги. Онъ удивляется, что сестра ничего не написала о своемъ женихѣ.
— Сашенька! милая! говорила мать: — папиши
брату письмо, иначе онъ намъ не поможете.
— Все отъ тебя зависите,—сказалъ отецъ: — Петя
обѣщалъ 800 руб. съ условіемъ, если женнхъ нравится тебѣ. Я думалъ, можете, согласится дать тысячу.... ну, чтб дѣлать!... и этихъ не откуда взять....
— Какъ же быть, Саша? Сядь, напиши!
— Чтб же я напашу? спросила Саша.
— Да что женнхъ тебѣ нравится!
Дочь грустно улыбнулась.
— Послушай,—твердила мать:—намъ надо Петюто усиокоить, чтобы онъ готовилъ деньги, а то онъ
какъ бы не раздумалъ: куй желѣзо, пока горячо.
Намъ приданое-то нужно.... Кто знаете, чтб можете
случиться? Ты знаешь, какъ наша жизнь-то треволнеина?
— Позвольте мнѣ подумать....
— Это ты посяѣ сообразишь — на гулянкахъ. А
теперь брать безпокоится и не знаете, добывать ли
денегъ, или нѣтъ? Ну, что тебѣ стоить написать двѣ
строки?...
— Матушка, вѣдь я должна писать ложь: жениха
я не видала, а должна писать, что женихъ мнѣ нравится....

—• Брате пока помогаете,, надо скорѣе пользоваться.... Нынче, ты знаешь, каковы братья-то? Они
сестеръ за свонхъ слугъ счвтаютъ.... Петенька человѣкъ молодой, живете въ этомъ Петербурга... чтб
и говорить! надо скорѣй писать!...
— Матушка, вы мнѣ сколько разъ говаривали, что
за грѣхи Богъ наказываете. Я положилась во всемъ
на волю Божію: не сдѣлаю я грѣха, если соглашусь
съ вами и напишу брату логкь?
— Ничего!
— Какой же грѣхъ?
— Да! какъ бы вспомнивъ что-то, объявила Русина:— грѣха нѣтъ никакого.... первое — ты изъ
воли родительской не выступаешь.... тебѣ какое дѣло?
— Значить, они пршшмаютъ все на себя, — замѣтила богомолка.
— На себя! объявили родители: — д л я твоего же
благополучія.
— Ну, я согласна, диктуйте мнѣ,—сказала Александра Григорьевна.
— Ну, матушка, пиши: милый братецъ....
— Перо-то надо очинить, — сказалъ Русинъ.
— Когда туте,? Пиши: милый братецъ
авось
всего двѣ строчки.... увѣдомляю тебя.... нѣтъ!...
здоровъ ли ты? надо сначала о здоровьѣ.... Григорій
Иванычъ, сочини та я ужъ помѣшалась.
3е

— Оздоровьѣ послѣ пишется,—учнлъ Русинъ:
желаю быть здоровы мъ и благополучнымъ. Пиши:
спѣшу увѣдомить тебя, что жепнхъ, бухгалтеру мнѣ
очень....
Саша остановилась, перо задрожало въ рукѣ.
— Ну, очень не надо! напиши: правится.... пиши....
— Знаете ли, чтб? сказала дѣвушка: — я напишу:
нравится и выйду за него замужъ....
Родители молчали.
— Да, онъ мнѣ нравится.... и я выйду за него....
я не стану лгать.
— Что-жъ? какъ же это?
— Нѣтъ, Саша, ты подумай, посмотри....
— Мыѣ нечего думать, я рѣшйла
Богъ виднтъ
все....
На лицахъ родителей вдругъ отразилась жалость
къ дочери.
— Саша, мы тебя не принуждаемъ.
— Матушка, вы хотѣлм, чтобъ я вышла за этого
бухгалтера?
— Д....да....
— Я выхожу за пего.... Вотъ я написала, какъ
вы желали
— Саша, ты обдумай, мы тебя не торопимъ....
время впереди.... Мы развѣ желаемъ тебѣ зла?
— Нѣтъ, матушка, я думала и долго думала....

но убѣдилась въ одиомъ, что ума во мнѣ нѣтъ,
а въ жизни нужеиъ умъ.... мною управляли одни
чувства.... хватилась я, но уже поздно.... готовиться къ жизни теперь некогда
Но вы успокойтесь: видитъ Богъ, я ваеъ не виню, вы не виноваты....
— Саша! ты на насъ сердишься?
— Матушка, еслибъ я на васъ сердилась....
Саша начала цѣловать родителей.
— Ты не больна ли? не простудилась ли?
— Не знаю.... я ничего не чувствую. Анна Карловна, пойдемте вт. мою комнату....
Саша ушла въ свою комнату.
—• Ахъ, чтб-жъ это за мученье! и когда это меня
Bon, приберетъ,—говорила Русина.
— Однако, надо посылать письмо.... дремать некогда. Эй, Карпъ! кричалъ Русинъ.
Отославъ письмо на почту, родители заглянули въ
комнату дочери. Она сидѣла совершенно покойно и
что-то шила.
— Мнѣ что-то скучно сдѣлалось, — объявила Русина:— кажется, на свѣтъ не глядѣла бы.
— Мамаша! у меня есть къ вамъ просьба.
— Какая?
— Мнѣ хочется, чтобъ къ намъ пришла Катерина
сумасшедшая.

— Сумасшедшая?... на чтб она тебѣ? съ пзумленіемъ спросила Русина:—Саша! Я что-то боюсь
ее.... но надѣлала бы она чего.... право, мнѣ страшно....
— Ничего,—сказала богомолка:—она смирная такая.... я съ ней вчера разговаривала. Вѣрпо Александра Григорьевна хочетъ утѣшить ее.... это доброе
дѣло....
— Послушай, Григорій Иванычъ,—обратилась Русина къ м у ж у : — т а не уходи, пожалуйста.... какъ
бы чего не случилось....
— Ну, да.... у бабъ развѣ есть разсудокъ?
Русинъ плюиулъ н ушелъ. Богомолка отправилась
къ Катеринѣ и вскорѣ привела ее съ собою....
— Ты чтб-жъ это? спросила сумасшедшая, нагибаясь къ Сашѣ и глядя ей въ лицо:—объ Ванюшкѣ
моемъ тоскуешь?... не тужи!... ему теперь хорошо;
попъ говорить: съ нимъ ангелы.... мы пойдемъ къ
нему, погоди!... А чтб-жъ сѣсть-то мнѣ такъ-то
можно здѣсь?
— Сядь, сядь.
— Ничего? усиѣхаясь спросила сумасшедшая и
сѣла.
Она пристально разглядывала богомолку и Русину,
которая дрожала....
— A вѣдь посмотрите, — шопотомъ сказала богомолка хазяйкѣ: — она будетъ блаженная....

Сумасшедшая съ улыбкой глядѣла на жепщиоъ.
Саша наклонившись сидѣла надъ шитьемъ и, повидимому, старалась скрыть свое лицо.
IV.
Равспроеы.
Зима давно установилась. Бухгалтер?, съ купцомъ,
одѣтые въ крытые сукном?, тулупы съ высокими воротпиками, подпоясанные красными кушаками, садились в?, иросторныя сани, запряжсшшя тройкой; красный коверъ украшал?, выеокій задокъ саней. Кучеръ
был?, лихой: трубка въ зубахъ, зеленыя рукавицы и
иисаный кнут?, за поясомъ.
— Прощай, жена! жди иасъ завтра къ ночи....
— Смотрите же, ладьте! ст, пустыми руками не
пргѣзжаите, — кричала съ крыльца купчиха.
Почему-то ей хотѣлось, чтобы бухгалтеръ не проѣздилъ даромъ, a непремѣнно поладіш; ее интересовала невѣста. Ей вспоминалась собственная молодость,
какъ ее закабалили, не давъ развернуться пи одному
молодому чувству.
Путники проѣхали безмолвно городскую улицу, вот?,
острогъ, наконецъ—поле.... Сани сразу успѣли наполниться снѣгом?,; ямщик?, начал?, покрикивать, давая
знать, что ему дорога — свой брат?,.

— Теперь они ужъ получили письмо изъ Петербурга, — сказалъ купецъ.
Ямщикъ покуривалъ трубку; колокольчнкъ-то какъ
будто слышался вдали, то вдругъ обдавалъ путеиковъ
оглушнтелышмъ звопомъ, сообщая всей поѣздкѣ какую-то торжествеппость, такт, что жепиха начала
охватывать маленькая робость.
Проѣхалн съ версту, купецъ объявилъ:
— Хорошо! разъ я ѣду какъ-то зимою, передъ
самымъ праздникомъ престол ыіьшъ, и думаю: надо
кт, вечеру домой поспѣть.... знаю, что дома ждутъ.
А пульга это, кура поднялась — свѣту Божьяго не
видно. Оглянулся пазадъ, мужикъ лерхомъ скачете,....
поправите я лошадь въ сторону, да бухъ въ яму.
Пваиъ Аптонычъ, вы никакъ пріунылн? Аль робѣете?
— Чего робѣть? Я слушаю тебя....
— Дя-съ! такъ вотъ какія дѣла-то....
Вотъ, Егора, йльичъ, не мѣінало бы намъ порлзспроснть про невѣсту—то.... кто ее зпастъ, какова
она? Какъ бы послѣ не раскаяться! Говорятъ, что
скромна, да дѣвица всякая скромна. Надо узнать, не
капризна лы.... другихъ пороковт, нѣтъ ли? Женитьба
вещь мудреная.... надо теперь думать, послѣ будете,
пекогда..:.
-Зачѣмъ же дѣло-то,—сказалъ купецъ:—вотъ
заѣдемъ, пожалуй, въ Кориаухово къ прикащику.
Онъ намъ все распишете,.... А то къ духовньшъ:

эти люди.... Постой! да туте, но дорогѣ есть дворникъ, онъ мнѣ кумъ, оігь и гірихожанипъ въ ихнее
село.... вотъ, вотъ, вотъ! онъ намъ все разскажетъ.
Нотрогивай, Костя!
Сани точно плыли; копытъ дошадиныхъ не было
слышно; вотъ глубокій оврагь съ занесенными снѣгомт, кустиками, въ которыхт, когда-то нѣли птички,
бродили бабы съ коробочками, поджимая ноги отъ
козюль и веретеннцъ, тявкали гончія, и далеко впереди ихъ, на минуту остановившись, лисица обдумывала мудрый ііланъ своего спаеенія. Теперь все это
казалось сномъ, при видѣ высокнхъ сугробовъ съ
острыми х(>сбтами; гдѣ-нибудь заецъ выкопалъ себѣ
одинокую, Фантастическую спальню, надъ которой
съ неумолкаемыми пѣснями проносилась выога....
Вотъ гора и на ней іюселокъ irr, два ряда; двери домовт, и окна выбѣлсны сиѣжной нылыо; пронеслась
кузня съ лошадью въ станкѣ и кузнецомъ съ огненною подковой. Вотъ и постоялый дворъ.
— Кумъ! я вижу, тебѣ туте, вѣтеръ-то взадъ!
сказалъ купецъ, входя въ избу, въ которой сндѣлъ
дворникъ передъ кипою кредитных!, бил стоит,.
— Ба, ба!... какими судьбами? Эй, становые самоваръ!— Ни! остановите, купецъ дворника.—Ничего не
надо.... Мы на одну минуту!...

— Такъ нельзя! хоть водки вьшьемъ. Эй, дайте
намъ сюда водки. Это кто-жъ съ тобой? Господи! а
я и не узналъ! Вѣдь вы никакъ въ казиачействѣ служите. Про сим ъ милости.... садитесь. Эй, подай же
намъ водки! Куда это снарядились?
— Вотъ что! купецъ понизилъ голосъ. — Ты вѣдь
знаешь господъ Русиныхъ въ Ершовѣ? Какъ не знать? сколько разъ чаемъ поила....
и дѣвки-то мои вхожи къ ішмъ.... ираздничиое время,
бываегь, завернешь....
— Такъ разскажи намъ про нихъ!...
— Аль свататься хотите?
— А хоть бы и такъ....
— Это вотъ они вѣрно.... доброе дѣло! говорнлъ
дворникъ.— Понимаю.... То-то въ прошлое воскресенье бабы пріѣхали отъ обѣднн и болтаютъ, что за
кого-то сватаются.... а я, признаться, въ это не
вхожу и такъ пустилъ мимо ушей. .. Дворникъ вздохнулъ. — Чтб-жъ? барышня ничего!... хозяйственная
дѣвушка!... Дворныкъ налилъ водки.
— Съ иачатіемъ васъ поздравляю: дай Богъ!
— Здравствуй, куманекъ, — сказала входящая дворничиха.— Чтб это вы свататься ѣдете за Русину
никакъ?
— Зазѣвала ворона! крикнулъ дворникъ.
— Такъ, такъ! шопотомъ сказала хозяйка: — ишь
ты! Чтб-жъ, кумъ, про невѣсту спрашиваешь? про не-

вѣсту плохаго нечего сказать.... право слово.... все
при ней.
— А дороже всего,— присовокупила, дворникъ: —
церкви не забываетъ, ходить каждое воскресенье....
барышня божественная! а то изъ ихъ братіи есть
исякія....
— Постой-ко ты,—перебила дворничиха:—вотъ,
стало быть, есть у насъ по сосѣдсгву барышни, прости Господи.... ты, не бойсь, знаешь и х ъ . . . . Чураковы.... такт, съ офицерами, другъ ты мой, обнямшись среди улицы гуляютъ.... провалиться на мѣстѣ....
a ііѣдь русинская — смиренница.
— Разскажи, хозяюшка,—началъ бухгалтеръ:—не
капризна ли она? пота чего я боюсь....
— И-и-и, иѣтъ!... да гдѣ ей капризничать? отецъ
у ней строгій.... опять люди небогатые.... ну, отецъ
точно маленько любить выпить.... иошумитъ когда....
онъ съ душком],....
— Егоръ Ильичъ! сказалъ женихъ: — воть отца
не хвалятъ — выпить любить, шумитъ....
— А вы спросите мать какова? Мать — дюже хороша.... это все ничего.... дочь сплошь рожается въ
мать....
— Положимъ,—возразилъ дворникъ:—бываготь н
въ отцовъ.... Я вамъ скажу, сударь, женитьба выходить удачей.... трудно узнать человѣка; пословица
говорить: два пуда соли съѣстт, съ нимъ, тогда только
Усивнстй. И. Р.
-г

его узнаешь.... Жениться — все равно лошадь купить.... Вонь купилъ я третьяго дня и у знакомаго
человѣка, примѣрно, лошадь: глядѣть на нее — и
толста, и хороша, a ноѣхалъ на ней верен, за пять —
жиръ-то весь сп. лей и скочилъ.... а ее бардой кормили.... сало-то на ней было не настоящее....
— Можетъ ли невѣста, напримѣро,, рубашку сшить,
пироп, испечь? опросил!, бухгалтер!,.
— Что твоей душѣ угодно,—сказала дворничиха:—
сшить, огурцы солить.... капусту ишиконатг
— Вотъ это-то дорого ль ней, — замѣтилъ купецъ:
— не надо твоихъ тысячи рублей!
— Обагіолъ хозяйства — дѣвушка аккуратная! Ужъ
извѣстно, нанримѣръ, коровъ доить, али вокругъ свиней она не можѳтъ: все кабысь барышня....
— Это пе бѣда! она въ городѣ жить будетъ....
Кумъ! началъ купецъ, — присовѣтуй-ко: гдѣ ыамъ
остановиться ночевать?—у некѣсты? али на сторонѣ?
— Ночевать-то?... мнѣ кажется, гдѣ-нибудь на
сторонѣ пригожѣе!... самъ знаешь — въ первый разъ
обночлежиться у невѣсты — не приходится.... Ну-ко
у васъ дѣло-то не сладится, тогда пойдуть слухи:
скажутъ — яочевалъ....
— Мы, стало быть, остановимся у нхшіго дьякона.... Онъ малый простой.... и меня знаетъ.... у
него опять разслроснмъ про невѣсту.... Ну, пора!...
на дворѣ ужъ не рано....

— Какъ же я тебѣ хотѣлъ показать кобылу?
— А ты вели ее вывести гь крыльцу. Я взгляну.
Ну, счастливо оставаться!...
Хозяева вышли на крыльцо. Гости садились въ сани.
— Дѣвушка хорошая,—говорила дворничиха.
— А. кобыла-то гдѣ?
— Да я не веіѣлъ ее выводить,— сказалъ двориикъ: — дрянь — больше ничего— ГІоѣзжайте съ Богомъ.... оттуда къ намъ милости просимъ! А ямщику
водочки-то я и забылъ.... Лукерья, бѣги, неси сюда
граФивъ....
Кучеръ сняло, шапку, отчистило, мерзлую бороду и
начало, нить водку.
— Константину поддержись! говорить купецъ: —
будетъ. .. как!, бы не захгаѣлѣть.... Прощай, кумъ!...
Трогай, Костя! Вотъ, Иванъ Антонычъ, и разузнали
про дѣвицѵ
видишь — всѣ одобряютъ.... теперь
остается насчетъ приданаго.... сердце мое чувсгвуетъ,
что вы женитесь....
— Меня оторопь беретъ.... ноложимъ, робѣть
нечего
а все думается, несется въ головѣ-то....
— Ну. ежели ошибетесь, — замітидъ купецъ:—
опять не бѣда; вы сами разеудите: вы все-таки мужчина:
не вы у жены будете въ рукахъ, а она въ вашихъ....
Какъ же дѣвушки-то выходить замужъ? Замужемъ
ммъ не придется пикнуть, а все-таки ныходятъ.... .
не робѣютъ.... изо, жены что хочешь выдѣлывай .

опослѣ.... Не такъ — вотъ этакъ, не этакъ— вонъ
какъ....
— Я изъ того и гонюсь, что невѣста еще молода,—сішалъ женихъ: — изъ нея можно что-нибудь
едѣлать.... а вотъ на пожилой попробуй жениться....
Я ни
что бы не согласился....
— Изъ этой вытесать все можно.... а ужъ изъ
той погоди! та какъ дерево.... да и пріятнѣй жениться на молоденькой, Иванъ Антонычъ! Купецъ
сиѣясь толкнулъ жениха. — Такъ, что ли?
— Я, брать, об I. этомъне думаю,—скромно сказалъ женихъ: — мнѣ нужна душа. А скоро ли мы
пріѣдемъ?
— Версты три осталось....
Въѣхаяъ въ село, купецъ началъ объяснять:
— Вонъ видите — елка большая.... тамъ живетъ
невѣста ваша, Александра Григорьевна.... скоро ваша
участь рѣшится.
Путники подъѣхали къ дьяконскому дому, окна
иотораго завалены были хворостомъ, соломой и щепками: какъ видно, хозяипъ не нуждался въ свѣтѣ, а
хлопотал?» только о затншьѣ. Мзъ сѣней выглядывало
полчище взрослых?, дѣинцъ, между которыми торчали
головы ребятишек?,; над?, всей этой кучей возвышалась косматая голова хозяина и морщинистое лицо его
жены съ приподнятым!, подбородком-!,. При оглушительном-!, лаѣ собакъ и блеяпіи животных?,, ломив

шнхся со двора въ et,ни, гости вошли въ просторную
горницу, почесывая свои макушки и оглядываясь на
приземистую дверь. Дѣвицы и ребята были отправлены хозяином?, въ кухню, исключая одной старшей
дочери, которая принялась хлопотать около гостей.
Она зажгла свѣчку, постлала на столь скатерть, предварительно встряхнувши ее нѣсколько разъ среди комнаты, такъ что купецъ поймалъ на своей головѣ нѣсколько орѣховъ, а женихъ выплюнул?, какую-то кашу.
Хозяин?, въ одной рубахѣ поджимал?, и почесывал?,
свои ноги, о которыя ударяли«, ящики комода, выдвигаемые расторопной дѣвицей. Разгуливая но комнат!;, дѣвица то и дѣло вопила на родителя: «пустите, пожалуйста, отойдите ! чтб вертитесь?» Хозяин?,, переходя изъ угла въ уголъ, ваконецъ, наткнулся на саноларъ, промчавшійся въ кухню. Стѣпы
комнаты увѣшаны были картинами, изобрагкавшими
ѣдущнхъ изъ Нова города бояръ, головы которых?,
торчали выше кибитки, въ которой сидѣли бояре; въ
разных?, мѣстахъ внсѣли кринолины, гонки, ушастыя
шапки и нсрепелиішя клѣтки. Внезапно отворилась
дверь, м просунувшееся въ комнату морщинистое лицо
хозяйки закричало:
— Чего стоишь? Иди за кормом?,!
Увидав?,, что муж?, не двигается съ мѣста, хозяйка
вошла въ комнату, отвѣсила низкій поклон?, гостямъ,
смиренно сказавъ:

— Еще здравствуйте! и вдруг ь обратилась опять
къ мужу: — ты пойдешь — или пѣтъ?
— Танъ... безъ меня... тамъ дѣвки,—прижимаясь
къ стѣпѣ. промолвилъ дьяконь.
— Вы насчетъ нашихъ лошадей хлопочете? спросила, купецъ.—Кормочку дайте, а отпрягать не велите.... мы еейчасъ поѣдемъ....
— Пойдешь, или иѣгь, говорю! кричала дьяконица.
Явилась дочь и ноцарила порядокъ.
— Чтб вы кричите? развѣ это можно! ступайте!...
— Да какъ же онъ не идеи» за кормомъ!
— Тятенька, вы чтб-жъ заправду не идете?
— Тамъ безъ меня есть кому.... дѣвокъ цѣлая
барщина, — прижимаясь къ углу, твердилъ хозяинъ.
Дочь проводила мать въ кухню, набитую дѣвицами,
котными овцами и какими-то старухами Въ кухнѣ
хозяйка кричала:
— Дѣвки, чтб-жъ вы не идете за кормомъ? Анютка,
чего лежишь тамъ?
— Что-жъ я одна пойду? я на рѣкѵ ходила....
ионъ Катя дома сидѣла....
— А молотилъ кто? возразила съ полатей Катя.
— Парашка, ступай ты сходи!
— Что это все Парашка да Парашка! а Аленка
что дѣлаетъ?!
— Да.... Аленка за водой ѣздила.... — сказала съ
печи дѣвица.—А Дуняшка гдѣ?

— А Дуняшка подъ святыми.... воиъ гдѣ!... А
Марѳушка, что за барыня?
— Ну, дѣвки! заключила мать: — еостарѣли вы
меня!... гдѣ веревка?... пойду сама.
Расторопная дѣвнца пришла въ кухшо и объявила
сестрамъ:
— Дѣвки, ночевать всѣмъ здѣсь!... in, горницѣ
лягутъ гости.
— Гдѣ-жъ тутъ ночевать? раздались голоса.
— Гдѣ хотите: не съ гостями же вмѣстѣ.... Къ
Русииымъ женихъ иріѣхалъ.... что-то мнѣ не показался
— Некрасивъ?
— Пожилой....
— А твой хорошъ? сь иронісй спросила одна изъ
дѣвицъ.
— Мой — незначительное лицо, зато красивъ....
— Мой.... • какъ не такъ!... онъ только куры
строить. Ты думаешь, онъ женится на тебѣ?
— Это не твоя забота! возразила старшая сестра:—
твое дѣло воиъ, овцу вывихни изъ избы....
— Развѣ ты не можешь выпихнуть?
— Съ тобой говорить-то.... конечно.... я не такая же, какъ т ы . . . . я не тебѣ чета!... ты сумѣешь
чай разливать и съ гостями обращаться?
И, не дождавшись отвѣта,

дѣвица запѣла: «Изъ-

подъ дубу, изъ-подъ вязу ѣдетъ тройка». Вошла мать
семейства, подпоясанная веревкой и завопила:
— Охъ! охъ! измучилась! перла, перла.... духъ
загорѣлся! Ну, дѣвки-лежебоки! прійдетъ время....
охъ, каторжный!...
Расторопная дѣвида, продолжая спокойно распѣвать:
«жалко мііі; разстаться», ушла въ горницу къ гостямъ.
Купецъ съ бухгалтеромъ выпили по чашкѣ чаю и
принялись чистить свои сюртуки, перевязывать галстухи и расчесывать волосы. Они попросили хозяина
проводить ихъ до Русииыхъ, такъ какъ дорога къ
нимъ лежала через?, какія-то одонья и овраги, а уже
етозшѣло на улицѣ. Хозяивъ одѣлся въ нагольный
тулунъ и вышелъ ст. гостями къ повозкѣ, стоявшей
у крыльца. Послѣ долгихъ совѣщаній рѣшено было
отвязать изъ-подъ дмті колокольчик?,; время ночное,
и притом? женихъ ѣдетъ къ невѣстѣ въ первый
разъ,—неловко поднимать шумъ населѣ. Колокольчнкъ отвязали: тройка неслышно помчалась мимо
церкви, завернула на (морское гумно, спустилась въ
небольшой оврагъ и вскорѣ очутилась перед?, домомъ
иевѣсты.

У.
Смотрины.
Въ кухнѣ Русииыхъ за столом?, сидѣлъ кучеръ,
пріѣхавшій съ женихомъ. Онъ держалъ въ зубахъ
трубку и растирал?, ладонями табак?, над?, цвѣтнымъ
кисетомъ; перед?, нимъ сидѣлъ беззубый, но еще
бодрый старичок?, сз, ключами отъ воротъ и амбаров?,
въ руках?,. Он?, былъ чѣмъ-то въ родѣ старосты у
барина. Перед?, топившеюся печкой стояла работница,
отгребая въ еамоваръ уголья.
— Въ городѣ, извѣстно, веселѣй сѵпротивъ деревни,—лѣниво говорил?, кучеръ: — вѣрно, телок?,-то
недавно отелился?
— Другая недѣля,—сказалъ старичокъ, съ усмешкой глядя па привязаннаго въ углу теленка, который
подпрыгивалъ и задними ногами стрѣлялъ по воздуху. Старичокъ вдругъ залился смѣхомъ: — это онъ
радуется....
— Обрадуешься! говорилъ кучеръ, насыпая въ
трубку табакъ.
— Безъ матери веселится.... Ишь! и старичокъ
снова закатился со смѣху: — что-жъ ему? ни заботы,
ни работы!...
— Что-жъ вы тутъ ключникомъ, что-ли? закуривъ трубку, спросил?, кучеръ.

— И ключникъ, и спроста, милый человѣкъ, и
работннкъ.... ха-ха-ха.... все туте!
— Все вмѣстѣ?
— Все вмѣстѣ! подхватилъ сгаричокъ.
— Должно, бѣдно живете?
— Не богато! какое богатство.... ха-ха-ха....
— Вы, стало быть, свою семью имѣете?
— Нѣтъ, милый человѣкъ.... одинъ.... есть зять....
ну, Богъ съ пимъ!...
Въ избу вошла богомолка, неся граФинъ водки и
тарелку съ бараниной.
— Какъ тебя зовутъ, дружокъ?
— Былъ Констаятинъ,—опустивъ внизъ трубку,
объявите, кучеръ.
— Выпей съ дорожки . . .
Кучеръ выпилъ.
— Ну, закуси вотъ!...
Богомолка ушла, кучеръ на чате обтирать усы и
бороду, приготовляясь закусывать....
— Вотъ такъ-то лучше! замѣтилъ старичокъ. радуясь благополучію ямщика: — оно тверже будетъ на
животѣ-го. Ха-ха-ха.... Ишь убоинки принесла!—
Старикъ вздохнулъ, наблюдая за гостемъ.
— Признаться, дорогой стаканчика два влетѣло
—• Влетѣло!... жизнь!...
— Теперь все пойдете водка.... вплоть, такъ сказать, до поста....

— А тамъ ѵжъ будете?
— Тамъ зубы на полку....
Вт, ярко осиѣщешюй залѣ на двухъ столахъ стояла
закуска, бутылки съ наливками и разныя лакомства.
Купецъ съ бухгалтером!, сидѣли у окоиъ. Невѣста
еще не показывалась. Хозяевъ непріятпо поразилъ
женнхъ, представляясь имъ, что онъ имеппо тотъ
самый бухгалтера о которомъ говорилъ купецъ: его
угрюмый и старческій видъ испугалъ Русиныхъ; они
почувствовали себя виновными передъ дочерыо; но
это продолжалось недолго. Прошла минута общаго
молчанія, и хозяева мадо-по-малу привели въ порядок!, свои практическая мысли. Начался разговор"],;
смиреніе, съ которымъ высказывался женихъ, заговорило въ его пользу.
— Родштели-то ваши здравствуютъ?
— Отецъ мой давно умеръ,— сказалъ женихъ: —
матушка моя жива и получаете предписанную консисторіей часть.
— И она ст, вами не живете?
— Нѣтъ, не живете,....
Русины обмѣнялись между собою веселыми взглядами, говорившими, что невѣста спасена отъ тещи.
Женихъ счелънужнымъ коснуться своихъ достоинствъ.
— Въ третьемъ году начальство обратило на меня
иниманіе и опредѣлило въ бухгалтеры. Больше всего
казначей хлопоталъ, потому, онъ меня любить.

— Вотъ видите! сказала хозяйка: — ну кто-жъ
вамъ готовить кушанье?
— À кушанье готовить кухарка.
— Прекрасно!...
— Она дѣлаетъ все подъ моимъ присмотромъ:
безъ хозяйскаго глаза никакъ нельзя,—сказалъ женихъ.
— Справедливо!... это ужъ такъ!...—подтвердила
хозяйка: — отлучись хозяинъ на минуту, все пойдетъ
шшюротъ на выпороть. Вы, батюшка, хорошо делаете,
что во все вникаете сами.... мы сами на себѣ исиытали— Вы не повѣрите: собакѣ дать хлѣба, и то
надо приказать самому хозяину
— Каждая, стало быть, быяка,—ввернулъ купецъ,—
итаждетъ хозяина.—Купецъ показалъ видъ, что держитъ былку.
Внесли самоваръ. Явилась невѣста съ спокойнымъ
лицомъ; увндавъ жениха, она вдругъ остановилась,
какъ бы не вѣря свонмъ глазамъ: видно было, что
впечатлѣніе, произведенное бухгалтер.омъ, превзошло
всѣ ел ожыданія. Она внимательно посмотрѣла на него
и блѣдная еѣла за столь, на которомъ кипѣлъ самоваръ. Родители иѣсколько струхнули; но женихъ,
сконфуженный появлсніемъ невѣсты, а еще болѣе красотой ей, ничего не ноиялъ и сталъ покряхтывать,
какъ бы запасаясь силами на рѣшительныя минуты. Купецъ плуговой постучалъ каблукомъ о полъ. Горничная начала разносить чай.

— Вѣдь Иванъ Антонычъ столяръ хорошій,—отрекомендовать купецъ жениха: — у него свои пилочки,
долотцы, коловоротцы
— Какъ? епросилъ Русинъ: —- и что же, вапримѣръ, рамы можете сдѣлать?
— Да.... я могу...,
— Они что угодно.... хоть сани давай — сдѣлаютъ . . .
— Вотъ чудеса! воскликнулъ Русинъ и обратился
къ женѣ: — Марья Сергѣевна, слышишь, какой Иванъ
Антонычъ хозяинъ?
— То-то и хорошо.... и умно, батюшка, дѣлаете.
Этого нечего стыдиться! Пусть тамъ говорятъ, что
хотять. Пустые люди осудятъ, а умные похвалятъ....
— Они,—продолжалъ купецъ:—сами стекла
себѣ вставляютъ, а то какъ же надо жить-то!
— Что дѣлать! сказалъ женихъ: — это, новидимому, бездѣлица, а требуетъ расходовъ; у насъ въ
городѣ ни къ чему приступа нѣтъ.... особенно по
мастеровой части..,.
Женихъ взгляиулъ на невѣсту, надѣясь польстить
ея хозяйственнымъ наклояноетямъ, о которыхъ онъ
иаслышался; но убитое лицо невѣсты, не отводившей
евоихъ глазъ отъ чайника, заставало его призадуматься .
— Что же, Иванъ Антонычъ, и алмазецъ у васъ
есть? спросилъ Русинъ.
УСПЕНСКТЙ. Н. Р.

Ö

— Есть.... по случаю достался.
— Алмазъ необходимо имѣть, — говорить хозяин?,,
— особенно въ деревиѣ.... Избави Богъ, разобьется
стекло.... хоть замерзай.... Скажите, пожалуйста,—
вотъ не знаю, какъ приготовляется замазка?
— Я васъ научу,—сказалъ купецъ: — стало быть,
берете вы перо
гусиное, къ примѣру....
— Такъ!
— ÏÏ обмакиваете его въ кипяченое масло.... но
лучше всего другое средство: плюнуть....
— Понимаю....
— Ежели слюна будетъ шипѣть и кружиться, то
масло готово.... весь и разговор?,!...
Нсвѣста вышла в?, другую комнату, за нею последовала мать.
— Что съ тобой, Саша?
— Ничего, мамаша.... я тут?, побуду
— Вѣдь ты съ насъ было голову срѣзала: я боюсь,
какъ бы женихъ не замѣтшъ.... Анна Карповна, подите, разлейте чай!... Саша! обратилась опять Русина къ дочери: — я только вотъ что тебѣ хотѣла
сказать: пожалуйста, та при гостяхъ будь весела!
Ну, чего ты, въ самомъ дѣлѣ, испугалась? Или мы
тебѣ чужіе? Вѣдь до дѣла еще далеко.... может?,,
сейчаеъ все разладится.... Да вѣдь правду сказать:
ты посмотри, какой добрый бухгалтеръ-то, а какой
умный, какой хозяшгь.... избави Богъ этого жениха

упустить.... на что тогда намъ надѣяться? Ахъ,
Саша, Саша, измучила ты насъ!...
Невѣста сидѣла на своей кровати и ничего не отвѣчала; повадімому, борьба въ ней была такъ сильна,
что она не могла выговорить слова.
— Что тутъ еще? сказал?, вдругъ самъ отецъ: —
чего она?
— Ничего!.... ступай отсюда, разговариваемъ
между собою....
— Григорій Иваеычъ! шопотомъ вдругъ заговорилъ
купецъ: —пожалуйте сюда.... гдѣ бы иамъ переговорить?
— Пойдемъ хоть въ женину спальню.... Марья
Сергѣевыа, поди сюда къ намъ!
— Вотъ что,— шопотомъ началъ кунецъ:—дѣла
на ходу.... невѣста понравилась.... насчетъ приданаго остается поговорить.... Онъ сотенку у с т у п а е т . . .
ужъ я уговорнлъ его.
— Что же? сколько же онъ хочетъ?
— Значить, 1,400.
— Иѣтъ, Егоръ Ильычъ, скажи ему, что намъ
негдѣ взять этихъ денег?,.... Вогь видишь образ?,?...
— Свадьбу онъ берется на свой счетъ....
— Все равно, батюшка; намъ сыігь пишетъ, что
больше 800 онъ не можетъ дать....
— А вы отъ себя-то развѣ ничего не,дадите?

— Дадимъ, Егоръ Ильичъ, ничего не пожалѣемъ,
только больше двухъ-сотъ не осилвмъ,—итого тысяча.
Ну, продайте скотину, землю отдайте въ наймы,
а вы какъ думаете? вы думаете это такъ? пошутить—
дочку-то выдать? ІІ-нѣ-тъ! Крестъ снимешь да отдашь....
— Егоръ Ильичъ! поди скажи жениху: не уступить ли онъ еще; а то, ей Богу, хоть домъ продавай, хоть самнхъ закладывай,—ничего не сдѣлаешь.
— Я поговорю.... пожалуй, сотенку еще уступить, а больше—ужъ.... просимъ не прогнѣваться.
Хозяева остались въ спальнѣ. Купецъ отправился
въ залу, въ которой сйдѣлъ одивъ женихъ.
— Больше тысячи ее могутъ дать.... хоть зарѣжь.... Уступи ужъ еще двѣ сотни! Скости! дѣвочка-то ангелъ.
— Вотъ что, Егоръ Ильичъ,—объянилъ женихъ:—
я замѣтилъ, что невѣста была что-то скучна.... можетъ быть, я ей не нравлюсь? пусть мнѣ такъ и
скажутъ.... Нечего и торговаться! Я не навязываюсь....
поди спроси сперва.
— Это точно!
Купецъ прибѣжаль въ спальню.
— Ну, какъ? что Богъ далъ? спросили Русины.
А вотъ что: велѣлъ спросить, нравится ли
онъ невѣстѣ? Ежели, говорить, не нравлюсь,—и не
надо....

— Какъ можно!... нѣтъ — онъ нравится....
— Да надо узнать это дѣло повѣряѣе.... подитеко, спросите дочку....
— Мы спрашивали.... да изволь, я, пожалуй,
схожу....
Мать пришла въ комнату дочери и спросила богомолку:
— Анна Карповна, гдѣ Саша?
— Онѣ куда-то отлучились....
— Пришлите мнѣ ее тогда
мнѣ ее нужно!...
— Хорошо-съ! Ну, что, ладится ли ваше дѣло?
— Не совсѣмъ еще.... а ужъ близко....
Хозяйка пришла въ спальню.
— Спрашивали?
— Спрашивала.... нравится....
— Вѣдь мы ужъ тебѣ говорили! подтвердилъ Русинъ:— ты ступай хлопочи насчетъ уступки-то.
Кунецъ вышелъ. Хозяева чуть не поссорились между собою, соображая, какимъ образомъ достать денегъ: они назначали продать все свое сѣно, нѣсколько
коровъ и лошадей. Явился опять купецъ.
— Ну, теперь шабашь дѣлу! цѣлыхъ триста долой! значить, готовьте 1,100 и не говорите больше
ни слова. Онъ вся причина потому, что невѣстѣ быто
пондравился.... Такъ-то, Григорій Иванычъ, чего задумался?
— Задумаешься, братъ! отвѣчалъ Русинъ.

— А какъ мы-то съ лами были молоды? та же
самая была торговля....
— Дуракъ кто и женится!
— Тише! женихъ услышитъ!... ужъ подлинно,
Григорій Иванычъ: — жениться — это все равно взять
веревку, да вонъ.... купецъ ноказалъ на потолокъ.—
Оно дерва-то манится.... Пойдемте-ка выпьемъ за
здоровье, жениха и невѣсты.

VI.
Поиски.
Гости уѣхали.
осушалъ рюмки.

Русинъ стошіъ передъ етоломъ и

— Просватали!... отцу — радость!... все радость
у насъ!
— Будетъ тебѣ! говорила жена: — что ты взялся
пить-то?
— Безъ водки теперь плохо.,, не обдумаешь безъ
ней ничего.... я говорю одно: ведите меня наторгъ....
Снимайте послѣдній крестъ....
— Ты бы постыдился людей!...
все будетъ извѣстно жениху....

вѣдь завтра же

— Карпь, гдѣ-Карпъ? позовите мнѣ старосту.
Вошелъ старычокъ съ ключами.
— Ну, Карлуша, дѣло сдѣлано....

— Слава Богу! весело сказалъ Карпъ.
— Да! сдѣлали! теперь скотину за рога, да долой
со двора.
— Чтобы не мѣшалась!... ха-ха-ха....—отвѣчалъ
старикъ.
— Да!... чтобы не мѣшалась.... И скирды долой, все, все!... чтобы намъ съ тобой просторнѣе
было....
— А то было тѣсно?
— На-ко, братъ, выпей.
Старикъ съ удовольствіемъ выпилъ и поемотрѣлъ
на хозяина* не иоднесетъ ли онъ еще.
— Теперь въ чемъ же дѣло?... Домъ продэдимъ,
все продадимъ, такъ ли, Карпуша? Останемся, — въ
чемъ матушка родила.
Хозяннъ сѣлт. на дивант, и нродолжалъ:
,
— Какъ думаешь? кому сбыть скотину?...
Между тѣмъ, въ комнатѣ невѣсты богомолка съ
испуганнымъ лицомъ объявляла хозяйкѣ, eine болѣе
испуганной:
— Помните: вы давеча спрашивали ее.... съ тѣхъ
самыхъ поръ и не приходила..., Я ужъ выходила и
за ворота.... прошла такъ-то около дома....
Русина въ изнеможеніи опустилась въ кресла.
— Вотъ что, Марья Сергѣевна: вы ужъ не падайте
духомъ-то пуще всего
Я боюсь, какъ бы Григорій Иванычъ пе узналъ.... тогда и мѣста не найдешь
»J

Эти слона отрѣзвилн Русину, и она умоляющмъ
голосомъ сказала:
— Анна Карповна, пойдемте, поищёмъ ее!
— Пожалуй.... я готова, Марья Сергѣевна, благо
теперь ночь.... никто не увидитъ.... можетъ быть,
она гдѣ-нибудь у Поповыхъ сидить, а, впрочемъ, азчѣиъ ей туда?
— Гдѣ моя шубка?
— Извольте одѣваться.... не падайте духомъ, ото
хуже....
— Ноги мои подкосились;...—Мать заплакала.—
Какъ обухомъ она меня ударила,... Ожидала ли я
этого!
— Намъ, матушка, надо выйти пооеторожнѣй,
чтобъ насъ тутъ-то не замѣтили.... Григорій ïïnaнычъ-то не спитъ?
— Онъ нъянъ....
Женщины прошли темныя сѣни, потихоньку отодвинули засовъ и вышли на улицу. Погода стояла
теплая; дулъ южный вѣтеръ; шелъ небольшой снѣжокъ; напротивъ села уныло шумѣлъ лѣсъ; кое-гдѣ
въ крестьяискихъ избахъ свѣтился огонь, но бблыыая
часть жителей покоилась мирнымъ сномъ. Было около
одиннадцати часовъ ночи.
— Анна Карііовна, съ часъ будетъ, какъ ея нѣту?
— Пожалуй, больше.... передъ тѣмъ самымъ времемемъ, какъ вамъ торговаться съ купцомъ, она

ушла.... а весь вечеръ грустная была; со мной даже
не говорила; я ужъ боюсь, не задумала ли она чего. ..
— Это Богъ насъ наказываетъ!... съ отчаяніемъ
воскликнула Русина.
— Я безъ васъ хватилась ос
вышла въ сѣнн,
на дворъ, вокругъ дома прошла, такъ-то крикнула:
«Александра Григорьевна!»; въ садъ пройти я побоялась да посмогрѣла у калитки,— не видно ли слѣду....
слѣдовъ — нѣту!
— Что теперь дѣлать?
— А вотъ пройдемте, матушка, книзу.... лотомъ
онражкомъ вверхъ....
Марья Сергѣевва сразу поняла богомолку, предложившую прогуляться къ рѣкѣ, и ничего не отвечала.
Женщины пошли по торной и скользкой дорогѣ, которая вела прямо къ проруби. На полудорогѣ Русина
остановилась и сказала дрожащимъ голосомъ:
— Пройдите однѣ, Анна Карповна.... я полагаю,
не зачѣмъ ей сюда....
Спустившись па ледъ, Анна Карповна прежде, нежели идти къ проруби, сдѣлала вѣсколько поворотовъ
въ сторону, желая показать Руеиной, что о проруби
она вовсе не думаетъ. Русина съ вапряженнымъ вниманіемъ слѣдила за ней, и чѣмъ дальше Фигура богомолки отодвигалась, тѣмъ снльнѣе охватывалъ Русину
ужаеъ. У ней темпѣло въ глазахъ, и она готова была
упасть. Богомолка, наконецъ, приблизилась къ желан-

ному мѣсту, взглянула въ темную воду и отступила
вазадъ. Убѣдшвшись, что въ водѣ ничего не было,
она погрузила палку подъ ледъ и сказала: «нѣтъ ничего! » Въ заключеніе она опустила палку вертикально
на дно рѣки и нараспЬвъ крикнула:
— Марья Сергѣ-е-е-е-вна!...
— Мдите скорѣй! отозвалась Русина.
— Все слава Богу—у—у !
Накоаецъ, отдуваясь богомолки приблизилась къ
Русиной.
— Благодареніе Создателю.... святые угодники Христовы! Александра мученица!...
— Милая Анна Карповна! пошли вамъ Богъ здоровья! Что бы я безъ васъ сдѣлала?... Марья Сергѣовпа поцѣловала богомолку и прибавила: — пропала
бы я безъ васъ!
Анна Карповна сдѣлалась самоувѣреннѣе и объявила:
— Теперь пойдемте дальше.... не бойтесь! она
просто гдѣ-нибудь сидитъ... вѣдь къ мужнчкамъ-то
она ходить?
— Къ мужичкамъ ходить.... вотъ въ самомъ
дѣлѣ!... она, пожалуй, гдѣ-нибудь въ избѣ.... a вѣдь
что было понеслось у меня въ головѣ-то....
— Не дай Богъ согрѣшить!...
— Я и забыла, что опа любить ходить по избамъ.... Она бываетъ у Коновыхъ, или у Степаниды

скотницы....

Посмотрите, Анна Карповна, у Степа-

ииды есть огонь, или нѣту?
— Нѣтъ, кажись, не видать! да мы пойдемъ, гдѣ
огоньки евѣтятся....
Женщины подошли къ избѣ, въ которой свѣтшіся
огонь. Русина предостерегла богомолку:
— Загляните въ оконце.... да потише, чтобъ васъ
не слыхали.... а то бабы завтра же все разнесутъ
по селу.... Ну, что?
— Сидитъ одна баба.... прядетъ.... а на лавкѣ
мужикъ спить....
— Куда-жъ теперь идти?
— Пройдемте такъ-то въ оврагъ....
— Я боюсь волковъ, — объявила Русина.
— Ничего,

съ нами крестная сила! юлки, ма-

тушка, не трогаютъ человѣка....
— Нѣтъ, у насъ одного мужика разорвали....
— Это Богъ допустилъ; а то звѣрь не можегь
ничего сдѣлагь....
II женщины шли дальше. Онѣ миновали крестьяпскіе дворы, гумна и клади съ снѣговыми верхушками и очутились въ оврагѣ, надъ которымъ возвышалась деревянная церковь, окруженная кладбнщемъ.
Богомолка съ перваго раза замѣтила, что близь одного могильнаго креста шевельнулась какая-то Фигура,
по постаралась увѣрить себя, что это померещилось;
она начала разглядывать оврагъ, въ глубшіѣ котораго

темнѣлась дорожка, пропадавшая въ лѣсу, но какаято сила заставляла богомолку опять взглянуть на
кладбище и вдругъ она вздрогнула всѣмъ тѣяомъ....
— Что съ вами? спросила Русина, • держась за
богомолку.
— Да воскресяетъ Богъ и расточатся врази!...,
Русина взглянула на кладбище и вдругъ начала
падать.
— Анна Карповна! не оставляйте меня!...
— Идите скорѣй!...
— Не могу.... спасите меня!
— Идите же....
И богомолка исчезла; Русина упала на снѣгъ.
Между тѣмъ, отъ кладбища отдѣлялись двѣ Фигуры.... онѣ спустились косогоромъ на дорогу; одна
изъ нихъ, высокаго роста съ бѣлой головой, часто
забѣгала впередъ и размахивала руками. Богомолка,
сидя подъ скирдомъ, проводила ихъ глазами и подошла къ Русиной, когда Фигуры уже исчезли.
— Вставайте, Марья Сергѣевна! пойдемте!
— Анна Карповна, спасите меня....
— Я съ вами, съ вами.... не бойтесь! я васъ
не брошу....
— Пойдемте, дайте мнѣ вашу руку....
заступи, спаси и помилуй!

Господи!

— Надо, матушка, читать: «Да воскресяетъ Богъ».
учила странница.

— Да воскреснетъ Богъ и расточатся врази его!
івторила Русина.
— Въ крайнемъ самомъ случаѣ надо говорите:
— Аллилуіа, охъ, аллилуіа! зачитала Русина, спотыкаясь на каждомъ шагу.
— Вотъ и хорошо! теперь авось ничего
— Что же это такое? робко спросила Русина,
приблизившись къ дому.
— Неизвѣстно.... не намъ знать, матушка....
— Долго ли такъ-то умереть, Анна Карповна?
воскликнула Русина, чувствуя, что въ сѣняхъ уже
никто не тронетъ ея.
Въ залѣ было темно. Хозяиеъ храпѣлъ на весь
домъ. Женщины вдругъ остолбенѣли, увидавъ Александру Григорьевну въ своей комнатѣ; щеки ея были
красныя; она спимала съ себя шаль.
— Саша!
— Я, маменька! почти весело отвечала дѣвушка:—
гдѣ вы были?
— Анна Карповна, я что-то глазамъ не вѣрю.
— Что съ вами? спросила дочь.
— Гдѣ ты была?
— Гуляла.
— Александра Григорьевна! сказала богомолка: —
что-жъ это такое? не стыдно вамъ? вѣдь матушка
ваша умерла было совсѣмъ
УСПЕИОКГЙ. Н . Р .

6

— Я потолгь вспомнила, что вы будете безпоконться обо мпѣ.... Я ходила съ Катериной сумасшедшей на кладбище....
— Боже мой! воскликнула богомолка, обращаясь
къ Русином:—Марья Сергѣевиа!...
— Мы съ Катериной сейчасъ съ кладбища,—сказала Саша.
— Безумная, сумасшедшая! завопила мать: — ты
меня уродомъ было сдѣлала!...
— Ну, не сердитесь на меня.... простите!...
Дочь поцѣловала мать. — Мпѣ такъ грустно давеча
было, что я не знала, куда дѣваться
Я вышла
на крыльцо, а Катерина идетъ мимо насъ.... она
шла провѣдать сына
я съ ней и отправилась
мнѣ ужъ очень грустно было.... миѣ какъ будто
хотѣлось у этой Катерины занять ештъ.... Ея несчастье— страшнѣе моего.... Что же, маменька, женихъ уѣхалъ?
— Уѣхалъ, разумѣется.... Но ты что-то дрожишь?
не простудилась ли?
— Ничего!... вы только не сердитесь.... я вамъ
разскажу, что думала я на кладбшцѣ.
— Вѣдь ты часа три была на холоду-то?
— Не помню, мамаша!—Дочь вдругъ заплакала.
— Чего ты? чего? ишь у тебя и голова-то горячая.... такт, и есть.... Анна Карповна, не поставить

ли еамиваръ? Ну, Саша! Богъ тебѣ судья!... не жалѣешь ты матери!...
— Мамаша, простите меня!... я рада, что вы со
много.... что вы живы еще....
— Что ты говоришь?... ты себя не помнишь?...
пристально вглядываясь въ лицо дочери, спрашивала
мать.
— Ахъ, мамаша, какъ мнѣ страшно было на
кладбишѣ.... Туда-то, я не помню, какъ дошла, я
ничего не сознавала, все шла, шла и не думала,
куда и зачѣмъ иду.... наконецъ, мы пришли съ Катериной на могилу; Катерина все голосила, разговаривала съ сыномъ. А вогь послушайте, мамаша, что
я думала: неужели, въ самомъ дѣлѣ, я такъ несчастна,
и какъ отверженная какая, одна среди цѣлаго міра?
гдѣ-жъ мои родные? И миѣ вдругъ показалось, что
какъ будто не кому уже больше вступиться за меня:
родные мои всѣ умерли, и я пришла сюда навѣстить
яхъ....
— Ну да>—перебила мать: — у тебя въ головѣ-то
стало путаться отъ простуды....
— Нѣгь, мамаша.... И миѣ стало страшно при
этой мысли, но вдругъ я вспомнила, что родители
мои еще живы.... и это вѣрпо, я это знаю. .. у
меня есть мать: за меня есть кому вступиться; пойду
я умолять ихъ, пока они еще живы, и пока еще
могу я это сделать....

— Не пойму я тебя, Саша,— отвечала Русина: —
дай-ко лучше я тебя раздѣну.
И когда Русина наклонилась къ дочери, чтобъ разстегнуть ея платье, она услыхала шонотъ:
— Матушка, пощадите меня!...
Въ домѣ было темно и царствовала тишина; всѣ
спали; все было забыто. Вотъ пѣтухъ возвѣстшгъ, что
полночь миновала, и опять замолкъ; тотъ же глубокій, непробудный сонъ.... А Русина еще не спала....
Запѣли вторые пѣтухи, и въ окнахъ нѣсколько забѣлѣлось. Вотъ къ чему привели Русину ночныя размышленія: дочь — это крестъ, посланный Небоиъ родителямъ за грѣхи.... Поступокъ Саши приводшгь
ее въ отчаяніе, и Русина заключила: «она, пожалуй,
надѣлаетъ не такихъ бѣдъ, поэтому надобно избавиться отъ ней — за погодку! пока еще не допіло
до срамоты людской. Она сдѣлаетъ и насъ, и себя
несчастными.» Русина не чаяла дождаться свѣта,
чтобъ написать третье письмо сыну съ извѣстіемъ,
что остается дѣло за придашымъ.... Ей было жалко
и дочь, но, сколько она ни придумывала устроить
ее иначе, бухгалтеръ представлялся единственнымъ
снасеніемъ. «Что дѣлать? авось привыкнете!... думала
мать:—вѣдъ не все же по нашему желанію дѣлается....
ужъ видно жизнь такъ устроена! »
Когда разсвѣло, Русина написала въ Пстербургъ
письмо такого содержанія: «Милый Петенька, вчера

былъ у насъ женихъ, который, какъ мы тебѣ писали, очень нравится Сашѣ.... и мы порѣшили дѣло
совсѣмъ.... Потрудись выслать намъ обѣщанныя тобою деньги, ибо мы дѵмаемъ сыграть свадьбу вынѣшииыъ мяеоѣдомъ. Чувствуемъ, что мы ограбили тебя,
но что же намъ дѣлать! Вотъ твой отецъ хочетъ
продавать скотину и весь хлѣбъ, такъ какъ женихъ
не соглашается взять менѣе 1,100 руб. Ну, это ничего; мы ужъ съ мужемъ проживемъ какъ-нибудь;
такъ вышли же намъ 800 руб. На свадьбу тебя я
не смѣю приглашать: ты въ семь лѣтъ пикакъ не
соберешься къ намъ, все твоя служба не пускаете.
Остаюсь мать твоя. » Русина запечатала письмо и положила его за зеркало. Она пошла нровѣдать дочь.
Саша спала крѣпко; мать приложила руку къ ея головѣ; въ это время богомолка, выглядывая нзъ-подъ
кацавейки, подъ которой она спала, спросила:
— Что, матушка, какъ здоровье Александры Григорьевны?
— Жаръ какъ будто проходите....
Русина шепнула на ухо богомолкѣ:
— Вы не сказывайте Сашѣ, что мы съ жееихомъто поладили—
— На что же! отвѣчала богомолка.
Русина перекрестила дочь и ушла; богомолка одѣдасіГ и черезъ нѣсколько минуте, перебирая четками,
стояла передъ образомъ.

Приготовленья къ свадьбѣ.
Однажды вечеромъ Русинъ пришелъ откуда-то пьяный и объявнлъ:
— /Кена! А я тебѣ новость принесъ!.. вотъ это
новость!
Русина не всегда вѣрила пьяному мужу и, думая.,
что онъ принесъ какую-нибудь деревенскую сплетаю,
отвѣчала.
— Что-жъ ты не поздороваешься съ Анной Карповной-то? ты нынче съ ней не видался... Куда какъ
вѣжлшіъ сталь!
— Мы съ ней вчера вндѣлись и, Богъ дасть, всегда
увидимся. Чтб же? Ну, еще повидаемся. ІІоцѣлуй
меня, Анна Карповпа, бѣдная труженица, подкрѣпи
тебя Богъ!.. дда! ішдкрѣіш Богъ... одио: помолись
за иасъ грѣшныхъ. Жена, слышишь., что-ль? новость
я тебѣ принесъ...
— Ну, чтб-жъ, говори: какая новость?..
— Ну, старуха, я знаю, что я тебѣ надоѣлъ...
знаю... ну, гони меня куда-нибудь... Саіпа! дочь моя.
возьми у отца палку! Анна Карповна, а? Богъ не забьшаетъ пасъ? Вотъ бухгалтеръ сватается; чего-жъ
намъ? значить, моя дочь будетъ бухгалтершей? ГІо-

цѣлуй меня! Ну, Христосъ съ тобою! Молись, странница, молись! Саша, поди ко мнѣ, поцѣлуй, братъ.
меня старика... Чтб дѣлать? раетилъ васъ, поилъ, кормилъ,—и будетъ... теперь сами добывайте еебѣхлѣбъ...
Саша, поди я тебя благословлю! Будь, дочь, жива и
здорова... тебѣ умирать еще рано... Благодарю, что
выздоровѣла, благодарю... Намъ съ тобою ужъ не до
жиру, а хоть бы до живу... а живы будемъ и сыты
будемъ... Чего горевать, что депегъ у иасъ съ тобою пѣтъ? Насъ съ тобою и безъ денегъ возьмугь!
На чтб намъ съ тобою богатство? мы св тобою богаче всѣхъ... вонъ бухгалтеръ сватается, а все-таки
вѣдь моя дочь, слава Богу! вѣдь такой не сыщешь.
— И-и несетъ! и-и несетъ! сказала Русина:—легъ
бы лучше спать...
— Ну, вотъ моимъ словамъ и мѣста нѣтъ... старъ
сталъ и иехорошъ сталь...
— Папаша, скажите намъ, какая у васъ новость?
спросила Саша. t
— Саша! вѣдь ты у меня одна, братъ? благодарю . . . что-жъ? ты у меня одна осталась... а ты
поди-ко достань изъ пальто письмо... письмо! да
прочитай намъ вслухъ, а .мы иослушаемъ. Русинъ
сѣлъ. — Да развѣ у богача есть такія радости?
Саша достала письмо, взглянула на адрееъ и сказала:
— Это отъ братца...

— Знаю, знаю... твердилъ Русшгь:— ты прочти,
чтб онъ пишетъ... вѣдь еынъ мой? Ну, благодарю!
не забываетъ... читай! Вотъ это, скажу, прямо новость! Русинъ пошохалъ табаку.

— Читай ты, ради Бога! Русина закивала Сашѣ
головою на мужа, какъ бы говоря: «смотри: вотъ онъ
тебѣ!»—Ну? сказала она вслухъ: — что же еще Петенька пишетъ?

Саша начала читать: «Милые родители! Извѣщаю
васъ, что я получилъ чинъ коллежскаго ассесора, и,
чтобы подѣлиться съ вами радостью, на дняхъ возьму
отпускъ и пріѣду кь вамъ...

— Ну, да! поплачь еще! у вась слезы-то ни почемъ... а отцу съ матерью куда какъ пріятно!..
Русина надѣла очки и, взявъ письмо у Саши, продолжала:— «Здоровье мое нѣсколько разстроено, и, я
думаю, поѣздка укрѣгштъ меня. Иаконецъ-то я увижу
васъ; я думаю, вы очень постарѣли за эти семь лѣтъ...

— Ахъ, Боже мой! вотъ радость! вскрикнула Саша.
— Что? пріѣдетъ къ намъ? спросила Русина.
— Да, маменька! Чтб-жъ вы удивились?
— Ты читай дальше! говорилъ Русинъ: — говорю
одно: слава Богу! дѣтъми я счастливь!... вотъ это
новость!
Саша продолжала: «И тѣмъ лріятнѣе для меня будетъ свиданіе съ вами, что у васъ назначается въ
этотъ мѣсядъ свадьба Саши...»
Саша вдругъ остановилась и спросила:
— Маменька, свадьба?
— Господи! Да, или ты не знаешь? вѣдь ты брату
писала, что женихъ тебѣ нравится... вотъ онъ и видит., что свадьба, пожалуй, скоро.
Саша молчала. У ней хлынули слезы.
— Это что такое? вскрикнулъ Русинъ. — Все капризы у васъ? Прошу дурь-то изъ головы выкинуть!.,
д-да! отцу съ матерыо вы ужъ и такъ тошны! Чѣмъ
бы радоваться, а она шоии распускаетъ.

— Постарѣли, братъ, постарѣли мы со старухою!
говорилъ Русинъ, садясь на днванъ.—У отца твоего
сѣдые волосы... атыпріѣзжай, да посмотри на насъ...
Это ты хорошо выдумалъ...
— Марья Сергѣевна! спросила богомолка: — неужели Петръ Григорьйчъ семь лѣтъ не былъ у васъ?
— Да какъ же, Анна Карповна, семь лѣтъ не
былъ... шутка сказать! Ужъ я его теперь не узнаю..Русинъ прищурилъ глазъ, понюхалъ табаку и замѣтилъ:
— Каково отцу-то съ матерью?
Русина читала: «Самъ я очень похудѣлъ...»
— Ну, это не бѣда, что похудѣлъ,—бормоталъ
Русинъ.—То-то... пріѣзжай к ъ о т ц у . . . у твоего отца
денегъ нѣтъ, a хлѣба съ тебя будетъ...
«Я очень радъ, что еестрѣ нравится женихъ.»

— Ты вотъ пріѣзжай да устрой сестру-то... за
нее вонь сватался бухгалтер!., — благодарю! Чего-жъ
вамъ еще? Пріѣзжай, брать, пріѣзжай: давно пора
провѣдагь... Саша! чего, матушка, плачешь? видишь:
брать скоро пріѣдетъ...
— Развѣ слезы-то у ней покупныя,—замѣтила
мать: — у ж ъ онъ обревѣлась совсѣмъ... Вота смотри
ты, — ослѣпнешь... .
— Анна Карповна! сказала Саша:—не уходите
отъ насъ... поживите съ нами...
— Въ самомъ дѣлѣ,—подхватила Русина:—вы подождите Петеньку... вы намъ поможете постряпать...
вѣдь вы любому повару не уступите...
— Ну да! ну да! бормоталъ Русинъ, ложась
спать:— ваши бредни то бабьи пе подъ нужду! Саша,
гдѣ моя табакерка? Подай отцу табакерку.
Жешцішы ушли въ другую комнату.

Русинъ раз-

суждалъ:
— Было время, отсцъ васъ лонлъ, кормилъ, а
теперь пора старикамъ на покой... А ты, сынъ, не
оставь насъ стариковъ!.. Пріѣзжай, Гіетя, Христосъ
съ тобою!. . пожалѣй, отца! слезливо говорилъ Русинъ:—будетъ! отпахался! пора съ отца-то и хомутъ
долой...
Между тѣмъ, въ коннатѣ Саши Русина полушопотомъ, но энергически развивала слѣдующую мысль:

— Отецъ съ матерью изъ всѣхъ силъ быотся,
какъ бы дочку пристроить, а она только губы дуетъ
да капризничаетъ... Что ты, граФиня, что-ль, какая?
Ну, не выходи замужъ, сиди вт, дѣвкахъ... развѣтебя
нринуждаютъ? тогда не плачься на насъ!.. Вотъ
пусть братъ-то пріѣдетъ... Каково, Анна Карповна,
ну, посудите, пожалуйста: сама же написала брату,
что женихъ ей нравится; брать, разумѣется, повѣрилъ
и собирается пріѣхать на свадьбу, а она вдругъ запировала... воюетъ теперь!.. Ну, дѣлай, какъ знаешь... моей ужъ мочи нѣтъ:—все свое здоровье положила, кажется, на тебя... теперь какъ знаешь...
Пусть брать сдѣлаетъ двѣ тысячи верстъ понапрасну.
— Маменька! простите меня, не сердитесь... Я
дѣйствштельно виновата... во всемъ виповата...
— Что-жъ ты давеча при отцѣ-то нюни распустила?
— Это овѣтакъ... онѣ не сообразили,—вступилась
богомолка:—онѣ теперь рѣшались.
— Не мучай насъ! продолжала мать.—А то лучше
напишемъ письмо брату, что вотъ, дескать, женихъ
не нравится... Я говорю, что-нибудь одно скажи!..
— Маменька! не сердитесь на меня:—я рѣшнлась; только я хотѣла спросить у васъ: когда я выйду
замужъ, вы не забудете меня? не оставите меня?
— Ты какая-то странная: неужели у матери сердце-то каменное какое? что ты говоришь? Я безъ твоей

просьбы, я сама не утерплю, чтобы не пріѣхать къ
тебѣ... Да какъ же это можно забыть своихъ дѣтей!..
Ахъ, глупая!..
Саша обняла мать и горячо цѣловала ея руки,
обливая ихъ слезами.
— Саша! Саша! неужели мы тебѣ лиходѣи какіе!
Ты, кажется, знаешь, что мать-то твоя...—Русина заплакала.—Мать твоя всю свою жизнь мучилась за
васъ... Богъ одинъ знаетъ, сколько я вытерпѣла
изъ-за дѣтей!..
Русина плакала, и плакали всѣ; но никому и въ
голову не пришло, что мать вспоминала свои собственный страданія и скорбѣла о своей .действительно
невеселой и уже протекшей жизни.
Уладивъ дѣло съ дочерью, Русина подошла къ
спавшему мужу.
— Григорій Иванычъ! мнѣ надо поговорить съ
тобой.
— Что такое? спросилъ Русинъ.
— Ужъ не до сна теперь... надо торопиться...
Петя, того и гляди, пріѣдетъ... Съѣзди ты къ дворнику: не купить ли онъ лошадей и коровъ-то? Вонь
мясоѣду осталось всего три недѣли... женихъ обнадежеиъ... надо хлопотать! Встань, пожалуйста?...
съѣзди!..
Русинъ вздохнулъ, какими-то испуганными глазами

сгаотрѣлъ чрезъ свои ноги на стѣну и вдругъ выговорите:—Эхъ, жизнь! жизнь!..
— Съѣздн! покато, пока с ё . . . надо каждой минутой дорожить... Пріѣдетъ Петя и вдругъ увиднтъ,
что у насъ ничего неготово, что тогда дѣлать? Вонъ
еще надо письма писать къ роднымъ... дѣла пропасть. ..
Русинъ позвалъ къ себѣ Карпа и объявите ст. какимъ-то уныніемъ:
— Запряги мнѣ лошадь... надо, братъ, ѣхать
проматывать домъ!..
— Санки-то маленькія?
— Эхъ, братъ Карпъ! подумаешь—такъ-то!..
— Тяжкое время подходить! съ учасгіемъ сказалъ Карпъ.
— Какое, брать, время-то! Что жилъ вѣкъ? дожилъ до сѣдыхъ волосъ, а радости по видате!..
Карпъ вздохи)-лъ.
— А ты тутъ почисть остальныхъ лошадей-то...
кормочку всей скотинѣ придавай... неравно покупатели пріѣдутъ...
— Кормную-то свинью съ поросятками продавать
будете или отберете какихъ себѣ на заводь? боязливо
спросилъ старичокъ.
— Теперь не до завода, Карпѵша! сказала Русина:—вотъ что, Григорій Иванычъ, къ свадьбѣ-то
что зарѣзать?
УСПЕИОЮЙ. РАЗСКАЗИ.

7

— Что хотите! Это в/іше дѣло!.. Вотъ еще водки
надо,—объявилъ Русниъ.—Вотъ опять надо мальчонку
какого-нибудь принанять — за лошадьми посмотрѣть,
послать куда; Петя пріѣдстъ, ему платье почистить...

— Да я и самъ думаю съ женою: дескать отверзтыя небеса —это благодать Божія, не больше! потому, Богь соблаговолилъ послать памъ, наконецъ, и
радость...

— Въ Лозняковкѣ у Егоркиныхъ есть сиротка,—
сказалъ старикъ:—пожалуй, изъ хлѣба отдадутъ...
— Ну, торопись же, одѣвайся,—говорила хозяйка...

— Ужъ это истинно такая радость, Боже мой,
къ примѣру... вонъ что!
— И дослужился, братъ, онъ теперь до чина колдежскаго ассесора,—разсказывалъ Русинъ.—Вѣдь теперь
ему наши исправники, предводители шшочемъ...

ГШ.

Дорогой гость.
Однажды утромъ Русинъ бееѣдовалъ съ купцомъ
сватомъ, пріѣхавшимъ изъ города по дѣламъ свадьбы:
— Вчера, батюшка мой, жена видитъ соеъ: отверзаются небеса и возносится туда наша колокольня...
со звономъ, нужно вамъ сказать. Только вдругъ жена
кричитъ: «ахъ, ахъ! » Я слышу крнкъ, подхожу къ
ней и бужу ее: «милая, проснись!» Она проснулась
и разсказываетъ... Анъ глядь: Богъ радость послалъ...
сынъ пріѣхалъ...
— Ну, это звонъ-то и озиачаетъ колокольчики...
вѣдь они съ колокольцомъ пріѣхали-съ? спрашнвалъ
купецъ.
— Ка-а-къ же!... Ужъ тутъ ІІетя на последней
станцін взялъ курьерскихъ.
— Ну, оно такъ и есть...

— Нипочемъ?..
— Какъ есть!... часы какіе при везъ мнѣ въ пода рокъ... анкеръ! тутъ что стало съ пимъ и не узнаешь!... a похудѣлъ... ну, да вѣдь тамъ служба не
такъ, какъ здѣсь... тамъ все министерства...
— Вѣдь одинъ сынокъ-то вашъ въ гимпазіш?..
— Да! это младшій; а я тебѣ разсказываю про
старшаго... про ГІетю... Онъ, ѣдучи изъ Петербурга,
взялъ съ собой и гимназиста—отнросилъ у директора.
А вотъ въ самомъ городѣ, Петя разсказывалъ, ходятъ
чугунки. Это въ Петербургѣ-то!.. Какъ еейчасъ въ
гости ежели, сейчасъ чугунка... Домы тамъ въ десять этажей, въ каждомъ этажѣ — можете судить?—
цѣлый городъ спрячется...
— Городъ!.. пропасть какая! удивлялся купецъ.
— Цѣлый городъ!
— Подумаешь, что значить...

— Да, братъ. Вчера сидимъ мы этакъ за чаемъ,
жена вдругъ и говорить: «а что это словно колокольчики звенятъ?» Я говорю: ну, что-жъ за бѣда?.. проѣзжій какой-нибудь, а у самого сердце не на мѣстѣ...
ужъ и не сидится...
— Да, да... почуяли!..
— Почуялъ!.. Только всей семьей выходимъ на
крыльцо, глядимъ: катить тройка!.. Смотримъ—кучеръ
поворачиваетъ къ намъ... что же? Петя!... Ну ужъ
жена обревѣлась, да и самого, братъ, проняло... заплакалъ... Самъ суди, сколько времени не видались...
Ну, братъ, и утѣіпилъ же Господь!... Я и говорю:
то бываю» и солоны дѣти, а то и обрадую»...
Посмотри, какой чемодаиъ праве».... ружье.... все
петербургское... а, ужъ рубашки, тамъ, сюртуки, а
главное мундаръ! Боже упаси! все бархатъ... кажется,
отъ пуговидъ одиѣхъ ослѣпиешь... À вонъ, разсказывалъ онъ, теперь сшить сюртукъ, сшить... понимаешь? только сшить, стоить сколько?
— Сколько?
— Угадай!
— Чай, дорого?
— Нѣтъ, какъ ты думаешъ? а?...
цѣлковыхъ...
— Господи! что же это?
— Да! пятнадцать цѣлновыхъ...
— Ничего, южно чистятъ...

пятнадцать

— А портретов?, сколько привезъ! Вотъ поди
сюда... видишь? это вотъ ихъ главный начальникъ...
вишь кресты-то...
— Ухъ, какой тетеревъ!
— А это танцорки...
— Хе-хе — ишь...
— А вотъ другая... эта еще ловчѣе.
— Анаѳема! что работав»!... А не бойсь цѣлыя
имѣнья летя» на ея артикулы-то,—рѣшилъ купецъ.
— ІІотомъ разсказывалъ: теперь, говори», встанешь поутру, возьмешь газету и читаешь: кто, говори», утопился, кто удавился, иной иодъ дышло
иоиалъ, али тамъ чердакъ разворочал?,... Боже мой!
что этого всего!.. Одинъ, говори», извощикъ заеунулъ купчиху въ прорубь... поутру гляди»: она
замерзлая стой» вверхъ ногами...
— Оглашенная...
— Собаку съ собой привезъ... аглицкая какая-то...
ужъ и бесті я ! Чужой не иодходи...
— Здравствуйте, Егор?, Ильичъ! сказала входившая Русина.
— Наше вамъ всенижайшее, Марья Ссргѣевна,—
кланяться приказали... къ~примѣру спроситься объ
вашемъ здоровьѣ... А еще ст> съ радостно имѣю честь
васъ поздравить... съ ііріѣздомъ сыітка вашего изъ
Санктпетербурга...
— Благодарствуйте...

— Да-съ, Марья Сергѣевна! продолжалъ купецъ: —
Bon. послалъ вамъ-съ радость... то есть, кажись,
мы въ городѣ веѣ узнала прочіе... то исть истинно,
вотъ, кажется бы, то ись... Благодареніе Богу,
обнаковенно, пуще всего для матери, надо сказать,
сурнризъ!..
— Да, батюшка, какой молодецъ-то! откуда прилетѣлъ соколъ ясный... не забылъ родину-то свою.—
Русина отерла слезы.
— Ну, теперь что-жъ? утѣшалъ хозяинъ:—надо
радоваться... а не плакать...
— Этокъ примѣру отъ радости,—сказалъ купецъ.
—Какъ же, Григорій Иванычъ, я васчетт. дѣльца-то
хотѣлъ полюбопытствовать...
— Анна Сергѣевна,—обратился Русинъ къженѣ: —
вотъ онъ пріѣхалъ насчетъ свадьбы спросить...
— Скажите имъ.—объявила Русина:—что мы пришлемъ нарочнаго...
•
— Слушаю... Я такъ и доложу имъ...
— Кланяйтесь ему отъ насъ...
— Главное, они ст. сынкомъ-то своимъ потолкуютъ, какъ и что!... Просимъ нрощенія...—Купецъ
уѣхалъ.
— Ну, однако, я ему расписалъ про Петербургъ!..
пусть-ко онъ разскажетъ жениху. Чѣмъ ішбудт., матушка, надо брать... Фалъшиваго съ богатымъ не
узнаешь...

Явился ГІетръ Григорьевшчъ въ халатТ..
V
Что, Петенька? хорошо ли выспался? съ подобострастіемъ спросили родители.
— Откуда это у васъ тамъ дуетъ? садясь за стодъ,
сказалъ сынъ.
Это изъ стѣны,—объяснила мать.—Погоди мы
ковромъ завѣсимъ...
— Да и Форточекъ у васъ нѣтъ во вссмъ домѣ,
н какъ это вы живете?
Начались толки про свадьбу. Петръ Григорьевичъ
спросилъ Сашу, нравится ли ей женихъ. Она отвѣчала
утвердительно. Русины, однако, извѣстили сына, что
женихъ довольно пожилой, н это не совсѣмъ понравилось Петру Григорьевичу.

IX.

Поѣздка къ жениху.
На другой день Петръ Григорьевич!, объявилъ своимъ родителямъ, что онъ привсзъ ст. собою только
четыреста рублей, а на остадьныя дастъ жениху вексель. Но согласится ли на это женихъ? Всѣ рѣшнлн,
что надо извѣстить его объ этрмъ, или лучше — проѣхать къ нему, попросить, у говорить. Петръ Григорьевичъ предпочитать последнее, такъ какъ пред-

стояло еще рѣшать вопроса,, каковъ человѣкъ эготъ
бухгалтера»? не пьяница ли, не буяна, ли?
— Какъ же вы до сихъ поръ еще не были у
пего? с про си лъ Петръ Григорьевича,.—Отдаете сестру
и не знаете, за кого?
Родители не нашлись, что и сказать.
— На что это похоже? вы не чаете ли сбыть съ
рукъ сестру? вы еще, какъ я вижу, не задавали себѣ
вопроса: будетъ ли она счастлива? Просите только
приданаго, а за кого?... вѣдь этого я не понимаю...
I Петръ Григорьевича,, взволнованный поведеніемъ
родителей, сталь ходить по комнатѣ.
— Я не понимаю, что вы дѣлаете!
— За кого же ее иначе, Петенька? Бухгалтера
по крайней мѣрѣ, подучаетъ хорошее жалованье и
человѣкъ степенный.
— Прекрасно!... все-таки еще надо узнать, что
онъ за птица? степенный ли онъ, ми еще какой?...
— Вѣдь онъ Сашѣ нравится... значитъ...
— А все-таки вашъ долга, узнать жениха какъ
можно короче.
— Это-то правда! согласилась мать: — по кому
узнать? Сама я едва ноги таскаю, мужъ мой такой
сидѣнь, что ему за кого бы ни выдать!...
— Такъ я сама, поѣду! драть нечего! Какъ я ни
усталь съ дороги, но видно опять ri рі идете я трепаться...

что-жъ, когда ни у кого нзъ васъ и за ухомъ не
чешется!
— Нѣтъ, я самъ съѣзжу,—сказалъ Русинъ:—зачѣмъ же тебѣ безпокоиться?
— Чего-жъ вы прежде-то смотрѣли? выжидали
меня?... Дай что вы поѣдете? какъ вы узнаете человѣка? и нашли когда узнавать жениха... Боже мой!...
— Еелйбъ ты знала, дѣвичыо долю, Петенька! Ты
посмотри, ужъ нынче никто не спрашиваетъ, какой
женихъ, какъ да что, а прямо выдаютъ па удалую!
Да и развѣ узнаешь его? Человѣка трудно узнать...
— Пршшките мнѣ запрячь лошадь... мы съ вами
бѵдемъ только переливать изъ пустаго въ порожнее,
a дѣла никакого не сдѣлаемъ. Далеко отсюда города,?
— Верстъ двадцать-шіть прійдется ѣхать все проселкомъ... надо запрячь лошадей цугомъ.
Родители совѣтовали заѣхать въ города, сначала къ
знакомому купцу, бывшему однодворцу, ы спросить
у него про жениха. Она, зиаетъ Русимыхъ хорошо и,
иавѣрное, скажеть правдивое слово. Черезъ четверть
часа у крыльца стояла пара лошадей, запряженная
цугомъ; на обдучкѣ саней сндѣлъ Карпъ съ длиннымъ
ішутомъ; Петръ Григорьевича, надѣлъ шубу, клнкнулъ
собаку и молча вышелъ нзъ дому въ сопровожден^
родителей, которые кричали съ крыльца:
— Карпъ, а ты ступай поживѣй... не жалѣй лошадей — вишь морозъ-то!..

— Петенька, ты бы подвязалъ себѣ уши... простудишься... Эй, Алена, Саша, дайте платокъ. Петенька, погоди, уши подвяжешь!...
— Не надо!
— Какъ не надо?..
— Кто же уши подвязываетъ? Пошелъ, Карпъ!
Сани тронулись. Передняя лошадь забрала въ сторону, сани раскатились.
— Ай, ай! Петенька упадетъ! Карпъ!..
— Что ты дѣлаешь? кричите» Русинъ на Карпа'.
Передняя лошадь успѣла очутиться опять близь дома.
— Она пепривычиа... вотъ что! Давно не ѣздила,—
говорилъ Карпъ, подходя къ лошади и хватая ее
за узду.
Лошадей опять направили на дорогу; Русинъ помогалъ самъ; но лишь только сани спустились на
рѣку, какъ передняя лошадь опять устремилась въ
сторону и, приблизившись къ ветелкамъ, стоявшимъ
па валу сельскаго огорода, принялась ощипывать сучья.
Петръ Григорьевичу выведенный изъ терпѣнья неурядицей, закричалъ:
— Отпряги переднюю лошадь; поѣдемъ на одной...
Что это за Азія такая?..
— Ишь ты колотнкъ! говорилъ Карпъ, отвязывая
постромки:—набаловалась... давно не запрягали, вотъ
что!...

Карпъ повелъ лошадь домой. Петръ Григорьевичъ
сидѣлъ одинъ въ сапяхъ среди рѣки и угрюмо посматривалъ на родителей, стоявшшхъ на крыльцѣ и
громко дававшихт» наставленія Карпу. Онъ хотѣлъ
отложить поѣздку къ жениху, но, боясь упрековъ своей
совѣсти, требовавшей исполнения долга въ отношсніи
сестры, рѣшился вытернѣть все. Наконецъ, Карпт»
сѣлъ на облучокъ и шевельнулъ возжами. А между
тѣмъ, стоялъ сильный морозь, и вѣтеръ былъ иавстрѣчу. Петръ Григорьевичъ сѣлъ бокомъ; онъ пред вшдѣлъ, что 25 верстъ проѣхать на такомъ морозЪ
выше силъ человѣческихъ, но утѣшалъ себя опять
тѣмъ, что всѣ эти мученія онъ предпримете для блага
своей сестры ш очищенія своей совѣсти.
Путники проѣхали рѣку съ островами, на которыхъ
торчалъ голый лознякъ, до половины утопавшій въ
снѣгу, нѣсколько прорубей и водопоевъ съ сидѣвшими
близь нихъ голубями, мельницу, какой-то мостикъ,
подъ которымъ хлопалъ бабій валекъ, и, взявъ въ
гору, мимо небольшаго лѣса, очутились совершенно
въ полѣ, гдѣ вѣтеръ засгавилъ Петра Григорьевича
сѣсть къ передку задомъ. Сельская церковь блеснула
въ послѣдній разъ своими крестами и скрылась.
Петръ Григорьевичъ смотрѣлъ, какъ изъ-подъ жужжавшихъ саней цѣлымъ столбомъ летѣлъ сверкавшій
и нскрившійся снѣгъ, занося его собаку, накрытую

попоной. Туман?,, наконец?, закрыл? тусклый солнечный круг?.
— ІІошелъ, пошел?,,
Петр?, Григорьевич?.

Карп?!

ласково

сказал?

— Экъ, морозъ-то! мор-р-р-розъ! говорил? Карп?,
отдуваясь и почмокивая па лошадь.
Сани начали спускаться вниз?;
и круче...

дорога шла круче

— Подъ гору ѣдемъ?
— Въ оврагъ... тутъ Карташевъ верхъ... волковъ
здѣеъ пропасть!., вотъ такъ морозь!., a вѣдь вчера
тепло было... ишь! вдруг? заковало,—размышлял?
Карпъ.
— Что, охотится кто-нибудь у насъ въ селѣ?
— Кому охотиться? хромой Исаев?, что скотину
стережет?, бывало хажнвалъ подъ зайчишекъ въ
одонья... a нонѣ зимой что-то и не ходить... говорят?, ружье сломалось... А волковъ ужасть! Надысь
один? залѣзъ къ мужику на крышу... свѣгу нанесло
подъ самую пелену... так? волкъ-отъ по нем? и
забрался на крышу и высматривает? оттуда овецъ на
дворѣ... ха-ха-ха !. хитеръ !.. глядит? на овечекъ—
какую бы унесть... тоже ѣсть вѣдь хочется... на мороза-то полежи-ко такъ-то... И старик? засмѣялся: —
Захочешь и поѣсть... Эй, родная!
Сани окружены были со всѣхъ сторон? высоким
сугробами, надвигавшимися над? глубоким? оврагом?,

бѣлыми хребтами, къ которым?, начиная отъ дороги,
шли снѣжные откосы, усѣяшііые слѣдами зайцев? ;
сугробныя выси иезамѣтно сливались съ пасмурным?
небомъ... кое-гдѣ нзъ крутизны выглядывали громадные камни и песочным ямы. Сани поднялись на гору,
и вдругъ послышался лай собак?, причем? Ворон?
Петра Григорьевича навострил? уши. Карпъ объявил?,
что пришла деревня Житовка, от? которой, считается
до города семнадцать верстъ. Цѣлый рой деревенских?
собак? несся за санями, обнюхивая Ворона и заливаясь на разные голоса: гдѣ-нибудь у избы показывался
мужик? съ плетушкой за плечами и долго не мог?
двинуться съ мѣста, разглядывая проѣзжихъ; проносились пуньки съ развѣшапнымъ бѣльемъ, отворенные сараи, скотный двор? и гумна съ стуком? цѣповъ,
барская рига съ черным? отъ дыма окном? и стада
ворон?, голубей и галок?, дружно и съ шумом?
поднимавшихся над? хлѣбными сараями. Деревню
миновали. Потянуло какимъ-то острым? и нисколько
спиртовым? запахомт.; а Карт, говорилъ кому-то:
— Аль за бардой ѣздили?
V — За бардой...
Сбоку зашуміі.ш возы, и ироѣхало нисколько залитых? гущей бочек?, над? которыми поднимался даръ.
— Приволье для скотины-то! говорилъ Карпъ:—
она теперь радехонька будетъ... Нот? у насъ иѣтъ
поблизости заводов?... а то-бы и горя мало!
УоііЕнеюй. II. 1'.
^

Съ обѣихъ стороеъ потянулся высокій старый лѣсъ.
Петра, Григорьевича, спросила, Карпа:
— Кажется, большой лѣсъ?
— Это засѣка — казенная... вотъ проѣдемъ ее,
тамъ до города останется восемь верстъ.
— Деревни здѣсь будутъ?
— Нѣтъ... ни одной не будетъ.
— А я, брата,, озябъ... зубъ на зуба, не попаду.
— За лѣсомъ будетъ казарма... тамъ можно погрѣться... Мор-р-розъ! отдуваясь сказалъ Карпъ.
Боясь, какъ бы господскій сына, не отморозила,
еебѣ рукъ или погъ, Карпъ перестала, жалѣть лошадь
и принялся ее погонять, какъ слѣдуетъ: на ухабахъ
оігъ вскрнкивалъ: «держитесь!» Петра, Григорьевича,
птодвигалъ свою спину отъ передка, а собака, не понимавшая предостережепія, внезапно получала такой
толчокъ, что вдругъ вскакивала на всѣ четыре ноги
и смотрѣла па хозяина.—Куша,! строго говорила,
Петръ Григорьевичъ. Бѣдная собака ложилась опять,
клала свою голову па лапы и грустно смотрѣла ва,
сторону, какъ-бы разсуждая: дорога представляетъ
большія неудобства, но для меня онѣ особенно нестерпимы: я лежу кое-какъ, истинно по-собачьи.
За что же на меня сердиться? это явная несправедливость.
Петръ Григорьевичъ чувствовала^ какъ холодная
дрожь пробѣгала по его спинѣ, охватывая грудь, а

Ііоги какъ будто лишились осязанія; онъ не чаялъ доѣхать до казармы.
Онъ началъ разематривааъ лѣсъ, въ которомъ со
свастомъ пролетали синицы, осыпая съ сучьевъ пушистый снѣгъ. Одна и та же картина развертывалась
передъ его глазами несколько верстъ; онъ ужъ нересталъ ждать казармы; въ мысляхъ его возникала его
родная семья, образъ его сестры, но этотъ образъ
какъ-то холодно отразился въ душѣ Петра Григорьевича; тѣмъ не менѣе, онъ разеуждалъ не безъ чувства: « Я замѣчаю, что сестра идетъ замужъ по неволь... но что же я могу сдѣлать? взять ея жизнь
на свою отвѣтствеиность? легко сказать!...»—Да что
такое любовь? вдругъ задалъ себѣ вопросъ Петръ
Григорьевичъ, чувствуя опять на спннѣ и груди
холодны я мурашки:—она, какъ иѣжвое растеніе, хороша въ теплицѣ; въ иищетѣ да въ холодѣ она не
зацвѣтегь... въ простомъ народѣ нѣтъ этой любви,
потому что въ избу валить снѣгъ нзъ щелей... Впрочемъ, ночемъ знать? можетъ быть, бухгалтеръ и хорошій человѣкъ... Съ своей стороны, я дѣлаю все,
что только отъ меня завиентъ... Эй, Карпъ, что,
скоро?
— Вотъ и казарма,—сказалъ Карпъ, въѣзжая на
какой-то высокіи бугоръ. Вдругъ сани ухнули внизъ,
такъ что собака съ растопыренными ногами навалилась
на хозяина, и сани явились на развалившемся дворѣ.

Петръ Григорьевич!» вошедъ въ просторную избу, ві.
которой бѣгали ягнята, а передъ печкой стояла баба,
постукивая кулаком!» въ горячій хлѣбъ; па печи кряхтела старуха. Ягнята, завидіівъ собаку, мгновенно
выстроились въ рядъ, a сидѣвшія подъ хорами куры,
высунувъ головы въ отверстія досокъ, принялись кудахтать. ЙЗ!» сѣней вошла въ избу дѣвица, держа
въ рукахъ совокъ снѣга; она нагнулась къ хорамъ
и начала разсыпать снѣгъ передъ отверзтіяма; куры
принялись задѣяо, постукивая клювомъ другъ друга.
Пѣтухи принялись пѣть, протяікно выводя горластыя
рулады.
Разсматривая безпорядокъ въ нзбѣ, грязный земляной полъ, чадъ но всей избе, Петръ Григорьевич!»
никакъ не могъ согласиться, что здѣсь жили такіе же
люди, какъ онъ. Ему даже пи съ кѣиъ не хотѣлось
говорить; хозяевъ казармы она, ставилъ пе выше
жшштныхъ. А на- самом!, дѣлѣ было вовсе не такъ;
эти люди были полны своей внутренней жизни и не
такъ рабски зависели отъ окружающей ихъ обстановки,
какъ заѣхавшій къ нинъ петербуржец!», привыкшій
поддерживать чистым!» поломъ, сіяющею мебелыо,
иыпшыми запавѣсками свое душевное расположеніе,
готовое изменяться ci» неремѣпой погоды и выговоромъ начальника.
Петръ Григорьевич!, закурила, папиросу.
Карпъ, постукивая лаптями.

Вошсль

— Гдѣ-жъ хознииъ-то ваша,?
— Въ обхода» пошелъ... ио-засѣкѣ...
— А не бойсь, Y васъ тутъ пропасть волковъ въ
засѣкѣ-то?
— Не мало... каждый день видимъ... а ночью
такъ и гудуть.
— Не боитесь такъ-то?
— Чего бояться?... съ прабавкомъ десять лѣтъ
живемъ, ничего, помилуй Богъ, не было... Известно,
скотину запираема,.
— А не бойсь, скучно вамъ здѣсь?
— Сначала, какъ поступили сюда, было скучно
беза. привычки... Вездѣ, добрый человѣкъ, жить
можно, былъ бы хлИбъ, да примерно чѣмъ-нибудь не
разоряли бы...
— Точно... хлѣбъ вестимо... экая стыдь на дворе... Хлеба, первое дело...
— Зато лѣтомъхорошо,—сказала девица: — налетят!» разныя птицы.
— Лѣтома, разгуляться есть где,—подхватила» Карпа,.
Что же это у васъ молодые баранчики-то?
— Молодые...
— Важно! ухмыляясь на ягнята», ѣвшнхъ въ корыте овесъ, замѣчалъ Карпъ.—Ишь брухаются. Хаха-ха! это значить,—обратился Карпа» къ Петру Григорьевичу съ поясненіемъ: — рожки-то у нихъ чешутся, они и брухаются... Вотъ, вотъ! заключилъ
8*

Карпъ, покатываясь со емѣху на сра?кавіпихся ягнятъ.—
А далеко отъ васъ до города?
— Считаютъ верстъ девять...
— ' Поѣдемъ, Карпъ,—еішллъ Петръ Григорьевичи.:
— къ вечеру домой надо оборотить...
— Врядъ ли мы, Петръ Григорьевичу оборотимъ... чай, ужъ обѣды на дворѣ... пока доѣдемъ,
пока у жениха посидите, глядь и вечеръ...
Садясь въ сани, Петръ Григорьевича, сказалъ Карпу:
— А славная дѣвчонка въ избѣ-то, а?
Карпъ покрывала» ему ноги.
— Ничего — дѣвочка ! говорить Карпъ, а самъ
между тѣмъ думаете: «лоте что значить отогрѣться! »
Опять дорога. Лѣсъ миновала,. Во всѣ стороны
разстилалось бѣлое поле.
— Какъ это только живутъ здѣсь! воскликнула,
Петръ Григорьевича
— Жить съ чего нельзя? замѣтилъ Карпъ:—вонъ
вишь напекли себѣ хлѣба, не бойсь, убоина есть...
Солдаты въ засѣкахъ живутъ исправно... Чего ему
хотѣть? Сыть, доволенъ...
Не доѣзжая пяти верстъ до города, Петръ Григорьевичъ снова начала, жаловаться на холодъ; къ тому
же онъ чувствовала, такую пустоту въ желудкѣ, что
боялся, какъ бы не умереть среди снѣжныхъ пустынь.
Онъ уже начала» браниться, что не согласился па

предложеніе отца, который хотѣлъ самъ ѣхать къ жениху: «пусть бы и ѣхалъ.,. я-то чѣмъ вииоватъ?»
— Погоняй, погоняй! кричать Нетръ Григорьевичъ.
А то комФорт ь,—думать онъ:—комфорта. первое дѣло... что туть значать вопросы любви? вотъ я умираю
ст. холода и голода... пойдете тутъ па умъ любовь?...
Прежде думай о тепломъ углѣ... да!... Между тѣмь,
Петръ Григорьевичъ растирала, руки и сильно ворочала, ногами, подпихивая ихъ нодъ собаку.—Теперь
бы чаю выпиаъ... водки... Да погоняй, Карпъ!
— Я и то ужъ изъ всей мочи...
Петра, Григорьевичъ начиналъ сердиться; воображеніе, рисовавшее ему кнпящій самоваръ, теплую
комнату, выводило его изъ себя; ему вдругъ представилось, что онъ замерзаете, и онъ закричать:
— Ради Бога іюшелъ!
По вотъ, слава Богу, острогъ показался, выглянула
и церковная колокольня.
— Что же, заѣдете къ зиакомому купцу спросить про жениха-то? спросилъ Карпъ.
— Не надо ! Валяй прямо къ жениху. Эти купцы
пачнутъ еще коверкаться... креститься... Валяй къ
бухгалтеру... Я его самъ увижу... меѣ не привыкать
узнавать людей. А главное, — у него екорѣе подадутъ
самоваръ... оігь все-таки съ понятіемъ...
— Я не знаю, гдѣ живете онъ.
— Ступай вонъ кь крайнему дому, спроси.

Карт, нодъѣхалъ къ дому и постучался въ окно.
— Скорѣй, пожалуйста... ну, зайди туда...
— Да заперта калитка.
— Стучи въ окно!
Накоиецъ, вышла какая-то женщина.
— Чего разстучалвсь?
— Сударыня, гдѣ живетъ бухгалтера,?
— Доѣзжайте книзу, двѣ улицы проѣдете, поверните влѣпо, а тамъ опять книзу и опять влѣво... а
впрочемъ, никакъ вправо...
— Да что же это такое? вы сами не знаете, гдѣ
о т , живетъ?
— Вѣдь я вамъ говорю...
— Да чтд вы говорите? вы говорите вздора,...
иошелъ, Карпъ!
— Ишь какой іфіѣхала,! надува, губы, сказала женщина и, иривязыппя одну ставню, прибавила:—тебѣ
сказываютъ!
Путники ѣхали но улицѣ книзу; съ одного постоя
лагодвора бѣжала свинья, за которой несся на, полушубкѣ парень въ картузѣ.
— Позвольте узнать: гдѣ живетъ бухгалтера,?
— А вы чьи? вдруп, останавливаясь и едва переводя духъ, сцроснлъ парень:—откуда вы?
— Вамъ на что?
— Ну, и вамъ нечего у меня спрашивать Эй..
Ванька, лови, лови ее,—кричитъ парень.*

— Экій народа,! ступай къ лавкѣ, спроси у купца.
Подъѣхавъ къ лавкѣ, Карігь сняла, шапку и смиренно подоше.«, къ лѣстницѣ.
— Что тсбѣ, любезный? спросила, купецъ, явившись на лѣстішцѣ.
— Вотъ барина, спрашиваетъ...
Купецъ иодошелъ къ еаняма, и свернула, въ сторону свой картузъ.
— Гдѣ живетъ бухгалтеръ?
— А вы сами дальніе?
— Дальніе...
— Куда-жъ изволите проѣзжать?
— Да сюда ѣду...
. — Вѣрпо по дѣламъ? Гм! разематривая путника,
продолжала, купецъ:—возьмите вы сейчаса, влѣво, тамъ
прійдетъ ішъ-раза, солдатская швальня, тутъ повернете вправо и прямо-таки уткнетесь ва, церковь...
Только, примѣромъ, церковь вы отбросьте и тута,
угловой дома,... дикенысой... собака у васъ Французской породы?...
— Французской... благодарю!..
— Счастливо!..
Вотъ народа,-то! сказала, Петръ Григорьевича,.

X.

Знакомство.
Сани въѣхали въ пустынную улицу съ разломанными заборами, кузницами и кривобокими домами,
подпертыми бревнами; на срединѣ улицы встрѣчались
огромные камни и стада собак?, влѣво разстилалисъ
огороды, и виднѣлось открытое поле, гдѣ подъ самым? небом? темнѣли кирпичные сараи. Впереди возвышалась старинная церковь; подлѣ нея стоялъ низенькіы, продолговатый домъ, въ котором? жил? бухгалтер?.
Сани въѣхали на двор? въ сопровождено* работницы и коровы, съ изумленіемъ глядѣвшей на собаку
и, по-видимому, намѣревавшемся посадить ее на рога.
На крыльцѣ появилась купчиха, она раскланивалась
с? Петром? Григорьевичем?.
— Нвапъ Антоиычъ дома?
— Нѣтъ-съ, они еще изъ казначейства не приходили. Вы не братец? ли Александры Григорьевны?
— Да, я сын? Русиныхъ!... пріѣхалъ изъ Петербурта...
— Понимаю, понимаю... Василиса! бѣги скорѣй въ
казначейство... скажи: скорѣй пожалуйте!... скажи:
пріѣхали гостя!...

Петр? Григорьевич? и купчиха вошли въ теплую
и чистую квартиру бухгалтера.
— Я ихняя хозяйка... они у насъ на квартирѣ
стоят?...
— Вы чиновница?
— Мы купцы.,, торговлей занимаемся... мужъ-то
мой уѣхалъ торговать.
— Позвольте васъ попросить стащить съ меня
шубу... я такъ издрог?, что у меня руки не дѣйствуютъ вовсе...
— Извольте! никакъ холодно на дворѣ-то.
— Не могу ли я у вас? попросить чаю?... какъ
ваше имя, отчество?
— Анна Ивановна.
— Анна Ивановна! не могу ли я напиться чаю?
Я, просто, чуть живъ...
— Ахъ, помилуйте! сію минуту.
Купчиха пошла въ кухню и, вытряхая самовар?,
крикнула :
— Сестрица ваша здорова ли?
— Слава Богу...
— Родители ваши — папаша, мамаша?^
— Ничего...
— Нѵ. слава Богу...
Петра, Григорьевич?, постукивая ногами и потирая
руки, начал? разсматривать квартиру жениха; вездѣ
была опрятность и чистота: на бѣломъ, некраше-

яомъ полу лежали попоны; мебель была вся одного
цвѣта, подъ орѣхъ; подъ образами лежали библія м
святцы; на стѣнахъ висѣли портреты митронолитовъ,
архіереевъ и протоіересвъ; передъ окнами на полу
стояли раетенія въ банкахъ. Петръ Григорьевича, заімянулъ вт. сосѣднюю комнату, въ которой внсѣла гитара, закрывавшаяся «казака, ѣхавшаго за Дунай»;
у кровати стояли новые сапоги, накрытые ллаткомъ
отъ пыли. Петръ Григорьевича, взглянудъ на кровать
ст. двумя парами подѵшекъ, накрытую ваточнымъ
цвѣтнымъ одѣяломъ, и опять принялся ХОДИТЬ ПО
комнатѣ. Купчиха ушла въ свою половину. Маленькіе
етѣыные часы бойко стучали на всю квартиру. Петръ
Григоровича, хотѣлъ посмотрѣть въ окно, но, кромѣ
инея на стеклахъ, ничего не уішдѣлъ. Онъ сѣлъ.
Тишина стояла мертвая: гдѣ-то за стѣыой иногда
глухо выдвигался комодъ, потомъ хлопала ручка, и
опять все становилось тихо, какъ въ гробу... Петръ
Григорьевичъ сталъ прислушиваться къ окнамъ, не
заскрипятъ ли чьи-нибудь шаги; но не было слышно,
чтобъ кто нибудь по улицѣ ѣхалъ или гаелъ. «Да и
кому тутъ ѣхать или идти? вспомнилъ Петръ Григорьевичъ:—давеча во всемъ городѣ попалось три, или
четыре человѣка, а тутъ улица глухая, близь ноля. »
Ему представилась церковь на этой улицѣ, пустыри...
« Ланландія! иодумалъ онъ:—что-то будетъ здѣсь дѣлать сестра? Дома будете сидѣть, вотъ такъ, какъ я

теперь сижу... мужъ цѣлый день въ казначейств!;...
ни звука, ни голоса... Къ обѣднѣ иногда пойдетъ...
читать будетъ? но чтб читать?» И онъ обернула,
свою голову къ образамъ, гдѣ лежала библія со святцами... Въ самомъ дѣлѣ, чтб-жъ еще читать? тутъ
ни одной другой книги ЕГЬТЪ... Можетъ быть, въ
этомъ комодѣ заперты? Впрочемъ, зачѣмъ запирать
книги въ комодъ? Что-жъ она будетъ дѣлать? Сидѣть, вязать, шить... А голову чѣмъ займете?... Будетъ вспоминать въ этой тиши — село, отца съ матерью, поля родеыя.. » И Петру Григорьевичу вдругъ
сдѣлалоеь жутко и страшно: квартира бухгалтера, съ
этою тишиною и двуспального кроватью показалась
ему подземельемъ. Но онч, вдругъ вспомнилъ свою
дорогу на лютомъ морозѣ, и теплая, опрятная квартира жениха опять выглянула веселѣе. «Да и почему
я все хочу представить въ печальномъ видѣ? На самомъ дѣлѣ, я иззябъ и проголодался... Все можетъ
пойти иначе: они могутъ любить другъ друга; вѣрно
тутъ будутъ у нихъ знакомые... а васчетъ книгь...
я, пожалуй, самъ буду имъ высылать сюда... Главное, хорошая квартира... они не будутъ знать нужд ы , — это много значить.» Петръ Григорьевичъ задумался, и ему вдругъ представился кипучій Петербургъ, съ его вечерами, театрами и Невскимъ Проспектомъ... квартира бухгалтера снова преобразилась
въ подземелье. «Ну, чтб же? соображалъ Петръ
УСПЕНСКІЙ. Ы . Р .

9

Григорьевич!,:—вѣдь у нихъ свои интересы... сестра
все время жила въ деревнѣ, не везти же ее въ Петербурге»? Теперь ей поздно — ей девятнадцать лѣтъ...
Да и чтб можетъ дать ей Петербургъ? на какую дорогу ступить она тамъ? будетъ ли она тамъ счастлива? Да, иакоиецъ, въ чемъ заключается счастье?..»
Съ послѣднимъ вопросом!» Петръ Григорьевич!, никакъ не могъ сладить, а. между тѣмъ, шеіудокъ сильно
напоминала, ему о закускѣ. — Чтб же это онъ
не идетъ! вслухъ сказалъ Петра» Григорьевичъ, опять
расхаживая по комнатѣ. Иѣтъ, чтб ни говори, матеріальныя удобства—первое дѣло... и на любовь Петръ
Григорьевичъ началъ смотрѣть даже нѣсколько подозрительно.
Иаконецъ, явился и бухгалтеръ. Онъ молча снялъ
въ передней галоши, іпубу, утерся платкомъ и вступила, въ комнату.
— Честь ішѣю представиться!
Хозяина, и гость пожали друге другу рѵки.
Петръ Григорьевичъ до того сробѣлъ, осмотрѣвъ
бухгалтера, что ему пришла въ голову мысль приказать Карпу запрягать лошадей и ѣхать скорѣе домой.
Онъ долго не моге опомниться; своимъ замѣшательствомъ и неловкостью онъ походилъ въ глазахъ бухгалтера на совершенна™ провинціяла — такъ поразила,
его угрюмый ^ пожилой и безобразный хозяинъ. Его
вдругъ озарила мысль: «да не самъ ли это казначей,

а бухгалтеру видно некогда,» и онъ спросилъ хозяина:
— Позвольте узнать, вѣдь вы въ казначейетвѣ
служите?
— Такъ точно.... бухгалтеромъ.
— Вы бухгалтерскую должность занимаете?
— Да-съ.
— А, хорошая должность,—заключить Петръ Григорьевичъ, внутренне соображая: что теперь дѣлать?
Назадъ ѣхать невозможно.... да, впрочемъ, посижу....
и тогда.... послѣ можно будетъ отказать ему.... Эта
мысль значительно доднрѣпила Петра Григорьевича, и
онъ еще новторилъ: — должность хорошая, не правда ли?
— Должность, можно сказать, вторая но казначею....
— Вотъ что, Иванъ Антонычъ: я очень озябъ....
я ужъ, извините, безъ васъ тутъ распорядился насчетъ самовара.
— Помилуйте, это вы хорошо сдѣдали....
— Еще вотъ что: есть у васъ въ городѣ гостиница?
— Нѣтъ-еъ.... у иасъ есть харчевня, а гостиницы нѣту.... у насъ бѣдиый городъ....
— Но въ этой харчевмѣ можно все-таки чтонибудь спросить закусить?
— То есть, вы на счетъ своего кучера? Объ этомъ.
вы не безнокойтесь, его здѣсь у меня накормятъ

— Я ужъ, признаться, и самъ бы спросилъ себѣ
что-нибудь тамъ—
— Гдѣ? въ харчевнѣ?... Ахъ, помилуйте . . . вы
меня обижаете.... Да развѣ я . . . . Нѣтъ, вы меня обижаете.... Харчевня.... тамъ одни мужики.... тамъ,
помилуйте.... Развѣ я не въ состояніи,...
— Хорошо, я согласенъ; позвольте спросить: когда
вы будете обѣдатъ?
— Да какъ прійдется: иногда, если присутствіе
долго продолжается, то въ пять, а иногда въ четыре.
— Так?, значигъ, до обѣда еще.... теперь всего
час?....
— Вамъ нечего ждать обѣда! признаться, и обѣдъ
у меня сегодня кое-какой.... постный.... Позвольте
спросить,—сказал? бухгалтер?: — в ы . . . не изволите...
употреблять скоромное?...
— Съ удовольствіемъ.
Бухгалтер? отправился въ спальню, вытащил? изъподъ кровати сундукъ, зазвенѣлъ ключами, и вдругъ
на всю квартиру раздался звоеъ замка.... Хозяин?
долго перебирал? какія-то бумаги, платья, закрывалъ
сундукъ, опять открывалъ, и въ концѣ концовъ зазвенела серебряная мелочь.... Бухгалтер? торопливо
отправился въ кухню, и вскорѣ послышался шопотъ:
— Къ Коньякову; а то у Швыряева....
— Четверть Фунта?...
— Да еще колбасы.

Купчиха подала самовар? и вышла. Бухгалтер? началъ заваривать чай, спрашивая у Петра Григорьевича
про здоровье Александры Григорьевны.
Петръ Григорьевич?, мѣшая ложечкой третій стакан? чаю, чувствовал? себя хорошо; лицо его горѣло,
въ головѣ слегка шумѣла водка, и онъ забылъ всѣ
дорожныя непріятности. Но иногда, среди этого забытья, мысль о сестрѣ тѣснила ему грудь, и онъ
глубоко вздыхал?....
На столѣ привѣтливо стояли закуска и граФинъ
видки; на особомъ столѣ кшгблъ самоваръ; Петру
Григорьевичу вообще было какъ-то пріятно грустно,
и онъ выпилъ еще водки.
— Послушайте, Мвапъ Антоиычъ, поговоримте....
я хотѣлъ у васъ спросить: почему вы обратили вниманіе на мою сестру?
— Помилуйте, я знаю нхъ, какъ прекрасную дѣвицу....
— Ну, послушайте: выпейте водки.... отчего вы
не пьете?
— Не пыо-съ....
чему и привыкать!

и не пилъ никогда....

не къ

— Вотъ что! Петръ Григорьевич? замялся и почти
шопотомъ проговорил?:—вы человѣкъ уже пожилой,...
извините за нескромный вопрос?: даютъ ли вамъ право
жениться на молодой дѣвушкѣ ваши лѣта?

— Вы также мена извините,—сказать бухгалтеръ:—
по моему мнѣнію, не лѣта даютъ право на женитьбу....
— А что же?
— Сердце.... Бухгалтеръ помолчала,. — Вѣдь вы
не скажете, сколько лѣтъ моему сердцу,

и старо

ли оно?
Это, конечно.... но, увѣрены ли вы, что вы
другь друга будете любить?
— Вѣдь это дѣло Божье.... Только одно вамъ
могу сказать: истинная любовь основывается не па
красотѣ и не на молодости, а на душеваыхъ качествахъ! Впрочемъ, я вѣдь не набиваюсь, Петръ Григорьевичъ.... мнѣ понравилась ваша сестрица, и я
ей понравился — вотъ и все.... А еслибъ мнѣ сказали, что я вашей сестрицѣ противень, то я бы и
не посмѣлъ безпокоить ваше семейство....'Тутъ дѣло
любовное.... Съ ихъ стороны, вижу, есть согласіе....
Петръ Григорьевичъ ничего на это не могъ возразить. Бухгалтеръ вдругъ спросилъ:
— Вы,

что же,

иріѣхали,

стало быть, сказать,

что вы не ?келаете.... то есть....
Петръ Григорьевичъ растерялся. Онъ никакъ не
могъ рѣшить за свою сестру, выходить ли ей за
бухгалтера, или еѣтъ? и поторопился ответить:
— Я пріѣхадъ къ вамъ совсѣмъ по другому дѣлу.
— Гм....

— Я пріѣхалъ спросить, не можете ли вы согласиться на такія условія: четыреста рублей вы получите отъ меня, триста — отъ родителей, а на остаяьиыя я вамъ дамъ вексель.
У Петра Григорьевича таилась мысль, что всетаки жениху можно будетъ отказать.
— Извольте!... Даже и векселя не нужно.... Вы
мнѣ передъ самой свадьбой напашете простую расписку, только были бы свидѣтели.... теперь суды
стали хорошіе! Я согласенъ....
— Позвольте засвыдѣтельствовать вамъ мое ыочтеніе, — иаконецъ/ объявилъ Петръ Григорьевичъ.
— Припоздаете вы. Если угодно, останьтесь у
меня ночевать.
— Нѣтъ! мнѣ надо ѣхать....
— Такъ какъ же, позвольте узнать, ыасчетъ свадьбы.... когда же? Мясоѣда осталось менѣе двухъ недѣль.... теперь идетъ пестрая, а тамъ и всвѣдиая....
Надо бы поторопиться, — говорила» бухгалтеръ.
— Васъ извѣстимъ мы.... Нарочнаго пришлемъ....
завтра или послѣ завтра.
Въ передней Карпъ объявилъ:
— Петръ Григорьичъ, а овсеца-то лошади?
— Разві» она ничего не ѣла?
— Поѣла сѣпца, нзвѣстяо.
— Ну, скорѣй запрягай!...

— Мы вашего кучера накормили,—говорилъ бухгалтер?, провожая гостя.
Проводив? Петра Григорьевича, бухгалтер? осторожно прибралъ закуску и водку въ Ш К З Ф Ъ • и спросил? себѣ обѣдать. Работница подала ему постныя щи
и кашу. Помолившись Богу, онъ сказал? работницѣ:
— Оставь къ завтремѵ—
Онъ спяль сюртук?, надѣлъ халат? и взялъ гитару.
Вошла купчиха.
— Что? какъ?
— Еще неизвѣстпо.... Вотъ пришлют? отвѣтъ.
— А я вам? забыла сказать: АграФспа сказывала,
что Оболдуевы соглашаются на полторы тысячи....
— Погодите: сперва чтб Русины скажут?. Оболдуева не у идет? и послѣ Рождества.
Купчиха ушла.
Въ комнату спустились уже сумерки. Фигура бухгалтера неподвижно сидѣда въ углу.
XI.

Заблудились.
А путники были уже за городом?; стоялъ густой
туманъ; приближалась ночь. Отъѣхавъ отъ города не
болѣе версты, ничего нельзя было видѣть ни впереди,

ни съ боков?, и путники точно плыли гдѣ-то въ
облаках?; только иногда изъ-подъ самой почти лошади вылетало стадо овсяиокъ и мгновенно исчезало.
Петръ Григорьевич? думал? о женихѣ. Ему казалось,
что онъ еще у него въ квартирѣ, и самовар? еще
шумитъ; угрюмый хозяин? подозрительно смотрит?
на него; вообще бухгалтер? ничего добраго не предвѣщалъ.... Петръ Григорьевич? начал? придумывать,
какъ бы отказать жениху, не компрометируя сестры;
онъ видѣлъ, что ей предстоит? пропасть....
Разсуждая о судьбѣ сестры, Петр? Григорьевич?
вдругъ замѣтилъ, что съ обѣихъ сторон? саней , снуют?
какія-то вѣшкн съ пуками соломы, и онъ припомнил? , что прежде этих? вТ.шекъ,- кажется, не было.
Онъ обратился за объяснепіемъ къ Карпу.
— Какія это вѣшки, Карпъ?
— А это ставят?, чтоб? ночью не заблудились....
бывает? иной раз? мятель, кура.... пульта....
— Вѣдь ихъ, кажется, прежде не было?
— Нѣть, онѣ были, только словно иорѣже....
— Такъ ты не помнишь?
— Что-то забылъ, и то.... Дорога будто эта самая....
Карпъ остановил? лошадь и сказал? задумчиво:
— Да вѣдь что же? почитай верстъ пять отъѣхали.... авось Богъ.... да, она, эта самая дорога....
— Ты помнишь ли?

—• Я помню— она, словно....
Подумали, подумали, посмотрѣли назадъ и впередъ,
не ѣдетъ ли кто-нибудь, чтобъ спросить настоящую
дорогу; но никого не было видно. Гдѣ-то въ сторонѣ крякнулъ воронь, махая крыльями; продрогшая
послѣ ноту лошадь порывалась впередъ; собака держала морду на вѣтеръ. Иаконецъ,. рѣшилн ѣхать
дальше.
— Благо дорога торная, не собьешься, — сказала»
Карпъ.
Поѣхали, ожидая, что вотъ покажется засѣка; но
засѣкн все не было; нришелъ какой-то 'оврагь съ
мостикомъ, чего прежде вовсе lie было; съ эгамъ
согласился и Карпъ.
— A вѣдь, кажись, не туда,— остановивъ лошадь
и ощупывая кнутомъ мостъ, говорилъ Карпъ. — Чтб
за притча? да чтом-то и вѣшки-то пропали....
— Поворачивай назадъ! Ты меня заморозить хочешь? сказалъ Петръ Грнгорьичъ.
— Да куда поворачивать-то?... Ужъ но разсчету
верстъ десять отмахнули.... Пока опять доѣдешь до
города, ужъ спать лягутъ.... опять гдѣ же тамъ ночевать ? Давеча кормочку лошади н то ножалѣли....
а я у нихъ видѣлъ овесъ.... вотъ что....
— Ну, что-жъ ты теперь думаешь дѣлать?
— На взлобокъ еейчаоъ поднимемся; можетъ,
деревня близко.... а то десять верстъ понапрасну

уѣхать.... опять же въ деревнѣ блачисливѣй.... хоть
кормочку можно достать и самимъ поужинать....
Петръ Григорьевич!» согласился ѣхать до деревни,
тѣмъ болѣе, что въ городѣ ночевать было вовсе не
у кого, а у бухгалтера ему не хотѣлось. Вьттянувъ
гору, путники заметили, что впереди чернѣлось чтото, вѣроятно, деревня; вотъ послышались чьи-то голоса.... н вдругъ, вмѣсто деревни, они наѣхали на
большой обозъ, перееѣкавшій проселочную дорогу.
Толпа мужиковт» громко разговаривала.
— Эй.
дорога?

земляки!

крикиулъ Карпъ:—какая

это

— Аль не знаешь? на Ёлецъ!
— Что-жъ, большакъ, что-ль?
— Большакъ....
— Вотъ тебѣ на! А до деревни тутъ далеко?
— Верстъ девять будетъ!
— Я тебѣ говорилъ съ самаго начала воротиться....
не послушался.... ну вотъ теперь и думай!... Сиди
среди поля.... Петра Григорьевича охватилъ ужасъ, и
онъ вдругъ подумалъ: — вотъ тебѣ рыцарская поѣздка
изъ-за любви къ меньшей братьи. Карпъ! Спроси у
нихъ, нѣтъ ли тутъ кабака, что-ль, какого?
— Эй, землякъ, кабакт» здѣсь далеко?
— Ступай назадъ, съ версту, не больше....
— Создатель батюшка! садясь говорилъ Карпъ: —

и что это

значит? ? — Карпъ отплюнулся. — Это

грѣхъ....
— Ну, какой же ты кучеръ, когда не знаешь дороги? а?
— Да то-то я маленько давеча не разглядѣлъ:
тамъ отъ острога и д у » двѣ дороги: одна направо,
другая налѣво.... тфу! Карпъ перекрестился и ласково отнесся къ лошади:—но! матушка!
— Чего-жъ ты смогрѣлъ, выѣзжая изъ города-то?
— Да то-то, Петръ Григорьичъ, глазами-то я
ужъ стал? плох?.... не довижу.... какъ ночь, такъ
и, Богъ знаетъ, что мерещится....
— Каково! воскликнул? Петръ Григорьевич?: —
дали мнѣ слѣпаго старика!... в о » это хорошо!...
Я ѣзда, хлопочи, давай деньги.... и в о » ! . . .
— Знамо, года мои немаленькіе, — объяснил?
Карпъ.
— Вѣдь я тоже человѣкъ, — разсуждалъ Петръ Григорьевич?:— ну, вѣдь я замерзнуть могу!....
Пріѣхали къ кабаку; вызвали цѣловалышка.
— Позвольте спросить,— сказал? Петръ Григорьевич?: — какъ тут? проѣхать въ село Иваново?
— Вы далеко забрали, вамъ надо ѣхать на Жмыховку, а тамъ засѣкой.... ступайте в о » прямо мимо
кабака....
— Не можете ли вы дать намъ провожатого? я
вамъ заплачу.

— Некого-съ! я бы съ удовольствіемъ!... одинъ
съ женою еижу.... работник? уѣхалъ въ город?....
Да вы чего робѣете? вотъ извольте сейчас? прямо....
и все прямо, такъ себѣ и поѣзжайте.... сндѣлецъ
показывал? рукою за кабак?: — и потом? влѣво.
Тамъ верста или того меньше будетъ до засѣки....
тут? сшибиться нельзя.
— А ночевать у васъ нельзя?
— Негдѣ-съ; извольте видѣть, двора у меня нѣтъ;
а своя лошадь стой» въ еѣнцахъ.... Повѣрьте меѣ,
опасаться нечего.,... т у » дорога торная. Извѣстно
ужъ, если ѣхать, такъ ѣхать, а то къ полночи, пожалуй, и занесет? дорогу.
Путники тронулись. ІІроѣхали версту, другую; было
такъ темно, что, только свѣсивши голову съ саней,
можно было разглядѣть дорогу, перемежавшуюся поперечными наносами снѣга. Петръ Григорьевич? чувствовал?, что он? начинает? зябнуть. Скорбь его
удвоилась, при мысли о родителях?, наградивших? его
слѣиымъ кучеромъ. Въ его глазах?, напряженно смотрѣвшихъ в? ночную мглу, иногда свѣтились огненные круги; ему начало представляться, какъ бы не
нагнал? разбойник?, ила не напали волки.... и онъ
часто оглядывался назад?; вдругъ ему показалось, что
слѣва по чистому полю бѣжитъ что-то и прямо на
него.
УСИЕНСКІЙ. H . P.

10

— Карпъ, Карпъ! закршчалъ Петръ Григорьевича—
нѣтъ ли у насъ паліш?
— Что такое? спросилъ Карпъ.
— Волкъ бѣжитъ! давай кеутъ!... Петръ Григорьевичъ всталъ на ноги, держа па готовѣ кнутъ.—
Ноги клади въ сани.... И вдругъ Петръ Григорьичъ
закричалъ во всю мочь:—Лю-ліо-лю!... у-у-лю....
держн-и-и!
Карпъ забрался съ ногами въ сани, крѣпко держа
лошадь.
Собака, заслышавъ крикъ, вскочила и принялась
лаять....
— Карпъ! не пускай собаку! держи ее!...
Но вдругъ Петръ Григорьевичъ замолкъ: его изумило, что животное, по мѣрѣ приближенія къ санямъ,
все дѣлалось меньше и меньше— и, паконецъ, онъ
увидалъ катившійся пукъ соломы; солома пронеслась
черезъ дорогу, и Петръ Григорьевичъ, сконфуженный,
опустился въ сани.... Карпъ зачмокалъ губами на
лошадь и сказалъ:
— Это, видно, солома пролетѣла....
— Мнѣ показалось, что волкъ.
— ІІѢтъ
это гдѣ-нибудь съ вѣшки сорвало.
Петръ Григорьевичъ очень устыдился своей трусости и мысленно читалъ себѣ наставленія. «Впрочемъ, вѣдь я безъ всякой защиты.... ни дубины, ни

пистолета», оправдывался онъ. Онъ нашелъ и опроверженіе: «а какъ же мужики-то ѣздятъ безъ всякихъ дубшгь и пнетолетовъ, даже спятъ-себѣ?... »

Xfl.

Рѣшѳніѳ

дѣда.

Въ тотъ же день около четырехт. часом вечера
подъѣхалъ къ дому Русиныхъ возокъ, запряженный
тройкою лошадей. Все семейство Русиныхъ, даже вся
прислуга стояли на крыльцѣ, встрѣчая гостей. Пріѣхала старшая дочь Русиныхъ, съ мужемъ и маленькими дѣтьми. Елизавета Григорьевна, закутанная шалями, держа подъ салопомъ груднаго младенца, цѣловалась съ родителями; изъ возка, при помощи пріѣзжей горничной и богомолки, высыпали узлы, шарФЫ,
шубы, дѣтскіе картузы и сами дѣти, руководимый
своимъ отцомъ. Картина, отъ которой вѣяло грустнымъ торжествомъ предстоящей свадьбы, заставляла
Русиныхъ и Елизавету Григорьевну плакать.
Весь домъ оживился распросами, поцѣлуями, хлопотами. Елизавету Григорьевну съ дѣтьми помѣстали
на теплой лежанкѣ въ маленькой комнатѣ, куда стеклись всѣ родные. Павелъ Титычъ, зять Руеиныхъ,
разсказывалъ про свою поѣздку: гдѣ ночевали, гдѣ

кормили,

когда выѣхали.

Богомолка распоряжалась

еамоваромъ.
— Гдѣ же братъ, Петя? спрашивала Елизавета Григорьевна.
— Поѣхаяъ къ жениху, — отвѣчала мать:—боюсь,
какъ бы не запоздалъ... Григорій Иванычъ! пока не
смерилось, не послать ли вамъ кого навстрѣчѵ Петенькѣ?
— Зачѣмъ же? если, онъ замѣшкается у бухгалтера, то и останется у него ночевать... куда онъ
ночью поѣдетъ?
— Ну, что? сладили дѣльце? весело спрашивалъ
зять.
— Сладили, братъ! почти всю скотину распродали...
— Ничего! обрастете! Вамъ надо всѣмъ святымъ
молебенъ отслужить, что Петръ Григорьичъ пріѣхалъ...
— А вотъ мнѣ такъ-то не помогалъ братецъ, какъ
я выходила замужъ! сказала обиженнымъ тономъ Елизавета Григорьевна.
— Да вѣдь Петенька еще не быль тогда на службѣ,—замѣтила мать.—А у меня чтб въголовѣ-то,
Лизочка: поѣхалъ Петя къ жениху... боюсь, какъ бы
не разстроилъ все дѣло... Какъ увидать, что женихъ пожилой да некрасивый, вдругъ и заупрямится.
— Ини, что вы!

— Чего добраго! онъ — человѣкъ молодой, горячій... скажетъ:

вы насильно выдаете Сашу...

Вотъ

чего я боюсь...
' — Да вѣдь Саіпѣ онъ нравится? ему такое дѣло?
— Саша, поди сюда! сказала Русина. Саша подошла, держа на рукахъ мальчика. — Ты, пожалуйста,
такъ пріѣдетъ Петенька, скажи, что ты идешь замужъ съ удовольетвіемъ... и будь весела...
— Я ему уже говорила, — спокойно отвѣчала невѣста.
— Да все-таки... пожалуй, онъ опять будетъ
тебя распрапшвать... ты такъ и скажи напрямки.
— Ужъ теперь все кончено! сказала Саша, безсознательно держа ручонку своего племянника.
— Можетъ быть, ты намъ не сказываешь, что у
тебя есть насердцѣ,—выпытывала мать:—ты теперь
скажи, Саша, какъ бы не вышло непріятностей.
— Неужели, мамаша, вы замѣтили во мнѣ хитрость? Я вамъ сказала, что иду за бухгалтера... и
сказала искренно... Я теперь одумалась: — что я въ
самомъ дѣлѣ за особа, что заставляю думать о себѣ
столько людей? Чѣмъ виноваты вы и папаша, что
день и ночь страдаете обо мнѣ? Чѣмъ виноватъ братецъ, Петя, который тратитъ на меня свои трудовыя
деньги, ѣздитъ, мерзнетъ изъ-за меня? Всѣ бьются
шзъ-за меня, а я сижу дома; я даже вовсе ее стою
этого Ивана Антоныча... онъ всю жизнь трудился,
10*

пбтомъ наживаяъ себѣ состояиіе. Что я передъ шшъ?
Всю свою жизнь- я только ѣла чужой хлѣбъ...
мучила другнхъ...
— Ну вотъ, умница! тронутая чистоссрдечіемъ
дочери сказала Русина:—поцѣлуй меня, Сашенька; всѣ
вы мнѣ жалки, всѣ ббльны...— и Русина приложила
къ глазамъ платокъ.
— Маменька,—утѣшала Лиза:—сколько слезь вы па
езоемъ вѣку пролили... ваше здоровье плохое... вы
видите, какъ Богъ милости въ кънамъ: я пристроена,
Саша выходить за бухгалтера, за челопѣка съ состояніемъ, Петя братецъ—ассесоромъ и вась не забыпаетъ... Ильюша въ гимназіи... Каковы дѣтки-то у
иасъ?!.. Надо радоваться...
— Это правда, совершенная правда! согласилась
Русина:—я счастливая мать. Ну, что же, Лизочка,
пойдешь чай пить!
— Пожалуйте, — говорила богомолка.
— Вотъ Богъ далъ, и собрались всѣ дѣтки,—
сказалъ Русинъ, осматривая всю компанію за столомъ:—
благодареніе Богу... вотъ уже и внучата есть, дѣдушку пріѣхали нровѣдать.—Русинъ со слезами обнялъ
зятя, поцѣловалъ и сказалъ:—спасибо, братъ, что пріѣхалъ! итебѣ, Лиза, спасибо, что не забываешь отца,
пока живы старики... Придетъ время, и насъ не будетъ, и не къ кому будетъ пріѣхать... Русинъ перекрестился . — Слава Богу !..

— Я боюсь, какъ бы Петенька не заблудился ..
сказала Русина.
— Да что, они развѣ маленькіе съ Карпомъ-то?..
Можно будетъ— поѣдутъ, а нельзя — останутся ночевать... какъ это у васъ на умѣ: заблудился....
еще что?
— Вы какъ поживаете, Илья Грнгорьичъ, въ универентетъ думаете? енрашивалъ зять,
— Въ университете», — сказалъ гнмвазистъ.
— Ну, это какъ хочете ІІетя,—объявиль Русинъ:-—
возьмется тебя содержать — такъ, а не возьмется,—
на отца не падѣйся! у меня отъ твоей гимназіи шея
болите. — Отецъ пощупаль свою шею.
— Да я не прошу васъ содержать меня въ Петербург, — сухо отвѣчалъ гимназисте.
— Да, да! какъ знаешь тамъ! вотъ отъ дочерей
не опомнишься.
— Ну, будете вамъ,—неребилъ зять: — дѣло родное, авось сойдетесь какъ-нибудь .. Какъ въ деревнѣ
время проводите, Илья Грнгорьичъ?
— Такъ себѣ, съ Антошкой горы поливаемъ, катаемся...
— Они, братъ, тутъ съ Антошкой собакъ запрягаютъ, — сказалъ хозяинъ зятю:—взяли моего кобеля
и по селу каждый день на немъ разъѣзжаютъ...
сшили ему сбрую, хомутъ... все какъ слѣдуетъ...

— À Веничка-то какъ выросъ,— любовался Русинъ
на своего внука:—дѣдушку своего помнишь? спрашивал? онъ мальчика.
— Помнишь? Повторяли родные.
— Ванячка,» скажи, не бойся...
— Кто-жъ вамъ будетъ шить бѣдье-то, платье-то
къ свадьбѣ?
— Насчетъ бѣлья попросим? дьяконовыхъ дочерей, а платье—съѣздить надо за портнихою въ Куракино. Вотъ повара еще надо къ свадьбѣ.
— Хлопот? полой? ротъ! сказал? зять.
Вечер? прошел? незаметно; когда веѣ легли—было
спать, горничная вдругъ объявила, что Петръ Грнгорьичъ пріѣхалъ.
Саша дрогнула и блѣдиая соскочила съ постели;
явился Петръ Григорьевич?. Вся семья, кое-как?
одѣтая, окружила его въ залѣ.
— Помогите снять,—съ трудом? выговорил? Петръ
Григорьевич?.
Всѣ такъ и ахнули, глядя на блѣдное и понурое
лицо Петра Григорьевича; когда стащили съ него
шубу, — онъ, не говоря ни слова и шатаясь, поплелся въ свою комнату.
— Петенька, не отморозил? ли ты носъ?
— Не растерѣть ли тебя спиртом??
П е т р Григорьевич? никому ничего не отвѣчалъ и
легъ на свою кровать; ни одного слова не могли до-

биться отъ него. Сам? отец? снимал? сънего сапоги,
сюртукъ. Пока гало растираніе рук? и ног? при помощи горничных?, Русинъ и зять отправились въ
кухню распросить Карпа о случившемся несчастіи;
но прежде, нежели могли чего-нибудь добиться отъ
него, нашли необходимым? подвееть ему нѣсколько
стаканов? водки и отправить на полати. Въ кухнѣ
стоял? какой-то солдат?. Всѣ обратились къ нему.
— Ты откуда?
— Пзъ Ивановской казармы..-, я съ вашимъ сынком? пріѣхалъ. Мы, стало быть, хотѣли ужинать, —
разсказывалъ солдат?,—а ваш? сыеокъ вдругъ стучится
въ окно... вошли они въ избу бѣлѣе снѣгу... вижу,
дѣло не ладно! тут? это они поотогрѣлнсь маленько
и просят? меня, чтобы я проводил? ихъ... я подпрегъ
къ ним? свою лошадь и проводил?...
— Спасибо, служба... Эко неечастіе!
Поутру, лежа въ постели, Петръ Григорьевич?
уныло объявил? своим? родителям?:
— Вотъ вамъ деньги... еще я напишу росписку...
поступайте, как? знаете. Я съ своей стороны сдѣлалъ
все, что могъ, какъ видѣлн,—замерз? было...
Онъ сказал?, что жениха должны они извѣстить
скорее, желают? ли они имѣть съ ним? дѣло, или
нѣтъ.
— Ты не еердишься ли на насъ? Спрашивала мать.
— Я не сержусь: но только прошу васъ оставить

меня въпокоѣ... получайте деньги и дѣлайте съ ними, что хотите... Это ужъ не мое дѣло. Какъ братъ,
я исполнилъ свой долгъ.
— Послушай, Петенька, — вѣдь Сашѣ правится
бухгалтеръ...
— Мнѣ-то какое дѣло? Я-то что тутъ?... нравится, — я очень радъ.
— Ты, голубчикъ, можетъ быть, думаешь...
— Ничего я не думаю... я свое дѣло сдѣладъ...
даль вамъ денегъ и замерзъ было!... вотъ и все!...
Въ это время вбѣжали въ комнату малееькія дѣти;
они громко хохотали и не знали предѣловъ своей
радости, держа захвостъ собаку Петра Григорьевича;
за ними шла мать съ груднымъ мяаденцемъ.
— Послушай, Лиза,—печально сказалъ Петръ Григорьевичъ:—я знаю, дѣти для матери вещь пріятная,
но вѣдь они портятъ собаку, которая стоить двѣсти
рублей; я не пойму пикакъ, почему здѣсь всѣмъ кажется, что моя собака простая дворняжка... орелка
какая-нибудь.
— Они играютъ, братецъ!...
Петръ Григорьевичъ молча обернулся къ стѣнѣ.
Русины иЛшзавета Григорьевна начали обдумывать,
какъ бы устроить такъ, чтобы дѣти не прикасались
къ собакѣ. Они рѣшились запереть ихъ въ особую
комнату и вообще желали поскорѣй устроить свадьбу.

XIII.
«Обраэованіе».
Получивъ деньги, Русины немедленно послали нарочиаго къ бухгалтеру еъ письмомъ, а Карпа послали
швеей и поваромъ; оставалось пригласить дьяконовыхъ дочерей шить бѣлье; за ними вызвался сходить гимназистъ; онъ взялъ съ собою крестьянскаго
мальчика Антошку, шшятаго къ свадьбѣ; на улицѣ
гимназистъ сѣлъ въ салазки и сказалъ:
— Вези меня, Антошка; поѣдемъ къ дьякону,
знаешь что? ты, братъ, пока я здѣсь, долженъ развиться и понять, что ты такой же человѣкъ, какъ и
всѣ... теперь крѣпостнаго права нѣтъ ! . . . э-эй ! . . . потрогнва-ай! кричалъ гимназистъ, въѣзжая на гору,
и продолжалъ наставлять Антошку... Теперь вотъ какое время пришло, — нигдѣ не велѣно драться...
— Илья Григорьевичъ, не вывезу!
— Ну-ну-ну!.. битюцкая! покрикивалъ гимназистъ,
похлопывая арапникомъ.
Битюцкая привезла, наконецъ, гимназиста къ дьякону. Опять полчище дѣвицъ выглядывало изъ сѣней
и шептало:
— Барчукъ, барчукъ!..
— МаменькаI кричала расторопная дѣввца, сиро-

важввая свою мать въ кухню: — ишь на васъ хорохоры-то!.. Уйдите съ глазъ долой...
Дѣвица провела гимназиста въ горницу.
— А я за вами пріѣхалъ, Акулина ПрокоФьевна;
возьмите съ собою сестрицъ и пожалуйте къ намъ
шить.
— Съ удовольствіемъ, Илья Григорьичъ!
— Чтб—жъ, когда будетъ образованіе?
— На этой недѣлѣ.
Акулина ПрокоФьевна позвала изъ кухни двухъ еестеръ, и дѣвицы начали одѣваться за доечатой перегородкой, раздѣлявшей горницу.
— Къ вамъ Лизавета Григорьевна пріѣхала? кричала изъ-за перегородки Акулина ПрокоФьевна, шурша
платьемъ.
— Пріѣхало народу много, — хлопая арапныкомъ
говорилъ гимназистъ.
— Что-жъ, Александрѣ Григорьевнѣ нравится жеиихъ-то?
— Не знаю.
Дѣвицы наперерывъ спрашивали гимназиста.
— Чтб-жъ, много платьевъ-то даете за сестрицею?
— Музыка будетъ на свадьбѣ?
— Александра Григорьевна не тоскуетъ по ридительскомъ .;омѣ?
Гимназистъ вышелъ на улицу и сказалъ:
— Ну, Антошка, запрягайся, вези опять!

— Илья Григорьичъ, я уморился...
Къ счастью Антошки, гимназистъ увидалъ на улицѣ
своего кучера, который везъ повара съ портнихою;
кучеръ довезъ гимназиста до дому. Поваръ былъ пожилой, плотный мужчина съ краснымъ носомъ и не
бритою бородою. Въ домѣ Русина встрѣтили его почти съ благоговѣніемъ, какъ знатока своего дѣла :
онъ пріѣхалъ со всѣмш поварскими принадлежностями:,
ножами, жестяными Формами, Фартуками и пр. Освѣдомившись о здоровьѣ каждаго члена семейства, поваръ спросилъ себѣ водки.
— Честь имѣю поздравить съ радостью.... желаю
Алейсаидрѣ Григорьевнѣ счастія и всякаго благополучія.—Поваръ выпилъ и сѣлъ.—Позвольте узнать, какая у васъ нровизія?...
— Провизія, Иванъ Андреичъ,—сказала Русина: —
свинина, нанримѣръ, гуси, куры....
— Вообще домашняя птица. Еще что?
— Поросята.... потроха.
— Такъ-съ! Позвольте мнѣ рюмочку. Съ наступающимъ торжествомъ имѣю честь поздравить.... Такъ
гусей мы погонимъ на жаркое.... поросенка на заливное.... а баранчики есть?
— Какъ же-съ —
— Значить, поросенокъ холодный, гусь жаркой,
куръ въ супъ и пирогъ.... свинина для расходу....
бычка нѣту?
УСИЕНСКІЙ.

H.

Р,

11

— Л 22 —
— Н ѣ т ъ . . . . всѣхъ продали, Иванъ Андреевшчъ.
— Такъ одолжите мнѣ рюмочку!.... Мы сдѣлаемъ
свиныя котлеты и бараньи.... Насчетъ Фрикасе какъ?
— Ужъ какъ вы хотите....
— Это можно. У васъ, я полагаю, два будетъ
стола? Одинъ для чистой публики, а другой—расхож!!?
— Да, Иванъ Андреичъ, два стола....
— Позвольте меѣ еще рюмочку. Съ радостію васъ
имѣю честь поздравить! Ну, какъ вашъ сывокъ изъ
Петербурга? не скучаетъ въ деревнѣ?
— Ничего! Онъ ушелъ на охоту
— А пороша есть.... Вотъ ка-бы они зайчика
намъ убили къ столу. Я забылъ у васъ спросить,
сколько персонъ у васъ будетъ?
Хозяева задумались.... Поваръ восклшшулъ:
— Позвольте мнѣ рюмочку.... Съ насту паюіцимъ
торжествомъ.... Персонъ двадцать будетъ?
—

Да! персонъ, пожалуй, двадцать....

— Обрученіе будетъ послѣ образованія?
— Да, на другой день!
— Теперь понимаю! Такъ прикажите привести провизію въ кухню.... Я займусь....
Хозяева еще поднесли повару водки, и онъ, зарядивъ нооъ табакомъ, отправился въ кухню, куда принесены были вороха утокъ, гусей и поросятъ. У двери
стояла туша, на которую поглядывалъ поваръ, подвя-

— 123

—

зывая Фартукъ. При помощи кучеровъ, онъ взвалилъ
ее на лавку и началъ рубить топоромъ, крича: «не
зацѣпить бы кого!... отойдите!»

Насталъ день «образованія». Съ ранняго утра всѣ
метались, какъ угорѣлые; среди сѣней висѣлъ баранъ,
головою внизъ; въ кухнѣ раздавался стукъ ножей и
топоровъ; кричали куры и поросята; кипѣли котлы
въ раскаленной до бѣла печкѣ. Въ комнатахъ барскаго
дома примѣривали платья и плакали. Торопились поскорѣе сыграть свадьбу, между прочимъ, и потому,
что Петръ Григорьевича, порывался въ Петербурге,
увѣряя, что ему пора на службу. Ему не хотѣлось
быть на свадьбѣ; но его убѣдили родители, что брату
не быть на свадьбѣ сестры неириличпо: «чтб скажут!. сосѣди? да и для всѣхъ родпыхъ кровная обида».
Петръ Григорьевичъ, не желая видѣть суматоха, и
приготовлений къ сваді.бѣ, разъѣзжалъ по сосѣдямъпомѣщикамъ; что-то непонятное р я него самого щемило его сердце, хотя онъ каждую минуту оправдывалъ себя тѣмъ, что, какъ братъ, онъ сдѣлалъ все,
что только отъ него зависѣло
Вотъ и вечеръ. Домъ Русиеыхъ былъ ярко освѣщенъ; на стѣнахъ горѣли старинныя бра. Домъ на-

бит? былъ народом?; пріѣхали нѣкоторые помѣщики
съ женами; на улицѣ у окон?, въ сѣняхъ, въ передней толпились дворовые, бабы и мужики. Иріѣхалъ,
наконец?, женихъ съ купцом? в своею матерью. Священник? давно уже сидѣлъ въ переднем? углу въ
цвѣтной рясѣ. Когда все было готово, Русинъ какимъто упавшим? голосом? спроси» жену:
— Что же, Марья Сергѣевна, не пора ли?
— Что-жъ? сказала Русина и ея сердце сжалось;
она обратилась къ Сашѣ, наряженной въ бѣлое платье,
и сказала:—Пора, матушка.... Слезы душили ее.
— Я готова, — сказала Саша; но, увидав? слезы
матери, она едва могла унять свои.
Петръ Григорьевич? сидѣлъ грустный въ углу
залы, рядом? съ какимъ-то помѣщнкомъ.
Невѣета вышла въ залу.
— Прикажете начать? спросил? священник?.
— Да, батюшка.
Священникъ надѣлъ епитрахиль и приготовлялся
сдѣлать возглас?. Невѣста стала рядомъ съ женихом?.
Наступило мертвое молчаніе. Всѣ чувствовали, что
съ возгласом? священника кончится все! Невѣета
стоить на роковомъ рубежѣ, через? который сейчас?
и переступит?. Нѣсколько странным? показалось родным? невѣсты, что Саша стоить рядомъ съ какимъто пожилым? и чужим? мужчиной. Всѣ, однако,

знали, что это не шутка: одна только минута и уже
будетъ поздно спасти ее; но всѣ стояли неподвижно,
какъ заколдованные.... Вотъ священник? сдѣлалъ возгласъ и клиръ запѣлъ: «Царю небесный....»
Всѣ родные упали на колѣни, проливая слезы....
родители начали благословлять невѣсту.
— Ну, дочь, будь над? тобою родительское благословеніе.
— Прощай, прощай, Сашенька!...
Саша крѣпко цѣловала отца, мать, своего братаблагодѣтеля; ей не хотѣлось, повидииому, выпустить
пикого изъ своих? объятій, но изъ ея объятій всякій
хотѣлъ освободиться, какъ бы сообрагкая извѣстпую
истину: «жаль намъ тебя, но не какъ себя».
Вдругъ въ комнату вбѣжала сумасшедшая баба и
закричала:
— Что вы дѣлаете? Ванюшку моего хороните?
Поминайте его... Давайте крышку... я понесу...
Сумасшедшая навела на всѣхъ неописанный страх?.
Петръ Григорьевич? закричал?:
— Выведите ее!...
— Она сумасшедшая, — сказала Русина: — у ней
сын? умер?... Петръ Григорьевич? перебил?:
— Все равно!
— Милый Петенька, не обижайте ее,—вскрикнула
Саша:—она несчастная... Для меня, ради иынѣшняго
дня, не трогайте ее!...
и*

Петръ Григорьевичъ обиженный ушелъ въ свою
комнату. А между тѣмъ ничего не было удивительна™, что «образованіе» его сестры напомнило сумасшедшей похороны.

КАТЕРИНА.

КАТЕРИНА.

Въ крестьянской избѣ подъ образами лежалъ молодой парень съ закрытыми глазами. Подлѣ него стояла
толпа народу. Слышался тихій шопотъ и сдержанный
рыданія.
— Митревна, не засвѣтнть-ли свѣчку у образа-то:
можетъ, полегче будетъ его душенькѣ...
Кто-то сталъ раздувать уголь; къ образу поднесла
восковую свѣчку съ заплаканнымъ лицомъ мать больнаго. Всѣ перекрестились.
— Незымь горитъ
— Ишь, касатка, ручки-то сложилъ, словно отходите!
— Кончается ровно...
Вскорѣ въ избу вошелъ евяіценникъ. Толпа разступилась; всѣ поочередно стали подходить подъ
благословенье.

— Давно боленъ-то? спрашивалъ свяіценннкъ.
— Двѣ недѣли, кормнлецъ, — сказала хозяйка:
— отнялъ у меня Господь мужа, теперь отнимаете
сына...
— Не ропщи, Катерина: не сѣтуй на Бога... что
выше насъ, о томъ мы не смѣенъ размышлять...
— Ужъ извѣстпо....
— Смертный часъ не въ нашей волѣ! можетъ быть
изъ среды, здѣсь предстоящей, кого-нибудь завтра
не будете....
— Знамо, завтра не будете, — согласилась толпа
женщннъ, поддерживая руками свои подбородки.
— Выдьте въ cl,пи!
Бабы поплелись вонъ изъ избы; осталась одна мать
больнаго.

Черезъ день больной скончался. Въ нзбѣ, въ сѣняхъ
и на улицѣ толпился народъ. Причетники пѣли панихиды. Мать покойнаго, Катерина, усердно молилась
Богу, дѣлая земные поклоны.
Когда запѣли вѣчпую память, Катерина упала на
полъ. По прнказанію священника, ее вынесли на
улицу.
Катерина лежала на улицѣ, окруженная любопытными.

— Смотри, смотри.... встаете....
— Катеринушка! поди, милая въ избу....
— Зачѣмъ? испуганно спросила Катерина.
—
—
—
—
—

Тамъ твой сынокъ... вѣдь его скоро понесутъ...
Гдѣ-жъ твой Ванюшка-то?
Какой Ванюшка?!
Сынокъ-то.... сынокъ-то твой.
Ишь! вѣдь она помѣшалась.

— Вѣдь заправду, милая моя....
Катерина слушала этотъ ириговоръ съ нзумленіемъ.
У ней не хватало силъ отвѣчать толпѣ, но она ду- '
мала: неужели заправду я помѣшалась? про какого
Вашо они говорятъ?...
Она сдѣлала усиліе встать,' ей пособили и повели
подъ-рукн въ сѣни. Въ нзбѣ уже кончилось все;
покойника вынесли на дворъ и за пимъ вышелъ весь
народъ. Катерину подвели къ гробу.
— Видишь, Катеринушка? вонъ онъ лежите....
— Какой же это такой? говорила Катерина, разглядывая покойника, это словно монахъ какой.... весь
въ бѣломъ.
Катерина сдернула покрывало и, увидавъ лицо своего сына, принялась цѣловать его. Потомъ обратилась
къ народу:
— Ну, что-же вы стоите?
Она подняла на голову крышку и пошла со двора;
за ней понесли гробь.

Катерина торопливо шла по деревиѣ часто оглядываясь назадъ, несутъ-ли ея сына? Мужикамъ и бабамъ,
стоявшимъ у своихъ воротъ, она говорила:
— Прощайте, добрые люди; поминайте моего
Ванюшку.
— Ахъ, братецъ ты „мой ! твердили мужики, покачивая головами.
— Рехнулась, слышь....
Катерина слышала все это и думала: за что же они
называютъ меня сумасшедшею? Чѣмъ' же я рехпулЯсь?
Я все поганю.... идемъ мы въ церковь
вонъ Ванюшку несутъ— вонъ сосѣдъ Петръ
Савельевна
и не грѣхъ вамъ называть меня такъ? Я помню, какъ
Савельевна приносила больному Ванюшкѣ яблочка...»
ГІроцессія приблизилась къ церкви; крышку ж носилки поставили на паперти.
Въ церкви причтъ, одѣтый въ черпыя ризы, пѣлъ
погребальный нѣсны. Катерина сидѣла на екамеечкѣ
у гроба, обнявъ его рукой; ей очень нравилось, что
ВСЁ молятся о ея сыиѣ и, какъ слѣдуетъ, провожаютъ
его на тотъ свѣтъ.... А причетники пѣли громогласно: «пла-ачу и рыдаю»... Катерина привѣтливо
смотрѣла на бабъ, утирпвшихъ свои слезы....
Священникъ, невидимому, тронутый картиной несчастія, сказалъ міряиамъ рѣчь, что сумасшедшая
гаатъ и покоыникъ сынъ—нуги Великаго Промысла,

Съ тѣхъ поръ какъ похоронили сына, Катерина
едѣ.шись особенно богомольной и не пропускала ни
одной церковной слыжбы. Она часто бесѣдовала съ
священником!., который объяснял ей, гдѣ теперь ея
сынъ.
Была лунная осенняя ночь; пѣтухи возвѣщали уже
разсвѣтъ. Катерина въ своей избѣ сбиралась къ заутрени.—Обутая въ новыя лапотки, она завернула въ
бѣлый платокъ свѣчку и вышла на улицу
Въ вѣкоторыхъ избахъ горѣли утренніе огни. .. Пропѣли
послѣдніе пѣтухи, и на востокѣ начали обозначаться
розовыя полосы.... Мѣсяцъ блѣдиѣлъ....
Катерина явилась въ домъ священника.
— Пора вставать.... говорила она, расхаживая по
комнатѣ:—а я ужъ Ванюшку своего провѣдала....
— Доброе дѣло....
— Ну, сбирайся.... а я дьячкамъ велю благовѣстпть.

Въ церкви горѣли огни.... благовѣстъ кончился....
Въ алтарѣ шумѣли ризы, въ которыя облачались церковно-служители.... въ трапезной раздавались шаги
церковнаго старосты; въ углу въ бѣломъ платочкѣ
стояла сумасшедшая.
—•

УспЕногай. И. Р .

12

СЕЛЬСКІЙ ПОРТНОЙ.

СЕЛЬСКІЙ

ПОРТНОЙ.

I.

Недалеко отъ села Богомолова, перед? небольшим?
лѣскомъ, шел? портной Петра. Василия?, бывшій дворовый человѣкъ, лѣть двадцати семи. Онъ несъ за
плечами сумочку, висѣвшую на концѣ палки. Жаркій
іюньскій день склонялся къ вечеру, въ колосившейся
ржи кричали перепела ; проселочная дорога была такъ
пыльна, что шагов? портнаго не было слышно. Вошедшн въ лѣсъ, Петръ Василичъ выбрал? мѣстечко
подъ деревом?, легъ на траву,, вздохнул? и предался
размышленіямъ. Онъ думал? о томъ, что сколько
онъ ни ходил? по деревням? и селамъ, сколько ни
убивался над? работою, его дѣла вовсе не поправлялись: — один? должен?, другой хочет? задолжать,
третій приготовил? никуда негодную ветошь и давно
12 е

ждотъ къ еебѣ Петра Василича; псе, чтб ни есть въ
домѣ завошсннаго, портной долженъ пересмотреть ст.
особенным!, напряженіемъ ума, и рѣшить, на чтб каждая ветошь годится? А здоровье Петру Василичу измѣняетъ; къ тому же дома своего нѣтъ, жены нѣтъ,—
чтб будетъ подъ старость? Портной, однако, увидѣлъ,
что какъ ни грустна его жизнь, перемѣпнть ее нельзя,
и онъ началъ думать о предстоящихъ своихъ подвигахъ, въ селѣ Богомолове: къ кому прежде идти —
къ прикащику, или къ духовнымъ? работа непремѣнно
вездѣ есть, особенно тючинокъ разнаго рода и передѣлокъ — сколько угодно. Петръ Василичъ шелъ въ
Богомолово особенно потому, что тамъ вскорѣ долженъ быть храмовой праздиикъ, который ст. общимъ
поголовнымъ пьянствомъ можетъ блистательно завершить его труды. Идти на поповскую слободу хорошо
тѣмъ, что во время работы можно сидѣть въ одной
рубахѣ у окна, быть хмѣльнымт. и ночыо и послѣ
обѣда спать на сѣновалѣ; нехорошо только однимъ—
расплатою: навязывать обыкновенно хлѣбомъ, крупою, обѣщаютъ поминать родішхт. за-упокой и самого портеаго по смерть.
Въ Богомоловѣ всѣ знали и любили Петра Василича; появленіе его возбуждало всеобщую радость,
какъ прилетъ грача весною. Съ дѣтства работая въ
чужихъ семействахъ, портной изучать всѣ пружины
семейиаго быта: онъ умѣлъ съ сочуветвіемъ выслу-

тать' пьянаго мужа, приносившего жалобы на жену;
несчастная жена видѣла въ портномъ точку опори въ
своихъ скорбяхъ и мученіяхъ и наговориться съ нимъ
не могла, воодушевляемая его разсказами объ угодникахъ, страдавшнхъ отъ искусителя, о путешествіяхъ
въ Кіевъ или въ Соловецкій монастырь.
Представляя свое появленіе въ Богомоловѣ, портпой глядѣлъ на верхушки деревъ, надъ которыми въ
иебесахъ плавно носились ястребы. Накбнецъ, онъ
отправился въ село.
ГІрошедши лѣсокъ и удержавши въ своей памяти длѣтри муравейныя кучи, въ которыхъ Петръ Василичъ
намѣревался со временемъ поискать муравейнаго масла
для своей спины, опт, очутился надъ широкой долиной; въ ней располагалось село Богомолово съ рѣкою, мельницею, барскимъ домомъ и церковью. Поповская слобода первая успѣла заметить портпаго.
«Жена! приготовь нанку... не прозевайте Петра
Василича, какъ бы онъ не прошелъ па барскій
дворъ...»— «Слава Богу, говорили жены, терпѣвшія
отъ мужей войну:—Петръ Василичъ пришелъ! Богъ
уелышалъ молитву...» Близъ мельницы портной тор
жественио вошелъ въ кабакъ. Держа палку черезъ
плечо, онъ приблизился къ стойкѣ и сказалъ цаловальнику:
— Налей портному!

— Гдѣ это ты пропадал?, Петръ Василичъ? ужъ
мы тебя ждали-ждали... А у нас? тут? новость, не
слыхалъ? мельник? съ своею мельницею на отдѣлку
прогорѣлъ! Князь велѣлъ согнать его... Катерина
Ивановна померла... регентъ хочетъ жеяиться...
знаешь Назаркину сестру, вдову?
По выходѣ изъ кабака, портной услыхал?:
— Петръ Василия?! Петръ Васвличъ! Что-жъ къ
намъ-то?
На крыльцѣ, съ краю поповской слободы, сидѣло
духовное семейство.
— Что-жъ ты нас? забыіъ, Петръ Василичъ? говорила хозяйка: — не грѣхъ тебѣ?...
— Добраго здоровья... Здравствуйте, матушка;
благословите, батюшка; Акуяина Семеновна, мое почгеніе. — Собаки, знавшія портнаго, привѣтливо помахивали хвостами.
— Ну, гдѣ былъ? спросил? хозяин?.
— Да въ СаФоновѣ работаяъ отцу Тимофею рясу.
— Новую?
— Нѣтъ-съ, выворачивалъ... Супругѣ ихней передѣлалъ платье... Однако, тепло Богъ дал?!
— Да сядь, батюшка, — сказала хозяйка: — вѣдь
ты уморился... Отец?! подвинься... Садись Петръ
Василия?!
Пошли разговоры объ общих? знакомых?, о ситцах?, о дороговизнѣ и т. п. Наконец?, хозяйка со-

брала ужинъ;

въ горницѣ

на столѣ стоял? граФинъ

съ водкою. Семейство сѣло ужинать.
— Кушай! ты не разговаривай,—подчивала хозяйка.
— Нѣтъ, позвольте! громко говорилъ портной:—
насчет? ученія сами возьмите!... чего стоить?
Портной любил? употреблять слѣдующія слова:
«судите!... сами возьмите... учтите! Боже, защити
и сохрани, ни въ одном? разѣ! гдѣже? тре-бье, трежулъб (послѣднія заимствованы въ барских? домах?);
разочтите! искушеніе! прикажите! вътомъ числѣ и пр.
— Ахъ, Петръ Василичъ! говорилъ хозяин?: —
пѣту моего Вани, вотъ бы ты съ нимъ поговорил?!
Жена! гдѣ же Ваня?
— Матушка! пріѣхалъ ваш? сынокъ изъ ученія?
— Пріѣхалъ! Аксинья, подавай! пріѣхалъ... онъ
ужъ тебя не раз? вспоминал?! онъ ушел? рыбу ловить.
— Я вашего сынка смерть люблю! какой человѣкъ!
сами возьмите!
— Онъ ужъ теперь перешел?
пятым?! извѣстиль хозяин?.

въ богословію...

— Да-съ! прищурив? глазъ, — подтверднлъ портной: — возьмите! чего стоить? во», такъ-то! прикажите! ученіе-то чтб значить! они теперь, я. полагаю,
стали много превозвышіе...
— А ты, какъ думаешь? въакадемію задумывает?!

— Учтите, куда задумалъ! Я ихъ очень люблю,
матушка... о т чудесные люди! сами возьмите! Я къ
вамъ, батюшка, завсегда, какъ истинно, къроднымъ...
гдѣ же? человѣкъ я одаюжій.
— Да! съ чуветвомъ отвѣчалъ хозяинъ, запуская
ложку въ миску: — ты, братъ, у насъ домашній
человѣкъ! Поцѣлуй, братъ, меня! Хозяинъ расправилъ усы.
— Портной, матушка, сирота! говорилъ Петръ
Василичъ: — одивъ вонъ Богъ, Мать Пресвятая —
защитники!
— Да, да! замѣтила хозяйка: — кромѣ Нея, Заступницы, не надѣйся ни на кого. Аксинья! Сбирай!
Ужинъ кончился. Хозяинъ взялъ портнаго подъ
руку и привелъ его въ другую, чистую комнату.
— Теперь портному позвольте покурить! сказалъ
Петръ Василичъ; онъ сдѣлалъ конусообразную гильзу
и насыдалъ въ нее махорки: — ну, позвольте! какъ
ваши пчелы? Я, вѣдь вы знаете, самъ былъ пчеловодъ: — у насъ съ братомъ было десять колодокъ,
учтите!
— Пчелы нынѣшній годъ плохи! сказалъ хозяинъ: — да пойдемъ, посмотримъ! Дѣти, поищите
мнѣ шапку!
Хозяинъ и портной отправились на пасѣку, стоявшую подлѣ дому въ саду. Тамъ, среди глухой крапивы, малины, хмѣдя, стояло ульевъ двадцать; на

землѣ лежало корыто съ глиною, въ углу стоялъ
образъ, смытый дождями. Были уже сумерки. Тихо
и глухо шумѣлн пчелы, въ воздухѣ носился запахъ
меду.
— Вотъ видишь, Петръ Василичъ, этотъ улей
весною обезматочѣлъ, я его и пустилъ на этотъ...
Послушай-ка его!
Портной приложите ухо къ улью и сказалъ:
— Дюжо хорошъ!... то есть, слава Богу!...
— А этотъ,—продолжаге хозяинъ: — прошлое лѣто
отпустилъ семь роевъ... нынче я его подрѣзалъ...
Хозяинъ и гость, стоя среди ульевъ, начали толковать о рояхъ, маткахъ, о чужой пчелѣ, и портной
часто восклнцалъ:
— Боже мой!... то' есть, тутъ надо умъ! Боже,
защити! Хорошо-съ!...
Наконецъ, на пасѣку пришелъ Ваня, юноша лѣтъ
17-ти. Нослѣдовало трогательное свиданіе съ поргнымъ. Ваня объявилъ отцу, что онъ наловилъ много
рыбы; хозяинъ сказалъ портному:
— Петръ Василичъ!
нажилъ я! а?

вотъ и помощниковъ себѣ

— Эти соколы выручать! замѣтилъ портной.
Наконецъ, въ домѣ все угомонилось. Наступила
тихая, лунная ночь. По улицѣ во весь духъ проскакалъ на лошади мужикъ, оставите за собою долго
отоявшія въ ноздухѣ облака пыли.

— Пойдемте, — говорвлъ портному Ваяя, идя сь
нимъ по двору и неся подушки и одѣяла: — сѣно,
Петръ Василичъ, свѣжее... только третьягодня привезли...
Изъ-подъ навѣса лаяла цѣпная собака.
подошел къ ней и сказалъ:

Портной

— Сѣрый!./. не узналъ? nà корочку!...
Въ сараѣ Ваня забрался подъ самыя строима; близь
плетня, на саняхъ, настановленныхъ однѣ на другія,
лежалъ работника.. Портной снялъ пальто и, стоя
среди сарая, начал молиться. Слышно было: «пречистому Твоему... тья>у! изыдиокаянный! искушеніе!.. »
— Н у , , кончили? спросил Ваня: — идите сюда!
Очутившись на еѣнѣ, — портной говорил:
— Вотъгдѣ благодать-то!... Самый здоровый духъ!
тутъ разныя травы! все это въ пользу человѣку! M
скажу вамъ, Иванъ.Мванычъ, мученье л полѣ...
давеча я шелъ—истинно смерть! вотъ теперь почью
самое время для ходьбы и для ѣзды : теперь извощикъ
пошел въ ходъ на большой дорогѣ!...
— Теперь, замѣтилъ работішкъ изъ угла:—самая
настоящая ѣзда! а днемъ оводъ
разная мушкара.
— Днемъ оводъ! муха! ночью—самое время....
Я шелъ давеча—хлѣбъ въ полѣ, благодареніе Всевышнему! У него, Отца небеснаго, милости много.
— Гречихи нонче плохи,—сказал работникъ.

— Гречиха пропала отъ сухмени. A вѣдь она
любить прохладъ.
Разговоръ прервался. Караульный ударил іъ колоколъ, давая знать, что онъ занял свой поетъ. Около
полуночи небо задернулось облаками, и закапал дождичекъ, но вдругъ, какъ-бы раздумал, остановился;
воцарилась мертвая тишина; вдругъ на селѣ раздался голосъ:
— ПаФнутій Иванычъ, a ПаФнутій Мванычъ! отдай,
братъ, лошадь.... Сдѣлай такую милость.
Въ отвѣтъ на это ничего не было слышно.
— Брал, отдай мерина, ПаФіутій Иванычъ! Сдѣлай такую мнѣ божескую милость.... отдай! никогда
не буду!... она ходила въ вершочкѣ, а я только
вздремеулъ.
Работникъ повернулся въ саняхъ и сказалъ вполголоса:
— Староста штраховать, видно, хочетъ.
— Отдай, ПаФнутій Иванычъ! магарычъ будетъ;
ты знаешь, завтра возка.... лошадь надо покормить....
зоря скоро... одна лошаденка и есть! отдай, ПаФнутій
Иванычъ! Дай ты мнѣ ее только назавтра.... я тебѣ,
передъ Богомъ, опять ее приведу! тогда ты съ меня
бери, что хочешь; дай только убраться съ хлѣбомъ,
или вотъ праздникъ подойдеп», повезу ржицы продамъ.
УОПЕНСШЙ.

Н.

Р.

І З

На селѣ многіе проснулись и прислушивались къ
воплю мужика. Портной также проснулся; онъ вздохнулъ и сказалъ:
— Времена пришли!...
— ПаФнутій Иванычъ, отдай! продолжалъ голосъ:
—отецъ! ты видишь, я ни грубіяню—ничто.... вѣдь
иной б ы . . . . что?... Экой ты! да гдѣ-жъ я возьму
денегъ? неужели ты некрещеный! а я тебя честыо
прошу: отдай! ІІаФнутій Иванычъ! заря скоро—запрягать, того гляди, пора.
— Однако, онъ его пробираете!... сказалъ работн и к портному, замѣтивъ, что тотъ проснулся.
— Ничего! баню задаете.! Эко время пришло,
подумаешь.
— ПаФнутій Иванычъ, отдай! Слышь! ПаФнутій
Иванычъ! вѣриші, Богу!... да я-жъ тебѣ говорю,
возьми ты меня сейчасъ убей, денегъ нѣту! гдѣ я
ихъ возьму?
На улицѣ становилось все темнѣе и темнѣе, и
вскорѣ загудѣлъ громъ.
— ПаФнутій Иванычъ! братецъ ты мой.... ну, ты
мнѣ только отдай лошадь.
Громъ усиливался, закапалъ дождь, изрѣдка слышался уже хриплый голосъ:
— Отдай!...
Хлынулъ сильный дождь.

— Слава-Богу! сказалъ портной:—для
теперь куда какъ хорошо!
Крикъ прекратился. Всѣ опять заснули;
иѣлъ дождь.

яроваго
тихо шу-

Рано угромъ хозяинъ сидѣлъ у раствореннаго окна,
?кмурясь отъ восходившего солнца и отмахиваясь отъ
мухъ. Проходилъ ПО уЛИЦѢ дьяконъ.
— Ты куда это?
— Такъ, тутъ недалече.
— А ко миѣ Петръ Василичъ пришелъ.
— Слышалъ.... (Молчаніе).
—
—
—
жена!

Когда же мы наымемъ караульнаго?
Не мое дѣло,—сказалъ дьяконъ и ношелъ.
У насъ все такъ-то! Ну, и не мое дѣло. Пусть!
не разбудить-ли Петра Василича? пора вставать.

— Не мѣшай! послышался въ другой комнатѣ
голосъ, и затѣмъ послѣдовало шептанье молитвы и
вздохи. Хозяинъ, глядя въ окно, произнесъ скороговоркой:
— Господи помилуй, Господи помилуй.
Иаконецъ явился портной ст. мокрымъ лицомъ и
руками.
— Матушка! одолгките полотенчика.

— А! крикнул? хозяин?: — ну, каково было на
сѣнѣ?
— На сѣнѣ рай! вотъ ужъ выспался! ни мушки!
Вытирая лицо, портной продолжал?: — то-есть нынче
какой-то мужик? часа три кричал?: «отдай, отдай! »;
у него видно лошадь загнали. А дождичек? был?
порядочный.
Послѣ чаю началась суматоха. Отпирались и перекапывались всѣ сундуки и укладки, вытаскивались
старыя шапки, жилетки, передники, рясы, и все это
складывалось въ кучу на полу перед? Петром? Василичемъ, стоявшим? задумчиво над? хламомъ. Между
тѣмъ, хозяин? разсказывалъ ему исторію длинноухой
шапки, купленной ирадѣдомъ и подаренной дѣду, поступившему въ село Житово на «праздное мѣсто, со
взятіемъ и водосвятіемъ». Пыль въ комнатах? была
страшная; даже въ куклах? маленькой дѣвочкн найдено было немало сокровищ?; работница принесла изъ
выхода что-то въ родѣ халата, которым? затыкалась
бочка съ квасом?; на чердакѣ тоже искали чего-то,
и съ потолка сыпался мусор?.
— Петръ Василичъ! говорила хозяйка, осматривая свою дочь - иевѣсту: — не лучше ли ей ст.
ЛИФОМЪ?

— Нѣтъ-съ! отвѣчалъ портной: — э т о нехорошо!
Я сдѣлаю тре-жульё! будьте покойны! Я тоже шил?
у Карловой — тре-бье....

— Охъ, ужъ эта мода! говорил? хозяин?:—а эти
кринолины—взялъ бы обтрепал? об? голову, кто их?
носит?. Вотъ въ старину! мы хаживали въ халатах?.
Мало-по-малу въ домѣ воцарился порядокъ. Портной сидѣлъ въ чистой комнатѣ у окна и шилъ; хозяин?, отъ нечего дѣлать разсматривая ножницы,
сидѣлъ напротив? портнаго.
— Да! говорилъ хозяннъ:—пчелиная ройка стала
год? отъ году хуже; въ старину какъ-то все это
лучше было.
— Въ старину сами знаете! подтвердил? портной,
закладывая за ухо нитки:—въ старину другое дѣло
было! Сочтите! Что всего было?
— У моего батюшки, царство небесное, было восемьдесят ь колодокъ!
— Возьмите! Стало-быть, Господь посыладъ!
— Да, вообще времена хуже стали! рѣшилъ хозяин?: — народ? сталъ очень умен?!
— Это са-а-амое-съ! Народъ! Сами знаете! учтите,
какъ теперь народъ избаловался—шабаш?! Портной
сдѣлалъ жест? и продолжал? вздыхая: — да, да, Боже
избавь!
На улицѣ появился нрикащикъ на дрожках?. Увидав? портнаго, онъ закричал?:
. — Петръ Василичъ! Что-жъ ко мяѣ-то?
— Вот? какъ здѣсь кончу, Григорій Иваныч?,
такъ къ вамъ-съ; куда изволите ѣхатъ?

— Въ поле, экой батюшка! какъ скоро поймалъ
васъ!—Обіцій смѣхъ. Прикащнкъ іюѣхалъ.
— Хорошііі человѣкъ-съ! замѣтилъ портной.
— Да, но часто бываете и гордъ: конечно, разбогатѣлъ, никого знать не хочетъ.
— Богатства много-съ! теперь возьмите, чтб всего
скота, хлѣба Богъ поелалъ! Онъ барина-то обдѣлываете, л полагаю.
— Куда идешь? спросилъ хозяинъ дьячка.
— Такъ
т у т ъ . . . . А нынче, говорятъ, благочинный будетъ.
— Вотъ тебѣ на!
— Баба пришла оттуда, сказывала.
— Новость за новостью! Жена! а жена! говорятъ,
благочинпый пріѣдетъ, надо что ішбудь приготовить!
— Чтб-жъ теперь готовить? день постный. Ваня
вчера принесъ рыбы, разве уху сварить?
— Ну, что же? уху благородно ! ничего!
— Уху,—прнбавилъ портной:—дворяне ѣдяте!
— Уху! конечно,—сказалъ хозяинъ:—а наливочки
тамъ ішкакъ есть; а то »южно къ прикащику послать.
Дѣло устроилось.
Посяѣ обѣда всѣ разошлись отдыхать. Хозяинъ
пошелъ па пасѣку; его жена легла въ спалыіѣ, выгнавъ мухъ и завѣсивъ окно простыней; работница
располагалась въ проулке на травѣ, по которой гуляли
насѣдви съ цыплятами; портной ушелъ на сѣно, въ

сарай. Стояла жара, поздухъ былъ такъ тихъ, что
по всему селу раздавался плесігь воды и смѣхъ купавшихся на рѣкѣ. Въ еараѣ, гдѣ легь портной,
бродили двѣ, три курицы, осталыіыя забились оть жару
подъ сани; на крышѣ сидѣла ворона, раснустивъ
крылья и разинувъ роте. Жара предвещала грозу;
нортному душно стало на сѣнѣ, и онъ легъ на землю
у плетня. Съ иереметовъ на него смотрѣли оглобли,
сохи, бороны, изломанная кибитка, когда-то ѣздившая
къ празднику престольному или на какую-нибудь
свадьбу, плетеныя изъ соломы гнѣзда для куръ, молодые дубки для телѣжныхъ грядокъ и возковъ; въ углу
сарая за ульемъ легкала собака; она вслушивалась въ
жужжанье мухи и вдругъ хватала ее ртомъ. Подобные сараи портному были не въ диковинку, и онъ
[шсчитывалъ, сколько времени проработаете тутъ
и когда пойдете къ прикащику? Мухи заставили его
наіфыть лицо илаткомъ, а желудокъ, наполненный
картоФелемъ и рѣдькой, иомогъ заснуть. Въ домѣ
все спало. Только хозяйская дочь-невѣста стояла на
крыльце съ вязаньем!, въ рукахъ и громко переговаривалась съ дьяконской дочерью, выглядывавшей изъ
окна.
— Пойдемте купаться подъ огороды.
— Пойдемте.
— Что же?

— Да нѣтъ, милая! Я бы съ удовольствіемъ, дома
некому!
— А ваша гдѣ?
— Спять.
— И у насъ спятъ.
— А вашъ братецъ?
— Ушелъ куда-то. Нешто онъ посидите, дома?
— Какой онъ у васъ безпокойный, вы бы его
уняли!
— Леночка! пойдемте, иосидимъ вонь подъ осиной.
Дѣвицы сѣли подъ деревомъ.
— A мнѣ ІІетръ Василичъ передѣлываетъ платье,
по новой модѣ, какъ-то онъ называлъ тре-жулье, съ
мысомъ и пелеринкой, подолъ обошьется бархатиикой.
Помните, я надѣвала на Троицу гариитуровое?
— Помню. Кому это вы вяжете?
— Ванѣ.
— Скоро онъ поѣдетъ?
— Послѣ праздника. Скучно будетъ безъ него!
— Чего скучать? вотъ женихъ иріѣдетъ.
— Э! ну, насъ! Да! воть'что, Леночка, никому
не сказывайте, что я слышала. ОФицеръ ГІулькшгь....
(Шедганье). Только, другъ, никому.
— Неужяи?
— Ей-богу! Была у насъ горничная Викуловыхъ,
отъ обѣдни заходила, такъ она мнѣ по секрету.

— Послушайте, Машенька, a вѣдь онъ очень недуренъ, какъ вы думаете?
— Тиш-ше.
Дѣвицы оглянулись: имъ показалось, что въ куетахъ что-то зашевелилось, и онѣ перемѣнили разговоръ:
— Въ воскресенье пойдете къ заутрени?
— Если маменька пустить.
Но въ кустахъ оказались поросята. Дѣвицы начали
снова шептаіъся, въ чемъ-то упрашивали другъ друга,
обнимались и цѣловались. На ихъ красныхъ, полныхъ
лицахъ выстугіалъ потъ.
— Только ради-бога.... никому....
— Смотрите, вы какъ-нибудь.... тогда не живи
на свѣтѣ.
Между тѣмъ на небѣ скоплялись тучи, и вдали
гудѣлъ громъ. Ваня, съ утра ушедшій изъ дома,
побывадъ въ полѣ, гдѣ работникъ косилъ рожь,
несколько разъ искупался въ рѣкѣ, зашелъ въ сельскую кузню, гдѣ сговорился съ кузыецомъ ловить
перенеловъ, и, иаконецъ, пришелъ домой. Въ домѣ
продолжали спать. Ваня открылъ комодъ, желая
пайти себѣ поѣсть, но тамъ ничего не было. Онъ
отправился въ чуланъ, наѣлся еливокъ и пошелъ
въ сарай. Портной лежалъ навзничь.
Ваня легъ
нодлѣ него. Не прошло и пяти минутъ, какъ онъ
всталъ и вышелъ изъ сарая. Видно было, что его

безпоконли какія-то желанья. Онъ прошел? огороды,
на которых? цвѣлъ картоФель, чирикали стада воробьев? въ высокой, пахучей коноилѣ, и направился къ
дому пономаря. Тамъ тоже все спало, но въ сѣняхъ на кровати сидѣла дальняя родственница пономаря, однодворческая дѣвушка лѣтъ семнадцати.
Она шила.
— Ваши спятъ?
— Спятъ въ чуланѣ; хозяйка ушла въ караулку.
Ваня стоял? у стѣны.
— Что-жъ вы тамъ стоите? спросила дѣвушка.
— Что-жъ миѣ дѣлать?
— Идите сюда.
Ваня сѣлъ па кровать.
— Вы къ намъ, Иван? Иваныч?, рѣдко ходите:
все бы пришли такъ-то....
— Да у васъ все старики.
— А вы не шалите....
— Отчего же?
— Иѣтъ.... Нехорошо....
— Что-жъ мы будем? дѣлать?
— Да такъ.... посидим?.... Видите, я вамъ скажу: вѣдь я просватана.... Вотъ извольте я васъ поцѣяую....
Въ это время вдругъ разразился удар? грома....
Ваня отскочил? вт» сторону. Онъ думал?: «во», онъ,

Богъ-то! » Онъ ждал? другаго удара, но удар? медлил? и только слышались вдали раскаты.
— Чего же вы испугались, Иван? Ивавычъ?...
спросила дѣвушка.
Но Ванѣ представилось, что дѣвушку искушает?
бѣсъ, и онъ вышел? вонъ. На улицѣ капал? маленькій дождь, тучи шли тихо по пебу.... Ваня пришел?
въ свой сарай и лег? рядомъ съ портнымъ.... Но
вот? небо стало разъясняться, взлетались даже ласточки. Ваня убѣдился, что опасность миновала. Иѣтухи
запѣли на улицѣ; нѣтъ соыыѣвія, прошло все.... и
вдруг? Ваня стал? стыдиться, что онъ такъ струсил?:
ему стало чего-то жаль.... Въ это время проснулся
портной.
— Иванъ Иванычъ,—сказалъ онъ:—вы почивали?
— Ыѣтъ, я такъ пришел?....
— А какой я сонъ видѣлъ! прикажите! будто я
хожу въ лѣсу, изволите видѣть, вдругъ тамъ....
искушенье! Иѣтъ, не хочу разсказывать.... ужь за то
выспался! Учтите, вѣдь сколько трудов? бѣдпому поргнойіу,...—Въ сараѣ явилась невѣста.
— Ваня! отец? благочинный иріѣхалъ.

У крыльца стоял? экипажъ благочшшаго.
Въ домѣ все металось и шептало: « Скорѣй самовар?! бѣги за водой.... иди подъ благословенье.»

Хозяинъ съ разстрепанными волосами говорил въ
сѣняхъ:
— Петръ Василичъ! работника нѣтъ; поди принеси лошадямъ благочиннаго сѣна.... Ахъ, Господи!
гдѣ же дьячки?
На крыльцѣ явились дна дьячка.
— Что вы тамъ засѣли? закричал хозяинъ.
— Да вѣдь онъ, не бойсь, сначала будетъ чай пить...
— Это не ваше дѣло! То-то, я говорю, у насъ
порядку нѣтъ!
Столъ, за которымъ сидѣлъ гость, былъ накрыть
бѣлою скатертью.
— Здоровы ли? спрашивалъ гость хозяйку, у которой одна щека была красная отъ сна.
— Слава-богу. Супруга ваша и все семейство?
На дняхъ СОФЬЯ Антнповна чувствовала колику
въ желудкѣ, за докторомъ хотѣли послать.
— Ай, ай, ай....
Вошел Ваня. Гость благословилъ его.
— Здравствуй, здравствуй.... Ну, какъ проводишь
вакаціонное время? бываешь ли при богослуженіи?
— Какъ же....
— Ну, какъ тамъ у васъ преподаютъ психологію?
Гдѣ вмѣстшгшце души у человѣка?
— Cogilo ergo sum...
— Конечно...

Хозяинъ, стоявшій съ подносомъ и наливкой,
вдругъ сказалъ:
— Слава Богу, ваше высокоблагословеніе! есть на
что порадоваться. Пожалуйте-ко!
— Не крѣпкое ли это?
— О иѣтъ! съ самыхъ ягодъ... морсъ одинъ...
— Позвольте спросить: уху благоволите сперва,
или чай?
— Да вѣдь я дома вкушалъ, а, впрочемъ, попробую... откуда у васъ рыба?
— Да вотъ онъ!... указывая на сына,—отвѣчалъ
хозяинъ. —Благодареніе Всевышнему.
— А! такъ ты ловецъ! Старайся быть ловцомъ
душъ! Впрочемъ, и апостолы были рыбарями.
Петръ Василичъ стоялъ въ другой комнатѣ и вслушивался въ разговоръ. Хозяйка, разрѣзая ситкикъ,
сказала:
— Петръ Василичъ! Что-жъ ты тутъ стоишь?
Пройди себѣ туда! вѣдь онъ тебя знаетъ.
— Да я, матушка, по паукѣ заняться не умѣю.
А впрочемъ, — подумалъ портной: — не войти ли?
И вошолъ въ комнату съ необьпшовеинымъ приличіемъ.
— Благословите, отецъ Авраамъ.
— А! живая душа!... Что-жъ ко мвѣ-то?
— Все некогда! Какъ здѣсь отработаюсь, такъ къ
вамъ.
У о и в н о и і . Й. Р .

— Хотѣли мы своей дочери бурнусъ сдѣлать.
— Драповый-съ?
— Да!... теперь всѣ иосятъ драігъ.
Вошелъ дьячокъ съ соломой въ волосахъ.
— Ты чтб тамъ съ свояченицей не ладишь?
— Отецъ благочинный!... терпя нападки отъ нысшаго начальства, яко вотще....
— Ты подпиской обязанъ? Следовательно, почему
же не выдаешь ей часть?
— Отецъ благочинный! у насъ распря вышла изъ-за
сундука, шже дарованъ бысть тестеиъ.
— Вонъ!
Дьячокъ вышелъ.
— Чечетка.
— Пожалуйте-ко!... отнесся хозяинъ съ наливкой.
Осмотрѣвъ со всѣмъ прмчтомъ церковь, гость
уѣхалъ.
— Иу, кажется, все благополучно,— говорите хозяииъ.—Жена! какъ ты думаешь? вѣдь ничего?
— По-моему, все хорошо было.
— А? спрашивалъ хозяинъ.—Что-жъ ему? Петръ
Василичъ! какъ ты думаешь?
— Истинно хорошо! сказалъ портной.—Прикажите,
угощсніе какое было...
— Вѣдь ничего?
— Ничего! помилуйте! Учтите, уха, нанримѣръ.
— Именно! иу, я радъ... Жена! поцелуй меня!

Петръ Василичъ, выпьемъ!

Вѣдь онъ нашъ началь-

иикъ...
— Какъ же! Извольте понять, какой! Главный!
— О! разумеется... а онъ пригодится.
— Это самос-съ! онъ завсегда пригодится... а ваше
дѣло, вы у него въ рукахъ...
— Отецъ! сказала жена, садясь на стулъ:—что
бы ты насъ отпустилъ въ Задонскъ? Я давно обещанье дала, и Марья тоже.
— Мнѣ какое дело!... какъ хотите, такъ и делайте... Петръ Василичъ, пей!... Ну, какъ? ведь
ничего?
— Послушай, отецъ! Я говорю, въ Задонскъ отпусти насъ.
— Съ кемъ же вы поедете? работнику теперь
дохнуть некогда.
— Да вотъ Петръ Василичъ!... Я знаю, что онъ
не откажется... Петръ Василичъ!... Какъ ты, батюшка, думаешь?
— Я бы ничего... Богу молиться не мѣшаетъ,—
отвѣчалъ портной:—я тоже обѣщался къ святителю.
— Ну, вотъ! сказала хозяйка: — глядишь, до
праздника-то и обернули бы; ты видишь, какіе дни
наступать: вотъ женихъ обѣщался пріѣхать, Богу
помолиться не мѣшаетъ.
— Бабъ развѣ переспоришь? Тутъ, я вижу, безъ
меня хозяевъ много!

— Всѣ замолкли.
— Папаша, я обѣщалась яъ Задонскъ.
— Я говорю, у меня хозяевъ много, а кормить
хлѣбомъ некому!
— Поля Пономарева, Настя прикащикова, старая
дьяконица тоже ѣдутъ.
— У прикащика барсиихъ лошадей много, а у
насъ только д в ѣ — и тѣ калѣки!
— То-то Бога и надо просить, чтобы было хорошо! возразила хозяйка.
— Бога вездѣ можно просить!
— Однако, за чѣмъ-нибудь люди ходятъ посвятымъ мѣстамъ? Это мы одни погрязли въ суетѣ мірской.
— Да ступайте, говорю! мнѣ чтб изъ этого?
— Ты насъ отпусти безъ сердца; этакъ въ дорогу
не отиускаютъ, а ты скажи: ступайте, Христосъ съ
вами....
— Въ самомъ дѣлѣ, отпустите, батюшка,—сказалъ
портной.
Невѣста подбѣжала къ отцу и поцѣловала у него
руку. Хозяинъ успокоился, и его снова обняло воспоминаніе о его лачальникѣ?
— Какъ
ничего?

ты

думаешь,

Петръ Василичъ? вѣдь

— Угощеиіо хорошее! Я полагаю,
довольны!

они остались

За ужиномъ хозяйка спросила поргнаго:
— Когда-жъ мы съ тобой, Петръ Василичъ,
поѣдемъ въ Задонскъ?
— Какъ вамъ матушка угодно ; по-мнѣ, хоть
завтра. Вотъ только платьеце Марьѣ Ивановнѣ отдѣлать.
Хозяинъ позвалъ работника.
— Михайло! придавай лошади овса: хотятъ въ
Задонскъ ѣхать. Справь ужъ ихъ, дѣлать нечего.
Весь слѣдующій день портной дошивалъ платье и
по временам! вздыхалъ, представляя себѣ путешествіе
въ Задонскъ. Встряхивая или выворачивая платье, онъ
говорилъ:
— Господи! спаси насъ грѣшныхъ... истинно заблудшіе.
Лежавшій на диванѣ хозяинъ вздыхалъ еебѣ и говорилъ:
— Господи помилуй, Господи помилуй!
Когда платье было готово, портной попросилъ невѣсту нримѣритъ. Увидавъ, что платье сидѣло ловко,
портной вдругъ просіялъ и сп. гордостью сказалъ:
— Чудесно, барышня! мы не любимъ какъ-нибудь! и, нодошедши къ окну, онъ началъ дѣлать папиросу.

II.
Было раннее утро; солнце только начинало показываться изъ-за горы, озаряя красными лучами окна
домовъ. Хозяинъ, по обыішовснію, сндѣлъ у раствореннаго окпа; надъ нѣкоторыми домами поднимался
дымъ, на травѣ была обильная роса. Въ отворенныхъ
сараяхъ мужики отбивали косы, а въ воздухѣ проносились грачи, голуби, спѣшившіе на поля и гумна;
коршуны описывали круга надъ рѣкой. Отъ домовъ,
етоявшихъ окнами на западъ, разстилалась утренняя
тѣнь, которой пользовались собаки.
Портной въ одномъ жилетѣ и пестрыхъ панталонахъ, засучивъ рукава, подмазывалъ телѣгу среди
двора. Пѣтухи, повидимому, еще не хотѣли разставатьея съ ночлегомъ и перекликались подъ крышами.
Солнце освѣщало половину двора, анбаръ, цѣішую
собаку и кучу малснькихъ поросятъ.
— Ну-съ? объявила, портной, прншедши въ комнату:— лошадь запряжена; барышня не забудьте чего.
— Петръ Василичъ, вынеси эти узелки.
— Giro минуту.
— Ну, прощай! сказала хозяйка мужу. — Ужъ
печку не вели топить... какъ-бы несчастный случай.

— Ну, пріѣзжайте скорѣе,—говорилъ хозянііъ: —
безъ толку тамъ нечего проживаться. Выньте часть за
здравіе прикащика! Богъ съ нимъ... все пригодится
когда-нибудь.
— Благословите, батюшка, — съ чуветвомъ сказалъ портной.— Помолитесь за меня грѣшпаго.
— Ай, въ Задонскъ? спрашивали сосѣди, глядя
изъ оконъ:—хорошее дѣло!...
Путники выѣхали на большую дорогу, обсаженную
ветлами. Вотъ постоялый дворъ, одипъ въ полѣ, съ
болыпимъ крыльцомъ, кузней и частоколомъ вокругъ
сада. Путники па все смотрѣли съ любопытствомъ;
особенно невѣста была рада, что вырвалась на волю.
Вотъ село, хорошіе постоялые дворы, прудъ, барскій
домъ съ балкономъ, обтянутымъ парусиной. При каждомъ иоіюмъ предметѣ путники дѣлали свои замѣчанія.
— Петръ Василичъ, что это? вонъ вдали-то...
барскій домъ, что-лъ?
— Барскій, богатый домъ изволите видѣть.
— Не генералъ ли какой ркиветъ?
— Вельможа, должно быть: видите, какія бесѣдки
настроены? а это вонъ идетъ каменная ограда, вѣрно,
отъ мужиковъ?
— Гдѣ-жъ тутъ духовные живутъ? Ты подъ горуто полегче!

— À духовные, я полагаю, подлѣ церкви; вотъ
мы поѣдемъ, увидим?.
— Полегче, батюшка.
— Ничего, матушка... лошадь насилу идетъ.
— Петръ Василичъ! чтб энто такое, налѣво?
— А энто, барышня, строится винокуренный заводь... видите, какая махина! должно быть, нѣмцы
взялись.
— Какая махина!
— Матушка, а вонъ, должно быть, поповская слобода... духовные.
— Да, да! гдѣ же тутъ живет? священник??
— А вонъ, должно быть, съ крыльцом?... крашения окна... А дьяконь, видно, рядомъ
— А энто, стало быть, дьячки; изба-то повалилась?
Выѣхавъ на гору въ поле, хозяйка шепнула что-то
дочери и сказала портному:
— Петръ Василичъ! остановись.
Портной остановил? лошадь, и, когда путницы слѣзли, поѣхалъ один? шагом?.
— Посто-о-ой!
— Петръ Василичъ, чтб это валяется? воронья-то
сидятъ? спросила дѣвица.
— А это, изволите видѣть, стерво!
— Скверность какая! и обѣ путницы зажали еебѣ
носы.

— Откуда же это?
— Да вотъ, мѣщаяе покупают? лошадей на ярманкѣ да тутъ и обдирают?.
— На чтб же это они?
— Какъ же-съ! А въ Елецъ товар? доставляют?.
Вѣдь елецкій товар? самый первый...
— Смотрите, Петръ Василичъ, вѣдь энто богомолки идутъ!
— Онѣ-съ! тут? пойдут? все богомолки! а подъ.
самым? Задонском?, Боже мой, чтб народу!
— Петръ Василичъ! подзовем? вое? богомолку,
поговорим?... Старушка! поди, матушка, сюда!
— Куда идете?
— Въ Задоискъ, родимая, къ святому угоднику.
— Вы чьи?
— Дальнія... изъ Иензннской губерніи.
— Давно вышли?
— Изъ двора-то мы вышли ужъ третій мѣсяцъ.
Если Господь удостоить, пойдем? въ Кіевъ, оттуда
въ Соловецкій...
— Давно ходишь но святым? мѣстамъ?
— Третій годъ.
— И семья есть?
— Есть сиеъ, да чтб? грѣхъ один?: непочетчикъ!
— Петръ Василичъ! Гдѣ же мы будем? кормить
лошадь?

— Я думаю, матушка, падо въ слѣдующей деревне; лошадь уморилась.
Очутившись въ деревне, Петръ Василичъ остаиовилъ лошадь подъ тѣнью ветлы и сказалъ:
— Я полагаю, матушка, здесь... а на постояломъ
дворе только понапрасну деньги платить. Погода,
Богъ даяъ, хорошая.
— И то, и то, тётушка! какая это деревня?
— Это не деревня, а село Лысое.
— Гдѣ же церковь-то?
— А тамъ, за дѣсомъ... Я вижу, вы духовный;
вы бы остановились вонъ, на краю — у дьячка; опт»
постоялый дворъ держитъ.
— Петръ Василичъ! поѣдемъ, въ самомъ дѣлѣ,
туда; все хоть о чемъ-иибудь поговоримъ; покрайности, изъ одного званія.
Петръ Василичъ подъѣхалъ къ постоялому двору
и сталъ отпрягать лошадь.
— Вы чьи? спросилъ дьячекъ.
Попадья сказала.
— Знаю! матушка, пожалуйте въ горницу. Эй,
поставьте самоваръ.
— Напрасно бозпоконтесь.
— Помилуйте, мы одного званія; можетъ быть,
придется и у васъ быть. Чтб же, это дочка ваша?
— Да, моя!
— Хорошее дѣло; женишка пора!

— Ну, батюшки, на все воля Божія!
— У насъ, тутъ, студента изъ села Павлова,
тоже ищетъ певѣсту.
— Нечто вы его знаете?
— Какъ же! да вотъ подлѣ насъ, тутъ и есть.
— Чтб же, они хорошіе люди?
— Ничего! люди степенные, только дъячковъ сынъ...
ужъ обращенія свѣтскаго не имѣетъ, но заводъ хорошій; его родители люди смирные.
Путники выкормили лошадь и продолжали путешествіе.
— Петръ Василичъ, каково? дьячокъ знаетъ жеииха-то; вотъ, батюшка, чтб значите промыслъ-то!
— Это все угодникъ Божій, матушка.
— Онъ, батюшка. Дьячокъ говорите», что человѣкъ хорошій.
— A хорошій, чего-жъ отъ Бога желать?
— Хорошій! сказала иевѣста:—а можетъ быть,
онъ уродъ какой.
— Иу, вотъ! зачѣмъ же уродъ?
— Вѣдь вы не спрашивали, какой онъ собой?
— Это я забыла спросить. Да вѣдь тебѣ развѣ съ
красотой жить? Дура! тебѣ хорошаго чоловѣка надо!
Спроси-ко у Петра Василича.
— Красота, барышня, дѣло временное; иной и
красиіп», да какъ человѣкъ плохой—избави Боже! Чтб
красота? А вы, барышня, я по-своему сужу, я чело-

вѣиъ необразованный, вотъ Святителя угодника попросите... Видите, какъ онъ свое, значите, имѣетъ объ
васъ понеченіе... достояніе какое!
— Да, да! Чисто промыслъ Божій! Вѣдь она человѣкъ, Петръ Василичъ, молодой: развѣ она понимаете? вотъ мать-то имъ толкуете: молись, молись!
— А воиъ, изволите вшдѣть, шосейная дорога!
— Гдѣ, гдѣ?
— Вонъ бѣлѣется; а вонъ, приглядитесь, за лѣеонъ церковь — это Задонскъ, батюшка! Ш Петръ Василичъ снялъ шапку.
— Гдѣ, гдѣ, Петръ Василичъ? укажи, родной.
— Изволите видѣть, вонъ налѣво бѣлѣется; ну,
это каменная дорога... а вонъ видите лѣсъ, а за лѣсомъ церковь.
— Вижу, вижу; такъ неужели это Задонскъ?
— Задонскъ, матушка.
Всѣ начали креститься.
— Святитель Божій! Угодникъ Христовъ! донеси
ты насъ... удостой!
— Посмотрите, матушка, по шосе сколько народу-то! Боже избавь! Истинно святыя мѣста! бдагословееъ Господь!
Попадья только крестилась.
— Петръ Василичъ! сказала невѣста: —вопъ еще
другая церковь.

— Да, барышня, теперь того и гляди нріѣдемъ,
какъ Господь удостоите. Лѣсокъ проѣдемъ, и тутъ
вдругъ Задонскъ! Экое иѣсто! царство небесное! Боже!
— Господи!
— T®y! Искушеніе. Ну, вотъ, матушка, и шосе.
— Батюшки, какъ гремите! Маменька, смотрите
вдаль: какъ скатерть! Ровная-то какая!
— Петръ Василичъ! кто же это строилъ?
— Это, барышня, отъ царя! Для богомольцевъ.
— Ишь, батюшка! какъ печется о странникахъ!
Пошли ему Господи здоровья.
— Богомо.іьцевъ-то сколько! И все черный народъ.
— Все черный! Вотъ нѣмцы не знаютъ никакого
Бога.
— Остановись, Петръ Василичъ!
Портной остановился и поѣхалъ одинъ.
— Посто-о-ой! Петръ Василичъ, много теперь
верстъ?
— Я полагаю, версты три.
. .
Путешественники проѣхали лѣсъ, и вдругъ передъ
ними открылся во всей своей красот! Задонскъ. Тутъ
Петръ Василичъ совсѣмъ бросилъ возжи и ѣхалъ
безъ шапки.
— Какое мѣсто!
— Господи! защити насъ грѣшныхъ.
УСПЕНСКІЙ. H .

P.

15

— Видите на горѣ церковь-то? Это—соборъ! И
тамъ-то, матушка, почивает? Святитель!
— Неушли тутъ?
— Тутъ, матушка! Гдѣ обрѣлъ себѣ покой! Замѣтьте, матушка, среди лѣсовъ, въ тишинѣ! Истинно
—святыня!
Наконец?, путники проѣхали Донъ, въѣхали на гору
и стали смотрѣтъ, гдѣ имъ остановиться. Прохожіе
показали имъ постоялый дворъ, биткомъ набитый телѣгами, среди котораго, по случаю базарнаго дня,
валялись пьяные мужики, иные угощали бабъ, держа
ПОЛШТОФЫ въ рукахъ:
барышники съ кнутами • кричали и стегали лошадей. Между тѣмъ по всему городу гудѣлъ соборный колокол?.
— Тётушка! старичокъ! Эй, почтенный!
— Чтб надо?
— Къ чему это благовѣстятъ?
— Къ вечерни, милая,—сказал? прасолъ въ подпоясанном? сюртукѣ и продолжал? говорить съ пьянымъ мужикомъ:
— Вот? не сойди я съ этого мѣста.
— Петръ Василичъ! как? же лошадь-то? Съ кѣмъ
ее оставить?
— Ничего, матушка! Неужли ужъ тутъ воры?
Авось угодшшъ Божій милостив?.... сами учтите!
Петръ Василичъ отпряг? лошадь, умылся у колодца,
причесался и пошел? въ церковь.

Близ? собора стояли лавочки, въ которых? продавались образа; толпились бабы, разныя богомолки,
каяѣки.
— Тебѣ икону?
— Мнѣ, говорила баба, Варвару мученицу.
— Вотъ тсбѣ!! Приложись... .
— Да она свящёная?
— То-то неучи-то, значит?! Кабы ты понятіе
имѣла, а то — что? все равно, дерево!
— Почемъ?
— Пятакъ.
Поздно ночью наши путники сошлись на постоялом?
дворѣ. Петръ Василичъ еидѣлъ на телѣгѣ въ благочестивом? раздумьѣ. На другой день портной пріобщился святых? таинъ и стал? запрягать лошадь. Попадья говорила:
— Пора, пора, Петръ Василичъ! дома теперь заждались пасъ.
— Пора, матушка! Харчи здѣсь дорогіе.
Снова дорога.
— Петръ Василичъ, какова святыня-то? прикладывался ты?
— Какъ же! сами возьмите! Я , матушка, думаю
по веснѣ идти въ Кіевъ, оттуда въ Воронеж? къ
угоднику МитроФанію.
— Хорошо, батюшка, сдѣлаешь! Что мы живем?

въ этой юдоли плачевной? Чего ждемъ? Только грѣшимъ и ирогнѣвляемъ Создателя!
Портной вздохнул. Путники часто оглядывались
н;шдъ и крестились на удалявшійся отъ нихъ соборъ.

III.
Вотъ опять село Богомолово.
— Ну, здравствуй, попъ! приветствовала попадья
мужа.—Богъ милости прислалъ тебѣ! а ты не хотѣлъ насъ пускать... вотъ тебѣ просвира, а вотъ
святой водицы, ватки!... у тебя голова-то болитъ.
Аксинья! сходи ты къ прикащику, отнеси просвиру,
скажи: за здравье, молъ, вынули...
— Ну, что? опрашивала, хозяинъ портнаго: — каковъ соборъ?
— Что и говорить! Учтите! все въ золотѣ...
— Кто служилъ?
— Всеоошвую служилъ, стало быть, монахъ, а
обѣдню самъ начальникъ.
— Іеромонахъ; ну, каково пѣли?
— ГІѢли, Боже защити!... кажется, умеръ бы!...
Хозяйка, одѣливъ дѣтеа по кусочку просФоры,
объявила:
— Отецъ! мужичекъ за тобой пріѣхал.
— Ты что9

— Къ вашей милости, хозяйка растряслась... окрестите... ребенокъ плохъ.
— Ступай за дьячкомъ.
Векорѣ, сидя среди дьячковъ, хозяинъ поѣхалъ на
крестины.
— Петръ Василичъ! сказалъ Ваня: — пойдемте
ныньче перенеловъ ловить... сначала отправимся къ
кузнецу, возьмемъ у него дудки и сѣть.
— Пройди, пройди, Петръ Василичъ, съ Ваней;
онъ безъ тебя соскучился,—говорила хозяйка: —
погуляйте себѣ, благо хозяина нѣтъ дома.
— До перепеловъ я въ старину былъ охотникъ,—
замѣтилъ портной.—Я и кузееца-то поучу, какъ
ловить...
Былъ полдень. IIa порогѣ кузни сидѣлъ Петръ Василичъ и Ваня. Кузпецъ Михайло, въ прожженой Фуражке козырькомъ на бокъ, разжшгалъ въ горне железо. Никита, братъ его, раздувал мѣхами огонь.
За точнломъ лежала охотничья собака Койма, попавшая къ кузнецу отъ прнкаіцика, по случаю потери
чутья и незнанія стойки. Стояла жара невыносимая;
въ ближайшей ржи (кузня стояла на концѣ села) трещали кузнечики и жужжали овода.
Въ кузвѣ долго шла бесѣда о Задонскѣ.
— А ты не знаешь, я въ мѣсяцъ разбогатею,—
говорилъ кузнецъ.

-

m

-

— A то что ж®? отвѣчалъ Никита: — стоитъ только
взяться.
— Вотъ открою кабакъ, или примусь торговать
лошадьми, а то поступлю къ дураку-барину въ прикащики и набью карманъ.
— Нѳ хвались, — замѣтилъ портной.
— Не хвались? Неужли только господамъ однимъ
ѣсть хлѣбъ? Пора и нашему брату!—Кузнецъ, держа
въ зубахъ трубку, посыпалъ песочкомъ раскаленное
желѣзо и продолжалъ:—ты баринъ богатъ! ладпо! а
мнѣ чортъ съ тобой! придетъ время, подожмешь
хвостъ и ты! ты сидишь, трубочку покуриваешь?
Нѣтъ, ты погоди курить-то! Твое время прошло!
Нѣтъ, ты сперва подумай о себѣ! Твое богатство на
часъ!
Никита, поднимая мѣхи, отъ удовольствія посмѣивялся.
— А ты думаешь, — выхватывая горячее желѣзо
изъ горна, кричалъ кузнецъ: — т ы и незнамо что?...
Бей!.... Мы васъ знаемъ!.... Бей силыіѣй!
Поднялся стукъ молоттювъ. Къ кузнѣ медленно
подъѣзжала телѣга съ свѣжей соломой, на которой
сидѣла сгорбленная старушонка съ черными глазами.
Лошадью правилъ мальчикъ. Услышавъ скрипъ колесъ,
кузнецъ съ трубкою въ зубахъ высунудъ голову изъ
кузни.

-

175

-

— Чья такая? спросшгь портной.
— Это знахарка, — съ пренебреженіемъ отозвался
кузнецъ: — вѣрно подпимаютъ къ родилышцѣ... отецъ
Иванъ тоже туда поѣхалъ... Вѣдь вотъ, Петръ Василичъ, тоже кусокъ хлѣба имѣетъ, хоть бы эта знахарка: ннньче горшки накидываетъ, завтра отъ глазу
лечитъ!...
Вслѣдъ за старухой ѣхалъ прасолъ. Кузнецъ вышелъ къ нему.
— Ты къ Заемиеву барину? спросилъ онъ, становя ногу на колесо.
— Къ нему.
— Ты сперва ступай къ нашему толстяку-прикащнку... вотъ гдѣ пощупай! Тутъ Михайло прищурилъ
одинъ глазъ, на чтб торгашъ отвѣчалъ:
— Дай трубочки покурить...
— Вотъ и разговорт. весь! тогда самъ увидишь!
— Заправду, что-ль?
— Безтолковый! Ступай, говорятъ! хоть бы насчетъ ульевъ! тебѣ какое дѣло?
Торгашъ поѣхалъ.
— На праздникъ пріѣзжай... бражки попить,—
сказалъ кузнецъ, направляясь къ кузнѣ. — Однако,
господа, ш\ритъ! Смотрите, опять будетъ гроза!...
— Что-жъ, пойдемъ, что-ль, перепеловъ-то ловить? спросилъ портной.

— Погодите маленько, теперь рано... Ншгатка!
сбѣгай, поди бражки принеси! Такъ вы, Петръ Василичъ, и побывали въ ЗадонегЬ...
— Слава Богу, съѣздила благополучно.
— Любезное дѣло сдѣлали...
Солнце начало закатываться. Въ село вогнали скотину. Кузнецъ взялъ сѣть, сумку и сказалъ брату:
— Ты, Инкитка, сходи ноньче къ Андрюхинымъ,
спроси деньги за замокъ, скажи: ай вы, черти, оголдѣлн? другой годъ не можете отдать гривенника!
скажи: я смотрю, смотрю, да прямо къ мировому
посреднику—со мной разечетъ коротокъ. — Н у , ГІетръ
Василичъ и Мваігъ Иванычъ, пойдемте. Мы теперь
ударимся прямо къ лѣсу!... тамъ ужасть нерепеловъ!
À смотрите, опять, кажись, замолаживаете, ишь
тучки-то!... Ну, да подъ тучу перепела злѣй идутъ!...
— Подъ тучу и самка лучше принимаетъ, — заметилъ портной.
Охотники очутились въ полѣ среди поспевавшей
ржи, колосья которой золотились заходнвшимъ солнцемъ. Долеталъ слабый крикъ скотины и бабъ. Солнце
готово было спрятаться за дальней тучкой. Изъ села
началъ подувать вѣтерокъ. Охотники проходили цѣлын
десятины овса и гречихи, небольшія полоски льна,
поспѣшно слѣдуя одивъ за другимъ по мѣстамъ, заросшимъ чернобыл ьннкомъ, кашкой, пыреемъ, и толкуя объ урожаяхъ, о старинныхъ годахъ, о воле и

господах!.. Стояла уже заря. Охотники пришли въ
большой лѣсь; на верхуншахъ стройныхъ березъ чернелись гнѣзда воронь, ястребовъ, копчиковъ. Лѣсъ
перемежался молодымъ дубнякомъ, съ пестреющими
и звонко стучащими на деревьяхъ дятлами, попадались опять березы, и между ними лощины и
провалы... въ сторонѣ мелькнула одинокая пасѣка
съ высокой лѣстницей, приставленной къ дереву,
и шалашомъ. Охотники прошли глубокій оврагъ,
терявшійся въ гуетой чащѣ, поднялись въ гору и
увидали между деревьями просвѣтъ и избу караульщика.
Охотники расположились у опушки лѣеа близъ высокой ржи, которая начала волноваться отъ потянувшаго изъ-нодъ дальней тучи вѣтра. Закуривъ трубку,
кузнецъ разостлалъ сѣть, которая готова была слетѣть
отъ вѣтра. Всѣ молча ждали крика перепела, уже
начиная досадовать на плохую зарю. Жаворонокъ запѣлъ въ воздухѣ. Крикнулъ перепелъ. Охотники стояли
на колѣняхъ въ безмолвномъ ожиданіи. ГІрокричавшій
перепелъ совсѣмъ умолкъ... Черная, тяжелая туча
быстро расширялась и неслась по горизонту. Охотники пріуныли. Дождливыя облака начали появляться
надъ лѣсомъ, застучали но листьямъ капли дождя.
— Плохо дѣло, Петръ
нецъ.

Василичъ! сказалъ

куз-

Охотники рѣшилнсь идти домой; но не успѣли они
собрать сѣти и опустить ее въ мѣшокъ, какъ вдругъ
блеснула оелѣпительная молнія, съ треекомъ разразился ударъ и хлынул? проливной дождь. Зашумѣлъ
лѣсъ, повалились отломанные сучья.
Охотники бросились къ язбушнѣ лѣсника; подлѣ
нея суетились два старика: одинъ снимал? висѣвшія
на жерди рубахи; другой распутывал? лошаденку,
стоявшую подъ вѣтеръ и приготовившуюся съ покорностью встрѣтить невзгоду. Въ больших? гнѣздахъ,
виднѣвшихся на верхушках? высоких? и почти голых? березъ, стоя и сидя, раскачивались сѣрыя
цапли, время отъ времени отчаянно вскрикивая.

тавшій себя болѣе знакомым? съ силами природы,
нежели все общество, дѣлалъ такія замѣчанія, что
ударъ произошел? гдѣ-нибудь невдалекѣ и, должно
быть, произвел? пожаръ, для утушеяія котораго необходимо парное молоко. Наконец?, всѣ легли спать;
но ранѣе полуночи никто не мог? заснуть. Разговаривали про воров? въ лѣсу, про жалованье лѣспиковъ
и сибирную жизнь; бранился барин? и его прикаіцикъ, съ горькой ироліей разбиралась воля; кузнецъ
высказывал? свои намѣренія продать свой дом? и искать
ечастья въ ненаселенных? мѣстахъ Россіи; лѣсннки
указывали на близкую отъ них? смерть, какъ на утѣшеніе и прямой исход?.

Охотники и лѣсники собрались въ избѣ. Их? голоса
едва были слышны отъ шума дерев?, отъ раскатов? грома, слѣдовавшехъ один? за другим?, и сильнаго дождя; въ окнахъ ничего не было видно. Постоянно вспыхивавшая молнія освѣщала въ избѣ закопченныя дымом? стѣиы, пеньку и пукъ лучины на нечкѣ,
голыянары, на которых? прилег? беззубый старичекъ въ
мокрой рубахѣ, крестясь и бормоча: « Снятый Боже! »,
— охотников?, сидѣвшихъ на коникѣ и отъ нечего дѣлать запускавших? въ кисетики маленькія трубочки,
и другаго старика, клавшаго въ печку лапти.

Часов? въ одиннадцать ночи прокричал? въ сѣияхъ
пѣтухъ, зашлепав? крыльями. Беззубый старичекъ пошелъ посмотрѣть лошадь и кстати узнать, не разъясняется ли небо; но возвратился съ извѣстіемъ, что
«на дворѣ зги не видать», дождь проливной, и что въ
сѣнцахъ стоить по кояѣно вода.

Уже давно настала ночь, а гроза не унималась;
охотники рѣшились переночевать въ избѣ. Часто слышались такіе оглушительные удары, что кузнецъ, счи-

Через? час? гроза, повидимому, начала уменьшаться, удары гремѣли въ отдаленіи, чтб начало располагать охотниковъ и лѣсннковъ къ неодолимой дремотѣ, наконец?, они всѣ захрапѣли. Между тѣмъ,
через? каждые полчаса громко распѣвалъ пѣтухъ, возвѣщая проходящую грозу и ночь.
Лишь только стало разсвѣтать, охотники поднялись
и отправились въ путь. Вчерашняго лѣса нельзя было

узнать: тамъ и еямъ лежали сломанныя березы, целые вороха зеленыхъ еучьевъ, во многихъ мѣстахъ
траву затянуло грязью; въ небольшихъ ложбинахъ
появились глубокія водомоины. Небо было чисто. Вороны, коршуны, цапли, и мелкія птички, выждавъ
бурную ночь, проснулись pairöe обыкновенная и слетали еъ своихъ гнѣздъ. Даже муравьи, и тѣ были
давно на ногахъ, приводя лъ порядокъ пострадавшій
отъ ненастья муравеиникъ. Приближаясь къ главному
оврагу, пролегавшему вдоль всего лѣеа, охотники
увидали шумный потокъ дождевой воды, несшійся но
оврагу ^сплошной массой; вода несла на своей мутной
поверхности листья, сучья и попйдавшія съ деревъ
птичьи гнѣзда...
Въ концѣ лѣса, передъ самымъ селомъ, охотниковъ ярко озарило восходящее солнце. Небольшая
сельская речка отъ прибылой воды превратилась въ
широкій мутный прудъ; на плотинѣ у мельницы кричалъ, разбуженный мелъникомъ, народъ съ граблями,
вилами и другими орудіями. Накоиецъ, охотники распрощались.
— Петръ Василичъ, Ивапъ Иванычъ! приходите
на праздникъ къ намъ, — сказалъ кузнецъ.
Портной и Ваня пришли домой. Въ горпицѣ было
такъ светло и хорошо; на столѣ стоялъ самоваръ,
за которымъ сидѣли хозяинъ съ хозяйкой и ихъ дочь.

— Ну, чтб, мучепшш? спроснлъ хозяинъ: — где
насъ Богъ носилъ?
— Что дѣлать! объявилъ портной:—кузнецъ насъ
завелъ!... не взялъ бы тысячи рублей!... вѣдь мы
иочевали въ лѣсу.
Хозяйіш принялась разеказывать, что она не спала
всю ночь и что всю ночь горѣла лампада. А ужъ
какіе были удары! все стекла дрожали!...
— Теперь чайку хорошо, —говорилъ портной.
I
IV.
Накоиецъ, приблизился Спасом, день. Портной кончила, работу и его мѣшочекъ еъ пожішцами и нитками лежал, въ углу. Подъ самый праздникъ жарко
топилась господская баня; быки цѣлый день возили
воду. Дьяконъ съ женой оба лично просили у прикащнка позволеоія распарить свои кости въ господской
банѣ; дьячки и пономари, стремясь къ той же цѣли,
умоляли конторщика. Дѣло устроилось такимъ образомъ: сначала иойдетъ париться прыкащнца съ своей
сестрой, матерью, обеими попадьями и ихъ дочерьми;
потомъ самъ прикаіцикъ съ садошшкомъ, который его
будетъ мыть, священниками, ихъ сыновьями, сюда же
причислится и портной; пагтолецъ, уже хлынеп, дворня,
пономари, дьячки, ихъ жопы и дѣтн, такъ что въ
УОПЕІІСІПЙ. И .

Р.

банѣ будетъ неизбѣжное столкновеніе мужчинъ и
женщивъ по причин! неболыиаго количества горячей воды и пара; даже и враги должны будутъ
встрѣтиться въ банѣ. Садояиикъ, которому поручено было топить баню, разсчитывая на огромное стеченіе народа, такъ накалилъ печку, что издали слышалось глухое шипѣнье и рокотанье котловъ; послаиныхъ одаривать баню двухъ мужиковъ вытащили полумертвыми и въ тотъ гке день особоровали. Мужики
и бабы, за иеимѣніемъ бань, мылись въ рѣкѣ, гдѣ
кстати купали и лошадей.
Передъ вечеромъ въ каждомъ дом! лежали наготовѣ узлы съ рубашками и вѣники. Все ждало лишь
одного мановенія, чтобы стремглавъ броситься въ баню.
Но вотъ на выгон! показалась прикаіцица съ своей
свитой; на поповской м дворовой слобод! закип!ла
суматоха: «иди скор!й! жена! гдѣ мыло?» Дьяконица
и об! попадьи ст. дочерьми догиали прикащицу, поздравили ее съ наступающим!, праздникомъ и чинно
пошли въ баню. Въ предбанник! ждала свою госпожу
дворовая женщина.
Баня наполнилась нагими женщинами. Прикащица
съ очень тонкими ногами, лишенными икръ, какъ у
негра, с!ла на скамейкѣ передъ мѣдньшъ тазомъ,
съ усмѣшкой разглядывая своихъ гостей, изъ коихъ дьяконица съ затылкомъ — въ вид! завитка, выгнутымъ ПОЗВОНОЧНЫМ!, столбомъ въ вид! буквы S и

съ огромными челюстями, какъ у обезьяны, искала
что-то въ углу, корецъ или вѣникъ. То же дѣлала
молодая попадья съ толстыми бедрами и огромными
височными дугами, доказывавшими, что поколѣніе ея
прожорливостью своею превзойдете даже свиней; дочь
прикащицы съ товкимъ и длинньшъ лицомъ, заостревнымъ книзу, съ длинными голенями и руками, достигавшими до колѣнныхъ чашекъ, забралась на полокъ
еъ поповской дочерью, очень полною дѣвицей, съ
развитыми бедрами и двуглавыми мышцами на рукахъ,
вслѣдствіе зав!дыванія домашней скотиной. Почти то же
представляла молодая дьяконица. Поджарая земчиха,
попившая чашу мученій отъ своего пьянаго супруга,
представляла экземпляръ изъ породы голенастыхъ.
Сначала женщины нѣкоторое время чувствовали себя
неловко: но когда баба поддала пару, затрепались вѣники, все пошло какъ сл!дуетъ. Съ полковъ стали
безъ церемоиіи сбѣгать мѣднокрасныя женщины; иныя
валились прямо на полъ, другія летѣли въ предбавникъ. Тутъ уже всякому было до себя. В с ! словно
онолоумѣлв и ждали, чтб съ ними будетъ? такъ бы
не отправиться на тотъ св!тъ.
Сумерками въ сел! явились торгаши и торговки;
направляясь къ церкви, они раскланивались съ духовными, сид!вшими у оконъ за самоварами. Портной,
вымытый, причесанный, лнлъ чай и разсказывалъ хо-

зяниу о чудесахъ въ Задонскѣ; въ горшцѣ была на
полу свѣжая солома. Все, чему нѣть заботы, горя,
отъ души весело.

Вотъ и самый праздникъ. Народу нашло наѣхало
къ церкви видимо-невидимо; къ периламъ ограды привязаны мужвцкія верховыя лошади съ каФтанами на
спинахъ и подвязанными хвостами; поодаль отъ еихъ,
на лугу, стоятъ разныя тележки, дрожки, дроги, тарантасы, кибитки.
Въ церкви идетъ громкое пѣиіе. Передъ самымъ
иконостасомъ въ рядъ стоятъ дѣвицы въ бѣлыхъ
платьяхъ; молодые люди съ арапниками, въ поддевкахъ, съ красными оторочками на сапогахъ, съ необыкновенными прическами, жмутся къ клиросу, искоса
поглядывая на букли дѣвицъ. Пѣвчіе состоять изъ
оглохшихъ и ослѣпшихъ заштатныхъ дьячковъ, пришедшихъ изъ ближеихъ селъ, изъ отставиыхъ солдатовъ, семинаристовъ, кабачниковъ, мѣіцанъ, нищихъ, изъ маленькихъ ребятъ — и все это старается
показать свой голосъ особо. Впрочемъ, все кончается
хорошо и благочестиво. Какіе-то новые два священника, сродни богомоловскимъ, служили соборомъ. Семинариста въ стихарѣ съ головой, намазанной саломъ, сказалъ проповѣдь.

Праздникъ прошелъ благополучно. Впрочемъ, портной дня два похворалъ и, наконецъ, потрѳбовалъ у
хозяина разсчета, нредваривъ, что ему нужны деньги
на путсшествіе ко святымъ мѣстамъ. Хозяинъ вынулъ
счеты и принялся доказывать портному, что земная
жизнь есть одно лишь краткое приготовлевіе къ жизни
небесной, къ которой должны быть устремлены всѣ
наши помышленія; отсюда сама собою должна возникнуть мысль о смерти; хозяинъ привелъ нѣсколько
текстовъ изъ священнаго писанія, что нужно поминать братій здѣ и повсюду лежащихъ, поэтому портной рано или поздно долженъ подумать о своей копчынѣ, особенно о поминѣ своей души.
— Петръ Василичъ! ты не забывай же насъ, приходи такъ-то когда, — говорила хозяйка, провожая
портнаго, спускавшегося по ,лѣстницѣ съ узелкомъ
подъ мышкой. Собаки тоже провожали портнаго, собравшись у крыльца.
— Провѣдовай, Петръ Василичъ, — сказалъ хозяинъ, выглядывая изъ окна.
Портном, вѣжливо и съ чувствомъ раскланиваясь,
отвѣчалъ:
— За ваши ласки, матушка, за гостепріиыетво...
дай Богъ вамъ веякаго благополучія. Я истинно дривыкъ къ вамъ, какъ къ роднымъ.

ОЧЕРКИ БУРСАЦКОЙ ЖИЗНИ.

ОЧЕРКИ БУРСАЦКОЙ ЖИЗНИ.

I

Семинарскій съѣздъ.
Послѣ святок? дьячекъ Лазаревъ съ сыномъ былъ
въ городѣ, день ото дня наполнявшемся пріѣзжими
семинаристами. По улицамъ тащились возы, на которыхъ полулежало человѣкъ до пяти и шести семинаристов?, или запряжениыя парой будки съ отцами и
мальчиками; на дворах? семинарских? квартир?, запруженных? санями, шла ссыпка муки и крупъ; из?
возовъ доставались деревенекіе гостинцы: мерзлые куры, гуси и окорока ветчины; происходили ссоры хозяев? съ дьячками и прощанье отцов? съ дѣтьми.
Лазаревы ходили по рынку. Дьячекъ говорилъ:
— Пора, пора домой, — давно ли пріѣхалъ: — а
ужъ полпуда сѣна стравил?

Поравнявшись съ книжной лавкой,
сил? сына:

дьячекъ спро-

— Какую книгу-то?
— Катехизис?.
Лазаревы вошли въ лавку.
— Позвольте намъ катехизис?.
— Филарета?
— Филарета. Да нѣтъ ли у васъ, хозяин?, подержаннаго или какого-нибудь, изорванваго?...
— Есть и подержанный....
— А безъ переплета нѣту?
— Таких? вѣтур и этот? не дорог?.
— Ну, а все лишнее возьмете.
Дьячекъ хотѣлъ выйти изъ лавки, но вдругъ опять
спросил?:
— A нѣтъ ли у вас? ,
катехизисовъ-то постарше?

милостивый государь,

— Нѣту-съ.... были да всѣ вышли; да и этот?
всего рубль съ гривной стоит?.
Дьячекъ вышелъ вонъ изъ лавки.
— О чем? голосишь? спрашивал? опъ своего маленькаго сына:—пойдем? я куплю черепенник?....
— Безъ книги учитель засѣчетъ меня, — сказал?
мальчик?.
Дьячекъ снова потихоньку вошелъ въ ламу.
— Что, почтенный, нѣтъ ли у васъ катехизисовъ какихъ-инбудь случайных??

— Нѣту....
— И эдакихъ, ужъ совсѣмъ изорванных?, я полагаю, тоже нѣту?
Купецъ промолчалъ. Дьячекъ, запустивъ руку далеко за пазуху, достал? деньги, и катехизис? былъ
куплен?.
— Наука завсегда нужна! сказал? купецъ:—завертывая книгу.
— Теперь, смотри, учись,—говорилъ отецъ сыну:—
ариѳметику у товарищей списывай
вот? онѣ гашги-то каковы!...
Встроившись на дворѣ съ знакомым? причетником?,
дьячекъ уныло сказал?:
— А я своему купил? катехизшсъ
Лазаревы пришли въ семинарскую квартиру прямо
подъ обѣдъ; сидѣвшіе въ концѣ стола дьячки говорили:
— Въ наше время богословы-то лапти носили....
просто было!...
— А я нынѣ,—вмѣшался Лазаревъ:—шутка ли?
за один? катехизис? отдал? рубль съ гривной....
— Такъ-то лучше! саркастически отвѣчали причетники:—вотъ и думай, какъ хочешь....
Перед? "вечером? маленькій Лазаревъ провожал?
своего отца за городскую заставу, внутренно завидуя
возвращавшейся на родину лошади.

Отецъ съ сыномъ стояли въ полѣ близъ еаней.
— Вотъ, Вася, пятиалтынный.... сапоги я тебѣ
самъ сошью и при случае пришлю.... не плачь!...
нашему брату терпѣть надо!...
ІІродрогнувшая лошадь не стояла; дьячекъ крѣпко
держалъ ее за одну возжу; ему хотелось еще поговорить съ сыномъ.
— Когда извѣсти письмомъ: какъ ты тутъ живешь.... мы извѣщать будемъ о своемъ житьѣ. . . . д а й
я тебя еще благословлю...
Разлука кончилась. Вошедши въ городъ, мальчикъ
почувствовалъ такое одиночество, что ему хотѣлось
бѣжать вслѣдъ за отцомъ, воротить его и указать на
эти грозные дома и улицы, чтобы онъ, по крайней
мѣрѣ, созвалъ, гдѣ онъ оставнлъ своего сына. Чувства
Лазарева въ этомъ случаѣ можно было сравнить съ
чувствами живаго человека въ могилѣ.
Вечером,, до зажженія свѣчн, Лазаревъ сидѣлъ на
кровати со слезами на щекахъ. Ему риеовалась плачущая мать, укутывавшая его на дорогу— «Потерпи, Вася! говорила она: — и угодники Божіи терпели... они въ огнѣ сиживали... самъ Господь терпѣлъ.... не тужи! вотъ опять пріедешь сюда къ
святой....» А родное село утонуло въ мятелн....
острые хребты сугробовъ словно дымились отъ вьюги...
У хаты стоятъ салазки съ веревочкой и набитой въ
нихъ соломой, на которую валить енѣгъ. Лазаревъ,

какъ будто еще дома, катается на горѣ, и одѣтая
въ заячью шубку меньшая дочь прикащика просить
его посадить ее съ собою. Вотъ онъ, озябшій, приходить въ свою избу и лезетъ на печку, гдѣ лежитъ старуха; начинаются разсказы про волковъ,
разбойнивовъ и духовъ.
« — А вотъ еще разскажу тебѣ, Вася,—говорить
старуха.
— Бабушка! погодите,—перебиваетъ мальчикъ: —
это правда?
— Правда, батюшка.... истинная правда; это еъ
иоимъ отцомъ было.... выстроилъ онъ себе новый
домъ.—Только что же?... каждую ночь на потолке
вой, свистъ, и бѣгаютъ,—слышутъ все, что бѣгаготъ.
— Кто же бегаетъ? чувствуя мурашки, спрашиваетъ Лазаревъ.
— Да все т ѣ . . . . отвѣчаетъ старуха и перекрестившись шепчетъ:—нечистая сила, батюшка....
Лазаревъ ее слыхалъ ничего, что дѣлалось въ
квартире.
Между тѣмъ въ темной семинарской комнате ученики суетились и кричали: кто провожала, отца или
отыскивалъ свое платье, собираясь въ трактиръ; къ
кому пришелъ дядя съ теткой.
— Лививекій! да куда же мы пойдемъ?
— Разумеется на «Мыеъ доброй надежды», Господа!
УСИЕИСКІЙ.

H P .

17

сегодня театръ.... не пробраться ли намъ хоть къ
третьему акту за пятакъ серебра?

— На отцовское... не знаете ли село Богучарово...
со взятіемъ изъ пріюта.

— Какъ же? вѣдь завтра воскресенье.
— А такъ, что новые актеры нріѣхали... Сегодня,
я видѣлъ въ ЭФИШѢ, идетъ Гамлетъ!
Лазареву представлялся ѣхавшій въ полѣ отецъ, —
въ савяхъ однѣ веретья, осыпанныя снѣгомъ... Чего
бы ее далъ онъ, чтобы теперь ѣхать въ этихъ розвальнях?!... Опять родные обозы, вьюга... постоялые
дворы, съ отмороженными носами мужички за ужином?, их? поскошыя рубахи....

— Значит?, Бѣляевъ сдал? свое мѣсто дочери?
— Нѣтъ-съ! владыко наложилъ резолюцію и сдал?
прошеніе въ консисторію; a послѣ благоволил? взять
сироту...

Въ семинарской квартирѣ отъ постоянной ходьбы
въ дверь было такъ холодно, что оставшіеея ночевать
два дьячка и всѣ мальчики (большіе всѣ ушли) забрались — кто на печку, кто на полати. Лазаревъ тоже
перебрался къ товарищам?; на полу была грязь; проходившая по комнатѣ хозяйка скользила, какъ на
лыжахъ; сердито хлопнув? дверью, она ушла, и
комната опустѣла. На печкѣ два учению соображали, сколько осталось ведѣль до масляницы, и
скоро ли придет? евшая. Нѣкоторые изъ учеников?
уже спали.
— Ребята! сказал? один? дьячекъ:—надо бы потушить свѣчку! старшой будетъ ругаться.... однако,
жарко на лечи-то стало! Такъ вы говорите, онъ поступил? на праздное?

— А я полагал?, на дьяконское мѣсто въХопры...
стало быть, консисторія навела справки об? упраздненіи сего мѣста.
— Это дѣло предписано было тамошнему благочинному, дабы о поступленіи во двор? заштатнаго
причетника Благогаыслова учинено было законное настояніе.
Дьячки помолчали; мальчики всѣ храпѣли.
— Ну что же онъ? продолжался разговоръ.
— А онъ и говорит?: отрѣшить его отъ должности
села Новосласскаго, a мѣсто упразднить... так? какъ,
говорит?, нетрезвая жизнь и тѣмъ паче бывши три
года подъ началом?, такъ въ род? жизни!
— M заушили?... однако, слѣземте отсюда....
Собесѣдникн взяли свои свиты, задули свѣчку на
столѣ и расположились на полу.
— Т а к ? ! . . . Ну, а свояченица его?
— Она въ селѣ Старопиіштскомъ, не знаете-ли,
— Червлянскаго уѣзда,—при караулкѣ.... и тоже
находится па замѣчаніи у благочиннаго... Вы, небось,

слыхали село Куроглашенское, чтб иа Красивой Мѣчи,
тамъ діаконъ Ероѳѣй Ѳеологовъ...
— Позвольте... онъ, кажется, поступилъ со взятіемъ...
— Не могу вамъ сказать, только онъ имъ тоже
сродни. Онъ взялъ у благочивнаго Никодимскаго сестру
и просилъ владыку перевести его въ другое село.
— На праздное?
— Нѣтъ, во дворъ! ибо тамъ считается два штата,
а на его мѣсто подалъ прошеніе Крокодивовекій, съ
тѣмъ чтобы взять изъ пріюта.
Дьячки начали замолкать; на улидѣ безпрерывно
хлопали отъ вѣтру ставни. Иаконецъ, около полуночи
кто-то застучалъ въ калитку; одинъ изъ дьячкоеъ
всталъ и въ одной рубахѣ побѣжалъ отворять рерь.
Въ комнату вошло человѣкъ пять семинаристовъ.
— Свѣчку зажгите... кричали они.— Сейчэеъ, сейчасъ!
— Ну, братъ! вотъ такъ игра! а? какъ Оиелія
пѣла «опустили его съ непокрытымъ лицомъ» ..
— А ты какъ пробрался въ театръ?
— Мы съ Оболенскимъ ко второму дѣйствію пришли... билетчикъ насилу нустилъ за гривенникъ...
а вы какъ?
Свѣчка освѣтнла толпу раскраснѣвшихся семинаристовъ.
— Что же, вы ужинали? спросилъ старшой дьячка.

— Нѣта-съ... не кому было распорядиться... вы
отлучились.
— Такъ давайте ужинать! ФИЛОСОФЫ! ступайте въ
кухню,—несите оттуда говядину... А мальчики гдѣ?
будите ихъ!
— Да иаврядъ ли они встанутъ... недавно изъ двора... кое-чего иозакусили,—замѣтилъ дьячекъ и пошелъ будить учеником., но ни одного не добудился.
— A Милославскій-то какъ играете !.. помнишь,
когда онъ остановился передъ тѣныо?.. «кто бы пи
былъ ты!..»
— А помните, господа, его монологъ?
«О женщины! ничтожество вамъ имя!..»
Иаконецъ, семинаристы легли спать: одинъ изъ
ФИЛОСОФОВЪ говорилъ:
— Умереть — уснуть, не больше! ѵ
Дьячки послѣ трапезы снова легли на полу и начали:
— 'Гакъ теперь на его мѣето поступилъ Триждыотреченскій?
— Не знаете ли — села Новоннкитскаго священникъ Залѣсскій... такъ онъ!
Мало-по-малу разговоры прекратились. Въ четверт и . часу утра раздался благовѣстъ собориаго колокола. Въ это время въ комнату вошла хозяйка со
сиѣчей въ рукахъ; она приблизилась іп. печкѣ и начала кричать, толкая учениковъ:

— Эй, ребята! ребята!...

вставайте...

дежурны

запвшетъ... инспекторъ веѣхъ иакажетъ! къ заутрен:
ступайте!
Началась суматоха: отыскиваніе сапоговъ и картузовъ, крикъ, вопль и драка.
— Овцы! кричал одинъ нзъ

ФИЛОСОФОВЪ,

закрьі

ваясь одѣяломъ.
По уходѣ учениковъ къ заутрени, нроснувшіес;
дьячки начали было разговаривать о праздныхъ м1>
стахъ, но вдругъ кто-то застучал въ ставень...
Въ комнату вошелъ какой-то духовный съ маленькимъ сыномъ; онъ отряхнулъ шапку, воротннкъ п
стал молиться. Дьячки подошли было подъ благо
словеніе, но гость объявилъ, что онъ дьяконъ.
— Что еще ученье не начиналось?
— Нѣтъ-съ,

инспекторъ приказал сбираться въ

понедѣльникъ.
— Ну, раздѣвайся, — сказалъ отецъ сыну.
— Вы изъ какого села?
— Села Добрецовъ, Грушевскаго уѣзда, чтб на
грунивомъ воршѣ...
— Гдѣ же ночевали?
— Верстахъ въ семи отсюда; признаться, вчера
перегнал лошадь, да вотъ и сыншнко-то перезябъ,
такъ и остались ночевать... а ныньче веши съ первыхъ пѣтуховъ... да дорога плоха... все ухабъ на
ухабѣ... а ужъ обозовъ!...

— Это не въ вашемъ ли селѣ священникъ Накамнѣеозшжденекій, Петръ Мванычъ?
— Да! онъ перешел л иамъ взъ села Борщей,
Желѣзнянекаго уѣзда, а его мѣсто упразднено, такъ
какъ тамъ было три штата.
— Вѣдь сперва л Борщахъ было заштатное мѣсто,
потомъ туда поступилъ священникъ Живоначальнотроицкій, взявъ изъ пріюта.
— Потише будемъ разговаривать; старшой спить...
Хозяйка открыла у оконъ ставни... уже совсѣмъ

Въ понедѣльникъ часовь въ восемь утра на училшцномъ дворѣ стояли калачники, черепенщики, сбитеньщики и торговки съ пирогами. Учителя еще не
приходили и заданных!, уроковъ не было. Вдоль стѣны
стоялъ цѣлый рядъ семинаристовъ, оплетавшихъ горячіе пироги; сбитеньщики, то и дѣло, наливали стаканы и читали прибаутки: «кто моего чаю напьется,
тотъ ученьемъ хорошо займется» и т. п. Ученики,
бывшіе прежде ценсорами, записчикамн и любимцами
учителей, пользуясь своимъ вліявіемъ на лѣнивыхъ
или неспособныхъ къ ученію товарищей, подходили
къ нимъ и брали изъ ихъ рукъ все, что они ѣли.
— Петру Иванычу... —говорить калачникъ, встрѣ-

чая вліятелыіаго ученика: — давно ли пожаловали...
хорошо ли погуляли дома?
Въ корридорѣ явились учителя; вскорѣ по опустевшему двору разгуливали одеѣ вороны, подбиравшія
крохи.
День ото дня ученье все разгоралось и къ концу
недѣли во всѣхъ классахъ пошла знакомая расправа.

II.
Весна.
Дьячекъ Лазаревъ писал» сыну:
« Любезный сынъ, посылаю тебѣ сапоги съ хлѣбНЫЙІИ подошвами и прошу беречь оные. Къ празднику святыя Пасхи думаю тебѣ сшить нанковый сертуігь. Извѣщаю также, что на сырной седыиицѣ твоя
бабушка скончалась... и кончина была тихая... воистинну Бога повелѣніе!... Куркшіскій дьячекъ торговалъ добро ПОКОЙНИЦЫ: сундугь и холсты, но
мы раздумали до шести педѣль... Жизнь человѣка,
яко цвѣтъ сельиый... Будь приложен!, въ ученіи и
утѣшай родителей... Къ святой недішѣ лршскивай
случайную подводу, ежели таковая будетъ... Или приходи пѣшкомъ. Нынѣ я полагаю, святая сухая будетъ,
и полая вода сольетъ... Мать велѣла спросить, сколько
разъ тебя высѣкли?»

«Милые родители! писалъ сынъ:—послѣ масляницы мы говѣли и ходили въ церковь, а въ пятницу
вашему классу* досталось иеповѣдоваться въ церкви
стараго Благовѣщенія... На второй недѣлѣ поста меня
высѣкли два раза, а до маслявицы шесть разъ... Милые родители! хозяйка требуетъ съ меня пудъ муки,
а также семь гривенъ въ общество...»
«Любезный сынъ! Муки пудъ съ походомъ отправилъ тебѣ и двугривенный денегъ. О еебѣ скажет»:
ягнять у насъ окотилось четыре, но кормъ скудный...
избѣеныя куры начали нестись, а дворныя и не думали, ибо холодно... Вотъ ты скучалъ, авось Богъ
дастъ опять увидимся... у Бога всего много! Вчера
просилъ Загорбшаго портнаго придти на страстной жедѣлѣ: онъ хотѣлъ, только о цѣпѣ съ нимъ не говорили. Вчерась поминали твою бабушку, ей вышло три
недѣли.»
Наступила весна; приближался отпуекъ; ученики
опять начали сбираться въ кучки и мечтать о путешествіи на родину, почти всѣ были въ разбродѣ; кто
понесъ закладывать тулупъ, кто ушелъ на рѣку смотреть полую воду.... Сеѣгъ почти растаялъ и только
у заборовъ и въ садахъ оставались слои тонкаго льда;
въ растворенеыхъ окнахъ домовъ кухарки вытирали
стекла; солнце освѣщало ва дворахъ кудахтавшихъ
куръ и развѣшенныя на веревкахъ платья и мѣховыя
шубы.

Въ семинарской квартирѣ было не болѣе трехъ человѣкъ, писавших? дорожные билеты: «Объявитель
сего NN увольняется въ домъ родителе! на праздник?
св. Пасхи отъ нижеписанеаго числа...» Книги лежали
подъ нарами; длинный, залитый чернилами столъ, за
которым? такъ много проведено безсонныхъ ночей,
теперь стоял? пустой. Никому изъ учеников? не ендѣлось въ мрачной и холодной квартирѣ; всякій предпочиталъ, въ ожиданіи отпуска, безъ цѣли бродить
среди ручьев? по улицам? и слѣдитъ, какъ плыли
одна за другой щепки, или сидѣть подъ лучами
солнца на дворѣ на завалинкѣ и пѣть: «Хрпстосъ
воскресе!» между тѣмъ какъ въ весеннем? воздухѣ
слышался какой-то неумолкаемый шумъ, отъ котораго
не хотѣлось оторваться... «Прощай, школа !» думалъ
каждый семинарист?, уносясь мыслію на свою родину.
Не менѣе пріятнымъ занятіемъ было для учениковъ
дѣланіе дорожных? палок? и сумокъ.
Черезъ день послѣ отпуска семинарская квартира
была совершенно пуста. Хозяйка съ своимъ мужем?
вытаскивала скамейки, кровати, табуреты на дворъ,
гдѣ все это должна была вымыть работница, сидѣвшаи
въ кухнѣ. За обѣдомъ хозяйка сердилась и давала
заклятье не пускать болѣе на квартиру семинаристов?.
Семинаристы всѣ ушли домой. Старшой, за неимѣніемъ платья и дееегъ, отправился въ больницу, гдѣ

рѣшился провести праздникъ; впрочем?, его также
очень тянуло на родину, но у него не было сапоговъ.

Въ домѣ дьячка Лазарева, у раствореннаго окна,
сидѣлъ портной. Онъ къ празднику перешивал? хозяйкѣ кацавейку; въ ближнем? лѣсу звонко кричали
грачи над? своими гнѣздамн; по дорогѣ проѣзжали
телѣги и начинала показываться пыль, на лугу зеленѣла трава; галки, съ хворостинами во рту, летали
подъ крыши домов? строить гпѣзда; дул? теплый
вѣтеръ.
— Марья Сндоровна! погода-то, посмотрю я, благодать! говорилъ портной, глядя въ окно.
— Да, теперь моему Васѣ хорошо идти.
— Я полагаю, Марья Сидоровна, что дѣти должны
почитать родителей. Боже мой! чтб, я посмотрю,
эти родители проливают? слезъ.
— Сколько заботъ-то, Василичъ!
— Заботы — да-съ! Пожалуйте-ко еюда-съ, что
тутъ въ строчку прикажете? Марья Сидоровна! это не
ваш? сынок? идет? съ сумкой-то?
— Ахъ, онъ!... вскрикнула мать и ообѣжалавстрѣчать сына.
Портной, наставляя лоскут? на прорѣху, не безъ
чувства запѣлъ: «Помилуй мя, Боже, помилуй мя!»
и вздохнул?.

— Ну, какъ тебя Господь принесъ? спрашивала
дьячиха с ы н а : — а ужъ я ждала, ждала...
— Вотъ вамъ ж радость Богъ послалъ, — сказалъ
портной и обратился къ Лазареву: — ну, какъ должка? небось, суха?
Пришелъ изъ церкви дьячекъ; векорѣ разговоръ
склонился къ праздничному сертуку, назначенному для
шитья. Изъ сундука была вынута синяя нанка.
— Мы вотъ какъ вамъ сошьемъ, — заговорилъ
портной: — на петербургскій Фаеонъ, чисто по-госнодскм.
— Нѣтъ, Василичъ, поскромнее сшей,—сказали
родители.
— A человѣку молодому, по-моему, надо англесъ!
вездѣ такая мода...
— Нѣгт. ужъ, Василичъ, сшей ему до пятокъ,—
настаивалъ дьячекъ: — оно какъ будто бы духовнаго
званія, только карманы поглубже... это прнстойнѣе.
— Вася! перебила дьячиха:—ты ныньче сходи
къ вечернѣ... сегодня плаіценицу вынесутъ...
— Вася! что-жъ ты не посмотришь своихъ голубей, ужъ занеслись, — продолжала мать: — а помнишь, о Рождествѣ вы съ отцомъ утку-то привезли?
вонъ она сидитъ въ лукошкѣ.
Лазаревъ хотѣлъ было подойти къ уткѣ, .но та
такъ зашипѣла на него, что онъ отскочилъ. Портной

продолжалъ про себя: «Велики милости Царя Небесиаго! Я въ субботу безпремѣнно уйду домой.»
Послѣ обѣда Лазаревъ съ своимъ другомъ Алешей,
крестьянскнмъ мальчикомъ, былъ уже на церковномъ
выгонѣ; сдѣлавъ ямки въ просыхавшей землѣ, они
играли въ пыжи.
— Алеша, смотри, вонъ галка вылетѣяа изъ-подъ
крыши.
Мальчики подбѣжали къ каменной конюшнѣ съ маленькими окнами, въ которыхъ виднѣлись головы барскихъ лошадей; Лазаревъ подеадилъ товарища къ самой крыіпѣ и сталъ держать его на своемъ плечѣ:
Алеша запустидъ руку.
— Ну, что?
— Погоди! все камни.
— Ты скорѣй, а то мнѣ больно.
— Вася! братъ!... замирающимъ отъ радости голосомъ началъ мальчикъ.
— Что?
— Вася!... Погоди... гнѣздо! ей Богу, теплое...
Между тѣмъ, галка, увидавъ грабителей, очутилась
на крышѣ надъ головою Алеши и сердито кричала.
Проходившіе мимо два мужика говорили:
— Гляди-ко! Галку разоряютъ!...
— А небось грѣхъ разорять?
— Ну! съ чего? галку-то? шатъ съ ней! ее слѣдуетъ.

УОИЕІІСЫЙ. H . F .

18

Мужики удалились.
Въ церкви шла вечерня. Горѣли свѣчи; время отъ
времени дребезжали разбитыя стекла... Дьякоиъ на
амвонѣ ч и т а л . . . Но угламъ стояли женщины съ постными лицами, дѣлая долгіе земные поклоны; въ вышинѣ чирнкалъ воробей и тихо гремѣлъ жестяной
лнстъ на крышѣ...

Вт» субботу около полуночи въ домѣ дьячка сндѣли
наряженные бабы, мужики, мѣщане съ куличами и
пасхами. Портнаго уже не было. Время близилось къ
заутрени. Вася подвязывало подъ шею красный платокъ и приготовлялся надѣть новый сюртукъ. Въ нзбѣ
пахло новыми сапогами и жаренымъ мясомъ, которое
вынимала изъ печи пономариха... Среди разговоров'!»
о иарядахъ и разныхъ разностяхъ, вдругъ заблаговѣстили къ заутрени; всѣхъ обхватила дрожь... желанная минута настала: съ ударомъ колокола мысли православных!» перенеслись къ чему-то торжественному...
народъ, шедшій по улицѣ, по большей части, молчать, глядя на освѣщенную, среди ночнаго мрака,
церковь... всѣмъ чудилось, что и звукъ колокола неремѣннлся. У Васи, по мѣрѣ приближенія къ церкви,
захватывало духъ отъ радости, — и чѣмъ больше онъ
приближался къ ней, тѣмъ неудержииѣе наступали
слезы. «Дозвольте!» не чувствуя нодъ собой земли,

говорила въ церкви толпѣ мужиковъ пышно одѣтая
прикащица... Точно также восторженно чувствовали
себя лакеи, поповы дочери, семинариста и дворничихи... Черный народъ былъ умѣреннѣе: подпоясанные новыми кушаками мужики стояли спокойно, а
нѣкоторые изъ нихъ приловчились даже вздремнуть за
спиной товарища... «Хрнстосъ воскресе!» слышалось
на каждомъ шагу, когда народъ сталъ выходить изт,
церкви. «Воистину воекресе! » Мужики цѣловались съ
особениымъ удовольствіемъ съ кумушками. Лакеи и
семинаристы съ лихорадочнымъ трепетомъ поджидали
въ оградѣ лица,, съ которыми они задумали похристосоваться задолго до праздника... Дѣвицы стремились
ігь той же цѣли, но осуществляли свой плаыъ съ
необыкновенной быстротой, какъ бы набѣгомъ. Дѣвица
дѣлала видъ, что нечаянно увидѣла молодаго человѣка,
и вдругъ вскрикивала:
— Ахъ! Здравствуйте, Семснъ Мванычъ!
— Хрнстосъ воскресе!
— Воистину воскресе!
И долго потомъ дѣвицы вспоминали Э Т О ! ! , мигъ и
хвалили себя за то, что приведи свое желаніе въ
исполненіе. «Это дѣло годъ ждется, — впутренно
разеуждалм они:—тѣмъ свѣтлый день и хорошъ,
что люди хоть на минуту привязывают!, свои злые
языки и не считают!, себя въ правѣ осуждать другаго. » Молодой и холостой конторщнкъ, круглый годъ

бродившій отъ барской конторы до мельницы съ -жаждою увидать въ окно одно существо, теперь пользовался случаем? и запасался надолго прилежным!,
поцѣлуемъ, доставляя тотъ же запас? существу...
День был? ясный; деревенскіе жители уже разговѣлись и, опьянѣвшіе отъ безсонной ночи и торжества,
полеглись спать въ своих? праздничных? нарядахъ.

—«Sä»--

ТРЪ

ЯКОВЛЕВЪ,

ПЕТРЪ

ЯКОВЛЕВЪ.

IIa краю губернскаго города, въ покосившейся н.чбѣ
жнлъ Петръ Яковлев? Залетов?, мѣщанинъ лѣтъ
сорока; онъ занимался нздѣльемъ желѣзныхъ задвижек? и замков?; на чердакѣ у него помѣіцалось
штук? до семидесяти голубей разных? пород?: хохлатых?. чистыхъ, турманов? и т. д.; на самой крышѣ
мристроенъ былъ, так? называемый, тайкикъ,— машинка для ловли чужих? голубей.
Залетов? былъ страстный голубятник?: каждое утро
прежде, нежели приняться за работу, онъ брал? длинный шест? съ мочалкой на концѣ и начинал? гонять
голубей, громко посвистывая и стуча шестом? объ
крышу; стадо поднималось все выше и выше, описывая спирали, ваконецъ, почти исчезало... но хозяин? зналъ, что стоило ему только уйти въ избу на
четверть часа, как? стадо опять будеть на крышѣ.

Если какой-нибудь голубь отбивался и приставалъ
къ чужимъ, Петръ Яковлевъ съ досады ударялъ себя
рукой въ грудь и, яакинувъ чуйку, бѣжалъ къ охотнику, поймавшему голубя.
— Отоприте! говорилъ онъ стучась въ калитку.
— Не пуекайте, не пускайте, — слышался съ надворья голосъ.
— Петруша!
— Да кто тамъ?
— Я , Петруша... пусти! вѣдь ты поймалъ моего
голубя? За выкупомъ дѣло не стаеетъ...
— Какой твой голубь-то?
— Голубка," значить, пѣгая!
На дворѣ раздавался смѣхъ.
— Молодка пестрохвостая... это съ бѣлымъ крыломъ, — продолжаль Залетовъ.
— А сколько дашь выкупу?
— Ну, ты не зря, а по душѣ то есть:—сколько
возьмешь?
— Пару цѣлковыхъ !
— Вотъ тебѣ... дай Господи дѣтей не видать,
голубь еще молодой... оперился только... помнишь,
отъ алешкиной сизой пары вывелся. Возьми пару
двугривѳнныхъ !
— Не возьму!
Петръ Залетовъ приходилъ домой и говорилъ своей
женѣ:

— Ile беретъ пары двугривенных!» да и не возьмете»! онъ видѣлъ, какъ голубь покатился... *).
Залетовъ всѣ мѣры привималъ, чтобы выручить
голубя, и когда видѣлъ, что все напрасно, нодпаивалъ ловкихъ мѣщанъ— украсть его; посяѣднее иногда
удавалось, но не безъ происшествій; такъ напр. мѣщане проламывали крышу или дѣлали подкопъ подъ
голубятню, вслѣдствіе чего въ полиціи завязывалось
дѣло...
Каждый понедѣльникъ Залетовъ ходилъ въ охотный
рядъ, гдѣ прицѣнялся почти къ каждому продажному
голубю: обыкповенпо онъ бралъ его въ лѣвую руку,
іюсомъ къ своей груди, а правой распускалъ хвостъ,
наподобіе вѣера, и чрезъ это узиавалъ полѳгь; затѣмъ держалъ голубя несколько поодаль отъ себя,
всматривался въ его осанку, въ быстроту глазъ и говорилъ продавцу:
— А какъ цѣна?...
Въ- охотномъ ряду Петръ Яковлев!» покупалъ своим!» голубямъ зелья и пепремѣнно заходилъ съ пріятелями въ ближайшій кабакъ, гдѣ толпы охотннковъ
вели споры о перепелахъ, самкахъ, чижахъ, дудкахъ
и проч.
Возвращаясь съ мѣщаиами домой,
суждалъ:

Залетовъ раз-

Завертѣлся въ воадухѣ—иризвакъ необыкновеннаго голубя.

— Федька! твой бѣлоносый свяркатъ *), да не
такъ: ты погляди, какъ сверканетъ моя бѣлошейка!
Дай Богъ умереть (Залетовъ крестился), не возьму
тре-ехъ цѣлковыхъ!
— Да что ты куражишься? Мотька сказывалъ,
ты ему продавалъ ее за полтинникъ...
— Я? Я? Стой! гдѣ Мотька?
Въ это время встрѣчный будочникъ сердито говорилъ:
— Ай въ часть захотѣли?..
Мѣщаяѳ шли дальше, а Залетовъ вполголоса продолжалъ, заходя иапередъ товарищами:
— Гдѣ Мотька? пойдемъ къ нему!..
У Петра Яковлева была пара голубей, отъ которой
шелъ весь Залетовскій заводъ турмановъ. Въ город!
каждый голубной заводъ пепремѣоыо украшался какоюнибудь парой или однимъ голубемъ, про котораго
знали всѣ охотники. Достаточно сказать «алешкины
пѣгіе», «егоркинъ красный» «сенькигь бѣлокрылын»
и пр., чтобы голубятники знали, о чемъ ндетъ рѣчь.
Залетова пара славилась подъ именемъ « петрушкшш катки*; хозяинъ почти никогда не гопялъ этихъ
турмановъ, потому что они катались до земли и могли
расшибиться до смерти. Поднявшись вверхъ, они

* ) Хорошо летаетъ.

тотчасъ же начинали отд!ляться отъ стада, дѣлали
несколько быстрыхъ оборотовъ внизъ и, наконецъ, заверну въ иосъ подъ крыло, стремглавъ катились кубаремъ до самой земли...— тогда обыкновенно головы
соеѣдей-охотниковъ, выб!жавшихъ изъ своихъ избъ
съ подпилками, молотками въ рукахъ, были подняты
внерхъ, и слышались дрожавшіе голоса:
— Петрушка вынустнлъ катковъ!
Въ одну темную, осеннюю ночь Залетова съ женою
не было дома (они гуляли на какой-то сватьб!):
восьмидесятилѣтній старикъ, лежавшій въ изб!, слышалъ легкое треиыханье на потолкѣ и хот!лъ было
встать, но раздумалъ, предположивши, что на чердакъ
зашла кошка, которая не минуетъ двухъ кашшовъ,
разставленныхъ тамъ; въ эту несчастную ночь знаменитая пара была украдена...
Прошло ц!лыхъ два года; ся!ды покражи начали
обнаруживаться: вотъ что разсказывалъ Залетовъ своилъ нріятелямъ:
— Иду разъ я изъ кремли съ говядиной подъ
мышкой, павстр!чу Костюшка Фоминъ.
— Петрушка!
— Чего?
— Вѣдь, твои гол)би отыскиваются.
— Какъ такъ?
— Да ихъ слиднплялъ старикъ Кондыревъ... Сейчасъ я былъ у него, онъ окол!ваетъ—лежитъ...'1ы

гке тегюря бѣги прямо къ нему и какъ есть папрямки
гояори ему: дескать, тебѣ, вору, не много жить осталось, покайся: гдѣ мои катки?
«Я сейчас? забѣжалъ домой, бросил? кулекъ и
прямо rt? Кондыреву; вбѣгаю въ хату—онъ лежит?...
а ужъ душа-то, вижу, у грабителя отлетает?... Сейчас? кричу: Борис?! ты мою пару укралъ? А онъ
головой затряс?... Я кричу: Борис?! въ зсмлѣ костям? твоим? мѣста не будетъ ! Говори: гдѣ голуби?
Онъ вдругъ и взговорилъ: братъ! прости мепя! они
подъ печкой... Я нагнулся, смотрю; ходят? дв1;
пары... вылитые мои катки!.. Слазил?, досталъ ихъ
и спрашиваю: Кондыревъ! вѣдь это молодые, — гдѣ
же старые? А онъ говорить: да околѣли! вѣдь ужъ
два года, какъ я укралъ ихъ. Я взял? картуз?,
голубей заткнул? запазуху н ушелъ...
«Такъ эти, слышь, молодые-то,—заключая? Залетов?: — вылитые отец? и мать! и ухватка одна: голову
под? крыло и аминь... »

ѲЕДОРЪ ІІЕТРОВИЧЪ.

—«ж»—

УСПЕНСКІЙ.

H.

P.

19

ѲЕДОРЪ ПЕТРОВИЧА
I.
На большой дорогѣ, уже забытой извощикамн,
стоить кабакъ, иеторія котораго теряется въ отдаленной древности, такъ что старики лѣтъ 90 отъ роду
помнятъ этотъ кабакъ и въ свонхъ разсказахъ о старин® нерѣдко упоминаютъ объ немъ, какъ о притон®
чуть не деннаго разбоя. Все на томъ же мѣстѣ стоить
онъ, какъ и прежде: та же колдобина передъ нимъ,
въ которой въ осеннюю пору купались извощики, а
теперь купаются случайные проѣзжіе; та же ветла,
когда-то зелепѣвшая, а теперь издающая своими голыми сучьями, пронизываемыми вѣтромъ, грустное
завываніе.
Дорога, по причин® проложеннаго верстахъ въ десяти шоссе, совсѣмъ забыта. Только лѣтомъ иногда

пройдут* по ней богомольцы, или хохлацкіе гурты,
обозначая свой путь сгорѣвшими кострами и ямами
для котловъ; но давно уже пѣтъ длиыиыхъ обозовъ,
съ гнгавтсодши, клеймеными кулями, съ бочками и
хмѣльнымш мзвощиками, рогожами, крупчаткой, кожами. Забыты глубокіе овраги, въ которыхъ прежде,
въ дождливое время, совершались народная драмы,
задыхались и умирали лошади при отчаянныхъ крикахъ извощиковъ, лежали опрокинутые возы, сломаныя телѣги, и вдругъ наступала бсзкоиечиая, осенняя ночь. Запустѣли эти овраги, какъ отмѣиешіыс
эшаФОты, и разгуливаютъ по нимъ теперь волки
и лисицы; вороны и коршуны молчаливо сндитт»
надъ ними, ожидая появленія быстровогаго зайца.
Уцѣлѣлъ только отъ прсжпихъ времена, ветхій мостикъ надъ водомоиной , подъ которым!» прежде,
въ ночную пору, посиживали незнакомцы съ дубинами.
Лѣтъ пять тому назадъ, въ упомянутом!, кабакѣ
жил, сндѣлецъ Ѳедоръ Петрович!,, нѣщанвнъ высокаго роста, съ черными глазами, лѣтъ 35. Этотъ
человѣкъ совмѣщалъ въ себѣ качества, требуемый
положеніемъ сидѣльца, качества — необходимый для
того, чтобы вѣрпѣе наживать деньги. Вѣжливость,
аккуратность, всегдашняя трезвость и знаніе людей,
изнанку которыхъ Ѳедоръ Петрович!, нмѣлъ возможность разсмаіривать въ своем* кабакѣ, были осшов-

нымв чертами его характера. Это была, тннъ, какой
только можстъ выработать наша народная жизнь съ ея
коловратностямв, отсутствіемъ уверенности, что завтра
покрытый соломою домъ не сгорит*, не явится становой, какъ молнія съ небесъ, что не выдастъ и не
надуетъ родной братъ. Ѳедору Петровичу, какъ характету и какъ явленію, можетъ соотвѣтетвовать озымовый злакъ, претерпѣвшій нопраніе скотины, пасшейся на леи*, и превратившіііся въ высокую рожь.
Совершенством* сиоего присиособлснія кі, жизпи Ѳедоръ
Петрович* могъ поразить даже любаго зоолога.
Ѳедоръ Петрович!, держала, хорошую водку, ѣздилъ
каждое воскресенье въ церковь, гдѣ съ необыкновенным!, приличіемъ пѣлъ басом*, бывала, на каждой
годовой ярмаркѣ въ сосѣднихъ городах!,, торговал*
лошадьми и считался но справедливости одним* изъ
первых* знатоков* по этой части, поздравляла, въ
высокоторжественные дни богатых* помѣщиковъ, которые без* закуски его не отпускали, и всегда ѣздилъ
на отличной лошади, которую, однако, готов* был,
продать кому угодно.
Такъ-такъ посещали кабан* лица разных* сословій, то Ѳедоръ Петрович* съ каждым* изъ своих*
гостей обходился сообразно его званію и даже привычкам!,. Съ мужиками онъ говорила, обыкновенно
покровительственным* топомъ, дѣлал, иногда краткія
наставленія, а если они подвыпивши сочиняли драку,
19*

то онъ выталкивал? ихъ безъ церемоніи въ шею.
Мужику, особенно привязавшемуся къ кабаку, шловальничиха давала крендель съ передачею его дѣтямъ.
Какому-нибудь старшинѣ, какъ начальнику разныхъ
сходок?, Ѳедоръ Петрович? подавал? руку, непремѣшю предлагал? папиросу и угощал? «красненьким?».
Съ лакеями и духовными онъ обходился привѣтливо
и всегда подчивалъ ихъ до отвалу, зная, что эти
люди -помѣшаны на угощенін да и пригодятся современемъ, такъ-какъ они играют? въ деревнях? роль
журналистики, и отъ них? зависит? возвысить человѣка въ общественном? мнѣніи или опозорить. Перед!,
барином? Ѳедоръ Петрович? не гнулся, но былъ вѣжливъ и, развязно откупоривая бутылку хересу, спрашивал?: здорова ли барыня и какъ псарня, если
такая была у помѣщика. Съ прасолом? цаловальникъ
велъ себя сухо, но всегда запросто, ибо чувствовал?,
что если сам? онъ въ нѣкоторомъ смыслѣ — коса,
то прасол? навѣрное камень, также и наоборот?; во
всяком? случаѣ, для прасола стоял? хорошій стакана,
водки на стойкѣ.
— Что гнѣдой-то?... спрашивал? цаловальникъ.
— Не подходит? статья... давал? билетъ съ столбиками...
— Спѣхову надо всучить... она ему пойдет? въ
корень... А бурый?

— Сивогривому сблаговѣстилъ.... пять красенькихъ... на ноги сѣла!
— Надо сбалабошить саранчу-то Ямовскому...
тутъ барин? изъ Питера пріѣхалъ.
— Слышу!... А Сенька-то что же?
— Ну, вонъ! очнись! Ужъ онъ своих? въ Елецъ
погнал?...—Если въ кабакъ пріѣзжалъ лакей или духовное лицо, то на стойкѣ являлся граФИН? съ травником? и крендели. Хозяйка, угощая гостя, говорила:
— Ну-те-ко... пожалуйте... закусите... на дорожку... посошок?!
— Душевный человѣкъ!... твердил? потомъпьяный
гость, лежа въ своей телегѣ, стучавшей по большой
дорогѣ.
Мужики, лишь только выпивали по стакану, начинали хвалить цаловальника.
— У наст» много было кабанчиковъ, Ѳедоръ Иетровичъ, а что бы какъ ты, не было и не будетъ. Вотъ
тебѣ образъ!
На эти похвалы Ѳсдоръ Петровича, не обращала»
никакого вниманія и, стоя за стойкой съ золотой
цѣпочкой на жилетѣ, постукивала» костяжками на
счетах? и вполголоса говорилъ жеиѣ:
— Ивану-то Михалычу отпустили?
— Отпустили! отвѣчала жена, разставляя на полкѣ
какой-нибудь ратаФІй, причем? ярко сверкали ея
продолговатая серьги, мотаясь въ разный стороны.

Когда мужики начинали между собой ссориться,
въ это время Ѳедоръ Детровичъ выходилъ иэъ-за
стойки и говорилъ:
— Вотъ что, ребята! пить — пейте сколько душѣ
угодно и кричите, и пѣсни пойте, а ругаться дурными словами тутъ нельзя. Здѣсь мѣсто казенное,
государственное, зачѣмъ нибудь орелъ-то прибивается
къ кабаку: вы неграмотные, такъ подите сюда, я'
вамъ прочитаю...
Ѳедоръ Петровичъ подводилъ мужвковъ къ почетному листу, висѣвшему на стѣнѣ, и чнталъ:
— Братіе! почто убо?... и т. д.
— Ѳедоръ ГІетровичъ! иріятель! ты насъ разбярн! разя мы не чувствуемъ? Мы тебѣ къ принѣру
задолжали и завсегда просимъ покорно...
— Про долгъ, отвѣчалъ хозяинъ: — я вамъ ничего
не говорю! Я повѣрю вамъ сколько угодно; ну, а
ругаться здѣсь нельзя... Слышишь, что святые люди
приказывают!»... Зачѣмъ безобразничать?... у меня
жена, подумай ты это?...
— Вишь, Митрей, что онъ говорить-то?
— Пойдемъ, шатлый! Зачѣмъ обижать хозяина?
Выпили, и славя—богу! Ѳедоръ Петрович!,! пѣсню,
ты говоришь, можно? Родной!
Для барина, заѣзжавшаго въ кабакъ съ охоты,
доставалась бутылка хересу.
— Чайку не прикажете ли?

— Благодарю! до дому недалеко.
— Ну, какъ охотка? удачііа-ли?
— Представьте себѣ: волка выгнали... въ Зарытомъ верху... глядь: катить! бросили борзыхъ...
люлю!... онъ въ лѣсъ — и помннай какъ звали!
однако, прибылой!...
— Хереску пожалуйте! такъ и ушелъ?
— Ничего нельзя было сдѣлать .. я вѣдь охотился
на своей гречихѣ... она, знаете ли, только всходить...
какъ люлюкнули! ужь борзыя приияли-было въ доббръ! ушелъ, каторжный.
— А то прикажите самоварчикъ?
— Нѣтъ, ne надо!
— Иу, что, ІІетръ Петровичъ, нѣтъли чего-нибудь новенькаго въ газстахъ? спрашилалъ цаловальпнкъ.
— Ничего не читаю.
Верстяхъ въ четырех!» отъ кабака, на проселочной
дорогѣ, стояло село Ямовка, состоявшее, но крайней
мѣрѣ, изъ трехъ сотъ мужицкнхъ дворовъ. Въ этомъ
селѣ установлены были цѣлые четыре праздника въ
году въ честь разныхъ угодниковъ, поэтому четыре
раза въ годъ къ кабаку Ѳедора Петровича устремлялись многочисленный ватаги мужиковъ съ жбанами,
сулейками и ведерными бочонками, кромѣ разныхъ
побочныхъ случаете, напр. свадебъ, крестинъ, иохоропъ, вызывавших'!, подобные ?ке приливы доходовъ

въ кабакъ. Иеизбѣжнымъ слѣдствіемъ такого рода
отношеній, съ давпнхъ временъ существовавших!»
между кабакомъ и ямовскимш жителями, было то,
что вся Ямовка запуталась въ долгахъ у Ѳедора Петровича, какъ муха въ сѣтяхъ паука, такъ что стоило только цаловальнику появиться на дворѣ должника,
чтобы обратать любую скотину. Но къ чести Ѳедора
Петровича надо сказать, что къ такимъ безбожным!,
мѣрамъ онъ никогда не прибѣгалъ, на чтб, впрочем!.,
онъ, какъ опытный паукъ, имѣлъ свои резоны. У Ѳедора Петровича были такія соображенія: хотя кабакъ
нриносилъ и хорошій доходъ, не смотря на то, онъ
былъ решительно не на мѣстѣ. Находись онъ въ самой Ямовкѣ, покупателей было бы несравненно больше,
такъ-какъ въ Ямовку каждое воскресенье ѣздило къ
обѣднѣ ыѣсколько посторонних!» деревень, да и сама
Ямовка потребляла бы водки не въ примѣръ больше
прежняго, къ чему могла располагать самая близость
кабака. Кромѣ того, сбирать съ мужшковъ долги было
бы удобнѣе: тогда отъ цаловальпика не ускользнуть
бы ни одинъ должннкъ; между тѣмъ какъ теперь,
пользуясь разстояніемъ, отделявшим! село отъ кабака,
ямовскій мужикъ сторонкой отвозилъ хлѣбъ въ городъ, получалъ за него деньги и втихомолку тратилъ
ихъ на свои нужды, отсрочив!, платежъ цаловальнику
на неопределенное время. Будь кабакъ въ Ямовкѣ,
этого не могло бы случиться: тогда насыпалъли му-

жикъ возъ ржи, даже просто одѣлся ли въ подушу бокъ, Ѳедоръ Петровичъ какъ разъ съ вопросомъ:
«куда собрался, Иванъ?» Словомъ, жертва была бы
у самаго рта. Такимъ образомъ единственной, заветной мечтой Ѳедора Петровича было — перенести кабакъ въ Ямовку. Но пока сдѣлать этого было нельзя:
все зависѣло отъ ямовскаго барина, который жилъ
постоянно въ Москвѣ; крестьянскій сходъ могъ дать
мѣстечко для кабака и на своей землѣ, но опять не
иначе, какъ съ согласія и даже разрѣшенія барина.
Такъ Ѳедоръ Петровичъ и сидѣлъ въ полѣ, разделенный отъ своей возлюбленной Ямовки цѣлымі четырьмя
верстами, на протяжении которыхъ можно было ловить добычу одними щупальцами.
Въ одинъ весеяній день разнеслась весть, что изъ
Москвы пріѣхалъ въ Ямовку въ качеств! управляющего какой-то богатый баринъ, другъ и пріятель
самого влад!льца. Ѳедорт» Петровичъ пріободрился.
Онъ увидалъ, что отъ новаго управляющаго зависите
вся его судьба, и сталъ думать, какъ ему начать
действовать? Но прежде всего цаловальниіп» счелъ за
лучшее не торопиться, зная по опыту, что чѣмъ д!ло
важнѣе, тѣмъ болѣе оно требуете хладнокровія и
епокойнаго обеужденія. Ѳедоръ Петровичъ на первомъ
шіан! рѣшияъ сблизиться еъ прислугой новаго барина,
чтб и началъ приводить яъ исполнеяіе.

Однажды дѣтяшъ вечером?

цаловальникъ ешдѣлъ

съ своей женой за самоваром?. Къ табаку подъѣхали
бѣговыя дрожки.

Хозяйка бросилась

къ окну и за-

говорила:
— Кучеръ Ямовскаго барина! Ѳедя! Ѳедя!
— Предложи ему чаю да достань ратаФІи,—сказал?
цаловальникъ, застегивая жилет?.
Въ набавь пошел? въ красной рубахѣ и плисовой
поддёвке кучеръ съ бочеикомъ подъ мышкой.
— Ѳедору Петровичу всенижайшее почтеніе!
— Все ли въ добром? здоровьѣ?

Пожалуйте-ка

чайку попить.
— Можно.
Хозяйка очутилась перед? гостем? съ подносом?.
— Желудочная?

спросил?

кучеръ,

выворачивая

бѣлкн глазъ на хозяина.
— Французская ратаФІя, попробуйте!
— Штука ничего! въ Пстсрбурхи мы больше косили тминную, хересъ, мадеру, чтб попало!
— Садитесь. Ну, какъ ваш? баринъ?
— Что-жъ ему? Все ломает? да коверкает?.
Деньщиковъ пропасть! аижирею затѣялъ; прячешпую
строит?, садовника изъ Питера выписал? — деньги
вольныя!
— Ну-тс-ко

другую, — сказала хозяйка поднося

кучеру ратяФІн.
— Как? его бишь зовут?, барина-то?

— Захар? Ильич?... прозывается Абалоновъ.
— Что-жъ, за водкой пріѣхалъ?
— За водкой. Просил? очищенной что ни есть.
— Видно, самому?
— Да у него для всѣхъ одна!
— Я слышал?, барин? добрый, — говорилъ цаловальникъ: — и образованный человѣкъ.
— Человѣкъ, надо сказать, такъ: по книжной части это первая его страсть! Теперь нарочно изъ
Питирбурха выгшсываетъ разные журналы, газеты...
безъ книг? ни одного дня не может? прожить. Какъ
сейчас? встал?, прямо: Васька! газету... PI должно,
эти книги, Ѳедоръ Петрович?, человека, какъ сказать,
одуряютъ: что вотъ теперь, я полагаю, водка для
нашего брата, то для господ? — книга. Потому она
что-нибудь это въ разумѣ у н и х ? . . . тамъ... погляжу
я на своего барина: ровно рехнулся... увндалъ у Селезенкина помѣщика винный завод? — «а! говорит?,
то-то мнѣ и нужно! Надо, говоритъ, себѣ состроить! »
Тоже рысистыхъ лошадей хочет? заводить. Ну, известно, барин?, надо говорить по правде, душевный и
простой.
— Пожалуйте водочки,—подчивала хозяйка.
— Человѣкъ вѣжливый! разламывая крендель, продолжал? кучеръ: — благородный, значит?, потому
образованный человек?, не такъ, какъ теперь здѣшніе помещики — все норовят? дѣло не дѣло облаять
УСВЕНСКІЙ. и . Р .

20

нашего брата; ну, а этотъ малаго ребенка не обидите»,
и опять ?ке ихняя супруга только и знаетъ, что поФранцузски жарить; вѣрио говорю вамъ.
— Ну, что же, господа-то часто ѣздятъ къ нему?
— Нѣтъ, спервоначалу повадили-было, а тутъ
что-то н осѣлись... Однако, бываютъ; да нашъ барияъ, я вамъ докладываю, чудной: онъ теперь любить
съ плотником!» балами заняться, съ столяром!» или
ст. простымъ мужикомъ. А господь онъ мало привѣчаетъ и самъ у нихъ рѣдко бываетъ. Ъздитъ
иногда вотъ къ Селезенкину, къ Орлову, еще въ городъ когда... А барыня, та любите, въ городское
собраніе ѣздить, офицеры къ ней пріѣзжаютъ.
— Прошу покорно,—подчивала хозяйка.
— Ну, что-жъ, все больше чтеніемъ, вы говорите, занимается баривъ-то?
— Чтеніемъ! Кучеръ, выпивъ водки, отплюнулся.—
Чтеніемъ... какъ есть бѣда!
— Лапиросокъ не угодно ли?
— Ахъ, вотъ это чудесно!
Иаконецъ, кучеръ собрался ѣхать.
— Къ намъ, Ѳедоръ Петровичъ, просим?»'покорно
по всякое время, съ хозяюшкой.
— А что, вашему барину не нужно будетъ рабочих! лошадей?
— Ай есть?
— Есть...

— Волокгге! Страсть нуждается... да ему, что
ни покажете, сейчасъ купать: какъ есть махонькій
ребенокъ.
Кучеръ еѣлъ на дрожки, крикнулъ: «Эй, поджарая!...» и скрылся въ облакѣ пыли.
Новый ямовскій управляющій, Захара, Ильичъ, былъ
отставной ОФицеръ, но ОФицеръ цивилизованный, съ
МОСКОВСКИМ! лоскомъ, московскими взглядами и обычаями, съ ярымъ стремленіемъ произвести коренную
реформу въ имѣиіи. Онъ былъ пріятель самому хозяину имѣвія, никогда не бывавшему въ Ямовкѣ, и
свои пріятельскія отношенія къ нему ознаменовалъ
тѣмъ, что женился на его любовниц!, очень пышной
и дородной московской института!, которую привезъ
съ собою въ Ямовку. Захаръ Ильичъ, нмѣя полную
довѣрениость отъ влад!льца, началъ распоряжаться
имѣніемъ, какъ своимъ собственный!; деньгами снабдил! его тотъ же влад!лецъ, навязавшій ему свою
возлюбленную, отъ которой не зналъ какъ отдѣлаться.
Пользуясь своими свѣжими силами, Захаръ Ильичъ
начала, съ того, что сломала, всі риги, конюшни,
хлѣбные амбары, даже самый домъ и принялся все
строить снова. Поднялись размежовки съ мужиками,
явились каменныя стѣиы и красивыя изгороди. Весь
этотъ содома, ошеломшлъ окрестныхъ помѣщиковъ,
которые одинъ за другим?» спѣшили познакомиться съ
Захаромъ Ильшчемъ, такъ съ человѣкомъ видимо бо-

гатммъ. Какъ образованный москвича., Захара» Ильичъ

— Не могу!

считал своей насущной потребностью слѣднть

—

текущими событіями въ отечествѣ,

и за

поэтому выписы-

вала, въ Ямовку всѣ газеты и журналы.
Цаловальникъ Ѳедоръ Петровича, смекнулъ,

что

вблизи отъ него появилась лакомая добыча, стоившая
цѣлыхъ двухъ Ямовокъ, — и крѣпко задумался.

И.
Была, погожій лѣтній вечера,.
выстроеинаго
Ильичъ.
шапки.

На балконѣ вновь

дома сидѣлъ за стаканомъ чаю Захаръ

У ступеней* лѣстницы стояла, му?кикъ безъ
Барина, курилъ

гаванскую сигару и громко

толковала, мужику:
— Не могу, другъ мой! Ты очень хорошо знаешь,
что

теперь

эмансипація,

воля !

другими

словами,

общая равноправность! ты со мной можешь поступить
точно такъ же, какъ и я . . . Зайдетъ моя скотина къ
тебѣ на огородъ, бери ее, назначай и съ меня штраФъ;
ва, этомъ-то и заключается

гарантія

ности имущества каждаго изъ насъ,

неприкосновенвъ этомъ-то и

весь прогресъ!
Захаръ Ильичъ отхлебнулъ глотокъ
нулся на спинку креселъ.
— Захаръ Ильичъ...

чаю и отки-

Простите!

— Въ чемъ тутъ простить? заплати штраФъ и ступай съ Богомъ! Правда, я человѣкъ добрый, это всѣ
узнали, но я ие хочу дѣлать поблажки никому, потому что всякаго рода уступка ведетъ къ безпорядку:
мы, какъ граждане и просто какъ соеѣди, непремѣнно
должны стараться заставлять другъ друга исполнять
свои обязанности, иначе произойдет* столкновеніе,
путаница... Ты вндѣлъ, какія ограды я выстроил*?
Сдѣлай и ты то же самое! Я знаю, первый вашъ врага,—
это лѣиь. Прежде, ію времена крѣіюстеаго состояыія,
вы еще могли лѣниться и дѣлада, все изъ-подъ палки,
зная, что въ случаѣ нужды помѣщикъ васъ выручить;
но теперь настало такое время, когда выручать васъ
болѣе некому, когда вы предоставлены самим* только
себѣ, когда нельзя бол1;е жить, спустя рукава! Вотъ
то-то и хорошо! каждый изъ насъ неминуемо должен* сдѣлаться гражданином* въ самом* обшириомъ
смысл ѣ слова.
— Простите, Захаръ Ильичъ!
—

Не могу, другъ мой!

Захаръ Ильичъ держала, ва, зубахъ сигару
рѣлъ В-!, сторону.

и смот-

Вошла барыня Анна Григорьевна съ цѣлой толпой
маленьких* собаченокъ.
— Какой чудный вечеръ!.. . и какая скука!
20*

— Не знаю; мнѣ нескучно, ma chère!
— Тебя вѣчно зашшаютъ разныя пустяки — счастливый характеръ! а я не могу, какъ ты, цѣлый часъ
толковать съ мужикомъ объ эмавсипаціи...
— Но надо же рано или поздно развивать этотъ
народъ, надо же внушать ему, что чужая собственность священна и потому ограждена законами, и что...
— Мими! Kapo! Каро! закричала Анна Григорьевна
на собакъ.
— Не могу, дружекъ!
опять къ мужику.

обратился Захаръ Ильичъ

— Послушай, я не терплю этого, встань! Я вижу,
что въ васъ нѣтъ капли созыанія своего достоинства.
Человѣкъ! позови старосту! до какого униженія вы
себя доводите.
— Чтб дѣлать, Захаръ Ильичъ! дома ѣсть нечего.
Пришелъ староста.
— Послушай, Е Ф И М Ъ , много тамъ потравы сдѣлала
вотъ его лошадь?
— Нѣтъ, нисколько... опричь, что взошла.
— Ну, выпусти ее и отдай этому мужику.
пай, любезный.

Сту-

Староста и мужикъ удалились. Супруги молча глядомъ,

церковью,

Передъ балкономъ явился цаловальникъ въ длинномъ, суконномъ сюртукѣ, съ цвѣтнымъ галстухомъ,
съ фуражкой въ рукѣ.
— Здравствуйте, Захаръ Ильичъ!
—

село съ пру-

крестьянскими дворами и вѣтряной

мельницей вдали, освѣщеиной заходившимъ солнцемъ;

Вы чьи такіе?

— Признаться, ваши еоеѣди: вотъ тутъ, на большой дорогѣ, кабакъ содержимъ.
—

Мужикъ упалъ въ ноги.

дѣли на раскинувшееся противъ пихъ

на церковную крышу и сіявшіе кресты слетались стада
галокъ, на сел® раздавались неясные крики людей и
животныхъ.

Такъ это вашъ кабакъ-то?

— Такъ точно-съ. Мы его, стало быть, снимаемъ
ужъ лѣтъ десятокъ съ прибавкомъ.
— У васъ. хорошая водка;
брали?

кажется,

мы у васъ

— У насъ. Вашъ кучеръ третьяго-дня пріѣзжалъ.
Водку мы держимъ всегда очищенную.
— Взойдите сюда. Чтб-жъ вы намъ хорошенькаго
скажете?
— Мое вамъ почтеніе, — отнесся цаловальникъ къ
хозяйкѣ, на чтб послѣдняя отвѣчала легкимъ движеніемъ головы, поглаживая собачку, лежавшую у нея
на колѣняхъ. Однако, черные глаза цаловальника обратили на себя внимаиіе барыни, и она поправилась въ
креслахъ, невидимому, намѣреваясь посидѣть подольше
на балкопѣ.
—

Ну-съ? разсказывайте.

— Дѣльце такого рода: слышал? я, Захар? Ильич?,
что пы очень любите читать книги, одолжите мнѣ
какую-нибудь книжечку: сидишь-сидишь въ кабакѣ,
знаете — скучно! Получал? я тутъ отъ одного дворника журнал? «Страішнкъ», книжка занятная; да теперь, прочитавши эту книжку, и сижу безъ дѣла. А
еще съизвшенька пристрастіе-то есть къ чтенію...
— Хорошо! только напрасно вы читаете «Странник? ». А я вамъ дамъ «Русскій Вѣствикъ», «Отечественныя Записки», мало ли хороших? книгъ? А
газет? вы не читаете?
— Никакъ нѣтъ-съ.
— Вы у номѣщиковъ попросили бы.
— Здѣсь, Захаръ Ильич?, помещики почти ничего
не читают?.
Супруги съ улыбкой переглянулись, и Захаръ Ильичъ,
опершись своим? подбородком? на палку, проговорил?:
— Вѣрю, вѣрю!... еще далеко оть насъ время,
когда чтеніо сдѣлается настоятельной потребностью
каждого.
— Захаръ! сказала барыня: — ты дай имъ роман?
Тургенева « Ііаканупѣ ».
— Да, да... Еще я вамъ дамъ «Современник?»,
а, впрочем?, вотъ что, Анна Григорьевна, не дать ли
имъ сначала Гоголя? Мнѣ кажется, это будетъ некоторым? образом!» Фундамент? для них?... Опять же
русскій, народный писатель, этот?, наконец?, юморъ...

Супруги даже обрадовались, что имъ предстоял?
такой удобный случай просвѣтягь цаловальника. Въ
них? зашевелилось нѣчто похожее на родительское
чувство къ нему.
— Вы не читали Гоголя? спросила Ѳедора Петровича барыня.
— Не читал?, сударыня.
— Такъ надо дать, Захаръ.
«Подводный камень».

Вот? еще, пожалуй,

— НѣтъІ къ чему же, мой другъ, «Подводный
камень»? Это немного неловко... для ихъ семейнагото быта...
— А какъ же, по-вашему, ихъ семейный бытъ
должен? оставаться въ патріархальномъ состояніи?
— Тамъ другія условія, mon amie!...
— Лучше скажите, там? больше деспотизма,
жели у насъ, — сказала по-Французскн барыня.

не-

— Я не спорю... Пожалуй, я дамъ и « Подводный
камень»... Как? васъ зовутъ?
—
—
—
—
им?...

Ѳедоромъ.
По отчеству?
Былъ Петров?.
Такъ, Ѳедоръ Петрович?, это мы вамъ устроЯ вамъ дамъ книгъ.

— Благодарствуйте, Захаръ Ильичъ. Вы поистинѣ
отведете мнѣ душу.

— Непремѣнно, непремѣнно.

Садитесь. А я вотъ

здѣсь занимаюсь хозяйствомъ.
— Хорошее, сударь, дѣло.

Хозяйство — занятіе

пріятное.
— Конечно, сначала мнѣ будетъ трудно! Придется
бороться со многими закореиѣлымш

обычаями

няго края,

дѣйствую посте-

по Богъ милостнвъ.

Я

здѣш-

пенно, не вдругъ, даже и у себя въ хозяйств®: сначала уничтожите здѣсь старый и совершенно неудобный гюмѣщенія, сломалъ ригу, конюшню, амбары —
и все это строю вновь.

Скоро выпишу

изъ Москвы

молотилку, сѣялку, вѣялку, сѣноворошилку... У меня
даже есть мысль выстроить,

конечно,

совремепемъ,

при этомъ пруд®., винокуренный заводъ. Да-съ, трудов!, предстоит® много, но чтб дѣлать! трудъ, трудъ—
и все придетъ само собою.
— Конечно,

безъ труда

ничего

не бынаетъ, —

скромно замѣтнлъ цаловальникъ: — говорите,

русская

пословица: «Что посѣешь, то и пожнешь».
—

Я съ

вами согласенъ.

Трудъ,

такъ сказать,

рычагъ, залог® всякаго успѣха! И въ еашемъ отечеств® настало именно время всеобщаго труда,

такое

время, когда каждый изъ насъ по мѣрѣ силъ своих!,
долженъ трудиться.

Спрашивается:

почему западоыя

державы опередили насъ во всем»? Почему?

Да по-

тому, что тамъ каждый работаете,, какъ пчела, тамъ
нѣтъ

безполезныхъ тунеядцевъ,

паразитовъ...

тамъ

благосостояніе каждаго опредѣляется его собственным!,
трудомъ! Человѣкъ! подай сигары!
—

Къ такому имѣньицу слѣдуете, приложить руки,

имѣньице хорошее, — сказалъ Ѳедоръ Петровичъ.
— Имѣніе... какъ васъ?

кажется, Ѳедоръ Петро-

вича,? Ммѣиіе дѣйствительио хорошее.

Вѣдь двѣ съ

половниой тысячи десятинъ одной пахатной земли —
за надѣломъ крестьянъ!

Кажется,

золотое дно? Но

вотъ подите же! — Хозяинъ закурилъ сигару. — Надо
вамъ сказать,

что владѣлецъ

Мы съ нимъ вмѣстѣ

расли,

Ямовки — мн® другъ.
вмѣстѣ

воспитывались.

Онъ ми®, однимъ словомъ, далъ полную довѣренноеть,
даже,

можно сказать,

неограниченную...

И только

объ одномъ просилъ: пожалуйста, говорить, приведи
въ порядок® это заброшенное имѣніе.
сюда и нашелъ

ГІріѣхалъ

я

все въ такомъ безпорядкѣ, въ та-

ком®, какъ вамъ сказать, міустошеніи и запустѣніи!...
То повалилось,

другое

завалилось;

помѣщеніе для

скота варварское, рига, конюшня, даже самый домъ...
ну,

однимъ словомъ,

я все это велѣлъ

теперь взялся взаправду!...

сломать и

Теперь я надѣюсь все это

взять въ руки! Да, вотъ мнѣ нужно обзавестись рабочими лошадьми...
— Лошадей, Захаръ Ильичъ, тутъ достанете. Конечно, и на Лебедянской ярмаркѣ можно купить,

но

это далеко отсюда, и ярмарка придетъ не скоро. Тутъ

одинъ мой знакомый торгуете лошадьми и дешево
продаете.
— Мнѣ нужна рабочая лошадь,
крѣпкая.

не дорогая, но

— Лошади прбчныя у него. Я ему скажу,
даже отберете для васъ особенныхъ.

онъ

2

— Да, скажите ему; я вамъ буду благодаренъ.
Вамъ не угодно ли, Ѳедоръ Петровичъ, водки со мной
выпить? Я въ это время пыо водку.
— Покорно благодарю.
— Васька! дай намъ водки. Давеча утромъ былъ
у меня священникъ. Я тоже утромъ пыо водку...
пу, а теперь выпью съ вами. Одному какъ-то скучно
пить.
— Безъ компаніи, подлинно, скучно.
Хозяевамъ, какъ видно, начиналъ нравиться Ѳедоръ
Петровичъ своею скромностію, необыкновенной вѣжливостію и, сверхъ того, еще жаждою къ просвѣщеиію. Подали закуску.
— Прошу покорно! Чтб касается книгъ, то я
васъ награжу ими. Скучать не будете, — говорилъ
хозяипъ, закусывая: — а на счете лошадей, въ самомъ
дѣлѣ, скажите вашему знакомому, чтобы онъ пригналъ
ихъ сюда показать мнѣ.
— Это останетесь, сударь, довольны! лошади плотный, рабочія лошади, и возьмете онъ съ васъ недорого.

— Я думаю, вамъ очень скучно въ кабакѣ? спросила барыня: —даже страшно, миѣ кажется... живете одни... въ полѣ...
— Дѣло наше привычное, вѣдь съ малолѣтства
этимъ ремесломъ занимаемся. Конечно, бываютъ тоже
разные случаи, не безъ того; говорите пословица:
«дурному человѣку въ полѣ — двѣ воли».
— Какіе же случаи?
— Да вотъ хоть, напримѣръ, осенью было дѣло...
Сижу я въ кабакѣ, ужъ около полночи... вдругъ
кто-то стучите въ ставень. Спрашиваю: кдо? Не откликается... Жена спала это время, работпикъ тоже
спалъ; а я составляла» счеты, пиеалъ. Слышу, опять
кто-то стучите. Вышелъ я въ сѣни, смотрю — ломаюте дверь. Я разбудилъ работника и пошелъ съ
нимъ. А онъ, нзвѣстное дѣло, мужикъ работннкъ-то,
струсилъ, да ушелъ опять въ кабакъ... А это были
двое бѣглыхъ солдате. Я связалъ имъ руки и на утро
представить ихъ въ городъ.
— Вы сладили съ ними?
— Сладилъ-съ...
Барыня во всѣ глаза посмотрѣла на Ѳедора Петровича.
— Вы очень сильны? спросила опа.
— Хвастать не хочу, а, благодаря Бога, ѣзжу по
ночамъ всегда одинъ... про запасъ ничего не беру...
Чего бояться? Его святая воля!
УСШЕИСКІЙ.

H.

P.

21

— Экой молодецъ! подумала барыня.
— Дѣйствительно,— заметила, бариыъ:—кто тамъ
чтб ни говори, а Богъ первая защита!... '
— А что я такъ-то думаю, Захаръ Ильича», —
началъ Ѳедоръ Петровичъ: — вы меня извините...
Чтб бы вамъ выстроить здѣсь, въ селѣ, торговую
лавочку? Крестьян* тутъ болѣе девятисот* душъ, а
имъ надо бывает* купить то, другое... Города, отсюда
далече. Есть на постоялыхъ дворах* тутъ лавки, тоже
не близко: верстъ шесть наберется. Опять, другое
дѣло, касательно ежели что продать захочет* мужичок*, положим* хлѣбъ, что ли... то она, должена,
это везть вонъ куда, а то бы онъ продал* здѣсь, у
васъ...
— Гдѣ же это выстроить?
— А вотъ у васа,, напротив* церкви мѣстечкото: земелька ваша собственная, a мѣсгечко куда какъ
хорошо! Теперь праздничное время, народъ прямо отъ
обѣдни въ лавку: взяла,, купила, себѣ что надо и іюѣхалъ себѣ съ Богомъ! Я не къ тому, примѣрно,
чтобы насчет* обмана, какъ прочіе торговцы... а
Бога боясь! Можно все пустить дешево супротив*
других*, а барышокъ какой ни на есть будетъ: все
вам* очистится плохо-плохо триста рублей въ годъ,
a нѣтъ — и больше; вы и мужичкамъ пользу сделаете, и себя не обидите, /(а тутъ прямо можно выстроить постоялый дворъ, значит*, на этом* самом*

мѣетѣ: тутъ проѣздъ всегда хорошій, даром* что
дорога проселочная. Я, какъ здѣшній житель, полагаю, что это будетъ хорошо; впрочем*, совѣтовать
не смѣю... вы извините...
— Помилуйте, напротив*, я вамъ очень благодарен*. Но позвольте, точно здѣсь проѣздъ хорошій?
— Лѣтомъ нельзя сказать, чтобы очень шибко
ѣздили, а и лѣтомъ тутъ ѣздятъ... Может*, чай,
изволите когда слышать колокольчики?
— Правда.
— А ужъ зимой здѣсь простору нѣтъ! обозъ за
обозомъ, возокъ за возком*... отмѣнное-съ мѣстечко!..
И весело будетъ жить. Даже если вы сумяѣваетесь,
мы у васъ тогда снимем* эту самую лавочку, отдадим* вам* чистая денежки.
— Послушай, mon amie! обратился Захаръ Ильичъ
къ женѣ: — какая у меня мысль! Представь, я думаю
здѣсь выстроить гостиницу для пріѣзжающихъ; устрою
этакой небольшой, но чистенькій трактир*, нумера...
Наконец*, вѣдь, въ самом* дѣлѣ, у насъ въ захолустьѣ иигдѣ не встрѣтшнь, не говорю, порядочной
гостиницы, просто — порядочной избы, а между тѣмъ
по этому захолустью иерѣдко приходится проѣзжать и
порядочным* людям*; да и, напримѣръ, зимней порой, вдругъ кого-нибудь застигнет* ночь, кто-нибудь,
напримѣръ, заблудится... вдругъ—гостиница! Я вамъ,

Ѳедоръ Петровичъ, очень благодаренъ за мысль! Annette, какъ ты думаешь?
— Я тоже думаю, что это будетъ хорошо. Вотъ
если бы ты такими умными вещами занимался, это
бы тебѣ дѣлало честь, внѣсто того, чтобы ломать и
строить вакіе-то амбары, риги...
— Превосходно, превосходно! не мѣшаетъ купить
небольшой оргАвъ... пусть мужики слушаютъ... Это
слегка развиваете...
—

Д а можно

н а ш и Фортепьяно т у д а

вѣдь у меня б у д у т ь

поставить...

другія...

— Пожалуй, пожалуй... Только кто же будетъ на
нихъ играть?
Ѳедоръ

П е т р о в и ч ъ в з я л с я за

Фуражку.

— Чтб же вы? Посидите!
— Признаться, тороплюсь: въ кабакѣ жена одна.
А это вы, сударь, именно въ самый разъ тутъ выстроитесь.
— Я непремѣино выстрою гостиницу, конечно, и
лавочку также. Ну, а чтб ииѣ будетъ стоить вся эта
затѣя, какъ вы думаете, Ѳедоръ Петровичъ?
— Да, чтб опа будетъ стоить? Вы полагаете одноэтажный домикъ выстроить?
— Мнѣ хотѣлось бы двухъ этажный; понимаете ли,
наверху будетъ чистая гостиница для порядочныхт,
людей, а внизу лавочка.

— Да, не дорого вамъ будетъ это стоить: лѣсокъ
у васъ, благодаря Бога, свой; соломка, хворостикъ—
тоже... работа одна да товаръ... товаръ дешевенькій... Я полагаю, на триста съ небольшимъ управитесь...
— Только?
— Да я еще, сударь, дорого кладу... по разсчету,
меньше обойдется; а она, эта самая матерія, въ годъ
окупится.
— Я вамъ, Ѳедоръ Петровичъ, право, очень благодаренъ.
— За чтб же? Не стоите... Желаю вамъ всякаго
благополучія.
— Вы насъ провѣдывайте.
— А чтб же книги-то? сказала барыня.
— Ужъ книжечку позвольте... для меня это будетъ,
подлинно, удовольствіе,— проговорить Ѳедоръ Петровичъ.
Хозяинъ и хозяйка хлопотали вокругь цѣлаго вороха книгъ.
— Гоголя положила?
— Но вотъ чтб: не дать ли имъ Обломова?
— Пожалуй! въ самомъ дѣлѣ Обломова! вещь
капитальная; пусть они тамъ выберутъ еебѣ по вкусу...
Человѣкъ! завяжи книги... Чтб ты, другъ мой,
ищешь? Авдѣева? Авдѣева я положилъ... Вотъ вамъ,
Ѳедоръ Петровичъ! Читайте себѣ, сколько душѣ угод21*

но. І н ѣ всегда нравятся люди, въ которыхъ есть какая-нибудь любознательность: въ жизни, природ®,
наукахъ, искусствах®—все интересно! Поэтому именно—чтеніе, чтеніе... И вы читайте себѣ! Я вамъ
буду доставлять книги.
— Вы прочтите Подводный камень или Обломова, — сказала барыня: — нослѣ скажите мвѣ ваше
мнѣеіе...
— Очень хорошо-съ.
— Гдѣ же ваша лошадь? спросилъ хозяинъ.
— Она тамъ у . конюшни привязана.
— Вамъ сейчас® подадутъ.
Къ балкону подъѣхала высокая, сѣрая лошадь, запряженная въ купеческую тележку.
— Прощайте, Захаръ Ильичъ!
— За®зжайте же къ намъ.
Сѣрый жеребец®, загнувъ шею дугой, понесся мимо
каменной ограды.
— Вотъ этакая бесѣда, — говорилъ Захаръ Ильичъ
своей жен® во время ужина: — съ простым®, умнымъ
человѣкомъ гораздо пріятнѣе, нежели, напримѣръ, съ
ка кимъ—нибудь помѣщикомъ, который потеряла, всякую
энергію къ жизни, облѣпился и ни о чемъ не въ
состояпіи думать... Въ нашем®, такт, называемом®,
образованном® обществ®, чувствуешь какую-то нравственную тягость: какія-то предвзятая у каждаго
мысли! То ли дѣло простой русскій человѣкъ! Все

это просто, открыто, а между тѣмъ и умно ! Говорит®
пословица: «хоть шуба овечья, но душа человѣчья!»
— Однако, какая скука! Иѣтъ! безъ гостей въ
деревиѣ невозможно, — сказала Анна Григорьевна.
— Послѣ завтра, ma chère, день моего рожденія;
я думаю, вечеринку надо сдѣлать.
— Да ужъ обѣдъ... къ чему же вечеринку! Иу,
конечно!
Анна Григорьевна еѣла за Фортепьяно, и въ отворенный окна полились аккорды... Барыня запѣла: « Ты
не пой соловей ». Захаръ Ильичъ начал® подтягивать—
и вдругъ сказалъ:
— Давай, пропоешь дуэтъ! Я себя чувствую сегодня очень хорошо!
Ты, кажется, всегда чувствуешь себя хорошо.
Но у тебя, Захаръ Ильичъ, совсѣмъ н®тъ уха...
вѣдь это, богъ-знаегъ, что выйдет®.
— А «Въ полдневный жаръ»? Или
ей»? У насъ съ тобой выходило недурно.
Супруги запѣли.
не въ тонъ.

«Скажите

Захаръ Ильичъ забрал® совсѣмъ

— Нѣтъ, я не могу! И Анна Григорьевна закрыла
Фортепьяно.
— Ну, я васъ прошу! къ чему эта строгость?
— Оставьте меня... право, я не люблю ваших®
нѣжностей, — сказала Анна Григорьевна и отправилась въ спальню. Супруг® поплелся въ кабинет®.

На небѣ занималась заря; на селѣ пѣли пѣтухи;
по безлюдной улицѣ къ полю шли двое дворовыхъ
людей съ сѣтьми—ловить для господ? перепелов?.
На большой дорогѣ у кабака стояла лошадь: ктото неугомонно стучался въ дверь. А въ воздухѣ уже
пѣли жаворонки.
— Ступай, отпрягай лошадь, — говорилъ цаловальникъ работнику.
— Гдѣ это ты пропадал?? спрашивала цаловальничнха.
— Къ кому ѣздилъ... насчетъ лошадей барину...
да еще — одно дѣльце задержало.
Работник? отпрягал? лошадь и съ просонья клевал?
носом?. Жаворонки пѣли громче и громче...

III.
Наступил? день рожденія Захара Ильича. Солнце
только всходило; толпы баб? отправлялись въ поле
съ серпами, кувшинчиками и люльками, на барском?
дворѣ стучали топоры плотников?, сидевших? на
стропилах?; кровельщики гремѣли желѣзными листами,
вокруг? сада камеиыцики клали стѣну, громко распѣвая пѣспи; въ кухнѣ стучал? поварской ножъ,
горішчныя бѣгали по двору съ накрахмаленными юпками въ руках?.

Захаръ Ильичъ уже пил? чай въ своем? кабинетѣ.
У двери стояли повар?, конторщик? и староста со
связкой ключей.
— Староста! Ныньче опять поѣзжай въ лѣсъ...
остальные липы срубите и везите туда же къ церкви... Мнѣ хочется, чтобы гостиница білла готова въ
двѣ недѣли. Да найми сегодня же плотников?—человѣкъ десять.
—
—
только
—

ГІора-то таиерь рабочая... дорого возьмутъ.
Хорошо-съ! Я это знаю; ну, заплатите вдвое,
дѣлайте, какъ вамъ нриказываютъ.
Слуншо-съ.

— Повар?! сегодня обѣдъ на десять персон?...
сдѣлайте мороженое... да приготовьте шампанскаго.
Чтб у васъ будет? къ обѣду?
— Супъ... шщѣйка, перепела... мороженое...
— Вот? что: къ завтраку гшрогъ; я приглашу
причт?... Конторщик?! сбѣгайтс къ священнику, скажите, что я сеычасъ ириду въ церковь слушать молебен?. Поваръ! спросите у садовника дыпь, а если
не поспѣли, то арбузов? нѣтъ ли... Я право, по
этой части ничего не понимаю, это дѣло барыни.
— Онѣ почивают?.
— Ну, мнѣ пора одѣваться.
На пути къ церкви, Захаръ Ильич? завернул? въ
хлѣбный магазин?, въ котором? стучали топоры плотник овъ.

— Ну, что, — спросияъ барин*, глядя; вверхъ:—
какъ ваши дѣла?
— Къ обѣду, Захаръ Ильичъ, кончим*, надо полагать: — только прикажите отпустить небольшой дуб о к * — на закрома.
— Вы какъ же хотите тутъ сдѣлать?
— Въ этом* мѣстѣ будетъ забираться досками, а
тутъ мы оставим* мѣсто для проходу; сохи упрутъ
въ матицу.
— Какъ кончите, ступайте, начинайте гостиницу.
— Позвольте узнать: что же это, Захаръ Ильичъ,
будетъ трактир*?
— Трактир*, — усмѣхаясь сказалъ барин*.
— Тогда городъ-то, стало-быть, къ нам* поближаетъ, — замѣтилъ один* плотник*.
Причтъ ожидал* барина въ церкви. Барин* принял* благословеніе отъ священника и сказалъ:
— Батюшка! прошу отслужить молебен*.—Причтъ
облачился въ ризы и запѣлъ:
«Преподобие отче Заха-аріе!...»
Барин* пригласил* духовных* къ себѣ въ домъ на
закуску.
— Трактир* строить хотите , Захаръ Ильичъ?
спрашивали гости, идя съ барином* по селу.
— Гостиницу. Это меня надоумил* цаловалышкъ,
Ѳедоръ Петрович*: открою здѣсь лавочку также.

— И кабачекъ, позвольте полюбопытствовать, будетъ?
— Не думаю. Мнѣ этого не хотѣлось бы... Скажите:
кажется, Ѳедоръ Петрович* хорошій человѣкъ?
— Человѣкъ умный-съ! человѣкъ угостительный.
— Именно умный! ваша правда. А ничего про.
него не слыхать дурнаго?
— Дурнаго ничего не слыхал*... хлѣбосолъ!
Навстрѣчу барину бѣжалъ кучеръ.
— Пожалуйте, лошадей привели!
— Каких* лошадей?
— Вы приказывали... рабочих*...
У конюшни стояло стадо лошадей. Мѣщанинъ,
нригнавшій ихъ, стоялъ без* шашш.
— Здравствуй, почтенный! Такъ ты пригнал*?
— ІІригяалъ, ваше высокоблагородіе. Вы наказывали Ѳедору Петровичу.
— Ну, что же? какъ ихъ выбирать?
— Да выбирать ихъ почесть нечего! лошади в cl;
сносныя, будьте покойны; я вамъ самых* лучших*
представил*...
— Ну-ка, покажи нам* одну хоть.
Мѣщанивъ обратил* лошадь и побѣжалъ
въ сторону.

съ ней

— Кажется, лошадка ничего, — сказалъ барин*.
— Да будьте спокойны... мы этого не сдѣлаемъ,
чтобы... насчет* обмана...

— Лѣнива только, — сказалъ дьяконъ.
— Лѣнива? возразил! мѣщанинъ: — а не знаете,
отецъ, что въ хозяйств! лѣннвая и нужна? Ну-ко,
горячую-то запрягите въ соху? Опа вамъ пи одного
зуба не оставите...
— Это справедливо, — сказалъ дьяконъ, попячиваясь назадъ.
— То-то! а еще не бойсь, хозяйством!» тоже занимаетесь... мы вамъ не указываем! въ церкви...
— Ну-ко, проведи другую... А что это у ней
спипа-то?
— Это, ваше высокородіе, потерто: она, изволите
вид!ть, у мужика была... а вы, чай, изволите знать
этотъ народецъ! Желѣзеую, понимаете, сѣделку
клали на спину-то... А какая лошадь-то!... Эй заснула!...
— Покажи намъ... вонъ, вонъ въ середкѣ-то.
— Темногнѣденькаго-то?... Ужъ и конь! Сейчасъ
умереть!
— Ногами попорчена, — замѣтилъ дьячекъ.
— Попорчена? Сидѣлъ бы на колокольн! да трезвонил» въ колокола... крикнулъ прасолъ.—Эта лошадь дороже тебя!
— Ну, какъ ты думаешь, Егоръ? спросилъ баринъ
своего кучера: — хороши лошади?
— Лошади справныя. Какъ цѣной-то, надо узнать.

— Мы за цѣной не погонимся! А ежели вамъ по
ндраву, Захаръ Ильичъ, прикажите гнать на дворъ.
Объ ц ! н ! толковать нечего. Пятнадцать рублей штука!
— Это не дорого! такъ загоняй лошадей на дворъ,
и ступай къ конторщику. Онъ теб! выдаете деньги.
Оставшись одинъ па одинъ съ кучеромъ, прасолъ
сказалъ ему:
— Заверни къ Ѳедору Петрову!...
— Сочтемся! отвѣчалъ кучеръ.
Часа въ два начали съѣзжаться гоети. Въ гостиной
еид!ла барыня съ холостыми помѣщиками, доказывая
имъ, что мужчинамъ ни въ чемъ нельзя вѣрить.
Въ кабинет! и зал! толпились. пожилые и семейные поміщики.
— Ну, какъ, милый Петръ Абрамычъ, вы поживаете? шелъ разговоръ.
— А вотъ такъ мы и поживаемъ,
Егоръ Григоричъ.

почтеннѣйшій

— Живите, живите.
— Хочу, батюшка, сд!лать себѣ новую терку для
картоФельнаго крахмала. Изволите видѣть: будетъ ремень и двѣ терки... и надъ барабаномъ будете сидѣть мужнкъ, чтобы наблюдать, не попало бы чегонибудь... Напримѣръ, вдругъ камень... стой! мужикъ
вынулъ камень и пошла писать...
— А надъ мужикомъ устроить тоже какую-нибудь
машину?...
УсііЕиишй. H . P .

22

— Хе, хе, х е ! . . . именно машину!
— Я хочу выписать изъ Москвы костяное удобреніе,—говорилъ Захаръ Ильичъ: — за границей вездѣ
удобряютъ костями... однимъ словом?, пора взяться
за дѣло русским? хозяевам?!
— Нѣтъ, Захаръ Ильичъ, въ Россіи всѣ эти машины да химическія удобренія не годятся. По-моему,
надо удобрять навозомъ, пахать матушкой-андреевной сохой, держать клячъ, а не лошадей; потому
что хороших? лошадей у васъ испортят?, машину
сломаютъ! нам? надо еще учиться, приноравливаться
къ мужику, къ его лѣни и плутовству — особенно
теперь, когда мы стали въ зависимость отъ этого народа. Съ мужиком? нельзя дѣлать инкакихъ договоров?... Словомъ, настоящее разумное хозяйство у
насъ невозможно!
— Нѣтъ, нѣтъ! я съ вами несогласен?! я вамъ
докажу, что всему виною мы...
— Захаръ Ильичъ! позвольте вамъ замѣтнть:— а
климат? нашъ? вы ни на что не можете смѣло разсчитывать, ни на какой затраченный капитал?: зима •
безъ сыѣга... засуха, градъ.'.. одна надежда на милость божію.
— Позвольте, Захаръ Ильичъ, мнѣ замѣтить
вамъ: какъ теперь обрабатывается земля? Прежде всевидящая палка надсматривала, а теперь мужичекъ
пашетъ, какъ ему вздумается...

— Опять я съ вами несогласен?!
зяин?.

говорилъ

хо-

— Конечно,—замѣтилъ один? помѣщикъ:—Захаръ
Ильичъ дѣйствуетъ раціонально... въ этом? мы должны признаться... Въ самом? дѣлѣ, спросить: какіе
мы хозяева? развѣ такъ-то. ведут? хозяйство?...
Лакей объявил?, что обѣдъ готов?.
садиться за столъ.

Гости начали

— Нѣтъ, господа! говорилъ Захаръ Ильичъ въ
концѣ обѣда: — кто что ни говори, я остаюсь при
своем? и буду дѣйствовать какъ начал?! меня ничто
не собьет? съ дороги! Жалуетесь на мужика? существуетъ штраФъ и вычет? изъ жалованья, — э т о надежнѣй всякой палки! Я никому не повѣрю, чтобы у
хозяина, который самъ слѣдитъ за своими интересами,
дѣло могло идти дурно. Какимъ образом? мнѣ плохо
вспашут? землю, когда я самъ слѣжу за работой?
Какъ мужик? смѣетъ не исполнять своих? обязанностей, когда насъ охраняет? закон?? Чтб же? развѣ
закон? не имѣетъ силы? Вспомните нашего мироваго
посредника, которому дворяне дѣлаютъ обѣды и говорят? спичи... За чтб, такъ не за то, что онъ нашъ
вѣрный оплот?, охраняющій законами наши выгоды?
Повторяю, какъ вы хотите, а я непоколебимъ и поведу новое хозяйство. Настало время проснуться каждому изъ насъ! Гдѣ мы живемъ? въ какой странѣ?
Слава Богу, мы не турки, у насъ не существует? ни,

произвола, ни права сильна го, мы живешь въ благоустроенном* государствѣ, гдѣ благія мѣры правительства чувствуются на каждом* шагу.
Помѣщики молчали, чувствуя себя побежденными.
Многих* поражал* высокій уиъ хозяина.
— Вы жалуетесь на климат*,—продолжал* хозяинъ: — позвольте спросить: развѣ не бывает* засух*,
града и неблагопріятной зимы въ Англіи? À посмотрите, какъ тамъ идет* хозяйство! (голос*: правда!).
И развѣ эти явленія не случайный у насъ? Вѣдь, не
смотря на вражду съ нами природы, мы, русскіе,
не только кормимся сами, но даже кормим* иностранцев*: пшеница, рожь, пенька, сало, клеверъ—развѣ
не отправляются нами за границу? (знаки одобрепія и
голоса: правда! вѣрно!). Развѣ Россія не считается
хлебородной страной, поиреимуществу страной земледельческой? Вотъ вамъ и климат*! Нѣтъ, у меня
явится все! Стоит* только трудиться. Но я разумѣю
труд* по призваиію: люди, непршваиные къ сельскому хозяйству, должны, по-моему, бросить его,
иначе оно, кромѣ мученій, ничего не будетъ обещать.
Я , господа, встаю въ пять часов* утра и цѣлый день
на ногах* и, кроме удовольствія и хорошаго расположенія, ничего не чувствую!
Вотъ вамъ примѣръ
(голоса: браво!).
Подали шампанское.
— За ваше здоровье! воскликнули гости.

— Господа! сказалъ хозяинъ:—мнѣ весьма пріятео,
что вы сдѣлали мне честь вашим* посѣщеніемъ.
— Со днем* вашего рожденія!
— Благодарю, господа.
Гости выпили. Лакей налил* еще.
— Господа! позвольте провозгласить тостъзапроцвѣтаніе русскаго сѳльскаго хозяйства!
— Ур-р-ра!...
Хриплые голоса раздались въ залѣ.
— Господа! За почтенное петербургское вольное
экономическое общество, а также за его «Труды!»
— Браво!...
— Господа! позвольте предложить тост* за почтеннѣйшаго и многоуважаомаго нашего собрата, Захара
Ильича! Его неутомимая деятельность, высокое просвѣіценіе, необоримое стремленіе к* прогресу, должны
заставить каждаго изъ насъ желать, чтобы таких*
людей было побольше среди нашего благороднаго
дворянства!
— Благодарю, господа! Предлагаю тост* за освобождав крестьян* изъ крѣпостной зависимости! Да
здравствует* свобода, озарившая радостью не только
чертоги вельмож*, но и бѣдную хижину земледельца!
— Господа! крикнул* один* пьяный: — ура!
— Ур-р-ра!...
Въ то время, когда въ домѣ Захара Ильича провозглашались тосты, изъ деревни Яблоновой, стояв22*

шей недалеко отъ Ямовки, выѣзжалн бѣговыя дрожки,
на которых® сидѣли два закадычные друга: яблоновскій прикащикъ и цѣловальникъ Ѳедоръ Петрович®.
Они уже напились чаю и ѣхали разгуляться на свой
вмѣетный клевер®, оттуда на насѣку и кстати посмотрѣть своих® калмыцких® овецъ. Толстый прикащикъ правил® лошадью, Ѳедоръ Петровичъ сидѣлъ
назади. Друзья проѣхали заливной лугъ, съ бродившими на болотах® цаплями и висѣвшими въ воздухѣ
стадами утокъ, и очутились въ полѣ.
— Статья теперь вотъ какая, — говорилъ Ѳедоръ
Петровичъ: — я на счета ямовскаго-то барина... урожай у них® у всѣхъ плохой, а у ямовскаго барина
хуже всѣхъ, а у него и за ухомъ не чешется! онъсебѣ городитъ городушкн... Такъ думаю я: ежели не
въ нынѣшнемъ, то въ будущем® году онъ безпрсмѣнно
продаст® не только лѣсъ, а пожалуй, что хочешь
спустит®, какъ денежки всѣ размотает® и начнет®
поплясывать... а народъ этот® горячій... вотъ тутъ-то
мы съ вами къ нему и подъѣдемъ... словно между
дѣломъ... a лѣсокъ — толковать нечего!...
— Да, теперь подходить самое настоящее время...
Скоро и мой ироФинтнтся... Я, чуешь, тоже пишу
свожу барину, не продаст® ли онъ свою рощу?...
Дескать, я буду подыскивать покупателей... А каждую почту строчитъ мнѣ: денегъ, говорит®, денег®,
пожалуйста... Я ужъ ему прямо отвѣчаю, откуда же

я ихъ возьму?... Теперь вѣдь я не крѣпоетной,
мнѣ хоть завтра съ мѣста долой...

по

— Да и лафа, Грнгорій Сидорычъ, подходит®!
скоро, кажись, земли пойдут® продаваться по десяти
цѣлковыхъ за десятину...
— Время — говорить нечего! другаго такого времени навряд® дождаться... уму непостижимо, что
дѣлается!... Вѣдь, слышь, примѣрно, надъ пропастью
висятъ; а все свое: балы да белендрясы... А все
чтб? Избаловались!...
— Набаловались — здорово!
Между тѣмъ, сытый жеребец® несъ друзей через®
деревни ст. кланявшимися мужиками, черезь мостики,
овраги и, наконец®, привез® их® на клевер®. Друзья
сошли съ дрожекъ и сорвали по пучку клевера.
— Слава-богу!... кажись, надежда есть...
— Ничего!... А на счета овинов® не безпокойтесь.
Наум® Васильев® наш® справит® ихъ въ лучшем®
видѣ! И возьмет® отъ силы тридцать рублей!... опять
же онъ свое дѣло знает®...
— Въ Моеквѣ овинный клеверокъ щеголяет®...
Иу, какъ вы думаете, Ѳедоръ Петрович®, я разсчитываю: плохо-плохо выйдета у насъ триста пудовъ...
класть по пяти даже рублей—вотъ полторы тысячи...
а солома? она, пожалуй, окупит® всю работу... Да
я своих® мужиков® ІЮШЛЮ.. .

— ІІоѣдемъ, взглянемъ на ямовскій лѣсокъ-то, пока
зйсвѣтло... на пас!ку, видно, не поспѣемъ нончо...
Друзья поѣхали ме?ккой въ гору, и вскорѣ предъ
ними выглянулъ густой ямовскій лѣсъ. Сидѣвшій на
дубу противъ заходившаго солнца воронъ поднялся
вверхъ и закричалъ, какъ бы предвѣіцая что-то недоброе. Цѣловалыгакъ и прикаіцикъ не отнесли этого
предвѣщанія къ себѣ, но оно, по ихъ мнѣеію, скорѣе
относилось къ владѣльцу лѣса. Друзья объѣзжали лѣсъ
кругомъ и остановились па рубежѣ.
— Дѣло вотъ какое: кореней тысячи три съ прибавкой будетъ... рубль штука — тысяча рублей...
да дрова... рублей пятьсотъ дать можно... да онъ,
пожалуй, возьметъ и меньше...
— Вотъ, Григорій Сидорычъ, посмотрите, хлѣбъто ямовскаго барина — какой!... чтб это такое? Колосъ
отъ колоса — не слыхать даже птичьяго голоса ! . . .
Прикащикъ улыбался и пожималъ плечами.
— Не правду я вамъ говорилъ?...
Друзья поѣхали домой.
— Теперь, Григоріы Сндорычъ, ко мнѣ,—говорил!»
цѣловальникъ, когда пришла большая дорога.
— Вѣдь поздненько, кумъ!
— Вотъ еще, чтб вздумалъ! Я къ нему ѣлди, а
онъ такъ шалишь!
:

— Да вѣдь у васп», право, забалуешься.

— На что баловаться? Надо выпить хорошенько,
а баловаться нечего! Ну, я работника дамъ проводить... да теперь ночи лунныя.
— Я не объ томъ... Завтра чѣмъ свѣтъ вставать
надо!...
Прикащикъ повернулъ лошадь къ кабаку.
— Кума, здорово!...
— Ахъ, куманекъ, голубчика»!... Здравствуй, на
силу-то ты къ намъ заѣхалъ!
Прикащикъ и цѣловальничиха крѣпко поцѣловались.
На стойкѣ явилась бѣлая скатерть, разныя яства и
несколько бутылокъ.
— Спбсивый, право, спѣсивый!... Богъ ст. тобой!..
— Эхъ, кума!... кабы ты знала наши хлопоты!...
— Григорін Сидорычъ, Григорій Сидорычъ! посмотри-ко поди сюда, —сказалъ цѣловальникъ, глядя въ
отворенное окно.
По большой дорог! катили экипажи съ помѣщиками.
— Это балъ былъ у ямовскаго барина,—замѣтила
цѣловалъничиха, тоже подбѣжавшая къ окну...
— Гуляютъ еебѣ!...
Ѣхавшіе, размахивая руками, кричали:
—

Ур-р-ра!...
IV.

Черезъ недѣлю лакей доложилъ Захару Ильичу,
сидѣвшему въ кабинет!:

— Цѣловальникъ нріѣхалъ.
— Проси!
— Здравствуйте, сударь!
— Прошу садиться, почтеннѣйшій Ѳедоръ Петровича».... Лошадей я у вашего пріятеля к у п и л и
цѣлыхъ двадцать штукъ; заплатил* недорого: да вотъ
беда, отчего-то онѣ хвораютъ? Нѣкоторыя изъ нихъ,
какъ говорить коновал*, опоены, а иныя очень стары.
Но я васъ вовсе не виню, ведь продали лошадей
не вы....
— Захаръ Ильичъ! не только съ лошадью, а съ
каждым* человеком* может* случиться и болѣзнь, и
старость... все под* Богом* ходим*! Теперь время
стоит* жаркое, опять же работа, сами возьмите! надо
Бога бояться! А вотъ онѣ какъ пообдержатся, и будут* вамъ служить! Касательно же опоя, коновал*
этого дела не знает*. Может* ли опился простая,
рабочая лошадь? Какой же мужичек* прямо изъ сохи
гонитъ ее къ рѣчкѣ, или извоіцикъ прямо еъ перегону поит* лошадь и задает* корму? Коновал* ничего
не зиаетъ, Захаръ Ильичъ!
— Действительно, коноваламъ доверяться нельзя,
это я знаю по опыту; одинъ у меня уморил въ
200 рублей лошадь. Ну, да кроме того, я разсчитываю такъ: если бы даже околѣло изъ купленных* лошадей штукъ пять, и тогда это не составило бы для
меня почти никакого урона, потому я дешево запла-

тилъ за нихъ; чего въ самомъ дѣлѣ требовать отъ
лошади, за которую заплачено 15 рублей? Кромѣ того,
онѣ вѣдь работают*! приносят* пользу!:..
— Нѣгъ, мне все-таки непріятно, Захаръ Ильичъ.
— Вздор*! Ну,
ница-то строится?

что!

вы видѣли, какъ гости-

— Какъ же-съ! дай-богъ час*, Захаръ Ильичъ!
— Каково? Я ведь не люблю откладывать! это не
въ моем* характере!
— Важное, сударь, дѣло затеяли!
— Нет*, каковб въ самомъ дѣле? вы видели
лѣсъ?
— Липа-съ! дух* будетъ легкій.
— А? какъ вы думаете? какую мы съ вами штуку-то удрали! А все-таки честь открытія принадлежит* вам*.... в а м * . . . . Да, Ѳедоръ Петрович*, вы
моѣ открыли глаза! Я даже нахожу, что это событіе
следует* напечатать въ газетах*, что настало, наконец*, время, когда и въ глуши, среди степей,' цивилизація пробивает* себе путь....
— Завтрак* подан*! доложил* лакей.
— Ѳедоръ Петрович*, пойдемте завтракать. Пожалуйста, без* церемоніи .
Я съ простыми людьми
самъ прост*. Вчера были у меня иомѣщнки; вы не
можете себе представить, чтб это за люди! ни малѣйшаго стремленья къ улучшенію.... никакого желанія
человѣческаго. Все, чтб я ни затѣваю, им* кажется

дшшмъ... конечно, есть и между ними люди понимающе... Но вообще я ни чьихъ совѣтовъ не слушаю
и звать ихъ не хочу! Я самъ себѣ господин?!
Хозяин? и гость вошли въ столовую. За столом?
сидѣла барыня.
— Ну, что? читали вы что-нибудь? спросила она
цѣловальиика.
— Какъ же-съ! я вамъ ужъ привезъ книги.
— Такъ скоро?
— Помилуйте, я продержал? ихъ болѣе недѣли.
— Да чтб-жъ такое? развѣ мы вам? дали на
срокъ? Держите ихъ у себя сколько угодно!
— Вы, Ѳедоръ Петрович?, не стѣсняйтесь, подтвердил? барин?: — читайте себѣ да читайте! мнѣ
именно въ вас? нравится эта жажда любознательности... Если вспомнишь, какъ человѣкѵ много знать
надо и какъ коротка человѣческая жизнь...
— Ты всегда любишь пускаться въ лиризм?, —замѣтила барыня.
— Но, мой другъ! Жизнь... это что-то высокое...
какъ тебѣ сказать, это такое явленіе, такой...
— Чтб же вы читали? перебила барыня, обращаясь къ дѣловалілшку.
— Читал? я, сударыня, какъ оно... забыл? названіе...
— Обломова?
— Кажись такъ...

— Ну, что? каково написано?
— Ничего-съ, любопытно...
— Вотъ вамъ русскій человѣкъ! сказал? Захаръ
Ильич? чавкая:—лучше сказать, байбак?! это какая-то египетская мумія, а не человѣкъ... вот? вамъ
тип? русскаго человѣка!
— A мнѣ нравится Обломов?, — сказала хозяйка.
— Не правда ли, какой умный и такъ рельефно
выдающійся изъ толпы нашнхъ пошлых? современных? людей, которые смотрят? на женщину, какъ
на какое-то лакомое блюдо... А «Подводный камень»?
— Эту я только начал?, — сказал? цѣловальеикъ,
держа под? столомъ руки.
— Вотъ вы будете читать, обратите вниманіе на
то, какъ Наташа уѣзжаетъ отъ мужа..,
— Но, мой другъ, положим?, что вещь эта дѣйствительно современная... я не спорю... Соковлинъ—
человѣкъ благородный...
— Прочтите, прочтите! продолжала барыня. Послѣ
завтрака Захаръ Ильичъ предложил? гостю отправиться
посмотрѣть гоетиницу. На пути они зашли въ конюшню, на скотный дворъ, посмотрѣлш ригу и молотилку. Во все это время Захаръ Ильичъ доказывал?,
что скоро все имѣніе будетъ, какъ игрушка. Когда
хозяин? и гость подходили къ гостиниц?, ихъ встрѣтила толпа мужиков? и церковный причт?.
— Что хорошенькаго скажете, міряне?
Успкискій. H. F.

23

— Къ вашей чести, Захаръ Ильичъ, — зашумѣлъ
народъ. ГІопъ выступил® вперед® и начал®:
— Ваше высокородіе, весь причтъ и всѣ прихожане просят® васъ быть у иасъ церковным® старостой, такъ какъ вы человѣкъ благородный, а церковь
приходит® въ упадок®. Прежній староста, за ветхостью своих® лѣтъ, отказывается отъ должности, и мы,
по совѣщаніи между собою, порушили избрать васъ.Какъ сынъ церкви, не откажитесь отъ таковой... васъ
духовная мать наша будетъ поминать, дондеже стоять
будетъ на краеугольном® камени, иже есть Христос®,
зане есть глава.
— Я , православные, считаю за особенную для себя
честь ваше предложеніе и, какъ христіанинъ, не имѣю
даже права отказаться отъ такой почетной должности. Но я боюсь, буду ли я способен® исполнять
мои обязанности?
— А мы будем® молить Бога.
— Ну! когда такъ, да будетъ его святая воля!
Всѣ сняли шапки и стали креститься на церковь.
— Позвольте васъ поздравить съ новой должностью.
— Благодарю, благодарю. Завтра прошу васъ ко
мнѣ водки выпить. А въ церковь я сдѣлаю пожертвованіе.
Духовные, держа руки за спиной, потянулись за
барином® смотрѣть новое зданіе. Мужики остались на
улицѣ и начали толковать между собою:

— Однако, Ѳедоръ Петров® подбился къ барину-то!
— Эта голова охулки на руку не положить! Намѣсь барину лошадей представил®, — всѣ до единой
калѣки!
— Вѣдь ихъ привел® Васька прасолъ?
— Экой ты! да онъ ему кумъ... Ѳедору-то Петрову...
— Ты посмотри,
лаетъ съ барином®.

онъ какую-нибудь

штуку сдѣ-

— А что?
— Да я почему знаю? развѣ я был® у него на
умѣ?
— А ты посмотри, какую штуку онъ съ нами
удерет®: какъ заселится въ этом® трактирѣ, — чтб
тогда дѣлать-то?
— Ужъ тогда держись! приберет® всѣхъ къ рукам®! попятиться не дастъ! А чтб я думаю? Завладѣетъ
онъ тогда нами!...
— Чудно, братцы мои! Погляжу я: барииъ-то
ровно еъ дуриной али помѣшанный какой. Надыеъ
спрашивает® старосту: что, говорит®, пять к о пень
ржи на десятинѣ — хорошо или нѣть?
— И подает® же Богъ счастіе таким® людям®!
какая имѣнія-то!
Захаръ Ильичъ стоял® на потолкѣ, среди стропил®,
и говорилъ Ѳедору Петровичу:
— Какъ же вы думаете на счет® товара?

— Товаръ, извѣстно, долженъ быть самый простой, деревенскій: чай, сахаръ, табакъ, масло, коечто по мелочамъ. — А все-таки, какъ я вамъ докладывала, безъ продажи нашей нельзя. Проѣзжающій или
свой мужикъ— во всякій слѣдъ водка требуется...
— Не хотѣлось бы мнѣ этого кабацкаго безобразя,—сказалъ баринъ:—мнѣ хотѣлось совсѣмъ прекратить пьянство въ своемъ селѣ.
— Нѣтъ-съ, Захаръ Ильичъ, пьянства вы не уничтожите! Ежели тутъ нѣтъ водки, мужикъ поѣдетъ
воігь куда! онъ скорѣе безъ хлѣба просиднтъ, нежели
безъ водки! онъ посдѣдней овцы не пожалѣетъ, какъ
ему придете время — пить-то!
— Какъ, однако, испорченъ этотъ народъ!
— Объ этомъ и говорить нечего! народъ пропащій, — такъ надо сказать!
— Я думаю, не мѣшаетъ купить и хорошихъ
винъ... на случай...
— Э т о — к а к ъ вамъ будетъ угодно! для человѣка
случайнаго не мѣшаетъ про запасъ имѣть и виноградныя вина...
— Даже и шампанское!... Я хочу, чтобы у меня
гостиница была похожа на что-нибудь...
Захаръ Ильичъ и цѣловальникъ вдвоемъ отправились
домой, раскланявшись съ духовными.
— Ѳедоръ Петровичъ! говорилъ баринъ дорогой:—
у меня есть до васъ просьба: не можете ли вы за-

купить мнѣ товару?

Я долго

думалъ объ этомъ

и

вижу, что въ этомъ дѣлѣ нуженъ челонѣкъ торговый,
опытный. Что, если я пошлю покупать какого-нибудь
ротозѣя старосту или мальчишку конторщика?, конторщикъ опять пьяница...
и торговая-то часть

Но вы человѣкъ практичный

вамъ, кажется,

знакома-пере-

зяакома...
— Съ удовольствіемъ, Захаръ Ильичъ; я готовъ
послужить. Конечно, хвалиться не могу, а купить съ
разсчетомъ, чтобы не было убытку въ продаж!,
могу-съ...
— Я вамъ буду просто обязавъ!
— Это можно. Позвольте спросить, Захаръ Ильичъ,
кого же вы думаете посадить въ лавку?
— Опять, батюшка ничего не знаю; думалъ было—
старосту: онъ честный человѣкъ... но вѣдь, согласитесь, куда же ему торговать? Про конторщика я вамъ
говорилъ: — пьяница, каналья...
— Да в!дь я же прежде вамъ говорилъ, Захаръ
Ильичъ, что мы можемъ у васъ снять эту лавку! тогда
бы водки-то покупать не надо: я бы свою перевезъ.,.
А главное дѣло, денежки вы съ меня получили бы
чиетенкія, безъ всякой заботы... Дѣло же мы можемъ
сдѣлать на бумаг!, по закону... Значите, плутовства
съ нашей стороны никакого быть не можете... Извѣстно, вы меря мало знаете, вотъ поживете — увидите... Да если мы возьмемъ и мошенника, то и онъ
23*

не дюжеть ничего сдѣлать супротив? закона, когда
обяжется контрактом?. А я бы вамъ привел? въ порядок? эту гостиницу, то есть въ лучшем? видѣ!
— Ѳедоръ Петрович?! Я слушаю вас? и не возражаю вамъ, потому что думал? еще прежде то же
самое, чтб вы теперь говорите!... Помилуйте! да съ
моим? великим? удовольствіегаъ! вы меня, по душѣ
вамъ скажу, на ноги поставите! вѣдь кромѣ васъ
совсѣмъ нѣтъ людей? Что же, я еще кучера, что-ль,
посажу торговать? вѣдь это только смѣшно, но не
резонно...
Пока барин? и цѣловалышкъ дошли до дому, они
успѣли условиться в? цѣнѣ и въ разных? подробностях? касательно будущаго предпріятія.
Анна Григорьевна! говорилъ барин? женѣ:
поздравь нас?! мы с? Ѳедором? Петровичем? заключили условіе... Он? будетъ жить съ нами въ Ямовкѣ,
завѣдывать гостиницей.
— Право?
— Видишь ли, мой другъ, тутъ нужен? человѣкъ
опытный, торговый; а кого я посажу в? лавку изъ
своих?? Тришку? —пьяница; Ермилку? — э т о розиня:
у него все из? рук? будетъ валиться.... Кого же
больше?
— Ну, разѵмѣется, — сказала барыня: — Ѳедоръ
Петрович? тебѣ может? быть очень нолезенъ, так?
как? ты вовсе неопытен? въ торговом? дѣлѣ... Я очень

рада! Итак?, вы будете нашим? сосѣдомъ? обратилась
барыня къ цѣловальннку.
— Если Богъ благословить, сударыня... надѣюсь
заслужить Захару Ильичу... Я какъ- понимаю, все
пойдет? у насъ честно, благородно!
— Такъ намъ надо торопиться, — сказал? барин?: — когда же ѣхать за товаром?? Вы ужъ, Ѳедоръ
Петрович?, не откажитесь...
— Мы сперва выправим? свидѣтельство на право
торговли, а потом? ужъ примемся за товар?. Въ
Москву ѣхать незачѣмъ: тутъ къ губерніи можно достать все... Вотъ прямо на Пятницкой улицѣ есть
купец? Сорокин?, человѣкъ честный и продает? все
по московским? цѣнамъ, потому оптом?!... а главная
вещь, безобманно...
— Браво! Человѣкъ, подай намъ бутылку вина.
Надо съ Ѳедоромъ Петровичем? могарычъ випить!
Ну-съ? За ваше здоровье, почтенный Ѳедоръ Петрович?. Дай Богъ, чтобы дѣла наши пошли, какъ слѣдуетъ!...
— За ваше здоровье, Захаръ Ильичъ! пошли Богъ
успѣха!... Его святая воля!... Дѣло начинаегаъ —
доброе....
При прощаніи Анна Григорьевна говорила цѣловальнику:
— Что же книги-то? держите ихъ у себя, сколько
хотите.

— Когда-жъ теперь, ma chère, читать? теперь намъ
некогда... ты видишь, Ѳедоръ Петрович* будетъ занять.
— Теперь, сударыня, некогда читать, — сказалъ
цѣловальникъ.
Г.
Прошел* годъ и утекло много воды. Большая дорога совсѣмъ заглохла, потому что оживлявшій ее
сколько-нибудь кабакъ давно былъ закрыт*; оковныя
ставни не открывались ни днемъ, ни ночью; соломенную крышу снесъ вѣтеръ и развѣялъ по полю; вместо еея торчал* один* хворост*, сквозь который
видаѣлаеь завалившаяся труба; на потолке облюбовал* себѣ мѣсто ФИЛИН*, о чем* заявляли носившіяся
над* кабаком* стада галокъ и воронь. «Куда-жъ
дѣвался цѣловальникъ? » думал* посторонній проѣзжающій или богомолец*, возвращавшійся изъ далекаго Кіева: «не умеръ ли? не постигло ли его какое
несчастіе? не проторговался ли и теперь съ своей
семьей живетъ въ городишкѣ, въ глиняной мазанкѣ,
занимаясь прасольством*, или... кто знаетъ, чтб
может* случиться съ торговым* человѣкомъ?»
— Послушай, земляк*,
Или хозяинъ померь?

что-жъ это кабакъ-то?

— Ты, божій человек*, видно, не здешаій? А
цѣловальникъ жив*. Посмотри, какъ онъ теперь поживаете! любому барину не уступить!
И путник* стоит* въ недоумѣніи, какъ бы пораженный таким* известіемъ, Потому что онъ привык*
еъ видом* запустевшаго кабака или одинокаго постоялаго дворика без* крыши связывать въ своей
головѣ горкое несчастіе, завершившее судорожные
попытки человека завоевать себе кусок* хлѣба.
Но такъ было до сихъ пор*. Пройдет* еще несколько
лѣтъ, и путник* самъ будетъ подозревать, видя разрушенные дворики, ее пособила ли судьба ихъ бывшим* владельцам*, сжалившись надъ ихъ борьбою
съ жизнью за возможность существованія? «А что-жъ?
дай-богъ!» рѣшигь про себя путник*: «человек*
всю жизнь боролся съ нуждою и много ночей не
спалъ, живя въ полѣ, слушая осенвіе ветры и упорно
думая о своем* законном* праве на жизнь: помогай
ему Богъ! » И, самъ изувеченный нуждою, онъ даже
перекрестится.
Торговля въ Ямовкѣ шла именно такъ, какъ описывал ее Захару Ильичу цѣловальникъ, когда советовал выстроить лавочку: каждое воскресенье, по
окончаяіи обѣдни, въ кабаке и лавке толпилось множество народу со всего прихода; въ лавке продавались даже ситцы и наніш. Водки выходило неисчислимое количество, брали ее всѣ деревни, ѣздившія

въ Ямовку къ обѣднѣ, и самая Ямовка пила больше
прежеяго. Хотя во время открытія своего заведенія
Захаръ Ильичъ и сказалъ мужнкамъ речь, что пьянство гибельно и потому надо пить осторожно, но эта
рѣчь лишь замерла въ воздухѣ: ибо въ тотъ же самый
день, какъ выкинуть былъ Флагъ надъ кабакомъ,
Ѳедоръ Петровичъ, его жена и наемный мальчик®
работали за стойкой въ три шила, не успѣвая распечатывать полуштофы.
Ѳедоръ Петрович® не ограничивался однимъ кабакомъ и лавочкой: у него была ссыпка хлѣба, а на
дворѣ стояло нѣсколько заводских® жеребцовъ. Ѳедоръ
Петрович® скупал® большими партіями овецъ и быков®, снимал® заливные луга, имѣлъ ульевъ до трех®
сотъ пчелъ и уже велъ переписку съ московскими
купцами. Помѣщики и всѣ городскіе купцы за особенное удовольствіе считали пригласить его къ себѣ
въ гости. Но прежняя вежливость, скромность не
разставались съ Ѳедоромъ Петровичем®, даже весь
образ® жизни остался прежній: та же красная рубашка
навыпуск®, длинный, суконный сюртукъ, пѣніе басом®
на клиросѣ, телѣжка съ решетчатым® задком®, хотя
некоторые иомѣщнки предлагали ему купить у них®
задешево разные шарабаны и пролетки, остался даже
прежній самоваръ съ деревянным® кружком®, вмѣсто
затерянной крышки.

Захаръ Ильич® въ важных® случаях® долгом® считал® посоветоваться съ Ведомом® Петровичем® и не
только приглашал® его къ себѣ на обѣды, но сколько
раз® обѣдалъ у него самъ съ своей супругой. Супруга
Захара Ильича, блуждая отъ нечего дѣлать по селу
съ своими собаками, едва ли не каждый день посещала Ѳедора Петровича; онъ вводил® ее въ отдельную
отъ кабака комнату или паверхъ въ пустую гостиницу
и предлагал® чаю, КОФС, даже лимонада. Но барыня
прежде всего просила целовальника, чтобы онъ сыграл®
на гитаре и спѣлъ. Ведоръ Петровичъ играл® какуюнибудь грустную иѣсню, подпѣвая своим® легким®
баском®, и его черные глаза блестели.
— Merci, merci! говорила барыня:—вы чудно
поете! пожалуйста, къ намъ приходите, я васъ
прошу...
— Ваши гости! съ улыбкой отвѣчалъ целовальник®.
— Не прочитали еще книгу?
— Понемногу читаю... времени-то мало...
— Читайте... я вамъ еще дамъ... вышла недавно
новая повѣсть... я вамъ пришлю.
Всякій разъ, уходя отъ цѣловальника, барыня думала: «этотъ человѣкъ обладает® всѣмъ, что необходимо нашим® великосветским® мужчинам®: любезность,
умъ, опытность... главное — опытность»... И ей
вспоминались молодые люди, рисующіеся верхом® на
лошадях® съ бичами и арапниками или отпускающіе

передъ дамами пошлые каламбуры. «Они пожалуй,
и недурны», думала барыня: «но въ каждомъ ихъ
еловѣ, въ каждомъ жестѣ выглядываете пустота,
стреиленіе къ сплетнямъ и самое наглое хвастовство » . . .
Барыня идете къ дому, а стоить такая жара, и
кровь такъ и бушуете въ сытомъ и праздномъ тѣлѣ,
что, добравшись до балкона, барыня бросается въ
кресла, закладываете вверхъ руки...
Однажды вечеромъ, когда Захара Ильича не было
дома, барыня сидѣла на балконѣ. Мысли ея блуждали
и въ Москвѣ, на балахъ, и въ уѣздномъ воксалѣ, и
на вечерахъ у помѣщиковъ съ пьяными криками и
картежной игрой... Ей было скучно; кругомъ было
такъ тихо, душно... ГІечальныя сумерки свинцомъ
ложились па душу... Завтра опять то же, та же смертельная жара, скука и безлюдье, тотъ же крикъ мужа
среди шютниковъ и снова мертвыя сумерки. IIa балкон! явился Ѳедоръ Петровичъ.
— Ахъ! это вы! какъ я рада; a мні такъ скучно... мужа н ! т ъ . . .
— А я было къ Захару
дѣльцу...
— Онъ скоро пріѣдетъ...
демте пока въ садъ...

Ильичу...

по одному

подождите его.,

Цѣловальникъ охотно согласился.

пой-

— Послушайте, Ѳедоръ Петровичъ,—говорила барыня, идя по глухой аллеѣ: — любили ли вы когонибудь?. . .
— Какъ вамъ сказать... оно, конечно... у всякаго
человѣка есть сердце...
— Скажите откровенно, любили ли вы какую-нибудь женщину?...
— Анна Григорьевна! какъ любить-то нашему
брату? мы-то и готовы, пожалуй, всей душой, да
согласятся ли полюбить насъ, —вотъ въ чемъ д!яо!...
«Экой умный человѣкъ», подумала барыня и продолжала вслухъ:
— Я вамъ стажу... Женщина
всегда достойнаго мужчину...

умная оцѣнитъ

Цѣловальникъ и барыня шли дальше.
VI.
Въ одинъ изъ ненастныхъ, осеннихъ дней, въ кабинет! Захара Ильича стекались одинъ за другимъ
вѣстники съ печальными новостями.
— Ну, чтб еще тамъ? Чтб скажешь, любезный?
На счете лошадей? Знаю! ты ихъ загналъ, запалилъ?
ты былъ пьянъ?
— Ни въ одномъ глаз!, Захаръ Ильичъ!
— Я , любезный мой, обращался съ вами, какъ
съ людьми, а теперь я ваеъ раскуешгъ! Нѣтъ! Россія
Успыювій. H. P.

24

еще долго будетъ пребывать въ невѣжествѣ, ей далеко
до равноправности! Я тебѣ довѣрилъ тройку лошадей,
эта тройка потомъ очутилась въ лѣсу... Гдѣ ты
былъ? Нѣтъ! я напишу жалобу мировому посреднику,
пускай тебя въ волостной лоподчуютъ! Ты что?
— Прикажете цѣпами молотить?
— Ну, конечно! конечно, цѣпами, почтенная голова! потому что если я выпишу двадцать пять машин?, вы и тѣ переломаете... такъ что же? разумѣется, цѣпами... вашими допотопными орудіямн...
Понимаете? Что-жъ стоите, чего ожидаете?
— Какъ быть, ЗЗхаръ Ильичъ...
— Чтб еще?
— Подводъ никакъ ее сыщешь; никто не ѣдетъ
по плохой погодѣ; говорят?, нельзя.
— Ну, а что если эта погода продлится мѣсяцъ?
Я, по-вашему, цѣлый мѣсяцъ сиди безъ денегъ, а?
Вотъ! прошу покорно: есть хлѣбъ,- есть, слѣдовательно, капитал?, но что же я сдѣлаю съ этимъ
капиталом?? онъ стоить себѣ подъ сараем?! Вотъ
это очень хорошо! Это показывает?, что у насъ въ
Россіи должно сидѣть у хлѣба да без? хлѣба.
— Рабочіе просят? разсчета,—сказалъ конторщикъ.
— Какіе? за чтб?
— Стѣну клали.
— Какъ, уже за стѣяу? позвать подрядчика.

— Жалованье, Захаръ Ильичъ, сдѣлайте милость,—
говорили повар?, садовник? и кучеръ: — ослобоните
насъ...
— Подождите же, наконец?! ну, что-жъ ясдѣлаю?
Урожаи плохіе! да вонъ и хлѣба есть, да что же
мнѣ дѣлать, когда его не везут? въ город?! вѣдь
при васъ говорилъ староста! Вы, голубчик?, обратился барин? къ входившему подрядчику и усердно
крестившемуся на образ?:—какое спрашиваете жалованье? вы когда у меня начали класть стѣну?
— Третьяго дня.
— Сколько вы ст, меня взяли?
— Полтораста цѣлковыхъ.
— Теперь позвольте васъ спросить: развѣ за три
дня берут? гдѣ-нибудь сто пятьдесят? рублей? Такихъ
цѣнъ, любезный мой, и въ ГІетербургѣ нѣтъ!
— Захаръ Ильичъ! Стѣну я могъ даже сшіасть
въ день, — это мое дѣло! и вы мнѣ должны заплатит!,
сто пятьдесят? рублей, уговоръ на то былъ! Извольте
разсчесть: я пятьдесят? человѣкъ рабочих? нанимал?,
имъ я должен? заплатить!
— Во всяком? случаѣ, денегъ у меня теперь нѣтъ!
— Захаръ Ильичъ! заныл? снова явившійся староста.
— Что вамъ нужно?
— Какъ же прикажете съ овсомъ-то? Он? весь
на рядах? сопрѣлъ!

— Пусть и прѣетъ!...
— Жалко, Захаръ Ильичъ!
— Ужалѣли! нечего сказать. Вы меня, господа,
очень ужалѣли! Захаръ Ильичъ поднялся. Публика
держала головы вяизъ.
— Можно войти? спрашивал* Захаръ Ильичъ, стоя
у жениной спальни.
— Можно!
Барыня возлежала на кушеткѣ еъ книгой въ рукахъ.
— Ну-съ, сударыня, поздравляю васъ съ новостями.
— Какими это?
— Не сегодня, такъ завтра мы съ вами останемся
безъ куска хлѣба. Въ имѣніи идетъ богъ-знаетъ что!...
да вотъ потрудитесь прочитать это письмо.
Письмо было отъ самого владельца Ямовки: «Потрудитесь выслать мнѣ пять тысячъ, — на дняхъ я
еду за границу. Надеюсь, васъ это не стеснитъ,
такъ какъ вы .управляли моимъ именіемъ цѣлыхъ
три года и, вероятно, успели пожать плоды ваших*
трудов*. Даже продайте что-нибудь незаложенное и,
пожалуйста, пришлите мне деньги.»
— Вотъ! вотъ вамъ дружба! онъ начинает* требовать отъ меня отчета: это друзья!... Какъ до денег* коснется, — все къ чорту! Петь! я вотъ что
думаю: ехать въ Москву и служить... это надежней.
Нѣтъ, Россія до-олго!...

— Дѣлай, какъ знаешь! мне все равно...
— Конечно, служить! Завтра же ѣду! я здѣсь
у б и л и здоровье, и состояніе...
Захаръ Ильичъ прошел въ свой кабинет* и вел е л позвать целовальника.
— Ѳедоръ Петрович*! одолжите мнѣ денег*. Урожаи у меня, вы сами знаете, все время плохіе, такъ
что я потерпѣлъ убытку, по крайней мере, пять тысячъ въ послѣдніе два года. А чего мнѣ стоило обзавестись хозяйством*! й все это нимало ее думало
окупиться даже... Какъ продамъ хлебъ, я вамъ возвращу.
— Сколько вамъ нужно?
— Рублей четыреста.
— Рублей полтораста я могу достать, попрошу у
яблоновсваго прикащика: а у меня деньги всѣ в*
обороте... вотъ лугъ снялъ, вперед* далъ семь сотъ
рублей,—а когда ихъ выручишь? Не раньше какъ
по зиме... за клеверъ, рабочим*, овец* купилъ...
все распущены. Полтораста рублей я вамъ добуду.
— Не найдете ли вы человека, который бы у меня
купил*, например*, скотъ, или строееіе какое-нибудь,
экипажи... Я вам* не сказывал*? я хочу уезжать!
нѣтъ, батюшка, жить здѣсь порядочному человеку
нельзя... Здесь не имѣютъ ни малѣйшаго понятія ни
о чемъ! Сами посудите: я плачу деньги, тружусь, —
а у меня нѣтъ хлѣба!

— Я вамъ совѣтовалъ, Захаръ Ильичъ, отдавать
землю въ наймы, и вы безъ всякихъ хлопотъ курили
бы еебѣ сигару да получали бы денежки, больше,
нежели вы получаете теперь, обрабатывая землю сами.
— Я это понялъ! иу, да теперь уже поздно! Я
поступлю на службу, и кончено: по крайней мѣрѣ, я
буду спокоенъ! Такъ какъ же вы думаете, Ѳедоръ
Петровичъ?
— Я думаю, Захаръ Ильичъ, врядъ ли кто у васъ
купить скотину... кунятъ, да вѣдь за какую цену?
а экипажи и строенія никто не возьметъ, это подлинно вамъ говорю: вонъ теперь озимовскій барннъ,
Корочевскій, Юбкинъ, Собакинъ — всѣ продают® даже
землю, такъ и то нѣтъ покупателей! денегъ ни у кого
нѣтъ! А вы не продадите ли свой лѣсокъ? я бы охотника нашелъ.
— Лѣеъ я могу продать, онъ не заложен®.
— Только дорогонько не кладите за него.
— Ахъ! кстати я вспомнилъ... Васька! позови
мнѣ старосту! Послушай, любезный: объяви церковнослужителям® и всему міру, что я не могу быть старостой церковным®. Мнѣ не до того! А вотъ предлагаю имъ вместо меня Ѳедора Петровича... понимаешь?— Вы, Ѳѳдоръ Петровичъ, согласны скольконибудь побыть церковнымь старостой?
— Отчего же? Богу потрудиться не мѣшаетъ...

— Тамъ, кажется, церковной суммы тысяча двѣсти
рублей... Я вамъ передам® отчет®, Ѳедоръ Петрович®.
Вот® еще чтб: такъ какъ я отсюда уеду, то оставлю
вамъ въ знак® памяти всѣ мои книги...
— Благодарю покорно, Захаръ Ильичъ.

Прошло еще два года. Барскій дворъ давно опустел® и зароеъ крапивой. Между тѣмъ въ газетах®
объявлено было, что ямовское имѣніе продается съ
публичнаго торгу, и что желаюіціе могутъ явиться
на продажу. Въ числе желающихъ былъ и Ѳедоръ
Петровичъ.

—

—

КОНДРАТІЙ

ИВАНЫЧЪ.

КОНДРАТІЙ ИВАНЫЧЪ.
Въ сел! Дубкахъ жнлъ нѣкто Кондратій Иванычъ;
человѣкъ онъ былъ пожилой и вдовый; домъ у него
былъ, какъ полная чаша: каждый годъ стояло на
стойл! три, четыре жеребца, откармливалось множество свиней, куръ, гусей; чего не было у Кондратія
Иваныча? И цесарки, и КОХИНХИНСЕПЯ куры, и бойцовые англійскіе пѣтухи, и ордынскія овцы, и собаки
разныхъ породъ: медіоланскія, овчарныя и, такъ называемый, волкодавы. Кондратій Иванычъ былъ рѣдкій
хозяинъ: чего онъ не зналъ? Онъ зналъ столярное
мастерство, зналъ и шорную, и сапожную часть. А какъ
онъ зналъ толкъ въ земледѣліи! Никто въ сел! кромѣ
его не зналъ такъ твердо правила, что землѣ надо
возвратить то, что у ней взято... зато какія у него
были скирды! «Скирды ломятся!...» выражались еосѣди. Но едва ли не лучше всего Кондратій Ивановичъ зналъ толкъ въ яошадяхъ. Ояъ могъ по одному

виду узнать, сколько лошади лѣтъ.:. При покупке
лошади онъ любилъ прежде всего сказать: « проведи-ко! »
и когда лошадь вели, нужно было видѣть, какимъ
испытующим* взором* смотрѣлъ онъ на нее, опершись правой рукой на низенькую свою палку...
Кондратій Иванович* вел* жизнь тихую, скромную:
знакомства ни съ кѣмъ не водил*, всех* своих* родственников* отучил* къ себе ѣздить: любил* онъ
хорошенько поѣстъ, соснуть, а въ благопріятную минуту напоить чаем* работницу, но въ своей комнате
этого ей не дозволял*, а выдавал* ей чайник*, два
куска сахару и приказывал отправляться въ кухню:
работница уважала его за это... Кондратій Иванычъ
въ церковь ходил* очень рѣдко, чтенія терпеть не
могъ: въ евободныя минуты онъ или осматривал* хозяйство, или просто лежал*; въ гости никуда не ходил*. У него б ы л очень сильный басъ: ложась
спал, онъ кричал:
— Эй, Петръ!
Какъ лист* перед* травой ЯВЛЯЛСЯ работникъ.
— Всѣ ворота заперты?
— Все, Кондратій Мванычъ...
— Собакам* дал* хлѣба?
— Дал*!...
— Ступай!.!.
Иногда среди глубокой ночи Кондратій Иванычъ
пробуждался и кричал*:

— Эй, Егоръ!
Всегда чуткая къ зову хозяина работница толкала
спавшаго въ кухнѣ Егора и говорила:
— Егорка! скорей! Зоветъ!
Разутый работник* являлся къ хозяину, который,
лежа въ кровати, говорилъ:
— Егоръ! Что это черный брешетъ? ГІоди-ка посмотри.
Вскоре на дворѣ раздавался легкій свисток* работника, желавшаго подзадорить собаку, которая, гремя
цѣпью, металась въ разныя стороны...
— Ну, что? спрашивал* хозяинъ.
— Да кто-то прошел* мимо двора; я посмотрѣл
въ плетень, кто-то пошел* къ церкви...
Молчаніе.
— Я знаю, что черный по напрасну не забрешетъ!
отвѣчалъ хозяинъ.
Работники строго исполняли свои обязанности и
вотъ почему: Кондратій Иванович* никогда съ ними
много не разговаривал*: чуть что нибудь — завтра
долой со двора!
А, например*, въ праздничное время вечером*,
Кондратін Иванович*, кликал* къ себѣ работницу не
громко, полуотворив* дверь:
— Анисья! поди-ка сюда!
Входила наряженная работница и спрашивала:
— Что прикажете?
УОПБНОКІЁ.

H.

P.

25

Хозяшгь молчал?, что-иибудь перебирая въ углу,
потом? говорилъ:

у него. При наступлении зимы хозяин? рѣшился ему
подкинуть новыя подошвы.

Семинарист? вскорѣ на-

— Поди туда... перестели кровать...

писал?

Векорѣ слышно было, какъ работница въ сосѣдней

За ВСЁ мои труды я заслужил? у Кондратія Иваныча

комнатѣ взбивала подушки;

въ это время Коидратій

своему отцу

однѣ подошвы;

чаять

письмо:
отъ

«Любезный родитель!

него болышго

было бы

Иваныч? въ поставцѣ доставал? графинчик? янтарнаго

безразсудно: посему пріѣзжай за мной екорѣй... Хотя

цвѣта и наливал? рюмку травинку:

съ этой рюмкой

и говорится: надежда не посрамит?, однако, это не-

онъ шел? по горницѣ и останавливался у двери ма-

справедливо: во все мое пребываніе у Кондратія Ива-

ленькой комнаты.

ныча я пе видал? от? пего желѣзнаго гроша... Теперь

—

На! говорилъ онъ тихо:—выпей!

думаю наняться въ солдаты.»

Работница зараиѣе утирала свои губы и совѣстливо
говорила:

Пріѣхалъ дьячокъ.
— Ты что? спросил? его хозяиеъ.

— Что это вы тратитесь?

— За сыном?...

—

Кондратій Иваныч? принялся ходить по компатѣ.
Зачѣмъ же ты его привозил? сюда?

Выпей!...

Провожая работницу,

Кондратій Иваныч? спраши-

вал?.

— Я привозил? его по скудости моих? средств?...
Въ это время заговорил? самъ семинарист?, со

— Всѣ ли заперты ворога?
— Всѣ, всѣ...
—

Вели

Петру

слезами на глазах?:
завтра

пораньше

съѣздить

въ

кузню...
Такъ шла жизнь Кондратія Иваныча;

онъ любшлъ

ее и на вѳлосъ не измѣнялъ ея.
Однажды у Кондратія Ивановича гостил?
рист?,

дальній его

семинарист?

ходил?

родственник?, — сын?
в? худых?

вмѣстѣ съ работниками;
готился

—

Кажется, я работал? у васъ изъ последних?

сил?... и что я заслужил??

имъ, потому

сапогах?

Кондратій Иваныч?

что гость исправно

семинадьячка;
и жил?
не тяработал?

— Послушай! начал? Кондратій Ивааычъ:—кто же
тебя просил? иріѣзжать ко мнѣ?
— Я , какъ привезъ его къ вамъ в? дырявой чѵйкѣ,
такъ видно и повезу

домой... — плаксиво

сказал?

дьячокъ...
—

я себя не жалѣль! а какое получил? возмез-

дие? прибавил? семинарист?.

— Подите, друзья мои, въ кухню! воскликнулъ
хозяинъ:—переночуйте и завтра — съ Богомъ! Разговоровъ бабьихъ я не люблю...
Поутру рано Коидратій Иванычъ провожалъ гостей,
онъ любилъ постоять на крыльдѣ и посмотрѣть, какъ
уѣзжаетъ кто-нибудь. Затворивъ сѣнную дверь, онъ
твердо рѣшился никого не впускать въ свой домъ...
Такъ, одинъ-одииешенекъ жидъ Кондратій Иванычъ...
Каковъ былъ его внутренній міръ, почему онъ былъ
такъ равнодушенъ къ людямъ, напринимался ли онъ
ного горя въ своей жизни, — fie нзвѣстно; но то, по
крайней мѣрѣ, было несомнѣнно, что Кондратій Иванычъ не вѣрилъ ни въ родство, пи въ дружбу, ни
въ любовь и каьъ будто жизнь онъ считалъ бурнынъ
океапомъ, отъ волнъ и шума котораго слѣдуетъ поплотнѣе запереться въ каютѣ...
Когда умеръ Кондратій Иванычъ, со всѣхъ сторонъ
наѣхали къ нему родственники и мигомъ растащили
все его-имѣніе; домъ опустѣлъ... даже ворота сняли
съ крючьевъ.
-•aw- -

УНЗДНЫЕ

НРАВЫ.

УѢЗДНЫЕ Н Р А В Ы
I.
Осенью, по улицѣ уѣзднаго города N, шелъ молодой человѣкъ въ запыленномъ пальто. Встрѣтивъ
женщину, несшую что-то подъ мышкой, онъ поклонился и сказалъ:
— Не знаете ли, гдѣ бы мнѣ нанять квартиру?
— А вы кто-жъ такіе?
— Я — новый здѣшній учитель.
— Это на мѣсто Сергѣй Павлыча?
— Не знаю...
— Г м . . . А на счетъ хватеръ у насъ оченно
плохо!... Хозяева добраго слова нестоютъ... все мошенники... Вотъ бы вамъ хорошъ пріютъ у Анны
Антоновны, да хозяйка воровка.
Женщина помолчала.
— А вы холостые или женатые?

— Холостой.
— Ну, холостаго она совсѣмъ ограбнтъ.—И женщина задумалась. — Да вотъ спросите

у однодворца

Осѣчкина... видите,— вонъ большом дворъ-то? тамъ
все богатые купцы останавливаются... Только хозяин®
Передъ домомъ Осѣчкнна стояло множество мужицтелѣгъ,

съ

поднятыми

кверху

оглоблями.

У самаго крыльца лежала куча веякаго сора, въ которой валялись

пообѣдавшіе

мужики.

Учитель

во-

гаелъ на крыльце.
— Тебѣ кого надо? раздался голосъ изъ кучи.
Учитель обернулся.
— Мщу квартиру, любезный,—сказалъ онъ, глядя
на лежавшаго

среди мужиковъ хозяина

въ бараньей

шапке.
—

А ! . . . есть... сказалъ хозяинъ,

вставая и ша-

таясь. Квартира у меня, братъ, дворянская.., хочешь
съ харчами, совсѣмъ отдамъ... Упокой важнѣйшій...
Хозяинъ и учитель вошли въ просторную крестьянскую избу,

въ которой

переделывались притолки и

печка. На стѣнахъ висели лубочныя картинки.
— Вотъ! говорилъ хозяинъ, указывая на стѣны.—
Хватера

богатая.

Три рубля

въ мѣсяцъ...

хочешь

живи, хочешь нѣтъ... А съ харчами четыре съ полтиной . . .

хозяина и вдругъ закричалъ:
— Что вы его, баринъ, слушаете! Вы видите, онъ
себя не помнить... У насъ у самихъ большая еемья,
какія у насъ хватеры?
— Да кто у насъ хозяинъ?— закричалъ отецъ на

пьяница...
кихъ

Въ это время вошелъ мужикъ среднихъ лѣтъ, сынъ

сына: — Кто у насъ большой?
Да что ты меня пугаешь-то?... Авось не боюсь.
— Ахъ ты, а ш ж р и с т ъ . . .
Скоро въ избѣ закипѣла драка.
— Чортъ бы васъ побралъ,—думалъ учитель, шагая
по улицѣ.

Встретивши на дорогѣ мѣщанина,

онъ

спросилъ: — не знаетъ ли онъ гдѣ квартиры?
— Хорошъ бы вамъ упокой у Авдотьи Карповой,—
началъ мѣщанииъ:— да хозяинъ буянъ... Или вотъ у
Каретниковыхъ, только что-то хозяйка у ншхъ, Господь съ ней... Впрочемъ, спросите,—вонъ работница
на крыльцѣ-то сидитъ; тамъ хватерка, ничего, чудесная. Главное — хозяинъ мошенникъ,

да онъ теперь

болен®.
Учитель поравнялся съ сидѣвшей

на крыльцѣ въ

красномъ еараФанѣ работницей.
— Тутъ у васъ есть квартира?
— Вы чьн-жъ такіе? спросила работница.
Учитель сказалъ.
— Да,
быть.

да, да.

Хватерка у насъ есть,

какъ не

Работница попела учителя въдомъ; передъ дверью
встрѣтилаеь хозяйка.
— Хватеру надыть, — сказала баба.—Оли здѣшше
учителя.
— Пожалуйте въ горницу, — сказала хозяйка.
Подъ святыми лежалъ больной хозяинъ. Онъ тревожно окииулъ глазами гостя и спросилъ

у жены,

что ему нужно? Хозяйка объяснила, въ чемъ дѣло,
и начала-было описывать
но хозяилъ

ас! удобства своего дома,

понросилъ ее

помолчать и,

спросивъ

имя и отчество учителя, съ расстановкою началъ:
_

Садитесь.

видѣть,

Иванъ Ѳедоровичъ. Вотъ, изволите

у иасъ не то,

статка ни въ чемъ нѣтъ.

что у людей,

у насъ недо-

Во-первыхъ, у насъ своя

баня на двор!. Въ этомъ нуждаться вы не будете.
Окром! того, у насъ свои дрова, ужъ на площадь покупать не пойдете, а мы лшняго

не поло-

жили».
—

ПОМОЛЧИ ТЫ!

Я, кажется, тебя

просил

ь,—уныло

сказалъ больной своей женѣ.
Да видишь ты, к.ікьговориінь-то,—подхватила
хозяйка:—тебя нужно слушать до вечера.
— Языкь твой змѣиный! проговорилъ хозяинъ и
плюнуль. — Докуда мнѣ съ тобою мучиться?
— Да когда ты издохнешь-то!
Тебя земля-то не принимаете.

завопила хозяйка.

Больной вдругъ поднялся, собравъ остатокъ послѣдиихъ силъ и началъ что-то шарить у себя въ головахъ.
Учитель увидадъ,

что ему тутъ дѣлать нечего, и

взялся за Фурашку.

— Я не васъ, не васъ, Иванъ Ѳедоровнчъ,—заговорить- хозяинъ, но учитель уже былъ за дверями.
Сдѣлавъ по улиц! нѣсколіко іпаговъ, учитель рѣшительоо не зналъ, куда ему идти; онъ уже начииалъ
думать, не вернуться ли ему въ Петербурга», ио въ
это время раздался сзади чей-то голосъ.
— Что вамъ надобно?
Учитель увидѣлъ женщину, выглядывающую шзъ-за
двери.
— Квартиры ищу.
— Пожалуйте, у насъ есть квартира.—Учитель нерѣшительио вошелъ въ сѣни, въ которыхъ хрюкали
какія-то животеыя. Онъ было повернулъ назадъ, по
голосъ назвавшегося мѣщанииа-хозяина остановила, его.
— Вамъ что надо?
— Квартиру!
— Хватеру? повторила хозяйка:—пожалуйте сюда,
вотъ сюда, за мной.
— Какія-у насъ хватеры. Что ты шальная... Ну,
какія у иасъ хватеры? въ одной живемъ сами, въ
другой — свиньи...
— Да свиней можно на дворъ.

— На какой дворъ! Дворъ разгорожен*.
печи тутъ нету.
— Да они может* сами сложутъ.

Да и

— Ну, какой же дурак* станет* тебѣ класть печку?
Она стоит* 10 цѣлковыхъ, а вся квартира — 3 р.
въ мѣеяцъ.
— Нѣтъ,—думал* учитель, идя вонъ изъ города:—
останусь я пока въ селѣ...

наго?... Также сидят* по застрехам*, какъ и у насъ,
л

деревнѣ,

вамъ нужно

только слава,

что городъ,

не о весельѣ думать,

сударь, —

а о своем* кар-

мане.
На другой день учитель нанял* квартиру у дьячка,
который съ своей семьей, поселился л кухне. Скучно
потянулось время.

Утром*

въ сеияхъ и на дворѣ

слышались голоса:
— Затвори закуту-то! Дай соломы овцам*! Черти!

II.
Въ полуверстѣ отъ города, на почтовой дорогѣ,
стояло небольшое село, въ котором* учитель но пріѣздѣ остановился на поетояломъ дворе. Дворник* выслушал разсказъ учителя о том*, какъ онъ искал*
квартиру и, пригласил его за с т о л л шумевшим*
самоваром*, сказалъ: —Оставайтесь, Иван* Ѳедорычъ,
здѣсь... Дѣло ваше будетъ много покойней, наймите тутъ квартиру у дьячка, — у него есть белая
половина, — да и будете поживать, ходить въ училище, — здесь недалече, а на счетъ харчей, не
въ пример* лучше. Гостей у вас* не будетъ, а въ
городѣ — дѣло не дѣло, знакомые будут* шляться...
то, другое...
— Да ведь тутъ екѵчно будетъ,—замѣтилъ учитель.
— Скучно! Да въ городе-то, позвольте спросить,
какія такія веселья? Что тамъ такого необыкновен-

и проч.
Вечером* въ кухнѣ раздавалось пѣніе дьячковских*
дочерей: «Гусаръ на саблю опираясь» н проч. Иногда
л учителю -входил* дъячекъ, всегда почти выпивши,
и разсказывалъ, что завтра л Горшковѣ богомолье,
полтора цѣлковыхъ достанется на причтъ, а что въ
субботу дьячекъ пойдет* къ барину попросить соломы.
— Дело хозяйское. Зима длинна. Вотъ стараго
мерина водил* на базарь — да не купили... всего три
целковых* надавали... Да вотъ съ дьяконом* все
не ладим*... Пріѣхалъ къ нам* благочинный,—я
ему и объясни... У насъ, доложу вамъ, Мванъ Ѳедорычъ, — всѣ живут*, какъ кошка съ собакой.
Однажды вечером* учитель пошел* къ смотрителю.
Смотритель съ женой пили чай.
— А я къ вамъ, Петр* Петрович*, сказалъ учитель: — скука одолѣла.
Не угодно ли чаю? спросила смотрительша.
УСПБНСКІЙ.

Н.

Р.

2 6

— А, у васъ Фортепьяно, — вы,

вѣрбятно,

иг-

Нотъ нѣтъ,

на-

раете? — спросвлъ учитель хозяйку.
Нѣтъ...

Играла да бросила.

стройщика — тоже.
— Такъ ничего и не играете? съ внутренним? ужа-

— Ей-богу, не умѣю вамъ сказать... Какъ-нибудь
пришлю вамъ записочку, -

Тамъ, въбумагѣ-то, какъ-то смутно сказано... Должно
быть, что-нибудь затѣяли... Бѣда!
Учитель шелъ по темным? классам? н думадъ:
— Господи! неужели такъ будетъ всегда?

сом? спросил? учитель.
Вот? ѵжъ пять лѣтъ и не дотрогяваюсь. Хотѣлибыло продать, да охотников? нѣть.
—

вслух?...
— Да какъ проводить? Ходить никуда

не хожу,

сижу дома да и только.
— Да куда-жъ идти-то? Н у — и придешь къ комунибудь. Что-жъ дальше... Говорить не о чемъ, — п о сидишь, посидишь да и уйдешь. Со мной часто случалось; думаешь себѣ: пойду къ кому-нибудь. Только
придешь, минуты двѣ посидишь, ужъ и раскаеваешься,
думаешь: зачѣмъ я сюда пришла?
— Право такъ! подтвердил? смотритель. — Здѣсь
всѣ сидятъ дома...
Через? четверть часа учитель собирался уходить.
Да!

оживленно

проговорил?

при

прощаеьѣ

смотритель... Пришла бумага — поднимать вопросы.
— Что такое? Какіе?

Возвращаясь'по шоссе въ свою сельскую квартиру,
учитель услыхалъ

позади себя лошадиный топогь и

обернулся. Верхомъ иа лошади молодецки ѣхалъ такой-то

— Отчего же?

—

111.

Что-жъ это такое? подумалъ учитель,—Ну, какъ

вы время проводите, — спросила, онъ смотрительшу

взвѣщу когда собраться...

молодой человѣкъ въ дубленом? полушубкѣ,

подпоясанном? ремнем?.
— Мое почтеніе! сказал? наѣздинкъ.—Вы, кажется,
здѣшній учитель?
—

Да...
я здѣшній помѣщикъ.

Молодой чсловѣкъ ѣхалъ рядомъ съ учителем? и
говорил?:
— Ну какъ вы находите нашъ городъГ
_
Д а ' я съ нимъ не успѣлъ еще познакомиться.
— Скажу вамъ одно: скука у васъ смертельная...
Вы, кажется, изъ Петербурга? Ну, что тамъ новенькаго? Да! лучше вотъ-что, приходите-ка сегодня ко
мнѣ пить чай... безъ церемоніи, -т-потолкуем?... Я

человѣкъ холостой, женщин*, не терплю, занимаюсь
охотой и нахожу, что въ обществе борзых* собакъ
жить лучше.... Ей Богу. Поживете — узнаете....
Ну-съ, такъ я васъ жду сегодня...

меня этот* Семен*...

— Странный господин*, — думалъ учитель, входя
л свою квартиру...
— Онъ человѣкъ новым, да еще изъ Петербурга, —
что-нибудь п о в р е т * , — д у м а л наѣздннкъ, слѣзаясъ
лошади передъ крыльцом* своего дома. — Эй! крикнул* помѣщикъ:—Семен*! скотина! Бери лошадь, да
прими нынче учителя... Слышишь, образина? Слышишь
что-ль, дьяволова пакля?

лакея. — Вонъ!... Что ты стоишь? Унеси скорей свою

Вечером*, въ освещенной передней помещика учитель увидѣлъ висевшія на стѣне ружья, рога, перепелнныя клетки и дудки; на скамьях* лежали убитые
зайцы.

— Да вы ничего не понимаете, что вамъ толковать... Вы лучше разскажите что-нибудь новенькое
изъ петербургской жизни...
Баринъ лег* на постель, поднял* больную ногу
на стѣну.
— Ну-съ?
— Да что же вам* разсказать...
— Охъ, что-нибудь! Эй, выдра, поди сюда.
Явился Семен*.
— На! Гладь ногу... да тише... Мужичина... Ты

— Кто это? Эй Сенька?
— Учитель!
— Пожалуйте сюда!
Учитель вошел* въ кабинет*, л котором* на постелѣ лежал* молодой барин* въ рубахѣ...
— Я по-домашнему... Садитесь... Эй, Сенька,
самоваръ. — Семен* внесъ самовар*.
— Я васъ попотчую коФеемъ... Барин* встал*,
засыпал* КОФВ въ медный чайник* и сказалъ лакею:
лей сюда! Изъ самовара, дьявол, —заорал* онъ. — Д а
тише... Стой! О Б-бож-же мой! Что это за харя у

за руки...

чортъ

Куда ты льешь? Что

тебя

знаетъ...

у тебя

Довольно!

До-

вольно, говорю... Оглохъ? Нет* ты выдра, оглох*...
И барин* подлетел*

въ туФляхъ къ

рожу.
Слуга ушелъ.
— Вотъ какой осел* у меня!

самому лицу

объявилъ баринъ

и принялся ходить по комнатѣ, хромая на одну ногу...
Что миѣ делать, не посовѣтуете ли, Иванъ Ѳедоровичъ, — съ ногой?
— Что она? болнтъ?

готов* сломать ногу!.. Тише!.. Когтями не царапай.
Послѣ коФея нога у барина несколько унялась, и
онъ началъ:
— Ну,

какъ же мы съ вами будем* проводить

время? Не поехать ли нам* куда?

— Да вѣдь скука вездѣ?
Помѣщикъ посмотрѣлъ на часы.—Только 7.
— Что намъ дѣлать? Лоѣдемте-ка въ город®; къ
одному купеческому сыну. У него собираются гости.
— Эй, Эѳіопъ!
Явился лакей.
— Вели запрягать въ одиночку... сани... Да
того... Эй!.. Сатана! Куда ты? Чортъ его зоаетъ,
бѣжитъ какъ угорѣлый? Куда ты? Одѣваться въ мгновеніе ока... Сдышш...?
Лакей началъ одѣвать на барина валеиые
потомъ дубленку.

сапоги,

— Пороши нѣтъ?
— Нѣту-съ!
— Пошли мнѣ Андрюшку.
Явился Андрюшка съ охотничьим® ремнемъ.
— Что намъ завтра дѣлать?
— Да надо ту лисицу поискать... въ Лепегахъто-еъ! Сеиюшка сказывал®, мужики ее видели, через® большую дорогу перебежала... Намъ теперь надо
будетъ брать верхній оетровъ: она безпремТшно либо
тамъ, либо въ отвержкѣ... Больше ей не куда...
Барин® молчалъ, и все молчали.
— Гончихъ бросить въ головку,
ружьями къ хвосту прижаться...

а самим®

Барин® молчалъ.
— Вчерась Савиновы затравили лисицу...

съ

— Гдѣ?
— Въ Обжорах®... въ ложбинкѣ, къ рѣчке-то...
Матерая... Коська говорит®, прибылая, только я
знаю матерая... Мы еще ее гоняли...
— Это та, что ты стрѣлялъ-то?
— Нетъ-съ... Митька травилъ... Васъ не было...
Безъ васъ, сударь...
— Так® завтра надо ѣхать, —говорилъ барин®.
— Погода, Иванъ Иванычъ, хорошая, надоѣхать...
Она теперь ходит®...

Лежать не будетъ въ эвдакое

время...
— Н у . . . ладно! сказалъ торопливо барин®... Готово? обратился онъ какъ-то свирепо къ Семену.
— Готово-съ. .
— Ну, съ Богомъ.
Барин® и учитель уѣхали.
IV.
...Купеческій сынъ был® холостой, но богатый
юноша. У него собирались люди, желающіе провести
время нараспашку, выпить, поиграть на гитаре, попеть и проч. Двѣ комнаты, въ которых® живет®
купец®, увешаны ружьями, арапниками и картинами съ нагими женщинами. Въ этотъ вечер® комнаты были наполнены гостями. Один® изъ них® въ
рубахѣ лежаль на кровати. Другой, тоже раздетый,

играл® на гармоннкѣ, остальные гости окружали два
стола съ бутылками.
— А! А! А! раздались голоса, при гюявленіи пріѣхавшихъ.
— Что новаго? Я слышал®, ты убилъ лисицу?
Послушай, продай мнѣ свое ружье?..— Э! — Я слышалъ ты переводишь охоту? и проч.
— Охъ уморилъ! кричал® лежавшій
ха-ха-ха-ха...

на постелѣ,

— Господа! послушайте, какъ онъ крнчитъ перепелом®.
Въ углу раздался вдругъ крикъ перепела...
Вся толпа народа разразилась смѣхомъ.
И потом® опять
разговоры.

посыпались

со всѣхъ

4

— Продай же мнѣ пару гоичихъ...
Сережку, — я больше никого не хочу.

сторон®

Дракона и

— Съ чѣмъ же я-то останусь?.. Просишь самых®
лучших®. Ну, давай сто рублей.
—

Скотина!

изъ гостей, ты у меня возьми три заечьихъ шкуры,
a мнѣ-отдай лисицу.
— На кой чортъ она тебѣ?
— Все такъ...

Но н ѣ т ъ . . . Е й - Б о г у . . .

тецъ ты мой, пѣтуха... положим® ублюдок®.
— Ну, понесъ!!!
Кто

разсматривалъ

дывал® къ

глазу,

ружье и прицѣлнваясь

кто

— Спой: «Отгадай... »
Лакей Фальцетом® затягивает® пѣсню.
— Да, наконец®, за чѣмъ же дѣло? кричал® один®

брянчалъ

на

вски-

гитарѣ,

кто

торговал® собакъ или чехолъ къ ружыо.... въ домѣ
было чадно,

душно.

Около полуночи

помѣщикъ и

учитель возвращались домой. Дорогой они не сказали
друг® другу

почти ии слова.

Очутившись въ своей

комнатѣ, учитель пролежал® часа два съ

открытыми

глазами. Разсужденія его вертѣлись на одной мысли:
такъ жить нельзя! Только подъ утро онъ начал® засыпать, и во снѣ чей-то голоеъ говорилъ: «Хорошъ
бы вамъ упокой у Карпа Ѳедоровича...

да хозяйка

буянит®.»

— Да вѣдь ты самъ скотина!
— Василій! Василій!
Входит® лакей.

Ей-Богу,

братъ, не могу... Лучше ты воть что:—возьми, бра-

Г.
Через® нѣсколько дней учитель получил® отъ смотрителя

записку,

въ которой тот® приглашает® его

на « педагогическій » совѣтъ. Вечером® учитель был®
въ квартирѣ

смотрителя,

всѣ его сослуживцы:

гдѣ уже собрались

они находились

почти

въ какомъ-то

замѣшательствѣ, въ которое поставило ихъ сегодншпяее собраніе, рикогда небывалое доселѣ. Наконецъ,
смотритель вывелъ ихъ изъ затруднительна™ положенія, сказавъ сл!дующее:
— Господа, попечитель просите насъ поднимать
вопросы... и дѣйствительно, не все же намъ кричать съ ребятишками да получать жалованье, нужно
и дѣломъ заняться. Такъ не угодно ли кому поднять вопросъ о чемъ-нибудь. Г . Бонкинъ! что вы
скажете?
— Почему же вы съ меня перваго начинаете?
спросилъ учитель русскаго языка.
— Ну вы, Покровскій...
— У меня нѣтъ никакого вопроса.
— Теперь я предложу вопросъ, господа, о томъ,
чтобы въ училищный садъ не ходили куры. Такъ
какъ вы, Иванъ Степановичъ, занимаетесь хозяйствомъ, то я бы желалъ, чтобы вы своихъ куръ не
пускали на мой огородъ, потому что мѣсто здѣсь
казенное...
— Хорошо. Я скажу своей женѣ...
— Пожалуйста. Еще вопросъ, господа: какъ прекратить шумъ вышссахъ? Вы знаете , что никакими
мѣрами я не могъ этого достигнуть. Прошу вашего
мнѣнія...
Веѣ молчали и такъ долго, что одинъ изъ учите-

лей началъ просить жалованья. Но смотритель просилъ снова обратиться къ вопросу.
— Позвольте рѣчь держать! сказалъ приходскій
учитель:—Конечно, получивши скудное образованіе и
будучи дьячковъ синь... отецъ мой, изъ села Старыхъ
Гольцовъ заштатный причетникъ, имѣлъ 15 дѣтей
и хотѣлъ было отдать меня въ солдаты, дабы получить иѣкоторыя средства для прокормленія бесчисленно м семьи... и хотя я на педагогическомъ совѣтѣ
не могъ имѣть своего голоса, но я желаю, чтобы вы,
г. смотритель, обратили на меня вниманіе начальства.
— Что вы хотите сказать? говорите короче!
— Извольте! Дабы прекратить шумъ въ классѣ
нужно учениковъ сѣчь...
— Только?
— Да—съ !
— Довольно, господа! отложимъ до другаго раза...
Желаете получить жалованье?
— Сдѣлайте милость.
— Пожалуйста...
— За вами, Ѳедоръ Григорьевичъ,
пѣекъ...

моихъ 12ко-

— Такъ-точно....
Учителя получили жалованье и вышли...
— Боже мой! Что-жъ это такое? въ ужас! шепталъ уштель. неподвижно стоя среди улицы...

МИМОѢЗДОМЪ.

Успквсвій. Ii. Р-.

27

МИМОѢЗДОМЪ.

Къ воротам* дьячковскаго дома подъѣхала телега,
въ которой сидѣлъ пономарь. Стоявшій на крыльцѣ
мальчикъ бросился въ сени, оттуда л кухню и, накоиецъ, въ горницу, крича изо всей мочи:
— Маменька! дядивька пріехалъ...
Дело было осенью, передъ вечером*; въ кухне
стояла надъ лоханью одна корова; самъ хозяинъ былъ
на току, вѣялъ гречиху; въ горнице кричало и плакало до 10-ти маленьких* ребятъ; беременная хозяйка сндѣла въ спальне перед* комодом* и перебирала бѣлье.
— Маменька! дядинька пріѣхалъ.
— Слышу! Ступай, поди отвори ворота.
Мальчикъ побѣжалъ отворять ворота, хозяйка вышла
ва дворъ и, увидав* въѣзжавшаго родственника, заговорила, всплескивая руками:

— Давно, давно порт провѣдать.
Родственники вытянули другъ къ другу шеи и крестовидно расцѣловалнеь. Съ гумна пришелъ хозяин?,
покрытый съ головы до ног? мякиной.
—
—
—
—
—

Дайте, я отпрягу...
Да позвольте, я лучше самъ.
Ничего, намъ не привыкать.
Ну, какъ поживаете?
Что дѣлать, —живемъ!

— А я кт> вамъ мимоѣздомъ...
— Куда это вы?
— Да метрики отвез? въ город?.
Всѣ пришли въ горницу. Гостя, повидимому, мало
поразило огромное количество ползавших?, учившихся
ходить и бѣгавшихъ дѣтей. Крикъ, драка и вонь въ •
компатѣ были невыносимые; къ этому вскорѣ присоединился внесенный самоваръ, изъ котораго густым? столбом? возносился дым? по прнчинѣ головѣшки, засаженной въ трубу проворным? мальчиком?.
— А я такъ-то думаю,—говорила хозяйка, заваривая чай:—Господи, и вѣдь никто насъ не провѣдаетъ... Ну, пишут? ли Зашенскіе? ведя! возьми
Анютку, что она оретъ?
— Пишут?, что жить хорошо да глухо, степь,
кругомъ все хохлы.
— Я тебѣ, пострѣлъ, дамъ! Что ты у ней отнимаешь? Такъ степь, говорят??

— Степь, и притом? доходы нельзя сказать, чтобы
болыпіе,.. одно слово — поборовъ нѣтъ... Что это?
аль мальчика,-то нездоров??
— Да, золотуха! Ѳедя! разливай ты чай.
Хозяйка взяла на руки маленькую дѣвочку, шлепнула ее ладонью и опрокинз'ла въ люльку, говоря:
спи! Ну, жив? ли Антон? Гараснмычъ?
— Живъ, слава Богу; да семья велика.
— Бай, бай... Я по себѣ повѣрю... Ни днем?,
ни ночыо покоя нѣтъ.
— Братъ ихъ, Василій, говорят?, вышел? безпутный,—держа на руках? двух? дѣтей и приготовляясь
(изливать чай, говорилъ хозяин?.
— А вотъ младшій-то
трактира не выходить.

еще хуже вышелъ! изъ

— Это Сенька-то? съ любопытством? спросила
хозяйка. — Я имъ еще прежде толковала! унимайте его.... Егорка! Говорю, — соску принеси. . . .
Гость начал? что-то разсказывать, но въ это время
въ углу, между мальчиками, началась драка.
— Ахъ ты, озорник?! Ѳедя, да выломи ты мнѣ
хорошую жичину: докуда буду я съ ними мучиться?
— Отдай ему, говорят?! кричали родители на ревѣвшихъ во всю глотку дѣтей: — вѣдь это не твое?
— Охъ бѣда ст, дѣтьми! сказала беременная хозяйка, садясь за столь съ грудным? младенцем?.

Не повѣрите, ни одной ночи не сплю: пискъ, гамъ,
рѳвъ
_

Чортъ знает* что такое! думал* гость,

давно

ожидавшій водки.
_ Что-жъ мальчнкол-то не будете записывать въ
семинарію? спросилъ онъ.
— Куда тамъ! отвечал*

запрашивал* приданое.
Въ это время раздался пронзительный крикъ.
Что тамъ? Что такое? вскрикнула хозяйка, оглянувшись назадъ.
К * столу подошла крошечная дѣвочка вся л

сле-

зах* л разинутым* ртом*.
— Ну, подавилась!
— Поколотить бы надо по сііинѣ,— заметил* гость.
Хозяйка вытащила изъ горла щепку и воскликнула:
— Ишь поганая!
т а к ъ - т о

до бѣды,—проговорил* гость.

За ужином* хозяйка и хозяин*
спрашивать гостя.

продолжали

раз-

Гость сказалъ, что будетъ спать на дворе. Хозяинъ
вызвался ему

въ

прочим*, спросилъ:
— А у васъ много дѣтей-то?
— Что! вздохнув* отвѣчалъ гость.— Почти столько
же, что и у васъ.
Оба родственника дружно вздохнули.

хозяинъ и только мах-

нулъ рукой.
Ну, Анну-то они выдали что-ль замужъ?
— Нѣтъ еще... Сватался было одинъ купецъ и

— Долго ли

Хозяинъ, проводивъ гостя въ сенной чулан*, между

компаньоны,

но

хозяйка

стила его.
— А съ дѣтьмн кто? сказала она.

не пу-

Гость лежал*

одинь въ чулане и слышал*,

какъ

л горницѣ орали дѣти, и раздавался голос* матери:
— Спи! заснешь ты или нѣтъ?
Утомленный дорогою
содома, заснул*.
Поутру онъ уѣхалъ.

бай, бай и т. д.

гость, не дождавшись конца

ІІСАРНЯ.

УСПЕНСКІЙ.

H.

P.

28

ПСАРНЯ.

Близь села Вязова, за крестьянскими гумнами, въ
глубокомъ овраг!, скрывается псарня. Каменная кухня,
землянка съ печкой и котлами, сарай съ закутами
для собакъ — вотъ все строеніе на псарнѣ. Сельскіе
жители слышали только брехъ собакъ, звуки роговъ,
хлопанье арапниковъ, ежедневно раздававшихся въ лощин!, но никто изъ нихъ не бывалъ на псарнѣ и ее
зналъ, чтб тамъ такое происходить; всѣ, однако,
считали псарню заведеніеотъ беззаконным! и непотребнымъ. Самый оврагъ, наполненный костями, падалью
и вороньими, возбуждалъ въ сельскихъ жителяхъ чувство отвращенія и даже страха; носились слухи,
будто бы гопчія собаки, завидѣвъ чужаго человѣка,
особенно бѣгуіцаго, непремѣнно бросались за нимъ и

разрывали на

части,

какъ кокого-инбудь звѣря....

Было время, когда бабы и мужики ходили въ означенный овраг®, по случаю открывавшаяся тамъ водянаго ключа,

который потомъ превращен® был® въ

настоящій колодезь; но вдругъ разнесся слух®, что въ
этотъ колодезь безбожный псарь засунул® цѣлую лошадь, и съ тѣхъ пор® псарни никто
щает®:

уже не посе-

веѣ считают® ее понынѣ мѣстомъ прокля-

тым®, гдѣ живутъ

богоотступники,

продавшіе свою

душу дьяволу.

изъ закутъ — и идет® за ними съ арапником®

въ

рукИ. Собаки ложатся въ кучѣ вдали отъ сарая.
—

Я

стоять!

тебя порычу!

кричит® Фока: — Говор®,

Экая псина! день-денской брешешь-брешешь

съ ними.... Евланъ! вонъ ступай возьми кобылу,—
мѣщаониъ привел®... раздѣнь ее...
Является мѣщаншнъ съ лошадью.
— Похлопочите, братцы, могарычъ за мной...
я тѣмъ
есть

А

временем® добѣгу тутъ до мужичка, у него

лошадка... а то, боюсь,

уѣдетъ сѣять... Отъ

него я забѣгу къ вамъ, кожу возьму...
— Ладно! Евланъ! Получай.
— До свиданія. Могарычъ за мной.

Погожее осеннее утро. Собаки заперты по чуланам®
и воютъ. Кохкнхннскія куры (барская охота) слетают® съ своих® ночлегов® и разбредаются по кустам®.
Берега оврага усыпаны каркающими вороньими.

Изъ

избы выходят® псарь Евламоій и охотник® Фока.
— Евлаиъ! Ступай, разводи подъ котлом® огонь,
да брось зеленчука (теленка) въ котелъ.

Все собаки

охотвѣй ноѣдятъ. А я покормлю

Подай меѣ

куръ.

шайку овса, чтб я запарилъ кипятком®. Чортъ ихъ
(куръ) хлѣбомъ прокормить? Да потомъ вычисти курятникъ.
А ты будешь барипомъ сидѣть? отвѣчаетъ псарь.
фока не возражает®. Онъ кормит® куръ,
смытетг

потомъ

(связывает®) собак®, выпускает® ихъ вонъ

Мѣщанинъ уходит®.
— Евланъ! Скоро ты тамъ?
—

Да вотъ поди подержи... отъ собакъ не отобь-

ешься.
Фока начинает® помогать. Евланъ говорить:
— Сарай плохой, вездѣ щели, того и гляди иѣщанскую

шкуру

съѣдятъ...

За нее тогда отвѣчай,

вонъ что!
—

ГІрикащикъ просил® сала подмазывать машину:

ты чтб возьмешь за пудъ?
— Рубля

два надо взять...

ты знаешь, я живу

безъ жалованья, одной съемкой... Чтб, брать? вздохнув®, продолжал® Евлапъ: — горе мнѣ! міръ мнѣ все
грозит® — говорите»: «Собрался идти Богу молиться,
28*

бросить эту поскуду; ходил*, говорить, по дворам*,
проеилъ кто чтб дастъ на дорогу, что вотъ, дескать,
иду г ь угодникам* божіимъ и, если Господь принесет* обратно въ добром* здоровье, так* не буду
сквернить свою душу... Богъ съ ней, съ этой носку дой... помимо меня люди найдутся... а теперь
взялся опять». Вотъ, чтб говорит* міръ. И давали
мне, слышь, хорошее мѣсто: скотину стеречь! а я
не пошелъ, да и опять взялся за старую работу...
Такъ вотъ мне теперь и нѣтъ проходу ни отъ малаго, ни отъ большего.
— Да чтб-жъ тебѣ они?
— Да кричать: вонъ онъ драчъ-то! вѣрно, работа
полюбилась... À міръ хочет* разорить меня въ корень; говорит*: худая трава изъ поля вонъ...
— А ты чтб смотришь на міръ! Чтб онъ тебѣ
можетъ сделать? дѣтей у тебя нет*. Жена да ты!
ты знаешь, что без* твоей жены домъ пропал*' бы
у твоего брата! Чего-жъ міръ-то зеваетъ?
— Ну, да мне не сколько осталось жить! десятков* шесть съ прибавкомъ прожил*... похоронят*
добрые люди...
— Евланъ! Я разведу кормъ, а ты пускай собак*.
Фока зоветъ еобакъ въ рогъ. Вся стая несется та»
корыту.
.— Сто-о-я-я-ять!...

Стой...

Немного погодя, Фока припускает* собак* къ корму.
Начинается хляскъ и бурчанье.
— Евланъ! снеси щенкам* мяса... да ты смотри,
приберегай его... Сокол! Шевелишка! Задорна! На!
тпбр-руцъ!... Чтб за оказія? Сухари... овсянка...
наваръ... не жрутъ, волкъ ихъ коли! А я знаю, чтб:
вчера поздно пріехали съ поля... да накормили...
Собаки еще не перевалялись... Евланъ! прибери говядину-то!... Вонъ самъ (баринъ) ѣдетъ! онъ приказывал, чтобы говядины и званія не было! А того не
знаетъ, что без* мяса ее (собаку) не поправишь...
Развѣ она воду-то будетъ трескать без* навару? Да
ты, кажется, л землянкѣ-то ужъ вылил.
— Маленько пропустил*.
— Не показывайся ему теперь на глаза! Залѣзь
ступай подъ котелъ да и сиди ужъ тамъ; а я скажу,
что ты пошелъ обѣдать.
Евланъ скрывается л землянкѣ. Является баринъ.
Онъ привязывает* лошадь къ избѣ и идет* къ Фокѣ,
держа въ рукѣ арапник*.
— Кормил* куръ?
— Сейчас* накормил*.
— Какъ я ни пріѣду, все сейчас*, да сейчас*...
— Да чтб-жъ мнѣ вашего корму развѣ жалко?
— Корми!...
Фока берет* корыто съ моченым* хлѣбомъ.
— Зови куръ!

— Цыпъ, цыпъ, цыпъ...
— Чтб же онѣ не ндутъ?
— Вѣдь я же вамъ говорилъ, что кормилъ! вольно
же вамъ не вѣрить!
— Ну, чтб собаки?
— Собаки ничего!
— Вѣдъ скоро ѣхалъ: ихъ надо подмазывать... а
то ихъ блохи совсѣмъ одолѣютъ... и начнутъ на балалайкѣ играть съ пршпѣвомъ.

Ужъ это знай, не-

смотрѣнье да неглядѣаье ваше!...
— А вотъ я жилъ у Короткаго, и знать не знавали подмазывать

собакъ. И собака всегда чистая,

исправная: съ листикомъ играетъ!
— Гдѣ-жъ борзыя.
— Отъ жару по чуланамъ

забились.

Я нарочно

растворяю двери, пускай лежать, гдѣ хотятъ.
— Перемѣняйте чаще солому... Сколько я вамъ
говорилъ!
— Соломы въ волю.
— Гдѣ Емаиъ?
— Пошелъ ко двору!
. — Не отпуетшъ ли ты его въ городъ

пьянство-

вать? У васъ съ нимъ водятся шашни-то!
— Есть когда шататься! Я еще не обѣдалъ,
поджидаю.
— Чтб-жъ у васъ землянка-то затворена?
— Притворили отъ собакъ.

его

— Отвори-ко! Ну, чтб-жъ ты копаешься?
— Да она у насъ туго отворяется: развѣ' плотники дѣлали дверь? дроворубы! она отсырѣла... забухла... надо за топоромъ сходить!
— Да чортъ тебя возьми съ топоромъ!
Варит» отворяете ногой дверь и входитъ въ землянку.
— Это чтб за новость? посмотри-ка! онъ спитъ
надъ корытомъ и рыло свѣсилъ въ овсянку! Разбуди его!
— Евланъ! алг» ты ошалѣлъ! а Евланъ!
— Че-е-го?...
— Вставай!
Евланъ открываете глаза.
— Ты опять пьянствовать начинаешь?
— Никакъ нѣтъ,—отвечаете Евланъ, растачиваясь
надъ корытомъ головой, вымазанной въ овсянку.
— Я тебя обѣіцался штрафовать, какъ будешь
пить...
— Воля ваша! Я вины за собой не знаю. Отпустите, значите, ко двору... наймите инаго... видно,
я вамъ не слуга.
— Когда ты проспишься, мы съ тобой поговорнмъ.
— Вы тутъ только пьянствуете! обратился баринъ
къ Фокѣ.
— И чортъ его знаетъ, когда онъ успѣлъ налопаться? Я пошелъ въ избу, онъ былъ ничего...

— Какъ же ты меѣ говорилъ,

что онъ пошелъ

домой?
— Да что-жъ,

инѣ

за вимъ смотрѣть, что-ль?

Развѣ я за нимъ нанялся ходить?
Въ это время въ землянку вошелъ охотник? Андрей съ огромными усами. Онъ молча прислонился
къ притолкѣ; видя, что разговор? барина съ Фокой
приблизился къ концу, Андрей еачалъ:
у Т р 0 ; сударь, важное! съѣздили бы въ Козы,
гоньбу послушали бы!
— Ну, за чѣмъ же дѣло стало? Сѣдлай!
— Вѣдь собакъ накормили! Чтб-жъ вы съ вечеру
не приказывали? сказал? Фока.
— Молчи! дѣяай, чтб говорят?.
— Дѣлай... Гнать не будутъ! Ну,

какая гоньба?

только лошадям? хвосты мять? Евланъ пьянъ,
читься не отъ кого;

а какая сдѣяается

отлу-

на псарнѣ

погрома, — отвѣчать тогда кому? все-таки миѣ.
— А ты,—заговорил?

Андрей:

— пошли-ка свою

жену посидѣть на пеарнѣ...
— Пошли ты свою!
—
дЪло

Я

не

нанимался

СЪ б о р з ы м и

въ

за

собаками

полѣ...

а

смотрѣть;

саранча

(гончія)

мое
на

твоей шеѣ!
Да мнѣ чтб-жъ? Ъхать, такъ ѣхать.
— Смотрите,—сказал? баринъ: —бросайте съ вер-

шины... первый раз? гончихъ не морите! круга три
дадутъ и домой.
— Чтб вы все учите? крикнул? Фока: — мы свое
дѣло знаем?! ѣхаян бы съ ними сами!
— Тебѣ ничего и приказать нельзя? А не знаешь:
дѣлай мое дурное, да не свое хорошее!...
— Да это, сударь, не ваше дѣло! ваше дѣло слушать гоньбу... Если не погонять, не давайте жалованья. Вотъ, какъ я надѣюсь въ собаках?!
Мѣщанинъ ведетъ лошадь.
— Чтб-жъ, засталъ мужика-то? спроеилъ Фока.
— Засталъ! посмотри, братъ, какого мерина отхватил?! Онъ у васъ мѣсяцъ проработает?.
— Куда зря! лошади у насъ запасныя есть, торопиться не будем?: ходит? да ходить, покуда пар?
вонъ!
— Да шкура-то нужна... наши въ Волхов? ѣдутъ;
она при партіи сошла бы.
— А когда такое дѣло, —раздѣвемъ... Евланъ!...
Раздаются звуки роговъ...
рину, который кричитъ:

Собаки несутся къ ба-

— Шевелишка! Стрѣлка! Задорна... отрыжь... въ
ста-аю!...
— Въ ста-а-аю!... повторяет? Андрей.

ОХОТА НА

УСВЕНСКІЙ.

H.

P.

ЗАЙЦЕВЪ.

29

ОХОТА НА ЗАЙЦЕВЪ.
Былъ зимній, морозный день. Баринъ лежадъ въ
постели, глядя въ потолок*. Въ дверяхъ стояли два
охотника въ полушубках*.
— Чтб-жъ мы сидим* дома? спрашивал* Андрей: —
надо куда нибудь ѣхать! мѣсяпъ исполнился, и морозы выдерживают*...
Баринъ молчал*.
— Онъ (заецъ) теперь въ полѣ не задержится;
живо прикатить кормиться... не усдѣеть сѣсть. Ночи
дброги, что ваши гончія!
— Съ гончими,—подхватил* Фока: — только мучиться надо! придешь домой, и ногъ подъ собой не
слышишь! а на скирдѣ убьешь вдвое больше... Были
бы зайцы, а то два воза нривеземъ.
— Ужъ я знаю ваши два воза! Возьми же Бѣлоглазика (лошадь); да смотрите, чтобъ ее у вас* не
украли...

— Будем®, авось, стоять у хозяина. Вѣдь мы
фдемъ охотиться, а ее, мерина караулить. Если чтб
случится, онъ (хозяинъ) съ двора не сбѣжштъ.
— Какія же мѣста будете захватывать?
Андрей переступил® съ одной ноги на другую,
взялся рукой за притолку и начал®:
— Вотъ, благослови Господи, первую ночь будем®
сидѣть, помните, я вамъ показывал®, на большой
бѣлевской дорогѣ, не доѣзжая господской усадьбы,
большое гумно, обсаженное вѣтелкамн... прибоиетое
мѣсто! мужики сказывают®: зайцев® пропасть! Переночевавши, сударь, передвинемся верстъ десяток® —
къ роднѣ!... откуда жена моя! Она говорила, что
охотников® нѣтъ никого... такъ надо понимать: ну,
да у бабы толку не отберешь, а вотъ сами поѣдемъ,
все разнюхаем®.
— Я тоже знаю мѣсто! только-что попасть туда
трудно! прниащикъ никого не пускает®... Вы, пожалуйте, сударь, записочку къ нему.
— Записочку! подхватил® сердито Андрей: — пришли ночью, сѣли, выбыли до шненту, да тѣмъ же
слѣдомъ и домой!... а тамъ спрашивай, кто был®,
откуда, да чьих® господ®!... Позвольте, сударь, взять
Выжигала (собака). Бывает®, ночью подстрѣлишь, а
бросить жалко... днем® добьем®...
— Возьмите, да не пропейте его въ кабакѣ.

— Вы обижаете! Покуда мы у васъ служим®, до
тѣхъ пор® вы и охотитесь. Вашего ничего не пропадало; живем® третій год®, все, кажется, сохранно,
а вы всегда попрекаете пьянством®.
— На это гкалованье,—добавил® Фока: — только
въ пору семью прокормить. А водку ньемъ, когда
человѣкъ подносить... не отказываемся!
— Знаю я ваши басни! Возьмите тулупы.
— Куда-жъ безъ тулупов® ѣхать? Если бы не
тулупы, пропадать надо! На днях® я видѣлъ два
столба на небѣ... старые люди говорятъ: ужасть ве-.
лик® мороз® будетъ!
— Третьяго дня небо вызвѣздило! замѣтилъ Андрей: — а ужъ это вѣрная примѣта: на мороз® поворачивает®. ..
— Какъ же мужики-то охотятся? Платьишко дырявое, а терпят®!
— Гдѣ-жъ ему супротив® насъ высидѣть? возразил® Андрей: — я ужъ какъ сяду, та кг, покуда
лунно станет® (разсвѣтетъ), сойду со скирда... А онъ
(мужикъ) придетъ, посидит® час®, другой, распустить
слюни да и бѣжитъ домой, на печку!
Барин® остается один®. Охотники скрипят® подъ
окном® у крыльца.
t
— Лыжи-то возьми,—слышится голос®.
— Свои я взял®. А ты бери собаку да укутай
ее попоной.

Надо спѣшить,

на дворѣ нерано.
29*

Прі-

ѣдешь на мѣето, обогрѣешься

въ избѣ,

да и на

сидку...
— Успѣемъ! Лошадь господская, ни чорта ей сдѣлается...
Охотники уѣзжаютъ.
за лѣсомъ.

Вотъ

Вечерѣетъ.

Солнце прячется

проселочная дорога

соломенными пучками,

съ вѣшкамн,

опушенными инеемъ;

стадо

овсянокъ слетаете, съ дороги, опускается впереди лошади и

снова слетаете...

крикомъ воронь;

Лѣсокъ

въ сторон!

дымится въ лощннѣ винокуренный заводъ,
крыты снѣгомъ;
прудъ,

съ

охотники спускаются подъ гору...
избы по-

охотники спускаются на замерзшій

сани раскатываются;

собака спокойно

поси-

живаете въ саияхъ, положнвъ голову на грядку; ледъ
трескается, и трескъ убѣгаетъ въ самый конецъ пруда,
постепенно ослаб!вая.
Смерилось. Охотники въѣзжають

въ деревню;

въ

окнахъ свѣтятся огни. Стоять у сараевъ нустыя сани
съ поднятыми оглоблями.
Охотники стучатся въ окно.
—

Хозяинъ!

—

Че-е-го?

—
Въ
—
—

Выдь на сѣнцы!
изб! разговоръ вполголоса:
Матренъ! кто тамъ?
Кто ихъ знаете,... Это, должно, не наши.

— Да что-жъ имъ надо?
Охотники кричать:
— Пустите переночевать! в!дь это, значите,

за-

мерзнуть надо.
— Вы чьи?
— Изъ Тетерина, бабушка. А чтб, Ангонъ живъ?
— Живъ; да кто вы такіе?
— Мы у васъ прошлый годъ стояли... нетто забыли?
— Да вы подите къ сосѣду попроситесь! отозвался
мужицкій голосъ.
— Экой чудакъ!

да аяь

забылъ

охотниковъ-то?

Андрюшку помнишь?
Молчаніе. Мужикъ хлопаете деревяенымъ засовомъ
и является въ одной рубах! передъ охотниками.
— Здорово,

Ангонъ!

говорилъ Андрей: — пусти

переночевать...
— Братъ! Скотннишки много на дворѣ: тѣсновато
будетъ...
— Да намъ одну ночь только, а ужъ д в ѣ — и з ъ
глазъ вонъ!
— Ну, чтб-жъ, почесываясь говорите хозяинъ:—
въ!зжайте.
Охотники входить въ избу.
— Здорово, хозяинъ! Холодненыш на двор!!

на-

силу доѣхали. Ну, чтб, хозяинъ, есть у васъ зайцы9

— А кто-жъ ихъ зваетъ? Ребята говорят?, какъ
ви пойдутъ молотить, одного или пару выгонять.
Стало быть, есть...
— Ну, и ладно. A нѣтъ ли у ваеъ хлебнуть чегонибудь горяченькаго?
— Старуха, влей имъ щецъ да всыпь кашки.
Охотники садятся за столь.
— Хозяин?, a сѣно у тебя есть?
— Есть!
— Не бойсь, дорого?
— Продаем? двадцать пять копѣеігь.
— Асеигнаціями?
— На серебро!
— Ты взбѣсился!
— Вотъ тебѣ и взбѣсился...

Охотники расходятся и

когда такое дѣло,

— Ну, братъ!
ты знаешь,

сѣпу

брось нашей лошади

соломки. Фока! надо торопиться!...
— Зачѣмъ же дѣло?

Гумно. Ночь тихая, морозная. Свѣтитъ луна. Охотники идут? мимо скирдов?.
Зайчишки есть! тихо говорить Андрей: — вонъ
маликъ (слѣдъ) иошелъ около изгороди...

черезъ нисколько минуть

сходятся опять.

неурожай былъ.
— Ну,

— Аль на тебѣ куриная слѣпота? да вонъ... Ну,
толковать теперь нечего; ты садись против? энтого
сарая, а я здѣсь, вотъ скирды-то разобраны; откуда
онъ (заецъ) ни забѣжитъ, все на кого-нибудь навернется... онъ любнтъ на дорожкѣ шишкольничать
(кормиться). Не забудь, колосиковъ покидай: онъ позадержится; да сядь поаккуратпѣй, чтобъ тѣнь не падала
на снѣгъ, а то и будетъ поодаль держаться и нескоро его въ мѣру дождешься. Обойди сперва скирдовиикъ да посмотри хода, а я посмотрю отъ изгороди.

Смотри,

куда онъ евернетъ! Стой! да онъ спрыгнулъ!
— Куда спрыгнулъ?

какъ скотина!

дороги вонъ какія

понадѣлали! весь скирдовникъ пріеложенъ!
зайцев?! Теперь садись;

напали на

смотри, не зѣвай...

далеко

не бей.
Будетъ учить-то! Эта грамата намъ извѣстна.
Охотники взлѣзаютъ на скирды и обстанавливаютъ
себя снопами. Настает? мертвая тишина. Только изрѣдка гдѣ-пибудь треснетъ сук? на деревѣ...
Утро. Опять изба мужика.
— Прощай, хозяин?!
— Маловато дали-то,—говорить съ полатей хозяин?: — прибавьте гривну...
— Въ другой разъ... Самим? на дорогу мало...
гдѣ-пибудь заѣдемъ въ кабакъ погрѣться.

— Ну, дай Богъ счастливо! Чтб-жъ, много убили
зайцевъ?
— Всѣ наши!
Въ полѣ бушевала вьюга. Въ деревнях* все безвыходно сидѣло дома; по улицам* неслисъ один* за
другим* столбы снѣжной пыли... шумѣлъ, какъ море,
вѣтеръ... скрипѣли обветшалыя и расшатанный ворота...
Нигдѣ ни одной птицы, ни одного живаго существа...
Стоит*, какъ въ туманѣ, бѣяая сельская церковь,
окруженная могильными памятниками, чрез* которые
несется вѣеромъ снѣгъ; вороны и сороки забились
под* сараи; на полях* показываются одни волки,
осторожно пробираясь къ деревнямъ. Вот* стоит* въ
полѣ одинокій кабакъ: окна и дверь занесены снѣгомъ.
Къ кабаку подъѣзжаютъ охотники.
— Хозяинъ! отпирай!... Пригрѣлся на дечкѣ-то!...

Между тѣмъ баринъ, прислушиваясь л вою вѣтра,
лежит* въ постели; его глаза устремлены на шкуры
лисиц*, висящих* на стѣнѣ. Въ передней стоить
лакей, отъ скуки покаіпливая и поглядывая въ окно,
въ которое сѣчетъ мятель.
— Илья! вьюга не перестает*?
— Никак* нѣтъ-съ!...

Шаги лакея издали-было стукъ,
все замолкло.

но вдругъ опять

— Боже мой, Боже мой! проговорилъ баринъ,
доставая съ ночнаго столика папироску.
Лакей, услыхавъ вздохъ барина, вздохеулъ.
По етѣнкѣ шаркнула спичка, баринъ закурилъ
папиросу, и его затылокъ снова утонулъ въ подушкѣ...
Подъ окнами- раздался скрип* саней. Лакей подбѣжалъ къ окну. .
— Илья! крикнул* баринъ: — что ты тамъ?
— Охотники пріѣхали-съ.
— Зови ихъ сюда.
Съ шумом* входят* охотники, неся на плечах*
зайцевъ.
— Ну, что? какова была охота?
Андрей, обтирая лице полой тулупа, заговорил*:
— Охота бы, сударь, и ничего, да погода помѣшала. Оттуда едва доѣхали... какъ поднялась кура,
вьюга, — свѣту божьяго не видать! I если бы не знакомый мѣста, замерзать надо! ничего не подѣлаешь!
И то два раза сбивались съ дороги. Пріѣхали, первую
ночь русаков* съ десять убили. Да волкъ, каторжный,
помѣшалъ. Мы еъ ним* долго провозжались. Не успѣлъ я сѣеть, смотрю — катит* (заяцъ). Я его далеко еще замѣтилъ. Ночь лунная, все равно какъ
день. Издали какъ клубок* катится и сѣлъ ва валу.

Я приложился... Смотрю — завертѣлся! Не прошло
этакь четверти часа — пара бѣжитъ!
Андрей начал® воодушевляться. Баринъ приподнялся
на постели.
— Вотъ я и выжидаю, покуда они дружка съ
дружкой сойдутся, чтобы ихъ однимъ зарядом® свалить... держу ихъ на цѣли? глядь — волкъ! Загорались мои зайцы въ поле (убѣжали). А но закону —
надо бы бить, ну, прозѣвалъ... волкъ тоже пропал®.
Мѣсяцъ взошел® высоко, стала меня одолѣвать дремота; смотрю, что-то но соломѣ шуршит®... Я приготовился! Гляжу — собака не собака, думаю еебѣ:
вонъ онъ, голубчик®! Приложился—взял® вѣрно...
и чорть его знает®, какъ перенес® заряд® ! Захватитьт о — захватил®, да не всѣмъ зарядом®! Стало разсвѣтать. Подобрали мы зайцев®, а сами пошли смотрѣть слѣдъ волка. Фоку послал® за Выжигаломъ на
квартеру, а самъ тѣмъ временемь увязался слѣдомъ,
прошел® съ полверсты — крови какъ изъ борова!
Бросили собаку!... она начала добираться... а ужъ
про собаку, сударь, вамъ говорить нечего! Звѣроговъ! только было бы по чемъ гонять... Погнала!
Я и говорю Фокѣ: ты останься на скирдѣ; смотрю,
онъ (волкъ) своим® слѣдомъ обратно и несется. Завися® меня, стал® миновать... побочился отъ меня...
Ударил®! волкъ смѣшался... да дробь-то лядащая!
вѣдь говорилъ я картечи взять: конец® бы ему был®

давно. Справился и прямо полетѣлъ въ скирды,
слышу — выстрѣлъ! Я сичасъ полушубок® долой,
шапку сбросил®... бѣгу... зарьялъ (усталъ) хуже собаки. Кричу Фокѣ: убилъ, что-ль? Не слышит®.
Убилъ, что-ль?—Убилъ!
— Что-жъ, старый? спросилъ баринъ.
— Матерый, сударь; лобачъ здоровый!
— Ну, остальныя ночи какъ?
— Я-жъ вам® докладываю: поохотились бы, если бы
погода постояла. Тутъ такая поднялась подзёмка! и
сверху, и снизу крутит®, да и на поди! а то бы мы
нескоро отыскались. (Молчаніе). Передрогли сударь!...
— Илья! налей имъ водки!
Илья достает® изъ-подъ стола бутыль.
— За в.аше здоровье,
ужинать?

сударь!

прикажете

идти

— Собаку кормили?
— Собака сыта.
Охотники втащили въ переднюю волка и отправились на псарню. Ложась на печку, Андрей говорилъ:
— Ну, братъ,
сказываться...

глухоту изъ ногъ выбили!

На дворѣ гудѣла вьюга...

УсПЕНОНІЙ. Н. Р .

30

стали

ПЧЕЛОБИТЫ.

ПЧЕЛОБИТЫ.
Къ

многочисленному

отряду

уѣздныхъ

занимающихся мелкою торговлею,
сшматемъ
деревнямъ

огородничествомъ,

въ лѣтеее время садовъ,
съ краснымъ

товаромъ,

такъ называемые пчелобиты,
минаютъ трилобитовъ,

разъѣздами по
принадлежать и

которые,

членистыхъ

мѣщанъ,

хотя и напо-

животныхъ силу-

рійской эпохи, и, можетъ быть, раздѣляютъ съ ними
одно и то-же значеніе,

какъ произведены природы,

но отличаются отъ силурійскихъ

трилобитовъ тѣмъ,

что они, какъ показываете ихъ названіе, занимаются
битьемъ пчелъ на пасѣкахъ.
Кто не знаетъ въ уѣздѣ пчелобитовъ? Лишь только
въ какомъ-нибудь селѣ покажется телѣга съ кадушками, въ который водружены высокія весла, и-надъ
которыми всегда выотся пчелы, лишь только сельскіе
жители завидяте двухъ

мѣщанъ

(очень

похожихъ

своими замазанными рубашками и штанами на хохзо*

ловъ), тихо идущих* по бокам* телѣги, всѣ кричать: «пчелобиты! пчелобиты ѣдутъ!...» Въ это время
громко лаять собаки, а пчеловоды приготовляются
встрѣчать дорогих* гостей.
Впереди пчелобитовъ идет* хозяин*, одѣтый въ
хорошій суконный сюртук*; у него въ карманах* дв^
бутылки водки, а въ головѣ зрѣютъ дипломатнческіе
замыслы...
Пчелобиты разъѣзжэютъ по селам* и деревням*
всегда въ іюлѣ мѣсяцѣ, во время рабочей поры, когда
пчелы перестали роиться, и молодые рои давно сидят*
въ ульяхъ, занесши меду «по вторые кресты», тоесть, почти до половины улья.
Въ это время въ крестьянских* избах* никого не
бывает*, кромѣ висящих* въ люльках* младенцев*,
оставленных* на еъѣденіе мухам*. Поэтому пчелобиты во время дня ѣздятъ по помѣщикамъ, прикащикаиъ, попамъ, у которыхъ водятся пчелы, а вечером*, зорькой, всегда пируют* на какой-нибудь мужицкой пасѣкѣ, когда крестьяне начнут* приходить
съ полей домой.
Стоит* жара. Вездѣ отворены окна. Пчелобнтъхозяинъ является въ одном* семействѣ и застает*
мирную, домашнюю картину: хозяйка вяжетъ чулокъ;
ея дочь сидит* у окна за пяльцами; на полу валяются
нитки, лоскутки ситца и бумаги, клубок*, съ которым* заигрывает* котенок*; на всю комнату стучит*

маятник*. ГІчелобитъ вѣжливо раскланивается хозяйкѣ
и говорить:
— Маменькѣ наше почтеніе! барышнѣ мое почтеніе... здоровы ли, маменька! гдѣ же батюшка?
— А онъ на пасѣкѣ. Сейчас* придет*... Давненько
вы у насъ не были! гдѣ это вас* носило?
— A гдѣ носило? Были мы, стало быть, въ Кобылинкѣ, у Егора Иваныча... а тамъ, стало быть, заѣхали въ Крюково, пудика четыре наломали.
При этом* пчедобитъ становитъ на столь двѣ
бутылки водки.
Между тѣмъ телѣга съ кадушками останавливается
против* окон* на дорогѣ.
Приходить хозяинъ.
— Ну, что?, надувать нріѣхалъ?
— Вотъ ужъ и надувать! Господи! не дадутъ
человѣку опомниться! Батенька! пожалуйте-ка водочки . . .
— Да что-жъ без* толку пить?
велик* вырост»!

Садись!

и такъ

Мѣщанинъ садится. Хозяинъ глубокомысленно спрашивает*:
—

Почемъ?...

Мѣщанинъ негромко отвѣчаетъ:
— Да вѣдь, Господь строить цѣны!
— Э! пошелъ ты!
— Маменька! одолжите рюмочку...

Является рюмка и ломоть хлъба.
— Батенька! Пожалуйте...
— Да что-жъ, говорю, безъ толку пить!
— Господи! да мы разя для ради чего-нибудь
прочаго? мы, значит?, за прежнюю хлѣбъ-соль! За
старое пріятство! У насъ изстари съ вами знакомство!
еще покойник? тятенька ѣзжалъ къ вамъ пчелъ-то
ломать... Пожалуйте-ка!... Прошу покорно!
.— Что-то, братъ, голова болитъ!
— А болитъ, такъ надо выпить, она и пройдет?!
Хозяин? выпиваетъ и морщится.
— Другую, другую, другую!...

Не отрывайте!...

Хозяинъ берется за другую. Его жена замѣчаетъ:
— Ну, вотъ!... пошел? теперь ошарашивать!...
—

Подъ руку ее подговаривают?,—отвѣчаетъ хо-

зяин? ж начинает? пить.
— А вы, маменька,—подтверждает? мѣщанинъ:—
подъ руку точно не подговаривайте!... Господь съ
ими!... Кушаютъ да кушают? еебѣ на здоровье!...
— Ну, такъ как? же? почем? цѣна-то?
— Да вотъ,

въ Крюковѣ ломали по четыре съ

полтиной.
— Пошел?!... вѣдь начнет? брехать!
— Чего? вотъ дай Богъ сейчас? на эвтомъ мѣстѣ
исчезнуть... ей-ей, четыре съ полтиной...
— Ну, а я не отдамъ за эту цѣиу.

Въ это время мѣщаншнъ подбѣгаетъ къ маленькой
дѣвочкѣ, стоящей подлѣ матери, и вынимая ей изъ
кармана пряник?, говорить :
— Барышнѣ гостинчик?!... Возьмите, сударыня.
Дѣвочка прячет? .голову.
— Возьми, возьми! говорить мать.
Все семейство умиляется.
— Ну, такъ чтб же? какъ дѣла?
опять хозяинъ.

спрашивает?

— Эхъ, Семен? Семенычъ! восклицает? мѣщанинъ:—охота вамъ толковать! Ну, сочтемся, и разговор? весь... развѣ наш» въ первой...
— Ну, когда такъ, пойдем? на пасѣку, — хоть
поглядим?.
— Это дѣло.
— Послушайте, почтенный,—говорить хозяйка: —
какъ это вашу лошадь не заѣдятъ пчелы?
— Такую, маменька, выбираем?—самую старую...
у ней кожа-то толстая... А какъ же мы-то терпимъ?
До свиданія!
Но вотъ солнце начинает? прятаться за горой.
Пчелобиты ѣдутъ въ лѣсъ на мужицкую паеѣку. Пчеловод? съ сѣтком на лицѣ, сидитъ близ? улья и « подрѣзаетъ пчелъ».
— Помогай Богъ, Киридъ Сидорычъ!...
— А! господа честные! пожалуйте въ шалашекъ,
а то васъ тутъ пчелы побезпокоятъ...

— Ничего! наше дѣло привычное.
Компанія собирается въ шалашѣ. Пчелобитъ становятъ двѣ бутылки водки на стоячій пустой улей.
— Какъ же,—говорить мужикъ, снимая съ себя
сѣтку: — надо за хозяйкой сбѣгать; она намъ дастъ
закусить хлѣбушка.
— Не безпокойся! Мы къ ней еейчаеъ заѣзжали;
она мигом!» придетъ.—Ну, какъ твои мушки (пчелы)?
— Мушки нонѣшнін годъ не то чтобы хороши,
да и не плохи! Гнѣвить Бога нечего! ройка была
хорошая.
— Ну-ка, Кириллъ Сидорычъ,
выпей!

послѣ трудовъ-то

— Начинайте нерва сами! а я поставлю медку
закусить... Ну, вотъ и хозяйка пришла!
Вошла баба въ бѣлой занавѣскѣ и красномъ платкѣ;
видно было, что она принарядилась для гостей.
— Ну-ка, Мавра! давай намъ что-нибудь къ водкѣ.
Мѣщанинъ выбѣжалъ изъ пасѣки и вскорѣ явился
съ новыми башмаками и блестящими серьгами, которые поднесь бабѣ.
Минуть черезъ десять шла такая бесѣда:
— Кириллъ Сидорычъ! Понимаешь? Хлѣбъ-соль у
насъ съ тобой язстарк заведена, стало быть, удовольствія одна!... Ну-ка! Жарь!
— Никита Петровичъ! мы, значить, завсегда вами

довольны! Жена!, ты получила подарокъ? Чтб-жъ тебѣ
еще надыть?
— Кириллъ Сидорычъ! поди же, покажи, какіе
ульи-то брать.
— Бери любые! Тебѣ сказано! Я самъ себѣ хозяинъ, и никто надо мной невлаетенъ. — Вали любой! дай богъ часъ!..
Два пчелобита, надѣвъ сѣтки, рукавицы, съ ножами
въ рукахъ, приступили къ операціи. Они повалили
улей, вскрыли его и начали «бить пчелъ», погружая
свои ножи въ улей съ тѣмъ хладнокровіемъ русскаго
человѣка, съ какимъ онъ бьетъ обухомъ по головѣ
корову, довѣрчиво глядящую на него. .
Между тѣмъ пьяный мужикъ кувыркался посреди
пасѣки и крнчалъ: «попьемъ!... погуляемъ! » А пчелобиты дѣлали свое дѣло, опорожнивая ульи.

—sm*--

СВАДЬБА

УСПЕНСКІЙ.

H.

P.

РЕГЕНТА.

31

СВАДЬБА Р Е Г Е Н Т А .
Вдовый сельскій регентъ, имѣвшій двухъ взрослых®
дочерей, задумал® жениться.

Нареченная его была

сестра пономаря,—старая дѣвица. Въ ожиданіи бракосочетанія,

регентъ

съ своими пріятелями

волост-

ным® писарем® и конторщиком® ежедневно посѣшалъ
пономаря,

какъ

будущаго

шурина,

который всякій

разъ, при появленіи гостей, считалъ себя обязанным®
посылать за водкой. Невѣста, толстая
дѣвица, пока гости

пировали,

и

некрасивая

цѣломудренно сидѣла

за печкой и выходила оттуда пе иначе, как® по требование пьянаго жениха, задававшаяся вопросами, не
хотят® ли его надуть невѣетой и не съ дуриной ли
она? Убѣдивишсь въ ея здоровом® умѣ, регентъ снова
отсылал® ее за печку. Таким® образом® все шло благополучно:
зачалахъ,

пѣлись пѣени, шли бесѣды о какихъ-то
октоихахъ,

паремыхъ.

Иногда, во время

подобных® бесѣдъ, пономарь предлагал® гостям® по-

смотрѣть жеребца, етоявшаго въ стойлѣ; гости отправлялись на дворъ, смотрѣли жеребца, который на
самом? дѣлѣ былъ просто жеребенок?, предсказывали
хозяину, что онъ со временем? возьмет? за своего
коня, морда котораго была всегда замазана тбстомъ,
большія деньги, и, опять пришедши въ избу, всѣ
дружелюбно бееѣдоваяи объ октоихах?, шестопсалміяхъ и т. д.
За день до свадьбы регеитъ приступил? къ рѣшительному объясненію съ иономаремъ касательно приданаго, предварительно выпивши съ нимъ цѣлый полШТОФЪ

водки.

— Вотъ что, причетник?,—началъ регентъ: — я,
положим?, вступаю въ брачыыя узы съ твоей сестрою;
но, какъ женихъ, я въ правѣ потребовать отъ тебя
полный реэстръ приданому, долженствующему, такъ
сказать, связать насъ съ твоей сестрой прочным? вервіемъ супружескаго единенія. Дай мнѣ высказать тебѣ
весь сужетъ... Спрашивается: что ты приготовил?
для семейнаго счаетія своей сестры? Какъ братъ, чѣмъ
ты можешь зарекомендовать себя перед? обоими нами,
яко супругами? Сказано: аще ли впадете въ нѣкое
искушеніе... ты самъ знаешь... теперь отвѣчай: а я
послушаю...
Регентъ налилъ себѣ водки.
— Возлюбленный собрат? о Христѣ! благодать
тебѣ и мир? отъ Господа вашего! началъ пономарь:—

слыхал? ли ты притчу о самаряианѣ и Зякхеѣ, взлезшем? на дерево и сказавшем? оттуда:
— Се полъ имѣнія моего отдам? нищим?...
— Развѣ я ниіцій? спросил? регентъ.
~ Удержи гнѣвъ твой во утробѣ твоей и да спасутся удеса твоя!
— Ты мнѣ говори дѣло, а не притчи... у меня
разсчетъ короток?: ни одного стекла въ домѣ не останется. Что жертвуешь для твоей сестры, а моей будущей спутницы жизни?
— Вся ти воздается четверцею, — сказал? причетенкъ: возлюбленный братъ! помоли о мнѣ грѣіпномъ!
Каждый изъ собесѣдпиковъ старался разыграть изъ
себя совершеннаго дурака; оба они знали, что свадьба
ничѣмъ путным? не кончится.
— Что же именно воздается? спросил? регентъ.
— Сицевое: сундукъ березовый, три пары чулокъ,
два платья, яже суть новыя, — и десять цалковыхъ..!
обаче, мужіе, любите своя жены, яко своя тѣлеса...
Обмсненіе завершилось тѣмъ, что регентъ положил? въ свой кармаеъ десять цѣлковыхъ и пьяный
пошел? въ церковную караулку, гдѣ жил? опъ и его
дочери.
. .
— Ну, дочери! сказал? регентъ: — я женюсь!
поздравляю васъ: супруга моя одно слово буйвол?!!.,
и регентъ завалился на кровать.

Через* день произошла свадьба.

Молодые сами

угощали гостей и по требованію послѣднихъ безпрерывно цѣловались, стоя среди избы.
Пьяные гости разсуждали:
А что такое тріодь цвѣтяая и постная?
Нѣтъ, что такое: волчцы тяжцы нещадяіци?
— Братіе! векую сіе суемудріе и нерадѣніе ваше!
аще бо собравшеся на бракъ, иже бысть въ Канѣ галилейской, сирѣчь въ караулкѣ, наполните водоносы
воды и ликоветвуйте! зане мужъ есть глава жены.
— Ваше бла-о-веніе... кушайте!
Нѣтъ!

да мимо идетъ отъ мене чаша сія...

обаче не якоже азъ хощу,

но якоже ты".

Ней не

робей...
— Братіе... удобіе молчаніе пѣсньми ткати спротяженно сложенный невозможно есть...
— Постой! я потерпѣлъ заушеніе. — Подняв une
кулакъ, отъ кулака и погибнутъ.
— Что значит* сіе соборнще великое? Мужіе! истреблю васъ, якоже Самсон*
челюстью...

и да возрадуются

ФИЛИСТИМЛЯН*

ОСИНОЮ

кости ваши смирен-

ный...
Кто-то нѣлъ:
— Прося-я-я-не вѣ-ѣ-ѣдый грѣха!
— Позвольте разжечь къ Солуняномъ...*
— Разжигай...
— Къ Со-о-о-о-олу-у-у-ун...

На другой день молодая чета сцдѣла въ' караулкѣ
на скамьѣ. Дочерей своих* регентъ выслал* вонъ, и
онѣ, скромно сидя на заваленкѣ, вязали чулки.
— Павел* Павлычъ! Что это вы какъ словно не
любите меня? говорила молодая жена.
— А вотъ что! сказал* регентъ, покуривая мохорку:—хорошо, что я выпивши, другъ мой, ибо въ
состояпіи сказать тебѣ правду. Кто ты? я спрашиваю.
— Ваша жена.
— Нѣтъ, кто ты по существу своему? какова есть
твоя утроба! отвѣчай мнѣ: не будь невѣждой...
— Я не понимаю...
— Ну вотъ! то-то и е с т ь . . . ' т ы ничего не понимаешь... ты глупая, необразованная женщина, вотъ
кто ты! Я все это з н а л и знаю. А потому не
взыщи, если я тебѣ преподам* еовѣты, какъ ты должна вести себя.
Регентъ допил* стакан* водки и продолжал*:
— Ты должна вести себя тише воды, ниже травы...
это раз*! ты должна мнѣ быть не женою, а слугою—
два! ибо я тебя затѣмъ и взял* за себя, чтобы ты
смотрѣла за моими дочерьми, a онѣ на возрастѣ...
мвѣ за ними не усмотрѣть... ты меня извини, что я
тебѣ говорю правду; это тебѣ загвоздка на первый
раз*! А теперь прощай! пойду въ кабацкую синагогу! вамъ, дурамъ, не понять, какія волны обуревают* наш* умъ...

Регеятъ началъ колотить себя въ грудь, направляясь
къ двери съ Фуражкой въ рукахъ:
— Вы не понимаете, что это сердце. отравлено
злодѣйскимъ ядомъ... вамъ не нонять, что гнѣздится
вт» немъ... при видѣ такихъ дуръ, какъ ты!
Регентъ ушеят», хлопнувъ дверью.
Оставшись одна, молодая жена вдругъ сочла пристойнымъ заголосить на всю караулку съ припѣвомъ:
родима-ая моя ма-атушка!..
Но вспомнивъ, что у пей но было ни отца, ни матери, она успокоилась.

-»«ж?—

ЮРОКАЯ

ФОРМАЦІЯ.

ЮРСКАЯ ФОРМАЦІЯ.
Во время недавняго пребыванія своего въ деревеѣ
мы получили отъ неизвѣстнаго намъ лица пакета и
при немъ письмо такого содержанія:
«M. Г . Состоя третій годъ сахароваром® въ имѣнш К . Ж . , я не имѣлъ случая съ вами познакомиться, хотя и слыхал® неоднократно отъ лиц® посторонних®, что вы занимаетесь сочиненіями. Прежде,
нежели выражу существо самаго дѣла, считаю нужным® объяснить, что у меня был® сынъ 25 лѣтъ
отъ роду, который воспитывался въ петербургском®
университет® при помощи какихъ-то стипендій и
своих® уроков®; я же съ своей стороны не могъ
помогать ему потому особенно, что онъ противно
моему желанію отправился въ означенный университет®.
«Не окончив® курса, сынъ мой пріѣхалъ ко меѣ
жить, ибо университетское образовапіе не предоставило

ему никакой должности. Отдаю и ему справедливость:

можно сказать,

онъ недурно пошмалъ сахароварное

номъ училищ!, однако, найденнымъ сочшненіемъ за-

искусство и не-

неученый,

кончилъ курсъ въ уѣзд-

мало сдѣлалъ удучшеній въ моемъ завод! при помощи

интересовался, какъ отецъ, и прочитал» его съ по-

науки — химіи,

мощью очкота, но, къ прискорбію моему, ничего не

не"

которую онъ любилъ; сверхъ того,

бета успѣшныхъ

послѣдствій

удрбрялъ

землю,

снимаемую мною въ арендное содержаніе, пылью животного угля,

которая обыкновенно у

насъ

всегда

пропадала.
«Видѣвши

его способности

къ сахароварение,

сыскалъ ему мѣсто та И. губ. Б. уѣзда въ

я

имѣніи

Гр. Ѳ.
«Въ
взявъ

іюл!

1854 г.

мой сынъ отправился туда,

съ собою разный умиверснтетскія

прожилъ тамъ почти полтора года.

книги,

Вдрѵгъ

и

получаю

я увѣдомленіе отъ Г р . , что онъ, то есть, мой сынъ—
умеръ. Я немедленно

отправился та I I . губ. и, ко-

нечно, такъ какъ разстоявіе немалое — 2 3 5

верстъ,

не поспѣлъ къ похоронамъ. Тамъ я

узналъ, что по-

койникъ, не бросая

постоянно зани-

сахароваренія,

мался чтеніемъ кеигъ, которыя всѣ выписывалъ либо
изъ Москвы, либо изъ Петербурга. Да еще пр.обрілъ
какіе-то

стекляеые

ства, и, какъ мнѣ

сосуды,

лампы,

разсказывали,

ршння

лекар-

добывалъ какіе-то

газы', и однажды его едва не убило. — В с е его имущество я привета домой.
« Такъ дѣло,

м.

г.,

въ тонъ,

что въ бумагахъ

сына моего я нашелъ сочиненіе. Конечно, я человѣкъ,

моп» понять. Не удовольствовавшись симъ,

однажды

во время пребыванін у меня гостей — какъ-то: помѣщиков!,

купцовъ,

прикащшковъ,

судьи,

исправ-

ника; это было на мои имянины,—я рѣшился сочинеиіе обнародовать.

Стали всѣ читать вслухъ и никто

ничего не понялъ; судья попросилъ рукопись у меня,
чтобы прочитать ее въ город! своимъ зиакомымъ, и
ирислалъ ее мнѣ съ елѣдующей запиской: «Сочиненіе
вашего сына мы читали

съ докторомъ,

хотя

какъ

и невоздержнымъ,

вы сами

очень умпымъ и многосторонеимъ.
до половины

сочиненіе

вашего

человѣкомъ,
знаете,

Онъ,

но

выслушавъ

сына, сказалъ,

что

этобредъбольнаго... а, прослушатавсе, умозаключилъ,
что сочивеніе ровно никуда не годится, ибо написано
больны мл» субъектоиъ, вѣроятно страдавшимъ болѣзеью
мозга, подъ названіемъ: рсшомщіо

церебри.

« Поел! такого отзыва со стороны ученыхъ людей,
эта рукопись пролежала десять лѣтъ;

я теперь пре-

провождаю ее къ вамъ съ тѣмъ, чтобы вы показали
своимъ еобратіямъ въ Петербург!... Сынъ мой умеръ
не отъ умопомѣшательства; ибо на завод!,
жилъ,

говорили,

гдѣ онъ

что онъ скончался отъ того,

что

центробѣжиая машина сломала ему руку. Ита ІІетерУспкнскій. н . р .

3 2

бурга увѣдомьте меня, м. г . , чтб скажут® про со-

съ ея ужасающею Формою и содержащей®. Онъ пе-

чиненіе моего сына, люди, конечно, высоко просвѣ-

ребирает® всѣ моменты и Фазы этой жизни, загляды-

щенные. »
Мы съ своей стороны представляем® статью покойнаго на суд® читающей публики, не излагая мнѣнія
своего, потому что

весьма мало знакомы съ есте-

ственными науками, лежащими въ осиоваиіи статьи.

вает® въ ея исторію и, чѣмъ болѣе погружается
шзслѣдованія,

тѣмъ яснѣе

въ

чувствует®, что по нем®

пробѣгаетъ дрожь, как® отъ прикосновенія къ трупу.
Онъ читал®-множество этнографических® произведеній
русской литературы и знает®, что въ уѣздѣ нѣтъ ни
торговли, ни чтенія, нѣтъ никакой

вообще дѣятель-

ности и производительности, и что съ 7 часов® вечера улицы пуетѣютъ, а жители, икая и
«Груетныя картины видитъ вокруг® себя путник®,

крестясь,

ложатся спать съ мыслью завтра сдѣлать ловкій шаг®

проѣзжающій уѣздные города, села и деревни съ без-

въ борьбѣ за свое

людными улицами, раскрытыми и ветхими лачужками,

мѣрѣ,

сущсствованіе

чѣмъ-нибудь заявить

или,

по крайней

свое иѣмое ожееточеніе

оттор-

против® жизни себѣ подобных®. Путник® также, благо-

женеое волнами океана и обуреваемое ими. Безсильна

даря намекам® русской литературы, знает® и то, что

мысль изобразить то положспіе,

уѣздныя существа въ какомъ-то переходном® состоявіи,

глядящими мертво и безотрадно, какъ нѣчто

въ котором® пребы-

вают® уѣздныя существа. Чтб они дѣлаютъ,
иеизмѣримымъ запасом®
Чтб

занимает® ихъ?

они всю лютую
жизни?

Каким®

образом® переносят®

безсодержательность

Да и чтб это

обладая

времени и пространства?...

за существа

и грязь

своей

съ безконечною

неподвижностію и оцѣпенѣніемъ? наконецъ, докуда будетъ продолжаться эта летаргическая спячка?

слям® ѣдущаго путника и

все

еще

одного

публициста,

« атлетическій

облик® будущаго

богатыря уже рисуется бойким® эскизом® на темном®
грунтѣ тысячелѣтней подмалевки», или же безъ всякой

будущности,

смотря

по

силѣ

индивидуальной

Фаятазіи.
Тѣмъ не менѣе рѣшеніе вопроса нимало не подви-

Лишь вѣтеръ, разгуливая по великому пространству
полей, убѣгаюіцихъ подъ края небес®, вторит®

даже ст, великой будущностью, и что, по выраженію

мы-

отыскивающаго

нричинъ, вслѣдствіе которых® сложилась уѣздная?жизиь

гается; все-таки,

глядя на родныя картины,

болез-

ненно спрашиваешь: растолкуйте же, наконецъ, чтб это
такое?

Взглянем? на предмет? съ точки зрѣеія естественных? наук?. Будем? ли мы разсматривать уѣздную
жизнь, включая иъ нее известный город? и окружающія его деревни, словом? — всѣ уѣздныя сословія,
какъ одно животное царство или кап» один? организм?, нам? кажется, мы не погрѣшимъ против?
науки и здраваго смысла. Наука показала, что въ
основанін всѣхъ Форм? животнаго міра лежит? одинъ
общій план?, и что жизнь человѣческихъ обществ?
подчинена тѣмъ же самым? законам?, которые, по
опредѣленію Творца, управляют? жизнью и инФузоріи,
и человѣка, управляют? всей вселенной отъ ея начала
до сего времени, йзслѣдованія новѣйшаго времени
склонились къ тому принципу, что въ организмах?
действуют? тѣ же силы и тѣ же законы, какъ и въ
тѣлахъ неорганических?. И весь гпаръ земной,—говорит? К . Риттеръ, — есть не что иное, какъ велнкій
сложный организме. Да и чтб такое организм?, какъ
не собраяіе других? организмов?; тѣла животных?
есть организм?, царство, міръ. Вспомним? сложных?
ЗООФИТОВЪ, составленных? изъ тысячи различных?
полипов?, гдѣ весь организм? представляете цѣпь
соединенных? индивидуумов?, и где 'совершается та
же самая воля и ея распоряженія, какъ и въ каждом?
отдельном? животном?; вспомнимъ общество пчелъ и
муравьев?, гдѣ одинъ инстинкте, одно и то же направленіе къ одной цѣли, гдѣ есть притом? раздѣле-

ніе труда, где, если угодно, есть и господа (Formica
Rufesceus) и рабы (Formica Fusca).
ственная
мнѣнію

сторона
таких?

живых?

существ?

Вся же нравесть, — по

мыслителей, — не что иное,

какъ

сумма приспособлен^ организма въ обширном? смысле,

и во всѣхъ

своих? проявленіяхъ

обусловли-

вается неизменными Физическими законами и поэтому
должна иметь соотвѣтствующія тѣмъ же законам?
проявлеоія.
Следовательно, уѣздную жизнь мы въ правѣ разсматривать, какъ организм?, царство и какъ міръ. Такъ
какъ предмет? нашего изслѣдованія — общественная
и экономическая жизнь людей, то мы, для большаго
подтвержденія высказанных? нами общих? положеній,
и насколько позволяют? предѣлы нашей статьи, проведем? параллель между этою жизнью и животным?
организмом?, имѣя въ виду по преимуществу организм? человѣческій.
Мы упомянули, что законы, которыми обусловливается
жизнь такого бы то ни было организма изъ всего
животнаго царства, одни и тѣ же и для общественной жизни людей. Мы думаем?, что у обеих? Форм?
одни и тѣ же элементы, Функціи и стремлеаія: одни
законы производительности, раздѣленія труда, богатства, одинъ и тот? же коренной закон? уравнения
обмана и богатства, необходимые и основные элементы
32*

науки и знаніе—словом*, одни силы и законы, управляющіе лрогресомъ.
Начнет* болѣе тѣснымъ обособленіемъ представленій наших* о предмет!;. Въ животном* органнзмѣ
главнѣйшій источник* его благосостоянія — пища;
чтобы превратиться л мускул*, она должна подвергнуться извѣстиому нреобразованію, какъ и каждый
изъ даровъ природы въ экономической жизни человеческих* обществ*: рожь не похожа на мясо, кость,
мозгъ, какъ железо въ природе нимало не похоже
на локомотив* или ружье. Отсюда возникает* съ
одной стороны деятельность организма — химизме,
какъ источник* всякой жизни; съ другой въ общественной жизни—трудъ, который есть не что иное,
как* деятельность человека относительно предметов*
и силъ природы, съ цѣлію произвести соответствую щіе его потребностям* результаты,— то же, чтб химизм* въ нашем* тѣлѣ. Организм* наш*, чтобы получить, напримѣръ, жиръ, превращает* крахмал* въ
декстрин*, сахаръ, кислоту молочную, масляную и,
наконец*, уже получает* жиръ. А для каждаго видо*
нзмѣненія природной пищи, ou* имѣетъ соответствующих* ему рабочих*: зубы, желудок*, железы,
млечные сосуды и т. д. Точно также совершаются
процесы производительности человеческаго труда въ
общественной жизни людей, гдѣ нужен* земледелец*,
кузнецъ, мельник* и т. д. Послѣдніе вознагражденіе

за свой трудъ получают* изъ выработанной ими нищи,
какъ зѵбы, желудок* и проч. получают* за свои
труды питаніе изъ той же крови, приготовленію которой они способствовали, и всѣ эти рабочіе органы
не существовали бы, если бы за свой трудъ не получали вознагражденія во всю свою жизнь. Итак*, мы
сказали о химизмѣ и возникновении труда, безъ которых* невозможна общественная и никакая органическая жизнь.
Укажем* еще на один* изъ сильнейших* двигателей производительности животнаго организма, — на
самое спеціализнрованное действіс его частей и органов*: ворсовинъ, млечных* сосудов*, артерій, вен*,
желѣзъ (печени, легких* и пр.). Это явленіе в*
сущности не что иное, какъ раздѣленіе труда. Перемена пищи и тутъ указывает* на единство условія,
по которому одна и та же нища или занятіе угнетает* рабочіе органы въ тѣлѣ и рабочія силы в*
организме общественном*, хотя необходимость сііеціализаціи органов* и силъ вызывается общим* законом*, по которому безъ раздѣленія труда не получалось бы сбереженія времени и хороша го продукта
въ общественной /казни, и не было бы не только
способности въ жслудкѣ и млечных* сосудах* так*
искусно превращать пищу въ кровь, но не было бы
еамаго желудка и млечных* сосудов*. Все это могла
дать только одна спеціализація органических* частей,

или, чтб одно то же, раздѣленіе труда; бете него мы не
нмГли бы понятія объ тяществѣ и удобстве издѣлій,
получаемых® нами теперь, например®, из® Англіи,
ни о полетѣ птицы, ни о глазѣ вообще, приводящих® нас® теперь въ изумленіе.
Не вдаваясь во всѣ подробности, которыя скептическій умъ можетъ проверить и бел® насъ, мы упомянем® еще о иѣкоторыхъ коренных® явленіяхъ въ
том® и другом® организме. Скажем® объ обмене и
труде, какъ источнике богатства. Разложившійся вслѣдствіе труда мускул® требует® обмѣна на продукт®
своего разложенія и чрезъ артсрін получает® новый
продукт® для своего питашя вт» замѣнъ прсжняго; то
же делается со всѣмн органами и частями тела, артеріями, нервами, мозгом®. Меняется сила па силу,
продукт® на продукт®, трудъ на трудъ и непременно
на сумму соответствующей ценности :
насколько
мускул® разложился, настолько онъ и питается и
потому, чѣмъ болѣе работает®, тѣмъ болѣе развивается. Впрочемъ, все это совершается въ известной степени, определяемой силами и потребностями каждаго
органа. H въ человеческих® обществах® прогреет,
должен® произвести то, чтобы трудъ служил® источником® богатства и жизни каждаго трудящагося.
Могущественное участіе въ гкизни организма принимает® тоже головной мозг® и вообще вся нервная
система, завѣдываюіцая теченіемъ и направленны®

человеческой гкизни. Вспомним® открытія химиков®
и ФИЗІОЛОГОВЪ въ последнее время, произведших® для
человѣческаго организма то, чтб сдѣлали для экономической, общественной жизни народов® Ампер® и
Уаттъ, знаменитые политико-экономы и пр. Отъ
нервной системы зависит® весь ирогресъ организма.
Мозг®, вооругкенный научными свѣденіями, имеет®
въ своем® распоряжении всѣ усовершенствованные
способы питанія, производительности и благосостоянія
организма. Отъ его привычек®, словомъ, отъ его
развитія зависит® провести всю жизнь въ анатомическом® теагрѣ, въ деревне, на войнѣ... въего убѣжденіяхъ лишать себя пигци съ целыо спасти душу,
заставить человека проводить ночи безъ сна въ отвлеченных® умственных® занятіяхъ и т. д., вообще направлять организм® къ производительной и непроизводительной деятельности, въ пользу или во вред® всей
стране. Въ нервной области заключается вся исторія
права всего организма. Невежественный головной мозг®
считает® въ своем® собственном® организме некоторый части презренными, например® брюхо и другія
части. Въ русском® народе есть пословица: «брюхо
не зеркало, чем® ни набить...» Даже болѣе, вся
плоть считается греховною и достойною всякаго мученія и уничтоженія. Это своего рода Феодализм®,
различіе мегкду сословіями. Изъ экономической жизни
людей мы знаем®, что упадок® Феодализма, а съ этим®

упадком? простор? личной свободы дѣйствій возбудил?
людей къ плодотворной деятельности и обширным?
предпріятіямъ въ деле промышлености. Говоря о
мозге, мы, однако, не считаем? его чѣмъ-нибудь посторонним? для организма, напротивъ, онъ самъ
такой же производитель и работник?, зависяіцій во
всѣхъ своих? отправленіяхъ отъ общей экоиоміи и
связанных? съ ней законов?, какъ и любой мускул?.
Говоря о развитіш мозга, мы тѣмъ вамекаемъ на его
спеціализацію, которая необходима и каждой части
тѣла въ отдельности. Здѣсь намъ слѣдуетъ упомянуть
о других? нервных? силах?: страстях?, желаніяхъ,
сгремленіяхъ, половой деятельности и проч., который
можно назвать народонаселееіемъ въ организме, развивающимся вместе съ производительностью и накопленіемъ богатства. Въ юныхъ человеческих? организмах?, въ которых? производительность, вырабатывание крови, обмен? веществ? и питаиіе совершаются
чрезвычайно энергично, мы замечаем? явленіе, очень
сходное съ темъ, на которое указал? Мальтус? въ
организме общественном?: страсти, новыя стремленія
и вообще силы нервной деятельности- развиваются
быстрѣе, нежели самая производительность организма,
другими словами, — производства менѣе, чем? потребностей. К . Фогтъ приводит? слѣдующіе Факты:
Ньютоиъ на 24-мъ гогу открыл? диФФеренціальиое исчнсленіе, Лагранжъ 18-ти лет? разработал?

варіаціонное исчисленіе; то же можно сказать про
Рафаэля, Моцарта, Шеллинга, Фейербаха, Александра Великаго, Наполеона. А сколько великих? людей, преждевременно погибших?I... Представляя ихъ
въ примѣръ, мы разумеем? не одну умственную
деятельность, но вообще всю нервную сторону человека. Всликіе люди работали одним? умом'?, потому
что находились въ необходимых?, неизбежных? къ
тому условіяхъ, заключавшихся въ наследственности
или воспитаніи и пр. Измѣиите эти условія — и они
заявили бы себя другаго рода нервною дѣятельностію.
Тѣмъ не менее, эти люди могут? служить доказательством? того, что ничто бы не могло предотвратить
ухудшенія и даже исчезновепія человѣческихъ организмов?, если бы закон? возрастанія въ них? первныхъ
силъ въ геометрической прогресіи не начинал? ослабевать ранѣе, нежели съ половины ихъ жизни. Эти
люди представляют? указаніе, что 20 — 30 лѣтъ человеческой жизни есть предел? непропорціональнаго
развитія нервных? силъ, дальше котораго это развитіе не идет?. ÏÏ пожилой человѣкъ удивляется, какая
бездна страстей сопровождала его молодость, и какъ
онѣ ие унесли его въ могилу.... Поэтому человѣческіы организм? огражден? отъ гибели вышесказанными законами природы. Касательно общественной
жизни людей, Прудонъ говорить: «Согласимся, что
возрастаніе населенія идет? въ геометрической про-

грееіи,

и

тогда

плодовитость

человѣческаго рода,

какъ бы она ни была велика первоначально,

должна

сокращался по мѣрѣ цивилшзаціи и ивтелектуальнаго
развитія индивидуума,
жет*

себя

считать

и потому

человечество

обезпеченнъшъ отъ

мо-

Мальтусова

закона.»
Вообще стремленія и конечная цель обоих* организмов* — достигать возможно бблыпаго благоеостояиія, высших* Форм* жизни.
Мы не представили всех* общих* призпаковъ и
законов*, управляющих* разсмотрѣнными нами организмами, например* мы не упомянули о соотношенін
между организмами, о борьбе за жизнь и нр., составляющих* важнейшія условія жизни; но мы надеемся, что читатель и безъ того не назовет* исчисленных* нами совладеній — случайными, а согласится,
что законы природы общи всему существующему на
земном* шарѣ. Нам* могут* возразил, что все сказанное нами касалось лишь одного міра органическаго,
но одними ли теми же законами управляется и міръ
неорганическій? Ile вдаваясь въ подробный спеціальиый
разбор* частностей, который может* затемнить цѣлое,
мы упомянем* лишь о некоторых* взаимнодѣйствіяхъ
міра теллурическаго и органическаго. В * обоих*
мірах* Форма одерживает* верх* надъ массою; какъ,
например*, человѣкъ по Форме своей выше слона а
одерживает* надъ ним* иобѣду, так* в* мірѣ теллу-

рическомъ расчлененія преобладают* надъ сплошною
массою. Расчлененія. Физической природы (например*
западной Европы) способствуют* индивидуализированію
народов*; развитіе органов* въ тѣлахъ органических*
способствует* спеціализаціи вообще и нравственному
и Физическому преуспѣянію всего организма. Совершенство организма обусловливается умноженіемъ, а
главное, — развитіемъ органов*. Развитіе береговой
линіи данной страны имеет* непосредственное вліяніе
не только на развитіе растительная и животнаго міра,
но и на нравственное развитіе народа. Очертаніе сплошн а я тѣла прссмыкающагося напоминает* береговую
линію Африки, точно также очертавіе тѣла млекопитающего напоминает* развитіе береговой линіи западной
Европы. Мы, однако, разумеем* расчленеиіе гармоническое (какъ напримѣръ, гармоническое развитіе
Физической и нервной природы человека), а не совершенное, безсвязное, островное расчлененіе. Такъ например*, по причине чрезмерной расчлененности своих* островов*, малайскія племена всѣ остались въ
первобытном* состояніи и враждебны другъ другу,
не имѣя органической между собою связи. Членистое
животное, раздробленное на части, еще живетъ, ибо
каждый членик* одарен* особыми нервными узелками
н особою жизнью. Но въ высшем* организме такое
явленіе невозможно. Западная Европа есть сравнительно
выешій организм*, где между частями существует* орУСПЕНСКІЙ.

H.

P.

GG

»

ганическое взаимодѣйствіе, и потому расчлененія Европы
составляют® органическое цѣлое. Такъ, «безъ Великобрнтаніи Европа обѣднѣла бы,— говорит® К . Рмттеръ: — безъ житницы своей, Сициліи, исторія Рима
была бы другая». Иаоборотъ, Полинезія, положим®,
представляет® нримѣръ чрезмерной разрозненности,—
отсюда и отчужденіе племен® друг® отъ друга, необусловливающихъ суіцествованія один® другаго. Съ дальнейшими подробностями можно познакомиться изъ землевѣдѣпія, географіи К . Риттера, а также изъ ФИЗИКИ,
химіи, минералогін, астрономін и др.. Впрочемъ, умъ,
который не был® подвинут® развитіемъ смотрѣть на
птицу, рыбу или собаку, какъ на государство или
страну, и наоборот®, едва ли будетъ убѣжденъ и
болѣе многочисленными доводами.
Перейдем® къ нашей уѣздноы жизни. Задача состоит® im томъ, чтобы определить: какого рода этотъ
организм®. Въ нашем® опредѣлеиін мы должны руководствоваться органами и отправлен іямн Физіологической важности, которые служат® къ сохраненію и
іюддержанію жизни при различных® условіяхъ существованія и которые вообще наиболее постоянны. Поэтому разсмотримъ въ оргашшціи уѣздной жизни
кровообращеніе, дыханіе и окисленіе, вообще химизм®, степень совершенства органов® и отправленій
и, наконец®, нервную систему, преимущественно же
черепномозговую. Другими словами, мы должны раз-

смотрѣть производительность, обмѣнъ, раздѣленіе труда,
богатство и капитал®, трудъ, какъ источник® богатства, и въ заключеніе науки и знаніе. Думаем®, что
съ этой точки зрѣнія уѣздный организм® достаточно
определится. При этом® спешим® оговориться, что
пред® нами теперь и подъ нашим® анатомическим®
ножемъ исключительно один® уѣздъ, именно Ѳ., а
потому читатель въ правѣ называть наши изысканія
местными.
Наша вивисекція будетъ непродолжительна, съ одной
стороны, потому, что процесъ ея,' какъ и всякой вообще вивисекціи, можетъ возбудить въ зрителе чувство отвращенія; съ другой—потому, что подлежащая
изследованію организація болѣе или менѣо знакома
каждому.
Органы производительности или богатство и капитал® уездной жизни составляют®: известные читателю пути еообщенія, допотопные способы и орудія
производства, ветхія избы, тощій скот®, малый запас® хлѣба, псарни и конюшни для проѣздныхъ лошадей, погреба съ винами, дворни, людскія, заграничные кабріолеты, а между тѣмъ невѣжество,
хищеическій способ® воздѣлыванія земли и веденія
хозяйства и проч. Продукты производительности или
кровь организма (точнѣе говоря, это не кровь снльнаго общественнаго организма, например® англійскіе продукты, а что-то въ родѣ ЛИМФЫ): лапти,

лыки, пять копенъ ржи на десятинѣ,

бабій

холстъ,

Относительно

наук? и знанія,

шкура, зайцы и лисицы, затравленные вт.иолѣ, сплетни,

возможент.

пожалуй, крѣпкія слова, судебный дела, наполняюіція

деятельность

присутственный мѣста и т . д.

жизни ограничиваются, съ одной стороны, снисканіемъ

Раздѣленіе труда таково, что одинъ человѣкъ и по-

средств?

никакой

прогресъ,

безъ которых? не

головнаго мозга

къ достиженію

заметим?,
и вся этика

умереть только съ голода — съ другой.

между тѣмъ какъ другой — хорошій

одной стороны,

части волокитства и

отдаваиія строгих? прнказаній.

королевичъ,

уездной

far mente и средств?

варъ, и кошохъ. и псарь, и земледелец?, и столярь,
спепіалистъ по

что вся

та же телега,

не

Отсюда, съ

та же сходка и Бова-

с-ь другой — тот? же погреб? съ винами,

Акт? обмѣна совершается таким? образом?; напри-

кабріолетъ и не только отсутствіе знанія, но и екоп-

мер?, хлѣбъ продается за 1 руб. и потомътемъже

леніе въ головах? непроходимых? колдобин? невеже-

лицеи? покупается за 3 р . , такъ что въ народе есть

ства. Впрочем?,

пословица:

ставляет? такого рода картину. Одна англійская писа-

«вдвое заплачу да назад?

ворочу!»

По-

этому-то въ большей части уѣздныхъ жителей замет-

тельница

не одна наша уѣздная жизнь пред-

вотъ чтб говори-п. даже про высшіе слои

но стремленіе, по возможности, избегать акта обмена,

петербургская) общества : « Здесь считается за mauvais

следовательно, и не дышать. (Въ настоящее время на

genre говорить о какомъ-лнбо предмете умственном?;

торгу мужицкій послѣдній

превращается

всякій разговор? о чемъ-либо, кроме нарядов?, тан-

или окисляется въ 35 коп. сер.) Въ нашей уѣздной

цев?. jolie tournure,—считается педантством?. »Другой

жизни въ основаніи обмѣна, между прочим?,

англійскій писатель, Коль, замечает?, что «въ Россіи

жеребенок?

стоить

немногіе

правило: «что твое, то мое, по не наоборот?».
Насколько

труд?

могкстъ

служить

источником!,

благосостоянія индивидуума, видно изъ того,

напри-

заглядывали

въ

глубины

науки.»

Третій

англійскій писатель, Арч. Алисонъ, говорит?: «ничто
не удивит? такъ руескаго,

какъ то уваженіе,

кото-

мер?, что можно, не зная, какъ и на чем? растет?

рым? въ Великобританін пользуются гражданскія занн-

рожь, получать съ этой ржи деньги,

тія» (Бокль,

жуировать

за

Истор. цив. въ Англіи, т . 1-й). Хотя

границей, всю жизнь толковать о belle manière и т . д.

эта характеристика иетербургскаго высшаго общества

Точно также наоборот?...

сделана англійскими писателями довольно давно, тѣмъ

Изъ зеидн рыть можно золото,
Самому быть еытымъ норкою.

Никитин-,.

не менѣе она еще не потеряла нисколько своей свежести.

Намъ предстоите возраженіе: не боленъ ли уѣздиый
органнзмъ?

Но, насколько мы вдумывались въ наінъ

самую лучшую часть Испапіи, ГІенджабъ, всю Индію
и сд!лалиеь

основателями могущественныхъ и про-

предмете, ечитаемъ такое возраженіе неосновательяымъ,

свѣщснныхъ

въ свое время государства

ибо этотъ организмъ таковъ

вре-

болѣе, въ разбираемомъ нами организм! скор!е можно

имѣетъ

подм!тнть усиліе сохранить свои природныя и, вѣро-

менъ;

а въ природ!

съ иезапамятяыхъ

всякаго рода болѣзнь

Скажемъ

тотъ или другой исходъ, на что мы не видимъ само-

ятяо, наслѣдственныя начала;

малѣйшаго указанія въ разбираемой организаціи; вм!-

само собою

сто реакціи, мы видимъ одно окаменѣлое безобразіе,

Вспомнгшъ при этомъ силу упорства,

которое и должны считать

стаиваете свое бытіе не одна рутина, обычай, всякая

свойствомъ.

постояннымъ кореннымъ

Считать большую часть организма стес-

ненною разными внѣшними вліяніями и этимъ исклю-

проистекаете

соціальная Форма,

такое заключееіе

изъ

отсутствія

уже

реакціи.

съ какою от-

но и все живущее на зсмлѣ.

Не

легче ли это явленіе объяснить началомъ потомствен-

чительно объяснять устройство его организаціи—тоже

носта или сохраненія единства типа, въ силу котораго

неосновательно. Всяігая жизиениая энергія возбуждается

разбогатѣвшій русскій дворянииъ старается жить

препятствіями, затрудиеніями,

изб! съ тараканами, въ силу котораго житель Огнен-

сл!днихъ.
является

Въ

природ!

а не отсутетвіемъ но-

всякое

усовершенствованіе

вслѣдствіе борьбы съ препятствіями,

а не

вслѣдствіе безмятежнаго покоя, которымъ пользуются
и наслаждаются

многіе изъ нашихъ угьздныхъ

ществъ. И чтд такое сама жизнь,

су-

какъ не борьба?

«Злаки, составляющее силу и мощность растительна™

въ

ной земли — патріотъ и восхваляете свою страну и
свое племя, бродящее въ лохмотьяхъ и отъ голода пожирающее

своихъ женщинъ.

о китайцахъ, индійцахъ,

То же можно

сказать

египтяыахъ, мексиканцахъ,

самоѣдахъ, лапландцахъ и проч., имѣющихъ въ себѣ
стремление

сохранить statu quo прежде всякаго усо-

царства, говорите Линней, чѣмъ болѣе попраны, тѣмъ

вершенствоваиія, и питающихъ ненависть

болѣе плодятся и множатся. » Изъ исторіи мы знаемъ,

рода измѣнеыіямъ. И все это совершается, мы дума-

что племена, завоевавшія другія племена, были суро-

емъ, по началу сохраненія вида, по которому, налри-

ва™ восшгганія.

мѣръ, пшеница, чтобы переродиться въ другое зерно,

Въ Бразилін изумительная щедрость

природы — соразмѣрна упорному

ко всякаго

невѣжѳству народа.

прежде всего стремится быть пшеницею. Даже обра-

Арабы, рожденные въ совершенно безплодвой, песча-

зецъ цивилизоваішаго народа, англичане, — и тѣ ни-

ной пустынь,

какъ не могуте возвыситься надъ многими пошлыми,

отъ V I I — I X в.,

завоевали Персію,

установившимися понятіями; напримѣръ, они не могуть еще примирить
земледѣльцемъ

съ своей логикой

поземельной

пріобрѣтеніе

собственности

(Милль).

Если бы наш* уѣядъ имѣлъ исключительное географическое положеніе, какъ напримѣръ, Пешересы,

при-

надлежаіціе къ полярному міру, то этим* еще можно
было бы до некоторой степени объяснить

его нрав-

ственную подавленность, но онъ слишком* далек* отъ
обоих* даже полюсов*. Впрочем*, ниже мы укажем*
и на Физическія условія, окружающія наш* уѣздъ и
имеющія на него весьма значительное вліяніе,

хотя

далеко не единственное и решительное.
Считать уѣздный организм* молодым* тоже нельзя,
ибо его молодость

продолжается

слишком* давно...

и, вероятно, протянется еще долго... Мы только въ
таком*

смысле готовы признать

его молодым*,

въ

каком* наука считает* ннФузорій относительно моложе
членистых*, мягкотелых* моложе позвоночных*,—въ
смысле, соответствующем*

геологическому

развитіго

живых* существ*.
Итак*, болезни и юности R* общепринятом* смысле
въ уѣздномъ организме мы не замечаем*,
даемся,
низшим*

что основательнее
Формам*

будетъ

животной

а убеж-

отнести его

жизни.

къ

На какой же

стотѣ отправлений

л

причислили бы къ инфузоріямъ,

ганов* кровообращенія,

ни самой крови,

какъ и у дшшхъ людей нѣтъ никаких*

ни мозга,
элементов*

общественной жизни. Несовершенство органов* и отправлений вообще, найденное нами въ уѣздномъ организме,

неправильное кровообращеніе,

ловная мозга,

неполное окисленіе

неразвитіе гокрови и вялый

обмѣнъ веществ*, несовершенство дыхательная

акта

и, наконец*, неподвижность всего организма, заставляют* насъ отнести его къ пресмыкающимся, животным* съ холодною кровью. Такъ какъ обмѣнъ матеpin прямая причина
въ уездном*
вильно

(у пресмыкающихся

часть крови,
ленною),

животной теплота, совершается

организме медленно,

неполно и непра-

въ лсгкія идет*

только

остальная возвращается назад* неокис-

то нам* теперь будетъ понятен*

окочене-

лый видъ уездной жизни, прикосновеніе къ которой,
как* къ гкивотному съ холодной кровью, возбуждает*
въ живом* человеке чувство отвращенія ж ужаса.
Повторяем*, мы въ праве разсматривать

уѣздную

жизнь не только, какъ организм*, но и какъ особое
царство.

Лапландцев*,

но отсутстнію всяких* органов* и чрезвычайной ііро-

у которыхъ совер-

у наливочных* животных* нѣтъ ни легких*, ни ор-

зренія, относя напр.

жителей Огненной земли,

мы

шаются всѣ жизненныя отправленія через* одну кожу;

ступени животнаго міра поставить нашу уездігую жизнь?
эскимосов*,

ихъ ^общественной жизни,

Взглянем*

на предмет*

и съ этой точки

деревни къ отряду

черепах*,

наземных® Testudo, a другія сословія къ остальным®
отрядам®.
Наружные признаки всѣхъ холоднокровных® животных®— тупость ощущеній, неподвижность, бедность
и неразвитіе наружных® органов®, летаргическая спячка,
пожираніе слабых® сильными. Внутреншя особенности,
какъ показывает® сравнительная

ФШЗІОЛОГІЯ,

щая:

крови малая только

при одном® круговороте

часть ея посылается
кровь возвращается

къ легким®,
въ организм®

следую-

вся же остальная
пеокисленною,

и

такъ какъ, следовательно, дѣйствіе кислорода на кровь
пресмыкающихся слабо, поэтому у них® кровь холодшее. Сверх® того, при малом® размере легких® пресмыкагощіяся имѣютъ способность сдерживать дыханіе,
напр. черепахи, по свидетельству Жильберта Уайта,
обходятся даже без® пищи и без® дыханія значительную часть года (наши деревни). Между тѣмъ известно,
что высшія жнвотныя, лишенная воздуха, мгновенно
умираютъ. Впрочемъ, холоднокровный жнвотныя даже
могут® жить значительное время въ чистом® азотѣ
и водороде.
Всѣ пресмыкающаяся нмѣютъ относительно тѣла очень
малый мозг®. О черепахах® известно также то, что
оне питаются растительной пищей, могут® проползти
4 мили въ сутки, зарываются въ землю съ половины
ноября и остаются там® до половины апреля, имѣютъ
щиты,

составляющее для нихъ совершенно пассивное

орудіе; молодыя черепахи (такъ-какъ яйца черепахи
кладут® на усмотрѣніе природы) часто попадают® въ
пропасти и также истребляются во множестве хищными животными. (Статистика показывает®, что въ
Россій болѣе y s новорожденных® дѣтей умираютъ въ
течеиіе первых® мѣсяцевъ жизни). Относя деревни къ
черепахам®, мы собственно разумеем® черепахъ наземныхъ, ибо есть один® род® черепах® плотоядных®,
морских®.
На пресмыкающихся, по сознанію самих® естествоиспытателей, лежит® какая-то печать проклятія, такъ
что невольно припоминается библейское изреченіе:
на пераъхъ твоихъ ходити будеши и землю снѣси
вся дни живота твоего (Быт. I I I . 14 и Ест. Ист.
Дж. Франк.).
И замечательно, въ то самое 'время, какъ сказаны
были эти слова Творцом®, проклятъ был® и человѣкъ
въ дтьлѣхъ своихъ,

так® что рождается вопросы не

заразил® ли древній змій своим® дыханіемъ природу
человека въ лицѣ нашей прародительницы?... А вотъ
стихи нашего роднаго поэта Никитина изъ его
Вее твой дворъ
Дѣтки граыотѣ
Н а труды твои
Вдоволь вчужѣ

Пахаря:

не исправляется,
не учатся.
да на горе
я наплакался.

Дж. Франклин® говорит® про1 черепаху: «Это животное всегда возбуждает® во мнѣ сочувствіе и со-

страданіе:

безобидное,

кроткое,

оно такъ смиренно

тащитъ на себѣ тяжелую крепость,

такъ неуклонно

ползетъ по избранному пути.»
Такъ какъ уѣздъ нашъ слагается

изъ пресмыкаю-

щихся, то это прямо указывает* на отдельную геологическую эпоху;

такъ напр.

преобладало царство рыбъ,
млекопитающих*;

въ палеозойскую эпоху
въ третичную — царство

ибо чѣмъ тѣснѣе

кровная

связь

между зоологическими Формами, тѣмъ ближе будут*
онѣ стоять одна къ другой и во времени и въ пространстве. Съ другой стороны, одно уже одиообразіе
нашей уѣздной природы предполагает* и однообразіе
Фауны.

Геологія есть анатомія теллурическая міра,

какъ и сравнительная

ФНЗІОЛОГІЯ

расль естественных* яаукъ
такъ какъ между тѣм*

есть важнейшая от-

о мірѣ органическом*; а

и другим* міромъ сущест-

вуетъ взаимнодѣйствіе, то сравнительная
яологія должны идти рука об* руку.

ФИЗІОЛОГІЯ И

Обратимся къ

геологическим* данным*. Изъ геологіи мы знаем*, что
царство

пресмыкающихся

является

въ такъ называ-

емую юрскую эпоху или систему. Фауну'этого періода
составляли: молюски, головоногіе, брюхоногіе, аммониты, белемниты. Белемнит* (яловоногій),
своей раковиеѣ и выпустив*

іцупальцы,

сидя въ

носился по

морю за добычей; у него былъ чернильный мешок*,
которым* онъ мутил* воду вокруг* себя, дабы укрыться
отъ болѣе сильных* врагов*. Для точнѣйшаго пони-

манія нашей уѣздной жизни,

пусть

читатель

пред-

ставит* себѣ морским* дномъ нашу землю или почву,
которая, какъ мы ниже увидим*, действительно была
дномъ морским*, а общественную жизнь и нравственную атмосферу, которой дышат* уѣздныя существа —
морем*. Въ ту же вторичную эпоху были черепахи,
ящеры, змѣи,
крокодилы,

лягушки,

жабы,

принадлежавшіс

тритоны,

огромные

къ особому роду корне-

зубыхъ — Rizodonda, также пліозавры, близко подходившіе къ крокодилам*, по огромной величине (пліозавръ былъ не менѣе нашего кита), динозавры, крокодилообразныя животныя съ огромной пастью.
Нам* возразят*, что появленіе гадовъ л

юрскую

эпоху, вероятно, было тѣсно связано съ законами Физической географін, а въ то время была богатая растительность,

болота, трясины и обиліс углекислоты;

между тѣмъ как* въ нашем* уѣзде природа не имѣетъ
такой растительности и климата.

Но мы приведем*

въ примѣръ Галопагскіе острова (на Тихом* океане),
гдѣ нѣтъ

ни большой растительности,

ни влажная

климата, и не смотря на то на них* столько черепах*
и ящериц*, что онѣ замѣппют* там* наших* травоядных*. Есть некоторое основаиіе думать, что ящеры
и черепахи могут* жить и въ нашем* уѣздѣ, но мы
этим* нисколько не хотим* отвергнуть значенія географическая расиредѣленія, напротив*, докажем*, что
и внѣшнія Физичеекія вліянія въ нашем* уѣздѣ блаяУСПЕНОКІЙ. H .

P.

34

пріятствуют? жизни гадовъ. Если читатель будетъ
разсматривать обиліе гадовъ въ юрской системе,* какъ
результат? чрезмерной насыщенности воздуха углекислотой, то ему необходимо вспомнить невѣжество,
которым? дышит? весь нашъ уѣздъ. Сверх? того большая часть людей буквально дышит? углекислотой, а
также азотом?, сѣроводородомъ, амміакомъ—газами,
какъ извѣстно, поражающими нравственную сторону
и всю вообще жизнедеятельность организма (избы
крестьян? съ людьми и животными), {{и въ одпомъ
изъ богатых? домов? яѣтъ Форточек?. Въ душной
или угарной среде человѣк? начинает? блѣдвѣть,
дѣлается вялым?, мрачным? и, наконец?, совершенно
теряет? созиаиіе: это — не что иное, какъ замѣщеніе углекислотой и другими газами умственной и
всей жизненной деятельности. Процесъ этот? въ сущности совершенно Физическій, и углекислота равносильна тупоумію; она —эквивалент? послѣдняго, так?
что скопится ли въ голове невежество или углекислота, въ обоих? случаях? получится сходное соединенге.
Отчего же так? страшно мыслящему человеку попасть въ уѣздъ,

и отчего онъ въ нем? чувствует?

припадки асФиксіи душевной? Въ нашем?

уѣздѣ о

душном? воздухе, даже о вони и о запахах? вообще
не имѣютъ никакого понатія, а о нравственном? чутьѣ
уѣзда

нельзя и упоминать.

Вообще органы чувств?

уѣздныхъ жителей или имеют? значеніе зачаточнаго
состоянія (как? напр. крыло пингуина, не потерявшее
способности плавать),
напр.

перепонки

или родоваго достоянія

на лапах? горного гуся

(такъ

и проч.).

Читатель видит?, что мы нравственную и Физическую
стороны

вовсе

не разделяем?.

можем? смотрѣть

Но иначе мы и не

на эти стороны, ибо онѣ обуслов-

ливают одна другую. Относительно того,
водятся более
трясинах?,

въ низменных? местах?,

болотах? и

приведем? слѣдѵющій Факт?:

есть обширная страна,
1 1 , 2 0 0 квадр. миль,

что гады
въ Россіи

по измѣренію Гумбольдта въ
которая лежит? гораздо даже

ниже океаническаго уровня, а именно въ 7 6 , 3 2 пар.
Ф. подъ уровнем? океана, чтб изумляет? всѣхъ геограФовъ и астрономов?. Это — понто-каспійская низменность,

простирающаяся

чрез? Дунай,

Днѣстръ,

Днепр?, Бугъ, Доит, и всю Волгу, вплоть до Каспійскаго моря, — низменность величайшая и обширнейшая на земном? шарѣ.

Москва и Петербург? также

стоят? въ низменностях?: первая въ средине волжской, второй — въ такъ называемой балтійской.
Даллас?, на основаніи соляных? болот? и обширных? пластов? устричных? и других? раковин?, которыми изобилует? знаменитая понто-каспійская низменность, справедливо утверждает?, что эта почва не
что иное,

какъ высохшее дпо морское,

Знаменитый

Галлей причину такой огромной впадины относы? къ

удару колоссальной кометы, принимая въ соображеніе
стрѣльбу рикошетомъ, что, в про чемъ, отвергаетъ
Араго. Какъ бы то ни было, отъ какихъ бы геологичесігахъ гіереворотовъ ни образовалась эта знаменитая
колдобина, но нашъ уѣздный городъ стоить подлѣ
нея и, сверхъ того, еще самъ расположился въ колдобин!, напоминая Содомъ и Гоморрѵ (стоявшіе на
1 , 2 3 5 пар. Ф. ниже уровня моря); такъ что, не
смотря ни на какія мѣры со стороны губернатора и
дѣятсльныя раопоряженія уѣздныхъ властей, разъѣзжающихъ по улицамъ среди непроходимой грязи,
совершенно пѣтъ ни какой возможности пройти по
городу: повсюду стоить глубокая, вонючая грязь, въ
которой копошатся возы мужиковъ. Если же вдругъ
возъ опрокидывается, тогда животныя н люди задыхаются въ грязи; потому городскіе /кители безвыходно
еидятъ дома; если же и появляются на улицахъ, то
не иначе, какъ верхомъ или на тройкахъ въ видѣ
летучихъ ящеръ. Самая почва нашего уѣзда очень
богата нерегноемъ (гумусъ), который, какъ его названіе показываете, выдѣляетъ изъ себя, вслѣдствіе
гніенія органичесішхъ веществъ, много вредныхъ газовъ и всего болѣе углекислоты; послѣдняя, какъ
тяжелѣйшая часть воздуха, скопляется въ низменныхъ
мѣстахъ, обнимая собою гадовъ. Отсутствіе лѣсовъ
въ нашемъ уѣздѣ дѣлаете углекислоту свободною и,
слѣдователыю, вредною для животныхъ, ибо извѣстно,

что лѣса нейтрализуютъ углекислоту, иоглощая ее.
Вообще, отдавая должное значеніе внѣшнимъ, Фнзическимъ вліяніямъ или закошамъ Физической географіи,
управляющимъ развитіемъ органическаго міра, мы
т!мъ ни мало не отстраняемъ вліяніе, едва ли даже
не преобладающее, самихъ законовъ органическшхъ.
Ихъ мы коснулись даже, говоря о еохраненіи вида
или единств! типа. Юрская эпоха, царство пресмыкающихся, отличалась торжественнымъ безмолвіемъ.
Авторъ естественной исторіи мірозданія (Vestiges of
the natural history of creation) такъ характеризуете
эту эпоху: «Воображеніе силится нарисовать себѣ
нашъ земной міръ въ оолитовый періодъ (юрскую
эпоху), когда было едва одно созданіе, по своей организаціи стоявшее выше земноводныхъ. Метеорологичеекіе дѣятели были и тогда такими же обыкновенными явлееіями, какъ и нынѣ. И тогда точно такъ
же ежедневно восходило и заходило солнце — и тянулось все это долгіе в!ка. I тогда каждую ночь взирали небесныя звѣзды на нашу землю. И есдибъ нашъ
тогдашній земной шаръ посѣтило какое-нибудь нечелов!ческое существо (а нашъ уѣздъ—человѣческое),
оно увидѣло бы жестокосердыхъ ящеръ, удовлетворяющихъ свои кровожадные инстинкты, увидѣло бы громадныхъ черепахъ, ползающихъ по тинистымъ берегамъ, и еще болѣе громадныхъ мегалозавровъ, бѣгающвхъ по равнинамъ, увидѣло бы лягушект. съ нашего
84*

медвѣдя, квакающих® по болотам®. Но этот® воображаемый посетитель земли нашей не увидѣлъ бы тогда
ни одного человѣческзго существа и узнал® бы даже,
что много вѣков® еще просуществует® земля прежде,
чѣм® на ней появится такое существо. Текли рѣки
и блестѣли въ лучах® солнца, но не для того, чтобы
услаждать зрѣніе человека. Начинались и проходили
времена года, но не для того, чтобы приносить плоды
свои человеку. Какая страшная пустота! И скольким®
вѣкамъ еще нужно протечь прежде, чѣмъ земля начнете. наполняться и появится на ней человѣкъ. »
Теперь можно изобразить следующую картину:
уѣздная жизнь полна безлюдья и грознаго безмолвія.
Там® и сям® въ степи можно встретить громадных®
черепах®, неподвижно лежащих® въ своей непроницаемой для просвѣіценія корѣ... Лишь вѣтеръ съ утра
до ночи разгуливает® по полям®... Где-нибудь увидишь стаю полипов® — чиновников® и мѣщанъ съ
присасывательными бородавками; каракатицу—становаго *, разъѣзжающаго съ распростертыми щупальцами для высасыванія чужих® соков® и с® чернильным® мѣшкомъ — мутить правду съ кривдой; гоголевскаго городоичаго, мегалозавра, бѣгающаго по равнинам® народнаго невѣжества; гдѣ-нибудь въ степи въ
* Читатель, вѣромтно, помнитъ, что со-чиненіе оокойнаго относится къ 1864 году.

садах®, среди прудов® отдыхает® громадный крокодил®, не подпускающій къ себе никого на разстояніе,
по крайней-мѣрѣ, 5 , 0 0 0 десятин® з е м л и , — и все
живое трепещет® его; тамъ въ глубокой лощинѣ живете. самодур® аллигатор®, не призиающій своих® детей... и невдалеке, окружив® болото, квакаюте. сытыя лягушки, какъ будто толкующія о mauvais genre
и jolie tournure... или вдругъ ряд® плотоядных®
черепах®, расположившихся на большой дороге—разжиревших® дворников®, бывших® старость и прикащиковъ; брюх оно ri fi дьячекъ, везущій набранные пироги и с® иочтеніемъ глядящіі! на прочным раковины
— постоялые дворы — плотоядных® животных®. Все
тѣ же метеорологическая явленія, какъ и прежде, то
же солнце, та же луна; но въ уѣздѣ будетъ еще
долгое время іюжмраніе друг® друга прежде, чѣмъ въ
нем® явится человека....
Квакаютъ л я г у ш к и , копошатся годы,
Злобно испуская гибельные яды.

В® геологических® картинах® Б. Котты есть следующая, хотя несколько Фантастическая, картина изъ
юрской системы: «наверху в® воздухѣ мы видим®
двух® летучих® ящерица.. Может® быть, это пара
нѣжных® супругов® или два ревнивые соперника,
сражающіеся на лету... между тѣм® несчастная самка
ихъ дѣлается жертвою голоднаго іілезіозавра... под®

пальмами лежитъ мощный крокодил*, отдыхающій
послѣ плотная обѣда. Онъ ищетъ вкуснаго десерта,
поглядывая на защищенную твердым* щитомъ черепаху... Впереди такая же черепаха въ неравной
борьбѣ съ плезіозавромъ, который поймалъ ее за голову... подъ иямъ ихтіозавръ глотаетъ аммонита...
У берега акула пожираетъ омара... мистіозавръ глотает* рыбу... ихтіозавръ схватил* плезіозавра... »
и такъ далѣе. Дж. Франклин* говорит*, что губительный ядъ многих* пресмыкающихся породил много
толков* у древних* и новѣйшихъ писателей; всѣ
удивлялись, для чего природа, эта добрая и щедрая
мать, alma parens, создала ядовитых* пресмыкающихся.
« Мыслитель! возражает* Франклин*: —подивись лучше
тому, что эти гады гнѣздятся въ сердцѣ человека!»
Такъ прочно привившіяся къ нашему ѵезду самыя
эпическія пѣсни и сказки о богатырях*, которые все
вокруг* себя валили съ ногъ долой, о вѣдьмахъ,
кощеяхъ-безсмертныхъ, змѣяхъ-горынычахъ, соловьяхъ-разбойникахъ, могли быть вызваны одним* только
зрѣлищемъ всеобщаго глотаяія, безразличная, безсмысленнаго разрушенія, ибо вид* окружающей природы—однообразной, скучной не могъ внушить нашим* народным* бардам* распѣвать и разсказывать
такія страсти...
Заключим* нашу

статью надеждою,

что в* буду-

щемъ для йзслѣдованія юрской эпохи въ исторіи цнли-

лизаціи людей откроются но выя области, и сама эпоха
выступить прел нами яенѣе... Мы думаем*, что
природа, скрывшая отъ насъ множеством* протекших*
столѣтій геологическія эпохи, давно развертывает*
ихъ перед* нами л исторіи развитія человѣческяхъ
обществ*. »
Здѣсь оканчивается статья покойная.

--ms»—

ПОХОРОНЫ.

ПОХОРОНЫ
Стояла дождливая осень и вообще такое время,
когда въ деревенекихъ избахъ печально гудитъ съ
утра до ночи струна шерстобита подъ крикливую ссору
бабъ, сопровождаемую выбрасываніемъ разныхъ сундуковъ на улицу, когда сельскому дьячку вадоѣло
двухдневное лежанье на печи, и онъ пробирается въ
господскую контору перекинуться словечкомъ съ ѵдалым'ь земскнмъ и устроить складчину на НОЛШТОФЪ,
ИЛИ же въ волостное правленіе, гдѣ, по неизбѣжнымъ
свойствам!» скверной погоды, усиливается наплывъ
разшаго рода жалобъ, ссоръ и остервѣненіе старшины
и писаря, отражающееся на спинахъ и затылкахъ
мужиковъ. Стояло время общей лѣни, спанья и отчаянной скуки; въ этакую пору люди какъ-то особенно близко разсматриваютъ другъ друга; кошка на печи
умываеіъ себѣ рыльце и рядомъ съ ней кряхтитъ отъ
УСПЕЫСКІЙ.

H.

P.

35

поясницы старуха, на дворѣ реветь скотина, стоящая
по колѣно въ грязи и безъ корма; безполезенъ крикъ
ея, заявляющій людямъ о настойчивости желаній голодная желудка, — безполезенъ особенно потому, что
люди этотъ вопль Физіологическихъ законов* считают*
за простое ораніе безсловесной скотины и называют*
его хрюканьем* свиньи, которую во всякое время
прилично хватить палкой, мычаньем* коровы, криком*
о в ц ы , — н всѣ эти животныя суть жнвотныя безсловесныя, неразумныя, которым* именно мѣсто въ грязи,
безъ корма.
Какъ бы то ни было, въ селѣ ІІавлухинѣ цѣлую
недѣлю жители не выходили нзъ домовъ, по случаю
непроходимой грязи на ѵлицѣ и безпрерывнаго дождя.
Отупѣніе всеобщее дошло до т о я , что люди перестали даже ругаться, а просто безъ просыпа спали.—
Вдругъ разнеслась вѣсть, что извѣстный всему уѣзду
богатый дворник* Мирон* умер*. Это извѣстіе въ
одно мгновеніе распространилось повсюду. Все проснулось и зашевелилось. Забыта была и уличная грязь,
по которой потянулись толпы любопытных* къ постоялому двору, гдѣ былъ усопшій.
— Отчего это онъ умеръ?
— И вижу я сонь, милыя мои, будто у нас*
под* святыми лежит* что-то бѣлое...
— Ну, такъ!
— Сон* какъ обрѣзалъ!

Въ полѣ бушует* вѣтеръ и хлещет* дождь. По
большой дорогѣ тащится телѣга, въ которой сидят*
дьячекъ съ дьяконом*, облокотившись на грядки и
упершись другъ въ друга ногами. Они ѣдутъ л Павлухино служить погребеніе coGopoju по приглашенію
семьи покойника. Лошадь тащится съ ноги на ногу.
— Я полагаю, помины будут*.
— Я полагаю, будут*.
— А что, братец* ты мой? ни оттуда, ни отсюда — вее дай сюда!
— Чудесная штука!..
— Именно... Царство ему небесное...
Лошадь останавливается;

причетник*

слѣзаетъ и

говорит*, намѣроваясь идти пѣшкомъ:
— Нам* бы добраться до Еремовки, там* бы мы
попросили лошадь у Ѳедора.
— Только бы до него, — повторяет* сидящій: —
у него скоро свадьба; он* не смѣетъ отказать.
— Э-э-эй.... родна-ая....
Наконец* и Еремовка пришла.

Путники

входят*

в* избу.
— Здорово! гдѣ Ѳедюха?
— Былъ на дворѣ... Сноха, бѣги!
Является Ѳедоръ.
— Давай, братъ, нам* лошадь.
— Слышал*, дворник* умеръ!
— Как* не слыхать!.. Что смерть-то дѣлаетъ!

— Она свое дѣло знаетъ

давай лошадь!

ІІара лошадей понеслась съ причетниками въ Павлухино.
Постоялый дворъ наполнен® извощиками и съехавшимися родственниками Мирона.
— Извощикъ! продвигай лошадь-то! нам® съ тобой
нѣкогда толковать... покойник® ждет®...
— Или кто умерь?
— Эге, братъ! Ты чей?..
— Мы костромекіе...
Весь верхній этаж® битком® набит® народом®.
Слышны рыданія.
— Когда же хоронить-то? шепчут® голоса.
— Говорятъ, завтра; родные не всѣ съехались...
Слышится неутешный плач®.
— Да перестаньте, Анна Сидоровна.. всѣ умрем®...
не печальтесь...
Въ доме была такая жара, что гости вытирали
платками лившій съ них® пот®.
Наступила ночь. Гости поужинали и начали ложиться спать на полу. Во всѣхъ комнатах® горѣли
лампады. На постланной соломѣ лежали купцы в®
ситцевых® рубахах® и цветных® жилетках®, дьячки
съ подвязанными косами, мѣщане, купчихи съ отвислыми подбородками, лакеи; гости лежали голова
съ головой, ноги съ ногами. Один®, ощупывая чужую голову, говорил®:

— Позвольте! вы мнѣ виски прижали...
— Извините! вы чьи?
— Калуцкіе.
— Какъ у васъ нонче хлѣбъ?
— Ничего...
— Карп® Митричъ! что-ж®, своякъ-то жив®?
— Здравствует®...
— Онъ снял® въ Кошелѳвѣ постоялый двор®.
Что-ж® ему?
— Добра го здоровья! сказалъ вошедшій купецъ и
начал® пробираться между лежавшими...
— Зять, зять пріѣхалъ...
— Какой зять?
— Да что въ Прудах®...
— Запоздал®, однако... Впрочем®, неблизко отсюда. ..
Часа в® три но полуночи все затихло; даже и чтет е псалтири прекратилось. Вдруг® въ залѣ явился
извощикъ въ полушубке.
— Хозяин®! а, хозяинъ!.. крикнул® онъ; но, не
получив® отвѣта, схватил® перваго спящаго за ногу
и опять крикнул®:
— Хозяинъ! а, хозяинъ!
Разбуженный гость накрыл® свою голову чуйкой.
Извощикъ начал® толкать другаго гостя и продолжал®:
— Хозяин®! разечитай, иди! хозяинъ! Но голос®
ямщика был® безответен®. Увы!... хозяина уже не
35*

было на свѣтѣ и некому было встать, взять счеты
и сказать: «Ну? ты что бра ль? » А можетъ быть, покойннкъ и слышалъ крикъ извощика, требовавшаго
разсчета, ибо говорятъ, что умершіе долго ие теряютъ
способности слышать; но онъ уже не въ силахъ былъ
встать и получить деньга. А между тѣмъ извощикъ
все зѣвалъ, чтобы его разочли.
— Хозяинъ ! получи съ тронхъ деньги!
Многіе изъ гостей проснулись и чувствовали жуть
отъ пустыннаго гласа! Что значить это зловѣщее,
полночное зѣванье къ хозяину, котораго уже нѣтъ на
свѣтѣ? Не сама ли это смерть явилась, или не сатана ли изъ ада, желающій разсчитаться съ хозянномъ?.. Крикъ не умолкалъ.
— Хозя-яинъ! а-а-а, хозяинъ!
Извощикъ добрался до купчихи и схватилъ ее за
ногу. Купчиха вскрикнула: «ай, а х ъ ! . . . » Гости принялись креститься подъ одѣялами. Ймъ даже казалось,
что смерть пришла разсчитаться не съ одиимъ хозяиномъ, а со всѣми. Одинъ изъ купцовъ, иаконецъ,
осмѣлился высунуть голову изъ—подъ одѣяла и спросилъ:
— Кто тутъ?
— Я...
— Ты кто такой?
— Хозяинъ гдѣ?
— На что онъ тебѣ?..

— Разсчитать насъ...
— Кто ты такой?
— Извощикъ...
Купецъ сталъ что-то

соображать

и,

иаконецъ,

объявилъ:
— Хозяинъ умеръ!
Извощикъ задумался...
Похороны кончились. Мирона положили подъ сводами, такъ какъ при жизни онъ говорилъ своей женѣ:
«неужели я ие нажилъ себѣ кирничныхъ сводовъ?»
Возвратившись домой, гости примялись разсказывать своимъ домочадцамъ про похороны и особенно
про обѣдъ; ни одинъ штрихъ изъ похоронной картины не ускользнул!» отъ разскащиковъ: какое было
за обѣдомъ первое блюдо, второе, какой разговор!»
щелъ, чѣмъ гробъ былъ обитъ, какъ жена покойника
убивалась. И всѣ эти разсказы не ограничились дпемъ,
недѣлей, мѣсяцемъ, но, по крайней мѣрѣ, продолжались годъ, в!» теченіе котораго жители боялись по
ночамъ выходить , на улицу.
— Вотъ такъ-то Миронъ покойникъ,—иовѣстіювала
какая-нибудь женщина, лежа на печи во время зимнем вьюги: — заѣхалъ онъ передъ тѣмъ, какъ умереть, къ брату и говорить: «охъ братъ! что-то
мнѣ такъ грустно, грустно!., непременно надо мной
случится бѣда! »

ДЕРЕВЕНСКІЯ

КАРТИНЫ.

Д Е Р Е В Е Н С К И КАРТИНЫ.

Стоял? жаркій іюнскій день. По случаю рабочей
поры въ крестьянских? домах? никого не было,
кромѣ старух? и дѣтей. У Поповской слободы на
травѣ, под? тѣнью рябины, росшей за честоколомъ,
сидѣли—дьячиха и дьяконица съ чулками в? руках?.
Невдалекѣ от? них? Петя и Гриша строили изъ камня
дворъ, въ котором? был? поставлен? глиняный конь.
Петя распоряжался и строил?, а его нріятели таскали
въ подолах? камни, хворост? и солому. Когда двор?
былъ готов?, мальчики отчистили вокруг? него мусор? и рѣшили, что хорошо было бы пристроить еще
огород? или сад?. Вскоре явились груды палок?,
который Петька принялся втыкать въ землю одну
подле другой и советовал? товарищам? украсть гденибудь яблоковъ, такъ какъ безъ них? сад? будетъ не
наетоящій.

— Ваня перестань, — кричала дьячиха... — Перестань, говорю... Поди, посмотри лошадь... не ушла
ли куда въ хлѣбъ.
— Она на островѣ...
— Вотъ погоди, дай отецъ придетъ — я скажу,
какъ ты смотришь за лошадью-то...
Ваня уговаривал® ребят® идти на остров®.
— Ребята,—сказалъ Ваня:—пойдемте на остров®,
кстативтамъ и выкупаемся.
Остров®, на котором® рос® молодой лозняк®, находился среди рѣки, протекавшей под® сельскими
огородами. Къ мельницѣ рѣка образовала широкій,
но мелкій пруд®, на срединѣ котораго была мель:
на ней бродили цапли, а в® жаркое время видны
были гребни гулявших® карпій. Вся рѣка обрамлялась
ветловыми кустами, ггодъ которыми всегда было множество рыбы. Убедившись, что лошадь гуляла на
острове, мальчики разделись и принялись купаться
въ мелкой заводинѣ между лесом® и островомъ. Здесь
любили садиться утки, потому что мѣсто было тихое
и уютное. Петька вымазал® себя грязью и бегал® по
водѣ, а Ваня съ Гришей на берегу выстроили изъ
грязи гору, по которой можно было скатиться прямо
въ реку.
— Рыбы-то!., рыбы-то!., кричалъ Петька, бѣга.
по заводинѣ.
—

Петька, пойдем® под® кусты рыбу ловить...

— Братцы вы мои! подбежав® къ ребятам®, закричалъ Петька:—вонъ там® какая нетто прошла карпія! серая вонъ какая!—Петька разставил® руки.
Вскоре мальчики, сидя до половины въ воде, запускали руки въ корны кустов®.
— Тише! братцы, такъ и стоит®! Гриша! ты подбирай ступай па берегу... Ваня! ты не спѣши, не
пужай ее... тихонько... все оглаживай, оглаживай
ее... она теперь смирная.
— Вот® она! вскричал® Петька.
— Ребятушки! тутъ страсть!.. (Петька вдругъ
крякнул®, ударив® себя по спинѣ, на которой сидели
мухи)... Ты тише как® можно... (И онъ енова запустил® руку въ воду), какъ бы ужака не поймать...
Ребята! стой! здороие-енная! иди сюда... ко мнѣ
хватай за жабры!..
Мальчики частію распугали, частію выловили рыб)',
но все-таки продолжали рыться въ кореньях®.
Где-то невдалекѣ раздался выстрел®.
Гриша, собнравшій на берегу рыбу, быстро поднял®
голову и вдругъ сказалъ Петьке:
— Утокъ-то утокъ-то!.. раз®, дна,
ре... четыре утки! какъ низко...

три,

четы-

— Ванюшка! кричал® кто-то на селе...
— Ваня тебя кличут®...
Ваня вернулся домой съ мокрыми шаршавыми волосами .
УСПЕНОКІЙ.

H.

Р..

З

6

— Что вы, матушка?
— Пошелъ да пропала,!
отцу обѣдать-то.

Что-жъ

ты не несешь

Дьячиха достала изъ печи горшокъ щей,
ихъ въ кувшинъ.

вылила

Ваня завязал* его въ скатерть и отправился въ
поле съ Петькой.
Гриша ушел* домой. Мальчики прошли мельницу,
березовый лѣсокъ и очутились въ полѣ среди спѣлой ржи. Часто они оглядывались, не бѣжитъ ли за
ними кто-нибудь, и удвоивали шаги. Жужжали кузнечики и овода. Накоиецъ, увидав* отца, который усердно выводил* косой полукруги, мальчики
успокоились.
— Однако, уморился, — говорилъ дьячекъ, отирая пот* и развязывая кушак*... — а вонъ тамъ я , —
начал* дьячекъ: — совсѣмъ было екосилъ перепелку на
гнѣздѣ...
Иообѣдавъ, дьячекъ стадъ лицемъ на восток* и
началъ молиться.
— Нынче ноѣдешь въ ночное?
— Поѣду,— сказалъ Ваня, завязывая въ скатерть
кувшин*.
Дьячекъ взял* кувшинъ у сына и сказалъ:
— Сходи-ка ты, вонъ, видишь, дубокъ-то стоить?..
Тамъ косит* попов* Иванъ... попроси у него табачку

понюхать, скажи, молъ, батинька натретъ—отдаст*!
Тамъ у него спросишь про перепелку... онъ давича
утром* гнѣздо замѣтилъ...

Уже смерилось; возвратившіося с* ноля крестьяне
сндѣли за ужином*—на улицѣ, пользуясь даровым*
свѣтомъ вечерней зори...
— Не видали моей овцы? слышались голоса...
— Тусё!.. Тусе!..
Гдѣ-то далеко раздавалось ржаніе лошади.
Между тѣмъ съ запада заходила черная туча, и
гремѣлъ громъ! становилось темнѣе и темнѣе, зашумѣли и закачались отъ вѣтра деревья, закружились
вихри, и молнія озаряла опустѣвшую улицу, по которой торопливо шла запоздавшая баба.
Часов* въ 9 вечера по улицѣ прогнали лошадей
въ ночное. Ваня на своей лошади отправился туда-же.
Табунъ расположился въ полуверстѣ отъ села на
лугу. Утомленные дневной работой, парни полегли
спать. Один* изъ нихъ, накрываясь полушубком*,
говорил:
— Ужъ и туча,
вать нам*.

малый,

идетъ!

Чай не сдобро-

Молнія вдругъ озарила весь луг* и гумна ближайшей деревни; закапал* дождь; вскорѣ раздался громовой ударъ, и хлынул* ливень.

— Ребята! закричал? один?, — к а к ? же быть-то?
Опять молнія и опять ударъ.
Дождь полил? такой, что веѣ ребята вскочили,
схватили узды и принялись обратать лошадей.
— Братцы! погодите! Ильюшка! Ты моего мерина
обраталъ?
— Ребята, погодите!
— Филька! куда узду дѣвалъ?
Веѣ поскакали въ село, сопровождаемые ежеминутными ударами грома...
Подъѣхавт. къ своему дому, Ваня застучал? въ ворота...
— Кто тамъ? слышалось съ надворья.
— Отворите, тятинька...
— Сейчасъ, сейчас?... закричал? дьячекъ и, шлепая ногами, подбѣжалъ къ воротам?:—веди! дай-ка
лошадь-то...
Ваня лег? въ сани, дьячекъ невдалекѣ отъ него
и при каждом? ударѣ говорилъ:
— Святый Боже, Свяшй Крѣнкій...
свят?! овсы теперь наливаются. Благодать
дает?...

Святъ,
Господь

Дождь однообразно шѵмѣлъ на крышѣ... Удары
грома слышались отдаленнее и отдаленнѣе... изрѣдка
только еверкала мольыія и усиливался шум? дождя.
Ваня уснул?, какъ мертвый.
Поутру, когда взошло солнце, дьячекъ,

съ крю-

ком? на плечѣ, стоял? пред? спавшим? сыном? и
говоры?:
— Ваня! пора вставать!
Ваня открыл? глаза. •
— Не забудь, слышь, тогда спутать на выгонѣ
лошадь-то.
— Хорошо, тятинька.
— Да посматривай, какъ бы не зашла на огороды.

—«ас»» -

ЗАПИСКИ СЕЛЬСКАГО

ХОЗЯИНА.

\

I.
Прежде всего, надо сказать, что та цепь, которая
связывала прежде помещиков? съ крестьянами, навсегда разорвана; крестьяне получили видь болѣе
или менѣе самостоятельный, человѣческій. Что касается
землевладельцев?, то большая часть изъ нихъ, шапротивъ, проникнута уныпіемъ, даже, скажу более,—
отчаяніемъ; впрочем?, это и понятно... Пас? здѣсь,
главным? образом?, интересует? то, каким? образом?
эти нравственные переворота двух? классов? людей
отразились, так? сказать, на жизни самаго сельскаго
хозяйства ; а отразились они чрезвычайно рѣзко. Начнет» съ хозяйства крестьян?.
Русскій крестьянин?, какъ только почувствовал?
свободный, евежій воздух?, пришел? въ себя и, какъ
птица, выпущенная изъ клѣтки, началъ оправлять

свои крылья.

Онъ началъ только

теперь

понимать,

что его изба раскрыта, стоить на боку, и енѣгъ валить зимою въ худыя стекла; что самъ онъ и разуть,
и раздѣтъ, семья голодаете, и иоле и скоте — безъ
призора. Мы стараемся обратить вниманіе благосклонннхъ читателей на этотъ моменте» иравственнаго возрожденія человека,

считая его за исходный пункта,

отъ котораго только

и можно идти

судьбы всего русскаго

сельскаго

тогда только и будетъ понятна

къ объясненію

хозяйства ;

та картина

намъ

вольнаго

труда, которая существуете теперь, когда мы начнемъ
наши изысканія съ самаго корня дѣла... Слова наши
оправдываются жизнью:

теперь вы видите пездѣ,

исключая и Свинодерни,

не

что домы крестьян!» прини-

мают!»- болѣе и болѣе приличный видь; крестьянин!.,
какъ

муравей, копошится у себя въ домѣ и никакъ

не наглядится на каждое бревно

своей хаты,

зная,

что онъ уже теперь — собственник!,;

предмете

долгихъ,

осуществился;

мучитслышхъ

думъ, воля,

его

самъ онъ болѣе ие составляете чуркой собственности,
онъ признанъ всею силою
правами, — между тѣмъ

закона за гражданина
какъ прежде

съ

у него были

однѣ обязанности...
Естеетвешіымъ послѣдствіемъ всего этого является
то основное и главное

обстоятельство,

что крестья-

нина, въ настоящее время только думаете о самомъ
себіь, а это ведете,

безъ всякаго сомнѣиія,

къ той

самостоятельной и энергической дѣятельностн,
которой певозможенъ

не только прогресъ

безъ

сельскаго

хозяйства, но и всей общественной жизни,—прогресъ
цѣлаго государства. По нашему мііѣішо, полная жизнь
какого бы то ни было общества состоите
тельномъ

и дѣятелыюмъ отстаиваніи своихъ закон-

ныхъ интересовъ

со стороны каждой

ставляющей

это общество.

организмъ.

Если

или,

единицы,

Государство есть

желудокъ

человѣка

почему-нибудь требовать закониаго
щи ,

въ тща-

будетъ

количества

пи-

выбирать

изъ

если печень не будетъ

крови тѣхъ,

не

со-

живой

принадлежащих!» ей началъ,

безъ ко-

торых!, уничтожается самое значеніе печени, — весь
организмъ
внться

страдаете.

вѣчнымъ

Я

никакъ

ііредиачертаніямъ

не

могу

нроти-

природы и при-

знаю интересъ крестьянина столько же, сколько признаю законность требованій чужаго или своего собственнаго желудка

и т . п.

крестьянинъ,

любующійся на выправленный и ловко

Вотъ

почему

меня радуете

законопаченный угол!» своей избы. Крестьянинъ, любуясь и насвистывая веселую пѣсню,

можете, быть,

и тратить время, можете, быть, даже упускаете очень
выгодную работу на сторона} но я все-таки радуюсь,
при видѣ этого

довольнаго лица,

предвѣстіе самостоятельной,
дѣятельноети...

читая въ

немъ

живой и плодотворной

Я вижу, что больной, атрофированный

члонъ будто

Итак*,

мы нашли

два болѣзненные процеса:

у

выздоравливает* и начинает* свои Функціы;

правда,

крестьян* — атрофію *), у помѣщиковъ — гипертро-

онъ дѣйствуетъ

но для

ФІЮ. Та Н другая

меня нога

еще неполно,

достаточно и того,

неправильно,
что

въ нем*

жизнь

болѣзнь

гибельны:

начинает*, иовндимому, заявлять себя *). Ограничимся

должным*

образом* приняться

пока этим*, если такъ можно выразиться,

тому

бедность

ФИЗІОЛОГИ-

первая выра-

жается въ том*, что крестьяне никак* еще не могут*
ихъ

за трудъ:

и невѣжество;

причиною

землевладельцы

ческимъ взглядом* па пробуждающіяся народный силы.

же просто не знаютъ, за что приняться, и причиною

Обратимся теперь къ помѣщикамъ.

тому ихъ прежняя

Извѣстно,

что

экономических*

чрезвычайно
условій

превышающее

благосостояніе

норму

швѣстнаго

класса людей или даже отдѣльнаго лица основывается
на счет*

благосостоянія

другаго класса или лица.

Это явлееіе, конечно, неправильное или, лучше, болѣзненное.

Наука и природа представляют*

на это

вмѣсто

труда

безмятежная

со стороны помещиков*,

ственных* соображеній,
цах* всѣхъ

жизнь....

M вотъ,

ихъ хозяй-

вы только видите на столб-

многоуважаемых*

газет*

объявленія о

продаже имѣній, по самой сходной ц ѣ н е . . . .
Я вполне убежден*, что какъ для отдѣльнаго живаго организма,

так* и для организма цЬлаго

дарства,

органа

законы. Всякій местный болѣзненный процесъ непре-

мало:

сопровождается
обильный

обѣдненіемъ

приток*

крови къ

органу производит* его гипертроФІю,

другаго;

этого

природа начертала

какому-нибудь

мѣнно отражается

болѣзнь,

какое пагубное вліяніе

ко-

одни и тѣ же,

госу-

очень много примеров*. Усиленное питаніе извѣстнаго

на всем* целом*,
имело

вечные

и мы знаем*,

крѣпостное

состояніе

торая, какъ извѣство, ведет* прямо къ смерти. Преж-

на весь строй русской общественной жизни. Крепост-

ніе номѣщикн не выиграли

ное. состояніе достигло крайних* предѣловъ: вся Рос-

но проиграли.

Теперь

это

отъ крѣиостшич)
оправдывается

права,

на дѣлѣ.

Жизнь

безъ труда,

безъ поыятій о своем*

долгѣ,

жизнь,

полная довольства, нѣги, лѣни, — сказалась,

сия представляла

печальное зрѣлище

стоя, — и вотъ явилась отмѣна

регреса и за-

крепостнаго

труда.

Началась новая жизнь... больной поставлен* въ луч-

наконец*, въ своих* печальных* результатах*.

шія условія, и началось выздоровленіе, которое, однако,

'") Впрочемъ, я склоняюсь болѣе къ тому миѣнію, что атроФіи,
если только она развилась, — неизлечима....

ное питаніе.

* Лтрофія —
УСПЕНСИЙ.

недостаточность питаиія;
H.

P.

птсртрьфіл — усилен37

до тѣхъ пор? не совершатся, пока пораженные органы
не заменятся новыми. Жизнь общественная тѣмъ только
и отличается отъ жизни индивидуальном, что она не
такъ ограничена въ своихъ проявлейіяхъ,
следняя,
жизнь;

какъ по-

и может? — начинать совершенно
она въ силах? отжившіе

новую

евои органы заме-

нять новыми...
Таким? образом?, мнѣ кажется, мы должны ждать,
пока раны нашего больнаго не покроются спасительной грануляціей,
не отпадут?....

пока пораженные

органы

совсем?

Съ этой только точки зрѣнія намъ

будетъ понятна та патологическая

картина,

которую

представляет!, теперь наше сельское хозяйство;
жизнь—впереди,
ствовать проявлевію
вызывает?

его

и намъ остается лишь споспешетѣхъ

новых? началъ,

поправляющійся

организм? — на

которыя
мѣсто

отживших?....

поправляться,
как?

послѣ крѣпостнаго

поправляться ?

Начинать

разгрома.... Да и

съ

ничего — дѣло

крайне мудреное. — Мы пока остановимся на этом?,
считая бѣдноеть коренным? несчастіемъ крестьянина.
Она-то и держит? его въ том? невѣжествѣ, которое
не дает? ему сдѣлать шага вперед?. Мы знаем?, что
русскій народъ книжек? наших? не читает? и не читает? именно потому, что прежде всего ѣсть хочет?.
Онъ хорошо чувствует? тяжесть своего

нсвѣжества;

съ объявлением? воли онъ выразил? свое
учиться

(вародныя

школы),

стремленіе

но это стремленіе

въ

нем? снова упало: — оказалось, что учителям? надо
заплатить и хорошо заплатить, чтобы они, как? слѣдуетъ, учили его, но заплатить нечѣмъ, — и
видите,

вотъ вы

что школы рѣшительио не прививаются къ

русской землѣ!...

Вѣдь когда закрылись

школы,—народ? только,
вшдѣлъ,

молча,

воекресныя

разошелся... Онъ

что даровое ученье — зданье

на пескѣ. Въ

1 8 6 3 году, въ одной изъ русских? газет? (не помню
именно въ какой) печатались

И.
Понятно, что крестьянин?,
стве, не мог?
настоящем?

вдругъ

въ такой-то
воспитанный въ раб-

сделаться

свободным? — въ

значеніи этого слова; лишь только кре-

постной туман? и чад? разсѣялшсь, мы увидели нашего мужика обезображенным?....

крестьянин? по-

прежнему бѣденъ — и ему долго,

долго еще нужно

школѣ

свѣдѣнія о том?,

нужны учителя,

что

изъ такой-то

школы скрылись учителя... Народъ понял?, что ему
приходится свое горе горевать опять-таки съ самим?
собою, и ни на что, кромѣ своего кармана, не надѣяться

Объяви какая-нибудь деревня, что она ассиг-

нует? на жалованье хорошему учителю 5 , 0 0 0 рублей
въ годъ, — любой профессор?

университета

съ но-

чтеніемъ явится въ эту деревню. Нѣтъ, теперь нашъ
крестьянин® думает® и совершенно основательно, об®
одном® —ее быть раздѣтымъ, разутым® и голодным®.
И когда это

будет® достигнуто,—тогда

наступит®

время вопросов® о народном® образовали, а съ ним®
время вопросов® и об® ѵлучшеніи

сельскаго

хозяй-

ства. Тогда будутъ уже новые люди из® крестьян®;
ихъ даже, можетъ быть, и не станут® называть мужиками. Стало быть, отъ теперешних® крестьян®,

не-

давно бывших® жертвами крѣпостнаго состоянія, ждать
нечего:—не воскреснуть
когда-нибудь будетъ

им®!...

лечить

атрофію едва ли

медицина,

потому

что

мы, разумѣется, не составим-ь исключенія язь этого
правила... À в® настоящее время,
леки

отъ

той поры,

мы не так® да-

когда среди насъ существо-

вали издревле Сѳбакевичи,

Пѣтухи, русскіе Лукуллы

и Атиціи....
Какія мрачныя
читатель;
болѣзнь

картины!

но мы его

скажет®

благосклонный

можем® утѣпшть

тѣмъ,

что

опредѣлена, діагиостнка сдѣлана правильно,

исход® болѣзни указан®, а это главное: чѣмъ ближе
къ истинѣ,—тѣмъ лучше...

Мы не будем® тратить

ни сил® своих®, ни времени на попытки возстановить
то, для чего част, смерти пробил®;

не будем® тра-

на органическомъ иовреж-

титься на лекарства для неизлечимой болѣзни. Больной

О землевладѣльцах® мы должны сказать то же са-

скорѣйшей кончины, так® какъ он® связывает® сво-

эта болѣзнь основывается
деніи....
мое.

Не воскреснуть и этому

надобно учиться съ азбуки,

классу!...

Ему

еще

но время давно прошло

и надо ждать новых® людей изъ ихъ быта, которые
бы воспитали

въ еебѣ понятіе о трудѣ,

ских® нравах® и обязанностях®,

о граждан-

потому что населе-

ніе диких® людей — причина и дикой почвы... Извѣстно,

что только съ развитіемъ людей,

усовершен-

умрет®, это ясно... И мы должны пожелать даже его
им® гнилостным® существованіемъ нашу собственную
жизнь,

и его болѣзнь

ne позволяет®

еще прнродѣ

начать новой постройки, новых® ячеек®... Мы выше
упоминали, что безъ полнаго разрушенія невозможно
возрожденіе... Вы посмотрите: пока отецъ съ своими
старыми к радостными поиятіями жив®, сын®, волейневолей, терпит® вліяніе

его траднцій и

ствовалось во всей Европѣ сельское хозяйство *), и

тенденцій,

а чрез® это задерживается

* ) «Система сельскаго хозяйства, говорить Гаспаренъ, есть
результата к виѣстѣ указатель большаго или меньшего развитіа
государства. » У с п ѣ х и сельскаго хозяйства невозможны безъ успѣ-

ховъ сельскаго устройства; страны зѳмнаго ш а р а ,
Монтескье, воадѣлываютсн не сообразно степени
богатства, а сообразно своіюдіь ихъ обитателей.

затхлых®

прогресъ...

по словамъ
природнаго

Вотъ

Не смотря на то,
сознаніемъ,
умретъ,

съ таким? положеніемъ? Как? эти силы должны быть

чѣмъ стѣсияетъ насъ нашъ умирающій!
что,

наша

грусть много

во-первыхъ,

облегчается

больной непремѣяно

какъ мы нашли... и освободит? насъ;

в т о р ы х ? , — умрет? скоро...

Итак?,

велики? По

вотъ

во-

^

что бѣдность,

что мы

ность

тура;

въ борьбѣ

с? нею

человеческая

гибнут?

самыя

Мы представим?
ея окрестности.

въ примѣръ

свойственный ей ожечто крестьянин? изне-

Намъ

теперь

будетъ

нашъ крестьянин? апатичен?,

понятно,

отчего

терпит? грязь и вонь

своей избы, вт, которой вмѣстѣ съ ползающими дѣтьми
бродят? куры,

свиньи,

телята и т. д . ;

будетъ по-

что бедность рождает? рабство,

и

съ прекра-

Вотъ,

отчего

всевоз-

наше сельское

хозяйство представляет? вид? какого-то гніющаго без,

образія, къ которому мы боимся
коснуться...
—

подступить и при-

Представляю примеры:

Слышишь, Ванька! говори? подвыпившій кунецъ

своему небольшому сыну:—учись у отца; грамоту эту
ты брось;

не въ грамоте дело:

у нас? своя наука,

умѣй жить nepBà; умей продать да и умѣй купить!

м о г ? , — только и слышится выраженіе: «некуда податься!. . . »

самый тяжкій порок?; я пе

ность есть Фермент?, производящій развитіе

за насущнаго хлеба идетъ уже вяло, словно близится
къ концу; она потеряла даже

гнусный,

можных? нечистот?...

Здѣсь самая борьба съ нуждою изъ-

сточенный характер?; видно,

«бед-

рабом?... а одно зло рождает? другое и т . д.; бед-

мощныя,

село Свинодерню и

народа

щеніемъ крѣпостнаго состоянія, он? все-таки остался

на-

исполинскія силы.

нашего

что наш? народ? раб? неисправимый...;

атроФІи, не покидающей своей жертвы до сей минуты;
безсилъяа

самый

думаю скрывать,

до которой до-

веден? был? нашъ крестьянин? во время крѣпостнаго

этой болезни

сиды

дѣлы. Вы не услышите въ народѣ поговорки:

состоянія, есть главная причина тяжкой изнурительной
против?

меѣнію,

ность не порок?»; но услышите постоянно,- что бед-

представляем? читателю въ утѣшеніе...
Мы выше сказала,

моему

громадны... но, разумеется, и онѣ имѣютъ свои пре-

,

Залѣзь ты въ самую голову

къ мужику или барину!

Когда ты до этого дойдешь,

тогда твоя наука кон-

ч е н а ; — ахтеромт, надо быть!..
M действительно.

Вырастает?

сын?

и начинает!,

нятно, отчего крестьянин? наш? любит? и выпить, и

ѣздить но деревням?, въ телѣгѣ у него уложено бу-

нерѣдко

тылок? двадцать водки, заткнутых? соломкою. Является

напивается до безиамятства.

Кто измѣрялъ

силы, который человѣкъ должен? употреблять на борьбу

купчик?

в? мужицкую избу,

набожно крестится на

образъ въ углу (ловкій пріемъ) и начинаете говорить
крестьянской семь!:
— Живы ли себѣ? Здоровы ли?
Семья, проникнутая рабскимъ благоговѣніемъ къ
каждой личности, имѣющей деньги, бросаете свои
занятія, суетится, и вскорѣ столъ накрывается скатертью; семья стремится угостить дорогаго гостя, чѣмъ
Богъ послалъ.
Купчнкъ сидите съ хозяиномъ за столомъ и наливаете» стаканъ за стаканомъ, водки. Захмѣлѣвшій хозяинъ говорите, обнявъ гостя:
— Мы и батюшку твоего знаемъ... Мы его хлѣбъсоль не забудемъ.
Купецъ, пользуясь хорошнмъ расположеніемъ крестьянина, начинаете заторговывать у него хлѣбъ, лошадь или, если мужикъ пчеловодъ, иедъ. Дѣло
ладится; бутылка водки производите свой ЭФФСКТТ.;
хлѣбъ купленъ по небывалой цѣн!.
У насъ, на Руси, такая торговля въ большомъ
ходу: она основывается на практическомъ знаыіи со
стороны купцовъ условій рабскаго положенія и рабской натуры нашего крестьянина; часто водка замѣняется другими, не менѣе сильными уловками: напр.,
купецъ пригласить мужика въ ланку попить чайку
или для цЬлой артели мужиковь ведите работниц!
взогрѣть самоваръ или отпустить въ долгъ соли комунибудь... Посмотрите, ѣдутъ изъ города въ пустыхъ

телѣгахъ мужики съ красными лицами — и вотъ
что они говорятъ:
— Ну, этта Авдулъ Макѣеичъ зазвалъ меня къ
себѣ, въ хоромы, говорить: постой! 'Голыш, вдругъ,
значите, мы! выносятъ чайную чашку вина и вотъ
этакій кусокъ ситнаго хлѣба, дай Богъ помереть!...
Вамъ грустно дѣлается отъ этихъ словъ: въ нихъ
слышится горемычный бѣднякъ, обманутый ловкимъ
купцомъ.
Чтобы читатель не удивлялся, что чарка водки
богача купца производить такое обаятельное дѣйствіе
на крестьянина, въ ущербъ интересам!, послѣдняго,
я приведу аналогичный случай хоть, напримѣръ, изъ
жизни русскихъ ,литераторовъ, о которыхъ я много
слыхалъ и, между которыми, говорятъ, очень много
бѣдныхъ людей. Отношенія писателя къ редактору
точно такія же, какъ отношенія мужика къ купцу.
Писатель, занимаюіцій десятирублевую комнату съ
кислой атмосферой, въ одинъ прекрасный день, является
въ редакторскую квартиру въ тысячу или семьсотъ
рублей. Онъ робко спрашиваете пасмурнаго лакея,
очень осторожно входить въ залу, не смотря на то,
что понимаете всю непристойность лакейства; но натура, прохваченная до костей нуждою и бѣдностью,—
сказывается тотчась м измѣеяетъ благородному писателю. Является редакторъ, спустя довольно долгое
время.

— Я здѣсь высказал* мысль...,—прерывисто говорить сотрудник*... но... если.
— Правда... вы передѣлайте... измените это место... хоть вы и похвалили его..., но вѣдь от подлец*..., я вам* докажу это Фактами... Ну, да это
ничего... Мы какъ-нибудь устроим*... Дело вот* въ
чемъ: пріезжайте еегодня ко мнѣ обедать, если вы
свободны..., у меня будетъ N. В. Г. и т. д.
Вышедши отъ редактора и ветрѣтивъ пріятеля, сотрудник* говорит*:
— Ты куда?
— Да тутъ
ко мнѣ...

по дѣламъ иду...

Приходи сегодня '

— Нѣтъ, сегодня я обѣдаю у редактора... звал*...
и нельзя ее заметить довольная тона, съ которым*
это говорится.
На слѣдующій день сотрудник* разсказываетъ другим* сотрудникам*:
— Я вчера обѣдалъ у редактора..., былъ N. В. Г .
Вѣдь есть сходство съ словами возвращаюіцагося
изъ города мужика?...
А результат* один* и тот* же. Сотрудник*, как*
и мужик*, проигрывает* отъ редакторскаго обеда или
касательно платы за статьи свои, или касательно своих* убѣжденій... По моему мнѣнію, чѣмъ бедный
сотрудник* свободнее отъ редакторских* обедов* и
дальше отъ нихъ, тем* ему гонорарій былъ бы нор-

мальиѣе, и тѣм* убежденія его были бы неприкосновеннее.... Послѣ обѣда обыкновенно редактор* говорит* бѣднымъ сотрудникам*:
— Мы съ вами сочтемся!...
— Сочтемся!... подхватывает* сотрудник*, чувствуя веселое расположеніе духа.
Может* быть, в* последнем* примѣрѣ я и ошибаюсь, я не спорю, потому что съ редакторами лично
незнаком*, а слыхал* только, что между ними иногда водятся уловки, похожія на уловки купцов* въ
отношевіи к* крестьянам*.
III.
Бедность

и невѣжество русскаго крестьянина привели
его къ тому, что он* очень часто ни цѣвитъ своего собственная труда, но вместе съ тѣмъ онъ не ценит*
и чужаго труда; онъ не имѣет* понятія ни о правах*
собственных*, ни о правах* другой личности. Для
него условій и законов* гражданской жизни не существует*.
Представьте себѣ, что вы сняли на аренду несколько десятин* земли, который вами кое-как* уже
обработаны н засѣяны; положим*, что вы человѣкъ,
понимающій сельское хозяйство, но еще не изучившій
основательно характера нашего русскаго народа; —
вамъ предстоят* такого рода занятія:

Въ одно іюнекое утро вы объѣзжаете ваше поле
и убѣждаетесь, глядя на бурѣющую рожь, что не
нынче, такъ завтра вамъ необходимо нанять косцов®
ила жницъ.
Встрѣчаясь на дереввѣ съ крестьянами, вы имъ говорите, останавливаясь и кланяясь:
— Что, братцы, пе будете ли на дияхъ свободны?
рожь у меня почти послѣла; боюсь пропустить срокъ...
— Вѣстимо,— отвѣчаютъ крестьяне:—ужъ пропустить срокъ—что хорошаго?... хорошаго немного...
вѣдь онъ, хлѣбушекъ-то, не терпитъ.
Вы узнаете отъ мужиковъ, когда они будутъ свободны, и отправляетесь домой.
Наконецъ, вы замѣчаете, что ваша рожь скоро
начнет®, какъ говорится, осыпаться: — временем®
надо дорожить, вы спѣшите въ деревню: увидѣвъ
двухъ крестьян®, говорите имъ:
— Ну, какъ же, ребята? время стоит® горячее,
я пришел® нанять вас® скосить рожь...
Мужики молчат®; один® изъ них® перестал® тесать дерево, снял® шапку и принялся чесать въ головѣ.
— Так® какъ же?
— йзвѣстно, мѣшкать нечего.... нонѣ один® день
годъ кормит®.
— Вы завтра свободны?

— Да оно какая слобода? отвѣчаютъ вамъ: —
все что, нибудь по хозяйству надо сдѣлать... вокруг®
дома...
— Да вѣдь вы скосили свою рожь?
— Скосить-то, скосили.... слава Богу!
— Такъ наймитесь у меня
Ну, чтб положите
за день?
— Да, вѣдь, это дѣло надо обчсствомъ.... разя
один® совладаешь?... одному и каша неспора.... надо
съ народом® потолковать....
— Ну, какъ же это устроить? спрашиваете вы,
горя иетерлѣніемъ.
Въ это время мужики смотрят® друг® на друга и
вполголоса говорят®:
— Петрушка-то, колесник®, дома, что-ль?
— А кто его знает®.... Не бойсь, что дома.
— Бете, него ничего не подѣлаешь, вол. тоже
Андрюха Собакин® нужен®....
— Похлопочите же, ребята! говорите вы.
Мужики, снова обращаясь друг® къ другу, говорят®:
— Сходи что-ль ты къ ним®
— Да кто ихъ. знает®,—дома ли они?
— Кажись, давеча Андрюху-то я видѣл®, жеребят®
на лугу путал®.
Наконец®, мужики встали, еще потолковали немного между собой, и отправились сбирать товарищей— обчеетяб....
УСИЕНСКІЙ.

H. Р.

38

Одинъ изъ мужиковъ входитъ въ соседнюю избу,
въ которой сидитъ за пряжей баба, молится и говорить:
— Помогай Богъ!
— Спасибо!
— А я пришел къ вамъ по дѣльцу:. дома хозяинъ-то?
— Кажись, чти былъ дома.... На что тебе?
— Да, вотъ, баринъ яаймаѳтъ косить у него рожь.
Баба ноправляетъ на затылке повязку, обдергивает?
поняву и идет? на дворъ, гдѣ вскоре кричит?:
— Пе-е-е-тру-у-уха-а-а ! . . .
Приходит? Петруха, начинаются объясненія...
Не раньше какъ через? час? къ вамъ подходит?
обчествб, состоящее изъ толпы мужиковъ, идущих?
съ наклоненными головами и, повидимому, про себя
обсуждающих? вопрос? о предстоящем? наймѣ. —
Когда мужики приблизились къ вамъ, ихъ говор? совсем? затих?, и вы говорите:
— Здравствуйте, ребята! Ну, что, слышали, въ
чем? дѣло? Нанимайтесь-ка поскорей да и завтра же
за работу.
Одинъ изъ толпы глубокомысленно отвечает? :
— Съ чего же не наняться? Какъ, ребята, полагаете? обращается онъ къ товарищам?.
— Да что-жъ толковать? видно ужъ надо потрудиться для ихняго здоровья....

— Видно дѣлатъ нечего! Оно хоть время-то стоит?
и рабочее, однако, денек? али другой могимъ постараться. . . .
— Ну, сколько же вы съ меня положите?
При этом? вопросе общество замолкло и потупилось, некоторые принялись ковырять палками землю.
— Я обижать вас? не намерен?,—говорите вы: —
какъ люди платят?, такт, и я . . . ІТочемъ же на человека возьмете?
Один? изъ толпы отвечает?:
— Да что с? тебя взять?... взять дорого,—ты
обидишься, а дешево, —самим? не приходится....
Нонѣ день-то вонъ что стоит?!
— Ну. по полтиннику въ день возьмете? ужъ цѣна,
кажется, хорошая.... Я торговаться не люблю....
Обчествб молчит?; оно уже и прежде смѣтило, что
вы находитесь RT. крайности, что вамъ, какъ мужики
выражаются, приспичило . . . Хорошая плата, вами
объявленная, только привела крестьян? къ тому убѣжденію, что вы безъ них? погибнете, и что, следовательно, над? вами надо «покуражиться», показать,
что и мужику часто баринъ кланяется, и что, иаконецъ, надо взять съ васъ возможно бблыпую плату.
— Согласны ли, ребята?
Два или три мужика повертываются къ вамъ ббкомъ и недовольно глядятъ въ землю, говоря:

— Маловато даешь-то! нетто теперь простой деньто"? у насъ, не бойсь, у самихъ хлѣбъ.... о немъ
тоже надо порадѣть....
— Да, вѣдь, вы скосили свою рожь?
— Скосить-то скосили, а все-таки, глядишь, возить
ее надо, а тамъ овесъ поспѣетъ.... Мало ли у насъ
діъловъ?...
—
—
рятъ
вамъ

Ну, сколько же вы возьмете?
Да, нѣтъ! за ту цѣну мы ие согласны,— говомужики; нѣкоторые изъ нихъ повѳртываютъ къ
спину и хотятъ идти....

— Погодите же, ребята! ну, давайте ладиться....
Запросъ въ кармаиъ не лѣзетъ.... Ну, скажите,
сколько вы намѣрены взять?
Мужики останавливаются.
— Ишь ты дорого не хочешь дать, что-жъ понапрасну толковать?—И мужики опять хотятъ идти;
но вы пмъ говорите:
— Послушайте, ребята, вѣдь вы пришли наниматься? Ну и нанимайтесь же! Я мало даю, невелика
бѣда! можетъ быть, и прибавлю еіце....
Мужики опять остановились.
— Ну, сколько вы-то хотите?
— Да чтобъ пуетяковъ не болтать, — одно слово:
рубль серебра !
— Ребята! Ну, даетъ ли хоть одинъ помѣщикъ
рубль ігь день? вѣдь вы нанимаетесь работать безъ

лошадей.
ковый.

Съ лошадьми — я готовь дать и цѣл-

Мужики отвѣчаютъ:
— Нѣтъ, не подходитъ дѣло....
ворить.

Что пустое го-

— Ну, хотите взять три четвертака?
— Маловато,—отвѣчаютъ мужики и все-таки обнаруживаютъ желаніе уйти отъ васъ.
— Ребята! и за три четвертака не согласны?
Мужики не отвѣчаютъ и уходить отъ васъ. Вы
слышите, какъ они толкуютъ между собою:
— Извѣстпо дешево даетъ!
— Нѣтъ, не дешево ! такъ вѣдь пролежишь на боку...
— Не трожь его, ребята, подумаете! можетъ, еще
прибавить....
— А я тебѣ сказываю больше ие даетъ! онъ завтра или нонѣ поѣдетъ въ другую деревню и наймете!...
Послѣднее соображевіе очень дѣйствуетъ на толпу. —
Черезъ полчаса къ вамъ приходятъ мужики и говорятъ:
— Ну, видно, дѣлать нечего;
для вашего здоровья!

надо потрудиться

— Только вотъ . какое услоиіе, ребята,—говорите
вы:—чтобы завтра рано утромъ начать работу.... Я
потому только и даю вамъ высокую цѣну....
— Знамо, ужъ завтра! Что-жъ намъ? косы готовы!
взялъ закусилъ хлѣбушка да и пошелъ....
— Мѣшкать нечего!

— Когда тутъ мѣшкать? люди давно ужъ екосили
свою рожь!...
— Смотрите же, ребята....
— Мы для вашего здоровья вотъ какъ сдѣлаемъ:
въ один* день все свалим*.... насъ всѣхъ человѣкъ
12, есть что косить!
— А ежели мѣшкать-то.... тутъ безъ хлѣба останешься.... вѣдь она матушка теперь рожь-то словно
порох*:— день прозѣвалъ, вся осыпится.... Неужли-жъ мы не зваемъ
Вы подносите мужикамъ водки и повторяете:
— Такъ съ Богом*, ребята! завтра пораньше за
работу....
— Пораньше и есть! зорькой-то ее лучше косить.... она не такт, осыпается!
— Да и самому прохладней....
— Такъ прощайте, ребята! завтра я выѣду кг. вамъ
въ поле.-...
— Прощайте!...
— Знаете ли мою рожь-то?
— Бона! пора намъ знать.... не сумлѣваітесь!
Вотъ и утро — такое ясное, погожее, только работать! Вамъ рисуются въ воображеніи: двенадцать
мужиковъ съ косами, они вдругъ дѣлаютъ на ржи
двенадцать рядовъ, работа кипитъ, косы только жужжат* и сверкают* на солнце.... Вы садитесь на верховую лошадь и ѣдете въ поле; вы соображаете, что

въ два дня вся ваша рожь будетъ лежать въ рядах*...,
въ недѣлю ее свяжут* и свезут* на гумно....
Вы подъехали къ своему полю, солнце стоитъ уже
высоко, дѣло близится къ обѣду...; вдругъ у васъ
сердце начинает* прерывисто биться.... къ голове
приливает* кровь... Вы видите, что ваша рожь стоитъ
нетронута, кругом* ни одной человеческом души...;
по-прежнему изо ржи выглядывают!, сииіе васильки,
трещат* кузнечики, жужжать мошки, а в* вышине
поют* жаворонки—
Вы ѣдете въ деревню и останавливаетесь перед*
одним* мужиком*, который близ* своей избы снимает* съ передков* телѣгу.
— Андрей!...
Мужик* какъ будто васъ не слышит* и продолжает* кряхтѣть.4
— Андрей ! . . .
— Чего?
— Что же это вы делаете?
— А что?
— Да какъ что? Вѣдь ты нанялся у меня работать? Что-жъ ты не ѣдешь иъ поле?
— А что я тамъ один* сделаю9 один* в* поле
не воин*
мы брались обчествбм*....
— Ну, что же обчеств6--то?
— А кто их* знает*....

Вы подъѣзжаете къ другому мужику, ведущему на
реку своихъ лошадей, ва лошадяхъ хомуты и шлеи;
кажется, мужики куда-то сбираются....
— Андроігь! что же вы ие идете косить?
Мужикъ почесывает? поясницу и говорит?:
— Да обчествб раздумало—
— Отчего?
— А кто ихъ знает?!...
— Куда же это вы собираетесь?...
— Да тутъ одному дворнику дубы возить.... вчера
вечером? пріѣзжалъ, просил?. ..
— Ну, ее стыдно вамъ?
— Да по-мнТ» хоть сейчас? косить вашу рожь....
я непричиненъ
— Кто же?.,.
— Зпамо, народъ.... обчествб....
Разумеется, вамъ ничего не остается дѣлать, пакт»
ѣхать или домой, или въ другую деревню нанимать
косцовъ, которые могут? съ нами поступить точно
такъ же.
IV.
Вь селѣ Свииодернѣ къ одной крестьянской избѣ
подъѣхала маленькая телѣжка, запряженная сытою лошадью, отъ которой несся парь; съ телеги слезь,
въ синей чуйке, дворник?; он? привязал? лошадь къ

плетню и вошел? въ избу. Набожно перекрестившись,
дворник? сказал? хозяину, сидевшему за столом?, съ
сукроем? хлѣба въ руках?:
— Хлѣбъ да соль!...
— Просим? милости, Антон? Иванычъ.
— Живы ли себе?
— Помаленечку... покедова Господь грехам? терпит?... Какъ вы себѣ?
— Слава Богу!.. Ржицу-то скосили, что-ль?
— Скосили, Антон? Иванычъ!
— Ну, что? каков? нонѣ хлѣбушекъ-то?
— Ничего! гневить Бога нельзя! яровыя, куда добре
хороши.. Гречишка только зерном? скудна супротив?
прежняго лѣта, а нельзя назвать и плохою! А вы-то
убрались?
— Да, рожь тоже скосили.... нонѣшиій год? она,
матушка, жидевька...
— Жиденька, Антон? Иванычъ! вотъ въ третьем?
году хлѣбъ-то Господь зародил? — страсть!
— Нѣтъ, нонѣ рожь дорога будетъ!
— Что толковать,—дорога и есть!..
Дворник? немного помолчал? и спросил?:
— Что ваши мужики-то дома?
— Да, были дома... Аль дѣльце есть?
— Да... небольшое .. хотелось было изъ лесу
дубы перевозить...

— To дѣло!... съ размышленіемъ сказалъ мужикъ:—купияъ, что-ли?
— Купилъ... да дорого заплатил®, лѣсъ-то хоть
и ядреный...
— Почем® дал® за дерево?
— Рубля полтора...
— Полтора ! недешево ! . . .
— По нашим® мѣстамъ дешевле, пожалуй, не купишь...
— Да, не купишь!., мѣсто степное!..
Через® нѣсколько времени, въ одном® из® проулков® между домами, на травѣ, сидѣла толпа мужиков® — обчествб... Дворник®, медленно вынимая изъза пазухи ШТОФ® ВОДКИ, говорилъ сосѣднему мужику:
какъ бы, братъ, добыть ножвкъ? я привез® ветчины и ситнаго хлѣба.

ловашу такого обаятельнаго впечатлѣнія, как® въ настоящем® елучаѣ...
Наконецъ, всѣ выпили и принялись брать руками
ветчину.
Дворник® поднял')» полупітоФъ вверх® и сказалъ: не
наберется ли еще по стаканчику?
Этотъ вопрос® начинает® занимать всѣхъ: в® самом® дѣлѣ, наберется ли еще? думал® каждый мужикъ; водка для них® тѣмъ цѣннѣе, чѣмъ ея меньше
и чѣмъ почтительнѣе с® нею обходится самъ хозяинъ.

Мужик® принес® нож®; ШТОФ® со стаканом® стояли
на травѣ; дворник® начал® рѣзать ветчину.
— Ну, с® кого же начинать?
— Ужъ, знамо, съ хозяина.
Дворник® налил® стакан® водки, набожно перекрестился и начал® пить... Мугкики глаз® не спускали с® него, его водка сильно заняла воображеніе
обчества...

— Ну-ка! сказалъ дворник®, поднося одному из®
мужиков® полстакана.
— À что же сами-то?
— Ну, пей!
Угоіценіе кончилось...
Дворник® знал®, что говорить о своем® дѣлѣ
вдругъ не годится тѣмъ болѣе, что онъ уже слышал®,
что мужики нанялись у другаго.
Дворник® сначала повел® рѣчь объ урожаѣ, вообще сравнил® настоящій урожай съ прошлогодним®,
воздал® хвалу Богу. Наконец®, он® заговорил® и о
дубах®, но такъ, что разсказал® сначала, какъ онъ
купил® дѵбы, сколько стоило ему хлопотать.

Поступи дворник® иначе, обращайся онъ съ водкой
небрежно, — его угощеніе не произвело бы и в® по-

Видя, что пора завести рѣчь о наймѣ, дворник®
начал®:

— Да. ROT*, тороплюсь поставить себѣ избу.
Хотѣлось было перевести лѣсъ-то завтра.
Одинъ изъ мужиковъ отяѣтилъ: —' завтра-то мы
было хотІ;ли покоситься одному барину.
— Да я бы и не про4і. хоть м ііослѣ завтра, — продолжаяъ дворникъ:—да дѣло-то вонъ какое: завтра хотели ко мнѣ плотники; восемь человѣкъ; боюсь, первое д'Ьло, день пропадет*, а второе дѣло, — плотники
потребуют* все-таки платы, дѣло не дело, а им*
вынь да но ложь...
— Ужъ это так*! говорилъ один* изъ толпы: —
плотник* таперича придет*, ему сейчас* подавай ра
б о т у : — а то плати деньги да корми понапрасну.
— Та-то моя и бѣда!.. говорить дворник* скромно:—а заплатить-то ему надо немало... восемь человек*, анъ восемь трехрублевых*; время рабочее
стоитъ, все дорого!
— Какъ же быть-то? отвечают* мужики:—надо бы
постараться для Антона Иваныча!
— Коли можно, похлопочите, ребята, а самъ васъ,
но нуждѣ, ежели что придется, — не оставлю, гора
еъ горой не сходится, а человѣкъ съ человеком*
завсегда !
— Человек* съ человеком* завсегда! подхватывают* ему.—Мужики начинают* ломать голову, как.
бы угодить дворнику?
Одинъ говорить:

— Вѣдь, вотъ, баринъ-то просил* васъ, к* нему
на поле. А то бы съ чего не помочь?..
— А что-жъ просил*? вдруг* возразил* другой
мужик*:—его рожь день постоит*, не велика беда! а
тутъ, мотри, придут* плотники, вѣдь они сожрут*
совсем*!
— Опять,—подхватывает* третій, каждому плотнику, не бойсь, заплатить надо..., ихъ восемь человек*, анъ восемь трехрублевых*.
Это соображеыіе окончательно склоняет* мужиков*
въ пользу дворника.
— Ana счет* хлеба-соли,—замечает* дворникъ: —
не сумлевайтесь: у нас* па счет* ѣды еще отъ родителей* ведется обычай.
Мужики вспоминают*, что у дворника действительно на счет* ѣды очень хорошо, потому что
у него постоялый дворъ. И уже въ воображеніи у
некоторых* нзъ нихъ началъ рисоваться завтрашній
обѣдъ, ужинъ, говядины пропасть, водка при этом*.
— Ііу, что же много толковать!... кричит* одинъ
мужикъ: возить дубы, такъ возить... Опять, может*,
завтра будетъ ненастье, анъ косить нельзя!
— То-то и есть! замечает* дворникъ:—ноиѣ, вотъ,
стоитъ погода, а завтра — вдруг* дождь, у Господа
всего много!., а мое дѣло-ти и въ ненастье можно
дЬлать.
— Это такъ! твое дело завсегда можно справлять.
УОПЕЖЖІЙ. H . F .

39

Дѣло кончается тѣмъ, что дворникъ, обрадованный
согласіемъ мужшковъ, вдругъ говорить:
— А что, ребята? Аль ужь выпьемъ еще!... Ѳедоръ! погляди-ка поди, ие завалилось ли въ телѣгѣ
еще хоть полштоФчика. Является ПОЛШТОФЪ. Этотъ
сюрпризъ, въ свою очередь, чрезвычайно сильно дѣйствуетъ на расположеніе крестьянъ къ дворнику.
Выпивается остальной ПОЛШТОФЪ; дворникъ говорить:
— А на счете цѣны, мы, авось, сойдемся!
— Вѣстимо сойдемся!..
Тутъ даже являются на сцену сердечный изліянія:
— Ангонъ Иванычъ! ты понимаешь? Мы для теб я — вонъ какъ! стало быть, въ огонь и въ воду!..
— Это благодарить покорно,—скромно отвѣчаетъ
дворникъ.
Два мужика начинаютъ даже обнимать дворника.
Дворникъ такъ умѣлъ, какъ говорится, обойти мужиковъ, что они слова не сказали на счетъ платы:
« сочтемся ! » и кончено...
Кончилось дѣло тѣмъ, что на слѣдующій день дворникъ хорошо накормилъ мужиковъ за ихъ перевозку
дубовъ, попотчивалъ водкой и даль «па брата» по
полтинѣ ассигнаціями... Пусть не подумаете читатель, что мужики обидѣлись такой платой, — напротивъ, плотно поѣвши и отъѣхавъ отъ постоялаго двора,
они затянули веселую пѣсню.

Оборотъ дворника основывался на званіи натуры
голоднаго человѣка...

Мы не строимъ никакихъ теорій, не разрѣшаемъ
вопросовъ, занимающих!» въ настоящую минуту русскихъ сельскихъ хозяев!,, мы только рисуемъ картины, представляющіяся нашему взору, стараясь распознать натуру серьезно развившейся болѣзни....
Сказать: болѣзнь неизлечима,—этого мало; мы считаемъ своимъ долгомъ изучить ее.... Наше сельское хозяйство еще въ зародышѣ: прошло то время,
когда намъ думалось, что насъ спасутъ громкія имена
ивоетраниыхъ агрономов!, и сельскихъ хозяевъ; мы
познакомились со всѣми результатами, которые выработал!, счастливый западъ; но мы въ то же время,
убѣдились, что намъ предстоите собственный нашъ
трудъ по части сельскаго хозяйства; у насъ должны
быть свои собственные дѣятели и имена, а много
ли ихъ у пасъ?
Пусть же благосклонный читатель не претендуете,
на насъ за то, что мы имѣемъ наклонность разбирать дѣло ab ovo.... Это только доказываете, наше
уваженіе къ разсматриваемому предмету и вмѣстѣ ci,
тѣмъ убѣжденіе въ его неразработанности. — Наша
задача: собрать вѣрные матеріалы, на основаніи ко-

торыхъ могла бы построиться та или другая теорія,
и которыми воспользовалась бы отчасти сама наука.
Мы на каждом® шагу слышим®, что наш® крестьянин® лѣнивъ, не смотря на окружающія его нужды.
Повндимому, бѣдноеть должна бы служить стимулом®
къ £вергіи, а выходит® наоборот®; вопрос® этот® не
такъ прост®, какъ он® кажется съ перваго взгляда,
и это мы увидим® впослѣдствіи.—Отчего наш® крестьянин® до сих® нор® ничѣмъ не заявить своей самодеятельности, своих® сил®?... Его прежняя грустная
исторія кончилась, онъ теперь призван® къ новой
жизни; отчего онъ не обнаруживает® самых® простых®, общечеловеческих® стремленій? Отчего онъ
до снхъ пор® не улучшит® своей душной и грязной
избы, не заработает!, себе на сапоги, когда труд®
его вздорожал®?... 'Гакихъ вопросов® очень много, и
отвѣчать на нихъ общим® именем®, что крестьямипъ
грубъ и необразованъ, мы не хотим®, слишком® понимая несостоятельность такого рода отвѣта. Ждать,
пока мужичек® будетъ образован®, — не слишком® ли
долго?.. Нет®, мы поставим® себе задачей тщательно
разбирать каждое явленіс изъ русской народной жизни,
чтобы потомъ въ праве сказать, отчего оно происходит®.
. "
Итак®, снизойдем® съ высота своих® умозрѣній въ
среду народа и прислушаемся къ его говору.... Чѣмъ
ближе мы будем® разсматрнвать русскаго крестьянина,

тѣмъ более будем® убеждаться, что жизнь его преисполнена самых® неблагопріятныхъ условій, и что
трудъ земледельца самый тягостный и часто невыносимый. Знаменитый Ю. Либихъ говорит®, что изъ
земледельца можетъ быть солдат®, чиновник®; но изъ
"солдата не может® быть земледелец®, потому что
трудъ послѣдняго часто превышает® силы человѣческія: земледелец® в® летнюю нору принужден® бывает® работать 16 часов® в® сутки, среди палящаго
зноя.... Это говорит® Либих® про земледельцев® иностранных®; но что бы онъ сказал® про наших® крестьян®? Разница чрезвычайно большая: заграничный крестьянин® не так® беден®, и онъ после тягостнаго труда
имѣетъ гораздо большую возможность возстановитъ
свои силы питательной пищей; меж® тем® какъ мы
знаем® положительно, что наш® крестьянин® въ рабочую пору ѣстт. хлѣб® н квас® съ луком®.... Какой химик® не придете въ ужас® при таком® явленіи? Представляется вопрос®: откуда же русскій земледелец® берете дли возстановленія своих® мышц®
и крови Фибрин®, белок®, иносинъ и т. д.? Изъ
чернаго хлеба, который нередко бывает® по иолам®
съ отрубями и мякиной, как® это водится въ Белоруссии, и кислѣйшаго кваса? Всякій здравомыслящій
человек® скажет®, что земледельцу при тога® трудѣ,
который онъ употребляет®, необходима пища мясная,
а известно, что наш® крестьянин!, позволяет® себе
39*

мясо только во время рождества Христова да на свя-

иравленія чаемъ, коФеемъ, виноградным? виномъ,—

той недѣлѣ.... Говорят?, что русскій мужичек? лю-

мы смѣемся вадъ

бит? полежать на печкѣ, что он? сонлив? и непро-

мужика, и это происходит?

неповоротливостью и сонливостью
просто оттого, что сы-

ворен?; — мы и не спорим?, напротив?, мы убеж-

тый голоднаго не разумеет?, что чужая болячка ни-

дены, что это такъ, и объясняем? это Физіологиче-

кому

скимъ путем?. Мзвѣстный ФЙЗІОЛОГЪ нашего времени,

мы сами ничего не знаем? въ естественных? науках?,

Льюис?, говорить, что когда вы

отъ которых?

чувствуете

послѣ

не больна; а главным?
всецѣло зависит?

въ

природе....

образом? оттого, что
правильный взгляд?

принятія пиши наклонность ко с н у , — т о это нехоро-

на явленія

А вотъ другая ФИЗІОЛО-

шій знак?: ваш? желудок? отягчен? пищею и плохо

гическая

варит?. Известно, что наш? крестьянин? любит? со-

крестьянина:

снуть не только после обѣда, но и почти во всякое

трудѣ онъ потерял? известное количество собственной

время дня.... Видали ли вы, какъ онъ ѣдетъ на ра-

ткани или мяса, нзвѣстное количество жира, сгорев-

причина неповоротливости и лѣни нашего
въ

своем? напряженном? Физическом?

боту на своей клячѣ и, повѣся голову, дремлет??...

шаго во время усиленнаго дыханія, а въ замѣнъ всего

Но разберем?, не прав? ли Лыоисъ.

этого

Крестьянин!,

съелъ за обѣдомъ два Фунта хлѣба и два Фунта не-

онъ съел?

только ломоть хлѣба (у насъ на

Руси не рѣдкость видеть и слышать, что «хлѣбъ да

какой желудок? не призаду-

вода — мужицкая ѣда»). Естественно, что обиженная

мается над? такой работой? 4 меньше еъѣеть крестья-

натура мужика гнушается новым? трудом?, или, другими

чищеннаго

картофеля;

нин? не могт» и не должен? былъ, по той простой

словами, новой несправедливостью; требовать отъ го-

причине,

онъ не ѣстъ, и его отсутствіе

лоднаго крестьянина исправной работы — то же самое,

ему надобно заменить количеством? пищи раститель-

что требовать отъ почвы, которую не,удобряют?, хо-

ной.... Въ неочищенном?

почти наполо-

рошаго урожая! Это было бы полным?.хищничеством?,

желудок? со-

по вѣрному выраженію Ю. Либиха, и полным? неве-

что

мяса

картоФелѣ

вину клѣтчатки, — вещества, которое
вершенно не варит?—
мужнчекъ

любить

Такт, вотъ причина, почему

вздремнуть: въ его желудкѣ едва

ли не солома.... Мы, уиотребляющіе мясо въ самой
удобоваримой

Формѣ,

возбѵждающіе

свою

нервную

деятельность, а чрез? это кровообращеніе и всѣ от-

жеством?, прибавим? мы.

Вот? отчего

русскій^му-

жичекъ любить прилечь при первом? удобном? случае; во время покоя ткани менѣе разлагаются.
Итак?, прежде, нежели предписывать противъ лѣни

крестьянина — образованіе, не лучше ли подумать о
его желудкѣ.
Вопросъ о яищѣ земледѣльца, по своей важности,
равносиленъ поднятому Лнбихомъ вопросу о возвращеніи землѣ того, что съ ней взято. Знаменитый
химикъ предсказываете всей Европѣ голодъ, если
она не перестанете, слѣдовать систем! хищиичества
въ земледѣліи; ее не спасете, по мяѣнію Либиха, ми
открытое гуано, ни костяной лорошокъ, если она не
подумаете о возвраіценіи землѣ всего долга.... Для
русскаго крестьянина даже н!те пока ни гуано, ни
костянаго порошка: у него прежній, неизмѣнпый картофель и квась съ лукомъ.... Кажется, давно бы
пора подумать о силахъ землед!льца, если насъ хоть
сколько-нибудь ннтересуютъ судьба нашего сельскаго
хозяйства и развитіе труда.

КОИЕЦЪ.